автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Государственно-конфессиональные отношения на Северном Кавказе в конце XVIII - начале XX вв.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Государственно-конфессиональные отношения на Северном Кавказе в конце XVIII - начале XX вв."

005532075

На правах рукописи ---(

Кулиев Фарман Мурувват оглы

Государственно-конфессиопальиые отношения на Северном Кавказе в конце XVIII — начале XX вв.

Специальность 07.00.02 - Отечественная история

АВТОРЕФЕРАТ диссертации па соискание ученой степени доктора исторических наук

1 5 АВГ ¿1113

Владикавказ - 2013

005532075

Диссертация выполнена на кафедре теории и методологии социальной работы ФГБОУ ВПО «Северо-Осетинский государственный университет имени К.Л. Хетагурова».

Научный консультант:

Официальные оппоненты:

Ведущая организация:

доктор исторических наук, профессор, президент ФГБОУ ВПО «СевероОсетинский государственный университет им. К.Л. Хетагурова» Магометов Ахурбек Алиханович.

доктор исторических наук, профессор кафедры экономическом, социальном и политической географии ФГБОУ ВПО «Северо-Осетинский государственный университет имени К.Л. Хетагурова» Кусов Генрий Измайлович;

доктор исторических наук, профессор кафедры истории Российской государственности и права Поволжского института управления имени П.А. Столыпина - филиала ФГБОУ ВПО «Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ» Лиценбергер Ольга Андреевна

доктор исторических наук, профессор кафедры истории России ФГБОУ ВПО «Карачаево-Черкесский государственный университет имени У.Д. Алиева»

Бегеулов Рустам Маратович

ФГАОУ ВПО «Северо-Кавказский федеральный университет»

Защита состоится <©» фЙгября 2013 года в 15.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.248.01 по защите докторских и кандидатских диссертаций ФГБОУ ВПО «Северо-Осетинский государственный университет имени К. Л.Хета гурова» по специальности 07.00.02 - Отечественная история по адресу: 362025; г.Владикавказ, ул. Ватутина, 46, зал ученого совета.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ФГБОУ ВПО «Северо-Осетинского государственного университета имени К.Л. Хетагурова», г. Владикавказ, ул. Ватутина, 46.

Электронная версия автореферата размещена на официальном сайте ВАК Министерства образования и науки Российской Федерации, режим доступа: http://vak.ed.gov.ru, и сайте СОГУ им. К.Л. Хетагурова, режим доступа: http://www.nosu.ru, «5» июля 2013 г.

Автореферат разослан «5» июля 2013 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета, профессор

С.Р. Чеджемов

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Модернизация страны, становление развитого гражданского общества, не в последнюю очередь зависят от возрождения духовного потенциала и налаживания межконфессионального диалога внутри страны. Для современной конфессиональной ситуации в России, характеризующейся напряженными взаимоотношениями между различными конфессиями и деноминациями, высокую научную актуальность имеет проблема исторического взаимодействия религиозных объединений.

Определяя актуальность проблемы, нельзя не учитывать, что Северный Кавказ является особенным регионом России. Его специфика проявляется в разных областях государственной и общественной жизни, в том числе и религиозной. С одной стороны, Северный Кавказ исторически является многонациональным и многоконфессиональным регионом, где православие никогда не было господствующей религией. Данное обстоятельство заставляет более внимательно относиться к историческому опыту взаимоотношений государства и конфессий на Северном Кавказе в рассматриваемый период и извлекать необходимые уроки на будущее. С другой, - Россия сегодня переживает процесс институализации конфессий, в конце XX в. получивших возможность свободно развиваться. Наиболее влиятельные из них (православие, ислам) в значительной степени восстановили утраченные после 1917 г. позиции и играют заметную роль в общественной жизни. В то же время, место относительно небольших (пусть и традиционных) религиозных сообществ в социокультурном пространстве России выглядит не столь определенно. Для выстраивания нормальных, цивилизованных взаимоотношений между властными структурами, обществом и религиозными организациями требуется тщательное изучение исторического пути и традиций последних. Это обстоятельство в полной мере касается и различных религиозных объединений, поэтому изучение его прошлого выглядит общественно значимым и своевременным.

Конфессиональная политика Российской империи на Северном Кавказе была неоднозначной, противоречивой, включала различные способы и методы, которые требуют глубокого осмысления. Актуальность ее исследования определяется особой значимостью религиозного фактора в процессе установления российско-кавказского взаимодействия, характере взаимоотношений и перспектив исторического развития горских обществ в российском экономическом, политическом, социальном и культурном пространстве.

В современных условиях межконфессионального противостояния исторический опыт российско-кавказского межконфессионального (христианско-исламского) взаимодействия приобретает особую актуальность и востребованность.

Государственно-конфессиональные отношения, по убеждению автора, должны изучаться в ее преломлении на местном уровне. Необходимо убедиться в том, что тот или иной вероисповедный закон, то или иное решение государственных властей работали на практике. В данном случае речь идет о Северном Кавказе.

Вопросы государственно-конфессиональной политики, проводимой Российской империей в рассматриваемый период, имеют актуальное звучание для понимания отношений, складывающихся между государством и различными вероисповеданиями на современном этапе развития. Анализ исторического опыта взаимодействия государственной власти с религиозными объединениями позволит определить оптимальную политику светских властей в сфере отношений с религиозными объединениями.

Таким образом, актуальность данной темы диссертационног о исследования определяется:

- научной и политической необходимостью изучения истории Российской империи как многонациональной страны, в составе которой жили многие народы, имевшие различные религиозные верования;

потребностью глубокого научного исследования государственно-конфессиональных отношений, сложившихся на Северном Кавказе в конце XVIII — начале XX вв.;

- постоянной потребностью отечественной исторической науки в приращении знаний о развитии Российского государства и реализации его интересов и интересов российского общества, о процессе духовного, культурного развития страны на протяжении ее длительного исторического развития;

- многообразием, неповторимостью, спецификой, а также сложностью государственно-конфессиональных отношений на Северном Кавказе в рассматриваемый период;

- необходимостью глубокого изучения вероисповедной политики властей на региональном уровне с целью извлечения положительного опыта.

Объектом исследования в данной работе являются католическая, мусульманская конфессии как наиболее крупные в Российской империи после православной, старообрядчество, протестантство и секты, осуществляющие свою деятельность в последней четверти XVIII - начале XX в. на территории Северного Кавказа

Предметом исследования выступает религиозная политика государства, т.е. формы и методы использования религиозного фактора государственной властью в отношении различных конфессий и сект, направленной на освоение данного региона: православное миссионерство, использование духовенства в установлении взаимоотношений, создание церковно-приходских школ и т.д. Религиозная (конфессиональная) политика понимается как система действий государства в сфере религиозной жизни общества, включающая государственно-религиозные отношения, акции и реакции государства на различные проявления религиозности.

Цель исследования — комплексное изучение сущности, принципов, эволюции политики государственной власти Российской империи в отношении конфессий и сект на Северном Кавказе по их включению в социальную, правовую и политическую систему российского государства.

Реализация цели предполагает решение следующих взаимосвязанных задач:

1) рассмотреть законодательную базу, которая обеспечивала существование многоконфессионального Российского государства, а также процесс ее изменения;

2) проанализировать законы о регулировании религиозных отношений и обсуждение их в соответствующих правительственных органах и комиссиях при Госсовете, МВД, департаменте духовных дел и иностранных исповеданий;

3) определилить круг лиц, выступающих за различные пути решения межконфессионального вопроса на Северном Кавказе;

4) рассмотреть деятельность духовенства интересующих нас конфессий в регионе в отношении Российского государства, (духовенство как инструмент реализации российской политики);

5) представить модель отношений между государством и религиозными объединениями на Северном Кавказе;

6) изучить сущность, принципы, определить параметры и основные направления государственно-конфессиональной политики государственной власти;

7) рассмотреть эволюцию государственно-конфессиональной политики Российской империи в данном регионе;

8) проследить динамику взаимоотношений государства с основными конфессиональными объединениями на Северном Кавказе и выявить объективные и субъективные обстоятельства, влиявшие на изменение характера этих взаимоотношений на том или ином историческом этапе;

9) показать значимость российской религиозной политики в процессе интеграции различных народов, их религий, культур, традиций и обычаев в единую многонациональную Российскую империю;

10) изучить процесс развития общероссийской государственной вероисповедной политики на Северном Кавказе и охарактеризовать отношение государственной власти к различным конфессиям на территории Северного Кавказа выявив особенности этих отношений;

11) сформулировать причины, определявшие дифференцированное отношение властных структур «имперского» и губернского уровней к течениям различной конфессиональной направленности;

12) основываясь на историческом опыте государственно-конфессиональных отношений, выработать рекомендации по совершенствованию современной российской государственной религиозной политики.

Хронологические рамки исследования охватывают время с последней четверти XVIII в. и до начала XX в. В качестве исходного рубежа взят 1783 г. (присоединения Крымского ханства), когда в составе Российской империи впервые оказались большие массы мусульманского, а с начала 1790-х гг. и католического населения. Они, опять же впервые, составили большинство на данной территории по сравнению с право-

славным населением. Этот факт заставил правительство не ограничиваться только запретительными мерами по отношению к не православным конфессиям, как было ранее, а начать вырабатывать продуманную межконфессиональную политику, рассчитанную на длительное существование целого ряда религиозных направлений вместе с титульной религией страны — православием.

Верхней границей исследования выступает начало XX в., 1917 год. Характеризуется который кардинальным изменением политической системы в России и введением законодательных принципов, основывавшихся на ликвидации правовых ограничений по конфессиональному признаку, который в корне изменил всю межконфессиональную ситуацию.

Территориальные рамки исследования охватывают территорию Северного Кавказа, административно включавшую две области - Терскую и Кубанскую, а также Ставропольскую губернию, где проживали большие массы населения, исповедующего православие, католицизм, ислам и приверженцы различных сект.

Методологическую основу работы составляют принципы историзма, научной объективности, исходящей из признания главенствующего изучения источников при критическом анализе фактического материала. При написании диссертационного исследования использовались специальные методы исторического исследования: проблемно-хронологический, системного анализа, историко-сравнительный, ретроспективный подход. При анализе исторических источников автором широко применялся метод контент-анализа, при котором выделялась определенная система качественных признаков, характеризующих свойства массового сознания верующих интересующих нас конфессий. Диссертант с пониманием относится и к цивилизационному взгляду на развитие общества, концепции многомерности классовых различий и положений, которая в принципе означает свободу выбора методологической ориентации. Причём предлагаемое исследование полностью лишено прежних идеологических и политизированных подходов к изучению этой темы.

В диссертации, базирующейся на диалектико-материалистическом принципе познания исторического процесса, факты и события рассматриваются в соответствии с конкретной исторической обстановкой, в их взаимной связи и обусловленности, а также свойственной данному региону спецификой социально-политической ситуации. Немалое место и значение принадлежит личностно-психологическому подходу, т.к. в решении межрелигиозных отношений большая роль отводилась личностному фактору, который оказывал воздействия на выработку конфессиональной политики и определял взаимоотношения между властью, в лице ее чиновников, и обществом.

Диссертационное исследование, проведенное в соответствии с заявленной проблемой, целью и задачами, позволило сформулировать основные положения, выносимые на защиту:

1. Комплексное изучение сущности, принципов, эволюции политики государственной власти Российской империи в отношении конфессий и сект на Северном Кавказе по их включению в социальную, правовую и политическую систему российского государства законодательной базы восполняет историю многоконфессионального Российского государства.

2. Исследование законов о регулировании религиозных отношений и обсуждение их в соответствующих правительственных органах и комиссиях при Госсовете, МВД, департаменте духовных дел иностранных исповеданий позволяет определить круг лиц, выступавших за различные пути решения межконфессионального вопроса на Северном Кавказе;

3. Рассмотрение деятельности духовенства интересующих нас конфессий в регионе в отношении Российского государства позволит охарактеризовать духовенство как инструмент реализации российской политики в регионе и выявить модель отношений между государством и религиозными объединениями на Северном Кавказе.

4. Выявление сущности, принципов и основных этапов эволюции государственно-конфессиональной политики Российской империи в данном регионе позволяет впервые проследить динамику взаимоотношений государства с основными конфессиональными объединениями на Северном Кавказе, выявить объективные и субъективные обстоятельства, влиявшие на изменение характера этих взаимоотношений на том или ином историческом этапе и показать значимость российской религиозной

политики в процессе интеграции различных народов, их религий, культур, традиций и обычаев, - в жизнь многонациональной России.

5. Политика, проводимая в отношении религиозных групп на Северном Кавказе строилась на основе общероссийских законов, однако при этом имела ряд особенностей, обусловленных поликонфессионалыюстью региона, ходом Кавказской войны и военно-административным управлением (сочетание общеимперского законодательства с адатами - нормами обычного права народов Кавказа, наличие церковного и народного правосудия, действие шариата, применение принципа возмездия и т.д.

6. Русская Православная Церковь в ХУШ - начале XX вв. в сотрудничестве с местными властями региона и под руководством Св. Синода разрабатывала и осуществляла комплекс мер способствовавших упрочению стабильности на Северном Кавказе и укреплению позиции господствующей церкви по мере изменения общественно-политической ситуации.

7. Сформированная к середине XIX в. система централизованного управления религиозными организациями в Российской империи способствовала установлению как административного, так и полицейского контроля над деятельностью последователей различных религиозных конфессий.

8. Начавшийся процесс либерализации религиозного законодательства в Российской империи в начале XX в. способствовал росту активности неправославных конфессий, изменению форм их деятельности.

9. С началом Первой мировой войны произошло ужесточение конфессиональной политики в отношении последователей Российской Католической Церкви, различных сект, иудеев и других конфессий.

Научная новизна результатов исследования определяется комплексным рассмотрением деятельности государственной власти в отношении основных не православных конфессий, а также различных сект Российской империи на территории Северного Кавказа, которые оказывали активное влияние на социально-экономическую и политическую жизнь региона в означенный период. Автор попытался сосредоточить свое внимание на недостаточно освещенных аспектах проблемы государственно-конфессиональных отношений на Северном Кавказе. Новизна работы заключается не только в исследовании практически неизученной отечественной историографией проблемы, но и во введении в научный оборот новых источников: полевого, архивного, эпистолярного материалов, характеризующих особенности социально-политической жизни региона.

Впервые в отечественной исторической литературе данное диссертационное исследование носит комплексный характер, в котором исторический аспект тесно сочетается с государствоведческими, юридическими, политологическими, экономическими, социологическими и психологическими аспектами проблемы.

Новизна исследования заключается также в попытке показать историю общероссийской вероисповедной политики и региональной вероисповедной политики светских властей Северного Кавказа в тесной и неразрывной взаимосвязи, и выделить эту политику в предмет самостоятельного научного изучения.

Теоретическая и практическая значимость диссертационной работы заключается в том, что в ней впервые, опираясь на обширную источниковую базу и достижения отечественной историографии, исследована и освещена сложная проблема отечественной истории - государственно-конфессиональные отношения в таком регионе как Северный Кавказ начиная с конца XVIII в. и до начала XX в. Научная значимость и практическая необходимость исследования поднятой в диссертации проблемы определяется в значительной мере тем, что без глубокого анализа разных источников, документов и материалов невозможно воссоздать правдивую картину исторического прошлого данного региона.

Материалы и выводы диссертационного исследования могут быть широко использованы при подготовке новых обобщающих изданий по истории народов Северного Кавказа, истории религий и государственного регулирования религиозной сферы, в образовательной деятельности, при составлении курса лекций и пр. Полученные результаты в предпринятом исследовании могут быть использованы специалистами при разработке конфессиональной политики Российской Федерации, а также при создании стратегии управления в таком сложном поликонфессиональном регионе как Северный Кавказ.

Всестороннее и глубокое исследование государственно-конфессиональных отношений рассматриваемого периода, особенно в контексте происходящих ныне событий в Российской Федерации и в частности на Северном Кавказе, приобретает важное научное и практическое значение. Поднятые в данной работе вопросы позволяют преодолеть не всегда верные, утвердившиеся в отечественной истории оценки важнейших событий рассматриваемого периода.

Содержащиеся в диссертации положения и выводы могут служить методолого-теоретическими предпосылками при определении целей и путей практической реализации государственной-конфессиональной, национальной политики федерального правительства на Северном Кавказе.

Отдельные положения работы могут использоваться представителями других научных дисциплин: правоведами, политологами, социологами, культурологами, религиоведами.

Апробация результатов исследования.

Представленное в качестве квалификационного труда исследование является итогом многолетней работы, в процессе которой фактические материалы, а также выводы по отдельным проблемам и вопросам в целом неоднократно представлялись на обсуждение научной общественности.

Отдельные аспекты диссертации в виде научных сообщений и докладов были представлены на: Всероссийской научной конференции «Ислам и политика на Северном Кавказе: история и современность». Карачаево-Черкесский государственный университет. 21-23 сентября 2007 г.; на конгрессе «Мир на Северном Кавказе через языки, образование, культуру». Пятигорск, ПГЛУ, 8-12 октября 2007г.; на Всероссийской научной конференции с международным участием «Горские общества Кавказа: проблемы социокультурного, политического, исторического развития». Карачаевск, 2008.; на Международной научно-практической конференции «Ислам на Юге России. Вопросы возрождения и развития». Пятигорск, 2008.; на Международной научно-практической конференции «Взаимодействие государства и религиозных конфессий в современном образовательном пространстве». Пятигорск, 2009, 8-9 июня ПГЛУ; на Всероссийской научно-практической конференции «Управление региональными системами: интеграционный подход, факторное обеспечение, методы, модели». Волгоград, 26-27 ноября 2009 г.; на Всероссийской научной конференции «Социокультурные и политические проблемы высокогорных районов Кавказа: прошлое, настоящее, будущее». Карачаевск: КЧГУ, 7-9 октября 2010 г.; на Всероссийской научно-практической конференции «Духовно-нравственное развитие современного российского общества: проблемы и перспективы». Волгоград, 2011; на всероссийской научной конференции «Ислам в духовном пространстве Северного Кавказа: история, философия, социология». Карачаевск, 7-8 октября 2011.

Основные положения и выводы диссертации были обсуждены на заседаниях кафедр социальных и политических дисциплин Северо-Кавказского института — филиала Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ и теории и методологии социальной работы ФГБОУ ВПО «СевероОсетинский государственный университет имени К.Л. Хетагурова», а также были апробированы в процессе чтения автором спецкурса «Государственно-религиозные отношения в поликонфессиональном регионе» для студентов специальности «Государственное и муниципальное управление» факультета заочного обучения в СевероКавказском институте - филиале Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ и при изучении курса отечественной истории на факультете социальной работы Северо-Осетинского госуниверситета им. К. Л. Хетагурова.

Диссертационное исследование соответствует паспорту специальности 07.00.02.-оттечественная история, а именно положениям пп: 4. История взаимоотношений власти и общества, государственных органов и общественных институтов России и ее регионов; 7. История развития различных социальных групп России, их политической жизни и хозяйственной деятельности; 12. История развития культуры, науки и образования России, ее регионов и народов; 13. История взаимоотношений государства и религиозных конфессий.

Структура диссертации. В соответствии с целями и задачами исследования диссертация состоит из введения, шести глав, заключения, списка использованных ис-

точников и литературы. Основой структурного построения работы является проблемно-хронологический принцип: главы представляют собой изложение отдельной последовательно развивающейся основной проблемы исследования, каждая из которых, в свою очередь, рассматривается в хронологическом порядке.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность исследования, определяются его объект и предмет, хронологические и территориальные рамки, формулируются цель и задачи работы, характеризуются ее научная новизна, теоретическая и практическая значимость, а также приводятся общие сведения об апробации полученных результатов.

Ключевыми понятиями диссертационного исследования является такие понятия, как: «государственная вероисповедная политика», «государственно-церковные отношения», «государственно-конфессиональные отношения», «отношения государства и религиозных объединений», «конфессиональная политика государства», «государственно-религиозные отношения» и т.п.; некоторым из них дается авторская формулировка. При этом диссертант подчеркивает, что использовать современное толкование упомянутых понятий для характеристики отношений государства и всех вероисповеданий в период Российской империи исторически не корректно.

В первой главе «Источниковая база, историография проблемы» анализируется степень изученности истории государственно-конфессиональных отношений на Северном Кавказе в отечественной и зарубежной историографии, характеризуется источниковая база и историография диссертационного исследования.

В первом параграфе показано, что источниковой базой исследования послужили материалы центральных, республиканских, краевых архивохранилищ, как вошедшие в известные публикации, так и вводимые впервые в научный оборот автором диссертации.

В работе использованы документы Российского государственного архива древних актов (РГАДА) (Ф.18 - Духовного ведомства, Ф.23 - Кавказские дела, Ф. 115 — Кабардинские, черкесские и др. дела); Фонды 12 (Разряд XII) и 288 (Раскольническая контора) позволяют представить, каким образом формировалось отношение российского государства к римско-католической церкви во второй половине XVIII в., как шел процесс проникновения старообрядчества на различные регионы империи.

Документы Российского государственного исторического архива (РГИА) (Ф. 1276 - Совета Министров по Наместничеству императора на Кавказе, Ф. 1284 -Департамента общих дел МВД, Ф.1290 - Центрального статистического комитета МВД, Ф. 1268 - Кавказского комитета, Ф. 79 - Общего управления Кавказской областью и др.), позволили определить специфику социально-политического развития региона. Большой интерес представляют документы канцелярии Синода (Ф. 796), Кабинета Е.И. Величества (Ф. 468), Сената (Ф. 1374), Комитета Министров (Ф. 1263), Канцелярии министра внутренних дел (Ф.1282), Департамента народного просвещения (Ф. 733), Римско-католической духовной коллегии (Ф. 822), Российского Библейского Общества (Ф. 808) и Департамента Духовных дел иностранных исповеданий (Ф.821). Главное управление уделов (Ф. 515) содержит информацию как о переселениях молокан из Центральной России в южные губернии, так и сведения о самих представителях веры и их отношениях с местной властью. Ф. 796 содержит ежегодные отчеты о состоянии Ставропольской (Кавказской) епархии. В этих отчетах приводятся сведения о численности представителей различных конфессий в регионе, их деятельности и взаимоотношениях с РПЦ, о работе священнослужителей РПЦ в регионе, о состоянии духовного образования, о православных общественных организациях. Фонд Департамента Духовных дел иностранных исповеданий (Ф.821) включает законодательные акты, регламентирующие деятельность Римско-Католической Церкви, Армянской Апостольской Церкви, иудеев и мусульман Российской империи, а также переписку, отчеты и рапорты по вопросам управления указанными конфессиями Управлению мусульманами на Северном Кавказе и вероисповедальным вопросам посвящен фонд 1268 Кавказского комитета с 1859 по 1882 г. Основную массу документов составляют журналы заседаний Кавказского комитета с 1860 по 1882 г., где рассматривались различные вопросы, которые касались действий российских властей на Кавказе.

Материалы ф.391 и 1263 содержат информацию о разработке правительственного курса в переселенческой политике и месте в нем Кавказа, о проведении мероприятий кавказской администрацией по размещению переселенцев.

Обследованы фонды Российского государственного военно-исторического архива (РГВИА) (Ф. 330 — Главного управления казачьих войск, Ф. 400 - Главного штаба Кавказской армии, Ф. 482 — Военных действий в Закавказье и на Северном Кавказе, Ф. 643 — Кубанского (Черноморского) казачьего войска, Ф. 1058 — Войскового правления Кавказского линейного казачьего войска, Ф. 1300 — Штаба Кавказского военного округа, личные фонды И.Ф. Бларамберга (Ф. 289) и А.П. Ермолова (Ф. 217) и др.), хранящие материалы по истории изучения региона. В Ф. 1058 (Кавказское линейное казачье войско) нашли отражение постановления государства, войсковой администрации и духовных властей, касающиеся вероисповедных дел казачества Полученные факты из данного фонда позволили выявить особенности политического курса в отношении «раскольников».

В фондах Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ) (Ф. 109 «Третье Отделение Е. И. В. Канцелярии», Ф. 728 «Коллекция документов рукописного отделения библиотеки Зимнего дворца», Ф. 1165 «Особенная канцелярия МВД») отложились документы, связанные с изучением состояния старообрядчества, документы, раскрывающие состояние протестантских колоний юга России, а также проливающие свет на причины безуспешной борьбы с расколом в центре и на окраинах Российской империи. Среди них значительную часть составляют материалы секретных наблюдений, доносы, следственные документы. В Ф. 110 (I отделение штаба корпуса жандармов) изучены дела о взаимоотношениях жандармов 6 корпуса с Кавказским наместником, косвенно указывающие на стремление последнего исключить вмешательство III отделения в духовные дела казачества.

В архивном фонде Департамента духовных дел иностранных исповеданий отложилось дело «О порученном коллежскому асессору графу Толстому составлении истории управления иностранными исповеданиями». Оно объединяет документы за длительный срок: с 1848 г. по 1874 г.1 Итогом деятельности Толстого Д.А. стало появление работы «Римский католицизм в России» .

Большой комплекс архивных документов данного фонда составляют материалы переписки чиновников с религиозными организациями и духовными лицами, доклады церковных организаций, документы о духовных назначениях, судебные материалы по духовным имениям, отчеты об устройстве церковных и монастырских школ.

В Государственном архиве Ставропольского края (ГАСК) наибольший интерес представляют фонды Ставропольской (Кавказской) Епархиальной духовной консистории (Ф. 135) и Епархиального миссионерского совета (Ф.439). В фонде 79 (Общее управление Кавказской области и Ставропольского края) сосредоточены ведомости о движении раскола, предписания МВД, донесения о деятельности беглых попов в казачьих станицах, переписка о переселении «раскольников» в Закавказье, старообрядческих браках и т.д. В фондах 90, 135, 434 содержатся дела о «совращении» православных лиц в «раскол», миссионерской работе приходских священников, количестве раскольников и сектантах в губернии.

Материалы о немцах, староверах, документы по гражданской части нашли отражение в следующих фондах: «Командующий войсками на Кавказской линии и в Чер-номории» (Ф.70), «ставропольский губернский Статистический комитет» (Ф.80), «Кавказский гражданский губернатор» (Ф.87), «Канцелярия Ставропольского губернатора» (Ф. 101), «Немецкая церковь Ставропольского прихода в г. Ставрополь» (Ф.303), «Канцелярия Гражданского губернатора Кавказской области» (Ф. 444). В данных фондах содержатся материалы характеризующие конфессиональные аспекты жизни немцев-колонистов, сведения о культовых сооружениях на Тереке. Ф. 101 содержит Указы правительствующего Сената, а также ведомости о количестве раскольников и сектантов, находящихся на территории Ставропольской губернии в XIX в. Данный фонд также содержит документы, в которых находятся предписания об оказании содействия молоканам, переселяющимся на Кавказ, и по предупреждению рас-

' РГИА, ф. 821, оп.10, д. 186. См.: Толстой Д.А. Римский католицизм в России. 2т. СПб., 1876-1877.

пространения учения секты на территории губернии. Фонды римско-католической и протестантской церквей, церковных советов Северного Кавказа (1072) содержат небольшой, но, наш взгляд, ценный материал, характеризующий конфессиональные аспекты жизни немцев-колонистов.

Из фондов Центрального государственного архива Республики Дагестан (ЦГАРД) извлечены документы по истории жизнедеятельности протестантов на территории Дагестана. Это фонды: 2 (Канцелярия Военного губернатора Дагестанской области); 21 (Дагестанский областной статистический комитет ЦСУ МВД) и др. Данные фонды содержат данные о заселении районов Дагестана крестьянами протестантского вероисповедания.

В Ф. 372 (Кизлярский Крестовоздвиженский мужской монастырь Кавказской Духовной Консистории) хранится немало отчетов, последний из которых датируется 1876 г., которые свидетельствуют о борьбе с расколом и сектантством. В фондах 47 (Георгиевский собор Владикавказской епархии), 166 (Благочинный местных церквей Дагестанской области), 167 (Николаевская церковь города Порт-Петровска Дагестанской области) и 46 (Благочинный церквей Дагестанской области Владикавказской епархии г. Темир-Хан-Шуры) содержатся многочисленные отчеты и рапорты православных священников, совершавших многочисленные миссионерские поездки в глубь Дагестана В данных документах имеются данные о количестве крестьян, исповедующих вероучение той или иной секты в различных поселках и хуторах Дагестанской области.

В Государственном архиве Краснодарского края (ГАКК) интересующие нас материалы находятся в фондах канцелярии Кубанской области и наказного атамана Кубанского казачьего войска (Ф.249, 452,454), канцелярии помощника начальника Кубанской области по управлению горцами (Ф. 774), Кубанского областного правления (Ф.449). В Ф.252 (Войсковое правление Кубанского казачьего войска) имеются ведомости о раскольничьих церквях, молитвенных домах и монастырях. В Ф. 257 (Войсковое правление Кавказского линейного казачьего войска) хранятся дела следственные над казаками ст. Григориполисской, перешедшими в поморскую секту. Дела о «совращении» православных в раскол, розыске беглых попов, изъятии староверческих книг содержатся в Ф. 353 (Полковое правление первой бригады). В Ф. 358 (Полковое правление третьей бригады) находятся и изучены метрические книги о новорожденных старообрядцах, именные списки нижних чинов, состоявших в «расколе», в Ф. 454 (Канцелярия начальника Кубанской области) исследованы документы, касающиеся избрания раскольников на общественные должности, и многочисленные статистические отчеты.

В Центральном Государственном архиве Республики Северная Осетия - Алания (ЦГА РСО-А) особый интерес представляют фонды «Терское областное правление. Канцелярия общего присутствия» (Ф. 11), «Канцелярия начальника Терской области» (Ф.12), где представлены документы Министерства юстиции о порядке допроса преступников и наказаниях за «совращение» в древлеправославие. «Управление Сунженского отдела Терской области» (Ф.20), в которых содержится делопроизводственная, учетная и статистическая документация по истории первых немецких колоний в Терской области.). В Ф.З (Канцелярия наказного атамана Кавказского линейного казачьего войска) имеются документы, посвященные вопросам церковного покаяния «раскольников», деятельности православных миссионеров среди старообрядцев, строительству молитвенных домов и единоверческих церквей. В Ф. 2 (Управление наказного атамана Кавказского линейного казачьего войска) содержатся постановления МВД, касающиеся различных сторон жизни линейцев, например: указы о прекращении судебных дел при переходе староверов в православие, постановления о награждении старообрядцев и пр. В фондах 123 («Дирекция народных училищ», 124 («Инспектор народных училищ 1-го района Терской области», 125 («Отчет попечительских советов») содержатся сведения о немецких учебных заведениях и общественной жизни немцев. В фондах 149 (Владикавказское духовное училище), 245 (Моздокская духовная консистория), были обнаружены сведения о подготовке кадров священнослужителей из числа осетин, содержащиеся в формулярных списках училища, а также сведения, где имеются подробнейшие отчеты, содержащие сведения о церковно-приходских школах.

В фондах Центрального Государственного архива Кабардино-Балкарской Республики (ЦГА КБР) хранятся документы о немецких колониях Ф. И - 16 «Управление центра Кавказской линии». В данном фонде содержатся рапорта, прошения о выезде с территории Кабарды, списки первых колонистов, а также сведения о хозяйственно-экономической деятельности колонистов.

Высокий источниковедческий потенциал имеет дореволюционная периодика, это в основном следующие газеты: «Терские ведомости», «Казбек», «Кавказ», «Новое обозрение» и др. Часть информации извлечена из газеты «Терские ведомости», выходившей во Владикавказе с 1868 по 1917 год.

К опубликованным неофициальным источникам относится светская пресса («Русская мысль», «Русский вестник», «Исторический вестник» и др.), выражавшая точки зрения различных общественных групп и отдельных лиц на текущие события и политические тенденции. В данных источниках отражается спектр мнений, бытовавших в российском обществе в отношении религиозной политики государства и межконфессиональных отношений.

В ходе работы над диссертационным исследованием сформировался источнико-вый комплекс, включающий следующие виды документов: законодательные и нормативные акты; делопроизводственную документацию; официальную переписку; сочинения государственных и духовных лиц; периодическую печать и источники личного происхождения; статистические материалы; сборники документов.

К первой группе документов, несмотря на то, что они по своему происхождению, по структуре разлягся, отнесены правовые акты, опубликованные в Полном собрании законов Российской империи3, в периодически переиздаваемых Сводах законов Российской империи, которые регулировали статус конфессий на территории империи; раскрывали принципы религиозной политики правительства; определяли цели и средства духовного просвещения; декларировали отношение верховной власти к конфессиональным проблемам многонационального населения страны. На всех этих документах стояла подпись императора, что и позволяет их отнести к группе законодательных актов. Этот вид источников особенно важен для изучения взаимоотношений государства и Церкви. Данные тексты были выявлены на основе прочтения томов «Полного собрания законов Российской империи» за 1801-1825 гг. , законодательных сборников, составленных по ведомственному или конфессиональному принципу , в результате поиска в ведомственных архивах. Отдельно необходимо отметить публиковавшиеся в Ставропольских (Кавказских) епархиальных ведомостях (СЕВ, КЕВ) распоряжения, инструкции, правила разработанные епархиальным начальством и уставы существовавших в епархии организаций.

К числу привлекаемых для исследования законодательных источников принадлежит целый ряд актов, включающих в себя указы императоров, правительствующих Сената и Священного Синода, то есть всех органов высшей законодательной и исполнительной власти Российского государства в ХУШ-Х1Х вв. Из нескольких десятков названий используемых в работе документов особо можно отметить Манифест царя Петра I от 1702 г.6 с предоставлением всем иностранцам, живущим в России, прав свободного отправления собственных религиозных ритуалов и строительства храмов; «Послание Святейшего Синода к православным»7, где иноверцам, без перекрещивания в православие позволялось вступать в браки с русскими; «Грамоту Государю

3 Полное Собрание Законов Российской империи. СПб. Собр.1-е. Т.22. 1784-1788 г. Ст. 16710, ст.16711, 21297; Т.23. 1789-1796 г. Ст. 17174, 17146. Т. 29. 1806-1807 г. Ст. 28463, ст. 4355 и др. Собр. 2-е. Т. 40. 1865 г. Ст. 42376; Т. 42. 1867 г. Ст. 44547 и др. Собр. 3-е. Т. 3. 1883 г. Ст. 1545; Т. 24. 1903 г. Ст. 25495 и др.

См ' Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. С 1649 г. по 12 декабря 1825, г. СПб., 1830. Т. 1-15. (Далее ПСЗ).

" См.: Белоголов И.М. Акты и документы, относящиеся к устройству и управлению римско-католической церкви в России. Пг., 1915. Т. 1.; Гессен И. Сборник законов о евреях с разъяснениями. СПб., 1904; Полное собрание постановлений и распоряжений по ведомству православного исповедания Российской империи (царствование императора Павла П. Пг., 1915; Сборник постановлений по части раскола по ведомству Святейшего Синода СПб., 1875; Чичинадзе Д. Сборник законов о расколе и сектантах, разъясненный решениями правительствующего Сената и Св. Синода. СПб., 1899 и др.

Полное собрание законов Российской империи (ПСЗ). СПб., 1830. Т. IV, № 1910. С. 193-195.

7 Там же. Т. VI, № 3814. С. 413-417.

Петру I от Константинопольского Патриарха Иеремии» , в которой рассматривались вопросы обрядовых норм для иноверцев, принимающих православие, манифесты Анны Иоанновны и Екатерины II с подтверждением и даже расширением круга упомянутых прав. Все нормативные акты были направлены на ускорение процесса упорядочивания форм взаимоотношений между российскими институтами власти и различными иностранными конфессиональными организациями. Втягивая иноверные церкви в правовое поле российского законодательства, эти и другие указы постоянно повышали их социальный статус в России.

В XIX в. необходимо выделить правительственные указы, например, касающиеся правового положения староверов. В числе наиболее важных отметим XIV и XV тома восьмой книги Свода законов Российской империи, Сборники постановлений о расколе9, Уложение о наказаниях уголовных и исправительных . Большое значение представляют отчеты чиновников МВД о состоянии старообрядчества, опубликованные в трудах Н.В. Варданова", а также статистические сведения, собранные экспедициями МВД12.

Особую ценность представляет многотомный труд, посвященный истории МВД, в восьмой книге которого содержится хронологический перечень гражданских распоряжений по расколу со времени его возникновения и до 1856 г., а также имеются распоряжения МВД с 1802 г.13 Кроме аналитических данных, в этих источниках содержится описание мер, предпринимавшихся государственной властью в отношении как господствующей церкви, так и иных исповеданий.

По назначению и стилистике к законодательным текстам также относятся не утвержденные верховной властью Российской империи проекты, излагающие принципы российского права. Они обсуждались на заседаниях Сената, Государственного совета или же остались неизвестными для современников. Однако в данных проектах отразились основные подходы к трактовке государственно-конфессиональных отношений, а также принципы религиозной идентификации верховной власти. Например, в первой четверти XIX в. сопоставление проектов Г.А. Розенкампфа, предложений М.М. Сперанского, конституционного проекта H.H. Новосильцева позволяет проследить изменения в политике Александра I в государственно-религиозных отношениях.

Вторую группу документов составляют материалы делопроизводства духовного ведомства, т.е. Святейшего Синода - собрание распоряжений и циркуляров Св. Синода, материалы годовых отчетов обер-прокурора Св. Синода, Римско-католической духовной Коллегии, Оренбургского Духовного собрания магометанского закона, Министерства духовных дел и народного просвещения, а также большого числа межведомственных комиссий и государственных учреждений, принимавших участие в управлении или выработке религиозной политики в разное время.

К третьей группе документов относятся, разработанные в начале XIX в. М.М. Сперанским единые нормы для оформления ведомственных бумаг. С этого времени циркулирующие между ведомствами, а также внутри них бумаги должны были содержать данные отправителя и получателя. Сперанским М.М. также было разработано несколько видов делопроизводственной документации - формы «представлений», «разрешений», «предписаний», «докладов министра Его Императорскому Величеству» и т.д.

Следующий вид документов — это опубликованные и рукописные копии проповедей духовных лидеров в рассматриваемый нами период. Например, сохранились проповеди архимандрита Филарета (Дроздова), пастора лютеранской церкви в Петербурге И. Буссе14и др.

8 Там же. Т. V, № 3325. С. 586.

Кельсиев В.И. Собрание постановлений по части раскола. Лондон, 1863; Собрание постановлений по части раскола, состоявшихся по ведомству Св.Синода. СПб., 1860.

Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. СПб., 1845.

11 Варданов Н.В. История министерства внутренних дел. Кн. VIII, доп. М., 1863.

12 Кельсиев В.И. Сборник правительственных сведений о раскольниках. Лондон, 1861-1862.

13 Варданов Н.В. История министерства внутренних дел. Кн. VIII. История распоряжений по расколу. СПб., 1863.

Филарет, митрополит Московский (Дроздов). Изложение разности между Восточною и Западною церковию в учении веры. СПб., 1811; он же. Разговоры между испытующим и уверен-

К источникам личного происхождения относятся жизнеописание епископа Игнатия Брянчанинова, осуществляющего управление Кавказской епархией с 1857 по 1861 г., было составлено его близкими учениками и издано в 1881 г. А в начале 2000-х гт. на основе рукописи, «Жизнеописание» было издано вновь, дополненное документальными приложениями1 , куда вошло большое количество текстов, написанных самим епископом, в которых освещаются различные стороны духовной и общественной жизни Кавказской епархии.

Жизнеописание епископа Игнатия Брянчанинова содержат рапорты, резолюции, отчеты о поездках и др. материалы, освещающие различные стороны духовной и общественной жизни Кавказской епархии и Кубанской области в частности.

Интересны впечатления Г.И. Щавельского от поездки по находившимися в его ведении воинским частям — в том числе и на Кубани, а также наблюдения, сделанные им в ходе заседаний Святейшего Синода. Он дает оценку политике в отношении вероисповедных групп, проводимой на рубеже Х1Х-ХХ вв.

Один из видных деятелей евангельско-баптистского движения В.Г. Павлов написал ряд работ, среди которых можно отметить «Воспоминания ссыльного» . Из данной работы были получены сведения о деятельности баптистов на Кавказе, а также о восприятии баптистами предпринимаемых правительством ограничительных мер.

К 2000-летию христианства был издан сборник по истории Православной Церкви на Кубани. В данном сборнике собран и систематизирован материал, касающийся истории становления и деятельности православных институтов и миссионерской деятельности на Северном Кавказе, который представляет определенный интерес для нашего исследования.

Наряду с архивными документами, большой интерес и значение представляют опубликованные исторические источники и статистические материалы. В частности, труды С.Смирнова, П. Басихина, Ф.Циммера, Н.К.Никифорова и др., посвященные описанию жизни и деятельности немецкого населения Кавказа, являются важными источниками в изучении проблемы. Многие значимые сведения были извлечены из статистических и отчетных материалов, сборников документов. Интересные документы о переселении немцев-колонистов на Кавказ содержатся в 12-ти томах сборника «Акты, собранные Кавказской Археографической Комиссией» (АКАК), в которых представлены сведения как из жизни немецкого этноса на Кавказе, так и вопросов проживания «раскольников», маршрутов их следования через линейные станицы. «Акты» охватывают период от 1799 до 1862 г. и представляют собой публикацию документов, извлеченных из архивов наместничества Кавказского, и представляют собой ценный материал для исследования. В томах 7-12, охватывающих период от 1827 до 1862 г., содержатся материалы по истории имамата и мюридизма на СевероВосточном Кавказе. Документы, содержащиеся в «Актах», довольно подробно освещают отношения русского правительства с дагестанскими ханами, политику этих ханов, их постоянную вражду друг с другом, методы, применявшиеся царизмом для обеспечения их повиновения и т. п.

Необходимо также отметить и следующие сборники, как «Кавказский календарь», «Русский вестник», «Сборник сведений о кавказских горцах», «Записки Кавказского Отдела Императорского Русского Географического Общества», в которых представлены сведения о жизнедеятельности колонистов на Кавказе.

В первой половине XIX в. стала появляться периодическая печать, в том числе и церковная периодика, которая содержала важные сведения для освещения религиозной жизни общества в российской империи. К этой группе источников относятся та-

ным о православии восточной Греко-российской церкви. СПб., 1815; Busse J. H. Zur Feier des 300 jähr Jubeltages der Reformation Luthers am 19 Oct. 1817. S.-Petersburg, 1817.

Жизненописание епископа Игнатия Брянчанинова. M., 2002.

Павлов В.Г. Воспоминания ссыльного // Альманах по истории русского баптизма. СПб., 1999,С. 194-219.

Смирнов С. Немецкие секты на Кавказе / Русский вестник. Т. 57. М., 1865; Басихин П. Немецкие колонии на Кавказе. Этнографический очерк // Кавказский вестник, 1900 №1; Циммер Ф. Колония Еленендорф Елизаветпольской губернии и уезда / СМОМК, вып. 29, Тифлис, 1901; Никифоров Н.К. Экономический быт немецких колонистов в Закавказском крае //материалы для изучения экономического быта государственных крестьян Закавказского края. Т.1, Тифлис, 1886; Вейденбаум Е. Путеводитель по Кавказу. Тифлис, 1888 и др.

кие издания как: «Богословский вестник», «Православное обозрение», «Миссионерское обозрение», «Сионский Вестник», «Россия при Александре I», «Журнал Министерства народного просвещения», «Журнал Министерства внутренних дел», «Записки, издаваемые от Департамента народного просвещения». Во второй четверти XIX в., при Николае I, в «Журнале Министерства внутренних дел» публиковались результаты исследовательской работы духовного департамента. На страницах журнала были изложены материалы аналитические чиновников Главного управления духовных дел иностранных исповеданий. Публикуемые материалы дают возможность составить представление о характере религиозной политики в XIX в. Анализ данного комплекса источников дает возможность составить более полное представление о характере религиозной политики, о ее изменениях. Большинство публикаций носили полуофициальный характер и не отражали оппозиционных настроений общества российской империи.

Большой источниковедческий потенциал имеет дореволюционная периодика, в основном газеты: «Терские ведомости» (выходивший во Владикавказе с 1868 по 1917 год), «Казбек», «Кавказ», «Новое обозрение» и другие. Ценным источником являются «Миссионерские известия по Ставропольской епархии» (приложение к Ставропольским Епархиальным Ведомостям - Ф.К.). Данный материал включает информацию о результатах специальной программы по изучению состояния сектантства в Ставропольской епархии. Интересующие нас материалы содержатся в сборнике документов «Немецкое население Северного Кавказа: социально-экономическая, политическая и религиозная жизнь (последняя четверть XVIII - середина XX в.)», которые содержат документы, отражающие различные стороны общественной жизни немцев на Северном Кавказе18.

К статистическим материалам также относятся данные Первой всеобщей переписи населения в 1897 г.19, статистические сведения о («О населении Кубанской области по вероисповеданию», «О состоянии раскола в Кубанской области» и др.) публиковались в виде таблиц и в приложениях к издаваемым ежегодно «Отчетам Начальника Кубанской области и Наказного атамана Кубанского казачьего войска о состоянии области и войска»20. В отчетах за 1913-1915 гг. появляются данные о численности последователей сект, имевшихся на Кубани, а в двух отчетах для сравнения помещены данные Ставропольской епархиальной консистории. Определенную сложность при использовании статистических материалов из указанных отчетов, создавал тот факт, что цифры приводятся по епархии в целом, лишь изредка с разделением на Кубанскую область и Ставропольскую губернию. Нам интересны отчеты по проведению переписи в губерниях и областях, населенных представителями мусульманского, католического и иудейского исповеданий. Такие материалы представлены в обзорах, сводах статистических данных, сборниках и др.

В периодически издаваемых «Ставропольских епархиальных ведомостях» также публиковались отчеты миссионеров различного уровня , сводные отчеты, характеризующие состояние работы РПЦ в епархии , а также отчеты о деятельности ряда пра-

18 Немецкое население Северного Кавказа: социально-экономическая, политическая и религиозная жизнь (последняя четверть XVIII - середина XX в.). Сборник документов. Ставрополь,

200^5 общий свод результатов Первой всеобщей переписи. СПб., 1905. Т. 2; Первая всеобщая перепись населения Российской империи: Кубанская область. СПб., 1905. Т. 65.

1 Отчеты начальника Кубанской области и наказного атамана Кубанского казачьего войска о состоянии области и войска за 1895 - 1915 гг. Екатеринодар 1896 - 1916.

'г Обзор Дагестанской области за 1891 год. Темир-Хан-Шура, 1892 (и так по каждому году до 1915 г у Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 года. Т. ЬХ11: Дагестанская область; Т. ЬХУШ: Терская область. СПб., 1905; Свод статистических данных о населении Закавказского края, извлеченных из посемейных списков 1886 г. 1 ифлис,18УЗ, Соорник сведений о кавказских горцах. Вып. 1-10. Тифлис, 1869-1881; и др.

Отчет епархиального противосектантского миссионера, кандидата Богословия, Михаила Кальнева // СЕВ, 1891. № 15. С. 422-136; Отчет Ставропольского епархиального противосектантского миссионера Сименона Никольского о миссионерских его поездках в 1895 и 1896 г. // СЬЬ. 1896 №12 С 714-736' №13 С 779-825; Отчет Ставропольского епархиального миссионера иерея Сименона Никольского за 1903 г. // СЕВ. 1904. №15. С. 1029-1042.

Отчет о состоянии церковно-приходских школ Ставропольской епархии за х»»у-1»уи г.// СЕВ. 1891. №8. С. 260-277; Отчет о состоянии церковно-приходских школ Ставропольской

вославных общественных организаций действовавших в регионе , статистические материалы о количестве церковно-приходских школ и т.д.' . На страницах журнала «Ставропольские епархиальные Ведомости» (далее - СЕВ), приводятся факты строительства молитвенного дома и колокольни в первой четверти XIX в. в ст. Прочно-окопской, учреждении на Северном Кавказе староверческой епархии, судьбе беспоповских общин, деятельности выборного и духовного совета и т.д.

Заслуживают внимания заметки С. Никольского о деятельности у старообрядцев священников Белокриницкой иерархии, Т. Касилова' о пребывание иконы святого благоверного князя Михаила Тверского в ст. Белореченской, В. Жогина о становлении единоверия в ст. Ханской и др.

В конце XIX в. в г. Ставрополе вышел сборник «Архив раскольнического архиерея Амвросия»30, в который были включены документы по истории старообрядчества на Кубани: это, в частности, сведения из различных дел и постановлений старообрядческих духовных лиц, а также материалы их переписки.

В процессе раскрытия механизма формирования религиозной политики богатым источником служат документы личного происхождения: письма, дневники, воспоминания современников, особенно чиновников духовного ведомства. Наиболее важны письма и дневники А.И. Тургенева, архимандрита Фотия, воспоминания А.Н. Голи-цина31. А.И. Тургенев был сначала директором Главного Управления духовных дел иностранных исповеданий, а затем начальником духовного департамента Министерства духовных дел и народного просвещения, в общей сложности он возглавлял «духовное ведомство» 14 лет. И особенность писем Тургенева состоит в осведомленности автора относительно религиозной ситуации и политики государства.

Наиболее ценными для нас являются воспоминания Д. А. Милютина, который по долгу службы был в Царстве Польском и Западном крае в целом, а также на Кавказе . Поэтому его оценка католиков, мусульман и иудеев достаточно интересна и познавательна. Общая позиция всех вышеперечисленных авторов: они предлагали создание культурно-национальной автономии для представителей рассматриваемых нами конфессий, но по всем остальным вопросам — за целостность и подчинение их Российской империи и ее интересам. Следующую значительную группу мемуаров представляют работы, связанные с описанием мусульманской проблемы и положения ислама в России. Все эти мемуары относятся к категории современных историй. Фактически все мемуары в той или иной степени связаны с событиями Кавказской войны1 . Особо

епархии за 1894-1895 г. // СЕВ. 1896.№2. С. 68-86; Отчет о состоянии миссии в Ставропольской епархии в 1903 г. // СЕВ. 1904. С. 849-859.

Отчет о деятельности общества распространения св. Писания в России за 1885 г. // СЕВ. 1887. №5. С. 174-177; Отчет о деятельности Ставропольского Андреевско-Владимирского братства за 1895 г. // СЕВ. 1896. №6. С. 308-318; Отчет состоящего под августейшим покровительством ее императорского величества государыни императрицы Марии Федоровны, общества восстановления православного христианства на Кавказе за 1897 г. Тицигис, 1900.

Ведомость о церковно-приходских школах Ставропольской епархии за 1889-1890 год // СЕВ 1891. № 8. С. 278-302.

Военно-статистическое обозрение Российской империи. Издаваемое по высочайшему повелению при 1-ом отделении департамента генерального штаба. Ставропольская губерния. Т. XVI, Часть I. СПб., 1851. С. 720-723.

Никольский С. Картины из жизни и практики епископов австрийской лжеиерархии у старообрядцев на Северном Кавказе // СЕВ. 1902. №8. С. 431-438.

Касилов Т. Сретение и пребывание иконы святого благоверного князя Михаила Тверского в ст. Белореченской Кубанской области и присоединение к православию раскольников и баптистов,// СЕВ. 1898.№ 10. С. 23-26.

ГЖогин В. Раскол и единоверие в ст. Ханской // СЕВ. 1893. № 9. С. 179-181.

0 Попов Ю. Архив раскольнического архиерея Амвросия. Ставрополь, 1893.

" См.: Автобиография архимандрита Фотия // Духовная Беседа. 1865. № 10. С. 27-29; Голи-цин А.Н. Воспоминания: Из записок П. Бартенева // Русский архив. 1886. Кн. 2; Тургенев А.И. Хроника русского. Дневники / Ред. М.И. Гиллельсон. М., JL, 1964.

С 1856 по 1860 г. Д.АМилютин был начальником Главного штаба Кавказской армии при наместнике А. И. Барятинском. С ноября 1866 г. назначен членом комитета по делам Царства Польского.

" Абдурахман ал-Газигумули. Краткое изложение подробного описания дел имама Шамиля. Калуга. (1281 г. х.). Пер. с араб., введ., коммент., указ. Н.А.Тагировой. М.: Восточная литература, 2002; Березин И. Путешествие по Дагестану и Закавказью. С картами и планами. Казань, 1850; Вердеревский Е.А. "Кавказские пленницы, или плен у Шамиля. М., 1857; Даргинская трагедия. 1845 год. (Воспоминания). СПб., 2001; Ермолов А. П. Записки. Ч. 1-2. М., 1865; Розен Р.Ф. Опи-

следует сказать о воспоминаниях А. И. Руновского, который был приставлен приставом к Шамилю после его пленения и перевода в Калугу^ . Руновский А.И., согласно своим инструкциям, тщательно записывал содержание своих бесед с Шамилем, которые освещали ряд интересных вопросов во внутренней истории имамата Дневник Руновского опубликован в т. 12 Актов Кавказской археографической комиссии (АКАК). Все это позволяет говорить, что сражения Кавказской войны XIX в. стали одним из важнейших событий отечественной истории того периода, которое оставило глубокий след в сердцах современников. Большой интерес представляют путевые записки штабс-капитана Генерального штаба К.И. Прушановского . Автор записок в начале 1840-х гг. совершил ряд поездок в Южный и вольные общества Дагестана, где ему удалось собрать сведения о постепенном развитии мюридизма, в частности о первых моментах проповеди Курали-Магомы в 1825-1827 гг. в Кюринском ханстве. Еще один тип источников - это сочинения различных деятелей мюридизма и имамата, чаще всего — мусульманских ученых мулл различного положения. Все эти работы проникнуты религиозных духом, так как причины крупнейших исторических событий авторы сводят к воле Аллаха. Вот, например, как объясняет появление мюридизма Мухаммед-Тахир ал-Карахи: «Затем Аллах всевышний оказал им милость и послал к ним истинного ученого, точно познавшего тарика храбреца Гази Мухаммеда» . Немалый интерес представляет сборник адатов генерала Р.К. Фрейтага, начальника левого фланга Кавказской линии. Данный сборник был издан в составе второго тома публикации Ф.И. Леонтовича «Адаты кавказских горцев» и представляет собой документ, рисующий чеченские отношения середины XIX в. Интересны также воспоминания полковника Т. Лапинского, командира полевого отряда, который перешел на сторону горцев и воевал с российскими войсками под именем Таффикбея^ . Это чрезвычайно редкое и необычное явление для того времени. Не случайно его мемуары вышли широким тиражом только в 1995 г.

Особый интерес также представляют письма ICH Победоносцева, занимавшего должность обер-прокурора Св. Синода39, в которых определяется политика Российской империи в религиозной сфере, П.С. Смирнова , материалы переписки H.H. Субботина по вопросам, связанным с политикой, проводимой в отношении старообрядцев и сектантов41, а также мемуары представителей старообрядческих общин и идеологов раскола (Я.А. Абрамов42 и др.). Изучение данных источников помогает проследить этапы подготовки государственных документов в области конфессиональной политики, понять предпосылки их создания, уточнить обстоятельства исторических событий,

сание Чечни и Дагестана. 1830 г. // История, география, и этнография Дагестана XVIII-XIX вв.: Архивные материалы. М., 1958; Руновский А. И. Знакомство с Шамилем // Военный сборник. Т. X № 11 СПб 1859- Руновский А. И. Шамиль (Из записок пристава при военнопленном) // Военный сборник. T. XI №2. СПб., 1860; Руновский А. И. Семейство Шамиля // Военный сборник. Т XIII №5' Руновский А. И. Канлы в немирном крае. (Выдержки из дневника пристава при Шамиле) // Военный сборник. T. XIV. №7. СПб., I860; Саййид Абдурахман Кшаб ат-тазкира: (Книга воспоминаний: Публикация рукописи XIX в. по истории Дагестана и Чечни // Наш Дагестан. 1994. №167-168; №172.

'А РГИА. Ф. 1268. Оп. 10. Д. 197.

3 Прушановский К.И. Выписка из путевого журнала //Кавказский сборник. Тифлис, 1902. Т 23

,s Хроника Мухаммеда-Тахира ал-Карахи: О дагестанских войнах в период Шамиля / Пер. с араб. А.М. Барабанова. М.; Л., 1941. С. 34.

~ Леонгович Ф.И. Адаты кавказских горцев // Материалы по обычному праву Северного и Восточного Кавказа. Одесса, 1883.

Лапинский Т. Горцы Кавказа и их освободительная борьба против русских: описания очевидца Т. Лапинского (Таффик-бея), полковника и командира полевого отряда в стране независи-мых,кавказцев. Нальчик, 1995.

Костантин Петрович Победоносцев и его корреспонденты. Воспоминания. Мемуары. В 2-х т. Минск, 2003; Победоносцев К.П. Сочинения. СПб.: Наука, 1996.

® Смирнов П.С. Из истории полемики с расколом // Православное обозрение. М., 1889. №5; Смирнов П.С. История русского раскола старообрядчества. СПб.: Синодальная типография, 1895

41 См. Марков B.C. К истории раскола старообрядчества второй половины XIX столетия. Переписка проф. Н.И. Субботина, преимущественно неизданная, как материал для раскола и отношений к нему правительства. (1865-1904). / B.C. Марков; Изд. Имп. О-ва Истории и Древностей Российских при Московском унив-те. М., 1914.

Абрамов Я.А. К вопросу о веротерпимости // «Отечественные записки». № 258. 2 февраля

1882.

определявших государственную политику в отношении различных конфессий в исследуемый период.

При написании диссертации автор опирался на опубликованные документы, которые условно можно разделить на следующие три основные группы. К первой группе относятся материалы, работы, документы, опубликованные непосредственно до 1917 г.

Ко второй группе документов относятся работы, опубликованные в разное время, но главным образом отражавшие государственно-конфессиональные отношения в целом в Российской империи.

К третьей группе мы отнесли работы, освещающих конфессиональную политику Российской империи на Северном Кавказе.

Все вышеперечисленные источники дают ценные сведения для анализа государственно-конфессиональной политики Российской империи на Северном Кавказе в конце XVIII- начале XX вв., позволяют составить представление о межконфессиональной ситуации в регионе и сделать следующие выводы:

- выявлено, что к середине XIX в. выработанная структура управления конфессиями позволяла царской власти управлять религиозными организациями на местном уровне;

- религиозная политика на Северном Кавказе осуществлялась в рамках общероссийской религиозной политики, но отличаясь при этом рядом особенностей, обусловленных спецификой региона;

- установлено, что в регионе под контролем царской администрации формируются православные приходы, действуют различные религиозные организации, светские и епархиальные власти формируют толерантные принципы межконфессионального сосуществования;

- определено, что отношение местных властей к старообрядцам и сектантам было более толерантным в регионе чем требовалось законом. Такое отношение объясняется тем, что среди представителей различных сект и старообрядческих согласий были казаки, которые на тот момент занимали особое положение в Российской империи;

- выявлено, что религиозная жизнь последователей магометанской веры на Северном Кавказе основывалась на традициях горцев и осуществлялась с учетом общеимперского законодательства;

- автором установлено, что политика в отношении представителей протестантских церквей и Римско-католической церкви на Северном Кавказе проводилась в рамках общеимперской религиозной политики, но так как значительная часть католиков, меннонитов являлись колонистами, то их вероисповедные права практически не подвергались ограничениям до 1914 г.;

- проанализирован процесс введения либеральных преобразований в начале XX в., а также показаны действия религиозных групп и организаций в условиях изменившейся общественно-политической ситуации;

- автор исследования рассматривает значение понятия «религиозный фактор» в политике Российской империи.

Во втором параграфе содержится историографический анализ проблемы государственно-конфессиональных отношений на Северном Кавказе в указанный период. Автор диссертации предлагает проводить этот анализ по периодам.

В процессе развития историографии условно можно выделить три этапа, каждый из которых отличается своими подходами и общей направленностью исследований: первый этап - с середины XIX в. по 1917 г.; второй этап - с 1918 г. по 1991 г.; третий этап — с 1992 г. по настоящее время.

Начиная с середины XIX в. исследователей стала интересовать проблема взаимоотношения властей с представителями неправославных исповеданий на территории Российской империи, особенно такими крупными как — католики, мусульмане, иудеи, а также различными христианскими течениями. Основная масса научной литературы пришлась на периоды второй половины XIX — начала XX в., а также на период начиная с 1990-х гг. по настоящее время.

В работах, затрагивающих проблемы римского католицизма в XIX в. преобладающей стала идея нахождения решения «польского вопроса» и отношения к католическому духовенству и населению в стране. Основополагающей работой по католи-

цизму стало двухтомное исследование Д.А. Толстого «Римский католицизм в России», выпущенное в 1876 г.43. Главная его идея: давление католиков на православное население и противостояние последних этим процессам. Общий вывод состоял в признании невозможности нормальных отношений между православием и католичеством из-за крайней агрессивности последних. Концепция данной книги обсуждалась и утверждалась самим императором. Она была изложена самим Толстым в рапорте 1848 г.: «За исходный пункт для обсуждения всех частных мер и случаев» был принят тезис, согласно которому «история католической церкви в России - есть история борьбы трех противоположных и непримиримых идей: 1) власти Папы с Самодержавной властью Государей Российских; 2) фанатизма и пропаганды католической с охранением господствующего в государстве вероисповедания Православного; 3) тесно связанного с Латинскою верою польского национализма, - с водворением в Западном крае Русского начала»44. В рапорте он также заявил, что адекватная, разумная политика в отношении католического духовенства проводится в России только в последние годы. Он считал, что меры правительства Александра I имели одну цель - предоставить католической церкви полную свободу действий, хоть это и противоречило общегосударственным интересам.

Активно изучение римского католицизма в Росси началось с 1860-х гг., но основная масса работ приходится на 1890-е гг. По своей направленности их можно разделить на изучение следующих проблем: иезуиты в России, католицизм в российской Польше, уния и католицизм, католики в Западном крае (Белоруссия и Литва), отношения российских властей с римским Папой .

В начале XX в. в возможность решить «польский вопрос» сомневается все большее количество авторов. В историографии поляков все чаще называют «блудными сынами славянской семьи», не говорится об общеславянском единстве и «привязке» польского католичества к Российской империи. Еще в 1856 г. бывший тогда наместником в Царстве Польском князь М.Д.Горчаков писал: «Римско-католическое духовенство в политическом отношении неблагонадежно для правительства, а между тем оно имеет влияние на все слои народонаселения всякого возраста и состояния... В Папе они видят не только главу своей Церкви, но и Монарха, присягая в безусловном ему повиновении»46. К началу XX в. положение с римско-католическим духовенством в России не только улучшилось, но и стало намного хуже того, что было в середине XIX в.

Общий фон почти всех работ по проблемам католицизма до начала XX в. отразил профессор М. Красножен: «К католикам русское общество и правительство относилось строже, чем к другим иноверцам, хотя никогда не посягало на свободу их совести. Причины этого: постоянное стремление к прозелитизму (пропаганде католицизма среди русских) и бедствия, которые терпела Русь от католической Польши, особенно в смутное время, а также гонения, которые терпели от католиков православные, подпавшие под власть Польши» .

По истории Римско-католической Церкви в 1934 г. была впервые издана монография Г.С. Лозинского48. Автор рассматривает историю Римско-католической Церкви до начала 70-х гг. XIX в. В годы перестройки работа Лозинского Г.С. была дополнена

43 См : Толстой Д А. Римский католицизм в России. В 2 т. СПб., 1876.

44 РГИА. Ф. 821. Оп. 10. Д. 186.

45 См • Библиофил. Русско-польские отношения. Вильна, 1897; Де-Витге Е. Чему учат нас поляки. Галицкая Русь и поляки с 1860 по 1904 г. Почаев, 1905; Евреинов Г. А. Автономия Царства Польского. СПб., 1906; Есипов В. Автономия Польши с точки зрения финансовых, экономических и других интересов России. Варшава, 1907; Кулаковский П. Поляки и вопрос об автономии Польши. СПб., 1906; Лелива (граф). Русско-польские отношения. Лейпциг, 1895; Пильц Э. Русская политика в Польше. Варшава, 1909; Риттих А.Ф. Обиженный край. СПб., 1911; Спа-сович В., Пильц Э. Очередные вопросы в Царстве Польском. Этюды и исследования. Т.1. СПб., 1902; Спичаков JI.A Православие и римское католичество на западной окраине России. М., 1872; Чихачев Д.Н. Вопрос о располячивании костела в прошлом и настоящем. СПб., 1913; Шолкович С. Сборник статей, разъясняющих польское дело по отношению к Западной России. Вып.Л. Вильна, 1885.

46 РГИА. Ф. 821. On. 1. Д. 1080. Л. 140 об.-141.

47 См.: Красножен М. Отношения русской церковной и государственной власти к иноверцам.

Юрьев, 1900. С. 7, 12.

См.: Лозинский Г.С. История папства. М.,1986.

очерком Григулевича И.Р.49, охватывающим период с 1871 г. по 19 84 г. Оба автора - в контексте истории Католической Церкви - рассказывают и о развитии ее отношений с Российской империей и РПЦ.

Интерес к вопросу о положении римско-католического духовенства в России возрос в 1990-е гг. В самом начале 90-х гг. XX в. вышли работы С. Яковенко и Т. Б. Блиновой, посвященные иезуитам в России50. В 1991 г. была защищена докторская диссертация Ф. Новинского по польской политической ссылке в Восточной Сибири . 52

В центре внимания исследователей был «польский вопрос» и деятельность иезуитов в России53. Авторы стремились с использованием новых документов, осветить различные аспекты истории Римско-католической Церкви в Российской империи . Основной упор делался на освещение наиболее драматичных событий во взаимоотношениях российских властей с католиками . В этот период появились работы, которые рассматривали весь период истории католицизма в России .

Необходимо отметить и работы других исследователей, посвященных Римско-католической Церкви, работы священника С. Голованова , JI. Воронцовой и С. Филатова58, В. Задворного и А. Юдина , O.A. Лиценбергер , Б. Чаплицкого . В работах 1990-х гг. и начала XXI в. отношения между католическим населением в России и властями исследовались авторами без прежнего идеологического пресса, поэтому разброс мнений на вопрос о месте католиков в структуре российского общества разнообразен: от констатации факта их религиозных ограничений до доказательств отсутствия какого-либо давления на католическое население империи.

Истории Армянской Апостольской Церкви на территории Северного Кавказа посвящены следующие работы: диссертация М.С. Симоняна , работа Г.А. Геворгяна ,

49 См.: Григулевич И.Р. Папство после Пия IX // Лозинский Г.С. История папства. М., 1986. С.356-377.

Блинова Т.Б. Иезуиты в Белоруссии. Минск, 1990; Яковенко С. Иезуиты в России // Европейский альманах. М., 1991. С. 154-171

Новинский Ф. Польская политическая ссылка в Восточной Сибири 1831-1862 гг.: Автореф. дис. д-ра ист. наук. М., 1991.

См.: Китаев В.А. Польский вопрос в «Вестнике Европы» (1860-1870-е гг.) // Вестник Волгоградского университета. Сер. 4. История. Философия. 1997. Вып. 2. С. 24-31; Китаев В.А. Русские либералы и польское восстание 1863 г. // Славяноведение. 1998. № 1. С. 54-61; Кручков-ский Т.Т. Польская проблематика в русской историографии II половины XIX в.: Автореф. дис. ... канд. ист. наук. М., 1992; Пермские поляки. Сб. ст. Пермь, 2001; Стегний П.В. Разделы Польши в дипломатии Екатерины II // Международная жизнь. 2002. № 6. С. 65-76.

" См.: Иезуиты в России // Истина и жизнь. М., 1991. № 12; 1992. № 1-3; Лушнай В.Б. Иезуиты в политике Екатерины II // Вопросы истории. 1999. № 8. С. 130-137; Андреев А.Р. История ордена иезуитов: иезуиты в Российской империи XVI - начала XIX вв. М., 1998.

См • Гайдук В.П. Диалог России с Ватиканом на рубеже XIX- XX вв. по новым архивным материалам // Новая и новейшая история. 1998. № 6. С. 36-47; Кирьянов А.А. Религиозное течение католицизма в контексте политического курса Александра Г.: Автореф. дис. ... канд. ист. наук. М., 1999; Цимбаева Е.Н. Русские католики: смена вер // Вестник Московского университета Сер. 8. История. 1997. № 6. С. 39-61; Тихонов А.К. Власти и католическое население России в ХУ111—XIX вв. // Вопросы истории. 2004. № 3. С. 140-147.

См.: Билунов ДБ. Правительственная политика [России] в отношении римско-католической церкви (60-е гг. XIXв.) // Вестник Московского университета. Сер. 8. История. 1996. № 4. С. 19-43; Дмитриева Е.Е. Обращение в католичество в России в XIX в.: историко-культурный контекст//Мировое древо. 1996. Вып. 4. С. 84-110.

См.: Задворный В., Юдин А. История католической церкви в России. М, 1995; Филатов С., Воронцова Л. Судьба католицизма в России // Иностранная литература 1994. № 11; Лиценбергер О.А Римско-католическая церковь в России. История и правовое положение. Саратов, 2001.

См.: Голованов С. Католическая церковь и Россия. СПб., 1998.

58 Воронцова Л., Филатов С. Католики и католицизм в России // Религия и общество. Очерки религиозной жизни современной России. М.,СПб.,2002.

См.: Задворный В., Юдин А. История католической церкви в России. Краткий очерк. М.,

См.: Лиценбергер О.А. Римско-католическая церковь в России. История и правовое положение. Саратов, 2001.

См.: Чаплицкий Б. История католической церкви в России. СПб., 2002; Он же: Курс лек-

ций по истории Церкви. СПб., 1998.

См.: Симонян М.С. Армянская диаспора Северо-Западного Кавказа: формирование, культурно-конфессиональный облик, взаимоотношения с властью, общественными и религиозными

объединениями (конец XVIII - конец XX века). Дис. ... канд.ист.наук. Краснодар, 2003.

монография Б.Т. Ованесова64. В 1981 г. была опубликована монография Л.А.Погосяна65. Данная работа основана на материалах как региональных, так и центральных архивов, а также на исследованиях дореволюционных авторов, рассматривающих вопросы деятельности конфессий в Российской империи. Он подробно описывал и анализировал историю армавирской армянской колонии, рассматривая также специфику общественно-политической жизни армян на территории Российской империи.

В 1990-е гг. из работ, посвященных истории лютеран, научным поводом и широкой источноковой базой выделяются монографии O.A. Лиценбергер и О.В. Курило67, а также работа пастора лютеранской церкви A.B. Бобылева . Данные работы интересны еще и тем, что авторы использовали работы немецких историков и церковных деятелей, рассматривали вопросы строительства правовых отношений между светской и духовной властью. Кандидатская диссертация Т.Н. Плохотнюк о немецком населении Северного Кавказа, дает представление о религиозной жизни групп немцев-католиков, меннонитов, лютеран, штундистов.

В историографии проблемы необходимо упомянуть работы И.И. Алексеенко, Э.Я. Агаевой, С.И. Аккиевой, в которых рассмотрены различные вопросы жшни и деятельности немецкого населения Кубани, Кабардино-Балкарии, Терской области , а также работу Васильевой Е.Ю.71

В канлилатской лиссептапии Васильевой R IO. рассматривается проблема ппотес-тантства в контексте российски-кавказских взаимоотношений. Западное протестантское миссионеоство было неотъемлемой частью политики России на Кавказе. Российское правительство возлагало на него задачу заселения новых территорий и передачи местному населению хозяйственного опыта, а также важную Лункпию рассредоточения идеологического накала в регионе. Таким образом, справедливо отмечает автор, иностранное миссионеоство становилось еше одним (Ьактором утверждения России на Кавказе. Попытка заполнить этно-культурное и. соответственно, конфессиональное пространство немусульманскими элементами приводила к сотрудничеству и более тесному обшению русского православного духовенства с представителями христианского мира на Кавказе Сапмяно-григорианской. грузинской церквами-) и к необходимости прислушиваться к миссионерским действиям западных христиан римско-католического и протестантского толков. В работах 1990-х гг. и начала XXI в. отношения между католическим населением в России и властями исследуются авторами без прежнего идеологического пресса, поэтому разброс мнений на вопрос о месте католиков в структуре российского общества разнообразен: от констатации факта их религиозных ограничений до доказательств отсутствия какого-либо давления на католическое население империи.

63 См.: Геворгян Г.А. История экономического и социокультурного становления армянской Донской области и степного Предкавказья (последняя четверть XVIII - 1917). Арма-

LM.: Ованесов Б.Т. Армянская община города Ставрополя (1808- 1918 гг.). Ставрополь,

2001.

См.: Погосян JI.A. Армянская колония Армавира. Ереван, 1981.

66 См.: Лиценбергер O.A. Евангелическо-лютеранская церковь в Российской истории (XVI -XX вв.). М.,2004; она же. Римско-католическая и евангелическо-лютеранская церковь в России: сравнительный анализ взаимоотношений с государством и обществом (XVIII - начало XX вв.). Автореф. дисс...докт. ист. наук. Саратов, 2005.

См.: Курило О.В. Лютеране в России (XVI - XX вв.). М., 2002.

68 См.: Бобылев A.B. История и правовое положение Лютеранской церкви в России до 1917г. // Наша церковь.1996. № 3-5 (июль-сентябрь). С. 43-52.

См.: Плохотнюк Т.Н. Немецкое население Северного Кавказа. Социально-экономическая, политическая и религиозная жизнь (нач. XVIII - сер. XX вв.). Автореф... канд. ист. наук. Ставрополь. 1996.

Алексеенко И.И. История и проблемы российских немцев на Кубани / Российские немцы на Дону, Кавказе и Волге. Материалы Российско-германской научной конференции. М., 1995. С. 56-57; Агаева Э.Я. Становление и дальнейшая судьба немецких колонии в Терской области / Российские немцы на Дону, Кавказе и Волге. Материалы Российско-германской научной конференции. М., 1995. С. 120-122; Аккиева С.И. Немецкие колонисты в Кабардино-Балкарии / Российские немцы на Дону, Кавказе и Волге. Материалы Российско-германской научной конференции.М., 1995.

См.: Васильева Е.Ю. Протестанты на Кавказе в Х1Хв. Автореф. дисс...канд. ист. наук. Владикавказ, 2002.

Следующей религиозной конфессией, рассматриваемой нами в работе, является ислам. Всю литературу, по мусульманской проблеме, можно разделить на две группы: исследования национальной политики в общероссийском масштабе и работы, затрагивающие ее региональные аспекты.

Оба эти сюжета привлекали к себе внимание еще дореволюционных авторов: миссионеров, чиновников, востоковедов, публицистов, т.е. всех тех, кто испытывал научный или практический интерес к российскому мусульманству. Однако в целом, в дооктябрьский период крупных исследований, непосредственно относящихся к вопросам взаимоотношений правительства и мусульман, практически не было. Значительную массу литературы, изданной в дореволюционный период и затрагивавшей некоторые аспекты избранной темы, составляли исследования этнографического и этнокультурного характера, которые в императорской России проводились достаточно интенсивно .

Вся научная литература, имевшая непосредственное отношение к данной проблеме, представлена работами двух востоковедческих школ. Первая группа включает труды, принадлежавшие к светскому, «академическому» востоковедению. В оценке российской мусульманской политики и перспектив российских мусульман среди этой части исследователей существовали различные точки зрения. Так, академик В.В. Бартольд отмечал политику веротерпимости, проводимую со времен Екатерины II по отношению к мусульманам, и оптимистично высказывался в отношении будущего ислама .

Большой интерес представляют для нас монографии известного востоковеда В.В. Бартольда: «Ислам» и «Культура мусульманства», опубликованные в 1918 г. В данных работах автор исследовал влияние ислама на культурную и общественную жизнь народов Российской империи, выявил особенности взаимоотношений мусульман с представителями других исповеданий .

Следующая группа дореволюционных работ принадлежит перу востоковедов-миссионеров, связанных с Казанской духовной академией и ее миссионерским отделением. Практической целью работы казанских исследователей являлась борьба с исламом, поэтому для них характерен тенденциозный подход к российским мусульманам как к подданным, исповедующим крайне вредную и опасную с государственной точки зрения религию75.

Некоторых сюжетов, исследуемой темы, касались и авторы, изучавшие положение огромной массы российских «инородцев». (Инородцы — особая категория подданных в рамках права Российской империи. Согласно «Своду законов о состояниях» (ст. 762) инородцы подразделялись на: сибирских инородцев; самоедов Архангельской губернии; кочевых инородцев Ставропольской губернии; калмыков, кочующих в Астраханской и Ставропольской губерниях; киргизов Внутренней Орды;

72 См • Аристов Н А. Заметки об этническом составе тюркских племен и народностей и сведения об их численности. СПб., 1897; Берже А.П. Краткий обзор горских племен на Кавказе. Тифлис, 1858; ВамберкГ. Картины восточных нравов. СПб., 1876; Гаспринский И. Русское мусульманство: Мысли, заметки и наблюдения мусульманина. Симферополь, 1881; Даугбаев Б. Рассказ о жизни киргиз Николаевского уезда Тургайской области с 1830 по 1880 гг./А Записки Оренбургского отдела РГО. Вып. 4. 1881; Спасский А. Казанские татары. Казань, 1916; Ткачев Г А Ингуши и чеченцы в семье народностей Терской области. Пояснительная записка к Думскому запросу. Владикавказ, 1911; Харузин А.Н. Киргизы Букеевской орды. М., 1889; Хо-рошхин АП Сборник статей, касающихся до Туркестанского края. СПб., 1876; Цаликов А Кавказ и Поволжье. Очерки инородческой политики и культурно-хозяйственного быта. М., 1913; Чечня и чеченцы. Тифлис, 1859. (сочинения А. Берже).

См ' Бартольд В В. От редакции (журнал «Мир ислама») // Бартольд В.В. Сочинения. 1. 5. Татары. М., 1965. Т. 6. М , 1966. С. 265-386; Ислам и культура мусульманства. М., 1992; История турепко-монгольских народов. В 9 тг. М., 1968. Т. 5.

См ' Бартольд В.В. Ислам. Пг.,1918; Он же. Культура мусульманства. Пг.,1918.

75 См • Малов Е А О новокрещенской конторе. Казань, 1878; Машанов М. Обзор деятельности Братства Св. Гурия за 25 лет его существования (1867-1892). Казань, 1892; Машанов М. Современное состояние татар-мухаммедан и их отношение к другим инородцам. Казань, 191(5; Миропиев М. А. О положении русских инородцев. СПб, 1901; Бердников И. Новое государство и его отношение к религии. (К вопросу о свободе совести). Речь, произнесенная на торжественном годичном собрании Казанской духовной семинарии. Казань, 1904.

инородцев Акмолинской, Семипалатинской, Семиреченской, Уральской и Тургайской областей;

инородцев Туркестанского края; инородческое население Закаспийской области; горцев Северного Кавказа; евреев)76.

При всем различии в глубине и полноте проведенного анализа, общим для этой категории работ является верное, как представляется, признание мусульман лояльными и законопослушными подданными .

Отдельно авторами рассматривалась история Кавказской войны, которая затронула сознание многих людей в Российской империи в Х1Х-начале XX в., а также проблема присоединения Средней Азии, о которой в те годы мало что знали. В основном подчеркивалась цивилизаторская миссия Российской империи в данных регионах .

Интересны записки о путешествии в зону недавних боевых действий на Восточный Кавказ двух англичан — Дж. Аберкромби и А. Каннингема, которые больше интересовались этнографически-лингвистическими аспектами жизни местных горцев. Учитывая интерес Великобритании к этому региону, можно предположить, что данные путешествия и изданные впоследствии книги не прошли мимо британского правительства и спецслужб79.

В работах С. Эсадзе: «Покорение Западного Кавказа и окончание Кавказской войны» и «Историческая записка об управлении Кавказом» рассмотрены предпринимавшиеся царским правительством во второй половине XIX попытки законодательно оформить систему управления мусульманами Северо-Западного Кавказа. Автор сформулировал основные задачи конфессиональной политики в указанный период.

После революции непредвзятому изучению темы препятствовало идеологическое и политическое противоборство атеистического государства с исламом. Ярким примером исследований этого периода является монография Л. Климовича . Несомненным достоинством работы выступает богатая исгочниковая база и оригинальный фактический материал по исследуемой проблеме. В то же время, исследование несет на себе яркую печать идеологизированности.

В рамках периода конца 1920-1930-х гг. следует отметить и работу А. Аршаруни и X. Габидуллина, а также ряда других авторов . На основе многочисленных источников А. Аршаруни и X. Габидуллин фактически впервые в отечествен-

76 См.: Положение об И., Св. Зак. т. II, изд. 1892 г.; т. IX, ст. 835—989; Устав о податях, т. V, изд. 1893 г ст 504—507, 552—640; Законы о судопр. по делам уголовным, т. XVI ч. II, изд. 1892 г., ст. 777—826.

См.: Алекторов А.Е. Инородцы в России. М., 1907; Добромыслов В. Инородцы в России. М., 1907. , ^

См.: Дубровин Н.Ф. История войны и владычества русских на Кавказе. Т. 1-6. СПб., 18711888; Зиссерман А.А. 25 лет на Кавказе (1842-1867). Ч. 1-2. СПб., 1879; Линевич И.П. Карта горских народов, подвластных Шамилю // ССКГ. Вып. 6. Отд. 1. Ч. 2. Тифлис, 1878. С. 1-4. (ССКГ - сборник сведений о кавказских горцах); Острогорский М. Завоевание Кавказа (18011864 ггЛ Рассказ из отечественной истории. СПб., 1880; Павлов Н.Г. История Туркестана. Ташкент, 1911; Потго В. Кавказская война в отдельных очерках, эпизодах, легендах и биографиях. СПб., 1888. Т. 2. Вып. 2; Фадеев Р.А. Шестьдесят лет Кавказской войны. Тифлис, 1860; Baddelley J. The Russian conquest of the Caucasus. London, 1908.

См.: Abercromby J. A trip through the eastern Caucasus with a chapter of the languages of the country. With maps and illustrations. London, 1889; Cunningham A. Travels in the Eastern Caucasus, on the Caspian and Black seas, especially in Daghestan, and the frontiers of Persia and Turkey during the summer of 1871. London, 1872.

См.: Эсадзе С. Историческая записка об управлении Кавказом. Т. II. Тифлис, 1907; Он же. Покорение Западного Кавказа и окончание Кавказской войны. Майкоп, 1993.

См.: Климович JI. Ислам в царской России. М., 1936.

82 См.: Аршаруни А., Габидуллин X. Очерки панисламизма и пантюркизма в России. М., 1931; Сайфи Ф. Татары до февральской революции // Очерки по изучению местного края. Казань. 1930; КасымовГ. Очерки по религиозному и антирелигиозному движению среди татар до и после революции. Казань, 1931; Драбкина Е. Национальный и колониальный вопрос в царской России. М., 1930; Галузо П.Г. Туркестан-колония (Очерки по истории Туркестана от завоевания русскими до революции 1917 г.). М, 1929; Гачаян Г.А. Россия и народы Закавказья. Очерки политической истории и взаимоотношений с древнейших времен до победы ВОСР. М., 1926; Колониальная политика Российского царизма в Азербайджане в 20-60-х гг. XIX в. Т. 1-2. М.-Л., 1936; Сагидуллин М.К. К истории ваисовского движения. Казань, 1930; Хроника Мухаммеда Тахира Карахи о дагестанских войнах в период Шамиля. Л., 1941.

ной историографии проанализировали зарождение и развитие панисламизма и пантюркизма у средневолжских татар, которые дальше всех из мусульманских народов Российской империи ушли по пути развития национального и конфессионального самосознания. Это нужно отнести к числу несомненных достоинств работы. В то же время исследователи несколько однобоко показали позицию самодержавия по отношению к этим идеологиям, фактически ограничившись описанием преследовшшй и репрессий. Аналогичные взгляды высказывали и другие советские исследователи .

После Отечественной войны, в конце 1950-1960-х гг. появляется значительное число работ по истории мусульманских регионов России. К этому времени уже устоялась марксистская, в советской трактовке, концепция развития исторического процесса, рассматривающая все явления и события с классовой позиции, как борьбу угнетенных народных масс с господствующими слоями общества .

В 70-80-е гг. XX в. исследования по исламу и истопии мусульман представлены работами Н. Аширова85, А. Ахмедова86, М.В. Вагабова . Н. Аширов в своих работах рассматривая, прежде всего историю кавказских и татарских мусульман, уделяя внимание попыткам российской администрации во второй половине XIX в., выработать новую систему духовного и судебного управления мусульманами страны. А.Ахмедов, в своих трудах по социальной концепции ислама, подробно остановился на проблеме царской власти на мусульманских территориях, проанализировал особенности и структуру мусульманской правовой системы. М. Вагапов преимущественно исследует семейное право мусульман в ряде регионов Российской империи, в том числе СевероЗападном Кавказе.

Положение в отечественной историографии начало меняться на рубеже 1980—1990-х гг. Очевидный рост напряженности в области национальных отношений в СССР и особенно появление на Востоке феномена «исламского бума» привлекли историков к анализу политики самодержавия по отношению к своим мусульманским подданным в дореволюционный период.

Первым такого рода исследованием стали работы B.C. Дякина о национальной политике российского правительства в XIX - начале XX вв. . На основе значительного количества источников, впервые введенных в научный оборот, автором проанализированы основы этно-конфессиональной, в т.ч. мусульманской политики, а также показана ее эволюция, происходившая под влиянием менявшейся общественно-политической обстановки. B.C. Дякин констатировал, что, несмотря на некоторые либеральные обещания и шаги власти по отношению к мусульманам, к 1917 г. потерпели неудачу и официально-охранительная и «имперско-либеральная» линии в национальном вопросе.

Проблему взаимоотношений царского правительства с отдельными нерусскими народами и регионами рассмотрели авторы коллективной монографии «Национальная политика России: история и современность» . Авторы, сравнивая положение и права мусульман в Российской империи и других странах, где те также не являлись титульной нацией и религией, назвали отношение самодержавия к исламу «терпимым» в прямом смысле этого слова .

Наиболее дискуссионным в последние годы является вопрос об основах и характере отношения самодержавия к неправославным, в том числе и мусульманским подданным. На этот счет в литературе существует несколько точек зрения. Сторонники первой во многом придерживаются традиционных взглядов и оценок национальной и конфессио-

83 См ■ Ибрагимов Г. Татары в революции 1905 г. Казань, 1926.

84 История Азербайджана. Т. 1-3. Баку, 1958-1960; История Дагестана. Т. 1-2. М„ 1968; История Казахской ССР. Т. 1-2. Алма-Ата, 1975 - 1979; История Киргизии. Т. 1. Фрунзе, 1963; История народов Северного Кавказа (конец XVIII в. - 1917 г.). Т. 1-2. М„ 1988; История таджикского народа. Т. 2/2. М., 1964; История Татарской АССР (с древнейших времен до наших дней). Казань, 1968; История Татарской АССР. Казань, 1955. Т. 1; История Туркменской ССР. Т. 2/2. Ашхабад, 1957; История Узбекской ССР. Т. 2. Ташкент, 1968.

См.: Аширов Н. Эволюция ислама в СССР. М., 1973; Он же. Мусульманская проповедь. М., 1978.

См.: Ахмедов А. Социальная доктрина ислама. М., 1982. Он же. Социально-политические представления в исламе. История и современность. М., 1987.

7 См.: Вагабов М.В. Ислам и семья. М., 1980.

См ' Дякин В С Национальный вопрос во внутренней политике царизма (XIX - начало XX в.). СПб/, 1998.

См.: Национальная политика России: история и современность. М., 1997.

90 Там же. С. 92.

нальной политики империи, относя ее к категории «колониальной», направленной на русификацию и русоцентризм. В качестве обратной стороны такой позиции обычно преподносится национальная и социальная дискриминация нерусских народов, сознательное якобы уничтожение режимом их культурного своеобразия .

С другой стороны, в последнее время в рамках цивилизационного подхода отечественными специалистами проведен цикл исследований истории многонациональной Российской державы. Авторы рассматривают Россию как самостоятельную локальную цивилизацию. По их мнению, она «выработала такой тип межнациональных отношений, который учитывал интересы инородческих этносов и способствовал многовековой, относительно мирной совместной жизни народов различных расовых, религиозно-конфессиональных и этнических ориентации» .

Основным смыслом национальной политики в России признается этатизм - укрепление общей для империи государственности. Обычная для империй идеология требовала, в первую очередь, преданности монарху, исполнения обязанностей перед ним, вне зависимости от национальности и вероисповедания. Все мероприятия из области национальной политики, таким образом, проходили в русле объективной тенденции к выработке единого стандарта подданства и управления, а не объяснялись зловещим умыслом удушить остатки этнической самобытности подданных. Подвергается сомнению применение, казалось бы, традиционных терминов «русификация», «христианизация» в рамках Российской империи^.

После распада СССР резко возрос интерес к проблеме межконфессиональных отношений, в том числе и в историческом аспекте. Особенно это относилось к Кавказскому региону и событиям, связанным с боевыми действиями в Чечне. Появляется бум на научно-публицистические работы о Кавказской войне XIX в. и отношений с мусульманами России в это же время. Особенно активно региональный аспект разрабатывается историками и философами Татарстана . Особо обращает на себя внимание тот факт, что представители национальных исторических школ северокавказского и среднеповолжского регионов расставляют акценты на исключительно негативную роль центральной российской власти в регионе и героизацию любого сопротивления ей. Большое внимание уделено фигуре Шамиля, который представляется как национальный герой без каких-либо недостатков .

91 Например: Тапиров И., Пискарев В. «Особое совещание по Приволжскому краю»: противодействие империи. Документ и комментарий // Татарстан. 1992. № 9-10. С. 26-44; Литвин А., Вейнселсен П. Империя и насилие: подавление национального самосознания // Эхо веков. 1996. № 1-2. С. 56-60.

См : Российская многонациональная цивилизация. Единство и противоречия. М., 2003. С.

87

93 См.: К данной категории могут быть отнесены следующие работы: Семенникова Л И. Ци-вилизационные парадигмы в истории России // Общественные науки и современность. 1996. № 5. С. 107-119; Национальные окраины Российской империи. Становление и развитие системы управления. М., 1998; Вдовин АИ., Зорин В.Ю., Никонов А.В. Русский народ в национальной политике XX в. М., 1998; Российская многонациональная цивилизация. Единство и противоре-чия.М., 2003.

См.: Абдрашитова А. Р. Оренбургское Духовное Магометанское Собрание как орган управления мусульман в XIX — начале XX в. // Вестник Оренбургского университета. 2001. №1. С. 49-53; Абдулатипов Р.Г. Знамение судьбы. Повесть в очерках и документах о Кавказской Войне 1817-1864 гг. под предводительством Шамиля. М., 1998; Воронцов С.А. Ислам и политический экстремизм в России // Ислам и политика на Северном Кавказе. 2001. Вып. 1. С. 150-158; Геворкьян Д.П. Учреждение российского управления в Дагестане XIX в. // Научная мысль Кавказа. 1998. № 3. С. 78-84; Исхаков Д М. Формирование национального самосознания татар: проблема становления (XVIII - начало XX в.1 // Культура, искусство татарского народа: истоки, традиции, взаимосвязи. Казань, 1993. С. 116—124; Шмакова Н.П. Присоединение Средней Азии к России: к историографии вопроса // Уржумка. 1995. № 1. С. 20-26; Юнусова А. Ислам в контексте российской истории // Азия и Африка сегодня. 1998. № 3. С. 57-64; № 4. С. 36-42. Исламо-христианское пограничье: итоги и перспективы изучения. Материалы международного семинара. Казань, 1995; Материалы по истории татарского народа. Казань, 1995' Ислам в татарском мире: история и современность. Материалы международного симпозиума. Казань, 1997; Ислам в истопии и культуре татарского народа. Казань, 2000 и др.

См.: Казнев Ш.М. Имам Шамиль. М., 2001; Олейников Д.И. Шамиль: исторический портрет//Вопросы истории. 1996. № 5/6. С. 58-76; Пожидаев Г.А. Имам Шамиль: «мой священный долг... внушать детям моим их обязанности пред Россиею»// Военно-исторический журнал. 2001. № 2. С. 79-89; Покровский Н.Н. «Перед Шамилем»: Фрагмент из монографии «Завоевание Северо-Восточного Кавказа и борьба горцев за независимость»// Историческии архив. 1995. № 4. С. 197-219.

Важный вклад в изучение политики Российской империи по отношению к мусульманам внес Р.Г. Ланда, в поле зрения которого находились взаимоотношения русского народа и российского мусульманского мира с древности и до современной эпохи96. Исследователь поддерживает концепцию неоевразийства Л.Н. Гумилева.

Среди исследователей, занимавшихся, в целом историей ислама выделим М.А. Ба-тунского97, всесторонне показавшего ислам в истории и культуре России. Наиболее интересными и основательными исследованиями по «мусульманскому вопросу» является кандидатская диссертация Е.И. Воробьевой, где обстоятельно рассмотрен весь спектр взаимоотношений государства и последователей ислама в Российской империи во второй половине XIX в. - 1917 г 98.

Отношение мусульман Северо-Западного Кавказа к религии показано в исследованиях Ш.М. Казиева и И.В. Карпеева 9 .

Определенный интерес представляет работа В.А. Матвеева . В работах С.А. Айдаровой 101 и З.Я. Емтыль затрагиваются проблемы, связанные со становлением системы управления мусульманами Северного Кавказа и Кубанской области.

Несомненно, важный вклад в исследование темы внесла публикация профессором МГУ Д.Ю. Араповым основных законодательных актов, архивных документов, статистических материалов и публицистических произведений, касающихся мусульман империи103, а также его монография. Как представляется, в рамках данной концепции происходит поступательное движение к научному познанию взаимоотношений самодержавия и мусульманства. Следует также отметить и работу Е.Ю. Барковской , где дается анализ роли исламского фактора в государственном строительстве России, проанализированы изменения в вероисповедной политике российского государства относительно ислама, исследованы перемены в социально-правовом статусе отдельных слоев мусульманского населения Российской империи.

Наиболее заметным из новейших исследований представляется монография швейцарского историка А. Каппелера, получившая высокую оценку многих специалистов . Отказавшись от характерного для большинства историков «русоцентриче-ского» подхода, А. Каппелер проследил эволюцию мусульманской политики, проводимой самодержавием и определил ее как политику «гибкого прагматизма» .

Религиозная жизнь в казачьих регионах Юга России исследуется в работах епископа Майкопского и Адыгейского Пантелеймона , митрополита Гедеона108, H.H. Великой109, В.Е. Бороденко110, С.А. Головановой , диссертациях Н.В. Паршиной,

?!! См.: Ланда Р.Г. Ислам в истории России. М., 1995.

См.: Батунский М.А. Православие, ислам и проблемы модернизации в России на рубеже Х1Х-ХХ веков // Общественные науки и современность. 1996. Ж2. С. 81-90. Он же. Россия и исла^. В 3-х т. М., 2003.

См.: Воробьева Е.И. Мусульманский вопрос в имперской политике самодержавия во второй половине XIX в. - 1917 г. Дис. ... канд. ист. наук. СПб., 1999.

Казиев Ш.М., Карпеев И.В. Повседневная жизнь горцев Северного Кавказа в XIX в. М.,

2003

Матвеев В.А. Российское мусульманство на Северном Кавказе: исторические аспекты проблемы // Армавир, Ростов-на-Дону, 2004.

Айларова С.А. Общественно-политическая мысль народов Северного Кавказа (XIX в.). Дис д-ра ист. наук. Владикавказ, 2003.

Емтыль З.Я. Адыгская интеллигенция: начало XX в. Становление исторических взглядов. Майкоп 1999.

' См.: Ислам в Российской империи (законодательные акты, описания, статистика). Составитель и автор вводной статьи комментариев и приложений Д. Ю. Арапов. М., 2001; Записка С.Ю. Витте по «мусульманскому вопросу» 1900 г. // Сборник Русского исторического общества. Т. 7 0,55). М., 2003. С. 198-209.'

См.: Барковская Е.Ю. Ислам и государственное строительство в России (вторая половина XVI в - февраль 1917 г.). М., 2006.

См.: Каппелер А. Россия - многонациональная империя. Возникновение, история, распад. М„ 2000.

™ Там же. С. 244.

Пантелеймон, епископ Майкопский и Адыгейский. «Христианская вера процветала на Кавказских горах...» //Православие в исторических судьбах юга России. Южнороссийское обозрение. 2004.№20. С. 9-23.

Гедеон, митрополит Ставропольский и Бакинский. История христианства на Северном Кавказе до и после присоединения его к России. Москва-Пятигорск, 1992.

Великая Н.Н. Казаки Восточного Предкавказья в XVIIl-XIX вв. Ростов-на-Дону, 2001; Она же. Официальное православие и гребенские казаки в XVIII- начале XX века //Православие в

E.H. Кумпан112. В работе митрополита Гедеона, помимо исследования ранних этапов распространения христианства на Северном Кавказе в контексте истории Кавказской епархии, приводятся статистические сведения о наличии церквей и приходов, о штатах священнослужителей и прочих.

В.И. Чурсина наряду с изучением кубанского фольклора и других форм духовной культуры выявила роль русской православной церкви в организации духовной жизни кубанского казачества1 .

В 2009 г. под редакцией О.В. Матвеева опубликован труд об очерках истории и православия на Кубани. Автор изучив военную и хозяйственную деятельность казачества приходит к выводу, что состояние веры у городского и сельского населения Кубани и Черноморы глубоко проникли в повседневную жизнь, в домашнюю обстановку и менталитет . .

Историю развития христианства на Ставрополье исследовали H.A. Охонько и И.А. Салова, опубликовавшие ря^статей, в которых раасматриваются основные этапы строительства церквей в крае .

Различные аспекты миссионерской деятельности РПЦ, а также взаимоотношения РПЦ с другими конфессиями рассматриваются в публикациях^ архимандрита В.Д. Лазы116, в статьях и кандидатской диссертации С.А. Раздольского .

Особенности конфессиональной политики Российской империи в горских обществах Центрального Кавказа отмечены в диссертации Наскидаевой Е.Х. Автор, на наш взгляд, справедливо отмечает, что в политике России выработалась и отчетливо прослеживалась изменчиво-прагматическая конфессиональная терпимость. Привлечение местной аристократии, в том числе мусульманской, в высшие государственные круги также являлось характерной особенностью российской политики. Вместе с тем, в ней находил свое выражение и стереотип «христиане-союзники, мусульмане-враги», который сопровождал весь процесс интеграции региона в Россию.

В работе З.В. Кануковой и С.А. Хубуловой «Религия в истории и культуре поли-этничного города»119 рассматривается деятельность православных храмов и их служителей в городе Владикавказе. Среди работ представляющих большой интерес, в которых анализирутся вопросы межнациональных и этноконфессиональных отно-

исторических судьбах юга России. Южнороссийское обозрение. 2004.№20. С. 44; Она же. Старообрядчество ^ казаков-линейцев //Кубанское казачество: три века исторического пути. Крас-

нод% Бороденко В.Е. Монастыри Северного Кавказа в XVIII- начале XX века //Вопросы историографии и истории Северного Кавказа XVIII- начале XX в. Краснодар, 1997. С.125-137; Она же Отношение войскового правительства к представителям различных конфессии на территории Кубанской области в 90-х гг. XIX в. (по отчетам наказного атамана) // Кубанское казачество: три века исторического пути. Краснодар, 1996. С. 27-30. ,, ,

Голованова С.А Религиозная ситуация в казачьих регионах Терека и Кубани (конец XVIH-XIX вв ) // Православие в исторических судьбах Юга России. Ростов-на-Дону 2003.

Паршина Н.Б Влияние русского православия на исторические процессы в Северокавказском регионе (XVHI-XIX вв.). Автореф...канд. ист. наук. Пятигорск, 2002; Кумпан E.H. Конфессиональная политика Российской империи и ее реализация на Северо-Западном Кавказе в 18611917 гг. Авторе*.- канд. ист. Наук. Краснодар, 2005.

Чурсина В.И. Духовная жизнь славянского населения Кубани конца XVII - XX вв.: динамика и традиции народной культуры. Дис. ..д-ра ист... наук. Ставрополь, 2005 С 46-47

"тМатвеев О.В. Дело мира: очерки истории культуры и православия на Кубани. Краснодар, 2009 С 9

Охонько Н А Храмовое строительство на Кавказской военной линии / Охонько H.A., Салова И А III Минаевские чтения: материалы научной конференции. Ставрополь, 1999; Салова И А Строительство русских православных храмов на Ставрополье во второй половине XV111-начале XX вв./ Политические и социально-экономические проблемы истории Северного Кавказа в XYJII-XXвв.: сб. статей. Армавир; Ставрополь, 2002.

11 Лаза В Д Опыт миссионерской деятельности Русской Православной Церкви на Кавмин-водах в конце XIX - начале XX вв. //Православие в исторических судьбах юга России. Южнороссийское обозрение. 2004. №20. С. 93-99.

п" Раздольский С А. Русская православная церковь в Кавказской воине // Кавказская воина: уроки истории и современность. Краснодар, 1995. С. 254-263; Он же. Миссионерская деятельность Православной церкви на Северном Кавказе XIX- начале XX вв. Дис...канд. ист. наук.

KPaS\FgP'. Наскидаева Е.Х Конфессиональная политика России в горских обществах Центрального Кавказа (середина ХУШ - начало XX вв.). Дис...канд. ист. наук. Владикавказ, 2011.

то Канукова З.В. Хубулова С.А. Религия в истории и культуре полиэтничного города. Владикавказ в ХУШ-нач.ХХ1 вв. Владикавказ, 2006.

шений, а также внутренняя политика на юге России, необходимо отметить исследования A.A. Магометова A.A.120 и С.Р.Чеджемова.121

Отличительной чертой современной исторической науки стало появление новых обзорных трудов по истории церковно-государственных отношений, охватывающих весь синодальный период или большую его часть (1700-1917 г.)122, среди которых системностью изложения и хорошим знанием историографии выделяется, например, работа проф. В.А. Федорова123.

В центре работ Фирсова С.Л., занимающегося историей Русской Православной Церкви (далее РПЦ) в 1905-1907 гг., находятся внутрицерковные процессы, начавшиеся после появления царских указов от 12 декабря 1904 г. («О предначертаниях к усовершенствованию государственного порядка») и от 17 апреля 1905 г. («Об укреплении начал веротерпимости»). Автор делает вывод о том, что данные акты поставили священнослужителей РПЦ в невыгодное положение по сравнению с духовенством других конфессий: последние оказались наделены правами свободы совести, а клирики господствующей Церкви остались связанными бюрократическими узами с аппаратом обер-прокуратуры, учрежденной еще в XVIII в.

Фирсов C.JI. в своих работах проанализировал происходившие в России в начале XX в. процессы разрушения православной основы государства, постепенной демократизации духовенства и десакрализации в общественном сознании царской власти. Автор показывает место Православной Церкви в политической системе Российского государства, анализирует проблемы церковно-государственных отношений. Исследуя многочисленные церковные акты 1905—1918 гг., ученый сделал вывод об общем кризисе церковно-государственных отношений накануне революции 1917 г.

Характеризуя взаимоотношения государства и РПЦ в начале века, многие историки полагают, что в то время следовало сократить влияние императора на церковные дела. Другими словами, для РПЦ было бы желательно «отдалиться» от государства, но сделать это нужно было так, чтобы государство, с одной стороны, по-прежнему выполняло все прежние политические, финансовые, охранительные и другие функции, обязательства перед РПЦ, а с другой — чтобы наряду с существенным распространением прав Церковь получила и полное самоуправление в форме патриаршества

Известный историк и религиовед М.И. Одинцов в своей монографии12 , посвященной исследованию основных этапов истории русского православия XX в. отмечает, что государственная церковная политика со времени Первой российской революции переживала состояние кризиса. Автор также исследует отношение к церковному вопросу различных политических партий и делает вывод о безрезультатности борьбы Государственной думы четырех созывов за вероисповедные реформы и о недовольстве духовенства РПЦ сложившимися отношениями с обер-прокурорской властью, хотя церковные власти и не выступали в качестве оппозиции к власти политической12 .

В статьях К.Н. Цинбаева126 показано значительное влияние духовенства на общественное сознание граждан России на рубеже веков во время различных юбилейных торжеств. Автор отмечает, что проведение всевозможных юбилеев преследовало цель

Магометов A.A. Межнациональные отношения: интернациональное и патриотическое воспитание: этнопсихологический аспект. М.,2004.

Чеджемов С.Р. Политика российского государства и православной церкви в области образования на юге России до 1917 г. (на примере осетинского народа). Религиоведение. 2013. № 1. 0,7 п л. С. 36-44.

См.: Бычков С.С. Русская церковь и императорская власть. Очерки по истории Православной российской церкви 1700—1917 гг. М., 1998; Фирсов C.JI. Православная церковь и государство в последнее десятилетие существования самодержавия в России. СПб., 1996; его же. Русская церковь накануне перемен (конец 1890-х — 1918 гг.). М., 2002; его же. Православная российская церковь и модернизация русского общества на рубеже XIX—XX вв. (к постановке проблем) // Клио. 2002. №4 (19). С. 9—13; Нечаева М.Ю. Церковь в модернизирующемся обществе России XVIII — начале XX вв. // Уральский историческии вестник. Екатериноург, 2000. № 5-6. С.260-285 и др.

См.: Федоров В.А. Русская православная церковь и государство. Синодальный период . 1700-1917гг. М.,2003.

,,, См.: Одинцов М.И. Государство и Церковь в России. XX в. М., 1994.

" См.: Одинцов М.И. Указ. соч . С. 29.

См.: Цинбаев К.Н. Православная церковь и государственные юбилеи императорской России // Отечественная история. 2005. №6. С. 42-51; его же. Феномен юбилеемании в российской общественной жизни конца XIX- начала XX века// Вопросы истории. 2005. № 11. С. 98-108.

успокоить общество, понизить накал революционных страстей и объединить народ вокруг трона и Церкви.

Необходимо отметить тот факт, что в современной историографии возникло и новое направление исследований, связанное с изучением имевшего место весной и летом 1917 г. достаточно уникального для России явления - так называемой «церковной революции». Данное явление рассматривается, например, в статьях Б. Бакулина, И.В. Завитновского, М.В. Шкаровского и др. В них авторы исследуют борьбу рядового духовенства против самовластия иерархии и за немедленное проведение реформ, направленную на широкую демократизацию внутрицерковной жизни и достижение социальной справедливости в духовной среде, а также внутрицерковные кризисы весны-лета 1917 г.

История протестантских церквей на территории Российской империи, правительственная политика в отношении лютеранского и реформаторского духовенства, гражданские права подданных протестантского исповедания, в отличие от католической темы, мало интересовали в XIX в. отечественных историков. Скорее всего, это можно объяснить тем, что данная тема не затрагивала болезненного национального вопроса, а также не требовала обоснования политических интересов Российской империи. Исследования, посвященные догматическим вопросам протестантизма^ убедили ^современников в политической лояльности лютеранской и реформаторской церквей . Все данные работы были основаны на интерпретации богословских книг и церковного

права. .,„

В конце XIX в. Г.Дальтон впервые опубликовал документы законодательного, распорядительного и делопроизводственного характера, раскрывающие политику властей в отношении лютеранской церкви. Изложенный им материал позволил говорить о целенаправленных действиях российских властей по усилению контроля над протестантскими церквями. Необходимо также отметить монографию Т.И. Буткевича «Протестантство в России»130, где последовательно излагаются сведения об истории расселения лютеран на территории Российской империи, об организационном устройстве общин, их структуре и т.д. К сожалению, в монографии мало сведений о других, кроме лютеранской, традициях протестантства.

На рубеже Х1Х-ХХ вв. становятся акту альными исследования по проблемам истории и особенности вероучений отдельных религиозных течений. Например: изучение раскола и сектантства (по терминологии того времени) светскими исследователями XIX в. изначально осуществлялось под руководством МВД в число функций которого входил контроль над конфессиональной ситуацией в стране. Чиновники МВД занимавшиеся вероисповедными вопросами, явились первыми авторами сочинений, посвященных как истории религиозного сектантства в России, так и анализу положения отдельных сект. Такие труды, как правило, издавались ограниченным тиражом, обычно в форме докладов или служебных записок . Учитывая тог факт, что на Северном Кавказе христианские религиозные движения появились позже, чем во внутренних губерниях Российской империи, светские исследователи лишь в начале XX в. обратили свое внимание на этот регион. В начале XX в. небольшим тиражом была издана записка В. А. Валькевича132, в которых раскрывались некоторые факты

127 См ' Бакулин Б. Несвоевременные воспоминания // На пути к свободе совести. Вып. II. Религия и демократия. М., 1993. С. 143-163; Завитновский И.В. Церковная революция и церковное украинство /7 ВМУ ИН. 2001. № 2(5). С. 15-31.; Шкаровский М.В. «Религиозная революция» 1917 г и ее результаты // 1917-й: Метаморфозы революционной идеи и политическая практика их воплощения Материалы научной конференции, посвященной 80-летию Февральской и Октябрьской революций в России. Новгород, 1998. С. 61-76; Фирсов С.Л. Ревогаоция 1917 г. и попытки «демократизации» Русской церкви // Церковно-историческии вестник. 2000. № 6-7. С.

еустроев А.Н. О Евангелическо-Лютеранской церкви в Российской империи. СПб., 1856' Терентьев Н. Лютеранская вероисповедная ситема по символическим книгам лютеранства. Казань, 1910; БуткевичТИ. Протестантство в России. Харьков, 1913 и др. ,.,„..

См ' Dalton G/ Verfallungs-geschichte der evangelisch-lutherischen Kirche in Russland. 1-2 bd. Gotha 1887.

Буткевич Т.И. Протестантство в России. Харьков, 1913.

См.: Варадинов Н. История министерства внутренних дел: В 8-ми т. C.llo.,1863 .а. История распоряжений по расколу; Надеждин Н. Исследование о скопической ереси. СПб., 1845 и др.

тп См.: Валькевич В.А. Записка о пропаганде протестантских сект в России и, в особенности, на Кавказе. Тифлис, 1900. Т. 1-2.

из истории баптизма и адвентизма, предпринималась попытка выявления причин широкого распространения баптистского учения в Кубанской области.

В работах церковных авторов важное место отводилось обличению и осуждению «заблудших». Однако, несмотря на это, некоторые труды представляют научное значение. Нужно отметить работы C.B. Булгакова, К. Кутепова, епископа Алексея (Дородницына) и

др.1"

В спектре публикаций можно отметить следующие направления: первое — официально-православное: к нему относятся монографии священника А Рождественского134, директора народных училищ Таврической губернии, магистра богословия С. Маргаритова и чиновника МВД С.Д Бондаря136. В указанных работах авторы ставят во многом схожие задачи: рассмотреть историю появления и причины распространения в Российской империи различных религиозных движений; изучить их внутреннюю структуру, особенности богослужения и вероучения, отношение к государству и обществу. Однако, несмотря на публицистический характер, в данных работах содержатся обширный фактологический материал, имеется достаточно объективный анализ причин распространения рационалистических религиозных идей и сект не только на Юге страны, но и в Российской империи в целом. В исследовании священника C.B. Булгакова137 помещены сведения о более чем 200 религиозных движений, существовавших в XIX в., 32 философских и религиозных учениях «противных христианству и православию», а также информация о «западных христианских верованиях». Одной из первых серьезных, крупных работ по истории старообрядчества, в которых затрагивались вопросы государственных мер, стала изданная в 1855 г. «История русского раскола, известного под именем старообрядчества»138 епископа Винницкого Макария Булгакова. В данной работе впервые предпринята попытка систематизации раскольнического движения и определения основных характеристик его главных толков.

Из работ, посвященных непосредственно истории реализации государственной политики по отношению к старообрядчеству в Российской империи, следует выделить восьмой том «Истории Министерства внутренних дел»139 чиновника особых поручений Н.В. Варадинова, посвященный оправданию действий правительства, направленных на борьбу со старообрядчеством.

Второе направление — либерально-демократическое, к нему относятся работы В.И. Ясе-вич-Бородаевской140 и АС. Пругавина14 , в которых авторы отмечают необходимость введения в Российской империи свободы вероисповедания. Общей темой для исследователей является отношение к сектантству. АС. Пругавин, занимавшийся проблемами старообрядчества и сектантства, указывает на связь идей старообрядцев и сектантов с экономическим и правовым положением народа. Эти ученые видели в русском религиозном инакомыслии явление самобытное и положительное, призванное изменить к лучшему существующий порядок народной жизни142.

Третье направление — марксистское, представленное В .Д. Бонч-Бруевичем. В монографии были использованы изданные под его редакцией «Материалы по истории сгарообрядче-

См.: Булгаков C.B. Православие: ереси, секты, западные вероисповедания. Соборы. М., 1912; Алексии, епископ. Внутренняя организация южнорусских необаптистов-штундистов. Казань, 1908; Кутепов К. Секты хлыстов и скопцов. Казань, 1882; он же. Из истории шалопутства на Северном Кавказе // Ставропольские епархиальные ведомости. 1882. №2. С. 56-64.

Р, См.: Рождественский А. Южнорусский штундизм. СПб., 1889.

См.: Маргаритов С. История русских мистических и рационалистических сект. Симферополь 1910.

См.: Бондарь С.Д. современное состояние русского баптизма. СПб., 1911; он же. Секты хлыстов, шалопутов, духовных христиан, Старого и Нового Израиля, субботников и иудейст-вукшгах. СПб., 1911; он же. Секта меннонитов в России. Пг.,1916.

" См.: Булгаков C.B. Справочник по ересям, сектам и расколам. М., 1904.

Булгаков, епископ Макарий. История русского раскола, известного под именем старообрядчества. СПб., 1855.

Варадинов Н.В. История министерства внутренних дел в 8 тт. СПб.: типография МВД. 1858-1863.

См.: Ясевич-Бородаевская В.И. Борьба за веру. Историко-бытовые очерки и обзор законодательства по старообрядчеству и сектантству в его последовательном развитии с приложением статей законов и высочайших указов. СПб.,1912.

См.: Пругавин А.С. Раскол и сектантство в русской народной жизни. М.,1905.

См.: Пругавин А.С. Старообрядчество во второй половине XIX. Очерки из новейшей истории раскола. М., 1904.

ства и сектантства»143, в которых содержатся интересные сведения о деятельности различных религиозно-общественных движений в Российской империи. Автор в своих работах всячески пытался оправдать сектантов и защитить их от различных нападок. В монографиях, написанных в досоветский период освещаются вопросы, связанные с деятельностью секты Новый Израиль на Кубани, а также упоминается о наличии в регионе приверженцев «духовного скопчества»144.

Характерно, что проблематику, связанную с историей русского староверчества, изучают исследователи самых разных стран: И.Грек-Побисова (Польша), М. Моц (Румыния), Р. Моррис (США) и др.

По предположительной оценке АС. Пругавина,]в конце XIX - начале XX в. старообрядцев в России насчитывалось не менее 20 млн. чел.

«Русский раскол!146 Возьмите его... писал В.А. Андерсон в 1905 г., - и вы имеете значительную массу, равную Испании. Сама эта численность уже заслуживает внимания. Потом подумайте, как широко его действие. От Риги до Казани, до Ледовитого океана, до Черного моря и Кавказа, а потом почти до границ Китая» . Формально староверы считались подданными Российской империи. Однако фактически они были настоящими изгоями, так как упорно отказывались подчиняться преобладавшей в стране «синодальной» государственной церкви.

В имперскую эпоху среди отечественных историков, активно разрабатывавших данную тематику, преобладали сторонники охранительного, консервативного направления. Авторы стремились обосновать и оправдать жесткую позицию государственной власти и официальной церкви, т.е. РПЦ, по отношению к неугодной конфессии. Публикации данного периода перенасыщены резкой бранью и преисполнены откровенной враждебностью в отношении старообрядцев. Так, например, И Нильский профессор Санкт-Петербургской духовной академии утверждал, что «раскол» является первым и самым сильным противником государства». А самих старообрядцев он именовал «религиозными фанатиками» . Историк, богослов, владыка Филарет Гумилевский также считал старообрядчество «болезнью», «диким наростом», которое «упорно препятствовало ходу дел преобразования России. Вместе с тем староверческое массовое движение ему представлялось все-таки своеобразным «гражданским бунтом»149. Авторы, рассматривая старообрядчество, ставили перед собой конкретную задачу - сформировать и закрепить в общественном сознании антистарообрядческие стереотипы. Во всех изданиях XIX в. старообрядчество именуется не иначе как «секта», «ересь», «антигосударственное зло» и т.д. В целом, главный смысл работ всех авторов сводился к апологетическому оправданию репрессивно-полицейских методов «борьбы с расколом» как исключительно «богоугодного явления». Однако при этом следует иметь ввиду, что понятия «секта», «раскол», «ересь» на рубеже XIX - XX вв. еще не имели точных дефиниций в российской «богословской науке» и государственном законодательстве.

Во второй половине XIX в. ряд работ служившей фундаментальной основой «нового взгляда» на старообрядчество. Один из видных дореволюционных исследователей старообрядчества - народник А.С. Пругавин - видел коренные причины раскола православной церкви также в отмене земских прав и свобод, в закрепощении крестьян дворянами-помещиками и в резком усилении центральной государственной власти . «Старообрядчество, - доказывал А.С. Пругавин, - самое выдающееся, самое яркое явление умственной,

143 См ■ Материалы к истории и изучению русского сектантства и раскола / Под ред. В.Д. Бонч-Бруевича Вып 1 2. СПб.,1908; Материалы к изучению русского сектанства и старообрядчества/Под ред В Д Бонч-Бруевича. Вып.3,4. СПб.,1910,1912; Материалы к истории и изучению религиозно-общественных движений в России / Под ред. В.Д. Бонч-Бруевича. Вып.7. Г1ет-

р0ГрМ'См . Животная книга духоборцев / Под ред. и с предисл. В.Д. Бонч-Бруевича. СПб 1909; Бонч-Бруевич В.Д. Новый Израиль. СПб., 1911; он же. Избранные сочинения М ,1959. 1.1-3.

4 Цит по- Мельгунов С. Старообрядчество и свобода совести. М., 1907. С. 4.

146 Понятия «раскол» и «раскольники» в дореволюционной отечественной историографии применялись в отношении собственно всех сторонников староверческого православия.

ш Андерсон В.А. Старообрядчество и сектантство: исторический опыт русского религиозного дазномыслия. СПб., 1905. С. 3. _ , __

148 Нильский И. Несколько слов о русском расколе. СПо., 1864. С.137.

1« филарет Гумилевский. История Русской Церкви (988-1826 гг.). СПб., 1894. С. 770-771.

150 Пругавин АС. Раскол и сектантство в русской народной жизни. М.,1905. С.15.

нравственной, интеллектуальной жизни нашего народа» • Почти похожую характеристику старообрядчеству давал С.П. Мельгунов: «Еще в то время, когда почти вся масса русского крестьянства костенела в полном невежестве, мы уже видим в старообрядчестве несомненные признаки и проблески умственного развития и просвещения» . О положительной роли старообрядчества говорила В.И. .Ясевич-Бородаевская: «Старообрядцы никогда не были врагами России, напротив, они всегда заявляли себя активными деятелями в делах благотворения и помощи родной земле»153.

Либеральные реформы 60-70 гг. XIX в. способствовали формированию демократического направления, которое рассматривало старообрядчество как следствие движения земской оппозиции, вызванного процессом централизации государства.

Дореволюционные работы, затрагивающие аспекты политики правительства в отношении казаков-старообрядцев Северного Кавказа, не были комплексными и носили описательный характер.

В советский период вероисповедная политика не являлась объектом всестороннего исследования. Старообрядчество рассматривалось историками, в том числе и кавказоведами, с позиций классовой бопьбы и представлялось формой, религиозной оболочкой антифеодального протеста15 . Действия правительства, направленные на борьбу с «расколом», соответственно, расценивались как «угнетение народных масс». По мнению Миловидова В.Ф., старообрядчество являлось идеологическим обоснованием борьбы крестьян и посадских низов против самодержавия .

В контексте атеистической установки, старообрядчество привлекает внимание как главный противник имперской инквизиционной церкви156.

С 70-х годов XX в. стали выходить отдельные работы, ставшие «фундаментом» последующей исторической науки в вопросах о роли старообрядчества в России157. Основные выводы этих исследователей опровергают сложившийся в историографии стереотип так называемой политики либерализации государства по отношению к расколу.

Крупный вклад в изучение начального периода староверия внес Н.И. Никольский1 , рассматривавший раскол как противостояние социальных групп: остатков боярской знати, стрелецкого служилого сословия, а позднее — посадских людей и крестьянства. Автор считает данные социальные группы населения враждебными дворянскому государству, а уход в старообрядчество, таким образом, - борьбой с господствующей церковью и государством.

Для советского периода в историографии данного вопроса характерна концепция «осуждения политики имперской власти в отношении старообрядчества». Религиозная составляющая при этом уходит на второй план, уступая место социальной доктрине.

Господство одностороннего взгляда на исторический процесс существенно ограничивало исследователей в поисках новых исследовательских подходов. Политическая окраска «старообрядческого вопроса» досоветского периода потеряла свою актуальность. Движение «старой веры» фактически перестало быть реальной силой, требующей внимания в системе государственно-правовых задач.

Современный период является качественно новым этапом изучения проблемы. Об этом свидетельствует возросшее количество исследований, проведенных за последние годы, в которых авторы обращаются к слабоизученным аспектам взаимоотношений государства и старообрядчества. Переживают возрождение некоторые дореволюци-

151 ~ гавин A.C. Значение сектантства в русской народной жизни // Русская мысль. 1881.

; мельгунов С. Старообрядчество и свобода совести. М., 1907. С. 46.

151 Ясевич-Бородаевская В.И. Борьба за веру. Историко-бытовые очерки и обзор законодательства по старообрядчеству и сектантству в его последовательском развитии с приложением статей закона и высо-чашщк указов. СПб., 1912. С. 326-327.

Карцов В.Г. Религиозный раскол как форма антифеодального протеста в истории России. Калинин ,1971.4. 1.

' Миловидов В.Ф. Старообрядчество в прошлом и настоящем. М., 1969.

Греку лов Е.Ф. Православная инквизиция в России. М., 1964.

Катунский А.Е. Старообрядчество. М, 1972; Клибанов А.И. Народная социальная утопия в России (период феодализма). М., 1977; Покровский H.H. Антифеодальный протест урало-сибирских крестьян-старообрядцев в XVIII в. Новосибирск, 1974 и др.

Никольский Н И. История русской церкви. М., 1983.

онные направления историографии, в частности церковное, разрабатываются новые методологические подходы изучения конфессиональной политики. В историографии используется термин «феномен старообрядчества» . Особое внимание уделяется государственным структурам, таким, как МВД, рассматривается их роль в формировании правительственной позиции по отношению к старообрядцам, систематизируется и изучается законодательная деятельность государства. В решении этих вопросов необходимо отметить работы О.П. Ершовой . В то же время обобщающих работ, посвященных правительственной политике в отношении северокавказского старообрядчества, до сих пор не появилось, что требует восполнения указанного пробела.

Из числа монографий, посвященных истории российского религиозного сектантства нужно выделить монографии А.И. Клибанова, Б.И. Гальперина и др. Д анные работы содержат большой фактологический материал (в том числе сведения по Северному Кавказу), который и был использован при написании монографии. Из публикаций по истории старообрядчества, сектантства и единоверия, отметим работы И.Ю. Макарова , Л.Н. Митрохина , И.К. Русакомского164, А.В. Крюкова 65 и др.

В целом можно констатировать, что основная масса работ, выпущенных до 1917 г., по своей направленности соответствовала господствующему в верхних эшелонах власти мнению о необходимости сохранения целостности и неделимости Российской империи. Все этому препятствовавшее должно быть поставлено ему на службу, что напрямую касалось и взаимоотношений с католичеством в рамках Российского государства. Другого подхода от власти того времени нельзя было ожидать, потому что и во всех европейских странах правительства поступали подобным же образом.

Несмотря на многообразие работ, проблема государственно-конфессиональных отношений на Северном Кавказе требует дальнейшего изучения. Политика государственной власти империи в отношении Русской Православной церкви, инославных конфессий и нехристианских вероисповеданий должна изучаться, по глубокому убеждению автора, в её преломлении на местном уровне. Необходимо убедиться в том, что тот или иной вероисповедный закон, то или иное решение государственных властей в «вероисповедной сфере» работали, что они применялись на практике. В данном случае речь идет о Северном Кавказе.

Часть использованных архивных материалов впервые выявлена автором в ходе подготовки диссертационного исследования, ранее не привлекалась к исследованиям и не публиковалась. Проанализированная выше литература по исследуемой научной проблеме подтверждает интерес большого количества исследователей к вопросу о государственно-конфессиональной политике Российской империи на Северном Кавказе в конце XVIII - начале XX вв. и, вместе с тем, приводит к выводу о явно недостаточной изученности данной проблемы.

Во второй главе «Религиозный фактор в политике Российской империи» отмечается, что для вероисповедной системы Российской империи в рассматриваемый

1S9 Кутузов Б.Г. К вопросу о феномене старообрядчества // Старообрядчество: История, ípa. Современность. М., 2000.

Ершова О.П. Русское старообрядчество в мировом политическом процессе в середине XIX-XX в. //Россия в мировом политическом процессе. М., 1997; Она же. Деятельность Синода в области формирования политики в отношении старообрядчества в 50-е гг. XIX в. // Старообрядчество: История. Культура. Современность. М., 1996. С. 48-52; Она же. Развитие законодательной системы в области'раскола в 50-60- гг. XIX в. // Старообрядчество: История. Культура. Современность. М., 1995. Вып.4. С. 26-31 и др.

См.: Клибанов А.И. Меннониты. М-Л.,1931; Он же. Реформационные движения в России. М.,1960; Он же. История религиозного сектантства в России. М.,1965; Он же. Религиозное сектантство в прошлом и настоящем. М.,1973; Гальперин Б.И. Баптизм и его идеология. Фрунзе, 1962; Он же. Религиозный экстремизм: кто есть кто. Киев, 1989.

См.: Макаров И.Ю. Статистика старообрядчества и сектантства в Российской империи в XIX веке // старообрядчество. История. Культура. Современность. М.,1996. С.60-62.

См • Митрохин Л.Н. Баптизм: история и современность (философско-социологические очерки). СПб., 1997.

См.: Рукасомский И.К. К вопросу об истории единоверия // старообрядчество. История. Культура. Современность. М.,1996. С.50-52.

См.: Крюков A.B. Религиозные секты на Кубани: становление, внутреннее развитие, взаимоотношения с государственными и общественными институтами (30-е гг. XIX в.- 1917 г.). Дис... канд. ист. наук. Краснодар, 2004. Он же. Религиозные секты на Кубани в аспекте межкон-

Íeccnoiia.ibHbix отношений (досоветский период) // Кавказский сборник. Т.1. М., 2004. С.149-65.

период были характерны: активное вмешательство государства в жизнь религиозных организаций; юридическое неравенство конфессий; сильное влияние религиозной идеологии на правосознание российского общества; наделение религиозных учреждений функциями государственных и судебных органов; тесное взаимодействие религиозных и правовых норм; недопущение законами вневероисповедного состояния граждан и права свободного религиозного самоопределения; регулирование правом основных внутрицерковных и межконфессиональных отношений, а религиозными нормами многих внецерковных отношений.

В первом параграфе отмечается, что являясь подсистемой общества, религия занимает в нем определенное место и выполняет соответствующие функции.

Во втором параграфе рассматривается процесс формирования Российской империи как полиэтничное государство, в котором проблема межконфессиональных отношений была связана, в том числе, с интеграцией присоединенных народов в состав империи. В XIX в. основные принципы отношений государства с конфессиями были отражены в проводимой властями национальной политике. В эпоху Николая I вероисповедной политике самодержавия реализовывался в полной мере принцип вмешательства во внутреннюю жизнь религиозных объединений, во внутрицерковную деятельность существовавших в России конфессий, а также принцип правовой иерархии конфессий и их неравенство в правах, привилегиях и ограничениях.

На Северном Кавказе не имела успеха практика распространения единоверия, чему способствовали частная смена миссионеров, недостаточное финансирование единоверческих церквей, низкая грамотность духовенства, военная обстановка и установление имамата Шамиля, геополитическая ситуация в регионе. Во второй четверти столетия была продолжена и значительно расширена практика переселения на Кавказ старообрядцев и вредных сектантов из центральных районов страны, что явилось еще одной причиной увеличения здесь старообрядческого населения и формирования на территории линейных станиц особенного конфессионального курса. В связи с продолжающимся ростом территории Российской империи вероисповедная политика государства была направлена, с одной стороны, на сохранение жесткого контроля за конфессиями и религиозными объединениями, с другой, - на реализацию принципа выполнения вероисповедным законодательством роли регулятора национального вопроса, поскольку конфессиональные различия в основном совпадали с национальными.

В третьем параграфе отмечается тот факт, что реформы во многом носили половинчатый характер. Русская Православная Церковь не отделялась от государства, равно как и не предполагалось отделение «терпимых» исповеданий. Статус Православной Церкви как «первенствующей и господствующей» объявлялся незыблемым. Внеисповедное состояние граждан не допускалось. Для всех исповеданий ограничения оставались в силе, кроме православного, в праве распространения и пропаганды своих религиозных учений. Одним словом шел поиск оптимальной модели взаимоотношений государства и вероисповеданий в России.

Расширение веротерпимости в государстве приравнивалось к идее уравнивания церквей и верований перед государством. Таким образом, реализовывался принцип равенства признанных религиозных обществ перед законом. Надо заметить, что речь в данном случае не идет о непризнанных религиозных обществах; законодательством они игнорировались и поэтому не имели никаких прав.

Говоря о принципе равенства признанных религиозных обществ перед законом, следует назвать и еще один принцип - принцип лояльности, означавший лояльность власти в обмен на лояльность населения.

На всем протяжении истории Российской империи её вероисповедная политика руководствовалась принципом непризнания религиозной свободы. Законодательство включало дискриминационные и репрессивные меры, направленные на ограничение религиозных свобод и религиозного плюрализма.

17 октября 1905 г, Николай II подписал Высочайший Манифест в котором, наконец-то, провозглашается принцип свободы совести.

В четвертом параграфе отмечается, что правовое регулирование государственно-конфессиональных отношений развивалось по двум направлениям: 1) самодержавие стремилось закрепить православную церковь в качестве элемента государственной системы, 2) вводятся элементы толершгтности в отношении других конфессий, вслед-

ствие территориального расширения Российской империи и активизации миссионерской деятельности Русской Православной Церкви.

Исповедание православной веры закреплялось имперским законодательством как мерило политической благонадежности, а таинства церкви становились средством полицейского контроля.

Инкорпорирование Русской Православной Церкви в систему государственной бюрократии окончательно осуществляется в XIX веке, что получает идеологическое обоснование в доктрине «самодержавие, православие, народность».

Сфера правового регулирования государственно-конфессиональных отношений оказалась целиком в уголовном законодательстве XIX в., которое отличалось значительной степенью суровости в отношении раскольников и сектантов, при этом внеис-поведное состояние законодателем не допускалось.

Манифесты и законы 1903-1907 гг. установили в России свободу вероисповедания и содействовали ослаблению тенденций огосударствления церкви, способствуя переходу к европейскому пониманию принципов свободы совести.

Законодательство XVIII - начала XX вв. изменило правовой статус и юридическую основу административной и судебной деятельности инославных церквей. В праве Российской Империи XVIII - начала XX вв. были зафиксированы основные принципы правительственной политики по отношению к инославным исповеданиям. Сам факт упоминания инославных церквей и конфессий в российском законодательстве свидетельствовало об их признании субъектами действующего права и наделении их особым качеством - право дееспособностью, в результате получения которой они могли вступать в соответствующие правоотношения. Общие законоположения о католицизме и лютеранстве в России в соответствии со Сводом законов, определявшим обязанности священников, предписывавшим порядок проведения богослужений, предусматривавшим внутреннее строение церквей, устройство и управление общин и др., провозглашали полную свободу исповедания католической и протестантской веры и совершения богослужений.

В начале XX в. правовое положение церквей вновь трансформировалось. Причинная обусловленность его изменения достаточно сложная: иным стал статус самого государства - из абсолютизма формировалась конституционная монархия, поэтому и правовой статус церквей очищался от политического догматизма, нивелировалась апологетика православия. Правовое положение стало более адекватно отражать реалии того времени, ориентируясь на принципы свободы совести, веротерпимости и равенства конфессий. Однако законодательные акты начала XX в. по вопросам религии и церкви несли на себе печать поспешности, содержали правовые коллизии, противоречили истинному положению вещей.

Российским властям было спокойнее устраивать государственный присмотр за мусульманским духовенством «сверху» и сохранять духовное устройство мусульман Северного Кавказа, в том виде, в котором оно находилось, т.е. вне регламентации в законе, а само духовенство на уровне служителей магометанского культа.

Говоря о религиозном факторе в политике Российской империи можно сделать вывод, что религиозная политика правительства в ХЖ в. строилась на следующих аномальных принципах: непризнание прав личности на религиозное самоопределение, утилитарное использование религии для решения чисто политических задач, превращение церковной власти в орудие светской политики; вмешательство во внутрицерковную деятельность существовавших в России конфессий; стремление к ограничению ''иностранных" и "иноверных" религий строго национальными рамками; распространение и поддержка только православной веры как духовной основы господствующей народности . Несмотря на ярко выраженную тенденцию государственно-конфессиональной политики к признанию терпимых вероисповеданий, ни о каком реальном равноправии религиозных организаций в России в XIX в. говорить не приходится.

В Российской империи государственная политика носила ярко выраженный религиозный характер, закрепленный в известной формуле «православие, самодержавие, народность».

166 См.: Пиикевич В.К. Вероисповедная система Российской империи // Государство, религия, церковь в России и за рубежом. 2001. № 4 (28). С. 25—26.

Охранительная политика российского правительства по отношению к Русской Православной церкви состояла в запрещении в пределах Империи любой другой религиозной пропаганды кроме православной. Полностью подчинив себе Русскую Православную церковь, самодержавное государство заботилось об укреплении её господствующего положения в духовной жизни общества. Государство и православие опасались миссионерской деятельности инославных священников и поэтому всячески противодействовали распространению западно-христианских и иных конфессий.

Главным направлением конфессиональной политики Российской империи в течение нескольких веков оставался принцип государственного контроля над всеми религиозными институтами Российской империи.

В третьей главе рассматриваются «Поиски механизмов взаимодействия и управления христианскими не православными конфессиями Северного Кавказа в конце XVIII - нач. XX вв.». В первом параграфе отмечается, что немецкие переселенцы были неотъемлемым компонентом этнической структуры Северного Кавказа. Известная лояльность российского правительства к немцам обусловила их особую роль в колонизационной политике России. Царская власть возлагала на немецких колонистов задачу экономического освоения региона, передачи местному населению хозяйственно-культурного опыта. Протестантской идеологии, носителями которой были немцы, отводилась функция стабилизации социально-политической обстановки в регионе.

Социально-политическая ситуация в Российской империи была неразрывно связана с государственно-конфессиональными отношениями и различными мировоззренческими ориентациями ее граждан. И во многом от решения вопроса взаимоотношения между государственными органами и этими неправославными исповеданиями, от налаживания межрелигиозного диалога внутри страны зависела судьба многоконфессиональной страны.

Во втором параграфе рассматривается процесс формирования внутреннего управления католиками Северного Кавказа. Юг страны и Кавказ стали вторым крупнейшим объединением католических общин в России после Поволжья. Российское правительство опасаясь влияния католических орденов на государственную идеологию и высшие слои русского общества, а, также осознавая, что протестантское миссионерство может составить католическому серьёзную конкуренцию, выбирало «из двух зол меньшее». В результате, даже сохраняя в качестве стратегической цели возможную православизацию эстонцев, латышей, литовцев, немцев и других народов, правительство нередко было готово оказать поддержку лютеранству ради того, чтобы заблокировать деятельность более мощной конкурирующей церкви.

В третьем параграфе прослеживается процесс установления административного контроля за сектами, вышедшими из православия и протестантскими течениями на Северном Кавказе. На Северный Кавказ в рассматриваемый период устремились мен-нониты, сторонники «Движения Исхода», штундисты, баптисты и представители других деноминаций. За развитием сект Русская Православная Церковь всегда пристально наблюдала и соответствующим образом их оценивала, не скрывая неприятия вольнодумства, призывая к его искоренению. Число зарегистрированных сектантов на Кавминводах колебалось от 450 человек в 1895 г. до 581 чел. в 1914 г. Сюда входили хлысты, жидовствующие, баптисты, молокане и др. Но точное количество установить было крайне трудно, так как секты эти были тайными, а последователи их отличались «притворным и лукавым усердием к храму».

На протяжении второй половины XIX - в начале XX в. царское правительство занимало по отношению к баптистам противоречивую позицию. С одной стороны, российское законодательство гарантировало «иностранцам» в рамках своих конфессий («иностранных исповеданий») свободу вероисповедания, с другой стороны, власти и особенно Православная Церковь опасались распространения их влияния на православное население. Поэтому драконовские законодательные меры и административные преследования чередовались с акциями, облегчающими их существование. В этом отношении наиболее примечательным был циркуляр от 15 августа 1879 г., утвержденный царем и подписанный министром внутренних дел, содержавший «мнение Государственного Совета о духовных делах баптистов». Циркуляр гласил: «Государственный Совет в Департаменте законов и общем собрании, рассмотрев представление Министерства внутренних дел о духовных делах баптистов, постановил: Бапти-

сты на основании статьи 44 Основного государственного закона беспрепятственно исповедуют свое вероучение и исполняют обряды веры по существующим у них обычаям. Общественное богослужение они отправляют в устроенных ими или отведенных им для сего разрешения губернатора домах.

В четвертом параграфе рассматривается конфессиональная политика Российской империи по отношению к армянам и грекам, выходцам, преимущественно, из Турции и Ирана. Несмотря на массовый переход греков из турецкого подданства в российское, число иностранноподданных греков значительно сократилось на территории Кубанской области, хотя на 1 января 1904 г. греки еще проживали в 154 населенных пунктах167.

Что касается армянских поселений на Тереке и Прикаспии, то их организация соответствовала интересам России. Поскольку главным образом, это были купцы и представители духовенства, переведенное сюда для налаживания религиозной жизни среди горских армян (черкесогаев), правительство страны устанавливало определенные льготы для переселенцев: освобождение от подушного оклада, рекрутской повинности, платы за землю под садами, право торговать и открывать свои предприятия в любой точке Российской империи. Постепенно создавались условия для развития и сохранения национальной культуры — строились храмы, часовни, при которых открывались школы, библиотеки. В результате демографических процессов - миграционного потока славянского населения на первых этапах колонизации Северного Кавказа, миграционного оттока горцев после Кавказской войны, а также разного уровня воспроизводства населения изменилась этническая и конфессиональная структура региона. Но при этом главный принцип конфессиональной политики Российской империи заключался в стремлении к полному контролю над всеми без исключения религиозными институтами.

В четвертой главе исследования «Ислам в государственно-религиозной политике Российской империи» отмечается, что ислам наряду с православием является традиционной религией для России, а мусульманское сообщество страны представлено коренными народами с многовековой историей. В первом параграфе автор, исследуя эволюцию государственной политики по отношению к исламу в ХУ1-ХУШ вв. отмечает, что Российская империя на Северном Кавказе столкнулась со сложной задачей адаптации и включения новых территорий в имперское пространство. С 70-х годов XVIII в. по отношению к мусульманам осуществляется политика веротерпимости. В рамках министерства иностранных дел Российской империи в конце XVIII в. был образован департамент, специализировавшийся на решении вопросов, которые касались «азиатских народов». Основной принцип конфессиональной политики Российской империи заключался в стремлении к полному государственному контролю над всеми без исключения религиозными институтами на территории страны.

Во втором параграфе автором отмечены специфика и особенности процессов ис-ламизации и христианизации Северного Кавказа. Ислам проник на Северный Кавказ сравнительно поздно и по началу не слишком глубоко, т.к. имело место феодальная раздробленность, разный уровень социально-экономического развития народов, языческая вера у ряда народов. Царская власть в начале XIX в. опасаясь усиления влияния мусульманского духовенства на население, исповедующее ислам и пропаганды радикальных идей, усиливает свою политику по христианизации населения региона. И большую роль в этом сыграло образование в 40-х годах в Кизляре Осетинской духовной комиссии. Ее деятельность положила начало миссионерской деятельности среди северокавказских народов и представителей народов Закавказья. Автор отмечает, что конфессиональная политика царизма на Северном Кавказе, местные формы государственного регулирования ислама вырабатывались на протяжении достаточно долгого времени и в сложных условиях, затяжным конфликтом (Кавказская война).

В третьем параграфе рассматривается конфессиональная политика, ситуация на Кавказе, где с 1817 г. по 1864 г. продолжалась война с горскими народами и идеологической основой ее был ислам в виде одного из его крайних проявлений — мюридизма. Во время войны, а особенно после ее завершения, царское правительство заигрывало с мусульманским духовенством, чтобы привлечь его на свою сторону. В этих

167 Там же. Ф. 454. Оп. 1. № 183.

целях военным властям на Кавказе, в частности вменялось: «Начальник не должен вести себя открыто против духовенства: он должен избегать беседы с ним о религии. .., но если обстоятельства поставят его в необходимость говорить с эфендиями и муллами о религии, то следует для успокоения их согласиться с ними во многом даже против собственного убеждения»16 . Кавказская война сопровождалась сменой кодов цивилизационного развития, связанной с распространением ислама и вытеснением адатов, ставка была сделана на поддержку складывавшихся веками местных этнокультурных ценностей и той части населения края, которая вела борьбу с Шамилем за их сохранение. Действовал принцип «адат против шариата».

Также говорится о плане окончательного усмирения Кавказа, подготовленного Д. А. Милютиным.

Несмотря на все препятствия и трудности, которые мусульманское вероучение встречало поначалу в среде горцев Северного Кавказа, оно все-таки утвердилось на значительной части территории региона. Большая часть местного населения восприняло суннитскую разновидность ислама, в которой почитался не только Коран, но и Сунна (представляющая собой собрание хадисов (рассказов) о деяниях и изречениях пророка Мухаммеда). В среде другой части мусульманского населения распространение получила суфийская форма суннизма — тарикаты 6 кадирийа и накшбандийа.

В пятой главе работы рассматривается «Государственная политика Российской империи в отношении старообрядцев на Северном Кавказе в конце XVIII — начале XX вв.». В первом параграфе рассматривается политика государства по отношению к старообрядчеству в XVII — начале XX вв. в целом в Российской империи. Автор отмечает, что с момента возникновения раскола правительство Российской империи постоянно принимало меры против распространения старообрядчества и к присоединению старообрядцев к господствующей Церкви. Иными словами, законодательство носило репрессивный характер практически до начала XX в.

Во втором параграфе характеризуется политика властей по отношению к старообрядчеству. Сложившаяся в регионе ситуация способствовало появлению новых, важных особенностей в модели конфессиональной политики в отношении старообрядцев на Северном Кавказе. Ее идеологическую основу определяли взгляды и суждения кавказских наместников, наказных атаманов и войсковых старшин, считавших старообрядчество допустимым явлением в казачьих полках. Строгая регламентация образа жизни, трудности военного быта не давали повода местным властям рассматривать религиозные взгляды казачества как возможную угрозу внутриполитической стабильности. Напротив, твердые нравственные убеждения, жесткие правила староверческого домостроя, по мнению северокавказских чиновников, помогали населению выживать в условиях войны. А Русская Православная Церковь рассматривала старо-верие объектом миссионерской деятельности. Позиция православного духовенства, не совпадавшая с мнением светских властей, не оказала заметного влияния на идеологическую основу конфессиональной политики в данном регионе. Модель конфессиональной политики в отношении староверия второй четверти XIX в., в отличие от предыдущей, строилась на вполне определенной идеологической базе — теории официальной народности, разработанной графом С.С. Уваровым. Согласно данной теории Православная церковь открыто провозглашалась защитницей монархического режима, а старообрядчество, отказывающееся принимать правила единоверия, соответственно, приобретало значение источника внутриполитической опасности.

В третьем параграфе говорится о процессах либерального отношения властей к старообрядческим общинам Северного Кавказа во второй половине XIX — начале XX вв. Например, в 1864 г. был учрежден Комитет по «раскольническим делам». Выработанные им и утвержденные в 1875 г. «Правила» легализовали значительную часть старообрядческих толков, которым предоставлялось право отправлять свое богослужение, а также выезжать за границу. Старообрядцам дозволялось заниматься иконо-писанием (для своих нужд), учреждать свои школы грамотности, занимать некоторые общественные (но не государственные) должности.

|<* гарф.ф.866.оп. 1 д.21 .с. 16

Тарикат — метод мистического познания, путь религиозно-нравственного совершенствования суфия, особый свод морально-этических положений и психологических приемов. Тарикат понимается также как суфийское духовное братство.

Как и в других регионах Российской империи, старообрядчество на Северном Кавказе объективно выступило формой религиозной оппозиции официальной церкви, хотя сами казаки, понимая невыгодность своего политического положения, всячески старались не доводить дело до открытого конфликта, внешне демонстрировали уступчивость, умело использовали силу государственной власти, которая шла на уступки и даже защищала их от нападок православного духовенства.

В шестой главе рассматривается «Роль и место религиозного фактора в геополитике России и Турции на Северном Кавказе в XIX - начале XX вв.». В первом параграфе автор отмечает, что на протяжении XVII- нач.ХХ веков многочисленные народы Северного Кавказа оказались в едином треугольнике - на перекрестье сфер влияния России, Персии и Турции. Действовать совместно против Российской империи они (Персия и Турция) не могли: на пути их сотрудничества лежали конфессиональные разногласия и взаимные территориальные претензии, лишним доказательством которых стала ирано-турецкая война 1821 - 1823 годов.

В результате войн с Турцией и Ираном к 1830-му году во владение Российской империи формально переходит весь Северный Кавказ, а присоединение Ахалкалаки и Ахалцихе еще больше изолирует от османского влияния Чечню, Дагестан, Кабарду. Кроме того, присоединение закавказских пашалыков Порты позволяет Петербургу создать полосу безопасности между Грузией и Портой.

Российская империя научилась умело и терпеливо маневрировать на закавказской «шахматной доске», завоевывая и разобщая своих союзников. Россия путем умелого балансирования на противоречиях своих «врагов» и лавирования между интересами своих «друзей» попросту переиграла и тех, и других. Осознание Турцией и Ираном этого факта вылилось в реваншистские войны первой трети XIX в., приведшие к полному вытеснению их из региона.

Во втором параграфе отмечается русско-турецкое противоборство в области конфессионального влияния на Северном Кавказе в XIX - начале XX вв. В частности, в начале XIX в., в ходе русско-иранской (1804-1813 гг.) и русско-турецкой (1806-1812 гг.) войн, заметно активизировали свое участие в антироссийской пропаганде на Северном Кавказе религиозные деятели, имевшие идейную и финансовую поддержку султана и шаха, которые призывали местное население выступить против России . Учитывая сложившуюся ситуацию главнокомандующий Кавказом А.П. Ермолов в 1822 году принимает решение запретить мусульманам Кавказа совершать паломничество в Мекку и другие святые места на Ближнем Востоке. Главком при этом говорил, что они «...по большей части служат для персиян и турок тайными шпионами» . В середине XIX в., во время Крымской войны, Османская империя и ее союзники делали ставку на мюридисткое движение на Северном Кавказе и надеялись с помощью Шамиля взорвать Кавказский фронт изнутри и отбросить русские войска за Терек и Кубань.

Во второй половине XIX в. после практического краха идеи мюридизма Османская империя предложила кавказским народам новую идеологию, которая бы могла объединить их против России. Такой идеологией первоначально стал пантюркизм. Идеи пантюркизма и панисламизма смогли достаточно точно связать Османскую империю, а впоследствии и Турцию с Северным Кавказом. Совмещение политики национализма и религиозного воздействия позволило Стамбулу прочнее закрепиться в регионе. Если в середине XIX в. только лишь религиозная пропаганда не могла постоянно поддерживать связь Порты с Кавказом, а также контролировать события в регионе, то новые политические и идеологические идеи, наложенные в купе на политическую неразбериху начала XX в., смогли принести больший результат. Благодаря поддержке местного населения уже республиканская Турция в дальнейшем продолжала развитие своего политического вектора в регионе.

Различные мусульманские и национальные организации типа «Мусульманское благотворительное общество», «Бухарское благотворительное общество», «Союз крымских студентов» содействовали в организации учебы тюрко-исламской молодежи России по османским учебным пособиям, способствовали в строительстве мече-

170 АКАК. Т. III. С.891-892.

171 АКАК. Т. VI. Ч. I. С. 481.

тей, медресе и мектебе, налаживали связи русских мусульман с Портой. Перед Первой мировой войной количество новых мечетей и школ на Кавказе доходила до двух тысяч.

Однако, мусульманское духовенство, в преобладающей степени старалось всячески формировать настрой на единство с Россией. Это проявилось, например, в ноябре 1914 г. в Петровске, во время поездки Николая II на Кавказский фронт. По прибытии монарха в Дербент с приветствием к нему, в присутствии делегации от Дагестанской области, состоявшей из мулл, старшин и почетных лиц всех округов, обратился один из видных религиозных авторитетов З.Б. Тарковский. В своей речи он особо выделил следующую фразу: «Любовь к Царю и любовь к Отечеству есть неразрывные части мусульманской веры»172.

В заключении диссертации подведены итоги исследования, сформулированы основные выводы и перспективы дальнейших исследований.

I. В рассматриваемый период, т.е. в конце XVIII - начале XX вв., в Российской империи сложилась система государственно - религиозных (конфессиональных) отношений, отличавшаяся своей сложностью, многообразием и спецификой. Эта система, при всей ее критики, решала важнейшие государственные, духовно-идеологические и социально-политические задачи.

Отношения с религиозными объединениями в российском государстве представляли собой совокупность исторически складывающихся и изменяющихся форм взаимоотношений между институтами государства и религиозными образованиями. В их основе лежало законодательно закрепленные политические, национальные духовно-нравственные представления о месте конфессий в жизни, об их функциях, о сферах деятельности всех участников этих отношений.

В Российской империи постепенно сформировалась особая интегративная модель отношений российского государства и вероисповеданий.

II. Российская империя во второй половине XVIII- начале XX в., исходя из внутриполитических и внешнеполитических задач, проводило религиозную политику, руководствуясь следующими принципами: поддержка и распространение православной веры как «первенствующей» государственной религии; превращение церковной власти в орудие светской политики; имперский православный патернализм; веротерпимость; признание в каждом подданном империи человека религиозного; признание полноправными, с точки зрения конфессиональной принадлежности, только лиц, исповедующих православие; запрет на переход из одного исповедания в другое, за исключением перехода в православие; равенство признанных религиозных обществ перед законом; лояльность власти в обмен на лояльность населения; не признание религиозной свободы; не признание прав личности на религиозное самоопределение; вмешательство во внутреннюю жизнь религиозных объединений, во внутри церковную деятельность существовавших в России конфессий; правовая иерархия конфессий и их неравенство в правах, привилегиях и ограничениях; выполнение вероисповедным законодательством роли регулятора национального вопроса. И лишь только, в начале XX в. провозглашается принцип свободы совести.

III. В Российской империи особый статус имело православие как - государствооб-разующая религия. Православие олицетворяло национальные традиции и специфику народа, выступало одной из основ русского национального самосознания, оно было идеологическим символом власти.

IV. В государственно-конфессиональной политике Российской империи особое, центральное место занимала Русская Православная Церковь. Самодержавная власть обеспечивала неприкосновенность ее привилегий и защиту ее интересов. Правовые нормы, охранявшие религию и Церковь, занимали особое место в Своде законов Российской империи. Господствующая Церковь была частью государственного аппарата империи. Привилегии РПЦ состояли в обязательной принадлежности к ней императора, в ее преимущественном праве на публичное осуществление и проповедь своей веры, недопущении выходов из нее, уголовно-правовой охране ее интересов и др.

Государственная я власть доминировала над Православной Церковью и одновременно патронировала ее, способствовала борьбе Церкви с иноверцами и еретиками,

172 Дагестанские ведомости. 1914. 7 декабря.

возвышалось над другими конфессиями и религиями, но сама Православная Церковь оставалось зависимым. Лишь в начале XXI в. ситуация постепенно начала меняться, поставив как перед Церковью, так и перед властью вопрос о новых подходах в регулировании их отношений.

V. Государственная политика носила ярко выраженный религиозный характер, закрепленный в известной формуле «православие, самодержавие, народность».

VI. В Российском государстве все три явления - политика, государственная власть и император - отождествлялись. Политику российской государственной власти по отношению к Церкви, конфессиям определял, прежде всего, император, который исходил при этом из внутри - и внешне-политических обстоятельств. На принятие решений в религиозной сфере сказывались, конечно, и личные симпатии и антипатии императора.

Проводимая государством религиозная политика свидетельствовала о том, что оно не создало единый, стройный механизм регулирования отношений, как с Православной Церковью, так и с другими вероисповедными объединениями, которые действовали на территории Российской империи. Не были сформулированы четкие установления в отношении различных вероисповеданий в Российской империи. Можно утверждать, что российская государственная вероисповедная политика носила некий «синусоидный» характер.

VII. Государственно-конфессиональная политика в России, как впрочем, и в других странах, сопровождалась определенными религиозными пристрастиями (симпатиями и антипатиями) властных групп и, в конечном счете, довольно часто заканчивалась вмешательством во внутренние дела религиозных объединений, в жизнь верующих граждан. Одним исповеданиям государство в силу традиционности покровительствовало. Другие исповедания находились под жестким контролем государственной власти.

Нужно признать, что любая модель вероисповедной политики государства, оказывающего избирательную поддержку отдельным конфессиям, не свободна от издержек, от недостатков. Оценивать эту модель нужно только в контексте исторического времени; переносить нынешние требования к государственной вероисповедной политике на «историческую площадку» давно прошедших лет не корректно.

VIII. Конфессиональная политика Российской империи в указанный период строилась в соответствии с историческими реалиями, многообразными внутриполитическими и внешнеполитическими факторами. Приходится констатировать, что российская государственная власть, представители РПЦ и некоторые группы общественности усматривали в распространении нетрадиционных для России конфессий и новых религиозных движений угрозу духовной и этнокультурной самобытности народов России, и требовали от государственных органов принятия энергичных охранительных мер.

Одним из главных задач правительства после завершения Кавказской войны было не допустить распространения в мусульманской среде идей неподчинения имперским властям. В связи с этим правительство пыталось создать систему контроля над мусульманским духовенством, не допустив при этом объединения мусульман Кавказа и России в рамках единого Духовного правления. Религиозная жизнь последователей ислама в данном регионе по-прежнему основывалась на традициях горцев и корректировалась распоряжениями местного начальства с учетом общероссийского законодательства.

IX. Государственно-конфессиональную политику российского государства нельзя представлять как политику последовательного ущемления инославных и иноверных исповеданий в правах и принуждения их к слиянию с православным населением и отказа от своей веры. Российское государство реально обеспечивало иноверцам возможность исповедовать свою веру и исполнять культовые обряды (например, в воинских частях создавались институты штатных имамов, лютеранских пасторов, католических капелланов, иудейских раввинов для обеспечения возможности отправления религиозных культов военнослужащими-иноверцами, к присяге иноверцы приводились по правилам своего вероучения и др.).

Государство учитывало и по возможности охраняло законом религиозные интересы иноверцев. Как проявление политики толерантности следует рассматривать про-

цесс узаконения отдельных норм шариата и канонического права католиков (этими нормами регулировались брачно-семейные и наследственные отношения).

Общий вектор развития вероисповедной политики Российской империи составляла тенденция к расширению веротерпимости, служившей средством интеграции в состав империи новых наций и народностей. Веротерпимость, вместе с тем, не означала правового равенства конфессий. У каждой конфессии имелся свой объем прав, привилегий и ограничений.

X. Отношения государственной власти со всеми существовавшими на территории Северного Кавказа вероисповеданиями строились на основе принятого в Российской империи законодательства Общероссийская система вероисповедной политики в полной мере преломлялась на губернском и областном уровне. Вместе с тем, губернские и уездные органы власти подходили довольно гибко к исполнению предписанных центральной государственной властью обязывающих норм в отношении всех конфессий вообще, в отношении различных сектантских организаций и старообрядчества, в частности.

Несмотря на то, что на территории Северного Кавказа религиозная политика строилась на основе общероссийских законов, она имела ряд особенностей обусловленных завершением Кавказской войны, военно-административным управлением, активным заселением региона. Здесь в течение изучаемого периода создавались православные приходы, решались вопросы финансирования и наделения землей духовенства и причтов, действовали православные общественные организации, епархиальное духовенство разрабатывало методы миссионерской деятельности и т.д. Все эти процессы находились под контролем Св.Синода, имперских, региональных властей.

XI. Политика царской власти в отношении протестантских Церквей и РКЦ также проводилась в рамках центральной религиозной политики, но поскольку значительная часть католиков, меннонитов, приверженцев Евангелическо-лютеранской и реформаторской Церквей являлись колонистами, их вероисповедные права практически не подвергались ограничениям вплоть до 1914 г.

На протяжении второй половины XIX - начале XX вв. в отношении представителей старообрядчества и сектантства был принят ряд законов изменивших их правовой статус. Последователи старообрядчества и религиозных сект были разделены на более и менее вредные, а последние были легализованы и получили ряд гражданских и религиозных свобод. Однако был подтвержден запрет действий, которые могли, по мнению властей, преследовать цель совращения в раскол. А деятельность вредных, для существования государственного строя и российского общества, религиозных групп продолжала ограничиваться. Особенностью реализации государственно-религиозной политики на Северном Кавказе в отношении старообрядчества и сектантов, являлось то, что в данном регионе особое положение занимало казачество, в среде которого была велика доля представителей указанных конфессий. Однако, принимая во внимание верность войскового населения властям, отношение имперской и региональной администрации к представителям старообрядчества и сектантства в регионе являлось более терпимым, чем было обозначено в действовавших законах.

Обобщая материал, раскрывающий общероссийскую конфессиональную политику и политику светских властей на территории Северного Кавказа, можно сделать вывод о богатом (как положительном, так и негативном) опыте межконфессионального диалога и взаимодействия. Признавая непоследовательность конфессиональной политики российской государственной власти, ее ошибки и просчеты (в условиях неограниченной власти самодержавия, отсутствия прав и свобод, когда о свободе совести не могло быть и речи вплоть до начала XX в.), все же нельзя отрицать, что эта политика давала возможность жить в мире и согласии последователям всех мировых религий, приверженцам множества традиционных национальных религий. В нашей стране никогда не было «религиозных войн» и это заслуга как российского правительства, так и народов страны и руководства основных религиозных конфессий.

Введение в научный оборот публикуемых малоизвестных документов и материалов в сочетании с уже известными позволило по-новому осмыслить важные проблемы рассматриваемого периода нашей истории, создать реальную картину государственно-конфессиональной политики Российской империи на Северном Кавказе в рассматриваемый период. Представленные результаты данного исследования, по мнению

автора, позволяют по-новому оценить многие, казалось бы, установившиеся и ставшие общепринятыми, положения и выводы:

1. На рубеже ХХ-ХХ1 в. Российская Федерация вынуждена была решать новые сложные проблемы. Но новые ли они? В частности, социально-политическая ситуация на Северном Кавказе. На наш взгляд, многих негативных последствий сегодня можно было бы избежать, если бы государственные деятели лучше знали историю Кавказа и его народов, чаще обращались бы к ее урокам и историческому опыту. Нельзя не соглашаться с академиком Ю.А. Поляковым, который пишет: «...роль Северного Кавказа в истории России явно недооценивалась... Северный Кавказ - один из столпов Российской Федерации. Невозможно представить Россию без Северного Кавказа и Северный Кавказ вне России»173. Однако необходимо отметить, что кардинальные изменения геополитики, распад СССР, включение ряда бывших республик СССР в орбиту «жизненных интересов США» и НАТО и т.д., привели к включению Северного Кавказа в процесс глобализации. Данный регион притягивает внимание не только соперничающих с Россией Ирана и Турцию, но и западных держав, и, конечно же, в первую очередь США, объявивших этот регион устами своего «архитектора внешней политики» 36. Бжезинского «зоной жизненных интересов США» . Как справедливо заметил Г.Б. Вок: зарубежные геополитические сценарии будущего Кавказа ... недостаточно учитывают исторический контекст и связанное с ним тяготение региона к России. С другой стороны, российская геополитика как на Южном, так и на Северном Кавказе «является пассивной, тогда как США, НАТО и Европейский Союз целенаправленно реализуют здесь свои политические интересы» .

2. Все вышесказанное подтверждает, что тема, рассматриваемая в данной диссертации, имеет актуальное значение как с точки зрения научной, так и политической, особенно с учетом того, что современные аспекты кавказской политики соперничающих сторон, уходящие корнями в глубь веков, возрождаются в системе нынешних международных отношений, крайне осложненных стремлением внутренних и внешних антироссийских сил вытеснить Российскую Федерацию с этого важнейшего геополитического региона.

На основании сделанных выводов и обобщений сформулированы некоторые механизмы формирования и реализации государственно-конфессиональных отношений:

Первый. Обеспечить в многонациональной и многоконфессиональной стране мирное сожительство и согласие ее жителей может только такая государственная конфессиональная политика, которая направлена на интеграцию различных конфессий, культур и традиций в сочетании с уважительным отношением к самобытности народов.

Второй. Государственно-конфессиональная политика вполне допускает использование религии в политических целях. Но в этом случае существует реальная опасность того, что религия может превратиться в идеологию. Это обстоятельство не должна забывать, исходя из исторического опыта, нынешняя российская государственная власть.

Третий. Приоритетность (тем более, если она активно и агрессивно демонстрируется) в отношении одного из вероисповеданий (даже государственно-образующих) ведет к ассиметричности в государственно-конфессиональной политике.

Четвертый. Формирование государственно-конфессиональных отношений на современном этапе развития российского государства и общества возможно только с учетом исторического опыта взаимодействия государства и конфессий. Процесс создания современной модели государственно-конфессиональных отношений, механизма повседневного решения проблем, возникающих в религиозной сфере жизни общества на всех уровнях власти, пойдет тем успешнее, чем полнее и объективнее будет учтен исторический опыт.

Пятый. Становление и развитие государственно-конфессиональных отношений в современной России возможно только на законодательной основе, когда государство

173 Поляков Ю.А. Слово о Северном Кавказе // Северный Кавказ: геополитика, история, культура. Материалы Всероссийской конференции. Ставрополь, 2001. С. 7.

Бжезинский Збигнев. Великая шахматная доска. М., 1999. С. 62.

175 Вок Г.Б. Современная геополитика Северного Кавказа: теоретические и прикладные аспекты. Автореф. дис. ...канд. ист. наук. Краснодар, 2006.

берет на себя ответственность за формирование указанных отношений и исключает случаи не правового решения вопросов вероисповедной политики.

Шестой. На наш взгляд, также, необходимо создание соответствующих структур органов власти, осуществляющих практическую реализацию государственно-конфессиональной политики. В целях обеспечения координации и управления отношениями государства с религиозными объединениями, реализации единой вероисповедной политики было бы целесообразнее создать федеральный государственный орган по делам религиозных объединений.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях: Рецензируемые издания, рекомендованные ВАК

1. Кулиев Ф.М. «Формирование системы управления христианскими неправославными конфессиями в XIX в. на Северном Кавказе». // Вестник Челябинского государственного университета. Научный журнал. История. Выпуск 34. 28/2009 г. Челябинск, 2009. С. 126-134.(1 п.л.).

2. Кулиев Ф.М. «Деятельность христианских сект на Северном Кавказе в XIX-начале XX вв.». // Вестник Челябинского государственного университета Научный журнал. История. Выпуск 40. №15(196)/2010 г. Челябинск, 2010. С. 48-55. (0,6 п.л.).

3. Кулиев Ф.М. «Ислам в государственно-религиозной политике Российской империи на Северном Кавказе в первой половине XIX в.»// Научные проблемы гуманитарных исследований. Выпуск 3. Пятигорск, 2010. С. 60-64.(0,3 п.л.).

4. Кулиев Ф.М. «Политика Российской империи по отношению к старообрядчеству на Северном Кавказе в первой половине XIX в.» // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. 2010, № 4, октябрь-декабрь. С. 336339. (0,5 п.л.).

5. Кулиев Ф.М. «Религиозный фактор в политике Российской империи в 1 половине XIX в.» // Известия Саратовского университета. Новая серия. Серия История. Международные отношения, выпуск 2. 2010 г. Том 10. С. 64-69. (0,7 п.л.).

6. Кулиев Ф.М. «Политика Российской империи по отношению к старообрядчеству на Северном Кавказе во второй половине XIX в.» // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. № 1(161) 2011. Ростов-на-Дону, 2011.С. 55-58. (0,8 п.л.).

7. Кулиев Ф.М. «Место религиозного фактора в геополитике России и Турции на Северном Кавказе: история и современность». // European Social Science Journal («Европейский журнал социальных наук»). Международный исследовательский институт. Рига-Москва, 2011. 12(15). С.458-464. (0,5 п.л.).

8. Кулиев Ф.М. «Основные изменения в конфессиональном законодательстве Российской империи во второй половине XIX - начале XX в.» // Электронный научный журнал Теория и практика общественного развития, №6. Краснодар, 2011. С. 231235. (0,5 п.л.).

Монографии

Ю.Кулиев Ф.М. Государственно-конфессиональные отношения на Северном Кавказе в XIX - начале XX вв. Новосибирск, 2009 г. 84 с.

11. Кулиев Ф.М. Взаимоотношения органов государственной власти и религиозных конфессий на юге России до революции 1917 г. Пятигорск, 2013. 11 п.л. 172 с.

12. Кулиев Ф.М. Христианские неправославные конфессии и Ислам на Северном Кавказе в конце XVIII — начале XX вв. Ессентуки, 2013. 12 п.л. 186 с

Иные издания

13. Кулиев Ф.М. Межрелигиозное сотрудничество: история религиозной толерантности в России. Материалы международной научно-практической конференции «Этноконфессиональные отношения в современной России и странах СНГ: содержание и роль». Челябинск, 2007. С. 143-148. (0,3).

14. Кулиев Ф.М. Государственно-церковные отношения в Российской империи в XIX — начале XX вв. Материалы Всероссийской научной конференции «Ислам и

политика на Северном Кавказе: история и современность». Карачаевск. 21-23 сентября 2007 г. С. 115-124. (0,4).

15. Кулиев Ф.М. Этноконфессиональное развитие Кавказских Минеральных Вод: история и современность. Научно-практическая конференция «Стратегии развития КМВ: история и современность». Сборник научных трудов. Пятигорск, 2008. С. 173-184.(0,4).

16. Кулиев Ф.М. Особенности этноконфессионального развития Кавказских Минеральных Вод. Научная мысль Кавказа. Научный и общественно-теоретический журнал. Спецвыпуск. 2008. С. 75-79. (0,4).

17. Кулиев Ф.М. Духовное мировоззрение имама Шамиля после Кавказской войны. Всероссийская научная конференция с международным участием «Горские общества Кавказа: проблемы социокультурного, политического, исторического развития». Карачаевск, 2008. Т.Н. С. 56-62.(0,4).

18. Кулиев Ф.М. Ислам и христианство в государственно-религиозной политике на Северном Кавказе в 1 пол. XIX в. Всероссийская научная конференция с международным участием «Горские общества Кавказа: проблемы социокультурного, политического, исторического развития». Карачаевск,2008. Т. II. С. 62-71 (0,6).

19. Кулиев Ф.М. Православие и ислам: проблемы межнациональных и межконфессиональных отношений на Северном Кавказе. Материалы научно-практической конференции «Южный федеральный округ: динамика межэтнических отношений в меняющемся этнополитическом пространстве». Сборник научных статей. Пятигорск, 16-17 октября 2008 г. С.78-86. (0,6).

20. Кулиев Ф.М. Понятие и сущность религиозного экстремизма в исламе. Международная научно-практическая конференция «Ислам на Юге России. Вопросы возрождения и развития». Сб. научных статей. Пятигорск, 2008. С. 130-137. (0,5).

21. Кулиев Ф.М. Место и роль религии в современном российском обществе. VI Всероссийская научно-практическая конференция «Традиционное, современное и переходное в российском обществе». Сб.научных статей. Пенза, декабрь 2008 г. С. 192-195. (0,2). _

22. Кулиев Ф.М. Религия как область духовной жизни российского общества. IV Всероссийская научно-практическая конференция «Система ценностей современного общества». Новосибирск, 2009 г. С. 48-52. (0,2).

23. Кулиев Ф.М. Религиозная толерантность на Северном Кавказе: история и современность. Научно-практическая конференция «Политологические и этноконфес-сиональные исследования в регионах». Сб.научных статей. Т. И. Барнаул, 2009 г. С.281-288.(0,4).

24. Кулиев Ф.М. Роль религиозного фактора в процессе взаимодействия государства и религиозных конфессий. Международная научно-практическая конференция «Взаимодействие государства и религиозных конфессий в современном образовательном пространстве». Сб.научных статей. Пятигорск,2009, 8-9 июня ПГЛУ. С. 121129. (0,5).

25. Кулиев Ф.М. Веротерпимость в государственно-религиозных отношениях в XIX- начале XX вв. Научно-практическая конференция «Стратегии управления социально-экономическими и политическими процессами в регионе: история и современность». Материалы научно-практической конференции. Ч. 1. Ростов-на-Дону, Пятигорск, 2009. С. 431-442.(0,5).

26. Кулиев Ф.М. Становление российского государственного управления и государственно-религиозные отношения на Северном Кавказе в конце XVIII- начале XX вв «Государственное и муниципальное управление. Ученые записки СКАГС». №3. Ростов-на-Дону, 2009. С.62-73. (0,8).

27. Кулиев Ф.М. К проблеме религиозной толерантности на Северном Кавказа Сборник научных статей «Управление региональными системами: интеграционный подход, факторное обеспечение, методы, модели». Волгоград, 26-27 ноября 2009 г. С. 434-436 (0,3).

28. Кулиев Ф.М. Особенности этноконфессионального развития Ставропольского края «De Caucaso»: историко-этнографический альманах. Выпуск 1. - Карачаевск: КЧГУ, 2009 г. С. 89-97. (0,5).

29. Кулиев Ф.М. «Православие и ислам: проблемы межнациональных и межконфессиональных отношений на Северном Кавказе». Материалы науч.пракг. конферен-

ции «Южный федеральный округ: динамика межэтнических отношений в меняющемся этнополитическом пространстве» Ростов-на-Дону, Пятигорск, 2009 г. С. 126-137.

30. Кулиев Ф.М. «Религия как область духовной жизни российского общества». Всероссийская научно-практическая конференция «Система ценностей современного общества» Новосибирск, 2009 г.С. 48-52. (0,5).

31. Кулиев Ф.М. Кулиев Ф.М. Этноконфессиональное развитие Кавказских Минеральных Вод: история и современность. Материалы науч. пракг. конференции «Стратегия развития КМВ: история и современность». Ростов-на-Дону - Пятигорск, 2008. С. 173-184.(0,7).

32. Кулиев Ф.М. К вопросу о религиозной и этнической идентичности населения Северного Кавказа в условиях глобализации. Научный Вестник Волгоградской Академии государственной службы. №3. Серия Политология и социология, 2010. г. Волгоград, 2010. С.93-97. (0,5).

33. Кулиев Ф.М. О роли религии в процессе модернизации российского общества. Материалы Всероссийской научной конференции «Проблемы модернизации российской государственности: стратегии, институты, акторы». Саратов, 15 ноября 2010. С. 224-229. (0,5).

34. Кулиев Ф.М. К вопросу решения проблем религиозного экстремизма в РФ. Материалы межрегиональной научно-практической конференция «Регулирование социальноэтнических процессов в условиях региональных рисков экстремизма ». Ростов-на-Дону, 28 апреля 2010. С.63-68. (0,4).

35. Кулиев Ф.М. Особенности эволюции ислама на Северном Кавказе УП-ХУ вв. Материалы Всероссийской научной конференции с международным участием «Аланы и асы в этнической истории регионов Евразии». Карачаевск: КЧГУ, 24-26 июня 2010 г. С. 136-144. (0,4).

36. Кулиев Ф.М. Исламский фактор в вероисповедной политике Российской империи на Северном Кавказе в имперский период. Материалы Всероссийской научной конференции «Социокультурные и политические проблемы высокогорных районов Кавказа: прошлое, настоящее, будущее». Карачаевск: КЧГУ, 7-9 октября 2010 г. С. 220-227. (0,5).

37. Кулиев Ф.М. Российские мыслители 1-ой половины XIX в. о роли религии в обществе и государстве. Материалы Всероссийской научной конференции с международным участием «Религия в истории народов России и Центральной Азии». Барнаул, 2011 г.С. 107-112.(0,6).

38. Кулиев Ф.М. К вопросу о религиозной идентичности народов Северного Кавказа в условиях глобализации. «Ое Саисаэо»: историко-этнографический альманах. Выпуск 2. - Карачаевск: КЧГУ, 2010 г. С. 65-71. (0,4).

39. Кулиев Ф.М. Конфессиональный портрет Кавказских Минеральных Вод. Материалы Всероссийской научно-практической конференции «Духовно-нравственное развитие современного российского общества: проблемы и перспективы». Волгоград, 2011. С.217-219. (0,3).

40. Кулиев Ф.М. Единство территории РФ — залог в отстаивании национального суверенитета. Материалы международной, межвузовской конференции Российская экономика: новая реальность». Москва-Кавказские Минеральные Воды, 2011. С.134-139.(0,5).

41. Кулиев Ф.М. Проблемы взаимодействия государственного управления и местного самоуправления в России. Эффективность самоуправления муниципальных образований городских и сельских поселений (опыт России и Германии). Материалы международной научно-практической конференции. Ростов-на-Дону, 14 апреля 2011г. С.588-591. (0,6).

42. Кулиев Ф.М. Русские диаспоры за рубежом. Организации по защите прав этнических русских ближнего зарубежья. Права и свободы человека, защита национальных меньшинств в РФ: сб. науч. статей. - Саратов: Поволжский институт им. П.А. Столыпина, 2012. С.142-149. (0,5). Издание выполнено в рамках проекта В Я] ОСЕ при финансовой поддержке Европейской комиссии.

43. Кулиев Ф.М. Религиозный фактор в политике Российской империи и Турции на Северном Кавказе в XIX - начале XX вв. «Ислам в духовном пространстве

Северного Кавказа: история, философия, социология». Материалы Всероссийской научной конференции. Карачаевск, 7-8 октября 2011. С. 218-228. (0,6).

44. Кулиев Ф.М. Россия как особая цивилизация. Материалы Международной научной конференции «Россия и мировой исторический процесс». Красногорск, 2012. С. 115-119. (0,3).

45. Кулиев Ф.М. Ислам в религиозной политике Российской империи на Северном Кавказе на рубеже Х1Х-ХХ вв. Материалы VI Международной научно-практической конференции «Революция как цивилизационный феномен: история, уроки, современность». Балаково, 2013. С.89-92. (0,3).

46. Кулиев Ф.М. К вопросу о месте религиозного фактора в геополитике России и Турции на Северном Кавказе: история и современность. «Кавказ и глобализация»

Баку, 20 п п т

НАУЧНОЕ ИЗДАНИЕ Кулиев Фармаи Мурувват оглы

Государственно-конфессиональные отношения на Северном Кавказе в конце XVIII — начале XX вв.

АВТОРЕФЕРАТ

Подписано в печать 04.07.2013. Усл. п.-л. 2,0. Тираж 100 экз. Заказ № 83. Издательство Северо-Осетинского государственного университета имени К. Л. Хетагурова, 362025, г. Владикавказ, ул. Ватутина, 46.