автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.03
диссертация на тему: Государственно-религиозные и этноконфессиональные отношения в Туркестане (1865-1917)

Полный текст автореферата диссертации по теме "Государственно-религиозные и этноконфессиональные отношения в Туркестане (1865-1917)"

Г^м РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК ° . ИНСТИТУТ ВОСТОКОВЕДЕНИЯ

сг>, .

I /У

На правах рукописи

У4^ ЛИТВИНОВ Петр Петрович

ГОСУДАРСТВЕННО-РЕЛИГИОЗНЫЕ И ЭТНОКОНФЕССИОНАЛЬНЫЕ ОТНОШЕНИЯ В ТУРКЕСТАНЕ (1865-1917)

(ПО АРХИВНЫМ МАТЕРИАЛАМ)

Специальность 07.00.03. - всеобщая история (новое и новейшее время)

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

Москва 1998

Работа выполнена в отделе сравнительно-теоретических исследований Института востоковедения РАН

Научные консультанты: доктор исторических наук, профессор

I Л.Р.Гордон-Полонская|

доктор исторических наук A.B. Малашенко

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук, профессор В.Н.Басилов доктор исторических наук, профессор И.Д.Звягельская доктор исторических наук, профессор Н.А.Ковальский

Ведущее учреждение- Институт стран Азии и Африки при

Московском государственном универсистете имени М.В.Ломоносова

Защита состоится 1998 г. в-^ часов на

заседании Диссертационного совета Д.003.01.02 по историческим наукам при Институте востоковедения РАН ( 103753, г.Москва, ул.Рождественка, 12)

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института востоковедения РАН

Автореферат разослан " " 'Л 1998 г.

Ученый секретарь Диссертационного совет; кандидат исторических наук

Р.М.Шарипова

г

Г. ОБЩ Л Я КАРА R-T Е Р'И С Т И КА РАБОТА

Актуал ько с ть кто бдемы.

Историко-религиоведческие проблемы всегда били актуальными ввиду важной роли религии в -пзпи общества, однако в их осмыслении, как правило, использове-шсь не все возможности научного анализа. Это,обстоятельство особо подчеркивалось в Комплексной программе исследова-. кий "Роль религия ó истории и современной нире",-разработанной, группой видных отечествошгах ученик в 1939 г. и представлявшей собой продуманный, реаяизтичнкй план глубокого и всеобъемлющего изучения места и роли различных конфессий в общественном развития, не рвализован-кей,. к сожаления, прейкущестзешю по- объективней прюлгязм. Поэтому и сегодня oceobie® пглохенкл Когалексной програмкз сохрепяат свою актуальность и нуздгптзя в серьезной научной исследования.

В общем ряду асгордака-рзлигновэдадскп: сроблем.вопроси государственно -релкгкознкх отношений имеют особую значимость. .Дихотомия "государ тво-рэ литая" издавна вызывала большой интерес мыслителей и ученых, практически единодушию признававших наличие теснейшей.связи между этими институтами общественного развития /Г.Гегель, Т.Гоббс, К.Mapire к др./. По шеи:®.-автора, баз глубо кого последов рнпя - государственно -религиозных окюгпеяяй невозможно сущностное знание истории, так как они всегда огаэкгаги огромное вдиширз па вся свотсид общественных -эдономичес.заг, юлиташеских, правовых, национальных, нравственных,се-изйнкх к др. отвоезшА, опрэделкая в оаиотаои к характер этноконфес-сиопальннх связей.

В диссертации. (тачается, что присоединение Средней Азии к России повлияло на гссударстзенно-религиозныв.- и этяокояфесскональныв отношения, сложившиеся в. стране-к. этоиу. времени..Б..составе последней впер-ен?..появился регион, в котором "иноверцд,,-нехркстишо составляли аб-сс.татное большинство "населения и где пргаверкепци христианской рели-п:з, в той .числе государственной- православной, практически растворились в среде кногошллиошгаго мусульманства. Это потребовало от государства применения новых форм и методов в религиозной политике, отли-чсхяцихся'от применявшихся.'им в таких,.например, "мусульманских" регионах, . как Поволжье и Крип. Государство должно было. определить и свое отношение к."коренным" неислаыским конфессиям--иудейской и индуистской, которые, нескстря на свою малочислешссть, играли заметную роль в экономической жизни Туркестана. Изменений в государстзенно-религи-озннх отношениях _тша:е требовало то обстоятельство, что в Средней Азии, в условиях презбладащего уже не православного, а мусульмане ко-

го окружения,..стало иным поведение шогда "кнославных" конфессий, приверженцы которых быстро заселили присоединенные территории региона.Та-ш образом, государственно-религиозные и этноконфессиональныз отношения в Русском Туркестане составили весьма сложное, явление .в общественном развитии, страны во второй половине. XIX-. начале XX вв»,.. которое, к сожалению,- не стало предметом серьезного научного изучения.^

Отсутствие точных сведений о государственно-религиозных и этнокон-фессиональных отношениях в Русрком Туркестане сохраняет актуальность проблемы по. сей день.. Но сегодня она важна не только с. чисто научной точки зрения, стремящейся восполнить пробелы в . историческом знании, но и с практической."Самоопределение"-и-этнократизаци.я- власти в бывших союзных республиках; СССР,.. а ныне независимых: .государствах "Центральной Азии" вызвали в среде."титульных" этносов прилив националистических настроений, нередко искусственно взращиваемых "верхами".. Желая сохранить власть- И-отвлечь внимание, общественности от собственных просчетов в политике и экономике, последние исподволь инспирируют дискуссии об "имперской" политике России в прошлом, пророчащие опасность ее возрождения в настоящем и будущем. Одним из важнейших козырей в этой политической игре является тезис о притеснении мусульманских народов царской России на религиозной почве, который обостряет отношения между коренным, исламским населением и русскоязычной диаспорой в Средней Азии.Таким образом, представляется не только актуальным, но и жизненно необходимым'показать истинное положение мусульманства в Русском Туркестане, однако не в агитационно-пропагандистском варианте, а в научном,то есть на основе конкретных фактов, свидетельствующих объективно об отношении .российской .государственности к.исламской религии в регионе.Е для того, чтобы этот вопрос приобрел полную ясность, положение ислама в Туркестане необходимо показать на фоне отношения государства ко всем прочим конфессиям края, в том числе и к "господствующей"-православной. Такой подход делает очевидным го обстоятельство, что в общей системе государственно-религиозных и этноконфессиональных отношений в Русском Туркестане мусульманство находилось в более предпочтительном_положе-нии, чем все другие вероисповедные сообщества, не исключая и "государственного"- православного. Проблема представляется актуальной также потому, что Россия и сегодня остается многонациональным и юликонфессиональным образованием, в связи с чем соответствующий опыт ее дореволюционной государственности _может оказаться полезным _для ее нынешнего и будущего руководства.

Цели и задачи исследования.

Основными целями диссертационного исследования являются следующие:

- охарактеризовать государственно-религиозные отношения в Туркестане, охватил язог^ио есэ существсвазпше в рассматриваемый период конфессии в регионе;

- выявить основное содержание форм и методов религиозной политики государства на российских территориях б Сродней-Лз-'п; -

-- установить степень воздействия, государственно-религиозных отношения .ка. экономическую, политическую, социальную и инго с^еры жизнедеятельности населения Русского Туркестана;

- показать характер этноконфессионалыш?.. отношений в регионе и выявить фактор«, влиявший на их формирование.

Поставленные в диссертации цели предопределили решение в ней ряде задач, средк Еотортлг следует видэяу.ть таяло, как: ••• установить, часленкий состав, ареалы распространения, наличие бого-служебннх• учреждений, религиозное учебных заведений п т.п. в каждой кз конфессий Русского Туркестана;

- определить в. связи с- этим-место, и-роль каждой конфессии в Туркестане, исходя как из-принципов-общегосударственной религиозной политики, - так и. из-обстоятельств специфически региональных;

- охарактеризовать взаимоотношения разных вере ис по в е до кг: объединений Туркестша я те фактор», которые определяли степень и характер) меж-ролкгиозпнх, этноконфессионалышх евя?ей.

Хронологические рамки исследования и его терминология. Хронологические рамки исследования охватквакт лгепь царистский период в истории Средней Азии /1605 г.- февраль 191" г./, так как он так л единую логику развития государственко-религиозшзх и этноконфес-сионолыжх о:ксшзний в регионе. Автор считает необходима* дать и некоторое терминологические разъяснения. Употребляя термин "Туркестан? он имел введу совокупность зсех российских территорий в Средней Азии, юторда до 1898 г, ке составляли единого эдминистративно-тер-риториалыюго образования. Использование термина "Средняя Азия"ямеет более географический характер, но учитывает то, что таете ее территории, как Бухарское и Хивинское ханства формально не входили в состав России. Автор сознательно употреблял .получивший недавно распространение термин "Центральная Азия" только в кавычках, поскольку считает, что,с действительно научной точки зрения, сн не имеет к Средней Азии никакого отношения, являясь плодом чьих-то, сугубо политических, амбиций.

Степень изученности проблемы.. То обстоятельство, что диссертационное исследование основано пре-

имущественно на архивных материалах, не только не снизило интерес автора к историографии проблемы, но и, напротив,, обусловило более ответственное отношение к ней, поскольку он стремился выявить действительные пробелы в истории вопроса с тем, чтобы знать,.что именно следует восполнить сведениями, почерпнутыми из документов.

Знакомство с историографией проблемы убедило автора в.том, что никто ранее не обращался к всестороннему и всеобъемлющему исследованию государственно-религиозных и атноконфессиональных отношений в Русском Туркестане. Имеется значительная литература /отечественная и зарубежная/, изучавшая отношение царистской государственности к исламу в Средней Азии. Исследование вопроса.об-ее отношении к другим конфессиям региона было практически проигнорировано. Конечно, ислам как "генеральная" религия Средней Азии нуждался и нуждается в. говыленном внимании науки, однако, сосредоточенность на изучении лишь мусульманской проблематики порождала односторонний-подход к оценке религиозной жизни в регионе, не.позволяла увидеть и.правильно понять все. то ее многообразие, которое было. привнесено в-Туркестан ..российской -государственностью и цтщшзацией.. Для-этого-необходимо, было выйти, за рамки "исламского"по-дхода. и рассмотреть.государственно--редигиозные и этноконфессиональ-ню отношения в регионе в целом, применительно ко всем конфессиям, существовавшим в Средней Азии в рассматриваемый период,- определить место и роль кавдой из них в этих отношениях. Но туркестановеды /и отечеств вённыэ, и зарубежные/ как в дореволюционный, так и последующие периоды не смогли преодолеть исламский "крен" в своих исследованиях государственно-религиозных и этноконфессиональных отношений в Русской Средней Азии во второй половине XIX- начале XX вв.

Несмотря на вышеизложенное, знакомство с историографией вопроса не было безрезультатным, так как позволило автору определить все возможные грани проблемы и вццелить наиболее существенныэ из них, нуждающиеся в специальном исследовании и документальном "наполнении".

Наиболее интересными в этом отношении оказались работы дореволюционных отечественных туркестановедов, которые хорошо знали проблемы Средней Азии, поскольку подолгу в ней бывали. Среди них особо следует вццелить сочинения, авторы которых в разное время занимали различные административный должности в Туркестане, в том числе, и губернаторские, а потому лучше других могли судить о характере государственно-религиозных и этноконфессиональных отношений в регионе /Арендаренно Г.А., Костенко Л.Ф., ЛыкошинН.С., Наливкин В.П., Остроумов Н.П., Теренть-ев М.А., Федоров Г.П., Юкаков Ю.Д. и др./,. Вместе с тем полезность этих сочинений для диссертационного исследования была ограниченной,

поскольку туркестанские администраторы, во первых, писали о государственно-религиозных и зтно конфессиональных отношениях в Средней Азии в общем, мало опираясь на конкретно документы-и не пытаясь серьезно разобраться d логике религиозно-политическое действий правительства, а, во-вторых, они тоже в основном соблюдали в своих работах исламский "крен" и нередко грешили субъективизмом в оценка тех, или иных явлений. Из этих работ можно было неплохо усвоить дух среднеазиатской действительности в рассматриваемый период, но не конкретику деталей становления и развития государственно-религиозных и эт-ногонфессионадышх отношений .в Туркестане. Сложно было усвоить таковую, и из трудов профессиональных учетвс-туркестаяоведов / Бартольда D.B.Вешокова М.И., Веселовского H.H., Григорьева В.В. и др./. Так, В.В.Бартольд в работе "История культурной жизни Туркестана" приводил некоторыэ сведения о неисламских-конфессиях в регионе, но все они были частными по отношению1 к анализу автором проблем мусульманства, среди которых государственно-религиозные и этноконфессиональные отношения не. были, основными для ученого. Несмотря на ."фактическое" богатство-содержания,- труд В.В.Бартольда_не. имел солидной документальной основы.~илгасид-преимущественно коыпиляциошшй характер.

Характер--послереволюционной...отечественной .историографии проблемы изменился мало. Стали изыми идеологические акцепты, но исламский 'крен" сохранился. Непосредственно посла революции и гражданской войны в Средней Азии советская историография относилась осторожно к исламской '.проблематике, не делая обижать мусульман, с трудом приобщав-' тихая к новой жизни. Однако в годы "великого перелома" в советской историографии постепенно утвердился тезис о реакционной сущности ислама как разновидности "опиума народа" и мусульманского духовенства как классового союзника царизма в угнетении трудящихся масс /Асфэнди-аров С.Д., Галузо Г.П., Ибраиыов Г., Олсщуя Ф., Смирнов H.A. и др./. Тезис этот несколько"поблек в постсталинский период, но оказался весьма живучим и даже во время "перестройки" он все еще муссировался', идейными" историками. Идеологизация проблемы в значительной мере снизила интерес к изучению архивных документов, из которых искусственным образом отбирались лишь соответствовавшие заранее заданным выводам. Даже исследования, имевшие солидную документальную основу, во многом утрачивали научную значимость из-за следования строгим идеологическим установкам, примером чему может служить работа Л.й.Климовича "Ислам в царской России"/М. ,1930/. Таким образом, в 1930-х- начале 1950-х гг. изучение вопроса о государственно-религиозных й эгно-конфессиональных отношениях в Русском Туркестане носило узвонаправ-

б.

лешшй/иеламский/, атеистичесво-пррпагандистский характер. . .

В постсталинский период догматический прессинг стал ослабевать и появились, работы, более свободно трактовавшие проблемы истории дореволюционной Средней Азии, в том числе государственно-религиозных и втноконфессионадьннх отношений /Аширов H.A., Ахмедов А., Бендриков К. Бенмаханова.Н.Е., Гафуров Б.Г., Кастельская'З^Д., Пясковский'А.В.,Са-вдбаев Т.С., Сухарева O.A., Халфин H.A. и др./. 'Документальная основа этих работ стала существеннее, но исламский "крен" в них сохранялся, равно нан и идеологические подходы я анализу проблей, снижавшие уровень. объективности исследований. Постсоветское туркестановедение освободилось о^идейной". зашоренвости и предложило науке рзд любопытных сочинений с неординарный подходами к изученикгпцентрально-азиатской" проблематики /Вишвевский А. ,Лацда.Р.Г.,- Малашенко-А.В.,. Наумкин В.В., Полонская Л.Р. и др./. Н сожалению, их оригинальная выводы имели слабое документальное.обеспечение,-что можно-считать резудьтатом разрыва былых.научных связей-с-республиками.Средней Азии-/прежде всего, их архивохранилищами/, -сотрудниаать-с - которыми .стало сложно как по материальна,-так-и по-политическим, обстоятельствам. - .

Что касается, зарубежно й-историографии. Русского Туркестана, то труды многих^дореволюциашых ее-представителей представлявт серьезный интерес, таж-жак.бшхя-ншисаны-на осноре личног.о посещения региона, изучении работ российских туркестановедов, среднеазиатской периодики, и даже разведданных. Особенно преуспевала британская историографа, интересовавшаяся положением в Туркестане не столько по научным,сколько по политическим соображениям противоборства России и Англии в Азии /Булджер Ч., Гладе кон У., Колкахаув А., Раулинсоя Г.. и др./. Безусловно, зарубежных авторов интересовали конфессиональна проблемы, но более исламские, поскольку от отношения царистской государственности к мусульманству зависела прочность позиций России в Средней'Азии, которые Англия всегда была непрочь ослабить. Следует отметить, что большинство зарубежных специалистов достаточно объективно оценивали госу-даретвенно-религиозные/исламские/ отношения в Русском Туркестане и даже британская историография признавала их позитивный характер /например, "печально" известный Дж.Керзон/.

Новейшая зарубежная историография Русского Туркестана стала заметно беднее дореволюционной, поскольку утратила многие полезные источни ки информации."Буркуазнаеп авторы могли заниматься в основном компиля торскими упражнениями на основе изучения былой своей и российской ист риографии, а также работ советских туркестановедов. Поэтому сочинения зарубежных историков /д'Анкосс Э.К., Беннигсена А., Холдсворт М., Бet

кон Э., Крейдера Л., Пирса Р. и др./ приобрели,в известной мере, пове-рхностнкй характер, хотя и отличаются высоким уровнем профессионализма. Они также не избавлены ог"фактических" ошибок и гдеологических пристрастий, поскольку большинство "буржуазных" специалистов сознательно противопоставляли "хороший" царистский режим в Средней'Азии "плохому"- советскому. Подобно дореволюционной, новейшая зарубежная историография проявила повышенный интерес лишь к исламскому "сектору" го-сударственпо-религиоснгаг и этноконфессиональных отношений в Русском Туркестане, игнорируя изучение жизнедеятельности других конфессий региона. Любопытно, что зарубежные историки еврейского народа практически не изучали проблемы иудейской конфессии в Средней Азии.То же присуще и авторам, занимавшимся изучением истории христианских конфессий в дореволюционной Рос"с."и.

Знакомство с общсЛ историографией проблема убедило автора в том,что на основе имеющихся публикаций нельзя осуществить исследование государственно-религиозных и этноконфессиональных отношений в Русском Туркестане и побудило, его обратиться к изучению разного рода источников -ирежде всего архивных материалов.

Источниковая база исследования.

Для того, чтобы восполнить значительные "белые пятна" в истории вопроса, автор привлек к исследованию широкий круг источников. По степени значимости для диссертационной работы их ькшм разделить условно на три основных категории: а/ источники опубликиванные-"сонутствующиеУ б/ источники опубликованные-"вспомогательные"; в/ источники неопубликованные /архивные/- основные, составившие дцро всего диссертационного исследования в целом.

В качестве "сопутствующих" автор использовал такие источники, как: цневники, отчеты, путевыэ заметки, очерки и т.п. отечественных и зарубежных путешественников /Верещагина В.В., Венюяова М.И., Мушкетова И., [пшшю П.И., Северцова H.A., Бонвало Г., Гедша С., Бэрнеби Коббо-чьда, Лэнсделла Г., Скайлера Ю, и др./, специальные иеторико-географи-1еские издания по Туркестану, "справочную" литературу- статистические ¡борники, путеводители,календ ари-"ежегодни;ш",областныз "обзоры" и др. Сопутствующие" источники не столько заполнили саму "ткань" исследова-шл, сколько способствовали более живому и многостороннему восприятию [ пониманию автором его предмета.

'Вспомогательные" источники представили собой публикации официальных .окументов и материалы из "официозных" туркестанских периодических из-;аний и общероссийских. Их можно разделить на два основных типа:а/до-•менты общегосударственного характера /правительственные заяонополо-

жения, постановления, циркуляры и т.п., документы Государственной Думы по религиозно-политическим вопросам, отчеты обер-прокуроров Св.Синода и др.; б/ документы,. относящиеся непосредственно к Туркестану /правительственные "положения" об управлении Туркестанским краем, Семиреченс-кой и Закаспийской областями, материалы "ревизий" Туркестанского края по "высочайшему повелению","всеподданнейшие" отчеты генерал-губернаторов, областных губернаторов и т.д./. К этому типу следует отнести и опубликованные "Материалы для истории завоевания Туркестанского края", собранные. А.Г.Серебрянниковым, а также сборники документов по истории дореволюционной Средней Азии, изданные в советское время. В. качестве "вспомогательных", источников важное значение имели материалы, опубликованные в таких периодических изданиях, как. "Туркестанские ведомости", 'Туркестанские епархиальные.ведомости","Закаспийское обозрение","Семи-реченские областные ведомости", к др. Они привнесли в диссертационную работу не только юлезньв сведения, но и позволили установить точно хронологическую связь, событий,, ощутить пульс среднеазиатской жизни в рассматриваеиый_перюд,--постичь..ее-дух, ибо без...этого исследователь теряет способность к-живоыу восприятию.-событий и явлений в прошлом. Существенное значение, имели также материалы, опубликованные в общероссийских периодических изданиях, не оставлявших без внимания Туркестан.

Несмотря на то, что "сопутствующие" и "вспомогательные" источники вместе с данными историографии представили ценный материал, для глубокого исследования всеобъемлющих государственно-религиозных и етнокон-фессионалышх отношений в Русском Туркестане его.явно недостаточно.Необходимо обращение к архивным документам, поскольку только они позволяют решить главные задачи диссертационной работы, открывая множество неведомых ранее фактов, деталей и граней исследуемой проблемы.

К изучению были привлечены материалы из важнейших архивохранилищ как центральных, так и бывших ранее региональными; Центрального Государственного исторического архива Российской Федерации /г.Санкт-Цетер-бург/, Центрального Государственного военно-исторического архива РФ, Архива Государственного исторического музея, Архива Санкт-Петербургского отделения Института востоковедения РАН, Центрального государственного архива Узбекистана, Центрального государственного архива Казахстана, Центрального государственного архива Киргизстана и Центрального государственного/ архива Туркменистана.

Среди важнейших материалов, привлеченных к исследованию, следует вццедить прежде всего документы из различных фондов ЦГА Узбекистана, свидетельствующие о религиозно-политической деятельности туркестанской краевой администрации, а также областного и уездного руководства.

Они весьма многообразны, а именно: переписка краевых властей с правительством и нижестоящими инстанциями по конфессюнальшм вопросам.до-клодпыв записки но краевой Канцелярии,"всеподданнейшие" доклады и отчеты генерал-губернаторов и областных губернаторов, рапорты и отчеты начальников уездов, переписка туркестанской администрации с епархиальными властями и др. Однако для воссоздания полной картины государственно-религиозных и этноконфессиональных отношений в Русском Туркестане их тоже оказалось недостаточно, так как в 1882-1898 гг. Семире-ченская область, а в 1874-1898 гг. закаспийский регион не входили в состав Туркестанского края и,, соответственно, религиозно-политическая и этноконфессиональная ситуация в них не нашла отражения в материалах ЦГА Узбекистана. В связи с этим к исследованию были привлечены материалы ЦГА Казахстана и ЦГА Киргизстапа, свидетельствовавшие о жизнедеятельности Семиреченской.области за несь дореволюционный период ее существования, а такгз документы из фондов ЦГА Туркменистана, повествующие о государственно-религиозных и этнокопфессиовальных отношениях в Закаспийской области в 1874-1917 гг.. Материалы этих архивохранилищ многообразием темпт^ческого-содержания схожи с материалами из фондов ЦГА Узбекистана и потому не нуждаются в дополнительной характеристике. По мнению, автора,-в. сво.ем суммарном выражении документы из центрально-азиатских" архивохранилищ сьтрали в диссертационном исследовании основную роль, так как именно в них государственно-религиозные и этноконфессиональнкв отношения в Русском Туркестане нашли наиболее живое жизненное отражение. Вместе с тем, для формирования действительно глубокого и цельного представления о таковых,этих документов недостаточно, поскольку общее направление и содержание государственно-религиозных отношений в регионе, влиявших и на этноконфессиональные, определялись не на туркестанском, а на общероссийском -правительственном уровне.

В связи с этим были изучены материалы центральных архивохранилищ, в которых религиозно-политическая деятельность царского правительства в Средней Азии отразилась достаточно полно. Это особенно относится к документам из фондов ЦГТ1А РФ и ЦГВИА РФ, которда свидетельствует о такой деятельности всех тех правительственных ведомств, чьи позиции влияли на формирование и развитие государственно-религиозных и этноконфессиональных отношений в Туркестане- Комитета/Совета/ министров, Святейшего Синода, министерств: военного, внутренних дел, юстиции, финансов, промышленности и торговли, народного просвещения, Императорского двора и др. Важное "дополняющее" значение для диссертационного исследования имели документы из фондов /М.Г.Черняева и

Н.И.Гродекова/ Архива ГШа, а также. Архива Санкт-Петербургского отделения ИВ РАН /фонд А.Л.Куна/. Такое же значение имели и многочисленные разнообразные документы из фондов рукописей Государственной Публичной Библиотеки Российской Федерации /г.Москва/, ГИБ РФ /г-Санкт-Петербург/ ГПБ Узбекистана/г.Ташкент/, ГПБ Казахстана /г.Алма-ата/ и др.

Безусловно, база источников, изученных в процессе исследования, шире той, которая представлена в диссертационной работе, так как из-за ограниченности рамок последней в ней не били рассмотрены многие, сопутствующие теме вопросы. Автор избрал основные, по его мнению, направления в государственно-религиозных и этноконфессиональных отношениях в Туркестане и считает, что привлеченный для их изучения круг документов достаточен для решения главных задач диссертационной работы.

Методология исследования.

Диссертационное исследование осуществлено автором с позиций исторического материализма. .Однако автор отошел в нем от обязательных ранее методологических требований, .в. частности-'.'экономиЧеского детерминизма". Он считает, что нет. оснований-преувеличивать влияние недоразвитого российского капитализма-на.государственно-религиозные и этнокон-фессиональные-отношения в Туркестане, так как оно мало про являлось, например, в религиозной жизни мусульман-абсолютного большинства населения региона. Соответственно, вряд ли правомерно связывать любое религиозно -политическое мероприятие государства в Русском Туркестане со "скрытым" смыслом капиталистического развития страны в пореформенный период. Вместе с тем, по мнению автора, это обстоятельство и нелишне постоянно "держать в уме", поскольку быстроменяющиеся условия такого развития не могли так, или иначе не влиять на многие процессы, в том числе на государственно-религиозные и этноконфессиональные отношения в Туркестане. Что касается развернувшейся в науке дискуссии о соотношении преимуществ и недостатков "форыационного" и "цивилизационного" методов, то, по мнению автора, она несколько искусственна, хотя и небесполезна. Он считает, что оба метода достойны использования как в отдельности, так и в совокупном варианте, что всецело зависит от предмета научного исследования.

Научная новизна диссертации.

По мнению автора, научная новизна диссертационной работы заключается в следующем: а/ в нем впервые на основе значительного числа документов изучен весь много конфессиональный спектр государственно-религиозных отношений в Русском Туркестане; б/ эти отношения рассматриваются в работе не только как отдельно взятая сущность, но и как фактор

формирования ыежконфессиональньгс, межнациональных и межцивилизацион-шгх связей в регионе; в/ диссертация открывает ноши возможности для изучения истории различии: конфессий во всей России в целом, написания о них тех обобщающих трудов, на важность которых указывали авторы Комплексной программы "Роль религий в истории и современном мире", г/ диссертационное исследование основано преимущеетвенно на архивных материалах, большинство из которых впервые веодитсл в научный оборот.

Практическая значимость исследования.

Практическая значимость диссертационного исследования достаточно обширна. Оно должно заинтересовать туркестановедоз, поскольку без надежных сведений о государственно-религиозглк и зтноконфессиональных отношениях в Русской Туркестане нельзя глубоко и всесторонне анализировать среднеазиатскую действительность кал в прошлом, так и в насто-лцеы. Работа должна привлечь внимание-- специалистов по истории отдельных .конфессий в России. Она может- пригодиться преподавателям высшей и средней школы, а также конфессиональных учебных заведений. С ней полезно ознакомиться священнослужителям различных вероисповеданий. Работа вызовет- интерес зарубежных туркестановедов, не добившихся пока заметных успехов в-изучешш общеконфессиональных государствешю-религиоз-нг« и этноисцоведнкх. отношений в Русской Средней Азии. По мнению автора, диссертационное исследование вносит известный вклад в дискуссию вокруг концепции американского политолога С. Хантингтона о "столкновении цивилизаций"- азиатской исламской и российской христианской.

Практическая значимость работы выходит за рамки ее чисто научного и педагогического предназначения. Она может быть использована специалистами из ведомств, разрабатывающих принципы религиозной и национальной политики в современной России, а также работниками МИД Российской Федерации, формирующих стратегические основы ее отношений с молодыми независимыми государств?«',! "Центральной Азии". С диссертацией полезно ознакомиться российским и зарубежным дншгоматам, работающим в этих государствах, отечественным и инострашшм журналистам, часто посещающим их и активно о них пишущим. Она поможет им разобраться как в истоках, так и нынешнем состоянии государственно-религиозных и зтноконфессиональных отношений в странах "Центральной Азии", включая положение русскоязычной христианской и иудейской диаспоры в регионе. Не исключено, что работа может представить интерес как для профессиональных историков, так и для профессиональных политиков из среднеазиатских государств, нередко весьма вольно трактующих- особенности "имперской" и "колониальной" политики царской России в Туркестане.

Объем и структура работы.

Диссертационное исследование имеет объем в 27,5 а. л. и схомпанова-но в.два тома, содержащих непосредственно сам текст, диссертационной работы /21,5 а.л./, состоящий из введения, четырех глав и заключения, а также примечаний к тексту /по разделам/, приложений в виде, извлечений из. важных документальных и иных материалов /59 ед./, библиографии, указателя архивных и рукописных фондов и списка сокращений.

Апробация работы.

Основные положения диссертационногр исследования опубликованы в трех монографиях автора общим объемом в 41,9 печ.л., а также в целом рзде статей в академических изданиях Киргизстана, Литвы, Украины и др. Общий объем публикаций по теме диссертации превышает 50 печ.л.

II. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЕ

Во введении обосновывается актуальность темы диссертационного исследования, его цели и задачи, хронологические рамки, анализируется степень изученности проблемы, источниковая база диссертации, методология исследования, а также его научная новизна, практическая значимость, объем и структура и содержатся сведения об апробации работы.

Глава первая-"Российское правительство и ислам в Туркестане" состоит из 5 параграфов. В кратком вступлении к главе характеризуются отношения Российского государства со среднеазиатскими ханствами до середины XIX в. Автор указывает, что эти отношения имели долгую историю и присоединение Средней Азии явилось закономерным результатом их развития, а также следствием противоборства России и Англии в Азии.

В параграфе первоы-Тосударство и мусульманское духовенство в Туркестане" отмечается, что в начале присоединения Средней Азии царское правительство не имело четкой политической линии во взаимоотношениях с последним. Оренбургский генерал-губернатор Н.Крыжановский советовал правительству всячески ограничивать исламское духовенство, подрывать его влияние в народе, указывая, что именно оно является основным генератором антирусских настроений среди коренного населения Туркестана. Иной точки зрения придерживался начальник созданной в феврале 1865 г. Туркестанской области М.Г.Черняев, призывавший к сотрудничеству с мусульманский'' клиром" с тем, чтобы сблизить его с российской государственностью и ее интересами в Средней Азии. После взятия Ташкента летом 1865 г. Черняев весьма либерально отнесся к исламскому духовенству, сохранил его основнш прерогативы, но отменил их крайние проявления, в частности, жестокие приговоры шариатского суда /членовредительство,

побившие камнями осужденных и... т. д./. Религиозный либерализм Черняева вызвал недовольство н правительстве и он был отстранен от должности. Сменивший его генерал-майор Д.И.Романовский придерживался в отношении к мусульманскому духовенству рекомендаций военного мннистра-Д.А.Милютина и Н.Крылановского, чем быстро испортил контакты российских властей с исламским "клиром" Туркестана, По совету своих покровителей,Ро-мгшовский пытался внедрить в регионе выборное судебные органы- мехкеме, ранее учреждавшиеся на Кавказе. Эта новация должна была подорвать авторитет мусульманского духовенства, поскольку мехкеме возглавлялись русскими чиновниками, а из грех его членов только один мог быть исламским "священником". Поэтому мусульманское духовенство сделало все_, чтобы дискредитировать эти органы. Автор опровергает утао£лдение в.В. Бартольда о том, что "едва ли можно подтвердить историческими фактами мнение о борьбе казпев с мехкеме" при помощи именно такта фактов. Он указывает, что и увольнение Романовского-с должности было в значительной мере связано с той репутацией,, которую создало ему среди коренного населения-Туркестана исламское, духовенство региона.

После-образования в 1867.г. Туркестанского края его первый генерал-губернатор К.П.Кауфман-в-своей религиозной политике учел как позитивный, так-и. .негативный опыт своих предшественников. 22 января 1868 г. он встретился с депутацией мусульманского духовенства и произнес речь, содержавшую программу строительства отношений российских властей с исламским "клиром". Он обещал последнему не вмешиваться в религиозную лкзнь мусульман, но требовал от него лояльного отношения к российской государственности и ее порядкам.

Кауфман первым сформулировал принципы отношения государства к исламу в Туркестане. Они л-згли в основу проводимой им политики невмешате-пьства во внутренние дела ислама и игнорирования его духовенства как зилы, чуждой интересам Российского государства в Средней Азии. Кауфман Iядеялея, что при таком отношении государства к исламу и его духовенству в Туркестане они быстро утратят авторитет и влияние среди "тузем-юго" населения, которое столь же быстро станет приобщаться к формам тсродовой российской цивилизации. Однако эти надежды не оправдались }Н при самом Кауфмане, ни при его преемниках. Автор подчеркивает,что, 1апротив, позиции ислама и мусульманского духовенства среди коренного тселения Туркестана в посткауфыановский период постоянно усиливались.

Политика "игнорирования" ислама и его духовенства не означала-пре--(шие их забвению со стороны властей. Отнюдь. Последние стремились отстранить мусульманское духовенство от участия в управлении краем, что-'ы не придавать ему "лишнего" политического веса и авторитета.Однако

власти внимательно следили за жизнедеятельностью исламского духовенства, дабы оно не проповедовало вредных едей среди верующих. Вместе с тем, администрация не вмешивалась во внутренние дела мусульманских религиозных общин и в выборы "духовных" лиц их возглавляющих. Поэтому среди исламского духовенства Туркестана всегда было много сторонников антирусской партии. В связи с этим в начале XX в. участились предложения установить правительственный контроль за выборами должностных лиц мусульманского духовенства,, но они последовательно отвергались самой туркестанской администрацией.

В диссертации отмечается, что правительственный контроль за исламским духовенством отсутствовал в Туркестане не повсеместно. Так,"Степное положение" 1891 г. строго регулировало численность избранных мулл в волостях СемиреченскоЙ области, где они утверждались в должности администрацией,. В.диссертации описан порядок такого утверждения мулл. Автор указывает, что эти меры были вызваны стремлением властей препятствовать исламизации кочевников,. но они имели ограниченные результаты. Поскольку один мулла не.мог-удовлетворить религиозные нужды всего населения волости,, .то-появлялось немало мулл-"самозванцев", за деятельностью которых-администрации-было. трудно уследить. Порядок утверждения мулл в должности-существовал.и в-Закаспийской области как до, так и после ее. -присоединения к Туркестанскому краю, но он не имел соответствующей законодательной базы, хотя мусульмане следовали ему постоянно.

В диссертации рассматривается вопрос о попытках властей учредить в Туркестане исламский муфтиат по типу тех правительственных органов,которые управляли мусульманскими делами в Поволжье и в Крыму. Указывается, что Кауфман отказался от этой идеи из опасений.передачи муфтиата под власть Министерства внутренних дел- постоянного соперника военного ведомства в борьбе за право управлять Туркестанским краем. Поэтому Кауфман добился от МВД "освобождения" среднеазиатских мусульман от власти Уфимского муфтиата, хотя по "букве" закона они должны были подчиняться последнему. Кауфман также опасался, что учреждение муфтиата может способствовать консолидации антирусских сил среди исламского духовенства Туркестана. Преемник Кауфмана- Черняев предпринял реальные попытки учредить муфтиат в крае. В январе 1884 г. он создал специальную комиссию, состоявшую только из вадных мусульманских "авторитетов", призванных разработать принципы организации такого органа в крае. Но Черняев вскоре был уволен, а труды комиссии были сданы в архив. Закон "Об укреплении начал веротерпимости" от 17 апреля 1905 г. предполагал учреждение муфтиата в Туркестане, но он не был создан из-за сопротивления военного министерства и краевой администрации.В связи с этим автор отмечает, что, несмотря на признание многими преемни-

ками Кауфмана несостоятельности его политики "игнорирования" исламу и духовенства, она тем не менее проводилась в жизнь правительственной администрацией Туркестана вплоть до февраля 1917 г.

Автор подчеркивает несостоятельность и тезиса о классовом сотрудничестве царизма с мусульманским духовенством в деле обмана и угнетения трудящихся масс, широко распространенного в советской историографии. Он приводит факте, свидетельствующие об антицаристских настроениях: . исламского "клира" Туркестана, отказывавшегося, в частности, произносить "молитву за царя" во время богослужения и вставлять царские портреты в мусульманских учебных заведениях. Антирусские настроения исламского духсленства Русского Туркестана в значительной мере подогревались "улаыэй" Бухарского ханства.

В заключение отмечсется, что политика "игнорирования" была выгодной для мусульманского духовенства, так как предоставляла ему известную свободу действий и независимость от властей. Поэтому в основном противостояние-правительственной администрации и исламского духовен-ства-в.-Туркестане носило скрытый характер, что избавляю население региона ; от.многих,.ненужных ему религиозно-политических конфликтов.

В параграфе второу-"Ислемские культовые учреждения в Туркестане" указывается, что российское правительство изначально хорошо понимало не только их религиозное значение, но и политическое.

В разделе о мечетях отмечается, что правительство не препятствовало их функционированию и разрешало открывать новые мусульманским общинам, предоставившим "приговоры" о наличии средств на сооружение и содержание мечети, а танке причта при ней. Правом разрешать открытие мечетей располагали высшие должносгныз лица правительственной администрации в Туркестане. Автор подчеркивает, что в Средней Азии царские власти при открытии мечетей не требовали соблюдения многих общегосударственных нормативов, действовавших в других "мусульманских" районах России, в частности, утверждения строительных проектов и официального назначения лиц, ответственных за деятельность и состояние мечетей. Исключение составляла Сеыиреченскал область, где власти утверждали проекты строительства и ремонта мвчетей в, связи с ростом сейсмической активности. Туркестанская администрация пыталась распространить семиреченский опыт на всю территорию края, тоже достаточно сейсмичную, но не получила поддержки в правительстве, не желавшем обострять отношения с оседлым,"твердым" в вере, мусульманским населением "коренных" областей- Сыр-даръинсной, Самаркандской и Ферганской. Здесь власти контролировали сооружение мечетей с тем, чтобы они были безопасными для верующих в случае стихийных катаклизмовно при

этом не надвигали никаких формальных и бюрократических требований.

Политика "игнорирования" ислама освобождала туркестанские власти от ответственности за состояние мечетей, о котором должны были заботиться сами мусульманские общины. Но власти нередко помогали последним в ремонте богослужебных учреждений. Так, в 1883 г., по совету генерал-губернатора Черняева, император Алексавдр III пожертвовал на ремонт мечетей в Туркестане около 60 тыс. руб. На эти средства были отремонтированы некоторые известные мечети в регионе, в частности,"Султан-ха-зрет Ясави" в Г.Туркестане и "Ходжа Ахрар" в Ташкенте.

В диссертации подвергается сомнении декларируемый некоторыми исследователями тезис о том, что коренные жители Средней Азии игнорировали свои этнические признаки и идентифицировали себя прежде всего как мусульман. В связи с этим он рассматривает вопрос о функционировании в Русском Туркестане "национальных" мечетей-"татарских", "дунганских", "киргизских","таранчинских" и др.,.а также даже "земляческих", объединявших лиц.одной национальности, но выходцев из разных районов ее расселения. Таким, образом, по мнению автора, нет оснований говорить о"ыо-нолитном" религиозном единстве мусульманства в Средней Азии. Он подчеркивает, что государство не препятствовало деятельности таких мечетей, но запрещало мусульманам-шиитам проводить в национальных "персидских" мечетях кровавые радения во время "ашуры"- поминовения имама Хуссейна.

Автор заключает, что принципы открытия и функционирования мечетей в Русском Туркестане оставались неизменными до 1917 г.

В разделе о мазарах указывается на предназначение этих культовых объектов, приводятся сведения об. их численности /ок. 1,5 тыс./. Отмечается, что сугубо религиозное предназначение мазаров мало интересовало власти. Они были более озабочены тем, что во время притока паломников мазары часто становились очагами антирусской и антиправительственной пропаганды, проводимой муллами, кланами, матдахами, дервишами и т.п. Поэтому туркестанская администрация надзирала за деятельностью мазаров и их "хранителей"- шейхов, однако не вмешивалась в их религиозные дела и распределение вакудйшх доходов. Функции надзора за мазерами возлагались на уездные власти, конкретно- на участковых приставов. Открытие новых мазаров осуществлялось с разрешения "Общих присутствий" областных правлений. Существовала определенная процедура подачи прошений об учреждении новых мазаров и их рассмотрения администрацией.

В итоге автор подчеркивает, что за все время существования российских властей в Средней Азии их отношение к мазарам тоже не менялось.

Б разделе об исламских исторических памятниках подчеркивается, что государство с самого начала присоединения Средней Азии проявило залет-

кое внимание к мусульманским святыням. Так, уже в 1069 г., по распоряжению Кауфмана, были отремонтированы за государственный счет некоторое памятники из знаменитого архитектурного комплекса в Сс.маркаще,а также составлено паушое описание всех исламских "древностей" города. Понимая важность объектов мусульманской старнш; для мировой культуры, правительство поругало заведование ими профессиональным специалистам из Императорской Археологической Комиссии, предпринявшей рдц значимых попыток их научного изучения, всемерно поддержанных властями края.

Одной из важнейших проблем в отношении государства к исламским историческим памятникам в Русском Туркестане было их расхищение. Мусульманское население постоянно разбирало "древности", употребляя кирпич и прочие "детали" для хозяйственных нужд. Некоторые исламские \звзщешюся.узителип из корыстных соображений сами продавали "туристам" ценные фрагшнты памятников, которые оказ.'лзадись затем а ведущих музеях зарубежных стран. Борьба туркестанских властей против расхищения мусульманских "древностей" была малоэффективной, поскольку на их охрану не хватало средств.. Поэтому даже в "Государевом Мургабском имении", они пребывали-в. плачевном состоянии. .Несмотря-на то, что мусульманское население-само должно было, заботиться о состоянии, своих рели-гиозцых-святынь,, улучшать таковое за. счет пожертвований и вакуфных доходов, туркестанская "умма" проявляла равнодушие, к исламским историческим памятнипзм, а распорядители вакуфншс доходов- духовенство и мутевалии- предпочитали использовать их для иных, преимущественно личных нужд. Поэтому правительственной администрации Туркестана приходилось иногда самой побуждать их к использованию вакуфшгх доходов для поддержания мусульманских святынь, что случалось однако не часто, а потому имело ограниченные результаты.

Другой важнейшей проблемой для туркестанской администрации было разрушение памятников исламской старины вследствие нередких землетрясений в регионе. Разрушения часто были значительными и вкупе с равнодушием мусульманства к состоянию своих культовых святынь грозили полным исчезновением, последних в недалеком будущем. И если бы не усилия государства, пусть ограниченные нехваткой средств, то таковое состоялось бы еще в дореволюционный период. В советской /особенно "национальной"/ историографии шел хождение тезис о том, что царское правительство сознательно потворствовало разрушению и разграблению исторических памятников, враждебной православию религии. Автор признает этот тезис несостоятельным. Он приводит факты, свидетельствующие о том,что правительстветая администрация Русского Туркестана предпринимала все ¡возможные меры для охраны и поддержания памятников исламской старины.

В частности, в начале XX в. военное министерство настойчиво требовало от правительства ежегодного и достаточного финансирования дела охраны исторических памятников ислама в Средней Азии, подчеркивая, что "долг-перед всем культурным миром...повелевает Русскому государству озаботиться охраной этих научных и художественных драгоценностей". К сожалению, последовавшие затем военно-политические и революционные события не позволили решить этот вопрос до конца.

В заключение параграфа автор приходит к выводу, что отношение государства к мусульманским культовым учреждениям было весьма цивилизованным. Оно не препятствовало их свободное функционированию, старалось, но возможности, .сохранить исторические культовые объекты ислама«-

В параграфе третьем-"Учреждения мусульманского религиозного образования" отмечается, что отношение государства к исламу в Туркестане не могло не повлиять и на традиционные формы мусульманской религиозной школы- мектебн.и медресе.

В разделе о мектебах указывается, что они являлись, важнейшим звеном мусульманского образования в.Русском Туркестане, где их насчитывалось свыше 7-тыс., что составляло более 2/3 всех мектебов в России.

Кауфман надеялся, что отсталая-исламская религиозная школа в Туркестане быстро-отомрет, под цивилизующим влиянием государственных форм образования. Эти надежды не оправдались. Мектебы не только сохранились и численно выросли, ю и укрепили свои позиции, в том числе среди кочевого населения, которое власти старались уберечь от исламиза-ции. Этому способствовала сама политика государства, которое не вмешивалось в деятельность мектебов и разрешало открывать их повсеместно, где того желало мусульманское население._

Вначале туркестанская администрация ограничивалась простым надзором за деятельностью мектебов, но в 1890 г. она добилась учреждения краевой инспекции "туземных" школ, главная задача которой заключалась не в ужесточении надзора и контроля, а в сближении мусульманской религиозной школы с властями, постепенном приучении ее к соблюдению общегосударственных требований к учебным заведениям. "Туземная" инспекция, возглавляемая большим знатоком Туркестана В.П.Наливкиным, добилась заметных успехов в решении этой задачи, но в 1896 г., в результате интриг Главного инспектора училищ Туркестанского края Ф.М. Керенского она быда раздроблена и, по сути, ликвидирована. Последствия не замедлили сказаться во все возрастающем отдалении мектебов от властей и росте панисламистских, а, значит, антирусских и. антиправительственных настроений среди их выпускников. В 1905 г. министерство народного просвещения, поддержавшее ранее Керенского, уже само попы-

талось возродить краевую инспекцию^мусульманских учебных.заведений,но не имело успеха из-за сопротивления туркестанской администрации, не желавшей обострять отношения с исламским духовенством в тревожное ре-волюциошюо время. Таким образом, на протяжении всего существования царистского режима в Средней Азии отношения между государством и мек-тебами в целом отличались взаимным отчуждением, устраивавшем, по мнению рвтора, каждую из сторон,

В разделе о медресе приводятся сведения об их численности в Русском Туркестане и количестве студентов в них обучавш;хся. Отмечается, что отношение властей к мусульманским религиозным "вузам-' несколько отличалось от их "мектебной" политики, поскольку надежд на их отмирание под влиянием российской цивилизации у правительства было немного. Поэтому государство стремилось хата бы отчасти приблизить медресе'Туркестана к веяниям современности, не вмешиваясь при этом в их "внутренний строй". Основной.в этом .стремлении была, попытка внедрить в медресе преподавание-русского языка с тем, чтобы присборить новые поколения исламского духовенства к ценностям российской культуры и.новым формам жизни.- Однако это. но имело успеха.из-за решительного сопротивления мусульманского "клира". Поскольку усилия властей не были принудительными, то Главный, инспектор училищ края Керен^пй настаивал на издании специального правительственного законоположения об обязательном изучении государственного языка в медресе, но не был поддержан администрацией, опасавшейся роста конфронтации с всесильным исламским духовенс-теом. Некоторое сближение между властями и медресе наметилось в годы существования краевой инспекции "туземных" школ. Авторитетный в мусульманских кругах Налквкин добился регулярного произнесения "молитвы за царя" во многкх медресе. Но главным достижением инспекции явилось то, что она приучила медреспое руководство к государственному надзору, воспринятому относительно бесконфликтно. С ликвидацией краевой инспекции государство утратило возможность своевременно и эффективно реагировать на те, или иные процессы в медресе, в том числе и на рост пан-исламистских и пантюркистских настроений среди "муллабачей".

В диссертации отмечается, что, несмотря на такого рода.настроения в среде медресного студенчества, оно часто обращалось к российским властям с жалобами на произвол преподавателей-мударрисов и мутеватиев, присваивавших вакуфныэ доходы. В 1891 г. генерал-губернатор А.Б.Вревский, по совету Наливнина, обязал местнью власти контролировать демократичность выборов мударрисов. Эффективность такого контроля была ограниченной, но. он вызвал положительную реакцию "муллабачей". В 1894 г. Вревский утвердил сочиненную Керенским "Инструкцию" о правах и обязан-

ностях мударрисов, которая имела незначительный эффект из-за своего "полицейского" характера. После Андижанского 1898 г. восстания Комиссия генерал-губернатора С.М.Духовского, разрабатывавшая принципы управления мусульманскими делами в Туркестане, пыталась разрешить и "мед-ресную" проблему, но ее предложения не были одобрены правительством.

Автор указывает, что право открытия и.закрытия медресе в Туркестане принадлежало только генерал-губернаторам, но не было всеобъемлхлцим.Ра-зрешецие требовалось только для медресе, открывавшихся в. новопостроен-ных зданиях с тем, чтобы официально подтвердить их-соответствие нормативам "Устава Строительного". По причине несоответствия последним могли быть закрыты шдресе, размещавшиеся в обветшавших строениях. Таким образом, право открытия и закрытия медресе имело, "строительное", а не религиозно-политическое содержание. Поэтому среди изученных документов не усматривается ни одного, связанного с отказом в открытии, либо закрытием медресе по религиозно-полиьическим мотивам.

В диссертации указывается, что на деятельность цедресе Русского Туркестана оказывала большое влияние высшая мусульманская религиозная школа Бухары- оплот исламского консерватизма в Средней Азии. Государство пыталось контролировать вдазд туркестанских мусульман для обучения в медресе Бухарского эмирата и даже разработало специальный порядок получения ими соответствующего на то разрешения. Однако эта мера имела .ограниченные результаты, поскольку.-многие мусульмане предпочитали отправляться на учебу в Бухару, не. заявляя, о том администрации.

В заключение автор приходит к выводу, что. отношение государства к медресе в Русском Туркестане было терпимым, попытки властей немного повлиять на "внутренний строй" в них не были насильственные, а надзор за деятельностью медресе- строгим и навязчивым. Таким образом, все устоявшиеся формы исламского религиозного образования- мектебн и медресе имели все возможности существовать и функционировать в соответствии с многовековыми традициями мусульманской цивилизации региона.

В параграфе четвертом-"Государство и исламская "кочевая" цивилизация в Туркестане" подчеркивается, что данный вопрос вцделен в ней потому, что ислам в Средней Азии не бъщ "монолитным" также из-за разного уровня мусульманской религиозности населения, прежде всего кочевого, сохранявшего в сознании многие пережитки доыусульманских культов.

В диссертации отмечается, что слабая исламская религиозность кочевников не рассматривалась государством как условие их возможной христианизации. Кауфман подчеркивал, что "мировоззрение у них мусульманское и...трогать их верование безнаказанно нельзя, как у настоящих истых мусульман". Препятствуя христианскому прозелитизму, он тем не ме-

нее выступал против дэлыюйшей исламизации кочевников, усилившейся поело присоединения Сродной Азии к России. Он считал, что "слабые" мусульмане -номады, в отличие от "твердых." в вер оседлых исла'ятов, быстрее приобщатся к российской цнгилизации. Полагая, что виновниками мусульманка ации кочевого населения являются татары и "сарты", Кауфман изъял мусульман края из ведения "татарского"-Уфимского муфтия, а проповедни-паи-"сартам" категорически запретил посещать кочевья с миссионерскими целями. Автор подчеркивает, что только при Кауфмане такая политика проводилась последовательно и постоянно. Его преемники обращались к ней огшзодотсеет. Так, по случайному стечению обстоятельств, генерал-губернатор Н.О.Розеибах создал в 1884 г. комиссию го разработке мер, препятствующих исламизации кочевников, которая предложила немало полезных таковых. Однако они не были реализованы по бюрократическим причинам. Предложения комиссии лишь.отчасти повлияли на содержание "Туркестанского положения" 1886.г.,. узаконившего в кочевом "мире" судопроизводство, основанное на "обычном", а.не мусульманском право.

Б диссертаций, указывается, что государство не-регулировало законодательным, образом-религиозную жизнь мусульман Туркестанского края и Закаспийской-области, управлявшейся на-основании особого правительственного- Л1оложеш1я".-Поэтому оно не. могло, эффективно препятствовать исламизации кочевников в этих районах Средней Азии. Только в Семирече-нской области "Степное положение" 1С91 г. регулировало религиозную жизнь кочевого населения. Статьи 97-100 "Положения" устанавливали правила избрания мулл кочевникам!, утверждения их в должности властями, условия открытия мзчетей и школ в "степи", а также запрещали учреждение вакуфов среди номадов. Оти нормативы продолжали действовать в области и после ее присоединения в 1898 г. к Туркестанскому краю. Несмотря на то, что они мало препятствовали исламизации кочевников, семире-ченский "опыт" казался "соблазнительным" для руководителей других областей Русского Туркестана, предлагавших распространить его на все российские, территории в Средней Азии. Такие предложения особенно участились в связи с. участием кочевников в Андижанском бунте 1898 г., расцененном как следствие их усилившейся исламизации. Однако правительство медлило, надеясь на выработку нового, общего для всех 5 областей "Положения об управлении Туркестанским краем". Поскольку таковое не было выработано, то и отношение государства к религиозной жизни мусульман-кочевников в "коренных" и Закаспийской областях не изменилось.

В заключение параграфа отмечается, что в росте исламизации кочевников Средней Азии миссионерская деятельность татар,"сартов","бухарцев" и др. не была определяющим обстоятельством. В качестве такового автор

усматривает разрушение патриархальных устоев родо-плеыенного общества, рост индивидуального сознания кочевников, способствовавшего монотеиза-ции религиозного мировоззрения, под влиянием более.передовой экономически и политически российской государственности. Последняя старалась препятствовать росту исламизации кочевников с целью их более активного приобщения к новым формам жизни, но никогда не помышляла об их целенаправленной- тотальной христианизации.

В параграфе пятом-"Ислам в системе этноконфессиональных отношений в Туркестане", подчеркивается, что в до российский период ислам в Средней Азии принадлежал к числу наиболее консервативных региональных разновидностей религии Пророка.Он относился прнебрежительно к другим местным конфессиям- иудейской и индуистской, унижал и подавлял их,, не гнушаясь насильственной исламизации их приверженцев. Но главное в цивилизацион-ной ограниченности ислама в Туркестане заключалось в.том, что он не имел опыта общения с. такой мировой религией, как христианство.

Появление России в.Средней Азии подорвало монопольное господство ислама в религиозной жизни региона.. Волей обстоятельств он был вынужден вступить в отношения с ранее неведомыми ему христианскими этноконфесси-ональными сообществами. Он также был вынужден изменить свое отношение к ранее угнетаемым им конфессиям- иудейской и индуистской, придерживаясь новых государственных порадков. Однако не эти обстоятельства и не сама власть "неверных", их породившая, более всего тревожили мусульманское духовенство. Последнее пугало то влияние, которое оказывала российская цивилизация на многовековую ыентальность мусульман, многие из которых стали быстро усваивать отрицательные, по его мнению, формы жизни. Естественно, что исламское духовенство склонно было усматривать в этом вину российской государственности. Однако автор высказывает убеждение в том, что процесс "разложения" замкнутого в течение веков среднеазиатского ислама начался задолго до пришествия России, но он носил скрытый характер, а последнее лишь способствовало его быстрой "легализации". Это обстоятельство, сделало туркестанский ислам более коммуникабельным и открытым для общения с неизвестными ему ранее конфессиями.

В диссертации отмечается, что, несмотря на обвинения российской государственности в падении исламской нравственности, мусульманство в большинстве своем относилось терпимо к христианской религии как к чужой,но все-таки вере в Бога. Поэтому,даже во время антиправительственных "возмущений", оно избегало "трогать" христианские богослужебные заведения. Более того, многие мусульмане проявляли интерес к посещению последних, особенно в ходе литургии. Этот интерес был столь значительным, что по-- будил туркестанские власти обратиться со специальным запросом в Св.Си-

под, относительно условий, на которых мусульмане могли <5н посещать православные церкви в Туркес таю. Св.Синод разрешил такое посещение при условии, что от этого не будет "предвидеться оскорбление вере". Мусульмане нередко вцкгрвдоли на "торгах" подряды на строительство православных храмов и не гпдели ничего предосудительного в сооружении их. Они даже жертвовали в фонд обустройства церквей. Кроме того,, многие мусульмане проявляли интерес к. христианскому Свяценноыу Писанию и приобретали соответствующую литературу на "туземных" языках. Однако автор не усматривает в эти;: фонтах стремления мусульман к вероотступничеству, считая их проявлением обычного человеческого любопытства.

В диссертации указ хяз эй тс я, что на бытовом уровне исламо-христианские отношения в целом били позитивными. По мнению автора, терпимое отношение мусульман к христианам основывалось на трезвом понимании ими неизбежности.и необходимости мсжконфесоионалыюго и межцявилизациоиного сосуществования.. Документы, свидетельствуют, что исламо -христиане кие бытовке конфликты,.как правило,.ш имели религиозной шдоплекя и проистекали из-.сугубо-житейских- ситуаций...Автор подчеркивает, что в Средней Азии..неприязнь к-христианству--открыто- иитали- лишь отдельные категории мусульманского-населения-.муллы, ишаны, маддахп, дерзили и др.,то есть все те, кто кормился проповедью исламской религии.

Одной из важнейших проблем в ислама-христианеких отношениях в Средней Азии были переходи христиан в мусульманство. В диссертации приводятся примеры таких переходов и указывается, что исламские духовенство не занималось организованным прозелитизмом. Христиане соях изменяли своей вере, исходя из разного рода личных побуждений. Автор подчеркивает, что в ряду переходов христиан _в мусульманство ке усматривается пи одного, связанного с искренним разочарованием в религии Христа и убежденностью в большей духовности и возвышенности религии Пророка.

В заключение автор констатирует,, что с присоединением Средней Азии к России ислам утратил' монопольное господство в религиозной-жизни в регионе и стал одним из субъектов нов'ых зтноконфессиональных отношений, в которых проявил известную коммуникабельность. Вместе с. .тем, подавляющее численное превосходство мусульманской конф^слш нод прочими сохраняло её реальное господствующее положение в религиозной жизни Туркестана, что влияло как 1га жизнедеятельность отдельных _неиоламских религиозных-сообществ, так и на всю систему этноконфессиональных отношений в регионе в целом.

В выводах, завершающих текст главы,.указывается, что отношение государства к исламу.в Туркестане не основывалось на целостной, концептуальной програмае, а было во многом импровизационным, старающемся по возможности своевременно и адекватно- реагировать ас. шозьвознияающие

обстоятельства. Отмечается, что политика "игнорирования" ислама.в Туркестане имела и некоторое единство, проявлявшееся в невмешательстве государства в религиозную жизнь мусульман, хотя и не без известного за ней надзора. Такая политика была выгодна всему мусульманству, поскольку предоставляла ему достаточную свободу деятельности. Попытки государства ограничить исламизацию кочевников с тем, чтобы приблизить их к. благам передовой цивилизации, имели скромные результаты по объективным причинам общественного развития. В целом отношение государства к исламу в Туркестане было корректным, что позволяло ему играть значительную роль в системе этноконфессиональных связей, сложившихся в регионе после его присоединения к России.

Глава.вторая-"Православная церковь в Туркестане" также.состоит из 5 параграфов, имеющих сходные аспекты исследования с первой. В кратком вступлении указывается, что православная церковь являлась государственной в царской России и потому, была тесно связана с властями. С помощью последних она-имела-сильные^ позиции в религиозной жизни регионов, где православный-.этнос составлял большинство, либо- значительную часть населения. Однако, в .Средней Азии.его .положение, оказалось иным, ибо здесь он практически.растворился в-подавляющем.большинстве.неправославного, преимущественно мусульманского.населения..Это.обстоятельство повышает научный интерес, к. выявлению-места и роли, православия в системе государственно-религиозных- и этноконфессиональных отношений в регионе традиционного распространения ислама.

В параграфе первом-То сударетвенно-церковные отношения в Туркестане" указывается, что появление православия в регионе было связано с пришествием сюда России, приводятся сведения о численности его приверженцев, расселившихся в основном в Семиречьи.

В диссертации отмечается, что самостоятельная православная епархия в Средней Азии начала функционировать лишь с I января 1872 г. До этого приходы восточных районов Туркестана подчинялись Томской епархии, а западных- Оренбургской. Учреждение епархии не вызвало особого энтузиазма у туркестанской администрации и поэтому генерал-губернатор Кауфман воспрепятствовал размещению архиерейской "кафедры" в краевом центре-Ташкенте, устроив ее в г.Верном- центре Сеыиреченской области. Государство тоже не жаловало особым вниманием новую епархию и до 1893 г, ввделяло на содержание ее служб немногим более половины тех сумм, которыз предоставлялись центральным епархиям. Св.Синод впервые упомянул о Туркестанской епархии только в отчете обер-прокурора за 1900 г. В последующем такие упоминания-тоже были-весьыа редкими.

Образование Туркестанской епархии не означало полного подчинения ей

всех православных приходов в Средней Азии. Военное духовенство,включая "железнодорожное", подчинялось Главному священнику Армии и Флота / с 1890 г.- Протопресвитера военного и морского духовенства/.Оно должно бил о отчитываться перед епархиальнши властями только по делам гражданской паствы, Но делало это неохотно, что не раз подчеркивали туркестанские епископы в своих отчетах в Св.Синод. В 1890 г. военное министерство ходатайствовало перед правительством о полном подчинении военных приходов Туркестана ведению Протопресвитера, в том числе и по делам гражданской паствы, но влиятельный Обер-прокурор Св.Синода К.П. Победоносцев воспрепятствовал этому. Но в 1900 г. военный министр А.Н. ¡(урэпаткин добился от правительства передачи 34 важнейших епархиальных приходов в Средней Азии в подчинение Протопресвитеру. Это объяснялось неспособностью епархиальных властей поднять на должную высоту "православное дело" в мусульыманском регионе.-В результате акции в ряде крупных городов Туркестана вообще не оказалось епархиальных приходов. Торжество.военного министерства было временным, так как ввиду отсутствия средств оно. не толыйГ не подняло "православное дело" в мусульманских краях, но и в известной мере "уронило" его: стали сокращаться штаты духовенства, ухудшилось материальное положение церквей и священников. Правительство вынуждено было к 1912-г. возвратить епархии почти все ранее изъят ые у нее приходы. Автор подчеркивает, что борьба за приходы не была следствием одних только ведомственных амбиций, а имела целью установление контроля над солидной церковной собственностью, особенно в крупных городах Средней Азии.

В диссертации'указывается, что на протяжении всего дореволюционного периода епархиальные власти неоднократно добивались от правительства переноса архиерейской "кафедры" в Ташкент с тем, чтобы приблизиться к политической "кухне" края. Однако военная администрация всячески этому противодействовала. Так, из 12 туркестанских генерал-губернаторов лишь один- Н.А.Иванов /1901-1904/ пытался реализовать епархиальные намерения, но не успел сделать этого.

Автор подчеркивает, что характер государственно-церковных отношений в Туркестане во многом зависел от личных контактов генерал-губернаторов и архиереев, часто далеко не идеальных. Но в целом взаимоотношения "сторон" характеризовались пониманием обеими того, что они являлись "деталями" единого государственного механизма и должны были сотрудничать ради целей,поставленных перед ними правительством.

В заключение отмечается, что православная церковь в Туркестане имела непростые отношения не только с военной администрацией края,но и с органами местного самоуправления, так как именно православные де-

путаты Ташкентской и Верненской городских Дум не раз отказывали епархиальному руководству в тех, или иных его притязаниях. Автор приходит к выводу, что государственно-церковныз отношения в Русском'Туркестане были достаточно сложными и противоречивыми потому, что правительственная администрация не видела в церкви реального и сильного - помощника в решении основных для себя вопросов /прежде всего,"исламского"/,а православная паства составляла ничтожное меньшинство среди населения региона. Безусловно, на эти отношения в Туркестане влияли заметно и факторы общегосударственного, религиозно-политического процесса.

В параграфе втором-Тосударство и православное духовенство в Туркестане" отмечается, что последнее подразделялось на военное и епархиальное. В начале XX в. в Средней Азии насчитывалось свыше 180 православных священников, три четверти которых составляли епархиальные.

Военная администрация края благоволила к "капелланам", но делала немного для улучшения их положения. Военные "пастыри" имели невысокое жалованье и были лишены тех льгот, которыми пользовались их коллеги из других военных.округов-России. Материальное обеспечение военного духовенства было столь незначительным, что туркестанские власти вынуждены были создать краевое отделение "Общества попечения бедных, военного духовенства", оказывавшего периодически ограниченную помощь особенно бедствующим "пастырям". Соответственно уровню материального бла госостояния был невысоким и профессиональный уровень "капелланов".

Таким же был соответствующий уровень епархиальных священников,материальное положение которых во многих случаях было еще хуже, нежели у военных. Жалованье причтов было низким и его не хватало на жизнь, особенно многодетным "пастырям". Туркестанская .администрация старалас помочь епархиальным священникам и в роде приходов содержала причты зг счет краевых средств, но ее возможности в зтом были невелики. Во многих местах причтам оказывали помощь своими "доброхотными" даяниями прихожане, но и она была ограниченной, поскольку последние,как правило, недавно обустроившиеся в крае, сами во многом нуждались. По мере снижения уровня православной религиозности в конце XIX- начале XX вв такая помощь значительно уменьшилась. Прихожане.нередко отказывались вьщелять причтам землю, квартиры и дополнительную плату. В такой ситуации рост стоимости жизни в указанный период еще более ухудшал положение православного духовенства в Средней Азии.

Понимая истинные причины низкого профессионального уровня священников, епархиальное руководство тем не менее, настойчиво боролось за его повышение, применяя при этом в основном два метода: кадровое обновление и кадровые репрессии. Обновление сводилось к попыткам прив-

лечь в Туркестан опытных специалистов из центральной России. Это имело незначительные результаты, поскольку последние, наслышанные о жизни православного клира в Средней Азии, отказывались от. "заманчивых" предложений. Не приносил ожидаемых результатов и метод репрессий,заключавшийся в основном в увольнении священников от должности, либо, переводе.их в захудалые приходы за разного рода проступки. Автор подчеркивает, что при этом в епархии работали и настоящие профессионалы, пользовавшиеся большим авторитетом среди населения края,.в том числе и неправославного: К.Богородицкий, А.Зеленецкий, А.Малов,'В.Невостру-ев, В.Покровский, Г.Ширяев и др.

Туркестанские архиереи, не надеясь на кадровое обновление извне и репрессалии, в заботах о повышении профессионального уровня священников вели настойчивую борьбу и за открытие в епархии своей, духовной семинарии, не имевшую результатов из-за отсутствия необходимых средств как у.правительства, так и у краевой.администрации. Соответственно, и профессиональный уровень-туркестанского православного "пастырства" не только не-повышался,-ыо-с течением времени неуклонно снижался.

Таким о.бразом, положение православного духовенства в Русском Туркестане .всегда было затруднительным. Государство мало заботилось о нем, а помощь-прихожан-была ограниченной. Поэтому жизненный уровень православных- священников - в- Средней Азии - постоянно.снижался.■Это сказывалось как на его профессиональном и нравственном состоянии, так и на отношении к нему властей и паствы. ''

В параграфе третьем-'Православныэ культовые учреждения в Туркестанском крае" указывается, что из имевшихся к началу 1917 г. в России 78 тыс. православных культовых учреждений в Средней Азии таковых насчитывалось в это время всего около 180.

В разделе о церквах отмечается, что за время существования Туркестанской епархии /1872-1917/ их число возросло с 29 до 174. В зависимости от подчинения церкви в Средней Азии подразделялись на военныз и епархиальные, что однако мало влияло на характер их функционирования, так как военныз церкви обслуживали гражданскую паству и-наоборот.Таким образом, передача туркестанских церквей в начале XX в. из епархиального ведения в военное и обратно существенным образом на их культовую деятельность не повлияла.

Православному населению Туркестана изначально не хватало церквей. Если одно мусульманское культовое учреждение приходилось в среднем на 150-200 чел., то одно православное всех типов- на 1,5 тыс., а храм с полным причтовым штатом- на 3-4 тыс. чел. Весьма неприглядным было и состояние первых православных церквей в Средней Азии- они были полот-нянными, кошемными,"сырцовыми"/ из глинянного кирпича/ и т.п. Прави-

тельство практически предало забвению церковно-строительное дело в регионе, полагаясь на соответствующую инициативу туркестанской администрации и самих верутацих. Однако их усилий било явно недостаточно и положение церковно-строительного дела в Туркестане оставалось весьма тяжелым до тех пор, пока генерал-губерттор Розенбах во "всеподданнейшем1 отчете за 1888 г. но описал положение церквей в столь мрачных красках, что вызвал личное негодование царя, потребовавшего от правительства коренным образом изменить состояние церковного строительства в Средней Азии. В последовавшие затем 12 лет из 30 сооруженных храшв 22 били построены за государственный счет. Однако потом, церковно-строитолшое дело в Туркестане ь^иошрилось из-за отсутствия средств в казне.

Его положение могло быть еще хуже, если бы не благотворительная активность са^пх веруга;нх. На "доброхотные" пожертвования последних были построены шогис; молитвенные заведения. Значительный вклад в строительство правослишшс храшв внесли богатые хертвователи."Радовая" паства часто жертвовала т приобретение предметов внутреннего убранства церквей и литургической атрибутики. Туркестанская администрация воделяла бесплатно, металл /из- трофейных пушек/ для литья колоколов. С целью привлечения дополнительных, средств для строительства церквей военные и епархиальнш. власти Туркестана.с "высочайшего" разрешения проводили общероссийские "подписки", которые давали однако результаты гораздо ниже ожидавши. Но в целом все. эти меры все-таки не позволяли поднять строительство церквей в Средпей Азии на должный уровень.

Из-за нехватки средств большинство церквей в Туркестане отличались простотой, граничащей с бедностью. Чаще всего они сооружались из дешевых и доступных материалов-"сырцового" кирпича и дерева. Поэтому церкви часто страдали от землетрясений и пожаров. Поскольку на ремонт поврежденных храмов государство вццеляло мизерные средства, а у прихожан не было достаточно таковых, то власти закрывали эти молитвенные заведения,, оставляя надолго верующих без "духовного" призрения.

Автор заключает, что отношение государства к строительству и содержанию церквей в Средней Азии мало соответствовало статусу православия как государственной религии в России.

В разделе о монастырях указывается, что к началу 1917 г. в Средней Азии насчитывалось 5 православных обителей: Иссык-кульский Свято-Троицкий мужской монастырь, Ташкентский Свято-Николаевский и Верненский Иверско-Серафимовский-женские, Асхабадская женская монашеская община и архиерейское "подЕорье",в которых числилось до 100 монашествующих.

В диссертации отигчаатся, что туркестанская администрация относилась к "монастырскому делу" без энтузиазма, но не препятствовала епа-

рхиальным властям в организации обителей и оказывала им возможную помощь в этом. Первым в Средней Азии бьш образован Иссык-кульский мужской монастырь/1882 г./. Автор опровергает бытовавшее.мнение о том,что он был призван обращать киргизов в православие и на основании документов доказывает, что основное предназначение монастыря было в распространении форм российской цивилизации среди кочевников-мусульман, а также преодоление суеверия и невежества у православных окрестных сел.

В диссертации излагаются причины, по которым обитель.не выполнила этого предназначения. Отмечается, что первый неудачный опыт не отвратил епархиальные власти от попыток расширения "монастырского дела" в Средней Азии,но с перенесением центра тяжести на женское монашество.В работе показана история создания женских обителей в Ташкенте, Верном и Асхабаде. Подчеркивается, что их благосостояние зависело от самих монашествующих, которым ни государственные, ни епархиальные власти серьезным образом не помогали. В этом автор усматривает основную причину слабого развития православного "монастырского дела" в'Туркестане.

Таким образом, положение всех, православных культовых учреждений в Средней Азии было, непростым. Государство и вьсшее церковное руководство уделяли им недостаточно внимания.-Но свою роль играло и то,что,по мере кризиса правящего режима, государственная церковь, с ним связанная, утрачивала авторитет и доверие среди паствы, которая все меньше оказывала ей материальную и моральную поддержку.

В параграфе четвертом-"Православное религиозное образование в Туркестане" отмечается, что, как и повсеместно в России, основным элементом такого образования в регионе было преподавание Закона Божьего в русских учебных заведениях всех типов. В диссертации документально подтверждается, что оно изначально было малоудовлетворительным,а попытки туркестанской администрации и епархиального руководства улучшить положение имели мало успеха из-за низкой квалификации преподающего духовенства и слабого материального обеспечения процесса религиозного обучения и воспитания подрастающего поколения православных.

Другим важнейшим звеном в православном религиозном образовании в Средней Азии были церковно-приходские школы. Несмотря на то,что государство уделяло 1ш большое внимание и на рубеже Х1Х-ХХ вв. в России их насчитывалось 25,5 тыс., в это время в Туркестане функционировало не более 50 церковно-приходских школ. Численность последних в регионе возросла заметно лишь в годы "столыпинского" переселения, но и накануне революции их было здесь немногим более 90.

В диссертации указывается, что неразвитость церковно-приходского образования в Средней Азии зависела,во-первых, от нехватки государст-

венных средств и,во-вторых, от слабого педагогического энтузиазма священников, не получавших платы за обучение детей. Епархиальные власти пытались развивать церковно-приходское образование за счет соответствующих отчислений от приходских доходов, но они били ьисьма незначительными. Таким образом, церковно-приходские школы в Туркестане функционировали во многом благодаря пожертвованиям прихожан, которш в большинстве своем были небогатыми и не могли ввделлть им крупные суммы.

Поскольку священники не получали платы за обучение, то в церковноприходских школах Туркестана преподавали либо псаломщики, либо наемные учителя, имевшие низкий профессиональный уровень и соответствующее ему жалованье. Преподавание в этих школах основывалось па типовых программах Учебного комитета Св.Синода, но туркестанская администрация настояла, чтобы учителя также руководствовались программой для русских начальных училищ края, утвержденной Кауфманом в 1869 г. и содержавшей многие элементы-светского образования. Епархиальпое руководство мирилось с этим требованием, а попытка туркестанского епископа'Дмитрия в 1900 г. восстать про тшз.. негр - не. имела существенных результатов.

В церковмо^-приходсюос. школах. Туркестана, обучались в основном дети из низших сословий общества. Управление школами осуществлялось.епархиальными властями. Последние создали в 1884 г. Училищный совет во. гладзе с архиереем, а в 1896 г. учредили должность "епархиального наблюдателя", контролировавшего не только работу церковно-приходских школ,, но и состояние религиозного образования во всех русских учебных заведениях региона. В его подчинении находились два штатных окружных "наблюдателей" и два. сверхштатна, надзиравши за определенными районами Русского Туркестана. В это же время, епархиальный- Училищный совет открыл, свои, филиалы в местах значительного скопления православных, чтобы координировать деятельность церковно-приходских школ. Однако все эти.меры имели малую результативность, преимущественно из-за недостаточного-материального обеспечения всей системы православного религиозного образования в крае.

В диссертации рассматриваются попытки правительства внедрить в Туркестане сибирский опыт совмещения функций священника и учителя в так называемых "цзркпах-школах", неудавшиеся во многом из-за. противоборства епархиалышх б л ас те й и Главного инспектора училищ края за право управлять этими "симбиозными" учебными заведениями. .

В заключение автор отмечает, что уровень православного религиозного образования в Средней Азии мало соответствовал зтноконфессиональному многообразию региона, где православные испытывали натиск со стороны других конфессий, в основном исламской и сектантских. По его мнению,при ином отношении государства к православному религиозному образованию, оно могло бы исполнять не только конфессионально-просвещенческие функ-

ции, но'и укреплять русское национальное самосознание, в.большей мере сплачивать здро русского этноса, в условиях мусульманского окружения.

В параграф, пятом-"Православие в системе межрелигиозных связей в Туркестане" подчеркивается, что позиции православия в Средней Азии ослаблялись тем, что, в отличие от других регионов России, здесь оно составляло. ничтожное меньшинство среди многомиллионного инаковерующего населения. Не в меньшей мере его позиции ослаблялись отсутствием должной моральной и материальной поддержки со стороны государства. Ослабляющим православие фактором било аморфное религиозно-нравственное состояние паствы, так как в процессе освоения Средней Азии сюда проникло много обездоленных и разуверившихся во всем русских лвдей. В условиях абсолютно преобладающего численно мусульманства позиции православия явно не укрепляло, недружественное отношение к нему некоторых христианских конфессий, в том числе русских-старообрядчества и сектантства. Наконец, авторитету православия в Туркестане вредила его тесная связь с властями, далеко, небезупречными в глазах простых верующих.

Основным конкурентом в межрелигиозных.связях православной церкви в Туркестане был ислам..Она не-имела.собственной программы отношений с ним, поскольку-была вынуждена следовать в фарватере "исламсной" политики государства.. Факты свидетельствуют, что церковь относилась с должным тактом к исламу, в регионе и в начале 1880-х гг. даже выступила открыто с осуждением правительственных намерений ограничить вакуфы мусульманских учреждений. Но,в связи с усилившимся в начале XX в. "отпадением" в ислам православных, церковь пыталась перейти в контрнаступление, однако учрежденная в Туркестане "прогивомагометанская" миссия в лице одного священника не обрела серьезных достижений.

Православная церковь в Туркестане практически не имела никаких позитивных контактов с иудейскими общинами среднеазиатских евреев. Зато она проявляла традиционный повышенный "интерес" к иудейским общинам "европейских"/российских/ евреев. Однако в целом это противостояние не было "остросюжетным". Церковь ограничивалась в основном "соблазном"ев-реев к переходу в лоно православия, в чем часто преуспевала, поскольку сами евреи нередко прибегали к крещению из личных соображений .Епархиальные власти хорошо понимали это обстоятельство, но только накануне мировой войны практика крещения "европейских" евреев в Туркестане была серьезно ограничена. Что касается отношения православной церкви к другой "иноверческой" конфессии региона- иццуистской, то из документов не усматривается ничего определенного на сей счет.

Взаимоотношения православной церкви с другими христианскими конфессиями Средней Азии не были однозначными. Она поддерживала ровные отношения с немецкими религиозными общинами /в основном-с евангеличес-

ко-лютеранекой/, испортившиеся в годы мировой войны в связи с ростом прогерманских настроений в них. Церковь терпимо и сдержанно относилась к армяно-григорианам, но настороженно к католической общине края,поскольку ее руководство занимало откровенно антирусские и антнправославныз позиции. Но наиболее обостренным было отношение православной церкви к чисто русским христианским исповеданиям- старообрвдчеству и сектантству,. что отражало более общероссийскую, а не специфически туркестанскую тенденцию в государственно-религиозных отношениях. Степень непримиримости церкви к " раскольникам" зависела от религиозно-политической ориентации последних. Она относилась терпимо к тем из них, кто признавал государственную власть и воинскую повинность /например, к Пржевальским "пошрцам"/, и нетерпимо к тем, кто их отрицал. Особые отношения сложились у православной церкви в Туркестане с баптизмом,.официально призна-вавтишя российсгим законодательством. Церковь вола ожесточенную борьбу с ним, поскольку баптизм активно "совращал" православных к переходу в свои роды. Преимущественно в целях борьбы с. баптизмом в Туркестане перед первой мировой войной была учреждена "про.тивосектантская" миссия в лице тоже одного священника, который в своей деятельности шел не большие успехи, нежели его коллега-"противомагометслский" миссионер.

В заключение'автор указывает, что сложность положения православной церкви в системе можрелигиозных связей в Туркестане зависела не. только от сугубо региональных обстоятельств, но и от факторов общегосударственного кризиса царистского режима и его идеологии- православия.

Отметив отот факт в общих выводах по содержанию второй главы, автор подчеркивает, что православная.церковь в Средней Азии_изначально была лишепа серьезной государственной поддержки, а потому имела слабую материальную базу, малоквалифицированные кадры духовенства, неразвитую систему религиозного образования и т.п. Позиции.православия ослаблялись влиянием кногоэтллиошюго мусульманского окружения, a такгЕ антицерковной деятельностью старообрядцев, сектантов и др. Православная церковь ослабляла свои позиции не всегда оправданным отношением к другим религиозным сообществам. Приемля в целом терпимо этнически чужие, она враждовала с чисто русскими, разрушая тем самым единство русского этноса в таком сложном в этноконфессиональноы отношении регионе как Туркестан.

В главе третьей-Тосударство и неправославные христианские конфессии в Туркестанском крае" отмечается, что при освоении Средней Азии правительство отдавало предпочтение православным переселенцам. Однако го разным причинам в регионе оказались приверженцы других христианских конфессий. Это обстоятельство не могло не учитываться правительством, так как оно влияло на государственно-религиозные и этноконфессиональные

этношения в Туркестане, придавал им специфический характер.

В параграфе первом-"Католическая церковь в Средней Азии" указывается, что католическое сообщество сформировалось в регионе, непосредственно. после его присоединения к России. Его основу составляли военноелу-кащие-поляки и литовцы, а также участники антиправительственных выступлений в Польше, сосланные в .Туркестан. Польский компонент был доминирующим в общине и в последующем. В.диссертации указаны факторы роста численности католиков в Средней Азии, которая в начале XX в. превышала 10 тыс. чел. Автор подчеркивает, что членами католической общины были многие военные и гражданские "чины" туркестанской.администрации, что усиливало позиции католической конфессии в регионе.

Важнейшей проблемой в отношениях государства с католической общиной в Туркестане было обеспечение религиозных нужд.верующих. Католики изначально требовали учреждения в крае постоянного.прихода с причтом,но правительство, по совету Кауфмана, отказывало им, опасаясь, что такая мера будет способствовать, консолидации антироссийских сил-в общине.Генерал-губерттор. Черняев .добился все. же от правительства учревдения в крае временного католического прихода во главе, с каноником Ф.Сенчиков-ским. Не-исключено, что со временем этот приход приобрел бы статус постоянного, однако польское большинство в общине дезорганизовала его деятельность, так как каноник был активным сторонником прорусской партий. Провокационные действия антирусских сил в общине побудили правительство закрыть приход. Мера эта не. имела религиозной-антикатолической подоплеки, поскольку в. последующем правительство регулярно командировало в Туркестан для удовлетворения религиозных нужд верующих, католических священников из кавказских приходов, объезжавших все места значительного скопления единоверцев, причем власти заранее извещали католическую общественность региона о таких визитах. Религиозные нужды немногочисленной /ок.100 чел./ католической общины в Семиреченской области, входившей в 1882-1898 гг. в состав Степного края, должен был. обслуживать Омский римско-католический приход, не делавший однако этого, ссылаясь на отдаленность Семиречья и отсутствие командировочных средств. Поэтому семиреченские католики вынуждены были даже прибегать к услугам католических миссионеров в китайской.Кашгарии,. приезду которых власти области не только не препятствовали, но и содействовали.

После присоединения к Туркестанскому краю Закаспийской и Семиреченской областей в 1898 г, численность католиков в рамках одного административно-территориального, образования заметно возросла и правительство разрешило высшему руководству католической церкви в России учредить постоянный приход в Средней Азии, выразив при этом надежду, что его

возглавит священник непольской национальности. Католическое руководство задержало официальное учреждение прихода в Туркестане до окончания строительства "временного" молитвенного дома в Ташкенте и открыло таковой осеиью 1902 г. во главе с "куратом"-литоЕцем Ю.Пронайтисом.

Вопреки ожиданиям правительства, ксендз-литовец оказался, еще более антирусски настроенным, нежели многие "истые" поляки. Он изначально и сознательно вст&п на путь конфронтации с властями и православной церковью, нарушал правительственные условия деятельности прихода, занимался запрещенным законом прозелитизмом среди православных и т.п. Между тем туркестанская администрация проявляла сдержанность и такт- отпускала военнослужащих-католиков в "увольнение" по религиозным праздникам, го^теприишо встречала наезжавшие в край католические делегации, взяла под защиту католических миссионеров в китайской Калгарии и т.д. Она но препятствовала назначению в помощь "курату" ксендза-литовца Б.Руте-писа я цспрэтгт" оплачивала, исполнение католическими священниками треб для их единоверцев.в войсках Туркестанского военного округа.

С учрэждением-постоянного-прихода .в Средней.Азии католическая община приступила.к сооружению стационарных богослужебных заведений, построив костелы в.Ташкенте.к-Асхабаде. Власти не препятствовали этому за исющченкеи случаев, когда.церковно-строительная актишюсть Пронайтиса выходила за. рамки законности. Более того, правительство разрешило в 1915 г. общине использовать труд военнопленных-католиков при строительстве "филиального" костела в Самарканде.

В 'заключение автор приходит к выводу, что, несмотря на антирусские настроения в руководстве католической общины в Туркестане, государство не ущемляло сугубо религиозных прав верующих- католиков.

В параграфе втором-"Армяно-григориане в Туркестане" указывается,что последние появились в Средней Азии в связи с ее присоединением к России. Прибывая из Кавказа, армяне расселились вначале в закаспийском регионе. Затем они освоили другие районы Русского Туркестана, в том числе, и те, кто бежал из Турции от антиармянского геноцида. В предреволюционный период численность армян в регионе превышала 17 тыс.чел.

Согласно "Устава духовных дел иностранных исповеданий", среднеазиатские армяне должны были подлежать ведению Астраханской армяно-григорианской епархии, но вначале они подчинялись ШемахинскоЙ, так как закаспийский регион находился в ведении правительственной администрации на Кавказе. После передачи в 1890 г. Закаспийской области в ведение военного министерства ее начальник- А.Н.Куропаткин, озабоченный ростом армянского национализма в рядах местной общины, возглавляемой антирусски настроенным "благочинным" Ы.Тер-Воскгновым, убедил туркеста-

некого генерал-губернатора Вревского ходатайствовать вместе перед правительством о передаче среднеазиатских армшо-григориан в ведение Астраханской епархии с тем, чтобы ослабить их связи с кавказскими националистическими центрами, в том числе и по религиозным каналам.Поско-льку. закон был на стороне "ходатаев", то правительство пошло им навстречу., Это вызвало недовольство высшего руководства армяно-григорианской церкви в России- Эчмиадзинского Синода, пытавшегося в последующем восстановить статус-кво, но безрезультатно.

Несмотря на успех, властям Русского Туркестана не удалось достичь поставленных целей. Связи среднеазиатских армян с кавказскими националистическими и религиозными центрами не только не ослабли, но и усилились, что проявилось в создании в Средней Азии подпольных /преимущественно, дашнакских/. групп, связанных с некоторыми представителями армяно-григорианского духовенства в регионе.

Несмотря на рост, националистических и антиправительственных настроений в. среде, армяно-григориан Туркестана, государство не вмешивалось в религиозную жизнь их общин и не препятствовало открытию ими богослужебных учреждений.¿Последние, имели статус молитвенных домов, так как для открытия-"полноценного" армяно-григорианского храма требовалось "высочайшее", разрешение..Но это обстоятельство не было определяющим,поскольку храмы не сооружались из-за отсутствия достаточных на то средств у верующих. Когда же армяно-григорианская община г.Красноводска нашла таковые, то с помощью туркестанской администрации разрешение царя на строительство храма в городе было получено. Храм в Красноводсве, вступивший в строй в апреле 1905 г., был единственным армяно-григорианским богослужебным заведением соборного ранга в Средней Азии.

Важным пунктом во взаимоотношениях государства с армяно-григориа-нами в Туркестане был школьный вопрос. Вначале среднеазиатские армяне могли открывать только школы с русским языком обучения, но преподаванием Закона Божьего на родном наречии. С I августа 1905 г. они голу-чили право открывать церковно-приходские школы с полным курсом обучения на армянском языке. Однако среднеазиатские армяне вяло отреагировали на это обстоятельство и к началу 1909 г. открыли в регионе всего 3 таких школы, хотя власти ничем не препятствовали им на этом поприще. Встревоженный Эчмиадзинский Синод вынужден был направить в Туркестан специальную комиссию,_призванную убедить местных армян в необходимости широкого развития церковно-призрдского образования. Но результаты усилий эчмиадзинских эмиссаров оказались весьма скромными- в последующем церковно-приходские школы были открыты лишь в Чаржуе и Красново-дсне,где функционировали наиболее многочисленные и богатые общины.

Таким образом, отношение государства к армяно-григорианской церкви в Туркестане было в целом терпимым и ровным. Власти боролись лишь с проявлениями армянского национализма и сепаратизма, но не вмешивались в сугубо .религиозную жизнь армяно-григорианских общин, которые могли открывать свои молитвенные заведения и беспрепятственно проводить в них богослужения.,.,В свою очередь, армяно-григорианская община Туркестана подчеркнуто демонстрировала свою лояльность- регулярно проводила богослужения по "цареним", "праздничным" и "высокоторжественным" дням,собирала пожертвования на-победы русского оружия и прочие "нужшлз" цели.

В параграфе третьем-"Немецкие религиозные общкны в Туркестанском крае" отмечается, что немцы, игравшие со второй.половины ХУШ в. заметную.роль в государственной жизни России, сохранили таковую и в Средней Азии, занимал емдное положение в администрации и других сферах жизнедеятельности региона.

В разделе-о лютеранах указывается, что они появились в Средней Азии в составе русских войск, ее присоединявших. Поэтому вначале в составе краевой е в анге лг.чес ко -люте ране ко й .общины преобладали военнослужащие,но в последующем постоянно росло число "штатских" лютеран- чиновников,торговцев, медиков, ремесленников, земледельцев и т.п.

Официально община была образована в 187.7 г. после того, как генерал-губернатор. Кауфман /выходец из обрусевших немцев/ удовлетворил соответствующее прошение верующих. В том. же году, по просьбе церковного совета общины,, ей был Пу.олен участок для строительства кирки. Но лютеранская община долго не могла собрать необходимых средств и потому кирка была открыта лишь в 1896 г. Соответственно, тогда же при.ней был учрежден постоянный приход с пастором И.¡Зргенсеком во главе. До этого религиозные нужды лютеран края обслуживались "разъездными" священниками, регулярно прибывавшими в Среднюю Азию из кавказских приходов, о чем верующие информировались властями заранее. В 1907 г. лютеранская община построила с помощью закаспийской администрации кирку в Асхабаде. Власти удовлетворили соответствующие прошения лютеранских общш из многих мест края, однако кирки там ве были построены из-за отсутствия инициативы и средств у верующ«.

В заключенно отмечается, что отношение государства к лютеранам в Туркестане было во многом предпочтительнее его же отношения к другим неправославным христианским конфессиям региона. Автор усматривает в этом следствие сильных позиций немцев в высших инстанциях государства и властных структурах Русского Туркестана. Это отношение ухудшилось в связи с ростом прогерманских настроений в лютеранской общине края в годы первой мировой войны, что мало повлияло на чисто религиозную жизнь верующих, сохранивших все возможности для отправления вероисповедного культа.

В разделе о меннонитах излагается история их переселения в Среднюю ив и причины такового, сводившиеся в основном к стремлению избавить: от воинской повинности,противоречившей мзннонитскому вероучению.

Меннониты образовали несколько этнически и конфессионально замкну-сс поселков в Аулиеатииском уезде, Сыр-дарьинской области, сохранив ;е неотъемлемые черты немецкого быта. Власти не вмешивались в их ре-[гиозную жизнь, ограничиваясь периодическими визитами в меннонитские ления начальников уездов и участковых приставов. Туркестанская адми-ютрация более оценивала то, что сплоченные одной верой, дисциплини-1ваннне, трезвые и трудолюбивые немецкие сектанты быстро вывели свои 1зяйства в разряд наиболее зажиточных в крае. Поэтому она оказывала «нонитам помощь во многих их хозяйственных начинаниях.

В заключение автор приходит к выводу, что государство предоставило :ннонитам в Туркестане возможность вести тот. образ жизни, который со-'ветствовал их этнической и религиозной специфике. Его отношение к ¡ннонитам несколько изменилось в годы мировой войны, так как среди IX тоже стали возрастать прогерманские настроения. Но это не повлек> за собой-никаких-ограничений_в религиозной жизни немцев-сектантов.

В разделе о немцах-адвентистах указывается,, что они переселились в ,фкестан из поволжских губерний во-время голода начала 1890-х гг.

Правительство-расселило их.в селениях Орловке и Константиново,Аули-1тинского уезда,Снр-дарышской области вместе, с православными и ря->м с соплеменниками- лютеранами и шннонигами. Подобно последним,чле-* небольшой /150-170 чел./ адвентистской общины в силу своей вероис-зведной сплоченности, трезвости и трудолюбия быстро приобрели статус репких" сельских хозяев, что вызывало положительное отношение к ним 5 стороны властей. Вместе с тем, последние отказывали общине в ее хо-атайствах об официальной регистрации, шскольку адвентизм не призна-ался законами государства, но и не вмешивались в устройство религио-яой жизни в секте. Автор заключает, что из документов не усматривае-:я ухудшения в отношении властей к адвентистам в годы мировой войны, ак как проявление ими прогерманских настроений сдерживалось близким эседством с русскими йравославными односельчанами.

В заключение параграфа автор подчеркивает, что в отношении госуда-ства к немецким религиозным общинам в Туркестане было больше сходст-а, нежели различия. Все они получили возможность устраивать свою хо-фессиональную жизнь в соответствии с принципами своих вероучений.Ра-ница заключалась лишь в том, что государство отказывало общине нем-ев-адвентистов в официальной регистрации, но при этом не мешало ее ленам свободно отправлять свой религиозный культ.

В параграфе четав£том-"Старообрядчество и русское сектантство в Средней Азии" отмечается, что эти конфессии повсеместно в России испытывали мощное давление государства и православной церкви, которое,однако имело.в.Туркестане свои.специфически региональные особенности.

В разделе о старообрядчестве указывается, что его приверженцы появились в Средней Азии вместе с первыми русскими переселенцами,но значительный прирост "староверов" в регионе был связан с вызылкой сюда участников бунта 1874 г. в Уральском казачьем войске. В последующем они всегда составляли ядро старообрядческой общины в Туркестане,несмотря на то, что в него прибывали и "староверы" из иных мест России.

В диссертации отмечается, что казаки-старообрядцы были расселены по разным местам, но большинство их сосредоточилось в г.Казалинске и в Аму-дарышсгам отделе, Сыр-дарьинской области. Администрация генерал-губернатора Кауфмана относилась к ссыльным весьма строго,однако его преемник- Черняев, высоко оценивавший заслуги уральских казаков в присоединении Средней Азии,, добился от. правительства разрешения ссыльным вернуться на родину при-условии согласия с Воинским уставом 1874г. Большинство-"уральцев" отвергло это условие, причем, не только по религиозным причинам. Со временем ссыльные казаки-старообрядцы.свыклись со своим положением и Воинским уставом, но многие из них, особенно "амударышцы", все же отстранялись от контактов с государственной властью даже в крайне затруднительных для себя ситуациях.

Отношение государства к старообрядчеству в Туркестане зависело от его "толков" и "согласий". Государство относилось.терпимо.к том из них, кто признавал власть и Воинский, устав 1874 г., но ограничивало "толки" их порицавшие /например, .аыударьинских "беспоповцев"/.Что касается туркестанской администрации, то она признавала всех старообрядцев выгодным переселенческим контингентом, ибо они были рачительными хозяевами, не пили, не курили, не сквернословили и т.п.,корректно относились к "туземному" населению, пользуясь уважением последнего. Поэтому она старалась лишний раз не притеснять "раскольников" и иногда даже защищала их от нападок православных религиозных экстремистов.

Автор приходит к выводу,что несмотря на все сложности в отношениях с государством и православием, старообрдццы в Туркестане имели достаточные возможности для устройства своей хозяйственной и религиозной жизни, а также относительно спокойного существования.

В разделе о русском сектантстве отмечается, что первая секта/скопцов/ в Туркестане была раскрыта властями еще в 1869 г. в станице Софийской, Семиреченской области. Поскольку скопчество запрещалось законом, то она была разгромлена, а ее члены осуждены и сосланы в Восточную Сибирь. В последующем наиболее интенсивный приток сектантов в

реднюю Азию был отмечен в годы "голодного" переселения начала 1890-х г., когда власти, озабоченные обустройством тысяч людей, мало обра-али внимания на их конфессиональную принадлежность.

Несмотря на то, что правительство старалось препятствовать пересевши сектантов в Туркестан, оно иногда само его инициировало с тем, тобы заселить ими те местности п регионе, которые были непривлекате-ьными для православных переселенцев. Таким образом на рубеже 1880890-х гг. были переселены в засушливые районы Закаспийской области отни молоканских семей из кавказских губерний. В конце 1890-х гг. равительство разрешило переселение 1,5 тыс. штундистов из Киевской убернии в высокогорную Чаткальскую долину, в которой однако сектанте не прижились из-за суровых климатических условий. Власти вынужде-¡ы были расселить их в разных селениях Ферганской долины, чем сами >асширили "географию" сектантства в Туркестане.

На рубеже Х1Х-ХХ вв. усилилось скрытое проникновение сектантов в !реднюю Азию под видом православных..Они легализовали себя уже после (бустройства на-новом месте, что затрудняло их водворение. В начале IX в. правительство ужесточило порздок переселения в Туркестан, запятив таковое сектантам категорически под угрозой последующего ввдво-эения. Вместе с тем, оно допускало возможность переселения в регион фиверженцев сект, лояльных к властям и воинской повинности, при ус-говии достижения на то взаимного согласия военного министерства,МВД I Главного управления земледелием и землеустройством. Военная адмк-шстрация старалась использовать эту "лазейку",поскольку, подобно :тарообрздцам, считала сектантов полезным переселенческим элементоы-созяйственным, сплоченным, трезвым и вежливым по отношению к корен-юму населению. Такой подход вызвал недовольство главы правительства 1 министра внутренних дел П.А.Столыпина, потребовавшего прекратить три ем сектантов в Туркестанском крае. Однако это требование было заранее обречено на неудачу, так как именно в период "столыпинского" тереселения в Среднюю Азию, многолюдного, хаотичного и слабоуправля-змого, усилилось вновь скрытое проникновение сектантов /особенно,батистов/ »."отсортировать" которых в многотысячных мигрантских потоках туркестанские власти эффективных возможностей не имели.

Автор подчеркивает, что большинство сектантских общин в Туркестане официально не регистрировались, однако и не изгонялись властями, несмотря на нередкие требования православных епархиальных епископов. Змеете с тем, туркестанская администрация решительно пресекала проявления сектантского прозелитизма среди православных. В начале XX в. з связи с усилившимся "отпадением" православных в баптизм, она организовала антибантистскую кампанию,, но высылала из края лишь баптист,-

ских проповедников и "наставников" ,не трогая рядовнх сектантов.

В диссертации приводятся таксе сведения о борьбе туркестанской администрации с запрещенными государством сектами иеговистов и иоданитов.

Автор приходит к выводу, что в положении старообрдздев и сектантов в Туркестане было много общего и они недаром относились властями к одной категории-"раскольников". По егс мнению, они были наиболее ущемленной в правовом отношении группой в религиозной жизни населения региона.

В параграфе пятом-'Взаимоотношсния неправославных христианских конфессий с другими религиозными со о барства ми в Туркестане" указывается, что большинство этих конфессий были не только религиозными, но и этническими объединениями. Однако значение национального фактора не следует преувеличивать,, так как в их этноконфессиональннх связях значительную роль играли и другие- экономические,политические,правовые и т.п.

Важным пунктом в ыежрелигиозиых отношениях "инославных" конфессий в Туркестане были их контакты с исламом. Наиболее тесными они были у армяно-григориан, наименее- у немецких протестанских общин.Автор подчеркивает, что в большинстве случаев "инославные" христиане в контактах с мусульманством проявляли значительную вероустойчивость и были менее подвержены влиянию ислама, нежели православные.

Не менее важными в зтноконфессиональных связях "инославных" христиан были их отношения с государственной- православной церковью. Характер этих отношений зависел как от общегосударственных принципов религиозной политики, тан и от специфически туркестанской религиозно-политической ориентации самих "инославных" конфессий. Так, до учреждения постоянного прихода в Средней Азии многие католики относились либерально к православию и не считали зазорным посещать церкви. С учреждением прихода право славно-католические отношения заметно ухудп;ип:сь из-з-1 антирусских и антиправославкых настроений в руководство католической общины Туркестана. Антирусские, националистические настроения среди ■ отдельных представителей духовенства вредили взаимоотношениям арышо-григориансгой и православной церквей в Туркестане. Но и правительственные эксперименты с епархиальным переподчинением среднеазиатских армян их тоже не улучшали. Однако в целом, по мнению автора, армдао-православные отношения в Средней Азии были достаточно ровными и терпимыми.

Достаточно дружественно относилась к православной церкви евенгели-ческо-лютеранская община Туркестана, члены которой посещали православные храмы даже там, где имелись кирки. В' годы мировой войны лютера-но-православные отношения ухудшились по уже упоминавшимся причинам. Мешюниты поддерживали эпизодические отношения с православными жителями соседних сел, но проявляли интерес к русской православной культуре.

стихи русских поэтов духовно-нравственного содержания использовать ими для религиозных песнопений. Немцн-едвентисты поддерживали по-зянные /в основном, житейские/ контакты с православными,. так как жи-с ниш в одних селах, но вели замкнутую религиозную жизнь. Наиболее специфическим было отношение к православной церкви "раско-!иков"- старообрядцев и сектантов. С нею более сотрудничали.те "ра-эльники", которые проявляли лояльность к государству и его установ-ииям. Однако такое сотрудничество редко приводило их в лоно правос-ешя. Пржевальские старообрядц)г-"поморцы" нередко приглашали к себе авославных священников для "собеседований" и тепло принимали их,но документов не усматривается, чтобы кто-то из "староверов" принял сподствующую веру". Наиболее неприязненно относились к церкви амуда-инские "беспоповцы" и баптисты. Первые сознательно отгораживались контактов с православии.™ и предпочитали, поддерживать таковые с со-дями-мусульманами: каракалпаками, казахами, .туркменами и др. Вторые крыто наступали на православие, гласно порицали его и "совращали" авославных в свою веру. Автор подчеркивает,, что, судя по документам, астившиеся в. годы."столыпинского" переселения православно-сектантс-е конфликты имели, как правило, не религиозную подоплеку, а "аграр-го"- соперничество -из-за земельных наделов. Неправославные христианские конфессии имели разноуровневые отноше-я с неисламскими и нехристианскими конфессиями Туркестана- иудейе-й и ицдуистской. Со среднеазиатскими евреями и индусами сотруднича-; лишь закаспийские армяка-григориане, но более эпизодически.С "ев-пейскими"/российскими/ евреями поддерживали контакты многие "инос-1вные" христиане, однако не без известных религиозных предрассудков.

В диссертации указывается, что отношения неправославных христиане-IX конфессий между собой токе не были однозначными и зависели от ра~ [ичных факторов- вероисповедных, этнических, экономических, полити-!Ских и т.п. Так, католини и армяно-григориане в Закаспийской обла-■и сотрудничали друг с другом из националистических соображений про-шостояния общему противнику- российской государственности и правос-шной церкви. Весьма любопытными представляются враждебнш отношения эду этнически родственными неправославными христианами, в чем, безу-ювно, превалировал вероисповедный фактор. Так, немцы-адвентисты >стоянно конфликтовали остро с немцами-лютеранами в Аулиеатинском :зде, Сыр-дарьинской области. Русские-старообрздцы крайне негативно сносились к русским- баптистам, штундистам, адвентистам и др.,усма-зивая в них проводников западного влияния. Автор указывает, что от-

могаи _

мления между неправославными христианамиусерьезно изменяться. Так,в

Закаспийской области молокане и баптисты вначале даже составляли единую общину, но потом заштно отдалились друг от друга.

Таким образом, неправославные христианские конфессии придавали религиозной жизни в Туркестане черты существенного многообразия, обеспечивали более обширное межрелигиозное и межцивилизацвдшюе взаимодействие, Но характер их отношений с православием и между собой свидетельствует о том, .что проблема создания в Средней Азии единого антиисламского христианского фронта не могла рассматриваться властями как разрешимая.

В общих выводах третьей главы отмечается, что спектр неправославных христианских конфессий был весьма широким и они представляли собой самый многообразный элемент в системе отпоконфессиональных связей в Туркестане. Государство относилось терпию к этнически "чужим" католикам, армяно-григорианам, лютеранам, менгонитам и др., но стесняло русских-сгарообрядцев и сектантов, опасаясь их"порочного" влияния на православных. Вместе с-тем^раскольнини" имели в-Туркестане известную свободу жизнедеятельности, в том числе и в конфессионально^ сфере.. В целом неправославные, христианские сообщества вносили в систему зтноконфессио-нальннх связей в Туркестане больший динамизм и придавали религиозной жизни в регионе-неповторимый колорит.

В главе четвертой-"Неисламские и нехристианские конфессии Туркестана" рассматривается жизнедеятельность иудейской и индуистской общин в Средней Азии, ибо иных такого рода конфессий в регионе не существовало

В параграфе первом-'Иолитияа правительства по отношению к среднеазиатским евреям" отмечается, что положение еврейского населения в Туркестане в дороссийский период было тяжелым. Мусульманские власти жестоко притеснята его по религиозным мотивам, прибегали к насильственной исламцзации евреев. Поэтому последние приветствовали приход России в Среднюю Азию, избавивший их от множества унизительных форм существования и спасший их религию от "поглощения" исламской цивилизацией.

В диссертации указывается, что еще в "ханские" времена среднеазиатские евреи активно развивали торгово-экономические связи с Россией. Царское правительство поощряло такую деятельность евреев, усматривая в них возможных проводников своего влияния в Туркестане как в настоящем, так и в будущем. После присоединения Средней Азии к России правительство установило статус "туземного" гражданства для коренного населения Русского Туркестана, чем разделило среднеазиатских евреев на две категории- '"туземных" или российских подданных и "иностраннопод-данных"т. граждан Бухарского эмирата,Ирана, Афганистана,Турции и др.

В разделе о "туземных" евреях отмечается, что после царского указа от 24 июля 1871 г. правительство установило горадок получения рос-

:ийского гражданства коренным населением Туркестана, подробно изъясня-:мый в диссертации. Автор указывает, что среднеазиатские евреи отнесись с безразличием к возможности стать российскими подданными, так сак это не меняло существенным образом их положение в крае, которое рс вполне удовлетворяло. Кроме того, среднеазиатские евреи, зная о по-гокении своих соплеменников и единоверцев в стой России, опасались, [то с принятием нового подданства они подпадут под действие ограничительного общегосударственного законодательства о евреях.

"Туркестанское положение" 1886 г. в своей 262-й статье лишило всех вреев права приобретения недвижимости в крае. Это вызвало жалобы со тороны среднеазиатских евреев, уже принявших новое подданство и ста-ших таким образом "туземными" гражданами России. Правительство сочло алобы справедливыми и в 1889 г. внесло поправку в статью 262-ю"Поло-ения", разрешавшую приобретение недвижимых имуществ, в том числе и емли в Туркестане евреям, но только "туземным", то есть российским одцанным. После.этого-многие согни среднеазиатских евреев стали доби-аться статуса "туземных". Это устремление вызвало рост, коррупции в реде -туркестанского чиновничества, признававшего за мзду евреев"ту-емными" на основе."липовых" документов. Правительство вынуждено бы-о передать рассмотрение дел о "туземноета" среднеазиатских евреев ко-легиальным органам- "Общим присутствиям" областных правлений,что ре-ко снизило число положительных решений. После "ревизии" сенатора К.К. алена, признавшего такой порядок излишне бюрократическим, последовал сплеск" приз наш я среднеазиатских евреев "туземными", но ненадолго, ак как Столыпин прекратил его. В последующем предоставление среднеа-иатским евреям прав "туземных" граждан вновь стало редким явлением.

В начале XX в. туркестанская администрация предложила правительст-у изъять "туземных", евреев из-под юрисдикции народных судов коренно-о населения и передать их дела общероссийскому производству.В прави-ельстве завязалась острая борьба по .этому вопросу, не закончившаяся цнако принятием позитивного решения. Поэтому в заключение автор при-одит к выводу, что правовое положение."туземных" евреев в Туркестане ставалось неизменным, вплоть до 1917 г.

В разделе о среднеазиатских евреях иностранных подданных отмечает-я, что таковых в Туркестане было много и по признаку гражданства они азывались "бухарскими", "перседскиш", "афганскими" и т.п. Самыми мно-эчисленными из этой категории евреев были "бухарские", то есть поданные Бухарского эмирата. Автор замечает, что в обиходе "бухарскими" асто называли всех среднеазиатских евреев, в том числе и "туземных"-эссийских подданных, имевших особые,описанные выше, права в регионе.

Положение бухарских евреев в Русском Туркестане определялось российско-бухарскими договорами 1868 и 1873 гг., предоставлявшими им широкие права в краз. Многие бухарские евреи занимались не только торговлей, но и ростовщичеством, подчинявшем их влиянию множество сельских хозяев. В 1877 г. генерал-губернатор Кауфман издал циркуляр, запрещавший ростовщические операции с продажей имуществ за долги. В 1883 г. генерал-губернатор Черняев отменил действие циркуляра, чем не замедлили воспользоваться бухарские евреи для наращивания своих капиталов.Поэтому преемники Черняева восстановили действие кауфмановского циркуля-' ра и усилили борьбу с ростовщичеством подданных эмира. По мнению автора, суть проблемы заключалась не в ростовщичестве, а в том, что буха-ро-еврейсяий капитал в Туркестане активно теснил позиции российского и мусульманского капиталов, усиливал свое воздействие на экономическую жизнь в регионе. Так, в крупнейшей хлопколроизводящей области-Фергане кой ко 20 банков 18 контролировались бухарскими евреями.Автор указывает, что борьба военной администрации Туркестана прютив бухаро-еврейского, капитала не наила поддержки у министра финансов С.Ю.Витте и в российском деловом мире, .заинтересованном.в сбыте своих товаров в Средней -Азии. Тем не менее, в 1896 г. военное министерство внесло в Государственный совет представление-"О правах среднеазиатских евреев инострапщгх-Подцанныхв, в .котором, предлагало лишить бухарских евреев прав, предоставленных им договорами 1868 и 1873 гг. Министерство финансов заблокировало прохождение документа и, хотя 20 ноября 1898 г. царь в резолюции-на "Журнале". Комитета министров потребовал прекратить усиление- евреев в Туркестане и в "степных" областях, в феврале 1899 г. Государственный совет отклонил представление военного министерства, сославшись на его недостаточную обоснованность. Военное ведомство быстро нашло новые аргументы и внесло новое представление в Государственный совет, в котором, кроме прежних предложений, рекомендовало перевести бухарских евреев под действие общегосударственного законодательства о евреях иностранных подданных, что свело бы на нет все их "договорные" права и преимущества. Против этого решительно выступило министерство финансов. 18 марта 1900 г. Государственный совет отклонил жесткие требования военного министерства, но постановил разрешить бухарским евреям приезжать в пограничные города Туркестанского края лишь "при условии взятия промысловых свидетельств" и определил им 5-летний срок для решения вопроса о принятии российского подданства. 5 июня 1900 г. царь утвердил "мнение" Государственного совета и оно стало законом. Предполагалось, что по истечении 5-летнего срока непринявшие подданства бухарские евреи будут водворены из края.

В диссертации подробно освещен процесс борьбы бухарских евреев за продление сроков пребывания в Русском Туркестане, подчеркнута большая юль в ней главного раввина среднеазиатских еврзев Ш.Тажера, доходив-него до высоких правительственных инстанций и добивавшегося своего. Узтор считает, что правительство было вынуждено продлевать эти сроки зплоть до. 1917 г. потому, что позиции бухаро-еврейсного капитала в русском Туркестане были столь сильны, что их нельзя было подорвать без серьезных последствий для всей российской экономики в целом.

Автор указывает, что в отличие от бухарских, правовое положение других среднеазиатских евреев- иностранных подданных не определялось договорными обязательствами, а потому было проблематичным.Это позволяю туркестанской администрации действовать по отношению к ним более -самостоятельно, что не означало однако постоянного.применения методов грубого произвола. Автор приводит в работе соответствующие примеры.

Таким-образом, положение среднеазиатских евреев-иностранных годдан-гах в.Туркестане было.неоднозначным. Уверение всех чувствовали себя 5ухарские-евреи, которые, несмотря-на ухищрения военной'администрации края, в основном сохранили свои "договорные" права вплоть до 1917 г. Положение других категорий среднеазиатских евреев-"иностранцев" было намного сложнее, однако и они в целом имели возможность проживать в Русском-Туркестане и.заниматься различными видами деятельности,

В разделе о религиозной жизни среднеазиатских евреев Туркестана подчеркивается, что власти не вмешивались в таковую, но добивались, чтобы раввинами- руководителями религиозных общин, в том числе и иностранных подданных, были "туземные" евреи- российские граждане.Туркестанская администрация не стремилась сознательно "расколоть" среднеазиатских евреев по признаку подданства, но и не препятствовала тому, чтобы "туземные" евреи имели при желании отдельныэ от других общины. В диссертации характеризуется личность главного раввина среднеазиатских евреев Туркестана Шоломо Тажера и отмечается, что, несмотря на трудный" для властей характер, он считался ими более подходящим для разумного сотрудничества,, нежели другие религиозные лидеры общины.

Религиозные общины среднеазиатских евреев руководствовались в своей деятельности нормативами "Устава духовных дел иностранных испове- . даний", циркулярами "одноименного" департамента МВД, распоряжениями туркестанской администрации и т.д. Власти не препятствовали открытию

ими молитвенных заведений, которые сооружались и содержались за счет общин и пожертвований богатых единоверцев. В ряде мест при синагогах среднеазиатских евреев функционировали "церковно-приходекие" школы-хедеры. Характерно, что из более 17 тыс. российских хедеров в Туркес-

тане их было всего около 40. Больше хедеров не открывалось потому,что новых таковых власти требовали изучения детьми русского языке, что ур днеазиатские евреи категорически отвергали. Нзсыотря на зто,релипгозн общины последних проявляли подчеркнутую лояльность, к русской государе венности- регулярно совершали торжественные богослужения по "царским" праздничным и "высокоторжественным" дням, молились за победы русского оружия в войнах, собирали пожертвования в фонд раненных и .т.н.

Автор заключает, что установление русской власти в Средней Азии б.ч; готворио повлияло на положенно среднеазиатских евреев, избавив их от былого унижения в "ханские" времена. Положение различных категорий cjx днеазиатских евреев в Туркестанском крае не было однозначным,но в целом оно было более уверенным, нежели при мусульманских властях.Это отразилось на экономической деятельности среднеазиатских евреев,многие из которых .приобрели при русских властях значительные капиталы.Государство пыталось приостановить их рост, но. без особых ус nexo в.Однако прз этом оно-практически не-ограничивало среднеазиатских евреев в их прав< устраивать-свою-религиозную-жизнь-сообразно канонам иудейской веры.

В параграфе. второы-."Европе.йские. евреи, в Средней Азии" указывается, что они появились здесь в рядах русских, войск,присоединявших регион. Поэтому вначале-заселение Туркестана "европейскими" евреями шло за сч; отставных-военнослужащих. В. последующем в_Среднюп Азию переселялись к российские евреи, которые имели право жить.вне "черты оседлости".

Положение российских евреев в Туркестане было невыгодным го сравнению с бухарскими, на которых не распространялись предрассудки государственного законодательства о евреях. Поэтому "европейские" евреи не ш. гли развивать в Туркестане ту деловую активность, на которую были способны. Часть правительственной администрации выступала за то,чтобы ург внять в правах все категории евреев в Средней Азии,предоставив таким образом российским евреям возможность конкурировать .на равных с буха-ро-еврейсним капиталом, тем самым ослабляя его позиции.Однако антисемитские элементы в правительстве не позволили реализовать эту вд'-ю.

Неопределенным было и правовое положение "европейских" евреев в самом Туркестане. Оно еще более усугубилось после присоединения к Туркестанскому краю в 1898 г. Закаспийской и Семиреченской областей,когда на его территории стали действовать одновременно три ^"Положения об управлении", по-разному истолковывавших права российских евреев,либо не упоминавших о них вообще. В такой ситуации туркестанские власти,как правило, предпочитали руководствоваться не здравым смыслом, а "высочай шм" мнением по "еврейскому" вопросу в России, на которое они реагировали быстро и "гибко". В диссертации приводятся примеры это подтвержда ющие. В частности освещены обстоятельства кампании по выселению "евро-

ейских" евреев из Туркестана, последовавшей за антисемитской резолю-ией царя на "всеподданнейшем" докладе Степного генерал-губернатора .0.Шмидта за 1910 г., а также те ухищрения, к которым прибегали рос-ийские евреи для того, чтобы остаться в Средней Азии.

В годы первой мировой войны в Туркестанский край прибыло много ев->еев- беженцев из западных губерний России. Военная администрация доилась от правительства запрещения беженцам-евреям прибывать в Среднего. Азию и приступила к выселению тех из них, кто уже здесь обустроится. Акция вызвала поток жалоб и протестов, вынудивших правительство »тложить депортацию евреев-беженцев до конца мировой войны.

В диссертации отмечается, что российские евреи в Туркестане созда-зали, как правило, отдельные от своих "туземных" единоверцев религиозные общины и молитвенные заведения, в чем сказывалась их иная циви-пизационная ориентация. Богослужебные учреждения сооружались за счет общин и пожертвований богатых, "общинников". Для открытия таких учреждений, требовалось, раз решение .генерал-губернатора, процедура получения которого излагается в работе. Власти не вмешивались в выборы "духовных" руководителей общин, но требовали, чтобы избранные были "благонадежными" людьми. Общины не могли ослушаться, так как последние могли, приступить к исполнению обязанностей только после их утверждения в должности властями. Руководители религиозных общин получали специальные печати. Они также вели "метрические" книги, но под контролем администрации. При синагогах российских евреев в Туркестане хедеры не функционировали, так как они предпочитали обучать детей в русских учебных заведениях, а религиозное их воспитание осуществлять дома.

Автор отмечает в работе безупречную лояльность религиозных общин российских евреев в Туркестане к "Государю Императору",правительству, краевой администрации и приводит примеры,подтверждающие это.Он также свидетельствует, что власти по-своему оценивали "верноподданность" российских евреев, отпуская их военнослужащих-единоверцев в "увольнение" по иудейским религиозным праздникам. .

Автор заключает, что положение российских евреев в Туркестане было сложнее, нежели у их среднеазиатских соплеменников и единоверцев, потому, что на них распространялось действие общероссийского законодательства о евреях, не учитывавшего региональной специфики. Кроме того, права российских евреев не были четко определены в правительственных "Положениях" об управлении отдельными российскими территориями в Туркестане. В этом отношении их положение было сходно с таковым же у среднеазиатских евреев иностранного /не бухарского/ подданства. Жизнь российских евреев в Средней Азии осложнялась и тем, что

в условиях правовой неопределенности положения их в Турке стане, краевая администрация ориентировалась в "еврейском" вопросе на соответствующие настроения в "верхах". Вместе с тем, она мало вмешивалась в непосредственно религиозную жизнь российских евреев в Туркестане и не мешала им соблюдать основные культовые установления иудейской религии,

В параграфе третьем-"Иццуистские общины в Туркестанском крае" отмечается, что индусы при мусульманских властях в Средней Азии испытывали такие же религиозные притеснения, как и евреи. Приход России в регион избавил их от былых притеснений и поставил под защиту новых порядков. Это привлекло в Русский Туркестан новые контингента индусов из Бухарского эмирата и самой Индии. Индуистские общины в крае, численно возросли, расширились "индейские" кварталы, в которых находились и индуистские богослужебные учреждения.

Иедусы в Туркестане занимались в основном ростовщичеством,маскируя последнее торговыми операциями. В диссертации, излагаются обстоятсльс-ва борьбы властей с "индейским" излюбленным "промыслом" и подчеркивается, что они никак не касались религиозно й-жизни ивдусов. Более того, автор утверждает, что власти вообще мало интересовались таковой и обращались- к ней эпизодически в. связи, со специфическими обстоятельствами. Во-первых, они держали-под строгим контролем обряд кремации покойников, вызывавший недовольство всего, населения /в диссертации изъясняется порадон исполнения этого обряда/.Во-вторых, индусы содержали при своих храмах-"священных", коров, создававших неблагоприятную санитарно-гигиеническую .ситуацию, вызывавшую, возмущение окружающих, на жалоба которых власти не могли не реагировать соответствующим-образом.Во всех других случаях администрация в дела индуистских общин не вмешивалась. Она не пыталась влиять на выборы лиц, ими руководивших, и не притязала на право утверждать избранных индуистских священников-в должности.

В заключение автор подчеркивает, что индусы интересовали власти более своей "хозяйственной" жизнью, а не религиозной, к которой они обращались лишь в случаях,действительно того требовавших.Таким образом, государство предоставило индусам в Туркестане все возможности следовать заповедям и традициям своего вероисповедания.

В параграфе четвертом-"Неисламские и нехристианские конфессии в религиозной жизни Туркестанского края" отмечаетея,что они занимали в ней особое место,так как у них,в отличие от христианства,издавна сложились отношения с господствующей религией Средней Азии- исламом.

В диссертации указывается, что,несмотря на религиозные притеснения мусульманских властей, среднеазиатские евреи в дороссийский период самоотверженно отстаивали свою религии и этнические черты,хотя ислам-

ое окружение в известной мере повлияло на их быт и 1фавы.Приход Рос-и в Среднюю Азию, избавивший евреев от мощного давления мусульманс-й государственности и цивилизации, предотвратил и процесс исламиза-и еврейской этноконфессиональной общности в регионе,который мог зть печальные для нее последствия. Среднеазиатские, евреи понимали э и высоко оценивали, но с цивилизацией освободителей-христиан они стали сближаться. Напротив, они сознательно отгораживались от нее, казываясь решительно даже от изучения русского языка;Зато они продо-али поддерживать тесные контакты с мусульманами- жили в "туземных" ;тях городов, обращались в "туземные" суды,говорили на языках норен-^о населения и т.д. При этом мусульмане продолжали относиться к ев-зм "пренебрежительно и несимпатично",часто с ними конфликтовали по щым поводам. Примеры тому приведены в диссертации. Автор считает, > евреи тяготели к мусульманству потому,что они давно и тесно сотру-гаали с ним. в деловой жизни, виеконфессиональной по существу. Отношения соплеменников и единоверцев- среднеазиатских и российских «ев в Туркестане были прохладными.Главный раввин "европейских" ев-•в края А.Кирснер писал:"Азиатские евреи считают русских евреев"го-:",то есть людьми, с еврейством очень мало общего имеющими.Русские ей к туземному молитвенному обществу себя не причисляют,раввина ту-ного не признают и вообще чуждаются туземных евреев,считая их всле-вие.некультурности их далеко ниже себя". Автор считает- такие отно-ия следствием разноцивилизационной ориентации евреев Туркестана, ко -ые тяготели к тем сообществам, с которыми были издавна связаны. Таким образом, если среднеазиатские евреи тяготели, к мусульманству, российские- к христианскому "миру" в Туркестане. Но автор подчерки-т, что их отношение к христианам в Средней Азии было иным,нежели в 2ИЙСКИХ губерниях, так как здесь "европейские" евреи видели в хрис-яах не религиозных противников,а союзников в противостоянии чуждой к исламской цивилизации.Поэтому отношения российских евреев с мусу-анами в Туркестане, были далеки от идеальных и автор приводит в дис-гации конкретные факты это подтверждающие.

1ндуистские общины в системе этноконфессиональных отношений в Тур-?ане занимали малозаметную "нишу". Религиозной и этнической отчуж-юсти иццусов способствовала вся совокупность их конфессиональных 1зненных обычаев, традиций, привычек и т.п. Автор приходит к выво-что в этноконфессиональных связях в регионе индусы сильно уступа-судейским общинам, которые проявляли в них значительную активность,

определенной цивилизационной ориентацией.

выводах по содержанию главы автор констатирует,что присоединение

Средней Азии к России избавило местных евреев и индусов от многовекового исламского гнета. Новые государственные порядки расширили их права и возможности. Власти практически не вмешивались в религиозную лпзаь среднеазиатских евреев и индусов. Таким же образом они не вмешивались и в религиозную жизнь российских евреев,однако права последних в-Туркестане не были определенными и устойчивыми. 'Иудейские и индуистскпз общины имели свои "ниши" в религиозной жизни региона, но играли в ней разные роли.Более активными в отноконфессиональннх связях в Туркестане были евреи; роль индусов в них была весьма незначительной.

В заключении к диссертации автор излагает основные итоги исследования, которые сводятся им к следующему:

1. Россия издавна поддерживала связи с Туркестаном и по току его присоединение к ней было закономерным следствием их исторического развития,

2."Неожиданность" присоединения и быстрота действий России в регионе не позволили её правительству разработать на перспективу ясную и логичную программу религиозно-политической до .ггелыю с та, применительно как по всем конфессиям Туркестана, так и к каждой из них е отдельности.

3. В своем отношении к исламу в Туркестане государство избрало политику его игнорирования, но с надзором за деятельностью исламских институтов. Суть этой политики заключалась в том,чтобы не придавать мусульманскому духовенству официальных функций. Политика "игнориров.ания"ока-залась выгодной для последнего,избавив его от постоянной государственной "опеки".Государство не вмешивалось в деятельность исламских культовых учреждений и сохранило незыблемыми устои традиционной мусульманской религиозной школы. Оно препятствовало ислаклзации кочевников Туркестана, желая быстрее приобщить их к формам российской цивилизации, но относилось негативно и к попыткам их христианизации. С присоединением Средней Аеии ислам утратил монопольное господство в религиозной жизни региона и был вынужден вступить в отношения с "пришлыми" христианскими конфееск.таи,в чем проявил известную гибкость. Политика "игнорирования" пе принесла желаемых для государства реззгльтатов,но она содействовала некоторому преодолению замкнутости и консерватизма ислама.

4. Православная церковь не играла в Туркестане такой роли, как в самой России.Во-пэрвых, немногочисленное православие оказалось в окружении многомиллионного мусульманства,отрицательно влиявшего на религиозное сознание его приверженцев; во-вторых, государство не оказывало православной церкви в Туркестане должной поддержки.В регионе нэ хватало церквей, монастырей, цэрковно-приходских школ и т.п.,что тоге вредно сказывалось на религиозном сознании верующих. Поэтому место и роль православия в системе этноконфессиональных отношений в Туркестане мало соо-

этствовало его статусу государственной религии и церкви в России. . Отношение государства к неправославным христианским конфессиям в ркестаке было неоднозначным и зависело от сложившихся ранее принци-з его религиозной политики. Государство не препятствовало деятель-:ти католических,армяно-григорианских и немецких религиозных общин, старалось сдерживать рост националистических тенденций в их рядах, асти относились строго к старообрядцам и русским сектантам в Турке-ане, но избегали излишних притеснений их на религиозной почве Л1о и ¿а степень строгости тоже зависела от того,как "раскольнические "об-.ш относились к государству и его установлениям. Место и роль непра-;лавных христианских сообществ в системе эгноконфессиональных отно-шй в Туркестане были весьма значительными, так как они. придавали им :1амизм, черты живого многообразия и существенно обогащали их реаль-

3 жизненное содержание,

. В отличие от мусульманских властей среднеазиатских ханств,россий-зе христианское государство относилось терпимо к религиозным общи-

4 среднеазиатских-евреев, и иццусов. Оно избавило их от многовеково-исламского гнета,гарантировало им соблюдение допустимых законода-

кьством конфессиональных.прав и потому практически не вмешивалось в чисто.религиозную-жизнь. Положение "европейских" евреев в Туркес-1е было сложнее_ из-за "предрассудков" законодательства о евреях и -щенциозного поведения туркестанских властей,однако и они имели все зможности устраивать свою религиозную жизнь,согласно всем заповедям. 1Ь неисламских "иноверных" религиозных сообществ в системе этнокон-;сиональных связей в Туркестане была заметной лишь благодаря актив-;ти еврейских общин, чего нельзя сказать об индуистских общинах. , В целом государственно-религиозные отношения в Туркестане были 1ростыми.Государство столкнулось здесь с непривычными для себя обс-тгельствами- абсолютным численным превосходством мусульман и быстр армировавшейся в результате переселения этноконфессиональной пест-гой в регионе.При отсутствии цельной и продуманной долговременной >граммы отношений со всем этноконфессиональным миром в Туркестане ;ударство было вынуждено прибегать к "импровизациям",не всегда оп-зданным и эффектквным.Вместе с тем отсутствие жестких стереотипов государственно-религиозных отношениях в регионе делало их более ги-ши и восприимчивыми к новым обстоятельствам, что позволяло властям делом сохранять порядок и спокойствие в крае, способствовать отно-гельно мирному сосуществованию двух основных типов цивилизации в экестане- российской христианской и среднеазиатской исламской, на 1фликт между которыми сегодня так надеется С.Хантингтон.

ОСНОВНЫЕ РАБОТЫ ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИ М__о__н__о__г__£__а__$__и__и

1. Внешнеполитические аспекты истории киргизов Пагшро-Алол конца XIX начала XX в. Фрунзе, "Наука", 1989. / 7,78 печ.л,/

2. Неислаыские религии Средней Азии /вторая поло вша XIX- начало XX вв./ Елец^ЕШИ, 1996. / 14,12 печ.л./

3. Государство и ислам в Русском Туркестане /1665-1917/ /по архивны-! материалам/. Елец, ЕГШС 1998 . / 20 печ.л./

С_т_а_т_ь_и___в___н_а_у_ч_н_ы_х___и_з_£_а_п_и_я_х

4. Налоговая политика царизма на Памире. -Известия Академии наук Киргизской ССР. 1984, №4/0,9 печ.л./ " -

5. К вопросу об организации медицинского обслуживания киргизов Пщз;р и Алая.- В кн.: Советский Киргизстан: страницы истории и соврэкся ность. Фрунзе,"Наука", 1984, / 0,6 печ.л./

6. Организация административного управления России на Восточном Паю - В кн.: Из истории дореволюционного Киргизстана. Фрунзе,"Наука", 1985. /-0,8 печ.л. / -

7.- Роль России в исторических судьбах киргизского народа, Фрунзе, И 1985. / 1,5 печ.л. /

8. Буриуазиялык тарахчылардын Кыргызстан жонуццогу бурмалоору.-"Эл аг.артуу"/ Народное-образование. /, 1987,; 3 / 0,8 печ.л. /

9. Социально-экономические сдвиги в жизни киргизов Памиро-Алая после добровольного "вхождениясостав России.- В кн..•"Великий Октябрь и некоторые вопросы исторической науюйФрунзе,"Наука", 1987,/0,5 г

10. Религиозные -асректы переселенческой политики царизма в Туркестан? • В кн.: Научные чтения, посвященные памяти академика С.И.Ильясова.

Фрунзе,"Наука", 1989. / 0,3 печ.л. /

11. Зарубежная историография о вхождении Киргизии з состав России. - 1 териалы научной-конференции, посвященной 125-летию добровольного вхождения Киргизии в состав России.Фрунзе,"Наука", 1988 / 0,4 гоч,

12. Юстинас Пронайтис- куратор католиков Туркестанского края./ К вопросу о деятельности католической общины в дореволюционной Средне; Азии /.- Ежегодник истории Литвы. Изд. Академии наук Литвы, Вильнюс, 1993 . /На литовс.яз./ / I печ.л./

13. Переселение украинских сектантов в Среднюю Азию в конце XIX в.-Украинский исторический журнал. 1996, № 2 /на укр.яз./ / I печ.л,

14. Царское правительство и татары в дореволюционном Туркестане.- В I Материалы по истории татарского народа. Казань,"Наука", 1996.

/ на татар.яз. / . / 1,2 печ.л./

Подписано в печать 31.03.1998 Формат 60x84 1/8 Объем 2,5 п.л. Тираж 100 экз. Зак/ Р

Участок оперативной полиграфии Елецкого государственного педагс гичестого института. 399740, г.Елец, ул. Лешка, 91