автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: История православной культуры Киргизии

Полный текст автореферата диссертации по теме "История православной культуры Киргизии"

КЫРГЫЗСКО-РОССИЙСКИЙ СЛАВЯНСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

На правах рукописи УДК 94(575.2)(043.3)

ИСТОРИЯ ПРАВОСЛАВНОЙ КУЛЬТУРЫ КИРГИЗИИ (середина XIX века - 1917 год)

Специальность 07.00.02 - Отечественная история

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

Озмитель Екатерина Евгеньевна

2 с Оц'7 2077

Бишкек 2011

4857437

4857437

Работа выполнена на кафедре истории, культурологии и рекламы Кыргызско-Российского Славянского университета

доктор исторических наук

Владимир Михайлович Плоских доктор исторических наук, проф. Курманов Зайнидин Карпекович;

доктор исторических наук, проф. Чотонов Усепалы Чотонович;

доктор исторических наук, проф. Чыймылова Бюбюкан Днркинбаевна

Ведущая организация Институт истории HAH KP

Научный консультант Официальные оппоненты:

Защита состоится » /-ССи? ^ с? в /У часов на

заседании диссертационного совета Д 730.001.07 по специальности 07.00.02. - отечественная история при Кыргызско-Российском Славянском Университете по адресу: 720065, г. Бишкек, пр. Чуй, 44, КРСУ, ауд. 432.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке КРСУ (г.Бишкек, ул. Киевская, 44, гл. корпус).

Автореферат разослан « _» 2011 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

Т.Ф. Кравченко

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы. Православной культуре Киргизии - 150 лет. Эта провинциальная культура, аккумулировав опыт многих тысяч православных людей, живших на территории Киргизии, создала почву для активной творческой деятельности и имеет большое значение как для современной культуры вообще, так и для исторической науки в частности. Характерные для современности нивелировка духовных ценностей, унификация социальной жизни, исчезновение традиционных представлений вызывают у представителей гуманитарных наук тревогу из-за реально существующей угрозы утраты народами социокультурной и этнической идентичности. Свойственное современным гуманитариям иррациональное благоговение перед историческим фактом связано со сверхзадачей самого исследователя истории культуры, движимого идеей ее сохранения и приумножения. Все это побуждает нас изучать, а значит,, сохранять православную культуру на территории Киргизии как целостность, общность и одновременно культивировать в ней специфическое, индивидуальное, единичное. Прошлое, описанное и осмысленное благодаря историческому исследованию, препятствует культурной энтропии.

Православная культура требует пристального внимания потому еще, что крайне актуальной в конце XX в. оказалась необходимость исследовать роль православной религии в русской истории. Православие, давшее стимул к развитию русской культуры, во многом определило пути развития российского общества. Православная культура, которая начала оформляться в середине XIX в. на среднеазиатской окраине Российской империи, была множеством нитей связана с общероссийской историей. Детальное изучение этого ограниченного временем и пространством и потому удобно обозримого социокультурного феномена может привести к интересным выводам обобщающего порядка

Интерес с методологической точки зрения представляет также возможность на примере изучения истории православной культуры Киргизии апробировать подход к историческому исследованию религиозной культуры вообще.

Степень изученности проблемы. Существует большой пласт исследований, в которых осмысливалась в течение всего ХЕХ в. вплоть до 1917 г. культура русского православного народа, органической составляющей которой являлась православная культура русских, проживавших на территории Киргизии. В первую очередь, религиозность русской культуры была осознана как научная проблема философами середины XIX - начала XX вв. Многие из них (Вл. Соловьев, Н. Бердяев, В. Зеньковский, Л. Карсавин, Г. Флоровский, И. Ильин, Л. Тихомиров и др.)1 писали о взаимодействии православной религии и

1 Бердяев Н.А. Судьба России. М., 1990; Зеньковский В.В. История русской философии. JL, 1991; Ильин И. Основы христианской культуры // Ильин И. Одинокий художник. М., 1993; Карсавин Л.П. Философия истории. СПб., 1993; Соловьев B.C. Значение

русской культуры, полагая, что с православием связаны особенности русского характера, самобытность русской культуры, специфические формы ее развития. Характер взаимосвязи русской культуры и христианства рассматривался как сакрально-генетический, идея государственная была осознана как национально-религиозная идея, важным для существования русской культуры признавались соборность, связь с почвой (народными основами) и, одновременно, стремление к всечеловеческому единению.

Другую группу составляют труды государственных деятелей и политиков (С. Уваров, К. Победоносцев, С. Витте) , связанные с их должностными обязанностями по управлению и преобразованиям в Российском государстве. Рассуждая о православии и самодержавии как о началах, составляющих отличие русской культуры, давая характеристику и оценку духовному состоянию российского общества, они обнаруживали причины политических кризисов пореформенной России в отходе русских от православия.

В дореволюционных обобщающих монографиях по истории русской культуры и религии и в примыкающим к ним трудах русского зарубежья первой половины XX а , в разнообразных статьях, посвященных частным вопросам религиозной жизни, исследовалась роль православия в истории русской культуры и государства, социокультурная активность Российской церкви, творческий потенциал и религиозно-нравственное состояние мирян. Здесь нередко встречаются отрицательные характеристики религиозной жизни, свидетельства о разладе приходской жизни, об отчуждении общества от Церкви, случаях формализма в религиозной практике. К началу XX века критический настрой как светских, так и церковных авторов усилился. Пафос и выводы этих политологических, философских, исторических и церковно-исторических трудов зависели не столько от детального анализа фактов, сколько от мировоззрения и политических взглядов их авторов.

Рассматривая дореволюционную и зарубежную историографию русской православной культуры, можно заметить, что проблемы региональных, сословных и других конкретно-исторических инвариантов русской православной культуры она не затрагивает. Лишь в следующей группе источников, в крае-

государства / Соловьев B.C. Соч. в 2-х гг. Т.2; Тихомиров JI.A. Религиозно-философские основы истории. М., 2004; Флоровский Г.В. Пути русского богословия. Париж, 1988.

1 Уваров С.С. Общий взгляд на философию словесности. СПб., 1848; Bumme С.Ю. О современном положении православной церкви / Слово, № Ю8 за 28 марта 1905 г.; Победоносцев К.П. Болезни нашего времени / Московский сборник. М., 1901.

См., например: Голубинский Е.Е. История русской Церкви. М., 1911; Kapmauiee A.B. Очерки по истории Русской Церкви. T.II. М., 1991; Милюков ПЛ. Церковь и школа (вера, творчество, образование) / Его же. Очерки по истории русской культуры. СПб. Т. 2. 1897; Рункевич С.Г. История Русской Церкви под управлением Святейшего Синода. Т. И. Русская Церковь в XIX в. СПб., 1901.

ведческих очерках церковных и светских исследователей, описывались и анализировались отдельные факты религиозной жизни русских, проживавших на территории Киргизии. Выполненные чаще всего в жанре путевых заметок и содержащие размышления и замечания по поводу увиденного, они публиковались либо в виде отдельных трудов (Л. Костенко, П. Дьячков, В. Яковлев, К Северцов и др.)1, либо - как заметки в туркестанских и центральных периодических изданиях . Из проблем православной культуры затрагивались только межконфессиональные и этноконфессиональные отношения, отмечались некоторые характерные черты субэтнической религиозной жизни и нравственного состояния малороссов, казаков, и вообще - все специфическое, оригинальное.

В этот период серьезно исследовалась только миссионерская и просветительская деятельность русских в Средней Азии (И. Беляев, С. Граменицкий, Н. Остроумов)3. Цель публикаций по этой теме была в основном практическая: правильное устроение миссии, воздействие на умы государственных чиновников, от которых зависело развитие миссионерской деятельности. Наиболее полно и глубоко до революции в сочинениях Н. Комарова, Д. Булгаковского, М. Колобова4 была описана история миссионерского Свято-Троицкого Иссык-кульского монастыря. Несмотря на то, что эти сочинения имели цель публицистическую, они заложили фактологическое основание для дальнейших исследований в этой области, сохранили д ля истории намерения и идеи церковных и государственных деятелей, участвовавших в организации монастыря, описали повседневный обиход первых монахов и послушников.

1 Костенко Л. Очерки Семиреченского края / Военный сборник. Т. 88, 1872; Северцов Н. О русских поселках к югу и западу от Иссык-Куля. МСТК. 1876. Вып. 4; Дьячков П. А. Озеро Иссык-Куль и его северный берег. (Из поездки в 1897 году) // ТОРГО, Ташкент, 1898. Т. 1. Вып. 1; Яковлев В. Из церковной жизни Туркестана. Верный, 1902.

2 См., например: Народное образование в Семиреченской области // Туркестанские ведомости, 1898. № 32; №16; Кое-что о духовенстве Семиреченских казаков //Русский Туркестан 1906. № 5; Поярков Ф.В. Памяти незаметного труженика // Туркестанские ведомости, 1990. №№ 63 и 64 и др.

3 Беляев И. Русская миссия на окраинах. СПб., 1900; Граменицкий С. Очерк развития народного образования в Туркестанском крае. Ташкент, 1896; Остроумов Н.П. Китайские эмигранты в Семиреченской области и распространение среди них христианства. Казань, 1879. Тт. I и II; Он же. Исторический очерк взаимных отношений между христианством и мусульманством. СПб., 1888; Он же. Константин Петрович фон-Кауфман устроитель Туркестанского края. Личные воспоминания Н. Остроумова (1877-1881). Ташкент, 1899.

4 Комаров Н. Троцкий миссионерский монастырь при озере Иссык-куль в Туркестане // Православный благовестник. 1894. №№ 4, 6, 8; Булгаковский Д. Иссык-кульский православный миссионерский монастырь в Средней Азии. СПб., 1896; Колобов М. Свято-Троицкий Иссык-кульский миссионерский монастырь и его окрестности // Се-миреченские областные ведомости, 1905. №№ 16-94.

Рассмотрев дореволюционную историографию вопроса, можно заключить, что светскими и церковными авторами осмысливались лишь отдельные аспекты русской православной культуры, в контексте которых можно рассматривать православную культуру Киргизии - исторического изучения православной культуры Туркестана как целостного феномена не происходило.

После Октябрьской революции советские ученые, исследуя историю культуры Туркестана, как бы не замечали ее православной составляющей. Воспринимая религию вообще и Русскую православную церковь в особенности как антикультурную силу, сковывающую творческую инициативу, познавательные процессы и деформирующую социальные и политические отношения, советская атеистическая наука не могла согласиться с существованием православной культуры, всячески вытравливая упоминания о ней из исследований по истории русского Туркестана Лишь в некоторых трудах советского периода, касающихся истории Киргизии1, можно встретить описания церквей, церковно-приходских школ, упоминания о некоторых фактах религиозной жизни.

Научный интерес к русской сакральной культуре в Советском Союзе, конечно, существовал, но подспудно, проявляясь только в трудах, посвященных православному искусству, древнерусской литературы и русского фольклора Для нашего исследования интерес представляли те из них, в которых описывалась традиционная духовная культура русских, проживавших в Средней Азии2, а также те, которые выявляли этнический аспект религиозности3, рассматривали феномены традиционной культуры в контексте структурообразующих тенденций и системы ценностей этой культуры4.

1 См., например: Галицкий В.Я., Плоских В.М. Старинный Ош. Фрунзе, 1987; Нусов В. Архитектура Киргизии с древнейших времен до наших дней. Фрунзе, 1971. 1 Багизбаева М.М. Фольклор семиреченских казаков. JI.-Алма-Ата, 1977; Брусина О.И.

О некоторых традиционных обычаях русско-украинского населения Узбекистана / Всесоюзная научн. сессия по итогам полевых этнографических и антропологических исследований 1988-1989 гг. Тезисы докладов. Ч. 2. Алма-Ата, 1990; Оразбеков Е. Д. О хозяйственно-культурных связях казахского и русско-украинского переселенческого населения в конце XIX - начале XX вв.: По материалам Тюлькубасского района Чимкентской области / Полевые исследования Института этнографии им. H.H. Миклухо-Маклая. М., 1979; Станюкович Т.В. У русских переселенцев в Средней Азии. КСИЭ. Вып. 4, 1948.

3 Громыко М.М. Православие в русской народной культуре: направление исследований // Этнографическое обозрение. М., 1993. № 6 и др.; Носова Г.А. Бытовое православие на материалах Владимирской области. Дис. ... к.и.н. М., 1969; Тульцева JI.A. Религиозные верования и обряды русских крестьян на рубеже XIX и XX веков (по материалам среднерусской полосы) // СЭ. 1978. № 3.

4 См., например: Бернштам Т.А. Русская народная культура и народная религия // СЭМ. 1989. № 1 и др.; Мелехова Г.Н. Православные традиции русской деревни в XX веке (по полевым м-лам Каргополь» и района Куликова поля) // ИВ. 2000. № 1 (5).

Переломным моментом в изучении истории православия стала юбилейная дата - тысячелетие принятия христианства на Руси. Несмотря на расширение предметного поля, исторические и религиоведческие исследования конца 80-х - начала 90-х гт. в целом сохраняли атеистический пафос, о чем заявляли нередко и сами их авторы, откровенно негативно относящиеся к предмету своего исследования. Именно в таком ключе написан первый труд, специально посвященный деятельности Русской православной церкви в Средней Азии, -диссертация Е. Мазуренко «Эволюция русского православия в условиях Средней Азии»1. В основу этого исследования положено значительное количество архивных документов, которые впервые введены в научный обиход. Однако, из-за того, что исторические факты отбирались и анализировались с атеистических позиций, Русская церковь представлена здесь лишь как часть колониального аппарата Российской империи, а православие - только как орудие монархической идеологии и средство угнетения не только русского, но и азиатских народов.

Сама Русская церковь свою историю и культуру в советский период почти не изучала - только с середины 90-х гг. религиозная наука всерьез заинтересовалась историей православия в России: был опубликован ряд энциклопедических и монографических изданий2, представляющих большой научный интерес. И хотя сведений о православной культуре Туркестана здесь немного, эта фундаментальные труды дают серьезные документально обоснованные характеристики состояния Русской православной церкви на разных исторических этапах, которые очень ценны для понимания сути процессов, происходивших в дореволюционной русской культуре. В это же время появляется статья митрополита Владимира «Слово в день памяти Святого Апостола Фомы» - первое из опубликованных в церковной прессе исследований, посвященных истории православия в Средней Азии. В научный обиход труды митрополита Владимира вошли несколькими книгами, множеством статей и первым монографическим исследованием православия в Киргизии4.

1 Мазуренко Е.А. Эволюция русского православия в условиях Средней Азии. Дис. ... к.ф.н. Ташкент, 1990.

2 Иоанн (Снычев), митрополит С-Петербургский и Ладожский. Русь соборная. СПб., 1995; Николин А. (свящ.) Церковь и государство (история правовых отношений). М., 1997; Православная энциклопедия. Тт. 1-ХХ. М., 1999-2010; Смолич И.К История Русской Церкви. 1700-1917 / История Русской Церкви. Т. 8. Ч. II. М., 1997.

3 Владимир, архиепископ Ташкентский и Среднеазиатский. Слово в день памяти Святого Апостола Фомы: Об истории христианства в Средней Азии // Слою Жизни, 1993. №№ 103-104.

4 Он же. Православие в Киргизии / Русские в Кыргызстане. История. Культура. Этнография. Вып. 2. Бишкек, 2009; Он же. Земля потомков патриарха Тюрка: духовное наследие Киргизии и христианские аспекты этого наследия. М., 2002 и др.

С начала 90-х годов в Средней Азии появилось множество православных общественных и церковных изданий, преследующих апологетические, организационные и назидательные цели. Однако в них встречаются и научные статьи, в основном краеведческого характера Историки и краеведы Узбекистана и Казахстана, публикуя жизнеописания архиереев, священников и монахов, создали на страницах православной прессы целую летопись Туркестанской кафедры.

С 2000-х гг. по инициативе Среднеазиатской епархии начинается всестороннее и детальное научное исследование истории православия в Средней Азии, в основном, в контексте межрелигиозных и межкультурных отношений. В это время преодолевается существовавшее почти весь XX век разделение исследователей на светских и церковных, проводятся совместные научно-церковные мероприятия, появляются научные публикации в епархиальной прессе, организуются выступления православных ученых и богословов, посвященные разным аспектам христианской культуры Туркестана на Востоковедческих чтениях в Ташкенте и Рождественских чтениях в Бишкеке2.

Последовательное изучение истории русского православия в Средней Азии светскими историками начинается также в 90-х годах. В первую очередь, нужно отметить труды П. Литвинова3, которые основаны на богатейшем документальном материале архивов Москвы, Санкт-Петербурга и всех среднеазиатских республик. И хотя целью автора являлось изучение межконфессиональных и конфессионально-государственных отношений, предметом его исследования становились и проблемы православной культуры4. Книги и статьи других авторов, публиковавшихся в 90-е гг., имеют обзор-

1 Заславский В. Последний архипастырь жестокого времени // Слово жизни. 1996. №2; Плюшкина О. «Польза от чтения книг удобопонятных и врзумительных несомненна» (Православные библиотеки на территории Средней Азии: история и современность) // Восток свыше. 2003. Вып. XIII; Проскурин В. Дедушка русского Туркестана // Веди. 1999. № 3-4; Ходаковская О. Неизвестная фотография преподобного Серафима Ак-сайского // Там же.

2 См., например: Асанова С. Николай Остроумов: «навстречу» к Азии / Востоковедческие чтения памяти НП. Остроумова. Ташкент, 2007; Назарьян Р. Избрав своим представителем вахмистра жандармского управления (Христианские кладбища Самарканда) // Восток свыше. Ташкент, 2010. Вып. XVIII; Стаценко С. Специфика современного конфессионального Состояния православной диаспоры в Средней Азии / П Востоковедческие чтения памяти НП. Остроумова Ташкент, 2008; Флыгин Ю. Н.П. Остроумов: от выпускника Духовной семинарии до патриарха туркесгановедения / П Востоковедческие чтения... и др.

3 Литвинов П.П. Государственно-религиозные и этноконфессион&чьные отношения в Туркестане (1865-1917 гг.). (По архивным м-лам). Автореферат дис.... д.ан. М, 1998; Он же. Неисламские религии Средней Азии (вторая половина XIX - начало XX вв.). Елец, 1996.

4 Литвинов П.П. От Христа к Магомету: религиозное ренегатство в Средней Азии (конец XIX - начало XX вв.) (По архивным материалам) / Собор (альманах по религиоведению). Вып. I. Елец, 1999.

но-справочный характер. В книге А. Табышалиевой1 дана краткая характеристика религий Средней Азии. Факты, приведенные этим исследователем, затрагивают преимущественно организационную сторону конфессиональной истории Киргизии. Авторы сборника статей «К истории христианства в Средней Азии», касаясь православия, писали в основном о проблемах организации среднеазиатских епархий2. Проблемы православной благотворительности и художественной культуры рассматриваются лишь в нескольких методологически важных для данного исследования статьях3. Собственно православной культуре Киргизии в этом сборнике посвящена лишь одна статья В. Горячевой и С. Перегудовой4, опубликовавших архивные материалы о храмовом и монастырском зодчестве.

Напрямую нашей темы касаются также небольшая описательная статья В. Галицкого и А. Яркова «О православной культуре в дореволюционном Кир-гизстане»5 и некоторые из монографий А. Яркова , которые вводят в научный обиход ранее неизвестные факты конфессиональной культуры славянских народов, проживающих на территории Киргизии. Факты эти, однако, теряются среди массы других, связанных с разными религиями, в силу чего представления читателя о состоянии и развитии православной культуры оказываются очень расплывчатыми.

В других трудах, специально посвященных истории религии Киргизии, исследовались только проблемы церковно-государственных отношений . До сих пор исторические исследования в этой области сосредотачиваются, как и в советский период, преимущественно на изучении собственно церковной проблематики, изменилась только оценка роли православия в жизни Российского

1 Табышалиева А. Вера в Туркестане. (Очерк истории религий Средней Азии и Казахстана). Бишкек, 1993.

2 Буряков Ю.Ф., Жукова Л.И., Проскурин В.Н. К истории христианства в Средней Азии / К истории христианства в Средней Азии (XIX-XX вв.). Ташкент, 1998.

3 Елгин Ю.А Православное церковное зодчество юга Казахстана (Х1Х-ХХ вв.) / Там же; Каретникова O.P. Благотворительная и общественно-просветительская деятельность служителей православной церкви в Туркестане / Там же; Юсупова М.А. Христианское зодчество Ферганской долины (XIX-XX вв.) / Там же.

4 Горячева В.Д., Перегудова С.Я. Христианские памятники Кыргызстана (XIX-XX вв.) / К истории христианства в Средней Азии. Ташкент, 1998.

5 Яркое А., Галщкий В. О православной культуре в дореволюционном Кыргызстане // Слово Жизни. 1996. № 5.

6 Яркое А. Белорусы в Кыргызстане: Путь духовного возрождения. Бишкек, 2001; Яр-ков А. Казаки в Кыргызстане. Бишкек, 2002; Яркое А. История религий Кыргызстана. Бишкек, 2000.

7 Волков КВ. Религиозные аспекты переселенческой политики царизма в Туркестанском крае: 1867-1917. Бишкек, 2007; Носова Е.В. К истории взаимоотношений государства и православной церкви в Кыргызстане (конец XIX - середина XX века). Бишкек, 2006.

государства Исключение составляет труд В. Литвинова - первое детальное исследование одного из феноменов повседневной религиозной культуры Средней Азии. Рассматривая преимущественно мусульманское паломничество, В. Литвинов касается и проблем паломничества православного1.

Российские этнографы, изучая народную духовную культуру, среди прочего исследовали и «народное православие», то есть, внецерковное самодеятельное переосмысление православной религии, ее локальные, часто малосущественные или аномальные проявления.

На рубеже ХХ-ХХ1 вв. наметилась тенденция к отходу от традиционных взглядов на историю православия, у ученых разного профиля появилось желание преодолеть разрыв между «официальным» и «народным» православием. Появилось множество филологических, искусствоведческих, краеведческих и, особенно в последнее время, этнографических и исторических исследований, посвященных отдельным сферам и проблемам дореволюционной православной культуры: благотворительной, художественной, демографической, политической, повседневной 2 , есть также глубокие работы, посвященные разным формам организации православной жизни: монастырям, братствам, приходам и их роли в русской культуре3. И чем больше исследований проводится, тем становится очевиднее, что простая сумма выводов этих работ не может дать целостного представления о православной культуре русских. Множество фактов религиозной жизни, не связанных с собственно церковной проблематикой, народной культурой и православным искусством, не попадают в поле зрения ученых. Да и сами эти частные исследования без выяснения сути процессов, происходящих во всей православной культуре, легко могут подвергаться влиянию разных случайных факторов, искажающих как ход работы, так и ее выводы.

В настоящее время делаются успешные попытки изучать русскую православную культуру, в том числе и региональную, как целостный феномен, для

1 Литвинов В.П. Религиозное паломничество: региональный аспект (на примере Туркестана эпохи средневековья и Нового времени). Елец, 2006.

См. например: Берестова Е.М. Социально-культурная деятельность православной церкви в Удмуртии: вторая половина XIX - начало XX века. Дис. ... к.и.н. Ижевск, 2003; Оренбургское казачье войско: Религиозно-нравственная культура. Челябинск, 2001; Православная вера и традиционное благочестие у русских в ХУШ-ХХ веках. М., 2002; Соловьев А.А. Интеллигенция и церковь в России в начале XX века: опыт взаимоотношений. Дис. ... к.и.н. Кострома, 1997; Цехканская К.В. Икона в жизни русского народа. Дис.... д.к.н. М., 1998.

См. например: Иванова Л.Б. Православные братства и сестричества как социальная форма деятельности церкви: Автореф. дис. ... к.и.н. М., 2000; Софонов В.Ю. Миссионерская деятельность Русской православной церкви в Западной Сибири в к. XVII - н. XX вв. Автореферат дис.... д.и.н. Барнаул, 2007.

чего ученым приходится менять фокус своих исторических исследований, помещая их в контекст всей православной социокультурной практики1.

Таким образом, разные аспекты истории православной культуры Киргизии имеют различную степень изученности. Наиболее исследованными являются общественно-политические вопросы: государственно-церковные отношения, организационные вопросы, социальная деятельность религиозно-общественных организаций; менее изучена тема религиозной жизни русских Туркестана, особенно горожан, совершенно не изучалась художественная культура православных жителей дореволюционной Киргизии, их просветительская деятельность. Диссертационных и монографических работ, в которых православная культура Средней Азии стала бы предметом специального внимания, не существует.

Географические рамки исследования. Изучение истории русской2 православной культуры Туркестана в данной работе мы ограничиваем территорией Киргизии в современных ее границах условно. Сам этот топоним -Киргизия в данной работе будет обобщенно обозначать все административно-политические образования, которые существовали на территории нынешней Кыргызской Республики. Собственно для нашего исследования, не существенно, как они именовались. Для дореволюционного периода выделение таких этнокультурных регионов как Киргизия не имело никакого значения, так как не соответствовало географическим, административным и политическим реалиям Российской империи. Учитывая это, мы остановились на предложенной формулировке темы по следующим причинам:

Во-первых, в нашем случае Киргизия - историческая реалия самого исследователя, с которой он не может не считаться, как и любой другой ученый, для которого история - это взгляд из современности в прошлое. Не только в повседневном обиходе, но и в научной практике нынешние топонимы нередко экстраполируются в прошлое. Не предусматриваемые в прошлом тенденции политического развития того или иного региона, кардинальным образом изме-

1 См., например: Алексеев A.B. Духовно-нравственное состояние русского общества конца XIX - начала XX веков; историко-конфессиональный (православный) взгляд. Автореферат дис. ... к.и.н. М., 2008; Иванов Ю.А. «Уездная идеология». Религиозно-политическая жизнь российской провинции 1860-1910-х гг. Иваново, 2001; Мелехова Г.Н. Православные традиции в Каргополье в XIX - в первой трети XX века. Дис. ... к.и.н. М., 1997; Русский Север: этническая история и народная культура XII-XX века. М., 2001; Спасенкова И.В. Православная традиция русского города в 1917-1930-е гг. (на материалах Вологды) Дис. ...к.и.н. Вологда 1999; Полищук И.С. Духовенство и крестьянство в общественной жизни России: конец XIX - 30-е годы XX века (Опыт историко-сравнительного анализа). Тверь, 2004 и др.

2 «Русскими» в данной работе будут именоваться все восточнославянские народности России: великороссы (собственно русские в современном смысле слова), малороссы (украинцы) и белорусы, как это было принято до 1917 г.

нив карту Средней Азии, не провели, тем не менее, резкой границы между ушедшими политическими системами и современными. Несмотря на то, что в прошлом даже и не подозревали о будущем существовании государства Кыргызстан, история Киргизии современной начиналась тогда Опыт прошлого именно этих областей, традиции этих населенных пунктов, оказавшихся ныне в составе Республики Кыргызстан, сформировали современную культуру, и потому представляет для нас интерес.

Во-вторых, выделение православной культуры Киргизии в рамках нашего исследования имеет не столько феноменологическое, сколько презентационное значение. В дореволюционный период история православной культуры Киргизии почти сливалась с историей православия в Семиреченской и Сырдарьинской областях, где расселялось подавляющее большинство православных жителей Туркестана, и православная культура этих территорий представляла собой одно целое. Местности, вошедшие в состав Киргизии, относились до революции к ряду областей Туркестана: Семиреченской, Сырдарьинской и Ферганской. На территории будущей Киргизии до революции располагались все (кроме краевого и областного городов) типы административных единиц, военные укрепления, казачьи станицы, промышленные центры. Социальный состав населения за небольшим исключением (которое мы учитываем в ходе исследования) был аналогичным составу населения во всем Туркестанском крае. Полагаем, что подобно социологической выборке, история православной культуры Киргизии с некоторыми оговорками может демонстрировать те специфические черты, которые были характерны в целом для всего Туркестана.

Итак, осознавая всю условность экстраполяции современных топонимов в прошлое, мы будем употреблять понятия «приходы Киргизии», «православные церкви Киргизии» для дореволюционного периода, подразумевая под этим следующее: «приходы, церкви на территории современного Кыргызстана».

Хронологические рамки исследования охватывают период с середины XIX в. и до 1918 г. Освоение Туркестана Россией началось во второй половине 40-х гг. XIX в., когда в 1847 году в Семиречье появилось первое православное русское (казачье) поселение. Две другие даты связаны с образованием в 1863 г. первого русского укрепления на территории Киргизии в долине реки Ак-Суу на Иссык-Куле и с появлением в 1864 г. русских в Чуйской долине. Еще две важных, близких к середине XIX в., даты — образование в 1865 г. Туркестанской области, а в 1867 г. Туркестанского генерал-губернаторства — дают основание определять серединой XIX в. нижнюю границу исследования.

Выбор в качестве верхней границы 1917 г. связан с тем, что именно в это время верующие потеряли возможность осуществлять свою ^льтурную деятельность, стали закрываться храмы, начались репрессии против священни-

ков - само существование православной культуры оказалось под вопросом. Установление советской власти в октябре 1917 г. положило начало не только разрушительным антицерковным акциям правительства, но и структурным изменениям в социуме. Были сломаны сословные перегородки, изменились отношения между переосмысленными и видоизмененными социальными стратами, изменилась функция религии в обществе, оформилась новая, революционная, система ценностей, новый, классовый, нравственный императив, которые создавали новую, атеистическую, культуру. Первые решительные перемены, затронувшие православную культуру, связаны с началом реализации декрета «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» (январь 1918 г.). Для Киргизии 1917 г. стал последним, когда православная традиция могла существовать во всем многообразии, а православная культура - в своей целостности.

Целью диссертационной работы является системное исследование дореволюционной православной культуры Киргизии как регионального социокультурного феномена, выявление тенденций ее развития и выяснение тех факторов, которые влияли на ее состояние.

Исследовательские задачи, необходимые для достижения этой цели, следующие:

• выбрать научный подход, разработать понятийный аппарат и критерии, позволяющие изучать историю православной культуры;

• провести социальную стратификацию православных верующих, проживавших на территории Киргизии в интересующий нас период и выявить специфические черты религиозной жизни и охарактеризовать религиозно-нравственное состояние социальных страт православного сообщества;

• выяснить, в каких формах проявляла себя православная культура на территории Киргизии, систематизировать и изложить в исторической последовательности те факты, которые касаются культурной деятельности православных верующих на территории Киргизии;

• определить круг лиц, повлиявших на развитие православной культуры Киргизии;

• выявить специфику и выяснить причины изменений православной традиции в Туркестане и Киргизии;

• определить сощюкультурные~функции православия в Туркестане в интересующий нас период.

Объект исследования - дореволюционная русская православная культура Киргизии в ее историческом развитии.

Предметом исследования являются религиозно-нравственное состояние и православная культурная деятельность духовенства, переселенцев, казаков, военных и штатских городских жителей «киргизских» территорий

Туркестана, отношения внутри православного социума и к Церкви, памятники православной культуры Киргизии.

Методологическая основа диссертации. Выбор методологической основы исследования был определен необходимостью построения концепции, позволяющей объяснить особенности, динамику развития и причины изменений православной культуры Киргизии в рассматриваемый период. Специфика интересующего нас предмета - история конфессиональной культуры - привела к необходимости соотнесения в рамках данного исследования принципов, общепринятых в современных гуманитарных науках, и базовых положений христианского учения. Формируя теоретическую базу своего исследования, мы обращались не только к историческим доктринам (М. Блока, Й. Хёизинге, К. Гинзбурга, А. Гуревича), но и к историософским концепциям богословов, философов и историков: К. Кавелина, П. Сорокина, Г. Федотова, И. Ильина, С. Франка, А. Бердяева, П. Тиллиха, С. Аверинцева, о. Андрея (Кураева), А. Оси-пова, о. Иоанна (Мейендорфа). Базовые положения теорий этих мыслителей позволяют рассматривать историю как результат действия двух сил: общего высшего принципа и человеческого фактора, а религиозную культуру - как целостность, совокупность разнообразных отношений, взаимосвязанных и обусловленных религиозной идеей.

В рамках антропологической парадигмы исторической науки в ходе данной диссертационной работы использовались разнообразные методы. Для обработки и анализа источников применялись интент-анализ, монографический, идеографический, сравнительный и нарративный методы. Для осмысления фактов: системный анализ, который позволил исследовать православную культуру как социокультурный феномен в разнообразных его проявлениях, метод моделирования, структурно-функциональный и историко-сравнительный методы.

Подробному объяснению базовых для данного исследования понятий («православная культура», «социокультурная система», «общий принцип», «региональная субкультура» и др.), обоснованию подходов к изучению истории православной культуры как регионального социокультурного феномена и описанию источниковой базы исследования посвящены соответствующие параграфы первой главы диссертации.

Теоретическая и источниковая база диссертационного исследования позволила сформулировать следующую научную гипотезу: До революции русская культура на территории Киргизии развивалась, хоть и неравномерно в разных стратах, но во всех из них - как культура православная. Она успешно выполняла свои нравственные, просветительские и эстетические функции до тех пор, пока религиозный императив имел первостепенное значение для русских жителей Туркестана. Новые для русской культуры условия Средней Азии, специфические для Туркестана государственно-церковные, общественно-государственные, социально-экономические отношения должны были ак-

тивно влиять на ее развитие, замедляя процесс секуляризации русского общества. Окончательно отделиться от «общероссийской» культуры православная культура русских Киргизии не могла - огосударствление и политизация коснулись ее в период между двумя русскими революциями, что привело к сокращению масштабов православной культурной деятельности, а потом - и к антирелигиозной деятельности русских граждан Туркестана

Новизна исследования обусловлена, в первую очередь, самой постановкой вопроса В диссертации на рассмотрение выносится исторический отрезок времени, отмеченный важными политическими и социокультурными изменениями в истории Киргизии с начала ее массового заселения православными гражданами Российской империи и становления православного социума и до момента революционных преобразований всей его культурной практики в связи с распространением антирелигиозной идеологии.

Впервые на материалах Киргизии предпринята попытка научного описания истории православной культуры как регионального социокультурного феномена, определен объем содержания понятия «православная культура», теоретически обоснована необходимость системного изучения этого феномена, выявлены его структурные составляющие, принцип организации, методологические подходы к изучению характера связей между элементами социокультурной системы, определены диагностические параметры, позволяющие характеризовать ее состояние, фиксировать и оценивать изменения, происходящие в православной культуре, выяснять причины этих изменений. Прослеживая динамику развития православной культуры Киргизии, мы обнаружили этапы ее становления и исторического развития, определили круг проблем, актуальных для каждого из периодов.

Благодаря данному исследованию в научный обиход вводятся (с комментариями) несколько десятков новых архивных документов; собраны, систематизированы и прокомментированы факты религиозной жизни; многие из которых никогда не попадали в поле зрения ученых; названы имена деятелей православной культуры и определен их вклад в культуру Киргизии; составлена историография всех православных храмов Киргизии Х1Х-ХХ веков, собраны фотографии памятников православной культуры Киргизии.

Проведенное исследование представляет новые свидетельства о созидательной, просветительской, нравственно-регламентирующей функции православной культуры Туркестана, о наличии религиозно-государственной идеи у православных жителей Туркестана на первом этапе ее развития. Новыми являются также выводы о православной культуре как единственной среде формирования русской интеллигенции Киргизии. Выявленное для начала XX века снижение культурной творческой инициативы православных граждан, их политизация и огосударствление всей православной культурной деятельности впервые осмысливаются как причины перерождения русской культуры Средней Азии, постепенной утраты ею подвижнического и просветительского духа,

та) негативно сказывалось и на религиозно-нравственном состоянии русских в Туркестане, и на их творческой активности.

Научно-практическая значимость диссертации. Данное исследование восполняет большой пробел в истории культуры Киргизии, предлагая новый подход к изучению истории региональной религиозной культуры. Подход этот можно применить к исследованию истории других конфессиональных культур. Описанные в диссертации документы можно использовать для определения новых направлений научной работы, а опубликованные данные применимы не только в исторических исследованиях близкой тематики, но и при изучении религиозной ситуации, межконфессиональных взаимоотношений, народного образования, внутренней политики и демографической ситуации в дореволюционной Киргизии. Обобщения и отдельные характеристики могут быть полезны при разработке общетеоретических религиоведческих и культурологических проблем. Материалы диссертации можно применять также при составлении лекций, учебных пособий, при создании учебных программ по историческим и другим гуманитарным дисциплинам: отечественная история, история культуры России и Средней Азии, культурология, история религии, история искусства, регионоведение.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Русская православная культура Киргизии есть территориально ограниченная субкультура православных граждан, проживавших и проживающих на территории Киргизии и поэтому изучение ее истории может быть продуктивным только в рамках антропологической парадигмы исторических исследований.

2. Совокупность всех форм православной культуры представляет собой самоорганизующуюся и саморазвивающуюся систему социальных отношений, в которой различные компоненты образуют целое благодаря связывающему их воедино общему принципу, церковному вероучению. Православная культура Киргизии является субкультурой, которая относится как часть к целому к русской православной культуре, обладая и общими с ней, и специфическими характеристиками и функциями и потому для ее исторического изучения требуется сочетание системного структурно-функционального анализа со сравнительным и историко-генетическим;

3. Факторы, связанные с переселением, способствовали изменению системы ценностей во всем русском обществе Туркестана, но религиозно-нравственное состояние разных сословий русского общества Киргизии было неодинаковым. Самыми активными в творческой деятельности были крестьяне-старожилы. Для их культуры опасным оказывался разрыв с «почвой» и традиционными способами хозяйствования. Семиреченские казачество сохраняло в Туркестане формы нестрогой воцерковленности своей культуры. В армии и в высших сословиях российского общества процесс секуляризации шел активнее всего.

4. Православная культурно-творческая инициатива и социальная активность в благотворительной, миссионерской, научно-образовательной и художественной сферах деятельности не были одинаковыми на протяжении всего рассматриваемого периода. Наибольшее развитие получили благотворительность и образовательная деятельность.

5. Деятельность приходских попечительств и братств в наибольшей степени зависела от активности самих мирян и духовенства, что позволяло выработать наиболее адекватные формы оказания помощи. Частная и епархиальная благотворительность подвергались постоянному контролю со стороны государства, что приводило к формализации социальной практики.

6. Народная инициатива, касающаяся внешней миссии, проявлялась только на начальном этапе, церковная инициатива в этой области сдерживалась государством, из-за чего русская православная культура Киргизии оказалась замкнутой в своих контурах, превратившись в несвойственную для христианства систему закрытого типа

7. В рамках научно-образовательной деятельности в Туркестане происходило формирование русской православной интеллигенции - духовенство возродило здесь свою изначальную просветительскую миссию и сумело объединить в сфере образования все страты русской православной культуры.

8. Православная культура в Туркестане создала памятники, важные не столько с художественной, сколько с социокультурной точки зрения. Храм стал стимулом для развития как сельской, так и городской среды, важным ци-вилизирующим фактором.

9. Во всех видах социокультурной практики православных Туркестана всегда была очень высока роль духовенства К концу рассматриваемого периода очень важной становится государственная составляющая.

10. Между двумя русскими революциями культурная активность мирян начала заметно снижаться, но процесс ее секуляризации протекал медленнее, чем в центральной России.

11. Из-за государственного прессинга на православную культуру ни в одном из сословий не заметили ту угрозу религии, которая заключалась в социалистических идеях. И, в конце концов, религиозно-нравственные ценности русского народа были отвергнуты значительной его частью, а православная культура оказалась под угрозой полного уничтожения.

Апробация работы. Результаты исследования нашли отражение в следующих курсах: «Мировые религии в Кыргызстане», «История христианства», «Эволюция религии в современном мире», .которые в последние годы читались автором в Кыргызско-Российском Славянском Университете. Основные положения исследования изложены в докладах, с которыми автор выступал на межвузовских (Бишкек, февраль 2007, май 2008, декабрь 2009, сентябрь 2010 г.) международных (Иссык-Куль, май 2006; Москва, май 2007, октябрь 2008,

февраль 2010, ноябрь 2010; Санкт-Петербург, май 2009, апрель 2011; Ташкент, октябрь 2008, ноябрь 2010) и вузовских конференциях и форумах, размещены на нескольких сайтах, опубликованы в 3 монографиях и более чем в 30-ти статьях, из них 10 - в изданиях, рекомендованных ВАК РФ (в «Вестнике КРСУ» и в «Вестнике Адыгейского государственного университета»), общим объемом - более 60 п.л.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, приложения, списка источников и библиографии.

В первой, теоретической, главе «Православная культура как предмет исторического исследования» рассматриваются проблемы, которые возникают в ходе изучения истории православной культуры (1.1), выясняются подходы к ее изучению (1.2), описывается православная культура как социокультурная система (1.3) и определяются принципы классификации и анализа источников, необходимых для ее исследования (1.4).

Православная культура - словосочетание неоднозначное. Иногда ее полностью отождествляют с религией, со всеми формами православного сознания и церковной деятельности. Иногда - с народным православием. В первом случае, она не вполне культура, так как неправомерно отождествлять Церковь и культуру, во втором случае, она может оказаться православной лишь по названию, так как христианское вероучение в народной культуре постоянно искажается. Задачи исторического исследования требуют уточнения значения словосочетания «православная культура», отделения его от близких и порой взаимозаменяемых понятий. Задача не простая, так как словосочетание «православная культура» не является понятием. Кроме того, что само слово культура не имеет конкретного значения, определение «православная», понимаемое как свойство культуры, связанно с невыразимым на понятийном уровне представлением о «богоугодности» культурной деятельности. Слово «православная» можно рассматривать также и как «принадлежащая Православной церкви», и тогда энергия отторжения Церковью мирской культуры вносит в это словосочетание множественные противоречивые смыслы и оценки.

Для того чтобы все-таки изучать историю православной культуры Киргизии, которая, несмотря на принципиальную неопределенность этого понятия, существовала и существует, объем содержания словосочетания «православная культура» надо сузить до понятийного плана Разделяя функции Церкви и культуры, в целях данного исследования мы разграничиваем (но не противопоставляем, так как существование невоцерковленной православной культуры невозможно) историю Церкви и историю православной культуры. Основная функция Церкви как мистического организма - обеспечивать духовное единство, функции православных церквей как религиозных институтов - обеспечивать, кроме этого, еще и административное единство, оформлять, осмысливать и направлять духовный опыт церковных организаций и их членов, устанавливать политические и иные отношения с разнообразными общественными и государственными организациями. Функции православной культуры - православным образом оформлять и осмысливать социальный опьгг христиан, обеспечивать единство сообщества православных верующих в мирской жизни,

аккумулировать плоды их творчества в разных областях человеческой деятельности.

Очевидно, что изучать православную культуру, понятую как систему социальных отношений и продуктов творческой деятельности православного народа, следует в русле антропологической парадигмы исторических исследований. Методологическим ориентиром для автора данного исследования стали слова теоретика микроистории Карло Гинзбурга - сужая охват исследований, мы надеемся больше понять. Наилучшим способом организации, систематизации и обобщения микроуровневого материала, способом, позволяющим сохранить «факт» и одновременно представить целостность культуры, является системный подход. Русскую православную культуру как социальную систему мы отнесли к системам высшего порядка - ей присуща логико-смысловая интеграция, при которой различные компоненты культуры образуют целое благодаря связывающему их воедино идее, «общему принципу» (термин - П. Сорокина), придающему смысл и значение каждому элементу. Системный анализ обеспечивает возможность принципиального единства подходов к разным уровням исследования: на уровне факта - идеографическое исследование, предполагающее изучение исторических феноменов духовной культуры как уникальных проявлений высшей системы ценностей, а на уровне систематизации и интерпретации - анализ отношений между элементами системы, организуемой тем же «общим принципом».

Система ценностей и понятий закрепляет образ жизни, обуславливает формы культуры, которая организуется и развивается по принципу самодетерминации. Именно таким образом возникала и развивалась русская православная культура, оказавшись в Туркестане. Она воспроизводилась в качестве русского православного общества и оформляла общественную и частную жизнь людей. В результате сформировалась новая традиция, отличающаяся и от культуры местных народов и от других инвариантов русской православной культуры как системы высшего порядка Отличия второго рода - результат исторического развития социокультурной общности в новых изменившихся условиях могут стать предметом исторического изучения, для чего структурно-функциональный анализ должен быть дополнен историко-генетическим и сравнительным.

В историко-системном анализе самым важным становится выяснение характера связей между компонентами системы. Для этого необходимо описать сами эти элементы, то есть культуротворческие субъекты социума, характеризуя их двояко: с точки зрения их отношения к «общему принципу» системы, к церковному учению, и с точки зрения их отношений друг к другу. Необходимо также проанализировать культурную деятельность субъектов православной культуры в Киргизии. Диагностическим параметром, позволяющим охарактеризовать процессы, происходящие в системе, может быть характеристика отношений внутри социума и характеристика объектов, соз-

данных в ходе культурной деятельности, с точки зрения их соответствия нормам русской православной культуры. Следовательно, встает вопрос о конструировании идеальной модели русской православной культуры.

Моделирование в нашем случае основывалось на опыте самоосмысления культуры в православных богословских и философских концепциях христианской культуры 1 . Для понимания смысла православной культуры наиболее важным оказывается то, что общественная деятельность человека и отношения внутри социума могут считаться православными только в том случае, если они способствуют духовному росту человека, делу его спасения, т.е. необходимо учитывать согериологический аспект культурного творчества. Православное учение о синерши, т.е. совместном действии Бога и человека в его личном спасении, предполагает свободную творческую активность и человека, и всего социума. Церковь, противостоящая миру, этому «житейскому морю», не может его создавать, государство как система принуждения не может по своей природе выражать и сохранять свободным дух православия. Государство и Русская православная церковь, которые оказывали в конце XIX -начале XX в. очень большое воздействие на православное общество, не принадлежали культуре этого общества, являлись внешним фактором по отношению к ней, а потому их воздействие могло либо ускорить, либо затормозить ее развитие, которое совершается только за счет активности самого социума. Если культурную деятельность понимать как творческую, а потому свободную деятельность, то окажется, что главным субъектом православной культуры должен быть народ.

Важными критериями «православности» культуры является также ее соборность и воцерковленность. Соборность в социальном плане - это единодушие и единомыслие всех страт православной культуры. Следовательно, именно отношение всех социальных слоев общества друг к другу и к церковной иерархии, церковному уставу, богослужению, храму, к христианским нравственным ценностям, т.е. его религиозно-нравственное состояние, может служить критерием «православности» этого общества и свидетельствовать об изменениях в его культуре.

Об изменениях в православной культуре можно судить также по разнообразным памятникам и событиям культурной жизни. Диашослическим параметром состояния православного общества и тех изменений, которые в нем происходят, может служить отношение к ним народа Мы выделяем четыре

1 Ильин И. Основы христианской культуры // Миссионерский листок. Лос-Анджелес, 2000; Мейендорф, Иоанн (грот.) Церковь, общество, культура в православном церковном Предании. Доклад на Совещании православных, лютеранских и реформатских богословов в Нью-Йорке (ноябрь 1975 г.) // Православие в современном мире. М., 1997; Спекторский КВ. Христианство и культура. Прага, 1925; Феофан Затворник Что такое духовная жизнь и как на нее настроиться. М., 1914. Тихомиров Л. Христианство и политика. М., 1999.

параметра, соответствующих четырем уровням культурной деятельности. Первый - культурная инициатива, которая указывает на того субъекта культурной деятельности, в котором созревает культурный запрос. Второй - нормативно-организационный уровень принятия решений, направляющий эту деятельность в общественно-значимое русло и облекающий ее в традиционные формы. Третий - условия реализации культурной инициативы - собственно культурная деятельность, в ходе которой происходит увеличение числа культурных объектов. И четвертый - условия восприятия культурных объектов, на этом уровне происходит приращение культурного опыта. Для того чтобы православная культура развивалась нормально, народ должен быть активен на каждом уровне.

Активность народа на всех четырех уровнях не исключает возможности участия других субъектов в создании православной культуры. Обязательным именно для православной культуры является участие Церкви на уровне принятия решений - без этого получается «народное православие», которому, как правило, сопутствуют неправославные явления. Но внешние (внесистемные) силы не должны подавлять или замещать действие внутренних, социальных, сил. Если это происходит, то начинается деформация православной культуры, сворачивание православной традиции, ее оскудение.

Широко понимаемая православная культура предполагает использование «тотальных» методов исследования, обращение к данным различных наук, каждая из которых имеет специфический круг источников. Источники по истории православной культуры в Киргизии можно разделить на следующие четыре группы: письменные: законодательные, нарративные и справочно-статистические, и материальные. В первую группу входят законодательные акты, среди которых наиболее значимыми для нашего исследования стали «Полное собрание законов Российской империи» и различные своды законов и официальных постановлений, в которых содержатся царские указы, определявшие статус переселенцев, статус Русской православной церкви, правовое положение духовенства и пр. Отвлекшись от «официальной истории» Церкви и государства, мы лишь цитируем, не анализируя, законодательные акты, постановления и другие официальные документы.

Вторая группа - нарративные письменные источники - комплекс самых разнообразных по происхождению и назначению текстов, среди которых есть как архивные, так и опубликованные материалы. Официальные светские документы, прямо касающиеся темы исследования, хранятся в основном в Российском государственном историческом архиве (РГИА), в Центральном государственном архиве Узбекистана в фондах канцелярии Туркестанского генерал-губернатора и областных правлений. Церковные официальные документы хранятся в РГИА и в архивах Киргизии. Из фондов РГИА было привлечено около 20 единиц хранения: ежегодные отчеты в Св. Синод туркестанских архиереев из архива Синодальной канцелярии (Ф. 796) и всеподданнейшие

отчеты генерал-губернаторов Туркестана и туркестанских областей, хранящиеся в библиотеке РГИА.

Из фондов Центрального государственного архива Кыргызстана (ЦГА КР) было привлечено к исследованию около тридцати дел, содержащих циркулярные послания и распоряжения архиереев, отчеты благочинных, переписку духовенства по разным вопросам и другие материалы из архивов Пишпекского и Пржевальского благочиний (Ф. 72,76,112), а также некоторые фонды светских дореволюционных организаций (Ф. 5). Большое значение имели также архивы современного епархиального управления г. Бишкек и храмов Киргизии (около 40 дел), содержащие исторические справки по каждому приходу, основанные в большей степени на устных источниках.

Промежуточное положение между архивными и опубликованными нарративными источниками занимают официальные отчеты ревизий Туркестанского края (И. Гирса, К. Палена, А. Кауфмана) и отчеты о православной педагогической, благотворительной, миссионерской деятельности. Из опубликованных нарративных источников наибольшее значение для данного исследования имела литература мемуарного и агиографического характера и материалы «Туркестанских епархиальных ведомостей», выходивших с 1906 по 1917 г. Около 40 публикаций из неофициального отдела (дневники, мемуары, некролога, путевые заметки и пр.) дают богатый материал о повседневном православном обиходе. В епархиальной газете публиковались также отчеты о культурных мероприятиях и аналитические статьи, которые свидетельствуют о круге интересов священников и их интеллектуальном развитии. Аналитическое отношение к публикациям «Туркестанских епархиальных ведомостей», так же, как и к другим нарративным источникам, предполагает выявление в каждом случае умонастроения, намерений и пафоса авторов и издателей. В целом, эта группа источников заслуживает большого доверия, так как, чаще всего, авторы были настроены критически, свободно высказывали независимое, в том числе и отрицательное, отношение ко многим государственным и некоторым епархиальным мероприятиям, отмечали как положительные, так и отрицательные черты в религиозной жизни православных туркестанцев.

Нарративные источники для данного исследования оказались очень ценными как продукт рефлексии русской православной культуры. Они представляют факты уже осмысленные, соотнесенные с православным идеалом, с тем самым «общим принципом», который организует социокультурную систему, порождающую эти тексты. Анализ нарративных источников есть расшифровка их культурно-исторического содержания, выявление социального дискурса, поэтому он должен быть дискурсивным.

В третью группу письменных источников вошли статистические сборники, архивные и опубликованные описи и документы справочного характера. Использованные архивные материалы такого рода (около 15 единиц хранения) следующие: сводные данные о монашествующих и монастырях, приходском

духовенстве и храмах, церковных библиотеках, школах, благотворительности и миссионерской деятельности из фонда Канцелярии Св. Синода (РГИА Ф. 796); клировые ведомости и сводные таблицы о доходах, деятельности, школах, количестве и социальном составе прихожан храмов Киргизии (ЦГА КР Ф. 72,74,75); документы о ликвидации и регистрации приходов и храмов из фондов разнообразных советских учреждений 1918-1930-х гг., содержащие описи приходского имущества и данные о составе прихожан и клира (ЦГА КР Ф. 112, 1283).

Ценными для исследования оказались также опубликованные до революции издания справочного характера: ежегодные статистические обзоры по Семиреченской, Ферганской и Сырдарьинской областям (1886-1913), ежегодник «Материалы для статистики Туркестанского края» (1872-1879), путеводители, календари, справочники и энциклопедические издания, содержащие большой объем информации о русской культуре Туркестана - в основном, о хозяйственной деятельности и экономическом положении. Ряд сведений о православной приходской, монастырской и военной культуре Туркестана был получен из изданных в начале XX в. общероссийских справочников и книг энциклопедического характера. Статистические источники, представляющие нейтральный фактографический материал, позволяют внести в исследование количественное измерение, верифицирующее результаты анализа нарративных источников.

Четвертая группа - материальные источники, то есть, памятники православной культуры: семь сохранившихся до наших дней дореволюционных православных храмов Киргизии, несколько десятков домашних и храмовых икон, единицы церковной утвари и предметов храмовой обстановки, книги и другие печатные издания духовно-нравственного содержания. Эта группа -самая малочисленная, поэтому для описания дореволюционных православных памятников архитектуры Киргизии использовались фотографии из Архива кинофотодокументов ЦГА КР, чертежи и документация реставрационных работ из приходских архивов и собственные наблюдения автора диссертационной работы. Историко-сравнительный и искусствоведческий анализ памятников дореволюционного православного искусства позволяет выявлять истоки православной художественной традиции и те влияния, которые она испытывала в Туркестане.

Несмотря на широту источниковой базы, не все области православной культуры могут быть освещены в одинаковой мере. Обнаруженные на сегодняшний день материалы не позволяют подробно описать семейную православную культуру - как крестьянскую, так и других сословий. Также и данные о художественной культуре являются фрагментарными. Тем не менее, можно утверждать, что выявленные источники содержат достаточно информации для реализации поставленных в диссертационном исследовании задач.

Во второй главе, «Религиозно-нравственное состояние социальных страт русской православной культуры Киргизии середины XIX века - 1917 года», выясняются субъекты православной культурной деятельности в Киргизии (2.1), описывается их религиозно-нравственное состояние и исследуется отношение каждого из них к Церкви: православного казачества (2.2), крестьян (2.3), низших армейских чинов туркестанского войска (2.4), высших сословий (2.5) и духовенства (2.6) Туркестана Кроме этого, в параграфе 2.7 исследуются отношения между стратами православной культуры.

Привлеченные автором источники и аналитическая литература по истории присоединения Туркестана к России позволяют предположить, что определенного плана колонизации у правительства не было, правила постоянно менялись, но для лиц православного исповедания преимущества были всегда Заселение русскими Киргизии происходило волнами в течение всего рассматриваемого периода по нескольким направлениям (Оренбургскому и Томскому) - казаками и крестьянами-переселенцами - из разных губерний. Поэтому на территории Киргизии сложилось очень пестрое по происхождению, в подавляющем большинстве своем состоящее из православных сельских жителей, русское общество. Анализ различных, существующих в источниках и научной литературе классификаций православных жителей Туркестана, позволяет предложить актуальную для данного исследования стратификацию: крестьяне, казаки, низшие армейские чины, высшие (образованные) слои русского общества (военные, статские, предприниматели и пр.) и духовенство.

Православная культура стала формироваться вокруг первых походных церквей, появившихся при казачьих пикетах в Семиречье в конце 50-х, а на территории Киргизии - в середине 60-х гг. С учреждением в 1867 г. Семире-ченского казачьего войска появились постоянные казачьи поселения. Казаки первых станиц получали самые большие наделы в Туркестане, они прибывали сюда со своим войсковым священником, станичная церковь получала земельный надел - и потому их религиозная жизнь здесь налаживалась быстро, но в скромных формах. Семиреченские казаки исполняли все необходимые для православных обряды, но в минимальном объеме, относясь пассивно ко всему, что не связано с воинскими занятиями. Самым главным событием религиозной жизни казачества становились не регулярное участие в богослужении и украшение храмов, не систематическое освоение основ вероучения, а церковное благословение на воинскую службу (присяга, освящение войскового знамени и войскового образа). Функции духовенства в казачьих станицах сводились к исполнению «казачьего» религиозного минимума, определенного традициями этого полувоенного сословия. Конфликты, как правило, возникали с «чужими» священниками и чаще всего на финансовой почве. В публикациях прессы, в мемуарах и в отчетах архиереев отмечались преимущественно негативные черты религиозно-нравственного состояния казачества

Исследование фактов из истории заселения казаками Туркестана показало, что в начале XX в., вопреки смыслу существования казачества, казаки стали прибывать в Среднюю Азию уже не в качестве завоевателей-первопроходцев - не первыми, расселялись не на пустом месте сплошной линией станиц, а среди крестьянских сел и аулов, с меньшими, чем положено, наделами. В период после первой русской революции охранительная функция казачества стала интерпретироваться правительством во внутриполитическом, полицейском, смысле - не охрана рубежей, а охрана режима вменялась в обязанность свободолюбивому казачеству. С принижением социального статуса казаков их религиозно-нравственное состояние стало ухудшаться. Все это препятствовало установлению добрососедских отношений внутри православного социума и с местным населением. Несмотря на отмеченные отрицательные черты, Семиреченское казачество сохраняло в Туркестане во весь рассматриваемый период типичные для всего казачества формы нестрогой воцерковлен-ности своей культуры, полностью сохраняя приверженность православию, чего нельзя сказать о крестьянах-переселенцах.

На «киргизских» территориях Туркестана крестьяне, согласно всем статистическим данным, составляли подавляющее большинство русского населения. Они пополняли число казаков, формировали городское население -именно от них зависели судьбы русской православной культуры. На первом этапе, в 60-Х-80-Х гг., православная культура переселенцев развивалась очень бурно. Несмотря на скудные средства и трудные условия: непривычный климат и ландшафт, инокульутрное окружение, отсутствие нормальных дорог и мостов, строительной инфраструктуры и привычных стройматериалов, несмотря на отсутствие инженеров, профессиональных строителей, учителей и регентов, крестьяне-старожилы уже через пару лет после переселения решением схода возводили церкви, заказывали иконы и колокола, организовывали хоры, школы, собирали средства на содержание причта. Проведенное исследование многочисленных фактов из религиозной жизни крестьян Киргизии показывает, что у первых переселенцев была огромная воля к обустройству своей жизни на православных началах, твердая вера в необходимость и правильность своих действий.

Когда с открытием штата при уже построенной церкви появлялся священник (иногда проходило несколько лет), он брал инициативу в свои руки, начиная управлять приходской жизнью. Но и ему необходимо было договариваться с сельским сходом об общественных сборах и работах - решения, таким образом, принимались сообща. Так общинные начала, вообще пошатнувшиеся в России, а для Туркестана царской властью не предусматриваемые, на первом этапе колонизации укреплялись благодаря необходимости в разнородном обществе обустраивать нормальную религиозную жизнь.

Все обнаруженные в ходе исследования источники подтверждают, что состав переселенцев в конце XIX в. начал резко меняться. Переселенцы-

новоселы, появившиеся в основном в Киргизии после неурожая 1891 г. приезжали с пустыми руками, часто после многомесячных скитаний по Уралу и Сибири. Обеспечение колонистов землею в это время было крайне затруднено. В этой среде наряду с иждивенчеством стало процветать воровство, хищническое отношение к природе, пьянство. В XX в., когда таких неустойчивых в вере и нравственной жизни переселенцев приезжало в Туркестан большинство, они стали брать перевес в общественной жизни. Причиной тому были: кризис в экономике, предчувствие первой русской революции и сама эта революция. Крестьянская вера испытывалась на прочность социал-демократической атеистической агитацией и сектантской проповедью, после манифеста 17 апреля 1905 г. о веротерпимости. Эти крестьяне к храму и духовенству в лучшем случае были безразличными, если и то, и другое субсидировалось правительством. В таких условиях и духовенству становилось труднее сплотить разнородное сообщество крестьян-новоселов в единодушную плодотворно действующую общину.

Была еще одна категория сельских православных жителей Туркестана, которая активно способствовала секуляризации православной культуры на территории Киргизии. Это - низшие воинские чины, уволенные в запас, и разночинцы, приписывающиеся к крестьянскому сословию ради получения надела В силу своей социальной мобильности и политической активности, эта люди, осведомленные в модных идеях «текущего момента», оказывались, несмотря на малочисленность, очень влиятельными, особенно среди сельской молодежи, от которой зависело будущее села Аналогичные процессы происходили и в центральных областях России, но в более жесткой форме. Кощунственного поведения крестьян источники по православной дореволюционной культуре на территории Киргизии не выявляют.

Из отчетов духовных и светских официальных лиц и публицистических материалов видно, как сокращалась культуротворческая инициатива крестьян. Уже в конце XIX в. строительство церквей, школ в новых поселках все чаще приходилось брать на себя епархиальным или областным властям - речь шла о необходимости строить церкви даже до заселения села Эти меры, несомненно, играли свою положительную роль, но остановить рост религиозного индифферентизма не могли. Для религиозно-нравственного состояния крестьян Киргизии самым опасным, наряду с социалистической пропагандой, оказывался разрью с традиционными способами хозяйствования, перманентная миграция, появление досуга и нетрадиционных форм жизнеустройства Все это приводило к утрате крестьянами связи с землей, с «почвой», к изменению крестьянского сословного мировидения, чго расшатывало и их веру.

Проведенный автором сравнительный анализ фактов православной культуры Киргизии и данных по центральным губерниям России показывает, что, несмотря на религиозный индифферентизм крестьян-новоселов, несмотря на нарастание в их среде антицерковных настроений, в Киргизии процесс се-

куляризации протекал более медленно. И в самый канун революционных событий 1917 г. среди туркестанских переселенцев не угасала полностью творческая православная инициатива - строились храмы, благоустраивались самодеятельные обители, выделялись средства на содержание школ, очень пышно отмечались престольные праздники, не прекращалось паломничество к святыням.

Изучение способов организации российской царской армии и религиозной жизни Туркестанского войска, показывает, что православная культура низших армейских чинов, не являясь частью православной культуры Туркестана, была тесно с ней связана Все города Киргизии появились на месте военных укреплений, и приходы в них первоначальйо были военными. Во многом, за счет уволенных в запас нижних чинов царской армии происходил рост русского городского населения всех областей. Воинский контингент влиял в Туркестане и на культуру крестьянскую, так как, низшим чинам армии, пожелавшим здесь остаться, предоставлялась земля и льготы. Духовное сословие, причты приходских церквей из-за нехватки церковнослужителей также нередко пополнялись из лиц, отслуживших в войсках Туркестанского края.

Служба в армии не оставляла религиозно-нравственное состояние солдат неизменным. Влияние воинского уклада было двояким. С одной стороны, в сознании верующего солдата, стоящего перед лицом опасности, смысл евангельских слов актуализировался, становился смыслом его жизни - именно поэтому на Руси воинское дело, патриотизм осознавались как святое дело, как христианский подвиг. Отождествляемые в народном сознании Русь и православная вера, религиозность и национальность, государственная и религиозная идеи вдохновляли русские войска во многих войнах. Из многочисленных под. вигов, совершенных соддатами Туркестана, были и такие, которые имели религиозный смысл, когда солдаты ценой жизни сохраняли свою веру. Но пребывание в армии могло также и «портить» солдат. В начале XX в. в казармах Туркестана развернулась сектантская проповедь, стали активно действовать пропагандисты-революционеры, воспитывая среди низших чинов регулярных войск уже откровенно циничный, агрессивный атеизм.

С другой стороны, возможности проявить инициативу в развитии православной культуры у солдат не было - их религиозная жизнь была строго расписана по регламенту и осуществлялась по приказу свыше. Если учесть, что секуляризация всей русской культуры началась с властных структур, то становится понятным, какое влияние на православную культуру низших армейских чинов мог оказывать пример военного руководства Туркестана и вообще всех высших образованных слоев.

Источники по религиозной жизни высших слоев русского туркестанского общества, впервые выделенные как отдельный предмет изучения, показали, что представители образованных сословий, не отрицая православия, в большинстве своем не признавали абсолютного авторитета Церкви. Офицеры мог-

ли приказать священнику сократить богослужение, конфликтовали с епархиальным начальством. Причиной тому были разные дисциплинарные и политические соображения, проблемы с материальным обеспечением духовенства и храмов, личные амбиции и пр., что выставлялось впереди интереса религиозного. Особенностью Туркестана было то, что здесь быстрее распространялось нравственное разложение образованного общества Оставленные в центральных губерниях семьи и другие социальные связи освобождали не только военных, но и статских чиновников от многих условностей в поведении и обращении, ярче обнаруживая их легкое отношение к вопросам морали. Отзывы современников о религиозно-нравственном состоянии высших сословий русского общества Туркестана с самого начала освоения края до конца имперского периода были преимущественно отрицательными. Но в истории православной культуры Киргизии есть много примеров деятельного участия как военных, так и статских чинов в строительстве храмов. В Сырдарьинской области почти все храмы были выстроены на средства, отпущенные начальниками края. В Семиречье были свои, местные, благотворители: генерал Г. Колпаковский, полковник Г. Петелин, полковник Алексеев, коммерции советник Н. Иванов и др.

Очевидно, что образованные страты Русской православной культуры Туркестана, обнаруживая самое разное отношение к православию и его нравственному учению, не были однородны. Но в целом, преобладало формальное отношение, религиозный индифферентизм. Предреволюционная ситуация начала XX в. и сама первая русская революция 1905 г. заставили многих сделать выбор между верой и атеизмом. В начале XX в., при епископе Димитрии (Абашидзе), просветительские мероприятия собирали огромные аудитории, причем более половины слушателей принадлежало к образованному обществу. В противовес этой деятельности в Верном под руководством Э. Баума было организовано «Общество ревнителей просвещения», занимавшееся распространением нелегальной литературы - все, что понималось под просвещением в этой среде, было прямо противоположно высокому нравственному учению христианской Церкви. В это время антицерковные настроения во всем образованном обществе настолько усилились, что многие не считали нужным даже формально соблюдать правила православной жизни. Особенно часто факты неблагоговейного, непочтительного, а порой и кощунственного отношения к святыням, святым иконам встречались среди переселенческих чиновников. Но не только в этой среде. В Верном, Асхабаде, Ташкенте во время постов стали организовывать балетные и музыкальные представления, танцы. В Пишпеке и в Верном в гимназических залах, где по праздникам совершается литургия, по просьбе родительских комитетов проводились маскарады. Самым печальным для православной культуры было то, что в таких кощунственных мероприятиях участвовала образованная молодежь, от которой в будущем уже трудно было бы ожидать православного отношения к святыням и уважения к

традиционным ценностям. К концу рассматриваемого периода духовно-нравственный кризис глубоко затронул все слои русского образованного общества.

Аналогичные процессы происходили в среде духовенства. Специфическим для Туркестана было наличие внутренних противоречий в этом сословии, которое оказалось здесь крайне разнородным по своему составу. Отчасти, это были полковые священники, с особенностями взглядов, быта и характера, присущими военному сословию. Отчасти - молодые энтузиасты, попадавшие на самые трудные переселенческие приходы прямо с семинарской скамьи - священники образованные, но поначалу совершенно не знающие местных реалий. Частью - «проблемные» священники, не нашедшие себе места во внутренних губерниях России из-за дисциплинарных нарушений. Кроме этого, к концу имперского периода стали присылать священников, рукоположенных после краткосрочных курсов, и рукополагать местных жителей - чаще всего из низших членов причта - грамотных отставных солдат, крестьян и мещан.

Больше всего проблем возникало из-за разделения духовенства на епархиальное и военное. Первые русские православные священнослужители Киргизии подчинялись благочинным военного Протопресвитерства С появлением постоянных приходов, включенных в систему епархиального администрирования, наличие двойного подчинения духовенства не могло не приводить к конфликтам. После окончания военных действий «осевшие» в городах со своими гарнизонами священники проявляли независимый характер и чувство превосходства над приходским духовенством и епархиальным начальством. Со своей стороны, епархиальное начальство особенно старательно фиксировало все негативные черты полковых священников, которые действительно нередко привыкали к службе «на скорую руку». Вся эта ситуация порождала множество конфликтов внутри православной культуры.

Вторым негативным моментом было то, что пришлое духовенство (а оно в период освоения Средней Азии все было пришлым), в большинстве своем не укоренялось на приходе, что мешало установлению с паствой крепких, не формальных, а личностных, связей, необходимых для создания прочной православной традиции. Для культуры Киргизии свою отрицательную роль сыграл и тот факт, что интеллектуальные, инициативные, грамотные священники сосредоточивались в столице края Ташкенте и в больших уездных городах. Киргизию покинули многие творческие и инициативные священники, например: о. Виктор (Моталев), о. Михаил (Андреев), о. Михаил (Заозерский), т.к. епископы переводили их в Верный или в Ташкент. Именно поэтому и просветительская деятельность, и благотворительность на территории Киргизии были более скромными, чем в краевом и областных центрах.

Изучив нарративные и статистические источники, автор замечает, что при всех разговорах о «малом соответствии задачам пастырского служения» туркестанских пастырей, довольно редко обнаруживаются сообщения об их

провинностях, о конфликтах с приходом и властями. Редкие конфликты связаны, как правило, с перегруженностью приходских священников внебогослу-жебными - педагогическими, хозяйственными, административными обязанностями. Эта проблема - проблема общероссийская. Сложность этой ситуации в Туркестане усугублялась нехваткой священников, особенно в 7090-х годы XIX в. Обращения и обещания туркестанских епископов, привлечение к священнослужению лиц недуховного звания и выпускников краткосрочных курсов священнослужителей приводили к тому, что преодоленная замкнутость духовного сословия оборачивалась непрофессионализмом и падением авторитета духовенства Хуже всего было то, что такие малообразованные священники, увлекаемые разнообразными новаторскими идеями, попадали в новые переселенческие приходы, жители которых сами нередко не желали или не могли обустроить свою религиозную жизнь.

Несмотря на некоторые негативные моменты, инициативная и руководящая деятельность священников в культурной сфере была решающей, а нередко, особенно на селе, - единственной. Священники в селах Киргизии становились первыми учителями, председателями строительных комитетов, миссионерами, благотворителями, лекторами, публицистами, основателями обществ трезвости и церковно-приходских школ. Было много священников, которых смело можно назвать лучшими представителями среднеазиатской интеллигенции.

Проведенное автором исследование показывает, что отношения между стратами православной культуры Туркестана складывались не просто. Особенно важного для православной культуры единодушия между клиром и миром в России во второй половине XIX - начале XX в. не было. Все русское общество раздиралось изнутри противоречивыми интересами, и это не могло не сказываться на отношениях между субъектами русской православной культуры. Очень мало было непосредственного общения духовенства с народом, потому что государство становилось между паствой и священниками, обязывая последних составлять исповедные ведомости, фиксирующие всех присутствовавших на исповеди, нарушать тайну исповеди в случае, если подозревалась угроза посягательства на власть. Такие обязанности духовенства не могли не подрывать к нему доверия со стороны прихожан, увлекаемых социал-демократической пропагандой. Необходимость утверждения проповедей в духовной консистории перекрывала для духовенства важный канал воздействия на свою паству. Из-за обширности Туркестанской епархии, проповедь, прошедшая цензуру, становилась неактуальной, а священникам приходилось зачитывать с амвона печатные образцы. Бюрократизация, отчуждение духовенства от мирян во время революционной ситуации, когда происходило разложение традиционной нравственности, были опасны и тем, что не давали духовенству возможности узнавать о действительном отношении прихожан к Церкви.

Вопрос финансирования принтов также мешал взаимопониманию между духовенством и его паствой. В том случае, когда обеспечение причту было положено «от прихода», возникало много недоразумений. Эти проблемы легко решались в первые десятилетия колонизации, пока паства безусловно уважала своего духовного отца и считала необходимым его труд, но при появлении все большего количества людей, относящихся к Церкви критически, такие недоразумения перерастали в серьезные конфликты. В 1910-1917 гг. в некоторых казачьих и крестьянских поселках Киргизии по решению схода проводились мероприятия по секуляризации церковной собственности. Очевидно, что между духовенством и паствой в годы первой русской революции появился серьезный разрыв. Духовенство, не желая терять связи с обществом, старалось жить его интересами и само погружалось в политику, активно воспринимая новую политическую, демократическую, культуру. Кроме этого, стремление освободиться от государственной опеки в начале XX века у многих священников стало приобретать формы почти революционные, они приветствовали освободительное движение, а потом - и свержение монархии. Съезды Пишпекского духовенства накануне Октябрьской революции привели к серьезному конфликту приходских священников с епархиальным начальством, на страницах епархиальной прессы откровенно сообщалось о недоверии епископу. Подобные демократические мероприятия не могли не способствовать падению авторитета Церкви в глазах мирян. За всеми этими политическими страстями священники забывали о действительном смысле своего существования как духовных наставников, и отчуждение их от паствы в итоге только усиливалось.

Тем не менее, обнаруженные автором многочисленные факты из религиозной жизни дореволюционной Киргизии доказывают, что отношения между стратами православной культуры здесь были более близкими, чем в центральных губерниях. Трудные туркестанские условия, угрожающие существованию православной культуры, вызвали к жизни тот тип священника-энтузиаста, который был необходим, чтобы вдохновить прихожан всех сословий к творческой деятельности. В начале колонизации и в труднодоступных районах, которых было очень много на территории Киргизии, государство со своей бюрократией и цензурой поневоле ослабило опеку над церковной жизнью. Из-за этого духовенство и народ в старожильческих селах оказались очень близки друг друту. Да и в других населенных пунктах в критических случаях (землетрясение, война, нападение на село мятежников) ничто не мешало туркестанскому духовенству встать во главе своих прихожан, установить с ними единодушие и взаимопонимание, руководить ими нравственно и политически.

Третья глава «Культурная деятельность православных жителей Киргизии середины XIX - н. XX века», состоящая из пята параграфов, посвящена социокультурной деятельности: благотворительности (3.1), народ-

ному трезвенническому движению (3.2), духовно-нравственному просвещению (3.3), научно-педагогической деятельности (3.4) и художественной культуре (3.5) православных граждан Туркестана вообще и Киргизии в частности. Православная социокультурная деятельность осуществлялась преимущественно в трех направлениях - социальном, просветительском и художественном.

Рассмотрев виды благотворительности, существовавшей на территории Киргизии (частные пожертвования, приходское вспоможение, церковноприходские попечительства и братства, епархиальные благотворительно-просветительские учреждения, государственные благотворительные учреждения), выяснив степень участия народа, церкви и государственных организаций в каждом из них, можно заметить, что наибольшая степень общественного участия на всех уровнях деятельности была в приходском вспоможении и в церковно-приходских попечительствах. Потребность в приходском вспоможении в Киргизии требовалась регулярно для смягчения экономических и социальных последствий переселения, а также в экстраординарных случаях - при постоянных в Семиречье на рубеже Х1Х-ХХ вв. землетрясениях и после восстаний. Эта деятельность в наибольшей степени зависела от активности самих мирян, приближала их к нуждающимся и позволяла выработать наиболее адекватные формы оказания помощи.

Частная и епархиштьная благотворительность в большей мере подвергалась контролю со стороны государства, при этом частные пожертвования регулировались государством посредством Церкви, направлялись в политически и идеологически выверенное русло. Так в благотворительность привносились принуждение, формализация, афиширование, не свойственные евангельской идее тайной спонтанной жертвы «от сердца». Но в целом, именно в этой сфере культурной православной деятельности все страты православного общества были наиболее активны, именно здесь реализовывалась связь каждого верующего со всей Православной церковью - своим вкладом каждый мог поучаствовать во всех православных церковных и общественных начинаниях.

Источники подтверждают, что отдельным направлением религиозной социально-просветительской деятельности было народное трезвенническое движение. Вред от пьянства, усилившегося в пореформенной России, в Туркестане усугублялся многократно. Невоздержанная жизнь и ее влияние на нравственность и поведение русского меньшинства на фоне трезвости мусульманского большинства очень бросались в глаза, создавая отрицательное представление о русских обычаях и русской культуре, принижая авторитет российской власти. Для Церкви важным было и то, что облик нетрезвых православных граждан не мог способствовать миссионерской деятельности, дискредитируя в глазах язычников и мусульман не только русскую, но и христианскую вдею.

Инициатором борьбы с пьянством в Средней Азии, как и по всей России, был сам народ. Государство, за редким исключением (мероприятия К. фон

Кауфмана и Г. Колпаковского), из экономических соображений не поддерживало граждан в их желании ограничить торговлю спиртными напитками. Приходское духовенство вдохновляло эту низовую инициативу, обращаясь вместе с мирянами и к администрации, и к высшему духовенству с просьбами повлиять на администрацию. У священнослужителей было много и других способов содействия народному трезвенническому движению. Среди них - сугубо церковные (проповеди, крестные ходы, молебны, обеты, епитимии); нравственные (личный пример духовенства); политические (выступления в Думе, образование партий - борьба с пьянством была одной из задач православного Союза русского народа), социально-просветительские (организация библиотек, чайных, распространение информации о вреде пьянства, благотворительность). Самым действенными средством оказывались православные трезвеннические церковно-приходские общества-братства, которые позволяли сочетать все перечисленные виды деятельности, а, главное, предоставлять возможность активного участия в борьбе с пьянством всем желающим. Для Киргизии есть известия о четырех: в Пишпеке, Пржевальске, Дмитриевке и Токмаке. На примере народного трезвеннического движения видно, как народная инициатива борьбы с пьянством благодаря участию духовенства развивалась, оформлялась и приносила реальные плоды до тех пор, пока в этой деятельности было согласие мира и клира, пока было живое, личное участие всех членов Церкви - из низших слоев, из духовенства и из высших слоев.

В духовно-просветительской деятельности, так же, как и в благотворительности, можно вьщелить два уровня: стихийное миссионерство и организованное. Миссионерская задача, органичная для любой христианской культуры как системы открытого типа, актуализировалась в мусульманском и языческом окружении и осознавалась некоторыми русскими людьми разных сословий как личный долг. Два киргизских ученика крестьянина-миссионера Андрея Лапина состояли иеромонахами на Афоне, учитель Кульджинской школы Т. Васильев приготовил к принятию православной религии китайцев. К тем, для кого духовно-нравственное просвещение граждан Туркестана стало делом личным, следует отнести нескольких туркестанских архиереев и священников, некоторых представителей властных структур: организаторов русского образования в Туркестане Н. Остроумова и генерал-губернатора К. фон-Кауфманна; генерала Г. Колпаковского, епископов Александра и Неофита, создававших миссионерский Свято-Троицкий монастырь на Иссык-Куле и Семиреченское православное братство; епископа Димитрия, организовавшего издание «Туркестанских епархиальных ведомостей» и массовые народные духовно-просветительские чтения; миссионеров-священников В. Ильминского, П. Остроумова, М. Пу-тинцева и многих других.

Общественная инициатива в деле распространения православия проявлялась крайне редко. Упоминаний о случаях «осторожного отношения» образованных сословий русского общества к иноверцам, желающим принять

православие, в источниках гораздо больше, чем о случаях содействия распространению православия. Секуляризированный политический интерес, сформулированный Туркестанской администрацией как запрет на активную миссионерскую деятельность среди мусульман и язычников Киргизии, вставал д ля многих чиновников и учителей впереди интереса православного.

Согласно отчетам миссионерских организаций, то же самое происходило и с организованными формами религиозно-просветительской деятельности, которыми занимались специальные общественно-церковные организации края. Семиреченское православное братство было переименовано в 1906 г. в Туркестанское Епархиальное Казанско-Богородичное братство. В новом названии подчеркивалась епархиальная принадлежность этой церковно-общественной организации, а положение устава «обращение в православие иноверцев», которое недвусмысленно указывало на внешнюю миссию как на основную цель братства, было заменено очень обтекаемой фразой. Казанско-Богородичное братство стало заниматься преимущественно внутренней миссией, распространением духовно-нравственного просвещения в обществе, чему, кроме школ и приютов, служили избы-читальни, общенародные чтения и народные библиотеки.

В ходе исследования установлено, что самые первые русскоязычные книжные собрания появились в Туркестане при первых семиреченских храмах в 70-х гг. Начиная с XX в., все чаще высказывалась идея, что в дополнение к официальным городским и церковным библиотекам должны появиться общедоступные религиозно-просветительские народные читальни, об этом писали в прессе, а на Первом Туркестанском съезде учителей начальных училищ в 1912 г. вынесли отдельное постановление. Теперь инициатива исходила и от общественности: учителей и образованных мирян. Кроме стационарных библиотек использовались также средства «уличной агитации» - наклеенные на картон листки с поучениями развешивались в многолюдных местах: в городской управе, в казначействе, в городской тюрьме и т.п. Для просветительских чтений в Верном в 1907 г. был выстроен Епархиальный народный дом им. императора Николая I. Название этого просветительского учреждения отсылает нас к уваровской формуле: «православие - самодержавие - народность». Казанско-Богородичное братство объединило многих священников-проповедников и образованных мирян (среди которых были: выдающийся педагог и миссионер Н. Остроумов, знамешгтьгй архитектор А. Зенков, филолог В. Поливанов, историк Н. Пантусов) для просветительской деятельности среди православных и для материальной поддержки внешней миссии, консолидировало их силы и средства, но оно же направило общественную инициативу в официальное русло, поставив ее в зависимость от официальной идеологии.

Инициатива в просветительской деятельности исходила от духовенства, и она не ограничивалась только религиозно-нравственным просвещением. Многие из туркестанских архиереев (Софония, Александр, Неофит, Димит-

рий), поощряя участие священников в народном образовании, проявляли также интерес к истории и культуре Средней Азии, увлекались археологией, историей, востоковедением. Этим они не только способствовали культурному росту духовенства, но и создавали важный для Туркестана прецедент православной научной деятельности. Но главной в Средней Азии для грамотных православных людей была деятельность педагогическая. Здесь приоритет однозначно принадлежит духовному сословию. Одним из самых важных вкладов православных священников в культуру Средней Азии является создание систематического начального образования: первого в Туркестане начального училища, первой женской школы, первых смешанных, «русско-туземных» школ, первой программы начального образования. Во всех населенных пунктах Киргизии церковные учебные заведения, в которых преподавали члены причта, до начала XX в. оставались единственным источником русского образования. Чаще всего, именно педагогическая деятельность побуждала учителей и священников интересоваться научными достижениями, собирать библиотеки, составлять коллекции, проводить экскурсии.

Рассматривая научно-педагогическую деятельность русских в Туркестане, автор обнаруживает тенденцию, противоположную той, что была свойственна дня центральной России. В центральных губерниях пореформенной России формировалась разночинская (в том числе и оставившая духовное сословие) социал-демократическая интеллигенция, которая несла в народ атеистические и революционные идеи. В то же самое время, в 60-80-х гг., в Туркестане начиналось формирование русской православной интеллигенции. Оказавшись вне сословных разграничений, вне государственной опеки единственным грамотным представителем русского народа в инородном окружении, духовенство актуализировало свою изначальную просветительскую миссию, осознало ее как личное, а не как государственное дело. В этой ситуации происходила также консолидация интеллигенции и духовного сословия, границы между ними стирались. Необходимость такой консолидации особенно остро осознавалась на селе, там, где сильнее была угроза размывания идентичности в новых условиях. Русская культура здесь делала тот же самый выбор, какой был сделан ею в раннем средневековье - просветителем восточных славян должно быть православное духовенство. Для русской культуры Нового времени это стало способом самосохранения и самоорганизации. Интеграция интеллектуальных сил русской культуры особенно активно происходила в переселенческих районах до 90-х гг. XIX в., пока еще социал-демократическая пропаганда не достигла туркестанских сел. Именно поэтому в Киргизии распространившееся в годы первой русской революции негативно-индифферентное отношение к Церкви, результатом которого являлась секуляризация русской культуры, некоторым образом коснулась школьного образования только в городах. Почти все сельские жители отдавали предпочтение церковноприходским школам, объединяя в своем сознании школу и Церковь.

Исследуя материальные источники по русской художественной культуре на территории Киргизии, автор приходит к выводу, что практически вся художественная деятельность до 1917 года концентрировалась вокруг церкви. Первые молитвенные дома, построенные в 60 - начале 70-х гг. на территории Киргизии, были очень мало похожи на церкви: глинобитные мазанки или временные строения, наподобие юрт. Постепенно, с обустройством казачьих станиц, с появлением крестьян-переселенцев, с увеличением числа штатского населения в укреплениях военные церкви превращались в приходские, а временные - в постоянные, кирпичные. Сначала этот процесс затронул Семире-ченскую область, которая осваивалось не регулярной армией, а сибирскими казачеством и переселенцами, потом - Сырдарьинскую. На строительство церквей выделялись государственные средства, но до Семиречья, где располагалось подавляющее большинство «киргизских» приходов, они доходили крайне редко, там строительство велось преимущественно на средства самих прихожан: крестьян, казаков, купечества и чиновников.

После нескольких семиреченских землетрясений конца 1880-х гт. множество кирпичных храмов было разрушено. В Киргизии и Казахстане стали строить деревянные сейсмостойкие храмы по проектам А. Зенкова, В. Гейн-цельмана и др. В российских городах деревянные храмы уже почти не возводились, в Семиречье же деревянное храмовое зодчество переживало расцвет. В селах Киргизии храмы, построенные по индивидуальным проектам, были редкостью. В начале XX в. стали использовать в основном типовые проекты, которые утверждались Св. Синодом для всех епархий. Несмотря на то, что сельское храмовое зодчество было преимущественно либо типовым, либо непрофессиональным, оно имело для переселенцев большое значение. Церковь чаще всего являлась единственным монументальным зданием села, его украшением и гордостью. Вокруг церкви возникала культурная зона, которая придавала цивилизованный облик простому переселенческому поселению. Несколько архаичная и провинциальная деревянная архитектура Киргизии 70-х - 90-х гг. XIX в., ориентированная на жилую архитектуру Сибири, отвечала вкусам сельского населения, которому свойственно представление о церкви как о чем-то родном, близком. А городские деревянные храмы начала XX в. прятали свою деревянную сущность под строгим классическим декором, выражая уже не общинную, а государственную идею. Туркестанские храмы, выполненные в русском стиле с использованием элементов жилой архитектуры, как нельзя лучше отвечали тем требованиям, которые, предъявлялись в Средней Азии к церковному зодчеству русским обществом: духовно и эстетически осваивать новые земли, делать их русскими, оформляя сакральное, родное, «свое» пространство. Эту же социокультурную функцию выполняли иконы и другие атрибуты православного культа.

В Туркестане именно икона оказалась тем зерном, из которого вырастала на новой почве православная культура. Ни один семейный традиционный

обряд, ни одно общественное событие в дореволюционной России не обходились без иконы. И переселенцы, и казаки, и высшие сословия везли из России в Среднюю Азию личные иконы - стилистика дореволюционных частных икон в Киргизии поэтому очень пестра. С большого образа, купленного в складчину, начиналась, как правило, совместная религиозная жизнь села - «мирская» святыня заменяла переселенцам иконостас, превращая простую избу в молельный дом. Полноценное убранство такое же, как и в небогатых храмах внутренних губерний России, появлялось обычно через несколько лет в любом туркестанском храме. Обычное для церквей Киргизии убранство, вполне удовлетворявшее вкусам современников и соответствовавшее их представлению о правильном украшении, состояло из деревянного резного, покрытого серебром или золотом двух- трехъярусного иконостаса, писанного на холсте в академическом вкусе, запрестольного образа, нескольких небольших деревянных икон для аналоя к праздникам и десятка писаных маслом на холсте или металле (реже - темперой на дереве) икон или картин на библейские сюжеты. Храмовые и домашние иконы помещались в деревянные киоты, украшались металлическими окладами или фольгой. Росписей нигде не было, своих иконописцев - тоже. Большое количество иконописных мастерских центральной России вполне удовлетворяло вкусам и потребностям русских туркестан-цев. Приобретенные всем миром иконы расценивались переселенцами как повод для гордости, ими хвалились перед жителями других сел, их с радостью показывали приезжим. Украшение храма, нарядные крестные ходы и престольные праздники способствовали формированию православного самосознания прихожан.

Изученные и описанные по упоминаниям в источниках и лично автором памятные иконы Киргизии (образ Феодоровской Божией Матери с собственноручной надписью св. Иоанна Крондштадскош, образ Покрова Божьей Матери из Токмака, образ Тихвинской иконы Божьей Матери, подаренный Иссык-кульскому монастырю и др.) показывают, что существенным было также и мемориальное значение икон. Многие события в государственной, церковной, общественной и частной жизни освящались иконами, на которых по этому случаю делалась надписи. Так икона становилась сакральным памятником, летописью, играя необходимую для любой культуры роль хранителя и передатчика социокультурной памяти. Такие иконы чаще всего являлись приношением, выполняя важные социальные функции - они служили средством единения этноконфессиональной общности.

Так же, как при переезде, в стесненных материальных условиях икона становилась атомом храмового пространства, молитвенное пение в ситуации, когда не было ни храма, ни священника, заменяло первым переселенцам богослужение. В городах, очевидно, лучше, в селах - хуже, но почти везде пение было самодеятельным, неправильным, чаще всего - без регентов, порой и без священника, без собираемых долгой традицией распевов, голосов, без тради-

ционной слаженности, «спетости» прихода. От губернии к губернии отличалась манера пения самых обыкновенных молитв. Не удивительно, что из съехавшихся из разных мест крестьян и членов причта трудно было собрать хорошо поющий клирос. Кроме того, в центральных губерниях России не принято было общенародное пение в храме, отчего, конечно, и не развивалась народная музыкальная культура. В малороссийских и южнорусских храмах, напротив, любили общенародное пение, поэтому в селах с преобладающим южнорусским населением пели лучше, чем в казачьих станицах и в поселках, где проживали переселенцы из внутренних губерний и Сибири. Правильное, «нотное», пение организовывалось преимущественно в городах и крупных селах, где были профессиональные регенты. Только в Свято-Троицком монастыре можно было услышать традиционное уставное пение. По убеждению автора, повсеместное распространение нотного пения свидетельствовало о сильном влиянии западной христианской традиции на русскую музыкальную православную культуру. В Туркестане, где не было старинных монастырей, хранящих традиционную культуру церковного пения, процесс европеизации музыкальной культуры шел быстрее, чем в коренных областях России.

Рассмотрев памятники православной культуры Киргизии, можно прийти к выводу, что в большинстве своем они отличались не столько исключительными художественными достоинствами, сколько своей большой значимостью для русского народа, оказавшегося вдали от коренных духовных культурных центров.

В заключении диссертации подводятся итоги исследования. Обоснованное в теоретической части работы определение православной культуры как исторически изменчивого опыта духовного освоения православными верующими действительности в ходе их социальной деятельности в соответствии с православным вероучением, дало возможность рассматривать совокупность всех форм православной культуры как самоорганизующуюся и саморазвивающуюся систему социальных отношений, отделив ее от официальной (государственной и церковной культуры). Предложенные автором диагностические параметры позволили ввести в исследование большой комплекс материальных и письменных источников и обнаружить функции, степень участия всех актуальных для второй половины XIX - начала XX вв. субъектов православной культуры Киргизии, сосредоточившись на выяснении роли русского православного народа, главного творца своей культуры и определении факторов, влиявших на ее развитие.

Как показал анализ большого массива источников и научной литературы, православная культура создавалась в Киргазии практически «с нуля», развивалась в трудные для Русской православной церкви времена в условиях прогрессирующей секуляризации и надвигающегося воинствующего безбожия. Несмотря на это, атомизации общества не произошло, незначительное

число русских Киргизии (всего 3% перед революцией 1917 г.) в иноэтническом и иноконфессиональном окружении не рассеивалось, не теряло своей этно-конфессиональной принадлежности, несмотря на то, что переселение, оторвав русскую культуру от ее корней, перемешало все традиции, поставило в сложные, совершенно новые для нее условия. Социокультурная общность самоорганизовалась в качестве русского православного общества очень быстро, практически без всякой помощи извне.

На первом этапе колонизации Туркестана, в 60-90-е гг. XIX в., в той или иной степени все страты русского общества были озабочены тем, чтобы сделать среднеазиатскую землю русской православной землей. Освоение новой земли заключалось в ее освящении храмами, часовнями, монастырями, православными кладбищами. Оказавшись в маргинальной области, вдали от официоза и государственной опеки, православный народ брал на себя все культуротворческие функции, всю заботу о своем религиозно-нравственном состоянии. Переселение пробудило в русском обществе творческую деятельность, которая в очень незначительной степени проявлялась в это время в центральных областях Российской империи. Эта православная творческая инициатива активнее развивалась в среде крестьян-переселенцев, в меньшей степени - у казаков, низших военных чинов, статских и военных чиновников, относящихся к Туркестану как к временному месту своего пребывания.

Церковь (как организация) на первом этапе развития православной культуры нередко «запаздывала», и инициатива оказывалась у народа. С появлением на приходе священника православная культура получала нужное направление и правильные формы для своего развития. В Киргизии, где сельское малообразованное население составляло большинство православного населения, а представителей образованных страт было ничтожно магсо даже в городах, священники и другие клирики оказывались первыми учителями, организаторами библиотек и хоров, краеведами, этическими арбитрами, пропагандистами новых методов ведения сельского хозяйства, литераторами, строителями. Многие священники Киргизии осознавали свою ответственность за духовно-нравственное состояние русского народа, и потому приходская жизнь на первом этапе налаживалась легко, в отличие от внутренних областей России, где уже шел процесс разложения приходской жизни.

Немаловажным фактором, позволившим православной культуре в Киргизии активно, вопреки всем трудностям, развиваться на начальном этапе своего существования, было также «запаздывание» государственного вмешательства во внутрицерковные дела. Включив Российскую православную церковь в государственный аппарат в качестве ведомства православного исповедания, власти противопоставили духовенство и паству, подменяя религиозную систему ценностей интересами политическими и социальными, что привело в XIX веке к формализации русской культуры, к ее секуляризации. В Туркестане этот процесс приостановился. Необходимость налаживать хозяйст-

во и общественную жизнь в трудных условиях актуализировала православные ценности и отодвинула в сторону модные в то время антиправительственные демократические увлечения.

В начале XX века ситуация изменилась. В новых исторических условиях гражданские обязанности духовенства не могли не подрывать к нему доверия со стороны прихожан, увлекаемых социал-демократической пропагандой. Бюрократизация отношений между духовенством и мирянами в условиях разложения в годы между двумя русскими революциями традиционных представлений о нравственности была опасна еще и тем, что, приводя к отчуждению от мирян, не давала духовенству возможности узнавать о действительном отношении прихожан к Церкви. Так происходило расцерковление русской культуры, в Туркестане особенно для нее опасное, так как здесь существовали свои причины, ставящие под удар уже не только православную культуру, но и саму православную веру. Это - утрата крестьянами связи с землей, с «почвой», изменение сословного мировидения.

Полной утраты православной культуры в Киргизии не произошло. Экстраординарные случаи крайней опасности время от времени активизировали систему православной культуры, поддерживая ее целостность, но остановить секуляризацию не могли. Из-за вмешательства государства во внутренние дела Церкви, бюрократизации в связи с этим внутрицерковных отношений, утратой общинного самосознания у крестьян, социал-демократической и сектантской пропаганды и политизации всех страт православного общества, народная творческая инициатива неуклонно сокращалась. Именно это помогло большевикам в первые же годы советской власти проводить атеистические мероприятия и развернуть репрессии против духовенства и церквей, почти полностью остановив развитие русской православной культуры в Киргизии.

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях автора:

Монографии:

1. История православной культуры Киргизии (середина XIX в. - 1917 г.). Бишкек: Раритет Инфо, 2011. (13,75 пл.)

2. Православные храмы Киргизии. Х1Х-ХХ1 вв. Бишкек: КРСУ, 2010. (12 пл.)

3. Православие в Киргизии. Х1Х-ХХ вв.: Исторический очерк. Бишкек: КРСУ, 2003. (10 пл.)

Научные статьи, опубликованные в изданиях, рекомендованных ВАК РФ:

4. Михайло-Архангельский храм г. Ош / Вестник КРСУ. Бишкек, 2006. Т.6. №10. (0,5 пл.)

5. Православный «самиздат» в Киргизии / Вестник КРСУ. Бишкек, 2008. Т.8. №7. (1 пл.)

6. Принципы изучения и преподавания истории и теологии христианства / Вестник КРСУ. Бишкек, 2009. Т. №3. (1 пл.)

7. Православие и массовая культура / Вестник КРСУ. Бишкек, 2009. Т.9. №3. (1 пл.)

8. Российская Православная Церковь и общества трезвости в Туркестане / Вестник КРСУ. Бишкек, 2009. Т.9. №5. (1 пл.)

9. Православная культура и подходы к ее изучению / Вестник Адыгейского государственного университета. Серия 1.2010. №2. (0,8 пл.)

10. Православная культура казаков Семиречья / Вестник КРСУ. Бишкек, 2010. Т.10. №5.(1 пл.)

11. Тенденции развития православной дореволюционной культуры Киргизии / Вестник КРСУ. Бишкек, 2010. Т.10. №8. (0,8 пл.)

12. Проблемы изучения истории православной культуры Киргизии / Вестник КРСУ. Бишкек, 2010. Т.10. №10. (0,5 пл.)

13. Отношение к православию высших слоев русского общества Туркестана /ВестникКРСУ. Бишкек, 2011. Т.П. №6. (0,8 пл.)

Научные статьи и материалы, опубликованные в других изданиях:

14. Религиозно-патриотическая деятельность православного духовенства в годы войны / Победа для всех одна. Материалы научно-практической конференции, посвященной 65-летию победы во Второй мировой войне. Бишкек: КРСУ; Илим, 2010. (0,5 пл.)

15. Религиозно-нравственное состояние переселенцев в Туркестане / П Востоковедческие чтения памяти Н.П. Остроумова. Сборник материалов. Ташкент: Ташкентская и Среднеазиатская митрополия Московского Патриархата Русской православной Церкви, 2010. (1 пл.)

16. Классификация источников по истории православной культуры в Средней Азии (вт. пол. 19 - н. 20 вв.) / Материалы конференции «Источники

по изучению Центратьной Азии и Африки». СПб.: Институт Востоковедения, 2009. (0,2 п.л.)

17. Димитрий Абашидзе, епископ Ташкентский и Туркестанский / Пржевальский и российские подвижники в изучении истории и культуры Центральной Азии. Бишкек: КРСУ, 2009. (1 п.л. в соавторстве с Е.В. Носовой, участие автора - 50 %)

18. Судьба православных храмов Пишпека / Диалог цивилизаций. Культур-но-цивилизавдонные мосты истории и современность. Б. 2009. №9. (0,5 п.л.)

19. Приходская жизнь в Туркестане / Диалог цивилизаций. Культурно-цивилизационные мосты истории и современность. Б. 2008. №8. (0,5 п.л.)

20. Православное духовенство Киргизии / Русские в Киргизии. Бишкек, 2008. (1 п.л.)

21. Организация благотворительной и просветительской деятельности Православной Церкви в Туркестане / Славянский мир в Кыргызстане. Бишкек. 2008. (1 пл.)

22. Иссык-кульский Свято-Троицкий монастырь / Востоковедческие чтения памяти Н.П. Остроумова. Сборник материалов. Ташкент: Ташкентская и Среднеазиатская митрополия Московского Патриархата Русской православной Церкви, 2008. (1 п.л.)

23. .Языки русской православной культуры / Русский язык в образовательном пространстве Центральноазиатского региона СНГ. Бишкек, 2007. (0,8 п.л.)

24. Культурное значение Свято-Троицкого Иссык-кульского монастыря / П.П. Семенов Тянь-Шанский и научные исследования Иссык-Куля. Бишкек, 2007. (0,5 п.л.)

25. К вопросу об атрибуции курментинского пещерного комплекса / «Ак-Булун. Диалог культур» - новый шаг в исследовании историко-культурного наследия Кыргызстана». Бишкек. 2006. (0,5 пл.)

26. Христианство и ислам в Средней Азии. Конфликтные зоны взаимодействия / Конфликтные зоны культуры. Бишкек, 2006. (0,5 п.л.)

27. Православное образование в Киргизии в имперский период / XXI век -век межкультурного диалога, экономического подъема, духовного возрождения. Москва-Бишкек, 2006. Т.З. (0,5 пл.)

28. Маргинальные тексты // Восток свыше. Духовное и лит.-историческое издание. Ташкент, 2006. (1 п.л.)

29. «Явился человек в большой чалме и положил кошелек с золотыми монетами - пожертвование на русскую мечеть» ... // Восток свыше. Духовное и лит.-историческое издание. Ташкент, 2006. (0,8 пл.)

30. Великая Отечественная война в судьбе Воскресенского собора г. Бишкек / Труды Института мировой культуры. Вып. IV: Война Мир. Духовное наследие. Бишкек, Лейпциг, 2005. (0,5 пл.)

31. Православные епархии на территории Киргизии (дореволюционный период) / Русские в Кыргызстане: Научно-исследовательские статьи и материалы. Бишкек, 2002. (1 п.л.)

32. Церковный приход в системе государственного администрирования. 1910-1916 г. / Диалог цивилизаций. Вып. II: Развитие государственности в условиях взаимодействия кочевых обществ и оседлых оазисов в зоне Великого Шелкового пути. Бишкек, 2003. (0,5 п.л.)

• 33. Из истории православия в Киргизии (имперский период) / Труды Института мировой культуры. Вып. II: Актуальные проблемы образования и духовной культуры Кыргызстана в Евразийском пространстве. Бишкек: Илим. Лейпциг, 2000. (1 п.л. в соавторстве с В. Горячевой, участие автора - 50 %)

Озмитель Екатерина Евгеньевна История православной культуры Киргизии

(середина XIX века -1917 год) Автореф. дисс. на соискание учёной степени доктора исторических наук.

Подписано в печать 25.09.2011. Формат 60x84 1/16. Усл. печ. л. 2,75. Тираж 100 экз. Отпечатано в типографии КРСУ, 720048, г. Бишкек, ул. Горького 2.

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора исторических наук Озмитель, Екатерина Евгеньевна

Введение.

Глава I. Православная культура как предмет исторического исследования.

1.1. Проблемы изучения истории православной культуры.

1.2. Методологические подходы к изучению истории православной культуры.

1.3. Православная культура как социокультурная система.

1.4. Принципы классификации и анализа источников по истории православной культуры Туркестана.

Глава II. Религиозно-нравственное состояние социальных страт русской православной культуры Киргизии середины XIX века - 1917 года.

2.1. Заселение русскими Туркестана.

2.2. Религиозная жизнь православного казачества Киргизии в дореволюционный период.

2.3. Православная культура крестьян-переселенцев Киргизии.

2.4. Религиозно-нравственное состояние низших армейских чинов царской армии в Туркестане.

2.5. Отношение к православию высших сословий Туркестана.

2.6. Духовное сословие Туркестана.

2.7. Отношения между стратами православной культуры.

Глава III. Культурная деятельность православных жителей Киргизии середины XIX - начала XX века.

3.1. Православная благотворительность на территории Киргизии.

3.2. Народное трезвенническое движение в дореволюционной Киргизии

3.3. Духовно-нравственное просвещение православных жителей Киргизии

3.4. Научно-педагогическая деятельность православных жителей

Туркестана.

3.5. Православная художественная культура Киргизии.

Введение диссертации2011 год, автореферат по истории, Озмитель, Екатерина Евгеньевна

Актуальность темы. Православной культуре Киргизии всего 150 лет. Она не знала бурного расцвета, не выдвинула великих художников, мыслителей и религиозных деятелей и сейчас остается скромной и не слишком заметной. И все же, эта провинциальная культура, аккумулировав опыт многих тысяч православных людей, живших на территории Киргизии, создала почву для активной творческой деятельности и имеет большое значение как для современной культуры вообще, так и для исторической науки в частности.

Современная русская культура Кыргызстана, органической составляющей которой является историческая наука Кыргызстана, - наследница этой православной культуры. Чтобы не перестать быть самой собой, она не может забыть ее, потеряв историческую память. Последствия все убыстряющегося хода исторических событий, плоды глобализации, захватывающей все новые и новые области культуры: нивелировка духовных ценностей, унификация социальной жизни, исчезновение традиционных представлений - все это вызывает у представителей гуманитарных наук тревогу из-за реально существующей угрозы утраты народами социокультурной и этнической идентичности. Эта тревога вызывает в свою очередь закономерное желание как-то противостоять этому процессу. У историков, кроме желания, есть для этого и средство. Как писал А.Я. Гуревич, «кто, как не историк, призван восстанавливать и культивировать историческую память?»1. Историческая реальность, уходя в прошлое как недифференцированный поток жизни, приходит к исследователю в виде набора разнородных, часто несвязанных между собой фактов, каждый из которых также обладает «своей историей». Это могут быть общественные и частные события, природные катаклизмы и реакция на них, законы, распоряжения, мнения, проекты, статистические данные, артефакты и их описания, смерти, рождения и многое другое. Исследователь, который благоговеет перед фактом, а к таким относится автор этого труда, хочет сохранить все. Это археологическое отношение к исторической реальности, ощущение самоценности, драгоценности,

1 Гуревич А. Историк конца XX века в поисках метода // Одиссей. 1996. С. 7. неслучайности» каждого факта имеет свое рациональное объяснение: каждый факт имеет смысл, или, лучше сказать, каждый факт каким-то образом соотнесен со смыслом исторического процесса. Он есть либо следствие, либо причина, а чаще всего и то, и другое, цепи других фактов и в этих своих качествах всегда имеет смысл и неслучаен. Иррациональное благоговение перед фактом связано со сверхзадачей самого исследователя истории культуры, движимого идеей ее сохранения и приумножения. «Культура - остров в океане природы, созданный всегда чрезмерными усилиями множества поколений, остров, который в любой момент может быть стерт из «книги жизни». И поэтому на человеке лежит бремя ответственности перед множеством последующих поколений за его сохранение, за совершение усилия, препятствующего культурной энтропии: и в этом заключен предельный интерес»1. Так красиво изложенные Д. Яворским идеи П. Тиллиха об «исконных запросах человеческого духа» как стимуле исторического познания, об ответственности гуманитариев за нынешний момент истории2 побуждают нас изучать, а значит, сохранять православную культуру Киргизии как целостность, общность и одновременно культивировать в ней специфическое, индивидуальное, единичное. Описанное, структурированное, осмысленное и освоенное благодаря историческому исследованию прошлое препятствует культурной энтропии.

Другой фактор, побуждающий нас исследовать историю православной культуры на территории Киргизии, связан с изменением концептуальных основ самой исторической науки и необходимостью развития ее методологии. Православная культура требует пристального внимания потому еще, что крайне актуальной в конце XX века оказалась осознанная учеными многих гуманитарных наук необходимость выяснить роль православной религии в русской истории и культуре. Изучению роли православия в истории русского общества (в компаративистском аспекте, в сравнении с католичеством) был посвящен ряд научных мероприятий, проводившихся с 1993 года

1 Яворский Д.Р. Место «теологии культуры» в современном гуманитарном знании / Выбор метода: Изучение культуры в России 1990-х годов. М., 2001. С. 102.

2 Тиллих П. Избранное. Теология культуры. М., 1995. С. 216. исследовательской группой Дома наук о человеке, практической школой высших исследований в социальных науках, Научным советом «Роль религий в истории» РАН и рядом других научных учреждений. Один из инициаторов этого проекта, М. Дмитриев, не исключает возможности, «что именно в византийско-славянской религиозной традиции мы найдем ключ к осмыслению многих наисущественнейших особенностей русского исторического пути»1. Действительно, православие, давшее стимул к развитию русской культуры, с древности до современности не только влияет на нее, оно определяет пути развития российского общества. Православная культура, которая начала оформляться в сер. XIX века на среднеазиатской окраине Российской империи, была множеством нитей связана с крупнейшими историческими катаклизмами российского государства. Детальное изучение этого ограниченного временем и пространством и потому удобно обозримого социокультурного феномена может привести к интересным выводам обобщающего порядка.

Интерес с методологической точки зрения представляет также возможность на примере изучения истории православной культуры Киргизии апробировать подход к историческому исследованию религиозных культур. Потребность в таком подходе осознается сейчас представителями целого ряда гуманитарных дисциплин: истории, социологии, этнографии, религиоведения, философии. Главной задачей является необходимость выявления всей полноты религиозной жизни как особого социокультурного и духовного феномена истории России и Киргизии. Сложность здесь состоит даже не в том, что религиозная жизнь этноса - это комплекс ценностных, вероучительных и мировоззренческих ориентаций, специфических форм и норм социальных отношений и деятельности, духовно-нравственных и этнических традиций и обрядовых новаций, литургической и другой внутрицерковной деятельности. Трудность для исследователя представляет, во-первых, органическая слитность, целостность всех элементов этого комплекса, во-вторых, его постоянная

1 Дмитриев М.В. Человек Православный и Homo Catholicus // Интеллектуальный форум, № 9, май 2002. С. 63. изменчивость и вариативность. Эти факторы требуют выработки междисциплинарного исторического подхода, учитывающего специфику именно православной культуры. Таким образом, актуальность изучения истории православной культуры на территории Киргизии представляется вполне закономерной и обоснованной.

Степень изученности проблемы. Существует большой пласт исследований, в которых осмысливалась в течение всего XIX века вплоть до октябрьской революции культура русского православного народа, органической составляющей которой являлась православная культура русских, проживавших на территории Киргизии. Это - труды политиков, публицистов, церковных и светских писателей, историков и философов, озабоченных судьбами России, ее пореформенным устройством, взаимоотношениями Церкви и государства, власти и народа, тяжелым положением граждан, разложением традиционной системы социальных отношений и нравственности. В это время шло осмысление идейных, духовных и идеологических оснований Российского государства и русского общества, а значит и православия.

В первую очередь, религиозность русской культуры была осознана как научная проблема мыслителями середины XIX - начала XX веков. Многие из них (Ф. Достоевский, Вл. Соловьев, Н. Бердяев, В. Зеньковский, И. Ильин, К. Кавелин, JI. Карсавин, Е. Спекторский, JI. Тихомиров, Г. Флоровский, С. Франк, А. Хомяков)1 писали о взаимодействии православной религии и русской культуры, полагая, что с православием связаны особенности русского характера, самобытность русской культуры, специфические формы ее развития. Характер

1 Бердяев H.A. Судьба России. М., 1990; Достоевский Ф.М. Пушкинская речь // Достоевский Ф.М. ПСС. JL, 1984. Т. 26; Зеньковский В.В. История русской философии. В

2 тт. JL, 1991; Ильин И. Основы христианской культуры // Ильин И.А. Одинокий художник. М., 1993; Кавелин К.Д. Наш умственный строй. М., 1989; Карсавин Л.П. Философия истории. СПб„, 1993; Соловьев B.C. Значение государства // Соловьев B.C. Спор о справедливости. М., 1999; Спекторский Е.В. Христианство и культура. Прага. 1925; Тихомиров JI.A. Религиозно-философские основы истории. М., 2004; Флоровский Г.В. Пути русского богословия. Париж, 1988; Франк СЛ. Духовные основы общества. М., 1992; Хомяков A.C. О старом и новом. М., 1985; Спекторский Е.В. Христианство и культура. Прага, 1925. взаимосвязи русской культуры и христианства рассматривался ими как сакрально-генетический, православие представлялось духовной основой русской культуры, обуславливающей ее формирование, идея государственная была осознана как национально-религиозная идея, важным для реализации русской идеи признавались соборность, связь с почвой (народными основами) и, одновременно, всемирная отзывчивость, стремление к всечеловеческому единению.

Другую группу составляют труды государственных деятелей и политиков (С. Уварова, К. Победоносцева, С. Витте)1, связанные с их должностными обязанностями по управлению и преобразованиям в Российском государстве. Рассуждая о православии и самодержавии как о началах, составляющих отличие русской культуры, давая характеристику и оценку духовному состоянию российского общества, они обнаруживали причины политических кризисов пореформенной России в отходе русских от православия.

В дореволюционных обобщающих монографиях по истории русской культуры и религии и в примыкающих к ним трудах русского зарубежья первой л половины XX века , в разнообразных статьях, посвященных частным вопросам религиозной жизни (просветительской, миссионерской и благотворительной деятельности, организации приходской жизни, религиозно-общественным организациям, церковно-государственным отношениям, взаимоотношениям духовенства и верующих, взглядам верующих на внутреннюю политику, -социализм)3 исследовалась роль православия в истории русской культуры и Уваров С.С. Общий взгляд на философию словесности // Московский журнал. 1999. № 10; Витте С.Ю. О современном положении православной церкви // Слово, № 108 за 28 марта 1905 г.; Победоносцев К.П. Болезни нашего времени / Московский сборник. М., 1901.

2 См., например: Голубинский Е.Е. История русской Церкви. М., 1911; Доброклонский А.П. Руководство по истории Русской Церкви. М., 1893. Вып. 4.; 1912; Карташев A.B. Краткий историко-критический очерк систематической обработки русской церковной истории. СПб., 1903. Карташев A.B. Русская церковь в 1904 г. СПб., 1905; Карташев A.B. Очерки по истории Русской Церкви. М., 1991; Рункевич С.Г. История Русской Церкви под управлением Святейшего Синода. Т. П. Русская Церковь в XIX в. СПб., 1901.

3 См., например: Алабовский М.П. Значение православной церкви в деле устроения государственной и общественной жизни. Киев, 1912; Голубинский Е.Е. О реформе в быте русской церкви. М., 1913; Папков A.A. Начало возрождения церковно-приходской жизни в России. М., 1900; Папков A.A. Церковно-общественные вопросы в эпоху царя-освободителя (1855-1870). СПб., государства, социокультурная активность Русской церкви, творческий потенциал и религиозно-нравственное состояние мирян. Здесь нередко встречаются отрицательные характеристики религиозной жизни, множество свидетельств о разладе приходской жизни, об отчуждении общества от Церкви, о формализации религиозной практики. К началу XX века критический настрой как светских, так и церковных авторов усилился. Пафос и выводы этих политологических, философских, исторических и церковно-исторических трудов, затрагивающих проблемы русской православной культуры, зависели не столько от детального анализа исторических фактов, сколько от мировоззрения и политических взглядов их авторов.

Показательны в этом отношении «Очерки по истории русской культуры» П. Милюкова1, второй том которых содержит некоторый фактический материал о положении церкви, духовенства и духовной школы второй половины XIX века. Милюков, придерживаясь леволиберальных взглядов, не может обнаружить ничего позитивного в русской православной культуре интересующего нас периода, отрицательно характеризует «господствующую» церковь, полагая, что после старообрядческого раскола она всецело отдала себя государственной власти, что и стало причиной появления и распространения сектантства2. Так же отрицательно относясь к «официальной» церкви синодального периода, православный историк А. Карташев не столь пессимистичен в отношении русской православной культуры XIX - начала XX веков. Он пишет о просветительском подъеме сил, о религиозно-православной стихии русской литературы и философии, о важной роли духовных семинарий в культурной у деятельности русской интеллигенции . Карташев и другие историки Русской

1907; Кузнецов Н.Д. Церковь, духовенство и общество. (Современная потребность живого участия народа в делах церковных в связи с вопросом о разъединении духовенства и общества мирян). М., 1905; Орлов А. Церковь и государство. СПб., 1910; Розанов А.И. Записки сельского священника. Быт и нравы православного духовенства. СПб., 1882; Рюминский В. Духовенство и народ. (Церковь и государство). СПб., 1906.

1 Милюков П.Н. Церковь и школа (вера, творчество, образование) / Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры. СПб. Т. 2. 1897.

2 Милюков П.Н. Указ. соч. С. 155.

3 Карташев A.B. Очерки по истории Русской Церкви. М., 1991. Т. И. С. 319. церкви, оказавшиеся после октябрьской революции за рубежом1, испытывая на себе последствия гибели Российской империи и церковных расколов, пытаясь выяснить причины этих трагических событий, продолжали исследовать преимущественно внутрицерковные вопросы и церковно-государственные отношения.

Рассматривая дореволюционную и зарубежную историко-философскую литературу по интересующей нас проблеме, мы замечаем, что проблемы региональных, сословных и других конкретно-исторических инвариантов русской православной культуры в ней не затрагивались. Лишь в следующей группе трудов, в краеведческих очерках церковных и светских исследователей, описывались и анализировались отдельные факты религиозной жизни русских, проживавших на территории Киргизии. Выполненные чаще всего в жанре путевых заметок и содержащие размышления и замечания по поводу увиденного, они публиковались либо в виде отдельных трудов (Л. Костенко, П. Дьячков, В. Яковлев, Н. Северцов и др.) , либо - как заметки в туркестанских и центральных периодических изданиях. Сведения о культуре русских переселенцев этими авторами анализировались редко, большей частью лишь те, которые касались социально-экономической и внутриполитической жизни. Из проблем православной культуры освещались только межконфессиональные и этноконфессиональные отношения - в центр внимания попадали взаимоотношения русского православного и местного (языческого и мусульманского) населения. Исследователей интересовали преимущественно яркие особенности субэтнической религиозной жизни и нравственного состояния малороссов,

1 См. например: Карташев A.B. Церковь. История. Россия. Статьи и выступления. М., 1996; Пушкарев С.Г. Роль Православной Церкви в истории России. Нью-Йорк, 1985;

Тальберг Н. История Русской церкви. М., 1997. 2

Костенко JI. Очерки Семиреченского края / Военный сборник. Т. 88, 1872; Северцов Н. О русских поселках к югу и западу от Иссык-Куля. МСТК. 1876. Вып.4; Он же. Путешествие по туркестанскому краю и исследование горной страны Тянь-Шаня, совершенные по поручению Русского Географического общества. СПб., 1873; Дьячков П.А. Озеро Иссык-Куль и его северный берег. (Из поездки в 1897 году) // ТОРГО, Ташкент, 1898. Т. 1. Вып.1; Яковлев В.А. Из церковной жизни Туркестана. Верный, 1902. казаков и вообще все специфическое, необычное, экзотичное из жизни переселенцев.

В результате этой церковно-археологической, краеведческой и этнографической работы первых исследователей Туркестана со второй половины 80-х годов XIX века начали появляться издания научно-справочного характера, в которых разрозненные факты обобщались не столько из исследовательского интереса, сколько для удобства читателей. Иногда в справочниках и календарях факты собирались вокруг узловых проблем русской культуры Туркестана. Из проблем, напрямую связанных с православием, освещались следующие: строительство храмов, организация церковно-приходских школ, благотворительность и миссионерская деятельность1.

Наиболее полно и глубоко до революции (также в рамках церковной археологии) была описана история Свято-Троицкого Иссык-кульского л монастыря (Н. Комаров, Д. Булгаковский, М. Колобов) . Эти труды имели цель публицистическую, они появились буквально вслед за созданием монастыря, когда его организация еще не была закончена. Тем не менее, добросовестно собрав документальные, печатные и устные свидетельства об истории монастыря (эти небольшие труды снабжены серьезным научным аппаратом), Булгаковский и Комаров заложили фактологическое основание для дальнейших исследований в этой области, сохранили для истории намерения и идеи церковных и государственных деятелей, участвовавших в организации монастыря, описали повседневный обиход и даже характеры первых монахов и послушников. Эти исследования наглядно демонстрируют просветительский и миссионерский пафос не только организаторов монастыря, но и всей православной культуры Туркестана в 80-90-х годах XIX века.

1 Зверев A.M. Календарь для духовенства за 1907 год. Верный, 1906; Памятная книжка Семиреченской области. Б. м.: Б. и., 1898; Туркестанская справочная книга-календарь на 1885 год. Ташкент, 1884.

Комаров Н. Троцкий миссионерский монастырь при озере Иссык-куль в Туркестане // Православный благовестник. 1894. №№ 4, 6, 8; Булгаковский Д. Иссык-кульский православный миссионерский монастырь в Средней Азии. СПб., 1896; Колобов М. Свято-Троицкий Иссык-кульский миссионерский монастырь и его окрестности // Семиреченские областные ведомости, 1905. №№ 16-94.

В этот ранний период изучения православной культуры Туркестана последовательно изучалась только история миссионерской и просветительской деятельности (И. Беляев, С. Граменицкий)1. Особенно серьезно этот аспект православной культуры был изучен в трудах Н. Остроумова . Цель его исследований была в основном практическая: правильное устроение миссии, воздействие на умы государственных чиновников, от которых зависело развитие миссионерства, организация миссионерских станов, школ, монастырей, привлечение духовенства и светского населения Туркестана к просветительской и миссионерской деятельности, повышение уровня культуры, образования, нравственности православных жителей Туркестана.

В публицистических и научных трудах, посвященных колониальной и переселенческой политике царского правительства в Туркестане, как правило, находилось место для описания духовной культуры переселенцев, в основном для того, чтобы дать оценку их нравственному состоянию (Л. Костенко, Ю. Южаков, А. Воейков, В. Вощинин и др.) . Религиозная жизнь новых жителей Туркестана интересовала этих исследователей не сама по себе, а как условие освоения русскими новых территорий, проведения успешной колониальной политики, как средство идеологического и общекультурного воздействия на местное население. Заключения здесь чаще всего основывались на конкретных фактах из жизни русских туркестанцев и потому были достаточно объективны, отмечались как положительные, так и отрицательные стороны. Желание наметить перспективы существования русских в Средней Азии заставляло этих

1 Беляев И. Миссия в Киргизии / В его кн.: Русская миссия на окраинах. СПб., 1900; Граменицкий С. Очерк развития народного образования в Туркестанском крае. Ташкент, 1896.

2 Остроумов Н.П. Китайские эмигранты в Семиреченской области и распространение среди них христианства. Казань, 1879. Тт. I, II; Остроумов Н. Исторический очерк взаимных отношений между христианством и мусульманством. СПб., 1888; Остроумов Н. Константин Петрович фон-Кауфман устроитель Туркестанского края. Личные воспоминания Н. Остроумова (1877-1881). Ташкент, 1899.

3 Костенко JI. Средняя Азия и водворение в ней русской государственности. СПб., 1870; Иванов А. Русская колонизация в Туркестанском крае // Русские Вести, 1890. № 11. Южаков Ю.Д. Итоги двадцатисемилетнего управления нашим Туркестанским краем. СПб., 1891; Кауфман A.A. Переселение и колонизация. СПб., 1905; Вощинин В. Очерки нового Туркестана. Свет и тени русской колонизации. СПб., 1914. авторов обращать внимание на изменения в их религиозно-нравственном состоянии, обнаруживать общие тенденции развития русской культуры в Туркестане. Правомерно считать эти, хоть и не специально исторические труды, первой попыткой целостного (вместе с ее духовно-нравственной составляющей) осмысления нового для того времени социокультурного феномена - русской культуры Туркестана.

Рассмотрев дореволюционную историографию по интересующей нас теме, можно констатировать, что собственно исторического изучения православной культуры Туркестана до революции не происходило. Это и не удивительно, так как для появления потребности в историческом изучении феномена нужна временная дистанция. Кроме этого, сама религиозная культура как целостный историко-культурный феномен совсем недавно стала предметом научного осмысления. Лишь отдельные аспекты русской православной культуры, в контексте которых можно рассматривать православную культуру Киргизии, до революции осмысливались светскими учеными: политиками, экономистами, этнографами, философами, и церковными: богословами и историками.

Советским ученым, исследовавшим историю культуры Туркестана, по разнообразным политическим и идеологическим причинам приходилось как бы не замечать ее православной составляющей, упоминать о религии только тогда,

1 2 когда без этого трудно было обойтись , а чаще всего просто умалчивать . В это время наука интересовалась православием лишь как структурным элементом социально-экономического строя России с однозначно реакционными в Новое время функциями. Даже в самом основательном сочинении советского периода по истории православия, в «Истории русской церкви» Н.М. Никольского3, больше внимания уделено сектам и расколам, чем многообразному культурно

1 См., например: Бартольд В.В. История культурной жизни Туркестана. Ленинград, 1927; Бендриков К.Е. Очерки по истории народного образования в Туркестане (1865-1924 годы). М., 1960.

2 См., например: Кастельская З.Д. Из истории Туркестанского края (1865-1917). М., 1980; Перепелицына Л.А. Влияние русской культуры на культуру народов Средней Азии. Ташкент, 1960.

3 Никольский Н.М. История русской церкви. М., 1985. I историческому опыту существования православия в России. В последующих работах советских философов и историков1 нет фактов, касающихся Киргизии и даже Средней Азии, а обобщающие характеристики, как правило, представляют собой набор бездоказательных обвинений. Воспринимая религию вообще и православную церковь в особенности как антикультурную силу, сковывающую творческую инициативу, познавательные процессы и деформирующую социальные и политические отношения, советская атеистическая наука не могла согласиться с существованием православной культуры, всячески вытравливая упоминания о ней из исследований по истории русского Туркестана. Лишь в некоторых трудах советского периода, касающихся истории культуры Киргизии л

В. Галицкий, В. Плоских, В. Ну сов, А. Фомченко) можно встретить описания церквей и церковно-приходских школ. Но чаще всего даже краткие упоминания о православии в книгах по истории Киргизии были очень тенденциозными, характеристики - уничижительными или сатирическими3.

Несомненно, научный интерес к русской сакральной культуре в Советском Союзе существовал, но - подспудно, проявляясь только при исследовании православного искусства, древнерусской литературы и русского фольклора. Филологи, изучавшие духовную культуру русских (Д. Лихачев, А. Панченко, М. Лотман, С. Аверинцев, В. Топоров)4, писали о глубоком проникновении

1 См., например: Варичев Е.С. Православная церковь: История и социальная сущность. М., 1982; Грекулов Е.Ф. Церковь, самодержавие, народ (втор. пол. XIX—XX в.). М., 1969; Емельях Л.И. Крестьяне и церковь накануне революции. JL, 1976; Клочков В.В. Закон и религия: От государственной религии в России к свободе совести в СССР. М., 1982; Крывелев И.А. Русская православная церковь в первой четверти XX века. М, 1982.

2 Галицкий В.Я., Плоских В.М. Старинный Ош. Фрунзе, 1987; Нусов В. Архитектура Киргизии с древнейших времен до наших дней. Фрунзе, 1971; Фомченко А.П. Русские поселения в туркестанском крае в конце XIX- начале XX вв. Ташкент, 1983.

3 См. например: Галицкий В.Я. История города Пишпека: досоветский период. 1878-1917. Фрунзе, 1980; Усубалиев Т.У. Фрунзе - столица Советского Киргизстана. M., 1971.

4 Лихачев Д. Культура русского народа 10-17 вв. М.-Л., 1961; Лихачев Д. Художественное наследие Древней Руси и современность. Л., 1971; Лихачев Д. Заметки о русском. М., 1981; Лотман Ю. Память культуры. История и семиотика / Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек - текст - семиосфера - история. М., 1996; Аверинцев С.С. Крещение Руси и путь русской культуры // Тысячелетие введения христианства на Руси. 988-1988. М., 1993; Панченко A.M. О русской истории и культуре. СПб., 2000; Топоров В. Святость и святые в русской духовной культуре. М., 1998. Т. 2. христианских ценностей, понятий и представлений в русский язык, русскую литературу и художественное творчество.

Изучение духовной культуры осуществлялось также в рамках этнографических исследований русской культуры. Здесь традиционно господствует представление о неискоренимом язычестве русского народа, которое постоянно влияет на все формы христианской культуры, составляя их истинное содержание. Ученых этого направления (А. Панченко, А. Иванова, В. Калуцков, А. Мороз)1 интересуют преимущественно маргинальные внецерковные формы религиозной жизни: языческие пережитки, магические представления, архаические ритуалы. Все, не совпадающее с церковными канонами и догматами, считается специфическим проявлением русского «народного», «фольклорного» православия, которое выводится из древнеславянского язычества.

С 80-х годов среди этнографов, занимающихся религиозной жизнью, наметились другая тенденция. Ученые православных убеждений (Т. Бернштам, л

М. Громыко, Г. Мелехова) все феномены традиционной культуры стали рассматривать в контексте структурообразующих тенденций и системы ценностей этой культуры. Такой подход, предполагающий обращение к разнообразным архивным, литературным, в том числе и богословским, источникам и полевым исследованиям, позволяет выявить многообразные формы проявления религиозного сознания русских, глубину их веры и осознанное отношение к православному вероучению и нравственности. Главное

1 Панченко A.A. Исследования в области народного православия. Деревенские святыни Северо-Западной России. СПб., 1998; Иванова A.A., Калуцков В.Н. Народное православие на Пинежье: истоки, своеобразие, современное состояние // Духовно-нравственные идеалы писателей «деревенской прозы» в свете христианских ценностей. Веркола; Мороз А.Б. Сакральная география Каргополья // Святые и святыни северорусских земель (по материалам VII научной региональной конференции). Каргополь, 2002.

2 Бернштам Т.А. Русская народная культура и народная религия // СЭМ. 1989. № 1; Громыко М.М. Православие в русской народной культуре: направление исследований. // Э.О.М., 1993. № 6; Громыко М.М. Этнографическое изучение религиозности народа: заметки о предмете, подходах и особенностях современного этапа исследований. // Этнографическое обозрение. М., 1995. № 5; Мелехова Г.Н. Православные традиции русской деревни в XX веке (по полевым материалам Каргополья и района Куликова поля). // Исторический вестник. 2000. № 1 (5). достижение этого направления - критический пересмотр прочно укоренившихся в исторической и этнографической науках представлений о двоеверии русского народа. Для нас наибольший интерес представляли те из этнографических трудов, в которых описывалась традиционная духовная культура русских, проживавших в Средней Азии (Б. Ананьев, О. Брусина, М. Багизбаева, Е. Оразбеков, Т. Станюкович)1, а также те, которые выявляли этнический аспект религиозности (Н. Миролюбов, Г. Носова, Л. Тульцева) .

Для историков переломным моментом стала юбилейная дата -тысячелетие принятия христианства на Руси, когда уже и они стали исследовать русское православие на всем хронологически-географическом пространстве его л существования . С этого времени стали появляться не только общие труды по истории Русской церкви4, но и исследования, посвященные разным сторонам православной культуры5. Несмотря на расширение предметного поля, несмотря

1 Багизбаева М.М. Фольклор семиреченских казаков. JI.-Алма-Ата, 1977; Брусина О.И. О некоторых традиционных обычаях русско-украинского населения Узбекистана / Всесоюзная научн. сессия по итогам полевых этнографических и антропологических исследований 1988-1989 гг. Тезисы докладов. Ч. 2. Алма-Ата, 1990; Оразбеков, Е.Д. О хозяйственно-культурных связях казахского и русско-украинского переселенческого населения в конце XIX-начале XX в.: По материалам Тюлькубасского района Чимкентской области // Полевые исследования Института этнографии им. H.H. Миклухо-Маклая. М., 1979; Станюкович Т.В. У русских переселенцев в Средней Азии. КСИЭ. Вып. 4, 1948.

Миролюбов Н. Сакральное Руси. Т. 2. М., 1996.; Носова Г.А. Бытовое православие на материалах Владимирской области. Дисс. к.и.н. М., 1969; Тульцева J1.A. Религиозные верования и обряды русских крестьян на рубеже XIX и XX веков (по материалам среднерусской полосы) // Советская этнография. 1978. № 3.

3 См., например: Роль православной церкви в истории России: Круглый стол // Вопросы истории. 1990; Русское православие: вехи истории. М., 1989; № 2; Одинцов М.И. Государство и церковь в России. XX век. М., 1994; Титов Ю.Н. Процесс огосударствления церкви в XVIII-XIX вв. // Вопросы научного атеизма. Вып. 37. М., 1988; Тысячелетие введения христианства на Руси. 988-1988. М., 1993; Фриз Г.Л. Церковь, религия и политическая культура на закате старой России // ИСССР. 1991.

4 Русское православие: вехи истории. М., 1989.

5 См., например: Поспеловский Д.В. Православная Церковь в истории Руси, России и СССР. М., 1995; Русская духовная культура. М., 1995; Слуцкая С.А. Краеведческая, издательская и библиографическая деятельность Русской Православной Церкви (вт. пол. XIX века - 1918 год). М., 1993. Конюченко А.И. Русское православное духовенство во второй половине XIX-XX веков / Социально-политические институты провинциальной России (XVI - начало XX в.). Челябинск, 1993; Никулин М.В. Православная церковь в общественной жизни России (конец 1850-х - конец 1870-х гг.). Дисс. . к.и.н. М., 1996. Пашенцев Д.А. Благотворительная деятельность русской православной церкви во 2-й пол. XIX - начало XX в. Автореферат, дисс. . к.и.н. М., 1995. на заявления о желании «очистить историческую действительность от искажений, поверхностных суждений и нарочито «обличительной» тональности»1 исторические и религиоведческие исследования конца 80-х -начала 90-х годов в целом сохраняли атеистический пафос, о чем заявляли нередко и сами их авторы, откровенно негативно относящиеся к предмету своего исследования. Именно в таком ключе написан первый труд, специально посвященный деятельности Русской православной церкви в Средней Азии -диссертация Е.А. Мазуренко «Эволюция русского православия в условиях Средней Азии»2. В основу этого исследования положено значительное количество архивных документов, которые впервые ввдились в научный обиход. Однако, из-за того, что исторические факты отбирались и анализировались с атеистических позиций, Русская церковь представлена здесь лишь как часть колониального аппарата Российской империи, а православие - как орудие монархической идеологии и средство угнетения не только русского, но и азиатских народов.

Сама Русская церковь свою историю и культуру в советский период почти не изучала. До 40-х годов, находясь под угрозой уничтожения, церковь была далека от академических интересов. После войны возрождающаяся церковная жизнь потребовала срочного решения множества сложнейших политических, экономических и социальных проблем, связанных с обустройством приходской жизни в антирелигиозном государстве. Однако возрождались также и духовные академии и семинарии. Из их аудиторий до очень узкого круга читателей доходили лишь редкие статьи по церковной истории, публиковавшиеся в «Журнале Московской Патриархии» и «Богословских трудах», среди которых нет ни одной, посвященной православию в Киргизии. Некоторые из этих статей помогают осмыслить отдельные проблемы, актуальные для дореволюционной истории православной культуры России3.

1 Клибанов А.И. От редактора // Русское православие: вехи истории. М., 1989. С. 9.

2 Мазуренко Е.А. Эволюция русского православия в условиях Средней Азии: Дисс. . к.ф.н. Ташкент, 1990.

3 Например: Цыпин В. К вопросу о границах Церкви // Богословские труды: юбилейный сборник. М., 1986.

И только с середины 90-х годов религиозная наука всерьез заинтересовалась историей православия в России: были опубликованы монографии (митрополит Иоанн (Снычев), А. Николин, В. Цыпин, И. Смолич)1 и энциклопедии, среди которых большой научный интерес представляет многотомная «Православная энциклопедия» . И хотя сведений о православной культуре Туркестана здесь немного, эти фундаментальные труды имеют большое значение для любого исследователя истории русского православия, так как дают серьезные документально обоснованные характеристики состояния Русской церкви на разных исторических этапах, которые очень ценны для понимания сути процессов, происходивших в дореволюционной русской культуре.

В это же время появляется статья «Слово в день памяти Святого Апостола Фомы»3 митрополита Владимира (Икима) - первое из опубликованных в церковной прессе исследований по истории православия в Средней Азии. В дальнейшем эта тема разрабатывается митрополитом Владимиром в нескольких книгах4, во многих статьях5 и в первом монографическом исследовании православия в Киргизии «Земля потомков патриарха Тюрка. Духовное наследие Киргизии и христианские аспекты этого наследия»6. Эта книга обозначает основные проблемы церковной жизни, отражая точку зрения Русской православной церкви на место православия в культуре Киргизии. Ее можно

1 Иоанн (Снычев), митрополит С-Петербургский и Ладожский. Русь соборная: Очерки христианской государственности. СПб., 1995; Николин А. (свящ.) Церковь и государство (история правовых отношений). М., 1997; Смолич И.К. История Русской Церкви. 17001917 / История Русской Церкви. Т. 8. Ч. II. М., 1997.

2 Православная энциклопедия. Тт. 1-ХХ. М., 1999-2010.

3 Владимир, архиепископ Ташкентский и Среднеазиатский. Слово в день памяти Святого Апостола Фомы: Об истории христианства в Средней Азии//Слою Жизни, 1993. №№ 103-104.

4 Владимир, митрополит Ташкентский и Среднеазиатский. .А друзей искать на Востоке (Православие и Ислам: противостояние или содружество?). Ташкент, 2000; Его же. Большой полет крылатого коня. Духовное наследие Туркменистана и его христианские традиции. М., 2000.

5 Владимир, митрополит Ташкентский и Среднеазиатский. Христиане не отгораживались от мусульман. / Восток свыше: духовное и литературно-историческое издание. Ташкент, 2006. Вып. XII; Владимир, митрополит Ташкентский и Среднеазиатский. Православие в Киргизии / Русские в Кыргызстане. История. Культура. Этнография. Вып. 2. Бишкек, 2009 и др.

6 Владимир, митрополит Бишкекский и Среднеазиатский. Земля потомков патриарха Тюрка: духовное наследие Киргизии и христианские аспекты этого наследия. М., 2002. считать историко-публицистической, так как она решает не только научные, но и политические задачи.

Многочисленные публикации православных общественных и епархиальных газет Киргизии, Казахстана и Узбекистана1 и специальный выпуск журнала Московской патриархии дают богатый материал по истории православной культуры Средней Азии. Эти издания преследуют апологетические, организационные и назидательные цели, однако в них есть и научные статьи в основном краеведческого характера. Исследователи Узбекистана и Казахстана (В. Заславский, В. Проскурин, О. Ходаковская)3, публикуя жизнеописания архиереев, священников и монахов, создали на страницах православной прессы настоящую летопись Туркестанской кафедры. Напрямую нашей темы касается одна небольшая описательная статья В. Галицкого и А. Яркова «О православной культуре в дореволюционном Киргизстане»4.

В 2000-х годах по инициативе Среднеазиатской епархии осуществляется всестороннее научное исследование феномена русского православия в Средней Азии. В это время, и не только в Средней Азии, преодолевается существовавшее почти весь XX век разделение исследователей на светских и церковных, проводятся л совместные научно-церковные мероприятия. Среднеазиатская епархия становится инициатором многих научно-просветительских проектов, в

1 «Веди»: Православная газета. Алматы, 1999-2010; «Свет Православия в Казахстане»: Издание Алматинско-семипалатинской епархии. Алматы, 1990-2002; «Слово жизни». Еженедельник Ташкентско-среднеазиатской епархии. Ташкент, 1993-2004; «Православный мир»: Епархиальная ежемесячная газета. Бишкек, 2002-2010; «Восток свыше»: Духовное и литературно-историческое издание. Вып. 1-ХУ1. Ташкент, 2001-2010.

2 Среднеазиатской епархии 125 лет // Журнал Московской Патриархии Русской Православной Церкви / Специальный выпуск. 1997.

3 Заславский В. Последний архипастырь жестокого времени // Слово жизни. 1996. № 2; Плюшкина О. «Польза от чтения книг удобопонятных и врзумительных несомненна» (Православные библиотеки на территории Средней Азии: история и современность) // Восток свыше. 2003. Вып. XIII; Проскурин В. Дедушка русского Туркестана // Веди. 1999. № 3-4; Ходаковская О. Неизвестная фотография преподобного Серафима Аксайского // Веди. 1999. № 3-4; Ходаковская О. Литургия верных (жизнь и страдания епископа Семиреченского и Верненского Пимена (Белоликова) // Свет Православия в Казахстане. 1996. №7-8.

4 Ярков А., Галицкий В. О православной культуре в дореволюционном Кыргызстане // Слово Жизни. 1996. № 5. епархиальной прессе появляются научные публикации, организуются выступления православных ученых и богословов (С. Асанова, Р. Назарьян, Ю. Флыгин)1 на Востоковедческих и Кирилло-Мефодиевских чтениях в Ташкенте и Рождественских чтениях в Бишкеке.

Последовательное изучение истории русского православия в Средней Азии светскими историками начинается также в 90-х годах. В первую очередь, нужно отметить труды П. Литвинова, которые основаны на богатейшем документальном материале архивов Москвы, Санкт-Петербурга и всех среднеазиатских республик. Целью автора являлось изучение межконфессиональных и конфессионально-государственных отношений, однако предметом его исследования иногда становились и проблемы православной культуры3.

Остальные книги и статьи, вышедшие в 90-е годы, имеют обзорно-справочный характер. В книге А. Табышалиевой4 дан краткий очерк существующих в Средней Азии религий, в том числе и православия. Факты, приведенные этим исследователем, касаются преимущественно организационной стороны конфессиональной истории Киргизии. В 1998 году на средства римско-католического прихода города Ташкент был издан сборник

1 Асанова С. Николай Остроумов: «навстречу» к Азии / Востоковедческие чтения памяти Н.П. Остроумова. Ташкент, 2008; Асанова С. Лишь с книгой в руках // Восток свыше. Ташкент, 2006. Вып. XII; Назарьян Р. Избрав своим представителем вахмистра жандармского управления (Христианские кладбища Самарканда) // Восток свыше. Ташкент, 2010. Вып. XVIII; Флыгин Ю. Н.П. Остроумов: от выпускника Духовной семинарии до патриарха туркестановедения // Востоковедческие чтения памяти Н.П. Остроумова. Ташкент, 2008; Он же. О заслугах Русской Церкви в становлении развитии отечественного востоковедения // «Просвещение-Православие-Восток», Вторая научная конференция памяти святых равноапостольных Кирилла и Мефодия - просветителей славянских. Ташкент, 2009.

2 Литвинов П.П. Государственно-религиозные и этноконфессиональные отношения в Туркестане (1865-1917 гг.). (По архивным материалам). Автореферат дисс. . д.и.н. М., 1998; Его же. Неисламские религии Средней Азии (вторая половина XIX- начало XX вв.). Елец, 1996.

3 Литвинов П.П. От Христа к Магомету: религиозное ренегатство в Средней Азии (конец XIX- начало XX вв.) (По архивным материалам) // Собор (альманах по религиоведению). Вып. I. Елец, 1999.

4 Табышалиева А. Вера в Туркестане. (Очерк истории религий Средней Азии и Казахстана). Бишкек, 1993. статей «К истории христианства в Средней Азии»'1. Авторы, которые писали о православии, сосредоточились преимущественно на внутрицерковных проблемах организации среднеазиатских епархий Русской православной церкви и на истории создания православных приходов и храмов (Ю. Буряков, Л. Жукова, В. Проскурин, М. Юсупова) . Проблемы православной благотворительности и художественной культуры рассматриваются в двух методологически важных для данного исследования статьях (Ю. Елгин, О. Каретникова)3. В этом сборнике православной культуре Киргизии посвящена одна статья, В. Горячевой и С. Перегудовой4, в которой опубликован значительный (с чертежами, фотографиями, описаниями) архивный материал о храмовом и монастырском зодчестве.

Обзорный характер имеют монографии А. Яркова5. Этот историк ввел в научный обиход ранее неизвестные факты конфессиональной культуры славянских народов, проживающих на территории Киргизии. Факты эти, однако, теряются среди массы других, связанных с другими религиями, в силу чего представления читателя о состоянии и развитии православной культуры оказываются очень расплывчатыми. В таком же ключе - среди других фактов по истории культуры Средней Азии - излагает историю ошского православного храма А. Захарова6.

В многочисленных трудах 2000-х годов, посвященных истории культуры восточнославянских народов Киргизии, как правило, лишь констатировалась

1 К истории христианства в Средней Азии (Х1Х-ХХ вв.). Ташкент, 1998.

2 Буряков Ю.Ф., Жукова Л.И., Проскурин В.Н. К истории христианства в Средней Азии / К истории христианства в Средней Азии (Х1Х-ХХ вв.). Ташкент, 1998; Юсупова М.А. Христианское зодчество Ферганской долины (Х1Х-ХХ вв.) // Там же.

3 Елгин Ю.А. Православное церковное зодчество юга Казахстана (Х1Х-ХХ вв.) / Там же; Каретникова О.Р. Благотворительная и общественно-просветительская деятельность служителей православной церкви в Туркестане // К истории христианства в Средней Азии (Х1Х-ХХ вв.). Ташкент, 1998.

4 Горячева В.Д., Перегудова С.Я. Христианские памятники Кыргызстана (Х1Х-ХХ вв.) // Там же.

5 Ярков А. Белорусы в Кыргызстане: Путь духовного возрождения. Бишкек, 2001; Ярков А. Казаки в Кыргызстане. Бишкек, 2002; Ярков А. Очерк истории религий в Кыргызстане. Бишкек, 2002.

6 Захарова А.Е. Историко-архитектурное наследие г. Ош (конец XIX в. - начало XX вв.). Ош: Дубай, 1997. принадлежность русских к православию (Л. Немешина, О. Сумарокова, А. Шипилов, Е. Шульга и др.)1- В специальных трудах, посвященных истории религии, исследовались только проблемы церковно-государственных отношений л т

И. Волков, Е. Носова, Я. Костина) . Исключение составляет труд В. Литвинова - первое детальное исследование одного из феноменов повседневной религиозной культуры Средней Азии, позволяющее, по словам самого автора, «раскрыть человеческое содержание истории». В центре внимания ученого находилось мусульманское паломничество, но нашлось место и для фактов православной культуры Туркестана.

Анализируя статьи и монографии, посвященные русскому православию, можно сделать вывод, что до сих пор исторические исследования религиозной жизни русских сосредотачиваются на изучении собственно церковной проблематики и церковно-государственных отношений, изменился только подход к изучению этой проблематики и оценка роли православия в жизни Российского государства4. И это понятно - православная религия, в отличие от многих других конфессий, не может существовать вне церковной организации. Российские воины, казаки, переселенцы, чиновники, осваивая новые земли, для сохранения своей веры, исполнения ее обязательных предписаний нуждались в освященных епископом храмах и в назначенных епископом священниках. Епископ, руководствующийся в своей деятельности Церковными канонами и административными предписаниями, вступал в разнообразные отношения со

1 Немешина Л.Ю. О формировании национального сознания русских в Кыргызстане / Русские в Кыргызстане. Б., 2002; Сумарокова О.Л. История российского образования в Киргизии и роль в нем русского языка (1860-1017 гг.). Бишкек, 2009; Шипилов А. Русская культура в Центральной Азии: история и современность. М.-Б. 2008; Шульга Е.П. Эволюция этнического сознания украинской диаспоры в Кыргызстане / Украинцы в Кыргызстане: Статьи. Исследования. Материалы; Вып. 2. Бишкек, 2006.

Волков И.В. Религиозные аспекты переселенческой политики царизма в Туркестанском крае: 1867-1917. Бишкек, 2007; Носова Е.В. К истории взаимоотношений государства и православной церкви в Кыргызстане (конец XIX- середина XX века). Бишкек, 2006.

3 Литвинов В.П. Религиозное паломничество: региональный аспект (на примере Туркестана эпохи средневековья и Нового времени). Елец, 2006.

4 См. например: Бычков С.С. Русская Церковь и императорская власть. Очерки по истории Православной Российской Церкви (1700-1917 гг.). М., 1998; Федоров В.А. Русская православная церковь и государство. Синодальный период. 1700-1917. М., 2003; Фирсов С.Л. Русская церковь накануне перемен (конец 1890-х - 1918 гг.). М., 2002. светскими властями, решая очень важные для Русской церкви экономические и политические вопросы существования православия в Средней Азии. Именно поэтому государственно-церковные отношения, то есть история официальная, до сих пор находились в центре внимания историков. Со своей стороны, этнографы, изучая народную духовную культуру, среди прочего исследовали и «народное православие», то есть, внецерковное самодеятельное переосмысление православной религии, ее локальные, часто малосущественные или аномальные проявления. Только на рубеже ХХ-ХХ1 веков ясно обозначилась тенденция к отходу от традиционных взглядов на историю православия, у ученых разного профиля появилось желание преодолеть разрыв между «официальным» и «народным» православием. Филологические, искусствоведческие, культурологические и, особенно в самое последнее время, этнографические и исторические труды посвящаются теперь самым разнообразным сферам дореволюционной православной культуры: благотворительности, художественной культуре, повседневности1. Появляются также глубокие исторические, культурологические и религиоведческие исследования, посвященные разным формам организации православной жизни: монастырям, братствам, приходам и их роли в русской культуре . И чем больше исследований проводится, тем становится очевиднее, что простая сумма этих исследований не

1 См. например: Берестова Е.М. Социально-культурная деятельность православной церкви в Удмуртии: Вторая половина XIX-начало XX века: дисс. . к.и.н. Ижевск, 2003; Оренбургское казачье войско: Религиозно-нравственная культура. Челябинск, 2001; Православная вера и традиционное благочестие у русских в XVIII-XX веках. М., 2002; Православная жизнь русских крестьян XIX-XX вв. М., 2001; Православие: Конфессия, институты, религиозность (XVII-XX вв.). СПб., 2009; Соловьев A.A. Интеллигенция и православная церковь в социокультурном развитии российского общества в конце XIX -начале XX века: опыт взаимоотношений. Автореферат дисс. . д.и.н. Иваново, 2009; Дехканская К.В. Икона в жизни русского народа. Дисс. . д.к.н. М., 1998; Цимбаев К.Н. Православная церковь и государственные юбилеи императорской России / Вопросы истории 2005. № б.

2 См. например: Иванова Л.Б. Православные братства и сестричества как социальная форма деятельности церкви: Автореф. дисс. . к.и.н. М., 2000; Котков В.М. Военное духовенство России: в 2 т. СПб., 2004. Цысь О.П. Православные общественно-религиозные организации Тобольской епархии во второй половине XIX - начале XX вв. Автореферат дисс. . к.и.н. Екатеринбург 2003. Софонов В.Ю. Миссионерская деятельность Русской православной церкви в Западной Сибири в к. XVII - начале XX вв. Автореферат дисс. . д.и.н. Барнаул, 2007. может дать целостного представления о православной культуре русских. Множество фактов религиозной жизни, не связанных с собственно церковной проблематикой, народной культурой и православным искусством, не попадают в поле зрения ученых. Да и сами эти частные исследования без выяснения сути процессов, происходящих во всей православной культуре, могут быть подвержены влиянию разных случайных факторов, искажающих как ход исследования, так и его выводы.

В настоящее время многие ученые (А. Алексеев, Л. Бондаренко, Ю. Иванов, О. Кириченко, Е. Леонтьева, Г. Мелехова, О. Николаева, И. Полищук, И. Спасенкова, С. Чимаров и др.)1 делают успешные попытки изучать русскую православную культуру, в том числе и региональную, как целостный феномен, для чего им приходится менять фокус своих исторических исследований, помещая их в контекст всей православной социокультурной практики.

Таким образом, разные аспекты истории православной культуры Киргизии имеют различную степень изученности. Наиболее исследованными являются общественно-политические вопросы: государственно-церковные отношения, организационные вопросы, социальная деятельность религиозно-общественных организаций; очень мало изучена тема религиозной жизни населения, особенно

1 Алексеев A.B. Духовно-нравственное состояние русского общества конца XIX - начала XX веков; историко-конфессиональный (православный) взгляд. Автореферат дисс. . к.и.н. М., 2008; Бондаренко Л.Ф. Русская православная культура в горизонте философского самоосмысления. Дисс. . к.ф.н. Горно-Алтайск, 2003; Иванов Ю.А. «Уездная идеология». Религиозно-политическая жизнь российской провинции 1860-1910-х гг. Иваново, 2001; Кириченко О.В. Традиционная православная культура как объект исследования // Россия в духовных поисках современного мира. Материалы Второй Всероссийской научно-богословской конференции. Москва-Дивеево, 2005; Леонтьева Т.Г. Вера и прогресс: православное сельское духовенство России во второй половине XIX -начале XX вв. М., 2002; Мелехова Г.Н. Православные традиции в Каргополье в XIX - в первой трети XX века. Дисс . к.и.н. М., 1997; Николаева О.В. Этническая и социокультурная самобытность русского православия. Дисс. . к.ф.н. СПб., 2005; Православная вера и традиции благочестия у русских в ХУШ-ХХ веках. Этнографические исследования и материалы. М., 2002; Полищук И.С. Духовенство и крестьянство в общественной жизни России: конец XIX - 30-е годы XX века (Опыт историко-сравнительного анализа). Тверь, 2004; Русский Север: этническая история и народная культура XI1-XX века. М., 2001; Спасенкова И.В. Православная традиция русского города в 1917-1930-е гг. (на материалах Вологды) Дисс. . к.и.н. Вологда 1999; Чимаров С.Ю. Русская православная церковь и религиозно-нравственное воспитание личного состава армии и флота, 1800-1917 гг. Дисс. . д.и.н. СПб., 1999. горожан, совершенно не исследовалась художественная культура православных жителей дореволюционной Киргизии, их научно-просветительская деятельность. Диссертационных и монографических работ, в которых православная культура Средней Азии стала бы предметом специального исследования, не существует.

Географические рамки исследования. Изучение истории православной культуры Туркестана в данной работе мы ограничиваем территорией Киргизии в современных ее границах условно. Сам этот топоним - Киргизия в данной работе будет обобщенно обозначать все государственные образования, которые существовали на территории нынешней Кыргызской Республики. Собственно для нашего исследования, посвященного дореволюционной истории, не существенно, как они именовались. Понимая, что для дореволюционного периода выделение таких этнокультурных регионов, как Киргизия, не имело особого значения, так как не соответствовало географическим, административным и политическим реалиям Российской империи, мы, тем не менее, остановились на такой формулировке по следующим причинам. Во-первых, в нашем случае Киргизия - историческая реалия самого исследователя, с которой он не может не считаться, как и любой другой ученый, для которого история - это взгляд из современности в прошлое. Не только в повседневном обиходе, но и в научной практике современные топонимы и этнонимы имеют тенденцию экстраполироваться в прошлое, как бы отбрасывать свою перспективу в ретроспекцию. Не предусматриваемые в прошлом причуды политического развития того или иного региона, такие катастрофические разрывы в «связи времен» как «распады» и «развалы» государств, которые кардинальным образом видоизменили карту Средней Азии, не провели, тем не менее, резкой границы между ушедшими политическими системами и современными. И если в прошлом даже и не подозревали о будущем существовании государства Кыргызстан, то история Киргизии современной начиналась тогда. Оформление в современности этого государства именно в таком составе регионов, именно с таким составом населения - одна из многих потенциальных возможностей развития этих областей и этих этносов. Опыт прошлого именно этих областей, традиции этих населенных пунктов, оказавшихся ныне в составе Кыргызской республики, формировал современную культуру и потому представляет для нас интерес.

Во-вторых, выделение православной культуры Киргизии в рамках нашего исследования имеет не феноменологическое, а презентационное значение. В дореволюционный период история православной культуры в Киргизии почти сливалась с историей православия в Семиреченской и Сырдарьинской областях, где расселялось подавляющее большинство православных жителей Туркестана, и православная культура представляла собой одно целое. Местности, вошедшие в состав Киргизии, относились до революции к ряду областей Туркестана: кроме Семиреченской и Сырдарьинской - еще и к Ферганской." На территории будущей Киргизии до революции располагались все (кроме краевого и областного городов) типы административных единиц, военные укрепления, казачьи станицы, промышленные центры. Социальный состав населения был аналогичным составу населения во всем туркестанском крае (за исключением железнодорожных рабочих, которых не было из-за отсутствия здесь железной дороги). Полагаем, что подобно социологической выборке, история православной культуры Киргизии может демонстрировать те проблемы, и те специфические черты, которые были характерны для Туркестана в целом.

Итак, осознавая всю условность экстраполяции современных топонимов в прошлое, мы будем употреблять понятия «приходы Киргизии», «православные церкви в Киргизии» для дореволюционного периода, подразумевая под этим приходы, церкви на территории современного Кыргызстана.

Хронологические рамки исследования охватывают период с середины XIX века и до 1918 года. Освоение Туркестана Россией началось во второй половине 40-х годов XIX века, когда в 1847 году в Семиречье появился первое православное русское (казачье) поселение. Две других даты связаны с образованием в 1863 году первого русского укрепления на территории Киргизии в долине реки Ак-Суу на Иссык-Куле и с появлением в 1864 году русских в

Чуйской долине. Еще две важные, близкие к середине XIX века даты -образование в 1865 году Туркестанской области, а в 1867 году - Туркестанского генерал-губернаторства, дают основание определять серединой XIX века нижнюю границу исследования.

Выбор в качестве верхней границы 1917 года связан с тем, что именно в это время верующие потеряли возможность осуществлять свою культурную деятельность, стали закрываться храмы, начались репрессии на священников -само существование православной культуры оказалось под вопросом. Установление советской власти в октябре 1917 года, а на территории Киргизии -в феврале 1918 года, положило начало не только разрушительным антицерковным акциям, но и структурным изменениям в социуме. Стали ломаться сословные перегородки, изменились отношения между переосмысленными и видоизмененными социальными стратами, изменилась функция религии в обществе, оформилась новая, революционная, система ценностей, новый, классовый, императив, которые создавали новую, атеистическую, культуру. Первые решительные перемены, затронувшие православную культуру, были связаны с началом реализации декрета «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» (январь 1918 г.). Для Киргизии 1917 год стал последним, когда православная традиция могла существовать во всем многообразии, а православная культура - в своей целостности.

Цель диссертационной работы - системное исследование дореволюционной православной культуры Киргизии как регионального социокультурного феномена, выявление тенденций ее развития и выяснение тех причин, из-за которых происходили ее изменения.

Исследовательские задачи, необходимые для достижения этой цели, следующие:

- выбрать научный подход, разработать понятийный аппарат и критерии, позволяющие изучать историю православной культуры;

- провести социальную стратификацию православных верующих, проживавших на территории Киргизии в интересующий нас период и выявить специфические черты религиозной жизни и охарактеризовать религиозно-нравственное состояние социальных страт православного сообщества;

- выяснить, в каких конкретных формах проявляла себя культурная деятельность православных верующих на территории Киргизии, систематизировать и изложить в исторической последовательности те факты, которые касаются культурной деятельности православных граждан на территории Киргизии;

- определить круг лиц, повлиявших на развитие православной культуры Киргизии;

- выявить специфику и выяснить причины изменений православной традиции в Киргизии и социокультурные факторы, повлиявшие на секуляризацию русской культуры;

- определить социокультурные функции православия в Киргизии в интересующий нас период.

Объект исследования - русская дореволюционная православная культура Киргизии в ее историческом развитии. «Русскими» в данной работе будут именоваться все восточнославянские народности России: великороссы (собственно русские в современном смысле слова), малороссы (украинцы) и белорусы, как это было принято до 1917 года.

Предметом исследования являются религиозно-нравственное состояние и православная культурная деятельность духовенства, переселенцев, казаков, военных и штатских городских жителей «киргизских» территорий Туркестана, отношения внутри православного социума и отношение русского общества к Церкви, памятники православной культуры Киргизии.

Методологическая основа исследования определялась необходимостью построения концепции, позволяющей объяснить специфику и динамику развития и причины изменений православной культуры Киргизии в рассматриваемый период. Специфика интересующего нас предмета - история конфессиональной культуры - привела к необходимости соотнесения в рамках данного исследования общепринятых в современных гуманитарных науках принципов и христианского учения. Вполне соглашаясь с Н. Нарочницкой в том, что «обществоведение по определению исследует воплощение в историческом процессе тех или иных идей»1, мы, формируя теоретическую базу своего исследования, обращались не только к общенаучным доктринам (М. Блока, Й. Хёйзинге, К. Гинзбурга, А.Я. Гуревича), но и к историософским концепциям богословов, философов и историков (К. Кавелина, П. Сорокина, Г. Федотова, И. Ильина, С. Франка, А. Бердяева, П. Тиллиха, С. Аверинцева, о. Андрея (Кураева), А. Осипова, о. Иоанна (Мейндорфа). Базовые положения теорий этих ученых и богословов, позволяют рассматривать историю как результат действия двух сил: общего высшего принципа и человеческого фактора, а религиозную культуру -как целостность, совокупность разнообразных взаимосвязанных и обусловленных религиозной идеей отношений.

В рамках антропологической парадигмы исторической науки в ходе данного диссертационного исследования использовались разнообразные методы. Для обработки и анализа источников применялись интент-анализ, монографический, идиографический, сравнительный и нарративный методы. Для осмысления фактов - системный анализ, который позволил исследовать православную культуру как социокультурный феномен в разнообразных его проявлениях, метод моделирования, структурно-функциональный и историко-сравнительный методы.

Подробному объяснению базовых для данного исследования понятий («православная культура», «социокультурная система», «общий принцип», «региональная субкультура» и др.) и обоснованию подходов к изучению истории православной культуры как регионального социокультурного феномена посвящен соответствующий параграф диссертации.

Источниковую базу исследования составили следующие группы источников: письменные (материалы официального делопроизводства,

1 Нарочницкая Н.А. Россия и русские в мировой истории. М., 2003. С. 6. нарративные, справочно-статистические) и материальные. Выяснению преимуществ, такой классификации для данного исследования, объяснению принципов анализа источников и их роли в исследовании посвящен соответствующий параграф диссертации, здесь лишь кратко охарактеризуем состав каждой группы.

В первую группу входят законодательные акты и другие директивные документы: постановления, указы, распоряжения, среди которых наиболее значимыми для нашего исследования стали «Полное собрание законов Российской империи» и различные своды законов и постановлений, в которых содержатся царские указы, определявшие статус Российской православной церкви, порядок проведения реформ, правовое положение православного духовенства и пр.1 В ходе исследования использовалась также делопроизводственная документация (около 10 единиц хранения) краевой и областной администрации (постановления и распоряжения о постройке церквей, об открытии приходов и монастырей, о содержании принтов, о порядке сбора денежных средств), хранящаяся в Центральном государственном архиве Узбекистана (ЦГА Уз) в фондах канцелярии Туркестанского генерал-губернатора (ЦТА Уз Ф. И-1) и областных правлений (ЦГА Уз Ф. И-18, И-17, И-16).

Вторая группа - нарративные письменные источники по истории православной культуры Киргизии. Это - комплекс самых разнообразных по происхождению и назначению текстов, которые являются повествованием самих православных жителей Туркестана о наблюдаемых ими событиях, выявляют их осмысление и оценку, и потому содержат очень ценную информацию о состоянии религиозной жизни. Среди них есть как архивные, так и опубликованные светские и церковные материалы.

1 Свод законов Российской империи. СПб., 1889. Тт. XV, XIV; Полное собрание постановлений и распоряжений по ведомству православного исповедания Российской империи. СПб.; Пг., 1885-1916. В 33 тт.; Барсов Т.В. Сборник действующих и руководственных церковных и церковно-гражданских постановлений по Ведомству православного исповедания. СПб., 1885; Завьялов А. Циркулярные указы Святейшего Правительствующего Синода 1867-1900. СПб., 1901.

Официальные светские документы нарративного характера, прямо касающиеся темы исследования, хранятся в основном в Российском государственном историческом архиве (РГИА). Церковные официальные документы хранятся также в РГИА, в архивах Киргизии, Казахстана и Узбекистана. Архивных источников (около 20-ти единиц хранения) из фондов РГИА было привлечено к исследованию. Это - помещенные в архив Синодальной канцелярии (РГИА Ф. 796) ежегодные отчеты в Св. Синод архиереев, управлявших Туркестанской епархией: Софонии (управлял епархией в 1871-1877 годах), Александра (1877-1883), Неофита (1883-1892), Григория (1892-1895), Никона (1895-1897), Аркадия (1897-1902), Паисия (1902-1906), Димитрия (19061912), Иннокентия (1912-1923) а также - всеподданнейшие отчеты генерал-губернаторов Туркестана и туркестанских областей из библиотеки РГИА.

Такой же объем дел (20 единиц хранения) был привлечен к исследованию из фондов Центрального государственного архива Кыргызской республики (ЦГА КР) Это - циркулярные послания архиереев, отчеты благочинных, переписка духовенства по разным вопросам и другие разнообразные документы из архивов Пишпекского и Пржевальского благочиний (ЦГА КР Ф. 72, 76, 112), а также отдельные документы из фондов светских дореволюционных организаций (ЦГА КР Ф. 25, 75). Географический охват этих дел - практически вся Северная Киргизия и не только. Пишпекские церковные округа в разное время включали в себя и иссык-кульские, и нарынские, и сырдарьинские, и аулиеатинские приходы. Есть также отдельные дела, касающиеся церквей Ферганской долины (Южная Киргизия). В ходе исследования мы также учитывали данные архивов современного епархиального управления (АЕУ) г. Бишкек и храмов Киргизии (более 40 дел).

Промежуточное положение между архивными и опубликованными нарративными источниками занимают официальные отчеты ревизий Туркестанского края (Ф. Гирса, К. Палена, А. Кауфмана) и отчеты о православной педагогической, благотворительной, миссионерской деятельности.

Из опубликованных нарративных источников наибольшее значение для исследования имели публикации «Туркестанских епархиальных ведомостей», выходивших с 1906 по 1917 года. В основном это - описательные и полемические заметки, художественные очерки, обзоры и статьи (более 30 публикаций) из «Неофициального отдела». Другие издания: «Туркестанский церковный вестник», «Туркестанские ведомости», «Православный собеседник», «Церковно-общественный вестник», «Вестник Европы», изредка касались вопросов православной культуры Туркестана и потому были также полезны для данного исследования.

Ценным источником для нас оказалась также литература мемуарного и агиографического характера: воспоминания и путевые заметки (П. Семенова-Тян-Шанского, И. Гейера, П. Шрейдера, митрополита Вениамина (Федченкова), жизнеописания туркестанских архиереев, некрологи, жития новомучеников и исповедников Семиречинских и Казахстанских, мартирологи.

Очень важная работа по публикации нарративных источников по истории православной культуры проводится сейчас как светскими, так и церковными научными изданиями. Благодаря этой деятельности к данному исследованию были привлечены труднодоступные рукописные или опубликованные в раритетных изданиях письма и телеграммы1, воспоминания и дневники православных жителей Туркестана2.

В третью группу письменных источников вошли статистические сборники, архивные и опубликованные описи и документы справочного характера. Использованные архивные материалы такого рода (около 15-ти единиц хранения) следующие: сводные данные о монашествующих и монастырях, приходском духовенстве и храмах, церковных библиотеках, школах,

1 Российское духовенство и свержение монархии в 1917 году. (Материалы и архивные документы по истории Русской православной церкви) / Сост. автор предисловия и комментариев М.А. Бабкин. М., 2006.

2 Ларионов В. Из личных дневников священника Туркестанской епархии / Восток свыше. Ташкент 2008-2020. Вып. Х1У-ХУШ; Путинцев М., прот. «Вот каков наш Туркестанский юг: в комнате сидим в шубах!»: Воспоминания об архиепископе Софонии // Восток свыше. Ташкент, 2006. Вып. XII. благотворительности и миссионерской деятельности из фонда Канцелярии Св. Синода (РГИА Ф. 796); клировые ведомости и сводные таблицы о доходах, деятельности, школах, количестве и социальном составе прихожан храмов Киргизии (ЦГА КР Ф. 72, 74, 75); документы о ликвидации и регистрации приходов и храмов из фондов разнообразных советских учреждений 1918-1930-х годов, содержащие описи приходского имущества и данные о составе прихожан и клира (ЦГА КР Ф. 112, 1283).

Использовались также опубликованные сборники справочной информации по теме исследования: ежегодные статистические обзоры по Семиреченской, Ферганской и Сырдарьинской областям (1886-1913), ежегодник «Материалы для статистики Туркестанского края» (1872-1879), путеводители, календари, справочники и энциклопедические издания, содержащие большой объем информации о русской культуре Туркестана, в основном хозяйственной деятельности и экономическом положении1. Ряд сведений о православной приходской, монастырской и военной культуре Туркестана может быть получен из изданных в начале XX века общероссийских справочников . Информация такого рода содержится также в некоторых православных и светских энциклопедических изданиях советского и постсоветского периодов3.

Четвертая группа - материальные источники. Это - памятники православной культуры: семь сохранившихся до наших дней дореволюционных

1 Туркестанская справочная книга-календарь на 1885 год. Ташкент, 1884; Сборник сведений о Передней Азии и русском Туркестане. Ташкент, 1889; Полное географическое описание нашего отечества. Настольная и дорожная книга. Т. 19. Туркестанский край. СПб., 1898; Гейер И. Туркестан. Ташкент, 1909; Конопка С.Р. Туркестанский край. Ташкент, 1912; Любимов П.П. Религии и вероисповедный состав населения Азиатской России. СПб., 1914; Масальский В.И. Туркестанский край. СПб., 1913 и др.

2 Денисов Л.И. Православные русские обители. СПб., 1909; Цитович Г. Храмы армии и флота, (сост. в ведомстве протопресвитера военного и морского духовенства): Историко-статистическое описание в 2-х частях. Пятигорск, 1913; Церковные общества трезвости и подобные им церковные учреждения. СПб., 1911.

3 Байдуков А. Православное духовенство русской армии и флота: (Вторая пол. XIX - нач. XX в.) Словарь-справочник. М., 1994; Капков К.Г. Памятная книга Российского военного и морского духовенства XIX - начала XX веков. Справочные материалы. М., 2008; Клавинг В.В. Военные храмы России. Приложение № 2. СПб., 2002; Биосферная территория Ысык-Кёль. Культурно-исторические памятники. Бишкек, 2003; Ошская область: Энциклопедия. Фрунзе. 1987; Талас облусу: Энциклопедия. Бишкек, 1995 и др. православных храмов Киргизии (В Бишкеке, Кара-Коле, Оше, Таласе, Чалдоваре, Беловодском и Теплоключенке (Ак-Суу), монастырские постройки в Светлом Мысе (Ак-Булуне), несколько десятков домашних и храмовых икон, единицы церковной утвари и предметов храмовой обстановки, книги и другие печатные издания духовно-нравственного содержания1. Эта группа - самая малочисленная, поэтому для описания дореволюционных православных памятников архитектуры Киргизии использовались фотографии из Архива кинофотодокументов ЦГА КР, чертежи и другая проектная документация реставрационных работ из приходских архивов.

Несмотря на широту источниковой базы, не все области православной культуры могут быть освещены в одинаковой мере. Так, представленные материалы не позволяют подробно описать семейную православную культуру -как крестьянскую, так и других сословий. Также и данные о художественной культуре являются фрагментарными. Тем не менее, можно утверждать, что выявленные источники содержат достаточно информации для реализации постав л енных в диссертационном исследовании задач.

Теоретическая и источниковая база диссертационного исследования позволила сформулировать следующую научную гипотезу. До революции русская культура на территории Киргизии развивалась, хоть и неравномерно в разных стратах, но во всех из них - как культура православная. Она могла успешно выполнять свои нравственные, просветительские и эстетические функции до тех пор, пока религиозный императив имел первостепенное значение для русских жителей Туркестана. Новые для русской культуры условия Средней Азии, специфические для Туркестана государственно-церковные, общественно-государственные, социально-экономические отношения должны были активно влиять на ее развитие, замедляя процесс секуляризации русского общества. Окончательно отделиться от «общероссийской» культуры православная культура русских Киргизии не могла - огосударствление и политизация коснулись ее в

1 См. Приложение, а также: Озмитель Е.Е. Православные храмы Киргизии. Х1Х-ХХ1 вв. Бишкек, 2010. период между двумя русскими революциями, что могло привести к сокращению масштабов православной культурной деятельности, а потом - и к антирелигиозной деятельности русских граждан Туркестана.

Научная новизна исследования обусловлена самой постановкой вопроса. В диссертации на рассмотрение выносится исторический отрезок времени, отмеченный важными политическими и социокультурными изменениями в истории Киргизии с начала ее массового заселения православными гражданами Российской империи и становления православного социума и до момента революционных преобразований всей его культурной практики в связи с распространением антирелигиозной идеологии.

Впервые на материалах Киргизии предпринята попытка научного описания истории православной культуры как регионального социокультурного феномена, определен объем содержания понятия «православная культура», теоретически обоснована необходимость системного изучения этого феномена, выявлены его структурные составляющие, принцип организации, методологические подходы к изучению характера связей между элементами социокультурной системы, определены диагностические параметры, позволяющие характеризовать ее состояние, фиксировать и оценивать исторически-обусловленные изменения, происходящие в православной культуре, выяснять причины этих изменений. Прослеживая динамику развития православной культуры Киргизии, мы обнаружили этапы ее становления и развития, определили круг проблем, актуальных для каждого из периодов. Благодаря данному исследованию в научный обиход вводятся несколько десятков новых архивных документов; собраны, систематизированы и прокомментированы факты религиозной жизни; многие из которых никогда не попадали в поле зрения ученых; названы имена деятелей православной культуры и определен их вклад в культуру Киргизии.

Проведенное исследование представляет новые свидетельства о созидательной, просветительской, нравственно-регламентирующей функции православной культуры Киргизии, о наличии религиозно-государственной идеи у православных жителей Туркестана на первом этапе ее развития. Новыми являются также выводы о православной культуре как единственной среде формирования русской интеллигенции Киргизии. Выявленное для начала XX века снижение культурной творческой инициативы православных граждан, проживавших на территории Киргизии, их политизация, огосударствление всей православной культурной деятельности впервые осмысливаются как причины перерождения русской культуры, постепенной утраты ею подвижнического и просветительского духа, что негативно сказывалось и на религиозно-нравственном состоянии русских в Туркестане, и на их творческой активности, приводя к секуляризации русской культуры.

Научно-практическая значимость диссертации. Данное исследование восполняет пробел в истории культуры Киргизии, предлагая новый подход к изучению истории региональной религиозной культуры, который можно использовать при исследовании истории других конфессиональных культур. Описание новых документов из государственных, частных и церковных архивов, касающихся истории православной культуры в Киргизии, можно использовать для определения новых направлений научной работы, а опубликованные данные могут быть применены не только в исторических исследованиях близкой тематики, но и при изучении религиозной ситуации, межконфессиональных взаимоотношений, народного образования, внутренней политики и демографической ситуации в дореволюционной Киргизии. Обобщения и отдельные характеристики могут быть полезны при разработке общетеоретических религиоведческих и культурологических проблем. Материалы диссертации можно применять при составлении лекций, учебных пособий, при создании учебных программ по историческим и другим гуманитарным дисциплинам: отечественная история, история культуры России и Киргизии, культурология, история киргизско-российских отношений, история религии, регионоведение Работа может быть использована в качестве справочника для разработки туристических и паломнических маршрутов, для работников государственных служб, православных церковных и общественных организаций.

Апробация работы. Положения диссертации нашли отражение в следующих курсах: «Мировые религии в Кыргызстане», «История христианства», «Эволюция религии в современном' мире», разработанных автором в Кыргызско-Российском Славянском университете. Основные положения исследования изложены в докладах, с которыми автор выступал на межвузовских (Бишкек, февраль 2009; май 2009; декабрь 2009) международных (Иссык-Куль, май 2006; Москва, май 2007; октябрь 2008; февраль 2010; Санкт-Петербург, май 2009 г., апрель 2011) и вузовских конференциях и форумах,, размещены на нескольких сайтах и опубликованы (общий объем - около 60 п.л.):

Монографии:

1. История православной культуры Киргизии (середина XIX в. - 1917 г.). Бишкек: Раритет Инфо, 2011. (13,75 п.л.)

2. Православные храмы Киргизии. ХЗХ-ХХ1 вв. Бишкек: КРСУ, 2010. (12 п.л.)

3. Православие в Киргизии. Х1Х-ХХ вв.: Исторический очерк. Бишкек: КРСУ, 2003. (10 пл.)

Научные статьи, опубликованные в изданиях, рекомендованных ВАК РФ:

4. Михайло-Архангельский храм г. Ош / Вестник КРСУ. Бишкек, 2006. Т. 6. № 10. (0,5 п.л.)

5. Православный «самиздат» в Киргизии / Вестник КРСУ. Бишкек, 2008. Т. 8. № 7. (1 п.л.)

6. Принципы изучения и преподавания истории и теологии христианства / Вестник КРСУ. Бишкек, 2009. Т. № 3. (1 п.л.)

7. Православие и массовая культура / Вестник КРСУ. Бишкек, 2009. Т. 9. № 3. (1 п.л.)

8. Российская Православная Церковь и общества трезвости в Туркестане / Вестник КРСУ. Бишкек, 2009. Т. 9. № 5. (1 п.л.)

9. Православная культура и подходы к ее изучению / Вестник Адыгейского государственного университета. Серия 1. 2010. № 2. (0,8 п.л.)

10. Православная культура казаков Семиречья / Вестник КРСУ. Бишкек, 2010. Т. 10. № 5. (1 п.л.)

11. Тенденции развития православной дореволюционной культуры Киргизии / Вестник КРСУ. Бишкек, 2010. Т. 10. № 8. (0,8 п.л.)

1-2. Проблемы изучения истории православной культуры Киргизии / Вестник КРСУ. Бишкек, 2010. Т. 10. № 10. (0,5 п.л.)

13.Отношение к православию высших слоев русского общества Туркестана / Вестник КРСУ. Бишкек, 2011. Т. 11. № 6. (0,8 п.л.)

Научные статьи и материалы, опубликованные в других изданиях:

14. «Религиозно-патриотическая» деятельность православного духовенства в годы войны / Победа для всех одна. Материалы научно-практической конференции, посвященной 65-летию победы во Второй мировой войне. Бишкек: КРСУ; Илим, 2010. (0,5 п.л.)

15. Религиозно-нравственное состояние переселенцев в Туркестане / II Востоковедческие чтения памяти Н.П. Остроумова. Сборник материалов. Ташкент: Ташкентская и Среднеазиатская митрополия Московского Патриархата Русской православной Церкви, 2010. (1 п.л.)

16. Классификация источников по истории православной культуры в Средней Азии (вт. пол. 19 - н. 20 вв.) / Материалы конференции «Источники по изучению Центральной Азии и Африки». СПб.: Институт Востоковедения, 2009. (0,2 п.л.)

17. Димитрий Абашидзе, епископ Ташкентский и Туркестанский / Пржевальский и российские подвижники в изучении истории и культуры Центральной Азии: Материалы научно-практической конференции, посвященной 170-летию со дня рождения Н.М. Пржевальского 26-27 июня 2009 г. Бишкек: КРСУ; Илим, 2009. (1 п.л. в соавторстве с Е.В. Носовой, участие автора - 50 %)

18. Судьба православных храмов Пишпека / Диалог цивилизаций. Культурно-цивилизационные мосты истории и современность. Б. 2009. № 9. (0,5 п.л.)

19. Приходская жизнь в Туркестане / Диалог цивилизаций. Культурно-цивилизационные мосты истории и современность. Б. 2008. № 8. (0,5 п.л.)

20.Русское православное духовенство Туркестана и Семиречья - «насадитель правды и добра» / Русские в Киргизии. Сборник статей и материалов. Бишкек, 2008. (1 п.л.)

21. Организация благотворительной и просветительской деятельности Православной Церкви в Туркестане / Славянский мир в Кыргызстане. Бишкек. 2008. (1 п.л.)

22. Иссык-кульский Свято-Троицкий монастырь / I Востоковедческие чтения памяти Н.П. Остроумова. Сборник материалов. Ташкент: Ташкентская и Среднеазиатская митрополия Московского Патриархата Русской православной Церкви, 2008. (1 п.л.)

23. Языки русской православной культуры / Русский язык в образовательном пространстве Центральноазиатского региона СНГ. Бишкек, 2007. (0,8 п.л.)

24. Культурное значение Свято-Троицкого Иссык-кульского монастыря / П.П. Семенов Тянь-Шанский и научные исследования Иссык-Куля: Материалы международной научно-практической конференции и студенческого «круглого стола», посвященных 150-летию путешествия П.П. Семенова на Тянь-Шань. Бишкек, 2007. (0,5 п.л.)

25. К вопросу об атрибуции курментинского пещерного комплекса / «Ак-Булун. Диалог культур» - новый шаг в исследовании историко-культурного наследия Кыргызстана». Бишкек. 2006. (0,5 п.л.)

26. Христианство и ислам в Средней Азии. Конфликтные зоны взаимодействия / Конфликтные зоны культуры: Сборник науч. ст. Бишкек, 2006. (0,5 п.л.)

27. Православное образование в Киргизии в имперский период / XXI век - век межкультурного диалога, экономического подъема, духовного возрождения: Материалы конференции. Москва-Бишкек, 2006. Т.З. (0,5 п.л.)

28. Маргинальные тексты // Восток свыше. Духовное и лит.-историческое издание. Ташкент, 2006. (1 п.л.)

29. «Явился человек в большой чалме и положил кошелек с золотыми монетами - пожертвование на русскую мечеть» .II Восток свыше. Духовное и лит.-историческое издание. Ташкент, 2006. (0,8 п.л.)

30. Великая Отечественная война в судьбе Воскресенского собора г. Бишкек / Труды Института мировой культуры. Вып. IV: Война. Мир. Духовное наследие. Бишкек, Лейпциг, 2005. (0,5 п.л.)

31. Православные епархии на территории Киргизии (дореволюционный период) / Русские в Кыргызстане: Научно-исследовательские статьи и материалы. Бишкек, 2002. (1 п.л.)

32. Церковный приход в системе государственного администрирования. 19101916г./ Диалог цивилизаций. Вып. II: Развитие государственности в условиях взаимодействия кочевых обществ и оседлых оазисов в зоне Великого Шелкового пути. Бишкек, 2003. (0,5 п.л.)

33. Из истории православия в Киргизии (имперский период) / Труды Института мировой культуры. Вып. II: Актуальные проблемы образования и духовной культуры Кыргызстана в Евразийском пространстве. Бишкек: Илим. Лейпциг, 2000. (1 п.л. в соавторстве с В. Горячевой, участие автора - 50 %)

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии и приложения.

Заключение научной работыдиссертация на тему "История православной культуры Киргизии"

Заключение

Обоснованное в теоретической части работы определение православной культуры как исторически изменчивого опыта духовного освоения православными верующими действительности в ходе их социальной деятельности в соответствии с православным вероучением, дало возможность рассматривать совокупность всех форм православной культуры как самоорганизующуюся и саморазвивающуюся систему социальных отношений, отделив ее от государственной и церковной культуры, позволило выяснить функции и степень участия всех субъектов православной культуры Киргизии.

Православная культура создавалась в Киргизии практически «с нуля», развивалась в трудные для Русской православной церкви времена в условиях прогрессирующей секуляризации и надвигающегося атеизма. Много было разных экономических, социальных и политических, факторов, разъединяющих русских людей вдали от России. Несмотря на это, атомизации общества не происходило, незначительное число русских (всего 3% перед революцией) в иноэтническом и иноконфессиональном окружении не теряло своей этноконфессиональной принадлежности. Более того, факты свидетельствуют о быстром оживлении культурной жизни крестьян-переселенцев вдали от Родины, о строительстве в трудных условиях за свой счет церквей и школ. Миссионерство, благотворительность, организация библиотек и просветительских братств становились содержанием общественной жизни городского общества. Социокультурная общность, несмотря на переселение, которое, оторвав русскую культуру от ее корней, от почвы, раздробив и перемешав все традиции, поставило ее в сложные, совершенно новые для нее условия, очень быстро практически без всякой помощи извне организовалась в качестве русского православного общества, оформляла общественную и частную жизнь людей. Происходило это благодаря наличию в ней общей системы ценностей, существованию сверхзадачи, высшего стимула, «общего принципа», а именно -православной религии, направлявшей жизнь русского народа в Туркестане, препятствовавшей его дезинтеграции, ассимиляции с чужими культурами, существенной трансформации. Пока этот «общий принцип» был актуален, воздействие на систему инородных факторов не носило принципиального характера, серьезных изменений в системе не происходило.

В результате русского переселения в Среднюю Азию здесь сформировалась новая традиция, отличающаяся и от окружающих ее «культур» местных народов, и от «материнской» системы - русской православной культуры. «Перенесение» русской православной культуры в Туркестан, на новую почву, в трудные условия нового климата, иноконфессионального окружения, чужого образа жизни, военной опасности

- -пробуждало-во-всех-стратах-русского-православного общества- творческую----деятельность, которая в гораздо меньшей степени проявлялась в центральных областях Российской империи. Эта православная творческая инициатива активнее развивалась в среде переселенцев, особенно у крестьян, связывающих свою будущность с этими новыми условиями и потому более заинтересованных в восстановлении целостности православной культуры, в меньшей степени - в низших военных чинах, статских и военных сословиях, относящихся к Туркестану как к временному месту своего пребывания.

Начало колонизации Киргизии, 60-90-е годы XIX века - наиболее яркий период в развитии русской православной культуры. В той или иной степени все страты русского общества были озабочены тем, чтобы сделать среднеазиатскую землю русской землей. Православное освоение новой земли для казаков, крестьян, военных и статских чинов заключалось в ее освящении - храмами, часовнями, монастырями, православными кладбищами. Во внутренних губерниях России времена активного храмового строительства ушли в прошлое - там православные поколение за поколением приходили «на все готовое», организованное их отцами-прадедами. Они, в основном, только поддерживали, сохраняли, украшали, но не созидали уже в полном объеме православную культуру.

Оказавшись в маргинальной области, вдали от официоза и государственной опеки, православный народ в Киргизии брал на себя все культуротворческие функции, всю заботу о своем религиозно-нравственном состоянии. Церковь (как организация) на первом этапе здесь нередко «запаздывала», и культурно-творческая инициатива оказывалась поначалу у народа. Переселенцы-старожилы первым делом, собрав на новом месте первый урожай, организовывали молитвенный дом и школу, обращались к властям с просьбой назначить к ним священника для духовного окормления (исполнения богослужений, треб и пр.), обучения и воспитания их детей.

Но только с появлением на приходе священника православная культура получала нужное направление и правильные формы для своего развития. Только правильно организованная церковная жизнь, с участием духовенства" и других членов клира, могла стать прочным основанием для развития православной культуры. Это характерно вообще для православной культуры - без благословения и личного участия священника любое дело в церковной жизни становится малоэффективным. Это оказывается самым существенным фактором в истории развития православной культуры Киргизии, где долгое время сельское малообразованное население составляло большинство православного населения. Интеллектуальные, творческие, грамотные люди сосредоточивались в основном в столичных городах - в Ташкенте и Верном. Православное население городов Киргизии, состоявшее в основном из крестьян и торговцев, не могло соперничать с этими городами в эффективности организации культурной деятельности. В 70-х-90-х годах XIX века только что созданные уездные города Пишпек и Пржевальск не могли сравниться со столицами края по своему культурному значению из-за недостаточного количества образованных людей. Именно поэтому духовное сословие становилось здесь единственной культурно-организующей силой. Священники и другие клирики в Киргизии были первыми учителями, организаторами библиотек, хоров, краеведами, этическими арбитрами, пропагандистами новых методов ведения сельского хозяйства, литераторами, строителями. Многие священники Киргизии осознавали свою ответственность за духовно-нравственное состояние русского народа, имели энтузиазм просветителей, и потому приходская жизнь на первом этапе освоения Туркестана (вторая половина XIX века) налаживалась легко, в отличие от внутренних областей России, где шел процесс разложения приходской жизни.

Очевидно, что явная угроза утраты русскими своей православной культуры в новых условиях заставила их мобилизоваться, «вспомнить» о высшем идеале, о смысле своего существования, активизировать внутренний потенциал системы, актуализируя ее жизнеу строительные ценности: нравственные, просветительские, эстетические, социальные (взаимопомощи, единения) . "Именно поэтому"культуротвортеская деятельности^ на первом этапе осуществлялась по инициативе и активном участии всего православного населения Киргизии.

Немаловажным фактором, позволившим православной культуре в Киргизии активно, вопреки всем трудностям, развиваться на начальном этапе своего существования, было также «запаздывание» государственного вмешательства, столь сильного вообще в это время в России. Включив Российскую православную церковь в государственный аппарат в качестве ведомства православного исповедания, власти требовали от нее соблюдения государственного интереса даже за счет нарушения православных канонов. Административные предписания становились между священником и его паствой, что нарушало целостность православной социокультурной системы. Так в синодальный период происходило огосударствление не только Русской православной церкви как организации, но и православной культуры. Разрывы живой и искренней связи паствы с духовенством, которое одно только может реализовывать в православной культуре ее высший смысл, подмена религиозной системы ценностей интересами политическими, государственными и социальными приводили в XIX веке к формализации русской православной культуры, к сворачиванию ее творческого потенциала, к ее секуляризации.

В Туркестане процесс секуляризации и политизации русской православной культуры поначалу приостановился. Необходимость налаживать хозяйство и общественную жизнь в трудных условиях, актуализировав православные ценности, отодвинула в сторону модные в то время антиправительственные демократические увлечения. Поэтому на первом этапе вмешательство государства в дела Церкви не касалось непосредственно православного населения. В начале XX века ситуация меняется. Теперь гражданские обязанности духовенства не могли не подрывать к нему доверия со стороны прихожан, увлекаемых социал-демократической пропагандой. Священнику государство перекрывало доступ к размышлениям и колебаниям своей быстро политизирующейся паствы,- еще" ходившей в церковь, но уже сомневавшейся в справедливости политического устройства России. А таких накануне и в годы двух русских революций становилось все больше и больше.

Бюрократизация отношений между духовенством и мирянами в условиях разложения в годы между двумя русскими революциями традиционных представлений о нравственности, была опасна еще и тем, что, приводя к отчуждению от мирян, не давала духовенству возможности узнавать о действительном отношении прихожан к Церкви, к церковным таинствам. Мешал взаимопониманию также вопрос финансового обеспечения принтов: проявляя инициативу при приглашении в село священника и других членов причта, крестьяне некоторых новожильческих поселков и жители казачьих станиц все чаще отказывали им в необходимом содержании. Так проблемы нравственного порядка усугублялись экономическими и политическими, что, конечно, не способствовало процветанию православной культуры.

Прослеживая общую тенденцию развития православной культуры в Туркестане, мы обнаруживаем, что православный народ в Киргизии постепенно терял свой творческий культурный потенциал, пропадала его культурная инициатива: образовательная, миссионерская, храмоздательная. Во всех этих областях нарастал индифферентизм и потребительское отношение к культуре. Если в первую волну заселения Туркестана крестьяне и горожане сами принимали активное участие в строительстве и благоустройстве храмов, содержании священников, организации начального образования, то в период между двумя русскими революциями такая деятельность стала сокращаться. Одновременно нарастало напряжение между духовенством и прихожанами.

Государственная и церковная власти, осознавая огромную опасность религиозного индифферентизма в народе, со своей стороны, принимали меры к развитию православной культуры. К 1917 году все больше и больше возрастала" "роль государственных- инициатив в" строительстве храмов; в~ организации благотворительных и образовательных, в том числе и духовных учреждений. Все это, конечно, приносило пользу, но параллельно происходило огосударствление православной культуры, терялось ее непосредственное наполнение личным опытом участия народа в общественной религиозной жизни. Возросшее к этому времени благодаря социал-демократической пропаганде недоверие к правительственным мероприятиям экстраполировалось и на огосударствленную религию, вызывая у народа отторжение от всех церковно-государственных мероприятий как от «навязанных» сверху. Кроме того, помогая в административных и идеологических целях развитию православной культуры, государство в то же самое время сдерживало это развитие, не позволяя православию распространяться вовне, на соседние народы. Русская православная культура в Киргизии оказалась замкнутой в своих контурах, превратившись в несвойственную для христианства как мировой религии систему закрытого типа. Интересы секуляризированной этатистской политики России подавили интересы православной культуры.

Так происходило расцерковление русской культуры, в Туркестане особенно для нее опасное, так как здесь существовали особые, экономические, причины, ставящие под удар уже не только православную культуру, но и саму православную веру. Разрыв с родным селом, миграция, возможность сдавать землю в аренду, появление досуга, нетрадиционных форм жизнеустройства приводили в Средней Азии к утрате связи с землей, с «почвой», к изменению сословного мировидения - специфическая черта именно среднеазиатских православных жителей, среди которых больше всего было крестьян. Расшатывание крестьянских устоев расшатывало и веру. Крестьяне (по имени - христиане) переставая быть крестьянами, могли перестать быть и христианами, теряя свою конфессиональную идентичность. Несомненно, православие как мировая религия может существовать, и существует во всех сословиях и в разных этносах, без всякой связи с русскими крестьянскими устьями? Но во всем российском обществе~вераГ оказалась связанной с социальными факторами, а у крестьян - с народной традицией. Там, где православие, расцерковляясь, превращалось в народное (крестьянское) православие с утратой этих общинных почвенных традиций появлялась реальная опасность утраты веры.

Полностью этой утраты в Киргизии не произошло. И в самый канун революционных событий 1917 года, среди туркестанских переселенцев, культуру которых серьезно затронула секуляризация и атеистическая пропаганда, не угасала творческая православная инициатива. В критических случаях (землетрясение, война, нападение на село мятежников) ни что - ни государственная опека, ни перегруженность, ни финансовые разногласия с паствой и сословные преграды не мешали туркестанскому священству вставать во главе своих прихожан, устанавливать с ними взаимопонимание, руководить ими нравственно и политически.

Случаи крайней опасности в Киргизии время от времени активизировали систему православной культуры, поддерживая ее целостность и активность, но в целом, все большее и большее количество русских от нее отпадало. Культуротворческая инициатива православного общества из-за вышеперечисленных факторов (вмешательства государства во внутренние дела церкви, бюрократизации в связи с этим внутрицерковных отношений, социал-демократической и сектантской пропаганды, разрыва с почвой и утратой общинного самосознания у крестьян) неуклонно сокращалась. Именно это помогло большевикам в первые же годы советской власти проводить атеистические мероприятия и развернуть при фактическом равнодушии к вере большинства русских, репрессии против духовенства и церквей. Именно секуляризация русской культуры привела к крайне жестким формам проведения революционных мероприятий.

Последствия этого процесса мы видим сегодня в менталитете современных русских жителей Киргизии, большинство из которых даже и не подозревает о той высокой цивилизующей идее православия, которая руководила жизнедеятельностью их" предков; не желает удерживать^ приобретенное их прадедами культурное достояние, потеряв высокую государственную идею, утрачивая дух православного просветительства почти не стремятся распространять и развивать свою культуру.

Список научной литературыОзмитель, Екатерина Евгеньевна, диссертация по теме "Отечественная история"

1. Архив епархиального управления (АЕУ (Бишкек). Отчеты и разные документы о состоянии приходов Среднеазиатской епархии, находящихся на территории Киргизии.

2. Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 796. Оп.

3. Отчеты о состоянии епархий за 1853-1916 гг.

4. РГИА. Ф. 796. Оп. 445. Духовные миссии внутри страны. Материалы об архивах и библиотеках.

5. РГИА Ф. 796. Оп. 440. Статистические сведения о приходах и монастырях.

6. РГИА. Ф. 1396. Оп. 1. Д. 8. Всеподданейшие доклады туркестанских генерал-губернаторов. 1895-1909 гг.

7. РГИА. Ф. 1396. Оп. 1. Д. 489. Обзоры Семиреченской области за 19051908 гг.

8. РГИА. Ф. Библиотека. Всеподданнейший отчет по Туркестанскому генерал-губернаторству. 1889-1895 годы. Б.оп. Б.д.

9. РГИА. Ф. Библиотека. Всеподданнейший отчет по Семиреченской области. 1912 год. Б.оп. Д. 86.

10. Центральный государственный архив Кыргызской республики (ЦТА КР). Ф. 25. Оп. 1. Материалы по Ошскому уезду. 1900-1916 гг.

11. ЦГА КР. Ф. 72. Оп. 1. Дела благочинных Пишпекского уезда. 1879-1919 гг.

12. ЦГА КР. Ф. 74. Оп. 2. Клировые ведомости и протоколы общих приходских собраний. 1917-1921 гг.

13. ЦГА КР. Ф. 75. Оп. 1 Коллекция по восстанию киргизов и присоединению Киргизии к России. 1916-1918 гг.

14. ЦГА КР. Ф. 112. Оп. 1. Дела благочинного церквей Пишпекского уезда. 1917-1920 гг.

15. ЦТA KP. Ф. 1283. Оп. 1. Отдел фондов Октябрьской революции и соцстроительства. 1917-1932 гг.

16. Центральный государственный архив Республики Узбекистан (ЦГА РУз) Ф. И-1. Канцелярия Туркестанского генерал-губернатора.

17. ЦГА РУз. Ф. И-3. Дела Российского Императорского политического агентства в г. Бухаре.

18. ЦГА РУз. Ф. И-16. Фонд управления переселенческим делом в Сырдарьинском районе.18гЦГА РУз. Ф: И-18. Фонд Самаркандского областного управления!

19. ЦГА РУз. Ф. И-17. Фонд Сырдарьинского областного управления.

20. ЦГА РУз. Ф. И-182. Оп. 1. Благочинный церквей г. Ташкент.

21. ЦГА РУз. Ф. И-461. Оп. 1. Дела Туркестанского районного охранного отделения.

22. Всеподданнейший доклад Туркестанского генерал-губернаторства о положении Туркестанского края в 1909 году. Ташкент, 1910.

23. Генкузен С.Х. Статистический обзор Ферганской области за 1914 год // Издание Феганского обл. стат. комитета. IV. Скобелев, 1917.

24. Глубоковский H.H. Православное русское белое духовенство по его положению и значению в истории. Речь. Пг.: Синод, тип., 1917. 16 с.

25. Ларионов В. Из личных дневников священника Туркестанской епархии // Восток свыше. Ташкент 2008-2010. Вып. XIV-XVIII.

26. Миссионерство на Алтае и в Киргизской степи. Отчеты за 1897-1914 гг. в 5 тт. Томск, 1898-1915.

27. Остроумов Н.П. Отчет Туркестанской учительской семинарии за XXV лет ее существования (30 августа 1879 года 30 августа 1904 года). Ташкент: Типо-лит. В.М. Ильина, 1904. 78 с.

28. Отчет о деятельности Туркестанского епархиального Казанско-богородичного братства за 1897 год. Верный: Тип. Семиреченского Областного Правления, 1898. 17 с.

29. Отчет о деятельности Семиреченского православного братства за 1876, 1877 и 1878 гг. // Туркестанский сборник. Ташкент, 1879. 14 с.

30. Отчет о деятельности Туркестанского епархиального Казанско-Богородичного братства за 1897 год. Верный, 1898. 15 с.

31. Отчет о состоянии Семиреченского Казачьего войска в 1909 году. Б. м.: Тип. войскового правления Семиреченского казачьего войска. 1910 г. 20 с.

32. Отчет Туркестанского епархиального Казанско-Богородичного Православного Братства за 1916 год // Туркестанские епархиальные ведом6стй719Г7. № 207С71-5. "

33. Отчет ревизующего по высочайшему повелению Туркестанский край тайного советника Гирса. СПб., 1882. 234 с.

34. Пален К.К. Отчет по ревизии Туркестанского края. Переселенческое дело в Туркестане. СПб.: Сенатская тип., 1910. 430 с.

35. Пален К.К. Приложение к отчету по ревизии Туркестанского края. Материалы к характеристике народного хозяйства в Туркестане. Ч. 1. СПб.: Сенатская тип., 1911.419 с.

36. Российское духовенство и свержение монархии в 1917 году. (Материалы и архивные документы по истории Русской православной церкви) / Сост., автор предисловия и комментариев М.А. Бабкин. М.: Индрик, 2006. 504 с.

37. Туркестанская епархия в 1885 году. (Отчет о состоянии епархии, представленный Святейшему Синоду преосвященным Неофитом, еп. Туркестанским и Ташкентским). Верный, 1886. 48 с.

38. Туркестанская община сестер милосердия Красного креста. Ташкент, 1896. 20 с.

39. Устав Туркестанской общины сестер милосердия Красного креста. Ташкент, 1896. 20 с.1. Богословская литература

40. Библия. М.: Российское библейское общество, 1994. 1376 с.

41. Архиепископ Димитрий в схиме Антоний (Абашидзе): Жизнеописание. Слова, воззвания, письма. М., 2006. 239 с.

42. Деболъский. Г. С., прот. Православная церковь в ее таинствах, богослужении, обрядах и требах. М.: Отчий дом, 1994. 536 с.

43. Жития святых на русском языке изложенные по руководству Четьих-Миней Св. Димитрия Ростовского. В 12 тт. М.: Православная книга, 1991.

44. Игнатий Брянчанинов. Слово о смерти. Аскетическая проповедь // Соч. в 7 тт. / Репринт, издание. Т. 3-4. М.: Правило веры, 1993. 856 с.

45. ТТравила~~православной церкви^с толкованиями"Никодйма7"епйскопа Далматинско-Истрийского. М.: Международный издательский центр православной литературы, 1994. Т. 1. 637 с.

46. Феофан Затворник. Что такое духовная жизнь и как на нее настроиться. М.: Отчий дом, 2009. 304 с.1. Законодательные акты

47. Свод законов Российской империи. СПб.: Изд. кодификац. отд. Гос. Совета, 1889 . Т. XV, XIV.

48. Полное собрание законов Российской империи. СПб.: Изд. кодификац. отд. Гос. Совета, 1897.

49. Полное собрание постановлений и распоряжений по ведомству православного исповедания Российской империи, в 33 тт. СПб.; Пг., 1885-1916.

50. Завьялов А. Циркулярные указы Святейшего Правительствующего Синода 1867-1900. СПб., 1901.

51. Сумароков П. Собрание правил, законоположений и распоряжений святейшего Синода о церковно-приходских школах и школах грамоты. Вятка: Тип. и хромолит. Маишева, 1899.

52. Справочные и статистические издания

53. Амитин-Шапиро 3.JI. Аннотированный указатель литературы по истории, археологии и этнографии Киргизии (1750-1917). Фрунзе: Изд-во Академии наук Кирг. ССР, 1958. 349 с.

54. Зверев A.M. Календарь для духовенства за 1907 год. Верный, 1906.

55. Клавинг В.В. Военные храмы России. Приложение № 2 к журналу «Православный летописец Санкт-Петербурга». СПб., 2002. 164 с.

56. Любимов 77.77. Религия и вероисповедальный состав населения Азиатской России // Азиатская Россия. СПб" 1914. Т.1. 217 с^

57. Материалы для статистики Туркестанского края. Ежегодник / Под ред. H.A. Маева. СПб.: Туркестанский стат. комитет, 1872-1879. Вып. 1-5.

58. Обзоры Семиреченской области. Верный. 1882-1813.

59. Обзоры Сырдарьинской области. Ташкент. 1886-1916.

60. Обзоры Ферганской области. Новый Маргелан. 1889-1916.

61. Обзор Ферганской области за

62. Ошская область: Энциклопедия. Фрунзе: Глав. ред. Киргизской Советской Энциклопедии, 1987. 448 с.

63. Памятная книжка Семиреченской области. Б.м.: б.и., 1898. 213 с.

64. Пантусов H.H. Статистические сведения по Кульджинскому району // Озеро Иссык-Куль и его долина: Материалы для статистики туркестанского края. Ежегодник. Вып. IV. 1876. С. 139-195.

65. Панков A.A. Церковные братства. Краткий статистический очерк о положении церковных братств к началу 1893 года. СПб.: Синод, тип., 1893. 146 с.

66. Православная энциклопедия. Тт. I-XX. М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 1999-2010.

67. Справочная книжка по Семиреченскому переселенческому району на 1912 год. Б. м.:б. и. 1912. 25 с.

68. Талас облусу: Энциклопедия. Бишкек: Глав. ред. Киргизской Советской Энциклопедии, 1995.

69. Туркестанская справочная книга-календарь на 1885 год. Ташкент: Типо-лит. С.И. Лахтина, 1884.

70. Биосферная территория Ысык-Кёль. Культурно-исторические памятники. Бишкек: GTZ, 2003. 80 с.1. Периодические издания

71. Веди. Православная газета. Алматы. 1994-2009.

72. Восток свыше. Духовное и литературно-историческое издание. Вып. I-XVI. Ташкент, 2001-2010.

73. Восточ1юё обозрение. СПб.~Т884Т

74. Православный благовестник. Издание православного миссионерского общества. М., 1893-1917.

75. Православный мир. Епархиальная ежемесячная газета. Бишкек, 20022010.

76. Русский Туркестан № 137 от 12. 07. 1906.

77. Свет православия в Казахстане. Издание Алматинской епархии. 1993— 2009.

78. Семиреченские областные ведомости. Верный, 1870-1918.

79. Туркестанские епархиальные ведомости. Верный, 1906-1917.

80. Туркестанский церковный вестник. Ташкент, 1917-1918.

81. Туркестанские ведомости. Ташкент, 1874, 1900, 1904, 1910.1. Литература

82. Абдылдаев М. Из истории религии и атеизма в Кыргызстане. Бишкек: Илим, 1991. 127 с.

83. Аверинцее С.С. Крещение Руси и путь русской культуры / Тысячелетие введения христианства на Руси. 988-1988. М., 1993. 112 с.

84. Азиатская Россия. Люди и порядки за Уралом. СПб: Т-во «А.Ф. Маркс», 1914. Т. 1. 576 с.

85. Айриева H.A. Некоторые вопросы состояния культуры в дореволюционном Туркестане / В кн. Ташкентский текстильныйинститут. Кафедра общественных наук. Сборник. Вып. 13. Ташкент, 1961. С. 91-104.

86. Айтмамбетов ДО. Школьное дело в Туркестане. Фрунзе: Киргизгосиздат, 1963. 64 с.

87. Алабовский М.П. Значение православной церкви в деле устроения государственной и общественной жизни. Киев: Киевское православное религиозно-просветительское общество, 1912. 32 с.

88. Алексеев A.B. Духовно-нравственное состояние русского общества конца XIX начала XX веков; и с т ор и к о - к о н фес с ион а л ьны и (православный) взгляд. Автореферат дисс. к.и.н. М., 2008. 28 с.

89. Алексеенко В.Н. Вопросы истории Средней Азии и Казахстана в освещении русских дореволюционных журналов (вт. пол. XIX н. XX вв.). Автореферат дисс. . к.и.н. М., 1989. 19 с.

90. Асанова С. Лишь с книгой в руках // Восток свыше. Ташкент, 2006. Вып. XII. С. 78-83.

91. Багизбаева М.М. Фольклор семиреченских казаков. Л., Алма-Ата: «Бектеп», 4.1. 1977. 279 е.; Ч. 2. 1979. 385 с.

92. Байдуков A.B. Православное духовенство русской армии и флота: (Вторая пол. XIX-нач. XXвв.). Словарь-справочник. М.: ГАВС, 1994. 87 с.

93. Байдуков A.B. История становления и развития организационной структуры православного духовенства в Вооруженных Силах Российского государства // Журнал Московской Патриархии. 2006. № 6. С. 66-81.

94. Байдуков A.B. Христианское вероучение о войне и воинской службе // Журнал Московской Патриархии. 1999. № 8. С. 65-69.

95. Бартенева И. История русского поселения в Кетмень-Тюбе / Русские в Кыргызстане: История. Культура. Этнография: Научно-исследовательские статьи и материалы. Вып. 2. Бишкек: КРСУ, 2009. С. 142-157.

96. Бартенева И. Переселенческая политика Российской империи в Туркестане во второй половине XIX века // Вестник КРСУ. Бишкек, .2008. Т. 8. № 7. С. 64-69.

97. Бартолъд В.В. История культурной жизни Туркестана. Л.: Изд-во Акад. Наук СССР, 1927. 256 с.

98. Бедельбаев А. " Деятельность 'первый культурно-п"росветйтёльских^ учреждений Кыргызстана (конец XIX начало XX века) // Вестник КРСУ. Бишкек, 2006. Т. 6. № 10. С. 78-81.

99. Белова Т.П. Христианство и русская духовная культура: Методологический подход // Сб. ст. участников международной конференции «Русская культура и мир» (Нижний Новгород, сентябрь .1993). Нижний Новгород, 1994. С. 83-85.

100. Беляев И. Миссия в Киргизии / В его же: Русская миссия на окраинах. СПб.: Изд-во Сойкина, 1900. С. 247-308.

101. Бендриков К.Е. Очерки по истории народного образования в Туркестане (1865-1924 годы). М.: Изд-во Акад. пед. наук РСФСР, 1960. 512 с.

102. Бердинских В.А. Приходское духовенство и развитие краеведения в XIX в. // Вопросы истории. 1998. № 10. С. 134-138.

103. Бердяев H.A. Судьба России. Опыты по психологии войны и национальности. М.: Мысль, 1990. 207 с.

104. Берестова Е.М. Социально-культурная деятельность православной церкви в Удмуртии: вторая половина XIX начало XX века. Дисс. . к.и.н. Ижевск, 2003. 313 с.

105. Бернштам Т.А. Молодежь в обрядовой жизни русской общины XIX-начала XX века: половозрастной аспект традиционной культуры. Автореф. дисс. . д.и.н. Л., 1989. 51 с.

106. Бернштам Т. А. Молодость в символизме переходных обрядов восточных славян: Учение и опыт Церкви в народном христианстве. СПб.: Петербургское Востоковедение, 2000. 400 с.

107. Бернштам Т.А. Русская народная культура и народная религия // Советская этнография. М., 1989. № 1. С. 91-100.

108. Блок М. Апология истории или ремесло историка. М.: Наука, 1986. 254 с.

109. Бондаренко Л.Ф. Русская православная культура в горизонте философского самоосмысления. Дисс. к.ф.н. Горно-Алтайск, 2003.162 с.

110. Бородина Х5ГИсторйя религиозной культурыГОсновы православной культуры: Учебное пособие для основной и старшей ступени общеобразовательных школ, лицеев, гимназий. М.: Издательский дом «Покров», 2003. 288 с.

111. Брусина О.И. Русские в Средней Азии и Казахстане: национальное меньшинство с прошлым старшего брата / Россия и Восток: проблемы взаимодействия. Институт востоковедения РАН. Ч. 2. М., 1993. С. 319-321.

112. Брусина О.И. Славяне в Средней Азии: Этнические и социальные процессы. Конец XIX конец XX века. М.: Восточная литература, 2001.237 с.

113. Булгаковский Д. (свящ. Димитрий). Иссыккульский православный монастырь в Средней Азии. СПб.: Тип. B.C. Балашева и К0, 1896. 40 с.

114. Буряков Ю.Ф., Жукова Л.И., Проскурин В.Н. К истории христианства в Средней Азии / К истории христианства в Средней Азии (XIX-XX вв.). Ташкент: «Узбекистон», 1998. С. 5—46.

115. Варичев Е.С. Православная церковь: История и социальная сущность. М.: Советская Россия, 1982. 191 с.

116. Вениамин (Федченков), митрополит. На рубеже двух эпох. М.: Отчий дом, 1994. 245 с.

117. Виндельбад В. Философия в немецкой духовной культуре XIX столетия. М.: Наука, 1993. 105 с.

118. Витте С.Ю. О современном положении православной Церкви (От председателя Комитета министров) // Русская Мысль. La pensee russe. Париж, 1995. № 4070. С. 1-2.

119. Влияние христианства на развитие культуры, духовности и нравственности общества // Тысячелетие введения христианства на Руси 988-1988. М.: АН СССР, 1993. С. 176-185.

120. Владимир, архиепископ Ташкентский и Среднеазиатский. .А друзей искать на Востоке (Православие и Ислам: противостояние илисодружество?). Ташкент: ВАГРИУС, 2000Гб0 с.------ ----------------

121. Владимир, архиепископ Ташкентский и Среднеазиатский. Большой полет крылатого коня. Духовное наследие Туркменистана и его христианские традиции. М.: Совершенно секретно, 2000. 350 с.

122. Владимир, митрополит Бишкекский и Среднеазиатский. Земля потомков патриарха Тюрка: Духовное наследие Киргизии и христианские аспекты этого наследия. М.: Изд-во Московской Патриархии, 2002. 352 с.

123. Владимир, митрополит Бишкекский и Среднеазиатский. История православия в Средней Азии. Рукопись.

124. Владимир, митрополит Ташкентский и Среднеазиатский. Панагия на Георгиевской ленте. Житие священноисповедника схиархиепископа Антония (князя Абашидзе) // Восток свыше: духовное и литературно-историческое издание. Вып. IV. Ташкент, 2003. С. 5-24.

125. Владимир, митрополит Ташкентский и Среднеазиатский. Православие в Киргизии / Русские в Кыргызстане. История. Культура. Этнография. Вып. 2. Бишкек: КРСУ, 2009. С. 86-106.

126. Владимир, архиепископ Ташкентский и Среднеазиатский. Слово в день памяти Святого Апостола Фомы: Об истории христианства в Средней Азии // Слово Жизни, 1993. №№ 103-104.

127. Владимир, архиепископ Ташкентский и Среднеазиатский. Прииди к нам, Царице, прииди к нам, Владычица//Веди, 1999. №№ 7-8. С. 43-45.

128. Владимир, митрополит Ташкентский и Среднеазиатский. Христиане не отгораживались от мусульман. // Восток свыше: духовное и литературно-историческое издание. Ташкент, 2006. Вып. XII. С. 5-12.

129. Воейков А.И. Очерки Туркестана. СПб.: Тип. «Сельского вестника», 1913. 56 с.

130. Волков И.В. Религиозные аспекты переселенческой политики царизма в Туркестанском крае: 1867-1917. Бишкек: КРСУ, 2007. 64 с.

131. Воронова Е.А. Благотворительная деятельность Русской

132. Православной Церкви в России: история й современность^ СПбТ: Издво Санкт-Петербургского университета, 2004. 109 с.

133. Вощинин В. Очерки нового Туркестана. Свет и тени русской колонизации. СПб.: Тип. товарищества «Наш век», 1914. 86 с.

134. Галицкий В.Я. История города Пишпека: досоветский период. 1878— 1917. Фрунзе: Илим, 1980. 188 с.

135. Галицкий В.Я., ПлоскихВ.В. Старинный Ош. Фрунзе: Илим, 1987. 175 с.

136. Галузо П. Г. Туркестан колония: (Очерки по истории Туркестана от завоевания русскими до революции 1917 года). М.: Тип. кооп-ва «Наука и просвещение», 1929. 162 с.

137. Гейер И. Весь русский Туркестан. Ташкент: С.Р. Конопка, 1908. 308 с.

138. Гейер И. По русским селениям Сыр-Дарьинской области. (Письма с дороги). Т. 1. Чимкентский уезд. Ташкент: Типо. лит. бр. Каменских, 1893. 174 с.

139. Гейер И. Туркестан. С доп. статьей «Семиреченская область сост. A.JI. Кирснером. Ташкент: A.JI. Кирснер, 1909. 346 с.

140. Германов В. Наука политики не ведает, или «Тайная вечеря» под селом Никольским //Востоксвыше. Ташкент, 2010. Вып. ХУШ. С. 45-51.

141. Гинзбург А.И. Русское население в Туркестане (конец XIX начало XX века). М.: Институт этнологии и антропологии, 1991. 144 с.

142. Гинзбург К. Широты, рабы и Библия: опыт микроистории // Новое литературное обозрение. 2004. № 1 (65). С. 18-34.-------1 46 г Голубинский История" русской "Церкви." М. ГДйрект-Мё д иа,~200871. Т. 2.4. 2.614 с.

143. Голубинский Е.Е. О реформе в быте русской церкви. Сб. статей. М.: Имп. общество истории и древностей российских при Московском университете. 1913. 132с.

144. Громыко М.М. Православие в русской народной культуре: направление исследований // Этнографическое обозрение. М., 1993. № 6. С. 60-68.

145. Громыко М.М. Православие у русских: проблемы этнологического исследования // Православие и русская народная культура. Кн. 6. М., 1996. С. 160-185.

146. Громыко М.М. Этнографическое изучение религиозности народа: заметки о предмете, подходах и особенностях современного этапа исследований. // Этнографическое обозрение. М., 1995. № 5. С. 77-83.

147. Гуревич А.Я. Историк конца XX века в поисках метода // Одиссей. 1996. С. 7-11.

148. Денисов Л.И. Православные монастыри Российской империи. Полный список. М.: А.Д. Ступин, 1908. 984 с.

149. Дмитриев М.В. Человек Православный и Homo Catholicus // Интеллектуальный форум, № 9, май 2002 г. С. 63-87.

150. Доброклонский А.П. Руководство по истории Русской Церкви. М., Унив. тип., 1893. Вып. 4. 441 с.

151. Добросмыслов А.И. Ташкент в прошлом и настоящем. Ташкент: Эл. типо-лит. О. А. Порша, 1912. 557 с.

152. Дорофеев Ф.А. Православные братства: братства: генезис, эволюция, современное состояние. Нижний Новгород: Изд-во ННГУ, 2006. 251 с.

153. Достоевский Ф.М. Пушкинская речь // Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений. Л.: Наука, 1984. Т.26. С. 129-149.

154. Дубовицкий В. Национальная идентичность русской диаспоры в Средней Азии: исторический опыт сохранения // Востоковедческие чтения памяти Н.П. Остроумова. Ташкент: Издание Ташкентской и Среднеазиатской епархии, 2008. С. 166-182.

155. Дьячков П.А. Озеро Иссык-Куль и его северный берег. (Из поездки в 1897 году) // ТОРГО, Ташкент, 1898. Т. 1. Вып.1. С. 1-14.

156. Евстафий Малаховский (свящ.) «Способие» же породило у новоселов лень. (Старожилы и новоселы) // Восток свыше. Ташкент, 2006. Вып. XII. С.74-75.

157. Елгин Ю.А. Культовое зодчество на юге Казахстана: библиографический указатель. Обл. универс. научная библиотека им. А.С.Пушкина; Южно-Казахстанское отделение Национальной академии Республики Казахстан. Шымкент, 1994. 30 с.

158. Елгин Ю.А. Православное церковное зодчество юга Казахстана (Х1Х-ХХ вв.) / К истории христианства в Средней Азии (XIX-XX вв.). Ташкент: «Узбекистан», 1998. С. 65-86.

159. Емельях Л.И. Крестьяне и церковь накануне революции. Д.: Наука. 1976. 182 с.

160. Есипова В.А. Приходское духовенство Западной Сибири в период реформ и контрреформ второй пол. XIX века: по материалам Томской епархии. Автореф. дисс.к.и.н. Томск, 1998. 24 с.

161. Журавский~ A.B., " Лукашова С. С. Братства православные" '~Т Православная энциклопедия. М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия». 2003. Т. 6. С. 203-213.

162. Завитновский И.В. Церковная революция и церковное украинство // Вести молодых ученых. Серия: Ист. науки. СПб., 2001. № 2(5). С. 15-31.

163. Заславский В.Б. Владыка Аркадий // Слово жизни. 1994. № 4. С. 3.

164. Заславский В.Б. Владыка Григорий, епископ Ташкентский и Туркестанский // Слово жизни. 1993. № 9. С. 2.

165. Заславский В.Б. Из истории православия в Средней Азии: (Настоятель Ташкентского собора протоиерей Андрей Малов) // Церковно-исторический вестник. М., 2003. № 10. С. 159-169.

166. Заславский В.Б. Последний архипастырь жестокого времени // Слово жизни. 1996. №2. С. 2.

167. Захарова А. Е. Историко-архитектурное наследие г. Ош (конец XIX в. начало XX вв.). Ош-Дубай, 1997. 130 с.

168. Звенков П. Русские поселения в Токмакском и Иссык-кульском уездах. Туркестанские ведомости. 1874. №№ 35-38.11.3еленин Д.К. Избранные труды: Статьи по духовной культуре, 19011913 гг. М.: Индрик, 1994. 397 с.

169. Зеньковский В.В. История русской философии. JI.: МП «Эго», 1991. В 2 тт.

170. Зубанова С.Г. Православная церковь в социальной, культурной и духовной жизни Российского общества XIX века. Автореф. дисс. . к.и.н. М., 1995. 29 с.

171. Зырянов П.Н. Церковь в период трех российских революций // Русское православие: вехи истории. М., 1989. С. 380-437.

172. Иванов А. Русская колонизация в Туркестанском крае // Русские Вести, 1890. № 11. С. 282-224.

173. Иванов В. «Россия Средняя Азия» и роль фактора случайности в истории их взаимоотношений 7 Востоковедческиё чтения памяти Н.П Остроумова. Сборник материалов. Ташкент: Издание Ташкентской и Среднеазиатской епархии, 2008. С. 63-71.

174. Иванов JI.B. Православные братства и сестричества как социальная форма деятельности церкви: Автореф. дисс. . к.и.н. М., 2000. 19 с.

175. Иванов Ю.А. «Уездная идеология». Религиозно-политическая жизнь российской провинции 1860-1910-х гг. Иваново: Ивановский госуниверситет, 2001. 259 с.

176. Из Семиреченской области // Восточное обозрение. СПб., 1884. № 18.186 .Ильин И. Кризис безбожия. Алма-Ата: Русская Православная1. Церковь, 1995. 32 с.

177. Ильин И.А. Основы христианской культуры / Ильин И.А. Одинокий художник. М., 1993. С. 280-301.

178. Историк в поиске. Микро и макроподходы к изучению прошлого / Под ред. Ю.Л. Бессмертного, М.А. Бойцова и П.Ш. Габдрахманова. М.: ИВИ РАН, 1999. 360 с.

179. История в XXI веке: Историко-антропологический подход в преподавании и изучении истории человечества: Матер, междунар.- -- -интернет-конф.,— проходившей 20.03-14.05.2000 г. на~ ~информГ-образоват. портале www.AUDITORIUM.ru М., 2001. 413 с.

180. История Киргизской ССР. Т. 2. Фрунзе: Изд-во «Кыргызстан», 1968.427 с.

181. Кавелин К.Д. Собрание сочинений: Монографии по русской истории. Рассуждения, критические статьи и заметки. СПб.: Тип. М.М. Стасюлевича, 1897. 563 с.

182. Кавелин К.Д. Наш умственный строй. Статьи по философии русской истории и культуры. М.: Издательство «Правда», 1989. 656 с.

183. Каган М. С. Философия культуры. СПб.: ТООТК«Петрополис», 1996.416с.

184. Казанцев В. Судьба библиотеки Туркестанских архиереев // Веди. 2005. №4. С. 31-33.

185. Кандидов Б. Церковь и Февральская революция. Классовая позиция православной церкви в период февраля-августа 1917 г. Материалы и очерки. М.: Гаиз, 1934. 96 с.

186. Карсавин Л.П. Философия истории. СПб.: АО «Комплект», 1993.350с.203 .Карташев A.B. Временное правительство и Русская церковь // Из истории христианской Церкви на родине и за рубежом в XX столетии. М., 1995. С. 10-27.

187. Карташев A.B. Краткий историко-критический очерк систематической обработки русской церковной истории. СПб.: Тип. М. Меркушева, 1903. 31 с.

188. Карташев A.B. Очерки по истории Русской Церкви. М.: Наука, 1991. 569 с.

189. Карташев A.B. Русская церковь в 1905 г. СПб.: Тип. М. Меркушева, ~190б:20с: -- - - - - -- —

190. Кастелъская З.Д. Из истории Туркестанского края (1865-1917). М.: Изд-во «Наука», 1980. 120 с.

191. Касьянова К О русском национальном характере. М.: Институт национальной модели экономики, 1994. 267 с.

192. Кауфман A.A. К вопросу о русской колонизации Туркестанского края (отчет о командировке летом 1903 г.). СПб.: Тип. В.Ф. Киршбаума, 1903. 205 с.

193. Кауфман A.A. Переселение и колонизация. СПб.: Тип. т-ва «Общественная польза», 1905. 443 с.

194. Кашеваров А.Н. Печать русской Православной Церкви в XX веке: очерки истории. СПб.: Роза мира, 2004. 162 с.

195. Кириченко О.В. Традиционная православная культура как объект исследования / Россия в духовных поисках современного мира. Материалы Второй Всероссийской научно-богословской конференции. Москва-Дивеево, 2005. С. 165-175.

196. К истории христианства в Средней Азии (XIX-XX вв.). Ташкент: «Узбекистон», 1998. 278 с.

197. Ковалъченко И.Д. Методы исторического исследования. М.: Наука, 1987. 441 с.

198. Колесников A.A. Русские в Кашгарии (вт. половина XIX н. XX в.). Миссии, экспедиции, путешествия. Бишкек: КРСУ-Раритет, 2006. 160 с.

199. Коноша С.Р. Туркестанский край. Ташкент: Электропечатня при канцелярии Турк. Ген. Губернаторства, 1912. 448 с.

200. Конюченко А.И. Религиозно-нравственная характеристика — ----православного" населения Оренбургской ёпарх"ии (вторая половина XIX- начало XX в.) // Вестник Челяб. ун-та. Серия 1. История. 1998. № 1. С. 38-49.

201. Костенко Л.Ф. Очерки Семиреченского края / Военный сборник. Т. 88, 1872. С. 157-197.

202. Костенко Л.Ф. Средняя Азия и водворение в ней русской гражданственности. СПб.: А.Ф. Базу нов, 1870. 358 с.

203. Костина Я. Религия как социокультурный феномен в истории Кыргызстана (конец XIX начало XXI веков). Бишкек: МУК, КРСУ, 132 с.

204. Кострюков A.A. Военное духовенство и развал армии в 1917 году // Церковь и время. М., 2005. № 2 (31). С. 143-198.

205. Кострюков A.A. О некоторых условиях служения военного духовенства в годы Первой мировой войны // Вестник ПСТБУ. Сер. П. История. История Русской Православной Церкви. М., 2005. Вып. 1. С. 24—44.

206. Краснов А. Долина Иссык-Куля / Азиатская Россия. Историко-географический сборник. М., 1903. С. 248-253.

207. Кронгардт Г. К. Население Киргизии в последней трети XIX начале XX века. Фрунзе: Илим, 1989. 90 с.

208. Крывелев H.A. Русская православная церковь в первой четверти XX века. М.: Знание, 1982. 64 с.

209. Кузнецов Н.Д. Церковь, духовенство и общество. (Современная потребность живого участия народа в делах церковных в связи с вопросом о разъединении духовенства и общества мирян). М, 1905.60 с.

210. Кузнецов Н.Д. Церковь, народ и государство в России. М., 1918. 48 с.

211. Кураев А. (диакон). Культура как жемчужина // Кураев А. (диакон) Взрослым о детской вере: школьное богословие. Ростов-на Дону: «Троицкое слово», 2002. С. 68-84.

212. Кусков В.В. Православие в жизни русского народа // Русская духовная культура: Сб. ст. М.: Изд-во МГУ, 1995. 351 с.

213. Левтеева Л.Г. Мемуарные источники по истории Средней Азиивторая половина XIX начало XX века). Автореф. дисс. к.и.н.1. Ташкент, 1975. 25 с.

214. Леденев Н. История семиреченского казачьего войска. Верный: Тип. Семиреченского областного правления, 1908. 859 с.

215. Леонтьев П.Я. Революция в Церкви: съезды духовенства и мирян в 1917 г.// Церковь в истории России. М., 1998. Вып. 2. С. 214-248.

216. Леонтьева Т.Г. Вера и бунт: духовенство в революционном обществе России начала XX века // Вопросы истории. 2001. № 1. С. 2-12.

217. Леонтьева Т.Г. Вера и прогресс: православное сельское духовенство России во второй половине XIX начале XX вв. М.: Новый хронограф, 2002. 235 с.

218. Леонтьева Т.Г. Жизнь и переживания сельского священника (18611904) // Социальная история. 2000. С. 34-48.

219. Леонтьева Т.Г. Церковная интеллигенция Тверской губернии в конце XIX начале XX века. (1895-1907 гг.). Автореф. дисс. . к.и.н. Петрозаводск, 1992. 17 с.

220. Лившиц Г. М. Религия и Церковь в истории нашего общества. Минск: Вышэйш. Школа, 1980. 351 с.

221. Литвинов П.П. Государство и ислам в русском Туркестане. Елец: ЕГПИ, 1998.430 с.

222. Литвинов 77.77. Неисламские религии Средней Азии (вторая половина XIX начало XX вв.) Елец: ЕГПИ, 1996. 230 с.

223. Литвинов П. П. От Христа к Магомету: религиозное ренегатство в Средней Азии (конец XIX начало XX вв.) (По архивным материалам) // Собор (альманах по религиоведению). Вып. I. Елец: ЕГПИ, 1999. С. 131-151.

224. Лихачева В.Д., Лихачев Д. С. Художественное наследие Древней Руси и современность. Л.: «Наука», 1971. 121 с.

225. Лихачев Д. С. Заметки о русском. М.: Советская Россия, 1984. 62 с.

226. Лихачев Д.С. Культура русского народа 10-17 вв. М.-Л.: Изд-во Академии наук СССР. 1961. 120 с.

227. Лихачев Д.С. Русская культура. М.: Искусство, 2000. 440 с.

228. Лопухов Б.Р. Христианская демократия и русская мысль в начале XX века // Европейский альманах. 1994. М.: Наука, 1994. С. 18-24.

229. Лотман Ю. Память культуры. История и семиотика / Лотман Ю. М. Внутри мыслящих миров. Человек текст - семиосфера - история. М., 1996. С. 150-391.

230. Мазуренко Е.А. Эволюция русского православия в условиях Средней Азии: Дисс. .к.ф.н. Ташкент, 1990. 156 с.

231. Мальков С. Имена в памяти народной // Веди. 2005. № 4. С. 36-37.

232. Марков Е. Россия в Средней Азии. Очерки путешествия по Закавказью, Туркмении, Бухаре, Самарканду, Фергане. СПб.: Тип. В.В. Стасюкевича, 1901. Т. 2. 516 с.

233. Масальский В.И. Туркестанский край. СПб., 1913. 861 с.

234. Медушевский В. В. Внемлите ангельскому пенью. Человечество и его культура на пороге 2000-летия Рождества Христова. Минск: Православное Братство во имя Архистратига Михаила, 2000. 272 с.

235. Мейендорф. И. (прот.) Церковь, общество, культура в православном церковном Предании. Доклад на Совещании православных, лютеранских и реформатских богословов в Нью-Йорке (ноябрь 1975 г.) / Православие в современном мире. М.: Путь, 1997. С. 220-236.

236. Мелехова Г.Н. Православные традиции в Каргополье в XIX в первой трети XX века. Дисс. к.и.н. М., 1997. 250 с.

237. Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры: В 3 тт. СПб. 1897-1903.

238. Миненко Н.А. Русское население Урала и Западной Сибири и православная церковь (ХУШ-Х1Х века) // Религия и церковь Сибири. Тюмень: МИ «Рутра», 1995. Вып. 8.

239. Миролюбов Ю. Сакральное Руси. Т. 2. М.: Изд-во ассоц. духов, единения «Золотой век», 1996. 596 с.

240. Миронов Б.Н. Народ-богоносец или народ-атеист? Как россияне верили в Бога накануне 1917 г. // Родина. М., 2001. № 3. С. 52-58.

241. Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII -начало XX века). Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства: в 2 тт. СПб., 1999.

242. Митасова С.А. Взаимодействие русской православной культуры и культового искусства. Автореферат дисск.кн. Красноярск, 2007. 17 с.

243. Мурзаев Э. В далекой Азии. Очерки по истории изучения Средней Азии в XIX-XX веках. М.: Изд-во Академии наук СССР, 1956. 224 с.

244. Назаръян Р. Избрав своим представителем вахмистра жандармского упр~авления~(Христианскйе кладбища Самарканда)-// "Восток свыше. Ташкент, 2010. Вып. XVIII. С. 52-102.

245. Нарочницкая H.A. Россия и русские в мировой истории. М.: Международные отношения, 2003. 536 с.

246. Невзоров Н. Исторический очерк управления духовенством военного ведомства в России. СПб.: Тип: Ф.Г. Елеонского, 1875. 111 с.

247. Немешина Л.Ю. О формировании национального сознания русских в Кыргызстане / Русские в Кыргызстане: Научно-исслед. статьи и материалы. Бишкек: КРСУ, 2002. С. 110-120.

248. Нечаева М.Ю. Церковь в модернизирующемся обществе России XVIH начале XX века //Урал. ист. вести. Екатеринбург, 2000. № 5-6. С. 260-285.

249. Никифорова О.В. Религиозность сельского православного населения Оренбургской епархии во второй половине XIX начале XX вв.: автореферат дисс. . к.и.н. Челябинск, 2006. 26 с.

250. Николаева О.В. Этническая и социокультурная самобытность русского православия: Дисс. . к. ф. н. СПб., 2005. 168 с.

251. Николин А. (свящ.) Церковь и государство (история правовых отношений). М.: Издание Сретенского монастыря, 1997. 430 с.

252. Никольский Н.М. История русской церкви. М.: Политиздат, 1985.448 с.

253. Никулин М.В. Православная церковь в общественной жизни России (конец 1850-х-конец 1870-хгг.): Дисс. . к. и. н. М., 1996. 388 с.

254. Носова Г.А. Бытовое православие (на материалах Владимирской области). Дисс. к. и. н. М., 1969. 23 с.

255. Носова Е.В. К истории взаимоотношений государства и православной церкви в Кыргызстане (конец XIX середина XX века). Бишкек: КРСУ, 2006. 154 с.

256. Носова Е.В., Озмителъ Е.Е. Димитрий Абашидзе, епископ Ташкентский и Туркестанский / Пржевальский и российские подвижники в изучении истории и культуры Центральной Азии. Бишкек: КРСУ, 2009. С. 108-118

257. Нусов В. Архитектура Киргизии с древнейших" времен до наших дней. Фрунзе: Кыргызстан, 1971. 152 с.

258. Озмителъ Е.Е. История православной культуры Киргизии (середина XIX века 1917 год). Бишкек: Раритет Инфо, 2011. 215 с.

259. Озмителъ Е.Е. Иссык-кульский Свято-Троицкий монастырь / Востоковедческие чтения памяти Н.П. Остроумова. Сб. материалов. Ташкент: Ташкентская и Среднеазиатская епархия, 2008. С.

260. Озмителъ Е.Е. Михайло-Архангельский храм г. Ош / Вестник КРСУ. Бишкек, 2006. Т. 6. № 10. С. 264-276.

261. Озмителъ Е.Е. Отношение к православию высших слоев русского общества Туркестана / Вестник КРСУ. Бишкек, 2011. Т. 11. № 6. С. 161-167.

262. Озмителъ Е.Е. Православные храмы Киргизии. ХЖ-ХХ1 вв. Бишкек: КРСУ, 2010.200 с.

263. Озмителъ Е.Е. Православие в Киргизии. XIX-XX вв.: Исторический очерк. Бишкек: КРСУ, 2003. 180 с.

264. Озмителъ Е.Е. Православная культура и подходы к ее изучению / Вестник Адыгейского государственного университета. Серия 1. 2010. № 2. С. 153-157.

265. Озмителъ Е.Е. Православная культура казаков Семиречья / Вестник КРСУ. Бишкек, 2010. Т. 10. № 5. С. 79-82.

266. Озмителъ Е.Е. Приходская жизнь в Туркестане / Диалог цивилизаций. Культурно-цивилизационные мосты истории и современность. Бишкек, 2008. №8. С. 119-122.

267. Озмителъ Е.Е. Российская Православная Церковь и общества трезвости ------^Туркестане-/ Вестник 1СРСУ.-Бишкек, 2009.Т.9. № 57СГПР18:

268. Озмителъ Е.Е. Судьба православных храмов Пишпека / Диалог цивилизаций. Культурно-цивилизационные мосты истории и современность. Бишкек, 2009. № 9. С. 73-88.

269. Озмителъ Е.Е. Тенденции развития православной дореволюционной культуры Киргизии / Вестник КРСУ. Бишкек, 2010. Т. 10. № 8. С. 128-133.

270. Одинцов М.И. Государство и церковь в России. XX век. М.: «Луч», 1994. 171 с.

271. Омурбеков Т.Н. К взаимосвязям и взаимоотношениям народностей Семиречья в конце XIX начале XX вв. // Актуальные вопросы этнографии и археологии Киргизии. Фрунзе, 1989. С. 42-53.

272. Оренбургское казачье войско: Религиозно-нравственная культура / Сб. науч. трудов. Челябинск: Б. и., 2001. 157 с.

273. Орлов А. Церковь и государство. СПб.: Вестник знания, 1910. 36 с.

274. Островская Л.В. Христианство в понимании русских крестьян пореформенной Сибири / Общественный быт и культура русского населения Сибири XVIII начала XX в. Новосибирск: Наука. Сиб. отд.-ние, 1983. 178 с.

275. Остроумов Н.П. Исторический очерк взаимных отношений между христианством и мусульманством. СПб.: Тип. С.Е. Добродеева, 1888. 75 с.

276. Остроумов Н.П. Исторический очерк народного образования в городах и укреплениях бывшей Сыр-Дарьинской линии и Туркестанской области ~с i860 по 1867 гГТашкент: Тип" аренд.Ф.В. Базилевским. 1881. 108 с.

277. Остроумов Н.П. Китайские эмигранты в Семиреченской области и распространение среди них христианства. Казань: Тип. ун-та. 1879.117 с.

278. Остроумов Н.П. Константин Петрович фон-Кауфман устроитель Туркестанского края. Личные воспоминания Н. Остроумова (1877— 1881). Ташкент: Типо-лит. торг. дома «Ф. и Т. бр. Каменские», 1899.287 с.

279. Очерк развития народного образования в Туркестанском крае / Сост. Инспектор народных училищ Туркестанского края 1-го района С. Граменицкий. Ташкент: Типо-лит. торг. дом «Ф. и Т. бр. Каменские», 1896. 89 с.

280. Павлов Н. История Туркестана. В связи с кратким историческим очерком сопредельных стран. (Персии, Белуджистана, Индии и Восточного Туркестана). Ташкент: Издание Н.Г. Павлова, 1911. 238 с.

281. Пальмов Н. Духовные нужды русского народа и православное пастырство по воззрениям С.А. Рачинского. Киев: Тип. Имп. Ун-та Св. Владимира, 1903. 36 с.

282. Панченко A.A. Исследования в области народного православия. Деревенские святыни Северо-Западной России. СПб.: Алетейа, 1998.305 с.

283. Панченко A.M. О русской истории и культуре. СПб.: Азбука, 2000.464с.

284. Папков A.A. Церковно-общественные вопросы в эпоху царя-освободителя (1855-1870). СПб.: Тип. А.П. Лопухина, 1902. 184 с.

285. Пашенцев Д. А. Благотворительная деятельность русской православной церкви во 2-й пол. XIX нач. XX века. Автореф. дисс. . к.и.н. М., 1995.24 с.

286. Пашино П.И. Туркестанский край в 1866 году. Путевые заметки. СПб.: Тип. Неклюдова, 1868. 176 с.

287. Петров В.Г. Пишпек исчезающий. Бишкек: Литературный Кыргызстан, 2005. 101 с.

288. Пивоваров В.Г. Опыт монографического исследования религиозной группы прихожан в системе церковного прихода. Афтореферат дисс. . к.ф.н. М., 1968. 17 с.

289. Пивоваров В.Г. Религиозность: опыт и проблемы изучения. Йошкар-Ола: Марийское кн. изд-во, 1976. 184 с.

290. Платонов Н.Ф. Православная церковь в борьбе с революционным движением в России (1900-1917 гг.) // Ежегодник Музея истории религии и атеизма, М.-Л., 1960. T. IV. С. 103-209.

291. Плоских В В. Русское селение в Кыргызстане Покровка / Русские в Кыргызстане: История. Культура. Этнография: Научно-исследовательские статьи и материалы. Вып. 2. Бишкек: КРСУ, 2009. С. 133-141.

292. Плоских В.М., Джунушалиев ДД., Галицкий В.Я. Пишпек Фрунзе -Бишкек: этапы исторического развития (1878 - 2003 гг.). Бишкек: НАН Кыргызской республики, 2003. 188 с.

293. Плоских В.М. Русские в Кыргызстане как объект исторического и этнографического исследования / Русские в Кыргызстане: Научно-исследовательские статьи и материалы. Бишкек: КРСУ, 2002. С. 3-7.

294. Победоносцев К. Московский сборник. М: Синодальная тип., 1901. 366 с.

295. Полищук И.С. Духовенство и крестьянство в общественной жизни России: конец Х1Х-30-е годы XX века (Опыт историко-сравнительного анализа). Тверь: Издательство «Фамилия», 2004. 388 с.

296. Полное географическое описание нашего отечества. Настольная и дорожная книга / Под ред. В.П. Семенова-Тян-Шанского. Т. 19. Туркестанский край. СПб.: Издание А.Ф. Девриена, 1898. 685 с.

297. Поляков Георгий (прот). " Военное духовенство России: (сбГ исторических материалов, воспоминаний участников событий, архивные материалы). М.: Твор. информационный издательский центр, 2002. 536 с.

298. Поспеловский Д.В, Православная Церковь в истории Руси, России и СССР. М.: Библейско-богослов. ин-т им. апостола Андрея, 1996. 408 с.

299. Поспеловский Д.В. Русская православная церковь в XX веке. М.: Республика, 1995. 511 с.

300. Православие в народной жизни. Программы сбора полевого этнографического материала / Отв. редактор М. М. Громыко. М.: Изд-во Православного Братства Св. Филарета Московского, 2000. 132 с.

301. Православие: Конфессия, институты, религиозность (ХУП-ХХ вв.): Сб. статей. СПб.: Изд-во Европейского ун-та в Санкт-Петербурге, 2009. 280 с.

302. Православная вера и традиции благочестия у русских в ХУШ-ХХ веках. Этнографические исследования и материалы. М.: Наука, 2002.469 с.

303. Православная жизнь русских крестьян Х1Х-ХХ вв. Итоги этнографических исследований / Под ред. Т. А. Листовой и др. М.: Наука, 2001.300 с.

304. Проблемы славянской культуры и цивилизации: Материалы региональной научно-метод. конференции / Отв. редактор В.И. Иващенко. Уссурийск: Изд-во УГПИ, 1999. 101 с.

305. Проскурин В. Дедушка русского Туркестана//Веди. 1999. №3. С. 36-39.

306. Проскурин В. Туркестанские епархиальные ведомости // Веди. 2006. № 9-10. С. 4-7.

307. Путинцев М., прот. «Вот каков наш Туркестанский юг: в комнате сидим в шубах!»: Воспоминания об архиепископе Софонии // Восток свыше: Духовное и литературно-историческое издание. Ташкент, 2006. Вып. XII. С. 12-22.

308. Пушкарев С.Г. Роль Православной Церкви в истории России. Нью-Йорк: Possev-USA, 1985. 124 с.339: РегелъсонЛ. Трагедия"Русской церкви: 1917-1945. 1996Г520 с.

309. Риккерт Г. Науки о природе и науки о культуре / Культурология XX век. Антология. М., 1995. С. 69-101.

310. Римский C.B. Русская православная церковь в XIX в. Ростов-на-Дону: ДЮИ, 1997. 384 с.

311. Розанов А.И. Записки сельского священника. Быт и нравы православного духовенства. Записки пересмотр, и испр. авт. СПб.: Тип. В. С. Балашева, 1882. 324 с.

312. Розанов В.В. Религия и культура. СПб. В 2-х тт. Т. 1. М.: Изд-во «Правда», 1990. 636 с.

313. Роль православной церкви в истории России: Круглый стол // Вопросы истории, 1990. № 3. С. 84-106.

314. Россия. Полное географическое описание нашего отечества: настольная и дорожная книга для русских людей. Т. 18. Киргизский край / под ред. В.П. Семенова. СПб.: Изд. А.Ф. Девриена, 1903. 478 с.

315. Румянцев П. Условия колонизации Семиречья // Вопросы колонизации. № 9, 1911. С. 191-224.

316. Рункевич С.Г. Из церковно-общественной жизни второй четверти нашего столетия. СПб., 1896. с.

317. Рункевич С.Г. История Русской Церкви под управлением Святейшего Синода. T. II. Русская Церковь в XIX в. СПб.: Тип. А. П. Лопухина, 1901.436 с.

318. Русская Средняя Азия / Живописная Россия. Т. 10. СПб., 1885. 392 с.

319. Русский Север: этническая история и народная культура ХП-ХХ века / Отв. редактор И.В. Власова. М.: Наука, 2001. 848 с.

320. Русское православие: вехи истории / Науч. ред. А.И. Клибанов. М.: Политиздат, 1989. 719 с.

321. Рюминский В. Духовенство и народ. (Церковь и государство). СПб.: Свободная земля, 1906. 48 с.

322. Сабиров В.Ш. Русская идея спасения. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1995.151 с.

323. Святые новомученики и исповедники в земле Казахстанской^ просиявшие. М.: Алма-Ата, 2008. 567 с.

324. Салтыков А. О православной культуре // Журнал Московской Патриархии. 1997. № 3. С. 88-96.

325. Сапожников В.Р. Очерки Семиречья. Джунгарские степи. Балхаш. -Иссык-куль. - Центральный Тянь-Шань. Томск: Типо-лит. П.И. Макушина, 1904. 139 с.

326. Северцов Н. Путешествие по туркестанскому краю и исследование горной страны Тянь-Шаня, совершенные по поручению Русского Географического общества. СПб.: Тип. К.В. Трубникова, 1873. 462 с.

327. Семенов Тян-Шанский 77.77. Путешествия в Тянь-Шань в 1956-1857 годах. Мемуары. Т. 2. М.: ОГИЗ, 1946. 256 с.

328. Слуцкая С.А. Краеведческая, издательская и библиографическая деятельность Русской Православной Церкви, середина XIX в. -1918 г. Дисс. . к.п.н. М., 1993. 236 с.

329. Смесова Е.А. Источники по истории русских духовно-культурных учреждений в Туркестане конец XIX начало XX вв. / Молодой ученый. 2011. № 7. Т. 2. С. 44-46.

330. Смирнов Е.Т. Герасим Алесеевич Колпаковский (Некролог) // Среднеазиатский вестник. 1896, май. С. 100-106.

331. Смирнов Н.А. Миссионерская деятельность церкви (2-я пол. XIX в. -1917 г.) // Церковь в истории России. М., 1967. С. 279-297.

332. Смолич И.К. История Русской Церкви. 1700-1917 / История Русской Церкви. Т. 8. Ч. II. М.: Изд-во Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 1997. 800 с.

333. Современная Россия. Очерки нашей государственной и общественной жизни. СПб.: Тип. A.C. Суворина, 1889. Т. 1. 295 с.

334. Соловьев B.C. Значение государства // Соловьев B.C. Спор о справедливости. М., 1999. С. 849-861.

335. Соловьев И. Церковь и революция / Российская церковь в годы революции 1917-1918 гг. М., 1995. С. 3-11.

336. Сорокин 77. Социальная и культурная динамика. СПб.: РХГИ, 2000. 1044 с.

337. Сорокин 77. Человек. Цивилизация. Общество. М.: Политиздат, 1992.543 с.

338. Софонов В.Ю. Миссионерская деятельность Русской православной церкви в Западной Сибири в конце XVII начале XX вв. Автореферат дисс. д.и.н. Барнаул, 2007. 52 с.

339. Спасенкова И.В. Православная традиция русского города в 19171930-е гг. (на материалах Вологды) Дисс. . к.и.н. Вологда, 1999. 201 с.

340. Спекторский Е.В. Христианство и культура. Прага: Пламя, 1925.312 с.

341. Среднеазиатской епархии 125 лет // Журнал Московской Патриархии Русской Православной Церкви / Специальный выпуск. 1997.

342. Станюкович Т.В. У русских переселенцев в Средней Азии / Краткие сообщения Института этнографии. IV. 1948. С. 87-92.

343. Сумарокова O.JI. История российского образования в Киргизии и роль в нем русского языка (1860-1017 гг.). Бишкек: КРСУ, 2009. 168 с.

344. Табьгшалиева А. Вера в Туркестане. (Очерк истории религий Средней Азии и Казахстана). Бишкек, 1993. 160 с.

345. Тагеев Б.Л. Русские над Индией // Майер A.A., Тагеев Б.Л. Полуденные экспедиции. Очерки. М.: Воениздат, 1998. С. 165-350.

346. Тальберг Н.Д. История Русской церкви. М.: Изд-во Сретенского монастыря, 1997. 924 с.

347. Тальберг НД Святая Русь. СПб.: Изд-во им. А. С.~Суворина,Т992Л04 сТ

348. Тен К.П. Русское население Средней Азии во второй половине XIX-н. XX вв. // История СССР, 1970. № 4. С. 143-154.

349. Терентьев М.А. Туркестан и туркестанцы // Вестник Европы, 1875. №11. 172 с.

350. ТиллихП. Избранное. Теология культуры. М.: Юрист, 1995. 380 с.

351. Тихомиров Л.А. Запросы жизни и наше церковное управление. М.: Университетская тип., 1903. 45 с.

352. Тихомиров Л.А. Личность, общество и церковь. М.: Университетская тип., 1904. 87 с.

353. Тихомиров Л.А. Религиозно-философские основы истории. М.: Айрис пресс, 2004. 624 с.

354. Тихомиров Л.А. Христианство и политика. М.: ГУП «Облиздат», ТОО «Алир», 1999. 616 с.

355. Топоров В. Святость и святые в русской духовной культуре. Три века христианства на Руси (XII-XIV вв.). Т. 2. М.: «Гнозис» Школа «Языки русской культуры», 1998. 864 с.

356. Тулъцева П.А. Божий мир православного крестьянина // Менталитет и аграрное развитие России (XIX-XX вв.). М., 1996. С. 294-304.

357. Тулъцева Л.А. Религиозные верования и обряды русских крестьян на рубеже XIX и XX веков (по материалам среднерусской полосы) // Советская этнография. 1978. № 3. С. 31-43.

358. Уваров С.С. Общий взгляд на философию словесности // Московский журнал. 1999. № 10. С. 13-26.

359. Усубалиев Т. У. Фрунзе столица Советского Киргизстана. М., 1971.167 с.

360. Федоров В. А. Русская православная церковь и государство. Синодальный период. 1700-1917. М.: Русская панорама, 2003. 480 с.

361. Федорович С. Армия и церковь, 1906. Б.м.: Б.и. 39 с.

362. Фирсов С.Л. Православная церковь и российское государство в последнее десятилетие существования самодержавия в России. СПб.: Издательство Русского христианского гуманитарного института, 1996.660 с.

363. Фирсов С.Л. Русская церковь накануне перемен (конец 1890-х 1918 гг.). М.: Духовная библиотека, 2002. 624 с.

364. Флоренский П. Христианство и культура // Кризис цивилизации. 1991. №3. С. 74-75.

365. Флоровский Г., прот. Пути русского богословия. Париж, 1937. (репринт, изд. Вильнюс, 1991). 601 с.

366. Флыгин Ю. Н.П. Остроумов: от выпускника Духовной семинарии до патриарха туркестановедения / Востоковедческие чтения памяти Н.П. Остроумова. Ташкент: Издание Ташкентской и Среднеазиатской епархии, 2008. С. 11-37.

367. Фомченко А.П. Русские поселения в Туркестанском крае в конце XIX начале XX в.: (социально-экономический аспект). Ташкент: Фан, 1983. 128 с.

368. Франк C.JI. Духовные основы общества. Москва: Директ-Медиа, 2008. 398 с.

369. Франк С.Л. Культура и религия (по поводу статьи о «Вехах» C.B. Лурье) // Философские науки. 1990. № 7. С. 73-84.

370. Фриз Г. Л. Церковь, религия и политическая культура на закате --- — старой России//История СССР. 1991. №2. С. 107-117.

371. Харченко H.A. Участие русских в становлении библиотечного дела в Кыргызстане / Русские в Кыргызстане: Научно-исслед. статьи и материалы. Бишкек: КРСУ, 2002. С. 139-153.

372. Хелимский Е.И. Массовые источники по истории крестьян-переселенцев в Средней Азии в конце XIX начале XX вв.: Учеб. метод, пособие. Бишкек: Илим, 1996. 65 с.

373. Хелимский Е.И. Переселенческое движение в Кырыгзстан (вторая половина XIX начало XX вв.) / Русские в Кыргызстане: Научно-исслед. статьи и материалы. Бишкек: КРСУ, 2002. С. 78-101.

374. Хейзинга Й. Тени завтрашнего дня. Человек и культура. Затемненный мир. СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха. 2010. 454 с.

375. Ходаковская О. Литургия верных (жизнь и страдания епископа Семиреченского и Верненского Пимена (Белоликова)) // Свет Православия в Казахстане. 1996. № 7-8.

376. Ходаковская О. Неизвестная фотография преподобного Серафима Аксайского // Веди. 1999. №3-4. С. 24-25.

377. Хомяков А. С. О старом и новом / Хомяков A.C. Полное собрание сочинений. М.: Университетская тип, 1900. С. 11-29.

378. Хусаинова A.A. Здания христианского культа в Самарканде (XIX-XX вв.) / К истории Христианства в Средней Азии. (XIX-XX в.в.). Ташкент, 1998. С. 128-143.

379. Центральная Азия в составе Российской империи. М.: Новое литературное обозрение, 2008. 464 с.

380. Церковные общества трезвости и подобные им церковные учреждения. СПб.: Синодальная тип., 1911. 23 с.

381. Цехканская К.В. Икона в жизни русского народа. Дисс. . д.к.н. М., 1998. 447 с.

382. Цитович Г. Храмы армии и флота, (сост. в ведомстве протопресвитера военного и морского духовенства): Историко-статистическое описание в 2-х частях. Пятигорск: Типо-лит. Нагорова, 1913. 520 с.

383. Цыпин В. К вопросу о границах Церкви / Богословские труды: юбилейный сборник. М., 1986. С. 193-226.

384. Цысь О.П. Православные общественно-религиозные организации Тобольской епархии во второй половине XIX начале XX вв. Автореферат дисс. . к. и. н. Екатеринбург, 2003. 26 с.

385. Чабров Г.Н. Русские поселения между Оренбургом и Ташкентом в XIX начале XX вв. (1824-1917) / Исторические науки. Кн. 14; Вып. 90. С. 153-192.

386. Чимаров С.Ю. Русская православная церковь и религиозно-нравственное воспитание личного состава армии и флота, 1800-1917 гг. Дисс. д.и.н. СПб., 1999. 497 с.

387. Шапошников Л.Е. Понимание культуры в современном православном богословии / Христианство и культура. М., С. 9-15.

388. Швечиков А.Н. Религия и духовность: историко-методологический аспект // Институт социологии РАН. Журнал Власть, № 6,2009. С. 82-85.

389. Швечиков А.Н. Религия как объект научного познания. СПб.: СПГУТД, 2008. 357 с.

390. Шидер Т. Возможности и границы сравнительных методов в исторических науках / Философия и методология истории. Под ред. И. С. Кона. М., 1977. С. 143-166.

391. Шипилов А. Русская культура в Центральной Азии: история и современность. М. Бишкек: КРСУ. 2008. 242 с.

392. Шичалин Ю.А. Пути российского образования и православие. М.: ГЖ, 1999. 89 с.

393. Шмелев Г.И. Русская православная церковь, ее деятельность и экономика до и после Г917ТГ7/ Вопросы истории. 2003. № 11. С. 36—51.

394. Шмеман Л.А. Церковь и мир в православном сознании // Континент. 1993. №76. С. 266-303.

395. Шулъга Е.П. Эволюция этнического сознания украинской диаспоры в Кыргызстане / Украинцы в Кыргызстане: Статьи. Исследования. Материалы; Вып. 2. Бишкек, 2006. С. 47-52.

396. Щепанская Т. Б. Кризисная сеть (традиции духовного освоения пространства) // Русский Север. СПб., 1995. С. 110-176.

397. Экономцев И. Православие и этнос в контексте русской истории // Путь православия. 1991. № 1. С. 106-122.

398. Южаков Ю.Д. Итоги двадцатисемилетнего управления нашим Туркестанским краем. СПб., 1891. 84 с.

399. Юсупова М.А. Христианское зодчество Ферганской долины (конец XIX начало XX вв.) / К истории христианства в Средней Азии. Ташкент: «Узбекистан», 1998. С. 132-141.

400. Яворский Д.Р. Место «теологии культуры» в современном гуманитарном знании / Выбор метода: Изучение культуры в России 1990-х годов. М.: РГГУ, 2001. С. 87-103.

401. Яковлев В.А. Из церковной жизни Туркестана. Верный, 1902. 48 с.

402. Якубович Г.В. Значение церковной проповеди в деле развития простого народа и влияния христианской проповеди вообще на народное образование. М.: А.И. Куколевский, 1876. 16 с.

403. Яркое А. Белорусы в Кыргызстане: Путь духовного возрождения. Бишкек: Пропеллер, 2001. 128 с.

404. Яркое А., Галицкий В. О православной культуре в дореволюционном Кыргызстане // Слово Жизни. 1996. № 5. С. 3.

405. Яркое А. Казаки в Кыргызстане. Бишкек: КРСУ, 2002. 78 с.

406. Материалы интернет-ресурсов

407. Витте С.Ю. О современном положении православной церкви // «Слово».108 за 28 марта 1905 г. по переизданию в «Православной общине». № 43, 1998 // URL: http://www.krotov.info/acts/20/1900/1905vitte.htm (дата обращения 13.06.2009).

408. Евграфов К.Е. Об этническом составе Туркестанского края // URL: http://vatanum.ru (дата обращения 02.11.2009).

409. Каганович А. Некоторые проблемы царской колонизации в Туркестане // URL: http://turkestan.ru (дата обращения 22.11.2010).

410. Леонтьева Т. Вера разуверившихся, оголтелость расстриг: Чего хотели от жизни революционеры в России? // URL: Русский Журнал / www.russ.rii/istsovr/20000629leonteva.html (дата обращения 09.11.2009).

411. Лурье С. Особенности русской колонизации в Средней Азии // URL: http://turkestan.ucoz.ru (дата обращения 09.11.2009).

412. Осипов А. О культуре с христианской точки зрения // URL: http://azbyka.ru/tserkov/kultura/5g 185-all.shtml (дата обращения 16.01.09).

413. Полищук И.С. Крестьянство и духовенство в первой трети XX в. (некоторые аспекты модернизационных процессов в деревне Нечерноземья) // Новый исторический вестник. 2005 № 2 (13) // URL: http://www.nivestnik.ru/20052/5.shtml (дата обращения 16.01.09).

414. Самохин Ю.С. Оправдание краеведения // Сетевой альманах Ю.С. Самохина / Вопросы краеведения: теория и практика // URL: http://school-kraevedenie.narod.ru/contentO.html (дата обращения 05.02.2010).

415. Струве П.Б. Великая Россия. Из размышлений о проблеме русского могущества / «Русская Мысль», I, 1908 г. // URL: http://rusology.narod.ru/catalogs/booksautorsl.htm (дата обращения 25.04.2010).