автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.20
диссертация на тему: Говор албанцев Украины: эволюция диалектной системы в условиях языкового контакта

Полный текст автореферата диссертации по теме "Говор албанцев Украины: эволюция диалектной системы в условиях языкового контакта"

На правах рукописи

Морозова Мария Сергеевна

ГОВОР АЛБАНЦЕВ УКРАИНЫ: ЭВОЛЮЦИЯ ДИАЛЕКТНОЙ СИСТЕМЫ В УСЛОВИЯХ ЯЗЫКОВОГО КОНТАКТА

Специальность 10.02.20 — сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

7 НОЯ 2013

Санкт-Петербург — 2013

005537402

Работа выполнена в отделе сравнительно-исторического изучения индоевропейских языков и ареальных исследований Института лингвистических исследований Российской академии наук

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

Александр Юрьевич Русаков

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Антон Владимирович Циммерлинг

Защита диссертации состоится 26 ноября 2013 года в 16 часов на заседании диссертационного совета Д 002.055.01 при Институте лингвистических исследований РАН по адресу: 199053, Санкт-Петербург, Тучков пер., д. 9.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института лингвистических исследований РАН по адресу: 199053, Санкт-Петербург, Тучков пер., д. 9.

кандидат филологических наук, н.с. Максим Максимович Макарцев

Ведущая организация: Музей антропологии и этнографии

им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН

2013

г.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор филологических наук

В.В. Казаковская

Диссертационное исследование посвящено особенностям эволюции островного говора албанцев Украины, существующего в условиях интенсивного языкового контакта.

Как отмечено A.B. Десницкой, «для языка с относительно поздней и ограниченной письменной традицией историческая диалектология является неоценимым источником сведений о предшествующих этапах его развития»1. Материал современных албанских диалектов важен для исторической интерпретации лингвистической карты албаноязычного ареала, установления относительной хронологии языковых изменений и уточнения социально-исторических контекстов, в которых эти изменения протекали. Значимым лингвистическим фактором, определявшим формирование албанского диалектного ландшафта, следует считать контактное воздействие других языков и диалектов, которое было весьма неоднородным в разные исторические периоды и в разных точках албаноязычного ареала.

Особый интерес с точки зрения албанской диалектологии, истории языка и контактологии представляют островные албанские говоры, в которых реликтовые черты, унаследованные от старогегского и старотоскского состояния, сочетаются с многочисленными инновациями, возникшими в результате внутреннего развития в отрыве от основного албаноязычного ареала. К островным относят тоскские говоры албанских поселений Италии, Греции, Болгарии и Украины, а также гегский говор колонии Борго Эриццо / Арбанас в Далмации (Хорватия).

Объектом исследования является говор албаноязычных поселений Украины: с. Жовтневое (укр. Жовтневе; до 1944 г. — Каракурт) Болградского района Одесской области, с. Георгиевка (укр. Георгивка), с. Девнинское (укр. Д1внинське) и с. Гаммовка (укр. Гам1вка) Приазовского района Запорожской области.

Предметом исследования стало выяснение закономерностей развития отдельно взятого албанского говора, находящегося

1 Десницкая A.B. Диалектология — основа исторического изучения албанского языка// Десницкая A.B. Сравнительное языкознание и история языков / отв. ред. В.П. Нерознак. JL: Наука, 1984. С. 260.

в полной изоляции от основного албаноязычного ареала и подверженного контактному влиянию других языков и диалектов.

История появления албанцев на юге современной Украины насчитывает более двух столетий. Первые албанские семейства, согласно данным П. Кеппена2, прибыли в регион Южной Бессарабии, где ныне расположено с. Каракурт / Жовтневое, в 1809-1810 гг. Примерно через полвека, в 1861-1863 it. часть албанцев Каракурта переселилась в Приазовье, основав там свои села. Наиболее ранние сведения об албанском говоре Украины были получены Н.С. Державиным, который в 1910 г. «обнаружил» албанцев в бессарабской колонии Каракурт, а в 1912 и 1923-1925 гг. занимался сбором материала по языку и культуре албанцев в приазовском селе Гаммовка3. В дальнейшем вклад в лингвистическое изучение албанских сел Украины внесли Н.В. Котова, A.B. Десницкая, Л.Я. Демко, А.П. Сытов, О.С. Широков, И.И. Воронина, J1.B. Шарапова, A.B. Жугра, М.В. Домо-силецкая, JI.H. Каминская, A.A. Новик и др.4 Наличие значительного объема материалов и публикаций синхронно-описательного характера, отражающих состояние говора албанцев Украины с 1910-х годов по настоящее время, позволяют рассмотреть данный островной идиом с новых позиций — как динамично развивающуюся систему, эволюция которой может быть представлена sub specie языковых контактов и исторических обстоятельств. При этом контактнообусловленные и эндогенные изменения, происходящие в говоре, могут быть охарактеризо-

2 Кеппенъ П. Хронологически! указатель матср1аловъ для исто-рш инородцевъ Европейской Россш. Составленъ подъ руководствомъ Петра Кеппена. Санкт-Петербургь: въ типографш Императорской Ака-демш Наукъ, 1861. 532 с.

3 См., например, Державин Н.С. Албанцы-арнауты на Приазовье Украинской ССР// Советская этнография. 1948. № 2. С. 156-169. Полевые записи Н.С. Державина в настоящее время хранятся в Санкт-Петербургском филиале Архива РАН (ПФА РАН).

4 Сведения об основных работах по говору албанцев Украины, вышедших до 2007 г., см. в библиографии по российскому албановеде-нию: A.B. Жугра. Албания в русской науке и культуре. Справочно-библиографическое издание. СПб.: Нестор-История, 2007.

4

ваны не только с точки зрения их архаичности или инновационное™ по сравнению с другими албанскими диалектами, но и с точки зрения их соответствия основным тенденциям развития албанского языка в целом. Подобный подход к рассмотрению островного говора, развивающегося в условиях интенсивного контакта, обусловил новизну диссертационного исследования.

Актуальность темы обусловлена необходимостью учета контактологической проблематики в изучении истории албанского языка в целом и отдельно взятых албанских говоров в частности. Актуальным представляется также рассмотрение говора албанцев Украины в сопоставлении с албанским диалектным ландшафтом, в том числе с «материнским» северо-вос-точнотоскским ареалом и другими островными и периферийными говорами албанского языка. Наконец, актуальной задачей является описание современного состояния говора албанцев Украины, ставшее частью исследования. Поскольку в последнее время изменения на всех уровнях языковой системы происходят в ускоренном темпе, высока вероятность того, что исследуемый говор приобретет форму, далекую от современной, либо будет утрачен уже через несколько десятилетий.

Целью работы, таким образом, стало изучение эволюции островного албанского говора Украины в условиях языкового контакта, выявление основных тенденций развития и интерпретация изменений, происходящих на разных уровнях языковой системы, с точки зрения их возможных причин и соответствия выявленным тенденциям.

Для достижения данной цели были поставлены следующие задачи:

1. По результатам анализа материалов, отражающих состояние исследуемого говора в XX — начале XXI вв., выявить архаичные и инновационные особенности фонетики, грамматики и лексики.

2. Сопоставить говор албанцев Украины с албанским диалектным ландшафтом, уделяя особое внимание «материнскому» северо-восточнотоскскому ареалу и островным говорам албанского языка.

3. Восстановить хронологию возникновения инноваций в исследуемом говоре и предложить контактное или внутриязыковое объяснение происходящих языковых изменений.

4. Охарактеризовать основные типы интерференционных изменений на разных уровнях языковой системы.

5. Выявить и сопоставить локальные варианты говора, формирование которых обусловлено неодинаковой культурно-языковой ситуацией.

6. Осуществить хронологическую и ареальную стратификацию лексики говора албанцев Украины (исконная и заимствованная лексика; ранние и поздние заимствования; общебалканская, общеалбанская, общетоскская и узколокальная лексика).

Для реализации поставленных задач использовались методы, разработанные в рамках описательной и исторической диалектологии и сопоставительного языкознания: описание наиболее примечательных особенностей говора албанцев Украины, сравнение отдельных этапов его развития с целью выявления основных закономерностей, сопоставление с другими албанскими говорами для определения места исследуемого говора на албанской диалектной карте. При интерпретации эндогенных и кон-тактноиндуцированных изменений привлекались методы внутренней и внешней реконструкции.

Материалом для анализа и сопоставления послужили:

- полевые материалы автора, которые были собраны в ходе экспедиционных поездок в албаноязычные села Приазовья в 2005-2010, 2012 гг. иве. Жовтневое в 2011-2013 гг.;

- материалы и публикации прошлых лет, отражающие эволюцию говора албанцев Украины на протяжении XX в.;

- албанский диалектный материал, представленный в диалектологических описаниях разных лет (A.B. Десницкая, Б. Соколова, К. Хеблер, Й. Гьинари, Б. Беци, В. Джачка, А. Сарачи и др.), а также в новейших и не использовавшихся ранее источниках, таких как Диалектологический атлас албанского языка (ДААЯ)5;

5 Atlasi dialektologjik i gjuhes shqipe / Gjinari J., Beci В., Shkur-taj Gj., Gosturani Xh. Vellimi I. Napoli: Universita degli studi di Napoli

6

- ранее не использовавшийся в работах о говоре албанцев Украины лексический материал албанских, балканославянских, греческих и балканороманских диалектов, картографированный в Малом диалектологическом атласе балканских языков (МДАБЯ)6, а также материалы Болгарского диалектного атласа7 и Атласа болгарских говоров в СССР8.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Как и большинство островных говоров албанского языка, говор албанцев Украины обнаруживает специфические консервативные и инновационные особенности, обусловленные развитием в изоляции от основного албаноязычного массива.

2. Некоторые инновации говора албанцев Украины, не характерные для наиболее близких ему северо-восточнотоск-ских говоров, соответствуют общеалбанским тенденциям развития, прекратившим свое действие в «материнском» ареале.

l'Orientale; Tiranë: Akademia е shkencave е Shqipërisë, 2007. 464 f.; Vëlli-mi II. Napoli: Universita degli studi di Napoli l'Orientale; Tiranë: Akademia e shkencave e Shqipërisë, 2008. 602 f.

6 Малый диалектологический атлас балканских языков / под ред. А.Н. Соболева. Пробный выпуск. München: Biblion Verlag, 2003. 358 е.; Серия лексическая. Том 1. Лексика духовной культуры. München: Biblion Verlag, 2005. 432 е.; Том II. Человек. Семья. München: Biblion Verlag, 2006. 262 е.; Том III. Животноводство. СПб.: Наука; München: Otto Sagner Verlag, 2009. 664 е.; Том IV. Ландшафт / сост. М.В. Домосилец-кая. СПб.: Наука; München: Otto Sagner Verlag, 2010. 368 c.; Том V. Метеорология: погода, атмосферные явления, осадки / сост. М.В. До-мосилецкая. СПб.: Наука; München: Otto Sagner Verlag, 2012. 288 е.; Том VI. Полеводство. Огородничество. СПб.: Наука; München: Otto Sagner Verlag, 2013. 176 c.; Серия грамматическая, с преимущественным вниманием к структуре балканославянских языков. Том I. Категории имени существительного. München: Biblion Verlag, 2005. 280 с.

7 Български диалектен атлас (в четири тома). II. Североизточна България / съставлен под ръководството на Ст. Стоиков. София: Изд-во на Българската академия на науките, 1966. Част първа. Карти. 290 л. карт. Част втора. Статии, коментари, показалци. 160 с.

8 Бернштейн С.Б., Чешко Е.В., Зеленина Э.И. Атлас болгарских говоров в СССР / под ред. С.Б. Бернштейна. М.: Изд-воАН СССР, 1958. 109 л. карт.

3. Наряду с инновациями, обусловленными внутренним развитием, говор албанцев Украины обнаруживает ряд особенностей, имеющих отчетливо контактноиндуцированный характер. Рассмотрение говора в его эволюции на протяжении XX-XXI вв., а также в сопоставлении с другими албанскими говорами, развивавшимися и/или развивающимися в сходных условиях, позволяет восстановить хронологию контактного изменения языковой системы и установить конкретные источники влияния.

4. В условиях сохранения говора албанцев Украины под сильным иноязычным влиянием возможны интерференционные изменения на всех уровнях языковой системы. Большую часть интерференционных явлений при этом можно отнести к одному из двух основных типов: собственно заимствование и межъязыковое отождествление элементов взаимодействующих идиомов (звуков, конструкций) с последующим изменением элемента субдоминантного идиома (т. е. исследуемого албанского говора) под влиянием элемента доминантного языка9.

5. Неодинаковые условия контактного развития исследуемого говора в Южной Бессарабии и в Приазовье могли привести к формированию в этих регионах локальных вариантов говора, обладающих разной степенью сохранности и демонстрирующих отдельные отличия в языковой системе.

6. Хронологическая и ареальная стратификация лексики исследуемого говора играет важную роль при локализации его «материнского» ареала и позволяет делать предположения об особенностях устройства албанской диалектной карты на рубеже ХУ-ХУ1 вв.

Теоретическая значимость работы состоит в том, что она представляет собой системное исследование и комплексное описание эволюции отдельно взятой диалектной системы, включенное в проблематику исторической диалектологии албанского языка и контактологии.

9 Подобное разграничение основных типов интерференционных явлений введено У. Вайнрайхом. В кн. Weinreich U. Languages in Contact: Findings and Problems. Ninth printing. The Hague: de Gruyter: Mouton Publishers, 1979. 148 p.

8

Практическая значимость. Содержащиеся в диссертации сведения по фонетике, грамматике и лексике говора албанцев Украины могут быть использованы в курсе албанской диалектологии. Возможно применение результатов исследования в работах, рассматривающих албанский язык и его диалекты с точки зрения языковых контактов и направленных на поиск внешних объяснений фактов албанской языковой истории.

Апробация работы. Результаты исследования обсуждались на конференциях и семинарах: IX, X, XI Межвузовская научная конференция студентов-филологов (Санкт-Петербург, 2006-2008 г.); XXVI, XXVII, XXVIII, XXIX, XXX Международный семинар албанского языка, культуры и литературы (Semi-nari Nderkombetar per Gjuhen, Letersine dhe Kulturen Shqiptare, Приштина, Косово, 2007-2011 г.); П Международный албаноло-гический семинар (Seminari II Nderkombetar i Albanologjise, Тетово-Охрид, Македония, 22-28 сентября 2008 г.); XXXVIII, XXXIX, XL, XLI, XLII Международная филологическая конференция (секция «Балканистика и византинистика», Санкт-Петербург, 2009-2011 г.; секция «Балканистика. Неоэллинистика. Византинистика», Санкт-Петербург, 2012-2013 г.); международная научная конференция «Результаты этнокультурных полевых исследований» ("Rezultate kerkimesh е studimesh etnokulturore пё terren"; Тирана, Албания, 16 сентября 2011 г.); Международная конференция, посвященная 100-летию со дня рождения члена-корреспондента РАН Агнии Васильевны Десницкой (Санкт-Петербург, 27-30 сентября 2012 г.); Международная балканисти-ческая конференция ("International Conference on Balkan Linguistics", Торунь, Польша, 6-7 мая 2013 г.); XLVI ежегодная конференция Европейского лингвистического общества (SLE2013, Сплит, Хорватия, 18-21 сентября 2013 г.).

По теме диссертации опубликовано 15 работ общим объемом 8,02 п.л., в том числе 3 работы объемом 2,39 п.л. в рецензируемых научных журналах и изданиях, рекомендованных Высшей аттестационной комиссией РФ.

Структура и объем работы. Диссертация включает 183 страницы машинописного текста и состоит из Введения, трех глав, Заключения, списка использованной литературы и

архивных источников (182 наименования), списка сокращений и Приложения, которое содержит тексты на говоре, записанные в албанских селах Украины в ходе экспедиций 2005-2013 гг., и таблицы именных и глагольных парадигм.

Основное содержание работы

Во Введении обоснована актуальность исследования, сформулированы цели и задачи, раскрыты научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы и перечислены положения, выносимые на защиту. Здесь же описываются технические аспекты, связанные с представлением языкового материала в тексте диссертации. Введение содержит краткий исторический экскурс, посвященный истории образования алба-ноязычных поселений на территории нынешней Украины, обзор истории изучения говора албанцев Украины и характеристику языковой ситуации в исследуемых селах в XIX — начале XX в., основанную на источниках (статьи Н.С. Державина, Ю.В. Ивановой, О.Р. Будины, A.A. Новика, Н.М. Бичуриной и др.10), собственных наблюдениях и сообщениях информантов.

Кроме того, во Введении приводятся положения, обрисовывающие теоретическую платформу исследования. Кратко описаны основные этапы формирования албанского диалектного ландшафта, рассмотренные в работах Э. Чабея, A.B. Дес-ницкой, А.Ю.Русакова и др.11, представлены базовые сведения об островных говорах албанского языка и истории их изучения. С опорой на литературу по языковым контактам (U. Weinreich, S.G. Thomason & Т. Kaufman, N.C. Dorian, H.-J. Sasse, L. Campbell, Ya. Matras, M. Haspelmath, A.Y. Aikhenvald и др.) изложены

10 См. например: Bichurina N. Le nom d'idiome et la substitution linguistique: les Albanais d'Ukraine// Cahiers de l'ILSL. 2013. №35. P. 139-155 (с библиографией).

11 См. Русаков A.Ю. Некоторые изоглоссы на албанской диалектной карте (к вопросу о возникновении и распространении балка-низмов албанского языка) // Исследования по типологии славянских, балтийских и балканских языков (преимущественно в свете языковых контактов) / отв. ред. Вяч. Вс. Иванов. СПб.: Алетейя, 2013. С. 113174. (с библиографией)

10

некоторые представления о механизмах контактноязыкового взаимодействия.

В первой главе «Фонетико-фонологические особенности говора албанцев Украины в контактологической перспективе» рассмотрена фонологическая система исследуемого говора, развитие которой на протяжении последних полутора столетий удается проследить по имеющимся источникам и полевым материалам 2005-2013 гг. О более ранних этапах можно судить по результатам сопоставления с другими албанскими говорами. Кроме того, существенное значение для хронологизации и интерпретации фонетико-фонологических изменений, в разное время происходивших в говоре албанцев Украины, имеет учет истории миграций его носителей и возникавших при этом контактов с идиомами различного таксономического уровня и статуса.

В ходе развития исследуемого говора в отрыве от основного албаноязычного ареала (примерно с конца XV — начала XVI в. по настоящее время) на фонологическом уровне языковой системы возникло множество инноваций контактного характера. После миграции предков нынешних албанцев Украины на территорию северо-восточной Болгарии (т. е., по меньшей мере, вплоть до начала XIX в.) их говор находился под сильным болгарским диалектным влиянием. Именно это влияние является наиболее вероятным источником тех инновационных особенностей исследуемого говора, которые, с одной стороны, не характерны для основного албаноязычного ареала, а с другой — обнаруживают параллели в албанском говоре с. Мандри-ца в Болгарии12, развивавшемся в сходной контактноязыковой ситуации, и в болгарских говорах региона, где предки албанцев Украины проживали до переселения в Южную Бессарабию. К подобным инновациям в исследуемом говоре относится, например, изменение гласного среднего ряда среднего подъема э > г (пЧ 'один'; лит. алб. п]ё, Мандр. т) и э> и ((кфёп 'рассказываю',

12 Полное описание фонетики и морфологии говора с. Мандрица см. в кн.: Sokolova В. Die albanische Mundart von Mandritsa (= Balkano-logische Veröffentlichungen 6 / hrsg. von N. Reiter). Wiesbaden: Harrassowitz, 1983. 232 s.

лит. алб. deftoj)\ переход интердентального д> d, (barda 'белый'; лит. алб. bardhe, Мандр. barde / barze); переход f>x (f>х > у в идиоме Приазовья) в анлауте: xort / yort (лит. алб. fort) 'сильно, очень', хигё/ уигё (лит. алб. furrc) 'печь', хшэ / ушэ (лит. алб. fushe 'поле') 'пустырь' (ср. húsh'é 'поле', húre 'печь' в говоре Мандрицы и аналогичное явление в северо-восточных болгарских диалектах: фенёр > хенёр 'фонарь', фъркулица > хъркулица 'вилка'). Ограничение реализации перечисленных изменений отдельными лексемами и отсутствие подобных переходов в недавних заимствованиях указывают на то, что они уже не представляют собой живых фонетических процессов в современном говоре албанцев Украины.

Для эволюции исследуемого говора на протяжении XX в. релевантно усиливающееся русское влияние (вероятно, также русское диалектное и украинское), продолжающийся контакт с гагаузским (в настоящее время только в полиэтничном селе Жовтневое) и взаимодействие с переселенческими болгарскими говорами Южной Бессарабии и Приазовья. С русским (в меньшей степени — с гагаузским) влиянием связана большая часть недавних фонетико-фонологических инноваций говора, которые не характерны для основного албаноязычного ареала и других островных говоров албанского языка, а также не имеют параллелей в болгарском. К таковым относится, например, отмеченный в материалах начала XX в. переход лабиализованного гласного переднего ряда у > ju в начале слова и после гласных: júfo 'звезда' (лит. алб. yll), ajú 'он' (лит. алб. ai, диал. алб. ay), jut 'твой' (лит. алб. yt). Поскольку аналогичные изменения в указанных фонетических условиях не характерны для албанского говора Мандрицы и для болгарских говоров, источником контактного воздействия здесь следует считать русский и/или гагаузский язык (отличительной особенностью последнего является добавление j перед гласными в анлауте).

Некоторые фонетико-фонологические инновации были отмечены в говоре албанцев Украины только в 60-е — 70-е гг. прошлого века (впервые упоминаются в монографии И.И. Воро-

ниной, M.B. Домосилецкой и JI.B. Шараповой13) и в настоящее время, т. е. в период наиболее сильной доминации русского как языка высокого социального престижа и средства повседневного общения с русскоязычными. Например, с русским интерферирующим влиянием в говоре можно связывать фонологи-зацию мягких смычных (возникновение оппозиции d~ d <dj в результате утраты глайда и палатализации d: ta daí 'чтобы я вышел' — daV 'мальчик', ср. лит. алб. te dal, ájale), дефонологи-зацию албанского лабиализованного гласного переднего ряда у (du / dy < dy 'два'), утрату интердентального д (только в Приазовье: udh'é > tila 'дорога').

Наряду с инновациями, возникшими в результате контактного развития в отрыве от основного албаноязычного ареала, говор албанцев Украины демонстрирует архаичные черты, которые сохранялись в говорах «материнского» (северо-восточно-тоскского) ареала до конца XV — начала XVI в., но впоследствии были ими утрачены. К таким особенностям исследуемого говора, типичным также для современных островных и периферийных тоскских говоров (албанские говоры Чамерии и Греции, некоторые говоры арберешей Италии, говор с. Мандрица в Болгарии), относится сохранение старого палатального V {tííVe 'дочь', ср. лит. алб. bije) и групп согласных kV, glVk, Vg СkVúmasta 'молоко', gl'ist 'палец', cíl'ka 'сметана', bátga 'навоз'; лит. алб. qumesht, gisht, ajk'é, bajge).

Своеобразной инновацией говора албанцев Украины является монофтонгизация албанских вторичных дифтонгов иа, уе, ie (gm 'жена, женщина', dílaldíla 'солнце', kryta 'голова, морда'; ср. лит. алб. grúa, diell, krye). Эта черта отличает его от других тоскских говоров, в том или ином виде сохраняющих дифтонги, и сближает с говорами гегской диалектной области, где монофтонгизация дифтонгов, судя по текстам старых албанских авторов, имела место уже в XVI в. Безусловно, данное изменение в албанском говоре Украины не связано с непосредственным гегским влиянием. Скорее его следует рассматривать

13 Voronina I., Domosileckaja М., Sharapova L. Е folmja е shqipta-reve te Ukraines / perkthyes M. Vejzaj. Shkup: Shkupi, 1996. 208 f.

как результат внутренней эволюции в условиях контакта с языками / диалектами, в которых нет фонологических («истинных») дифтонгов. С другой стороны, описанное явление в исследуемом говоре может продолжать общеалбанскую тенденцию развития вторичных дифтонгов, предполагающую ограничение свободы ударения и его закрепление на первом элементе дифтонга. Этот механизм соответствует гегскому типу развития дифтонгов и, что немаловажно, обнаруживает параллели в южнотоскской диалектной зоне, откуда инновация распространилась также на говоры юго-восточной части севернотоскской диалектной зоны (краины Дангелы, Шкери, Колонья, Лесковик). Материал говора албанцев Украины, а также более архаичных островных говоров Италии и Греции позволяет предположить, что предпосылки описанного изменения наметились в южно-тоскских и части севернотоскских говоров уже в конце XV — начале XVI в. или ранее.

Во второй главе «Грамматические особенности говора албанцев Украины: архаизмы и инновации» показано, что при высокой степени интерферированности на синтаксическом уровне и значительной редукции грамматической системы говор достаточно стойко сохраняет некоторые собственно албанские элементы грамматического строя. В первую очередь это касается состава и способов выражения основных именных и глагольных категорий.

Так, относительная устойчивость системы албанских падежно-числовых показателей обеспечивает существование в говоре албанцев Украины гибкого механизма адаптации заимствованных существительных, легко интегрируемых в соответствующие словоизменительные типы. Адаптационный механизм в глагольной системе, напротив, не предполагает интеграции заимствованных лексем в существующие типы спряжения. Русские глаголы заимствуются в исследуемый говор в форме инфинитива и употребляются в составе калькированной из тюркских языков аналитической конструкции с глаголом Ъэп / bun 'делать': Ъйга sluzii 4я) служил' (аор.). Последовательное применение данной инновационной модели позволяет избежать

употребления в речи на говоре неадаптированных русских глагольных форм.

Как показывает анализ именной и глагольной системы говора албанцев Украины, наличие реликтовых черт в большей степени характерно для формальной морфологии. В говоре законсервировались формы и морфологические показатели, имеющие соответствия только в староалбанских письменных памятниках, наиболее архаичных диалектах метрополии и в островных говорах, оторвавшихся от основного албаноязычного ареала не позднее XV-XVI вв. В частности, в говоре албанцев Украины отмечена особая категория существительных среднего рода, практически полностью исчезнувшая в современном албанском (исключение составляют говоры Италии и Греции): triis, -ta 'мясо', l'es, -ta 'шерсть'; сохраняются указательные местоимения среднего рода katâ 'то' и atà 'это'. В ряду архаичных черт именной морфологии следует отметить, например, старое окончание аккузатива существительных мужского рода {dât-пэ 'мальчика'); в глагольной— окончание -rii(j) / -na(j) в 3-м лице ед. ч. имперфекта (s'il-^i(j) / sJil-na(jj '(он, -а) приносил(а)', которое в общеалбанском замещено более поздним -(n)te\ старый суффикс -п- в презенсе индикатива и конъюнктива глаголов на *-nio (skrii-n-эт 'пишем', skru-п-пэ 'пишут', ta skrû-n-as 'чтобы ты писал'; ср. лит. алб. shkruajmë, shkruajnë, të shkruash).

На уровне морфосинтаксиса и синтаксиса, напротив, отмечено значительное количество контактноиндуцированных инноваций. К таким изменениям относятся случаи «аналогического выравнивания», выраженного в стирании маркированных черт и замене нерегулярных моделей более регулярными. Примером может послужить совпадение глагольных форм 1, 2 и 3-го лица ед. числа презенса индикатива (представляется возможным и чисто фонетическое объяснение этого явления — депалатализация носового nj > п в 1-м лице), совпадение окончаний 1-го и 2-го лица ед. ч. в имперфекте, а также в аористе индикатива; генерализация показателя множественности -га в качестве универсального средства образования плюральных основ существительных и т. д.

Кроме того, говор албанцев Украины демонстрирует тенденцию к редукции грамматической системы, выраженную, в частности, в упрощении словоизменительных парадигм. Так, в результате нейтрализации падежных противопоставлений неопределенное склонение в говоре представлено только одной формой, выполняющей функции номинатива-аккузатива, в единственном и одной — во множественном числе. Изначально обладая ограниченными синтаксическими функциями (в албанском языке существительное в дативе и в артиклевом генитиве не может быть употреблено в неопределенной форме без препозитивного определения или предлога), именно этот фрагмент падежной системы оказался наименее устойчивым в условиях контакта исследуемого говора с болгарским, утратившим категорию падежа существительных, и с русским языком, не обладающим категорией определенности / неопределенности.

Яркой инновационной особенностью, которая, судя по ранним работам, характеризует говор албанцев Украины на протяжении последних десятилетий, является предпочтение синтетических глагольных форм аналитическим, выраженное в постепенной утрате системы перфекта всех наклонений (индикатива, конъюнктива, оптатива, адмиратива, кондиционала). Редукция глагольной системы, связанная с исчезновением аналитического перфекта, влечет за собой расширение употребления оставшихся претеритальных форм: большая часть значений, характерных для перфекта, в говоре албанцев Украины выражается формами аориста.

Редукция именной и глагольной системы в ряде случаев происходит путем устранения морфологически маркированных форм, не обладающих (и не обладавших) отчетливо выраженной функциональной самостоятельностью. Так, полная утрата в говоре особой формы аблатива мн. ч. на -бЬ, и связанное с этим распространение конструкций с предлогами в качестве основного способа выражения аблативных отношений, по всей видимости, продолжает тенденцию албанской именной системы к ограничению употребления этой формы определенными контекстами (уже в текстах старых авторов), утрате ею функциональной самостоятельности и превращению в факультативный

вариант общекосвенного падежа (в современном албанском). Вероятно, сходный механизм действовал в говоре албанцев Украины (и в говоре Мандрицы) в отношении форм презенса оптатива, бывших в употреблении еще во второй половине XX в. Утрата оптативом значения пожелания и ограничение употребления оптативных форм, внешне напоминающих формы сигматического аориста, протасисом условного периода (ni и lashe 'если помоюсь'), могли вызвать их полное отождествление с аористом, обусловив исчезновение оптатива и высокую частотность форм «аориста возвратно-страдательного залога» (un и ¡à sa 'я помылся'), которая наблюдается в говоре сегодня. Ср. также параллельное употребление сигматических и асигма-тических форм в аористе возвратно-страдательного залога в говоре Мандрицы: и goditça / и go dit а '(я) ударился', и gjétça / и gjéta '(я) нашелся'.

Результатом иноязычного влияния на синтаксис исследуемого говора, наряду с употреблением служебных слов и дискурсивных маркеров, заимствованных из прагматически доминантного языка, является ряд морфосинтаксических и синтаксических калек, возникающих при отождествлении конструкций доминантного языка с конструкциями говора. Примером может послужить калькирование болгарских конструкций с краткими дативными формами личных местоимений (татко ми 'отец мой (букв, мне)', майка му 'мать его (букв, ему)', майка и 'мать ее (букв, ей)'), сопровождавшееся прямым заимствованием отдельных местоименных форм и ограничением их употребления (заимствованными) терминами родства: tâtos-э le mâmos-э d'aï' 'папы-его и мамы-его сын', та mâmon-H 'с матерью-твоей'. Собственно албанская модель с препозитивным «посессивным артиклем» i / е при этом сохраняется в говоре албанцев Украины в контекстах с незаимствованными терминами родства: i vlâ(w)u 'его / ее брат', a môtra 'его / ее сестра' (лит. алб. i vëllai, е motra). Посессивные именные группы (ИГ), в составе которых могут употребляться калькированные конструкции, структурно напоминают ИГ с морфологическим двойным маркированием, характерным для тюркских языков, при котором показатели присутствуют и на вершине, и на зависимом слове: a cùpds mâmu-i

'мать девочки' ('девочки мать-ее'), ср. гагауз, кызын боба-сы 'отец девушки' ('девушка отец-ее'). Учитывая длительный контакт исследуемого говора с гагаузским языком, не только болгарское, но и тюркское (гагаузское) влияние на оформление инновационной модели посессивной ИГ представляется вполне вероятным.

К контактнообусловленным явлениям в синтаксисе порядка слов, который традиционно признается одним из наиболее проницаемых уровней языка, относятся изменения, связанные с калькированием иноязычных структурных моделей. Я. Матрас замечает, что подобные изменения чаще всего происходят в структуре посессивных и адъективных конструкций, не затрагивая позицию глагола в предложении и не оказывая существенного влияния на предикацию14. Наиболее яркой инновацией такого рода, возникшей в исследуемом говоре под славянским влиянием, является изменение устройства ИГ с адъективным и генитивным определением. В отличие от стандартного албанского языка, где базовый порядок слов в адъективных ИГ предполагает постпозицию определения по отношению к определяемому слову (лит. алб. djali i mire 'хороший мальчик'), а обратный порядок имеет маркированный характер, в говоре албанцев Украины базовой является именно модель с препозицией адъективного атрибута: amóla st3p'í 'большой дом', ñm'it vlázsr 'мои братья'. Аналогичным образом в исследуемом говоре (а также в говоре Мандрицы) строятся и ИГ с несогласованным определением: a bábos (fita 'бабий день' (букв, 'бабы день'), grávet ршгэ 'женская работа' ('женщин работа'). Препозиция несогласованного определения в целом не характерна для славянских языков. Поэтому наиболее вероятным сценарием возникновения данной особенности в говоре албанцев Украины представляется поэлементное отождествление албанских ИГ с несогласованным (посессивным) определением и болгарских ИГ с притяжательными прилагательными типа учител-ев, брат-ов,

14 Matras Ya. The borrowability of structural categories // Grammatical Borrowing in Cross-Linguistic Perspective / ed. by Ya. Matras, J. Sa-kel. The Hague: Mouton de Gruyter, 2007. P. 60. 18

употребляющимися в препозиции к определяемому слову; либо восприятие конструкций типа 'женская работа' и 'gravet рйпэ' как эквивалентных, благодаря одинаковому порядку следования элементов.

В третьей главе «Лексика говора албанцев Украины: основные генетические слои» описана лексическая система говора, представляющая собой конгломерат исконно албанской лексики и заимствований, различных по происхождению, времени вхождения в языковую систему и тематической отнесенности. В рамках исследования целесообразным было рассмотрение лексики говора не только с точки зрения позднейшего (и наиболее очевидного) контактного влияния, которое выразилось в возникновении большого количества болгаризмов, гагаузиз-мов и русизмов, но и с позиций, учитывающих общебалканский, общеалбанский, общетоскский и региональный компоненты.

Особое внимание уделено лексическим балканизмам, т. е. элементам субстратного, греческого, тюркского, латинского и славянского происхождения, которые с разной степенью частотности встречаются в разных балканских языках и диалектах (за основу взят список балканизмов «Лексической программы» МДАБЯ15). В общих чертах, наличие того или иного лексического балканизма, зафиксированного в говоре албанцев Украины, в диалектах албанского языка (в особенности в южноалбанском диалектном ареале) предполагает, что данная лексическая единица стала частью албанского лексического фонда не позже XV-XVI вв. и вошла в исследуемый говор до миграции его носителей за пределы «материнского» ареала. Общебалканские лексемы говора, отсутствующие в албанском, но отмеченные на болгарской диалектной территории, с большой вероятностью могут рассматриваться как заимствованные из болгарского в результате более поздних контактов (например, maris 'запах', mariset 'пахнет' — в говоре из болг. миризма, мирис 'запах', мириша 'пахнуть'). Иногда фонетический облик лексемы

15 Домосилецкая М.В., Жугра A.B., Клепикова Г.П. Малый диалектологический атлас балканских языков. Лексическая программа/ отв. ред. C.B. Смирницкая. СПб., 1997.

позволяет делать предположения о непосредственном источнике заимствования. Например, в случае балканского грецизма daskal 'учитель' (греч. 6аака>.од 'учитель, наставник') отсутствие начального б в идиоме Жовтневого и перехода д > I в Приазовье указывает на возможность заимствования в исследуемый говор болгарского даскал или, по крайней мере, отождествления существовавшей ранее в говоре албанской лексемы (алб. dhaskall) с соответствующим болгаризмом. Тем не менее отсутствие точной информации о времени возникновения и путях распространения некоторых лексем в рассматриваемых языках чаще всего заставляет ограничиться лишь предположениями по поводу их происхождения в исследуемом говоре.

Рассматриваемый далее «общеалбанский» лексический фонд говора албанцев Украины, наряду с собственно албанской лексикой, включает лексемы, заимствованные в албанский на ранних этапах его языковой истории (например, славизмы, вхождение которых в албанский язык относится к эпохе относительно ранних славяно-албанских контактов). Большая часть таких единиц получила распространение во всем албаноязыч-ном ареале, в том числе в архаичных говорах албанских поселений Италии, Греции, Болгарии и Украины: kuVac 'род хлеба' (алб. kulag, итало-алб. kuliacci), lopata 'лопата' (алб. lopate, итало-алб. lopata) и т. п.

Диалектные лексемы, употребление которых ограничивалось бы северо-восточнотоскскими говорами (т. е. регионом, который считается прародиной албанцев Украины), в исследуемом говоре немногочисленны. Это связано с довольно слабой диалектной дифференциацией внутри севернотоскского ареала и тоскской диалектной области в целом16. Единственным примером узколокальной лексемы, характерной только для северовосточной Тоскерии (по материалам ДААЯ), в говоре является stir 'ягненок' (диал. алб. shtjerre / shqerre). Чаще всего распространение албанских диалектных лексем, отмеченных в говоре албанцев Украины, охватывает территории бытования несколь-

16 Десницкая A.B. Албанский язык и его диалекты. JL: Наука, 1968. С. 260. 20

ких диалектных типов. Например, ряд диалектизмов объединяет северо- и юго-восточный районы севернотоскской диалектной зоны (равнину Корчи-Вискукя, краины Опар и Девол — с краи-нами Колонья, Дангелы, Шкери, Лесковик): Моска та гос1 'наименование созвездия Плеяд' (букв, 'наседка с цыплятами'), 1'сиэ 'топор', ЪгеЦрагапйЧБэ 'радуга', тЫ'ух 'сват' (с.-вост. тоск. и ю.-вост. тоск. Маскэ тэ -оу; 1шэ, Шо/кэ-, Ьгегл регэпсИ.чэ-, тЫех).

В некоторых случаях лексика говора албанцев Украины, который по всем признакам является севернотоскским, обнаруживает параллели с другими диалектными ареалами (например, южнотоскским или гегским), что позволяет сделать предположение об ином устройстве албанской диалектной карты несколько столетий назад. Это касается, например, обнаруженных в говоре диалектных грецизмов, которые, согласно ДААЯ, сохраняются только в Чамерии (касг'к 'коза, козел, козленок', коЫ1 'кость'), а также лексики славянского происхождения, зафиксированной в албанских говорах северной Албании, Черногории, Косово и Македонии, т. е. преимущественно на периферии гег-ской диалектной области: сак1а¿1 'ости (злаков)', стгкэ 'клоп, клещ', трЫк 'ладонь'.

В период пребывания носителей исследуемого говора в северо-восточной Болгарии, а затем — на территории современной Украины его лексическая система пополнилась множеством единиц болгарского, гагаузского, румынского и русского происхождения, не имеющих соответствий на территории основного албаноязычного ареала. По меньшей мере, до середины XIX в. продолжался период наиболее интенсивного заимствования в говор болгарской и гагаузской лексики. В дальнейшем болгарское и гагаузское влияние на идиом с. Жовтневое ослабевает в связи с усиливающейся доминацией русского языка, а в идиоме Приазовья утрачивает релевантность в результате (практически полного) прекращения культурно-языковых контактов.

Диалектная принадлежность болгарских лексем, отмеченных в говоре албанцев Украины, представляет довольно пеструю картину по причине неоднородности болгарских говоров северо-восточной Болгарии и Бессарабии, явившихся источником заимствования. В тематическом распределении болгарских

и гагаузских заимствований обращает на себя внимание то, что в лексико-семантических группах, объединяющих лексику с предметным значением, во множестве представлены гагаузи-змы: предметы быта и орудия труда 0йзппэк 'грабли', сЫо^ак 'миска'), жилище Царапй 'здание, постройка', ¡ог^у 'крыша'), зоонимы (]огк!ер'есЫк 'хорек', 'ворона'), ландшафтная

лексика и метеорология (Ьсугг 'холм, гора', ¿оУ 'озеро, лиман'; ЪиЫйй 'пасмурный (о погоде)', ЫЛийипсЁЬ 'делаться пасмурным', к/ег^ут 'сугроб', кигак 'засуха') и др. Интенсивное заимствование болгарской свадебной терминологии, терминов родства и свойства, а также апеллятивов, употребляемых при обращении к родственникам и свойственникам, указывает на тесные бытовые и культурные связи предков албанцев Украины с болгарами, существовавшие на всем протяжении развития исследуемого говора в отрыве от албаноязычного ареала и выражавшиеся, в частности, в заключении межэтнических браков.

Болгарский язык, по всей видимости, играл роль «прагматически доминантного языка» (понятие, предложенное Я. Матрасом17) по отношению к исследуемому говору уже после переселения предков украинских албанцев в северо-восточную Болгарию. На это указывает заимствование болгарских дискурсо-организующих элементов (например, частица 14), употребление в речи на говоре болгарских формульных выражений (приветствие 5Ч гЛгта в текстах начала XX в.).

Для албанцев, оставшихся в Каракурте после ухода части населения в Приазовье в 1861-1862 гг., релевантным могло оказаться румынское языковое влияние. Для румынских заимствований исследуемого говора, отмеченных не только в идиоме Жовтневого, но и в селах Приазовья, более вероятным представляется их заимствование в говор через посредство болгарского (например, Ъогйеу 'землянка'; рум. Ьогс1е1, болг. бордей 'землянка, хижина'). Напрямую из румынского могли быть заимствованы лексемы, которые в болгарском отсутствуют или выступают в измененных значениях: зкгдуэ 'супоросая свинья'

17 Matras 1998 — Matras Ya. Utterance modifiers and universals of grammatical borrowing // Linguistics. 1998. Yol. 36, № 2. P. 281-331. 22

(рум. scroafä 'свинья', болг. скрофа 'грозная женщина'), каПэ 'книга' (рум. carte, отсутствует в болгарском; в говоре с начала XX в., судя по материалам Н. С. Державина), st!äwa 'звезда, с которой ходят колядовать' (рум. stea\ отсутствует в болгарском).

На протяжении XX-XXI вв. исследуемый говор испытывает мощное влияние русского языка. Это влияние следует считать относительно поздним: материалы Н. С. Державина, включая тексты, переведенные на албанский говор, и опубликованный им текст песни «Яни Янаки», не содержат русизмов даже на уровне служебных слов. В настоящее время для речи на говоре характерно регулярное употребление русских союзов и дискурсивных частиц, а также довольно многочисленных заимствований из русского, как правило, обозначающих новые реалии и понятия, вошедшие в обиход в течение XX в.: kalhös 'колхоз', m'illcija 'милиция', тоУйкэ 'мобильный телефон', t'iliv'izar 'телевизор', traktarist 'тракторист'. Для носителей с низкой языковой компетенцией довольно типично замещение всех незнакомых им (но еще не окончательно утраченных) лексем говора русизмами, интегрируемыми в языковую систему благодаря хорошей сохранности адаптационных механизмов.

В Заключении подведены итоги исследования и кратко охарактеризованы основные этапы контактного развития говора албанцев Украины. Отмечено, что с одной стороны, существенную роль в развитии исследуемого говора играло изменение условий контакта в диахронии, связанное с периодической сменой культурного, исторического, географического и языкового окружения исследуемой этноязыковой группы в результате миграций. С другой стороны, для данного языкового сообщества большое значение имели процессы, происходившие «в синхронии» (т. е. в любой момент в рамках каждого из выделяемых исторических периодов). Бытовое многоязычие, складывавшееся в ходе активных межэтнических контактов, приводило к возникновению разных по степени интерферированное™ вариантов исследуемого говора на уровне идиолектов отдельных носителей. Результаты контактного развития— в виде инноваций или, наоборот, подвергшихся консервации реликтовых черт — отличают говор албанцев Украины в настоящее время.

Основные положения и научные результаты диссертации отражены в следующих публикациях:

I. Работы, опубликованные в рецензируемых научных журналах и изданиях, рекомендованных Высшей аттестационной комиссией РФ:

1. Морозова М.С. Архаизмы и инновации в диалектной системе на примере говора албанцев Украины II Acta Lingüistica Petropolitana. Труды Института лингвистических исследований РАН / отв. ред. H.H. Казанский. СПб.: Наука, 2012. Том VIII, часть 3. С. 533-556.

2. Морозова М.С. Тенденции развития дифтонгов иа / не, ye, ie в албанских говорах: от центра к периферии // Индоевропейское языкознание и классическая филология — XVII (чтения памяти И.М. Тройского). Материалы Международной конференции, проходившей 24-26 июня 2013 года / отв. ред. H.H. Казанский. СПб.: Наука, 2013. С. 584-595.

3. Морозова М.С. О местоименном дублировании дополнения в говоре албанцев Украины // Acta Lingüistica Petropolitana. Труды Института лингвистических исследований РАН/ отв. ред. H.H. Казанский. СПб.: Наука, 2013. Том IX, часть 2. С. 625-638.

II. Работы, опубликованные в других изданиях:

4. Morozova М. Folja пё te folmen е shqiptareve te Ukraines (fshati Georgievka, rrethi i Priazovjes): struktura gramatikore dhe perdorimi i formave // Seminari Nderkombetar per Gjuhen, Letcrsine dhe Kulturen Shqiptare. Materialet e punimeve te Seminarit XXVII Nderkombetar per Gjuhen, Lctersine dhe Kulturen Shqiptare. Prish-tine, 18-29 gusht 2008 / kryered. I. Badallaj. Prishtinc: PROGRAF: Fakulteti i filologjisS, 2008. Veil. 1. F. 97-102.

5. Morozova M. Sistemi foljor i se folmes se shqiptareve te Ukraines (rezultatet e ekspeditave te viteve 2005-2008) // Seminari П Nderkombetar i Albanologjise. Tetove, Oher. 22-28 shtator 2008. Tetove: USHT, 2008. F. 117-128.

6. Morozova M. Disa trajta te sistemit emeror пё te folmen e shqiptareve te Ukraines // Seminari Nderkombetar per Gjuhen, Leter-sine dhe Kulturen Shqiptare. Materialet e punimeve te Seminarit XXVIII Nderkombetar per Gjuhen, Letörsinö dhe Kulturen Shqip-

tare. Prishtinë, 18-29 gusht 2009/ kryered. L. Matoshi. Prishtinë: PROGRAF: Fakulteti i filologjisë, 2009. Vëll. 1. F. 77-80.

7. Morozova M. Riraarrja e kundrinave në të folmen e shqip-tarëve të Ukrainës // Materialet e punimeve të Seminarit XXIX Ndër-kombëtar për Gjuhën, Letërsinë dhe Kulturën Shqiptare. Prishtinë, 16-27 gusht 2010 / kryered. L. Matoshi. Prishtinë: Fakulteti i filologjisë, 2010. Vëll. 1. F. 425-431.

8. Morozova M. A ka arkaizma në të folmen e shqiptarëve të Ukrainës? Një krahasim me dialektet dhe të folmet e dokumentuara në Atlasin Dialektologjik e Gjuhës Shqipe (ADGJSH) // Materialet e punimeve të Seminarit XXX Ndërkombëtar për Gjuhën, Letërsinë dhe Kulturën Shqiptare. Prishtinë, 15-27 gusht 2011/ kryered.

B.Rugova. Prishtinë: KOHA Print: Fakulteti i filologjisë, 2011. Vëll. 1. F. 385-398.

9. Morozova M. La situation linguistique dans les villages albanais de Priazovie (Ukraine), d'après les matériels des expéditions 2005 à 2009 // L'homme et son environnement dans le Sud-Est européen. X-e Congrès de l'Association internationale d'études du Sud-Est européen (AIESEE). Actes. Paris, 24-26 Septembre 2009 / eds. H. Antoniadis-Bibicou, M. Aymard, A. Guillou. Paris: Éditions de l'Association Pierre Belon, 2011. P. 515-522.

10. Морозова M.C. Глагольная система говора албанцев Украины // Современная албанистика: достижения и перспективы. Сборник статей/ ред. М.В. Домосилецкая, А.В.Жугра, М.С. Морозова, А.Ю. Русаков. СПб.: Нестор-История, 2012.

C. 252-274.

11. Морозова М.С. Семейно-родственные отношения у албанцев Украины: взгляд сквозь призму языка// Традицшна культура д^аспори. 36ipKa наукових праць. Матер ¡ал и м1жнарод-hoï науково!' конференци «Одесьш етнограф1чш читання» / ред. В.К. Борисенко и др. Одеса: КП ОМД, 2012. С. 320-331.

12. Морозова М.С. Говор албанцев Украины: некоторые особенности лексики // Албанская филология, балканистика, проблемы языкознания. К 100-летию со дня рождения члена-корреспондента РАН Агнии Васильевны Десницкой / отв. ред. Н.Н. Казанский. СПб.: Наука, 2013. С. 133-147.

III. Опубликованные тезисы докладов:

13. Морозова М.С. Морфология глагола в албанском говоре деревни Георгиевка (Приазовье) // X Межвузовская научная конференция студентов-филологов. Тезисы. 9-14 апреля 2007 г. Санкт-Петербург / отв. ред. М.В. Ескевич. СПб.: Филологический факультет Санкт-Петербургского государственного университета, 2007. С. 4-5.

14. Морозова М.С. Функционирование глагольных форм в говоре албанцев Приазовья (Украина) И XI Межвузовская научная конференция студентов-филологов. Тезисы. 7-11 апреля 2008 г. Санкт-Петербург / отв. ред. H.A. Федорова. СПб.: Филологический факультет Санкт-Петербургского государственного университета, 2008. Ч. 1. С. 5.

15. Морозова М.С. Говор албанцев Украины в условиях языкового контакта // Албанская филология, балканистика, проблемы языкознания. Материалы международной конференции, посвященной 100-летию со дня рождения члена-корреспондента РАН Агнии Васильевны Десницкой. 27-30 сентября 2012 г. / отв. ред. А.Ю. Русаков. СПб.: Нестор-История, 2012. С. 74-75.

Подписано в печать 15.10.2013. Формат 60><90 '/, Бумага офсетная. Печать офсетная Усл. печ. л. 1,5 Тираж 150 экз. Заказ № 3576

Отпечатано в типографии «Нестор-История» 198095 СПб., ул. Розенштейна, д. 21 Тел.(812)622-01-23

Текст диссертации на тему "Говор албанцев Украины: эволюция диалектной системы в условиях языкового контакта"

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК ИНСТИТУТ ЛИНГВИСТИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ

04201365248 Морозова Мария Сергеевна

ГОВОР АЛБАНЦЕВ УКРАИНЫ: ЭВОЛЮЦИЯ ДИАЛЕКТНОЙ СИСТЕМЫ В УСЛОВИЯХ ЯЗЫКОВОГО КОНТАКТА

Специальность 10.02.20 — сравнительно-историческое, типологическое и

сопоставительное языкознание

Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук

На правах рукописи

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

Русаков А.Ю.

Санкт-Петербург — 2013

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ......................................................................................................................3

ГЛАВА I. ФОНЕТИКО-ФОНОЛОГИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ГОВОРА АЛБАНЦЕВ УКРАИНЫ В КОНТАКТОЛОГИЧЕСКОЙ ПЕРСПЕКТИВЕ...........32

Раздел 1. Вокализм.....................................................................................................33

Раздел 2. Консонантизм.............................................................................................46

Выводы по Главе 1......................................................................................................62

ГЛАВА И. ГРАММАТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ГОВОРА АЛБАНЦЕВ УКРАИНЫ: АРХАИЗМЫ И ИННОВАЦИИ..............................................................65

Раздел 1. Инновационные и архаические особенности выражения_именных категорий........................................................................................................................66

Раздел 2. Инновации и архаизмы глагольной системы. Основные тенденции развития..........................................................................................................................75

Раздел 3. Инновационные особенности синтаксиса...............................................89

Выводы по Главе II.....................................................................................................95

ГЛАВА III. ЛЕКСИКА ГОВОРА АЛБАНЦЕВ УКРАИНЫ:_ОСНОВНЫЕ ГЕНЕТИЧЕСКИЕ СЛОИ..............................................................................................97

Раздел 1. Ареальная и хронологическая характеристика базового лексического фонда в говоре албанцев Украины..............................................................................97

Раздел 2. Говор албанцев Украины в отрыве от основного албаноязычного ареала: контактное влияние в лексике.......................................................................112

Выводы по Главе III.................................................................................................121

ЗАКЛЮЧЕНИЕ............................................................................................................124

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ И УСЛОВНЫХ ОБОЗНАЧЕНИЙ...........................130

ЛИТЕРАТУРА.............................................................................................................133

ПРИЛОЖЕНИЕ............................................................................................................153

Приложение 1. Диалектные тексты........................................................................153

Приложение 2. Таблицы парадигм.........................................................................168

ВВЕДЕНИЕ

Островные и периферийные албанские говоры представляют большой интерес с точки зрения албанской диалектологии, истории языка и контактелогии. Развитие говоров этого типа характеризуется, с одной стороны, консервативным сохранением архаичных фонетико-грамматических черт и старых лексических пластов, а с другой стороны — возникновением инноваций, обусловленных внутренними тенденциями языковой системы и/или иноязычным влиянием. Данное диссертационное исследование посвящено описанию и анализу особенностей развития говора албанцев Украины, длительное время существующего в бесписьменной форме в изоляции от основного албаноязычного ареала. Носители исследуемого говора проживают в селе Жовтневое (укр. Жовтневе; до 1944 г.— Каракурт) Болградского района Одесской области и селах Георгиевка (укр. Георгпвка), Девнинское (укр. Д1внинське), Гаммовка (укр. Гамгвка) Приазовского района Запорожской области1.

Краткая история образования албанских сел Украины . Ряд лингвистических, этнографических и исторических свидетельств позволяет полагать, что предки нынешних албанцев Украины происходят из юго-восточной части современной Албании. К числу основных версий, возникших при попытках более точно локализовать район их изначального расселения, относятся: краина Девол и соседняя с ней область Корчи-Вискукя, пограничные с Македонией районы юго-

о

восточной Албании, краина Колонья [Широков 1962: 34; Десницкая 1968: 375; Шарапова 1990: 117; Жугра, Шарапова 1998: 118; Новик 2011: 83-85; Ермолин 2011: 8-9]. С указанными территориями принято связывать так называемое «арнаутское»4 переселение конца XV — начала XIX в., представлявшее собой пере-

1 В литературе встречаются варианты написания: Жовтнёвое, Девненское, Гамовка.

2 Подробно об истории албанских сел Украины см. [Шарапова 1990; Уогопта « а1. 1996; Жугра, Шарапова 1998; Новик 2011 и др.].

3 В Х1У-ХУ1 вв. крайний юго-запад нынешней Македонии, юго-восток Албании и часть северо-западной Македонии входили в Паша-санджак в составе Османской империи; основными административно-территориальными единицами в рамках санджака были Костурская каза, Корчанская каза и каза Би(г)лишта [Горгиев 2009: 23].

4 Экзоэтнонимом арнаут (тур. Агпауи! 'албанец') жители Болгарии, южной и северо-восточной Македонии обозначали всех переселенцев «отъ Арнаутлукъ» (т. е. из Албании и западной Македонии) [Милетич 1901: 629; Яранов 1932: 63-65; Маринов 1960: 607]. Поэтому наличие на территории Болгарии поселений с названиями,

движение болгар, влахов и албанцев в центральные и восточные области Балканского полуострова [Жугра, Шарапова 1998: 117]. Самая ранняя и наиболее мощная волна миграции, к которой, по всей видимости, примкнули и предки албанцев Украины, датируется XV-XVI вв. По версии Д. Яранова, в этот период смешанная группа православных албанцев и славян из региона, совпадающего с нынешней юго-восточной Албанией (Корчанская каза в составе Паша-санджака; сегодня — краины Корча, Опар, Колонья) выдвинулась в Ресенскую котловину5, затем — в Битолу, а оттуда, вместе с потоком переселенцев из соседней Костурской казы, направилась в северо-восточную Болгарию [Яранов 1932: 87]. Здесь «арнаутами» были основаны с. Кара-Арнаут и Бей-Арнаут / Арнауткёй близ Разграда, а также (возможно, позднее) поселения в районе Провадии и Варны (см. карту в [Яранов 1932]). В их числе было и село Девня, часто упоминаемое в меморатах албанцев Украины как пункт, из которого их предки в начале XIX в. перешли на территорию Российской империи, и как прототип названия колонии Девнинское6. К настоящему времени албаноговорящего населения в северо-восточной Болгарии не осталось; на его бытование указывают лишь некоторые отрывочные, в том числе языковые, факты. Например, этимологи полагают, что болг. диал. кумбула, кумбулка 'мелкая дикая слива', отмеченное лишь в северо-восточных болгарских говорах, имеет албанское происхождение [Младенов 1987/2008: 237, 265].

Следующим этапом стало переселение албанцев из Болгарии в южную часть междуречья Прута и Днестра (Буджак, Южная Бессарабия). Массовое заселение этой территории «задунайскими» колонистами, среди которых численно преобладали болгары, происходило не сразу, поскольку Буджак с 1539 г. входил в

производными от арнаут (Арнаутито, Эски-Арнаутлар, Кара-Арнаут, Бей-Арнаут и др.), не обязательно означает, что в них было албаноязычное население [Жугра, Шарапова 1998: 117].

5 Современный албанский тоскский говор Ресена обнаруживает много параллелей с юго-востоком Албании [ADGjSh 2007, 2008].

6 «Арнауткьой или Бейарнаут — старо албанско население, заселено тук през първите времена на турско завоевание откъде югозападна Албания, наверно от места съседни на Костурско» [Милетич 1902: 142]. Что касается с. Девня, источники XVI — начала XVII в. не сообщают о наличии в нем какого-либо этнического элемента, кроме болгарского. На этом основании В. Маринов делает вывод о том, что албанцы пришли в северо-восточную Болгарию во второй половине XVII в. и основали рядом с болгарской Девней свое село с таким же названием [Маринов 1960: 594]. Л.В. Шарапова полагает, что до середины XVII в. в болгарском селе Девня мог возникнуть албанский квартал [Шарапова 1990: 115]. Милетич сообщает, что «в Девня <...> е имало някакви албанци (арна-ути), както и в съседните села Дерекьой, Добрина и Ески Арнаутлар, но и те се преселили заедно с българите в Русия, гдето техни потомци cera има в селата Волканещ и Каракурт до Болград» [Милетич 1902: 105].

состав Османской империи. Очевидно, что выходцы из-за Дуная «бежали с балканских земель Порты не для того, чтобы селиться на буджакские земли Порты — и там, и здесь православное население относилось к категории «неверных» и считалось «раей», «урум милети», «гяурами» [Грек 2010: 290]. Однако, как отмечает А. Клаус, болгары, греки, арнауты, сербы и др. «блуждали в степях Молдавии, Валахии и Бессарабии» до того, как Буджак вместе с Пруто-Днестровским междуречьем Молдавского княжества был присоединен к Российской империи по условиям Бухарестского мира 1812 г. и вся присоединенная территория стала именоваться Бессарабской областью [Клаус 1869: 295]. Следовательно, небольшие группы переселенцев могли начать освоение буджакских степей уже после отселения оттуда ногайских татар в 1807-1808 гг. П. Кеппен, публикуя собранные им сведения об инородцах на территории Европейской России, сообщает, что в 1809 или 1810 г. около 300 арнаутских (албанских) семей из села Девня / Деви, близ Варны, переправились через Галац в Бессарабию и были поселены в татарской деревне Чумай, на правой стороне рекиЯлпух (совр. Ялпуг) [Кеппен 1861: 1—2]. Впоследствии часть албанцев, вероятно, вернулась в Болгарию, а оставшиеся переселенцы после выхода в свет указа «о дарованш Болгарамъ правь колошальныхъ» от 29 декабря 1819 г. были наделены землей и с этого времени постоянно проживали в колонии Каракурт на левой стороне озера Ялпух (совр.

о

Ялпуг) у реки Сарлык . Еще одна масштабная волна переселения из-за Дуная возникла после русско-турецкой войны 1828-1829 гг., и вместе с многочисленными болгарами и гагаузами из сел юго-восточной и северо-восточной Болгарии в Бессарабию прибыли албанцы-«арнауты» из с. Кара-Арнаут близ Разграда [Мари-нов 1960: 603; Жугра, Шарапова 1998: 121]. К 1850 г. в колонии Каракурт насчитывалось 109 «арнаутских» семейств, состоящих из 1060 человек (всего в Бессарабии было 154 семейства, общей численностью 1328 человек); «постороннихъ

7 До начала XIX века в степях Южной Бессарабии и Приазовья проживали полукочевые ногайские племена [Скальковский 1848: 45-54].

8 По версии А.А. Скальковского, колония Каракурт основана в 1811 г. «близъ пепелища стараго Татар-скаго селен1я Каракурть, въ 1807 году опустЬвшаго... Албанцами, или Арнаутами, переселившимися сюда изъ Турцш во время войны 1808-1811 года» [Скальковский 1848: 65].

жителей тутъ съ ними находилось только 118 Болгаръ и 13 Малоросаянъ обоего пола» [Кеппен 1861: 2].

После Крымской войны 1853-1856 гг., по условиям Парижского договора, южная часть Бессарабии была присоединена к Молдавскому княжеству (в 1859 г. эта территория оказалась в составе Румынии, а в 1878 г. была возвращена России). Российские власти, заинтересованные в освоении приазовских степей, позволили колонистам из Южной Бессарабии переселиться в Бердянский уезд Таврической губернии (регион Приазовья). В 1861-1862 гг. на новые земли перешло «до 27,000 душъ болгаръ колонистовъ из Молдавш (т. е. с территории Южной Бессарабии, отошедшей к Молдавскому княжеству— ММ), турецкихъ болгаръ-гагаузовъ и видинцевъ» [Державин 1914: 11]. Вместе с ними в Приазовье переселилось 199 албанских семей из Каракурта, основавших на месте ногайских поселений колонии Георгиевка, Девнинское и Гаммовка (жители сел вплоть до настоящего времени используют в речи старые ногайские топонимы: Тюшки, Таз, Джандран).

Языковая ситуация в албанских селах Украины в XIX— начале XXI века9. Специфику языковой ситуации в исследуемых албанских селах в значительной степени определили этнокультурные и исторические процессы, протекавшие в Южной Бессарабии и Приазовье на протяжении XIX-XXI вв. При постоянном численном преобладании украинцев, население Южной Украины (в частности, указанных регионов) отличалось пестротой этнического состава. Среди поселенцев, в разное время прибывавших на новые земли, были русские, болгары, гагаузы (в официальной статистике их долгое время причисляли к «болгарам», несмотря на языковые различия), сербы, герцеговинцы, черногорцы, поляки, греки, заднестровские молдаване и другие восточнороманские группы (их так же, как и молдаван, зачастую называли «волохами») [Иванова, Чижикова 1979: 4].

В населении четырех исследуемых сел с самого начала преобладал албанский компонент. Село Каракурт / Жовтневое с момента основания и вплоть до

9 Ниже представлена обобщенная характеристика (этно)языковой ситуации в исследуемых селах на протяжении XIX-XXI вв., основанная на работах [Державин 1933; Котова 1956; Иванова, Чижикова 1979; Иванова 1981: Будина 1989; Жугра, Шарапова 1998; Новик 2003; Бичурина 2006 и др.], собственных наблюдениях автора и сообщениях информантов экспедиций 2005-2013 годов [ПМА 2005-2013]. Более детальное рассмотрение всего многообразия ситуаций, характерных для отдельных семей, а также языковых компетенций отдельных говорящих, представляет большой интерес, однако не является задачей настоящего исследования.

настоящего времени является полиэтничным: вместе с албанцами, составляющими большинство населения, в нем проживают болгары и гагаузы — потомки поселенцев первой половины XIX в., а также не столь многочисленные представители других этносов, обосновавшиеся здесь позже. Длительное этнокультурное сближение албанцев, болгар и гагаузов, которое привело к образованию в рамках села «единой культурной общности» [Иванова 1981: 100], способствовало развитию бытового многоязычия, не требующего использования некоторого (доминантного) идиома в качестве лингва франка. Чаще всего в раннем детстве выучивался язык родителей и соседей по махале (поначалу село делилось на достаточно однородные в этническом отношении кварталы, с течением времени становившиеся все более смешанными), а последующие производственные и бытовые межэтнические контакты позволяли в той или иной степени освоить языки «соседей». Развитию билингвизма внутри отдельных семей способствовали также межэтнические браки. В настоящее время двумя или тремя из числа языков основных этнических групп, проживающих в Жовтневом (албанцы, болгары, гагаузы), владеет в основном старшее и в меньшей степени среднее поколение местных жителей. Случаи, когда хотя бы один из этих языков выучивается представителями других этносов (в особенности новыми переселенцами), сегодня довольно редки — в отличие от ситуации, которая, по сообщениям информантов, характеризовала село еще в середине прошлого века.

Наиболее интенсивные контакты коренных жителей Каракурта с русскоязычным населением начались после окончания Второй мировой войны, когда территория Южной Бессарабии окончательно перешла в состав СССР. После войны в селе открылась школа-семилетка, где, помимо местных, преподавали и приезжие учителя, не знавшие локальных идиомов и говорившие только по-русски [Дерментли 2011: 96]. Абсолютная доминация русского языка в делопроизводстве, школе, СМИ, а также повышение социальной мобильности населения, связанное со службой в армии (для юношей) и возможностью получать образование в городе, способствовали лучшему овладению русским, а также его проникновению из «высоких» коммуникативных сфер в сферу повседневного общения,

при сохранении значимости локальных идиомов. При этом «приобщение» бессарабских колонистов к русскому языку через школу и церковь, по всей видимости, происходило уже во второй половине XIX — начале XX в. В колонии Каракурт, по данным на 1879 г., было «народное училище» [Там же: 56]; в 1882 г. в одном из частных домов открылась школа, а «в 1897 г. было открыто одноклассное училище, в котором обучалось 95 мальчиков и 87 девочек» [Там же: 59]10. В церквях, появлявшихся в бессарабских колониях в XIX в., богослужение велось на церковнославянском языке, однако некоторые из священных книг (например, Новый Завет) были переведены на болгарский, а «церковные поучения, которые все еще не были широко распространены на практике, читались как на болгарском, так и на русском языках» [Червенков 2005: 157]. Большинство священников этого периода были болгарами по происхождению, переселившимися в Бессарабию вместе со своими прихожанами (семинарское образование многие получали уже в России) [Там же]. В начале XX века в бессарабских колониях были не только болгарские, но и русские священники. Аналогичная ситуация, очевидно, сложилась и в Каракурте, где в 1817-1818 гг. была построена первая деревянная церковь [Дер-ментли 2011: 50, 58].

В периоды, когда Южная Бессарабия находилась в составе Молдавского княжества (1856-1859), княжества Румынии (1860-1878) и королевства Румынии (1918-1940), а также была занята румынскими и немецкими войсками (19411944), в школах региона велось преподавание румынского языка. Так, в сведениях за 1859-1860 гг. Каракурт упоминается в числе бессарабских колоний, в которых функционировали начальные школы и преподавались «чтение, письмо, начальное знание по грамматике, румынский язык с чтением и письмом» [Дерментли 2011: 54]. По свидетельствам информантов, румынский в каракуртской школе преподавали и в первой половине XX века. В результате не�