автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Художественная феноменология изображения эмоциональной жизни героев в романе И.А. Гончарова "Обрыв"

Полный текст автореферата диссертации по теме "Художественная феноменология изображения эмоциональной жизни героев в романе И.А. Гончарова "Обрыв""

На правахрукописи

ЖЕЛНОВА Ирина Львовна

ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ФЕНОМЕНОЛОГИЯ ИЗОБРАЖЕНИЯ ЭМОЦИОНАЛЬНОЙ ЖИЗНИ ГЕРОЕВ В РОМАНЕ И.А. ГОНЧАРОВА «ОБРЫВ»

10.01.01 - русская литература

Автореферат

диссертации на соискание учёной степени кандидата филологических наук

Астрахань - 2004

Работа выполнена на кафедре литературы Волгоградского государственного педагогического университета

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор Буланов Александр Матвеевич

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Ведущая организация: Арзамасский государственный педагогический институт им. А.П. Гайдара

Защита состоится 10 декабря 2004 г. в 1200 часов на заседании диссертационного совета КМ 212.009.04 в Астраханском государственном университете по адресу: 414056, г. Астрахань, ул. Татищева, 20, ауд. 10.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Астраханского государственного университета.

Автореферат разослан 10 ноября 2004 г.

Учёный секретарь диссертационного совета кандидат филологических

Адольф Андреевич Демченко

кандидат филологических наук, доцент Егорова Ольга Геннадьевна

доцент

ftDOS-Ч "гоиГ™

//от/

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ДИССЕРТАЦИИ

И.А. Гончаров в науке до недавнего времени представал как бытописатель. Однако уже многие современники видели в авторе <Обрыва» гораздо больше, чем просто знатока типов русской жизни. В XX веке этот роман привлекал незаслуженно мало внимания со стороны литературоведов, что объясняется некоей установкой, согласно которой И.А. Гончаров понимался прежде всего как литературный отец «обломовщины», иные же грани его таланта оставались в тени. В исследованиях последних десятилетий (A.M. Буланов, В.И. Мельник, В.А. Недзвецкий) И.А. Гончаров рассматривается как певец чувства, любви, страсти. Обращение к глубинным основам человеческой души, с её изначальной двойственностью, амбивалентностью, а следовательно, возможностью выбора, который затрагивает и нравственную сферу личности, - показывает нам И.А. Гончарова как художника-психолога. Усилия исследователей устремлены на выявление философско-этической проблематики романов И.А. Гончарова, и в частности романа «Обрыв»

Исследование романа «Обрыв» касалось различных аспектов, начиная от биографических и заканчивая философско-эстетическими, и практически каждая работа, посвященная Гончарову и его роману, затрагивала историю его создания. Помимо поиска биографических мотивов в творчестве Гончарова исследовательский интерес направляет литературоведов в другое русло — и заманчивое, и в то же время крайне скупое своими источниками - в русло эпистолярного наследия И.А. Гончарова. Больно осознавать, что это лишь малая толика всего того, о чём могли бы узнать потомки, так как основная часть сгорела в огне камина. Нет смысла объяснять, насколько важно постижение внутреннего мира писателя для более глубокого понимания его произведений.

Непосредственно проблеме соотношения рационального-эмоционального в романе не уделялось должного внимания; акцент Делался на внешний, так сказать, анализ понятия «страсть», не вскрывающий противоречивой, сложной, детерминированной множеством причин сути этого феномена. Таким образом, особый интерес гончаровского романа к разнообразным типам и коллизиям любви-страсти, не миновав внимания исследователей, адекватного разъяснения, тем не менее, не получил.

Таким образом, интерес к душевной, духовной жизни человека, изображение эмоций и, соответственно, способов психологического анализа, делает возможным показать Гончарова как художника-психолога, обладающего оригинальной концепцией личности. В этом и заключается актуальность настоящего исследования.

Объектом диссертационного исследования является роман ИА. Гончарова «Обрыв», а предметом - формы и способы психологического анализа, в частности - эмоциональная составляющая переживаемых героями

состояний. Рассматриваются образы и характеры главных героев: Райского и Веры.

Материалом для исследования послужили произведения писателя, эпистолярное и критическое наследие Гончарова, биографический материал.

Цель работы — рассмотреть и проанализировать, какие импульсы являются главной мотивирующей силой поведения героев, их поступков, что собственно и позволяет определить своеобразие психологического анализа.

В соответствии с этим наше исследование будет направлено на решение следующих задач:

- выявить эмоции в соответствии с психологическими характеристиками, описаниями;

- показать, как эти эмоции изображаются, преобразуясь в художественные, т.е. выявить особенности психологического анализа И.А. Гончарова в изображении эмоций;

- проанализировать мотивы поведения и поступков героев;

проследить роль художественных эмоций в общей концепции человека, личности писателя.

Научная новизна заключается во впервые проделанном анализе эмоциональных переживаний основных персонажей романа, а также в рассмотрении их поведения и поступков.

В основе методологии диссертационного исследования лежат историко-типологический и системно-типологический подходы. При этом главным является интегративный подход, разработанный в работах А.М.Буланова. Основой методики анализа текста явились труды по философской антропологии (Н. Бердяев, В. Соловьёв, Э. Фромм, О. Вейнингер, Б. Спиноза и др.), психологические работы в области эмоций (Кэррол Е. Изард, Г.Х. Шингаров, СЛ. Рубинштейн, Э. Клапаред и др.), а также труды отечественных литературоведов (Н.И. Пруцков, ММ Бахтин, A.M. Буланов, В.И. Мельник, В.А Недзвецкий, Н.Д. Старосельская). Таким образом, работа выполнена на стыке трёх наук: психологии, философии и литературоведения.

Теоретическая значимость диссертации состоит в рассмотрении важных теоретико-методологических положений, связанных с интегративным подходом во всех его составляющих - психологии, философии, литературоведении и возможности его применения к анализу как отдельных произведений русской классики, так и к анализу историко-литературного процесса.

Результаты исследований имеют практическое значение и могут быть использованы в лекционных курсах по «Истории русской литературы XIX века», в спецкурсах и спецсеминарах по творчеству И.А. Гончарова, атакже в разработке методических рекомендаций по современному прочтению классики.

Положения, выносимые на защиту:

1. Художественная феноменология изображения эмоциональной жизни в романе И.А. Гончарова «Обрыв» представлена широко и разнообразно. Главные герои, второстепенные персонажи испытывают любовь, ревность, сострадание, стыд и другие эмоции, считающиеся в психологии фундаментальными.

2. Художественные эмоции имеют существенное отличие от реальных эмоций, переживаемых человеком. Художественная эмоция выглядит более «очищенной» от тех «примесей», которые присущи им в жизни. И в то же время правильнее говорить о сердечности Райского, Веры, Бабушки, Тушина, как о неотъемлемой черте русского характера.

3. Способы художественной презентации эмоций в романе сводятся к изображению мимики, жестов, физических и телесных проявлений.

4. Художественная феноменология изображения эмоциональной жизни в романе «Обрыв» подчинена общему художественному замыслу, выражению главных идей и является неотъемлемой частью характерологии И.А. Гончарова.

Апробация. Результаты исследования получили апробацию на научно-методических семинарах, на международных научных конференциях (Астрахань, 2004 г.), а также отражены в публикациях в журнале «Гуманитарные исследования» (Астрахань, 2004 г.).

Структура работы

Работа состоит из введения, трёх глав, заключения, примечаний и списка использованной литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ Во введении обосновывается актуальность темы диссертации, её научная новизна, определяются объект и предмет исследования, его цели и задачи, характеризуется научное состояние изучаемой проблемы, излагается теоретическая и практическая значимость результатов работы. Дан краткий обзор работ, посвященных творчеству И.А. Гончарова, причём большее внимание мы, разумеемся, уделяем исследованиям, посвященным роману «Обрыв».

В первой главе «Художественная феноменология изображения эмоциональной жизни» (1-й раздел) приводятся различные определения эмоции и чувства, рассматриваются их классификации, при этом мы стремимся разграничить понятия эмоции и чувства, ссылаясь на данные по

этой психологической проблеме. Опираясь на работы В.К. Вилюнаса, А.Н. Леонтьева, Г.Х. Шингарова, Э. Клапареда, Е.И. Ильина, К.Э. Изарда и др., можно определить, что эмоции и ratio взаимосвязаны: сознание всегда характеризуется некоторой степенью эмоциональности.

Часто эмоции отождествляются с чувствами. Одни считают чувствами то, что другие называют эмоциями. Некоторые считают чувства простыми, конечными, неразложимыми явлениями, а другие же полагают, что чувство представляет собой часть более сложной целостности. С развитием разума и высших человеческих потребностей на базе аппарата эмоций сформировались более сложные чувства, которые присущи только человеку, развились на базе эмоций при взаимодействии с разумом и в ходе формирования общественных отношений. Следовательно, можно сделать вывод: границу между эмоцией и чувством не всегда легко провести.

Взаимодействие эмоций и чувств сложно, прямого соответствия между ними нет: одна и та же эмоция может выражать разные чувства, и одно и то же чувство может выражаться в разных эмоциях.

Эмоции могут оказывать не только положительное - регулирующее -влияние на деятельность, но и отрицательное—дезорганизующее. «Эмоции всегда с нами, они влияют на наше восприятие, мышление и поведение», -указывает К.Е. Изард Они необходимы человеку.

В каждом чувстве, эмоции выделяют три основные части:

1) внутреннее переживание;

2) поведенческую реакцию;

3) физиологическое изменение внутренних органов.

Необходимо подчеркнуть, что эмоции человека социально обусловлены. Поведение, в том числе мимика, жесты и речь, поддаётся наблюдению и оценке.

Мы считаем, что следует говорить об эмоции, если это непосредственная реакция организма на воздействие окружающей среды или быстро возникающие и протекающие внутренние чувствования, ощущения, переживания человека.

Под чувством подразумеваем долговременную эмоцию, а также «чувство» и «эмоцию», так как в таких эмоциях, как стыд, вина, ревность, ненависть, «высокая степень участия корковых и особенно второсигнальных процессов»2. Следовательно, указанные эмоции правильнее отнести к высшим, социальным эмоциям, или чувствам.

Во 2-м разделе главы первой указывается, что проблема, вынесенная в заглавие, недостаточно исследована. Самый долгий по написанию роман

1 Изард Кэррол Е. Эмоции человека / Пер. с англ.; Под ред. Л.Я. Гозмана, М.С. Егоровой. М.: Изд-во МГУ, 1980. С. 100.

2 См.: Лук А.Н. Эмоции и личность. М: Знание. 1982. С. 22.

Гончарова можно читать и перечитывать бесконечно и открывать в нём всё новые и новые грани, тем более что «вечные» книги всегда современны. Именно рассмотрение романа как психологического, концентрирование внимания на эмоциональной сфере более всего интересует нас. Однако психологическое искусство И.А. Гончарова ещё недостаточно изучено. Предметом исследования данной работы является попытка проследить за изображением Веры, Софьи Беловодовой, Наташи, Марфеньки, Марка Волохова, Ивана Тушина.

Творчество И.А. Гончарова вместе с творчеством М.Ю. Лермонтова и Ф.М. Достоевского представляет начало психологического искусства в русской классической литературе. Открытия, сделанные им в области познания «сердечной» жизни человека, составили невиданные по смелости и проникновению завоевания внутреннего мира личности.

Гончаров стоял у истоков метода психологического анализа, устремил его к тем вопросам внутренней организации индивидуума, которые прежде не изображались в художественном творчестве. Центр внимания у Гончарова - человек, его идеи, побуждения, страсти, случившиеся с ним события. Причём в центре его внимания человек не с бедной и элементарной, а с богатой и напряжённой душевной жизнью.

Необходимо помнить, что и рациональное, и эмоциональное, по отдельности и в их соотношении, являются объектом художественного изображения, во многом определяя своеобразие художественного мира того или иного писателя, особенности и характер психологического анализа. Можно говорить о том, что художественная эмоция или изображение эмоции в художественном произведении предстаёт перед нами благодаря писателю в «очищенном» виде, т.е. выделено наиболее существенное её выражение и изображение в тексте романа, что, несомненно, является составной частью идеи произведения.

Анализ изображения художественной эмоции показывает, какую существенную роль играет «сердце» в мотивировках поведения героев романа «Обрыв», как во многом художественное исследование соотношения рационального и эмоционального определяет своеобразие психологического анализа в творчестве И.А. Гончарова. Человека романист представляет как существо гармоничное. Важнейшей проблемой становится проблема бытия в единстве чувственного и рационального, и в художественных образах рациональное неотделимо от эмоционального. Художник создает особый тип психологизма, который направлен на проявление «осердеченного ума».

В главе второй «Диалектика рационального и эмоционального в романе «Обрыв» (1-й раздел) говорится о важности для ИА Гончарова идеала «целостного» человека (A.M. Буланов, В.И. Мельник, В.А, Недзвецкий, О.Н. Осмоловский, П. Тирген, В.Н. Тихомиров и др.). Целостность человеческой натуры И.А. Гончаров видел в гармоническом синтезе

природного и общественного, чувства и разума, покоя и страсти. И это естественно, поскольку принцип равновесия «ума» и «сердца», которому придерживался романист, предполагает внимание не только к «сердцу», но в равной же мере и к «уму».

Писатель высказывает убеждение, что одним умом невозможно постичь всю полноту явлений действительности и, следовательно, достоверно воспроизвести реальность в произведении. Не отрицая значения ума в художественном творчестве, И.А. Гончаров отмечает, что художник, в отличие от учёного, пользуется не умом и понятиями, а интуицией и фантазией. В связи с этим романист отстаивает важность для художника чувства, веры.

Именно в последнем романе писатель всё меньше доверяет рациональному познанию и больше склоняется к интуитивному познанию, утверждает важность чувства и веры в постижении жизни. С этим связан и преобладающий интерес И.А. Гончарова к эмоциональной жизни героев «Обрыва». В романе противопоставлены герои, которые живут «разумом сердца», - Бабушка, Марфенька, Вера и Райский, — их знание о жизни согласуется с нравственным чувством, религиозным опытом, и Волохов, руководствующийся в жизни только разумом.

У И .А. Гончарова решение проблемы заключено в гармонии «ума» и «сердца», в синтезе их («осердеченный ум»). Гармоническое соответствие ума и сердца — естественное состояние человека. Лишь Тушин отчасти отвечал гончаровскому идеалу гармонически развитой личности. Психологическим стержнем характера Тушина является стремление к равновесию душевных сил, сдержанность в проявлении эмоций, подчёркнуто рационалистическое мировосприятие.

В единстве ума и сердца виделась И.А Гончарову истинная гармония личности: и художника, и чиновника, и мужчины, и женщины. Действительность давала слишком мало возможностей для подобного единства, и это приводило писателя к горестным размышлениям о том, выдержит ли, не поколеблется ли от ветра времени нравственная природа, нравственный закон, правящий душой и мыслью человека.

Во 2-м разделе главы второй отмечается представление И.А. Гончарова о «норме» любви и неоднозначном понимании страсти. ИА Гончаров всегда строго проводил границу между «глубокой и сознательной любовью» и «чувственной страстью». Предаваться страсти - значит не контролировать себя. И раз в страсти молчит рассудок и человек не властен над собой, то это чувство превращается в сумасшествие, становится не человеческим.

Проблеме страсти уделяют внимание Л.С. Гейро, Н.Д. Старосельская, которые приходят к выводу, что страсть - это стихия, захватывающая человека без остатка и подчиняющая себе. Она неожиданна для человека, кратковременна и разрушительна, приносит человеку боль и разочарование.

Человек состоит из разума и страстей. В сумме страстей представлены склонности, желания, цели. Преимущество той или иной определяет различие характеров. Страсти неотделимы от жизни тела. В страстях человек являет себя как природа — с её мощью, сокрушительностью, неудержимостью, неподвластностью разуму. Это великая сила, но сила опасная.

Страсть для И.А Гончарова прежде всего светлая, это подъём творческих возможностей, бесконечное восхищение любимым существом, преданность и верность. Но страсть возбуждает не только светлые, но и тёмные силы души. Её спутником является ревность, ненависть, соперничество.

В «Обрыве» писатель обращается к изображению иррационального чувства - страсти и её роли в жизни человека. Можно сказать, что страсть является той нитью, которая связывает, объединяет всех персонажей романа. Любовь Козлова к своей неверной жене, Савелия к Марине, Веры к Волохову, отношения Марфеньки к Викентьеву, Ватутина к Бережковой- всё это разнообразные проявления одного и того же чувства, которое нашло наиболее яркое проявление в душе Райского.

И.А. Гончаров в романе «Обрыв» изображал два вида любви: земного, естественного чувства, гармонического взаимодействия двух людей, которых связывает как душевная, так и духовная близость, и испепеляющей страсти, когда людей притягивает друг к другу некий животный магнетизм. Романист изображал страсть как некую «болезнь», как нечто чрезмерное, нарушающее нормальную жизнедеятельность человека, выходящее за пределы «гармонической нормы» и, следовательно, отступающей от красоты. Для И.А Гончарова характерно противопоставление любви и страсти. Страсть и любовь для писателя — понятия близкие, но не равнозначные: «за пылом страсти» может наступить «настоящая, глубокая любовь».

И.А Гончарову в полной мере присуще понимание любви как основополагающего начала жизни, при этом не только индивидуальной, но и семейно-общественной, и природно-космической. Писатель считал любовь органичной частью всей деятельной жизни человека. Способность любить требует состояния напряжения, бодрствования, повышенной жизнеспособности.

Более полно философия любви И.А Гончарова была рассмотрена в исследованиях конца XX века (A.M. Буланов, А.А. Вельская, В.И. Мельник, В.А Недзвецкий). Данные учёные верно определяют важность концепции любви для всего творчества писателя. Каждый из них вносит существенные дополнения, необходимые для уяснения своеобразия гончаровской философии любви и её отражения в творческом процессе.

Сама любовь в романах И.А. Гончарова неизменно связана с обращением к Богу, любовь земная неизменно вызывает за собой

религиозное чувство, ещё более высокое и чистое. Это связано с тем, что в вопросах веры писатель был чрезвычайно традиционен.

Необходимо отметить и присущий романисту «принцип меры» во всех сферах человеческой жизни. Принимая и горячо исповедуя православие, И.А Гончаров сторонится многообразных проявлений религиозного максимализма, увеличивающего «обрыв» («бездну») между религией и жизнью, обществом. Так как в религиозных взглядах И.А. Гончарова столь большое место занимает общество и так как писатель пытается преодолеть «обрыв» между высотой религиозных идеалов и ежедневной общественной практикой, смягчающей максималистские, эсхатологические и аскетические устремления православия, он стремится к тому, чтобы устранить противоречия между категориями «долга» и «счастья».

Таким образом, любовь для И.А. Гончарова - это форма проявления «сердечной», а не головной веры. Она, как это и принято в христианстве, уравнивает людей в их человеческом существе. Важно, что любой человек не исключён из человеческой среды и из церкви, сохраняя возможность через любовь нравственно совершенствоваться.

В 3-м разделе главы второй писатель сталкивает различное понимание и типы разновидностей любви, художественно воссоздаёт эмоциональный мир, состояние влюблённого человека и охваченного страстью, но всегда стремится подвести читателя к уяснению «нормы» любовного чувства.

Одним из основных вопросов в концепции любви писателя был вопрос о разграничении «истины» и «лжи» любви. Поэтому Гончаров чаще изображает «крайности» любви. Разнообразие физической любви в «Обрыве» (Марина, Ульяна Козлова) - проявление односторонности и противоестественности человеческого чувства. Истину любви автор видит в простом, честном сближении с женщиной.

Виды любовной коллизии, разнообразные проявления любовной страсти используются автором как средства типизации и характеров, и олицетворяемых теми или иными персонажами способов жить.

В целом, И.А Гончаров ценил любовь осмысленную, одухотворённую, наполненную нравственным содержанием. Первооснова и фокус бытия, любовь (и поиск её «нормы») естественно становилась в гончаровском романе ведущим сюжетным и структурообразующим началом.

И.А Гончаров считал, что под воздействием силы любви человек начинает жить более интенсивной, напряжённой жизнью и происходит обогащение и углубление основ его личности. Автор «Обрыва» воспевал любовь, имеющую духовное содержание. Для него любовь - это чувство и важная этическая категория.

Высшей формой нравственного выбора И.А. Гончаров признавал любовь. Он утверждал право человека на гармоническое развитие, наличное счастье и высоко поднимал идею «всеобъемлющей любви». В этом своём

назначении любовь сродни религии, искусству и универсальной философско-диалектической системе. Сам универсальный характер этого чувства, возрождающегося с каждым новым поколением, придавал ему, в глазах Гончарова, смысл того устойчивого жизненного мотива, что проходит через человеческую историю, видоизменяясь лишь в своих вариациях. Ведь высший итог любви - брак (социальный институт). Исполненный любви брак одухотворяет и универсализирует семью, преображая её в семью-микрокосм (в «Обрыве» - только благие намерения о семье).

В третьей главе «Художественная феноменология любви-страсти в романе «Обрыв» (1-й раздел) автор рисует нам разветвлённое дерево страстей в широком понимании этого слова - как неподдающимся разумному объяснению потребностей, влечений (души и тела):

- страсть художника, творческой натуры (Леонтий Козлов, Васюткин, Райский);

- страсть «свободных женщин»;

- страсть Веры и Марка к свободе;

- страсть ко всему столичному и «любвеобильность», кокетство - у Крицкой;

- страсть к управлению хозяйством — у Бабушки;

- даже страсть к выпивке у Опёнкина;

- любовь к матери — у Викентьева;

- любовь к детям — у Марфеныси;

- любовь к лесу — у Тушина;

Нами было выделено около 18 видов страстей, что, несомненно, расширяет традиционное понимание страсти как любви, влечения, страсти-идеи.

Страсть, по мысли И.А. Гончарова, уравнивает всех - от дворового мужика до изысканного барина. Пример тому взаимоотношения Савелия и Марины. Другие источники «безобразной страсти» у Ульяны Андреевны, жены Козлова.

Обрисованные здесь разнородные типы любви не только характеризуют современное общество (человечество) в целом, но представляют собой и основные периоды человеческой, по крайней мере, европейской истории. Такова «дикая, животная» страсть Марины - это наиболее ранняя пора ещё языческого, природно-телесного человечества. Дохристианскую греко-римскую античность призваны «возродить» две контрастные женские фигуры романа. Это физически совершенная, но столь же безучастная к окружающей жизни и людям Софья Беловодова, напоминающая холодную мраморную «статую», и, напротив, откровенная и не ведающая стыда Ульяна Козлова, напоминавшая «женщин на классических барельефах». Первая - Афродита небесная, вторая - Афродита простонародная. Взаимоотношения Тита Никоновича Ватутина и Татьяны Марковны Бережковой - аналог

средневековой рыцарственности. Чувства Марфеньки и Викентьева и «роман» этих героев, названный в «Обрыве» «мещанским», отображает бюргерско-филистерский семейно-общественный уклад и период истории. Любовь «бедной Наташи» к Борису Райскому олицетворяет эпоху сентиментализма, а увлечения Райского - и романтизма. Можно сказать, что И.А. Гончаров знал и исповедовал ту истину, что «история культуры» - это «история любви».

Для автора «Обрыва», вне сомнения, все страстные проявления отношения полов причастны поэтической сфере воспроизводимой жизни, т.е. её непреходящему, общечеловеческому началу, что и позволяет им выполнить в романе аналогичную эстетическую функцию.

Во 2-м разделе третьей главы рассматривается главный персонаж- художник Борис Райский. Он представлялся автору «Обрыва» «почти неуловимым» в своей причудливой изменчивости. В его «капризной» фантазии таинственно смешались и переплелись образы «старой» и «новой» правды. Главный герой посвятил себя служению искусству. Именно в творчестве он видит свой идеал.

Но более всего Гончарова интересует проявление страсти в натуре художника (Райский); в душе, следующей евангельским идеалам любви (Вера, Бабушка); в личности, отрицающей эти идеалы (Волохов). И здесь особенно важно стремление писателя к гармонии и чувству меры, в рамках которого страсть у Гончарова не обладает столь разрушительным воздействием и, переведённая в культурное русло, даёт иное бытие личности, как, например, у Райского. Именно он становится главным идеологом страсти в романе и пытается пробудить к живой жизни (то есть к страсти, что, по мысли героя, равнозначно) Софью Беловодову, Наташу, Марфеньку и Веру.

Во 2.1.-м разделе третьей главы интересно, как страсть проявляется в натуре художника. Почти все поступки героя совершаются под воздействием настроения, сиюминутного увлечения и отражают существо его характера. Само непостоянство, подвижность чувств Бориса - от повышенной эмоциональности.

Одним из важнейших жизненных устремлений художника-романтика является желание испытать страсть. В ней заключается вся жизненная философия Райского. Так, в отношениях с Верой Борис сначала увлекается её самобытностью, таинственностью, а затем попадает под действие иррациональной стихии. Сущность своей артистической природы герой осознаёт в момент переживания страсти к Вере.

И.А. Гончаров говорит, что герой его может возвышаться сердцем и умом по развитию своему до великодушия и самопожертвования. Однако, фантазии и нервы, отсутствие «головной воли» и главенство природной, аффективной (в широком смысле - «сердечной») воли - скорее влечения -

разбивает в прах его добрые намерения. Так, к Вере он был в один момент великодушен, а в следующий - раздражительное ощущение заставило его совершить злой поступок, который завтра же он готов искупить смертью. Он сам помог ей сойти с крутого обрыва на свидание, а потом, поглядев на это рандеву, бросил ей в окно букет померанцевых цветов.

Страсть к Вере прошла - тогда заговорили его ум и сердце, и он стал ей добрым братом и другом. Художники почти все такие. У них фантазии растворяются в творчестве, а у Райского тратились на пустяки: частично на любовь, на попытки рисовать, сочинять музыку, заниматься литературой.

Другое дело, конечно, что страсть к женщине у Райского практически всегда безответна (и в случае с Беловодовой, и с Верой). Конечно, была Наташа, но это больше братская любовь, выражающаяся в чувстве ответственности, заботе, желании помочь в жизни. Женщины, внимающие его сжигающим монологам, остаются холодны и равнодушны к нему, его страсти. Он играет, но всегда «проигрывает».

Страсть - это то, чего Райскому так и не дано обрести. Но она для главного героя значительно шире любовного влечения; страсть для него -определённая система мирочувствования, где любовь является элементом очень важным, но не определяющим. Скорее, это жизнь - наполненная, яркая, стремительно и бурно несущаяся сквозь дни и годы. Но, ощущая сложность, неоднозначносгь понятия, Райский проповедует, как правило, страсть чувственную.

В современном литературоведении наметилась тенденция трактовать образ Райского не только с исторической точки зрения, но и во «вневременном» контексте. Так, В.И. Мельник, В.А. Недзвецкий в образе Райского видят отсветы «мировых» образов: Дон-Кихота, Дон-Жуана. Это говорит о сложной природе героя романа: не просто живописец, не только поэт, не обязательно сочинитель романа. Художник - это особое мироощущение. Подобно Дон-Жуану, Райский легко увлекается и скоро охладевает к «предмету» своего поклонения, поскольку в каждой он видит не реальную женщину, а плод своей фантазии. Наташу он забыл ради Софьи Беловодовой, Софью - ради Марфеньки, Марфеньку - ради Веры. И только к последней он испытывает длительную, бурную и мучительную страсть. Веру герой любит «фантазией и в своей фантазии».

Райский видит в любви первопричину и первоисточник добра и изящества, то есть красоты, человека в жизни. Красоте главный герой «покорялся до рабства». Исследование «теории красоты» Райского не входит в задачу нашего исследования, однако поиск её в женщине-фундаментальный мотив возникновения чувства, влечения у Бориса Павловича. Именно мечта Райского о женской красоте терпит поражение. Стоит его идеалу соприкоснуться с действительностью, как он терпит крах. Тогда вместо романтической мечты о красоте появляется пустота и скука. Так было с его

многочисленными увлечениями, начиная с Наташи и кончая Верой. Даже красота Веры меркнет в его глазах, когда он узнаёт о её свиданиях с Марком.

Таким образом, норма Райского - это и платонизм, но обогащённый христианской этической традицией, и взгляда: романтиков, видевших в любви космическую силу, объединяющую в одно целое человека и природу, земное и небесное, конечное и бесконечное.

В характере Райского подчёркивается непостоянство, изменчивость. Раздвоенность главного героя, на наш взгляд, объясняется соединением в нём художника и человека. Эти два начала уживались в самом ИА Гончарове. Такое соединение проявляется в резкой смене состояний, противоречивости поступков Райского. Изменчивая натура героя особенно наглядно прослеживается в его отношении к Вере. Кузина для него становится «мучительницей и идолом». Его любовь к Вере, по замечанию автора, объединяет в себе любовь к женщине - человека и к идеалу - художника. Эгоист-любовник и бескорыстный артист попеременно являются в Райском.

Как же возникает страсть у Райского? Страсть к женщине рождается у него не сразу, сначала он увлекается женской красотой, как художник, ищущий идеал гармонии. Необходимо добавить - красотой внешней, исполненной ума. Примером тому является его отношение к Софье. Райский хочет наблюдать в Беловодовой женщину, узнать, что таится под этой красотой, и когда он увидел, что нет этого в Софье Николаевне, поставил себе задачу вызвать её к жизни. Райский прав, когда называл её картиной. Он долго бьётся над изображением Софьи, и, в конце концов, ему кажется, что у него получилось. Её портрет оказался подвластным кисти Райского, вероятно потому, что внутренний мир Софьи понятен Райскому, он «разгадал» её. Разбуженная главным героем в Софье Беловодовой «бессознательная потребность свободы», не способствует изменению поведения и натуры героини, так как естественное и самобытное развитие природных сил в ней было остановлено. Первые робкие шаги заканчиваются безропотным подчинением законам общества. Райский так и ничего не дождался. В самом характере Беловодовой заложена жизнь без «сердца». Он так и не смог всерьёз влюбиться, шутил больше от скуки, заряжаясь возбуждением от красоты кузины и собственного красноречия.

Однако страсть Райского с Софье Беловодовой, Наташе, Марфеньке оказывается недолговечной. И.А. Гончаров мастерски изображает процесс затухания влечений, изменений в них, как это свойственно главному герою, объекта направленности. Это происходит в моменты, когда «язык Райского» переводит язык не сердца, а его «внутреннего голоса».

Так, отношения Райского и Наташи представляют собой «любовь-отдачу» или «любовь-жертву», разрушающую зачастую всю жизнь, заставляющую преступать привычные нормы и запреты. Романтически

возвышенный Райский не сумел по достоинству оценить «земную» любовь Наташи - спокойную, ничего для себя не требующую. Он мечтал о страсти и упустил главное - «тут всё было для счастья». Главный герой нигде больше не сумел найти столь благодатного для этого «материала», как Наташины ум и душа. Все, что он страстно искал в Софье Беловодовой, в Вере и даже Марфеньке, было дано ему уже на заре его жизни.

Наиболее ярко страсть Райского проявила себя с Марфенькой, где герой боится и предчувствует её победу (страсти), и которой, однако, не удаётся закрепиться в его сердце. Вся деятельность Райского оборачивается фарсом, когда он в сцене у обрыва уподобляется соблазнителю. Главный герой отказывается переделывать «наивную» натуру Марфеньки. В ней нет природного материала, способствующего восприятию нового. Перевоспитание лишь разрушило бы строгую определённость природы героини, внесло бы хаос и сделало бы из неё «несчастнейшее создание».

И если Софья Беловодова, Наташа, Марфенька — суть проявления внешней красоты, то Вера поражает его гармонией. Она главенствовала не только в так называемом «сердце» Райского, но и не «шла у него из ума». Именно в этом единстве «ума» и «сердца» заключается эстетический, этический и религиозный идеал И.А. Гончарова.

Подавленная усилием воли, страсть Райского к Вере вспыхивает каждый раз с ещё большей силой, мотивированная ревностью, любопытством и др. эмоциями. Внешними причинами, порождающими всплеск эмоций, а вместе с тем и страсть Райского, были, например:

- письмо, которое прятала Вера от постороннего глаза;

- выстрелы, зовущие Веру к обрыву;

- впечатлительность Райского, его эмоциональность, позволяющие ему из малейших движений лица Веры, из незначительных поступков возрождать надежду вновь и вновь (плюс фантазия).

Наиболее ярко вспышка эмоций, по большей мере отрицательных - ревности, злобы к Вере, проявилась сразу же после «падения» её, когда Райский ей, как «невесте», бросает в окно букет померанцевых цветов. Этот поступок не может быть однозначно мотивирован вспышкой ревности. Здесь рухнули последние надежды на взаимность, теплившиеся ещё в душе, сердце Райского. Кроме того, прорвалось наружу оскорблённое мужское самолюбие, что ему предпочли другого.

Активность главного героя по отношению к Вере носит разрушительный характер: стремление помочь оборачивается навязчивостью, невинное восхищение редкой красотой - ревностью с соответствующими последствиями.

Пройдя через искушение страстными помыслами, Райский начинает освобождаться от губительного для его души самодавлеющего эстетизма. На

смену эстетическим миражам приходит труд нравственного самоусовершенствования.

Любовь Райского к Вере, да и ко всем женщинам в какой-то мере идолопоклонническая.

Любовь и страсть, в понимании героя И.А. Гончарова, неотделимы. Существует лишь один вид любви - страсть. Страсть, по Райскому, - это «самозабвение», «другая жизнь среди жизней», «хмельная игра сил», «блаженство», «огненная полоса», «молния жизни».

И всё же главный герой «Обрыва» высказывает самые противоречивые суждения о страсти. С одной стороны, Райский проповедует «красоту» страсти, а с другой, осознаёт её «жестокость и самовластность». До «падения» Веры буйные и бурные проявления страсти воспринимаются Райским исключительно положительно. Однако, увидев разрушительное действие страсти на Веру, герой утверждает, что проповедовал «разделённую страсть», когда обе стороны честны, нет «лжи и обманов». Таким образом, страсть для Райского — чувство, в котором человек до конца не забывается, способен остановиться. Также, по его словам, люди по разному испытывают страсть.

Образ Райского - несомненная удача И.А. Гончарова. Он остаётся неповторимым, никем не заслоняемым, самим по себе, весьма оригинальным героем. Он не носитель какого-нибудь тезиса жизни, он — само явление жизни.

Во 2.2-м разделе третьей главы исследуется эмоциональная жизнь главной героини Веры. В иерархически выстроенной автором «Обрыва» экспозиции видов любви и женской красоты одухотворённому облику христианки Веры отведено вершинное положение. Именно евангельские идеалы противопоставлял писатель в качестве «вечной» правды материалистическому и рационалистическому учению нигилистов, революционных демократов.

Фигура Веры - «не просто идея», она убедительна психологически, полнокровна, жива. Образ Веры ИА Гончаров считал той «главной задачей» и «душой» своего романа, без которого он не мог бы состояться.

Характер Веры окончательно раскрывается и завершается в напряжённых перипетиях её любовного «поединка», обретающего в соответствии с гончаровской концепцией любви и семьи, смысл мировоззренческой коллизии двух правд - подлинной и мнимой. Ведь любовь - долг, духовно-нравственный и взаимно ответственный союз женщины и мужчины (а не животная страсть). Это обстоятельство и позволяет романисту естественно сочетать в облике своей героини черты вполне реальные с идеальными, даже символическими, предопределёнными вторым значением её имени: вера в совершенство евангельских заветов, христианского миропонимания.

Веру можно скорее назвать героиней «умного сердца». Подтверждением этого является особая тщательность, с которой Гончаров характеризует ум Веры: «умная», «мудрая», «мудрёная», «сосредоточенная», «проницательная», «смелость ума», «своеобразие ума» и т.д.

Вера отличается от своего окружения. Её личные свойства и стремления, гордость, замкнутость, острый ум, проницательность, внутренняя неудовлетворённость существующим, поиски новых форм жизни обрекают на непонимание и одиночество, отсюда её таинственность и замкнутость. Образ героини большей частью сопровождается домыслами, теоретическими размышлениями о внутренней сущности.

Истоки увлечения Марком Волоховым следует искать в натуре, характере Веры. И.А. Гончаров и его любимая героиня отвергают чисто рассудочное понимание сердечных тайн. Вера у него женщина. В ней борются чувство и разум, долг и страсть. Надежды на скорое изменение Марка дают силы Вере, делают её счастливой.

Желание свободы, а также жажда ума к новым, живым, более сложным, но и не закостенелым мыслям и чувствам — вот та благодатная почва, на которой взошли ростки увлечения Марком Волоховым. Она жадно слушала его, добиваясь узнать, что новая жизнь даёт более разумного, честного и верного взамен того, что не годится из прошлого. Но кроме разрушения и отрицания всего, чем жили прежние люди, она не находила в его проповеди ничего и вступила с ним в борьбу в надежде силой своего ума и женского сердца вывести его смелый ум и отвагу на настоящий свет, на прямую дорогу. Между тем она увлеклась его личностью, влюбилась в него самого, в его смелость, в стремление к новому, лучшему - но не влюбилась в его учение, в его новую правду и новую жизнь, и осталась верна старым, прочным понятиям о жизни, счастье.

Любовные отношения Веры и Марка с первого момента превращаются в поединок двух сильных личностей. Диалоги влюблённых при первом свидании состоят из одних требований и упрёков. Взаимное увлечение в момент свидания как бы улетучивается под напором взаимных претензий. И всё-таки Вера влюбилась и в его, Марка, идеи, она была подготовлена, чтобы в них влюбиться. Его идеи пришлись ей по душе. Почти всегда любовь так и протекает у людей - на взаимном процессе сближения, незаметных, самопроизвольных уступках. Героиня доверяет не чужому мнению и так называемой моде, а влечению собственного сердца, и всё же бессознательно, уже абстрагируясь от идейного и личностного, Веру влечёт к Марку наличие силы, мужественности, независимости, умение владеть собой.

Вера сначала пожалела Марка как одинокого изгнанника, которого все избегали. Потом она решила его перевоспитать, направить на истинный путь. Почувствовав, что он к ней неравнодушен, Вера самонадеянно предположила, что сначала Марк уступит ей из чувства любви, а потом с её

помощью вернётся к Богу. Вере показалось, что Марк поддаётся её влиянию, что победа её близка.

Почему Волохов, а не Райский стал предметом увлечения Веры? Ведь эти герои во многом сходны друг с другом, о чём говорит сам автор в «Предисловии к роману «Обрыв»». Именно в сцене «решительного свидания» Вера сама разъясняет причины своего увлечения Марком, а не другим мужчиной. Веру вдохновляет роль спасительницы, воспитательницы. Но более сильным чувством оказалось удивление, затем оно смешалось с сочувствием а потом зародилась симпатия. В голове девушки появляется мысль о собственном участии в судьбе Волохова. Постепенно Вера всё сильнее влюблялась в Марка, вернее всего, не столько в реального человека, сколько в создание своего воображения. Кроме того, один из доминирующих мотивов увлечения (хотя увлечение возникает бессознательно в первый момент) — мотив «спасения».

Итак, природа увлечений Веры Волоховым сложна, многоаспектна, но в то же время последовательна и логична по отношению к её натуре, жаждущей свободы духа, ищущей новых, незамутнённых старыми порядками мыслей и чувств; натуре, живущей «умом сердца». Каковы бы ни были рационально-эмоциональные причины объяснения увлечения, существуют некие флюиды, невидимые, не поддающиеся логике, которые определяют соединение, зависимость двух сердец друг от друга.

Истоки любви были раскрыты выше, обратимся теперь ко второй части этой антиномии - вражде, в данном контексте понимаемой как борьба «разумов».

Правду любви Волохов видит лишь в том, чтобы отдаваться влечениям желаний и страстей безоглядно, не размышляя. Если на первом свидании они ещё дискутируют, то на втором («решительном») чувствуется, что и Марк, и Вера, действительно, охвачены страстью. Заниматься рассуждением о бессрочной любви и любви на срок ни тот, ни другой не хочет.

Итак, любовь Марка живёт по правилу—без «долгов» и «обязанностей». Любовь же для Веры - это прежде всего «бессрочная любовь», благословенная Богом. Она хотела, чтобы Марк ответил, имеет ли его «воля» корни в жизни или она только теория. А Марк ничего сказать не мог, кроме общих фраз.

Отношения Веры и Марка-это бесконечный дискурс свободы и долга, пока не обрывается актом.

Таким образом, несовместимо-полярные отношения к браку, семье, венчанию, любовному долгу окажутся главной преградой между этими героями «Обрыва», как и основной причиной душевной драмы Веры.

Главная героиня не справилась со страстью. Наиболее часто случившееся с Верой определяют (вслед за автором) словом «падение», «грех». Героиня остро переживает конфликт, душевный разлад, который,

затронув духовно-жизненные основы личности, нравственные принципы, систему ценностей, перерастает в жизненную драму. Не страсть, испытанная Верой, угнетает её, но тот мучительный для этой женщины факт, что её слияние с мужчиной во плоти произошло до и вне их духовно-нравственного соединения. «Падение» Веры - событие телесно-чувственное, оно не затрагивает религиозных основ её личности.

Гордость, замкнутость характера, «рассчитывание на свои силы» и привело Веру к «обрыву». Она отстранялась от людей, таилась. Но за пережитой драмой пришло иное понимание себя в мире.

И.А. Гончарову, более чем многим писателям-современникам, важно было понять: через какие преграды, какие «обрывы» лежит дорога женщины к новому бытию. Возвращение к жизни приходит через страдание, смирение. Результат— обретение покоя (гармонии с собой). Только за обретённый покой заплачено утратой самобытности. Вера хотела сделать непокорного Марка таким, как все. Теперь она сама стала, как все.

Итак, Вера - героиня «умного сердца», чутко улавливающая его движения, влечения и осторожно, но верно и разумно направляющая их в созидательное русло волей своего сердца.

В 3-м разделе третьей главы рассматривается изображение «сердечной» жизни героев как элемент психологического анализа автора.

Так, центром экспрессивного облика Райского является изменчивость выражения его глаз. Причём отражение страсти в глазах рисует не только автор - оно даётся и через восприятие других героев.

Особое значение глаза приобретают в характеристике движений души Веры, которая живёт «сердцем», включающим в себя и дух, и душу, и влечения, эмоции. По выражению глаз можно говорить о любви, заинтересованности, страсти, равнодушии, даже гневе.

Вообще взгляд у Гончарова имеет одно из решающих значений в обрисовке эмоциональной жизни героев романа. И.А. Гончаров использует очень интересный и важный приём «диалог глазами», говорящий иногда больше, чем обычные слова. Это особенность «сердечных» героев романа.

Страсть в изображении И.А. Гончарова имеет некий животный, звериный оттенок, что выражается в характере речи (лихорадочной, возбуждённой, со срывающимся голосом - либо, наоборот, интимно шепчущий), в экспрессии лица, в поведении героев.

И.А. Гончаров мастерски использует образные средства языка, достигая поразительного эффекта в художественном описании эмоций.

Таким образом, мастерство Гончарова-психолога - это, в первую очередь, мастерство живописное, в котором авторская игра светом, цветом приобретает одну из ведущих ролей в изображении эмоций, а знание чувств человеческих позволяет писателю фиксировать на бумаге тончайшие душевные переживания.

В 3.1-м разделе третьей главы даётся различие любви и страсти в романе «Обрыв». У ИА Гончарова определение любви и страсти стихийно, и эти понятия выступают в романе чаще как синонимичные.

В «Обрыве» атмосфера буквально насыщена страстностью, и автор развёртывает нам её картину, начиная с дворовой девки Марины и заканчивая Верой, приверженной евангельским идеалам.

Страсть у Гончарова не знает подготовительного периода, она непреходяща и может исчезнуть лишь вместе с личностью.

В 3.2-м разделе третьей главы показана эмоциональная жизнь героев романа «Обрыв». Интересуясь «глубинами души человеческой» и осуществляя диалектический подход к изображению человека в литературе, ИА Гончаров ставил перед собой более сложную задачу—описание эмоций.

Однако проявление страсти интересует автора «Обрыва» не только в общечеловеческом, гуманизирующем плане - но и эстетически, художественно, как «живописец фламандской школы». Отсюда такая гамма страстей, «разлитая страстность» во всём и яркая метафоричность в определении её.

Увлечения героев романа логично вытекают из их личностных особенностей, склада характера, нравственных основ.

Так, автору «Обрыва», как уже отмечалось выше, важно осознать душевные перипетии чувства в их противоречивой гармонии как возможность «укрощения» их и переведения в «культурное русло». В соответствии с этой целью автор неторопливо, обстоятельно живописует эмоциональную жизнь своих героев, художественно мотивируя их поступки и не оставляя сомнений в полноте и глубине нарисованной картины страсти.

В заключении диссертации подводятся итоги исследования, делаются выводы. Для изображения человека и его внутреннего мира в романе «Обрыв» автору характерно диалектическое понимание сути личности, а также интерес к «глубинам души человеческой», вера в нравственное и гуманизирующее значение любви, красоты в мире, вера в человека. Для И.А. Гончарова естественное состояние человека - это гармония «ума» и «сердца». Чем более гармонически они соотносятся, считал романист, тем ближе человек к норме.

Содержание работы отражено в следующих публикациях:

1. Желнова И.Л. Культурно-исторические корни гончаровской философии любви // Современные контексты культуры: молодёжь в XXI веке: Материалы Международной научно-практической конференции молодых учёных, аспирантов и студентов вузов. 14-15 апреля 2004 года. Астрахань: Издательский дом «Астраханский университет», 2004. С. 168-169 (0,15 пл.).

2. Желнова ИЛ. Концепция любви в философско-этической системе И.А. Гончарова// Россия и Восток. Феномен сознания: интегральное видение: Труды Второй Международной научной конференции. 9-12 сентября 2004 года / Под ред. проф. А. П. Романовой. Астрахань: Издательский дом «Астраханский университет», 2004. С. 222-223 (0,14 пл.).

3. Желнова И.Л. «Древо страстей» в романе И.А. Гончарова «Обрыв» //Гуманитарные исследования: Журнал фундаментальных и прикладных исследований. Астрахань: Издательский дом «Астраханский университет», 2004. № 4(12). С. 25-28 (0,2 пл.).

Подписано в печать 9.11.2004 г. Заказ № 627. Тираж 100 экз.

_Уч.-изд. л. 13- усл. печ. л. 1,2_

Издательский дом «Астраханский университет» 414056, г. Астрахань, ул. Татищева, 20 тел. (8512) 54-01-89,54-01-87

112251)8

РНБ Русский фонд

2005-4 20111

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Желнова, Ирина Львовна

Введение.

Глава I. Художественная феноменология изображения эмоциональной жизни

1.1. Эмоции и чувства.

1.2. Психологический анализ и художественная эмоция.

Глава II. Диалектика рационального и эмоционального в романе «Обрыв» II. 1. Гармония «ума» и «сердца».

11.2. «Только любовь может двигать миром».

11.3. Эстетические и художественные функции любви в романе И.А. Гончарова

Обрыв».

Глава III. Художественная феноменология любви-страсти в романе «Обрыв» III. 1. «Древо страстей».

111.2. «Зачем художник послан в мир.» (Художественные функции любви в романе).

III.2.1. «Эта другая жизнь среди жизни, эта хмельная игра сил.».

III.2.2 «Умное сердце» Веры.

111.3. Изображение «сердечной» жизни героев как элемент психологического анализа автора.

111.3.1. Любовь и страсть.

111.3.2. Эмоциональная жизнь героев романа «Обрыв».

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Желнова, Ирина Львовна

Настоящая работа представляет собой анализ поэтики изображения эмоциональной жизни героев в романе «Обрыв». Основанием была взята концепция личности писателя и в соответствии с этим, были выявлены особенности психологического анализа в изображении душевно-духовной сферы человека. В русской литературе ещё до становления русской психологии как науки были подняты и разработаны вопросы диалектики сознательного и бессознательного, взаимодействия мысли и чувства, рационального и эмоционального. Внутренняя жизнь героев, тонкий психологический анализ истоков человеческого характера составляли основу литературных произведений писателей XIX века. В 60-е годы особенно актуально внимание писателей к коллизиям душевной организации людей.

Психологическая мысль развивалась на стыке философской и художественной литературы. Об этом свидетельствует тот факт, что «многие исследователи, как отечественные, так и зарубежные, считали именно художественную литературу наиболее значительной русской философией и психологией прошлого века» [1]. Как отмечается в работах Л.Я. Гинзбург, И.В. Страхова, внутренняя жизнь героев до сих пор является источником научного изучения сложных психических процессов (например, внутренней речи, коммуникативных ситуаций, рационального и интуитивного мышления). Данная проблема не была ранее предметом специального исследования, в отличие, например, от основных эстетических принципов этого писателя или принципов типизации (как, например, в работах Н.И. Пруцкого, JI.M. Лотман). Более того, И.А. Гончаров для большинства читателей, да и в науке недавнего времени представал как бытописатель. Однако уже многие современники видели в авторе, «Обрыва» гораздо больше, чем просто знатока типов русской жизни. В исследованиях последних десятилетий (A.M. Буланов, В.И. Мельник, В.А.

Недзвецкий и др.) И.А. Гончаров предстает как певец чувства, любви, страсти. Именно обращение к глубинным основам человеческой души, с её изначальной двойственностью, амбивалентностью, а следовательно, возможностью выбора, который затрагивает и нравственную сферу личности, - показывает нам И.А. Гончарова как художника-психолога.

В.А. Недзвецкий, как и Н.И. Пруцков, считает, что с наибольшей полнотой гончаровское искусство психологизма раскрывается в изображении «образов страстей»: «Перипетии любви - основной ресурс психологизма в гончаровском романе<.> Это объясняет редкие даже для русской прозы 50-х годов обстоятельность и скрупулёзность обрисовки интриг в «Обыкновенной истории», «Обломове», «Обрыве»» [2]. В наши дни последний роман Гончарова удостаивается значительно меньшего внимания исследователей в сравнении с другими произведениями писателя, включая и «Фрегат «Палладу»».

Реалистический метод изображения человека в литературе подразумевает не классическое ratio и не сенсуалистическое sensor, не преобладание тёмного или светлого, духовного или плотского в натуре человека — но их диалектическую взаимосвязь. «Найти человека в человеке», - «можно было бы сказать словами Ф.М. Достоевского о цели изображения человека в реалистической литературе. Только для автора «Обрыва» «человек в человеке» — это эквивалент «человеческой культуры».

Таким образом, интерес к душевной, духовной жизни человека, изображение эмоций и, соответственно, способов психологического анализа, делает возможным показать Гончарова как художника-психолога, обладающего оригинальной концепцией личности. В этом и заключается актуальность настоящего исследования.

Цель работы - рассмотреть и проанализировать, какие импульсы являются главной мотивирующей силой поведения героев, их поступков, что собственно и позволяет определить своеобразие психологического анализа.

В соответствии с этим наше исследование будет направлено на решение следующих задач:

• выявить эмоции в соответствии с психологическими характеристиками, описаниями;

• показать, как эти эмоции изображаются, преобразуясь в художественные: т.е. выделить особенности психологического анализа Гончарова в изображении эмоций;

• проанализировать мотивы поведения и поступков героев;

• проследить роль художественных эмоций в общей концепции человека, личности писателя.

Объектом диссертационного исследования является роман И.А.

Гончарова «Обрыв», а предметом - формы и способы психологического анализа, в частности — эмоциональная составляющая переживаемых героями состояний. Рассматриваются образы и характеры главных героев: Райского и Веры.

В основе методологии диссертационного исследования лежит историко-типологический и системно-типологический подходы. При этом главным является интегративный подход, разработанный в работах A.M. Буланова. Основой методики анализа текста явились труды по философской антропологии (Н. Бердяев, В. Соловьёв, Э. Фромм, О. Вейнингер, Б. Спиноза и др.), психологические работы в области эмоций (Кэррол Е.Изард, Г.Х. Шингаров, C.JI. Рубинштейн, Э. Клапаред и др.), а также труды отечественных литературоведов (М.М.Бахтин, A.M. Буланов, В.И. Мельник, В.А.Недзвецкий, Н. Д. Старосельская, Н.И. Пруцков). Таким образом, работа выполнена на стыке трёх наук: психологии, философии и литературоведения.

Научная новизна заключается во впервые проделанном анализе эмоциональных переживаний основных персонажей романа, а также в рассмотрении их поведения и поступков.

Теоретическая значимость диссертации состоит в рассмотрении важных теоретико-методологических положений, связанных с интегративным подходом во всех его составляющих - психологии, философии, литературоведении и возможности его применения к анализу как отдельных произведений русской классики, так и к анализу историко-литературного процесса.

Результаты исследований имеют практическое значение и могут быть использованы в учебных курсах по «Истории русской литературы XIX века», в спецкурсах и спецсеминарах по творчеству И. А. Гончарова, а также в разработке методических рекомендаций по современному прочтению классики.

С целью выявления актуальности нашего исследования осветим основные литературоведческие работы, так или иначе касавшиеся вопроса эмоциональной жизни героев романа «Обрыв», концепции личности И.А. Гончарова, а также особенность психологического анализа, что позволит обосновать и выдвинутые нами задачи.

Со времени появления романа «Обрыв» в 1869 г., — писал Гончаров в статье «Лучше поздно, чем никогда», - мне пришлось прочитать немало суровых, даже раздражительных приговоров в печати.

Только когда я закончил свои работы, отошёл от них на некоторое расстояние и время, - тогда стал мне понятен вполне и скрытый в них смысл, их значение - идея. Напрасно я ждал, что кто-нибудь и кроме меня прочтёт между строками и, полюбив образы, свяжет их в одно целое и увидит, что именно говорит это целое? Но этого не было.

Мог бы это сделать и сделал бы Белинский, но его не было.» [VIII,67]'.

Действительно, В.Г. Белинского, отмечавшего, что « в таланте г. Гончарова поэзия - агент первый и единственный» [3], проницательно заметившего по отношению к одному из героев (А. Адуеву): «Полное изображение характера героя надо искать в его любовных похождениях»[4], - Белинского уже не было.

Революционно-демократическая же критика свела всё содержание романа «Обрыв» к образу Волохова, Вера была объявлена «кисейной барышней» и «вербным ангелом», Райский - «нелепым пустословом», Тушина фактически проигнорировали [5] (М.Е. Салтыков-Щедрин, Н.В. Шелгунов, М.К. Цебрикова и др.).

Н.В. Шелгунов упрекал Гончарова: «Г. Гончарову кто-то наговорил, что завелись в России злодеи, и попросил его принять против них литературные меры. И вот г. Гончаров уподобился молодому неразумному петуху, прыгающему со страху на стену. Страх большой, но действительной опасности не имеется. Данных нет, факта нет, типа не существует. Для такого поверхностного таланта, как г. Гончаров, нужно, чтоб перед его глазами стояла картина, и он её опишет действительно мастерски и во всех мельчайших подробностях. Но чтобы прозреть в будущее, чтобы заглянуть в самую глубь того, что шевелится на дне человеческой души, что происходит в его уме, что управляет его желаниями и стремлениями - у г. Гончарова никогда не бывало силы» [6].

Для нас в данном высказывании важен отказ этого представителя лагеря революционных демократов в психологизме И.А. Гончарова - тому, кто изображал «натуру художника», «игру страстей» и «падение женщины». О каком понимании этими критиками эмоциональной жизни героев «Обрыва» может идти речь?

В XX веке автор «Обрыва» привлекал, как нам кажется, незаслуженно мало внимания со стороны литературоведов, в отличие, например, от Ф.М. Достоевского, JI.H. Толстого, А.П. Чехова и мн. др. Отчасти это объясняется сожжённым архивом писателя, отчасти - некоей установкой, согласно которой Гончаров понимался прежде всего как литературный отец «обломовщины», иные же грани его таланта оставались в тени.

Гончаров И.А. Собр. соч.: В 8 т. М., 1952-1955. (Ссылки на это издание даются с указанием римской цифрой -тома, арабской — страницы).

Исследование романа «Обрыв» касалось различных аспектов, начиная от биографических и заканчивая философско-эстетическими, и практически каждая работа, посвящённая Гончарову и его роману, затрагивала историю его создания. Об этом писали Н.Д. Старосельская, В.А. Котельников, Ю.М. Лошиц, Л.С. Гейро и О.М. Чемена вынесли данную проблему в заглавие своих работ [7].

Помимо поиска биографических мотивов в творчестве Гончарова, отражения литературных связей писателя, его конфликта с И.С. Тургеневым по поводу замысла романа «Художник», исследовательский интерес направляет литературоведов в другое русло — и заманчивое, и в то же время крайне скупое своими источниками — в русло эпистолярного наследия И.А. Гончарова. Больно осознавать, что это лишь малая толика всего того, о чём могли бы узнать потомки, так как основная часть сгорела в огне камина. Нет смысла объяснять, насколько важно постижение внутреннего мира писателя для более глубокого понимания его произведений. В частности, письма Гончарова к Е.В. Толстой -это своеобразный эпистолярный роман, в котором автор «Обрыва» проявляется во всей своей страсти, нежности, преклонении уму и красоте женщины —во всём том, что можно было бы назвать одним словом: «любовь». Отблески её также падут на роман, в котором автор, по его собственному выражению, «исчерпал почти все образы страстей» [VIII, 209].

Непосредственно проблеме соотношения рационального-эмоционального в романе не уделялось должного внимания; акцент делался на внешний, так сказать, анализ понятия «страсть», не вскрывающий противоречивой, сложной, детерминированной множеством причин сути этого феномена. Таким образом, особый интерес гончаровского романа к разнообразным типам и коллизиям любви-страсти, не миновав внимания исследователей, адекватного разъяснения, тем не менее, не получил.

Так, например, негативно расценил эстетическую функцию «образов страстей» [VIII, 209], воссозданных в «Обрыве», Н.К. Пиксанов. По его мнению, они понадобились автору лишь для оживления повествования и «нарочитого психологизма» [8].

Н.И. Пруцков же, наоборот, «любовную страсть» в гончаровской трилогии наделяет художественной функцией [9]. Но и он ограничивает её психологическим (анализ «морфологии» любви) [ 10] или характерологическим аспектами. «Можно было бы сказать, - замечает исследователь, - что девизом Гончарова-романиста является: «каков характер, такова и любовь» [11].

Другой исследователь, А. Лаврецкий, писал: «Для Гончарова такие психологические мотивы, как любовь, являются самодовлеющими». Именно они «имеют громадное влияние на судьбу и людей, и людских дел», сами не испытывая их влияния. Оттого в романе решающее значение имел для Гончарова «процесс разнообразного проявления страстей» [12].

Н.Д. Старосельская в своей книге «Роман И.А. Гончарова «Обрыв»», анализируя страсть, отталкивается от личного чувства, испытанного писателем в 50-е годы вскоре после возвращения из плавания на «Палладе», чувства к Е.В. Толстой. Однако, литературовед не сводит противоречивое понимание Гончаровым природы страсти только к пережитой им безответной любви, т.к. ко времени появления «Обрыва» русская литература накопила огромный опыт отображения и осмысления не только страсти как стихии, захватывающей человека без остатка и подчиняющей себе, но и страсти как идеи, овладевающей умом и душой в равной мере» [13]. И романтик Райский, с его «комплексом неполноценности» героя, ищущего красоту в чистом виде, растрачивающего все духовные, интеллектуальные «запасы» на бесплодные поиски идеальной женщины [14], противопоставлен исследовательницей более определённому и менее противоречивому пониманию страсти у М.Ю. Лермонтова и «оплодотворённой высокой идеей» страсти героев Ф.М. Достоевского (Раскольникова, Подростка, Ивана Карамазова).

Мысль о единении красоты и ума, столь ярко присутствующая в проповедях Райского и эстетических взглядах И.А. Гончарова, прослеживается литературоведом в творчестве таких писателей, как, в первую очередь, Ф.М. Достоевский, в повестях А. Марлинского и В.Ф. Одоевского, Н.Ф.Павлова и повести Н.А. Дуровой «Угол», в поэзии А.С. Пушкина и М.Ю. Лермонтова. И это, несомненно, говорит об актуальности поставленной автором проблемы и выводит роман на более высокий уровень (вместе с вопросом соотношения рассудка и страсти - общечеловеческой проблемы со времён древности).

В исследовании Н.Д. Старосельской, главе «Страсть и падения», акцентируется большое внимание на социальной обусловленности «греха» Веры и Бабушки. Но, провозгласив, что «и психологически, и художественно чувство Веры к Марку Волохову - чувство, постепенно вызревающее в противоречиях, отверженных сомнениях, - оправданно и убедительно» [15], автор не приводит правдивых на то доказательств, ссылаясь лишь на статью самого И.А. Гончарова «Лучше поздно, чем никогда». И если «падению» Бабушки, даже судьбе Наташи уделено достаточно внимания, то образ Веры даётся несколько схематично, можно сказать, как одной из многих Вер того времени.

Таким образом, Н.Д. Старосельская в книге «Роман И.А. Гончарова «Обрыв»», используя во многом нетрадиционный подход к теме страсти в романе, не только представляет богатый исследовательский материал, но и открывает перспективы для дальнейшего изучения проблемы соотношения рационального и эмоционального. Для riac наиболее интересными и важными являются два намеченных пунктиром направления, которые мы попытаемся углубить в своей работе. Во-первых, по мнению Н.Д. Старосельской, Гончаров «наделил Райского собственными юношескими грёзами», и «напрасно мы пренебрегаем анализом характера Бориса Павловича в этом направлении, слишком доверяясь разоблачительным словам Гончарова, рассыпанным по письмам и статьям» [16].

Кроме того, интересной идеей, как нам кажется, является мысль о параллелизме, пусть и несколько неожиданном, который существует между Борисом Райским и адептом «новой правды» Марком Волоховым. В своей работе мы попытаемся выявить этот параллелизм в свете поставленной проблемы соотношения рационального и эмоционального (См. III.2.2. гл.: о Вере, причинах увлечения Волоховым).

Книгой Н.Д. Старосельской исследование страсти в романе «Обрыв» не ограничивается. Интересна в этом плане, например, уже упомянутая выше монография Н.И. Пруцкого «Мастерство Гончарова-романиста», где автор, следуя за героями из главы в главу и анализируя композиционные, художественные особенности каждой, место её в общей структуре романа, тем не менее отмечает и исследует особенности Гончарова-психолога в изображении им страсти (в частности, эгоистичность страсти Райского, что будет использоваться нами в дальнейшем). В последние годы (как отмечает A.M. Буланов в книге ««Ум» и «сердце» в русской классике») усилия исследователей устремлены на выявление философско-этической проблематики романов И.А. Гончарова, и в частности, романа «Обрыв», что представляет собой важную ступень в понимании соотношения «ума» и «сердца» у писателей и путей достижения этического идеала [17].

Одна из работ так и называется: «Этический идеал И.А. Гончарова» (автор В.И. Мельник) [18]. Е.А. Краснощёкова, затрагивая эту же тему в несколько ином аспекте в своей статье «Национальная ментальность, прогресс и религия» [19], во многом соглашается с В.И. Мельником, который, основываясь на словах Гончарова, что между действительностью и идеалом «. лежит бездна, через которую ещё не найден мост, да едва и построится когда» [VIII, 253], отмечает: «Писателя гораздо более занимает проблема движения к идеалу, ибо движение к идеалу и есть история человека и человечества, — собственно, жизнь. На диалектике этого движения и сосредоточено всё его внимание как художника <.>; правильный, «идеальный» процесс достижения идеала (процесс истории) — это и есть универсальный гончаровский идеал, нашедший выражение во всех его произведениях» [20]. «Правильный», по Гончарову, это неостановимый, но ненасильственно подгоняемый процесс.

И далее В.И. Мельник пишет о том, что, согласно позитивистам, а в частности, Г. Боклю, «процесс цивилизации предопределён не совершенствованием морали, а стало быть, и не опорой на религиозные догмы, но развитием и углублением научного познания». Для Гончарова же залог цивилизации — и активная деятельность по созданию материальных ценностей, и борьба за нравственное совершенствование человека, приобщение к общечеловеческой культуре. Споря с Г Боклем, И.А. Гончаров писал: «Нравственное несовершенство, конечно, зависит от неведения, но большей частью от дурной и злой воли. А победа последней достижима не одним только неведением, но и силою воли! А потому Заповеди и Евангелие будут на этом пути единственными руководителями!» [21].

И еще одно высказывание Гончарова приводит автор, раскрывая суть его духовной нормы: способное «развиваться до фанатизма и давать героев и мучеников <. .>, оно одно (христианство), поглотив древнюю цивилизацию и открыв человечеству бесконечную область духа <. .>, воздвигло новые и вечные идеалы, к которым стремится и всегда будет стремиться человечество» [22]. «Но очевидно, - замечает уже Е. А. Краснощёкова, - что опосредованное воплощение христианского нравственного идеала не менее продуктивно, чем непосредственное» [23].

Точка зрения В. Мельника на этико-эстетические взгляды Гончарова, высказанная им в книге «Этический идеал Гончарова» [24], позволяет глубже, шире и полнее осветить проблему не только соотношения «ума» и «сердца» в романе «Обрыв», но и раскрыть особенности концепции личности писателя.

Одним из наиболее интересных научных исследований в области поставленной нами проблемы является, несомненно, книга В.А. Недзвецкого «И.А. Гончаров - романист и художник», а также его статья «И.А. Гончаров и русская философия любви» [25]. Рассматривая «кодекс художественности» писателя, В.А. Недзвецкий пишет о живописности, музыкальности, поэтичности гончаровского романа, «основной ресурс психологизма» которого — в «перипетиях любви». Литературовед ограничивается «фиксацией факта»: «. гончаровское искусство психологического анализа, раскрываясь с наибольшей полнотой в изображении «образов страстей», на них же в первую очередь и ориентировано» [26].

Итак, опираясь на биографический материал, эпистолярное и критическое наследие Гончарова, литературоведы (каждый по-своему) высвечивали и личность автора «Обрыва», его стремление к некоей этической норме, и биографичность мотивов, звучащих в романе, и то, что он является «певцом страстей» - и этим обусловлен его психологический анализ. Наконец, в книге A.M. Буланова « «Ум» и «сердце» в русской классике» был найден идеал соотношения рационального и эмоционального в творчестве Гончарова — «осердеченный ум» [27].

У Гончарова «сердце» является синонимом чувства»,—читаем там же [26].

Мы не ставим в своём исследовании цели подняться до уровня глобальных выводов о мировоззрении, концепции личности Гончарова и, предполагая это конечной целью ряда работ, ограничимся более скромной задачей рассмотрения художественных эмоций в романе «Обрыв», а именно, любви, страсти. Тем более что «у писателей второй половины XIX века-начала XX века. находим точное, чувственно ощутимое изображение ежеминутно меняющейся внешней и внутренней жизни человека, прежде никогда не удававшееся точное изображение изменчивых состояний духа и тела» [29].

Психологический аспект творчества И.А. Гончарова, в частности, романа «Обрыв», ещё не достаточно исследован, а работ, посвящённых исследованию художественных эмоций в этом романе, не существует. А потому весьма интересной в этом плане представляется книга Г.Б. Курляндской «Нравственный идеал героев JI.H. Толстого и Ф.М. Достоевского», в которой автор пишет об искусстве последовательных мотивировок, которое приобретает разнообразные и сложные функции в романах писателей-реалистов середины XIX века и, в частности, в романах Гончарова [30]. При этом исследователь объединяет Тургенева, Гончарова, Островского, Достоевского в единый социально-психологический лагерь в рамках реалистического метода. Гончаров, так же как и Тургенев, Островский и др. понимал сущность человека как родовую, социальную, сложившуюся в процессе длительного исторического развития, главное, как лишённую трансцендентного значения: «Идеальные движения души, высокие романтические порывы, а также идейные устремления своих персонажей Тургенев и Гончаров трактовали как проявления естественной родовой природы индивида, гуманистической его культуры, несомненной социальности» [31],

Соглашаясь в основе своей с этими положениями, позволим себе несколько конкретизировать их в соответствии с темой нашего исследования, а именно: мир эмоций изображается Гончаровым с целью постичь их влияние в общечеловеческом, культурном плане, а потому выписаны они столь полно, подробно. Исходя из этого, нами в дальнейшем будут рассмотрены особенности психологического анализа этого писателя.

Таким образом, задачи, сформулированные нами вначале, соответствуют нынешнему состоянию вопроса об эмоциональной жизни героев романа «Обрыв» (а именно, изображения в них любви, страсти), об особенностях антропологической концепции Гончарова, психологического анализа этого художника, что говорит об актуальности нашего исследования.

Положения, выносимые на защиту:

1. Художественная феноменология изображения эмоциональной жизни в романе И. А. Гончарова «Обрыв» представлена широко и разнообразно. Главные герои, второстепенные персонажи испытывают любовь, ревность, сострадание, стыд и другие эмоции, считающиеся в психологии фундаментальными.

2. Художественные эмоции имеют существенное отличие от реальных эмоций, переживаемых человеком. Художественная эмоция выглядит более «очищенной» от тех «примесей», которые присущи им в жизни. И в то же время правильнее говорить о сердечности таких героев, как Райский, Вера, Бабушка, Тушин, как неотъемлемой черте русского характера.

3. Способы художественной презентации эмоций в романе сводятся к мимике, жестам, физическим, телесным проявлениям (бледность).

4. Художественная феноменология изображения эмоциональной жизни в романе «Обрыв» подчинена общему художественному замыслу, выражению главных идей и является неотъемлемой частью характерологии И. А. Гончарова.

Апробация. Результаты исследования получили апробацию на научно-методических семинарах, на двух международных научных конференциях (Астрахань, 2004 г.), а также отражены в публикациях в журнале «Гуманитарные исследования» (Астрахань, 2004 г.).

Объём и структура работы. Работа состоит из введения, трёх глав, заключения, примечаний и списка использованной литературы. Общий объём

178 страниц. Список использованной литературы включает 242 наименования.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Художественная феноменология изображения эмоциональной жизни героев в романе И.А. Гончарова "Обрыв""

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Итак, в свое работе мы попытались рассмотреть эмоциональную жизнь героев романа «Обрыв» и на основе этого произвести анализ особенностей художественной манеры писателя в изображении «движений души» (emotions), опираясь на антропологическую концепцию И.А. Гончарова.

Основными психологическими проблемами романа являются: изображение психологии сознания творческой личности, а также действие на психологию человека иррационального чувства — страсти. Автору важно осознать «глупости, уродливости, страсти», чтобы «знать, как остеречься» [VIII, 212], ибо «задача искусства - довершать воспитание и совершенствовать человека» [VIII, 212]. Именно поэтому для И.А. Гончарова необходим «определённый образ формы» [VIII, 212] и, соответственно, полнота и всеохватность описания эмоциональной жизни.

Для изображения человека и его внутреннего мира в романе «Обрыв» И.А. Гончарову, как писателю-реалисту, характерно диалектическое понимание сути личности, а также интерес к «глубинам души человеческой», вера в нравственное и гуманизирующее значение любви, красоты в мире, вера в человека.

Идеальное соотношение для И.А. Гончарова в полном слиянии, сращении «осердеченного ума» и «умного сердца». В романе «Обрыв» углубляется художественное исследование того, как «взаимодействуют» в структуре психики рациональное и эмоциональное начала в их неразделимости.

Для И.А. Гончарова естественное состояние человека—это гармония «ума» и «сердца». Чем более гармонически они соотносятся, считал романист, тем ближе человек к норме. Однако русская литература в XIX веке не сразу пришла к такому выводу.

Терминологически «головное» в современной философии выражается как рациональное, «рациональность». Русская философская мысль в первых десятилетиях позапрошлого столетия в лице «западников» в качестве рационального начала утверждала разум, и в этом случае рациональность оказывалась высшим результатом рефлектирующего рассудка.

Движение же литературного процесса, однако, быстро обнаружило противоречивую сложность соотношения рационального и эмоционального, «ума» и « сердца». И в случае с Искандером (А.И. Герценом), у которого «талант ушел в ум», и с И.А. Гончаровым, у которого «ум ушел в талант», соотношение «ума и сердца» уже не укладывалось в отводимые им традиционной эстетикой рамки. Ибо в литературе дело обстояло одновременно и проще и сложнее. Именно в искусстве слова рациональное и эмоциональное, рассудочное и чувственное, вступают в нерасторжимое единство. Именно поэтому русская классика и стремится искать духовное начало не только в разуме, но и в эмоциональной сфере. Ведь нравственно-этическая проблематика во многом зависит от сердечной мотивации.

Уже в период своего становления, такие писатели как М.Ю. Лермонтов и И.А. Гончаров показали, что человек без сердца становится «духовным калекой». И.А. Гончаров обнаружил, как возможности «сердечной жизни», игнорируя способности, регулирующие способности рассудка, обнаруживают «долг» в работе «осердеченного ума».

Художественная феноменология изображения человека у Гончарова представляет одновременно и чувственную, и духовную природу сердечного восприятия и познания. Только речь идет уже о гармонизации отношений ума и сердца. «Осердечивание» ума открывает сложную антиномичную структуру человека. И, может быть, поэтому романы И.А. Гончарова сегодня так актуально воспринимаются.

Список научной литературыЖелнова, Ирина Львовна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Гончаров И.А. Нимфодора Ивановна:Повесть. Избранные письма. Псков, 1992. 203 с.

2. Гончаров И.А. Очерки. Литературная критика. Письма. Воспоминания современников. / Сост., вступ. ст., прим. Т.В. Громовой. М., 1986. 592 с.

3. Гончаров И.А. Полное собрание сочинений и писем: В 20 т. СПб., 1997.

4. Гончаров И.А. Собр. соч.: В 8 т. М., 1952-1955. (Ссылки на это издание даются с указанием римской цифрой — тома, арабской — страницы).

5. Гончаров И.А. Собр. соч.: В 8 т. М, 1978-1980.

6. Григорьев А. Избранные произведения. Л., 1959. 603 с.

7. И.А. Гончаров в кругу современников: Неизданная переписка. Псков, 1997. 453 с.

8. И.А. Гончаров и К.К. Романов. Неизданная переписка К.Р. Стихотворения. Драмы. Псков, 1993. 304 с.

9. Майков А.Н. Избранные произведения. Л., 1977. 910 с.

10. Научно-исследовательская литература

11. Ю.Шиллер Ф. О наивной и сентиментальной поэзии // Шиллер Ф. Собр. соч.: В 7 т. Т.6. М., 1957.

12. Азбукин В. И.А. Гончаров в русской критике. Орёл, 1916. 293 с.

13. Алексеев В.А. Русский советский очерк. Л., 1980. 120 с.

14. Анненский И.Ф. Книги отражений. М., 1979. 679 с.

15. Античность и современность. М., 1972. 504 с.

16. Ариповский В.И. Логика развития характеров в романах Гончарова // Научные записки Ужгородского университета. 1959. Т.37. С. 161-182.

17. Ариповский В.И. О некоторых особенностях психологического мастерства И.А. Гончарова // Доклады и сообщения Ужгородского ун-та. Серия филология. 1961. №7. С. 28-31.

18. Архипова А. Д. Юбилейная научная конференция, посвященная Достоевскому и Гончарову // Русская литература. 1992. №2. С. 225-228.

19. Багаутдинова Г.Г. Роман И.А. Гончарова «Обрыв»: Борис Райский — художник: Йошкар ола, 2001. 103 с.

20. Бак Д.П. Проблема творчества и образ художника в романе И.А. Гончарова «Обрыв» // Традиции и новаторство в русской классической литературе (.Гоголь . Достоевский.). СПб., 1992. С. 113-123.

21. Батюто А.И. «Отцы и дети» Тургенева и «Обрыв» Гончарова (Философский и эстетический опыт сравнительного изучения) // Русская литература. 1991. №2. С. 3-23

22. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975. 502 с.

23. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1986. 445 с.

24. Белецкий А.И. Изображение внешности лиц // Белецкий А. Избранные труды по теории литературы. М., 1964. С. 149-169.

25. Белинский В.Г. Взгляд на русскую литературу 1847 года \\ Полн. собр. соч.: В 13 т. Т. 10. М., 1956. С. 279-359.

26. Белинский В.Г. Римские элегии // Белинский В.Г. Полн. собр. соч.: В 9 т. Т. 4. М., 1979. С. 94-125.

27. Вельская А.А. И.А. Гончаров о природе человека // Гуманитарные проблемы глазами молодых. Неделя Науки-96. Материалы конференции молодых учёных Орловского педуниверситета. Вып. 4. Орёл, 1996. С. 6466.

28. Бельская А.А. Тургенев и Гончаров: принципы изображения человека: Автореф. дис. .канд. филол. наук. М., 1993. 22 с.

29. Бердяев Н. Экзистенциальная диалектика божественного и человеческого // Мир философии. Ч. 2. М., 1991. С. 48-56.

30. Бердяев Н.А. Русская идея // Русская литература. 1990. №3. С. 65-102.

31. Бердяев Н.А. Самопознание. JL, 1991.

32. Берковский Н.Я. О русской лирике. Л., 1985. 383 с.

33. Бочаров С.Г. О художественных мирах. М., 1985. 295 с.

34. Буланов A.M. «Ум» и «сердце» в русской классике. Соотношение рационального и эмоционального в творчестве И.А. Гончарова, Ф.М. Достоевского, Л.Н. Толстого. Саратов, 1992. 157 с .

35. Буланов A.M. Философско-этические искания в русской литературе второй половины XIX века. Волгоград, 1991. 117 с.

36. Буланов A.M. Художественная феноменология изображения «сердечной жизни» в русской классике (А.С. Пушкин, М.Ю. Лермонтов, И.А. Гончаров, Ф.М. Достоевский, Л.Н. Толстой): Монография. Волгоград, 2003. 191 с.

37. Бэкон Ф. Опыты, или Наставления нравственные и политические. //Бэкон Ф. Сочинения: В 2 т. М., 1972.

38. Васильева С.А. Человек и мир в творчестве И.А. Гончарова. Тверь, 2000. 183 с.

39. Винничук Л. Люди. Нравы. Обычаи Древней Греции и Рима. М., 1985.495 с.

40. Виноградов В.В. О языке художественной литературы. М., 1959.41 .Вышеславцев Б.П. Сердце в христианской и индийской мистике // Вопросы философии. 1990. № 4. С. 42-53.

41. Галанов Б. Живопись словом. Человек, пейзаж, вещь. М., 1972. 184 с.

42. Гаспаров Б.М. Литературные лейтмотивы. М., 1995. 304 с.

43. Гегель. Работы разных лет: В 2 т. М., 1971.

44. Гейро Л.С. «Сообразно времени и обстоятельствам.» (Творческая история романа «Обрыв») // И.А. Гончаров: Новые материалы и исследования. Т. 102. М., 2000. С. 83-183.

45. Гейро Л.С. Из истории создания романа И.А. Гончарова «Обрыв» (К эволюции образов Веры и Марка Волохова) // Ежегодник рукописного отдела Пушкинского Дома на 1973 г. Институт русской литературы. Л., 1976. С. 51-73.

46. Гейро Л.С. Комментарии // Гончаров И.А. Собр. соч.: В 8 т. Т. 6 М., 1980. С. 467-515.

47. Гейро Л.С. Роман Гончарова «Обрыв» и русская поэзия его времени // Русская литература. 1974. №1. С. 61-73.

48. Гинзбург Л.Я. О литературном герое Л., 1979. 222 с.

49. Головко В.М. Художественное человековедение: параметры литературоведческих исследований // Вестник Ставропольского ун-та. 2000. №24. С. 4-28.

50. Гончаров И.А. На родине. М., 1987. 400 с.

51. Григорьев А. Литературная критика. М., 1967. 631 с.

52. Григорьев Ап. Искусство и нравственность. М., 1986. 351 с.

53. Гузь Н.А. Психологизм как средство создания характера в романе И.А. Гончарова «Обрыв» // Идейно-эстетическая функция изобразительных средств в русской литературе XIX в. М., 1985. С. 51-60.

54. Гузь Н.А. Типология характеров в романах Гончарова: Автореф дис. .канд. филол. наук. М., 1985. 16 с.

55. Гузь Н.А. Художественный мир романов И.А. Гончарова: Автореф. дис. .докт. филол. наук. М., 2001. 34 с.

56. Гуревич. A.M. Романтизм в русской литературе. М., 1980. 103 с.

57. Гуркина И.И. Роман И.А. Гончарова «Обрыв» в восприятии критиков-современников // История литературы и художественное восприятие. Тверь, 1991. С. 63-70.

58. Десницкий В.А. Трилогия И.А. Гончарова // Статьи и исследования. Л., 1979. С. 165-212.

59. Днепров В.Д. Идеи. Страсти. Поступки: Из художественного опыта Достоевского. JI., 1978. 348 с.

60. Евгеньев-Максимов В.Е. И.А. Гончаров. Жизнь, личность, творчество. М., 1925. 168 с.

61. Есин А.Б. Психологизм русской классической литературы. М., 1988. 174с.

62. Жемчужины мысли / Сост. А.А. Жадан. Минск, 1991. 186 с.

63. Жирмунский В.М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. Л., 1977. 407 с.

64. Жук А.А. Русская проза второй половины XIX в. М., 1980. 254 с. 69.3айцева Т.Е. Художник и его отношение к действительности в романе И.А.

65. Гончарова «Обрыв» и пьесе А.П. Чехова «Чайка» // Наука — вуз школа:

66. Тез. докл. XXXI науч. конф. преподавателей МГПИ Магнитогорск, 1993. С. 144-145.70.3еньковский В.В. Проблема воспитания в свете христианской антропологии. М., 1993. 224 с.

67. И.А. Гончаров в воспоминаниях современников. JL, 1969. 320 с.

68. И.А. Гончаров: Материалы международной конференции, посвященной 180-летию со дня рождения И.А. Гончарова. Ульяновск, 1994. 352 с.

69. И.А. Гончаров: Новые материалы и исследования. Т. 102. М., 2000. 733 с.

70. Иванов В. Два лада русской души. // Иванов В. Родное и вселенское. М., 1994.

71. Иванов-Разумник Р.В. История русской общественной мысли. Т.1. СПб., 1914. С. 170-240.

72. Иезуитов А.Н. Проблемы психологизма в эстетике и литературе II Проблемы психологизма в советской литературе. JL, 1970. С. 39-57.

73. Калмановский Е. Трудное величие: О творчестве И.А. Гончарова // Калмановский Е. Путник запоздалый. Л., 1985.

74. Каменский З.А. Русская философия начала XX века и Шеллинг. М., 1980. 326 с.

75. Кантор В. Средь бурь гражданских и тревоги. М., 1988.

76. Каталог основного фонда музея И.А. Гончарова. Ульяновск, 1997. 198 с. 81 .Костюченко Т.Г. Роман Гончарова «Обрыв»: Автореф. дисканд. филол.наук. М., 1956. 17 с.

77. Котельников В.А. Гончаров как цензор // Русская литература. 1991. № 2. С. 24-51.

78. Котельников В.А. Иван Александрович Гончаров. М., 1993. 191 с.

79. Краснощёкова Е.А. И.А. Гончаров и русский романтизм 20-30-х годов // Известия АН СССР, Серия литература и язык. 1975. Т. 34. № 4. С. 304-316.

80. Краснощёкова Е.А. И.А. Гончаров. Мир творчества. СПб., 1997. 491 с.

81. Краснощёкова Е.А. Национальная ментальность, прогресс и религия («Фрегат «Паллада»» Гончарова) // Русская литература. 1993. №4. С. 66-79.

82. Криволапов В.Н. «Типы» и «Идеалы» Ивана Гончарова. Курск, 2001.280 с.

83. Криволапов В.Н. Вновь о религиозности И.А. Гончарова//Христианство и русская литература. Сб. 3-й. СПб., 1999. С. 263-288.

84. Кулешов В.И. Натуральная школа в русской литературе XIX века. М., 1965. 300 с.

85. Кулешов В.И. Нестареющее обаяние «Обрыва» // Этюды о русских писателях. М., 1982. С. 194-219.91 .Курляндская Г.Б. Нравственный идеал героев Толстого и Достоевского. М., 1988.256 с.

86. Лаврецкий А. Эстетические идеи И.А. Гончарова // Лаврецкий А. *

87. Эстетические взгляды русских писателей. М., 1963. С. 303.

88. Лебедев Ю. В. Художественный мир романа И.А. Гончарова «Обрыв». М., 1996. С. 5-42.

89. Лебедев Ю.В. Над страницами романа «Обрыв» // Литература в школе. 1995. №4. С. 2-10.

90. Лебедев Ю.В. Над страницами романа «Обрыв» // Литература в школе. 1995. №5. С. 2-9.

91. Левидов A.M. Литература и действительность. Л., 1987. 429 с.

92. Лезина А.В. Новаторство психологического мастерства И.А. Гончарова в создании характера «нигилиста» // Проблема традиций и новаторства в художественной литературе. Горький, 1978. С. 103-109.

93. Лосев А.Ф. История античной эстетики: В 2 кн. М., 1992.

94. Лосский Н.О. Условия абсолютного добра. М., 1991. 368 с.

95. Лотман Л.М. И.А. Гончаров // История русской литературы: В.4-х т. Т. 3. Л., 1982. С. 160-203.

96. Лотман Л.М. Реализм русской литературы 60-х годов XIX века. Л., 1974.350 с.

97. Лотман Ю.М. Избранные статьи: В 3 т. Таллин, 1992.

98. Лошиц Ю.М. Гончаров. М., 1977. 352 с.

99. Луначарский А.В. И.А. Гончаров // Луначарский А.В. Очерки по истории русской литературы. М., 1976.

100. Лыгун Е.Б. Образ человека искусства в русской романтической прозе 1830-х годов: Автореф. дисс. канд. филол. наук. Тарту, 1987. 16 с.

101. Ляцкий Евг. Гончаров. Жизнь, личность, творчество. Критико-биографический очерк СПб., 1912. 324 с.

102. Манн Ю.В. Автор и повествование // Историческая поэтика. М., 1994. С. 431-489.

103. Манн Ю.В. Поэтика русского романтизма. М., 1976. 375 с.

104. Манн Ю.В. Философия и поэтика «натуральной школы» //Проблемы типологии русского реализма. М., 1969. С.241-306.

105. Машинский С. Гончаров и его творчество // Гончаров И.А. Собр. соч.: В 6 т. Т. 1. М., 1972. С. 3-54.

106. Мельник В.И. «Свою Тамару не брани.» (Лермонтовская тема в романе И.А. Гончарова «Обрыв») // Гончаровские чтения 1995-1996. Ульяновск, 1997. С.3-14.

107. Мельник В.И. В поисках человека (Размышление о трилогии И.А. Гончарова)//Волга. 1987. №6. С. 178-183.

108. Мельник В.И. И.А. Гончаров в полемике с этикой позитивизма (к постановке вопроса) // Русская литература. 1990. № 1. С. 34-45.

109. Мельник В.И. Мельник Т.В. Гончаров в контексте европейской литературы. Ульяновск, 1995. 193 с.

110. Мельник В .И. О религиозности И.А. Гончарова //Русская литература. 1995. №1. С. 203-212.

111. Мельник В.И. Письмо к B.C. Соловьёву // Материалы международной конференции, посвящённой 180-летию со дня рождения И.А. Гончарова. Ульяновск, 1994. С. 343-351.

112. Мельник В.И. Реализм И.А. Гончарова. Владивосток, 1985. 140 с.

113. Мельник В.И. Этический идеал И.А. Гончарова. Киев, 1991. 152 с.

114. Мельник Т.В. Гончаров и французские просветители (Вольтер и Руссо) // Гончаровские чтения. Ульяновск, 1994. С.62-71.

115. Мережковский Д.С. И.А. Гончаров // Мережковский Д.С. Акрополь. Избранные литературно-критические статьи. М., 1991. С. 127-143.

116. Мещерякова И.Н. Художественно эстетическая концепция Гончарова и её воплощение в образной системе романов: Автореф. дис. .канд. филол. наук. Тбилиси, 1990. 22 с.

117. Недзвецкий В.А. Гончаров романист и художник. М., 1992. 173 с.

118. Недзвецкий В.А. Гончаров и русская философия любви // Русская литература. 1993. №1. С. 48-61.

119. Недзвецкий В.А. Психологическое течение в литературе русского реализма (Тургенев, Гончаров Писемский, Островский) // Развитие реализма в русской литературе: В 3-х т. Т. 2. Кн. 1. М., 1973. С. 15-148.

120. Недзвецкий В.А. Романы И.А. Гончарова. М., 1996. 112 с.

121. Недзвецкий В.А. Русский социально-универсальный роман XIX века. Становление и жанровая эволюция. М., 1997. 263 с.

122. Незелёнов А.И. «Обрыв» // Заря. 1870. № 5. С. 185-201.

123. Нелюбов JI.A. (Ларош Г.А.) Новый роман Гончарова //Русский вестник. 1969. №7. С. 335-378.

124. Носов С.Н. Нравственный идеал в русской литературе второй половины XIX века //Литература в школе. 1986. №4. С.8-17.

125. Образцы изучения художественного произведения в трудах отечественных литературоведов. Ижевск, 1995. 250 с.

126. Одиноков В.Г. Художественная системность русского классического романа. Новосибирск, 1976. 196 с.

127. Осмоловский О.Н. Психологический анализ в русском романе XIX века. Орёл, 2001. 201 с.

128. Осмоловский О.Н. Этико-философские взгляды И.А. Гончарова (концепция личности) // Литература и время. Кишинёв, 1987. С.69-80.

129. Отрадин М.В. Проза И.А. Гончарова в литературном контексте. СПб., 1994. 168 с.

130. Отрадин М.В. Роман И.А. Гончарова «Обрыв» // Гончаров И.А. Обрыв. Киев, 1986. С.3-16.

131. ПетровС. И.А. Гончаров//Гончаров И.А. Собр. соч.: В.8 т. М., 1952. Т.1.С. 5-52.

132. Пиксанов Н.К. Роман Гончарова «Обрыв» в свете социальной истории. Л., 1968. 202 с.

133. Писарев Д.И. Писемский, Тургенев, Гончаров // Собр. соч.: В 4-х т. Т.1.М., 1955. С. 192-230.

134. Политыко Д.А. Роман Гончарова «Обрыв». Минск, 1962. 128 с.

135. Понятие судьбы в контексте разных культур. М., 1994. 320 с.

136. Портрет в художественной прозе. Сактывкар, 1987. 146 с.

137. Постнов О.Г. Эстетика Гончарова. Новосибирск, 1997. 238 с.

138. Прокопенко З.Т. М.Е. Салтыков-Щедрин и И.А. Гончаров в литературном процессе XIX века. Воронеж, 1989. 222 с.

139. Протопопов М. А. Гончаров//Русская мысль. 1891. Кн. 11 С. 107-132.

140. Пруцков Н.И. Мастерство И.А. Гончарова-романиста. М.; Л. 1962. 230 с.

141. Разум сердца: Мир нравственности в высказываниях и афоризмах / Сост. В.Н. Назаров, Г.П. Сидоров. М., 1984.

142. Райнов Т. «Обрыв» Гончарова как художественное целое // Вопросы теории и психологии творчества. Т. VII. Харьков, 1916. С. 32-75.

143. Раппорт X. Р. Природа художественного мышления. М., 1964.

144. Рибо Т. Логика чувств. СПб., 1898.

145. Русская эстетика и критика 40-50-х годов XIX века. М., 1982. 544с.

146. Русские писатели о литературном труде (XVIII XX вв.): В 4 т. Т. 3. Л., 716 с.

147. Русский Эрос, или Философия любви в России. М., 1991. 426 с.

148. Рыбасов А.П. И.А. Гончаров. М., 1957. 374 с.

149. Салтыков-Щедрин М.Е. Уличная философия // И.А. Гончаров в русской критике. М., 1958. С. 196-235.

150. Сахаров В.И. «Добиваться своей художественной правды.». Путь И.А. Гончарова к реализму // Контекст. Литературно-теоретические исследования. 1991. С. 118-134.

151. Свительский В.А. Герой и его оценка в русской психологической прозе 60-70-х годов: Автореф. дис. .докт. филол. наук. Воронеж, 1995. 34с.

152. Сердюкова О.И. Гончаров-романист. Самара, 1994. 111 с.

153. Скабичевский A.M. Старая правда // И.А. Гончаров в русской критике. М., 1958. С. 277-328.

154. Скафтымов А.П. О психологизме в творчестве Стендаля и Толстого // Нравственные искания русских писателей. М., 1972. С. 165-181.

155. Соловьёв B.C. Сочинения: В 2 т. М., 1988.

156. Соловьёв Вл. Спор о справедливости. М., 1999. 864 с.

157. Соловьёв Н. Родство и кипучие страсти (Критика романа Гончарова «Обрыв») // С.: Искусство и жизнь. Ч.Ш. М., 1869. С. 258-279.

158. Старосельская Н.Д. Роман И.А. Гончарова «Обрыв». М., 1990. 224 с.

159. Старыгина Н.Н. Роман Н.С. Лескова «На ножах»: человек и его ценностный мир. М., 1995. 114 с.

160. Страхов И.В. Методы психологического анализа в художественном изображении характеров. Саратов, 1978. 48 с.

161. Суперанский М.Ф. Материалы для биографии И.А. Гончарова. Пг., 1916. 300 с.

162. Тирген П. О рецепции Гончарова в немецкоязычных странах // Русская литература. 1989. №2. С. 113-119.

163. Тихомиров В.Н. Внутренний монолог в романах Тургенева и Гончарова («Дым» «Обрыв») // Учёные записки. Т. XXVII. Сб. аспирантских работ по филол. наукам. Орёл, 1964. С. 206-223.

164. Тихомиров В.Н. И.А. Гончаров: Литературный портрет. Киев, 1991. 154 с. '

165. Тихомиров В.Н. Структура образа Райского в романе Гончарова «Обрыв» //Уч. зап. Курск, пед ин-та. Вып. 41. Орёл, 1968. С. 15-32.

166. Томашевский Б.В. Теория литературы. Поэтика. М., 1996. 333 с.

167. Урнов О. Проблема, выдвинутая жизнью: (тема религии в художественной литературе) // Вопросы литературы. 1991. №1. С. 3-6.

168. Утевский Л.С. Вокруг «Обрыва» // Литературное наследство. 1935. Т. 22-24. С. 755-764.

169. Фаворин В.К. И.А. О взаимодействии авторской речи и речи персонажей в языке трилогии Гончарова // Известия АН СССР, Серия литература и язык, 1950. Т. 9. Вып.5. С. 351-361.

170. Фаустов А.А. Об одном неявном способе авторского подключения к традиции: «Русалочий миф» в «Обрыве» Гончарова // Проблема автора в художественной литературе. Вып. 10. Ижевск, 1993. С. 105-113.

171. Франк С.Л. Духовные основы общества. М., 1992. 511 с.

172. Фрейд 3. О сновидении // Психология бессознательного. М., 1939. С. 328.

173. Фридлендер Г.М. Батюшков и античность // Русская литература. 1988. №1. С. 44-50.

174. Фридлендер Г.М. Поэтика русского реализма. JL, 1971.

175. Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. М., 1992.

176. Фромм Э. Искусство любить: Исследование природы любви. М., 1990. 235 с.

177. Цейтлин А.Г. Гончаров. М., 1950. 488 с.

178. Цейтлин А.Г. Становление реализма в русской литературе (Русский физиологический очерк). М., 1965. 319 с.

179. Чемена О.М. Создание двух романов Гончаров и шестидесятница Е.П. Майкова. М.5 1966. 160 с.

180. Чуковский К.И. Борьба за «Обрыв» // Минувшие дни. 1927. №1. С. 141-143.

181. Шапинская Е. Властные стратегии и дискурс любви в романе Гончарова «Обрыв» // Вопросы социологии. 1996. №7. С. 123-152.

182. Шатин Ю.В. «Обрыв» И.А. Гончарова. Сюжет в структуре целого // Целостность художественного произведения и проблемы его анализа в школьном и вузовском изучении литеоатуры. Донецк, 1977. С. 53-55.

183. Шелгунов Н.В. Талантливая бесталанность. // Шелгунов Н.В. Литературная критика. Л., 1974. С. 210-253.

184. Шеллинг Ф.В. Об отношении изобразительных искусств к природе. // Шеллинг Ф.В. Соч.: В 2-х т. Т. 2. М., 1989. С. 52-86.

185. Шопенгауэр А. Избранные произведения. М., 1993.

186. Шпицер С.М. И.А. Гончаров. Опыт биографии и характеристики. СПб., 1912-1913.

187. Энгельгардт Б.М. Избранные труды. СПб., 1995. 321 с.

188. Эткинд Е.Г. «Внутренний» человек и внешняя речь: очерки психопоэтики русской литературы XVIII-XIX вв. М., 1998. 448 с.

189. Якобсон П.М. Психология художественного творчества. М., 1971. 48с.1. Психология эмоций

190. Автономова Н.С. Рассудок. Разум. Рациональность. М., 1988.143 с.

191. Анохин П.К. Эмоции // Большая медицинская энциклопедия. М., 1964. Т. 35. С. 339-342.

192. Бобнева М.И. Психологические проблемы социального развития личности // Социальная психология личности. М., 1979.

193. Васильев И.А. Гуманитарная и естественно-научная парадигмы в современных исследованиях эмоций // Психологический журнал. Т. 13. №6.1992. С. 80-89.

194. Василюк Ф.Е. Психология переживания: Анализ преодоления критических ситуаций. М., 1984. 200 с.

195. Вейнингер О. Пол и характер. М., 1992. 242 с.

196. Вилюнас В.К. Основные проблемы психологической теории эмоций // Психология эмоций. Тексты / Под ред. В К. Вилюнаса, Ю.Б. Гиппенрейтер. М., 1984. С.3-26.

197. Выготский JI.C. Учение об эмоциях: Историко-психологическое исследование // Выготский JI.C. Собр. соч.: В 6 т. Т. 6. Научное наследство /Под ред. М.Г. Ярошевского. М., 1984. С. 91-318.

198. Гозман Л.Я. Психология эмоциональных отношений. М., 1987.174 с.

199. Гусейнов А.А. Апресян Р.Г. Этика. М., 2003. 472 с.

200. Дарвин Ч. Выражение эмоций у человека и животных // Дарвин Ч. Собр. соч.: В 5 т. Т. 5. М., 1953. С. 679-920.

201. Джемс У. Что такое эмоция? // Психология эмоций. Тексты / Под ред. В.К. Вилюнаса. Г.Б. Гиппенрейтер. М., 1984. С. 83-92.

202. Додонов Б.И. В мире эмоций. Киев, 1987. 135 с.

203. Злобин А.Т. К классификации эмоций // Вопросы психологии. №4. 1991. С. 96-99.

204. Изард Кэррол Э. Эмоции человека. Пер.с англ. / Под ред. Л.Я. Гозмана. М.С. Егоровой. М., 1980. 384 с.

205. Изард К.Э. Психология эмоций. Пер. с англ. СПб., 2000. 464 с.

206. Ильин Е.П. Эмоции и чувства. СПб., 2001.752 с.

207. Клапаред Э. Чувства и эмоции // Психология эмоций. Тексты / Под. Ред. В.К. Вилюнаса, Ю.Б. Гиппенрейтер. М., 1984. С. 93-103.

208. Классический психоанализ и художественная литература / Под ред. В.М. Лейбина. СПб., 2002. 448 с.

209. Леонтьев А.Н. Потребности, мотивы и эмоции // Психология эмоций. Тексты / Под ред. В.К. Вилюнаса, Ю.Б. Гиппенрейтер. М., 1984. С. 162-171.

210. Леонтьев А.Н. Судаков К.В. Эмоции // Большая Советская Энциклопедия. М., 1978. Т. 30. С. 169.

211. Лук А.Н. Эмоции и личность. М., 1982. 67 с.

212. Максдауголл. У. Различение эмоций и чувства. // Психология эмоций. Тексты / Под ред. В.К. Вилюнаса, Ю.Б. Гиппенрейтер. М., 1984. С. 103-107.

213. Марцинковская Т.Д. История психологии. М., 2001. 544 с.

214. Мерлин B.C. Очерк теории темперамента. М., 1964. 258 с.

215. Михеева И.Н. Амбивалентность личности: Морально-психологический аспект. М., 1991. 97 с.

216. Никифоров А.С. Эмоции в нашей жизни. М., 1978. 271 с.

217. Панов В.Г. Эмоции. Мифы. Разум. М., 1992. 182 с.

218. Парамей Г.В. Контурные изображения лица: могут ли они передавать «эмоциональные состояния»?//Психологический журнал. Т. 17. № 1.1996. С. 70-85.

219. Психология: Словарь / Под общ. ред. А.В.Петровского, М.Г, Ярошевского. М., 1990.

220. Рубинштейн C.JI. Эмоции // Психология эмоций. Тексты / Под. Ред.

221. B.К. Вилюнаса, Ю.Б. Гиппенрейтер. М., 1984. С. 152-161.

222. Русалова М.Н. Экспериментальное исследование эмоциональных реакций человека. М., 1979. 171 с.

223. Симонов П.В. Теория отражения и психофизиология эмоций. М., 1970. 322 с.

224. Симонов П.В. Что такое эмоция? М., 1966. 241 с.

225. Спиноза Б.О. О происхождении и природе аффектов // Психология эмоций. Тексты / Под. Ред. В.К. Вилюнаса, Ю.Б. Гиппенрейтер. М., 1984.1. C. 29-41.

226. Судаков К.В., Шумский Н.Г. Эмоции // Большая медицинская энциклопедия. В 30 т. Гл. ред. Б.В. Петровский. М., 1986. С. 148-152.

227. Тхостов А.Ш., Колымба И.Г. Эмоции и аффекты: общепсихологический и патапсихологический аспекты//Психологический журнал. Т. 19. № 4. 1998. С. 148-152.

228. Холмогорова А.Б., Гаранян Н.Г. Культура, эмоции и психологическое здоровье // Вопросы психологии. №2.1999. С. 61-74.

229. Хомская Е.Д., Батова Н.Я. Мозг и эмоции: Нейропсихологические исследования. М., 1992. С. 61-74.

230. Шингаров Г.Х. Эмоции и чувства как формы отражения действительности. М., 1971. С. 223.

231. Справочно-библиографическая литература

232. Алексеев А. Д. Летопись жизни и творчества И.А. Гончарова, М.; Л., 1960.367 с.

233. Алексеев А.Д. Библиография И.А. Гончарова в печати. Печать о Гончарове. (1932-1964). Л., 1968. 232 с.

234. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. М., 1994.

235. Литературный энциклопедический словарь / Под общ. ред. В.М. Кожевникова, П.А. Николаева. М., 1987. С. 752.

236. Мифы народов мира Энциклопедия: В 2 т. / Гл. ред. С.А. Токарев. М., 1980-1982. Т. 1-2.

237. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М., 1992. 960 с.

238. Словарь: Репринт, воспроизведение изд. Ф.А. Брокгауз, И.А. Ефрон 1980 г. М., 1992.

239. Творческая история произведений русских и советских писателей: Библиографический указатель / Сост.: Н.И. Желтова и М.И. Колесникова. М., 1968. 111 с.

240. Философская энциклопедия. М., 1970.