автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Художественная философия и поэтика "малой" прозы Л.Н. Толстого в свете проблемы целостности

Полный текст автореферата диссертации по теме "Художественная философия и поэтика "малой" прозы Л.Н. Толстого в свете проблемы целостности"

На правах рукописи УДК 882.01

КОЧЕШКОВА ЛЮБОВЬ ЕВГЕНЬЕВНА

ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ФИЛОСОФИЯ И ПОЭТИКА «МАЛОЙ» ПРОЗЫ Л.Н. толстого В СВЕТЕ ПРОБЛЕМЫ ЦЕЛОСТНОСТИ (ОТ ПОВЕСТИ «КАЗАКИ» К РАССКАЗУ «АЛЕША ГОРШОК»)

Специальность: 10.01.01 —русская литература

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Санкт-Петербург 2005

Работа выполнена на кафедре русской литературы Государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Российский государственный педагогический университет имени А.И. Герцена»

Научный руководитель:

доктор филологических наук, доцент ЕВДОКИМОВА Ольга Владимировна

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор ТАБОРИССКАЯ Евгения Михайловна

кандидат филологических наук ТОИЧКИНА Александра Витальевна

Ведущая организация:

Институт русской литературы (Пушкинский Дом) Российской академии наук

Защита состоится января 2006 г. в на заседании

диссертационного совета Д 212.199.07 по присуждению ученой степени доктора наук в Российском государственном педагогическом университете им. А.И. Герцена по адресу: 199053, г. Санкт-Петербург, В.О., 1 линия, д. 52, ауд. V

С диссертацией можно ознакомиться в Фундаментальной библиотеке РГГТУ им. А.И. Герцена по адресу: 199186, г. Санкт-Петербург, наб. р. Мойки, д. 48, корп. 5.

Автореферат разослан /х • / 2005 г.

Ученый секретарь Диссертационного совета, / /

кандидат филологических наук, доцент Л^ЙН.Н. Кякшто

me

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. Творчество Л.Н. Толстого, оказавшее существенное влияние на развитие как русской, так и мировой культуры, на протяжении времени не утрачивает своей актуальности. В каждую новую эпоху также актуален поиск литературоведческих методов, адекватных творчеству Толстого.

Подходы к изучению литературного произведения, получившие распространение в отечественной науке 1990—2000-х гг. (нарративный, «порождающий», психо-аналитический и др.), выйти к качественно новым интерпретациям произведений писателя не позволили. В то же время в современной культурной ситуации стала очевидна недостаточность традиционных представлений о творчестве Толстого, сложившихся в литературоведении 1950—1980-х гг. В настоящее время необходимо осмыслить творчество Толстого с учетом опыта, наработанного культурой последних десятилетий.

Идея целостности, одна из фундаментальных в истории культуры (от Античности до середины XX века) и не востребованная в эпоху постмодернизма, в последние годы вновь привлекает внимание ученых. В литературоведении на новый уровень вышло исследование межтекстовых единств (М.Н. Дарвин, JI.E. Ляпина, М.Б. Юдина, О.Г. Егорова), продолжается работа по обобщению теоретического материала (М.М. Гиршман, H.A. Кисель) и изучению литературоведческих концепций XX века, в которых категория целостности занимает важное место: идей Пражского лингвистического кружка, отечественного структурализма (П. Серио), наследия М.М. Бахтина (С. Зенкин, JI. Булавка, А. Бузгалин).

Рассмотрение художественной философии и поэтики «малой» прозы Толстого в свете проблемы целостности позволяет по-новому осмыслить природу толстовской творческой индивидуальности.

Степень разработанности проблемы. Художественная целостность произведения как общетеоретическая проблема интенсивно исследовалась в науке о литературе с 1920-х гг. (формальная школа, феноменологическое литературоведение, американская школа «новой критики», отечественный структурализм, историческое литературоведение, В.В. Виноградов, М.М. Бахтин, A.B. Михайлов, С.Т. Вайман, М.М. Гиршман, Н.Д. Тамарченко,

B.И. Тюпа и др.). Вместе с тем этот обширный исследовательский материал до сих пор не получил необходимого обобщения.

Проблема целостности так или иначе затрагивалась во многих толстоведческих работах — Б.М. Эйхенбаума (1920-е), Е.П. Барышникова, Я.С. Билинкиса, E.H. Купреяновой, А.В.Чичерина (1950—1970-е),

C.Г. Бочарова, В.Д. Днепрова, Е.В. Николаевой, Л.Д. Опульской, О.В. Сливицкой (1970—2000-е) и др. Однако специальных исследований, посвященных изучению проблемы целостности р творчестве Толстого, до сих пор не существует.

(»ОС. НАЦИОНАЛЬНАг БИБЛИОТЕКА СПет<| О»

тар:

Объект исследования в диссертации — художественные произведения Толстого «малых» жанров разных лет: повесть «Казаки» (1862), рассказ «Кавказский пленник» (1872), повесть «Отец Сергий» (1898), повесть «Фальшивый купон» (1904), рассказ «Алеша Горшок» (1905). Изучение форм целостности в «малой» прозе Толстого требует предварительного рассмотрения философских концепций, в которых категория целостности является стержневой; литературоведческих работ по проблеме художественной целостности; эстетических представлений русских писателей первого ряда (конец 1850-х — 1860-е гг.), нашедших свое выражение в их эпистолярном, дневниковом и публицистическом творчестве; ряда критических и публицистических работ Толстого 1890—1900-х гг.

Предмет исследования — формы художественной целостности в произведениях Толстого «малых» жанров 1860—1900-х.

Цель работы — исследовать эволюцию форм художественной целостности в «малой» прозе Толстого 1860—1900-х.

В задачи исследования входит:

— обобщить философские и литературоведческие концепции, связанные с проблемой целостности, выявить основные этапы и закономерности осмысления этой проблемы; определить объем и содержание литературоведческого понятия «художественная целостность произведения»; выработать подход к исследованию форм художественной целостности в «малой» прозе Толстого;

~ выяснить специфику осмысления Толстым проблемы художественной целостности п его дневниках, письмах, критических и публицистических работах 1860—1900-х гг.; исследовать характер взаимоотношений толстовской эстетической и художественной мысли; рассмотреть эстетические идеи Толстого в контексте представлений о художественном произведении русских писателей (конец 1850-х—начало 1860-х гг.);

— изучить формы художественной целостности в «малой» прозе Толстого; наметить основное направление их эволюции в творчестве писателя

Методология исследования. Методологическую основу работы составили идеи системного, историко-литературного и структурно-функционального подходов. В диссертации сосуществуют приемы различных литературоведческих методов: сравнительно-исторического, структурно-типологического, лингвопоэтики. Обоснованный в диссертации подход к изучению художественной целостности произведения базируется на исследовании и обобщении широкого круга философских и литературоведческих трудов по проблеме целостности, этот подход сформировался с учетом отдельных идей Б.М. Эйхенбаума, В.Б. Шкловского, М.М. Бахтина, В.В. Виноградова, A.B. Михайлова, С.Т. Ваймана и др. Исследование семантической структуры слова осуществляется с опорой на работы современных лингвистов 1980—2000-х гг.: З.Д.Поповой, И.А. Стернина, А.И. Новикова, М.В. Никитина, Л.Г. Бабенко, Ю.В. Казарина и др. Единство литературоведческой методологии образует установка на анализ

«вслед за автором», на выстраивание исследовательской мысли в соответствии с движением художественных смыслов в литературном произведении.

Научная новизна. При изучении проблемы художественной целостности литературоведы, как правило, предварительно анализировали эстетические концепции целостности, собственно философская мысль рассматривалась ими фрагментарно (М.М. Гиршман, В.И. Тюпа, И.А. Есаулов, Н А. Кисель и др.). В диссертации впервые обобщается широкий философский материал (от Античности до наших дней), выявляются этапы и направления исследования проблемы художественной целостности в литературоведении (1920— 2000-е гт.). На основе проведенного анализа философских и литературоведческих трудов формулируется новое представление о художественной целостности произведения как о феномене, тесно связанном с художественным методом автора и его художественной философией.

При исследовании художественной целостности уточняются установки системно-структурного метода, сложившегося в 1970—1980-е гт. и продолжающего развиваться в 1990—2000-е гг. Для постижения художественной целостности произведения, на наш взгляд, нет необходимости анализировать все уровни художественной структуры произведения. Художественная целостность каждого произведения индивидуальна. В процессе исследования разных литературных произведений ученый каждый раз заново выбирает из всего многообразия структурных и континуальных «составляющих» произведения те «составляющие», которые связаны с его магистральными смысловыми линиями. Их изучение и выводит к пониманию природы художественной целостности.

В диссертации, написанной в русле этого подхода к изучению художественной целостности, впервые выявлены ее основные формы в «малой» прозе Толстого. Проблема целостности в творчестве писателя рассмотрена многостороннее: впервые изучается категория целостности в художественной философии Толстого, степень самостоятельности отдельного эпизода в художественном целом произведения, взаимосвязь структурных и континуальных «составляющих» художественной целостности произведения, целостность семантической структуры художественного слова.

Предлагаются новые решения традиционных проблем толстоведения. Проблема «"Народная литература" и творчество Л.Н. Толстого» получает новый разворот В работе не только обнаруживается ряд новых источников произведений Толстого, указываются неучтенные в толстоведении реминисценции и аллюзии на произведения «народной литературы»: поэмы Гомера, библейские, фольклорные и древнерусские тексты, но и обосновывается исключительно важная роль гомеровского эпоса в поиске Толстым-автором новых оснований целостности мира и человека, а следовательно, и в поиске новых принципов создания художественной целостности произведения. Обращение к гомеровскому «пласту» в толстовских произведениях позволяет по-новому осмыслить природу толстовского «эффекта жизнеподобия».

В работе представлен монографический анализ практически не изученного рассказа Толстого «Алеша Горшок», исследована семантическая структура художественного слова в этом рассказе: наиболее интенсивно процесс смыслопорождения происходит в толстовском произведении именно на этом глубинном уровне.

Основные положения, выносимые на защиту.

1. В истории философской мысли сложилось несколько способов интерпретации категории целостности, обусловленных мировоззрением эпохи, спецификой культуры; при этом соотношение структурных и континуальных «составляющих» целостности авторами разных философских сочинений мыслилось по-разному. Философам разных эпох для осмысления категории целостности зачастую требовался выход в сопредельные области культуры в науку, литературу, религию.

2. Поиск новых решений проблемы целостности в философии Нового времени был обусловлен процессом разрушения религиозного сознания и формирования сознания индивидуалистического В русской литературе XIX века этот процесс определил выдвижение на первый план фигуры автора. С этого времени специфику художественной целостности стал определять «автор». В литературоведении с категорией автора связаны два важнейших аспекта проблемы художественной целостности: а) основания целостности — художественная структура и художественный континуум (время, пространство, ритм), создаваемые автором произведения в соответствии с его художественным методом; б) «завершение» целостности — преодоление автором «необходимого смыслового целого» внелитературной реальности (М.М. Бахтин).

3. В конце 1850-х — начале 1860-х гг. в дневниках, письмах, публицистических и критических сочинениях русских писателей первого ряда (Л.Н. Толстого, Ф.М. Достоевского, И.С. Тургенева, И.А. Гончарова, М.Е. Салтыкова-Щедрина, Н.Г. Чернышевского и др.) сформировалась единая система эстетических представлений, ядром которой была идея «органической целостности». «Органическую целостность» писатели видели в произведении, где установлено подвижное непротиворечивое единство авторского «взгляда на вещи» и сущностных законов действительности, воплощенных в произведении. Идеалом и образцом органической целостности писателями был признан гомеровский эпос, стоящий у истоков философских представлений о целостности.

4. Гомеровский эпос, находящийся в центре литературного контекста повести Толстого «Казаки», оказал существенное влияние на формирование художественного метода писателя 1860-х гг. «Эффект реальности» в повести «Казаки» связан с проблемой целостности в двух аспектах: а) создание автором художественной структуры произведения с опорой на гомеровскую систему оппозиций и гомеровский тип описания, воплощающие сущностные законы бытия; б) «завершение» повести — поиск ее автором с опорой на «чужие» тексты соотношения в человеке «диалектики души», подвижности, изменчивости душевной жизни и неизменности нравственных представлений.

5. Идея «органической целостности» произведения сохраняла свою актуальность в эстетике Толстого на протяжении 1860—1900-х гг. Система эстетических представлений писателей первого ряда (конец 1850—1860-е гг.), в том числе и Толстого, выступает в толстовских публицистических и критических сочинениях 1890—1900-х гг. как единство и находится в центре многообразных смысловых взаимодействий.

6. В 1890—1900-е тт. художественная целостность произведений Толстого «малых» жанров трансформировалась в результате активного вторжения «чужих» смыслов, разрушающих единство авторского «взгляда на вещи». В зависимости от способа «восстановления» этого единства мы выделили две важнейших формы целостности в творчестве позднего Толстого: а) форма целостности, складывающаяся в процессе «дробления» смыслов «чужого» текста («Отец Сергий», «Фальшивый купон»); б) форма целостности, в которой «чужие» и толстовские смыслы сосуществуют в семантической структуре слова, которая может быть охарактеризована как «подвижная» («Алеша Горшок»).

Теоретическая значимость. Систематизация философского и литературоведческого материала по проблеме целостности позволила определить содержание понятия «художественная целостность произведения», в итоге, сложились предпосылки для создания теории художественной целостности.

Практическая значимость. Отдельные приемы разработанного подхода к исследованию проблемы художественной целостности с опорой на широкий философско-эстетический контекст целесообразно применять при рассмотрении произведений самых разных авторов. Анализ эстетических представлений писателей в 1850—1860-е гг. может быть учтен при исследовании специфики литературной ситуации середины XIX века. Результаты изучения «форм целостности» в толстовских произведениях могут быть использованы в научных работах по самым разным проблемам толстоведения.

Рекомендации по использованию полученных результатов.

Материалы диссертации и полученные выводы могут быть использованы в лекционных курсах по творчеству Толстого и по теории литературы, а также при комментировании изданий Толстого.

Апробация работы. Основные положения диссертации отражены в 8 публикациях. Материалы работы были представлены в виде докладов на XXV и XXVI Международных Толстовских чтениях (Тула, 7-9 сентября 1999 г., 2125 ноября 2001 г.); на «Герценовских чтениях» филологического факультета РГПУ им. А.И. Герцена: конференция «Русская классика и авангард» (кафедра русской литературы), конференция «Единство и национальное своеобразие в мировом литературном процессе» (кафедра зарубежной литературы), 2001 г., конференция «История литературы как филологическая проблема» (кафедра русской литературы), 2005 г.; на «Пятых Юрьевских чтениях» (филологический факультет СПбГУ, 17-19 декабря 2001 г.); па Втором

международном конгрессе студентов, молодых ученых и специалистов «Молодежь и наука — третье тысячелетие» (Москва, 15-19 апреля 2002 г.).

Объем и структура диссертации. Диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, включающих 6 параграфов, заключения и библиографии, насчитывающей 250 наименований. Объем текста — 192 страницы.

СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во Введении обосновываются тема диссертации, выбор материала и структура работы.

В первой главе диссертации «Проблема целостности в истории философской и литературоведческой мысли» вырабатываются теоретические и методологические основания исследования.

Во второй главе «Творчество Толстого 1860-х годов. Художественное произведение как "органическая целостность"» объектом исследования является повесть Толстого «Казаки», которая рассматривается в диссертации в широком философско-эстетическом контексте. Анализу повести предшествует изучение системы эстетических представлений русских писателей, создававших свои произведения в конце 1850-х — начале 1860-х гг. Материалом для анализа является дневниковое, эпистолярное и публицистическое творчество писателей в объеме академических изданий.

В творчестве Толстого 1870—1900-х гг соотношение эстетической и художественной мысли изменилось. В эти годы представления Толстого о художественной целостности произведения не складывались в единую стройную систему. Для анализа этих представлений от исследователя требуется знание поэтики и проблематики художественных произведений писателя. Поэтому в третьей главе диссертации «Проблема художественной целостности в творчестве позднего Толстого» рассмотрению эстетических воззрений писателя предшествует анализ поэтики и художественной философии рассказа «Алеша Горшок» (1905).

В «Заключении» подводятся итоги исследования.

Введение

В толстоведении, имеющем уже более чем вековую историю, до настоящего времени продолжаются поиски «корневой» проблемы толстовского творчества, исследование которой позволило бы выявить основы его внутреннего единства, понять путь Толстого-художника от «диалектики души» 1850-х — 1860-х гг. к учительности его поздних произведений.

В качестве центральной проблемы толстовского творчества, определяющей внутреннюю логику его развития, в диссертации рассматривается проблема художественной целостности.

Объектом исследования является «малая» проза Толстого. «Малые» жанры доминировали как на начальном (1850—1860-е гг.), так и на заключительном этапе творчества писателя (1900-е гг.). В срезе проблемы художественной целостности на раннем этапе творчества «ключевым»

произведением является повесть «Казаки» (1862), а среди последних произведений Толстого — рассказ «Алеша Горшок» (1905).

В повести «Казаки» Толстой впервые вышел к изображению широкой картины жизни; установка на изображение всей полноты жизни сохранится у Толстого на протяжении всего творчества. После «перелома», в 1870-е— 1890-е гг., для Толстого-автора будет представлять значительную сложность соединение в произведении свободной художественной мысли, вырастающей из изображения широкого течения жизни, и истинного, с точки зрения писателя, «взгляда на вещи», сформировавшегося у Толстого с опорой на «народную» литературу. Понятием «народная литература» Толстой объединял очень разные тексты: Библию, фольклор, древнерусские произведения, гомеровский эпос. Рассказ «Алеша Горшок» является уникальным произведением, в котором Толстому удалось достичь — вероятно, единственный раз — гармонического, естественного соединения «народного», истинного, по Толстому, «взгляда на вещи» и художественного изображения многообразия и бесконечности «живой жизни».

Глава 1. Проблема целостности в истории философской и литературоведческой мысли 1.1. Проблема целостности в истории западноевропейской и отечественной философии (от Античности до наших дней) К моменту возникновения литературоведения сложилась многовековая философско-эстетическая традиция в осмыслении проблемы целостности. Изучение философского наследия и его интерпретаций в современной истории философии позволяет сделать два вывода. Во-первых, сама категория целостности в разные эпохи наполнялась разным содержанием, по-разному интерпретировалась философами — в зависимости от мировоззрения эпохи, типа мышления, характерного для эпохи, специфики культуры, в рамках которой сформировалась философское учение. В истории философской мысли мы выделили три основных типа целостности: 1. целостность, складывающаяся рационально, на основе системы оппозиций (тип, зародившийся в античности и занимавший центральное положение в западноевропейской философии в период с эпохи Возрождения до середины XIX века); 2. «антиномичная» целостность, формирующаяся на основе «парадоксального» (В.В. Бычков) мышления (средневековая традиция); 3. целостность, завершение которой связано с особыми религиозно-философскими понятиями: «соборность», «всеединство» (тип, разработанный в русской философии XIX века).

Во-вторых, мыслителями разных эпох проблема целостности рассматривалась на разном материале, изменялся предмет целостного осмысления, соответственно, изменялись масштаб постановки проблемы и степень ее актуальности. Философия Античности и Средневековья осмысляла с точки зрения целостности наиболее важные для дальнейшего развития культуры, универсальные категории: «мир» (Античность), «Бог», «человек»,

«мир» (Средневековье) — проблема была поставлена в ее предельном масштабе. В дальнейшем — вплоть до второй половины XIX века — западноевропейская философия уже не рассматривала проблему целостности столь масштабно, она разрабатывала ее отдельные аспекты, обращаясь к опыту Античности и Средневековья. Предметом внимания отечественных мыслителей были понятия «целостный разум», «цельное знание» (гносеологический аспект проблемы), вопросы о целостности человека, целостности общества, степени свободы человека, включенного в целое

Во второй половине XIX века, когда в западноевропейской философии проблема целостности на время утратила свою актуальность, русская мысль не просто продолжала исследовать эту проблему, но ставила ее в максимально возможном масштабе: Бог — человек — мир. С одной стороны, в трудах

H.H. Страхова («Мир как целое», 1872) была предпринята попытка создать логический синтез естественнонаучного и философского опьпа. С другой — появлялись попытки создания цельного мировоззрения на религиозной основе, проекты «новой религии», трансформирующей христианское учение (поздние работы Н. Чайковского). Столь же масштабно проблему целостности ставила в этот период и русская литература, внося свой неоценимый вклад в осмысление сложности и непредсказуемости человека и мира.

I.2. Проблема художественной целостности в отечественном и зарубежном

литературоведении (1920-е — 2000-е годы)

Литературоведческое понятие художественной целостности зародилось в недрах философско-эстетической традиции. Это понятие было впервые сформулировано в работе итальянского философа-интуитивиста и филолога Б. Кроче «Эстетика как наука о выражении и как всеобщая лингвистика» (1902, русское издание — М., 1920), в которой Кроче впервые заговорил о произведении как о замкнутом целом.

Как позволил выяснить анализ исследовательских работ (1920— 2000-е гг.), в дальнейшем в литературоведении сложилось два направления в изучении проблемы художественной целостности. Первое направление — собственно литературоведческое, оно прошло четыре этапа развития.

Первый этап — 1920—1950-е гг. (американская школа «новой критики» (Дж. Рейсом, К. Брукс), русская формальная школа (В.Б. Шкловский, Ю.Н. Тынянов), В.В. Виноградов). В литературоведении этого периода основополагающим был принцип исследования целостности, восходящий к работам Кроче: от оппозиции «форма — содержание» — к понятию художественной целостности. На втором этапе, в 1960—70-е гг., актуальность приобрела проблема «завершения» произведения, поставленная несколько раньше в работах В.В. Виноградова. В 1960—1970-е гг. «завершение» произведения ученые связывали с деятельностью автора («историческое литературоведение» — Д.С. Лихачев, A.B. Чичерин, Б.О. Корман и др., отечественный структурализм — Ю.М. Лотман) или читателя (Р. Ингарден, Н. Холланд). В дальнейшем на третьем этапе изучения проблемы (конец 1970-х — начало 1980-х гг.) произошло резкое рассогласование, с одной

стороны, теоретических исследований, в которых выявлялись общие свойства любого художественного целого, выстраивалась универсальная модель целостности (Н.К. Гей, Л.И. Тимофеев, Г.Н. Поспелов, М.Я. Поляков, М.М. Гиршман), и, с другой стороны, работ, основанных на анализе конкретных литературных произведений, в которых ставилась задача выявить неповторимую индивидуальность художественной целостности (В.А. Грехнев, Н.Д. Тамарченко, В.А. Викторович, И.Л. Альми, В.В. Федоров и мн.др.). В эти же годы на конкретном аналитическом материале исследовалось межтекстовое единство произведений (В.А. Сапогов, A.C. Янушкевич, Л.Е. Ляпина, С.А. Фомичев, Ю.В. Шатин, М.Н. Дарвин и др.). С конца 1980-х гг. (четвертый этап) художественная целостность произведения стала изучаться в историческом аспекте (М.М. Гиршман, М.Н. Липовецкий, С.Н. Бройтман, И.А. Есаулов).

Второе направление в исследовании художественной целостности включает в себя работы М.М. Бахтина, A.B. Михайлова, С.Т. Ваймана и др., находящиеся на границе литературоведения и философии. В этих работах преодолены границы системно-структурного метода и, в результате, определено «ядро» проблемы целостности — процесс взаимодействия литературы и внглитературной реальности. По Бахтину, художественное целое произведения есть «преодоление, притом существенное, некоторого необходимого смыслового целого (целого возможной, жизненно значимой жизни)» («Автор и герой в эстетической деятельности»).

Для ученых, рассматривавших литературное произведение в философском контексте, одним из наиболее сложных был вопрос о его «завершении». Бахтин связывал «завершение» произведения с такими разными поэтологическими категориями, как «автор», «читатель», «герой», «жанр». В рамках второго, философско-литературоведческого, направления создание универсальной модели художественной целостности оказалось невозможно.

Исследование истории философского и литературоведческого осмысления проблемы целостности приводит к следующим выводам. И в философии, и в литературоведении целостность — категория синтезирующая. Эта характеристика многозначна. Во-первых, категория целостности связывает воедино другие философские и литературоведческие категории.

Во-вторых, к категории целостности мыслители обращались прежде всего для осмысления максимально масштабных объектов, всеохватности бытия. С помощью этой категории в философии Античности и Средневековья осмысляются основополагающие понятия: Бог, человек, мир. В новоевропейской же философии признание дискретности хотя бы одного из аспектов мира приводило мыслителей к невозможности построить общую целостную концепцию Бытия.

Категория целостности меняет свои свойства в зависимости от той мировоззренческой системы, с которой она связана, как бы «подстраиваясь» под эту систему. В литературе художественная философия произведения, характер решения автором вопросов о целостности мира и человека, его

«взгляд на ветци» тесно связаны с художественной целостностью, созидаемой автором в произведении. При исследовании проблемы художественной целостности необходимо идти не от теории, а от самого произведения и от автора.

Художественная целостность исторически изменчива, индивидуальна у каждого произведения, связана с его художественной философией и опирается как на структурные, так и на континуальные «составляющие» произведения. Она может быть рассмотрена в двух аспектах: основание и «завершение» целостности.

Глава 2. Творчество Толстого 1860-х годов.

Художественное произведение как «органическая целостность» 2.1. Идея «органической целостности» в системе эстетических представлений русских писателей (конец 1850-х — 1860-е годы)

В конце 1850-х — начале 1860-х гг. в высказываниях писателей об искусстве центральное положение занимали две проблемы, составляющие взаимосвязанный комплекс: взаимоотношений литературы и внелитературной реальности и художественной целостности Особое значение они приобрели в 1855—1856 гг., в момент наибольшей напряженности в дискуссиях между сторонниками «утилитарного» и «чистого» искусства. Определенным итогом эстетических поисков писателей-реалистов стала созданная Толстым эпопея «Война и мир» (1869) с ее удивительным «эффектом жизнеподобия». Эти две даты и определили хронологические рамки нашего исследования.

В конце 1850-х — 1860-х гг. изменилось само представление о художественном произведении. В эти годы важнейшим критерием художественности были признаны внутренние законы построения произведения Художественное произведение как «органическая целостность» противопоставлялось «составленному», «сделанному» художественному произведению.

В высказываниях писателей значение понятия «органическая целостность художественного произведения» складывалось из целого ряда «составляющих». Прежде всего «органическая целостность» художественного произведения ставилась ими в зависимость от предмета изображения Писатели говорили о необходимости изображать жизнь «в возможной полноте» (П.В.Анненков, 1856), «жизнь в ее течении» (Н.А.Добролюбов, 1859), «общий ход жизни» (М.Е. Салтыков-Щедрин, 1863). Автор произведения должен, охватив взглядом все, выбрать несколько предметов, соединение которых в произведении позволит создать впечатление целого. Самые разные писатели этих лет сходились в том, что «секрет» этого соединения состоит в умении художника найти точное соотношение обыденных, повседневных явлений и глубинных, сущностных начал жизни.

«Органическую целостность художественного произведения» писатели связывали не только с предметом, но и со способом изображения. В 1850— 1860-е гг. в высказываниях писателей о способе изображения центральным понятием было слово. Писатели этих лет, осваивая в художественном

творчестве новые возможности слова, одновременно в своих размышлениях об искусстве стремились постичь его природу. В их высказываниях сложилось противопоставление «язык — слово». Понятие «язык» писатели соотносили с внешней стороной произведения: грамматической правильностью, связностью речи, передачей исторического и национального колорита. А понятие «слово» — с внутренними законами произведения: типом мышления автора, ценностной иерархией, по которой он распределяет изображаемые факты и явления, их скрытые взаимосвязи и мн. др. Слово, в отличие от языка, воспринималось как внутренняя органическая целостность. П.В. Анненков в статье «Старая и новая критика» писал: А.Н. Островский «не ограничивается любимыми речениями народа и даже любимыми его оборотами речи, а уразумел логическую связь понятий, живущую в известном классе общества и рождающую его слово».

Понятие «слово» находится в центре системы эстетических представлений писателей конца 1850 — начала 1860-х. Эта система базируется на двух оппозициях:

1. «выдуманные» автором законы бытия — «необходимые» законы действительной жизни. И.С.Тургенев в письме от 16(28) февраля 1860 года анализировал повесть К.Н. Леонтьева «Второй брак»: «Лица правдивы, но жизненности, красоты, движения мало; все это заменено каким-то авторским, игривым, часто вычурным хитроумием...». В 1869 г., откликаясь на роман И.А. Гончарова «Обрыв», он писал: «Должно признаться, что после настоящей правды Л.Н. Толстого вся эта старенькая литература очень обдает фальшью. Только хороши сцены в деревне да в уездном городе»; в «Обрыве» «только и виден автор, вертящийся в поте лица» (письма к И.П. Борисову от 12 (24) января и 14 (26) апреля 1869 г.).

2. копирование действительности — авторский «взгляд на вещи» Многие писатели противопоставляли «сделанные», «скопированные» произведения Н.В. Успенского, М.Г. Помяловского, Ф.М. Решетникова, А.Ф. Писемского и др. — целостным высокохудожественным произведениям, воплотившим авторский «взгляд на вещи». К примеру, Ф М. Достоевский писал в статье «Рассказы Н.В. Успенского» (1861): «Те из наших писателей, которые, изучив по возможности и по способностям свой материал, не побоялись высказать перед нами свой взгляд, свою (выделено автором. — Л К.) идею о народном быте, дали нам даже относительно одного материала несравненно более, чем господин Успенский». У него «одно списыванье материала».

Две эти важнейшие оппозиции в системе представлений писателей конца 1850-х — 1860-х гг. о литературном произведении: «выдуманные» автором законы бытия — «необходимые» законы действительной жизни; копирование действительности — авторский «взгляд на вещи» - - обнаруживают сложную диалектику неотменяемых жизненных и поэтических законов и авторской интенции. Как следует из высказываний многих писателей этого периода, в результате напряженного взаимодействия двух противоположных начал (это «необходимые» законы действительной жизни и единство авторского

«взгляда на вещи»), входящих в две разные оппозиции, — рождается слово и, в итоге, целостное художественное произведение. В качестве образца художественности и органической цельности писатели называли в своих высказываниях об искусстве гомеровский эпос: предмет изображения у Гомера — вся жизнь в ее целостности; Гомер — «поэт, охвативший в своих творениях всю жизнь» (A.B. Дружинин, 1856); у Гомера писатели находили и «необходимые» законы бытия, и единство авторского «взгляда на вещи».

2.2. Гомеровский эпос и повесть «Казаки»: динамика художественной целостности

В 1850-е гг. центральным предметом изображения в толстовском творчестве была, как показал Б.М. Эйхенбаум, текучесть переживаний человека, «диалектика души». В конце 1850-х годов Толстой вышел к изображению «широкой» картины жизни. В повести «Казаки» Толстым-автором были найдены новый предмет и способ изображения, новые основания целостности произведения. Это оказалось возможно благодаря обращению Толстого-художника к гомеровскому эпосу. В 1857 г., в период работы над повестью «Казаки», Толстой впервые прочитал «Илиаду» в переводе Н.И. Гнедича: «Читал "Илиаду". Вот оно! Чудо! <...> Переделывать надо всю "Кавказскую повесть"» (Дневник, 15 августа).

Наиболее тесно толстовская повесть связана с эпизодом «Илиады» «щит Ахилла» (18, 478—607). Он является, по общему мнению исследователей, своеобразной квинтэссенцией всей гомеровской поэмы. Автор «Казаков», опираясь на гомеровский эпос, выявил набор сущностных, «необходимых» ситуаций человеческой жизни, в совокупности создающих образ целостного бытия.

В основе идеологической структуры эпизода «Щит Ахилла» лежит ряд оппозиций: труд—праздник, «браки и пиршества»—сражения, объединение— разъединение, радость—-горе и др. (отмечено В. Шадевальдтом и Ф.Х. Кессиди). Эти оппозиции — не собственно гомеровские, однако гомеровским является принцип «взаимного включения», по которому они построены, и способ воплощения оппозиций в тексте: взаимосвязанные картины-описания, включающие ряд мотивов с противоположной семантикой.

К примеру, в описание щита входят взаимосвязанные картины труда и праздника. При этом в изображение труда автор «Илиады» вносит мотив веселья, включает образ хоровода, относящийся к сфере праздника. А, изображая «картину» праздника, художник сравнивает хоровод с колесом скудельника.

На основе «гомеровских» оппозиций строится идеологическая структура и в повести «Казаки». При этом сохраняется и характерный для гомеровской поэмы принцип «взаимного включения», и композиция: ряд взаимосвязанных картин, включающих мотивы с противоположной семантикой. «Бал» у Устеньки изображается в повести как праздник, одновременно предполагающий и «работу страшную»: «Ну, хорошо, что пришли. Уж у них идет работа страшная. <...> Действительно, выглянув в окно, они увидели

необыкновенную суетню в хозяйской хате». Вместе с тем при описании уборки винограда многократно повторяется мотив веселья: «В тенистых зеленых садах, среди моря виноградника, со всех сторон слышались смех, песни, веселые женские голоса и мелькали яркие цветные одежды женщин».

Под влиянием гомеровского эпоса сложился и способ изображения в «Казаках». Большинство толстовских описаний казачьей станицы строшся по модели, восходящей к древнегреческому эпосу. Гомеровские картины-описания основываются на семантических циклах, заведомо известных каждому человеку из реальной, живой действительности. К примеру, «картина» «прекрасно устроенного города», которой открывается описание «щита Ахилла», строится на основе смыслового цикла, представляющею человека в разные периоды его жизни: «юноши — почтенные жены — граждане — вестники — старцы». И каждое состояние человека в гомеровской поэме связывается с определенным звуковым образом («лир и свирелей веселые звуки», шум, спор, крик, молчание), разнообразные «звуковые» образы складываются в новое семантическое единство, создающее впечатление полноты звукового ряда.

В толстовских «Казаках» «гомеровские» смысловые схемы предстают как универсальные интерсемантические структуры, сложившиеся в сознании человека в процессе многовекового осмысления им окружающей действительности. На их основе построен целый ряд эпизодов повесш: описание вечерней станицы, описание сбора винограда и сада Марьяны, описание праздника в станице, хоровода и др.

Однако автор «Казаков» следует за Гомером только до определенного момента, казачий мир оказывается сложнее гомеровского. У Толстого появляется негомеровская оппозиция «естественное — неестественное». Сопоставление сюжета «Казаков» с сюжетом «Илиады», в частности, эпизода убийства и выкупа абрека в «Казаках» и эпизода убийства Гектора и выкупа его тела в «Илиаде» приводит к мысли об отграниченности Лукашки от казачьей общности и его сходстве с «неестественным» миром Оленина. Эту общность подчеркивают рассмотренные в диссертации параллели: Лукашка -Алеко («Цыганы»), Лукашка — Беглец из одноименной поэмы Лермонтова.

Однако негомеровская оппозиция «естественное - неестественное» организуется в «Казаках» по гомеровскому принципу «взаимного включения» Лукашка отвергает законы казачьего мира, но этот мир его не отпускает, а включает в себя как противоположное начало; Оленина же, приехавшего в станицу весной и покинувшего ее осенью, и тем самым попавшего в колею природной жизни, «естественный» мир отторгает, что особенно очевидно в финале повести. Названные противоречия определяют, с одной стороны, неизбежность смерти Лукашки, с другой — драматичность внутреннего мира Оленина. Принцип «взаимного включения» в данном случае не вносит гармонию в отношения природы и культуры.

«Гомеровский» «взгляд на вещи», воссоздаваемый в повести «Казаки», является основой толстовского «эффекта жизнеподобия». Однако предмет изображения в толстовском произведении не гомеровский. Это проч иворечие

не дает Толстому-автору возможности выстроить целостность своего произведения по «гомеровскому» типу. «Гомеровский» в своих истоках «эффект жизнеподобия» определяет целостность только отдельных эпизодов толстовского произведения. В связи с этим в «Казаках» усиливается центробежная тенденция, разбивающая произведение на ряд отдельных эпизодов.

Вместе с тем в произведении присутствует и противоположная, центростремительная тенденция. Ритм «гомеровских» описаний в повести, каждое из которых обладает внутренней цельностью, порождает новое, континуальное по своей природе единство. Смысловое движение внутри этого единства создается динамикой взаимоотношений естественного — неестественного, природного — культурного, казачьего мира и главного героя повести. Однако это континуальное единство не устремлено к финалу, не телсологично. Толстовская повесть воплотила в себе противоречивость и широту реального бытия, которая все же не вполне «преодолевается» в процессе «завершения» повести единством авторского «взгляда на вещи»

Глава 3. Проблема художественной целостности в творчестве позднего Толстого 3.1. «Слово» в рассказе «Алеша Горшок»: художественная философия и поэтика

Исследование «малой» прозы позднего Толстого позволило нам выделить две основные формы целостности в его творчестве 1880—1900-х гг. Первая форма целостности характерна для произведений с сильным проповедническим началом: «Отец Сергий», «Фальшивый купон» и др. В этих произведениях присутствует особая художественная структура, позволяющая автору вводить в произведение очень разные идеологические позиции «чужих» текстов, находящихся в напряженных, подчас полемических отношениях друг с другом и с точкой зрения автора. В художественной структуре толстовского произведения происходит процесс «дробления» смысла «чужого» текста на отдельные семантические компоненты, не связанные со смыслом целого «чужого» текста. В результате, «толстовские» и «чужие» смыслы не вступают в диалогические отношения, возможные, по Бахтину, только между целостными позициями.

Эта первая форма целостности в прозе Толстого 1890—1900-х вырастает из творчества писателя 1870-х гг. Она подготовлена длительной работой писателя над сборником «Азбука» — над «отрывками» «чужих» произведений, которые получали в этом сборнике «толстовское» завершение. В рассказе «Кавказский пленник» (1872), являющемся итогом этой работы, на наш взгляд, впервые в творчестве Толстого сформировалась особая художественная структура, характерная для первой формы целостности.

Ко второй форме художественной целостности в прозе Толстого 1890— 1900-х гг. могут быть отнесены маленькие рассказы писателя, в которых проповедническая тенденция автора не выходит на первый план («Алеша Горшок», «Ягоды» и др.). Эта форма целостности предполагает

сосуществование разных идеологических позиций (в том числе и позиций «чужих» текстов) в структуре толстовского художественного слова

В рассказе «Алеша Горшок» основанием целостности является «подвижная» смысловая структура художественного слова, в которой сосуществуют разные (в том числе и «чужие») идеологические позиции. «Подвижность» семантической структуры слова сохраняется от самого начала толстовского произведения и вплоть до его финального эпизода. При этом поэтика слова в рассказе очень многообразна, идеологические позиции «чужих» текстов сосуществуют на разных уровнях смысловой структуры слова.

«Подвижность» семантики — свойство любого художественною слова Однако в рассказе «Алеша Горшок» она особая: семантическая структура слова становится здесь уровнем наиболее интенсивного смыслопорождения, смысловое движение уходит «вглубь» слова, «замыкается» на слове. Специфическим является соотношение слова и других уровней художественной структуры, в частности, слова и сюжета: сюжет подчинен слову, «работает» в первую очередь на «усложнение», обогащение семантической структуры слова.

Важнейшее «ключевое» слово рассказа («горшок»), вынесенное в его название, сводит воедино важнейшие смысловые линии рассказа. В начале произведения актуализируется несколько значений этого слова. Во-первых, прямое значение: горшок — «округлый, облый глиняный сосуд различного вида, выжженный на огне». Во-вторых, переносное: горшок — «дурак, ротозей, зевака» (В.И. Даль). Оно реализуется в пословицах и поговорках: «У него башка из табачного горшка», «Хоть горшком назови, только в печь не ставь». Это значение актуализируется в рассказе благодаря его фольклорному контексту: толстовское произведение связано со сказкой как на уровне персонажей («Алешка был меньшой брат»), так и на уровне сюжета. Первый же сюжетный ход рассказа («Мать послала его снести горшок молока дьяконице, а он споткнулся и разбил горшок») повторяет сюжетный ход таких сказок, как «Чудесный бочонок» (Н.Е. Ончуков, № 111), «Иванушка-дурачок» (А.Н. Афанасьев, № 400—401) и др.

Житийная схема, на которую ориентирована композиционная структура первого эпизода рассказа, повествующего о детстве и юности героя, оказывается в одном «смысловом поле» с третьим значением слова «горшок»: горшок — «сосуд Божий». Лежащие в его основании взаимосвязанные образы «человек—горшок», «Творец—Горшечник», восходят к раннехристианской литературе: «...никто не скажет Творцу: зачем ты сотворил меня таким образом? Ибо горшечник имеет власть приготовлять различные сосуды для доказательства своей мудрости» (Иоанн Дамаскин).

В слове «горшок», как и в рассказе в целом, сосуществуют разные смыслы, связанные с фольклорной и житийной традициями. Важно, чго эти традиции не разведены полярно в культуре, а изначально сближены народным сознанием, прежде всего в плане этики, и автор следует логике народного

сознания. Возможно, это и является залогом устойчивости, ясности толстовского слова с «подвижной» структурой.

В начале рассказа семантические отношения между разными значениями слова «горшок» еще не определились, они существуют как бы «на равных»: Алеша одновременно и сказочный Иванушка-дурачок, и святой. В финале произведения складывается система семантических отношений между отдельными значениями в структуре многозначного слова. Алеша Горшок, «малый», «дурачок», «прислужник», становится горшком—«сосудом Божьим», «малым» Евангелия. Образ Алеши Горшка соотносится в финале с образом Христа, сформировавшимся у Толстого в его «Соединении и переводе четырех Евангелий» (1884). «Приказчик послал его счищать снег с крыши. Он полез на крышу, счистил весь, стал отдирать примерзлый снег у желобов, ноги покатились, и он упал с лопатой». В «Соединении и переводе четырех Евангелий» Толстой переводит слова Иоанна Крестителя о Христе: «У него лопата в руке, и он очистит гумно свое». Алеша переходит в другой мир очень незаметно, легко, как будто зная о толстовской заповеди, сложившейся на основе евангельского текста: «В день спасения кто на крыше, а одежда его в доме, не сходи брать, и кто на поле, не оглядывайся назад».

Финал рассказа сводит разные семантические линии и тут же разводит их вновь. Семантическая определенность, завершенность слова в финале преодолевается автором многообразными способами. Во-первых, за счет создания многосложной системы взаимодействий толстовского произведения и евангельского текста (в ряде случаев — в его толстовской интерпретации). Во-вторых, за счет создания автором композиционной структуры произведения, опирающейся на композиционную схему кумулятивной сказки (конкретный источник рассказа — сказка о «Глиняном пареньке», в сборнике E.H. Ончукова — № 102, 130). В-третьих, за счет введения в идеологическую структуру рассказа системы оппозиций из гомеровского эпоса, к которой Толстой уже обращался в повести «Казаки». «Ключевая» в «Казаках» оппозиция «труд — праздник», образованная по «гомеровскому» принципу взаимного включения, присутствует и в идеологической структуре рассказа «Алеша Горшок», однако здесь она уже потеряла свои «гомеровские» корни, от читателя не требуется знание этого источника, выявить его можно только зная контекст предшествующего творчества Толстого. Как и в «Казаках», в позднем рассказе Толстого в изображение труда вводятся мотивы веселья, радости, смеха, а в изображение праздника — мотив труда.

Ситуации труда и праздника складываются в рассказе «Алеша Горшок» в единый неоконченный ряд, который не обрывается со смертью героя. В этом контексте смерть Алеши воспринимается как «работа» — душевный труд, позволяющий герою и в момент смерти сохранить цельность и полноту внутреннего мира. Алеша умирает, с улыбкой принимая неизбежность смерти: «Он хотел встать, но не мог и стал улыбаться». «Гомеровский принцип» «взаимного включения» противоположностей является в рассказе «Алеша Горшок» своеобразной мерой цельности, полноты бытия. А следовательно, «необходимое» смысловое целое жизни героя преодолевается автором в

«открытом» финале произведения, завершающем художественное целое произведения.

В рассказе «Алеша Горшок» Толстому удалось за счет перемещения процесса смыслопорождения вглубь семантической структуры слова создать новый тип художественной целостности, в котором присутствие «чужого» слова не разрушает «единство впечатления», «эффекта жизни». Направление преобразования структуры художественного слова, заданное Толстым, было продолжено не в прозе, а в поэзии XX века — в творчестве акмеистов. В поэзии Мандельштама — в продолжение открытий позднего Толстого — сделан еще один шаг по пути «дробления» смысла «чужого» слова и введения смыслового движения вглубь слова. «Чужие» смыслы у Мандельштама зачастую представлены минимальными семантическими компонентами, подчас недостаточными для ясно ощутимого смыслового «приращения», но порождающими мощный поток ассоциаций.

3.2. Идея «органической целостности» в эстетике Толстого 1890 — 1900-х годов: диалектика традиционного и нового

В 1880—1900-е гг. проблема художественной целостности осмыслялась Толстым, главным образом, в философско-эстетических и публицистических статьях и трактатах: «Предисловие к сочинениям Ги де Мопассана» (1894), «Что такое искусство?» (1898), «Предисловие к роману фон Поленца "Крестьянин"» (1901), «О Шекспире и о драме» (1903).

В эти годы представления Толстого о художественном произведении вновь кардинально изменились: писатель определил три новых критерия истинного произведения искусства — «нов[ое], ясн[ое] и искренн[ее], доброе» (Дневник, 20 мая 1889 г.). С опорой на эти критерии в эстетике позднего Толстого сложился новый взгляд на художественную целостность произведения.

В 1890—1900-е гг. Толстой связывал художественную целостность произведения исключительно с единством авторского «взгляда на вещи», выраженного в произведении. Это новое решение проблемы целостности, опирающееся на «мировоззренческие» критерии художественности произведения, утверждалось Толстым как истинное в «программных», декларативных высказываниях. Оно было сформулировано писателем в процессе переосмысления, уточнения идеи органической целостности 1860-х гг. При этом сам Толстой не указывал в своих сочинениях объект переосмысления — эстетические представления его самого и других писателей 1860-х гг.

Вместе с тем в ходе анализа художественных произведений, в процессе критики разных философско-эстетических концепций мысль Толстого становилась свободной и многогранной, порождая несколько разнонаправленных смысловых потоков. Представления писателей 1860-х гг. об органической целостности произведения сохраняли свою актуальность для Толстого и в 1890—1900-е гг., хотя они и не высказывались писателем как

программные, а существовали в его поздних сочинениях как бы подспудно, в глубине текста.

В ряде толстовских публицистических сочинений образуется «поле напряжения», создаваемое, с одной стороны, новым декларативно излагаемым толстовским взглядом на искусство, и, с другой стороны, представлениями об искусстве писателей 1860-х гг. В этом поле напряжения толстовское публицистическое слово становится многослойным, семантически незавершенным. Это трактатное слово по своей структуре, как ни парадоксально, сближается с художественным словом Толстого в его маленьких рассказах последних лет «Алеша Горшок», «Ягоды» и др.

Заключение

В истории философской и литературоведческой мысли целостность имеет прежде всего статус проблемы. Различные аспекты этой проблемы взаимосвязаны и взаимообусловлены. Характер решения автором произведения философских вопросов о единстве Бога, человека и мира определяет специфику художественной целостности его произведений. При исследовании художественной целостности произведения необходимо говорить о целостности художественной структуры и отдельных ее уровней, о континуальной целостности, образуемой ритмом произведения, о целостности художественного времени и пространства. Высшее, смысловое, ценностное единство («метацелостность») «завершается» автором произведения в процессе «преодоления» им «необходимого смыслового целого» реальной жизни (М.М. Бахтин).

Проблема целостности являлась одной из наиболее актуальных для Толстого-художника на протяжении всего его творчества: она рассматривалась писателем в разных аспектах, менялся предмет целостного осмысления. В течение этого долгого времени Толстой-художник, решая проблему целостности, многосторонне и глубоко осваивал гомеровский эпос. Для Толстого было важно умение древнегреческого автора определить сущностное, корневое в человеческом бытии и, в результате, создать в произведении «эффект реальности». Любование видимой жизнью «как она есть», близкое гомеровскому, сохранялось у Толстого на протяжении всего творческого пути.

Однако предметом толстовских размышлений в разные годы являлся не только античный в своих истоках вопрос о единстве мира, но и вопросы средневековой культуры о единстве человека, о взаимосвязи человеческого и божественного в бытии. В ряде случаев «гомеровское» «оправдание» видимой действительности «ею же самой» (А.Ф. Лосев) приходило в противоречие с толстовским художественным решением философских вопросов о единстве Бога, человека и мира. В этих случаях на первом плане оказывалась проблема целостности выраженного в произведении авторского «взгляда на вещи».

Эволюция форм целостности в «малой» прозе Толстого представлена в диссертации как движение от повести «Казаки» с ее эпически широким смысловым «потоком» к рассказу «Алеша Горшок», в котором смысловое

движение уходит «вглубь» слова. Проведенное исследование позволяет уточнить положение творчества Толстого в историко-литературной перспективе, поставить вопрос «Толстой и поэзия начала XX века», глубже осмыслить пушкинскую традицию в творчестве писателя, уточнить имеющиеся представления о взаимосвязи творчества Толстого и Гомера, Толстого и Руссо, Гете, Шекспира.

Список публикаций:

1. Кочешкова JI.E. Древнерусские жития в повести Л.H Толстого «Отец Сергий» (к проблеме «автор — читатель») // Вестник студенческого научного общества РГПУ им. А.И.Герцена: Сборник лучших научных студенческих работ, 1998-1999. СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И.Герцена, 1999. С. 71—75. (0,31 п.л.)

2. КочешковаJ1.E. Древнерусские жития в повести Л.Н.Толстого «Отец Сергий»: к проблеме «автор - читатель» // Толстовский сборник — 2000 (Материалы XXVI Международных Толстовских чтений): В 2 ч. Ч. 1: Л.Н.Толстой в движении эпох. Тула: Изд-во ТГПУ, 2000. С. 223—226. (0,25 п.л.)

3. Кочешкова Л.Е. Интерсемы и динамика художественной мысли (Ги де Мопассан и Л. Толстой) // Единство и национальное своеобразие в мировом литературном процессе. "LUI Герценовские чтения". Вып. 5. СПб.: Изд-во РГПУ им. Герцена, 2001. С. 58—60. (0,18 п.л.)

4. Кочешкова Л Е. «Кавказский пленник» Л.Н. Толстого и «неоклассическая» проза конца XX века: тип смысловой целостности // Русская классика: Между архаикой и модерном: Сборник научных статей. СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И.Герцена, 2002. С. 111—117. (0,48 п.л.)

5. Кочешкова Л Е. Художественный метод Л.Н. Толстого (интерсемантические структуры и проблема «экспериментального» искусства) // Тезисы Второго Международного конгресса студентов, молодых ученых и специалистов «Молодежь и наука — третье тысячелетие»: В 2 Ч. Ч. 2. М.: «Профессионал», 2002. С. 88—89. (0, 12 п.л.)

6. Кочешкова Л Е. «Гомеровское» в «Казаках»: к проблеме художественного метода Л.Н. Толстого // Юрьевские чтения- Материалы междисциплинарной конференции молодых филологов 2001—2002 гг. Вып. 2. СПб.: Изд-во филологического факультета СПбГУ, 2002. С. 48—53. (0,31 п.л.)

7. Кочешкова Л. Е. «Чужое» слово и «чужой» смысл в повести «Фальшивый купон»: динамика смыслопорождения // Яснополянский сборник—2002-Статьи, материалы, публикации. Тула, 2003. С. 63—70. (0,5 п.л.)

8. Кочешкова Л.Е. Проблема художественной целостности в истории взаимодействия философской и литературоведческой мысли // Русская литература и внелитературная реальность: Историко-литературный сборник Материалы «Герценовских чтений» 2003 года. СПб., 2004. С. 172—179. (0,5 п.л.)

Подписано в печать 02.12.2005.Г. Формат 60x84 Шб.Бумага офсетная. Печать офсетная. Усл. печ. л. 1,2. Тираж 100 экз. Заказ № 242

Отпечатано в ООО «Издательство "ЛЕМА"»

199004, Россия, Санкт-Петербург, В.О., Средний пр., д.24, тел./факс: 323-67-74 e-mail: izd_lema@mail.ru

¿МбА

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Кочешкова, Любовь Евгеньевна

Введение.3—

ГЛАВА 1. Проблема целостности в истории философской и литературоведческой мысли.14—

1.1. Проблема целостности в истории западноевропейской и отечественной философии (с Античности до наших дней).14—

1.2. Проблема художественной целостности в отечественном и зарубежном литературоведении (1920-е — 2000-е годы).38—

ГЛАВА 2. Творчество Л.Н. Толстого 1860-х годов. Художественное произведение как «органическая целостность».68—

2.1. Идея «органической целостности» в системе эстетических представлений русских писателей конец 1850-х— 1860-е годы).68—

2.2. Гомеровский эпос и повесть «Казаки»: динамика художественной целостности.97—

ГЛАВА 3. Проблема художественной целостности в творчестве позднего Толстого.143—

3.1. «Слово» в рассказе «Алеша Горшок»: художественная философия и поэтика.143—

3.2. Идея «органической целостности» в эстетике Толстого 1890 — 1900-х годов: диалектика традиционного и нового.173—

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Кочешкова, Любовь Евгеньевна

В толстоведении, имеющем уже почти вековую историю', до настоящего времени продолжаются поиски «корневой» проблемы толстовского творчества, исследование которой позволило бы выявить основы его внутреннего единства, понять путь Толстого-художника от «диалектики души» 1850-х — 1860-х гг. к учительности его поздних произведений. Вопрос о единстве творчества Толстого до сих пор остается одним из наиболее сложных для литературоведческого изучения.

В качестве центральной проблемы толстовского творчества, определяющей внутреннюю логику его развития, в диссертации рассматривается проблема художественной целостности. Исследование художественной целостности объединяет в единый комплекс важнейшие проблемы толстоведения, среди которых: проблема художественного метода, проблема взаимоотношений литературы и внелитературной действительности («эффект жизнеподобия» толстовских произведений), проблемы сюжетосложения и композиции, проблема жанрового своеобразия. Вместе с тем формы художественной целостности в творчестве Толстого до сих пор не становились предметом самостоятельного и многостороннего изучения.

Объект исследования в диссертации — «малая» проза Толстого. «Малые» жанры доминировали как на начальном (1850—1860-е гг.), так и на заключительном этапе творчества писателя (1900-е гг.). В срезе проблемы художественной целостности на раннем этапе творчества «ключевым» произведением является повесть «Казаки» (1862), а среди последних произведений Толстого — рассказ «Алеша Горшок» (1905).

В повести «Казаки» Толстой впервые вышел к изображению широкой картины жизни; установка на изображение всей полноты жизни сохранится у Толстого на протяжении всего творчества. После «перелома», в 1870-е— 1890-е гг., для Толстого-автора будет представлять значительную сложность соединение в произведении свободной художественной мысли, вырастающей из изображения широкого течения жизни, и истинного, с точки зрения писателя, «взгляда на вещи», сформировавшегося у Толстого с опорой на «народную» литературу. В понятие «народная литература» Толстой включал очень разные тексты: и Библию, и фольклорные, и древнерусские произведения, и гомеровский эпос. Рассказ «Алеша Горшок» является уникальным произведением, в котором Толстому удалось достичь — вероятно, единственный раз — гармонического, естественного соединения «народного», истинного, по Толстому, «взгляда на вещи» и художественного изображения многообразия и бесконечности «живой жизни».

Повесть «Казаки» и рассказ «Алеша Горшок» связывают начало и конец толстовского творчества. В повести «Казаки» сложилась «органическая» форма художественной целостности. Наиболее существенную роль в ее создании сыграл гомеровский эпос. После долгих и сложных поисков целостности в 1880 — 1900-е гг. в рассказе «Алеша Горшок» (1905) Толстой вновь обрел основания для создания — уже на новом уровне — «органической» художественной целостности произведения. В этом рассказе Толстой вновь обратился к гомеровскому эпосу, но гомеровские смыслы приобрели здесь новое качество и потеряли непосредственную связь с гомеровским источником.

Актуальность темы. Изучение творчества Л.Н. Толстого, оказавшего существенное влияние на развитие как русской, так и мировой культуры, на протяжении времени не утрачивает своей актуальности. В каждую новую эпоху актуальным является поиск литературоведческих методов, адекватных творчеству Толстого.

Подходы к изучению литературного произведения, получившие распространение в отечественной науке 1990—2000-х гг. (нарративный, «порождающий», психо-аналитический и др.), выйти к качественно новым интерпретациям произведений писателя не позволили. В то же время в современной культурной ситуации стала очевидна недостаточность традиционных представлений о творчестве Толстого, сложившихся в литературоведении 1950 — 1980-х гг. Необходимо осмыслить творчество Толстого с учетом опыта, наработанного культурой последних десятилетий.

Идея целостности, одна из фундаментальных в истории культуры (с Античности до середины XX века), в эпоху постмодернизма дискредитируется, целостность исключается из круга важнейших философских категорий. Однако в самые последние годы в культуре наметился возврат к идее целостности. В литературоведении последних лет на новый уровень вышло исследование межтекстовых единств (М.Н. Дарвин, JI.E. Ляпина, М.Б. Юдина, О.Г. Егорова), продолжается работа по обобщению теоретического материала (М.М. Гиршман, H.A. Кисель) и осмыслению литературоведческих концепций XX века, в которых категория целостности занимает важное место: идей Пражского лингвистического кружка, отечественного структурализма (П. Серио), наследия М.М. Бахтина (С. Зенкин, JI. Булавка, А. Бузгалин). Перед сегодняшней гуманитарной наукой стоит сложная задача — осмысление феномена целостности на новом этапе исторического развития.

Рассмотрение творчества Толстого в свете проблемы целостности позволяет по-новому осмыслить природу толстовской творческой индивидуальности.

Степень разработанности проблемы. Художественная целостность произведения как общетеоретическая проблема интенсивно исследовалась в науке о литературе с 1920-х гг. (формальная школа, феноменологическое литературоведение, американская школа «новой критики», отечественный структурализм, историческое литературоведение, В.В. Виноградов, М.М. Бахтин, A.B. Михайлов, С.Т. Вайман, М.М. Гиршман, Н.Д. Тамарченко, В.И. Тюпа и др.). Вместе с тем этот обширный исследовательский материал до сих пор не получил необходимого обобщения.

Проблема целостности так или иначе затрагивалась во многих толстоведческих исследованиях — Б.М. Эйхенбаума (1920-е), Е.П. Барышникова, Я.С. Билинкиса, E.H. Купреяновой, A.B. Чичерина (1950— 1970-е), С.Г. Бочарова, В.Д. Днепрова, Е.В. Николаевой, Л.Д. Опульской,

О.В. Сливицкой (1970—2000-е) и др. Однако специальных исследований до сих пор не существует.

Объект исследования в диссертации — художественные произведения Толстого «малых» жанров разных лет: повесть «Казаки» (1862), рассказ «Кавказский пленник» (1872), повесть «Отец Сергий» (1898), повесть «Фальшивый купон» (1904), рассказ «Алеша Горшок» (1905). Изучение форм целостности в «малой» прозе Толстого требует предварительного рассмотрения философских концепций, в которых категория целостности является стержневой; литературоведческих работ по проблеме художественной целостности; эстетических представлений русских писателей первого ряда (конец 1850-х — 1860-е гг.), нашедших свое выражение в их эпистолярном, дневниковом и публицистическом творчестве; ряда критических и публицистических работ Толстого 1890—1900-х гг.

Предмет исследования — формы художественной целостности в произведениях Толстого «малых» жанров.

Цель работы — исследовать эволюцию форм художественной целостности в «малой» прозе Толстого 1860—1900-х.

В задачи исследования входит: обобщить философские и литературоведческие концепции, связанные с проблемой целостности, выявить основные этапы и закономерности осмысления этой проблемы; определить «объем» и содержание литературоведческого понятия «художественная целостность произведения»; выработать свой подход к исследованию форм художественной целостности в «малой» прозе Толстого, определить приемы анализа художественной целостности толстовского произведения. выяснить специфику осмысления Толстым проблемы художественной целостности в его дневниках, письмах, критических и публицистических работах 1860—1900-х; исследовать характер взаимоотношений толстовской эстетической и художественной мысли; рассмотреть эстетические идеи Толстого в контексте представлений о художественном произведении русских писателей (конец 1850-х — 1860-е гг.), определить содержание исторически меняющихся понятий «художественное произведение», «художественная целостность» в сочинениях писателей конца 1850-х — 1860-х гг. изучить формы художественной целостности в «малой» прозе Толстого; наметить основное направление их эволюции в творчестве писателя.

Методология исследования. Методологическую основу работы составили идеи системного, исторического и структурно-функционального подходов. В диссертации сосуществуют приемы различных литературоведческих методов: историко-литературного, сравнительно-исторического, структурно-типологического, лингвопоэтики. Обоснованный в диссертации подход к изучению художественной целостности произведения базируется на исследовании и обобщении широкого круга философских и литературоведческих трудов по проблеме целостности, этот подход сформировался с учетом отдельных идей Б.М. Эйхенбаума, В.Б. Шкловского, М.М. Бахтина, В.В. Виноградова, A.B. Михайлова, С.Т. Ваймана и др. Исследование семантической структуры слова осуществляется с опорой на работы современных лингвистов 1980—2000-х гг.: З.Д.Поповой, И.А. Стернина, А.И. Новикова, М.В. Никитина, Л.Г. Бабенко, Ю.В. Казарина и др. Единство литературоведческой методологии придает установка на анализ «вслед за автором», на выстраивание исследовательской мысли в соответствии с движением художественных смыслов в литературном произведении.

Научная новизна. При изучении проблемы художественной целостности литературоведы, как правило, предварительно анализировали эстетические концепции целостности, собственно философская мысль рассматривалась ими фрагментарно (М.М. Гиршман, В.И. Тюпа, И.А. Есаулов, H.A. Кисель и др. — 1970—2000-е гг.). В диссертации впервые обобщается широкий философский материал (с Античности до наших дней), выявляются этапы и направления исследования проблемы художественной целостности в литературоведении (1920—2000-е). На основе проведенного анализа философских и литературоведческих трудов формулируется новое представление о художественной целостности произведения как о феномене, тесно связанном с художественным методом автора и его художественной философией.

В диссертации при исследовании художественной целостности уточняются установки системно-структурного метода, сложившегося в 1970—-1980-е гг. и продолжающего развиваться в 1990—2000-е гг. Для постижения художественной целостности произведения, на наш взгляд, нет необходимости анализировать все уровни художественной структуры произведения. Художественная целостность каждого произведения индивидуальна. В процессе исследования разных литературных произведений ученый каждый раз заново выбирает из всего многообразия структурных и континуальных «составляющих» произведения те «составляющие», которые связаны с его магистральными смысловыми линиями. Их изучение и выводит к пониманию природы художественной целостности.

В диссертации, написанной в русле этого подхода к изучению художественной целостности, впервые выявлены ее основные формы в «малой» прозе Толстого. Проблема целостности в творчестве Толстого исследуется многостороннее, ставятся и решаются вопросы: о роли категории целостности в художественной философии писателя, о степени самостоятельности отдельного эпизода в художественном целом произведения, о взаимосвязи структурных и континуальных «составляющих» художественной целостности произведения, о целостности семантической структуры художественного слова, — которые не были в толстоведении предметом внимательного исследования.

Предлагаются новые решения и традиционных проблем толстоведения. Проблема «"Народная литература" и творчество Л.Н. Толстого» получает в диссертации новый разворот. В работе не только обнаруживается ряд новых источников произведений Толстого, указываются неучтенные в толстоведении реминисценции и аллюзии на произведения «народной литературы»: поэмы Гомера, библейские, фольклорные и древнерусские тексты, но и обосновывается исключительно важная роль гомеровского эпоса в поиске Толстым-автором новых оснований целостности мира и человека, а следовательно, и в поиске новых принципов создания художественной целостности произведения. Обращение к гомеровскому «пласту» в толстовских произведениях позволяет по-новому осмыслить природу толстовского «эффекта жизнеподобия».

В работе представлен монографический анализ практически не изученного рассказа Толстого «Алеша Горшок», исследована семантическая структура художественного слова в этом рассказе: наиболее интенсивно процесс смыслопорождения происходит в толстовском произведении именно на этом глубинном уровне.

Основные положения, выносимые на защиту.

1. В истории философской мысли сложилось несколько способов интерпретации категории целостности, обусловленных мировоззрением эпохи, спецификой культуры; при этом соотношение структурных и континуальных «составляющих» целостности авторами разных философских сочинений мыслилось по-разному. Философам разных эпох для осмысления категории целостности зачастую требовался выход в сопредельные области культуры: в науку, литературу, религию.

2. Поиск новых решений проблемы целостности в философии Нового времени был обусловлен процессом разрушения религиозного сознания и формирования сознания индивидуалистического. В русской литературе XIX века этот процесс определил выдвижение на первый план фигуры автора. С этого времени специфику художественной целостности стал определять «автор». В литературоведении с категорией автора связаны два важнейших аспекта проблемы художественной целостности: а) основания целостности — художественная структура и художественный континуум (время, пространство, ритм), создаваемые автором произведения в соответствии с его художественным методом; б) «завершение» целостности — преодоление автором «необходимого смыслового целого» внелитературной реальности (М.М. Бахтин).

3. В конце 1850-х — начале 1860-х гг. в дневниках, письмах, публицистических и критических сочинениях русских писателей первого ряда сформировалась единая система эстетических представлений, ядром которой была идея «органической целостности». «Органическую целостность» писатели видели в произведении, где установлено подвижное непротиворечивое единство авторского «взгляда на вещи» и сущностных законов действительности, воплощенных в произведении. Идеалом и образцом органической целостности писателями был признан гомеровский эпос, стоящий у истоков философских представлений о целостности.

4. Гомеровский эпос, находящийся в центре литературного контекста повести Толстого «Казаки», оказал существенное влияние на формирование художественного метода писателя 1860-х гг. «Эффект реальности» в повести «Казаки» связан с проблемой целостности в двух аспектах: а) создание автором художественной структуры произведения с опорой на гомеровскую систему оппозиций и гомеровский тип описания, воплощающие сущностные законы бытия; б) «завершение» повести — поиск ее автором с опорой на «чужие» тексты соотношения в человеке «диалектики души», подвижности, изменчивости душевной жизни и неизменности нравственных представлений.

5. Идея «органической целостности» произведения сохраняла свою актуальность в эстетике Толстого на протяжении 1860—1900-х гг. Система эстетических представлений писателей первого ряда (конец 1850—1860-е гг.), в том числе и Толстого, выступает в толстовских публицистических и критических сочинениях 1890-1900-х гг. как единство и находится в центре многообразных смысловых взаимодействий.

6. В 1890—1900-е гг. художественная целостность произведений Толстого «малых» жанров трансформировалась в результате активного вторжения «чужих» смыслов, разрушающих единство авторского «взгляда на вещи». В зависимости от способа «восстановления» этого единства мы выделили две важнейших формы целостности в творчестве позднего Толстого: а) форма целостности, складывающаяся в процессе «дробления» смыслов «чужого» текста («Отец Сергий», «Фальшивый купон»); б) форма целостности, в которой «чужие» и толстовские смыслы сосуществуют в семантической структуре слова, которая может быть охарактеризована как «подвижная» («Алеша Горшок»).

Теоретическая значимость. Систематизация философского и литературоведческого материала по проблеме целостности позволила скорретировать принятое в современной науке содержание понятия «художественная целостность произведения», в итоге, в работе сложились предпосылки для создания в дальнейшем новой теории художественной целостности.

Практическая значимость. Отдельные приемы разработанного подхода к исследованию проблемы художественной целостности с опорой на широкий философско-эстетический контекст целесообразно применять при изучении произведений самых разных авторов. Анализ эстетических представлений писателей в 1850—1860-е гг. может стать одним из оснований при исследовании специфики литературной ситуации середины XIX века. Результаты изучения «форм целостности» в толстовских произведениях могут быть использованы в научных работах по самым разным проблемам толстоведения.

Рекомендации по использованию полученных результатов. Материалы диссертации и полученные выводы могут быть использованы в лекционных курсах по творчеству Л.Н. Толстого и по теории литературы, а также при комментировании изданий творчества Толстого.

Апробация работы. Основные положения диссертации отражены в 8 публикациях. Материалы работы были представлены в виде докладов на XXV и XXVI Международных Толстовских чтениях (Тула, 7-9 сентября 1999 г., 21-25 ноября 2001 г.); на «Герценовских чтениях» филологического факультета РГПУ им. А.И. Герцена 2001 г.: конференция «Русская классика и авангард» (кафедра русской литературы), конференция «Единство и национальное своеобразие в мировом литературном процессе» (кафедра зарубежной литературы) — и

2005 г.: конференция «История литературы как филологическая проблема» (кафедра русской литературы); на «Пятых Юрьевских чтениях» (филологический факультет СПбГУ, 17-19 декабря 2001 г.), на Втором международном конгрессе студентов, молодых ученых и специалистов «Молодежь и наука — третье тысячелетие» (Москва, 15-19 апреля 2002 г.)

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, включающих 6 параграфов, заключения и библиографии, насчитывающей 250 наименований. Объем текста— 192 страницы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Художественная философия и поэтика "малой" прозы Л.Н. Толстого в свете проблемы целостности"

В истории философской и литературоведческой мысли целостность имеет

прежде всего статус проблемы. Различные аспекты этой проблемы

взаимосвязаны и взаимообусловлены. Характер решения автором произведения

философских вопросов о единстве Бога, человека и мира определяет специфику

художественной целостности его произведений. При исследовании

художественной целостности произведения необходимо говорить о

целостности художественной структуры и отдельных ее уровней, о

континуальной целостности, образуемой ритмом произведения, о целостности

художественного времени и пространства. Высшее, смысловое, ценностное

единство («метацелостность») «завершается» автором произведения в процессе

«преодоления» им «необходимых» законов жизни (М.М. Бахтин). Взаимосвязи

между различными аспектами проблемы целостности могут стать предметом

дальнейшего пристального исследования. Проблема целостности являлась одной из наиболее актуальных для

Толстого-художника на протяжении всего его творчества 1850 — 1900-х гг.:

она рассматривалась писателем в разных аспектах, менялся предмет целостного

осмысления. В течение этого долгого времени Толстой-художник, решая

проблему целостности, многосторонне и глубоко осваивал гомеровский эпос. Для Толстого было важно умение древнегреческого автора определить

сущностное, корневое в человеческом бытии и, в результате, создать в

произведении «эффект реальности». В гомеровском эпосе установлено гармоническое равновесие между

человеком и мирозданием, для мыслителей и художников античной эпохи

целостность Универсума еще не являлась проблемой. «Последнее»

«завершение» художественной целостности в гомеровских поэмах — категория

судьбы. По мысли А.Ф. Лосева, «судьба как эстетическая категория есть не что иное, как обоснование видимой, осязаемой, живописно-пластической и

блестящей действительности ею же самой, без возведения ее к каким-то еще

другим более высоким началам»'. Толстой-художник в разные периоды творчества, как и Гомер, осмыслял

мир во взаимосвязи и взаимообусловленности его явлений, создавая «картины жизни», обладающие непревзойденным «эффектом жизнеподобия». Любование

видимой жизнью «как она есть», близкое гомеровскому, сохранялось у

Толстого на протяжении всего его творчества. Однако предметом толстовских размышлений в разные годы являлся не

только античный в своих истоках вопрос о единстве мира, но и вопросы

средневековой культуры о единстве человека, о взаимоотношениях человека и

Бога. В ряде случаев «гомеровское» «оправдание» видимой действительности

«ею же самой» (А.Ф, Лосев) приходило в противоречие с толстовским

художественным решением философских вопросов о единстве Бога, о

взаимосвязи человеческого и божественного в бытии. В этих случаях на первом

плане оказывалась проблема целостности выраженного в произведении

авторского «взгляда на вещи». В эволюции форм художественной целостности «малой» прозы Толстого

«ключевыми» произведениями являются повесть «Казаки» и рассказ «Алеша Горшок». В повести «Казаки» Толстой впервые сделал предметом изображения

широкое течение жизни, впервые в толстовское произведение «вошел»

гомеровский эпос как целое. В 1870 — 1900-х гг. в связи с усилением учительного начала в толстовских

произведениях изменилась природа художественной целостности. «Гомеровское» не исчезло из позднего толстовского творчества, но теперь оно

«раздробилось» и присутствовало в произведениях Толстого в виде отдельных

смысловых компонентов. После долгих и сложных поисков целостности в 1880 — 1900-е гг. в

рассказе «Алеша Горшок» (1905) Толстой вновь обрел основания для создания

— уже на новом уровне — гармонической художественной целостности

' Лосев А.Ф. Гомер. — М., 1960. 333. произведения. Этим основанием целостности в рассказе стал освоенный

Толстым «народный» «взгляд на вещи». В рассказе «Алеша Горшок»

гомеровский эпос вновь «присутствует» как целое, но гомеровские смыслы

приобрели в нем новое качество: они стали уже собственно толстовскими

смыслами и одновременно народными и общечеловеческими. Эволюция форм целостности в «малой» прозе Л.Н. Толстого представлена

в диссертации как движение от повести «Казаки» с ее эпически широким

смысловым «потоком» к рассказу «Алеша Горшок», в котором смысловое

движение уходит «вглубь» слова. Проведенное исследование позволяет

уточнить положение творчества Толстого в историко-литературной

перспективе, поставить вопрос «Толстой и поэзия начала XX века», глубже

осмыслить пушкинскую традицию в творчестве писателя, уточнить имеющиеся

представления о взаимосвязи творчества Толстого и Гомера, Толстого и Руссо,

Гете, Шекспира.

Список научной литературыКочешкова, Любовь Евгеньевна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Гуревич А. Толстой и романтическая традиция // В мире Толстого. — М., 1978. С. 103—133; Строганова E.H. Об «онегинском» варианте повести Л.Н.Толстого «Казаки» // Пушкин: Проблемы творчества, текстологии, восприятия. — Калинин, 1989. С. 102—112.

2. Леушева С. Лермонтовские традиции в раннем творчестве Л. Толстого // Яснополянский сборник 1965. — Тула, 1965. С. 59—79; Основин В.В. Толстой // Лермонтовская энциклопедия. — М., 1999. С. 576—577.

3. Егунов А.Н. Гомер в русских переводах XVIII—XIX вв. — М., 2001. С. 359—360; Лученецкая-Бурдина И.Ю. Проза Л.Н.Толстого в литературном контексте 1870—1890-х гг. Автореф. дис. . докт. филол. наук. — М., 2002.

4. Петровская Е.В. Гете и Руссо в творческом сознании молодого Толстого: «поэзия» и «правда» // Русская литература. 2001. № 1. С. 82.

5. Руссо Ж.-Ж Эмиль, или О воспитании / Пер. с фр. П. Первова. — М., 1911. С. 496.17 Там же. С. 495.

6. Вслед за Ю.М. Лотманом мы понимаем под идеологической структурой произведения систему его художественных оппозиций и ключевых понятий.

7. Грузинский А.З. История писания и печатания «Казаков» // Толстой Л.Н. Поли. собр. соч.: В 90 т. Т. 6. — М., 1992. С. 282.

8. Лосев А.Ф. Античная философия истории. — М., 1977. С. 66.

9. Лермонтов Ю.М. Собр. соч. Т. 4. С. 372.

10. Гете И. В. Свидание и разлука. В пер. М. Каткова // Гете И.В. Собр. соч. Под. ред. Н.В. Гербеля: В Ют. — Т. 1.СП6., 1878. С. 109.

11. Полонский Я.П. По поводу последней повести гр. Л.Н. Толстого «Казаки» (Письмо редактору «Времени») // Время. 1863. № 3. С. 96-97. Цит. по: Громова-Опульская Л.Д. Комментарии. Л.Н. Толстой Произведения 1853-1863 гг. С. 305.

12. Бахтин М.М. Проблема речевых жанров // Бахтин М.М. Собр. соч. Т. 5. С. 179.

13. Черткова А. Л.Н. Толстой и его знакомство с духовно-православной литературой // Голос минувшего. 1913. № 5. С. 219-225.

14. Проблема «Толстой и святоотеческая литература» требует дальнейшего изучения: до сих пор не проанализированы пометы Толстого в «Добротолюбии», не определен круг изданий, по которым писатель знакомился с раннехристианскими сочинениями.

15. Иоанн Дамаскин Точное изложение православной веры. Ростов-на-Дону, 1992. С. 151.

16. Иван-царевич и девица-царица // Северные сказки. Сборник E.H. Ончукова. СПб., 1909. С. 7.

17. Попова З.Д., Стерпип И.А. Лексическая система языка: (Внутренняя организация, категориальный аппарат и приемы изучения). Воронеж, 1984.

18. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 4. Стлб. 263-264.

19. Николаев О.Р., Тихомиров Б.Н. Эпическое православие и русская литература // Русская литература. 1993. № 1. С. 5.

20. Буслаев Ф.И. О народной поэзии в древней русской литературе // Буслаев Ф.И. О литературе. — М., 1990. С. 33.

21. Трубецкой Е. Иное царство и его искатели в русской народной сказке. — М., 1922. С. 41.40 Там же.41 Там же.

22. Адрианова-Перетц В.П. Житие Алексея, человека Божьего в древней русской литературе и народной словесности. — Пг., 1917. С. 356.

23. Пропп В.Я. Русская сказка. С. 293.49 Там же.

24. Поговорка («У него башка из табачного горшка») — актуализируются семы «простой сосуд», «пустой».

25. Сказка («Глиняный паренек») — актуализируются семы «сосуд, способный вмещать в себя что-либо», «сосуд, который может наполняться только до определенного предела», «бьющийся сосуд».

26. Пропп В.Я. Фольклор и действительность. С. 241-258.

27. Церковно-книжная традиция — актуализируются семы: «сосуд из глины, материала, связанного со стихией земли, мягкого, способного легко изменять форму в руках горшечника», «плод творения».

28. Иванов Вяч. И. Мысли о символизме // Иванов Вяч. И. Родное и вселенское. — М., 1994. С. 193.

29. Надь И. К вопросу о символистском прочтении русской литературы XIX века // Символизм и русская литература XIX века. Пушкин и Шекспир: сб. ст. \ Под ред В.М. Марковича. — СПб., 2002. С. 67.

30. Мережковский Д.С. О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы // Литературные манифесты от символизма до наших дней. Сост. и предисл. С.Б. Джимбинова. — М., 2000. С. 43.

31. Бальмонт К.Д. Элементарные слова о символической поэзии // Там же. С. 50.

32. Кихней Л.Г. Осип Мандельштам: Бытие слова. — М., 2000. С. 128.

33. Обобщение и анализ подходов к исследованию литературного контекста произведений Мандельштама см.: Почему нужно вновь писать о Мандельштаме (вместо редакторского предисловия) // Новое литературное обозрение. 2003. № 63. С. 7-11.

34. Толстой JI.H. Полное собрание сочинений: В 90 т. — М.; Л.: ГИЗ — Гослитиздат, 1928—1958. (Юбилейное издание).

35. Афанасьев А.Н. Народные русские сказки: В 3 т. / Подгот. текста, предисл. и примеч. В.Я. Проппа. — М.: Гослитиздат, 1957. — Т. 1. — 515 е.; Т. 2. — 510 е.; Т. 3. — 572 с.

36. Былины / Сост., автор предисл. и вводн. текст. В.И. Калугин. — М.: Современник, 1986. — 559 с.

37. Гете И.В. Свидание и разлука / В пер. М. Каткова // Гете И.В. Собрание сочинений: В 10 т. / Под. ред. Н.В. Гербеля. — СПб.: Н.В. Гербель., 1878. —Т. 1.С. 109.

38. Гомер Илиада / Пер. с древнегреч. Н.И. Гнедича. / Изд. подгот. А.И. Зайцев. — Л.: Наука, 1990. — 572 с. (Литературные памятники)

39. Гомер Илиада. Песнь XVIII. Текст на греч. яз. с объясн. Сост. П.А. Стефанова и А.П. Стефанов. — Житомир: типо-лит. М. Денемана, 1896. —78 с.

40. Даль В.И. Пословицы русского народа: В 2 т. — М.: Худож. лит., 1984. — Т. 1. —383 е.; Т. 2. —399 с.

41. Добротолюбие: В 5 т. Перевод. — [Сергиев Посад]: Свято-Троиц. Сергиева Лавра, 1993. Репр. изд.

42. Жития Святых на русском языке, изложенные по руководству Четьих Миней св. Димитрия Ростовского с дополнениями, объяснительными замечаниями и изображениями святых: В 12 кн. — Репр. изд. — Козельск: Введенская Оптина Пустынь, [1991] — 1992.

43. Лермонтов Ю.М. Беглец // Лермонтов Ю.М. Собрание сочинений: В 4 т. / Отв. ред. В.А. Мануйлов. — Изд. 2-е, испр. и доп. — М.: Наука, 1980. — Т. 2. С. 369—373.11 .Ончуков Н.Е. Северные сказки. СПб.: тип. A.C. Суворина, 1909. — 646 с.

44. Пролог: В 4 т. — М., 1875—1876.

45. Пушкин A.C. Цыганы // Пушкин A.C. Поли. собр. соч.: В 17 т. М., 1937. Т. 4. С. 177—205.

46. Снегирев И.М. Русские народные пословицы и притчи. Сборник 1848 г. / Подгот. текста, коммент. — Е.А. Костюхин. М.: Индрик, 1999. — 621 с.

47. Шекспир В. Антоний и Клеопатра / Пер. с англ. А.А.Фета // Русское слово. 1859. Кн. 2. С. 54—209.

48. Мемуарная литература, письма, критика, публицистика, литературные манифесты

49. Толстой JI.H. Переписка с русскими писателями: В 2 т. / Сост. примеч. С.А. Розанова. — Изд. 2-е, испр. и доп. — М.: Худож. лит., 1978. — Т. 1.495.; Т. 2.-497 с.

50. JT.H. Толстой в воспоминаниях современников: В 2 т. / Под общ. ред. С.Н. Голубова, В.В. Григоренко, Н.К. Гудзия, С.А. Макашина, Ю.Г. Оксмана. — М.: Гослитиздат, 1960. — Т. 1. — 615 е.; Т. 2. — 559 с.

51. Л.Н.Толстой в русской критике: сб. ст. / Вст. ст. и примеч. С.П. Бычкова.Изд. 2-е, доп. — М.: Гослитиздат, 1952. — 680 с.

52. Анненков П.В. Критические очерки. / Под ред. И.Н. Сухих. — СПб.: РГХИ, 2000. —415 с.

53. Блок A.A. Собр. соч.: В 8 т. / Под общ. ред. В.Н. Орлова. — М.; Л.: Гослитиздат, 1960—1963. — Т. 7. Автобиография. 1915. Дневники 1901— 1921. —544 с.

54. Гончаров И.А. Собр. соч.: в 8 т. / Под общ. ред. С.И. Машинского и др. — М.: Худож. лит., 1977—1980. — Т. 8. Статьи, заметки, рецензии, письма.559 с.

55. Григорьев A.A. Письма. / Изд. подгот. Р. Витаккер, Б.Ф.Егоров. — М.: Наука, 1999. — 473 с. (Литературные памятники).

56. Гуревич Я. О посмертных художественных произведениях Л.Н. Толстого. Заметки // Русская мысль. 1912. №1. С. 85—103.

57. Добролюбов H.A. Собр. соч.: В 3 т. — М.: Худож. лит., 1986 —1987. — Т. 1 — 860 е.; Т. 2 — 814 е.; Т. 3 — 870 с.

58. Дружинин A.B. Литературная критика / Сост., подг. текста и вст. ст. H.H. Скатова; Примеч. В.А. Котельникова. — М.: Сов. Россия, 1983. — 384 с. (Библиотека русской критики).

59. Иванов Вяч. И. Мысли о символизме // Иванов Вяч. И. Родное и вселенское. / Сост., вст. ст. и прим. В.М. Толмачева — М.: Республика, 1994. С. 191—199. (Мыслители XX века).

60. Карамзин Н.М. Что нужно автору?; Предисловие к альманаху «Аониды», книга 2 // Западов В.А. Русская литература последней четверти XVIII века: Хрестоматия. / Сост. В.А. Западов. — М.: Просвещение, 1985. С. 373—375.

61. ЛесковН.С. О литературе и искусстве: сб. / Вст. ст. И.В.Столяровой; коммент. A.A. Шелаевой. — Л.: Изд-во ЛГУ, 1984. — 285 с.

62. Литературные манифесты от символизма до наших дней. Сост. и предисл. С.Б. Джимбинова. — М.: XXI век: согласие, 2000. — 606 с. (Библиотека русской культуры).

63. Полонский Я.П. По поводу последней повести Л.Н.Толстого «Казаки» // Время. 1863. № 3. С. 91—98.

64. Ccuiuac де Турнемир «Казаки». Кавказская повесть 1852 года графа Л.Н. Толстого // Отечественные записки. 1863. № 6. С. 242—279.

65. Эдельсон E.H. («Казаки» Л.Н. Толстого) // Библиотека для чтения. 1863. № 3. С. 1—24.

66. Философские и эстетические сочинения

67. Антология средневековой мысли. Теология и философия европейского Средневековья: В 2 т. / Под ред. С.С. Неретиной. — Т. 1. — СПб.: РХГИ, 2001. —539 с.

68. Аристотель Метафизика. / Пер. A.B. Кубицкого. Ростов-на-Дону: Феникс, 1999. —608 с.

69. Иоанн Дамаскин Точное изложение православной веры / Пер. с греч., предисл. и примеч. А. Бронзова. — Ростов-на-Дону: Братство Святого Алексия: Приазов. край, 1992. — 464 с.

70. Гегель Г.В.Ф. Философия религии: В 2 т. / Под общ. ред. A.B. Гулыги. Пер. с нем. — М.: Мысль, 1975—1977. — Т. 1. — 532 с.

71. Гегель Г.В.Ф. Работы разных лет.: В 2 т. / Под общ. ред. A.B. Гулыги. Пер. с нем. —М.: Мысль, 1970—1971.— Т. 1. —671 с; Т. 2. —680 с.

72. Кроче Б. Эстетика как наука о выражении и как общая лингвистика. Ч. 1. Теория. / Пер. с 4-го итал. изд. В. Яковенко. — М.: М. и С. Сабашниковы, 1920. —170 с.

73. Лейбниц Г.В. Сочинения: В 4 т. / Ред., сост., авт. вст. ст. и примеч. В.В. Соколов. Пер. Я.М. Боровского. — М.: Мысль, 1982. — Т. 1. — 636 с. (Философское наследие).

74. Платон Федр. Пер. с древнегреч. А.Н. Егунова // Платон Собрание сочинений: В 4 т. / Под общ. ред. А.Ф. Лосева, В.Ф. Асмуса, A.A. Тахо-Годи. — М.: Мысль, 1993. — Т. 2. С. 135—192.

75. Страхов H.H. Мир как целое. Черты из науки о природе. — СПб.: тип. К. Замысловского, 1872. — 506 с.

76. Флоровский Г.В. Пути русского богословия. — Киев: Христиан.-благотв. асс. «Путь к истине», 1991. — 599 с.

77. Фрагменты ранних греческих философов. / Пер. АН СССР, Ин-т философии. Изд. подгот. A.B. Лебедев. Отв. ред. — И.Д. Рожанский. (Ч. 1). — М.: Наука, 1989. — 576 с. (Памятники философии).

78. Ъ.Франк C.JI. Духовные основы общества. — М.: Республика, 1992. — 511 с. (Мыслители XX века).

79. Чернышевский Н.Г. Эстетические отношения искусства к действительности (диссертация) // Чернышевский Н.Г. Полн. собр. соч.: В 15 т. / Под общ. ред. В.Я. Кирпотина. М.: Гослитиздат, 1939—1953. — Т. 2. —С. 5—92.

80. Шлегелъ Фр. Эстетика. Философия. Критика: В 2 т. / Сост., пер. с нем., вст. ст. Ю.Н. Попова. — М.: Искусство, 1983. — Т. 1. — 479 с. (История эстетики в памятниках и документах).

81. Литературоведческие исследования по творчеству Л.Н. Толстого

82. Афанасьев Э.С. О некоторых особенностях творческого метода Л.Н.Толстого позднего периода // Русская литература. 1976. № 4. С. 159—166.

83. Афанасьев Э.С. «Народная литература» в художественно-эстетической системе Л.Н. Толстого: Автореф. дис. . канд. филол. наук. — М., 1979. — 21 с.

84. Барышников Е.П. Большие проблемы маленького рассказа («Алеша Горшок» Л.Н.Толстого) // Ученые записки МГПИ им. В.И. Ленина. 1964. №231. С. 274—286.

85. Барышников Е.П. Проблематика и поэтика прозы Л.Н. Толстого начала XX века: Автореф. дис. . канд. филол. наук. — М.,1967. — 15 с.

86. Билинкис Я.С. «Анна Каренина» Л.Н. Толстого и русская литература 70-х гг. Лекция. — Л.: ЛГПИ им. А.И. Герцена, 1970. — 72 с.

87. Билинкис Я.С. О творчестве Л.Н. Толстого. Очерки. — Л.: Сов. писатель, 1959. —414 с.

88. Бочаров С.Г. Л. Толстой и новое понимание человека. «Диалектика души» // Литература и новый человек: сб. ст. / Отв. ред. В.В. Ермилов. — М.: Изд-во АН СССР, 1963. — С. 227—308.

89. Виноградов В.В. О языке Толстого (50—60-е гг.) // Литературное наследство. Т. 35—36. М.: Изд-во АН СССР, 1939. — С. 117—220.

90. Гродецкая А.Г. Древнерусские жития в творчестве JT.H. Толстого 1870— 1890 гг. Дисс. канд. филол. наук. Машинопись. — СПб., 1993. — 279 с.

91. Гродецкая А.Г. Ответы предания: жития святых в духовном поиске JI. Толстого. СПб.: Наука, 2000. — 264 с.11 .Гуревич A.M. Толстой и романтическая традиция // В мире Толстого: сб. ст. / Сост. С. Машинский. — М.: Сов. писатель, 1978. С. 103—133.

92. Днепров В.Д. Искусство человековедения. Из художественного опыта Льва Толстого. — Л.: Сов. писатель, 1985. — 288 с.

93. Зайденшнур Э.Е. Народная песня и пословица в творчестве Л.Н. Толстого // Л.Н. Толстой: Сб. ст. и. мат. / Ред. Д.Д. Благой. — М.: Изд-во АН СССР, 1951. —С. 518—528.

94. Зайденшнур Э.Е. Работа Л.Н. Толстого над русскими былинами // Русский фольклор: Мат. и исслед. Т. 5. — М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1960. — С. 329—366.

95. Купреянова E.H. Мотивы народного эпоса и древнерусской литературы в произведениях Л.Н. Толстого // Русская литература. 1963. № 2 .С. 163— 168.

96. Купреянова E.H. Эстетика Л. Толстого — М.; Л.: Наука, 1966. — 324 с.

97. Лесскис Г.А. Лев Толстой: Личность и творчество раннего и зрелого Толстого. — М.: ОГИ, 2000,— 639 с.

98. Леушева С. Лермонтовские традиции в раннем творчестве Л. Толстого // Яснополянский сборник 1965: ст., мат., публикации / Гл. ред. — Н.К. Гудзий. — Тула: Приокское кн. изд-во, 1965. — С. 59—79.

99. Лученецкая-Бурдина И.Ю. Проза Л.Н. Толстого в литературном контексте 1870—1890-х гг.: Автореф дис. . докт. филол. наук. М., 2002.

100. Николаева Е.В. Художественное своеобразие творчества Л.Н. Толстого 1880-х—1900-х гг. Автореф. дис. . докт. филол. наук. — М., 1995. — 36 с.

101. Николаева Е.В. Духовный климат эпохи и художественный мир прозы Л.Н.Толстого //Литература в школе. 1997. № 5. С. 61—72.

102. Николаева Е.В. Художественный мир Л.Н. Толстого: 1880—1990-е годы.М.: Флинта; Наука, 2000. — 272 с.

103. Опульская Л.Д. Особенности реализма Л. Толстого в поздний период творчества. (1880—1900-е гг.): Автореф. дис. . канд. филол. наук. — М., 1952. —16 с.

104. Громова-Опульская Л.Д. Комментарий: Л.Н. Толстой «Казаки». Кавказская повесть 1852 года // Толстой Л.Н. Поли. собр. соч.: В 100. т. / Под ред. Л.Д. Громовой-Опульской и др. М., 2003. — Художественные произведения. Т. 4: 1853—1863. С. 263—321.

105. Парахин Ю.И. Некоторые особенности поэтики характеров в повести «Казаки» // Яснополянский сборник 1978: ст., мат., публикации. / Гл. ред.К.Н. Ломунов. — Тула: Приокск. кн. изд-во, 1978. — С. 161—171.

106. Сливицкая O.B. Об эффекте жизнеподобия «Анны Карениной». — СПб.:СПбГУКИ, 2004. — 104 с.

107. Строганова E.H. Об «онегинском» варианте повести Л.Н.Толстого «Казаки» // Пушкин: Проблемы творчества, текстологии, восприятия. — Калинин: КГУ, 1989. С. 102—112.

108. Л. Толстой и русская литература: Межвуз. сб. н. тр. / Отв. ред. Г.В. Краснов. — Горький, 1976. — 126 с.

109. Франк C.JJ. Лев Толстой как мыслитель и художник // Франк С.Л. Русское мировоззрение. — СПб.: Наука, 1996. С. 459—478.

110. Щелокова E.H. Структура повествования прозы позднего Л. Толстого: (На материале малых жанров): Автореф. дис. . канд филол. наук. — М., 1982. —24 с.

111. Эйхенбаум Б.М. Лев Толстой. Книга первая. 50-е годы. — Л.: Прибой, 1928. —416 с.41 .Эйхенбаум Б.М. Лев Толстой. Книга вторая. 60-е годы. — М.;Л.: Огиз— Гос. изд. худож. лит., 1931. — 424 с.

112. Эйхенбаум Б.М. Очередные задачи изучения Л. Толстого // Труды юбилейной научной сессии ЛГУ. Секция филологических наук. Л.: ЛГУ, 1946. С. 279—294.

113. Эйхенбаум Б.М. Лев Толстой. Семидесятые годы. — Л.: Сов. писатель, i960. —295 с.

114. Литературоведческие исследования по творчеству Гомера и по проблеме взаимосвязи гомеровского эпоса и русской литературы

115. Егунов А.Н. Гомер в русских переводах XVIII—XIX вв. — 2-е изд. — М.: Индрик, 2001. —400 с.

116. Зелинский Ф.Ф. Закон хронологической несовместимости и композиция «Илиады»// Charisteria: Сб. статей по филологии и лингвистике в честь Ф.Е. Корша. М.: тип. Э. Лисснера и Ю. Романа, 1896. С. 103—121.

117. Зайцев А.И. Древнегреческий героический эпос и «Илиада» Гомера // Гомер. Илиада. / Пер. с древнегреч. Н.И. Гнедича. / Изд. подгот. А.И. Зайцев. — JI.: Наука, 1990. С. 395—416. (Литературные памятники).

118. Кукулевич А. «Илиада» в переводе Н.И. Гнедича // Ученые записки ЛГУ. Серия филологических наук. № 33. Вып. 2. Л., 1939. С. 5—71.

119. Лосев А. Ф. Гомер. — М.: Учпедгиз, 1960. — 350 с.

120. Малъчукова Т.Г. Достоевский и Гомер (К постановке проблемы) // Новые аспекты в изучении Достоевского: сб. н. тр. / Отв. ред. — В.Н. Захаров. — Петрозаводск: Изд-во Петрозав. ун-та, 1994. С. 3—37.

121. Мельникова Е.А. Тема пира и дихотомия героического мира англосаксонского эпоса // Литература в контексте культуры: Сб. ст. / Под ред. С.И. Пискуновой. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1986. С. 16-30.

122. Михайлов A.B. Античность как идеал и культурная реальность XVIII— XIX вв. // Античность как тип культуры: Сб. ст. / Отв. ред. — А.Ф. Лосев. — М.: Наука, 1988. С. 308—325.

123. Сахарный H.JI. Гомеровский эпос. — М.: Худож. лит., 1976. — 397 с.

124. Исследования no теории литературы, лингвистике, истории литературоведения

125. Аверипцев С.С. Риторика как подход к обобщению действительности // Аверинцев С.С. Риторика и истоки европейской литературной традиции.М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. С. 158—191. (Язык. Семиотика. Культура).

126. Бабенко Л.Г., Казарин Ю.В. Лингвистический анализ художественного текста. Теория и практика: Учебник; Практикум. — 2-е изд. — М.: Флинта, Наука, 2004. — 496 с.

127. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики: Исслед. разных лет. — М.: Худож. лит., 1975. — 502 с.

128. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества: Избр. тр. / Сост. С.Г. Бочаров. — Изд. 2-е. — М.: Искусство, 1986. — 445 с.

129. Бахтин М.М. Фрейдизм; Формальный метод в литературоведении; Марксизм и философия языка. Статьи. — М.: Лабиринт, 2000. — 625 с.

130. Бицилли П.М. Рец: М.М. Бахтин Проблемы творчества Достоевского // Бицилли П.М. Избранные труды по филологии. / Отв. ред. В.Н. Ярцева; коммент. И.В. Анненковой, В.П. Вомперского. — М.: Наследие, 1996. С. 636—638.

131. Бореев Ю.Б. Системно-целостный анализ художественного произведения // Вопросы литературы. 1977. № 7. С. 119—143.

132. Лихачев Д. С. Внутренний мир художественного произведения // Вопросы литературы. 1968. № 8. С. 74—87.

133. Лотмап Ю.М. Структура художественного текста. — М.: Искусство, 1970. —384 с.

134. Лотман Ю.М. Идейная структура «Капитанской дочки» // Лотман Ю.М. В школе поэтического слова: Пушкин. Лермонтов. Гоголь: Книга для учителя. — М.: Просвещение, 1988. С. 107—124.

135. Ю.М. Лотман и тартуско-московская семиотическая школа: сб. / Сост. А.Д. Кошелев. — М.: Гнозис, 1994. — 547 с. (Язык. Семиотика. Культура).

136. Мелетинский Е.М. От мифа к литературе: Уч. пособие по курсу «Теория мифа и историческая поэтика повествовательных жанров». — М.: РГГУ, 2000. — 169 с.

137. Михайлов A.B. Языки культуры: Учебник по культурологии. — М.: Языки русской культуры, 1997. — 909 с. (Язык. Семиотика. Культура).

138. Никитин М.В. Курс лингвистической семантики: Уч. пособие к курсам языкознания, лексикологии и теоретической грамматики. — СПб: Науч. центр проблем диалога, 1996 — 757 с.Ъ2.0динцов В.В. Стилистика текста. — М.: Наука, 1980. — 263 с.

139. Мукаржовский Я. Литературный язык и Поэтический язык // Пражский лингвистический кружок: Сб. ст. / Сост., ред. и предисл. H.A. Кондрашова. М.: Прогресс, 1967. С. 406-416.

140. Поспелов Г.Н. Целостно-системное понимание литературных произведений // Принципы анализа литературного произведения: сб. ст. / Под ред. П.А. Николаева, А.Я. Эсалнек. — М.: Изд-во МГУ, 1984. — С. 18—32.

141. Серио П. Структура и целостность: Об интеллектуальных истоках структурализма в Центральной и Восточной Европе. 1920—1930-е гг. — М.: Языки славянской культуры, 2001. — 354 с. (Язык. Семиотика. Культура).

142. Теории, школы, концепции: (Критические анализы). Художественный текст и контекст реальности: сб. ст. / Отв. ред. Б.Ф. Егоров. — М.: Наука, 1977. — 180 с.

143. ТимофеевЛ.И. Основы теории литературы: Уч. пособие для пед. ин-тов.Изд. 5-е. — М.: Просвещение, 1980. — 448 с.

144. Тынянов Ю.Н. Предисловие // Русская проза: сб. ст. / Под ред. Б.М. Эйхенбаума и Ю.Н. Тынянова. Л.: Academia, 1926. С. 8—12.

145. Тынянов Ю.Н. Литературный факт. / Вст. ст., коммент. В.И.Новикова, сост. О.И.Новиковой. — М.: Высш. шк., 1993. — 319 с. (Классика литературной мысли).

146. Тюпа В.И. Художественность литературного произведения: Вопросы типологии. — Красноярск: Изд-во Красноярск, ун-та, 1987. — 217 с.

147. Шапгин Ю.В. Художественная целостность и жанрообразовательные процессы. Новосибирск: Изд-во Новосиб. ун-та, 1991. — 191 с.

148. Шкловский В.Б. Гамбургский счет: Статьи — воспоминания — эссе 1914—1933 гг. — М.: Сов. писатель, 1990. —544 с.

149. Эрлих В. Русский формализм: история и теория / Пер. с англ. A.B. Глебовской. — СПб.: Гуманит. агенство «Акад. проект», 1996. — 315 с.

150. Явчуновский Я.И. Литературное произведение: Пособие по спецкурсу. — Саратов: Изд-во Саратовск. ун-та, 1983. — 191 с.

151. Literature and its interpretation / Ed. By Lajos Nyiro. Trans, by S. Simon. — Budapest: The Hague etc.: Mouton, cop., 1979. — 302 p.

152. Brooks C., Warren R.P. Letter to teacher // Understanding poetry. An antology for college students. Comp, by C. Brooks and R.P. Warren. — 2nd ed. — N.Y.: Holt and со., 1957. P. I—XXV.

153. Фольклористика и медиевистика

154. Адрианова-Перетц В.П. Житие Алексея человека Божьего в древней русской литературе и народной словесности: Дисс. — Пг.: тип. Я.Башмаков и К0, 1917. — 518 с.

155. Адрианова-Перетц В.П. Очерки поэтического стиля Древней Руси. — М.; Л.: АН СССР, 1947. — 188 с.

156. История русской литературы: В Ют. / Под ред. П.И.Лебедева-Полянского. — М.; Л., 1941. — Т. 1. Литература XI — начала XIII вв. — 404 с.

157. Лихачев Д.С. Развитие русской литературы X—XVII вв. — СПб.: Наука, 1998. —206 с.

158. JIonapee Х.М. Греческие жития святых VIII—IX вв. Опыт научной классификации памятников агиографии с обзором их с точки зрения исторической и историко-литературной: Дисс. 4.1. — Пг.: тип. Акад. наук, 1914. —568 с.

159. Мельникова Е.А. Тема пира и дихотомия героического мира англосаксонского эпоса // Литература в контексте культуры (Памяти К.В. Цуринова) / Под ред. С.И. Пискуновой. — М.: МГУ., 1986. С. 16— 30.

160. Николаев О.Р., Тихомиров Б.Н. Эпическое православие и русская литература // Русская литература. 1993. № 1. С. 3—21; № 2. С. 3—17.

161. Панченко A.M. Русская стихотворная культура XVII в. — Л.: Наука, 1973.280 с.Ю.Пропп В.Я. Фольклор и действительность. — М.: Наука, 1976.— 325 с.П.Пропп В.Я. Русская сказка. — Л.: изд-во ЛГУ, 1984. — 335 с.

162. Пропп В.Я. Русский героический эпос. — М.: Лабиринт, 1999. — 636 с.

163. Смирнов-Кутачевский A.M. Творчество слова в народной сказке // Художественный фольклор. Орган фольклорной подсекции литературной секции ГАХН. / Под ред. Ю. Соколова. Вып. 2-3. М., 1927. С. 71—79.

164. Трубецкой E.H. Иное царство и его искатели в русской народной сказке.М.: Г.А. Леман, 1922. — 48 с.

165. Исследования по истории русской литературы XIX— начала XX вв., истории литературной критики XIX в., исторической поэтике.

166. Аверинцев С.С. Историческая подвижность категории жанра: опыт периодизации // Историческая поэтика. Итоги и перспективы изучения: сб. ст. / Под ред М.Б. Храпченко и др. — М.: Наука, 1986. С. 104—117.

167. Бройтман С.Н. Блок и Пушкин (К вопросу о классическом и неклассическом типе художественной целостности) // Литературное произведение: слово и бытие. — Донецк, 1997. — С. 55—79.

168. Бройтман С.Н. Историческая поэтика. Учебное пособие. — М.: РГГУ, 2001. —320 с.

169. Дарвин М.Н. Проблема цикла в изучении лирики. — Кемерово: КГУ, 1983. — 104 с.

170. Дарвин М.Н. Русский лирический цикл: Проблемы истории и теории: На материале поэзии первой половины XIX века. — Красноярск: Изд-во Красноярск, ун-та, 1988. — 137 с.

171. Дарвин М.Н., Тюпа В.И. Циклизация в творчестве Пушкина: Опыт изучения поэтики конвергентного сознания. Новосибирск: Наука, 2001. — 292 с.

172. Егорова О.Г. Проблема циклизации в русской прозе первой половины XX века: Автореф. дис. . докт. филол. наук. — Волгоград, 2004. — 40 с.

173. Кихней Л.Г. Осип Мандельштам: Бытие слова. — М.: Диалог — МГУ, 2000.—146 с.

174. Корман Б.О. Лирика Некрасова. — Воронеж: Изд-во Воронежск. ун-та, 1964. —390 с.

175. Кошелев В. А. Эстетические и литературные воззрения русских славянофилов (1840—50-е гг.). — Л.: Наука, 1984. — 195 с.

176. Курляндская Г.Б. Философские мотивы в поздней лирике Фета // Контекст—1988. —М.: Наука, 1989. —С. 103—128.

177. Литературное произведение как целое и проблемы его анализа: Межвуз. сб. н. тр. / Отв. ред Н.Д. Тамарченко. — Кемерово: КГУ, 1979. — 216 с.

178. Ляпина Л.Е. Лирический цикл в русской поэзии 1840—1860-х гг: Автореф. дис. канд. филол. наук. — Л., 1977. — 12 с.Ю.Ляпина Л.Е. Циклизация в русской литературе XIX века. — СПб.: НИИ химии СПБГУ, 1999. — 218 с.

179. Мальчукова Т.Г. Филология как наука и творчество. — Петрозаводск: Изд-во Петрозав. гос. ун-та, 1995. — 334 с.

180. Недзвецкий В.А. Русская литературная критика XVIII—XIX вв. Курс лекций. — М.: Изд-во МГУ, 1994. — 182 с.

181. Непоклонова Е.О. Идея соборности в творчестве A.C. Хомякова: Дисс. . канд. филол. наук. Машинопись. — СПб., 2002.

182. Нестеров А. Иконография и поэзия, или Комментарий к некоторым текстам Мандельштама, написанным на основе Emblemata // Новое литературное обозрение. 2004 / 3. № 67. С. 137—160.

183. Паперно И. Семиотика поведения: Николай Чернышевский — человек эпохи реализма. / Авториз.пер.с англ. Т.Я. Казавчинской — М.: Новое литературное обозрение, 1996. — 207 с.

184. Почему нужно вновь писать о Мандельштаме (вместо редакторского предисловия) // Новое литературное обозрение. 2003. № 63. С. 7—11.

185. Природа художественного целого и литературный процесс: Межвуз. сб. н. тр. / Отв. ред. Н.Д. Тамарченко. — Кемерово: КГУ, 1980. — 199 с.

186. Пумпянский J1.B. Тургенев-новеллист // Тургенев И.С. Сочинения: В 9 т. М.; Л.: Гос. изд-во, 1929—1930. — Т. 7. — С. 5—24.

187. Сапогов В.А. Поэтика лирического цикла А.А.Блока: Автореф. дис. . канд филол. наук. — М., 1967. — 16 с.

188. Скатов H.H. Сочинения: В 4 т. СПб.: Наука, 2001. — Т. 1. Пушкин. Русский гений. — 719 с.

189. Тамарченко Н.Д. Целостность как проблема этики и формы в произведениях русской литературы XIX века. — Кемерово: Б.и., 1977. — 92 с.

190. Утевский Л.С. Жизнь Гончарова: Воспоминания. Письма. Дневники. — М.: Аграф, 2000. — 300 с. (Литературная мастерская).

191. Фишер В. Таинственное у Тургенева // Венок Тургеневу. 1818—1918: сб. ст. — Одесса: A.A. Ивасенко, 1919. — С. 91—104.

192. Фоменко И.В. Лирический цикл: становление жанра, поэтика. — Тверь: ТГУ, 1992. —123 с.

193. Целостность художественного произведения и проблемы его анализа в школьном и вузовском изучении литературы: Тез. докл. респ. н. конф. / Отв. ред. И.И. Стебун. — Донецк: Б.и., 1977. — 302 с.

194. Шкловский В.Б. За и против. Заметки о Достоевском. — М.: Сов. писатель, 1957. — С. 85—126.

195. Юдина М.Б. Пушкинско-гоголевская школа в романистике И.А. Гончарова: Автореф. дис. . канд. филол. наук. — Тверь, 2003.

196. Янушкевич A.C. Особенности прозаического цикла 30-х гг. и «Вечера на хуторе близ Диканьки» Н.В.Гоголя: Автореф. дис. . канд филол. наук. Томск, 1971. —24 с.

197. Исследования по истории и теории философии

198. Аверьянов А.Н. Системное познание мира: Методологические проблемы.М.: Политиздат, 1985. — 263 с.

199. Афанасьев В.Г. Проблема целостности в философии и биологии. — М.: Мысль, 1964. — 416 с.

200. Бицнлли П.М. Элементы средневековой культуры. — СПб.: Мирфил, 1995. —244 с.

201. Блауберг И.В., Юдин Б.Г. Понятие целостности и его роль в научном познании. — М.: Знание, 1972. — 48 с.

202. Блауберг КВ., Юдин Б.Г. Становление и сущность системного подхода.М.: Наука, 1973. — 270 с.

203. Блауберг И.В. Целостность и системность // Системные исследования. 1977. М.: Наука, 1977.

204. Бычков B.B. Aesthetica partum. Эстетика отцов церкви. (Ч. 1). Апологеты. Блаженный Августин. — М.: Науч.-исслед. центр «Ладомир», 1995. — 594 с.

205. Зеньковский В.В. История русской философии: В 2 т. Ростов-на-Дону: Феникс, 1999. — Т. 1. — 544 е.; Т. 2. — 544 с.

206. Лосев А.Ф. История античной эстетики. Софисты. Сократ. Платон. — М.: Искусство, 1969. — 715 с.

207. Лосев А.Ф. История античной эстетики. Аристотель и поздняя классика.М.: Искусство, 1975. —776 с.

208. Лосев А.Ф. Античная философия истории. — М.: Наука, 1977. — 207 с. ( Из истории мировой культуры).

209. Лосев А.Ф. Эстетика Возрождения. — М.: Мысль, 1982. — 623 с. \Ь.Лосев А.Ф. Словарь античной философии: Избр. ст. М.: Мир идей:АКРОН», 1995. —228 с. 17.Лосев А.Ф., Шестаков В.П. История эстетических категорий. — М.: Искусство, 1965. — 374 с.

210. Макаров М.Г. Развитие понятий и предмета философии в истории ее учений. — Л.: Наука, 1982. — 269 с.

211. Макаров М.Г. Сложность и вариативность категорий диалектики. — JI.: Наука, 1988. —179 с.

212. Мотрошилова Н.В. Путь Гегеля к «Науке логики»: Формирование принципов системности и историзма. — М.: Наука, 1984. — 351 с.21 .Неретина С.С. Верующий разум. К истории средневековой философии. Архангельск: Изд-во Поморского ун-та, 1995. — 368 с.

213. Проблемы методологии системного исследования. / Под ред. И.В. Блауберга. — М.: Мысль, 1970. — 455 с.

214. Энциклопедии, словари, справочные издания, летописи жизни и творчества

215. Гусев H.H. Летопись жизни и творчества Л.Н. Толстого. 1828—1890. — М.: Гослитиздат, 1958. — 837 с.

216. Гусев H.H. Летопись жизни и творчества Л.Н. Толстого. 1891—1910. — М.: Гослитиздат, 1960. — 918 с.

217. Гусев H.H. Л.Н. Толстой. Материалы к биографии с 1828 по 1855. — М.: Изд-во АН СССР, 1954. — 720 с.

218. Гусев H.H. Л.Н. Толстой. Материалы к биографии с 1855 по 1869. — М.: Изд-во АН СССР, 1957. — 915 с.

219. Гусев H.H. Л.Н. Толстой. Материалы к биографии с 1870 по 1881. — М.: Изд-во АН СССР, 1963. — 694 с.

220. Гусев H.H. Л.Н. Толстой. Материалы к биографии с 1881 по 1885. — М.: Изд-во АН СССР, 1970. — 558 с.

221. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. Вст. ст. A.M. Бабкина, В.М. Вомперского. Репр. изд. — М.: «Терра», 1994. Вых. д. ориг.: СПб.; М., изд. М.О. Вольфа, 1880.

222. Краткая литературная энциклопедия. / Гл. ред. A.A. Сурков. — М.; Л.: Советская энциклопедия, 1962—1978.

223. Лермонтовская энциклопедия. / Гл. ред. В.А. Мануйлов. — М., 1999. — 784 с.Ю.Новая философская энциклопедия: В 4 т. / Под общ. ред. B.C. Степина — М.: Мысль, 2001.

224. Х.Опульская Л.Д. Лев Николаевич Толстой: Материалы к биографии с 1886 по 1892 гг. — М.: Наука, 1979. — 287 с.М.Опульская Л.Д. Лев Николаевич Толстой: Материалы к биографии с 1892 по 1899 гг. — М.: ИМЛИ, 1998. — 407 с.

225. Пономарев С.И. К изданию «Илиады» в переводе Н.И.Гнедича. — СПб.: тип. АН, 1886. —144 с.

226. Русская философия: Малый энциклопедический словарь. / Под ред. А.И. Алешина. — СПб.: Наука, 1995. — 624 с.

227. Современное зарубежное литературоведение: Страны Западной Европы и США: Концепции, школы, термины: Энц. справочник. / Н. ред. и сост. И.П. Ильин, Е.А. Цурганова. — М.: Интрада, 1996. — 317 с.