Художественная концепция личности в творчестве Вацлава Михальского

Дедюлина, Виктория Александровна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Художественная концепция личности в творчестве Вацлава Михальского

Год: 2006
Автор научной работы: Дедюлина, Виктория Александровна
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Армавир
Код cпециальности ВАК: 10.01.01

450 руб.

Диссертация по филологии на тему 'Художественная концепция личности в творчестве Вацлава Михальского'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Художественная концепция личности в творчестве Вацлава Михальского"

На правах рукописи

ДЕДЮЛИНА ВИКТОРИЯ АЛЕКСАНДРОВНА

ХУДОЖЕСТВЕННАЯ КОНЦЕПЦИЯ ЛИЧНОСТИ В ТВОРЧЕСТВЕ ВАЦЛАВА МИХАЛЬСКОГО

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук 10.01.01 - РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Армавир 2006

Работа выполнена на кафедре литературы и методики ее преподавания Армавирского государственного педагогического университета

Научный руководитель:

доктор филологических наук, профессор

ПАВЛОВ Ю.М.

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор ВРОНСКАЯ Л.И.

кандидат филологических наук, доцент ТАТАРИНОВ А.В.

Ведущая организация: Адыгейский государственный университет

Защита состоится 27 июня 2006 г. в 10 часов на заседании диссертационного совета КМ 212.333.01 при Армавирском государственном педагогическом университете по адресу: 352900, г. Армавир, ул. Розы Люксембург, 159, ауд.1б.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Армавирского государственного педагогического университета по адресу: 352900, г. Армавир, ул. Розы Люксембург, 159.

Автореферат разослан?»^? мая 2006 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

канд. филол. наук

КРИЖАНОВСКИЙ Н.И.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ИССЛЕДОВАНИЯ

Актуальность исследования концепции личности в современной науке о русской литературе, во-первых, обусловлена необходимостью углубления понимания великой миссии художественного познания. Во-вторых, проблематика концепции личности связана с поиском духовных основ русского бытия на материале творчества В. Михальского, одного из ведущих прозаиков современности, произведения которого еще не стали предметом серьезного научного изучения. В этом контексте концептуально единство двух аспектов прозы писателя. Первый — его аналитические суждения, нацеливающие на актуальную гносеологическую, общефилологическую, историко-литературную миссию - познать значимость православия и роль России в мире (Октябрь. 2001. № 5. С.50-52). Второй аспект — соотнесенность этих суждений с образными системами.

Цель диссертации — обосновать художественную концепцию личности как форму эстетического познания в творчестве В. Михальского в единстве с плодотворными процессами развития русской литературы.

Две основные задачи, вытекающие из указанной цели, состоят в конкретизации роли художественного познания на избранном материале и в раскрытии специфики концепции личности у В. Михальского.

Методология исследования носит комплексный характер. Исходным является аналитико-концептуальный приоритет, органический для пластики прозы Михальского, что точно осмыслено в первой многоплановой работе о нем: "Михальский ...не воссоздает эпоху, а анализирует её" (Бондаренко, 1981, 217). Определяющим служит единство совместимых принципов: системности и этико-эстетической доминантности — с опорой на опыт армавирской литературоведческой школы (см., например: Гапон, 2005). В эстетическом анализе, как отмечал К.Г. Шаззо, у ее представителей принципиально неразрывное единство образной специфики и ценностных характеристик. Причем последние определяются в наиболее адекватной для осмысления объекта православной парадигме познания. (Таковы эпизоды, связанные с Пасхой в повести "Холостая жизнь" и анализируемые во второй главе диссертации). Методы и приемы исследования определены методологией; в их

системе ведущим является контекстологический анализ (в традициях М.М. Бахтина, Вл.Г. Бондаренко, В.В. Кожинова, В.Т. Сосновского).

Объектом служит творчество прозаика как целостная система. В качестве материала привлечены тексты В. Михальского. В исследовании привлекаются также литературоведческие и критические работы, связанные с осмыслением концепции личности и творчества этого писателя.

Предмет исследования дефинирован согласно признанному определению художественной концепции — как образной интерпретации жизни, ее проблем в произведениях искусства, в творчестве художника в целом.

Научная новизна результатов - это в первую очередь выявление ранее не детерминированных категориальных связей, прежде всего между православными тенденциями в образе мира и индивидуальностью персонажей. Обосновано представление о "самоконцептуализации" в связи с ролью образа автора в художественной концепции личности. Впервые с единых позиций проанализированы образные системы прозы В. Михальского.

Теоретическая значимость исследования состоит в определенном углублении таких категорий, как концепция личности, образ автора, концептуальная деталь и ряда других. Выполнена теоретизация образов, раскрывающих личность. Они соотнесены с основными тенденциями, характерными для новейшего периода развития отечественной прозы.

Практическая значимость работы определяется ее востребованностью в системе акциональных условий. Основной аспект практической ценности - дидактический. Результаты применимы при раскрытии соответствующих тем в вузовских и школьных курсах истории русской литературы. Существен также аспект межпредметных связей: материалы второй главы могут использоваться при усвоении дисциплин теоретико-литературных и лингвистических циклов. Практическая ценность не ограничивается учебными условиями: ряд положений может служить разработке интегративного словаря языка отечественных писателей.

Основные положения, выносимые на защиту:

научными концепциями личности; специфическая системность, проявляющаяся, в частное™, в опоре на категории концепта и образа; объяснительная неповторимость.

2.Концептуализация личности двояко характеризуется в плане требований цельности анализа. С одной стороны, для традиций русской литературы показательно единство концепции личности со смежными, сопряженными сторонами художественного целого. В то же время, с другой стороны, рассматриваемая концепция — достаточно самостоятельный объект исследований в науке о русской литературе. Ее объектная определенность проявляется разносторонне. В том числе - несколько парадоксально: концепция личности не замкнута в образах-персонажах, для неё оказываются существенны образы-пейзажи и некоторые другие.

3.Для раскрытия личности в исследуемых образных системах характерны такие особенности, как концептуальная динамика, значимость условных форм, амбивалентность. Эти особенности сочетаются с пластической простотой и не приводят у В. Михальского к переусложненности, к постмодернистским тенденциям — при определенной тематической соотносительности с ними.

4.Противоречия в художественной концепции личности у В. Михальского определяются двумя особенностями. Во-первых, преимущественной направленностью на разные стадии развития характера персонажа. Во-вторых, в персонажах, несущих негативные начала.

Апробация результатов исследования заключается в представлении докладов на симпозиумы и конференции, в том числе всероссийские (Концепт и смысл (Пятигорский государственный лингвистический университет, 2005); Когнитивность художественного образа (Ростовский государственный педагогический университет, 2006)) и международные (Наследие В.В. Кожи-нова и актуальные проблемы критики, литературоведения, истории, философии в изменяющейся России (Армавирский государственный педагогический университет, 2006)).

Структура работы. Диссертация, в соответствии с квалификационными параметрами и решаемыми задачами, состоит из Введения, двух глав, Заключения и библиографического списка.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ

Во Введении характеризуются квалификационные параметры исследования, его методология, практическая перспективность, апробация.

В первой главе «ЛИЧНОСТЬ В АСПЕКТЕ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ПОЗНАНИЯ» систематизируются предпосылки и направления анализа. Мотивируется обращение именно к такой форме теоретизации, как художественная концепция, а также соотнесение ее с другими в познавательной системе.

Осмысление объекта в рамках художественной концепции личности закономерно, причем его детерминируют две основные взаимосвязанные предпосылки: своеобразие эмпирического пространства и объяснительная сила художественной концепции.

Проиллюстрируем первую предпосылку. Для прозы В. Михальского органична высокая сложность раскрытия личности, причем в предельно простой художественной форме. Например, в размышлениях Адама при виде лампы — символа любви Лизы и Николая ("17 левых сапог"). В сжатом эпизоде духовное богатство главного героя, Адама (с риском для жизни добывшего предмет, бесценный для его дочери Лизы), явлено емко, пластично, достоверно. И при этом - крайне многомерно. Многомерности служит образ спора с самим собой, представленный в элементарной триаде: внутренняя речь — мысль вслух — вновь внутренняя речь. Внутренняя мотивация поступков обогащается - и открывается различие между духовной пустотой Николая и содержательностью Адама. Это различие более существенно, чем трусость-смелость, поскольку оно для этих, тоже весьма глубоких проявлений личности, выступает как причина — еще более глубокая. Через оценку другого (зятя) явлено углубление самопознания, а в развитии эпизода выражено и взаимопознание личностей.

Требования целостности, поиск ценностной мотивации и побуждают с необходимостью объяснять подобные знаковые звенья эмпирического пространства в рамках концепции личности.

Обратимся ко второй предпосылке анализа - оговорим отличительные признаки концепции личности, определяющие ее высокую объяснительную

силу. В соотнесении с иными формами теоретизации её отличает целостность: "Обычно с помощью понятия целостности характеризуют отношения элементов некоторой совокупности (или элементов, входящих в структуру отдельного объекта), а также те связи, которые объединяют эти элементы и приводят к появлению у совокупности новых (интегративных) свойств и закономерностей, не присущих элементам в их разобщенности" (Цехмистро, 1987,5-6, выделено автором). Там же отмечается органическая связь между целостностью и личностным началом: "Для концепции важно участие наблюдателя..., которое позволяет раскрыть скрытые параметры целостности" (31). Появление наблюдателя в той или иной образной подсистеме у В.Михальского избирательно: оно сопутствует наиболее глубинному, концептуальному раскрытию личности, соотнесенному с органикой целого, включая исподволь нарастающий трагизм образного бытия, парадоксы сюжета. Подтверждением сказанному является разное восприятие Георгия сослуживцами ('Тайные милости").

В теории познания акцентируют соотнесенность художественной концепции и научной картины мира (Кузнецова, 1984,119). Причем она не просто заявлена абстрактно, но подтверждается исследовательской практикой, например, принципиальной общностью (даже не близостью) метафор как образов познания (Петров, 1985, 196). Структура личности в принципе может познаваться художественно — таково мнение науковедов, психологов (Ананьев, 2000,219 и др.).

Современные трактовки подчеркивают при этом высокую значимость личностных ценностей. Так, определяя единство философии и искусства, исследователи выявляют «личностный характер содержания» познания (Белов, 2003,61), проявляющийся в ценностных установках субъекта.

Принцип целостности позволяет исключить познавательные разочарования, упредить опасности обесценивания понятия «концепция». Показательны предостережения Бахтина: "...Когда в XX веке наступает какой-то своеобразный ренессанс магически-метафизического истолкования художественного слова, когда искусство становится чуть ли не средством мистического «познания» в различных символистических учениях и "философиях имени", остается только развести руками..." (Бахтин, 2000, 500). Впрочем,

такая трактовка совместима у него с внешне противоположной, что для Бахтина характерно, и требует не только критической констатации, но и аналитической, позитивной интеграции.

Эти особенности переживаемого этапа концептуального познания личности в науке о русской литературе акцентируют острую необходимость цельного анализа и заостряют внимание на его первых позитивных результатах.

Цельности познания сообразен учет целостности контрастных и при этом неразделимых качеств. Высока значимость качества творца (Павлов, 2003, 20 и далее), которая обретает истинный смысл только в системе, в мире служения Богу и Родине. Тяга персонажей к просветлению, к православным таинствам открывает в личности различные взаимонеобходимые грани: сокровенную сущность, надежду на нравственное укрепление и спасение, поиски истины. Благодаря этому объективируются художественные системные связи. В этом отношении особенно характерен эпизод, в котором святая суть духовного бытия, преодолевающего физическую кончину истинно русского человека, явлена образной неповторимостью и сердечно пронзительной системностью: "Похоронили Алексея Зыкова в ограде Ивана Дмитриевича. Когда вырос могильный холмик, Мария Ивановна, истово крестясь и всхлипывая, развязала сверток в белом платочке. Это была тарелка кутьи...-Помяни раба божьего Алексея! - Старуха по очереди обносила мальчишек. Все они, даже Толян, громко плакали и, не вытирая слез, вытягивали шеи навстречу ложке" ("17 левых сапог").

Закономерный характер исследуемой концептуализации личности определяется её принципиальной, имманентной, предустановленной познавательной адекватностью: "Всем, идущим по пути рождения в себе нового человека, открывается нечто единое" в таком контексте: "изображение Христа" в душах..., возрастание "сокровенного сердца человека" и есть то единственное Предание (с большой буквы), которое хранит и обновляет Церковь..." (Кураев, 1992,242-243).

Столь же имманентна та образная сущность и явленность этого принципа познания, без которых непостижима истинная всеобозримость бытия. В рассматриваемом концептуальном положении важны два аспекта: некоторая

полемичность и художественная условность, отличающая ту великую, грозную художественную реальность, которая вровень с "первой", долитератур-ной. "Люблю всё, что вижу вокруг" — в это всё не входит бесчеловечность в любом её обличье.

В прозе В. Михальского концептуально единство между двумя феноменами: элементарными образами как достоверными сгустками, «квантами» художественного познания — и формами сложными, изощренными, но также достоверными. Таковы переплетение неразличимых яви и сна, крайне специфичные ретроспекции. Эти два пласта художественного познания взаимно поддерживают друг друга, что проявляется, например, в эпизоде с главным героем Алексеем-Адамом: "Спал больше четверти часа. Проснулся от холода. Ничему не удивился. Силы вернулись" ("17 левых сапог"). В этой картине раскрыто знаковое единение с природой, спасительное для личности.

Концептуально значимы и компоненты художественного целого. Характерна одна из трагично-повседневных картин повести "Баллада о старом оружии", связанная с духовным потрясением: "Сашу унесли, накрыв простыней. Николай лежал, боясь повернуть голову в сторону пустой койки. Тело его налилось тяжестью, словно окаменело, и в то же время он чувствовал в нем пустоту, как будто вдруг сделался полым..."

В приведенном контексте значим почти незаметный повтор атрибута "пустой". Его текстообразующая роль предвосхищает развитие событий. Она, соответственно, особо концептуальна для понимания пустоты образов-нелюдей, в новых эпизодах творящих «беспредел»: убийство безоружной старухи, расстрел беспомощных раненых.

Оговорим текстовые аспекты, органически соотнесенные с процессами познания, в том числе художественного.

Обращение к ним мотивируется современными процессами в филологии и конкретно - в науке о русской литературе. Так, доказано, что текстовая компетенция людей носит не лингвистический, а познавательный характер. Текст служит одним из средств познания, передающим то, как происходит познание человеком мира, окружающей его действительности (Сильдмяэ, 1987, 85; 1990, 132); показательно, что у автора это прежде всего художественный текст. В знании объективировано "поле" смыслов (Катречко, 1999,

65). Любой индивид начинает новый познавательный процесс не с чистого листа, а с уже сформировавшихся в ноосфере, социуме общих мнений (Бахтин, 1979; Гадамер, 1991; Катречко, 1999 и др.).

У В. Михальского специфично раскрытие личности оставленным ею следом — социокультурным в широком смысле. Показателен фрагмент, где по человеку — Кериму — именуется пространство, сотворенное с его участием; показательно и развитие восприятия главного героя, высокоуровневого управленца Георгия, первоначально понявшего это именование внешне, поверхностно, а лишь затем — сущностно ("Тайные милости").

Следует систематизировать и признаки такого компонента концепции, как концепт. В науке о литературе утверждается следующее цельно-многоаспектное понимание: концепт - единица, отражающая художественное знание и опыт человека; оперативная содержательная единица памяти, ментального лексикона. (См. дефиниции и исследовательскую практику: Архангельская, 1999, 16; Буланов, Гречина, 2005, 19-21; Никульников, 2006, 249 и др.). На эту сферу знания распространимо понятие парадигмы. (См.: Герасименко, 1989, 28-30).

Концепты возникают в процессе построения информации об объектах и их свойствах, причем эта информация может включать как сведения об объективном положении дел в мире, так и сведения о воображаемых мирах и возможном положении дел в этих мирах. Считается, что лучший доступ к описанию и определению природы концепта обеспечивает текст. При этом некоторые ученые считают, что в качестве простейших концептов следует рассматривать образы, в том числе художественные. Концепты позволяют хранить знания о мире и оказываются строительными элементами концептуальной системы, способствуя обработке субъективного опыта путём подведения информации под определённые выработанные обществом категории и классы (Кубрякова, 1997, 90). Концепты как носители смыслов регулярно поддаются дальнейшему уточнению и модификациям.

Предметом художественного познания являются наиболее существенные для построения всей концептуальной системы концепты: те, которые организуют концептуальное пространство и выступают как главные рубрики его членения. Многие исследователи разделяют сегодня точку зрения

Р.Джекендоффа на то, что основными конституантами концептуальной системы выступают концепты объекта и его частей, движения, действия, места или пространства, времени, признака и т.п. Художественному познанию доступно при этом особое единство: цельного мира и изменчивой ценности его высоко значимых частей. Таков образ-переживание героини повествования, Кати, раскрывающий сложные отношения с миром внешним и внутренним, с матерью её погибшего возлюбленного ("17 левых сапог").

Таким образом, соотношение концепта и образа определяется их онтологическим статусом. Концепт - явление мыслительное, основная форма осуществления понятийного мышления. Образ - феномен художественный, текстовый. Образы формируются в связи с соответствующими концептами, имеющими универсальную природу.

Говоря о концептах, необходимо упомянуть концептуальную систему. Концептуальная система художественного произведения и творчества автора (как целого) — это тот уровень, где сосредоточена совокупность всех концептов сложного объекта, их упорядоченное объединение.

В качестве составляющей концептуальной системы рассматриваются отдельные смыслы, или концепты, сформированные в процессе познания мира и отражающие информацию об этом мире. Благодаря известным каналам чувственного восприятия мира человек располагает определенной информацией о нем, различает и отождествляет объекты своего познания. Созданная таким образом система информации о мире и есть конструируемая им концептуальная система как система определенных представлений человека о мире (Павиленис, 1983, 10).

Особого внимания заслуживает понятие "индивидуальная когнитивная система" как форма художественного познания (с опорой на положения А.Г.Баранова). Сознание индивида формирует когнитивную систему, включающую информацию о действительном и возможном мирах. Эта информация двух видов: 1) знание о мире и о тексте — декларативные знания в виде схем и фреймов; 2) знания о деятельности — процедурные знания в виде программ и правил. Ее важная особенность — расчленённость по предметным областям.

В индивидуальную систему входят внутренние структуры, рассматриваемые в психологии, филологии и других науках. Т.А. ван Дейк определяет их следующим образом: а) внутренняя структура знаний и верований (мнений); б) внутренняя структура желаний и устремлений; в) внутренняя структура предпочтений, которая контролирует систему желаний и устремлений. Таково познание сложного личностного единства, формируемого внешней разбросанностью и внутренней цельностью, деятельной и душевной, в образе старшеклассницы со знаковым для автора именем Катя, вернувшейся к бабушке из школы: "А она (учительница. — В.Д.) говорит, вот умора: "Передайте своей бабушке, что я ей пятерку по алгебре поставила!"... Сегодня у нас вечер, бабушка!.. Ты меня совсем не слушаешь! Опять дед довел, да? "Ты торговаться не умеешь..." Один его кондуит в мусорку выбросила, и этот сейчас полетит... Там люди? Гриша Марков, твой, настоящий?! Ой, как интересно... Бабушка, я тебя больше всех люблю, я всё понимаю... Опустив ресницы (Евгений Евгеньевич никогда не видел свою внучку такой), Катень-ка... быстро наклонилась к руке Григория Васильевича и покрыла её торопливыми благодарными поцелуями.. ."("Катенька").

Для художественной концепции личности существенно, что концептуальная система отражает познавательный опыт индивида на самых разных уровнях в рамках функционального подхода. Именно в таком статусе концептуальная система являет собой основной контекст интерпретации текстов, позволяет учесть богатство ассоциаций и смысловых переносов. А это помогает установить креативную роль авторов текста.

Для исследуемого эмпирического пространства концептуально значим образ автора. Оговорим его признаки. Термин "образ автора», введенный В.В.Виноградовым, включает комплекс филологических знаний, в том числе и то, что "..."образ автора" предполагает и активную речетворческую деятельность создателя художественного произведения" (Гончарова, 1984). В таком транспонировании категории проявляется прогресс научного знания, при котором "параметры категориальной «шкалы» усложняются, обогащаются..." (Барт, 2000,226).

Понимание образа автора как концептуального и, опосредованно, структурного центра, как художественного образа, как одной из граней субъ-

екта, создающего текст, нацеливает на познание сложной целостности в единой системе. Филология привлекает категорию образа автора (Гончарова 1984) с установкой познать "текст как единое смысловое и структурное целое" (Ноздрина, 1997), когда "глобальная связность аналогична физической целостности вселенной", - той целостности, которой соположена духовная (Батыгин, 2003).

Итак, художественное познание обладает определенными когнитивными приоритетами. В его координатах личность открывается с тех сторон, которые недоступны иным формам познания (научному, паранаучному, публицистическому, обыденно-житейскому).

Данная в главе общая характеристика проблемы концептуализации позволяет перейти к ее своеобразию у исследуемого автора.

В главе второй "РОЛЬ ОБРАЗНЫХ СИСТЕМ В КОНЦЕПЦИИ ЛИЧНОСТИ В ПРОЗЕ ВАЦЛАВА МИХАЛЬСКОГО" выявляются индивидуально-творческие особенности концепции личности. Их анализ опирается на феноменологическое двуединство: на актуальное общенаучное представление о личности и на соответствующий категориальный аппарат науки о русской литературе. Подчеркнем, что названное двуединство достаточно проявило свою объяснительную силу и в трудах о творчестве В. Михальско-го. Об этом свидетельствует как одна из наиболее значительных ранних работ (Бондаренко, 1981), так и развитие ее традиций, а также системное объяснение этого давнего аналитического подхода с современных и в то же время "актуально-вечных" позиций (Павлов, 2006).

В раскрытии авторских особенностей художественной концепции опираемся на систему общих категорий. Основными служат следующие: личность — индивидуальность — индивид — субъект - человек.

Их знаковая и концептуальная ценности многогранны — тем более, что в силу пластики В. Михальского она незаметна — сущностна, а не эстетически-декларативна. Она далее иллюстрируется, в основном, эпизодами из повести "Холостая жизнь", характерными для исследуемого автора и особо репрезентативными для реферируемой главы. В контексте слов "спешащих заполнить свою праздность глазением церковных обрядов" значим образ пустоты, показательный для уяснения концепции личности у В. Михальского.

Нельзя не отметить концептуальную прозорливость автора, явленную в вышеприведенном образе (треть столетия назад — в другом государстве и в том же Отечестве). Она вскрывает кощунственную сущность фальши, примечательной и для сегодняшней и, видимо, для завтрашней реальности.

Художественно значима общенаучная корреляция «личность — индивид». Показательно определение индивида, индивидуума в "Философской энциклопедии" (т. 2, 2004 — преимущественно репринтное воспроизведение текстов 1960-х годов). "Индивид — единичный, отдельный, фиксированный, отдельная, обособленная сущность или существо..., отдельная человеческая личность". В философском определении не проводится какого-либо различия в употреблении терминов применительно к отдельному живому организму вообще и к конкретному человеку.

В этой познавательной традиции, касаясь отдельного человеческого существа как сложнейшего целостного организма, общественного деятеля, субъекта познания и практической деятельности, обобщающим служит одно понятие - личность. Его правомерность, концептуальная необходимость ярко выявляются при соотнесении, даже противоречивости граней образа-персонажа (нередко предваряющих драматическую, а порой трагическую сюжетную развязку). Это проявляется преимущественно двумя аспектами: в связи с самопознанием, рефлексией /1/; в связи с судьбоносным расхождением замыслов и их осуществления /2/. Репрезентативен фрагмент /1/, показывающий личностное единство в преодолении собственных слабостей: "Катя... Георгий постоянно помнил о ней и старался притоптать, погасить разгоравшийся огонек душевного сочувствия и мужского интереса, не давал ходу своим чувствам... Как привыкшая к шорам лошадь боялась в прежние времена живого движения улицы, так и он боялся самого себя. Впрочем, кто сейчас сравнивает с лошадьми? Кто помнит о шорах?" ("Тайные милости")

Этот контекст закономерно сопряжен с фрагментом /2/, являющим ту же динамику человека более обобщенно и переходящим в неожиданно-живые образы «городской природы», словно вызванные переживанием героя: "Георгий подумал: хорошо бы как-то по-другому организовать службу горо-чистки... Но он знал, что скажет горочистка: нет машин, нет людей...И всё это недалеко от истины, хотя ради той же истины стоило бы добавить, что

нет у этого дела хозяина. Был бы хозяин — нашлись бы и машины, и люди... Вдруг из тумана выплыли гнедая кобыла и тонконогий гнедой жеребенок... Административные размышления Георгия прервались сами по себе. С удивлением и неосознанной болью следил он теперь, как роются в мусорном баке лошадь и жеребенок... "Боже мой, какая зловещая картина!" - горько подумал Георгий".

Внеличностное начало в творчестве В. Михальского раскрывается через свою роль в организации событийного ряда, и в нем же этому противостоит личностное начало. Такое соотношение определяется даже на небольших, емких текстово-событийных пространствах. Этим подтверждается его концептуальная естественность для прозаика, образная органичность (включающая даже рискованную игру слов — потенциальное совмещение смыслов в глаголе опустить) - как в нижеприведенном контексте: "Были в том поселке и другие достопримечательности, никак не меньшие (чем Дом творчества и дачи писателей. - В.Д.), например церковь XVI века бояр Колычевых, служившая ныне самому патриарху всея Руси, загородная резиденция того же патриарха...Но для молвы всегда нужно только что-то одно, и молва выбрала писателей, опустив патриарха и прочее, тем более что это было легко сделать: писатели напоминали о себе часто, считай, каждый день, а патриарх и пенсионеры жили тихо..." ("Тайные милости").

В число основных признаков личности В.П. Тугаринов включает наряду с разумностью, ответственностью, свободой, личным достоинством и индивидуальность. При этом индивидуальное интерпретируется как неповторимое, присущее только данной личности. Но и в этом смысле индивидуальное все же есть только вариант общезначимого. Характерна диалогическая сцена между начальником и его подчиненным Георгием, раскрывающая типовое поведение в сложной ситуации и при этом ярко-индивидуальная, включающая авторский оксюморон (искренне соврал):

-Неужто не примерялся к моему креслу?

-Что вы! В мыслях никогда не было! — горячо и необыкнвоенно искренне соврал Георгий, и шеф поверил ему ("Тайные милости").

Объяснить вышеприведенную динамику образа Георгия лукавством, лицемерием значило бы сместить объект исследования. (Тем более что в об-

разной структуре текста для этого нет оснований). Главное — исключительная, концептуально-образная точность автора, раскрывающая личность, характерную для последних десятилетий в мировом социуме: множественную, но не фальшивую, не лицемерную, не мнимую. Повествователь контрастно прав дважды. С одной стороны, прав в том, что Георгий "соврал". А с противоположной стороны, прав в том, что у героя Георгия "в мыслях не было" заподозренного, инкриминируемого карьеризма: это карьерное намерение было в подсознании. Характеристика высокой нравственной силы — искренне — становится особо концептуальной.

Самое существенное в индивидуальности, по мнению В.П. Тугаринова, - ее направленность. В "Философской энциклопедии" также отмечается, что, "будучи социальной, личность в то же время индивидуальна, неповторима, так как данная структура и сочетание ролей и такое именно их осознание характерны лишь для этого человека и ни для кого другого..., одни и те же объективные условия в сочетании с разной индивидуальностью дают разный тип личности" (196). Соответственно, Р. Миллер рассматривает аспекты этих общенаучных проблем, выделяя положение о том, что все богатство человеческой природы основано на множественности и разнообразии способов выражения общего в индивидуальном. "Индивидуальность человека есть особая связь всеобщих признаков, существенных черт и свойств..., которая вследствие соответствующих конкретных условий жизни каждого Отдельного человека всегда принимает и конкретно-индивидуальный вид" (Миллер, 1997, 162). Автора занимает именно взаимосвязь общего и единичного. Сходную корреляцию понятий "человек" — "личность" — "индивидуальность" встречаем и в более специальной литературе. По мнению В.Н.Мясищева, общенаучное исследование безличных процессов необходимо соотносить с изучением "деятельности личности, или личности в деятельности" (Мясищев, 2000, 7).

В. Михальскому удается показать особое единство — обобщение обыденной деятельности и совершено нетривиальной. Таково увековечение в жизненно-культурном пространстве святых имен, которое по силам герою-управленцу: "Переименование четырех улиц и стало тем первым делом, которое пришлось взять на себя Георгию, когда он вступил в должность. Самую лучшую из них он назвал именем Лермонтова" ("Тайные милости"). В

подобной концептуализации личности взаимообусловлены достоверно-документальная основа (при этом не слишком распространенная в долитера-турной реальности) и образная органика в рамках произведения и всего творчества, в котором личность и реминисценции Лермонтова являются неотъемлемой частью сложной гармонии авторской картины мира.

Психолог и науковед А.Г.Ковалев нацеливает на духовный мир живой человеческой личности, в котором проявляется единство общего, особенного и единичного. Далее А.Г. Ковалев уточняет это положение и пишет: "Спрашивается, что же подлежит исследованию: общее, особенное или индивидуальное? Безусловно, что исследованию подлежит общее и особенное. Ученый ...исследует многочисленный класс индивидуальностей, отвлекаясь от частного и случайного, второстепенного в духовном облике каждого; обобщая данные, он устанавливает закономерное, то есть всегда общее или особенное... Индивидуальное бесконечно разнообразно" (Ковалев, 2005, 16-17).

В этой формулировке концепция В. Михальского побуждает выделить характеристику «бесконечно». Систематику бесконечной, неисчерпаемой сущности следует явить в конечном объекте. Материал позволяет выделить четыре основных образных корреляции в повести "Холостая жизнь". Во-первых, концептуальным является убедительное взаимоперетекание внешне несовместимых измерений бытия. Ему — во-вторых — на смену приходит столкновение ожиданий и яви. Далее, восстановлению нарушенной гармонии служит неповторимое единство людских и природных миров — порой с оттенком разрыва и его преодоления. А в-четвертых, концептуальным промежуточным итогом служит контраст благолепия и неблагополучия, столь типичный для бытия и глубоко индивидуальный у В. Михальского.

Иногда в познание личности вводят индивида опосредованно, как единичное проявление общих свойств. B.C. Мерлин справедливо подчеркивает многозначность этих свойств. Такая позиция позволяет включить основные определения индивида в более полное определение личности, хотя оставляет открытым вопрос о том, с какими качественными преобразованиями человека как личности мы встречаемся при таком включении. Этим подчеркивается характерная черта современного научного познания: понимание человека включает единство его природы и истории; личность человека есть эффект

их конвергенции, характеристика их постоянной взаимосвязи. Показательно обобщение у Б.Г.Ананьева (со ссылкой на предшественников): "Человек есть индивидуальность в силу наличия у него особенных единичных неповторимых свойств, человек есть личность в силу того, что он сознательно определяет свое отношение к окружающему. Человек есть личность, поскольку у него свое лицо. Человек есть в максимальной мере личность, когда в ней минимум нейтральности, безразличия, равнодушия". Он оговаривает, что в данное определение должны входить также и неосознанные тенденции личности, вообще все то, что составляет "ядро" личности, ее "я". Таким образом, в личностные свойства входят ее направленность, тенденции, черты характера и способности, поскольку они являются обобщенными результатами деятельности и ее потенциалами" (2004,253-254).

Существенно для художественной концепции личности общенаучное акцентирование целостности: "Активно действующая личность выступает как целое, в котором познание объективного осуществляется в единстве с его переживанием" (Петровский, 2002,21).

"Как только у ребенка начинает появляться сознание, он начинает становиться личностью", — продолжает концептуализовать науковед. Эту закономерность не менее убедительно раскрывает момент художественной концепции В. Михальского. Так развиваются особенности, достаточно давно подмеченные в творчестве прозаика (Магомед Расул, 1978, 273; Портнов 1980, 180). Например: "Самый лучший родитель — бычок!- разламывая хлеб, заметил Адам.-... С голоду помирает на посту, зато детям за ним как за каменной стеной.

Федя молча освободил бычка (пойманного на крючок. — В.Д.).

- Дурак, - хохотнул Митька, - он, может, неженатый, он еще молодой и всё равно подохнет после крючка.

- Он вылечится, а потом поженится и будет своих детей охранять" ("17 левых сапог").

Явленность трудноуловимой динамики - редкая литературная удача и неповторимая, узнаваемая индивидуально-творческая особенность.

Признаки личности взаимообусловлены. Чем полнее у человека развито сознание и его высшая форма — самосознание, тем полнее и ярче развита

его личность. Иногда понятия "личность" и "я" отождествляются. Следует учесть также, что личность выполняет определенную совокупность функций. Каждая из этих функций осуществляется путем своеобразного общественного поведения, строится в виде известных процедур поощрения и обусловливающих их мотиваций. Сложнейшая целостная структура человека как субъекта раскрывается лишь на уровне развития человека как личности. Однако уже из противоречия между развитием деятельности и реальным положением человека в обществе, сообществе, его самооценкой видно, что совпадение субъекта и личности относительно. Возможно и индивидуальное "отделение" личности от свойств субъекта, то есть, по формулировке Б.Г.Ананьева, «расщепление структуры человека».

Оно не только негативно — с ним связан момент развития. Художественно убедительно концептуализирует это В. Михальский в русле просветления души в атмосфере веры и добра: "Сейчас церковь в моде, • сказала Валя с той значительностью, как будто она сказала что-то доселе неизвестное, открытое лично ею. (...) Скрипучим, поучающим голосом она говорила что-то еще в таком же духе, но Антонов не стал слушать, быстро пошел вперед...Было темно, но дул такой теплый ветер, что казалось светлее. ..словно бы исходил невидимый свет, уверенность в близкой весне... И Антонов вдруг почувствовал себя маленьким лопоухим мальчиком, еще не прожившим жизнь, еще надеющимся на чудо... Душу его словно омыло живой водой, и жизнь показалась ему прекрасной, чистой, исполненной высокого смысла, - жизнь людей вообще, а значит, в том числе и его жизнь... Валя развивала всю ту же тему престижности посещения церкви в дни храмовых праздников. Но теперь ее болтовня почему-то не раздражала Антонова" ("Холостая жизнь").

Соответственно, в общенаучном понимании субъект всегда личность, а личность — субъект, но субъект не только личность, а личность не только субъект, так как, помимо различия самих характеристик деятельности и отношений, существует еще различие в принадлежности этих характеристик к более общим структурам.

Формирование личности путем интериоризации, «роста души» есть вместе с тем освоение определенных позиций, ролей и функций. Соответст-

венно выстраивается ряд характеристик личности, ее основных параметров. Личность - прежде всего носитель духовного начала. Далее, это современник определенной эпохи, и это определяет множество ее социально-психологических свойств. К этому следует добавить, что личность всегда определяется и характеристикой ее движения как сверстника определенного поколения, семейной структурой и положением ее в этой структуре (как отца или матери, сына и дочери и т. д.).

Весьма существенной характеристикой человека как личности является ее национальная принадлежность. Для приведенных характеристик не всегда существенны свойства человека как субъекта и природные свойства человека как индивида. Мотивы деятельности, общественные функции личности в целом детерминированы канонами Веры, нормами морали, права и другими явлениями индивидуально-общественного развития. (См. их соотнесение с эстетическими категориями: Бахтин, 2000, 500). Они ориентированы на определенные эталоны поведения.

Показательны представления о личности как известном наборе ролей, которые она играет в обществе. Это представление превращает "роль" в феномен личности. Переход от одной функции к иной, от одного уровня обязанностей и прав к другому совершается по мере накопления духовного опыта. В этом плане высоко значимо в исследуемой художественной концепции отсутствие конкретного указания должности — например, у главного персонажа романа "Тайные милости" Георгия, чья деловая, созидательная деятельность пронизывает не только фабулу, сюжет повествования, но и душу личности. (Это "неуказание", глубоко специфичное для В. Михальского, непредставимое в рассматриваемой жанровой разновидности у других писателей, красноречиво акцентирует иные грани личности героя).

Представление личности в образном целом концептуально неповторимо. Приблизиться к достоверному познанию объекта — научно, духовно значимой, взыскуемой, святой истины — другими способами невозможно. Эту сущность художественного познания достоверно закрепляют системные связи концептов, см. в приведенных контекстах: "По старинке — чистые и радостные - освещенные изнутри высшим смыслом - жизнь показалась ему (Ан~

тонову. — В.Д.) прекрасной, чистой, исполненной высокого смысла - жизнь людей вообще, а значит, в том числе и его жизнь..."("Холостая жизнь").

Указанными особенностями специфика исследуемой концепции не исчерпывается. Воедино с ними явлены обратимость добра (например, в "Воспоминаниях об Австралии"), прочность духовного и кровного родства, глубокое своеобразие жизнеосмысления (см. регулярный у автора ряд: "на земле живут живые и мертворожденные").

Представленный анализ подкрепляет объяснительную ценность и смежных общих понятий - таких, как творческая совесть. "Где кончается творческая совесть, - развивает наш современник концепцию И.А.Ильина, -там начинается разложение и тление культуры, она опошляется, низводится до лжи и обмана" (Киселев, 2006, 168). Анализ противостояния этой разрушительной тенденции приближает и к постижению той знаковой феномено-логичности творчества, в которой русская духовность как сущее определяет статус художника.

Реферируемая характеристика материала также позволяет более разносторонне мотивировать причины противоречий художественных концепций в целом (см. знаменательное раскрытие единства через противоречия в работах Е.С.Гапон и векторы противоречий на материале творчества различных авторов: Ковапьчук, 2005 и др.). Эта мотивация существенна для целостной истории отечественной литературы.

В Заключении характеризуются основные результаты анализа и конкретизируются направления развития исследованной проблематики.

Основное содержание работы изложено в следующих публикациях:

1.Дедюлина В.А. К вопросу о художественной концепции личности // Актуальные проблемы современной филологии: Сб. науч. тр. молодых исследователей. Краснодар: КубГУ, 2005.С.4-10 (0,4 п.л.).

2.Дедюлина В.А. Концептуализация личности в творчестве В. Михаль-ского: информационные предпосылки публицистической рефлексии // Журналистика: информационное пространство. 2006. - № 1. С.27-29 (0,2 п.л.).

3. Дедюлина В.А. Образы прозы В. Михальского как объект познания в информационном пространстве // Журналистика: информационное пространство. 2006. - № 1.С.29-32 (0,4 пл.).

4.Дедюлина В.А. Герои рассказов В. Михальского в зеркале публицистики // Журналистика: информационное пространство. 2006. - № 2. С. 18-22 (0,4 п.л.).

5.Дедюлина.В.А. Журнальные и книжные версии текстов: концептуальное соотнесение (на материале прозы В. Михальского) // Журналистика: информационное пространство. 2006. - № 2. С. 31-37 (0,7 п.л.).

6.Дедюлина В.А., Соколова Г.В. Концептуальность именования в свете идей В.В. Кожинова// Наследие В.В. Кожинова и актуальные проблемы критики, литературоведения, истории, философии в изменяющейся России: Материалы 5-й Международной научно-практической конференции. — Армавир, 2006. - С.261 -265 (0,3 п.л.).

7. Дедюлина В.А. Особенности воплощения художественной концепции личности в творчестве В. Михальского// Наследие В.В. Кожинова и актуальные проблемы критики, литературоведения, истории, философии в изменяющейся России: Материалы 5-й Международной научно-практической конференции. — Армавир, 2006. — С.266-271 (0,4 п.л.).

ДЕДЮЛИНА ВИКТОРИЯ АЛЕКСАНДРОВНА ХУДОЖЕСТВЕННАЯ КОНЦЕПЦИЯ ЛИЧНОСТИ В ТВОРЧЕСТВЕ ВАЦЛАВА МИХАЛЬСКОГО

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. Армавир, 2006.

Бумага офсетная. Формат 84x108 1/32. Объем 1 п.л. Тираж 100 экз. Заказ № 201.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Дедюлина, Виктория Александровна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. ЛИЧНОСТЬ В АСПЕКТЕ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ПОЗНАНИЯ.

1.1. Художественное познание в проблемном пространстве науки о русской литературе: тенденции развития категориального аппарата.

1.2. Проблема образной концептуализации личности.

ГЛАВА 2. РОЛЬ ОБРАЗНЫХ СИСТЕМ В КОНЦЕПЦИИ ЛИЧНОСТИ В ПРОЗЕ ВАЦЛАВА МИХАЛЬСКОГО.

2.1. Особенности образной концептуализации личности.

2.2. Противоречие в художественной концепции личности

В.В. Михальского.

Введение диссертации2006 год, автореферат по филологии, Дедюлина, Виктория Александровна

Актуальность исследования концепции личности в современной науке о русской литературе, во-первых, обусловлена необходимостью углубления понимания великой миссии художественного познания. Во-вторых, проблематика концепции личности связана с поиском духовных основ русского бытия на материале творчества В. Михальского, одного из ведущих прозаиков современности, произведения которого еще не стали предметом серьезного научного изучения. В этом контексте концептуально единство двух аспектов прозы писателя. Первый - его аналитические суждения, нацеливающие на актуальную гносеологическую, общефилологическую, историко-литературную миссию — познать значимость православия и роль России в мире (Октябрь. 2001. № 5. С.50-52). Второй аспект - соотнесенность этих суждений с образными системами.

Цель диссертации - обосновать художественную концепцию личности как форму эстетического познания в творчестве В. Михальского в единстве с плодотворными процессами развития русской литературы.

Методология исследования носит комплексный характер. Исходным является аналитико-концептуальный приоритет, органический для пластики прозы Михальского, что точно осмыслено в первой многоплановой работе о нем: "Михальский .не воссоздает эпоху, а анализирует её" (Бондаренко, 1981, 217). Определяющим служит единство совместимых принципов: системности и этико-эстетической доминантности - с опорой на опыт армавирской литературоведческой школы (см., например: Гапон, 2005). В эстетическом анализе, как отмечал К.Г. Шаззо, у ее представителей принципиально неразрывное единство образной специфики и ценностных характеристик. Причем последние определяются в наиболее адекватной для осмысления 3 объекта православной парадигме познания. (Таковы эпизоды, связанные с Пасхой в повести "Холостая жизнь" и анализируемые во второй главе диссертации). Методы п приемы исследования определены методологией; в их системе ведущим является контекстологический анализ (в традициях М.М. Бахтина, Вл.Г. Бондаренко, В.В. Кожинова, В.Т. Сосновского).

Предмет исследования дефинирован согласно признанному определению художественной концепции как образной интерпретации жизни, ее проблем в произведениях искусства, в творчестве художника в целом.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Художественная концепция личности как форма познания обладает особыми признаками. Наиболее существенны в этом плане для науки о русской литературе три взаимосвязанных характеристики: тесная связь с общенаучными концепциями личности; специфическая системность, проявляющаяся, в частности, в опоре на категории концепта и образа; объяснительная неповторимость.

2. Концептуализация личности двояко характеризуется в плане требований цельности анализа. С одной стороны, для традиций русской литературы показательно единство концепции личности со смежными, сопряженными сторонами художественного целого. В то же время, с другой стороны, рассматриваемая концепция - достаточно самостоятельный объект исследований в науке о русской литературе. Ее объектная определенность проявляется разносторонне. В том числе - несколько парадоксально: концепция личности не замкнута в образах-персонажах, для неё оказываются существенны образы-пейзажи и некоторые другие.

3. Для раскрытия личности в исследуемых образных системах характерны такие особенности, как концептуальная динамика, значимость условных форм, амбивалентность. Эти особенности сочетаются с пластической простотой и не приводят у В. Михальского к переусложненности, к постмодернистским тенденциям - при определенной тематической соотносительности с ними.

Структура работы. Диссертация, в соответствии с квалификационными параметрами и решаемыми задачами, состоит из введения, двух глав, заключения и библиографического списка.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Художественная концепция личности в творчестве Вацлава Михальского"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

1. Художественная концепция личности как форма эстетического познания в творчестве В.Михальского многомерна. Ее характеризует как яркая индивидуальность, так и соответствие плодотворным процессам развития русской литературы. Структура личности, по обобщениям как литературоведов, так и представителей других сфер знания, в принципе, может познаваться художественно, - это справедливо и для исследованного материала.

Соответственно, подтверждается значимость для концепции такого признака, как участие наблюдателя, позволяющее раскрыть скрытые параметры целостности.

Конкретизируя роль художественного познания и специфику концепции личности у В.Михальского, удается определить христоцентрическую установку. Она проявляется в двух взаимосвязанных концептуальных принципах: в служении Богу-Родине и в нравственном преодолении противоречий.

2. Цельности познания сообразен учет целостности контрастных и при этом неразделимых качеств. Высока значимость качества творца (Павлов 2003, 20 и далее), которое обретает истинный смысл только в системе, в мире служения Богу и Родине. Тяга персонажей к просветлению, к православным таинствам открывает в личности различные, взаимонеобходимые грани: сокровенную сущность, надежду на нравственное укрепление и спасение, поиски истины.

Многомерности служит образ спора с самим собой, представленный в элементарной триаде: внутренняя речь - мысль вслух - вновь внутренняя речь. Внутренняя мотивация поступков обогащается — и открывается различие между духовной пустотой одних и содержательностью других. Это различие более существенно, чем трусость-смелость, поскольку оно для этих, тоже весьма глубоких проявлений личности именно оно выступает как причина - еще более глубокая. Через оценку другого на глазах читателя явлено

154 углубление самопознания, а в развитии эпизодов выражено и взаимопознание личностей.

Появление наблюдателя в той или иной образной подсистеме у В.Михальского избирательно: оно сопутствует наиболее глубинному, концептуальному раскрытию личности, соотнесенному с органикой целого, включая исподволь нарастающий трагизм образного бытия, парадоксы сюжета. Именно принцип целостности позволяет исключить познавательные разочарования, упредить опасности обесценивания понятия «концепция».

Эти особенности переживаемого этапа концептуального познания личности в науке о русской литературе и акцентируют острую необходимость цельного анализа - и заостряют внимание на его первых позитивных результатах.

Подтверждено, что концептуализация личности двояко характеризуется в плане требований цельности анализа. С одной стороны, для традиций русской литературы показательно единство концепции личности со смежными, сопряженными сторонами художественного целого. В то же время, с другой стороны, рассматриваемая концепция - достаточно самостоятельный объект исследований в науке о русской литературе. Ее объектная определенность проявляется разносторонне. В том числе - несколько парадоксально: концепция личности не замкнута в образах-персонажах, для неё оказываются существенны образы пейзажа и нек. др.

3. Противоречия в художественной концепции личности у Михаль-ского связаны с тем, что она преимущественно направлена на разные стадии развития характера персонажа. В то же время синхронично образы, как правило, концептуально непротиворечивы. Во-вторых, противоречия авторской концепции проявляются в персонажах, несущих негативные начала.

Благодаря этому объективируются художественные системные связи. Таковы эпизоды, в которых святая суть духовного бытия, преодолевающего физическую кончину истинно русского человека, явлена образной неповторимостью и сердечно пронзительной системностью.

Для раскрытия личности в исследуемых образных системах характерны такие особенности, как концептуальная динамика, значимость условных форм, амбивалентность.

Эти особенности сочетаются с пластической простотой и не приводят у В.Михальского к переусложненности, к постмодернистским тенденциям -при определенной тематической соотносительности с ними.

4. Для прозы В.Михальского органична высокая сложность раскрытия личности, причем в предельно простой художественной форме. В материале концептуально единство между двумя феноменами: элементарными образами как достоверными сгустками, «квантами» художественного познания - и формами сложными, изощренными, но также достоверными. Таковы переплетение неразличимых яви и сна; крайне специфичные ретроспекции. Эти два пласта художественного познания взаимно поддерживают друг друга.

В текстах значимы почти незаметные повторы атрибутов - например, мотива-атрибута пустой. Его текстообразующая роль предвосхищает развитие событий. Она, соответственно, особо концептуальна для понимания пустоты образов-нелюдей.

5. Показательна слитность, доступная только художественному образу, с характерным для Михальского рационально-эмоциональным единством. Таково познание сложного личностного единства, формируемого внешней разбросанностью и внутренней цельностью, деятельной и душевной (в образе старшеклассницы со знаковым для автора именем Катя).

Концептуальность у Михальского отражает общую установку художественного познания - постичь то, что непостижимо иными способами. Это, может, соотнесено с достаточно тривиальной предметностью, но служит раскрытию сущего в личности, углубляет необходимую достоверность, избавляя от какой бы то ни было фальши.

Многообразие этих аспектов, взаимообусловленное с нравственным стержнем личности, приводит к художественно убедительному внутреннему и внешнему развитию целого. Для исследуемой проблематики характерно

156 концептуальное единство, своеобразная сложность в простоте; так, с горечью вспомнив о матери, растерянный, опустошенный герой неожиданно, подспудно обретает силу и осуществляет духовно значимый план - см. продолжение вышеприведенного контекста.

Эти сложные корреляции также проявляются даже в незамысловатых эпизодах, чем подтверждается сложная природа художественного познания. Показательны три компонента представления, соединяющие /1/духовный мотив удачи, /2/межличностное взаимодействие и собственно-текстуальные «заготовки» - реплики персонажей.

Концептуальность и в этом аспекте может быть представлена элементарными, незамысловатыми эпизодами.

6. Благодаря этому психологическому потоку, выраженному в тексте, читатель открывает в герое способность поэтизировать действительность, предрасположенность к восприятию окружающего мира как мира добра и красоты, и в этом обнаруживается характерологическая функция объяснения.

Причем сама эта способность героя развивает и его аналитические возможности, помогает увидеть оттенки, отделить природный прекрасный пейзаж от пейзажа урбанистического, разрушающего природный мир. Так, через романтическое мировосприятие к герою приходит сомнение, предвидение разочарования. В результате, благодаря приведенному автором объяснению, герой предстает перед нами как творчески мыслящий человек с художественным воображением, как человек сомневающийся, воспринимающий мир через романтическую завесу и способный в то же время на конкретно-чувственном уровне зондировать будущее, прогнозировать горечь разочарования.

Индивидуальная особенность героя - художественное восприятие мира - актуализирует изобразительную функцию объяснения. Герой представляет действительность в художественных красках, воспринимает ее экранно, не в логико-рациональных категориях, а в образах - визуальных, цветовых.

7. Концептуальны в этой системе определенные художественные средства. Медитативность определяется как важная черта художественной концепции личности. Анализ материала свидетельствует о том, что текстовые объяснения в прозе Михальского позволяют передать глубину мысли, обладают высокой степенью выразительности, способствует созданию и усилению экспрессии повествования. Наблюдается большое разнообразие в структуре и средствах выражения объяснения, высокая степень проявления авторской индивидуальности. Так подтверждается формирование специфических черт художественной концепции.

Концептуальны - наряду с прочими элементами художественного целого - контрасты единиц: например, таких, как натянуто — нарочито — искренне. Системный характер этого контраста (включающего антонимы) проявляет сущностную, истинную динамику (бездушная мать под влиянием эмоционального потрясения, светлой силы характера мужа-отца начинает, по крайней мере, отдавать отчет в своем бездушии и, опасаясь разрушения семьи, ищет в себе внутренние силы).

Отмеченная закономерность проявляется и в характере именования личности. В этом аспекте творчество Михальского строго системно. Системность проявляется тремя отчасти близкими основными способами: ограничением именования (невариативностью), отсутствием определенной номинации, его вариативностью. Причем всем они поддерживаются другими элементами художественных систем. Безымянностью концептуализуется утрата неповторимости, неуказание Значимое отсутствие абстрактно существенного признака (неуказание должности) - способ концептуализовать поиск себя -вне статуса. Посредством вариативных именований чаще концептуализуется единство высокодуховной личности в разных ее ипостасях.

Концептуальны сравнения, особенно на ассоциативном уровне - показательны случаи, когда повествователь сравнивает нечто земное с высшими силами, и в нем, ранее нравственно глухом, раскрывается доступность высоким, неземным, чувствам.

8. Концептуальность связана с жанрами и макрожанрами - прежде всего с циклом. У текстов-циклов отмечают такую отличительную черту, как взаимодействие первичных, исходных произведений, дающее смысловое приращение - новую идею, объединяющую отдельные тексты в единое смысловое целое. В рассматриваемом материале приращение многогранно. Важная его грань - углубление художественной концепции личности. Оно заключается в особом многообразии дорогих преходящих ценностей и мотивированной этим необходимости хранить то, что терять - подобно смерти. Таков финал предпоследнего рассказа цикла «Десять воспоминаний» «Старуха»: «Наутро взглянул с небес Господь, увидел, что нет дорожек, и забыл эту деревню.» - он значим расширительно, соотносим со всеми десятью текстами (если не со всей Россией и землей).

9. Михальскому удается показать особое единство - обобщение двух планов деятельности: обыденной и совершено нетривиальной. Показательно в этом плане увековечение в жизненно-культурном пространстве святых имен, которое по силам герою-управленцу и характеризует его концептуально.

Существенна и такая концептуальная характеристика, как контраст внешнего благолепия и внутреннего неблагополучия, столь типичный для бытия и глубоко индивидуальный у Михальского.

Список научной литературыДедюлина, Виктория Александровна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Абашева М.П. Переломные моменты в литературе XX века: кризис идентичности художника // Переходные периоды в смене культурных эпох. Пермь: ПГТУ, 2001. С. 158-165.

2. Абишева А.К. О понятии «ценность» // Вопросы философии. 2002. № 3. С.139-146.

3. Абовский Н.П. Творчество: системный подход, законы развития, принятие решений. М., 1998.

4. Агафонов А.Ю. Основы смысловой теории сознания. СПб.: СПбГУ, 2004. 298 с.

5. Адаева И.П. К проблеме самоидентификации в переходный период // Переходные периоды в смене культурных эпох. Пермь: ПГТУ, 2001. С.253-258.

6. Акопян К.З. Феномен творчества: историко-лингвистический аспект // Философские науки. 2006. № 4. С.114-128.

7. Андреев А.Н. Грани кургана, или Культурное величие Шолохова // Филологический вестник РГУ.2005.№ 2.С.11-15.

8. Алексеев И.С. Концепция дополнительности: Историко-методологический анализ. М., 1978.

9. Ананьев Б.Г. Человек как предмет познания. М.: Наука, 2000.354 с.

10. Артюшков В.Д. Реплицированная прямая внутренняя речь персонажей в художественной прозе Л.Толстого и Ф.Достоевского // Исследование языковых единиц в их динамике и взаимодействии. М.; Уфа: МГПУ; БГПУ, 2000.С. 167-178.

11. Арутюнова Н.Д. О стыде и совести // Логический анализ языка: Языки этики. М.: РАН, 2000. С.54-78.

12. Артамонов В.А. Национальный характер и история // Стили мышления и поведения в истории мировой культуры. М.: МГУ, 1990. С.54-81.

13. Архангельский А.Н. Герои Пушкина: Очерк характерологии литературных героев. М., 1999.

14. Асмус В.Ф. Вопросы теории и истории эстетики. М.: Искусство, 1968. 656 с.

15. Ахундов М.Д. Концепция пространства и времени: истоки, эволюция, перспективы. М., 1982.

16. Бараков В. Н. Неизданные стихи и письма Н.Рубцова // Москва. 2006. № 1.С.217-223.

17. Бахтин М.М. О границах поэтики и лингвистики // Под маской. М.: Лабиринт, 2000.С.487-514.

18. Белов М.В. Философия философии: Самоопределение философии в акте рефлексивного мыследействия. Пермь: Сфера, 2003. 120 с.

19. Белозеров С.М. Организация внутреннего мира человека и общества. Теория и метод композиций. М.: ACT, 2002. 034 с.

20. Белоус В.В. Человек как интегральная индивидуальность. Пятигорск: ПГЛУ, 2003. 203 с.

21. Белая Г.А. Литература в зеркале критики. Современные проблемы. М.: Советский писатель, 1968. 368 с.

22. Бердяев H.A. О назначении человека. М.: Республика, 1993. 362 с.

23. Бердяев H.A. Философская истина и интеллигентская правда // Вехи: Интеллигенция в России. М.: Молодая гвардия, 1991. С.24-42.

24. Благова Т.И. Родоначальники славянофильства. М., 1995.

25. Бог всё простит. Беседа А.Тер-Маркарьяна с отцом Владимиром (Не-жданновым) // Литературная Россия. 24.06.2005.

26. Богин Г.И. Выразительность текста и художественная идея // Выразительность художественного и публицистического текста. Ростов н/Д: РГУ, 1993. 4.1. С.9-11.

27. Бондарев Ю.В. «Мир спасет Слово» // АиФ. 2006. № 18.С.З.

28. Бондаренко В. Возвращение к себе // Октябрь. 1981. № 3. С.217-220.

29. Бородин Л.И. Перспектива развал? // Москва. 2006. № 1 .С.З-11.

30. Бочаров С.Г. Характеры и обстоятельства // Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении. М.: Наука, 1962.

31. Бочаров С.Г., Кожинов В.В., Палиевский П.В. Человек за бортом // Вопросы литературы. 1962. № 4.

32. Бранский В.П., Пожарский С.Д. Социальная синергетика и акмеология: теория самоорганизации индивидуума и социума. СПб.: СПбГУ, 2001. 176 с.

33. Буланов A.M., Гречина Т.П. «Русская идея» как идея «сердца» в русской литературе // Концептуальные проблемы литературы: художественная когнитивность. Ростов н/Д: РГПУ, 2006.С. 18-22.

34. Васильева JI.H. Парадоксы Юрия Кузнецова // Наш современник. 2006.№ 2.С.148-155.

35. Вежлян Е. Модернистское исчезновение автора: след и сад // Новый мир. 2006. №2. С.177-180.

36. Вернадский В.И. Научная мысль как планетное явление. М.: Наука, 1989.

37. Визгина А.Н., Столин В.В. Внутренний диалог и самоотношение // Психологический журнал. Т.10. 1989. № 6.С.50-56.

38. Винокуров Е.М. Аргументы. М.: Сов. писатель, 1984.

39. Воронков В.В. Слово как ничто и бытие (опыт феноменологического анализа внутренней структуры слова) // Философ, науки. 2002. № З.С.44-59.

40. Галактионова В. Новый литературный герой: выразитель интересов своего народа или идей глобализации? // Наш современник. 2006. № 1.С.281-286.

41. Ганцева Н.С. Память как жанрообразующая категория в ранних рассказах И.Бунина // Дергачевские чтения. Русская литература: Национальное развитие и региональные особенности. Екатеринбург: УрГУ, 1998. С.72-74.

42. Гапон Е.С. Художественная концепция личности в творчестве В.Г.Распутина 1990-2000-х годов: Автореф. дис. . канд.филол.н. Армавир, 2005. 20 с.

43. Гарднер К. Между Востоком и Западом: Возрождение даров русской философии // Благова Т.И. Родоначальники славянофильства. М., 1995.С.340-351.

44. Гашева H.H. Структура художественного образа в сюрреализме // Проблемы межкультурной коммуникации. Пермь: 111 У, 1999. С.59-66.

45. Гвазава В.И. Нравственность как общечеловеческая категория в русской терминосистеме научного знания: Нравственность идеальная и реальная. Краснодар: КубГУ, 2002. 56 с.

46. Героименко В.А. Личностное знание и научное творчество. Минск: Наука и техника, 1989. 210 с.

47. Глушкова Т.М. Традиция совесть поэзии. М.: Современник, 1987. 416 с.

48. Голованивская М.И. Противоречие по сути. М.: ACT, 2006. 134 с.

49. Горошко Е.И. Пол, тендер, язык // Женщина. Тендер. Культура. М.: РАН, 1999.С.98-1 И.

50. Грибова Я.А. К проблеме роли автора и повествователя в сказовом произведении // Филологические исследования. Донецк: Донецкий национальный университет; «Юго-Восток», 2004. Вып.7. С.112-117.

51. Гулыга A.B.Философская проза Франца Кафки // Вопросы эстетики. М.: Искусство, 1968.

52. Гусева Д.В. Диван, кресло, кровать. (метафоры с номинациями предметов мебели в русскоязычной прозе В.Набокова) // Филологический вестник РГУ. 2005. № 3. С.15-21.

53. Гусейнов Ч. Русскость нерусских //Вопросы литературы. 2006. № 2.С.223-261.

54. Десятников В. Дневник русского // Молодая гвардия. 2006. № З.С.249-287.

55. Дмитриева H.A. Опыты самопознания // Образ человека и индивидуальность художника в западном искусстве XX века. М.: Наука, 1984.

56. Дубин Б.В. Средняя литература для среднего человека // Русский журнал. Круг чтения. - 2001. - 11 сент. - (http:// www.russ.ru/krug/2001091 l-pr.html)

57. Душков Б.А. Психология типов личности, народов и эпох. Екатеринбург: УрГУ, 2001. 186 с.

58. Есин А.Б. Принципы и приемы анализа литературного произведения. М., 1998.

59. Есин С.Н. Писатель в теории литературы и проблема самоидентификации // Филологические науки. 2005. № 6.С. 3-12.

60. Зайцев Б.К. Слово о Родине // Русская идея. В кругу писателей и мыслителей русского зарубежья. T.l. М.: Искусство, 1994.С.381-386.

61. Зотов А.Ф. Структура научного мышления. М.: Наука, 1973. 184 с.

62. Ищенко E.H. Современная эпистемология и гуманитарное познание. Воронеж: Изд-во ВГУ, 2003. 144 с.

63. Казанков А.И. Опыт проблематизации понятия «переходный период» в контексте культурной динамики // Переходные периоды в смене культурных эпох. Пермь: ПГТУ, 2001. С. 15-23.

64. Казинцев А. Менеджер Дикого поля // Наш современник. 2005.№ 11. С.237-250.

65. Кайдалов В.А. Онтология личности // Переходные периоды в смене культурных эпох. Пермь: ПГТУ, 2001. С.99-105.

66. Каламбет Е.В. Человекознание: тенденции развития науки и терминологии XXI века // История языкознания, литературоведения и журналистики как основа современного филологического знания. Ростов н/Д: РГУ, 2003. Вып.З.

67. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М.: РАН, 2004. 446 с.

68. Карачун А.Ю. Стиль как эстетическая категория. Минск, 1992. 300 с.

69. Киселев А.П. Философское кредо: Иван Ильин // Высшее образование в России. 2006. № 1.

70. Киселев Г.С. Смыслы и ценности нового века// Вопросы философии. 2006. № З.С.З-16.

71. Киселева Т.Ю. О национально-культурной специфике языковой картины мира // Проблемы межкультурной коммуникации. Пермь: ПГУ, 1999. С.99-104.

72. Ковалева Т.Н. Семиосимволический феномен художественного пространства романа И.А.Бунина «Жизнь Арсеньева» (к проблеме методологии исследования) // Концептуальные проблемы литературы: художественная когнитивность. Ростов н/Д: РГПУ, 2006. С.62-65.

73. Кожинов В. Николай Рубцов. М.: Советская Россия, 1976.

74. Кожинов В.В. Отражение жизни и созидание красоты // Вопросы литературы. 1962. № 4.

75. Кожинов В.В. Происхождение романа. М.: Советский писатель, 1963. 440 с.

76. Кожинов В. Стихи и поэзия. Страницы современной лирики. М., 1983.

77. Козлова С.М. Миростроительная функция сна и сновидения в комедии «Горе от ума» // А.С.Грибоедов: Хмелитский сборник. Смоленск, 1998. С.94-122.

78. Кондрашин И.И. Истины бытия в зеркале сознания. М.: МПГУ, 2001. 224 с.

79. Концепция целостности. Харьков: Вища школа, 1987.224 с. / Рук. И.З.Цехмистро.

80. Концепция как форма знания: статика и динамика. М.: РАН, 2003. 126 с. / Отв. ред. Н.В.Мотрошилова.

81. Колобаева JI.A. От временного к вечному: Феноменологический роман в русской литературе XX века // Вопросы литературы. 1998. № 3.

82. Кораблина Ю.Н. Художественная система В.П.Катаева // Типологические закономерности эволюции жанра в русской литературе. Вып.4. Рос-тов-н/Д: РГПУ, 2005. С.37-47.

83. Кокшенёва К. Другие сеятели / Москва. 2006. № 3 .С. 178-192.

84. Кравец А.С. Стиль научного мышления как понятие и реальный научный феномен // Стиль мышления как выражение единства научного знания. Воронеж: Изд-во ВГУ, 1981.C.3-36.

85. Криволап А.Д. Концепция медиаландшафта как стратегия конструирования культурной идентичности // Журналистика в 2005 году. М.: Изд-во МГУ, 2006. С.138-140.

86. Кубрякова Е.С. Образ мира в сознании человека и словообразовательной категории //Изв. РАН: Серия литературы и языка. 2006. № 2.C.3-13.

87. Кузнецова Л.Ф. Картина мира и ее функции в научном познании. Минск: Университетское, 1984. 144 с.

88. Кукарцева М.А. Лингвистический поворот в // Вопросы философии. 2006. № З.С.44-55.

89. Кульневич C.B., Бондаревская Е.В. Личность в современных теориях и системах воспитания. М.; Ростов-на-Дону: Учитель, 2005. 229 с.

90. Куняев Ст. Словами простыми и точными // Литературная газета. 1967. 22 ноября.

91. Кураев А. «Мастер и Маргарита»: за Христа или против? М., 2004.

92. Кураев А. Человек перед иконой (Размышления о христианской антропологии и культуре) // Квинтэссенция: Философский альманах 1991. М.: Политиздат, 1992 С.237-262.

93. Кушнарева Л.И. Притча и смежные иносказательные жанры // Дискурсивное пространство: эволюция и интерпретации. Краснодар: КубГУ, 2006. С.58-62.

94. Литовская М.А., Снигирева Т.А. Проблема героя на страницах «Юности» и «Нового мира» рубежа 1950-1960-х годов // Дергачевские чтения-98. Русская литература: национальное развитие и региональные особенности. Екатеринбург: Изд-во УрГУ, 1998. С. 174-177.

95. Лихачев Д.С. Будущее как предмет литературы // Новый мир. 1969. № 9.

96. Лихачев Д.С. Стиль как поведение (К вопросу о стиле произведений Ивана Грозного) // Современные проблемы литературоведения и языкознания. М.: Наука, 1974. С. 191-200.

97. Лобанов М.П. Из памятного // Наш современник. 2005.№ 11.С.179-183.

98. Ломинина З.И., Ломинина A.B. Homo Sapiens: ориентиры развития // Дискурсивное пространство: эволюция и интерпретации. Краснодар: КубГУ, 2006. С.62-66.

99. Лосев А.Ф. Проблема художественного стиля: Сб. научных трудов. Киев: Наук.думка, 2000. 504 с.

100. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров: Человек текст - семиосфера -история. М.: РАН, 1999. 510 с.

101. Луковникова О.Ю. Функционирование объяснения в современном художественном тексте // Объединенный научный журнал. М.: ТЕЗАРУС, 2006. №5. С. 28-34.

102. Любомудров М. Одичание (Глобализм как орудие разложения культуры) //Мол. гвардия. 2006. № 1-2. С.214-244.

103. Марков Б.В. Разум и сердце: История и теория менталитета. СПб., 1993.167

104. Маркова Т.Н. Ключевые слова в повестях В.Маканина // Русская речь. 2006. № 2.С. 17-29.

105. Маркович В.М. Человек в романе Тургенева. JL, 1976. 214 с.

106. Мелентьев A.B. Значение текста в структуре меняющейся культуры// Переходные периоды в смене культурных эпох. Пермь: ПГТУ, 2001. С.28-31.

107. Мешков А.И. Обложили меня, обложили // Юность. 2006. № 2.С.88-91.

108. На переломе: Философские дискуссии 20-х годов. М.,1990.

109. Никитина H.H. Паранаука на марше // Наш современник. 2006. № З.С.160-168.

110. Павлов Ю.М. Необходимость Бондаренко // День литературы. 2006. № 2, февраль (114 ).С.1.

111. Павлов Ю.М. Художественная концепция личности в русской и русскоязычной литературе XX века. М.: ИМЛИ РАН, 2003. 204 с.

112. Павлов Ю.М. Бондаренко В.Г. Критик - это характер: Беседа // Наш современник. 2006. № 2. С.235-241.

113. Паньков H.A. Новые материалы к биографии М.М.Бахтина // Известия РАН: Серия литературы и языка. 2006. № 1.С.45-56.

114. Петров В.В. Научные метафоры: природа и механизм функционирования // Философские основания научной теории. Новосибирск: Наука, 1985.С.196-220.

115. Пришвин М.М. Собр. соч. в 6-ти томах. Т.6. М.,1957.

116. Поросёнков C.B. Специфика изменений ценностного отношения в экзистенциальном аспекте // Переходные периоды в смене культурных эпох. Пермь: ПГТУ, 2001. С. 110-120.

117. Руднева E.B. Традиции русской классической литературы в творчестве

118. B.И.Лихоносова 60-х годов. Повесть «Люблю тебя светло» // Концептуальные проблемы литературы: художественная когнитивность. Ростов н/Д: РГПУ, 2006. С. 192-195.

119. Рузавин Г.И. Научная теория: Логико-методологический анализ. М.: наука, 1978. 244 с.

120. Сивогривова A.A., Федосова Е.А. Концепция искусства в художественно-публицистических очерках В.А.Солоухина «Письма из Русского музея» // Типологические закономерности эволюции жанра в русской литературе. Вып.4. Ростов н/Д: РГПУ, 2005.С.4-8.

121. Сидорова Ю.М. Роль слова в формировании концепта «красота» в творчестве И.А.Бунина (на материале «Легкого дыхания») // Концептуальные проблемы литературы: художественная когнитивность. Ростов н/Д: РГПУ, 2006. С.214-217.

122. Смолин О.Н. Социально-философские основания стратегии модернизации философской науки // Вопросы философии. 2006. № 3.

123. Солоух С.И. Время Шаламова // Октябрь. 2006. № 3.С. 179-181.

124. Сосновский В.Т. По страницам русской прозы и публицистики Х1Х-ХХ веков. Армавир: АГПУ, 2003. 222 с.

125. Стёпин B.C. Структура и эволюция теоретического знания // Природа научного познания. Минск: БелГУ, 1979. С.179-258.

126. Стерледева Т.Д. Нравственность и биология человека в информационном обществе: зарождающиеся тенденции и возможные перспективы // Переходные периоды в смене культурных эпох. Пермь: ПГТУ, 2001.1. C.132-139.

127. Татаринов A.B. Литературные апокрифы как религиозно-философская проблема литературной критики. Краснодар: КубГУ, 2006. 162 с.

128. Тейяр де Шарден П. Феномен человека. М.: МГУ, 2005. 388 с.

129. Турен А. Возвращение человека действующего. М.: ACT, 1998.

130. Урнов М.Д. Вадим и Бахтин // Наш современник. 2006. № 2.С.242-245.169

131. Устюгова E.H. Стиль как историко-культурная проблема: Автореф. дис. . д-ра филос. наук. СПб.: СПбГУ, 1997.

132. Уфимцева Н.В. Этнический характер, образ себя и языковое сознание русских // Языковое сознание: формирование и функционирование. М.: РАН, 1998.

133. Федоров В.М. Сакральность разума // Вопросы философии. 2006. № 2.С.45-52.

134. Федотов Г.П. Певец империи и свободы: О гуманизме Пушкина // Пушкин в русской философской критике: конец Х1Х-первая половина XX вв. М.: АН СССР, 1990. С.356-379.

135. Хатюшин В. Без божества // Молодая гвардия. 2003. № 11-12.

136. Хрустов Г.Ф. Проблема человеческого начала // Вопросы философии. 1968. № 6.

137. Цехмистро И.З. Генезис современной концепции целостности // Концепция целостности / Рук. И.З.Цехмистро. Харьков: Вища школа, 1987. С.5-31.

138. Чудинов А.П. Динамика моделей концептуальной метафоры // Стереотипность и творчество в тексте. Пермь: ПТУ, 2005. Вып.9. С.304-311.

139. Чуковский К.И. Поэт и палач // Соч. в 2-х томах. М.: Правда, 1990.Т.2.С.5-55.

140. Шаховский В.И. Эмоциональная картина мира языковой личности // Язык и человек. Краснодар; Сочи: КубГУ, 1995. С.6-7.

141. Шестак JI.A. Русская языковая личность: Коды образной вербализации тезауруса. Волгоград: ВолГУ, 2003. 310 с.

142. Шпаков А.Э. Единство мира и целостность человека // Синергетика образования. Вып.5. М.; Ростов н/Д: РАО, 2005. С.211-221.

143. Штайн К.Э., Бобылев С.Ф., Петренко Д.И. Язык современной исторической науки. Семиотический анализ исторического текста. Ставрополь: СГУ, 2006. 548 с.

144. Шуртаков С. Подводя итоги // Наш современник. 1997. № 2.

145. Шустер В.Г. Идея концепция - авторская позиция (к вопросу о понимании) // Наследие В.В.Кожинова и актуальные проблемы критики, литературоведения, истории, философии в изменяющейся России. Армавир: РГНФ; АГПУ, 2005. Ч.2.С.266-270.

146. Щаренская Н.М. Роль метафоры в формировании авторской картины мира в повести Н.В.Гоголя «Невский проспект»// Концептуальные проблемы литературы: художественная когнитивность. Ростов н/Д: РГПУ, 2006. С.279-284.

147. Юдин В.А. Приравнял перо к штыку // Молодая гвардия. 2006. № 1-2.1. С.182-186.1. Ъ