автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Художественная рефлексия в поэтике русской литературы XIX - XX веков

Полный текст автореферата диссертации по теме "Художественная рефлексия в поэтике русской литературы XIX - XX веков"

ФГБОУ ВПО «Удмуртский государственный университет»

На правах рукописи

ИБАТУЛЛИНА ГУЗЕЛЬ МРТАЗОВНА

ХУДОЖЕСТВЕННАЯ РЕФЛЕКСИЯ В ПОЭТИКЕ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ Х1Х-ХХ ВЕКОВ

Специальность 10.01.01 - Русская литература

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Ижевск 2015

2 3 СЕН

005562554

005562554

Работа выполнена в ФГЕОУ ВПО «Удмуртский государственный

университет»

Официальные оппоненты:

Егоров Борис Федорович, доктор филологических наук, профессор, Федеральное государственное бюджетное учреждение науки Санкт-Петербургский институт истории РАН, главный научный сотрудник

Иваньшина Елена Александровна, доктор филологических наук, доцент, ФГБОУ ВПО «Воронежский государственный педагогический университет», профессор кафедры теории, истории и методики преподавания русского языка и литературы

Нагнпа Ксения Алексеевна, доктор филологических наук, доцент, ФГБОУ ВПО «Воронежский государственный университет», профессор кафедры русской литературы

Ведущая организация: Федеральное государственное бюджетное учреждение науки Институт филологии Сиб)фского отделения Российской академии наук

Защита состоится «5» ноября 2015 года в 13.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.275.09 при ФГБОУ ВПО «Удмуртский государственный университет» по адресу: 426034 г. Ижевск, ул. Университетская, 1, корп. 1, к. 003.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ФГБОУ ВПО «Удмуртский государственный университет» и на сайте УдГУ: http://udsu.ru/

Автореферат разослан «_»_2015 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета, уЛ

Общая характеристика работы

Литературоведение и эстетика на протяжении двух последних столетий неоднократно предпринимали попытки теоретического осмысления логики становления литературы и искусства. В научной мысли XX века вершинными достижениями в этой области являются идеи и концепции, изложенные в трудах М.М. Бахтина, А.Ф. Лосева, Ю.Н. Тынянова, О.М. Фрейденберг, С.С. Аверинцева, Д.С. Лихачева, Ю.М. Лотмана. Существенным вкладом в изучение вопроса стали, несомненно, труды Е.М. Мелетинского, М.И. Стеблин-Каменского, Г.Д. Гачева, В.Е. Хализева, A.B. Михайлова, И.П. Смирнова, С.Н. Бройтмана, Н.Д. Тамарченко, В.И. Тюпы, Д.П. Бака.

Среди указанных выше работ мы хотели бы особо выделить статью В.И. Тюпы и Д.П. Бака «Эволюция художественной рефлексии как проблема исторической поэтики» 1 , а также назвать книгу Д.П. Бака «История и теория литературного самосознания: Творческая рефлексия в литературном произведении» (Кемерово: КемГУ, 1992), поскольку тематика этих исследований непосредственно соотносится с нашей собственной и связывает проблемы эволюции художественного сознания с функциями рефлексии в литературном произведении и литературном процессе. Автор данной диссертации приступил к научным изысканиям в обсуждаемой здесь области практически одновременно и автономно от названных выше ученых'; подобное совпадение, на наш взгляд, не случайно и свидетельствует об объективно назревшей в последние десятилетия потребности в актуализации исследований сущности, функй, закономерностей художественного сознания и рефлексии как одного из принципов его саморазвития. В этот период возникла одна из известных научных школ, ставящих своей целью изучение рефлексии и понимания как основных функций человеческого сознания, в том числе в литературе и

1 См.: Литературное произведение и литературный процесс в аспекте исторической поэтики: межвуз. сб. науч. тр. / отв. ред. В.И. Тюпа - Кемерово: Изд-во КГУ, 1988. -С. 4-15.

2 Вапиева (Ибатуллина) Г.М. «Жанровая рефлексия» в «Черном монахе» А.П. Чехова // Проблемы художественной типизации и читательского восприятия литературы: тезисы докл. межвуз. научн.-практ. конф. литературоведов Поволжья, 25-28 сентября 1990 г. / ред. колл.: A.C. Акбашева, Г.М. Валнева, В. А. Зарецкий и др. - Стерлитамак: Изд-во СГПИ, 1990; Валнева (Ибатуллина) Г.М. Рефлексия как основа образотворчества в системе чеховской прозы: дис. ... канд. филол. наук. - СПб., 1992.

искусстве, - школа, созданная проф. Г.И. Богиным3; в эти же годы развивает активную деятельность по изучению проблем рефлексии и интеллектуально-логических систем в целом новосибирская школа И.О. Ладенко. В российской и западной философии и культурологии теоретические модели, описывающие и объясняющие феномен рефлексии, адекватное воплощение получили также в трудах Ю.А. Шрейдера, В.А. Лефевра, М.К. Мамардашвили, A.M. Пятигорского.

Актуализация потенциалов рефлексийного мышления происходила практически во всех сферах и на всех уровнях российского и западного культурного самосознания, начиная с 70-х годов XX века; своеобразным спонтанно-радикалистским выражением этих процессов явилась к концу столетия кулыура постмодернизма - как в собственно художественной, так и гносеологической своей ипостаси. В научном дискурсе зарубежной филологии и эстетики в конце XX -начале XXI века проблематика, связанная с рефлексийным миропониманием и его релятивистскими функциями, проявила себя в идеях постструктуралистов: Р. Барта, М. Фуко, Ж. Дерриды , Ж. Делеза, Ю. Кристевой и др.

Обзорно описанная здесь исследовательская парадигма, актуализированная в современной эстетической и литературоведческой практике, определяет актуальность и нашей работы: образотворческие функции рефлексии в русской литературе рассматриваются как один из механизмов развития художественного сознания - и в рамках литературного процесса в целом, в плане общих его закономерностей, и в контексте бытования отдельных его явлений (например, жанровых или стилевых систем), и в рамках поэтики конкретного художественного текста.

В отечественной науке последних двух десятилетий отчетливо заметно возрастание интереса к исследованиям рефлексии в разных ее аспектах среди лингвистов, искусствоведов, литературоведов; в ряде литературоведческих работ рассматриваются общие проблемы художественного сознания и связанных с ним форм рефлексийного мышления, в других - вопросы рефлексийной поэтики в творчестве

3 Под руководством Г.И. Богиня прошло шесть международных герменевтических конференций «Понимание и рефлексия в коммуникации, культуре и образовании»; были изданы тринадцать сборников статей по стилистике, пониманию и рефлексии, основан электронный ежеквартальный журнал Hermeutics in Russia / Герменевтика в России (Hermeutics in Russia// URL: http://vvA\'\v.tversu.iu'Science/Hemieneutics,,index.Iitml).

писателей и поэтов XIX-XX веков. В докторской диссертации и одноименной монографии М.А. Хатямовой4 дан обстоятельный обзор литературы по проблеме; помимо уже названных нами выше работ В.И. Тюпы и Д.П. Бака, автор отмечает среди значимых в истории вопроса исследования В.М. Петрова, М.Н. Липовецкого, Д.М. Сегала.

Вместе с тем следует признать, что существующие на сегодняшний день идеи и концепции еще достаточно далеки от создания четко оконтуренных теоретических моделей рефлексии и исчерпывающего описания ее роли в становлении культуры, искусства, литературы; практически открытым остается вопрос о взаимодействии рефлексии с другими формами сознания, участвующими в актах тек-стопорождения. Анализ образо- и смыслотворческих функций рефлексии в литературном процессе и в поэтике художественного текста - многовекторное исследовательское поле, в рамках которого мы определяем основные концептуальные ориентиры наших изысканий, их методологию и структуру.

Обект диссертационного исследования — рефлексийный тип сознания как одно из базовых начал образотворчества и смыслопорож-дения в русской литературе, а также в литературе и искусстве в целом.

Предмет исследования: 1) формы и способы реализации принципа художественной рефлексии в поэтике русской литературы XIX-XX веков, прежде всего, в законах жанровой организации литературного произведения; 2) двояконаправленные функции рефлексии в процессах мифотворчества и демифологизации, воплощенных в произведениях русской литературы; 3) диалектика взаимоотношений рефлексийного и исповедального типов сознаний как текстопорож-дающих начал.

Материалом исследования стали классические произведения русской литературы XIX-XX веков, наиболее репрезентативные с точки зрения актуализации в их художественном строе функций рефлексии, прежде всего в парадигмах жанро- и мифопорождения. В первой части работы анализируются произведения Ф.Н. Глинки, A.C. Пушкина, А.П. Чехова5; во второй - И.С. Тургенева, Ф.М. До-

4 Хатямова М. А. Формы литературной саморефлексии в русской прозе первой трети XX века. - М: Языки славянской культуры, 2008. - 328 с.

5 Говоря о Чехове, мы ограничиваемся здесь повестью «Черный монах», так как исследованию функций рефлексии в чеховской прозе в целом была посвящены другие наши работы: уже названная выше кандидатская диссертация и монография «Человек в па-

стоевского. Н.С. Лескова, А.И. Куприна, М.М. Зощенко, Б.Л. Пастернака; материалом для разработки проблем соотношения рефлексийно-текстового и исповедального сознаний послужили также лирические произведения A.A. Ахматовой.

Художественная рефлексия - один из универсальных принципов образотворчества в литературе Нового времени, поэтому круг авторов здесь можно было бы значительно расширить, однако это неоправданно раздвинуло бы и рамки данной работы. Мы сосредоточили внимание на тех явлениях русской литературы классического периода, где рефлексия направлена не столько на предметы изображения (даже если это факты сознания - с этих позиций наиболее представительной была бы литература романтизма или модернизма), сколько на принципы изображения как формы понимания, художественного осознания действительности, и сама рефлексия при этом актуализирована как глубинный изобразительный принцип, закодированный в художественных структурах произведения. В этом плане многие вершинные, хрестоматийные тексты русской литературы XIX-XX вв., ориентированные на реалистическую традицию, требуют более углубленной экспликации, «декодировки» их усложненно-рефлексийной эстетической организации, что, в свою очередь, открывает возможности и более адекватного их прочтения. Сделаем оговорку, что и здесь в разных художественных мирах рефлексия проявляет себя в разной степени; поэтому, например, творчество Л.Н. Толстого, в силу отмеченного еще М.М. Бахтиным монологизма, осталось пока за рамками работы, хотя мы уже приступили к исследованиям поэтики «Войны и мира» в данном аспекте. С другой стороны, такой писатель, как М.А. Булгаков, использует откровенно рефлек-сийные формы изображения, рефлексия здесь актуализирована открыто нарратологически, на уровне сознания повествователя (а не на уровне подтекстовых принципов образотворчества), и многие ее проявления уже описаны в литературоведении.

Цель диссертационной работы - исследование парадигмы взаимоотношений рефлексийиого; мифотворческого и исповедального типов сознаний в поэтике русской литературы XIX-XX вв.; данная парадигма при этом интерпретируется нами как выражение фундаментальных оснований, первичных интенциональных энергий не

раллельных мирах: художественная рефлексия в поэтике чеховской прозы» (Стерлита-мак: СГПИ, 2006).

только образотворчества в искусстве и литературе, но и процессов текстопорождення в целом.

Следует пояснить, что, говоря о поэтике русской литературы Х1Х-ХХ веков, мы не имеем в виду хронологические, историко-литературные векторы исследования; также мы не ставим целью в данной работе сопоставительное, сравнительно-историческое изучение поэтик анализируемых нами авторов - все это задачи, требующие отдельных изысканий; здесь нас прежде всего интересуют устойчивые парадигмы образотворчества, основанные на принципе рефлексии, типологически общие для литературы этого периода, но по-разному проявляющие себя в поэтике конкретного писателя и конкретного текста.

Эксплицируя обозначенные здесь концептуальные цели исследования, определим стоящие перед нами задачи:

1) основная, наиболее общая задача теоретических разделов диссертации — создание концептуальной базы работы; автор не претендует здесь на исчерпывающее воплощение завершенной модели поэтики рефлексий (что потребует дальнейшего продолжения исследований); нами движет необходимость оформления единого смыслового и понятийного поля интерпретации анализируемых текстов; это достигается через решение следующих конкретных задач:

2) теоретическое описание сущности рефлексии и художественной рефлексии, их функций в системе художественного сознания и в процессах его саморазвития;

3) определение функций рефлексии в жанровой парадигматике литературы; здесь мы также видим в качестве результата не столько окончательно сформулированными, сколько теоретически актуализированными основные положения и параметры («аксиомы» и «теоремы», «константы» и «переменные») той концептуальной базы, которая может рассматриваться в качестве гипотетической модели возможной теории жанров;

4) типологический анализ двух онтологически равноценных и разнонаправленных модусов творческого сознания в литературе (ис-поведальности как центростремительной силы текстопорождення и рефлексии как центробежной энергии этого творческого акта): исследование сущности исповедального сознания и различных форм исповедальных высказываний (покаянная исповедь, исповедь как литературный жанр, словесно-художественные образы исповеди), а также

природы и структуры текстового сознания (его хронотоиичности, «завершенности», моделируемости и т.д.);

5) в аналитических разделах перед нами стоит задача изучения путей и форм реализации принципов рефлексийного мышления в русской литературе XIX-XX вв. Конкретизируя эту задачу, в художественных системах анализируемых произведений Ф.Н. Глинки, И.С. Тургенева, Ф.М. Достоевского. Н.С. Лескова, А.П. Чехова, А.И. Куприна, М.М. Зощенко, Б.Л. Пастернака, A.A. Ахматовой мы исследуем: а) явления образной, стилевой и жанровой рефлексии, жанровой полифонии, жанровых архетипов и их функции в поэтике каждого из художников;

6) роль художественной рефлексии и связанных с ней диалогических форм изображения в процессах мифотворчества и демифологизации в русской литературе XIX-XX вв.; в) взаимодействие рефлексийного и исповедального типов сознаний в дискурсивно-текстовой организации литературного произведения;

6) в качестве центральной в работе выделена задача описания процесссов жанропорождения и жанровых диалогов в русской литературе на примере взаимоотражений, в которые вступают между собой миф, трагедия, мистерия, мениппея, сказка, житие и др. в художественных мирах исследуемых нами авторов;

7) одна из существенно значимых задач - объяснить художественные функции жанровой триады миф - трагедия - мистерия (понимаемой нами как базовая парадигма смыслопорождения в русской и европейской литературе) в произведениях Н.С. Лескова, Ф.М. Достоевского, А.П. Чехова, Б Л. Пастернака.

Научная новизна развиваемых в работе концепций определяется следующими их аспектами.

Исследования разных форм воплощения человеческого сознания в контекстах русской литературы, как правило, ограничиваются кон-статациями, наблюдениями и выводами, полученными на материале изучения отдельных конкретных явлении; на сегодняшний день не существует системных завершенных работ в этой области. Данная диссертационная работа предусматривает более широкий концептуально оформленный взгляд на принципы функционирования сознания в искусстве и литературе, формируя представление о рефлексийных механизмах художественного сознания как источниках образотворче-ства и смыслопорождения. Автор диссертации не только учитывает современные концепции в изучаемой сфере, но и предполагает воз-

можность разработки существенно новых идей и понятий, углубляющих и развивающих проблему и в то же время способствующих решению уже поставленных наукой задач.

Определенные нами цели и задачи диссертационного исследования предполагают интегрированный подход к постановке и решению вопросов, связывающих воедино четыре круга проблем поэтики русской литературы: проблемы эволюции художественного сознания; вопросы жанропорождения и жизни жанра в контекстах литературы и культуры; проблематика, связанная с художественно-эстетическими функциями мифопоэтических парадигм в произведениях русской классической литературы; проблемы ннтенцнональных начал тексто-порождения. Таким образом, научная новизна работы обусловлена также тем, что благодаря теоретической актуализации принципа художественной рефлексии жизнь мифа, жизнь жанра, жизнь эстетического и текстового сознания в литературе рассматриваются в общем понятийно-семантическом пространстве, в контексте единой теоретической модели, описывающей и объясняющей процессы образотвор-чества и смыслопорождения. Подобный подход позволяет выстроить в значительной степени обновленную парадигму исследования и интерпретации художественных миров русских писателей XIX-XX веков и логики развития литературного процесса в целом.

Методологической базой исследования принципов эволюции художественного сознания стали идеи и концепции, развиваемые в трудах М.М. Бахтина, А.Ф. Лосева, Ю.Н. Тынянова, О.М. Фрейден-берг, С.С. Аверинцева, Д.С. Лихачева, М.И. Стеблин-Каменского, Ю.М. Лотмана, С.Н. Бройтмана, Н.Д. Тамарченко, В.И. Тюпы, Д.П. Бака, В.Е. Хализева, A.B. Михайлова, И.П. Смирнова.

В исследованиях проблем человеческого сознания в целом и рефлексии как особого его типа, их природы и структуры мы опирались на работы М.К. Мамардашвипи, Ю.А. трейдера, В.А. Лефевра, A.M. Пятигорского, Г.И. Богина, И.О. Ладенко, И.Н. Семенова, а также на труды П.В. Симонова, В.В. Налимова, С. Приста, Д. Серла, М.Б. Менского, Р. Пенроуза.

В разработке проблем жанровой поэтики литературы мы учитывали результаты научных изысканий С.С. Аверинцева, М.М. Бахтина, Б.О. Кормана, Д.С. Лихачева, Ю.Н. Тынянова, О.М. Фрейденберг, Г.Д. Гачева, Л.Я. Гинзбург, В.А. Зарецкого, Н.Л. Лейдермана, Г.Н. Поспелова, Н.Д. Тамарченко и В.И. Тюпы, В.Е. Хализева,

Л.В. Чернец, И.П. Смирнова, Н.Т. Рымаря, АЛ. Эсалнек, Ж.-М. Шеффера.

Анализ мифопоэтических парадигм и архетипических моделей в литературном произведении следовал методологическим принципам, выработанным в исследованиях К.Г. Юнга, В.Я. Проппа, А.Ф. Лосева, О.М. Фрейденберг, Е.М. Мелетинского, С.С. Аверннцева, В.Н. Топорова, В.Е. Ветловской, В.И. Тюпы, Р.Г. Назирова, С.М. Телегина, В.В. Полонского, В.Ш. Кривоноса, А.Х. Гольденберга.

Методологической основой исследования вопросов, связанных с природой и структурой текста, с функциями дискурсивно-текстового сознания и знакового мышления, семиотическими проблемами языка, текста, повествования явились работы Ю.М. Лотмана, М.М. Бахтина, А.Ф. Лосева, В.В. Иванова, Б.М. Гаспарова, Ю.С. Степанова, Р. Барта, Ж. Дерриды, Ж. Женнета, З.И. Тюпы, В. Шмида.

Поставленные в диссертационном исследовании теоретические и историко-литературные задачи требуют для своего решения комплексного учета и применения научного методологического опыта, накопленного современным отечественным и зарубежным литературоведением. Это обусловлено тем, что рассматриваемые проблемы имеют системно-интегрирующий характер и затрагивают различные аспекты литературоведческой науки. Поэтому методологический инструментарнй исследования определяется функциональным единством различных подходов, выработанных литературоведческими школами и направлениями: мифопоэтикой, структурализмом, герменевтикой, нарратологией, - а также концептуально-авторскими методологиями, отраженными в трудах ведущих филологов XX века.

Соответственно, мы комплексно используем методы и приемы сравнительно-исторического, культурно-типологического, структурно-семиотического, системно-функционального анализа художественного текста и литературного процесса в целом.

Кроме того, в диссертационной работе актуализированы пути и способы исследований, применяемые и в других сферах научного знания; здесь имеются в виду не только эстетика, лингвистика, герменевтика, непосредственно граничащие с литературоведением, но и философия, и прежде всего философия сознания; психология творчества (идеи A.A. Ухтомского, Л.С. Выготского, П.В. Симонова); синергетика (концепции школы И. Пригожина, в современной науке активно развиваемые в гуманитарных областях). Пограничный и интегрирующий характер исследуемой нами проблематики позволяет

избежать возможной в этом случае методологической эклектики и механического суммирования применяемых методов и подходов.

Среди подходов, используемых философской наукой, особенно важны для нас феноменологические и диалектические методы мышления и движения к объективной истине, разработанные в трудах А.Ф. Лосева, принципы и методы диалогического мышления, реализованные в концепциях М.М. Бахтина, М. Бубера, B.C. Библера. Не менее актуальны формы и методы философского постижения духовной реальности в трудах русских мыслителей рубежа XIX-XX веков: Вяч. Иванова, Н.О. Лосского, H.A. Бердяева, С.Н. Булгакова, П.А. Флоренского, С.Л. Франка, E.H. Трубецкого, С.Н. Трубецкого, Б.П. Вышеславцева, Л.И. Шестова, В.В. Розанова; в работах зарубежных философов (А. Бергсона, С. Кьеркегора, К.С. Лыоиса, Шри Ау-робиндо).

Теоретическая и практическая значимость работы. Развиваемые в диссертации концепции имеют существенное значение для разработки и конструирования новых теоретических моделей структуры, генезиса, эволюции художественного сознания, а также человеческого сознания в целом.

Дальнейшие исследования феномена рефлексии как интегрирующего звена в системе форм и способов художественного изображения позволят выстроить концептуально-единую парадигму основных эстетических категорий, в том числе, теоретико-литературных: категорий образа, сюжета, жанра, стиля и др., — поскольку опыт рефлек-сийного становления художественного сознания накапливается и конденсируется в самих структурах изобразительных форм, как, например, в жанровой триаде миф — трагедия — мистерия, жанровой диаде мениппея — мистерия, или в таких формах комического изображения, как пародия, шарж, бурлеск, травестия.

Анализ произведений русской литературы XIX-XX вв. и закономерностей литературного процесса с точки зрения реализации принципов художественной рефлексии открывает новые пути их интерпретации; дает возможность описать принципы «реинкарнации» ми-фопоэтического содержания в художественном мире литературного произведения; объяснить диалектику взаимодействия процессов мифотворчества и демифологизации в русской и мировой литературе; обобщить основные закономерности эволюции художественной формы и художественного содержания; определить логику типологических схождений и преемственности в литературе и искусстве. Иссле-

дование диалектических отношений мифотворческих, рефлексийных и исповедальных начал в структуре авторской интенциональности позволяет описать внутреннюю динамику процессов текстопорожде-ния.

Материалы и результаты диссертационного исследования имеют перспективу дальнейшей научной разработки, а также практическую значимость: могут быть использованы в практике преподавания истории и теории литературы, культурологии, эстетики в образовательных учреждениях разных уровней; в научно-исследовательской работе студентов; при подготовке учебных и научно-методических пособий.

Основные положения, выносимые на защиту:

!. Развитие форм и способов художественного отражения в литературе и искусстве совершается через механизмы рефлексийного осознания этих форм и способов. При этом происходит усложнение степеней рефлексийности как в структуре конкретного образа, так и художественного произведения в целом. Обретаемая авторским сознанием рефлексийная дистанция по отношению к устоявшимся, традиционным эстетическим канонам направлена не столько на их разрушение или девальвацию, сколько на осознание их смысловых возможностей и пределов и актуализацию новых возможностей. В рамках художественной реальности новые формы возникают не в результате отказа от «старых», а в результате рефлексийно-диалогического их остранения или, тс перекодировки. (Так, ключевая для классицизма сюжетно-смысловая оппозиция «страсть - долг» продолжает жить и в романтизме, но уже «по умолчанию»: романтический текст не актуализирует оппозицию на уровне фабульного конфликта, но подразумевает ее значимость на уровне сюжетно-смысловых ситуаций и в логике конструирования характера героя.)

2. В отличие от ряда других исследований, в нашей работе под художественной рефлексией понимаются не просто факты и ситуации рефлексийного мышления, отраженные на уровне содержательных структур произведения (что стало, практически, устойчивым смысло-образующим началом в литературе модернизма и постмодернизма), но рефлексийные акты, закодированные в структуре художественной формы, в принципах поэтической организации текста, порождающих такие феномены, как «образ образа», «образ жанра», «образ стиля» (последний в этом ряду - наиболее изученное в литературоведении явление, лежащее в основе пародии, стилизации, бурлеска, траве-стии). К своим вершинным достижениям в этом плане литературный

процесс пришел, как ни парадоксально, не на последних хронологических этапах, когда рефлексийное мышление в искусстве стало более осознанным и выразило себя на проблемно-тематическом уровне, а в кульминационной фазе своего развития - в русской литературе XIX столетия, где принципы рефлексийного осознания реализованы в художественных структурах текста. Образная и жанровая рефлексия -это рефлексия, направленная на образ или жанр и выраженная не риторически, на уровне авторского сознания или сознания героев, а на уровне внутреннего сознания самого образа или жанра, через диало-гизацию их внутренних структур; иначе говоря, это рефлексия по отношению к образу, выраженная на языке образов. Образ и жанр становятся здесь не объектами рефлексии автора, повествователя уши героев, а субъектами рефлексии, вступая во взаимоотражения с другими образами и жанрами. Одно из проявлений такого типа художе-ственно-рефлекснйного осознания - полифоническая поэтика Достоевского, но подобные принципы изображения мы обнаружим и во многих других художественных мирах.

3. Исследование произведений русской литературы Х1Х-ХХ вв. с точки зрения художественных функций рефлексии обнаруживает ряд концептуально значимых моментов, определяющих ее место и роль в структуре жанровых эйдосов6. Согласно логике функционирования жанровых законов в поэтике проанализированных нами текстов, об эпическом образе мы можем говорить как о рефлексийном; он существует и осознает себя (в системе автор - произведение - читатель) как рефлексирующее отражение-осознание в его процессуальности. Драматический образ бытинно-психологически имеет игровую природу; он существует как уже законченный акт рефлексии, его результат; он представлен как уже-ставшая, уже-изображенная модель, а не процесс изображения, моделирования. Доминанта конструирования лирического образа связана не с рефлексийным, а с ассоциативно-медитативным началом человеческого сознания; образ и смысл существуют в лирике как выражение и переживание, в которых процесс и результат уже не различаются. Лирические ценности переживаются так же, как эстетические ценности - трансрефлексийно, в своей самодостаточности и полноте самовоплощенности.

6 Понятия «эйдос», «логос», «эйдетический», «логоическнй» мы употребляем в том смысле, в каком они используются в трудах А.Ф. Лосева.

4. Феномен жанровой рефлексии позволяет объяснить противоречия, возникающие при определении жанровой природы многих знаковых произведений русской литературы. Такая распространенная жанровая дефиниция, как «лиро-эпическая поэма», способна вызвать ряд вопросов. Если лирические и эпические формы изображения являются эйдосами, обладающими внутренней логикой, завершенностью (в бахтинском ее понимании) и целостностью, то всякое их соединение, смешение, соположение и т.п. в рамках одного произведения невозможно без разрушения их внутренней сущности. Создать литературное произведение, в котором инкарнированы нормативные принципы разных жанров так, что при этом и жанровые эйдо-сы, и сам текстовый эндос сохраняют собственную целостность и «индивидуальность», возможно лишь при условии, что каждый из этих эйдосов обладает собственным внутренним самосознанием и способен вступать в отношения взаимоосознания, взаиморефлексии с другими эйдосами — «субъектами сознания», в том числе и с эйдосом авторского сознания. Процесс осознания — уникальный тип взаимодействия между двумя феноменами, способный создавать приращение смысла, сохраняя при этом автономность, целостность и завершенность осознаваемого объекта. Формой и способом выражения этих рефлексийных отношений, отношений осознания в художественном тексте на его собственном языке является художественный образ. Когда речь идет о «лиро-эпической поэме», мы имеем дело с двумя возможными ситуациями. Либо перед нами текст, где инкарни-рован лирический образ эпической формы (эпических ситуаций, событий, образов, сюжетов), либо текст, воплощающий эпический образ лирических форм изображения. Отношения лирического и эпического эйдосов здесь — именно отношения взаимоосознания, взаимоотражения, главным механизмом и принципом которых оказывается рефлексия, и в данном случае - именно художественная рефлексия.

5. Жанровая рефлексия и порождаемая ею жанровая полифония — одни из главных источников жанрообразования в русской литературе Х1Х-ХХ вв. и в литературе Нового времени в целом. Поэтика жанровой рефлексии связана не только с актуализацией архетипических жанровых форм через процессы их рефлексийного осознания, но и с диалогическими взаимоотражениями актуализированных в системе произведения жанровых моделей. В ситуациях рефлексийно-диалогического взапмоосознания могут существовать не только упомянутые выше миф, трагедия и мистерия, но и иные жанровые эйдо-

сы, воплощающие разные концепции отношений человека и мира; диалогизацня внутреннего жанрового сознания произведения существенно обогащает возможности сюжетного решения конфликта и позволяет авторской мысли достичь большей степени художественного обобщения. Так, жанровый диалог сказки и жития, определяющий художественную логику повести Ф.М. Достоевского «Кроткая», перерастает в смысловой контрапункт архаико-языческого и христианского мифов как различных моделей человеческого целеполагания и жизнеустроения.

6. Миф в нашей работе понимается как протожанровая миромо-делирующая форма сознания. Монистически замкнутый, целостный универсум мифа и само мифологическое сознание разрушаются с актуализацией механизмов рефлексии и возникновением дифференцированных моделей реальности, в том числе, и жанровых моделей мира в литературе и искусстве. На следующей стадии развития художественного мышления различающиеся жанроЕые картины реальности вступают в отношения взаимоосознания, порождая тенденцию к диалогической интеграции разнонаправленных принципов миромодели-рования. Литература стремится к восстановлению целостной картины универсума, но при этом сохраняет смысловую дистанцию по отношению к аксиологической тотальности г-лифа, что становится возможным благодаря механизмам рефлексийного осознания множественных жанровых мирообразов.

7. Исследование образотворческих функций мифопоэтического «первоязыка» (языка архетипов и мифологем) и способов его рефлек-сийно-отраженного воссоздания в произведениях И.С. Тургенева, Ф.М. Достоевского. Н.С. Лескова, А.П. Чехова, А.И. Куприна, М.М. Зощенко, Б.Л. Пастернака свидетельствует о типологической общности принципов развития различных художественно-эстетических систем, как индивидуальных, так и общезначимых. Логика этого развитга в рамках современной культуры определяется диалектическим единством двух разнонаправленных процессов: демифологизации сознания и непрерывно возрождающегося мифотворчества. Рефлексия является одним из главных механизмов смыслопо-рождения в парадигме взаимодействия названных двух процессов. От мифа к рефлексии, и от рефлексии (через исповедальность) вновь к мифу - такова диалектика движения текстопорождающих интенций автора-художника.

8. Миф как онтологически укорененный феномен равномасшта-бен жизни и бытию в целом, поэтому «смерть мифа» и его полная деконструкция невозможны; но невозможны и простая реконструкция или «реставрация» (термин С.М. Телегина), «клонирование» и т.п. мифа, предполагающие спонтанное воспроизведение первичных мифологем. Поэтому русская литература XIX-XX вв., как и культура Нового времени в общем, стремится сделать акт воскресения мифа не имманентно бессознательным, а осознанно-творческим. В результате преодолевается противоречие, лежащее в основе дихотомии миф -рефлексия, и художественное сознание, воплощенное в анализируемых нами явлениях русской литературы, приобретает особый характер, который можно определить как трансмифологическин, т.е., не разрушающий миф, но и не погруженный в миф.

9. Исповедальное сознание, наряду с мифотворческим и рефлек-сийным, является интенциональной основой текстопорождения. При этом текстопорождение (в искусстве вообще и в искусстве слова в частности) определяется как двунаправленный процесс: с одной стороны, здесь действуют рефлексийные и моделирующие функции творческого сознания, формирующие текст как систему знаков; с другой - глубинные исповедальные интенции авторского сознания, направленные на преодоление «заданности» дискурсивного и тексто-во-оформленного слова. Наиболее отчетливо диалектика этих процессов проявлена в лирических жанрах, однако дихотомийное противоречие между исповедальной и дискурсивной природой слова характерно для текстопорождения в литературе в целом. На уровне реализованных повествовательных парадигм это противоречие становится основой создания диалогизированиых образов в художественной системе Ф.М. Достоевского. Анализ лирических произведений Б.Л. Пастернака и A.A. Ахматовой в данном аспекте и типологические параллели к проблеме исповедального сознания в повести А. Камю «Посторонний» демонстрируют, что для русской литературы доминантной является ориентация на исповедальную природу слова, а для западной - на дискурсивно-текстовую.

10. Природа художественного образа, как и природа дискурсив-но рожденного слова, требует трансгредиентности (М.М. Бахтин) авторского сознания, большей или меньшей степени вненаходимости его относительно слова, образа, смысла. Подобная дистанцирован-ность сознания необходимым образом предполагает «включение» его рефлексийных интенцнональных энергий, которые вступают в диа-

лектически-амбивалентные отношения единства-противоположности, взаимопроникновения-взаимооспоривания с двумя другими базовыми началами художественного мышления: мифотворческим и исповедальным.

Исследование поэтики русской литературы Х1Х-ХХ вв. обнаруживает, что в диаде «миф-рефлексия» преобладает диалектика взаимоинтеграции и функционального единства, так как оба этих начала выполняют миромоделируюшие функции. В отношениях же рефлек-сийного и исповедального сознаний доминируют взаимооспоривание и противоборство, обусловленные разнонаправленностыо, даже противоположностью, их интенциональных векторов: рефлексия (даже направленная человеком на самого себя) невозможна без смысловой дистанции к объекту рефлексии; исповедальность же, во-первых, предполагает преодоление всяческих дистанций, в том числе и между субъектом и объектом, и вхождение в сферу чистой смыслопорожда-ющей субъектности; во-вторых, выполняет функции демоделирова-ния сложившихся неадекватных или ограниченных образов-моделей «Я» и ее отношений с реальностью путем осознания-преодоления субъектно-объектного моделирующего мышления.

Рефлексия исключает непосредственность и чистоту исповедальных интенций и превращает Исповедальное Слово-логос, Слово-смысл в дискурс, в текст, где в словах актуализируется в первую очередь не столько смысл, сколько значение. Именно эта дистанция между смыслом, сознанием и словом отделяет, например, Покаяшгую исповедь от исповеди-признания, исповеди как особого «жизненно-гносеологического» литературного жанра, от художественно воссозданного образа исповеди, которые являются формами исповедального дискурса или текстами, отражающими состояние исповедальности. Эта же дистанция обуславливает специфику различных «речевых архетипов» («архетипнческих дискурсов»), или, говоря словами М.М. Бахтина, «первичных речевых жанров», ориентированных либо на текстопорождение и предполагающих рефлексию, либо на исповедальное самовыражение творческой индивидуальности.

Степень достоверности результатов исследования определялась в процессе их апробации на Международных, Всероссийских, Межвузовских, Региональных научных конференциях в течение 1998 -2014 гг.: «Образование, язык, культура на рубеже ХХ-ХХ1 вв.» (Уфа, 1998); «Литературный текст: проблемы и методы исследования» (Тверь, 1998); «Природа и человек в художественной литерагу-

ре» (Волгоград, 2001); «Пушкинские чтения - 2001» (С.-Петербург -Пушкин, 2001); «Проблемы литературного образования» (Екатеринбург, 2003); «Пушкинские чтения - 2003» (С.-Петербург - Пушкин,

2003); «Актуальные проблемы изучения и преподавания филологических дисциплин: Литературоведение» (Самара, 2003); «Третьи международные Измайловские чтения, посвященные 170-летию приезда в Оренбург A.C. Пушкина» (Оренбург, 2003); «Русская литература XX века. Типологические аспекты изучения» (Москва, 2004); «Герменевтика в гуманитарном знании» (С.-Петербург, 2004); «Лингвистические и эстетические аспекты анализа текста и речи» (Соликамск,

2004); «Пушкинские чтения - 2005» (С.-Петербург - Пушкин, 2005); «История литературы как филологическая проблема» (С.-Петербург, 2006); «Кормановские чтения» (Ижевск, 2006, 2008, 2009, 2012, 2013, 2014); «Русистика 2008. Язык, коммуникация, литература, культура» (Шумен, Болгария, 2008); «Печать и слово Санкт-Петербурга (Петербургские чтения - 2012)» (С.-Петербург, 2013); «Язык и личность в поликультурном пространстве» (Украина, Севастополь, 2013); «Русская и мировая литература: сравнительно-исторический подход» (Уфа, 2014); «IV Международная научная конференция «Современное общество н социальное развитие» (Москва, 2014); «Современные тенденции в образовании и науке» (Тамбов, 2013); «X mezinärodni vgdecko- praktickä konference «Dny vedy - 2014» (Прага, 2014); «Печать и слово Санкт-Петербурга (Петербургские чтения - 2013)» (С.-Петербург, 2014).

Идеи и выводы диссертационного исследования изложены в монографиях, учебно-методических пособиях, в статьях, опубликованных в сборниках материалов конференций, в отечественных и зарубежных журналах. Всего по теме диссертации издано более 100 работ, среди них 3 монографии, главы в коллективной монографии, 15 статей в журналах, рекомендованных ВАК России (в том числе, в изданиях, индексируемых в международных системах цитирования).

Структура и объем диссертации. Диссертация состоит из Введения, трех частей (первая часть включает две главы, вторая - шесть, третья - две), Заключения, списка литературы, насчитывающего 517 источников. Объем диссертации -564 страницы.

Основное содержание работы

Во Введении определяются научная актуальность и новизна, объект, предмет, материал, методология исследования, его теоретическая и практическая значимость, анализируется степень разработанности проблемы, формулируются цели и задачи работы и выносимые на защиту положения, даются сведения об апробации исследования, обозначается структура диссертации.

Первая часть работы «Рефлексия и пути развития художественного сознания» состоит из двух глав и посвящена разработке базовой теоретической концепции исследования. Феномен рефлексии рассматривается в контекстах общекультурного и художественно-эстетического сознания как один из механизмов их эволюции. В первой главе «Смыслопорождающие функции рефлексии в литературе и культуре» анализируется логика генезиса художественного сознания от его мифологических первоистокоз к современному полифониче-ски-рефлексийному модусу. Исследование проблем, заявленных в первом разделе «От мифа к рефлексии», приводит к выводу, что искусство занимается о-сознанием, т.е. актуализацией, тех первосмыс-лов, которые мифологическому мироощущению даны имманентно и бессознательно; оно есть образная экспликация уже существующих первообразов. Однако если эти первообразы-архетипы существуют в «нульмерном», «свернутом» пространстве замкнутого мифологического универсума, то их последующие художественные инкарнации требуют многомерного пространства, причем количество измерений этого вновь рожденного (из мифа) континуума стремится приблизиться к тому реальному пространственно-временному миру, который дан человеку в его бытии.

Во втором разделе первой главы «О структуре рефлексии» объясняется ряд сущностно-значнмых моментов в определении рефлексии и ее внтуренней структуры. Под рефлексией в нашей работе имеется в виду прежде всего понимание актов понимания, процессов понимания, а не фактов как объектов понимания, хотя бы эти факты пребывали в сфере отраженной реальности. Как только становящийся акт понимания гипостазируется в уже ставший факт, мы можем говорить о мышлении, о понимании чего-нибудь, но не о понимании как особом состоянии о-сознания. Анализ смысловой парадигмы ре-флексийного сознания в литературе и искусстве — в том числе, например, в «Повестях Белкина» A.C. Пушкина, повести А.П. Чехова

«Черный монах» - позволяет сделать предположение о четырехуровневом порядке рефлексии, реализуемой в поэтике художественного произведения, в рефлексийных принципах организации его жанровой, стилевой, образной системы.

Третий раздел первой главы «Принцип рефлексии и проблемы художественного метода и стиля» посвящен более развернутой и детальной экспликации явления художественной рефлексии. Художественная рефлексия есть не просто художественное, т.е. образно-знаково-символическое отражение реальности, но акты и процессы отражения, взаимо- и -самоотражения, существующие в сфере самой художественной (уже-отраженной) реальности. Художественная рефлексия предполагает, что образ, символ, жанр, стиль, сюжет, троп и т.д. являются не только «отражающими», но и отражаемыми, осознаваемыми, изображаемыми объектами. Поскольку основной элемент художественного языка - образ, а любые процессы осознания выражают себя прежде всего через язык, постольку рефлексия в тексте литературного произведения реализует себя через процессы создания образов, но образов второго порядка: возникают такие явления, как образ образа, образ жанра, образ стиля, образ сюжета и т.д.

Центральная проблема данного раздела — исследование смыс-лопорождающих механизмов рефлексии в системе взаимоотношений индивидуальных и общекультурных стилей. Несмотря на существенную роль законов художественной рефлексии в процессах образо-творчества, характерных для основных стилевых систем, предшествующих реализму (будь это барокко, классицизм, романтизм или сентиментализм), эти системы монологичны, субъективны и стремятся к самозамыканию в миф, т.е. имеют тенденцию «монополизировать» собственный мирообраз как единственно адекватный реальности. Особое место в этом ряду, на наш взгляд, занимает феномен русского романтизма, который обладает высокой степенью внутренней рефлексийности, кардинально отличающей его от западных образцов. Исследование принципов изображения в творчестве В.А. Жуковского, П.А. Вяземского, Е.А. Баратынского, A.C. Пушкина, М.Ю. Лермонтова приводит к выводу, что русский романтизм - не просто постромантизм, и не только преодоление, завершение или развитие романтической традиции, а прежде всего - ее осознание, причем в поэтике названных авторов степень художественной рефлексийности такова, что она дорастает до возможности само-осознания - самоопределения в рамках существующих эстетических координат. Вы-

двинутые в данном разделе положения подтверждаются обстоятельным анализом форм миросознания и принципов их воплощения в философской лирике Федора Глинки.

Исследование закономерностей реалистического мышления приводит к выводу, что одним из основных путей демоделирования «изображаемой картины» действительности и моделирования «реалистического образа действительности» становится в процессе развития литературы принцип художественной рефлексии в трех наиболее функционально значимых его проявлениях: образной рефлексии, стилевой рефлексии и жанровой рефлексии.

Функции художественной рефлексии как жанропорождающего начала требуют более детального рассмотрения, поскольку исследования в области теории жанров содержат еще немало проблемных узлов. Этому посвящена вторая глава первой части работы «Художественная рефлексия и система жанровых моделей в литературе», состоящая из восьми разделоз.

В первом и втором разделах данной главы - «Рефлексия в парадигмах жанропорождения» и «Жанровая рефлексия в повести А.П. Чехова «Черный монах»: миф - трагедия - мистерия» — ставится проблема создания целостных теоретических моделей жанра и жанровых систем в литературе, определяется роль рефлексии в процессах жанропорождения. На наш взгляд, понятия жанровой рефлексии, жанрового сознания, жанровой полифонии, жанрового архетипа, жанровой внутренней формы (как и художественной рефлексии в целом) дают возможность выстраивать исследовательскую парадигму, имеющую более универсальный характер и позволяющую обнаруживать инвариантные основания в многообразии категорий поэтики. Когда мы говорим о жанровой рефлексии, речь идет не просто об авторской рефлексии по отношению к жанровому канону, дающей ему возможность выхода за его пределы, но о тех процессах рефлек-сийных отражений, взаимоотражений, самоотражений, в которые вступают жанровые эйдосы, обладающие собственным внутрижанро-вым сознанием, независимым от прямого авторского диктата. Нанбо- » лее показательным в этом отношении представляется опыт исследования художественного мира А.П. Чехова на примере повести «Черный монах».

В третьем разделе второй главы «О структуре и функциях жан-ро-родовых эйдосов» дается базовое с точки зрения общей концепции работы определение жанра, опирающееся на теорию образа В.А. За-

рецкого: «Художественный образ воссоздает действительность в целом и отдельные ее явления в их данности и в их внутренних неосуществленных возможностях»7. Если образ осознает и конструирует картину внутренних возможностей человека или мира, то жанровый эйдос, на наш взгляд, осознает и моделирует отношения (т.е., концепцию, модель отношений), которые складываются между внутренними возможностями человека и внутренними возможностями реальности, открытой человеческому сознанию и опыту и являющейся частью многомерного, многовариантного универсума. Внутренние возможности личности по-разному обретают (или не могут обрести) пути своей актуализации в действительности - в зависимости от того, каковы возможности универсума, который воссоздается логикой того или иногожанрового мирообраза.

Представляется оправданным свести множественность существующих критериев жанрово-родовой градации к ряду базовых характеристик, функционирующих в своей совокупности как единая система принципов жанропорождения. Мы можем дефинировать четыре основных, конституирующих жанровый эйдос, логоических («теоретических») принципа. Жанр конструирует: 1) концепцию условности-безусловности воссоздаваемой жанром реальности (конвенциональный «концепт»8); 2) концепт хронотопа: модель пространства-времени и связанных с данной топологией универсума смысловых констант; 3) концепт конфликта: концепцию отношений человека с универсумом, миром в целом (эпические жанры); с социумом и конкретными людьми, его составляющими (драматические жанры); с самим собой, с собственным внутренним миром (лирические жанры). Поскольку логика понимания конфликта непосредственно связана с системой базовых ценностных ориентации человека, этот концепт может быть обозначен также как аксиологический; 4) нарративный концепт: концепцию субъектно-объектной организации текста: отно-

7 См.: Зарецкий В.А. Народные исторические предания в творчестве Н.В. Гоголя: История и биографии: монография. - Стерлитамак: Изд-во СГПИ; Екатеринбург- Изд-во УГПУ, 1999. - 463 с. - С. 89.

Мы берем здесь это слово в кавычки, так как его значение в данном контексте не тождественно в полной мере существующему в современном научном дискурсе понятию концеггга. «Концепт» в нашем семантическом поле - это гипостазированная в объективно-реальный эйдос «концепция»; таким образом, можно сказать, что в понятии «концепт» для нас доминантным является эйдетическое начало жанроконструиро-вания, а в «концепции» - логонческое. Далее в данном разделе диссертации мы употребляем слово «концепт» без кавычек.

шения субъект сознания - объект сознания, субъект речи - объект речи. Эти отношения в целом исследованы и описаны в трудах Б.О. Кормана9, поэтому вряд ли требуют здесь подробных комментариев: отсылка к этим известным исследованиям на данный момент кажется нам и необходимой, и достаточной для понимания сущности нарративного концепта. Первые три параметра определяют внутренние законы моделируемой реальности («внутреннее сознание» жанра); последний — пути и формы воплощения создаваемой модели через логику отношений сознания, языка и речи («тело жанра»).

Четвертый раздел («Рефлексия как основа образотворчества и смыслопорождения в эпических жанрах»), пятый («Рефлексия, ассоциативность, исповедальность в структуре лирического эйдоса») и шестой разделы («Игра и принципы драматического миромоделиро-вания») второй главы первой части диссертации анализируют смыс-лообразующие функции рефлексии в парадигмах жанропорождения, реализуемых в рамках разных литературных родов: эпоса, лирики, драмы. Основные конститутивные принципы конструирования жанрового эйдоса - концепт пространства-времени, концепт конфликта, концепт субъектно-объектной речевой организации текста - в эпических жанрах оказываются непосредственно связаны с принципом рефлексии. Рефлексийные акты и механизмы осознания в процессах эпического художественного моделирования хронотопа порождают в тексте образы-концепты границы, дистанции, становления, перехода и др., что в целом создает представление о неоднородном, неодномерном, разомкнутом универсуме, в котором приходится ориентироваться и самоопределяться человеческому сознанию.

Лирический мирообраз рождается прежде всего из ассоциативных и исповедальных, а не рефлексийных связей и отражений, хотя сама по себе ассоциация также есть первичная ступень осознания, промежуточная между мифологически связанным, замкнутым сознанием и - сознанием рефлексийно-разомкнутым. Лирическое слово осознает себя прежде всего как слово глубоко исповедальное, должное преодолеть все данные извне дискурсивно-моделируюшие установки и все рефлексийно-моделируемые дистанции между лириче-

9 См.: Корман Б.О.: Избранные труды по теории и истории литературы. - Ижевск: Изд-во УдГУ, 5992. - 235с.; Избранные труды. Теория литературы / ред.-сост. Е. А. Подши-валспа и др. - Ижевск: Ин-т компьютерных исслед., 2006. - 551 е.; Избранные труды. История русской литерату ры / ред.-сост. Е.А. Подшивалова, Н А. Ремизова, Д И. Че-рашняя, В.И. Чулков. - Ижевск: Изд-во УдГУ, 2008. - 732 с.

ским «я» и миром, а также и внутри самого лирического «я». Рефлексия и исповедальность — это две основные текстопорождающие интенции креативного сознания, и нигде конфликт между- ними не обретает такой остроты и силы, как в лирике.

Источники и формы текстопорождения в драматургии обусловлены законами миметически-игрового моделирующего сознания и поведения. Именно в драме моделирующее начало в искусстве, в природе художественного образа оказывается предметом художе-ственно-рефлексийного осознания, поскольку текстовая модель здесь должна обрести воплощение в театрально-сценических формах. Подобное самосознание свойственно и игре; игровое сознание есть прежде всего моделирующее сознание. С другой стороны, игра не просто чужда рефлексии или существует вне ее законов; игровое сознание является метауровневым по отношению к рефлексии. Рефлек-сийные механизмы могут действовать внутри игрового или драматургического мира, но они всегда опосредованы над-рефлексийным условно-безусловным сознанием, определяющим сущность образа, порождаемого в игре или на сцене.

Седьмой раздел реферируемой главы — «Жанровая триада миф -трагедия - мистерия как рефлексийная парадигма смыслопорожде-ния». И древняя трагедия, и мистерия вырастают из мифа, порождая знаковую в онтологическом плане смысловую триаду, все элементы которой продолжают затем жить в культуре в ситуациях рефлексий-ного взаимоосознания. Эта триада, на наш взгляд, становится одной из базовых жанрообразующих парадигм в классической европейской литературе и особой степени актуализации достигает в русской литературе XIX века. Как реализуются принципы образотворчества, определяемые этой триадой, в поэтике конкретных литературных текстов, в частности, в творчестве Н.С. Лескова и Б.Л. Пастернака, речь идет в следующей части работы.

В последнем разделе первой части «Природа как мистериальное пространство в поэтике литературного произведения» анализируются принципы воплощения мистерии как архетипическон жанровой'формы в художественном тексте. Мы приходим к выводу, что одним из основных путей «имплантации» мистериального конструкта, и в первую очередь, мистериального хронотопа, в порождаемую художником модель универсума становится поэтика пейзажа, ландшафта, поэтика природы в целом как особой сферы человеческого и вне-человеческого миробытия.

Вторая часть диссертации «Миф и рефлексия в поэтике произведений русской литературы XIX-XX веков» рассматривает образно-смысловые парадигмы произведений И.С. Тургенева, Ф.М. Достоевского, Н.С. Лескова, А.И. Куприна, М.М. Зощенко, Б.Л. Пастернака с точки зрения реализации в них принципов художественной рефлексии и включает шесть глав: в 1-й главе - 2 раздела, во 2-й - 3, в 3-й -3, в 4-й - 4, в 5-й - 2, в 6-й - 4. В хрестоматийных произведениях русской классической литературы мы исследуем явления образной и жанровой рефлексии, жанровой полифонии, объясняем роль художественной рефлексии и связанных с ней диалогических форм изображения в поэтике мифотворчества и демифологизации.

Первая глава «О судьбах моей родины...»: национально-исторический миф в «Записках охотника» И.С. Тургенева» состоит из двух разделов: «Историософский миф в рассказе И.С. Тургенева «Бе-жин луг» и «Змееборческий миф в художественно-философских контекстах рассказа И.С. Тургенева «Певцы». В данной главе описываются рефлексийно-диалогические принципы изображения, организующие поэтику рассказов тургеневского цикла. Мифопоэтические принципы миромоделирования, воплощенные на уровне ассоциативно-символического подтекста, вступают в образно-смысловые взаимоотражения с очерковыми изобразительными формами, порождая представление о концептуальной многомерности и внутренней диало-гизированности авторского взгляда на диалектику отношений судеб индивидуальных, национально-исторических, общемировых, са-крально-метаисторнческих.

Вторая глава второй части - «Сюжетно-жанровые архетипы и принцип рефлексии в поэтике Ф.М. Достоевского» - включает три раздела. В первом разделе «Софийный археосюжет в романах Ф.М. Достоевского «Идиот» и Б.Л. Пастернака «Доктор Живаго» исследуются рефлексийные принципы реконструкции софиологнческо-го мифа в названных произведениях. Диалогические отражения контекстов романа Достоевского в образно-смысловых парадигмах «Доктора Живаго» приводят к пониманию, что этот параллелизм носит не просто типологический или преемственный характер, но уннверсаль-но-архетипический, и корнями уходит в глубины общебытийной проблематики, по-разному актуализируемой и ннкарнируемой в разных художественных мирах.

Второй раздел «Миф архаический и миф христианский в повести Ф.М. Достоевского «Кроткая» посвящен анализу принципов вопло-

щения сюжетно-жанровых архетипов в художественной системе повести. Рассматривая образно-мотивные и жанровые структуры произведения, объясняя 1« символические и метафорические функции, мы реконструируем смысловые контексты арханко-фольклорного (сказочного) мифа и мифа житийно-христианского. Сказочный и житийный архетипы по-разному реализуются в сюжетных линиях героя и героини, вступая в отношения рефлексийного взаимоотражения и диалога. Исследование приводит к выводу, что в художественном мире повести житие, выражающее духовно-нравственные ценности христианской культуры, воспринимается как более высокая этическая ступень по сравнению с идеалами языческого мифа, отраженными законами волшебной сказки.

Если в «Кроткой» Ф.М. Достоевского рефлексийные отношения между образно-смысловой парадигмой мифа и художественным строем повести проявлены на уровне сюжета и жанра, то в «Крокодиле» художественная рефлексия становится способом «остранения» мифа через формы комического дистанцирования (шарж, пародия, бурлеск, травестия и др.) от мифологически «связанного» сознания. Особенности поэтики произведения с этой точки зрения рассматриваются в третьем разделе второй главы - «Крокодил в Петербурге», или о некоторых мифопоэтических и историософских аллюзиях в повести Ф.М. Достоевского «Крокодил». Образно-смысловая рефлексия в повести выполняет двояконаправленную роль: деконструкции устоявшихся историко-культурных мифов Европы и России и одновременного нового мифотворчества, дающего возможность более глубокого понимания и объяснения происходящих исторических процессов. Это подтверждает, что Достоевский как никто другой понимал суть бытийной ситуации, в философски-дискурсивной форме определенной гораздо позже А.Ф. Лосевым10: творчески развиваться, оставаясь в недрах мифологически-связанного сознания, невозможно, но невозможно и подлинное творчество, рожденное вне мифа. История и культура движутся в непрерывном взаимодействии этих двух процессов и рефлекамшо-дистанцированное осмысление их открывает парадоксальную возможность осознанного мифотворчества, осознанной жизни в мифе.

10 См., н-р: Лосев А.Ф. Диалектика мифа // Лосев А.Ф. Из ранних произведений /вступ. ст. и отв. ред. А А. Тахо-Годи; сост. и подгот. текста НИ. Маханьковой. - М.: Правда, 1990.

Исследование, проведенное в третьей главе второй части диссертации - «Язык мифологем и принцип рефлексии в поэтике Н.С. Лескова» - приводит к выводу, что нарративно-художественная ткань многих лесковских произведений отличается подчеркнутой диалоги-зацией ее внутренней структуры, что является одним из проявлений принципа художественной рефлексии и качественно обогащает смыс-лотворческие возможности текста. Повествовательный строй рассказов и повестей Лескова (мы не касаемся здесь романов) имеет, как правило, некую общую логику: авторские текстопорождающие интенции изначально ориентированы на создание образа смысловой двуплановости повествования. С одной стороны, перед нами подчеркнутая и откровенная установка на достоверность, правдоподобие (а нередко и документальность) рассказанной истории, с другой -столь же откровенные отсылки к мифу.

Эта изобразительная логика с наибольшей степенью авторской отрефлексированности проявлена в рассказах «Несмертельный Голован», «Тупейный художник», «Левша», которые стали предметом исследования в трех разделах данной главы. В «Несмертельном Головане» одно и то же событие рассказано дважды: как запись, почти протокольно точная, передающая лишь факты, из дневника бабушки; затем тот же эпизод» в памяти мальчика, которому было тогда всего полтора года. Дублирование повествования передает два разных восприятия одной истории: как реально-эмпирических фактов и как мифологического события спасения, героического подвига, совершенного Голованом, что мотивируется особенностями детского сознания, склонного жить по законам мифа. Анализ рассказа приводит к выводу, что миф, по мысли Лескова, встречаясь с текущей, неукрашенной действительностью, не только не утрачивает своих идеальных смыслов (даже при всех попытках демифологизации мира и человека), но еще более утверждает их, инкарнируя в текучих и изменчивых формах жизни архетипические законы бытия. Миф живет в постоянном диалоге с реальностью, но участвуют в нем лишь те, кто способен, подобно Головану, выйти за пределы узкого круга згоических целей и устремлений, обращая тем самым свою земную биографию в провиденциальное откровение.

В парадигме исследования рассказа «Тупейный художник» центральное место занимает проблема внутренней жанровой природы произведения, определяемой диалогическими взаимоотражениями трех архетипических форм миромоделирования и миропонимания:

мифа, трагедии и мистерии. Анализ текста приводит к выводу, что жизненная история героини становится многократно преломленным через грани художестзенной рефлексии отражением софийной мистерии в ее важнейших образно-сюжетко-смысловых координатах.

Третий раздел посвящен исследованию историософских идей Н.С. Лескова, воплощенных в мифопоэтических парадигмах рассказа «Левша». Рассматривая сквозь призму рефлексии сюжетные и жанровые структуры произведения, объясняя их символические и метафорические функции, мы реконструируем образно-смысловые контексты национально-исторического мифа, воссозданного в художественной системе «Левши». Представленная здесь историософская концепция Лескова определяется как выражение оригинального взгляда писателя на устойчивые культурологические оппозиции «Россия - Европа», «Восток - Запад». Художественная экспликация писателем устойчивых идеологем и мифологем открывает возможность нового, универсально-философского понимания смысла этих оппозиций. Исторические судьбы России и Европы и связанные с ними противоречия и конфликты объясняются через парадигмы солярно-хтонического мифа и центральной для него общебытийной оппозиции «Хаос - Космос». Драма Левши в изображении Лескова перерастает, таким образом, из социально-психолопиеской и духовно-нравственной в глубоко экзистенциальную, поскольку становится отражением внутренней амбивалентности бытия и его фундаментальных начал.

Четвертая глава «Мифопоэтические коды и пути их реализации в художественном мире А.И. Куприна» рассматривает рефлексийные принципы актуализации мифопоэтических парадигм в произведениях А.И. Куприна. В первом разделе «Мифологема «Эрос - Логос» и ее смыслопорождающне функции в повести А.И. Куприна «Гранатовый браслет» анализируются образно-смысловые парадигмы эротологиче-ского мифа - доминантного в системе мифологем, инкарнированных в повести. Анализ миромоделирующих координат, системы образов, сюжетной сруктуры произведения приводит к выводу о переакцентуации традиционной для европейской культуры оппозиции «Космос -Хаос». Художественная мысль Куприна обнаруживает смысловую недостаточность и бесплодность характерной для современной цивилизации односторонней апологии рационально-логического начала.

Второй раздел «Мифопоэтические образно-смысловые парадигмы в повести А.И. Куприна «Олеся» посвящен исследованию роли

рефлексии в реконструкции мифопоэтических форм миромоделиро-вания, архетииических пространственно-временных структур в поэтике названной повести А.И. Куприна. Анализ сюжетно-мотнвных архетипов волшебной сказки в художественной системе произведения, объяснение их символических функций позволяет описать смысловую парадигму солярно-хтонического мифа, выражающую оригинальный взгляд Куприна на традиционные оппозиции «природа -цивилизация», «миф - реальность». Данные оппозиции, организующие центральный сюжетный конфликт повести, художественно эксплицируются как отражение глубинной дисгармонии бытия, порождаемой человеком вследствие нарушения фундаментального равновесия между началами Хаоса и Космоса в принципах собственного жизнеустройства.

В третьем разделе «Мнфопоэтнческие коды в повести А.И. Куприна «Суламифь» рассматриваются основные мифопоэтические константы, организующие художественную систему названного произведения. Язык архетипов в данной повести Куприна актуализируется одновременно и через открытую интертекстуальную систему мотивов, и через рефлексийно закодированные на уровне подтекста образно-смысловые структуры. В художественной парадигме повести обнаруживаются диалогические взаимоотражения нескольких архети-пических сюжетов: библейского эротологического мифа «Песни песней», каббалистического мифа о Шехине, египетского мифа об Изиде, сюжетных мотивов софийного мифа, античного эротологического мифа и античной трагедии. В реферируемом разделе диссертации анализируются две из перечисленных сюжетных линий, в ассоциативно-символических контекстах произведения являющиеся доминантными: сюжет мифа об Изиде и Озирисе и каббалистического мифа о Шехине. Обе мифологемы художественно актуализируются в истории любви Суламифи и царя Соломона, порождая в результате своеобразный универсальный неомнф, интегрирующий инвариантные архетипические образы и мотивы, которые можно назвать базовыми для истоков европейской культуры. '

Пятая глава второй части диссертации «Функции рефлексии в метажанровой парадигме новеллистики М.М. Зощенко» посвященна исследованию жанровой внутренней формы комических новелл писателя: анализируются рассказы «Аристократка», «Баня», «Качество продукции», «Прелести культуры», «Операция», «Нервные люди» и др.; глава включает два раздела: «Жанровый архетип мениппеи в поэ-

тике комических новелл М.М. Зощенко» и «Театрализация хронотопа в художественном мире М.М. Зощенко». В первом разделе образно-смысловые парадигмы менипнеи рассматриваются в качестве архети-пических начал, определяющих своеобразие жанровой организации комических рассказов писателя. Обнаруживается, что карнавализо-ванная меннппейная поэтика, реализованная благодаря принципу рефлексии, представлена в мире Зощенко как имеющая онтологически значимые основания, поскольку сама изображаемая эпоха «менип-пейна» по существу.

Во втором разделе речь идет о рефлексийных образно-смысловых взаимоотражениях, определяющих логику театрализации в комических новеллах Зсщенко. В данном случае театрализацию мы понимаем не только как одну из форм миромоделирования, но как такой прием поэтики, благодаря которому художественная система рассказов Зощенко моделирует театрально-сценическую и драматургическую модель реальности. По сути, речь здесь идет о метауровне художественного отражения, или о принципе художественной рефлексии, воплощенном через поэтику театрализации. Объектом изображения, моделирования, осознания в системе Зощенко становятся, таким образом, не просто человек и мир (будь это мир «эмпирически-сырой» или художественно обработанный, театрально-оформленный), но сами принципы и формы изображения, моделирования, осознания.

Последняя, шестая глава второй части работы - «Проблемы жанровой архитектоники романа Б.Л. Пастернака «Доктор Живаго» -исследует жанровые структуры названного произведения с точки зрения реализации в них принципов художественной рефлексии и состоит из четырех разделов. Анализ художественной системы романа в первом разделе «Жанровая полифония в поэтике романа Б.Л. Пастернака «Доктор Живаго» приводит к следующим выводам: одна из кардинальных особенностей художественной архитектоники произведения состоит в том, что на основе одной одной и той же фабулы (естественно, включающей в себя множество отдельных фабульных линий, коллизий и т.д.) разворачивается несколько сюжетов, строящихся по законам смыслопорождения и миромоделирования, свойственным различным жанрам. В результате в системе поэтики романа «Доктор Живаго» возникает полифоническая жанровая структура: мы слышим голоса многих жанровых сознаний и соответственно находим художественно-смысловое многоголосие, порождаемое различ-

ными жанровыми формами. Эти жанровые мирообразы существуют в художественной системе романа на уровне жанровой внутренней формы, не деформируя при этом - то есть, не редуцируя и не «приращивая» - собственную жанровую природу произведения (роман). Художественная система романа Пастернака не просто воплощает законы биографии или жития, мифа или мистерии, она воссоздает образы этих мирообразов, амбивалентно фокусируя их лучи на образе Юрия Живаго. Судьбоносные «скрещения» этих лучей определяют логику бытия героя как бытие на границах разных миров и сфер сознаний, что, в свою очередь, обуславливает особую значимость мифологемы границы в образно-смысловом пространстве произведения.

В качестве эпико-повествовательных жанровых архетипов, ре-флексийно-взаимодействующая система которых функционирует в поэтике «Доктора Живаго» на правах внутренней формы, обнаруживаются следующие жанровые и жанроподобные образования (эйдо-сы): биография - как особая жанровая модель жизнеописания; жанровый эйдос жития и связанный с ним эндос мифа. Хотя миф в строгом смысле слова не является жанром, но это протожанровая, дожанровая форма мышления, аналогичная по своим миромоделирующим функциям жанровому мышлению в искусстве. Все три названные жанровые модели существуют в системе романа з художественно-смысловом единстве, в условиях взаимоотражения и взаимопроникновения: ведь житие - это и есть мифологизированная биография, и именно житие предстает в структуре романа в качестве смыслоцен-трирующего повествовательного архетипа.

Театрально-сценические и драматургические формы мировиде-ния представлены жанровыми эйдосами мистерии, трагедии и ритуально-театрализованного мифа. Миф, трагедия и мистерия также сосуществуют в условиях взаимообогащения, взаимопроницания и вза-имооспоривания. Обобщающую, фокусирующую роль здесь играет эйдос мистерии, выступающей в качестве метажанра по отношению к мифу и трагедии. Эпические и драматические формы и принципы изображения в свою очередь тоже обнаруживают* внутреннюю связь, поскольку театрализованное, инсценированное житие представляет собой одну из жанровых разновидностей мистерии - миракль.

Лирические формы художественного миросознання не имеют столь четкой жанровой градации, как эпические и драматические. Тем не менее, хотя мы не можем дифференцировать здесь четко оформленные, завершенные изнутри жанровые структуры, мы можем выде-

лить основные составляющие этого лирического комплекса. Центральными и ведущими являются формы словесно-поэтического ми-росознания, кульминацией которого становится стихотворный цикл Юрия Живаго. С ними непосредственно связаны образы музыкально-поэтических эйдосов, которыми насыщены и повествовательная, и стихотворная часть романа. В столь же неразрывном единстве с названными формами лирического миросознания живут в системе «Доктора Живаго» эйдосы, которые мы обозначили как молитвенно-поэтические: молитва, песнопение, псалом, духовные стихи, акафист и др. Главным объединяющим .моментом для всех трех типов лирического эйдоса оказывается то, что все они представляют собой не столько формы миромоделирования, сколько формы мирообщения и Богообщения.

Итак, перед нами вырастает стройное здание жанровой архитектоники романа, в котором принципы изображения и миросознания, свойственные эпосу, лирике и драме сосуществуют по законам художественной рефлексии, в условиях отражения, взаимоотражения, вза-имоосозпания их основных смысловых и ценностных констант. На наш взгляд, поэтика романа в целом организована законами своеобразного метажанрового эйдоса, способного органически вобрать в себя формы миромоделирования и мирообшения, характерные не только для трех литературных родов, но для разных видов искусств: главными здесь будут искусство слова, музыка, театр. Этот метажан-ровый эйдос - эйдос литургии: синтетического храмового действа, где эстетическое чувство, религиозно-нравственное чувство и понимающее созерцание ума сливаются в единое состояние, восстанавливая в человеке его духовно-телесную целостность и создавая ощущение сопричастности к миросозидательным энергиям Творца.

Во втором разделе шестой главы анализ агиографического жанрового архетипа в художественной системе романа «Доктор Живаго» приводит к выводу, что на основе событийной фабулы жизни Юрия Живаго выстраивается как сюжет его светской, мирской биографии, насыщенной драматическими и трагическими обертонами, так и сюжет «жития блаженного Юрия Живаго», где драматические конфликты находят свое сакралыю-мистериальное разрешение.

В последних разделах реферируемой главы исследуются два микросюжета, связанные с разными путями инициаций, переживаемых Юрой Живаго и Никой Дудоровым. Третий раздел «Первое Посвящение Юрия Живаго» анализирует фрагмент произведения, где

герой впервые встречается со своей Судьбой, переживая первую духовно-личностную инициацию, во многом определяющую логику реализации им своего предназначения, В четвертом разделе «Две инициации: о символическом смысле одного эпизода в сюжете романа Б.Л. Пастернака «Доктор Живаго» речь идет о восьмой главе первой части «Доктора Живаго», главным героем которой становится Ника Дудоров, также переживающий свою первую инициацию. Микроанализ этого фрагмента с очевидностью проявляет ситуацию ре-флексийно-диалогических взаимоотраженнй микросюжета главы, сюжета романа в целом и его метасюжетной парадигмы, порождаемой системой связей и отношений между смысловыми уровнями текста, подтекста и контекста. Живаго и Дудоров - это люди, бытие которых имеет разную онтологию, они живут в разных мирах и, соответственно, разных мифах. Мир Живаго - мир христианского мифа, он изначально богоцентричен и христологичен; мир Дудорова - ан-тропоцентричен и антропологичен. Логика, по которой развивается личность и судьба Ники Дудорова, - логика языческого, дохристианского мифа. В исследуемой главе романа реконструируется образ архаической ритуальной инициации, переживаемой героем в одном из эпизодов его детства.

Третья часть диссертации «Исповедальность и рефлексия как текстопорождающие интенции творческого сознания» включает две главы. Объектом теоретического анализа в первой главе «Исповедь и текст в парадигмах рефлексийного мышления» становится исповедальное высказывание как первичный речевой жанр. Глава состоит из четырех разделов. Первый раздел «Исповедальное сознание и исповедальное слово» рассматривает исповедальное состояние сознания как генеральное смысловое поле, в котором обнаруживается единство различных понятийно-семантических форм, обозначаемых словом «исповедь». Исповедальность определяется как изначальная основополагающая интенция сознания, находящая свое отражение и воплощение во всей многоликости форм речевого общения, и даже генерирующая саму ситуацию человеческого общения, взятую как таковую, в ее смысловой фактичности, без учета многогранных форм ее проявления. Исповедальность можно назвать некоей архетиппческой для человеческого сознания формой его бытия, архетипом общения -своеобразным интенциональным и коммуникативным первообразом, находящим свое выражение а различных формах речевых высказываний, в разных жанрах речевого общения.

Во втором разделе «О смысле Покаяния и Покаянной исповеди» эксплицируется ряд особенностей Покаянной исповеди, в которой в наибольшей чистоте и превообразности проявлена сущность испове-дальности. В центре внимания при этом — пути преодоления в исповедально-покаянном сознании дихотомий «Я и Другой», «рациональное—иррациональное», характерных для рефлексийного мышления.

В третьем разделе «Рефлексийное и трансцендентное становление сознания в Покаянной исповеди» исследуется роль исповедального Слова в процессах самоосознания личности. Без Слова нет осознания как завершенного акта самосознания и самопознания: именно логоическая энергия человеческого духа разрушает барьер между внутренним, истинным Я человека и его внешнеориентированным личностным сознанием, восстанавливает единство между изначально сущими в человеке ценностями и его эмпирическим опытом, входящим в противоречие с этой первичной аксиологической заданностью духа. Восстановление единства «внутреннего» и «внешнего» сознания, подсознательного и сверхсознательного планов в человеке переживается им как акт осознания. Уровни осознания (несколько ступеней рефлексии, метарефлексия, трансценденция), как и уровни бессознательного, могут быть различны. Каждому уровню осознания соответствует свое слово как особая форма воплощения и бытия первоначального индивидуального логоса человеческой души, с присущими ему смысловыми и информационно-энергетическими характеристиками и направленностью - т.е. со своей особой интенциональ-ностью. Трансценденция сознания в Покаянной исповеди - это уровень исчерпания собственного Слова, погружение в неизреченную, неизрекаемую тайну души, внемлющей Слову Божьему.

Четвертый раздел — «Динамика смыслостановления в исповедальном и рефлексийно-текстовом сознании» - описывает сущность и природу названных типов сознаний, дифференцируя их конструктивно значимые для процессов смыслопорождения черты. В фокусе исследования следующий ряд проблем, анализируемых в пяти подразделах главы: соотношение вербально-оформленных «слов» и Слова-логоса в Покаянной исповеди; незавершимость становящегося смысла в Покаянно-исповедальном Слове и «завершенность» текста»; хро-нотопичность текстового сознания и возможности ее преодоления в Покаянной исповеди; метафизичность Покаянного Слова и материальная проявленность текста; отношение исповедального и текстового сознаний к знаку и символу.

Во второй главе третьей части диссертации - «Исиоведальиость и рефлексия в поэтике художественного текста» - исследуются произведения А. Камю, A.A. Ахматовой, Б.Л. Пастернака в контексте заявленной в предыдущей главе проблематики. Глава включает три раздела. Первый раздел «Исповедальное Слово и экзистенциальный «стиль»: А. Камю. «Посторонний» анализирует проблемы соотношения исповедального сознания и слова с экзистенциальным «потоком сознания». Духовно-бытийный и нравственный тупик, в котором оказывается экзистенциальное сознание виерелигиозного типа, представленное в произведениях А. Камю, Ж.-П. Сартра и др., рассматривается как парадокс, порожденный эгоцентрированным типом личности. Неспособность к исповедальному самовыражению оборачивается для героя повести Камю псевдонсповедальным «потоком сознания», а попытки духовного самоосуществления - духом абсурда и мятежа.

XX век стал веком обостренного осознавания экзистенциальной проблематики не только для культуры Запада, но и для России. Однако наплыв экзистенциальных ощущений в творчестве лучших русских писателей прошлого столетия не обернулся утверждением духа хаоса и абсурда и не ограничился их констатацией. К примеру, можно говорить о том, что экзистенциальное мироощущение - чувство растождеств-ленности, дистанцированности Я и «Существования» - является одной из интенционально-энергийных основ, формирующих художественные миры A.A. Ахматовой, Б.Л. Пастернака, М.И. Цветаевой. Во втором разделе реферируемой главы: «Преодоление» экзистенциального дискурса в лирике A.A. Ахматовой» - исследуется диалектика отношений экзистенциально-рефлексийного и исповедального сознаний в поэтическом мире Анны Ахматовой. Живое исповедально высказанное Слово - как интимно-личностное, так и поэтическое - является для Ахматовой залогом преодоления всех условно-относительных экзистенциальных дистанций между человеком и миром.

Третий, заключительный раздел второй главы «Текст и «антитекст» в поэтическом сознании Бориса Пастернака» исследует рефлек-сийно-диалогические принципы текстопорождения в поэтике Б. Пастернака на примере стихотворения «Рождественская звезда». Если в творческом кругозоре большинства художников борьба с текстом и текстовым сознанием, текстуальностью литературного слова живет имманентно и бессознательно, то а поэзии Пастернака она эксплицирована как художественное задание на уровне лирического сюжета, образной системы, языка, стиля. Стихотворение «Рождественская

звезда» - яркий пример того, как законы текстопорождения, сталкиваясь с жаждой преодоления текста, создают особую ситуацию - ситуацию взаимоотражения текстовых и «антитекстовых» смыслов.

В Заключении диссертации формулируются выводы, подводятся итоги исследования, определяются его главные перспективные векторы.

Как известно, согласно концепциям М.М. Бахтина, создание художественного текста как эстетически завершенного целого требует трансгредиентности авторского сознания, большей или меньшей степени вненаходимости его относительно слова, образа, смысла. Подобная дистанцированность сознания необходимым образом предполагает «включение» его рефлексийных интенционапьных энергий, которые вступают в диалектически-амбивалентные отношения единства-противоположности с двумя другими базовыми началами художественного мышления: мифотворческим и исповедальным. Мы отметили, что в диаде «миф - рефлексия» преобладает диалектика взаимоинтеграции и функционального единства, так как оба этих начала выполняют миромоделирующие функции. В отношениях же рефлек-сийного и исповедального сознаний доминируют взаимооспоривание и противоборство, обусловленные разнонаправленностью, даже противоположностью их интенциональных векторов.

Таким образом, в рамках постмифологического этапа развития нашей культуры мы обнаруживаем парадоксальную ситуацию: тексто-порождение (в искусстве вообще и в искусстве слова в частности) существует здесь как двунаправленный процесс: с одной стороны, действуют рефлексийные и моделирующие функции творческого сознания, формирующие текст как систему знаков; с другой - глубинные исповедальные интенции авторского сознания, направленные на преодоление «заданно-сти» дискурсивного и текстово-оформленного слова. Создание теоретической модели процессов художественного текстопорождения, способной разрешить этот и многие другие парадоксы образо- и смыслотворче-сгва в искусстве и литературе, остается, на наш взгляд, важнейшей из фундаментальных задач современной эстетической мысли.

Основные положения диссертационного исследования отражены в следующих публикациях автора:

Монографии:

1. Ибатуллина, Г. М. Человек в параллельных мирах: художественная рефлексия в поэтике чеховской прозы : монография / Г. М. Ибатуллина. - Стерлитамак : Изд-во СГПА, 2006. - 200 с.

2. Поэтика русской литературы XIX века (вторая половина) : пути образотворчества и смыслопсрождения : коллективная монография / В. А. Беглов, М. Ш. Кагарманова, Г. М. Ибатуллина и др. -Стерлитамак : Изд-во СГПА, 2011. - 331 с.

3. Ибатуллина, Г. М. «Магический кристалл»: рефлексия в поэтике художественного текста : монографии / Г. М. Ибатуллина. - Гамбург : LAP LAMBERT Academic Publishing GmtH&Co. KG, 2011. -450 с.

4. Ибатуллина, Г. М. Сквозь пргпму образа: художественная рефлексия в поэтике русской литературы 19-20 вв.: монография / Г. М. Ибатуллина. - Уфа: Гилем : Башкирская энциклопедия, 2013.-320 с.

Публикации в рецензируемых научных журналах и изданиях, входящих в Перечень ВАК Министерства образования РФ:

5. Ибатуллина Г. И. Мифологема Эрос - Логос и ее смыслопо-рождающне функции в повести А. Куприна «Гранатовый браслет» / Г. М. Ибатуллина // Сибирский филологический журнал. - 2009. -№ 2. - С. 85-93.

6. Ибатуллина, Г. М. Текст и «анти-текст» в поэтическом сознании Бориса Пастернака / Г. М. Ибатуллина // Вести. Томск, гос. ун-та. Филология. -2010. - № 4 (12). - С. 53-64.

7. Ибатуллина, Г. М. Жанровый архетип мениппеи в поэтике комической новеллы М. Зощенко / Г. М. Ибатуллина // Вестн. Удмурт. ун-та. Сер. История и филология. - 2010. - Вып. 4. - С. 34-45.

8. Ибатуллина, Г. М. Две инициации: о символ!Гческом смысле одного эпизода в ромагге Б. Пастернака «Доктор Живаго» / Г. М. Ибатуллина// Сибирский филол. журн. -2012. -№ 1.-С. 63-71.

9. Ибатуллина, Г. М. Исповедальное слово и «поток сознания»: экзистенциальный текст как неосуществленная исповедь в «Постороннем» А. Камю / Г. М. Ибатуллина // Вестн. Томск, гос. ун-та. Филология. - 2012. - № 2 (18). - С. 57-75.

10. Ибатуллина, Г. М. О сущности и функциях жанровой рефлексии / Г. М. Ибатуллина // Филологические науки. Вопросы теории и практики,-2013.12, ч. 1.-С. 87-89.

11. Ибатуллина, Г. М. О конструктивных параметрах жанровых моделей / Г. М. Ибатуллина И Филологические науки. Вопросы теории и практики,-2013.-№ 12, ч. 1.-С. 89-92.

12. Ибатуллина, Г. М. Рефлексия и принципы жанрового миро-моделирования / Г. М. Ибатуллина // Филологические науки. Вопросы теории и практики. - 2013.12, ч. 1.-С. 92-94.

13. Ибатуллина, Г. М. Миф архаический и миф христианский в повести Ф.М. Достоевского «Кроткая» / Г. М. Ибатуллина // Вести. Удмурт, ун-та. -2014. -№ 5-2. - С. 154-166.

14. Ибатуллина, Г. М. Архетипические модели и их смыслопо-рождающие функции в поэтике романа JI. Н. Толстого «Война и мир» / Г. М. Ибатуллина, Е. В. Булина // Вестн. Удмур.ун-та. -2014. -№ 5-4.-С. 7-16.

15. Ибатуллина, Г. М. Национально-исторический миф и пути его интерпретации з рассказе Н. С. Лескова «Левша» [Электронный ресурс] / Г. М. Ибатуллина // Современные исследования социальных проблем. - 2014. - № 4 (36). - URL : http://dx.doi.org/10.12731/2218-7405-2014-4-2

16. Ибатуллина, Г. М. Историософский миф в рассказе И.С. Тургенева «Бежин луг» / Г. М. Ибатуллина // Современные исследования социальных проблем. - 2014. - № 3 (35). - URL: http://dx.doi.org/10.12731/2218-7405-2014-3-3

17. Ибатуллина, Г. М. Мифопоэгические образно-смысловые парадигмы и их художественные функции в повести А. И. Куприна «Олеся» / Г. М. Ибатуллина // European Social Science Journal (Европейский журнал социальных наук). - 2014. - № 6, Т. 2. - С. 245-253.

18. Ibatullina, G. М. Sophia's Myth and Waysof Its Embodiment in A.I. Kuprin's Story "Olesia" / G. M. Ibatullina // Mediterranean Journal of Social Sciences. Vol. 6, No. 1, Supplement 2, February 2015. MCSER Publishing, Rome, Italy, 2015. Pp. 36-42. (scopus).

19. Ибатуллина, Г. M. Образно-смысловые парадигмы софийного мифа в повести А. И. Куприна «Гранатовый браслет» / Г. М. Ибатуллина // Вестн. Удмурт, ун-та. - 2015. - № 5-2.

Работы, опубликованные в других изданиях:

20. Ибатуллина, Г. М. О парадоксе исповедальности в искусстве / Г. М. Ибатуллина // Образование, язык, культура на рубеже XX - XXI вв. : материалы междунар. науч. конф. 22-25 сент. 1998 г. - Уфа: «Восточный университет», 1998. - Ч. III. - С. 151-153.

21. Ибатуллина, Г. М. Слово Покаянной исповеди и текстовое сознание / Г. М. Ибатуллина /У Литературный текст: проблемы и методы исследования: материалы II конф. - Тверь : Изд-во ТвГУ, 1998. - С. 62-66.

22. Ибатуллина, Г. М. Жизнь сознания в Покаянии и Покаянной исповеди. [Электр, ресурс] / Г. М. Ибатуллина // Hermeneutics in Rus-

sia. - 1999. - Issue 1. - Volume 3. - URL: http://vvvvvv.tversu.ru/Science/ Hermeneutics/1999-1/1999- l-12.pdf

23.Ибатуллина, Г. M. Исповедальное слово и экзистенциальный стиль / Г. М. Ибатуллина // Русская литература XX-XXI вв.: направления и течения. - Екатеринбург : Изд-во УГЛУ, 2000. - Вып. 5.

24. Ибатуллина, Г. М. Поэтика пейзажа в прозе А. П. Чехова / Г. М. Ибатуллина // Природа и человек в художественной литературе : материалы Всерос. науч. конф. - Волгоград : Изд-во ВолГУ, 2001. -С. 181-188.

25. Ибатуллина, Г. М. Загадка судьбы и смысл бытия в «Стихах, написанных ночью во время бессонницы» А. Пушкина / Г. М. Ибатуллина, JI. Шириева // Пушкинские чтения-2001 : материалы межвуз. науч. конф., 6 июня 2001 г. - СПб. : Изд-во ЛГОУ им. А. С. Пушкина, 2001.-С. 15-19.

26. Ибатуллина, Г. М. Исповедальное сознание и слово как пространство смыслопорождения / Г. М. Ибатуллина // Ученые записки СГПИ и Стерлитамакского филиала АН РБ. Вып. 1: Лингвистика. Литературоведение: сб. науч. тр. / отв. ред. Н. В. Пятаева. - Стерли-тамак : Изд-во СГПИ, 2002. - С. 130-137.

27. Ибатуллина, Г. М. Проблема жанровой полифонии в романе Б. Пастернака «Доктор Живаго» / Г. М. Ибатуллина // Жанровое своеобразие русской литературы XVIII-XX веков: сб. ст. / отв. ред. О. И. Сердюкова. - Самара : Изд-во СГПУ, 2002. - С. 177-188.

28. Ибатуллина, Г. М. Об одном микросюжете в романе Б. Пастернака «Доктор Живаго» / Г. М. Ибатуллина // Проблемы литературного образования: материалы Всерос. науч.-практ. конф. - Екатеринбург : Изд-во У ГПУ, 2003.

29. Ибатуллина, Г. М. «Крокодил в Петербурге», или о некоторых историософских и мифопоэтических аллюзиях в повести Ф. Достоевского «Крокодил» / Г. М. Ибатуллина // Пушкинские чтения-2003: статьи и материалы Всерос. науч. конф., 6 шоня 2003. - СПб. : Изд-во ЛГОУ им. A.C. Пушкина, 2003 - С. 14-17.

30. Ибатуллина, Г. М. Российско-петербургский миф в повести Ф. Достоевского «Крокодил» / Г. М. Ибатуллина // Третьи междунар. Измайловские чтения, посвящ. 170-летию приезда в Оренбург A.C. Пушкина. Оренбург, 9-10 окт. 2003 г.: материалы: в 2 ч. Ч. I. -Оренбург : Изд-во ОГПУ, 2003. - С. 144-154.

31. Ибатуллина, Г. М. Достоевский и Пастернак: софийный ар-хеосюжет в романах «Идиот» и «Доктор Живаго» / Г. М. Ибатуллина // Русская литература XX века. Типологические аспекты изучения: сб.

науч. ст., посвящ. 90-летшо проф. С. И. Шешукова / отв. ред. Л. А. Трубина. -М., 2004. - Вып. 9. - С. 199-206.

32. Ибатуллнна, Г. М. Диалектика Я и Ты в смысловом пространстве Л.Н. Толстого и Ф.М. Достоевского / Г. М. Ибатуллина // Герменевтика в гуманитарном знании: матер, междун. науч.-практ. конф. - СПб.: Политехника, 2004. - С. 94-97.

33. Ибатуллина, Г. М. Исповедь и текст, знак и символ: диалектика отношений и возможности смыслопорождения / Г. М. Ибатуллина // Лингвистические и эстетические аспекты анализа текста и речи: сб. ст. Всерос. (с междунар. участием) науч.конф.: в 3 т. Т. 3. -Соликамск : Изд-во СолГПИ, 2004. - С, 178-182.

34. Ибатуллина, Г. М. Золото на лазури: о мифологеме золотого цвета в поэтическом мире С. Есенина / Г. М. Ибатуллина, Е. Максимова // Пушкинские чтения-2005: материалы X междунар. науч. конф. 6 июня 2005 г. / под ред. Т. В. Мальцевой. - СПб. : САГА, 2005. -С. 281-284.

35. Ибатуллина, Г. М. Змееборческий миф в рассказе И. С. Тургенева «Певцы» / Г. М. Ибатуллина // Антропоцентрическая парадигма лингвистики и проблемы лингвокультурологии: в 2 т.: материалы Всерос. науч.конф. с междунар. участием. Стерлитамак, 14 окт. 2005 г. / отв. ред. Н. В. Пятаева. - Стерлитамак : Изд-во СГПА, 2006. -Т. 1. - С. 261-264.

36. Ибатуллина, Г. М. Национально-исторический миф в «Записках охотника» И. С. Тургенева / Г. М. Ибатуллина // История литературы как филологическая проблема : сб. науч. ст. - СПб.: САГА : Наука, 2006.-С. 98-103.

37. Ибатуллина, Г. М. Первое посвящение Юрия Живаго / Г. М. Ибатуллина // Кормановские чтения: ма!ер. межвуз. конф. Ижевск, апрель 2006 / сост. Н.С. Изместьева, Д. И. Черашняя. - Ижевск : УдГУ, 2006. - Вып. 6. - С. 226-234.

38. Ибатуллина, Г. М. Экзистенциальный герой и его сознание в романе А. Камю «Посторонний» / Г. М. Ибатуллина // Актуальные проблемы филологии и филологического образования: тр. Всерос. науч. конф. Стерлитамак, 27 марта 2006 г. - Уфа : Гилем, 2006. -С. 112-118.

39. Ибатуллина, Г. М. Природа как мистериалыюе пространство в поэтике художественного произведения / Г. М. Ибатуллина // Труды Стерлитамакского филиала АН РБ / отв. ред. И. Е. Карпухин. - Уфа : Гилем,2006. - С. 66-69.

40. Ибатуллина, Г. М. Диалогизацпя повествовательных структур в рассказе Н. Лескова «Несмертельный Голован» / Г. М. Ибатуллина // Проблемы диалогизма словесного искусства : сб. материалов Все-рос. (с междунар. участием) науч.-практ. конф. Стерлитамак, 18-20 окт. 2007 г. / отв. ред. И. Е. Карпухин. - Стерлитамак : Изд-во СГПА,

2007.-С. 155-158.

41. Ибатуллина, Г. М. Миф-трагедия-мистерия в символических контекстах рассказа Н.С. Лескова «Тупейный художник» / Г. М. Ибатуллина // Кормановские чтения: матер, межвуз. науч. конф. памяти проф. Б.О. Кормана. Ижевск, апрель 2008 / ред.-сост. Д.И. Черашняя. -Ижевск, 2008.-Вып. 7.-С. 108-118.

42. Ибатуллина, Г. М. Театрализация хронотопа в поэтике комических рассказов М. Зощенко / Г. М. Ибатуллина // Проблемы образо-творчества и смыслопорождення в словесном искусстве : сб. ст. к 80-летию проф. В. А. Зарецкого / под сбщ. ред. И. Е. Карпухина. - Стерлитамак : Изд-во СГПА, 2008. - С. 202-213.

43.Ибатуллина, Г. М. Метаромантизм как эстетическая позиция в философской лирике Ф. Глинки / Г. М. Ибатуллина // Русистика

2008. Язык, коммуникация, литература, культура : сб. ст., посвящ. 35-летию создания русистики в Шуменском университете. - Шумен: Университетское изд-во «Епископ Константин Преславски», 2008. -С. 273-287.

44. Ибатуллина, Г. М. Художественная рефлексия и проблема реализма в литературе / Г. М. Ибатуллина // Кормановские чтения : сб. материалов межвуз. науч.-практ. конф. - Ижевск: Изд-во УдГУ, 2009.

45. Ибатуллина, Г. М. Принцип рефлексии и проблемы художественного метода и стиля в литературе / Г. М. Ибатуллина // Труды Стерлитамакского филиала АН РБ / отв. ред. И. Е. Карпухин. - Уфа : Гилем, 2010. - С. 125-128. - (Сер. «Филологические науки», вып. 4).

46.Ибатуллина, Г. М. «О судьбах моей Родины...»: националь-но-историческнй миф в художественной философии «Записок охотника» И. С. Тургенева / Г. М. Ибатуллина // Болгарская русистика. -2010.-Т. 1.-С. 89-100.

47. Ибатуллина, Г. М. Архетипичебкие мотивы в образах главных героев романа Л. Н. Толстого «Война и мир» / Г. М. Ибатуллина, Е. В. Булина // Изучение творческого наследия Л.Н. Толстого в вузе и школе : сб материалов Всерос. науч.-практ. конф. с междунар. участием. Стерлитамак, 2011 г. / отв. ред. М. III. Кагарманова. - Уфа : РИД БашГУ, 2011. - С. 30-37.

48. Ибатуллина, Г. М. Архетип инициации в сюжете духовной биографии Пьера Безухова (по роману J1.H. Толстого «Война и мир») / Г. М. Ибатуллина, Е. В. Булина // Теоретические и методические аспекты изучения литературы. Вторые Качуринские чтения: сб. материалов Всерос. (с междунар. участием) науч.-практ. конф., РБ, г. Стерлитамак, 18 мая 2012 г.: в 2 ч. Ч. 2 / отв. ред. А. С. Акбашева. -Стерлитамак: Изд-во СГПА, 2012. - С. 54-61.

49. Ибатуллина, Г. М. Жажда идеала: аксиологический конфликт и его интерпретация в художественном мире Н. В. Гоголя / Г. М. Ибатуллина И Кормановские чтения: статьи и матер, межвуз. науч.-методолог. семинара. Ижевск, апрель 2012 г. - Ижевск : Изд-во УдГУ, 2012. —С. 152-158.

50. Ибатуллина, Г. М. Принцип рефлексии в художественной структуре эпических жанров / Г. М. Ибатуллина // Научные труды Стерлитамакской гос. пед. академии им. Зайнаб Биишевой : в 3 сериях. Т. 2, № 1: Серия «Гуманитарные и социальные науки». - Стерлитамак : Изд-во СГПА, 2012. - С. 40-46.

51. Ибатуллина, Г. М. Историософский миф в рассказе Н. Лескова «Левша» / Г. М. Ибатуллина // Печать и слово Санкт-Петербурга: Петербургские чтения-2012 : в 2 ч. Ч. 2: Литературоведение: сб. науч. тр. / сост. Е.М. Таборисская и др. - СПб. : Изд-во СПГУТД, 2013. -С. 122-131.

52. Ибатуллина, Г. М. О софийных мотивах в структуре образа главной героини повести А. Куприна «Олеся» / Г. М. Ибатуллина // Кормановские чтения : ст. и материалы межвуз. науч. конф. Ижевск, апрель, 2013 / ред.-сост. Д.И. Черашняя. - Ижевск : Изд-во Удмурт, ун-та, 2013.-Вып. 12.-С. 221-228.

53. Ибатуллина, Г. М. В.А. Зарецкий: эскиз типологической модели развития русской литературы 19 в. / Г. М. Ибатуллина // «Любить дело в себе...»: Книга Памяти профессора В.А. Зарецкого /ред.-сост. A.C. Акбашева. - Стерлитамак : Изд-во СФ БашГУ, 2013. -С.317-323.

54. Ибатуллина, Г. М. Карнавально-мениппейные мотивы в комических рассказах М. Зощенко / Г. М. Ибатуллина, Е. В. Сергеева // Язык и личность в поликультурном пространстве : сб. ст. / отв. ред. Л.В. Адонина, О.С. Фисенко. - Севастополь : Рибэст, 2013. -С.425-431.

55. Ибатуллина, Г. М. О смыслопорождающей роли рефлексии в контекстах литературы и культуры [Электр, ресурс] / Г. М. Ибатуллина // Гуманитарные научные исследования. — 2013. -№ 10. — URL: http:// human.snauka.ru/2013/10/3963

56. Ибатуллина, Г. М. Ассоциативность, рефлексия, испопедаль-ность в структуре лирического текста [Элетр. ресурс] /' Г. М. Ибатуллина // Современные научные исследования и инновации. - 2013. -№ 12.-URL: http:/yweb.snauka.ru/issuss/2013/12/29932

57. Ибатуллина, Г. М. О структуре рефлексии [Электр, ресурс] / Г. М. Ибатуллина // Гуманитарные научные исследования. - 2013. -№ 12.-URL: http://humaii.snauka.ru/2013/12/5303

58. Ибатуллина, Г. М. Пути реализации мифологемы «Эрос - Та-натос» в художественном мире повести А. Куприна «Гранатовый браслет» / Г. М. Ибатуллина, А. У. Хисамова // Современные тенденции в образовании и науке : сб. материалов Междунар. заоч. науч,-практ. конф. Тамбов, 31 окт. 2013 г. - Тамбов : ТРОО «Бизнес-наука-общество», 2013. - С. 53-55.

59. Ибатуллина, Г. М. О принципах миромоделирования в повести В.Ф. Одоевского «Косморама» / Г. М. Ибатуллина, Е. Е. Юрец // Современные тенденции в образовании и науке : сб. материалов Междунар. заоч. науч.-практ. конф. Тамбов, 31 ост. 2013 г. - Тамбов : ТРОО «Бизнес-наука-общество», 2013. - С. 59-60.

60. Ибатуллина, Г. М. «Роман Л. Н. Толстого «Война и мир»: сюжетная модель инициации в судьбе Наташи Ростовой / Г. М. Ибатуллина, Е. В. Булина // Русская и мировая литература: сравнительно-исторический подход: материалы Междунар. науч.-практ. конф., по-свящ. 80-летию Р.Г. Назирова / отв. ред. P. X. Якубова. - Уфа: РИЦ БашГУ, 2014.-С. 174-180.

61.Ибатуллина, Г. М. «А счастье было так возможно...»: фели-цитарная тема и ее интерпретации в русской литературе / Г. М. Ибатуллина // Кормановские чтения: ст. и материалы Межвуз. науч. конф. Ижевск, апрель, 2014 / ред.-сост. Д. И. Черашняя. - Ижевск : Изд-во Удмурт, ун-та, 2014. - Вып. 13. - С. 69-75.

62. Ибатуллина, Г. М. Пространственно-временные архетипы в повести А. И. Куприна «Олеся» / Г. М. Ибатуллина // Печать и слово Санкт-Петербурга (Петербургские чтения-2013) : сб. науч. тр. - СПб.: Изд-во СПГУТД, 2014. - С. 155-163.

63. Ибатуллина, Г. М. Мифологема «Эрос-Танатос» и пути ее воплощения в повести А. Куприна «Суламифь» / Г. М. Ибатуллина, А. У. Хисамова // Materiäly X mezinarodni vedecko-praktickä conference «Dny vödy - 2014». - Dil 20. Filologicke vedy.: Praha (27 brezen - 05 dubna 2014 roku). Publishing House «Education and Science» s.r.o. -С. 65-67.

Подписано в печать 04.08.2015 г. Гарнитура «Times». Бумага ксероксная. Формат 60x80W6. Печать оперативная. Усл. печ. л. 2,6. Тираж 100 экз. Заказ № 389/15.

Отпечатано в редакционно-издательском отделе Стерлитамакского филиала БашГУ: 453103, г. Стерлитамак, пр. Ленина, 49.