автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Художественно-изобразительная архитектоника лирических произведений М. И.Цветаевой

Полный текст автореферата диссертации по теме "Художественно-изобразительная архитектоника лирических произведений М. И.Цветаевой"

РГ6 од /3 двг

На правах рукописи

ия Геннадьевна

ХУДОЖЕСТВЕННО-ИЗОБРАЗИТЕЛЬНАЯ АРХИТЕКТОНИКА ЛИРИЧЕСКИХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ М. И. ЦВЕТАЕВОЙ

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

ВОЛГОГРАД 1998

Работа выполнена в Волгоградском государственном педагогическом

университете.

Научный руководитель- действительный член АСН, доктор филологических наук, профессор Н.Ф. Алефиренко.

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор С.А. Мегентесов; кандидат филологических наук, доцент Ю.Н. Маринин.

Ведущая организация - Воронежский государственный педагогический университет.

заседании диссертационного.совета Д 113.02.01 при Волгоградском государственном педагогическом университете по адресу: 400013. Волгоград, пр. Ленина, 27.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Волгоградского государственного педагогического университета. Автореферат разослан 1998 г.

Защита состоится

в часов на

Учёный секретарь диссертационного совета, профессор

.Я

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Идиостилистика как лингвокультурологическое описание картины мира художника слова содержит не только многоуровневый анализ речевой структуры художественных текстов, но и раскрывает миропонимание и мировосприятие писателя, связанные с особенностями его языковой личности. Идкостилевой подход в описании языка художественной литературы позволяет представить словесное творчество того или иного писателя как целостную индивидуально-авторскую систему, проследить её эволюцию, определить структурно-семантические доминанты, характер и динамику взаимодействия элементов идиолекта в процессе формирования идиостиля.

С этой точки зрения поэзия М.И. Цветаевой (1892 - 1941) никогда ранее не являлась предметом исследования. Несмотря на то, что творчество Цветаевой всегда было в поле зрения критиков и литературоведов, язык поэта как объект лингвистической поэтики изучается лишь в последние два десятилетия. В настоящее время нет ни одного монографического исследования, посвящёниого целостному анализу поэтического языка Цветаевой, её идиостюто. Кроме того, специального изучения требуют вопросы воплощения в языкотворчестве писателя его мировосприятия и особенности использования им системы языковых средств. .

Объектом настоящего исследования является язык поэзии М. Цветаевой.

Предметом комплексного яингвостилистического анализа является система лингвопоэгических образов в лирике М. Цветаевой в связи с жанровой типологией, композиционной архитектоникой и идиостилем её стихотворных произведений.

Актуальность исследования творчества М. Цветаевой обусловливается прежде всего необходимостью выявления, осмысления и описания потенциальных возможностей языковых единиц, реализованных в особых условиях поэтического текста. Это, в свою очередь, даёт возможность показать способы реализации потенциальных свойств образной системы языка в художественной речи.

Под языковыми потенциями понимаются и свойства прошлых языковых состояний, и тенденции их дальнейшего развития. Поэтические условия реализации образного потенциала языка определяются его структурно-семантическими свойствами: ориентацией не только па коммуникативную, но и на эстетическую функцию, смысловой много-

плановостью поэтического слова, ориентацией на нелинейное восприятие поэтического текста (В.П. Григорьев, О.В. Загоровская, JI.B. Зубова, О.Г. Ревзина, И.Я.Чернухика).

Современное решение проблем идиостилистики неотделимо от лингвистической прагматики, под которой понимается обширная область языкознания, связанная с разнообразными аспектами функционирования языка (Э.С. Азнаурова, Н.Д. Арутюнова, Е.В. Падучева, Л.Г. Лузина). Организующим началом и "смысловым центром" линг-вопрагматики является языковая личность.

В центре внимания нашего исследования - поэтическое словоупотребление М. Цветаевой и образная семантика в рамках прагма-стилистического анализа её речетворчества.

Образ в поэтической речи - это целостное, наглядное представление о некотором вербализованном предмете (явлении, свойстве), являющее собой структурный компонент семантики слова.

В отличие от образа образность - это семантическое свойство языкового знака, его способность выражать определённое вне-языковое содержание посредством целостного, наглядного представления (образа) обозначаемого предмета, а также передавать различные эмоциональные оценки (О.И. Блинова, С.Ф. Илларионов, B.C. Калашшж, H.A. Лукьянова, М.И. Черемисина, А.И. Фёдоров, В.К. Харченко).

Состояние лингвистического осмысления проблемы поэтического языка М. Цветаевой, её актуальность обусловили основную цель диссертационного исследования - раскрыть природу и сущность художественно-изобразительной архитектоники поэтического текста М. Цветаевой, выявить взаимодействие языкотворческих традиций и новаторства в её лирике.

Этой целью определяются основные задачи диссертационной работы:

1) раскрыть особенности лингвопоэтического содержания системы традиционных образов в лирике М. Цветаевой;

2) выявить специфику использования поэтом традиционного лексического и фразеологического материала, охарактеризовать принципы его отбора и организации, выражающие особенности индивидуально-авторского стиля;

3) определить пути обновления традиционных лингвопоэтиче-ских образов в лирических произведениях М. Цветаевой;

4) показать своеобразие лиигвопоэтических приёмов и средств в стихотворениях М. Цветаевой;

5) раскрыть связь лингвопоэтики М. Цветаевой с ведущими мотивами её творчества;

6) выявить взаимосвязь особенностей поэтического идиостиля М.Цветаевой с общей системой эстетических ценностей русского словесного искусства.

Источниками исследования послужили произведения М. Цветаевой, вошедшие в собрание сочинений в семи томах, изданное в 1994-1996 гг.

В качестве сопоставительного материала были использованы произведения поэтов XIX века - А. Пушкина, М. Лермонтова, Н. Некрасова, Ф.Тютчева, А. Фета и поэтов - современников Цветаевой -А. Ахматовой, А. Блока, С. Есенина. Материалом исследования, полученным методом сплошной выборки, является картотека диссертанта, состоящая из 15000 текстовых фрагментов.

Методологической основой работы являются современные линг-вофилософские концепции взаимоотношения языка и речи, а также признание диалектического единства формы и содержания как двух взаимообусловленных аспектов словесного творчества. В основу нашего исследования положены теория семантической осложнённости (Б. А. Ларин)1 и прагмастилистика.

Сформулированные выше задачи исследования решаются при помощи следующих лингвистических методов: 1) описательного с применением приёмов наблюдения, межуровневой интерпретации, сопоставления, обобщения и классификации анализируемого материала; 2) метода контекстуального анализа, позволяющего определить специфику словоупотреблений М. Цветаевой, условия их реализации в тексте и значение окказиональных словоупотреблений; 3) комшшка-тиеного метода, используемого при анализе семантических трансформаций "семантическая структура-» речевая функция".

Теоретической основой явились, с одной стороны, труды классиков лингвистической поэтики - М.М. Бахтина, В.В. Виноградова, Г.О. Винокура, В.М. Жирмунского, Б.А. Ларина, Ю.М. Лотмана, A.A. Потебни, Ю.Н. Тынянова, с другой - труды современных учёных: В.П. Григорьева, А.Д. Григорьевой, H.H. Ивановой, И.И. Ковту-

' Ларин Б. Л. Эстетика слова и язык писателя: Избр. ст. Л. : Худож. лит., 1974. С. 35-36.

новой, H.A. Кожевниковой, С.А. Мегеатесова, Е.А. Некрасовой, Д.М. Поцепни, Н.К. Соколовой.

Научная новизна диссертационного исследования заключается в том, что в работе впервые выявлены особенности функционирования лингвопоэтических образов во взаимодействии с семантикой целостного лирического произведения, обнаружены и описаны лингвокуль-турологические универсалии как компоненты семантики поэтической речи М. Цветаевой.

, Теоретическая ценность работы состоит в том, что в ней пред-j принята попытка показать эстетическую рефлексию М. Цветаевой как один из важнейших компонентов художественно-изобразительной архитектоники её поэтической речи.

Практическое значение диссертации состоит в том, что её результаты могут быть использованы в вузовском преподавании русского языка и литературы: при изучении поэзии "серебряного века" в курсе литературы, в работе по лингвистическому анализу текста, в курсе стилистики русского языка, спецкурсах и спецсеминарах.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Своеобразие идиостиля М. Цветаевой определяется оригинальным соотношением традиционных и новаторских лингвопоэтических средств. Устоявшаяся традиция органично совмещается с созданием микроконтекста, необходимого для обновления привычного словесного образа, придания ему соответствующего прагмастилистиче-ского статуса. Этому служат: 1) образность и метафоричность; 2) многозначность поэтического образа, обеспечивающая актуализацию в лирическом произведении прямого (буквального) и скрытого (глубинного) смысла; 3) теснота семантических и структурных связей лирического текста как важнейший компонент непрерывности поэтической структуры; 4) информативная насыщенность и информативная завершённость поэтического текста, в котором слово, не имея возможности развёртываться вширь, наращивает смысловую ёмкость; 5) художественно-изобразительная трансформация традиционных словоупотреблений; 6) столкновение традиционно несовместимых смыслов, уход от классического "однолинейного" восприятия слова к новому словоупотреблению, складывающемуся в послепушкипскую эпоху и определившему собой одну из ведущих особенностей поэтической речи М. Цветаевой.

2. Особенности стихотворной речи М. Цветаевой обусловлены

использованием новых принципов поэтической выразительности, главными из которых являются: 1) неполнота поэтической структуры (эллипсис); 2) паронимическая аттракция и семантические трансформации лексических значений в процессе паронимической аттракции: а) изменение значения хотя бы одного члена паронимической парадигмы; б) изменение значений всех аттрактантов; в) образование "объединённого смысла"; 3) прагмастилистическое использование архаической лексики и поэтической фразеологии.

3. В трансформации и развитии традиционных лингйопоэтиче-ских образов особую значимость для идиостиля М. Цветаевой приобретает использование образов небесных светил (солнца, луны/месяца, звёзд): 1) образно-стилистическое функционирование слов, обозначающих небесные светила; 2) метафорическое переосмысление названий небесных светил как образа человеческих глаз; 3) художественно -изобразительное использование тавтологических, пояснительных и метафорических эпитетов; 4) контекстуальная актуализация образного потенциала сравнительных конструкций; 5) прагмастилистическая трансформация перифрастических сочетаний.

Апробация диссертации осуществлялась при обсуждении её па кафедре русского и сравнительно-исторического языкознания Волгоградского государственного педагогического университета. Основные её положения, отражены в восьми научных публикациях, а также в выступлениях и докладах на внутривузовских, межвузовских (Саратов, 1984; Воронеж, 1987; Ленинград, 1990) и международных конференциях (IV конференция МАПРЯЛ, Волгоград, 1993; "Взаимодействие языковых уровней в сфере фразеологии", Волгоград, 1996).

Структура исследования. Работа состоит из введения, двух глав, заключения, примечаний, списка использованной литературы, лексикографических и литературных источников общим количеством 370 наименований и приложения (фрагмента словаря перифраз М. Цветаевой).

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ Во введении дано обоснование актуальности темы диссертации, сформулированы цели и задачи исследования, раскрыты научная новизна, практическое и теоретическое значение работы; указаны основные положения, выносимые на защиту, методология и методы анализа; формируются теоретические основы исследования.

В первой главе "Образная семантика в лирике М. Цветаевой"

раскрываются теоретические основы лингвопоэтической семиотики поэта.

Первый раздел "Эстетическая функция языка и эстетика поэтической речи М. Цветаевой" посвящен воссозданию образной картины мира путём анализа эстетических начал речетворческой деятельности поэта. Слово в литературно-художественных произведениях не только передаёт мысль, чувства писателя, не только воплощает образные обобщения, но само становится неотъемлемой частицей созданного писателем художественного мира.

Так, например, образ фиалки напрямую связан в сознании поэта с"наполеоновской легендой":

Париж в ночи мне чужд и жалок, Дороже сердцу прежний бред! Иду домой, там грусть фиалок

И чей-то ласковый портрет. (I, 28)1

Употребление здесь генитив ной метафоры грусть фиалок обусловлено: ]) древнейшей символикой (по словам одной восточной легенды, фиалка возникла из слёз благодарности Адама, когда в бытность его на острове Цейлон архангел Гавриил принёс ему радостную весть о прощении Господом его грехов); 2) античной мифологией и символикой (у греков фиалка считалась цветком печали и смерти и вместе с тем символом ежегодно оживающей природы); 3) средневековой, или рыцарской, символикой (фиалка - символ весеннего пробуждения природы, невинности, чистоты, верности, постоянства, поэтического дара). "Фиалковая" символика контраста (слёзы и радость [Адама], смерть и жизнь у древних греков) - пример типичной для М. Цветаевой поэтики контраста. С другой стороны,.она связана с темой поэтического вдохновения и назначения поэта - центральной в лирике Цветаевой. Весеннее пробуждение природы созвучно пробуждению чувства веры, надежды, любви, глубокого внутреннего обновления и очищения. Таковы лингвокультурологические корни "наполеоновской легенды" метафорического образа. Разные смысловые линии, преломляясь в эстетическом сознании Цветаевой, создают мощный образный потенциал её лирики.

Эстетическая функция поэтической речи Цветаевой - образное воспроизведение действительности, форма образного содержания ли-

1 В скобках даны примеры с указанием тома и страницы по семитомному собранию сочинений М.И. Цветаевой.

рических произведений.

Эстетическая функция как образно-эстетическое отражение и воссоздание действительности в лирике поэта находится в единстве со средствами выражения художественной оценки, что приводит к семантической осложнён но стп слова (Б. А. Ларин).

Основными компонентами смысловой структуры семантической осложнённое™ слова у М. Цветаевой выступают "смысловые (семантические) обертоны", "комбинаторные приращения", т. е. "те смысловые элементы, которые нами воспринимаются, но не имеют своих знаков в речи, а образуются из взаимодейственной совокупности слов" (Б.А. Ларин). Художественно-образное обогащение слова в лирическом тексте обусловливает необходимость выделения вслед за Б. А. Лариным особой семантической категории - эстетического значения слова. Другой важнейшей категорией стилистихи лирической речи является норма контекста. Семантическая перспектива слова в лирических произведениях М. Цветаевой различна, границы смысловых перекличек разнообразны: одни комбинаторные приращения образуются в пределах одной строки/строфы; другие смысловые элементы возникают только из законченного целого. Изучение слова в контексте целостного лирического произведения - важнейший принцип эстетической характеристики образного слова М. Цветаевой.

Функциональное предназначение поэтической речи, призванной служить языком искусства - языком поэзии, определяет особые черты лексической и синтаксической организации лирических текстов М. Цветаевой. Главные из них: 1) образность и метафоричность; 2) многозначность поэтической структуры, поэтического образа, обеспечивающая актуализацию в лирическом произведении прямого (буквального) и скрытого (глубинного) смысла; 3) теснота семантических и структурных связей ("единство и теснота", по Ю.Н. Тынянову) лирического текста как важнейший компонент непрерывности поэтической структуры; 4) высокая информативная насыщенность (способность передавать большой объём информации на участке небольшого по размерам текста) и информативная завершённость поэтического текста (слово, не имея возможности развёртываться вширь, наращивает смысловую ёмкость); 5) художественно-изобразительная трансформация традиционных словоупотреблений; б) новое отношение к слову, складывающееся в послепушкинскую эпоху и определившее собой одну из ведущих особенностей поэтической речи М. Цветаевой -

возможность столкновения традиционно несовместимых смыслов, уход от классического "однолинейного" восприятия слова (см. : Н.Д. Арутюнова, М.А. Бакина, А.Д. Григорьева, В.М. Жирмунский, Ю.М. Лотман, О.Г. Ревзина, Т.Н. Сильман, Ю.Н. Тынянов).

Лирическая поэзия - не всегда непосредственно разговор поэта о себе и своих чувствах, но это раскрытая точка зрения, оценочное отношение М. Цветаевой к предметам поэтического осмысления. В её лаконических лирических формах оценочное начало достигает чрезвычайной интенсивности.

Для большинства анализируемых стихотворных произведений выражение "лирическая форма" правомерно было бы заменить более "цветаевским" - "лирическая формула". Основными составляющими её являются: 1) поэтическая идентификация ("окказиональное отождествление"); 2) инфинитив.

1. Суть идентификации в установлении сущности субъекта и его основная характеристика и/или оценка. С этой точки зрения многие "лирические формулы" Цветаевой представляют собой подлежащно-сказуемостные предложения без спрягаемой формы глагола со сказуемым-именем в форме им. п.:

- Свобода! - Прекрасная Дама

Маркизов и русских князей. <...>

- Свобода! - Гулящая девка

На шалой солдатской груди! (1,351).

Лира - завет бедности. (И, 330)

2. Экспрессивно-оценочные возможности инфинитива связаны прежде всего с потенциальной модальностью, а также с внеличност-ным и вневременным характером этой глагольной формы. Как правило, "определитель модальности" употребляется всамом начале стихотворения:

И можно всё простить за плачущий сонет! (1,67)

Не надо Орфею сходить к Эвридике

И братьям тревожить сестёр. (II, 183)

Инфинитив используется как способ самовыражения, самохарактеристики лирического субъекта:

Никаких земель

Не открыть вдвоём. (II, 139)

О по каким морям и городам

Тебя искать? (Незримого - незрячей!) (11,176)

Нередко Цветаева прибегает к версификациоиному приёму акцентирования инфинитивов - вынесение их в конец строки, своего рода морфологической эпифоре. Оказавшись на самом видном месте в стихотворении, эти глагольные формы неизбежно фокусируют внимание читателя:

Женщине - лукавить, Царю - править, Мне - славить

Имя твоё. (I, 290)

Слово в контексте поэтической речи М. Цветаевой нередко концентрирует в себе личностные ценности, становится символом мировосприятия автора. Иными словами, оно способствует возникновению развёрнутого второго семантического плана — импликации (подтекста).

Он придаёт высказыванию особый дополнительный смысл, не содержащийся непосредственно в единицах текста при линейном его раскрытии. У М. Цветаевой это эффективный способ представления словесно не выраженного смысла, расширения семантического и эмоционально-психологического объёма сообщения.

Так, слово час у Цветаевой благодаря подтексту обозначает не просто отрезок времени в 60 минут, но превращается во вневременной символ, в заклинание Вечности. Как показывает анализ, подтекст, углубляя первоначальное восприятие произведения, организует его "эмоциональный образ".

Если в высокой эстетической ценности лирики М. Цветаевой обычно не сомневаются, то степень коммуникабельности иногда вызывает у читателей раздражение. Причиной этому служит "непрояс-нённость" многих (особенно поздних) текстов поэта. Это связано с ведущим принципом поэтического языка XX в. - принципом неполной определённости: неполнотой выражения чувства, неполнотой лирического субъекта, неполной определённостью предметов лирического описания и т. д.

Неполнота семантической определённости лирических произведений М. Цветаевой обусловлена двумя моментами. Один из них состоит в необходимости связать неполноту признаков предмета с заданной позицией наблюдателя. Отсюда - незавершённость построения

фразы и неполная в ряду отношений определённость предмета. Следовательно, фиксированное^ "точки зрения" влечёт за собой неполную определённость наблюдаемого и изображаемого предмета.

Другой момент - в стилистической специфике индивидуально-поэтического языка М. Цветаевой.

В этом отношении особый интерес представляет синтаксис лирического текста, в частности синтаксический эллипсис.

Цветаева нередко ограничивает предложение указанием на какие-либо обстоятельства, устраняя сказуемое (последнее подсказывается семантикой и грамматическими формами выражения наличествующих членов предложения). В одних случаях возможность выбора такого сказуемого (именного или глагольного) представляется более или менее ограниченной с точки зрения его семантики. Такими сказуемыми оказываются, как правило, глаголы со значением речи, движения и т. д. Например:

Скороговоркой - ручья водой

Бьющей:-Любимый! больной!родной! (11,340)

(опущен глагол-сказуемое: кричу, повторяю, восклицаю и т. п.). В других случаях уже трудно говорить о возможности синоними-зации глаголов, могущих занять позицию отсутствующего сказуемого. Так, например, подбирая сравнения для несущихся по небу облаков ("Облака" (2)), Цветаева восклицает:

Нет! - се - Юдифь -

Голову Олоферна! (II, 193)

Читатель может домысливать различные глаголы (ср. : Юдифь несёт, поднимает, отсекает и пр. голову Олоферна). Такое отсутствие глагола (Цветаева писала о своей нелюбви к глаголам) влечёт за собой неопределенность действия.

Реже в поэтической речи Цветаевой наблюдается эллиптирование именных форм:

.. .Вот-вот уже хлынут градо м!

Ну как их загнать назад

В глаза?! (II, 38)

Опущенное подлежащее слёзы подсказывается здесь семантикой глагола-сказуемого и обстоятельства в глаза. В результате такого рода ■неопределённости действие приобретает отвлечённый характер. Оно отрывается от конкретности единичного события и возводится в абсолют, а лирический субъект становится универсальной закономерно-

стыо жизни.

В разделе "Слово-микрообраз и его семантическая значимость в поэтическом идиолекте М. Цветаевой" разграничиваются и интерпретируются с точки зрения художественной изобразительности понятия идиолект и идиосталь.

Соотнесённость идиолекта и идностили понимается как отношение видового и родозого понятий. Их разграничение осуществляется, прежде всего, при помощи оппозиции: коннотативный - денотативный аспекты. Идиолект - это совокупность языковых средств, формирующих многоуровневую структуру идиостиля. Идиостиль - это имманентная языковая структура, эксплицитно выраженная в идиолекте, создающая через эстетически осмысленное слово авторскую модель мира.

Индивидуальные особенности творческой личности М. Цветаевой воплощаются в минимальной речевой единице образности -"микрообразе", под которым понимается наименьшая семантическая единица художественного текста, в котором концентрируются личностные смыслы, неповторимые индивидуальные особенности видения мира и способы его отражения в поэтической речи.

Одним из самых распространённых "микрообразов" в поэтическом творчестве М. Цветаевой является слово река - "естественный значительный и непрерывный водный поток, питающийся поверхностным или подземным стоком с площадей своих бассейнов и текущий в разработанном им русле" (MAC, т.Ш, с.701). Слово река в своём прямом значении встречается в лирике М. Цветаевой нечасто: тз основном случаи такового употребления зафиксированы в её ранней лирике, где наряду с непосредственно словом река фигурирует конкретный потамоним. И в том и в другом случае оба слова выполняют чисто идентифицирующую функцию и выступают в своём роде лока-лизаторами:

Эхо застонало, шумела река,

Ливень стучал тяжелое.. .> (I, 63)

Ср.:

Всё так же сонными лугами

Лениво движется Ока<.. .> (1,163)

Чаще же всего образ реки становится своеобразным символом течения всей человеческой жизни. Это сочетание прямономинативного и символического словоупотребления проходит через всё творчество

поэта. Ср. в "Стихах к Блоку" (5):

И проходишь ты над своей Невой О ту пору, как над рекой-Москвой Я стою с опущенной головой, И слипаются фонари. <... >

Но моя река - да с твоей рекой,

Нс> моя рука -да с твоей рукой

Не сойдутся, Радость моя, доколь

Не догонит заря - зари. (I, 291)

Необычность сочетания "река-Москва" вместо общеязыкового "Москва-река" достигается благодаря приёму инверсии. Явление инверсии обусловлено не только и не столько требованиями рифмы ("Невой" - "Москвой"), сколько особой - мы бы назвали её выделительно-сопоставительной - функцией: "проходишь ты над своей Невой" (т. е. по набережным Невы, мостам и мостикам Петербурга) и "я - с опущенной головой - стою" - над рекой и над Москвой (не просто Москвой-рекой, а всей Москвой).

Слово река в приведённом примере употреблено как в своём прямом значении - водного потока (Москва-река и, соответственно, Нева), так и река - жизнь, что усиливается за счёт образной акцентировки последнего четверостишия: "моя рука" - "с твоей рукой": соединённые руки как символ соединённых жизней. Как не слиться воедино двум рекам, так двоим не стать - единым (ср.: В лесах - река, // В кудрях - рука П - Упрямая - запуталась (1,512)).

Изучение поэтической речи М. Цветаевой, как показывает анализ, предполагает обращение к проблеме функционирования поэтического слова, способов преобразования его канонического значения в конкретном поэтическом идиолекте.

Следующий раздел первой главы посвящен традиционному и новаторскому словоупотреблению М. Цветаевой.

Одним из ведущих традиционных приёмов создания образности является использование архаической лексики, грамматических архаизмов. Опыт анализа лирических произведений М. Цветаевой показывает, что грамматическая архаика в её тексте может выполнять не только стилистические, но и семантические функции, т. е. выражать такие значения, которые не свойственны соответствующим формам современного русского языка. Кроме того, при использовании грам-

матичесхих архаизмов повышается роль не только рационального (собственно понимания), но и (что особенно важно) - эмоционального. Последний определяется прагмастилистическими характеристиками контекста, формируемого под влиянием принятых в данной линг-вокультуре коммуникатизных норм и ожиданий при восприятии лирического произведения.

В стихотворениях М. Цветаевой встречаются архаизмы-существительные в звательной форме:

Божий праведник мой прекрасный,

Свете тихий моей души. (Г, 289-290)

(Ср. также: отче (II, 15), сыне (И, 15)).

Очевидно, что сама звательная форма, оставшаяся в языке как обращение к Богу ("Боже", "Господи"), сохраняет божественное, духовное начало.

Мощным средством стилизации служат архаизмы-прилагательные на -ыя. У Цветаевой они встречаются три раза: в цитате из молитвы ("Свете тихий - святыя славы" (I, 289-290)), в названии московской часовни ("К Нечаянный радости в саду // Я гостя чужеземного сведу" (I, 269)) и в стилизованном тексте ("Злость - нет равный во вселенной // Минотавровой!" (III, 598). Свободного употребления - вне стилизации - мы не находим. Семантическая обусловленность грамматических архаизмов можег быть проиллюстрирована и употреблением некоторых форм глагола. Так, в цикле "Деревья" (7):

Целые народы

Выходцев! - На милость и на.гнев!

Види! - Буди! - Вспомни!

... Несколько взбегающих дерев

Вечером, на всхолмьс. (II, 147)

Формы вцди, буди передают мольбу деревьев, тянущихся к человеку. Помимо архаичности, несущей идею вечности и исконности, формы эти отличаются от соответствующих форм современного русского языка видь, будь своей протяжённостью, фонетически усиливающей образ тянущихся ветвей.

'Градационные поэтизмы в новом контексте приобретают ранее им не свойственные исполнительные функции, в результате чего происходит приращение смысловой информации за счёт обогащения её

поэтическим содержанием.

Типичным для Цветаевой способом образного- словоупотребления является паронимическая аттракция. Паронимическая аттракция у Цветаевой, с одной стороны, сближается с поэтической этимологией, так как здесь имеются элементы переосмысления, с другой стороны - с аллитерацией (чисто звуковыми повторами, звукописью).

Цветаевские "переходы" от чисто звукового подобия к подобию морфологическому и смысловому, как правило, оказываются настолько плавными, что слова как бы перетекают друг в друга: Все древности, кроме: дай плюй, Все ревности, кроме той, земной, Все верности, - но и в смертный бой

Неверующим Фомой. (II, 119)

Для поэтического языка М. Цветаевой характерно обилие паро-нимических сближений квазиомонимов и квазиомографов - слов, различающихся единственным звуком: Червь и чернь узнают господина II По цветку, цветущему из рук (I, 410), Возращу и возвращу сторицей (I, 410-4] 1), Цвет, попранный светом. II Свет - цвету пятою на грудь (И, 146).

Созвучие слов внутри строки создаёг внутреннюю рифм у, что способствует возникновению напевного, песенно-романтического строя стиха: Любовь ли это-или любованье? (I, 457), Дитя разгула и разлуки (1,506).

Особого внимания заслуживают семантические трансформации, которым подвергаются значения слов при пароними-ческой аттракции. Под семантической трансформацией мы понимаем изменение системных значений слов и создание новых смыслов в условиях определённого поэтического контекста. В результате семантических трансформаций формируется новый смысл, который имеет точки соприкосновения с семантическими полями всех слов, подвергающихся аттракции: 1) изменение значения хотя бы одного члена па-ронимической парадигмы; 2) изменение всех аттрактантов; 3) образование "объединённого смысла" (см. работы О.И. Северской).

Паронимическая аттракция в поэтической речи Цветаевой становится средством изменения коммуникативно-смыслового ракурса лирического текста, обеспечивая тем самым переход от денотативного значения к коннотативному и способствуя формированию не только объективной, но и субъективной семантики высказывания.

В разделе "Поэтическая фразеология и её роль в образно-экспрессивной структуре поэтического текста М. Цветаевой" рассматривается использование фраземики в аспекте коммуникативно-прагматической специфики лирического текста (полифункциональности языковых средств, совмещения коммуникативной и эстетической функций поэтической речи). Фразеологические обороты приобретают в лирических текстах Цветаевой художественно-поэтические признаки, что придаёт поэтическому высказыванию большую силу и убедительность, экспрессивность и образность.

Использование фразеологических оборотов в лирическом тексте обусловлено прежде всего их семантическими и формально-грамматическими свойствами: а) образностью обобщённо-целостного значения; б) способностью к вторичной номинации реальной объективной действительности и прежде всего объектов интроспекции (внутреннего мира, эмоционального состояния человека, его отношения к окружающему и т. п.); в) раздельнооформленностью и адекватной воспроизводимостью всеми участниками речевой коммуникации. Преобладание коннотативных элементов фразеологического значения над денотативными используется Цветаевой с целью усиления образного потенциала поэтического текста. Особая роль при этом отводится индивидуально-авторской трансформации фразеологических единиц по модели фразеологизмов, существующих в языке, с заменой одного из компонентов:

И не видно звёзд, и не слышно волн,

Только вёсла да темь кромешная! (I, 344)

Ср.: ад кромешный - темь кромешная. Маленькая сигар ера!

Смех и танец всей Севильи! (I, 473)

Ср.: смех и слёзы - смех н танец.

В подобных случаях замещённый член фразеологизма остаётся в подтексте в виде культурно-языкового фона и неизбежно включается поэтому в смысл заменившего компонента, а фоновый узуальный фразеологизм - в смысл окказионального.

Вторая глава "Традиционные поэтические образы небесных светил и их трансформация в лирике М. Цветаевой" посвящена анализу образных словоупотреблений, обозначающих небесные светила - луну/месяц, солнце, звёзды.

В первом разделе "Образно-стилистическая роль слов, обозиа-

чающих небесные светила" рассматривается художественно-изобразительный потенциал, даётся анализ образов небесных светил как важнейших элементов пейзажной лирики конца XVIII - начала XX в.

В одном и том же контексте М. Цветаевой может употребляться как нейтральное слово - солнце, так и стилистически окрашенное -солнышко:

Луч серебристый пронзил облака.

Им любовались мы долго, пока

Солнышко, солнце взошло! (I, 63)

В ряде случаев "солнечные" обозначения приобретают символические значения, причём утрата прямого значения не обязательна:

Не думаю, не жалуюсь, не спорю.

Не сплю.

Не рвусь ни к солнцу, ни к луне, ни к морю,

Ни к кораблю. (1,213)

Солнце, как известно, издревле считалось fie только источником света, тепла и жизни, но и средоточием великих помыслов, деяний, таланта. "Символизация" слова солнце происходит путём включения его в ряд параллельных символов {луна, море, корабль).

Пространственные образы природно-космических стихий небесных светил в лирике М. Цветаевой воссоздают пластически-осязательный универсум человеческого бытия, одухотворённости его космоса, что отражает доминирующую в художественном мировосприятии начала XX века антиномию хаоса - космоса. Слово актуализирует мифопоэтическую традицию. Так, обращаясь к О. Мандельштаму, Цветаева восклицает:

Что Вам, молодой Державин,

Мой невоспитанный стих!

На страшный полёт крещу Вас:

Лети, молодой орёл!

Ты солнце стерпел, не щурясь, -

Юный ли взгляд мой тяжёл? (I, 252)

В данном случае солнце символизирует высокие духовные и общественные достоинства А. С. Пушкина - "солнца русской поэзии". Возникает тройная образная параллель: 1) имя собственное (Державин), являющееся своеобразным "дешифратором"; 2) традиционное

мифологическое представление о поэте как "носителе божественного огня", воплощением которого является солнце (ср. мифопоэтическую параллель Солнце - Аполлон); 3) переплетение образов опт - солнца и полёта - творческого подъёма, называемого поэтическим вдохновением (лети, на страшный полёт крещу Вас). Страшный полёт - намёк на трагическую судьбу Поэта - и Поэзии вообще. Недаром Цветаева употребляет глагол крестить, комплекс значений которого основан на образе, создаваемом первичным значением этого слона "совершать (совершить) обряд крещения над кем-л." (МАС.т.И, с. 127).

Таким образом, в лирическом тексте М. Цветаевой слово реализует, как правило, всю систему своих ЛСВ. Предельная концентрация ЛСВ оборачивается предельным абстрагированием - символическим обобщением. В символическом обряде крещения (Цветаева "перекрещивает" Мандельштама - в Державина) смыкается языческая (солнце) и христианская (крест) символика: возникает тот духовный космос, в котором живёт поэт.

Несмотря на то, что атрибуты ночи едва ли не самые банальные из образов романтической поэзии (луна(месяц), звёзды бытовали в ней везде и всегда), [сочная поэзия Цветаевой - явление Исключительное и составляет едва ли не самую выразительную часть сё творчества.

Как правило, слова луна и месяц используются в поэтической речи как очень близкие синонимы, с одинаковой предметной и понятийной соотнесённостью. Ср. образы типичной книжной лирики: Скоро вечер: за лесом луна загорится, На плотах заблестят огоньки... (1,116)

Азраип! В ночах без месяца

И без звёзд дороги скошены (13, ] 63)

Однако в стилизованном под фольклор тексте Цветаева употребляет слово месяц, поскольку в фольклорных текстах слово луна не встречается. Ср.:

Кружка, хлеба краюшка Да малинка в лукошке, Эх, - да месяц в окошке, -

Вот и.вся нам пирушка! (1,437)

В таких случаях следует говорить о противопоставлении слов луна и тест, причём данные слова противопоставлены не только стан-

тически (по форме: круг (луна) - рог (месяц)), но и функционально-стилистически.

Зачастую в лирике Цветаевой на семантику слова луна наслаиваются образы воли, свободы, судьбы/жизни, что приводит к его-символизации.

Наряду с луной (месяцем) традиционными элементами ночного пейзажа являются звёзды. При этом наблюдается тенденция к обновлению образа.

Так, употребление эпитета первая способствует обновлению поэтического штампа, усилению экспрессии: Я буду молиться з своём терему

До первой, до первой звезды! (1,146)

Ср. : до-звезды/до звёзд - "до вечера, до появления звёзд" (MAC, т.1, с.600) и до первой звезды - "до первых признаков вечера".

В немалой степени обновлению образа способствует парадигматика лирического текста, или "вертикальный" контекст: Звезда над люлькой - и звезда над гробом! А посредине - голубым сугробом -Большая жизнь. - Хоть я тебе и мать, Мне больше нечего тебе сказать,

Звезда моя!.. (1,506)

В приведённом примере развивается тройная образная параллель: J) звезда - небесное светило; 2) звезда - судьба (звезда над люлькой, звезда над гробом)-, 3) звезда - человек (хоть я тебе и мать < . . . > Звезда моя!): обращение к смертельно больной дочери.

Итак, функционирование образов небесных светил в произведениях М. Цветаевой обнаруживает несомненные связи цветаевского словоупотребления с устоявшейся поэтической традицией конца XVIII - XIX в., а также поэтикой русского фольклора. Вместе с тем очевидно и другое - оригинальность обработки у Цветаевой данных поэтических образов. Это становится возможным потому, что автор выходит за рамки непосредственно контекста в контекст "вертикальный", оживляя всю гамму смысловой парадигматики лирического произведения.

В следующем разделе прослеживается эволюция изображения человеческих глаз посредством слов - образов небесных светил: луны, звёзд, солнца.

В разделе "Художественно-изобразительные функции эпитета"

описываются экспрессивно-образные и поэтические функции переосмысления определений. В поэтической речи М. Цветаевой эпитеты выполняют две основные функции: характеризуют какой-либо признак предмета с точки зрения общепринятых норм языкового сознания или дают ему индивидуально-авторскую оценку. Иногда эти функции совмещаются.

Все эпитеты при словах-обозначениях небесных светил'у Цветаевой подразделяются на тавтологические - 8,5% употреблений: Солнце красное в полночь всходить должно (I, 397); В нужный день, на Божьем солнце ясном (I, 426); пояснительные - 23,5% употреблений: Новый месяц встал над лугом (I, 52); Юный месяц между веток (I, 220); метафорические - 68% употреблений: Из страны утомлённой луны (I, 26); Взблёстывающей Луны // Вдовствующей - табуны! (II, 193).

Способом выражения авторского восприятия и оценки в лирических текстах служат сравнения. Типичным для поэтических сравнений Цветаевой является "сосуществование" двух или нескольких образных тем, каждая из которых представляет как бы автономный образный фрагмент, объединённый общностью ассоциаций (например, цикл "Ахматовой").

Благодаря цветаевскому максимализму в лирическом тексте нередко происходит полное отождествление субъекта и объекта сравнения, что достигается устранением сравнительных союзов и превращением сравнительного оборота в член предложения: Породила доченьку -Синие оченьки, Горлинку - голосом,

Солнышко - волосом. (1,251)

Усложнённость образного рисунка некоторых фрагментов поэтических текстов Цветаевой иногда связана с вхлючишем творительного падежа существительного в единый синтаксический период со сравнением или другими типами сложных образных структур (например, с метафорой):

Лжёт летописец, что Игорь опять в дом свой Солнцем взошёл.. . (II, 7)

Следует особо подчеркнуть функции сравнения в лирических текстах М. Цветаевой: с одной стороны, они служат расширению и усложнению ассоциативного поля образа, а с другой - сведению этих ассоциаций к одному художественному знаменателю.

Сложность и своеобразие поэтики Цветаевой в значительной степени определяются наличием перифрастических сочетаний, не всегда получающих в тексте подкрепление прямым наименованием обозначаемого ими явления. Это объясняется тем, что в произведениях поэта слово несёт, как правило, максимум заложенной в них информации - естественно, при адекватном восприятии её читателем. Перифразы создают в тексте новые семантические комплексы, дополнительные представления с рядами художественных ассоциаций: Так ясно сиявшие До самой зари -Кого провожаете, Мои фонари? <.. .>

. .. Небесные персики

Садов Геснервд... (II, 36В)

Последнее двустишие - перифраза - является ключом к пониманию всего стихотворения и определяет собой его художественно-изобразительный смысл. "Ключевая" роль перифразы определена не только синтаксически (предложение буквально оборвано), но и подчёркнута чисто графически: видимо, для поэта чрезвычайно важно приковать внимание читателя именно к этой перифразе, являющей собой блистательный авторский окказионализм: Небесные персики И Садов Гесперид. Согласно мифу в саду Гесперид было "златоплодное дерево", на котором росли яблоки, дарующие вечную молодость: намёк на цвет (золотые яблоки) и на вечный (вечная молодость) свет звёзд. Замена одних плодов (яблок) на другие (персики) обусловлена, скорее всего, цветом последних (желтовато-красные или жёлтые), а также внешним видом - пушистые ворсинки персика, отчасти напоминающие звёздные иглы. В основу перифрастического обозначения звёзд ложится и признак высоты (эпитет "небесные", разрушающий привычный мифологический образ - "яблоки Гесперид").

Обращение Цветаевой к перифрастическим сочетаниям подчинено прежде всего созданию настроения, впечатления, возбуждению эмоций и определяет её склонность к контекстуально обусловленному переносному словоупотреблению.

В заключении реферируемой работы подводятся итоги и содержатся основные выводы диссертации.

Художественно-изобразительная архитектоника лирических произведений М.И. Цветаевой определяется органической взаимосвязью поэтики её художественной речи и эстетической функции языка.

Семантика доминантных словесных образов создаёт в лирических произведениях многоуровневые смысловые комплексы, художественная ценность которых обнаруживается в способах речевой актуализации экспрессивно-образных элементов соответствующих лексических значений. Такие слова-образы, приобретая символическое звучание, подвергаются обычно художественно-изобразительной трансформации. Этимологические смысловые элементы словесных образных доминант утрачивают свою предметную отнесённость; интенсио-нал лексического значения слова-образа многократно преломляется в языковом сознании поэта (напр.: огонь - вдохновение ~ творческий полёт). Такие смысловые трансформации образного слова позволяют включать их в контексты, смыслообразующим началом которых являются импликациональиые связи образных слов. За счёт иррадиации импликационалышх связей и символизации слова происходит семантическое осложнение лирического текста М. Цветаевой. Он получает дополнительную поэтическую энергию, расширяет' свой смысловой диапазон и подвергается образно-смысловой компрессии.

Особую эстетическую значимость в идиостиле М. Цветаевой приобретает оригинально создаваемый ею парадигматический ("вертикальный") контекст, когда художественный смысл отдельного словоупотребления открывается лишь в глубинкой перспективе содержания лирического текста.

В итоге образное слово как элемент смысловой структуры лирического текста создаёт свойственную Цветаевой эмоциональную архитектонику лирического повествования и служит реализации основной для художественной речи прагматической цели - эстетического воздействия, поэтической убедительности и создания поэтической (культурологически значимой) картины мира.

Основные положения диссертации отражены н следующих публикациях:

1. Взаимодействие языковых единиц на стилистическом уровне (лирика М. Цветаевой). М., 1989. 12 с. Деп. в ИНИОН АН СССР 27. 07. 89, ФН 39036.

2. Лексика огня в лирике М. Цветаевой (традиция и новатор-

ство) П Тезисы докладов на конференции преподавателей и аспирантов факультета русского языка и литературы "Лексические и фразеологические единицы в литературной и диалектной формах национального языка". Орёл, 1989. С. 63-67.

3. Интерпретация поэтического текста как средство формирования коммуникативной компетенции учителя-русиста зарубежной школы (лирика М. Цветаевой) // Проблемы формирования языковой личности учителя-русиста зарубежной и национальной школы: Тез. докл. и сообщ. IV Междунар. конф. Волгоград, 1993. С. 117-118.

4. Лексический повтор как средство языковой .выразительности (при анализе композиции лирических стихотворений М.Цветаевой) // Педагогический колледж в системе учебно-педагогического комплекса: Тез. докл. науч.-практ. конф. Михайловка, 1983. С. 47—48.

5. Ономастика в произведениях Марины Цветаевой и проблемы её изучения иностранцами // Ономастика на уроке русского языка как иностранного: Сб. науч. тр. Волгоград, 1993. С. 79-85..

6. Художественно-образный смысл поэтический ономастики М. Цветаевой // Филологический поиск: Сб. науч. тр. Волгоград, 1993. Вып. 1. С. 156-158.

7. Поэтическая фразеология и её роль в образно-экспрессивной структуре поэтического текста М.И. Цветаевой // Взаимодействие языковых уровней в сфере фразеологии: Тез. докл. Междунар. науч.-теор. конф. Волгоград, 1996. С. 156-158.

8. Образы небесных светил как средство изображения глаз (лирика М.И. Цветаевой) // Филологический поиск: Сб. науч. тр. Волгоград, 1996. Вып.2. С. 92-99.

Научное издание ЧЕКАЛИНА Наталия Геннадьевна ХУДОЖЕСТВЕННО-ИЗОБРАЗИТЕЛЬНАЯ АРХИТЕКТОНИКА ЛИРИЧЕСКИХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ М. И. ЦВЕТАЕВОЙ

Автореферат ЛР X» 020048 от 20.12.96 г.

Подписано к печати 19.01.98 г. Формат 60x84/16. Печать офс. Бум. офс. Усл. печ. я. 1,4. Уч.-изд. л. 1,5. Тираж 110 экз. Заказ 14 . Издательство «Перемена» Типография издательства «Перемена» 400013, Волгоград, пр. им. В. И. Ленина, 27. ВШУ