автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: И. Бунин и В. Набоков: проблемы поэтики

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Кириллина, Ольга Михайловна

ВВЕДЕНИЕ

ОГЛАВЛЕНИЕ

ГЛАВА I. Пространственно-временная структура романов «Жизнь Арсеньева» И.Бунина и «Другие берега» В.Набокова.24

1. Проблема смерти и памяти в творчестве И. Бунина и В. Набокова.

2. Цикличность.

3. Скорость.

4. Система персонажей и альтернативное представление о времени.

5. Представление героев о будущем.

ГЛАВА II. Аполлоническое начало и дионисийская стихия в творчестве И. Бунина и В. Набокова.73 - 131,

1. Миф об Аполлоне и Дионисе в произведениях И. Бунина и В. Набокова.

2. Мотив Судьбы.

3. Тема природы в творчестве Бунина и Набокова.

4. Аполлонический и дионисийский герой. Мотивы безумия, опьянения и бессонницы.

5. Мотив света и тьмы в творчестве Бунина и Набокова.

6. Мифологемы рая в прозе и лирике Бунина и Набокова.

ГЛАВА III. Проблема соотношения поэзии и прозы в творчестве И. Бунина и В. Набокова. 132

1. Синтез литературы и различных видов искусства.

2. «Твердый стиль». Прозаизация лирики.

3. Время лирической поэзии и прозы.

4. Лирический и автобиографический герои.

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Кириллина, Ольга Михайловна

Как бы ни трактовались литературные отношения между двумя художниками - как диалог или «литературная. борьба»1, как влияние или л боязнь влияния» («anxiety of influence») - эти отношения открывают новые стороны в понимании творчества писателей и истоки их мировоззрения.

И. Бунин и В. Набоков - фигуры для своего времени знаковые, и это явилось причиной того, что современники чаще всего противопоставляли их как «ярких представителей» противоположных традиций. Только позднее исследователи увидели не только полемику в их творчестве, но и точки соприкосновения, серьезный диалог. Но эти наблюдения редко простирались за рамки одного абзаца. Существуют всего две работы, Б. Бойда и М.Д. Шраера, в которых сделана попытка рассмотреть взаимоотношения Бунина и Набокова достаточно полно и в развитии. Оба исследователя отмечают, что отношения между художниками были достаточно напряженными, и характеризуют их такими экспрессивными определениями, как «восхищение»3, «восторг»4, «зависть»5, «разочарование, желчность, ревность»6. Однако, признавая, что Набоков унаследовал отдельные стилистические приемы Бунина, эти исследователи не видят за столь сложными отношениями писателей глубинный взаимный интерес Бунина и Набокова, сказавшийся на самых значительных сторонах их поэтики. Бойд сосредотачивает внимание, прежде всего, на их личных отношениях, подчеркивая как доминанту обычную зависть со стороны Бунина. Шраер считает «соперничество»7 причиной непростых и напряженных отношений писателей. Правда, в этом он видит важный стимул, подвигавший Бунина и Набокова к новым вершинам в творчестве.

Безусловно, резкие выпады Бунина против Набокова и ироничные отзывы Набокова о Бунине не могли не ослабить интерес исследователей к проблеме отношений этих художников. Но куда интереснее прямых высказываний диалог в творчестве, более сложный и тонкий. Ведь не зря, несмотря на ироничный тон, Набоков в «Других берегах» Бунину посвятил слов больше, чем кому бы то ни было из писателей-эмигрантов. И не случайно Набоков писал о том, что «нервная система и кровообращение Бунина, как и Толстого, подобны его собственным», правда, добавляя, что «отсюда far cry /куда как далеко/ до о литературного влияния». Недаром Бунин утверждал, что считает себя учителем Набокова: «Я думаю, что я повлиял на многих. Но как это доказать, как определить? Я думаю, что не будь меня, не было бы и Сирина (хотя на первый взгляд он кажется таким оригинальным)»9.

Немногочисленные, разбросанные, прежде всего, в работах российских литературоведов, замечания о влиянии или же типологическом сходстве поэтики Бунина и Набокова, свидетельствуют о необходимости развернутого рассмотрения диалога художников. Действительно, мало кто сравнится с Буниным и Набоковым в привязанности к мимолетной красоте, к «мелочам», которые доступны лишь глазу живописца в литературе, в чувствительности к стихии времени и тоске по прошлому, в умении сочетать преклонение перед строгими классическими образцами в литературе со стремлением к разрушению привычных границ и канонов лирики и прозы как на уровне приемов, так и в выборе предмета изображения. В чем-то сходным образом, в чем-то по-разному решаются эти литературные и философские проблемы в творчестве Бунина и Набокова, и таким образом происходит настоящий творческий диалог между писателями, хотя «в жизни» полноценный разговор между художниками и не состоялся.

Исследование такого глубинного диалога требует особого подхода, соединения, с одной стороны, традиций сравнительного литературоведения, заложенных формальной школой, с другой - идей, основанных на биографическом методе в литературе.

Представители формальной школы, отрицая личность художника как объект исследования, рассматривали творчество художников обособленно от течений и влияний внешнего мира. Их интересовала жизнь приема, а отношения творцов трактовались как «литературная борьба»10, преодоление автоматизированных приемов предшественников. Например, Ю.Н.Тынянов видел частное проявление такой борьбы в пародии, сущность которой, по его мнению, заключается в «механизации определенного приема»11. Но уже выходцы из этой школы показали узость такого подхода. Так В. Шкловский писал: «Нельзя понять Толстого и Достоевского без осязания времени. Без попытки понять предмет узнавания, исследования. Нельзя, как мне кажется, или не нужно, или затруднительно читать Достоевского, забывая о событиях, о предмете их спора»12.

С постулатами фомальной школы полемизировал В.М.Жирмунский, доказывая необходимость «осмысления. параллелей как. идеологического факта»13. Он подчеркивал, что международное литературное взаимодействие возможно там, где есть «историко-типологические схождения»14, что ^индивидуальный стиль писателя соотносится со стилем литературного направления и исторической эпохи»15. Советский исследователь А.П.Скафтымов, рассуждая в русле идей Жирмунского, указывал на то, что «круг. понимания и способы литературного оформления» формируются «благодаря особым условиям жизни и развития»16 художников, фактов биографии писателей. Примером развития этого подхода современными исследователями может служить работа Р.Ю.Данилевского «Русский образ Фридриха Ницше», в которой ученый утверждает, что «в основе обращения к иной национальной культуре всегда кроется потребность почерпнуть из нее

17 нечто близкое, принципиально родственное, но недостающее своей культуре» . Вместе с тем, Р.Данилевский в своем исследовании демонстрирует, насколько субъективно восприятие одного художника другим, насколько это усложняет вопрос о влиянии и заимствовании.

Современные ученые, такие как В.В.Иванов, стремятся соединить все преимущества «структурно-семиотического и архивно-биографического

1К исследования» . В своих работах В.В.Иванов строит сложные парадигмы, характеризующие взаимоотношения художников: например, диалог Ахматовой и Пастернака он анализирует через их отношение к Анненскому, сравнивает раннее творчество Пастернака и позднее Ахматовой и наоборот. Объясняя сходство в сюжетных линиях у Набокова и Булгакова, он вспоминает изречение Т.С.Элиота «о гениях, которые крадут»19, не умаляя, а еще больше подчеркивая своеобразие в трактовке сюжета этими писателями. Соотношение творчества художников он может характеризовать не только в терминах влияние, заимствование или полемика, а как «преемственность между отдаленной

ЛЛ возможностью. и полной реализацией» . Таким образом, Иванов в своих исследованиях доказывает необходимость и плодотворность многопланового рассмотрения диалога художников.

У Набокова существовал свой взгляд на взаимоотношения художников. Он предостерегал от суждений о полемике или влиянии писателей, основывающихся на их прямых высказываниях друг о друге, много раз подчеркивая, что диалог между художниками возможен только на страницах их произведений, а не в критических заметках, публичных высказываниях или разговорах о литературе. Близкий по мироощущению автору герой «Дара» Федор Годунов-Чердынцев о несостоявшейся беседе со своим «соперником» говорит: «Почему разговор с ним никак не может распуститься явью, дорваться до осуществления? Или это и есть осуществление, и лучшего не нужно. - так как подлинная беседа была бы только разочарованием, - пеньками запинок, жмыхами хмыканья, осыпью мелких слов?»21. Б. Бойд описывает случай, когда Набоков отказался от встречи с Джойсом, «сославшись. на бессмысленность затеи в целом» . Нетерпимость Набокова к другим писателям известна не менее, чем резкость Бунина в высказываниях о собратьях по перу. Г. Кузнецова вспоминала слова Бунина о том, как сложно прийти к пониманию двум ярким индивидуальностям: «.Когда мне дается уже готовая, талантливая книга, где автор сует мне свою манеру видеть, - это мне мешает. Другими словами, одна индивидуальность не хочет другой индивидуальности»23.

Однако даже и на уровне прямых высказываний, между писателями не всегда было отчуждение, они не скрывали взаимный интерес, который выявляет существенные точки соприкосновения в творчестве.

Отношения Набокова и Бунина развивались от «неразделенной любви» со стороны Сирина-Набокова ко все большему интересу к нему Бунина до постепенного взаимного «охлаждения» и отчуждения.

В 1920 году отец Набокова попросил Бунина высказать свое мнение о стихотворении сына «Лес». Бунин был благосклонен, и воодушевленный этим отзывом начинающий поэт отправил ему еще несколько своих стихотворений. В прилагаемом к ним письме Набоков назвал свое творчество «робким»24, а Бунина назвал единственным писателем, который «в наш кощунственный и косноязычный век служит прекрасному»25. Он просил прощения за то, что «неладно»26 выражается, потому что «это так же трудно, как признанье в любви - давнишней любви»27.

Тем же пафосом восторга наполнено стихотворение Набокова1920 года, посвященное Бунину. В нем повторяется мотив одиночества поэта в «кощунственный век»:

Безвестен я и молод в мире новом, кощунственном, но светит все ясней мой строгий путь: ни помыслом, ни словом не согрешу пред музою твоей28.

Эти строчки перекликаются со словами из стихотворения Бунина 1916 года «На Невском»:

Я молод был, безвестен, одинок В чужом мне мире, сложном и огромном29.

Цитирование» Бунина словно подчеркивает родство их душ. Набоков рассматривает Бунина как своего учителя, его творчество как вершину, к которой он будет стремиться. Несмотря на нехарактерную для Набокова, уже признанного писателя, восторженную интонацию, в стихотворении выражены важные для него на протяжении всего творческого пути мысли: о наблюдательности художника («Ты любишь мир и юный месяц, лист.»30), о «простоте» и строгости в поэзии («Твой стих роскошный и скупой.»31).

В мае 1926 года Набоков отправил Бунину свой первый роман «Машенька» с надписью, в которой опять звучали уважение и трепет: «.Мне радостно и страшно посылать вам мою первую книгу»32. Бунин остался равнодушен к роману и только напротив одного из параграфов написал: «Ах, как плохо!»33.

Самый теплый этап отношений писателей относится к концу двадцатых и началу тридцатых годов. В 1929 году «Рецензию на "Современные записки XXXVII"» Сирин (Набоков) начинает с цитаты из романа Бунина «Жизнь Арсеньева». Сирин пишет о необыкновенной чувственности прозы Бунина, о «совершенстве»34 романа, которое не выразить в словах: «О смерти и о соловьях, "о бархатно-фиолетовом ящике", где лежит "нечто с покорно скрещенными и закаменевшими в черных сюртучных обшлагах руками", и о "весенней свежести, отовсюду веявшей в дом", равно прекрасно пишет Бунин; страшным великолепием, томным великолепием, но всегда великолепием полон его мир, - и читаешь Бунина., чувствуя - от почти физического прикосновения его слов - особое блаженство, особую свежесть»35. Это, пожалуй, единственный восторженный отзыв Набокова о прозе Бунина. Позднее Набоков будет подчеркивать, что предпочитает поэзию Бунина его прозе.

В рецензии 1929 года на сборник Бунина «Избранные стихи» Сирин называет его поэтом, «равного которому не было со времен Тютчева»36. Он отмечает мастерство синэстезии, удивительную оптику, достойную художника, необыкновенное чувство времени в стихотворениях Бунина. В статье «На красных лапках», еще раз выражая восхищение его поэзией, Сирин защищает Бунина от нападок критика Алексея Эйснера37, а в 1930 году в статье

Литературные заметки: О восставших ангелах» полемизирует с критиком Вячеславом Лебедевым.

В мае 1929 года Набоков пишет Бунину, что его стихи, «конечно, это самое прекрасное, что было создано русской музой за эти тридцать лет»38.

В то же время Бунин благосклонно, а порой с восхищением отзывается о Сирине. 30 декабря 1929 года Г. Кузнецова записывает в дневнике, что после прочтения рассказов Сирина Бунин сказал: «Просмотрели писателя! Пишет лет 10 и ни здешняя критика, ни публика его не знает»39. Почти через год, как вспоминала Г. Кузнецова, Бунин говорил, что Сирин «открыл целый мир, за который надо быть благодарным ему»40. В начале 1931 года Бунин интересовался, каков Сирин в общении: «Любезно-нервен? Или нервно-любезен?»41. Спрашивал, как он выглядит: «Худ, как черт?»42. В июле вышел рассказ Набокова «Обида», который он посвятил Бунину.

В октябре 1931 года Бунин и Набоков собирались встретиться в Париже, но поездка Набокова была отложена. Познакомились они только в ноябре 1933 года в Берлине на чествовании Бунина после вручения ему Нобелевской премии. Сирин в очередной раз «возвышенно и восторженно»43 говорил о поэзии Бунина, потом они обедали в ресторане. К этому времени к Сирину уже пришло признание эмигрантской публики, он чувствовал себя уже куда менее «робко» с Буниным. Возможно, это было началом взаимного охлаждения. Безусловно, сюда примешивались обычные человеческие, не очень «высокие» чувства. Например, самолюбие Бунина явно было задето, когда в 1936 году на литературном вечере М. Алданов предлагал ему отдать свой перстень Сирину «в знак признания его первенства»44. Н. Берберова вспоминала, как Набоков в тот же вечер, зная о необыкновенном почтении Бунина к Толстому, сказал, что никогда не читал его «Севастопольские рассказы», эти «грехи молодости»45: «Бунин, в минуты бешенства зеленевший, пробормотал сквозь зубы матерное ругательство»46. Вряд ли Набоков не читал «Севастопольские рассказы», и недаром Ходасевич утверждал, что Набоков их разыгрывает. Кажется, что Набокову доставляло удовольствие подтрунивать над Буниным.

Немного ранее, 28 января 1936 года, состоялась встреча Бунина и Набокова в парижском ресторане, описанная в «Других берегах». И в письме к жене, написанном сразу после встречи, и в романе Набоков отзывается о Бунине в снисходительном тоне. В отличие от стихотворения, посвященного Бунину, цитирование («опевают ночь петухи» у Набокова - «петухи опевают ночь» в рассказе Бунина «Петухи») используется, скорее, в ироничном контексте. В «Других берегах» Набоков не упоминает о том, что после ресторана «там и сям стали вспыхивать искры взаимности»47. С общим тоном описания встречи не согласуется также и письмо Набокова Бунину, написанное в апреле: «Мне было очень, очень хорошо с вами в Париже»48. Бунин был возмущен, прочитав в 1951 году об этой встрече в «Других берегах» и написал Алданову, что это «дикая брехня», будто он «затащил его в какой-то ресторан, чтобы поговорить с ним "по душам"»49.

Реальная встреча была неудачной, но то, как описывает ее Набоков, говорит не только об отчуждении писателей. Эта встреча раскрывает многое в его отношении к творчеству Бунина, затрагивает важные для них обоих проблемы: спор о власти времени над человеком, об открытости художника в его произведениях, сложное отношение Набокова к соотношению лирики и прозы у Бунина. Все это будет подробнее рассмотрено в главах диссертации. Однако отмечу важные переклички между романом, стихотворением, посвященном Бунину, и рецензией Набокова на его сборник.

В «Других берегах» Набоков затрагивает проблему соотношения лирики и прозы в творчестве Бунина. В романе, характеризуя прозу Бунина, он сравнивает ее с парчой. Проза Бунина кажется ему тяжеловесной, «выспренной»50, как эта ткань. В его стихах он находит сочетание изысканности и простоты. Такое восприятие подчеркивает образ ткани в стихотворении, посвященном Бунину:

И нагота твоих созвучий стройных сияет мне как бы сквозь шелк цветной51.

Сравнения, найденные Набоковым, отражают его размышления о прозе и лирике, об их синтезе. Эксперименты Бунина со свойствами стиха и прозы и возможностями их взаимопроникновения были настолько новаторскими, что современники многое не принимали в его творчестве, и особенно в его поэзии. Набоков одним из первых оценил Бунина не только как прозаика, но и как поэта. Отдельная глава диссертации будет посвящена поискам синтеза возможностей лирики и прозы в творчестве Бунина и Набокова.

В «Других берегах» и рецензии Набокова на стихи Бунина затрагивается проблема времени, которая является одной из центральных в их произведениях. В начале творческого пути Сирину казалось, что он нашел художника, который не просто так же остро ощущает ход времени, но и способен преодолеть его разрушающую силу. Представление о времени как о спирали, отражающей повторение и изменение, всегда было важно для Набокова. В статье о Бунине 1929 года Сирин находит у него такое же восприятие времени: «Все повторяется, все в мире — повторение, изменение, которым "неизменно утешается" поэт. Этот блаженный трепет, этот томно повторяющийся ритм, есть, быть может, главное очарование стихов Бунина. Да, все в мире обман и утрата, где были храмы - ныне камни да мак, все живое угасает, все превращается в атласный прах на плитах склепа, — но не мнима ли сама утрата, если мимолетное в мире может быть заключено в бессмертный - и поэтому г у счастливый - стих?» . Вечное повторение в жизни и бессмертное творчество становятся способом преодоления неумолимости всё разрушающего времени. Но не навязал ли он Бунину свое восприятие времени? В «Других берегах» в 1951 году Набоков представляет Бунина как художника, более трагично воспринимающего стихию времени: «Его болезненно занимали текучесть времени, старость, смерть»53. Когда более тонко понял Бунина Набоков, сказалась ли полемика с Буниным в его произведениях? На эти вопросы я попытаюсь ответить в главе, посвященной проблеме времени и пространства в произведениях Бунина и Набокова.

В описании встречи в «Других берегах» большое значение имеет противопоставление художника закрытого и художника, обнажающего глубинные переживания и страсти. Это приоткрывает проблему, связанную с пониманием Буниным и Набоковым меры в искусстве, с интересом к аполлоническому и дионисийскому в человеке.

Переклички между романом, написанным Набоковым уже в Америке, и его ранними произведениями говорит о настоящей полемике, не прекращавшейся и тогда, когда он уже был далек от эмигрантской жизни русских в Европе. Перед отъездом Набоков подарил Бунину «Приглашение на казнь» с посвящением, которое тоном заметно отличается от первого, сопровождавшего «Машеньку», что отчетливо проявляется в подписи — вместо «Всей душой ваш.»54, сдержанные слова: «.с самым лучшим приветом от автора»55. В открытке 3. Шаховской Набоков назвал Бунина «Лексееич, нобелевский»56. Но, несмотря на все признаки полного отчуждения, все же с годами его интерес к Бунину как к художнику не угас. Даже в последнем романе «Смотри на арлекинов!» (1974 год) есть герой, прототипом которого является Бунин. Оценки героев, в которых угадывается Бунин, еще раз подчеркивают неоднозначное отношение к нему Набокова. В конце 1937-го -начале 1938 года в последней главе «Дара» упоминается Бунин как один из немногих эмигрантов, кто высоко оценил биографию Чернышевского, написанную Годуновым-Чердынцевым, героем, во многом близким автору: «Кто именно тебе говорил, что Бунин хвалит?» . В пьесе 1938 года «Событие» Набоков создал образ маститого писателя, очень напоминающего Бунина. Его главные черты в пьесе: заносчивость, страсть к сомнительным шуточкам. Однако в своем последнем романе Набоков создает образ куда более симпатичный: в первых строчках описания подчеркивается обаяние писателя: «Бывал здесь и Иван Шипоградов, отменный романист и недавний

Нобелевский призер, излучавший обаяние и одаренность, а после нескольких стопочек водки тешивший закадычных друзей какой-нибудь русской похабной байкой, вся художественность которой держится на деревенской смачности и на нежном уважении, с которыми в ней трактуются самые наши укромные органы»58. В этом же романе появляется критик «Ян Буниан»59, чье имя опять заставляет вспомнить Бунина.

В отношении Бунина к Набокову после отъезда того в Америку исследователи выделяют, прежде всего, неприязнь. Проявлялась она уже тогда, когда Сирина воспринимали как начинающего писателя. А. Бахрах в своих воспоминаниях приводит слова Бунина о Сирине, в которых признание его таланта не только среди «молодых», но и уверенность в его высоком месте во всей русской литературе сочетаются с упреком в пустоте: «О, это писатель, который все время набирает высоту, и таких, как он, среди молодого поколения мало. Пожалуй, это самый ловкий писатель во всей необъятной русской литературе, но это - рыжий в цирке. А я, грешным делом, люблю талантливость даже у клоунов»60.

Со временем выражение неприязни к Набокову-Сирину становится все более резким. В 1945-1946 годах Бунин перечитывает «дикий»61 «Дар», «Весну в Фиальте»: «Какой мошенник и словоблуд (часто просто косноязычный) Сирин ("Фиала")! Чего стоит эта одна пошлость - "Фиала"!»62.

В конце сороковых годов в отзывах Бунина развивается тема соперничества. К 1947 году относится высказывание Бунина о Набокове как о сопернике-«победителе»: «Есть молодые и замечательные. Ну хотя бы Сирин. Тоже штукатурит. Но не поспоришь - хорошо. Победителей не судят»63. В письме 1951 года М. Алданову, когда-то предлагавшему Бунину отдать перстень «победителю» Сирину, он говорит о Набокове в куда более уничижительном тоне: «Шут гороховый, которым Вы меня когда-то пугали, что он забил меня и что я ему ужасно завидую»64. Однако даже соперничество предполагает общие точки соприкосновения, спор, который невозможен без диалога.

Столь часто высказываемая и подчеркиваемая неприязнь писателей друг другу словно наложила отпечаток на трактовку критиками и литературоведами проблемы соотношения творчества Бунина и Набокова. Можно выделить несколько этапов в рассмотрении этой проблемы.

Критики русского зарубежья сопоставляли творчество Бунина и Набокова как двух самых ярких представителей «старшего» и «молодого» поколения, как продолжателя классических традиций в русской литературе и «зарубежника»65. Эти определения, конечно же, условны, но они отражают тенденцию восприятия писателей в русском зарубежье. Только в самом начале творческого пути Сирина критики указывали на общие черты, роднящие его с Буниным, и в первую очередь это касалось искусства детали и особой атмосферы в «Машеньке» Сирина. Но уже в романе «Король, дама, валет» влияния Бунина практически никто уже не отмечал, редкое исключение — отзыв М. Цетлина, который сравнивал это произведение с рассказом Бунина «Петлистые уши» по сходству восприятия художниками проблемы убийства и в умении сочетать ощущение кошмара с необыкновенной «реалистичностью»66 описаний.

В критических обзорах Бунин и Набоков (Сирин) стали появляться как знаковые фигуры в полемике о призвании литературы в изгнании и воспринимались, скорее, как полюса. Глубинный уровень в плане поэтики и мировоззрения, на котором творческие взаимоотношения Бунина и Набокова можно рассматривать не только как противостояние, но и взаимовлияние, практически не отмечались.

Жизнь Арсеньева» и «Защита Лужина» печатались в «Современных записках» параллельно, и это дало повод К. Зайцеву написать статью, в которой сравнивались «бунинский» и «сиринский» миры. Он одним из первых резко разделил творчество писателей, «обвинив» Набокова в том, что, в отличие от Бунина, он не видит в жизни истинной красоты, и поэтому его герои человекообразные, не подозревающие ни красок окружающего их мира, ни душевных красок человеческой природы» . Эту линию последовательно поддерживал Г. Адамович. Так, он, противопоставляя Сирина и Г. Газданова, упоминает Бунина: «Именно вслед за Сириным чтение Газданова — это настоящий отдых:.мы больше не в тюрьме, не в сумасшедшем доме., мы -среди обыкновенных людей, перед лицом "таинственной, прекрасной и печальной", как сказано где-то у Бунина, человеческой жизни»68. Хотя уже современники отмечали в творчестве Бунина отход от традиций философичной, .«духовной» русской литературы, они все же видели глубинную его связь с традицией. В. Варшавский считал, что, хотя в Бунине и нет глубины Толстого и Достоевского, все же у него есть «что-то подкупающе-величественное, что-то надменно-архаическое. Это творчество человека неприспособившейся расы.»69. В Сирине он, как и многие критики, видит «западника», потерявшего связь с традицией «русской духовности» в литературе: «Побеждает раса более мелкая, но более гибкая и живучая. Именно какое-то несколько даже утомительное изобилие физиологической жизненности ^ поражает, прежде всего, в Сирине. Все чрезвычайно сочно и красочно, и как-то жирно. Но за этим. - пустота, не бездна, а плоская пустота, пустота как

70 мель.» .

Особняком стоит отзыв критика Н. Андреева, который видел в восприимчивости Сирина к традициям западной литературы необыкновенный потенциал. Он противопоставлял ему Бунина как представителя «старшего» поколения, «академичного» и надломленного: «Нельзя возразить, что лучшие вещи Бунина, сияющие вершины его блестящего, чуть-чуть холодноватого, чересчур олимпийского мастерства написаны в изгнании. Но у старшего поколения есть надломленность. Реалистический бытовизм в эмиграции, культивированный старшим поколением писателей особенно тщательно, действительно, похож на "мертвую красоту", как писал о Бунине советский критик Горбов. Нельзя только вечно вспоминать, беспрестанно вздыхать и до бесконечности сожалеть о прошлом»71. За кажущейся пустотой в произведениях Сирина он призывает увидеть глубину, синтез с классическими традициями: «В формальном смысле у Сирина - синтез русских настроений с западноевропейской формой. Но Сирин, только как совершенный техник литературного искусства, было бы обидным и неярким его достоинством. Та трагичность, которой полны последние страницы "Защиты Лужина". обещает еще неведомую углубленность, еще новый чудесный взлет сиринского творчества»72.

Часто критики там, где, кажется, можно было бы провести параллель, видят только отличия в творчестве Бунина и Набокова. Так П. Баклашин считает, что «.есть, как М. Цетлин сказал о Бунине, писатели для писателей. [Подчеркнуто мной. - О. К.] Есть бездумные писатели для бездумного чтения.

ТК

Таков В. Сирин» . Такое высказывание о Бунине особенно интересно сейчас, когда в литературоведении актуальной стала проблема скрытого модернизма в его творчестве. Если такая точка зрения имеет под собой основание, то вряд ли противопоставление писателей здесь уместно, потому что определение «писатель для писателей» скорее подходит Набокову, чем Бунину.

После отъезда в Америку и перехода на английский язык Набоков практически выключился из литературного процесса в русском зарубежье. Англоязычные критики и литературоведы воспринимали его творчество, прежде всего, как часть «своей» литературы, ставя его в ряд с Джойсом, Борхесом, Прустом. Характерно высказывание Джона Апдайка: «Набоковская ностальгия — потеря для американской культуры», - вынесенное в заглавие его статьи. Из литературного окружения Набокова в русском зарубежье американские литературоведы вспоминали чаще всего Ходасевича, который в статье 1937 года «О Сирине» одним из первых назвал его «по преимуществу художником формы, писательского приема»74. Вслед за Ходасевичем как «фокусника, который, поразив зрителя, тут же показывает лабораторию своих чудес» , воспринимали Набокова многие зарубежные литературоведы. Такая интерпретация все более связывала Набокова с модернистской традицией, западной и русской.

В большинстве литературоведческих работ 60-70 годов о прозе Набокова

7Л производится своеобразная «инвентаризация игровых приемов» . Пародия в исследованиях рассматривалась как важнейший прием в творчестве Набокова, например, в известной монографии А.Аппеля «The Annotated Lolita».

В 80-е годы значительное направление в изучении творчества Набокова составляют работы постструктуралистов. По их мнению, единственная проблема текста - его собственная онтология, любая интерпретация текста с точки зрения идей, мироощущения автора бессмысленна и утопает во всепоглощающей иронии. К таким исследованиям, например, относится работа Ю.Левина «Биспациальность как инвариант поэтического мира В.Набокова».

В то же время творчество Бунина в 60-80 годы становится предметом серьезного изучения в СССР. Литературоведы рассматривают, прежде всего, те стороны творчества Бунина, которые роднят его с традициями классической русской литературы. Анализ произведений происходит с точки зрения «классического» литературоведения, где форма не отделяется от содержания и в тексте исследуется авторская точка зрения, отражающая целостное мировосприятие.

В том, что творчество Бунина и Набокова оказывается предметом рассмотрения и интереса столь разных литературоведческих школ, одна из причин, почему за рубежом и в СССР к началу 90-х практически не было работ, посвященных проблеме взаимоотношений Бунина и Набокова. Редкие работы относятся к 80-м годам. Так исследования биографа Набокова Б. Бойда влились в появившееся в эти годы направление в набоковедении, которое характеризует «пафос оправдания» художника. Поворотным пунктом стала монография Э. Пайфер «Nabokov and the Novel». Если в исследованиях 1960-70 годов утверждается этический вакуум, презрение по отношению к социальной действительности в творчестве Набокова, то теперь Пайфер находит у него, прежде всего, неприятие усредненной реальности: «Отвергая идею "реальности вообще", Набоков настаивал на том, что реальность не существует без притяжательного местоимения» . Эта мысль развивается в большинстве последующих работ. Предметом их исследования становится искусство построения многоярусной художественной реальности. Благодаря тому, что стал возможен выход за пределы бинарной оппозиции реальность-искусство, появилась возможность считывать метафизический уровень набоковского метатекста. Например, В.А. Александров78 и С. Давыдов79 рассматривают все, что составляет текст, как знаки потустороннего. В.А. Александров опирается в своих рассуждениях на статью Веры Набоковой «Предисловие к сборнику: В. Набоков. Стихи. (1979)», где она обратила внимание на важность в его творчестве ощущения тайны и темы потусторонности.

Среди работ русских исследователей за рубежом, обративших внимание на проблему влияния Бунина на Набокова, надо отметить публикацию 1978 года в сборнике «Синтаксис» Майи Каганской «Отречение. От "Машеньки" до fifl ft 1 "Лолиты"» и монографию 3. Шаховской «В поисках Набокова» .

После «возвращения» Набокова на родину многие российские литературоведы увидели в нем не только западника и модерниста, но и показали глубинную связь его творчества с русской, классической традицией, с «литературой идей». Так Н.А.Анастасьев в книге «Феномен Владимира Набокова» (1992) главную идею творчества Набокова трактует как борьбу с тиранией и главенством в жизни массы. А. Мулярчик в работе «Русская проза Владимира Набокова» (1997) доказывает прочное нравственное основание идейной концепции Набокова. В. Старк в своих статьях не раз подчеркивает «классические», русские корни в творчестве Набокова. Возможно, в этих работах стремление «вернуть», «оправдать» Набокова порой находится на грани морализаторства, и все же в них раскрываются новые существенные стороны его творчества, мимо которых проходили зарубежные литературоведы.

В то же время в 90-е годы появились исследования, посвященные проблеме скрытого модернизма в поэтике и мировоззрении Бунина. Это, прежде всего, работы О. Сливицкой и Ю. Мальцева. Таким образом, более четко обозначились точки соприкосновения творческих манер писателей, и, хотя, кроме работы Шраера, до сих пор нет разностороннего исследования взаимовлияния Бунина и Набокова, в статьях литературоведов появились отдельные интересные наблюдения, иногда в чем-то спорные, но обозначившие ряд проблем, касающихся диалога Бунина и Набокова.

Так Б. Сарнов в статье «Ларец с секретом. (О загадках и аллюзиях в русских романах В. Набокова)» указывает, что уже до Набокова Бунин в русской литературе показал своим творчеством, что незначительная для обывателя деталь может быть для художника интереснее, чем все высокие идеи и социальные вопросы. Это замечание намечает проблему органичного соединения в творчестве классических традиций с модернистским подходом к литературе, ставит вопросы: как решал ее Набоков, какое влияние на него мог оказать Бунин и в чем заключался ответ Бунина модернистам и, в частности, Набокову?

А. Долинин в исследовании «Цветная спираль Набокова» увидел «прямое влияние Бунина»84 в умении Набокова воскрешать прошлое, мельчайшие детали, доступные истинному художнику. М. Медарич в статье «Владимир Набоков и роман XX столетия» указывает на то, что в «Машеньке» находит продолжение «импрессионистская манера Чехова и Бунина»85 В. Кулаков в одной из глав монографии «Поэзия как факт. Статьи о стихах» указывает на глубинное сходство в понимании границ поэзии и прозы Буниным и Набоковым. Ю. Мальцев в книге «Иван Бунин, 1870-1953» затрагивает проблему автора и лирического героя у Бунина и Набокова. Мальцев отмечает «"феноменологический" характер» творений Бунина и указывает, что «в русской прозе последовательно пошли по этому пути лишь Набоков и Пастернак»86.

A. И. Павловский в статье «К характеристике автобиографической прозы русского зарубежья (И. Бунин, М. Осоргин, В. Набоков)» показал, каким образом пытаются воскресить Россию в своих произведениях Бунин и Набоков, затронул проблему памяти, их отношения к религии.

B. Ерофеев выделил две стороны авторского «я» у Набокова - сильную и слабую: «Герой Набокова слаб в момент успеха, когда вместо трагического "я", воспринимающего мир как чужбину, учащегося и учащего презрению, "я" стремится к экспансии, бойко и гордо рассуждающее, гедонистическое, загорелое, здоровое и счастливое, наделенное тщеславием»87. Современник Сирина Н. Андреев высказывает схожее суждение, когда говорит о романе «Машенька», что «он - литературно тонкий., затаенно лирический, затаенно нежный - может быть ошибочно воспринимаем как попытка холодной игры искусством. Она есть, но только для прикрытия авторской взволнованности»88. Ерофеев увидел трагическую сторону авторского «я», которая сближает Набокова с Буниным. «Слабость» героев Набокова в остром осознании разрушительной стихии времени, в привязанности к «земному» и стремлении время побороть. Это мироощущение выражается в лирических интонациях, в «бунинской ноте», которую так явственно ощущали критики в «Машеньке» и которая не звучит, а лишь вырывается подчас в произведениях Набокова, содержащих значительную долю автобиографизма - это романы «Дар» и «Другие берега», рассказ «Порт», в которых одна из главных тем - преодоление ностальгии, тоски по России, а главный герой - писатель. Это и рассказы, которые частично войдут в «Другие берега» - «Обида», «Лебеда». Хотя ностальгия, а еще шире тоска по прошлому, является на самом деле главной темой всех произведений Набокова, а герой-художник в широком смысле предстает в любом его романе, в перечисленных произведениях эти черты творчества Набокова обретают явный автобиографический подтекст: тоска по прошлому - это, прежде всего, тоска по России, а герой-художник - это писатель.

Дар» (1937-1938) и «Другие берега» (1954) - произведения, которые можно назвать программными, так как в них прямо высказываются размышления о творчестве. Однако в качестве манифеста идей, близких Набокову, критики часто, вслед за Ходасевичем рассматривают «Приглашение на казнь» (1938). В этом романе предстает художник, во многом не похожий на героев-писателей из «Дара» и «Других берегов»: он противостоит всему миру, который воспринимает как декорацию. Цинцинат Ц рассматривается такими критиками как проводник идей модернизма, которые приписываются самому Набокову. Однако герой-художник, созданный Набоковым в этом романе, оказывается в ловушке собственных представлений о мире. Куклы, пародии на людей, которые, по мнению Цинцината, окружают его, легко его обманывают. Презрение к окружающему его миру не позволяет ему увидеть важные знаки, открывающие его истинное положение.

Герой, схожий с Цинцинатом Ц в восприятии мира как пародии, - это художник-карикатурист Горн из «Камеры обскуры» (1933). Он любит играть с людьми, ставить их в карикатурное положение, но он в конце концов сам оказывается осмеян.

В отличие от Цинцината Ц и Горна Федор Годунов-Чердынцев из «Дара» и герой «Других берегов» находят истинную красоту и значительность в окружающем их мире. И это та мимолетная и вечная красота, которую, по мнению Набокова, видит и воссоздает в своих произведениях Бунин.

Для Бунина «программным» произведением является «Жизнь Арсеньева». В этом романе отразились его представления о роли художника, размышления о времени, его эксперименты с возможностями лирики и прозы.

Другие берега» и «Жизнь Арсеньева» будут рассмотрены в диссертации в качестве центральных произведений. Именно в этих романах диалог художников, касающийся важных для них обоих тем, звучит наиболее отчетливо. В плане поэтики эти произведения отражают «спор» Бунина и Набокова о роли композиции (пространственно-временная структура, спонтанность воспоминаний и сложная, четкая организация) и о лирическом начале в прозе. В «Других берегах» как ни в каком другом из поздних романов Набокова «тема» Бунина, его интонация слышится так ясно. В этом романе, несмотря на ироничный тон воспоминаний о Бунине, как «признание в любви» звучит стихотворение «единственного русского поэта, кроме Фета, "видевшего"

ОЛ бабочек» - Бунина: «Бывало, влетев в комнату, пускалась цветная бабочка в шелку, порхать, шуршать и трепетать по голубому потолку»90.

Три главы диссертации раскрывают важнейшие стороны диалога Бунина и Набокова в творчестве.

В первой главе «Пространственно-временная структура романов "Жизнь Арсеньева" И. Бунина и "Другие берега" В. Набокова» как важнейшие черты хронотопа исследуются цикличность и спор ритмов, скоростей в произведениях писателей. Эти особенности композиции отражают их во многом схожее ощущение времени и стремление разрушить привычное представление о ходе времени. В главе исследуется своеобразный спор о столкновении вечности и времени, о роли истории, разворачивающийся в произведениях Бунина и Набокова.

В главе «Аполлоническое начало и дионисийская стихия в творчестве И. Бунина и В. Набокова» эти понятия рассматриваются как отражение представлений художников о мере в искусстве, о роли разума и чувства в поступках героев. Некоторая рассудочность у Набокова и стремление духовно обнажаться у Бунина объясняются аполлонической и дионисийской основой их творчества. Можно выделить параллельные мотивы, связанные с проблемой дионисийства и аполлонизма у Бунина и Набокова, которые создают диалог между писателями.

В третьей главе диссертации «Проблема соотношения поэзии и прозы в творчестве И. Бунина и В. Набокова» исследуются эксперименты Бунина и

Набокова в слиянии стиха и прозы. В то время, когда стремление к синтезу искусств отражалось в творчестве практически всех писателей, Набоков четко определял особе место Бунина и те его открытия, которые для него стали своеобразными ориентирами в творчестве. Набоков ценил, прежде всего, поэзию Бунина, существенные черты которой он определял как скрытый лиризм и «твердый стиль»91. Этим понятиям будет посвящена отдельная часть этой главы. Кроме того, будет исследовано влияние Бунина в прозе Набокова. Отдельная проблема главы - роль живописи в лирике и прозе Набокова и Бунина. Необходимо ответить на вопросы: насколько правомерно мнение о том, что Бунин является учителем Набокова в мастерстве точной детали, и в чем особенность изобразительности у этих художников, позволившей стать «прозаической» детали органичной и неотъемлемой частью их лирики. Кроме того, в главе исследуется проблема, связанная с определением автора и лирического героя в произведениях Бунина и Набокова, схожие у них «знаки авторства».

Цель работы не только в том, чтобы определить общие черты и то, что заставляло художников так пристально следить за творчеством друг друга, но и в том, чтобы раскрыть существенные черты творчества Бунина и Набокова, которые особенно явственно проявляются именно в их споре или же диалоге.

1 Тынянов Ю. Н. «Достоевский и Гоголь (к теории пародии)»// Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино. М. 1977. С. 198.

2 Bloom Н. «The Anxiety of Influence: A Theory». Лондон, 1973. С. 5.

3 Шраер М.Д. «Бунин и Набоков: поэтика соперничества» // И.А. Бунин и русская литература XX в. По материалам Международной научной конференции, посвященной 125-летию со дня рождения И. А. Бунина. М., 1995. С. 43.

4 Бойд Б. «Владимир Набоков. Русские годы». М. - СПб., 2001 С. 471. s Там же. С. 504.

6 Шраер М. Д. Указ. соч. С. 52.

7 Там же. С. 41.

8 Письмо В. Набокова к Елизавете Малоземовой, январь, 1938 Архив В. Набокова. Монтрё. Цит. по: Шраер М. Д. Указ. соч. С. 116.

9 Шраер М. Д. Указ. соч. С. 53.

10 Тынянов Ю. Н. «Достоевский и Гоголь (к теории пародии)»// Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино. М. 1977. С. 198.

11 Там же. С. 210

12 Шкловский В. «Легкие нужны для дыхания. Мысли вслух»//Шкловский В. О теории прозы. М. 1983. С. 332.

13 Жирмунский В. М. «А.Н.Веселовский и сравнительное литературоведение»//Жирмунский В. М. Сравнительное литературоведение. Восток и Запад. Л. 1979. С. 101.

14 Жирмунский В. М. «Проблемы сравнительно-исторического изучения литератур»// Жирмунский В. М. Указ. соч. С. 75.

15 Жирмунский В. М. «Стихотворения Гете и Байрона "Ты знаешь край?". Опыт сравнительно-стилистического исследования»//Жирмунский В. М. Указ. соч. С. 411.

16 Скафтымов А.П. «О психологизме в творчестве Стендаля и Л.Толстого»// Скафтымов А.П. Нравственные искания русских писателей. Статьи и исследования о русских классиках. М. 1972. С. 165.

17 Данилевский Р.Ю. «Русский образ Фридриха Ницше»// На рубеже XIX-XX веков. Из истории международных связей русской литературы. Л. 1991. С. 6.

18 Иванов В.В. «Заметки о формальной школе и Ю.Тынянове»// Иванов В.В. Избранные труды по семиотике и истории культуры. T.2. М., 2000. С. 628. Иванов В.В. «Черт у Набокова и Булгакова»// Иванов В.В. Указ соч. С. 709.

20 Иванов В.В. «Ахматова и Пастернак. Основные проблемы изучения их литературных взаимоотношений»// Иванов В.В. Указ соч. С. 259.

21 Набоков В. «Дар»// Набоков В. Собрание сочинений в четырех томах. T.3, М., 1990. С. 308.

22 Бойд Б. Указ. соч. С. 495.

23 Кузнецова Г. «Грасский дневник»// Кузнецова Г. Грасский дневник. Рассказы. Оливковый сад. М., 1995. С. 135.

24 Письмо В.В. Набокова И.А. Бунину. 18 марта 1921. Лидский Русский Архив. Цит. по «С двух берегов. Русская литература XX века в России и за рубежом». С. 191.

Там же. С. 191.

26 Там же. С. 191.

27 Там же. С. 191.

28 Набоков В. «Как воды гор, твой голос горд и чист»// Набоков В. В. Стихотворения и поэмы. М., 2001. С. 188.

29 Бунин И.А. «На Невском»// Бунин И.А. Собрание сочинений в 5 кн., кн.5. СПб, 1994. С. 448.

30 Набоков В. «Как воды гор, твой голос горд и чист»// Набоков В. В. Стихотворения и поэмы. М., 2001. С. 188.

31 Там же. С. 188.

32 Экземпляр, подаренный И.А. Бунину: Сирин В. Машенька. Берлин, 1926. «С двух берегов. Русская литература XX века в России и за рубежом». С. 193.

35 Шраер М. Д. Указ. соч. С. 45

34 Набоков В.В. «Рец. на: "Современные записки". XXXVII»// Руль. 1929.30 января.

35 Там же.

36 Набоков В.В. «Рецензия на: «Ив. Бунин "Избранные стихи"»// Руль. 1929.22 мая.

57 См.: Набоков В. «На красных лапках»// Набоков В. Рассказы; Приглашение на казнь, Роман; Эссе, интервью, рецензии. М., 1989. С. 395-396.

Письмо В.В. Набокова И.А. Бунину. 11 мая 1929. Лидский Русский Архив. Цит. по «С двух берегов. Русская литература XX века в России и за рубежом». С. 193.

39 Кузнецова Г. Указ. соч. С. 126-127

40 Там же. С. 188.

41 Там же. С. 193.

42 Там же. С. 193.

45 Бойд Б. Указ. соч.С.471.

44 Бойд Б. Указ. соч. С.494.

45 Берберова Н. «Курсив мой». М., 1996. С. 187.

46 Там же. С. 187.

47 Бойд Б. Указ. соч. С.493.

48 Письмо В.В. Набокова И.А. Бунину. Апрель 1936. Лидский Русский Архив. Цит. по «С двух берегов. Русская литература XX века в России и за рубежом». С. 193.

49 Письмо И. Бунина М. Алданову, 10 июня 1951 г. Цит. по: «Этому человеку я верю больше всех на свете». Из переписки И.А.Бунина и М.А. АлдановаУПубл. Чернышев А. // Октябрь. 1996. № 3. С. 145.

50 Бойд Б. Указ. соч. С.341.

51 Набоков В. «Как воды гор, твой голос горд и чист»//Набоков В. В. Стихотворения и поэмы. М., 2001. С. 188.

52 Набоков В.В. «Рецензия на: «Ив. Бунин "Избранные стихи"»// Руль. 1929. 22 мая.

53 Набоков В. «Другие берега»// Собрание сочинений в четырех томах. T.4, М., 1990. С. 288

54 Экземпляр, подаренный И.А. Бунину: Сирин В. Машенька. Берлин, 1926. Цит. по: «С двух берегов. Русская литература XX века в России и за рубежом». С.193.

55 Экземпляр, подаренный И.А. Бунину: Сирин В. Приглашение на казнь. Париж, 1938. Цит. по: там же. С.193.

56 Открытка В.В. Набокова З.А. Шаховской. Без даты (1938). Отдел Рукописей Библиотеки Конгресса США. Цит. по: Шраер М. Д. Указ. соч. С.52.

57 Набоков В. «Дар»//Набоков В. Собрание сочинений в четырех томах. T.3, М., 1990. С. 314.

58 Набоков В. «Смотри на арлекинов!»// Набоков В. Собрание сочинений американского периода в 5 тт. Т. 5. СПб., 2002. С. 165.

59 Там же. С.209.

60 Бахрах А. «Бунин в халате». М., 2000. С. 163.

61 Письмо И. Бунина М. Алданову 14-15 февраля 1946 года. Цит по:. Цит. по: «Этому человеку я верю больше всех на свете». Из переписки И.А.Бунина и М.А. Алданова./Публ. Чернышев А.// Октябрь. 1996. № 3. С. 133.

62 Бунин И. А. Избранные письма// И.А. Бунин: pro et contra. СПб., 2001. С. 48.

63 Устами Буниных: Дневники Ивана Алексеевича и Веры Николаевны и др. архивные материалы в 3 тт. Франкфурт-на-Майне. 1977-1982.T. 3. С. 81.

64 Письмо И. Бунина М. Алданову, 10 июня 1951 г. Цит. по: «Этому человеку я верю больше всех на свете». Из переписки И.А.Бунина и М.А. Алданова./Публ. Чернышев А. // Октябрь. 1996. № 3. С. 145.

65 Андреев Н. «Сирин» // Владимир Набоков: pro et contra. СПб., 1997. С. 221.

66 Цетлин М. «Рец. на: Король, дама, валет. Берлин: Слово, 1928». // Классик без ретуши. Литературный мир о творчестве Владимира Набокова. М., 2000. С. 44.

67 Зайцев К. «Бунинский» мир и «сиринский» мир// Россия и славянство. 1929. 9 ноября. № 50. С. 3. Цит. по: Классик без ретуши. Литературный мир о творчестве Владимира Набокова. М., 2000. С. 53.

68 Адамович Г. «Рец.: "Современные записки", книга 58». Цит. по: Классик без ретуши. Литературный мир о творчестве Владимира Набокова. М., 2000. С. 137.

69 Варшавский В. «В. Сирин "Подвиг"»// Владимир Набоков: pro et contra. СПб., 1997. С. 231.

70 Там же. С.231.

11 Андреев Н. Указ. соч. С.221.

72 Там же. С.230.

73 Баклашин П. «В. Сирин: Критические заметки» Цит. по: Классик без ретуши. Литературный мир о творчестве Владимира Набокова. М., 2000. С. 105.

74 Ходасевич В. «О Сирине»// Владимир Набоков: pro et contra. СПб., 1997. С. 247.

75 Там же. С. 247.

76 Кучина Т.Г. Творчество В.Набокова в зарубежном литературоведении: Диссертация. МГУ им. М.В.Ломоносова М., 1996. С. 40.

77 Цит. по: Кучина Т. Г. Указ. соч. С.53.

78 См.: Александров В.Е. «Набоков и потусторонность: метафизика, этика, эстетика». СПб., 1999.

79 См.: Давыдов С. «"Гносеологическая гнусность" Владимира Набокова: Метафизика и поэтика в романе "Приглашение на казнь"»//Владимир Набоков: pro et contra. СПб., 1997 С. 476-491.

80 Каганская М. «Отречение. От "Машеньки" до "Лолиты"»// Синтаксис. 1978. № 1. С. 57-76.

81 Шаховская 3. «В поисках Набокова; Отражения» М., 1991.

82 Анастасьев Н.А. «Феномен Набокова». М., 1992.

83 Мулярчик А.С. «Русская проза Владимира Набокова». М., 1997.

84 Долинин А. «Цветная спираль Набокова»// Набоков В. Рассказы; Приглашение на казнь, Роман; Эссе, интервью, рецензии. М., 1989. С. 447.

85 Медарич М. «Владимир Набоков и роман XX столетия». Цит. по: Владимир Набоков: pro et contra. СПб., 1997. С. 460.

86 Мальцев Ю. «Иван Бунин, 1870-1953», М. - Франкфурт-на-Майне, 1994. С. 111.

87 Ерофеев В. «Русская проза Владимира Набокова»// Набоков В. Собрание сочинений в четырех томах. М., 1990. С. 28.

88 Андреев H. Указ. соч. С. 124.

89 Набоков В.В. «Другие берега»// Набоков В.В. Машенька. Защита Лужина. Приглашение на казнь. Другие берега. М., 1988. С. 431.

90 Там же. С. 431.

91 Набокова В. «Предисловие к сборнику: В. Набоков. Стихи (1979)»// Владимир Набоков: pro et contra. СПб., 1997. С. 349.

Заключение научной работыдиссертация на тему "И. Бунин и В. Набоков: проблемы поэтики"

Заключение.

В диссертации рассматриваются три основных аспекта, раскрывающих суть диалога в творчестве И. Бунина и В. Набокова: представление писателей о степени открытости художника, решение проблемы преодоления гнета времени и их понимание границ стиха и прозы.

Эти проблемы, рассмотренные с точки зрения диалога писателей, обретают новый ракурс. Так Набоков, обгоняя свое время, увидел в Бунине художника, органично сочетавшего в своем творчестве традиции классической литературы с несомненным новаторством. Звучащая в наследии Набокова «бунинская нота» выявляет прорывающуюся на страницы его произведений так до конца и не преодоленную ностальгию, ощущение потери, то есть открывает автора ранимого и незащищенного, так не соответствующего принятому в набоковиане образу всесильного, неизменно ироничного творца.

В главе «Пространственно-временная структура романов "Жизнь Арсеньева" И. Бунина и "Другие берега" В. Набокова» исследуются оригинальные хронотопы этих произведений, которые разрушают привычное восприятие хода времени.

Диалог Бунина и Набокова, касающийся проблемы времени, интересен потому, что основан на схожем чувстве времени. Отличия лежат главным образом на уровне умозрительных концепций времени. Литература и философия конца XIX - начала XX века богаты на различные теории в понимании сути времени и пространства, но чувство, ощущение времени - это редкий дар. Об этом говорил Набоков в лекциях о JI. Толстом: «В романах Толстого пленяет его чувство времени. Он. довольно небрежно обращается с объективным временем. Но эти мелкие промахи ничуть не мешают Толстому передать его ход, саму его сущность. как бы невзначай, мимоходом»1. У Бунина и Набокова это чувство времени выражается в том, как передают они его скорость, ритм, цикличность.

Бунина и Набокова объединяет столь же острое ощущение себя в вечности. Герои автобиографичных романов Набокова чувствуют дыхание вечности в простых вещах и событиях, в гармонии, окружающей их. Для Бунина вечность - это и красота окружающего мира как порождение Бога, и смерть. Но, несмотря на эти различия, ощущение вечности не приуменьшает для Бунина и Набокова значение временного, а делает привязанность к преходящему еще более сильной, что отличает их от модернистов.

Бунин и Набоков открывают двойственность, парадокс памяти: необыкновенно эмоциональная память позволяет им сохранить малейшие детали их мира, но она питает и тяжелое чувство утраты.

Глубинное сходство их чувства времени оттеняет различия в понимании проблемы времени. Для Набокова определяющим в творчестве является преодоление силой разума тоски по прошлому, разрушительной силы времени. Он создает конкретные образы времени, модели, альтернативные представлению о прямолинейном, движущемся к определенной цели потоке и примиряющие вечность и время.

У Бунина немногочисленные попытки решить проблему времени на уровне сознания, философии оборачиваются парадоксом, осознанием непримиримого столкновения времени и вечности и невозможности решить этот конфликт. Так в «Жизни Арсеньева» Бунин создает множество циклов, которые можно назвать «естественными»: это природный, церковный циклы, и в меньшей степени цикл реинкарнаций. Жизнь героев Бунина оказывается вписана в эти циклы, и поэтому, с одной стороны, человек в его произведениях приобщен к вечности природной и духовной, но с другой — обречен повторить цикл жизни - смерти.

Набоков постулирует максимальную независимость от «естественных» циклов. Жизнь его героев следует циклам, связанным с действиями Судьбы.

Время представляется ему узором на ковре, который можно произвольно и по желанию складывать, как повторяющиеся мотивы в жизни человека.

Бунин и Набоков обладают необыкновенным «чувством скорости», жизнь их героев не подчиняется строго заданному ритму часов. В произведениях Бунина время часто летит с неимоверной скоростью, так как он изображает самые яркие моменты жизни. Замедление или ускорение в произведениях Бунина зависит от возраста героя, от обстоятельств его жизни.

Набоков передает в своих произведениях не только этот естественный ритм жизни, но и неспешный ритм Судьбы, скорость, с которой распутывает клубок воспоминаний Мнемозина, и часто повествование зависит именно от этого темпа. Набоков разделяет ощущение себя во времени и в пространстве. Пауза между ударами, выпадение из стремительного потока жизни становится наиболее точным выражением его примирения с временем. Стремительность связывается с «влюбленностью» в пространство, но такое увеличение скорости отражает не столько реальное передвижение в пространстве, сколько способность в мгновение преодолевать огромные расстояния в момент творчества и по велению памяти.

В произведениях Бунина и Набокова восприятие времени становится одной из самых существенных характеристик героев. Поэтому конфликт персонажей в их произведениях отражает столкновение разных представлений о времени. В «Жизни Арсеньева» и «Других берегах» своеобразными полюсами становятся образы матери и отца: мать олицетворяет связь с вечностью, отец -приземленность, мимолетное. У Бунина столкновение этих полюсов трагично, Набоков «примиряет» их.

Бунин и Набоков стремятся приуменьшить значение социальной истории в своих произведениях и отмечают в персонажах, ощущающих себя частью истории, устремленность в будущее и пренебрежение к настоящему.

Спор писателей о «мере» в искусстве, об основе бытия - стихийной или гармоничной, о сознательном и подсознательном в человеке раскрывается в главе «Аполлоническое начало и дионисийская стихия в творчестве И. Бунина и В. Набокова». Этот спор происходит на уровне композиции произведений и в устоявшихся мотивах, смысл которых приобретает особенную глубину при сопоставлении их значения в творчестве Бунина и Набокова.

Динисийство и аполлонизм - понятия, вошедшие в русскую литературу благодаря Символизму. Но их можно рассматривать и как общекультурные категории, емко выражающие мироощущение, связанное или со стремлением к упорядочиванию, навязыванию меры, или же с приобщением к стихийному. Традиция классической русской литературы восходит, прежде всего, к аполлоническому искусству, и Бунин не принимал в творчестве модернистов дионисийскую основу. Однако Набоков у самого Бунина видел значительную долю дионисийства, понимаемого им как стремление к обнажению самых глубинных чувств и порывов. Бунин же не раз подчеркивал, что творчество Набокова кажется ему слишком рассудочным. Бунин показывает жизнь в моменты максимального напряжения чувств, а Набоков, особенно в «Других берегах», — через своеобразный фильтр разума. Однако особенность дионисийства у Бунина, отличающая его от модернистов, в том, что в глубинах внутреннего мира человека он видел не только мрак и хаос, но и необыкновенную энергию жизни. В то же время аполлонизм в творчестве Набокова в значительной мере продиктован его стремлением побороть в создаваемом им мире боль и страх любовью к жизни и верой. И эта жажда жизни - общий источник творчества Набокова и Бунина.

Набоков создает в своих произведениях, особенно в автобиографичных романах, четко структурированный мир, каждый элемент которого становится лейтмотивом единой мелодии. Набоков процесс творчества описывает как воссоздание идеальной книги, где-то, в потустороннем мире, уже существующей. Такие принципы творчества определяют композицию романов Набокова, которую Бунин считал надуманной и искусственной.

В композиции «Жизни Арсеньева» воплощается принцип спонтанности воспоминаний, выражающий неупорядоченную стихию чувственной памяти, и контрастный монтаж, который передает «дионисийское» ощущение глубинной противоречивости жизни. В описании процесса творчества Бунин подчеркивает неожиданность рождающихся у него сюжетов.

Разное представление о композиции отражает также веру писателей в предопределенность или же случайность человеческой судьбы. Повороты сюжета в произведениях Бунина часто оказываются обусловлены порывом героя, случайными обстоятельствами. Судьба представляется героям враждебной силой, а жизнь кажется бесцельной. Однако для Бунина не менее важна мысль, что цель все же есть, но человеческому разуму, логическому пониманию она не доступна.

В романах Набокова герои, наоборот, ищут логику в поворотах Судьбы, лейтмотивах своей жизни. Фатум оказывается аполлонической силой, наделенной разумом. Однако Набоков настоятельно подчеркивает, что логику судьбы нельзя расшифровать рассудком, она широко допускает случайность.

Набоков стремится понять то, что не зависит от человека, - Судьбу и природу. Наука как часть цивилизации не противостоит в его произведениях природе, а открывает ее законы, которые отражают закон высший. Автобиографичные герои Набокова находят в окружающем их мире упорядоченность и гармонию, а иррациональное, как, например, «бесполезная» красота узора на крыльях бабочки, оказывается еще одним доказательством благой основы бытия.

Природа остается для героев Бунина неразгаданной тайной, она оборачивается хаосом перед человеком, пытающимся ее понять и упорядочить. Герои Бунина способны испытывать и единение с природой, и ощущение, что они потеряны среди Космоса.

В творчестве Бунина и Набокова можно выделить параллельные мотивы, которые отражают их представление о рациональном и подсознательном в человеке. Мотив безумия и опьянения у Бунина соотносится с мотивом бессоницы у Набокова.

Диониссийские мотивы безумия и опьянения характеризуют множество, часто противоположных, состояний человека в произведениях Бунина: любовь и страсть, страх смерти и религиозные переживания, радость и страдания. Неконтролируемое в человеке вдохновляет Бунина. Однако сам процесс творчества для него невозможен без отстранения, трезвого взгляда художника, а потому связан с аполлонической стихией.

Набоков в мир своих автобиографичных романов не допускает неконтролируемые страсти. Важным мотивом произведений Набокова становится бессоница, которая объясняется страхом разрыва с сознанием. В мире снов обнажаются боль и страхи героев.

Своеобразный диалог происходит в произведениях Бунина и Набокова на уровне мотивов-символов света и тьмы. В аполлонических романах Набокова, прежде всего в «Других берегах», свет разума, памяти и воображения побеждает тьму и хаос, луч из прошлого пробивается сквозь годы. В произведениях Бунина свет как символ земной жизни и тьма вечности и смерти, «темные аллеи» страсти и «солнечный удар» любви имеют одинаковую силу над героями и автором.

Бунин и Набоков создают собственные мифологемы рая. Для Бунина рай - это прежде всего символ умения наслаждаться жизнью, не задумываясь о ее первоосновах и о смерти. Для Набокова - это наивность ребенка. В «Других берегах» он создает мир светлый, в котором возможно обретение потерянного земного рая и который словно обещает рай потусторонний. Однако этот аполлонический мир кажется слишком уж идилличным, и в снах, в пронзительной интонации лирических отступлений в романе и в поэзии Набокова он рушится. Его лирический герой беззащитен перед ностальгией, он слишком сильно привязан к земному, поэтому частый мотив в стихотворениях Набокова — неприятие рая потустороннего. Но в этой «слабости» открывается сходство в мировосприятии Бунина и Набокова: их необыкновенная любовь к жизни и отчаянная борьба с неумолимостью времени, страх потери земного рая.

Понятия скрытый лиризм и «твердый стиль»2 исследуются в третьей главе «Проблема соотношения поэзии и прозы в творчестве И. Бунина и В. Набокова».

Стремление к синтезу различных видов искусства - коренная черта модернизма. В России символисты соединяли законы литературы и музыки, авангардисты, в частности футуристы, стремились к единению литературы и живописи, многие поэты создавали прозу, включавшую приемы поэзии. Творчество Бунина занимало свою нишу - он считался признанным мастером лирической прозы. Набоков определял место Бунина иначе. Вопреки расхожему мнению, Набоков воспринимал его прежде всего как поэта, обогатившего лирику возможностями прозы. В этой точке зрения Набокова содержится ключ к его собственному творчеству.

К Бунину можно отнести понятие «твердый стиль», введенное Набоковым. Это понятие имеет несколько аспектов. Твердый стиль понимается Набоковым, с одной стороны, как классическая точность языка, простота в поэзии, с другой, как свобода в стихе, не скованная ни требованиями строгой поэтической формы, ни выбором предмета изображения, то есть «проза в стихе».

Первый шаг к такой свободе на уровне языка - преодоление автоматизма, «классических» штампов в поэзии. Второй — преодоление стадии экспериментаторства, построения сложных, искусственных поэтических конструкций в духе А. Белого. Для Набокова художником, который смог обрести эту желанную им самим свободу, был Бунин.

Борясь с гнетом устоявшихся поэтических правил в своих стихотворениях, Набоков в то же время подчеркивал, что в прозе законы поэзии являются дополнительными средствами выразительности. В его творчестве отразилась не только модернистская, но и классическая традиция лирической прозы, продолжателем которой является Бунин. Во взволнованных интонациях, которые появляются прежде всего в «автобиографичных» романах Набокова, слышится звучание «бунинской ноты», его лирических пассажей.

Бунин и Набоков соединяли законы поэзии и прозы не только на уровне ритмов и рифмы, но и через «прозаические» образы и детали. Законы живописи, искусства, обращенного во внешний мир, в литературе проявляются в первую очередь в прозе. Но точная деталь становится неотъемлемой частью лирики Бунина и Набокова. Своеобразной школой искусства лирической детали стало для Набокова творчество Бунина. В век Символизма живопись в прозе и поэзии Бунина была своеобразным ответом на представление о земном мире как бледной «копии» мира истинного. В то же время он отошел и от традиций классической русской литературы, хотя и необыкновенно чувственной, но содержащей в себе острый конфликт художника, наслаждающегося земной красотой, и пророка, устремленного в вечность. Бунин слишком «жаден» до незначительных мелочей, он нарушает многие табу русской литературы. В его творчестве «проза» жизни, включая физиологические подробности, становится источником поэзии.

Объединяет Бунина и Набокова в искусстве живописи в лирике такая важнейшая черта их образной детали как зачастую мнемонический характер ее происхождения. Их память имеет такую силу, что придает событиям из прошлого особую пронзительность и преодолевает разрыв между установкой лирики на отображение непосредственно переживаемого настоящего и более характерной для прозы ситуации воспоминаний. Особое внимание Бунина и Набокова к игре света, переменчивым теням придает картинам из прошлого особый динамизм непосредственно переживаемого события.

Точные наблюдения, достойные истинного художника, и необыкновенная образная память у героев становятся знаками авторства в прозе Бунина и Набокова. По признаку «скрытый лиризм» можно соотнести лирику Бунина и автобиографичную прозу Набокова - лирический герой Бунина, как и герой Набокова в «Других берегах», необыкновенно сдержан в выражении своих эмоций. Оригинальность лирики и прозы Бунина состоит в том, что он стирает границы между субъектом и объектом, и этот феноменологический характер его творчества с особенной силой проявляется в «Жизни Арсеньева».

Несмотря на собственные амбиции и навязанные современниками ярлыки, Бунин и Набоков смогли оценить друг в друге талант и почувствовать глубинное родство, основанное на схожем ощущении хода времени, даре живописца в литературе, умении, оказавшись между двумя историческими эпохами и культурами, органично соединить традиции и новаторство. Они не затерялись в эмиграции, обрели статус всемирно-известных писателей, сохранив «русскую ноту» в своем творчестве как в следовании и переосмыслении заветов русской классической литературы, так и в чувстве непреодолимой ностальгии.

1 Набоков В. «Лев Толстой. "Анна Каренина"»// Набоков В. Лекции по русской литературе. М., 1996. С. 225226.

2 Цит. по: Набокова В. «Предисловие к сборнику: В. Набоков. Стихи (1979)»// Владимир Набоков: pro et contra. СПб., 1997. С. 349

Список научной литературыКириллина, Ольга Михайловна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Бунин И. А. Собрание сочинений в девяти томах. М., 1965-1967.

2. Бунин И.А. Собрание сочинений в пяти книгах. СПб., 1994.

3. Бунин И. «Первая любовь»: повести и рассказы. М., 2000.

4. Бунин И. «Грамматика любви»: повести и рассказы. М., 2000.

5. Бунин И. А. «Митина любовь»: повести и рассказы. М., 2000.

6. Бунин И. А. Повести и рассказы. М., 1981.

7. Набоков В. Собрание сочинений в четырех томах. М., 1990.

8. Набоков В. Собрание сочинений американского периода в пяти томах. СПб., 2002.

9. Набоков В. Пьесы. М., 1990.

10. Ю.Набоков В.В. Машенька. Защита Лужина. Приглашение на казнь. Другиеберега. М., 1988. П.Набоков В. Романы. М., 1990

11. Набоков В. Рассказы. Приглашение на казнь. Эссе, интервью, рецензии. М. 1989.

12. Набоков В. В. Стихотворения и поэмы. М., 2001.

13. Аверин Б. В. «Набоков и набоковиана»// Владимир Набоков: pro et contra. СПб., 1997. С. 851-868.

14. Аверин Б. В.^<Гений тотального воспоминания». Звезда. 1999. № 4. С. 31-36.

15. Аверин Б. В. «Жизнь Бунина и Жизнь Арсеньева: Поэтика воспоминания»// И.А. Бунин: pro et contra. СПб., 2001. С. 651-678.

16. П.Адамович Г. В. «Владимир Набоков "Отчаяние"»// Владимир Набоков: pro etcontra. СПб., 1997. С. 255-268. 18.Адамович Г. В. «Бунин»// Адамович Г. В. «Одиночество и свобода». СПб., 1993. С. 45-48.

17. Адамович Г. В. «Владимир Набоков»// Адамович Г.В. Одиночество и свобода. СПб., 1993. С. 113-124.

18. Алданов М.А. «Об искусстве Бунина»// Литературное обозрение 1994. № 7/8. С. 68-71.

19. Алданов М.А. «Рец. на кн.: Ив. Бунин. Жизнь Арсеньева. Ч. 1. Истоки дней. Париж, 1930»//И.А. Бунин: pro et contra. СПб., 2001. С. 406-408.

20. Александров В.Е. Набоков и потусторонность: метафизика, этика, эстетика. СПб., 1999.

21. Александров В.Е. «"Потусторонность" в "Даре" Набокова»// Владимир Набоков: pro et contra. СПб., 1997 С. 375-395.

22. Александров Д. «Набоков натуралист и энтомолог»// Владимир Набоков: pro et contra. СПб., 1997 С. 429-439.

23. Алексеев А. Д. «Литература руского зарубежья». СПб., 1993.

24. Анастасьев Н.А. «Феномен Набокова». М., 1992.

25. Андреев Л. «Художественный синтез и постмодернизм»// Вопросы литературы. 2001. № 1. С. 45-48.

26. Андреев Н. «Сирин» // Владимир Набоков: pro et contra. СПб., 1997. С. 220230.

27. Аппель А., мл. «Кукольный театр Набокова»// Классик без ретуши. Литературный мир о творчестве Владимира Набокова. М., 2000. С.422-438.

28. Арьев А. «И сны, и явь (О смысле литературно-философской позиции В. В. Набокова) » // Звезда. 1999. № 4. С. 206-212.

29. Архангельский А. «Последний классик. Очерк об И. А. Бунине»// Бунин И. А. Избранное. М., 1991. С. 7-30.

30. Бабиков А. «"Событие" и самое главное в драматической концепции В. Набокова»// Владимир Набоков: pro et contra. Ч. 2. СПб, 2001. С. 554-562.

31. Бабореко А. К. «Комментарии. "Жизнь Арсеньева"»// Бунин И. А. Сочинения в 3 тт. Т. 3. М., 1982. С. 495-497.

32. Бабореко А. К. «Поэзия и правда Бунина»// Муромцева-Бунина В. Н. «Жизнь Бунина: 1870-1906. Беседы с памятью». М., 1989. С. 5-22

33. Барабтарло Г. «Очерк особенностей устройства двигателя в "Приглашении на казнь"»// Владимир Набоков: pro et contra. СПб., 1997. С.439-454.

34. Бахрах А. Бунин в халате. М., 2000.

35. Бахтин М. «Формы времени и хронотопа в романе. Очерк по исторической поэтике». // Бахтин М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975. С. 234-408.

36. Белобровцева И., Кюльис С. «"Бывают странные сближенья": "Мастер и Маргарита" постмодернистский роман?»// Модернизм и постмодернизм в русской литературе. Хельсинки, 1996. С. 288-295.

37. Белый А. «Символизм как миропонимание»// Белый А. Символизм как миропонимание. М., 1994.

38. Берберова Н. Н. «Курсив мой». М., 1996.

39. Битов А. «Ясность бессмертия. Смерть как текст»// Владимир Набоков: pro et contra. СПб., 1997. С. 12-27.

40. Блок А. «Крушение гуманизма»// Блок А. Сочинения в 2 т. Т.2. М., 1955. С. 305-328.

41. Блок А. «О лирике»// Блок А. А. Собрание сочинений в 8 тт. Т. 5. M.-JI., 1962. С. 141-144.

42. Блок А. «О назначении поэта» (Речь, произнесенная на торжественном собрании в 84-ю годовщину смерти Пушкина)// Блок А. Сочинения в 2 тт. Т. 2. М., 1955. С. 348-353.

43. Блок А. «Стихия и культура»// Блок А. Блок А. Сочинения в 2 т. Т.2. М., 1955. С. 95-102.

44. Бойд Б. Владимир Набоков. Русские годы. М.- СПб., 2001.

45. Борев Ю. Эстетика. М., 1981.

46. Бродский И. «Поэт и проза» // Сочинения Иосифа Бродского в 4 тт. Т.4, СПб., 1992. С. 64-78.

47. Брюсов В.Я. «Иван Бунин» // Брюсов В.Я. Собрание сочинений в 7 тт. Т. 6. М., 1975. С. 323-324.

48. Букс Нора «Двое игроков за одной доской: Вл. Набоков и Я. Квабата»// Владимир Набоков: pro et contra. СПб., 1997 С. 529-542.

49. Бунин И. А. Избранные письма// И.А. Бунин: pro et contra. СПб., 2001. С. 3084.

50. Варшавский В. «В. Сирин "Подвиг"»// Владимир Набоков: pro et contra. СПб., 1997. С. 231-233.

51. Виноградов В. В. «Композиционно-речевые категории литературы»// Виноградов В.В. О языке художественной прозы. М., 1980. С. 70-82.

52. Волков А. А. Проза И. Бунина. М., 1969.

53. Волошин М. «Рец. на кн.: "Стихотворения" Ивана Бунина. 1903-1906» // И.А. Бунин: pro et contra. СПб., 2001. С. 262-266.

54. Гайденко В. А. А. Чехов и И. Бунин. М., 1987.

55. Гаспаров Б.М. Литературные лейтмотивы. Очерки русской литературы 20 века. М., 1994.

56. Гершензон М. О. <Рец. на кн.:> Иван Бунин. Том четвертый.//Вестник Европы. 1908. № 6. С. 841-844.

57. Гинзбург Л. «О психологической прозе». Л, 1977.

58. Гитлин Т. «Жизнь в постмодернистском мире»//Диалог-США. 1991. № 6. С. 14-19.

59. Голотина Г. А. «Эволюция темы природы в лирике И. Бунина 1900-х годов»// Иван Бунин и литературный процесс XX века (до 1917 года). Л., 1985.

60. Гольденвейзер А.Б. Вблизи Толстого. Т. 1, М., 1922.

61. Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада. М., 1992.

62. Грейсон Дж. «Метаморфозы "Дара"»// Владимир Набоков: pro et contra. СПб., 1997 С. 590-636

63. Грин X. «Мистер Набоков»// Владимир Набоков: pro et contra. СПб., 1997. С. 199-202.

64. Гурболикова О.А. Тайна Владимира Набокова. М., 1995.

65. Давыдов С. «"Гносеологическая гнусность" Владимира Набокова: Метафизика и поэтика в романе "Приглашение на казнь"»// Владимир Набоков: pro et contra. СПб., 1997 С. 476-491.

66. Данилевский Р.Ю. «Русский образ Фридриха Ницше»// На рубеже XIX-XX веков. Из истории международных связей русской литературы. JI. 1991. С. 544.

67. Дарк О. «Загадка Сирина: Ранний Набоков в критике "первой волны" русской эмиграции»// Вопросы литературы. 1990. № 3. С. 243-257.

68. Два интервью из сборника «Strong Opinions»»// Владимир Набоков: pro et contra. СПб., 1997 С. 138-169.

69. Двинятина Т. М. «Поэзия Ивана Бунина и акмеизм: Заметки к теме»// И.А. Бунин: pro et contra. СПб., 2001. С. 518-543.

70. Джалилова Т. В. Традиции лирической прозы И. С. Тургенева в советской литературе. Баку, 1990.

71. Долинин А. «"Двойное время" у Набокова»// Пути и миражи русской культуры. СПб. 1994. С. 283-322.

72. Ерофеев В. «Русская проза Владимира Набокова»// Набоков В. Собрание сочинений в четырех томах. М., 1990. С. 3-32.

73. Жирмунский В. М. Сравнительное литературоведение. Восток и Запад. JI. 1979.

74. И. А. Бунин. Публицистика 1918-1953 годов. М., 2000.

75. Иванов Вяч. «Ницше и Дионис» // Иванов В. Родное и Вселенское. М., 1994. С. 83-96.

76. Иванов В.В. Избранные труды по семиотике и истории культуры. Т.2. М., 2000.

77. Иезуитова Л. А. «Роль семантико-композиционных повторов в создании символитческого строя повести-поэмы И. А. Бунина "Деревня"»// И.А. Бунин: pro et contra. СПб., 2001. С. 577-598.

78. Измайлов А. А. «Ранняя осень (Поэзия и проза И. А. Бунина)» // И.А. Бунин: pro et contra. СПб., 2001. С. 307-316.

79. Каганская М. «Отречение. От "Машеньки" до "Лолиты"»// Синтаксис. 1978. № 1. С. 57-76.89. «Как редко теперь пишу по-русски». Из переписки В.В.Набокова и М.А. Алданова./Публ. Чернышев А. //// Октябрь. 1996. № 3.

80. Кантор М. «Бремя памяти (О Сирине)»// Владимир Набоков: pro et contra. СПб, 1997.

81. Карпов И. П. «Структура бунинского повествования: знаки авторства»// Филологические науки. 1997. № 3. С. 96-105

82. Касаткина Т. «В поисках утраченной реальности»// Новый мир. № 3, 1997.

83. Кедров К. «Защита Набокова»// Московский вестник. 1990. № 2. С. 272-288.

84. Ким К. Т. Тема Востока в творчестве И. А. Бунина. Автореферат. СПб., 1997.

85. Кожевникова Н. А. «Цитаты в литературе российского зарубежья»// Литературный текст: проблемы и методы исследования. «Свое» и «чужое» слово в художественном тексте. Сборник научных трудов. Выпуск 5. Тверь, 1999. С. 53-55.

86. Колобаева Л. А. «"Никакой психологии", или фантастика психологии? (О перспективах психологизма в русской литературе нашего века)»// Вопросы литературы. М., 1999. № 2. С. 6-12.

87. Колобаева Л. А. Концепция личности в русской литературе рубежа XIX-XX вв. М., 1998.

88. Колобаева Л. А. Проза И. А. Бунина. М., 1990.

89. Колобаева Л. А. Русский символизм. М., 2000.

90. Колобаева Л. А. «Феноменологический роман в русской литературе XX века»// Научные доклады филологического факультета МГУ. Выпуск 2. М., 1998. С. 155-167.

91. Кон И. С. «Образ человека и тип культуры»// Кон С. И. В поисках себя: Личность и ее самосознание. М., 1984. С. 51-64.

92. Конноли Дж. В. «"Terra incognita" и "Приглашение на казнь" Набокова: борьба за свободу воображения»// Владимир Набоков: pro et contra. СПб., 1997 С. 354-364.

93. Коннолли «Иван Бунин и Восток: поэтическая встреча» // И.А. Бунин: pro et contra. СПб., 2001. С. 552-561.

94. Крутикова JI.B. «.В этом злом и прекрасном мире.»// И.А. Бунин: pro et contra. СПб., 2001.

95. Кузнецов П. «Утопия одиночества: Владимир Набоков и метафизика»// Новый мир. 1993. № Ю. С. 243-250.

96. Кузнецова Г. Грасский дневник. Рассказы. Оливковый сад. М., 1995.

97. Кулаков В. Поэзия как факт. Статьи о стихах. М., 1999.

98. Кучеровский Н. М. И. Бунин и его проза (1887-1917). Тула, 1980.

99. Кучина Т.Г. «Творчество В. Набокова в зарубежном литературоведении». Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук. МГУ им. М.В. Ломоносова М., 1996.

100. ИЗ. Лавров А. В. «Мифотворчество "Аргонавтов"»// Миф фольклор -литература. Л, 1978. С. 137-170.

101. Лебедев А. «К приглашению Набокова»// Знамя. 1989. № 10. С. 203-213.

102. Левин Ю. «Заметки о "Машеньке" В.В. Набокова»// Владимир Набоков: pro et contra. СПб., 1997 С. 364-375.

103. Левинтон Г. A. «The Importance of Being Russian или Les allusions perdues»// Владимир Набоков: pro et contra. СПб., 1997.

104. Лем С. «Лолита, или Ставрогин и Беатриче»// Литературное обозрение. 1992. № i.e. 75-88.

105. Липовецкий М. «Эпилог русского модернизма (Художественная философия творчества в «Даре» Набокова)»// Владимир Набоков: pro et contra. СПб., 1997 С. 643-667

106. Литературный энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1987.

107. Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. М., 1993.

108. Лотман М. «Некоторые замечания о поэзии и поэтике Ф.К.Годунова-Чердынцева»// Владимир Набоков: pro et contra. СПб., 1997 С. 350-354.

109. Лотман Ю. «Два устных рассказа Бунина: (К проблеме Бунин и Достоевский)»// Лотман Ю. М. Избранные статьи в 3 тт. Т. 3. Таллин, 1993. С. 172-184.

110. Лотман Ю. «Литературная биография в историко-культурном контексте: (К типологии соотношения текста и личности автора)»// Лотман Ю. М. Избранные статьи в 3 тт. Т. 1. Таллин, 1993. С. 372-381.

111. Маликова М. «"Первое стихотворение" В. Набокова. Перевод и комментарии»// Владимир Набоков: pro et contra. СПб., 1997.

112. Мальцев Ю. Иван Бунин, 1870-1953. М. Франкфурт-на-Майне, 1994.

113. Маневич Г. «Роман В. Набокова «Дар» и пушкинская формула творчества»// Оправдание творчества М., 1990.

114. Медарич М. «Владимир Набоков и роман XX столетия»// Владимир Набоков: pro et contra. СПб., 1997. С. 454-476.

115. Мейер-Фраатц А. «Временной симультанизм как индикатор эстетической позиции в лирике Бунина и некоторых его младших современников» // И.А. Бунин: pro et contra. СПб., 2001. С. 544-551.

116. Михайлов О. Н. «О Владимире Набокове»// Набоков В. В. Избранные произведения. М., 1989. С. 3-15.

117. Мулярчик А. С. «Следуя за Набоковым»// Набоков В. Рассказы. Воспоминания. М., 1991. С. 5-21.

118. Мулярчик А.С. Русская проза Владимира Набокова. М., 1997.

119. Муромцева-Бунина В. Н. Жизнь Бунина: 1870-1906. Беседы с памятью. М., 1989.

120. Мущенко Е. Г. «Свето-тени "Маленького романа" И. А. Бунина» // И.А. Бунин: pro et contra. СПб., 2001. С. 562-577.

121. Мюллер М. «Смысловые толкования истории»// Философия истории. Антология. М., 1995.

122. Набоков В. «Предисловие к английскому переводу романа "Дар"»»// В.В.Набоков: pro et contra. СПб., 1997. С. 49-52.

123. Набоков В. «Предисловие к английскому переводу романа "Приглашение на казнь"»»// Владимир Набоков: pro et contra. СПб., 1997. С. 46-49.

124. Набоков В. «Вдохновение»// В. Набоков «Ада, или Радости страсти», СПб., 2000. С. 607-613.

125. Набоков В. «Лекции по русской литературе». М., 1996.

126. Набоков В. «На красных лапках»// Набоков В. Рассказы. Приглашение на казнь. Эссе, интервью, рецензии. М. 1989. С. 381-383.

127. Набоков В. Предисловие к английскому переводу романа «Машенька» («Магу»)// Владимир Набоков: pro et contra. СПб., 1997. С. 67-69.

128. Набоков В. Предисловие к английскому переводу романа «Подвиг» («Glory»)// Владимир Набоков: pro et contra. СПб., 1997. С. 70-74.

129. Набоков В. «Предисловие к русскому изданию романа "Другие берега"»// Набоков В.В. Машенька. Защита Лужина. Приглашение на казнь. Другие берега. М., 1988. С. 362-363.

130. Набоков В. «Рец. на: "Современные записки". XXXVII»// Руль. 1929. 30 января.

131. Набоков В. «Рец. на: «Владислав Ходасевич "Собрание стихов"»» // Руль (Берлин). 1927. 14 декабря.

132. Набоков В.В. «Рецензия на: «Ив. Бунин "Избранные стихи"»// Руль. 1929. 22 мая.

133. Набокова В. «Предисловие к сборнику: В. Набоков. Стихи (1979)»// Владимир Набоков: pro et contra. СПб., 1997. С. 348-349.

134. Сазонова Ю. Рец. На: «И.А.Бунин "Жизнь Арсеньева". Первое полное издание. Изд. им. Чехова. Нью-Йорк. 1952»// Новый журнал. Книга XXX. Нью-Йорк, 1952.

135. Нарциссов «Бунин поэт»// Новый журнал. Книга 114. Нью-Йорк, 1974.

136. Никонова Т. А. «О смысле человеческого существования в творчестве И. Бунина»// И.А. Бунин: pro et contra. СПб., 2001. С. 599-612.

137. Нире JI. «О значении и композиции произведения»// Семиотика и художественное творчество. М., 1997. С. 132-148.

138. Ницше Ф. «Рождение трагедии из духа музыки»// Ницше Ф. Сочинения в двух томах. Т. 1.М., 1990. С.57-157.

139. Носик Б. Мир и дар В. Набокова: первая русская биография писателя. JI., 1995.

140. Одоевцева И. В. «На берегах Сены»// Одоевцева И. В. Избранное. М.,1998.

141. Орлицкий Ю. «Большие претензии малого жанра (По итогам первого Тургеневского фестиваля малой прозы)»// НЛО № 38 (4/1999) С. 275-289.

142. Орлицкий Ю.Б. «Стиховедение и стих в романе В.Набокова "Дар"»// Литературный текст: проблемы и методы исследования. «Свое» и «чужое» слово в художественном тексте». Сборник научных трудов. Выпуск 5. Тверь,1999. С. 58-60.

143. Орлицкий Ю.Б. «Стиховое начало в прозаических миниатюрах И. Бунина»// Творчество И. А. Бунина и русская литература 19-20 вв.

144. Материалы научно-практической Всероссийской конференции, посвященной 127 годовщине со дня рождения И. А. Бунина. 16-17 октября 1997 года). Белгород, 1998. С. 167-171.

145. Осоргин М. «В.Сирин. "Камера обскура", роман»// Владимир Набоков: pro et contra. СПб., 1997 С. 340-242.

146. Осоргин М. «В. Сирин. "Камера обскура", роман».// Современные записки. 1934. Кн. 45. С. 459.

147. Павловский А. И. «К характеристике автобиографической прозы русского зарубежья (И. Бунин, М. Осоргин, В. Набоков)»// Русская литература. 1993. №3. С. 30-54.

148. Палиевский П.В. «Художественное произведение»// Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении. Стиль: практика. Литературное развитие. М., 1979. С.423-439.

149. Паперно И. Как сделан «Дар» Набокова»// НЛО 1993. № 5. С. 138-155.

150. Парамонов Б. «Египтянин Набоков»// Звезда. 1999. №4. С. 145-150.

151. Песонен Пекка «Модернизм — постмодернизм = реализм?»// Модернизм и постмодернизм в русской литературе. Хельсинки, 1996. С. 3-11.

152. Пискунов В. «Чистый ритм Мнемозины»// Литературное обозрение. 1990. № 10. С. 21-32.

153. Полищук В. «Жизнь приема у Набокова»// Владимир Набоков: pro et contra. СПб., 1997. С. 815-829.

154. Полоцкая Э. А. «Взаимопроникновение поэзии и прозы у раннего Бунина»// Известия АН СССР. Сер. лит и яз. Т. 29, № 5. 1970. С. 412-418.

155. Путилов Б.Н. «Веселовский и проблемы фольклорного мотива»// Наследие А.Веселовского. Исследования и материалы. СПб., 1992 С. 72-91.

156. Пятигорский А. «Чуть-чуть о философии Владимира Набокова»// Владимир Набоков: pro et contra. СПб., 1997 С. 340-348.

157. Раппопорт А.Г. «К пониманию поэтического и культурно-исторического смысла монтажа»// Монтаж: Литература, искусство, театр, кино. М., 1988. С. 67-79.

158. Рымарь Н.Т. «Современный западный роман: Проблемы эпической и лирической формы». Воронеж, 1978.

159. Сазонова Ю. Рец. На: «И.А.Бунин "Жизнь Арсеньева". Первое полное издание. Изд. им. Чехова. Нью-Йорк. 1952»// Новый журнал. Книга XXX. Нью-Йорк, 1952.

160. Сараскина Л. «Набоков, который бранится»// Октябрь. 1993. № 1. С. 176189.

161. Сарнов Б. «Ларец с секретом. (О загадках и аллюзиях в русских романах В. Набокова)»//Вопр. лит-ры, №3, 1999. С. 45-61.

162. Сартр Ж.-П. «Владимир Набоков. "Отчаяние"»// Владимир Набоков: pro et contra. СПб., 1997. С. 269-272.

163. Свет В. Е. «Поэзия И. А. Бунина и Восток». Автореферат. Баку, 1991.

164. Сендерович С., Шварц Е. «Вербная штучка. Набоков и популярная культура». // НЛО. 1997. №24. С. 93-111, НЛО. 1997. № 26. С. 201-223.

165. Силард Л. «Поэтика символистского романа конца 19 начала 20 века»// Проблемы поэтики русского реализма. Л., 1984.

166. Скафтымов А.П. «О психологизме в творчестве Стендаля и Л.Толстого»// Скафтымов А.П. Нравственные искания русских писателей. Статьи и исследования о русских классиках. М. 1972. С. 165-178.

167. Сконечная О. «Черно-белый калейдоскоп. Андрей Белый в отражениях В.В.Набокова»// Владимир Набоков: pro et contra. СПб., 1997 С. 667-697.

168. Сливицкая О.В. «Основы эстетики Бунина»// И.А. Бунин: pro et contra. СПб., 2001. С. 456-478.

169. Сливицкая О.В. «Что такое искусство? (Бунинский ответ на толстовский вопрос)»// Русская литература. 1998. № 1. С. 44-53.

170. Смирнов П. «Художественный смысл и эволюция поэтических систем». М., 1977.

171. Смирнова Т. «Роман В. Набокова "Приглашение на казнь"»// Владимир Набоков: pro et contra. СПб., 1997 С. 829-842.

172. Современное зарубежное литературоведение. Энциклопедический справочник. М., 1996.

173. Солженицын А. «Ответное слово.»// Новый мир. 1993. № 4. С. 52-56.

174. Старк В. «Набоков Цветаева: заочные диалоги или "горние" встречи»// Звезда. 1996. № 11. С. 150-156.

175. Старк В. «Пушкин в творчестве В.В.Набокова»// Владимир Набоков: pro et contra. СПб., 1997 С. 772-783.

176. Степун Ф. А. «Рец. на: «Ив. Бунин "Избранные стихи"»// И.А. Бунин: pro et contra. СПб., 2001. С. 390-394.

177. Струве Г. «Из книги "Русская литература в изгнании". Набоков-Сирин»// Владимир Набоков: pro et contra. СПб., 1997 С. 272-284.

178. Сутаева 3. Р. «Жанровые особенности автобиографической и мемуарной прозы (на материале творчества А.С. Пушкина, П. А. Вяземского, Н. Г. Чернышевского)». Автореферат. М., 1998.

179. Телетова Н. «Владимир Набоков и его предшественники»// Владимир Набоков: pro et contra. СПб., 1997 С. 783-795.

180. Терапиано Ю. «В.Сирин "Камера обскура"»// Владимир Набоков: pro et contra. СПб., 1997 С. 238-240.

181. Толстая Н., Несис Г. «Тема Набокова»// Аврора. 1988. № 7. С. 71 -75.

182. Толстой Ив. «Ходасевич в Кончееве»// Владимир Набоков: pro et contra. СПб., 1997. С. 795-806.

183. Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино. М. 1977.

184. Успенский Б.А. Поэтика композиции. М., 1970.

185. Устами Буниных: Дневники Ивана Алексеевича и Веры Николаевны и др. архивные материалы в 3 тт. Франкфурт-на-Майне. 1977-1982.

186. Фогель Е. Владимир Набоков»// Владимир Набоков: pro et contra. СПб., 1997 С. 199-202.

187. Фомин А. «Сирин: двадцать два плюс один»// HJIO. 1997. № 23.

188. Хализев В. Е. Теория литературы. М., 2002.

189. Ходасевич В. «О Сирине»// Владимир Набоков: pro et contra. СПб., 1997.

190. Ходасевич В. Ф. «О поэзии Бунина» // Ходасевич В. Ф. Собрание сочинений в 4 тт. Т. 2. М„ 1996. С. 381-388.

191. Ходасевич В. Ф. «О Сирине: Из литературного наследия»// Октябрь. 1988. №6. С. 195-198.

192. Цетлин М. «Рец. на: Король, дама, валет. Берлин: Слово, 1928»// Классик без ретуши. Литературный мир о творчестве Владимира Набокова. М., 2000.

193. Чулков Г. И. «Листопад»// И.А. Бунин: pro et contra. СПб., 2001. С. 280287.

194. Шаховская 3. В поисках Набокова. Отражения. М., 1991.

195. Шкловский В. О теории прозы. М. 1983.

196. Шохина В.Л. «Комментарии»// Набоков В. Романы. М.: Современник, 1990. С. 525-540.

197. Шраер М.Д. «Бунин и Набоков: поэтика соперничества» // И.А. Бунин и русская литература XX в. По материалам Международной научной конференции, посвященной 125-летию со дня рождения И. А. Бунина. М., 1995. С. 41-65.

198. Штерн М. С. «В поисках утраченной гармонии (проза И.А. Бунина 19201940-х гг.)». Омск, 1997.

199. Штерн М. С. «Рассказ И. А. Бунина "Ночь"»// И.А. Бунин: pro et contra. СПб., 2001. С.613-624.

200. Эко У. «Постмодернизм, ирония, занимательность (Заметки на полях «Имени розы»)»// Эко У. Имя розы. М., 1989.

201. Югай А. Г. «Идея "вечного возвращения" и метафизика В. Набокова». Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. М., 1996.

202. Юнг К.Г. «Архетип и символ». М.,-1991.

203. Яблоновская Н. В. «"Жизнь Арсеньева" И. А. Бунина и автобиографическая трилогия JI. Н. Толстого (Поэтика жанра)»// Ученые записки СГУ. Выпуск 6. Саратов, 1997.

204. Якобсон Р. «Заметки о прозе поэта Пастернака»// Якобсон Р. Работы по поэтике. М, 1987. С.324-339.

205. Якубович П. Ф. «Иван Бунин»// И.А. Бунин: pro et contra. СПб., 2001. С. 250-255.

206. Яновский B.C. «Поля Елисейские. Книга памяти». СПб., 1993.