автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Идея "Комедии нравов" в начале XIX века в России

Полный текст автореферата диссертации по теме "Идея "Комедии нравов" в начале XIX века в России"

МОСКОВСКИЙ ОРДЕНА ЛЕНИНА, ОРДЕНА ОКТЯБРЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ И ОРДЕНА ТРУДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМЕНИ М.В .ЛОМОНОСОВА Филологический факультет

На правах рукописи

РОГОВ Кирилл Юрьевич

ИДЕЯ "КОМЕДИИ НРАВОВ" В НАЧАЛЕ ХЕХ ВЕКА В РОССИИ

Специальность - 10.01.01 - русская литература

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

МОСКВА - 1992

Работа выполнена аа кафедре истории русской литературы Филолопиеского факультета Московского ордена Ленина; ордена Октябрьской Реватага к ордена Трудового Красного знамени государственного университета им; м;В.Лоионосова.

Научный руководитель - доктор филологических наук ¿¡И. Журавлева.

ОФИЦИАЛЬНЫЕ ОППОНЕНТЫ:

доктор филологических наук, профессор А;С ¿Янушкевич кандидат филологических наук О^А.Проскурин Ведущая организация - Московский Государственный Заочный Педагогический Институт

Защита состоится " " 1992 года

на заседании Специализированного совета /H-05S.05.Il/ по русской литературе и фольклористике при Московском госуда] ственном университете им. М.В.Ломоносова.

Адрес: 119699, Москва ГСП, Ленинские горн, МГУ, I корпу< гуманитарных факультетов, филологический факультет.

С диссертацией ложно ознакомиться в библиотеке филологического факультета МГУ.

Автореферат разослан " " 1992 г.

Ученый секретарь Специализированного совета кандидат филологических на

А.М.Песков

здхода: "склонение на наши нравы" и установку на "оригинальную" эмедию "в наших нравах". Обсуждение и концептуализация понятия таши нравы" становилось в этой ситуации насущной и чрезвычайно йеной проблемой, находящейся практически в центре литературной асли, более того - в "фонвизинской традиции" проблема "оригиналь-эй" комедии и проблема "нравоописания" оказались органически и гразрывно связанными ("оригинальным" мислится лишь то, что пред-гает как картина специфически "наших" нравов). Это и предопределю одну из самых характерных черт русской комедиографической эадиции.

Именно поэтому в 1-й главе "ПРОБЛЕМА НРАВООПИСАНИЯ И ЮНВИ-<ЩСКАЯ ТРАДИЦИЯ В КОМЕДИИ РУБЕЖА ВЕКОВ" подробно прослеживается зоцесс усвоения и осмысления фонвизинской драматургии, который зился во многом процессом концептуализации жанровых (комедийных) эедставлений о том, что есть "национальные нравы". Фактически две змы занимают в сатирической литературе ХУШ в. исключительное по-зжение и входят в культуру как "национальные": "невежество" и "чу-зужебесие"; их историко-культурное содержание и связь с глубинны-л антитезами культуры достаточно освещена в научной литературе, гчетливо доминируют они и в фонвизинском наследии. Вместе с тем, читературном сознании рубежа веков имя Фонвизина связано прежде ;еи с "Недорослем"; в работе проанализирован рдц пьес, которые дознавались именно современниками как подражания "Недорослю", что ззволяет выделить контуры "фонвизинской традиции", как она ими жималась (это прежде всего "Обращенный Мизантроп, или Лебедянс-ш ярмонка" А. Д.Копиева (1794), "Раздраженный муж, или Приезжие s Украины" А. Ф.Малиновского (1797), "Деревенской в столице" , А.Сумарокова (1807), "Митрофанушка в отставке" Н.Городчанинова [800) и др.). Как и в "Недоросле", здесь основную топику пьесы адает тема "невежества", которая и ощущается как "отечественная". ) наибольший интерес вызывает именно концептуальная близость и груктурное сходство. С формальной точки зрения выделяется тип югофигурной пьесы со сложной "раздвоенной" интригой, что.в свою гередь прямо связано с ее смысловым строением. Персонажи являются iecb не только носителями тех или иных "пороков" и "странностей", ) группируются также вокруг общих смысловых полюсов: все они ока-.гваются "окрашены" по признаку своей связи с миром "провинции" \ ш "столицы". Противопоставление "провинции" и "столицы", столь ¡жное в семиотике русской культуры ХУШ в., и формирует то идейно-

смысловое пространство, в котором развивается конфликт и действи комедии "в наших нравах". Если место действия в ходе пьесы приоб ретает определенную смысловую окраску ("провинция" как мир "неве жества"), то это благодаря той идеологии "нормы", которую привно сят сюда внеположные отому миру герои, связанные в конечном итог со "столицей". Подобное противопоставление, несомненно, находилось в русле идеологии екатерининского царствования (преобразованная столица как образец "нормы", которую должна перенять "про винция"), что не раз отмечалось исследователями в отношении "Недоросля". Однако емкость противопоставления "провинция - столица в русской культуре ХУШ в. отнюдь не исчерпывается отсылкой к офи циальной идеологии, а связана с той внутренней антиномичностыо культуры, которая постоянно находит свое выражение в подобных ан титезах. Если на главном персонажном уровне "провинция" разрабатывается как мир "невежества", то тема "ложного просвещения", ка одного из вариантов "новейшего невежества", соседствует с опреде ленной критикой "столицы" со стороны героев, связанных с ней и "представляющих" в пьесе "норму". Недостаткам и "мнимостям" "сто лицы" противопоставляются истинные добродетели "деревни" (слово "деревня" имеет однозначно положительные конотации). Противопост вление "столица - провинция" выгладит, таким образом, не как одн плановая приватная оппозиция типа "норма - отсутствие нормы", но как антиномия, повторяющая усваиваиваемую культурой коллизию "Ро сия - Европа".

Модифицированный вариант конфликта, более популярный в нача ле XIX в., реализуется в схеме "провинциал в столице" (комедии Малиновского, П.Сумарокова, А.И.Клушина). Антиномия "провинции" "столищ" имплицировала соответственно противопоставления "невеж ство - норма (просвещение)" и, с другой стороны, "естественность истинные добродетели ("деревня") — мнимые добродетели, ложное лр свещение". Такое комедийное пространство и ощущалось прежде всег как соответствующее "отечественные нравам"; в этой ситуации текс представал как оригинальный даже, если у него бьи европейский ис точник (не вполне оцененной представляется роль заимствований и английской комедийной традиции, которые, в противопоставлении французскому, оказывались "созвучны" установке на "оригинальност Антиномия "провинция - столица" преломляла в себе важнейшие коллизии русской культуры и придавала комедийному пространству характер общей картины "отечественных нравов". В зависимости от ко

4

кретньк взглядов автора акцент мог смещаться в ту или иную сторожу. Вариант "провинциал в столице" усиливал звучание критикй "сто-гшцы" и соответственно темы "ложного просвещения". Характерно в этом смысле, что анализ комедии Малиновского обнаруживает опреде-пенные переклички её с "Модной лавкой" Крылова, позволяющие говорить о связи двух пьес. С другой стороны, в комедии Малиновского замечается концептуализация Москвы как особого локуса, пронизанного специфическими культурными смыслами: "отставная столица" оказывается вдейно исключительно насыщенным местом действия, выступая *ак пространство встречи, столкновения и сосуществования двух миров - "провинции" и "столицы". Этот намечающийся "московский гекст" закладывает основу той мифологизации Москвы как фокуса об-цественных коллизий и нравственного состояния общества, которая характерна для шедевра Грибоедова.

Предложенный подход к пьесам фонвизинской традиции позволяет 5олее конкретно описывать их характерологию. Кроме того, можно вделать вывод, что фонвизинская традиция в комедиографии 1790-Г800 гг. как традиция нравоописания связывается в литературном сознании прежде всего с описанием "провинциальности-невежества".Причем, место действия комедии, превращаясь в сценическое пространство пьесы, приобретает характер топоса - пространства, пронизанного <ультурньми смыслами. Чрезвычайно важной представляется и уксре-тавшаяся связь проблемы "оригинальности" комедии и вдеи нравоописания: в результате комедия с нравоописательными задачами воспри-■нмается в русской комедиографии как "оригинальная". С другой стороны "отечественность" оказывается актуальным требованием поэтики, i его "продолжением" в пьесе становится топика ложного, заимствованного просвещения. Связь установки на описание "отечественных зравов" с традиционалистскими и в широком смысле русофильскими взглядами складывается в достаточно прочную традицию в русской ко-«едиографии.

В то же время усвоение' фонвизинской традиции соседствует с определенной полемикой вокруг имени драматурга. Эта проблематика закрепляется, в частности, в противопоставлении "Фонвизин - Княк-■мн": Фонвизин признается "отечественные", "образцовым" комиком, зднако представление а современной "высокой" (haute), "благород-юй" комедии связано с Княжниным. Новые социо-культурные установки t эстетические веяния предопределяют предпочтительность "стиха" 'Княжнин) - "прозе" (Фонвизин), а местом действия, задающим топику з. ноо 5

комедии, выступает теперь "столица" - адекватное зрителю социокультурное пространство. И наоборот, изображение "провинции" в духе "Недоросля" нередко критикуется как "устаревшее", "усиленное" (шаржированное) и не соответствующее современным "нравам" и "вкусу". Фонвизин, таким образом, оставаясь "образцовым" драматургом, считается непригодным для непосредственного подражания; эта ситуация имеет явные параллели с критикой Мольера во Франции в конце ХУШ в. >

Эти и другие специфические тенденции рубежа веков анализируются во П главе, работы "ЖАНРОВЫЕ ИСКАНИЯ В КОМБДОГРАШИ 1800х гг! Наиболее значимши представлдатся два аспекта: эволюция литературно-полемической комедии на фоне традиций ХУШ в. и взгледы на комедию литераторов, близких "оленинскому кружку".

Литературно-полемическая комедия начала XIX в. характеризуется значительной новацией по сравнению с предшествующей сапфической традицией ХУШ в., где эффект достигался "приписыванием" сатирическому амплуа (например, "худой стрихотворец") черт "портрет-ности". Принципиальным представляется штатный, пародийный характер памфлетного образа в начале XIX в., что очевидно соотносится с приходом в литературу "стилевого мышления" в преромантическую эпоху (неслучайно наиболее эффектны и значительны опыты "осмеяния' преромантических и сентименталистских текстов). В связи с этим в работе анализируется группа малоизвестных драматических текстов,н< являющихся литературно-полемическими комедиями в полном смысле,однако позволяющих проследить становление техники пародирования и изображения.стиля в комедии. Это комическая опера "Чувствительный поэт" (1802) - драматическая шутка неизвестного московского автора, изобразившего под именем поэта и издателя Корижеена Н.М.Карамзина (широко цитируется проза и поэзия из "Аглаи"), пьесы П.И.Шаликова, а также развернутый план комедии, сохранившийся в архиве Л.Н.Блудова в ИРЛИ (комическая интрига строится здесь на противопоставлении двух "любовников", один из которых восхищается "бурной" немецкой преромантической словесностью, неумеренно порывист, чувствителен, придаётся мизантропии, другой же, напротив, ориенти рован на традиционный комплекс добродетелей "светского человека") Здесь таким образом намечается новая комедийная модель, когда тра диционное противопоставление "нормы" и ее "нарушений" осмысляется в проекции на ту или иную литературную традицию, а сценическое по ведение мотивировано эстетическими идеями и литературными вкусами

1пьгг московской комедии первых лет XIX в. следует учитывать при шисании тех новых механизмов смыслообразования, которые харак-■ерны для полемической комедии 1800-1810-х гг.

Анализ материала позволяет сделать вывод, что на раннем эта-te литературно-полемическая комедия направлена не столько против :арамзинизма, сколько против европейской прёромантической литера-•урьг, и прежде всего - "готического" и сентиментального романа, [арактерны в'этом отношении комедии И.Рослякова "Сочинитель", надавленная против увеличения романами Радклиф, и комедия А.А.Ша-:овского "Коварный". На обоих драматургов несомненно повлияли ранцузские пьесы, высмеивающие и пародирующие роман ужасов

"Vieux Chateau, ou le Revenant" А.ДюваЛЯ, "La Femme romanesque"

i.-JK.JIepya де Бакра). В комедии Шаховского впервые осмеяние лите-атурно-эстетических пристрастий помещено в жесткие аксиологичес-:ие координаты, характеризующие сатиру: главный пропагаццист сен-иментальной и романической литературы и соответствующего взгляда :а мир итальянец Монтони оказывается "коварным" проходимцем. Этот атирический стереотип станет традиционным в творчестве Шаховско-о-аркаиста: литературный стиль становится для героев программой оведения, и это поведение оценивается не только с точки зрения здравого смысла", но и общественной морали. Важнейшей оназывает-я здесь оппозиция "книжное - действительное": "романический", книжный" взглед на вещи противоречит "здраво^ смыслу", он же -сточник ослепления относительно "коварства" Монтони, который ка-уфлирует "новым", туманным стилем свой "эгоизм".

В литературно-полемической, памфлетной комедии Шаховского Новый Стерн" стилистические клише и литературные ритуалы сенти--анталистской прозы (но уже вполне конкретной русской традиции) ревращены в рамках сценического пространства в реальные поступки программу поведения персонажа, т.е. здесь сознательно игнориру-тся конвенциональность литературного стиля. Та "реальность" в ьесе, которой комкчески противоречит "книжное" поведение Пронс-ого, есть не что иное, как пространство комической оперы (в са-ой пьесе Шаховской устами крестьянина, упоминающего "Мельника" блесимова и "Недоросль", указывает на национальную комедийную радицию, где господствует черта русского здравомыслия - "русский олк", противопоставленная иноземнш нелепостям графа Пронского). гоит обратить внимание и еще на одну черту поэтики комедии:' если ХУШ в. "общее имя" с помощью аллюзий и намеков соединялось с

7 '

конкретна* лицом, то здесь распространенная литературная номинацт Карамзина как "русского Стерна" становится общим именем целого общественного явления, ибо "зараженность" "ложной чувствительностью' под цером Шаховского есть явление общественное, а не литературное.

Традиция литературной комедии была продолжена и переосмыслен! в пьесе "Обращенный славянофил" (1811), написанной, как нами уста новлено, и.Н.Макаров®. Автор-карамзинист, используя ту же техник; литературной комедии, вступает шесте с тем в полемику не только < содержанием, ко и с самим принципом сатиры у архаистов. Вся пьеса является своеобразной парафразой критики П.И.Макарова на "Рассуждение о старом и новом слоге»А.С,Шишкова, а большинство реплик Славянофила - цитатами из Шишкова. Эстетическая декларация оказывается связующим эвеном между ее автором и характером-амплуа, которому она передана (в данном случае Славянофил - "сварливый опекун"): тексты одного типа (литературные декларации) превращаются тексты другого (поведенческие). Однако Макаров, как и вообще сентименталисты, отрицательно относится к сатире и полемизирует с "Новы* Стерном" именно в приеме этической оценки литературные убе ждекий: "мораль" здесь не в исправлении литературных; вкусов Славя нофила, а в том, что "несогласие в словесности, на бумаге, между добрьми людьми ничего не значит на деле". В круг "добрых людей" не входит продажный журналист Педантов (в котором выведен М.Т.Ка-ченовский) - "низкий" герой комедии, а литературные антагонисты Правдин и Славянофил равно остаются "благородндаи" героями. Этическое (Педантов) и эстетическое (Славянофил) разведено. Таким об разом принципы сатирической памфлетной комедии у архаистов находятся в связи с целым комплексом вопросов вдеологии литературы и общественной мысли; в частности, принципиальной для культуры проС лемой соотношения слова и поступка, этического и эстетического, вопроса о конвенциальности или неконвенциальности языкового знаке

Подробно анализируется во П-й главе период формирования общ< культурных и драматургических взглядов крупнейшего комедиографа эпохи А.А.Шаховского, что стало возможным благодаря новьм материг лам, касающимся его поездки в Париж (1802-1803 гг.) и литератур» деятельности 1800-х гг. В частности, отмечается влияние на него французской критики и комедиографии периода Консулата, а также н< следников радикальной антипросветительской сатирической традиции Ш в. (Ж.Л.Жоффруа); кроме того, его литературная деятельность рассматривается на фоне литературных кружков, с которыми Шахове»

8

был связан: оленинский кружок (1804-1808 гг.) и "вечера" Державина - Шишкова (I807-S гг.).

Роль "оленинского кружка" в эволюции русской трагедии освещалась довольно подробно, однако достойно внимания и то, что наиболее значительные явления 1800-х гг. в .области комедии также связаны с литераторами, близкими к А.Н.Оленину. В связи с опытами Шаховского очень важньм представляется критическое выступление в защиту "Нового Стерна", написанное по всей видимости, В. А.Озеро-вда: ссылки на "Les précieuses ridicules" Мольера и попытка оправдать принцип "портретное™" (цитатности), что, конечно противоречило классицистским нормам, свидетельствуют об обсуждении в кругу "оленинцев" опыта французской нравоописательной комедии "на злобу дня" и весьма активном обсуждении проблемы "современной" комедии.

В русле тех же принципов была написана (и есть свидетельства, что по совету Оленина) "Модная лавка" Крылова: небольшая актуальная сатирическая комедия, непосредственно высмеивающая модные "эаблеждения ума". Злободневность и аллюзивность пьес должна была служить их "действенности": осмеяние "модного заблуждения", как предполагалось, подействует на общественное мнение, такая установка значительно отличалась от концепции "исправления порока" в понимании ХУП-ХУШ в. В носившей принципиальный характер рецензии Шаховского на "Модную лавку" (в № I театрального журнала "оленинцев" "Драматический Вестник"), пьеса Крылова была объявлена первой русской "комедией нравов". Обращает на себя внимание и активная разработка в пьесах Крылова семантики "провинция ( "поле", "степь") - столица". Таким образом среди литераторов, близких "кружку Оленина", в 1800-е гг. складывается определенная концепция современного нравоописания в комедии: "комедия нравов" мыслится как небольшая злободневная, аллюзивная пьеса, призванная осмеять и "остановить" распространение общественного заблуждения.

Глава Ш "ПОСШАССИЦИСТИЧЕСКАЯ КОМВДИЯ" посвяцена драматургии 1810-1820-х гг., которой уделялось обычно значительно большее внимание, нежели пьесам рубежа веков, в результате, весьма отчетливо были описаны основные тенденции в истории жанра. В -го же время проблема соотношения комедии 1810-х гг. с классицистическим каноном и его трансформациями на рубеже веков оставалась в стороне, поэтому попытки характеристики этого периода истории русской комедиографии выгладят достаточно условным. Как уже отмечалось,

9

противопоставленность комедии 1810-х гг. традициям предшествующих десятилетий наиболее ярко проявилась в оппозиции "стих - проза": в 1810-е гг. прозаическая комедия оказывается практически вытесненной из сферы словесности. За этим явно просматривается иная эстетическая ориентация и, в конечном итоге, трансформация концепции жанра, закрепившаяся в понятии "высокой", "благородной" комедии. Чрезвычайно характерно новое обращение к комедии ХУП в.: стихотворные переделки классических пьес Мольера и Реньяра Ф. Ф.Кокош-киным и А.М.Пушкиньм воспринимаются как настоящие литературные события, однако это возвращение интереса к классическому канону происходит на фоне периода поисков и проб 1780-1800-х гг. и соотносится с определенным тенденциями во французской комедиографии, которые, очеввдно, можно определить как "ампирные" (Ж.-Ф.Коллен д'Арлевиль, Ф.-Г.-Ж.-С.Аедриё, Ш.-А.Демутье): ориентация на образцовые жанровые каноны ХУП в. несла в себе новое содержание. Это и характеризует тот период в истории русской комедии, который обозначен в работе как постклассицистический.

В центре внимания комедии - "современное светское общество"; мифология "света" и "светскости" задает смысловые параметры комедийного мира и поэтику жанра. Формула "комедия есть зеркало общества" становится особенно популярна, но если "зеркальность" комедии классицизма носила интеллектуальный "картезианский" характер ("зеркало" отражало лишь сущностные черты), то теперь она трактуется как "узнавание", а объектом "узнавания" выступает "салон", "свет" как социокультурный и эстетический феномен. Поэтому требование "правдоподобия" ("зеркальности") соседствует с требованием "соответствия вкусу" - "вкус" в данном случае является не только стилистической нормой, но и внутренним свойством объекта изображения ("салона"). Так, стих в целом выступал знаком "благородной" салонной речи, а требование "разговорности" соседствовало с жесткими стилистическими и версификационньми запретами. "Тон" салона, т.е. социокультурная норма, предстающая здесь как эстетический феномен, характеризует художественное пространство "высокой" ("благородной") комедии. Наиболее отчетливо проявились эти тенденции в так называемой "светской комедии", где понятия "благородство", "изяцество", "ловкость", описывавшие вдеальную норму "светского поведения", становились уже чисто эстетическими категориями (особенно характерна в этом отношении соотнесенность поэтики салонных танцев на контрдансной основе и "светской комедии"). Другой важный

момент - влияние в "светской комедии" традиций театра Мариво. "Светская комедия" ощущалась как "легкий жанр" и обладала отчетливыми признаками, генетически она восходила, очеввдно, к практике домашнего "благородного" театра, складывавшегося как часть "салонного быта".

Современные аллюзии, черты "нынешних нравов", несомненно, при сутствовали в "светской комедии", однако "нравы не становились предметом изображения, вдея нравоописания как особый жанровый концепт связана правде всего с тем явлением, которое исследователи оп ределяют обычно как "сатирическую" комедию. Сюда относятся в первую очередь некоторые наиболее значительные комедии Шаховского 1810-20-х гг., комедии Загоскина, "Горе^от ума" и некоторые другие пьесы. Эта группа текстов не раз привлекала к себе внимание именно в связи с сатирическими принципами Грибоедова, в настоящей работе предпринята попытка рассмотреть их с точки зрения того, как понималось в них "нравоописание", т.е. какие смысловые параметры задавала эта интенция комедийному миру.

Особое внимание уделено А. А,Шаховскому, тексты и теоретические выступления которого предстают закономерньм этапом эволюции его взглядов 1800-х гг. и предваряют опыты Загоскина и Грибоедова; чрезвычайно важна здесь роль той радикальной антипросветительской сатирической традиции, которая была воспринята им еще во время путешествия в Париж (Ш.Палиссо, Э.-К. Фрерон, Ж.Л.Жоф$руа). Тема "Ба-лиссо в России" вообще остается до настояцего времени практически неразработанной, вместе с тем влияние памфлетно-сатирической традиции и теоретических идей Балиссо на Шаховского заметно уже в конце 1800-х гг. (современники указывали на "Дунциаду" в связи с его'"Расхищенным шубами", а "Разговор в царстве мёртвых между Аристофаном и ЕрюмугГ повлиял на переоценку творчества афинского комика Шаховским). Памфлетность сатиры, ее открытая консервативность и скандальная "портретность" явно сближают литературную позу Ведовского с хрестоматийньм обликом "гонителя" энциклопедистов; актуальная общественно-политическая проблематика и идеологические споры непосредственно втягиваются здесь в сатирическое цространст-во комедийного мира. Можно утверзвдать, что памфлетная сатирическая комедия осознавалась Шаховским на рубеже 1800 - 1810 гг.. как впол-яе "классическая" традиция (Аристотель - Мольер - Палиссо). В связи с этим можно говорить о неком дополнительном подтексте "липецкого потопа" - полемической войны против Шаховского после поста-

новки "Липецких вод" (1815). С одной стороны, здесь утверждается прочная полемическая ассоциация "Шаховской - фистофан.'1, с другой - вся полемика явно проецировалась на "войну" против Палиссо в связи с его комедией "Философы" (памфлет Д.Н. Блудова и т.д.). В то же враля эти параллели, как видно из сказанного, не столько были полемическим изобретением "арзамасцев", сколько обоюднш разыгрыванием классической "литературной войны" ХУШ в. Такой механизм организации литературного процесса представляется очень характерные и проясняет, в частности, специфическую поэтику политических подтекстов в этой "войне": они ощущаются здесь вполне остро и в то ¡не время практически остаются за границами текстов.

Ориентация Шаховского на "русского Аристофана" имела принципиальный характер в контексте тех вдей, которые предопределяют черты и идеологию постклассицистской комедии. В юношеском критическом отзыве о Шаховском Пушкин характеризует его как "неглупого человека, который, замечая все смешное или замысловатое в обществе <...> , как ни попало вклеивает в свои комедии"; установка "Русского Аристофана" обрисована здесь весьма ярко: для Шаховского весьма традиционные сатирические модели оказываются удобной канвой "современного летописания". "Липецкие воды", по его мысли,были картиной нравов современного общества; характерно в этом смысле и "вынесение" места действия на "воды", что давало возможность совместив московские и петербургские аллюзии, представить все рус ское общество в миниатюре; характерны и отсылки к "Школе злословия" Шеридана; характерно и то, что основные упреки критики (отсутствие единства действия, не связанные с действием "ввдвижные" персонажи, стих похож на прозу) явно предваряют атаки противников "Горя от ума". Смысловое пространство пьесы здесь тотально идеоло гизировано: "здравый смысл", "вкус" и общественные добродетели связаны с "патриотизмом", а искажения "нормы" и "ложное просвещение", проявляющееся в ложных литературных пристрастиях, равно как и "общественные пороки" ("кокетство", "злословие" и т.д.), связаны с иностранньми "нововведениями" и "эгоизмом".

Эти принципы получили свое развитие в других пьесах Шаховского и в комедиях Загоскина 1810-х гг. Так, комментарием и изъяснением вдеи "современного летописания" явилась "Комедия против ко медии, или Урок волокитам" Загоскина. Сама паралитературность пьесы должна бьша усиливать и обнажать эффект "зеркальности",кроме того, Загоскин ввел в интригу писателя Эрастова, который, под-

глодывая за происходящим, здесь же, с натуры, пишет комедию: "действительность" в пьесе Загоскина оказывается комментарием к тексту. В своих комедиях, изображающих современное общество как идейно насыценное, конфликтное пространство, Загоскин, по сравнению с Шаховским, переносит акцент с портретности на прием, который можно определить как "светский фабулизм", т.е. широкое использование в комедии светских и полулитературных современных анекдотов, создающих "задний фон" действия,, включая его в пространство "современной общественной жизни" (этот прием получит свое развитие в 'Торе от ума"). Однако все аллюзии и цитатный слой комедий оказывался вовлеченньм в жесткую аксиологии сатирической модели, "светский быт" представал здесь тотально пронизаннда идеологическими подтекстами. Таким образом, в комедиях Шаховского и Загоскина конца 1810 - начала 1820-х гг. разрабатывалась мифология русской общественной жизни.

Взгляды Шаховского были изложены в его "Предисловии к "Полубарским затеям"" - самом значительном теоретическом тексте начала XIX в., касающемся комедии. Понимание творчества Аристофана как примера истинно общественной комедии и воплощения изначальной истинной сущности жанра - центральная идея его статьи - восстанавливало для комедии перспективу "высокого" жанра, помещая его "образец" в древность и отвергая' классицистское представление о "совершенствовании" комедии от Аристофана к Мольеру. Эта чисто арха-истская позиция отражает, очевидно, круг идей, обсувдавшихся на "чердаке Шаховского" в конце 1810-х гг. и демонстрирует органичность его сближения с младоархаистами. С другой стороны, как уже отмечалось исследователями, "аристофановский текст" Шаховского был созвучен идеологии сатиры околодекабристской литературы.

Неизменную сущность жанра, непосредственно воплощенную Аристофаном, Шаховской понимал как.исполнение двуединой задачи: комедия обращена к современной общественной жизни и включается в неё, восставая против "ложных" идей и противодействуя "упадку нравов", для потомков же она становится исторически достоверной и точной "картиной нравов" своей эпохи. Таким образом аллюзивная нравоописательная комедия не устаревает - "современное" и "историческое" оказывается в сложном соотношении друг с другом. Практически нет сомнений, что на взгляды Шаховского, кроме Палиссо, эказали влияние также вдеи Ш.Этьенна, сформулировавшего в 1811 г. гезис о том, что "со временем комедия становится чем-то вроде

13

нравственной истории народа". Вместе с тал взглады Шаховского имеют и более общий адейно-литературный контекст: ццея исторической достоверности "нравоописания" и установка "современного летописца" который смотрит на "современность" как на "прошлое" для гипотетических "потомков", лежит в русле представлений раннероманти-ческого историзма и находит целый рад параллелей, в частности, в рассуждениях Грибоедова, в жанре нравоописательного очерка у В.Ф.Одоевского и т.д.

■ Существо комедии, постигнутое и воплощенное Аристофаном, оставалось, по Шаховскоьу, неизменно, однако принимало различную форму. Поэтому и высшие достижения Мольера ("Мизантроп" и "Мещанин во дворянстве") он рассматривает как "комедии нравов", приспособленные к "вкусу времени", предпочитавшему "характерцу» комедию". Мольер, по его мнению, не осмеивал Альцеста, но заставил его "резкою добродетелью" смешить тех, чьи "нравы" предавал осмеянию автор.Эта оригинальная интерпретация "Мизантропа" чрезвычайно важна, ибо "ситуация Мизантропа", имела принципиальное значение для комедии конца ХУШ - начала XIX в. "Ситуация Мизантропа" становилась одним из важнейших моментов в мифологии "салона" и "света", как художественного пространства "высокой" постклассицистической комедии. Характерно, что "итогом" напряженной литературно-театральной жизни 1810-х гг. и дискуссий на "чердаке" Шаховского явились в начале 1820-х гг. три большие, серьёзные комедии - и все они так или иначе разрабатывали и интерпретировали "ситуацию Мизантропа" {"Сплетни" Катенина, комедия Грибоедова и "Аристофан" Шаховского). Достаточно очевидно, что всё три пьесы были своеоб-разньи состязанием в решении вопроса о "высокой" современной комедии. "Современность" концептуализируется здесь как исторически конкретная "сцена" общественного конфликта (борьбы ложных и истинных идей); в постклассицистической комедии находят отражение формирующиеся представления об "общественной жизни", а светский общественный быт идеологизируется.

Чрезвычайно важно и достойно специального исследования и то, что "Горе от ума" стало не только решением проблемы "высокой" общественной комедии, но и создало во многом ту мифологию Москвы и русской общественной жизни в целом, которая оказала заметное влияние и широко использовалась общественной мыслью 1830-40-х гг., и особенно - в славянофильской и преславянофильской идеологии. Проблема "Грибоедов и формирование раннего славянофильства" пред-

14

ставляется действительно значимой и самостоятельной, здесь нам важно лишь указать на связь между формированием языка и понятий русской классической "общественной идеологии" и тем явлением, которое мы обозначили как постклассицистическую общественную комедию; "современное общество" предстает в ней уже как единое поле общественного конфликта.

Таким образом, анализ нового, вводимого в научный оборот материала и специфический ракурс исследования проблем комедийного жанра, предаоженный в работе, позволяет сделать некоторые ВЫВОДЫ об эволюции идеи "комедии нравов" и ее значении для русской коме-диографической традиции, которые обладают, на наш взгляд, определенной НОВИЗНОЙ. Несомненно, идея "нравоописания" вообще и ее воздействие на идеологию комического жанра, в частности, были связаны с глубинньни тенденциями "послепросвещенческой" эпохи. Вместе с тем в русской комедийной традиции она приобретала особое значение: сама задача создания "оригинального" русского варианта комедии акцентировала внимание на приемах "нравоописания". В "фонви-зинской традиции" закладываются определенные традиции изображения нравов: частная коллизия призвана отразить в себе черты "целого", т. е.'специфически "отечественных" нравов. В 1800е гг. "нравоописание" связывается в литературном сознании в первую очередь с малой аллюзивной (памфлетной) сатирической комедией, призванной оказать непосредственное воздействие на "современную моду", исправить "общественное заблуждение". Чрезвычайно важна в этом отношении и литературно-полемическая комедия, где литературная полемика предстаёт в одеждах общественных конфликтов, а сценическое поведение персонажа мыслится как идеологическое (за ним стоит литературная программа, а само оно подвергается этической оценке). Наконец, в 1810е гг. ццея "нравоописания" получает новые импульсы в контексте той литературной идеологии, которую принято обозначать как младо-архаистскую и в рамках которой, как это ведно и на примере комедии, "архаизирующие" тенденции приводят к весьма радикальному переосмыслению, решительно новой интерпретации жанрового канона. Таким образом говорить о неком едином жанре "комедии нравов" бьшо бы неверно. Вместе с тем определенная целостность периода от Фонвизина до Грибоедова стала очевидна сразу после появления "Горя от ума', что и закрепилось в форцуле: "Грибоедов первый наш комик-после Фонвизина". Именно история и трансформации идеи "комедии в наших нравах" как своеобразного императива литературного сознания на фо-

15

е сохраняющегося представления о жанровом каноне являются оче-¿здно главньм сюжетом этой эпохи.

I Основные положения работы и новые, в том числе и архивные ма-ериалы нашли отражение в опубликованных по теме диссертации статьях:

j. Накануне "Горя от ума" (традиционное и нетрадиционное в теории "высокой комедии") // Проблемы исторической поэтики в анализе литературного произведения. Сб. научные трудов. Кемеровский государственный университет - Кемерово. 198?. - С.39-48 (0,5 п.л.

2. ".Драматический вестник" и формирование позиции А. А.Шаховского // Тартуский государственный университет. Тезисы докладов конференции по гуманитарньм и естественньм наукам студенческого общества. Ясская филология апрель 1988. - Тарту. 1988. -

С.II—15 (0,2 п.л.).

3. Хмельницкий Н.И. // русские писатели. Биобиблиографический словари. М-Я. т. 2. Под редакцией П.А.Николаева. - Москва "Просвещение" 1990. - С.354-355 (0,2 п.л.).

.4. Шаховской A.A. // там же. - С.399-399 (0,3 п.л.).

5. Из материалов к биографии и характеристике взглядов А.А.Шаховского // Пятые тыняновские чтения. Тезисы докладов и материалы для обсуждения. - Рига. "Зинатне\1990. -С.69-90 (1,2 п.л.).

6. С.Т.Аксаков // Памятные книжные даты. 1991. Москва "Книга". 1991. - C.I06-III (0,25 п.л.).

7. Портреты и карикатуры (0 комедии "Обращенный Славянофил") // Новобасманная, 19. 1990. - M.I990. - С. 153-160 (статья и публикация - I п.л.).

8-11. Ильин Н.И., Пашкин Д. И., Княжнин А. а , Кокошкин Ф.Ф. // Русские писатели. I800-I9I7. Биографический словарь. 2. Г-К. (в печати).

Подписано к-печати 09. ОЭ,

Формат 60x90/16, Усл. печ. л. Уч.—изд.л. ^ 0>

Тираж *jOO экз. Заказ N> ÜoD

Ордена "Эиак Почета* издательство Московского университета. 103009, Москва, ул, Герцена, 5/7. Типография ордена 'Знак Почета' издательства МГУ. 119899, Москва, Ленинские горы.