автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Идиостиль Николая Моршена

Полный текст автореферата диссертации по теме "Идиостиль Николая Моршена"

На правах рукописи

ГРИЩЕНКО Александр Игоревич

ИДИОСТИЛЬ НИКОЛАЯ МОРШЕНА

Специальности 10.02.01 - русский язык, 10.01.01 - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание учёной степсии кандидата филологических наук

Москва 2008

003462058

Работа выполнена на кафедре русского языка филологического факультета Московского педагогического государственного университета

Научные руководители:

кандидат филологических наук, профессор НИКОЛИНА Наталия Анатольевна

Заслуженный деятель науки РФ, доктор филологических наук, профессор АГЕНОСОВ Владимир Вениаминович

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, доцент ГЕИМБУХ Елена Юрьевна

кандидат филологических наук, доцент ПАВЛОВЕЦ Михаил Георгиевич

Ведущая организация:

Литературный институт имени А.М. Горького

педагогическом государственном университете по адресу: 119991, Москва, ул. Малая Пироговская, д.1, ауд. №

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московского педагогического государственного университета по адресу: 119991, Москва, ул. Малая Пироговская, д.1.

Автореферат разослан « 200^ года.

г. в

Учёный секретарь Диссертационного совета

САРАПАС М.В.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Тема нашего диссертационного исследования «Идиостиль Николая Моршена» относится, с одной стороны, к области лингвистической поэтики, с другой — к истории литературы, так как мы обращаемся к недостаточно изученному в отечественном литературоведении материалу — художественному миру поэта «второй волны» эмиграции Н. Моршена. Таким образом, наша работа имеет два равнозначных аспекта: как лингвистический, так и литературоведческий — каждый традиционно со своими методологическими подходами, которые мы синтезируем при анализе художественного текста, придерживаясь того понимания предмета и задач лингвистической поэтики, которые предложил В.П. Григорьев: «Предметом л<ингвистической> п<оэтики> следует считать творческий аспект языка в любых его манифестациях <...> Л<ингвистическая> п<оэтика> — это двуединая (ссли угодно — "чствероеди-ная") дисциплина на стыке я<зыкознания>, л<итературоведения>, "я<зыковой> к<ритики>" и л<итературной> к<ритики>»'.

Актуальность диссертации определяется давно назревшей необходимостью объективного исследования литературы русской эмиграции «второй волны» в целом и творчества Н. Моршена в частности. Имеющиеся в нашем распоряжении работы, посвященные творчеству поэта, несмотря на свою значимость и глубину, тем не менее не претендуют на детальный анализ большей части его произведений. Кроме того, исследования языка русской поэзии XX в. оказываются неполными без привлечения малоизученного материала поэзии «второй волны» эмиграции, в особенности авангардных направлений, в которых особую роль играет эксперимент со словом, языковая игра и обилие интертекстуальных связей. Совместная плодотворная работа исследователей эмиграции «второй волны» может скорректировать наши представления о развитии русской литературы и её языка в целом.

Научная новизна работы состоит в том, что в ней впервые комплексно проанализирован идиостиль Н. Моршена, в т.ч. (1) все поэтические новообразования поэта, принципы их создания и употребления; (2) литературные аллюзии, цитаты и их функционирование, художественная значимость в поэзии Н. Моршена. Кроме того, впервые проанализированы (3) практически все работы литературно-критического и исследовательского характера, посвященные Н. Моршену. Следует также отметить, что и литература «второй волны» эмиграции в целом, и творчество Н. Моршена в частности недостаточно изучены. Единственный известный нам писатель «второй волны», о творчестве которого в последние годы в России защищаются отдельные диссертации, — это прозаик Леонид Ржевский. Больше внимания уделяется писателям «перво-второй» волны2: появились диссертационные исследования, посвященные творчеству сказочницы Ирины Сабуровой и поэта Игоря Чиннова. О творчестве Н. Моршена нам известна только одна англоязычная диссертация — Джона Марка Скотта-

1 Григорьев В.П. Поэтика слова (на материале русской советской поэзии). — М.: Наука, 1979. — С. 58.

2 Так мы позволим себе называть поток эмигрантов, до Второй мировой войны живших в Прибалтике (или даже родившихся там) и вынужденных эмигрировать после присоединения Прибалтики к СССР. Традиционно их относят к «первой волне», указывая, однако, что это послевоенная эмиграция.

младшего (The Muted Lyre of Russian Emigré Poetry. Nikolai Morshen. Pittsburgh, 1978). Отдельного диссертационного исследования на русском языке, целиком посвящённого Н. Моршену, до сих пор не было. Особая глава о поэзии Н. Моршена представлена в диссертации A.C. Урюпиной3. Все указанные работы носят сугубо литературоведческий характер, при этом язык художественной литературы русского зарубежья практически не исследован.

Объектом настоящего исследования является идиостиль Н. Моршена как динамичная, развивающаяся система. В своей работе мы исходим из неприемлемости противопоставления понятий идиостиля в языкознании идиостилю в литературоведении. Наши наблюдения над языком писателя непременно предполагают и эстетические выводы, статистика становится одним из самых точных инструментов для изучения художественного мира писателя. Идиостиль, по нашему мнению, есть неотъемлемая составляющая художественного мира писателя: это система индивидуальных особенностей автора как лу-дожника слова в их языковом выражении; это способ отражения и преломления в художественной речи фактов внутреннего мира конкретного писателя — носителя языка в конкретный исторический период.

Предмет исследования в нашей работе охватывает не весь идиостиль Н. Моршена (объём и задачи кандидатской диссертации не позволяют проанализировать его во всей полноте), но два его ключевых, с нашей точки зрения, компонента: 1) словотворчество поэта и смежные с ним явления, 2) интертекстуальность — как наиболее яркие проявления авторской индивидуальности, отчётливо отражённые в языке поэта (о чём писало большинство критиков и исследователей творчества Н. Моршена) и рассматриваемые нами в историческом ракурсе.

Материалом исследования служит корпус текстов Николая Моршена, представленный в самом полном на сегодняшний день собрании его стихотворений — впервые вышедшей в России благодаря проф. В.В. Агеносову книге поэта «Пуще неволи»4, в которой содержится 5145 стихотворных строк (23 197 словоупотреблений), из них нами в первую очередь проанализированы все 187 оригинальных (непереводных) стихотворений поэта (17 662 словоупотребления).

Целью исследования является системное описание таких компонентов идиостиля, как словотворчество и интертекстуальность, которые представляются наиболее значимыми аспектами художественного мира Н. Моршена.

Данная цель определила следующие задачи работы:

1 ) проанализировать по возможности всю имеющуюся литературу о Н. Моршене, распределив сё в том порядке дискурсов и жанров, который, на наш взгляд, соответствует степени вхождения творчества Н. Моршена в культурно-информационное пространство сначала Русского Зарубежья, затем России: литературная критика, иноязычные исследования западных славистов, русскоязычные исследования, в которых творчеству Н. Моршена уделяется неосновное внимание, русскоязычные исследования, целиком посвящённые твор-

5 УрюпинаA.C. Необарокко в поэзии русского зарубежья 1960-80 годов: Дисс. ... к.филол.н. по спец. 10.01.01 «Русская литература». — М.: МГУ им. М.В. Ломоносова, 2006. — С. 145-175,

4 Моршен H.H. Пуще неволи. Стихи/ Сост., предисл. B.B. Агеносова — М.: Советский спорт, 2000.

честву Н. Моршена, и работы о Н. Моршене, вошедшие в словари и справочники, в вузовские и школьные учебники;

2) определить художественную значимость в идиостиле Н. Моршена словотворчества, фразеотворчества (индивидуально-авторских трансформаций фразеологических единиц) и интертекстуальности;

3) определить состав словаря новообразований Н. Моршена;

4) выявить основные тенденции в развитии словотворчества Н. Моршена и описать функционирование новообразований в раннем, зрелом и позднем периодах творчества поэта;

5) проанализировать способы образования окказиональных слов в идиостиле Н. Моршена;

6) выявить в идиостиле Н. Моршена интертекстуальные элементы различного уровня и происхождения;

7) выявить принципы цели и причины цитации в идиостиле К. Морщена, в том числе сравнительно с русскими поэтами XVIII-XX вв. (главным образом — Ф. Тютчевым): сходства, различия, преемственность, новаторство;

8) определить место творчества Н. Моршена в литературе русского зарубежья «второй волны».

В соответствии с целью и задачами исследования в работе применялись различные методы анализа: сравнительно-исторический, сравнительно-типологический, структурный, биографический, методы лингвистического анализа художественного текста (в т.ч. метод непосредственного наблюдения), элементы статистического метода.

Методологической и теоретической основой настоящей диссертации стали работы по общим проблемам лингвистической поэтики В.В. Виноградова и В.П. Григорьева, по вопросам исследования творчества Н. Моршена — С.А. Карлинского, Ю.В. Линника, В.В. Агеносова, по теории словотворчества — Г.О. Винокура, А.Г. Лыкова, Е.А. Земской, В.В. Лопатина, по теории интертекстуальности — М.М. Бахтина, З.Г. Минц, Ю.М. Лотмана, H.A. Кузьминой, H.A. Фатеевой, по стиховедению — М.Л. Гаспарова, И.П. Смирнова.

Теоретическая значимость диссертационного исследования связана с тем, что в нём 1) определяется продуктивность синтеза двух филологических подходов к произведению художественной литературы — лингвистического и литературоведческого; 2) демонстрируются возможности статистического метода при анализе художественного мира писателя; 3) уточняются механизмы образования окказиональных слов; 4) рассматриваются такие малоизученные теоретические проблемы интертекстуальности, как взаимодействие сегментной и суперсегментной цитации, ритмико-интонационная и грамматическая адаптация, возникающая при цитировании; 5) намечена типология поэтических идио-стилей по степени проявленности в них индивидуально-авторского начала.

Практическая значимость нашей работы состоит в том, что материалы исследования могут быть использованы в практике преподавания в вузе при разработке курсов «Русская литература XX века», «Филологический анализ текста», «Современный русский язык: словообразование», а также спецкурсов «Поэзия "второй волны" эмиграции», «История литературной критики русского зарубежья», «Словотворчество в русской литературе» и спецсеминаров по про-

блемам интертекстуальности; при работе над научным изданием собрания сочинения Н. Моршена. Выявленные и прокомментированные нами новообразования Н. Моршена могут быть использованы и в лексикографической практике, например при составлении словаря авторских неологизмов в русской поэзии XX в. или при подготовке толковых словарей современного русского литературного языка, куда по недосмотру составителей не попадают многие якобы потенциальные слова, широко используемые в русском языке XX в.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Поэзия Н. Моршена принадлежит к авангардному течению литературы русского зарубежья «второй волны».

2. В художественном мире Н. Моршена царит культ Слова, в котором утверждается единство природы и языка на основе изоморфизма процессов, проходящих в генных и речевых структурах.

3. Авторская актуализация внутренней формы слова в идиостиле Н. Моршена является одним из следствий открытого им «закона взаимотяготенья слов», связанного с идеей изоморфизма природных и языковых явлений.

4. Экспериментальное^ в творчестве поэта возрастает от раннего периода творчества к зрелому, а затем стабилизируется в позднем творчестве поэта.

5. Словотворчество является одной из доминант идиостиля Н. Моршена и выражением философских идей поэта, которые часто не выявляются без анализа его поэтических новообразований,

6. Со словотворчеством в идиостиле Н. Моршена неразрывно связаны такие явления, как лексическая и фразеологическая трансформация, функционирование лексико-синтаксических окказионализмов.

7. Ведущую роль среди нетрадиционных способов словообразования в идиостиле Н. Моршена играет контаминация, являющаяся наглядным воплощением «закона взаимотяготенья слов».

8. Важной особенностью идиостиля Н. Морщена является насыщенность его текстов цитатами, аллюзиями, реминисценциями, то есть разнообразие интертекстуальных связей.

9. Центонность как разновидность интертекстуальности представляет собой конструктивную особенность художественного текста, состоящую в преднамеренном соединении разнородных интертекстуальных фрагментов в одно целое, причём центонный текст состоит не только из «чужого», но и всегда из определённого количества «своего слова», которое может быть представлено как сегментными, так и суперсегментными единицами.

10. При включении цитаты в поэтический текст происходит её ритмико-интонационная адаптация, то есть приспособление на суперсегментном уровне, сопровождаемое изменением стихотворного размера, паузации, рифмовки, мелодического контура и т.д.

11. Среди источников цитат Н. Моршена особое место отводится поэзии Ф. Тютчева, что свидетельствует о развитии в творчестве поэта тютчевской традиции философской лирики.

12. И новообразования, и интертекст выполняют в идиостиле Н. Моршена прежде всего текстообразующую функцию, выступая в роли осознанных поэтических приёмов.

В ходе апробации основные положения диссертации были изложены в докладах и обсуждались на двух международных конференциях (Третьи международные Бодуэновские чтения: «И.А. Бодуэн де Куртенэ и современные проблемы теоретического и прикладного языкознания», Казань, 23-25 мая 2006 г.; Первая международная конференция «Фразеология и когнитивистика», Белгород, 4-6 мая 2008 г.), на двух конференциях молодых учёных МПГУ «Филологическая наука в XXI веке: Взгляд молодых» (первой и третьей — ноябрь 2002 и 2004 гг. соответственно) и на Шестых Кирилло-Мефодиевских чтениях «Славянская культура: Истоки, традиции, взаимодействия» (ГосИРЯ совместно с МПГУ, 18 мая 2005 г.). Кроме того, нами были проведены семинары на тему «Поэзия Николая Моршена» в рамках курса «Русская литература XX века» на филологическом факультете МПГУ; примеры из поэзии Н. Моршена были использованы нами в курсе лекций по русскому языку и культуре речи на факультете педагогики и методики начального образования Московского гуманитарного педагогического института.

Содержание диссертации нашло отражение в десяти печатных работах общим объёмом 4,1 п.л.

Структура диссертации соответствует логике научного исследования, обусловлена целью и задачами исследования и состоит из введения, трёх глав, заключения, списка использованной литературы и приложения. Общий объём работы — 348 страниц. Библиография включает 267 наименований, в том числе 19 источников (художественная литература) и 29 справочных изданий (словари и грамматики).

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении рассматривается актуальность и новизна настоящего исследования, формулируются его цели и задачи, определяется объект и предмет, материал и методы исследования, характеризуются теоретическая и практическая значимость результатов работы, а также приводятся биографические сведения о Н. Моршене, опирающиеся на скупую фактическую информацию из различных статей и воспоминаний о поэте, из устных сообщений и частной переписки людей, общавшихся с ним.

В первой главе «Литературно-критическая и филологическая рецепция творчества Николая Моршена» анализируются практически все работы, обращённые к творчеству Н. Моршена (за исключением нескольких статей, отсутствующих в библиотечных фондах Москвы). § 1 «Творчество Н. Моршена в зеркале литературной критики русского зарубежья и России 1950-2000-х гг.» посвящен анализу высказываний литературных критиков о поэзии Н. Моршена — от отдельных реплик в статьях, обзорах, письмах до целых аналитических статей. Первые выступления Н. Моршена в печати были поддержаны в 1950 г. мэтром русской эмиграции Г. Ивановым, сравнившим поэта с его «более удачливыми товарищами», прежде всего, с И. Елагиным5. Выход каждой из книг Н. Моршена был отмечен несколькими рецензиями: «Тюлень» (1959) — отзывами И. Одоевцевой, Г. Струве и Л. Алексеевой, «Двоеточие»

5 Иванов Г.8. Собрание сочинений. В 3-х т. Т. 3: Мемуары. Литературная критика. — М.: Согласие, 1993. — С. 584.

(1967) — С. Карлинского, Я. Горбова, И. Чиннова и Б. Нарциссова (пятая рецензия не подписана). Особый интерес представляет рецензия С. Карлинского, увидевшего главную заслугу Н. Моршена в том, что «стены русской поэзии раздвинулись»6. За несколько лет до выхода третьей книги стихов Н. Моршена «Эхо и зеркало (Идееподражание и дееподражание)» (1979) появилась первая обобщающая работа о творчестве поэта — «статья-анализ» Б. Нарциссова «Под знаком дифференциала»7, в которой впервые была обозначена периодизация творчества Н. Моршена, определён вектор развития художественного мира поэта — от переживания непосредственно данных чувственных впечатлений до настоящего культа Слова-Логоса. На выход книги «Эхо и зеркало» отозвались Ю. Иваск, анонимный рецензент в журнале «Континент», Б. Филиппов, решивший обозреть всё творчество поэта, И. Вайль.

Знакомство широкого российского читателя с поэзией Н. Моршена началось с публикации в «Новом мире» (1989, №9) подборки его стихов (а также В. Перелешина и И. Чиннова), сопровождённой очерком «Дань живым» Е.В. Витковского. Стихи Н. Моршена несколько раз публиковались в России в 1990-х гг. и обычно сопровождались небольшим очерком его жизни и творчества: в альманахе «Рубеж» (Владивосток, 1995, № 2), в антологиях «Вернуться в Россию — стихами...» (М., 1995; сост. В. Крейд), «Строфы века» (М., 1995; сост. Е. Евтушенко) и «Мы жили тогда на планете другой...» (Т. 4. М., 1997; сост. Е. Витковский) и в журнале «Знамя» (1999, №8; публикация В.В. Агеносова). Итоговые книги Н. Моршена «Собрание стихов» (1996, под-гот. О. Раевской-Хьюз) и «Пуще неволи» (2000) были отрецензированы Е. Витковским, А. Либерманом, О. Дарком и А. Грищенко. Памяти поэта посвящены воспоминания В. Синкевич и И. Толстого.

По степени «приближения» авторов к поэзии (и личности) Н. Моршена вся масса зареферированного нами материала была разделена на три группы: 1) работы, целиком посвящённые Н. Моршену, 2) обзорные работы, в которых Н. Моршену уделено особое внимание, и 3) работы, в которых он только упоминается, но упоминания эти с какой-либо стороны характеризуют его творчество. Всего в данном параграфе нами рассмотрено 59 источников (34-х авторов), представленных жанрами предисловия, вступительного и сопроводительного очерка, рецензии, обзора текущей литературы, эссе и очерка, аналитической статьи, эпистолярным и мемуарным жанрами, некрологом, интервью, публицистическими статьями, радиопередачами. В привлечённых работах складывалось то «общее» мнение о Н. Моршене, которое, безусловно, повлияло на научное изучение его творчества, хотя это мнение и не было единодушным.

В § 2 «Творчество Н. Моршена в иноязычных исследованиях 19701990-х гг.» проанализированы уже собственно научные работы. Писатели русского зарубежья (особенно «второй волны») оказались объектом научного осмысления западных филологов раньше, чем отечественных, тогда как русские исследователи-эмигранты были, как правило, сами активно включены в литературный процесс и выступали преимущественно в жанрах литературной крити-

6 Карлинский С. Н. Моршен. Двоеточие // Новый Журнал. 1967. № 88. — С. 298.

7 Нарциссов Б.А. Под знаком диференциала. Поэзия Николая Моршена // Новый Журнал. 1976. № 125. — С. 135-144.

ки. Среди англоязычных работ нами особо выделены две статьи С. Карлинского: «Моршен, или Каноэ, плывущее в бессмертие»8 и «Морщен после "Эха и зеркала"»9. Американский исследователь особое значение придаёт динамизму, постоянному развитию художественного мира Н. Моршена, а среди наиболее характерных его черт выделяет словотворчество и цитатность (интертекстуальность). Важной у Н. Моршена С. Карлинскому также представляется тема взаимоотношений природы и человека, природы и поэзии, что выражено формулой «поэзия равна природе, равной поэзии (poetry equals nature equals po-etry)»10. Сравнивая языковую игру поэта с экспериментами как русских футуристов (прежде всего, В. Хлебникова), так и М. Цветаевой, С. Карлинский проводит между ними границу в глубинном характере самих экспериментов (к ним в целом он применяет термин А. Ремизова «вербализм»): «Использование ими [В. Хлебникова и М. Цветаевой - Л.Л] "вербализма" было дионисийским и интуитивным, его [Н. Моршена - А.Г.] — аполлоническим и пропущенным через разум, сведущий в математике, кибернетике и современной теории вероятности»

Среди немецких исследователей первым на Н. Моршена обратил внимание В. Казак, опубликовавший статью о поэте12, в которой охарактеризовал два периода его творчества: ранний (книги «Тюлень» и «Двоеточие») и зрелый (книга «Эхо и зеркало»). Так, словотворчество и игра слов в «Эхе и зеркале», по мнению В. Казака, носит довольно серьёзный характер: поэт использует их для выявления нового смысла слов, открывающего новый взгляд на мир.

Вторым литературоведом, писавшим о творчестве Н. Моршена по-немецки, был В.М. Сечкарёв. Его статья «Естественная наука и поэзия»13 представляет собой одно из основных исследований о творчестве Н. Моршена, в котором поэту даётся очень высокая оценка. Исследователь считает, что в поэзии Н. Моршена всего три большие темы: первая — это поэзия и её материал (слово, стих, язык), вторая — это природа, третья — «наука о природе (die Wissenschaft von der Natur) (и прежде всего эволюции)»' . Основной пафос статьи В. Сечкарёва — это синтез в творчестве Н. Морщена естественной науки и поэзии, осуществляемый посредством Слова — и это «поэтическое Слово — язык, которому поэт приписывает почти мистические свойства, способность разрешать загадки мироздания, космоса, его гармонии и дисгармонии»15.

Творчеством Н. Моршена занимается также нидерландский славист Я.П. Хинрихс, автор книги «Ссыльная муза» (Verbannen muze, 1990), который очень высоко ставит его поэзию: «Это автор маленьких шедевров, которые написаны с большой тщательностью и, несмотря на свою сравнительно малую известность как у русских читателей поэзии, так и у славистов, должны быть

8 Karlinsky, Simon. Morshen, ог а Canoe to Etemity // Slavic Review, Vol. 41, No. 1, 1982, —P. 1-18.

9 Он же. Morshen after Ekho i Zerkalo // Культура русского модернизма: Статьи, эссе, публикации. В приношение В.Ф. Маркову. М., 1993. — С. 165-172.

10 Он же. Morshen, ог а Сапое. — Р. 17.

"Там же, —Р. 11.

"Kasack, Wolfgang. Nikolaj Morschen//Osteuropa. Februar 1981. — S. 151-154.

13 Setschkareff, Wsewolod. Naturwissenschaft und Poesie: Bemerkungen zur Dichtung Nikolai Morsens // Die Welt der Slawen, 27, 1982. No. 2. — S. 234-261.

14 Там же, —S. 236.

"Там же. — S. 252.

причислены к высшим достижениям русской поэзии этого столетия»16. Кроме того, по мнению исследователя, именно в творчестве Н. Моршена «эмигрантская поэзия впервые получает значительную экспериментальную составляющую»'7.

Наконец, энциклопедические сведения о жизни и творчестве Н. Моршена впервые появляются именно в зарубежных изданиях: в академическом «Справочнике русской литературы» (Handbook of Russian Literature) В. Терраса (1985) и во втором издании «Лексикона русской литературы XX века» В. Казака (1986).

В § 3 «Творчество Н. Моршена в русскоязычных исследованиях 19702000-х гг.: работы частного характера» прослеживается, как творчество поэта начало входить в историю русской литературы — сначала через беглые упоминания его имени в обзорных работах, затем — в небольших по объёму статьях о творчестве самого Н. Моршена. Здесь нами рассмотрены работы В.Ф. Маркова, статьи в сборнике «Русская литература в эмиграции» (1972), исследования Л.Д. Ржевского, Л.С. Флейшмана, Г.П. Струве, М. Крепса, О.Н. Михайлова, В.В. Агеносова, В.А. Зайцева, H.A. Кожевниковой, H.A. Николиной, В.А. Синкевич и A.C. Урюпиной. Данные работы русских эмигрантских (1970-1980-х гг.) и отечественных (1990-2000-х гг.) исследователей в подавляющем большинстве носят историко-литературный характер, в меньшей степени — теоретико-литературный (с привлечением материала поэзии Н. Моршена). Обращение к языковым особенностям поэзии Н. Моршена наиболее существенно в статье Л.С. Флейшмана «Несколько замечаний к проблеме литературы русской эмиграции» (1981) и в статьях H.A. Николиной, в целом же данная проблематика остаётся совершенно не изученной.

§4 «Творчество Н. Моршена в русскоязычных исследованиях 19802000-х гг.: обобщающие работы» посвящен анализу, во-первых, монографических глав о поэзии Н. Моршена в более широких исследованиях, во-вторых, отдельных статей о поэте, отличающихся объёмом изложения, глубиной постижения и степенью обобщения материала. Особую значимость в изучении творчества Н. Моршена имеет статья Ю.В. Линника. По его мнению, поэзия Н. Моршена диалогична, антиномична и демонстрирует существующий в мире изоморфизм материи и языка: «Законы сохранения, основанные на симметрии; двойная нить ДНК; структура диалога, — на совершенно различных уровнях бытия мы видим осуществление одних и тех же диалектических начал. Отсюда изоморфизм этих уровней; таинственные параллели, переклички между пи-ми»18. Исходя из этого, Ю.В. Линник предлагает необычную, но довольно убедительную интерпретацию принципов моршеновского словотворчества: «...смещения и комбинации слов у поэта напоминают некоторые генетические процессы», а «некоторые технические приёмы поэта можно описывать в терминах генетики»19.

16 Hinrichs, Jan Paul. Verbannte Muse: zehn Essays über russische Lyriker der Emigration. — München: Verlag Otto Sagner in Kommision, 1992.— S. 111.

11 Там же. —S. 119.

n Линник Ю.В. Поэзия Николая Моршена//Грани. 1994. № 171, —С. 154. "Там же, —С. 150.

Обобщающей работой о поэзии Н. Морщена стала глава «Чтоб плыть и плыть, захлебываясь в звездах...» в монографии ß.ß. Агеносова «Литература Russkogo зарубежья» (М., 1998, С. 442-456) — первое российское издание, в котором в особый раздел выделена литература «второй волны» эмиграции. Здесь творчество Н. Морщена впервые включено в контекст литературного процесса, созданного авторами «второй волны» эмиграции.

A.C. Урюпина в своей диссертации (см. выше) выдвигает гипотезу о принадлежности некоторых эмигрантских поэтов (в т.ч. Н. Моршена) к такому стилевому направлению, как необарокко. Исследовательница считает, что «Моршен — самый смелый поэт-экспериментатор среди своих современников», а из черт, характерных для барокко, ему «присущи <...> дидактизм и риторическая установка»20.

В параграфе также рассмотрены обобщающие статьи о творчестве Н. Моршена В.П. Бетаки и Л. Вельской.

В § 5 «Творчество Н. Моршена в российских учебниках и энциклопедиях» обозревается справочная и учебная литература, в которой освещается жизнь и творчество поэта: это библиографический словарь «Русские писатели, XX века» (М., 1998 и 2005; под ред. H.H. Скатова), биографический словарь «Русские писатели 20 века» (М., 2000; сост. П.А. Николаев), «Словарь поэтов русского зарубежья» (СПб., 1999; под ред. В.П. Крейда), энциклопедический словарь-справочник С.И. Чупринина «Новая Россия: мир литературы» (М., 2003), а также школьный учебник для 11 класса «Русская литература XX века» под ред. В.В. Агеносова.

В данной главе проанализированы работы более 50 авторов, которые пришли к следующим основным выводам: 1) поэзия Н. Моршена принадлежит к числу вершинных достижений русской эмигрантской литературы, более того — к числу значительных явлений русской поэзии XX в. в целом; 2) творчество Н. Моршена претерпевало различные изменения: одни авторы называют их резкой ломкой голоса, другие — поэтапной эволюцией, — но в одном все критики и исследователи солидарны: 3) развитие художественного мира Н. Моршена шло по пути усложнения, по пути возрастания экспериментального начала (которое также оценивается по-разному); 4) основные темы творчества Н. Моршена: бессмертие человека, природа в единстве с человеком, эволюция, наука, поэзия, слово; 5) к числу отличительных черт поэзии Н. Моршена относятся словотворчество и высокая степень цитатности; 6) поэзия Н. Моршена диалогична и открыта разнообразным интертекстуальным связям.

Во второй главе «Словотворчество и фразеотворчество в идиостиле Николая Моршена» предпринята попытка всестороннего анализа новообразований Н. Моршена как системы не только языковой, но и художественной. § 1 «Словотворчество как одно из проявлений "культа Слова" Н. Моршена» посвящен обоснованию выбранного аспекта идиостиля поэта. Словотворчество Н. Моршена определяется всем его художественным миром, «где рядом Планк и Блок», — в особенности воцарившимся в этом мире (начиная с «Двоеточия») и утвердившимся (в «Эхе и зеркале») культом Слова.

20 Урюпина A.C. Указ. соч. —С. 173, 149.

В § 2 «Разграничение узуальных слов и новообразований. Разграничение потенциальных и окказиональных новообразований» в самом общем виде представлена история изучения новых слов в отечественной науке (Н.В. Крушевский, Г.О. Винокур, Н.И. Фельдман, Э.И. Ханпира, В.В. Лопатин, А.Г. Лыков, Е.А. Земская и др.). Для нашего исследования мы посчитали целесообразным провести чёткие границы между словами узуальными (зафиксированными в словарях, в т.ч. диалектных и исторических) и новообразованиями (не зафиксированными в словарях, даже если они широко представлены в речи), которые, в свою очередь, делятся на слова потенциальные (не нарушающие словообразовательной системы русского языка и как правило не обусловленные контекстом употребления) и окказиональные (нарушающие системность и обусловленные преимущественно контекстом).

В § 3 «Функционирование слов с левыми элементами полу- и пол- в идиостиле Н. Моршена» выявленные лексемы рассматриваются в качестве примеров того, как один и тот же формант (или несколько связанных друг с другом формантов) могут участвовать в образовании слов как узуальных, так и потенциальных и окказиональных. Представлены различные точки зрения на элементы полу- и пол- в русском языке (академических словарей и грамматики, A.A. Зализняка, Н.М. Шанского, И.А. Мельчука и др.) и сделан вывод об их многозначности и различной категориальной квалификации. Всего в текстах Н. Моршена нами зафиксировано 33 употребления (30 лексем) с левыми элементами полу- и пол-. Их коэффициент частотности (КЧ) был сопоставлен с соответствующими КЧ в выборках из стихотворных книг Н. Гумилёва и О. Мандельштама и КЧ по данным «Частотного словаря русского языка» (1977) (хотя за пределами словаря остались стихотворные тексты). В количественном аспекте пристрастие Н. Моршена к словам с левыми элементами полу- и иол-очевидно, оно сильно превышает показатели по данным «Частотного словаря» (т.е. среднеязыковые показатели — более чем в 3 раза) и нашим подсчётам в текстах Н. Гумилёва (почти в 2 раза), но уступает показателям по нашим подсчётам в текстах О. Мандельштама (в 1,5 раза). Из них 12 новообразований рассмотрены особо, анализ семантики и синтагматики новообразований с первой частью полу-Мол- у Н. Моршена позволил сделать следующие выводы: 1) элементы полу- и пол- в составе сложных слов пересекаются не только в узуальном значении 'половина', но и в окказиональном значении 'почти', поэтому дальнейшее их исследование перспективно именно в сопоставлении их друг с другом; 2) в поэтическом тексте новообразования с полу- экпрессивней мотивирующих их слов; 3) семантика слов с полу- во многом зависит от контекста (эксплицируется либо имплицируется контекстом); 4) элемент полу- в зависимости от контекста может функционировать и как морфема, и как отдельное слово (аналитическое прилагательное, качественное наречие, повторяющийся разделительный союз); 5) модель новообразований с полу- продуктивна в идиостиле Н. Моршена и в нескольких случаях приводит к появлению окказиональных слов, а также участвует в языковой игре, оформляя расчленённые узуальные единицы.

В §§ 4-6 проанализированы новообразования трёх периодов творчества Н. Моршена: раннего (книги «Тюлень» и «Двоеточие»), зрелого («Эхо и зерка-

ло») и позднего («Умолкший жаворонок») — всего 168 лексем, выявленных в результате сплошной выборки по всем стихотворениям указанных книг. Среди них представлены как потенциальные слова (79 лексем, напр.: азото-угле-вод, антивремя, астрокорабль, времениподобный, квазилирический и т.п.), так и окказиональные (68 лексем, напр.: гореотуманный, диалексика, диалекосиый, зиг-заголоволомный и т.п.); кроме того нами выявлены переходные случаи, которые нельзя однозначно отнести ни к потенциальным, ни к окказиональным новообразованиям (22 лексемы, напр.: белокнижный, равнобесцелыюсть, смертобор-чество и т.п.). Большое количество окказионализмов (в т.ч. образованных нетрадиционными способами), хотя и уступает общему количеству потенциальных слов, свидетельствует об экспериментальном характере словотворчества Н. Морщена.

Среди окказиональных способов деривации у Н. Моршена нами было выделено четыре «нетрадиционных» способа, которые практически не вписываются в существующую словообразовательную систему литературного языка, но принадлежат либо русскому поэтическому языку в целом (как, напр., контаминация), либо исключительно идиостилю поэта:

I. Контаминация:

1) Чистая контаминация: а) с междусловным наложением, напр.: говориф-ма <— говор. + рифма, словолшебник *— слово + волшебник, снеголый <— снег + голый и т.п. (без усечения; 15 слов); логиколдун <— логик(а) + колдун, формуло-гарифм <— формул(а) + логарифм, зелениточка <— зелен(ая)/зелень + ниточка и т.п. (с усечением правой части; 6 слов); б) с перекрёстным наложением, напр.: религирозный <— религи-озный + рознь, квассик «— классик + ква(с) и т.п. (11 слов);

2) Контаминация + формант, напр.: птициановый *— птицы + Тициан + формант -овый и т.п. (3 слова);

3) Контаминация с усечением левой части + сложение: одно слово антро-положно-биоложный *— антропология) + биоло(гия) + ложный.

II. Сращение с суффиксацией: все-люди-братский, по-омутам-молчалинка, по-отмелям-журчалочка, порх-порх-перелеталовка и приветка-свежелисточка.

III. Кумулятивная репликация — представлена тремя словами в стихотворении «Линии. Геометрия природы»: Стала четырёхмерность — объёмностью синею // И доступной трёхмерному зрению вся. // Прорезают её перекрестные линии, // Пере-пле-пере-та-пере-ю-шиеся <...> // Птицы и листья кружатся по-разному, //Но в их спиралях есть нечто и сходное: // Разно-образнообразнообразное // И однороднороднородное...

IV. Фонетическая дефисированная трансформация — представлена четырьмя словами в стихотворении «Розовые очки»: воп-роз, купо-розовый, папи-розовый, стое-розовый.

V. Транслокация (термин генетики, предложенный для данного явления Ю.В. Линником) — представлена в стихотворении «Многоголосый пересмешник» двумя словами, полученными из двух узуальных сложных слов в результате обмена корневыми морфемами: Заслышав трели реполова, // И козодоя стон глухой, // Он их смешает с полуслова: // Тут — козо-лов, там —репо-дой.

Три последних способа стоят обособлено: каждый из них является поэтическим приёмом, выполняя текстообразующую функцию.

Нами прослежена динамика словотворчества Н. Моршена от раннего периода творчества к позднему. Так, в первой книге стихов Н. Моршена частота новообразований в четыре с половиной раза ниже, чем во второй. Обе книги принадлежат к раннему периоду творчества Н. Моршена. В «Эхе и зеркале» (т.е. в зрелый период) частота новообразований более чем в три раза выше, нежели в «Двоеточии», в «Умолкшем жаворонке» — в 1,4 раза ниже, чем в «Эхе и зеркале». Т.о., количество новообразований в текстах Н. Моршена от «Тюленя» до «Эха и зеркала» растёт в геометрической прогрессии, а затем стабилизируется, однако максимум словотворческой «насыщенности» приходится именно на «Эхо и зеркало», как самый экспериментальный и «формалистский» сборник поэта.

Кроме того, все новообразования трёх периодов творчества Н. Моршена проанализированы по шести параметрам:

1. По распределению потенциальных и окказиональных новообразований. В зрелый период творчества Н. Моршена по сравнению с ранним среди его новообразований резко возросло количество окказионализмов (почти в четыре раза) и снизилось количество потенциальных слов (почти в два раза). Экспериментальное словотворчество в зрелый период творчества — одна из ярчайших черт его идиостиля. Позднее творчество Н. Моршена в меньшей степени ориентировано на словотворческий эксперимент. Возрастание количества переходных случаев свидетельствует о стремлении сблизить словотворческий эксперимент со словообразовательной системой русского языка, сделать его более органичным.

2. По частеречной принадлежности мотивированных единиц. Наблюдаются две тенденции в эволюции поэтического языка Н. Моршена: 1) возрастание доли существительных среди новообразований, 2) снижение доли прилагательных и глаголов, из чего можно сделать следующий вывод: словотворчество поэта со временем становится всё более предметным (субстанциональным) за счёт снижения атрибутивности и процессуальное™.

3. По грамматической принадлежности мотивирующих единиц. Отмечена близость позднего периода Н. Моршена раннему, тогда как зрелый период резко выделяется на их фоне. С чем это связано, не берёмся судить. Колебания статистических данных, по всей видимости, свидетельствуют о неких малоисследованных механизмах языковой эволюции, определяющих изменчивость либо устойчивость идиостиля. Интересно возвращение поэта в позднем его творчестве к окказиональным образованиям, мотивированным предикативными единицами. Так, в ранний период Н. Моршен решается на создание лишь одного такого слова (всёведьникчемучество); в поздний период таких слов уже пять (см. выше сращение с суффиксацией).

4. По способам деривации. Отмечено три тенденции, действовавшие на протяжении всего творческого пути Н. Моршена: 1) происходит рост суффиксальных новообразований; 2) происходит сокращение сложных новообразований; 3) сокращение префиксальных и сложных новообразований происходит за

счёт появления окказионализмов, образованных нетрадиционными способами, причём их доля в зрелом и позднем творчестве практически одинакова.

5. По связи с той или иной стилистической сферой употребления: распределение слов здесь несколько условно и субъективно; точные стилистические характеристики собранных нами слов вряд ли возможны, поскольку чёткие стилевые изоглоссы между различными сферами употребления одного языка — явление хотя и системное, но не универсальное. От раннего к позднему творчеству поэта растёт доля новообразований, связанных с разговорной речью, что, возможно, свидетельствует о «раскрепощении» словотворчества Н. Морщена

— о его приближении к «сниженной» разговорной стихии.

6. По компактности/дисперсности: мы определили словотворческую «насыщенность» текстов и «взаимотяготенье» новообразований в разные периоды творчества Н. Морщена. Так, в ранний период новообразования в основном одиночны (12 слов), в четырёх стихотворениях представлено по два новообразования, в двух — по три, и только в одном — четыре новообразования. В зрелом творчестве поэта по сравнению с ранним доля одиночных новообразований сократилась в три раза, зато здесь представлены пять стихотворений с четырьмя новообразованиями, два стихотворения с девятью новообразованиями («На выставке» и «Поэтический мутант») и одно стихотворение с 16 новообразованиями («Белым по белому»; В. Сечкарёв назвал его «настоящей оргией изобретательной силы в игре со словами»2 ). В «Умолкшем жаворонке» только два стихотворения, в которых более трёх новообразований (девять слов в«Ква-с» и 16 слов в «Райском утре»). Новообразования зрелого и позднего Н. Морщена выполняют текстообразующую функцию.

В дополнении к § 6 приведены пять новообразований «Новых стихов» Н. Моршена (1990-х гг.), не учтённые в основном тексте диссертации. Ввиду небольшого объёма данного раздела и разнородности его состава, он не составил цельной книги и отдельного периода в творчестве поэта. Все новообразования «Новых стихов» являются потенциальными словами.

§ 7 «Смежные со словотворчеством явления в идиостиле Н. Моршена» посвящен анализу таких ярких индивидуальных особенностей языка поэта, как лексические трансформации (дефисация — для Н. Моршена это одно из средств авторской актуализации внутренней формы слова, напр.: Глянь-ка: жи-во-кость, под-снежник. // Водо-сбор, боли-голов. // Чаро-действом первобытным // Занимается заря: // Небо стало оче-видньш // Тлению благо-даря: недеривационное усечение, напр.: Верлен уверен, что слова //Должны чуть-чуть недогова...). формотворчество (создание потенциальных форм узуальных слов: крылатей, несбудущийся, розоперстей, крупнозернистей, заключи-тельнейший), образование лексико-синтаксических окказионализмов (одновременно функционирующих и как лексические, и как синтаксические единицы, напр., в стихотворении «Осень на пуантах»). Особый случай лексико-синтаксического переразложения представлен в стихотворении «Ухо и эхо»: «На родине — счастье!» // — Народ... и... несчастье! // «На родине — воля!» //

— Народ... и... неволя! Данный приём («сдвиг») активно использовался русскими футуристами.

2,ЗеиМагеЖ 1Г. Указ. соч. — Б. 260.

В § 8 «Фразеотворчество Н. Моршена» мы опираемся на классификацию фразеологических трансформаций, предложенную A.M. Мелерович и В.М. Мокиенко22. Стандартных, системно обусловленных, семантических и структурно-семантических преобразований фразеологических единиц в идио-стиле Н. Моршена не так много, и они обычно являют собой реализацию не одного, а сразу нескольких типов и моделей, напр.: Здесь поколение за поколением II Сплошь наказание без преступления: Он не пропал, он вечно пан. Гораздо чаще встречаются и, безусловно, несут большую художественную нагрузку индивидуально-авторские (окказиональные) преобразования фразеологизмов, среди которых ведущим типом являются контаминированные единицы, напр.: От альфы и до ижииы <...> Всё плавится и движется', ...Дабы воздушный замок твой // Построить на песке. Важную роль в идиостиле Н. Моршена играют также окказиональные фразеологизмы, основанные на структурно-семантической (ролевой) инверсии, напр., r стихотворениях «Еретик», «Шиворот-навыворот» — в последнем ролевая инверсия выполняет текстообразую-щую функцию, которая достигается отдельным поэтическим приёмом — кумуляцией преобразованных фразеологизмов, взаимодействующих друг с другом на пространстве целого текста. Подобные стихотворения («Норма брака», «Воспаление зрительного нерва», «Сбившемуся с тропы») носят характер фразеологических центонов, напр.: Не ходи к Магомету, мышей не рожай // И чужою не двигайся верой (финальная строфа стихотворения «Моей горе»). Трансформация фразеологизмов у Н. Моршена может быть сопряжена и со словотворчеством (стихотворения «Розовые очки», «Ква-с», «Великосветский канон»).

Третья глава «Интертекстуальность в поэзии Николая Моршена» состоит из трёх параграфов, в первом из которых «Основные проблемы теории интертекстуальности» представлены теоретические и методологические основания дальнейшего исследования, кратко рассмотрены основные работы по теории интертекстуальности. Мы не придерживаемся постструктуралистской концепции универсальности интертекста, возникшей у 10. Кристевой и развивавшейся в трудах Р. Барта, М. Риффатера, Ж. Женетта, М. Фуко, Ж. Деррида и ДР-

И в старом, и в новом литературоведении описано множество явлений, так или иначе связанных с интертекстом («чужим словом» в терминологии М. Бахтина, «текстом в тексте» в узком смысле, «вторичным текстом»), как-то: цитата, реминисценция, аллюзия, перифраз, центон, пародия, стилизация. В статье З.Г. Минц «Функция реминисценций в поэтике Ал. Блока», привязанной к конкретному материалу, высказаны принципиальные соображения по данной проблеме и дана классификация цитат по различным параметрам, которой мы воспользовались при анализе интертекстуальности Н. Моршена. В монографии И.П. Смирнова «Порождение интертекста. Элементы интертекстуального анализа с примерами из творчества Б.Л. Пастернака» (Вена, 1985) — первой русскоязычной книге, целиком посвящённой интертекстуальным исследованиям, — особое внимание уделяется процессам смыслопорождения при т.н. «интер-

22 Мелерович A.M., Мокиенко В.М. Фразеологизмы в русской речи: словарь. 2-е изд. — М.: Русские словари: Астрель. 2005. — С. 17-35.

текстуальных операциях». A.K. Жолковский в книге «Блуждающие сны» (М., 1992) расширяет сферу применения «интертекстуального подхода», рассматривает типологию интертекста по крайней мере в двух аспектах: функциональном и референтном. Для Е.А. Козицкой («Смысл(¡образующая функция цитаты в поэтическом тексте». Тверь, 1999) принципиально важна амбивалентность цитаты как «свое-чужого» слова и её функциональная природа. В работе рассматриваются критерии классификации цитат, уровни цитирования и типологизируются тексты-источники. H.A. Кузьмина («Интертекст и его роль в процессах эволюции поэтического языка». Омск, 1999) придерживается постструктуралистской концепции о всеобщности интертекста и пытается обновить всю филологическую (более того — всю гуманитарную) методологию на основе т.н. «синергетики», привлекая понятийный аппарат естественных наук. Большое практическое значение для нашей работы имеет классификация интертекстуальных элементов и межтекстовых связей H.A. Фатеевой («Контрапункт интертекстуальности, или Интертекст в мире текстов». М., 2000), расширяющая и дополняющая классификацию Ж. Женетта.

Привлекая разработки последних трёх исследовательниц (а также Г.В. Денисовой), мы выделяем следующие основные функции интертекста: 1) сигнальная (знаковая, или семиотическая); 2) репродуктивная; 3) смыслообновляющая (семантическая), имеющая особую художественную значимость; 4) ретроспективная, когда «цитирование не только отсылает к пре-текстам, но и само активно формирует интертекстуальные связи» (Козицкая. Указ. соч., с. 131); 5) текстопорождающая (или конструктивная) функция интертекста, проявляющаяся, по мнению Г.В. Денисовой, лишь в творчестве постмодернистов.

Для нас особую значимость имеет осознанность интертекста как художественного средства. Отсюда и авторская осознанность противопоставления «своего» и «чужого слова». В этом противопоставлении и создаётся эстетический эффект — смысловое напряжение (по М.М. Бахтину и З.Г. Минц). Кроме того, мы имеем дело не со всеобщим, безликим, абсолютным интертекстом, а с разными авторскими «Я», и от каждого отдельного автора зависят те принципы цитирования, те интертекстуальные элементы, которые он выбирает в соответствии со своими художественными задачами, и, чтобы разобраться в этих принципах, необходимо привлекать также некий биографический минимум: основные жизненный этапы, мировоззренческие установки, эстетические взгляды и т.п.

§ 2 «Принципы цитирования и интертекстуальные связи в поэзии Н. Моршена» представляет собой описание разнообразных проявлений интертекста у Н. Моршена. У Н. Моршена нет ни одного стихотворения «для печати», обращенного к поэтам-современникам или напрямую интертекстуально связанного с их творчеством (за исключением нескольких пародий, не вошедших в итоговые книги). Живую поэтическую среду ему заменила русская литература, в которой особо выделяется поэзия Ф. Тютчева, оказавшая несомненное мировоззренческое влияние на творчество Н. Моршена. В связи с проблемами «тютчевского интертекста» у Н. Моршена данный параграф разделён на две части.

Выбранный нами метод исследования — кропотливого «вычленения» интертекста — может быть чреват перегибами исследователя и интерпретатора и требует предельной осторожности в обращении с художественным произведением.

В § 2.1 «Тютчевский ннтсртскст у Н. Моршена» анализируется два стихотворения Н. Моршена («Гроза» и «1943»), в которых упоминается само имя Ф. Тютчева (всего имён писателей в стихотворениях и эпиграфах к ним — 28). В стихотворении «1943», кроме атрибутированной цитаты из тютчевского «Цицерона», вынесенной в «ударную» концовку (...кто-то подчеркнул до дыр: // «Счастлив, кто посетил сей мир // В его минуты ро-ко-вые...»), наблюдаются и более глубокие связи с претекстом: данное стихотворение можно трактовать как пародийную аллюзию на текст Ф. Тютчева, поскольку образ «тощего итальянца» не только снижен и прозаичен, но и пародирует тютчевского Цице-

плио (ие*\м\7 тогч^о оти*тмлттшйль,г*й пилллиоил ллиттотил опаттНи.

у vum у iviiy vtiwvv/vivj) vi iui\/uv viiii'wiviit ivviwiii ^iivvviiwiiv) wjiiuibautiv ujjw/awii

ный H. Моршеном); сам претекст также содержит в себе цитату (из Цицерона). В разобранных стихотворениях преобладают важнейшие для творчества Ф. Тютчева темы: человек и природа, человек и время, человек и история. Так, «Гроза», отсылающая к «Весенней грозе» поэта-классика, в большей степени перекликается с его «ночной» лирикой, с «ночным» Ф.Тютчевым; «1943» обнаруживает серьёзные временные стяжения и напластования: державинская «река времён» и «колесница мирозданья», чей бег в своё время увлёк и Ф. Тютчева, присутствуют в этих стихах как незримые герои.

В § 2.2 «Функционирование интертекста у Н. Моршена и Ф. Тютчева» рассматриваются сходства и различия в подходах к интертекстуальности у обоих поэтов. Для Ф. Тютчева, как установил Ю.Н. Тынянов, решающим оказывается поэтический опыт Г. Державина (важная фигура и для Н. Моршена, особенно позднего), присутствуют в его произведениях и цитаты из старших современников: В. Жуковского, К. Батюшкова, П. Вяземского, причём с последним интертекстуальные связи взаимны, часто полемичны. Со своими старшими современниками (однако, не входящими с ним в общий литературный круг) полемизирует и Н. Моршен: наиболее яркий пример — полемика с «парижской нотой» («Ты смотришь, как рушатся рощи...», «Ответ на ноту»). В тяжбу с А. Пушкиным вступает Н. Моршен в стихотворении «Послание к A.C.», пронизанном цитатами. Ф. Тютчев также полемизирует с А. Пушкиным на политические темы, только для Ф. Тютчева он современник, а Н. Моршен говорит с ним с высоты прошедших полутора веков. В стихотворениях Н. Моршена представлены цитаты из произведений А. Пушкина («Всё то, что мы боготворим...», «Стансы» с уникальным случаем синтетической цитации — из нотного текста оперы П. Чайковского «Евгений Онегин»: ... Что день грядущий мне готовит... // (До-си-ля-соль-фа-ми-ре-фа...), О.Мандельштама («Не убежишь, хоть круть, хоть верть!..», «Былинка», «В отходящем, уже холодеющем дне...»), Н.Гумилёва («С вечерней смены сверстник мой...») и К. Батюшкова («Ещё до наступления морозов...») —■ в двух последних цитата внутри текста в трансформированном виде повторяет эпиграф. Н. Моршен гораздо охотнее Ф. Тютчева пользуется эпиграфами. Однако при всём различии обоих поэтов следует признать, что интертекст используется ими совершенно

свободно, а цитатность является отличительной чертой их стиля — Н. Моршена в большей степени, т.к. «цитатность поэзии русского зарубежья, мышление литературными образами — один из способов сохранения культуры, в чём видела свою задачу российская эмиграция»23.

В § 3 «Проблема взаимоотношения "своих" и "чужих слов" в качественно-количественном измерении» на материале поэзии Н. Моршена поднимается теоретический вопрос о природе связи между оригинальным авторским текстом и «чужим словом», о том, единицы какого уровня текста могут быть «своим» и «чужим словом» и чем можно измерить интертекстуальную «насыщенность» художественного произведения. Условным мерилом такой «насыщенности» был выбран центон, в котором количество «своего слова» сведено к минимуму. Так, вторая половина стихотворения Н. Моршена «Я свободен, как бродяга...» является образцом классического центона, соединяющего цитаты из стихотворений А. Хомякова, А,К, Толстого, М. Лермонтова, Г. Державина, А. Блока, А. Фета, Ф. Тютчева, А. Пушкина, песенки Л. Модзалевского. Стык авторского и центонного текстов практически незаметен, так как обе половины стихотворения связаны общей перекрёстной рифмовкой: То ли в голос учат листья // Речи новые свои: // «Вы откуда собралися, // «Колокольчики мои?». Центонная часть отделена от предыдущего текста пробелом и заключена в кавычки, причём каждая цитата открывается со своих кавычек: этим подчёркивается их полигенетичность.

Несколько иначе проявляется центонность в стихотворении Н. Моршена «О звёздах»: эпиграф и цитата из анакреонтических стихотворений Г. Державина противостоят в нём пронизывающим авторский текст цитатам из М. Лермонтова, С. Есенина, А. Пушкина, Н. Гумилёва, М. Цветаевой, «накликавших» ими себе смерть, по мнению лирического героя Н. Моршена. Все цитаты вступают во взаимодействие на лингвистическом уровне, подвергаясь грамматической и ритмико-интонационной адаптации. Последнюю следует считать проявлением «своего слова» на суперсегментом уровне.

На суперсегментом уровне может быть представлено и «чужое слово», о чём неоднократно писали исследователи: Ю.Н. Тынянов — как об интонационной, или мелодической, пародии, М.Л. Гаспаров — о семантическом ореоле метра. Суперсегментная цитация обнаруживается в стихотворении Н. Моршена «По тропинке по лесной...», которое связано с пушкинским «Ворон к ворону летит...» ритмически, а также сюжетно (убитый богатырь и два убитых солдата; убиты непонятно кем), стилистически (ориентация на язык фольклора), лексически и синтаксически (Кем убит и отчего... —* Кто убил и почему...) и количественно (оба стихотворения состоят из четырёх катренов). Основная интертекстуальная нагрузка лежит на звуковой организации стиха, причём зависимость одних интертекстуальных элементов от претекста выступает в связи с другими: ритм «тянет» за собой синтаксис, лексику, стилистические особенности, сюжетные ходы — и наоборот.

23 Кожевникова И.А. Цитаты в литературе российского зарубежья // Литературный текст: проблемы и методы исследования: «Своё» и «чужое» слово в художественном тексте: Сб. науч. тр. Тверь: Твер. гос. ун-т, 1999. — Вып. V. — С. 45.

В заключении подводятся итоги и определяются перспективы исследования. Художественный мир Н. Моршена, рассмотренный нами через призму его индивидуального стиля, представляет несомненный исследовательский интерес как с тематической, идейной, образной стороны, так и в аспекте языкового эксперимента, который поэт последовательно проводил в своей поэтической практике, находясь в постоянном диалоге не только с читателем, но и с поэтами-предшественниками, что определило цитатный характер его поэзии.

Идиостиль Н. Моршена относится к числу акцентуированных идиости-лей, т.е. таких, в которых индивидуальность особенно ярко проявляется лишь в небольшом количестве аспектов. Так, например, при значительном индивидуально-авторском характере словотворчества и интертекстуальности не отличается оригинальностью метрика и строфика Н. Моршена: в используемых стихотворных размерах он вполне традиционен, равно как и в рифмовке; кроме

«аномалий» вроде разговорных солецизмов, анаколуфов и прочих «поэтических вольностей». В качестве противоположного примера, т.е. идиостиля, чья индивидуальность проявляется практически во всех аспектах и на всех уровнях — назовём его условно проявленным, — можно привести идиостиль В. Маяковского: особую художественную значимость в его поэтическом языке имеют и метрика, и графика, и звукопись, и рифмовка, и разговорный синтаксис, и словотворчество, и достаточно широкая стилистическая амплитуда в выборе лексических средств. Наконец, идиостили, не проявляющие, условно говоря, необходимой степени индивидуальности хотя бы в одном аспекте — их можно назвать непроявленными, — обычно не попадают в поле зрения филологов, традиционно уделяющих мало внимания эстетически незначительным явлениям литературы. Выделение акцентуированных, проявленных и непрояв-ленных идиостилей заставляет обращаться к такой малоисследованной проблеме, как типология идиостилей: для её всесторонней разработки необходимо сопоставление огромного материала по идиостилям разных авторов (прежде всего, поэтов), накопленного отечественной лингвистической поэтикой за несколько десятилетий.

Поэзия Н. Моршена в книге «Тюлень» находилась под очевидным влиянием Н. Гумилёва и акмеистической школы, с чем связана неоромантическая взволнованность лирического героя, осязаемость и наглядность внешнего мира, точность в передаче эмоций и в целом традиционная форма.

Экспериментальное начало в творчестве Н. Моршена возрастает в книге «Двоеточие». Поэт в полной мере открыл для себя наследие русских футуристов, М. Цветаевой и Н. Заболоцкого, увлёкся философией П. Тейяра де Шар-дена, с которой связана основная тема данной книги — преображение природы через одухотворяющую деятельность человека, воспевание эволюции как целенаправленного процесса, упоение величием мироздания как в прошлом, так и в настоящем и в утопическом будущем. В книгу «Двоеточие» с триумфом начинает входить тема Слова — космического перводвижителя, чей образ отражён в человеческом языке, также заслуживающем обожествления, особенно высшая форма человеческого языка — поэзия. Во второй книге Н. Моршен приступает к синтезу научного языка с поэтическим. Активизируется и словотворческая

энергия поэта, возрастает количество новообразований, причём в основном это слова, принадлежащие научной и философской стилистической сфере. Первые две книги стихов Н. Морщена составили ранний период его творчества.

Идиостиль Н. Морщена зрелого периода (книга «Эхо и зеркало») характеризуется разнообразными и многочисленными экспериментами со словом: это, прежде всего, словотворчество, в котором начинает преобладать окказиональное словообразование, а также смежные со словотворчеством явления. Появляются палиндромы и новые жанровые формы, связанные с графическим и ритмико-интонационным оформлением стиха. При этом эксперимент Н. Морщена несёт значительную идейную и философскую нагрузку: все эти необычные формы служат уже не просто для выражения, а для прямого изображения связей между явлениями природы и системой человеческого языка, поэт наглядно демонстрирует существующий в мире изоморфизм материи и языка. Авторское воздействие на слово превращает «просто» поэта в поэта-исследователя, поэта-естествоиспытателя, поэта-«логиколдуна», по меткому выражению самого Н. Морщена.

Поздний период творчества Н. Морщена (книга «Умолкший жаворок») был мало представлен в литературной критике и практически не изучен. Подведение жизненных итогов у поэта связано с обращением к своему раннему творчеству, отдельные черты которого возникают в «Умолкшем жаворонке». Позднее творчество Н. Моршена в меньшей степени ориентировано на словотворческий эксперимент, чем зрелое.

В поэзии Н. Моршена интертекстуалыю представлена русская литература XVIII — первой половины XX вв. Из поэтов-классиков особую роль в его творчестве играет Ф. Тютчев, с которым его связывает обращение к темам хаоса и космоса, к идее трагизма истории, к поэзии XVIII в., особенно к Г. Державину, и восходящий к поэзии XVIII в. риторизм, рационализм. Сама цитатность, обилие аллюзий также объединяет Н. Моршена и Ф. Тютчева. Если поэзия Ф. Тютчева была актуальна для Н. Моршена на протяжении всех периодов его творчества, то значимость двух других поэтов разведена по разным полюсам временной оси: в раннем творчестве — Н. Гумилёв, в позднем — Г. Державин. Юношескому романтизму противостоит уравновешенный гедонизм и, кроме того, — философичность, стремление к рациональному постижению Бога, торжественность, соединённая с игривостью слога.

Дальнейшего изучения требуют традиции русского футуризма в творчестве поэта. Необходимо сопоставление идиостилей Н. Моршена и Л. Мартынова. Актуален вопрос о принадлежности поэзии Н. Моршена к постмодернистской парадигме и его роли в художественных поисках русских метаметафористов. Не выяснены подробности биографии поэта. Перед исследователем творчества Н. Моршена стоят также такие задачи, как поиск архива поэта, собирание его писем, рассеянных по частным собраниям и государственным архивам США и России, наконец, текстологическое изучение его поэзии, что сделает возможным критическое издание его сочинений, куда войдут как не публиковавшиеся в составе сборников, так и вовсе неизвестные стихотворения и переводы, в том числе прозаические. Перспективным также представляется дальнейшее изучение языковых механизмов цитации, построения центона и центонного текста.

Поэзия Н. Моршена — «светлая, жизнерадостная струя в литературе русского зарубежья»24 — заслуживает не только дальнейшего всестороннего изучения в российской науке, но и внимания популяризаторов русской литературы, издателей и журналистов, преподавателей вузов и школьных учителей.

В приложении к диссертации даётся комплексный филологический анализ двух «азбучных» стихотворений Н. Моршена — «Азбука коммунизма» и «Азбука демократии», которые представляют собой своеобразное отражение традиции алфавитного акростиха.

Материал и основные положения диссертационного исследования отражены в следующих ПУБЛИКАЦИЯХ АВТОРА:

1. Грищенко А.И. Поэзия Николая Моршена в зеркале литературной критики русского зарубежья и России 1950-2000-х гг. // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия «Литературоведение. Журналистика». 2008. № 3. - С. 37-44 (0,6 п.л.).

2. Грищенко А.И. Словотворчество и интертекстуальность в поэзии Николая Моршена: К вопросу об акцентуированных идиостилях // Преподава-

____»7*7» ____ ЛЛЛП Ч И . ОЧ fn 1 _ _ \

гель лд1 век. хиио. лх ¿. — оч-о/ (v,j ii.ji.).

3. Грищенко А.И. Николай Моршен. Пуще неволи. Стихи: [Рец.] // Новый Журнал (NY). № 223.2001. - С. 249-256 (0,5 п.л.).

4. Грищенко А.И. Возвращение: [Рец.] // Посев. № 7(1486). 2001. - С. 46-48 (0,3 пл.).

5. Грищенко А.И. В поисках точки опоры (Поэзия Николая Моршена) // Русская литература XX века: итоги и перспективы изучения. Сб. научных трудов, посвященный 60-летию проф. АгеносоваВ.В. — М.: Советский спорт, 2002. - С. 367-381 (0,7 п.л.).

6. Грищенко А.И. Ритмико-интонационный аспект принципа центонности в поэзии Николая Моршена (на примере одного стихотворения) // Филологическая наука в XXI веке: взгляд молодых... — Материалы I межвузовской конференции молодых учёных. К 130-летию МПГУ. — М.-Ярославль: Ремдер, 2002. - С. 61-64 (0,2 пл.).

7. Грищенко А.И. Образ славянской азбуки в современной поэзии как отражение традиции алфавитного акростиха (На примерах стихотворений H.H. Моршена, Э.В. Лимонова, А.Н. Нитченко и др.) // Актуальные вопросы изучения православной культуры: Материалы секционного заседания Всероссийской научно-практической конференции «Славянская культура: истоки, традиции, взаимодействие VII Кирилло-Мефодиевских чтений. Ч. IV. Вып. 2. — М.Ярославль: Ремдер, 2006. - С. 84-96 (0,6 пл.).

8. Грищенко А.И. Явление грамматической, семантической и фонетической адаптации при цитировании (На примере стихотворения H.H. Моршена) // III Международные Бодуэновские чтения: И.А. Бодуэн де Куртенэ и современные проблемы теоретического и прикладного языкознания (Казань, 23-25 мая 2006 г.): Труды и материалы: В 2 т. / Казань: Казан, гос. ун-т; под общ. ред. K.P. Галиуллина, Г.А. Николаева. — Казань: Казан, гос. ун-т, 2006. - Т. 1. - С. 6567 (0,2 пл.).

9. Грищенко А.И. Центон и центонный текст в поэзии H.H. Моршена // Язык русской литературы XX века: Выпуск 3: Сборник научных статей / Под общ. ред. О.П. Мурашевой, H.A. Николиной — Ярославль: Изд-во ЯГПУ, 2006. - С. 132-140 (0,4 пл.).

10. Грищенко А.И. Трансформация фразеологизмов и паремий в поэзии Николая Моршена // Фразеология и когнитивистика: материалы 1-ой Междунар. на-учн.конф. (Белгород, 4-6 мая 2008 г.): В 2 тт. / Отв. ред. проф. Н.Ф. Алефиренко. — Белгород: Изд-во БелГУ, 2008. — Т. 2. Идиоматика и когнитивная лингвокуль-турология. — С. 66-69 (0,3 пл.). -----

Агеносов В.В. Литература Russkogo зарубежья (1918-1996). — M.: Терра. Спорт, 1998. — С. 455.

22

Подп. к печ. 04.12.2008 Объем 1.25 п.л. Заказ №, 127 Тир 100 экз.

Типография Mill У

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Грищенко, Александр Игоревич

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА ПЕРВАЯ. Литературно-критическая и филологическая рецепция творчества Николая Моршена

§ 1. Творчество Н. Моршена в зеркале литературной кри- 18 тики русского зарубежья и России 1950-2000-х гг.

§ 2. Творчество Н. Моршена в иноязычных исследованиях 1970-1990-х гг.

§ 3. Творчество Н. Моршена в русскоязычных исследованиях 1970-2000-х гг.: работы частного характера.

§ 4. Творчество Н. Моршена в русскоязычных исследованиях 1980-2000-х гг.: обобщающие работы.

§ 5. Творчество Н. Моршена в российских учебниках и энциклопедиях.

Выводы.

ГЛАВА ВТОРАЯ. Словотворчество и фразеотворчество в идиостиле Николая Моршена

§ 1. Словотворчество как одно из проявлений «культа Слова» Н. Моршена.

§ 2. Разграничение узуальных слов и новообразований. Разграничение потенциальных и окказиональных новообразований

§ 3. Функционирование слов с левыми элементами попу-и пол- в идиостиле Н. Моршена.

§ 4. Новообразования в раннем творчестве Н. Моршена (книги стихов «Тюлень», «Двоеточие»).

§ 5. Новообразования в зрелом творчестве Н. Моршена (книга стихов «Эхо и зеркало»).

§ 6. Новообразования в позднем творчестве Н. Моршена книга стихов «Умолкший жаворонок»).

Дополнение. Новообразования в «Новых стихах» Н. Моршена.

§ 7. Смежные со словотворчеством явления в идиостиле Н. Моршена.

§ 8. Фразеотворчество Н. Моршена.

Выводы.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. Интертекстуальность в поэзии Николая Моршена

§ 1. Основные проблемы теории интертекстуальности

§ 2. Принципы цитирования и интертекстуальные связи в поэзии Н. Моршена.

§ 2.1. Тютчевский интертекст у Н. Моршена.

§ 2.2. Функционирование интертекста у Н. Моршена и Ф. Тютчева.

§ 3. Проблема взаимоотношения «своих» и «чужих слов» в качественно-количественном измерении (на материале

H. Моршена).

Выводы.

Введение диссертации2008 год, автореферат по филологии, Грищенко, Александр Игоревич

Тема нашего диссертационного исследования «Идиостиль Николая Мбршена» относится, с одной стороны, к области лингвопоэтики (дисциплине, изучающей поэтический язык в широком смысле, а также поэтическую речь в совокупности текстов художественной литературы); с другой стороны — к истории литературы (экстенсивному литературоведению), так как мы обращаемся к недостаточно изученному в отечественном литературоведении материалу — художественному миру поэта «второй волны» эмиграции Н. Морщена. Таким образом, наша филологическая работа имеет ДВА РАВНОЗНАЧНЫХ АСПЕКТА: как собственно лингвистический, так и собственно литературоведческий — каждый традиционно со своей методологической спецификой. Филология для нас — это, прежде всего, наука, изучающая тексты, в более узком смысле — тексты художественные. Более того, текст, по определению М.М. Бахтина, — это «первичная данность» всех гуманитарных дисциплин и «вообще всего гуманитарно-филологического мышления» [1997, 306]. М.М. Бахтину вторит С.С. Аверинцев: «Текст, все его внутр<енние> аспекты и внеш<ние> связи — исходная реальность ф<илологии>» [1987, 467]. «Филологический анализ художественного текста предполагает взаимодействие [выделено автором - А.Г.] литературоведческого и лингвистического подходов к нему. Художественный текст в этом плане рассматривается и как эстетический феномен, обладающий цельностью, образностью, и как форма обращения к миру, т.е. как коммуникативная единица, в которой, в свою очередь, моделируется определённая коммуникативная ситуация; и как частная динамическая система языковых средств» [Николина 20036, 4-5]. Таким образом, наше диссертационное исследование носит синтетический характер: мы синтезируем лингвистический и литературоведческий подходы к художественному тексту. В этом смысле мы придерживаемся того понимания предмета и задач лингвистической поэтики, которые предложил крупнейший исследователь языка русской поэзии XX в. В.П. Григорьев: «Предметом л<ингвистической> п<оэтики> следует считать творческий аспект языка в любых его манифестациях <.> Л<ингвистическая> п<оэтика> — это двуединая (если угодно — "четвероеди-ная") дисциплина на стыке я<зыкознания>, л<итературоведения>, "я<зыковой> к<ритики>" и л<итературной> к<ритики>» [1979, 58]. Среди важнейших задач лингвопоэтики — «системное описание стихотворных идиолектов, в частности — "грамматик идиостилей"» [Там же, 58-59]. Именно к системному описанию стихотворного идиолекта (или идиостиля — см. ниже) Н. Моршена мы и стремимся в своём диссертационном исследовании.

МАТЕРИАЛОМ нашего исследования служит корпус стихотворений Николая Моршена, представленный в самом полном на сегодняшний день собрании его стихотворений — впервые вышедшей в России благодаря проф. В.В. Агеносову книге поэта «Пуще неволи» (М., 2000; далее — [М.]), в которой содержится 5 145 стихотворных строк (23 197 словоупотреблений), из них нами в первую очередь проанализированы все 187 оригинальных (непереводных) стихотворений поэта (17 662 словоупотребления). Как мы видим, объём относительно небольшой для автора, прожившего долгую, насыщенную жизнь.

Настоящее имя поэта — Николай Николаевич Марченко (сын известного прозаика русского зарубежья Николая Нарокова); родился 8 ноября 1917 г. в селе Бирзула Одесской губ. (с 1935 г. — Котовск, с 1938 г. — город в составе Одесской обл. УССР)1, десятилетку окончил в Одессе (с 1933 г.), однако родным городом Н. Моршен считает Киев: в 1935-1941 гг. поэт учился в Киевском государственном университете им. Т.Г. Шевченко, который окончил с дипломом физика по специальности «рентгеноанализ металлов», в Киеве же познакомился со своей будущей женой Натальей Васильевной Зозулей (поженились в 1942 г.), с которой прожил всю жизнь, вырастив четверых детей. В 1944 г. (по другим данным, в конце 1943 г.) вместе с семьёй оказался в Германии: сначала в Кенигсберге, затем в Берлине, а с 1945 г. — в лагере для перемещённых лиц (displaced persons, сокращённо DP — по-русски обычно «Ди-Пи» или «ди-пи»)

1 В документах и большинстве справочников значится Киев. См. об этом § 1 первой главы настоящего диссертационного исследования.

Zoo Camp» (Британская зона, Гамбург), где во избежание репатриации принял фамилию Моршен1, ставшую впоследствии псевдонимом. Работал на уборке развалин Гамбурга, на верфи, на автомобильном заводе. Там же, в Германии (ФРГ), с 1946 г. стал печататься — в основном в журнале «Грани» (издательство «Посев»), хотя стихи начал писать ещё на родине. До сих пор нигде не опубликованная «Киевская тетрадь» Н. Моршена, где собраны довоенные его стихи, возможно, сохранилась в архиве семьи Марченко. Судьба архива неизвестна, как не установлена и датировка большинства стихотворений Н. Моршена; известны лишь даты первых публикаций в различных эмигрантских журналах, альманахах и сборниках: никем эта информация в целом пока не обработана, текстологическое изучение наследия Н. Моршена ещё не начато, так что на данной стадии исследования его творчества мы ограничились лишь датировкой стихотворных книг поэта (о них и о творческой биографии Н. Моршена — в § 1 первой главы нашей диссертационной работы).

В 1950 г. семья Марченко переезжает в США: сначала в Балтимор (штат Мэриленд), затем в Сиракузы (штат Нью-Йорк), где Н. Моршен нашёл себе место преподавателя русского языка, и наконец — Монтерей (Monterey, штат Калифорния): в том же 1950 г. поэт устроился на ту же должность в местный Военный институт иностранных языков (Defense Language Institute Foreign Language Center), где проработал до выхода на пенсию в 1977 г. С 1956 г. поэт много переводил с английского языка для журналов «Америка» и «Диалог-США» (часть стихотворных переводов вошла в [М.]). 31 июля 2001 г. Н. Моршен скончался в Монтерее, там же и похоронен. Сам поэт не любил рассказывать о своей жизни: «Всё, что я хотел бы сказать читателям, я говорю в стихах. Остальное не важно», — написал он в биографической справке к альманаху «Содружество» (Вашингтон, Изд. русского книжного дела в США Victor Kamkin, Inc., 1966, с. 534).

1 Очевидно, псевдоним Моршен есть результат фонетической трансформации и усечения финального -ко исходной фамилии Марченко. Отсюда же и сохранение ударения на первом слоге.

Тёмные места» биографии Н. Моршена связаны с тем, что его родители и он с женой добровольно уехали в Германию, опасаясь преследований со стороны советской власти за якобы сотрудничество с немецкими оккупантами (к этому можно добавить также и белогвардейское прошлое Н. Нарокова, чудом уцелевшего в годы Гражданской войны и во время многочисленных сталинских чисток). В действительности же отец Н. Моршена создал нечто вроде консерватории, где было два студента (его сын с женой) и один преподаватель, он же директор, — сам Н. Нароков. Все «сотрудничество» свелось к тому, что немцы, стремившиеся, как ни странно, создать вид налаживающейся на Украине мирной жизни, разрешили открыть это заведение, освобождающее студентов от отправки на принудительные работы в Германию. А когда броня была отменена, Н. Моршен с женой устроились рабочими на военный завод. И снова избежали отправки к немцам1.

Однако некоторые другие представители «второй волны» действительно сотрудничали с немцами. По этой причине вся литература послевоенной эмиграции оказалась под самым суровым запретом в Советском Союзе, первые публикации о ней стали появляться только в конце 1980-х — начале 1990-х гг.; до сих пор не написана академическая история русской литературы этого периода: в наиболее полном объёме она представлена в книге В.В. Агеносова «Литература КшБкх^о зарубежья» особым разделом «Между двух звёзд: Вторая волна русской эмиграции» [1998а, 383-473]). Кроме того, в российском обществе не определено отношение к эмигрантам «второй волны» и раздаются возгласы осуждения в их адрес, однако «нужны не эмоциональные восклицания "за" и "против", а объективная историческая информация об идейных тенденциях, характерных для "второй волны". При этом надо иметь в виду, что, во-первых, эмиграция эта была вынужденной <. .> Во-вторых основная масса военнопленных оставалась безразличной к пропагандистскому воздействию различных сил» [Фрейнкман-Хрусталёва, Новиков 1995, 100].

1 Сведения о пребывании семьи Марченко в оккупированном Киеве сообщены В.В. Агеносовым со слов самого Н. Моршена.

Именно объективному исследованию творчества одного из ярчайших представителей «второй волны» русской эмиграции — Н. Моршена и посвящена наша диссертационная работа.

Её АКТУАЛЬНОСТЬ определяется давно назревшей необходимостью такого объективного исследования — литературы русской эмиграции «второй волны» в целом и творчества Н. Моршена в частности. Имеющиеся в нашем распоряжении работы, посвященные творчеству поэта, несмотря на свою значимость и глубину, тем не менее не претендуют на детальный анализ большей части его произведений. Исследований художественного мира Н. Моршена, сопоставимых по масштабу с диссертацией, до сих пор не выходило. Кроме того, исследования языка русской поэзии XX в. оказываются неполными без привлечения малоизученного материала поэзии «второй волны» эмиграции, в особенности авангардных направлений, в которых особую роль играет эксперимент со словом, языковая игра и обилие интертекстуальных связей. Совместная плодотворная работа исследователей эмиграции «второй волны» может скорректировать наши представления о развитии русской литературы и её языка в целом.

Итак, НОВИЗНА нашего исследования состоит в том, что в ней впервые комплексно проанализирован идиостиль Н. Моршена, в т.ч. (1) все поэтические новообразования поэта, принципы их создания и употребления; (2) большая часть литературных аллюзий, цитат и их функционирование, художественная значимость в поэзии Н. Моршена. Кроме того, впервые проанализированы (3) практически все работы литературно-критического и исследовательского характера, посвященные Н. Моршену. Следует также отметить, что и литература «второй волны» эмиграции в целом, и творчество Н. Моршена в частности недостаточно изучены. Единственный известный нам писатель «второй волны», о творчестве которого в последние годы в России защищаются отдельные диссертации, — это прозаик Леонид Ржевский [Коновалов 2000; Букарева 2004]. Больше внимания уделяется писателям «перво-второй» волны1: появились диссертационные исследования,

1 Так мы позволим себе называть поток эмигрантов, до Второй мировой войны живших в Прибалтике (или даже родившихся там) и вынужденных эмигрировать после присоединения Прибалтики к СССР. Традиционно их относят к «первой волне», указывая, однако, что это послевоенная эмиграция. посвященные творчеству сказочницы Ирины Сабуровой [Ващенко 2005] и поэта Игоря Чиннова [Болычев 1999; Носова 2004]. О творчестве Н. Моршена нам известна только одна англоязычная диссертация — Джона Марка Скотта-младшего (The Muted Lyre of Russian Emigré Poetry. Nikolai Morshen. Pittsburgh, 1978). Отдельного диссертационного исследования на русском языке, целиком посвященного Н. Моршену, до сих пор не было. Особая глава о поэзии Н. Моршена представлена в диссертации A.C. Урюпиной [2006, 145-175] (об этом — в § 4 первой главы). Все указанные работы носят сугубо литературоведческий характер, при этом язык художественной литературы русского зарубежья практически не исследован.

Таким образом, данная работа — первая диссертация на русском языке, специально посвященная художественному миру и языку Н. Моршена, точнее — его идиостилю как динамичной, развивающейся системе, ставшей ОБЪЕКТОМ нашего диссертационного исследования.

Идиостиль — понятие, до сих по не получившее однозначной трактовки в отечественной филологии. В традиционной филологии используется несколько иной, но схожий по внутренней форме термин, связанный с именами академиков П.Н. Сакулина и В.В. Виноградова, — индивидуальный (поэтический) стиль, определяемый последним как «система эстетически-творческого подбора, осмысления и расположения символов» [Виноградов В.В. 1980, 3]. Сам же термин идиостиль принадлежит В.П. Григорьеву: впервые в широкое употребление данный термин был введён им (сначала в качестве «квазитермина») в книге «Грамматика идиостиля. В. Хлебников» и сразу же был подвергнут сомнению с точки зрения реальности обозначаемого им понятия: «Что касается реальности идиостиля, то его "литературоведческая реальность", ощущаемая читателями специфичность индивидуальных стилей, насколько известно, вообще не ставилась под сомнение. Лингвистическая же реальность идиостиля устанавливается "по определению": всякий идиостиль как факт современной литературы является в то же время идиолектом» [1983, 4]. Таким образом, устанавливается некое соответствие между понятиями идиостиль и идиолект: второе «старше» первого и определяется как «система речевых средств индивидуума, формирующаяся на основе усвоения языка и развивающаяся в процессе жизнедеятельности данного индивидуума» [Щукин 1978, 9]. Считается, что «и<диолект> в узком смысле — только специфич<еские> речевые особенности данного носителя языка; в таком аспекте изучение и<диолекта> актуально прежде всего в поэтике, где осн<овное> внимание уделяется соотношению общих и индивидуальных характеристик речи (стиля)» [Виноградов В.А. 1990, 171]. По всей видимости, под «идиолектом в узком смысле» понимается именно идиостиль, то есть идиостиль в этом случае понимается как эстетически значимая разновидность идиолекта.

Если в «Лингвистическом энциклопедическом словаре» понятие идиости-ля отсутствует, то в «Литературном энциклопедическом словаре» оно представлено особой статьёй, в которой отождествляется с понятием индивидуального стиля [Григорьев 1987, 115], а идиолект понимается как «важнейшая составляющая индивидуального стиля, т.е. идиостиля» [Там же, 114]. Значит, уже не идиостиль есть частный случай идиолекта, а, наоборот, идиолект понимается как частный случай идиостиля (приведённая точка зрения, парадоксально заостряющая диалектическую взаимосвязь между идиолектом и идиостилем, нами из сугубо практических и «позитивистских» соображений не принимается). В статье, к которой отсылает В.П. Григорьев, также нет чёткой дефиниции термина индивидуальный стиль: «Языковое мастерство писателя, его индивидуальную манеру письма называют с<тилем> писателя, индивидуально-авторским стилем» [Бельчиков 1987, 422-423].

Довольно часто лингвисты и литературоведы противопоставляют идиостиль в языкознании и идиостиль в литературоведении, как это, например, делал A.B. Чичерин: «.литературоведение и лингвостилистика идут разными путями. Видя в языке литературного произведения первоэлемент, то есть основу стиля, литературовед подходит к языку, образу, композиции, эстетическому облику идеи как к явлению из области искусства. У лингвостилистики свои серьёзные задачи в изучении языковых и речевых стилей, но при подходе к произведению искусства метод лингвостилистических "наблюдений", изолирующих речевые факты, не может литературоведа удовлетворить. Чуждо литературоведу эстетическое бесстрастие лингвостилиста, ни к чему его статистика» [1977, 8]. Нам чуждо подобное понимание задач лингвостилистики (которую всё же удачнее именовать лингвопоэтикой1): в своём диссертационном исследовании мы не можем «изолировать речевые факты» от «эстетического облика идеи», не можем быть «эстетически бесстрастными» статистиками — наоборот: все наши наблюдения над языком писателя непременно предполагают и эстетические выводы, а статистика становится одним из самых точных инструментов для изучения художественного мира писателя.

Итак, идиоспить, по нашему мнению, есть неотъемлемая составляющая художественного мира писателя: это система индивидуальных особенностей автора как художника слова в их языковом выражении; это способ отражения и преломления в художественной речи фактов внутреннего мира конкретного писателя — носителя языка в конкретный исторический период. Таково наше рабочее определение, применяемое при анализе идиостиля Н. Моршена.

При анализе поэтического идиостиля обычно рассматривают такие его составляющие, как особенности метрики и ритмики, графики и архитектоники, звуковой организации стиха (в том числе рифмы), образного строя, индивидуальные особенности лексики и грамматики, функционирование заглавий, эпиграфов, жанровое своеобразие в его отношении к языку произведения, наконец, словотворчество и межтекстовые связи.

ПРЕДМЕТ исследования в нашей работе охватывает не весь идиостиль Н. Моршена (объём и задачи кандидатской диссертации не позволяют проанализировать его во всей полноте), но два его ключевых, с нашей точки зрения, компонента: 1) словотворчество поэта и смежные с ним явления,

1 Авторы выходивших под редакцией В.П. Григорьева «Очерков истории языка русской поэзии XX века» предлагают называть её даже лингвоэстетикой [Очерки 1994, 5].

2) интертекстуальность — как наиболее яркие проявления авторской индивидуальности, отчётливо отражённые в языке поэта (о чём писало большинство критиков и исследователей творчества Н. Моршена) и рассматриваемые нами в ис-историческом РАКУРСЕ. С опорой на хронологию определена периодизация творчества Н. Моршена: ранний, зрелый и поздний периоды сопоставлены друг с другом по количеству новообразований, их концентрированности, функционированию, стилистическим и деривационным характеристикам. Мы исходим из того, что «идиолект [равно как и идиостиль - А.Г.] понимается как развивающаяся система» [Щукин 1978, 8], — и это определение на редкость удачно подходит к идиостилю Н. Моршена: одни критики писали о нём как о поэте, резко меняющем свой почерк, другие — о том, что «постепенно созревая в размеренной и неторопливой манере в течение почти четырёх десятилетий, творчество этого поэта, если увидеть его во всей полноте, есть постоянное углубление философской мысли и постоянное совершенствование, оттачивание поэтического мастерства» [КагНшку 1982, 1]. Определился и вектор развития идиостиля Н. Моршена, включённый нами в число положений, выносимых на защиту.

Таким образом, ЦЕЛЬЮ нашего диссертационного исследования является описание таких компонентов идиостиля, как словотворчество и интертекстуальность, которые представляются наиболее значимыми аспектами художественного мира Н. Моршена.

Данная цель определила следующие ЗАДАЧИ работы:

1. проанализировать по возможности всю имеющуюся литературу о Н. Моршене, распределив её в том порядке дискурсов и жанров, который, на наш взгляд, соответствует степени вхождения творчества Н. Моршена в культурно-информационное пространство сначала Русского Зарубежья, затем России: 1) литературная критика, 2) иноязычные исследования западных славистов (парадоксальная, на первый взгляд, ситуация: писатели русского зарубежья — особенно «второй волны» — оказываются объектом научного осмысления западных филологов раньше, чем отечественных, тогда как русские исследователи-эмигранты, как правило, сами активно включены в литературный процесс и выступают преимущественно в жанрах литературной критики), 3) русскоязычные исследования, в которых творчеству Н. Моршена уделяется неосновное внимание, 4) русскоязычные исследования, целиком посвященные творчеству Н. Моршена, и 5) работы о Н. Моршене, вошедшие в словари и справочники, в вузовские и школьные учебники (что может свидетельствовать о вхождении его творчества в «литературный канон»);

2. определить художественную значимость в идиостиле Н. Моршена словотворчества, фразеотворчества (индивидуально-авторских трансформаций фразеологических единиц) и интертекстуальности;

3. определить состав словаря новообразований Н. Моршена;

4. выявить основные тенденции в развитии словотворчества Н. Моршена и описать функционирование новообразований в раннем, зрелом и позднем периодах творчества поэта;

5. проанализировать способы образования окказиональных слов в идиостиле Н. Моршена;

6. выявить в идиостиле Н. Моршена интертекстуальные элементы различного уровня и происхождения;

7. выявить принципы, цели и причины цитации в идиостиле Н. Моршена, в том числе сравнительно с русскими поэтами ХУ1П-ХХ вв. (главным образом — Ф. Тютчевым): сходства, различия, преемственность, новаторство;

8. определить место творчества Н. Моршена в литературе русского зарубежья «второй волны».

Для выполнения поставленных задач нами избраны следующие МЕТОДЫ исследования: сравнительно-исторический, сравнительно-типологический, структурный, биографический, методы лингвистического анализа художественного текста (в т.ч. метод непосредственного наблюдения), элементы статистического метода.

С учётом того, как нами решены поставленные задачи, определим ПОЛОЖЕНИЯ, ВЫНОСИМЫЕ НА ЗАЩИТУ:

1. Поэзия Н. Моршена принадлежит к авангардному течению литературы русского зарубежья «второй волны».

2. В художественном мире Н. Моршена царит культ Слова, в котором утверждается единство природы и языка на основе изоморфизма процессов, проходящих в генных и речевых структурах.

3. Авторская актуализация внутренней формы слова в идиостиле Н. Моршена является одним из следствий открытого им «закона взаимотяготенья слов», связанного с идеей изоморфизма природных и языковых явлений.

4. Экспериментальность в творчестве поэта возрастает от раннего периода творчества к зрелому, а затем стабилизируется в позднем творчестве поэта.

5. Словотворчество является одной из доминант идиостиля Н. Моршена и выражением философских идей поэта, которые часто не выявляются без анализа его поэтических новообразований.

6. Со словотворчеством в идиостиле Н. Моршена неразрывно связаны такие явления, как лексическая и фразеологическая трансформация, функционирование лексико-синтаксических окказионализмов.

7. Ведущую роль среди нетрадиционных способов словообразования в идиостиле Н. Моршена играет контаминация, являющаяся наглядным воплощением «закона взаимотяготенья слов».

8. Важной особенностью идиостиля Н. Моршена является насыщенность его текстов цитатами, аллюзиями, реминисценциями, то есть разнообразие интертекстуальных связей.

9. Центонность как разновидность интертекстуальности представляет собой конструктивную особенность художественного текста, состоящую в преднамеренном соединении разнородных интертекстуальных фрагментов в одно целое, причём центонный текст состоит не только из «чужого», но и всегда из

14 определённого количества «своего слова», которое может быть представлено как сегментными, так и суперсегментными единицами.

10. При включении цитаты в поэтический текст происходит её ритмико-интонационная адаптация, то есть приспособление на суперсегментном уровне, сопровождаемое изменением стихотворного размера, паузации, рифмовки, мелодического контура и т.д.

11. Среди источников цитат Н. Моршена особое место отводится поэзии Ф. Тютчева, что свидетельствует о развитии в творчестве поэта тютчевской традиции философской лирики.

12. И новообразования, и интертекст выполняют в идиостиле Н. Моршена прежде всего текстообразующую функцию, выступая в роли осознанных поэтических приёмов.

ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ ЗНАЧИМОСТЬ представляемого диссертационного исследования связана с тем, что в нём: 1) определяется продуктивность синтеза двух филологических подходов к произведению художественной литературы — лингвистического и литературоведческого; 2) демонстрируются возможности статистического метода при анализе художественного мира писателя; 3) уточняются механизмы образования окказиональных слов: словотворчество и смежные с ним явления, как выяснилось при анализе новообразований Н. Моршена, могут опираться не только на систему языка, но и на понимание поэтом процессов в живой и неживой природе; 4) рассматриваются такие малоизученные теоретические проблемы интертекстуальности, как взаимодействие сегментной и суперсегментной цитации, ритмико-интонационная и грамматическая адаптация, возникающая при цитировании; 5) намечена типология поэтических идиостилей по степени проявленности в них индивидуально-авторского начала.

МЕТОДОЛОГИЧЕСКОЙ ОСНОВОЙ нашего диссертационного исследования стали работы по общим проблемам лингвистической поэтики В.В. Виноградова и В.П. Григорьева, по вопросам исследования творчества Н. Моршена — С.А. Карлинского, Ю.В. Линника, В.В. Агеносова, по теории словотворчества — Г.О. Винокура, А.Г. Лыкова, Е.А. Земской, В.В. Лопатина, по теории интертекстуальности — М.М. Бахтина, З.Г. Минц, Ю.М. Лотмана, H.A. Кузьминой, H.A. Фатеевой, по стиховедению — М.Л. Гаспарова, И.П. Смирнова.

ПРИКЛАДНОЕ ЗНАЧЕНИЕ нашей работы состоит в том, что материалы исследования могут быть использованы в практике преподавания в вузе при разработке курсов «Русская литература XX века», «Филологический анализ текста», «Современный русский язык: словообразование», а также спецкурсов «Поэзия "второй волны" эмиграции», «История литературной критики русского зарубежья», «Словотворчество в русской литературе» и спецсеминаров по проблемам интертекстуальности; при работе над научным изданием собрания сочинения Н. Моршена. Выявленные и прокомментированные нами новообразования Н. Моршена могут быть использованы и в лексикографической практике, например при составлении словаря авторских неологизмов в русской поэзии XX в. или при подготовке толковых словарей современного русского литературного языка, куда по недосмотру составителей не попадают многие якобы потенциальные слова, широко используемые в русском языке XX в.

В ходе АПРОБАЦИИ основные положения диссертации были изложены в докладах и обсуждались на двух международных конференциях (Третьи международные Бодуэновские чтения: «И.А. Бодуэн де Куртенэ и современные проблемы теоретического и прикладного языкознания», Казань, 23-25 мая 2006 г.; Первая международная конференция «Фразеология и когнитивистика», Белгород, 4-6 мая 2008 г.), на двух конференциях молодых учёных Mill У «Филологическая наука в XXI веке: Взгляд молодых» (первой и третьей — ноябрь 2002 и 2004 гг. соответственно) и на Шестых Кирилло-Мефодиевских чтениях «Славянская культура: Истоки, традиции, взаимодействия» (ГосИРЯ совместно с Ml LI У, 18 мая 2005 г.). Кроме того, нами были проведены семинары на тему «Поэзия Николая Моршена» в рамках курса «Русская литература XX века» на филологическом факультете МИГУ; примеры из поэзии Н. Моршена были использованы нами в курсе лекций по русскому языку и культуре речи на факультете педагогики и методики начального образования Московского гуманитарного педагогического института.

СТРУКТУРА работы обусловлена целью и задачами исследования. Диссертация состоит из введения, трёх глав, заключения и библиографии. В первой главе анализируются по возможности все работы, обращенные к творчеству Н. Моршена: литературно-критические (Г. Иванов, В. Марков, И. Одоевцева, Б. Нарциссов, Ю. Иваск, Е. Витковский и др.), публицистические, исследовательские (В. Казак, С. Карлинский, В. Сечкарёв, Я.П. Хинрихс, Ю.В. Линник, В.В. Агеносов и др.), учебно-методические. Во второй главе нами предпринята попытка всестороннего анализа новообразований Н. Моршена как системы не только языковой (идиолектной), но и художественной; здесь же рассмотрены установки самого поэта на словотворческий эксперимент, теоретические проблемы разграничения узуальных слов и новообразований, окказиональных и потенциальных новообразований, описаны основные явления, смежные со словотворчеством, и проанализировано функционирование в идиостиле Н. Моршена слов с левым элементом пол- и полу-. Обнаруженные нами новообразования поэта распределены по периодам его творчества, которые в итоге сравниваются друг с другом по различным параметрам, характеризующим эволюцию его системы новообразований. В начале третьей главы «Интертекстуальность в поэзии Николая Моршена» нами рассмотрены проблемы, связанные с теорией интертекста, определены его функции в художественной речи, затем проанализирован тютчевский интертекст в идиостиле Н. Моршена и проведено сопоставление интертекстуальности у обоих поэтов; наконец, на материале стихотворений Н. Моршена нами рассмотрен собственно лингвистический аспект интертекстуальности. В заключении подводятся итоги и определяются перспективы исследования. Библиография состоит из списка источников художественных текстов, перечня использованных нами словарей и грамматик и списка исследовательских работ. В приложении даётся комплексный филологический анализ двух «азбучных» стихотворений Н. Моршена — «Азбука коммунизма» и «Азбука демократии».

Заключение научной работыдиссертация на тему "Идиостиль Николая Моршена"

Выводы

Проведённый нами анализ интертекстуальности творчества Н. Моршена выявил закономерные влияния на него поэзии Ф. Тютчева. Принятая нами в § 2 рабочая гипотеза об особой роли тютчевского интертекста подтвердилась многочисленными параллелями между подходом обоих поэтов к цитированию, между их отношением к традиции XVIII в., особенно к Державину. Несколько в стороне остались интертекстуальные и общелитературные связи с творчеством Н. Гумилёва.

Выбранный нами метод исследования — кропотливого «вычленения» интертекста — может быть чреват перегибами исследователя и интерпретатора и требует предельной осторожности в обращении с художественным текстом. «Перед лицом текста, заключённого в большие кавычки, внутри которого, к тому же, имеется огромное число кавычек маленьких, действительно оказывается сложно оставаться в жёстких рамках критериев, ограничивающих свободный полёт фантазии и соблазн приписать тексту толкования, которые непосредственно из самого текста не вытекают» [Денисова 2003, 81]. Однако «ничего зазорного в опоре на интертекст нет. В начале всякого слова всегда было какое-то чужое слово, литература занята собой и собственной генеалогией больше, чем всем остальным, и потому пронизана интертекстуальностью» [Жолковский 1994, 17].

Среди общетеоретических проблем данной главы наиболее важными оказались проблемы взаимодействия «своего» и «чужого слова» и явления центонности. Для анализа их взаимодействия мы выбрали функциональный подход: интертекстуальность для нас, прежде всего, функциональна, художественно значима. Нами были уточнены функции интертекста и сделана попытка их классификации.

Такая разновидность интертекстуальности, как центонность, была рассмотрена нами как конструктивная особенность художественного текста, состоящая в преднамеренном соединении разнородных интертекстуальных фрагментов в одно целое. При этом центонный текст состоит не только из «чужого», но и всегда из определённого количества «своего слова», которое может быть представлено как сегментными (в центонных текстах вообще, в отличие от жанра центона), так и суперсегментными единицами (в жанре центон — всегда).

Мы обнаружили, что интертекстуальность может проявляться двумя способами: на сегментном и суперсегментном уровне — и в их взаимодействии. Суперсегментная интертекстуальность — малоизученная область, практически не затронутая исследователями. Проведённый анализ художественных текстов Н. Моршена, имеющих сегментные и суперсегментные цитаты, позволил выявить процесс ритмико-интонационной адаптации, неизбежно возникающей при цитировании и проходящей четыре основные стадии:

1) вычленение из исходного текста определённого фрагмента;

2) возможное парафразирование или «подгонка» этого фрагмента под конечную систему-Е\

3) поиск «вставок», вводящих интертекстуальные фрагменты в конечный текст;

4) объединение интертекстуального фрагмента со «вставкой» и авторским текстом.

На второй стадии могут изменяться: а) стихотворный размер; Ь) разновидность одного и того же стихотворного размера; с) система рифмовки; с1) строфика; е) расстановка пауз; 1) мелодический контур; g) акцентуация; И) звуковая инструментовка.

Кроме того, на данной стадии может происходить появление «вторичного» (стихотворного) ритма, т.е. переход прозы в стих (на примере цитирования

М. Цветаевой Ф. Достоевского). Поиск «вставок» на третьей стадии идёт с учётом двух контекстов: исходного (цитируемого) и конечного (цитирующего) — по принципу семантического согласования.

Открытие явления ритмико-интонационной адаптации позволяет проникнуть в механизм цитирования и соединения противопоставленных фрагментов, что тесным образом связано с их семантическим взаимодействием, а значит, помогает раскрытию авторского замысла. Семантическое взаимодействие, в свою очередь, мыслится как смысловое напряжение.

Проблема интертекстуальности в поэзии Н. Морщена, с одной стороны, входит в круг проблем, связанных с общим вопросом о традиции, литературной преемственности. Применительно к Н. Моршену этот вопрос не раз поднимался в работах С. Карлинского, Ю.В. Линника, В.В. Агеносова, A.C. Урюпиной. Последняя пишет, что «поэт уважительно относился к литературной традиции. Его стихотворные опыты — это попытка органически развить, продолжить сложившуюся систему стиха в соответствии с важной для него идеей эволюции жизни. Он настаивал на преемственности, непрерывной передаче накопленного опыта, текучести развития» [Урюпина 2006, 149].

С другой стороны, интертекстуальность Н. Моршена является частным проявлением такого фундаментального свойства его поэзии, как диалогизм: для него «Слово мертво без диалога» [Линник 1994, 155]. Среди собеседников Н. Моршена, участников его диалога, огромное количество русских и — в меньшей степени — зарубежных поэтов и философов, учёных и общественных деятелей, причём это всегда диалог на значительном расстоянии, практически игнорирующий современников (за исключением полемики с «парижской нотой»). Среди всех современников Н. Моршена для него важен только один — его читатель, без которого

Он монолог (вне разговора), Он охромевший Архимед, Лишённый подлинной опоры.

Свидетель будет лицезреть Явленье и поймет законы,

А яблоку нелепо зреть Без Евы, падать без Ньютона.

Что делать — так устроен свет, Не нам менять порядки эти: И пол, и полюс, и поэт Равно нуждаются в ответе.

На высший суд призвав меня, Когда окончатся все сроки, Мне в преступление вменят Мной недотянутые строки.

И гневно вопросят в упор: «К чему ты наплодил уродцев?» Но я не сдамся на укор И так попробую бороться:

Я не горжусь своим стихом. Неточен почерк мой. Однако Есть у меня заслуга в том, Что я читатель Пастернака».

М., 108-109]

Это стихотворение («Ткань двойная») было написано ещё во второй половине 1950-х гг. и стало поэтическим кредо Н. Моршена.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Художественный мир Н. Моршена, рассмотренный нами через призму его индивидуального стиля, представляет несомненный исследовательский интерес как с тематической, идейной, образной стороны, так и в аспекте языкового эксперимента, который поэт последовательно проводил в своей поэтической практике, находясь в постоянном диалоге не только с читателем, но и с поэтами-предшественниками, что определило цитатный характер его поэзии.

Идейно-тематический круг проблем в творчестве Н. Моршена оказался в центре внимания первых его профессиональных читателей — литературных критиков русского зарубежья и России, которые живо откликались на выходившие из печати книги его стихов: «Тюлень» (1959), «Двоеточие» (1967) и «Эхо и зеркало» (1979), берклейское «Собрание стихов» (1996) и московский сборник «Пуще неволи» (2000), — в обзорах современной поэзии (в том числе аналитических), рецензиях, очерках и эссе Г. Иванова и И. Одоевцевой, Г. Струве и В. Вейдле, Ю. Иваска и И. Чиннова, С. Карлинского и А. Либермана, Л. Алексеевой и И. Вайль, Е. Витковского и В. Агеносова. Вершиной литературно-критического осмысления художественного мира поэта, на наш взгляд, стала статья-анализ Б. Нарциссова «Под знаком дифференциала» (1976), в которой впервые была обозначена периодизация творчества Н. Моршена, определён вектор развития художественного мира поэта — от переживания непосредственно данных чувственных впечатлений до настоящего культа Слова-Логоса. Раннее творчество Н. Моршена прошло под очевидным влиянием Н. Гумилёва и акмеистической школы, с чем связана неоромантическая взволнованность раннего Н. Моршена, осязаемость и наглядность внешнего мира, точность в передаче эмоций и в целом традиционная форма. Последнее подтвердилось в результате нашего изучения словотворчества поэта: в книге «Тюлень» нами было выявлено только четыре потенциальных новообразования и одна потенциальная форма узуального слова.

В 1950-х гг. стихотворения Н. Моршена вошли в лучшие антологии русской эмигрантской поэзии, в которых творчество поэта представало на широком фоне поэтов как «старой» эмиграции, так и «новой» — эмигрантов «перво-второй» и «второй волны», определивших литературный ландшафт русского зарубежья 1960-80-х гг., так что имя Н. Моршена оказывается в одном ряду с именами И. Чиннова, И. Елагина, Ю. Иваска, Д. Кленовского, В. Маркова, О. Анстей, В. Синкевич, И. Буркина, И. Бушман и др., причём зрелое творчество Н. Моршена обычно относят к авангардному «крылу» русской поэзии послевоенной эмиграции (к которому принадлежат также Ю. Иваск, В. Марков и И. Буркин, в меньшей степени И. Чиннов). Действительно, экспериментальное начало в поэзии Н. Моршена начинает возрастать после его переезда в США, где поэт в полной мере открыл для себя наследие русских футуристов, в том числе раннего Б. Пастернака, а также творчество М. Цветаевой и Н. Заболоцкого, увлёкся философией П. Тейяра де Шардена. С именем последнего связана основная тема второй книги стихов Н. Моршена — преображение природы через одухотворяющую деятельность человека, воспевание эволюции как целенаправленного процесса, упоение величием мироздания как в прошлом, так и в настоящем и в утопическом будущем. В книгу «Двоеточие» с триумфом начинает входить тема Слова — космического перводвижителя, чей образ отражён в человеческом языке, также заслуживающем обожествления, особенно высшая форма человеческого языка — поэзия. Во второй книге Н. Моршен приступает к синтезу научного языка с поэтическим, к сопряжению с пока ещё достаточно традиционной формой нетрадиционного для русской поэзии содержания — темами и идеями квантовой физики, теории эволюции, генетики, кибернетики, теории вероятности, неэвклидовой геометрии. Активизируется и словотворческая энергия поэта, возрастает количество новообразований — их уже 26, то есть в долевом соотношении в четыре раза больше, чем в предыдущей книге, причём в основном это слова, принадлежащие научной и философской стилистическим сферам. Первые две книги стихов Н. Моршена составили ранний период его творчества, в который языковому эксперименту в целом и словотворчеству в частности ещё отведена не столь заметная роль, как в последующий период.

С конца 1960-х гг., то есть во время появления в периодике стихотворений, составивших экспериментальную книгу «Эхо и зеркало», творчество Н. Моршена попадает в поле зрение исследователей литературы: фрагментарно —■ в работы филологов русского зарубежья, более полно — в исследования западных славистов, которые первыми начинают полноценное изучение художественного мира Н. Моршена и указывают на основные направления анализа его идиостиля. Это прежде всего работы В. Казака, В. Сечкарёва (на немецком языке) и С. Карлинского (на английском). Последний особое значение придавал динамизму, постоянному развитию идиостиля Н. Моршена, а среди наиболее характерных его черт выделял словотворчество и цитатность (интертекстуальность), что и послужило предметом нашего диссертационного исследования. Западными славистами была в целом описана и система образных средств в идиостиле поэта. В. Сечкарёв выделял олицетворения, особенно развёрнутые, как наиболее значимые для всей поэзии Н. Моршена: именно в олицетворениях была образно воплощена идея поэта о единстве и неразрывности человека и космоса, природы и слова; следующими по значимости шли сравнения (перерастающие в фигуру параллелизма), также связанные с мировоззрением Н. Моршена и обладающие большой выразительной силой.

Идиостиль Н. Моршена зрелого периода (книга «Эхо и зеркало») характеризуется разнообразными и многочисленными экспериментами со словом: это, прежде всего, словотворчество, в котором начинает преобладать окказиональное словообразование, а также смежные со словотворчеством явления — такие, как фразеотворчество (трансформация узуальных фразеологических единиц), формотворчество (образование потенциальных форм узуальных слов), лексическая трансформация (дефисация, недеривационные усечения слов). Появляются палиндромы и новые жанровые формы, связанные с графическим и ритмико-интонационным оформлением стиха («раздвойники», «двустихи», «тристихи», которые сам Н. Моршен называет «поэтическими мутантами»), в словесную ткань стиха вплетаются формулы, виртуозно замаскированные под заумь. При этом эксперимент Н. Моршена несёт значительную идейную и философскую нагрузку: все эти необычные формы служат уже не просто для выражения, а для прямого изображения (или даже отображения) связей между явлениями природы и системой человеческого языка, поэт наглядно демонстрирует существующий в мире изоморфизм материи и языка, о котором писал Ю.В. Линник: «Законы сохранения, основанные на симметрии; двойная нить ДНК; структура диалога, — на совершенно различных уровнях бытия мы видим осуществление одних и тех же диалектических начал. Отсюда изоморфизм этих уровней; таинственные параллели, переклички между ними» [1994, 154]. Той же цели — обнаружению «таинственных параллелей» — служит и авторская этимология, или актуализация окказиональной внутренней формы слова, которую часто использует Н. Моршен, прибегая и к указанной выше дефисации, и к соположению неродственных слов по принципу паронимической аттракции — всё это не случайные «приёмы», но целенаправленное авторское воздействие на слово, превращающее просто поэта в поэта-исследователя, поэта-естествоиспытателя, поэта-«логиколдуна», по меткому выражению самого Н. Моршена.

Исследование словотворчества Н. Моршена как динамической системы показало, что в зрелый период его творчества по сравнению с ранним резко возросло количество окказионализмов (почти в четыре раза), снизилось количество потенциальных слов (почти в два раза) и переходных между потенциальными и окказиональными образованиями случаев (в два раза), функциональным аналогом традиционных новообразований по типу сложения стали контаминированные окказионализмы — самые продуктивные у Н. Моршена образования среди нетрадиционных типов деривации (ровно три четверти всех нетрадиционно образованных слов), куда мы также отнесли кумулятивную репликацию (нанизывание в пределах одного слова одного и того же сегмента узуального слова), фонетическую дефисированную трансформацию и транслокацию (термин, заимствованный нами вслед за Ю.В. Линником из генетики). В зрелом творчестве Н. Моршена снижается количество новообразований, связанных с научным и философским дискурсом, поскольку в «Двоеточии» соответствующие проблемы словотворчества были более актуальны для поэта, чем в «Эхе и зеркале», в котором на первый план выходит языковая игра, а научная и философская проблематика перемещается в подтекст — зачастую «скрывается» на уровне приёма. И если в ранний период новообразования Н. Моршена были единичны и случайны, то в «Эхе и зеркале» они начинают накапливаться в пределах одного текста, резко возрастает их компактность, а это значит, что они начинают выполнять текстообразующую функцию, что особенно ярко проявляется в хрестоматийном стихотворении «Белым по белому», проанализированном Л.С. Флейшманом. В. Сечкарёв назвал это стихотворение «настоящей оргией изобретательной силы в игре со словами» [Setschkareff 1982, 260].

Поздний период творчества Н. Моршена (книга «Умолкший жаворок», не выходившая отдельный изданием, и «Новые стихи») практически не оказывался предметом специального исследования; единственное исключение — статья С. Карлинского [КагНшку 1993], в которой среди новых явлений в идиостиле Н. Моршена отмечается только обилие библейских и античных аллюзий и цитат, а также возросшее версификационное и словотворческое мастерство поэта. Л. Вельская пишет об угасании творческих сил поэта [2006, 282] (что не совсем справедливо) и об итоговом характере позднего творчества Н. Моршена. Подведение жизненных итогов у поэта связано с обращением к своему раннему творчеству, отдельные черты которого возникают в «Умолкшем жаворонке». Позднее творчество Н. Моршена в меньшей степени ориентировано на словотворческий эксперимент, чем зрелое (в 1,4 раза снижается доля окказионализмов), хотя поэт и не возвращается к показателям раннего периода (окказионализмов в поздний период всё же в 2,7 раза больше, чем в ранний). Возрастание количества переходных случаев (в 1,4 раза больше, чем в ранний период, и в 2,9 раза больше, чем в зрелый) свидетельствует о стремлении сблизить словотворческий эксперимент со словообразовательной системой русского языка, сделать его более органичным. Кроме того, в позднем творчестве поэт возвращается к окказиональным образованиям, мотивированным целыми предикативными единицами: появляются слова-предложения и предложения-слова (лексико-синтаксические окказионализмы), отсутствуют новообразования, связанные с языком науки, что свидетельствует, конечно, не столько о снижении интереса Н. Моршена к научному дискурсу, сколько о снижении значимости последнего для словотворчества. Эксперименты с «генноинженерным» словотворчеством остались в прошлом, зато практически неизменными по сравнению с предыдущим периодом остаются показатели компактности новообразований, которые сконцентрированы в основном только в двух стихотворениях («Ква-с» и «Райское утро»), что говорит о значимости текстообра-зующей функции словотворчества и в позднем творчестве поэта.

Таким образом, нами были рассмотрены все новообразования Н. Моршена (173 лексемы с учётом новообразований «Новых стихов»), выявленные в результате сплошной выборки по его оригинальным (непереводным) текстам; детально прокомментированы все новообразования раннего периода, выборочно прокомментированы (ввиду их большого количества) — новообразования зрелого и позднего периода.

Второй важнейший аспект идиостиля Н. Моршена, рассмотренный в нашей диссертации, — это интертекстуальность, характеризующаяся высокой степенью цитатности, доходящей до центонности, что отмечалось большинством критиков и исследователей творчества Н. Моршена. Эта яркая черта его идиостиля связана, прежде всего, с тем, что «поэзии Николая Моршена присущ подлинный диалогизм» [Линник 1994, 155]. Собеседниками Н. Моршена оказываются Г. Державин и Ф. Тютчев, А. Пушкин и Е. Боратынский, А. Блок и О. Манделыпам, Н. Гумилёв и футуристы, Б. Пастернак и А. Ахматова, Г. Иванов и поэты «парижской ноты», но никто из современных поэтов эмиграции и младшего поколения советских поэтов (исключение — цикл моршенов-ских пародий на Ю. Иваска, И. Чиннова, И.Елагина, «Новый Журнал», 1975, №119, — но они не вошли ни в одну книгу поэта). Живую поэтическую среду ему заменила русская литература XVIII — первой половины XX вв. Из поэтовклассиков особую роль в творчестве Н. Моршена играет Ф. Тютчев и соответственно тютчевский интертекст. С Ф. Тютчевым Н. Моршена связывает обращение к темам хаоса и космоса, к идее трагизма истории, к поэзии XVIII в., особенно к Г. Державину, и восходящий к поэзии XVTII в. риторизм, рационализм. Наконец, сама цитатность, обилие аллюзий объединяет Н. Моршена и Ф. Тютчева.

Если поэзия Ф. Тютчева была актуальна для Н. Моршена на протяжении всех периодов его творчества, то значимость двух других поэтов разведена по разным полюсам временной оси: в раннем творчестве — Н. Гумилёв, в позднем — Г. Державин. Юношескому романтизму противостоит уравновешенный гедонизм и, кроме того, — философичность, стремление к рациональному постижению Бога, торжественность, соединённая с игривостью слога. В этом отношении Г. Державин, несомненно, одолел в Н. Моршене Н. Гумилёва. Наконец, четвёртый поэт, с которым у Н. Моршена наблюдается общность тематики, мотивов, философских идей, который стал источником многих моршеновских цитат и аллюзий, —- это О. Мандельштам, как известно, также испытавший несомненное влияние Ф. Тютчева. Прямого пушкинского влияния на творчество Н. Моршена, естественно, не было: А. Пушкин выступает как символ русской литературы вообще, поэтому цитаты из него также довольно частотны в идиостиле Н. Моршена, а в «Послании A.C.» А. Пушкин выступает даже в роли оппонента, подобно поэтам «парижской ноты».

В работах о Н. Моршене не раз поднимался вопрос о роли футуристов (прежде всего, В. Хлебникова) и М. Цветаевой в экспериментальных установках поэта. Большинство исследователей сходятся в том, что влияние это было творчески переосмысленным, Н. Моршен развивал «вербализм» в новых, натурфилософских направлениях, усложнял его технический арсенал (хотя Ю. Иваск и считает, что опыты Н. Моршена сильно уступают корнесловию В. Хлебникова; иной точки зрения придерживался Ю.В. Линник). Так, по мнению С. Карлинского, опыты футуристов и М. Цветаевой носили стихийный, дионисийский характер, а опыты Н. Моршена — аполлонический, пропитанный рационализмом. Однако традиции русского футуризма в творчестве поэта требуют дальнейшего изучения. Небезынтересным будет сопоставление идио-стилей Н. Моршена и Л. Мартынова (об их возможной близости писали в совершенно разной связи Ю. Иваск и Е. Эткинд), а также вопрос о принадлежности Н. Моршена к постмодернистской парадигме и его роли в художественных поисках русских метаметафористов (И. Жданова, А. Парщикова, Н. Искренко и др.). Таковы перспективы исследования.

Перспективным также представляется дальнейшее изучение языковых механизмов цитации, построения центона и центонного текста. В поэзии Н. Моршена выделяется несколько центонных стихотворений («О звёздах», «Я свободен, как бродяга.» и др.), в которых наблюдается такое до сих пор недостаточно изученное явление, как суперсегментная цитация; в стихотворении «Стансы» представлен единичный пример гиперэстетической (или синтетической) цитаты. На примере центонных стихотворений Н. Моршена очевидны те принципы ритмико-интонационной и грамматической адаптации, которой подвергаются цитаты, попадая в новый текст. Среди функций интертекста выделяются сигнальная, репродуктивная, смыслообновляющая, ретроспективная и текстопорождающая (или конструктивная). Интертекстуальность прежде всего функциональна, художественно значима, служит Н. Моршену для создания диалога — и даже полилога — с русской классической литературой.

Идиостиль Н. Моршена относится к числу акцентуированных идиости-лей, т.е. таких, в которых индивидуальность особенно ярко проявляется лишь в небольшом количестве аспектов. Так, например, при значительном индивидуально-авторском характере словотворчества и интертекстуальности не отличается оригинальностью метрика и строфика Н. Моршена: в используемых стихотворных размерах он вполне традиционен, равно как и в рифмовке; кроме того, язык поэта характеризуется правильным синтаксисом, не допускающим «аномалий» вроде разговорных солецизмов, анаколуфов и прочих «поэтических вольностей» [Квятковский 1966, 29-30, 81, 274-275]. В качестве противоположного примера, т.е. идиостиля, чья индивидуальность проявляется практически во всех аспектах и на всех уровнях — назовём его условно проявленным, — можно привести идиостиль В. Маяковского: особую художественную значимость в его поэтическом языке имеют и метрика, и графика, и звукопись, и рифмовка, и разговорный синтаксис, и словотворчество, и достаточно широкая стилистическая амплитуда в выборе лексических средств. Наконец, идиостили, не проявляющие, условно говоря, необходимой степени индивидуальности хотя бы в одном аспекте — их можно назвать непроявленными, — обычно не попадают в поле зрения филологов, традиционно уделяющих мало внимания эстетически незначительным явлениям литературы. Выделение акцентуированных, проявленных и непроявленных идиостилей заставляет обращаться к такой малоисследованной проблеме, как типология идиостилей: для её всесторонней разработки необходимо сопоставление огромного материала по идиостилям разных авторов (прежде всего, поэтов), накопленного отечественной лингвистической поэтикой за несколько десятилетий.

Необходимость и важность дальнейшего исследования идиостиля Н. Моршена подтверждается обращением к творчеству поэта не только зарубежных, но и отечественных исследователей: A.C. Урюпина включила главу о Н. Моршене в свою диссертацию о необарокко в русской эмигрантской поэзии 1960-80х гг., а В.В. Агеносов является автором многочисленных работ о Н. Моршене, в том числе в своей книге «Литература Russkogo зарубежья» и в нескольких библиографических словарях-справочниках по русской литературе XX в. Весьма значимы его усилия в пропаганде творчества Н. Моршена в России: им подготовлено последнее и наиболее полное собрание стихотворений поэта, материал о творчестве Н. Моршена включён в школьный и вузовский учебники.

Ещё многое остаётся неизученным в такой большой — несмотря на скромный объём литературного наследия — теме, как творчество Н. Моршена. Не выяснены подробности его биографии: точно не установлено место рождения, доподлинно неизвестно, где и как проходило его детство, пришедшееся на годы Гражданской войны и разрухи, каковы его литературные связи в довоенном

Киеве, каковы обстоятельства переезда в Германию, а затем и в США. Перед исследователем творчества Н. Моршена стоят такие задачи, как поиск архива поэта, собирание его писем, рассеянных по частным собраниям и государственным архивам США и России, наконец, текстологическое изучение его поэзии, что сделает возможным критическое издание его сочинений, куда войдут как не публиковавшиеся в составе сборников, так и вовсе неизвестные стихотворения и переводы, в том числе прозаические.

Поэзия Н. Моршена — «светлая, жизнерадостная струя в литературе русского зарубежья» [Агеносов 1998а, 455], впервые придавшая ей «значительную экспериментальную составляющую» [ИппсЬв 1992, 119], — заслуживает не только дальнейшего всестороннего изучения в российской науке, но и внимания популяризаторов русской литературы, издателей и журналистов, преподавателей вузов и школьных учителей.

Список научной литературыГрищенко, Александр Игоревич, диссертация по теме "Русский язык"

1. М. — МоршенН.Н. Пуще неволи. Стихи / Сост., предисл. В.В. Агеносова — М.: Советский спорт, 2000. — 376 с. См. также электронный ресурс режим доступа:http://grishchenko.ru/fíles/morshen2000.pdf— пагинация соответствует оригиналу.

2. НКРЯ — Национальный корпус русского языка — Электронный ресурс режим доступа: http://www.ruscorpora.ru/1.

3. I— Батюшков К.Н. Соч. в 2-х томах. Т. 1. — М.: Худ. Лит., 1989. — 511 с.

4. II—Блок A.A. Соч. в 2 томах. Т. I.: Стихотворения. Поэмы. Театр. — М.: Гос. изд. худ. лит., 1955. — 814 с.

5. III — Вяземский П.А. Стихотворения. — Л.: Сов. пис., 1958 (Б-ка поэта. Большая серия). — 507 с.

6. IV— Гумилёв Н.С. Стихотворения и поэмы. — Л.: Сов. пис., 1988 (Б-ка поэта. Большая серия). — 632 с.

7. V— Державин Г.Р. Стихотворения — Л.: Сов. пис., 1957 (Б-ка поэта. Большая серия). — 470 с.

8. VI— Достоевский Ф.М. Собр. соч. в 12 томах. Т. 11. — М.: Правда, 1982. —623 с.

9. VII— Есенин С.А. Собр. соч.: В 6 т. Т. 2. — М.: Худ. лит., 1977. — 237 с.

10. VIII — Иванов Г.В. Собрание сочинений. В 3-х тт. Т. 1: Стихотворения. — М.: «Согласие», 1993. — 656 с.

11. IX— Лермонтов М.Ю. Собр. соч. в 4 томах. Т. I. — М.: Правда, 1969. -— 416 с.

12. X— Мандельштам О.Э. Собр. соч. в 4 томах. Т. 1. — М.: Арт-Бизнес-Центр, 1993. —366 с.

13. XI— Пушкин A.C. Поли. собр. соч.: В 10 т. Изд. второе. — М.: Изд-во АН СССР, 1956-58.

14. XII— Толстой А.К. Собр. соч. в 4 томах. Т. I. — М.: Правда, 1969. — 670 с.

15. XIII— Тургенев И.С. Собр. соч. в 6 томах. Т. III. — М.: Правда, 1968. — 512 с.

16. XIV— Тютчев Ф.И. Полное собрание стихотворений. — JL: Сов. пис., 1957. (Б-ка поэта. Большая серия) — 422 с.

17. XV— Фет A.A. Полное собрание стихотворений. — Л.: Сов. пис., 1959 (Б-ка поэта. Большая серия). — 900 с.

18. XVI— Хомяков A.C. Стихотворения и драмы. — Л.: Сов. пис., 1969 (Б-ка поэта. Большая серия). — 595 с.

19. Барсов — «Российская грамматика» A.A. Барсова / Подгот. текста и текстологич. коммент. М.П. Толобовой; Под ред. и предисл. Б.А. Успенского — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1981. — 776 с.

20. БАС— Словарь современного русского литературного языка: В 17 тт. / Ин-т русского языка АН СССР — М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1950-1965.

21. БАСРЯ — Большой академический словарь русского языка / Ин-т лингвистических исследований РАН — М.-СПб.: Наука, 2004— (продолжающееся издание)

22. Бостонов — Русская грамматика Александра Востокова, по начерташю его же сокращенной грамматики полнее изложенная. Изд. 12-е. — СПб.: Издаше книгопродавца Д.0. Ведорова, 1874. — 216 с.

23. Греч — Практическая Русская Грамматика, изданная Николаемъ Гречемъ. 2-е изд., испр. — СПб.: Типогр. Издателя, 1834. — 526 с.

24. ГРЯ — Грамматика русского языка: В двух томах (трёх книгах). 2-е изд. / ИРЯ АН СССР. Под ред. акад. В.В. Виноградова, чл.-корр. АН СССР Е.С. Истриной, чл.-корр. АН СССР С.Г. Бархударова. — М.: Изд-во АН СССР, 1960.

25. ГСРЯЗ — Зализняк A.A. Грамматический словарь русского языка: Словоизменение. Ок. 100 ООО слов. — 2-е изд., стереотип. — М.: Рус. яз., 1980.880 с.

26. КРГ — Краткая русская грамматика / Ин-т русского языка им. В.В. Виноградова РАН / Под ред. Н.Ю. Шведовой и В.В. Лопатина. — М., 2001.726 с.

27. Ломоносов — Ломоносов М.В. Россшская Грамматика. — СПб., 1755.

28. Факсимильное изд.: М., 1982. — 214 с.

29. MAC — Словарь русского языка: В 4 тт. / Под ред. А.П. Евгеньевой — Ин-т языкознания АН СССР — М.: Гос. изд. инстранных и национальных словарей, 1957-1961.

30. НТССЕ — Ефремова Т.Ф. Новый толково-словообразовательный словарь русского языка. — М.: Дрофа, Русский язык, 2000. — 1233 с.

31. ОСРЯ1985 — Орфоэпический словарь русского языка: Произношение, ударение, грамматические формы / С.Н. Борунова, В.Л. Воронцова, H.A. Еськова; под ред. Р.И. Аванесова. 2-е изд., стереотип. — М.: Руский язык, 1985. — 704 с.

32. ПРОП 2007 — Правила русской орфографии и пунктуации. Полный академический справочник / Под ред. В.В. Лопатина. — М: Эксмо. — 480 с.

33. РГ — Русская грамматика: В 2 тт. / АН СССР. Ин-т русского языка / Под ред. Н.Ю. Шведовой — М.: Наука, 1980.

34. РОС2007— Русский орфографический словарь: ок. 180 ООО слов / ИРЯ им. В.В. Виноградова РАН / O.E. Иванова, В.В. Лопатин (отв. ред.), И.В. Нечаева, Л.К. Чельцова. 2-е изд., испр. и доп. — М., 2007. — 960 с.

35. РосГр — Россшская Грамматика, сочиненная Императорскою Россшскою Академ1ею. Изд. третье. — СПб.: Типография Имп. Росс. Акад., 1819. —273 с.

36. СДБ — Даль В.И. Толковый словарь живого великорусскаго языка / Изд. 4-е под ред. проф. И.А. Бодуэна-де-Куртенэ — СПб.-М.: Товарищество М.О. Вольф, 1912-1914.

37. СДРЯ14 — Словарь древнерусского языка XI-X1V вв.: В 10 тт. / АН СССР (РАН); Ин-т русского языка (им. В.В. Виноградова) — М.: Русский язык, 1988— (продолжающееся издание)

38. Смотрицкий — ГРАММАTIKH Славёнския правилное Сунтагма. (1619). — Факсимильное изд.: Смотрицький Мелетш. Граматика: Факсимшьне видання. — Кшв: Наукова думка, 1979. — 110 с. + 502 с.

39. СРНГ— Словарь русских народных говоров / АН СССР (РАН); Ин-т русского языка; Ин-т лингвистических исследований — (М.)-Л.(СПб.): Наука, 1965— (продолжающееся издание)

40. СРЯ17— Словарь русского языка XI-XVIII вв. / АН СССР (РАН); Ин-т русского языка (им. В.В. Виноградова) — М.: Наука, 1975— (продолжающееся издание)

41. ССТ— Тихонов А.Н. Словообразовательный словарь русского языка: В 2 тт. — Изд. 2-е, стер. — М.: Русский язык, 1990.

42. СУМ — Словник украшськоУ мови: В 11 тт. / Ин-т мовознавства мовознавства ¡м. О.О. Потебш АН УРСР — Кшв: Наукова думка, 1970-1980.

43. ТСРЯ 2007 — Толковый словарь русского языка с включением сведений о происхождении слов / Ин-т русского языка им. В.В. Виноградова РАН. Отв. ред. Н.Ю. Шведова. —М.: Издательский центр «Азбуковник», 2007. — 1175 с.

44. ТСУ— Толковый словарь русского языка / Под ред. Д.Н. Ушакова: В 4 томах. —М., 1935-1940.

45. УРС — УкраУнсько-росшський словник: В 6 тт. / Ин-т мовознавства мовознавства iM. О.О. Потебш АН УРСР — Кшв: Видавництво АН УРСР, 19531963.

46. ЧСРЯ1977 — Аграев В.А., Бородин В.В., Засорина Л.Н., Муратова В.М., Тисенко Э.В. Частотный словарь русского языка. Около 40 ООО слов / Под ред. Л.Н. Засориной. — М.: Русский язык, 1977. — 936 с.111. Литература

47. Аееринцев 1987 — Аверинцев С.С. Филология // Литературный энциклопедический словарь / Под общ. ред. В.М. Кожевникова и П.А. Николаева — М.: Советская энциклопедия, 1987. — С. 467-468.

48. Агеносов 19986 — Агеносов B.B. Николай Моршен // Русский писатели, XX век: Биобиблиографический словарь: В 2 ч. / Под ред. H.H. Скатова — Ч. 2. М-Я. — М.: Просвещение, 1998. — С. 66-68.

49. Агеносов 1999 — Агеносов В.В. Николай Моршен: На воздушной вертикали // Знамя. 1999. № 8. — С. 146.56 .Агеносов 2000а — Агеносов В.В. МОРШЕН // Русские писатели 20 века: Биографический словарь / Гл. ред. и сост. П.А. Николаев. Редкол.:

50. A.Г.Бочаров, Л.И.Лазарев, А.Н.Михайлов и др. — М.: Большая Российская энциклопедия; Рандеву — A.M., 2000. — С. 477-478.

51. Агеносов 20006 — Агеносов В.В. Послевоенная поэзия русского зарубежья (И. Елагрш и Н. Моршен) Часть, посвященная И. Елагину, написана

52. B.В. Леонидовым. // Русская литература XX века. 11 кл.: Учебник для общеобразовательных учебных заведений: В 2 ч. / Под ред. В.В. Агеносова. —-5-е изд., перераб. и доп. —М.: Дрофа, 2000. — С. 236-247.

53. Агеносов 20076 — Агеносов В.В. «Три года, четыре смены власти.» // Родина. 2007. № 10. — С. 94.62 .Агеносов, Анкудинов 2006 — Агеносов В.В., Анкудинов К.Н. Современные русские поэты: Антология. — М.: Вербум-М, 2006. — 495 с.

54. Агеносов, Внтковский и др., 2001 — Агеносов В., Витковский Е., КрейдВ., Леонидов В., Мальцева Н., Мельников Н., СинкевичВ., Турчинский Л. Вкус бессмертья: Скончался один из последних выдающихся

55. Адамович 2003а — Адамович М. Критика русского зарубежья. В 2-х тт. Сост., прим., преамбулы О. Коростелева, Н. Мельникова. М., "Олимп", 2002. Т. 1 471 с. Т. 2- 462 с. рецензия. // Новый Журнал. 2003. № 233. — С. 294-305.

56. Адамович 20036 — Адамович М. О времени. и о себе // Знамя. 2003. №4. —С. 190-198.

57. Алексеева 1959 — АлексееваJI. «О главном, — стихами.» // Грани. 1959. №41. —С. 252.

58. Арутюнова 1992 — Арутюнова Н.Д. Диалогическая модальность и явление цитации // Человеческий фактор в языке: Коммуникация. Модальность. Дейксис. / Под ред. Т.В. Булыгиной. — М.: Наука, 1992. — С. 52-79.

59. Ашукины 1955 — АшукинН.С., АшукинаМ.Г. Крылатые слова: Литературные цитаты. Образные выражения.— М.: Гос. изд. худ. лит., 1955. — 668 с.

60. Бабичева 2005 — Бабичева М.Е. Писатели второй волны русской эмиграции: Биобиблиографические очерки. — М.: Пашков Дом / РГБ; НПО библиографии, 2005. — 448 с.

61. Барт 1989 — Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика / Пер. с фр., сост., общ. ред. и вступ. ст. КосиковаГ.К. — М.: Прогресс, 1989. — 618 с.

62. Басинский, Федякин 1998 — Современное русское зарубежье / Сост., вступ.ст., справочн. и метод, мат-лы П.В. Басинского, С.Р. Федякина — М.: Олимп; ООО «Фирма Издательство ACT», 1998. — 522 с.

63. Бахтин 1997 — Бахтин М.М. Язык в художественной литературе // Собрание сочинений. Т. 5. —М.: Русские словари. Языки славянской культуры, 1997. —732 с.

64. Бельская 2006 — Бельская JI. «Чтоб о самом главном — стихами» // Новый Журнал. 2006. № 243. — С. 274-284.

65. Бельчиков 1987 — Бельчиков Ю.А. Стиль в языкознании // Литературный энциклопедический словарь / Под общ. ред. В.М. Кожевникова и П.А. Николаева — М.: Советская энциклопедия, 1987. — С. 422-423.

66. Бетаки 1987— Бетаки В.П. Русский калифорниец (Николай Моршен) // Бетаки В. Русская поэзия за 30 лет (1956-1986). — Orange, Conn.: Antiquary, 1987. —С. 58-61.

67. Благой 1979 — Благой Д. От Кантемира до наших дней. Т. 1. Изд. 2-ое. — М.: Худож. лит., 1979. — 550 с.

68. Бобышев 1992 — Бобышев Д. Песни вечерние // Панорама (Almanac Panorama, Los Angeles). 23-29 дек. 1992 г. № 611. — С. 24-25.

69. Болычев 1999 — БолычевИ.И. Творческий путь Игоря Чиннова: Автореферат диссертации на соискание учёной степени кандидата филологических наук по специальности 10.01.01 «Русская литература». — М: Литературный институт им. М. Горького, 1999. — 16 с.

70. Болыиухин 1958 — Болынухин Ю. Обретшие слово (сопроводительный очерк) // Литературное Зарубежье: Сборник-антология. — Мюнхен: Изд-во Центрального объединения политических эмигрантов из СССР, 1958. — С. 339-354.

71. Бондареико 2003 — Бондаренко В.Г. Три лика русского патриотизма // Бондаренко В.Г. Пламенные реакционеры. Три лика русского патриотизма. — М.: Алгоритм, 2003. — С. 10-14.

72. Булыгина, Шмелёв 2000 — Булыгина Т.В., Шмелёв А.Д. Числительные в русском языке: лексикографические лакуны // Слово в тексте и словаре: Сб. статей к 70-летию акад. Ю.Д. Апресяна. — М.: Языки русской культуры, 2000. — С. 289-305.

73. Буслакова 2003 — Буслакова Т.П. Литература русского зарубежья: Курс лекций. —М.: Высшая школа, 2003. — 365 с.

74. Вейдле 1972 — Вейдле В.В. Традиционное и новое в русской литературе XX века // Русская литература в эмиграции: Сб. статей. / Под ред.

75. Н.П. Полторацкого — Department of Slavic Languages and Literatures. Faculty of Arts and Sciences. University of Pittsburgh. Slavic Series, № 1. —Pittsburgh, 1972. — C. 7-13.

76. Вейдле 1973 — Вейдле B.B. Двое других // Новое русское слово. 28. октября 1973.

77. Вейдле 2003 — Вейдле В.В. Письма к И.В. Чиннову // Письма запрещённых людей. Литература и жизнь эмиграции. 1950-1980-е годы. По материалам архива И.В. Чиннова. Сост. О.Ф. Кузнецова. — М.: ИМЛИ РАН, 2003. —С. 177-189.

78. Вербицкая 1989 — Вербицкая М.В. К обоснованию теории «вторичных текстов» // Филологические науки. 1989. № 1. — С. 30-36.

79. Виноградов В.А. 1990 — Виноградов В.А. Идиолект // Лингвистический энциклопедический словарь / Глав. ред. В.Н. Ярцева. — М.: Советская энциклопедия, 1990. — С. 171.

80. Виноградов В.В. 1980 — Виноградов В.В. Избранные труды. О языке художественной прозы / Отв. ред. Г.В. Степанов, А.П. Чудаков. — М.: Наука, 1980. —358 с.

81. Виноградов В.В. 1986 — Виноградов В.В. Русский язык (Грамматическое учение о слове): Учеб. пособие для вузов / Отв. ред. Г.А. Золотова. — 3-е изд., испр. — М.: Высш. шк., 1986. — 640 с.

82. Винокур 1943 — Винокур Г.О. Маяковский — новатор языка. — М.: Советский писатель, 1943. — 136 с.

83. Витковский 1989. Витковский Е.В. Дань живым // Новый мир. 1989. №9. —С. 57-59.

84. Витковский 2004 — Витковский Е.В. Не гонораром единым. интервью. // Литературная Россия. №41.8 октября 2004 г.

85. Волошинов 1929 — Волошинов В.Н. Марксизм и философия языка.

86. Л.: Прибой, 1929. — 188 с.

87. Гаспаров 1968 — Гаспаров М.Л. Русский трёхударный дольник XX в. // Теория стиха: Сборник статей / Институт русской литературы АН СССР (Пушкинский дом) — Л.: Наука, 1968. —- С. 59-106.

88. Гаспаров 1984 — Гаспаров М.Л. Очерк истории русского стиха: Метрика. Ритмика. Рифма. Строфика. —М: Наука, 1984. — 320 с.

89. Гаспаров 2000 — Гаспаров М.Л. Метр и смысл. Об одном механизме культурной памяти. — М.: РГГУ, 2000. — 289 с.

90. Гаспаров 2003 — Гаспаров М.Л. Центон // Литературная энциклопедия терминов и понятий / Под ред. А.Н. Николюкина. ИНИОН РАН.

91. М.: НПК «Интелвак», 2003. — С. 1185.

92. Голев 1998 — ГолевН.Д. Экспрессивное функционирование внутренней формы русского слова в тексте // Культура и текст. Литературоведение. Часть 1 / Под ред. Г.П. Козубовской. — СПб.—Барнаул, 1998.—С. 3-13.

93. Голобородько 2001 — Голобородько К.Ю. Поэтическое творчество и проблемы идиостиля: Монография. —Херсон: Олди-плюс, 2001. — 167 с.

94. Горбов 1968 — Горбов Я.Н. Литературныя замЪтки: Николай Моршен. Двоеточ1е. реценз1я. // Возрождеше. № 193 (январь 1968). — С. 139143.

95. НА. Григорьев 1979 — Григорьев В.П. Поэтика слова (на материале русской советской поэзии). — М.: Наука, 1979. — 344 с.

96. Григорьев 1983 — Григорьев В.П. Грамматика идиостиля. В. Хлебников. — М.: Наука, 1983. — 224 с.

97. Григорьев 1986 — Григорьев В.П. Словотворчество и смежные проблемы языка поэта / Отв. ред. д.филол.н. А.Д. Григорьева — М.: Наука, 1986. —256 с.

98. Григорьев 1987 — Григорьев В.П. Идиолект. Идиостиль // Литературный энциклопедический словарь / Под общ. ред. В.М. Кожевникова и П.А. Николаева — М.: Советская энциклопедия, 1987. — С. 114, 115.

99. Грищеико 2001а — Грищенко А.И. Николай Моршен. Пуще неволи. Стихи рецензия. // Новый Журнал. 2001. № 223. — С. 249-256.

100. Грищенко 20016 — Грищенко А.И. Возвращение // Посев. 2001. № 7. — С. 46-48.

101. Грищенко 2002а — Грищенко А.И. В поисках точки опоры: Поэзия Николая Моршена // Русская литература XX века: Итоги и перспективы изучения: Сб. научных трудов, посвящённый 60-летию проф. Агеносова В.В. — М.: Советский спорт, 2002. — С. 367-381.

102. Грищенко 2006в — Грищенко А.И. Центон и центонный текст в поэзии H.H. Моршена // Язык русской литературы XX века: Выпуск 3: Сборник научных статей / Под общ. ред. О.П. Мурашевой, H.A. Николиной — Ярославль: Изд-во ЯГПУ, 2006. — С. 132-140.

103. Гуль 1954 — Гуль Р. И. Елагин. «По дороге оттуда» рецензия. // Новый Журнал. 1954. № 36. — С. 318-319.12$. Дарк 2001а — ДаркО. Ползучие птицы рецензия на книгу: И. Моршен. Пуще неволи: Стихи. — М.: Советский спорт, 2000. // Русский

104. Журнал (ежедневное сетевое издание о культуре, политике, обществе). 29.01.2001. — Электронный ресурс режим доступа: http://old.russ.ru/krug/kniga/20010129.htmll

105. Евтушенко 1995 — Евтушенко Е.А. Николай Моршен // Строфы века: Антология / Сост. Е.А. Евтушенко. Научн. ред. Е.В. Витковский. — М.Минск: Полифакт, 1994 (На титульном листе — 1995). — С. 597.

106. Журавлев 19S2 — Журавлев А.Ф. Технические возможности русского языка в области предметной номинации // Способы номинации в современном русском языке. М.: «Наука», 1982. — С. 45-109.

107. Земская 1996 — Земская E.A. Активные процессы современного словопроизводства // Русский язык конца XX столетия (1985-1995). М.: «Языки русской культуры», 1996. — С. 90-141.

108. Земская 2005 — Земская Е.А. Современный русский язык. Словообразование: учеб. пособие. — 2-е изд., испр. и доп. — М.: Флинта: Наука, 2005. —328 с.

109. Иванов 1993 — Иванов Г.В. Поэзия и поэты // Иванов Г.В. Собрание сочинений. В 3-х т. Т. 3: Мемуары. Литературная критика. — М.: Согласие, 1993. —С 583-587.

110. Иванюшина И.Ю., 2003. Русский футуризм: Идеология, поэтика, прагматика. — Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2003. — 312 с.

111. Иваск 1953 — ИваскЮ.П. Предисловие составителя // На Западе: Антология русской зарубежной поэзии / Сост. Ю.П. Иваск. — Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1953. — С. 5-8.

112. Иваск 1979 — ИваскЮ.П. Поэзия Николая Моршена рецензия на «Эхо и зеркало». // Русская мысль. № 3288. 27.12.1979. — С. 8-9.

113. Иваск 1986 — ИваскЮ.П. Похвала российской поэзии // Новый Журнал. 1986. № 162. — С. 104-144.

114. Изотов 1996 — Изотов В.П. Разлияние // Русское слово. Орехово-Зуево, 1996.

115. Изотов 1998 — Изотов В.П. Параметры описания системы способов русского словообразования. — Орёл, 1998. — 149 с.

116. Ильин 2004 — Ильин И.П. Интертекстуальность. Постмодернистская чувствительность // Западное литературоведение XX века: Энциклопедия. — М.: Intrada — ИНИОН РАН, 2004. — С. 164-166, 328-329.

117. Карлинский 1967 — Карлинский С. Н. Моршен. Двоеточие рецензия. // Новый Журнал. 1967. № 88. — С. 297-299.

118. Квятковский 1966 — Квятковский А.П. Поэтический словарь / Науч. ред. И. Роднянская. —М.: Сов. энциклопедия, 1966. — 376 с.

119. Кленовский 2003 — Кленовский Д.И. Письма И.В. Чиннову // Письма запрещённых людей. Литература и жизнь эмиграции. 1950-1980-е годы. По

120. Кожевникова 1999 — Кожевникова H.А. Цитаты в литературе российского зарубежья // Литературный текст: проблемы и методы исследования: «Своё» и «чужое» слово в художественном тексте: Сб. науч. тр. Тверь: Твер. гос. ун-т, 1999. — Вып. V. — С. 34-44.

121. Козицкая, 1999 — Козицкая Е.А. Смыслообразующая функция цитаты в поэтическом тексте: Пособие по спецкурсу. — Тверь: Твер. гос. ун-т, 1999. — 139 с.

122. Коновалов 2000 — Коновалов A.A. Творческий путь Л.Д. Ржевского (Суражевского): Автореферат диссертации на соискание учёной степени кандидата филологических наук по специальности 10.01.01 «Русская литература». —М: МПГУ, 2000. — 24 с.

123. Королёва 1969 — КоролёваН.В. Ф.И.Тютчев // История русской поэзии: В двух томах. Т. 2 / ИР ЛИ РАН (Пушкинский дом) ■— Л.: Наука, 1969. — С. 191-224.

124. Крейд 1995 — «Вернуться в Россию — стихами.» 200 поэтов эмиграции: Антология / Сост., авт. предисл., коммент. и биогр. сведений В. Крейд. — М.: Республика, 1995. — 688 с.

125. Крейд 2002 — Крейд В. «Я редактирую самый независимый журнал.» / Беседу вёл Г. Красников // Литературная газета. № 48 (5903) 4-10 декабря 2002 г. — С. 8.

126. Крепе 1984 — Крепе М. О поэзии Иосифа Бродского. — Ardis Publishers: Ann Arbor, 1984. — 278 с.1 бб.Крисмева 2004 — КристеваЮ. Избранные труды: Разрушение поэтики / Пер. с франц. — М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2004. — 656 с.

127. Кузьмина 2004 — Кузьмина H.A. Интертекст и его роль в процессах эволюции поэтического языка. Изд. 2-е, стереотипное. — М.: Едиториал УРСС, 2004. — 272 с.

128. Либерман 1998 — Либерман А. Николай Моршен. Собрание стихов. Berkeley Slavic Specialities, 1996. 270 стр. рецензия. // Новый Журнал. 1998. №210. —С. 310-311.

129. Линник 1994 — ЛинникЮ.В. Поэзия Николая Моршена // Грани. 1994. № 171. —С. 143-172.

130. Лотман 1981 — Лотман Ю.М. Текст в тексте // Текст в тексте: Труды по знаковым системам. XIV (Учёный зап. Тартуского ун-та. Вып. 567). — Тарту: Тартуский гос. университет, 1981. — С. 3-18.

131. Лотман 1996 — ЛотманЮ.М. О поэтах pi поэзии. — СПб.: Искусство— СПб., 1996. — 848 с.

132. НА. Лыков 1976 — Лыков А.Г. Современная русская лексикология (русское окказиональное слово). Учеб. пособие для филол. фак. ун-тов. — М.: Высшая школа, 1976. — 120 с.

133. Марков 1959 — Марков В.Ф. Поэзия Николая Моршена // Николай Моршен. Тюлень: Стихи. —Frankfurt am Main: Посев, 1959. — С. 3-8.

134. Марков 1994 — Марков В.Ф. О свободе в поэзии: Статьи, эссе, разное / Сост. Е. Белодубровского, предисл. Ю. Линника — СПб.: Издательство Чернышова, 1994. ■— 368 с.

135. Мелерович, Мокиенко 2005 — Мелерович A.M., МокиенкоВ.М. Фразеологизмы в русской речи: словарь. 2-е изд. — М.: Русские словари: Астрель, 2005. — 856 с.

136. Мельчук 1995 — Мельчук И.А. Русский язык в модели «Смысл-Текст» = The Russian language in the Meaning-Text perspective. — M.; Вена: Школа «Языки русской культуры»; Wiener slawistischer Almanach. Sonderband 39, 1995. —XXVIII е., 682 с.

137. Минц 1999 — МинцЗ.Г. Поэтика Александра Блока. — СПб.: Искусство-СПБ, 1999. — 727 с.

138. Михайлов 1995 — Михайлов О.Н. Литература русского Зарубежья. — М.: Просвещение, 1995. — 432 с.

139. Михайлов 2001 — Михайлов О.Н. От Мережковского до Бродского: Литература Русского зарубежья: Книга для учителя. — М.: Просвещение, 2001. -JJÖ с.

140. Млечко 2006 — Млечко A.B. Русское зарубежье 1940-1960-х годов: культура и периодика // Литература русского зарубежья (1920-1990): Учеб. пособие / Под общ. ред. А.И. Смирновой. — М.: Флинта: Наука, 2006. — С. 380-385.

141. Мосешвили 1997 — Мосешвили Г.И. Моршен биографическая справка. // «Мы жили тогда на планете другой.»: Антология поэзии русского зарубежья. 1920-1990 (Первая и вторая волны): В 4 тт. — Т. 4. — М.: Московский рабочий, 1997. — С. 357.

142. Нарциссов 1968 — Нарциссов Б.А. Два течения в русской поэзии зарубежья // Возрождение. 1968. № 195. — С. 136-149.

143. Нива 1999 — Нива Ж. Русское изгнание в европейскую ночь // Нива Ж. Возвращение в Европу: Статьи о русской литературе / Перевод с фр. Е.Э. Ляминой — М.: Высшая школа, 1999. — С. 278-293.

144. Словообразование / Е.И. Диброва, JI.JL Касаткин, H.A. Николина, И.И. Щеболева; под ред. Е.И. Дибровой. — М.: Издательский центр «Академия», 2002. — С. 487-534.

145. Николина H.A., 2005 — Николина H.A. Комплексные словообразовательные единицы и художественный текст // Проблемы описания словообразовательных гнёзд. Коллективная монография — М: «Прометей» МПГУ, 2005. — С. 100-114.

146. Одоевцева 1959 — ОдоевцеваИ. О Николае Моршена // Новый Журнал. 1959. №58. —С. 116-121.

147. Очерки 1994 — Очерки истории языка русской поэзии XX века: Тропы в индивидуальном стиле и поэтическом языке. — М.: Наука, 1994. — 271 с.

148. Павловец 2002 — Павловец М.Г. Литература русского зарубежья // Русская литература XX века. 11 кл.: Поурочные разработки. Метод, рекомендации для учителя / Под ред. В.В. Агеносова. — 3-е изд., стереотип. — М.: Дрофа, 2002. — С. 211-231.

149. Пахом о в 1995 — Пахомов Г. «А было путешествие отменным.» // Грани. 1995. №175. — С. 310-313.

150. Прозоров 2003 — Прозоров В.В. Критика литературная // Литературная энциклопедия терминов и понятий / Под ред. А.Н. Николюкина. ИНИОНРАН. — М.: НПК «Интелвак», 2003. — С. 413-415.

151. Ржевский 1974 — Ржевский Л.Д. Строфы и «звоны» в современной русской поэзии // Новый Журнал. 1974. № 115. — С. 121-138.

152. Семёнова 2002 — Семёнова Н.В. Цитата в художественной прозе: (На материале произведений В. Набокова) / Твер. гос. ун-т. — Тверь, 2002. — 200 с.

153. Синкевич 1992 — Синкевич В.А. Моршен // Берега: Стихи поэтов второй эмиграции / Сост. В. Синкевич и В. Шаталов. Под ред. В. Синкевич — Philadelphia: Encounters, 1992. — С. 271-272.

154. Синкевич 1999 — Синкевич В.А. Вторая волна // Словарь поэтов Русского Зарубежья / Под ред. В. Крейда. — СПб.: РГХИ, 1999. — С. 282-346.

155. Синкевич 2001 — Синкевич В.А. Воспоминание о Николае Моршене // Новый Журнал. 2001. № 225. — С. 262-267.

156. Синкевич 2002а — Синкевич В.А. Воспоминания о Николае Моршене // Русская литература XX века: Итоги и перспективы изучения: Сб. научныхтрудов, посвященный 60-летию проф. АгеносоваВ.В. — М.: Советский спорт, 2002. — С. 362-367.

157. Синкевич 20026 — Синкевич В.А. Воспоминание о Николае Моршене (1917-2001) // Синкевич В.А. «.с благодарностию: были». — М.: Советский спорт, 2002, —С. 336 с.

158. Смирнов 1968 — Смирнов И.П. О ритмико-фразовых уподоблениях в стихах // Теория стиха: Сборник статей / Институт русской литературы АН СССР (Пушкинский дом) — Л.: Наука, 1968. — 218-226.

159. Смирнов 1995 — Смирнов И.П. Порождение интертекста. Элементы интертекстуального анализа с примерами из творчества Б.Л. Пастернака. 2-е издание, испр. и доп. — СПб.: Языковой центр филол. ф-та СПбГУ, 1995. — 190 с.

160. Солоду б 2000 — СолодубЮ.П. Интертекстуальность как лингвистическая проблема // Филологические науки. 2000. № 2. — С. 51-57.

161. Струве 1959 — Струве Г.П. Рецензия на «Тюлень» Н. Моршена. // Новое русское слово. 1 октября 1959.

162. Струве 1981 — Струве Т.П. Дневник читателя // Новое русское слово. 19 апр. 1981.

163. Струве 1984 — Струве Г.П. Русская литература в изгнании. Опыт исторического обзора зарубежной литературы. 2-е изд., испр. и доп. — Paris: YMCA-PRESS, 1984. —428 с.

164. Терапиано 1998 — Терапиано Ю.К. «.B памяти эта эпоха запечатлелась навсегда.» Письма Ю.К. Терапиано к В.Ф. Маркову (1953-1966) / Публ. O.A. Коростелева и Ж. Шерона // Минувшее. Исторический альманах. 24. — Спб.: Atheneum; Феникс, 1998. — С. 240-378.

165. Терапиано 2003 — Терапиано Ю.К. Письма И.В. Чиннову // Письма запрещённых людей. Литература и жизнь эмиграции. 1950-1980-е годы. По материалам архива И.В. Чиннова. Сост. О.Ф. Кузнецова. — М.: ИМЛИ РАН, 2003. —С. 317-354.

166. Толстой 2001 — Толстой И.Н. В Калифорнии у Николая Моршена: Памяти поэта-эмигранта // Русская мысль. Париж. № 4379. 4 октября 2001 г. — С. 10-11.

167. Толстой 2002а — Толстой И.Н. В акустическом вакууме: Памяти Николая Моршена // Митин Журнал. 2002. № 60. — С. 492-504.

168. Толстой 20026 — Толстой И.Н. Памяти Николая Моршена // Радио «Свобода»: Программы: Культура: Опубликована 13 апреля 2002 г.: Расшифровка передачи — электронный ресурс режим доступа: http://archive.svoboda.org/prograrns/otb/2001/obt.102001.aspl

169. Толстой 2003 — Толстой И.Н. Памяти Николая Моршена // Радио «Свобода»: Программы: Полвека в эфире. 2001: Опубликована 21 мая 2003 г.: Расшифровка передачи — электронный ресурс режим доступа: http://archive.svoboda.org/50/files/2001 .html.

170. Толстой 2005 — Толстой И.Н. Судьба Ди-Пи // Радио Свобода: Программы: Культура. 24-09-2005: Опубликована 29 сентября 2005 г.: Расшифровка передачи — электронный ресурс режим доступа: http://www.svoboda.org/programs/otbl/2005/otbl.092405.asp.

171. Тынянов 1977 — Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино /АН СССР — М.: Наука, 1977. — 575 с.

172. Урюпина 2005а — Урюпина A.C. Литературные традиции русской поэзии XVIII в. в творчестве поэтов русского зарубежья 1960-80 годов (на материале поэзии Н. Моршена, И. Елагина, И. Чиннова, Ю. Иваска,

173. Д. Бобышева и др.) // Кафедральные записки: Вопросы новой и новейшей литературы: Сб. статей. Вып. 2. —М.: МАКС Пресс, 2005. — С. 40-62.

174. Урюпина A.C., 2006 — УрюпинаА.С. Необарокко в поэзии русского зарубежья 1960-80 годов: Диссертация на соискание учёной степени кандидата филологических наук по специальности 10.01.01 «Русская литература». — М.: МГУ им. М.В. Ломоносова, 2006. — 206 с.

175. Фельдман 1957 — Фельдман Н.И. Окказиональные слова и лексикография // Вопросы языкознания. 1957. № 4. — С. 64-73.

176. Филиппов 1982 — Филиппов Б. Двуединый (Н. Моршен) // Филиппов Б. Мысли нараспашку. Кн. 2. — Washington, 1982. — С. 287-291.

177. Чинное 1968 — Чиннов И.В. Смотрите — стихи // Новый Журнал. 1968. №92. — С. 135-147.

178. Чиннов 2002 — Чиннов И.В. Письма // Чиннов И.В. Собрание сочинений: В 2 тт. — Т. 2. Стихотворения 1985-1995. Воспоминания. Статьи. Интервью. Письма. — М.: Согласие, 2002. — С. 156-234.

179. Чичерин 1977 — Чичерин A.B. Очерки по истории русского литературного стиля. Повествовательная проза и лирика. — М.: Худож. лит, 1977.—447 с.

180. Чудовский 1917 — ЧудовскшВ. Несколько утвержденш о русскомъ стихЪ // Аполлонъ. 1917. № 4-5. — С. 58-69.

181. Чупринин 2003 — Чупринин С.И. Новая Россия: мир литературы: Энциклопедический словарь-справочник: В 2 т. Т. II: М-Я. — М.: Вагриус, 2003.—930 с.

182. Шанский 1968 — Шанский Н.М. Очерки по русскому словообразованию. — М.: Изд-во Московского ун-та, 1968. — 310 с.

183. Шанский 1970 — Шанский Н.М. Аффиксоиды в словообразовательной системе современного русского литературного языка // Исследования по современному русскому языку: Сб. статей памяти проф. Е.М. Галкиной-Федорук. — М.: МГУ, 1970. — С. 257-271.

184. Шаповал — ШаповалВ. Нарисующему домик — приз! (Причастия будущего времени в нашей речи) // Центр развития русского языка — Электронный ресурс режим доступа: http://www.ruscenter.ru/730.htmll

185. Шварцкопф 1970 — Шварцкопф Б.С. О некоторых лингвистических проблемах, связанных с цитацией (на материале русского языка) // Sign. — Language. — Culture. Ed. board: A.E. Greimas. — The Hague-Paris, Mouton, 1970. — С. 658-673.

186. Шмелёв 2005 — Шмелёв А.Д. Параметры количественной оценки в естественном языке // Логический анализ языка. Квантификативный аспект языка / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. — М.: Индрик, 2005. — С. 511-520.

187. Штейн 1994 — Штейн Э. Неизвестный турнир поэтов // Панорама (Almanac Panorama, Los Angeles). 13-19 июля 1994 г. № 692. — С. 20.

188. Filippov 1985 — Filippov В. Môrshen // Handbook of Russian Literature / Ed. by Victor Terras — Yale Univercity Press; New Haven; L., 1985. — P. 287-288.

189. Hittrichs 1985 — Hinrichs, Jan Paul. Послесловие. // I. Elagin, N. Morsjen. Tussentwee spiegeis: Gedichten. — Maastricht: Gerards, 1985.

190. Hinrichs 1990 — Hinrichs, Jan Paul. Verbannen muze. Vijftien essays over schrijvers van de Russische emigratie. — Leiden: De Slavische Stichting te Leiden, 1990. (Slavische prospekten, 4) — 192 s.

191. Karlinsky 1982 — Karlinsky S. Morshen, or a Canoe to Eternity // Slavic Review, Vol. 41, No. 1 (Spring, 1982). — P. 1-18.

192. Kasack 1981 — Kasack W. Nikolaj Morschen II Osteuropa: Zeitschrift für Gegenwartsfragen des Ostens. 31. Jahrgang /Heft 2/ Februar 1981. — S. 151-154.

193. Kasack 1986 — Kasack W. Morsen II Wolfgang Kasack. Lexicon der russischen Literatur ab 1917. Ergänzungsband. — München: Verlag Otto Sagner in Kommision, 1986. (Arbeiten und Texte zur Slavistik, 38. Herausgegeben von Wolfgang Kasack) — S. 128-129.

194. Setschkareff1975 — Setschkareff V. Poltoratzky, Nikolai P., ed. Russkaja literatura v emigracii. Sbornik statej. Pittsburgh 1972 Besprech. II Zeitschrift für slavische Philologie. 1975. В. XXXVIII, H. 1. — S. 202-205.

195. Setschakareff 1982 — Setschkareff W. Naturwissenschaft und Poesie (Bemerkungen zur Dichtung Nikolai Morsens) II Die Welt der Slawen, 27, 1982. No. 2. —S. 234-261.

196. Skott 1978 — John Mark Scott, Jr. The Muted Lyre of Russian Emigré Poetry. Nikolai Morshen. — University of Pittsburgh, 1978.

197. Smith 1987 — Smith G.S. Another Time, Another Place I I Times Literary Supplement (London). June 26. № 4, 395. Russian Literature Today. — P. 692.