автореферат диссертации по культурологии, специальность ВАК РФ 24.00.02
диссертация на тему: Игровой дискурс русской культуры конца XX века

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата культурол. наук Азеева, Ирина Викторовна

Введение.

Глава 1. Lingua ludens. (С.Соколов."Школа для дураков").

1.1. Интертекстуальный аспект языковой игры.

1.2. Игровой дискурс персонажа и его имени.

1.3. Актуализация игры в композиционном решении романа.

Глава 2.1. Homo ludens. (В.Пелевин. "Жизнь насекомых").

1.1. Игровая система языка романа.

1.2. Метаморфозы играющих персонажей.

1.3. Игровые аспекты композиции.

Введение диссертации1999 год, автореферат по культурологии, Азеева, Ирина Викторовна

Наличие игрового начала в современной культуре очевидно. й.хейзинга, опираясь на историко-культурные реалии с древнейших времен до середины XX века, не только определил, какое место занимает игра среди прочих явлений культуры, но и обратил внимание на то, в какой степени сама культура носит игровой характер, ибо она "возникает и развертывается в игре, как игра" (172, с.7). По сути дела Хейзинга понятие игры "интегрировал" в понятие культуры (172 ,с.8). Именно й.хейзинга позволяет себе ввести в научное употребление слово "ludiek" ("игровой"), которое для него означает "то, что относится к игре или к процессу игры" (172, с.8).

Применительно к культуре термин "игровой" активно использовал и М.Бахтин, поднимая проблему народной смеховой культуры средневековья и Возрождения и констатируя в связи с этим наличие сильного игрового элемента в творчестве Ф.Рабле (14). Примечательно, что обе работы создавались почти одновременно ("Homo ludens" Й.Хейзинги в 1938 г., "Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса" М.Бахтина в 1940 г.).

Конечно, ни й.хейзинга, ни М.Бахтин не говорят в связи с культурой или отдельными ее сферами об особом направлении или художественном методе, которые могли бы быть обозначены словом "игровые". Для ученых, однако, очевиден игровой дискурс любого художественного творчества. Оба теоретика подчеркивают откровенное доминирование в культуре игрового начала в определенные исторические периоды. Эта доминанта и позволяет использовать термин "игровая" в отношении прозы Ф.Рабле или М.Сервантеса (М.Бахтин) или в отношении целой культурной эпохи, когда й.хейзинга характеризует XVIII век как игровой. Мы же употребляем термин "игровая" в отношении одного из наиболее ярких культурных феноменов второй половины XX века - русской прозы и говорим об игровом дискурсе, специфически заметном в современной отечественной культуре, и, в частности, в словесности.

СТЕПЕНЬ РАЗРАБОТАННОСТИ ПРОБЛЕМЫ. Исторические истоки исследования позволяют установить следующее: проблема игрового дискурса как значимая в историко-культурном плане осознавалась многими крупнейшими исследователями последнего столетия; она присутствует в исследованиях философского, психологического, семиотического, литературоведческого плана. При этом в интересующем нас преломлении - в связи с современной культурой, причем в ее конкретных и значимых проявлениях, -эта проблема еще не ставилась.

Обращаясь к игровому началу культуры, современные ученые чаще всего ссылаются в плане преемственности на работу Ф.Ницше "Веселая наука" (109). Для нас прежде всего существенно то, что автор утверждал равноценность интерпретаций, дающую возможность существования множества игровых комбинаций, обнаруживал "причудливый, сооблазнительный, рискованный" идеал духа, "который наивно, стало быть, сам того не желая и из бьющего через край избытка полноты и мощи, играет со всем, что до сих пор называлось священным, добрым, неприкосновенным, божественным" (109, с.708).

Ф.Ницше повлиял и на формирование у современных теоретиков концепций игрового отношения к слову. Особенно сильным его воздействие оказалось на Ж.Деррида, который ценит философа за "систематическое недоверие ко всей метафизике в целом, к формальному подходу к философскому дискурсу" (71, с.16). Именно Ницше, по мнению Деррида, способствовал "освобождению означающего от его зависимости или происхождения от логоса" (там же), что в свою очередь и стало причиной активизации игрового отношения к слову. Деррида не только обнаруживает игровое отношение к слову в современных и классических художественных текстах, но и демонстрирует его сам в своих трудах. Об этом он пишет уже в одной из своих ранних работ "Структура, знак и игра в дискурсе о гуманитарных науках" (1966), содержание которой достаточно подробно проанализировано в книге И.Ильина "Постструктурализм.Деконструкти-визм. Постмодернизм." (71, с.19-21).

Занимаясь культурологическим осмыслением игрового дискурса, мы считаем закономерным обращение к уже цитированному нами и давно признанному классическим и стоящим у истоков такого осмысления культуры труду й.хейзинги "Homo ludens", в котором он пишет о сущности и значении игры как источника культуры. Кроме того, в ходе анализа мы используем и более ранние рассуждения об игре (Платон, Плутарх, Ф.Шиллер (123,124,181), психологические концепции Э.Берна (19), Л.С.Выготского (33,35), Дж.Моррено, С.Миллер (103), Д.Б.Эль-конина (186), социологические исследования Э.Гоффмана, где поведение человека в обществе рассматривается как игра.

В концепции Хейзинги в последующих трудах игра традици

- ? онно рассматривалась как явление, имеющее центр и совершающееся с определенной целью, как особый мир внутри "обыденной" жизни, изолированный во времени и пространстве (172, с.20).

Й.Хейзинга уделил много внимания роли бессознательного в игре. Особенно отчетливо это обнаруживается, когда исследователь говорит о таких признаках игры, как напряжение, шутливость, развлекательность, забавность, остроумие, которые сопротивляются всякому анализу, логической интерпретации (172, с.12). При этом Хейзинга не позволил себе ни одного обращения к теории психоанализа, разработанной З.Фрейдом.

Однако, мы считаем, что исследование влияния бессознательного на формирование игрового отношения к жизни закономерно связывать прежде всего с именем З.Фрейда. Впрочем, это можно было наблюдать и в конце 30-х годов нашего столетия, когда Хейзинга готовил свою книгу к публикации. Так, Т.Манн в докладе "Фрейд и будущее" (1936), обозначая место ученого в современном мире, приходит к мысли, что именно Фрейд способствует формированию народа будущего, "освобожденного от страха и ненависти" (100, с.207). Образцом человека будущего для Манна и становится художник, "человек по сути игривый", в котором "бессознательность то и дело переходит, играя, в улыбающуюся сознательность и в глубокую по-детски внимательность" (100, с.206).

Для современного исследователя несомненно, что Хейзинга и Фрейд связаны и частными,и общими наблюдениями, имеющими прямые выходы в культуру нашего времени. Прежде всего это касается отношения к дихотомии "игра-серьезное", которую первый подвергает сомнению (172, с.30), а второй отрицает вообще, заявляя, что игре "противостоит не серьезность, а действительность" (169, с.160). Роль фактора бессознательного в игре особо очевидна, когда предметом исследования становится язык. Работа З.Фрейда "Остроумие и его отношение к бессознательному" (168) способствует анализу языка современной прозы.

Конец XX века убеждает в справедливости хейзинговского сомнения и делает его абсолютным, не рассматривая более игру и серьезное как противостоящие категории, а о полярности игры и действительности просто перестает размышлять. Двигаясь дальше по пути сомнения, современность подвергает ему существование самой действительности, отдавая предпочтение си-мулятивному (игровому) миру . Именно на этом базируются общие положения постмодернистской игровой картины мира, подробно изложенные в статье "Постмодернизм" энциклопедического справочника "Современное зарубежное литературоведение" (144, с.259-268).

В первой половине XX века появились теоретико-литературные штудии, утверждавшие содержательную значимость (а не только наличие) игровой литературы. Одним из первых обращает внимание на изменения в поэтике литературного произведения, вызванные активным вторжением в нее игры, М.Бахтин. В работе "Автор и герой в эстетической деятельности", которая создавалась им в 20-е годы, он говорит об уходе автора от "своего принципиального отношения к вещам и миру", о преобладании случайности в этом отношении, в результате чего человек "теряет себя, теряет и устойчивую определенность мира" (15, с.

- У

8). Автор литературного произведения демонстрирует поиск неслучайного, творчески принципиального видения героя, и тогда мы становимся свидетелями "гримас, личин, фальшивых жестов, неожиданных поступков" героя (15, с.8).

Представители так называемого формального метода в отечественном литературоведении шли дальше своих коллег в других научных дисциплинах и нередко сопоставляли художественную конструкцию произведения со структурой и правилами определенной игры. В частности, В.Шкловский предлагал сравнение литературного произведения с шахматной игрой со всеми характерными для нее перипетиями (105,с.158). Художественное произведение рассматривалось формалистами лишь как сумма приемов, которые преобразуют внеэстетический материал в произведение искусства В достижении этого результата не последнюю роль выполняла игра. Такого рода видение функции игры в поэтике художественного произведения вызвало серьезную критику со стороны М.Бахтина, увидевшего в этом "пустую игру с введенным материалом, совершенно равнодушную к его значению" (105, с. 158) . Отметим, что некоторые из тех, кого называли формалистами (прежде всего В.Шкловский и Ю.Тынянов), и в дальнейшем обращались к роли игры в поэтике художественного произведения, развивая ранее высказанные положения. Особое внимание обратим на замечание, сделанное В.Шкловским уже в работе 1970 года "Верните мяч в игру", где по поводу изменившегося характера игры в художественной культуре второй половины XX века (прежде она имела определенные цели), он делает парадоксальный вывод: "Цель - конец исчез."(182, с. 303). ft) второй полотне XX столетия игровой дискурс в литературе становится объектом исследования в различных направлениях гуманитарной науки. Присутствие игры на языковом уровне выделяется особо и в равной степени интересует философов, лингвистов, семиотиков, теоретиков литературы, психологов.

Австрийский ученый Л.Витгенштейн в работе "Философские исследования", опубликованной в 1953 году (30), вводит важное для философской и литературной традиции понятие "языковой игры", которое оказывает влияние на современную лингвистику и литературоведение. На это обращает внимание В.Руднев в "Словаре культуры XX века" (135, с.379-381).

Французский семиотик П.Пави уделяет внимание роли языковой игры в драме, где она представлена в форме действия словесного "и может служить описанию того, как действует текст пьесы". Создатель "Словаря театра" отмечает, что "целое современное театральное течение (Пиранделло, Беккет, Вильсон, Хандке) связано с развитием "фабулы" на ассонансах, ассоциациях слов или референции по отношению к коммуникации и акту высказывания"(111, с.115).

Система языковых игр, их разнообразные типы, прагматика стали предметом исследования известного современного французского философа Ж.-Ф.Лиотара в книге "Состояние постмодерна" (90, с.29-33). Надо отметить, что различные новейшие философские концепции игрового начала языка, как правило, "подсказаны" авторам непосредственно культурными феноменами - текстами литературных произведений. Например, для соотечественников и коллег Лиотара Ж.Делеза и Ж.Деррида это тексты Л.Кэрролла (51) или С.Беккета (52), Ж.Ж.Руссо (53), и многих других авторов, удаленных или приближенных во времени к философам.

Французский теоретик литературы и семиотик Р.Барт, говоря об игровой природе текста, отмечает, что "слово "игра" следует здесь понимать во всей его многозначности. Играет сам тексте.], и читатель тоже играет, причем двояко; он играет в Текст (как в игру), ищет такую форму практики, в которой бы он воспроизводился, но, чтобы практика эта не свелась к пассивному внутреннему мимесису [.], он еще и играет Текст (9, с.421). Для Барта текст подобен "партитуре нового типа", которая заставляет исполнителя быть соавтором. Следовательно, текст "требует от читателя деятельного сотрудничества. Это принципиальное новшество." (там же). Семиотическая "сила" литературы для Барта заключается в разыгрывании знаков, что приводит к возникновению особого свободного языкового механизма (9, с.558). Отметим ставшую характерной для современного мыслителя "игровую эволюцию": поворотной в своей творческой биографии Барт считает книгу "S/Z", в которой он, по словам переводчика и редактора русского издания Г.К.Косикова, предстает "лицедеем" и "гистрио-ном" новой формации и демонстрирует игровое поведение, используя как аристотелевскую технику мимесиса, так и брех-товскую технику очуждения (11, с.297).

Близка бартовскому пониманию текста как партитуры нового типа и мысль одного из основоположников современных семиотических представлений Ю.Лотмана о том, что художественный текст не имеет одного решения (".бессмысленно говорить, что эту симфонию я уже слышал" (126, с.302). Неоднозначность, спонтанность, вариативность в равной степени могут быть осмыслены и как игровые признаки, и как характеристика структуры литературного произведения.

Активизация игрового дискурса в современной культуре стала причиной того, что в центре внимания новейших исследований оказывается игровой характер литературы. Размышляя о сосуществовании игры и литературы, М.Эпштейн замечает, что не только драматический род литературы имеет отношение к игре. Он обнаруживает признаки игры в лирике, говорит об очевидной "лицедейской сущности . тропов", находит правила и ограничения организованной игры в эпическом произведении (188, с.286-288).

В работах "Прото-, или Конец постмодернизма" (189) и "Истоки и смысл русского постмодернизма"(187) М.Эпштейн обращается к специфике игровой поэтики русского постмодернизма и обнаруживает ее принципиальную связь с культурой социалистического реализма. Постмодернистское игровое начало для Эпштейна говорит прежде всего о кризисности самого постмодернизма как явления культуры:".постмодернизм не обещает никакого выхода из темницы языка, а утверждает радость игрового существования в этой темнице"(187,с.169), в силу чего "искусство становится игрой цитат, откровенных подражаний, заимствований и вариаций на чужие темы" (187, с.173). Один из выводов автора гласит о приходе новой "утопии вечного настоящего, играющего самоповтора"(187, с.176). Корни этого явления обнаруживаются исследователем в далеком прошлом отечественной словесности, а именно во времена Тредиаковского и

Сумарокова. Уже тогда "игра условных подражаний, даже не особо скрывающих свою подражательность, . считалась хорошим тоном" (187, с.179). Можно не соглашаться с некоторыми мотивировками и даже выводами, сделанными М.Эпштейном в этих работах, но нельзя не согласиться с ним в справедливости констатации особой игровой природы как российской культуры в целом, так и отечественной словесности в частности.

Трудно найти теоретика, который не связывал бы с категорией игры наиболее существенные представления о постмодернистской поэтике", - такими словами открывает главу "Игра" М.Липовецкий в монографии "Русский постмодернизм. Очерки исторической поэтики"(93,с.18). В центре внимания автора проблема специфики постмодернистской игры, которая, по его мнению, "не вполне укладывается" в классическую модель, разработанную й.хейзингой (93, с.20). Обращаясь к текстам современных русских писателей (А.Битов, Вен.Ерофеев, С.Соколов), М.Липовецкий подчеркивает в них проявления особой постмодернистской игровой поэтики.

Таким образом, во второй половине XX века хейзинговская модель игры, как замечают многие исследователи, претерпевает серьезные изменения. В ситуации постмодернизма центр перестали мыслить в категориях присутствия, что незамедлительно сказалось и на структуре игры. Следует отметить, что децент-рирование не есть безоговорочно принадлежащее постмодернизму явление. Начало процесса децентрирования идет от Ф.Ницше, уравнявшего истину и иллюзию , и от З.Фрейда, разрушившего уверенность в целостной структуре сознания.

Игра есть борьба за что-нибудь или же представление чего-нибудь"(172, с. 24), - эта формулировка й.хейзинги также подвергается сомнению, на что мы уже обращали внимание, цитируя работу В.Шкловского "Верните мяч в игру".

В конце XX века стало очевидным превращение привычной в своей социокультурной локальности игры в явление, бесконечное как во времени, так и в пространстве. Изолированность и завершенность игры разрушается под воздействием господствующего в современной культуре принципа интертекстуальноот (об этом пишет в своей монографии И.Ильин, ссылаясь на Ю.Кристе-ву, Р.Барта, М.Фуко и др. (71, с. 224-229).

Культура конца XX века продолжает использовать игру и в качестве универсального механизма пародирования. Особенностью эксплуатации этой традиции становится самопародирование игры, когда пародируются сами правила игры, что приводит к тому, что они, по мнению И.Ильина, "теряют абсолютное значение, релятивизируются"(70, с. 21).

Ж.Делез отмечает, что игра в современной культуре не может быть определена как "нормальная", ибо для нее не "характерны заранее установленные безусловные правила; гипотезы, распределяющие шансы; фиксированные и численно различающиеся распределения; твердые результаты" (51, с.81). Философ считает, что игра "без правил, без победителей и побежденных, без ответственности игра невинности, бег по кругу, где сноровка и случай больше не различимы - такая игра, по-видимому, не реальна", и "если попытаться сыграть в эту игру вне мысли, то ничего не случится, а если попытаться получить результат иной, чем произведение искусства, то ничего не получится. Значит такая игра предназначена только для мысли и для искусства" (там же, с. 82). Эту новую, "идеальную", по определению Ж.Делеза, игру мы, как правило, и наблюдаем в пространстве современной художественной культуры, у истоков., которой, по мнению философа, стоял Л.Кэрролл, а образцом могут быть признаны тексты А.Арто.

Ж.Делез не только обращает наше внимание на изменившиеся со времен й.хейзинги временные параметры игры, но и идет дальше, говоря, что "прошлое, настоящее и будущее - отнюдь не три части одной временности", а "есть два времени: одно составлено только из сплетающихся настоящих,другое постоянно разлагается на растянутые прошлые и будущие" (51, с.83,85). Это наблюдение философа отчетливо проявляется в многочисленных играх со временем, которые мы будем наблюдать в современной русской игровой прозе.

Ж.Деррида считает, что утрата игрой четких временных рамок произошла потому, что перестает существовать извечное стремление человека, "связанное с желанием обрести полноту присутствия, надежное основание, истоки и положить конец игре" (70, с. 23).

Таким образом, предлагаемая нами для исследования проблема еще не стала предметом специального изучения, хотя можно констатировать достаточно широкий круг теоретически значимых и в то же время не лишенных противоречивости подходов к ней. Отсюда вытекает актуальность исследования.

АКТУАЛЬНОСТЬ ИССЛЕДОВАНИЯ определяется как его объектом, так и спецификой методологии. В центре нашего диссертационного исследования культурологический феномен, к которому ученые активно обращались в прошлом и который часто оказывается в центре новейших научных разработок. Однако сформировавшаяся в последние десятилетия новая, усложненная, децентрированная, лишенная привычных хронотопических параметров форма игры ставит исследователя современного артефакта в сложное положение: традиционные приемы анализа текста оказываются неприемлемыми. Исходя из этого, автор данной работы делает принципиально осознанную попытку интегрировать современную культурологическую парадигму в традиционный подход к анализу игровой прозы.

Разумеется, нам приходится достаточно часто отступать от жесткой схемы традиционного анализа, так как при культурологическом подходе мы вынуждены использовать различные методы исследования. Например, литературоведческие и лингвистические методы, или сочетание структуралистского подхода к анализу текста культуры и методов мотивного анализа. Такой подход видится нам наиболее продуктивным и актуальным в процессе анализа игрового материала, который "провоцирует" и исследователя на игровое отношение к себе. Таким образом само исследование приобретает игровой характер, являя собой переплетение-перетекание различных исследовательских методов. Тем не менее, мы не пытаемся создать себе модный сегодня имидж "^еогеикиБ ШепБ". (Этот ироничный термин предложен И.Ильиным. Ученый пишет о существующей сегодня проблеме сознательной субъективности исследователя, которая чаще всего соседствует с невольным кокетством собственным мнением и корнями своими уходит в широко распространенный ныне "игровой принцип в научном рассмотрении любого вопроса" (70, с. 202). Актуальность нашего исследования определяется и еще одним обстоятельством : несмотря на то, что русская игровая проза конца XX века существует в контексте классической и современной мировой литературы, ориентированной на игру (Ф.Рабле, М.Сервантес, Э.Т.А.Гофман и авторы уходящего века Х.Л.Борхес, Г.Гессе, Э.Ионеско, Т.Манн, У.Эко - вот далеко не полный список имен в этом ряду), эта тема слабо освещена в отечественной культурологической и литературоведческой литературе. В связи с этим в нашем исследовании мы значительно расширили используемый зарубежный контекстуальный материал, обращаясь к таким авторам, как Дж.Джойс, У.Фолкнер, братья Чапеки. Кроме того, мы сочли целесообразным именно сегодня в процессе анализа игрового материала современной прозы обратить внимание на то, как русская культура конца XX века в своем интертекстуальном пространстве обыгрывает традиции западной культуры в целом и литературы в частности. Открытость современной русской культуры влияниям западных, как, впрочем, и восточных традиций - одна из актуальных проблем сегодня. К игровому использованию этих традиций культурология на актуальном материале еще практически не обращается.

Таким образом, обращение к игровому дискурсу русской культуры конца XX века позволяет почувствовать не только полнее и глубже ее современную специфику, но и с новой точки зрения взглянуть на нее в историко-культурном контексте.

ЦЕЛЬ И ЗАДАЧИ ИССЛЕДОВАНИЯ. Актуальность проблемы игрового дискурса культуры и недостаточное освещение ее современного состояния определили двуединую цель работы. Во-первых, осуществить культурологический анализ современного художественного процесса в аспекте одного из значимых основании - ее игрового дискурса.

Во-вторых, в процессе анализа сформировать историко-культурные подходы к современной художественной ситуации.

Поставленная цель предполагала решение следующих задан: описать специфику совр еменнои культуры, вызванную наличием в ней игрового дискурса; для конкретизации поставленной цели выбрать в обширном материале современной художественной культуры предмет исследования, по отношению к которому с наибольшей очевидностью проявляется игровой дискурс. В широком смысле слова для нас таким предметом стала литература. А в узком смысле русская проза конца XX века; мы поставили перед сЬбой задачу понятие игры "интегрировать" в понятие литературы и вместе с тем попытались определить, в какой степени сама литература носит игровой хаI рактер; задача - дать теоретическое обоснование понятия "игровая проза", определена не только целью исследования, но и выявленным в процессе анализа существующей литературы (см. "Степень разработанности проблемы", "Новизна исследования") отсутствием данного обоснования; учитывая, что игра - это "содержательная функция со многими гранями смысла" (172, с. 10), влияние ее на поэтику художественного произведения кгажет быть весьма разнообразным. Поэтому одной из задач данной работы стала попытка зафиксировать проявления различных игровых форм в поэтике; а зафиксировать глубокую традицию русской игровой прозы и определить пути ее дальнейшего развития, опираясь на тексты подвергнутых анализу романов;

ОБЪЕКТ ИССЛЕДОВАНИЯ определен его целью: им является русская культура конца XX века, в которой мы подчеркиваем наличие игрового дискурса. Очевидна закономерность:меняется характер игры в культуре - трансформируется поэтика конкретных произведений. На наш взгляд, особенно ярко эти изменения проявляются на уровне языка, персонажа и композиционного решения текстов русской игровой прозы второй половины XX века.

ПРЕДМЕТ ИССЛЕДОВАНИЯ определен его задачами: в качестве предмет исследования нами рассматривается русская игровая проза конца XX века, представленная характерными, на наш взгляд, образцами - романат Саши Соколова "Школа для дураков" и Виктора Пелевина "Жизнь насекомых".

Современная игровая проза существует в ситуации традиционного для конца века кризиса культуры. Игра в этой ситуации может быть истолкована как "признак гармонизирующего начала" (65, с.62), и в связи с этим формируется представление, что именно она будет способствовать возникновению новых образных структур. Но игра в современной культуре несет в себе и приметы "пира во время чумы" и может быть интерпретирована как явная попытка спрятаться от неутешительной действительности в симулятивном мире. Вторая тенденция, на наш взгляд, сегодня очевиднее. Именно она и придает игровой прозе кризисный оттенок, который в большей степени носит идейный характер. Черты такой прозы мы обнаруживаем в социологи-зированных романах Виктора Пелевина. Первая же тенденция проявляется в высоком уровне писательского мастерства, о чем с особой очевидностью говорит язык эстетизированной прозы Саши Соколова.

Анализируемые нами тексты Соколова и Пелевина создавались в то время, когда в стране назревала, а затем и происходила (и происходит) смена как общественно-политической, так и культурной парадигмы (подробную характеристику этого процесса можно прочесть в работе К.Гаджиева "О смене общественно-политической парадигмы" (38). Этот процесс также нашел отражение в формировании игрового дискурса современной отечественной культуры.

НАУЧИМ ГИПОТЕЗА ИССЛЕДОВАНИЯ. Мы предположили, что современная ситуация в русской культуре - ситуация fin de siècle - может рассматриваться как итог определенных процессов, спрогнозированных на уровне артефактов. Причем типологическая характеристика этих артефактов определима в рамках игрового дискурса. Отсюда мы сочли необходимым опираться в доказательствах своей гипотезы на такие ранее известные культурологические понятия, как игровая система языка, языковая игра, игровая природа персонажей, игровая организация композиции и, как обобщающее понятие, игровая поэтика.

НАУЧНАЯ НОВИЗНА ИССЛЕДОВАНИЯ обусловлена уже самим его

- si предметом - обращением к материалу (современной отечественной культуре), не подвергавшемуся достаточно глубокому анализу ввиду отсутствия временной дистанции.

Выделяя в современной русской культуре игровую прозу, мы претендуем не на принципиальное открытие, а на своего рода "изобретение велосипеда", который до нас "сконструировали" и активно эксплуатируют М.Липовецкий (91-93), М.Эпштейн (188), А.Генис (41-45), О.Дарк (49,50) и многие другие. Новизна нашего исследования заключается в подробном описании принципов функционирования "велосипеда", в наблюдении за изменениями в его механизме, которые вызваны течением времени и которые, тем не менее, не разрушают в нем традиционное начало, а также в попытке систематизировать все, что мы знаем о нашем "велосипеде", и в итоге - в попытке представить его будущее. То есть мы, опираясь на опыт своих предшественников, обративших внимание на игровую прозу, сделали предметом своего пристального внимания специфику игры как культурооб-разующей категории.

Мы уже отмечали, что термин "игровая проза" достаточно часто использовался и используется в процессе анализа текстов. Но, на наш взгляд, "игровая проза" как научная дефиниция еще не получила своего теоретического оформления. Именно эту попытку мы и пытаемся осуществить в данной работе, опираясь на анализ романов С.Соколова и В.Пелевина. В этом заключается не только новизна, но и теоретическая значимость нашего исследования.

Мы идентифицируем игровую прозу на том основании, что она предполагает наличие ситуации игры, которая организуется автором, игроком по своей природе, отличающимся изобретательностью и остроумием; в эту игру он вовлекает читателя, обладающего теми же, необходимыми качествами.

Мы также не только пытаемся способствовать теоретическому оформлению понятия "игровая проза", но и ставим перед собой цель определить ее современное состояние, на которое оказывают активное воздействие эти изменения.

Новизна нашего исследования определяется, в числе прочего, тем, что мы транспонируем категорию текста из общепринятой для нее локальной сферы литературы в более широкую сферу культуры. Текст в нашем исследовании понимается не в узком, филологическом, а в широком, культурологическом значении ( по Ю.Лотману, как "инвариантная система отношений").

Предложенная структура анализа текста, предусматривающая три уровня: язык, персонаж и композиция, - кажется нам оправданной, когда анализу подвергаются романы, созданные в рамках двух традиций. Во-первых, модернистской, разрушающей закономерности старых структур и в игровой стихии обновляющей язык, обретающей своего персонажа и в свободной игре различными категориями поэтики выстраивающей свою композицию. Во-вторых, в рамках постмодернистской традиции, окончательно развеявшей созидательные иллюзии и имеющей абсолютную (и самодостаточную) игровую направленность, которая опять-таки особенно ярко проявляется все на тех же трех уровнях.

В этой связи мы вполне закономерно устанавливаем глубокие традиции русской игровой прозы. Прежде всего, это традиции Н.В.Гоголя, Ф.М.Достоевского, Ф.Сологуба, М.А.Булгакова,

В.В.Набокова. Особенно отметим двух первых авторов, принадлежащих XIX веку, который, по определению й.хейзинги, "все великое течение своей мысли направлял прямо против игрового фактора" (172, с.217). Гоголь, а за ним и Достоевский,''создавая такие классические образцы игровой прозы, как повести "Нос" и "Двойник", безусловно, замечают "великое течение мысли" своего века, что не мешает им говорить о нем в игровой форме. Эти традиции, по нашему мнению, стали не только примером для подражания, но и камертоном для настраивания собственного писательского голоса у Соколова и Пелевина, которые, не сопротивляясь игровому фактору века нынешнего, претендуют на игровое изложение течения его мысли, в большей степени трагической, чем великой. Эти традиции стали и для нас точкой отсчета в попытке определить современное состояние игровой прозы.

Мы обращаем внимание на неоднородность русской игровой прозы, имманентно отражающей социокультурные реалии конца XX века. Различные авторские позиции мы объясняем не только причинами субъективного характера (авторское видение), но и причинами, претендующими на объективность. Роман Соколова "Школа для дураков" создан в середине 70-х, следовательно в Советском Союзе. За то двадцатилетие, которое отделяет его от "Жизни насекомых" Пелевина, Советский Союз перестал существовать, но появилась Россия конца XX века и русская культура этого времени, которая пытается обрести новые формы. Проза Пелевина, тесно связанная с традициями социалистического реализма, пародийно обыгрывает их. Проза Соколова оппозиционна этим традициям и обнаруживает модернистскую ориентацию. Из-за явного пристрастия к игре творчество писателей довольно часто рассматривается в рамках постмодернистской культуры (7,80,84,139). Действительно, оба автора примеряют "одежды" постмодернизма, но и тому, и другому в них оказывается тесно. В то же время мы выводим игровую прозу этих художников за выше означенные для них в критике рамки.

Кроме этого, мы осуществляем попытку прогнозирования будущего игровой прозы. В этом процессе нами используется методология и методика прогнозирования художественной культуры, изложенная в книге В.М.Петрова (121).

МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ ИССЛЕДОВАНИЯ. В основных своих подходах наше исследование опирается на следующие традиции и новейшие концепции:

I. Общие позиции : классические и современные, отечественные и зарубежные школы философской эстетики ( М.М.Бахтин, Н.А.Бердяев, Ж.Делез, Ж.Деррида, А.Ф.Лосев, Платон, Плутарх, Ф.Ницше, Ф.Шиллер и др.); концептуальные работы в области культурологии, истории и теории мировой художественной культуры (Ж. Ле Гофф, Ю.М.Лотман, В.Н.Топоров, Б.Н.Успенский, й.хейзинга и др.); принципы и идеи системного и синергетического подходов (Л.Берталанфи, И.Пригожин); традиции герменевтического учения о принципах толкования и интерпретации текстов культуры (М.М.Бахтин, Х.-Г. Гадамер, В.Дильтей, Ф.Шлейермахер); семиотические традиции истолкования культуры (Р.Барт,

Ю.М.Лотман, П.Флоренский, У.Эко и др.); на формирование игрового дискурса сильное влияние оказывает кризис культуры, ставший традиционным для конца столетий, а также связанная с этим смена культурных циклов. В этом плане в работе использованы как классические труды Н.А.Бердяева (17), О.Шпенглера (184), так и исследования современных авторов Т.С.Злотниковой (65), В.П.Руднева (135), Н.А.Хренова (176), М.Н.Эпштейна (187); специфику современной игровой прозы определяет и социокультурная ситуация. Говоря о ее параметрах, мы опираемся на принципы понимающей школы социологии (Л.Г.Ионин).

II. Специфические позиции: структуралистские традиции анализа текстов культуры (Р.Барт, Ю.М.Лотман) и литературных текстов (М.М.Бахтин, Д.С. Лихачев, Ю.Н.Тынянов, В.Б.Шкловский и др.); традиции мотивного анализа текстов культуры (Б.М.Гас-паров, В.В.Виноградов); лингвофилософские традиции понимания языковой игры (Л.Витгенштейн), а также и на традиционные лингвистические концепции языковых игр (В.3.Санников); ставшие уже традиционными постмодернистские концепции философии и культуры, а также и на постмодернистские концепции игры (Ж.Делез, Ж.Деррида, Ю.Кристева, Ж.-Ф.Лиотар, М.Фуко и др.); психологические традиции толкования игры (Э.Берн, Л.С.Выготский, З.Фрейд, Д.Б.Эльконин и др.).

Используемая нами методология имеет черты структурной поэтики (художественный текст романов подвергается анализу как самостоятельное целое, в котором выделяются отдельные срезы, названные нами уровнями, каждый срез рассматривается отдельно, а затем осуществляется попытка иерархизации уровней). Но мы предполагаем обязательный выход к исторической обстановке, в которой создавались романы, считаем необходимым их сопоставление с другими художественными текстами и явлениями и будем обращаться, по мере необходимости, к биографиям писателей. Специфика нашего подхода к анализу может быть объяснена спецификой самого исследуемого материала, а также спецификой отечественной литературы, не позволяющей не обращаться к истории, не рассматривать произведение в общем культурном контексте и не обращаться к личности автора.

АПРОБАЦИЯ РАБОТЫ. Основные положения и содержание диссертации отражены в докладах и публикациях автора.

Отдельные аспекты диссертации были представлены в материалах Международного симпозиума "Культура и рынок" (Екатеринбург, май 1994 г.).

К проблемам, рассматриваемым в диссертации, автор обращался и в докладе "Ситуация постмодернизма в театре конца XX века", сделанном на Международной конференции театров кукол (Литва, Паневежис, сентябрь 1998 г.).

Результаты исследования отражены в методическом пособии для студентов гуманитарных и творческих вузов "Культурологическое пространство русской игровой прозы конца XX века: опыт анализа современного текста".

Материалы исследования использовались автором в спец

Заключение научной работыдиссертация на тему "Игровой дискурс русской культуры конца XX века"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Мы попытались осуществить культурологический анализ современного художественного процесса в аспекте одного из значимых оснований - его игрового дискурса, обратившись к текстам русской игровой прозы конца XX века - романам Саши Соколова "Школа для дураков" и Виктора Пелевина "Жизнь насекомых".

В процессе анализа нами установлена традиция русской игровой прозы, корнями уходящая в творчество Н.В.Гоголя, Ф.М.Достоевского, М.А.Булгакова, В.В.Набокова и других авторов. Обратившись к романам С.Соколова и В.Пелевина с целью установления в их поэтике игровой традиции, мы обнаружили в них черты, характерные для классических образцов русской игровой прозы. Среди них мы выделили языковые игры, игровой дискурс персонажей, а также обратили внимание на то, каким образом осуществляется актуализация игры в композиционном решении романов.

Мы обратили внимание на то, что авторы конца XX века не только мастерски используют игровую традицию, но и демонстрируют ярко выраженную специфичность игрового дискурса современной культуры, которая, оказавшись в конце века в ситуации постмодернизма, отдается, во власть игры, хронотоп которой перестал мыслиться локально.

Рассматривая творчество С.Соколова и В.Пелевина в рамках постмодернистской культуры, с одной стороны - мы обнаружили соответствие игровой поэтики их прозы этой культуре, но с другой стороны - мы констатировали тесноту постмодернистских рамок для творчества того и другого.

Серьезное" отношение к игре,которое находит воплощение в глубоком трагизме ироничного романа воспитания "Школа для дураков", способы актуализации игры в поэтике сближают С.Соколова с культурой модернизма. Попытка же как автора, так и персонажа романа посредством игры преодолеть хаос бытия, найти точку опоры, признание существования вечных ценностей, отсутствие цинизма, довольно часто характерного для культуры постмодерна, говорят о том, что перед нами автор прозы, которая, опираясь на существующие традиции, создает традиции завтрашнего дня.

Проза Пелевина, на первый взгляд, так легко соотносимая с игровой культурой постмодерна, тем не менее уходит от него, но не от игры, все в той же попытке обнаружения вечных истин, в подлинном трагизме фантасмагорических игровых иллюзорных миров, в использовании новых, достаточно часто - вне-литературных, технологий, в попытке создания традиций XXI века.

В процессе анализа текстов современной культуры нами зафиксировано проявление различных игровых форм в их поэтике. Игровые формы обнаружены на лингвистическом уровне текстов; в организации как системы персонажей, так и в принципах и приемах создания отдельного персонажа; в композиционном решении романов.

Обращаясь к научной литературе по исследуемой проблеме, мы пришли к выводу, что игровой дискурс современной культуры - важная, но мало исследованная культурологическая проблема, что объясняется отсутствием дистанции во времени.

Мы не обнаружили в научной литературе и теоретического обоснования понятия "игровая проза", несмотря на то, что оно активно используется. Выделяя особенности поэтики игровой прозы, мы наблюдали за принципами их функционирования. Мы попытались соподчинить категории игрового дискурса и игровой прозы: наличие игрового дискурса позволяет идентифицировать прозу как игровую; игровая проза, в свою очередь, предполагает наличие игрового дискурса. В романах Саши Соколова и Виктора Пелевина мы обнаружили наличие ситуации игры на различных уровнях, определили авторов как игроков по своей природе, констатировали вовлеченность в игру читателя, также обладающего игровым сознанием, то есть обнаружили наличие игрового дискурса. Проза, обладающая вышеназванными общими и частными характеристиками, и может быть определена как игровая.

Используя в процессе анализа тексты современной культуры, мы не только соподчинили категории игрового дискурса и игровой прозы, но и выявили закономерности современного культурного процесса и существования в нем игрового дискурса, попытались достичь целостного концептуального видения современного состояния культуры в ее игровом аспекте, что должно, на наш взгляд, так же, как и попытка теоретического оформления понятия "игровая проза", способствовать теоретической значимости исследования.

На наш взгляд, у русской игровой прозы конца XX века, опирающейся как на традиции отечественной игровой культуры, так и на традиции зарубежной культуры, обладающей игровым дискурсом, широкие перспективы в будущем.

Проза С.Соколова и В.Пелевина представляет собой два возможных в литературе направления развития игровых традиций: в русле эстетизации (С.Соколов) и в русле социологиза-ции (В.Пелевин). Добавим, что игровая проза Пелевина способствует и активному "внедрению" внелитературных технологий. Это еще один путь развития традиции игровой прозы. Технически созданная в прямом смысле слова в компьютерном пространстве и игрово отражающая его, она является, с одной стороны - ярким подтверждение прогнозов В.М.Петрова, сделанных в начале 90-х годов, о сложнейших взаимоотношениях машины и человека (121, с.146-148). С другой стороны - она же во многом и опровергает пессимистическую сторону этих прогнозов: эксплуатация компьютерной технологии при создании культурного текста у Пелевина, как, впрочем и в мировой художественной культуре в целом, идет не по пути использования компьютера как создателя художественных произведений, а по пути игрового использования "законов" и "форм жизнедеятельности" компьютера. Проза Пелевина легко "сочетается" с компьютером, поэтому трудно представить писателя не только создающим свои романы ручкой на белом листе бумаги, но и на пишущей машинке.

Проза же С.Соколова трудно соотносима с компьютером, и не только, потому, что создавалась двумя десятилетиями раньше, хотя и это очень важно и многое объясняет. Лист бумаги, а не экран монитора, так необходим автору и персонажу "Школы для дураков", чтобы закончить свою книгу.

Технические" условия создания текстов оказывают сильнейшее влияние на формирование особенностей их игровой при

Список научной литературыАзеева, Ирина Викторовна, диссертация по теме "Историческая культурология"

1. Азов A.B. Проблема теоретического моделирования самосознания художника в изгнании: русская эмиграция "первой волны". - Ярославль: Изд-во ЯГПУ им.К.Д.Ушинского, 1997. -224 с.

2. Александров А. Чудодей // Хармс Д. Полет в небеса: Стихи. Проза. Драма. Письма. Л.: Сов.писатель, 1991. - С.7-48.

3. Альтман М.С. Достоевский. По вехам имен.- Саратов: Изд-во Саратовского университета, 1975.- 280 с.

4. Антонов А. Внуяз:Заметки о яз.прозы В.Пелевина и А.Кима. // Грани.- 1995.- N 177.- С. 125-148.

5. Апулей Л. "Метаморфозы" и другие сочинения. М.:Ху-дож.лит., 1988. - 398 с.

6. Арбитман Р. Предводитель серебристых шариков:СО творчестве В.Пелевина.// Лит.газ.- 1993.- 14 июля.- С.4.

7. Бавильский Д. Сон во сне: Толстые романы в "толстых" журналах // Октябрь.- 1996.- N 12.- С.176-184.

8. Бавильский Д. Все мы немного.; Вяльцев В. Зара-тустры и мессершмидты // Независимая газ. 1993. - 31 июля. - С.7.

9. Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика.- М.: Изд. группа "Прогресс","Универс", 1994.- 616 с.

10. Барт Р. Мифологии. М.: Изд-во им. Сабашниковых, 1996. - 312 с.

11. Барт Р. S/Z. М.: РИК "Культура", изд-во"Ас! Margi-neum", 1994. - 303 с.

12. Басинский П.Новейшие беллетристы:Виктор Пелевин и Алексей Варламов // Лит.газ.- 1997.- N 22,4 июня.- С.11.

13. Бахтин М.М. Из черновых тетрадей. Язык в художественной литературе // Лит.учеба. -1992.- N 5. С.160-164.

14. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. 2-е изд. - М.: Ху-дож.лит., 1990. - 543 с.

15. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. - 424 с.

16. Берг М. Пропущенное слово СО писателе С.Соколове. // Моск. новости. 1993. - 24 янв.(N 4). - С.7.

17. Бердяев H.A. Кризис искусства.- Репринт, изд..-М.: СП "Интерпринт", 1990. 47 с.

18. Бердяев H.A. Философия творчества, культуры и искусствам 2т. М.: Искусство:ИЧП "Лига",1994.- Т.1.- 541с.

19. Берн Э. Игры, в которые играют люди. Психология человеческих взаимоотношений; Люди, которые играют в игры. Психология человеческой судьбы. СПб.: Специальная литература, 1995. - 198 с.

20. Блок А. "Девушка пела в церковном хоре."//Блок А. Лирика. Театр.- М.: Правда, 1981.- С.83-84.

21. Бодрийяр 1. О совращении // Ежегодник Лаборатории постклассических исследований ИФ РАН.- М.: Ad Marginem, 1994.- С. 324-353.

22. Борхес Х.Л. Проза разных лет: Сборник. М.: Радуга, 1989. - 320 с.

23. Брук П. Блуждающая точка: Статьи.Выступления.Интервью.- Малый драм. театр.-СПб.;М.: Артист. Режиссер. Театр, 1996.- 271 с.

24. Булгаков М.А. Мастер и Маргарита // Собрание сочинений. В 5-ти т. Т. 5.- М.: Худож. лит., 1990.- 734 с.

25. Бучилин Н. Перевернутый образ // Лит. учеба. -1992.- N 4. С.82-84.

26. Быков Д. Синий фонарь под глазом Букера:СО прозе В.Пелевина.//Столица.- 1994.- N7.- С.57-90.

27. Вайль П., Генис А. Уроки школы для дураков //Литературное обозрение. 1993.- N 1/2. - С. 13-16.

28. Вайнштейн О.Б. Философские игры постмодернизма. Гуманитарный обзор // Альманах "Апокриф".- 1993.- С.12-30.

29. Виноградов В.В. Поэтика русской литературы: Избранные труды.- М.: Наука. 1976.- 512 с.

30. Витгенштейн Л. Философские исследования // Витгенштейн Л. Философские работы.- М.:Гнозис, 1994. С.75-319.

31. Володихин Д. Для непонятливых туборгов // Литературная газета.- 1999.- N 13.- С.10.

32. Вулис А.З. Литературные зеркала.- М.: Сов.писатель, 1991.- 478 с.

33. Выготский Л.С. Игра и ее роль в психическом развитии ребенка // Вопросы психологии. 1966.- N 6. - С. 15-22.

34. Выготский Л.С. Мышление и речь. Изд. 5, испр.- М.: Лабиринт, 1999. 352 с.

35. Выготский Л.С. Психология искусства. Анализ эстетической реакции. Изд.5. Испр. и доп. Комментарии Вяч.Вс.Иванова и И.В.Пешкова.- М.: Лабиринт, 1997. 416 с.

36. Вяльцев А. Заратустры и Мессершмидты: СО творчестве В.Пелевина.//Независ, газ.- 1993.- 31 июля.- С.

37. Гадамер Г.-Г. Актуальность прекрасного.- М.: Искусство, 1991.- 367 с.

38. Гаджиев К.С. О смене общественно-политических парадигм // Вестник Московского университета.Серия 12. Социально-политические исследования. 1993. - N 1. - С.30-46.

39. Гаспаров Б.М.Язык, память, образ: Лингвистика языкового существования.- М. :Новое лит.обозрение, 1996.- 351с.

40. Генис А. Вавилонская башня: Искусство настоящего времени: Эссе. М.: Независимая газ., Б.г. (1997). - 251 с.

41. Генис А. Виктор Пелевин: границы и метаморфо-зы//3намя.- 1995.- N 12.- С.210-214.

42. Генис А. Горизонты свободы. Саша Соколов // Звезда. 1997.- N 8. - С. 236-238.

43. Генис А. Лук и капуста:Парадигмы современной культуры// Знамя.- 1994.- N 8.- С.188-200.

44. Генис А. Молоко, конечно, скисло, но. О современной словесности. // Лит. газ.- 1998.- N 23, 10 июня.-С.10

45. Генис А. Поле чудес: Виктор Пелевин // Звезда. -1997.- N 12.- С.230-233.

46. Гоголь Н.В. Записки сумасшедшего // Собр. соч. в восьми томах. Т.З. М.: Правда, 1984. - С. 164-184.

47. Гоголь Н.В. Майская ночь, или Утопленница // Собр. соч. в восьми томах. Т.1.- М.: Правда, 1984. С.108-136.

48. Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка: Т.2, т.4. М.: Рус.яз., 1980.- 779 е., 683 с.

49. Дарк 0. Мир может быть любой // Дружба народов.-1990.- N 6.- С.223-235.

50. Дарк 0. Миф о прозе // Дружба народов.- 1992.- N 5-6.- С. 219-232.

51. Делез Ж. Логика смысла.- М.: Изд.центр "Академия", 1995. 299 с.

52. Делез Ж. Опустошенный// Беккет С. В ожидании Годо.-М.: Изд-во "ГИТИС", 1998.- С.251-282.

53. Деррида Ж. Конец книги и начало письма // Интенцио-нальность и текстуальность. Философская мысль Франции XX века. Томск: Водолей, 1998, - С.218-224.

54. Джойс Дж. Улисс.- М.: Республика, 1993. 671 с.

55. Дмитриев Б. Пузыри земли.Виктор Пелевин."Поколение П"// Культура.- 1999.- N 12 (1-7 алр.).- С.4.

56. Достоевский Ф.М. Двойник // Достоевский Ф.М. Собр.соч. в 10-ти т. М.: Худож. лит., 1956. - Т.1.-С.209-375.

57. Душенко К.В. Словарь современных цитат. М.: Аграф, 1997. - 632 с.

58. Еремеев А.Ф. Первобытная культура: происхождение, особенности, структура. Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 1996. - 4.1. - '160 с.

59. Ермолин Е.А. Символы русской культуры. Х-XVIII вв. Ярославль, 1998. - 115 с.

60. Ерофеев В. Русские цветы зла // Русские цветы зла: Сборник. М.: Подкова, 1997. - С.7-30.

61. Жантиева Д.Г. Джеймс Джойс. М.: Высшая школа, 1967. - 96 с.

62. Зайцев Е.А. Игра Философское эссе. // Звез-да.-1995.- N. 12,- С.189-200.

63. Закс Л.А. Художественное сознание. Свердловск: Изд-во Уральского ун-та, 1990. - 210 с.

64. Злотникова Т.С. Публичное одиночество (Творческая личность в русском театре второй половины XX века:актер, режиссер). Ярославль:Изд-во ЯГПУ им.К.Д.Ушинского, 1998.235 с.

65. Злотникова Т.С. Симптомы конца века (типологический подход к русской культуре конца XIX и конца XX веков) // Ярославский педагогический вестник. 1996.- N 2. - С.58-63.

66. Зорин А. Насылающий ветер // Новый мир. 1989.- N 12.- С. 250-253.

67. Зотов И. Сорок лет пустоты:0 творчестве В.Пелевина. // Независ, газ.- 1998.- 15 янв.- С.11.

68. Ионеско Э. Носороги // Ин.литер. 1965. - N 9. -С. 81-147.

69. Ионин Л.Г. Социология культуры. М.: Логос, 1996. - 280 с.

70. Ильин И.П. ПОСТМОДЕРНИЗМ от истоков до конца столетия: эволюция научного мифа. М.: Интрада, 1998. - 256 с.

71. Ильин И.П. Постстрктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. М.: Интрада, 1996. - 256 с.

72. Каверин В.А. Предисловие к кн.: Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. М.: Наука, 1977.- С.5-16.

73. Каган М.С. Философия культуры. СПб.:ТОО ТК "Петрополис", 1996. - 414 с.

74. Кагарлицкий Б. "Игрушка" как модель культуры О компьютерных играх: культурологический аспект. // Независимая газ. 1996.- 12 ноября.- С.8.

75. Карасев Л.В. Масло на Патриарших, или Что нового можно вычитать из знаменитого романа Булгакова // "Ех ПЬг1з НГ".- 1999.- 5 авг. С. 3.

76. Каминов В. Космос на задворках // Нов.мир.- 1994.-Ы 3.- С. 227-238.

77. Кафка Ф. Превращение // Кафка Ф. Замок: Роман; Новеллы и притчи; Письмо к отцу; Письмо к Милене. М.: Политиздат, 1991. - С.292-338.

78. Кедров К. В литературе наступило время пересмешников // Нов.известия.- 1998.- N 8, 17 января.- С.7.

79. Кедров К. Из "Школы для дураков"выходят в "Жизнь с идиотом"//.Известия.- 1997.- N 128, 11 июля.- С.7.

80. Кедров К. Пустота спасет мир:В лабиринтах новейшей прозы// Известия.- 1997.- N 143, 1 авг.- С.7.

81. Кожинов В.В. Сюжет, фабула, композиция // Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении. Роды и жанры литературы. М.: Наука, 1964.- С. 408-485.

82. Козловски П. Культура постмодерна: Общественно- культурные последствия технического развития. М.: Республика, 1997. - 240 с.

83. Комаров М.С. Введение в социологию. М.: Наука, 1994. - 318 с.

84. Корнев С. Столкновение пустот: может ли постмодернизм быть русским и классическим? Об одной авантюре Виктора Пелевина// Новое литературное обозрение. 1997.- N 28.-С.244- 259.

85. Курицын В. Великие мифы и скромные деконструкции // Октябрь.- '1996.- N 8.- С. 171-187.

86. Курицын В. Группа продленного дня // Пелевин В. "Жизнь насекомых".- М.:Вагриус, 1997.- С.7-20.

87. Кэрролл Л. Алиса в стране чудес. Алиса в Зазеркалье. М.: Наука, 1990. - 359 с.

88. Латынина Л. Бессмертный больной // Лит. газета. -1999. N 31-32(5753).- 11-17 авг. - С.9.

89. Лиотар Ж.-Ф. Ответ на вопрос: что такое постмодерн? // Ежегодник Лаборатории постклассических исследований ИФ РАН.- М.: Ad Marginem, 1994.- С.303-323.

90. Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна. М.: Институт экспериментальной социологии; СПб.: Алетейя, 1998. - 160 с. (Серия "Gallicirüum)

91. Липовецкий М.Н. Изживание смерти. Специфика русского постмодернизма // Знамя.- 1995.- N 8.- С.194-205.

92. Липовецкий М.Н. Паралогия русского постмодернизма // Нов.лит.обозрение.- '1998.- N 30.- С.285-304.

93. Липовецкий М.Н. Русский постмодернизм.Очерки исторической поэтики. Екатеринбург:Изд-во Уральского гос.пед.ун-та, 1997. - 320 с.

94. Литературный энциклопедический словарь. М.: Сов. энциклопедия, 1987. - 752 с.

95. Лихачев Д.С. Историческая поэтика русской литературы: Смех как мировоззрение и другие работы. СПб.: Алетейя, 1997. - 508 с.

96. Лосев А.Ф. Бытие имя - космос.- М.: Мысль, 1993.-958 с.

97. Лотман Ю.М. Игра // Большая советская энциклопедия. М.: 1972. - Т. 10. - С. 31.

98. Лотман Ю.М. Об искусстве. СПб.: "Искусство-СПБ", 1998. - 704 с.

99. Мандельштам О.Э. 1 января 1924 // Мандельштам О.Э. Избранное. М.: СП Интерпринт, 1991. - 480 с.

100. Манн Т. Фрейд и будущее. Доклад, прочитанный в Вене 8 мая 1936 г. на праздновании 80-летия Зигмунда Фрейда // Иностранная литература. 1996.- N 6.- С.195-207.

101. Маркштейн Э. Три словечка в постмодернистском контексте// Вопросы литературы.- 1996.- N 2. С. 87-102.

102. Маяковский В. Из улицы в улицу // Маяковский В.В. Собр. соч. в восьми т. Т.1. М.: Правда, 1968.- С.16-17.

103. Миллер С. Психология игры.- СПб.Университетская книга, 1999.- 320 с.

104. Мифология. Большой энциклопедический словарь / Гл. ред. Е.М.Мелетинский. 4-е изд. - М.: Большая Российская энциклопедия, 1998.- 736 с.

105. Медведев П.Н. (М.М.Бахтин). Формальный метод в литературоведении.- М.: Лабиринт, 1993. 207 с.

106. Мельников В.П. Русский детский фольклор. М.¡Просвещение, 1987.- 240с.

107. На провокационные вопросы не отвечаем: Фрагменты виртуальной конференции с популярным писателем Виктором Пелевиным, опубликованные в ZHURNAL.RU // Лит.газ.-1997.- N '18-19, 14 мая.- С. 10.

108. Нефагина Г.Л. Русская проза второй половины 80-х -начала 90-х годов XX века: Учебное пособие для студентов филологических факультетов вузов. Минск: НПЖ "Финансы, учет, аудит", "Экономпресс", 1997. - 231 с.

109. Ницше Ф. Веселая наука // Сочинения в 2 т. Т.1.-М.: Мысль, 1990.- С.491-719.

110. Овсянников М.Ф. Искусство как игра // Вести МГУ. Сер.7. Философия.-1996.- N 2.- С.84-88.

111. Пави П. Словарь театра. М.: Прогресс, 1991. -504 с.

112. Панпурин В.А. Внутренний мир личности и искусство: К определению сущностной природы искусства. Свердловск: Изд-во Уральского ун-та, 1990. - 209 с.

113. Пелевин В. Generation "П". М.: Вагриус, 1999.-302 с.

114. Пелевин В. Джон Фаулз и трагедия русского либерализма// Независ.газ.-1993.- 20 янв.- С.7.

115. Пелевин В. Желтая стрела. М.: Вагриус, 1998. -432 с.

116. Пелевин В. Жизнь насекомых. Романы.- М.: Вагриус, 1997. 353 с.

117. Пелевин В. Зомби по-советски: Эссе // Общественные науки и современность.-1993.- N б.- С.157-170.

118. Пелевин В. Ельцин тасует правителей по моему сценарию: Интервью с писателем. // Комсомольская правда. -1999. 25 авг. - N 156. - С. 12-13

119. Пелевин В. Миром правит явная лажа:Интервью с писателем. // Эксперт. 1999. - N 11, 22 марта. - С.58-59.

120. Пелевин В. Чапаев и Пустота.- М.: Вагриус,1997.-400 с.

121. Петров В.М. Прогнозирование художественной культуры: Вопросы методологии и методики.- М.: Наука, 1991. 152с.12"¿. Пивоваров Д. В. Проблема носителя идеального обра,-за: Операционный аспект. Свердловск: Изд-во Уральского ун-та, 1986.- 129 с.

122. Платон. Диалоги,- М.: Мысль, 1986. 605 с.

123. Плутарх. Сочинения.- М.: Худож.лит., 1983.- 703 с.

124. Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса: Новый диалог человека с природой.- М.:Прогресс, 1986.-431 с.

125. Почепцов Г.Г. История русской семиотики до и после '1917 года. М. : Лабиринт, 1998.- 336 с.

126. Пропп В.Я. Фольклор и действительность. Избранные статьи. М.:Наука, 1976. - 325 с.

127. Пушкин A.C. Зимний вечер. // Собр. соч. в 6-ти т. Т.1.- М.: Правда, 1969.- С.245.

128. Роднянская И.Гипсовый ветер:СО творчестве В.Пелевина.// Нов.мир.- 1993.- N 12.- С. 215-231.

129. Роднянская И. ". и к ней безумная любовь."СО творчестве В.Пелевина.// Нов.мир.- 1996.- N 9.- С.212-216.

130. Розин В.М. Природа и генезис игры (опыт методологического изучения) // Вопросы философии.- 1999. N 6.-С.26-36.

131. Роман, похожий на "П":СО В.Пелевине и его новом романе "Generation "П". // Коммерсант Власть. - 1999. - N 9(310), 9 марта. - С. 42.

132. Рубинштейн Л. Когда же придет настоящий "П"? // Итоги.- 1999.- N17(152).- 27 апр.- С.57.

133. Руднев В. Морфология реальности: Исследование по "философии текста".- М.: ЕБ.м. , 1996.- 240 с.

134. Руднев В.П. Словарь культуры XX века. М.:Аграф,1997. 384 с.

135. Санников В.З. Русский язык в зеркале языковой игры. М.: "Языки русской культуры", 1999. - 544 с.

136. Селиванова Н. Букер и пустота: Начальник литературной премии закрыл постмодернизм // Известия.- 1997.- N 179, 20 сент.- С.7.

137. Сергеев С. Чапаев и простота( роман в 2-х частях с итогом и эпилогом) // Новое литературное обозрение. 1997.-N 28.- С.260-268.

138. Слаповский А. Между большим и средним пальцем // Лит. газ.-1996.- N 44, 30 окт.- С.4.

139. Словарь иностранных слов. М.: Русский язык, 1980.- 607 с.

140. Словарь русского языка: В 4-х т. Под ред. А.П.Ев-геньевой. Т.1. А-Й, т.З. П-Р.- М.:Русский язык,1981. 698с.

141. Смех в Древней Руси / Д.С.Лихачев, А.М.Панченко, Н.В.Понырко. Л.: Наука, Ленингр.отделение, 1984. - 295 с.

142. Смирнов С.А. Философия игры (пролегомены к построению онтологии игры) // Кентавр.- 1995. N 2.- С.

143. Современное зарубежное литературоведение (страны Западной Европы и США): концепции, школы, термины. Энциклопедический справочник.- М.: Интрада ИНИОН, 1996. - 319 с.

144. Соколов С. "В Мичигане я писал о Волге":Беседа с писателем/Записал Ф.Медведев. // Рос. газ.- 1991.- 2 мар-та.-С.4.

145. Соколов С. "Время для частных бесед."/ Саша Соколов Виктор Ерофеев (Предисловие 0.Дарка)//Октябрь.-1989.- N 8.- С.195 - 202.

146. Соколов С. Знак озаренья. Попытка сюжетной прозы // Октябрь. 1991.- N 2.- С.178 - 186.

147. Соколов С. Легко ли быть гражданином мира:Беседа с писателем. // Учит. Газ.- 1989.- 29 июля.- С.2.

148. Соколов С. На сокровенных скрижалях (Речь, сказанная 16 мая 1981 года на конференции"Русская литература в эмиграции" (Лос-Анджелес)// Собеседник. -1989. N ЗО(июль). - С.10-11.

149. Соколов С. Общая тетрадь, или Групповой портрет СМОГа. (Интервью взял С.Адамов) // Юность. 1989.- N 12.-С.66-68.

150. Соколов С. "Остаюсь русским писателем":Интервью, данное писателем корреспонденту "Собеседника".// Собеседник.- 1989.- N 30(июль,). С. 10-11.

151. Соколов С. Palisandre s'est moi?;Портрет русского художника в Америке: в ожидании Нобеля: Лит.-критич.этюды. // Золотой век.- 1992.- N 2.- С.17-21.

152. Соколов С. Палисандрия:Роман // Октябрь.-1991.- N9.- С.61-95.- N11.- С.49-119.I

153. Соколов С. Спасение в языке:Беседа с писателем Сашей Соколовым/Записал А.Михайлов. // Литературная учеба. -1990.- N 2.- С.180 184.

154. Соколов С. Школа для дураков. Между собакой и волком. М.: "Огонек"- "Вариант", 1990.- 382 с.

155. Соколов С„ Школа для дураков: Повесть Предисл. А. Битова // Октябрь.-1989.- N 3. С. 75-158.

156. Соколов С. "Я вернулся, чтобы найти потерянное": Интервью с писателем.// Родина.- 1991.- N. 4.1. С.11-14.

157. Толстая Т. Без названия // Огонек.- 1988.- N 33.1. С. 20.

158. Толстой JI.H. Анна Каренина // Собр. соч. в двенадцати томах. Т. 9. М. : Гос. изд-во худож. литературы, 1958.- 480 с.

159. Топоров В.Н. Миф.Ритуал.Символ.Образ: Исследования в области мифопоэтического: Избранное.- М.¡Прогресс. Культура, Б.г. (1994).- 621 с.

160. Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. -М.: Наука, 1977. 575 с.

161. Успенский Б.А. Избранные труды (Язык.Семиотика. Культура.)В 2 т. М.: Гнозис, 1994.- Т.1.- 429 с.

162. Успенский Б.А. Семиотика искусства.- М.: Шк."Языки русской культуры", 1995.- 357 с.

163. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. Т.1 (А-Д). М.: Прогресс, 1986. - 576 с.

164. Филиппов Л. Horror vaculi. О маленьких хитростях дурацкого дела // Знамя.- 1998.- N 10.- С.204-215.

165. Флоренский П. Имена. Б.м.: Купина, 1993.- 319 с.

166. Ф.О. Кто автор текстов,подписанных "В.Пелевин"? // Огонек.-1993.- N 23-24.- С.19.

167. Фрейд 3. Остроумие и его отношение к бессознательному// "Я" и "Оно": Труды разных лет. Книга 2. Тбилиси: Мерани, 1991. - С.175-406.

168. Фрейд 3. Поэт и фантазия // Вопросы литературы. -1990.- август.- С.160-166.

169. Фридман Дж. Ветру не указ. Размышления над текстами романов "Пушкинский дом" А.Битова и "Школа для дураков "С. Соколова// Литературное обозрение. 1989 .- N 12. -С. 14 - 16.

170. Фуко М. Археология знания. Киев: Ника-Центр, 1996. - 208 с.

171. Хейзинга Й. Homo ludens. В тени завтрашнего дня. -М.: Прогресс, 1992. 464 с.

172. Хейзинга Й. Осень средневековья . М.: Наука, 1988.-539 с.

173. Хемингуэй Э. Собрание сочинений. В 6-ти томах. Т. 1. М.: Изд-во "Нугешиинвест", 1993. - 366 с.

174. Хренов H.A. Игровые аспекты военной культуры императорской России // Мир психологии.- 1998.- N 4(16).-С.171-194.

175. Хренов H.A. Художественный опыт XX века в контексте смены культурных циклов // Общественные науки и современность.- 1999.- N 2. С. 139 -151.

176. Чапек К. Из жизни насекомых // Собр. соч. В 7-ми томах. Т.4. Пьесы.- М.: Худож. лит., 1976. С.608.

177. Чуковский К. Лепые нелепицы.Из книги "От двух до пяти". Как дети слагают стихи // Узорочье жизни.- М.: Мол.гвардия, 1989. С. 158 - 239.

178. Чупринин С. Сбывшееся несбывшееся // Знамя. -1993.- N 9. С. 181-188.

179. Чучин-Русов А.Е. Новый культурный ландшафт: постмодернизм или неоархаика? // Вопросы философии. 1999.- N 4.- С.24-41.- 1Уи

180. Шиллер Ф. Письма об эстетическом воспитании человека // Собр. соч. в 7-ми томах. Т.6. Статьи об эстетике.-М.:Худож. лит., 1957.- С.251-358.

181. Шкловский В.Б. Избранное. В 2-х т. Т. 2. Тетива. О несходстве сходного; Энергия заблуждения, книга о сюжете.-М. : худож. ЛИТ., 1983. 640 с.

182. Шкловский В.Б. Повести о прозе. Т.1. М.: Худож. лит., 1966. - 335 с.

183. Шпенглер 0. Закат Европы. Новосибирск: ВО "Наука". Сибирская издательская фирма, 1993. - 592 с.

184. Эко У. "Отсутствующая структура. Введение в семиологию".- СПб.: ТОО ТК "Петрополис", 1998.- 432 с.

185. Эльконин Д.Б. Психология игры. М.: Педагогика, 1978.- 304 с.

186. Эпштейн M.Н. Истоки и смысл русского постмодернизма // Звезда. 1996. - N 8. - С. 166 - 188.

187. Эпштейн М.Н. Парадоксы новизны: 0 литературном развитии XIX XX веков.- М.:Советский писатель,1988.- 416с.

188. Эпштейн М. Прото-, или Конец постмодернизма // Знамя. 1996.- N 3. - С.196 - 209.

189. Ямпольский М. Памяти Тиресия. Интертекстуальность и кинематограф. М.: РИК "Культура", 1993. - 464 с.

190. Best Steven, Kellner Douglas. Postmodern Theory. Critical Interrogations. N.Y.: The Guilford Press, 1991. -324 p.