автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.02
диссертация на тему: Именные композиты в чувашском языке

Полный текст автореферата диссертации по теме "Именные композиты в чувашском языке"

На правах рукописи

Семенова Галина Николаевна

Именные композиты в чувашском языке

Специальность 10.02.02. - Языки народов Российской Федерации (чувашский язык)

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

I

Чебоксары - 2005

Работа выполнена на кафедре методики преподавания чувашского языка и литературы государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Чувашский государственный университет им. И.Н. Ульянова»

НАУЧНЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ:

Андреев Иван Андреевич - доктор филологических наук, профессор (г.Чебоксары)

ОФИЦИАЛЬНЫЕ ОППОНЕНТЫ:

Ганиев Фуат Ашрафович - доктор филологических наук, профессор (г.Казань)

Скворцов Михаил Иванович - доктор филологических наук, профессор (г.Чебоксары)

Егоров Николай Иванович - доктор филологических наук, профессор (г.Чебоксары)

ВЕДУЩ АЯ ОРГАНИЗАЦИЯ:

Чувашский государственный педагогический университет им. И.Я.Яковлева

Защита состоится «9» февраля 2006 г. в 14.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.081.12 Казанского государственного университета по адресу: 420008, г. Казань, ул. Кремлевская, 18; тел.: 238-76-01.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке им. Н.И.Лобачевского Казанского государственного университета.

Автореферат разослан « 9 » декабря 2005 г.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор филологических наук,

профессор Д.З. Загидуллина

РМ6' ч за

г Ш214

Общая характеристика работы

Актуальность исследования. Именные композиты (сложные слова с компонентами - именными корнями) издавна являются объектами пристального внимания тюркологов и, в частности, исследователей чувашского языка. Во всех общих и частных, конкретно-языковых исследованиях по грамматике и словообразованию тюркских языков этой проблеме уделяется большое внимание. Однако трудно считать удовлетворительным уровень научного исследования и теоретического осмысления природы чувашского сложного слова, предлагаемых в общих и специальных грамматических исследованиях. В них нет единой системы понятий и соответствующей терминологии. Сложные слова, как правило, рассматриваются вне единой системы и общих закономерностей, присущих данной категории языковых единиц. Композиты, включая все их разновидности, встречаются во многих языках мира, т.е. они являются своеобразными языковыми универсалиями. Данное обстоятельство определяет общеязыковедческую актуальность исследования в сравнительно-сопоставительном плане. Существует также необходимость рассмотрения проблемы сложного слова с точки зрения -фактической реализации этих единиц в языке. Это прежде всего проблема идентификации сложного слова, которая, в свою очередь, гесно связана с проблемами орфографирования и лексикографирования данных языковых образований -непоследовательностью в правописании разных типов сложных слов, отсутствием единых принципов отбора и подачи их в словарях и т.д. Важность изучения номинативной сущности именных композит и определяющих ее факторов, применения ономасиологическою подхода к выявлению особенностей подобных наименований, анализа их механизма также обостряет актуальность данной проблематики в плане построения общей теории номинации и теории словообразовательной номинации в частности.

Цель и задачи исследования. Основной целью исследования

является: на основе материала, предоставляемого

непосредственно языком (главным образом в его письменном

проявлении), с учетом того положительного, что имеется в

научной литературе по вопросу о сложных словах в

тюркских и других языках, охарактеризовать систему

чувашского именного словосложения в ее современном

состоянии и, насколько это возможнег,1 и и 'развитии-.

РОС. национальная i

библиотека |

В соответствии с поставленной целью в работе определены и решаются следующие конкретные задачи:

- провести критический обзор основных положений в трактовке сложных образований в русском, тюркском и чувашском языкознании и установить состояние изученности данной проблемы;

- дать научно обоснованное определение сложному слову (композиту) как лингвистическому феномену и понятию;

проанализировать предложенные в языкознании классификации сложных образований и определить оптимальный вариант классификации для чувашских именных композит;

- проследить исторические пути развития сложных образований в чувашском языке в соответствии с принципом «изучать факты языка в неразрывной связи с историей общества, с историей народа, которому принадлежит изучаемый язык»;

- определить место словосложения в системе словообразования в тюркских языках, выявить и по мере возможности описать в сравнительном плане словосложительные модели для чувашского языка, охарактеризовать их с точки зрения продуктивности, частотности;

- описать социально-исторические и лингвистические факторы и мотивы образования и употребления композит;

- теоретически осмыслить переходные явления между словосложением и смежными явлениями (суффиксацией (аффиксацией), аббревиацией, фразеологией), вскрыть их общие черты и отличия;

- рассмотреть критерии разграничения сложных слов и изоморфных свободных словосочетаний и определить наиболее приемлемые из них для изучаемого языка;

описать семантику именных композит чувашского языка в свете новейших лингвистических теорий (ономасиологический подход, теория номинации) и представить сложные слова как единицы номинации;

- проследить различия в характере связи общей семантики сложных слов со значениями их компонентов, отметить случаи изменения значений сложений, приобретения ими полисемии и т.п.;

- исследовать пути формирования смыслового содержания именных композит и осуществить их классификацию в соответствии с типом смысловой структуры;

- выявить национально-языковую специфику словосложения;

- выявить тенденции, характерные для развития словообразовательной системы современного чувашского языка.

Научная новизна исследования определяется самой направленностью поставленных целей и задач: комплексным и многоаспектным изучением именных композит в единстве их содержания и формы, языка и реальной действительности, языка и речи. Осуществляется монографическое исследование чувашского именного словосложения с последующим описанием и определением статуса данных единиц в свете новых лингвистических теорий. Это позволит закрепить за учением о сложном слове свое название -композитология и ввести его в научный обиход.

Признание автономности композитологии в рамках словообразования могло бы преодолеть коллизию в сложившейся традиции, в которой сложное слово получает незаслуженно меньшее место, чем аффиксальное словопроизводство.

Теоретическое значение исследования. Выводы диссертационной работы должны способствовать формированию целостной концепции именного словосложения в чувашском, а также тюркском языкознании. Теоретическая значимость работы заключается и в том, что именные композиты чувашского языка описаны с освещением ряда вопросов, касающихся проблемы слова, реализации в нем лексического, словообразовательного и грамматического значений, способов словообразования, аспектов его изучения, уточнения исходных принципов его анализа.

Практическая значимость работы определятся прежде всего комплексным характером исследования, результаты которого могут послужить основой при составлении спецкурсов по словообразованию, при чтении теоретических курсов и проведении семинаров по различным разделам науки о языке (лексикологии, грамматики, стилистики и т.д.), а также при создании академических грамматик, учебников и учебных пособий для вузов и школ, в терминологической работе, лексикографической и переводческой практике. Предлагаемые пути решения проблемы и методика исследования могут найти применение в практике написания студентами дипломных и научных работ.

Методологической основой исследования являются следующие положения: 1) язык является основным средством

общения людей, при этом словообразование выполняет важную роль в функционировании и развитии языка, расширяет реализацию его потенциальных номинативных возможностей; 2) развитие языка, обогащение его словарного состава, сферы и характер функционирования теснейшим образом связаны с историей народа, с его жизнедеятельностью и культурой.

В общелингвистическом плане предлагаемое исследование может быть охарактеризовано как синхронно-диахронное и типологическое. Используя в качестве основного синхронно-диахронный метод, мы опираемся на то понимание диахронии, когда она не отождествляется с историей (с «тем, что было»), а рассматривается как «последовательность состояний во времени»;1 как «движение, приводящее к смене качественного состояния языка».2

Решение поставленных задач потребовало использования комплекса методов, в том числе и дополнительных.

Описание словосложения в системе именных композит чувашского языка велось в ретроспективном и перспективном планах, в соответсгвии с этим были использованы приемы словообразовательного анализа и синтеза, моделирования и статистической оценки, которые позволили объективно оценить закономерности формирования отдельных словообразовательных моделей.

Издавна методом изучения сложных номинативных образований была декомпозиция. Этот метод мы находим еще в грамматике древнеиндийского языка Панини. Он состоит в отыскании словосочетаний, синтаксически и семантически соотносимых со сложными словами (композитами).

Конфронтационный метод изучения позволил выявить языковые феномены и на их основе установить черты сходств и различий между родственными и неродственными языками, некоторые общеязыковые универсалии.

Выявление номинативных особенностей на уровне речи потребовало применения текстуального и функционального анализа. Работа содержит черты и этнографического подхода к исследуемой теме, т.е. использован этнолингвистический метод.

1 Соссюр Ф. Курс общей лингвистики // Труды по языкознанию /Ф.Соссюр. - М., 1977. - С. 114-115.

2 Моисеев А.И. Основные вопросы словообразования в современном русском литературном языке /А.И.Моисеев. -Л., 1987. - С. 101.

Объект и источники исследования. Объектом исследования послужили в основном именные композиты современного чувашского языка: повторы (редупликации), парные слова, композиты подчинительного типа следующих моделей: а) существительное + существительное; б) прилагательное + существительное; в) существительное + отглагольная форма. Избранные модели, на наш взгляд, позволяют наиболее полно представить объем и специфику чувашского именного словосложения, поскольку они составляют его основной фонд.

Выборка проводилась из разнотипных словарей, периодических изданий. Изучение функционального аспекта значения велось на базе текстовой выборки из произведений современной художественной литературы, устного народного творчества. Привлечены также некоторые данные живой разюворной речи (диалектов), в известной мере позволяющие судить о распространенности изучаемых единиц вообще и отдельных их видов в частности.

Положения, которые выносятся на защиту:

- определение сложного слова (композита) должно строиться на учете трех аспектов в словосложении (генетического, морфологического, словообразовательного);

- классификацию и типолошзацию сложных образований следует проводить исходя из единых принципов той или иной классификации. Для чувашского языка классификация сложных слов по способу образования является наиболее приемлемой, она позволяет максимально охватить типы сложений в языке и правильно решить многие теоретические и практические вопросы, в частности, вопрос установления критериев отграничения сложных слов от изоморфных словосочетаний, вопрос орфографического оформления

, композит и т.д.;

- утверждение, что в основе образования большинства именных композитов в чувашском языке лежит серийное или модельное словообразование, т.е. сложные слова возникают

» по тем словосложигельным моделям, которые уже

существуют в языке; остальная часть создается путем лексикализации словосочетаний, в подавляющем большинстве атрибутивных. Продуктивными словосложительными моделями являются следующие (они же признаны нами самыми древними): а) модели создания сложных слов способом редупликации (повторите корня или основы слова); б) модели образования парных слов; в) словосложительный тип, восходящий к структурной схеме первого изафета;

г) словосложительный тип, восходящий к структурной схеме второго изафета;

- композиты создаются в языке в силу следующих социально-исторических и лингвистических факторов: а) для удовлетворения потребности общества в выражении новых понятий и явлений; б) для удовлетворения потребности рациональной организации высказываемого смысла, более точного выражения мысли; в) для выражения различных грамматических и стилистических значений;

- при этом сложные существительные являются ведущим типом композитов в разносистемных языках и являются типолохической универсалией;

- наличие фонетических изменений на границе составных частей композита является одним из важных признаков возникновения сложного снова. Процесс фонетического слияния компонентов происходит медленно, это зависит от многих факторов и находится в тесной связи с звуковой системой, словарным составом и грамматическим строем языка;

- традиционная трактовка цельнооформленности для чувашского языка неактуальна. Наиболее надежными при отграничении сложных слов и словосочетаний оказываются формально-грамматические признаки. Однако для установления критериев выделения сложных слов в чувашском языке, как и во многих тюркских и нетюркских языках, недостаточно выделение в качестве рашающего какого-либо отдельного признака. Лишь комплексный подход, т.е. учет нескольких критериев, помогает правильно решить вопрос о специфических признаках рассматриваемых единиц;

- в чувашском языке, как и во многих других языках, словосложение и аффиксация представляют собой два взаимодополняющих способа слово- и формообразования. Словосложение не только дополняет аффиксацию непосредственно в процессе слово- и формообразования, но и обуславливает развитие аффиксального способа путем формирования новых аффиксов, что также определяет взаимную связь между этими двумя способами слово- и формообразования. Поэтому одной из задач является научное обоснование целесообразности исследования явления полуаффиксации как одного из путей взаимодействия словосложения и аффиксации;

- сложносокращенные слова представляют собой резулыат словообразования, связанного структурно и семантически со словосложением. В большинстве своем они являются детищем XX века, их появление в языке вызвано

потребностями кодирования информации, тенденцией к компрессии информации. Очень важно установить в современном языке возможности производства композитов одного типа от другого, чтобы ответить на вопрос о существовании постепенного перехода между ними;

- номинативная сущность сложных слов складывается из их знакового значения и особенностей функционирования в реальных процессах коммуникации;

- основную особенность семантики сложных слов составляет то, что общее значение композита определятся целым рядом самых разнообразных факторов, одним из которых является характер переплетения значений компонентов, который вытекает, в свою очередь, из лексических значений частей, обуславливающих также и тип композита. Воспроизводимость сложного слова предполагает наличие «номенандума», т.е. обозначения с его помощью нерасчлененного понятия, тогда как словосочетание имеет расчлененную ономасиологическую структуру;

- именные композиты чувашского языка содержат огромный культурно-исторический потенциал. Особо значимыми в этом плане являются термины родства, названия представителей растительного и животного мира, антропонимы и топонимы. Они свидетельствуют о неповторимой специфике образного мышления народа, представляющего собой сложный ассоциативно-психологический процесс. Исследование функционирования топонимов-композитов проливает свет на проблему взаимодействия языков и является отражением общего процесса взаимовлияния и взаимообогащения языков.

Апробация работы. Основные положения данного исследования апробированы в результате выступлений с докладами и сообщениями на итоговых конференциях профессорско-преподавательского состава Чувашского государственного университета им. И.Н.Ульянова и его филиалов (19822005 г.г.); на научных и научно-практических конференциях научных учреждений и других вузов г.Чебоксары: Чувашской сельскохозяйственной академии (1995-2000 г.г.), филиала Московского государственного социального университета (2000-2002 г.г.), филиала Московского государственного открытого педагогического университета им. М.А.Шолохова (2002-2004 г.г.), Чувашского республиканского института образования, Чувашского государственного института гуманитарных наук; на конференциях и симпозиумах: зональных («Пути повышения эффективности преподавания чувашского

языка и литературы». Самара, 2001-2002; «Новые подходы в преподавании чувашского языка и литературы». Нижнекамск, 2004; «Чувашский язык и культура». Чебоксары-Ульяновск, 2004); межрегиональных («Внедрение закона «О языках в Чувашской республике: проблемы и опыт». Чебоксары, 2002; «Этнос и личность: Исторический путь, проблемы и перспективы развития». Москва-Чебоксары, 2003; «Национальные традиции в культуре народов Поволжья». Чебоксары, 2003); всероссийских («Проблемы изучения и преподавания филологических наук». Стерлитамак, 1999 г.; «Актуальные проблемы чувашского языка и литературы». Стерлитамак, 2004); международных («Проблемы классификации урало-алтайских языков. Языки и культура». Чебоксары, 2001; «Диалекты и история тюркских языков во взаимодействии с другими языками». Чебоксары, 2004; «Чувашский язык: вчера, сегодня, завтра». Чебоксары, 2004).

Содержание и выводы диссертации отражены в монографиях «Именные композиты в чувашском языке» (Чебоксары, 2002); «Композитообразование в чувашском языке и его национальная специфика» (Москва, 2005); в учебном издании «Методика чувашского языка в средней школе» (Чебоксары, 2004); в 30 статьях.

Структура работы определяется ее задачами, а также логикой изложения темы исследования и анализируемым материалом. Диссертация состоит из введения, пяти глав, списка использованных словарей, заключения, библиографии, словаря-приложения сложных слов чувашского языка с переводом на русский.

Общее содержание работы

Первая глава «Сложное слово как объект исследования» состоит из четырех параграфов.

В первом параграфе «Композиты и их проблематика в языкознании» рассматривается история изучения вопроса и определяется комплекс проблем, связанных с данной темой.

Изучение СС имеет свою историю в языкознании, начинающуюся с древнеиндийских грамматик и развивающуюся в трудах лингвистов разных направлений современного языкознания.

Проблема сложных слов в отечественной науке была поставлена М.В .Ломоносовым, который понимал «сложение» (термин также введен им) в широком смысле и включал в эту группу и слова со стершейся мотивацией, т.е. являющиеся в настоящее время структурно простыми (рукоятка, рукавица), и

«совокупление» предлога и имени (порука), и собственно сложные слова (рукомойник). Последующие определения сложного слова (Ф.И.Буслаев, Ф.Ф.Фортунатов) так шш иначе воспроизводят эту же мысль.

Русская лингвистика XX в. пошла дальше, введя понятие основосложения и дав классификацию сложных слов: слитные, удвоенные, грамматически сложные, составные (Ф.Ф.Фортунатов). В последние десятилетия объектом изучения становятся словообразовательная мотивация, словообразовательное гнездо, словообразовательный тип и словообразовательная система (И.С.Улуханов). Вводится понятие словообразовательного рада и класса (Н.Д.Арутюнова, Б.Н.Головин, В.Н.Немченко, Е.С.Кубрякова).

Вопросы русского словосложения исследованы также в трудах Г.О.Винокура, А.И.Смирницкого, Е.А.Василевской, К.Л.Ряшенцева и других. Большое внимание уделено словосложению в академических и других грамматиках русского языка.

Исследователи тюркских языков давно обратили внимание на сложные образования и их группы. В работах известных тюркологов И.Гиганова, А.Казембека, О.Бетлингка, КНасырова, В.Радлова, Н.Катанова, Н.Ашмарина и других была заложена основа для дальнейших изысканий в этой области. Весьма ценные положения по этому вопросу можно отметить в трудах А.Кайдарова, М.И.Адилова, Т.М.Гарипова, Р.А.Аганина, С.Н.Муратова, Б.О.Орузбаевой, Н.А.Баскакова, А.Н.Кононова, Ф.А.Ганиева, Л.Ж.Жабеловой.

В чувашском языкознании словосложению до сих пор посвящались лишь разделы в общих работах по грамматике и словообразованию, а специально рассматривались только отдельные более или менее узкие вопросы словосложения, но не словосложение в целом. Данный вопрос предстал впервые в научном освещении в работах известного чувашеведа Н.И.Ашмарина1. Его исследования отличаются обширностью

1 Аптмарин Н.И. Материалы дня исследования чувашского языка /Н.И.Аптмарин. - 4.2. - Казань, 1898; О морфологических категориях подражания в чувашском языке. Казань, 1928; Основы чувашской мимологии: О подражательных словах в чувашском языке. Казань, 1918; Заметки по грамматике чувашского языка //Тр. НИИ при Совете Министров Чуваш. АССР. Чебоксары, 1976. - Вып. 66; Опыт исследования чувашского синтаксиса. Ч. 1. Казань, 1903; Ч. 2. Симбирск, 1923.

привлеченного материала и глубиной его анализа, однако приведенный материал последовательно не классифицирован. Автором употреблены разные термины в отношении почти одних и тех же языковых явлений: «сложные слова», «составные слова», «попарное соединение слов», «наречные выражения» и т.д.

Весьма интересными являются работы, посвященные разработке проблем чувашской орфографии.1 Следует подчеркнуть, что исследователями нескольких поколений чувашских языковедов была создана база для фронтального изучения одного из важных лексических пластов данного языка.

Во втором параграфе «Научные предпосылки определения сложного слова как лингвистического термина» проводится мысль, что не может быть единства лингвистического определения отдельного (в том числе и сложного) слова для всех времен и языков мира уже потому, что каждый язык или система языков имеет свои специфические фонетико-морфологические, синтаксические нормы, от которых зависят форма и структура слова.

Обзор литературы по данному вопросу показал, что сама дефиниция сложного слова представляет собой большие трудности: во-первых, из-за сложности определяемого объекта, во-вторых, из-за наличия многих объектов, смежных с определяемым, в-третьих, из-за различных лингвистических воззрений и подходов к определяемому объекту. Все это делает целесообразным конкретизировать поиски дефиниции сложного слова для данного языка и принять какой-то один подход и одно направление в этих поисках.

Так, можно исходить с морфологических позиций, тогда всякое слово, состоящее из двух или более полнозначных элементов (корней, основ), будет сложным словом. Со

1 Иванов А.И. Некоторые вопросы чувашской орфографии и пунктуации //Учен.зап. НИИ при Совете Министров Чуваш. АССР. - Чебоксары, 1956. - Вып. 14; Перле, уйрам дырасси синчен шухашлани //Учен.зап. НИИ при Совете Министров Чуваш. АССР. - Чебоксары, 1966. - Вып. 32; Андреев И.А. Некоторые вопросы чувашской орфографии //Учен.зап. НИИ при Совете Министров Чуваш. АССР. - Чебоксары, 1963. -Вып. 22; Типы языковой экономии и их взаимодействие в структуре чувашского языка //Изв. Академии паук Чувашской Республики. Гуманитарные науки. - Чебоксары, 1993. - Вып. 1.

словообразовательных позиций важно установить, является ли двуосновное слово результатом сложения или же оно -продукт какого-то другого словообразовательного процесса. Если же опираться на такие критерии, как устойчивость, социальная валентность лексической единицы и ее воспроизводимость, го только те лексические единицы заслуживают статуса слова, в том числе сложного, которые гак или иначе закрепились в словаре и воспроизводятся в речи.

Исследовательская практика лингвистов на протяжении более чем двухсот лет подтверждает необходимость различения трех аспектов в словосложении, введенного, главным образом, по соображениям логического порядка. Каждое определение по аспектам отражает существенные черты предиката (явления), отличающие их от сходных предметов или явлений. Поэтому, например, генетическое определение должно показать разницу в генезисе сложных и аффиксальных слов. Различие между сложными и аффиксальными словами должно отражаться также в словообразовательном определении сложного слова, потому последнее может быть охарактеризовано как лексическая единица, образующаяся путем подстановки в композитообразующую модель либо суммы основ (собственно модельное композитообразование), либо только одной основы при заданности второй в модели (типовое композитообразование).

При морфологическом определении сложных слов подчеркивается их отличие не только от слова аффиксального происхождения, но и от словосочетаний. В этом плане сложное слово - это цельнооформленная лексическая единица с неразложимым значением, единым ударением, отнесенная к одной из частей речи, состоящая чаще всего из двух знаменательных элементов, между которыми отсутствуют грамматические отношения, и соотносимая, как правило, с несколькими полностью соотносительными словосочетаниями поясняющего характера.

Определения сложного слова встречаются в трудах многих тюркологов (А.Н.Кононов, Ф.Л.Ганиев, С.Н.Муратов, В.Г.Егоров и др.). Чувашский исследователь В.Г.Егоров в своей работе о словосложении дает следующее определение данной лингвистической единице: «Сложным словом мы называем лексическую единицу, составленную из двух или более слов, находящихся в определенном семантическом отношении друг с другом, обозначающую одно определенное

понятие, по значению в большинстве случаев не тождественное с входящими в его состав частными понятиями, формально объединенную одним ударением и имеющую одно общее окончание».1

Обзор существующей по словосложению литературы показал следующее:

1) при определении сложного слова (композита) современная лингвистика исходит из следующих признаков цельнооформленности: а) семантическое единство при лексической знаменательности частей композита; б) грамматическое единство (морфологическое и синтаксико-функциональ-ное); в) соотнесенность со словосочетанием;

2) данная проблема охватывает следующий круг вопросов: а) генезис СС; б) цельнооформленность СС;

в) значение и национальная специфика словосложения;

г) сложные слова и смежные с ними явления; д) научное определение СС; е) классификация СС; ж) связь словосложения с фонетическим, морфологическим и синтаксическим строением языка.

Все эти проблемы связаны как дру1 с другом, так и с другими смежными проблемами языкознания.

В третьем параграфе «Проблема классификации сложных слов» рассматривается вопрос классификации и типологизации сложных слов, который вызывает определенные трудности как структурного, так и семантического порядка. Задача исследователя заключается в том, чтобы правильно вскрыть общность и различие элементов, исходя из единых принципов той или иной классификации.

В научной литературе встречаются следующие классификации СС: а) по доминантности компонентов; б) по наличию или отсутствию соединительного элемента между компонентами; в) по лексико-грамматическому характеру их компонентов; г) по синтаксическим взаимоотношениям компонентов; д) по семантическим основаниям.

Среди тюркологов существует мнение, что сложные слова можно классифицировать по структуре, составу, семантике, происхождению компонентов, способам связи, утвердившимся в языках законам образования. Однако указанные признаки охватывают не все их виды. Например, при классификации по структуре, а также способам связи

1 Егоров В.Г.. Словосложение и значение его в истории языка /В.Г.Егоров. - Учен.зап. Чуваш, гос. пед. ин-та. -Чебоксары, 1953. - Вып. 1. - С. 15.

компонентов или по синтаксическому признаку вне классификации остаются такие виды сложных слов, как слова-повторы и сложносокращенные слова. Некоторые признаки, как, например, семантика, состав и происхождение компонентов, могут служить основанием для внутривидовой классификации, в частности, для классификации собственно сложных слов. Нам представляется наиболее приемлемой классификация сложных слов по способу их образования. По этому признаку можно выделить следующие группы сложных слов в современном чувашском языке:

1) повторы, образующиеся путем повторения одного и того же слова или его части: вёт-вст (думар) «моросящий (дождь)», парне-сарне «подарки и прочее», кал-кал (сд) «ладная (работа)», тун-тун «назв. детской игры», хам-хам «детское название собаки»;

2) парные слова, образованные путем спаривания (сочетания) двух разных основ без изменения показателей грамматической связи: дакар-тавар «еда, угощение», сывлах-чёрлёх «здоровье, благополучие», килен-каян «посетители», кил-йыт «семья»;

3) сложные слова, структурно организованные по моделям определительных словосочетаний (самая многочисленная группа): дулпуд < дул пудё «вождь, предводитель», дёмата «валенки», сартут «веснушки», хуратул «1речиха», видура «таган, треножник»; акатуй «весенний праздник урожая;

4) собственно сложные слова, образованные в результате опрощения основ определительных словосочетаний: пыскапи < пысак апи «крестная мать», датмарадди < датма аври йывадди «сковородник», кадата < кёдде ата «валенки», хушамат < хушма ят «фамилия», дапари < дава аври «косовище»;

> 5) сложносокращенные слова, образованные сокращением

всех или части слов-компонентов: соцпулашу (< социалла лулаглу) «социальная помощь», варманхуд (< варман худалахё) «лесное хозяйство», телеюра (< телевидени юрри) «теленесня», информкйларам (< информаци каларамё) «информационный выпуск»;

6) сложносокращенные слова, образованные путем сложения и единовременной аффиксации: малкурамлах «дальновидность», ашпиллёх «милосердие», хёвелда вран&гп «подсолнух», тёлпулу «встреча», аставам «память», тавракурам «кругозор».

Разделение сложных слов на определенные виды и выявление специфических свойств и признаков, отличающих их друг от друга, имеет большое теоретическое и практическое значение. Оно позволяет конкретно судить о каждом их виде, всесторонне изучить специфические свойства и признаки, отличающие тот или иной вид от других сложных единиц.

В четвертом параграфе «Из истории возникновения и развития композитов» прослеживаются пути развития сложных образований: повторов, парных слов и остальных типов сложных слов.

Повторы, или редупликации, характерны для всех языков мира независимо от их строя и системы. Основные способы образования и семантическая общность редуплицированных слов в целом идентичны во всех тюркских и нетюркских языках. Это свидетельствует об универсальности данного явления с типологической точки зрения. Карл Бюлер, известный австрийский языковед и психолог, полагает, что «этот способ словотворчества очень естественен и потому, вероятно, очень древен».1 Он считает, что самыми древними в языке являются слова, детские по происхождению. Именование средствами языка младенца первыми получают отец, мать, ребенок, материнская грудь, материнское молоко, рот, кукла. Речь также идет о таких действиях, как сосать, есть, говорить, баюкать, качать, ласкать, щекотать. Сказанное с полным основанием можно отнести и к чувашскому языку. Примерами являются следующие факты: nana «младенец», меммс (мамма) «хлеб», ням-ням «кушать», туту «машина», тате «игрушка», тутту «молоко», пили «боль», хам-хам «собака» и т.д.

Логично полагать, что наиболее древний вид повтора -это полный повтор (повтор одной и той же единицы). Удвоенные образования встречаются почти во всех орхоно-енисейских и средневековых тюркоязычных памятниках, притом всюду парные слова и повторы соседствуют (см. работы Н.К.Дмитриева, А.Т.Кайдарова, В.Г.Егорова и др.).

Возникновение в языке парных слов можно считать дальнейшим развитием повторения корня или основы слова. Как и всякий способ, применяемый языком, способ удвоения расширял свои возможности для удовлетворения потребностей в выражении лексических и грамматических значений.

1 Бюлер Карл. Теория языка. Репрезентативная функция языка /Карл Бюлер. Пер. с нем. - М., 2000. - С. 190.

16

«Модели образования повторов сыграли определяющую роль в формировании парных слов как самостоятельного разряда лексических единиц с обобщающим значением множественности, соотносительной с грамматическим значением суффикса -лар», - справедливо, на наш взгляд, утверждает Н.Абдурахманов.1 Иллюстративным материалом для данного случая могут послужить следующие примеры из чувашского языка: атте-анне «родители», нуша-асап «мучения, невзгоды», ут-пу «тело, туловище», уйран-турах «продукты из кислого молока» и т.п.

Среди парных слов встречаются образования с компонентами, утратившими исконные лексические значения: юмад-тёрёд «ворожеи, знахари», хылар-хёнар «слухи, небылицы», сават-сапа «посуда» и т.д. Большинство исследователей полагает, что образования эти древнейшего происхождения. Т.А.Дегтярева, в частности, отмечает следующее: «Эти парные сращения возникают в эпоху межплеменных контактов, когда создается необходимость использовать разноплеменную, а иногда разноязычную лексику с целью сделать высказывание понятным для носителей разных родственных языков».2 Думается, что следы взаимодействия различных тюркских и нетюркских языков в далеком прошлом сохранились и в парных образованиях: хула-шехер «общее название городов», туре-шара «административные служащие», 1имёр-тамар «железо и тому прочее» (в чувашском языке «тамар» в качестве осмысленного слов а не встречается, между тем оно со значением «железо» бытует в других тюркских и монгольских языках).

Язык постоянно пополняет свой словарный запас, путь обо! агцения лексики языка за счет использования внутренних ресурсов является очень емким и экономным. Слова приобретают новые формы и категории потому, что новые социально-экономические условия и развивающееся соответственно им мышление требуют этого. Именно этот закон является движущим моментом в развитии новых функций и значений разных типов слов и сложных образований. По мнению чувашского исследователя В.Г.Егорова, в ходе

1 Абдурахманов Н.. Парные слова в тюркских языках: автореф. дис. ... д-ра филол. наук /Н.Абдурахманов. - Алма-Ата, 1975. - 7 с.

2 Дегтярева Т. А. Пути развития современной лингвистики / Т.А.Дегтярева. - М., 1964. - С. 136.

исторического развития чувашского языка основной словарный фонд служил и служит источником словообразовательной и словотворческой деятельности народа: «Новые природные слова продолжали образовываться здесь на базе основного словарного фонда. Например, чуваши, впервые ознакомившись с ртутью, по первому впечатлению назвали ее чёркёмёл, воспользовавшись словами основного словарного фонда: кёмёл - серебро, чёрё(чёр) - живой; следовательно, ртуть - живое серебро; урай - пол (ура -нога, айё - ее низ, т.е. подножие)».1

Психологическую трактовку этих образований мы вновь находим у К.Бюлера: «Изначальная позиция генетива во всех языках - это его препозиция. Психологически неизбежно она возникает вследствие того, что генетив представляет собой при образовании понятий (видового различия) до сих пор неизвестное, и теперь новое, позволяющее сформировать из какого-то уже знакомого понятия, некоего «рода», какой-нибудь новый «вид», привлекая к себе внимание в первую очередь именно как новое, генитив произносится сначала, раньше, чем «управляющее» им существительное в номинативе, представляющее род в таковом качестве нечто уже знакомое».2

Весь наш материал показывает, что данный путь развития лексической системы является живым и продуктивным, и в дальнейшем он, безусловно, будет питать лексическую систему и чувашского языка.

Вторая глава «Структурно-словообразовательная

характеристика сложных имен существительных» состоит из трех параграфов.

В первом параграфе «Лингвистическая природа сложных слов в системе словообразования в тюркских языках» рассматриваются разные точки зрения по вопросу о способах образования сложных слов.

Большинство исследователей по давно сложившейся в тюркологии традиции (см. работы: Баскаков, 1952; Севортян,1952; Адилов, 1958; Гарипов, 1959; Муратов, 1961; Мусаев, 1964; Орузбаева, 1964; Ганиев, 1982) рассматривает

1 Егоров В.Г. Словарный состав современного чувашского литературного языка /В.Г.Егоров // Учен.зап. НИИ при Совете Министров Чувашской АССР. - Чебоксары, 1953. -Вып. VIII. - С. 82.

2 Указ. раб., с. 302.

сложные слова как результат синтаксического способа словообразования, в соответствии с которым «всякое сложное слово либо представляло в прошлом словосочетание, либо было построено по модели словосочетания прошлого времени».1

Ученые, отрицающие синтаксическое толкование природы сложных слов, считают, что в основе образования большинства из них лежит серийное, или модельное, словообразование. Из новейших исследований в области словообразования в тюркских языках наиболее последовательно рассмотрена природа сложных слов в работах А.А.Юлдашева2, Л.Ж.Жабеловой.3 «Формируется модель не из словосочетаний и их структурных моделей, а на базе готовых сложных слов, имеющих единое словообразовательное строение и типовое значение», - утверждает, в частности, А.А.Юлдашев.4 Мы придерживаемся этой точки зрения и считаем, что в чувашском языке, как и в других тюркских языках, большинство сложных слов создано и создается преимущественно по старым образцам, по аналогии с теми моделями, которые уже давно существуют в языке и принадлежат к регулярным и продуктивным или малопродуктивным моделям.

Самыми продуктивными словосложительными моделями для чувашского языка оказались следующие: а) модели образования парных слов; б) модели создания сложных слов способом морфонологизированной редупликации; в) слово-сложительный тип, восходящий к структурным схемам первого и второго изафета. Далее идет более обстоятельная характеристика каждой из этих моделей.

Парные слова и повторы описаны во втором параграфе «Сложные слова, образованные на основе сочинительных отношений (копулятивные композиты)».

1 Жирмунский В.М. О границах слова / В.М.Жирмунский //Морфологическая структура слова в языках различных типов. - М.; Л., 1963. - С. 23.

2 Юлдашев А.А. Принципы составления тюркско-русских словарей /А.А.Юлдашев. - М., 1972.

3 Жабелова Л.Ж. Сложные имена существительные в современном карачаево-балкарском языке /Л.Ж.Жабелова. -Нальчик, 1986.

4 Указ. раб., с. 189.

Специального монографического исследования парных слов в чувашском языке не проводилось. Относительно полная характеристика природы чувашских парных слов содержится в статье И.П.Павлова.1 Оспаривая мнение некоторых языковедов относительно словообразующей функции модели парных слов, автор делает следующий вывод: «Все данные говорят о том, что парные слова являются одним из видов словообразования в чувашском языке».2

Среди парных существительных с точки зрения лексико-семантического соотношения компонентов выделяются следующие модели:

1. Синонимичные парные слова. Характерной их особенностью является наличие в них обобщающего собирательною значения, вытекающего из соединения названий конкретных предметов и явлений действительности: вай-хал «сила, мощь», тёп-йах «род, родня», чашак-тирёк «посуда вообще», уй-хир «поля, пашни, нивы».

Компонентами большинства синонимичных парных слов выступают слова, относящиеся к общетюркской лексике, встречаются и иноязычные заимствования: вут-кавар «огонь вообще», укда-тенкё «деньги вообще», вай-хават «сила, мощь», ас-хакал «умственные способности, разум», шапа-араскал «судьба, фортуна».

2. Антонимичные парные слова. Антонимы в составе парных слов способны иметь те имена, которые выражают качественный признак: это, главным образом, существительные с контрастными значениями времени, пространства, возраста, пола и т.д.: вата-вёгё «и стар и млад», нуша-ырлах «горести и радости», кун-дул «жизнь, жизненный пугь», ай-дгт «верх и низ», су1у-илу «торговля».

Антонимичные парные существительные могут образовываться и от некоторых глагольных форм, которые выступают в определенном морфологическом оформлении, что и позволяет рассматривать их как специальную словосложительную модель. Производящая основа принимает здесь строго определенную форму, например, форму причастия настоящего времени, которая употребляется субстантивно: килен-каян «посетители», кёрен-тухан

! Павлов И.П. Парные слова в современном чувашском языке /И.П.Павлов //Исследования по этимологии и грамматике чувашского языка. - Чебоксары, 1988. - С. 5677.

2 Указ. раб., с. 57.

«посетители, навещающие», усен-тарая «растения вообще», шЗтан-юхан «всякого рода чирье». Антонимичные парные существительные фиксируются и в других тюркских языках: в татарском (алыт-биреш «купля-продажа», юк-бар «ерунда-мелочи», ут-су огонь и вода»); в карачаево-балкарском (жер-су «земельные угодья, необходимые для ведения хозяйства», къул-бий «господа и рабы»),

3. Ассоциативные парные существительные. Эта группа является более многочисленной по сравнению с первыми двумя. Семантически компоненты ассоциативных парных слов соотносятся друг с другом как видовые понятия, объединяемые в более общие родовые понятия: хёд-пашал «оружие вообще», тута-давар «ротовая область», сурпан-масмак «женские украшения», хур-кавакал «домашняя пгица», ёдкё-дикё «празднество, веселье».

К рассмотренным выше трем разновидностям парных слов следует отнести еще две группы образований, фиксируемых в исследуемом языке:

1) парные слова с компонентами, утратившими лексические значения: куртё-арша «соседи, шабры», хыпар-ханар «слухи вообще», ят-кёрём «молодые люди», хён-хупар «болезни, мучения», усал-тёсел «нечистая сила, все дурное» (в современном чувашском языке вторые компоненты этих парных слов самостоятельно не употребляются).

В качестве вторых повторяющихся компонентов могут употребляться также слова с затемненной семантикой: пухча (тупра-лухча «нажитое имущество»; укда-пухча «деньги, капитал»); хамар {хурт-хамар «пчелы и тому подобное»; дурт-хамар «усадьба»; хуранташ-хамар «родня»); крл (йыш-куп «окружение, сослуживцы»; курёш-куп «соседи, односельчане»); дарма (ана-дарма «полевые угодия»; урапа-дарма «телега и тому подобное»; витрс-дарма «ведра и тому прочее»; дупде-дарма «тара вообще»; общее название деревянных кадок и сундуков для хранения белья и платьев»); тёсел (татман-тёсел «враги, недруги»; усал-тёсел «зло и тому прочее»); качка (йыта-качка «собаки и юму прочее»; шамй-качка «кости и тому прочее»; самах-качка «разговоры вообще», лаша-качка «кони и тому прочее», укда-качка «деньги и тому прочее», ура-качка «ноги и тому прочее», тала-качка «портянки и тому прочее»); вёрле (хана-вёрле «гости вообще»; хуранташ-вёрле «родственники»); танка, {вут-шанка «топливо»; шама-шанка «туловище, скелет, все тело (исключая внутренности)»; дуп-шанка «сор вообще, отбросы при производстве»; шор-шанка «лутошко

без корья»); кёрём (ят-кёрём «зрелые молодые люди»; дамрак-кёрём «молодежь»); масарё (пурчё-масарё «дом и все остальное»; шали-масарё «нажитое»).

Подобные примеры встречаются и в татарском языке: кеше-масар какой-либо человек», буре-мадар «какой-нибудь волк», кеше-кара «какой-либо человек», Эйбер-кара «какая-нибудь вещь». Видимо, в далеком прошлом они употреблялись как лексические единицы с полной мотивирующей семантикой. Об этом свидетельствуют этимологические словари.

2) парные слова с общим вторым компонентом мён (от местоим. мён «что»): Шурлаха-мёне лекессе те пахман (Юхма) «Болотистые места его не запугали»; Кунта хуралда-мён дук (Элкер) «Сторожа-охранника здесь не встретишь»; Пасарта-мёнре тёл пулсассан «Авось, встречу где-то на базаре».

Таким образом, в современном чувашском языке можно выделить пять основных структурно-семантических типов парных имен существительных.

С точки зрения структуры в чувашском языке выделяются следующие модели удвоения:

1) удвоение в одинаковом звуковом оформлении (чистый повтор): вахат-вахат «изредка», кад-кад «вечерами», вёт-вёт «моросящий» (о дожде), маттур-маттур «молодцы»;

2) удвоение в деформированном звуковом оформлении (частичный, дивергентный повтор): майра-шайра «бабье», парне-сарне «подарки и тому подобное», вёчё-хёчё «злость, злоба», йала-пала «нравы и порядки»;

3) удвоение, происходящее при участии аффиксов и служебных слов (аффигированный, усложненный повтор): ушканан-ушкан&н «группами», вахат-вахётпа «время от времени», пуш-пушах «совершенно пустой», ывд&н-ывдан «горстями»; вйй тесен вай «сила так сила», кайак тесен кайак «птица так птица», дын та дын «люди и люди», самах хыддан еймах «слово за слово».

Аффилированные повторы свойственны и другим тюркским языкам, в том числе и татарскому: турыдан туры «непосредственно», элек-электэн «издавна», урынлы-урынсыз «неуместно», телдэн-телге «из уст в уста».

Далее раскрываются словообразовательная и грамматическая функции повтора в чувашском языке. Отмечается, что образование слов путем редупликации составляет самостоятельный подтип словообразования и входит в состав словосложения в качестве его конституинта.

В образовании имен существительных наблюдается активное участие так называемых изобразительных слов: куккук «кукушка», чакак «сорока», тун-тун «жмурки», туттут «дудка», васивёс «божья коровка», и т. д. Определенный процент существительных и прилагательных создан в результате дивергентного удвоения: вётёр-шакар «мелочь, детвора», карчак-кёрчёк «старушки», йёрёх-ярёх «языческие боги, нечистая сила», акаш-макаш «необычайный, необыкновенный», кайттё-кайтга «плохой, никудышный». Наречия также создаются и в результате звуко- и образо-подражательных и дивергентных повторов: кар-кар дунатъ «хорошо горит», ёд кал-кал пырать «работа идет споро, дружно», илём-тилём «на рассвете», калин-калин <ггуда-сюда».

Грамматическая функция повтора в чувашском языке, как и в других тюркских, представлена всеми их разновидностями. Повторы выражают расчлененное или собирательное множество предметов, значение неопределенной множественности с оттенком уничижительности, интенсивности и усиления.

В третьем параграфе второй главы «Сложные слова, образованные на основе подчинительных отношений (детерминативные или атрибутивные композиты)» описываются модели атрибутивных именных композит, которые структурно организованы по моделям определительных словосочетаний (в традиционной трактовке).

По мнению А.И.Смирницкого, «атрибутивная связь по своей прочности, по силе «сцепления» между ведущим и зависимым словом приближается к связи лексического характера. Атрибутивный комплекс стоит на грани сложного слова».1 По характеру отношений между компонентами детерминативные композиты соотносятся с именными и отчасти - глагольными основами. Основными словосло-жительными типами являются следующие:

1. Сложные существительные, образованные по структурной схеме первого изафета. Они представляют собой паратактическое сочетание определяемого и определяющего компонентов без специального морфологического оформления, которым присуще простое соположение основ. Собранный нами материал свидетельствует, что сложные существительные данного типа представляют собой терминологическую лексику самого различного профиля: конкретные наименования

Смирницкий А.И. Синтаксис английского языка / А.И.Смирницкий. - М., 1957. - С. 176.

предметов; названия человека и частей его тела; названия родственных отношений; названия птиц и растений, животных, рыб, насекомых; названия жилищ и вещей в доме; названия орудий труда и их деталей; названия различных понятий, связанных с этнографией и историей народа. Фактический материал чувашского языка свидетельствует о наличии в языке целых групп образований с повторяющимися компонентами. Наиболее продуктивными частными словосложительными моделями являются модели со вторыми повторяющимися компонентами пуд «голова», кус «глаз, глаза», ай «низ, подножие», ди «верх, верхняя часть», ум «перед, передняя часть».

Известно, что в древние периоды развития языка слова были менее осложнены аффиксами. Образование сложных слов из двух существительных без каких-либо формантов не является чем-то исключительным и для чувашского языка. По этому поводу чувашский исследователь Н.А.Андреев пишет: «В строгой взаимосвязи с корневым состоянием лексики выработался грамматический строй языка в древнейшую эпоху. Этот строй, несомненно, находился долгое время в аморфном состоянии. При нем связи слов в предложении выражались не морфологическими средствами, а расположением слов в предложении. ...Помимо непосредственного аморфного сочетания слов, несомненно, было такое же аморфное сочетание слов при помощи особых вспомогательных, служебных аморфных слов. При именах употреблялись вспомогательные слова, выражающие местопребывание (внутри, вне, в стороне, впереди, позади, внизу, вверху и пр.), направление (к месту или предмету, от места или предмета), зависимость или принадлежность и другие понятия отношения».' Представляется, что абсолютное большинство сложных существительных этого типа в период своего возникновения имели ту же структуру, которую они имеют в настоящее время.

2. Сложные существительные, образованные по структурной схеме второго изафета. Они предполагают оформление второго компонента аффиксами притяжательности 3-го лица

1. 1 Андреев Н.А. Ядро основного словарного фонда чувашского языка / Н.А.Андреев // Учен. зап. НИИ при Совете Министров Чувашской АССР. - Чебоксары, 1953-Вып. 8- С. 149-166.

единственного числа -е и -и. Для чувашского языка этот способ образования сложных существительных является также весьма продуктивным. Широко представлены названия растительного и животного мира, названия частей человеческого тела, названия болезней; термины, связанные с разными областями материально-хозяйственной деятельности человека.

Одним из древнейших в группе образований с аффиксами -ё являются, на наш взглвд, названия божеств, старинных праздников и обрядов: хёвел атптё, хёвел амаше, хаяр ашшё, хаяр амашё, дил сехмечё, дил синкерё (названия божеств), вакар чукё «название полевого моления», така чукё «принесение в жертву барана» и т.д.

Довольно продуктивную группу составляют образования со вторыми повторяющимися компонентами йывад «дерево», чечек «цветок», курак «трава», ута «трава; сено», вЗрман «лес», кайак «птица», чир «болезнь». Чувашскими исследователями отмечается, что в образованиях данного типа часто наблюдается выпадение притяжательного аффикса: мак куракё > мак курйк «лишайник», авас карадё > авас карад «подосиновик». Мы же склонны считать, что многие подобные названия изначально были оформлены без притяжательного аффикса, т.е. образованы по структурной схеме первого изафета.

Сложные существительные, образованные по структурной схеме второго изафета с аффиксами -и представлены по следуюнщм лексико-семантическим группам:

а) названия частей человеческого тела: ал сыппи «запястье», ура сыппи «щиколотка», ура туни «голень», пит шамми «скулы, шал туни «десна»; б) термины материальной культуры: хай чикки «светец», куд кёски «маленькое зеркало», ал сулли «ожерелье», майра йёппи «булавка», ал (1 туй и «палка, трость»; в) названия древних божеств, обрядов:

уй турри «бог загона, полевое божество», дил ачи «дитя ветра», шыв пулёхди.; птыв турри «бог воды», ёне ырри «молозиво», хёр йёрри «плач невесты», хёр яппси «название обрядового кушанья»; г) названия представителей растительного и животного мира: вакар хури «подорожник», ду йывадди «маслина», тур дырли «клюква», йыт пырши «полевой вьюнок», хыр тарри (чараш тарри) «хвощ полевой», йыт пулли «головастик», шыв вакри «выпь», дырма шампи «голец (рыба)».

О древности происхождения данного словосложительного типа свидетельствует тот факт, что именно этот тип чаще

всего подвержен разным фонетическим модификациям {улам ури > улмури «стот соломы», ыхра ути > ухрути «дикий лук») и что именно в этом типе встречаются чаще всего архаичные компоненты с затемненной мотивировкой: вай питти «крепкий, полный сил», кив питти «ветошь», йыт хуххи «название кустарника», хаяр асси «уродливый огурец», хур асси «уродливый гусенок» (в современном чувашском языке вторые компоненты самостоятельно не употребляются).

Данный словосложительный тип находит аналогии и на уровне живого синтаксиса словосочетаний современного чувашского языка. Функции и значения первых компонентов, выступающих как атрибут, могут быть весьма разнообразными (родовые понятия, предназначение, время, место, материал и т.д.). В терминотворчестве изафетные конструкции проявляют большую активность и в других тюркских языках. Исследователь М.З.Закиев детально характеризует три типа изафета применительно к татарскому языку и устанавливает шестнадцать разновидностей этих отношений.

В современном чувашском языке в терминотворчестве также активно проявляет себя далеко не малопродуктивная модель «отглагольное имя существительное на -у(-у) + существительное с притяжательными аффиксами -ё, -и. «Так, например, именно по этой модели созданы многие лингвистические термины: пару падеже «дательный падеж», туху падежё «исходный падеж», чарёну палли «знак препинания», ыйту палли «вопросительный знак», кашкару палли «восклицательный знак», каладу чёлхи «разговорный стиль», таврану залогё «возвратный залог», катарту наклопснийё «изъявительное наклонение», хуту наклоненийё «повелительное наклонение» и т.д. Образуются термины и из других областей жизнедеятельности человека: ашату хатёрёсем «нагревательные приборы», ёнентср? хучё «удостоверение», шантару хучё «доверенность», асату кадё «выпускной вечер», йышану кунё «приемный день», сыхлану меслечёсем «средства защиты», пудару ушканё «инициативная группа», хушу палли «знак сложения», шавару техники «поливальная техника», ятладу самахёсем «бранные выражения» и т.д.

3. Субстантивные сложения с адъективным первым компонентом. Данный тип подразделяется на три разновидности: 1) сочетание качественного прилагательного с существительным; 2) сочетание относительного прилагательного с существительным; 3) сочетание числительного с существительным.

В первой группе в качестве начального компонента чаще всего выступают прилагательные со значением цвета. Это могут быть названия птиц (саркайак «иволга», шуркут «стриж»), грибов (хура кампа «чернушка», хёрлё кампа «рыжик»), деревьев и растений (шур чарат «пихта», кавак чсчек «василек», хура тул «гречиха»). Вовлечение цветовых прилагательных в качестве первого компонента в образование сложных существительных является одним из наиболее древних способов образования новых слов. Об этом свидетельствует их распространенность во всех тюркских и иных языках. Компоненты с цветовым значением нередко встречаются и в составе терминов родства: cap ывал «младший брат мужа», cap хер «вторая сестра мужа», шур ывал «пятый деверь».

Ко второй группе нами отнесены сложения с относительными прилагательными с разными аффиксами в качестве первого компонента: а) с аффиксом -ла(-ле): карталла. укда «монета, украшенная по краям рядами точек», кантакла духа «ворот с вырезом», касулла чир «корь»; б) с аффиксом -ла(-ле): тарахла сак «длинная широкая

лавка вдоль стены», тёренле ана «загон в виде клина», карчакла утё «старушечья походка»; в) с аффиксом -сар(-сф): ятсар пурне «безымянный палец», сарамсар вилём «трагическая смерть», калапсар чёлхе «невоздержанный на язык»; г) с аффиксом -лах(-лсх): выдлах дул «голодный год», ватлах кун «старость»; д) с аффиксом -ри (-ти, -чи, -хи): кайри хуранташ «отцовская родня», килти выльах «домашний скот», ирхи апат «завтрак», дёрлехи кайак «сова», ёмёрхи тан «вечная мерзлота».

Третью группу составляют существительные и наречия, образованные путем сочетания числительных с именем существительным. Наиболее продуктивными являются числительные пф «один, одна, одно»; дф «сто»; дич (ё) «семь»; дурма «пол-, половина»: пёрмай «постоянно», пёр таван «родственник», дёрхут «книжка, один из четырех отделов желудка у жвачных животных», дёр ура «многоножка, мокрица», дич тупе «зенит», дич ют «дальняя, чужая сторона», дурутрав «полуостров», дурпилёк «пол

загона», дурдёр «север». Некоторые числительные встречаются в единичных примерах: ултура «шестерня», видура «таган, треножник», утмалтурат «василек», хёрёх чёрне «беременная женщина».

4. Сложные существительные, образованные сочетанием имени с отглагольной формой.

С точки зрения семантики данные образования отличаются разнообразием значений слов. Наиболее ярко и

выделяются номинации общественно-бытовых представлений человека (слова, обозначающие предметы материальной жизни и их применение; занятия, обычаи, связанные с его общественно-социальной практикой, связанные с религиозно- *

научными представлениями о жизни, долге).

Здесь выделяются следующие частные словосложительные модели: а) модель «сущ. + отглагольное имя на -ш, -аш(-ёщ), -маш(-мёш). хёвелдавранат «подсолнух», пусудав-

ранаш «севооборот», пудватмаш «головоломка», алылмат «взаимная помощь при работе»; б) модель «сущ. + отглагольное имя на -ад(-ёд): хёвелтухад «восход, восток», хёвеланад «заход, запад», пыранад «сладкоежка»; в) модель «инфинитив на -ма(-ме) + имя сущ.»: ларма хёр «девушка, которая госгит у своих родственников с работой», юхма икерчё «блины из жидкого теста», таратма датан «частокол», утма дул «тропинка»; г) модель «деепричастие на -а(-е) + имя сущ.»: карма давар «крикун, болтун», йулс пёсехе «грудь нараспашку», йёрс ача «плакса»; д) модель «сущ. + субстантивированная форма причастия прошедшего времени с аффиксом -и». В силу высокой продуктивности этой модели в языке встречаются образования самого широкою диапазона употребления. Самыми древними, видимо, являются названия обрядов, праздников: хёр каларни «умыкание невесты», хёве хупни «название свадебного обряда», салам иртторни «название поминального обряда», (

камрак яни «название гаданья», ят хуни «обряд наречения имени ребенку», хаяр укни «сглаз», йёрёхе ёненни «идолопоклонство» и т.д.

Довольно многочисленны названия болезней (шанар <

туртни «судороги», какар хёртни «изжога», юн кайни «кровотечение», упке шыдни «воспаление легких», варвитти «расстройство желудка»), названия, относящиеся к состоянию человека и природы (камйл писни «охлаждение к кому-

либо», кймйл туртни «душевное тяготение», кад пулни «сумерки», пар кайни «ледоход», хсввл анни «заход солнца», хёвел тухни «восход солнца», там укни «заморозки» и т.д.). В «Орфографическом словаре»1 мы обнаружили целый ряд образований с усеченной формой причастия на -и. ада даппи, уйах купли, пёвс татти, кад пултти, дидём дидди, тул дутти, кавак хуппи (обозначают разные состояния природы); аш пидди, чун купи, пуд пётти, чёре удди, аш хыппи, чёре сурн (обозначают разное состояние человека). Нам представляется, что это - древние образования;

В отдельную группу можно выделить композиты, в основе которых лежит сочетание существительного с отглагольным именем деятеля (указывающим на профессию): пир тавакан «овчинник», тыра выракап «жнец», кантак лартакан «стекольщик», камака тавакан «печник» и т.д. А.А.Юлдашев ошечает, что такие образования еще не стали сложными словами, но сближаются с ними по своим функциям, и потому «нельзя ставить их в один ряд с собственно сложными словами, так как они входят в определенный разряд словосочетаний»2. Мы разделяем данную точку зрения, полагая, что некоторые из них находятся на стадии лексикализации, как, например, дулдурен «путешественник», шывгакан «водолей», пардёмрен «ледокол», кудпаван «гипнотизер», дилхаван «ветрогон, легкомысленный».

Отдельную группу составляют именные композиты, образованные путем сложения и единовременной аффиксации Наиболее продуктивными являются словообразовательные модели с аффиксами -лах (-лёх): ашпиллёх «милосердие»; алйсталах «кустарный промысел»; малёмётлёх «перспективы»; хутпёлмсплёх «неграмотность»; дурдуллах «полугодие»; пёртанлах «равноправие»; -у (-у): тёл пулу «встреча»; алдыру «рукопись»; таврапёлу «кругозор»; ят пару «номинация»; дёрйёркелу «землеустройство» и т.д.

Таким образом, по про исхождению сложные слова в чувашском языке можно разделить на следующие группы:

1) сложные слова, возникшие на основе уже существующих словообразовательных моделей (их большинство);

1 Виноградов Ю.М. Орфографи словаре. Тёрёс дырмалли правиласем / Ю.М.Виноградов, Г.М.Виноградова.- Шупашкар, 2002.

2 Юлдашев A.A. Принципы составления тюркско-русских словарей / А.А.Юлдашев. - М., 1972. - С. 197.

2) сложные слова, явившиеся результатом перерастания синтаксических словосочетаний в лексические образования (лексикализация словосочетаний).

Различие между первой и второй группами сложных слов заключается в том, что образование сложных слов второй группы не имеет типового характера, образование же сложных слов первой группы носит обобщенный характер. Слова, образующиеся из словосочетаний, проходят длительный путь развития, а слова, возникшие или возникающие по моделям, часто являются фактом мгновенного словопроизводства. Для образования сложных •

слов по моделям достаточно двух условий: 1) наличие моделей в языке и 2) потребности в новом сложном слове.

Третья глава «Мотивы и факторы композитообразования» состоит из четырех параграфов.

В первом параграфе «Социально-исторические факторы образования и употребления композит» анализируются факторы и мотивы образования и употребления композит. Наиболее существенными из них, на наш взгляд, являются следующие:

1. Потребность общества в языковом выражении новых понятий и явлений. На потенциальные возможности языка реализовывать средства номинации за счет внутренних ресурсов указывают многие лингвисты. Для чувашского языка также характерны эти процессы, которые проявляются, в частности, композитообразованием в различных сферах речевой деятельности - деловой, профессиональной, разговорной. Примером тому может служить появившийся недавно словарь чувашского исследователя Г.А.Дегтярева.1 В нем мы можем найти новообразования-композиты, моделями для которых послужили описанные нами выше словообразовательные типы: а) созданные по словообразовательной модели первого изафета (автоласар «

«авторынок», автотарам «автостоянка», авточулу «автогонки», биоуй «аура, биополе», видеокёпер «видеомост», вццеоукеру «видеосюжет», евроюсав «евроремонт», кинодалтар «кинозвезда», гследалтар «телезвезда»);

б) созданные по словообразовательной модели второго изафета (ар вайсарлахё «импотенция», вырсарни шкулё «воскресная школа», иммун тытамё «имунная система», кун кёнеки «дневник», кофе арманё «кофемолка»);

1 Дегтярев Г.А. Чаваш чёлхин дёнёлёх словаре /Г.А.Дегтярев. Т. 1. А-П. - Шупашкар, 2003.

в) образованные сочетанием имени с отглагольной формой (аспару «наставление», вайвидев «конкурс, соревнование», велодурев «велопутешествие», тёнче пёгни «армагеддон»).

Подобные примеры можно привести также из нового терминологического словаря В.В.Андреева и М.Г.Даниловой1: Балтидум финн чёлхиссм «прибалтийско-финские языки», вартупе «среднее небо», варчёлхе «средняя часть языка», вата дёкленёш «средний подъем», ёдхёл дум падеж «приглагольный падеж», хирёдтёру «оппозиция», диалект ди элементсем «наддиалектные элементы», интонаци май дырам «интонационное написание», калу май дырам «фонетическое написание» (они являются лингвистическими терминами).

2. Образование новых слов для удовлетворения потребностей рациональной организации высказываемого смысла. Детерминативные композиты называют сложные явления или события в компактной форме. Например, композит дураки «весенний сев» охватывает три семантических момента: а) называемое связано с процессом ака «сев»; б) дур «весна» сообщает время проведения сева; в) происходит в конечном итоге и расширение значения сочетания дур аки «весенняя страда, горячая пора».

Во втором параграфе «Фонетические изменения на стыке компонентов сложных слов» фонетические модификации на границе составляющих частей композита рассматриваются как один из важных факторов образования композита. Это сложное явление, тем не менее, эти деформации могут быть сведены к следующим основным моментам.

1. Выпадение одного или более звуков в конце одного из компонентов (явление апокопы): a ела анне > асанне «бабушка по отцовской линии», а ела атте > асатте «дедушка по отцовской линии», ута чук > учу к «моление перед сенокосом», куккук тёрри > куктёрри > куктёр «веснушки», камака ди > камакди «пространство на печке», тытан амак > тытамак «падучая, эпилепсия» и т.д.

2. Выпадение начального звука второю компонента под воздействием конечного звука предшествующего компонента (явление элизии гласных): пахча алакё > пахчалак «калитка», сысна ашё > сыснаш «свинина», Шва ача > йавача

1 Андреев В.В. Чаваш терминологийё: пётёмёшле ыйтусем, чёлхе пёлёвён терминёсем / В.В.Андреев, М.Г.Данилова. -Шупаппсар, 2001.

«колобок», хула аптё > хулаш «городище», ура айё > урай «пол» и т.д.

3. Исчезновение одного или более звуков в середине одного из компонентов или сокращение неудобнопроизносимых сочетаний (явление синкопы): вырасла апай > выслапай «крестная мать», дур тырри > дуртри «яровые», ту хёрри > тохри «склон» и т.д.

4. Перестановка звуков или слогов в пределах компонентов (явление метатезы): тёклё 1ура > тёкёлтура «название насекомого», вар шаччи > варашчи «шест, втыкаемый в середине стога, стожар», хушма ят > хушамат «фамилия» и т.д.

5. Артикуляционное уподобление звуков в потоке речи (явление ассимиляции): ку дёр > кёдёр «в эту ночь», ку дул > кадал «в этом году», кёддс ата > кадата «валенки», думар чук > дамарчак «моление о дожде» и т.д.

При образовании сложных слов на основе сочинительной связи наблюдаются в общем такие же фонетические явления: ача-пача > ачаттча «детвора», кил-йыш > килёпт «семейство, род», аштё-амашё > апппамаш «родители», ула-чала > улача «пестрядь, самотканая разноцветная ткань» и т.д.

В результате фонетических изменений сложное слово может превратиться в «опрощенное», «этимологически сложное слово», начинает восприниматься носителями языка как простое слово. Наши наблюдения показывают, что таких чувашских слов, как и в других тюркских языках, значительно больше, чем можно предполагать. К таковым (на основе выборки из этимологических словарей) относятся следующие примеры: паян «сегодня», пёлтёр «в прошлом году», тёпел «передняя часть избы, угол перед печкой», аташ «тезка», акаш «лебедь», сывлам «роса», дурхат «название старинной посуды», пускил «сосед», кустарма «колесо», шурампуд «заря, рассвет», вуташ «дух огня» и т.д.

Богатый материал преподносят исследователю топонимия и антропонимия. Наблюдения показывают, что одни и те же этимологически сложные слова в разных тюркских языках формируются различными путями, в каждом тюркском языке это обусловлено закономерностями фонетической и грамматической системы этого языка.

В третьем параграфе «Орфографическое оформление сложного слова» делается вывод, что раздельное или слитное написание не может служить адекватным критерием опознавания и идентификации сложного слова.

Многие исследователи этого вопроса на материале разных языков сходятся во мнении, что слитное написание может быть достаточным, но не обязательным признаком при определении сложного слова.1 Непоследовательность слитного и раздельного написания анализируемых единиц, на наш взглдд, продиктована рядом причин, а именно: а) противоречивым характером исследуемых единиц, отсутствием единого взгляда на природу сложных номинативных единиц; б) недостаточной изученностью вопросов словосложения во многих языках, в том числе и чувашском; в) субъективизмом исследователей.

В чувашской орфографии (по стандартам 1961 года) была сделана попытка выработать определенные правила относительно разграничения категорий композит и синташ на основе следующих принципов: а) если сложное образование обозначает единое понятие и имеет новое значение, обычно отличающееся от суммы значений компонентов, то оно пишется слитно; б) если сложное образование не выражает единого понятия, отличающегося от суммы значений составляющих частей, то компоненты этого образования пишутся раздельно. Но это положение не смогло решить всех проблем, связанных со столь сложным явлением. Если признать сложными словами лишь сочетания, которые принято писать слитно, тогда пришлось бы считать словосочетаниями многочисленные действительно сложные слова.

Поправки, внесенные в чувашскую орфографию в 1967 году, установили различное написание для абсолютно одинаковых случаев: дёрпурт «землянка» - дёр кёпер «земляной (насыпной) мост», дёрулми «картофель» - дёр дырли «клубника», алтуйи «трость, посох» - ал тутри «носовой платок» и т.д. По последней чувашской орфографии, оба варианта написания подобных образований считаются правильными, но преимущество отдается все же раздельному написанию. Решением вопроса это мы не

1 См.: Мешков О. Д. Словообразование современного английского языка /О.Д.Мешков. - М., 1976. - С. 183; Жабелова Л.Ж. Сложные имена существительные в карачаево-балкарском языке /Л.Ж.Жабелова,- Нальчик, 1986-С. 21; Ахманова О.С. К вопросу об отличии сложных слов от фразеологических единиц (на материале английского и шведского языков) / О.С.Ахмзнува. ■ Тр. Ни та ^языкознания

АН СССР. - 1954. - Т. 4. -

люцлациБйальная -Библиотека

¡3

С. Петербург •1 ж ит

- А

считаем, поскольку языковое сознание не без влияния русской традиции, все же подсказывает, что лексическая единица должна быть цельнооформленной. Остается тешить себя мыслью, что любая орфография в конечном смысле условна. Далее в диссертации сформулированы рекомендации по орфографическому оформлению повторов, парных слов и некоторых типов атрибутивных именных композитов.

Четвертая глава «Семантическая характеристика именных композитов» состоит из трех параграфов.

В первом параграфе «Лексическое значение слова» дается определение понятию «значение слова» и отмечается, что оно многогранно. Основную особенность семантики сложных слов составляет то, что общее значение композита связано с каким-то образом со значениями составляющих его компонентов, причем в каждом конкретном случае специфика и степень этой связи определяются целым рядом самых разнообразных факторов. Целостность восприятия значения при более близком рассмотрении и сравнении ряда композитов современного языка оказывается результатом различного движения мысли, движения, направленного в ту или иную сторону не только лексическими значениями частей, но и различными другими моментами, тем, что многие исследователи называют идиоматичностыо. «Идиоматичность» традиционно понимается как неравенство значения целого сумме значений частей. Именно в том, как формируется идиоматичность в том или ином языке в процессе производства сложных слов, отражаются закономерности национального словообразования.

Во втором параграфе «Ономасиологическая структура сложных слов и специфика словообразовательных отношений се компонентов» сложное слово рассматривается в ономасиологическом аспекте, т.е. в свете теории номинации.

Ономасиология изучает все единицы языка с точки зрения осуществления ими номинативной, или репрезентативной, функции и занимается вопросами номинативной техники и способами формирования единиц номинации разного уровневого статуса (см. работы Р.А.Будагова, Е.С.Кубряковой, В.Г.Гака, Н.Г.Комлева, Д.Н.Шмелева, А.А.Уфимцевой).

В пределах общей теории номинации принято выделять три разных вида: а) номинация через слово и словосочетание (лексическая номинация); б) номинация через предложение (препозитивная номинация): в) номинация через текст (дискурсивная номинация). «В общих чертах основные

способы номинации одинаковы в разных языках, поскольку основания номинативной деятельности логичны и универсальны в такой же степени, как и формы мышления», - подчеркивает Д.Н.Шмелев.1

Для нашего исследования наиболее важными являются номинативные характеристики трех видов номинативных единиц: 1) аффиксальных производных; 2) сложных слов; 3) словосочетаний.

Определяя производное как вторичный номинативный знак, Е.С.Кубрякова отмечает, что главной его чертой, в отличие от непроизводного, первичного номинативного знака, является расчлененность ономасиологической структуры.2 Ономасиологическая структура членится на ономасиологический базис и ономасиологический признак (термины введены в научный обиход чешскими лингвистами): например, неироизводное пула, «рыба» первичный номинативный знак и пулада (пула+да) «рыбак» - вторичный номинативный знак, ономасиологическая структура которою, в отличие 01 нечленимого «пула» делится на ономасиологический базис «пула» и ономасиологический признак «-да».

Сложные слова, являясь, как и аффиксальные производные, вторичными номинативными знаками, также имеют расчлененную ономасиологическую структуру. Однако она характеризуется большей степенью расчлененности, поскольку, в отличие от аффиксальных производных, сложные слова состоят из двух полнозначных лексических компонентов.

Применительно к словосочетанию (имеются в виду свободные словосочетания) расчлененность мотивирующих признаков совпадает с членением словосочетания на отдельные слова. В них расчлененность номинации достигает своего предела, ибо в таком аналитическом наименовании обязательно осознаются оба признака (дёиё кёпер «новый мост», сётел ури «ножка стола», вата учитель «пожилой учитель»).

Идиоматичные сложные слова (это сложные слова, семантическая мотивированность которых в итоге различных семантических процессов может считаться полностью или частично затемненной) представляют собой нерасчлененную

1 Шмелев Д.Н. Способы номинации в современном русском языке /Д.Н.Шмелев. - М., 1982. - С. 16.

2 Кубрякова Е.С. Производное как особая единица системы языка.-Теория языка. Англистика. Кельтология. / Е.С.Кубрякова. - М., 1976. - С. 78.

номинацию при частичном или полном переосмыслении значений одного или обоих компонентов. Причем в каждом конкретном случае специфика и степень этой связи определяются целым рядом самых разнообразных, иногда даже трудно уловимых факторов.

В зависимости от характера сдвига значения всего сложного слова по отношению к значениям составляющих его ,

компонентов можно выделить два типа:

1. Сложные слова со значением, которое богаче суммы значений составляющих компонентов, но в которое тем не

менее включаются как один из моментов его содержания также »

вместе значения составляющих компонентов. В силу этого передаваемые этими сложными словами значения оказываются более узкими, чем сумма значений составляющих компонентов: хура кампа «чернушка», букв, «черный гриб» (но не всякий черный гриб есть чернушка), мал алёк «парадная дверь», букв, «большая дверь» (но не всякая большая дверь есть парадная дверь).

2. Сложные слова, в объем значения которых уже не входит как составная часть значение по крайней мере одного из их компонентов (соотношение значений композит этого типа со значением их составляющих компонентов носит метафорический характер): тур

палпи «родинка», букв, «божья отметина», вил шыв «роса», букв, «мертвая вода».

Собранный нами материал свидетельствует, что многие именные композиты с переосмысленными компонентами встречаются в разных лексико-семантических группах: а) названиях трав и цветов (салтак туми «пупавка красильная», букв, «солдатская пуговица»; йытлырши «вьюнок полевой», букв, «собачьи кишки»; сарпуд «первоцвет лекарственный», букв, «желтая головка» и т.д.); б) названиях внутренних органов и частей человеческого тела (шёк хамтш «мочевой пузырь», mir дамарти «щека», аяк пёрчи «ребро», ал сыппи «запястье» и *

т.д.); в) названиях древних божеств и обрядов (вут ами «мать огня», пут чёлхи «наговор против пожара», тур кёлли «название духа», шал вйрри «наговор от зубной боли» и т.д.); г) названиях природных явлений {асамат кёперри «радуга», шурампуд «заря, рассвет», кавак хуппи «северное сияние», аслати > асла am «гром» и т.д.). По поводу последнего примера чувашский исследователь Н.И.Егоров полагает, что его появление «относится к седой древности, когда еще были живы антропоморфические представления о природе в целом и о громе в частости. Сам факт названия бога-грома (в архетипе обожествленного антропоморфного неба) термином для деда по

отцу свидетельствует в пользу архаичности этого термина...»1 Широкое распространение метафорических названий, по мнению КБюлера, служит не только для выделения, но и для вуалирования: «В своей первичной форме метафора это интеллектуальная самозащита индивида».2

Нельзя обойти вниманием и так называемые «императивные имена». Это в основном прозвища и имена, обладающие особой стилистической окраской и встречающиеся в разговорном языке. Они могут быть образованы по всем четырем основным словообразовательным типам: 1) по структурной схеме первого изафета: там пйшал «совершенный дурак» (доел, «глиняное ружье»), кёдде пит «бесстыдник, бессовестный» (доел, «войлочное лицо»), шан (шам) пуд «глупый, бестолочь» (доел, «костяная I олова»); 2) по структурной схеме второго изафета: кёл чаххгг «домосед» (доел, «курица-золушка»), дам кёнчели «неряха, растрепа» (доел, «шерстяная прялка»), тёлёк патши «соня, сонуля» (доел, «царь сна»); 3) сочетание прилагательного с существительным: шатак тупе «глупый, несообразительный» (доел, «дырявая макушка»), хыт парда «жадина, скряга» (доел, «твердый горох»), тур пилёк «ленивец, лодырь» (доел, «прямая поясница»); 4) сочетание имени с отглагольной формой: кара давар «ротозей» (доел, «разинутый рот»), тайна пуд «глупый, дурак» (доел, «мерзлая голова»), ат хыппи «тот, кто доставляет много неприятностей» (доел, «сжигающий нутро»).

Неоднозначно решается вопрос в исследовательской практике об отнесении идиоматичных образований к разряду слов, многие склонны считать их фразеологизмами. Причина, видимо, заключается в том, что именные фразеологические единицы представляют собой все виды фразеологических единиц (сращения, единства, сочетания) и характеризуются особой семантикой, целостной структурой, постоянным компонентным составом, воспроизводимостью, устойчивостью. Они функционируют в предложении как определенная часть речи и принимают ее различные категориальные признаки, поэтому все попытки установить различия между именными фразеологическими единицами и сложными словами оказы-

1 Егоров Н.И. Опыт этимологизации чувашских терминов родства и свойства (II Отец. (Родитель) /Н.И.Егоров// Исслед. по лексикологии и фразеологии чувашского языка. -Чебоксары, 1982. - С. 13.

2 Бюлер К. Теория языка. Репрезентативная функция языка: Пер. с нем. / К.Бюлер. - М., 2000. - С. 32.

ваются тщетными. На наш взгляд, их природе вполне соответствовал бы термин «сложные слова фразеологического типа», что мы и находим у некоторых исследователей.

В третьем параграфе «Национально-культурная специфика именных композитов в чувашском языке» рассматривается одна из актуальных проблем современного языкознания -взаимосвязь специфики национальной культуры и историко-семантических исследований.

Характерно, что у каждою народа, помимо символов, общих с другими народами, существует система образов, специфичных для данной лингвокультурной общности. Это говорит об индивидуальности образного мышления конкретного народа, представляющего собой сложный ассоциативно-психологический процесс. Попадая в сферу человеческой деятельности, природные образования вовлекаются в область культурных интересов социума и получают названия, отображающие общественный опыт носителей языка, их субъективные и прашатические оценки. В операционном аспекте человеческой деятельности оказываются и особенности историко-культурного характера, поскольку человека окружают не только природные явления, но и артефакты-предметы, созданные людьми, в которых осуществлена деятельность предшествующих поколений.

Далее в диссертации эти положения проиллюстрированы на отдельных лексико-тсматических группах именных композитов чувашского языка. Именные композиты со словом ял «деревня, село» встречаются во всех описанных нами структурно-словообразовательных типах. Самыми древними среди них являются названия божеств и обрядов {ял сурамь «назв. божества»; ял пррен «назв. злого духа»; ял ваши «назв. праздника»). Привязанность крестьянина к земле заключается в отношении не к абстрактному пространству, а к конкретной почве, к конкретным полям и лесам (ял вармань «лес деревни»; ял дёр «деревенские угодья»). Понятие «мир» (ял ди «деревенский мир») является наиболее емким, многозначным. Отношения между крестьянскими индивидами в пределах своей деревни являются наиболее сильным звеном. За свою многовековую историю крестьянство выработало нравственные нормы поведения. Это отразилось в рдце композитных образований (ялти вата «старейшина, аксакал»; ял кулли «деревенское посмешище»; ял касканё «шатун, шатунья»).

Об особенностях хозяйственной, социальной и культурной жизни народа могут поведать и религиозно-мифологические названия, и термины родства, и названия растений и животных

(иллюстративный материал широко представлен в диссертации). В антропотопоггимическом материале также можно выделить группы, связанные с различными названиями атрибутов материальной культуры, с разными сферами духовной жизни чувашского народа, его исторического прошлого и настоящего. Их исследование проливает свет и на проблему взаимодействия языков и является отражением общего языковою процесса взаимовлияния и взаимообогащения контактирующих языков.

В конце параграфа делается следующий вывод: онимия любого народа содержи! огромное информационное культурно-историческое богатство.

Пятая глава «Сложное слово и смежные с ним явления» состоит из трех параграфов.

В первом параграфе «Соотношение сложного слова и словосочетания» ставится цель рассмотреть критерии отграничения сложных шов от свободных словосочетаний и определить наиболее приемлемые из них для чувашского языка.

Трудности проведения границ между этими языковыми явлениями обусловлены радом причин, а именно:

- слово ("в том числе и сложное) и словосочетание имеют общие черты. Близость к слову особенно ярко проявляется в возможности словосочетания выступать в качестве номинативного средства для обозначения субстанций и признаков;

- до сих пор в лингвистической науке имеет место различное толкование природы словосочетаний;

- характер самих атрибутивных словосочетаний, который «по силе сцепления между ведущим и зависимым словам ... стоит на границе сложного слова»1.

Традиционно в тюркологии критериями отграничения сложных слов от словосочетаний признаются фонетический, семантический и орфографический признаки (см. труды М.И.Адилова, Б.О.Орузбаевой, Ф.А.Ганиева, С.П.Горского и др.). Следует заметить, что эти кригерии не являются универсальными для всех языков, потому что фонетическое или иное оформление единства и цельности сложных слов целиком зависит от особенностей того или иного языка. Так, например, авторы «Академической грамматики испанского языка» в качестве надежного критерия определения степени завершенности и незавершенности сложения слов считают поведение компонентов сложного слова: если первый компонент принимает форму множественного числа, то

1 Смирницкий А.И. Синтаксис английского языка / А.И.Смирницкий. - М., 1957. - С. 176.

такое слово считается незаконченным сложным словом; напротив, сложные единства, позволяющие образовать множественное число только во втором компоненте, считаются законченными сложными словами.

Особенно «уязвимо» понятие цельнооформленности в орфографическом отношении. Например, в современных тюркских языках, в том числе и чувашском, где представлены три типа написания слов - слитное, раздельное, полуслитное (дефисное), критерий цельнооформленности явно недостаточен для отграничения сложных слов от словосочетаний.

Для чувашского языка, как мы полагаем, наиболее надежными при отграничении сложных слов от словосочетаний оказываются грамматические признаки.

1. Между компонентами синтаксических единиц существует живая синтаксическая связь, а между компонентами сложного слова этого быть не может, потому что в рамках сложного слова они выступают в качестве морфем. Так, сложное слово дал куд «родник» в предложении выполняет функцию какого-либо члена предложения только в совокушюсти: Катни юхан шыв дал кудран пудланать «Каждый ручеек зачинается с родничка». Раздельное рассмотрение компонентов сложного слова привело бы к искажению смысла высказывания.

2. В отличие от словосочетания, в котором каждое слово может самостоятельно сочетаться с другими словами, компоненты сложного слова не могут вступать в самостоятельную синтаксическую связь с другими словами.

В зарубежной лингвистике данный критерий получил название «принцип 1лобального или тотального детерминирования». Он сводится к принципу так называемого «синтаксического поведения» сложных слов, по которому прилагательное определяет имена, составляющие структуру сложного слова в целом (см. пример выше: определение кашни «каждый» определяет композит из двух компонентов юхан шыв «ручеек» в целом).

3. «Принцип необратимости компонентов» исходит из предыдущего положения и заключается в невозможности шггервирования компонентов сложного слова без разрушения его структуры в целом, т.е. сложное слово не допускает изменения порядка компонентов, характеризующихся линейным расположением.

4. Словосочетания по своей синтаксической природе не могут вступать в словообразовательные связи. Сложные же

слова обладают такой способностью и подобно простым словам служат для новообразований: - Ачам, - чёнчё ана сёрмекупасда (Сементер); - Вут кайаклан вё^р, ан юлар, ан юлар дёр-шыв уттинчен (£.Мишши).

Все отмеченные факты свидетельствуют о том, что сложное слово соотносится со знаменательными частями речи. Именно данный признак, названный исследователями «соотнесенность единицы образования с одним парадигматическим классом», лежит в основе морфологических определений сложных слов во мно1ИХ научных грамматиках.

Во втором параграфе «Сложное слово и аффиксальные образования» делается попытка теоретически осмыслить переходные явления между словосложением и аффиксацией, определить их общие черты и отличия.

Многими исследователями, в том числе и чувашскими, признается тот факт, что словосложение и аффиксация генетически связаны между собой.1 М.Д.Степанова, в частности, пишет: «В функции, аналогичной роли словообразовательных морфем, могут выступать лексические единицы, которые нередко, сочетаясь с одним и тем же семантически стержневым словом, образуют целые серии устойчивых словесных комплексов, напоминающих словообразовательную парадигму».2 В одних случаях они, утрачивая свое вещественное значение, превращаются в чисто строевые элементы типа словообразовательных аффиксов. Примерами для чувашского языка могут служить:

а) древние названия (явно дотюркские) селений на -нар(-нер): Апнер, Вапнар, Кётеснер, Куяед Нянер и т.д. Первая часть этих слов в отделенном прошлом, вероятно,

1 Научная грамматика немецкого языка (Авторы: ЛФ.Зиндер и Т.О.Сокольская). - Л, 1938. - С. 163-164; Степанова М.Д. Словообразование современного немецкого языка. - М., 1963. -С. 331; Хуа Хэ. Структурно-семантический анализ сложных слов в китайском и русском языках: Автореф. дис. ... канд. филол. паук. - Казань, 1997. - С. 21; Ашмарин Н.И. Заметки по граматике чувашского языка. - Тр. НИИ при Совете Министров Чуваш. АССР. - Чебоксары, 1976. - Вып. 66. -С. 7; Андреев H.A. Ядро основного словарного фонда чувашского языка. - Учен. зап. НИИ при Совете Министров Чуваш. АССР. - Чебоксары, 1953. - Вып. 3. -С. 166.

2 Указ. раб., там же.

обозначала название рода или племени, а вторая часть -нар(-нер) - «стойбище, стоянку, дом, селение»;

б) дохристианские женские имена с повторяющимися постпозиционными элементами -пи {пике «сударушка, госпожа»): Уйахпи, Пикели; Хёвелтщ Илсмяи, Сывламлгг и т.д.; с препозиционным элементом мин- (в тюркских языках корень «мин» употребляется со значением «родимое пятно»): Минук, Мижй, Митохха, Мянеслу, Минсюк;

в) образования с аффиксоидным элементом -дди (в прошлом йывадди «ее, его дерево»): ярнудди «воробы, снаряд для размотки пряжи», упмудди «яблоня», (¡алудди «било, цепец», парту до/ «притужалышк».

В других же случаях, приобретая строевую функцию, они сохраняют свойственные им значения. Иллюстративным материалом для данного случая являются структурно-лексические модели с общим первым или вторым компонентом и общим характером отношений между компонентами, со сходной семантической мотивированностью. Таковы, на наш взгляд, образования со вторым повторяющимся компонентом, обозначающим категорию ягод «дырла», деревьев «йывас», цветов «чечек», трав «курак», грибов «кампа», лесов «варман», рыб «пула» и различных других понятий и предметов. В качестве первых повторяющихся компонентов чаще всего выступают односложные слова ал «рука», пуд «голова», куд «глаз», ура «нога», дып «человек», дёр «земля», шыв «вода», дил «ветер» и т.д. (ряды иногда насчитывают до 30-40 образований). Именно такие ряды и создают предпосылки для образования именных полуаффиксов и полупреффиксов.

Таким образом, в чувашском языке, как и во многих других языках, словосложение и аффиксация представляют собой два взаимодополняющих способа формо- и словообразования. Словосложение обуславливает и развитие аффиксального способа путем формирования новых аффиксов, что также определят взаимную тесную связь между этими двумя способами слово- и формообразования. Процесс грамматикализации слова, представляющего собой компонент сложного образования, всегда созреваег в системе словосложения.

В третьем параграфе «Сложносокращенные слова и аббревиатуры» эти единицы рассматриваются с разных точек зрения как своеобразное явление в системе словообразования.

Одни исследователи не причисляют их к сложным словам. По мнению исследователя башкирских сложносокращенных слова КГ.Ишбаева, «хотя в процессе сокращения в формальном отношении мы и получаем новую лингвистическую единицу, однако в лексико-семантическом плане данная единица не является по-настоящему новым словом, т.к. она не получает новое лексическое значение, а лишь повторяет значение первоначального слова или словосочетания».1

Другие (их большинство) полагаю I, что сложносокращенные слова представляют собой «относительно новый способ словообразования, связанный структурно и семантически со словосложением и с образованием устойчивых словосочетаний».2

В чувашском языке могут быть выделены два основных типа аббревиатурных знаков: 1) сокращение слов (этим способом образуются сокращенные слова); 2) сложение сокращенных слов (этим способом образуются сложносокращенные слова). Сложносокращенные слова, функционирующие в совре-менном чувашском языке, в основном относятся к разряду имен существительных и по своей структуре представляют собой следующие разновидности:

1) сочетание начальных букв (фонем) исходных словоформ: ЧНК (Чаваш наци конгресё) «Чувашский национальный конгресс», ЧПУ (Чаваш патшалах университечё) «Чувашский государственный университет», ШЁМ (Шалти ёдсен министерстви) «Министерство внутренних дел»;

2) сочетание начальных частей слов: ялкор (ялти корреспондент) «сельский корреспондент», хам. кор. (хамар корреспондент) «собственный корреспондент», чав. кал. (чаваш календаре) «чувашский календарь»;

3) сочетание начальных частей и целых слов: оргыйту «организационный вопрос», информкаларам «информационный

1 Ишбаев К.Г. Проблемы словообразовательной системы башкирского языка: Дис. ... д-ра филол. наук. - Уфа, 1996-С. 122.

2 Степанова М.Д. Словообразование современного немецкого языка / М.Д.Степанова. - М., 1953. - С. 197; См. также: Думбрэвяну М.И. Очерки по теории словосложения / М.И. Думбревяну. - Кишинев, 1980, с. 55; Кубрякова Е.С. Типы языковых значений. Семантика производного слова / Е.С.Кубрякова. - М., 1981. - С. 71.

выпуск», литпёрлешу «литературное объединение», пулашком «комитет благотворительности»;

В заключение можно отметить следующее: в большинстве своем сложносокращенные слова и аббревиатуры обусловлены общей тенденцией к экономии языковых средств и проявляют активность особенно в последние десятилетия. Все это происходит не без влияния русского языка, так как в составе аббревиатур, употребляющихся в чувашском языке, имеется большое количество калек и заимствований из русского языка.

В «Заключении» сформированы выводы и подведены итоги исследования системы чувашского именного словосложения в ее современном состоянии и, насколько это удалось, в ее развитии. Они .следующие:

1. Применение родового термина сложное слово (чув. хутла самах) облегчило классификацию сложных образований в чувашском языке и придало им научную четкость и определенность.

2. При определении композита современная лингвистика исходит из следующих признаков цельнооформленности: а) семантическое единство при лексической знаменательности частей композита; б) спирание грамматического значения между компонентами образования; в) грамматическое единство (морфологическое и синтаксико-функциональное); г) соотнесенность со словосочетанием. Определение сложного слова должно строиться на учете трех аспектов в словосложении, введенного по соображениям логического порядка (генетического, морфологического, семантического).

3. Словарное повторение своими корнями уходш в глубокую древность. Логично полагать, что наиболее старый вид повтора - полный повтор (повтор одной и той же единицы дважды). Образование парных слов является дальнейшим развитием повторения корня или основы слова. Эволюция редупликации в спаривание стала возможной лишь с развитием лексической синонимии, что предполагает известную степень развитости языка. Слова приобретают новые формы и категории потому, что новые социально-экономические условия и соответственно им развивающееся мышление требует этого. Новые предметы и понятия, возникшие и возникающие в процессе развития общества и мышления людей, с неумолимой необходимостью нуждаются в выражении в языке. Именно этот закон и является движущим моментом в развитии новых функций, значений разных типов сложных слов.

4. Сложные существительные в зависимости от характера отношений между компонентами, морфологических и лексико-семантических особенностей этих компонентов можно разделить на две группы: копулятивные и атрибутивные композиты. Обогащение и пополнение основного словарного фонда чувашского языка происходило

« и происходит за счет обоих типов композит.

5. Повторы (редупликация) - это не механическое повторение. Возникновение и функционирование разнообразных типов редупликаций является результатом закономерного процесса развития языка. Исходя из основной идеи удвоения - усиления значения в том или ином отношении, его стали удачно применять для выражения грамматических катсюрий (множественности, характера протекания действия и т.д). Образование слов при помощи повторения корня или основы слова составляет самостоятельный подтип словообразования.

6. Сложные слова детерминативного типа структурно организованы по моделям определительных словосочетаний:

а) образованные по структурной схеме первого изафета;

б) образованные по структурной схеме второго изафета;

в) субстантивные сложения с адъективным первым компонентом; г) сочетание именного определяющего члена с глагольным определяемым членом. В чувашском языке, как и в других тюркских языках, большинство сложных слов создано преимущественно по образцам, т.е. по тем словосложительным моделям, которые уже существуют в языке. Вместе с тем разнообразие типов композит объясняется сосуществованием в языке более поздних схем конструирования лексических единиц, что вызвано потребностями общества в создании номинативных единиц.

7. Одним из факторов возникновения сложного слова ' исследователями признается присутствие фонетического изменения на рубеже составляющих частей композита. В результате данного процесса сложное слово может превратиться «в опрощенное», «этимологически сложное» слово.

8. Недостаточная определенность правописания сложных слов в какой-то степени сдерживает рост словарного состава чувашского языка за счет создания слов-композит. Однако эго обстоятельство не смогло противостоять действию внутренних законов грамматики языка. В современном чувашском языке появляются новые образцы словосложения, в результате чего возникают большие колебания в слитно-раздельном написании однотипных или даже одних и тех же

сложных образований. Раздельное или слитное написание не может служить верным критерием опознавания и идентификации сложных единиц.

9. Наиболее плодотворными для семантической характеристики именных композит оказываются исследования в ономасиологическом аспекте, т.е. в свете теории номинации. Для нашего исследования наиболее важными оказались номинативные характеристики трех видов номинативных единиц: 1) аффиксальных производных; 2) сложных слов; 3) словосочетаний. Сложные слова, как и аффиксальные производные, имеют расчлененную ономасиологическую структуру, однако она характеризуется большей степенью расчлененности. Это объясняется тем, что сложные слова состоят из двух полнозначных лексических элементов. В словосочетаниях расчлененность номинации достигает своего предела, ибо в нем (словосочетании) обязательно осознаются оба признака: вата учитель «пожилой учитель», сётел ури «ножка стола» и т.д.

10. Идиоматичные сложные слова представляют собой нерасчлененную номинацию при частичном или полном переосмыслении значений одного или обоих компонентов. В зависимости от характера сдвига значения всего сложного слова по отношению к значениям его составляющих компонентов можно выделить два типа: 1) сложные слова со значением, которое по своему содержанию богаче суммы значений составляющих компонентов, но в которое тем не менее включаются как один из моментов его содержания также значения составляющих компонентов (многие названия растений, животных, грибов и т.д.); 2) сложные слова, в объем значения которых уже не входит как составная часть значение по крайней мере одного из их компонентов (образования метафорического характера): майра йёппи «булавка», чёл куд «коптилка», вил шыв «роса» и т.д.

11. Изучение именных композит в гносеологическом и онтологическом аспектах позволяет изучить процесс отражения национальной культуры в языке и выявить факторы, способствующие образованию анализируемых компонентов значения, их особенностей в языке и речи. В этом смысле наиболее значимыми являются следующие лексико-тематические группы именных композит чувашского языка: религиозные верования, термины родства, растительный и животный мир, антропонимика и топонимика. Онимия любого народа содержит огромный информационный культурно-исторический потенциал. Она может заключать в

себе данные о расселении и этническом составе народов, отражать религиозное мировоззрение и верования, обычаи и обряды и другие сферы духовной и социальной жизни народа.

12. Традиционная трактовка цельнооформленности для чувашского языка является также не актуальной. Наиболее

• надежными оказываются грамматические признаки: 1) быто-

вание сложного слова в качестве одной лексической единицы и соответственно - обязательная принадлежность к определенной части речи и функционирование в формах, свойственных данной части речи; 2) участие в словообразовании в качестве производящей основы и в качестве компонента словосочетания (хуладум вокзале «пригородный вокзал»; юрай сари «пиво из-под снега»; алакди янаххи «притолока»; кнлхуди хёрарамё «хозяйка дома» и т.д.); 3) невозможность инвертирования компонентов сложного слова без разрушения его структуры в целом. Не следует, однако, полностью игнорировать и семантический признак. В результате сложения слов происходит семантический сдвиг от суммы значений компонентов, сложное образование приобретает предметное значение. Воспроизводимость сложного слова предполагает наличие номенандума, т.е. обозначения соединением нерасчлененного понятия, тогда как словосочетание имеет расчлененную ономасиологическую структуру.

13. В чувашском, как и в других языках, словосложение и аффиксация представляют собой два взаимодополняющих способа слово- и формообразования. Процесс формирования новых аффиксов не приводит к нарушению стройности морфоло-гической системы языка, т.к. происходит медленно и незаметно. Аффиксы формируются из самостоятельных слов путем грамматикализации и фонетической обработки

' последних, т.е. проходя стадию полуаффиксации. Процесс

грамматикализации слова, представляющего собой компонент сложного образования, всегда созревает в системе

4 словосложения.

14. Сокращение слов и словосочетаний - своеобразное явление в системе словообразования. В современном языкознании теоретически определена специфика сложносокращенных слов как особого типа слов, их морфологические, мотивагдионные и другие свойства. Они, отличаясь от повторных и парных слов, приближаются тем не менее к сложным словам.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

Монографии и методические пособия:

1. Семенова Г.Н. Именные композиты в чувашском языке /Г.Н.Семенова. - Чебоксары: Изд-во Чуваш, ун-та, 2002. - 160 с.

2. Семенова Г.Н. Композитообразование в чувашском языке и его национальная специфика /Г.Н.Семенова. - М.: Прометей, 2005. - 318 с.

3. Семенова Г.Н. Методика преподавания чувашского языка /Г.Н.Семенова. - Чебоксары: Изд-во ЧРИО. 2004. -215 с. (в соавторстве).

4. Семенова Г.Н. Общие вопросы методики преподавания чувашского языка / Г.Н. Семенова,-Чебоксары: Изд-во ЧГУ. 2001.- 55 с.

Научные статьи в тематических сборниках и журналах:

5. Семенова Г.Н. Редупликация в освещении школьных и вузовских пособий но чувашскому языку / Г.Н.Семснова// Совершенствование преподавания общетюркологических дисциплин в вузе. - Чебоксары: Изд-во ЧГУ, 1987. - С. 103110.

6. Семенова Г.Н. К этимологизации парно-повторных образований в чувашском языке /Г.Н.Семенова //Межъязыковое взаимодействие в Волго-Камье. - Чебоксары: Изд-во ЧГУ, 1988,- С. 123-127.

7. Семенова Г.Н. Йёкёреш самахсен пёлтерёпгё /Г.Н.Семенова //Таван Атал. - 1989. - 6 №. - С. 69-70.

8. Семенова Г.Н. К проблеме классификации сложных слов в чувашском языке /Г.Н.Семенова //Проблемы изучения и преподавания филологических наук. Часть IV (Татарская и чувашская филология). - Стерли!амак, 1999. - С. 183-185.

9. Семенова Г.Н. Когда возникают сложные слова? /Г.Н.Семенова // Елизавета Федоровна Васильева: к 65-летию со дня рождения. - Чебоксары, 1999. - С. 56-58.

10. Семенова Г.Н. К определению понятия «сложное слово» / Г.Н.Семенова // Историко-этимологическое изучение чувашского и алтайских языков. - Чебоксары: Изд-во Чуваш, ун-та, 1999. - С. 68-70.

П.Семенова Г.Н.Статус редупликации в словообразовательной системе языка /Г.Н.Семенова // Изв. МГСУ. Вып. III. Философия, история, экономика. - Чебоксары, 2000. - С. 97-101.

12. Семенова Г.Н. К интерпретации взаимодействия словосложения и аффиксации как основных способов словообразования /Г.Н.Семенова //Актуальные проблемы чувашского языка. Матер, конференции, посвященной 60-летию профессора В.И.Сергеева. - Чебоксары: Изд-во Чуваш, ун-та, 2002. - С. 27-29.

13. Семенова Г.Н. Из истории развития сложных слов / Г.Н.Семенова // Изв. МГСУ. № 2(5). Философия, история, экономика. - Чебоксары, 2001. - С. 84-88.

14. Семенова Г.Н. Фонетическое оформление сложного слова /Г.Н.Семенова //Чаваш филологийёпе культури тата журналистики (ёнер, паян, ыран). Материалы конференции, посвящегаюй 5-летию Ин-та чувашской филологии и культуры. - Чебоксары, 2002. - С. 65-66.

15. Семенова Г.Н. Именные композиты и их проблематика в чувашском языке /Г.Н.Семенова //Этнос и личность: Исторический путь, проблемы и перспективы развития. Материалы межрегиональной научно-практической конференции. - М.; Чебоксары, 2003. - С. 100-103.

16. Семенова Г.Н. Словосложение и аффиксация - два взаимодополняющих способа словообразования в языках/ Г.Н.Семенова // Этнос и личность: исторический путь, проблемы и перспективы развития. Материалы межрегиональной научно-практической конференции. - М.; Чебоксары, 2003. - С. 104-109.

17. Семенова Г.Н. Экстралингвистические и лишвис-тические факторы в развитии лексики (на материале именных композитов чувашского языка) /Г.Н.Семенова // Национальные традиции в культуре народов Поволжья.

Материалы региональной научно-практической конференции: 19 июня 2003 г. - Чебоксары, 2003. - С. 122-128.

18. Семенова Г.Н. Сложносокращенные слова и аббревиатуры в современном чувашском языке/ Г.Н.Семенова// Весгн. Чебоксар, филиала МГОПУ им. М.А.Шолохова. - М.; Чебоксары, 2004. - № 1. - С. 198-202.

19. Семенова Г.Н. Лингвистическая природа сложных слов в системе словообразования в тюркских языках / Г.Н.Семенова // Вестн. Чебоксар, филиала МГОПУ им. М.А.Шолохова. - М.;Чебоксары, 2004. - № 1. - С. 194-198.

20. Семенова Г.Н. Семантическое оформление сложного слова в чувашском языке / Г.Н.Семенова // Диалекты и история тюркских языков во взаимодействии с другими языками: Сб. научн. ст. /ЧГПУ им. И.Я.Яковлева. -Чебоксары, 2004. - С. 51-55.

21. Структурно-семантические типы парных слов в чувашском языке /Г.Н.Семенова //Ашмаринские чтения: Материалы межрегион, научн. конф. - Чебоксары: Изд-во им. И.Н.Ульянова. 2004. - С. 379-388.

22. Семенова Г.Н. Социально-исторические факторы образования и употребления именных композитов в чувашском языке /Г.Н.Семенова //Актуальные проблемы чувашского языка и литературы /Сб. материалов Всерос. научно-практ. конф. - Стерлитамак: Стерлитамакская государств, пед. академия. - С. 237-246.

23. Семенова Г.Н. Сложносокращенные слова и аббревиатуры в современном чувашском языке / Г.Н.Семенова // Актуальные проблемы гуманитарных наук на рубеже XX-XXI веков (Образ современности, действительность, перспективы). - Чебоксары: Изд-во Чуваш, ун-та, 2005. -С. 181-186.

24. Семенова Г.Н. Социально-исторические факторы возникновения и употребления именных композитов в чувашском языке /Г.Н.Семенова // Туркология. - 2005. -№ 1. - С. 51-57.

25. Семенова Г.Н. Структурно-словообразовательная характеристика детерминативных именных композитов в

чувашском языке / Г.Н.Семенова // Туркология. - 2005. -№ 2. - С. 21-32.

26. Семенова Г.Н. Фонетические изменения на стыке компонентов как фактор возникновения сложных слов в чувашском языке / Г.Н.Семенова // Вестник Чувашского университета. Гуманитарные науки. - 2004. - № 1. - С. 162-170.

27. Семенова Г.Н. Отражение национально-культурной специфики народа в именных композитах (на материале разносистемных языков) / Г.Н.Семенова // Вестник Чувашского университета. Гуманитарные науки. - 2005. - № 1. - С. 192-204.

28. Семенова Г.Н. Отражение национально-культурной специфики народа в именных композитах (на материале разносистемных языков) / Г.Н.Семенова // Регионология. - 2005. -№ 3. - С. 222-230.

7 85

РНБ Русский фонд

2006-4 30105

Подписано в печать 05.12.2005. . Формат 60x84/16. Бумага офсетная. Гарнитура Times New Roman Chv. Усл. печ. л. 3,01. Уч.-изд. л. 323 Тираж 150 экз. Заказ № $¿>9

Отпечатано в типографии Чувашского государственного университета 428015 Чебоксары, Московский проспект, 15.

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Семенова, Галина Николаевна

Введение

Глава первая. Сложное слово как объект исследования

1. Композиты и их проблематика в языкознании

2. Научные предпосылки определения «сложного слова» как лингвистического термина

3. Проблема классификации сложных слов

4. Из истории возникновения и развития именных композитов

Глава вторая. Структурно-словообразовательная характеристика сложных имен существительных

1. Лингвистическая природа сложных слов в системе словообразования тюркских языков

2. Сложные слова, образованные на основе сочинительных отношений (копулятивные композиты)

2.1. Синонимичные парные существительные

2.2. Антонимичные парные существительные

2.3. Ассоциативные парные существительные

2.4. Структурные типы повторов в чувашском языке

2.5. Статус редупликации в словообразовательной системе языка

2.6. Грамматическая функция повторов.

3. Сложные слова, образованные на основе подчинительных отношений (детерминативные или атрибутивные композиты).

3.1. Сложные существительные, образованные по структурной схеме первого изафета

3.2. Сложные существительные, образованные по структурной схеме второго изафета

3.3. Сложные существительные, адъективные по первому компоненту

3.4. Сложные существительные, образованные сочетанием имени с отглагольной формой

3.5. Сложносуффиксальные именные композиты, образованные путем сложения и единовременной аффиксации

Глава третья. Мотивы и факторы композитообразования

1. Социально-исторические факторы образования и употребления композитов

2. Фонетические изменения на стыке компонентов сложных слов

3. Орфографическое оформление сложного слова

Глава четвертая. Семантическая характеристика именных композитов

1. Лексическое значение слова

2. Ономасиологическая структура сложных слов и специфика словообразовательных отношений ее компонентов.

3. Национально-культурная специфика именных композитов в чувашском языке

Глава пятая. Сложное слово и смежные с ним явления

1. Сложное слово и словосочетание

2. Сложное слово и аффиксация

3. Сложносокращенные слова и аббревиатуры

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Семенова, Галина Николаевна

Актуальность исследования. Именные композиты (сложные слова с компонентами - именными корнями) издавна являются объектами пристального внимания тюркологов и, в частности, исследователей чувашского языка. Во всех общих и частных, конкретно-языковых исследованиях по грамматике и словообразованию тюркских языков этой проблеме уделяется большое внимание. Однако трудно считать удовлетворительным уровень научного исследования и теоретического осмысления природы чувашского сложного слова, предлагаемых в общих и специальных грамматических исследованиях. В них нет единой системы понятий и соответствующей терминологии. Сложные слова, как правило, рассматриваются вне единой системы и общих закономерностей, присущих данной категории языковых единиц. Композиты, включая все их разновидности, встречаются во многих языках мира, т.е. они являются своеобразными языковыми универсалиями. Данное обстоятельство определяет общеязыковедческую актуальность исследования в сравнительно-сопоставительном плане. Существует также необходимость рассмотрения проблемы сложного слова с точки зрения практической реализации этих единиц в языке. Это прежде всего проблема идентификации сложного слова, которая, в свою очередь, тесно связана с проблемами орфографирования и лексикографирования данных языковых образований -непоследовательностью в правописании разных типов сложных слов, отсутствием единых принципов отбора и подачи их в словарях и т.д. Важность изучения номинативной сущности именных композит и определяющих ее факторов, применения ономасиологического подхода к выявлению особенностей подобных наименований, анализа их механизма также обостряет актуальность данной проблематики в плане построения общей теории номинации и теории словообразовательной номинации в частности.

Цели и задачи исследования. Основной целью исследования является: на основе материала, предоставляемого непосредственно языком (главным образом в его письменном проявлении), с учетом того положительного, что имеется в научной литературе по вопросу о сложных словах в тюркских и других языках, охарактеризовать систему чувашского именного словосложения в ее современном состоянии и, насколько это возможно, в ее развитии.

В соответствии с поставленной целью в работе определены и решаются следующие конкретные задачи: провести критический обзор основных положений в трактовке сложных образований в русском, тюркском и чувашском языкознании и установить состояние изученности данной проблемы;

- дать научно обоснованное определение сложному слову (композиту) как лингвистическому феномену и понятию; проанализировать предложенные в языкознании классификации сложных образований и определить оптимальный вариант классификации для чувашских именных композит; проследить исторические пути развития сложных образований в чувашском языке в соответствии с принципом «изучать факты языка в неразрывной связи с историей общества, с историей народа, которому принадлежит изучаемый язык»;

- определить место словосложения в системе словообразования в тюркских языках, выявить и по мере возможности описать в сравнительном плане словосложительные модели для чувашского языка, охарактеризовать их с точки зрения продуктивности, частотности;

- описать социально-исторические и лингвистические факторы и мотивы образования и употребления композит;

- теоретически осмыслить переходные явления между словосложением и смежными явлениями (суффиксацией (аффиксацией), аббревиацией, фразеологией), вскрыть их общие черты и отличия;

- рассмотреть критерии разграничения сложных слов и изоморфных свободных словосочетаний и определить наиболее приемлемые из них для изучаемого языка;

- описать семантику именных композит чувашского языка в свете новейших лингвистических теорий (ономасиологический подход, теория номинации) и представить сложные слова как единицы номинации;

- проследить различия в характере связи общей семантики сложных слов со значениями их компонентов, отметить случаи изменения значений сложений, приобретения ими полисемии и т.п.;

- исследовать пути формирования смыслового содержания именных композит и осуществить их классификацию в соответствии с типом смысловой структуры;

- выявить национально-языковую специфику словосложения; выявить тенденции, характерные для развития словообразовательной системы современного чувашского языка.

Научная новизна исследования определяется самой направленностью поставленных целей и задач: комплексным и многоаспектным изучением именных композит в единстве их содержания и формы, языка и реальной действительности, языка и речи. Осуществляется монографическое исследование чувашского именного словосложения с последующим описанием и определением статуса данных единиц в свете новых лингвистических теорий. Это позволит закрепить за учением о сложном слове свое название - композитология - и ввести его в научный обиход. Признание автономности композитологии в рамках словообразования могло бы преодолеть коллизию в сложившейся традиции, в которой сложное слово получает незаслуженно меньшее место, чем аффиксальное словопроизводство.

Теоретическое значение исследования. Выводы диссертационной работы должны способствовать формированию целостной концепции именного словосложения в чувашском, а также тюркском языкознании. Теоретическая значимость работы заключается и в том, что именные композиты чувашского языка описаны с освещением ряда вопросов, касающихся проблемы слова, реализации в нем лексического, словообразовательного и грамматического значений, способов словообразования, аспектов его изучения, уточнения исходных принципов его анализа.

Практическая значимость работы определятся прежде всего комплексным характером исследования, результаты которого могут послужить основой при составлении спецкурсов по словообразованию, при чтении теоретических курсов и проведении семинаров по различным разделам науки о языке (лексикологии, грамматики, стилистики и т.д.), а также при создании академических грамматик, учебников и учебных пособий для вузов и школ, в терминологической работе, лексикографической и переводческой практике. Предлагаемые пути решения проблемы и методика исследования могут найти применение в практике написания студентами дипломных и научных работ. Методологической основой исследования являются следующие положения: 1) язык является основным средством общения людей, при этом словообразование выполняет важную роль в функционировании и развитии языка, расширяет реализацию его потенциальных номинативных возможностей; 2) развитие языка, обогащение его словарного состава, сферы и характер функционирования теснейшим образом связаны с историей народа, с его жизнедеятельностью и культурой.

В общелингвистическом плане предлагаемое исследование может быть охарактеризовано как синхронно-диахронное и типологическое. Используя в качестве основного синхронно-диахронный метод, мы опираемся на то понимание диахронии, когда она не отождествляется с историей (с «тем, что было»), а рассматривается как «последовательность состояний во времени»;1 как «движение, приводящее к смене качественного состояния языка».2

Решение поставленных задач потребовало использования комплекса методов, в том числе и дополнительных. Описание словосложения в системе именных композит чувашского языка велось в ретроспективном и перспективном планах, в соответствии с этим были использованы приемы словообразовательного анализа и синтеза, моделирования и статистической оценки, которые позволили объективно оценить закономерности формирования отдельных словообразовательных моделей.

Издавна методом изучения сложных номинативных образований была декомпозиция. Этот метод мы находим еще в грамматике древнеиндийского языка Панини. Он состоит в отыскании словосочетаний, синтаксически и семантически соотносимых со сложными словами (композитами).

Конфронтационный метод изучения позволил выявить языковые феномены и на их основе установить черты сходств и

1 Соссюр Ф. Курс общей лингвистики //Труды по языкознанию /Ф. Соссюр. - М, 1977. - С. 114-115.

2 Моисеев А.И. Основные вопросы словообразования в современном русском литературном языке /А.И. Моисеев. - Л., 1987. - С. 101. различий между родственными и неродственными языками, некоторые общеязыковые универсалии.

Выявление номинативных особенностей на уровне речи потребовало применения текстуального и функционального анализа. Работа содержит черты и этнографического подхода к исследуемой теме, т.е. использован этнолингвистический метод.

Объект и источники исследования. Объектом исследования послужили в основном именные композиты современного чувашского языка: повторы (редупликация), парные слова, композиты подчинительного типа следующих моделей: а) существительное + существительное, б) прилагательное + существительное, в) существительное + отглагольная форма. Избранные модели, на наш взгляд, позволяют наиболее полно представить объем и специфику чувашского именного словосложения, поскольку они составляют его основной фонд.

Выборка проводилась из разнотипных словарей, периодических изданий. Изучение функционального аспекта значения велось на базе текстовой выборки из произведений современной художественной литературы, устного народного творчества. Привлечены также некоторые данные живой разговорной речи (диалектов), в известной мере позволяющие судить о распространенности изучаемых единиц вообще и отдельных их видов в частности.

Положения, которые выносятся на защиту:

- определение сложного слова (композита) должно строиться на учете трех аспектов в словосложении (генетического, семантического, словообразовательного);

- классификацию и типологизацию сложных образований следует проводить исходя из единых принципов той или иной классификации. Для чувашского языка классификация сложных слов по способу образования является наиболее приемлемой, она позволяет максимально охватить типы сложений в языке и правильно решить многие теоретические и практические вопросы, в частности, вопрос установления критериев отграничения сложных слов от изоморфных словосочетаний, вопрос орфографического оформления композитов и т.д.;

- утверждение, что в основе образования большинства именных композитов в чувашском языке лежит серийное или модельное словообразование, т.е. сложные слова возникают по тем словосложительным моделям, которые уже существуют в языке; остальная часть создается путем лексикализации словосочетаний, в подавляющем большинстве атрибутивных. Продуктивными словосложительными моделями являются следующие (они же признаны нами самыми древними): а) модели создания сложных слов способом редупликации (повторение корня или основы слова); б) модели образования парных слов; в) словосложительный тип, восходящий к структурной схеме первого изафета; г) словосложительный тип, восходящий к структурной схеме второго изафета; композиты создаются в языке в силу следующих социально-исторических и лингвистических факторов: а) для удовлетворения потребности общества в выражении новых понятий и явлений; б) для удовлетворения потребности рациональной организации высказываемого смысла, более точного выражения мысли; в) для выражения различных грамматических и стилистических функций;

- при этом сложные существительные являются ведущим типом композитов в разносистемных языках и являются типологической универсалией;

- наличие фонетических изменений на границе составных частей композита является одним из важных признаков возникновения сложного слова. Процесс фонетического слияния компонентов происходит медленно, это зависит от многих факторов и находится в тесной связи со звуковой системой, словарным составом и грамматическим строем языка; традиционная трактовка цельнооформленности для чувашского языка неактуальна. Наиболее надежными при отграничении сложных слов и словосочетаний оказываются формально-грамматические признаки. Однако для установления критериев выделения сложных слов в чувашском языке, как и во многих тюркских и нетюркских языках, недостаточно выделение в качестве решающего какого-либо отдельного признака. Лишь комплексный подход, т.е. учет нескольких критериев, помогает правильно решить вопрос о специфических признаках рассматриваемых единиц;

- в чувашском языке, как и во многих других языках, словосложение и аффиксация представляют собой два взаимодополняющих способа слово- и формообразования. Словосложение не только дополняет аффиксацию непосредственно в процессе слово- и формообразования, но и обуславливает развитие аффиксального способа путем формирования новых аффиксов, что также определяет взаимную связь между этими двумя способами слово- и формообразования. Поэтому одной из задач является научное обоснование целесообразности исследования явления полуаффиксации как одного из путей взаимодействия словосложения и аффиксации;

- сложносокращенные слова представляют собой результат словообразования, связанного структурно и семантически со словосложением. В большинстве своем они являются детищем XX века, их появление в языке вызвано потребностями кодирования информации, тенденцией к компрессии информации. Очень важно установить в современном языке возможности производства композитов одного типа от другого, чтобы ответить на вопрос о существовании постепенного перехода между ними;

- номинативная сущность сложных слов складывается из специфики их знакового значения и особенностей функционирования в реальных процессах коммуникации;

- онимия любого народа содержит огромный информационный культурно-исторический потенциал: она может заключать в себе данные о расселении и этническом составе народов, отражать религиозное мировоззрение и верования, обычаи и обряды и другие сферы духовной и социальной жизни народа;

- основную особенность семантики сложных слов составляет то, что общее значение композита определятся целым рядом самых разнообразных факторов, одним из которых является характер переплетения значений компонентов, который вытекает, в свою очередь, из лексических значений частей, обусловливающих также и тип композита. Воспроизводимость сложного слова предполагает наличие «номенандума», т.е. обозначения с его помощью нерасчлененного понятия, тогда как словосочетание имеет расчлененную ономасиологическую структуру.

Апробация работы. Основные положения данного исследования апробированы в результате выступлений с докладами и сообщениями на итоговых конференциях профессорско-преподавательского состава Чувашского государственного университета им. И.Н. Ульянова и его филиалов (1982-2005 г.г.); на научных и научно-практических конференциях научных учреждений и других вузов г.Чебоксары: Чувашской сельскохозяйственной академии (1995-2000 г.г.), филиала Московского государственного социального университета (20002002 г.г.), филиала Московского государственного открытого педагогического университета им. М.А. Шолохова (2002-2004 г.г.), Чувашского республиканского института образования, Чувашского государственного института гуманитарных наук; на конференциях и симпозиумах: зональных («Пути повышения эффективности преподавания чувашского языка и литературы». Самара, 2001-2002; «Новые подходы в преподавании чувашского языка и литературы». Нижнекамск, 2004; «Чувашский язык и культура». Чебоксары-Ульяновск, 2004); межрегиональных («Внедрение закона «О языках в Чувашской республике: проблемы и опыт». Чебоксары, 2002; «Этнос и личность: Исторический путь, проблемы и перспективы развития». Москва-Чебоксары, 2003; «Национальные традиции в культуре народов Поволжья». Чебоксары, 2003); всероссийских («Проблемы изучения и преподавания филологических наук». Стерлитамак, 1999 г.; «Актуальные проблемы чувашского языка и литературы». Стерлитамак, 2004); международных («Проблемы классификации урало-алтайских языков. Языки и культура». Чебоксары, 2001; «Диалекты и история тюркских языков во взаимодействии с другими языками». Чебоксары, 2004; «Чувашский язык: вчера, сегодня, завтра». Чебоксары, 2004).

Содержание и выводы диссертации отражены в монографиях \ «Именные композиты в чувашском языке» (Чебоксары, 2002); «Композитообразование в чувашском языке и его национальная специфика» (Москва, 2005); в учебном издании «Методика чувашского языка в средней школе» (Чебоксары, 2004); в 30 статьях.

Содержание и выводы диссертации отражены в монографиях (Именные композиты в чувашском языке. Чебоксары: Изд-во Чув. ун-та, 2002; Композитообразование в чувашском языке и его : национальная специфика. М.: Прометей, 2005), в вузовском учебнике (Методика чувашского языка в средней школе. Чебоксары, 2005), в 30 статьях и тезисах.

Структура работы определяется ее задачами, а также логикой изложения темы исследования и анализируемым материалом. Диссертация состоит из введения, пяти глав, списка использованных словарей, заключения, библиографии и словаря использованных в диссертации именных композитов чувашского языка.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Именные композиты в чувашском языке"

Заключение

Сложные слова, которыми изобилуют тюркские языки, до сих пор не получили удовлетворительной разработки ни в словарях, ни в грамматических описаниях. Сказанное относится к исследуемому нами языку. В чувашском языке словосложению посвящались некоторые разделы в общих грамматиках, а специальному рассмотрению подвергались отдельные узкие вопросы словосложения. Однако необходимо подчеркнуть, что исследователями предшествующих поколений (Н.И.Ашмарин, В.Г.Егоров, С.П.Горский) была создана база для фронтального изучения одного из важных лексических пластов чувашского языка. В настоящем исследовании нами была поставлена цель всесторонне изучить вопросы именного композитообразования в чувашском языке. Основные положения и выводы можно сформулировать следующим образом:

1. Проблема классификации сложных слов связана с определенными трудностями как структурного, так и семантического порядков. Отсутствие твердо фиксированного эквивалента русского родового термина «сложное слово» также мешает четкой классификации данных единиц. Между тем применение родового термина (чув. хутла самах) облегчило бы вопрос классификации сложных образований и придало бы последним научную четкость и определенность.

Сложные слова можно классифицировать по структуре, семантике, доминантности компонентов, способам связи, происхождению компонентов. Оптимальной для чувашского языка представляется классификация сложных слов по способу образования. По этому признаку в чувашском языке можно выделить следующие группы сложных слов (данная классификация имеет традицию и в тюркологии, и в чувашском языкознании): 1) повторы, образующиеся путем повторения одного и того же слова или части слова; 2) парные слова, образующиеся путем спаривания (сочетания) двух и более слов; 3) детерминативные сложные слова, образованные путем соединения двух или более основ (они отличаются разнообразием частных моделей); 4) сложносуффиксальные слова, образованные путем соединения и единовременной аффиксации; 5) сложносокращенные слова, образующиеся путем сокращения двух или более основ.

Видовая классификация сложных слов позволяет конкретно судить о каждом виде, всесторонне изучить специфические свойства и признаки, отличающие тот или иной вид от других сложных образований.

2. Дефиниция сложного слова представляет собой большие трудности из-за различных лингвистических воззрений и подходов к определяемому объекту. Исследовательская практика лингвистов на протяжении более чем двухсот лет подтверждает необходимость различения трех аспектов в словосложении, введенного по соображениям логического порядка, а именно: генетического, морфологического, семантического. При определении композита современная лингвистика исходит из следующих признаков цельнооформленности: а) семантическое единство при лексической знаменательности частей композита; б) стирание грамматического значения между компонентами образования; в) грамматическое единство (морфологическое и синтаксико-функциональное); г) соотнесенность со словосочетанием.

3. Словарное повторение своими корнями уходит в глубокую древность. Логично полагать, что наиболее старый вид повтора -полный повтор (повтор одной и той же единицы дважды). Спаривание является дальнейшим развитием повторения корня или основы слова. Эволюция редупликации в спаривание стала возможной лишь с развитием лексической синонимии, что предполагает известную степень развитости языка. Слова приобретают новые формы и категории потому, что новые социально-экономические условия и соответственно им развивающееся мышление требует этого. Новые предметы и понятия, возникшие и возникающие в процессе развития общества и мышления людей, с неумолимой необходимостью нуждаются в выражении в языке. Именно этот закон и является движущим моментом в развитии новых функций, значений разных типов сложных слов.

4. Сложные существительные в зависимости от характера отношений между компонентами, морфологических и лексико-семантических особенностей этих компонентов можно разделить на две группы: копулятивные и атрибутивные композиты. Обогащение и пополнение основного словарного фонда чувашского языка происходила и происходит за счет обоих типов композит. Копулятивные композиты (парные слова) образуются не из любых слов, имеющихся в лексической системе языка. Их компоненты связываются между собой определенными семантическими отношениями, а именно: они могут быть связаны синонимичными, антонимичными, ассоциативными корреляциями. Самый многочисленный разряд составляют парные слова, компоненты которых обнаруживают ассоциативную корреляцию. Парные имена существительные, как и в других тюркских языках, представляют собой историческое явление и вместе с тем живые модели образования новых слов.

5. Повторы (редупликация) - это не механическое повторение. Возникновение и функционирование разнообразных типов редупликаций является результатом закономерного процесса языка. Исходя из основной идеи удвоения - усиления значения в том или ином отношении, его стали удачно применять для выражения грамматических категорий (множественности, характера протекания действия и т.д). Образование слов при помощи повторения корня или основы слова составляет самостоятельный подтип словообразования. Это прежде всего образования на основе звукоподражательного повтора (так называемые «изобразительные слова»): куккук «кукушка»; шаршара «водопад»; тунтун «жмурки» и т.д. Данный тип повтора для образования новых лексических единиц характерен всем языкам мира, что свидетельствует об универсальности его с типологической точки зрения. Определенный процент имен существительных образован в результате других видов повтора: дивергентного (карчак-кёрчёк «старушки и прочее»; калтак-калтак «недостатки, изъяны»); аффигированного (дума думан «рядом»; тёлме тёл «точь-в-точь»). Особенность данного приема заключается в том, что он порождает такие словесные единицы, форма бытия которых есть не что иное, как форма слитно-раздельного существования слова.

6. Сложные слова детерминативного типа структурно организованы по моделям определительных словосочетаний. Но следует подчеркнуть, что между компонентами сложного слова нет живой синтаксической связи, о ней можно говорить лишь условно, в плане условного соответствия отношений элементов композита отношениям слов атрибутивных словосочетаний. Для удобства изложения материала мы пользовались термином «изафет», не вдаваясь подробно в суть вопроса, и выделили следующие структурные типы детерминативных композит: 1) сложные существительные, образованные по структурной схеме первого изафета; 2) сложные существительные, образованные по структурной схеме второго изафета; 3) сложные существительные, адъективные по первому компоненту; 4) сочетание именного определяющего члена с глагольным определяемым членом. Мы придерживаемся мнения, что в чувашском языке, как и в других тюркских языках, большинство сложных слов создается преимущественно по образцам, т.е. по тем словосложительным моделям, которые уже существуют в языке. При этом первый из вышеуказанных структурных типов, по всей вероятности, является более древним. Он был характерен для той ступени развития грамматического строя чувашского языка, когда неоформленное имя в роли атрибута могло передавать понятия качества, принадлежности и т.д. Вместе с тем разнообразие типов композит объясняется сосуществованием в языке более поздних схем конструирования лексических единиц, что вызвано потребностями общества в создании номинативных единиц.

7. Наряду с социальными словообразование призвано выполнять и другие функции. Среди последних наиболее значимой является функция образования новых слов для удовлетворения потребностей рациональной организации высказываемой мысли. Сложные слова называют явления и события в компактной форме. В процессе трудовой и познавательной деятельности возникает потребность конкретизировать, детализировать, классифицировать предметы и явления. Язык в таких случаях не прибегает к созданию новых знаков для обозначения объективной действительности, а, как правило, пользуется своими внутренними ресурсами или придает новый смысл уже имеющимся в языке словам или словесным комплексам, или создает различные комбинации лексических единиц в соответствии с существующими в языке закономерностями их интеграции.

8. Одним из факторов возникновения сложного слова исследователями признается присутствие фонетического изменения на рубеже составляющих частей композита. В результате данного процесса сложное слово может превратиться «в опрощенное», «этимологически сложное» слово (пидиххи «пояс»; кёнчеледди «пряслица»; асанне «бабушка по отцовской линии» и т.д.). Чаще всего здесь наблюдаются явления апокопы, элизии гласных, синкопы, метатезы, ассимиляции. Эти явления происходят и при образовании сложных слов на основе сочинительной связи: ачапча «детвора» (< ача-пача), улача «пестрядь, самотканая разноцветная ткань» (< ула-чала) и т.д.

9. Недостаточная определенность правописания сложных слов в какой-то степени сдерживает рост словарного состава чувашского языка за счет создания слов-композит. Однако это обстоятельство не смогло противостоять действию внутренних законов грамматики языка. В современном чувашском языке появляются новые образцы словосложения, в результате чего возникают большие колебания в слитно-раздельном написании однотипных или даже одних и тех же сложных образований. Причинами орфографической непоследовательности являются следующие обстоятельства: 1) недостаточная изученность вопросов словосложения во многих тюркских языках; 2) противоречивый характер самих исследуемых единиц; 3) отсутствие в тюркологии единого взгляда на природу сложных слов; 4) субъективизм некоторых исследователей. Раздельное или слитное написание не может служить верным критерием опознавания и идентификации сложных единиц.

10. Наиболее плодотворными для семантической характеристики именных композит оказываются исследования в ономасиологическом аспекте, т.е. в свете теории номинации. Для нашего исследования наиболее важными оказались номинативные характеристики трех видов номинативных единиц: 1) аффиксальных производных; 2) сложных слов; 3) словосочетаний. Сложные слова, как и аффиксальные производные, имеют расчлененную ономасиологическую структуру, однако она характеризуется большей степенью расчлененности. Это обьясняется тем, что сложные ! слова состоят из двух полнозначных лексических элементов. В словосочетаниях расчлененность номинации достигает своего предела, ибо в нем (словосочетании) обязательно осознаются оба признака: вата учитель «пожилой учитель», сётел ури «ножка стола» и т.д.

11. Идиоматичные сложные слова представляют собой нерасчлененную номинацию при частичном или полном переосмыслении значений одного или обоих компонентов. В зависимости от характера сдвига значения всего сложного слова по отношению к значениям его составляющих компонентов можно выделить два типа: 1) сложные слова со значением, которое по своему содержанию богаче суммы значений составляющих компонентов, но в которое тем не менее включаются как один из моментов его содержания также значения составляющих компонентов (многие названия растений, животных, грибов и т.д.); 2) сложные слова, в объем значения которых уже не входит как составная часть значение по крайней мере одного из их компонентов (образования метафорического характера): майра йёппи «булавка», чёп куд «коптилка», вил шыв «роса» и т.д.

Метафорические образования имеют значительный удельный вес в словарном составе современного чувашского литературного языка. Они встречаются и в названиях частей человеческого тела, названиях древних обрядов, природных явлений. Факт персонификации, оживления неодушевленных предметов при помощи метафор дает картину видения окружающего мира в сознании народа - носителя языка.

12. Вопрос об отнесении так называемых императивных имен и прозвищ (имен и прозвищ, обладающих особой стилистической окраской) к категории сложных слов в исследовательской практике решается недостаточно. Многие исследователи склонны относить их к именным фразеологизмам. Причина, видимо, заключается в том, что эти единицы представляют собой все виды фразеологизмов (сращения, единства, сочетания) и характеризуются особой семантикой, целостной структурой, постоянным компонентным составом, воспроизводимостью, устойчивостью, образностью. Правы, на наш взгляд, те лингвисты, которые при определении статуса этих единиц решающим определяют функциональный критерий. В некоторых исследованиях они получили название «сложные слова фразеологического типа», что вполне соответствует их природе.

13. Изучение именных композит в гносеологическом и онтологическом аспектах позволяет изучить процесс отражения национальной культуры в языке и выявить факторы, способствующие образованию анализируемых компонентов значения, их особенностей в языке и речи. В этом смысле наиболее значимыми являются следующие лексико-тематические группы именных композит чувашского языка: религиозные верования, термины родства, растительный и животный мир, антропонимика и топонимика. Онимия любого народа содержит огромный информационный культурно-исторический потенциал. Она может заключать в себе данные о расселении и этническом составе народов, отражать религиозное мировоззрение и верования, обычаи и обряды и другие сферы духовной и социальной жизни народа.

14. Проведение четких границ между сложными словами и словосочетаниями в чувашском языке сопряжено со значительными трудностями. Традиционная трактовка цельнооформленности для чувашского языка является не актуальной. Наиболее надежными оказываются грамматические признаки: 1) бытование сложного слова в качестве одной лексической единицы и соответственно -обязательная принадлежность к определенной части речи и функционирование в формах, свойственных данной части речи; 2) участие в словообразовании в качестве производящей основы и в качестве компонента словосочетания {хуладум вокзале пригородный вокзал»; юрай сари «пиво из-под снега»; алакди янаххи «притолока»; килхуди хёрарамё «хозяйка дома» и т.д.); 3) невозможность инвертирования компонентов сложного слова без разрушения его структуры в целом. Не следует, однако, полностью игнорировать и семантический признак. В результате сложения слов происходит семантический сдвиг от суммы значений компонентов, сложное образование приобретает предметное значение. Воспроизводимость сложного слова предполагает наличие номенандума, т.е. обозначения соединением нерасчлененного понятия, тогда как словосочетание имеет расчлененную ономасиологическую структуру.

15. Перечисленные свойства сложных слов позволяют (за некоторым исключением) отграничить их от словосочетаний и объединяют их в ряде случаев с производными словами агглютинативного строения. Объединение компонентов обусловливает возникновение относительно новой самостоятельной лексической единицы на началах, сходных в принципе с объединением корневой и аффиксальной морфем в слове в словообразовательных целях. В чувашском, как и в других языках, словосложение и аффиксация представляют собой два взаимодополняющих способа слово- и формообразования. Процесс формирования новых аффиксов не приводит к нарушению стройности морфологической системы языка, т.к. происходит медленно и незаметно. Аффиксы формируются из самостоятельных слов путем грамматикализации и фонетической обработки последних, т.е. проходя стадию полуаффиксации. Процесс грамматикализации слова, представляющего собой компонент сложного образования, всегда созревает в системе словосложения.

16. Сокращение слов и словосочетаний - своеобразное явление в системе словообразования. В современном языкознании теоретически определена специфика сложносокращенных слов как особого типа слов, их морфологические, мотивационные и другие свойства. Они, отличаясь от повторных и парных слов, приближаются тем не менее к сложным словам. Все это происходит не без влияния русского языка, так как в составе аббревиатур, употребляющихся в чувашском языке, кроме собственночувашских, имеется большое количество калек и заимствований из русского языка.

Таким образом, под сложным именем существительным в чувашском языке мы понимаем образования, характеризующиеся общей воспроизводимостью в речи и, следовательно, каждый раз выступающие в речи как функционально самостоятельные ее элементы. Все перечисленные выше признаки, равно как и тот значительный удельный вес, который сложные слова имеют в лексике современного чувашского языка, дают достаточные основания как для лексикографической разработки сложных слов наравне с другими словами, так и для подлинно научного осмысления их языковой природы.

Использованные словари

Андреев, В. В. Чаваш терминологийё: пётёмёшле ыйтусем, чёлхе пёлёвён терминёсем / В. В. Андреев, М. Г. Данилова- Шупашкар: Чаваш университечён издательстви, 2001. - 232 с.

Ахманова, О. С. Словарь лингвистических терминов / О. С. Ахманова. - М.: Сов. энцикл., 1966. - 607 с.

Ашмарин, Н. И. Словарь чувашского языка: в 17 т. / Н. И. Ашмарин- Казань; Чебоксары: Чувашгосиздат, 1928-1950 (переизд.: I-XVII; Руссика, 1994-2000).

Васильева, Е. Ф. Синонимсен словарё / Е. Ф. Васильева. -Шупашкар: Чаваш кёнеке издательстви, 1983- 128 с.

Виноградов, Ю. М. Орфографи словарё. Тёрёс дырмалли правиласем / Ю. М. Виноградов, Г. М. Виноградова. Шупашкар: Чаваш Республикин вёренту институчён редакципе издательство пайё, 2002- 304 с.

Дегтярев, Г. А. Чаваш чёлхин дёнёлёх словарё: в 2 т. / Г. А. Дегтярев- Шупашкар: Чаваш патшалах гуманитари аслалахёсен институчё, 2003- Iт.- 227 с.

Древнетюркский словарь / сост. Т. А. Боровкова.- Л.: Наука, 1969.- 676 с.

Егоров, В. Г. Библиографический указатель литературы по чувашскому языку /В. Г. Егоров- Чебоксары: Чуваш, кн. изд-во, 1931.- 74 с.

Егоров, В. Г. Чавашла-вырасла словарь=Чувашско-русский словарь / В. Г. Егоров- Шупашкар: Чаваш кёнеке издательстви, 1954.- 320 с.

Егоров, В. Г. Этимологический словарь чувашского языка / В. Г. Егоров; под ред. В. И. Котлеева- Чебоксары: Чуваш, кн. изд-во, 1964.- 356 с.

Егоров, Н. И. Краткий словарь татарских заимствований в чувашском языке / Н. И. Егоров, Ю. Ф. Ефимов // Чувашский язык: проблемы исторической лексикологии / НИИЯЛИЭ-Чебоксары, 1986. - С. 74-84.

Золотницкий, Н. И. Корневой чувашско-русский словарь, сравненный с языками и наречиями разных народов тюркского, финского и других племен / Н. И. Золотницкий. - Казань: Типография императ. ун-та, 1875- 279 с.

Игнатьев, Н. Г. Чёр чун ячёсен чаваш-вырас-латин словарё / Н. Г. Игнатьев, И. П. Павлов- Шупашкар: Чаваш кёнеке издательстви, 1993- 63 с.

Лингвистический словарь.- М.: Изд-во Совет, энцикл., 1990.683 с.

Плетнева-Соколова, А. Д. Русско-чувашский словарь названий растений, произрастающих на территории Чувашии / А. Д. Соколова, А. Н. Львова, К. С. Дмитриева- 2-е изд.-Чебоксары: Чуваш, кн. изд-во, 1967- 28 с.

Радлов, В. В. Опыт словаря тюркских наречий: в 4 т / В. В. Радлов- СПб., 1893-1911.- Т. 1-4.

Русский язык: энциклопедия / под ред. Ф. П. Филина- М.: Совет, энцикл., 1979- 431 с.

Русско-чувашский общественно-политический словарь / сост. М. И. Скворцов- Чебоксары: Чуваш, кн. изд-во, 1973.- 152 с.

Русско-чувашский словарь / под ред. И. А. Андреева, Н. П. Петрова - М.: Совет, энцикл., 1971 - 893 с.

Русско-чувашский словарь сельскохозяйственных терминов / сост. М. К. Костин, В. И. Игнатьев- Чебоксары, Чуваш, кн. изд-во, 1976- 72 с.

Русско-чувашский словарь технических терминов / сост. Н. П. Петров- Чебоксары: Чуваш, кн. изд-во, 1971- 191 с.

Сафиуллина, Ф. С. Татарско-русский, русско-татарский словарь антонимов / Ф. С. Сафиуллина- Казань: Тарих, 2003- 128 с.

Сергеев, В. И. Русско-чувашский толковый словарь названий лиц / В. И. Сергеев- Чебоксары: Изд-во Чуваш, ун-та, 2004232 с.

Сергеев, JI. П. Диалектологический словарь чувашского языка / Л. П. Сергеев- Чебоксары: Чуваш, кн. изд-во, 1968- 104 с.

Сергеев, J1. П. Самахсене тёрёс дырасси. Орфографи справочникё / J1. П. Сергеев- Шупашкар: И. д., 1994,- 26 с.

Сергеев, JI. П. Словарь детской речи: учеб. пособ. / Л. П. Сергеев- Чебоксары: Изд-во Чуваш, ун-та, 1999- 63 с.

Сергеев, JI. П. Чаваш чёлхин тунтер словарё / Л. П. Сергеев, А. Н. Тихонов, Т. Н. Сергеев тата ыт. те- Шупашкар: Чаваш кёнеке издательстви, 1985- 160 с.

Сергеев, Л. П. Чавашла тёрёс дырасси. Орфографипе пунктуаци справочникё / JI. П. Сергеев, Ю. М. Виноградов.- 3-мёш каларам- Шупашкар: И. д., 2000- 48 с.

Фасмер, М. Этимологический словарь русского языка: в 4 т. / М. Фасмер- М.: Прогресс, 1986-1987- Т. 1-4.

Федотов, М. Р. Материалы к историко-этимологическому словарю чувашского языка / М. Р. Федотов- Чебоксары: НИИЯЛИЭ, 1992.- 179 с.

Федотов, М. Р. Словарь чувашских нехристианских личных имен / М. Р. Федотов.- Чебоксары: Чуваш, гос. ин-т гуманитар, наук, 1998.- 148 с.

Федотов, М. Р. Этимологический словарь чувашского языка: в 2 т. / М. Р. Федотов.- Чебоксары: Чуваш, кн. изд-во, 1996.- Т. 1 - 470 е.; Чебоксары: Чуваш, кн. изд-во, 1996- Т. 2- 510 с.

Чернов, М. Ф. Краткий русско-чувашский фразеологический словарь / М. Ф. Чернов- Чебоксары: Чуваш, кн. изд-во, 1974191 с.

Чернов, М. Ф. Русско-чувашский фразеологический словарь / М. Ф. Чернов- Чебоксары: Изд-во Чуваш, гос. ун-та, 2003 - 535 с.

Чернов, М. Ф. Чавашла-вырасла фразеологи словаре. Глагол па ят самах фразеологизмёсем / М. Ф. Чернов- Шупашкар: Чаваш кёнеке издательстви, 1982- 176 с.

Чувашско-русский словарь / под ред. М. И. Сквор-цова- М.: Рус. яз., 1982; 2-е изд.- М.: Рус. яз., 1985- 712 с.

Шанский, Н. М. Краткий этимологический словарь русского языка / Н. М. Шанский, В. В. Иванов, Т. В. Шанская; под ред. С. Г. Бархударова- М.: Просвещение, 1971.- 541 с.

Список научной литературыСеменова, Галина Николаевна, диссертация по теме "Языки народов Российской Федерации (с указанием конкретного языка или языковой семьи)"

1. Абдурахманов, Н. Парные слова в тюркских языках: автореф. дис. . д-ра филол. наук / Н. Абдурахманов- Алма-Ата, 1975.- С. 66.

2. Аганин, Р. А. Повторы и однородные парные сочетания в современном турецком литературном языке / Р. А. Аганин.- М.: Изд-во вост. лит-ры, 1959- 145 с.

3. Адилов, М. И. Сложные слова в современном азербайджанском языке (имя существительное и имя прилагательное): автореф. дис. . канд. филол. наук / М. И. Адилов- Баку, 1958- 21 с.

4. Аксюченко, М. А. Становление акцентного строения префиксальных и сложных слов в современном английском языке: автореф. дис. . канд. филол. наук / М. А. Аксюченко- Н. Новгород, 1993 16 с.

5. Алатырев, В. И. Повторы в пермских языках / В. И. Алатырев // Учен. зап. Карел.-фин. ун-та. Ис. и филол. науки-Петрозаводск, 1947- Т. 2- Вып. 1- С. 155-177.

6. Алексеев, Ю. И. Аббревиатуры как новый тип слов / Ю. И. Алексеев // Развитие современного русского языка- М., 1966210 с.

7. Алиева, Н. Ф. Слова-повторы и их проблематика в языках Юго-Восточной Азии /Н. Ф. Алиева- М.: Наука, 1980- С. 3-23.

8. Андреев, И. А. Некоторые вопросы чувашской орфографии / И. А. Андреев // Ученые записки / ЧНИИ.-Чебоксары, 1963- Вып. 22.- С. 145-159.

9. П. Андреев, И. А. £ын ячёсем /И. А. Андреев- Шупашкар: Чуваш, кн. изд-во, 1983- 62 с.

10. Андреев, И. А. Типы языковой экономии и их взаимодействие в структуре чувашского языка / И. А. Андреев // Изв. Акад. наук Чуваш. Респ. Гуманитар, науки- 1993- Вып. 1С. 37-49.

11. Андреев, И. А. Чувашская орфография, проблемы и решения / И. А. Андреев // Изв. Нац. акад. наук и искусств Чуваш. Респ.- 1966- № 2- С. 126-138.

12. Андреев, Н. А. Ядро основного словарного фонда чувашского языка / Н. А. Андреев // Записки / ЧНИИ-Чебоксары, 1953- Вып. 8 С. 149-166.

13. Андреев, Н. А. Чаваш чёлхин лексикологийё / Н. А. Андреев- Шупашкар: Чуваш, кн. изд-во, 1961 159 с.

14. Андреев, Н. А. Чаваш чёлхин стилистики /Н. А. Андреев-Шупашкар: Чаваш кёнеке издательстви, 1958- 1 п.- 216 с.

15. Андуганов, Ю. В. Сложные слова в марийском языке: автореф. дис. . канд. филол. наук / Ю. В. Андуганов- Тарту, 1977- 18 с.

16. Аничков, И. Е. Об определении слова / И. Е. Анчиков // Морфологическая структура слов в языках различных типов- М.; Л., 1963- С. 146-158.

17. Аракин, В. Д. К истории изафета в тюркских языках / В. Д. Аракин // Тюркологические исследования- М., 1976- С. 18-23.

18. Аракин, В. Д. О превращении лексических единиц в аффиксальные морфемы / В. Д. Аракин // Филологические науки.- М„ 1959.- №4.- С. 107-118.

19. Аркитская, Л. С. Сложные и составные глаголы кумыкского языка: автореф. дис. . канд. филол. наук / Л. С. Аркитская- Баку, 1982- 19 с.

20. Арутюнова, Н.Д. К проблеме функциональных типов лексического значения / Н. Д. Арутюнова // Аспекты семантического исследования- М.: Наука, 1980- С. 156-249.

21. Арутюнова, Н. Д. Сложные имена существительные и способы их образования в современном испанском языке: автореф. дис. . канд. филол. наук / Н. Д. Арутюнова- М., 1953 21 с.

22. Асельдерова, Р. О. Морфологическая структура и семантика словообразовательных моделей сложных существительных и прилагательных в аварском языке в сопоставлении с русским: дис. . канд. филол. наук / Р. О. Асельдерова- Махачкала, 2000.- 181 с.

23. Ахманова, О. С. К вопросу об отличии сложных слов от фразеологических единиц (на материале английского и шведского языков) / О. С. Ахманова // Труды Института языкознания АН СССР.- 1954.- Т. 4.- С. 50-73.

24. Ахманова, О. С. К вопросу о слове в языке и речи / О. С. Ахманова // Доклады и сообщения МГУ- М., 1948- Вып. V.- С. 43-61.

25. Ахманова, О. С. О разграничении слова и словосочетания: автореф. дис. . д-ра филол. наук / О. С. Ахманова.- М., 195454 с.

26. Ахманова, О. С. Фонология. Морфонология. Морфология. / О. С. Ахманова. М.: Изд-во МГУ, 1966. - 108 с.

27. Ахмеров, Ш. Синтаксический разбор глагола в казанско-татарском наречии / Ш. Ахмеров- Казань: Типография Императ. ун-та, 1895- 43 с.

28. Ахметьянов, Р. Г. Общая лексика материальной культуры народов Среднего Поволжья / Р. Г. Ахметьянов.- М.: Наука, 1989.- 200 с.

29. Ашмарин, Н. И. Материалы для исследования чувашского языка /Н. И. Ашмарин- Казань: Татиздат, 1898- Ч. 1-2- 392 с.

30. Ашмарин, Н. И. Заметки по грамматике чувашского языка / Н. И. Ашмарин // Чувашский язык / ЧНИИ- Чебоксары, 1976- Вып. 66,- С. 3-86.

31. Ашмарин, Н. И. Опыт исследования чувашкого синтаксиса /Н. И. Ашмарин- Казань: Татиздат, 1903- Ч. 1 570 с.

32. Ашмарин, Н. И. Опыт исследования чувашского синтаксиса /Н. И. Ашмарин- Симбирск: Изд-во Союза Потреб, о-ва Чуваш, авт. обл., 1923.- Ч. 2.- 276 с.

33. Ашмарин, Н. И. Основы чувашской мимологии: о подражательных словах в чувашском языке / Н. И. Ашмарин-Казань: Изд-во чуваш, нац. орг., 1918- 10 с.

34. Ашмарин, Н. И. Подражание в языках Среднего Поволжья / Н. И. Ашмарин // Изв. Азерб. ун-та. Обществ, науки- 1925- Вып. 2-3- С. 143-159; Вып. 4-5- С. 75-99.

35. Баскаков, И. А. Имена собственные гуннов, булгар, хазаров, сабиров и аваров в исторических источниках / И. А. Баскаков // Совет, тюркология- 1985- № 4.- С. 29-36.

36. Баскаков, И. А. Историко-типологическая морфология тюркских языков /Н. А. Баскаков- М.: Наука, 1979- 274 с.

37. Баскаков, Н. А. Каракалпакский язык / Н. А. Баскаков.-М.: Изд-во АН СССР, 1952- Ч. 2: Фонетика и морфология- 544 с.

38. Баскаков, Н. А. Ногайский язык и его диалекты. Грамматика, тексты и словарь / Н. А. Баскаков- М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1940.- 272 с.

39. Баскаков, Н. А. Природа притяжательных определительных словосочетаний и их роль в эволюции сложных синтаксических конструкций в тюркских языках / Н. А. Баскаков // Совет, тюркология- 1971- № 4- С. 15-18.

40. Байтелиев, А. Проблема отграничения именных фразеологических единиц от других сходных с ними явлений в казахском языке: автореф. дис. . канд. филол. наук / А. Байтелиев- Алма-Ата, 1974- 27 с.

41. Баширов, К. Лексико-грамматические особенности сложных топонимов Азербайджана: автореф. дис. . канд. филол. наук / К. Баширов- Баку, 1986- 21 с.

42. Баязитова, Ф. С. Этнолинвистические исследования по говорам крещеных татар: дис. в виде науч. доклада . д-ра филол. наук / Ф. С. Баязитова- Казань, 1998- 100 с.

43. Бенвенист, Э. Индоевропейское именное словообразование / Э. Бенвенист; пер. с фр. Н. Д. Андреева- М.: Изд-во иностр. лит., 1955- 260 с.

44. Бенвенист, Э. Общая лингвистика / Э. Бенвенист- М.: Прогресс, 1974- 477 с.

45. Блумфилд, Л. Язык / Л. Блумфилд- М.: Прогресс, 1968607 с.

46. Богородицкий, В. А. Введение в татарское языкознание в связи с другими тюркскими языками / В. А. Богородицекий-Казань: Татгосиздат, 1953- 220 с.

47. Богородицкий, В. А. Очерки по языковедению и русскому языку / В. А. Богородицекий- М.: Учпедгиз, 1939- 224 с.

48. Бозиев, А. Ю. Словообразование имен существительных, прилагательных и наречий в карачаево-балкарском языке / А. Ю. Бозиев.- Нальчик: Кабард.-Балк. кн. изд-во, 1965- 88 с.

49. Бубрих, Д. В. К проблеме изобразительной речи / Д. В. Бубрих // Ученые записки Карело-финского ун-та- 1949- Т. 3-Вып. 1.- С. 85-94.

50. Будагов, Р. А. Категория значения в разных направлениях современного языкознания / Р. А. Будагов // Вопр. языкознания.-1974- № 4.- С. 3-20.

51. Будагов, Р. А. Система языка в связи с разграничением его истории и современного состояния / Р. А. Будагов // Вопр. языкознания- 1958- № 4- С. 37-50.

52. Будагов, Р. А. Человек и его язык/ Р. А. Будагов- М.: Изд-во Моск. ун-та, 1976- 428 с.

53. Букчина, Б. 3. Сложные слова / Б. 3. Букчина, JI. П. Калакуцкая- М.: Наука, 1974- 151 с.

54. Булах, Е. А. Мотивацнонные основания обыденных наименований растений (на материале английского, немецкого, французского языков): дис. . канд. филол. наук / Е. А. Булах.-Пятигорск, 2001 238 с.

55. Булаховский, JI. А. Русский литературный язык первой половины XIX века / JI. А. Булаховский- 2-е изд.- М.: Учпедгиз, 1954 468 с.

56. Буслаев, Ф. И. Историческая грамматика русского языка / Ф. И. Буслаев- 3-е изд.- М.: Учпедгиз., 1959- 623 с.

57. Буслаев, Ф. И. Преподавание отечественного языка / Ф. И. Буслаев- М.: Просвещение, 1992- 511 с.

58. Бюлер, Карл. Теория языка. Репрезентативная функция языка: пер. с нем / Карл Бюлер- М.: Прогресс, 2000- 501 с.

59. Васильев, А. И. Вопросы чувашской орфографии / А. И. Васильев // Записки / ЧНИИ- Чебоксары, 1949- Вып. 2- С. 167-214.

60. Василевская, Е. А. Словосложение в русском языке: очерки и наблюдения / Е. А. Васильевская- М.: Учпедгиз, 1962- 132 с.

61. Василевская, Е. А. О русском словосложении / Е. А. Васильевская- М.: Учпедгиз, 1958- 132 с.

62. Виноградов, В. В. Вопросы изучения словосочетаний / В. В. Виноградов // Вопр. языкознания- 1954- № 3 С. 3-24.

63. Виноградов, В. В. Вопросы синтаксиса русского языка в трудах М. Я. Ломоносова по грамматике и риторике / В. В. Виноградов // Рус. яз. в шк- 1950- № 2- С. 1-11.

64. Виноградов, В. В. Избранные труды: исслед. по рус. грамматике / В. В. Виноградов- М.: Наука, 1975- 559 с.

65. Виноградов, В. В. Русский язык. Грамматическое учение о слове / В. В. Виноградов- 2-е изд.- М.: Высш. шк., 1972.- 613 с.

66. Виноградов, В. В. Словообразование в его отношении к грамматике и лексикологии / В. В. Виноградов- М.: Учпедгиз, 1952.- 40 с.

67. Винокур, Г. О. О некоторых явлениях словообразования в русской технической терминологии / Г. О. Винокур // Труды Института истории, философии и литературы- М., 1938- Т. 5-С. 3-54.

68. Винокур, Г. О. Заметки по русскому словообразованию / Г. О. Винокур // Избранные работы по русскому языку- М., 1959.- С. 419-442.

69. Востоков, А. X. Русская грамматика / А. X. Востоков-СПб., 1831.- 376 с.

70. Вялкина, JI. В. Сложные слова в древнерусском языке в их отношении к языку греческого оригинала (на материале Ефремовской кормчей) / JI. В. Вялкина // Исследования по исторической лексикологии древнерусского языка- М.: Наука, 1964.- С. 94-118.

71. Гаджиева, Н. 3. Основные пути развития синтаксической структуры тюркских языков / Н. 3. Гаджиева- М.: Наука, 1973.— 406 с.

72. Гаджиева, Н. 3. Природа изафета в тюркских языках / Н. 3. Гаджиева // Совет, тюркология- 1970- № 2- С. 18-26.

73. Гаджиева, Н. 3. Проблема языкового типа (на материале тюркских языков) / Н. 3. Гаджиева // Совет, тюркология- 1987-№ 5.- С. 43-51.

74. Газизова, Р. Ф. Сложные слова и исходные словосочетания с глагольным компонентом в русском и сербохорватском языках / Р. Ф. Газизова- Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1989- 172 с.

75. Гак, В. Г. К типологии лингвистических номинаций / В. Г. Гак // Языковая номинация (Общие вопросы).- М., 1977- С. 230-293.

76. Галлямов, Ф. Г. Лексико-грамматические особенности повторов в современном татарском языке: автореф. . дис. канд. филол. наук / Ф. Г. Галлямов- Казань, 1985- 24 с.

77. Ганиев, Ф. А. К вопросу о сложных словах в современном татарском языке / Ф. А. Ганиев // Вопросы лексикологии и лексикографии татарского языка- Казань, 1976.- С. 107-115.

78. Ганиев, Ф. А. К вопросу о сложных словах в современном татарском языке / Ф. А. Ганиев // Совет, тюркология- 1976- № 4.- С. 31-37.

79. Ганиев, Ф. А. Образование сложных слов в татарском языке / Ф. А. Ганиев- М.: Наука, 1982- 150 с.

80. Ганиев, Ф. А. Образование сложных слов в татарском языке / Ф. А. Ганиев- Казань: Печат. двор, 2002.- С. 192.

81. Гарипов, Т. М. Башкирское именное словообразование / Т. М. Гарипов // Башкирский филиал АН СССР- Уфа, 1959- 224 с.

82. Гиганов, И. Грамматика татарского языка / И. Гиганов-СПб.: Изд-во Имп. Акад. наук, 1801.- 187 с.

83. Гинзбург, Е. Л. Словообразование и синтаксис / Е. Л. Гинзбург- М., 1979- 264 с.

84. Горбачевич, К. С. Вариативность слова и языковая норма / К. С. Горбачевич- Л. Наука. Ленингр. отд-ние, 1978- 238 с.

85. Гордлевский, В. А. Грамматика турецкого языка / В. А. Гордлевский- М.: Изд-во ин-та Востоковедения, 1928- 164 с.

86. Горский, С. П. Аналитические и синтетические тенденции в чувашском языке / С. П. Горский // Записки / ЧНИИ-Чебоксары, 1941- Вып. 1.- С. 121-125.

87. Горский, С. П. Краткая история чувашской орфографии / С. П. Горский // Записки / ЧНИИ- Чебоксары, 1953 Вып. 7-С. 92-100.

88. Горский, С. П. Чаваш чёлхин орфографи правилисем динчен: 1 пай / С. П. Горский // Ялав- 1965- №12; 2 пай // Таван Атал- 1966- №3- С. 91-94.

89. Грамматика современного русского литературного языкаМ.: Наука, 1970.- 767 с.

90. Грамматика русского языка- М.: Изд-во АН СССР, I960.— 719 с.

91. Грамматика русского языка- М.: Изд-во АН СССР,-1952.- 720 с.

92. Грамматика туркменского языка / под ред. Н.А. Баскакова- Ашхабад: Ылым, 1970- 503 с.

93. Григорьев, В. П. Заметки о сложных словах / В. П. Григорьев // Вопр. языкознания- 1958- № 5- С. 102-104.

94. Григорьев, В. П. О взаимодействии словосложения и аффиксации / В. П. Григорьев // Вопр. языкознания- 1961- № 5,- С. 71-77.

95. Григорьев, В. П. О границах между словосложением и аффиксацией / В. П. Григорьев // Вопр. языкознания- 1956- № 4.- С. 38-52.

96. Григорьев, В. П. Некоторые вопросы теории словосложения: автореф. дис. . канд. филол. наук / В. П. Григорьев- М., 1955- 19 с.

97. Гумбольдт, В. Избранные труды по языкознанию / В. Гумбольдт- М.: Прогресс, 1984- 397 с.

98. Дегтярев, Г. А. О номинации трав в чувашском языке / Г. А. Дегтярев // Совет, тюркология- Баку, 1986- № 1- С. 75-78.

99. Дегтярев, Г. А. Названия сорных растений в тюркских языках (на материале турецкого и чувашского языков) / Г. А. Дегтярев // Четвертая всесоюзная школа молодых востоковедов: тез.- М.: Наука, 1986.- Т. 3- С. 105.

100. Дегтярев, Г. А. Чувашская народная агроботаническая терминология / Г. А. Дегтярев- Чебоксары: ЧГИГН, 2002- 137 с.

101. Ю7.Дегтярев, Г. А. Заметки о пейоративно-оценочной номинации / Г. А. Дегтярев // Вест. Чуваш, нац. акад.- 1994-№ 2.- С. 68-72.

102. Дегтярев, Г. А. О метафорической номинации в тюркских языках / Г. А. Дегтярев // Чувашский язык и алтаистика-Чебоксары, 1995.- С. 97-100.

103. Дегтярева, Т. А. Пути развития современной лингвистики / Т. А. Дегтярева- М.: Мысль, 1964- С. 212.

104. Ю.Дмитриев, Н. К. Грамматика башкирского языка / Н. К. Дмитриев- М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1948- 276 с.

105. Ш.Дмитриев, Н. К. Грамматика кумыкского языка / Н. К. Дмитриев- М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1940- 205 с.

106. Дмитриев, Н. К. О парных словосочетаниях в башкирском языке / Н. К. Дмитриев // Изв. АН СССР. Отд-ние гуманит. наук.- 1930.- № 7.- С. 501-522.

107. Дмитриева, Ю. К этимологии названий травянистых растений в чувашском языке. V / Ю. Дмитриева // Исследования по этимологии и грамматике чувашского языка- Чебоксары, 1988.- С. 36-55.

108. Н.Дмитриева, Ю. К этимологии названий травянистых растений в чувашском языке. IV / Ю. Дмитриева // Чувашский язык, история и этимология- Чебоксары, 1991- С. 65-82.

109. Дмитриева, Ю. Названия растений на уроках чувашского языка / Ю. Дмитриева // Чувашский язык и литература: теория и методика- Чебоксары, 1999- 132 с.

110. Пб.Дыренкова, Н. П. Грамматика ойротского языка / Н. П. Дыренкова.- М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1940.- 303 с.

111. Дыренкова, Н. П. Тофаларский язык // Тюркологические исслед / Н. П. Дыренкова- М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1963- С. 5-23.п 8.Дыренкова, Н. П. Грамматика шорского языка / Н. П. Дыренкова- М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1941 250 с.

112. Думбрэвяну, И. М. Очерки по теории словосложения (на материале романских языков) / И. М. Думбрэвяну- Кишинев: Штиинца, 1980- 111 с.

113. Егоров, В. Г. Словарный состав современного чувашского литературного языка / В. Г. Егоров // Записки / ЧНИИ-Чебоксары, 1953- Вып. 8- С. 81-148.

114. Егоров, В. Г. Словосложение в тюркских языках / В. Г. Егоров // Структура и история тюркских языков- М., 1971-С. 95-107.

115. Егоров, В. Г. Словосложение и значение его в истории языка / В. Г. Егоров // Ученые записки / ЧГПИ.- Чебоксары, 1953.- Вып. 1- С. 7-58.

116. Егоров, В. Г. Современный чувашский литературный язык в сравнительно-историческом освещении / В. Г. Егоров- 2-е изд-Чебоксары: Чуваш, кн. изд-во, 1971.- 204 с.

117. Егоров, В. Г. Слова-повторы. / В. Г. Егоров // Филологический сборник / ЧНИИ- Чебоксары, 1965 Вып. 28-С. 20-32.

118. Егоров, Н. И. Опыт этимологизации чувашских терминов родства и свойства. II. Отец (родитель) / Н. И. Егоров // Исследования по лексикологии и фразеологии чувашского языка-Чебоксары, 1982- С. 3-15.

119. Егоров, Н. И. Опыт этимологизации чувашских терминов родства и свойства. Старшая сестра / Н. И. Егоров // Чувашский язык: проблемы исторической лексикологии- Чебоксары, 1986- С. 3-26.

120. Жабелова, Л. Ж. Сложные имена существительные в современном карачаево-балкарском языке / Л. Ж. Жабелова-Нальчик: Изд-во «Эльбрус», 1986- 110 с.

121. Жирмунский, В. М. Общее и германское языкознание / В. М. Жирмунский- JL: Наука. Ленингр. отд-ние, 1976- 695 с.

122. Жирмунский, В. М. О границах слова / В. М. Жирмунский // Вопр. языкознания- 1961- № 3- С. 3-32.

123. Жирмунский, В. М. О границах слова / В. М. Жирмунский // Морфологическая структура слова в языках различных типов-М.; Л., 1963.- С. 6-33.

124. Ш.Закиев, М. 3. Синтаксический строй татарского языка / М. 3. Закиев- Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1965- 464 с.ш.Зенков, Г. С. Вопросы теории словообразования / Г. С. Зенков- Фрунзе: Изд-во Киргиз, ун-та, 1969- 165 с.

125. Земская, Е. А. Современный русский язык. Словообразование / Е. А. Земская- М.: Просвещение, 1973- 304 с.

126. Иванов, А. И. Некоторые вопросы чувашской орфографии и пунктуации / А. И. Иванов // Ученые записки / ЧНИИ.-Чебоксары, 1956- Вып. 14- С. 86-116.

127. Иванов, А. И. Перле, уйрам дырасси динчен шухашлани / А. И. Иванов // Вопросы чувашской литературы и языка / ЧНИИ- Чебоксары, 1966.- Вып. 32.- С. 170-176.

128. Иванов, М. Татарская грамматика / М. Иванов- Казань, 1842.- 341 с.

129. Иванова, В. Ф. Принципы русской орфографии / В. Ф. Иванова- Л.: Изд-во ЛГУ,- 1977- 230 с.

130. Иванова, В. Ф. Трудные вопросы орфографии / В. Ф. Йванова- М.: Просвещение, 1982- 175 с.

131. Калабаева, Т. Б. Лексико-грамматическая структура повторов в казахском языке: автореф. дис. . канд. филол. наук / Т. Б. Калабаева- Алма-Ата, 1980- 26 с.

132. Канюкова, А. С. Из топонимического материала, собранного диалектологической экспедицией в 1975 г. в Цивильском районе Чувашской АССР / А. С. Канюкова // Вопросы истории и грамматики чувашского языка / ЧНИИ-Чебоксары, 1977.- Вып. 74.- С. 130-132.

133. Канюкова, А. С. Чувашская диалектология / А. С. Канюкова- Чебоксары: Чув. кн. изд-во, 1965- 147 с.

134. Кассирер, Э. Сила метафоры / Э. Кассирер // Теория метафоры- М.: Прогресс, 1990- С. 33-44.

135. Мб.Катанов, Н. Ф. Опыт исследования урянхайского языка / Н. Ф. Катанов- Казань: Типолит. Имп. Казан, ун-та, 19031540 с.

136. Кенесбаев, С. К. О трасформированном повторе в казахском языке / С. К. Кенесбаев // Вопросы тюркологии-Ташкент, 1965- С. 34-39.

137. Кенесбаев, С. К. Устойчивые сочетания слов казахского языка (парные слова, идиомы и фразы): автореф. дис. . д-ра филол. наук / С. К. Кенесбаев- Алма-Ата, 1944- 48 с.

138. Клименко, Н. Ф. Словообразовательная структура и семантика слов в современном украинском языке: автореф. дис. . д-ра филол. наук / Н. Ф. Клименко- Киев, 1984- 48 с.

139. Ковальчук, Н. Г. Атрибутивно-субстантивные словосочетания с зависимым существительным в английском языке и их соответствия в татарском: автореф. дис. . канд. филол. наук / Н. Г. Ковальчук- Казань, 1974- 20 с.

140. Комлев, Н. Г. Компоненты содержательной структуры слова / Н. Г. Комлев- М.: Наука, 1969.- 192 с.

141. Кононов, А. Н. Грамматика современного турецкого литературного языка / А. Н. Кононов- М.; JL: Изд-во АН СССР, 1956- 569 с.

142. Кононов, А. Н. Грамматика современного узбекского литературного языка / А. Н. Кононов- М.; JL: Изд-во АН СССР, I960.- 446 с.

143. Корнилов, Г. Е. Евразийские лексические параллели / Г. Е. Корнилов- Чебоксары: Чуваш, кн. изд-во, 1973 С. 298.

144. Кочергина, В. А. Словообразование санскрита: (Префиксация и основосложение) / В. А. Кочергина- М.: Изд-во МГУ, 1990206 с.

145. Крашенинникова, Е. А. Новое в немецкой грамматике / Е. А. Крашенинникова- М.: Просвещение, 1965- Вып. 4- 142 с.

146. Кубрякова, Е. С. Проблемы словообразования на современном этапе / Е.С. Кубрякова, Е.А. Земская // Вопр. языкознания- 1978- № 6- С. 110-121.

147. Кубрякова, Е. С. Основы морфологического анализа (на основе германских языков) / Е. С. Кубрякова.- М.: Наука, 1974319 с.

148. Кубрякова, Е. С. Номинативный аспект речевой деятельности / Е. С. Кубрякова- М.: Наука, 1986- 156 с.

149. Кубрякова. Е. С. Теория номинации и словообразование (Языковая номинация: виды наименований) / Е. С. Кубрякова-М.: Наука, 1977- С. 223-303.

150. Кубрякова, Е. С. Производное как особая единица системы языка / Е. С. Кубрякова // Теория языка. Англистика. Кельтология- М.: Наука, 1976- С. 76-84.

151. Кубрякова, Е. С. Семантика производного слова / Е. С. Кубрякова // Аспекты семантических исслед- М.: Наука, 1980-С. 81-153.

152. Кубрякова, Е. С. Словосложение как процесс номинации и его отличительные формальные и содержательные характеристики / Е. С. Кубрякова // Теоретические основы словосложения и вопросы создания сложных лексических единиц.- Пятигорск, 1988-С.43-54.

153. Кубрякова, Е. С. Типы языковых значений. Семантика производного слова / Е. С. Кубрякова- М.: Наука, 1981 200 с.

154. Кубрякова, Е. С. Что такое словообразование / Е. С. Кубрякова- М.: Наука, 1965- 78 с.

155. Кузьминская, Т. Б. Сложные слова в современном чешском литературном языке: дис. . канд. филол. наук / Т. Б. Кузьминская- Киев, 1955,- 280 с.

156. Кузнецова, О. Д. Лексикализация фонетических явлений в говорах / О. Д. Кузнецова // Вопр. языкознания- 1978- № 2-С. 112-117.

157. Кумахов, М. А. К вопросу о границах слова в адыгских языках / М. А. Кумахов // Морфологическая структура слова в языках различных типов- М.; Л., 1963- С. 99-109.

158. Курилов, Г. Н. Сложные имена существительные в юкагирском языке / Г. Н. Курилов- Л.: Наука, 1977- 120 с.

159. Лебедева, Е. П. Редуплицированные и парные слова в маньчжурском языке / Е. П. Лебедева // Вопр. языкознания-1974- № 2.- С. 96-102.

160. Лексикология немецкого языка- М.: Учпедгиз, 1956- 247 с.

161. Левковская, К. А. Об особенностях так называемых определительных сложных существительных в немецком языке / К. А. Левковская // Сборник статей по языкознанию памяти заслуженного деятеля науки профессора М. Я. Сергиевского- М., 1961.- С. 161-173.

162. Левковская, К. А. Теория слова, принципы ее построения и аспекты изучения лексического материала / К. А. Левковская-М.: Высш. шк., 1962- 296 с.

163. Ломоносов, М. В. Полное собрание сочинений: Тр. по филологии / М. В. Ломоносов- М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1952Т. 7.- 996 с.

164. Лопатин, В. В. О некоторых принципах морфемного анализа слова: К определению понятия сложного слова в современном русском языке / В. В. Лопатин, И. С. Улуханов // Изв. АН СССР. Отд. лит-ры и яз.- М., 1963 Т. 22- Вып. 3-С. 190-203.

165. Майзель, С. С. Изафет в турецком языке (Редакция предисловия и примечания А.Н.Кононова) / С. С. Майзель.- М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1957- 186 с.

166. Майтинская, К. Е. Венгерский язык: Грамматическое словообразование / К. Е. Майтинская- М.: Изд-во АН СССР, 1959.- Т. 2.- С. 226.

167. Матвеев, Г. М. Мифоязыческая картина мира: Конспект лекций / Г. М. Матвеев- Чебоксары: Изд-во Чуваш, ун-та, 2003 99 с.

168. Матвеев, Т. М. Чаваш чёлхин грамматики: Морфологи / Т. М. Матвеев, Ф. Т. Тимофеев- Шупашкар, 1935.- 107 с.

169. Материалы научной сессии: проблемы словосочетаний в тюркских языках- Чебоксары: Чув. кн. изд-во, 1975- С. 28-29.

170. Махпиров, В. У. Структурно-функциональное развитие антропонимических формантов в тюркских языках / В. У. Махпиров // Совет, тюркология- 1985- № 4- С. 37-44.

171. Меринбаев, Е. Семантико-структурные типы именных словосочетаний, образованных способом управления (на материале каракалпакского, казахского и узбекского языков): автореф. дис. . канд. филол. наук / Е. Меринбаев- Алма-Ата, 1982- 21 с.

172. Мешков, О. Д. Семантические аспекты словосложения английского языка / О. Д. Мешков- М.: Наука, 1986- 208 с.

173. Мешков, О. Д. Словообразование современного английского языка / О. Д. Мешков- М.: Наука, 1976- 245 с.

174. Мешков, О. Д. Словосложение в современном английском языке / О. Д. Мешков- М.: Высш. шк., 1985- 188 с.

175. Михайлова, Р. В. Духовность крестьянства России XX в. (социально-философский анализ) / Р. В. Михайлова.- Чебоксары: Чуваш, кн. изд-во, 1997- 219 с.

176. Молчанова, О. Т. Притяжательные словосочетания в номинации географических объектов Горно-Алтайской автономной области / О. Т. Молчанова // Совет, тюркология- 1986- № 2-С. 28-39.

177. Москальская, О. И. Проблемы системного описания синтаксиса (на материале немецкого языка) / О. И. Москальская-М.: Высш. шк., 1974- 154 с.

178. Муратов, С. Н. Устойчивые словосочетания в тюркских языках / С. Н. Муратов- М.: Изд-во вост. лит., 1961- 131 с.

179. Мусаев, К. М. Грамматика караимского языка / К. М. Мусаев- М.: Наука, 1964- 244 с.

180. Насилов, В. М. Грамматика уйгурского языка / М. В. Насилов- М.: Изд-во Моск. ин-та востоковедения, 1940- 152 с.

181. Насыров, К. Краткая татарская грамматика / К. Насыров-Казань: Тип. Казан, ун-та, I860- 80 с.

182. Немченко, В. Н. Основные понятия словообразования в терминах / В. Н. Немченко- Красноярск: Изд-во Краснояр. ун-та, 1985.- 203 с.

183. Николаева, Т. Н. Типологическая параметризация компаративной фразеологии современного якутского и немецкого языков: автореф. . дис. канд. филол. наук / Т. Н. Николаева-Якутск, 2003- 23 с.

184. Общее языкознание: внутренняя структура языка- М.: Наука, 1972.- 565 с.

185. Овчаренко, В. М. Термин, аналитическое наименование и номинативное определение / В. М. Овчаренко // Соврем, пробл. терминологии в науке и технике.- М.: Наука, 1969.- С. 91-122.

186. Оруэбаева, Б. О. Словообразование в киргизском языке: автореф. дис. . д-ра филол. наук / Б. О. Орузбаева- Фрунзе, 1964.- 103 с.

187. Отаров, И. М. Основные проблемы лексикологии карачаево-балкарского языка: дис. в виде научного доклада . д-ра филол. наук / И. М. Отаров- Нальчик, 1997- 45 с.

188. Оюн, М. В. Определительные конструкции в тувинском языке: автореф. дис. . канд. филол. наук / М. В. Оюн- Алма-Ата, 1988.- 20 с.

189. Павлов, И. П. И.Я. Яковлев каларна кёнекесен орфографийё динчен / И. П. Павлов // Сто лет новой чувашской письменности- Чебоксары: Чув. кн. изд-во, 1972- С. 109-120.

190. Павлов, И. П. О лексических группах и грамматических формах числительных в чувашском языке / И. П. Павлов // Вопросы истории и грамматики чувашского языка / ЧНИИ.-Чебоксары, 1977- Вып. 74- С. 3-15.

191. Павлов, И. П. Парные слова в современном чувашском языке / И. П. Павлов // Исследования по этимологии и грамматике чувашского языка- Чебоксары, 1988- С. 56-77.

192. Павлов, И. П. Чаваш чёлхи орфографийён татса паман хаш-пёр ыйтавёсем (Орфографи словарён дёнё каларамне пичете хатёрленё май) / И. П. Павлов, Ю. М. Виноградов // Хадат-журнал чёлхи. Удамлах, санарлах, витёмлёх- Шупашкар, 1983.-С. 112-119.

193. Павлова, И. П. Лексическая система эвфемизмов якутского языка: семантика и структура: автореф. дис. . канд. филол. наук / И. П. Павлова- Якутск, 1996- 23 с.

194. Пауль, Г. Принципы истории языка / Г. Пауль- М.: Изд-во иностр. лит-ры, I960- 500 с.

195. Петров, Л. П. Личные имена закамских чувашей-язычников (Л-Я) / Л. П. Петров // Чувашский язык: история, этимология, фонетика- Чебоксары, 1991- С. 47-65.

196. Петров, Л. П. Этимология чувашских дохристианских имен / Л. П. Петров // Вопросы грамматики и ономастики чувашского языка- Чебоксары, 1987- С. 72-87.

197. Петров, Л. П. Этимология чувашских дохристианских имен / Л. П. Петров // Исследования по этимологии и грамматике чувашского языка- Чебоксары, 1988 С. 19-35.

198. Петров, Л. П. Этимология чувашских дохристианских имен / Л. П. Петров // Чувашский язык, история, этимология, фонетика- Чебоксары, 1991- С. 32-46.

199. Петров, Н. П. Нормализация чувашского литературного языка: учеб. пособ. / Н. П. Петров- Чебоксары: Чув. кн. изд-во, 1988.- 80 с.

200. Петрова, Н. Д. Национально-культурные семы в структуре значения английских фразеологических единиц / Н. Д. Петрова // Вопр. филологии- 1999- № 2- С. 14-21.

201. Покровская, JI. А. Термины родства в тюркских языках / Л. А. Покровская // Историческое развитие лексики тюркских языков- М., 1961- С. 11-81.

202. Поляков, В. А. Способы лексической номинации в енисейских языках / В. А. Поляков- Новосибирск: Наука, 198793 с.

203. Потебня, А. А. Из записок по русской грамматике: в 4 т. / А. А. Потебня- М.: Просвещение, 1968- Т. 3- 551 с.

204. Потебня, А. А. Слово и миф: Приложение к журналу «Вопросы философии» / А. А. Потебня- М.: Правда, 1989632 с.

205. Потиха, 3. А. Современное русское словообразование: пособ. для учителя / 3. А. Потиха- М.: Просвещение, 1970- 334 с.

206. Привалова, М. И. К определению понятия сложного слова в русском языке / М. И. Привалова // Вестн. Ленингр. ун-та-1956.- № 8- Вып. 2.- С. 69-78.

207. Радлов, В. В. Опыт словаря тюркских наречий / В. В. Радлов- М.: Изд-во вост. лит, 1963- Т. 1-4.

208. Рамстедт, Г. И. Введение в алтайское языкознание / Г. И. Рамстедт- М.: Изд-во иностр. лит., 1957- 254 с.

209. Реформатский, А. А. Введение в языковедение / А. А. Реформатский- М.: Просвещение, 1967- 542 с.

210. Рудин, С. Г. Морфологическая структура тамильского языка / С. Г. Рудин- М.: Наука, 1972.- 168 с.

211. Ряшенцев, К. JI. Сложные слова и их компоненты в современном русском языке / К. JI. Ряшенцев.- Орджоникидзе: Изд-во Осет. гос. ун-та, 1976.- 285 с.

212. Ряшенцев, К. J1. Сложные слова в современном русском языке: автореф. дис. . д-ра филол. наук / К. J1. Ряшенцев- М., 1969.- 35 с.

213. Садыкова, А. Г. Сопоставительно-типологическое исследование именных композитов в разносистемных языках (на материале татарского и английского языков): автореф. дис. . канд. филол. наук / А. Г. Садыкова- Казань, 1992- 19 с.

214. Самойлович, А. Краткая учебная грамматика современного османо-турецкого языка / А. Самойлович.- J1.: Рос. гос. акад. тип., 1925- 154 с.

215. Саттаров, Г. Ф. Антропонимия Татарской АССР: автореф. дис. . д-ра филол. наук / Г. Ф. Саттаров- Казань, 1975- 75 с.

216. Саттаров, Г. Ф. Булгаризмы в топонимии и антропонимии Татарской АССР / Г. Ф. Сатаров // Конференция по татарскому языкознанию, посвященная 50-летию СССР- Казань, 1972- С. 7678.

217. Сеам, Лонг. Очерки по лексикологии кхмерского языка / Лонг Сеам- М.: Наука, 1975- 141 с.

218. Севортян, Э. В. К проблеме частей речи в тюркских языках / Э. В. Севортян // Вопросы грамматического строя- М., 1955.- С. 188-225.

219. Севортян, Э. В. Словообразование в тюркских языках / Э. В. Севортян // Исследования по сравнительной грамматике тюркских языков- М., 1956- Ч. 2- 328 с.

220. Севортян, Э. В. К соотношению грамматики и лексики в тюркских языках / Э. В. Севортян // Вопросы теории и истории языка,- М., 1952- С. 306-367.

221. Сеидов, Ю. Словосочетания в азербайджанском языке, автореф. дис. . д-ра филол. наук / Ю. Сеидов- Баку, 1965.- 33 с.

222. Семенова, Г. Н. Редупликация в освещении школьных и вузовских пособий по чувашскому языку / Г. Н. Семенова // Совершенствование преподавания общетюркологических дисциплин в вузе- Чебоксары, 1987- С. 103-110.

223. Семенова, Г. Н. К этимологизации парно-повторных образований в чувашском языке / Г. Н. Семенова // Межъязыковое взаимодействие в Волго-Камье.- Чебоксары, 1988-С. 123-127.

224. Семенова, Г. Н. Йёкреш самахсен пёлтерёшё / Г. Н. Семенова // Таван Атал- 1989- № 6- С. 69-70.

225. Семенова, Г. Н. Об использовании языковых средств / Г. Н. Семенова // Наше слово (Марпосад. р-н).- 1990.- № 17.

226. Семенова, Г. Н. Редупликация и ее функции в чувашском языке: автореф. дис. . канд. филол. наук / Г. Н. Семенова-Уфа, 1990- 24 с.

227. Семенова, Г. Н. Редупликация и ее функции в чувашском языке: дис. . канд. филол. наук / Г. Н. Семенова- Уфа, 1990167 с.

228. Семенова, Г. Н. Орфографие вёрентессипе дыханна ыйтусем / Г. Н. Семенова // Нар. шк.- 1995- № 6.- С. 55-59.

229. Семенова, Г. Н. Повтор как синтаксическое средство связи / Г. Н. Семенова- Чебоксары: ЧГУ им. И. Н. Ульянова, 1996-Рукопись деп. в ИНИОН РАН № 51959 от 10.10.96- 18 с.

230. Семенова, Г. Н. К проблеме классификации сложных слов в чувашском языке / Г. Н. Семенова // Проблемы изучения и преподавания филологических наук. Ч. IV (Татарская и чувашская филология) / Г. Н. Семенова.- Стерлитамак, 1999- С. 183-185.

231. Семенова, Г. Н. Когда возникают сложные слова? / Г. Н. Семенова // Елизавета Федоровна Васильева: к 65-летию со дня рождения- Чебоксары, 1999.- С. 56-58.

232. Семенова, Г. Н. К определению понятия «сложное слово» / Г. Н. Семенова // Историко-этимологическое изучение чувашского и алтайских языков- Чебоксары: Изд-во Чуваш, ун-та, 1999- С. 68-70.

233. Семенова, Г. Н. Статус редупликации в словообразовательной системе языка / Г. Н. Семенова // Изв. МГСУ. Вып. III. Философия, история, экономика- Чебоксары, 2000.- С. 97-101.

234. Семенова, Г. И. Из истории развития сложных слов / Г. И. Семенова // Изв. МГСУ. № 2(5). Философия, история, экономика- Чебоксары, 2001 С. 84-88.

235. Семенова, Г. И. К интерпретации взаимодействия словосложения и аффиксации как основных способов словообразования / Г. И. Семенова // Актуальные проблемы чувашского языка- Чебоксары, 2002- С. 27-29.

236. Семенова, Г. И. Фонетическое оформление сложного слова / Г. И. Семенова // Чаваш филологийёпе культури тата журналистики (ёнер, паян, ыран- Чебоксары, 2002- С. 65-66.

237. Семенова, Г. И. Именные композиты в чувашском языке: монография / Г. Н. Семенова- Чебоксары: Изд-во Чуваш, ун-та, 2002.- 158 с.

238. Семенова, Г. И. Именные композиты и их проблематика в чувашском языке / Г. И. Семенова // Этнос и личность:исторический путь, проблемы и перспективы развития- М.; Чебоксары, 2003- С. 100-103.

239. Семенова, Г. Н. Словосложение и аффиксация два взаимодополняющих способа словообразования в языках / Г. Н. Семенова // Этнос и личность: исторический путь, проблемы и песрпективы развития- М.; Чебоксары, 2003,- С. 104-109.

240. Семенова, Г. Н. Экстралингвистические и лингвистические факторы в развитии лексики (на материале именных композитов чувашского языка) / Г. Н. Семенова // Национальные традиции в культуре народов Поволжья- Чебоксары, 2003- С. 122-128.

241. Семенова, Г. Н. Сложносокращенные слова и аббревиатуры в современном чувашском языке / Г. Н. Семенова // Вестн. Чебоксар, филиала МГОПУ им. М. А. Шолохова.- 2004- № 1С. 198-202.

242. Семенова, Г. Н. Лингвистическая природа сложных слов в системе словообразования в тюркских языках / Г. Н. Семенова // Вестн. Чебоксар, филиала МГОПУ им. М. А. Шолохова.- 2004. №1.- С. 194-198.

243. Семенова, Г. Н. Семантическое оформление сложного слова в чувашском языке / Г. Н. Семенова // Диалекты и история тюркских языков во взаимодействии с другими языками-Чебоксары, 2004- С. 51-55.

244. Семенова, Г. Н. Структурно-семантические типы парных слов в чувашском языке / Г. Н. Семенова // Ашмаринские чтения- Чебоксары, 2004- С. 379-388.

245. Семенова, Г. Н. Методика преподавания чувашского языка: учеб. пособ. / Г. Н. Семенова, Л. П. Сергеев- Чебоксары, 2004215 с.

246. Сепир, Э. Язык. Введение в изучение речи / Э. Сепир.-М.; Л.: Соцэкгиз, 1934- 223 с.

247. Сергалиев, М. С. Синонимия синтаксических конструкций в современном казахском литературном языке: автореф. дис. . д-ра филол. наук / М. С. Сергалиев- Алма-Ата, 1987. 54 с.

248. Сергеев, В. И. Развитие лексической семантики чувашского языка: основные тенденции / В. И. Сергеев.- Чебоксары: Чуваш, кн. изд-во, 1991 175 с.

249. Сергеев, В. И. Хальхи чаваш литература чёлхи. Лексика тата лексикологи. Семантика тата семасиологи: вёрену пособийё / В. И. Сергеев- Шупашкар, 2000- 159 с.

250. Сергеев, В. И. Из наблюдений над редупликацией в чувашском языке / В. И. Сергеев // Чувашский язык, литература и фольклор- Чебоксары, 1973- Вып. 2- С. 451-462.

251. Сергеев, В. И. Словосочетание или сложное слово? / В. И. Сергеев // Чувашский язык / ЧНИИ.- Чебоксары, 1976- Вып. 66.- С. 134-142.

252. Сергеев, В. И. Морфемика: лекцисен тексчё / В. И. Сергеев- Шупашкар, 1987- 48 с.

253. Сергеев, Л. П. Лексика верхового диалекта чувашского языка / Л. П. Сергеев // Чувашашский язык и литература / ЧНИИ,- Чебоксары, 1975- Вып. 59.- С. 12-39.

254. Сергеев, Л. П. Лексика верхового диалекта чувашского языка / Л. П. Сергеев // Чувашский язык / ЧНИИ.- Чебоксары, 1976.- Вып. 66.- С. 124-133.

255. Сергеев, Л. П. Лексика верхового диалекта чувашского языка / Л. П. Сергеев // Чувашский язык, литература и фольклор- Чебоксары, 1974- Вып.4- С. 45-74.

256. Серебренников, Б. А. О материалистическом подходе к явлениям языка / Б. А. Серебренников- М.: Наука, 1983- 320 с.

257. Сидорин, Б. Я. О некоторых особенностях аббревиации в испанском языке / Б. Я. Сидорин // Латинская Америка- 1973 -№ 6- С. 7-15.

258. Сикоев, Р. Р. Парные слова в современном литературном пушту и их роль в словообразовании / Р. Р. Сикоев // Индийская и иранская филология: вопросы грамматики-М., 1976.- С. 175-193.

259. Современный русский язык. Морфология- М.: Изд-во МГУ, 1952.- 520 с.

260. Современный чувашский литературный язык,- Чебоксары: Чуваш, кн. изд-во, 1990- Т. 1,- 239 с.

261. Солнцева, Н. В. Проблемы типологии изолирующих языков / Н. В. Солнцева- М.: Наука, 1985- 253 с.

262. Солнцев, В. М. Язык как системно-структурное образование / В. М. Солнцев- М.: Наука, 1971. 341 с.

263. Скворцов, М. И. О некоторых особенностях чувашских народных названий растений / М. И. Скворцов // Тюркская лексикология и лексикография- М.: Наука, 1971- С.264-275.

264. Смирницкий, А. И. К вопросу о слове (Проблема «отдельности слова») / А. И. Смирницкий // Вопросы теории и истории языка- М.: Наука, 1952- С. 184-187.

265. Смирницкий А.И. Синтаксис английского языка. М.: Изд-во лит. на иностр. языках, 1957. 240 с.

266. Смирницкий, А. И. К вопросу о слове: (Проблема тождества слова) / А. И. Смирницкий // Труды Ин-та языкозн. АНСССР. 1954,- Т. IV.- С. 3-49.

267. Смирницкий, А. И. Лексикология английского языка / А. И. Смирницкий- М.: Изд-во лит. на иностр. языках, 1956- 260 с.

268. Срезневский, И. И. Замечания об образовании слов из выражений / И. И. Срезневский // Сборник отделения русского языка и словесности АН России- СПб., 1873.- Т. 10- С. 56-75.

269. Степанова, М. Д. Словообразовательные и семантические системы (на материале немецкого и английского языков) / М. Д. Степанова // Структурно-типологическое описание современных германских языков- М., 1966- С. 114-145.

270. Степанова, М. Д. Словообразование современного немецкого языка / М. Д. Степанова.-М.: Изд-во лит-ры на иностр. яз., 1953.- 376 с.

271. Степанова, М. Д. Словосложение в современном немецком языке: атореф. дис. . д-ра филол. наук / М. Д. Степанова Л., I960.- 34 с.

272. Степанова, М. Д. К вопросу о синтаксической природе словосложения / М. Д. Степанова // Ученые записки МГПИИЯ им. М. Тореза.- М., 1959- Т. XIX.

273. Степанова, М. Д. Лексикология современного немецкого языка / М. Д. Степанова, И. И. Чернышева- М.: Высш. шк., 1962.- 246 с.

274. Степанова, М. Д. Методы синхронного анализа лексики / М. Д. Степанова- М.: Высш. шк., 1968- 200 с.

275. Тагирова, Ф. И. Сложные слова в современном татарском языке: проблемы лексикографирования и орфографирования.автореф. дисс. . канд. филол. наук / Ф. И. Тагирова- Казань, 2004.- 32 с.

276. Тихонов, А. Н. Влияние русского языка на систему словообразования в узбекском языке / А. Н. Тихонов // Совет, тюркология- 1982- № 5- С. 13-27.

277. Тимофеев, Ф. Т. Грамматика чувашского языка / Ф. Т. Тимофеев- Чебоксары: Отд-ние чувашской книги, 1928- 203 с.

278. Ульциферов, О. Г. Словосочетания в хинди / О. Г. Ульциферов- М.: Наука, 1971 349 с.

279. Ураксин, 3. Г. Фразеология башкирского языка / 3. Г. Ураксин- М.: Наука, 1975- 192 с.

280. Усманов, С. Морфологические особенности слова в современном узбекском языке: автореф. дис.д-ра филол. наук / С. Усманов- Ташкент, 1964- 48 с.

281. Файзуллина, А. Г. Сопоставительно-типологическое исследование именных композитов в немецком и татарском языках: автореф. дис. . канд. филол. наук / А. Г. Файзуллина-Казань, 1997- 23 с.

282. Федотов, М. Р. Чувашско-марийские языковые взаимосвязи / М. Р. Федотов- Саранск: Изд-во Саранск, фил. Сарат. ун-та, 1990,- 333 с.

283. Федотов, М. Р. Чёлхемёрён малашлахё унан паянхи пуянлахёнчен килет / М. Р. Федотов // Чёлхене нормалас ыйтусем- Шупашкар, 1985- С. 6-21.

284. Фейзханов, X. Краткая учебная грамматика татарского языка / X. Фейзханов- СПб., 1862- 95 с.

285. Хусаинов, К. Ш. Звукоизобразительные глаголы смеха в казахском языке / К. Ш. Хусаинов // Совет, тюркология- 1987-№ 6.- С. 67-76.

286. Хэ, Хуа. Структурно-семантический анализ сложных слов в китайском и русском языках: автореф. дис. . канд. филол. наук / Хуа Хэ.- Казань, 1997.- 21 с.

287. Царев, А. А. К возникновению сложных слов (сложное слово и соотносительное словосочетание в истории русского языка): дис. . канд. филол. наук / А. А. Царев- Казань, 1966124 с.

288. Чаваш орфографийёпе пунктуацийё (Тёрёс дырмалли правиласем) / И. А. Андреев редакциленё- Шупашкар, 1991- 68 с.

289. Чернов, М. Ф. К вопросу о структурно-семантической классификации и образовании составных терминов современного чувашского языка / М. Ф. Чернов // Вопросы лексикологии и фразеологии чувашского языка / ЧНИИ- Чебоксары, 1979- Вып. 87.- С. 93-125.

290. Чернов, М. Ф. К истории изучения составных терминов / М. Ф. Чернов // Вопросы лексикологии и фразеологии чувашского языка / ЧНИИ- Чебоксары, 1979- Вып. 87- С. 6992.

291. Чернов, М. Ф. К вопросу об отличиях идиоматических сочетаний от синтаксических сочетаний слов (на материале двучленных сочетаний чувашского языка) / М. Ф. Чернов // Чувашский язык / ЧНИИ.- Чебоксары, 1976- Вып. 66- С. 107124.

292. Чернов, М. Ф. К вопросу о семантической классификации составных терминов чувашского языка / М. Ф. Чернов // Изв. Нац. акад. наук и искусств Чуваш. Респ. Чебоксары- 1996- № 2.- С. 116-125.

293. Чернов, М. Ф. Субстантивные фразеологические сочетания с экспрессивно-оценочной функцией в чувашском языке / М. Ф. Чернов // Исследования по лексике и грамматике современного чувашского языка / ЧНИИ.- Чебоксары, 1986- С. 34-43.

294. Чернов, М. Ф. Фразеология современного чувашского языка / М. Ф. Чернов- Чебоксары: Чуваш, кн. изд-во, 1985- 176 с.

295. Чернов, М. Ф. Современный чувашский язык (слово, фразеологизм и свободное сочетание слов) / М. Ф. Чернов-Чебоксары: Чуваш, кн. изд-во, 1988- 199 с.

296. Чуркин, Т. Я. Из наблюдений над чувашскими говорами Сундырского района Чувашской АССР / Т. Я. Чуркин // Тюркологические исследования- М.; Л., 1963- С. 162-176.

297. Шанский, Н. М. Развитие словообразовательной системы русского языка в советскую эпоху / Н. М. Шанский // Рус. яз. в нац. шк.- 1967.- № 3- С. 3-9.

298. Шанский, Н. М. Фразеология современного русского языка / Н. М. Шанский- М.: Высш. шк., 1963 156 с.

299. Шмелев, Д. Н. Очерки по семасиологии русского языка / Д. Н. Шмелев- М.: Просвещение, 1964- 224 с.

300. Шмелев, А. Н. Введение / А. Н. Шмелев // Способы номинации в современном русском языке- М.: Наука, 1982- С. 344.

301. Шукуров, Ж. Ш. Сложные слова в киргизском языке / Ж. Ш. Шукуров- Фрунзе: Изд-во АН Кирг. ССР, 1955- 80 с.

302. Щербак, А. М. О морфологической структуре слов в тюркских языках / А. М. Щербак // Морфологическая структура слова в языках различных типов- М.; JL: Наука, 1963 С. 90107.

303. Щербак, А. М. Очерки по сравнительной морфологии тюркских языков: Имя / А. М. Щербак- JL: Наука, 1977- 191 с.

304. Щербак, А. М. Способы выражения грамматических значений в тюркских языках / А. М. Щербак // Вопр. языкознания- 1957- № 1- С. 19-21.

305. Щербак, А. М. Сравнительная фонетика тюркских языков / А. М. Щербак- Л.: Наука, 1970- 204 с.

306. Юлдашев, А. А. К характеристике тюркских сложных слов / А. А. Юлдашев // Вопр. языкознания- 1969- № 5- С. 68-74.

307. Юлдашев, А. А. Проблема аналитизма в тюркских языках / А. А. Юлдашев // Вопр. языкознания- 1969- №5- С. 68-79.

308. Юлдашев, А. А. Принципы составления тюркско-русских словарей / А. А. Юлдашев- М.: Наука, 1972- 416 с.

309. Языки Юго-Восточной Азии: проблемы повторов / под ред. Н.Ф. Алиевой- М.: Наука, 1980.- 272 с.

310. Яковлев, П. Я. К истории изучения ударения в чувашском языке / П. Я. Яковлев // Вопросы истории и грамматики чувашского языка / ЧНИИ- Чебоксары, 1977- Вып. 74- С. 8497.

311. Янко-Триницкая, Н. А. Словообразование в современном русском языке / Н. А. Янко-Триницкая- М.: Индрик, 2001 -537 с.

312. Яхонтов, С. Е. О значении термина «слово» / С. Е. Яхонтов // Морфологическая структура слова в языках различных типов,- М.; Л., 1963.- С. 165-173.

313. Яцимирский, Г. М. Развитие способов словосложения в русском языке советской эпохи / Г. М. Яцимирский // Ученые записки Ивановского госпединститута.- Иваново, 1924.- С. 25-34.