автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.11
диссертация на тему: Иносказательная природа самоотчуждения как социокультурного феномена

Полный текст автореферата диссертации по теме "Иносказательная природа самоотчуждения как социокультурного феномена"

на правах рукописи

РГ6 од

2 1 ДЕК 2Ш ■

Трунов Дмитрий Геннадиевич

ИНОСКАЗАТЕЛЬНАЯ ПРИРОДА САМООТЧУЖДЕНИЯ КАК СОЦИОКУЛЬТУРНОГО ФЕНОМЕНА

Специальность 09.00.11 — социальная философия

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

Пермь, 2000

Работа выполнена на кафедре философии Пермского государс венного технического университета.

Научный руководитель:

Доктор философских наук, доцент Железняк В.Н.

Официальные оппоненты:

Доктор философских наук, проф. Коротков Н.З.

Кандидат философских наук, доцент Лобанов С.Д.

Ведущее учреждение:

Пермская государственная фармацевтическая академия

Защита состоится isfs-o-tjJ^ 2000 г. в часов 1

заседании Диссертационного совета К 063.66.10 по защите диссерт ции на соискание ученой степени кандидата наук в Пермском гос дарственном техническом университете (614600, Р.Ф., Пермь, Коме мольский пр., 29а, корп. 1, ауд. 423).

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиоте Пермского государственного технического университета.

Автореферат разослан

2000 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета,

доктор философских наук, профессор

Н.К.Оконск

СЯГГ-^Ч.о

Общая характеристика работы

Актуальность исследования. Современное понимание человека неразрывно связано с представлением о нем как о языковой личности, то есть как о личности, развивающейся и осознающей себя в поле языка, мыслящей, познающей мир и вступающей в общение с другими людьми с помощью языка. В связи с этим все более усиливается внимание к сфере языка философов, психологов, социологов и других специалистов, касающихся проблем сознания, мышления, межличностного понимания и социальной коммуникации. И все больше возрастает потребность смотреть на многие социально-философские проблемы сквозь призму языка. Одновременно возрастает актуальность исследования свойств самого языка (его природы, структуры, национальных особенностей и т.д.) в контексте того, как эти свойства языка влияют на качество выполняемых им функций (познавательных, коммуникативных, культурных и пр.).

В центре внимания настоящей работы — человек говорящий, а именно — человек, говорящий о себе. Речение о себе — это повседневная социальная и экзистенциальная проблема. Речение о себе имеет целью понимание себя социальным окружением, "обнаружение" себя другими людьми. Однако речение о себе не может состояться вне процесса самопоннмания. Отчетливое понимание себя, по М.М.Бахтину, — это внутренняя речь, готовая быть высказанной вовне, готовая в том смысле, что она будет понята другими.

Поэтому самопонимание — это всегда актуальная социальная ситуация. Кроме этого, самопонимание — это всегда языковая ситуация, поскольку понимание себя не может не опираться на язык, на то или иное словесное определение (самоописание); стало быть от свойств языка как средства самоопределения, от качества самоописания будет зависеть степень самопонимания и полнота осознавания человеком себя, своего психического опыта.

В этом смысле настоящая работа носит рефлективный характер, так как призвана привлечь внимание не столько к решению "проблемы" самопонимания, сколько к языку, с помощью которого человек пытается ее решить, и тому, как этот инструмент влияет на ее решение. Существование языка как среды, в которой осознает себя человек, обуславливает появление определенных гносеологических рамок. Эти априорные нормы языкового мышления, коренящиеся в свойствах языка, чаще всего не осознаются человеком и воспринимаются им как особенности самой психической реальности.

В качестве одного из таких сущностных свойств языка настоящее исследование предлагает рассмотреть его иносказательность. Осознание этого свойства носителями языка крайне необходимо для более адекватного отношения к своим познавательным, идеологическим, личностным и другим концепциям, которые в прежде всего оформляются и живут по законам языка и речи.

В частности, иносказательность языка означает также иносказательность описаний, созданных на этом языке, и в том числе — опи

ший, относящихся к себе. Но тогда неизбежно возникает сомнение в зответствии описания описываемому. Подобное недоверие созвучно :обенно остро ощущаемому на рубеже веков кризису рационального гания. В конце концов это сомнение приводит к экзистенциально асыщенному выводу: поскольку речение о себе есть иносказание, то юбое самоописание есть одновременно приближение к себе и отчу-сдение от себя.

Таким образом, в настоящей работе тема языка (его иносказа-зльной природы) соединяется с другой важной для социальной фи-ософии темой — темой отчуждения. Разработанная в диссертации онцепция феномена самоотчуждения является социально-философским обобщением отдельных изысканий, осуществленных в амках различных наук; это еще один шаг на пути к целостному, ин-ггрированному знанию о человеке.

Степень разработанности проблемы. Вопросы, поднятые в астоящей работе, находятся на пересечении нескольких дисциплин: ауки о познании, науки о языке, науке о душе и науки об обществе, каждая из этих наук подходит к ним со своей стороны, с точки зре-ия своих концепций, однако результаты этих исследований чаще сего остаются в рамках соответствующих дисциплин. В то же время ще М.М.Бахтин указывал на явную недостаточность узкого дисцип-¡инарного подхода как к проблеме языка, так и к проблемам психики.

В отличие от изучения психических феноменов (сознания, мыш-[ения и т.д.) тема иносказания относительно недавно начала созна-

5

ваться как точка пересечения исследований разных специалистов. Е настоящее время изучение различных форм иносказательного мышления (миф, символ, метафора и т.д.) становится все более интенсивным и быстро расширяющимся, захватывая разные области знания философию, логику, психологию, психоанализ, герменевтику, литературоведение, литературную критику, теорию изящных искусств семиотику, риторику, лингвистическую философию, разные школь лингвистики (Н.Д.Арутюнова).

Что касается понятия "отчуждение", то оно в философии доста точно многозначно и употребляется в самых разных контекстах. Ге гель писал об "отчужденном духе" как этапе развития мирового духа К.Маркс видел в материальных результатах деятельности человек его "отчужденный" труд. Э.Фромм говорили об "отчуждении" как пе реживании одиночества. Тем не менее все эти понятия пронизывав' звучащая в самом слове "отчуждение" общая идея разъединения, пре вращения своего, то есть относящегося непосредственно к Я человека в чужое, то есть принадлежащее внешнему миру.

Понятие "самоотчуждение", рассматриваемое в настоящей рабо те, также несет эту идею, но разворачивается в сфере самопонимани и обозначает своеобразный социокультурный феномен, который со стоит в субъективно переживаемом "разъединении" человека с своим психическим опытом (чувствами, желаниями, мыслями, деь ствиями и пр.). Обычно такого рода субъективные феномены обсуж даются в рамках психологии и психиатрии. Самоотчуждение та;

срывается за такими терминами, как "диссоциация", [еперсонализация", "бсЬшз" и пр., которые обозначают разной стеши тяжести личностную патологию, понимаемую как результат «действия каких-либо внешних или внутренних ("эндогенных") эичин.

Автор настоящего исследования предлагает оставить эти крайние фианты психологам и психиатрам и обратить внимание на самоосуждение, являющееся социальной нормой, продуктом языка и куль-фы, — самоотчуждение, ежедневно совершающееся при любой по-ытке человека рассказать о себе другому. На первый план в работе вносится важная и в то же время незаметная для самого говорящего эль языка в отчуждении человеком своего психического опыта.

Самоотчуждение как социокультурный феномен возникает в точ-2 пересечения индивидуального и социального, и посредником в гом пересечении является культура, точнее — воплощенные в языке гаково-иносказательные структуры. В то же время надо подчерк-уть, что языковой аспект проблемы самоотчуждения вовсе не ис-лючает, а напротив, призван дополнить другие аспекты, будь то со-иально-экономический, социально-психологический или какой-либо ругой.

Цель и основные задачи исследования. Цель настоящего сследования — обратить внимания на иносказательный характер не олько языка, но также мышления и сознания человека, а также про-ледить, как это выражается в его взаимодействии с внешним и внут-

ренним миром, в частности, как это влияет на способность челове! понимать самого себя.

Эта цель распадается на ряд задач. Во-первых, предлагает! взглянуть на иносказание более широко — не только как на средств выполняющее поэтическую функцию, но и как на некий процесс, н полняющий сознание человека в каждом акте его взаимодействия миром, с другими людьми и с самим собой. Во-вторых, необходт показать, что самопонимание связано с языком, посредством которо человек описывает себя; что язык имеет знаково-иносказательну природу; и что, стало быть, речение о себе — это иносказание. } третьих, ставится задача рассмотреть в качестве следствия иносказ тельно-языкового определения человеком самого себя феномен сам отчуждения, в связи с этим в работе будут обозначены иносказ тельные формы самоотчуждения, его социальные и личности] функции. В-четвертых, будет поднят вопрос о влиянии качества с моопределения на его отчуждающий эффект.

Таким образом, основными предметами настоящего исследо! ния являются (1) иносказательность как сущностное свойство языкг культуры в целом и (2) самоотчуждение как социокультурный фе} мен. Главная гипотеза исследования состоит в том, что любое са\ описание (научное, житейское или какого-либо другое), будучи ш сказательным по своей природе, всегда приводит к той или иной с пени самоотчуждения. Могут меняться культурные формы самоог ждения, его иносказательное воплощение, но всегда естественных 8

лпбежным результатом иносказательного взаимодействия человека самим собой будет отчуждение от какой-то части своей экзистенци-1ьной сущности.

Теоретико-методологическая основа исследования.

В своем исследовании проблем иносказания и самоотчуждения 5тор опирается на работы философов, размышлявших о роли языка символических процессов в культуре, в существовании человека, в о самопонимании и самосознании. Среди них — идеи Ф.Ницше и .Шпенглера о языке и культуре, теория "символических форм" .Кассирера, экзистенциальная онтология языка М.Хайдеггера, гу-анистическая антропология Э.Фромма, герменевтика Г.-Г.Гадамера, остструктурализм П.Рикёра, а также труды отечественных филосо-ов П.Флоренского и А.Ф.Лосева о символе и имени, работы 1. К. Мамардашви ли.

Кроме этого автор обращается к работам античных философов Тлатону и Аристотелю) и немецким классическим философам Л.Канту и Гегелю).

Необходимость комплексного подхода к проблемам иносказания самоотчуждения обусловила использование в настоящей работе сылок на работы представителей смежных с философией дисциплин, реди которых можно назвать социологов (П.Сорокин, Э.Дюркгейм), [сихологов (З.Фрейд, К.Юнг, А.Маслоу, К.Роджерс, Л.Выготский и ;р.), лингвистов (Ф. де Соссюр, В.Гумбольдт, Р.Якобсон, ^..Вежбицкая, Дж.Лакофф, Ф.Уилрайт, А.Ричардс, Н.Д.Арутюнова,

9

В.М.Мокиенко и др.), литературоведов (А.А.Потебня, М.М.Бахтин 1 др.), а также поэтов (Ф.Гарсиа Лорка, А.Белый, О.Мандельштам I

др)-

Вспоминая В.Дильтея, М.М.Бахтин говорил о том, что социаль но-психологическая реальность должна описываться и истолковы ваться, как если бы это был документ, подлежащий филологическому анализу. С одной стороны, этот методологический совет определи! метаязыков&й (объективный, рассудочный) характер настоящего ис следования, где языком-объектом был выбран язык, описываклцш психический опыт человека, а текстом-объектом — любое по своем; объему словесное определение себя человеком. Одновременно, с дру гой стороны, этот совет не исключает эмпатический (субъективный эмоциональный) компонент.

Дело в том, что социально-психологические науки отличаютс: той методологической особенностью, что в них субъект знания совпа дает с их объектом (С.Л.Франк). Отсюда возникает необходимость : расширении методологического аппарата: философское исследовани темы, связанной с самопониманием, не должно категорически опи раться лишь на строгие научные методы и логические умозаключс ния. Будучи субъективным по своей тематике, это исследование н должно ограничиваться "объективными данными". Напротив, здес появляется смысл в том, чтобы наряду с использованием обычны аналитических методов в некоторых случаях опираться на ощущени! образы и даже фантазии самого исследователя, возникающие в р< 10

,'льтате погружения в тот или иной вопрос, и получать выводы как тедствие примеривания на себя тех ситуаций, о которых идет речь. В екотором смысле настоящая работа есть герменевтический анализ \екста самопонимания. А всякое герменевтическое понимание зна-гния текста или речи предполагает обращение к интуитивно-мпирическим и субъективно-психологическим факторам: воображе-ию, перевоплощению, "вчувствованию" в текст и т.д., что означает е что иное, как использование личного опыта самого субъекта.

Научная новизна исследования. (1) Понятие "иносказание" ынесено из узкого литературоведческого контекста и рассматривает-а как неотъемлемое свойство языка, мышления и сознания. (2) Вы-елены основные функции иносказания в жизни человека и общества: носеологические функции, социально-коммуникативные функции и ункции самопонимания. (3) Мир культуры, окружающий человека, онимается как результат иносказательного взаимодействия человека миром, другими людьми и самим собой. (4) Самоотчуждение рас-матривается как социокультурный феномен, имеющий иносказа-ельно-языковую природу, то есть как феномен естественным образом ождающийся на пути самопонимания и самоописания. (5) В иссле-;овании описан ряд архетипических оппозиций, в рамках которых азворачивается большинство научных и обыденных метафорических шисаний психического опыта человека. (6) Феномен самоотчуждения гредставлен в исследовании с точки зрения позитивного подхода, то :сть как феномен, выполняющий важные социальные и личностные

II

функции. (7) Самопонимание рассматривается как бесконечное ра: ворачивание и оформление в словах экзистенциальной сущности ч( ловека; составляющими этого процесса являются самоопределение самоотчуждение и присвоение, циклично сменяющие друг друга. () В исследовании обозначены практические принципы открытого с; моопределения, способствующие позитивному преодолению самоо-чуждения.

Научно-практическая значимость исследования.

Научные результаты исследования значение для решения пр< блем, связанных с изучением человека как языковой личности. Разр; ботанные в исследовании положения могут стать концептуальной о новой для проведения дальнейших социально-философских и сот ально-психологических исследований.

Практический смысл настоящего исследования напрямую связа с профессиональной деятельностью автора — психолоп психотерапевтической работой. Одну из своих главных професси! нальных задач автор видит в том, чтобы помочь человеку рассказап о себе, о своем психическом состоянии и таким образом внести я ность и порядок в свою душу. Язык иносказания есть профессионал ный инструмент любого психолога или психотерапевта, какого б концептуального направления он ни придерживался. В тоже врел самоописание — это и обыденная деятельность любого человека в обще. От качества этого самоописания зависит его самопонимание понимание его другими людьми. Это придает настоящему исследов 12

таю не только узко профессиональный смысл, но и общечеловече-;кую практическую значимость.

Кроме этого необходимость философского исследования языка и, з частности, его иносказательной природы заключается также в том, сто иносказательные средства — это инструменты самого философского языка. Внимательное изучение продуктов иносказательного мышления — это рефлективное осмысление философом орудий своего труда.

Апробация работы. Апробация и практическое внедрение основных положений диссертации осуществлялись главным образом з контексте профессиональной деятельности автора, то есть психологического консультирования людей, приходящих в Пермский областной центр психолого-педагогической помощи населению.

Многие идеи, высказанные в работе, нашли также реализацию в проводимых автором специализированных обучающих программах, предназначенных для студентов и психологов-профессионалов.

Основные положения настоящего исследования, отражены в 11 тезисах и статьях, опубликованных в межвузовских сборниках и спе-циализировнных журналах.

Содержание настоящей работы обсуждалось на заседании кафедры философии Пермского государственного технического университета.

Структура работы. Настоящее исследование состоит из введения, двух глав и заключения. Первая глава включает три парагра-

фа, вторая глава — четыре параграфа. Общий объем работы — 13( страниц. Библиографический список содержит 142 наименования.

Основное содержание работы

Введение включает в себя обоснование темы исследования ее актуальность, цели и задачи исследования, методологические осно вы и особенности настоящей работы.

Первая глава ("Иносказание в обществе и культуре") по священа рассмотрению понятия "иносказание" в гносеологическом социально-философском и философско-культурном контекстах.

Первый параграф ("Определение иносказания") ставит за дачу вывести понятие "иносказание" из узкого литературоведческое контекста, где оно понимается как поэтическое (риторическое) сред ство, служащее в основном для украшения текста (Аристотель), в бо лее широкий контекст, где иносказательность выступает как сущнс стное свойство языка (и любой знаковой системы вообще), и еще ши ре — как свойство мышления и способ существования сознания.

Любое слово есть знак, отсылающий нас к какому-либо фрагмеи ту действительности, но не сам этот фрагмент. Звучащее слово ест тот "субстрат", через который внешний мир проникает в сознание бытует в нем в инобытийной форме. Имя — это инобытие вещи, иносказательность — неотъемлемое свойство языка и мышление проявляющееся в способности представлять одни фрагменты быть

>рез другие. Говорит человек в прямом смысле или переносном, — в обом случае он пользуется иносказанием. В этом смысле нет ино-:азательного мышления как отдельного вида мышления. Любое ышление представляет собой иносказательный по своей природе эоцесс, который питается словами и объективирует себя в словах.

Можно также говорить о двух главных механизмах этого иноска-пгельного процесса — метонимическом, основанном на ассоциации 1ей, вещей, объектов, явлений по смежности, и метафорическом, ос-эванном на их сходстве (П.Рикер). Результатом иносказательного эоцесса являются те или иные знаково-иносказательные средства, юпы, символы, а также любые языковые единицы, наполняющие >знание языковой личности. Два главных "полюса" (Р.Якобсон) иосказательного мыслительного процесса проявляются не только в эстроении и создании высказываний, но также в разного рода соци-тьно-психологических и культурных феноменах. Иносказательность - это качество, пронизывающее самые разные формы человеческого ззнания: мифологию, магию, искусство, науку и т.д.

Второй параграф ("Функции иносказания в жизни человека общества") посвящен обзору роли иносказательных механизмов ышления в трех аспектах: овладение миром (гносеологические ункции); взаимодействие с другими людьми (социально-оммуникативные функции); встреча с самим собой (функции само-онимания).

В гносеологическом плане выделяются аналитическая и синтети-

ческая, эвристическая и компенсаторная функции иносказания. Так. иносказательными по своей природе являются и аналитическое мышление, "расчленяющее" мир на отдельные фрагменты, и синтетическое мышление, собирающее отдельные фрагменты в единое целое, у интуитивное мышление, выполняющее свою эвристическую функции благодаря проецированию схем из одной области бытия в другую Иносказание — это не только средство поэзии, оно есть также орудш научного мышления. В работе рассматривается значение иносказа тельных моделей в науке и, в частности, в науках, описывающих со циально-психологическую реальность. В целом иносказание помогает избирательно воспринимать и упорядочивать впечатления, и такик образом получать знания (представления) о мире, достаточные дш того, чтобы ориентироваться в нем.

В социально-коммуникативном плане иносказание рассматрива ется как средство понимания другого и средство структурировани: социальных отношений. Взаимодействие с другими людьми структу рируется иносказательными схемами (прототипическими моделями) которые, проливая свет на неосязаемую и неопределенную сферу че ловеческого бытия — сферу межличностных взаимоотношений, — упорядочивают и формализуют ее.

В контексте самопонимания иносказание рассматривается ка средство самоопределения, то есть словесного обозначения себя, свс его места в обществе, своей личности, а также объективации своег психического опыта. Самоопределение как называние себя, присвак

ание себе социального имени, той или иной социальной роли есть кт иносказания, в котором прослеживаются как метафорические, так [ метонимические компоненты.

Человек не может непосредственно передать другому свои чувст-а, переживания и ощущения, поэтому оформляя их в словах, он не-[збежно прибегает к иносказанию. Иносказательными по своей сути вляются не только феномены, описанные психоаналитиками, но акже любое — будь то научное или обыденное — описание психиче-кой реальности. Язык интроспективного опыта — это язык иноска-ания, а метафора и метонимия могут рассматриваться как незамените средства речения о себе. С помощью иносказания психический пыт отдельного человека становится достоянием других людей — бщества, культуры.

Третий параграф ("Культура как иномир") рассматривает ультуру как результат иносказательного взаимодействия человека с шром и обществом. Мир культуры, или "мир знаков" (М.М.Бахтин), — это иной по отношению к реальности мир, он связывает человека с дальностью, и одновременно защищает его от нее. Человек общает-я не с миром, а с иномиром. Культура — это посредник (1) между [еловеком и окружающим его миром, (2) между человеком и другими [юдьми, (3) между человеком и им самим.

Вторая глава ("Самоотчуждение на пути самопонимания") юсвящена исследованию феномена самоотчуждения как естественно-о следствия попытки человека понять себя, то есть определить

(описать) себя в словах.

Первый параграф ("Отчуждающий эффект иносказания рассматривает оборотную сторону знаково-иносказательного пре ставления реальности, в том числе, социально-психологической р альности.

Внимательное изучение иносказательных средств, открывающ] человеку мир и самого себя, обнаруживает, что они не являются с вершенными инструментами (как мио-сказательные по своему опр делению). Иносказание не только помогает обнаружить реальносп оно также скрывает ее. Непрошедший через фильтр языка психи1 ский опыт, остается вне осознания. Бессознательное есть нерефлект руемое. Поэтому любое самоопределение означает одновременное с моотчуждение.

Существующий же в сознании психический опыт не может бы представлен иначе, как в иносказательной форме. Язык, струюурир психический опыт, естественным и незаметным образом искажг его, подменяет некой метафорической картиной внутреннего мира1 ловека.

Второй параграф ("Иносказательная феноменология сал отчуждения") посвящен погружению в мир метафорической саг объективации. Иносказательные образы (метафоры и символы), о] сывающие психический опыт человека, представлены в рамках ар типических дихотомий, то есть универсальных (сходных у болыш ства людей) полярных категорий, сквозь сетку которых человек в

шнимает себя, свой интроспективный опыт. Предполагается, что 13никновение этих дихотомий связано (1) с перенесением эмпириче-:ого опыта в область психической жизни, (2) с языковыми универ-лиями, в частности, с членением высказывания (а значит и описы-юмой этим высказыванием реальности) на субъект, предикат и объ-т. В настоящей работе рассмотрены лишь некоторые из огромного юла дихотомий, а именно, такие базовые дихотомии, как "активное - пассивное", "живое — мертвое", а также такие пространственные 1Хотомии, как "внешнее — внутреннее", "высокое — низкое", ветлое — темное". Многие варианты из перечисленных дихотомий леют оценочный характер, а значит непосредственно влияют на сте-;нь отчуждения (неприятия) описываемого психического опыта.

Третий параграф ("Социальные и личностные функции са-оотчуждения") представляет самоотчуждение как феномен, несу-ий позитивные личностные и социальные функции. Самоотчужде-ле позволяет выйти из эмоционально-вовлеченной позиции и тем 1мым дает возможность человеку анализировать свой психический 1ыт. Самоотчуждение представляет собой механизм, с помощью ко-зрого человек управляет самим собой. При встрече человека с соци-иьно неприемлемым внутренним опытом самоотчуждение позволяет гловеку избежать психологической ответственности за этот опыт, амоотчуждение также есть средство уменьшения "когнитивного иссонанса" (Л.Бисвангер), возникающего как результат несоответст-ия нового опыта привычной "Л-концепции" (К.Роджерс). Благодаря

19

отчуждению от своих личностных потребностей, люди могут объеди няться в целостное сообщество. Наконец, самоотчуждение есть есте ственный и необходимый этап на пути обретения человеком самог себя.

Благодаря предварительному отчуждению своего психическог опыта создается возможность для осуществления противоположног процесса — дальнейшего присвоения этого опыта. К.Юнг описыва его термином "индивидуация", обозначающим гармоничное развита личности, в процессе которого происходит осознание и принятие те невых сторон души, интеграция отчужденных частей Я в одно цела Очень важно, что само-принятие зависит от социальной оценки, т есть принятия или отвержения окружающими тех или иных проявле ний психического опыта человека.

Любое определение себя никогда не может быть точным ил окончательным. Это всегда недоопределение. Самоопределение — ш избежно сопровождается отчуждением от своих (неучтенных в опр( делении) потенции. Однако именно это позволяет познать себя сначг ла в отчужденной форме, а затем принять эту отчужденную часть стать другим, то есть изменить свое определение на другое, вобра! шее в себя новое знание о себе. Так начинается новый круг. Эта ра: ворачивающаяся спираль есть бесконечное самопонимание, в которо человек обретает себя. Так личность действительно становится пр< цессом (М.К.Мамардашвили).

Самоопределение — это очередное толкование своей экзисга

[и. Это постоянное и необходимое замыкание герменевтического уга самопонимания, где замыканию противостоит постоянно про-гвающаяся из этого круга экзистенция. "Становление не имеет грац" (О.Шпенглер). Но можно создать иллюзию его предела, если за-гксировать себя на очередном определении. Такая остановка есть отест личности против абсурдности не имеющего конца пути само-нимания. И человек имеет право на эту остановку.

Четвертый параграф ("Ресурсы иносказания на пути само-нимания") представляет собой попытку обозначить практические инципы словесного самоопределения, влияющие на степень его от-ждающего эффекта. Иносказание может выступать как средство, эаничивающее процесс самопонимания, так и способствовать ему. насколько иносказательное определение будет содействовать даль-йшему позитивному преодолению естественного самоотчуждения зисит прежде всего от качества этого определения, а именно от со-юдения определяющим себя человеком некоторых условий эинципов). Благодаря им появляется доступ к ресурсам иносказа-я как средству открытого самоопределения, то есть самоопределе-я максимально способствующего самопониманию. В настоящей боте обсуждаются следующие принципы: осознание различия межописанием социально-психологической реальности и самой реаль-стью; равновесие между социальным и индивидуальным в опреде-нии; принятие принципа "дополнительности" в описании социаль--психологической реальности.

Заключение включает подведение итогов. Здесь формул руются основные тезисы исследования, определяется его науч* практическая значимость и намечаются перспективы дальнейших i следований по теме работы.

Вопросы, затронутые в настоящем исследовании, отражеi в следующих публикациях:

1) Использование метафор в психотерапевтической работе Журнал практического психолога. — 1997. — № 1. — С. 14-20.

2) Модели-метафоры отношений между мужчинами и женщш ми // Молодежь России и Прикамья в условиях трансформации оби ства. Материалы научно-практической конференции. — Пермь: ПГ

1997, —С. 72-73.

3) "Птоломеевское" и "коперниканское" Николая Федорова в с те сегодняшнего дня // Два рубежа: 100-летнему юбилею "Мира i кусства": Материалы научно-практической конференции. — Пер!

1998. — С. 89-92.

4) Самоопределение в личностном и социальном контекстам Современное общество: вопросы теории, методологии, методы coi альных исследований. Материалы IV научной конференции, пос щенной памяти проф. З.И.Файнбурга. — Пермь, 1998. — С. 199-20

5) Функции "формальных отношений" в человеческом сообще ве // Проблемы развития общества в преддверии XXI века: Te3i докладов отчетной научной конференции философе

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Трунов, Дмитрий Геннадьевич

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. ИНОСКАЗАНИЕ В ОБЩЕСТВЕ И КУЛЬТУРЕ.

§ 1. Определение иносказания.

1) Два понимания иносказания.

2) Иносказание как деятельность.

§ 2. Функции иносказания в жизни человека и общества.

1) Овладение миром (гносеологические функции). а) Аналитическая и синтетическая функции. б) Эвристическая и компенсаторная функции. в) Иносказание и научное познание.

2) Взаимодействие с другими людьми (социально-коммуникативные функции).

3) Встреча с самим собой (функции самопонимания).

§ 3. Культура как иномир.

ГЛАВА 2. САМООТЧУЖДЕНИЕ НА ПУТИ САМОПОНИМАНИЯ.

§ 1. Отчуждающий эффект иносказания.

1) Гносеологические пределы иносказания.

2) Отчуждение себя в самоопределении.

§ 2. Иносказательная феноменология самоотчуждения.

1) Архетипические оппозиции метафорической самообъективации.

2) Активное — пассивное.

3) Живое — мертвое.

4) Внешнее — внутреннее.

5) Высокое — низкое.

6) Светлое — темное.

§ 3. Социальные и личностные функции самоотчуждения.

1) Охлаждение чувств и анализ психического опыта.

2) Чувство долга и избегание ответственности.

3) Сохранение «образа Я» и включенность в сообщество.

4) Обретение себя.

§ 4. Ресурсы иносказания на пути самопонимания.

Введение диссертации2000 год, автореферат по философии, Трунов, Дмитрий Геннадьевич

Актуальность темы исследования. В центре внимания настоящей работы — человек говорящий. Это, безусловно, один из самых интересных и самых загадочных «объектов» социальной философии.

Современное понимание человека неразрывно связано с представлением о нем как о языковой личности, то есть как о личности, развивающейся и осознающей себя в поле языка, мыслящей, познающей мир и вступающей в общение с другими людьми с помощью языка. В связи с этим все более усиливается внимание к сфере языка философов, психологов, социологов и других исследователей, касающихся проблем сознания, мышления, межличностного понимания и социальной коммуникации. И все больше возрастает потребность смотреть на многие социально-философские проблемы сквозь призму языка.

М.М.Бахтин писал, что все науки социально-идеологического характера «теснейшим образом сплетены с проблемами языка» [Волошинов, с. 302]. А потому, считал он: «Общественную психологию должно изучать с двух сторон: во-первых, с точки зрения ее содержания, т.е. с точки зрения тех тем, которые актуальны в ней в тот или иной момент, и во-вторых — с точки зрения тех форм и типов речевого общения, в котором данные темы осуществляются (обсуждаются, выражаются, испытывают-ся, продумываются)» [Волошинов, с. 314]. До сих пор, по мнению М.М.Бахтина, изучение ограничивалось лишь первой точкой зрения (определением тематического состава), в то время как вопрос о формах языкового выражения имеет не меньшее значение.

Необходимость эта связана прежде всего с тем, что существование языка как среды, в которой рождается и развивается сознание человека, обусловливает появление определенных рамок (гносеологических, культурных и пр.). В слове «откладываются, объективируются и через него актуализируются знания, посредством которых человек осознает действительность» [Рубинштейн, 1989, с. 174]. Эти априорные нормы языкового мышления, коренящиеся в свойствах языка, чаще всего не осознаются человеком и воспринимаются им как особенности самой обозначаемой языком реальности. И здесь, считает Л.Витгенштейн, на помощь должен прийти философский анализ, подлинным предметом которого является естественный язык и его свойства. Философия, по мнению

Л.Витгенштейна, призвана разрушать «очарование», возникающее в результате «игры» словами, обращая внимание на способы употребления слов и возвращая им былую ясность.

Кроме этого Л.С.Выготский видел в изучении языка эпистемологическую роль. «Язык, — писал он, — научный в частности, есть орудие мысли, инструмент анализа, и достаточно посмотреть, каким инструментом пользуется наука, чтобы понять характер операций, которыми она занимается» [Выготский, т. 1, с. 356]. По мнению американского философа и лингвиста А.Ричардса, «задаваясь вопросом о том, как работает язык, мы одновременно задаем вопрос и о том, как мы мыслим и чувствуем, как протекают все остальные типы деятельности человеческого сознания» [Ричардс, с. 47].

Подобные идеи мы находим у М.М.Бахтина. Слово, по его мнению, является «знаковым материалом внутренней жизни — сознания»; а потому: «Законы идеологического преломления бытия в знаке и в сознании, его формы и механику этого преломления должно прежде всего изучать на материале слова» [Волошинов, с. 308, 309]. Его брат Н.М.Бахтин писал: «Философ культуры должен учиться созерцать слова, как Гете созерцал растения» [Бахтин Н.М., с. 102].

Наряду с изучением связи языка с психологическими, социальными и культурными феноменами возрастает актуальность более внимательного исследования свойств самого языка (его природы, структуры, национальных особенностей и т.д.) в контексте того, как эти свойства влияют на качество выполняемых языком познавательных, коммуникативных, культурных и других важных функций.

Поэтому прежде всего фокус внимания настоящего исследования устремлен на одно из таких сущностных свойств языка — его иносказательность. Осознание этого свойства носителями языка крайне необходимо в первую очередь для более адекватного отношения к своим познавательным, идеологическим, личностным и другим концепциям, которые оформляются и живут по законам языка и речи. «В различных отраслях знания: в эстетике, политике, социологии, этике, психологии, теории языка и т.д. — наши трудности связаны с выяснением того, как мы используем метафору. Особенно это касается философии: здесь нам и шага не сделать без постоянной мысли о том, что и мы, и наши слушатели, возможно, употребляем метафоры и, чтобы избежать их, надо сперва их обнаружить. Чем абстрактнее и строже философия, тем вернее это утверждение. Чем абстрактнее становится философия, тем чаще прибегаем мы к метафоре, провозглашая в то же время, что не опираемся на нее» [Ричардс, с. 46]. Отношение между философией и поэзией Г.-Г.Гадамер назвал «плодотворным напряжением», противопоставляя это понимание различным попыткам освободить первую от второй [Гадамер, с. 116117].

Иносказание присутствует в философии не только инструментально, но и содержательно: иносказательная проблематика вовсе не чужда философии, как это представляется на первый взгляд. В «Логике символа» А.Ф.Лосев писал: «При ближайшем рассмотрении оказывается, что символ (брать ли его именно в этой терминологической оболочке как "символ", брать ли его как понятие, выраженное другими словами или совокупностью слов) есть одно из центральных понятий философии и эстетики и требует чрезвычайно кропотливого исследования» [Лосев, 1991, с. 247]. Иносказание, троп, символ — это родственные друг другу понятия, хотя и разделенные условными академическими границами; это путеводные нити к сущностным свойствам как индивидуального человеческого сознания, так и культуры в целом.

Другой фокус внимания настоящего исследования сосредоточен на человеке, говорящем о себе. Речение о себе — это повседневная социальная и экзистенциальная проблема. Речение о себе имеет целью понимание себя социальным окружением, «обнаружение» себя другими людьми. Однако речение о себе не может состояться вне процесса самопонимания. Отчетливое понимание себя, по М.М.Бахтину, — это внутренняя речь, готовая быть высказанной вовне, готовая в том смысле, что она будет понята другими. Поэтому самопонимание — это всегда актуальная социальная ситуация. «Ориентация в своей душе (самонаблюдение) реально неотделима от ориентации в данной социальной ситуации переживания», поэтому «полное отвлечение от этой последней также приводит к полному погашению переживания» [Волошинов, с. 332]. Даже если, говоря словами О.Шпенглера, «мысль о свидетеле вовсе не приходит в голову», тем не менее «за его отсутствием потребность в самовыражении должна была бы умолкнуть» [Шпенглер, с. 355]. В психической жизни человека всегда присутствует «другой», писал З.Фрейд, поэтому «психология личности с самого начала является одновременно также и психологией социальной» [Фрейд, 1991, с. 114]. Ж.П.Сартр указывал на необходимость «другого» для понимания человеком самого себя [Сартр, с. 336].

Кроме этого, самопонимание — это всегда языковая ситуация, поскольку понимание себя не может не опираться на язык, на то или иное словесное определение (самоописание); стало быть от свойств языка как средства самоопределения, от качества самоописания будет зависеть степень самопонимания и полнота осознавания человеком себя, своего психического опыта.

В этом смысле настоящая работа носит рефлективный характер, так как призвана привлечь внимание не столько к решению «проблемы» самопонимания, сколько к языку, с помощью которого человек пытается ее решить, и тому, как этот инструмент влияет на ее решение. И.Кант определял рефлексию как «состояние души», в котором человек «не имеет дела с самими предметами», а «пытается найти субъективные условия» образования понятий о них [Кант, с. 196-197]. Безусловно, одним из основных «субъективных условий» понимания как внешнего, так и внутреннего мира является язык и его сущностные свойства.

Например, иносказательность языка означает также иносказательность описаний, созданных на этом языке, и в том числе — описаний, относящихся к себе. Тогда неизбежно возникает сомнение в соответствии описания описываемому. (Подобное недоверие созвучно особенно остро ощущаемому на рубеже веков кризису рационального знания.) В конце концов это сомнение приводит нас к экзистенциально насыщенному выводу: поскольку речение о себе есть иносказание, то любое самоописание есть одновременно приближение к себе и уход от себя.

Таким образом, в настоящей работе тема языка (его иносказательной природы) и тема самопонимания (самоопределения) соединяется с другой важной для социальной философии темой — темой отчуждения. Разработанная в диссертации концепция феномена самоотчуждения является социально-философским обобщением отдельных изысканий, осуществленных в рамках различных наук; это еще один шаг на пути к целостному, интегрированному знанию о человеке.

Степень разработанности проблем исследования. Философия не есть обособленная от опыта других наук дисциплина, напротив, — это область человеческого знания, неизбежно имеющая точки пересечения с другими науками, питающаяся от них, находящая в них свою эмпирическую основу. В этом смысле вопросы, поднятые в настоящей работе, находятся на пересечении нескольких дисциплин: науки о познании, науки о языке, науке о душе и науки об обществе. Каждая из этих наук подходит к ним со своей стороны, с точки зрения своих концепций, однако результаты этих исследований чаще всего остаются в рамках соответствующих дисциплин до тех пор, пока потребность в их обобщении и новом понимании не даст им вторую жизнь.

В то же время еще М.М.Бахтин указывал на явную недостаточность узкого дисциплинарного подхода как к проблеме языка. «Язык, слово — это почти все в человеческой жизни. Но не нужно думать, что эта всеобъемлющая и многограннейшая реальность может быть предметом только одной науки — лингвистики и может быть понята только лингвистическими методами. Предметом лингвистики является только материал, только средства речевого общения, а не самое речевое общение.» [Бахтин М.М., т. 5, с. 326] Традиционная лингвистика в основном изучает отношения между элементами внутри системы языка и редко касается отношения высказывания к действительности, к говорящему или слушающему. «Почему два данных слова легли рядом? Лингвистика объясняет лишь то, почему они могли лечь рядом. Но почему они действительно легли рядом, нельзя объяснить, оставаясь в пределах лингвистических возможностей. Должна прийти социальная оценка и превратить одну из грамматических возможностей в конкретный факт речевой действительности» [Медведев, с. 242]. Этими словами М.М.Бахтин, по сути дела, открывает дорогу социально-философскому осмыслению языковых и речевых феноменов.

Та же недопустимость дисциплинарных ограничений, по мнению М.М.Бахтина, относится и к изучению психики. «Субъективная психика человека не есть объект естественно-научного анализа, как вещь или процесс природы; субъективная психика есть объект идеологического понимания и понимающей социально-идеологической интерпретации» [Волошинов, с. 319]. А поскольку в слове М.М.Бахтин видел «знаковый материал» сознания, то проблему внутренней речи он считал философской проблемой [Волошинов, с. 332].

В отличие от изучения психических феноменов (сознания, мышления и т.д.) тема иносказания относительно недавно начала сознаваться как точка пересечения исследований разных специалистов. В 1971 г. В.И.Корольков писал: «Многое говорит за то, что все более актуальной становится задача взаимной "увязки" того, чем располагает здесь сегодняшняя наука, т.е. задача разработки вопроса о метафоре (тропе) как проблемы комплексной, — для чего требуется творческое объединение усилий представителей разных областей знаний.» [Корольков, с. 87]. В настоящее время изучение различных форм иносказательного мышления (миф, символ, метафора и т.д.) становится все более интенсивным и быстро расширяющимся, захватывая разные области знания — философию, логику, психологию, психоанализ, герменевтику, литературоведение, литературную критику, теорию искусств, семиотику, риторику, разные школы лингвистики [Арутюнова, с. 5]. В этой связи сетование Х.Ортеги-и-Гассета о том, что «несправедливое пренебрежение со стороны ученых держит метафору на положении terra incognita» [Ортега-и-Гассет, п. 105], постепенно теряет основание.

Что касается понятия «отчуждение», то оно в философии достаточно многозначно и употребляется в самых разных контекстах. Гегель писал об «отчужденном духе» как этапе развития мирового духа. К.Маркс видел в материальных результатах деятельности человека его «отчужденный» труд. Экзистенциалисты говорили об «отчуждении» как переживании одиночества. Тем не менее все эти понятия пронизывает звучащая в самом слове «отчуждение» общая идея разъединения, превращения своего, то есть относящегося непосредственно к Я человека, в чужое, то есть принадлежащее внешнему миру.

Понятие «самоотчуждение», рассматриваемое в настоящей работе, также несет эту идею, но разворачивается в сфере самопонимания и обозначает своеобразный социокультурный феномен, который состоит в субъективно переживаемом «разъединении» человека со своим психическим опытом (чувствами, желаниями, мыслями, действиями и пр.). Обычно такого рода субъективные феномены обсуждаются в рамках психологии и психиатрии. Самоотчуждение там скрывается за такими терминами, как «диссоциация», «деперсонализация», «schizis» и пр., которые обозначают разной степени тяжести личностную патологию, понимаемую как результат воздействия каких-либо внешних (неблагоприятное развитие в детстве, психическая травма и пр.) или внутренних («эндогенных») причин.

Автор настоящего исследования предлагает оставить эти крайние варианты психологам и психиатрам и обратить внимание на самоотчуждение, являющееся социальной нормой, продуктом языка и культуры, — самоотчуждение, ежедневно совершающееся при любой попытке человека рассказать о себе другому. На первый план в настоящей работе выносится важная и в то же время незаметная для самого говорящего роль языка в отчуждении человеком своего психического опыта. В результате феномен самоотчуждения, несмотря на свой, казалось бы, индивидуальный характер, оказывается тем не менее глубоко социальным, поскольку он неразрывно связан с самопониманием и самоопределением, которые в свою очередь разворачиваются в окружении человеческого сообщества и в отсутствии его вовсе не имеют смысла. Самоотчуждение как социокультурный феномен возникает в точке пересечения индивидуального и социального, и посредником в этом пересечении является культура, точнее — воплощенные в языке знаково-иносказательные структуры. В то же время надо подчеркнуть, что языковой аспект проблемы самоотчуждения вовсе не исключает, а напротив, призван дополнить другие аспекты, будь то социально-экономический, социально-психологический или какой-либо другой.

Цель и основные задачи исследования. Цель настоящего исследования — обратить внимание на иносказательный характер не только языка, но также мышления и сознания человека, а затем проследить, как это выражается в его взаимодействии с внешним и внутренним миром, в частности, как это влияет на способность человека понимать самого себя.

Эта цель распадается на ряд задач. Во-первых, предлагается взглянуть на иносказание более широко — не только как на средство, выполняющее поэтическую функцию, но и как на некий процесс, наполняющий сознание человека в каждом акте его взаимодействия с миром, с другими людьми и с самим собой. Во-вторых, необходимо показать, что самопонимание связано с языком, посредством которого человек описывает себя; что язык имеет знаково-иносказательную природу; и что, стало быть, речение о себе — это иносказание. В-третьих, ставится задача рассмотреть в качестве следствия иносказательно-языкового определения человеком самого себя феномен самоотчуждения; в связи с этим в работе будут обозначены иносказательные формы самоотчуждения, его социальные и личностные функции. В-четвертых, будет поднят вопрос о влиянии качества самоопределения на его отчуждающий эффект.

Таким образом, основными предметами настоящего исследования являются (1) иносказательность как сущностное свойство языка и культуры в целом и (2) самоотчуждение как социокультурный феномен. Главная гипотеза исследования состоит в том, что любое самоописание (научное, житейское или какого-либо другое), будучи иносказательным по своей природе, всегда приводит к той или иной степени самоотчуждения. Могут меняться культурные формы самоотчуждения, его иносказательное воплощение, но всегда естественным и неизбежным результатом иносказательного взаимодействия человека с самим собой будет отчуждение от какой-то части своего экзистенциального опыта.

Теоретико-методологические основы исследования.

В своем исследовании проблем иносказания и самоотчуждения автор прежде всего опирается на работы философов, размышлявших о роли языка и символических процессов как в существовании отдельного человека, его самопонимании и самосознании, так и в целом в культуре. Среди них — идеи Ф.Ницше и О.Шпенглера о языке и культуре, теория «символических форм» Э.Кассирера, экзистенциальная онтология языка М.Хайдеггера, гуманистическая антропология Э.Фромма, герменевтика Г.-Г.Гадамера, постструктурализм П.Рикёра, а также труды отечественных философов П.Флоренского и А.Ф.Лосева о символе и имени, работы М.К.Мамардашвили. Кроме этого автор обращается к работам античных философов (Платон, Аристотель), немецких классических философов (И.Кант, Гегель) и других мыслителей.

Междисциплинарный характер исследования. Необходимость комплексного подхода к проблемам иносказания и самоотчуждения обусловила использование в настоящем исследовании ссылок на работы представителей смежных с философией дисциплин, среди которых можно назвать социологов (П.Сорокин, Э.Дюркгейм), психологов (З.Фрейд, К.Юнг, А.Маслоу, К.Роджерс, У.Найссер, Л.Выготский и др.), лингвистов (Ф. де Соссюр, В.Гумбольдт, Р.Якобсон, А.Вежбицкая, Дж.Лакофф, А.Ричардс, Ф.Уилрайт, Н.Д.Арутюнова, В.М.Мокиенко и др.), литературоведов (А.А.Потебня, М.М.Бахтин и др.), а также поэтов, размышлявших о месте поэзии и иносказания в культуре (Ф.Гарсиа Лорка, А.Белый, О.Мандельштам и др.). (Иногда частые ссылки могут вызвать ощущение некоторой мозаичности, однако автор видит смысл в этом многоголосье схожих мнений, рожденных в отличных друг от друга концептуальных, эмпирических и прочих условиях. В целом же цитаты в настоящей работе служат не полемическим, а иллюстративным целям.)

Герменевтический характер исследования. Вспоминая В.Дильтея, М.М.Бахтин говорит о том, что социально-психологическая реальность должна описываться и истолковываться, «как если бы это был документ, подлежащий филологическому анализу» [Волошинов, с. 320]. С одной стороны, этот методологический совет определил метаязыковой (объективный, рассудочный) аспект настоящего исследования, а, с другой стороны, этот совет не исключает эмпатический (субъективный, эмоциональный) компонент.

Метаязыковой аспект. В качестве языка-объекта в настоящем исследовании выбран язык, описывающий психический опыт человека, а в качестве текста-объекта — любое по своему объему словесное определение себя человеком. Однако, чтобы говорить о языке-объекте мы должны располагать некоторым метаязыком (Р.Карнап). В то же время для этих двух различных уровней — языка-объекта и метаязыка — можно использовать один и тот же «языковой инвентарь» [Якобсон, с. 119], то есть, в нашем случае, говорить об иносказании с помощью иносказания. П.Рикёр писал, что «разговор о метафорах тяготеет к метафоричности», — даже само слово «метафора» является метафорой [Рикёр, 1990, с. 418]. Эту мысль поддерживает американский философ и логик М.Блэк: «Я не вижу ничего плохого в использовании метафор в разговоре о метафорах» [Блэк, с. 163].

Эмпатический аспект. С.Л.Франк в «Очерках методологии общественных наук» отмечал: «Обществоведение отличается той методологической особенностью, что в нем субъект знания в известном отношении совпадает с его объектом. Исследователь муравейника не есть сам участник муравейника, бактериолог принадлежит к другой группе явлений, чем изучаемый им мир микроорганизмов, обществовед же есть сам — сознательно или бессознательно — гражданин, т.е. участник изучаемого им общества» [Цит по: Почепцов, с. 22]. В некотором смысле настоящая работа есть герменевтический анализ текста самопонимания. Поэтому возникает необходимость в расширении методологического аппарата: философское исследование темы, связанной с самопониманием, не должно категорически опираться лишь на строгие научные методы и логические умозаключения. Будучи субъективным по своей тематике, это исследование не должно ограничиваться «объективными данными». Напротив, здесь появляется смысл в том, чтобы наряду с использованием обычных аналитических методов в некоторых случаях опираться на ощущения, образы и даже фантазии самого исследователя, возникающие в результате погружения в тот или иной вопрос, и получать выводы как следствие примеривания на себя тех ситуаций, о которых идет речь. «Раскрытие значения текста или речи во многом определяется выявлением намерений автора или собеседника, а это предполагает обращение к интуитивно-эмпирическим и субъективно-психологическим факторам. Воображение, перевоплощение, "вчувствование" в текст, о котором постоянно говорят герменевтики, означает не что иное, как использование личного опыта субъекта для раскрытия значения текста и достижения интуитивного понимания» [Рузавин, с. 171].

Таким образом, настоящая работа — это рефлексия человека над своим языком, где под «человеком» подразумевается и автор, и читающий, а «рефлексия» — «это обращенность человека к самому себе именно как к человеку, и тем самым это — выявление основания культуры» [Донских, Кочергин, с. 15].

Научная новизна исследования. (1) Понятие «иносказание» вынесено из узкого литературоведческого контекста и рассматривается как неотъемлемое свойство языка, мышления и сознания. (2) Выделены основные функции иносказания в жизни человека и общества: гносеологические функции, социально-коммуникативные функции и функции самопонимания. (3) Мир культуры, окружающий человека, понимается как результат иносказательного взаимодействия человека с миром, другими людьми и самим собой. (4) Самоотчуждение рассматривается как социокультурный феномен, имеющий иносказательно-языковую природу, то есть как феномен естественным образом рождающийся на пути самопонимания и самоописания. (5) В исследовании описан ряд архетипических оппозиций, в рамках которых разворачивается большинство научных и обыденных метафорических описаний психического опыта человека. (6) Феномен самоотчуждения представлен в исследовании с точки зрения позитивного подхода, то есть как феномен, выполняющий важные социальные и личностные функции. (7) Самопонимание рассматривается как бесконечное разворачивание и оформление в словах экзистенциальной сущности человека; составляющими этого процесса являются самоопределение, самоотчуждение и присвоение, циклично сменяющие друг друга. (8) В исследовании обозначены практические принципы открытого самоопределения, способствующие позитивному преодолению самоотчуждения.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Иносказательная природа самоотчуждения как социокультурного феномена"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Основные тезисы исследования. 1. Понятие «иносказание», традиционно рассматриваемое лишь в литературоведческом контексте и понимаемое как средство риторики и поэтики, можно рассматривать в более широком контексте, где иносказательность выступает как сущностное свойство языка (и любой знаковой системы вообще), и еще шире — как неотъемлемое свойство мышления и условие существования сознания. Те или иные фигуры речи, символы и тропы — это лишь некоторые, явные, результаты тех иносказательных процессов, которые наполняют мышление и сознание в каждом акте взаимодействия человека с миром, другими людьми и самим собой.

2. Можно говорить о двух главных иносказательных механизмах — метонимическом, основанном на ассоциации идей, вещей, объектов, явлений по смежности, и метафорическом, основанном на их сходстве. Эти два главных полюса иносказательного мыслительного процесса проявляются не только в создании и построении высказываний, но также в происхождении разного рода социально-психологических и культурных феноменах. Иносказательность — это качество, пронизывающее самые разные формы человеческого сознания: мифологию, магию, искусство, науку и т.д.

3. В гносеологическом плане выделяются аналитическая и синтетическая, эвристическая и компенсаторная функции иносказания. Так, иносказательными по своей природе являются и аналитическое мышление, «расчленяющее» мир на отдельные фрагменты, и синтетическое мышление, собирающее отдельные фрагменты в единое целое, и интуитивное мышление, выполняющее свою эвристическую функцию благодаря проецированию схем из одной области бытия в другую. Иносказание — это не только средство поэзии, оно есть также орудие научного мышления; эта функция особенно ярко выражена в науках об обществе и культуре.

4. В социально-коммуникативном плане иносказание служит средством понимания другого и средством структурирования социальных отношений. Взаимодействие с другими людьми структурируется иносказательными схемами (прототипическими моделями), которые, проливая свет на неосязаемую и неопределенную сферу человеческого бытия — сферу межличностных взаимоотношений, — упорядочивают и формализуют ее.

5. В контексте самопонимания иносказание рассматривается как средство самоопределения, то есть словесного обозначения себя, своего места в обществе, своей личности, а также объективации своего психического опыта. Самоопределение как называние себя, присваивание себе социального имени, той или иной социальной роли есть акт иносказания, в котором прослеживаются как метафорические, так и метонимические компоненты.

6. Иносказательными по своей сути являются не только феномены, описанные психоаналитиками, но также любое — будь то научное или обыденное — описание психической реальности. Язык интроспективного опыта — это язык иносказания, а метафора и метонимия могут рассматриваться как незаменимые средства речения о себе. С помощью иносказания психический опыт отдельного человека становится достоянием других людей и культуры в целом.

7. В результат иносказательного взаимодействия человека с миром и обществом рождается культура. Мир культуры («мир знаков») — это иной по отношению к реальности мир, он связывает человека с реальностью, и одновременно защищает его от нее. Человек общается не с миром, а с иномиром. Культура — это посредник (1) между человеком и окружающим его миром, (2) между человеком и другими людьми, (3) между человеком и им самим.

8. У знаково-иносказательного представления реальности есть также оборотная сторона. Внимательное изучение иносказательных средств, открывающих человеку мир и самого себя, обнаруживает, что они не являются совершенными инструментами (как ино-сказательные по своему определению). Иносказание не только помогает обнаружить реальность, оно также скрывает ее. Любое самоопределение означает одновременное самоотчуждение.

9. Не прошедший через фильтр языка психический опыт, остается вне осознания. Бессознательное есть нерефлектируемое. Существующий же в сознании психический опыт не может быть представлен иначе, как в иносказательной форме. Язык, структурируя психический опыт, естественным и незаметным образом искажает его, подменяет некой метафорической картиной внутреннего мира человека.

10. Иносказательные образы (метафоры и символы), описывающие психический опыт человека, удобнее представлять в рамках архетипиче-ских оппозиций, то есть универсальных (сходных у большинства людей) полярных категорий, сквозь сетку которых человек воспринимает себя, свой интроспективный опыт. Предполагается, что возникновение этих оппозиций связано (1) с перенесением эмпирического опыта в область психической жизни, (2) с языковыми универсалиями, в частности, с членением высказывания (а значит и описываемой этим высказыванием реальности) на субъект, предикат и объект. В настоящей работе рассмотрены лишь некоторые из огромного числа оппозиций, а именно: базовые дихотомии «активное — пассивное», «живое — мертвое», пространственные оппозиции «внешнее — внутреннее», «высокое — низкое», а также полярная оппозиция «светлое — темное». Большинство оппозиций имеют оценочный характер, а значит непосредственно влияют на степень отчуждения (неприятия) описываемого психического опыта.

11. Феномен самоотчуждения несет следующие позитивные личностные и социальные функции. Самоотчуждение позволяет выйти из эмоционально вовлеченной позиции и тем самым дает возможность человеку анализировать свой психический опыт. Самоотчуждение представляет собой механизм, с помощью которого человек управляет самим собой. При встрече человека с социально неприемлемым внутренним опытом самоотчуждение позволяет человеку избежать психологической ответственности за этот опыт. Самоотчуждение также есть средство уменьшения «когнитивного диссонанса», возникающего как результат несоответствия нового опыта привычной «Я-концепции». Благодаря отчуждению от своих личностных потребностей, люди могут объединяться в целостное сообщество.

12. Наконец, самоотчуждение есть естественный и необходимый этап на пути обретения человеком самого себя. Благодаря предварительному отчуждению своего психического опыта создается возможность для осуществления противоположного процесса — дальнейшего присвоения этого опыта. К.Юнг описывал его термином «индивидуация», обозначающим развитие личности, в процессе которого происходит осознание и принятие теневых сторон души, интеграция отчужденных частей Я в одно целое. Очень важно, что само-принятие зависит от социальной оценки, то есть принятия или отвержения окружающими тех или иных проявлений психического опыта человека.

13. Любое определение себя никогда не может быть точным или окончательным. Это всегда недоопределение. Самоопределение — неизбежно сопровождается отчуждением от своих (неучтенных в определении) потенций. Однако именно это позволяет познать себя сначала в отчужденной форме, а затем принять эту отчужденную часть и стать другим, то есть изменить свое определение на другое, вобравшее в себя новое знание о себе. Так начинается новый круг. Эта разворачивающаяся спираль есть бесконечное самопонимание, в котором человек обретает себя. Самоопределение — это очередное толкование своей экзистенции. Это постоянное и необходимое замыкание герменевтического круга самопонимания, где замыканию противостоит постоянно прорывающаяся из этого круга экзистенция.

14. Иносказание может выступать как средство, ограничивающее процесс самопонимания, так и способствовать ему. И насколько иносказательное определение будет содействовать дальнейшему позитивному преодолению естественного самоотчуждения зависит прежде всего от качества этого определения, а именно от соблюдения определяющим себя человеком некоторых условий (принципов). Благодаря им появляется доступ к ресурсам иносказания как средству открытого самоопределения, то есть самоопределения максимально способствующего самопониманию. В настоящей работе обсуждаются следующие принципы: осознание различия между описанием социально-психологической реальности и самой реальностью; равновесие между социальным и индивидуальным в определении; принятие принципа «дополнительности» в описании социально-психологической реальности.

Научно-практическая значимость исследования. Научные результаты исследования имеют значение для решения проблем, связанных с изучением человека как языковой личности. Разработанные в исследовании положения могут стать концептуальной основой для проведения дальнейших социально-философских и социально-психологических исследований.

Практический смысл настоящего исследования напрямую связан с профессиональной деятельностью автора — психолого-психотерапевтической работой. Одну из своих главных профессиональных задач автор видит в том, чтобы помочь человеку рассказать о себе, о своем психическом состоянии и таким образом внести ясность и порядок в свою душу. Язык иносказания есть профессиональный инструмент любого психолога или психотерапевта, какого бы концептуального направления он ни придерживался. В тоже время самоописание — это и обыденная деятельность любого человека вообще. От качества этого самоописания зависит его самопонимание и понимание его другими людьми. Это придает настоящему исследованию не только узко профессиональный смысл, но и общечеловеческую практическую значимость.

Кроме этого необходимость философского исследования языка и, в частности, его иносказательной природы заключается также в том, что иносказательные средства — это также инструменты самого философского языка. Внимательное изучение продуктов иносказательного мышления — это рефлективное осмысление философом орудий своего труда. И здесь автор выражает надежду, что настоящая работа будет способствовать повышению эвристического потенциала научных текстов за счет их осознанной и функционально оправданной поэтизации.

Перспективы дальнейших исследований. Исходя из настоящего исследования, язык, мышление, индивидуальное сознание человека, культура в целом, — все это имеет иносказательную природу. Таким образом, может показаться, что все человеческое существование превращается в единую недифференцированную иносказательную массу. Однако автор отдает отчет в том, что под идеей иносказания он объединяет достаточно разнообразные и не сводимые к одному лишь иносказанию языковые, личностные и социокультурные феномены. Поэтому дальнейшее исследование темы иносказания в жизни личности, общества и культуры в основном предполагает более дифференцированное изучение иносказательных форм и процессов культуры.

Одним из направлений может стать более внимательное изучение функциональных и других особенностей проявления иносказательности в разных типах мышления и формах общественного сознания. Например, иносказательность научного термина, поэтического определения, мифологического образа или магического заклинания, с одной стороны, будут объединяться чуждостью означающего и означаемого, а с другой стороны, будут отличаться друг от друга по целому ряду критериев: по функции, по степени осознанности иносказательности, эстетической оценке и пр.

Другое направление дифференцированного изучения данной темы заключается в выделении различных контекстов, в которых существует иносказание. В контексте языка и речи заслуживающим внимания является изучение и реконструкция жизненного цикла иносказания, включающего его рождение, бытование и старение. В рамках этого процесса могут найти свое социокультурное значение разнообразные иносказательные средства, изучаемые в лингвистике и литературоведении.

Среди других контекстов можно было бы назвать контекст сознания (инобытие вещи и «вещь сама по себе»), контекст знака (означающее и означаемое, звук и смысл), контекст личности и общества (психоаналитические феномены, архетипы), контекст социальной коммуникации (социальные роли, коммуникационные модели), контекст культуры (творение культурных ценностей и их интерпретация) и пр.

Список научной литературыТрунов, Дмитрий Геннадьевич, диссертация по теме "Социальная философия"

1. Арутюнова Н.Д. Метафора и дискурс (Вступит. статья) // Теория метафоры. — М.: Прогресс, 1990. — С. 5-32. Бахтин М.М. Собр. соч. в 7 т. Т. 5. — М.: Русские словари, 1996. — 731 с.

2. Бахтин М.М. Тетралогия / Сост. И.В.Пешкова. — М.: Лабиринт, 1998.608 с.

3. Бахтин Н.М. Из жизни идей. — М.: Лабиринт, 1995. — 152 с. Белый А. О смысле познания. — Минск: Полифакт, 1991. — 64 с. Белый А. Символизм как миропонимание / Сост., вступ. ст. и прим.

4. Л.А.Сугай. — М.: Республика, 1994. — 528 с. Берн Э. Игры, в которые играют люди; Люди, которые играют в игры: Пер. с англ. / Общ. ред. М.С.Мацковского. — М.: Прогресс, 1988. — 400 с.

5. БлэкМ. Метафора // Теория метафоры. — М.: Прогресс, 1990. — С. 153172.

6. Богданов А.А. Тектология. Всеобщая организационная наука. Кн. 1. —

7. М.: Экономика, 1989. — 303 с. Бор Н. Избранные научные труды в 2 т. Т. II. — М.: Наука, 1971. — 675 с.

8. Борхес Х.Л. Письмена Бога / Сост., вступ. статья и прим.

9. И.М.Петровского. — М.: Республика, 1992. — 510 с. Боуэн М.В.-Б. Духовность и личностно-центрированный подход // Вопросы психологии. — 1990. — № 2-3. — С. 24-33. Аоаед I. Ааа ибада аабй: 1аб. п Ш. / 11а баа. 1.КАобаае^а, КВ.Ёааео,

10. КА.Ё^аа. — 1.: Вашбаёёёа, 1995. — 464 п. Буякас Т.М., Зевина О.Г. Внутренняя активность субъекта в процессе амплификации индивидуального сознания // Вопросы психологии. — 1999. — № 5. — С. 50-61.

11. Введение в литературоведение: Учеб. для филол. спец. ун-тов / Под ред. Г.Н.Поспелова. — М.: Высш. шк., 1988. — 528 с.

12. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание: Пер. с англ. / Отв. ред. М.А.Кронгауз, вступ. ст. Е.В.Падучевой. — М.: Русские словари, 1996. — 416 с.

13. Виноградов В.С. Русский язык (грамматическое учение о слове). — М.: Высшая школа, 1972. — 614 с.

14. Волошинов В.Н. Марксизм и философия языка: Основные проблемы социологического метода в науке о языке // Бахтин М.М. Тетралогия. — М.: Лабиринт, 1998. — С. 297-456.

15. Выготский Л.С. Собр. соч. в 6 т. Т. 1 / Гл. ред. А.В.Запорожец. — М.: Педагогика, 1982. — 504 с.

16. Гадамер Г.-Г. Актуальность прекрасного / Пер с нем. — М.: Искусство, 1991. — 367 с.

17. Гарсиа Лорка Ф. Самая печальная радость: Худож. публицистика. — М.: Прогресс, 1987. — 512 с.

18. Гегель. Философия религии. В 2 т. Т. 1 / Отв. ред. А.В.Гулыга. Пер. с нем. М.И.Левиной. — М.: Мысль, 1976. — 523 с.

19. Гельвеций. Соч. в 2 т. / Сост., общая ред. и вступ. статья Х.Н.Момджана. — М.: Мысль, 1974.

20. Гердер И. Идеи к философии истории человечества / Пер. и прим. А.В.Михайлова. — М.: Наука, 1977. — 703 с.

21. Герменевтика: История и современность: (Критич. очерки) — М.: Мысль, 1985. — 303 с.

22. Голосовкер Я.Э. Логика мифа. Приложение: Акад. Н.И.Конрад о труде Я.Э.Голосовкера. / Сост. и авторы примеч. Н.В.Брагинская и Д.Н.Леонов. Послесл. Н.В.Брагинской. — М.: Наука, 1987. — 218 с.

23. Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию / Пер. с нем. под ред., с предисл. Г.В.Рамишвили. — М.: Прогресс, 1984. — 397 с.

24. Гумилев Н.С. Письма о русской поэзии. — М.: Современник, 1990. — 383 с.

25. Гуревич П.С. Философская антропология Э.Фромма // Философские науки. — 1990. — № 8. — С. 85-95.

26. Гуссерль Э. Амстердамские доклады // Логос. — 1992. — № 3. — С. 725.

27. Давыдов Д.Ю., Розин М.В. От разоблачения метафор — к созданию новых // Мир психологии и психология в мире. — 1994. — № 0. — С. 102-107.

28. Данилевский Н.Я. Россия и Европа / Сост., послесл., коммент. С.А.Вайгачева. — М.: Книга, 1991. — 573 с.

29. Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов / Ред. и авт. вступ. ст. А.Ф.Лосев. — М.: Мысль, 1986. — 511 с.

30. Донских О.А., Кочергин А.Н. Античная философия. Мифология в зеркале рефлексии. — М.: Изд-во МГУ, 1993. — 240 с.

31. Дружинин В.Н. Метафорические модели интеллекта // Психологический журнал. — 1999. — № 6. — С. 44-52.

32. Дюркгейм Э. Самоубийство: Социологический этюд. — СПб.: Союз, 1990. — 494 с.

33. Ерёмина В.И. Поэтический строй русской народной лирики. — М.: Наука, 1978. — 184 с.

34. Завершнева Е.Ю. Превращенные формы в теории архетипов К.Г.Юнга // Вопросы психологии. — 1999. — № 6. — С. 70-77.

35. Зелинский Ф. Ф. Древний мир и мы. — Репринтное воспроизведение издания 1911 г. — СПб.: Алетея, 1997. — 416 с.

36. Ильенков Э.В. Философия и культура. — М.: Политиздат, 1991. — 464 с.

37. Калитеевская Е.Р. Парадоксальная социометрия как метод позитивной дезинтеграции самоотношения // Моск. психотерапевт. журнал. — 1994. — № 3. — С 195-200.

38. Калугина Т.П. Современная культура: музей или мумия // Человек. — 1994. — № 2. — С. 30-45

39. Кант И. Критика чистого разума / Пер. с нем. Н.Лосского; Примеч. Ц.Г.Арзаканяна. — М.: Мысль, 1994. — 591 с.

40. Карнап Р. Значение и необходимость. Исследование по семантике и модальной логике. — М.: Изд. иностр. лит., 1959. — 382 с.

41. Кассирер Э. Сила метафоры // Теория метафоры. — М.: Прогресс, 1990. — С. 33-43.

42. Кассирер Э. Избранное. Опыт о человеке. — М.: Гардарика, 1998. — 784 с.

43. Кемпиньски А. Человек и невроз. Структура и психотерапия неврозов. — М.: Независимая ассоциация психологов-практиков, 1997. — 270 с.

44. Корольков В.И. О внеязыковом и внутриязыковом аспектах исследования метафоры // Уч. зап. I МГПИИЯ. Т. 58. — 1971. — С. 59-89. Кэмпбелл Дж. Тысячеликий герой. Пер. с англ. — М.: Рефл-бук, АСТ;

45. М.: Сов. энциклопедия, 1990. — 685 с. Лихтенберг Г.К. Афоризмы / Изд. подг. Г.С.Слободкин. — М.: Наука, 1964. — 207 с.

46. Лосский Н. О. Условия абсолютного добра: Основы этики; Характер русского народа. — М.: Политиздат, 1991. — 368 с. Лурия А.Р. Язык и сознание / Под ред. Е.Д.Хомской. — Ростов-на-Дону:

47. Феникс, 1998. — 416 с. Лэнг Р.Д. Расколотое «Я»: Пер. с англ. — СПб.: Белый кролик, 1995. — 352 с.

48. Маданес К. Метафора и сила // Семейная психология и семейная психотерапия. — 1999. — № 4. — С. 17-29. Мамардашвили М.К. Как я понимаю философию. — М.: Прогресс, 1992.415 с.

49. Мамардашвили М.К. Необходимость себя: Лекции. Статьи. Философские заметки / Под общей ред. Ю.П.Сенокосова. — М.: Лабиринт, 1996. — 432 с.

50. Мамардашвили М.К. Символ и сознание: метафизические рассуждения о сознании, символике и языке. — М.: Языки рус. культуры, 1997. — 217 с.

51. Мандельштам О. Слово и культура: Статьи. — М.: Советский писатель, 1987. — 320 с.

52. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. в 15 т. Т. 8. — М.: Госполитиздат, 1957. — 705 с.

53. МаслоуА. Психология бытия. — М.: Рефл-бук, 1997. — 304 с.

54. Меграбян А.А. Деперсонализация. — Ереван: Армгосиздат, 1962. — 356 с.

55. Медведев П.Н. Формальный метод в литературоведении: Критическое введение в социологическую поэтику // Бахтин М.М. Тетралогия. — М.: Лабиринт, 1998. — С. 109-296.

56. Медников Б.М. Гены и мемы — «субъекты» эволюции // Человек. — 1990. — № 4. — С. 24-38.

57. Миллер Дж.А. Образы и модели, уподобления и метафоры // Теория метафоры. — М.: Прогресс, 1990. — С. 236-283.

58. Минский М. Остроумие и логика когнитивного бессознательного // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XXIII. Когнитивные аспекты языка. — М.: Прогресс, 1988. — С. 291-292.

59. Мифологический словарь / Гл. ред. Е.М.Мелетинский. — М.: Сов. энциклопедия, 1991. — 736 с.

60. Мокиенко В.М. Образы русской речи: Историко-этимологические и этнолингвистические очерки фразеологии. — Л.: Изд-во Ленингр. унта, 1986. — 260 с.

61. Набоков В.В. Рассказы. Воспоминания. — М.: Современник, 1991. — 653 с.

62. Найдыш В.М. Фольклорная родословная квазинаучных мифологем // Человек. — 1996. — № 1. — С. 5-19.

63. Найссер У. Познание и реальность. Смысл и принципы когнитивной психологии. — М.: Прогресс, 1981. — 231 с.

64. Нгуен-Ксуан А. Ментальные модели физических явлений, связанных с повседневной жизнью (на примере электричества) // Иностранная психология. — 1996. — № 6. — С. 7-12.

65. Ницше Ф. Утренняя заря: Мысли о моральных предрассудках. — Свердловск: Воля, 1991. — 304 с.

66. Ожегов С.И. Словарь русского языка / Под ред. Н.Ю.Шведовой. — М.: Русский язык, 1990. — 917 с.

67. Орлов А.Б. Личность и сущность: внешнее и внутреннее Я человека // Вопросы психологии. — 1995. — № 2. — С. 5-19.

68. Ортега-и-Гассет Х. Эстетика. Философия культуры / Вступ. ст. Г.М.Фридлендера; Сост. В.Е.Багно — М.: Искусство, 1991 — 588 с.

69. Павленко В.Н. Культурно-историческое развитие и теория поэтапного формирования умственных действий // Вопросы психологии. — 1995. — № 1. — С. 53-60.

70. Пастернак Б. Об искусстве. «Охранная грамота» и заметки о художественном творчестве. — М.: Искусство, 1990. — 399 с.

71. Пентаграмма. Журнал Международной Школы Золотого Розенкрейца. — 1998. — № 1.

72. Перлз Ф. Гештальт-терапия дословно // Московский психотерапевтический журнал. — 1994. — № 3. — С. 162-164.

73. Перлз Ф. и др. Опыты психологии самопознания (практикум по геш-тальттерапии) / Пер. М.Папуша. — М.: Гиль-Эстель, 1993. — 240 с.

74. Перцова Н.Н. К понятию «вещной коннотации» // Вопросы кибернетики. Язык логики и логика языка. — М., 1990. — С. 96-105.

75. Платон. Собрание сочинений в 4 т.: Т. I / Общ. ред. А.Ф.Лосева и др. — М.: Мысль, 1990. — 860 с.

76. Потебня А.А. Слово и миф. — М.: Правда, 1989. — 623 с.

77. Рикёр П. Конфликт интерпретаций: Очерки о герменевтике. — М.: Медиум, 1995. — 416 с.

78. Рикёр П. Метафорический процесс как познание, воображение и ощущение // Теория метафоры. — М.: Прогресс, 1990. — С. 416-434.

79. Ричардс А. Философия риторики // Теория метафоры. — М.: Прогресс, 1990. — С. 44-67.

80. Роджерс К.Р. Взгляд на психотерапию. Становление человека: Пер. с англ. / Общ. ред. и предисл. Исениной Е.И. — М.: Прогресс; Уни-верс, 1994. — 480 с.

81. Сартр Ж.П. Экзистенциализм — это гуманизм // Сумерки богов / Сост.и общ. ред. А.А.Яковлева. — М.: Политиздат, 1989. — 398 с. Сведенборг Э. О небесах, о мире духов и об аде. — К.: Украина, 1993. — 336 с.

82. Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 1999. — 432 с.

83. Теория метафоры: Сборник: Пер. с англ., фр., нем., исп., польск. яз. / Общ. ред. Н.Д.Арутюновой и М.А.Журинской. — М.: Прогресс, 1990.512 с.

84. Тульчинский Г.Л. К живому философствованию // Энергия понимания: Размышления о высшей школе. Альманах. — Л.: Изд-во ЛГУ, 1990.1. С. 184-194.

85. К.Г.Исупова. — СПб.: РХГИ, 1994. — 224 с. Флоренский П. Имена: Сочинения. — М.: ЭКСМО-Пресс; Харьков: Фолио, 1998. — 912 с. Фрейд З. «Я» и «Оно». Труды разных лет. Книга I. — Тбилиси: Мерани, 1991. — 398 с.

86. Фрейд З. Введение в психоанализ: Лекции. — М.: Наука, 1989. — 456 с. Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. — М.: Республика, 1994. — 447 с.

87. Фромм Э. Бегство от свободы. — М.: Прогресс, 1989. — 272 с.

88. Фромм Э. Душа человека. — М.: Республика, 1992. — 430 с.

89. Фромм Э. Иметь или быть? — М.: Прогресс, 1986. — 238 с.

90. Фромм Э. Психоанализ и этика. — М.: Республика, 1993. — 415 с.

91. Фрэзер Д.Д. Золотая ветвь: Исследования магии и религии. — М.: Политиздат, 1983. — 703 с.

92. Хайдеггер М. Время и бытие: Статьи и выступления: Пер с нем. — М.: Республика, 1993. — 447 с.

93. Хейли Д. Необычайная психотерапия: Пер с англ. — СПб.: Белый кролик, 1995. — 384 с.

94. Хьелл Л., Зиглер Д. Теории личности (Основные положения, исследования и применение). — СПб.: Питер Пресс, 1997. — 608 с.

95. Цапкин В.Н. Единство и многообразие психотерапевтического опыта // Московский психотерапевтический журнал. — 1992. — № 2. — С. 541.

96. Чуковский К.И. Собр. соч. в 6 т. Т. 3. — М.: Художественная литература, 1966. — 839 с.

97. Шалимова Д.В. Трансформация смыслов и значений слов при понимании пословиц // Вопросы психологии. — 1990. — № 4. — С. 42-47.

98. Шестов Л. Сочинения. — М.: «Раритет», 1995. — 431 с.

99. Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории. 1. Гештальт и действительность / Пер. с нем., вступ. ст. и примеч. К.А.Свасьяна. — М.: Мысль, 1993. — 663 с.

100. Юнг К.Г. Архетип и символ / Сост. и вступ. ст. А.М.Руткевича. — М.: Ренесанс, 1991. — 304 с.

101. Юнг К.Г. Психология переноса. Статьи. Сборник. Пер. с англ. — М.: Рефл-бук, К.: Ваклер, 1997. — 304 с.

102. Юнг К.Г. Собрание сочинений. Конфликты детской души. Пер. с нем. — М.: Канон, 1997. — 336 с.

103. Якобсон Р. Два аспекта языка и два типа афатических нарушений // Теория метафоры. — М.: Прогресс, 1990. — С. 110-132.

104. Ялом И.Д. Лечение от любви и другие психотерапевтические новеллы / Пер. с англ. А.Б.Фенько. — М.: Класс, 1997. — 288 с.

105. Boyd R. Metaphor and theory change // Metaphor and thought. — Cambridge, a.o., 1980. — P. 356-408.

106. Festinger L. A theory of congnitive dissonance. — Evanston (Ill.); White Plains (N. Y.): Row, Peterson and co., 1957. — 291 p.

107. Kelly G.A. The psyhology of personal constructs (Vols. 1, 2). — New York: Norton, 1955. — 1218 p.1.koff G., Johnson MMetaphors we live by. — Chicago; London: University of Chicago Press, 1980. — 242 p.

108. Wheelwright Ph.E. Metaphor and Reality. — Bloomington: Indiana univ. press, 1967. — 192 p.

109. Wierzbicka A. Semantics, Culture and Cognition: Universal Human Concepts in Culture-Specific Configurations. — New York: Oxford univ. press, 1992. — 512 p.