автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.11
диссертация на тему: Интеллигенция в дискурсивной проекции: проблемы идентификации и влияния

Полный текст автореферата диссертации по теме "Интеллигенция в дискурсивной проекции: проблемы идентификации и влияния"

На правах рукописи

ЕРОВА Татьяна Венедиктовна

ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ В ДИСКУРСИВНОЙ ПРОЕКЦИИ: ПРОБЛЕМЫ ИДЕНТИФИКАЦИИ И ВЛИЯНИЯ

Специальность: 09.00.11 - Социальная философия

Автореферат диссертация на соискание ученой степени кандидата философских наук

Иваново 2010

004ьУЬ5У

004606589

Работа выполнена в ГОУ ВПО «Ивановский государственный архитектурно-строительный университет»

Научный руководитель: доктор политических наук, профессор

Воронов Юрий Михайлович

Официальные оппоненты: доктор философских наук, профессор

Ильин Виктор Васильевич

ИППК ФГОУВПО «Московский государственный университет» им. М.В. Ломоносова

кандидат философских наук, доцент Цветков Александр Александрович

ФГОУВПО «Северо-Западная академия государственный службы» филиале г. Иваново

Ведущая организация: ГОУ ВПО «Шуйский государственный педагогический университет»

Защита состоится 2010 г. в /¿7 часов

на заседании диссертационного совета Д 212.062.01 при Ивановском государственном университете по адресу 153025 г. Иваново, ул. Ермака, 39, ауд. 459.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Ивановского государственного университета по адресу: 153025 г. Иваново, ул. Ермака, 37/7.

Автореферат разослан « 2010 г.

Ученый секретарь 1 Г\

диссертационного совета Ч |__Смирнов Д. Г.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Вопрос об интеллигенции давно отнесён к числу «проклятых вопросов русской жизни». То или иное его решение имеет для нашей страны судьбоносное значение. В проектах третьего тысячелетия формируются представления об обществе знаний, креативной экономике, технологической революции, информационном и образовательном сервисе. Люди, которые меняют будущее, приписаны, исторически или актуально, к интеллигенции. Как отвечает эта загадочная и неуловимая группа на интеллектуальный и духовный вызов современности? Сохранила ли отечественная интеллигенция свой онтологический статус и влиятельные позиции в катаклизмах постсоветской истории? Возможен ли гражданский и нравственный этос в условиях коммерциализации и массовиза-ции культуры? К сожалению, ответы на эти, отнюдь не риторические вопросы не могут не удручать. В общественном сознании преобладают эсхатологические настроения, дискурс культурного упадка, недоверие к научным и образовательным институтам, поднимает голову антиинтеллектуализм. Оптимизм локален, концентрируется вокруг немногих организаций и радикальных позиций. Философы озабочены кризисом идентичности российского общества в целом и интеллектуальных слоев в частности, а также поиском ценностей, способных консолидировать элиты и нации. Социологи диагностируют синдром инновационной несостоятельности интеллектуальных групп как агентов модернизации, коллапс интеллектуальной работы российского образованного слоя, разрушение социального контекста воспроизводства культуры и науки. Тревожна ситуация «смыслодефици-та» и «ценностного вакуума», «нашествия новых варваров на цивилизацию». «Сегодня интеллигенция многочисленна, однако её воздействие на общество и власть ничтожно»1. Насколько оправдан столь суровый диагноз? Существуют ли в кризисной ситуации достаточно отрефлектированные основания для социального оптимизма?

1 Личность. Культура. Общество. Международный журнал социальных и гуманитарных наук. М., 2008. Т. 10. Вып. 3-4. С. 124.

Влияние и статус отечественной интеллигенции сопряжены с проблемой ответственности. Поиск ответственных за перестройку девяностых годов прошлого века, которая привела к геополитической катастрофе, за поражение в холодной войне и болезненные последствия либерализации не снят с повестки дня. Полемика вокруг ключевых событий отечественной истории, её движущих сил и персоналий вышла за рамки научных дискуссий и обрела характер идеологической борьбы. Не состоялся общественный консенсус в отношении цены побед и модернизаций.

Ещё два обстоятельства, имеющих глобальные масштабы, актуализируют тему диссертационного исследования. Это кризис легитимности науки и визуальный поворот в культуре третьего тысячелетия. Первый диагноз поставлен довольно давно, он хорошо документирован в специальной литературе и публицистике. Второй менее изучен, но актуален. Видеократия, поддержанная медийными инфраструктурами, проблематизиру-ет статус интеллигенции как скриптосообщества. Литературо-центризм и даже текстоцентризм становятся маркерами анахронизма.

Интенсивность обсуждения проблем идентичности, статуса и влияния интеллектуальных групп не снижается. И дело, по-видимому, не только в том, что тема эта запутана, отягощена мифами, субъективными предубеждениями и предпочтениями. Проблема интеллигенции затрагивает глубинный нерв общественной, интеллектуальной и духовной жизни в ситуации растущей неопределённости и перемен. Она касается всех, кто при-частен к производству знания и ценностей. Это вопрос самосознания каждого, вероятно, мыслящего человека, тем более тех, кто обязан мыслить профессионально и ответственно. Ощущение глубокой лакуны в понимании себя и своей культуры сопровождает академический интерес к теме диссертационного исследования.

Степень разработанности проблемы. «Интеллигенто-ведческая» литература практически необозрима, неоднородна в концептуальном плане, ценностно нагружена, с трудом поддаётся классификации. «Собран колоссальный, приводящий в отчаяние эмпирический материал... и не оскудевает бурный поток

простых и замысловатых, разноречивых и противоречивых публикаций»2. Масштабы информационного массива исключают всякие претензии на полноту обзора. Поэтому ограничим проблемное поле исследования следующими источниками:

- классическое наследие мировой философской мысли от античности до наших дней; особое значение имеют: сформированная в русле сократо-платоно-аристотелевской традиции концепция софократии; схоластическая мысль средневековья, определявшая «интеллигенцию» как сознание и самосознание божественного разума; новоевропейские проекты «республики учёных»; «диалектика духа» в немецкой классической философии; манифесты философского самосознания XIX и XX столетий (Платон, Аристотель, Цицерон, Ансельм Кентерберийский, Фома Аквинский, Ф. Бэкон, Р. Декарт, И. Кант, И. Г. Фихте, Ф. В. Й. Шеллинг, Г. В. Ф. Гегель, К. Маркс, М. Шелер, М. Хайдеггер, Ж.-П. Сартр, X. Ортега-и-Гассет, Р. Барт, М. Фуко и др.);

- отечественная философская традиция от памятников древнерусской литературы и «учёной дружины Петра» до уязвлённого сердца опального вольнодумца и любомудров московского университета; декабристы, «друзья-враги», революционные демократы, народники; анархисты и либералы, почвенники и марксисты, мыслители Серебряного века, философы русского зарубежья - не только инициировали постановку проблемы, определили основные темы современных дискуссий, но и своей жизнью продемонстрировали, что значит «быть интеллигентом» (А. Н. Радищев, П. Я Чаадаев, Т. Н. Грановский, А. С. Хомяков, И. В. Киреевский, Ю. Ф. Самарин, А. И. Герцен, В. Г. Белинский, П. Д. Юркевич, Н. Г. Чернышевский, В. С. Соловьёв, П. Л. Лавров, Н. К. Михайловский, Н. А. Бердяев, С. Н. Булгаков, М. О. Гершензон, Б. А. Кистяковский, Д. С. Мержковский, В. Н. Ильин, П. Н. Милюков, Р. В. Иванов-Разумник, В. П. Федотов, А. Ф. Лосев и др.);

- западный концептуальный опыт, как он представлен в исследованиях культуры, знания, науки; в их числе социологи-

2 Вопросы философии. - 2005, № 5. С. 57.

чески ориентированные труды, посвященные анализу социальной структуры общества, динамики соответствующих институций, коллективных представлений и ценностей, интеллектуальных и символических полей, информационных обществ и экономики знаний; исторические работы, создающие необходимый ретроспективный контекст для обсуждения актуальной тематики и оценки современной ситуации; антропологические и культурологические изыскания (А. Грамши, М. Вебер, Ф. Знанецкий, Р. Мертон, Ж. Бенда, Н. Боббио, А. Гелен, К. Мангейм, Р. Арон, П. Бурдьё, Ж. Бодрийяр, Э. Гоулднер, X. Шельски, Р. Рорти, Р. Коллинз, Д. Белл, М. Кастельс, Н. Элиас, Ю. Хабермас, Э. Гидденс, Ф. Рингер, 3. Бауман, Ф. Уэбстер, У. Эко и др.);

- современные дискуссии, в которых могут быть выделены следующие информационные блоки: а) обсуждение теоретических и методологических вопросов интеллигентоведения: о соотношении понятий «интеллигенция» и «интеллигентность», об идентификации интеллигентного человека, его статусе, функциях и роли в социальных изменениях; антропологической характеристике, консолидирующей идее, определённом типе мышления и поведения, особом социо-культурном феномене, общечеловеческом идеале; об интеллигентах и интеллектуалах; кроме того дискутируются темы «интеллигенция и власть», «интеллигенция и общества знаний», ответственность и «смерть» интеллигенции и др.; б) публицистические тексты, отмеченные пафосом «не могу молчать», в которых доминирует этическая проблематика; это отклики на социально-значимые события, полемические заметки, персонально акцентированные события, публичные обращения и декларации, свидетельства «настоящих интеллигентов»; в) институциональный критерий позволяет выделить в особую группу полемические материалы, представленные на страницах новых периодических изданий: «Отечественные записки», «Неприкосновенный запас», «Новое литературное обозрение», а также различных веб-проектов и электронных ресурсов (Д. С. Лихачёв, А. Д. Сахаров, А. И. Солженицын, Ю. М. Лотман, М. К. Мамардашвили, Б. А. Успенский,

A. М. Пятигорский, И. Берлин, М. Л. Гаспаров, Г. С. Померанц,

B. В. Глебкин, Л. Д. Гудков, Б. В. Дубин, М. Колеров, Ю. А. Левада, А. С. Кустарёв, А. А. Гусейнов, В. Н. Толстых,

Ю. Н. Давыдов, А. С. Запесоцкий, Д. М. Штурман,

М. Б. Ямпольский, Ю. С. Степанов, Б. В. Марков, В. В. Ильин, Ю. М. Резник, В. М. Межуев и др.).

Особое место в исследованиях феномена интеллигенции занимает «веховский корпус». «Околовеховская» и «поствеховская» полемика не прекращается, «веховская идеология» находит всё новых и новых приверженцев. Столетний юбилей - не просто формальный повод для составления очередного панегирика, но важный рубеж в осмыслении нашей истории. Это время самоопределения, взвешенных оценок, сопряжения истоков и перспектив. Целый спектр подобных оценок предлагает «Русский журнал» в сетевом проекте «"Вехи" - 100». Другой интернет-проект «Вехи. Второй сезон», организованный изданием «Частный корреспондент» определяет «Вехи» как осевой идейный сборник, повлиявший на становление дискурса русской интеллигенции столь же мощно, как незадолго до этого дело капитана Дрейфуса - на становление языка французских интеллектуалов.

Помимо юбилейных событий, заметным явлением в развитии обсуждаемой темы стала масштабная программа некоммерческого фонда «Наследие Евразии» под названием «Мыслящая Россия». В числе участников - представители российской интеллектуальной элиты из разных областей гуманитарного знания. Значимыми результатами проекта являются: 1) диагностика современной интеллектуальной ситуации, описание интеллектуального процесса в постсоветской России, институциональная и персональная локализация значимых интеллектуальных позиций; 2) актуализация классического наследия в области теорий интеллигенции и интеллектуалов: обзор классических концепций М. Вебера, А. Грамши, А. Гелена, Ф. Знанецкого, К. Мангейма, X. Шельски, П. Бурдьё; отчасти заполнена лакуна, образованная слабой востребованностью западного концептуального опыта в отечественных разработках; 3) описание интеллектуально-активных групп в условиях постсоветской трансформации на основе обширного эмпирического материала.

Интересна дискуссия «Интеллектуалы и их роль в современном обществе» по итогам Дней петербургской философии

2007 года, развернувшаяся на страницах журнала «Личность. Культура». Общество» (2008-2010 гг.). Проблемное поле дискуссии образуют следующие вопросы: идентификация, социальный статус и миссия интеллектуалов в современной России; интеллигенция, интеллектуалы и средний класс; социальная ответственность интеллектуалов; интеллектуалы и власть: от противодействия к партнёрству; общее и особенное в идентификационных практиках интеллектуальных групп. Программные статьи Ю. М. Резника, Б. В. Маркова и В. М. Межуева обозначили полемический нерв обсуждения.

Большой эмпирический материал и полезный концептуальный опыт представлен в рамках «интелигентоведения» -междисциплинарной сферы научного поиска, которая разрабатывается Межвузовским центром гуманитарного образования по политологии, политической культуре и мировой политике и НИИ интеллигентоведения при Ивановском государственном университете под руководством профессора В. С. Меметова. С начала 90-х гг. по сентябрь 2007 г. на базе центра проведено 18 конференций различного уровня (в Российской Федерации за тот же период - 46 форумов) по актуальным проблемам интеллигентоведения. Ивановский центр поддерживает связи с 279 вузами РФ, где проводятся подобные исследования. С 2001 г. издаётся российский междисциплинарный журнал социально-гуманитарных наук «Интеллигенция и мир», который с этого года внесен в список журналов ВАК. Для наших целей существенен теоретический сектор интеллигентоведения, разрабатываемый в ноосферной стратегии универсализма (Г. С. Смирнов); дискурсивно-мифологическом ракурсе (В. П. Раков); в перспективе информационного общества (Н. В, Сибиряков). Эсхатологическая интонация отличает работы С. М. Усманова, внимание к логическим аспектам - В. А. Порозова. Феномен интеллигенции в концепции Ю. М. Воронова моделируется в контексте «ризоматического мировидения». Несмотря на то, статус «интеллигентоведения», как особой сферы научного поиска проблематичен, полученные результаты важны для презентации темы в проблемном поле социальной философии.

Целью диссертационного исследования является анализ идентификационных практик и дискурсивных стратегий интел-

лектуальных слоёв постсоветского общества, а также уточнение характера и диапазона их влияния на социальные процессы.

Достижение данной цели требует постановки и решения следующих задач:

• выявить особенности современных дискуссий об интеллигенции;

• типологизировать интеллектуальные группы постсоветского социума;

• описать варианты эсхатологического дискурса об интеллигенции;

• рассмотреть модификации кратологического дискурса в интеллигентоведении;

• прояснить институциональный контекст идентификационной проблемы;

• актуализировать тему социальной ответственности интеллигенции;

Теоретические и методологические основы диссертационной работы укоренены в классическом наследии гуманитарной науки, отечественной и западной традициях философской мысли. Ведущими принципами исследования являются интегративные и рефлексивные установки социальной философии, идеи социального атавизма, междисциплинарный синтез. Наиболее востребованы социологически и лингвистически ориентированные подходы. Используется инструментарий концептуального моделирования, элементы текстологического и дискурс-анализа, аргументативный опыт компаративных и типологических изысканий.

Новизна диссертационного исследования определяется следующими моментами:

• представлен обзор новейших дискуссий об интеллигенции, её статусе, функциях, сфере влияния;

• дано описание интеллектуальных групп, составляющих конгломерат интеллигенции (интеллектуал, гуманитарий, культуролог, эксперт, «персона известности», идеолог, мифодизай-нер);

• определены основные стратегии идентификационных практик интеллигенции (идеально-типическая, конверсионная, инверсионная, диверсификационная, циклическая);

• акцентирован лингвистический поворот в интеллигенто-ведении с позиций социальной философии;

• разработана концептуальная схема фрейм-анализа дискурсивных практик интеллектуальных групп;

• осуществлён рамочный анализ эсхатологического, кра-тологического и институционального дискурсов об интеллигенции.

Исходная позиция автора состоит в том, что обсуждение «проблемы дефиниции» в дискуссиях об интеллигенции на уровне анализа определений непродуктивен. Необходим более широкий концептуальный контекст, сравнение исследовательских программ и теорий. Определения имеют константное значение в перспективе теоретизирования, вариации обусловлены подключением контекстов.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Идентификационные практики постсоветской интеллигенции не имеют единой доминанты. Наиболее отчётливо выражены идеально-типическая (набор эталонных качеств), конверсионная (интеллигент вырождается в интеллектуала), инверсионная (трансформация традиционных ценностей), циклическая (подчинение ритмам модернизации) и диверсификационная (распад на множество интеллектуальных групп) стратегии.

2. В дискуссиях о соотношении интеллигенции и интеллектуалов наиболее взвешенной представляется позиция, согласно которой русская интеллигентность и западный интеллектуализм имеют как общие, так и особенные характеристики. Их противопоставление воспроизводит идеологемы славянофильства, отождествление обусловлено стремлением дистанцироваться от идеологических контекстов.

3. Классический гуманитарий и современный культуролог представляют интеллектуальные группы, идентифицируемые с интеллигенцией. Однако статус этих групп неопределён, диапазон влияния варьируется от востребованности до декоративности. Гуманитарий новой волны тяготеет к междисциплинарно-сти и статусу культуролога. Последний конкурирует с агентами интеллектуального поля, включёнными в медиатированный рынок символической продукции. Коммерческий интерес, медий-

ная идеология, публичность отменяют традиционные приоритеты гуманитарной сферы.

4. Независимый эксперт в рамках культуралистского подхода определяется как специалист в области герменевтики, способный коммуницировать с различными системами знаний и культурных смыслов. В рамках сциентистского подхода эксперт идентифицируется с профессионалом и агентом модернизации. Независимость эксперта обусловлена принятием информационной ответственности, его ангажированность - занятостью в сфере интеллектуального сервиса. Медийная поддержка превращает эксперта в публичную фигуру, «персону известности».

5. «Люди известности», публичные люди - это высокостатусная и влиятельная группа, обладающая паблицитным капиталом. Позитивное паблисити составляют репутация, престиж, имидж, общественное мнение, известность.

6. Особую интеллектуальную группу составляют агенты идеологического универсума, чей статус определяется семантикой термина «идеология». В современной ситуации идеологию как рационально аргументированную систему групповых предпочтений замещает политическая рекламистика. Этос общественного служения и гражданоцентристская модель коммуникаций сменяется рыночно-ориентированной моделью. Идеолог как политическая и интеллектуальная фигура эпохи модерна уступает место политконсультантам и мифодизайнерам.

7. Лингвистический поворот в интеллигентоведении актуализирует изучение дискурсивных практик каждой интеллектуальной группы. Наиболее распространены эсхатологический и кратологический дискурсы. Наибольшую социальную значимость имеет дискурс вины и ответственности. Наиболее масштабен институциональный дискурс, вовлекающий в зону исследования образовательные системы, научные учреждения, социализирующие инстанции, интеллектуальные архивы, коммуникации. Рамочный анализ дискурса (фреймы) обеспечивает теоретическую основу для социальных и лингвистических измерений.

8. В рамках интеллектуального нарратива наиболее дифференцированным и эмоционально нагруженным является эсхатологический дискурс. В его структуре выделяются темпораль-

ный и «криминальный» фрейм, а также фреймы конца, рубежа, трансформации, преображения.

9. Традиционную проблему взаимоотношений интеллигенции и власти представляет кратологический дискурс в аналитическом, нормативном и акратическом вариантах. Фрейм-анализ определяет влияние интеллектуальных групп через критические, посреднические и креативные функции. Императив ответственности варьируется в зависимости от концептуализации власти, дистанции и участия.

10. Образовательные институты как стабильные сети социальных конвенций обеспечивают воспроизводство интеллектуальных групп и многообразие форм интеллектуальной активности. Институциональный дискурс представляет современный университет в системе фреймов: кризиса, разрыва, трансформации, агентуры.

Теоретическая и практическая значимость исследования. Диссертационная работа вносит определённый вклад в процесс институционализации социальной философии, в разработку философских оснований интеллигентоведения и, следовательно, повышение его концептуального статуса. Для преодоления кризиса идентичности постсоветской интеллигенции значим типологический анализ интеллектуальных слоев. Материалы диссертации могут быть полезны для философского, лингвистического и общего гуманитарного образования в различных образовательных комплексах, а также для формирования социальных и профессиональных компетенций интеллектуалов. Отдельные результаты могут иметь практическое приложение в области социально-психологической диагностики, инновационных разработок, культурного строительства, социологических и лингвистических исследований.

Апробация и практическая реализация результатов исследования. Материалы и основные положения диссертационной работы обсуждались на заседании кафедры философии и социально-гуманитарных дисциплин Ивановского государственного архитектурно-строительного университета.

Результаты исследования докладывались на секциях «Исследования в области социально-гуманитарных наук» XIV, XV и XVI Международных научно-технических конференций «Ин-

формационная среда вуза», (Иваново, 2007, 2008 и 2009 гг.); на секционном заседании научно-практической конференции «Общественные организации Ивановской области: история и современность» (Иваново, 2008); составлен глоссарий в помощь активистам общественных объединений региона. Всего по теме диссертации опубликовано 5 работ, общим объёмом 3,9 пл., лично автору принадлежит 2,5 п.л.

Структура и объем работы. Работа состоит из введения, двух глав (семи параграфов), заключения и списка использованной литературы, включающего более 200 наименований.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы исследования, обсуждается характер её проблематизации и степень разработанности; определяются методологические основы, информационная база и проблемно-целевой комплекс диссертационного проекта; фиксируется новизна полученных результатов, их теоретическая и практическая значимость, даются сведения об апробации.

В первой главе «Концептуальные персонажи и дефиниции» представлен обзор целого спектра интеллектуальных и культурных позиций, соотносимых с историческим опытом и самоопределительными практиками отечественной интеллигенции. Внимание сосредоточено на дискуссиях последних десятилетий. Дано описание традиционных и новых агентов интеллектуального пространства постсоветской России. Выявлены основные идентификационные стратегии и сферы влияния интеллектуально активных групп в условиях кризиса и социальных трансформаций.

Первый параграф «Отечественный интеллигент и западный интеллектуал» посвящен традиционному сопоставлению наиболее влиятельных персонажей интеллектуальной истории. Обзор источников позволяет обозначить следующие позиции: 1) интеллигенция - это исключительно русское явление, она принципиально отличается от западных интеллектуалов по своему происхождению, «социальной прописке», функциям; 2) между западными и восточными интеллектуалами нет никакого

принципиального отличия, разночтения относятся к сфере этимологии и лингвистики, понятия «интеллигенция» и «интеллектуал» синонимичны; 3) русская интеллигентность и западный интеллектуализм могут быть соотнесены через категории общего и особенного, общие черты определяются их сущностной природой, особенности - конкретно-историческими условиями формирования и функционирования; 4) понятия «интеллигенция» и «интеллектуалы» соотносятся подобно понятиям «культура» и «цивилизация», интеллигент вырождается в интеллектуала, интеллектуал - «расколдованный», «рационализированный» интеллигент. (Вариантом данной позиции является размежевание между интеллигенцией как носительницей гражданских идеалов и корпоративной группой интеллектуалов, находящихся на службе бизнеса и политики); 5) каждая страна имеет свою интеллигенцию, которая представляется столь же исключительной, сколь и русская; 6) использование терминов «интеллигент» или «интеллектуал» обусловлено идеологическими соображениями, а также тенденциями интеллектуальной моды. Нам представляется наиболее взвешенным третий подход, хотя влияние идеологических и лингвистических предпочтений столь же существенно.

Обзор дискуссионных материалов показал также, что идентификационные практики постсоветской интеллигенции не имеют единой доминанты. Основные стратегии (сценарии) могут быть типологизированы следующим образом:

• идеально-типическая (конструирование фигуры интеллигента, обладающего эталонным набором необходимых качеств);

• конверсионная (отечественная интеллигенция трансформируется в интеллектуалов западного типа, исповедуя идеологию профессионализма);

• инверсионная (формирование культурной элиты, противостоящей коммерциализации и массовизации общества, что предполагает переоценку традиционных ценностей: вместо задачи служения народу - задача дистанцирования от масс, вместо жертвенности - утверждение собственного достоинства, вместо социальной ангажированности - принцип независимости);

• диверсификационная (относительно единая русско-советская интеллигенция распадается на множество социально-экономических групп, профессиональных и любительских сообществ, образующих сетевую структуру; при этом утрачивается её исключительный статус и символический капитал);

• циклическая (интеллигенция была, есть и будет; очередное провозглашение её смерти - залог возрождения и расцвета; другой вариант: интеллигенция как дух разумности и нравственности периодически обретает свою институцию и агентуру и так же периодически её теряет, локализуясь в «умном сердце» отдельных индивидов).

В настоящем разделе обосновывается положение о том, что противопоставление русской интеллигенции западным интеллектуалам воспроизводит мифологемы славянофильства, а в современной ситуации свидетельствует о конкурентной борьбе за распределение символического капитала и ресурсов. Конверсионная модель - интеллигент вырождается в интеллектуала, теряя этическую составляющую своей деятельности - представляется упрощённой. Идеология профессионализма, свойственная интеллектуалам, предполагает этику ответственности, закреплённую в профессиональных кодексах. Значение социальных номинаций варьируется в зависимости от исторических обстоятельств, идеологических контекстов и концептуальных предпочтений исследователя.

Постсоветская история поставила гуманитарные науки в самый центр общественной жизни: они конструируют новое прошлое, пишут новую историю отечества, легитимируют новую власть и новый социальный порядок. Во втором параграфе «Традиционный гуманитарий и современный культуролог» показано, что статус этих интеллектуальных групп, ассоциируемых с интеллигенцией, неопределён. Диапазон влияния, вопреки декларациям, варьируется от востребованности до декоративности. Анализ институционального контекста обнаруживает синдром несостоятельности постсоветской гуманитаристики (старение науки, девальвация образования, спад продуктивности, интеллектуальное эпигонство, деградация высокой культуры). Ритуалы «тусовки» замещают научную дискуссию, потребность в общественном признании - познавательную мотивацию.

Концептуальные варианты и технологии познания утрачивают своё инструментальное значение, маркируя причастность к референтному сообществу. Интеллигенты-бюджетники, испытывая хронический комплекс неполноценности, вынуждены постоянно демонстрировать свою продуктивность либо в форме смещённой агрессии, либо подчёркнуто смиренной приверженности к высокому и вечному. Этот жёсткий диагноз оспаривается поколением новых гуманитариев. Гуманитарная рефлексия новой волны трактует, дискурс культурного упадка как «ритуал возрождения». Новую идентичность отличают позитивность, персональность, множественность, ответственность. Поиск идентичности в современной ситуации - это поиск новой формы ответственности. Новый гуманитарий тяготеет к междисципли-нарности и статусу культуролога, из маргинальной фигуры он превращается в респектабельную персону интеллектуального истеблишмента. Самоопределение культуролога проблематизи-рует кризис «высокой культуры» и конкуренцию с новым агентом на рынке интеллектуальной продукции. Появление фигуры «культуролога», включённого в медиатированный рынок - базовая трансформация в интеллектуальном поле. Коммерческий интерес, медийная идеология, популярность, публичность отменяют традиционные приоритеты гуманитарной сферы.

В третьем параграфе «Независимый эксперт и "персона известности"» на интеллектуальную сцену современности выводятся новые персонажи, конкурирующие со старыми агентами общества знаний. Социальный статус и функциональная нагрузка эксперта, знатока, специалиста, профессионала исторически изменчивы. В литературе представлен широкий спектр подходов, отражающих эту динамику (культуралистский, сциентистский, социологический, психологический, когнитивный). В рамках культуралистского подхода статус и функции эксперта определяются метафорой «переводчика-интерпретатора». Исследование культуры как интерсубъективного мира коммуникаций требует особой компетенции, позволяющей проникать в глубинные пласты культурных смыслов. Эксперт - это специалист в области герменевтики, способный коммуницировать с различными системами знаний и картинами мира. Сциентистский подход акцентирует вопросы о социальной роли эксперт-

ного знания, о функционировании институтов научной экспертизы. Наиболее обсуждаемые темы - доверие эксперту и легитимация его деятельности в широком общественном контексте. Эксперт как знаток и профессионал дистанцируется от профан-ного знания и дилетантизма, как публичная фигура привлекает внимание общественности, как агент социальных изменений обеспечивает рефлексивную модернизацию, формирует новые социальные практики. Независимость эксперта обусловлена принятием информационной ответственности, его ангажированность - занятостью в сфере интеллектуального сервиса. Медийная поддержка превращает эксперта в публичную персону, в известного человека.

«Люди известности» - относительно новая страта в социальной структуре современного общества. Это высокостатусная и влиятельная группа, которая обладает особым видом символического капитала - паблицитным капиталом. Позитивное паблисити составляют репутация, престиж, привлекательный имидж, положительное общественное мнение. Феномен известности концептуализирован в глобальной теории интеллектуального изменения американского исследователя Р. Коллинза, ключевыми понятиями которой являются: интеллектуальные сети, интерактивные ритуалы, пространство внимания, долговременные репутации, культурный капитал. Определяя интеллектуалов как «людей, производящих деконтекстуализированные идеи», Коллинз опровергает мифы интернализма (идеи порождают идеи), интеллектуальной героики (идеи порождают выдающиеся личности), редукционизма (идеи порождает культура), релятивизма (общие объяснения в сфере интеллектуального творчества невозможны). Медийная известность и научная репутация не являются антиподами. Как наука, так и философия не могут существовать без паблисити. Фигура эксперта всё чаще возникает в дискуссионном поле интеллигентоведения. Типичны противопоставления «умных и ответственных» экспертов «безответственным и не очень умным» интеллигентам, высоконравственных «интеллигентов со слезинкой ребёнка» и безнравственных «экспертов по газовым камерам». Экспертное сообщество «разрывают» противоположно направленные тенденции: позиция эксперта всё более сближается с позицией публициста и поли-

тика, тогда как аналитический язык всё более расходится с языком политическим. Этос интеллигента, богемность интеллектуала и рациональность эксперта образуют сложную конфигурацию интеллектуального пространства постсоветской России.

В четвёртом параграфе «Традиционный идеолог и актуальный мифодизайнер» представлен анализ особой интеллектуальной группы, образованной агентами идеологического универсума. Идеолог производит не истины, а идеи, его статус определяется семантикой термина «идеология». Множественность интерпретаций идеологической сферы находит отражение в дискуссиях о функциях и ответственности идеологов за социальные трансформации. Наряду с классическими подходами А. Грамши, К. Мангейма востребованы современные концепции. Медиатизация и коммерциализация политики проблемати-зировали статус традиционных идеологических институтов. Идеолог как политическая фигура эпохи модерна уходит с исторической сцены, его место занимают агенты медийно поддержанного маркетинга. Идеологию как рационально аргументированную систему групповых предпочтений замещает политическая рекламистика, выстроенная по правилам имагинационных технологий. Этос общественного служения и гражданоцентри-стская модель коммуникаций сменяется рыночно-ориентированной моделью. Новостной дискурс организует мифологическая рациональность. Идеология сегодня - это политическая мифология; политическое консультирование - современное мифотворчество; политический менеджер, политконсуль-тант и политтехнолог - актуальный мифодизайнер, наследник и правопреемник традиционного идеолога.

Динамика идеологического универсума отражает грамши-анское различие органической и традиционной интеллигенции. Власть стремится ассимилировать традиционные интеллектуальные слои, превратить в «своих» органических интеллектуалов (идеологов), навязать функцию легитимации социальной гегемонии и политической власти. Степень «органичности» идеологов проявляется в гражданской и политической сферах: в первом случае идеологи обеспечивают «стихийное» согласие народных масс с политикой государства, во втором - из интел-

лигенции формируется государственный аппарат принуждения, призванный удерживать в рамках закона несогласных.

Во второй главе «Дискурсивные стратегии и наррати-вы» представлен анализ эсхатологического, кратологического и институционального дискурсов об интеллигенции. Используется методология рамочного анализа, разработанная в концептуальном поле интеракционизма. Рамка (фрейм) - интерпретатив-ная схема, позволяющая субъектам идентифицировать события, в которых они участвуют.

Эсхатологическая тема - общее место в культуре двадцатого столетия, которое пережило череду летальных исходов от смерти бога и человека до гибели империй и разрушения традиционных социальных практик. Рубеж тысячелетий усиливает эсхатологическую напряженность. Идея конца оформляется онтологически (разрыв, преобразование, уничтожение), эпистемо-логически (проблематизация темы, поиск новых ракурсов обсуждения), антропологически (индивидуум в перспективе уничтожения), аксиологически (переоценка ценностей, формулы ответственности). Эта тема рассматривается в первом параграфе «Эсхатологический дискурс в интеллигентоведении». Объектом анализа являются идентификационные манифесты русской, французской и американской мысли. В качестве единиц анализа выделяются: темпоральный фрейм (прошлое, настоящее, будущее), фреймы конца и рубежа, криминальный фрейм (нравственное падение, измена, предательство); фрейм трансформации и преображения.

Наследие публициста и философа русского зарубежья Г. П. Федотова, которое содержит своего рода мифологический канон идентификационных практик, отличает эсхатологическая напряжённость мысли. Фрейм конца эмоционально акцентирован (гибель, трагедия, мученичество, самоубийство, агония, катастрофа). В его структуре представлены три семантические доминанты: христианская эсхатология, личностная эсхатология, эсхатология общего дела. Фрейм трансформации определён через противостояние враждебным силам разрушительного характера (революция, наука, массовизация, западничество, профессионализм). Агентуру интеллигентности образуют поколения: идейные отщепенцы, государственные люди, просветители, раз-

ночинцы, террористы, западники, революционеры, церковная интеллигенция. Будущее в составе темпорального фрейма связано с духовным возрождением.

Европейская версия эсхатологического дискурса представлена именами «философа французского национализма» Ш. Морраса и одного из самых пылких мыслителей современной Франции М. Сюриа. Его трилогия «Господство» (1999), «Деньги. Крушение политики» (2000), «Портрет интеллектуала в обличье домашней зверушки» (2001), выполненная в жанре политического памфлета, является исповедью интеллектуала, разоблачающего собственные иллюзии. В эсхатологии этих авторов фрейм прошлого связан с «диктатурой литераторов», настоящее определяется противоборством с рынком, властью и капиталом, будущее - нравственным падением до «служанки плутократии» и «одомашненного интеллектуала». Фрейм конца отличает глобальный масштаб: конец интеллектуала сопряжён с концом Истории, крушением Политики и исчезновением Морали. Фрейм трансформации образуют маркеры дисфункциональное™, измены своему призванию, отказа от ответственности, вырождения в противоестественный и экзотический феномен. «Внутренний друг логоса» превращается в «культурала».

Иную эсхатологическую перспективу рисует американский «философ конца философии» Р. Рорти. Традиционной фигуре метафизика он противопоставляет иронического интеллектуала. Для метафизика философский канон (от Платона до Канта) - это попытка узнать всеобщие и важные вещи, в словаре ироника нет общих мест. Метафизик рассматривает последовательность философских теорий конвергентно, как серию открытий о сущности, ироник трактует этот процесс как смену словарей, серию изменений в лингвистических практиках. Интеллектуальный долг метафизика сопряжён с логикой и доказательностью, ироник отдаёт предпочтение переописаниям и неологизмам. Диалектика для первого - саморазвитие духа и реальности, для второго - скорее литературный критицизм. Метафизик выступает в роли нравственного советчика, ироник делегирует эту функцию литераторам и культурологам. Защищая иронического интеллектуала от обвинений в безответственности, Р. Рорти полемизирует с Ю. Хабермасом. Ирония - это сфера приватного,

персонального самоопределения, не имеющая отношения к публичной риторике. Сплочённость общества определяется не философскими принципами и не формулами «неискажённой коммуникации», а чувствительностью к страданиям Другого. Искушение «быть жестоким» причастно к смерти интеллектуала. Таким образом, эсхатология Р. Рорти отмечена иронической установкой и литературоцентризмом. Фрейм прошлого определён классической рациональностью, настоящего - лингвистическим поворотом, будущего - тотальной идеологизацией. Фрейм трансформации описывает превращение фигуры метафизика в иронического интеллектуала, а также увеличение дистанции между публичным и приватным. Смерть интеллектуала - это деформация ума, воображения, любознательности, связанная с экспансией идеологии и утратой либеральных надежд.

Взаимоотношения интеллигенции и власти - одна из центральных тем академических и общественных дискуссий. Второй параграф «Кратологический дискурс об интеллигенции» посвящен данной тематике. В структуре дискурса выделяются фреймы агентуры (фрейм власти: институты, элиты, дисциплинарные инстанции, и фрейм идентификации: эксперты, советники, идеологи, интеллектуалы) и фреймы отношений (дистанции, влияния, ответственности). «Фрейм дистанции» фиксирует отношения независимости, ангажированности, участия. Влияние определяется критическими, посредническими, креативными и др. функциями. «Фрейм ответственности» структурирован вопросами: «кто?» «за что?» «перед кем?» и «в какой степени?» отвечает. Объектом исследования являются наиболее распространенные типы дискурсивных практик: аналитический (Р. Мертон), нормативный (Н. Боббио, У. Эко), акратический (М. Фуко). В рамках аналитического дискурса агентура власти реализована в государственных и бюрократических структурах. Фрейм идентификации занимают «люди знания»: профессионалы, любители, эксперты, советники, обществоведы, естествоиспытатели, независимые и бюрократические интеллектуалы. Дистанция варьируется от независимости до участия. Переход от первого ко второму сопровождается накоплением фрустрации, проистекающей из конфликтов ценностей и особенностей бюрократической организации. Влияние ограничено конкурен-

цией социальных групп и степенью доверия к экспертному знанию. Наибольшее влияние обеспечивает работа в государственных структурах. Однако трансформация интеллектуала в аполитичного специалиста влечёт отказ от ответственности за конечный результат, а его «хождение во власть» оказывается весьма проблемным предприятием.

Нормативный дискурс апеллирует к долженствованию. Власть представлена политическими силами, фрейм идентификации - озабоченными целями идеологами и озабоченными средствами экспертами. Дистанция определяется императивом: участвовать в политической борьбе, но сохранять независимость. Влияние реализуется в критических и посреднических функциях. Интеллектуал - наблюдатель и резонёр, склонный к пессимимзму; груз ответственности пропорционален его активности.

В акратическом дискурсе М. Фуко наиболее сложен фрейм власти, трактуемой как «дисциплинарная всеподнадзор-ность». В агентуре идентификации - универсальный интеллектуал и интеллектуал-специалист. Дистанция характеризуется как участие. Интеллектуал включён в систему производства истин и дискурсов, а, следовательно, в систему власти. Его влияние определяется борьбой (противостояние господству, изобличение эксплуатации, борьба против «субъективации»). Его ответственность определяется статусом специалиста и участием в формировании некоторой политической воли. Интеллектуал -разрушитель очевидностей и универсальностей, его задача -научить человека «не влюбляться во власть».

Воспроизводство интеллектуальных групп обеспечивается институтами науки, образования, социализации, среди которых важнейшая роль принадлежит университетам. Феномен университета обсуждается в заключительном параграфе «Институциональный дискурс в исследовании интеллектуальных групп». Анализируются фреймы кризиса, разрыва, трансформации, агентуры. Фрейм кризиса описывает трудности адаптации гумбольдтовского университета к новым социально-экономическим условиям. Специализация и коммерциализация существенно трансформируют его фундаментальные принципы: академическая свобода, единство исследования и преподавания,

культивирование и самореализация личности в ходе обучения. Кризисное сознание обнаруживает себя в широком спектре ностальгических настроений, комплексах неудовлетворённости, активизирует психологические механизмы скепсиса, критики, протеста. Фрейм разрыва выявляет глубинные основания кризисных явлений: противоречия, антиномии, взаимоисключающие тенденции в развитии университетских институций (старое/новое, реальное/идеальное, общее/специализированное, массовое/элитарное, фундаментальное/прикладное). Фрейм трансформации представлен мягким и жёстким сценарием преобразований. Первый оперирует «терминами хрупкости» (неопределённость, нестабильность, риск, спорность, сверхсложность), второй апеллирует к экономическим категориям. Жёсткий сценарий декларирует конец эпохи классического образования и превращение университета в сервисную организацию, миссия которой заключается в «капитализации человеческого в человеке». Адаптация университета к «умной» экономике предполагает оптимизацию и коммерциализацию обучения. В сравнении с гумбольдтовским проектом рассматривается идея народного университета М. Шелера; университета, ориентированного на среднего человека X. Ортега-и-Гассета; концепция новой ответственности Ж. Дерриды; критика программы позитивного действия Дж. Сёрла. Преподавательское меньшинство и студенческое большинство - главные агенты университетской среды. Традиционная профессура (немецкие мандарины, ортодоксы и модернисты, русские учителя, патерналисты и формалисты) противопоставляются современным поставщикам образовательных услуг, «веймарское» и «веховское» студенчество -их современным потребителям.

В заключении представлены обобщённые итоги исследования, сформулированы ключевые положения и выводы, обоснованию которых посвящена диссертационная работа. Предлагается эскиз более фундаментального исследовательского проекта, в котором достигнутые результаты получили бы дальнейшую разработку.

Основные положения диссертационной работы изложены в следующих публикациях:

1. Ерова Т. В. Паттерн интеллигенции и её миссия в социуме // Вестник Тамбовского государственного университета. Серия Гуманитарные науки. - Тамбов, 2009. - Вып. 8 (76). С. 156-160.-0,5 п.л.

2. Ерова Т. В., Воронов Ю.М. Социальная сплочённость как основа самоорганизации общества // Информационная среда вуза: Материалы XIV Международной научно-технической конференции. Иваново, 2007. С. 404-408. - 0,2 п.л. (лично автору принадлежит 0,1 п.л.).

3. Общественные организации Ивановской области: история и современность / сост. Балдин К. Е., Воронов Ю. М., Евстафьева Ю. Г., Ерова Т. В., Манерцева Е. Б., Солоницына Л. Д., Захарова О. И., Яблокова Л. В.; под общ. ред. Иванова В. В. Иваново: ОАО «Издательство «Иваново», 2008. С. 305-383. - 3,5 п.л. (лично автору принадлежит 2,5 п.л.).

4. Ерова Т. В. Интеллигенция в контексте постнекласси-ческого дискурса // Информационная среда вуза: Материалы XV Международной научно-технической конференции. Иваново,

2008. С. 622-626. - 0,2 п.л.

5. Ерова Т.В., Воронов Ю. М. К вопросу о феномене интеллигенции // Информационная среда вуза: Материалы XVI Международной научно-технической конференции. Иваново,

2009. С. 359-364. - 0,5 п.л.

Подписано в печать 14.05.2010 г. Формат издания 60х84'/16. Печ. л. 1,5. Усл. печ. л. 1,4. Тираж 100 экз. Заказ 549.

Типография ГОУСПО Ивановского энергоколледжа, 153025, г. Иваново, ул. Ермака, 41. Тел.: 37-52-44, 32-50-89 E-mail: tip 1 l@mail.ru, www.tipl.ru

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Ерова, Татьяна Венедиктовна

Введение

Глава 1. Концептуальные персонажи и дефиниции

1.1 Отечественный интеллигент и западный интеллектуал

1.2 Традиционный гуманитарий и современный культуролог

1.3 Независимый эксперт и «персона известности»

1.4 Традиционный идеолог и актуальный мифодизайнер

Глава 2. Дискурсивные стратегии и нарративы

2.1 Эсхатологический дискурс в интеллигентоведении

2.2 Кратологический дискурс об интеллигенции

2.3 Институциональный дискурс в исследовании интеллектуальных групп

Введение диссертации2010 год, автореферат по философии, Ерова, Татьяна Венедиктовна

Вопрос об интеллигенции давно отнесён к числу «проклятых вопросов русской жизни». То или иное его решение имеет для нашей страны судьбоносное значение. «От того, как самоопределится интеллигенция, зависит во многом, чем станет Россия. [которая] . уже вступила в интеллигентскую эпоху своей истории.»1 Казалось бы, рациональная и прагматичная современность отвергает пафос вековой давности. В далёком или недавнем прошлом остались властители дум, озабоченные страданиями человечества. Новоявленный отечественный капитализм, в одночасье вознёсшийся на обломках советской системы, быстро расставил всех «по своим местам» и показал, «кто сейчас главный». Тем не менее, в проектах третьего тысячелетия - общества знаний, креативная экономика, технологическая революция, информационный и образовательный сервис. Люди, которые меняют будущее, приписаны, исторически или актуально, к интеллигенции. Как отвечает эта загадочная и неуловимая группа на интеллектуальный и духовный вызов современности? Сохранила ли отечественная интеллигенция свой онтологический статус и влиятельные позиции в катаклизмах постсоветской истории? К сожалению, ответы на эти, отнюдь не риторические вопросы не могут не удручать. В общественном сознании преобладают эсхатологические настроения, дискурс культурного упадка, недоверие к научным и образовательным институтам, поднимает голову антиинтеллектуализм. Оптимизм локален, концентрируется вокруг

2 3 немногих организаций и радикальных позиций . Философы озабочены

1 Булгаков С.Н. На пиру богов. Pro и contra. Современные диалоги // Вехи. Из глубины. -М„ 1991.С. 331. у

Общественное движение «Конгресс интеллигенции в России»; Исследовательский центр «XX век в судьбах интеллигенции», созданный на базе Уральского университета; Межвузовский центр РФ «Политическая культура интеллигенции, её место и роль в истории кризисом идентичности российского общества в целом и интеллектуальных слоев в частности, а также поиском ценностей, способных консолидировать элиты и нации. Социологи диагностируют синдром «инновационной несостоятельности интеллектуальных групп как агентов модернизации», «коллапс интеллектуальной работы, вызванный характером самоидентификации российского образованного слоя», разрушение социального контекста воспроизводства культуры и науки. Тревожна ситуация «смыслодефицита» и «ценностного вакуума», «нашествия новых варваров на цивилизацию».4 Однако российское интеллектуальное сообщество «не находится там, где производится настоящее, где ценностно акцентируется современность»5.

Влияние и статус отечественной интеллигенции сопряжены с проблемой ответственности. Поиск ответственных за перестройку девяностых годов, которая привела к геополитической катастрофе, за поражение в холодной войне и болезненные последствия либерализации не снят с повестки дня. Не получил также убедительного ответа вопрос: состоялось ли всемирно-историческое поражение идеи коммунизма или же легендарный призрак, покинувший Европу, предпочёл иные маршруты на просторах, например, латино-американского континента?

Ещё два обстоятельства, имеющих глобальные масштабы, актуализируют тему диссертационного исследования. Это кризис

Отечества» и Проблемный совет «Интеллигенция, культура, власть», созданный на базе Ивановского государственного университета и др.

3 См., напр.: Севастьянов А.Н. Диктатура интеллигенции против утопии среднего класса. -М.: Книжный мир, 2009.

4 О нравственности, патриотизме, культуре и бескультурье (актуальный разговор на вечные темы). Материалы круглого стола. Участвовали: Д.А. Гранин, A.A. Гусейнов, A.C. Запесоцкий, С.П. Капица, В.К. Мамонтов, Г.М. Резник // Вопросы философии. - 2009. № 11. - С. 3-26.

5 Дубин Б.В. Российские библиотеки в системе репродуктивных институтов: контекст и перспективы. М.: Новое литературное обозрение. 2005, № 74; его же. Интеллектуальные группы и символические формы: очерки социологии современной культуры. М.: Новое издательство, 2004. легитимности науки и визуальный поворот в культуре третьего тысячелетия. Первый диагноз поставлен довольно давно, он хорошо документирован в

Г »7 специальной литературе и публицистике . Второй менее изучен , но популярен. Видеократия, поддержанная медийными инфраструктурами, проблематизирует статус интеллигенции как скриптосообщества. Литературоцентризм и даже текстоцентризм становятся маркерами отсталости и консерватизма.

Интенсивность обсуждения проблем идентичности, статуса и влияния интеллектуальных групп не снижается. И дело, по-видимому, не только в том, что тема эта запутана, отягощена мифами, субъективными предубеждениями и предпочтениями. Проблема интеллигенции затрагивает глубинный нерв общественной, интеллектуальной и духовной жизни в ситуации растущей неопределённости и перемен. Она касается всех, кто причастен к производству знания и ценностей. Это вопрос самосознания каждого, вероятно, мыслящего человека, тем более тех, кто обязан мыслить профессионально и ответственно. «Ощущение глубокой лакуны в понимании себя и своей культуры»8 сопровождает академический интерес к теме диссертационного исследования.

Степень разработанности проблемы.

Интеллигентоведческая» литература практически необозрима, неоднородна в концептуальном плане, ценностно нагружена, с трудом поддаётся классификации. Высказывается мнение, что об интеллигентах и интеллигенции не рассуждает только ленивый. «Собран колоссальный,

6 См. напр.: Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна. Пер. с фр. H.A. Шматко. - М.: Институт экспериментальной социологии; СПб.: Алетейя, 1998. (особенно гл. 10). - С. 92-101.

7 Ведущие аналитики визуальной культуры в России: О. Аронсон, И. Бакштейн, Д. Дондурей, В. Мизиано, А. Морозов, Е. Петровская, М. Ямпольский и др.

8 «Жить в русской культуре и не иметь своего мнения о том, кто же такой интеллигент, всё равно, что не пройти обряда инициации, - настоящим мужчиной тебя считать никто не будет». - Глебкин В.В. Можно ли «говорить ясно» об интеллигенции? // Труды по культурной антропологии: памяти Г.А. Ткаченко. - М.: Восточная лит-ра; Муравей, 2002. - С. 91. приводящий в отчаяние эмпирический материал. и не оскудевает бурный поток простых и замысловатых, разноречивых и противоречивых публикаций»9. Уже одно только упоминание термина «запускает неустранимые игры самопрезентации» и помещает автора в «исхоженное вдоль и поперёк, жёстко поляризованное и сильно расчерченное пространство почти двухсотлетних дискуссий»10. Масштабы информационного массива исключают всякие претензии на полноту обзора. Поэтому ограничим проблемное поле исследования следующими источниками:

- классическое наследие мировой философской мысли от античности до наших дней; особое значение имеют: сформированная в русле сократо-платоно-аристотелевской традиции концепция софократии; схоластическая мысль средневековья, определявшая «интеллигенцию» как сознание и самосознание божественного разума; новоевропейские проекты «республики учёных»; «диалектика духа» в немецкой классической философии; манифесты философского самосознания XIX и XX столетий (Платон, Аристотель, Цицерон, Ансельм Кентеберийский, Фома Аквинский, Ф. Бэкон, Р. Декарт, И. Кант, И.Г. Фихте, Ф.В.Й. Шеллинг, Г.В.Ф. Гегель, К. Маркс, М. Шелер, М. Хайдеггер, Ж.-П. Сартр, X. Ортега-и-Гассет, Р. Барт, М. Фуко и др.);

- отечественная философская традиция от памятников древнерусской литературы и «учёной дружины Петра» до уязвлённого сердца опального вольнодумца и любомудров московского университета; декабристы, «друзья-враги», революционные демократы, народники; анархисты и либералы, почвенники и марксисты, мыслители Серебряного века, философы русского зарубежья - не только инициировали, во многом, постановку проблемы,

9 Кузнецов В. Как возможна философия интеллигенции // Вопросы философии. - 2005, №5.-С. 57.

10 Там же. С. 57 определили основные темы современных дискуссий, но и своей жизнью продемонстрировали, что значит «быть интеллигентом» (А.Н. Радищев, П.Я Чаадаев, Т.Н. Грановский, A.C. Хомяков, И.В. Кириевский, Ю.Ф. Самарин, А.И. Герцен, В. Г. Белинский, П.Д. Юркевич, Н.Г. Чернышевский, B.C. Соловьёв, П.Л. Лавров, Н.К. Михайловский, H.A. Бердяев, С.Н. Булгаков, М.О. Гершензон, Б.А. Кистяковский, Д.С. Мержковский, В.Н. Ильин, П.Н. Милюков, Р.В. Иванов-Разумник, А.Ф. Лосев и др.);

- западный концептуальный опыт, как он представлен в исследованиях культуры, знания, науки; в их числе социологически ориентированные труды, посвященные анализу социальной структуры общества, динамики соответствующих институций, коллективных представлений и ценностей, интеллектуальных и символических полей, информационных обществ и экономики знаний; исторические работы, создающие необходимый ретроспективный контекст для обсуждения актуальной тематики и оценки современной ситуации; антропологические и культурологические изыскания (А. Грамши, М. Вебер, Ф. Знанецкий, Р. Мертон, Ж. Бенда, Н. Боббио, А. Гелен, К. Мангейм, Р. Арон, П. Бурдье, Ж. Бодрийяр, Э. Гоулднер, X. Шелески, Р. Рорти, Р. Коллинз, Д. Белл, М. Кастельс, Н. Элиас, Ю. Хабермас, Э. Гидденс, Ф. Рингер, 3. Бауман, Ф. Уэбстер, У. Эко и др.);

- в современных дискуссиях могут быть выделены следующие информационные блоки: а) обсуждение теоретических и методологических вопросов интеллигентоведения: о соотношении понятий «интеллигенция» и «интеллигентность», об идентификации интеллигентного человека, его статусе, функциях и роли в социальных изменениях; об интеллигентности как интеллектуальном ресурсе общества, антропологической характеристике, консолидирующей идее, определённом типе мышления и поведения, особом социо-культурном феномене, общечеловеческом идеале; об интеллигентах и интеллектуалах; дискутируются темы «интеллигенция и власть», интеллигенция и общества знаний», ответственность и «смерть» интеллигенции и др.; в) публицистические тексты, отмеченные пафосом «не могу молчать», в которых доминирует этическая проблематика; это отклики на социально-значимые события, полемические заметки, персонально акцентированные события, публичные обращения и декларации, свидетельства «настоящих интеллигентов»; с) институциональный критерий позволяет выделить в особую группу полемические материалы, представленные на страницах новых периодических изданий: «Отечественные записки», «Неприкосновенный запас», «Новое литературное обозрение», а также различных веб-проектов и электронных ресурсов (Д. С. Лихачёв, А. Д. Сахаров, А. И. Солженицын, Ю. М. Лотман, М. К. Мамардашвили, Б. А. Успенский, А. М. Пятигорский, И. Берлин, М. Л. Гаспаров, Г. С. Померанц, В. В. Глебкин, Л. Д. Гудков, Б. В. Дубин, М. Колеров, Ю. А. Левада, А. С. Кустарёв, А. А. Гусейнов, В. Н. Толстых, Ю. Н. Давыдов, А. С. Запесоцкий, Д. М. Штурман, М. Б. Ямпольский, Ю. С. Степанов, Б. В. Марков, В. В. Ильин, Ю. М. Резник, В. М. Межуев и ДР-)

Особое место в исследованиях феномена интеллигенции занимает «веховский корпус». Маленький сборник вызвал большой общественный скандал11 отголоски которого можно обнаружить в самых разнообразных и

12 13 неожиданных контекстах. «Околовеховская» и «поствеховская» полемика

11 Без всякой раскрутки сборник статей о русской интеллигенции стал «супербестселлером», за два дня был продан почти весь трёхтысячный тираж (2853 экз.), последовали переиздания (об успехе книги см.: Вехи. Из глубины, Примечания. - М.: Правда, 1991. -С. 504-505). Заголовки откликов не могут не впечатлять: «Больной вопрос современности», «Книга о горькой правде», «На острой грани», «Апология мещанства», «Скорбные итоги», «Суд над интеллигенцией», «Обвинённые судьи», «Нечто о трусливом интеллигенте», «Отщепенцы в квадрате», «Двойное кощунство», «Мемуары унтер-офицерской вдовы», «Черносотенные «Вехи», «Бей интеллигенцию» и т.п. (там же. С. 200-206).

12 Наиболее значительными событиями этой полемики являются кадетский сборник «Интеллигенция в России» (СПб, книгоиздательство «Земля», 1919) и эсеровский сборник «"Вехи" как знамение времени» (М., издательство «Звено», 1910), переизданные недавно в составе различных антологий. См.: Вехи: Сборник статей о русской интеллигенции. Из не прекращается, «веховская идеология» находит всё новых и новых приверженцев, в числе которых и крупные фигуры (С.С. Аверинцев, Д.С. Лихачёв, Ю.М. Лотман, М.К. Мамардашвили, М.К. Поливанов, Г.С. Померанц, А.Д. Сахаров, А.И. Солженицын, Н.Р. Шафаревич и др.) и скромные труженики массовых интеллектуальных профессий. Столетний юбилей - не просто формальный повод для составления очередного панегирика, но важный рубеж в осмыслении нашей истории. Это время самоопределения, взвешенных оценок, сопряжения истоков и перспектив. Целый спектр подобных оценок предлагает «Русский журнал» в сетевом проекте «"Вехи" - 100». Были проведены 24 экспертных интервью, в которых предлагалось ответить на три простых вопроса: 1) «Вехи» актуальны? 2) Чем они хороши? 3) Чем плохи?14 Утвердительные ответы на первый вопрос, безусловно, преобладали, отрицательные - привлекали аргументацией. «Вехи» актуальны потому, что: глубины. / Сборник статей о русской революции - М.: Изд-во, Правда, 1991; Вехи: pro et contra. Антология / Сост., вступ. ст. и прим. В.В. Сапова. - СПб.: Изд-во РХГИ, 1998.

13 Из-под глыб. Сб. статей. - М.: Русская книга, 1992; Интеллигенция - власть - народ. Русские источники современной социальной философии (антология) / Ред. - сост.: Л.И. Новикова, И.Н. Сиземская. - М.: Наука, 1992.; Невостребованные возможности русского духа / отв. ред. В.Б. Власова. - М.: ИФ РАН, 1994; Штурман Д. В поисках универсального сознания. Перечитывая «Вехи» // Новый мир, 1994. № 4.; Штурман Д. После катастрофы. По страницам сборников «Из глубины» и «Из под глыб» // Новый мир, 1995. - №. 2; На перепутье (Новые вехи): Сб. ст. - М.: Изд-во корпорация «Логос», 1999; Сборник «Вехи» в контексте русской культуры. - М.: Наука, 2007; Неуслышанные голоса. Сб. Традиции «Вех» и современность: Т. 2. - М., 2003; Давыдов Ю.Н. Два подхода к пониманию российской интеллигенции: М. Вебер и «Вехи» // Коммунист. 1991. - № 18. - С. 15-26. Свободная мысль. 1992. - № 18; Свободная мысль. 1992. № 1; Гайденко П.П. «Вехи»: неуслышанное предостережение // Вопросы философии. 1992. - № 2.; Ильин В.Н. «Вехи» и русский Ренессанс // Эссе о русской культуре. СПб.: Акрополь, 1997; Кантор В.К. Существует ли свободное пространство для русского образованного общества? Ответ Милюкова «Вехам» // Вопросы литературы. 2006. - № 1; Колеров М. Индустрия идей: Русские общественно-политические и религиозно-философские сборники 1887/1947. - М.: ОГИ, 2000; Колеров М. Самоанализ интеллигенции как политическая философия. Наследство и наследники «Вех» // Новый мир, 1994. - № 8; Серия сборников под грифом «Перестройка: гласность, демократия, социализм», которую выпускало издательство «Прогресс» с 1988 г. и др.

14 Русский журнал / «Вехи» - 100 - Журнал «Пушкин» [Электронный ресурс] - Режим доступа: http:/7www.russ.ru/layout/set/pr¡nt/pushkiii/Vehi-100. (25.11.2009)

- повторяется историческая ситуация, и мы сталкиваемся с теми же самыми проблемами, что авторы сборника, вновь оказываясь в тупике противостояния интеллигенции и власти15; «Вехи» ужасающе актуальны, в этом страшный приговор последнему десятилетию16;

- являются напоминанием о том положении, которое занимала прежде и уже не занимает интеллигенция в нашем отечестве; она маргинализована, лишена социальной базы, подменена бюрократией, её историческая почва зачищена, затоптана, заполнена суррогатом, интеллигент востребован в качестве обслуживающего персонала, а не свободной творческой личности, «.всё идёт к тому, что русский интеллигент станет своего рода Агасфером виртуального пространства рунета.» (Н. Гаврюшин); поставили диагноз определённому типу мировоззрения и мирочувствия (А. Резниченко), ознаменовав тем самым начало конца русской

15 «.При размышлениях по поводу 90-летия "Вех" казалось, что пройдена некая точка невозврата в интеллектуальной дискуссии. Что, наконец, достигнут уровень философской рефлексии и концептуального языка, с которого "Вехи" представляются фактом прошедшей истории. Теперь - десятилетие спустя - когда вся публичная дискуссия оказалась выжжена идеологической пропагандой, когда ответственные усилия по поиску нового языка и новых форм рефлексии политического пространства оказались принудительно заменены на сервильное восхваление суррогатов мысли, вроде "суверенной демократии", "вертикали власти", "санитарного кордона" и прочих продуктов воспалённого бюрократического сознания. интеллектуальная дискуссия отброшена на десятилетия назад - в ту отвратительную ситуацию, когда вопрос "ты с властью или против" становится критерием содержания, когда философствование о "власти" воспринимается апологией существующего режима.» (Н. Плотников)

1 Если не узнать авторов цитат (С.Н. Булгаков и М.О. Гершензон), точность диагностики современной ситуации оказывается поразительной: «Россия пережила революцию. Эта революция не дала того, что от неё ожидали. Положительные приобретения освободительного движения всё ещё остаются. проблематичными. Русское общество, истощённое предыдущим напряжением и неудачами, находится в каком-то оцепенении, апатии, духовном разброде, унынии. Русская государственность не обнаруживает пока признаков обновления. Русская гражданственность, омрачаемая. необычайным ростом преступности и общим огрублением нравов, пошла положительно назад. Русская литература залита мутной волной порнографии и сенсационных изделий». (Вехи. Из глубины. М., 1991. -С. 31) «Потомки оценят важность момента, который мы переживаем, но горе тем, кто ныне обречён осуществлять собственной жизнью этот исторический перелом. Великая растерянность овладела интеллигенцией. Формально она всё ещё теснится вокруг старого знамени, но прежней веры уже нет. Фанатики общественности не могут достаточно надивиться на вялость и равнодушие, которые обнаруживает интеллигентская масса к вопросам политики и вообще общественного строительства». (Там же. С. 92). интеллигенции как особого социокультурного образования, что обнаружилось в отказе от революционности, отказе от нравственного аскетизма и отказе от социализма; сохранение при этом «учительской позы», статуса «совести общества» делало двусмысленной позицию нравственной

1 7 избранности ;

- предложили проект идеалистической (в смысле П. Сорокина) культуры, в которой «практические компетенции приходящей во власть интеллигенции сочетаются с высоким представлением об обществе и человеческой истории как сфере развёртывания общественного идеала. выразили наиболее близкую русской философии стихию платонизма.» (А. Козырев);

- остаются важнейшим текстом русской интеллектуальной и духовной истории (В. Живов), памятником «всё ещё вполне живой "прослойке"» (С. Кордонский): опытом самосознания (М. Немцев), осмысления неудавшейся революции (А. Ермичев), рефлексии интеллигентами своей интеллигентности (С. Кордонский); масштабом для размышления о современной интеллигенции (Р. Апресян).

Ещё два суждения заслуживают внимания. Для того, чтобы быть актуальными, «Вехам» требуется апгрейд, перевод на язык современной проблематики и самоописания (О. Матвейчев). Пророчеству не пристало быть настырно актуальным. «Вехи» давно уже не просто текст, а «один из тех мифов, которым живёт русская культура» (В.И. Повилайтис). Резюме может быть таким: пока жива русская культура и русская интеллигенция, «Вехи» будут актуальны.

17 «Сто лет после "Вех" были годами, когда российская интеллигенция шла, тяжело, мучительно, сопротивляясь, но, тем не менее, шла по тому пути, который они обозначали. Она ещё раз пережила, проиграла намеченный в "Вехах" сюжет в конце XX столетия. Она всё ещё не может сделать тот последний шаг, на который не решились авторы "Вех". И всё ещё мнит себя совестью нации. Не означает ли это, что процесс трансформации интеллигенции, о котором говорили и который запустили "Вехи", всё ещё не закончился?! Отсюда и их актуальность» (А. Гусейнов).

Среди отрицательных ответов выделяются мнения: «.пока ещё "Вехи" не актуальны. Асфальтовый каток демократизации на многие десятилетия лишил почвы любые попытки творческой реакции» (А. Соболев); это невостребованная литература, как и вся русская философия, «для современного российского общества уровень "Вех" слишком высок, люди в такой плоскости разучились думать» (Д. Галковский); «веховский пафос» не имеет отношения к современной ситуации, поскольку никакой преемственности между дореволюционной интеллигенцией и советской образованщиной нет; противостояние интеллигенции и власти нет также, поскольку образованное сообщество разочаровано в любой диссидентской деятельности (В. Живов).

Ответы на второй и третий вопрос углубили и усложнили панораму «веховедения». «Вехи» осмелились высказать истину, которая выглядела как предательство идеалов; поставили проблему личной ответственности всякого субъекта, находящегося в поле публичного дискурса; вернули первоначальный смысл понятию интеллигенции - знание, дух, идея, - из уточнения которых и выросла философия Серебряного века; поставили жёсткий диагноз духовной болезни: пренебрежительное отношение к философии; легализировали чувство ранга: почитание высокого перестало быть позорным; выступили обличителями «религии золотого тельца». «Вехи» значимы своей искренностью, исповедальностью, глубиной чувства, романтическим персонализмом, стремлением выявить смысловые доминанты «религии совести», самокритикой и самоанализом, чуткостью к истории, движимой духом, совпадением со своим временем, борьбой с идейными основами русской и международной демократии. А. Руткевич был лаконичен: хорошо диагноз, плох прогноз. Р. Апресян предложил перечитать «Вехи» как «статьи о русской рациональности». М. Немцев назвал сборник документом «исторической антропологии знания». А. Доброхотов напомнил рекомендацию А. Белого: «Вехи» должны стать настольной книгой русской интеллигенции.

Трудно говорить о «плохом» применительно к классическим текстам, тем не менее, подобные оценки были высказаны. К «негативу» отнесены: «устаревший напыщенный язык провинциального декаданса», безответственные обобщения, менторская тональность, надрывная пафосность; нереалистичность, мечтательность, моралистически утопический взгляд на роль интеллигенции в социальных процессах; игнорирование публичной сферы, недооценка её секуляризации, неблагодарность к освободительному движению, создавшему условия для существования либерализма; антиисторичность, ассоциальность, капитуляция перед властью, идеализм в понимании политической борьбы; сосредоточившись на достоинствах и пороках интеллигенции, мало думали о народе, необразованном большинстве; традиция подозрения в отношении интеллигенции, инфернализация интеллигента: «интеллигентом после "Вех" стало быть как-то некрасиво.» (А.Козырев). «Вехам» не свойственно ценить самобытность философствования, независимость интеллектуальной позиции. Им «чужда одинокая мудрость A.C. Пушкина, как она чужда и тем, кто повторяет с культовой назойливостью: "Пушкин - наше всё"» (В. Микушевич).

Другой интернет-проект «Вехи. Второй сезон», организованный изданием «Частный корреспондент» определяет «Вехи» как осевой идейный сборник, повлиявший на становление дискурса русской интеллигенции столь же мощно, как незадолго до этого дело капитана Дрейфуса - на становление языка французских интеллектуалов. Один из участников проекта заметил, что для оценки актуальности и понимания сборника необходимо изучить историю его появления в контексте «конкурентного столкновения русских внеакадемических идейных групп, ведущих напряжённую борьбу за внимание различных аудиторий и ресурсы. поскольку и сейчас различные группы ведут такую же борьбу» (В. Куренной).

Ведущий рубрики «Вехи-2009» в «Литературной газете» В.Н. Толстых выносит следующий вердикт: «Странное, противоречивое впечатление производит этот сборник. Странное потому, что все размышления, укоризны, предостережения и обращения его авторов к интеллигенции ничего нового в себе не содержали, собственные ожидания веховцев не подтвердились, не оправдались, но на каждом историческом разломе и этапе эту книгу снова вспоминают, перечитывают, сопоставляя и сверяя

18 написанные столетие назад строки с реальностью.».

Заслуживает внимание оценка «Вех» в персоналистской перспективе. Значение исторического сборника заключается в том, что внешней (социальной, коллективистской, политической) ориентации интеллигентского самосознания было противопоставлено внимание к внутренним (индивидуальным, духовным) коллизиям человеческой жизни. Сегодня становится возможным апеллировать к наследию «веховцев» только потому, что оно отмечено бескорыстием мысли, дистанцированностью по отношению к «злобе дня», свободой от конъюнктуры. «Они осилили такую предельность размышления, которая новому веку найти в их старинной уже книге не ослабевший со временем творческий импульс».19 Новые «Вехи» могут быть составлены только из таких текстов, которые: 1) различают исторический и вневременной образ интеллигенции; 2) отдают предпочтение духовному, а не политическому способу постановки вопроса; 3) предполагают личностное, а не социальное его разрешение; 4) осмысляют вопрос об интеллигенции пристрастно и лично - как вопрос, затрагивающий

18 Толстых В.Н. Вехи - 2009 // Вопросы философии. - 2009, № 9. - С. 141. Ср. идеологизированный портрет «веховцев» в публикациях советского периода: Толстых, В.Н. Об интеллигенции и интеллигентности // С чего начинается личность: под общ. ред. Р.Н. Косолапова. - 2-е изд. - М.: Политиздат, 1984. - С. 217-250.

19 Пустовая В.Е. Собирая «Вехи - 2009». Журнальная дискуссия об интеллигенции девяностых - двухтысячных годов в контексте истории вопроса // Вопросы литературы. -2008. - № 3. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://magazines.russ.ru/vopHt/2008/3pu3/htm. (05.05.2008) их самоопределение и непосредственно влияющий на жизненный выбор.20

Помимо юбилейных событий, заметным явлением в развитии обсуждаемой темы стал масштабный проект некоммерческого фонда «Наследие Евразии» под названием «Мыслящая Россия». В числе участников проекта - представители российской интеллектуальной элиты из разных областей гуманитарного знания. Программа направлена на формирование позитивного интеллектуального имиджа России, её позиционирование как влиятельного интеллектуального субъекта в новых независимых государствах. На первом этапе реализации проекта (2005-2006 годы) состоялось экспертное обсуждение аналитического доклада «Мыслящая

О 1

Россия: картография современных интеллектуальных течений». В рамках второго этапа (2007-2008 годы) был осуществлён анализ мировоззрения, специфики социальных функций, идеологических дифференциаций интеллектуально-активных групп в контексте постсоветской 22 трансформации. Третий этап (2009-2010 годы) предполагает серию выездных семинаров и лекционных сессий в интеллектуальных столицах

23 государств Центральной Азии. В дальнейшем планируется изучение научных и интеллектуальных центров, занимающихся инженерно-технической и инновационной деятельностью (проект «Мыслящая Россия: прикладной интеллект»).

Значимыми результатами проекта являются:

1) диагностика современной интеллектуальной ситуации, описание интеллектуального процесса в постсоветской России, институциональная и персональная локализация значимых интеллектуальных позиций, особый

20 Пустовая В.Е. Указ. соч.

21 Мыслящая Россия: Картография современных интеллектуальных направлений. Под ред. В. Куренного. - М.: Некоммерческий фонд «Наследие Евразии», 2006.

22 Мыслящая Россия: Интеллектуально-активная группа. Под ред. В. Куренного. - М.: Некоммерческий фонд «Наследие Евразии», 2008.

23 Мыслящая Россия: История и теория интеллигенции и интеллектуалов. Под ред. В. Куренного. - М.: Некоммерческий фонд «Наследие Евразии», 2009. интерес представляют диалоги с ведущими специалистами в различных областях социально-гуманитарного знания: А. Вишневским, В. Воронковым, В. Глазычевым, Л. Гудковым, Б. Дубиным, А. Ивановым, Б. Капустиным, О. Кильдюшевым, С. Кордонским, В. Радаевым, А. Филипповым и др.;24

2) актуализация классического наследия в области теорий интеллигенции и интеллектуалов: обзор классических концепций М. Вебера, А. Грамши, А. Гелена, Ф. Знанецкого, К. Мангейма, X. Шельски, П. Бурдьё; отчасти заполнена лакуна, образованная слабой востребованностью западного концептуального опыта в отечественных разработках;

3) описание интеллектуально-активных групп в условиях постсоветской трансформации на основе обширного эмпирического материала, собранного в тринадцати городах России; исследовательскую задачу отличает стремление дистанцироваться от борьбы за символический капитал традиционных персонажей интеллектуальной сцены, что достигается корректным использованием методологии качественного социологического анализа. Интересна дискуссия по итогам Дней петербургской философии 2007 года, развернувшаяся на страницах журнала «Личность. Культура». Общество» (2008-2010 гг.) «Интеллектуалы и их роль в современном обществе». Проблемное поле дискуссии образуют следующие вопросы: идентификация, социальный статус и миссия интеллектуалов в современной России; интеллигенция, интеллектуалы и средний класс; социальная ответственность интеллектуалов; интеллектуалы и власть: от противодействия к партнёрству; общее и особенное в идентификационных

24 В критических откликах на книгу содержится жёсткая формулировка этого диагноза: «Россия оказалась не-мыслящей, или же мыслящей плоховато, неряшливо и провинциально». Отмечается также тотальное изъятие философии из «картографии интеллектуальных направлений», что свидетельствует либо об «упадке отечественной философии», либо о «падении к ней интереса интеллектуального сообщества». См.: Розов Н.С. (Не) мыслящая Россия. Антитеоретический консенсус как фактор интеллектуальной стагнации [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.nsu.ru/filf/rozov/publ/nonthinking.htm. (16.10.2009) практиках интеллектуальных групп. Программные статьи Б.В. Маркова и В.М. Межуева обозначили полемический нерв обсуждения.

Большой эмпирический материал и полезный концептуальный опыт представлен в рамках «интелигентоведения» - междисциплинарной сферы научного поиска, которая разрабатывается Межвузовским центром гуманитарного образования РФ и НИИ интеллигентоведения при Ивановском государственном университете под руководством профессора B.C. Меметова. С начала 90-х гг. по сентябрь 2007 г. на базе центра проведено 18 конференций различного уровня (в Российской Федерации за тот же период - 46 форумов) по актуальной тематике: интеллигенция России в исторической перспективе (1994); традиции и новации в деятельности российской интеллигенции (1997); нравственный императив интеллигенции (1998); итоги и перспективы исследования интеллигенции на рубеже XXI века (1999); интеллигенция современной России: духовные процессы и идеалы (2002); интеллигенция XXI в.: тенденции и трансформации (2003); интеллигенция и церковь (2004); общечеловеческие императивы и этнонациональные ценности интеллигенции (2005); политическая культура интеллигенции (2006). Ивановский центр поддерживает связи с 279 вузами РФ, где проводятся подобные исследования. С 2001 г. издаётся российский междисциплинарный журнал социально-гуманитарных наук «Интеллигенция и мир».

Для наших целей существенен теоретический сектор интеллигентоведения, разрабатываемый в стратегии универсализма (Г.С. Смирнов); дискурсивно-мифологическом ракурсе (В.П. Раков); в перспективе информационного общества (Н.В. Сибиряков) и модернизации (В.В. Комиссаров); в контексте управленческой деятельности (В.В. Возилов,

25 Марков Б.В. Какие интеллектуалы нужны современной России? // Личность. Культура. Общество. - 2008. Т. 10. Вып. 3-4. - С. 121-130.

26 Межуев В.М. Российский интеллектуал в эпоху модерна // Там же. С. 131-136.

Н.Г. Юркин). Эсхатологическая интонация отличает работы С.М. Усманова, внимание к логическим аспектам - В.А. Порозова. Феномен интеллигенции в концепции Ю.М. Воронова моделируется в контексте «ризоматического мировидения», что позволяет преодолеть ограниченность традиционных подходов. Паттерн интеллигенции - это геноподобный, активный и устойчивый компонент социума, «проект-матрица» (термин K.M. Кантора), ответственный за воспроизводство социокультурных реалий в конкретной ситуации.27 Ситуативность и случайность столь же существенны, сколь и глубинные, инвариантные структуры. Интеллигенция конституируется в процессах культурной самоидентификации личности, в развёртывании её жизненных стратегий; она «прорастает среди и между» всеми социальными группами, нарушая статусные конвенции и границы. Её деятельность носит идеократический характер. Её власть реализуется в символических практиках, информационных кодах, представительских имиджах, на основе которых общество организует свои институты. Её миссия - устранять несовершенства мира, гармонизировать отношения природы, общества и человека. Онтологическое постулирование трансцендентного наделяет интеллигенцию посреднической функцией. Социальные иерархии неустойчивы. Верхи, как правило, «страшно далеки» от низов. Постоянное соперничество за «место под солнцем», война всех против всех (тотальный агон) создают угрозу социальному порядку. Как решается проблема порядка? Классический и неоконтрактуализм апеллирует к внеповседневным реальностям - миру трансцендентного. Эту ниву возделывает универсальный посредник - «человек, идентифицирующий себя с интеллектуальной частью социума, воплощающий в себе культурно-исторический проект развития общества и олицетворяющий вершину духовно-нравственной иерархии в социуме. Интеллигент - это личность, позиционирующая себя как символ.

27 См.: Кантор K.M. Двойная спираль истории: Историософия проектизма. Т. 1: Общие проблемы. М.: Языки славянской культуры, 2002. - С. 12, 20-21, 70-72. сила, противостоящая эгоизму власти и стихии социума, разумно и духовно

28 корректирующая вектор его развития» .

90

Статус «интелигентоведения» проблематичен . Как проблемный (не дисциплинарный) принцип организации исследований он вписывается в современные конфигурации научного поля. Как лингвистическая конструкция (термин) он отягощён неоднозначными, подчас негативными, коннотациями. Как демаркационный инструмент он сужает сферу научного поиска до именования одной интеллектуальной группы, что влечёт неоправданные подчас расширения и не слишком уместный пафос. В этом плане с интеллигентоведением могли бы конкурировать, например, «идеологоведение», или «экспертология», или просто «ноология». Тем не менее, как бы ни назывался этот исследовательский проект, результаты, полученные в ходе его реализации, важны для корректной постановки проблемы и её дальнейшего обсуждения.

Цель и задачи исследования.

Целью диссертационного исследования является анализ идентификационных практик и дискурсивных стратегий интеллектуальных слоёв постсоветского общества, а также уточнение характера и диапазона их влияния на социальные процессы. Достижение данной цели требует постановки и решения следующих задач:

• выявить особенности современных дискуссий об интеллигенции;

28 Воронов Ю.М. Интеллигенция как социокультурная идентичность // Интеллигентоведе-ние в системе гуманитарных наук. - Иваново: Изд-во «Ивановский гос. ун-ет», 2008. -С. 159-160.

29 На это указывают сами интеллигентоведы. См., напр.: Раков В.П. Интеллигенция и ноосфера // Интеллигенция и мир. - 2007. № 4. - С. 102; Его же. Интеллигентоведение в составе филологических штудий // Интеллигентоведение в системе гуманитарных наук. -Иваново, 2008. - С. 129. Более резкие оценки высказаны в кн.: Кустарёв A.C. Нервные люди. Очерки об интеллигенции. - М.: Товарищество научных изданий КМК, 2006. - С. 318-334. Существуют и противоположенные мнения. Некоторые авторы полагают данный термин устоявшимся. См., напр.: Пустовая В.Е. Дискуссия об интеллигенции в литературных журналах постсоветской эпохи: логика трансформации понятия: автореф. дис. . канд. филол. наук. - Москва, 2008. - [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.mediascope.rU/node/213. (31.08.2009)

• типологизировать интеллектуальные группы постсоветского социума;

• описать варианты эсхатологического дискурса в интелл игентоведении;

• рассмотреть модификации кратологического дискурса в интел л игентоведении;

• прояснить институциональный контекст идентификационной проблемы;

• актуализировать тему социальной ответственности интеллигенции;

Теоретические и методологические основы диссертационной работы укоренены в классическом наследии гуманитарной науки отечественной и западной традициях философской мысли. Ведущими принципами исследования являются идеи социального конструктивизма и установка на междисциплинарный синтез. Наиболее востребованы социологически и лингвистически - ориентированные подходы. Используется инструментарий концептуального моделирования, элементы текстологического и дискурс-анализа, аргументированный опыт компаративных и типологических изысканий.

Новизна диссертационного исследования определяется следующими моментами:

• представлен обзор новейших дискуссий об интеллигенции, её статусе, функциях, сфере влияния;

• дано описание интеллектуальных групп, составляющих конгломерат интеллигенции (интеллектуал, гуманитарий, культуролог, эксперт, «персона известности», идеолог, мифодизайнер);

• определены основные стратегии идентификационных практик интеллигенции (идеально-типическая, конверсионная, инверсионная, диверсификационная, циклическая);

• акцентирован лингвистический поворот в интел л игентоведении;

• осуществлён рамочный анализ эсхатологического, кратологического и институционального дискурсов.

Основные положения, выносимые на защиту:

• Поиск определений интеллигенции непродуктивен вне более широкого концептуального контекста. Дефиниции эффективно работают в рамках определённой теории. Определения имеют константное значение в перспективе теоретизирования, вариации обусловлены подключением контекстов.

• Идентификационные практики постсоветской интеллигенции не имеют единой доминанты. Наиболее отчётливо выражены идеально-типическая, конверсионная, инверсионная, циклическая и диверсификационная стратегии.

• В дискуссиях о соотношении интеллигенции и интеллектуалов наиболее взвешенной представляется позиция, согласно которой русская интеллигентность и западный интеллектуализм имеют как общие, так и особенные характеристики. Их противопоставление воспроизводит идеологемы славянофильства, отождествление обусловлено стремлением дистанцироваться от идеологических контекстов.

• Классический гуманитарий и современный культуролог представляют интеллектуальные группы, идентифицируемые с интеллигенцией. Однако статус этих групп неопределён, диапазон влияния варьируется от востребованности до декоративности. Гуманитарий новой волны тяготеет к междисциплинарности и статусу культуролога. Последний конкурирует с новым агентом интеллектуального поля, включённым в медиатированный рынок символической продукции. Коммерческий интерес, медийная идеология, публичность отменяют традиционные приоритеты гуманитарной сферы.

• Независимый эксперт в рамках культуралистского подхода определяется как специалист в области герменевтики, способный коммуницировать с различными системами знаний и культурных смыслов. В рамках сциентистского подхода эксперт идентифицируется с профессионалом и агентом модернизации. Независимость эксперта обусловлена принятием информационной ответственности, его ангажированность — занятостью в сфере интеллектуального сервиса. Медийная поддержка превращает эксперта в публичную фигуру, «персону известности».

• «Люди известности», публичные люди - это высокостатусная и влиятельная группа, обладающая паблицитным капиталом. Позитивное паблисити составляют репутация, престиж, имидж, общественное мнение, известность. Феномен известности концептуализирован в глобальной теории интеллектуального изменения Р. Коллинза, ключевыми понятиями которой являются: интеллектуальные сети, интерактивные ритуалы, пространство внимания, долговременные репутации, культурный капитал.

• Особую интеллектуальную группу составляют агенты идеологического универсума, чей статус определяется семантикой термина «идеология». В современной ситуации идеологию как рационально аргументированную систему групповых предпочтений замещает политическая рекламистика. Этос общественного служения и гражданоцентричная модель коммуникаций сменяется рыночно-ориентированной моделью. Идеолог как политическая и интеллектуальная фигура эпохи модерна уступает место политконсультантам и мифодизайнерам.

• Лингвистический поворот в интеллигентоведении актуализирует изучение дискурсивных практик каждой интеллектуальной группы. Наиболее распространены эсхатологический и кратологический дискурсы. Наибольшую социальную значимость имеет дискурс вины и ответственности. Наиболее масштабен институциональный дискурс, вовлекающий в зону исследования системы образовательные и научные учреждения, социализирующие инстанции, интеллектуальные архивы, коммуникации. Рамочный анализ дискурса (фреймы) обеспечивает теоретическую основу для социальных и лингвистических измерений.

• В рамках интеллектуального нарратива наиболее дифференцированным и эмоционально нагруженным является эсхатологический дискурс. В его структуре выделяются темпоральный и «криминальный» фрейм, а также фреймы конца, рубежа, трансформации, преображения. Идея конца оформляется онтологически (уничтожение, гибель, катастрофа), эпистемологически (обновление словаря, перестройка аргументации, проблематизация темы), аксиологически (переоценка ценностей, формулы ответственности).

• Традиционная проблема взаимоотношений интеллигенции и власти рассматривается в рамках кратологического дискурса. Последний представлен тремя вариантами: аналитическим, ориентированным на исследование; нормативным, апеллирующим к долженствованию; акратическим, сосредоточенным на противостоянии власти. Структура дискурса образована фреймами агентуры (фрейм власти и фрейм идентификации) и фреймами отношений (дистанция, влияние, ответственность). Дистанция варьируется от независимости до участия; влияние определяется критическими, посредническими и креативными функциями; фрейм ответственности структурирован вопросами: кто, за что, перед кем, в какой степени отвечает.

• Образовательные институты как стабильные сети социальных конвенций обеспечивают воспроизводство интеллектуальных групп многообразие форм интеллектуальной активности. Институциональный дискурс представляет современный университет в системе фреймов: кризиса, разрыва, трансформации, агентуры. В основе кризиса - фундаментальные противоречия старого/нового, реального/идеального, массового/элитарного, общего/специализированного. Фрейм трансформации демонстрирует мягкий и жесткий сценарий преобразований. Последний описывает превращение университета в сервисную организацию, а преподавательский и студенческий корпус - в поставщиков и потребителей образовательных услуг.

Теоретическая и практическая значимость исследования.

Диссертационная работа вносит определённый вклад в процесс институционализации социальной философии, разработку философских оснований интеллигентоведения и, следовательно, повышение его концептуального статуса. Для преодоления кризиса идентичности постсоветской интеллигенции значим типологический анализ интеллектуальных слоёв. Материалы диссертации могут быть полезны для философского, лингвистического и общего гуманитарного образования в различных образовательных комплексах, а также для формирования социальных и профессиональных компетенций интеллектуалов. Отдельные результаты могут иметь практические приложения в области социально-психологической диагностики, инновационных разработок, психологической диагностики, инновационных разработок, культурного строительства, социологических и лингвистических исследований.

Апробация и практическая реализация результатов исследования. Материалы и основные положения диссертационной работы обсуждались на заседании кафедры «Философии и социально-гуманитарных дисциплин».

Результаты исследования докладывались на секциях «Исследования в области социально-гуманитарных наук» XIV, XV и XVI Международных научно-технических конференциях «Информационная среда вуза», которые проводились в Ивановском государственном архитектурно-строительном университете в 2007, 2008 и 2009 годах. В процессе работы над диссертацией автор приняла участие в научно-практической конференции организованной в 2008 году «Общественные организации Ивановской области: история и современность», подготовив для изданного сборника материалов конференции Глоссарий в помощь активистам общественных объединений региона.

25

Структура. Работа состоит из введения, двух глав (семи параграфов), заключения и списка использованной литературы, включающего более 200 наименований.

Всего по теме диссертации опубликовано 5 работ, общим объёмом 3,9 п.л., лично автору принадлежит 2,5 п.л.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Интеллигенция в дискурсивной проекции: проблемы идентификации и влияния"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Завершая анализ идентификационных практик и влияние интеллигенции, сформулируем ключевые положения и выводы, обоснованию которых посвящена диссертационная работа:

1. В дискурсе об интеллигенции идентификационные практики не имеют единой доминанты. Дискуссии о соотношении интеллигенции /интеллектуалов не имеют смысла без определения исходных понятий. Дефиниции эффективно работают в определённой концептуальной среде, т.е. имеют константное значение в перспективе теоретизирования. Вариации обусловлены подключением контекстов. Наиболее отчётливо выражены идеально-типическая, конверсионная, инверсионная, циклическая, и диверсифи-кационная стратегии. Противопоставление русской интеллигенции западным интеллектуалам воспроизводят мифологемы славянофильства, в современной ситуации свидетельствует о конкретной борьбе за распределение символического капитала и ресурсов. Отождествление понятий «интеллигент» и «интеллектуал» обусловлено стремлением дистанцироваться от идеологических контекстов. Конверсионная модель - интеллигент вырождается в интеллектуала, теряя этическую составляющую своей деятельности, - представляется упрощённой. Идеология профессионализма предполагает этику ответственности. Наиболее взвешенной является позиция, согласно которой русская интеллигентность и западный интеллектуализм имеют как общие, так и особенные характеристики. Значение номинаций варьируется в зависимости от исторических обстоятельств, идеологических контекстов и концептуальных предпочтений исследователя.

2. Гуманитарий и культуролог - это представители интеллектуальных групп, идентифицируемых с интеллигенцией. Однако статус этих групп не-определён, диапазон влияния варьируется от востребованности до декоративности. Анализ институционального контекста обнаруживает выраженный синдром несостоятельности постсоветской гуманитаристики. Гуманитарная рефлексия новой волны трактует дискурс культурного упадка как «ритуал возрождения». Новую идентичность отличают позитивность, персональ-ность, множественность, ответственность. Поиск идентичности в современной ситуации - это поиск новой формы ответственности. Новый гуманитарий тяготеет к междисциплинарности и статусу культуролога, из маргинальной фигуры он превращается в респектабельною персону интеллектуального истеблишмента. Самоопределение культуролога проблематизируют кризис «высокой культуры» и конкуренцию с новым агентом на рынке интеллектуальной продукции. Появление фигуры культуролога, включённого в медиа-тированный рынок - базовая трансформация в интеллектуальном поле. Коммерческий интерес, медийная идеология, популярность, публичность отменяют традиционные приоритеты гуманитарной сферы.

3. Независимый эксперт - ещё один персонаж на интеллектуальной сцене современности. Он конкурирует со старыми и новыми агентами общества знаний. В рамках культуралистского подхода статус и функции эксперта определяются метафорой «переводчика-интерпретатора». Эксперт - это специалист в области герменевтики, способный коммуницировать с различными системами знаний и картинами мира. Сциентистский подход акцентирует вопросы о социальной роли экспертного знания, о функционировании институтов научной экспертизы. Наиболее обсуждаемые темы - доверие эксперту и легитимация его деятельности в широком общественном контексте. Эксперт как знаток и профессионал дистанцируется от профанного знания и дилетантизма, как публичная фигура привлекает внимание общественности, как агент социальных изменений обеспечивает - рефлексивную модернизацию, формирует новые социальные практики. Независимость эксперта обусловлена принятием информационной ответственности, его ангажированность - занятостью в сфере интеллектуального сервиса. Медийная поддержка превращает эксперта в публичную персону, в известного человека.

4. «Люди известности» - относительно новая страта в социальной структуре современного общества. Это высокостатусная и влиятельная группа, которая обладает особым видом символического капитала - паблицитным капиталом. Позитивное паблисити составляют репутация, престиж, привлекательный имидж, положительное общественное мнение. Феномен известности концептуализирован в глобальной теории интеллектуального изменения Р. Коллинза. Ключевыми понятиями которой являются: интеллектуальные сети, интерактивные ритуалы, пространство внимания, долговременные репутации, культурный капитал.

5. Агенты идеологического универсума образуют особую интеллектуальную группу, чей статус определяется семантикой термина «идеология». Множественность интерпретаций идеологической сферы находит отражение в дискуссиях о функциях и ответственности идеологов за социальные трансформации. Наряду с классическими подходами востребованы современные концепции. Медиатизация и коммерциализация политики проблематизирова-ли статус традиционных идеологических институтов. Идеолог как политическая фигура эпохи модерна уходит с исторической сцены, его место занимают агенты медийно поддержанного маркетинга. Идеологию как рационально аргументированную систему групповых предпочтений замещает политическая рекламистика, выстроенная по правилам имагинационных технологий. Этос общественного служения и гражданоцентричная модель коммуникаций сменяется рыночно-ориентированной моделью. Новостной дискурс организует мифологическая рациональность. Идеология сегодня - это политическая мифология; политическое консультирование - современное мифотворчество; политический менеджер, политконсультант и политтехнолог, - актуальный мифодизайнер, наследник и правопреемник традиционного идеолога.

6. Эсхатологический дискурс в интеллигенции представлен русским, французским и американским вариантами. Манифест Г.П. Федотова отличает апокалиптическая напряженность. В структуре темпорального фрейма эмоционально акцентирован «конец» (гибель, трагедия, катастрофа), будущее связано с духовным возрождением. Фрейм трансформации определён через враждебные силы (революция, наука, профессионализм, массовизация, западничество). Агентуру образуют поколения: идейные отщепенцы, государственные люди, просветители, разночинцы, террористы, революционеры, церковная интеллигенция.

7. В эсхатологии Ш. Морраса и М. Сюриа фрейм прошлого связан с «диктатурой литераторов», настоящее определяется противоборством с рынком, властью и капиталом, будущее - нравственным падением до «служанки плутократии» и «одомашненного интеллектуала». Фрейм конца отличает глобальный масштаб: конец интеллектуала сопряжён с концом Истории, крушением политики и исчезновением морали. Фрейм трансформации образуют маркеры дисфункциональности, измены своему призванию, отказа от ответственности, вырождения в противоестественный и экзотический феномен. «Внутренний друг логоса» превращается в культурала.

8. Эсхатология Р. Рорти отмечена литературоцентризмом, разворачивается преимущественно в культурном поле. Фрейм прошлого определён классической рациональностью, настоящее - лингвистическим поворотом, будущее - работой в «Министерстве Правды». Фрейм трансформации описывает превращение фигуры метафизика в иронического интеллектуала, а также увеличение дистанции между публичным и приватным. Смерть интеллектуала - это деформация ума, воображения, любознательности, эстетического вкуса, связанная с утратой либеральных надежд и тотальной идеологизацией.

9. Кратологический дискурс представлен тремя вариантами: аналитическим (Р. Мертон), нормативным (Н. Боббио), акратическим (М. Фуко). В рамках аналитического дискурса агентура власти реализована в государственных и бюрократических структурах. Фрейм идентификации занимают «люди знания»: профессионалы, любители, эксперты, советники, обществоведы, естествоиспытатели, независимые и бюрократические интеллектуалы.

Дистанция варьируется от независимости до участия. Переход от первого ко второму сопровождается накоплением фрустрации, проистекающей из конфликтов ценностей и особенностей бюрократической организации. Влияние ограничено конкуренцией социальных групп и степенью доверия к экспертному знанию. Наибольшее влияние обеспечивает работа в государственных структурах. Однако преобразование интеллектуала в аполитичного специалиста влечёт отказ от ответственности за результат.

10. Нормативный дискурс апеллирует к долженствованию. Власть представлена политическими силами, фрейм идентификации - озабоченными целями, идеологами и озабоченными средствами экспертами. Дистанция определяется императивом: участвовать в политической борьбе, но сохранять независимость. Влияние реализуется в критических и посреднических функциях. Интеллектуал - наблюдатель и резонёр, склонный к пессимимзму. Груз ответственности пропорционален его активности. В акратическом дискурсе Фуко наиболее сложен фрейм власти, трактуемой как «дисциплинарная все-поднадзорность». В агентуре идентификации - универсальный интеллектуал и интеллектуал-специалист. Дистанция характеризуется как участие. Интеллектуал включён в систему производства истин и дискурсов, а следовательно, в систему власти. Его влияние определяется борьбой (противостояние господству, изобличение эксплуатации, борьба против «субъективации»). Его ответственность определяется статусом специалиста и участием в формировании некоторой политической воли. Интеллектуал - разрушитель очевидно-стей и универсальностей, его задача: научить человека «не влюбляться во власть».

11. Общественные институты как стабильные сети социальных конвенций обеспечивают воспроизводство интеллектуальных групп и определяют многообразие форм интеллектуальной активности. В качестве одной из центральных тем институционального дискурса рассматривается феномен университета. Анализируются фреймы кризиса, разрыва, трансформации, агентуры. Фрейм кризиса описывает нежизнеспособность гумбольдтовского университета в новых социально-экономических условиях. Специализация и коммерциализация существенно деформируют его фундаментальные принципы: академическая свобода, единство исследования и преподавания, культивирование и самореализация личности в ходе обучения. Кризисное сознание обнаруживает себя в широком спектре ностальгических настроений, комплексах неудовлетворённости, активизирует психологические механизмы скепсиса, критики, протеста. Фрейм разрыва выявляет глубинные основания кризисных явлений: противоречия, антиномии, взаимоисключающие тенденции в развитии университетских институций (старое/новое, реальное/идеальное, общее/специализированное, массовое/элитарное, фундаментальное/ прикладное). Фрейм трансформации представлен мягким и жёстким сценариями преобразований. Первый оперирует «терминами хрупкости» (неопределённость, нестабильность, риск, спорность, сверхсложность), второй апеллирует к экономическим категориям. Жёсткий сценарий декларирует конец эпохи классического образования и превращение университета в сервисную организацию, миссия которой заключается в «капитализации человеческого в человеке». Адаптация университета к экономике знаний предполагает оптимизацию и коммерциализацию обучения. Преподавательское меньшинство и студенческое большинство - главные агенты университетской среды. Традиционная профессура (немецкие мандарины, ортодоксы и модернисты, русские учителя, патерналисты и формалисты) противопоставляется современным поставщикам образовательных услуг, «веймарское» и «веховское» студенчество - их современным потребителям.

Выполненную работу можно рассматривать в качестве фрагмента более фундаментального исследовательского проекта, который может, на наш взгляд, развиваться по следующим направлениям:

• разработка методологии дискурс-анализа и компаративных исследований в области интеллигентоведения;

• освоение классического наследия и философская интерпретация западного концептуального опыта в сфере социологии знания, науки, интеллекта;

• изучение дискурсивных практик отдельных интеллектуальных групп

ЛЛЛ на основе биографических материалов, идеологических манифестов, публичных выступлений.

339 Представляется полезным создание баз данных, аналогичных «автобиографическому собранию» С.А. Венгерова. См.: Русская интеллигенция. Автобиографии и библиографические документы в собрании С.А. Венгерова: Аннотированный указатель: под ред. В.А. Мыслякова. В 2 т. Т. 1. - СПб.: Наука, 2001.

Список научной литературыЕрова, Татьяна Венедиктовна, диссертация по теме "Социальная философия"

1. Александров, Д.А. Фритц, Рингер, немецкие мандарины и отечественные учёные Электронный ресурс. // Новое литературное обозрение. 2002, № 58. Режим доступа: http://magazines.mss.ru/nlo/2002/ 33/aiek.htm 1.

2. Анти Вехи: вступ. Статья, сост. и примеч. В.В. Сапова. - М.: Астрель, 2007. - 640 с.

3. Арон, Р. Опиум интеллектуалов // Логос. 2005. - № 6 (51). - С. 182205.

4. Ашкеров, А. Тезисы об экспертократии. Биопсия духа. Электронный ресурс. / Русский журнал. 17 апреля 2009 Режим доступа: http ://ru ss.ru/Mestnyi-vzgluad/Tezi sy-ob-ekspertokrati i.

5. Ашкеров, А. Экспертократия. Управление знаниями: производство и обращение информации в эпоху ультракапитализма / А. Ашкеров. М.: Изд-во «Европа», 2009. - 132 с.

6. Барнет, Р. Осмысление университета. Электронный ресурс. Режим доступа: http://charko.narod.ru/text/alml/bamet.htm.

7. Барт, Р. Война языков / Р. Барт Избранные работы: Семиотика. Поэтика / под ред. Г.К. Косикова. М.: Издат. группа «Прогресс», «Универс», 1994.-С. 535-540.

8. Баткин, Л.М. Итальянское Возрождение: проблемы и люди / Л.М. Баткин М.: Рос. гос. гуманит, ун-т. 1995. - 448 с.

9. Бауман, 3. Законодатели и толкователи: культура как идеология интеллектуалов / 3. Бауман // Неприкосновенный запас. 2003. - № 1 (27). -С. 5-20.

10. Ю.Бауман, 3. Индивидуализированное общество. / 3. Бауман: пер. с англ. под ред. В.Л. Иноземцева. -М.: Логос, 2002. 390 с.

11. П.Бауман, 3. Текучая современность / 3. Бауман: пер. с англ. под ред. Ю.В. Асочакова. СПб.: Питер, 2008. - 240 с.

12. Бенда, Ж. Предательство интеллектуалов (1927 г.) / Ж. Бенда // Куста-рёв А. Нервные люд: Очерки об интеллигенции. М.: Товарищество научных изданий КМК, 2006. - С. 368-374.

13. Бердяев, H.A. Душа России / H.A. Бердяев // Русская идея. Сост. М.А. Маслин. М.: Республика, 1992. - С. 296-312.

14. Бердяев, H.A. Русская идея. Основные проблемы русской мысли XIX века и начала XX века. / Н. А. Бердяев // Русская идея. В кругу писателей и мыслителей Русского Зарубежья. В 2-х тт. Т. 2. Сост. В.М. Пискунов. -М.: Искусство, 1994. С. 204-286.

15. Бердяев, H.A. Самопознание. Опыт философской автобиографии / H.A. Бердяев. М.: Книга, 1991. - С. 7-350.

16. Берлин, И. Рождение русской интеллигенции / И. Берлин / История свободы. Россия. М.: Новое литераьурное обозрение, 2001. - С. 9-32.

17. П.Берлин, И. Советская интеллигенция / И. Берлин. // История свободы. Россия. М.: Новое литературное обозрение, 2001. - С. 499-509

18. Бикбов, А. Эмиграция как акт познания Электронный ресурс. // Неприкосновенный запас. 2006. - № 3 (47). - Режим доступа: http://magazines.russ.ru/nz/2006/47/bi7.htm 1.

19. Боббио, Н. Интеллектуалы и власть / Н. Боббио // Вопросы философии. 1992. -№ 8. - С. 162-171.

20. Богданов, К.А. Гуманитарий где, когда и почему: социометрия и (русский) язык Электронный ресурс. // Новое литературное обозрение, 2006. - №81. - Режим доступа: http://magazines.russ.iTi /п1о/2006/81/bo2.html.

21. Бойков, В.Ф. Судьба и грехи России (философско-историческая публицистика Г.П. Федотова) / В.Ф. Бойков // Федотов Г.П. Судьба и грехи России. В 2-х тт. Т. 1.- СПб., 1991.-С. 3-38.

22. Бурдьё, П. О телевидении и журналистике / П. Бурдьё: пер. с франц. Т. Анисимовой, Ю. Марковой; отв. ред. Н. Шматко. М.: Фонд «Прагматика культуры», Институт экспериментальной социологии, 2002. -160 с.

23. Вебер, М. Наука как призвание и профессия // Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1999. - С. 707-735.

24. Вехи: Сборник статей о русской интеллигенции. Из глубины. / Сборник статей о русской революции. М.: Изд-во, Правда, 1991. - 608 с.

25. Вехи: pro et contra. Антология / Сост., вступ. ст. и прим. В.В. Сапова. -СПб.: Изд-во РХГИ, 1998. 856 с.

26. Виртшафтер, Э.К. Социальные структуры: разночинцы в Российской империи. / Э.К. Виртшафтер: пер. с англ. Т.П. Вечериной, под ред. А.Б. Каменского. М.: Логос, 2002. - 272 с.

27. Вишленкова, Е.А. Радикальная интеллигенция как побочный продукт университета Российской империи: опыт Казани. / Е.А. Вишленкова // Логос. 2005. - № 6 (51). - С. 218-232.

28. Воронов, Ю.М. Идеократия. Историко-политические контексты / Ю.М. Воронов. СПб.: Изд-во С.-Петербургского ун-та. 1998. - 224 с.

29. Воронов, Ю.М. Интеллигенция как социокультурная идентичность / Ю.М. Воронов // Интеллигентоведение в системе гуманитарных наук. -Иваново: Изд-во «Ивановский гос. ун-ет», 2008. С. 143-161.

30. Воронов, Ю.М., Резаев, A.B. Феномен идеократии: возможность и действительность социально-политического анализа / Ю.М. Воронов. -СПб.: Изд-во С.-Петербургского ун-та, 1999. 140 с.

31. Гаврилова, Т.А., Хорошевский, В.Ф. Базы знаний интеллектуальных систем. / Т.А Гаврилова. СПб.: Питер, 2000. - 384с.

32. Гайденко, П.П. «Вехи»: неуслышанное предостережение / П.П. Гайденко // Вопросы философии. 1992. -№ 2. - С. 103-122.

33. Гаррос, В. Интеллигенция // 50/50: Опыт словаря нового мышления / под общ. ред. М. Ферро и Ю. Афанасьева. М.: Прогресс, 1989. -С. 131-137.

34. Гаспаров, M.J1. Интеллектуалы, интеллигенты, интеллигентность / M.JI. Гаспаров // Русская интеллигенция: история и судьба: Сб. ст. сост. Т.Б. Князевская. М.: Наука, 1999. - С. 5-13.

35. Гаспаров, M.JI. Русская интеллигенция как отводок европейской культуры / M.JI. Гаспаров // Россия / Russia. Вып. 2 10. Русская интеллигенция и западный интеллектуализм: История и типология. М.: ОГИ, 1999.-С. 19-27.

36. Глебин, В.В. Можно ли «говорить ясно» об интеллигенции /

37. B.В. Глебин // Труды по культурной антропологии: памяти Г.А. Ткаченко М.: Восточная лит-ра; Муравей, 2002. - С. 91-116.

38. Грамши, А. Возникновение интеллигенции / Грамши А. // Искусство и политика: в 2-х т. Т. 1. Пер. с итал. -М.: Искусство, 1991. С. 168-184.

39. Грамши, А. Интеллигенция и организация культуры / А. Грамши // Тюремные тетради. В 3 ч. Ч. 1. Пер. с итал. М.: Политиздат, 1991.1. C. 325-507.

40. Грамши, А. Прошлое и настоящее / Грамши А. // Искусство и политика: в 2-х т. Т. 2. Пер. с итал. -М.: Искусство, 1990. С. 106-113.

41. Гранин, JI.E. «Люди известности» новый социальный слой / Л.Е. Гранин // Социол. исслед. - 2004. -№12. - С. 46-54.

42. Гришина, Е.А. Научная интеллигенция: противоречия социальной идентификации / Е.А. Гришина // Социол. исслед. 2008. -№ 3. -С. 60-70.

43. Гудков, JI.Д. Интеллигенты и интеллектуалы / Л.Д. Гудков // Знамя. -1992.-№3-4.-С. 203-220.

44. Давыдов, Ю.Н. Два подхода к пониманию российской интеллигенции: М. Вебер и «Вехи» / Ю.Н. Давыдов // Коммунист. 1991. - № 18; -С. 15-26. Свободная мысль. - 1992. -№ 1.

45. Делёз, Ж. Фуко / Ж. Делёз: пер. с фр. Е.В. Сёминой. М.: Изд-во гуманитарной литературы, 1998. - 172 с.

46. Деррида, Ж. Университет глазами его питомцев / Ж. Деррида // Отечественные записки. 2003. - № 6. - Электронный ресурс. Режим доступа: http://niagazmes.riiss.ru/oz/2003/6/2004 1 15.html.

47. Джадан, И. Реалократия Электронный ресурс. / И. Джадан // Русский журнал. 2009. 5 мая. - Режим доступа: http://mss.ru/pole/Real okrati у а.

48. Дмитриевский, В.Н. Художественная интеллигенция и власть: роли, маски, репутации / В.Н. Дмитриевский // Русская интеллигенция. История и судьба. Сост. Т.Б. Князевская. М.: Наука, 1999.-С. 298325.

49. Друкер, П. Управление знаниями / Пер. с англ. Т. Гутниковой под ред. П. Суворовой. М.: Альпина Бизнес Букс, 2006. - 208 с.

50. Дубин, Б.В. Российские библиотеки в системе репродуктивных институтов: контекст и перспективы / Б.В. Дубин. М.: Новое литературное обозрение. - 2005. -№ 74.

51. Дубин, Б.В. Интеллектуальные группы и символические формы: очерки социологии современной культуры / Б.В. Дубин. М.: Новое издательство, 2004.

52. Живов, В. Наука выживания и выживание науки / В. Живов // Новое литературное обозрение. 2005. - № 74. Электронный ресурс. Режим доступа: http://magazines.russ.ru /nlo/2005/74/zhi3.html.

53. Жижек, С. Возвышенный объект идеологии / С. Жижек: пер. с англ. В. Софронова. М.: Изд-во «Худож. журнал», 1999. - 236 с.

54. Жижек, С. 13 опытов о Ленине / С. Жижек: пер. с англ. А. Смирнова под ред. А. Иванова. М.: Ad Marginem, 2003. - 255 с.

55. Зорин, А.Л. Кормя двуглавого орла.Русская литература и государственная идеология в последней трети XVIII первой трети XIX века / А.Л. Зорин. - М.: Новое литературное обозрение. 2001. - 416 с.

56. Изгоев, A.C. Об интеллигентной молодёжи // Вехи. Из глубины. М.: Правда, 1991.-С. 104.

57. Из-под глыб. Сб. статей. М.: Русская книга, 1992.

58. Изучение проблем интеллигенции в 1990-е годы: Справоч.-библиограф. указ. / Сост. О.Ю. Олейник; Иван. гос. энерг. ун-т. Иваново, 2000. - 196 с.

59. Ильин, В.Н. «Вехи» и русский Ренессанс // Ильин В.Н. Эссе о русской культуре. СПб.: Акрополь, 1997. - С. 334-361.

60. Интеллигенция Власть - Образ будущего (беседа К. Кобрина с философом А. Пятигорским) Электронный ресурс. // Неприкосновенный запас. - 2006. - № 3 (47). - Режим доступа: http://magazi:nes/russ.ru/nz /2006/47/in5 .html.

61. Интеллигенция власть - народ. Русские источники современной социальной философии (антология) / Ред. - сост.: Л.И. Новикова, И.Н. Сиземская. - М.: Наука, 1992. - 341 с.

62. Кант, И. Спор факультетов // Кант И. Соч. В 6-ти Т. М.: Мысль, 1966. -С. 311-347.

63. Кантор, K.M. Двойная спираль истории: Историософия проектизма. Т. 1: Общие проблемы / K.M. Кантор. М.: Языки славянской культуры, 2002. - 904 с.

64. Кантор, В. К. Существует ли свободное пространство для русского образованного общества? Ответ Милюкова «Вехам» / В.К. Кантор // Вопросы литературы. 2006. - № 1. - С. 74-91.

65. Квакин, A.B. Между белыми и красными. Русская интеллигенция 19201990 годов в поисках третьего пути / A.B. Квакин. М.: ЗАО «Центр-полиграф», 2006. -413 с.

66. Кедров, К. Интеллигентом притвориться нельзя / К. Кедров // Известия. 2009. -№ 180. - 30 сент.

67. Келеман, JI.А. Интеллигентность: антропологический статус и манифестация в современном мире: дис. .д-ра философ, наук 09.00.13: защищена 07 июня 2006 / Келеман Людмила Анатольевна: Ставропольский гос. ун-т. Ставрополь. 2006. - 386 с.

68. Кива, A. Jntelligesia в час испытаний / А. Киви // Новый мир. 1993. -№8.-С. 160-177.

69. Кожанов, A.A. Проблема экспертной оценки знания в социологии и философии науки Электронный ресурс. / A.A. Кожанов. Режим доступа: http://ecsocman.edu.ru/images/pubs/2004/09/08/0000175647\statxg-staroe- i -no voe. doc.

70. Колесников, А. Ленинским дискурсом (памяти В.В. Загладина) // Газета. ру. 21 ноября. http://ww\v.gazeta.ru/colunin/Kolesnikov/07/577.shtml.

71. Колеров, М. Индустрия идей: Русские общественно-политические и религиозно-философские сборники 1887/1947. / М. Колеров. M.: ОГИ, 2000.-132 с.

72. Кол еров, М. Самоанализ интеллигенции как политическая философия. Наследство и наследники «Вех» / М. Колеров // Новый мир. 1994. -№8.-С. 160-171.

73. Коллинз, Р. Социология философий. Глобальная теория интеллектуального изменения. / Р. Коллинз: пер. с англ. Н.С. Розова и Ю.Б. Верт-гейм. Новосибирск: Сибирский хронограф, 2002. - 1282 с.

74. Корносенков, C.B. Концепт «интеллигенция» в современном российском языковом сознании: дис. . канд. филол. наук: 10.02.01 / Сергей Викторович Корносенков; Челяб. гос. пед. ун-т. Орск, 2008. - 187 с.

75. Кнабе, Г.С. Цицерон, античная классика и рождение классицизма / Г.С. Кнабе // Цицерон. Эстетика: Трактаты. Речи. Письма. М.: Искусство, 1994.-С. 7-51.

76. Кузнецов, В. Как возможна философия интеллигенции!. Электронный ресурс. / В. Кузнецов. Режим доступа: http://censura.ru/artic1es/ possibility /htm.

77. Культурология как наука: за и против (материалы обсуждения) // Вопросы философии. 2008. -№11. - С. 3-31.

78. Куренной, В. Интеллектуалы / В. Куренной // Мыслящая Россия. Картография современных интеллектуальных направлений. М., 2006. -С. 20.

79. Куренной, В. Теория мифа Электронный ресурс. // Неприкосновенный запас. 2006. - № 3 (47). - Режим доступа: http://magazines.rnss.ru/nz /2 О06/47/ku гб/ht m 1.

80. Курнаева, H.A., Рябов О.В. Свои и чужие в идентификационных стратегиях интеллигентского дискурса / H.A. Курнаева // Интеллигенция XXI века: тенденции и трансформации. Иваново, Ивановский гос. ун-т. -2003.- С. 69-72.

81. Куссе, X. «Вехи» как метадискурс / X. Куссе // Сборник «Вехи» в контексте русской культуры, отв. ред. A.A. Тахо-Годи. М.: Наука, 2007. -С. 63-73.

82. Кустарёв, A.C. Нервные люди. Очерки об интеллигенции. / A.C. Куста-рёв. М.: Товарищество научных изданий КМК, 2006. - 374 с.

83. Ле Гофф, Ж Интеллектуалы в Средние века / Ж. Ле Гофф: пер. с фр. A.M. Руткевич. Долгопрудный: Интер-пресс, 1997. - 357 с.

84. Латур, Б. Дайте мне лабораторию, и я переверну мир / Б. Латур // Логос. 2002. - № 5-6. - С. 211 -242.

85. Левада, Ю. Интеллигенция // 50/50: Опыт словаря нового мышления / под общ. ред. М. Ферро и Ю. Афанасьева. М.: Прогресс, 1989. -С. 128-131.

86. Ле Гофф, Ж. Интеллектуалы в Средние века / Ж. Ле Гофф. Долгопрудный, 1997.

87. Лиотар, Ж.-Ф. Состояние постмодерна / Ж.-Ф. Лиотар: пер. с фр. H.A. Шматко. М.: Институт экспериментальной социологии; СПб.: Алетейя, 1998.- 160 с.

88. Лихачёв, Д.С. Заметки о русском / Д.С. Лихачёв // Избранные работы: в 3 т. Л.: Худож. лит-ра, 1987. - Т. 2. - С. 3-9.

89. Лихачёв, Д.С. О русской интеллигенции. Письмо в редакцию / Д.С. Лихачёв // Новый мир. 1993. - № 2. - С. 418-494.

90. Лотман, М.Ю. Интеллигенция и свобода (к анализу интеллигентского дискурса) / М.Ю. Лотман // Россия /Russia. Вып. 2. 10. Русская интеллигенция и западный интеллектуализм: История и типология. -М.: ОГИ, 1999.-С. 122-150.

91. Лукач, Д. Американские интеллектуалы как исчезающий вид. Окончание. Электронный ресурс. / Д. Лукач // Русский журнал. 2002. - 18 октября. - Режим доступа: http://old.russ. rii/i st- so vr/other-lang/20021018.html.

92. Лукач, Д. Американские интеллектуалы как исчезающий вид Электронный ресурс. / Д. Лукач // Русский журнал, 14 октября - 2002. -Режим доступа: http://old.russ.ru/ist-sovr/other lang\20021014.html.

93. Мангейм, К. Эссе о социологии культуры // Мангейм. К. Избранное. Социология культуры. М., СПб., 2000.

94. Мережковский, Д.С. Грядущий Хам / Д.С. Мережковский // В тихом омуте. Статьи и исследования разных лет. Сост. Е.Я. Данилова. -М.: Советский писатель, 1991. С. 350-377.

95. Мертон, Р. Роль интеллектуалов в государственной бюрократии // Мертон Р. Социальная теория и социальная структура / Р. Мертон -пер. с англ. Е.Р. Черемисиновой. М.: ACT: Хранитель, 2006. -С. 338-359.

96. Моррас, Ш. Будущее интеллигенции / Ш. Моррас: пер. с фр. A.M. Рутке Московский университет в воспоминаниях современников1755-1917). Сборник / сост. Ю.Н. Емельянов. М.: Современник, 1989.-735 с.

97. Мыслящая Россия: Интеллектуально-активная группа. Под ред. В. Куренного. М.: Некоммерческий фонд «Наследие Евразии», 2008. -238 с.

98. Мыслящая Россия: История и теория интеллигенции и интеллектуалов. Под ред. В. Куренного. М.: Некоммерческий фонд «Наследие Евразии», 2009. - 368 с.

99. Мыслящая Россия: Картография современных интеллектуальных направлений. Под ред. В. Куренного. -М.: Некоммерческий фонд «Наследие Евразии», 2006. 400 с.

100. На перепутье (Новые вехи): Сб. ст. М.: Изд-во корпорация «Логос», 1999.-240 с.

101. Наука и власть. Воспоминания учёных гуманитариев и обществоведов / ред. Г.Б. Старушенко. - М.: Наука, 2001. - 320 с.

102. Нахушев, В.Ш. Интеллигенция как сообщество пассионариев / В.Ш. Нахушев // Социол. исслед. 2006. -№ 6. - С. 129-138.

103. Невостребованные возможности русского духа / отв. ред. В.Б. Власова. М.: ИФ РАН, 1994. - 140 с.

104. Неуслышанные голоса сборник. Традиции «Вех» и современность: сост. Г. Померанц, ред. Г. Великовская. Т. 2. М.: Независимое изд-во «Пик», 2003.-445 с.

105. B.K. Мамонтов, Г.М. Резник // Вопросы философии. 2009. №111. C. 3-26.

106. Ортега-и-Гассет, X. Миссия университета / X. Ортега-и-Гассет Электронный ресурс. // Отечественные записки. 2002. - № 2. - Режим доступа: http ://www/ strana-oz.ru.

107. Остерман, JI. Интеллигенция и власть в России (1985-1996 гг.) / JI. Остерман. М.: Гуманитарный центр «Монолит», 2000. - 378 с.

108. Остерман, JI. Интеллигенция и власть в России (1985-1996 гг.) / Л. Остерман. М., 2000; Наука и власть. Воспоминания учёных - гуманитариев и обществоведов. -М., 2001.

109. Пб.Панарин, A.C. Российская интеллигенция в мировых войнах и революциях XX века / A.C. Панарин М.: Эдуториал УРСС, 1998. - 352 с.

110. Паперный, В. Культура Два / В. Паперный. М.: Новое литературное обозрение, 2007. 2-е изд. - 408 с.

111. Пастухов, В.Б. Конец русской идеологии. Новый курс или новый Путь? / В.Б. Пастухов // Политические исследования. 2001. - №1. -С. 49-63.

112. Первый Российский культурологический конгресс. Программа. Тез. докл. Санкт-Петербург, 25-29 августа 2006 года. СПб.: Эйдос, 2006. -432 с.

113. Политическое консультирование. М.: Центр полит, консультирования «Николо М», 1999. 471 с.

114. Полякова, В. Изменение социальной роли экспертного знания / В. Полякова // Социальная реальность. 2007. - № 5. - С. 77-85.

115. Померанц, Г.С. Интеллигенция: идейность задач и беспочвенность идей / Г.С. Померанц Электронный ресурс. // Режим доступа: http .7/www.kir.ru/Cl assic/archive/forumufa/021 .htm.

116. Померанц, Г.С. Человек ниоткуда / Г.С. Померанц // Выход из транса. М.: Юрист, 1995. - С. 103-145.

117. Попов, Д.С. Проблема самосознания современной российской интеллигенции: траектории трансформации: автореф. дис. . канд. социол. наук / Дмитрий Сергеевич Попов; Гос. ун-т Высшая школа экономики. - Москва, 2006. - 19 с.

118. Пшизова, С.А. От «гражданского общества» к «сообществу потребителей»: политический консюмеризм в сравнительной перспективе / С.А. Пшизова // Политические исследования. 2009. - № 2. - С. 39-51.

119. Раков, В.П. Интеллигенция и ноосфера / В.П. Раков // Интеллигенция и мир. 2007. № 4. - С. 102-108.

120. Раков, В.П. Об интеллигентоведческом дискурсе / В.П. Раков // Интеллигенция XXI века: тенденции и трансформации. Иваново, 2003. -С. 49-51.

121. Резник, Ю.М. Социальная теория и общество: гражданская миссия и ответственность интеллектуалов / Ю.М. Резник // Личность. Культура. Общество. М., 2006. - Вып. 1 (29) - С. 72-75.

122. Ридингс, Б. Университет в руинах (главы из книги) Электронный ресурс. // Отечественные записки, 2003. - № 6. - Режим доступа: http://magazines.russ.ru/oz/2003/16/2004-l 16.html.

123. Рингер, Ф. Закат немецких мандаринов (избранные главы) // Новое литературное обозрение. -2002-№ 53. С. 105-143.

124. Розов, Н.С. (Не) мыслящая Россия. Антитеоретический консенсус как фактор интеллектуальной стагнации Электронный ресурс. / Н.С. Розов. Режим доступа: http://www.iisii.ru/fi 1 f/rozo v/p u b i/n о n th i n k-ing.htm.

125. Розов, Н.С. Социологическая «отмена философии» вызов, заслуживающий размышления и ответа / Н.С. Розов // Вопросы философии. -2008.-№3,-С. 38-50.

126. Романович, Н.Э. Дихотомия отношения интеллигенции к власти / Н.Э. Романович // Социологические исследования. 2009. - №. 1. -С. 68-77.

127. Рорти, Р. Случайность, ирония и солидарность / Р. Рорти: пер. с англ. И. Хестанова, Р. Хостанова. М.: Русское феноменологическое общество, 1996.-282 с.

128. Рорти, Р. Философия и зеркало Природы / Р. Рорти: пер. с англ. В.В. Целищева. Новосибирск: Изд-во Новосиб. ун-та, 1997. - 320 с.

129. Русская интеллигенция. Автобиографии и библиографические документы в собрании С.А. Венгерова: Аннотированный указатель: под ред. В.А. Мыслякова. В 2 т. Т. 1.- СПб.: Наука, 2001. 640с.

130. Руткевич, A.M. Политическая доктрина Ш. Морраса / A.M. Руткевич // Моррас Ш. Будущее интеллигенции. М.: Праксис, 2003. - С. 79-157.

131. Сабуров, Е. Разбухающая прослойка Электронный ресурс. // Неприкосновенный запас. 2006. - № 3 (47). Режим доступа: http://magazines.russ.ru/nz/2006/47/sa3.html.

132. Савчук, В.В. Культуролог в России больше, чем философ? / В.В. Савчук // Режим актуальности. СПб.: Изд-во С.-Петербургского ун-та, 2004.-С. 6-16.

133. Савчук, В.В. Фигура культурала /В.В. Савчук // Режим актуальности. СПб.: Изд-во С.-Петербургского ун-та, 2004. - С. 16-27.

134. Сартр, Ж.-П. Экзистенциализм это гуманизм / Ж.-П. Сартр: пер. с фр. A.A. Санина // Сумерки богов. Сост. A.A. Яковлев. - М.: Политиздат, 1989.-С. 319-344.

135. Севастьянов, А.Н. Диктатура интеллигенции против утопии среднего класса / А.Н. Севастьянов. М., 2009. - С. 169-175.

136. Секаций, А.К. Тайна Кащея Бессмертного. К 90-летию выхода в свет сборника «Вехи» / А.К. Секаций // Октябрь. 1999. - № 6. - С. 163170.

137. Сёрл, Дж. Политика и гуманитарное образование Электронный ресурс. // Отечественные записки. 2002. - № 1- Режим доступа: http://magazines/russ.ru/oz/2002/l/se/html.

138. Сборник «Вехи» в контексте русской культуры / отв. ред. A.A. Тахо-Годи. М.: Наука, 2007. - 426 с.

139. Севастьянов, А.Н. Диктатура интеллигенции против утопии среднего класса / А.Н. Севастьянов. М.: Книжный мир, 2009. - 192 с.

140. Скидан, А. Прослойка / А. Скидан // Октябрь. 1999. - № 6. - С. 152159.

141. Словарь античности: пер. с нем. М.: Прогресс, 1989. 704 с.

142. Современные тенденции развития символического пространства политики и концепт идеологии (Материалы дискуссии) // Политические исследования. 2004. - № 4. - С. 28-51.

143. Соколов, A.B. Два поколения советской интеллигенции: шестидесятники и восьмидесятники / A.B. Соколов // Мир России. 2007. - № 3. -С. 74-111.

144. Соколов, A.B. Интеллигенты и интеллектуалы в российской истории / A.B. Соколов. СПб.: Изд-во СПбГУП, 2007. - 344 с.

145. Соколов, A.B. Формула интеллигентности / A.B. Соколов // Вопросы философии. 2005. -№ 5. - С. 57-67.

146. Соловьёв, А.И. Политическая идеология: логика исторической эволюции / А.И. Соловьёв // Политические исследования. 2001. - № 2. -С.5-23.

147. Социокультурный феномен шестидесятых / Сост. В.И. Тюпа, О.В. Федунина. М.: РГГУ, 2008. - 235 с.

148. Страда, В. Интеллигенция как зеркало европейской революции / В. Страда // Россия / Russia. Новая серия под ред. Н.Г. Охотина. Вып. 2 10.: Русская интеллигенция и западный интеллектуализм: история и типология. -М.: ОГИ., 1999. С. 28-33.

149. Сюриа, М. Деньги: крушение политики / М. Сюриа: пер. с фр. O.E. Волчек и С. JI. Фокина. СПб.: Наука, 2001. - 138 с.

150. Censura и Фёдор Гиренюк: о философии с интеллигенцией и без. Беседа 13 января 2005 года // Проект: Философия интеллигенции Электронный ресурс. - Режим доступа: http://cenzura.ru/articles/intelligencegirenok.htm.

151. Толстых, В.Н. Вехи 2009 / В.Н. Толстых // Вопросы философии. -2009.-№9.-С. 132-141.

152. Толстых, В.Н. Об интеллигенции и интеллигентности / В.Н. Толстых // С чего начинается личность: под общ. ред. Р.Н. Косолапова. 2-е изд. - М.: Политиздат, 1984. - С. 217-250.

153. Троцкий, JI.Д. Об интеллигенции / Д.Л. Троцкий // Интеллигенция -Власть Народ. Русские источники современной социальной философии. Антология. - М.: Наука, 1992. - С. 105-116.

154. Тульчинский, Г.Л. Новая антропология: личность в перспективе постчеловечности / Г.Л. Тульчинский // Вопросы философии. 2009. -№4. -С. 41-56.

155. Узланер, Д. Об «экспертах» и «интеллигентах» Электронный ресурс. // Русский журнал. 2009. 17 апреля.- Режим доступа: http://mss.ru/pole/ ob-ekspertah-i-intelligentah.

156. Ульяновский, A.B. Мифодизайн: коммерческие и социальные мифы / A.B. Ульяновский. СПб.: Питер, 2005. - 544 с.

157. Успенский, Б.А. Русская интеллигенция как специфический феномен русской культуры / Б.А. Успенский // Россия/Russia. Вып. 2 10.: Русская интеллигенция и западный интеллектуализм: История и типология. М.: ОГИ, 1999. - С. 7-18.

158. Федотов, Г.П. Трагедия интеллигенции / Г.П. Федотов // Судьба и грехи России. Избранные статьи по философии русской истории и культуры. В 2-х тт. Т.1. СПб.: София, 1991. - С. 66-101.

159. Федотов, Г.П. Три столицы / Г.П. Федотов // Судьба и грехи России. Избранные статьи по философии русской истории и культуры. В 2-х тт. Т.1.- СПб.: София, 1991.-С. 50-65.

160. Федотов, Г.П. Революция идёт / Г.П. Федотов // Судьба и грехи России. Избранные статьи по философии русской истории и культуры. В 2-х тт. Т.1.-СПб.: София, 1991.-С. 127-172.

161. Филатова, А. Концепт интеллигенция в смысловом пространстве современной русской культуры / А. Филатова // Логос. 2005. - № 6 (51) -С. 206-217.

162. Филиппов, А. Участь эксперта / А. Филиппов Электронный ресурс. // Отечественные записки. 2003. - № 1. - Режим доступа: http://magazines/russ/ru/oz/2003/l/2003 0.1 02.html.

163. Философия и литература: проблемы взаимных отношений (материалы «круглого стола») // Вопросы философии. 2009. - № 9. - С. 56-96.

164. Фирсов, Б.М. Интеллигенция и интеллектуалы в конце XX века / Б.М. Фирсов//Звезда.-2001.-№ 8.-С. 164-173.

165. Фихте, И.Г. Несколько лекций о назначении учёного / И.Г. Фихте // Фихте И.Г. Сочинения. В 2-х т. Т. 2. Сост. и прим. В. Волжского. -СПб.: Мифрил 1993. С. 7-64.

166. Флорида, Р. Креативный класс: люди, которые меняют будущее / Р. Флорида: пер. с англ. А. Константинова. М.: Издательский дом «Классика - XXI», 2007. - 421 с.

167. Флоря, A.B., Корносенков, C.B. Слово «интеллигенция» в современном публицистическом дискурсе / A.B. Флоря, C.B. Корносенков // Свободная мысль. 2009. - № 3. - С. 191-198.

168. Фролов, Э.Д. Парадоксы истории парадоксы античности / Э.Д. Фролов. - СПб.: Изд-во ГМИ СПб, 2004. - 420 с.

169. Фуко, М. Воля к знанию / М. Фуко // Фуко М. Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности. Работы разных лет. Пер. с фр. С. Табачниковой под общ. ред. А. Пузырея. М.: Касталь, 1996. -С. 97-268.

170. Фуко, М. Интеллектуалы и власть. Ч. 1. Статьи и интервью. 1970-1984 / М. Фуко: пер. с франц. С. Ч. Офертаса под ред. В.П. Визгина и Б.М. Скуратова. М.: Праксис, 2002. - 384 с.

171. Фуко, М. Интеллектуалы и власть: избранные политические статьи, выступления и интервью. Ч. 2. / М. Фуко: пер. с франц. И. Окуневой под общ. ред. Б.М. Скуратова. М.: Праксис, 2005. - 320 с.

172. Фуко, М. Интеллектуалы и власть: избранные политические статьи, выступления и интервью. Ч. 3. / М. Фуко: пер. с франц. Б.М. Скуратова под общ. ред. В.П. Большакова. М.: Праксис, 2006. - 320 с.

173. Фуко, М. Предисловие к американскому изданию «Анти-Эдипа» / М. Фуко // Делёз Ж., Гваттари Ф. Анти-Эдип: Капитализм и шизофрения пер. с фр. Д. Кралечкина; научн. ред. В. Кузнецов. Екатеринбург: У-Фактория, 2008. - С. 5-10.

174. Хабермас, Ю. Первым почуять важное. Что отличает интеллектуала? / Ю. Хабермас // Неприкосновенный запас. 2006. - № 3 (47). - С 5-13.

175. Хабермас, Ю. Философский дискурс о модерне. Двенадцать лекций / Ю. Хабермас: пер. с нем. 2-е изд. - М.: изд-во «Весь мир», 2008. -416 с.

176. Хазанов, Б. Русская интеллигенция. История безответственной любви / Б. Хазанов // Погружение в трясину: (Анатомия застоя): сост. и общ. ред. Т.А. Ноткиной. -М.: Прогресс, 1991. С. 632-642.

177. Хайдеггер, М. Самоутверждение немецкого университета/ М. Хайдеггер: пер. В.В. Бибихина.Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.gummer.mfo/bogoslov Buks/Philos/Heidegg/Sam nem Univ.php.

178. Хапаева, Д.Р. Герцоги республики в эпоху переводов: гуманитарные науки и революция понятий / Д.Р. Хапаева. М.: Новое литературное обозрение, 2005. - 264 с.

179. Цицерон. Об обязанностях. Пер. В.О. Горенштейн // Цицерон. О старости. О дружбе. Об обязанностях. М.: Наука, 1975. - С. 58-156.

180. Цицерон. Об ораторе. Пер. Ф.А. Петровского // Цицерон. Эстетика: трактаты. Речи. Письма. -М.: Искусство, 1994. С. 162-372.

181. Цицерон. Тоника. Пер. А. Е. Кузнецова // Цицерон. Эстетика: трактаты. Речи. Письма. ML: Искусство, 1994. - С. 56-81

182. Цицерон. Тускуланские беседы. Пер. М. Гаспарова // Цицерон. Избранные сочинения. М.: «Худож. лит.», 1975. - С. 207-357.

183. Шарль, К. Интеллектуалы во Франции: Вторая половина XIX века / К. Шарль: пер. с фр. под ред. С.Л. Козлова. М.: Новое издательство, 2005.-328 с.

184. Шелер, М. Университет и народный университет / М. Шелер // Логос. -2005. -№6(51). -С. 60-97.

185. Шемякин, Я.Г. Динамика восприятия образа России в западном циви-лизационном сознании / Я.Г. Шемякин // Общественные науки и современность. 2009. -№ 2. - С. 5-22.

186. Шишкина, М.А. Паблик рилейшнз в системе социального управления / М.А. Шишкина. СПб.: Изд-во С.-Петербургского ун-та, 1999. -444 с.

187. Шкуратов, В. Интеллигенция в проекте современности / В. Шкуратов // Логос, М., 2005. -№6(5). - С. 243-252.

188. Шмидт, С.О. К истории слова «интеллигенция» / С.О. Шмидт // Россия Запад - Восток. Встречные течения: к столетию со дня рождения М.П. Алексеева. - М., 1996. - С. 409-417.

189. Шнедельбах, Г. Университет Гумбольта Электронный ресурс. / Г. Шнедельбах // Логос. 2002, - № 5-6. - Режим доступа: http://www.mthenia.ru/logos/number/35/04-pdf.

190. Штурман, Д. В поисках универсального сознания. Перечитывая «Вехи» / Д. Штурман // Новый мир. 1994. - № 4. - С. 133-184.

191. Штурман, Д. После катастрофы. По страницам сборников «Из глубины» и «Из-под глыб» / Д. Штурман // Новый мир. 1995. - № 2. -С. 108-162.

192. Эко, У. Норберто Боббио: пересмотренное представление о назначении учёного / У. Эко Полный назад! «Горячие войны» и популизм в СМИ: пер. с итал. Е. Костюкович. М.: Эксмо 2007. - С. 107-130.210

193. Энциклопедический социологический словарь / под общ. ред. Г.В. Осипова. М.: ИСПИ РАН, 1995. - 939 с.

194. Эрн, В.Ф. Время славянофильствует. Война, Германия, Европа и Россия/В.Ф. Эрн//Сочинения.-М.: Правда, 1991.-С. 371-398.

195. Яковлев, М.В. Идеология / М.В. Яковлев М.: Мысль, 1979. - 171 с.

196. Ямпольский, М. Личные заметки о научной институции Электронный ресурс. / М. Ямпольский // Новое литературное обозрение. 2001.

197. Режим доступа: http://magazines.russ.ru/oz/2003 /6/2004 I 16/html.