автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Интертекстуальность, реминисценции и авторские маски в романе Н.Г. Чернышевского "Повести в повести"

Полный текст автореферата диссертации по теме "Интертекстуальность, реминисценции и авторские маски в романе Н.Г. Чернышевского "Повести в повести""

САРАТОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИСТЕТ им. Н.Г.Чернышевскош

На правах рукописи

Метласова Татьяна Михайловна

ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНОСТЬ, РЕМИНИСЦЕНЦИИ И АВТОРСКИЕ МАСКИ В РОМАНЕ Н.Г.ЧЕРНЫШЕВСКОГО «ПОВЕСТИ В

ПОВЕСТИ»

Специальность 10.01.01. - русская литература

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Саратов 2006

Работа выполнена на кафедре русской классической литературы и методики преподавания Педагогического института Саратовского государственного университета им. Н.Г.Чернышевского

Научный руководитель — доктор филологических наук, профессор Демченко Адольф Андреевич

Официальные оппоненты:

-доктор филологических наук, профессор Щеблыкин Иван 11авлович -кандидат филологических наук, доцент Коневец Светлана Николаевна

Ведущая организация — Самарский Государственный Педагогический Университет

Защита состоится «20» декабря 2006 г. в 14 часов на заседании диссертационного совета Д 212.243.02 в Саратовском государственном университете им. Н.Г.Чернышевского но адресу: 410012, г.Саратов, ул.Астраханская, 83, XI корпус.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Саратовского государственного университета.

Автореферат разослан «20» ноября 2006 г., представлен для размещения на сайте Саратовского государственного университета «^3» 2006

года (sovet@sgu.ru).

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук,

профессор

Ю.Н.Борисов

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ.

Созданный Чернышевским в Петропавловской крепости роман «Повести в повести. Роман или не-роман» (1863) выделяется 'сложной и весьма необычной художественной организацией текста, обусловленной своеобразием авторской позиции.

На эти особенности романа «Повести в повести» в свое время обращали внимание В.В.Виноградов и М.М.Бахтин, но в их исследованиях анализ произведения не получил дальнейшего развития.

Наибольший вклад в изучение романа внесли исследователи жизни и творчества писателя Н.А.Алексеев, Н.А.Вердеревская, А.П.Грачев, Л.МЛотман, М.П.Николаев, Ю.К.Руденко, А.П.Скафтымов, В.А.Сушицкий, Г.Е.Тамарчснко, П.Е.Щеголев. Подробное исследование автобиографической части романа представлено в книге В.А.Сушицкого «Н.Г.Чернышевский. Из автобиографии» (Саратов, 1937), в которую он включил подготовленные по рукописи первую и вторую редакции «Из автобиографии», комментарии к биографии Н.А.Добролюбова и «Автобиографии» Н.И.Костомарова, и два автобиографических отрывка из авторского предисловия к роману.

Значительная работа по составлению общих и биографических комментариев к роману была проделана Н.А.Алексеевым, который подготовил первое полное издание «Повестей в повести» в 1930 году и чьи комментарии представлены в 12 томе Полного , собрания сочинений Н.Г.Чернышевского (1949).

Одно из первых исследований художественной стороны романа принадлежит П.Е.Щеголеву, который в 20-х годах XX века подготовил ряд публикаций отдельных частей «Повестей в повести» в периодических изданиях со вступительными статьями. Им же была дана общая оценка художественного достоинства романа в работе «Страсть писателя» (1989).

Большое значение для изучения художественного творчества Н.Г.Чернышевского имеют труды А.П.Скафтымова, участвовавшего в подготовке и опубликовании романов писателя в Полном собрании сочинений (1939-1953). В своей статье «Художественные произведения Чернышевского, написанные в Петропавловской крепости» (1958) он подчеркивает единство первоначального авторского замысла в отношении романов «Алферьев», «Повести в повести» и «Мелких рассказов», указывает на особые условия написания новых художественных произведений автора, с чем связана эзоповская манера их изложения. Раскрывая идейно-тематическое содержание «Повестей в повести», он особенно выделяет проблему духовной обедненности общества, тему несвободы и трагичности судьбы русской женщины, проблему свободы семейно-брачных отношений.

К общей характеристике романа обращалась Л.М.Лотман, посвятившая «Повестям в повести» несколько страниц в своей работе «Чернышевский -романист» (1956). Основной акцент здесь сделан на идеологическом контексте произведения, отмечена его социально-политическая проблематика. Наиболее подробное монографическое исследование художественного плана

романа было проведено Н.А.Вердеревской в ее диссертации «Роман Н.Г.Чернышевского «Повести в повести»(1961): внимание уделено анализу своеобразия художественной формы произведения, его проблематике и композиционным особенностям, аллегорическим эпизодам. Подробно рассмотрены высказывания о русских и зарубежных писателях, оставленные Чернышевским на страницах романа. Заметный вклад в изучение романа внес Г.Е.Тамарченко, посвятивший художественному творчеству

Н.Г.Чернышсвского диссертационное исследование и ряд монографий (1954, 1972, 1976). Анализу жанровых и структурных особенностей романа посвятил свою монографию Ю.К.Руденко (1989). Отдельные аспекты художественного своеобразия романа были также освещены в ряде статей Н.А.Вердеревской, М.П.Николаева, МЛ.Гольберга, М.И.Мальцева, В.Д.Ахрамеева, посвященных сложной композиционной структуре и разнообразным средствам иносказания, проблематике и некоторым литературным заимствованиям, связанным с творчеством русских и зарубежных авторов, а также внедрению публицистического стиля в повествовательную ткань художественного произведения и образу «нового человека».

Анализ истории изучения романа Чернышевского показывает, что наименее разработанными оказались вопросы, связанные с выявлением авторской позиции, образа автора в романе. В этой связи представляется первостепенным, во-первых, изучить историю создания романа с опорой на архивный первоисточник текста, уточнить своеобразие авторского замысла, выявляемого через интертекстуалыюсть, в том числе использование автором реминисценций и авторских масок.

Актуальность выбранной нами темы определяется наметившимся в настоящее время в науке о Чернышевском пересмотром значения его наследия, связанным с преодолением исключительно идеологической оценки его личности и творчества.

Объектом исследования является творчество Н.Г.Чернышевского -беллетриста.

Предмет исследования - роман Н.Г.Чернышевского «Повести в повести», использование приема авторских масок, реминисценций и интертекстуалыюсти как выражения авторской позиции в романе.

Основной целью исследования является выявление художественных особенностей присутствия в романе авторских масок, реминисценций и интертекстуальности. Для достижения этой цели были поставлены следующие задачи:

1. Изучение личностных и общественно-исторических предпосылок создания Чернышевским романа «Повести в повести».

2. Исследование рукописи романа; сравнение черновых редакций окончательным текстом.

3. Изучение биографического материала в аспекте творческого замысла романа.

4. Выявление наиболее значимых в романе интертекстуальных связей в их различных художественных проявлениях.

5. Определение художественной функции авторских масок в романе.

Научная новизна заключается в том, что художественная структура романа: «Повести в повести» с точки зрения интертекстуальности, реминисценций и авторских масок не рассматривалась до сих пор системно. Получает интерес известное сближение романного опыта Чернышевского с современными исканиями в области художественной организации текста.

Теоретическая значимость обусловлена дальнейшим развитием исследований проблемы автора в художественном тексте как одной из центральных в современном литературоведении.

Практическая значимость исследования состоит в возможности использования его результатов при изучении художественного творчества Н.Г.Чернышевского в курсе истории русской литературы, а также истории отечества и истории родного края. Материалы диссертации могут применяться в школьных и вузовских курсах истории русской литературы, в спецкурсах и семинарах по проблемам интертекстуальности.

Методологической основой работы являются фундаментальные труды по теории автора (М.М.Бахтин, Р.Барт, В.В.Виноградов) и исследования современных литературоведов в области изучения проблемы автора (А.М.Буланов, Б.О.Корман, И.П.Карпов, В.В.Прозоров, Н.Т.Рымарь, В.П.Скобелев), труды по изучению биографии и творчества Н.Г.Чернышевского (Н.А.Алексеев, А.А.Демченко, М.П.Николаев, И.Паперно, М.Т.Пинаев, Ю.К.Руденко, А.П.Скафтымов, Г.Е.Тамарченко, П.Е.Щеголев и др.), текстологии (А.Л.Гришунин, Д.С.Лихачев, Е.И.Прохоров, С.А.Рейсер); использованы структурно-типологический, сравнительно-исторический методы, метод целостного анализа художественного текста.

Положения, выносимые на защиту:

1. Прием введения в текст романа большого количества авторских масок наряду со сложной рамочной композицией с несколькими авторскими предисловиями способствует достижению, по выражению Чернышевского, «объективного» повествования в романе и является ситуативно обусловленным.

2. Своеобразие авторской позиции в романе проявляется в комбинировании приемов интертекстуальности, введения авторских масок и автобиографического материала.

3. Введение авторских масок и средств интертекстуальности, в том числе приема литературной реминисценции, обусловлены идейно-художественными задачами автора.

Апробация работы. Основные положения диссертации были отражены в семи публикациях и изложены на следующих научных конференциях: XXVII Зональной научной конференции литературоведческих кафедр университетов и педвузов Поволжья (Саратов, 2000), ежегодной международной конференции «Чернышевский и его эпоха» (Саратов, 2000, 2002, 2005), ежегодной итоговой конференции Педагогического института СГУ им.Н.Г.Чернышевского (Саратов, 2001, 2002, 2003).

Структура. Диссертация состоит из введения, трех глав - «История создания романа», «Интертекстуальность и реминисценции в романе», «Карнавал авторских масок», заключения и двух приложений. Приложение содержит черновые редакции предисловия (по рукописи романа), а также копии отдельных рукописных отрывков.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ.

В первой главе - История создания романа - представлена история создания романа с рассмотрением хранящейся в РГАЛИ рукописи, черновых редакций предисловия и эпизодов, предположительно предназначавшихся для включения в текст романа. Изучение рукописи романа показало, что в ней присутствуют 6 вариантов предисловия: от 6 сентября, 6-9 октября, 10 октября, 13 октября, 13-14 октября, включая окончательный, датированный 20 октября 1863 года. Причина такого тщательного поиска становится понятной, если учесть тюремно-подцензурные условия написания романа. Предисловие является также структурной составляющей композиции романа, когда автор вписывает свое имя в один ряд с «героями-соавторами», поясняя, таким образом, художественный замысел своего нового произведения. Общий смысл рассуждений Чернышевского сходен во всех вариантах предисловия: автор старается убедить читателей (а еще в большей степени цензуру) з невинно-развлекательном характере своего романа — «не романа», а «сборника сказок», с вымышленными персонажами, не имеющими отношения к действительности, а тем более к «общественному служению» (Вариант от 13-14 октября). Писатель пытается завуалировать или вовсе скрыть идейный подтекст своего произведения.

Изучение неопубликованных вариантов текста предисловия позволяет проследить этапы формирования окончательного текста, установить основные направления его доработки, определить главные тенденции авторского замысла романа и выявить причины основных тезисов предисловия. Очевидно, что Чернышевский стремился наиболее четко и доступно изложить свои намерения относительно структуры и содержания романа, в каждом последующем варианте старался достичь более убедительного изложения, а также избежать острых углов в обращении к цензуре, несколько сгладить явно ироничное звучание текста. В поисках соответствующей собственному творческому замыслу формы предисловия, Чернышевский стремился наиболее четко изложить концепцию своего будущего романа, особенно в отношении вопроса об авторе.

В процессе работы над романом изменениям подвергались также эпизоды, вошедшие в его состав, о чем свидетельствует оставленный на одном из черновых листов рукописи список заглавий фрагментов, которые он, очевидно, планировал включить в роман, в том числе и в его автобиографическую часть.

. Опора на фактический материал ранних дневниковых записей Чернышевского, его переписку с родными из Петропавловской крепости,

оставленные на полях рукописи заметки, а также рассуждения в предисловии к роману и черновые отрывки текста, позволила детально уяснить особенности авторского замысла «Повестей в повести».

Характер работы Чернышевского над рукописью романа, учитывая наличие множества исправлений, вариантов и черновых редакций текста, указывает на тщательность и интенсивность творческого поиска писателя, обусловленного его стремлением воплотить в этом литературном произведении целый ряд идейно-художественных задач, минуя цензурные препятствия: передача широким читательским массам идеи о необходимости изменения существовавшего в России общественного порядка, препятствовавшего всестороннему развитию личности; донесение до читательского сознания идеи о воспитании гражданской ответственности; ознакомление читателя с мировой литературной прозаической и поэтической классикой с целью вовлечения его в процесс самообразования; включение в текст романа автобиографического материала, отвечающего общему идейно-тематическому замыслу произведения в целом и соответствующего его композиционной и повествовательной схемам; создание композиции и повествовательной перспективы текста с использованием художественных средств, соответствующих решению поставленных задач.

Во второй главе - Интертекстуальность и реминисценции в романе -выявлены и исследованы основные интертекстуальные связи в романе, описаны новаторские тенденции, реализованные в тексте романа, определена роль реминисценций в структуре авторского замысла. Здесь же рассмотрен фактор влияния восточного эпоса и культуры и фольклорного литературного творчества славянских народностей на «Повести в повести». Путем сравнения текстов источников и их авторской интерпретации установлены основные направления переделки поэтических текстов и определено значение поэтических реминисценций в художественной системе произведения.

Новаторские тенденции широко реализуются в исследуемом произведении, проникая во все его сферы (сюжет, композиция, стиль, система образов, отношения автора и героев и т.д.).

Сложная: композиция романа "Повести в повести" обусловлена участием большого количества авторов. Эффект присутствия всех этих "авторов" усиливается благодаря убедительному воссозданию речи и манеры поведения каждого из них.

Кроме того, "авторы" пробуют себя в различных жанрах: Сырнев пишет биографические очерки, и в то же время пытается подражать Гоголю в главе "Проба пера", сделав реминисценцию на отрывок из его повести "Нос"; А.Тисьмина-Дмитровская подражает Шекспиру, написав драму, состоящую из 8 явлений, а главными героями этой драмы становятся герои пьесы Н.В.Гоголя "Ревизор". Кроме того, что само произведение "Повести в повести" включает в себя ряд других, некоторые из них, в свою очередь, представляют собой рассказ в рассказе. Например, глава "Обидчивый пуританин", написанная от лица Л.С.Крыловой, содержит сочинение Кузьмы Фомича "История добродетельной графини Кавальканти, сочиненная

госпожою баронессою Дюдевантою", и является сатирическим переложением сюжета одного из романов Ж.Санд.

"Авторы" повестей экспериментируют также и с формой текстов и пишут некоторые из них совместно (например, глава "Лоскутки. Писано в две руки Л.С. и П.Д.Крыловыми") или представляют те или иные события в виде переписки ("История белого пеньюара", вставляют стихотворные отрывки, зачастую заимствованные из творчества Фета, Некрасова, Гете и др. Эксперименты с поэтическими текстами проявляются в их перефразировании, комбинировании строк, принадлежащих разным поэтам. Такая "вольность" объясняется тем, что Чернышевский позволял себе, по его выражению, "шутить" с теми авторами, чье творчество почитал и любил: "Я не шучу с теми, кого не люблю"1.

Структура произведения усложняется «привлечением» к соавторству помимо героев романа реальных поэтов и писателей: в него включены поэтические отрывки русских и зарубежных поэтов, реминисценции известных художественных текстов, собственная автобиография Чернышевского.

В художественном отношении наиболее яркой характеристикой романа является использование «чужого слова» (наличие межтекстовых связей) или интертекстуальность2. Писатель вводит сюжетные линии, литературных героев, отрывки из поэтических произведений других авторов, называя их при этом своими соавторами. Излюбленный художественный прием Чернышевского в данном романе — литературная реминисценция, то, что он называет «переплавкой материала». Его привлекает возможность творческой «игры», художественного объединения нескольких произведений. Не избегает он и заимствований, если они удачно ложатся на переделанный текст. Чернышевскому кажется занимательным вплетение героев одного литературного текста в сюжетную канву другого или в новый, выдуманный им самим сюжет, объединение и переплетение сюжетов, подражание художественной манере других авторов, наряду со стремлением не утратить художественной целостности текста Все это приобретает характер своеобразного художественного эксперимента.

Вместе с тем, эксперимент Чернышевского в каждом из отдельных его аспектов в целом не выходит за рамки литературных традиций своего времени. Столкновение в середине XIX века романтического направления в поэзии и реализма в прозе способствовало возникновению бурной литературно-критической полемики и развитию литературных, в том числе пародийных, жанров. Следование автора романа гоголевским литературным традициям подтверждается большинством исследователей «Повестей в

' Н.Г.Чернышевский. Поли, собр.соч. - М., 1939-1953, т. XII, с.695. В дальнейшем ссылки на это издание даются следующим образом: (XII, 695).

2 Термин впервые введен Ю.Кристевой в работе «Бахтин, слово, диалог, роман» (1967) на основе его концепции диалогичности, затем стал одним из опорных терминов теории текста Р.Барта. В современном литературоведении означает «общую совокупность межтекстовых связей», как безеознательных, так и осмысленных (Хализев, 1999).

повести» (Н.А.Вердеревская, Николаев П.А., Николаев М.П., Г.Е.Тамарченко, Ю.К.Руденко).

Находясь во время работы в «Современнике» в центре современной литературной и литературно-критической деятельности, Чернышевский хорошо знал существовавшие направления в литературе и тенденции в развитии художественного творчества, что позволило ему позднее, в Петропавловской крепости, осуществить гармоничный синтез традиционных и новаторских литературных приемов и поставить их на службу реализации собственного замысла при создании «Повестей в повести».

К средствам интертекстуальности в романе относятся различные приемы цитирования - реминисценции, аллюзии, заимствования и центоны.

Наиболее насыщенный аллюзивный характер имеет предисловие и его черновые редакции, где, рассуждая о «развлекательном» характере своего романа, автор приводит имена многих известных представителей мировой художественной классики и имена персонажей их произведений (Гете, Шекспир, Годвин, Бульвер, Филдинг, Руссо, Беранже, Гоголь, Лермонтов, Помяловский, Мицкевич, Шевченко, Некрасов и др., а также Макбет, Яго, Пиквик, Гурдаферид, Зораб, Шехерезада, Маджлинет, Жульетта, Галеаццо и пр.).

С помощью реминисценций и аллюзий автор делает отсылки не только к произведениям мировой художественной литературы, но и поднимает важные общественно-политические и социальные проблемы современности, привлекает внимание читателя к философским системам ведущих немецких мыслителей, проливающим свет на верное с точки зрения писателя отношение к данным проблемам и определяющим прогрессивные пути развития общества.

В романе «Повести в повести» отсылки к именам немецких философов носят аллюзивный или скрытый ассоциативный характер. Так, одна из героинь-авторов, участвующая в коллективном творчестве под псевдонимом «Л.А.Коробейникова», пользуется также псевдонимом «Лукъян Игнатьевич фон Бах», что является отсылкой к имени Л.Фейербаха. В окончательном тексте романа этот псевдоним используется в качестве подписи. Тем не менее, это не единственное упоминание имени Фейербаха в романе. Философ, снова под именем Лукъяна Игнатьевича фон Баха, называется учителем Алферьинки Сырнева: «Но в особенности много обязан он, как и наши родные дети, Лукъяну Игнатьевичу фон Баху, бывшему довольно долгое время по названию гувернером наших двух сыновей и Алферьинки, на деле -моим милым и добрым гостем, глубоко уважаемым нами собеседником нашим. Пользуюсь случаем, чтобы выразить нашу признательность и любовь этому благороднейшему и умнейшему человеку, которого другого я не встречал в жизни и не знаю» (XII, 167), - вкладывает писатель собственное отношение к личности Фейербаха в слова дяди Сырнева - Е.Я.Всеволодского. Далее подчеркивается благотворное идейное влияние Лукъяна Игнатьевича фон Баха (Фейербаха) на воспитание и становление личности молодого

поколения, благодаря чему Всеволодский и его супруга были спокойны в отношении будущего своих детей, в отличие от других родителей.

Некоторые факты из биографий немецких просветителей в романе перемешиваются, обрастают рядом вымышленных деталей, а биографические очерки о них становятся семейно-бытовыми описаниями, построенными вокруг романтического сюжета «для отвода глаз».

Реминисценция как одно из средств интертекстуалыюсти многофункциональна в выполнении творческой задачи автора романа. Под реминисценцией мы понимаем «отсылку к предшествующим литературным фактам», «образы литературы в литературе» (Хализев, 1991) и рассматриваем в работе сознательно включаемые в текст романа элементы других произведений.

Одним из основных назначений реминисценций является их просветительский характер соответственно общей идее романа. Охватывая широкий спектр литературно-исторических жанров, автор «Повестей в повести» рассчитывает не только на ассоциативное мышление искушенного читателя и вовлечение его в интеллектуальную игру переосмысления затрагиваемых в цитируемых отрывках вопросов, но и на возбуждение интереса как можно большего количества начинающих читателей к произведениям мировой художественной литературы, несущим идеи просвещения.

Реминисценция является также одним из средств эзопова языка, широко применяемых Чернышевским в романе. Не имея возможности открыто выражать собственные идеи, автор прибегает к включению в текст чужих героев, сюжетов и ситуаций для раскрытия острой общественно-политической и социальной проблематики на имплицитно-ассоциативном уровне текста. То есть, реминисценции служат раскрытию проблематики романа, так как выбор эпизодов отвечает задаче воплощения идейно-тематического замысла автора.

С другой стороны, использование реминисценций дополняет прием введения авторских масок, способствуя достижению «объективного» повествования.

Прием литературной реминисценции способствует возникновению эффекта карнавализации: в результате творческой игры мнимых авторов, выходящей за рамки личного творчества, создается ситуация фарса, шутки, розыгрыша, «подловления» неопытного читателя. Читатель заранее поставлен в известность об участии в романе многих известных художников слова, перед его глазами список персоналий, предоставленный автором, но список также фарсовый: здесь вымышленные герои помещены в один ряд с реальными литераторами (XII, 136-37), а читающей публике предлагается угадать, где подлинник, а где подделка.

Обращает на себя внимание следующая особенность творческой «переплавки материала» Чернышевским, которую можно охарактеризовать как прием двойной реминисценции: в большинстве случаев он объединяет два произведения, интегрируя два различных сюжета, вплетая героев одного произведения в сюжетную линию другого, или сталкивая их героев.

Примером такой двойной реминисценции в романе может служить глава «Обидчивый пуританин. Материалы для биографии Н.В.Гоголя и объяснения его сочинений, с критикой одного из романов Жорж Занда. Исторический этюд из мемуаров и бумаг Л.С.Крыловой», в которой мы встречаемся с «прототипом» персонажа из рассказа Н.В.Гоголя «Иван Федорович Шпонька и его тетушка» и знакомимся с его переработкой отрывка из романа Жорж Сапд «Домашний секретарь». Главный герой главы, Кузьма Фомич Остапенко, совмещает в себе черты гоголевского Шпоньки и его же Подколесина из пьесы «Женитьба». Чернышевский называет его Кузьмой по отчеству Ивана Кузьмича Подколесина, дает ему отчество шафера Подколесина, Ильи Фомича Кочкарева, и фамилию Остапенко, имеющую некоторое созвучие с фамилией Шпоньки, и создает персонажа, который мог бы послужить прототипом для гоголевских героев. С помощью него автор развивает тему сатирического изображения преуспевающего в делах зрелого мужчины, желающего жениться, но робость и трусость которого становятся причиной постыдных с точки зрения общества поступков. Гоголевскому Шпоньке из страха перед женитьбой снится кошмар о предстоящей семейной жизни, его Подколесин удирает от невесты, выпрыгнув из окна, а у Чернышевского появляется новый эпизод о горе-женихе, который по нута в церковь пытается сбежать от своих дружков, нырнув в подворотню, и они предусмотрительно везут его в церковь в мешке, и, в довершение всего, во время венчания вместо невесты, зажмурив от конфуза глаза, он целует своего усатого шафера.

В «Обидчивом пуританине» мы знакомимся с переработкой начала романа «Домашний секретарь», принадлежащей Кузьме Фомичу Остапенко, который «адаптировал» текст с целью исключить какую бы то ни было «безнравственность» и заменить ее в своей переделке на «высоконравственные» и «благодетельные» поступки героев романа, который сам по себе является глубоко идейным и воспитательным.

С другой стороны, Остапенко, по замыслу самого Чернышевского, является «лишь подставкою для рассуждения о Жульене, Жульетте, Галеаццо и Кавальканти» (XII, 129). Переделка Остапенко, кроме начального отрывка, -свободная вариация на тему «Домашнего секретаря», подталкивающая к обсуждению главных героев романа и их поступков в приведенной Остапенко вымышленной ситуации.

В «Повестях в повести» присутствует целый пласт реминисценций, относящихся к восточной поэзии и литературной культуре, что объясняется особым отношением автора к восточной народной мудрости, имеющей поучительный характер. Здесь встречается аллюзия на древнеиндийскую религиозную книгу Риг-Веду, «Книгу шахов» персидско-таджикского поэта Фирдоуси - Шах-Намэ, реминисценция отрывка из древнеиндийского эпоса Махабхараты - эпизода о Нале и Дамаянти, а также одной из сказок «Тысяча и одной ночи», заимствования и переделки стихов Гафиза в переводе Фета. По установленным им самим правилам художественной игры, персонажи

различных произведений мировой литературы помещаются у Чернышевского в вымышленные сюжеты или в сюжеты других произведений.

В романе широко используется также устное народное творчество. География используемых здесь литературных источников не ограничивается арабскими, персидскими, индийскими, и греческими преданиями, но включает в себя и наследие европейских народов, например, татарскую легенду о лани и сербскую песню «Двое милых». Последняя позаимствована из собрания песен и сказок Вука Караджича.

Далеко не последнее место в романе занимают поэтические тексты. Чернышевский широко использует отрывки поэтических произведений русских и зарубежных авторов в качестве эпиграфов, лирических отступлений и отдельных глав романа. Поэтическим материалом для Чернышевского становятся стихи любимых им поэтов, тех, которых он считает выдающимися, истинно талантливыми и одаренными мастерами поэтического слова. Он привлекает отрывки из стихов и поэм Л.С.Пушкина, Н.Л.Некрасова, М.Ю.Лермонтова, А.А.Фета, Ф.И.Тютчева, А.В.Кольцова, А.Толстого, а также Гете и Гафиза.

Среди поэтических" переделок Чернышевского находим примеры, в которых он путем замены нескольких слов стремится изменить общее настроение стихотворения. Так, в отрывке из поэмы Н.А.Некрасова «Несчастные» замена единственной строки «Доходят до дверей темницы» на «Несутся из моей светлицы» полностью сменяет настроение отчаяния, тоски и одиночества атмосферой радости, оптимизма, семейного счастья: Ликует день, щебечут птицы, Красою блещут небеса;

Несутся из моей светлицы Любви и воли голоса.

Интересен подход писателя к переделке поэтических текстов, который подчеркивает увлеченность автора в работе с поэтическим материалом, стремление экспериментировать. Путем минимальных изменений (осторожной замены отдельных слов при наиболее полном сохранении основного текста) он стремится изменить либо общее настроение отрывка, либо его грамматический план, либо создать новую самодостаточную, тематически и стилистически завершенную поэтическую единицу, объединив отрывки различных стихотворений (составление центонов).

Таким образом, такие приемы интертекстуальности, как реминисценции, аллюзии и литературные переделки являются средствами выражения авторской позиции и служат достижению поставленных автором в романе идейно-художественных задач: выполняя функцию одного из приемов эзопова языка, они являются ключом для прочтения глубинного смысла романа, средством актуализации насущной проблематики; способствуют созданию эффекта карнавализации, дополняя прием введения авторских масок, ведущих литературную игру; несут просветительскую нагрузку, акцентируя внимание читателя на сочинениях мировой художественной литературы и философско-просветительской мысли, заключающих в себе

жизненный опыт, накопленный многими поколениями людей различных национальностей, вероисповеданий и социальных слоев общества, и способный увлечь молодое поколение идеями совершенствования и разностороннего развития личности, изменения устаревших морально-этических и социально-психологических устоев общества.

В третьей главе - Карнавал авторских масок - изучены приемы введения в романный текст авторских масок и создания рамочной композиции с целью достижения, словами Чернышевского «объективного» повествования. Здесь же предложены два значения понятия «авторской маски», используемого в диссертации. С одной стороны, «авторской маской» называются воплощенные в тексте персонификации личности автора под его собственными псевдонимами времени сотрудничества в «Современнике» - «Эфиоп» и «Л.Панкратьев», а также внутритекстовое воплощение личности писателя -автора предисловия, Н.Чернышевского. С другой стороны, «авторской маской» мы называем каждого из персонажей, «примеряющих» па себя роль автора исследуемого произведения. Здесь рассматриваются особенности использования приема «авторской маски» в каждом из указанных значений, а также определяется роль данного приема в обеспечении художественной и просветительско-идеологической целостности романа. Прием обращения к читателю, характерный для художественного творчества Чернышевского, рассматривается как фактор усиления авторской позиции в тексте. В данной главе также предложены для наглядности схемы, иллюстрирующие ее основные положения.

В романе «Повести в повести» объективность достигается с помощью " распределения авторской «власти» между многочисленными его «соавторами», ведь именно благодаря отсутствию традиционного основного рассказчика, повествование которого явилось бы связующим композиционным элементом и субъективным началом текста, мы действительно не видим явных доказательств личного отношения автора к своим героям на повествовательном уровне. Каждый из «соавторов», внося собственный вклад с создание этого произведения коллективного творчества и примеряя на себя маску автора, ведет рассказ от первого лица и высказывает свое собственное, как бы отличное от авторского, мнение, в том числе и об условиях совместной работы, творческих задачах и способах их воплощения.

Жанрово-композиционная организация также служит авторскому замыслу в его художественном выражении: калейдоскоп всевозможных жанровых форм, используемых в романе, способствует дисперсии автора в тексте, . добавляя убедительности и правдоподобия индивидуальной манере и стилю каждого из героев-авторов, а в просветительском аспекте демонстрирует богатство литературно-исторических жанров в диапазоне мирового литературного наследия.

Композиция романа как нельзя более точно отвечает авторскому замыслу в плане желаемой «объективности». Отдельные части «Повестей в повести» соединяются в единое целое с помощью других отдельных его глав с метатекстовыми включениями, содержащими рефлексирующие заметки

героев-авторов, что исключает необходимость введения в роман единого (субъективного) повествования в лице основного рассказчика.

Другим средством достижения «объективности» наряду с композиционными приемами является система «авторских масок», в совокупности с эпистолярной формой позволившая писателю избежать субъективности повествования, вытеснив авторское «я» из повествовательной ткани романа и сделав своих героев его полноправными хозяевами.

Совокупность применяемых Чернышевским приемов, направленных на достижение «объективности», создает впечатление отсутствия автора как организующего начала текста: автора нет, он не виден за плотно сплетенной тканью интриги мнимых «авторов». Герои творят, обсуждают свои работы, спорят; они настолько самостоятельны, что, кажется, не подвластны автору. Те эпизоды, в которых «авторы» выражают свое мнение о произведении своего совместного творчества и поясняют, кому из них принадлежит «авторство», создают впечатление независимости героев-авторов от реального автора. К таким главам относятся, например, предисловие Н.Чернышевского, предисловие, «подписанное» Л.Панкратьевым, второй «Рассказ Верещагина» и «Старобельский вечер». Убедительность их существования с точки зрения их авторства заставляет усомниться в наличии другого, действительного создателя романа.

Но тем активнее работа авторской мысли, тем сильнее проявляется авторская позиция, направленная на устранение всех следов субъективности и личных оценок. То есть, «объективность», к которой стремится автор, требует и его вмешательства в художественное пространство романа для пояснения собственного замысла, которое, не нарушая условий объективности, реализуется путем введения в текст ряда авторских масок, каждая из которых имеет индивидуальное назначение.

С одной стороны, Чернышевский-автор прячется за масками героев — олицетворений его собственных псевдонимов, и в этом смысле Эфиоп и Панкратьев, и даже Н. Чернышевский - автор предисловия как внутритекстовая фигура, являются романными масками Чернышевского. С другой, каждый из героев, выступая в роли автора, как бы становится на его место, примеряя на себя «маску автора».

Вопрос «кто автор?» звучит на протяжении всего романа, в каждой отдельной его главе. Чернышевский продолжает запутывать вопрос об авторстве, облекая полномочиями авторской власти своих персонажей и читателей и вводя в текст нескольких персонажей под собственными псевдонимами. Каждый персонаж надевает «авторскую маску», прячется за маски других известных авторов.

Общее впечатление спектакля, карнавала масок, их движения, создает совокупность нескольких приемов: передача Чернышевским авторской власти по цепочке сначала Эфиопу, затем Панкратьеву, Верещагину, «пишущей компании», участники которой еще более запутывают эту интригу собственными правилами; использование псевдонимов для героев, наделение их самостоятельностью и инициативностью в написании романа,

использование масок реальных авторов, и, наконец, возложение ответственности за идею всего произведения на читателя, который, по замыслу автора, являясь завершающим сознанием в процессе восприятия романа, и становится его «истинным» автором.

В целом, использование системы авторских масок позволило Чернышевскому не только создать «объективный» роман, но и нарисовать целый ряд ярких образов, запечатленных в динамике становления личности, которые раскрываются по большей части путем расшифровки сложных авторских приемов аллегории и символов, иронии, эксплуатации персонажей и сюжетов мировой литературной классики и реальных персоналий, в том числе философов и мыслителей, чью мировоззренческую позицию разделял писатель.

Путем косвенных характеристик автор со всей психологической определенностью смог запечатлеть своих героев-помощников в процессе внутреннего роста и становления личности. Большинство из них прошло путь пересмотра своей жизненной позиции, принятия демократических убеждений, идей социальной справедливости и служения народу, преодоления барьера принятых в обществе условностей, негативно сказывающихся на воспитании женщины в семье и отношениях в браке, уровне ее образованности и степени ее свободы. Такими персонажами являются Сырнев, Крылова, Тисьмина, Нигулецкая и даже, в некоторой степени, Верещагин, который, в конечном счете, перестав сопротивляться взглядам «молодых энтузиастов», признает себя «другом прогресса».

Игра масками-псевдонимами в романе по большей части направлена на преодоление цензурных препятствий и связана с публицистической деятельностью Чернышевского. Оба псевдонима Чернышевского-героя -«Эфиоп» и «Панкратьев» использовались им ранее в публицистике. Под псевдонимом «Эфиопа» Чернышевским была опубликована статья «Опыты открытий и изобретений. Г. Магистр Н.де-Безобразов - псевдоним!» (Свисток, 1853). Формально посвященная разоблачению псевдонима одного из публицистов, в действительности она поднимает проблему необходимости решения крестьянского вопроса в дореформенной России. Псевдоним «Л.Панкратьев» автор использовал для подписания двух статей, помещенных им в «Современнике»: «Откупная система» (1858, №10) и «Винный акциз» (1859, №5).

Эфиоп — персонаж формально-тактического значения с авторскими биографическими . данными, с одной стороны предназначенный для отвлечения цензуры, с другой - прекрасно вписывавшийся в творческий замысел, отсылая читателя к важному для понимания основной идеи произведения материалу. В то же время этот прием служит художественной цели романа - создать роман объективный, где все персонажи равноправны, и ни один не пользуется любовью или нелюбовью автора, а сам автор растворяется в структуре произведения, «передавая» власть своим героям, и ставя себя, Чернышевского-героя, на одну ступень с ними. Другая авторская маска Чернышевского в романе - Л.Панкратьев - художественное воплощение

представлений оппонентов Н.Г.Чернышевского о нем как о публицисте и человеке в интерпретации самого писателя, изображенных с огромной долей самоиронии и гиперболизации: Панкратьев изображен человеком жадным, самодовольным, невоспитанным и неприятным в общении. Еще одним воплощением автора в тексте романа можно считать Н.Чернышевского -автора предисловия, который, войдя в художественное измерение, также становится внутритекстовой фигурой, одним из многочисленных повествователей. Предисловие Н.Чернышевского необходимо для пояснения автором собственной творческой позиции, передачи читателю ключей к разгадке авторского замысла.

Авторский замысел и главную идею «Повестей в повести» невозможно постичь, не учитывая условий их создания, а также мировоззрения и гражданской позиции автора, его отношения к актуальным общественно-политическим проблемам и взглядам на литературу и ее назначение, в отрыве от ранее написанных им публицистических, литературно-критических и художественных работ. Так, именно с помощью авторских масок Эфиопа и Л.Панкратьева он актуализирует проблемы, поднимаемые в статьях, подписанных этими псевдонимами, - острые проблемы общественного развития.

Примечательно, что, соблюдая условия подцензурное™ и применив для достижения этой цели такую художественную форму, которая позволила Чернышевскому выразить в этом мозаично-эклектичном произведении свои основные воззрения по широкому кругу вопросов (философия, литература, литературная критика и перевод, эстетика, история, общественное развитие, просвещение), он смог также осуществить свое давнее желание о написании своей автобиографии в художественном изложении, подчинив ее при этом основной цели романа.

В этой связи, Панкратьев - персонаж, необходимый не только с сюжетно-композиционной точки зрения. Именно благодаря ему стало возможным для автора включить в роман свою автобиографию, прикрывая его именем не только творчество «авторов» «Перла создания», но и собственные мемуары. Гак, Чернышевский, закрываясь уже использовавшейся им и известной читателю авторской маской Панкратьева, помещает в «Повестях в повести» воспоминания о своем детстве, семье, родном городе и горожанах, укладе городской жизни в эпоху, современную автору и его предшествующим поколениям. Эти воспоминания оказались важным ценным материалом не только для изучения биографии писателя, но и истории родного края для саратовцев.

В заключении формулируются основные выводы исследования.

В романе «Повести в повести» Чернышевский избрал такую композиционную схему рамочного типа с несколькими авторскими предисловиями и повествовательную перспективу романа с введением разветвленной системы авторских масок (маска автора предисловия, маски Эфиопа и Панкратьева как внутритекстовые воплощения личности автора, маски персонажей-авторов, «претендующих» на авторство большей части

романа), которые, способствуя важной для автора «объективности» повествования и не вступая в противоречие с основным идейно-художественным замыслом произведения, были способны отвлечь внимание цензуры от идейно-тематического содержания романа, и миновать, таким образом, препятствия к его опубликованию.

Своеобразие творческих задач автора, обусловленное личными обстоятельствами, с одной стороны, и стремлением передачи читателю просветительских идей в художественной форме, с другой, способствовало применению в романе «Повести в повести» таких разнообразных художественных средств, как введение персонажей-авторов, использование авторских масок, являющихся внутритекстовым отражением и развитием авторских масок Чернышевского, использовавшихся им ранее в публицистике, применение приемов реминисценции, аллюзии, заимствования и центонирования, приема синтеза литературных жанров, а также введение автобиографического материала.

Выбор литературных источников реминисценций обусловлен авторской оценкой их идейпо-тематичсского значения. Чернышевский стремился обратить внимание читателя на художественные произведения, поднимающие на своих страницах острые морально-этические и социальные проблемы (Гоголь, Некрасов, Жорж Санд, Диккенс), содержащие жизненный опыт многих народностей (восточный эпос, индийская народная поэзия, арабские сказки, татарские легенды, сербские песни из собрания В.Караджича); а также литературно-философские тексты немецких мыслителей (Фейербах, Лессинг, Форстер), в которых автор видел приемлемые для России пути общественного развития; поэтические произведения наиболее талантливых с точки зрения писателя поэтов (Гете, Пушкин, Лермонтов, Л.Толстой, Фет, Тютчев, Некрасов) с целью увлечь их идеями гражданственности, преобразования устаревших морально-нравственных и общественно-социальных устоев, не отвечающих условию свободного развития личности.

Введение авторских масок Эфиопа и Л.Панкратьева способствует актуализации общественных проблем, поднимаемых в статьях автора, в свое время подписанных этими псевдонимами.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Мепшасова Т.М. Об автобиографическом характере романа Н.Г.Чернышевского «Повести в повести» // Вестник Саратовского Государственного Технического Университета. Саратов, 2006. № 4. Вып.1. -С.272-277.

2. Метласова Т.М. Полифония в романе Н.Г.Чернышевского «Повести в повести. Роман или не-роман» // Интерпретация семантических отношений текста. Межвузовский сборник научных трудов. Выи.2. Саратов, 2000. - С.84-92.

3. Метласова Т.М Проблема автора в современных литературоведческих исследованиях // Проблемы изучения и преподавания литературы в вузе и школе, Саратов, 2000. - С. 12-16.

4. Метласова Т.М. «Повести в повести» Н.Г.Чернышевского или художественный эксперимент // Н.Г.Чернышевский. Статьи, исследования и материалы. Вып. 14. Саратов, 2002. - С. 112-120.

5. Метласова Т.М. Чернышевский в романе «Повести в повести»: автор и герой // Изучение литературы в вузе. Учебное пособие. Вып.4. Саратов, 2002. -С. 71-77.

6. Метласова Т.М. Неопубликованные варианты предисловия романа Н.Г.Чернышевского «Повести в повести» // Н.Г.Чернышевский. Статьи, исследования и материалы. Вып.15. - М., 2004.- С.106-119.

7. Метласова Т.М. Гоголевские реминисценции в романе Н.Г.Чернышевского «Повести в повести. Роман или не-роман» // Междисциплинарные связи при изучении литературы. Вып.2 Саратов, 2006.-С.403-408.

8. Метласова Т.М. Восточные мотивы в романе Н.Г.Чернышевского «Повести в повести. Роман или не-роман» // Труды педагогического института Саратовского государственного университета им. Н.Г.Чернышевского. Вып.4. Саратов, 2006. - С.63-68.

Метласова Татьяна Михайловна

ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНОСТЬ, РЕМИНИСЦЕНЦИИ И АВТОРСКИЕ МАСКИ В РОМАНЕ Н.Г.ЧЕРНЫШЕВСКОГО «ПОВЕСТИ В ПОВЕСТИ»

Автореферат

Подписано в печать 10.11.2006 г. Формат 60x84'/16. Бумага офсетная. Ризопечать. Усл.-печ. л. 1,2. Тираж 100 экз. Гарнитура Тайме. Заказ № 129.

Отпечатано в типографии ООО "Мелон"410005, г. Саратов, ул. Пугачевская, 161.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Метласова, Татьяна Михайловна

с i p.

Введение.

Глава 1. ИСТОРИЯ СОЗДАНИЯ РОМАНА.

1.1. История текста.

1.2. Варианты.

1.3. Особенности авторского замысла.

Глава 2. ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНОСТЬ И РЕМИНИСЦЕНЦИИ В РОМАНЕ.

2.1. Новаторство. Средства интертекстуальности в романе.

2.2. Особенности использования художественного приема реминисценции в романе.

2.2.1. Реминисценции из восточных сюжетов.

2.2.2. Поэтические заимствования и реминисценции. Центоны.

Глава 3. КАРНАВАЛ АВТОРСКИХ МАСОК.

3.1. «Объективность» как предпосылка создания авторских масок и приемы ее достижения.

3.2. Карнавал авторских масок. Галерея героев-авторов.

3.3. Авторские маски как внутритекстовые воплощения личности автора в романе и их сюжетно-композиционное значение

3.4. Обращение к читателю как признак усиления авторской позиции.

Введение диссертации2006 год, автореферат по филологии, Метласова, Татьяна Михайловна

Роман "Повести в повести. Роман или не-роман" был написан Н.Г.Чернышевским в Петропавловской крепости во время длительного судебного процесса, в течение которого его пытались представить политическим преступником. Николай Гаврилович находился в заключении почти два года, но и здесь он продолжал напряженно работать. Его могучий интеллект, энергичная и деятельная натура и многолетняя привычка много и упорно работать не позволяли ему предаваться унынию и тоске. Идея служения народу, осознание значения собственного участия в новой истории России не позволяли ему бездействовать. Он продолжал много читать, и в круг его интересов входил значительный объем мировой художественной литературы, литературная критика, в которой он сам принимал активное участие, статьи и журналы по экономике, истории, философии (в основном, в зарубежных изданиях); очень много переводил, в частности, работал над переводом многотомного труда немецкого историка Шлоссера, «Истории XIX века» Гервинуса, «Истории Соединенных Штатов» Неймана, «Мемуаров герцога Сен-Симона» и проч., писал множество научных статей и очерков1. Здесь, в заточении, зародились и осуществились первые значительные литературные замыслы Чернышевского.2

За романом «Что делать?», над которым писатель работал с 14 декабря 1862 по 4 апреля 1863 года, последовал ряд других художественных текстов, задуманный им как единый романный цикл. Это, прежде всего, роман «Алферьев» (начат 5 апреля 1863 года), автобиография писателя (8

1 Iloipooine о читательских интересах и проективности работы Чернышевского в крепости см работы Старикова Д В «Перечитывая классик)» [Стариков 1983], Попищ>к ФМ «Чернышевский и книга» [Поимок 1989], Чернышевской ИМ «Летопись жизни и леятепьности Н Г Чернышевского» [Чернышевская 1953,276-330], Демченко А А «Н Г Чернышевский Научная биография Часть третья (18591864)» [Демченко 1992, 207-223], об общем кр>ге интересов пнсате™ - статью Н Инксанона «1'аз>м и серте Чернышевского» [Пиксанон 1933] В письме от 10 февраля 1864г L Н Пмшпм сообщала рочитепям Н Г Чернышевского "очень много теперь читает Говорил в послепний раз, что начал писать ботьшой трактат о попнтической экономии пишет роман, зат>мывает много лр>гих поюбных виней, пишет учен)Ю пещь, перевоигт - для отлыха гоюве, читает разнообразнейшие книги, - пен. это просто ч>деса в том попожении, в каком он нахонггея" [ Н Г Чернпшевский 1928,313] июня 1863 года), роман «Повести в повести» (21 июля 1863 года) и «Мелкие рассказы» (21 февраля 1864 года).

Один из исследователей его творчества, П.Е.Щеголев, пораженный размахом и продуктивностью работы Чернышевского в крепости, отмечал в одной из своих статей, что он «развернул необычайно широко и интенсивно интеллектуальную деятельность. Я не знаю другого примера, чтобы заключенный сделал за такой период столько, сколько сделал Чернышевский. Скажу больше, и для человека на воле была бы не под силу работа, выполненная Чернышевским в равелине» [Щеголев 1989, 28].

Созданный в Петропавловской крепости роман «Повести в повести. Роман или не-роман» представляет собой художественный интерес в силу особенностей авторского повествования и воплощения многосторонних аспектов авторского замысла, являясь одним из малоизученных художественных произведений Чернышевского.

В данной работе предпринимается попытка исследования самых ярких художественных приемов и характеристик романа, отражающих особенности авторской позиции: введение большого количества авторских масок, интертекстуальность и реминисценции.

Принимая во внимание задачи исследования, следует представить краткий обзор изучения проблемы автора в литературоведении.

У истоков ее изучения стояли еще отечественные писатели и критики XIX - XX вв., обозначая ее как «отношение автора к предмету»3 или «отражение личности писателя в художественном произведении».4

В частности, и сам Н.Г.Чернышевский не отрицал отражения личных черт автора в произведении. Так, анализируя поэму Н.Огарева, он отмечал: Л II Толстой считал, что « цемент, который связывает в ошо целое и опого нроизвошт иллюзию отражения лизни, есть не единство лиц и положений, а единство самобытного нравственною отношения автора к предмет}» [ IотстоП 1951, 18-19], а С М Эйзенштейн вьпетяп композицию как особое «построение», сиособс1В}юшее том}, «чтобы воплотить отношение автора к солержанпю и одновременно заставить зритетя также к этом} сотержанию относиться» [Эйзенштейн 1964,42]

4 В Г ЬешнскпП размынпят об отношениях автора в х}ложсственном тексте «Может ли поэт не отразиться в своем пронзветенин как чеювек, как характер, как нат)ра, - стоном как личность' Раздается, нет, потом} что и сама способность изображать яшения действитеи ности бе? всякою отношения к самом} себе - есть опять-таки выражение нат}ры поэта» [ЬешнскпП 1956, 305] лицо, чувства и мысли которого вы узнаете из поэзии г.Огарева, лицо типическое».5

Одним из первых исследователей проблемы автора, давших наиболее полное ее обоснование, явился академик В.В.Виноградов, который разработал концепцию автора, дал определение понятия «образ автора», выявил его структурность. В своей работе проблема «Проблема образа автора в художественном произведении» он провел глубокое и многостороннее исследование целого ряда художественных текстов, как прозаических, так и поэтических, а также писем и критических заметок русских и зарубежных писателей. Опираясь на практический анализ различных литературных текстов, В.В.Виноградов разработал четкую теоретическую базу вопроса.

В определении понятия «образ автора» большую роль он отводит стилистическому аспекту художественной речи 6, а также индивидуальным чертам творчества писателя. Он выделяет «структурность» как необходимое качество, присущее образу автора и вместе с тем подчеркивает ее вариативность.7

Элементами, составляющими образ автора, по В.В.Виноградову, могут быть стиль и композиция, система образов художественного произведения, особенности мировосприятия писателя и индивидуальные особенности его художественного творчества. Вместе с тем, являясь структурной категорией текста, образ автора есть определяющий элемент всего художественного произведения, содержащий в себе «всю систему речевых структур персонажей в их соотношении с повествователем-рассказчиком или рассказчиками» и в силу этого являющийся «идейно-стилистическим средоточием, фокусом целого» [Виноградов 1971, 118]. Таким образом, академик В.В.Виноградов многосторонне освещает

5 H Г Чернышевский Ночи собр соч - М , 1939-1953, т III, с 565 В дальнейшем ссыпки на это издание даются скующим образом [III, 565]

6 «Образ автора - это в европейской художественной дитерат)ре с XVI - XVII вв - центр, фок>с, в котором скрещиваются и объединяются, сиитезируотся все стилистические приемы произведений спот.сного пск>сства» [Виноградов 1971,151]

7((Стр>кт>ра образа автора разтична в разных втах художественной прозы к стиха» [там же, 189] различные аспекты проблемы образа автора: сущность, структуру, функции, и взаимоотношения образа автора с другими категориями литературного текста.

Являясь одной из наиболее актуальных и многоаспектных проблем, проблема автора изучалась многими исследователями. Известны работы основоположников ее изучения М.М.Бахтина [Бахтин 2000], Р.Барта [Барт 1989], А.Потебни [Потебня 1976]. Заметный вклад в исследования в области изучения этой проблемы внесли А.М.Буланои [Буланов 1989], Л.Я.Гинзбург [Гинзбург 1964], Б.О.Корман [Корман 1977], В.В.Прозоров [Прозоров 2000], Н.Т.Рымарь [Рымарь 1989, 1990].

Различным аспектам данной проблемы посвящен также ряд монографий и статей современных исследователей. Так, формы выражения авторской позиции и организующую роль авторского сознания в художественном тексте изучали Н.Г.Бландова [Бландова 1975], Васильев Ф.С. [Васильев 1994], И.Б.Корман [Корман 1998], Г.В.Краснов [Краснов 1998], Н.Подзорова [Подзорова 1980], Ю.М.Проскурина [Проскурина 1974], С.В.Савинков [Савинков 1998], В.П.Скобелев [Скобелев 1994], В.В.Одинцов [Одинцов 1980], Л.М.Цилевич [Цилевич 1994].

Индивидуальные особенности авторского присутствия в произведениях отдельных авторов исследовали Л.М.Биншток [Биншток 1974], Л.С.Головченко [Головченко 1974], И.П.Карпов [Карпов 1997, 1999], В.Ш.Кривонос [1998], И.Г.Медведева [Медведева 1994], Н.В.Пращерук [Пращерук 1994], В.А.Свительский [Свительский 1969, 1971, 1974, 1994], Ю.Н.Серго [Серго 1994], А.А.Фаустов [1994], П.И.Шабанова [Шабанова 1982] Г.К.Щенников [Щенников 1970], В.В.Эйдинова [Эйдинова 1994] и др.

М.М.Бахтин рассматривает проблему автора в философско-литературном аспекте, выявляя отношения автора и героя в творческой деятельности и закрепляя за автором роль «творца формы» [Бахтин 2000, 19]. Oil выделяет в художественном произведении два контекста: контекста автора и контекста героя. По его представлению, творческая деятельность автора обусловлена его реакцией на событие произведения, которая в свою очередь, способствует выбору эмоционального тона, сюжета, героя, построения образов, стиля. Под реакцией автора М.М.Бахтин понимает оценку предмета в контексте автора, а оценку предмета в ценностном контексте героя называет реакцией героя [там же, 17J. Различение этих двух ценностных аспектов важно, поскольку осмысление художественною события происходит как в контексте героя, так и «в завершающем контексте автора». М.М.Бахтин подчеркивает взаимосвязь и взаимодействие этих контекстов, но выделяет объемлющую и завершающую роль контекста автора. Он вводит понятие избытка видения и знания автора по отношению к герою, при котором «автор не только знает и видит все то, что видит и знает каждый герой в отдельности и все герои вместе, но и больше их, причем он видит и знает нечто такое, что им принципиально недоступно.» [там же, 3940] и которое является источником завершающей авторской деятельности. Исследователь определяет формулу отношения автора к герою как ^отношение «напряженной вненаходимости автора всем моментам героя.» [там же,41] и выделяет основные типы отношений автора к герою в случае отсутствия позиции вненаходимости.

Наиболее значимым моментом теории М.Бахтина, на наш взгляд, является факт признания формирующей роли читателя художественного произведения.

Одной из примечательных работ в области изучения проблемы автора за последние несколько десятилетий явилась статья Н.К.Бонецкой «Образ автора» как эстетическая категория» [Бонецкая 1985], в которой представлен краткий обзор наиболее ярких, основополагающих исследований данного вопроса в отечественном и зарубежном литературоведении. Автор статьи определяет его современное состояние как теоретический парадокс, при котором «все в произведении и авторское и неавторское» [там же, 244]. Исходя из данной антиномии, исследовательница рассматривает «образ автора» в контексте эстетическою восприятия произведения, где процесс чтения понимается как постижение «образа автора» через художественное произведение, устанавливая прямую связь между данной категорией и интерпретацией текста. Само же понятие «образ автора» имеет, но ее представлению, двойную взаимонанравленность и истолковывается с одной стороны, как авторский замысел, смысл всего художественною произведения, его цель, с другой - как след, оставшийся в памяти читателя после прочтения этого художественного произведения.

Существенный вклад в изучение проблемы автора внесли также труды Б.О.Кормана, который разработал теорию автора, способную «дать строго научное функциональное описание литературного произведения, трактуемого как идейно-художественное единство» [Корман 1979, 16].

Теория автора Б.О.Кормана базируется на анализе субъективной организации произведения. В повествовательной ткани он различает субъектов и объектов речи, при этом субъект речи - лицо повествующее, а объект речи - предмет повествования, изображения. В отношении субъекта речи к объекту проявляется субъективность повествования, которая является одной из форм выражения авторского сознания.

Вместе с тем, ученый выделяет субъект и объект сознания в художественном произведении, причем, рассматривая различные образцы художественной прозы, отмечает тенденцию преобладания субъектов сознания над субъектами речи в реалистической литературе, в отличие от нереалистической [там же, 16]. В системе анализа Б.О.Кормана каждый субъект предстает как отдельная, самостоятельная точка зрения, позиция, которая получает право на свое существование. Данный метод рассматривает взаимоотношение субъектов и объектов сознания и речи, но, в отличие от теории М.М.Бахтина, здесь не рассматриваются отношения авторского сознания и его объектов или других созианий в тексте, и в этом находят недоработку теории автора Б.О.Корманом литературоведы П.Т.Рымарь и В.П.Скобелев: «Б.О.Корман исследует не соотношение стилистических пластов, которыми пользуется как масками один субъект - автор, применяющий разные стили, а взаимоотношение разных сознаний, разных субъектов, каждый из которых и мыслит, и творит по-своему, представляет собой свою особую позицию» [Рымарь, Скобелев 1994, 62].

Исследования Б.О.Кормана нашли отклик в работах других ученых-литературоведов и стали предметом научных обсуждений и споров. В целом, заслугой данного метода является то, что он трактовал художественное произведение как взаимообусловленное единство всех его составляющих, как на уровне горизонтального, так и вертикального анализа, и направлен на раскрытие его целостности. Авторскую же деятельность он назвал фактором, обеспечивающим целостность художественного произведения.

Представление об авторе как объединяющем принципе всего произведения, обеспечивающем его целостность, получило широкое распространение в исследованиях последних лет. Такие ученые, как И.П.Карпов, В.В.Прозоров, Н.Т.Рымарь, В.П.Скобелев и В.Е.Хализев, занимаясь этим вопросом, обобщили и систематизировали существовавшие ранее подходы к проблеме, расширили область ее изучения.

В.Е.Хализев придает большое значение авторской субъективности и подчеркивает ее организующую роль в художественном произведении. Исследователь убежден в неизбежности присутствия авторской субъективности в тексте. Представив исторические формы присутствия автора в тексте, он усматривает причину усложнения этого аспекта проблемы в современной литературе во все возрастающей творческой свободе автора, отражающей личностный план и способствующей возникновению многоплановости авторской субъективности [Хализев 1999, 54-66].

Выделяя идейно-смысловой аспект художественного творчества, он рассматривает проблему автора в контексте искусства и его связи с литературой. Автор, по ею представлению, проявляется в художественной ткани произведения через конкретное представление о реальности, которое определяет идейно-смысловую окраску текста. В связи с этим В.Е.Хализев приводит основные представления об идее в искусстве известных писателей и философов в историческом разрезе.

Подчеркивая значимость художественной деятельности автора, его творческой воли и намерений, В.Е.Хализев выделяет фактор авторской преднамеренности и отводит ему тексто- и смыслообразующую роль. Показательно, что в составе авторской или художественной субъективности автор учебника считает необходимым отметить вдохновение, определяемое им как творческая энергия, испытываемая создателем в процессе творческой деятельности. Он не обходит вниманием и эмоциональную сторону авторской субъективности, так как художественное повествование в той или иной мере эмоционально окрашено. В связи с этим он различает несколько типов авторской эмоциональности: героический, благодарное приятие мира, трагический и комический или иронический.

Формы присутствия автора в тексте исследовал И.П.Карпов. На примере нескольких рассказов И.Л.Бунина он выявляет знаки присутствия авторской субъективности, выделяет общие черты, характерные для повествования данного писателя [Карпов 1997]. И.П.Карпов называет такие черты «знаками авторства, выражающими идейно-художественное своеобразие творчества писателя» [там же, 96]. Он различает ситуативные и повествовательные знаки авторства. Ситуативными знаками авторства он считает ситуации, наиболее часто встречающиеся в художественном творчестве писателя. Он выделяет также такие «нарративные» знаки авторства как предметно-смысловая деталь, которая маркирует окончание сегмента, сегментность повествования, эпизодическая ретроспекция, монологизм диалога.

Исследователь выделяет в бунинском повествовании стилистически сниженное слово героев, подтверждающее представление автора о неразвитости народа, отмечает однотипность и своеобразие ситуаций, обозначаемых им как авторская ситуативность, и однотипность и своеобразие повествования - авторский нарратив. Наличие подобных однотипных структур объясняется им за счет специфического восприятия природно-предметного мира, приписываемого писателем своим героям, независимо от их возраста, социального положения и т.п.

По представлению ученого, повторяющиеся детали описания и характерные ситуации, а также описываемые моменты чувственного восприятия героев составляют «авторский набор нриродно-предметных и рецепторных деталей, в которых объективируется авторское восприятие мира» [там же, 98].

Так, на примере рассказов Бунина И.П.Карпов доказывает неизбежность присутствия автора в художественном произведении и выявляет знаки этого присутствия, исходя из особенностей повествовательной манеры данного писателя и основываясь на исходных ее чертах Подобные знаки авторства, в соответствии с его теорией, накладывают «печать» авторского сознания на художественную реальность.

Более широкий подход к определению понятия «автор» применил В.В.Прозоров, представив дефиниции различных понятий, связанных с темой автора из области литературы, искусства, юриспруденции: авторское право, авторский договор, авторская рукопись, авторизованный текст [Прозоров 1999]. Он прослеживает историю развития авторского самосознания в литературе, начиная с фольклора и долитературного творчества; отмечает возрастание личностного начала еще в эпоху возрождения и достижения его высшей точки в эпоху расцвета романтического искусства. Это объясняется направленностью искусства на творческое и нравственное развитие, выражение душевных переживаний и эмоциональных состояний [там же, 13]. Он также освещает понятия авторской воли и авторской субъективности, образа автора и формы присутствия автора в тексте. Последние зависят, по его словам, от родовой принадлежности произведения. В.В.Прозоров отмечает также отчетливое проявление авторской субъективности в

4 Подробный анализ особенностей повествования п произвевдшях И А Ь>нина с комментариями и стоварсм специальных терминов представпен в >'ионом пособии II П Карпова «Проза Ивана Ь>нина» [Карпов 1999] рамочных компонентах текста: заглавии, эпиграфе, начале и концовке, авторских примечаниях и пр.

В.В.Прозоров рассматривает различные степени актуализации авторской субъективности в произведениях разных жанров и подчеркивает, что наивысшей степени она достигает в лирике, где проявляется в высказываниях лирического субъекта, а также в ролевой лирике (поскольку авторское Я доверяется здесь разным персонажам). Он указывает на объединяющее значение авторского сознания в произведении независимо от формы его присутствия и степени актуализации.

11а протяжении последних десятилетий проблема автора являлась также предметом пристального внимания зарубежных исследователей. Формы авторского присутствия и повествовательные типы рассматривали в своих работах М.Боултон [Boulton 1979], Ф. Гаскелл [Gaskell 1998], С.Загр [Segre 1988], Б.Грей [Gray 1975], М.Лиска [Leaska 1988], Г.Лазар [Lazar 2000] и др. Тезис о вненаходимости автора внутритекстовой реальности художественного произведения развивали С.Чэтмэн [Chatman 1988] и У.Бут [Booth 1988]. Значение категории целевого читателя в определении авторской позиции обозначили в своей совместной статье Р.Зелден и П.Уидоусон [Selden, Widdowson 1993]. Особенностям повествовательной манеры в биографической прозе посвящена статья Кена Робинсона [Robinson 1995].

Заслуживает внимания концепция «смерти автора», выдвинутая Р.Бартом [Барт 1989]. Основываясь на результатах анализа современных художественных произведений с экспериментальной поэтикой, он отмечает тенденцию к снижению, вплоть до полного исчезновения, авторского императива в тексте; подчеркивает организующее значение интертекстуальности в современном литературном произведении, в котором «сочетаются и спорят друг с другом различные виды письма, ни один из которых не является исходным; текст соткан из цитат, отсылающих к тысячам культурных источников» [Там же 388].

Как видим, проблема автора в литературе не перестает быть актуальной в наши дни, а, напротив, вызывает к себе повышенный интерес многих исследователей, которые открывают все новые и новые ее аспекты. Теоретическая разработка этой проблемы тесно связана с практическим анализом художественных текстов, способствует более глубокому и целостному пониманию произведения.

Область теории литературы, связанная с изучением проблемы автора, изобилует специальной терминологией, множеством смежных понятий (авторская позиция, авторская концепция, авторское сознание, авторская деятельность, образ автора, авторская субъективность, авторская интонация, авторская маска, концепированный автор и т.п.). Попытаемся выделить основные, важные для нашего научного исследования понятия и дать их определения.

Обратимся к ключевым в данной теме понятиям - «образ автора», «автор» и «авторская позиция».

Понятие «образ автора», как уже было отмечено, впервые получило подробное истолкование и завоевало прочное место в науке о литературе благодаря трудам академика В.В.Виноградова. По академику Виноградову образ автора сплетается из элементов, характерных для творческой манеры писателя не только в пределах одного произведения, но и в рамках всего его творчества. Ученый не исключает влияние личной биографии на формирование образа автора в его художественных текстах.

Некоторыми литературоведами образ автора понимается как изображение создателем самого себя в своем творении [Хализев 1999, 54].

Образ автора» и «автор» в художественном тексте - понятия родственные, но для точности исследования следует их разграничить. Понятие «автор» обладает несколько более узким смыслом, чем «образ автора».

Автор понимается различными исследователями как организующий повествование с>бъект, «идейно-эмоциональное средоточие», неразложимое смысловое ядро, обладающее определенной степенью автонономности по отношению к своему создателю»2, «взаимосвязь всех элементов и уровней художественной структуры» [Буланов 1989, 59], «совокупность творческих принципов» [Бахтин 1979, 180], «носитель концепции произведения» [Корман 1977, 11], «литературная личность» [Рымарь, Скобелев 1994, 122], «носитель напряженно-активного единства завершенного целого, целого героя и целого произведения» [Бахтин 2000, 39], «творец формы» [там же, 19].

Несмотря на столь многофункциональное предназначение, предписываемое автору различными филологами, все эти определения объединены общим смыслом: автор - есть созидающая активность, преломленное в художественной реальности мировосприятие писателя, его творческое сознание, формирующее структуру, идейное содержание, систему образов и повествовательную ткань художественного произведения (что мы и будем в дальнейшем считать автором в данном исследовании), в то время как образ автора - единство всех художественных средств и вышеперечисленных составляющих, создающих его.

Другим важным понятием в теории автора является «авторская позиция». Многие филологи сходятся на том, что автор неизбежно присутствует в художественном произведении, и это присутствие необходимо учитывать [И.П.Карпов, А.М.Буланов, В.Е.Хализев, В.А.Свительский, В.И.Немцев, Н.Т.Рымарь и др.]. Существует мнение, что автор произведения испытывает внутреннюю необходимость выразить свое эмоциональное состояние, чувства и переживания в художественной ткани. Так, анализируя особенности образа автора в рассказах И.А.Бунина, И.П.Карпов отмечает следующее «качество автора» - «потребность реализации своего чувственно-страстного восприятия жизни, которое «объективируется в повествовании. Вот почему автор Бунина - лицо Меи.пикон Н Г Автор//Сопременнпй спонарь-сираиочник по литерат)ре, М , 2000, с 11 властное, «заставляющее и персонажей метаться как угорелых» [Карпов 1997, 97].

Присутствие автора проявляется и в его отношении к оценке события художественного текста: «Авторская позиция есть наиболее ясно выраженное субъективное отношение автора к изображаемому» [Буланов 1989, 11]. Под позицией автора понимают также организующий «все сферы» художественного произведения принцип. В.И.Немцев называет ее позицией автора-творца, поскольку слово «автор» употребляется здесь не в прямом смысле - «автор произведения», а в обозначенном нами выше смысле: «автор в произведении». Позиция автора-творца заключается во взаимодействии активно участвующих в создании литературного произведения лиц, как то: автор-творец, повествователь, герой, «идеальный читатель» [Немцев 1989, 5,

9].

Выявление авторской позиции в художественном тексте осуществляется, главным образом, на композиционно-стилистическом уровне: наличие оценочных эпитетов, лексических единиц с отрицательной или положительной коннотацией в описании портрета или поступков героев, полнота изображения образа, степень активности участия героя в событиях произведения, общий эмоциональный тон и стилистическая насыщенность повествования, совпадение в оценке поступков героя другими героями, отношение повествователя и других действующих лиц к происходящим в художественной реальности событиям, полпота раскрытия внутреннего мира персонажа, способ субъектной организации повествования, идейно-смысловая направленность символов и аллюзий, методы композиционного построения текста, автобиографичность повествования, динамика сюжета.

Определение авторской позиции в художественном тексте необходимо для целостности его анализа, но на уровне восприятия творческого акта, следует учитывать все художественные элементы произведения в их взаимодействии, чтобы испытать эстетическое наслаждение предметом искусства.

Одним из приемов раскрытия авторской позиции в литературном произведении является прием использования «авторской маски». Одними из первых в отечественной науке о литературе этот литературный феномен рассматривали Д.С.Лихачев и М.Волошин. Анализируя особенности авторского повествования в ранних образцах русского литературного творчества, Д.С.Лихачев выделяет в некоторых из них, например, в «Молении» Даниила Заточника (древнерусском сатирическом литературном тексте, относящемся к XII-XII в.), особую авторскую интонацию подражания народному юмору, подхватывающую фольклорную традицию скоморошьего смеха, самоиронии, подчеркивающих проблематику произведения [Лихачев 1987, 240-243].

М.Волошин в своем литературно-критическом очерке о природе театра и драматической литературы и особенностях национального характера на примере французского и русского общества определяет маску как «глубокий момент в образовании человеческого лица и личности . священное - »- ■ завоевание индивидуальности духа», для французов воплощающееся, а для русских раскрывающееся в актерской игре драматического произведения [Волошин 1988, 122].

В зарубежном литературоведении понятие «авторской маски» появилось как термин постмодернизма, предложенный в 1985 году американским критиком К.Мамгреном в значении, близком к значению понятия «образа автора» в отечественной науке о литературе, как связующего элемента фрагментированного повествования в романе, характерного для писателей-постмодернистов [Ильин 2001, 6].

Принимая во внимание особенности художественной организации «Повестей в повести», находим возможным применение в нашей работе данного термина. Термин «авторская маска» относительно романа Н.Г.Чернышевского «Повести в повести» рассматривается нами не в аспекте теории постмодернизма для обозначения организующего, связующего элемента, обеспечивающего целостность произведения, но, что для нашего исследования представляется особо важным, это понятие имеет здесь два более узких значения, благодаря присутствию в романе нескольких внутритекстовых воплощений личности автора, а также целого ряда персонажей, претендующих на свое место в ряду его соавторов.

В художественном отношении наиболее яркой характеристикой романа является использование «чужого слова» (наличие межтекстовых связей) или интертексту альность8.

Реминисценции, определяемые как «образы литературы в литературе» [Хализев 1999, 253], среди которых различаются явные и неявные, сознательно или непреднамеренно включаемые в художественное произведение [там же], относятся к приемам цитирования [Фоменко 2000, 497], посредством которых реализуется интертекстуальность [Скоропанова 2001, 46-47]. В романе «Повести в повести» реминисценции составляют одну из характерных черт выражения авторской позиции и являются предметом данного исследования. В своей работе под реминисценцией мы понимаем использование измененного и неизмененного «чужого» литературного текста, как прозаического, так и поэтического, рассматриваем явные реминисценции, сознательно включаемые автором в текст романа, и анализируем изменения, внесенные Чернышевским в текст источника.

Роман «Повести в повести» до сих пор остается одним из наименее изученных произведений Н.Г.Чернышевского, хотя представляет собой большой художественный и биографический интерес. Некоторые исследователи художественного творчества автора обходили роман вниманием ввиду его незаконченности (М.Т.Пинаев, А.А.Лебедев, Н.Ф.Бельчиков, П.Рейфман, В.И.Шульгин/ В романе отмечали стремление к объективной конструкции образа автора [Виноградов 1959, 141-142], новой структурной форме «объективного романа», поиск принципиально новой

8 Термин впервые ппедеп 10 Кристевой в работе «Бахтин, спово, диалог, роман» (1967) на оснопс его концепции лиалогпчности, затем стал оишч из опорных терминов теории текста Р Ьарта В современном 1итерат)ровелснии означает «общ>ю cobokjiihoctl мсжтскстовых связей», как безеознатетышх, так и осмЫС1С1ШМХ (Хализев, 1999) авторской позиции [Бахтин 1979, 78]. К сожалению, эти важные наблюдения не получили дальнейшего развития.

Тем не менее, «Повести в повести» все же привлекали внимание исследователей сложностью формы и неординарностью авторского замысла, обусловленного целым рядом творческих задач, учитывая подследственное и подцензурное положение писателя во время его написания.

Наибольший вклад в изучение этого романа была внесен исследователями жизни и творчества писателя Н.Л.Алексеевым, Н.А.Вердеревской, А.П.Грачевым, Л.М.Лотман, М.П.Николаевым, Ю.К.Руденко, А.П.Скафтымовым, В.А.Сушицким, Г.Е.Тамарченко и П.Е.Щеголевым.

Наиболее подробное исследование автобиографической части романа представлено в книге В.А.Сушицкого «Н.Г.Чернышевский. Из автобиографии» [Сушицкий 1937], в которую он включил первую и вторую редакции «Из автобиографии», подготовленные по рукописи, ряд воспоминаний и рассказов о Саратове и саратовской старине, ряд комментариев к биографии Н.А.Добролюбова и «Автобиографии» Н.И.Костомарова, и два автобиографических отрывка из предисловия романа «Повести в повести»9.

Все отрывки из романа снабжены в данном издании подробными биографическими комментариями, дополненными брошенными вариантами текста (по рукописи), не вошедшего в опубликованные ранее издания. Приведенные здесь комментарии явились для науки о Чернышевском ценным биографическим материалом, так как в них впервые были отражены некоторые факты из жизни писателя и его семьи в саратовский период, ряд сведений о его родословной, а также составлены исторические справки и пояснения, касающиеся событий из жизни Саратова и губернии, известных исторических личностей тою времени, упомянутых в тексте романа. Объем

9 Потробнее о ланном нпании и работах ПАС)шиикого см статно А Л Демченко «К истории па)кн о Чернышевском Втачимир Афанасьевич С)шинкий» [Демченко 1999] краеведческих и библиснрафических исследований, проделанных при составлении данного издания, позволил предположить, что публикация этих материалов была нодютовкой для написания большой биографической работы о писателе [там же, 275].

Художественное достоинство мемуаров подчеркивается в работах В.С.Вахрушева [Вахрушев 1999, 28], А.Л.Демченко [Демченко, 1992, 218] и др.

Значительная работа по составлению общих и биографических комментариев к роману была проделана Н.А.Алексеевым, который подготовил первое полное издание «Повестей в повести» в 1930 году и чьи комментарии представлены в 12 томе полного собрания сочинений Н.Г.Чернышевского в 16 томах.

В статье И.С.Чистовой поставлен вопрос об автобиографичности одного из эпизодов романа, в котором упоминается современник Чернышевского -писатель Я.П.Бутков, но недостаток архивных и биографических сведений не позволяет исследовательнице установить достоверность этого предположения [Чистова 1978].

Одно из первых исследований художественной стороны романа принадлежит П.Е.Щеголеву, который в 20-х годах XX века подготовил ряд публикаций отдельных частей «Повестей в повести» в периодических изданиях со вступительными статьями. 10 Им же была дана общая оценка художественного достоинства романа в работе «Страсть писателя» [Щеголев 1989, 25-46]. Приводя впечатляющие цифры, демонстрирующие невероятную продуктивность работы Чернышевского в заключении, он не учитывает фактора подследственности писателя при создании романа, отказывая ему и в художественном таланте и в способности довести собственный замысел до конца [Щеюлев 1989, 37]. Образ главного персонажа он видит схематичным,

10 см с 37 данною иссюлования художественно неубедительным: «при отсутствии художественного таланта у Чернышевского не получается живого, яркого образа, это человек в схематическом разрезе, не человек, а схема идеального человека» [там же, 40].

Нам не вполне понятен такой нелогичный подход исследователя к рассмотрению особенностей романа: предваряя его характеристику эмоциональным описанием условий содержания Чернышевского в заключении и насыщенности режима его работы, П.Е.Щеголев не принимает во внимание факт личной юридической и творческой несвободы писателя при создании «Повестей в повести». В данных условиях такое схематичное изображение, набросок образа «нового человека» был единственно возможным способом воплощения представлений автора о нем, а полное воссоздание его образа должно произойти, по мысли автора, в сознании читателя, ведь не напрасно на протяжении всего романа писатель направляет, «воспитывает» свою читающую аудиторию, «дает воображению читателя играть переплавкою материала». Последняя фраза, являющаяся подсказкой для читателя с целью вовлечь его в интеллектуальный процесс осмысления выносимых автором на страницы романа острых общественных и морально-этических проблем современности, также спорно истолковывается Щеголевым, который находит, что вместо того, чтобы давать волю воображения читателю, обязанность писателя состоит в том, чтобы обеспечить внешнее единство произведения: «все кусочки, из которых состоит эта часть, должны иметь внутреннее единство. Читатель должен ловить это единство, а Чернышевский дает, по его словам, воображению самого читателя играть переплавкой материала и сравнивать потом, удалось ли сплавить эти сливающиеся части в одно целое» [Щеголев 1927, 6]. Такое истолкование не учитывает своеобразия этою необычного для своей эпохи произведения, без учета особенностей которого невозможно понимание его глубинного смысла.

Большое значение для изучения художественного творчества Н.Г.Чернышевского имеют труды А.П.Скафтымова. В своей статье «Художественные произведения Чернышевского, написанные в Петропавловской крепости» [Скафтымов 1958] он подчеркивает единство первоначального авторского замысла в отношении романов «Алферьев», «Повести в повести» и «Мелких рассказов», указывает на особые конспиративные условия написания своих новых художественных произведений, с чем связана эзоповская манера их изложения. Раскрывая идейно-тематическое содержание «Повестей в повести», он особенно выделяет проблему необразованности и духовной обедненности общества, «тусклости, безрадостности и трагизма жизни при существующей узости понятий» [там же, 190], тему несвободы и трагичности судьбы русской женщины, проблему отсутствия свободы семейно-брачных отношений.

Он также дает краткую характеристику одного из центральных образов романа - образа Алферия Сырнева как выразителя основных принципов философии Фейербаха и мировоззрения самого Чернышевского, и сопоставляет его с образом Бориса Алферьева, главного героя романа «Алферьев». Принимая во внимание тождественность их взглядов, образа жизни, поступков и отношения к окружающим, А.П.Скафтымов находит в этом еще одно доказательство того, что «Алферьев» по первоначальному замыслу автора должен был стать частью «Повестей в повести». Касаясь образов главных героев романа, исследователь подчеркивает, что Чернышевский здесь продолжает обрисовывать тип «новых людей», стремящихся к социальному переустройству общества, несущих идеи образования и новой морали. К «новым людям» он относит Сырнева и Дикарева, который появляется в четвертой, неоконченной главе романа «Кто поверит. Из жизни одного писателя».

Относительно автобиографического материала, включенного в роман, А.П.Скафтымов в связи с незавершенностью произведения и отсутствием ею полной композиционной картины находит затруднительным определить цели, которыми при этом руководствовался автор, но вместе с тем отмечает тематико-идеологическое единство данной главы и общего контекста «Повестей».

К общей характеристике обращалась также Л.М.Лотман в своей работе «Чернышевский - романист» [Л.М.Лотман 1956], в которой основной акцент сделан на революционно-идеологическом контексте произведения, отмечена его социально-политическая проблематика. Исследовательница придает также большое идейное значение «фантастическому элементу», к которому относит сказочные, песенные и стихотворные отрывки в тексте, принадлежащие народному творчеству, и эпиграфам и посвящениям, относя их к одному из средств иносказания в романе. Из всей многослойной системы образов «Повести в повести» выделяется лишь образ революционеров - Сырнева как «нового человека» и Дикарева - писателя и пропагандиста новых идей.

Л.М.Лотман характеризует роман «Повести в повести» как средство литературно-политической борьбы Чернышевского в условиях заключения.

Наиболее подробное монографическое исследование художественного плана романа было проведено П.А.Вердеревской в ее диссертации «Роман Н.Г.Чернышевского «Повести в повести», в котором основное внимание уделено рассмотрению своеобразия художественной формы исследуемого произведения, его проблематике и композиционным особенностям, анализу аллегорических эпизодов. В своей работе Н.А.Вердеревская также подробно останавливается на высказываниях о русских и зарубежных писателях, оставленных Чернышевским на страницах романа [Вердеревская 1961].

Исследовательница довольно подробно анализирует рукопись романа и делает выводы о характере работы писателя над «Повестями». В частности, она прослеживает воплощение замысла автора создать единый цикл художественных произведений, претерпевшею ряд изменений в процессе творческой деятельности. Отталкиваясь от датировки на полях рукописи,

Н.А.Вердеревская восстанавливает хронологию работы Чернышевского над отдельными частями романа, которая позволяет ей прийти к заключению, что первые разрозненные и не связанные между собой эпизоды действительно позволяли объединить их в обширный тематический сборник, но проводимая с октября 1863 года работа над окончательным текстом была направлена на создание самостоятельного произведения. В связи с этим доказывается самостоятельность романов «Алферьев» и «Повести в повести».

Подробно останавливаясь на проблематике романа, главной его темой исследовательница называет тему бесправия и угнетения женщины, разоблачение русского либерализма и ханжеской морали общества. Впервые в литературоведческих исследованиях, посвященных изучению «Повестей в повести», дается характеристика основных образов романа - образа Л.С.Крыловой, Лидиньки Нигулецкой, А.А.Сырнева, Л.Д.Верещагина, Панкратьева, проводится их сопоставительный анализ с образами героев других художественных произведений Чернышевского, выделяется психологизм как важнейшее средство создания образа.

Н.А.Вердеревская также уделяет внимание «зашифрованным» отрывкам текста с социально-политическим подтекстом, написанным с помощью различных приемов иносказания.

В целом работа Н.А.Вердеревской посвящена тематико-идеологическому содержанию романа и художественным приемам его выражения. Определяя основные особенности художественной формы романа, она выделяет свободную композицию, многообразие средств противоцензурной маскировки, индивидуализацию речи персонажей, сочетание художественного и публицистического стилей, наличие ряда оценочных упоминаний о произведениях русской и зарубежной литературы и их авторах.

Еще один исследователь художественного творчества Чернышевскою М.П.Николаев посвятил роману «Повести в повести» главу своей кандидатской диссертации «Творческий путь Н.Г.Чернышевского как художника слова» [Николаев М. 1964]. В своей работе М.Г1.Николаев определяет основные черты творческого метода писателя, выделяет сквозные темы его художественных произведений: проблему эмансипации женщины, проблему взаимоотношений демократической интеллигенции и народа, постановку проблемы активного участия человека в преобразовании жизни, и, в связи с этим, создание образа «нового человека».

Затрагивая вопрос о литературных традициях в романе, исследователь отмечает продолжение литературных традиций Гоголя, Герцена, Жорж Санд, подчеркивает влияние русской реалистической литературы и просветительской литературы на формирование мировоззрения писателя. Он также указывает на родство выносимых на страницы романа демократических идей с идейной тематикой творчества писателей социалистического реализма, в том числе Л.Толстого и Тургенева, усматривает близость творческого метода Чернышевского и Некрасова в решении проблемы положительного героя, находит сходство его сатирических картин и образов с сатирой Щедрина [там же, 33]. В продолжение темы литературных традиций, он рассматривает влияние художественного творчества Чернышевского на беллетристику некоторых писателей конца XIX - начала XX века.

Художественные произведения периода заключения в Петропавловской крепости рассматриваются им в хронологическом порядке, и «Повестям в повести» отводится определенное место в процессе формирования творческого метода и оттачивания художественного мастерства. Как и П.А.Вердеревская, М.П.Пиколаев считает, что «Повести в повести» являются переходным произведением на пути от романа социально-политического к роману социально-психологическому, являются воплощением мечты об идеальном человеке будущего.

Заметный вклад в изучение романа внес Г.Е.Тамарченко, посвятивший художественному творчеству П.Г.Чернышевского диссертационное исследование и ряд монофафий [Тамарченко Г. 1954, 1972, 1976].

Он указывает на взаимосвязь глубокой теоретической разработки вопросов теории литературы и эстетики с воплощением своих взглядов в художественном творчестве и подчеркивает близость замысла романа «Повести в повести» с поэмой П.Л.Некрасова «Кому на Руси жить хорошо» по широте охвата картин жизни русского народа и современных автору общественных проблем. Он подчеркивает разнообразие приемов изображения ситуаций и раскрытия персонажей: сатирический гротеск, психологическое раскрытие образов, реалистическое бытописание и фантастика [Тамарченко 1954, 157]. В своих работах он говорит о сохранении лучших литературных традиций в романе, пропаганде традиций реалистической литературы, рассматриваетя особенности представлений Чернышевского о художественности языка. Он определяет направление «диалогической активности автора», по М.Бахтину, не на героев романа, а на его читателей, отмечает целостность мировоззрения автора, лежащую в основе романа [Тамарченко 1972, 31], подчеркивает диалогический характер раскрытия различных точек зрения в романе.

Важнейшей чертой в раскрытии образов героев Г.Е.Тамарченко считает психологизм, изображение их в процессе становления личности или идеи. Он также выделяет стремление автора вовлечь читателя в размышление над поставленными проблемами, а задачей Чернышевского-романиста видит уже не обращение к читателю-единомышленнику, а распространение представлений о человеке будущего в широких читательских массах [Тамарченко 1976,380].

Проблема использования и значения реминисценций на произведения современной писателю русской литературы в романе была освещена в диссертационном исследовании Л.П.Грачева «Идейно-эстетическое значение литературных реминисценций в романах Н.Г.Чернышевского (традиции и полемика)». Автор работы определяет реминисценции как идейно-эстетические ассоциации и выявляет параллели между художественным миром романа Чернышевского и творчеством А.Н.Радищева, А.И.Герцена и И.С.Тургенева, а также лирической поэзией А.А.Фета и П.А.Некрасова. В процессе исследования текста А.П.Грачев приходит к выводу, что представление о зашифрованное™ романов Чернышевского означает литературную ассоциативность именно с творчеством вышеуказанных авторов. Он усматривает сходство одного из основных персонажей «Повестей в повести» А.Сырнева с главным персонажем «Жития Федора Ушакова» Радищева, полагая, что автор использует опыт своего предшественника в изображении внутреннего мира интеллигента-революционера.

Роль поэтических реминисценций определяется им как средство изображения «разлада между внутренним миром нового человека, его светлыми мечтами и реальностью, далекой от социальной и нравственной гармонии» [Грачев 1983, 17]. Исследователь отмечает также повышенную теоретичность и эстетическую рефлексию романа «Повести в повести», а истоком стремления автора к объективности считает роман «Что делать?».

В монографии Ю.К.Руденко, посвященной романному творчеству писателя, отведено определенное место анализу жанровых и структурных особенностей романа. Он выделяет цикличность как организующий принцип «Повестей в повести» и видит в ней один из путей следования традициям русской литературы - «лермонтовский принцип «собирания» романа из нероманных «кусков» [Руденко 1989, 107] и указывает на то, что интенсивность использования Чернышевским средств циклизации в романе способствует выделению новой жанровой разновидности романа.

Исследователь подчеркивает новизну и неожиданность подхода писателя к художественной форме, разнообразие проблематики романа и на насыщенность его литературными и философскими цитатами и реминисценциями. Он указывает на отсылочный характер реминисценций, особенно гоголевских, как «структурообразующий принцип циклической романной формы» [там же, 94].

Он выделяет такие основные черты своеобразия романа: полемичность, «откровенно вторичная литературность приемов», «подчеркнутая фарсовость ситуации посрамления профессионалов любителями» [там же, 103].

Ю.К.Руденко впервые вплотную подходит к теме авторских масок и их смены в романе, называя этот прием средством выражения и достижения объективности авторской позиции в романе. Однако эта тема не получает дальнейшего развития в его исследовании.

Своеобразию авторской позиции в романе посвящено также несколько статей. В одной из них отмечается наличие в нем «самоописания» и нескольких авторских псевдонимов, выделяется ряд жанрово-композиционных особенностей, впервые в истории "изучения романа предпринимается попытка сближения его художественного своеобразия с принципами современной постмодернистской литературы [Печерская 1999]. Статья другой исследовательницы, О.В.Пожидаевой, посвящена рассмотрению некоторых аспектов проявления авторской позиции и краткой характеристике эпизодов в отдельно взятой его части - «Объективных очерках А.А.Сырнева», особенно выделяется фрагментарность повествования, обращение к мотивам народных легенд и авторская ирония. [Пожидаева 1994]. При этом поднимаемые на страницах романа путем фрагментарного изображения жизненных ситуаций вопросы межличностных и общественных отношений, по мнению автора статьи, имеют риторический характер, остаются «на уровне вечных, то есть, не имеющих и, главное, не требующих окончательных ответов», что на наш взгляд неверно в свете просветительско-идеологической концепции художественного метода Чернышевского.

В ряде статей, вслед за публикациями П.Е.Щеголева «Объективные очерки Сырнева» рассматриваются как самостоятельное произведение, входящее в состав «Повестей в повести», а в статье написанной Н.Старыгиной в соавторстве с Л.И.Степановой о «беллетристических опытах Чернышевского» «Очерки» чаще упоминаются в отношении их сходства и связи с «Мелкими рассказами», а не с остальными главами романа. Такое необоснованное и не обусловленное какой-либо конкретной исследовательской задачей извлечение части романа нарушает целостность его восприятия, делает несостоятельным и нецелесообразным его анализ и является результатом его поверхностного прочтения [Старыгина 1994].

Отдельные аспекты художественного своеобразия романа были также освещены в ряде статей исследователей беллетристики Чернышевского Н.А.Вердеревской, М.П.Николаева, М.Я.Гольберга, М.И.Мальцева, В.Д.Ахрамеева, посвященных сложной композиционной структуре и разнообразным средствам иносказания11, проблематике и некоторым литературным заимствованиям, связанным с творчеством русских и зарубежных авторов, а также внедрению публицистического стиля в повествовательную ткань художественного произведения и образу «нового человека», революционера в исследуемом тексте. В статье С.В.Калачевой проведен сопоставительный анализ композиции, приемов фрагментарного и сатирического изображения в «Повестях в повести» и одном из произведений Гофмана [Калачева 1987].

См статьи М П Николаева «Поэтика имен и фамилий в художественных произведениях II Г.Чернышевского» и «Гоголевские образы в романе Н Г Чернышевского «Повести в повести», М Мальцева «Эзоповская функция сюжета и композиции в романах Н Г Чернышевского», М Я Гольберга «Сербский эпизод в «Повести в повести» IIГ Чернышевского», Н А Всрдсревской «К вопрос) нсподьзовапня срелств эзопова языка в романе IIГ Чернышевского «Повести в повести», «Роман II Г Чернышевского "Повести в повести" п журнальная полемика 1861-1862гг», «Публицистическое и художественно-образное в произведениях Н Г Чернышевского» и «Судьба женщины в классовом обществе в романе П Г Чернышевского «Повести в повести», НДАхрамеева «Поэты '10-50 годов и романе

II Г.Чернишевского «Повеет в повести», А П Грачева «Жанр как форма выражения авторского сознания и романе П Г Чернышевского «Повести в повести» п «Проблема художественной целостности романа II Г.Чернышевского «Повести в повести» (выходные данные указаны в разделе «Библиография» диссертации)

Анализ истории изучения романа Чернышевского показывает, что наименее разработанными оказались вопросы, связанные с выявлением авторской позиции, образа автора в романе. В этой связи представляется первостепенным, во-первых, изучить историю создания романа с опорой на архивный первоисточник текста, уточнить своеобразие авторского замысла, выявляемого через интертекстуальность, в том числе использование автором реминисценций и авторских масок.

Актуальность выбранной нами темы определяется наметившимся в настоящее время в науке о Чернышевском пересмотром значения его наследия, связанным с преодолением исключительно идеологической оценки его личности и творчества.

Объектом исследования является творчество Н.Г.Чернышевского -беллетриста.

Предмет исследования - роман Н.Г.Чернышевского «Повести в повести», использование приема авторских масок, реминисценций и интертекстуальности как выражения авторской позиции в романе.

Основной целыо исследования является выявление художественных особенностей присутствия в романе авторских масок, реминисценций и интертекстуалыюсти. Для достижения этой цели были поставлены следующие задачи:

1. Изучение личностных и общественно-исторических предпосылок создания Чернышевским романа «Повести в повести».

2. Исследование рукописи романа; сравнение черновых редакций окончательным текстом.

3. Изучение биографического материала в аспекте творческого замысла романа.

4. Выявление наиболее значимых в романе интертекстуальных связей в их различных художественных проявлениях.

5. Определение художественной функции авторских масок в романе.

Научная новизна заключается в том, что художественная структура романа «Повести в повести» с точки зрения интертекстуальности, реминисценций и авторских масок не рассматривалась до сих пор системно. Получает интерес известное сближение романного опыта Чернышевского с современными исканиями в области художественной организации текста.

Теоретическая значимость обусловлена дальнейшим развитием исследований проблемы автора в художественном тексте как одной из центральных в современном литературоведении.

Практическая значимость исследования состоит в возможности использования его результатов при изучении художественного творчества Н.Г.Чернышевского в курсе истории русской литературы, а также истории отечества и истории родного края. Материалы диссертации могут применяться в школьных и вузовских курсах истории русской литературы, в спецкурсах и семинарах по проблемам интертекстуальности.

Методологической основой работы являются фундаментальные труды по теории автора (М.М.Бахтин, Р.Барт, В.В.Виноградов) и исследования современных литературоведов в области изучения проблемы автора (А.М.Буланов, Б.О.Корман, И.П.Карпов, В.В.Прозоров, Н.Т.Рымарь, В.П.Скобелев), труды по изучению биографии и творчества Н.Г.Чернышевского (Н.А.Алексеев, А.А.Демченко, М.П.Николаев, И.Паперно, М.Т.Пинаев, Ю.К.Руденко, А.П.Скафтымов, Г.Е.Тамарченко, П.Е.Щеголев и др.), текстологии (А.Л.Гришунин, Д.С.Лихачев, Е.И.Прохоров, С.А.Рейсер); использованы структурно-типологический, сравнительно-исторический методы, метод целостного анализа художественного текста.

Положения, выносимые на защиту:

1. Прием введения в текст романа большого количества авторских масок наряду со сложной рамочной композицией с несколькими авторскими предисловиями способствует достижению, по выражению Чернышевского, «объективного» повествования в романе и является ситуативно обусловленным.

2. Своеобразие авторской позиции в романе проявляется в комбинировании приемов интертекстуальности, введения авторских масок и автобиографического материала.

3. Введение авторских масок и средств интертекстуальности, в том числе приема литературной реминисценции, обусловлены идейно-художественными задачами автора.

Апробация работы. Основные положения диссертации были отражены в семи публикациях и изложены на следующих научных конференциях: XXVII Зональной научной конференции литературоведческих кафедр университетов и педвузов Поволжья (Саратов, 2000), ежегодной международной конференции «Чернышевский и его эпоха» (Саратов, 2000, 2002, 2005), ежегодной итоговой конференции Педагогического института СГУ им.Н.Г.Чернышевского (Саратов, 2001, 2002, 2003).

Структура. Диссертация состоит из введения, трех глав - «История создания романа», «Интертекстуальность и реминисценции в романе», «Карнавал авторских масок», заключения и двух приложений. Приложение содержит черновые редакции предисловия (по рукописи романа), а также копии отдельных рукописных отрывков.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Интертекстуальность, реминисценции и авторские маски в романе Н.Г. Чернышевского "Повести в повести""

Заключение

1. П.Г.Чернышевский, занимавший активную общественную позицию, в течение десяти лет находился в центре литературно-критической и публицистической деятельности в стране, поднимая актуальные вопросы современности на страницах своих публикаций. Оказавшись в ситуации личной несвободы во время заключения в Петропавловской крепости, он использовал единственно-возможную для него форму выражения и доведения до широких читательских масс своих просветительских идей -форму художественного произведения. Огромная популярность первого написанного Чернышевским в крепости романа «Что делать?» доказала приемлемость и эффективность избранного им способа обращения к широкой аудитории.

При создании «Повестей в повести», будучи уже опытным литературным критиком и создателем собственного подхода к оценке художественного произведения, он избрал такую композиционную структуру рамочного типа с несколькими авторскими предисловиями и повествовательную схему романа с введением разветвленной системы «авторских масок» (маска автора предисловия, маски Эфиопа и Панкратьева как внутритекстовые воплощения личности автора, маски персонажей-авторов, «претендующих» на авторство большей части романа), которые, способствуя объективации повествования и не вступая в противоречие с основным идейно-художественным замыслом произведения, были способны запутать цензоров, отвлечь их внимание от идейно-тематического содержания романа, и миновать, таким образом, препятствия к его опубликованию.

В этих условиях предисловие к роману приобрело особое значение, стало тактическим ходом автора в попытке убедить цензуру в развлекательном характере «Повестей в повести», скрыть его просветительскую задачу. Особую тщательность обдумывания текста и важность, которую автор придавал предисловию, подчеркивает наличие пяти его брошенных черновых вариантов.

Изменения в тексте предисловия направлены, с одной стороны, на более стилистически и эмоционально нейтральное повествование, смягчение явного сатирического тона в обращении к цензуре, с другой - на более прозрачное для читателя, хотя и завуалированное для цензуры, изложение собственного художественною замысла романа.

2. Своеобразие творческих задач автора, обусловленное личными обстоятельствами, с одной стороны, и стремлением передачи читателю просветительских идей в художественной форме, с другой, способствовало применению в романе «Повести в повести» таких разнообразных художественных средств, как введение персонажей-авторов, использование «авторских масок», являющихся внутритекстовым отражением и развитием «авторских масок» Чернышевского, использовавшихся им ранее в публицистике, применение приемов реминисценции, аллюзии, заимствования и центонирования, приема синтеза литературных жанров, а также введение автобиографического материала.

Таким образом, взаимообусловленное сочетание сложных композиционных, повествовательных и интертекстуальных средств, способствующих воплощению творческого замысла писателя, и составляет своеобразие авторской позиции в романе Чернышевского «Повести в повести».

3. Выявленные в романе интертекстуальные связи, реализуемые посредством различных приемов цитирования: литературные реминисценции, аллюзии и центонирование, позволяют определить общую тенденцию их применения.

Столь широкое применение цитирования имеет адресный характер и предназначено целевой аудитории автора, стремящегося обратить внимание читателя на художественное творчество цитируемых авторов.

Выбор литературных источников реминисценций обусловлен авторской оценкой их идейно-тематического значения. Чернышевский стремился обратить внимание читателя на художественные произведения, поднимающие на своих страницах острые морально-этические и социальные проблемы (Гоголь, Некрасов, Жорж Санд, Диккенс), содержащие жизненный опыт многих народностей (восточный эпос, индийская народная поэзия, арабские сказки, татарские легенды, сербские песни из собрания В.Караджича); а также литературно-философские тексты немецких мыслителей (Фейербах, Лессинг, Форстер), в которых автор видел приемлемые для России пути общественного развития; поэтические произведения наиболее талантливых с точки зрения писателя поэтов (Гете, Пушкин, Лермонтов, Л.Толстой, Фет, Тютчев, Некрасов) с целью увлечь их идеями гражданственности, преобразования устаревших морально-нравственных и общественно-социальных устоев, не отвечающих условию свободного развития личности.

Аллюзия, как еще один прием интертекстуальности, также имеет просветительскую направленность, расширяя диапазон персоналий из области мировой литературной классики и общественной мысли (Петрарка, Фирдоуси, Фейербах, Руссо, Бутков).

Центоны как вид литературного цитирования и один из приемов интертекстуальности охватывают целый пласт отечественной «народной» и лирической поэзии (Некрасов, Фет, Кольцов, Тютчев, Лермонтов), расширяя поэтический кругозор целевого читателя.

Итак, интертекстуальность и реминисценция как один из основных ее приемов в романе «Повести в повести» имеют ярко выраженный просветительский характер.

Введение авторских масок Эфиопа и Л.Панкратьева способствует актуализации общественных проблем, поднимаемых в статьях автора, в свое время подписанных этими псевдонимами.

Авторские маски Эфиопа и Панкратьева, с одной стороны, имеют композиционное значение, образуя рамочную структуру композиции, способствующую объективации повествования, а с другой - отсылают читателя к статьям автора, поднимающим острые общественно-политические проблемы современности с целыо пробудить в своей читающей аудитории гражданскую сознательность и заставить задуматься над решением важнейших с точки зрения писателя вопросов.

Таким образом, «Повести в повести» как произведение чрезвычайно сложной художественной формы, насыщенное реминисценциями и заимствованиями из произведений мировой художественной литературы, поднимающее широкий круг острых социально-общественных и морально-этических проблем современной автору российской действительности, несмотря на свою незавершенность, демонстрирует целостное воплощение многочисленных идейно-просветительских и художественных задач автора.

Список научной литературыМетласова, Татьяна Михайловна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Исючники 1сксга.

2. Сушицкий, В.Л. «Н.Г.Чернышевский. Из автобиографии»

3. В.Л.Сушицкий; Ред. и комментарии В.А.Сушицкого. Саратов: Сароблгиз, 1937.-284с.

4. Чернышевский, Н.Г. Литературное наследие. T.I. Из автобиографии. Дневник 1848-1853 гг. /Н.Г.Чернышевский; под ред. и с примеч. Н.А. Алексеева, М.П.Чернышевского и С.Н.Чернова. М.: Гос. изд-во, 1928. - 748с.

5. Чернышевский, Н.Г. Объективные очерки А.А.Сырнева // Чернышевский Н.Г. Избранные произведения. В Зх т. Т.З. Повести. Рассказы. Пьеса.; подг. текста и коммент. Ю.К.Руденко /Н.Г.Чернышевский Л: Худож. лит., 1978. -524с.

6. Чернышевский, Н.Г. Повести в повести /Н.Г.Чернышевский Грозный: Обл. кн. изд., 1951.-512с.

7. Чернышевский, Н.Г. Повести в повести; под ред.Н.А.Алексеева. /П.Г.Чернышевский М.: Изд-во Всесоюзн. Об-ва политкаторжан и ссыльнопоселенцев, 1930. - 512с.

8. Чернышевский, Н.Г. Повести в повести. Роман или не-роман; подг. текста Н.А.Алексеева и А.П.Скафтымова /Н.Г.Чернышевский // Чернышевский П.Г. ПСС: В 16 т. Т.ХИ. М.: Гослитиздат, 1939-1953. 698с. (С. 126-541).

9. Чернышевский, Н.Г. Повести в повести. Роман или не-роман. Рукопись. /Н.Г.Чернышевский//РГАЛИ. Ф. 1. Оп.5. Ед.хр.14-15.

10. Чернышевский, 11.Г. Поэзия мысли. Высказывания и афоризмы П.Г.Чернышевского; Сост. Г.П.Муренина, А.С.Озерянский и др. /П.Г.Чернышевский-Саратов: Изд-во СГУ, 1978.- П2с.

11. Чернышевский, Н.Г. ПСС: В 16 т. М.: Гослитиздат, 1939-1953. T.I. Автобиография; под ред. Б.П. Козьмина /Н.Г.Чернышевский - 860с.

12. Чернышевский, П.Г. Г1СС: В 16 т. Т.П. Статьи и рецензии 1853-1855.; иод ред. В.Я.Кирпотина /П.Г.Чернышевский М.: Гослитиздат, 1949.-943с.

13. Чернышевский, Н.Г. ПСС: В 16 т. T.III. Статьи 1858-1859.; под ред. В.Я.Кирпотина, Б.П.Козьмина /П.Г.Чернышевский М.: Гослитиздат, 1947 -884с.

14. Чернышевский, Н.Г. ПСС: В 16 т. T.IV. Статьи и рецензии 1856-1857.; под ред. Б.П. Козьмина/Н.Г.Чернышевский М.: Гослитиздат, 1948. -979с.

15. Чернышевский, Н.Г. ПСС: В 16 т. T.V. Статьи 1858-185.; под ред. Б.П. Козьмина /Н.Г.Чернышевский М.: Гослитиздат, 1950.- 1007с.

16. Чернышевский, Н.Г. ПСС: В 16 т. T.XIV. Письма 1838-1876 годов.; под ред. Б.П. Козьмина/Н.Г.Чернышевский М.: Гослитиздат, 1949.- 897с.1.. Источники реминисценций.

17. Библиотека всемирной литературы. Серия первая. Т.24. Фирдоуси. Шах-Наме. М: Худож. лит., 1972. - 800с.

18. Гоголь, Н.В. Вечера на хуторе близ Диканьки. Миргород. /Н.В.Гоголь -М.: Худож. лит., 1982.-431с.

19. Гоголь, I I.B. Женитьба // http://az.lib.ni/g/gogolxnw/

20. Кальянов, В.И. О сказании «Наль и Дамаянти» и переводах его на русский язык; вступ. статья // Наль и Дамаянти. Индийская повесть в пер. В.А.Жуковского. М.: ГИХЛ, 1958. - 128с.

21. Кун, Н.А. Легенды и мифы Древней Греции /Н.А.Кун М.: ВИКА-пресс: Арктос, 1992.-497с.

22. Паль и Дамаянти. Индийская повесть в пер. В.А.Жуковского / В.А.Жуковский-М.: ГИХЛ, 1958.- 128с.

23. Пушкин, А.С. Медный всадник /А.С.Пушкин // Интернет-библиотека Алексея Комарова.

24. Санд, Ж. Домашний Секретарь /Ж.Санд // Отечественные записки -СПб., 1844. Т.32.-448с. С.49-193

25. Сербские народные песни и сказки из собрания Вука Стефановича Караджича. /Пер. с сербско-хорв.; Сост. предисл. и примеч. Ю.Смирнова /В. Караджич М.: Худож. лит., 1987. - 511с.

26. Тысяча и одна ночь. Душанбе: Ирфон, 1985. Т.8. - 352с.

27. Фет, А.А. Баллады /А.А.Фет // http://irlras-cfrl.rema.ru:8100/

28. Фет, А.А. Стихотворения. Поэмы. Переводы /А.А.Фет М.: Правда, 1985.-560с.

29. Dickens, Charles. Master Humphrey's Clock / Charles Dickens // http://informika.ru/text/books/gutenb/gutind/TEMP/i-m3.html

30. I. Литература по проблеме автора.

31. Барт, P. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. /Р.Барт М.: Прогресс, 1989.-615с.

32. Бахтин, М.М. Автор и герой. К философским основам гуманитарных наук /М.М.Бахтин С-Пб.: Азбука , 2000. - 335с

33. Бахтин, М.М. Эстетика словесного творчества /М.М.Бахтин М.: Искусство, 1979. - 424с.

34. Белинский, В.Г. ПСС: В 13т. Т.Ю.Статьи и рецензии 1846-1848.; под ред. А.Г.Дементьева /В.Г.Белинский М., Акад. наук СССР, 1956.

35. Бельчиков, Н.Ф. Пути и навыки литературоведческого труда: Учеб.пос. для филол. спец-тей ун-тов и пед. вузов. /Н.Ф.Бельчиков М.: Высшая школа, 1975.-238с.

36. Биншток, Л.М. Субъектные формы выражения авторского сознания в лирике Ф.Тютчева /Л.М.Биншток // Проблема автора в художественной литературе. Труды Удмуртского ун-та им. 50-летия СССР. Ижевск, 1974. С.68-86.

37. Бландова, Н.Г. Автор в диалоге своих героев /П.Г.Бландова // Русская речь, 1975, №1.С.41-47.

38. Бонецкая, Н.К. «Образ автора» как эстетическая категория /Н.К.Бонецкая // Контекст. Литературно-теоретические исследования. АН СССР, ин-т мировой литературы им.A.M.Горького.; отв.ред. Н.К.Гей М.: Наука, 1985. -296с. С.241-269.

39. Бударагина, Е.И. Средства создания образа адресата в художественном тексте: автореф. дис. . канд. филол. наук /Елена Ивановна Бударагина М., 2006. - 22с.

40. Буланов, A.M. Авторский идеал и его воплощение в русской литературе второй половины XIX века: Учебное пособие по спецкурсу. /А.М.Буланов -Волгоград: Волгогр. нед. ин-т, 1989. 80с.

41. Васильев, С.Ф. О феноменологии "автора" в демократической литературе 1840-1860-х годов /С.Ф.Васильев // Кормановские чтения: материалы межвуз. науч. конф.; ред.: В. А. Зарецкий и др. Ижевск: Изд-во Удм. ун-та, 1994. Вып. 1.-С. 144-148.

42. Виноградов, В.В. О теории художественной речи: Учеб. пособие для филол. спец. ун-тов и пед. ин-тов. /В.В.Виноградов М.: Высшая школа, 1971.- 240с.

43. Виноградов, В.В. О языке художественной литературы /В.В.Виноградов- М.: ГИХЛ, 1959.-340с.

44. Волошин, М. Лики творчества /М.Волошин Л.: Наука, 1988. - 848с.

45. Гинзбург, Л.Я. О лирике. /Л.Я.Гинзбург M.-JI.: Сов.писатель, 1964. -382с.

46. Головченко, Л. Автор и герой в прозе крестьянских писателей первой половины 20х годов /Л.Головченко // Проблема автора в художественной литературе. Труды Удмуртского ун-та им. 50-летия СССР. Ижевск, 1974. С.29-40.

47. Гришунин, A.JI. Исследовательские аспекты текстологии. /А.Л.Гришунин -М.: Наследие, 1988.-416с.

48. Гуковский, Г.А. Изучение литературного произведения в школе /Г.А.Гуковский М.: Просвещение, 1966. - 371с.

49. Карпов, И.П. Проза Ивана Бунина: Учеб. пособие. /И.П.Карпов М.: Флинта ООО, 1999.-336с.

50. Карпов, И.П. Структура бунинского повествования: знаки авторства /И.П.Карпов//Филологические науки, 1997, №3, с. 96-105.

51. Константиновская Е.Я. Автор, читатель и герой в романе (Филдинг, Стерн, Гоголь): автореф.дис. . канд.филол.наук./Елена Яковлевна Константиновская. Моск. гос. ун-т. им.М.В.Ломоносова, 1985 17с.

52. Корман, Б.О. Опыт описания литературных родов в терминах теории автора /Б.О.Корман // Проблема автора в художественной литературе. Труды Удмуртского ун-та им. 50-летия СССР. Ижевск, 1974. - С.219-224.

53. Корман, Б.О. Творческий метод и субъективная организация произведения /Б.О.Корман // Литературное произведение как целое и проблемы его анализа: межвуз.сб.науч.трудов. Кемерово: Кемеровский ун-т, 1979.-216с. С. 16-24.

54. Корман, И.Б. Хронотопическое сознание /И.Б. Корман // Проблема автора в художественной литературе. Ижевск, 1998. - 354с. С. 107-124

55. Краснов, Г.В. Точка зрения в сюжете литературного произведения /Г.В.Краснов // Проблема автора в художественной литературе. Ижевск, 1998.-354с. С. 16-20.

56. Кривонос, В.Ш. Особенности повествования в прозе А.А.Бестужева-Марлинского /В.Ш.Кривонос // Проблема автора в художественной литературе. Ижевск, 1998. - 354с. С.36-48.

57. Лихачев, Д.С. Избранные работы: в Зт. Т.2. Великое наследие; Смех в Древней Руси: монографии, заметки о русском. /Д.С.Лихачев Л.: Худож. лит., 1987.-496с.

58. Макс Фрай / АРТ-АЗБУКА: словарь современного искусства на сайте http://gif.ru/azbuka/postmodernism.htm

59. Медведева, И.Г. Еще раз о "поэтическом автопортрете" Бродского /И.Г.Медведева // Кормановские чтения: материалы межвуз. науч. конф.; ред.: В. А. Зарецкий и др.- Ижевск: Изд-во Удм. ун-та, 1994. Вып.1. С. 104-109.

60. Мельников, Н.Г. Автор /Н.Г.Мельников // Современный словарь-справочник по литературе / Сост. и научн. ред. С.И.Кормилов. М.: Олимп: ООО «Издательство ACT», 2000. - 704с.

61. Немцев, В.И. Проблема автора прозаического произведения (методические рекомендации). /В.И.Немцев Куйбышев: Изд-во Куйбышевского гос.пед.ин-та, 1989. - 21с.

62. Одинцов, В.В. Субъективация повествования (об изображении "сквозь призму") /В.В.Одинцов // Русский язык в школе, 1980, №5. С.51 -56.

63. Переверзев, В. У истоков русского реализма. /В.Переверзев М.: Современник, 1989.-752с.

64. Пиксанов, Н.К. Творческая история «Горя от ума». /Н.К.Пиксанов М.: Паука, 1971.-400с.

65. Подзорова, Н. Что в сосуде? Авторская позиция в произведении /П.Подзорова// Литературная учеба, 1980, №1, 240с. С.95-103.

66. Понятие интертекста. Теория интертекстуальности. // http://fixed.ru

67. Потебня, А.А. Эстетика и поэтика /А.А.Потебня. /Сост. вступ. статьи и прим. И.В.Иваньо, А.И.Колодной. М.: Искусство, 1976. - 614с.

68. Пращерук, Н.В. Самоопределение автора в книге И.А.Бунина «Освобождение Толстого" /II.В.Пращерук // Кормановские чтения: материалы межвуз. науч. конф.; ред.: В. А. Зарецкий и др. Ижевск: Изд-во Удм. ун-та, 1994. Вып.1. С.183-190

69. Прозоров, В.В. Автор /В.В.Прозоров // Введение в литературоведение. Литературное произведение: основные понятия и термины. Учебное пособие под ред. Чернец Л.В. М.: Высшая школа: Изд. Центр «Академия», 2000. -556с. С. 11-21.

70. Проскурина, Ю.М. Своеобразие беллетристики 1850-х годов в свете проблемы повествователя рассказчика /Ю.М.Проскурина // Проблема автора в художественной литературе. Труды Удмуртского ун-та им. 50-летия СССР -Ижевск, 1974. С. 144-158.

71. Прохоров, Е.И. Текстология (Принципы издания классической литературы) /Е.И.Прохоров М.: Высшая школа, 1996. - 425с.

72. Рейсер, С.А. Основы текстологии. Учеб. пособие для студентов пед. вузов. Изд.2-е. /С.А.Рейсер Л.: Просвещение, 1978. - 176с.

73. Рымарь, Н.Т. Введение в теорию романа /Н.Т.Рымарь Воронеж: Изд-во Воронежск. ун-та, 1989. - 268с.

74. Рымарь, Н.Т. Поэтика романа /Н.Т.Рымарь.; под ред.С.А.Голубкова -Куйбышев: Изд-во Сарат. ун-та, 1990. 268с.

75. Рымарь, Н.Т. Теория автора и проблема художественной деятельности /Н.Т.Рымарь, В.П.Скобелев Воронеж: Логос-Траст, 1994.264с.

76. Савинков, В. Автор "открытый" и "скрытый". К постановке проблемы /

77. B.Савинков, А.А.Фаустов// Проблема автора в художественной литературе. Труды Удмуртского ун-та им. 50-летия СССР. Ижевск, 1998,354с. С.29-35.

78. Свительский, В.А. Метод Достоевского и проблема авторской активности /В.А.Свительский // Вопросы литературы и фольклора. Воронеж, 1969. С. 1422.

79. Свительский, В.А. «Кругозор» героя и точка зрения автора в первых произведениях Достоевского /В.А.Свительский // Метод и мастерство.; иод ред. В.В.Гуры. Вологда: Вологодский гос.иед.ин-т, 1970. Вын.1. - 360с.1. C. 147-162.

80. Свительский, В.А. Мироотношение Достоевского и принципы его воплощения в романах писателя 60-70х годов: автореф.дис.канд.филол.наук. /Владислав Анатольевич Свительский. Воронежский гос. ун-т им. Лен. комсомола Воронеж, 1971. - 20с.

81. Свительский, В.А. Проблема единства художественного мира и авторское начало в романе Достоевского /В.А.Свительский // Проблема автора в художественной литературе. Труды Удмуртского ун-та им. 50-летия СССР. -Ижевск, 1974. С. 177-192.

82. Свительский, В.А. Роль мироощущения в художественной системе Достоевского /В.А.Свительский // Вопросы литературы и фольклора.; ред.: С.Г.Лазутина Воронеж: Изд-во ВГУ, 1969. - 207с. С.23-31.

83. Свительский, В.А. Теория автора и изучение русской психологической прозы XIX в. /В.А.Свительский // Кормановские чтения: материалы межвуз. науч. конф.; ред.: В. А. Зарецкий и др. Ижевск: Изд-во Удм. ун-та, 1994. Вып.1. С.3-8.

84. Серго, Ю.Н. Авторская позиция в цикле рассказов И.Эренбурга "Неправдоподобные истории" /Ю.Н.Серго // Кормановские чтения: материалы межвуз. науч. конф.; ред.: В. А. Зарецкий и др. Ижевск: Изд-во Удм. ун-та, 1994. Вып.1. С.201-209.

85. Скобелев, В.П. Б.О.Корман о "ролевой лирике" /В.П.Скобелев// Кормановские чтения: материалы межвуз. науч. конф.; ред.: В. А. Зарецкий и др.- Ижевск: Изд-во Удм. ун-та, 1994. Вып.1. С.9-14.

86. Скоропанова, И.С. Русская постмодернистская литература: новая философия, новый язык /И.С.Скоропанова СПб.: Невский Простор, 2001. -416с.

87. Толстой, JI.II. ПСС в 90 тт., Т.30. Статьи и высказывания об искусстве. 1882-1898 /Л.Н.Толстой; подг. текста и коммент. В.С.Мишина, Н.В.Горбачева- М.: ГИХЛ, 1951. 608с.

88. Фаустов, А.А. Из наблюдений над поэтикой Чернышевского: полемическое письмо в романе "Что делать?" /А.А.Фаустов // Кормановские чтения: материалы межвуз. науч. конф.; ред.: В. А. Зарецкий и др. Ижевск: Изд-во Удм. ун-та, 1994. Вып.1. С. 148-154.

89. Федорова, Л.Г. Интертекстуальность /Л.Г.Федорова // Современный словарь-справочник по литературе; Сост. и научн. ред. С.И.Кормилов. М.: Олимп: ООО «Издательство ACT», 2000. - 704с.

90. Фоменко, И.В. Цитата /И.В.Фоменко // Введение в литературоведение. Литературное произведение: основные понятия и термины: Учеб. пособие под ред. Чернец Л.В. М.: Высшая школа: Изд. Центр «Академия», 2000. - 556с. С.496-506.

91. Хализев, В.Е. Теория литературы /В.Е.Хализев М.: Высшая школа, 1999.-398с.

92. Цилевич, Л.М. С кем движется автор? /Л.М.Цилевич // Кормановские чтения: материалы межвуз. науч. конф.; ред.: В. А. Зарецкий и др. Ижевск: Изд-во Удм. ун-та, 1994. Вып. 1. С.23-31.

93. Чернец, Л.В. Н.Г.Чернышевский /Л.В.Чернец // Русские писатели. Биобиблиографический словарь Т.2.; ред.: П.А.Николаев. М.: Просвещение, 1990.-448с. С. 370-380.

94. Чернышевский, Н.Г. Письма без адреса /Н.Г.Чернышевский; Сост.В.И.Щербина и В.И.Кондаков М.: Советская Россия, 1986. - 368с.

95. Шабанова, Н.Н. Автор-повествователь-герой-читатель в романе Ф.М.Достоевского "Преступление и наказание" /П.Н.Шабанова // Вопросы русской литературы, 1982. Вып. 1(39). С.70-77.

96. Ценников, Г.К. Своеобразие психологизма и формы проявления авторской тенденции в романах Достоевского 60-х годов / Г.К.Щенников // Метод и мастерство. Вологда, 1970. Вып.1. С. 162-177.

97. Эйдинова, В.В. Стилевая структура как форма автора (А.Ахматова, Б.Пастернак) /Эйдинова В.В. // Кормановские чтения: материалы межвуз. науч. конф.; ред.: В. А. Зарецкий и др. Ижевск: Изд-во Удм. ун-та, 1994. Вып.1. С.86-89.

98. Эйзенштейн, С.М. Избранные произведения: В 6 т. М.: Искусство, 1964 - 1971. Т.3 -568 с.

99. Gray, Bennison. The Phenomenon of Literature. /B.Gray The I lague, Paris, 1975.-p.594.

100. Segre, Cesare. Introduction to the Analysis of the Literary Text / translated by John Meddemmen. /C.Segre Indiana University Press, 1988. - p.338.

101. Robinson, Ken. John Wilmot, Earl of Rochester: An Author in Search of a Character /K.Robinson // The Art of Literary Biograhy / Edited by John Bachelor. -Clarendon Press, Oxford, 1995. pp. 101 -114.

102. Landow, George P. Other convergences: Intertextuality, Multivocality, and De-centeredness. /G.P.Landow URL: http://www.stg.brown.edU/proiects/hypertext/landow/cv/l

103. Lazar, G. Literature and Language Teaching. Cambridge University Press. / G.Lazar 2000. 268p.

104. Boulton, Margorie. The Anatomy of the Novel /M.Boulton London, 1979. -p. 190.

105. Leaska, A.Mitchel. The Concept of Point of View /M.A.Leaska // Essentials of the Theory of Fiction. Duke University Press, Durham and London, 1988. -pp.251-266.

106. Gaskell, Philip. Landmarks in English Literature /P.Gaskell Edinburgh University Press, 1998. - p. 174.

107. Selden, Raman. A Reader's Guide to Contemporary Literary Theory /R.Selden, P.Widdowson -The University Press of Kentucky, 1993. p.244.

108. Selden, R. A Reader's Guide to Contemporary Literary Theory. Harvester Wheatsheaf /R.Selden Cambridge University Press, 1989.

109. Chatman, Seymour. Discourse. Non-narrated Stories /S.Chatman // Essentials of the Theory of Fiction. Duke University Press, Durham and London, 1988. -pp.366-379.

110. Booth, Wayne. Distance and Point of View: an Essay in Classification /W.Booth // Essentials of the Theory of Fiction. Duke University Press, Durham and London, 1988. - pp. 170-190.1.. JImeparypa о Чернышевском.

111. Ахрамеев, В.Д. Поэты 40-50 годов в романе Н.Г.Чернышевского «Повести в повести» /В.Д.Лхрамеев // Ученые записки. Томский пед.институт, 1948. Т.5. 134с. С.40-59.

112. Белова, Н.М. Чернышевский о Лессинге /Н.М.Белова // Чернышевский и немецкая культура: сб. науч. тр.; под ред. Л. Л. Демченко. Саратов: Изд-во СГУ, 2001.-С. 30-38.

113. Бельчиков, Н.Ф. Н.Г.Чернышевский (критико-биографический очерк) / Н.Ф.Бельчиков М.: Гослитиздат, 1946. - 176с.

114. Боков, М. Б. Некоторые аспекты историко-сравнительного анализа проблемы человека у Л. Фейербаха и Н. Г. Чернышевского /М. Б. Боков // Актуальные вопросы философской и общественной мысли народов СССР. -М., 1985.-Ч. 1.-С. 89-111.

115. Вахрушев, B.C. "Что делать?" и "Автобиография" Чернышевского: "игровые" ходы авторской мысли /B.C.Вахрушев // Н.Г.Чернышевский. Статьи, исследования и материалы. Вып. 13. Саратов: Изд-во СГУ, 1999. -294с. С. 14-30.

116. Вердеревская, Н.А. К вопросу использования средств эзопова языка в романе Н.Г.Чернышевского «Повести в повести» /Н.А.Вердеревская // Ученые записки. Елабужский гос.пед.ин., 1959. Т.5. 250с. С. 185-208.

117. Вердеревская, II.A. Роман Н.Г.Чернышевского "Повести в повести" и журнальная полемика 1861-1862гг. /Н.А.Вердеревская // Н.Г.Чернышевский. Статьи, исследования и материалы. Вып.4. Саратов: Изд-во СГУ, 1965.-284с. C.93-I03.

118. Вердеревская, Н.А. Роман Н.Г.Чернышевского «Повести в повести»: автореф.дис. . канд.филол.наук /Наталья Александровна Вердеревская. Моск. гос. пед. ин-т им.В.И.Ленина М., 1961, 18с.

119. Вердеревская, II.A. Судьба женщины в классовом обществе в романе Н.Г.Чернышевского «Повести в повести» /Н.А.Вердеревская // Ученые записки. Елабужский гос.пед.ин. Казань, 1958. Т.2. - 168с. С. 94-118.

120. Вердеревская, Н.А. Еще раз о Чернышевском и Ж.Санд /Н.А.Вердеревская // Н.Г.Чернышевский. Статьи, исследования и материалы. -Саратов: Изд-во СГУ, 1989. Т.П. 200с. С.258-284.

121. Гольберг, М.Я. Сербский эпизод в «Повести в повести» Н.Г.Чернышевского / Гольберг М.Я. // Русский фольклор. T.IX. Исторические связи в славянском фольклоре. М.-Л., 1968. - 382с. С.259-276.

122. Грачев, А.П. Жанр как форма выражения авторского сознания в романе Н.Г.Чернышевского «Повести в повести» /А.П.Грачев // Проблемы литературных жанров: материалы 3-ей научной межвузовской конференции. 6-9 февраля 1979г.-Томск, 1979. С.80-82.

123. Грачев, А.П. Идейно-эстетическое значение литературных реминисценций в романах Н.Г.Чернышевского (традиции и полемика): автореф.дис. . канд.филол.наук /Александр Петрович Грачев. Моск. гос. ун-т им.М.В.Ломоносова -М., 1983.-24с.

124. Гуральник, У.А. Наследие Н.Г.Чернышевского писателя и советское литературоведение: Итоги, задачи, перспективы изучения / Гуральник У.А. -М.: Паука, 1980.-264с.

125. Дело Чернышевского. Сборник документов. Саратов: Приволжск. Кн. изд-во, 1968.-680с.

126. Демченко, А.А. К истории науки о Чернышевском. Владимир Афанасьевич Сушицкий /А.А.Демченко // Н.Г.Чернышевский. Статьи, исследования и материалы. Саратов: Изд-во СГУ, 1999. Т.13. - 294с. С.258-284.

127. Демченко, А.А. Н.Г.Чернышевский. Книга для учителя /А.А.Демченко -М.: Просвещение, 1989, 160с.

128. Демченко, А.А. Н.Г.Чернышевский. Научная биография. Часть первая (1828-1853) /А.А.Демченко; под ред. Е.И.Покусаева. Саратов: Изд-во СГУ, 1978,333с.

129. Демченко, А.А. Н.Г.Чернышевский. Научная биография. Часть вторая (1853-1858)/А.А.Демченко Саратов: Изд-во СГУ, 1984, 306с.

130. Демченко, А.А. Н.Г.Чернышевский. Научная биография. Часть третья (1859-1864) /А.А.Демченко Саратов: Изд-во СГУ, 1992. - 331с.

131. Златопольская, А.А. Ж.Ж.Руссо и революционно-демократическая мысль России XIX века: автореф. дис. канд. филос. наук / Алла Августовна Златопольская; Ленингр. гос. ун-т. Л., 1990. - 16 с.

132. Златопольская, А. А. Концепция "общей воли" Ж. -Ж. Руссо и революционная мысль России XVIII-XIX веков / А. А. Златопольская // Философские науки. -1991. № 9. - С. 16-29.

133. Калачева, С. В. Гофман и Чернышевский: ("Житейские воззрения кота Мурра" и "Повесть в повести") /С.В.Калачева // Из истории русско-немецких литературных взаимодействий; ред.: В. И. Кулешов, В. Фейерхерд. М., 1987. -С. 128-138.

134. Ковалев, И. Н.Г.Чернышевский и царская цензура /И.Ковалев // Шестидесятые годы. Материалы по истории литературы и общественному движению; иод ред. Н.К.Пиксанова Л.: Изд-во АН СССР, 1940. - 490с. С.383-426.

135. Кулешов, В.И. История русской литературы XIX века: учебное пособие для вузов / В.И.Кулешов М.: Академический проект, Трикста, 2004. - 800с.

136. Куприянова, Н.И. Образ революционера-демократа в творчестве П.Г.Чернышевского: автореф. дис. . канд. филол. наук /Нина Илларионовна Куприянова. Моск. гос. ун-т им.М.В.Ломоносова М., 1953. - 20с.

137. Лебедев, А.А. Герои Чернышевского /А.А.Лебедев М.: Сов.писатель, 1962.-306с.

138. Лебедев, А.А. Разумные эгоисты Чернышевского. Философский очерк /А.А.Лебедев М.: Детская литература. 1973. - 128с.

139. Лессинг, Г.Э. Библиотека Истории Русской Философии и Культуры «Дом А.Ф.Лосева» // http://www.krugosvet.ru/articles/50/1005005/1005005al .htm

140. Лотман, Л.М. Чернышевский романист /Л.М.Лотман // История русской литературы. - М.-Л., 1956. Т.8., 4.1. - 686с. С.484-535.

141. Мальцев, М.И. Эзоповская функция сюжета и композиции в романах Н.Г.Чернышевского /М.И.Мальцев // Вопросы русской и чувашской филологии. Чебоксары, 1973. - 132с. С.59-83.

142. Н.Г.Чернышевский в воспоминаниях современников.; Сост. Е.И.Покусаев и А.А.Демченко. Вступ. статья и прим. А.А.Демченко. М.: Худож. лит., 1982.-591с.

143. Н.Г.Чернышевский Литературное наследие. Т.П. Письма (письма из Петропавловской крепости 1862-1864гг.) /Н.Г.Чернышевский; ред. и прим.: Н.А.Алексеева и А.П.Скафтымова М.: Гиз, 1928. - 608с.

144. Н.Г.Чернышевский. 1828-1928. Неизданные тексты, материалы и статьи /Н.Г.Чернышевский; под ред. С.З.Каценбогена- Саратов, 1928. 429с.

145. Николаев, М.П. Гоголевские образы в романе Н.Г.Чернышевского «Повести в повести» /М.П.Николаев // Ученые записки. Тульский гос.пед.ин., 1958. Вып.8. 246с. С. 151-168.

146. Николаев, М.П. Поэтика имен и фамилий в художественных произведениях Н.Г.Чернышевскою /М.П.Николаев // Из истории русской литературы XIX века. Калуга, 1966. - 148с. С.28-41.

147. Николаев, М.П. Творческий путь Н.Г.Чернышевского как художникаслова: автореф. дис.канд.филол.наук /Михаил Павлович Николаев. Моск.юс. пед. ин-т им.В.И.Ленина, 1964.-38с.

148. Паперно, И. Семиотика поведения: Николай Чернышевский человек эпохи реализма / И. Паперно; пер. с англ. Т. Я. Казавчинской. - М.: Новое литературное обозрение, 1996. - 207, 1. с.

149. Печерская, Т.И. Автор и структура сюжетного повествования (роман Н. Г. Чернышевского "Повести в повести") /Т.И.Печерская // Традиция и литературный процесс: сб. статей / отв. ред. А. Б. Соктоев. Новосибирск, 1999.-С. 342-348.

150. Пиксанов, Н.К. О классиках. Сборник статей /Н.К.Пиксанов М.: Московское творчество писателей, 1933. - 411с.

151. Пинаев, М.Т. Н.Г.Чернышевский. Художественное творчество: пособие для студентов /М.Т.Пинаев М.: Просвещение, 1994. - 224с.

152. Пожидаева, О.В. "Объективные очерки Сырнева" Н. Г. Чернышевского: (к проблеме авторской позиции) /О.В.Пожидаева // Индивидуальное и типологическое в литературном процессе: межвуз. сб. науч. трудов -Магнитогорск, 1994. С.42-49.

153. Полищук, Ф. М. Чернышевский и книга / Ф. М. Полищук // Сибирь. -1989. -№ 5. С. 120-123.

154. Процесс Н.Г.Чернышевского. Архивные документы; ред. и прим. И.А.Алексеева. Саратов: Обл. гос. изд-во, 1939. - 359с.

155. Рейфман, Г1. И.Г.Чернышевский (Эстетическое, историко-литературное, литературно-критическое наследие. Чернышевский беллетрист): учебное пособие для студентов / Рейфман Г1. - Тарту: Тартуский гос.университет, 1973.- 126с.

156. Розенфельд, У. Д. Становление, эволюция и развитие мировоззрения II. Г. Чернышевскою: автореф. дис. . д-ра филос. наук/Усер Давидович Розенфельд. Моск. юс. ун-т им. М.В.Ломоносова. -М., 1987.-36 с.

157. Розенфсльд, У. Д. Чернышевский и Фейербах /У. Д. Розенфельд // Актуальные вопросы философской и общественной мысли народов СССР. -М., 1985.-Ч. 1.-С. 12-137.

158. Руденко, Ю.К. Принцип циклизации в художественной системе Н.Г.Чернышевского (К постановке вопроса) /Ю.К.Руденко // Проблемы поэтики русского реализма XIX века. Ленинград: Изд-во Лен. ун-та, 1984. -288с. С. 184-212.

159. Руденко, Ю.К. Чернышевский-романист и литературные традиции /Ю.К.Руденко Л.: Изд-во Лен. ун-та, 1989. - 256с.

160. Рустамова, З.И. Концепция человека в наследии Н.Г.Чернышевского. / З.И.Рустамова Баку: Нурлан, 2006. - 272с.

161. Селиверстов, М.Л. Диккенс и Теккерей в оценке Чернышевского / М.Л.Селиверстов Фрунзе: Изд-во Киргиз.гос.ун-та, 1954,- 136с.

162. Скафтымов, А.П. Художественные произведения Чернышевского, написанные в Петропавловской крепости /А.П.Скафтымов // Статьи о русской литературе. Саратов: Саратовское кн. изд-во, 1958. - 392с. С. 161-203.

163. Скафтымов, А.П. Чернышевский и Жорж Санд /А.П.Скафтымов. -Саратов: Саратовское кн. изд-во, 1928. 24с.

164. Стариков, Д. В. Перечитывая классику /Д.В.Стариков; авт. вступ. ст. Е. Книпович. М.: Сов. писатель, 1983. - 368с.

165. Старыгина, Н.Н. Беллетристические опыты Н.Г.Чернышевского 1860-х годов (к вопросу о циклизации произведений) /Н.Н.Старыгина, Л.И.Степанова // Жанр и стиль литературного произведения. Межвуз.сб.науч.трудов. Йошкар-Ола, 1994.- С.42-48.

166. Тамарченко, Г.Е. Романы Н.Г.Чернышевского /Г.Е/Гамарченко -Саратов: Саратовское кн. изд-во, 1954. 280с.

167. Тамарченко, Г.Е. Чернышевский-романист /Г.Е.Тамарченко Л.: Худож. лит., 1976. - 464с.

168. Тамарченко, Г.Е. Чернышевский-романисг. (Проблема возникновения русского интеллектуального романа): автореф. дис. . докт.филол.иаук.

169. Гриюрий Евсеевич Тамарченко. Лснишр. гос. пед. ин-т им.А.И.Герцена Л., 1972,40с.

170. Токарскнй, А.А. П.Г.Чернышевский (По личным воспоминаниям) /А.А.Токарский // Н.Г.Чернышевский в воспоминаниях современников; сост. Е.И.Покусаев и А.А.Демченко. Вступ. статья и прим. А.А.Демченко. М.: Худож. лит., 1982.-591с.

171. Томилов, В.Г. Н.Г.Чернышевский /В. Г. Томилов // Томилов В. Г. Борьба с неосократизмом в русской литературе XIX века / В. Г. Томилов. Томск: Изд-во Томского ун-та, 1988. - С. 129-150.

172. Фаустов, А.А. Из наблюдений над поэтикой Чернышевского: полемическое письмо в романе "Что делать?" /А.А. Фаустов // Кормановские чтения: материалы межвуз. науч. конф.; ред.: В. А. Зарецкий и др. Ижевск: Изд-во Удм. ун-та, 1994. Вып.1. С. 148-154.

173. Форстер, Иоганн Георг Адам. // БСЭ http://www.rubricon.com/

174. Фридлендер, Г.М. "Лаокоон" Лессинга и проблема изобразительности в живописи и поэзии /Г.М.Фридлендер // Фридлендер Г.М. Классическое эстетическое наследие и марксизм /Г.М. Фридлендер. М.: Современник, 1985.-С.7-66.

175. Фридлендер, Г.М. Эстетика Чернышевского и русская литература /Г.М.Фридлендер // Литература в движении времени: историко-литературные и теоретические очерки /Г.М.Фридлендер. М, 1983. - 300с. С.181-215.

176. Черепахов, М.С. Н.Г.Чернышевский /М.С.Черепахов М.: Мысль, 1977. -215с.

177. Чернец, Л.В. Экспериментальная поэтика Чернышевского /Л.В.Чернец // Вопросы литературы, 1978, №3. С.270-275.

178. Чернышевская, II.M. Летопись жизни и деятельности П.Г.Чернышевского 1828-1889. /П.М.Чернышевская М.: Гослитиздат, 1953. - 680с.

179. Чернышевская-Быстрова, Н. Чернышевский в Алексеевском равелине (Переписка Е.П.Пыпина с родными 1862-1864гг.) /Н.Чернышевская-Быстрова

180. Н.Г.Чернышевский. 1828-1928. Неизданные тексты, материалы, статьи. -Саратов, 1928. 438с. С.299-321.

181. Чистова, И.С. Чернышевский и Бутков (Комментарий к «повестям в повести») /И.С.Чистова // Русская литература: историко-литературный журнал Л.: Наука, Ленинградское отделение, 1978, № 3. С.131-136.

182. Шульгин, В.И. Очерки жизни и творчества Н.Г.Чернышевского /В.И.Шульгин М.: ГИХЛ, 1956. - 398с.

183. Щеголев, П.Е. «Алексеевский равелин. Книга о падении и величии человека»; сост., послесл. и коммент. Е.В.Федотова/П.Е.Щеголев М.: Книга, 1989.-379с.

184. Щеголев, П.Е. Беллетристика в равелине. Н.Г.Чернышевский. Объективные очерки /П.Е.Щеголев // б-ка "Огонек", №185. М. 1927. - 64с. С.3-15.

185. Щеголев, П.Е. Притчи А.А.Сырнева. Из неизданного романа Н.Г.Чернышевского /П.Е.Щеголев// Новый мир, 1928, №7. М., 256с. С. 182194.

186. Щеголев, П.Е. Чернышевский в равелине. Неизданные рассказы /П.Е.Щеголев // Звезда, 1924, №3. С.71-77.1. Словари и справочники.

187. АРТ-АЗБУКА: словарь современного искусства на сайте http://aif.ru/azhuka/postmodernism.htm

188. Библиотека Истории Русской Философии и Культуры «Дом А.Ф.Лосева» // http://www.kruaosvet.ru/articles/50/l 005005/1005005а 1 .htm

189. Брокгауз и Эфрон. Энциклопедический словарь. СПб, 1880.

190. Все шедевры мировой литературы в кратком изложении. Сюжеты и характеры. Зарубежная литература древних эпох, средневековья и Возрождения: Энциклопедическое издание.; ред. и сост. В.И.Новиков М.: Олимп; ООО «Издательство ACT» , 1997. - 848с.

191. Елисеев, И.А., Полякова, Л.Г. Словарь литературоведческих терминов / отв.ред. М.Хазизянц, B.11олякова Ростов н/Д.: Феникс, 2002.- 320с.

192. Ильин, И.П. Постмодернизм. Словарь терминов. М.: Интрада, 2001. -384с.

193. Историческая энциклопедия на сайте http://safety.spbstu.ru/book/hrono/hrono/religia/index.html

194. Литературный энциклопедический словарь.; под ред. В.М.Кожевникова, П.А.Пиколаева М.: Советская энциклопедия, 1987. - 752с.

195. Русские писатели. Биобиблиографический словарь Т.2.; Под ред. П.А.Николаева. М.: Просвещение, 1990. - 448с. С. 370-380.

196. Словарь литературоведческих терминов в сети Интернет: http://slovar.lib.ru

197. Современный словарь-справочник по литературе.; сост. и научн. ред. С.И.Кормилов. М.: Олимп: ООО «Издательство ACT», 2000. - 704с.