автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.11
диссертация на тему: Инверсионная теория происхождения сознания, языка, общества

Полный текст автореферата диссертации по теме "Инверсионная теория происхождения сознания, языка, общества"

Санкт-Петербургский государственный университет

На правах рукописи

ТЕН

Виктор Викторович

ИНВЕРСИОННАЯ ТЕОРИЯ ПРОИСХОЖДЕНИЯ СОЗНАНИЯ, ЯЗЫКА, ОБЩЕСТВА (социально-философский анализ)

09.00.11 - социальная философия

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

о г > - • •

О

¿и ¡2

005016207

Санкт-Петербургский государственный университет

На правах рукописи

ТЕН

Виктор Викторович

ИНВЕРСИОННАЯ ТЕОРИЯ ПРОИСХОЖДЕНИЯ СОЗНАНИЯ, ЯЗЫКА, ОБЩЕСТВА (социально-философский анализ)

09.00.11 - социальная философия

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

Работа выполнена на кафедре социальной философии и философии истории Санкт-Петербургского государственного университета

Научный руководитель:

доктор философских наук, профессор

Сунягин Г.Ф.

Официальный оппонент: доктор философских наук, профессор Санкт-Петербургского государственного института психологии и со-

Официал ьный оппонент: доктор философских наук, профессор, заведующий кафедрой философской антропологии СПбГУ

Марков Б.В.

Ведущая организация: Балтийский государственный технический университет (ВОЕНМЕХ) им.Д.Ф.Устинова

Защита состоится « 2. V » 2012 г. в часов на заседа-

нии Совета Д 212.232.05 по защите диссертаций на соискание ученой степени кандидата философских наук, доктора философских наук при Санкт-Петербургском государственном университете по адресу: г. Санкт-Петербург, Менделеевская линия, 5.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке СПбГУ Университетская набережная, 7/9

Автореферат разослан 20 апреля 2012 г.

циальной работы

Костецкий В.В.

Ученый секретарь

Рукавишников А.Б.

Общая характеристика работы

Актуальность темы диссертации определяется во-первых, сложностью ситуации в поле проблем начала человеческой истории, являющемся перекрестком для различных высказываний, отражающих не столько методологическую выверенность подходов, сколько когнитивную активность; во-вторых, нарастающей значимостью инверсионного подхода, когда авторы, работающие в рамках разных дискурсов (философском, естественнонаучном, историческом, этнологическом, палеопсихологическом) и разных методологий (диалектики, синергетики, феноменологии) приходят к схожим выводам относительно проблемы начала, в связи с чем возникла необходимость философского переосмысления совокупности интерпретаций с целью определения методологически выверенного монистического подхода.

Основная проблема заключается в том, что возникло противоречие между эмпирией и теоретическим образом объекта, в связи с тем, что на протяжении 20в. преобладали, в основном, степуляционные методики реконструкции палеопсихики, первичного человеческого языка, палеосоциума («мало-помалу», «шаг за шагом» обезьяноподобные предки становились...» и т.д.). Степуляционный подход является противоположностью инверсионного, который появился в научном контексте в кон.19 - нач. 20вв. и начал возрождаться в кон.20 - нач. 21 вв.

Объектом исследования является человек и общество в диалектике становления; предметом - выявление детерминант, определивших необходимость и возможность становления социума в триедином процессе психо-глотто-социогенеза.

Целью данной работы является во-первых, сравнение данных конкретных наук и философских гипотез, имеющих инверсионный характер, с целью достижения максимальной ясности в вопросах происхождения человеческой психики и языка; во-вторых, выявление совокупности свойств социального качества человека как системы, диалектика становления которой составляла суть процесса социогенеза.

Для достижении поставленной цели необходимо решить следующие исследовательские задачи:

- наметить способы дефинирования понятий «природа человека» и «сущность человека», являющихся ретроспективно исходными для формирования представлений о совокупности свойств социального качества;

- выявить основополагающие диалектические оппозиции, проявившиеся в формировании интеллектуально-мнестических качеств человека и инверсионную логику процесса сапиентации;

- применив инверсионный подход к решению проблемы происхождения естественного человеческого языка, добиться того, чтобы эта необъятная и нерешаемая на протяжении столетий проблема приобрела достаточно четкие очертания в когнитивном поле;

- сформировать представление о социогенезе, как необходимом способе реализации универсальной природы человека и о качестве социальности, как такой совокупности свойств, в реализации которых общественное бытие человека приобретает новое измерение -бесконечность;

- на базе онтологии бесконечности разрешить, во-первых, «порш-невский парадокс» (социальное нельзя свести к биологическому; социальное неоткуда вывести, кроме как из биологического); во-вторых, основное противоречие системного подхода применяемого к теории социогенеза (любая система строится вокруг первичного элемента, но бесконечная система не может иметь конечный первичный элемент) с тем, чтобы на этой базе выявить общий принцип описания процесса социогенеза.

Краткая историография проблемы. Работа не имеет специальной историко-философской направленности, в связи с чем бытовавшие теории социогенеза рассматриваются по ходу и с точки зрения выявления инверсионных начал. Учитывая, что для инверсионного подхода характерно начинать рассмотрение проблемы социогенеза с психогенетической и глотгогенетической проблематики, здесь предлагается считать первыми научными заявками на необходимость инверсионного подхода к проблеме начала истории учение И.П.Павлова о первой и второй сигнальной системах, а также «когнитивный запрет» В.М.Бехтерева на возможность «объективной психологии сознания», обозначивший пропасть между рефлексологией и психологией сознания (до 1912г.). Революционный вклад был внесен тео-

рией психогенеза Э.Кречмера (1921) и книгой Л.Леви-Брюля «Первобытное мышление» (1922), где впервые было сказано о противоположности пралогического и логического мышления. Далее инверсионный подход был надолго забыт, в середине 20в. возобладали сте-пуляционные представления. С начала 70-х он развивался Б.Ф.Пор-шневым, причем, с существенным уклоном в социогенетическую проблематику и нашим современником Т.Сго\у, с уклоном в глотто-генез. Большой вклад внесли изучение гипноза в рамках психоанализа (Л.Шерток и др.) и феномена УПС (Н.П.Бехтерева). Этими работами доказана несостоятельность неинверсионной логики степу-ляции; процесса становления человеческой психики, общества и языка «мало-помалу», без перерыва постепенности, без отрицания отрицания в ходе развития. Большой вклад в обобщение подобного понимания проблемы психосоциогенеза внесли Ю.М.Бородай и Ф.И.-Гиренок. Комплексное рассмотрение инверсионная теория начала человеческого общества получила в работах автора, начиная с 2004г. Большую помощь в работе оказали труды Р.Декарта, Б.Спинозы, Г.Лейбница, И.Канта, Г.Гегеля, К.Маркса, Ф.Энгельса, В.П.Алексеева, Г.С.Батищева, В.М.Бехтерева, Н.П.Бехтеревой, В.П.Бранского, Л.С.Выготского, А.Б.Георгиевского, Ф.И.Гиренока, Е.И.Даниловой, В.В.Костецкого, В.Г.Марахова, Б.В.Маркова, И.П.Павлова, К.С.Пиг-рова, С.Д.Пожарского, Б.Ф.Поршнева, А.С.Северцова, А.К.Секацко-го, Ю.И.Семенова, Ю.С.Семенова, Г.Ф.Сунягина, В.М.Харитонова, К.Э.Циолковского, И.И.Шмальгаузена, К.Вебера, К.Веста, Э.Дюрк-гейма, А.Гелена, Т.Кроу, Л.Леви-Брюля, Л.Леви-Стросса, К.Лоренца, Э.Майра, Н.Тинбергена, З.Фрейда, Л.Шертока, К.Юнга и др.

Методологические основы исследования. Выявление логики со-циогенеза, как самореализации универсальной природы человека, не исключает возможности органичного «включения» в общий диалектический методологический контекст синергетической и феноменологической эвристики. Синергетика процесса социогенеза заключается в том, что общество возникает не благодаря усложнению неких более простых форм, каковыми являются адаптивные сообщества животных, но из не менее сложной формы, чем само общество, т.е. из «творческого хаоса». Происхождение последнего также требует объяснений, которые даются в 1-й главе данной работы. В ходе вы-

явления конкретных механизмов социогенеза имеет смысл не отталкивать, как «чуждый диалектике», подробный анализ того, как складывается интерсубъективный мир, благодаря аналогизирующей апперцепции, в феноменологии. Надо признать, что до Э.Гуссерля никто не рассматривал столь подробно механизм ментального притяжения людей друг к другу, благодаря «узнаванию» того общего, что суть во всех. Исключение аналогизирующей апперцепции заставляет вернуться к чисто адаптивному истолкованию ментальной адгезии людей друг к другу на начальной стадии социогенеза, а это противоречит выявленной автором специфике качества социальности человека, о чем идет речь во 2-й главе.

Комплексность подхода определяет методологическую новизну исследования, исходящую из того, что в большинстве случаев диалектический, синергетический и феноменологический методы рассматриваются как доктринально несовместимые, требующие выбора «или-или», особенно в социальной философии, где разделение этих школ ощущается наиболее остро, т.к. здесь идейные противоречия неизбежно становятся идеологическими. С этим связано введение нейтрального понятия «инверсионный подход», под которым автор понимает теоретический синтез достижений и открытий разных школ, объединяемый одним общим принципом: отрицанием чисто степу-ляционной, «помалистической» логики становления человеческого общества, когда эта сложная форма бытия, якобы, возникает путем непосредственного продолжения форм более низкого уровня.

Труднопреодолимую проблему представляет собой рассмотрение общества, как системы (системный подход) в майнстриме диалектики. Суть проблемы заключается в том, что само понятие системы формируется на базе выделения первичного компонента (элемента) той или иной системы. Однако попытки выделить таковой применительно к «обществу вообще» (понятие, введенное Ю.С.Семеновым) всегда оканчивались фиаско. В лучшем случае, таким образом удавалось истолковать формирование какого-либо конкретно-исторического типа социума, т.е. решить частную задачу. Диалектическая онтология представляет собой процесс формирования понятий о сущем, а понятие есть название класса. Поэтому диалектическое рассмотрение представляет собой одномоментно систематизацию сущего в ста-

новлении и развитии. С другой стороны, систематизация невозможна без выделения «ядра», т.е. первичного элемента. Решение данный вопрос получает в рамках философской диалектики Гегеля, Маркса, социологии Э.Дюркгейма, где человек рассматривается, как «соци-ум-в-себе».

Научная новизна исследования определяется следующими обстоятельствами: 1 .Впервые сформулировано представление о внутренней противоречивости качества человеческой социальности, когда именно оно привлекается как для отождествления с миром животных, так и с целью выделения из него. На базе анализа содержания качества социальности впервые определены три основные свойства социальности человека: социоуниверсализм, социокреативность, адаптивная поливалентность; показаны отличия от подобного качества т.н. «социальных животных», у которых имеют место быть со-циоунитаризм, социостатичность и безусловная адаптивность.

2.С привлечением синергетической эвристики выявлена диалектика развития, когда универсальная природа человека через такие свойства социального качества человека, как социоуниверсализм и социокреативность, приобретает новое измерение, свойственное бесконечным системам, и тем самым переходит в новое качество.

3.В новом качестве, характеризующемся бесконечностью, общество становится предметом, к которому применимы принципы онтологии бесконечности, в частности, принцип дополнительности. На основе этого принципа определены различия предметов социальной философии и социологии и даны социально-философские дефиниции основных социологических категорий («социум», «социальное отношение», «социальное качество»).

На защиту выносятся следующие тезисы: 1. Неинверсионные гипотезы происхождения сознания, языка и общества не подтверждаются в ходе развития человекознания. Под неинверсионным подходом здесь понимаются попытки объяснить происхождение сознания человека непосредственно из психики животных; естественного человеческого языка-непосредственно из коммуникаций животных; человеческого общества - непосредственно из агрегаций животных, когда по сути дела постулируется отрицание качественного рубежа.

2.Наиболее адекватным представляется предложенный Спинозой,

поддержанный Кантом и развитый Марксом тезис универсальности человеческой природы, имеющий негативный (специфика вида заключается в отсутствии специфики) и позитивный (способность действовать по меркам других видов) аспекты.

3.Универсальность человеческой природы в процессе социогене-за, включающего в себя психогенез и глоттогенез, реализуется в таких свойствах качества социальности человека, как социуниверса-лизм, социокреативность, адаптивная поливалентность.

4.В реализации этих свойств социальное бытие приобретает новое измерение, - бесконечность, что позволяет применить к характеристике человеческого социума принципы онтологии бесконечности.

Теоретическое, практическое значение и общественная значимость работы:

Предложенный метод социально-философского анализа не со стороны какой-либо из социологических категорий, как-то «социум», «социальные отношения», «социальное действие» и т.д., когда одно из понятий берется в качестве базисного, а со стороны общего предиката социальности, когда последнее выступает, как совокупность неких еще неопределенных свойств (качество) позволяет найти долгожданный выход из теоретического порочного круга определения категорий друг через друга. «Логическая разработка» социальности, как атрибута универсальной человеческой природы, предопределяющего человека к бесконечности, позволила дать новые социально-философские определения основных социологических понятий. «Проклятая» лингвистами проблема глоттогенеза представлена в более узкой и внятной формулировке, как проблема объяснения «скачка», когда управление звукопроизводством из архаических структур мозга поднялось в кору больших полушарий. Последнее было невозможно без большого стресса, который в одной из книг автора назван «Большой взрыв» сознания» и который, безусловно, имел не только внешние мотивации, но и эндогенные причины, являющиеся результатом эволюции далеких предков человека и объяснимые только в рамках инверсионного подхода.

Практическую «социальную» значимость данной работы может представлять формуляр свойств качества социальности человека,

среди которых социуниверсализм, социокреативиость, адаптивная поливалентность. Практические выводы, которые отсюда следуют, таковы: 1) человека нельзя втискивать в определенные социальные рамки, даже если они очень уютные; он всегда должен иметь возможность выбора, иначе он сделает асоциальный выбор. 2) человека никогда не удовлетворят широковещательные заботы о его благе, даже если они не будут обманом; правители, которые думают, будто дали своим гражданам все, что те могли желать в смысле материальных благ и те больше ничего не желают, глубоко и трагически заблуждаются. 3) у животных социальные качества всегда работают на сохранение вида, у людей социальное может быть разрушительным. Это могут быть как социумы (клубы самоубийц, сообщества наркоманов, государства, осуществляющие геноцид своих граждан и т.д.), так и социальные процессы, например, ускоренное внедрение новых социальных отношений, что неизбежно приводит к явлениям, близким по своим последствиям геноциду. Таковым было ускоренное насаждение коммунистических отношений в 30-х годах (геноцид российского крестьянства), ускоренное насаждение капитализма в 90-х, сопровождаемое выбраковыванием «невписывающегося в рынок человеческого материала», настолько массовое, что негативные последствия далеко превзошли значимость цели (так, впрочем, и не достигнутой), превзошли настолько, что страна обезлюдела и встал вопрос о судьбе государства. Безусловно, этого не случилось бы, если бы авторы реформ руководствовались правильными представлениями о характере человеческой социальности. Как ни парадоксально, антиадаптивную роль могут играть демократические институты, например, слишком развитая система социального обеспечения.

Основное содержание работы

Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и списка используемой литературы.

Во Введении дается общее представление о состоянии проблем, выдвинутых для исследования, обосновывается актуальность темы, ставятся задачи исследования, дается толкование авторского понимания выражений «социально-философский анализ процесса психо-

глоттосоциогенеза», «инверсионный подход». Не подлежит сомнению, что психо-глотто-социогенез является одной темой. При этом он может быть предметом палеопсихологии, антропологической лингвистики, исторической социологии, а также целого ряда смежных наук (очень популярен, например, подход со стороны этнопсихологии). Под социально-философским здесь понимается обобщающий взгляд на указанный предмет, лишенный, в то же время, историографической перегруженности (историко-философский подход); подход, когда за основу берутся философские выводы о природе и сущности человека, которые «пропускаются» через тигели специальных знаний, что позволяет избежать эклектики, которая зачастую «загрязняет» процесс познания.

Глава 1. Инверсионный подход к проблеме генезиса сознания и языка

В главе сжато рассматривается проблема истока и сущности сознания, начиная с «пропасти Декарта» вплоть до появления научной рефлексологии, после чего сложилось убеждение в возможности выйти на исток сознания объективными методами рефлексологии. В России в нач.20в. (петербургские школы) творческое развитие сеченовских идей привело к развертыванию принципиально нового «витка познания» согласно диалектической логике отрицания отрицания, к снятию с сохранением, а именно к началу развитию инверсионных начал в понимании генезиса человеческой психики. Введя понятия о первой и второй сигнальных системах для различения инстинктивно-рефлекторного образа действий, характерного для животных, и человеческого языка, Павлов не смог пройти мимо такого факта, как антагонизм двух сигнальных систем. Данный вывод школы И.П.Павлова можно считать методологическим основанием инверсионной теории антропогенеза. Основополагающим является также вывод В.М. Бехтерева об иммунности актов сознания от изучения методами рефлексологии. Особенно эвристичной представляется идея Э.К-речмера об эндогенном происхождении сознания, высказанная в то время, когда большинство ученых были нацелены на поиск внешних детерминант и внешних механизмов, каковыми по определению яв-

ляются рефлексологический и коммуникативный подходы.

Психогенетическая теория Кречмера, транслированная Б.Ф.Поршневым в теорию антропоэволюции, заключается в следующем: сознание не могло появиться, как результат медленного развития психики животных. В своем становлении оно прошло через некую точку сингулярности, через инверсию, означающую становление через «свое иное» и этой переломной позицией является филогенетическое безумие. В диссертации предлагается развитие этого положения в направлении развития теории социогенеза, которая у Кречмера отсутствует, а в работе Поршнева выглядит малоубедительной. Объясняя формирование социума «суггестией» и «интердикцией» Б.Порш-нев фактически возвращается на плоскость традиционных для марксистского человекознания начала и середины 20в. представлений о начале социума, а именно к коммуникационной парадигме, как бы конкретизируя ее. В рамках этой парадигмы отсутствует представление об эндогенности интенциональных актов, о «внутренней пружине», энергетический напряг которой связан с разностью потенциалов, определяющих содержание диссоциированной психики преса-пиенсов.

Важный вклад в развитие инверсионной теории внесла Н.П.Бехтерева, автор концепции устойчивого патологического состояния (УПС), как «одного из важнейших факторов адаптации организма к среде, процесса биологически положительного». У животных психопатология не может быть фактором адаптации.

Еще один конкретно-научный источник, - изучение в 20в. гипноза, который предполагает «завязывание клубка фантазматических представлений». Гипноз выявляет «дуальность» человеческой психики и рекапитуляцию самых архаических, еще додеятельностных отношений, «уходящих корнями в животный мир» (Л.Шерток). Другой важный вывод - о постоянстве состояния «внутреннего гипноза», благодаря которому поддерживается цельность сознания человека - имеет инструментальное подтверждение, потому что с точки зрения физиологии состояние психики при гипнозе напоминает обычное состояние бодрствования, различия в ЭЭГ отсутствуют. Непременным условием внутреннего гипноза является наличие более чем одного «Л» в человеке.

и

Схожие данные о начале психогенеза дает изучение истоков искусства и естественного языка. Экспрессионизм первобытного искусства объясняется не «срисовыванием с натуры», а выражением состояний измененного сознания (действие психотропных веществ, шизофрения, аутизм). «Первобытным художникам придется поместить себя в больницу под названием социум, - пишет Ф.Гиренок, -который пропишет им лекарство под названием язык». В свою очередь, в монографии «Является ли шизофрения «расплатой» за язык» Т.Кроу, рассмотрев множество аспектов изучения шизофрении, приходит к выводу, что самый надежный путь выделения ядерного симптома, каковым, как говорилось выше, является диссоциация психики, - через язык, и на этом основании утверждает, что «язык и шизофрения имеют общее эволюционное происхождение». Психолингвистический аспект проблемы происхождения языка тесно связан с особым классом грамматических единиц, именуемых «шифтеры», которые являются семиотически амбивалентными. Шифтерами на границе иконического знака и символа являются междометия и ругательства. В свое время А.Потебня высказал мысль о том, что в начале естественного человеческого языка были междометия. Вопрос о происхождении междометий - открытый вопрос, но об их родстве с ругательствами говорят следующие факты: 1) непроизвольное употребление в тех же аффективных состояниях, что и употребление ругательств (функциональная общность); 2) общая мозговая локализация; 3) принадлежность к одному семиотическому классу - шифте-рам. С этой точки зрения психолингвистический аспект происхождения языка можно сформулировать как проблему перемещения изначального звукопроизводства в кору больших полушарий из эволюци-онно более древних мозговых структур. Что могло спровоцировать этот исторический трансфер? Практика показывает, что это не могло быть одно и только лишь внешнее воздействие. Даже самые изощренные формы воздействия на самых умных животных к подобному результату привести не могут. Это должен был быть некий глубокий «внутренний конфликт» в сочетании с внешним гипнотическим воздействием. Изложенная в диссертации теория вскрывает этот двойной механизм.

Глава 2. Основные свойства социального качества человека в свете инверсионного подхода и проблема социогенеза.

Авторы, усматривающие корни социального в биологическом (а только это и может считаться научным подходом, ибо социальному неоткуда взяться, кроме как из биологического), предлагают два разных (до противоположности) подхода, которые я назвал бы «адаптивный» и «компенсаторный». Первый подразумевает, что социальное вырастает из биологического, как его продолжение (социобио-логия, коммуникативные и рефлексологические теории социогенеза); второй - как его отрицание, связанное с необходимостью компенсации за неадаптивность человеческого морфокомплекса (приме-р:«философская антропология»). Это различие на уровне доктрин в рамках одной биологизаторской парадигмы: адаптациогенез и анти-адаптациоморфоз.

Крайний биологизаторский подход, когда социум естественным образом вырастает «из одной клетки», подобно коже или печени (Н.Тинберген), не является адекватным, когда речь идет о человеческом социуме. Он легко опровержим собственной логикой биологиза-торских конструкций. Проводя бесчисленные сравнения социального поведения людей и разных видов животных, невозможно объяснить, почему из клетки животного вырастает всегда один и тот же социум, а из человеческой - разные, при том, что биологический материал принципиально ничем не различается у разных групп людей. Рефлексологический подход, когда социогенез осуществляется на основе усложнения рефлексов без какого-либо перерыва постепенности в конце концов приводит к вульгарному материализму. Теоретически противоположный им «компенсаторный подход» в конечном счете подводит к теологическому решению вопроса, а попытки дополнить его бихевиористической конкретикой не добавляют ничего, кроме эклектики. Общим недостатком является следующее: независимо от того, что социальное представляется как продолжение биологического, или как его отрицание в «компенсаторном» подходе, представления о социогенезе, как о социосинтезе отсутствуют. Более интересны попытки предложить элементы и каузальные факторы социосинтеза (Ф.Энгельс, К.Леви-Стросс, Ю.Семенов, Ю.Боро-дай и др), но здесь выявляются два недостатка: во-первых, никто не

смог до сих пор предложить действительно элементарную универсалию (это утверждение относится и к тем авторам, которых, прошу прощения, я не упомянул); во-вторых, отсутствует картина ее «развертывания», когда через становление получают объяснения не только отдельные типы социальной организации, но все, или, хотя бы, основные. Здесь уместно конкретизировать, о каком «социуме» идет речь в контексте данной работы. Говоря о синтезе человеческого общества, мы не имеем в виду агрегации животных, которые могут складываться согласно схеме, представленной Н.Тинбергеном, или сторонниками рефлексологического подхода. Речь не идет об «общественном договоре» Руссо или социуме «по Веберу», как результате осмысленного деяния, не о конвенциональной конгрегации. Онтологически рефлекторно-биологические агрегации животных и осмысленные конгрегации людей совершенно различны, у них разные бытийные основы, а мы должны исходить из того, что в филогенезе первичный социум, который можно назвать человеческим, представлял собой ни то, ни другое. Т.е. речь идет о социальной онтологии третьего типа, не «тинбергеновской» и не «веберовской», возможно, той, которую Ю.Семенов называет «общество вообще» и которая вытекает из «поршневского» парадокса.

Ученые, отождествляющие людей и животных на основе сравнения социального поведения тем самым выделяют человека, возводят его на самую высокую ступень эволюции, надевая на него незримую корону «венца творения», единственного на Земле носителя универсальной природы, потому что они последовательно отождествляют человека со всеми видами сразу. Неисчерпаемость отождествлений человека с кем угодно сама по себе исключительна. Отсюда начинается авторское исследование социального качества человека в многообразии его свойств, имеющее целью ответ на вопрос: как мог сложиться такой системокомплекс? Когда один вид сравнивается со всеми сразу, сравниваются разные объемы, - это грубая логическая ошибка. Именно ее допускает основатель социобиологии А.Уилсон, говоря об одинаковости «форм социального поведения у животных и у человека».

Человек, которого принято определять, как «социальное животное», может стать отшельником при том, что никто не наблюдал в

природе, чтобы какое-либо «социальное животное» вроде муравья, пчелы, шимпанзе добровольно перешло к отшельничеству. «Социальное животное», даже оказавшись в положении «омеги», т.е., преследуемого в стаде существа, никогда добровольно не уйдет в отшельники, никакая необходимость не заставит его это сделать, даже страх гибели. Люди уходят в отшельники зачастую даже не в силу необходимости, а в силу других причин, причем, не только омеги, но и альфы. Человек может не только эскапироваться из общества, он может противопоставить себя ему. Социальность человека универсальна и пластична. Человек, в отличие от животных, способен к социальному творчеству. Типы общества не являются у людей раз и навсегда заданными. Более того, разнообразие социумов не ограничивается известными нам на сегодняшний день. Мы с трудом можем предполагать, какие новые типы общества появятся у людей в будущем. Т.о. человек, в отличие от животных - социокреативный вид. Следующий очевидный факт заключается в том, что у человека существует не только способность к социальному творчеству, но и потребность в нем. Данный вывод следует не только из анализа исторического процесса, но и из достаточно хорошо изученной диалектики способностей и потребностей. Это социально-педагогический трюизм: всякая способность к чему-либо предопределяет потребность в этом. «Творческий голод» бывает настоятельней голода физического. Художественные способности - это эксклюзив, равно, как способности (а, следовательно, потребности) к научному или литературному творчеству. Однако - это еще один неоспоримый факт -потребность в социальном творчестве существует у всех нормальных людей. У всех людей есть свои понятия о «правде» и это социологические понятия, даже если речь идет о стремлении «жить по правде Божьей». Третье свойство качества социальности человека: поливалентность с точки зрения выживаемости вида. Теперь качество социальности обретает у нас вид завершенного треугольника свойств: социоуниверсализм, социокреативность, адаптивная поливалентность. У «социальных животных» качество социальности имеет совершенно другие свойства: социоунитаризм, социос-татичность, безусловная адаптивность.

Очевидно, что человеческое общество с такими характеристика-

ми не могло возникнуть, как простое продолжение биологической природы человека. Подобное становление исключает универсализм. Тип агрегации здесь задан жесточайшим образом, возможность выбора и уклонения от заданной схемы исключена. Тем более не может быть речи о каком-то социотворчестве, тогда как определяющими признаками человеческого общества являются именно социальный универсализм и социокреативность. Поэтому все попытки выявить «зерно», из которого все выросло среди биологически заданных детерминант, будь то экзогамия или обмен женщинами, или совместная трудовая деятельность, или что-то другое, являются механистическими и недопустимо «узкими», когда мы переходим к оценке того, что могло вырасти из этих «зерен»: нечто раз и навсегда заданное, лишенное универсальных и креативных характеристик, которые определяют специфику человеческого типа социальности. Такое отрицание биологического, когда социальное предстает, как компенсация за «ущербность» морфокомплекса, тоже не решает проблемы. Кроме того, что, как показано в диссертации, такое решение опровергается общей теорией эволюции, оно также не объясняет (если оставить Бога в покое) социоуниверсализм и социокреативность человека. Биологическая природа муравья даже более ущербна, чем у человека, с точки зрения возможности выживаемости в одиночку, поэтому у муравьев есть социум, который обеспечивает выживаемость вида и уже поэтому не нуждается в изменениях. «Компенсаторная» логика, где целью является выживание, ведет к этому, а не к социоуниверсализ-му и социокреативности, которые «работают» зачастую «против» выживаемости вида «Человек разумный».

Система с такими свойствами, каковым является человеческий социум, могла сформироваться, во-первых, только в результате стохастического, а не динамического процесса, где происходившие изменения имели не линейный, а когерентный характер. Это процесс, мифологизированный общественным сознанием, как архетип возникновения порядка из хаоса. Почти все древние мифологемы выражают идею миротворения, как структурирование хаоса неким Существом. С другой стороны, решение проблемы социогенеза является диалектической проблемой, заключающейся в обнаружении механизма интериоризации общественных отношений (по Дюркгейму и Пи-

аже), благодаря которому стала возможна сапиентация и на свет появился Человек разумный, как «социум-в-себе», предопределенный к развитию, бесконечному многообразию и бесконечной изменчивости, исторический человек; человек, который, даже в случае сознательного отказа от общества, остается исторически определенным «социумом-в-себе». «Права» диалектического подхода определяются именно тем, что первичным элементом искомой системы являются не какие-то «первоклеточные» социальные отношения (труд, обмен, экзогамия, взаимопомощь или, наоборот, вражда, табу и т.д. и т.п.) и не абстрактный индивид, а все потенциально возможные отношения (и при этом потенциально бесконечные в своем многообразии, первородный хаос), сконцентрированные в том «социуме-в-себе», каковым является человек. Если прямой переход от биологического к социальному невозможен, должна существовать некая сфера опосредования, некое «общество внутри человека», некий «котел» для переплавки внешних импульсов, без работы которого интериоризация, как когерентный процесс, качественно отличный от линейного усвоения условных рефлексов, невозможна.

Эвристично в таких случаях попробовать найти некий «щит Персея», способный метафорически отразить неуловимый лик. Как показано в гл.1, этот метод имплицитно применялся учеными, пытавшимися понять сущность сознания: они пытались обнаружить сознание по отражению в «его ином»; в качестве «открытия» и «нового слова» подавалось именно «иное сознания», а не оно само. Когда речь идет о социальном, то «от противного» означает «от асоциального». После рассмотрения основных форм асоциальности делается вывод, что «своим иным» социальности является аутизм, определенный автором этого термина Блейлером, как «синдром ухода от социальной жизни». Аутизм - это истинная, ядерная форма асоциальности, в сравнении с которым все другие формы (социальная девиация, предательство, отшельничество) являются скорее подтверждениями социальности, чем опровержениями. Будучи по многим симптомам связанным с шизофренией, аутизм, возможно, является «социальным измерением» того же филогенетического наследия, к которому восходит и шизофрения.

Социальная синергетика кардинально меняет бытовавшие до это-

го представления о развитии. Когда социум вырастает «из малого» -из одной клетки, из рефлекса, из акта обмена и т.д. путем постепенного усложнения, - это одна концепция развития. Диалектическая концепция развития по схеме отрицания отрицания более адекватна, но, по мнению синергетиков, онтологически недостаточна, в ней не учитывается онтология хаоса. «Традиционная диалектика (диалектическая концепция Г.Гегеля и К.Маркса) рассматривала развитие как процесс перехода от одного порядка к другому, - пишут П.Бранский и Д.Пожарский в книге «Социальная синергетика и акмеология», - Хаос при этом вообще не учитывался или рассматривался как некий побочный и потому несущественный продукт закономерного перехода от порядка одного типа к порядку другого типа. Для синергетики же характерно представление о хаосе как о таком же закономерном этапе развития, как и порядок». Эти представления напрочь отметают все «помалистские» модели социосинтеза, как неадекватные. Социум возникает из не менее сложной формы бытия, чем сам социум, только это был хаос, обладающий творческой силой. (Заметим, что первосигнальный мир животных рефлексов является гораздо менее сложной формой бытия). Каким образом структурируется хаос, - достаточно хорошо показано в работах синергетиков, благодаря разработке понятий «диссипативная структура», «тезаурус», «детектор», «селектор».

Выбор вариантов обеспечивают детектор и селектор, которые тоже, разумеется, можно рассматривать, как факторы отбора, но в рамках социальной синергетики они имеют специфику, которая сближает их с очень далекими от теории естественного отбора концептами. В детекторе, например, можно усмотреть связь с аналогизирующей апперцепцией феноменологии Гуссерля, благодаря которой формируется интерсубъективный мир. В стороны, где аналогия отсутствует, окна монад закрыты. В синергетике это называется «принцип узнавания». Феноменология является самой «социальной» философией (в смысле тенденции) в силу центрального положения интерсубъективного мира, который в гносеологическом ракурсе становится неким фокусом для взгляда на иное, мимо которого все окна закрыты. На практике это означает, что даже безумные способны узнавать себе подобных, у них наличествует детекция по аналогии и с себе подоб-

ными они устанавливают связь, которая может быть даже не вербальной, а близкой к гипнотическому взаимовлиянию, к «чувствованию» друг друга.

Посредством «объективирующей апперцепции» формируется некая «средняя линия», определяющая диапазон допустимых и недопустимых деяний и эта сфера внешнего опосредования выступает уже как объективное по отношению к носителю психэ, который таким образом становится субъектом, «своим иным» объективного и, в то же время, «социумом-в-себе». Общество является "шейпе-ром", формообразующим фактором, без влияния которого никогда не смогла бы сложиться воедино диссоциированная психика преса-пиенсов. «Фактор общества» представлял собой прежде всего «внутреннюю потребность» диссоциированной, следовательно, эксцентричной, следовательно, интенциональной психики пресапиенсов, в хаосе которой складывалась диссипативная структура психики первых сапиенсов и пралогическое мышление. Интерсубъективность, достигая уровня объективности, становится внешним «мессиджем», без которого психика пресапиенса оставалась рассогласованной, не-самотождественной системой. Количество и качество личностного начала, его цельность, определяются интенсивностью и идейной наполненностью социального мессиджа. Личность не может быть асоциальной по определению. Т.о. изложенные начала теории антро-посоциогенеза подтверждают фундаментальные положения социальной философии 20в., прежде всего тех философских школ, которые подчеркивали особую важность социального фактора (прежде всего Дюркгейм и Маркс). Не принимая во внимание фактор диссоциированное™ психики пресапиенсов, мы лишаемся «плавильни» и нам приходится возвращаться к рефлексологическим или биологизатор-ским иллюзиям, к пошлой логике «мало-помалу», много раз пытавшейся пролезть в теорию антропосоциогенеза и неизменно демонстрирующей свою теоретическую нищету.

В социальной синергетике присутствует такое понятие как «суперотбор», т.е. отбор самих факторов отбора. Это объясняет такую эксклюзивную особенность человека, как социокреативность, которая с синергетической точки зрения трактуется, как способность выбирать и изобретать факторы отбора, т.е., как способность к су-

перотбору. Конкретный социум меняется каждый раз, когда меняется хоть что-то в тезаурусе, детекторе или селекторе, где - в каждом -выбор весьма велик, но ограничен возможностями биологической природы человека. В то же время, сочетание элементов потенциально бесконечно, что и определяет, в свою очередь, социоуниверсализм. Если в тезаурусе, детекторе, селекторе возможны хотя бы по пять вариантов (а реально их гораздо больше), то выбор уже становится бесконечным.

Естественный человеческий язык с точки зрения синергетики является основным селектором социального суперотбора. С этой точки зрения, на самом деле, «все есть язык». Даже если речь идет об учреждении клуба молчальников, это должно быть проговорено. Когда речь идет о неизбежном, об объективном, например, когда назревает переход к новым производственным отношениям - и эта революция нуждается в «идеологической подготовке», т.е. в «проговари-вании».

Социум, который актуально не существует, но который есть представляет собой то первичное, которое еще не является социальным, но уже является отрицанием биологического (различие между «есть» и «существует» здесь дается согласно гегелевской диалектике становления). Живет, допустим, первобытное стадо. Однажды оно становится не биологическим стадом, а обществом еще до возникновения разнообразных исторических форм социума. Биологическое стадо стало обществом, когда начал работать социальный гипноз, как системообразующий фактор. Вот это первичное общество, в котором, как в «яйце», содержатся все будущие исторические формы социума, потому что его первичным компонентом уже является субъект, как «социум-в-себе» и есть то, что нас интересует. Субъект стал «социумом-в-себе», потому что он «запсихован», запрограммирован, собран из хаоса безумия обществом, благодаря суггестии со стороны одновременно и параллельно складывающегося интерсубъективного мира. Этот социум, будучи объективным, выступает по отношению к индивиду, как суперсубъект, способный гипнозом «отрегулировать», «установить» его хаотичную, расщепленную психику, наделяя ее со-знанием, совместным знанием, которое и составляет теперь сущность человека. Такой социум - по существу уже не

животное стадо, хотя по форме остается им еще сотни тысяч лет. Родоплеменная организация, вопреки мнению многих социологов, которые с нее начинают «социальный отсчет», - это очень позднее образование, ему десятки тысяч, но не сотни тысяч лет.

Ошибка тех, кто до сих пор применял к изучению происхождения общества системный подход, заключается в том, что они смотрели на человеческий социум, как на конечную систему. На самом деле общество является бесконечной системой, разумеется, не во временном и не в пространственном измерениях. Признаком бесконечности в данном случае является суперпараметр, а именно бесконечность измерений, связанная с тем, что отбор дополняется суперотбором, возможностью менять факторы отбора. Применяя идею Циолковского о прогрессе человечества, как о росте количества измерений, можно уверенно предположить, что ряд измерений общества бесконечен. Человек имеет универсальную биологическую природу, но как биологическое существо он конечен. Действительностью универсальной природы человека является общество.

Универсальные системы имеют нечто общее в основах функционирования, поэтому возможен перенос более «продвинутого» знания об онтологии бесконечного на другие. Общее заключается прежде всего в том, что в подобных случаях единая модель описания системы невозможна. В квантовой физике, науке, все более и более выявляющей свой предмет, как системно-диалектические закономерности Универсума, именно потому, что, в поисках первоэлемента материального устройства мира она столкнулась с бесконечностью, этот принцип именуется «принцип дополнительности» Бора, который -вот где великий «социальный философ» - сам и перенес его на общество, сказав, что общество «людей, обладающих сознанием» требует не одного, а «типично дополнительного описания» Поведение электрона невозможно смоделировать, если вы берете его, как частицу и как волну. Можно построить волновую теорию электрона, вообще не касаясь его свойств, как материальной частицы, обладающей массой и энергией. Можно построить теорию электрона, как частицы, вообще не касаясь его волновых свойств. Это будут две разные и при этом адекватные науки, имеющие один предмет и один объект, просто для одних целей нужна одна модель, для других - другая. Все зависит от

функции той или иной дисциплины. Не здесь ли кроется также корень различий социальной философии и социологии? Имея общий предмет, социальная философия и социология выходят на разные онтологии. Социальную философию интересует общество, как волна, как непрерывность, как действительность универсальной человеческой природы. Социологам важны фиксации, их интересуют дискретности, конкретно-исторические формы социума и их переходы друг в друга. В рамках синергетики эта дифференциация невозможна, ибо и социальную философию и социологию интересуют как хаос (например, в революционные эпохи), так и системный социальный порядок. Системный подход тоже не дает информации для различения, т.к. система, подлежащая изучению - одна. Когда дело идет о системе, обладающей признаками бесконечности, адекватным оказывается только диалектический метод. Это дифференциация в рамках диалектического тождества противоположностей, поэтому диалектика - это все. Синергетика и системный подход с таким предметом, как общество, успешно работают лишь тогда, когда они диалектичны. Может ли бесконечная система иметь конечный системоообразующий компонент? Нет, ибо это противоречит статусу бесконечности. Является ли общество бесконечной системой? Да.

Стоя на этой позиции, мы можем большинство дефиниций понятий «социум» и «социальные отношения» оставить социологии. Например: «социальные отношения - устойчивая система социальных взаимодействий», «социум - исторически определенная форма жизнедеятельности людей», - словарные значения, которые можно дополнить авторской спецификой социологов. С точки зрения социальной философии качество социальности человека - это атрибут универсальной природы человека, выявляющийся как совокупность свойств (социоуниверсализм, социокреативность, адаптивная поливалентность), благодаря которым человек реализует потенциальную бесконечность своего бытия. Общество - это исторически определенный способ реализации универсальной природы человека, действительность ее бесконечности. Социальные отношения - отношения, складывающиеся между людьми в ходе и с целью реализации бесконечных возможностей универсальной природы человека.

Эти отношения, разумеется, в корне отличаются от конечных, биологически детерминированных отношений внутри агрегаций животных. Так, качество социальности у животных - это совокупность свойств, определяющих агрегатный способ адаптации.

В Заключении говорится: представления о сапиентации и социо-генезе, как о процессах, протекавших согласно принципу усложнения ненаучны, здесь делается категорический вывод: сознание и общество стали итогом инверсии не менее сложных структур. Психогенез - это не рост сознания «мало-помалу», а психосинтез через чрезвычайно сложный хаос безумия, этого «своего-иного» сознания. Социогенез - это не постепенное нарастание роли социума, это единственно возможный путь упорядочения сложной, хаотичной, «рас-психованной» психики пресапиенсов, структурирование ее, благодаря детектору аналогизирующей апперцепции с одновременной объективацией. Формирующееся социальное сознание на этапе пра-логического мышления выступает по отношению к индивидуальному, как гипнотизер. Психогенез и социогенез осуществляются одновременно, по принципу положительной обратной связи.

Предложен метод социально-философского анализа не со стороны какой-либо из социологических категорий «социум» или «социальные отношения», когда одно из понятий берется в качестве базисного, а со стороны предиката социальности, когда последнее выступает, как совокупность неких еще неопределенных свойств (качество). Определение этих свойств применительно к человеку (со-циоуниверсализм, социокреативность, адаптивная поливалентность) позволило, во-первых, строго дифференцировать человеческий и животный типы социальности (у животных - социоунитаризм, отсутствие возможности выбора социума, безусловная адаптивность); во-вторых, это позволило перевести разговор с ипостаси природы человека, определяемой, как универсальная, на ипостась социальной сущности, в которой человеку дана бесконечность, в качестве реализации универсальной природы. Сочетания проявлений трех основных свойств качества социальности человека бесконечны, даже если в рамках этих свойств имеют место быть некие пределы. Синергетический подход, в свою очередь, позволил конкретизировать понятие о бесконечности применительно к человеку через

представление о бесконечности сочетаний содержаний тезауруса, детектора и селектора.

Стоя на этой «лифтовой» платформе, поднимающейся из глубин биологической природы до высот, где биологическое, как конечное бытие, тушуется определениями бесконечности, мы получаем возможность решить не только «поршневский парадокс», но и снять противоречие системного и диалектического подходов. Да, никакую систему невозможно определить, если не определишь предварительно ее первичный элемент, но системы, обладающие качествами бесконечности, к каковым относятся Универсум и Общество, имеют такой первичный элемент, который не более элементарен, чем они сами.

Список использованной литературы включает 154 названия, из них 13 на иностранных языках.

По теме диссертации опубликованы 7 работ (включая 2 статьи в рецензируемых изданиях, 2 монографии и 1 публикацию в Материалах Всемирного Конгресса по истории языкознания):

1.Тен В.В. О философско-методологических основах теории антропогенеза//Известия РГПУ им.Герцена, №96, 2009, С.138-144

2.Тен В.В. Природа человека и проблема социогенеза//Вестник Орловского Государственного университета. Серия «Новые гуманитарные исследования», №6 (20), 2011, С.443-449

3.Тен В.В. Проблема происхождения человека//Философия российской телесности//Философия жизненных миров, Вып. 1.- СПб, Издательство СПбГУП, 2009, С.402-410

4.Тен В.В. История собственности в практической философии Ге-геля//Категории «материальное» и «телесное» в социальной философии. Современные толкования и традиционные подходы.- СПб, Издательство СПбГУ, 2010, С.54-71

5.Тен В.В. Археология человека. Происхождение тела, разума, языка.- СПб, «Атомпроф», 2011, 720с.

6.Тен В.В. Диалектические начала антропоэволюции. - СПб, «Ин-сайт», 2011, 150с.

7.Ten Viktor. Anthropology and Linguistics: the Origin of Language//12th International conference on the history of language sciences//SPb, 2011

Издательство "Инсайт" (Кирьянов И.В.) Per. №30878471500154

Тираж 100 экз.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Тен, Виктор Викторович

Введение

Глава 1. Инверсионный подход к проблеме генезиса сознания и языка

1 .Проблема начала сознания в психологии

2.Доминанта и торможение

3.Начало инверсионного понимания психогенеза

4.В поисках «зеркала»: сознание и «его иное»

5.Безумие, как «свое иное» разума

6.«Свое иное» разума и начало сапиентации

7.Пресапиенс, как Homo asapiens

8.Феномен гипноза и психика пресапиенсов

9.Пресапиентная психика и начало искусства

10.К вопросу о начале языка

Глава 2. Основные свойства социального качества человека в свете инверсионного подхода и проблема социогенеза

1 .Постановка проблемы

2.«Биологизаторский» подход

3.«Особый проект природы»

4.В поисках первоэлемента системы «общество»

5.«Ансамбль общественных отношений» и проблема начала 119 6.Основные свойства социального качества человека

7.Диалектика и синергетика социогенеза

8.Социальность как бесконечность 156 9.Общественное бытие и общественное сознание 165 Заключение 180 Примечания 185 Литература

Введение диссертации2012 год, автореферат по философии, Тен, Виктор Викторович

Не подлежит сомнению, что психо-глотто-социогенез является одной, нераздельной на три составляющие, темой. При этом он может быть предметом палеопсихологии, антропологической лингвистики, исторической социологии, а также целого ряда смежных наук (очень популярен, например, подход со стороны этнопсихологии). Под социально-философским здесь понимается обобщающий взгляд на указанный предмет, лишенный, в то же время, историографической перегруженности (историко-философский подход); подход, когда за основу берутся философские выводы о природе и сущности человека, которые «пропускаются» через тигели специальных знаний, что позволяет избежать эклектики, которая зачастую «загрязняет» процесс познания. Таким в видении автора предстает, например, микст философского и конкретно-научного знания в рамках известной школы «философской антропологии» (М.Шелер и др.), где второе не структурируется первым, а агглютинируется с ним.

Тенденция определять человека через качество социальности прослеживается от уровня обыденного сознания («человек - общественное животное») до философско-категориального мышления («сущность человека социальна»). При этом выявляется парадоксальный факт: социальность - качество, не выделяющее человека из мира животных, а, наоборот, наиболее легкий способ «опускания» человека в этот мир вплоть до самых низших его этажей (до насекомых, до тварей, особенно дорожащих социальностью, - пчел, термитов, муравьев). Возникает вопрос: как оно может быть дефиницией человеческого, какое «видовое отличие» оно скрывает настолько хорошо, что это отличие «с точностью до наоборот» работает на отождествление с родом тварей, дрожащих своей одержимостью социальностью?

В 20в. бихевиористы и социобиологи много сделали для изучения социумов самых разных животных. При этом именно социальный фактор з стал главным основанием для выводов, будто «они, как мы; мы ничем не отличаемся». Зачастую для подобных отождествлений привлекаются фактор интеллекта, поискового или полового поведения, но здесь всегда присутствуют натяжки. И только социальный фактор дает основания для полных отождествлений без каких-либо натяжек.

Читая труды одного из основателей этологии К.Лоренца, который часто апеллирует к Ч.Дарвину, невозможно отделаться от мысли, что «несоциальных животных» вообще нет, что разделение видов животных на «социальные» и «несоциальные», и выделение человека из мира животных, также основанное на качестве социальности, является ложной дефиницией. «Впечатляющие примеры поведения, аналогичного человеческой морали», - пишет К.Лоренц, - оказывается, демонстрируют даже рыбы (Лоренц, 2008, С. 179). У животных существуют даже подобия «общественных договоров» (вспомним, кстати, концепцию «общественного договора» Руссо), что подразумевает очень высокую форму социума, - бесконтактную, что, в свою очередь, подразумевает использование достаточно сложных знаков. Сложными следует считать все знаки, включающие в себя элемент темпоральности, отодвинутости во времени. Этологи, как правило, смело говорят о символах, т.е. конвенциональных знаках. Ими является, например, маркировка владений запахом. Более того, выясняется, что не только пространство биотопа может быть предметом обозначения, но и время. «Лейхаузен и Вольф. обнаружили на примере бродячих кошек, живущих на открытой местности, что несколько особей могут охотиться на одном и том же участке без всяких столкновений, регулируя это строгим расписанием, точь-в-точь как домохозяйки, пользующиеся общей прачечной» (там же, С.118).

Трудно объяснить позицию Нобелевского лауреата каким-то недопониманием сути социальных отношений, тем более, что он старается убедить читателей в научной строгости своего подхода. «Сначала развить 4 теорию, а затем «подвести под нее фундамент» с помощью примеров легко и просто, ибо природа настолько многообразна, что если хорошенько поискать, можно найти убедительные примеры, подкрепляющие даже самую бессмысленную гипотезу», - пишет он, открещиваясь от подобной тенденциозности (там же, С.89). Однако, на мой взгляд, именно этим объясняется феномен неопровержимости «социологических» трактовок этологических данных на платформе естественнонаучных аргументаций, хотя очевидность недостаточности и вульгаризаторской тенденциозности этой парадигмы бесспорна для многих философов. Тем не менее, противопоставить они могут только лишь «критику извне», например, недооценку философской категории «становление»1, разоблачая тем самым не порочность биологизаторских рефлексий, а недостаточность своей критики, ибо только «критика изнутри» является опровержением, -методологический трюизм, доказанный еще автором сократических диалогов.

В социумах животных присутствуют строго определенная социальная организация, иерархическая структура, борьба особей за власть (политика), борьба популяций за территорию, «партийность» (в смысле «дружбы против кого-то»), социальная семантика (знаковость поведенческих реакций, превосходно «понимаемая» другими членами социума). Отсюда следует достаточно парадоксальный вывод: говорить, будто «человек -общественное животное» и что «сущность человека социальна» означает не выделение человека из мира животных, а отождествление с ним.

С другой стороны, именно качество социальности зачастую привлекается для выделения человека из мира животных. Так, в широко известном определении природы человека как «биосоциальной», предикат социальности присутствует именно с этой целью. Формально мы можем с полным правом применить данное определение к муравью и к любому другому «социальному животному». Однако в марксистской диалектике оно рассматривается, как эксклюзивное, применимое исключительно к человеку и носителем этой эксклюзивности выступает именно предикат социальности, а не (что само собой разумеется) «биологичности».

Самым непримиримым по отношению к «биологизаторству» направлением является теологическое мышление о человеке, в рамках которого его социальные качества, прежде всего нравственность, предстают, как имеющие божественные исток и цель. Креацианизм, как вера, не может быть оспорен, а что касается логических оснований подобного суждения, то их тщательно исследовал Кант, который именно в ходе этого «научного следствия» дал не только моральное доказательство бытия Бога, но и первую — насколько мне известно - «сильную» формулировку антропного принципа. «.Если вообще имеет место конечная цель - пишет он в «Критике способности суждения, - которую разум должен указать apriori, то этой целью может быть только человек (каждое разумное существо в мире) под моральными законами». Здесь Кант дает сноску и в примечании вторит самому себе: «Только о человеке под моральными законами мы, не переходя границ нашего усмотрения, можем сказать, что его существование составляет конечную цель мира» (Кант, 1966, С.484).

Осторожная оговорка Канта «каждое разумное существо в мире» открывает некую «лазейку» для биологизаторских рефлексий типа животные тоже имеют разум, следовательно, великий философ, возможно, имел в виду также и их». Это побуждает к разговору о процессе и сущности сапиентации, что, кстати, является «ядерной» основой разработки темы данного исследования. Сейчас, когда очерчиваются самые общие цели и объем работы, для нас более интересна другая - не оговорка - а доктринальный тезис, именно: Кант мыслит в качестве высшей цели не просто Homo sapiens, «человека разумного», а человека под моральными законами. При этом основной закон этики Канта категорический императив - в обеих формулировках является апофеозом социального начала. «Золотое правило нравственности», известное с еще б библейских времен, которое «вобрал в себя» категорический императив, Кант развил таким образом, что отношение «человек-человек» «выросло» до отношения «человек - человечество - человек» (желание, чтобы мое отношение к другому человеку могло быть всеобщим законом, включает в себя общество, как «средний член», сферу опосредования; я начинаю относиться к другому, как к цели, помыслив об обществе) и только в таком триединстве обрело объективность, тогда как в «золотом правиле» присутствует субъективизм, не позволяющий ему считаться всеобщим законом. Для человека, для которого категорический императив является моральным законом, разговоры о «моральности животных» представляются нонсенсом, ибо они не могут желать, чтобы их поведение стало всеобщим законом. Т.о., кантовское преобразование, когда в качестве «центрового» субъекта моральных отношений стало выступать общество, введение общества в систему моральных отношений, как «непременного среднего члена», поставило четкую грань между животными и человеком. Впоследствии именно из этой диффренциации вышла «понимающая социология» М.Вебера, которого «животные вообще не интересовали». «Социальное действие» по Веберу осознанно включает в себя Другого, без рефлексии о Другом действие несоциально и, следовательно, не имеет никакого отношения к предмету социологии.

Мы видим, что феномен социальности привлекается, с одной стороны, с целью полного отождествления человека и животных; с другой стороны именно он выступает в качестве критерия для дифференциации. Это наводит на мысль о некой «безразмерности» и противоречивости предиката социальности, что делает его в какой-то степени эпистемологически бессмысленным, но это и интересно. Единственным выходом из данного противоречия, выявляемого в процессе познания и называния, является диалектическое решение вопроса, позволяющее выявлять тождество в противоречивом. Здесь я готов поспорить с категоричностью утверждений типа «Классическое разделение материи и 7 духа, биологического и социального, природы и культуры производят бинарную модель человека, которую невозможно свести воедино даже с помощью диалектических ухищрений» (Щербаков, 2004, С.626). Еще более внятно этот парадокс, не третируя диалектику, сформулировал Б.Ф.Поршнев примерно полвека назад: «Социальное нельзя свести к биологическому. Социальное не из чего вывести, кроме как из биологического» (Поршнев, 1974, С. 17). Б.Поршнев мыслил позитивно, т.е. не просто сформулировал «парадокс социального», но и предложил его решение, которое будет проанализировано ниже. Здесь отметим, что, спустя тридцать лет после выхода его широкоизвестной книги его «диалектические ухищрения» не признаются, и парадокс, который я далее буду называть «поршневским», не решен. Поиск этого решения является одной из главных исследовательских задач.

Полагая, вслед за Б.Ф.Поршневым, что социальное невозможно свести к биологическому, но, в то же время, его «неоткуда вывести», кроме как из биологического, выражаю уверенность в возможностях комплексного инверсионного подхода, позволяющего найти монистическое решение «поршневского парадокса».

Отметив теоретическую неопределенность выражений типа социальное в человеке» и таких его вариантов, как «предикат социальности», «социальность», «социальное начало», зададимся вопросом: где конец этого начала, его, так сказать, дефинициальные границы? Что это за теоретический туман? В какую эпистемологию оно должно встраиваться? Является ли «социальность» качеством, или это нечто другое, а если другое, то что? Если качество, то атрибут, или акциденция? В каких свойствах проявляет себя? Удивительное, как всегда, рядом. Предикативное обозначение «социальности» встречается гораздо чаще слов, именуемых «основными социологическими понятиями», както: «социальные отношения», «социальный факт», «социальное взаимодействие», «социальное действие», «социум», «общественный 8 договор», «общественное бытие», «общественное сознание», которые как-то определяются по существу и куда-то встраиваются по формальнологическим основаниям. Выражения «социальность» и «социальное» употребляются безрефлекторно, как «само собой разумеющееся». Между тем, мы еще со времен Сократа знаем, что самые простые, привычные, неанализируемые понятия являются самыми глубокими и необходимыми. Здесь декларируется необходимость и правильность подхода со стороны предиката социальности, имеющего качественную определенность, а не со стороны перечисленных выше категорий, которые разворачиваются в ходе реализации свойств означенного качества. Последнее присуще как животным, так и человеку, но со своей спецификой. На базе выявления данной специфики и возможно решение «поршневского парадокса».

Возможен подход с двух сторон. Во-первых, со стороны понятия социальность» в его всеобщем, абстрактном выражении, когда оно применяется в том числе к животным и даже растениям, с целью выявления человеческой специфики и дальнейшего развертывания его, как определения человеческого качества, через систему свойств. Во-вторых, со стороны выработки общего понятия о природе и сущности человека с целью выявления качественной определенности социального начала в человеке. В методологическом ракурсе это означает попытку сочетать системный и диалектический подходы, которые в конкретном применении часто выглядят противоречащими друг другу настолько, что позиции авторов «системщиков» и «диалектиков» зачастую выглядят непримиримыми. Главным «яблоком раздора», разделяющем в самом истоке, является вопрос о первичном элементе системы, ибо любая система дефинируется, исходя из понятия о первичном компоненте. На химическом, биологическом уровнях материи данный вопрос решается довольно просто. Первичный элемент системы должен быть гомологичен всей системе. Например, Мировой Океан состоит из океанов, морей, озер, 9 рек, ручейков, луж. По своей сути это водная система, потому что ее первичным элементом является молекула воды. Сама эта молекула состоит из трех атомов двух газов, но мы не можем определить Мировой океан ни как газовую систему, ни как систему луж. Его системную специфику определяет именно молекула воды, обладающая устойчивостью и определенными свойствами. Живое тело представляет собой белковую систему, потому что при всем разнообразии тканей (тело, пока живое, представляет собой белковую дискретную комбинаторную систему) единым первичным элементом является молекула белка. После смерти в процессе разложения тело становится контаминирующей комбинаторной белковой системой и остается таковой до тех пор, пока не разложится на атомы, составляющие молекулу белка, после чего тело переходит в другие системы. В определении живого тела, как системы, мы не можем уйти от молекулы белка ни в одну, ни в другую сторону. Укрупнение основания даст определение уже другой системы, например, тканевый подход. Ткани различны, объединяет их молекула белка. Таким способом мы определим отдельные системы, входящие в организм, но не весь организм целиком.

Уменьшение основания, атомный подход, дает представление не о теле, а о том, что остается после его разложения. Интересно, что на первичном квантово-механическом) и на высшем (социальном) уровнях подобные решения невозможны в принципе, поэтому, как ни осуждаемы некоторыми авторами т.н. «диалектические ухищрения», без них подходы к системе общество» с целью «понять, что внутри суть» неизменно будут профанацией. Здесь «проблема первокирпичика» оказывается равновелика проблеме одномоментного понимания всего объекта исследования в совокупности всех его качеств, а это уже не столько понимание, сколько прозрение, инсайт; «сказывание», подразумевающее предсказывание, имеющее трансцендентальную природу. Л.Фейербах образно называл подобную эпистемологию «выворачиванием вывернутого». В таком случае сама нацеленность на «элемент», на примитив-универсалию, с «которого ю все начинается», оказывается неадекватной предмету настолько, что он «ускользает», оставляя исследователю видимость себя. Методологический парадокс формулируется следующим образом: никакую систему невозможно определить, не определив предварительно ее первичный компонент (тезис); общество представляет собой систему, где первичный компонент не более элементарен, чем вся система (антитезис). В этом парадоксе кроется причина многих разногласий, доходивших порой до ожесточения. Классический системный подход начинает выглядеть, как попытка разложить то, чего нет, по отсутствующим полочкам, в помещении, которого нет. С другой стороны, общество - это, безусловно, некая система, которая, к тому же, постоянно «обнаруживает» себя, дает о себе знать, составляет «объективность» человеческого бытия и действительность личности. В таком смысле оно есть то «настоящее», которое выявляется в пограничных ситуациях, когда иссякает предметность. В одном из дзенских романов перед внутренним зрением героя в момент смертельной опасности пробегает вся его жизнь и он вдруг понимает, что единственно настоящее в ней было, когда другой человек попросил его привязать к несуществующему дереву несуществующего коня, а самым ярким воспоминанием длинной жизни стала фраза: «Разве ты не видишь, что ему больно? Ты привязал его слишком низко». Общество - это неосязаемое, которое присутствует в нашей жизни необходимо, при том, что предметное часто присутствует ненеобходимо, случайно, мимо настоящего и «не о чем». Отсюда - еще один аспект: материализация идеального, мистичность, наличие которой скорее на уровне прозрения понимал Дюркгейм, смело вводя в свою социологию; мыслитель, которого плоско мыслящие «материалисты» осуждали за «обожествление общества», и у которого «коллектив получил все признаки мистического бога» (Виттельс, 1991, С. 15).

Разногласия более низкого методологического уровня были связаны с разными определениями первичного элемента системы. Как правило, здесь

11 кроется корень различия отдельных социально-философских школ и школ теоретической социологии. Различия, доходящие до «выхода за татами» общего поля, когда общий объект исследования становится разным; так, социобиология, как концепт, и социология М.Вебера, на мой взгляд, выходят на разные онтологии; по восприятии друг друга это науки «не о чем». Здесь даже взаимная критика невозможна, ибо они не видят друг у друга предмета. К этому мы обратимся в специальной главе, а сейчас вернемся к предыдущему абзацу для того, чтобы сказать: по-настоящему два «директа» исследования общества - через «природу и сущность человека» и через «систему понятий о социальном» - разделить невозможно, это методологический допуск, без которого, «скрепя сердце», не обойтись.

Диалектическое решение вопроса о природе и сущности человека вытекает из сформулированного Гегелем парадокса индивида: индивид есть самостоятельность, постольку поскольку ставит границы всему иному; в то же время эти границы суть границы всего иного, следовательно, индивид не имеет наличного бытия в нем самом. (Гегель Г. Наука логики. Т.1., 1970, С. 175).

Уже здесь, в первом приближении, вырисовываются такие трудности познания природы и сущности человека, как антиномичность, бесконечность, невозможность познания средствами одной науки -философской антропологии, иначе последняя должна быть необъятна. Философская антропология поставила человека и его экзистенциалы непосредственно в фокус исследования, и мы многое узнали о человеке, точнее, его «свойствах» (по большей части «ущербных» или «чудовищных»), но мы так и не узнали его. Более того: чем дальше «уходит» в свой предмет философская антропология, тем меньше узнается в нем - этом предмете - человек. В конце концов, наделить этого гомункулуса сознанием оказывается возможно либо приемами теологии, либо такими «волшебными» приемами, которыми оперирует маргинальная «эзотерика», - отсюда ее навязчивая распространенность.

Не случайно, начиная со второй половины 20в., философскую антропологию, пережившую бурное развитие в первой половине века, пытается «заместить» т.н. «интегративная антропология», адепты которой, подчеркивая свою «научную» (в духе «точных наук») объективность (в отличие от философов, которые всегда концептуально ангажированы) решили пересмотреть и систематизировать всю совокупность знаний о человеке из разных наук с тем, чтобы «практически» определиться с новой парадигмой, в рамках которой человек представал бы как уникум, «единый во многообразном». Но для того, чтобы интегрировать все «человеческое» в некое антропологическое тождество, потребовалось определиться с критериями «человечности» - и тут, уже на первом шаге, 4 интегративщики» увязли: критерия у них нет.

К.Маркс хорошо представлял себе эти трудности, когда предложил свой способ решения проблемы, а именно: «сущность человека не есть абстракт, присущий отдельному индивиду; в своей действительности она есть совокупность всех общественных отношений» (Маркс, Избр.Соч., 1985, Т.2, С.2). Это предопределило социоцентризм советской школы философствования о человеке, в противоположность антропоцентризму западной философской антропологии.

В суждениях Маркса о человеке имплицитно присутствует не только гегелевский «парадокс индивида», но и универсализм Б.Спинозы, который нашел» свое понятие о человеке в ходе мышления о порождающем (natura naturans) и порожденном (natura naturata). Порождающая причина, Бог, включает в себя все субстанции, являясь не внешней причиной бытия, а

Универсальным Бытием. Порожденную природу Спиноза, как известно,

разделил на два модуса: движение в материи и разум в мыслящей вещи.

Оба модуса являются атрибутами, а не акциденциями (Спиноза, 2001, С.44,

45). Отсюда следует умозаключение Спинозы о природе человека, как

13 носителя мышления, - она универсальна. Надо отметить, кстати, что И.Кант тоже характеризовал человека, как существо, имеющее «природные задатки» «для жизни во всех климатах и на любой почве» (Кант, 1964, Т.2, С.453).

С одной стороны, Спиноза собрал все частные определения натурфилософов под одну понятийную «крышу». С другой стороны, данное определение трансцендентально в лучшем смысле этого слова. Оно логически вытекает из понятия о Боге и не может быть подвергнуто критике самым строгим богословом. Эвристическая ценность этого определения огромна. На мой взгляд, оно одно только и может стоять у истоков человековедения и теории эволюции человека.

Складывается впечатление, что данный вывод был получен «методом формализации», а именно: из одной формулы была выведена другая, с введением «нового члена», - человека. На самом деле, познание человека осуществлялось по схеме отрицания отрицания. В «философской антропологии» Спинозы существуют конкретные указания на то, что он целенаправленно осуществлял синтез, причем, не только через этику, но и переосмыслением натурфилософии, призывая при изучении человеческой природы прежде всего досконально разобраться «к чему способно человеческое тело» (Спиноза, 1955, С.114). Налицо три витка диалектической спирали:

1) натурфилософия, считавшая человека животным и искавшая отличие его от других животных в физической природе человека (тезис)

2) христианская теологическая антропология, где человек предстает, как образ и произведение Бога в качестве внешней причины (антитезис)

3) философия Нового времени, снявшая это противопоставление, соединившая два бывших ранее противоположными тезиса в один тезис об универсальности человека (синтез).

Универсальный человек» Спинозы, - знание, представляющее собой диалектическое снятие всех предшествующих попыток познать природу человека. В нем гармонично слито все: знание натурфилософское и теолого-антропологическое. Не будучи изначально предназначено для практического применения, оно оказалось приложимо к самому элементарному и, одновременно, к самому высокому, что есть в человеке: от подьема стопы до полета мысли, что является практическим свидетельством его истинности. На мой взгляд, это и есть основополагающая фреймовая аксиома, с которой следует начинать строительство научной теории происхождения человека и общества.

Универсальность человеческой природы следует понимать в двух смыслах: негативном и позитивном. В негативном смысле, который в философской антропологии Запада фигурировал в аксиологическом контексте, на самом деле не содержится ничего «плохого» (Гелена, например, интересовала «минусность» человека в смысле ущербности; советские философы избегали переводить негативные характеристики природы человека в достаточно вульгарный оценочный план: «плохо» или хорошо»; «чудовищно» или «прекрасно»). Строго антропологический подход исключает ценностно-ориентированные суждения:5 минус ничем не «ущербнее» плюса; негативный смысл означает логически противоположный позитивному и более ничего. Так вот, в негативном смысле универсальность человека предстает, как антиспециализация, неадаптированность, отсутствие ландшафтной аффилированности; на базе этого «минуса» формулируется замечательно красивый парадокс: специфика вида заключается в отсутствии таковой. К позитивному пониманию аксиомы универсальности природы человека дал ключ

К.Маркс, который писал: «.Животное производит лишь то, в чем непосредственно нуждается оно само или его детеныш; оно производит односторонне, тогда как человек производит универсально; оно производит лишь под властью непосредственной физической потребности, между тем как человек производит даже будучи свободен от физической потребности, и в истинном смысле слова только тогда и производит, когда

15 он свободен от нее; животное производит только самого себя, тогда как человек воспроизводит всю природу; продукт животного непосредственным образом связан с его физическим организмом, тогда как человек свободно противостоит своему продукту. Животное строит только сообразно мерке и потребности того вида, к которому оно принадлежит, тогда как человек умеет производить по меркам любого вида и всюду он умеет прилагать к предмету присущую ему мерку; в силу этого человек строит также и по законам красоты» (Маркс//Маркс и Энгельс,- Соч., Изд. 2, Т.42, 1974,С.93,94).

К сожалению, недостаточная дифференцированность понятий «природа человека» и «сущность человека» сильно тормозит продвижение к выяснению природы человеческой социальности, которая составляет (охотно присоединяюсь к данной философской позиции) его сущность.

Полагаю, эти проблемы не только могут, но и необходимо должны быть дифференцированы. Необходимость дифференциации выявилась не только в советской школе человекознания, но также и в западной философской антропологии по ходу рассмотрения предмета, т.е. следование за собственной жизнью предмета» совершенно по-гегелевски само дало понятие о том, что разделение необходимо, к чему пришли совершенно разные школы. Шелеровский дуализм животного и божественного в человеке дополняется двойственным отношением к характеристике первого и второго в понятиях. С одной стороны речь идет об определении неких субстантивов («был, есть и будет животное»), с другой - транзитивов (человек, как безграничное трансцендирование).

Концепт «открытости человека миру» имеет динамический, процессуальный характер, и это общее положение философской антропологии, наиболее радикально выраженное Плеснером, который требовал исключить всякую теоретическую фиксацию природы человека, обосновывая концепцию «открытого вопроса». Утверждения Гелена, что в природе человека все-таки имеет место быть некая предметность, некая

16 данность, которую необходимо теоретически фиксировать, можно, в принципе, считать реакцией на подобные крайности. На мой взгляд, здесь правы оба, и Плеснер и Гелен, если мы будем исходить из дифференцированности понятий «природа человека» и «сущность человека». Думается, здесь возможен некий продуктивный синтез положений западной и советской школ философского человекознания.

Мы можем рассуждать о природе не только человека, но и любого другого живого существа. Мы не можем рассуждать о сущности никакого другого живого существа, кроме человека.

Сущность обезьяны», «сущность волка», «сущность амебы», - это нонсенс. Подобные выражения обретают смысл только в виде рефлексии, заключающей в себе наше отношение к человеку, опосредованное обобщенным образом животного («он, в сущности, - обезьяна»). «Сущности волка» нет, но есть «волчья сущность».

Не последнюю роль в этой дифференциации понятий играет обозначенный выше концепт развития. Природа человека субстантивна, сущность - транзитивна, это череда отождествлений, которая может быть бесконечна и поэтому представляет собой «открытый вопрос». О живом человеке можно сказать «он, в сущности, - Бог», но сказать «он по природе

- Бог» будет богохульством или, как минимум, нуждается в мифологотеологическом обосновании, выходящем за рамки научного дискурса, ибо божественную природу надо обосновывать божественным происхождением. Сам факт, что божественную природу нельзя обосновать иначе, как доказательством божественного происхождения, требующем максимума усилий основателей религий и теологов, говорит о многом. В этом смысле вопрос о природе человека - это вопрос о происхождении человека, а вопрос о сущности человека - это вопрос о сознании. Говоря о конкретном человеке «он, в сущности, - Бог», или черт», или «зверь», или «овощ», - мы определяем прежде всего состояние его сознания. Именно на этом основано поклонение «просветленным»

17 людям в буддизме и индуизме, святым в христианстве, природа (происхождение) которых уже не имеет значение (святым может стать и разбойник, сын разбойника), а тело может быть умерщвленным настолько, что человек не способен встать без посторонней помощи. Разумеется, природа человека не исчерпывается его происхождением, но в том, что это то, откуда «все растет», некое «зерно» проблемы, на мой взгляд, неоспорим; и точно также соотносятся между собой понятия «сущность человека» и «сознание человека». Не случайно в западной философской традиции проблема социогенеза рассматривается по преимуществу в рамках социобиологии, частью которой является этология. При этом механизмы, выявленные в ходе агрегации сообществ животных, «беспроблемно» переносятся на людей. Собственно «человеческое» в своем становлении звучит напряженно, как «слишком человеческое», как проблема психогенеза, когда разработка социогенетической проблематики предстает как воплощение принципа историзма в психологии, и (или) как проблема глоттогенеза. Последнее связано с «лингвистическим поворотом в философии» 20в. «Сегодня популярен радикальный тезис: все есть язык, - пишет Б.В.Марков, - Идет ли речь о символической нагруженности всего, что происходит с человеком, - и тогда язык неотличим от сознания, действующего как понимание и осмысление, - или же язык - это просто форма жизни в том смысле, что его значения неотделимы от упорядочивающих ее институтов и образуют саму систему порядка» (Марков, 2001, С.9). «Институты, управляющие жизнью», - это, безусловно, социальные институты, а «система порядка» - это социум в обозначении одной из своих главных функций. Выходит, - проблемы психогенеза и социогенеза могут автоматически получить решение в решении проблемы глоттогенеза? Думаю, это одна триединая проблема, рассмотрение которой является темой данной работы.

Целью данной работы является разработка общей монистической теории становления общества, как системы, в обретении которой

18 реализуется сущностное качество социальности человека, на основе инверсионного подхода. При этом автор считает, что выявление логики социогенеза, как самореализации универсальной природы человека не исключает возможности органичного «включения» в общий диалектический методологический контекст синергетической и феноменологической эвристики. Это определяет методологическую новизну исследования, отталкивающуюся от того, что в большинстве случаев диалектический, синергетический и феноменологический подходы рассматриваются как доктринально несовместимые, требующие выбора «или-или», особенно в социальной философии, где разделение диалектической, синергетической и феноменологической школ ощущается наиболее остро, т.к. здесь идейные противоречия неизбежно становятся идеологическими. Именно с этим связано введение нейтрального понятия «инверсионный подход», под которым автор понимает теоретический синтез достижений и открытий разных школ, объединяемый одним общим принципом: отрицанием чисто степуляционной, «помалистической» логики становления человеческого общества, когда эта сложная форма бытия, якобы, возникает непосредственно из менее сложной формы без инверсии, без перерыва постепенности, без отрицания отрицания, без периода «творческого хаоса», путем непосредственного продолжения форм низшего уровня бытия.

Довольно труднопреодолимую проблему представляет собой рассмотрение общества, как системы (системный подход) в майнстриме диалектики. Суть проблемы заключается в том, что само понятие системы формируется на базе выделения первичного компонента (элемента) той или иной системы. Однако попытки выделить таковой применительно к обществу вообще» (понятие, введенное Ю.С.Семеновым) всегда оканчивались фиаско. В лучшем случае, таким образом удавалось истолковать формирование какого-либо конкретно-исторического типа

19 социума, т.е. решить частную проблему. Диалектическая онтология представляет собой процесс формирования понятий о сущем, а понятие есть название класса. Поэтому диалектическое рассмотрение представляет собой одномоментно систематизацию сущего в становлении и развитии. С другой стороны, систематизация невозможна без выделения «ядра», т.е. первичного элемента. Решение данный вопрос получает только в рамках диалектики Гегеля и Маркса, где человек рассматривается, как «социум-в-себе». Диалектика, как наука о понятии в становлении (содержание всех томов «Науки логики Гегеля» составляет становление понятия о понятии), по определению является систематизацией. Называние есть экспликация понимания, поэтому системный подход есть ничто иное, как наличное бытие диалектики. Любое иное толкование системного подхода убивает его, а не диалектику, которую нельзя убить. На мой взгляд, диалектика является таким методологическим «директом», который позволяет проходить через одну точку (синоним научной проблемы) далеко не одной прямой (синонимы научных методов и парадигм) и может освоить любой подход и любую доктрину, если в них есть рациональное зерно.

Актуальность данной работы заключается в попытке преодолеть эклектицизм подходов, разногласия которых дошли до того, что надо уже говорить о том, что под общим названием «социология» бытуют разные дисциплины, выходящие на разные онтологии, что означает потерю предмета. Потеря общего предмета науки об обществе (М.Вебера, например, «животные вообще не интересуют», а для социобиологов существует только биологический детерминизм), в свою очередь, привела к такой онтологизации эпистемологических «лузерских» рефлексий, когда звучат призывы к «преодолению» обращений к предметности человека. На мой взгляд, эта инфекция «лузерства», углубляющегося от потери предмета науки до отрицания предметности самого предмета, есть ничто иное, как доведение до абсурда, ибо как можно говорить хоть о чем-то человеческом, в т.ч. о человеческом обществе, особенно о его становлении,

20 не принимая во внимание предметность человеческой природы? Это было и остается основой основ. Авторы, которых я назвал бы «антропологическими релятивистами», любящие порассуждать о том, что «человек не имеет определенной природы», что в каждую историческую эпоху существует «другой человек», вряд ли смогут ответить на вопрос: как изменилась биологическая природа человека со времен Цезаря, или даже верхнего палеолита, когда уже существовал морфокомплекс Homo sapiens sapiens? Хотя бы на уровне биологических реалий природа человека, в основном, константна, а значит, нам есть от чего отталкиваться, разумеется, избегая пошлости исключительно биологического детерминизма, что позволяет делать диалектика, которая говорит о том, что каузальные факторы развития меняются «до наоборот» в ходе самого развития, что биологическое самоотрицается и продолжается в социальном уже как отрицание самого себя. «Антропологический релятивизм» обязан своим рождением многочисленным бесплодным попыткам «выкогтить» из природы человека его специфику. Как говорится, «вынь и положь», чем человек отличается от животных, и когда никакого чувственно осязаемого «предмета» не нашли - начали отрицать самое предметность человеческой природы.6 Диалектическое решение этой проблемы, - что специфика биологической природы человека заключается в отсутствии специфики, в универсальности, - открывает великие возможности для предметного, монистического решения вопроса о у происхождении человека, его психики, человеческого общества и естественного человеческого языка, как взаимосвязанных явлений, диалектически детерминирующих становление друг друга по схеме положительной обратной связи.

Думаю, что мы можем выстроить понятийный ряд: универсальная природа человека, включающая в себя универсальность морфокомплекса и сознания, как универсального инструмента освоения действительности социальность как атрибут универсальной природы человека,

21 предопределяющий потенциальную бесконечность его бытия, реализуемую через актуально сущие социальные отношения, образующие социумы, - устойчивые исторически определенные системы, благодаря которым и через которые человек реализует себя, как универсальное существо. Это, разумеется, еще далеко не определения, это только достаточно куцие представления о понятиях, которые будут дефинированы в тексте работы. Смею надеяться, что эти дефиниции будут новыми, равно как вытекающие из них определения предметов социальной философии и теоретической социологии в контексте их дифференциации.

Из данного перечисления видно, что в ряду основных социологических понятий первичным для нас является социальность, как качество универсальной человеческой природы. Причем, это не просто качество, это атрибут, причем, единственный атрибут, адекватный способ реализации человеческой универсальности, составляющий таким образом сущность человека, без которой он невозможен. Здесь к месту самые сильные формулировки в духе картезианской атрибутации. Как будет показано ниже, декартово «cogito ergo sum», исходя из того, что понимал под «мышлением» Картезий, следует транслировать, как «сознаю, следовательно, существую», добавляя к этому, что сознание есть «сознание», т.е. качество социальное.

Подход со стороны качества социальности, как атрибута универсальной природы человека, не является традиционным.

Традиционно в качестве первичных понятий, на которые «нанизывается» вся система категорий, берутся понятия «социальное отношение» или личность», на чем основано различие двух основных социологических школ: социологического реализма и социологического номинализма. Но, при всех различиях, все ученые прекрасно понимают: данные понятия это некие переменные, равно как и третье базовое понятие, а именно социум». Не бывает неисторичных социальных отношений, личностей,

22 обществ. Выделение базисных социальных отношений, например, производственных отношений, тоже имеет конкретно-исторический характер. Другой аспект проблемы заключается в том, что, кроме исторической изменчивости, имеет место быть еще и типологическое разнообразие, почти не поддающееся исчерпывающей «инвентаризации». Отсюда попытки введения констант в систему социологических категорий. Собственно говоря, это и стало началом социологии, когда О.Конт обосновал требование времени на науку об обществе, опирающуюся на столь же объективные основания, как естественные науки. Труд А.Кетле, вышедший в 1835г., так и назывался: «Опыт социальной физики». Первыми социологическими школами были механистическая (Г.Кэри, Г.Скотт), географическая (Г.Бокль), организмическая (П.Лилиенфельд, А.Шефле, Р.Вормс), социал-дарвинистская (Г.Спенсер, У.Самнер, А.Смолл, Л.Гумплович). Причем, это были не просто социологические, это были социогенетические школы. Они предлагали не просто общие понятия, на которые можно опереть здание объективной социологии, но первоначала. Безуспешно. К началу 20в. наступило такое разочарование, за которым последовала коррозия скептицизма, что, как пишет Т.Парсонс, «главной методологической проблемой Вебера было реабилитировать необходимость общих теоретических понятий в социально-исторических науках» (Парсонс, 2002, С.154). Отсюда - максималистский редукционизм М.Вебера, который «замкнул» социологию на самой себе, выдвинув универсалию «социального действия», как такого деяния, которое включает в себя других хотя бы имплицитно, или ориентировано на других. Все остальное - не «социально», включая бессознательно-рефлекторное поведение по животному типу. С этим - с наглухо закрытой дверью - не поспоришь, хоть надорвись вопросом: «А что вы думаете по поводу, как социальное возникло?!.». Нет ответа. Но ведь ничто невозможно понять, не разобравшись, как оно возникло.

Все той же атмосферой скептицизма по поводу принципиальной возможности объективной социологии вызван и «объективистский» пафос Э.Дюркгейма, который требовал признания «социального факта» (это очень широкое понятие стало краеугольным камнем всего учения) такой же объективной реальностью, как экономический или физический факт, как вообще любой другой материальный факт. Кардинальное отличие позиции Э.Дюркгейма от позиции М.Вебера заключается в том, что вопрос о первоначале, который Вебер не решил, но заколотил в бочку, он оставил открытым. Э.Дюркгейм понимал, что аргументы «за объективность» социального факта всегда будут слабы, если он не будет детерминирован. Он толкует с одной стороны об экономическом детерминизме, заставляя подозревать себя в приверженности к марксизму и, в то же время, вызывает нарекания в приписывании социальному некой мистической силы, - при том, что в силу «ветхозаветной» энергетики его труды отнюдь не вызывают ощущения эклектики. Э.Дюркгейм - удивительный автор, «моисеева измерения», который не убеждает, но обращает, и он обратил. «Из него» вышла французская школа социальной психологии (Ж.Пиаже, П.Жане, Б.Инельдер), которая, пожалуй, компетентнее всех разрабатывала проблему онтогенеза социального, культивируя выдвинутую Э.Дюркгеймом идею интериоризации, как способа формирования социального начала в человеке, а в «сильном» звучании -как становления человека в процессе интериоризации социальных отношений.

Отсюда - из релятивности фундаментальных социологических понятий

- убежденность многих, что социология может быть адекватна только в качестве исторической науки, а социальная философия - это философия истории (Сунягин, 2008). Обвинение в антиисторизме в этих науках стало синонимом антинаучности. Этот подход вполне оправдан и даже монопольно научен, когда речь идет о социостатике и даже о смене социальных формаций. Но, когда речь заходит о социогенезе, выясняется,

24 что конкретно-исторический подход может «конкретно» помочь только в решении вопроса, как мог сформироваться какой-то определенный тип социума, а дальше начинается уже (страшно подумать!) антинаука о том, откуда взялся социум, как таковой, понятие о котором в силу историчности категории «социум» даже невозможно сформулировать. Поисковое мышление о нем - это «тайный грех» социологов, историков, социобиологов, философов, ибо все равно всех волнует вопрос: как, каким образом, почему, зачем, благодаря какой первичной системной компоненте, из какого хаоса или из ничего, посредством какой диалектической инверсии, появилось первое общество, когда стадо каких-то животных, оставаясь по форме стадом, стало обществом?

Предлагавшиеся истоки, как-то: труд, обмен, усложняющийся рефлекс, обуздание половой агрессии, дифференциация клеток, компенсация за неадаптивный морфокомплекс и т.д. в конце концов выводили (в лучшем случае) опять-таки на конкретно-исторические типы социумов, не затрагивая начало начал. В связи с тем, что социума «вообще», равно как «всеобщих» социальных отношений не существует, на базе этих категорий невозможна даже классификация гипотез социогенеза. Единственным основанием может быть только качество социальности, ибо в нем есть некая константность и вневременность. Человеческий атрибут социальности являет себя в системе свойств, которые качественно отличны от подобных явлений в мире животных, эти отличия системны и перспективны в развертывании свойств. Научная новизна и значимость данной работы заключается не только в обосновании возможности нахождения теоретических констант, на которых можно фундировать теорию социогенеза, но и их систематизацию, на основе которых, в свою очередь, выстраивается типология социогенетических рефлексий и предлагается, по сути дела, авторская теория социогенеза, как диалектического социосинтеза. Т.о. для нас исходным является анализ качества социальности, как атрибута человеческой природы, определяющего сущность человека.

Решая триединую проблему психо-глотто-социогенеза, представляется логичным начать с процесса сапиентации (в узком, корневом значении слова), т.к. в строении и функционировании человеческого мозга заложены эксклюзивные особенности, которые сделали возможными социогенез и становление языка. Эти эксклюзивы, качественно отличающие человека от животных, детерминирующие второсигнальный образ деятельности, имеют исток в природном, биологическом, пресапиентном материале. Как писал Н.Элиас, «сущность общественных процессов,- «механика развития истории», - для меня самого стала понятной, когда я обнаружил ее связь с душевными процессами. Отсюда такие понятия, как «социо-и-психогенез», «аффективная организация» и др.» (Элиас, 2001, Т.1, С.55).

Работа не имеет специальной историко-философской направленности, в связи с чем бытовавшие теории социогенеза рассматриваются по ходу и с точки зрения выявления инверсионных начал. Учитывая, что для инверсионного подхода характерно начинать рассмотрение проблемы социогенеза с психогенетической и глоттогенетической проблематики, здесь предлагается считать первыми научными заявками на необходимость инверсионного подхода к проблеме начала истории учение

И.П.Павлова о первой и второй сигнальной системах, а также когнитивный запрет» В.М.Бехтерева на возможность «объективной психологии сознания», обозначивший пропасть между рефлексологией и психологией сознания (до 1912г.). Революционный вклад был внесен теорией психогенеза Э.Кречмера (1921) и книгой Л.Леви-Брюля

Первобытное мышление» (1922), где впервые было сказано о противоположности пралогического и логического мышления. Далее инверсионный подход был надолго забыт, в середине 20в. возобладали степуляционные представления. С начала 70-х он развивался

Б.Ф.Поршневым, причем, с существенным уклоном в социогенетическую

26 проблематику и нашим современником T.Crow, с уклоном в глоттогенез. Большой вклад внесли изучение гипноза в рамках психоанализа (Л.Шерток и др.) и феномена УПС (Н.П.Бехтерева). Этими работами доказана несостоятельность неинверсионной логики степуляции; процесса становления человеческой психики, общества и языка «мало-помалу», без перерыва постепенности, без отрицания отрицания в ходе развития. Большой вклад в обобщение подобного понимания проблемы психосоциогенеза внесли Ю.М.Бородай и Ф.И.Гиренок. Комплексное рассмотрение инверсионная теория начала человеческого общества получила в работах автора, начиная с 2004г. Большую помощь в работе оказали труды Р.Декарта, Б.Спинозы, Г.Лейбница, И.Канта, Г.-В.Ф.Гегеля, К.Маркса,Ф.Энгельса, В.П.Алексеева, Г.С.Батищева, В.М.Бехтерева, Н.П.Бехтеревой, В.П.Бранского Л.С.Выготского, А.Б.Георгиевского, Ф.И.Гиренока, Е.И.Даниловой, В.Г.Марахова, Б.В.Маркова, И.П.Павлова, К.С.Пигрова, С.Д.Пожарского, Б.Ф.Поршнева, А.С.Северцова, А.К.Секацкого, Ю.И.Семенова, Я.А.Слинина, Г.Ф.Сунягина, В.М.Харитонова, К.Э.Циолковского, И.И.Шмальгаузена, К.Веста, А.Гелена, Т.Кроу, Л.Леви-Брюля, Л.Леви-Стросса, Э.Майра, Л.Шертока, К.Юнга и др.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Инверсионная теория происхождения сознания, языка, общества"

выводы, которые отсюда следуют, таковы: 1) человека нельзя втискивать в определенные социальные рамки, даже если они очень уютные; он всегда должен иметь возможность выбора, иначе он сделает асоциальный выбор;

2) человека никогда не удовлетворят широковещательные заботы о его благе, даже если они не будут обманом; правители, которые думают, будто дали своим гражданам все, что те могли желать в смысле материальных благ и те больше ничего не желают, глубоко и трагически заблуждаются.

Поздно вопрошать «чего вам не хватало», когда лежишь в холодильнике продуктового магазина, выставленный на всеобщее обозрение. Людям не хватало того, что их лишили возможности проявлять социокреативность, т.е. наступили на самое главное: природу человека; 3) у животных социальные качества всегда работают на сохранение вида, у людей социальное может быть разрушительным. Это могут быть как социумы клубы самоубийц, сообщества наркоманов, государства, осуществляющие геноцид своих граждан и т.д.), так и социальные процессы, например, ускоренное внедрение новых социальных отношений, что неизбежно

184 приводит к явлениям, близким по своим последствиям геноциду. Таковым было ускоренное насаждение коммунистических отношений в 30-х годах (геноцид российского крестьянства), ускоренное насаждение капитализма в 90-х, сопровождаемое массовым выбраковыванием «неподходящего человеческого материала», исчисляемого миллионами, настолько массовое, что негативные последствия далеко превзошли значимость цели (так, впрочем, и не достигнутой), превзошли настолько, что страна обезлюдела и встал вопрос о судьбе государства. Безусловно, этого не случилось бы, если бы авторы реформ руководствовались правильными представлениями о характере человеческой социальности.

Заключение

Не мне судить, насколько мне удалось сталкерство в то бесконечное, загадочное пространство, которое было обозначено в качестве темы данного исследования: триединая проблема психо-глотто-социогенеза. Безусловно, окончательных решений здесь быть не может, и отдельных тоже. Большую трудность представляет пройти хотя бы краем, избегнув ловушек «неразрешимых» парадоксов, минных полей эклектики, логических тупиков порочных кругов. Решения двух парадоксов были обозначены в качестве исследовательских задач: «поршневский» парадокс, относящийся к «существу дела» (социальное не сводимо к биологическому, социальное неоткуда вывести, кроме как из биологического), и методологический парадокс, связанный с применением системного подхода (никакую систему невозможно определить, не определив предварительно ее первичный элементарный компонент; общество представляет собой систему, первичный компонент которой не определим однозначно). Диалектическое решение этих парадоксов открыло возможности для дифференциации понятий «природа человека» и «сущность человека». Определение природы человека, как универсальной, идущее от Спинозы, позволило сформулировать парадокс «специфика вида заключается в отсутствии специфики», который снимает, как несущественные, вековые попытки «выколупывания» специфики природы человека, которые, ввиду их полной безуспешности, открыли путь для нигилизма, антиэволюционизма и индетерминизма. В плане критики, впервые удалось обозначить порочный круг, разоблачающий известную максиму философской антропологии «человек - особый проект природы», как логически несосостоятельную.

Методологическая новизна исследования заключалась не только в сочетании системного и диалектического «подходов» (диалектика в качестве процесса формирования понятий является одномоментно систематизацией), но и включения в общий познавательный контекст синергетической и феноменологической эвристики. Преобладающие в науке представления о сапиентации и социогенезе, как о процессах, протекавших согласно принципу усложнения, неверны; здесь делается категорический вывод, что сознание и общество стали итогом инверсии не менее сложных структур. Психогенез - это не рост сознания «мало-помалу», а психосинтез через чрезвычайно сложный хаос безумия, этого «своего-иного» сознания. Социогенез - это не постепенное нарастание роли социума, это единственно возможный путь упорядочения сложной, хаотичной, рас-психованной психики пресапиенсов, структурирование ее, благодаря детектору аналогизирующей (объективирующей) апперцепции. Прежде, чем стать разделяющим (дефинирующим), сознание отдельного человека в филогенезе должно было побыть разделенным, допредметным. Предметное отношение к миру, связанное со способностью дефинировать предметное содержание мира, на заре человеческой истории осуществляло коллективное сознание первобытного стада. Сознание отдельного человека было партиципированным и эта расщепленность позволяла ему, оставаясь еще животным, уже быть частью первичного мыслящего Существа, каковым являлось общественное сознание. Цивилизация начинается тогда, когда каждый индивид самостоятельно начинает дефинировать предметное содержание мира.

Впервые предлается метод социально-философского анализа не со стороны какой-либо из «основных социологических категорий» («социум» или «социальные отношения»), когда одно из понятий берется в качестве базисного, а со стороны общего предиката социальности, когда последнее выступает, как совокупность неких еще неопределенных свойств качество). Определение этих свойств применительно к человеку

181 социоуниверсализм, социокреативность, адаптивная поливалентность) позволило, во-первых, строго дифференцировать человеческий и животный типы социальности (у животных - социоунитаризм, отсутствие возможности выбора социума, безусловная адаптивность); во-вторых, это позволило перевести разговор с ипостаси природы человека, определяемой, как универсальная, на ипостась социальной сущности, в которой человеку дана бесконечность, в качестве реализации универсальной природы. Сочетания проявлений трех основных свойств качества социальности человека бесконечны, даже если в рамках этих свойств имеют место быть некие пределы. Синергетический подход, в свою очередь, позволил конкретизировать понятие о бесконечности применительно к человеку через представление о бесконечности сочетаний содержаний тезауруса, детектора и селектора.

Стоя на этой «лифтовой» платформе, поднимающейся из глубин биологической природы до высот, где биологическое, как конечное бытие, тушуется определениями бесконечности, мы получаем возможность решить не только «поршневский парадокс», но и снять противоречие системного и диалектического методов. Да, никакую систему невозможно определить, если не определишь предварительно ее первичный элемент, но системы, обладающие качествами бесконечности, к каковым относятся

Универсум и Общество, имеют такой первичный элемент, который не менее элементарен, чем они сами. Как в элементарной частице заключена вся Вселенная, так в человеке заключено все общество. «Сущность человека - не есть абстракт, присущий отдельному индивиду, в своей действительности она есть совокупность всех общественных отношений»

Маркс). До сих пор доказательная база этого верного в своей основе тезиса определялась не столько теоретическими, сколько практическими аргументами, здесь подводится логический фундамент, благодаря эвристичному использованию понятия «бесконечность». «По ходу дела» снимается также противоречие внутри марксизма, когда ученые долго не находили точки схода марксовых представлений об универсальности человеческой природы и его социоцентризма, выраженного в приведенном выше тезисе.

Логическая разработка» социальности, как атрибута универсальной человеческой природы, предопределяющего человека к бесконечности, позволила дать новые определения основных понятий, как-то: «социальные отношения» и «социум». Это определения социально-философские и ни в коем случае не социологические. В рамках социологии они работать не могут, что, на мой взгляд, является их достоинством, а не недостатком, ибо позволяет диффренцировать предметы социальной философии и социологии. На мой взгляд, эти науки выходят на разные онтологии настолько, что можно говорить о социуме, как социально-философском и о социуме, как социологическим понятии; у этих наук должен быть разный категориальный аппарат.

Проблема становления языка, как селектора суперотбора, каковым является социальный отбор, - пожалуй, самая «проклятая» из всех проблем, хотя, на мой взгляд, не самая трудная. Наиболее трудной для восприятия и почти «невозможной» для изложения является диалектическая логика бесконечности, с которой пришлось столкнуться при анализе социальной сущности человека и факторов психосоциосинтеза, а также для аргументации тезиса, что производственные отношения являются не «презренной прозой бытия» (хотя и этим то же), но содержанием архетипичного коллективного бессознательного, имеющим трансцендентальную природу относительно того имманентного, каковым является актуальное общественное сознание. Что касается «проклятой» лингвистами проблемы глоттогенеза, то достижением этой работы можно считать уже то, что эта суперпроблема представлена в виде более «узкой» и внятной проблемы, именно: объяснение инверсии, когда управление звукопроизводством из архаических структур мозга поднялось в кору больших полушарий.

183

Последнее было невозможно без большого стресса, который в одной из книг автора назван «Большой взрыв» сознания» и который, безусловно, имел не только внешние мотивации, но и эндогенные причины, являющиеся результатом эволюции далеких предков человека. Пути решения этих проблем, изложенные здесь чрезвычайно кратко, обоснованы мной в ряде ранее изданных книг, перечисленных в списке литературы.

Практическую «социальную» значимость данной работы может представлять формуляр свойств качества социальности человека, среди которых социуниверсализм (дополняемый потребностью в выборе), социокреативность (как способность к социальному творчеству, диалектически дополняемая потребностью в нем), адаптивная поливалентность (потенциальная позможность нанести вред виду в ходе реализации, которая часто становится действительностью). Практические

Список научной литературыТен, Виктор Викторович, диссертация по теме "Социальная философия"

1. Абульханова-Славская К.А. Диалектика человеческой жизни. М., 1977

2. Ажеж К. Человек говорящий. //М., 2003

3. Алексеев В.П. Становление человечества//М., «Политиздат», 1984

4. Ананьев Б.Г. Человек как предмет познания. Л., 1968

5. Аппе Ф. Введение в психологическую теорию, аутизма. М., «Теревинф», 2006, 216с.

6. Бажутина Т.О. Происхождение человека//Новосибирск, 1993

7. Барулин А. Основания семиотики. Знаки, знаковые системы, коммуникации, Т.1//М.,2002,

8. Бассин Ф.В. Предисловие к книге Л.Шертока «Непознанное в психике человека//Л.Шерток «Непознанное в психике человека», М. 1982

9. Батай Ж. Теория религии. Литература и зло. М., 2000

10. Батищев Г.С. Деятельностная сущность человека //Проблема человека в современной философии// М., 1969

11. Бенвенист Э. Общая лингвистика// М., 2002

12. Бехтерев В.М. Объективная психология//М., «Наука», 1991

13. Бехтерева Н.П. Здоровый и больной мозг человека//Л., 1988

14. Бехтерева Н.П. О книге В.Тена «.Из пены морской», 2005//В кн.: Тен В.В. Археология человека. Происхождение тела, разума, языка//СПб., «Атомпроф», 2010, С.7

15. Бехтерева Н.П., Бундзен П.В., Гоголицын Ю.Л. Мозговые коды психической деятельности//Л., «Наука», 1977

16. Билич Г.Л., Назарова Л.В. Основы валеологии, СПб, 2000

17. Бородай Ю.М. Эротика. Смерть. Табу. Трагедия челове-ческого сознания. М., «Гнозис», 1996, 416с.

18. Бранский В.П., Пожарский С.Д. Социальная синергетика и акмеология. СПб, «Политехника», 2002, 480с.

19. Буева Л.П. Человек, деятельность, общение. М., 1978

20. Бунак В.В. Род Homo, его возникновение и последующая эволюция//М., 1980

21. Бунак В.В. Происхождение речи по данным антропологии//ТИЭ. Новая серия, М., 1951, Т.16

22. Буянов М.И. Беседы о детской психиатрии. М., 1986

23. Вебер М. Избранное. Образ Общества. М., «Юрист», 1994, 704с.

24. Вебер М. Избранные произведения. М., «Прогресс», 1990, 880с.

25. Виттельс Ф. Фрейд, его личность, учение и школа. Ленинград, «Эго», 1991, 198с.

26. Вишняцкий Л.Б. История одной случайности или происхождение человека//Фрязино, 2005

27. Выготский Л.С. Мышление и речь//М., "Лабиринт", 1996

28. Выготский Л.С. Исторический смысл психологического кризиса//Собр.Соч.,Т. 1 ,М., "Педагогика", 1982

29. Гегель Г.В.Ф. Феноменология духа// Соч.Т.4,М.,Соцэгиз,1959

30. Гегель Г.В.Ф. Наука логики, Т.1//М., «Мысль», 1970

31. Гегель Г.В.Ф. Кто мыслит абстрактно?//Работы разных лет в 2тт., Т.1, М.,1970

32. Гегель Г.В.Ф. Философия права//Соч., Т.7, М.-Л., 1934193

33. Георгиевский А.Б. Эволюционная антропология. СПб, 2009

34. Гиренок Ф.И. Аутография языка и сознания. М., МГИУ, 2010, 247с.

35. Григорьян Б.Т. Философская антропология. М., «Мысль», 1982

36. Гринберг Дж. Антропологическая лингвистика. М., УРСС, 2004

37. Гуссерль Э. Картезианские размышления//Сочинения, Москва-Минск, 2000

38. Дарвин Ч. «Происхождение видов путем естественного отбора или сохранение благоприятных рас в борьбе за жизнь. СПб, «Наука», 2001.

39. Дарвин Ч. Происхождение человека и половой отбор. М., «Терра», 2009. Т.2

40. Декарт Р. .Описание человеческого тела. Об образовании животного//Декарт, Сочинения в 2тт., Т.1, М., «Мысль», 1989

41. Докинз Р. Расширенный фенотип. М., «Астрель», 2011, 512с.

42. Дольник В.Р. Непослушное дитя биосферы. СПб.-М., «Петроглиф», 2011, 352с.

43. Дюркгейм Э. Социология. Ее предмет, метод и назначение. М. «Канон», 1995

44. Дюркгейм Э. Социология образования. М., «Интор», 1996, 80с.

45. Жилин Д.М.Теория систем. М., УРСС, 2006, 186с.

46. Зейгарник Б.В. Патопсихология. М., 1986

47. Ильенков Э.В. Диалектическая логика//М., 1984

48. Кавардин М. Дельфины и киты.Энциклопедия//М., 2002

49. Каган М.С. Человеческая деятельность М., 1974

50. Какабадзе З.М. Человек как философская проблема. Тбилиси, 1970

51. Календарные обычаи и обряды народов Восточной Азии. М., «Наука», 1985, 264с.

52. Кант И. О различных человеческих расах//Собр. Соч. в бтт., Т.2, М., 1964

53. Кант И. Первое введение в критику способности суждения//Собр. Соч. в 6 тт., Т.5, М., 1966

54. Келле В.Ж. Предисловие к книге Пигрова К.С. Социальная философия. СПб, Издательство СПБГУ, 2005, 296с.

55. Келле В.Ж. Материалы Круглого стола «Философские проблемы деятельности»// «Вопросы философии», 1985, №3

56. Котляревский A.A. Погребальные обычаи языческих славян. М., 1868, 300с.

57. Кочеткова В.И. Палеоневрология М., МГУ, 1973

58. Кречмер Э. Медицинская психология//СПб, «Союз», 1998

59. Кречмер Э. Строение тела и характер. М., 2003

60. Крушинская H.JL, Лисицына Т.Ю. Поведение морских млекопитающих. М., 1983

61. Куценков П. А. Начало. Очерки истории первобытного и традиционного искусства//М., «Алетейа», 2001

62. Лейбниц Г.В. Сочинения в 3-х тт., Т.З//М., «Мысль», 1984

63. Леви-Брюль Л. Первобытное мышление. М. «Атеист», 1930

64. Леви-Стросс К. Структурная антропология // М., Наука, 1983

65. Леонтьев A.A. Основы психолингвистики// М., 1999

66. Леонтьев А.Н. О творческом пути Л.С.Выготского//Выготский Л.С. Собр., М., «Педагогика», 1982, Т.1.)

67. Линдблад Я. Человек ты, я и первозданный//М., 1991

68. Лоренц К. Так называемое зло. М., «Культурная революция», 2008, 616с.

69. Лосев А.Ф. Диалектика мифа

70. Любутин К.Н. Проблема человека и философская антро-пология//Историко-философские исследования. Вып. 2. Свердловск, 1975

71. Майр Э. Популяции, виды и эволюция//М., «Мир», 1973

72. Майр Э. Корни диалектического материализма// «Природа», №9, 2004

73. Марахов В.Г. Социальная философия//СПб, СПбГУ, 2009

74. Марков Б.В. Знаки бытия. СПб, «Наука», 2001, 568с.195

75. Марков Б.В. Проблема человека в постантропологическую эпоху// Философская мысль в Санкт-Петербурге. Идеи и развитие//СПб, СПбГУ, 2005

76. Маркс К. К еврейскому вопросу//Маркс К., Энгельс Ф., Сочинения, 2 изд., Т.1, М., 1955

77. Маркс К. Тезисы о Фейербахе//К.Маркс и Ф.Энгельс. Избр. Соч. в 9тт.,Т.2, М., «Политиздат», 1985

78. Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844г//К.Маркс и Ф.Энгельс, Сочинения, 2 Изд.,Т.42, М.,1974

79. Маркс К. Экономические рукописи 1857-1859 гг.//К.Маркс, Ф.Энгельс, Сочинения, 2 изд., т.46, ч.1, М., 1968, с. 17

80. Марксистско-ленинская теория исторического процесса//М., 1984,1. Т.1

81. Матюшин Г.Н. У истоков человечества//М., 1982

82. Мысливченко А.Г. Человек как предмет философского познания. М., 1972

83. Никитюк Б.А. Интеграция знаний в науках о человеке//М., 2000

84. Обухов В.Л. Категориальные группы в теории диалектики// «Философские науки», 1985, №4

85. Павлов И.П. Рефлекс свободы//СПб, "Питер",2001

86. Парсонс Т. О структуре социального действия. М., «Академический проект», 2002, 880с.

87. Пенфилд В., Джаспер Г. Эпилепсия и функциональная анатомия головного мозга человека//М., 1958

88. Пенфилд В., Эриксон Т. Эпилепсия и мозговая локализация//М., 1949

89. Пиаже Ж., Инельдер Б. Генезис элемнтарных логических структур. М., «Эксмо-Пресс», 2002, 412с.

90. Пигров К.С. Социальная философия. СПб, Издательство СПБГУ, 2005, 296с.

91. Линкер С. Язык как инстинкт// M., URSS, 2004

92. Плетников Ю.К. Предисловие к «Марксистско-ленинской теории исторического процесса»//Марксистско-ленинская теория исторического процессаУ/М., 1984, Т.1

93. Плотников В.И. Социально-биологическая проблема// Свердловск, 1975

94. Поршнев Б.Ф. О начале человеческой истории//М., 1974

95. Потебня A.A. Мысль и язык // М., 2007

96. Проблемная ситуация в современной археологии//Материалы Всесоюзной конференции//Киев, 1988

97. Рубинштейн C.JI. Человек и мир//Проблемы общей психологии// М., 1976

98. Рутенбург В. Сновидения, гипноз и деятельность мозга. М., 2001

99. Северцов A.C. Введение в теорию эволюции//М., МГУ, 1981

100. Семенов В.А. Первобытное искусство. СПб, «Азбука-классика», 2008, 592с.

101. Семенов Ю.И. Как возникло человечество//М., «Наука», 1966

102. Семенов Ю.И. Философия истории. М., «Современные тетради»,2003, 776с.

103. Секацкий А.К. Изыскания. СПб-М., «Лимбус Пресс», 2009, 400с.

104. Секацкий А.К. Попытка и аргументация: выбор пролетариата//Категории «материальное» и «телесное» в социальной философии. СПб, Изд-во СПбГУ, 2010

105. Слинин Я.А. Феноменология интерсубъективности. СПб, «Наука»,2004, 360с.

106. Смирнов И.П. Генезис. Философские очерки по социокультурной начинательности. СПб, Алетейя, 2006, 288с.

107. Спиноза Б. Богословско-политический трактат //Харьков, «Фолио», 2001

108. Спиноза Б. Избранные произведения//М., 1955197

109. Соссюр, де, Ф. Курс общей лингвистики// М., 2004

110. Старостин С.А. Два подхода к изучению истории языка//3нание-сила, №8, 2003

111. Сунягин Г.Ф. Социальная философия как философия истории. СПб, Изд-во СПбГУ, 2008,167с.

112. Талбот М. Голографическая Вселенная//М., 2004

113. Татаринов Л.П. Палеонтология и эволюционное учение//М., 1985

114. Тен В.В. «.Из пены морской. Инверсионная теория антропогенеза» //СПб, 2005

115. Тен В.В. Происхождение языка. СПб, 2010, 304с.

116. Тен В.В. Археология человека. Происхождение тела, разума, языка//СПб, «Атомпроф», 2011

117. Тен В.В. Диалектические начала антропоэволюции. СПб, «Инсайт», 2011, 150с.

118. Тен В.В. О философско-методологических основах теории антропогенеза// Известия РГПУ им.Герцена, №96, 2009

119. Тимофеев-Ресовский Н.В., Яблоков A.B. Микроэволюция. Элементарные явления, материал и факторы эволюционного процесса//М., «Знание», 1974

120. Тинберген Н. Социальное поведение животных. М., «Мир», 1993

121. Трубецкой Н.С. Основы фонологии. М., 2000

122. Ухтомский A.A. Учение о доминанте// Собр. Соч.,Т.1//Л.,1950

123. Фролов И.Т. Перспективы человека. М., 1979

124. Харитонов В.М. Лекции по антропогенезу и археологии палеолита//М., 1988

125. Хохлова В.В. Симптомалогия и диагностика опухолей больших полушарий/Юпухоли головного мозга у детей и подростков//Л., «Медицина», 1967

126. Циолковский К.Э. Нирвана/Ючерки о Вселенной//М., 1992198

127. Чейф У.JI. Значение и структура языка// М., 2003

128. Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка. М., «Русский язык», 1993

129. Чорный Р. Кризис в сфере душевного здоровья//СПб., 2004

130. Шапарь В.Б. Тайна человека и человечества. Ростов-на-Дону, «Феникс», 2007, 316с.

131. Шелер М. Положение человека в Космосе // Шелер М. Избранные произведения. -М., «Гнозис», 1994

132. Шеппард Ф.М. Естественный отбор и наследственность//М., «Просвещение», 1970

133. Щербаков В.П. Социальные механизмы антропогенеза //Философский Петербургом., «Гуманитарий», 2004

134. Шерток Л. Непознанное в психике человека//М., 1982

135. Шмальгаузен И.И. Факторы эволюции//М., «Наука», 1968

136. Шубин Н. Внутренняя рыба. СПб, 2011

137. Элиас Н. О процессе цивилизации. Социогенетические и психогенетические исследования. М.- СПб., Университетская книга, 2001, Т. 1,2

138. Энгельс Ф., Диалектика природы//Маркс К., Энгельс Ф. Избр. Соч. в 9тт., Т.5, М., «Политиздат», 1986

139. Юнг К. Сознание и бессознательное//СПб-М., 1997

140. Якобсон Р. В поисках сущности языка //Семиотика//Благовещенск, 1998, Т.1

141. Якобсон Р. Принципы типологического анализа языков различного строя. М., 1972

142. Allen G. The Several Faces of Darwin: Materialism in Nineteenth and Twentieth Centure Evolutionary Theory//Evolution from Molecules to Man. Gambridge, 1983

143. Gehlen A. Der Mensch. Seine Natur und seine Stellung in der Welt//Berlin, 1940.

144. Chomsky N. Language and mind // N.Y., 1972199

145. Crow T.J. A Darwinian approach to the origins of psychosis//Br. J. Psychiatry 167, 1995

146. Crow T.J. Is schizophrenia the price that Homo sapiens pays for language?// Schizophrenia Research 28, 1997

147. Gibbons A. Coastal Artifacts Suggest Early Beinnings for Modern Behavior//Science, Vol.38/19 oct.2007

148. Lieberman P. Biology and Evolution of Language//Cambridge, London, 1984

149. McBrearty S., Stringer C. The coast in colour//Nature,Vol.449/18 oct.2007//Nature Publishing Group 2007

150. Menzel E.W. Natural language of young chimpanzees//New Science, 1975, Vol.65

151. Neanderthal DNA yields to genom foray//Nature, 2006, Vol.441, p.260-261;

152. Paabo S. Analysis of one million base pairs of Neanderthal DNA //Nature, 2006, Vol.444/16,p.330-336

153. Ten Viktor. Anthropology and Linguistics: the Origin of Language//12th International conference on the history of language sciences//SPb, 2011

154. Wilson A. Sociobiology: a New Approach to Understanding the Basis of Human NatureWNew Scientist, 1976, Vol.70, №1000