автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.07
диссертация на тему: Искусственное родство у карачаевцев, XIX-XX вв.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Боташев, Мурат Добаевич

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. АДОПЦИЯ, ЕЕ ПРИЧИНЫ И ЦЕЛИ.

АДОПЦИЯ ПРИ ОБРЯДАХ ДЕТСКОГО ЦИКЛА.

Родство с повитухой.

Родство с кормилицей.

Аталычество.

АДОПЦИЯ ПРИ ОБРЯДАХ СВАДЕБНОГО ЦИКЛА.

Помещение в «другой дом».

Снятие покрывала.

ДРУГИЕ ВИДЫ АДОПЦИИ.

Индивидуальное усыновление.

Коллективное усыновление.

ГЛАВА 2. ПОБРАТИМСТВО, ЕГО ПРИЧИНЫ И ЦЕЛИ.

ПОБРАТИМСТВО.

Индивидуальное побратимство (посестримство, побратимство-посестримство).

Коллективное побратимство (присяжные братства).

ПАТРОНАТ.

Введение диссертации2001 год, автореферат по истории, Боташев, Мурат Добаевич

Постановка проблемы и актуальность исследования

Диссертация посвящена исследованию форм искусственного родства у карачаевцев в XIX - XX вв.

Актуальность выбранной нами темы обусловлена двумя причинами: научной и практической. Первая из них - это попытка приблизиться к пониманию феномена искусственного родства, его эволюции и роли в истории человечества. В этой связи особый интерес вызывают его функциональные особенности и формы проявления в различных историко-культурных областях и отдельных этнических средах на различных этапах человеческой истории. Пока мы не обладаем ни единой обобщающей монографией, посвященной искусственному родству на Северном Кавказе. Составить же объективную целостную картину по данной проблеме на основе научного анализа вряд ли возможно без тщательного изучения всех ее компонентов. Среди народов Северного Кавказа наименее изучена в этом плане система искусственного родства у карачаевцев, хотя и сегодня еще живы некоторые традиции его установления. Разнообразно обрядовое оформление, терминология и глубина возникающих при этом связей. Значимость работы определяется также пополнением новыми данными банка этнографических сведений о карачаевцах.

Вторая причина заключается в возможности практического применения полученных знаний в реальной жизни. Мы не раз являлись свидетелями того, как в новейшей истории России и зарубежных стран в силу тех или иных причин возрождались некоторые градиционные общественные институты, присущие прошлому. Примером, подтверждающим сказанное, могут служить попытки возрождения в некоторых северокавказских субъектах Российской Федерации института совета старейшин, кровной мести и др. Также можно отметить и тот факт, что в Карачае, несмотря на некоторые изменения в обрядовом оформлении, в силу потребности в искусственном родстве из-за сложных жизненных обстоятельств советского и постсоветского времени частично возрождены институты усыновления и побратимства.

Таким образом, изучение вопросов, связанных с функционированием искусственного родства, может служить основой для понимания многих проблем внутри- и межэтнического общения народов в постсоветской России. Результаты исследования позволят глубже разобраться в некоторых социальных явлениях современной жизни. Возможно также включение данных об искусственном родстве как части национальной культуры в курсы краеведения и истории культуры народов КЧР.

Объект и предмет исследования.

Объектом исследования являются карачаевцы, проживающие преимущественно в сельских районах Карачаево-Черкесской Республики и на сопредельных территориях Ставропольского края. Основные полевые исследования проводились в населенных пунктах Большого и Малого Карачая, а также в ауле Мирный Ставропольского края и г. Кисловодске.

Предмет исследования составляет искусственное родство у карачаевцев. Под искусственным родством (варианты: фиктивное родство, псевдородство, квазиродство) мы понимаем разновидность социального родства, строящегося по модели кровного родства и воспринимаемого как реальное. Искусственное родство выступает в формах адопции, побратимства и т.д. Применительно к карачаевцам правомерно говорить также о патронате, как об одной из конечных стадий казуальных форм искусственного родства. Подтверждением этого вывода служат некоторые сходные черты, и в частности терминология, свойственная патронату.

Хронологические рамки.

Хронологически исследование охватывает XIX - XX вв. - период наиболее важнейших политических и социально-экономических преобразований в Карачае.

Начало XIX в. характеризовалось политической независимостью Ка-рачая и сохранением его самобытной культуры: традиционных институтов власти, сословной иерархии, традиций. Завоевание в 1828 г. Карачая и его последующая интеграция в общероссийское политическое и экономическое пространство привнесли огромные изменения в общественную и культурную жизнь горцев. Крестьянская реформа 60-х гг. XIX в. сделала эти изменения необратимыми. Постепенно видоизменялись и к концу века ушли в прошлое такие традиционные институты, как аталычество, патронат и др.

Начало нового века было ознаменовано крушением политического строя в России и внедрением в горскую жизнь новой системы социальных взаимоотношений. Потрясения XX в. (Гражданская война и коллективизация, Отечественная война и депортация 1943 - 1957 гг., развал СССР и реформы постсоветской России) обусловили реституцию некоторых полузабытых и, казалось бы, безвозвратно ушедших в прошлое форм искусственного родства, например, таких как индивидуальное побратимство.

В силу характера источников, которые не всегда точно указывают на время существования тех или иных обычаев искусственного родства и их трансформаций, в работе используются следующие условные обозначения основных хронологических периодов: древность - охватывает 14 -18 вв., прошлое - 19 - начало 20 вв., наше время - со второй половины 20 в. по настоящий момент.

Цель и задачи работы.

Исследование ставит целью описать бытовавшие у карачаевцев формы искусственного родства, а также попытаться выявить их генезис и дальнейшую эволюцию. Для достижения поставленной цели предполагается решить следующие задачи:

• реконструировать существовавшие в прошлом у карачаевцев формы искусственного родства и их виды;

• проанализировать материалы по искусственному родству у соседних народов и выявить степень соотношения эндогенных и экзогенных форм и видов искусственного родства у карачаевцев;

• сгруппировать карачаевские формы искусственного родства в соответствии с общепринятой в отечественной науке классификацией (адопция, побратимство (посестримство), патронат; казуальные и ока-зиональные формы и т.д.)

• описать обычаи и обряды установления искусственного родства, выявить его причины, инициаторов и участников;

• выявить современные формы и обряды установления искусственного родства у карачаевцев, причины устойчивости некоторых традиций и реституции древних обычаев.

Методы исследования.

В ходе работы применялись самые разнообразные методы. Базовым явился исторический подход к изучению искусственного родства как разновидности социального родства, широко распространенного в позднепервобытных и раннеклассовых обществах.

Основу исследования составляет сравнительно-исторический подход, реализуемый с помощью структурно-функционального и комплексного методов, позволяющих изучить заявленную проблему наиболее полно. Эти методы дают возможность проследить генезис, сродство и конвергенцию, выявить природные, исторические и другие факторы. Кроме того использована методика полной и частичной вертикальной трансформации культурных традиций. Автор пользовался также методами полевого исследования: стационарные исследования, которые проводились в населенных пунктах Карачаево-Черкесии и Ставрополья.

Научная новизна исследования.

Изучение искусственного родства у карачаевцев носило, как уже отмечалось, спорадический характер и в целом исследовано слабо. Наиболее разработанным можно считать лишь один из его аспектов - обычай свадебного скрывания в «другом доме». Настоящая работа представляет собой первую попытку комплексного исследования всех видов и форм искусственного родства у карачаевцев, выявления эндогенных и экзогенных аспектов данной проблемы. В работе впервые описаны виды искусственного родства (например, повивальное родство, побратимство-посестримство, посестримство, патронат) и способы его установления у карачаевцев (например, путем «разрывания стебелька», жертвоприношения, клятвы огнем и т.д.), не представленные в отечественном и зарубежном кавказоведении, а также разработана концепция карачаевских присяжных (фамильных) братств.

В дальнейшем представляется также необходимым организация полевой экспедиции в Балкарию и создание на основе этого обобщающей работы по искусственному родству у карачаевцев и балкарцев.

Источники и литература.

Диссертационное исследование в значительной мере основано на полевых материалах, собранных нами в 1997 - 1998 гг. Полностью на результаты полевых исследований опирается характеристика повивального родства, патроната и современного побратимства, литературные сведения по которым полностью отсутствуют. Минимум данных в письменных источниках содержится по коллективному побратимству1, хотя многие исследователи отмечали «клановую» структуру карачаевского общества и описывали обряд «таякъ тюбюнден ётюу» («прохождение под палкой») -наиболее распространенную форму карачаевской присяги - которым чаще всего и оформлялось коллективное побратимство. Также не удалось обнаружить нам подтверждений в архивных и литературных источниках обычаям побратимства-посестримства, посестримства и покровительства у карачаевцев. Нигде не отмечены такие способы установления искусственного родства у карачаевцев, как породнение путем жертвоприношения, совместного вкушения пищи, клятвы огнем, «разрывания стебелька», обмена оружием, папахами и пр., смешения крови (вариант: питие жидкости с добавленными в нее каплями крови) побратимов, объявления о заключении побратимства (посестримства) и, наконец, породнение вследствие исполнения обета, данного в критической ситуации. Единственным источником, таким образом, являются материалы полевых экспедиций.

Исследованию форм искусственного родства горских народов Северного Кавказа посвящено значительное количество работ. Особое внимание привлекало аталычество - наиболее яркий и крупный обычай данной группы. Ему посвящены работы целого ряда отечественных и отчасти зарубежных ученых. Многие общественные и политические деятели прошлого также не обошли стороной этот необычный институт воспитания детей вне родной семьи. Всю массу материалов по северокавказскому искусственному родству можно разделить на несколько групп. Первые из

1 Под коллективным побратимством или присяжными братствами в Карачае диссертант, вслед за первым профессиональным карачаевским историком И. Тамбиевым, рассматривает в первую очередь наиболее широкие квазипатронимические структуры карачаевцев - къаум (от арабск. ^аум - люди, народ, соплеменники [АРУС, 1982. С. 737-738]) - более известные в современной этнографической науке как «кланы», а также отдельные внекаумные союзы карачаевских фамилий. Впервые термин «клан» по отношению к карачаевским каумам применил в 20-х годах XX в. А.Н. Дьячков-Тарасов, в последующем он использовался в работах таких ученых как E.H. Студенецкая, В.П. Невская, И.М. Шаманов, K.M. Текеев и др. Всего насчитывается около 10 каумов: Карча, Адурхай, Будиян, Науруз, Трам, Ша-тибек, Кустос, Чибшп, Запиш и др. них носят чисто описательный характер и составлены преимущественно путешественниками и миссионерами. В другую группу могут быть включены докладные записки военных и гражданских чиновников. И, наконец, последнее - это научные исследования. Однако, несмотря на огромное количество материалов, до сих пор нет крупной обобщающей монографии по аталычеству. Из работ, посвященных разработке проблем искусственного родства и его отдельных аспектов, следует назвать труды М.О. Косвена иг В.К. Гарданова, концепция которых во многом устарела, а из современных, лишь А.И. Першица, Я.С. Смирновой и С.Ш. Гаджиевой.

Для лучшего понимания феномена искусственного родства мы использовали также некоторые исследования, касающиеся отдельных аспектов воспитательства, усыновления и побратимства у кельтских, славянских, монгольских, тюркских и др. народов и прежде всего у народов Кавказа.

На существование обычаев принятия в братство, усыновления и удочерения еще в древнехурритском обществе указано в «Истории древнего Востока» под редакцией Г.М. Бонгард-Левина [История древнего Востока, 1988].

В статье Е.А Рыдзевской «О пережитках матриархата у скандинавов по данным древнесеверной литературы» [Рыдзевская, 1937], а также в работе A.A. Смирнова «Исландские саги. Ирландский эпос» [Смирнов, 1973] мы находим характеристику воспитательства, побратимства и усыновления у кельтов. Авторы особо отмечают, что связь, устанавливаемая между молочными братьями, иногда глубже и прочнее кровного родства. JI.H. Могдалевский в монографии «Очерк истории и воспитания с древних времен до наших дней», изданной в конце 60-х гг. XIX в. затрагивает обычай воспитательства у древних германцев [Могдалевский, 2000]. В ряде работ В.К. Гарданова подвергнуты анализу древнерусские формы аталычества

Гарданов, 1959; 1960; 1961; 1973]. Роль аталыка на Руси исполняли дядьки, а аталычек - кормиличицы. Функциональная сопоставимость дядек и аталыков подтверждается еще и тем, что позже многие историки и этнографы - исследователи кавказского аталычества для характеристики роли аталыка пользовались термином «дядька» [В. Бакунин, Хан-Гирей, В. Швецов и др.]. Воспитательство («храненчество») было широко распространено в прошлом у болгар [Косвен, 1948]. Цель «храненчества» заключалась в воспитании и последующей женитьбе воспитанника («хра-ненника»). Отношения родства вытекали из факта кормления.

Сведения по интересующей нас проблеме касательно бурят, эвенков и якутов содержатся в сборнике «Обычное право народов Сибири», составленном В.В. Карловым [Карлов, 1997]. Народы Сибири широко практиковали отдачу детей - девочек и мальчиков - на воспитание. Часто приемные родители женили и выдавали замуж своих воспитанников и воспитанниц.

Аналогичные карачаевскому «кровному братству» обряды существовали у албанцев. Побратимство здесь оформлялось питьем крови вступающих в отношения побратимства, на что указывается в § 704 «Памятников обычного права албанцев османского времени» [Иванова, 1994].

О функционировании и социальной роли коллективного побратимства («братство по кораблю») у рабов, перевозимых на Новый Свет на одном и том же корабле, говорит в статье «Братство по кораблю» А.Д. Дридзо [Дридзо, 1995]. О родстве «по кормлению» как некой специфике океанийской модели родства пишет H.A. Бутинов [Бутинов, 1995].

Находясь на разных исторических этапах в вассальной зависимости от различных тюркских политических систем (Хазарский каганат, Крымское ханство, Турция и т.д.), народы Северного Кавказа испытали сильнейшее влияние тюркской культуры. В этой связи особенно интересно проследить соотношение эндогенных и экзогенных причин существования некоторых форм искусственного родства и в том числе аталычества у горцев Кавказа. Это тем более интересно применительно к карачаевцам, если учитывать их принадлежность к тюркскому миру.

На существование обычая воспитательства у древних булгар, согласно которому ребенок до наступления совершеннолетия воспитывался у своего деда, указывал в 922 г. арабский историк Ибн-Фадлан [Ковалевский, 1956]. Интересные сведения о роли атабеков и аталыков у тюрков Поволжья, Средней и Малой Азии мы находим в «Исламской энциклопедии», выпущенной в Стамбуле в 1936 г. Здесь же следует упомянуть и о работе A.A. Семенова «Бухарский трактат о чинах и званиях и об обязанностях носителей их в средневековой Бухаре», в которой упоминаются должности атабеков и аталыков в Бухарском ханстве [Семенов, 1948]. В работе A.A. Новосельского «Борьба Московского государства с татарами в XVII веке» содержатся ценные сведения об аталыческих связях ногайских мурз с крымскими ханами [Новосельский, 1948]. На существование обычая воспитательства у башкир указано в статье П. Назарова [Назаров, 1890].

Сведения о роли патронимической организации у казахов и принятии в нее отдельных людей и групп можно почерпнуть в работах А.Н. Харузина [Харузин, 1889] и П.П. Румянцева [Румянцев, 1910]. Редкий материал по повивальному родству и побратимству у казахов содержится в статье в сборнике документов по обычному праву тюрков Центральной Азии, составленном А.А, Никишенковым [Никишенков, 2000], и статье X. Аргынбаева «Семейно-брачные отношения» [Аргынбаев, 1995]. В работе Г.Е. Маркова «Кочевники Азии. Структура хозяйства и общественной организации» [Марков, 1976] имеются аналогичные сведения о туркменах. На существование у гагаузов обычая первого кормления, согласно которому первое кормление ребенка совершала не мать, а какая-нибудь посторонняя женщина, указано в работе В.А. Мошкова [Мошков, 1900].

Наиболее ранним упоминанием об аталычестве на Северном Кавказе являются, видимо, сведения арабского ученого Ибн Халдуна, относящиеся к 1227 г., в которых он упоминает малолетнего государя Дербента и его атабека (воспитателя и опекуна) Аль-Асада [Гаджиева, 1995]. Несомненную ценность имеют сведения об искусственном родстве, имеющиеся в общих трудах по Кавказу таких ученых, как Ф.И. Леонтович [Леонтович, 1884], В. Швецов [Швецов, 1855], М.М. Ковалевский [Ковалевский, 1890], A.M. Ладыженскийий [Ладыженскийий, 1928] и др.

Кроме того, в диссертационном исследовании использованы отчасти отдельные работы по кабардинцам [Хан-Гирей, 1842; Ногмов, 1861; Тор-нау. 1865; Бгажноков, 1986; Мафедзев, 1986; Кажаров, 1994 и др.], ногайцам [Керейтов, 1979; Гаджиева, 1979; Гаджиева, 1995], и, конечно, кумыкам [Гаджиева, 1995], осетинам [Кокиев, 1885; Чурсин, 1924; Дзад-зиев, 1984; Калоев, 1971; Дзуцев, 1998] и балкарцам [Миллер, Ковалевский, 1884; Тульчинский, 1903; Абаев, 1911; Кабардино-русские отношения, 1957; Азаматов, 1967; Мусукаев, 1978; Малкондуев, 1986 и др.], чья традиционная обрядность максимально близка карачаевской.

Имеющиеся в нашем распоряжении литературные источники мы нашли целесообразным характеризовать в хронологическом порядке. Это позволило, с одной стороны, четко проследить генезис и основные тенденции в изучении этнографии карачаево-балкарцев и, в частности, институтов искусственного родства, с другой - обойтись без многократных повторений авторов и источников, неизбежных в случае тематического структурирования историографии.

Сведения об аталычестве и свадебном скрывании в «другом доме» (по терминологии М.О. Косвена) у карачаевцев впервые были собраны в конце 1843 - начале 1844 годов начальником центра Кавказской линии кн. Голицыным и опубликованы в 1882 г. в сводной работе Ф.И. Леонтовича «Адаты кавказских горцев» [Леонтович, 1882]. Ф.И. Леонтович, будучи специалистом высокого уровня и обладая обширными материалами по карачаевскому и балкарскому адатному праву, не разделяет их, а, напротив, говорит о едином культурном пласте, подчеркивая, что «нижеследующий обряд один у всех» [Леонтович, 1882. С. 273]. Материалы «Адатов» показывают, что в первой половине XIX в. аталычество у карачаево-балкарцев было широко распространено и носило исключительно сословный характер.

В документе от 1867 г., представляющем собой подробную перепись населения Баксанского ущелья, содержатся сведения о карачаево-балкарских аталыческих связях [Волкова, 1989. С. 184-185; Анчабадзе, Волкова, 1993. С. 45]. Данный документ также подтверждает вывод той части ученых, которые утверждают, что аталычество развилось в институт отношений патроната-клиентеллы и вассалитета-сюзеренитета [Кокиев, 1929; Першиц, 1979; Першиц, Трайде, 1986; Смирнова, 1983 и др.]. Данной позиции придерживается и автор данной работы.

Во второй четверти XIX в. Карачай посетил Г. Петров. По итогам своей поездки он в 1880 г. опубликовал статью «Верховья Кубани - Кара-чай», в которой также указывается на сословную составляющую института аталычества [Петров, 1880. С. 132-133]. В 1886 г. свои впечатления о быте аула Хасаут, населенном «горскими татарами, которые лет тридцать назад выселились сюда из Кабарды и Карачая», оставили И.И. Иванюков и М.М. Ковалевский [Иванюков, Ковалевский, 1886]. В данной работе содержатся ценные сведения об аталычестве и усыновлении, присяге на прочерченном в центре круга кресте, «братстве по оружию» у карачаевцев, а также «родстве» связанном с «другим домом».

В 1892 г. вышла статья В.Я. Тепцова, где содержится информация о свадебном скрывании (в том числе невест) в «другом доме», в роли хозяев которого может выступить также семья аталыка, и о возникающих при этом родственных отношениях [Тепцов, 1892. С. 177]. В конце XIX - начале XX вв. выходят две работы Б.В. Миллера, в которых содержится информация по интересующим нас вопросам. В статье «В Карачае», опубликованной в 1899 г. в журнале «Этнографическое обозрение», наиболее ценно замечание, что у карачаевцев аталычество «практикуется среди высших сословий: биев и узденей» [Миллер, 1899. С. 396], которое также является подтверждением нашей позиции. Во второй работе, опубликованной в 1902 г. в том же журнале под названием «Из области обычного права карачаевцев», дается подробная характеристика социальной организации карачаевского общества и обычая усыновления кровника.

Значительный интерес представляет статья И.С. Щукина «Материалы для изучения карачаевцев» [Щукин, 1913], в которой описан наиболее широко распространенный в Карачае обряд принятия присяги "прохождение под палкой", которым оформлялось усыновление, индивидуальное и коллективное побратимство и т.п. Здесь же говорится об экзогамии в карачаевских присяжных братствах - каумах и принятии в их состав новых членов, о роли в патронимической организации карачаевцев потенциальных родственников: повитухи и человека, снимавшего с лица невесты свадебную вуаль.

Ценные сведения об аталычестве, «палочной» присяге и «палочном» усыновлении, как о способе включения в состав патронимии новых членов, приводятся в книге видного государственного деятеля 1920 - 1930-х гг. У.Д. Алиева «Карачай» [Алиев, 1927]. Важно, что автор сам был свидетелем совершения в начале века обряда коллективной «палочной» присяги жителями а. Карт-Джурт.

В 1928 г. в «Записках Северо-Кавказского краевого горского НИИ» была опубликована статья А.Н. Дьячкова-Тарасова, в которой упоминается порядок включения в состав присяжных братств (он неверно характеризует их термином «клан») чужака посредством «палочного» усыновления его семейной общиной, входящей в данное братство [Дьячков-Тарасов, 1928].

В 1930 г. Г.Ф. Чурсин упоминает о бытовании у карачаевцев обряда усыновления «сосанием груди женщины (прикосновением губами к обнаженной груди женщины)» [Чурсин, 1930].

В 1931 г. из под пера Ислама Тамбиева - первого профессионального карачаевского историка - вышла статья под названием «О родах и сослов-но-феодальных отношениях в дореволюционном Карачае и об их фальсификации» с критикой некоторых положений У. Д. Алиева и А.Н. Дьячкова-Тарасова [Тамбиев, 1932]. В ней содержится ценная информация о карачаевских присяжных братствах (он ошибочно характеризует их термином «фратрия»), которые, как указывает автор, назывались «"антлы-карнаш" - "клятвенное братство"» и «"таяк-карнаш" - "палочное братство"», - «Будиян», «Науруз», «Трам» и др. [Тамбиев, 1931. С. 92]. Спустя год выходит другая его статья - «Рабство и феодализм в дореволюционном Карачае» [Тамбиев, 1932]. Здесь приводится терминология аталычества, а также высказывается точка зрения, что аталычество в Карачае выступало в качестве своего рода феодальной повинности.

Репрессии 1930-х годов, война и депортация затормозили дальнейшее изучение истории и этнографии Карачая. После длительного перерыва в 1957 году появляется работа историка Х.О. Лайпанова «К истории карачаевцев и балкарцев», в которой приводится предание об усыновлении Карчой «знатного свана Отарова» [Лайпанов, 1957. С. 12].

Значительный интерес представляют труды В.П. Невской. В работе «Социально-экономическое развитие Карачая в XIX в. (Дореформенный период)» она приводит сведения о роли и функции института аталычества в Карачае, карачаево-кабардинских аталыческих связях, усыновлении патронимией новых членов, о составе кланов и др. [Невская, 1960]. В работе «Карачай в пореформенный период» В.П. Невская говорит об аталычестве

2 Согласно преданиям, Карча - предводитель отряда крымских тюрков, мигрировавших на Кавказ и основавших здесь раннефеодальное государство «Карачай»; основатель княжеского присяжного братства «Къарча къаум». как о форме «феодальной ренты» [Невская, 1964], а в статье "Пережитки родовой общины и семейная община у карачаевцев в XIX веке" касается обычая принятия в род чужаков посредством вступления в отношения «палочного братства» [Невская, 1970].

В монографии «Осетины» Б.А. Калоев говорит о тюркских корнях кавказского аталычества [Калоев, 1967], отмечая при этом, что проводником его на Северном Кавказе были карачаево-балкарцы. Эта теория в последствии была поддержана и развита целым рядом ученых - филологов, этнографом, и археологов: Я.С. Смирновой [Смирнова, 1983], В.М. Батчаевым и С.И. Ванштейном [Батчаев, Ванштейн, 1984], И.М. Мизиевым [Мизиев, 1991], Х.Х. Биджиевым [Биджиев, 1993] и др.

Заслуживает внимания коллективная монография «Карачаевцы», подготовленная в 1978 г., в которой рассматриваются вопросы «палочной» присяги и принятия в род, аталычества, свадебного скрывания в «другом доме» и мн. др. [Карачаевцы, 1978]. В том же году была опубликована статья Я.С. Смирновой «Избегание и процесс его отмирания у народов Северного Кавказа» [Смирнова, 1978], в которой есть пункты и по карачаевцам. В монографии «Семья и семейный быт народов Северного Кавказа XIX - первая половина XX века» ею приводятся данные по аталы-честву и обычаю первого кормления у карачаевцев, развита теория Б.А. Калоева о генезисе аталычества на Северном Кавказе [Смирнова, 1983. С. 102].

В 1984 г. опубликована статья В.М. Батчаева и С.И. Вайнштейна «К проблеме кочевнического комплекса в традиционной культуре горцев Кавказа (Балкария и Карачай)» с доводами в пользу тюркского происхождения аталычества [Батчаев, Вайнштейн, 1984].

В 1988 г. в Кабардино-Балкарии вышел труд М.Ч. Кудаева «Карачаево-балкарский свадебный обряд», в котором содержатся интересные сведения о статусе человека, снимавшего вуаль с лица невесты, усыновленного, аталыка, «другого дома» в патронимической организации карачаевцев и балкарцев. Кроме того, в работе приведен уникальный материал об обычае установления побратимства (побратимства-посестримства, посест-римства) посредством питья напитка и исполнения ритуального танца «Ант» - «Клятва» [Кудаев, 1988. С. 21]. В том же году под редакцией Я.С. Смирновой вышел сборник научных трудов этнографов Карачаево-Черкесии, посвященный эволюции свадебной обрядности у народов республики [СЭПКР, 1988]. В сборнике мы почерпнули некоторые данные, касающиеся брачных ограничений у карачаевцев и обычая промежуточного поселения жениха в «другом доме» по состоянию на момент издания книги.

Н.Г. Волкова в статье «Этнокультурные контакты народов горного Кавказа в общественном быту (XIX - начало XX века)» приводит примеры аталыческих связей карачаевцев с кабардинцами и балкарцами, подтвержденные интересными архивными данными, рассматривает некоторые аспекты усыновления и побратимства у карачаевцев [Волкова, 1989].

Значительным вкладом в изучение системы искусственного родства у народов Северного Кавказа стала статья Я.С. Смирновой «Искусственное родство у народов Северного Кавказа: формы и эволюция» [Смирнова, 1989]. Практически это единственная работа, в которой на основе обобщения всех имевшихся на тот момент литературных сведений по искусственному родству у народов Северного Кавказа , дополненных обширным полевым материалом, собранным автором в течение 1959-1980 гг. во всех северокавказских субъектах Федерации и некоторыми архивными данными, разработана новая типология форм искусственного родства: казуальные, обусловленные осознанным желанием, а потому связанные со специальными обрядами, ритуалами, и оказиональные, вытекающие «по

3 В работу не вошли материалы по искусственному родству у народов Дагестана (за исключением ногайцев), который, впрочем, рассматривается многими как особый субрегион Кавказа. случаю» жизненного цикла как вторичное явление. В работе содержатся данные по адопции при обрядах детского (прием родов, первое кормление, аталычество) и свадебного («другой дом») циклов, казуальной адопции (усыновление кровника, усыновление ребенка) и побратимству у карачаевцев.

В 1991 г. были опубликованы монографии М. Ч. Джуртубаева «Древние верования балкарцев и карачаевцев» [Джуртубаев, 1991], где содержатся интересные сведения о почитании растений, «палочной» присяге и побратимстве, культе огня, и И. М. Мизиева «Очерки истории и культуры Балкарии и Карачая XIII - XVIII вв.» [Мизиев, 1991], в которой есть материалы по «молочному» родству (и в том числе аталычеству), культу огня и священных деревьев у карачаевцев и балкарцев.

В 1993 г. вышла монография X. X. Биджиева «Тюрки Северного Кавказа», в которой также рассматриваются вопросы генезиса аталычества на Северном Кавказе [Биджиев, 1993]. По утверждению автора, данный институт, скорее всего, заимствован от раннесредневековых тюрков.

Значительный этнографический материал, не исследованный ранее этнографами-кавказоведами, содержится в монографии М.Д. Каракетова «Из традиционной обрядово-культовой жизни карачаевцев», опубликованной в 1995 г. [Каракетов, 1995]. Автор приводит уникальный материал по «палочному» побратимству, собранный им в ходе этнографических экспедиций в Карачае в конце 1980 - начале 1990-х годов, исследует природу и функциональное предназначение клятвенного посоха «антлы таякъ» или «джик-эллей таякъ» в обрядово-культовой жизни карачаевцев.

В кратком биографическом справочнике «Известные люди Карачаево-Черкесии», составленном в 1997 г. Р.Т. Хатуевым, приведен пример аталыческих отношений карачаевских первостепенных узденей Алиевых с кабардинскими князьями Атажукиными [Хатуев, 1997].

Интересные сведения об аталычестве, усыновлении и «другом доме» находятся в работе Ю.А. Борлакова «Адеб. Намыс. Адет», изданной в 1998 г. в Черкесске [Борлаков, 1998].

Незначительные материалы по аталычеству и побратимству у карачаевцев и балкарцев содержатся также в работах И.М. Мизиева «История карачаево-балкарского народа с древнейших времен до присоединения к России» [Мизиев, 1999], Р. Т. Хатуева «Карачай и Балкария до второй половины XIX века: власть и общество» [Хатуев, 1999] и М.Д. Каракетова «Миф и функционирование религиозного культа в заговорно-заклинательном ритуале карачаевцев и балкарцев» [Каракетов, 1999].

Сведения о промежуточном поселении жениха и обряде снятия покрывала с головы невесты в карачаево-балкарской диаспоре в Турции приводятся З.Б. Кипкеевой в монографии «Карачаево-балкарская диаспора в Турции», опубликованной в 2000 г. [Кипкеева, 2000].

Карачаевскую терминологию искусственного родства мы почерпнули в «Карачаево-балкарско-русском словаре», составленном С.А. Гочияевой и Х.И. Суюнчевым и изданном в 1989 г. [Гочияева, Суюнчев, 1989], в статья К.А. Салпагаровой «Некоторые термины родства в карачаево-балкарском языке», в которой дана подробная характеристика терминологии родства и в том числе «по обычаю аталычества и братания» [Салпагарова, 1988. С. 72-74], а также в материалах Нартского эпоса [Нарты. Героический эпос балкарцев и карачаевцев, 1991] и в текстах старинных карачаевских зикров4 (зикирле, реже зикир назмула) [Зикирле, 1991]. Помимо этого в диссертационной работе использованы статья Х.Х. Малкондуева «К вопросу об эволюции историзма балкаро-карачаевского героико-исторического песенного фольклора», в которой упоминается о

4 Зикирле (от арабск. зикр - упоминание, память [АкимушкинД991. С. 77]) - религиозные поэмы-песни; особенно популярна практика рецитации зикиров (зикир айтыу, зикир этиу) среди старшего поколения карачаевцев [Узденов, 1998. С.44; п/м 1997-1998 гг.]. бытовании в прошлом песни «Таякъ къарнашла» - «Палочные братья» [Малкондуев, 1988].

Обзор литературы по теме диссертационного исследования свидетельствует о том, что вопросы, касающиеся форм искусственного родства, бытовавших у карачаевцев, так или иначе затрагивались многими учеными, но до сих пор практически не изучены. Изучение искусственного родства у карачаевцев носило спорадический характер. В перечисленных работах освещаются лишь частные аспекты, которым уделено внимание в данной диссертации в контексте целостной картины системы искусственного родства у карачаевцев. Некоторые важные аспекты темы данной диссертации, особенно связанные с современностью, ранее совершенно не разрабатывались. Настоящая диссертационная работа представляет собой первую попытку составить на основе имеющихся литературных данных и полевого материала, собранного автором, возможно полную картину искусственного родства у карачаевцев и систематизировать все его формы и виды.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Искусственное родство у карачаевцев, XIX-XX вв."

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Кавказ - уникальный в этнографическом отношении регион, в котором до недавнего времени можно было наблюдать едва ли не все известные на Евразийском пространстве виды и формы псевдородства. Однако до сих пор многие аспекты псевдородства у горцев Кавказа не изучены или изучены недостаточно. Что же касается карачаевцев (а равно и балкарцев), то их система искусственного родства практически полностью не изучена: исследователи чаще всего описывали лишь свадебную адоп-цию, но и тут многое требовало переосмысления, нового подхода. В целом же карачаево-балкарская система искусственного родства является лакуной отечественного кавказоведения. В диссертации предпринята первая попытка комплексного исследования всех форм и видов псевдородства, бытовавших у карачаевцев в прошлом и настоящем.

О карачаевском повивальном родстве, возникавшим между повитухой и принятым ею ребенком, письменные сведения отсутствуют. Однако на полевых материалах мы постарались реконструировать этот довольно редкий вид искусственного породнения, свойственный, как полагали до недавнего времени, в усеченной форме лишь осетинам. Более того, важное отличие карачаевского обычая от осетинского заключалось именно в том, что у первых мы обнаружили наиболее целостную архаичную форму всей повивальной обрядности и традиции повивального породнения. Практически полное соответствие карачаевской повивальной обрядности и ее терминологии казахской позволяет нам думать о тюркских корнях института повивального родства.

Еще в начале XX в. обычай повивального породнения практиковался во всех сельских населенных пунктах Карачая, но затем с расширением сети медицинских учреждений и повышением уровня медицинского обслуживания практика народного акушерства, а вслед за ней и традиция повивального родства, полностью прекратили свое существование к 70-м гг. XX в.

Другой вид «детской» адопции связан с обычаем первого кормления новорожденного, согласно которому первое кормление младенца производила не мать, а близкая семье женщина - невестка или соседка. В первом случае молочное породнение позволяло невестке дома более тесно интегрироваться в новую семейно-родственную организацию и в целом укрепляло внутренние связи патронимии, в другом - позволяло семье расширить свои родственные связи. Отношения молочного родства в Карачае считались наиболее прочными и священными, чему способствовало также признание этого вида псевдородства в исламе. Помнить же молочные узы, согласно карачаево-балкарским адатам, следовало до 7-12 поколений потомков. Если молочной матерью княжеского ребенка становилась женщина-узденька, первое кормление функционально соответствовало аталычеству: князь одаривал семью узденя различными подарками, нередко наделял землей и т.д. Часто первое кормление новорожденного производила непосредственно аталычка (при вертикальном аталычестве). В настоящее время этот обычай у карачаевцев не практикуется (не считая тех случаев, когда женщины кормят грудью чужих детей в родильных домах или же соседских - при отсутствии родителей).

Наиболее заметным институтом псевдородства у горцев Кавказа было аталычество. У карачаевцев оно практически не исследовано. В Карачае аталычество практиковалось среди высших сословий - князей, подкняжи-чей и узденей. В пореформенное время в качестве воспитателей княжеских детей в редких случаях выступали также и вольноотпущенники. В своих основных чертах аталычество у карачаевцев соответствовало общекавказской традиции, однако наличие в нем ряда особенностей позволяет нам говорить о карачаевском воспитательстве, как об особой самостоятельной разновидности Кавказского аталычества. Первое, что можно отметить, это чисто «мужской» характер карачаевского аталычества - вне родительской семьи воспитывались только мальчики, девочки же росли исключительно дома под присмотром специально приглашенных нянь и воспитательниц из узденьской среды. Второе - отсутствие домогательства со стороны потенциальных аталыков: князья и уздени сами определяли семью, достойную принять на воспитание их отпрыска. Третья особенность заключается в том, что карачаевские аталыки могли одновременно содержать у себя только одного воспитанника, в противном случае это вызвало бы недовольство со стороны родителей воспитанника. И, наконец, четвертая особенность состоит в том, что при межэтническом аталычестве карачаевские уздени отдавали на воспитание иноэтничным аталыкам своих детей, но не могли принять детей высших сословий других народов в свою семью (это правило стало нарушаться лишь во второй половине XIX в.), в то время как князья вступали и в обратную связь. Окончательно аталыче-ское воспитательство в Карачае прекратилось лишь в начале XX в. В настоящее время в некоторых семьях еще помнят и чтут прежние аталыче-ские связи.

Наибольшее количество письменных сведений касательно темы нашего исследования мы обнаружили по свадебной адопции и в частности по родству с «другим домом». У карачаевцев практиковалось лишь промежуточное поселение жениха, причем в XIX в. жених мог иметь два «других дома»: один - в селении невесты (здесь жених находился не более суток), другой - в своем селении (здесь время пребывания достигало в среднем от 3-5 месяцев до 1 года). В настоящее время обычай промежуточного поселения жениха в «другом доме» в своем селении сохранился практически неизменным, сократился лишь срок пребывания - не более 2-3 дней. Как и прежде семьи жениха и «другого дома» считаются состоящими в родстве и браки между их членами запрещены. Другая разновидность свадебной адопции связана с обрядом снятия с головы невесты покрывала. Человек, которому поручалось снять покрывало, становился одним из самых близких «родственников». В современной свадебной обрядности карачаевцев также сохранилась традиция снятия покрывала, однако теперь она не влечет установления родства.

Кроме упомянутых выше видов адопции у карачаевцев существовал также целый пласт казуальных форм усыновления, не связанных с определенными обрядами жизненного цикла. Такая адопция была обусловлена бездетностью, стремлением прекратить кровную месть или установить родство с могущественным лицом. Функционально роль этого вида адоп-ции заключалась в юридическом оформлении принятия новых членов в семейно-родственную организацию карачаевцев. Мы выделяем два основных вида усыновления: индивидуальное, когда усыновителем являлся отдельный человек, и коллективное, когда в качестве усыновителя выступало юридическое лицо - патронимия или присяжное братство. В Карачае существовало несколько способов усыновления: путем прохождения под папкой, кормления или иммитации кормления грудью, обязательного жертвоприношения, личной договоренности, о которой объявлялось во всеуслышание и т.д.

Одним из способов заключить прочный союз посредством установления псевдородственных отношений было побратимство. Основные черты побратимства у народов Кавказа были идентичны. Так, практически повсеместно бытовало братание кровью, совместным питием из бокала, обменом оружия, жертвоприношением и т.д. Вместе с тем у карачаевцев и балкарцев бытовали и особые способы побратимства, такие как: исполнение ритуального танца, «разрывание стебелька», прохождение под «клятвенной палкой» или саблей и т.п. Последний способ в качестве воинской присяги был известен и адыгам, но в качестве ритуала побратимства он использовался только у карачаево-балкарцев. Браки между близкими родственниками побратимов у карачаевцев, в отличие от ряда кавказских народов, были категорически запрещены. Широкое распространение в Карачае имели также такие редкие разновидности побратимства, как побратимство-посестримство и посестримство. Основными способами их заключения были «питие» или «съедение» серебра и «разрывание стебелька». Из всех видов побратимства в настоящее время у карачаевцев сохранилось лишь «кровное братство» и братание жертвоприношением, хотя и то, и другое не имеют сегодня широкого распространения. Реституция же старых обычаев обусловлена, по всей видимости, критическим падением жизненного уровня и потерей чувства защищенности горцев.

Помимо индивидуального побратимства у карачаевцев бытовало и коллективное, когда в качестве одной из сторон союза выступал коллектив родственников - как правило, тукум. Подавляющее большинство карачаевских фамилий состояли в том или ином присяжном братстве - кауме (всего около 10). Присяжные братства Карачая часто описывались в исторической литературе, однако, повинуясь установившейся традиции, исследователи характеризовали их в качестве фратрий или кланов, что не соответствовало классическим фратриям и кланам, выделенным в свое время еще М.О. Косвеном и другими учеными. В этой связи часто не различали и два разных «палочных» обряда, схожих по виду, но функционально различных - обряд коллективного «палочного» усыновления и обряд коллективного «палочного» братания (в первом случае под палкой проходили только усыновляемые, а во втором - все участники обряда).

Довольно широкое бытование имел в Карачае патронат, который применительно к карачаевцам правомерно характеризовать как особую пережиточную форму псевдородства. Патронат у карачаевцев обуславливал возникновение между искусственного родства, однако, менее прочного чем при адопции и побратимстве. Покровительствуемые обращались к покровителю «отец-покровитель», а к его жене «мать-покровительница» [п/м 1997г.]. В покровительстве нуждались социально незащищенные слои населения, чаще всего сироты, поэтому со временем патронат был полностью замещен опекунством и не влек установления квазиродственных отношений.

Список научной литературыБоташев, Мурат Добаевич, диссертация по теме "Этнография, этнология и антропология"

1. Islam ansiklopedisi. istambul, 1940.

2. Абаев В.И. Осетинский язык и фольклор. М., Л., 1949. Т.1.

3. Абаев М. Балкария. Нальчик, 1992.

4. Адыль-Гирей. Черкесы // Избранные произведения адыгских просветителей. Нальчик, 1980.

5. Азаматов КГ. Социально-экономическое положение и обычное право балкарцев в первой половине XIX в. Нальчик, 1968.

6. Акимушкин О.Ф. Зикр // Ислам. Энциклопедический словарь. М., 1991.

7. Алейников М. //СМОМПК. Тифлис, 1883. Вып. 3.

8. Алиев Умар. Карачай (Карачаевская автономная область). Истори-ко-этнологический и культурно-экономический очерк. Ростов-на-Дону, 1927.

9. Арабско-русский учебный словарь. М., 1982.

10. Аргынбаев X. Семейно-брачные отношения // Казахи. Историко-этнографическое исследование. Алматы, 1995.

11. Арутюнов С.А. Этнографическая наука и изучение культурной динамики // Исследования по общей этнографии. М., 1970.

12. Асанов Ю.Н. Песня-поэма "Каншауби" или "Плач княгини Гошаях" // Историко-сравнительный анализ карачаево-балкарских и адыгских вариантов: аргументы и факты. Нальчик, 1996.

13. Байбурин А.К. Родинный обряд у славян и его место в жизненном цикле // Живая старина. М., 1997. №2.

14. Бартолъд В.В. Сочинения. М., 1963. Т.1.

15. Бартолъд В.В. Сочинения. М., 1965. Т.2.

16. Батчаев В.М., Вайнштеин С.И. К проблеме кочевнического комплекса в традиционной культуре горцев Кавказа (Балкария и Карачай) // Этнография и современность. Нальчик, 1984.

17. Бгажноков Б.Х. Адыгские клятвы // Общественный быт адыгов и балкарцев. Нальчик, 1986.

18. Белокуров С.А. Посольство дьяка Федота Елчина и священника Павла Зазарьева в Дадианскую землю (1639 1640) // ЧОИДР. М., 1887. Кн. 2.

19. Беляев Е.А. Арабы, ислам и арабский Халифат в раннее средневековье. М., 1966.

20. Беовульф. Перевод с древнеанглийского В. Тихомирова. Библиотека всемирной литературы. М., 1975. Т.8.

21. Биджиев Х.Х. Тюрки Северного Кавказа. Черкесск, 1993.

22. Бларамберг И.Ф. Историческое, топографическое, статистическое, этнографическое и военное описание Кавказа. XVIII в. // АБКИЕА. Нальчик, 1974.

23. Большой турецко-русский словарь. М., 1998.

24. Борлаков Ю.А. Адеб. Намыс. Адет. Карачаевск, 1998.

25. Боташев М.Д. О некоторых аспектах искусственного родства у карачаевцев // III Конгресс этнологов и антропологов России (Тезисы докладов). М., 1999.

26. Боташев М.Д. Побратимство в современном Карачае // Жизнь национальностей. М., 2000. № 1.

27. Боташев М.Д. Роли мужчины и женщины в семейно-родственной организации карачаевцев // Мужчина и женщина в современном мире: меняющиеся роли и образы. М., 1999. Т. 2.

28. Бутинов Н.А. Родство: Океанийская модель // Алгебра родства. СПб., 1995.29