автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Исследование в области фразеологии памятников древнерусской письменности XI - начала XII веков

Полный текст автореферата диссертации по теме "Исследование в области фразеологии памятников древнерусской письменности XI - начала XII веков"

КАЗАХСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ НАЦИОНАЛ^ лдаИВЕРСИТЕТ ИМЕНИ АЛЬ-ФАРАБИ

г I *

На правах рукописи

Каиржанов Абай Каиржанович

ИССЛЕДОВАНИЕ В ОБЛАСТИ ФРАЗЕОЛОГИИ ПАМЯТНИКОВ ДРЕВНЕРУССКОЙ ПИСЬМЕННОСТИ XI-НАЧАЛА XII ВЕКОВ

Специальность 10. 02. 01. - русский язык

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Алматы - 1995

дкссертация выполнена на кафедре русского языка

Акмолинского университета имени С. СЕЙФУЛЛИНА

Научный консультант - доктор филологических

наук, профессор М.М. Копыленко

Официальные оппоненты - доктор филологических

наук, профессор Е.А. Седельников

доктор филологических наук, профессор З.К.Ахмстжанова доктор филологических наук, профессор В. А. Исснгал исва

Велупш организация — Северо-Казахстанский

университет (г. Петропавловск)

Защита состоится « 24 » февраля 1995г. в 11 часов на заседании Специализированного Совета Д — 14А. 01. 23. по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук при Казахском государственном национальном университете имени Аль-Фараби (480121, Алматы, пр, Аль-Фараби, 71)

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Казахского государственного национального университета имени Аль-Фараби.

Автореферат разослан «23 » января 1995г.

Ученый секретарь

Специализированного Совета,

кандидат филологических наук, р

доцент ,у. дм ь&ж-^ Р.С.Зуева

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Реферируемая диссертация посвящена исследованию коммуникативных единиц, в структуре которых формируются денотативные и коннотативные двулексемные фразеосочетания модели «глагол + существительное» в переводных и оригинальных памятниках древнерусской письменности ХЬначала ХНвв. В работе сделана попытка теоретического обоснования закономерностей взаимодействия фразеосочетаний с контекстом. Рассматриваются результаты этого взаимодействия - лингвистические аспекты рефлексии контекста — эксплицитной и имплицитной дистрибутивной предикации коммуникативных единиц, в структуре которых формируются денотативные и коннотативные сочетания лексем.

Актуальность темы. Исследования в области фразеологии ряда памятников древнерусской письменности, проведенные А.С.Аксамитовым, В.Л.Архангельским, М.М.Копыленко, Л.Я.Костючук, А.Г.Ломовым, В.М.Мокиенко, Г.А.Селивановым, А.В.Хазовым, А.С.Юрченко и другими учеными, подготовили почву для выявления путей формирования фразеосочетаний и их преобразований на протяжении всей истории русского литературного языка от древнейшего периода до современного состояния. Решение задач такого рода проливает свет на лингвистическую природу формирования фразеологической семантики, на существенные отличия сочетаний лексем в роли номинативных единиц языка от выступающих в той же роли отдельных лексем.

Одним из важнейших средств формирования древнерусской фразеологии является дистрибутивная предикация, к которой прибегали переводчики греческих текстов и вслед за ними авторы оригинальных произведений древнерусской литературы. Исследование конкретных проявлений эксплицитной и имплицитной дистрибутивной предикации в текстах Х1-начала ХНвв. важно для уяснения ключевых вопросов древнего фразеобразования.

Объектом диссертационного исследования являются представленные в текстах древнерусской письменности XI-начала ХНвв. коммушжативные единицы, в структуре которых формируются денотативные и коннотативные фразеосочетания.

Предметом данного исследования является дистрибутивная предикация, формировавшая свободные (денотативные) и несвободные (коннотативные) фразеосочетания в текстах древнерусской письменности Х1-начала ХНвв.

Сущность эксплицитной и имплицитной дистрибутивной предикации состоит в том, что определенная инвариантная семантика передается не одним предложением, а двумя, редко большим числом, как сход!\ш, так и далекими по набору лексем и синтаксической структуре. При этом возникает: сложная синтаксическая конструкция, компоненты которой находятся в тесной взаимосвязи.

Смысл данной коммуникативной единицы есть рефлексия: ее компоненты взаимно отражают какую-либо семантику; это обратное отражение идеи внутрь себя (так называемая «рефлексия в себя» (Гегель)). Человеческое мышление нельзя зафиксировать только на какой-нибудь одной дискретной точке действительности и не «скользить» от этой точки к другим точкам тон же действительности в разных направлениях (А. Ф. Лосев). Поэтому анализ следствий рефлексии (дистрибутивной предикации коммуникативных единиц) должен сводиться к исследованию всех мельчайших переходов как внутри каждой отдельной семемы фразеосочитания, так и между отдельными семемами, материализованными определенным контекстом.

См., например: отъ сгор'Ьв'ьшмх'ь к остин монхгь прнилгЬте и сьхрАните // и не прем'ЬннтьсА цсртвие от стрлны влшея, донелгЬ же ХРАНИГ1'С кости моя (Амарт (список сокращений - в конце автореферата), 34-35). Компоненты данной конструкции, далекие по набору лексем и синтаксической структуре, определяют инвариантную семантику при помощи системной организации номинативных средств - прнК\ти кости и хрлннти кости "сохранить, сберечь останки, тело, прославленное нетлением и чудесами, как частицу священного предмета" (Срезн, I, 1297; II, 180-181). Инвариантное значение этих сочетаний лексем возникает вследствие семантического движения по направлению друг к другу каждой из них.

Отметим, что компоненты исследуемых коммуникативных единиц находятся в отношении изоморфизма. Изоморфизм в рамках одного предложения (высказывания) есть рефлексия в себя - только в рамках данного понятия, и рефлексия в иное — за счет другого понятия. В первом случае наблюдается отсутствие оппозиции, во втором — его наличие. Отношение оппозиции или ее отсутствие есть характерная черта категории сущности. А переход от одного к другому является характерной чертой импликации.

Следствием дистрибутивной предикации является дистрибутивная коммуникативная единица.

Предикация понимается нами в русле учений Ф.Ф.Фортунатова, А.А.Шахматова и А.Ф.Лосева. Ср. утверждения Ф.Ф.Фортунатова: «(...) суждения, в состав которых входят представления слов, могут, во-первых, быть такими, обоими членами которых являются представления слов, и, во-вторых, такими, в которых представления слов образуют только один член суждения, между тем, как другой член суждения дается не в представлении слова, а в другом представлешш предмета мысли» (Язык в процессе мышления и в процессе речи// Ф.Ф.Фортунатов. Избранные труды. Т. I. М., 1956. - С. 127). Ср. тезисы АФ.Лосева: «Сознавать что-нибудь — значит понимать это что-нибудь. А понимать что-нибудь — значит нечто предицировать об этом». И далее: «И это предицированпе создается (. . .) при помощи сознания, а в значительной степени и при помощи мышления, но вовсе не в результате естественного соотношения вещи с ее признаками (. . .) предицированпе есть некоторого рода отождествление (. . .)» (Аксиоматика теории специфического языкового знака// Проблемы общего и русского языкознания. М., 1978. - С. 48-49).

Из этого явствует, что суть предикации состоит в следующем. Любая коммуникативная единица служит для передачи от говорящего (пишущего) к слушающему (читающему) определенного кванта информации (знания). Для того чтобы совершить это, необходимо, возбудить в сознании адресата какой-либо из уже имеющихся в его памяти образ и связать с этим образом некоторый новый образ, который несет отпечаток первого образа. В результате исходный образ в сознании получателя обновляется, и его знания не только обогащаются, но и закрепляются в памяти.

Сказанное свидетельствует о том, что такова речь вообще, в целом. Но мы исследуем лишь коммуникативные единицы, подвергнутые дистрибуции, состоящие как минимум из двух частей и присущие специально оргашвованной художествешюй речи особого рода. Каждая из частей состоит в свою очередь из темы и ремы. Структурные процессы внутри каждой части и связь этих частей с другими частями — это и есть дистрибутивная предикация. Компоненты таких коммуникативных единиц должны отвечать одному условию — быть лексико-синтаксическими синонимами.

См, например: рдвл скт^ркАштА не очгьр'Ьн// и не очгьврлтн лицА свое отт» нмшта (И. 1076, 418). «рдкд скървАштА» — тема, а «не отт.р'кн», «не очгьврдти лицА» — ремы. Этот текст иллюстрирует дистрибутивную предикацию: первая рема

(«не отьр-Ьи» (Отерти и Отр'Ьти (.. .) 5. Перен/осное/ "Отвергнуть, отбросить" (СРЯ, XIII, 235)) преобразует семантику второй ремы, благодаря лексико-сшггаксической связи между ними.

Отношение оппозиции между компонентами коммуникативных единиц формирует дополнительное дистрибутивное эксплицитное или имплицитное содержание какой-либо информации. Эксплицитное содержание — явное, непосредственно выраженное тем или иным языковым средством. Имплицитное содержание — специально не выраженное, а лишь подразумеваемое, вытекающее из эксплицитного содержания или из связанной с ним контекстуальной или ситуативной информации.

См., например: Наделали ошибок, // наломали дров (. . .). Тендряков, Тугой узел; (. . .) он бы вас холил, // иа руках носил бы. Вересаев, Два конца.

Каждый из выделенных компонентов анализируемых коммуникативных единиц может нести две взаимоисключающие семемы: "сломать, отломать в каком-либо количестве" (возможна групповая сочетаемость лексем: наломать хворосту, дров, веников (. . .) (MAC, II, 369) или "наделать глупостей, ошибок" (возможна лишь индивидуальная сочетаемость лексем — наломать дров (MAC, II, 369); "взяв в руки или нагрузив на себя, перемещать, доставлять куда-либо" (MAC, II, 482) или "проявлять к кому-либо большое BiniMainie, баловать" (MAC, II, 510). Однако читатель выбирает только вторые значения, которые в данном контексте выражены имплицитным образом. Первые компоненты коммуникативных единиц «выводят» своими эксплицитными значениями имплицитные значения вторых компонентов. Анализируемые сочетания лексем здесь получили семантический сдвиг обоих компонентов до степени KI (об аппарате Д/К см.: Копыленко М.М., Попова З.Д. Очерки по общей фразеологии: Учебное пособие по спецкурсу для филологов. Воронеж, 1972. -С. 40-49).

Древнерусские дистрибутивные коммуникативные единицы являются творческим заимствованием из греческих сакральных текстов.

См., например: дще в'ьздасн дшю свою то разуметь воудешн // и Аште в'ьздюеншн слышАти то поживеши // н лште прнклонншн оухо моудръ коудеши (И. 1076, 333, 6-12) ¿&v 8та<; tt]v H/uX'nv croo, Ttavoupyoc; £ar| // ¿av ¿.уалт^ат^а ¿ikoosiv, Ьк5ес,р, // кш eav кАлупс то oCq аоо, aoepbq £ar) (Ibid., 765).

Фразеосочетание приклониши оухо> расположенное в третьем компоненте коммуникативной единицы, может нести две взаимоисключающие семемы (отметим, что ни И.Х.Дворецкий, ни

Е.А.Софоклес не отмечают коннотативного значения лексемы к?ауг|<;): "дать перевес" и (в сочетании с лексемой оух®) "прислушаться" (Срезн, II, 1413). Второе значение данного фразеосочетания является имплицитным. Читатель воспринимает только кошютативное значение, благодаря первым двум компонентам коммуникативной единицы, которые эксплицируют неявное содержание анализируемого сочетания лексем.

Иначе говоря, имплицитное значение сочетания лексем становится эксплицитным, благодаря дистрибутивной предикации коммуникативной единицы, в структуре которой образуется сочетание лексем с промежуточным семантическим статусом — денотативным и коннотативним. Такое имплицитное значение того или иного сочетания лексем мы называем дистрибутивным имплицитным значением, так как оно формируется под влиянием дистрибутивной предикации коммуникативной единицы.

Цель исследования состоит в том, чтобы выявить пути формирования фразеосочеташш модели «глагол + существительное» в языке памятников древнерусской письменности ХЬначала ХНвв. и сопоставить полученные результаты с аналогичными процессами в современном русском языке. При этом во главу угла ставится проблема воздействия экстралингвистических и лингвистических факторов на дистрибутивную предикацию в их взаимосвязи.

В связи с поставленной целью оказалось необходимым решить следующие задачи:

1) определить парадигматические и синтагматические отношения в структуре древнерусских коммуникативных единиц;

2) определить экстралингвистические и лингвистические факторы влияния на дистрибутивную предикацию;

3) выявить роль дистрибутивной предикации в процессе превращения денотативной сочетаемости лексем в коннотативную в переводных и оригинальных текстах Х1-начала ХИвв.;

4) определить семантические типы фразеосочеташш модели «глагол + существительное» в языке памятников древнерусской письменности Х1-начала ХНвв.;

5) построить типологию эксплицитной и имплицитной дистрибутивной предикации фразеосочетаний;

6) проследить развитие сочетаемости лексем в оригинальных памятниках древнерусской письменности Х1-начала ХНвв.;

7) выдвинуть и по мере возможности обосновать гипотезы:

а) об исконно древнерусских фразеосочетаниях и сочетаниях

кальках,

б) о древнерусском вкладе в литературный русский язык в области фразеосочетаний модели «глагол + существительное».

Основные методы и приемы исследования. Для решения поставленных задач в работе используются: анализ семантической структуры фразеосочетаний с помощью семантической типологии фразеосочетаний (аппарат Д/К) и приемы изучения межъязыковой идиоматичности. Осуществляется также квалитативная и квалитативная характеристика фразеосочетаний. Это зависит от прикладной задачи. Для выделения меры несоответствия / соответствия между сочетаниями, с одной стороны, греческого, дрсвнеславянского - I и древнеславянского - II (сочетания лексем языка древнерусской письменности -XI-начала ХНвв.) языков и с другой, — древнеславянского — II и современного-русского языков используется квантитативный прием. Сопоставляются все сочетания лексем. Данные выражены в процентах.

Объектом исследования явились свыше 2000 фразеосочетаний, эксцерпнрованных из переводных и оригинальных памятников древнерусской письменности XI — начала ХНвв.

Положения, выносимые на защиту:

1. Эксплицитная и имплицитная дистрибутивная предикация в языке памятников древнерусской письменности является творческим заимствованием древнерусских переводчиков из арсенала художественных средств греческого языка. Следствием этого явилось возникновение дистрибутивной коммуникативной единицы, которая оказала влияние на формирование денотативных и коннотативных фразеосочетаний.

2. Различаются эксплицитная и имплицитная дистрибутивная предикация.

3. Наблюдаются три фазы эксплицитной и имплицитной дистрибутивной предикации.

3. 1. Фразеосочетания в семантическом статусе Д1Д1, Д1Д2, Д2Д2 возникли на нулевой фазе дистрибутивной предикации. Дистрибутивная коммуникативная единица, используя эксплицитную форму повторной передачи одной и той же идеи, определяющейся инвариантным значением коммуникативной единицы, уточняет, оттеняет и под. денотативные значения фразеосочетаний.

3. 2. Фразеосочетания в семантическом статусе К1Д1, К1Д2, К1К1 возникли на первой и второй фазах дистрибутивной предикации.

3. 2. 1. Первая фаза. Дистрибутивная коммуникативная единица, используя имплицитную форму повторной передачи одной и той же идеи, определяющейся инвариантным значением коммуникативной единицы, преобразует денотативное значение компонентов фразеосочешшя в кошготативное. Процесс преобразования может касаться одного из компонентов фразеосочетания или обоих компонентов сочетания лексем.

3. 2. 2. Вторая фаза. Дистрибутивная коммуникативных единица, используя эксплицитную форму повторной передачи одной и той же идеи, определявшейся инвариантным значением коммуникативной единицы, объясняет, конкретизирует и под. коннотативное значение фразеосочетания, получившее семантический статус К1Д1, К1Д2, К1К1 независимо от дистрибутивной предикации.

4. Наблюдаются два способа взаимодействия компонентов (частей) коммуникативных единиц, которые являются следствиями дизъюнктивных отношений структуры (отношением выбора — «или»). Эти способы отражают семантическую связь между компонентами (частями) дистрибутивной коммуникативной единицы.

4. 1. Вариация. Вариация осуществляется путем своеобразного параллелизма или соприкосновения определенного значения одного компонента коммуникативной единицы с тем или иным значением другого компонента.

4. 2. Модификация. Этот способ определяется своеобразным параллелизмом или соприкосновением определенного значения фразеосочетания, находящееся в одном из компонентов коммуникативной единицы, с очерченным значением другой сочетаемости лексем, находящаяся в противоположном компоненте.

5. Выявляются две основные типы моделей дистрибутивной коммуникативной единицы, которые являются следствиями конъюнктивных отношений структуры (отношением одновременного вхождения — «И»).

5. 1. Неполная дистрибутивная коммуникативная единица. В составе одного из компонентов коммуникативной единицы имеется такое сочетание лексем, которое выражает свое целостное значение имплицитным образом, то есть вызывает в сознании некоторую понятийную реальность с довольно расплывчатыми контурами, плохо сводимую к ясному определению. Для того чтобы устранить это противоречие используется противоположный первому компонент коммуникативной единицы, который служит средством эксплицирования аллосемы фразеосочетания, расположенного в

первом. Эта неполнота модели — внутреннее семантическое свойство коммуникативной единицы. Синтаксически компоненты коммуникативной единицы могут быть полностью симметричными.

5. 2. Полная дистрибутивнаякоммушкативнаяединица. Здесь имеет место эксплицитная взаимоопределяемость компонентов коммуникативной единицы. Фразеосочетание, входящее в состав коммуникативной единицы, будет понято читающим, если значение этой сочетаемости будет эксплицировано при помощи противоположного компонента. В свою очередь, первый компонент эксплицирует второй компонент, те есть возникает отношения взаимооиределяемости компонентов в рамках одной и той же коммуникативной единицы. Эта полнота модели является внутренним семантическим свойством коммуникативной единицы.

6. Определяются основные черты модели дистрибутивной коммуникативной единицы.

6. 1. Недискретность. Компоненты коммуникативной единицы в структурном отношении взаимосвязаны друг с другом текучестью языкового сознания, возможной и необходимой в роли заполнения непрерывных и строго определенных моментов движения семантического субстрата сознания. Всякий дискретный элемент контекста всегда заряжен той или иной динамикой окружающей его семантики, он существует не сам по себе, но как принцип семантического становления, как динамическая заряженность для той или иной области окружающего его контекста.

6. 2. Целостность. Структура коммуникативной единицы целостна, и эта целостность внутренне разделена. Описывая все, что содержится в целостности, мы не упускаем ее из виду.

6. 3. Отождествление. Лексема, сочетаемость лексем, предложение суть предикации того или иного понимания обозначаемой предметности в отношении самой этой предметности. Сознавать что-нибудь — это значит понимать это что-нибудь, а понимать что-нибудь — значит нечто предицировать об этом. Предицирование есть некоторого рода отождествление, полное или частичное. Между компонентами коммуникативной единицы и внутри каждого компонента возникают отношения отождествления, которые устанавливаются способами вариации или модификации. Результатом их является формирование неполных и полных моделей дистрибутивной коммуникативной единицы.

7. В греческих оригиналах (Я2) и в древнерусских переводных текстах (Я1) различаются пять классов идиоматичноети, которые отражают творческую индивидуальность переводчиков и специфику перевода фразеосочетаний на Я1 с Я2.

Научная новизна исследования состоит в том, что в нем впервые выявляется, подвергается анализу и сопоставлению с греческими оригиналами формирование фразеосочетаний путем эксплицитной и имплицитной дистрибутивной предикации сочетаний лексем в памятниках древнерусской письменности Х1-начала ХНвв.

Теоретическая и практическая ценность исследования. Результаты исследования могут быть использованы для чтения спецкурсов и проведения спецсеминаров по диахронической фразеологии, а также при составлении пособий по фразеологии древнеславянского, древнерусского и современного русского языков. Теоретические принципы исследования являются основой дальнейшего изучения проблем взаимодействия фразеосочетания и контекста в языках различных типов и генетической принадлежности.

Апробация работы. Диссертация апробирована на международных, республиканских и региональных конференциях, симпозиумах и чтениях: 1) на Международном научном симпозиуме «Творческое мышление: парадоксы и парадигмы развития» (г.Целиноград, 10—12.12.1991г., выступление «Проблемность в «Хронике» Георгия Амартола»); 2) на региональной научно-методической конференции «Культурообразующая роль школы» (г.Целиноград, 30.10.-2.11.1990г., выступление «Использование методического опыта гуманитарного обучения XI века в современной школе»); 3) на Вторых Сейфуллинских чтениях (г.Целиноград, 15-17. 10.1991г., выступление «Некоторые вопросы лексикографической разработки русско-казахского педагогического словаря»); 4) на Вторых Сейфуллинских чтениях (г.Целиноград, 15-17.10.1991г., выступление «Эквиполентная оппозиция в языке философско-этической прозы Абая»); 5) на научно-методической конференции «Гуманизация и демократизация образования на основе национальных и общечеловеческих ценностей» (г.Акмола, 21-22.10.1992г., выступлеше «Простота» как принцип совершенствования языка в традициях средневековой сакральной литературы»); 6) на I Международной конференции «Гуманизация преподавания естествешшх и технических наук в вузе и школе» (г.Акмола, 19-20.10.1992г., выступление «Проблема передачи абстрактных по]штин в системе «линкос»); 7) на вторых Валихановских чтениях (г.Кокшетау, 10-12.04.1994г., выступление «Дистрибутивная предикация древнерусских коммуникативных единиц»); 8) на Третьих Сейфуллинских чтениях (г.Акмола, 14.06.1994г., выступление «Парадигматические и синтагматические отношения в структуре древнерусских коммуникативных единиц»).

Структура диссертации. Структура работы определяется выдвинутыми задачами исследования. Диссертация состоит из Введения, шести глав и Заключения. Работа снабжена Библиографией и списком условных сокращений.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Глава I. («Принципы исследования»)

В первом параграфе настоящей главы излагается фразеологическая концепция, которая опирается на содержащееся в трудах Ш.Балли, Е.Д.Поливанова, Г.О.Винокура, В.В.Вшюградова, И.Е.Аничкова, М.М.Копыленко и З.Д.Поповой, Н.М.Шанского и др. ученых широкое представление о фразеологии как о науке, изучающей сочетания лексем и семем во всем их объеме.

В исследовании зкецерпированного фразеологического материала учитывается три разных аспекта лексемы (семемы):

а) существует объективная действительность, которую вслед за учением А.Ф.Лосева, М.М.Копыленко и З.Д.Поповой обозначаем термином «денотат»;

б) существует окружающая нас действительность, которая является отражением в человеческом мышлении и сознании, которую обозначаем терминами «денотативный» и «коннотативный» (М. М. Копыл енко);

в) существует некое «бытие среднее» (А.Ф.Лосев), которое занимает место между объективным и мыслительным бытием. Это бытие обозначаем как семантическое.

Мы принимаем следующий тезис, что значение лексемы предполагает определенный контекст, без которого лексема утрачивает свое специфическое значение в я зыке и речи.

Сочетаемость лексем и семем характеризуется определенными ограничениями. Мерой ограничения лексемной сочетаемости является устойчивость, а мерой ограничения семемной сочетаемости — идиоматичность (В.ЛЛрхангельский, И.АМельчук, М.М.Копыленко, З.Д.Попова).

Классификация фразеосочетаний опирается на идиоматичность - семантическую целостность фразеосочетания, несводимость его семантики к сумме значений компонентов. Идиоматичность — градуируемое свойство фразеосочетания. Это своеобразие фразеосочетания, семантический сдвиг в одной или нескольких сочетающихся лексемах, приводящий к тому, что «значение сочетания

лексем не сводится к Значениям лексем, образующих сочетание» (см.: Копыленко М.М., Попова З.Д. Очерки по общей фразеологии . . . Воронеж, 1972. - С. 10).

М.М.Копыленко и З.Д.Попова различают четыре степени семантического сдвига, который может испытывать та пли иная лексема. Символ Д представляет денотативную семему, отражающую непосредственную внеязыковую сущность. Это отражение может быть либо прямым (Д1 — нос человека, рукав пиджака), либо опосредованным другой семемой (Д2 — иос корабля, рукав реки). Символ К представляет коннотативную семему, не отражающую внеязыковой сущности. Здесь различаются: мотивированная кониотативная семема, которая сохраняет логическую связь с денотативной семемой той же лексемы (К1 — нести ответственность, иметь значение); немотивированная кониотативная семема, не имеющая логической связи с денотативной семемой той же лексемы (К2 — заморить червячка, втирать очки); немотивированная кониотативная семема, не соотносимая с какой-либо денотативной семемой (КЗ — дать стрекача, точить лясы). Указанные пять разновидностей семем, вступая в различные комбинации, образуют 15 двулексемшдх сочетаний: Д1Д1, Д1Д2, Д1К1, Д1К2, Д1КЗ, Д2Д2, Д2К1, Д2К2, Д2КЗ, К1К1, К1К2, К1КЗ, К2К2, К2КЗ, КЗКЗ.

Анализ фразеосочеташш совр.рус.языка (который можно применить к фразеосочетаниям других языков) позволяет установить четыре разряда фразеосочеташш:

1) денотативные — свободные — Д1Д1 (резать хлеб), Д1Д2 (сеять хлеб), Д2Д2 (убирать хлеб (об урожае));

2) коннотатпвные — несвободные мотивированные — К1Д1 (взять барьер (спорт.)), К1Д2 (выдержать характер), К1К1 (протянуть ноги);

3) коннотатпвные — несвободные немотивированные неизолированные — К2Д1 (во все тяжкие), К2Д2 (аттическая соль), К2К1 (взять иа пугаку), К2К2 (аитик с гвоздикой);

4) коннотатпвные — несвободные немотивированные изолированные — КЗД1 (пойман с поличпым), КЗД2 (очертя голову). КЗК1 (сбить с панталыку), КЗК2 (точить лясы), КЗКЗ (баш на баш).

Из 15 возможных двулексемных фразеосочеташш в нашем материале встречаются 6: Д1Д1, Д1Д2, Д2Д2, Д1К1, Д2К1, К1К1.

Во втором параграфе первой главы рассматриваются источниковедческие вопросы. Вслед за Н.И.Толстым, В.Ф.Марешом, М.М.Копыленко, Е.М.Верещагиным и др. учеными принимаем термин «древнеславянский литературный язык». Этим термином в современной палеославистике принято обозначать единый

литературный язык южных славян (1Х-ХУ1Ивв.), восточных славян (Х-ХУШвв.), мораван (чехов) (1Х-Х1вв.) и влахо-молдаван (XIV-ХУШвв.). Языком памятников древнерусской письменности мы называем книжный язык, обслуживающий сакральные, культурные, торговые, дипломатические и другие потребности и отношения восточных славян. Этот книжный язык являлся почти идентичным во всех славянских землях, но в деталях различался вкраплениями лексического характера и фонетическими особенностями.

Интерес к памятникам древнерусской письменности определился давно. Однако большинство памятников изучалось главным образом со стороны содержания или в текстологическом отношении. В тех случаях, когда мы встречаемся с лингвистическим анализом текстов, речь вдет об их фонетическом облике, об отдельных формах или грамматических категориях, о лексических чертах. Проблемам фразеологии памятников древнерусской письменности уделяется незначительное внимание. Поэтому нам правомерным затронуть фразеологический аспект в изучешш текстов древнерусской письменности XI-начала ХНвв. Эти памятники имеют достаточно большой объем, отличаются богатством и разнообразием содержания. Они хорошо представляют древнейший период развития русской письменности и дают богатый материал для сопоставления с ранним древнеславянским и совр.рус.языками.

Тексты распределяются в зависимости от времени составления на два периода: 1. Памятники, составленные в Моравии, Паннонии и Болгарин в 1Х-Хвв. (древнеславянский-1). 2. Памятники, составленные в Киевской Руси в Х1-начала ХНвв. (древнеславянский-И).

Нами исследуются памятники древнерусской письменности — древнеславянский-П, то есть переводные и оригинальные сочинения, составленные в Киевской Руси в XI — начала ХПвв.: «Хроника» Георгия Амартола (Амарт), «История иудейской войны» Иосифа Флавия (Иуд), «Синайский патерик» (Син пат), «Житие Феодора Студита» (Студ), «Изборник 1076 года» (И. 1076), «Повесть о Лкире Премудром» (Акир), «Повесть о Варлааме и Иоасафе» (ПВИ), «Повесть временных лет» (ПВЛ), «Сказание о Борисе и Глебе» (СБГ), «Житие Феодосия Печерского» (Ж. Феод), «Поучение» Владимира Мономаха (Мон), «Хождение» игумена Даниила (Дан), «Слово о законе и благодати» Илариона (Илар).

Глава II.

(«Эксплицитная и имплицитная дистрибутивная предикация коммупиикативных единиц»)

В первом параграфе второй главы выявляются парадигматические и синтагматические отношения в структуре древнерусских коммуникативных единиц.

Определяются исходные понятия: «структура» и «модель», «контекст» и «значение».

«Структура» — это есть целостность, однако эта целостность разделена внутри себя самой, поэтому, анализируя содержательные аспекты этой целостности, мы не должны исключать из своего внимания саму эту целостность. Целостность состоит из составляющих ее элементов, а элементы должны исследоваться только в свете этой целостности. Кроме того, в структуре мы должны различать «часть» и «элемент». «Часть» — зто вещь, которая входит в состав другой вещи, но всегда мыслится совершенно идеально. «Элемент» же — это то, что, входя в целое, только и мыслится в связи с этим целым и делается конечным только в связи с целым. Каждый компонент фразеосочетания — есть элемент, который составляет структуру сочетания лексем. Кроме того, само это фразеосочетание является элементом структуры контекста предложения, а структура фразеосочетания и структура контекста предложения есть парадигма для каждого входящего в них компонента.

Таким образом, структура и парадигма (модель) являются темп необходимыми принципами, без которых невозможно конструктивное понимание лексемы, как составляющей компонента фразеосочетания.

Парадигматические отношения всегда противоположны не содержанию, а только синтагматическим отношениям, в свою очередь, синтагматические отношения противоположны области парадигматики. Парадигматические отношения предполагают для себя тот или иной субстрат, который может воплотить в себе результаты парадигматических отношений как некоторого рода синтагматические явления. Но парадигма, предполагающая тот пли иной субстрат, сама по себе вовсе еще не есть этот субстрат. Поэтому парадигму в языке-речи и нужно понимать как бессубстратную категорию. Даже и синтагма известной парадигмы, возникшая на том или другом субстрате, вовсе еще не есть сам субстрат, а только та или иная его структура, та или иная его синтагматическая реализация, которая еще не есть субстрат вообще, а только определенным образом оформленный субстрат.

Итак, любая лексема имеет свою собственную, оригинальную структуру. Всякая лексема является парадигмой (моделью) для самого себя, либо для какого-нибудь денотата, отражающаяся в мышлении индивида.

Мы отмежевываемся от метафизического представления о том, что лексема состоит из звуков, а сочетание лексем — из отдельных слов, образующих то или иное сочетание. В действительности, если брать язык, то приходится опираться на следующий диалектический принцип, определяемый нами как недискретный. Его суть заключается в следующем: любая лексема взятая в определенном контексте, не переходит, а перешла в исчезновение, определяющееся в становлении каких-либо новых значений. Истина их не есть их неопределенность, она состоит в том, что они не одно и то же, что они абсолютно различны, но также неразделимы и что каждое из них непосредственно исчезает в своей противоположности. Их истина есть движение непосредственного исчезновения одного в другом: становления, которое и является исчезающим. Если речь идет о семеме, то этот принцип недискретностн приводит нас к самым неожиданным семантическим построениям, которые уже не будут иметь ннчего общего ни с изначальными звуками лексем, ни с их разнообразными составляющими. Только в контексте предложения лексема получает возможность реализовать то содержание, которое принято называть смыслом. Семема любой лексемы — это связанный с данной языковой единицей в сознании носителей языка обобщенный образ какого-либо денотата или коннотата, обозначаемый как эмнческая сущность понятия предмета или любой другой ситуации. Только в контексте предложения или речевой ситуации данная эмическая сущность семемы выступает как алло-сущность (аллосема) какого-либо денотата или коннотата.

Алло-сущность выражается не словом и не сочетанием лексем, а исключительно в лексемах и их сочетаниях через предложение (высказывание), а эмическая сущность определяется исключительно предложением (высказыванием).

Мы учитываем в языке такие его элементы (сочетания лексем), которые, как бы они ни были изолированы от других его элементов (текстуального окружения), несут на себе «энергию» языкового становления и в семантическом отношении как бы заряжены своей непрестанной значимостью для того или иного языкового окружения.

Кроме того, мы учитываем и то положение, что элемент (сочетание лексем) в языке и речи всегда заряжен той или иной динамикой окружающей его семантики контекста.

В древнерусских предложениях (высказываниях) обнаруживает себя парадигматическая и синтагматическая системность отношений: между их синонимичными частями, которая заключается в том, что, соотносясь друг с другом, части синтаксической конструкции формируют не только семантическую общность (инвариантную семему), но и образуют различающуюся семантико-стилистическую информацию, которая может и не входить в смысловые центры частей предложения (высказывания), а могут выполнять лишь эксплицирующую роль.

См., например: сушю и мокро в*ь едино слгЬшдя // и сьглсно сьвершдя удьствия (Амарт, 66, 27-28 (Б, 69)). Этот контекст показывает, что инвариантное значение выражено во второй части и сосредоточено в сочетании сьврьшлтн оудь — а7ютелоист1У арцо\аа\', которое и является «основным» семантическим центром. Ср., как определяется в Я2: ^ра кал ¿ура ец ¿V соукераууиюо, // стоцфсоуоу алотелойст1У аррцо\чау (Б, 69).Первая часть выражает уточняющее значение и служит только для повторного эксплицирования одной и той же семантики ''созидание соразмерности, гармонии (ДРС, 237). Обе части являются синтаксическими синонимами, синтаксически связанными и образующими парадигму.

[Оос'Ьи] везстрлстное житие хвалять. // и врдкд презнрдють и женскую полоть (Иуд, 252, 18-20). Семантическая тождественность смысловых центров условна, так как аллосемы обеих частей совпадают только семантически — презирлтн похоть, "отвергать плотское совокупление'', то есть "вести жизнь без плотских желаний, страстей" (Срезн, II, 1318). Однако вторая часть отличается от первой — народно-разговорным стилистическим оттенком "отвергать грубое половое влечение" (ср. древнеславянскую лексему хо*гь 11 древнерусскую х°'гь> которые имеют идентичную семантику "страстное желание" (Фасмер, IV, 271), а также древнерусскую лексему похоть "воля" (Срезн, II, 1318)), которая дает пейоративную окрашенность всему контексту.

Итак, анализируемые предложения (высказывания) языка переводных и оригинальных сочииешш древнерусской письменности XI-начала ХИвв. иллюстрируют такие взаимодействия алло-эмической системы семантики, которые проявляются на оси парадигматики и синтагматики.

Существует в языке различие между функцией и значением: всякая семантика формы есть вместе с тем ее функция, но не всякая особая функция той или иной формы есть особая семантика (А.В.Бондарко), то есть вариантное значение определяется формами

номинативных средств (лексемой, сочетанием лексем), а инвариантные смыслы зависят прежде всего от разновидностей целей употребления форм, составляющую ту или иную коммуникативную единицу. Иначе говоря, инвариантность семантики есть результат интеграции вариантных значений в рамках предложения (высказывания), а вариантность значения может быть выведена из структурных частей предложения (высказывания).

Таким образом, из анализа определенных коммуникативных единиц вытекает три следствия для нашего исследования:

1) парадигматические отношения — любой контекст предложения имеет общий смысл инвариантного порядка, формирующийся благодаря взаимодействию частей данного предложения;

2) синтагматические отношения — любая часть предложения имеет определенную аллосему вариантного порядка, формирующаяся благодаря сочетаемости лексем в составе данной части предложения;

3) совокупность вариантных значений формирует ту или иную инвариантную семему того или иного контекста предложения.

Во втором парагрфе второй главы определяется особенность дистрибутивной предикации древнерусских коммуникативных едишщ.

Уточняюся понятия «дистрибуция», «предикация», «дистрибутивная предикация», «дистрибутивное имплицитное значение».

Термин «дистрибутивный» принимается нами для обозначения нескольких предикаций структур таких синтаксических конструкций, состав которых буквально распределяется, раскладывается на две и более равномерные в семантическом отношении части, каждая из которой есть результат предикации. Совокупность предикаций представляет собой дистрибутивную предикацию коммуникативных единиц.

Понятие «дистрибуция» является объективной реальностью в древнерусских коммуникативных единицах, есть сумма окружений сочетаний лексем и представляет собой ее потенциальное свойство-вхождение в разные синонимичные окружения контекста, разделенные на равнозначные сегменты, называемые нами частями (компонентами) предложений (высказываний). С этой точки зрения дистрибуция уже содержит в себе явления парадигматического плана, то есть участвует в формировании инвариантной семантики исследуемых синтаксических конструкций.

Необходимо различать понятия «дистрибуции» и «окружения»: объектами в анализе окружений являются вариантные значения (аллосемы) частей (компонентов) синтаксической конструкции,

связанные между собой конъюнкцией (отношением одновременного вхождения — «И»); объектами в анализе дистрибуции является совокупность этих окружений, связанные дизъюнкцией (отношением выбора — «ИЛИ»), то есть определения только семантического инварианта в отвлечении и освобождения их от наборов семантико-стилистических оттенков.

Предикация нами понимается в русле учений Ф.Ф.Фортунатова, Л.А.Шахматова и А.Ф.Лосева. Ее суть можно свести к следующему: любая коммуга1кативная единица служит для передачи от говорящего (пишущего) к слушающему (читающему) определенного кванта информации (знания). Для этого необходимо, во-первых, возбудить в сознании получателя информации какой-либо из уже имеющихся в его сознании образ и, во-вторых, связать с этим образом некоторый новый образ, который несет отпечаток предыдущего образа. В результате первый образ в сознании индивида не только обновляется, но к его знания о каком-либо предмете, явлении обогащаются и закрепляются в памяти.

Дистрибутивной предикации подвергается такая коммуникативная единица, которая состоит, как минимум из двух частей, каждая часть которых может состоять из темы и ремы. Структурные процессы внутри каждой части и симультанно-гетерогенная связь этих частей с другими частями и есть предикация дистрибутивная.

См., например, высказывание из ПВЛ: «влад'Ьють же жены мужи своими // и доеляють ими» (32), в котором дистрибутивная предикация представлена следующим образом: вторая часть высказывания, являясь ремой, эксплицирует значение темы, выраженное в первой части данного предложения — "'повелевают ими".

Дистрибуция предикаций является важнейшим свойством лингвистической рефлексии, отличающейся древнерусскую коммуникативную единицу от коммуникативных единиц совр.рус.языка.

Лингвистическую рефлексию мы пошшаем следующим образом: определенную семантику инвариантного порядка можно передать не одним предложением, а многими (при условии объединения их в одну синтаксическую конструкцию), при этом, как сходными, так и далекими друг от друга по своему составу лексем и синтаксической структуре, которая должна демонстрировать системность номинативных средств, то есть смысл определенной синтаксической конструкции есть рефлексия, если, с одной стороны, имеется в наличии психическое «переживание» индивида, материализованное

в виде линейной сочетаемости лексем, с другой, — инвариантный смысл определяется и зависит от нюансов ее семантического движения в дополнительной дистрибуции, которая и служит средством определения границы смысла не только предложения (высказывания) в целом, но и составных ее частей: вариантных значений лексем и их сочетаний.

Анализ следствий рефлексии позволяет исследовать все мельчайшие переходы, как внутри каждой отдельной семемы фразеосочетания, так и между отдельными семемами, овеществленных контекстом, причем, этот процесс эксплицирования и дробления семем уходит в бесконечность по причине наличия такого контекста, только в пределах которого выступает то или иное сочетание лексем и от которых зависит тот или иной его семантический вариант или даже семантический статус.

См., например, предложение в Иуд: «(...) б'Ьснуяся на свою плоть зувы възврдщдА, // (...) н см свою руку на своя сродннкы поостривдху» (359, 6-7), в структуре частей которого, наряду с аллосемами, ощущается набор стилистических оттенков. Однако они не участвуют в формировании инвариантной семантики. Эту функцию выполлняют только семантические варианты, которые являются результатом семантического движения в дополнительной дистрибуции.

Отметим, что мы рассматриваем только внутреннюю область смысловых отношении безотносительно к самой сочетаемости лексем, то есть анализируется сочетаемость семем и их семантическое движение в исследуемых контекстах, подвергнутых рефлексии.

При выявлении внутриязыковой и межъязыковой идиоматичности коммуникативной единицы, в структуре которой определяется то или иное значение фразеосочетания, нами учитывается и понятие «изоморфизма». Изоморфизм понимается нами в смысле взаимного отражения между определениями понятия как такового, или в смысле обратного отражения какого-нибудь понятийного определения «внутри самого себя» (Гегель). Итак, изоморфизм в рамках одного высказывания — есть рефлексия в себя, то есть эксплицируется или имплицируется только в рамках данного понятия, и рефлексия в другое, то есть эксплицируется или имплицируется за счет другого понятия, когда части высказывания находятся по отношению друг друга в отношении оппозиции, сопряжения.

Отношение оппозиции или ее отсутствие есть характерная черта категории сущности, которая представляет собой абсолютное опосредствование с собой. А переход от одного к другому является характерной чертой импликации, где господствует непосредственность,

а развитие (в результате импликации) будет характерной чертой нового понятия (Д2), или появления семантического сдвига в компонентах сочетающихся лексем, например, до степени К1, или имеет место единство непосредственного и опосредованного (то есть пересечения сем Д1 и Д2), или отсутствия единства как такового, то есть формирования нового понятия, например, в семантическом статусе К1.

Таким образом, отношение оппозиции между частями предложений (высказываний) выражает дополнительное дистрибутивное имплицитное или эксплицитное содержание какой-либо информации.

Имплицитное содержание — это содержание какой-либо идеи или информации, которое является выраженным только в контексте предложения, но эта выраженность проявляется особым образом.

См. например, предложение из совр.рус.языка: — Теперь я сторона, // совершил свое и умываю руки. А.К.Толстой, Дон Жуан. Выделенная часть анализируемого предложения демонстрирует, что она может нести две разные взаимоисключающие семемы: "вымыть себе руки" (возможна групповая сочетаемость лексем: умывать лицо, руки) или "отстраняться, уклоняться от участия в каком-либо деле; снимать с себя ответственность за что-либо" (возможна лишь индивидуальная сочетаемость лексем — умывать руки (Фразеологический словарь / Под ред. А.И.Молоткова, с. 495)). Однако читатель выбирает только вторые значения, которые в данном контексте предложения выражены имплицитным образом. Первый компонент этой коммуникативной единицы «выводит» своим эксплицитным значешгем имплицитное значите второго компоне1па.

Учитывая сказанное, можно утверждать, что имплицитное содержание — это такое содержание, которое выводится из эксплицитного содержания одного из компонентов синтаксической конструкции в результате взаимодействия этих компонентов, то есть один из компонентов эксплицирует своим значением имплицитное содержание другого компонента.

Исследование коммунлкатвных единиц языка древнерусских памятников XI-начала ХНвв. позволяет говорит о дистрибутивном в имплицитном содержании.

Дистрибутивное имплицитное содержание — это имплицитно выраженные обязательные компоненты содержания высказывания, то есть такие семешше компоненты, образованные на основе процесса дистрибутивной предикации высказывания, как минимум бинарное восприятие которых позволяет установить не только парадигматическое отношение информации в целом, но и

дифференцировать синтагматические отношения предикаций высказывания (если компоненты коммуникативной единицы имеют один и тот же семантический статус, при наличии разной степени семантического статуса такая дифференциация исключается).

Отличительный признак дистрибутивного имплицитного содержания состоит в том, что для его выражения необходимо было древнерусскому переводчику или автору оригинальных сочинений буквально «перефразировать» первый (или другой в зависимости от целей общения) компонент коммуникативной единицы, в составе которого и выражена передаваемая информация.

См., например: Ты сдмъ держдвь,ную руку тгвою простри на мА гр Ьшкндго и ХУААГ0 // и изблви л\А от кхрости идущух'ъ на л\А (СБГ, 20).

Сочетание лексем простиратн роукоу, находящееся в первом компоненте коммуникативной единицы, показывает, что оно может нести как денотативное, так и коннотативное значение семемы: "разостлать; протянуть; подать руку кому-либо" (Д1Д1) или "оказывать помощь кому-либо" (К1К1). Однако, благодаря дистрибутивной предикации, читатель воспринимает только имплицитное значение в семантическом статусе К1К1, так как контекстные условия не позволяют получателю информации не воспринять его.

Глава III.

(«Дистрибутивная предикация фразеосочетаний»).

В этой главе представлена типология дистрибутивной предикации фразеосочетаний.

Семантическая связь между компонентами коммуникативной единицы (а равно и между сочетаниями лексем, расположенных в разных компонентах (частях) одной и той же коммуникативной единицы) осуществляется разными способами.

I. Вариация. Вариация осуществляется путем своеобразного параллелизма или соприкосновения определенной семантики одной части (в составе которой имеется сочетание лексем, один из компонентов которого относится к одной определенной семантической группе) с определенным значением другой части, в составе последней такжее имеется сочетание лексем (или универба), принадлежащее к той же определенной семантической группе, что и сочетания лексем первой части. Так возникает в коммуникативной единице лексическая синонимия.

См., например : гн съподоен мА по стопамт. сих'ь х^дити // нже мА сьподоеи пркнтн вт, оерлзт. «хт» (Син пат, 354, 8-10), в которой сочетания лексем по стопалп. х°Дитн и прннтн вт> окрАзт. являются по отношению друг друга лексическими синошшами, так как глагольные лексемы принадлежат к одной и той же семантической группе - перемещения.

2. Модификация. Этот способ определяется своеобразным параллелизмом соприкосновения определенного значения фразеосочетания, находящегося в одной из частей коммуникативной единицы, с очерченной семантикой другой сочетаемости лексем, последняя - в сопряженной части, которая отнесена арпоп к другой семантической группе, но это другое имеет какое-то одно свойство семемы, которое только в данном контексте частично совпадает с сопоставляемым фразеосочетаиием сопряженной части. Здесь между частями формируется синтаксическая синонимия.

См., налример: «потыитн сА пгкв'ънын мрдкъ рдз*ьгьндтн // да яко сднцне осветить ти дшж молнтвьндя довротд» (И. 1076, 258, 9-13). Сочетание лексем первой части /ирдк*ь Рлзъгьнатн и сочетание осветить дшл второй части выступают по отношению друг друга в качестве синтаксических синонимов, так как первое сочетание обозначает "рассеять мрак", тогда как второе сочетание не обладает подобной семантикой. Однако значение второй части выражено и в первой части имплицитным образом, благодаря структурной взаимосвязи элементов коммуникативной единицы.

Во избежание статического и в некотором смысле метафизического подхода, мы определяем следующие доминирующие черты модели коммуникативной единицы:

1. Неполнота модели коммуникативной единицы, то есть имплицитная взаимоопределяемость частей.

В составе одной из частей коммуникативной единицы имеется такое сочетание лексем, которое выражает свое целостное значение имплицитным образом, то есть вызывает в сознании некоторую понятийную реальность с довольно расплывчатыми контурами, плохо сводимую к ясному определению. С целью устранения этого противоречия используется противоположная первой другая часть коммуникативной единицы, которая служит средством эксплицирования аллосемы сочетания лексем, расположенного в первой части. Эта неполнота модели коммуникативной единицы — внутреннее имманентное семантическое свойство отношения частей коммуникативной единицы по отношению друг к другу. Синтаксически они могут быть полностью симметричными частями коммуникативной единицы.

См., например: «овогдд [ аккохг " иногда "] носАщд ер-ЬмА велико и пот^ыца сА, // овогдд же н д'Ьтищь на плещю носящь, овогдд и дъвд ношддше» (Син пат, 62, 1-3). В данной коммуникативной единице денотативное значение сочетания лексем носАщд вр-ЬмА (Д1Д1), расположенного в первой части, выражено имплицитным образом. Это денотативное значение эксплицируется номинативными средствами второй части. Здесь мы видим внутреннюю семантическую неполноту модели коммуникативной единицы, хотя синтаксически обе части по отношешш друг друга находятся в тождественных отношениях.

2. Полнота модели коммуникативной единицы. Здесь имеет место эксплицитная взаимоопределяемоеть частей коммуникативной единцы. Исследуемое фразеосочетание будет понято читающим только на основе всей совокупности коммуникативной единицы. Эта полнота модели является также внутренним семантическим свойством коммуникативной единицы, которая может и не совпадать с внешними структурными элементами.

См., например, коммуникативную единицу: «клко в конемышн дни сьврдщдють дшю гр'Ьсн, // кдко изннзоу срдце вт.ЗДВИЗАеТЬ» (Амарт, 448).

3. Не дискретность модели коммуникативной единицы.

Части (компоненты) коммуникативной единицы в структрном

отношении взаимосвязаны друг с другом текучеетью языкового сознания, возможная и необходимая как заполнение непрерывных и строго определенных моментов в движении семантического субстрата сознания, то есть всякий дискретный элемент контекста всегда заряжен той или иной динамикой окружающей его семантики. Всякий дискретный элемент контекста существует как динамическая зараженность для той или иной области окружающего его контекста.

См., например, коммуникативную единицуу: «възвнснсА срдце его // н дхт» его оуклонисА на гордыню» (Амарт, 188, 19-20).

4. Целостность модели коммуникативной единицы.

Структура коммуникативной единицы есть целостность, которая

разделена внутри себя самой. Поэтому, описывая семантическое движение в сочетаниях лексем, мы не должны забывать о самой целостности коммуникативной единицы, так как целостность коммуникативной единицы рассматривается исключительно из составляющих ее элементов, а элементы целостности исследуются в свете этой целостности коммуикативной единицы.

5. Отождествление частей (компонентов) коммуникативной единицы. Между частями (компонентами) коммуникативной единицы и внутри каждой части (компонента)

возникают отношения отождествления, которые устанавливаются разными способами: вариацией или модификацией коммуникативной единицы. В результате мы имеем неполную и полную модели коммуникативной единицы.

Любые два и более множества в структуре коммуникативной единицы мо1уг находиться в разных отношениях друг с другом. Такие соотношения между частями (компонентами) коммуникативной единицы обозначаются фазами и дистрибутивной предикации. Отмечаются три фазы дистрибутивной предикации фразеосочетаний.

Нулевая фаза дистрибутивной предикации фразеосочетаний, или отношения тождества между множествами, то есть между частями (компонентами) коммуникативной единицы. Тождественность между элементами формирует инвариантную семему, которая распространяется на всю коммуникативную единицу. Семантическая структура частей (компонентов) коммуникативной единицы отражается друг в друге, то есть семантическая структура одной части (компонента) совпадает с семантической структурой сопряженной части (компонента) коммуникативной единицы. Между такими элементами коммуникативной единицы возникают синонимические отношения независимо от внешних «размеров» их частей, хотя они различаются друг от друга некоторыми семными оттенками (или стилистическим набором значений).

См., например, фразеосочетание в семантическом статусе Д1Д1: възложитн оковы н възложитн жже: лгЬдАны оковы наш» възложивт» Ц и оужд лгЬдАнл възложнв*ь (Амарт, 167).

Нулевая фаза дистрибутивной предикации фразеосочетаний осуществляется при помощи приема денотативной экспликации. Экспликация Д демонстрирует, что ни один элемент, ни в одной из частей коммуникативной единицы не претерпел сколько-нибудь существенного семантического сдвига. Отсутствие семантическою сдвига иллюстрирует, что обе части коммуникативной единицы отражают непосредственную внеязыковую сущность (Д1Д1) или опосредованную экстралингвистическую сущность (Д1Д2, Д2Д2), так как между частями (компонентами) устанавливаются эксплицитные отношения если коммуникативная единица отражает исходную степень идиоматичности.

Первая фаза дистрибутивной предикации фразеосочетаний. Коммуникативная единица, используя имплицитную форму повторной передачи одной и той же идеи, определяющейся инвариантным значением коммуникативной единицы, преобразует денотативное значение фразеосочетания, например, сочетание лексем в семантическом статусе Д1Д1 в коннотативное - К1К1.

См., например, фразеосочетанне: не въздвизати Еръви (на оукромне обоими пооучнсА чтАше же се къ прочим рлзд'Ьлениель а еже с рдсоужденни, просгь и веселый обычаи, кроткоу смыслоу, // ибо не вт>здвнзАше вровни. Амарт, 570). Фразеосочетанне не въздвиздти Бръкн, нахадящееся во второй части, рассмотренное изолированно, воспринималось бы с денотативным значением "не поднимать брови, веки" (Срезн, 1,181). Между тем глоссы первой части на оукромие, чтАше, просгь, кроткоу используются в качестве расширения денотативных семем лексических компонентов данного сочетания, получившее семантический сдвиг семем до степени К1. Следовательно, рассматриваемое сочетание только в данном контексте коммуникативной единицы обозначает понятие "проявлять какое-либо качество в чем-либо".

Вторая фаза дистрибутивной предикации фразеосочетаний. Коммуникативная единица, используя эксплицитную форму повторной передачи одной и той же идеи, определяющейся инвариантным значением коммуникативной единицы, уточняет, оттеняет, объясняет и под. коннотативное значение фразеосочеташш в семантическом статусе К1Д1 (К1Д2, К1К1), получившее тот или иной статус независимо от дистрибутивной предикации.

См., например, фразеосочетанне, получившее семантический статус К1Д1 независимо от дистрибутивной предикации: дрьждти власть (вдд всей врдтии четверовлдстное пороуми нм*ь дръждти власти // и исправливати всю Июд"Ьк>. Иуд, 189). Данная коммуникативная единица, подвергнутая экспликации К, уточняет коннотативное значение фразеосочетания дрьждти власть "властвовать", глагольная лексема которого означает не "иметь", а "управлять".

Типологию дистрибутивной предикации фразеосочетаний представляет таблица №1 (с. 27). Экспликация Д—уточнение, пояснение, конкретизация денотативных значений фразеосочетаний типа Д1Д1, Д1Д2, Д2Д2. Экспликация К — уточнение, пояснение, конкретизация коннотативных значений фразеосочеташш типа К1Д1, К1Д2, К1К1. Импликация — преобразование семантики денотативных фразеосочетаний типа Д1Д1 в коннотатпвные — К1Д1, К1Д2, К1К1.

Таблица №1

Типология дистрибутивной предикации фразеосочетаиий

Способы

взаимо- Следствия дизъюнктивных отношений

деиствия

множеств в Вариация

структуре КЕ Модификация

Модели Следствия конъюнктивных отношений

КЕ 1. Неполная КЕ II. Полная КЕ

1.0. 1.1. 1.2. 11.0. 11.1. ¡1.2.

Фазы дистрибутивной предикации фразеосочетаний экспли- импли экспли- экспли- импли ЭКСПЛИ

кация Д кация кация К кация Д кация кация К

В «■ \ S ^ г - Э и Л <3 M 3 = tа и S Ь.3 Е- = о = Ь с ^ S Ors, э Е-оо Ï О (N Г с J F-T S «Л а Е- 5 кз ^ S S S У^ ¿a OJ d" = «-je lf s < ti) о * "3^-v Q.-^ ON о j - « Е- -о >» 2 Е- S 3 'S . ф u J = Е- О И > й 2 « t° ? s. Г M u s х s s < к-? о <-> < ьа s Ос = 5 « „ О «в X " Г- = 2 Г °-Т~1 s < < Й ^ « «1 tu s а cO = « \ Э \ -3 3 м « а. < Е- -г® s о < cd =f К N3 о ей Е- И S о ts с S 0.0 = К \ 0) S о о s <=-H о ^ < s ° с о s Е- t> «> ■e s; H «Jt S c" ta oC SE-— •Й 0\ fi <CN) S ffl и 4 -r . ta q Л Sa S M ë О £ < "3 E-<s < 3 Q-. и о - = 5 Ш j3 Ш S <S О (U Q_ Е- О 0 ьг 1 о 2 « 5 <3. = < l a

Глава IV. («Денотативные фразеосочетания»)

В первом параграфе этой главы рассматриваются фразеосочетания в семантическом статусе Д1Д1, подвергшиеся нулевой фазе дистрибутивной предикации.

Фразеосочетания языка памятников древнерусской письменности Х1-начала XII вв. группируются по глаголам, которые разделены на восемь приблизительно определенных семантических групп в соответствии с их денотативными значениями (За основу принята классификация Г + С абстр древнеславянского литературного языка. См.: Копыленко М.М. Исследование в области славянской фразеологии древнейшей поры: Автореф. дне. . . . докт. филол. наук. Л., 1967): 1) глаголы созидания'и завершения (сътворитн, сьврьшдтн, иагьлтггн, оустроити и др.), 2) глаголы присвоения, обладания и сохранения (дрьждти, илсЬти, прнЬ&ти, стерлинги и др.), 3)глаголы передачи и удаления (в-ьдати, вт>зддтн, нспоуштдти и др.),

4) глаголы перемещения (нти, е'Ьждтн, носити, положмтн и др.),

5) глаголы преодоления и уничтожения (нскоремити, потр'ЬБнти, рдзроушити и др.), 6) глаголы восприятия и интеллектуальной деятельности (внд'ктн, в'кддти, в^штдтн, рдзоулгктн и др.), 7) глаголы физиологического и психического состояния (нз'йстн, тьрп-кти, възкрднити и др.), 8) глаголы, обозначающие действия и состояния объектов природы (възблнстатн, омрдчдти, лролитн и

др.).

Приведем примеры денотативных фразеосочетаннй в семантическом статусе Д1Д1.

I. 0.: пр'Ьклоннти гллвл ((.. .) оумнлн сА ердцьмь н оврдз*ьмь // преклони глдвоу и рьцн сь стендниемь: (. ..) къто ддеть глав-Ь моей водоу и очима монмл сльзы. И. 1076, 221, 6-13). Первый компонент служит средством эксплицирования денотативного значения фразеосочетания пр-Ьклоннти глдвж "склонить, опустить голову" (Срезн, II, 1653). Ср. это сочетание лексем с идентичным значением в Остр: «Пр'Ьклонь, глдвж, пр'Ьдлсть. дх*ь» (XIX, 30).

Совр.рус.язык, сохраняя облик древнеславянского фразеосочетания, отражает семантический сдвиг обоих компонентов до степени К1. Данное сочетание лексем имеет коннотативное значение "приютиться, найти пристанище, кров". Ср.: Каждый из нас должен сейчас решить, где ему иреклоннть голову. Айтматов, Плаха.

I. 0.: рлзроушнтн оузы (Излю л*Ьт 40 егож крепость и моужьство поклздеть сия, // явлАютк же и различная н кргкпкыя оузы рАзроушн спростд роуклмд его. Амарт, 116, 13-15 (Б, 152)). Коммуникативная единица путем повторения семы "разрушение" уточняет денотативное значение исследуемого сочетания.

В совр.рус.языке вместо глагольной лексемы рлзроушнтн употребляется синонимичная лексема разорвать (узы, оковы, цепи). Новые компоненты лексем претерпели семантический сдвиг до степени К1: «освободить от чего-либо ограничивающего свободу, от чего-либо тягостного, обременительного» (MAC, III, 626). Ср.: [Паратов:] Угар страстного увлечения скоро проходит, остаются цепи и здравый рассудок, который говорит, что этих цепей разорвать нельзя, что они неразрывны. А.Островский, Бесприданница.

Наибольшее число фразеосочетаний в семантическом статусе Д1Д1, подвергшиеся дистрибутивной предикации (экспликации Д), образуют две семантические группы: глаголы восприятия и интеллектуальной деятельности и глаголы физиологического и психического состояния. В сумме эти две группы фразеосочетаний составляют 51, 6 %. На долю экспликации Д (I. 0.) приходится 54, 7%, а на экспликацию Д (II. 0.) — 45, 8%.

В совр. рус. языке представлены все восемь семантических групп фразеосочетаний (80%). Этот факт демонстрирует преемственность между языком памятников древнерусской письменности и совр. рус. языком в области сочетаемости лексем.

Во втором параграфе четвертой главы исследуются фразеосочетаиия в семантическом статусе Д1Д2, Д2Д2, подвергнутых нулевой фазе дистрибутивной предикации. В фразеосочетаниях типа Д1Д2 один из компонентов обозначает новый денотат. Между семемами Д1 и Д2 одной и той же лексемы обязательно имеется пересечение сем: минимум одна общая сема семемы Д1 присутствует и у семемы Д2.

См., например, фразеосочетание сьврьшдтн оудк (сушю и мокро вт» едино слгкшдя // н сьгласно свершля удьствия. Амарт, 66, 27-28 (Б, 69)). Лексемы удьствне нет в словарях. Ср. однако оудь в значении "песнь" в Супр (Садн, 142). У де Боора apfj-oviav "скрепление, связь; порядок; лад; слаженность, соразмерность; стройность, гармония" (ДРС, 237). Если в древнеславянском языке лексема оудь. обозначает "песнь", то в дистрибутивной коммуникативной единице лексема служит для обозначения совершенно нового денотата. Коммуникативная едшшца, используя эксплицитную форму бинарной передачи одной и той же

семантики "созидание соразмерности", уточняет новый денотат субстантивной лексемы оудь, которая здесь имеет значение "гармония", что подтверждается греческим контекстом.

Степень семантической неделимости денотативных фразеосочетаний в семантическом статусе Д2Д2 достаточно высока: определяя значение всего сочетания, мы исходим не из значения компонентов, составляющих то или иное фразеосочетанне.

См., например, фразеосочетанне пострнгдтм власы (власы постригь // и в^ мнншьское лощение осоудив^сА. Амарт, 357, 26-27 (Б, 535)). Второй компонент коммуникативной единицы эксплицирует имплицитное значение фразеосочетанния постригати власы "посвящать в монашество" (Срезн, II, 1266), компоненты которого обозначают вторичную внеязыковую сущность. Ср. дистрибутивную коммуникатив1гую единицу в Первой Новгородской летописи: «Кнзь Михаилъ посгр'Ьгы снви своемоу Ростислав Новегород'Ь оу ст-Ьи Софии // н оуга влась дрхеиспт» Опирндон». Ср. значение лексемы оугдти "отрезать" (Срезн, III, 1349), которая, сочетаясь с субстантивом елась, получает семантический статус Д2. Это свидетельствует о том, что глагольный компонент анализируемого сочетания лексем пострнглти был, по-видимому, позднее заменен синонимичной лексемой оугати.

В совр.рус.языке древнеславянскому фразеосочеташш соответствует тождественное по семантике другое сочетание. Ср.: Она ушла в монастырь и тале приняла постриг (из разговорной речи).

Наибольшее число фразеосочетаний в семантическом статусе Д1Д2 (Д2Д2), подвергнутых экспликации Д, образуют глаголы восприятия и интеллектуальной деятельности и глаголы перемещения. В сумме они составляют 37,2%, на остальные семантические группы приходится — 62,8%.

На долю экспликации Д (1.0.) приходится — 60,5%, а на экспликацию Д (И.О.) — 39,5%.

Степень вхождения фразеосочетаний в семантическом статусе Д1Д2, Д2Д2, бытующих в языке памятников древнерусской письменности XI-начала ХНвв., в совр. рус. язык достаточно велика (93,1%). Наибольшее число этих сочетаний образуют глаголы восприятия и интеллектуальной деятельности (16,2%).

Обнаружены только три фразеосочеташш в семантическом статусе Д1Д2 (Д2Д2), которые по своему происхождению относятся к раннему древнеславянскому языку: творитн сдоужькы (Халк), ВЪЗИСКАТИ жизнь (Остр), итн въ поустыник (Супр).

Глава V. («Коннотативные фразеосочетания»)

В первом параграфе настоящей главы анализируются фразеосочетания в семантическом статусе К1Д1, подвергнутых первой и второй фазе дистрибутивной предикации, один из компонентов которых претерпел семантический сдвиг семем до степени К1.

См.: И.2.: сьвьршити д*Ьло (6т>дли дъштерь н коудешн сьвьршнл'ъ д^ло велико // и моужеви рдзоумнвоу въдди кк. И. 1076, 340, 7-10). В древнеславянском - I более частотным является сочетание лексем творити д^кло. Ср.: Вьсл д1злд свои творАть да виднмн влджть члкы (Остр, XXIII, 5); ни д'Ьлд творнмдга вез влдгочестьн'ьнх'ь Оленин приАтьнд сжть от вогд (Хиланд, 2, 6). В древнеславянском - II мы наблюдаем синонимичную замену глагольного компонента данного фразеосочетания. Ср. в «Послании» игумена Памфила псковскому наместнику (1505 г.): «©гдд совершнвше нощь т\ в*ь всяц'Ьх'ь игрАХ^» н д'ЬлесЬх'ь неприязненных^» (№ 22).

И.2.: оутврьдитн с*ьоуз*ь (Брдкъ сьглдсистд створити, // пдч о семь, любовным ст^зт» угвердистд. Амарт, 550, 2-3 (В, 45)). Фразеосочетания, образованные глаголом оутврьдити сильно отличаются от соответствующих сочетаний в совр. рус. языке. В них ощущается еще этимология глагола: "сильный, крепкий; становиться твердым, крепким, сильным " (Садн, 324). Ничего подобного мы не найдем в современных русских сочетаниях: утверждать господство, план, повестку дня, право, преиущество, тезисы (. . .).

I.2.: приЬАти норовы (ТгЬм*ь же чАдо мое изболи си ткх'ь житие // и тЬх'ь норовы приимн . И. 1076, 162, 10-12). Ср. это фразеосочетание в структуре дистрибутивной коммуникативной единицы ПВЛ: «На о и едннт> гдзык рдзд'Ьлишдс // и рдзидошдсА по стрднАМт», и кождо свога норовы прияшд» (введение). Лексема норовъ (в значении "образ действия ") встречается в Иуд. Ср.: «Неутвръжендго норовд (too трбпоо то аусоцсЛоу)» (I, 4). Ср. значения лексемы тролои 1) " направление "; 2) "способ, образ, манера, лад"; 3) "характер, нрав "; 4) "обычай "; 5) "образ действия" (ДРС, 1650). ЧАН приводит древиеславянское (I) сочетание приЬАти нрдвт. (Д1: 'обычай, нрав'; 'привычка'; 'способ' (ЧАН, XXI, 442)). Эти факты свидетельствуют о том, что анализируемое фразеосочетание является семантической калькой с греческого прототипа, однако процесс калькирования произошел в древнеславянском языке-I, а сочетание с субстантивом норовъ отражает всего лишь восточнославянский фонетический облик.

Наибольшее число фразеосочетаний типа К1Д1, подвергнутых первой и второй фазе дистрибутивной предикации, приходится на образованные глаголами созидания и завершения и глаголами присвоения, обладания и сохранения. В сумме эти две семантические группы составляют 43,7%.

312 фразеосочеташ1Й в семантическом статусе К1Д1 подверглись экспликации К (91,3%). И только 31 фразеосочетанне в семантическом статусе К1Д1 подверглись импликации (87%). Степень вхождения коннотативных фразеосочетаний в семантическом статусе К1Д1, бытующих в переводных и оригинальных памятниках письменности XI- начала ХНвв., в совр. рус. язык велика (77,8%). Наибольшее число этих фразеосочеташш образуют глаголы присвоения, обладания и сохранения и глаголы созидания и завершения. В сумме они составляют 104 фразеосочеташш (38,8%).

Из 343 фразеосочетаний 97 сочетаний лексем (28,3%) языка памятников пнсьмеплостп Х1-начала ХНвв. по своему происхождению относятся к раннему древнеславянскому языку.

См., например: творити млкл (Бес), приЬАти сьмрьть (Супр), дати веселие (Сии пс), дати законъ (Уст), блюсти заповедь (Остр) и др.

У 246 фразеосочетаний не обнаружены соответствия в древнеславянском языке-1.

См., например: творити искусь (ПВЛ), ист»лннти желдние (Дан), хрлннтн повеленне (ПВИ), коупнтн сргЬвролюкие (Сии пат) и др.

Эти факты свидетельствуют, во-первых, о том, что наблюдается преемственность между ранним древнеславянским языком и языком памятников древнерусской письменности в области сочетаемости лексем и, во-вторых, исследуемые переводные памятники письменности были переведены древнерусскими переводчиками не позднее XI века на территории древней Руси.

Во втором параграфе пятой главы исследуются фразеосочетания в семантическом статусе К1Д2, подвергнутых экспликации К (1.2., 11.2.) и импликации <1.1., II. 1.).

См.: 1.2.: приИгги покАлние (Лште нстиньно поклянне ХОштеши прияти, то гдви е д'Ьл'ьмь // лште гърдости клеши сА покажи сьлгЬрение. И. 1076, 264, 1-5). Ср. это сочетание в Сии пат и Супр: «[днгли глюше:] поне же вид*к еъ рдзоулгь еА на то пр'кклон'ьши сА приАть еА покдАние, // да покддниемь она влддАдше иже си тдко на оум*ь наложи». Син пат, 364, 17-20; «не ХОтАште приАти по кръштении поклдниГе сьплсеннки. Супр, 362, 8. В древнеславянском языке - I анализируемое сочетание

имеет семантический статус К1Д1—'получить покаяние' (ЧАН, XXVI, 121-122), в древнерусских памятниках данное сочетание подверглось экспликации К: один из компонентов коммуникативной единицы эксплицирует значение исследуемого фразеосочетания — 'подверпгуться таинству покаяния' (Срезн, II, 1103).

II. 1.: приИЧти тдинт» (бннхъ тдинт» прияшд, // законы же от святдго оного прияшд языка. Амарт, 404, 24-25 (Б, 615)). Ср. субстантивное сочетание прн1Атне тдинт» ("причдщение святых тдим") в Служебнике Варлаама (ХНв.): «Елгоддрилть тА, ги ве ндшь, о приятии стх"ь (. . .) нбсныхт» твонх'ь тдинъ» (л. 9). В Амарт сочетание при1Атн тднн'ь имеет семантический статус К1Д2: второй компонент коммуникативной единицы эксплицирует имплицитное значение анализируемого фразеосочетания — "постигнуть святые законы".

Совр.рус.язык сохранил облик этого сочетания. Ср.: - Но вот-с причастился я, а Постельников опять предо мною (. . .) и поздравляет мета с принятием святых танп. Лесков, Смех и горе.

Наибольшее количество фразеосочетаний в семантическом статусе К1Д2, подвергнутых экспликации К и импликации, образуют четыре семантические группы: глаголы присвоения, обладания и сохранешш (29,6%), глаголы созидания и завершения (15,3%), глаголы перемещения (15,3%) и глаголы преодоления и уничтожения (15,3%). В сумме эти четыре группы составляют 75,5%.

32 фразеосочетания подверглись импликации (22,4%), а 76 фразеосочетаний — экспликации К (77,6%).

Степень вхождения фразеосочетаний типа К1Д2 языка памятников древнерусской письменности Х1-начала XII вв. в совр. рус. язык также велика (91,8%). Первые четыре места занимают фразеосочетания тех же семантических групп — присвоения, обладания и сохранения; преодоления и уничтожения; перемещения; созидания и завершения.

Из 98 фразеосочетаншг 19 сочетаний лексем (19,4%) языка памятников древнерусской письменности Х1-начала XII вв. по своему происхождению относятся к раннему древнеславянскому языку (19,4%). См., например: творити вешть, (И. 1073), приЕАтн овр'Ьздние (Остр), илгктн вештк (Ефрем), носити вр-Ьл\А (Остр),

ОБРАСТИ БЛАГОДАТЬ (ИСХОД) И Др.

У 79 фразеосочетаний не обнаружены соответствия в раннем дравнеславянском языке. По-видимому, они образованы на восточнославянской почве по аналогии с древнеславянских сочетаний - I.

См., например: нзвьрдти чАсть, (Остр) — при1Ати чАсть (СБГ), при1Атн крьштень1е (Пандекты Антиоха) — възАти крыцение (Син пат), оупрдвити стьзик (Служебшя минея за октябрь) — оупрдвити пжть (Син пат) н др.

Эти факты свидетельствуют, во-первых, о преемственности между сопоставляемыми языками и, во-вторых, отражают не только процесс первоначального накопления фразеологического фонда языка памятников древнерусской письменности в начальный период его развития, но и демонстрируют еще раз, что исследуемые переводные памятники письменности были переведены древнерусскими писцами не позднее XI века на территории древней Руси.

В третьем параграфе пятой главы исследуются фразеосочетания в семантическом статусе К1К1, подвергнутых экспликации К (I.2., II.2.) и импликации (1.1., II.1.). В этом параграфе выявляется механизм преобразования значений фразеосочетаний типа ДЩ1 в сочетания типа К1К1.

См.: 1.1.: в'ьзложити ржкы ((. . .) в*ьзложь, роуш своея нд рдло и оврдщь ся въспять, // оупрлвденъ есть въ црство невесьное. Ж. Феод, 92, 2-6). Компоненты коммуникативной единицы эксплицируют имплилицитное значение анализируемого сочетания —'совершенствоваться в чем-либо для приобретения чего-либо'. Глосса рало здесь обладает fig. значением (ср. субстантивное сочетание рдло трьп'Ьнид (apotpov) в Златоструе (сл. 4)). Ср. сочетание возложит« ржкы в Остр: «(. . .) възложь. ржкы csoelA нд рдло н зьрА егьспАть,, // оупрлклен'ь есть вуь црствне кжне» (от Луки, IX, 62). Коммуникативная единица в Ж.Феод и в Остр обладает инвариантным fig. значением, которое образовано благодаря дистрибутивной предикации.

1.1.: простнрдтн ржкж (Ти во, не причдстници вам суще, стыдятся // и досел'Ь нд святдго руку не простирдють. Иуд, 382, 8-10). Компоненты коммуникативной единицы эксплицируют имплицитную денотативную семантику анализируемого сочетания — 'выступить против кого-либо'. Фразеосочетание исследуемой модели в контексте дистрибутивной коммуникативной единицы получает разные значения. Ср.: [Исдя рече:] «(. . .) простру руку свою нд тя, // истлю тя, и рлсЬю тя, паки не приведу тя» (ПВЛ, 96). Здесь сочетание простирдти ржкж приобретает значение "истребить, уничтожить кого-либо". По-видимому, коммуникативная единица в ПВЛ является цитатой из Илар: «Простру руку свою нд тя, // истлю тя и рдсЬю вы» (л. 45). Ср. еще одно употребление анализируемого сочетания в И. 1076: «Аште нд д^ло роуц'Ь

простирлешн // яэыкъ тн да поеть а оул\т» тн да молить c<$v» (285, 7-10). Здесь исследуемое сочетание имеет семантику "преобразовывать что-либо".

Совр.рус.язык сохранил облик сочетания простирдти ржкж (рлц'Ь) с синонимичной заменой глагольной лексемы: «протянуть руку кому - 'помочь кому-либо'. Поднять руку на кого- что-1) 'ударить или пытаться ударить кого-либо'; 2) 'убить или пытаться убить кого-либо (. . .) 3) "выступить против, выразить отрицательное отношение к кому-, чему - либо (. . .) "» (MAC, III, 738).

Наибольшее число фразеосочетаний в семантическом статусе К1К1, подвергнутых экспликации К и импликации, образуют две семантические группы: глаголы перемещения (29%) и глаголы преодолешш и уничтожешм (23%). В сумме эти семашпческие группы составляют 52%.

На долю экспликации К приходится 141 фразеосочеташш (65%), а на долю импликации — 76 фразеосочетаний (35%).

В совр. рус. язык вошло большое число фразеосочетаний в семантическом статусе К1К1, бытующих в языке переводных и оригинальных сочинений XI-начала ХПвв.: из 217 фразеосочетаний вошли в совр. рус. язык 206 фразеосочетаний (94,9%). Дпминуэнда их совпадает с общей днминуэндой: первые два места занимают сочетания тех же семантических групп — перемещения; преодоления и уничтожения.

Из 217 фразеосочетаний 60 сочетании лексем (27,6%) языка памятников древнерусской письменности XI-начала ХПвв. по своему образованию относятся к раннему древнеславянскому языку.

См.: сътворити сЬть (Остр), оудръждти Кчзыкъ (Син пс), пр'йддтн вт» ржц'Ь (Пандекты Антиоха), омрдчити слънце (Супр) и др.

Эти факты показывают преемственность между древнеславянским языком - I и языком памятников древнерусской письменности XI-начала ХПвв. в области сочетаемости лексем.

У 157 фразеосочетаний не обнаружены соответствия в древнеславянском языке — I. Нам представляется, что эти сочетания по своему происхождению являются восточнославянскими.

См., например: х^дитн по стопами (Син пат, СБГ), пр'Ьстоупнти красть (Мои, ПВЛ), в-Ьпадати вт> ржц'Ь (И. 1076, ПВЛ) и мн.др.

Эти факты отражают процесс формировашгя фразеологического фонда языка памятников древнерусской письменности в начальный период его эволюции. Кроме того, они демонстрируют еще один раз,

что исследуемые переводные памятники письменности были переведены древнерусскими переводчиками не позднее XI века на территории древней Руси.

Глава VI. («Межъязыковая идиоматичиость»)

В настоящей главе исследуется степень типологической близости языка памятников древнерусской письменности Х1-начала ХПвв. — Я1 по отношению к греческому языку — Я2 в области сочетаемости лексем.

Анализируя степень МЯИ, мы исходим из следующего определения: «Сочетание языка Я1 является идиоматическим относительно языка Я2, если, и только если, имеется хотя бы одна лексема, обладающая специфическим для данного сочетания переводом на язык Я2" (Копыленко М.М. Сочетаемость лексем в русском языке: Пособие для студентов. М., 1979. - С. 67). Итак, степень МЯИ может определяться числом сочетаний со специфическим переводом общей лексемы. Чем больше число сочетаний со специфической трансформацией, тем меньше их идиоматичность. Специфическим переводом (трансформацией) считается, если в других сочетаниях данная лексема переводится не так как в данном сочетании.

При определении степени МЯИ нами различаются явления интерпретации и собственно перевода (И.И.Ревзин, В.Ю.Розенцвейг). При собственно переводе (эквивокабульном переводе) сохраняется первоначальная схема структурно-синтаксических отношений оригинала, при интерпретации же (неэквивокабульном переводе) схема структурно-синтаксических отношений оригинала разрушается, а сохраняется лишь инвариант смысла (интерпретация — не любое отклонение от схемы структурно-синтаксических отношений оригинала, а лишь не вытекающее неизбежно из правил корреспонденции).

Не привлекая к анализу описания, мы для определения степени МЯИ рассматриваем лишь сочетания лексем, переданные на язык памятников древнерусской письменности при помощи собственно перевода.

Изучая текст переводных памятников древнерусской письменности и сопоставляя его с греческими текстами, мы пытаемся выявить творческую индивидуальность переводчиков исследуемых памятников письменности, исследовать формы и способы передачи

идиоматичности фразеосочетаний в языке памятников древнерусской письменности и греческом языке, выявить степень идиоматичности в языке Я1 (внутреннюю) и древнеславянско-греческую МЯИ.

Выделяются пять классов идиоматичности:

1) фразеосочетания малоидиоматичные внутри Я1, являющиеся малопдиоматичными относительно Я2;

2) фразеосочетания мало идиоматичные внутри Я1, являющиеся высокоидиоматичными относительно Я2;

3) фразеосочетания высокоидиоматичные внутри Я1, являющиеся малоидиоматичными относительно Я2;

4) фразеосочетания высокоидиоматичные внутри Я1, являющиеся высокоидиоматичными относительно Я2;

5) фразеосочетания высокоидиоматичные внутри Я1, являющиеся высоко идиоматичными относительно Я2 (в нашем случае греческие сочетания лексем, подвергшиеся импликации в составе дистрибутивных коммуникативных единиц).

Все исследованные нами примеры фразеосочетаний первого класса иллюстрируют параллелыпле способы выражения идентичных понятий (присущих обоим языкам). Такие фразеологические соответствия представляют собой формы эквивокабульного перевода, то есть используется переводчиком первое словарное значение того или иного компонента сочетания лексем.

См.: н влдсы пострнгь // и вт> мнншьское пощенне Осудив'ъсА. Амарт, 357, 26-27. — кш. tt|v коцг|у алокефсхjxcvoq // )aova5ikr|v aoktioiv otokpivo^svoq (Б, 535); н в ЗОувы глАдатн, // от нихже оув'Ьддтн, коликол'Ьтеггь се коневм. Амарт, 505, 6-7. — тощ те óóovTaq 5vacK07if[oai, // acp cóv r| tcov stcov 7гаоотг|с бкхуп'махг.тал той 5е 17гтюи Spaauvo^svou (В, 5).

Однако встречаются такие сочетания лексем в Я1 и Я2, в которых этой идентичности понятий нет. Например, фразеосочетание в Я1 имеет семантический статус Д1Д1 (потр'квнти сА жрьтвьннцн), а в Я2 - Д2Д2 фсоцои каЭоирсо). Но такое несоответствие не дает оснований говорить о более высокой идиоматичности в том или ином языке, так как это несоответствие находится на уровне денотативном, поэтому мы относим такие явления в области сочетаемости лексем в Я1 и Я2 к мало идиоматичным сочетаниям.

Случаев несовпадения (кроме одного фразеосочетания — Хрднитн сън*ъ — xa^iíaq wtvav (буквально означает «хранитель сна»)) компонентов или конструкций в исследованных нами коммуникативных единицах не наблюдалось. Мастерство переводчика здесь ощутимо только в одном аспекте: если, например, в Я2 используется сочетание лексем, обозначающее опосредованную

экстралингвнстическую сущность (Д2), то в Я1 переводчик может передать его значение такими сочетаниями, которые отражают непосредственную внеязыковую сущность (Д1). Ср. пример: (Д1Д2) аиуаХаю о яла — (Д1Д1) съкр<^шити оружие. Это демонстрирует тонкое языковое чутье переводчика, хорошо знающего греческий текст. В большинстве случаев мастерство переводчика, к сожалению, мало ощутимо, так как используется наиболее частое (первое словарное) значение того или иного компонента фразеосочетания.

Здесь дистрибутивная предикация влияет только на внутриязыковую идиоматичность: служит для эксплицирования денотативных семем. В области межъязыковой идиоматичностн дистрибутивная предикация не оказывает никакого влияния на семную структуру анализируемых фразеосочетаний в семантическом статусе Д1Д1, Д1Д2, Д2Д2, так как этот процесс протекает в Я1 и Я2 изолированно друг от друга и не пересекаются друг с дсугом. Здесь мы устанавливаем лишь типологическое сходство - различие между сочетаниями лексем.

В Я1 наблюдается широкое семантическое калькирование с греческого прототипа, так называемый «рабский» перевод (Н.А.Мещерский), когда переводчики не находили эквивалент в родном языке, а стремились передать буквальное содержание греческого текста и сочетания лексем в частности. Однако, это ни в коем случае нельзя относить к «ущербности» языка древнерусской письменности Х1в., а, наоборот, свидетельствует о явлении обогащения и накопления фразеологического фонда языка в начальный период его развития.

Анализ фразеосочетаний второго класса позволяет констатировать о том, что некоторые компоненты фразеосочетаний требуют употребления рядом с ними лексем со специфическим, особым значением. Переводы таких фразеосочетаний иллюстрируют высокое мастерство переводчиков Я1 в подборе необходимых лексем.

См.: ожиддти пр'ЬстлвлениЕйУ — аусфа^ХшЭои коцлт^т:; хота съврьшенсш любъвшж бжню пребывания (Прейшен: ексоу

<ХУвТх,еу еаихоу те^еш яадю 71ро<; тоу парацеусоу) //

И ожнддА проставления (ауараМ.еаЭои коц^а^с) от сего мирл. Сии пат, 387, 17-19.

Ср. семантику лексем: а\>сфак)яъ$а.1 1) 'набрасывать, насыпать'; 5) 'отсрочивать, откладывать'; 6)'медтггь, затягивать, задерживать'; 8) 'приступать, начинать' (ДРС, 110); кофг^Ц 1) 'лежание'; 2) 'сонное состояние, сон' (ДРС, 960); ожндати-Д1: "ждать" (Срезн, II, 632); пр*кстАвленнЬ&-Д2: "смерть, кончина" (Срезн, II, 1695). В Я1 наблюдается специфический перевод греческого сочетания лексем.

Различие проявляется не только в этом отношении, но и в семантическом статусе — в Я1 мы имеем фразеосочетанне Д1Д2, а в Я2 - К1Д2.

В Я1 наблюдается широкое семантическое калькирование с греческого оригинала. Этим фактором объясняется появление в Я1 фразеосочетаний с семантическим статусом Д1Д1, Д1Д2, Д2Д2, тогда как греческий текст отражает сочетания лексем с высокой внутриязыковой идиомагичиостыо, получившие семантический статус К1Д1, К1Д2, К1К1.

См.: творити прдвьдж — еяасткео) 5tKocoauvr|, творити составление — tivcd auaxacnv , длти ДДры — парсуа 11 ДР-

Такие факты свидетельствуют об явлении обогащения и накопления фразеологического фонда языка памятников древнерусской письменности в начальный период его эволюции.

Дистрибутивная предикация остается в рамках внутриязыковой идиоматичности: в Я1 эксплицирует семантику денотативных лексем, в Я2 — коннотативных значений сочетаний лексем. Кроме того, в Я2 наблюдается имплицирование денотативных фразеосочетаний, то есть процесс перевода денотативных сочетаний в коннотатпвные.

См., например: иже вт> нн^'ь оулхъ изв'Ьстьн ке испытдв'ьше // рлзоулгьмь вжествьныимь окатыша. Студ, 266, 14-17. — Kai XOV 8V аитаТст voov otKpißscxepov epcuvriaavtct; // yvaxnv ösioxepav £7&ouxr|aav

(Ibid., 428).

Анализ фразеосочетаний третьего класса дяет основание утверждать о том, что в Я1 один из компонентов сочетания лексем испытывает семантический сдвиг до степени К1, тогда как греческий прототип обозначает непосредственную (или опосредованную (Д2)) экстралингвнстическую сущность (Д1).

^ JV * * *

См., например: лншити с/л жены — ataxoco yovn Не лиши сА жены моудры и влдгы // влгд'Ьть во ея есть пдче злата. И. 1076, 339, 3-5. — jj.ti aazoyex yovouKoi; оо(рг[(; кса ауаЭт^, // кса уар хаРЧ otuxr)<; unsp то xpucriov (Ibid., 767).

Ср. значения лексем: шстхо'м 1) "уничтожать, истреблять, губить" (ДРС, 56); уоуп 1) "женщина"; 3) "замужняя женщина, жена, супруга" (ДРС, 337). Наблюдается специфический перевод глагольной лексемы. Можно предположить, что данное сочетание лексем является славянским по происхождению. Кроме того, высокая идиоматичность в Я1 есть результат дистрибутивной предикации анализируемого фразеосочетания.

Стала явственнее намечаться тенденция формирования сочетаний лексем, являющиеся исконно славянскими по происхождению: некоторые компоненты (в основном глагольные

лексемы) фразеосочетаний стали требовать употребления рядом с ними лексем со специфическим, особым значением. Переводы таких сочетаний лексем демонстрируют возросшее мастерство переводчиков в подборе необходимых эквивалентных лексем, сохраняя при этом структурно - грамматическую основу греческого оригинала.

См.: кт^здатн вт>зДААНие — аутало515соц1 <xvriano5o|j.a, ОТмЧл'атн замыслы — (хлоотресро ßoubxc , льстнтн доушж — ауатах<в vj/uxnv 11 ДР-

В Я1 мы наблюдаем широкое семантическое калькирование с греческого языка.

См.: наводитн скок'ьлжение — епаую оХшЭоо, доити ßt нел\ошть — боусо г.ц абиусхщау, покрытн зел\лм\ — стика/.илто yr\v и др.

Дистрибутивная предикация здесь также, как и в предыдущих классах фразеосочетаний, протекает параллельно в обоих языках, оставаясь в рамках вггутрнязыковон идиоматичности: в Я1 служит для эксплицирования или имплицирования значений фразеосочетаний, в Я2 — только для эксплицирования денотативных семем.

См.: Феодосии (...) вжствьное крщенне приАмъ // и вт» весмртье овновнв'ьсА Амарт, 373, 20-21. — oq Ttpiv тслеит^аг) то Seiov ßa-ятюца 8ei|<x|asvo<; // Kai eic; Trjv aSavaaiav ауауеуут^Эсц едг./хитг\агл' (Б, 562).

Фразеосочетания четвертого класса дают возможность судить о высокой степени (внутри Я1 и Я2) идиоматичности (за счет соматического сдвига семем в компонентах) и в то же время показывают высокую степень межъязыковой идиоматичности (за счет специфического перевода одной и той же лексемы) как по отношению к Я1, так и по отношению к Я2. К этому классу относятся фразеосочетания, подвергшиеся экспликации К в Я1 и Я2.

См.: оутврьднти С'ЬЛЗ'Ь — ¿71109177«) Ssa^iov ЕрАК'Ь СЬГЛАСИСТА СТВОрнТИ, // ПАЧ О С6МК ЛЮБОВНЫМ С'ЪуЗЛЬ

утверди ста. Амарт, 550, 2-3. — уащкоу auva^ayjia novrjaaaSai auvecpcovriacxv, // u/xov ск xoüxoo tov хцс, o.yanr\q беацоу етиаф1ууоуте<; (В, 45).

Ср. семантику лексемы етисфгуусо 1) 'жать, сжимать'; 3)'связывать' (ДРС, 639). В Я1 прослеживается специфический перевод глагольной лексемы греческого прототипа. Фразеосочетания в Я1 и Я2 являются высокоидиоматичными сочетаниями лексем.

В языке памятников древнерусской письменности наблюдается широкое семантическое калькирование с греческого прототипа.

См.: въздрдстити лкзк'ьвь — aûÇavco ауаэтт) ß'h одежю од*Ьвъ сА въздрдстнти люв'ъвь кт» коу // иже зил\'к и л'ЬгЬ стройный одеждА ддроуеть ндм. И. 1076, 677, 3-7. —

ао^цстоу tt]v ец 9eov ocya.7rr|v, // oç Kai уецисоуt Kai Ocpci eTtiTrjôsia r,(.uv

акЕласцата rz/aptcono (Ibid., 818). Ср. значения лексем: aixäv« 1) 'увеличивать, усиливать, расширять'; 3) 'увеличиваться, возрастать, расти'; 4) 'вырастать' (ДРС, 264); схуалт] 1) 'любовь' (ДРС, 17). Глагольный компонент сочетания является семантической калькой с Я2.

Все кальки с греческого объединяет одна общая особенность: они прибавляют к славянским лексемам добавочные значения, которые переносят их из бытового плана в план более высокий, в сферу филисофских, мировоззренческих ассоциаций. Эти новые дополнительные семемы становятся коннотативными в отличие от денотативных, — связанных с непосредственной внеязыковой сущностью. Исследуя семантические и фразеологические кальки с греческого, мы проникаем в коннотативное мышление восточных славян, выясняем, какое великое участие в формировании этого коннотативного мышления приняли идеи и эстетические взгляды, исходившие от византийских писателей, хронистов и богословов.

См., например, глагол к*ьздрлстнти, который имел исконное значение "возрастить, увеличить", приобрел новое коннотативное значение "усиливать что-либо", то это произошло потому, что он стал употребляться не только с наименованиями каких-либо растешш (трлвл, смоковне, виногрАдъ), но и с абстрактными существительными, как любъвь, гр'Ьх'ь- Не присущая искони глаголу в-ьздрлстнтн сочетаемость заимствована у греческого глагола aô^avo, который, как и славянский вт>здрлститн, образован от корня со значением, "рост": (ср. сочетание нового времени:Продолжает растн по1гулярность молодого поэта среди молодежи; В нем росло недовольство собой). В данном случае круг сочетаемости глагола к'клдрлстити расширился весьма значительно за счет разнообразных в семантическом отношении лексем. Таким образом, семантическая калька явилась основой для создания, накопления и формирования фразеологического фонда в Я1.

И наконец, к фразеосочетаниям пятого класса относятся сочетания лексем, подвергшиеся импликации, — высоко идиоматичные внутри Я1, являющиеся высоко идиоматичными относительно Я2. В Я1 сохраняется структурно-синтаксическая модель греческой коммуникативной единицы, которая, используя имплицитную форму повторной передачи одной и той же идеи, определяющейся инвариантным значением коммуникативной

единицы, отражает первую фазу дистрибутивной предикации фразеосочетання: компоненты синтаксической конструкции преобразуют денотативные семемы одного или обоих компонентов сочетания лексем в семантическом статусе Д1Д1 в коннотативные — К1К1 (К1Д1).

См.: простнрати ржкж —гтусл У.ыра

Тн ко, не причдстннци клл\ стыдятся и досед'Ь на святаго роукоу не простирлють. Иуд, 382, 8-10, — тоос; цт^ цетехоуток; ЕУтрслеатал та тсоу тгсЛерлсоу аукх // кал ц£%р1 уоу гад у/драс еке%е1У (Н, 484). Ср. значения лексемы ежусо 1) 'иметь, держать'; 2) 'протягивать'; 4)'направлять, устремлять'; 5)'нападать, преследовать' (ДРС, 597).

Славянские сочетания лексем приобретают новые для себя добавочные коннотативные значения путем семантического калькирования с греческого. Этот процесс, по-видимому, происходил не на восточнославянской почве, а значительно раньше, то есть в кирилло-мефодиевскую эпоху. Об этом свидетельствуют сопоставлешш с фразеосочетапиями раннего древнеславянского языка, проведенные в IV и V главах диссертации. Из этих фактов явствует, что исследуемые переводные памятники древнерусской письменности были переведены во второй половине XI века или, в крайнем случае, в конце XI века, но не позднее этого времени.

В Заключении подводятся итоги исследования и выдвигаются задачи и перспектива дальнейшего исследования фразеосочетаннй совр. рус. языка в диахроническом плане.

Задача комплексного исследования фразеосочетатш в структуре древнеславянских коммуникативных единиц:необходимо сравнить фразеосочетання древнеславянского языка других изводов с сочетаниями лексем памятников древнерусской письменности XI-иачала ХПвв. с целью определения типологической близости древнерусской дистрибутивной предикации с другими изводами древнеславянского языка.

Глубокое проннкновешю в суть сочетаемости лексем в структуре определенных коммуникативных единицах позволит выдвинуть новые перспективы развития фразеологии не только экстенсивным путем (за счет привлечения эксцерпированного материала все новых и новых памятников древнерусской письменности), но и интенсивным путем:за счет определения новых проблем концептуального характера и обнаружения новых закономерностей сочетаемостм лексем в контексте иных коммуникативных единиц в уже исследованных памятниках письменности.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Исследование в области фразеологии памятников древнерусской письменности XI-начала XII веков. - Монография, Алматы: Гылым, 1994. - 11, 4 л. л.

2. К исследованию фразеологии переводных памятников древнеславянскон письменности // Функционально-семантический аспект исследования языковых единиц (Межвузовский сборник научных трудов). Алматы:АГУ имени Абая, 1992. - 0, 5 п. л.

3. Проблемность в «Хронике» Георгия Амартола // Международный научный симпозиум>Творческое мышление: парадоксы и парадигмы развития» (тезисы выступлений). Целиноград, 1991. - 0, 3 п. л.

4. Эквиполентная оппозиция в языке фплософско-этической прозы Абая Ц Материалы вторых Сейфуллинскпх чтений. - Т1. Целиноград, 1992. - О, 3 п. л.

5. «Простота» как принцип совершенствования языка в традициях средневековой сакральной литературы // Гуманизация и демократизация образования на основе национальных и общечеловеческих ценностей: (Тезисы докладов научно-методической конференции, посвященной ЗО-летию АГПИ). Акмола, 1993. - 0, 3 п. л.

6. Проблема передачи абстрактных понятий в системе «липкое»/ / I Международная конференция:»Гуманизация преподавания естественных и технических наук в вузе и школе». Акмола, 1993. -О, 3 п. л.

7. Использование методического опыта гуманитарного обучения XI века в современной школе // Культурообразующая роль школы: Тезисы докладов научно-методической конференции. Целиноград, 1971. - 0, 3 п. л.

8. Некоторые вопросы лексикографической разработки русско-казахского педагогического словаря // Материалы вторых Сейфуллинскпх чтений. - Т. 1. - Целинотрад, 1992. - О, 3 п. л.

9. Разработка иитегративной программы по русскому языку / / Гуманизация и демократизация образования на основе нащиональных и общечеловеческих ценностей: (тезисы докладов научно-методической конференции, посвященной 30-летию АГПИ). Акмола, 1993. - О, 3 п. л.

10. Некоторые аспекты подготовки учителя-билингвиста // Материалы вторых Сейфуллинскпх чтений. - Т1. - Целиноград, 1992. -О, 3 п. л.

11. Методы лингвистических исследований:Методическое руководство к спецкурсу для филологов. Акмола:Изд. Акмолинского университета, 1994. - 3 п. л. (в печати).

12. Парадигматические и синтагматические отношения в структуре древнерусских коммуникативных единиц // Материалы третьих Сейфуллинских чтений. Акмола, 1994. - О, 3 п. л. (в печати).

13. Рудименты древнейших форм посессивного мышления // Материалы третьих Сейфуллинских чтений. Акмола, 1994. - О, 3 п. л. (в печати).

14. Дистрибутивная предикация древнерусских коммуникативных единиц // Текстообразующие функции языковых единиц: (Межвузовский сборник научных трудов). Алматы:АГУ имени Абая, 1994. -О, 5 п. л. (в печати).

УСЛОВНЫЕ СОКРАЩЕНИЯ

-Boor de Carolus. Georgii mo nach i chronicon. Lipsiae, 1904.

-Gregorii Magni papae Homiliae in evangelia ( Besêdy na evangelije papy Grigorija Velikago) -Ватиканский список : Истрин B.M. Хроника Георгия Амартола в древнем славянорусском переводе Т.Н. Петроград, 1922.

-Дворецкий И.Х. Древнегреческо-русский словарь.Т.1-Н. М.,1958

-Кормчая киша Ефремовекая, си. 1100 г.(Моск.Синод. Библ.) (РГБ).

-Изборник великого князя Святослава Ярославича 1073 г. М.,1883.

-Словарь русского языка. T.I-IV. М., 1985-1988. -межъязыковая ндиоматичность. -Flavii Iosephi Opera edidit et apparatu critico instmxit. Volum VI. De bello judaico Libros VII ediderunt I us tus a Destinon et Benedictus Niese. Berolini apud Wiedemaimus. MDCCCXCIV. Остр -Востоков A.X. Остромирово евангелие 1056-1057 гг. СПб., 1843.

СРЯ -Словарь русского языка XI-XVII вв. М.,1980-1982. -T. I-XIII.

Срезн -Срезневский И.И. Материалыдлясловарядревнерусского языка по письменным памятникам. Т.1.СПб.,1893;Т.Н. СПб., 1895;T.III. СПб., 1903; доп. СПб.,1912.

Б

Бес В

ДРС

Ефрем

И.1073

MAC МЯИ H

Сади -Sadnik L. und Aitzetmüller R. Handworterbuch zu den altkirchen - slovischen Texten 'S.-Gravenage, 1955.

Супр -Северьянов С. Супрасльская рукопись. СПб.,1904.

Сии пс -Северьянов С. Синайская псалтырь : Глаголический памятник XI века . Петроград, 1922.

Уст -Устюжская кормчая (рукопись Моск. Румянц.Музея

No 230 (РГБ)).

fig. -figurative - образная коннотативная семема.

Халк -Правила Халкедонского вселенского собора(см. Ефрем).

Хиланд -Кульбакин С.М. Хиландарские листки, отрывок кирилловской письменности XI в. СПб., 1900.

ЧАН -Slovnik jazyka staroslovenskeho. 1-42. Praha,1959 -1993.

РЕЗЮМЕ

Диесертациялык зертгеу XI гасырмен XII гасыр басындагы аударма жэне тупнуска коне орыс жазба ескерткинтерпще дпстрибутивты предикацияга ушыраган, денотативи жэне коннотативп етютисп-атаулы фразалык тхркестерд! кешендо турде карастыруга арналган.

Зерттешшошрганфразальщт1ркестероздерш11Гденотат1втша1Шзьша орай семантикалык жагынан жуыктас сепз топка топтастырылган. Фразалык йркестердщ дистрибутива предикацнясыньщ типологиясы усынылган , непзделген. Дистрнбутивт1 предикацияга ушыраган фразалык ззркестердщ семантикалык жашнан ауыткыган компонентгер! басты мэселе ет1лш койылады. Дистрибутив^ предикацияньщ нэтижес) дистрнбутивт! коммуникативп б1рлжтщ ею модел! болады: толык емес жэне толык коммуникатшт б1рлйс. Дистрпбутпвт1 предикациянын уш фазасы аныкталган: полдне , б1ршш1 жэне екннш. Коммуникативт! б1рлнс, к0мл(уника131вт1б1рл1ктщинвариа1тъ1кма1дазьшай№11дайтьщ б1р гана акпарат берудщ эксплицитп немесе имплицити формаларын колданып , денотативи жэне коннотативт1 т!рксстсрдщ лексемдерш туепшред! жэне озгертед!деген идея усынылады, эр1 непзделедь Кене орыс жазба ескерткшгщ» тшшщ каз!рп орыс тш лексемдершщ тфкесуше коскан улес1 айкындалган . Зерттелшш отырган фразалык тipкecтep ертедеп коне славян жэне грек прототиптер!мен салыстырылады; коне орыс жазбаларытЫндепеи лексемдтркестердщ бес класы бойынша пдиомалылырыныц грек тшше жуыкгык катысы аныкталган.

RESUME

The research of the given dissertation is develoted to the complex description of denotative and connotative verbal-nominal phraseological combinations subjected to the distributive predication in translative and original memorials of the Old Russian written language of the XI century- the beginning of the 12 century.

The research phraseological combinations are classified by the verbs which are divided into 8 definite semantic groups according to their denotative meaning. The typology of the distributive predication of phraseological combinations is advanced and substantiated. It's assigned primary importance to the problem of semantic displacement in the components of phraseological combinations subject to the distributive predication. The result of the distributive predication is two models of a distributive communicative unit: an incomplete and a complete unit of communications. There are 3 phases of the distributive predication : nought, the first and the second. It's suggested and substantiated the idea that a unit of communication, using implisitive and explisitive forms of repeated transference of the same information determined invariant meaning of a communicative unit, explicates and implicates meaning of denotative and connotative combinations of lexems. It reveals a contribution to the memorials of the Old Russian written language to the Modern language in combination with lexems. The research phraseological combinations are compared with combinations of the Early Old Slavonic language and with Greek prototypes: It makes clear the degree of typological proximity of the Old Russian written language memorials with reference to Greek language in sphere of two lexems combinations according to 5 idiomatic classes.

Редакционно-издательский отдел Акмолинского универси имени Сакена Сейфуллина, 100 экз.