Исследование языковой личности составителя "Повести временных лет"

Аникин, Денис Владимирович

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Исследование языковой личности составителя "Повести временных лет"

Год: 2004
Автор научной работы: Аникин, Денис Владимирович
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Барнаул
Код cпециальности ВАК: 10.02.01

Диссертация по филологии на тему 'Исследование языковой личности составителя "Повести временных лет"'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Исследование языковой личности составителя "Повести временных лет""

На правах рукописи

АНИКИН Денис Владимирович

ИССЛЕДОВАНИЕ ЯЗЫКОВОЙ ЛИЧНОСТИ СОСТАВИТЕЛЯ "ПОВЕСТИ ВРЕМЕННЫХ ЛЕТ"

Специальность 10.02.01 - русский язык

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Барнаул - 2004

Работа выполнена на кафедре общего и исторического языкознания ГОУ ВПО "Алтайский государственный университет"

Научный руководитель - доктор филологических наук,

профессор Шелепова Людмила Ивановна

Оффициальные оппоненты - доктор филологических наук,

профессор Панин Леонид Григорьевич

кандидат филологических наук, доцент Рыбникова Елена Евгеньевна

Ведущая организация — ГОУ ВПО "Омский государственный университет"

Защита состоится « ноября 2004 г. в ¿Г на заседании диссертационного совета Д. 212. 005. 01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук в ГОУ ВПО "Алтайский государственный университет" (656049, г. Барнаул, ул. Димитрова, 66)

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ГОУ ВПО "Алтайский государственный университет".

Автореферат разослан

«Ж» оытзЦА

2004 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук, доцент

Ю.Н. Земская

гооу-ц {ьочн

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Реферируемая работа посвящена исследованию языковой личности составителя "Повести временных лет" [далее - ПВ Л/.

В настоящее время обнаруживается интерес к языковой личности [далее -ЯЛ] как к динамическому, развивающемуся феномену. Одним из способов моделирования ЯЛ в развитии является изучение исторических языковых личностей (языковых личностей, значительно отдаленных во времени от исследователя). Так, в рамках лингводидактического направления предприняты исследования ЯЛ Петра Великого на материале эпистолярия [Н.И. Гайнуллина], ЯЛ Ивана Грозного на материале деловых посланий [О.В. Попова]. В русле лингвокультурологического направления изучение исторической ЯЛ осуществляется на материале текстов, созданных одним человеком [Н.С. Бондарчук и Р.Д. Кузнецова, Т.М. Михайлова], различными людьми [Т.В. Михайлова и А.В. Михайлов, М.С. Киселева] и на материале словарей [Т.И. Вендина, А.В. Михайлов].

Изучение ЯЛ иной исторической эпохи в сравнении с анализом ЯЛ, синхронной исследователю, имеет ряд особенностей и ограничений, поэтому на сегодняшний день продолжается поиск методов исследования исторической языковой личности [далее - ИЯЛ]. Так, Л.И. Шелеповой предложена реконструкция ЯЛ книжников на основе лексических замен в текстах, сохранившихся во многих списках, В.А. Рогожиной - при помощи анализа языковых средств реализации интенций летописца. Однако комплекс проблем, связанный с описанием ИЯЛ и тем более ЯЛ составителя ПВЛ -памятника, значительно отдаленного по времени от исследователя, сложного текстологически, до сих пор не решен.

Обращение к исследованию ЯЛ составителя ПВЛ оправдано и логикой изучения этого памятника письменности, так как предполагает совмещение анализа устройства летописных сообщений (внутренняя критика) и их исторического развития (внешняя критика).

Огромное количество работ, посвященных ПВЛ с точки зрения объекта исследования можно разделить на две группы: 1) исследования, в которых ПВЛ представляется как целостный текст; 2) работы, привлекающие материал разночтений и акцентирующие внимание на вариативности текста памятника

В первом случае внимание сосредоточивается на внутреннем устройстве ПВЛ, и исследователи, опуская многочисленные разночтения, рассматривают текст как некую данность. Как правило, в таких исследованиях под ПВЛ понимается либо адаптационный перевод-реконструкция Д С. Лихачева, либо текст древнейшего списка ПВЛ - Лаврентьевской летописи, контаминируемый, при необходимости, с чтениями Ипатьевской летописи. Большинство лингвистических исследований примыкает к первой группе [Т.А. Волошина, Б.А. Ларин, А С. Львов, Р.И. Мальцева, Л В. Табаченко, Н И Толстой и мн. др.], что объясняется интересом языковедов к памятнику как к источнику по истории русского литературного [язода дав/ШЙХИИМДйРр. Тот

БИБЛИОТЕКА

факт, что язык памятника письменности осложнен как напластованиями более поздних эпох, так и реликтами источников, исследователями игнорируется.

Для второй группы работ, напротив, характерно пристальное внимание к разночтениям списков ПВЛ. Это прежде всего труды по текстологической атрибуции и работы, использующие текстологическую методику. Как правило, текстологический анализ заключается во внешней критике текста [Я.С. Лурье], а к его внутреннему устройству исследователи обращаются в том случае, когда соотношение списков не показательно. Такие построения, будучи фрагментарными, всегда предположительны и субъективны [работы АХ. Кузьмина, А.Н. Насонова, М Д. Приселкова и др].

Ограничение объекта исследования как в первом, так и во втором случаях неизбежно искажает облик произведения, его историческую судьбу. Так, в первом случае история ПВЛ упрощается, вместо многослойного текста исследователями анализируется либо "основной" список (результат исторического развития текста), либо предположительная модель-перевод; во втором случае, наоборот, — усложняется: исходная посылка о сводном характере русского летописания приводит к выводу о "перекрестном влиянии" редакций ПВЛ, которые лишь частично разделяются при обращении к культурно-историческому и социально-политическому контекстам летописи - сферам догадок и предположений.

Мы полагаем, что задача совмещения внутренней и внешней критики текста ПВЛ может быть решена в исследовании ЯЛ составителя ПВЛ, выполненном в рамках лингвотекстологического метода с учетом методики изучения русской языковой личности, разработанной Ю.Н. Карауловым.

Таким образом, актуальность диссертационной работы определяется как общей направленностью лингвистической науки на исследование человеческого фактора в языке, освоением антропологической парадигмы различными областями языкознания, в том числе историей языка, так и логикой изучения ПВЛ: обозначившейся необходимостью совмещения внешней (текстологической) и внутренней (содержательной) критики текста ПВЛ.

Объект исследования - восемь летописей XIV - XV вв: Лаврентьевская летопись (список 1377г.), Ипатьевская летопись (XVB.), Радзивиловская (XVB.) И Московская-Академическая (XVB.) летописи, списки Карамзина и Оболенского Софийской 1 летописи старшей редакции (к. XVB.); а также Комиссионный (сер. XVB.) И Академический (40-е гг. XVB.) СПИСКИ Новгородской 1 летописи младшего извода.

Предметом исследования является ЯЛ составителя ПВЛ в контексте развития книжно-письменной традиции русского летописания.

Материалом исследования служат избранные тексты памятника письменности: "Призвание варяжских князей в 862 (6370) г.", "Захват Киева князем Олегом в 882 (6390) г.", "Поход князя Олега на Царьград в 907 (6415) г.", "Поход Аскольда и Дира на Греки в 866 (6374) г.", "Поход князя Игоря на Византию в 944 (6449) г.", "Мирный договор князя Игоря 945 (6453) г.",

"Осада печенегами Белгорода в 997 (6505) г.", "Крещение княгини Ольги в 955 (6463) г."

Цель исследования — выявить в ходе сопоставления различных этапов развития книжно-письменной традиции летописания особенности, характеризующие ЯЛ составителя ПВЛ.

Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:

1. Разработать методику и алгоритм описания ЯЛ составителя ПВЛ в контексте книжно-письменной традиции летописания.

2. В соответствии с требованиями лингвистической текстологии стратифицировать текст ПВЛ и определить место используемых летописей XIV - XV вв. в генеалогической схеме летописания с опорой на работы текстологов; выявить особенности ПВЛ как литературного произведения русского средневековья; охарактеризовать язык летописей, содержащих ПВЛ.

3. На основе сопоставления избранных сообщений в летописях, восходящих к книжно-письменной традиции (групповой ЯЛ летописцев-соавторов) ПВЛ, и летописях, сохранивших предшествующую ПВЛ летописную традицию (а также в реконструируемых источниках летописных сообщений), определить особенности, характеризующие деятельность составителя ПВЛ.

4. С помощью исследования лексических замен [далее — ЛЗ] в летописях XIV - XV вв. определить сохранность письменного наследия ЯЛ составителя ПВЛ — компонента книжно-письменной традиции, вариативно передаваемого данными летописными сводами. Типизировать выявленные ЛЗ как приметы исторического развития книжно-письменной традиции, восходящей к ПВЛ, в соответствии с уровнями организации ЯЛ (ЛЗ лексикона, тезауруса, прагматикона).

Методы исследования. В работе используются лингвотекстологический, сравнительно-исторический, сравнительно-текстологический методы, метод статистических подсчетов (частотный анализ осуществляется при помощи компьютерных программ Word Tabulator v2.2.1. и TextAnalyst 2.01), методика исследования ЯЛ и приемы моделирования повествовательного архетипа (свертывание текста на основе перефразирования).

В качестве лексикографической базы и справочного материала используются Словарь русского языка XI - Х\Пвв., Словарь древнерусского языка (XI — XIV вв.), Словарь древнерусского языка НИ. Срезневского, Частотный словарь и словоуказатель О.В. Творогова, реконструкции текста ПВЛ А.А. Шахматова, Д.С. Лихачева, Д. Островского, текстологические комментарии О.В. Творогова, а также электронные базы текстов Святого Писания: Славянская Библия 1. 0. и Цитата из Библии 5.0.

также стратификации ПВЛ; на материале ЛЗ в списках летописных сводов XIV - XV вв. впервые описаны и типизированы тенденции развития летописной традиции в соответствии с тремя уровнями организации ЯЛ (лексикон, тезаурус и прагматикой).

Теоретическая значимость исследования. Результаты диссертации значимы для изучения ЯЛ в историческом аспекте. В работе предлагается при изучении ИЯЛ использовать в качестве инварианта, относительно которого возможно показать специфику ЯЛ составителя ПВЛ, понятие книжно-письменной традиции летописания. При моделировании тезауруса ЯЛ в диссертации применяется понятие тезаурусной стратегии, образуемой совмещением повествовательного архетипа (сюжетной схемы) летописного рассказа и частотных, повторяющихся лексем, что позволяет показать индивидуальное, присущее только данной ЯЛ наполнение традиционной сюжетной схемы. Использование понятия тезаурусной стратегии дает возможность охарактеризовать частотные лексические доминанты без отрыва от повествования.

Практическая значимость исследования. Выводы и материалы работы могут быть использованы в спецкурсах по истории русского литературного языка, лингвотекстологии и лингвокультурологии, а предложенный в исследовании путь анализа - при изучении ИЯЛ.

2003 г.); Всероссийской конференции, посвященной 70-летию Барнаульского государственного педагогического университета "Филология: XXI в. (теория и методика преподавания) (г. Барнаул, 2003 г.); Международной научной конференции "Славянская филология: история и современность" (г. Барнаул,

2004 г.), на заседаниях аспирантского семинара кафедры общего и исторического языкознания Алтайского государственного университета (2003, 2004 гг.). Диссертация обсуждена на кафедре общего и исторического языкознания (2004 г.). Основные результаты исследования отражены в 4 опубликованных работах общим объемом 1,25 п. л.

Положения, выносимые на защиту.

1. Исследование ЯЛ составителя ПВЛ должно производиться с учетом устойчивой во времени книжно-письменной традиции.

2. ЯЛ составителя ПВЛ была переработана предшествующая летописная книжно-письменная традиция, что проявляется в организации летописных статей ПВЛ по единой тезаурусной стратегии, их прагматическом устройстве.

3. Выявленные в исследованных летописных статьях ЛЗ свидетельствуют о сохранении в летописных сводах черт, характеризующих литературную деятельность ЯЛ составителя ПВЛ в рамках следования

книжно-письменной традиции летописания (групповой ЯЛ летописцев-сводчиков).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованных сокращений, списка литературы и источников, двух приложений.

СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во Введении обосновывается актуальность темы, формулируются цель и основные задачи диссертационной работы, положения, выносимые на защиту, указываются объект и предмет исследования, определяются научная новизна, теоретическая и практическая значимость диссертации, описываются методы анализа материала, содержатся сведения о структуре диссертации, апробации результатов работы.

В главе 1 "Теоретические и методологические основы исследования языковой личности составителя "Повести временных лет" диссертация вписывается в контекст изучения ИЯЛ; в соответствии с текстологическими, литературными и языковыми особенностями памятника письменности предлагается путь исследования ЯЛ составителя ПВЛ с точки зрения развития книжно-письменной традиции летописания; на основе обзора ряда работ рассматриваются литературные (традиционность, литературный этикет, церемониальность и пр.) и языковые (употребление определенных языковых единиц как признаков книжности) проявления книжно-письменной традиции, раскрывается природа данного явления (механизм ориентации на образцы); в соответствии с принципом комплексности лингвотекстологического анализа учитываются культурно-исторический контекст ПВЛ, идейная основа, смысловая организация и характер языка этого летописного свода.

Традиционно составление ПВЛ приписывается монаху Киево-Печерского монастыря Нестору. Однако реконструируемая по произведению письменности ЯЛ неизбежно преломляется в призме самого произведения. ПВЛ как памятник письменности вобрала в себя лишь часть языкового богатства своего создателя, который был ограничен в использовании языковых средств, стилем и тематикой, ориентировался на материал предшествующих летописных сводов. Указанные особенности не позволяют отождествить исследуемую ЯЛ с ЯЛ Нестора. Поэтому определяем моделируемую ЯЛ как ЯЛ составителя ПВЛ.

Моделирование ЯЛ составителя ПВЛ осуществляется в русле лингводидактического направления, так как иной

(лингвокультурологический) путь изучения ПВЛ не представляется возможным по причине фрагментарности дошедшего до нас письменного наследия, синхронного ПВЛ, литературной обособленности этого памятника письменности от известных произведений ХП в., что в совокупности не позволяет исследовать ПВЛ как летописную вариацию культурного "фоторобота" домонгольской Руси.

Для описания ИЯЛ с позиций лингводидактики проблематично выявление своеобразного инварианта текста отдаленной эпохи, относительно которого произведения изучаемой ЯЛ могут быть рассмотрены как его вариации, отражающие специфику ЯЛ, поэтому в диссертации предлагается изучение ЯЛ на основе анализа книжно-письменной традиции (групповой ЯЛ летописцев), вариативно донесшей до нас литературное наследие ЯЛ составителя ПВЛ (рис. 1).

Вслед за Ю.Н. Карауловым под ЯЛ в диссертации понимается "совокупность способностей и характеристик человека [группы писцов — Д.

A.], обусловливающих создание и воспроизведение им [ими] речевых произведений [текстов], которые различаются а) степенью структурно-языковой сложности, б) глубиной и точностью отражения действительности, в) определенной целевой направленностью <...>". В качестве исторического аналога речевой способности используется понятие языковой компетенции книжника, которая проявлялась при создании (редакторской правке, переписывании) письменного произведения в обращении книжника к образцовым текстам.

Предлагаемое исследование ЯЛ составителя ПВЛ базируется на текстологической интерпретации ПВЛ и учитывает литературные особенности летописных сводов как произведений культуры Древней Руси. Так, большинство летописных статей, избранных для анализа, являются летописными сказаниями — типом летописных рассказов, наиболее распространенным в ПВЛ, и имеют важное текстологическое значение для доказательства используемой в работе гипотезы А. А. Шахматова о Начальном своде и предшествующем ему летописании.

В диссертации принимается концепция В.М. Живова о двух регистрах литературного языка Древней Руси, согласно которой ПВЛ принадлежит к гибридному регистру. Обращение к концепции В.М. Живова, построенной на летописном материале, дает возможность охарактеризовать языковые, литературные и стилистические изменения, возникшие в ходе многовекового переписывания, редакторской правки летописных сводов как результаты развития книжно-письменной традиции летописания.

В ходе критического обзора работ, посвященных моделированию смыслового устройства текста, принимается позиция В.В. Колесова. Модель

B.В. Колесова выгодно отличается от альтернативных учетом линейного

книжно-письменная традиция

текст ис

вариант книжно-письменной традиции

Рис. 1. Схема моделирования ИЯЛ.

развития текста, что востребовано при следовании методике описания ЯЛ, предложенной Ю.Н. Карауловым, так как "в отрыве от текста... высокочастотные слова... не образуют ярко выраженных семантических объединений". В статье "Средневековый текст как единство поэтических средств языка" В.В. Колесов определяет два вектора текста: вертикаль (смысловое структурирование текста, задаваемое множественными повторами) и горизонталь (линейное развитие текста как традиционной формулы). Летописные своды различались практическими целями, местом и временем создания, но обладали идентичным (традиционным) принципом построения и лишь вариативно наполняли смыслом (вертикаль) единый инвентарь фабульных схем — летописных сюжетных архетипов (горизонталь). При воссоздании фабульной схемы летописных рассказов (горизонталь) используется методика сжатия текста с помощью перефразирования, предложенная В.Я. Проппом. Моделирование "текстовой вертикали" осуществляется с помощью частотных доминант, что оправдано как методикой исследования ЯЛ, предложенной Ю.Н. Карауловым (определение смысловых доминант ЯЛ), так и "цепочечным" принципом организации средневекового текста, где повторы (повторяющиеся, а потому и частотные лексемы) задают смысловую организацию текста и одновременно, ориентируя повествование на следование образцам, традиции, способствуют его сохранению в ходе исторического бытования памятника письменности.

Выделенные В.В. Колесовым измерения текста дополняются в диссертации параметром "глубины" — измерением, образуемым параллельными чтениями летописей XIV - XV вв. Если "горизонталь" демонстрирует нам линейное развитие текста, а "вертикаль" - смысловое, то "глубина" раскрывает соотношение списков и моделирует (с помощью разночтений) историческое развитие текста. Обращаясь к "глубине" текстов ПВЛ, мы исследуем варьирование чтений в списках памятника и отвечаем на вопросы: как были изменены традиционные формулы, повествовательная схема (горизонталь), какими смысловыми фрагментами детерминировано новое чтение, какие семантические возможности исходного текста реализовал писец (вертикаль), как протографы списков взаимодействовали друг с другом и какой из них был предпочтен.

Таким образом, на основе рассмотренных принципов исторического изучения ЯЛ (параграф 1.1.), с учетом текстологической (параграф 1.2.), литературной (параграф 1.3.) и языковой (параграф 1.4.) специфики ПВЛ в заключительном параграфе первой главы (1.5.) предлагается алгоритм описания ЯЛ составителя ПВЛ в контексте книжно-письменной традиции летописания. В исследовании обнаруживается два этапа: 1) моделирование ЯЛ составителя ПВЛ и определение черт, характеризующих его деятельность, при помощи сопоставления книжно-письменных традиций (устойчивых во времени образцов летописного жанра, на которые ориентировался летописец при создании (переписке, редакторской правке) летописного свода -своеобразных "образов автора", сформированных групповой ЯЛ летописцев): восходящей к ПВЛ и книжно-письменной традиции источников ПВЛ;

2) интерпретация ЛЗ как примет исторического развития летописной книжно-письменной традиции, оформившейся под пером ЯЛ составителя ПВЛ, позволяющих судить о преемственности/трансформации книжно-письменной традиции в летописях XIV - XV вв., а также решить вопрос о сохранности письменного наследия составителя ПВЛ в избранных летописях. На каждом этапе выделяем три уровня исследования (лексикон, тезаурус, прагматикой) в соответствии с трехуровневой методикой изучения ЯЛ, предложенной Ю.Н. Карауловым.

На первом этапе исследования анализ лексикона дает нам представление о составе словаря, использованного ЯЛ при создании того или иного погодного сообщения. Один и тот же лексикон не может принадлежать различным ЯЛ, поэтому выявленный словарь необходим для решения вопроса о структуре ЯЛ составителя такого гетерогенного памятника письменности, как ПВЛ Однако лексикон, представленный в виде инвентаря использованных единиц, мало пригоден для характеристики ЯЛ как таковой. Более того, специфика лексикона может быть показана только в соотношении с нормой, которая "имплицитно" дана исследователю-синхронисту, но не доступна историку языка, занимающему позицию стороннего наблюдателя. Поэтому мы ограничиваем исследование лексикона выявлением частотных словарных единиц: частотные лексемы указывают на значимые для личности блоки текста, что востребовано при построении тезауруса ЯЛ.

Традиционно исследование тезауруса сводится к поиску индивидуальной "системы значений", которая слагается из специфических, характерных для изучаемой ЯЛ употреблений лексических единиц. Поэтому в синхронном исследовании ЯЛ изучение тезауруса базируется на анализе лексикона (исследователь, которому известны немаркированные употребления лексических единиц, легко может определить специфичные). В случае исторического исследования такая система не может быть получена в связи с утратой лексического окружения ЯЛ, однако ЯЛ можно рассмотреть и как индивидуальную реализацию повествовательного архетипа (сюжетной схемы), который, согласно наблюдениям исследователей, устойчив к историческим изменениям. Если синтагматическая (событийная) запись повествования позволяет выявить использованный в рассказе архетип, то частотные лексические доминанты - определить его (повествовательного архетипа) индивидуальное (авторское) наполнение ЯЛ. Совмещение повествовательного архетипа и частотных доминант образует тезаурусную стратегию. Таким образом, под изучением тезауруса понимаем выявление индивидуального, "авторского" использования тезаурусной стратегии ЯЛ.

Исследование прагматикона предполагает ответы на вопросы о мотивах, установках и целях, которые преследовал создатель (редактор) произведения, избирая ту или иную тезаурусную стратегию либо корректируя тезаурусную стратегию используемого источника Эти ответы могут быть получены только при учете социо-культурного контекста древнеписьменного памятника. При решении названной задачи используем труды отечественных текстологов, изучавших развитие летописания в тесной связи с социо-

политической и культурно-идеологической жизнью общества. Однако в нашем исследовании изучение прагматикона ЯЛ основывается прежде всего на выводах, полученных в ходе анализа лексикона и тезауруса.

Летописи XIV - XV вв. донесли ПВЛ в измененном виде, поэтому на втором этапе мы концентрируем внимание на анализе разночтений (ЛЗ) — показателей изменений (лексических, смысловых, целевых), привнесенных в ПВЛ летописцами последующих веков. Анализ осуществляется с точки зрения следования книжно-письменной традиции ПВЛ на трех уровнях, в соответствии с которыми и квалифицируются выявленные ЛЗ как замены лексикона, тезауруса или прагматикона.

Стратификация осуществляется следующим образом: если ЛЗ затрагивают частотные доминанты (вертикаль) или сюжетную схему использованного источника (горизонталь) - данные ЛЗ относим к ЛЗ тезауруса; если ЛЗ свидетельствуют об изменении цели, задач, которые преследовал составитель предшествующего свода - определяем эти ЛЗ как ЛЗ прагматикона; если ЛЗ не затрагивают тезаурусный или прагматический уровни организации ЯЛ (или книжно-письменной традиции — групповой ЯЛ), но передают содержание летописного сообщения с помощью вариативных лексических средств, обозначаем их как ЛЗ лексикона.

В главе 2 "Моделирование языковой личности составителя "Повести временных лет" и интерпретация лексических замен как результатов развития книжно-письменной традиции русской средневековой анналистики" осуществляется анализ восьми летописей XIV - XV вв. на материале избранных летописных известий

Глава разделена на параграфы, каждый из которых посвящен отдельному летописному сообщению. В первом пункте параграфов рассматриваются текстологические, литературные или иные особенности, учет которых необходим при анализе летописного сообщения. Последние два пункта в каждом параграфе посвящены собственно исследованию ИЯЛ: во втором пункте описывается история создания летописной статьи ПВЛ (на основе сопоставления книжно-письменных традиций ПВЛ и использованных в ПВЛ источников); в третьем пункте на материале ЛЗ выясняется сохранность литературного наследия составителя ПВЛ, а также определяются трансформации, привнесенные в книжно-письменную традицию ПВЛ во время исторического бытования этого памятника письменности в составе летописных сводов, отразившихся в анализируемых летописях XIV — XV вв.

При сопоставлении книжно-письменной традиции, восходящей к ПВЛ, и традиции источников летописных известий подтвердилась гипотеза А.А. Шахматова, согласно которой составителем ПВЛ в основание летописного свода был положен Начальный свод, текст которого дополнился извлечениями из многочисленных источников. Прагматикон и тезаурус исследованных сообщений летописей свидетельствуют, что использованный материал под пером составителя ПВЛ подвергся идейной переработке, а повествование было реорганизовано в соответствии с преследуемыми летописцем задачами.

1. Составитель ПВЛ задался целью описать процесс создания древнерусского государства и собирания русских земель вокруг политического центра - Киева. Его труд соответствовал и был актуален современной летописцу политической ситуации рубежа XI - XII вв., когда древнерусское государство под властью рода Рюрика - Игоря активно утверждалось в областных центрах (Полоцке, Ростово-Суздальском крае, на Смоленской земле и пр.). ПВЛ отличает прагматическая направленность на утверждение власти киевских князей, прекращение усобицы и собирание Русской земли руками киевского князя.

Направленность на утверждение власти киевского князя соответствовала прагматической интенции Начального свода на обоснование легитимности власти Рюриковичей, поэтому концепция иноземного происхождения правящей династии оказалась востребованной составителем ПВЛ и была более детально разработана в целях обоснования исключительности, избранности правящей в Киеве династии как единственно законной на Руси. Так, в "Захвате Киева..." составитель ПВЛ на основе юридических документов (Договоры с Греками) производит историческую справу и обосновывает предводительство Олега его регентством над малолетним Игорем (в ПВЛ происходит замена главного действующего лица), что соответствует концепции легитимности власти Рюриковичей. В "Призвание варягов... " летописцем было вставлено извлечение из "таблицы народов", закрепляющее иноземное происхождение русских князей: в ПВЛ русские князья маркированы как "чужие", норманны, тогда как в Начальном своде правящая династия воспринималась как исконная. В "Походе Аскольда и Дира... " предводительство неудачным походом приписывается Аскольду и Диру, узурпаторам власти Рюриковичей. Преступность правления Аскольда и Дира подчеркивается настигшей их карой Богородицы; законный князь Олег, напротив, - избранник богов, он - вещий, сравнивается со святым Димитрием.

Акцент на собирании Русской земли отразился в произведенных составителем ПВЛ вставках племен и территорий, подвластных киевским князьям, закреплении за киевской державой статуса мировой: с помощью юридических документов, договоров с Византийской империей (Договоры 912 и 945 гг.), входом в ареал христианских держав ("Крещение Ольги...").

Существенным этапом становления древнерусской государственности явилось крещение Руси Владимиром. Процессы собирания земель и крещения Русской земли обнаруживают взаимосвязь. Так, прагматикой летописной статьи "Крещение Ольги..." характеризуется двумя путями становления Руси как мировой державы: с принятием христианства Русь вошла в

Причерноморский культурный ареал, а в набегах на империю киевские князья завоевали право быть независимыми и от власти василевса, и патриарха. Владимир продолжает дело объединения Русской земли, начатое легендарными предками; стяжание земель князь-креститель осуществляет на качественно новой основе, он - христианский князь, защищающий Русскую землю от набегов иноземцев-язычников ("Осада Белгорода").

2. Использованные составителем ПВЛ источники были построены по разнородным тезаурусным стратегиям, их тезаурус отвечал прагматическим установкам оригиналов. Так, при создании летописной статьи "Осада Белгорода... " летописец использовал материал фольклорного предания, построенного на имитации языческого культа плодородия/изобилия. Летописные рассказы о походах Игоря, Аскольда и Дира восходили через Хронограф по великому изложению к византийскому источнику и были организованы по тезаурусной стратегии "разрушение размеренного мира -торжество сил хаоса - восстановление гармонии, порядка (цесарем)". "Договор Игоря 945 г." устроен по тезаурусной стратегии византийского юридического документа: "создание бинарного (Русь - Византия) мира, описание его устройства (параметры мироздания, перечень законов и возможных событий создаваемого мира)". Сказания о крещении Ольги, о захвате Киева Олегом и о захвате Олегом Царьграда использовали тезаурусную стратегию фольклорных преданий "освоение новых территорий и подчинение их власти князя (учреждение дани/завоевание бесценного дара христианской веры)".

Для реорганизации материала источников составитель ПВЛ избрал тезаурусную стратегию "разрушение размеренного мира - торжество злых стихий - восстановление порядка". Данная тезаурусная стратегия была известна летописцу через Начальный свод по северному сказанию о призвании варягов и по сообщениям о походе Руси на Царьград в 6362 г. и о походе Игоря на Греки в 6428 г., извлеченных составителем Начального свода из Хронографа по великому изложению. Не исключено, что включение в русский летописный свод иноязычных по происхождению источников стало возможным благодаря такой параллели.

Придавая повествованию прагматическую интенцию на утверждение власти киевского князя, составитель ПВЛ реорганизовал тезаурус разнородных источников по универсальной стратегии - "разрушение былого миропорядка - хаос - построение нового, угодного русскому (= великому киевскому) князю". Так, если сказание о походе Олега на Царьград использовало тезаурусную стратегию "освоение новых территорий (учреждение дани) и подчинение их власти князя", то летописная статья ПВЛ "Поход Олега..." уже подчинена тезаурусной стратегии "разрушение былого миропорядка - хаос - построение нового, угодного русскому (=киевскому) князю", для чего летописцем используются извлечения из статьи 6428 г. и из договора 6420 г.

В летописной статье "Захват Киева..." составитель ПВЛ, опираясь на тезаурусную стратегию сообщения Начального свода "освоение новых

территорий и подчинение их власти князя', с помощью вставок и лексических маркеров акцентировал внимание на географическом охвате подвластных русскому князю племен и территорий, развил тему преступности правления Аскольда и Дира (узурпаторы, а следовательно, представители хаотической стихии), сконцентрировал внимание на акте восстановления попранной династической справедливости (восстановление порядка, устроенного мира) и тем самым организовал повествование в соответствии с унифицированной им стратегией.

Сообщение о победе Олега в ПВЛ отнесено под 907 (6415) г. и продолжением рассказа Начального свода о неудачном походе Игоря 6428 г. становятся статья 944 (6452) г., в которой сообщается о его военных успехах, и текст договора 944 (6453) г. Таким образом, использованная в Начальном своде заимствованная тезаурусная стратегия "разрушение устроенного мира — хаос, торжество темных сил (неприятелей) — восстановление разрушенного мира" эволюционирует в ПВЛ: при контаминации с сообщением о победе Руси и текстом мирного договора летописное известие в рамках цикла летописных статей переориентируется на преобразование былого порядка в интересах киевского князя.

По той же тезаурусной стратегии ("разрушение былого миропорядка -хаос - построение нового, угодного русскому (=киевскому) князю"), возникшей при синтезе элементов стратегий заимствованных и народных источников, составителем ПВЛ создана летописная статья "Осада Белгорода...", где "разрушение размеренного мира" знаменуется уходом Владимира, невозможностью помочь осажденному городу, а "торжество сил хаоса" отождествляется с голодом и печенегами.

Устройство тезауруса, отличное от рассмотренных, обнаруживает летописная статья "Крещение Ольги...". В повествовании вычленяется два пласта. Первый из них, совмещающий библейскую образность и фольклорные элементы, построен по тезаурусной стратегии народного сказания "учреждение дани и распространение власти русского князя" и представляет собой рассказ о добыче Ольгой в Царьграде главного трофея -христианской веры: Ольга приходит в Царьград, чтобы креститься и тем самым положить конец языческой Руси; проходит испытание - обманывает лукавого цесаря; возвращается в Киев как христианка.

Другой пласт характеризуется прямой цитацией из библейских текстов. Выдержки из притчей противопоставляют жизненный путь Ольги, обретшей спасение души, и ее сына Святослава, не крестившегося и нашедшего безвременную кончину. На уровне библейской символики тезаурусная стратегия наполняется следующим образом: "крещеная Ольга возвращается в Киев - ссора с сыном - обретение Ольгой спасения, предвещающего спасение земли Русской". Завершающая летописную статью речь Ольги "...

ХОщетт. помиловдти род моего н земл'Ь рускн*Ь дл возложить нмъ н срце шврдтнтм' к-ъ. Еу якоже м(гЬ Бт» лдрова... н се рекши люлашсса за сна н

за люди по вса нощи и дин..." [Лаврентьевская летопись, с. 64] свидетельствует, что Ольга открывает путь спасения для Руси и совершает

это по воле Господа. Ольга говорит, что Русь может быть крещена по божьей милости, однако во время составления летописного рассказа Русь уже была крещена, а значит - избрана богом, равно как избрана Ольга первой христианкой Руси.

Таким образом, второй, библейский, пласт как вневременной образец мотивирует пласт событийно-исторический. Поэтому Ольга и предлагает послам постоять у нее в Почаине, как она в Суду — с крещением Ольги по воле божьей центр православия перемещается с Царьграда в Киев, который становится столицей богом избранной Русской земли.

Строение тезауруса "Крещения Ольги..." свидетельствует, что использование тезаурусной стратегии мотивируется христианским мировоззрением, а именно христианской историософской концепцией. События библейской истории представляются прообразом и исторического процесса вообще (от Ноя до Страшного суда), и отдельных исторических событий как микромоделей реальной истории, что предопределяет структурирование сообщений в ПВЛ в рамках абсолютной хронологической сети.

Рассмотренные ранее летописные статьи подверглись редактированию и были подчинены в ПВЛ тезаурусной стратегии "разрушение устроенного мира - хаос, торжество темных сил - построение обновленного мира, угодного русскому (=киевскому) князю", а летописная статья "Крещение Ольги..." изначально построена по данной тезаурусной стратегии и не обнаруживает примет редакционной работы на этапе составления ПВЛ. Поэтому можно заключить, что данная летописная статья в подобных переработках не нуждалась, так как соответствовала замыслу летописца, структурировавшего повествование в соответствии с утверждаемой им христианской историософской концепцией (которая в полной мере нашла отражение во вступительной части ПВЛ). Именно следованием данной историософской концепции обусловлены и выбор летописцем прагматических задач (собирание Русской земли вокруг нового православного центра — Киева властью избранного рода Рюриковичей, крестившего Русь волею Господа), и разработка унифицированной тезаурусная стратегия, при помощи которой отдельное событие как исторический микрокосм (единичное) согласуется с конечным макрокосмом христианской истории (законченное целое).

3. При исследовании ЛЗ по избранным летописным рассказам нами было выявлено 154 ЛЗ. Большинство ЛЗ затрагивает уровни лексикона (91) и тезауруса (54).

ЛЗ лексикона отражают процесс адаптации лексических средств ПВЛ в летописных сводах последующих веков. Так, в ЛЗ наблюдается замена лексемы функционировавшей в северных

диалектах, заимствовавших номинацию у варягов, южнорусским аналогом паро^сь, возникшим под византийским влиянием [Ф.П. Филин]; в ЛЗ ВЫИТИ устаревшая лексема заменяется более абстрактной и

нейтральной вынтн [Ф.П. Филин]; синонимические Л 3 ©УДИТИ - РЯДИТИ и обусловлены становлением древнерусской "правовой" терминологии <...>. С другой стороны, в ЛЗ лексикона представлен процесс клиширования языка ППЛ, проявляющийся в формировании параллельных конструкций, экспликации частотной лексики. Так, в ЛЗ 83ЯТИ - НАИТИ с помощью тавтологического повтора корневого морфа "-Ш6Д-" на месте чтения "шедше н взяшд" в протографе Радзивиловской и Московской-Академической летописей образуется параллельная конструкция и

нашедт»", акцентирующая внимание на связке "процесс - результат"; в ЛЗ воевАти - пленит и низкочастотная лексема ПЛ'ЬНИТИ заменяется ее частотным в ПВ Л аналогом

В ЛЗ тезауруса запечатлено изменение смыслового устройства летописных сообщений. Например, ЛЗ КРОПИННЫИ - 1А: "...н успяшд [Русь] пдру-сы пдволочнты. Оловеме кропннны. и рдз^д м, кетр'ъ. и решд Словени нме*ся свои* т^стннд*. не ддны сут Словено* пре..." [Радзивиловская летопись, с. 32] - модифицирует тезаурус летописного сказания "Поход князя Олега на Царырад в 907 (6415)г.". Согласно предположению А. А. Шахматова, известие "о новгородских толстинах" имело северное происхождение, в нем изначально сообщалось о смекалке новгородцев, более искушенных в мореплавании. В летописных сводах это известие, включенное в летописную статью о походе киевского князя на Царьград, использовалось для описания пространства, подвластного киевскому князю. Став частью летописного сообщения, новгородское предание изменило прагматическую интенцию (прославление сметливых новгородцев превратилось в насмешку над неумелыми мореходами) и стало восприниматься как киевское известие, что привело к замене местоимения на прилагательное В

контексте летописной статьи ПВ Л данная замена указывает на выравнивание тезауруса рассказа, составленного из разнородных фрагментов, в соответствии с разработанной составителем ПВЛ тезаурусной стратегией и прагматической интенцией.

Появление части ЛЗ тезауруса обусловлено адаптацией повествования под воздействием изменившихся культурно-исторических реалий. Так, в ЛЗ летописец, представитель городской культуры, заменил лексему сходной по написанию лексемой которая более

соответствовала его представлениям о процедуре назначения послов. Институт городских старейшин, архаичный в Поднестровье уже во время создания ПВЛ, был неизвестен летописцу, что вызвало ЛЗ ГРАДЬвКЫИ -

людьокыи <...>.

ЛЗ прагматикона (9) противопоставляют летописные своды, передающие текст ПВЛ, и летописные своды, использовавшие Начальный свод -Новгородскую 1 летопись мл. изв. и Софийскую 1 ст. ред. (\№1Ш"Ь - ИГОРЬ; ОЪЛТ. /ПОСОЛЪ/ - СОЛОЛ'ЬРЪ; ДАТИ - не ДАТИ; ПРИВЕСТИ - ПРИИТИ; мулегь - лецягь; ПРИИТИ - ПРИЯТИ). Исключением является противопоставляющая вторую и третью редакции ПВЛ ЛЗ

/чемьскыи 10АНТ./ - КОвТЯНТИНЪ. ЛЗ ГЛАДЪ - ГРЛДЪ произведена составителем Ипатьевской летописи и свидетельствует о восприятии в позднем летописном своде статьи "Осада Белгорода..." как топонимического предания о Белгороде, что обусловлено изменившимся культурно-историческим контекстом: для летописца Белгород был географически близок, а времена князя Владимира исторически далеки.

Количественное соотношение ЛЗ лексикона, тезауруса и прагматикона, а также характер ЛЗ свидетельствуют о том, что в летописных сводах XIV -XV вв. созданная составителем ПВЛ организация летописного повествования (тезаурус, прагматикон) не претерпела существенных трансформаций. Поэтому можно сделать вывод, что составителем ПВЛ была сформирована устойчивая книжно-письменная традиция русской средневековой анналистики. Принадлежность ПВЛ как ядра русской летописной традиции к гибридному регистру книжно-письменного языка предопределила возможность варьирования текста летописных статей на уровнях лексикона (лексическая адаптация), тезауруса (трансформации содержания) и прагматикона (коррективы историко-политического характера).

ЛЗ, обнаруживающие общие черты, типизируются в диссертации. Типизированные ЛЗ дают возможность обозначить направления развития книжно-письменной традиции летописания, заложенной ЯЛ составителя ПВЛ:

- замена местоимений, указывающих на близлежащий предмет, местоимениями, указывающими на удаленный предмет (тезаурус: изменение точки зрения на описываемые события);

- замена местоимений, указывающих на удаленный предмет, местоимениями, указывающими на близлежащий предмет (лексикон: особенность, характеризующая ориентацию летописца на комплекс чтений стандартного регистра книжно-письменного языка);

- обновление устаревшей и областной лексики (лексикон);

- замена лексемы частотным в ПВЛ аналогом (лексикон);

- терминологическая адаптация, смена и варьирование терминологии (лексикон);

- разрушение традиционных формул (тезаурус);

- замена лексем контекстуально или тематически мотивированными лексемами (лексикон);

- восполнение смысловых лакун (лексикон);

- культурно-историческая адаптация тезауруса;

- замена на лексемы, характеризующие описываемые события как универсальные (тезаурус);

- трансформация лексических маркеров синтаксических конструкций (лексикон);

- формирование параллельных конструкций (лексикон);

- использование клише, мотивированное тематикой повествования (лексикон);

- замена лексемой, маркирующей текст как религиозно-обрядовый (тезаурус).

В Заключении обобщаются результаты работы, намечаются дальнейшие перспективы исследования.

На основе комплексного подхода к исследованию ПВЛ, критического анализа научной литературы и обобщения наблюдений над текстологическими, литературными и языковыми особенностями данного произведения древнерусской письменности в диссертационной работе разработана методика изучения ИЯЛ в контексте книжно-письменной традиции и произведено моделирование ЯЛ составителя ПВЛ.

На векторе "горизонталь текста" были выявлены фабульные схемы летописных рассказов. Фабульные схемы традиционны, их использование не зависит от прагматической установки, времени и места создания произведения. Именно устойчивость фабульных схем к временным изменениям дала возможность определить источники летописных статей.

Если на "горизонтали" летописные рассказы представлены как традиционные формулы (фабульные схемы), то "вертикаль" задается "цепочечным" принципом организации средневекового текста и отвечает за смысловое развитие повествование (с помощью повторов). Наполнение сюжетной схемы теми или иными частотными лексемами показывает индивидуальность использования тезаурусной стратегии ЯЛ.

Третьим вектором текста стал параметр "глубины", образуемый параллельными чтениями летописей XIV - XV вв., сохранивших привнесенные в книжно-письменную традицию на одном из этапов ее эволюции инновации. При сопоставлении тезаурусных стратегий летописных сообщений по книжно-письменным традициям ПВЛ и ее источников (прежде всего Начального свода) обнаружилось, что предшествующая летописная книжно-письменная традиция была переработана ЯЛ составителя ПВЛ: использованные источники составитель ПВЛ реорганизовал по универсальной стратегии - "разрушение былого миропорядка - хаос -построение нового, угодного русскому (= великому киевскому) князю". Унификация повествования по данной тезаурусной стратегии позволила летописцу вычленить историческое событие (которое не обязательно ограничивается рамками одного погодного сообщения, стандартно оформленного летописным зачином из событийного потока.

В соответствии с логикой восхождения от низших уровней организации ЯЛ к высшим на основе выявленной тезаурусной стратегии была определена прагматическая цель, которую преследовала ЯЛ составителя ПВЛ: названная тезаурусная стратегия задает историческому процессу направленность на собирание земель вокруг нового православного центра - Киева под властью угодного богу рода Рюриковичей, крестившего Русскую землю по воле Господа.

Исследование разночтений в предложенной методике изучения ИЯЛ показывает историческую динамику книжно-письменной традиции

летописания, запечатленную в летописях-списках произведения. В летописях, являющихся основными списками ПВЛ, трансформаций, свидетельствующих о замене в поздних сводах унифицированной тезаурусной стратегии летописных сообщений ПВЛ, изменений прагматических установок летописного повествования, замечено не было. На уровне лексикона ЛЗ обусловлены адаптацией лексических средств, что, например, проявляется в проникновении близкой и понятной переписчику областной лексики, или же, напротив, клишированием языка памятника в том или ином летописном своде, что выражается в замене уникальных лексем на их частотные в ПВЛ аналоги. При исследовании ЛЗ тезауруса установлена преемственность последующими веками картины мира, созданной составителем ПВЛ при переработке тезаурусных стратегий источников летописного свода: выявленные ЛЗ тезауруса отражают актуализацию тех или иных сокрытых ранее смысловых потенций летописного сообщения при следовании тезаурусной стратегии ПВЛ.

Исследование ЛЗ позволило обозначить тенденции развития книжно-письменной традиции летописания. Однако соотнести выявленные тенденции с тем или иным этапом исторического развития книжно-письменной традиции без привлечения синхронных данному своду летописных сообщений не представляется возможным. Поэтому в качестве перспективы исследования предполагаем распространить исследование ИЯЛ на летописание, примыкающее к ПВЛ (например, на Киевскую летопись).

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. О причинах лексических замен в "Повести временных лет " (на материале Лаврентьевской, Ипатьевской и Радзивиловской летописей) // Текст: структура и функционирование: Сборник научных статей. Вып. 6 / Под ред. ВА Пищальниковой. - Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2002. - С. 107 -113.

2. О реконструкции письменной традиции "Повести временных лет" // Молодежь в XXI веке: Материалы Четвертой краевой молодежной научно-практической конференции. - Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2003. - С. 186 -187.

3. К методике реконструкции письменной традиции "Повести временных лет" (на материале избранных текстов по Лаврентьевскому, Ипатьевскому и Радзивиловскому спискам) // Текст: структура и функционирование: Сборник научных статей. Вып. 7 / Под ред. СМ. Козловой, Н.В. Халиной. - Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2003. - С. 100 - 106.

4. Моделирование языковой личности "Повести временных лет" по летописям 14 - 15 вв. // Филология XXI век (теория и методика преподавания): Материалы Всероссийской конференции, посвященной 70-летию БГПУ. 10-11 декабря 2003 г. / Под ред. Н.Б. Лебедевой и ЕА Косых. -Барнаул: Изд-во БГПУ, 2004. - С. 122 - 125.

И18904

РНБ Русский фонд

2005-4 16044

Подписано в печать 04.10.2004 г. Формат 60x84 1/16 Печать - ризография. Усл.п.л. 1,0 Тираж 100 экз. Заказ 2004-/30

Отпечатано в типографии АлтГТУ 656038, г. Барнаул, пр-т Ленина, 46 Лицензия на полиграфическую деятельность ПЛД№ 28-35 от 15.07.97 г.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Аникин, Денис Владимирович

Список условных сокращений

Введение

Глава 1 Теоретические и методологические основы исследования языковой личности составителя "Повести временных лет"

1. 1. Языковая личность: основные направления и результаты исследования. К изучению исторической языковой личности

1.2. История текстологического изучения "Повести временных лет". Текстологическая стратификация ПВЛ и содержащих ее летописей XIV - XVbb.

1.3. Особенности "Повести временных лет" как художественного произведения культуры Древней Руси. 58 1. 4. Проблема литературного языка Древней Руси. Характер литературного языка, отраженного в анализируемых списках "Повести временных лет". 65 1. 5. К методике моделирования языковой личности составителя "Повести временных лет". 71 Выводы

Глава 2. Моделирование языковой личности составителя

Повести временных лет" и интерпретация лексических замен как результатов развития книжно-письменной традиции русской средневековой анналистики.

2.1. "Призвание варяжских князей в 862 (6370) г."

2.1.1. Текстология и состав летописной статьи

2.1.2. Моделирование языковой личности 88 ,2.1.3. Исследование лексических замен

2.2. "Поход Аскольда и Дира на Греки в 866 (6374) г."

2.2.1. Текстология и состав летописной статьи

2.2.2. Моделирование языковой личности

2.2.3. Исследование лексических замен

2.3. "Захват Киева князем Олегом в 882 (6390) г."

2.3.1. Текстология и состав летописной статьи

2.3.2. Моделирование языковой личности

2.3.3. Исследование лексических замен

2.4. "Поход князя Олега на Царьград в 907 (6415) г."

2.4.1. Текстология и состав летописной статьи

2.4.2. Моделирование языковой личности

2.4.3. Исследование лексических замен

2.5. "Поход князя Игоря на Византию в 944 (6449) г."

2.5.1. Текстология и состав летописной статьи

2.5.2. Моделирование языковой личности

2.5.3. Исследование лексических замен

2.6. "Мирный договор князя Игоря 945 (6453) г."

2.6.1. Текстология и язык "Договоров с Греками"

2.6.2. Структура летописной статьи

2.6.3. Моделирование языковой личности

2.6.4. Исследование лексических замен

2.7. "Крещение княгини Ольги в 955 (6463) г."

2.7.1. Текстология и состав летописной статьи

2.7.2. Моделирование языковой личности

2.7.3. Исследование лексических замен

2.8. "Осада печенегами Белгорода в 997 (6505) г."

2.8.1. Текстология и состав летописной статьи

2.8.2. Моделирование языковой личности

2.8.3. Исследование лексических замен 166 Выводы 173 Заключение 182 Литература и источники 184 Приложение 1 198 Приложение

Список условных сокращений

I. Памятники письменности

AJI - Московская-Академическая летопись: Лаврентьевская летопись // Полное собрание русских летописей. Т.1. М., 1962.

ИЛ — Ипатьевская летопись: Ипатьевская летопись // Полное собрание русских летописей. Т.2. М., 1962.

ЛЛ - Лаврентьевская летопись: Лаврентьевская летопись // Полное собрание русских летописей. Т.1. М., 1962.

HI Л — Новгородская первая летопись младшего извода: Новгородская 1-ая летопись // Полное собрание русских летописей. Т.З. М., 2000. Н1Ла - Академический список Новгородской 1 летописи младшего извода Новгородской 1 летописи младшего извода

ШЛк - Комиссионный список Новгородской 1 летописи младшего извода

Новгородской 1 летописи младшего извода

Н4Л — Новгородская 4-ая летопись

НКЛ - Новгородская Карамзинская летопись

ПВЛ - Повесть временных лет

ПЛ - Погодинская летопись

РЛ - Радзивиловская летопись: Радзивиловская летопись. — СПб., 1994. С1Л - Софийская 1 летопись старшей редакции: Софийская 1-ая летопись старшего извода // Полное собрание русских летписей. Т. 6. Вып. 1. М., 2000. С1 Лк - список Карамзина Софийской 1 летописи старшей редакции С1 Ло - список Оболенского Софийской 1 летописи старшей редакции ХЛ - Хлебниковская летопись II. Словари

СлДЯ XI - XIV вв. - Словарь древнерусского языка (XI — XIV вв.): в 10 т. Т. 1 -6.М, 1988-2000.

СлРЯ XI - XVII вв. - Словарь русского языка XI - XVIIbb. Вып. 1 - 24. М., 1975-1996.

Срезневский — Срезневский И.И. Словарь древнерусского языка. Т. 1-3. М.} 1988.

III. Термины

ЯЛ — языковая личность

ИЯЛ - историческая языковая личность

ЛЗ - лексическая замена

МОО - механизм ориентации на образцы

МП — механизм пересчета

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Аникин, Денис Владимирович

Наше исследование посвящено языковой личности (ЯЛ) составителя "Повести временных лет".

На сегодняшний день существует огромное количество работ, посвященных "Повести временных лет" (ПВЛ), однако с точки зрения объекта исследования не наблюдается ожидаемого разнообразия, наоборот, не составляет труда разделить имеющиеся работы на две группы: 1) исследования, в которых ПВЛ представляется как целостный текст; 2) работы, привлекающие материал разночтений и акцентирующие внимание на вариативности текста памятника.

В первом случае внимание сосредоточивается на внутреннем устройстве ПВЛ, и исследователи, опуская многочисленные разночтения, рассматривают текст как некую данность. Как правило, в таких исследованиях под ПВЛ понимается либо адаптационный перевод-реконструкция Д.С. Лихачева (Повесть временных лет 1997) [Творогов 1984, с. 6], либо текст древнейшего списка "Повести временных лет" - Лаврентьевской летописи, контаминируемый, при необходимости, с чтениями Ипатьевской летописи [Лихачев 2001, с. 459]. Большинство лингвистических исследований примыкает к первой группе [Волошина 1985; Ларин 1975; Львов 1975; Мальцева 1999; Табаченко 1987; Толстой 1993 и мн. др.], что объясняется интересом языковедов к памятнику как к источнику по истории русского литературного языка древнейшей поры [Творогов 1984, с. 8]. Тот факт, что язык памятника письменности осложнен как напластованиями более поздних эпох, так и реликтами источников, исследователями игнорируется.

Для второй группы работ, напротив, характерно пристальное внимание к разночтениям списков ПВЛ. Это прежде всего труды по текстологической атрибуции и работы, использующие текстологическую методику. Как правило, текстологический анализ заключается во внешней критике текста [Лурье 1985], а к его внутреннему устройству исследователи обращаются в том случае, когда соотношение списков не показательно. Такие построения, будучи фрагментарными, всегда предположительны и субъективны: [Кузьмин 1977; Насонов 1962; Приселков 1996 и др].

Ограничение объекта исследования как в первом, так и во втором случаях неизбежно искажает облик произведения, его историческую судьбу. Так, в первом случае история ПВЛ упрощается, вместо многослойного текста исследователями анализируется либо "основной" список (результат исторического развития текста), либо предположительная модель-перевод; во втором случае, наоборот, - усложняется: исходная посылка о сводном характере русского летописания приводит к выводу о "перекрестном влиянии" редакций ПВЛ, которые лишь частично разделяются при обращении к культурно-историческому и социально-политическому контекстам летописи - сферам догадок и предположений.

Мы полагаем, что задача совмещения внутренней и внешней критики текста ПВЛ может быть решена в исследовании ЯЛ составителя ПВЛ в рамках лингвотекстологического метода исследования с учетом методики изучения русской языковой личности, разработанной Ю.Н. Карауловым [Караулов 1987].

В настоящее время обнаруживается интерес к ЯЛ как к динамическому, развивающемуся феномену. Предпосылки данного аспекта исследования ЯЛ были обозначены Ю.Н. Карауловым, предложившим понятие общерусского языкового типа.

Одним из способов моделирования ЯЛ в развитии является изучение текстов, созданных ЯЛ различных исторических эпох. Несмотря на актуальность исследования исторических языковых личностей (ЯЛ значительно отдаленных во времени от исследователя) по текстам, подобные работы все еще единичны. Так, в рамках лингводидактического направления1 предприняты исследования ЯЛ Петра Великого на материале эпистолярия [Гайнуллина 2001], ЯЛ Ивана Грозного на материале деловых посланий

1 Подробнее о направлениях в изучении ЯЛ см. ниже (в параграфе 1.1.)

Попова 2004]. Проблемным для описания исторической языковой личности (ИЯЛ) с позиций лингводидактики остается выявление своеобразного инварианта текста отдаленной эпохи, относительно которого произведения изучаемой ЯЛ могут быть рассмотрены как его вариации, отражающие специфику ЯЛ.

В русле лингвокультурологического направления изучение ИЯЛ осуществляется на материале текстов, созданных одним человеком [Бондарчук, Кузнецова 1997; Михайлова 1997], различными людьми [Михайлова, Михайлов 1999-а; Михайлова, Михайлов 1999-6; Михайлова, Михайлов 1999-в], [Киселева 2000] и на материале словарей [Вендина 2002; Михайлов 1997]. Однако изучение ПВЛ при помощи лингвокультурологических методик не представляется возможным по причине фрагментарности дошедшего до нас письменного наследия, синхронного ПВЛ, и литературной обособленности этого памятника письменности от известных произведений XII в., что в совокупности не позволяет исследовать ПВЛ как летописную вариацию культурного "фоторобота" домонгольской Руси.

На сегодняшний день продолжается поиск методов исследования ИЯЛ. Так, Л.И. Шелеповой предложена реконструкция ЯЛ книжников на основе лексических замен (ЛЗ) в текстах, сохранившихся во многих списках [Шелепова 2001], В.А. Рогожиной - при помощи анализа языковых средств реализации интенций летописца [Рогожина 2003]. Однако комплекс проблем, связанный с описанием ИЯЛ и тем более ЯЛ составителя ПВЛ - памятника, значительно отдаленного по времени от исследователя, сложного текстологически, до сих пор не решен.

Таким образом, актуальность диссертационной работы определяется как логикой изучения ПВЛ (обозначившейся необходимостью совмещения внешней (текстологической) и внутренней (содержательной) критики текста ПВЛ), так и общей направленностью лингвистической науки на исследование человеческого фактора в языке, освоением антропологической парадигмы различными областями языкознания, в том числе историей языка.

Объект исследования — восемь летописей XIV - XV вв.: Лаврентьевская летопись (список 1377г.) (ЛЛ); Ипатьевская летопись (XVb.) (ИЛ); Радзивиловская (XVb.) (РЛ) и Московская-Академическая (XVb.) (АЛ) летописи; списки Карамзина и Оболенского Софийской 1 летописи старшей редакции (к. XVb.) (С1Л); а также Комиссионный (сер. XVb.) и Академический (40-е гг. XVb.) списки Новгородской 1 летописи младшего извода (HI Л).

Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:

4. С помощью исследования ЛЗ в летописях XIV — XV вв. определить сохранность письменного наследия ЯЛ составителя ПВЛ - компонента книжно-письменной традиции, вариативно передаваемого данными летописными сводами. Типизировать выявленные ЛЗ как приметы исторического развития книжно-письменной традиции, восходящей к ПВЛ, в соответствии с уровнями организации ЯЛ (ЛЗ лексикона, тезауруса, прагматикона).

Методы исследования. В работе используются лингвотекстологический, сравнительно-исторический, сравнительно-текстологический методы, метод статистических подсчетов (частотный анализ осуществляется при помощи компьютерных программ Word Tabulator v2.2.1. [Word Tabulator 1999 - 2002] и TextAnalyst 2.01 [TextAnalyst 1997 - 1999]), методика исследования ЯЛ и приемы моделирования повествовательного архетипа (свертывание текста на основе перефразирования).

В качестве лексикографической базы и справочного материала используются Словарь русского языка XI - XVIIbb. (СлРЯ XI - XVII вв.), Словарь древнерусского языка (XI - XIV вв.) (СлДЯ XI - XIV вв.), Словарь древнерусского языка И.И. Срезневского (Срезневский), Частотный словарь и словоуказатель О.В. Творогова [Творогов 1984], реконструкции текста ПВЛ А.А. Шахматова [Шахматов 1916], [Шахматов 2001], Д.С. Лихачева, Д. Островского [Ostrowski 2003], текстологические комментарии О.В. Творогова [Творогов 1976], а также электронные базы текстов Святого Писания: Славянская Библия 1.0. [Славянская Библия 2003] и Цитата из Библии 5.0. [Цитата из Библии 2003].

Научная новизна обусловлена тем, что впервые производится моделирование ЯЛ составителя ПВЛ в рамках лингводидактического направления изучения ЯЛ, моделирование осуществляется на фоне как предшествующей летописному своду, так и последующей книжно-письменной традиции летописания; разработана методика исследования ЯЛ составителя ПВЛ с учетом текстологического соотношения летописей, а также стратификации ПВЛ; на материале ЛЗ в списках летописных сводов XIV - XV вв. впервые описаны и типизированы тенденции развития летописной традиции в соответствии с тремя уровнями организации ЯЛ (лексикон, тезаурус и прагматикон).

Апробация работы. Основные положения и результаты исследования были представлены на четвертой краевой молодежной научно-практической конференции "Молодежь в XXI веке" (г. Рубцовск Алтайского края, 2002); Всероссийской научно-практической конференции "Естественная письменная русская речь: исследовательский и образовательный аспекты" (г. Барнаул, 2003 г.); Всероссийской конференции, посвященной 70-летию Барнаульского государственного педагогического университета "Филология: XXI в. (теория и методика преподавания) (г. Барнаул, 2003 г.); Международной научной конференции "Славянская филология: история и современность" (г. Барнаул, 2004 г.), на заседаниях аспирантского семинара кафедры общего и исторического языкознания Алтайского государственного университета (2003, 2004 гг.). Диссертация обсуждена на кафедре общего и исторического языкознания (2004 г.). Основные результаты исследования отражены в 4 опубликованных работах общим объемом 1,25 п. л., 2 статьи сданы в печать.

Положения, выносимые на защиту:

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованных сокращений, списка литературы и источников, двух приложений. В первой главе исследование ЯЛ составителя ПВЛ вписывается в контекст изучения ИЯЛ; в соответствии с текстологическими, литературными и языковыми особенностями памятника письменности предлагается путь исследования ЯЛ составителя ПВЛ в контексте развития книжно-письменной традиции летописания; на основе обзора ряда работ рассматриваются литературные (традиционность,

Заключение научной работыдиссертация на тему "Исследование языковой личности составителя "Повести временных лет""

Выводы

1. При сопоставлении книжно-письменной традиции, восходящей к ПВЛ, и традиции источников летописных известий подтвердилась гипотеза А.А. Шахматова, согласно которой составителем ПВЛ в основание летописного свода был положен Начальный свод, текст которого дополнился извлечениями из многочисленных источников. Прагматикон и тезаурус исследованных летописных сообщений свидетельствуют, что использованный материал под пером составителя ПВЛ подвергся идейной переработке, а повествование было реорганизовано в соответствии с преследуемыми летописцем задачами.

ПВЛ отличает прагматическая направленность на утверждение власти киевских князей, прекращение усобицы и собирание Русской земли руками киевского князя.

В соответствии с прагматической интенцией на собирание земель вокруг Киева составитель ПВЛ акцентирует внимание на географическом расширении влияния власти киевского князя. В ПВЛ использована центробежная модель распространения власти (от Киева), тогда как в Начальном своде ("Захват Киева." по HI Л) запечатлена векторная модель (по Днепру). Прагматический акцент на собирании Русской земли отразился в произведенных составителем ПВЛ вставках племен и территорий, подвластных киевским князьям, закреплении за киевской державой статуса мировой: с помощью юридических документов, договоров с Византийской империей (Договоры 912 и 945 гг.), входом в ареал христианских держав ("Крещение Ольги.").

Процессы собирания земель и крещения Русской земли обнаруживают взаимосвязь, что проявляется в двух путях становления Руси как мировой державы: с принятием христианства Русь входит в Причерноморский культурный ареал, а в набегах на империю киевские князья завоевывают право быть независимыми и от власти василевса, и патриарха.

Использованные составителем ПВЛ источники были построены по разнородным тезаурусным стратегиям, их тезаурус отвечал прагматическим установкам оригиналов. Тезаурус разнородных источников был перестроен составителем ПВЛ по однотипной тезаурусной стратегии. Для реорганизации материала источников составителем ПВЛ была использована тезаурусная стратегия " разрушение былого миропорядка — хаос — построение нового, угодного русскому (= великому киевскому) князю ".

2. При исследовании ЛЗ по избранным летописным рассказам нами было выявлено 154 ЛЗ. Большинство ЛЗ затрагивает уровни лексикона (91) и тезауруса (54). ЛЗ прагматикона (9) противопоставляют летописные своды, передающие текст ПВЛ (ШЛвГЪ (ЛЛ, ИЛ, РЛ, АЛ, С1Л) - ИГОРЬ (HI Л), шлегъ (ЛЛ, ИЛ, РЛ, АЛ, С1Л) - ИГОРЬ (Н1Л)№2), и летописные своды, использовавшие Начальный свод - HI Л и С1Л (СЪЛЪ (ПОСОЛЪ) (ЛЛ, ИЛ,

РЛ, АЛ, С1Л) - ООЛОМ^РЪ (HIЛ), ДАТИ (ЛЛ, ИЛ, РЛ, АЛ) - Н6 ДАТИ

С1Л, Н1Л), ПРИВЕСТИ (ЛЛ, ИЛ, РЛ, АЛ) - ИРИИТИ (С1Л), шлегь

РЛ, АЛ, ИЛ, ШЛк) - леишъ (С1Л) - "пропуск" (ЛЛ, ШЛа), ПРИИТИ (ЛЛ, ИЛ, РЛ, АЛ, С1Ло) - ИРИЯТИ (С1Лк)). Исключением является противопоставляющая вторую и третью редакции ПВЛ ЛЗ Ц'ЪМЬСКИ

ЧеМЬСКЫИ ЮАНЪ) (ЛЛ, Н1Л, С1Л) - КОСТЯНТШГЬ (ИЛ, РЛ, АЛ). ЛЗ ГДАДЪ (ЛЛ, РЛ, АЛ, С1Л) - ГРАДЪ (ИЛ) произведена составителем ИЛ и свидетельствует о восприятии в позднем летописном своде статьи "Осада Белгорода." как топонимического предания о Белгороде, что обусловлено изменившимся культурно-историческим контекстом: для составителя ИЛ Белгород был географически близок, а времена князя Владимира исторически далеки.

Количественное соотношение ЛЗ лексикона, тезауруса и прагматикона, а также характер ЛЗ свидетельствуют о том, что в летописных сводах XIV -XV вв. созданная составителем ПВЛ организация летописного повествования (тезаурус, прагматикон) не претерпела существенных трансформаций. Поэтому можно сделать вывод, что составителем ПВЛ была в рамках гибридного регистра книжно-письменного языка сформирована устойчивая книжно-письменная традиция русской средневековой анналистики. Принадлежность ПВЛ как ядра русской анналистической традиции к гибридному регистру книжно-письменного языка предопределила возможность варьирования текста летописных статей на уровнях лексикона (лексическая адаптация), тезауруса (трансформации содержания) и прагматикона (коррективы историко-политического характера).

Полученное в ходе исследования ЛЗ соотношение летописей дает возможность охарактеризовать избранные нами летописи XIV - XV вв. как варианты развития анналистической письменной традиции.

Распределение ЛЗ по летописям XIV — XV вв. и их протографам представлено нами в сводных таблицах, объединяющих ЛЗ по трем уровням варьирования книжно-письменной традиции: лексикон (таблица №1), тезаурус (таблица №2), прагматикон (таблица №3).

ЛЗ, обнаруживающие общие черты, типизируются в диссертации. Типизированные ЛЗ в таблицах снабжены индексом:

1 - замена местоимений, указывающих на близлежащий предмет, местоимениями, указывающими на удаленный предмет (тезаурус: изменение точки зрения на описываемые события);

1.1 - замена местоимений, указывающих на удаленный предмет, местоимениями, указывающими на близлежащий предмет (лексикон: особенность, характеризующая ориентацию летописца на комплекс чтений стандартного регистра книжно-письменного языка);

2 - обновление устаревшей и областной лексики (лексикон);

3 - замена лексемы частотным в ПВЛ аналогом (лексикон);

4 - терминологическая адаптация, смена и варьирование терминологии (лексикон);

5 - разрушение традиционных формул (тезаурус);

6 - замена лексем контекстуально или тематически мотивированными лексемами (лексикон);

6.1 - восполнение смысловых лакун (лексикон);

7 - культурно-историческая адаптация тезауруса;

8 - замена на лексемы, характеризующие описываемые события как универсальные (тезаурус);

9 - трансформация лексических маркеров синтаксических конструкций (лексикон);

9.1 - формирование параллельных конструкций (лексикон);

9.2 - использование клише, мотивированное тематикой повествования (лексикон);

10 — замена лексемой, маркирующей текст как религиозно-обрядовый (тезаурус).

Для удобства поиска и сопоставления ЛЗ каждая ЛЗ маркирована названием летописной статьи:

ПВ - "Призвание варяжских князей в 862 (6370) г.";

ПАД - "Поход Аскольда и Дира на Греки в 866 (6374) г.";

ЗК - "Захват Киева князем Олегом в 882 (6390) г.";

ПО - "Поход князя Олега на Царьград в 907 (6415) г.";

ПИ - "Поход князя Игоря на Византию в 944 (6449) г.";

ДИ - "Мирный договор князя Игоря 945 (6453) г.";

КО - "Крещение княгини Ольги в 955 (6463) г.";

ОБ - "Осада печенегами Белгорода в 997 (6505) г."

Параллельные чтения, отсутствующие в том или ином списке, оформляются как "пропуск", исключение составляет ОБ, вставленная составителем ПВЛ, а потому неизвестная Начальному своду и сохранившей его чтения HI Л.

Заключение.

В диссертационной работе нами было произведено исследование ЯЛ составителя ПВЛ в соответствии с разработанной методикой моделирования ИЯЛ.

На векторе "горизонталь текста" нами были выявлены фабульные схемы летописных рассказов. Фабульные схемы традиционны, их использование не зависит от прагматической установки, времени и места создания произведения. Именно устойчивость фабульных схем к временным изменениям дало возможность определить источники летописных статей.

Третьим вектором текста стал параметр "глубины", образуемый параллельными чтениями летописей XIV — XV вв., сохранивших привнесенные в книжно-письменную традицию на одном из этапов ее эволюции инновации. При сопоставлении тезаурусных стратегий летописных сообщений по книжно-письменным традициям ПВЛ и ее источников (прежде всего Начального свода) обнаружилось, что предшествующая книжно-письменная традиция летописания была переработана ЯЛ составителя ПВЛ: использованные источники составитель ПВЛ реорганизовал по универсальной стратегии - "разрушение былого миропорядка - хаос -построение нового, угодного русскому (= великому киевскому) князю". Унификация повествования по данной тезаурусной стратегии позволила летописцу вычленить историческое событие (которое не обязательно ограничивается рамками одного погодного сообщения, стандартно оформленного летописным зачином "Въ л^то.") из событийного потока.

Исследование разночтений показывает историческую динамику книжно-письменной традиции летописания, запечатленную в летописях-списках произведения. В летописях, являющихся основными списками ПВЛ, трансформаций, свидетельствующих о замене в поздних сводах унифицированной тезаурусной стратегии летописных сообщений ПВЛ, изменений прагматических установок летописного повествования, замечено не было. На уровне лексикона ЛЗ обусловлены адаптацией лексических средств, что, например, проявляется в проникновении близкой и понятной переписчику областной лексики, или же, напротив, клишированием языка памятника в том или ином летописном своде, что выражается в замене уникальных лексем на их частотные в ПВЛ аналоги. При исследовании ЛЗ тезауруса нами была установлена преемственность последующими веками картины мира, созданной составителем ПВЛ при переработке тезаурусных стратегий источников летописного свода: выявленные ЛЗ тезауруса отражают актуализацию тех или иных сокрытых ранее смысловых потенций летописного сообщения при следовании тезаурусной стратегии ПВЛ.

Исследование ЛЗ позволило обозначить тенденции развития книжно-письменной традиции летописания. Однако соотнести выявленные тенденции с тем или иным этапом исторического развития книжно-письменной традиции без привлечения синхронных данному своду летописных сообщений не представляется возможным. Поэтому в качестве перспективы исследования полагаем распространить исследование ИЯЛ на летописание, примыкающее к ПВЛ (например, на Киевскую летопись).

Список научной литературыАникин, Денис Владимирович, диссертация по теме "Русский язык"

1. Агибалов А.К. Внутренний лексикон человека (проблема моделирования и анализа) // website: http://rkiparty.tripod.com/

2. Аникин Д.В. Моделирование языковой личности "Повести временных лет" по летописям 14-15 вв. // Филология XXI век (теория и методика преподавания): Материалы Всероссийской конференции, посвященной 70-летию БГПУ. 10-11 декабря 2003 г. Барнаул, 2004.

3. Аникин Д.В. О причинах лексических замен в "Повести временных лет " (на материале Лаврентьевской, Ипатьевской и Радзивиловской летописей) // Текст: структура и функционирование: Сборник научных статей. Вып. 6. Барнаул, 2002.

4. Аникин Д.В. О реконструкции письменной традиции "Повести временных лет" // Молодежь в XXI веке: Материалы Четвертой краевой молодежной научно-практической конференции. Барнаул, 2003-6.

5. Апресян Ю.Д. Щей и методы современной структурной лингвистики. М. 1966.

6. Бабурина К.Б. Этнолингвистический аспект в исторической лексикографии // Вопросы языкознания. № 3. М., 1997.

7. Березин Ф.М. Караулов Ю.Н. Активная грамматика и ассоциативновербальная сеть // Реферативный журнал. № 4 (005). М., 2000.

8. Ю.Богачева Д.П. Метаязыковая личность (к проблеме описания) //

9. Языковая личность: информация, материалы, полезные ссылки., 2003. // website: http:// http://www.links-guide.ru/

10. Богин Г.И. Современная лингводидактика. Калинин, 1980.

11. Бондарчук Н.С., Кузнецова Р.Д. Языковая личность в историческом аспекте (опыт реконструкции). // Языковая семантика и образ мира, т. 2. Казань, 1997 // website: http://www.kcn.ru/

12. Бородкин Л.И. От Нестора до Фонвизина. Новые методы определения авторства. М., 1994.

13. Брюсова В.Г. Русско-Византийские отношения середины XI века // Вопросы истории // website: http://www.russiancity.ru/

14. Вендина Т.Н. Средневековый человек в зеркале старославянского языка. М., 2002.

15. Верещагин Е.М. История возникновения древнего общеславянского литературного языка. Переводческая деятельность Кирилла и Мефодия и их учеников. М., 1997.

16. Верещагин Е.М. Из истории возникновения первого литературного языка славян. Варьирование средств выражения в переводческой технике Кирилла и Мефодия. М., 1972.

17. Виноградов В.В .Вопросы образования русского национального литературного языка // Виноградов В.В. История русского литературного языка. Избранные труды. М., 1978.

18. Виноградова Л.Н. Славянская народная демонология: проблемы сравнительного изучения. Диссертация на соискание ученой степени дpa филол. наук. М., 2001. // website: http://ivgi.rsuh.ru/

19. Волошина Т.А. Образование наречия на основе морфологизации обстоятельства (на материале древнерусских памятников XI — XIV вв.): Автореф. дисс. канд. филол. наук. Ростов-на-Дону, 1985.

20. Воркачев С.Г. Лингвокультурология, языковая личность, концепт: становление антропоцентрической парадигмы в языкознании // Филологические науки. № 1. М., 2001.

21. Воробьев В.В. Лингвокультурология (теория и методы). М., 1997.

22. Воробьев В.В. Лингвокультурология и межкультурная коммуникация // Материалы международной научной конференции "Межкультурный диалог на Евразийском пространстве". Уфа, 2002. // website: http://www.uic.bashedu.ru/

23. Гайнуллина Н.И. Языковая личность Петра Великого как факт диахронии. // Русский язык: исторические судьбы и современность. М., 2001. // website: http://www.philol.msu.ru/

24. Гиппиус А.А. О критике текста и новом переводе-реконструкции "Повести временных лет" // Russian Linguistics, № 26. Kluwer, 2002. // website: http://www.elibrary.ru/

25. Гиппиус А.А. Рекошд дружина Игоревн. (к лингвотекстологической стратификации Начальной летописи) // Russian Linguistics, № 25. Kluwer, 2001. // website: http://www.elibrarv.ru/

26. Данилевский И.Н. Древняя Русь глазами современников и потомков (IX XII вв.). М. 2002. // website: http://www.auditorium.ru/

27. Долгов В.В. Осмысление феномена Руси в древнерусской книжной культуре XI XII вв. (на материалах Повести временных лет) // История Древней Руси и русской культуры, 2001. // website:http ://gardariki. ques. info/

28. Долгов В.В. Чудеса и знамения в Древней Руси X XIII веков // Исследования по русской истории. Сборник статей к 65-летию профессораИ.Я. Фроянова. СПб.-Ижевск, 2001-6. //website: http://gardariki.ques.info/

29. Долгов, В.В. Очерки истории общественного сознания Древней Руси XI — XIII веков. Ижевск, 1999. // website: http://gardariki.ques.info/

30. Евтушенко О.В. Картина мира: от хаоса к космосу // Русский язык: исторические судьбы и современность. М., 2001. // website: http://www.philol.msu.ru/

31. Ейгер Г.В., Раппорт И.А. Языковые способности. Харьков, 1992.

32. Еремеева О.А. О понятии "Языковая личность5'// Лингвистика: взаимодействие концепций и парадигм. Вып. 1. Ч. 2. Харьков, 1991.

33. Еремин И.П. "Повесть временных лет" как памятник литературы // Еремин И.П. Литература Древней Руси. М. Л., 1966-а.

34. Еремин И.П. "Повесть временных лет": проблемы ее историко-литературного изучения. Л. 1946.

35. Еремин И.П. К характеристике Нестора как писателя // Еремин И. П. Литература Древней Руси. М — Л., 1966-6.

36. Еремин И.П. Литература Киевской Руси XI XIII вв. // Еремин И. П. Лекции и статьи по истории Древней русской литературы. Л., 1987.

37. Живов В.М. Язык и культура в России XVIII века. М., 1996.

38. Иванцова Е.В. Феномен диалектной языковой личности. Томск, 2002.

39. Ипатьевская летопись // Полное собрание русских летописей. Т.2. М., 1962.

40. Камчатнов A.M. История и герменевтика славянской Библии. М., 1998

41. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М., 1987.

42. Киселева М.С. Учение книжное: текст и контекст древнерусской книжности. М., 2000.51 .Клосс Б.М. Ипатьевская летопись // ТОДРЛ. Т. XXXIX. Л., 1985-а.

43. Клосс Б.М. Новгородская первая летопись // ТОДРЛ. Т. XXXIX. Л., 1985-6.

44. Клосс Б.М. Предисловие // Софийская летопись старшего извода. Т. 6. Вып. 1.М., 2000.

45. Колесов В.В. Средневековый текст как единство поэтических средств языка // ТОДРЛ Т. L. Спб., 1996.

46. Конурбаев М.Э. Семантика и ритм молитвы // Folia Anglistica №1, М: 1997 http://www.webcenter.ru/

47. Конявская Е.Л. К вопросу об авторском самосознании Епифания Премудрого // Древняя Русь №1, М. 2000 г. // website: http://www.nature.ru

48. Красильникова В.Г. Сопоставительный анализ оригинала художественного текста и "неоднородного" перевода с точки зренияэмоционально-смысловой доминанты. 2001 //website: http ://www.textology.ru/

49. Крысько В.Б. Review // Russian Linguistics, №23. Kluwer, 1999 C. 223 -232. // website: http://www.elibrarv.ru/

50. Кузьмин А.Г. Начальные этапы древнерусского летописания. М., 1977.

51. Кусков В.В. История древнерусской литературы. М., 1998. // website: http://www.drevne.ru/

52. Лаврентьевская летопись // Полное собрание русских летописей. Т.1. М., 1962.

53. Ларин Б.А. Лекции по истории русского литературного языка (X -XVIII вв.). М., 1975.

54. Левинтон Г.А. Лексика славянских эпических традиций и проблема реконструкции праславянского текста // Текст: семантика и структура: сборник научных трудов. М., 1983.

55. Лекомцев Ю.К. Антонимический текст // Текст: семантика и структура. М., 1983. // website: http://teneta.rinet.ru/rus

56. Леонтович О.А. Теория межкультурной коммуникации в России: состояние и перспективы // Вестник Российской коммуникативной ассоциации, выпуск 1. СПб., 2002. // website: http://www.russcomm.ru/

57. Литвиненко А.Л. Описание структуры дискурса в рамках Теории Риторической Структуры: применение на русском материале // Материалы Диалога 2001 http://www.dialog-21 .ти/

58. Лихачев Д.С. Великое наследие: 700 лет. М., 1979. // website: http://ic.asf.ru/

59. Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. М., 1979.

60. Лихачев Д.С. Текстология (на материале русской литературы X XVII веков). СПб., 2001.

61. Лихачев Д.С. Введение // История русской литературы X — XVII вв. М. 1979-в. // website: http://infolio.asf.ru/

62. Лукашевич Н.В., Добров Б.В. Исследование тематической структуры текста на основе большого лингвистического ресурса // Материалы Диалога 2000 // website: http://www.dialog-21 .ru/

63. Лурье Я.С. Введение // Истоки русской беллетристики. Возникновение жанров сюжетного повествования в древней литературе. Л., 1970.

64. Лурье Я.С. Генеалогическая схема летописей XI XVI в.в., включенных в "Словарь книжников и книжности Древней Руси" // ТОДРЛ. Т. XXXIX. Л., 1985.

65. Лурье Я.С. Лаврентьевская летопись // ТОДРЛ. Т. XXXIX. Л., 1985-в.

66. Лурье Я.С. О путях доказательства при анализе источников (на материале древнерусских памятников) // Вопросы истории. №5.1985-6.

67. Лурье Я.С. Общерусские летописи XIV XV вв. Л., 1976.

68. Лурье Я.С. Радзивиловская летопись // ТОДРЛ. Т. XXXIX. Л., 1985-г.

69. Лурье Я.С. Софийская первая летопись // ТОДРЛ. Т. XXXIX. Л., 1985.

70. Лурье Я.С. Схема истории летописания. // ТОДРЛ. Т. XLIX. Л., 1990.

71. Львов А.С. Лексика "Повести временных лет". М., 1975.

72. Мальцева Р.И. Предлоги и приставки в русском языке XI XVII вв.: семантическая и функциональная эволюция: Автореф. дисс. доктора филол. наук. Краснодар, 1999.

73. Масленникова Е.М. Моделирование смысловой структуры текста при переводе. 1999. // website:http://lingvolab.chat.ru/

74. Маслова В.А. Лингвокультурология. М., 2001.

75. Мелетинский Е.М. Структурно-топологическое изучение сказки // В. Я. Пропп. Морфология <волшебной> сказки. Исторические корни волшебной сказки. (Собрание трудов В. Я. Проппа.). М., 1998.

76. Михайлов. А.В. Реконструкция древнерусского менталитета в диахронии (проблематика структуризации) // Языковая семантика и образ мира. Т. 2. Казань, 1997. // website: http://www.kcn.ru/

77. Михайлова Т.В., Михайлов. А.В. Древнерусские текстуальные средства воздействия на общественное сознание в аспекте отношения к царскойвласти (XV-XVII вв.) // Paradeigma/Парадигма. № 3. 1999-а. // website: http://www.res.krasu .ru/

78. Михайлова T.B., Михайлов. А.В. Использование эмоциональных смыслов для выражения оценочных значений в Повестях Смутного Времени XVII века. // Парадигма. № 1 (2). Январь-Март. 1999-6. // website: http://res.krasu.ru/

79. Михайлова Т.М. Оценочный аспект представлений о князе и княжеской власти по данным "Повести временных лет" // Языковая семантика и образ мира, т. 2. Казань, 1997. // website: http://www.kcn.ru/

80. Михайловская Н. Г. Системные связи в лексике древнерусского книжно-письменного языка XI XIV вв.: Нормативный аспект. М., 1980.

81. Насонов А.Н. История русского летописания XI нач. XVIII в.в. М., 1962.

82. Насонов А.Н. Русская земля и образование территории древнерусского государства. М., 2002.

83. Невзорова О.А. Формальная модель реконструкции морфологических категорий естественного языка на основе текстов: Автореф. дисс. канд. технических наук. Казань, 1997.

84. Некрасов Н.П. Заметки о языке "Повести временных лет" по Лаврентьевскому списку летописи // Известия Отделения русского языка и словесности Императорской Академии наук. Т. I. Кн. 4. СПб., 1896. // website: http://feb-web.ru/

85. Николенкова Н.В. Реализация принципа цепочечного нанизывания в церковнославянском тексте // Русский язык: исторические судьбы и современность. М., 2001. // website: http://www.philol.msu.ru/

86. Новгородская 1-ая летопись // Полное собрание русских летописей. Т.З. М., 2000.97.0бнорский С.П. Очерки по истории русского литературного языка старшего периода. М. JL, 1946.

87. Орлова Т.И. Вариативность в памятниках церковнославянского языка: вопросы терминологии // Вестник Хакасского государственного университета им. Н. Ф. Катанова. Вып. 1. Серия: Языкознание. Абакан, 2000.

88. Орлова Т.И. Лингвотекстологическое изучение древнеславянской письменности // Человек культуры: русский язык в современном мире. Бийск, 2001.

89. Орлова Т.И. Пролог XIII XIV вв.: многоуровневый анализ вариативности в церковнославянском языке. Абакан, 2000.

90. Панин Л .Г. История церковнославянского языка и лингвистическая текстология. Новосибирск, 1995.

91. Панин Л.Г. Лингвотекстологическое исследование Минейного Торжественника. Новосибирск, 1988.

92. Петрухин В.Я. Выбор веры. Летописный сюжет и исторические реалии // Древнерусская культура в мировом контексте: археология и междисциплинарные исследования: Материалы конференции. М., 1997. // website: http://liber.rsuh.ru/

93. Повесть временных лет. СПб, 1997.

94. Погодин М.П. О поучении Мономаховом // Известия второго отделения Императорской Академии наук Т. 10. Вып. 2. СПб., 1861. // website: http://feb-web.ru/

95. Попова О.В. Языковая личность Ивана Грозного (на материале деловых посланий): Автореф. дисс. канд. филол. наук. Омск, 2004.

96. Приселков М.Д. История русского летописания XI XVbb. М., 1996.

97. Пропп В.Я. Морфология <волшебной> сказки. Исторические корни волшебной сказки. (Собрание трудов В. Я. Проппа.). М., 1998.

98. Радзивиловская летопись. СПб, 1994.

99. Ранчин A.M. О принципах герменевтического изучения древнерусской словесности. //Древняя Русь №4. М., 2001 //website: http://www.nature.ru/

100. Ремнева М.JI. Еще раз о типах (видах, стилях) древнерусского литературного языка. // Вестник Московского университета. Сер. 9. Филология. № 4. М.,1995.

101. Рогожина В.А. Языковые средства реализации интенций летописца (на материале "Повести временных лет") // Антропоцентрическая парадигма в филологии: Материалы международной научной конференции. Ч. 2. Лингвистика. Ставрополь, 2003.

102. Рыбаков Б.А. Древняя Русь: Сказания. Былины. Летописи. М., 1963.

103. Славянская Библия 1.0., 2003. // website: http://come.to/sbible

104. Словарь русского языка XI XVII вв. Вып. 1 - 24. М., 1975 -1996.

105. Соловьев К.А. Эволюция форм легитимации государственной власти в древней и средневековой Руси // Махаон. №1. 1999. // website: http://www.krotov.org/

106. Софийская 1-ая летопись старшего извода // Полное собрание русских летписей. Т. 6. Вып. 1. М., 2000.

107. Срезневский И.И. Древние памятники русского письма и языка // Известия Императорской Академии наук по Отделению русского языка и словесности. Т. 10. Вып. 1. СПб., 1861-а. // website: http://feb-web.ru/

108. Срезневский И.И. Древние памятники русского письма и языка:

109. Общее повременное обозрение: (Продолжение <1>) // Известия Императорской Академии наук по Отделению русского языка и словесности. Т. 10. Вып. 2. СПб., 1861. // website: http://feb-web.ru/

110. Срезневский И.И. Словарь древнерусского языка. Т. 1 3. М., 1988.

111. Табаченко JI.B. Структурно-семантическое развитие конструкций с глаголами положения в пространстве и движения в русском языке XI -XVII вв.: Автореф. дисс. канд. филол. наук. Ростов-на-Дону, 1987.

112. Творогов О.В. Лексический состав "Повести временных лет" (словоуказатели и частотный словник). Киев, 1984.

113. Творогов О.В. Литература XI начала XIII в. // История русской литературы X — XVII вв. М., 1979.

114. Творогов О.В. Повесть временных лет и Начальный свод (Текстологический комментарий) // ТОДРЛ. Вып. 30. М., 1976.

115. Творогов О.В. Повесть временных лет // ТОДРЛ. Т. XXXIX. Л., 1985.

116. Творогов О.В. Сюжетное повествование в летописях XI XIV вв. // Истоки русской беллетристики. Возникновение жанров сюжетного повествования в древней литературе. Л., 1970.

117. Тихомиров М.Н. Происхождение названий "Русь" и "Русская земля"// Русское летописание, М., 1979-а.

118. Тихомиров М.Н. Начало русской историографии // Тихомиров М. Н. Русское летописание. М., 1979-6.

119. Толстой Н.И. "Этническое самопознание и самосознание Нестора Летописца, автора "Повести временных лет"// Исследования по славянскому историческому языкознанию. М., 1993.

120. Толстой Н.И. Тема библейского происхождения славян у славянских хронистов XII XVIII вв. // Вестник московского университета. Серия 9. № 2. М., 1995.

121. Успенский Б.А. Краткий очерк истории русского литературного языка (XI -XIX вв.). М., 1994.

122. Устюгова Л.М. Книжнославянизмы и соотносительные руссизмы в основных списках "Повести временных лет" // Древнерусский литературный язык в его отношении к старославянскому. М., 1987.

123. Устюгова Л.М., Шимко Е.В. Роль параллельных текстов при изучении исторической грамматики русского языка. 2003. // website: http://nauka.dp.ua/

124. Филин Ф.П. Истоки и судьбы русского литературного языка. М., 1981.

125. Филин Ф.П. Лексика русского литературного языка древнекиевской эпохи: по материалам летописей // УЗ ЛГПИ им. А. И. Герцена. Т. 80. Л., 1949.

126. Цейтлин P.M. Лексика старославянского языка. М., 1977.

127. Цитата из Библии 5. 0., 2003 // website: http://iesuschrist.ru/

128. Чернышева Т.В. Мыслительное и языковое в аспекте методики комплексного стилистического анализа (на материале текстов массовой коммуникации) // Известия АлтГУ. Серия 4. Филология. №2. Барнаул, 2002.

129. Шахматов А.А. "Повести или Повесть временных лет." // Рыбалка А. Исследование так называемой "подделки" в Повести Временных лет, 1999 // website: http://www.fatus.chat.ru/

130. Шахматов А.А. Ермолинская летопись и Ростовский владычий свод: Начало. // Известия Императорской Академии наук по Отделению русского языка и словесности. Т. VIII. Кн. 4. СПб., 1903. // website: http://feb-web.ru/

131. Шахматов А.А. Летописи // Разыскания о русских летописях, М., 2001-6.

132. Шахматов А.А. Обозрение русских летописных сводов XIV -XVI вв. М., 1938.

133. Шахматов А.А. Повесть временных лет. Т. 1. Вводная часть, текст, примечания. Пг.,1916.

134. Шахматов А.А. Разыскания о древних летописных сводах // Разыскания о русских летописях. М., 2001 -а.

135. Шахматов А.А. Русский язык, его особенности. Вопрос об образовании наречий. Очерк основных моментов развития литературного языка // Архив петербургской русистики, -в. // website: http://www.ruthenia.ru/

136. Шелепова Л.И. "Интериндивидуальный" лексикон языковой личности древнерусского писца (на материале рукописных книг Пролога) // Человек коммуникация - текст. Вып. 1. Барнаул, 1997.

137. Шелепова Л.И. К методике изучения русской языковой личности в диахронии // Человек культуры: русский язык в современном мире. Бийск, 2001.

138. Шелепова Л.И. Лексические разночтения в Прологе (на материале списков XII XVII вв.). Барнаул, 1992.

139. Шелепова Л.И. Лингвистическое источниковедение и история русского слова (к принципам лингвоисточниковедческого исследования). // Известия АТУ. Сер.Филология. № 2. Барнаул, 2000.

140. Шелепова Л.И. Лингвистическое источниковедение: к истории и методологии науки // Актуальные проблемы руссистики: Материалы международной научной конференции. Вып. 2. Ч. 1. Томск, 2003.

141. Шелепова Л.И. Пролог как источник реконструкции лексикона языковой личности писца (на материале списков XIII XVII вв.) // Материалы международного съезда русистов в Красноярске: В 2-х т. Т. 1. Красноярск, 1997.

142. Birnbaum D J. A TEI-Compatible Edition of the Rus' Primary Chronicle. 1999. // website: http://xml. со verpages.org/

143. Ostrowski D. Rus' Primary Chronicle. -6 // website: http://hudce7.harvard.edu/

144. Ostrowski. D. The Povest1 vremennykh let: An Interlinear Collation and Paradosis // Harvard Library of Early Ukrainian Literature. Texts. Vol. 10. 1. 2003. // website: http://hudce7.harvard.edu/

145. TextAnalyst 2.O., 1997 1999 // website: http://www.analyst.ru/

146. Timberlake A. Who Wrote Povest' vremennyx let Nestera chernorizca Fedos'eva manastyr'a Pecherskago // website: http://clover.slavic.pitt.edu/

147. Word Tabulator v2.2.11999 2002 // website: http://www.rvb.ru/

148. Zoltan A. Reviews // Russian Linguistics. №23, 1999. // website: http://www.elibrarv.ru/