Источники по истории римского вольноотпущенничества: проблемы интерпретации и понимания

Улбутов, Дмитрий Иванович

автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.09
диссертация на тему: Источники по истории римского вольноотпущенничества: проблемы интерпретации и понимания

Год: 2003
Автор научной работы: Улбутов, Дмитрий Иванович
Ученая cтепень: кандидата исторических наук
Место защиты диссертации: Казань
Код cпециальности ВАК: 07.00.09

Диссертация по истории на тему 'Источники по истории римского вольноотпущенничества: проблемы интерпретации и понимания'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Источники по истории римского вольноотпущенничества: проблемы интерпретации и понимания"

На правах рукописи

Улбутов Дмитрий Иванович

Источники по истории римского вольноотпущенничества: проблемы интерпретации и понимания

Автореферат диссертации на соискание учёной степени кандидата исторических наук

Специальность: историография, источниковедение, методы исторических исследований (07.00.09)

Казань 2003

Работа выполнена на кафедре истории древнего мира и средних веков Казанского государственного университета

Научный руководитель:

Официальные оппоненты:

д.и.н., профессор Жигунин Владимир Данилович

к.и.н., доцент Чиглинцев Евгений Александрович

д.и.н., профессор Кузищин Василий Иванович (Московский государственный университет)

к.и.н., доцент Максимова Анастасия Борисовна (Казанский государственный энергетический университет)

Ведущая организация:

Саратовский государственный университет

Автореферат разослан <¿-«3 сентября 2003 года. Защита диссертации состоится 30 октября 2003 г. в /О часов по адресу: 420008, г. Казань, ул. Кремлевская, 18, КГУ, корп. 2, ауд. № 1112.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке КГУ

Ученый секретарь ^

диссертационного Совета / Р.Г. Кашафутдинов

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы. Римское вольноотпущенничество - явление настолько же уникальное, насколько и противоречивое. Этот факт становится очевидным при обращении к источникам - носителям свидетельств исторического существования вольноотпущенников. Однако, подобная уникальность заставляет по-иному подходить к изучению этого явления. И, прежде всего, следует обратить внимание на проблемы источниковедческого характера, поскольку особенности вольноотпу-щеннического феномена в первую очередь придают специфику самим источникам. Проблема, стоящая за этим, заключается в том, что "исторический источник перестаёт быть пассивным объектом, а становится действующим субъектом диалога настоящего с прошлым и требует пересмотра методического аппарата работы с ним. Это означает необходимость взаимодействия исследовательских подходов различных исторических и гуманитарных дисциплин, что неизбежно ведёт к применению комбинированных методов работы с источниковым материалом. Такой подход представляется весьма актуальным. Помимо этого, следует подчеркнуть и практическую значимость данной работы, заключающуюся в анализе специальной источниковой базы исследований по вольноотпущеннической тематике. В то же время феномен римского вольноотпущенНичества с источниковедческой точкй зрения остаётся малоисследованным и, в том числе поэтому, нуждается в разработке.

Объект и предмет исследования. Источники по истории римского вольноотпущеннйчества представляют собой единый комплекс материалов, объединяющихся общностью проявлений данного исторического феномена. Наиболее репрезентативные группы источников (юридических, эпиграфических, нарративных), чьё содержание либо происхождение так или иначе связано с существованием вольноотпу-.щенничёства, стали объектом исследования настоящей работы. Исходя из этого, предметом нашего исследования служит явление вольноотпущеннйчества, данное в виде компонентов источниковой действительности. Отсюда вытекают

Цель и задачи исследования. Цель состоит в том, что необходимо определить характерные формы проявления вольноотпущенниче-ского феномена в исторических источниках. Очевидно, что для каждой группы источников эти формы будут индивидуальными, в зависимости от специфических черт самих источников. Поэтому, в работе ставятся следующие задачи:

1. Выделить корпус источников по истории римского вольноотпущеннйчества и определить принципы его исследования. Г национальная I

1 библиотека [ I С.Петербург *

{ оэ тоо; г А 3

2. Проанализировать юридические источники и вывести из них определение понятия «вольноотпущенник».

3. Исследовать эпиграфические источники на предмет существования признаков, устанавливающих социальный тип римского вольноотпущенника.

4. Изучить нарративные источники с целью выявления в них авторского восприятия вольноотпущеннического феномена.

Методологическая основа диссертации. Источниковедческий характер данной работы предопределил выбор основного метода исследования. Метод источниковедения (или источниковедческой критики) предполагает последовательное изучение источника посредством процедур источниковедческого анализа и источниковедческого синтеза. Данный метод способен реализовать принцип междисциплинарного взаимодействия гуманитарных наук. Кроме того, исследование данного предмета опиралось на такие методологические принципы, как принцип критического отбора источников, пространственно-временной целостности исследуемого материала, единства исторического и логического основания результатов исследования.

Источниковая база исследования. Комплекс источников представлен трёмя группами: юридическими, эпиграфическими и нарративными. Среди юридических источников главное место занимают комментарии известных римских юристов на действие правовых норм и отдельных законов в отношении вольноотпущенников, собранных в «Дигестах», а также сами законодательные документы, собранные, главным образом, в кодексах Феодосия и Юстиниана. Эпиграфический материал представлен надписями самого разного содержания, сводимых к трём основным подгруппам - надгробным, почётным и посвятительным. Все они опубликованы в многочисленных изданиях (в том числе электронных), главное из которых Corpus Juris Civilis. Нарративные источники представляют собой произведения древнеримской литературы. Исходя из этого, мы выделяем поэтические (внутри них следует подразделение на басенный и сатирический жанры), собственно сатирические (имеется в виду жанр менипповой сатуры), историографические (в буквальном смысле слова), эпистолярные и философские нарративные источники. Особенно важными для нас являются произведения авторов-вольноотпущенников, таких как, например, Эпиктет, Федр, Публилий Сир.

Исследовательская литература.

ского права, где функционирует понятие вольноотпущенник. При первом взгляде на источники становится очевидной глубокая дифференциация вольноотпущеннического сословия. В силу этой причины появляются работы, в которых исследовательская проблематика также становится более специализированной (Ж. Бульвер, К. Хопкинс, П. Р. Уи-вер и другие). Таким образом, на основании изучения юридического материала была выделена проблема терминологического полиморфизма понятия вольноотпущенник. Терминологическое многообразие статуса несвободной личности играет определяющую роль в обосновании неоднозначного истолкования понятия вольноотпущенник в юридических источниках. Причём, большей частью термины рабского и полусвободного состояний рассматриваются в принципиальном единстве. Это свидетельствует о существовании целого направления в историографии вольноотпущенничества, когда история вольноотпущенничества тесно переплетается с историей рабства (например, М. Финли, X. Шантрен, С. Треггиари). Связь вольноотпущенничества с рабством красной нитью проходит в работах, где раскрывается механизм социальной мобильности вольноотпущенников. В этих работах вольноотпущенники представлены как самое динамичное сословие древнеримского общества. Этот тезис обнаруживается во многих исследованиях истории вольноотпущенничества по эпиграфическим источникам (М. В. Сергеенко, В. Эк, А. Лось). Многочисленные профессиональные и религиозные корпорации, членами которых являлись обычные вольноотпущенники, отличались высокой сплочённостью. В свою очередь, работы, отражающие повседневную жизнь отдельных категорий вольноотпущенников, затрагивают другую немаловажную проблему. Это целый комплекс вопросов, связанных с особенностями мировоззрения, идеологии, морально-этических и религиозных представлений отдельных категорий вольноотпущенников, либо отдельных личностей, взятых в виде восприятия авторов античных источников (Е. М. Штаерман, Й. Фогт, К. Брэдли и другие).

Научная новизна работы. В отличие от большинства исследований на вольноотпущенническую тематику, которые исходят из генетической связи рабства и вольноотпущенничества, источниковедческий подход позволяет взглянуть на данный феномен как на самостоятельное историческое явление. Это открывает новое понимание источников, делающее их не безмолвными остатками прошлого, а активными субъектами диалога. Специфические черты, приданные источникам вольно-отпущенническим феноменом, превращают их в «ретранслятор» исторической информации, «отправители» которой сознательно стремились выразиться таким образом.

Теоретическая значимость темы. Из новизны работы вытекает теоретическая значимость темы настоящего исследования. Особенности источникового материала по истории римского вольноотпущен-ничества доказывают возможность применения комплекса методов различных гуманитарных дисциплин в исторических исследованиях. Это характеризует состояние эпистемологии исторического познания последних лет, когда брошенный историкам «семиотический вызов» заставляет пересматривать традиционные подходы в изучении источников.

Практическая иенность. Думается, что данная работа станет составной частью обширной программы систематизации источникового материала по проблемам античной истории. Материалы и выводы настоящего исследования могут быть использованы при создании общих и специальных работ по вопросам истории римского вольноотпущенни-чества и, в целом, по социальной истории древнего Рима, при разработке лекционных курсов истории древнего Рима, при подготовке практических занятий и специальных курсов по изучению античных источников.

Апообаиия работы. Основные положения диссертации были представлены в виде регулярных сообщений на заседаниях научного семинара «Античный понедельник» при кафедре истории древнего мира и средних веков Казанского государственного университета, а также в виде докладов на конференциях Российской ассоциации антиковедов (Москва, 2001 и 2002 годы), Всероссийской научной конференции, по-свящённой 35-летнему юбилею «Античного понедельника» (Казань, 2001 год), региональной научной конференции «Методология, методика и практика гуманитарных исследований» (Уфа, 2002 год) и отраженны в соответствующих публикациях.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Феномен римского вольноотпущенничества требует особого подхода к изучению исторических источников и применяемых методов анализа.

2. Несмотря на типологическую разнородность, ко всем источникам применим метод исторической коммуникации, с использованием в качестве критерия понимания источников характерные для них формы отражения исторической реальности.

3. Понятие «вольноотпущенник» не является определением конкретной социальной категории, но служит для обозначения особого юридического статуса неполноправных лиц.

4. В источниках личного происхождения проявляются личностные качества вольноотпущенников, что демонстрирует специфическую

вольноотпущенническую тенденцию, которая свидетельствует об особом, компенсаторном, контексте данных памятников.

5. Источники неличного происхождения дают обобщённое представление о явлении в целом и синтезируют типичный образ вольноотпущенников.

6. Подход к корпусу исторических источников с точки зрения «понимания» показывает, что, несмотря на типологическую разнородность, все источники отражают одноуровневые исторические факты. То есть свидетельства могут быть прямыми или косвенными, могут противоречить друг другу, но в результате «понимания» получаются идентичные образы римских вольноотпущенников.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырёх глав, заключения, списка условных сокращений и списка использованных источников и литературы.

I. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении даётся представление о феномене вольноотпущен-ничества, каким оно видится на сегодняшний день в мировой историографии, обосновывается выбор темы диссертации, её актуальность, намечаются основные проблемы, связанные с источниковедением античной истории, определяются хронологические рамки исследования; в общих чертах очерчивается круг использованных источников, историографическая база. Здесь также формулируются цели и задачи работы, обосновывается выбор методологии и методики исследования.

В первой главе: «Общая характеристика источников по истории римского вольноотпущенничества» характеризуется комплекс исторических источников, на основании которого в современной историографии идёт изучение феномена римского вольноотпущенничества. Здесь даётся внешняя критика каждой группы источников, а.также излагаются методологические принципы и методика исследования этих источников.

В параграфе 1: «Комплекс источников по истории римского вольноотпущенничества» формулируется ряд гипотез, проверке которых посвящены последующие главы исследования. В совокупности рассматривается весь комплекс источникового материала и обозначаются основные группы источников, ставших объектом исследования.

Для юридических источников наиболее актуальны две проблемы. Во-первых, при изучении этих источников стоит задача отделения собственно источникового пласта информации от позднейших интерполяций и иных чужеродных напластований, которые образовались вслед-

ствие многократного переписывания обширных сводов римского права. Во-вторых, проблема авторства юридических источников, казалось бы, не столь значимая для данной работы, высвечивает все же некую «неявленную» вольноотпущенническую специфику. В юридических источниках можно обнаружить «отголоски» восприятия их содержания в той среде, которой они были адресованы. В зависимости от источника права с различной интенсивностью проявляется специфика юридических источников, связанная с феноменом вольноотпущенничества.

В результате анализа исследовательской литературы были сформулированы следующие особенности юридических источников:

1. В юридических источниках нашли своё отражение не только правовые, но и исторические факты. То есть на материале юридических источников мы можем делать выводы о реальном бытии вольноотпущенников, а не просто формальном существовании данного явления.

2. Источники римского права дают нам определение понятия «вольноотпущенник» как субъекта правовых отношений. С определения понятия начинается любое изучение исторического явления, поэтому юридические источники стали первоначальным объектом исследования вопросов истории вольноотпущенничества.

3. Юридические источники изначально обладали такой чертой, как историческая преемственность. На протяжении многовековой истории функционирования римского права юридические нормы изменялись, но продолжали оставаться реально действующими. Поэтому юридические источники не просто отражают историческое явление, а разворачивают его в движении.

4. Поскольку юридические источники обладают специфической характеристикой - юридической силой, то именно она служит критерием интенсивности проявления феномена вольноотпущенничества. Чем существеннее юридическая сила, тем «реальнее» в источнике выражено историческое явление.

Все эти особенности юридических источников не раз отмечались в трудах исследователей-антиковедов и историков-правоведов. У них сложились разные принципы отбора юридического материала для своих исследований. В целом, историко-правовой и антиковедческий подходы к исследованию вольноотпущенничества различаются по широте охвата источникового материала. Для «историков» характерно стремление к охвату всего комплекса имеющихся источников, из которых можно получить сведения по конкретному предмету исследования; для «правоведов» свойственно стремление сосредоточиться исключительно на юридических источниках. Именно эти два основных принци-

па изучения юридических источников были поставлены во главу угла в традиции мировой историографии.

При изучении латинских надписей главной задачей является выделение таких эпиграфических источников, в которых личность вольноотпущенников предстаёт с максимальной прозрачностью. Опыт изучения эпиграфических источников показывает, что их массовость создаёт известные трудности при их классификации. Поэтому, мы приняли традиционную классификацию, по которой выделяются надгробные, почётные и посвятительные надписи как дающие наиболее богатый материал по истории римского вольноотпущенничества.

Исходя из тесной связи надписей с существованием вольноотпущенничества, вытекают следующие специфические особенности эпиграфических источников:

1. Надписи, как источники личного происхождения, несут на себе изрядный груз тенденциозности. Они показывают личность вольноотпущенников односторонне, преломляя объективность сквозь авторскую интенцию.

2. Надписи требуют к себе разносторонних методических подходов, поскольку одновременно являются и материальными носителями информации, и текстовыми документами.

3. Надписи способны напрямую передавать историческую реальность, поскольку как первоисточники они выполняют функцию атрибуции личности. В специфических особенностях текстов надписей выражается сама историческая реальность, ничем не завуалированная, не отрефлексированная ничьим сознанием.

Относительно данного предмета исследования нарративные источники также обладают рядом особенностей, вследствие которых их интерпретация тоже имеет свою специфику. Существующие нарративные источники личного и неличного происхождения требуют к себе различных исследовательских подходов. Авторы источников неличного происхождения обращают большее внимание на феномен вольноотпущенничества, нежели авторы источников личного происхождения. Те, в свою очередь, специально не заостряют внимание на особенностях своего положения, но сам факт принадлежности их к вольноотпущенниче-скому сословию создаёт особый контекст, в котором характеристика римских вольноотпущенников звучит как автохарактеристика. Однако, произведения некоторых из этих авторов (Эпиктет, Публилий Сир) ке являются источниками в строгом смысле. Это их мысли, записанные и озвученные их учениками. Уже в этом компоненте сказывается специфика анализа этих произведений, поскольку о первоисточнике в данном случае говорить не приходится.

Все нарративные источники суть произведения древнеримской литературы. Различные по жанру произведения объединяются в одну группу, исходя из наличия в них общей информации об интересующем нас явлении. Произведения древнеримской литературы давно стали объектом исследования специальной филологической науки - истории литературы. Поэтому, внешняя критика нарративных источников, проделанная филологами, представляет ценность и для настоящего исследования. В исследованиях по истории литературы данные источники фигурируют как носители типичных характеристик той эпохи, которой они все принадлежат. Но наибольшей ценностью обладают выводы историков литературы по поводу языка и стиля, морфолого-синтаксической стройности и лексического запаса произведений, приверженности авторов каким-нибудь философским, литературным, религиозным течениям, подверженности влиянию со стороны общественного мнения, политической конъюнктуры, повседневных занятий и тому подобное.

В параграфе 2: «Историческая коммуникация и понимание источников» излагается теоретическая часть методики понимания источников. В соответствии с принципами междисциплинарного взаимодействия, целесообразным является привлечение методических приёмов из других гуманитарных дисциплин

Следуя базовым категориям философской герменевтики (Ф. Шлейермахер, В. Дильтей, М. Хайдеггер), а также так называемой школе интерпретации (Э. Штайгер, В. Эмрих), в литературоведении, например, сложилась общая теория понимания текста. Согласно концепции диалогизма, по которой понимание наступает в результате акта коммуникации, сначала инсталлируется коммуникативное поле, в котором может быть осуществлено понимание юридических источников. Первичным субъектом (БО является тот, кто задаёт информацию, то есть Референт. Для каждой группы источников первичный субъект индивидуален, в зависимости от выделяемых из источников сведений. Вторичным субъектом (82) является субъект, воспринимающий информацию, то есть исследователь. Общий механизм исторической коммуникации выглядит следующим образом. Исторический план (референт) создаёт план выражения (коннотат), где заключается реакция субъекта референта на историческое явление. Коннотат порождает план содержания (денотат), где эмоционально-психологическое выражение референта агрегируется с фактологическим изложением исторического явления. И вершину схемы венчает план понимания (реципиент), который из общего содержательного плана (коннотат плюс денотат), или, другими словами, контекста, выводит уникально-индивидуальное существование референта. При этом возникает новое означаемое референта - смысл,

воплощающийся в концепте, как новом компоненте плана понимания. Таким образом, следуя предложенной методике, гипотетически можно предположить, что термины выступают критерием понимания юридических источников, атрибутивные признаки вольноотпущенников -критерием понимания эпиграфических источников, авторские образы вольноотпущенников - нарративных источников. Проверке данных гипотез посвящены последующие главы работы.

Во второй главе: «Проблема терминологического полиморфизма понятия вольноотпущенник (источниковедческий аспект)» основным содержанием является интерпретация и понимание источников (главным образом юридических) на предмет выявления в них терминов, использовавшихся для обозначения лиц вольноотпущенническо-го статуса.

В параграфе 1: «Термины, обозначающие вольноотпущенников в юридических источниках» анализируются восемь терминов: libertos, libertini, dediticii, statuliberi, pileatus, alapa, sodales Augustales, liberas qui bona fide serviunt. В зависимости от частоты появления данных терминов в источниках можно судить о распространении их в юридической практике, а значит и в повседневной жизни. Наиболее часто употребляемые термины - libertos и libertini, на самом деле не имеют ни юридического, ни практического различия. Проблема интерпретации этих двух терминов уходит в различное употребление их Гаем и Ульпианом. Наиболее распространённая трактовка сводится'ко мнению Гая: libertini - для обозначения вольноотпущенников вообще, a libertos - для обозначения конкретных представителей вольноотпущеннического сословия.

Термины , dediticii и statuliberi получили в юридических источниках весьма подробный комментарий. Поэтому, их определение довольно однозначно: dediticii - низшая категория вольноотпущенников, которые находясь ещё в рабской зависимости подверглись наказанию за совершённое ими преступление; statuliberi - это потенциальный вольноотпущенник, то есть раб, согласно завещанию получивший свободу, но который при определённых условиях и до их исполнения, в течение определённого срока, принадлежал наследнику.

Другие термины встречаются реже. Особенно pileatus и alapa, которые попали в юридические источники из разговорной латыни. Они встречаются лишь по разу, но в контексте своих источников претендуют на обобщённое наименование вольноотпущенников. Pileatus - это также рабы, которые должны получить свободу по праву фидеикомисса и по этому случаю надевшие войлочную шапочку (pileum), как символ свободы. Между тем, у Марциала (VI, 4) этот термин употреблён для обозначения именно вольноотпущенников: pileum redimere, в значении «получить свободу». Alapa, означавший символический жест - пощёчи-

ну при отпуске на волю рабов в отношении вольноотпущенников также подчёркивает их недавнее происхождение в результате акта манумис-сии. Следуя Петронию (XI, 17), данный термин обозначает именно личность вольноотпущенника: hic est sub alapa (то есть, «в нём чувствуется ещё вольноотпущенник»).

Оставшиеся два термина на основании сведений других источников относятся к так называемым околоотпущенническим категориям. Но, тем не менее, они также привносят характерные особенности в понимание феномена вольноотпущенничества. Sodales Augustales - служители официального культа императора Августа, по данным эпиграфических источников являлись, в основном, их вольноотпущенниками. Это особо привилегированная категория вольноотпущенников. В категории liberos qui bona fide serviunt проявляется их юридический статус, который, однако, трудно установить даже самим римским юристам. Эту юридическую формулу следует рассматривать как статус лица, занимающего положение «между рабством и свободой».

В параграфе 2: «Понятийная система римского права и феномен вольноотпущенничества» осуществляется процедура понимания этих терминов. Следуя предложенной схеме, осуществляется следующее понимание терминов. Понимание термина libertas есть самая общая дефиниция, определяющая широкий объём понятия вольноотпущенник. Понимание термина libertini есть сугубо специальное обозначение воль-ноотпущеннического состояния, которое противопоставляется свободному состоянию на основании тяготения над ними их рабского прошлого. Понимание термина dediticii сводится к констатации неравноправного статуса вольноотпущенников, самым крайним положением которого является статус дедитициев. В понимании термина statuliberi присутствует заинтересованность в существовании вольноотпущенников определённой категории. Понимание термина pileatus - специфическое наименование вольноотпущенников, находящихся на особом положении. Термин alapa понимается как вольноотпущенник, к которому в общественной среде существует неблагоприятное настроение. Понимание термина sodales Augustales в связи с феноменом вольноотпущенничества составляет признание несоответствия реального положения вольноотпущенников с их формальным состоянием, прописанным в праве. Относительно термина liberos qui bona fide serviunt план понимания представляет из себя предпосылку к преодолению понятием вольноотпу-щенничество породившей его социокультурной среды.

В третьей главе: «Атрибуция социального типа вольноотпущенника в источниках» ключевым понятием является понятие атрибуции. В установлении атрибутивных признаков личности вольноотпущенников заключается понимание эпиграфических источников - ис-

точников, которые служат непосредственными компонентами исторической коммуникации. Решить эту задачу возможно при применении методов смежных дисциплин.

В параграфе 1: «Принципы анализа эпиграфических источников» автор обращает внимание на разные результаты интерпретации надписей при использовании методических приёмов источниковедения и лингвистики. Возникающая в результате этого проблема методологического дуализма анализа надписей не разводит, а, наоборот, объединяет разнообразные черты эпиграфических источников, способствуя созданию более ёмкого и детализированного представления о них. С другой стороны, специфические черты одного и того же уровня могут проявляться посредством интерпретации и первым и вторым способом. Это обуславливается тем, что надписи являются синхронными отражаемой ими исторической действительности, а потому служат прямым выражением специфических черт носителей живого языка. Вследствие языковых процессов те или иные явления лингвистического уровня становятся либо литературной традицией (заимствуются авторами нарративных произведений), либо местной традицией создания эпиграфических текстов (локальная специфика текстологических, лексических, морфологических форм надписей).

Из огромной массы атрибутивных признаков вольноотпущенников выделяются самые общие, типичные, которые чаще всего встречаются при анализе эпиграфического материала. Понимание этих признаков и, соответственно, их носителей (надписей) производится в следующем параграфе.

В параграфе 2: «Атрибутивные признаки римских вольноотпущенников по данным надписей» приводится перечень из восьми атрибутивных признаков. Это полное имя вольноотпущенников, отдельно их cognomen и agnomen (для определённой категории вольноотпущенников), сосуществование неримского индивидуального имени и принадлежности вольноотпущенника римской родовой трибе, официальная должность, членство в коллегиях, форма надписей (стихотворная, либо прозаическая), деминутивные словообразования в тексте. Очевидно, что эти признаки различны по своей природе и получены в ходе применения различных методов.

В силу специфических особенностей эпиграфических источников схема их понимания претерпела некоторые изменения,- Большинство надписей несут информацию как бы «от первого лица», то есть авторы надписей - вольноотпущенники - принимают непосредственное участие в создании содержания текстов. В отличие от юридических источников здесь исторический план (референт) напрямую порождает план содержания (денотат), минуя план выражения. Таким образом,

схема понимания из четырёхчастной превращается в трёхчастную: Референт - Денотат - Реципиент, В этой схеме главное место отводится уже нижнему субъекту исторической коммуникации (то есть конкретному автору надписи), от которого зависит наше понимание эпиграфических источников.

В итоге, понимание выделенных атрибутивных признаков приобрело следующий вид. Планом понимания полного имени служит функция идентификации личности вольноотпущенника, следовательно, понимание данного атрибутивного признака напрямую связано с классификацией эпиграфических источников. План понимания когномена составляет надиндивидуальное существование имён, которые функционируют в языке в виде омонимов. В отличие от полного имени, которое состоит из комбинации трёх (иногда четырёх) различных имён когно-мен не является уникальным, присущим только одному субъекту, а, наоборот, понимается как типичная форма нарицания. Пониманием агно-мена является обособление отдельной категории вольноотпущенников, отстоящей от основной массы вольноотпущенников и находящейся на более высоком иерархическом уровне. Неримский когномен и принадлежность к римской родовой трибе говорит о принудительном объединении этих элементов, вопреки традиционным нормам. Следовательно, пониманием этого атрибутивного признака является стремление изменить родословную вольноотпущенников за счёт принятия нового родового имени и традиционного когномена. План понимания членства в коллегиях представляет собой ограниченную меру корпоративности сословия вольноотпущенников, определяемую в каждом отдельном случае широтой охваченных сфер жизнедеятельности. То есть данный атрибутивный признак следует понимать как индикатор социально-групповых отношений, степени их интенсивности. Примерно такое же понимание может быть получено для официальной должности вольноотпущенника. План понимания этого признака представляет собой профессиональное инкорпорирование отдельных представителей вольноот-пущеннического сословия на основе выполнения вменяемых административных функций, то есть по отношению к вольноотпущенникам этот фактор имеет «естественный» характер. План понимания стихотворной формы надписей выстраивается на побудительных мотивах их появления: неудовлетворённость реальным положением как следствие ограниченных возможностей самовыражения. План понимания деминутивных лексических и морфологических образований есть ущемление общественного положения вольноотпущенников, выраженное ограничением произвольного употребления дистрибутивных форм письма.

В четвёртой главе: «Авторское восприятие феномена римского вольноотпущенничества как тип источниковой рефлексии»

предметом анализа становятся образы римских вольноотпущенников, возникающие в римской литературе. В нарративных источниках возникают не только абстрактно-нарицательные, но и конкретно-исторические образы, на основании которых автор пытается конструировать синтетическое восприятие вольноотпущенников в историческом нарративе.

В параграфе 1: «Образы вольноотпущенников в нарративных источниках» анализируются источники, в которых так или иначе фигурирует личность римских вольноотпущенников. При анализе нарративных источников на передний план выходит проблема авторского текста, как специфического явления внеязыковой коммуникации. Интерпретировать произведения автора необходимо с учётом его индивидуальных особенностей, которые проявляются в равной степени как в самом тексте, так и могут быть почерпнуты из внешних источников. Комбинируя сведения и тех и других, возможно представить общее восприятие авторами феномена вольноотпущенничества, которое они выражают то в явной, то в неявной форме.

Важно учитывать индивидуальные особенности авторов при анализе источников личного происхождения. Личности Эпиктета, Фед-ра, Горация, Публилия Сира представляют интерес как первоисточники (с известными оговорками, которые приводились в первой главе). Эмоциональность, социальная направленность, самопроекция этих авторов проистекают не только из жанровой специфики их произведений, но также из их собственного опыта. Однако, в их творчестве феномен вольноотпущенничества сокрыт за иными темами, которые сознательно выставляются авторами на передний план. Как ни парадоксально, но всё же основными литературными источниками по истории вольноотпущенничества являются произведения авторов, происходивших из иных социальных слоёв.

Среди них особо выделяются Петроний и Марциал, которые специально обращают пристальное внимание на это явление. Их «герои» - Тримальхион и Зоил превратились в нарицательные имена, обозначающие самые одиозные черты личности человека. Характер авторских замечаний сближает с ними и ювеналова Криспина. На примере этих персонажей можно проследить, как во времени изменяется в худшую сторону отношение к вольноотпущенничеству со стороны высших общественных классов.

В произведениях Тацита, Плиния Младшего, Светония вольноотпущенники фигурируют в качестве иллюстрации авторских рассуждений на какие-либо темы. В этих источниках вольноотпущенники представленны в самом общем виде, абстрагированном от действительности, и их образы получаются синтетическими, а не историческими.

Образы римских вольноотпущенников в произведениях Сенеки и Филона Александрийского несут в себе как синтетические, так и исторические характеристики. Но и тот, и другой конструируют образ своего вольноотпущенника, исходя из личностных качеств вольноотпущенников, предопределённых их рабским происхождением. Но если у Сенеки этот аспект дан в морально-этической плоскости, то у Филона он разворачивается в связи с практической необходимостью (использование рабов в сельскохозяйственном производстве). Более детальная характеристика всех перечисленных образов получается на этапе понимания нарративных источников, критерием чего выступают сами эти образы вольноотпущенников.

В параграфе 2: «Феномен римского вольноотпущенничества в письменной традиции» посредством характеристики отдельных образов выводится синтетическое понимание феномена вольноотпущенничества в целом. В этом заключается рефлексия - сознательное преднаделение собственных мыслей и конструируемых образов определёнными чертами. Именно рефлексивное восприятие феномена римского вольноотпущенничества дают нам нарративные источники, то есть такое видение исторического явления, которое представляет собой продукт авторского сознания, его мировоззрения, менталитета.

На этом фоне схема понимания образов вновь принимает 4-членный вид: Референт - Коннотат - Денотат - Реципиент, где коннота-том служит сама авторская рефлексия. Образ Эпиктета, как вольноотпущенника принимает черты активного апологета морали, но с пассивной жизненной позицией. Он понимается скорее как исключение (даже в среде близких к нему по социальному положению категорий вольноотпущенников), хоть и наделённый духовным совершенством, но не типичный на общем фоне. В понимании образа Федра, как вольноотпущенника, наоборот, присутствует типичная характеристика римских вольноотпущенников, что позволяет, в свою очередь, понимать его произведения как ярчайшее проявление идеологии вольноотпущенничества. Понимание образа Горация, как сына вольноотпущенника, в большей степени сопряжено с положением высших категорий вольноотпу-щеннического сословия, имевших большие привилегии и пользовавшихся более снисходительным отношением со стороны аристократических кругов. Тем самым, поэзия Горация понимается как элитарная идеология вольноотпущенничества или как «программа-максимум» достижения социального идеала, доступная вольноотпущенникам, для которых нет оснований умалчивать о своём статусе.

Понимание образа петрониевского вольноотпущенника сводится к установлению меры, соотношения реального вольноотпущенниче-ского начала в литературном персонаже. От того, насколько автор смяг-

чает, либо утрирует черты своего героя, зависит понимание его романа в целом. Словом, этот источник обладает свойством быть в равной степени и рефлексивным (отражающим историческое явление), и критическим (то есть реиртерпретирующим содержание исторического явления). Понимание образа марциаловского вольноотпущенника определяется предвзятым отношением к вольноотпущенническому сословию со стороны автора, представляющего определённые социальные слои. Сами эпиграммы Марциала понимаются не иначе как своего рода социальный заказ на сатирический памфлет, призывающий обрушить негодование на столь одиозную фигуру, как римский вольноотпущенник. Понимание образа ювеналовского вольноотпущенника состоит в том, что он в наибольшей степени аккумулировал в себе все социально-групповые особенности вольноотпущенников. Тем самым, понимать сатиры Ювенала можно как концентрированное выражение социального портрета римского вольноотпущенничества, имевшее в качестве материальной основы образа историческое явление в его наивысшем развитии и опиравшееся на уже сложившуюся тенденцию в отражении этого феномена.

В понимании синтетического образа тацитовского вольноотпущенника отражается сам феномен вольноотпущенничества, как явление определённой исторической эпохи. Эта особенность делает весь источник образцовым примером обобщающего понимания вольноотпущен-нического феномена, где имеются все присущие историческому сознанию атрибуты: критический подход, аналитическое мышление, синтетические суждения и тому подобное. Понимание образа вольноотпущенников «по-плиниевски» происходит как представление обособленности вольноотпущеннического сословия, что накладывает отпечаток на понимание самого источника. Плиний, скорее неосознанно, придерживается той посылки, которая предполагает самостоятельное историческое существование вольноотпущеннического феномена, не зависимое от каких бы то ни было других явлений. Образ светониевского вольноотпущенника понимается слишком заретушированным в сравнении с реальностью, так как автор придерживается определённого видения своего объекта и потому рефлексирует образ в заданных рамках. Следовательно, сами произведения Светония можно понимать как са-моцегоуру, пропитанную риторикой официоза.

Планом понимания образа вольноотпущенников у Сенеки становится прагматичный склад их характера, определяющий свойство приспосабливаться к изменяющимся внешним условиям. Это, в свою очередь, положительно сказывается на понимании самого источника, как ценного экземпляра собрания достоверных сведений о природе вольноотпущенничества. План понимания образа «филоновского»

вольноотпущенника - наличие узкоспециальной категории внутри сословия вольноотпущенников, придающей вольноотпущенническому феномену дополнительные социально-групповые черты. Но специфичность этой категории видна для нас. Сам Филон склонен был считать свои измышления универсальными, тем самым, его произведения мы можем понимать как средство обобщения исторического явления с претензией на ортодоксальность собственных взглядов.

Суммируя понимания отдельных образов, становится очевидно, что посредством нарративных источников можно получить не только синтетическое восприятие, но и синтетическое представление вольно-отпущеннического феномена, как логически более высокий этап обобщения. В этом заключается способность нарративных источников к рефлексии, то есть обобщённому пониманию самого исторического явления.

В заключении делаются следующие выводы. Проанализированные источники по истории римского вольноотпущенничества позволяют объединить различные их виды в единый комплекс, который становится самостоятельным объектом источниковедческого исследования. Обращение к феномену вольноотпущенничества придаёт источникам своеобразные черты,„способствующие специфическому пониманию их самих. Для интерпретации и понимания источников применимы методы смежных гумантарных дисциплин. Рассматривая процедуру понимания как акт исторической коммуникации между источником и источ-никоведом, мы наделяем исторический источник свойствами субъекта исторического познания, равнозначного познающему субъекту.

На примере эпиграфических источников устанавливается существование так называемой вольноотпущеннической тенденции, то есть

общего контекста и характера самоотражения вольноотпущенников в источниках личного происхождения. Надписи содержат в себе огромное множество атрибутивных признаков, характерных для римских вольноотпущенников, среди которых мы выделили наиболее общие и универсальные. Атрибутивные признаки - суть не внешние индикаторы статуса личности, а" сложные компоненты внетекстовой коммуникации, способствующие установлению связи между субъектами диалога - исследователем и источником.

В сравнении с эпиграфическими нарративные источники не представляют собой какого-то целостного комплекса, поскольку являются авторскими произведениями, обладающие индивидуальными чертами, параметрами и свойствами. Независимо от того, каков персонаж (реальный или вымышленный), образы вольноотпущенников всегда суть конструкты авторского восприятия окружающей его действительности. Кроме того, выясняется, что помимо Способности отражать обобщённое восприятие феномена вольноотпущенничества нарративные источники обладают необходимой информационной базой для создания его синтетического представления. Это обобщённое представление можно охарактеризовать как относительно полное, то есть внимание авторов нарративных источников останавливалось не на рядовых вольноотпущенниках, а на наиболее заметных представителях этого сословия. С этой точки зрения нарративные источники выступают, по отношению к остальным, как высший этап понимания самого исторического явления, дающий материал для верификации сведений различных видов источников. Таким образом, процедура понимания нарративных источников и исторического явления совпадает по характеру обобщения результатов источниковедческого синтеза.

Полученная в результате применения различных методов информация о явлении римского вольноотпущенничества характеризует его по-разному, порой противоречиво, но в то же время позволяют исследователю сформировать синтетический образ римского вольноотпущенника. Несмотря на различие в происхождении источников, их характерных черт - все они дают одно и то же представление о феномене римского вольноотпущенничества. В источниках разных видов обнаруживаются не только смысловые и логические соответствия, но и прямые дополнения и подтверждения различных фактов. Достаточно привести в пример описание внешнего вида и одежды вольноотпущенников у Мар-циала, в эпитафиях самих вольноотпущенников и в законодательных актах, которые запрещали носить им отдельные атрибуты, демонстрирующие принадлежность человека к высшим сословиям. В самом деле, сведения нарративных источников созвучны с общим контекстом данных юридических и эпиграфических источников. Несмотря на их раз-

личную направленность в нарративных источниках в явной форме обнаруживается ущемлённость социального положения вольноотпущен-нического сословия, что в эпиграфических источниках, например, скрыто за маской хвалебных эпитафий и посвящений. Но в эпиграфических источниках ясно проявляется стремление изменить свой вольноотпу-щеннический статус, имя, образ жизни в целом, что из юридических источников понимается подспудно, из контекста авторских коннотаций, а в нарративных источниках эта черта также отмечается отчётливо. С особенной чёткостью это проявляется при изучении межличностных отношений в среде вольноотпущенников, когда данные юридических, эпиграфических и нарративных источников репрезентируют идентичную картину внутрисословной солидарности.

Способность текста к рефлексии исторической действительности, имманентно присущая историческому источнику, в полной мере наблюдается на материале проанализированных источников. Проведённое исследование показывает, что сведения, которые оказались доступны при использовании наших методов, позволяют исследовать конкретные вопросы истории вольноотпущенничества комплексно, не на уровне отдельных примеров. Опираясь на материал этих источников, в перспективе можно будет исследовать специальные либо общие вопросы, например, социально-экономической истории вольноотпущенничества, вопросы, связанные с повседневной деятельностью вольноотпущенников, проблемы существования вольноотпущенничества в социокультурном контексте и тому подобные. Таким образом, наши источники позволяют вывести вольноотпущенническую тематику за узкие рамки истории социальных структур и рассматривать её в ракурсе социальной истории.

В то же время, проведённое, исследование позволяет сделать вывод, что имеющийся комплекс источников, при настоящем уровне развития методики работы, не даёт достаточных оснований для изучения ряда конкретно-исторических проблем истории вольноотпущенничества. В частности, вопросы исторической психологии вольноотпущенничества не могут быть адекватно изучены без наличия аутентичных первоисточников (каковыми могли бы быть, например, изображения или некоторые подгруппы надписей). Ограничены возможности исследований по вопросам исторической преемственности феномена вольноотпущенничества в последующую эпоху в связи с отсутствием в источниках позднего периода содержательно узкого понятия вольноотпущенник. Поэтому эти и многие другие проблемы истории вольноотпущенничества, проявляющиеся при исследовании источникового материала остаются пока неразрешимыми.

III. СПИСОК ПУБЛИКАЦИЙ ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ

1. Улбутов Д. И. Методика изучения эпиграфических источников в связи с современными тенденциями источниковедения // Диалоги о прошлом: Материалы семинара-совещания преподавателей истории древнего мира и средних веков. 8-10 октября, 2001 г. Казань, 2002. С. 36-40.

2. Улбутов Д. И. Эпиграфические источники по истории римского воль-ноотпущенничества и современное источниковедение // Античность современном измерении: Тезисы докладов Всероссийской научной конференции, посвящённой 35-летию научного кружка «Античный понедельник». Казань, 14-16 ноября 2001 г. Казань, 2001. С. 157-159.

3. Улбутов Д. И. Методология «понимания » исторических источников // Методология, теория и методика гуманитарных исследований: Материалы региональной научной конференции. Уфа, 27 марта 2.001 г. Уфа, 2002. С. 53-55.

4. D. Ulbutov. Roman Freedmen in the Reception of Roman Law // Scientific communication through English. Collection of students, post-graduates and professors. Kazan, 2002. P. 3-4.

5. Улбутов Д. И. Эпиграфика в преподавании античной истории и современные тенденции источниковедения // Антиковедение в системе современного образования: Материалы научной конференции. Москва, 26-27 июня 2002 г. М., 2003. С. 72-73.

í-

í i

V 15 6 65

2оо?-А

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Улбутов, Дмитрий Иванович

Введение 3

Глава I. Общая характеристика источников по истории 19-54 римского вольноотпущенничества

§ 1. Комплекс источников по истории римского 19-42 вольноотпущенничества

§2. Историческая коммуникация и понимание источни- 42-54 ков

Глава II. Терминологический полиморфизм понятия 55-86 вольноотпущенник (источниковедческий аспект)

§1. Термины, обозначающие вольноотпущенников в 55-71 юридических источниках

§2. Понятийная система римского права и феномен 71-86 вольноотпущенничества

Глава III. Атрибуции социального типа вольноотпущен- 87-126 ника в источниках

§ 1. Принципы анализа эпиграфических источников 87-

§2. Атрибутивные признаки римских вольноотпущенников по данным надписей 109

Глава IV. Авторское восприятие феномена римского 127-178 вольноотпущенничества как тип источниковой рефлексии

§ 1. Образы вольноотпущенников в нарративных 128-164 источниках

§2. Феномен римского вольноотпущенничества в 164-178 письменной традиции

Введение диссертации2003 год, автореферат по истории, Улбутов, Дмитрий Иванович

Если мы рассматриваем рабство как систему, то отпуск на волю, каким бы ни оборачивался он благодеянием для отдельно взятых лиц, также приобрёл форму системного явления, но не разрушал рабство, как систему, а укреплял его до известного предела»1. Эту мысль Кейта Хопкинса можно было бы привести в качестве эпиграфа, поскольку она выражает в широком смысле главное содержание такого исторического явления, как римское вольноотпущенничество. Но в определении этого феномена обнаруживаются нередко такие элементы, которые противоречат друг другу. В силу этой причины рождаются различные типы истолкования данного феномена, опирающиеся на материал разных видов источников, в которых вольноотпущенничество предстаёт в большом многообразии.

Римское вольноотпущенничество - явление разнородное, имеющее сложную структуру, в которой отражается многообразие форм его проявления в исторической действительности. Особенно ярко специфика вольноот-пущенничества обнаруживается в сфере правовых отношений, где вольноот-пущеннический статус порождает довольно интересное положение личности. Но постепенно, за противоречиями правового положения вольноотпущенни-ческого сословия открывались инициированные ими социальные противоречия, которые также требовали к себе внимания исследователей. Таким образом, появились целые направления в изучении феномена вольноотпущенни-чества, связанные с деятельностью вольноотпущенников на общественном поприще, с их участием в административном управлении, с экономической ролью вольноотпущенничества, а также с вопросами бытового поведения и духовных ценностей вольноотпущенников. Помимо этого специализация исследований развивалась по пути дифференцированного изучения отдельных слоев вольноотпущенничества (частновладельческих, городских и импера

1 Hopkins К. Conquerors and slaves. Sociological studies in Roman history. London - New-York - Melbourne, 1978. P. 4. торских), а также по принципу географической локализации особенностей положения вольноотпущенников.

В историографии довольно рано сложилась основная тенденция интерпретации вольноотпущеннического феномена. Первоначально проблема вольноотпущенничества возникла в связи с изучением римского права, где функционирует понятие вольноотпущенник. Таким образом, вольноотпу-щенничество изначально преподносилось как юридическое явление. Понятие юридического статуса вольноотпущенника рассматривалось самостоятельно, отдельно от его социальной основы. Особенно это проявляется в общих работах по истории отдельных правовых институтов, в которых проблема вольнотпущенничества высвечивается лишь косвенно - для иллюстрации действия юридических норм. Юридическое понятие вольноотпущенничества 2 сознательно ставится в качестве основы для изучения всего явления в целом . Однако, в этих работах прослеживается тенденция определить феномен вольноотпущенничества не дифференцированно, а совокупно, как однородное явление. Хотя уже при перзом взгляде на источники становится очевидной глубокая дифференциация вольноотпущеннического сословия. В силу этой причины появляются работы, в которых исследовательская проблематика также становится более специализированной. В одних работах исследуется юридическое положение императорских вольноотпущенников, их привилегии, выражавшиеся в возможности, вопреки квиритскому праву, непосредственно стать полноправными гражданами3. Другие изучают возможность

2 См., например, Besnier R. Les affranchis imperiaux a Rome de 41 a 54 apres J.-C. // Cours de Droit romain approfondi. Paris, 1947-48; Lambert J. Les operae liberti: contribution a l'histoire des droit de patronat. Paris, 1934; Bradley K.R. The Vicesima Libertatis. Its history and significant // Klio. 1984. 66. P. 175-182; Pavis d'Escurac Henriette. Affranchis et citoyennete: les ef-fets juridiques de l'affranchissement sous le Haute-Empire // Ktema. 1981. VI. P. 181-192; Masi Doria C. Civitas Operae Obsequium: tre studi sulla condizione giuridica dei liberti. Napoli, 1993; Sailer R.P. Personal patronage under the Early Empire. Cambridge, 1982 и другие.

3 См., например, Eck W. Ordo equitum, ordo libertorum. Freigelassene und ihre Nachkommen im Romischen Ritterstand. Paris, 1999; Nichols D. A. The imperial slaves and freedmen of Africa Proconsularis from Augustus to the Severi. Chicago, 1981; Morabito M. Les realites de l'esclavage d'apres le Digeste // Revue Histoire de Droit fran^ais et etranger. 1984. 62; Boulvert низших категорий вольноотпущенников повысить свой юридический статус, то есть перейти в другую категорию4. Третьи - обращают внимание на так называемые околоотпущеннические категории, как то dediticii, ingrati, sodales Augustales, liberos homi qui bona fide serviunt и тому подобные5. В результате этого исследовательская тематика ещё более дифференцируется по хронологическому признаку: очевидно, что в периоды Республики и Империи (более частно - Принципата и Домината) существовали различные категории вольноотпущенников. Понятно, что, например, категория императорских вольноотпущенников могла возникнуть лишь в эпоху Империи, но и во времена, по крайней мере, Поздней Республики существовала такая категория вольноотпущенников, чей юридический статус адекватно соответствовал статусу императорских вольноотпущенников6. Подобная распылённость, с одной стороны, давала возможность всесторонне исследовать данное историческое явление, но, с другой стороны, источниковая база оставалась не востребованной полностью, а ограниченной хронологическими рамками. В этой связи исследователи постепенно стали приходить к выводу о том, что такая методика не исчерпывает всех возможностей правовой базы данных и, соответственно, предлагали другие подходы.

G. Les affranchis de Г administration du Principat. Pouvoir, richesses, ascension sociale // Index. 1985. XIII. P. 495-500.

4 См., например, Hopkins К. Elite mobility in the Roman Empire. Cambridge, 1968; Impalo-meni G. Plin. epist. 10, 5; 6; 7; 10 e la concessione dello ius quiritium a liberte latine e della cit-tadinanza romana a liberto egizio // Historia. 1989. 38. P. 44-62. Le Glay M. La place des affranchis dans la vie municipale et dans la vie religieuse // MEFRA. 1990. CII. P. 621- 638.

5 См., например, Ранович P. В. Эдикт Каракаллы (Constitutio Antoniniana) о даровании римского гражданства // ВДИ. 1946. 2. С. 66-80; Штаерман Е. М. К вопросу о dediticii в эдикте Каракаллы // ВДИ. 1946. 2. С. 81-88; Делищева Н. Ф. Категория свободных, qui bona fide serviunt // ВДИ. 1978. 3. С. 20-37; Gaudament J. Testamenta ingrata et pietas Augusti. Contribution а Г etude du sentiment imperial // Etudes de droit romain, II. Napoli, 1979. P. 199-223; Sargenti M. Liberti ingrati e potere normativo imperiale (una vicenda emblematica) // Nozione formazione e interpretazione del diritto dall'eta Romana alle esperienze moderne. Napoli, 1997. P. 241- 251; Waldstein W. Ingrati accusatio in romischen Recht // Historia. 1996. 59 (3). S. 282- 304.

6 Treggiari S. Roman Freedmen during the Later Roman republic. Oxford, 1969. P. 238.

Из последних примеров можно выделить работу Сель-Сен-Илер «Ли-бертины: слова и вещи»7, в которой был предложен метод, условно называемый генерализирующим. На примере терминологического анализа понятий libertus и libertini автор пытается обобщить все возможные значения этих понятий. В следующей главе мы подробнее остановимся на анализе терминов, обозначающих вольноотпущенников. Здесь же отметим только то, что автор пришла к выводу, что изучение различных вольноотпущеннических терминов позволяет констатировать этимологическое единство их всех. То есть все статусы, занимавшие промежуточное положение между бесправными рабами и полноправными, свободнорожденными гражданами нивелируются в рамках общего юридического понятия libertus.

Терминологическое многообразие статуса несвободной личности играет определяющую роль в обосновании неоднозначного истолкования понятия вольноотпущенник в юридических источниках8. Причём, большей частью термины рабского и полусвободного состояний рассматриваются в принципиальном единстве. Это свидетельствует о существовании целого направления в историографии вольноотпущенничества, когда история вольноотпу-щенничества тесно переплетается с историей рабства9. В подобных работах исследуется акт манумиссии и его последствия, то есть источник вольноот

7 Cels-Saint-Hilaire J. Les librtini: des mots et des choses // Dialogues d'histoire ancienne. 1985. 11. Кроме того, в подобном ключе выполнены работы Shimada М. Libertini: the designation of freedmen roman citizens. Leiden, 1988; Pax H. Die Termini der Unfreiheit in den Sprachen Altitaliens // Klio. 1998. 80. S. 85-93.

Щ 8 См., например, Ельницкий JI. А. Новые эпиграфические данные и эдикт Каракаллы о римском гражданстве // ВДИ. 1980. 1. С. 74-98; Смирин В. М. Свобода раба и рабство свободного // ВДИ. 2000. 2. С. 260-267. Boulvert G. "Servi" et "liberti" du prince // Labeo. 1966. XII. P. 94-103; Duthoy R. Recherches sur repartition geographique et chronologique de terms "sevir Augustalis", "Augustalis" et "sevir" dans 1'Empire romain // Epigraphische Studien. 1976. 11. S. 160-172; Horsmann G. Die Divi Fratres und die Redemptio Servi Suis Nummis // Historia. 1986. 35. 3. S. 254-267; Ramin J., Veyne P. Droit Romain et soci6te. Les hommes li-bres que passent pour esclaves et I'esclavage volontaire // Historia. 1981. 30. P. 472-497 и др. 9 Например, Weaver P.R.C. The slave and freedmen "cursus" in the imperial administration // Proceedings of the Cambridge Philological Society, 1964. P. 74-92; Weaver P.R.C. Familia Cae-saris. Cambridge, 1972; Finley M.J. Between slavery and freedom. New York, 1964; Chantraine H. Freigelassene und Sklaven im Dienst der romischen Kaiser. Wiesbaden, 1967; Mangas Manпущенничества признаётся определяющим фактором в понимании самого явления. Нередко вольноотпущенничество рассматривается как частная проблема в «рабском вопросе» в трудах по истории античного рабства10. Такое положение вещей сложилось не только вследствие обращения к чисто юридическим аспектам проблемы, но также в результате исследования социально-экономических отношений в Древнем Риме. Связь вольноотпущенничества с рабством красной нитью проходит в работах, где раскрывается механизм социальной мобильности вольноотпущенников. Исследования Хопкинса11, Шастаньоля12, Уайзмана13, Шервин-Уайта14 и других авторов выводят последовательность достижения вольноотпущенниками вершины сословной иерархии. В этих работах вольноотпущенники представлены как самое динамичное сословие древнеримского общества. В силу этой главной причины вольноотпущенническое сословие представляется наиболее активным в сфере общественной и административной деятельности. Поэтому большое число исследователей обращаются к изучению должностных карьер вольноотпущенников. Исследование номенклатуры административных должностей привело к выводу о том, что вольноотпущенники занимали ведущие позиции в императорской канцелярии15, в муниципальных и коллегиальных органах16, в jarres J. Esclavos у libertos en la Espana Romana. Salamanca, 1971; Archer L. Slavery and other forms of unfree labor. History Workship series. New York, 1988 и др.

10 Например, Валлон А. История рабства в античном мире. - М., 1941; Мухин Н. Ф. Положение рабов в Римском государстве в дохристианский период. - Киев, 1916; Штаерман Е. М., Трофимова М. К. Рабовладельческие отношения в ранней римской империи. Италия. -М., 1971; Buckland W. The Roman Law of Slavery. Cambridge, 1908; Westermann W. L. The slave systems of Greek and Roman antiquity. Philadelphia, 1955.

11 Hopkins Keith. Novel evidence for Roman slavery // Past and Present. 1993. 138. P. 3-27.

12 Chastagnol A. Les homines novi entres au senat sous le regne de Domitian // Studien zur anti-ken Sozialgeschichte. Koln, 1980.

13 Wiseman T.P. New men in the Roman Senate. Oxford, 1971.

14 Sherwin-White A.N. The Roman citizenship. Oxford, 1973.

15 См., например, Oost S.I. The career of M. Antonius Pallas // AJPh. 1958. LXXIX. P. 133; Wachtel K. Freigelassene und Sklaven in der staatliehen Finanzverwaltung der romischen Kaiserzeit von Augustus bis Doikletian. Berlin, 1966. S. 187; Boulvert G. Les affranchis de l'administration du principat. Pouvoir, richesses, ascension sociale; Malitz J. Die Kanzlei Cae-saris. Herrschaftsorganisation zwischen Republik und Prinzipat // Historia. 1987. 36. S. 66.

16 См., например, Hinard F. Sur les liberti proscriptorum. Approche prosopographique et juridique d'un problem politique // Scritti Guarino. 1984. Vol. IV. P. 1898; Le Glay M. La place римской армии17, то есть представляли собой мощную социальную силу в повседневной жизни. Место вольноотпущенников в повседневной хозяйственной и общественной жизни Древнего Рима также стало предметом исследования в историографии. Поведение вольноотпущенников в быту и на общественном поприще интересовало исследователей в связи с вопросом об их сословной консолидированности. Многочисленные профессиональные и религиозные корпорации, членами которых являлись вольноотпущенники, отличались высокой корпоративной сплочённостью. Этот тезис обнаруживается во многих исследованиях по отдельным вопросам социально

18 экономической истории римского вольноотпущенничества . Среди них немало встречается работ, в которых эти вопросы исследуются на материале конкретных регионов или среди представителей конкретных социальных категорий вольноотпущенников19 В свою очередь, работы, отражающие повседневную жизнь отдельных категорий вольноотпущенников затрагивают другую немаловажную проблему, которая особенно ярко выражена в названии des affranchis dans la vie municipale et dans la vie religieuse // MEFRA. 1990. СП. P. 635;

Malitz J. Op. cit. S. 59; Кулаковский Ю. А. Коллегии в Древнем Риме. Опыт по истории римских учреждений (на эпиграфическом материале). - Киев, 1882. С. 183.

7 Eck W. Ordo Equitorum, Ordo Libertorum. Freigelassene und ihre Nachkommen im romischen Ritterstand. Paris, 1999. S. 61.

Например, Крашенинников M. H. Римские муниципальные жрецы и жрицы. Эпиграфическое исследование. - СПб., 1891; Gordon М. The freedmen's sons in municipal life // JRS. 1931. XXI. P. 65-77; Bush A.C. Studies in roman social structure. Washington DC, 1982; Bri-ceno Jauregeni M. Los gladiadores de Roma: Estudio historico, legal у social. Bogota, 1986; Kirschenbaum A. Sons, slaves and freedmen in Roman commerce. Washington DC, 1987; Qui-rog2 Barja de L. P. La dependencia economica de los libertos en el Alto Imperio Romano // Gerion. 1991. IX. P. 163-174; Los A. Kilka uwag о genezie augustalitatu // Religie w swiecie starozytnym. Torun, 1993. S. 43-51.

19 Например, Сергеенко M. В. Италийские горожане в I век н. э. // ВДИ. 1975. 4. С. 115124; Сергеенко М. В. Простые люди древней Италии. - М., 1964; Buonogore М. Schiavi е liberti dei Volusi Saturnini. Roma, 1984; Franciosi G. Clienti e liberti nelle iscrizone etrusche // Melanges J. Iglesias. Estudos en homenaje al profesor Juan Iglesias. I. Madrid. 1988. P. 217-222; Lazzaro L. Schiavi e liberti nelle iscrizioni Romane di Este // Dialogues d'histoire ancienne. 1985. 11. P. 463-477; Los A. Wyzwolency w Pompejach: Studium stosunkow ekonomicznych w Kampanskim miejscie. Wroclaw, 1991; Starac A. Oslobodenci u Koloniji Juliji Poli // Opuscula Archeologica. 15. Zagreb, 1991; Delgado Serrano J. M. Considerations sociales acerca de los ornamenta municipales con especial referencia a los libertos // Histoire ancienne et medievale. 1996. 40. P. 259-271. статьи Я. Коржинского . Это целый комплекс вопросов, связанных с особенностями мировоззрения, идеологии, морально-этических и религиозных представлений отдельных категорий вольноотпущенников21, либо отдельных

22 личностей , а также взятые в виде восприятия авторов античных источни

КОВ .

В результате всестороннего исследования сложилось достаточно определённое представление о вольноотпущенничестве, как явлении древнеримской истории. Римское вольноотпущенничество - юридически разобщённая корпорация, стремящаяся к нивелированию внешних различий с высшими сословиями24. Римское вольноотпущенничество - наиболее продуктивный и мобильный класс древнеримского общества эпохи Принципата, чья активность направлена на официальное признание имеющихся у них привилегий25. Отдельные категории вольноотпущеннического сословия имеют значитель

20 Коржинский Я. Н. Отношение рабов к выходу на волю // ВДИ. 1957. 3. С. 149-158.

21 Например, Штаерман Е. М. Эволюция идеи свободы в Древнем Риме // ВДИ. 1972. 2. С. 41-61; Wirszunski Ch. "Libertus" as a political idea at Rome during the Late Republic and Early Empire. Cambridge, 1950; Vogt J. Sklaverei und Humanitat. Wiesbaden, 1965; Christes J. Sklaven und Freigelassene als Grammatiker und Philologen im antiken Rom // Historische Zeitschrift. 1984. 238. S. 671-673; Herrero S.M. Los libertos у su culto a Silvano en Hispania Romana // Arch. Esp. de archeologia. 58. P. 152-153. Madrid, 1985.

22 Март К. Философы и поэты-моралисты во времена Римской империи. - М., 1879; Модестов В. И. Философия и мораль Эпиктета. - Киев, 1872; Чертков В. Г. Римский мудрец Эпиктет. Его жизнь и учение. - М., 1889; Bonforte J. The Philosophy of Epictet. New York, 1955; De Lorenzi. Fedro. Firenze, 1955; Giancotti F. Mimo e gnome. Studio sui Labereo e Pub-lio Siro. Messine, Florence, 1967; Hershbell J. P. Epictetus: a freedman on slavery // Ancient Society. 1995. 26. P. 185-204.

Albasi Т., Marchioni C. Schiavi, liberti e donne in Oratzio // Gli Affanni del vivere e del morire. Brescia, 1991; Bradley K.R. Seneca and slavery. Washington DC, 1986; Dumont J. Ch. Le decor de Trimalchion // MEFRA. 1990. CII. P. 227-249; Garrido-Hory M. Enrichissement et affranchis prives chez Martial: pratique et portraits // Index. 1985. XIII. P. 223-271; Gonzalez A. Esclaves, affranchis et familia dans la correspondance de Pline le Jeune. Hierarchies internes et promotions liees aux services // Atti del XXII colloquio girea (Pontignano, 19-20 nov., 1995). Pisa, 1997. P. 329-376; Jensen B.F. Martyred and beleaguered virtue: Juvenal's portrait of Urn-bricius // Classica et mediaevalia. 1986. 37. P. 34-49; Kreissig H. Les affranchis chez Flavius Josephe // Index. 1985. XIII. P. 387-390; Cloud D. The client-patron relationships: emblem and reality in Juvenal's first book // Patronage in ancient society. London, 1989. P. 62-70; Griffin M. T. Seneca: A Philosopher in Politics. Oxford, 1976.

24 Macqueron J. Op. cit. P. 74.

25 Wachtel K. Op. cit. 1966. S. 161. ное влияние на внутриполитическую обстановку Римской империи, что ста

26 вит их на высшие ступени социальной иерархии .

Однако подобная уникальность заставляет по иному подходить к изучению этого явления. Если по началу вольноотпущенничество рассматривалось в тесной связи с классическим рабством, то в последнее время всё более утверждается тенденция исследования вольноотпущенничества как самостоятельного явления, выходящего за рамки генетической предопределённости методической базы, которая использовалась при изучении рабства. Од

27 ной из первых попыток данного подхода стала работа Ж. Фабра , но даже и здесь в полной мере не происходит разрыва с проблемой рабства, поскольку источниковая база во многих случаях совпадает (работа выполнена, главным образом, на юридическом материале).

В историографии вольноотпущенничества источниковедческий аспект занимает важное место. Так или иначе, в любом исследовании по вольноот-пущеннической тематике отдельные источники подвергаются всестороннему анализу. Собственно источниковедческий аспект проблемы вольноотпущенничества становится самостоятельной проблемой исторического познания. Обобщению источниковго материала по истории римского вольноотпущенничества посвящена настоящая диссертация.

Источники по истории римского вольноотпущенничества представляют собой единый комплекс материалов, объединяющихся общностью проявлений данного исторического явления (в равной степени, как отражения существования вольноотпущеннического сословия, так и отдельно взятых личностей). Согласно общепринятой классификации, уместно выделять материальные (вещественные) и нематериальные типы исторических источников, между которыми имеются так называемые переходные подтипы. В свою очередь, внутри этих типов мы выделяем отдельные виды источников, а также

26 Weaver P.R.C. Familia Caesaris. P. 240.

27 Fabre G. Libertus. Recherches sur les rapports patron - affranchi a la fin de la republique Ro-maine. Paris, 1982. их подвиды и группы. К переходному подтипу источников можно отнести эпиграфические, поскольку они представляют собой ценность как остатки повседневной деятельности людей, и как текстовые документы. Из нематериальных источников мы обратили внимание на один из их видов - письменные источники. Среди множества их групп для нас важны две - нарративные и юридические, которые обладают наибольшей информативностью по нашей проблеме28.

Именно эти группы исторических источников, чьё содержание либо происхождение, так или иначе, связано с существованием вольноотпущенни-чества стали объектом исследования настоящей работы.

При анализе этих источников следует иметь в виду одну характерную особенность, заключающуюся в проблеме классификации: одни и те же источники одновременно можно отнести к различным классификационным группам. Поэтому, мы будем постоянно оговариваться на этот счёт, рассматривая конкретный источник в выбранном нами контексте.

Нас интересуют любые проявления феномена вольноотпущенничества в источниках. Исходя из обозначенного нами объекта исследования, предмет настоящего исследования есть явление вольноотпущенничества, данное в виде компонентов источниковой действительности.

Отсюда вытекает цель исследования: определить характерные формы проявления вольноотпущеннического феномена в исторических источниках. Очевидно, что для каждой группы источников эти формы будут индивидуальными, в зависимости от специфических черт самих источников. Поэтому, в работе ставятся следующие задачи:

28 Некоторые исследователи выделяют юридические источники в самостоятельный вид, ставя во главу угла их универсально-исторический характер (см., например, Гудсмит Ж. Е. Курс пандектов. - М., 1881. С. 8). Но мы придерживаемся строгой типологической классификации источников по форме выражения исторических фактов. Другие виды исторических источников (природно-географические, археологические, лингвистические) не проявляют специфических черт вольноотпущеннического феномена. Хотя данные естествознания, археологии, лингвистики в том или ином виде фигурируют и в нашем исследовании.

1. Выделить корпус источников по истории римского вольноотпущенниче-ства и определить методологические принципы его исследования.

2. Проанализировать юридические источники и вывести из них определение понятия «вольноотпущенник».

4. Выявить в нарративных источниках авторское восприятие вольноотпу-щеннического феномена.

Последовательность проявления вольноотпущеннического феномена предопределила структуру настоящего исследования. Репрезентативная основа источниковедческого исследования должна структурно воспроизвлдить

29 нарастающую сложность корпуса источников . Из юридических источников мы можем установить факт существования понятия вольноотпущенник в исторической действительности. На основании того или иного истолкования данного понятия мы анализируем ту самую историческую реальность, которая черпается из эпиграфического материала, поскольку надписи суть непосредственные носители той реальности. Однако дать общую характеристику вольноотпущеннического феномена (произвести исторический синтез) могут лишь нарративные источники, сами относящиеся к явлениям определённого нарративного дискурса30.

Методологической основой нашей диссертации является, прежде всего, принцип междисциплинарного взаимодействия различных гуманитарных наук. Кроме того, в своём исследовании мы опирались на давно устоявшиеся принципы критического отбора источников, пространственно-временной целостности исследуемого материала, единства исторического и логического основания результатов исследования.

29 Румянцева М. Ф. Теория истории. - М., 2002. С. 237.

Хотя очевидно, что те или иные проблемы истории вольноотпущенничества можно понять из различных источников, что предполагает опору не только на один вид источников, а сопоставление получаемых сведений с данными других источников, о чём будет сказано в параграфе 2 четвёртой главы.

В современном источниковедении исторический источник перестаёт быть пассивным объектом, а становится действующим субъектом диалога настоящего с прошлым и требует пересмотра методического аппарата работы с ним. Это означает необходимость взаимодействия исследовательских подходов различных исторических и гуманитарных дисциплин всегда актуально, что неизбежно ведёт к применению комбинированных методов работы с ис-точниковым материалом. Помимо этого, следует подчеркнуть и практическую значимость данной работы, заключающуюся в анализе специальной ис-точниковой базы исследований на вольноотпущенническую тематику. Выделение сводного источникового корпуса по вопросам истории вольноотпущенничества является необходимым шагом на пути исследования конкретно-исторических вопросов. Сами по себе проблемы, связанные с социальной мобильностью обостряются всегда там, где кризисные явления приводят к глубокой социальной дифференциации, перераспределению экономических благ и прав, переосмыслению положения личности при адаптации к новым условиям. В этих случаях исторический опыт всегда оказывался востребованным в широких слоях общества.

Хронологические рамки исследования определяются самым ранним и самым поздним использованным нами источником. К самому раннему относится поэзия Горация (I в. до н. э.), к самому позднему - Кодекс Юстиниана (VI век). Для эпиграфических источников (и некоторых литературных) важной характеристикой, ограничивающей их информационную репрезентативность, является их локальная специфика.

Как уже говорилось выше, круг использованных нами источников довольно обширен и многообразен. Основное внимание мы уделяем таким классам источников, чья принадлежность к истории вольноотпущенничества выражается явно, но не оставляем в стороне и косвенные источники по данной проблеме. Среди юридических источников главное место занимают комментарии известных римских юристов на действие правовых норм в отношении вольноотпущенников, собранных в «Дигестах», а также соответствующие рассуждения Гая в его «Институциях». Понятно, что в интерпретации правоведов многие юридические нормы могли претерпеть изменения, в сравнении с первоисточником, хотя нужно признать аккуратность и педантичность древнеримских юристов в деле точной передачи содержания законодательных актов. В связи с этим, также будет необходимо предпринять анализ самих законодательных документов (существующих, главным образом, в кодексах Феодосия, Гермогениана и Юстиниана)31.

Характером правовых документов обладают некоторые эпиграфические источники, главным образом те, которые сделаны от имени государственных учреждений. Однако, для того, чтобы избежать нежелательного перекрещивания излагаемого материала, мы приняли предметный критерий классификации эпиграфических источников: мы исследуем надгробные, почётные и посвятительные надписи. Но для нашего предмета исследования могут быть важны не только те надписи, которые сознательно создавались с пониманием того, что они будут на виду у всех. Определённый интерес представляют для нас так называемые бытовые надписи, то есть те, что были сделаны на предметах повседневного обихода, без каких-либо практических потребностей (граффити) и сохранились лишь благодаря случайному стечению обстоятельств. Региональный признак деления эпиграфических источников, в данном случае, имеет второстепенное значение, поскольку служит критерием выделения текстовых особенностей надписей и незначительно влияет на конечное понимание их содержания. Все эти надписи собрано, главным обра

31 Помимо этих двух подгрупп юридических источников, к правовым памятникам можно отнести те законодательные документы, которые публиковались в виде надписей. Кроме них, сюда же относятся так называемые тезаурусы юридических терминов - специальные труды римских юристов, которые выполняли функцию энциклопедий римского права. Все эти источники собраны в основном в двух сборниках: Fontes iuris romani antiqui. Ed. Carolus Georgius Bruns. Leipzig, 1883; Krueger P. Collectio librorum iuris ante Justiniani. Berolini, 1884. зом, едином сборнике - Corpus Inscriptionum Latinarum, а также во многих

-32 других изданиях надписеи .

Разнообразие нарративных источников по истории римского вольноотпущенничества создаёт известные трудности при их систематизации. Тот факт, что авторами их зачастую являлись представители других социальных сословий, предопределяет подходы к их изучению. В то же время, среди авторов нарративных источников есть сами вольноотпущенники, что также вносит определённые предварительные коррективы в анализ их произведений. Классификация нарративных источников связана не столько с сугубо источниковедческими критериями, сколько со спецификой литературных жанров, к которым относится те или иные произведения. Исходя из этого, мы выделяем поэтические (внутри них следует подразделение на басенный и сатирический жанры), собственно сатирические (имеется в виду жанр менип-повой сатуры), историографические (в буквальном смысле слова), эпистолярные и философские произведения.

Комбинируя сведения различных видов источников, можно более целостно понять каждый исторический источник в отдельности. Это позволит, в конечном итоге, решить главную источниковедческую задачу - установить информационные возможности исторического источника и возможности получения из них исторических фактов. Важнейшим и необходимым этапом на пути достижения этой цели является предварительное обобщение уже ставших компонентами научного знания особенностей исторических источников. Опираясь на богатейший опыт изучения источников в мировой историографии, мы можем создать предварительную основу для углубленного анализа наших источников.

Для решения поставленных задач нами были привлечены исследования по методологии исторических исследований, в области теории и практики источниковедения, а также конкретно-исторические труды.

32 См. список использованных источников.

Работы по методологии предлагают различные подходы понимания исторического материала, основным инструментом которого по-прежнему являются исторические источники. В работах историософского содержания33, равно как и в узкоспециализированных (то есть отражающие применение методологических подходов на предметно ограниченном материале) исследо

34 ваниях отчетливо заметно тяготение к междисциплинарному взаимодеист-вию.

Работы по теории и практике источниковедения позволяют определить методические подходы анализа источникового материала. Среди них можно выделить как общие (охватывающие все виды источников, как, например,

35 монография А. Г. Бокщанина ), так и специальные работы, охватывающие отдельные виды источников. В теоретических исследованиях выработан так называемый метод источниковедения - универсальный принцип всесторонней интерпретации исторических источников. На основании этого метода осуществляется практическая работа с историческим материалом. Многочисленные работы по исследованию юридических, эпиграфических, нарратив

Например, фундаментальная работа Н. И. Кареева (Теория исторического знания. -СПб., 1913); Гадамер X.- Г. Истина и метод: Основы философской герменевтики. - М., 1988; Колингвуд Р. Дж. Идея истории. Автобиография. - М., 1980; Рикёр П. Конфликт интерпретаций: Очерки о герменевтике. - М., 1994; Румянцева М. Ф. Теория истории и др.

34 Например, Лаппо-Данилевский А. С. Методология истории. - СПб., 1910- 1913; Берн-гейм Э. Введение в историческую науку. - СПб., 1908; Барт Р. Избранные работы. Семиотика, поэтика. - М., 1994; Смирин В. М. Принцип историзма, историк, источник // ВДИ. 1980. 4. С. 74-98; Histoire et ses methodes: Recherche, conservation et critique de temoignages. Paris, 1961. лг Бокщанин А. Г. Источниковедение Древнего Рима. - М., 1981.

Например, Беленький И. Л. Разработка проблем теоретического источниковедения в советской исторической науке: (1960- 1984). - М., 1985; Медушевская О. М. Источниковедение: Теория и метод. - М., 1996; Сальникова А. А. Современное зарубежное источниковедение: теория и метод. - Казань, 1999; Ковальченко И. Д. Исторический источник в свете теории информации: К постановке проблемы // История СССР. 1982. 3. С. 129-148; Фарсобин В. В. Источниковедение и его метод: Опыт анализа понятий и терминологии. М. - 1983; Marrou Н. I. De la connaissance historique. Paris, 1975. ных источников привели к выделению обобщённых параметров внешней критики источников37.

Историография Древнего Рима отличается многообразием оценок исторических явлений и фактов. Из этих оценок складывается общий контекст понимания отдельных явлений, в том числе - явление вольноотпущенничест

1 о ва. Оценивая состояния древнеримского общества в различные эпохи , исследователи выработали две основные тенденции в представлении о развитии исторического процесса. Римское общество на всём протяжении своего существования развивалось прямолинейно — периоды становления, расцвета и упадка39; либо же в истории Древнего Рима существовали более короткие этапы расцвета и упадка, чередующиеся друг с другом40. В этом процессе вольноотпущенничеству отводилась неоднозначная роль. Само появление этого общественного класса стало следствием определённых изменений в социальном организме древнеримского общества. Но затем в вольноотпущен-ничестве стали видеть причину последовавших изменений социальной структуры древнеримского общества, приводивших к кризисным явлениям41.

Однако не только социально-экономические проблемы оказывались предметом внимания монографий общего характера. К числу этих проблем можно отнести исследования в области римского права42, исторической де

37 См., например, Синайский В. И. Источники римского права. - М., 1911; Фёдорова Е. В. Введение в латинскую эпиграфику. - М., 1982; Елагина А. А. Римское общество в историко-литературных источниках I века н. э. - Омск, 1998 и др.

38 См., например, Моммзен Т. История Рима. Т.1- 4. - Ростов н/Д, 1998; Хвостов М. М. История римской империи. - Казань, 1911; Johnes А. Н. М. The Late Roman Empire. Oxford, 1986; Alfoldy G. The social History of Rome. Totowa, New Jersey, 1985; Gage J. Les classes sociales dans l'Empire romain. Paris, 1964; Meriwal Ch. A History of the Romans under the Empire. London, 1862.

39 См. Гиббон Э. История упадка и разрушения Рима. Т. 4. С. 171.

40 Тойнби А. Постижение истории. - М., 1991 С. 479.

41 Andreau Jean. L'affranchi. Paris, 1981. P. 106.

42 Например, Бартошек M. Энциклопедия римского права. - М., 1989; Покровский И. А. История римского права. - СПб., 1998; Berger A. Encyclopedic Dictionary of Roman Law. Philadelphia, 1953; Bauman R.A. Lawyers and Politics in the early Roman Empire. A study of relations between the Roman jurists and the emperors from Augustus to Hadrian. Miinchen, 1989. мографии43, истории философии и культуры44, где также воссоздаётся особый исторический фон, на котором существует вольноотпущенничество, рисуются портреты отдельных исторических личностей и так далее.

Таким образом, известная нам историография, отобранный комплекс источников и набор применяемых методов позволяют приступить к решению поставленных задач. Пути решения этих задач корректируются в зависимости от особенностей изучаемого материала. И, в первую очередь, сами источники должны быть предварительно систематизированы и охарактеризованы.

43 Например, Beloch J. Die Bevolkerung der greichisch-romischen Welt. Leipzig. 1886; Marriage, divorce, and children in Ancient Rome. Oxford, 1991.

44 Например, Лосев А. Ф. Античная философия истории. - М., 1977; Лосев А. Ф. История античной эстетики. Поздний эллинизм. - М., 1980; Март К. Философы и поэты-моралисты во времена Римской империи. - М., 1879; Успенский Б. А. Семиотика истории и культуры. - СПб., 2000.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Источники по истории римского вольноотпущенничества: проблемы интерпретации и понимания"

Заключение

Проблемы интерпретации и понимания источников по истории римского вольноотпущенничества по своей значимости выходят за рамки сугубо источниковедческих. По сути, посредством понимания исторических источников происходит переосмысление самого исторического феномена. При процедуре понимания источников оказываются задействованными такие процессы мышления, которые не могли быть доступны при обращении к исторической реальности с позиции сублимированности (то есть неподвижности) её существования в источниковой действительности. Проблемы терминологического полиморфизма понятия вольноотпущенник, атрибуции личности вольноотпущенников, рефлексивного представления образа вольноотпущенников в источниках не исчерпывают всего многообразия форм существования данного явления в историческом сознании. Однако на данном этапе разработки темы нашего исследования решение этих проблем отвечает насущным потребностям развития исторического познания.

Проанализированные выше источники по истории римского вольноотпущенничества позволяют объединить различные их виды в единый комплекс, который становится самостоятельным объектом источниковедческого исследования. Отношение к феномену вольноотпущенничества придаёт источникам своеобразные черты, способствующие специфическому пониманию их самих. Для интерпретации и понимания источников применимы методы смежных гумантарных дисциплин и, в частности, литературоведения. Рассматривая процедуру понимания как акт исторической коммуникации между источником и источниковедом, мы наделяем исторический источник свойствами субъекта исторического познания, равнозначного познающему субъекту. Это основной вывод нашего исследования, как результирующая характеристика источниковедческого синтеза, на основании которого формулируются последующие итоги работы.

Юридические источники позволяют получить представление о феномене римского вольноотпущенничества в целом, в динамике его развития на протяжении шести веков его существования. Для римского права характерна чёткая выверенность понятий и определений объектов правовых отношений, что даёт возможность выделить данное явление в самостоятельный объект исследования. В системе римского права сложилась ситуация терминологического полиморфизма понятия вольноотпущенник, отражающая реальную сложность исторического бытия вольноотпущеннического сословия. Понимание терминов, выражавших принадлежность лица к вольноотпущенниче-скому сословию способствовало выделению специфических особенностей юридических источников. Абстрактность объекта правовых отношений, практическая дееспособность юридических норм, адресная социальная направленность действия этих норм придают вольноотпущенническому феномену совершенно конкретные, специфические черты. В свете юридических источников вольноотпущенничество выглядит как уникальный субъект общественных отношений, чьё положение вынуждает римскую правовую систему постоянно подстраиваться под динамично меняющиеся условия повседневности. Кроме того, в процессе нашего исследования мы выявили несколько новых терминов, употреблявшихся для обозначения вольноотпущенников в единичных случаях. Данные термины всплывают в более поздних источниках, в период, когда традиционные античные социальные отношения приходят в упадок. Дробятся сословия, которые существовали издревле; из них выделяются многочисленные промежуточные социальные категории. Эти процессы хорошо видны на фоне вольноотпущеннического сословия, в среде которого они начинаются раньше всех, и римское право спонтанно реагирует на них, пытаясь как-то их урегулировать. Тем самым, в юридических источниках нашли отражения не только явления правовой действительности, но и исторические факты, позволяющие сопоставить юридический материал с данными других видов исторических источников.

На примере эпиграфических источников мы установили существование так называемой вольноотпущеннической тенденции, то есть общего контекста и характера самоотражения вольноотпущенников в источниках личного происхождения. Надписи содержат в себе огромное множество атрибутивных признаков, характерных для римских вольноотпущенников, среди которых мы выделили наиболее общие и универсальные. Атрибутивные признаки - суть не внешние индикаторы статуса личности, а сложные компоненты внетекстовой коммуникации, способствующие установлению связи между субъектами диалога исследователя с источником. По характеру проявления специфических черт личности вольноотпущенников в надписях атрибутивные признаки делятся на текстуальные, источниковедческие, исторические. Это качество эпиграфических источников делает их основными по истории римского вольноотпущенничества. В проанализированных в ходе настоящего исследования более четырёх тысяч надписях различные атрибутивные признаки видоизменялись, преобразовывались в новые, в зависимости от специфики конкретных источников. Обширный эпиграфический материал дал возможность вывести наиболее часто встречаемые их виды из общей массы атрибутивных признаков. На этом основании мы пришли к выводу о том, что эпиграфические источники являются непосредственными проводниками исторического явления. Их функция как носителей исторического сознания отступает на задний план перед их способностью доставлять информацию в чистом виде. С этой позиции эпиграфические источники, пожалуй, самые объективные из всех.

В сравнении с эпиграфическими нарративные источники более субъективны и не менее дифференцированы. Но они не представляют собой какого-то целостного комплекса, поскольку являются авторскими произведениями, обладающие индивидуальными чертами, параметрами и свойствами. Поэтому, подходы к их анализу и обобщению были индивидуальны, что сказалось на результатах их понимания. Из нарративных источников мы выделили образы римских вольноотпущенников, которые авторы создают на основе реальных исторических личностей. Независимо от того, каков персонаж (реальный или вымышленный) образы всегда суть конструкты авторского восприятия окружающей его действительности. Из этого следует, что все нарративные источники носят на себе изрядную долю субъективности, тенденциозности, предубеждённости. Кроме того, мы выяснили, что помимо способности отражать обобщённое восприятие феномена вольноотпущенничества нарративные источники обладают необходимой информационной базой для создания его синтетического представления. Охарактеризовать это обобщённое представление можно как относительно полное, то есть внимание авторов нарративных источников останавливалось не на рядовых вольноотпущенниках, а на наиболее заметных представителях этого сословия. С этой точки зрения нарративные источники выступают, по отношению к остальным, как высший этап понимания самого исторического явления, дающий материал для верификации сведений различных видов источников. Таким образом, процедура понимания нарративных источников и исторического явления совпадает по характеру обобщения результатов источниковедческого синтеза. Способность нарративных источников к рефлексии исторической действительности также проявляется в результате их анализа и обобщения результатов. Мы видели, что авторы нередко специально останавливаются на проявления вольноотпущеннического феномена в повседневной жизни и некоторые их них, возможно в силу своего писательского таланта, непосредственно приходят к обобщающим выводам, которые согласуются с теми, что были выделены нами самостоятельно, либо существовали в историографической традиции.

Более того, понимание различных видов исторических источников соответствует друг другу, несмотря на различие в их происхождении, в характерных чертах - все они дают одно и то же представление о феномене римского вольноотпущенничества. В источниках разных видов мы находим не только смысловые и логические соответствия, но и прямые дополнения и подтверждения различных фактов. Достаточно привести в пример описание внешнего вида и одежды вольноотпущенников у Марциала, в эпитафиях самих вольноотпущенников и в законодательных актах, которые запрещали носить им отдельные атрибуты, демонстрирующие принадлежность человека к высшим сословиям. С особенной чёткостью это проявляется при изучении ^ межличностных отношений в среде вольноотпущенников, когда данные юридических, эпиграфических и нарративных источников создают одинаковую картину внутрисословной солидарности. Тем самым, вольноотпущенни-чество наложило свой уникальный отпечаток на исторические источники в целом, придало им специфический контекст и оказало влияние на их понимание.

Возвращаясь к основному выводу нашего исследования, скажем, что уникальность и самостоятельность феномена римского вольноотпущенниче-• ства есть данность не только исторической, но и источниковедческой действительности. Принцип понимания источников, сыгравший ведущую роль при исследовании данного источникового материала, возможно будет применять в других областях исторического знания. Хотя сам по себе принцип соотнесения сознания исследователя с интенцией источника не нов (так называемый феноменологический подход изначально был заявлен, как дедуктивная

438 процедура истолкования исторических явлений) , тем не менее, количество примеров практического использования данного подхода в историографии предельно мало. О том, что настоящая работа в ходе исследования приобрела ещё и характер феноменологической говорит сама её структура, а также выводы, касающиеся широкого круга проблем истории вольноотпущенничества.

438 Это согласуется с общей особенностью эпистемологии исторического познания - ин-тенциональностью исторического дискурса. См. Рикёр П. Историописание и репрезентация прошлого // «Анналы» на рубеже веков: антология. С. 35.

Способность текста к рефлексии исторической действительности, имманентно присущая историческому источнику, в плоной мере наблюдается на материале наших источников. Однако, проанализированные нами источники не есть самоцель исследований проблем истории вольноотпущенничества. Те сведения, которые оказались доступны при использовании наших методов, позволяют исследовать конкретные вопросы по истории вольноотпущенничества. Опираясь на материал этих источников, в перспективе можно будет исследовать специальные, либо общие вопросы, например, социально-экономической истории вольноотпущенничества, вопросы, связанные с повседневной деятельностью вольноотпущенников, проблемы существования вольноотпущенничества в социокультурном контексте и тому подобные. Таким образом, наши источники позволяют вывести вольноотпущенниче-скую тематику за узкие рамки истории социальных структур и рассматривать её в ракурсе социальной истории.

В то же время, данное исследование позволяет сделать вывод, что имеющийся комплекс источников, при настоящем уровне развития методики работы, не даёт достаточных оснований для изучения ряда конкретно-исторических проблем истории вольноотпущенничества. В частности, вопросы исторической психологии вольноотпущенничества не могут быть адекватно изучены без наличия аутентичных первоисточников (каковыми могли бы быть, например, изображения или некоторые группы надписей). Ограничены возможности исследований по вопросам исторической преемственности феномена вольноотпущенничества в последующую эпоху, в связи с отсутствием в источниках позднего периода содержательно узкого понятия вольноотпущенник. Поэтому эти и многие другие проблемы истории вольноотпущенничества, проявляющиеся при исследовании источникового материала остаются пока неразрешимыми.

Список условных сокращений

AJPh АС

Arethusa -ВТ

Buech. -Chiron -DA

Dess.

Gnomon -Gymnasium listeria

Index

JRS

Klio

Ktema

Labeo -Laverna

IXL

Maia

MEFRA

PWRE

Phoenix

ZSS

ZPE

American journal of Philology. Baltimore.

L'Antiqu^ classique. Institute d'Archeologie. Louvain-la

Neuve .

Arethusa: a journal of the wellsprings of Western Man. Buffalo.

Bibliotheca scriptorum graecorum et romanorum Tuebneriana. Lipsiae.

Buecheler F. Carmina Latina Epigraphica. Lipsiae. cahiers du Centre G. Glotz. Paris.

Chiron: Mitteilungen der Kommission fuer Alte Geschichte und Epigraphik des Deutschen Archalogie Institut. Mtinchen. Dissertations Abstracts: international abstracts of dissertations available in microfilm or as xerographic reproductions. Washington, DC.

Dessau H. Inscriptiones latinae selectae. Bero-lini.Epigraphische Datenbank Heidelberg. Gnomon: Kritische Zeitschrifit fur die gesamte klassische Al-tertumswissenschaft. Mtinchen.

Gymnasium: Zeitschrift fur Kultur der Antike und human-istische Bildung. Heidelberg.

Historia: Zeitschrift fur Alte Geschichte. Wiesbaden. Index: quaderni camerti di studi romanistici. Napoli. Journal of Roman Studies. London. Klio: Beitrage zur alten Geschichte. Berlin. Ktema: civilisation de Г Orient de la Grece et de Rome antiques. Centre de Recherche sur le Proch-Orient et la Grece antique et Groupe de recherche d'histoire romaine. Strasbourg. Labeo: rassegna di diritto romano. Napoli. Laverna: Beitrage zur Wissenschafts- und Sozialgeschichte der Alten Welt. St. Katharinen. The Loeb Classical Library. Maia: rivista di litterature classiche. Bologna. Melangues d'Archeologie et d'Histoire de l'Ecole Fran9aise de Rome. Antiquite.

Pauly-Wissowa. Real Encyclopadie der classischen Altertum-swissenschaft.

Phoenix: The journal of the Classical Association of Canada. Toronto.

Zeitschrift der Savigny-Stiftung fur Rechtgeschichte (Roman-istische Abteilung).

Zeitschrift fur Papyrologie und Epigraphik. Bonn.

Список научной литературыУлбутов, Дмитрий Иванович, диссертация по теме "Историография, источниковедение и методы исторического исследования"

1. Alfoldy Gesa. Die Roemischen Inschriften von Tarraco. Bd. 1-2, Berlin, 1975.

2. Babrius and Phaedrus, newly ed. and transl. Into English together with an historical introduction and comprehensive survey of Greek and Latin fables in the Aesopic tradition by В. E. Perry. London-Cambridge, 1965.

3. Buecheler F. Carmina Latina Epigraphica. Lipsiae, vol. 1 1895; vol. 1 - 1897.

4. Cholodniak I. Carmina sepulcralia Latina epigraphica. Petropoli, 1904.

5. Comicorum romanorum fragmenta. Recens. O. Ribbeck. Lipsiae, 1873.

6. Corpus Inscriptionum Latinarum. Vol. IV, supl., p. 3, fasc. 2, 1955.

7. Vol. IV, supl., p. 3, fasc. 4, 1970.1. Vol. VI, p. 1, 1876.1. Vol. VI, p. 2, 1882.1. Vol. XI, p. 1, 1888.

8. Vol. XI, p. 2, fasc. 1, 1901.1. Vol. XIV, 1887.

9. Corpus Juris Civilis. Editio stereotypa. Vol. 1-4. Berolini, 1873-1880.

10. Dessau H. Inscriptiones latinae selectae. Berolini.

11. Vol. 1 1892. Vol. 2, p. 1 - 1902. Vol. 2, p. 2- 1906. Vol. 3,p. 1 - 1914. Vol. 3, p. 2-1916.

12. Diehl E. Altlateinische Inschriften. 2 Auflage. Berlin, 1910.

13. Diehl E. Vulgarlateinische Inschriften. Bonn, 1964.1 l.Dio Cassius. Dio's roman history. In nine volumes / With an English translation by E. Cary. On basis of the version of H. B. Foster. London; Cambridge (Mass.), 1969-1987.

14. Dio Prusaensis, quem vocant Chrysostomum, quae exstant omnia. Ed. J. de Arnim. vol. I-TI. Berolini, 1893-1896.

15. Dionis Chrysostomi opera graecae. Part. I-II. Brunswigae, 1844-1848.

16. Dio Chrysostom. Discourses. In five volumes / With an English translation by G. W. Cohoon, H. L. Crosby. London; Cambridge (Mass.), 1971-1986.

17. Epictetus. Enchiridion. Graec. et lat. versionibus. Dresdae et Lipsiae, 1756.

18. Epictetus. Dissertationes ab Arriano digestae. Rec. H. Schenkel. Lipsiae, 1894.

19. Epictetus. Entretiens. Texte etabli et traduit par J. Souilhe. Vol. I-IV. Paris, 1962-1965.

20. Fontes iuris romani antiqui. Ed. Carolus Georgius Bruns. Post curas Th. Mommseni. Leipzig, 1883.

21. Fragmentum veteris Jurisconsulti de iuris partibus et de manumissionibus // Krueger P. Collectio librorum iuris ante Justiniani. Berolini, 1884.

22. Friedlander L. Petronii Cena Trimalchionis. Mit deutscher Ubersetzung w. Erlantern den Anmerkungen. Leipzig, 1891.

23. Frontini Juli Strategematon libri quattuor. Ed. G. Gundermann. Lipsiae, 1888.

24. Horatii Flacci Q. Opera omnia. Recognovit G. Dillenburger. Bonnae, 1881.

25. Gellius Aulus. Noctium atticarum libri XX. Ex recensione Martin Hertz. Vol. III. Lipsiae, 1871-1872.

26. Inscriptiones Italiae. Vol. 1, Umbricae et Oscae. Lipsiae, 1841. 26.Josephus Flavius. Flavii Josephi opera edidit et apparatu instruxit B. Niese. Berolini, 1885-1894.

27. Ь'Аппёе epigraphique. Revue des publications epigraphiques relatives a l'antiquit6 romaine. Paris, 1888.

28. Lucretius Carus T. De rerum natura. Libri sex. Edidit A. D. Brieger. Lipsiae, 1909.

29. Macrobius Ambrosius Theodosius. Saturnalia, Commentarius in Somnium Scipionis. Ed. Iacobus Willis. Vol I-II. Lipsiae, 1963.

30. Martialis M. Valerius. Epigramaton libri. Recognovit Walter Gilbert. Lipsiae, 1886.31 .Notitia dignitatum utriusque imperii // Hermes, XXXVII (1902): 271-283.

31. Phaedri fabularum Aesopiarum libri V. Emendavit adnotavit supplevit Luc. Mueller. Lipsiae, 1877.

32. Philonis Alexandrini opera, quae supersunt. Edd. L. Cohn, P. Wendland. Vol. I-VI. Berolini, 1896-1915.

33. C. Plini Caecili Secundi Epistularum libri novem, Epistularum ad Traianum, Panegyricus. Lipsiae, 1958.

34. Plinius. Natural history. In ten volumes / With an English translation by H. Rackham, W. H. S. Jones, D. E. Eichhilz. London; Cambridge (Mass.), 19691989.

35. Plinius. Letters and panegyricus. In two volumes / With an English translation by B. Radice. London; Cambridge (Mass.), 1971-1972.

36. Petronius Arbiter Titus. Petronii satirae et liber priapeorum. Adiectae sunt Var-ronis et Seneca satirae similisque reliquiae. Tertium ed. F. Buecheler. Berolini, 1882.

37. Publilii Syri Sententiae. Recognovit A. Spengel. Berlin, 1874.

38. Quintilianus M. F. The institutio oratoria of Quintilian. In four volumes / With an English translation by H. E. Butler. London; Cambridge (Mass.), 1979-1986.

39. Seneca Lucius Annaeus. Ad Lucilium epistularum moralium quae supersunt. Ed. Otto Henze. Lipsiae, 1891.

40. Seneca L. A. Collected works. In ten volumes / With an English translation by J. W. Basore, R. M. Gummere, Т. H. Corcoran, F. J. Miller. London; Cambridge (Mass.), 1970-1987.

41. Sidonius Apollinaris. Poems and letters. In two volumes / With an English translation by W. B. Anderson. London; Cambridge (Mass.), 1980-1984.

42. Suetonius Tranquillus Caius. Vitae duodecim Caesarum. Ed. C. Weise. Lipsiae, 1882.

43. Suetonius Tranquillus C. Praeter Caesarum libros reliquiae. Coll. G. Bregnoli. Pars I: de grammaticus et rhetoribus. Lipsiae, 1959.

44. Tacitus P. C. Collected works. In five volumes / With an English translation by J. Jackson, С. H. Moore, M. Hulton. London; Cambridge (Mass.), 1979-1986

45. Афоризмы Эпиктета / Пер. В. Алексеева. СПб., 1891.

46. Гай. Институции / Пер. Ф. Дыдынского. Варшава, 1892.

47. Геллий Авл. Афинских ночей записки, содержащиеся в двадцати книгах. Т. 1-2.-М., 1787.

48. Геллий Авл. Аттические ночи: Избр. кн / Пер. Б. С. Тритенко. Томск, 1993.

49. Гораций Флакк. Полное собрание сочинений / Пер. Ф. А. Петровского. -М.-Л., 1936.

50. Дион Хризостом. Речи // Грабарь-Пассек М. Е. Памятники позднего античного ораторского и эпистолярного искусства. М., 1964.

51. Иосиф Флавий. Иудейская война / Пер. М. Финкельберга, А. Вдовиченко. -Иерусалим, 1999.

52. Квинтилиан Марк Фабий. Квинтилиана двенадцать книг риторических наставлений / Пер. А. Никольского. Ч. 1-2. СПб., 1834.

53. Лукреций Кар Т. О природе вещей / Пер. Ф. А. Петровского. М., 1958.

54. Марциал Валерий. Эпиграммы / Пер. Ф. А. Петровского. М., 1968.

55. Памятники римского права: Законы XII таблиц. Институции Гая. Дигесты Юстиниана / Пер. Ф. Дыдынского, С. J1. Утченко, И. С. Перетерского. -М, 1997.

56. Петровский Ф. А. Латинские эпиграфические стихотворения. М., 1962.

57. Петроний Арбитр. Сатирикон / Пер. Ф. А. Петровского. М., 1936.

58. Плиний Секунд (Старший). Естественная история. Об искусстве / Пер. Г. А. Тароняна. М., 1994.

59. Плиний Цецилий Секунд (Младший). Письма / Пер. М. Е. Сергеенко, А. И. Доватура / Пер. Ф. А. Петровского. М., 1983.

60. Публилий Сир. Сентенции / Пер. Е. М. Штаерман // ВДИ. 1982. 1.

61. Светоний Транквил. Жизнь двенадцати цезарей / Пер. М. JI. Гаспарова. -М., 1988.

62. Сенека Луций Анней. Трагедии / Пер. С. А. Ошерова и Е. Г. Рабинович. -М., 1983.

63. Сенека Луций Анней. Нравственные письма к Луцилию / Пер. С. А. Ошерова. Кемерово, 1986.

64. Сенека Луций Анней. Философские трактаты / Пер. Т. Ю. Бородай. -СПб., 2000.

65. Тацит Корнелий. Сочинения, т. 1-2 / Пер. С. Л.Утченко. Л., 1969.

66. Федр и Бабрий. Басни / Пер. М. Л.Гаспарова. М., 1962.

67. Фёдорова Е.В. Латинские надписи. М., 1976.

68. Филон Александрийский. Толкования Ветхого завета / Пер. Е. Д.Матусовой, О. Л. Левинской, М. Г. и В. Е. Витковских и др. М., 2000.

69. Филон Александрийский. Трактаты // Иваницкий В. Ф. Филон Александрийский. Жизнь и обзор литературной деятельности. Киев, 1911.

70. Фронтин Юлий. Стратегемы. Военные хитрости / Пер. А. Ранович // ВДИ. 1946. 1.

71. Штаерман Е. М. Избранные латинские надписи по социально-экономической истории древнего Рима // ВДИ. 1955. 2-4; 1956. 1-4; 1957. 1.

72. Эпиктет. Беседы / Пер. Г. А. Тароняна // ВДИ. 1975. 2-4; 1976. 1-2.

73. Ювенал Юний. Сатиры / Пер. Д. С. Недовича, Ф. А. Петровского. M.-JL, 1937.1. Литература

74. Барт Р. Избранные работы. Семиотика, поэтика. М., 1994.

75. Бартошек М. Энциклопедия римского права. М., 1989.

76. Батов В. И. Другому как понять тебя? // Знак вопроса. 1991. 11.

77. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М., 1979.

78. Бахтин М.М. Автор и герой. К философским основам гуманитарных наук.- СПб., 2000.

79. Беленький И. J1. Разработка проблем теоретического источниковедения в советской исторической науке: (1960- 1984). -М., 1985.

80. Белецкий А. И. Ювенал // Ювенал. Сатиры. М.-нЛ., 1937.

81. Бокщанин А. Г. Источниковедение Древнего Рима. М., 1981.

82. Борецкий М. И., Кроник А. А. Опыт анализа некоторых сторон социально-психологической атмосферы античной литературной басни. (Федр, Баб-рий, Авиан) // ВДИ. 1978 3. С. 157-168.• 10.Борухович В. Г. Квинт Гораций Флакк. Поэзия и время. Саратов, 1992.

83. Блох И. История проституции. СПб., 1994.

84. Буасье Г. Картины древне-римской жизни. Очерки общественных настроений времён Цезарей. СПб., 1894.

85. З.Бычков В. В. Эстетика Филона Александрийского // ВДИ. 1975. 3. 58-79.

86. Валлон А. История рабства в античном мире. М., 1941.

87. Вальденберг В. Е. Политическая философия Диона Хризостома // ИАН, 1926. 10, 12, 17; 1927. 4.

88. Васильев Jl. Г. Текст и его понимание. Тверь, 1991.

89. Вулих Н. В. Римский классицизм: творчество Вергилия, лирика Горация. — СПб., 2000.

90. Гадамер X.- Г. Истина и метод: Основы философской герменевтики. М., 1988.

91. Гаспаров М. JI. Античная литературная басня. (Федр и Бабрий). М., 1971.

92. Грабарь-Пассек М. Е. Памятники позднего античного ораторского и эпистолярного искусства. М., 1964.21 .Гудсмит Ж. Е. Курс пандектов. М., 1881.

93. Дадынский Ф. М. Латинско-русский словарь к источникам римского права.-М., 1997.

94. Данилевский И. Н. От интерпретации к пониманию // Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории. Вып. 4. М., 2001. С. 200-212.

95. Делищева Н. Ф. Категория свободных, qui bona fide serviunt // ВДИ. 1978. 3. С. 20-37.

96. Дождев Д. В. Римское архаическое наследственное право. М., 1984.

97. Дождев Д. В. Индивидуализм правосознания в Древнем Риме // Стили мышления и поведения в истории мировой культуры. М., 1990.

98. Дуров В. С. Сатиры Ювенала // Ювенал Юний. Сатиры. СПб., 1994.

99. Дынников А. Н., Лопатина М. Г. Народная латынь. М., 1975.

100. Дьячков С. В. Вольноотпущенники и их потомки в составе населения Бос-порского царства в I-III вв. до н. э. // Из истории античного общества. — Горький, 1988.

101. Елагина А. А. Римское общество в историко-литературных источниках I века н. э. Омск, 1998.

102. ЗГЕльницкий Л. А. Новые эпиграфические данные и эдикт Каракаллы о римском гражданстве//ВДИ. 1980. 1. С. 162-171.

103. Иваницкий В. Ф. Филон Александрийский. Жизнь и обзор литературной деятельности. — Киев, 1911.

104. Источниковедение: Теория. История. Метод. Источники российской истории: Учеб. Пособие. М., 2000.

105. Зверева Г. И. Понятие новизны в «новой интеллектуальной истории» // Диалог со временем. Вып.4. М., 2001. С. 45-54.

106. Кареев Н. И. Теория исторического знания. СПб., 1913.

107. Карпюк С. Г. Vulgus и turba: толпа в классическом Риме // ВДИ. 1997. 4. С. 121-137.

108. Ковальченко И. Д. Исторический источник в свете учения об информации: К постановке проблемы // История СССР. 1982. 3. С. 129-148.

109. Ковельман А. Б. Филон Александрийский о труде рабов и свободных в римском Египте//ВДИ. 1978. 3. С. 150-157.

110. Коллингвуд Р. Дж. Идея истории. Автобиография. М., 1980.

111. Коржинский Я. Н. Отношение рабов к выходу на волю // ВДИ. 1957. 3. С. 149-158.

112. Крашенинников М. Н. Римские муниципальные жрецы и жрицы. Эпиграфическое исследование. СПб., 1891.

113. Крашенинников М. Н. Августалы и сакральное магистерство. Исследование в области римского муниципального права и древностей. СПб., 1895.

114. Кулаковский Ю. А. Коллегии в Древнем Риме. Опыт по истории римских учреждений (на эпиграфическом материале). Киев, 1882.

115. Лаппо-Данилевский А. С. Методология истории. СПб., 1910- 1913.

116. Лосев А. Ф. Античная философия истории. М., 1977.

117. Лосев А. Ф. Эллинистически-римская эстетика I-II веков н. э. М., 1979.

118. Лосев А. Ф. Философия имени. М., 1990.

119. Лотман Ю. М. Избранные статьи, т. 1-3. Талин, 1992-1993.

120. Ляст Р. Е. Императорские рабы и отпущенники в работах Вивера // ВДИ. 1972. 2. С. 164-174.

121. Маковельский А. Мораль Эпиктета. Казань, 1912.

122. Март К. Философы и поэты-моралисты во времена Римской империи. — М., 1879.

123. Матусова Е. Д. Филон Александрийский комментатор Ветхого завета // Филон Александрийский. Толкования Ветхого завета. М., — 2000.

124. Медушевская О. М. Источниковедение. Теория, история, метод. М., 1996.

125. Межерицкий Я. Ю. Римское общество в произведениях Сенеки / Дисс. на соиск. уч. ст. к. и. н. Воронеж, 1975.

126. Модестов В. И. Философ Сенека и его письма к Луцилию. Киев, 1872.

127. Модестов В. И. Философия и мораль Эпиктета. Киев, 1872.

128. Модестов В. И. Лекции по истории римской литературы. СПб., 1888.

129. Моммзен Т. История Рима. Т.1- 4. Ростов н/Д., 1998.

130. Мухин Н. Ф. Положение рабов в Римском государстве в дохристианский период. Киев, 1916.

131. Никитина Т. И. О латинском слове «casa, ае» // Проблемы античной культуры. Сб. докладов науч. конф. Тбилиси, 1975. С. 375-379.

132. Общая стилистика и филологическая герменевтика. Сб. науч. тр. Тверь, 1991.

133. Перетерский И. С. Дигесты Юстиниана. Очерки по истории составления и общая характеристика. М., 1956.

134. Покровский И. А. История римского права. СПб., 1998.

135. Помяловский И. В. Эпиграфические этюды: Римские колумбарии. СПб., 1873.

136. Преемственность и разрывы в интеллектуальной истории. Материалы науч. конф. М., 2000.

137. Ранович Р. В. Эдикт Кракалы (constitutio Antoniniana) о даровании римского гражданства // ВДИ. 1946. 2. С. 66-80.

138. Репина Л. П. «Новая историческая наука» и социальная история. М., 2000.

139. Рикёр П. Конфликт интерпретаций: Очерки о герменевтике. М., 1994.

140. Рикёр П. Историописание и репрезентация прошлого // «Анналы» на рубеже веков: антология. М., 2002. С. 23-41.

141. Румянцева М. Ф. Теория истории. М., 2002.

142. Сальникова А. А. Современное зарубежное источниковедение: теория и метод. Казань, 1999.

143. Сапрыкин С. Ю. Плиний Младший и Северное Причерноморье // ВДИ. 1998. 1.С. 191-204.

144. Сергеенко М. В. Италийские горожане в I век н. э. // ВДИ. 1975. 4. С. 115124.

145. Сергеенко М. В. Простые люди древней Италии. М., 1964.

146. Синклер Дж. Искусство маммоны. СПб., 1913.

147. Синайский В. И. Источники римского права. М., 1911.

148. Смирин В. М. Принцип историзма, историк, источник // ВДИ. 1980. 4. С. 74-98.

149. Смирин В. М. Сравнение со смертью в языке римских юристов // ВДИ. 1996. 1.С. 136-143.

150. Смирин В. М. Римское рабство глазами римлян // Одиссей. Человек в истории. 1998.-М., 1999. С. 95-117.

151. Смирин В. М. Свобода раба и рабство свободного // ВДИ. 2000. 2. С. 260267.

152. Смирнов Н. П. «Терапевты» и сочинение Филона «О жизни созерцательной». Киев, 1909.

153. Стрельникова И. Петроний и Апулей // Петроний Арбитр. Сатирикон. Апулей. Метаморфозы. М., 1991.

154. Тойнби А. Постижение истории. М., 1991.

155. Тронский И. М. Очерки из истории латинского языка. M.-J1., 1953.

156. Тронский И. М. История античной литературы. — М., 1983.

157. Успенский Б. А. Семиотика истории и культуры. — СПб., 2000.

158. Фарсобин В. В. Источниковедение и его метод: Опыт анализа понятий и терминологии. М. 1983.

159. Фёдорова Е. В. Латинская эпиграфика. М., 1961.

160. Фёдорова Е. В. Латинские надписи. М., 1976.

161. Фёдорова Е. В. Введение в латинскую эпиграфику. М., 1982.

162. Фёдорова Е. В. Люди императорского Рима. -М., 1990.

163. Фюстель де Куланж. Гражданская община древнего мира. СПб., 1906.

164. Хайдеггер М. Работы и размышления разных лет. М., 1993.

165. Хвостов М. М. История римской империи. Казань, 1911.

166. Чертков В. Г. Римский мудрец Эпиктет. Его жизнь и учение. М., 1889.

167. Ширинкина Г. Н. Языковые особенности посвятительных надписей // Проблемы античной культуры. Сб. докладов науч. конф. Тбилиси, 1975. С. 391-396.

168. Шкляев Н. П. Выдающийся русский эпиграфист академик В. В. Латышев // Уч. зап. КГУ. Т. 112. Кн. 5. История. Казань, 1952.

169. Шмитт Ж.-К. Историк и изображения // Одиссей: Человек в истории. М., 2002. С. 9-29.

170. Штаерман Е. М. К вопросу о dedititii в эдикте Каракаллы // ВДИ. 1946. 2. С. 81-88.

171. Штаерман Е. М. Мораль и религия угнетённых классов Римской империи. -М., 1961.

172. Штаерман Е. М. Эпиктет и его место в римском стоицизме // ВДИ. 1975. 2. С. 195-210.

173. Штаерман Е. М. Эволюция идеи свободы в Древнем Риме // ВДИ. 1972. 2.С. 41-61

174. ЮЗ.Штаерман Е. М., Трофимова М. К. Рабовладельческие отношения в ранней римской империи. Италия. М., 1971.

175. Abramenko A. Zum Fehlen von Cognomina in der Nomenklatur von Freige-lassenen: der Befund der Augustalitat // ZPE. 93. 1992. S. 91-95.

176. Albasi Т., Marchioni C. Schiavi, iiberti e donne in Oratzio // Gli Affanni del vivere e del morire. Brescia, 1991.

177. Alfoldy G. The social History of Rome. Totowa, New Jersey, 1985.

178. Altmann W. Die romischen Grabaltare der Kaiserzeit. Berlin, 1905.

179. Andreau Jean. L'affranchi. Paris, 1981.

180. Beloch J. Die Bevolkerung der greichisch-romischen Welt. Leipzig. 1886.

181. Berger A. Encyclopedic Dictionary of Roman Law. Philadelphia, 1953.

182. H.Besnier R. Les affranchis imperiaux a Rome de 41 a 54 apres J.-C. // Cours de Droit romain approfondi. Paris, 1947-48.

183. Biezunska-Malovist I. L'avancement des affranchis // Index. 1985. XIII. P. 321-339.

184. Bonforte J. The Philosophy of Epictet. New York, 1955.

185. Boulvert G. Les affranchis de Г administration du principat. Pouvoir, richesses, ascension sociale // Index. XIII. 1985. P. 495-500.

186. Boulvert G. Les esclaves et les affranchis imperiaux sous le Haut-Empire romain. Aix-en-Provence, 1964.1 l9.Boulvert G. "Servi" et "liberti" du prince // Labeo. 1966. XII. P. 94-103.

187. Bradley K.R. Seneca and slavery. Washington DC, 1986.

188. Bradley K.R. The Vicesima Libertatis. Its history and significans 11 Klio. 1984. 66. P. 175-182.

189. Briceno Jauregeni Manuel. Los gladiadores de Roma: Estudio historico, legal у social. Bogota, 1986.

190. Bruun Ch. Some comments on the Status of imperial Freedmen // ZPE. 1990. 82. P. 271-278.

191. Buckland W. The Roman Law of Slavery. Cambridge, 1908.

192. Buonogore M. Schiavi e liberti dei Volusi Saturnini. Roma, 1984.

193. Bush A.C. Studies in roman social structure. Washington DC, 1982.

194. Cagnat Rene. Course d'epigraphie latine. 2 ed. Paris, 1890.

195. Calabi-Limentani I. Studi sulla societa romana. II lavorro artistico. Milano-Varese, 1958.

196. Cels-Saint-Hilaire Janine. Les Libertini: des mots et des choses // Dialogues d'histoire ancienne. 1985. 11. P. 331-347.

197. Chantraine H. Freigelassene und Sklaven im Dienst der romischen Kaiser. Wiesbaden, 1967.131 .Chastagnol A. Les homines novi entres au s6nat sous le regne de Domitian // Studien zur antiken Sozialgeschichte. Koln, 1980.

198. Christes J. Sklaven und Freigelassene als Grammatiker und Philologen im antiken Rom // Historische Zeitschrift. 1984. 238. S. 671-673.

199. Christol Michel. Les ambitions d'un affranchi a Nimes sous le Haut-Empire: 1'argent et la famille // CCGG. III. Paris, 1992. P. 241-258.

200. Cloud D. The client-patron relationships: emblem and reality in Juvenal's firstbook // Patronage in ancient society. London, 1989. P. 62-70.

201. Cosentini C. Studi sui liberti. Contributo alia studio della condizione guridica dei liberti cittadini. 2 vvol. Catane, 1948- 1950.

202. Delgado Serrano J. M. Consideraciones sociales acerca de los ornamenta mu-nicipales con especial referencia a los libertos // Histoire ancienne et medievale. 1996. 40. P. 259-271.

203. Delgado Serrano J. M. Status у promocion social de los libertos en Hispania Romana 11 L'Antiquite Classique. 1988. 59. P. 102-111.

204. De Lorenzi. Fedro. Firenze, 1955.

205. Dudley D. R. The World of Tacitus. London, 1968.

206. Duff A.M. Freedmen in the Early Roman Empire. Oxford, 1928.

207. Dumont J. Ch. Le decor de Trimalchion // MEFRA. 1990. CII. P. 227-249.

208. Duthoy R. Recherches sur repartition geographique et chronologique de terms "sevir Augustalis", "Augustalis" et "sevir" dans l'Empire romain // Epigraphis-che Studien. 1976. 11. P. 160-172.

209. Eck Werner. Ordo Equitorum, Ordo Libertorum. Freigelassene und ihre Nach-kommen im romischen Ritterstand. Paris, 1999.

210. Eck Werner. Nero's Freigelassener Epaphroditus und die Aufdeckung der Pi-sonischen Verschworung // HIstoria. 1976. XXV. P. 381-384.

211. Fabre G. Libertus. Recherches sur les rapports patron affranchi a la fin de la republique Romaine. Paris, 1982.

212. Finley M.J. Between slavery and freedom. New York, 1964.

213. Forms of control and subordination in antiquity. Leiden, 1988.

214. Franciosi G. Clienti e liberti nelle iscrizone etrusche // Melanges J. Iglesias. Estudos en homenaje al profesor Juan Iglesias. I. Madrid, 1988. P. 217-222.

215. Gage J. Les classes sociales dans l'Empire romain. Paris, 1964.

216. Garnsey P. Independent freedmen and the economy of Roman Italy under the Principate // Opus. 1982.1. P. 105-108.

217. Garrido-Hory M. La status de la clientele chez Martial // Dialogues d'istoire ancienne. 1985. 11. P. 381-393.

218. Garrido-Hory M. Enrichissement et affranchis prives chez Martial: pratique et portraits // Index. 1985. XIII. P. 223-271.

219. Gaudament J. Testamenta ingrata et pietas Augusti. Contribution a Г etude dufsentiment imperial // Etudes de droit romain. II. Napoli, 1979. P. 199- 223.

220. Giancotti F. Mimo e gnome. Studio sui Labereo e Publio Siro. Messine, Florence, 1967.

221. Girard P.F. Manuel elementaire de droit romain. Paris, 1911.

222. Gonzalez Antonio. Esclaves, affranchis et familia dans la correspondance de Pline le Jeune. Hierarchies internes et promotions liees aux services // Atti del XXII colloquio girea (Pontignano, 19-20 nov., 1995). Pisa, 1997. P. 329-376.

223. Goodenough E.R. An introduction to Philo Jeudaeus. New Haven, 1940.

224. Gordon M. The freedmen's sons in municipal life // JRS. 1931. XXI. P. 65-77.

225. Griffin M. T. Seneca: A Philosopher in Politics. Oxford, 1976.

226. Grimal P. Horace. Paris, 1958.

227. Grimal P. Seneque ou la conscience de l'Empire. Paris, 1978.

228. Haley Evan W. Suetonius Claudius 24,1 and the Sons of Freedmen // Historia. 1986. XXXV. P. 115-121.

229. Henriksen Chr. Martial, book IX. A commentary // Acta Univ. Upsaliensis. Studia Latina. 24. Uppsala, 1999. P. 95-107.

230. Herrero S.M. Los libertos у su culto a Silvano en Hispania Romana // Arch. Esp. de archeologia. 58. Madrid, 1985. P. 152-153.

231. Herrmann L. Phedre et ses fables. Leiden, 1950.

232. Hershbell J. P. Epictetus: a freedman on slavery // Ancient Society. 1995. 26. P. 185-204.

233. Hinard F. Sur les liberti proscriptorum. Approche prosopographique et juridique d'un problem politique // Scritti Guarino. Vol. IV. Napoli, 1984. P. 1889-1907.

234. Histoire et ses methodes: Recherche, conservation et critique de temoignages. Paris, 1961.

235. Hopkins Keith. Conquerors and slaves. Sociological studies in Roman history. London N. Y. - Melbourne, 1978.

236. Hopkins Keith. Elite mobility in the Roman Empire. Cambridge, 1968.

237. Hopkins Keith. Novel evidence for Roman slavery // Past and Present. 1993. 138. P. 3-27.

238. Hoogma R.P. Der Einfluss Vergils auf die Carmina latina epigraphica. Eine Studie mit besoderer Beriicksichtigung metrisch-technischen Grundsaetze der Entlehnung. Amsterdam, 1959.

239. Horsmann G. Die Divi Fratres und die Redemptio Servi Suis Nummis // Hlstoria. 1986. 35. 3. S. 254-267.

240. Impallomeni G. Plin. Epist. 10, 5; 6; 6 b; 10 e la concessione dello Ius Quiri-tium a Liberte Latine e della cittadinanza Romana a liberto egizio // Scritti di diritto Romano e tradizione romanistica. Padova, 1996. P. 661-666.

241. Jahn W. Romischen Recht als Gegenstand rechtgeschichtlicher und althistoris-che Forschung // Epigraphisch-archaologische zeitschrift. 1986. 27(2). S. 102.

242. Jensen B.F. Martyred and beleaguered virtue: Juvenal's portrait of Umbricius // Classica et mediaevalia. 1986. 37. P. 34-49.t 177.Johnes A. H. M. The Late Roman Empire. Oxford, 1986.

243. Joshel Sandra R. Work, identity, and Legal Status at Rome. A study of the occupational inscriptions. Oklahoma, 1998.

244. Kirschenbaum Aaron. Sons, slaves and freedmen in Roman commerce. Washington DC, 1987.

245. Kneissl P. Entsehung und Bedeutung der Augustalitat: Zur Inschrift der Ara Narboniensis (CIL XII, 4333) // Chiron. 1980. 10: 322-325.

246. Kreissig H. Les affranchis chez Flavius Josephe // Index. 1985 XIII: 387-390.

247. Lambert J. Les operae liberti: contribution a l'histoire des droit de patronat.1. Paris, 1934.

248. Lazzaro Luciano. Schiavi e liberti nelle iscrizioni Romane di Este // Dialogues d'histoire ancienne. 1985. 11. P. 463-477.

249. Le Glay Marcel. La place des affranchis dans la vie municipale et dans la vie religieuse // MEFRA. 1990. 102. P. 621-638.

250. Lecrivain Ch. «Libertus, libertinus» // Dissertations Abstracts: international abstracts of dissertations available in microfilm or as xerographic reproductions. 3, 2: 2012-2022. Univ. Microfilms. Ann Arbor. Michigan, 1995.

251. Los A. La condition sociale de affranchis prives I siecle apres J.-C. // Annales. 1995. 50(5). P. 1011-1043.

252. Los Andrzej. Wyzwolency w Pompejach: Studium stosunkow ekonomicznych w Kampanskim miejscie. Wroclaw, 1991.

253. Los A. Gdzie mieszkat i kim byl Trymalchion? Apropos archiwum z Argo Murecine // Acta Univ. Wratislaviensis. 1189. Classica wratislawiensia. 15. Wroclaw, 1991. S. 63-74.

254. Los A. Kilka uwag о genezie augustalitatu // Religie w swiecie starozytnym. Torun, 1993. S. 43-51.

255. Macqueron J. Le travail des hommes libres dans Г antique romaine. Aix-en-Provence, 1958.

256. Malitz Juergen. Die Kanzlei Caesaris. Herrschaftsorganisation zwischen Re-publik und Prinzipat// HIstoria. 1987. 36. S. 57-72.

257. Mangas Manjarres J. Esclavos у libertos en la Espana Romana. Salamanca, 1971.

258. Marriage, divorce, and children in Ancient Rome. Oxford, 1991.

259. Marrou H. I. De la connaissance historique. Paris, 1975.

260. Masi Doria C. Civitas Operae Obsequium: tre studi sulla condizione giuridica dei liberti. Napoli, 1993.

261. Maurach G. Der Bau von Senecas epistulae morales. Heidelberg, 1970.

262. Meriwal Ch. A History of the Romans under the Empire. London, 1862.

263. Meyer E.A. Explaining the Epigraphic Habit of the Roman Empire: the evidence if epitaphs // JRS. 1990. LXXX. P. 134-146.

264. Morabito M. Les realites de l'esclavage d'apres le Digeste // Revue Histoire de Droit fran9ais et etranger. 1981. 62. P. 1- 238.

265. Patronage in ancient society. London, 1989.

266. Pavis d'Escurac H. Affranchis et citoyennete: les effets juridiques de 1'affranchissement sous le Haute-Empire // Ktema. 1981. VI. P. 181-192.

267. Pavis-d'Escurac H. Pline le Jeune et l'affranchi Pallas. (Ep., 7, 29; 8, 6) // Index. 1985. XIII. P. 313-325.

268. Peachin M. Epigraphy, prosopography and the evidence of the Codex Justini-ani // XI Congresso Internazionale di Epigrafia Greca e Latina (Roma, 18-24 settembre, 1997). A. II: 545-550.

269. Quiroga Barja de L. P. Freedmen social mobility in Roman Italy // HIstoria. 1995. 44(3). P. 326-348.

270. Quiroga Barja de L. P. La dependencia economica de los libertos en el Alto Imperio Romano // Gerion. 1991. IX. P. 163-174.

271. Rainer Johannes Michael. Humanitat und Arbeit im romischen Recht // ZSS. 1988. 105. S. 745- 770.21 l.Ramin J., Veyne P. Droit Romain et societ6. Le hommes libres que passent pour esclaves et l'esclavage volontaire // HIstoria. 1981. 30. P. 472-497.

272. Reifferscheide К. C. Suetonius Tranquilli praeter Caesarum libros reliquiae. Leipzig, 1860.

273. Riebbeck S. Geschichte der romischen Dichtung. Stuttgart, 1887.

274. Rist J. M. Seneca and Stoic Orthodoxy // Aufstieg und Niedergang der Romischen Welt, II 36. 3 Berlin; New York. 1987. P. 1993-2012.

275. Rix H. Die Termini der Unfreiheit in den Sprachen Altitaliens // Klio. 1998. 80. S. 85-93.

276. Rosen K. Romische Freigelassene als Aufsteiger und Petrons Cena Trimal-chionis // Gymnasium. 1995. 102(1). S. 79-92.

277. Sailer R.P. Personal patronage under the Early Empire. Cambridge, 1982. 218.Salsano D. Manumissio vindicta in ambiente provinciale: problemi e proposte

278. Chiron. 1998. 28. P. 179- 185. 219.Sandys J. E. Latin Epigraphy. 2 ed. Cambridge, 1927.

279. Schwarzlose W. De titulis sepulcralibus Latini questionum capita quattuor.

280. Halis Saxonum, 1913. 223.Scobie A. Slums, sanitation and mortality in the Roman World // Klio. 1986. 68. P. 51-63.

281. Sherwin-White A.N. The Roman citizenship. Oxford, 1973.

282. Sherwin-White A.N. The Tabula of Banasa and the Constitutio Antoniniana //

283. JRS. 1973. LXIII. P. 122-136. 226.Shimada Makato. Libertini: the designation of freedmen Roman citizens //

284. Forms of control and subordination in antiquity. Leiden, 1988. P. 287-292. 227.Spengel A. Publilii Syri sententiae. Berlin, 1874.

285. Starac A. Oslobodenici u Koloniji Juliji Poli // Opuscula Archeologica. 15. Zagreb, 1991

286. Suder W. Zrodla epigraficzne w badaniach demograficznych Imperium rzym-skiego: umieralnosc // Acta Univ. Wratislaviensis. 2075. Antiquitas. 24. S. 5773. Wroclaw, 1999.

287. Taylor L. R. Freedmen and freeborns in the epitaphs of imperial Rome // AJPh, 1961,82: 113-162.231 .Treggiari S. Roman freedmen during the Later Roman Republic. Oxford, 1969.

288. Veyne R. Vie de Trimalchion // Annales. XVI. (1961). P. 213-247.

289. Vogt J. Sklaverei und Humanitat. Wiesbaden, 1965.

290. Wachtel K. Freigelassene und Sklaven in der staatliehen Finanzverwaltung der romischen Kaiserzeit von Augustus bis Doikletian. Berlin, 1966.

291. Walch J. Historiographie structurale. Paris, 1991.

292. Waldstein W. Ingrati Accusatio in romischen Recht // L'Antiquite Classique. 1988. 59. S. 94-117.

293. Wallace-Hadrill A. Suetonius: scholar and his Caesars. Cambridge, 1970.

294. Weaver P.R.C. "Cognomina ingenua", a note // The Classical Quarterly, 1964 XIV: 311-315.

295. Weaver P.R.C. Familia Caesaris. Cambridge, 1972.

296. Weaver P.R.C. Freedmen procurators in the imperial administration // Hlsto-ria. 1965. XIV. P. 460-469.

297. Weaver P.R.C. The slave and freedmen "cursus" in the imperial administration // Proceedings of the Cambridge Philological Society, 1964. P. 74-92.

298. Weaver P.R.C. Where have all the Junian Latins gone? Nomenclature and Status in the Early Empire // Chiron. 1990. 20. P. 275-305.

299. Westermann W. L. The slave systems of Greek and Roman antiquity. Philadelphia, 1955.

300. White P. Position for poets in early imperial Rome // Literary and artistic patronage. Austin Univ. of Texas, 1982.

301. Wiedmann T. The regularity of manumission at Rome // Classical Quarterly. 1985. XXV. P. 162-175.

302. Wirszunski Ch. "Libertus" as a political idea at Rome during the Late Republic and Early Empire. Cambridge, 1950.

303. Wiseman T.P. New men in the Roman Senate. Oxford, 1971.

304. Wolfflin E. Der Mimograph Publilius Syrus // Philologus. Berlin, 1865.

305. Wolfson H. A. Philo: Foundations of Religious Philosophy in Judaism, Christianity and Islam. Vol. I-II. Cambridge, 1947.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Источники по истории римского вольноотпущенничества: проблемы интерпретации и понимания"

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Улбутов, Дмитрий Иванович

Введение диссертации2003 год, автореферат по истории, Улбутов, Дмитрий Иванович

Заключение научной работыдиссертация на тему "Источники по истории римского вольноотпущенничества: проблемы интерпретации и понимания"

Список научной литературыУлбутов, Дмитрий Иванович, диссертация по теме "Историография, источниковедение и методы исторического исследования"

Похожие темы диссертаций