автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.03
диссертация на тему: Историческая мысль Далмации в XIII в. (Хроника Фомы Сплитского)

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Акимова, Ольга Анатольевна

ВВЕДЕНИЕ а) Постановка проблемы. б) Фома Сшштский и его хроника в) Из истории изучения хроники. г) Предмет, задачи и источники исследования.

Глава I. Личные и социальные мотивы в хронике

Фомы Сплитского

Глава П. События венгерской истории в трактовке Фомы

Глава Ш. Политические и этнические контакты далматинских городов с хорватскими землями (позиция хрониста и историческая реальность)

Глава 1У. Взгляды Фомы Сплитского и его современников на характер взаимоотношений между далматинскими городами

Глава У. Представления -о ранней истории Далмации в ХШ веке. Античные и раннесредневековые источники хроники

Введение диссертации1984 год, автореферат по истории, Акимова, Ольга Анатольевна

История Далмации ХП-ХШ вв. протекала под знаком так называемого коммунального движения, направленного на юридическое, социальное, политико-административное обособление адриатических городов в рамках хорватских земель, входивших в состав королевства Венгрии. Происходившие в этих городах социальные и политические преобразования вели к переосмыслению горожанами своей истории и определяли особенности восприятия действительности. Поэтому предварительное рассмотрение вопроса о преобразованиях в системе городского управления имеет принципиальное значение для постановки проблемы, определения цели и задач предлагаемого исследования.

Автономное по существу положение далматинских городов в составе византийской провинции в Х-Х1 вв., а также социально-экономические процессы в самих городах, направленные на выделение в городской среде слоя городских нобилей - патрициата, обусловили появление в-XI в. в Задаре, Сплите, Трогире и Дубров-иике специфической формы городского управления - института городских приоров. Приоры являлись представителями городского патрициата, они избирались на общегородском собрании, объединяющем взрослое мужское население города, и обладали высшей исполнительной властью. Постепенное превращение должности приоров в наследственную и появление приорских династий не означало, однако, подчинения приорами городов своей власти, так как приоры не могли самостоятельно решать наиболее важные городские проблемы; на их одобрение требовалась санкция городского собрания.

На этом этапе становления системы городского самоуправления происходило и формирование института городских трибунов, которые исполняли прежде всего военные функции, являясь предводителями городских военных отрядов. Трибуны, как и приоры, представляли слои городской аристократии и стремились к превращению своих должностей в наследственные.

В начале ХП в. с переходом Хорватии и Верхней Далмации под власть венгерского короля произошли существенные изменения в системе управления далматинских городов, направленные на ограничение полномочий нобилитета и подчинение городов королевским людям. Характер взаимоотношений городов с центральной венгерской властью определялся их соглашениями с королем Кальманом, так называемыми "дипломами трогирского типа", поскольку сохранился лишь текст договора Кальмана с Трогиром от 1107 г. (см. CD, II, р.16-17). Согласно пунктам этого договора, Трогиру гарантировались определенные привилегии - город освобождался от уплаты налогов, за горожанами закреплялось право пользоваться "исстари установленными законами", они могли отказать любому чужестранцу, в том числе и венгру, в проживании на территории города и т.д. В договоре предусматривались также условия распределения основной статьи городских доходов - прибыли от взимания торговой пошлины с иноземцев: десятину получал трогирский епископ, половина оставшейся суммы полагалась королю, а третья часть городскому главе - "князю", или комиту ( comes). Наиболее важным с точки зрения дальнейшей судьбы городского самоуправления оказывался второй пункт трогирского диплома, в котором король обязывался утверждать кандидатуры князя и епископа, которых будет избирать "клир и народ". Новый порядок выбора высшей городской магистратуры и церковного главы ущемлял городскую свободу, поскольку давал возможность королю влиять на поставление городского правителя и иерарха. Показательно в связи с этим отсутствие данных о поставлении или подтверждении приоров византийскими властями.

По источникам прослеживается процесс вытеснения приоров из системы городского управления. Место городского главы - коми-та начинают занимать венгерские вассалы. В Задаре, например, уже в начале ХП в. правил кошт Хугрин, а затем - бан Кледин < banus regalis ). Претенденты на епископские кафедры Далмации также прибывают из Венгрии. Так, в Сплите при содействии Кальмана место архиепископа занял венгерский священник Манассия. Подобным образом и Венеция, подчинившая в III7 г. своей власти Задар, а затем - о.Раб, также направляла туда комитов и архиепископов из числа своих нобилей, несмотря на обещание венецианского дожа предоставить право "клиру и народу" избирать по своему усмотрению кошта и епископа (cd, II,р.393)*

Вместе с тем общее административно-политическое и социальное развитие далматинских городов продолжало определяться коммунальными тенденциями. Процесс создания органов коммунального самоуправления проходил одновременно с дальнейшим оформлением сословия городского патрициата и определялся уровнем его конституи-рования. В конце ХП и на протяжении ХШ в, складываются органы, составившие основу коммунальной системы самоуправления - городская курия, объединившая в себе судебную и исполнительную власть и состоявшая из представителей городской верхушки - судей и советников и Большой патрицианский совет - законодательный орган коммуны. Далматинская коммуна вырабатывает и свои формы верховного управления городами. В конце ХП в. Венгрия, занятая внутренними усобицами, очевидно, теряет интерес к далматинским городам, находящимся на государственной периферии, и в это время во главе городов появляются консулы, выдвигавшиеся из горожан.

Вскоре консулы исчезают, а в городах начинают закрепляться князья из числа крупных и влиятельных хорватских феодалов. Причину такого поворота следует искать, очевидно, во внешнеполитических условиях существования далматинских городов ХШ в. Венгерская власть, включив в начале ХП в. земли Далматинской Хорватии в свою политическую систему, признала вместе с тем право хорватской знати на принадлежавшие ей территории. К ХШ в. выделилось несколько феодальных родов, которые боролись между собой за главенствующее положение в Далматинской Хорватии. Эта борьба сопровождалась вооруженными конфликтами и территориальными завоеваниями. Феодалы стремились подчинить своей власти и далматинские города. Но поскольку их автономное положение было признано центральной венгерской властью, оставался единственный путь закрепления в городах, уже опробованный Венгрией - путь получения места градоначальника. Венгрия не препятствовала своим хорватским вассалам в их отрешениях.

В условиях феодальных междоусобиц и постоянной опасности разграбления города сами были заинтересованы в передаче власти суверену, который мог бы защитить их. Вследствие этого избрание далматинскими коммунами своим правителем того или иного феодала всякий раз отражало конкретное соотношение сил в Далматинской Хорватии. Хорватские князья, однако, не принимали непосредственного участия в управлении, в лучшем случае оставляли военный отряд для обороны города и наведывались туда лишь за причитавшейся им частью коммунального дохода.

К середине ХШ в. усложнилась социальная структура городов, обострились сословные противоречия, усилилась борьба патрицианских семей за влияние в системе городского управления. В таких условиях отсутствие сильной координирующей власти приводило к расшатыванию коммунальной системы, к появлению в городах политических группировок, возглавляемых представителями враждующих патрицианских родов и выдвигающих (иногда в вооруженной борьбе) различные кандидатуры на место князя.

Таким образом при возникшей анархии в городе и в системе городского управления потребовалось учреждение института, который мог бы стабилизировать городской организм. Таким институтом оказался подестат, перенятый далматинскими городами у североитальянских коммун.

Подеста - избираемый градоначальник - выбирался городским патрициатом. В отличие от князя он имел фиксированный срок полномочий (как правило годичный), был наделен некоторой судебной и исполнительной властью и командовал городским ополчением. Введение этого института предусматривало оформление писаного права, определяющего как полномочия коммунальных органов и служб и права членов коммуны, так и взаимоотношения между подестой и коммуной. С введением подестата и оформлением коммунальных законов представители патрициата не могли более претендовать на главенство в системе городского управления, но весь патрициат получал законодательно оформленную монополию на власть в коммуне, осуществлявшуюся через курию и Большой совет. Кандидатуры на должность подесты отбирались обычно из нобилитета итальянских городов, что способствовало привнесению и закреплению в далматинских городах правовых норм развитых итальянских коммун.

Руководствуясь городским правом на территории города и принадлежавшей ему пригородной земле, города становились вне феодальной юрисдикции и вне власти феодальных сеньоров. Тем самым города противопоставляли себя не только хорватской феодальной верхушке (поскольку на должность князя претендовали лица из числа высшей хорватской знати), но и центральной королевской венгерской власти, поддерживавшей хорватских феодалов. Положение усугублялось еще тем, что на должность подесты избирался иноземец, как правило итальянец. Вследствие этого социальное движение, направленное на введение .в городе института подесты, кодификацию коммунального права и ориентированное на городской патрициат, оказывалось по сути антивенгерским, принимало политический характер и вызывало со стороны Венгрии недовольство, препятствовавшее его развитию. Поэтому приверженцы нового порядка вынуждены были ориентироваться на иные внешнеполитические силы, враждебные Венгрии, а именно на Венецию и папство.

Показательно, что в Задаре, находившемся под венецианским суверенитетом, сторонники укрепления коммунального режима находили поддержку у венгерского короля, что определенно свидетельствует о значении внешнего фактора в развитии коммунального самоуправления городов Далмации.

Далматинское духовенство в городских движениях ХШ в. занимало неоднозначную позицию. Церковь Далмации еще в первой четверти X в. перешла под юрисдикцию Рима, сохраняя в дальнейшем ориентацию в своей политике на папство. Практика возведения венгерской властью с ХП в. своих священнослужителей на епископские престолы Далмации, а также политические противоречия между Венгрией и папством внесли раскол в среду далматинского духовенства. Часть далматинских клириков сторонников папства, обратилась к коммунальному движению, которое нашло в их лице наиболее яростных своих поборников.

Оживленные социальные и политические процессы, протекавшие за стенами далматинских городов, сопровождались глубокими изменениями этнического и демографического характера. Эти изменения были вызваны активным взаимодействием романизованного населения городов с хорватской округой после подчинения Венгрией в начале ХП в. далматинских городов, составлявших ранее византийскую провинцию, и включения их в состав хорватских земель.

Итак, историческую ситуацию в Далмации ХШ в. определяли конфронтация социальных сил в городах, противодействие центральной венгерской власти развитию в них коммунального порядка, активное вмешательство в городские дела Венгрии, Венеции, папства, хорватских феодалов, противоречия между самими далматинскими городами. Всю совокупность этих факторов нельзя упускать из виду, пытаясь понять представления различных слоев далматинского населения о событиях прошлого и настоящего, происходивших как в самих далматинских городах, так и в тех политических системах, в ведении которых они находились, прежде всего в Хорватии и Венгрии. Необходимо также учитывать и то, что длительное пребывание далматинских городов в едином комплексе различных этно-политических структур, объединенных королевством Венгрия, неизбежно должно было привести к соединению некоторых элементов далматинской, хорватской и венгерской исторической традиции, к установлению единых "официальных" идеологических принципов в объяснении происходящего.

Вопрос о специфике формирование исторических и общественно-политических взглядов различных социальных групп населения Далмации ХШ в. имеет прямое отношение к одной из наиболее актуальных проблем современной медиевистики - выяснению механизма осмысления средневековыми людьми своей истории и современной им действительности.

В связи с изучением этой проблемы на далматинском материале возникает вопрос об источниках, наиболее адекватно отображающих социально-культурные представления различных слоев далматинского общества ХШ в», касающихся как современных им событий, так и исторических и легендарных сюжетов, "привязанных" к далматинскому и прилегающим к нему регионам. Памятником, удовлетворяющим этим требованиям, оказывается по существу только хроникальное сочинение сплитского архидиакона Фомы "История архиепископов Салоны и Сплита", более известное под названием "Салон-ской истории" - наиболее раннее из дошедших до нас исторических сочинений Далмации, поддающееся надежной атрибуции и датировке. Понятно, что именно этот источник должен был стать главным объектом изучения в данной работе. б) Фома Сплитский и его хроника

Фома родился в Сплите в 1200 г. Приблизительно с конца 10-х до середины 20-х гг. он обучался в Болонском университете, по возвращении в родной город в течение ряда лет исполнял должность городского нотария а затем занял место каноника сплитского капитула. В 1230 г. сплитский клир избрал его архидиаконом местной церкви, и в этом сане он пребывал до конца своих дней (до 1268 г.). Фома был одним из тех далматинских церковных деятелей, кто, ориентируясь на папство, активно поддерживал сторонников коммунальной привилегированности и коммунального права далматинских городов, находившихся под венгерской королевской властью. В течение 30-х и до середины 40-х гг. ХШ в. Фома был лидером коммунального движения Сплита, находясь тем самым в центре политической борьбы. Положение Фомы осложнялось тем, что в течение почти всего периода активной политической деятельности он вынужден бьш противостоять сплитскому архиепископу - венгерскому клирику Гунцелу, в непосредственном подчинении которого он находился. Политической удачей Фомы было установление в Сплите в 1238 г. должности подесты, на которую был приглашен Гарган из Анконы. Однако в дальнейшем результаты его деятельности не были столь успешны - ни в вопросе правового закрепления в Сплите коммунального патрицианского режима, ни для личной карьеры честолюбивого архидиакона. В 1242 г., когда городское духовенство избрало его сплитским архиепископом, активные действия его политических противников, спровоцировавших горожан на бурные выступления против его кандидатуры, вынудили Фому отказаться от высокого сана.

Большая часть текста "Салонской истории" была написана архидиаконом, очевидно, в конце 40-х гг., за исключением последних глав, добавленных позднее. Хроника является многоплановым сочинением, охватывающим широкий крут вопросов по истории Далмации, Хорватии, Венгрии и некоторых других регионов, начиная с античного времени до 1266 г.

Фома начинает свое повествование с общих сведений о географии Далмации и этимологии ее названия« Затем излагаются факты из истории Далмации и особенно ее столицы Салоны, относящиеся к античному времени, рассказывается о церковных событиях в Далмации и о салонских архиепископах первых веков н.э. Несколько глав хроники посвящено истории захвата и разрушения Салоны "варварами" и основания жителями Салоны Сплита. Далее повествуется об организации в Сплите архиепископии, о первых сплитских иерархах и хорватских князьях IX - первой половины XI в. В этом же хронологическом отрывке помещен рассказ о приходе венгров в Паннонию и о начальных этапах их истории после переселения. Из событий второй половины XI в. Фомой выделены некоторые подробности правления архиепископов того времени и движения хорватских священников, выступавших за введение богослужения на хорватском языке. Пространное изложение событий начала ХП в. включает описание положения Хорватии накануне ее присоединения к Венгрии и обстоятельств этого присоединения, рассказ о завоевании королем Кальманом Далмации и, в частности, Сплита и борьбе жителей города против венгерского гарнизона, оставленного королем. Ряд эпизодов хроники посвящен истории далматинской церкви первой половины ХП в.: отделению задарской церкви от сплитской митрополии, разногласиям в самом сплитском капитуле и сплитского клира с коммуной, состоянию дел в хварской и брач-ской епископиях. Несколько обширных пассажей, в основном связанных со взаимоотношениями сплитской коммуны и капитула с окрестным хорватским населением, относятся к периоду 1164-1180 гг., когда большая часть Далмации находилась под властью Византии. В рассказах о правлении сплитских архиепископов конца ХП в. содержатся сведения о распространении в Далмации богомильской ереси и распрях в венгерской правящей династии, Главы о событиях первой четверти ХШ в. включают пространные описания борьбы Венеции за непокорный Задар в 1202 г., участия короля Эндре в четвертом крестовом походе в 1217-1218 гг. Основная часть хроники посвящена событиям второй четверти Ж в., прежде всего внутри- и внешнеполитическому положению Сплита, его князьям, отношениям Сплита и Трогира, участию Фомы в общественной и церковной жизни города, введению в Сплите правления подесты, войне венгерского короля Белы против Сплита и пребыванию города под княжеской и архиепископской властью навязанного городу королем венгерского священника Хугрина. Особое место занимают в этой части несколько глав, содержащих обстоятельное описание татаро-монгольского нашествия на Венгрию в 1242-1243 гг. и глава о вторичном взятии Задара венецианцами в 1243 г. Завершают хронику главы об истории с плитской коммуны при архиепископе Рогерии (1248-1266 гг.) и далматинско-венгерских взаимоотношениях в 50-е гг. в) Из истории изучения хроники

Хроника Фомы Сплитского широко использовалась историками . и неоднократно становилась предметом специальных исследований1, как правило, в плане текстологических наблюдений и выяснения степени достоверности сообщаемых хронистом фактов. В процессе изучения хроники сложилась обширная историография, в которой нашли отражение общие тенденции и особенности формирования европейской исторической науки в целом на соответствующих этапах ее развития (см. Косминский, 1963).

Начало критическому изучению труда сплитского архидиакона было положено во второй половине ХУЛ в. хорватским историком

Иваном Лючичем (1604-1679). В своем труде "О королевстве Дал2 мации и Хорватии он не только использовал факты, почерпнутые из хроники Фомы Сплитского, но и впервые осуществил ее публикацию в виде приложения к своему сочинению. Лючич отметил ряд ошибочных, с его точки зрения, положений хрониста, в частности, смешение готов со славянами, а хорватов - с дославянским населением Далмации, неточности в именах, и хронологии сплитских епископов; он высказал также сомнение в достоверности рассказа Фомы о падении Салоны. Критические наблюдения Лючича вызвали

Перечень работ о Фоме Сплитском и его хронике, изданных в XIX - XX вв. (до 1945 г.) см. в кн.: Keckemet, 1955, в.97-98. о Lucius, 1666, см. также Lucius, 1673. возмущение сплитчан - его современников. Это нашло выражение в историческом стихотворном произведении "Повесть о богатстве и бедности" сплитского патриция Иеронима Каванина, писавшего о Лючиче: "Сочинитель, с трудом составивший историю Далматинского королевства, завистливо укоряет Фому и Марка {Марка Марулича, сплитского поэта ХУ в. - O.A.), - ведь мертвые не ответят" (Kavanin,s.111 ).

В середине ХУШ в. австрийский историк И.Г.Швандтнер включил в свой сборник нарративных памятников истории Венгрии, Далмации, Хорватии и Славонии (Schwandtner , 1768) труд Лючича вместе со всеми приложениями, в том числе и хроникой Фомы. Не вдаваясь в критический разбор хроники, Швандтнер призывал с "должной снисходительностью" оценить образованность и способности сплитского архидиакона. Вплоть до конца XIX в. именно изданием Швандтнера пользовались историки, начиная с итальянского иезуита Д.Фарлати, работавшего над составлением истории южных славян (Farlati , Г751-Г765).

С середины XIX в. к усилившемуся критическому изучению памятника присоединилось стремление к рационалистическому объяснению его содержания и авторских интерпретаций, иными словами -к поиску причин и мотивов авторских оценок. Развитие исследований в этом направлении было связано с утверждением рационализма в европейской исторической мысли, а также с обострившимся вниманием собственно славянской историографии к отечественным памятникам. Один из первых подобных трудов принадлежит Франьо Рачки, который определил цель своих изысканий по источниковедению Хорватии и Сербии как установление исторической ценности письменных памятников ( Racki, 1864, s.370).

Ф.Рачки предложил выделять в хронике Фомы две части: главы 1-22, освещающие историю Хорватии и Сплита до начала ХШ в., и главы 23-49, включающие описание событий, современником которых был сам Фома или о которых он слышал от очевидцев. Ф.Рачки привел документальный материал, подтверждающий достоверность фактов, изложенных во второй части хроники. Что касается ее первой части, то, по его мнению, ошибки, допущенные Фомой, не дают оснований для обвинения хрониста в преднамеренной фальсификации фактов, Фома лишь следовал господствовавшей в его время историографической традиции, всецело доверяя своим источникам. Ф.Рачки высказал предположение, что хронист пользовался несохранив-шейся историей Сплита (Иаск!, 1864» в.378). На основании данных хроники он составил также биографию хрониста, которую снабдил восторженными характеристиками как самого архидиакона, так и его труда. Именно с этого времени превознесение достоинств Фомы Сплитского как историка и политического деятеля стало своего рода стереотипом - общим местом для большинства последующих исследований, посвященных жизни хрониста и его сочинению.

В начале 90-х гг. прошлого столетия Ф.Рачки предпринял новое издание хроники, опубликованное уже посмертно ( нб). Снабженное критическими примечаниями, опирающимися на обширный документальный материал, это издание до сих пор остается наиболее квалифицированным.

Особое место в изучении хроники принадлежит исследованиям профессора Казанского университета И.Н.Смирнова (1856-1904). Историк, склонный к социологическим обобщениям, изучавший историю средневековой Хорватии и далматинских городов ХП-ХУ1 вв., Смирнов заново подверг хронику источниковедческому анализу (Смирнов, 1880, с.134-145). Его труд явился в сущности первой попыткой целостного разбора хроники как самостоятельного литературно-исторического произведения, отмеченного авторской индивидуальностью. Опустив первые 16 глав, относящихся ко времени до ХП в., И.Н.Смирнов разделил остальной текст на три части: первую, главы 17-23, в которых речь идет о событиях ХП в., не доступных личным наблюдениям хрониста, и его старших современников; вторую - главы 24-31, излагающие события 1200-1230 гг., известные Фоме частью по личным наблюдениям, частью по рассказам очевидцев; третью - главы 32-51^, где повествуется о событиях, в которых принимал непосредственное участие сам автор. И.Н.Смирнов отметил, что "в первой в хронологическом смысле части труда (ХП в.) преобладают события церковные, во второй они уже уступают место политическим, в третьей (от 1230 г.) последние получают преобладание" (Смирнов, 1880, с.139). Вместе с тем Смирнов акцентировал внимание на характере деятельности Фомы, подчеркнув ее сугубую оппозиционность вмешательству светской власти в церковные дела и одновременно отрешение укрепить позиции клира в сфере городского управления. Все это по существу явилось основной причиной конфликта архидиакона с горожанами, а в хронике выразилось в тенденциозности характеристик, которые автор дает некоторым церковным и общественным деятелям. Анализ хроники Фомы привел И.Н.Смирнова к общему выводу, что "фактическая сторона большей части его известий вполне достоверна, но детали и освещение подозрительны" (Смирнов, 1880, с.145).

Усилиями хорватских историков конца XIX - начала XX в. И.Кршняви, Ф.Шишича, К.Шегвича, А.Селема и ряда других была про

Н.Смирнов пользовался изданием И.Г.Швандтнера, где в хронике Фош выделена 51 глава, в издании Ф.Рачки хроника имеет 49 глав. делана значительная работа по изучению сохранившихся рукописей хроники, определены с большей или меньшей степенью вероятности источники, которыми автор пользовался при составлении своего сочинения, реконструирована также, насколько позволяла сама хроника и иные документы, биография Фомы. Исследователи оказались единодушными в высокой оценке хроники как источника, содержащего "достоверное" повествование, однако при характеристике деятельности ее автора их мнения разошлись. В.Клаич, И.Кршняви,

A.Селем видели в Фоме представителя романизованной части сплит-ского населения, противника хорватов и венгров, а в его произведении выделяли политические и националистические тенденции, характерные для "горячего приверженца" Рима*.

Иного взгляда на деятельность Фомы придерживался К.Шегвич ц/ Segvic, 1927). Он попытался представить жизнь и деятельность Фомы на фоне детальной картины социально-экономической и политической жизни Далмации и, в частности, Сплита. Согласно мнению К.Шегвича, в связи с упадком церкви и неспособностью государственной венгерской власти "защитить личность и имущество" человека в Сплите, здесь необходимо было ввести муниципальный режим по примеру североитальянских городов, в чем и состояла главная цель "бескорыстной" деятельности Фомы на благо всего населения Сплита, независимо от национальной принадлежности его жителей. Однако переполненность монографии Шегвича экспрес Krsnjavi, 1900; Selem, 1926 . Типично высказывание

B.Клаича: "Фома был ярым итальянцем, решительным противником хорватов и всего хорватского. Особенно ненавидит глаголяшей, славянский язык и церковь. Но и Венгрию особенно не почитает" ( Klaic V., 1899, s.304). сивно-оценочными эпитетами в адрес Фомы, излишняя эмоциональность автора помешали ему всесторонне оценить роль архидиакона в политических событиях того времени.

Представления Шегвича о политической позиции Фомы и шире -личности и мировоззрении автора хроники получили дальнейшую разработку в историографии послевоенного времени. В этой связи необходимо прежде всего назвать югославского историка В.Рисмондо. В i960 г. игл было предпринято новое издание хроники, которое представляло собой перевод на сербскохорватский язык текста, опубликованного Ф.Рачки; основу примечаний составили комментарии Рачки, предисловие было написано переводчиком ( Kronika По мнению Рисмондо, на формирование мировоззрения сплитского архидиакона повлияло прежде всего появление новых экономических и общественно-политических сил в городах, особенно итальянских. Хроника содержит многочисленные сведения о борьбе коммунальной и феодальной концепций. "Трагедия" Фомы, пишет В.Рисмондо, состояла в том, что он пытался провести свою коммунальную концепцию в городе, в котором еще сильны были феодальные порядки, поддерживаемые "враждебно настроенной монархической (венгерской. -O.A.) властью" ( Kronika, s.8 ).

Значительную роль в деле источниковедческого анализа хроники сыграла монография Г.Новака по истории Сплита ( Novak , 1978), в которой текст хроники был всесторонне использован в качестве исторического источника. Автор дал хронике традиционно положительную оценку, выделив при этом три идеи, которыми,

Пополненная фототипическим воспроизведением Сплитского списка хроники, книга вышла вторым изданием в 1977 г. по его мнению, руководствовался Фома - "преобладание церкви над светской властью, преданность Риму и полная независимость от венгеро-хорватского королевства" (Иоуак, 1978, з.128).

Наиболее интересными суждениями о хронике представляются высказывания Н.Клаич в соответствующих разделах двух ее монографий по истории средневековой Хорватии ( К1а1с П., 1971, 8.2228; К1а±с N., 1976, е.208-214 ). Вслед за В.Рисмондо она объясняет желание Фомы ввести в Сплите латинское управление, а в органы городского управления посадить образованных иностранцев тягой архидиакона к передовым идеям того времени. Вместе со стремлением к коммунальной независимости в хронике отразилась, с точки зрения автора, возросшая "сопротивляемость, которая в средние века отделяла горожанина от крестьянина, и соответственно деревню от города. Вследствие этого, - продолжает автор, -хроника исполнена презрения ко всему, что исходит из хорватской деревни" ( К1а1с П., 1971, з.23).

Подчеркивая несомненную важность большей части фактов, сообщаемый Фомой, Н.Клаич дает новую трактовку .причин тенденциозности хрониста и допущенных им ошибок - Фома стремится доказать древность основания сплитской церкви, поэтому он преднамеренно фальсифицирует ряд событий, искусно выбирая из своих источников только то, что не противоречит его освещению истории Хорватии вообще и сплитской церкви, в частности. Например, отнеся реорганизацию сплитской церкви к периоду правления первого архиепископа Сплита Иоанна Равеннского, т.е., исходя из сведений хроники, к УП в., Фома предпочел умолчать об основании митрополии в Сплите лишь в 925 г. Сущность церковной борьбы XI в. в Сплите осталась, по мнению Н.Клаич, не понятой Фомой, поскольку он исходил из ошибочного представления о том, что сплитская церковь всегда была предана Риму; хорватская же историография впоследствии восприняла эту неверную оценку Фомы. Вместе с тем все эти недостатки хроники Н.Клаич считает незначительными по сравнению с множеством уникальных данных, сообщаемых Фомой.

Таковы в общих чертах основные направления изучения хроники в историографии, прежде всего хорватской. Наличие в хронике фрагментов, связанных с историей Венгрии и Италии, в частности сведений о татарском нашествии на Венгрию в 1242-1243 гг. и о борьбе Венеции за далматинский город Задар в ХШ в., обусловили интерес к ней историографии этих стран"1".

В советской историографии данные хроники широко использовались при написании обобщающих трудов и учебных пособий по истории Югославии и сопредельных областей.

В 50-е гг. специальным изучением хроники занимались М.В.Бердоносов и А.Е.Москаленко. Для предполагаемого издания хроники ими была проведена подготовительная работа по переводу текста по изданию Ф.Рачки на русский язык и составлению комментариев на основе примечаний Ф.Рачки, написано предисловие. Некоторые результаты этой работы отражает статья А.Е.Москаленко о классовых противоречиях в Сплите в ХП-ХШ вв. (Москаленко, 1958), а также публикация перевода глав хроники, посвященных в основном завоеванию Салоны "варварами" (Москаленко, 1978) и наша совместная статья об истории изучения хроники (Акимова, Москаленко, 1980).

См., например, Zichy, 1934 ; Ледерер, 1953. Внимание итальянских исследователей к данным хроники проявилось в ее изданиях в переводе на итальянский язык (Thoma Archidiacon ) и в оригинале (Thomas Spalatensis).

Коротко остановимся на истории изучения рукописей хроники. "История архиепископов Салоны и Сплита" сохранилась в нескольких списках ХШ-ХУШ вв., старейший из которых, Сплитский ( Codex Spalatensis ), хранится ныне в городском музее Сплита. Он написан лангобардским письмом, широко распространенным в XI в., а к середине ХШ в. ставшим уже редкостью. По предположению И.Кршня-ви ( Krsnjavi, 1900, s.5), он является оригиналом, написанным либо непосредственно Фомой, либо им продиктованным. К этому мнению присоединился позже Ф.Шишич ( Prirucnik, s.463 ). Ф.Рачки, положивший этот список в основу своего издания, отнес время его написания к концу ХШ - началу Х1У в. (HS,p,1 ). С такой датировкой впоследствии согласился Г.Новак (Novak, 1978, s.548 ). Второй список, Трогирский (Codex Traguriensis ), написан готиV ческим письмом и относится предположительно к концу ХШ в. ( Seg-vic, 1927, s*124 ). Текст еще одного списка, Ватиканского (Codex Vaticamis ), был издан И.Лючичем, который считал его древнейшей копией, выполненной вскоре после смерти Фомы (Lucius, 1673,р.73 ). Сходные точки зрения высказали Д.Фарлати (Farlati, 1765,р.283 ) и Ф.Рачки (Eacki, 1864, s.369 ). По мнению И.Кршняви, он датируется второй половиной Х1У в. ( Krsnjavi, 1900, S.131 ). Представляет интерес также Загребский список (Codex Zagrabiensis ), относящийся к ХУ в.

Трогирская рукопись содержит главу,отсутствующую в Сплит-ском списке, но вошедшую во все остальные списки хроники, в которой излагается содержание договора представителей двенадцати племен Хорватии с королем Венгрии Кальманом в 1102 г. о присоединении Хорватии к Венгрии. Основываясь на том факте, что текст договора по существу является дополнением к 17 главе хроники, Ф.Рачки приписывал его авторство Фоме (Racki, 1864, s.378 ).

Его вывод не был, однако, поддержан в историографии, хотя среди исследователей нет согласия по вопросу о времени составления договора, определяемого и как памятник, синхронный описываемому в нем событию, и как поздний фальсификат^.

Во всех указанных списках хроники изложение доведено до 1266 г. Но в Риме хранится несколько поздних рукописей (по подсчетам С.Гунячи их восемь - Gunjaca,1951, s.176 )f повествование в которых заканчивается 1185 г. и которые содержат расширенный вариант текста Фомы. Так, например, в этом варианте добавлены письма римского папы Иоанна X и папы Льва У1 далматинским священнослужителям, описание актов сплитских соборов У1 и X вв., заметки о насильственной смерти хорватского короля Звонимира и некоторые другие фрагменты. В историографии утвердилось название этого варианта, данное ему Фарлати, - "Большая история Салоны" (Historia Salonitana major , далее - HSM).HSM вызвала много споров относительно ее датировки и авторства, продолжающихся по сей день. По мнению И.Лючича, она в своей основе была частью хроники Фомы, а все добавления являются вымыслом и подлогом (см. Racki, s.387 ). Фарлати в основном признавал достоверность документов, приведенных bhsm , объясняя ошибки рукописи невежеством и невниманием переписчика ( Pariati, 1765, p.84-85 ). Рачки считал, что hsm была составлена в ХУ1 в. неизвестным автором, дополнившим хронику вставками, историческая достоверность которых не вызывает сомнения (Racki, 1864, s.387). К такому же выводу пришел Ф.Шишич, осуществивший критическая анализ вставок ( Prirucnik, s.154-155 ). т

Обзор дискуссии по данному вопросу содержится в кн.: Anto-ljak, 1980.

В 40-х - начале 50-х гг. появилось несколько специальных исследований о HSM, авторы которых по-новому поставили вопрос о соотношении хроники Фомы и HSM. Так, М.Барада высказал предположение, что HSM является не редакцией хроники-Фомы, как считалось ранее, а самостоятельным произведением. Фома и неизвестный автор HSM пользовались, по его мнению, одними и теми же средневековыми компиляциями, а те в свою очередь восходят к еще более раннему источнику, причем HSM старше и достовернее хроники Фомы (Barada, 1949, s.101-108 ). Л.Катич и С.Гуняча, напротив, считали Фому автором HSM (Katie, 1952, s.103; Gunjaca, 1951,s.23'

Важным представляется исследование Н.Клаич (мы придерживаемся ее позиции), которая осуществила первое полное издание текста HSM . Доказывая первичность текста хроники Фомы, автор исходит из того, что текст HSM явился результатом "неумелой попытки" неизвестного компилятора (вероятно, сплитского священника ХУ или ХУ1 в.) дополнить и расширить хронику Фомы, включив в нее материал из архива сплитской церкви, и сократить главы, прямо не относящиеся к истории Сплита. Ошибки в HSM Н.Клаич объясняет некошетентностью редактора хроники в латинском языке и в истории сплитской церкви. Компилятор не смог правильно прочесть ряд мест хроники; письма папы Иоанна X и акты сплитских соборов он поместил непосредственно после сообщения об Иоанне Равеннском, годы правления которого не были точно определены Фомой и т.д. Однако, как замечает Н.Клаич, именно благодаря невежеству и наивности автора в HSM сохранился ценнейший материал, сознательно не включенный Фомой в свою хронику. г) Предмет, задачи и источники исследования

Из сказанного выше нетрудно заметить, что изучение памятника осуществлялось как бы в двух взаимосвязанных направлениях.

С одной стороны, исследователи хроники с конца ХУЛ в. стремились выявить степень достоверности сообщаемых хронистом сведений. С другой стороны, приблизительно с конца XIX в., они пытались определить социальные и политические мотивы, которыми он руководствовался. Установление ведущих идей хроники как самостоятельного литературно-исторического сочинения становится необходимым условием исследований труда Фомы Сплитского в послевоенной историографии.

Однако представляется возможным провести и более глубокий анализ хроники, предполагающий вскрытие идеологических, в том числе исторических, представлений автора в контексте мировоззренческих установок современной ему эпохи, отраженной в его произведении. Плодотворность такого подхода к историческим сочинениям прошлого, первые попытки которого бшги сделаны еще в рамках позитивистской историографии конца XIX - начала XX в. (см. Эггерт, 1982, с.106), показали исследования последних лет, в которых во главу угла ставилось рассмотрение политических представлений и идеологических концепций и теорий древних и средневековых авторов исторических произведений (Литаврин, 1972; Удальцова, 1974; Кнабе, 1981 и другие работы).

Ярко выраженная общественно-политическая ориентация хрониста создает вполне определенные предпосылки дяя рассмотрения хроники как источника по истории общественной мысли в Далмации ХШ в.

Изучение хроники в качестве собственно исторического сочинения предполагало бы анализ общих представлений ее автора об историческом процессе. Однако локальная ограниченность сюжетов хроники обусловила практическое отсутствие в ней размышлений автора (кроме узко провиденциалистских) над проблемами смысла истории, ее закономерностями, путями развития человечества, то есть, иными словами, о "концептуальной" стороне исторического знания. Между тем в хронике содержится обилие фактического материала по истории Далмации, Хорватии, Венгрии и других областей. В этом смысле она отражает определенный этап в процессе накопления исторических фактов, или создания источниковедческой базы исторических знаний.

Исходя из наличия этих двух возможных направлений изучения текста хроники - источниковедческого и историографического -были намечены следующие задачи исследования. С одной стороны, необходимо было попытаться воссоздать социальные представления хрониста, понять особенности восприятия им конкретных исторических событий и определить характер общественно-политических представлений самого хрониста и той социальной группы, которую он представлял, а также иных общественных групп, в том числе и оппозиционных Фоме и его сторонникам. С другой стороны, следовало выяснить пути накопления автором исторических фактов, определить степень их исторической достоверности и по возможности сравнить их со сведениями других источников в плане соответствия их фактической стороны и идеологической трактовки событий.

При отборе материала для характеристики хроники как памятника общественной мысли ХШ в. учитывались особенности социально-политической обстановки того времени, которую в наибольшей степени отражают сюжеты хроники, посвященные межгосударственным и межэтническим контактам Сплита и других далматинских городов с хорватскими областями, с Венгрией, а также межгородские отношения, рассматриваемые на фоне общественно-политических течений и событий церковной истории в Сплите. Для рассмотрения хроники как историографического произведения использовался материал хроники, относящийся главным образом к античной и раннесредневековой истории Далмации.

Поставленные задачи и отбор сюжетов для исследования обусловили привлечение широкого круга источников, включая литературные и исторические произведения античных авторов, разрабатывавших сюжеты, связанные с историей Далмации, и сочинения раннехристианского времени - патриотические, агеографические и эпистолярные. Учитывая, что многие сведения о далматинской и хорватской истории (прежде всего раннесредневековой) сохранились лишь в изложении иностранных авторов и принимая во внимание частое обращение Фомы к сюжетам из истории Венгрии, Италии и других стран, в работе были использованы итальянские и венгерские хроники, франкские анналы, произведения византийской историографии, папские послания. Основное внимание уделялось источникам местного происхождения, относящимся главным образом к ХП-ХШ в. - массовому материалу хорватских и далматинских грамот, отражающих все стороны социальной, политической, хозяйственной жизни этих областей, текстам договоров между далматинскими городами, источникам исторического жанра (в том числе отражающим позднюю традицию или имеющим спорную атрибуцию), дополняющим и поясняющим текст Фомы. К ним относятся Дуклянская летопись, хроники Михи Мадия Х1У в., Сплитского Анонима ХУ1 в. и др.

Использование в работе всех названных сочинений позволило впервые с наибольшей полнотой определить источники хроники Фомы, проследить пути накопления исторических знаний в образованной среде Далмации XIII в., выявить сюжеты, появление и своеобразная трактовка которых в хронике были обусловлены личными мотивами хрониста, но главное - определить характер зависимости интерпретации в хронике исторических событий от социально-политической обстановки того времени.

Методологической основой работы яеляются положения марксизма о важности изучения надстроечных явлений, и прежде всего идеологии и культуры в контексте исторического развития. Марксистский анализ истории культуры средних веков предусматривает первоочередное "изучение мировоззренческих, идеологических и социальных аспектов культуры, определение сущности, закономерностей и классовой направленности историко-культурных процессов, их места в тех или иных системах общественных отношений"*.

Иванов В.В., Уколова В.И. ХХУ1 съезд КПСС и актуальные задачи советской медиевистики. - В кн.: Средние века, М., 1982, вып.45, с.9-10.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Историческая мысль Далмации в XIII в. (Хроника Фомы Сплитского)"

Изучение хроники Фомы Сплитского в различных аспектах позволило понять специфику восприятия 1Ш прошлого и настоящего, отршкающую особенности социально-политических отношений совре менной еглу эпохи. Понимание этой специфики дает возможность увидеть в материале хрошпсж и общие тендендии общественно исторической мысли в Далмации ХШ в, При отборе сюжетов и в их интерпретации автор руковод ствовался во MiHoroM личными MOTHBaf/iH, считая факты своей био графии наиболее интересными и поучительными и стремлсь обосно вать (и в известной степени реабилитировать) свою политическую деятельность. Однако отчетливо выраженная общественно-полити ческая позиция автора позволяет интерпретировать его мировоз зрение как мировоззрение члена социальной и интеллектуальной элиты, сторонника аристократического патрицианского комлУ1уналь ного релаша в городах с верховным управлением подесты-иностран ца. Коммунальное развитие городов вело в конечном счете к обо собленности коммунального сознания и развитию чувства соперни чества в отношениях между далматинскими торговыми городагли, вырабатывалось представление о своем городе как превосходящем своих соседей. Принадлежность Фог-лы к сплитской городской общи не, которая считала свой город преемником старой далматинской метрополии - Салоны, в значительной мере определада направлен ность его сочинения. Вместе с тем в сознании хрониста вполне отчетлршо сохраняется память о былом единстве далА-нтинских го родов в составе римской, а позднее византш-^ ской провинции, о собственной причастности к целостной далматинской общности. Несомненное влияние на восприятие Фомой политической дей ствительности и на его исторические представления оказывала принадлежность Сплита к венгеро-хорватскому государственному объединению.Наконец, в числе факторов, определявших особенности миро восприятия хрониста, следует особо отметить то, что Фомл был церковным деятелем, приверженцем папству, поэтом]^ '' в своих дей ствиях и рассуждениях он во глногом руководствовался интересами Рима и СШ1ИТСК0Й архиепископской кафедры.Учет названных особенностей мировосприятия хрониста поз воляет воздерживаться от однозначных и пршлолинейных суждений об идейной позиции автора. Напр1шер, вопреки традиционног;]у МхНению о том, что Фома, выражая интересы романского населения Сплита, враждебно относился к хорватам, удалось установить, что высказывания хрониста, на которых основано это мнение, объясняется во всех случаях лишь политическими или конфессио нальными (но не этническшли) мотива]ми.Используя сочинение Фомы в качестве исторического источ шжа, важно понш/ать, что в хронике не только совмещен разно родный исторический материал, но и соединены различные общест венно-политические взгляды, отражающие основные тенденции М1ировосприятия различных слоев далматинского общества ХШ в, Поэтому становится ясным, напршлер, почему политическая пози ция Фо^ ш^, направленная в сущности на обоснование идеи о ком г.1унальном обособлении далматинских городов в системе венгеро хорватского политического организма, не помешала ему воспринять элементы официальной венгерской исторической традиции или, нап ршлер, давать устойчивые положительные оценки некоторым хорват скил! комитам Сплита, выдвигавшимся враждовавшими политическщш

группировками. Патрицианская ориентация политической деятель ности Фомы не оказывалась препятствием для его озлобленных выпа дов против всех глирян, в том числе и нобилей, когда их действия уще^дляли интересы церкви. Такая своеобразная "эклектичность" ivinpoBOcnpHflTHH хрониста выражалась и в причудливом соединении в одном рассказе различных версий одного и того же события, как это имело место в повествовании о задарско-венецианских войнах.Существенно отметить, что в ХП-ХШ вв. наряду с культурной "романизацией" населения городских кошлун, нашедшей выражение в восприятии горожанагли (независимо от их этнической принадлеж ности) наименования "латиняне" и обозначавшей процесс обособле ния KOMiviyH, в Далмации происходило соединение романской и хор ватской исторической традиции. Наиболее ценныгли свидетельствами существования этой тенденции являются зафиксированные хронистом предания об автохтонности хорватов, о совместных военных дейст виях предков хорватов и далматинцев в период гражданских войн Цезаря и Помпея, сочетание элементов романских и хорватских пре даний в рассказе о завоевании Салоны "варварами" и о его пред ыстории.Сложение общей исторической традиции явилось, очевидно, от ражением глубоких этнических процессов, приведших к оформлению хорватско-романского единства и в дальнейшем - к образованию единой хорватской этнической общности. В этом смысле сведения о ранней истории Далмации должны бы!ли стать основой общей культур ной традиции. Показательно, что именно работа Фомы по историогра фическому офорлшению сведений о далматинских древностях была бо лее всего оценена его последователями и прежде всего - далмлтин скшж гуманистами, известными своим внигланием к хорватской пись менности и истории.

Список научной литературыАкимова, Ольга Анатольевна, диссертация по теме "Всеобщая история (соответствующего периода)"

1. Вергилий Вергилий. Буколики. Георгики, Энеида Пер. Ошерова М.: Худ. лит., I97I. 447 с. Данте Данте Алигьери. Пир. В кн.: Данте Алигьери. Малые произведения, М., 1968, с,112-

2. Карпини Джованни дель Плане Карпини. История монгалов. В кн.: Путешествия в восточные страны Плано Карпини и Рубрука, М,, 1957, с.21-

3. Anon. Halb. Anonymi Halberstadensis De peregrinatione in Greciam et adventu reliquiarum de Grecia libellus Ed. Riant P. In: Exuviae sacrae Constantinopolitanae, Genevae, 1877, V.I, p.10-21, Agnel. Agnelli Liber Pontificalia Ecclesiae Ravennatis Ed» Holder-Egger

4. Chron. min. Chronica minora saec. IV, V, VI, VII Ed. Mommsen Hannoverae, 1892. V. I. XII, 756 p. (MGH. Auctorum antiquissimorum. T.9)« Chron. Mon. Chronicon Monacense Ed. Domanovszky A. In: SRH, Bp., 1938, v.II, p.53- 5. Plor. Plorus. Epitome of Roman history. Cornelius Nepos. The book on the great generals of forein nations. b.: Heinemann; W.Y.: Putnam, 1929. XV", 743 p. Greg. Gregorii papae registrum epistolarum /Ed. Evald P., Hartmann L.M. Hannoverae, 1887-1893. T.1-2. (MGH. Epistolae; t.1-2). Greg. VII Das Register Gregors VII Hrsg. von Caspar E.

6. Buch I-II. Hier. Hieronomi Stridonensis Vita sancti Hilarioni. In: Omnes quae extant Dr. Hieronlmi Stridonensis lucubrationes. Balilieae, 1603. V I p.250-

7. Isid. Etim. Isidori Hispalensis Originum sive Etimologiarum libri XX. P., 1850. 1060 col. (PL. T.82). Just. Venetiarum historia vulgo Petro lustiniano lustiniani filio adiudicata A cura di Cessi R., Benatto P. Vene25ia, 1964. IV, 377 p« (Deputazione di storia patria per le Venezie. Monumenti storici. Huova ser. V.18). Kezai Simonis de Keza Gesta Hungarorum Ed. Domanovszky A. In: SRH, Bp., 1937, v.I, p.129-

8. Kronika Kronika /Tome AroictakonaZ/Prijev. i uvod Rismondo V. Split, I960.- 119 s. (Izdanja muzeja grada Splita, BV«8). Leg, Lad. Legenda S.Ladislai regis Ed. Bartoniek E. In: SRH, Bp., 1938, v.II, p.507-527.

9. Mich. Mad. Michae Madii de Barbazanis de Spaleto Historia de gestis Romanorum, Imperatorum et summorum Pontificum. In: Schwandtner J. Scriptores rerum Hungaricarum, Dalmaticarum, Croaticarum et Slavonicarum, Wien, 1768, v.Ill, p.636-

10. Morovic Morovic H. Anonimna splitska kronika. Split, 1962.*20 s. (Izdanja Muzeja grada Splita, sv.10). Ovid. Ovidius Haso. Opera Ed. Ehwald R., Levy V. Lipsiae: Teubneri, 1922-1924. T. I-III.

11. Salimb. Cronica fratris Salimbene de Adam Ordinis minorum Ed. Holder-Egger

12. Hannoveraes Lipsiae: Impensis bibliopolii Hahniani, 1905. XXXII, 755 p» (MGH. Scripto3?um. T.32). Serv. Seirvii Grammatici qui feruntur in Vergilii carmlna commentarii Rec. Thilo G, Hagen H. bipsiae: Teubner, 18781912. V.1-

13. Stat, et leg. Statuta et leges civitatis Spalati Ed. Hanoi J.J. Zagrabiae, 1878. X7III, 236 p. Thoma Archidiacon Thoma Archidiacon. Storia dei vescovi salonitani e spalatini Pref. e transl. di Pontana J. In: Archivio storico, Pirenze, 1939-1

14. Thomas Spalatensis Thomas Spalatensis. Historia Pontificiim Salonitarum et Spalatensium. In: Ponti Prancescane, Assisi, 1977. De S.Tit. De Sancto Tito Episcopo Cretensium Apostolo. In: AASS, P., 1863, Jan., t.I, p.163-

15. Urkunden Urkunden zur alteren Handels-und Staatsgeschichte der Republik Venedig mit besonderer Beziehung auf Byzanz xmd die Levante. Wien, 1964. T.1-

16. Usuard Le Martirologe d*Usuard Text et comment, par Dubois J. Bruxelles, 1965. 444 p. Vel. Pat. Velleius Paterculis Compendium of Roman history With Engl, transl. by Shipley P.W. L.: Heinemann; Cambridge (Mass.): Harvard univ. press, 1955» XX, 432 p.

17. Lipsiaes Teubner, 1897. 311 p. Verg. Georg. Vergilius. Georgica Hrsg. tind erkl. von Richter W. Miinchen: Hueber, 1957. 446 p. Wattenbach Passio Sanctorum quattuor coronatorum Hrsg. von Wattenbach W. In: Untersuchengen zur romischen Kaisergeschichte, Leipzig, 1870, Bd 3, S.321-

18. Zrodla Zrodla skandinawskie i anglosaskie do dzie;j6w slowianszczyzny Wydal Labuda G. W-wa: Panstv» wyd-wo naukowe, 1961. 262 s. Акимова, Москаленко, 1980 Акимова O.A., Москаленко А.Е. Изучение хроники Фомы Спяитского в югославской и русской истрз риографий. В кн.: Вопросы истории славян, Воронеж, 1980, вып. 6, с.41-

19. Баткин, 1978 Баткин Л.М. Итальянские гуманисты: Стиль жизни и стиль мышления. М,: Наука, 1978. 199 о. Бахтин, 1965 Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М.: Худ. лит., 1965, 527 с. Бертеньй, 1978 Бертеньи И. Международное положение Венгрии после татарского нашествия. В кн.: Восточная Европа в древности и средневековье, М., 1978, с.315-

20. Бессмертный, Гуревич, 1980 Бессмертный Ю.Л., Гуревич А.Я. Идеология, культура и социально-культурные представления западноевропейского средневековья о современной западной медиевистике. В кн.: Идеология феодального общества в Западной Европе: Проблемы культуры и сощально-культурных представлений средневековья в современной зарубежной историографии, М., 1980, с.5-54.

21. История Венгрии История Венгрии. В 3-х тт. Ред. кол. Исламов и др. М.: Наука, I97I-I972. T.I. Ред. кол. тома: Шушарин В.П. (отв. ред.) и др., I97I. 644 с.

22. Кнабе, I98I Кнабе Г.С. Корнелий Тадит: Время, жизнь, книги. М.: Наука, I98I. 206 с. Косминский, 1963 Косминский Е.А, Историография средних веков, М., 1963. 386 с. Колосовская, 1973 Колосовская Ю.К. Паннония в 1-П вв. М,: Наука, 1973. 255 с. Ледерер, 1953 Ледерер Э. Татарское нашествие на Венгрию в связи с международными событиями эпохи. Вр., 1953, t.2, К 1-2, old. 1-

23. Литаврин, 1972 Литаврин Г.Г. Введение.

24. Фрейденберг, 1980 Фрейденберг М.М. Рец.: Le Marche е lUdriatico orientale: Economia, societa, cultura dal XIII secolo al primo ottocento. Atti e memorie della deputazionl di storia patria per le Marche. Ancona, 1978. В кн.: Средние века, М., 1980, Т.44, C.3I4-3I9, Цветаев, 1888 Цветаев И.В. Письма из Болоньи: Восьмисотлетний юбилей Болонского университета. Письмо I. Русский вестник, Спб, 1888, T.I97, и ш ь с.216-

25. Чернышов, 1982 Чернышев А.В, Сплитская легенда о Домнии и Анастасии и политическая реальность далматинского средневековья. В кн.: Общественное сознание на Балканах в средние века, Калинин, 1982, с.131-

26. Эггерт, 1982 Эггерт В. Идентификация и "чувство мы" у франк27. Ястребицкая, 1978 Ястребицкая А.Л. Западноевропейский город в средние века. Вопросы истории, М., 1978, М с.96-

28. Alfoldi, 1961 Alfoldi G. Die Stelliing der Prau in der Gesellschaft der Liburnen. Acta antique ASH, Bp», 1961, t.9, S.307-

29. Antoljak, 1974 Antoljak S. Heretici u srednjovjekovnom Zadru i njegovoj okolicii Prilog proucavanju povijesti patarenstva u Dalmaciji. Radovi Centara JAZU, Zadar, 1974, t.21, s.7-

30. Antoljak, 1980 Antoljak S. Pacta ili Concordia od 1102 godine. Zagreb: Liber, 1980. 252 s. Barada, 1949 Barada M. Dalmatia Superior. Had JAZU, Zagreb, 1949, knj. 270, s.101-

31. Beuc, 1980 Beuc I. Rex i regnum na nadgrobnom natpisu kraIjice Jelene. Starine, Zagreb, 1980, knj«58, s.1- 32. Bezic-Bozanic, 1980 Bezic-Bozanic N. Arhivske vijesti о trogirskim zanatlijama u XIII st. Mogucnosti, Split, 1980, g.27, br.10-11, 8,1026-1

33. Bloch, 1939 Bloch M. La societe feodalei La formation des liens de dependence. P.: Michel, 1939. XXV", 472 p. Bolgar, 1973 Bolgar R.R. The classical heritage and its beneficiaries. Cambridge: Cambridge univ. press, 1973. VIII, 592 p. Borst, 1968 Borst A. Knighthood in the high middle ages: Ideal and reality. In: Lordship and community in medieval Europe, N.¥., 1968, p.180-191.

34. Bulic, Bervaldi, 1913 Bulic P., Bervaldi J. Kronotaksa solinskih biskupa uz dodatak: Kronotaksa spljetskin nadbiskupa od razorenja Solina do polovine XI v. Zagreb, 1913* 168 s* Gary, 1956 Gary G. The Medieval Alexander* Cambridge: Gambridge univ. press, 1956. XVI, 415 p. Cobban, 1975 Cobban A.B. The medieval universities: Their development and organization. L.: Methuen, 1975* X, 264 p. Bibliogr.s p,238-

35. Czarnecki,1975 Czarnecki J. The Goths in Poland: A study on the historical geography of the Oder-Vistula region during the first two centuries of oiir era. Florida: Univ. of Miami press, 1975. XVI, 184 p.

36. Delehaye, 1899 Delehaye H. Saints dIstrie et de Dalmatie. In: Analecta Bollandiana, Bruxelles, 1899, t.18, p.369-

37. Dobo, 1968 Dobo A. Die VeiTwaltung der romischen Provinz Pannonien von Augustus bis Diocletianus: Die provinziale Verwaltung. Bp.: Akad. kiado, 1968. 201 S. Duby, 1971 Duby G. Les societe medieVales: Una approch d*en*» samble. Annalas, 1971, a.26, N1, p.1-

38. Duby, 1978 Duby G. Les trois ordres ou l*imaginaire du feodalism. P.: Gallimard, 1978. 428 p. Dyggve, 1951 Dyggve E. History of Salonitan Christianity. Oslo; Aschehoug e.a., 1951. XIII, 163 p» Evans, 1965 Evans A.J. Kroz Bosnu i Hercegovinu peske tokom pobune augusta i septembra 1875 sa istori;jskim pregledom i osvrtom na Hrvate, Slovence i staru Dubrovacku republiku. Sarajevo: Veselin Maslesa, 1965. ЗЗ6 s. Parlati, 1751-1765 Parlati D. Illirici eacri, t.1-

40. Perluga, 1976 Perluga J. Byzantium on the Balkans: Studies on the Byzantine administration and the Southern Slavs from the Vllth to the Xllth centuries. Amsterdam: Hakkert, 1976. X7, 467 p. Piskovic, 1965 -Piskovic С Umjetnicke veze Mactarske i Dalma- cije u srednjem vijeku i renesansi. Mogucnosti, 1965, Split, К 4-5, s.493-

41. Gunjаса, 1951 Gunjaca S. Historija salonitana maior. Rad

42. Gyorffy, 1965 Gyorffy Gy. Formation d»Etat au IX-e s. suivant le "Gesta Hungarortim" Nouvelles etudes historiques, Bp., 1965, V.I, p.36-

43. Gyorffy, 1967 Gyorffy Gy. A 12. szazadi dalmaciai varosprivilegitunok kritikajahoz. Tortenemi Szemle, Bp«, 1967, N1, р4б55» Hadrovics, 1965 Hadrovics L. Die slawischen Elements im Ungarischen. Zeitschrift fur slav. Philologie, Heidelberg, 1961, Bd 29, S.1-

44. Hadrovics, 1969 Hadrovics L. Madarski elementi u srednjovjekovnom latinitetu Hrvatske, Zagreb, Starine, 1969, кп.54, S.5*

45. Katie, 1952 Katie L. Vjerodostojnost Tome Arcidakona i posledni dani Solina. VAHD, Split, 1952, knj.53, s.99-120, Karaman, 1943 Karaman Lj. Ziva starina: Petdeset slika iz vremena Hrvatskih narodnih-Vladara. Zagreb, 1 5 s. 945

46. Klaic, 1967 Klaic H. Zadar, dalmatinska matropola do XII St. Zadarska revija, Zadar, 1967, N 2-

47. Leidinger, 1915 Leidinger G. Untersuchengen zur Passauer Geschichtsschreibung des Mittelalters. Munchen: Verlag der

50. Maschke, 1973 Maschke Б. Das Berufstewasstsein des mittelalterlichen Pernkaufmanne -In: Die Stadt des Mittelalters.Bd 3» Wirtschaft und Gesellschaft, Darmstadt, 1973» S.178-

51. Mayer, 1959 Die Sprache der alten Illirier/ Hrsg.von Mayer A» Wien: Rohrer, 1959. Bd

52. Etymologisches Worterbuch des Illiryschen Grammatik der illiryschen Sprache. 263 S. Medini, 1942 Medini M. Kako je postao Ljetopis Popa Dukljanina. Rad HAZU, Zagreb, 1942, knj. 273, в.113-

53. Michaud-Quantin, 1973 Michaud-Quantin P. Le vocabulaire des categories socialee che25 les canonistes et les moralistes du XIII siecle. In: Ordres et classes. P., 1973, p.73-

54. Kiccoli, 1979 Kiccoli 0. I sacerdotti, i guerrieri, i contadinis Storia di iin*iinmagine della societa. Torino: G.Einaudi, 1979. XXIII, 145 p. (Saggi; 607). Nikolajevic, 1980 Nikolajevic I. Images votives de Salone et de Dyrrachium. In: ЗРВИ, Београд, 1980, KH.I9, с.59-

55. Uilsson, 1950 Nillsson M.P. The Minoan-Mycenian religion and its survival in Greek religion. Lund: Gleerup, 1950. XXIV, 656 p. Novak, 1965 Novak G. Prosjek kroz povijest Zadra. Radovi Institute JAZU u Zadru, Zadar, 1965, sv.11-12, s.7-

56. Novak, 1978 Novak G. Povijest Splita. Split: Cakavski saber, 1978. 2 izd. D.I. 696 s. Oppolzer, 1887 Oppolzer Th. Kanon der Pinsternisse. Wien: K.-k. Hof- und Staatsdruckerei, 1887» XXX7I, 376 p. (Denk-

57. Pokorny, 1959 Pokorny J« Indogermanisches etymologischen Worterbuch. Bern; Munchen: Francke, 1959. Bd.I. 1183 S. Praga, 1954 Praga G. Storia di Dalmatia. Padova: GEDAM, 1954. 268 p. Racki, 1864 Racki F. Ocjena starih izvora za hrvatsku i srpsku povijest srednjega vijeka. Int Knjizevnik, Zagreb, 1864, god.1, 8V.3-4, s,294

58. Rashdall, 1942 Rashdall H. The iiniversities of Europe in the Middle Ages. L.: Oxford univ. press, 1942. Y.I-III. Richard, 1979 Richard J. Les causes des victoires mongoles d*apres les historiens occidentaux du Xlll-e siecle. Central Asiatic journal, Wiesbaden, 1979, v,23, H 1-2, p.104-

59. Richter, 1976 Richter M. Kommxinikationsprobleme im lateinischen Mittelalter, Hist. Z,, Munchen, 1976, Bd 222, S.4

60. Rose, 1942 Rose H.J. The Eclogues of Vergil. Berkeley; Los Angelos: Univ. of California press, 1942. IX, 276 p. Rudolf, 1977 Rudolf K. Die Tataren 1241/1

61. Nachrichten und Wiedergabe: Korrespondenz und Historiographie. Romische hist. Mitt., Rom; Wien, 1977, H.19, S.79-

62. Saunders, 1971 Saunders J.J. The history of the Mongol conquest. b.j Routledge a. Paul, 1971. XIX, 275 p. Schwandtner, 1768 Schwandtner J.G. Scriptores rerum Hungaricarum, Dalmaticarum, Croaticarum et Scavonicarum veteres ac

63. Sporl, 1961 Sporl J. Das Mittelalterliche Geschichtsdenken als forschimgsaufgabe. In: Geschichtsdenken und Geschichtsbild im Mittelalter, Darmstadt, 1961, S.1-

64. Steffen, 1981 Steffen W. Die Studentische Autonomic im mittelalterlichen Bologna. Bern: Verlag Peter Lang, 1981, 249 s. Strgacic, 1954 Strgaoic A. Papa Aleksandar III u Zadru. Radovi Institute JAZU u Zadru, Zadar, 1954, sv, 1, s.153-

65. Strohal, 1917 Strohal I. Romanstvo starih spljecana i Toma Arci(iakon. Ljetopis Jugoslovenske akademije, Zagreb, 1917, SV.31 (1916). Svennung, 1967 Svennung J. Zur Geschichte des Gotismus. Stockholm: Almquista. Wiksell, 1967. X, 116 S. Svob, 1955 Svob D. Komes Domald. Uaucna misao, Zagreb, 1955, br.3-4, s.5-

66. Vauchez, 1975 Vauchez A. La spiritualite du Mayen Age occidental, Vllle Zlle siecles. P.: Presses univ. de France, 1975. 176 p. Verdiani, 1958 Verdiani