Историческая поэтика британской сказки и литературные сказки О. Уайльда

Мауткина, Ирина Юрьевна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.03
диссертация на тему: Историческая поэтика британской сказки и литературные сказки О. Уайльда

Год: 2006
Автор научной работы: Мауткина, Ирина Юрьевна
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Великий Новгород
Код cпециальности ВАК: 10.01.03

Диссертация по филологии на тему 'Историческая поэтика британской сказки и литературные сказки О. Уайльда'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Историческая поэтика британской сказки и литературные сказки О. Уайльда"

На правах рукописи УДК 820

МАУТКИНА ИРИНА ЮРЬЕВНА

Историческая поэтика британской сказки и литературные

сказки О. Уайльда.

Специальность 10.01.03 — литература народов стран зарубежья (стран германской языковой семьи)

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Великий Новгород 2006

Работа выполнена на кафедре зарубежной литературы российского образовательного учреждения высшего профессионального образования «Новгородский Государственный Университет имени Ярослава Мудрого»

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

Владимирова Наталия Георгиевна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Решетов Владимир Григорьевич,

кандидат филологических наук, доцент Кузнецова Наталья Станиславовна

Ведущая организация: Воронежский государственный университет

Защита состоится «о^/» октября 2006г. в ¡У.ООчъсоъ на заседании Диссертационного совета Д 212.168.05 по присуждению ученой степени кандидата филологических наук при Новгородском государственном университете имени Ярослава Мудрого (173014, г. Великий Новгород, Антоново, Гуманитарный институт Новгородского государственного университета имени Ярослава Мудрого).

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Новгородского государственного университета имени Ярослава Мудрого.

Автореферат разослан сентября 2006г.

Ученый секретарь Диссертационного совета

О. С. Бердяева

Общая характеристика работы

Британская сказочная традиция содержит богатое наследие фольклорных образов, народного юмора, необыкновенных приключений, волшебных событий. Она берет начало в кельтской мифологии и вместе с тем связана многочисленными нитями родства с европейским фольклором, особенно скандинавской и германской его ветвью. За время самостоятельного существования британские сказки стали носителями национального самосознания, своеобразным обобщением британского духа и образа мысли. Поэтическое восприятие мира, особенности языка, нравственные идеалы многих поколений английских писателей и поэтов воспитывались именно британским фольклором — образным, лиричным, беспечно-веселым и благородным в своей простоте; особенная роль в этом процессе принадлежит народным сказкам.

Историческая поэтика национального сказочного наследия Великобритании и находится в сфере научного интереса нашего исследования. Представляется важным проследить истоки британской сказочной традиции — от ее зарождения к волшебной и развитой литературной сказке XIX в., которая, вбирая фольклорный и литературный материал, создает уникальный синтез образов, сюжетов, идей. Обращение к литературной сказке О. Уайльда в этом контексте не случайно: в его сказочном творчестве, с одной стороны, наиболее ярко проявляются характерные черты британской литературной сказки, с другой, — творческая оригинальность дарования писателя.

Своеобразие сказочного повествования заложено в особенностях самой его структуры, в построении образов, взаимодействии различных компонентов создаваемого текста, поэтому изучение поэтики сказочного произведения — непременное условие понимания его содержания. Без этого невозможно было бы постичь всей глубины фольклорного, а тем более литературного текста.

Тем не менее, британская сказочная традиция до сих пор не рассматривалась диахронически. Выборочно исследовались поэтика волшебной сказки (работы К. Бриггс, Г. Бетт, Дж. Р. Р. Толкиена), истоки и развитие британского фольклора (Д.К. Уилгус, Б. Трабшоу, Алвис и Бринли Рис), фрагментарно рассматривались фольклорные мотивы в творчестве различных писателей (Дж. Зайпс, Ф. Дж. Харви-Дартон, X. Карпентер, Дж. Падни, Н.М. Демурова, А.И. Гульцев). Творческое наследие О. Уайльда — одной из самых заметных фигур на литературном небосклоне рубежа 19-20 веков, в современном литературоведении остается изученным неравномерно. Большинство исследователей интересовалось в первую очередь самой личностью дисателя (Р. Крофт-Кук, Г.М. Хайд), в числе самых видных биографов Уайльда можно назвать Ричарда Эллмана, Фрэнка Харриса, Альфреда Дугласа, младшего сына писателя Вивиена Холланда, Жака де Ланглада и др. Различные вопросы творчества О. Уайльда затрагивают А. Бёрд, Дж. Агейт, Р. Ганьер, Э.С. Жуан, Д. Эриксен, П. Акройд, В. Холланд. Внимание исследователей привлекали, как правило, самые значительные произведения

писателя (его эссе, роман «Портрет Дориана Грея» и пьесы): из поздних работ назовем труды А.М. Зверева, монографию Н.Г. Владимировой «Условность, созидающая мир», в одной из глав которой («Жизнь как произведение искусства» /«Портрет Дориана Грея» Оскара Уайльда/) по-новому осмыслены теоретический потенциал эссе и поэтика романа О. Уайльда, книгу Е.Г. Образцовой «Король или шут?», посвященную драматургии писателя. Много сказано о «Балладе Редингской тюрьмы» и «De Profundis». Анализу некоторых особенностей «стихотворений в прозе», как принято называть сказки Уайльда, посвящены работы Ч. Нассара, Р. Пайна, Л. Инглби, Д. Эриксена.

В России в начале двадцатого века интерес к творчеству О. Уайльда был огромен, но после революции его произведения попадают в разряд «неблагонадежных» и на долгое время предаются забвению. Интерес к литературному наследию Уайльда возобновляется в 70-е годы (статьи и предисловие к «Избранным произведениям О. Уайльда» М.В. Урнова). Комментарии и предисловия к различным изданиям создаются усилиями К. Чуковского, С. Бэлзы, Б.И. Колесникова и O.K. Поддубного, В. Чухно, A.B. Слобожан, Н. Пальцева. Сказки Уайльда упоминаются в книгах Е.П. Брандис, Э.В. Померанцева и С. Бойко, посвященных изучению мирового сказочного фонда.

Разнообразные аспекты художественного мастерства в литературных сказках О. Уайльда, отдельные стороны их поэтики, а также особенности личности автора становятся предметом ряда диссертационных исследований (Т.Г. Орлянской, С.А. Колесник, Т.А. Порфирьевой, A.B. Геласимова, О.М. Валовой). Попытки монографического изучения творчества О. Уайльда предприняты в трудах М.Г. Соколянского, В.Г. Решетова и О.М. Валовой, М.А. Чебраковой, О.В. Ковалевой. Проникновенные статьи Е.С. Куприяновой раскрывают новые черты поэтики сказок Уайльда.

Несмотря на это, как отмечают российские и зарубежные исследователи, малая проза О. Уайльда в целом (и сказки - в особенности) оставалась до последнего времени недостаточно освоенной частью его творчества. Полномасштабное изучение сказок в связи с развивающейся британской сказочной традицией является не менее актуальной задачей, чем поэтологический анализ романа или пьес Уайльда. В сказках автор выражает свои взгляды на мир, искусство, общественные отношения; именно в сказках проявляются в полной мере особенности художественного почерка Уайльда, присущие ему парадоксальность мышления и любовь к красочным, богатым описаниям. В произведениях сказочного жанра О. Уайльда продолжается британская сказочная традиция, также еще не подвергавшаяся целенаправленному анализу с точки зрения ее генезиса и исторической поэтики. Такой подход предполагает изучение специфики британской волшебной сказки, давшей творческий импульс формированию сказки литературной. Всем вышеизложенным и определяется актуальность настоящего исследования. Научная новизна работы заключается в том, что в ней впервые системно представлено формирование определяющих черт поэтики британской литературной сказки: от мифологических истоков через

волшебную сказку к развитой литературной сказке середины девятнадцатого века и сказкам О. Уайльда.

Объектом нашего исследования является британская сказочная традиция, предметом историческое развитие британской сказки и поэтологические особенности сказок О. Уайльда.

Материалом для исследования послужил ряд кельтских мифов, принадлежащих ирландской ветви. Этот выбор продиктован ирландскими корнями О. Уайльда. Детальный анализ поэтики волшебной сказки Великобритании проводился на основе выборки 10-ти сказок из разных регионов страны: Ирландии, Уэльса, Шотландии и Англии. Задачи исследования литературной сказки в период ее становления определили необходимость привлечения произведений Дж. Макдональда, Дж. Рескина и Л. Кэрролла. Выявление художественных особенностей зрелой литературной сказки XIX в. обусловило обращение к двум сборникам литературных сказок О. Уайльда, разносторонний анализ поэтики которых в контексте национального своеобразия этого жанра до настоящей работы не проводился.

■ выявить наиболее характерные черты британской (кельтской) мифологии, способствовавшие возникновению жа1фа волшебной сказки;

■ исследовать поэтику британских волшебных сказок, определив ее типичные черты, а также исторически обусловленные изменения,

. происходящие в произведениях этого жанра;

■ рассмотреть поэтологические особенности литературной сказки середины девятнадцатого века, выявить трансформации, произошедшие со сказочным жанром в связи с его развитием от волшебной сказки к литературной и определить наиболее устойчивые жанровые черты;

■ исследовать особенности литературных сказок О. Уайльда, выделив уникальное единство черт исторически сложившегося жанрового «канона» и неповторимого литературно-художественного почерка О. Уайльда;

■ определить вклад писателя в развитие литературно-сказочной традиции Великобритании.

Решение этих задач осуществлялось с использованием сравнительно-исторического, историко-типологического метода и контент-анализа, который предполагает комплексное рассмотрение поэтологических особенностей художественного произведения на разных уровнях его содержательно-эстетической системы.

Теоретико-методологической основой исследования (наряду с немногочисленной общетеоретической литературой по сказочной поэтике на английском языке) послужил теоретический потенциал трудов российских исследователей: А.Н. Афанасьева, В.Я. Проппа, Е.М. Мелетинского. Оговорим,

что мы опираемся лишь на концепцию предложенного этими известными учеными анализа; в фокусе исследования мы держим поэтику именно британской сказки, с ее национальной спецификой. Кроме перечисленных авторов для нас были важны работы А.Н. Веселовского, A.A. Потебни, В.В. Виноградова, М.М. Бахтина, Д.С. Лихачева, Ю.М. Лотмана, а также труды Дж. Фрэзера, Р. Барта, М.К. Азадовского, В.Н. Топорова, Н.А; Криничной, посвященные мифологическим истокам, а также фольклорным предшественникам волшебной сказки; учтены подходы к рассмотрению поэтики литературной сказки Л.Ю. Брауде (на материале сказок Скандинавии).

Научно-практическая ценность работы связана с возможностью использования ее материалов при изучении жанра сказки в ранние периоды истории британской литературы, при подготовке семинаров и спецкурсов по литературному процессу Великобритании XIX в., рубежа 19/20 веков, а также по сказочной прозе О. Уайльда.

Апробация работы. Основные положения диссертации отражены в докладах на научных конференциях филологического факультета, проводившихся в рамках дней науки НовГУ (В. Новгород, 2004, 2005), научной конференции ИНПО НовГУ «Литературные проблемы современности» (В. Новгород, 2004), межвузовской конференции «Литературные связи и литературный процесс» (С-Петербург, 2005), 15-й международной конференции Российской ассоциации изучения англистики «Английская литература в контексте мирового литературного процесса» (Рязань, 2005), 1-м международном форуме «Актуальные проблемы современной науки» (Самара, 2005), а также в трех научных статьях, опубликованных в сборниках научных трудов "Вестник Новгородского Государственного Университета": «Место образов леса и сада в поэтике литературной сказки О. Уайльда» (В. Новгород, 2003); «Антропонимия британских сказок» (В. Новгород, 2004); «"Рыбак и его Душа" Оскара Уайльда. К вопросу о поэтике литературной сказки» (В. Новгород, 2006).

Положения, выносимые на защиту:

• поэтика британской волшебной сказки берет свое начало в кельтском мифе. Отсюда идут такие важные категории ее поэтики, как образный строй, система пространственных отношений, категория волшебного;

• уже на этапе позднего бытования волшебной сказки (время записи сказочных текстов) внутри самого жанра вызревают предпосылки для возникновения новой жанровой разновидности - литературной сказки;

• литературная сказка Великобритании представляет собой сплав традиционных (волшебно-сказочных) и собственно-авторских черт. Своеобразие этого жанра заключается в свободном использовании уже готовых фольклорных и создании новых литературных образов;

• сказочное наследие О.Уайльда демонстрирует особенности развитой литературной сказки Великобритании, в его произведениях уникально переплетаются и переосмысливаются литературные и традиционные волшебно-сказочные черты.

Структура работы. Диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии; оно изложено на 200 страницах с примечаниями (25 страниц). Список использованной литературы состоит из 237 источников, в числе которых 62 работы на английском языке.

Основное содержание работы.

Во Введении обосновываются актуальность и научная новизна избранной темы, характеризуются цели и задачи диссертационного исследования, его методологическая основа, степень изученности избранных проблем в отечественном и зарубежном литературоведении.

Глава 1. Британская волшебная сказка: история формирования и художественная, специфика посвящена становлению и художественным особенностям жанра волшебной сказки на Британских островах.

Известные исследователи (Дж. Фрэзер, В.Я. Пропп, Е.М. Мелетинский) возводят волшебную сказку к мифу; для британской сказки таким источником становится кельтская фольклорно - мифологическая традиция. Миф, как изначальная повествовательная модель, дает жизнь самым разнообразным эпическим жанровым формам, в том числе и волшебной сказке. Именно из кельтского мифа «вырастают» и сюжетика, и образность, и сказочная фантастика британских волшебных сказок.

Слабая жанровая расчлененность древних фольклорных произведений, их жанровая синкретичность не позволяет провести четкую границу между мифом, архаической сказкой, легендой и другими повествовательными произведениями того времени. Поэтому мы обращаемся к кельтской мифологии и фольклору (в частности к главному из дошедших до наших дней кельтскому письменному памятнику, содержащему мифологические включения, — ирландским сагам, повествующим о приходе на острова племени богини Дану (Tuatha De Danann) как к исходному материалу, позволяющему выделить первичные национальные черты зарождающейся сказочной традиции Великобритании, развившиеся впоследствии в полноценный жанр. Это и противопоставление двух миров — «своего» (мир богов, впоследствии — людей) и «иного» (располагался за морем или под водой), особенно важная роль женских персонажей (обладают обычно магическими способностями), использование магии и волшебных предметов (друидические палочки), антропоморфность персонажей (зооморфный облик появляется в результате наложения заклятия и может восприниматься как ненормальный).

В тексте сказки, выделившейся из мифа, происходит ряд изменений: пространство-время становятся неопределенными; появляются нравственно-этические элементы (сказка декларирует нормы поведения), волшебные силы окончательно переносятся с персонажа на предмет и действуют независимо от героя, усиливается роль быта и общественного бытования: мы видим распорядок дня персонажей («Надменная Принцесса» - The Haughty Princess), узнаем о принятых денежных единицах (кроны в сказке «Рыба и перстень» — The Fish and the Ring, гинеи в «Надменной принцессе») и т.д.

Волшебство в британских сказках традиционно связано с представителями «иного» мира: эльфами, феями, великанами (в «Рыжем Эттине» — The Red Ettin — великан превращает первого из братьев в камень). Сами герои не обладают сверхъестественными силами, а получают волшебный предмет от сказочного «дарителя» (волшебные бобы в сказке «Джек и бобовый стебель» — Jack and the Beanstalk). В некоторых сказках («Надменная принцесса»)'- проявляется значительный отход от волшебно-сказочной поэтики, поскольку категория чудесного здесь совсем не представлена — все события мотивированы логически; из комплекса мотивов, связанных с чудесным рождением, сохранился лишь мотив пророчества в сказке «Рыба и перстень».

Британскому сказочному фольклору чужды сложные композиционные решения. Большинство сказочных текстов представляют собой односюжетные сказки («Ленивая Красавица и ее тетушки» — Lazy Beauty and Her Aunts, «Источник-на-краю-света» — The Well of the World's End), вторыми no численности идут двухсюжетные («Рыжий Эттин», «Рыба и перстень»). Многосюжетность мы наблюдаем в текстах, где какой-либо из ходов утраивается («Джек и бобовый стебель»), но такие случаи сравнительно редки. Доминирование простых сюжетных решений демонстрирует тенденцию к упрощению строгого композиционного построения сказочных текстов. В некоторых сказках сохраняются стихотворные вставки, свойственные кельтскому эпосу: песня пастуха в «Рыжем Эттине» (восходит к архаическому монологу-пророчеству), слова великана в сказке «Джек и бобовый стебель» (упрощенный вариант «цепенящей песни»).

Морфология британских волшебных сказок во многом уже отходит от традиционного канона (утрата некоторых парных функций: «преследование» — ' «спасение», «необоснованные притязания» — «обличение» «ложных героев», а также «посредничество», «трансформация» героя и другие). Сужается круг действий «дарителя» и «помощника» («Рыжий Эттин», «Джек и бобовый стебель»), герои перемещаются без «путеводителя» («Ленивая красавица и ее тетушки», «Том Тит Тот» - Тот Tit Tot). Все это объясняется ослаблением роли волшебного (признак более поздней стадии развития сказки).

В двухсюжетных сказках ходы соединяются простым примыканием («Рыжий Эттин», «Джек и бобовый стебель»). Часты случаи инверсированного порядка функций и замена одних из них другими: функция «брак» отнесена в начало сказки, до момента «вредительства» («Надменная принцесса», «Том Тит Тот»); традиционные функции второго хода составляют основной ход сказки («Надменная принцесса»); бой с «антагонистом» подменяется «решением трудных задач» («Том Тит Тот», «Рыба и перстень»). В сказочный текст проникают реалистические черты: психологическая мотивация (четвертый ход сказки «Джек и бобовый стебель»), рационализация трактовки в инициальных («Источник-на-краю-света») и финальных формулах («Ленивая красавица и ее тетушки»).

Мы можем предположить, что часть вышеназванных изменений в сказках обусловлена их устным бытованием, когда на место художественно ослабленных эпизодов приходят другие, более соответствующие конкретной

ситуации. В ходе таких изменений в жанре сказки укореняются реалистические и художественные элементы, осваивавшиеся литературой. Все эти процессы закономерно отражают историческое развитие жанра и одновременно закрепляют национальное своеобразие британской волшебной сказки.

Основные типы героев волшебной сказки восходят к эпохе мифов и зарождения сказочного жанра: это великаны (глупы, коварны, враждебны) и эльфы (любят музыку и танцы, красивы, но хитры). Большое значение отводится различным существам «низшей мифологии» — природным духам: русалкам, водяным. Все вышеперечисленные персонажи связаны с магией и восходят к представлениям кельтов о потустороннем мире, вследствие чего в сказках они играют роль «дарителей», «чудесных помощников», «антагониста».

Главный герой в британских волшебных сказках обычно представлен в виде простого крестьянина, фермера, охотника, рыбака. Большинство этих персонажей появляется только в развитой волшебной сказке, испытавшей влияние общественных процессов (развитие классовых отношений), воспринявшей и отразившей некоторые бытовые детали. Персонажи-животные здесь почти не встречаются, даже в качестве «волшебного помощника» или «дарителя» (предстают в основном в облике человека — «Джек, и бобовый стебель»). Исключение составляет образ ворона в сказке «Рыжий Эттин». Появляются также новые для сказки образы (лакей в «Надменной принцессе»), количество персонажей расширяется.

О своеобразии британской сказки свидетельствуют их названия, а также специфика имен персонажей, изучение их этимологии, семантики и состава. Они становятся дополнительным средством выделения качеств персонажа.

Подавляющее большинство волшебных сказок на островах названо по имени героев. Это одно действующее лицо: «Там Лин» («жених»), «Том Тит Тот» («помощник»), «Рыжий Эттин» («антагонист»), или несколько: «Ленивая Красавица и ее тетушки» (главный герой и «волшебный помощник»). Заглавие может включать прозвище главной , героини («Надменная Принцесса»), акцентируя важную черту ее характера. «Источник-на-краю-света» и «Рыба и перстень» вводят соответственно место, куда мачеха отправляет падчерицу, и предметы, сыгравшие решающую роль в судьбе героини.

В британских волшебных сказках широко распространены одночленные имена, представляющие разговорный вариант канонического имени: Джек (Jack)у Дженни (Janny), что делает сказку более доступной для ее основной аудитории и указывает на характер самих персонажей (простые сельские жители). Неканоническими именами, унаследованными из мифа (Рёкин -Wrekin, Олвен - Olwen), обычно наделяются существа нечеловеческой природы (эльфы, великаны).

Двучлецные имена (вторые по распространенности) состоят из канонического имени + прозвище (Рыжая Мэри — Red Mary), или неканонического имени + прозвище (Рыжий Эттин - Red Ettiri). Прозвища персонажей указывают на их индивидуальную черту (на рост, цвет волос), в какой-то степени компенсируя отсутствие в сказке портретных и характерологических описаний. Встречаются также сложные прозвища,

усиливающие ключевой элемент сказочного сюжета (Тростниковая Шапка — Сар О'Rush).

Трехчленных имен в британском фольклоре немного: это имена со сложными прозвищами, дающие начальную характеристику персонажу (Джек-Победитель Великанов — Jack the Giant-Killer), и имена со сложной фамилией — новаторская черта в сказочной поэтике (Мэнни Мак Грах —Manny Mac Gragh),

Категория пространства-времени - один из самых важных структуре- и жанрообразующих элементов сказочной поэтики. В британских сказках, в соответствии со сказочным каноном, пространство обычно неопределенно; место действия может не указываться вовсе («Ленивая красавица и ее тетушки», «Том Тит Тот»). Отчетливо выделяется топос дома героя, откуда он начинает свой путь, и «иное» пространство, куда он попадает во время своих поисков, при этом перемещение героя относится к условно-реальному типу (пешком или верхом — «Том Тит Тот»). «Иной» мир может представлять собой лес («Рыжий Эттин») или — более редкий случай, при вертикальном делении пространства — облако («Джек и бобовый стебель»).

Дом или замок «антагониста» является центром сказочного пространства, с ним связаны традиционные мотивы поиска, смертельной опасности и борьбы с «антагонистом», получения необходимого знания/предмета. Отсутствие четких характеристик отдельных видов пространства в сказке ведет к размыванию границ между ними и некоторому смещению их функций: в «Надменной принцессе» лес не «организует» встречу героев с «волшебным помощником», а дом «антагониста» в тексте «Том Тит Тот» становится родным домом героини. Образ океана в британской волшебной сказке встречается редко («Души в клетках» - The Soul Cages)', чаще мы видим топос взморья как границу двух миров («Джон Рид и русалка» — John Rid and the Beanstalk). Образ сада в британской волшебной сказке не получает детальной разработки, мы видим лишь отдельные его элементы (фруктовые деревья).

Появляются новые, не свойственные волшебной сказке топосы: базарная площадь и королевская кухня («Надменная принцесса»). Хотя эти образы и поданы в традиционном (неопределенном) виде, они привносят в сказку элемент действительности и являются первыми в ряду топосов, шагнувших в сказку из реальной жизни. В целом, хронотоп не просто отражает пространственное перемещение героев, но и создает необходимые условия для их внутреннего перерождения (является метафорой их жизненного пути) или отражает новый уровень испытания (становится важным сюжетообразующим фактором): «Надменная принцесса», «Рыжий Эттин».

Таким образом, если характеризовать общую картину развития волшебной сказки, то можно заметить, что многие тексты отступают от классического образца волшебной сказки. Изменения затрагивают практически все уровни сказочной поэтики, проявляясь с разной интенсивностью: усложняется и расширяется образная система волшебной сказки («Рыжий Эттин», «Надменная принцесса»), появляются черты психологизма («Источник-на-краю-света») и портретной характеристики героев («Надменная принцесса»), упрощается и становится менее строгой композиционная схема («Том Тит Тот»), хронотоп

переосмысливается и дополняется новыми топосами («Надменная принцесса»). Фантастический элемент ослабевает, уступая место реалистическим мотивировкам сказочных событий («Надменная принцесса», «Джек и бобовый стебель»); волшебство творится «волшебными предметами» («Рыжий Эттин»).

Наметившаяся тенденция к изменению найдет свое дальнейшее обоснование в следующей ступени развития сказочного жанра - в сказке литературной.

Глава 2. Своеобразие британской литературной сказки середины 19 века посвящена особенностям поэтики британской доуайльдовской литературной сказки (преимущественно середины 19 века). На примере сказок «Алиса в стране чудес» (Alice's Adventures in Wonderland— 1862г.) Л. Кэрролла, «Король Золотой реки» {King of the Golden River - 1841г.) Дж. Рескина и «Невесомая принцесса» (The Light Princess - 1867г.) Дж. Макдональда мы рассматриваем синтез традиционных и новаторских черт сказочной поэтики авторских текстов.

Композиционный строй литературной сказки значительно сложнее, чем в сказке волшебной: вышеназванные тексты велики по объему и вследствие этого разделены на главы; в их названии или подзаголовке заключена главная мысль данного текстового фрагмента («Как так — нет детей?» — What! No Children? — «Невесомая принцесса», гл. 1). Литературные сказки могут быть односюжетными («Король Золотой Реки») и двухсюжетными («Невесомая принцесса»), сохраняя волшебно-сказочную структуру: изначальная «беда», «отправка» героя из дому, встреча с «дарителем», преодоление испытаний и устранение первоначального «вредительства».

Однако (и в этом основная особенность поэтики литературной сказки) все традиционные мотивы и функции оказываются трансформированными. Так, в «Короле Золотой Реки» противопоставление братьев (старшие - младший) реалистично (подробно описывается их нрав) и имеет сюжетообразующее значение (развязка мотивирована разницей в характере братьев). «Бедой» в сказке является разорение плодородной долины (возмездие старшим братьям за эгоизм), «антагонистом» выступает Юго-Западный Ветер {South West Wind — стихия, в описании которой соединяется фантастика с реалистическими чертами: Ветер оставляет визитку, предельно вежлив), сокровище заключается в изобилии родной долины братьев. Традиционная форма волшебно-сказочного мотива наполняется нравственным содержанием: старшие братья не достигают успеха в силу своего эгоистичного характера.

Большая роль (например, в «Невесомой принцессе») отводится иронической подаче литературно-сказочных событий (рассчитана на взрослого читателя), все традиционные мотивы в авторском преломлении получают юмористическую окраску.

Развязка зачастую происходит благодаря усилиям самих персонажей (спасение озера и принцессы у Макдональда). Сверхъестественное сохраняется в функциях «антагониста» (ведьма и змея в «Невесомой принцессе») и «дарителя» («Король Золотой Реки»). Начальный и финальный эпизод

реалистичны (детальное описание жизни героев в «Короле Золотой Реки», отсрочка свадьбы, пока героиня не научится ходить в «Невесомой принцессе»).

Можно сделать вывод о том, что литературная сказка Великобритании сохраняет только основные сказочные функции и мотивы; она стремится к их трансформации, создавая композиционно более сложные произведения; главной особенностью структуры британской литературной сказки является ее ироническая окраска и тесная связь с нравственной стороной произведения.

Персонажная система литературных сказок также опирается на традиционный образец, но пересматривает, «осовременивает», социализирует его: Юго-Западный Ветер является эсквайром, описание старших братьев выводит современный автору тип эксплуататоров («Король Золотой Реки»). Все герои британской литературной сказки индивидуальны, наделены характерами (личными — братья у Рескина или общими — персонажи-чудаки у Кэрролла), описываются портретно; автор дает картину их внутренней жизни (раздумья и сомнения Алисы). Атрибуты персонажей довольно реалистичны (например, кальян Гусеницы); характер героя может трансформироваться: вследствие пройденных испытаний (Невесомая принцесса) или какого-то внешнего фактора (ироническая трактовка — Герцогиня в «Алисе...»). ■

" Имена героев значимы; говорящи: Невесомая принцесса (The Light Princess) йе обладает весом, но она также и легкомысленна, Шварц (schwartz — Нем., обозначает «черный, темный»), превращается в черный камень, а Глюк {¿luck — нем, «счастье, радость») обретает счастье и родной дом. Автор может также привлекать для обрисовки персонажа невербальные, графические средствами образу Грифона (Gryphon) Кэрролл прилагает картинку.

Персонажное разделение по функциям- довольно условно: часть . персонажей напоминает волшебно-сказочные типы, однако является в большей степени ;плодом авторской фантазии (образы дарителей в «Алисе...», «Невесомой принцессе»). Происходит разрастание образной системы: в сказке Кэрролла количество персонажей в отдельных эпизодах достигает нескольких десятков (главы «Бег по кругу», «Королевский крокет»). В роли героев сказки могут выступать не только люди, но и любые. животные, птицы, . неодушевленные предметы (карты). Появляются персонажи из греческой мифологии (Грифон) или других фольклорных источников (Мартовский Заяц) — здесь мы сталкиваемся с литературной аллюзией.

Таким образом, персонажная система литературной сказки более свободная, сложная и разветвленная, чем в волшебной, где появляется ряд новых образов (социальные типы, античные образы). Традиционные же волшебные • персонажи подвергаются трансформации (наделяются современными атрибутами), герои уже обладают характерами, которые во многом определяют развитие сказочного сюжета (братья у Рескина).

С развитием жанра литературной сказки усложняется и категория пространства-времени. Благодаря большей детализации различных видов пространства мы можем говорить об отличиях в построении как традиционных, так и новаторских топосов. Особенности хронотопа литературной сказки рассматриваются на примере сказки «Невесомая принцесса». Наиболее

распространенными пространственными образами являются топос дома, дворца (замкнутое, «свое» пространство), леса, озера (разомкнутое, «чужое»); среди новых можно назвать образы часовни, лужайки, отдельных комнат дворца (столовая, спальня). Пространство делится по горизонтали и по вертикали, однако традиционная подача верхнего мира как духовного меняется на противоположную (невесомая принцесса лишена нравственных понятий). Характерно функциональное объединение нескольких топосов в один (дворец, лужайка и часовня образуют единый образ); здесь намечаются черты пространственной оппозиции, не свойственной сказочному жанру: дружественность замкнутого пространства меняется на нейтральность (дворец, лужайка) и враждебность (часовня).

Замкнутое пространство организуется через перечисление предметов, включенных в интерьер (стол, лестница, каминные щипцы). Пространство леса и озера теряет свои волшебно-сказочные черты и предстает уже как физическая среда. Более традиционными характеристиками наделяется топос подземной пещеры (расположение внизу, главенствующая роль женщины, использование магии — восходят к представлениям об эльфах), однако и тут встречаются современные элементы (детальное описание пространства, использование чисел сто и семь, ведьма во время ожидания вяжет).

Развивается ветвь условно-реального пути: способ передвижения героев описывается детально, он характеризует самого героя (бесцельность движений принцессы говорит о ее легкомыслии). Время остается неопределенным, но появляется соотнесенность по времени с разными сказочными событиями и современным автору моментом, но такое соотношение оказывается достаточно условным и не влияет на развитие сюжета. С введением в сказку второго главного героя образуется еще один театр действий, что приводит к усложнению пространственной системы (синкретичный образ леса).

Хронотоп выстраивает путь героя от исходного состояния до конечной трансформации (линеарный тип пространства). Центром в этом случае служит топос озера, к которому приходят оба главных героя, где происходят все основные события (включая второе «вредительство» — оно локализовано под озером и является непременным условием устранения первоначальной «беды»). Отличительной чертой пространства в литературной сказке является его метафорическая психологизированность: изменения, происходящие с озером, отражают внутренние перемены в состоянии героев (увядание и воскрешение принцессы).

В кэрролловской «Алисе...» встречается новый для сказочной традиции топос — сад (восходит к библейскому образу и средневековому жанру видений). Однако он не является центром (не несет сакрально значимого объекта) — отсюда неопределенность в его описании. Топос сада также состоит из нескольких локусов (самого сада, площадки для игры в крокет, взморья и зала суда), границы между ними нет; в целом же пространство можно охарактеризовать как абстрактное (включено в общую поэтику сказки об Алисе, способствуют созданию атмосферы нонсенса).

Отдельный интерес в этой сказке представляет мотив сна: он является общим организующим принципом всех сказочных событий.

Таким образом, хронотоп литературной сказки становится более детализированным и конституируется за счет определенных предметов или объектов природы (комнаты дворца, озеро). Действие литературной сказки может разворачиваться в рамках реалистической литературы. В этом случае традиционные топосы утрачивают традиционное фольклорное наполнение и могут выступать как физическая среда (озеро в «Невесомой принцессе»); новые топосы привносят в сказку элементы современного автору социально -общественного мира (зал суда). Усложнение сказочного сюжета (наличие нескольких сюжетных линий, например, в «Невесомой принцессе») стимулирует увеличение количества топосов, роль хронотопа усиливается, создавая условия для психологизации и эволюции героев.

Глубинная кельтская мифологически-сказочная традиция, определившаяся к новому времени в волшебно-сказочный канон, и художественный потенциал литературных сказок Великобритании, накопленный к середине девятнадцатого века, становятся своеобразным фундаментом, на котором возникает уникальная по своей поэтике литературная сказка Оскара Уайльда.

В Главе 3. Поэтологичеекие особенности литературных сказок Оскара Уайльда изучается своеобразие традиционных и инновационных черт сказочного жанра, предстающих в уникальном художественном единстве.

Внешне структура сказок Уайльда композиционно упрощается. Две сказки («День рождения Инфанты»— The Birthday of the Infanta, «Замечательная Ракета» — The Remarkable Rocket) демонстрируют отказ от сложившейся сказочной композиции (В.Г. Решетов, О.М. Валова). С другой стороны, композиция сказок осложняется за счет расширенных описаний (развитие тенденции, наметившейся в волшебной и Литературной сказке), вставных эпизодов, приема обрамления, наличия пролога и эпилога (собственно литературные черты).

Разнообразные описания (обстановка, внешность героев) — неотъемлемая черта стиля Уайльда; их особенность — в использовании античных образов, образов драгоценных камней, металлов («Молодой Король» — The Young King). Контрастные описания высвечивают авторский замысел (сцены нищеты и описания Египта в «Счастливом принце» — The Happy Prince), характеризуют духовный мир персонажей. Вставные эпизоды вносят в сказку дополнительные сюжетные ряды, увеличивая ее объем, усложняя персонажный строй; они могут служить мотивировкой последующих сказочных событий («Рыбак и его Душа» - The Fisherman and His Soul) или создавать условия для перерождения персонажа («Молодой Король»).

Рамочная конструкция («Преданный друг» — The Devoted Friend) персонажно и содержательно дублирует центральное повествование, концентрируя основную мысль произведения (настоящая и ложная дружба). Пролог в «Замечательной Ракете» вводит эталон (значимость королевской семьи), с которым соотносятся претензии Ракеты; а в эпилоге действия

персонажей после их смерти получают итоговую оценку со стороны высших сил («Счастливый Принц» и «Рыбак и его Душа»). Таким образом, многие сказки О. Уайльда обладают усложненным композиционным построением; ввод не свойственных сказке элементов композиции обусловливается их тесной связью с сюжетно-смысловой насыщенностью произведения.

Категория волшебного все больше утрачивает свои традиционные позиции (общая для авторских сказок тенденция): в ряде текстов («Преданный друг», «День рождения Инфанты», «Замечательная Ракета») автор полностью обходится без участия волшебных сил. В сказках «Преданный друг» и «День рождения Инфанты» действуют говорящие животные или растения (отголоски животного эпоса, но не концепт чуда). В сказке «Рыбак и его Душа» мы видим только волшебные предметы: ножик (участвует в развитии событий), Зеркало Мудрости и Перстень Богатства (остаются вне сказочного действия). Полнее всего категория волшебного представлена в «Мальчике-звезде» (The Star-Child)'. «высокое» (звездное) происхождение героя, чудесное знамение (падение звезды), сверхъестественные способности ребенка (необычайная красота и способность подчинять себе других), волшебные трансформации (связаны с нравственной идеей сказки, управляются высшими силами).

Наиболее часто встречается мотив чудесного цветения, он маркирует нравственное перерождение героя (сказки «Великан-эгоист», «Молодой Король»). Описание чуда проникнуто христианской символикой. В «Соловье и розе» (The Nightingale and the Rose) мотив цветения наиболее нетрадиционен: чудо создается героем ценой собственной жизни. В целом, чудо у Уайльда происходит в самый важный момент повествования, выделяет особо значимые сказочные . события (смерть Соловья, перерождение Великана); мотив наполняется подчеркнуто нравственным содержанием и психологизмом в «Соловье и Розе», становится сюжетообразующим в « Великане — эгоисте».

Персонажная система сказок О. Уайльда также представляет собой синтез традиционных и авторских элементов. Так, Великан (the selfish Giant) враждебен к детям (фольклорная черта), но причиной этому назван эгоизм (психологическая трактовка); с развитием событий характер Великана меняется (специфическая черта литературной сказки). Образ Карлика (the Dwarf — «День рождения Инфанты») восходит к образу эльфов (живет в землянке, близок природе, любит музыку), но переосмыслен автором (наделен грубой внешностью, однако способен к настоящим чувствам); в отличие от волшебных сказок, Карлик попадает в жилище людей и там умирает. Дева Морская (Mermaid — «Рыбак и его Душа») зачаровывает Рыбака, но не выносит его прикосновения, лишена души (кельтские мотивы), но в сказке Уайльда она является воплощением чувственной любви (заявленной как высшая ценность), поэтому не русалка ищет душу, а Рыбак отрекается от души ради любви.

Персонажи-животные, а также цветы и предметы в сказках Уайльда обычно действуют во вспомогательных эпизодах: представляют проекцию социальных отношений («Преданный друг», «Замечательная Ракета»), высвечивают образ главного героя («День рождения Инфанты») или передают нравственный подтекст (тема холода в «Мальчике-звезде»).

Персонифицированные силы природы сочетают стихийные и человеческие качества («Великан-эгоист»), а абстрактные понятия предстают в виде символических фигур («Молодой Король»). Наличие этих образов создает условия для трансформации главного героя (Великан, Молодой Король), взаимосвязь различных персонажей формирует разветвленную образную систему сказок. В сказках Уайльда появляются новые персонажи — обладатели разных профессий, должностей: Учитель Математики (the Mathematical Master), Городской Советник (the Town Councilor)-, занимают в сказке периферийное положение, им присуща душевная черствость (оппозиция главному герою).

Большинство заглавий уайльдовских сказок представляет собой имя главного героя: сосредоточивает внимание читателя на центральной фигуре произведения («Молодой Король») или подчеркивает его основную идею («Великан-эгоист»; «Рыбак и его Душа» представляет сразу двух персонажей и соответственно два оппозиционных мира, а «День рождения Инфанты» -центральное событие сказки). Подавляющее большинство имен сказочных персонажей Уайльда — нарицательные существительные, обозначающие природную (Зайчонок - the Hare) или должностную (Паж — the Page) принадлежность героя (имеют обобщающее значение). Только в двух сказках действующие лица получают личные имена: «Преданный Друг» (Маленький Ганс - little Hans-и Большой Гью-Мельник — big Hue the Miller, аллюзия на андерсеновских персонажей) и «День рождения Инфанты» (дон Педро Арагонский — Don Pedro of Aragon, создает испанский колорит). По составу доминируют одночленные имена (Ласточка — the Swallow), вторыми идут двучленные (Бенгальский Огонь — the Bengal Light), часто неотъемлемой частью имени является прилагательное (Молодой Король).

Сказочная категория имени имеет у Уайльда значение на разных уровнях организации текста: от характеристики персонажа (Маленький Ганс) до глубинного осмысления сказочных событий («День Рождения Инфанты»).

! Хронотоп уайльдовских сказок обладает сложной системой и отмечен особой связью со смысловой стороной произведения. Наиболее традиционное построение пространства встречается в сказке «Мальчик-звезда»: топос леса (аллегорический в первой части, место испытаний — во второй и третьей) противопоставлен образу города (включает в себя топос ворот как границы между этими двумя топосами, дом колдуна как пространство «антагониста» и городскую площадь (дворец) как центр пространства). Смена топосов отражает путь нравственного становления героя (линеарное пространство).

Яркое воплощение получает образ сада («Великан-эгоист»): он занимает центральное место, композиционно делит текст на три периода, трансформации сада отражают состояние героя и создают условия для его нравственного развития; христианские мотивы вносят дополнительный ряд значений (нравственная идея). Водное пространство присутствует во многих сказках: пруд («Преданный друг», «Замечательная Ракета»), морская бухта («Молодой Король), река («Счастливый Принц»), но эти топосы служат лишь для указания на место действия, поэтому автор не задерживается на их изображении. Наиболее полно представлен топос морского дна в «Рыбаке и его Душе»: автор

обращается к кельтской традиции (описывает морские существа, подводный мир), однако топос моря («низ» мирозданья) воспринимается как дружественное к Рыбаку пространство и средоточие главных ценностей, поддерживая развитие нравственной идеи.

Замкнутое пространство представлено топосами дворца и храма. Они обычно составляют оппозицию материальное - духовное («Молодой Король»). Дворец, наполненный драгоценностями, аккумулирует материальную красоту, а храм — духовные ценности. Перемещение из дворца в храм воспринимается как путь духовного становления героя; локализация Короля в центре храмового (и сказочного) пространства подчеркивает его высокие нравственные качества, что подтверждается чудесным знамением. В описаниях дворца явно ощущаются особенности личности самого Уайльда (декоративность стиля, обилие античных образов).

В целом топосы сада и дворца воспринимаются героями как свое («Великан-эгоист») • пространство, топос леса содержит свойственное ему волшебно-сказочное значение места испытаний («Мальчик-звезда»), а храм воспринимается как средоточие духовных ценностей и является конечной точкой пути героя («Молодой Король»), однако в других сказках эти образы предстают в парадоксальном свете.

Оппозиция лес — сад (и дворец как центр этого пространства) представлена в сказке «День рождения Инфанты» (подобное объединение топосов мы встречали у Макдональда): сад враждебен главному герою (проявляется через отношение обитателей сада — цветов), дворец является местом и причиной его смерти (Карлик видит свое отражение в зеркале), в то время как лес (вспомогательный образ, раскрывающий характер Карлика) является для него привычной средой. Пространственная оппозиция сказки делает рельефной нравственную категорию: противопоставление красоты и уродства (как внешних и внутренних свойств).

Нетрадиционный образ храма («Рыбак и его Душа») не несет в себе сакральных значений: его внешний вид эклектичен (обобщенный образ языческого храма), внутреннее убранство передает восточный колорит (каменные идолы, благовония), достижение центра храма не сопровождается духовным ростом персонажа (Душа убивает жреца), богом оказывается волшебное зеркало. Пересоздание топоса храма обуславливается нравственной незрелостью персонажа. Душа проникается греховностью мира.

Появляются новые пространственные образы: описания заморских стран и городской нищеты («Счастливый Принц»), пруда и мельницы («Преданный друг»), мастерской ткачей, галеры («Молодой Король»), дома священника, жилища ведьмы, многочисленные топосы дальних земель («Рыбак и его Душа»); все они играют вспомогательную роль (обозначают место событий), поэтому описываются отдельными штрихами.

Итак, в сказках Уайльда используются традиционные топосы (лес, сад, дворец, храм); хронотоп отражает динамику развития всего сказочного действия («Молодой Король», «Великан-эгоист»); символика этих образов создает дополнительные значения, раскрывает характер персонажей («День

рождения Инфанты»); характерным является парадоксальное пересоздание типично сказочных образов («Рыбак и его Душа», «День рождения Инфанты»).

Мы приходим к выводу, что Уайльд в своем сказочном творчестве развивает общие для литературной сказки тенденции: происходит усложнение структурного построения сказок (расширенные описания, вставные эпизоды, рамочная конструкция); категория волшебного все чаще вытесняется реалистическими мотивировками, чудесам отводится роль знамений свыше («Молодой Король»). Перерабатываются уже известные образы (Великан, Карлик), появляются новые социальные типы, абстрактные понятия. Хронотоп в сказках Уайльда предстает уникальным за счет, парадоксального переосмысления традиционных значений («Рыбак и его Душа», «День рождения . Инфанты»), сохраняя в то же время некоторые из них («Мальчик-звезда»). Нравственные идеи сказок просматриваются на всех уровнях организации текста: композиционном, персонажном и хронотопическом («Молодой Король», «Великан-эгоист»).

В Заключении подведены итоги исследования.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Мауткина И.Ю. Поэтика дворцового и храмового пространства в сказке О. /Уайльда «Молодой Король». // Вестник, НовГУ, серия «Гуманитарные науки», № 25.- В. Новгород, 2003. - С.75-78.

2. Мауткина И.Ю. Антропонимия британских сказок. // Вестник НовГУ, серия «Гуманитарные науки», № 29. — В. Новгород, 2004. — С. 65-69.

: 3. Мауткина И.Ю. Специфика храмового пространства. в литературных ' ;•• сказках О. Уайльда «Молодой Король» и «Рыбак и его Душа». // Ученые записки ИНПО, выпуск 6. - В. Новгород, 2004. - С.128-129.

4. Мауткина И.Ю. Образ великана в английской сказочной традиции. // Тезисы докладов аспирантов, соискателей,. студентов. - В. Новгород, 2004. — С.20-21.

5. Мауткина И.Ю. Композиционные особенности британской волшебной сказки, // Тезисы докладов аспирантов, соискателей, студентов. — В. Новгород, 2005. - С.28-30. •

6. Мауткина И.Ю. Систематика образов британской волшебной сказки в контексте исторического развития этого жанра. // Литературные связи и литературный процесс. Выпуск 9. (Единство и национальное своеобразие в мировом литературном процессе. Материалы межвузовской конференции). — С.-Петербург, 2005. - С.55-56.

7. Мауткина И.Ю. Мотив чуда в сказках Оскара Уайльда. // Актуальные проблемы современной науки. Труды 1-го Международного форума (6-й Международной конференции) 12-15 сентября 2005г. — Самара, 2005. — С. 25-28.

8. Мауткина И.Ю. Мотив чудесного рождения в сказке О. Уайльда «Мальчик-звезда». // Английская литература в контексте мирового литературного процесса. Тезисы докладов Международной научной

конференции и 15 съезда англистов, 19-22 сентября 2005 г. - Рязань, 2005.-С.80.

9. Мауткина И.Ю. «Рыбак и его Душа» Оскара Уайльда. К вопросу о поэтике литературной сказки. // Вестник НовГУ, серия «Гуманитарные науки», № 36. - В. Новгород, 2006. - С. 43-46.

Изд. лиц. ЛР № 020815 от 21.09.98. Подписано в печать 13.09.2006. бумага офсетная. Формат 60x84 1/16 Гарнитура Times New Roman. Печать офсетная. Уч.-изд. л. 1,0. Тираж ЮОэкз. Заказ № 114.

Издательско-полиграфический центр

Новгородского государственного университета им. Ярослава Мудрого. 173003, Великий Новгород, ул. Б. Санкт-Петербургская, 41.

Отпечатано в ИПЦ НовГУ им. Ярослава Мудрого. 173003, Великий Новгород, ул. Б. Санкт-Петербургская, 41.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Мауткина, Ирина Юрьевна

ВВЕДЕНИЕ.С.З

ГЛАВА 1.

Британская волшебная сказка: история формирования и художественная специфика.С.

ГЛАВА 2.

Своеобразие британской литературной сказки середины

19века.;.С.

ГЛАВА 3.

Поэтологические особенности литературных сказок Оскара

Уайльда.!.С.

Введение диссертации2006 год, автореферат по филологии, Мауткина, Ирина Юрьевна

Британская сказочная традиция представляет собой богатую копилку фольклорных образов, народного юмора, необыкновенных приключений, волшебных событий. Она берет начало в кельтской мифологии и вместе с тем связана многочисленными нитями родства с европейским фольклором, особенно скандинавской и германской его ветвью. За время самостоятельного существования британские сказки стали носителями национального самосознания, своеобразным обобщением британского духа и образа мысли. Поэтическое восприятие мира, особенности языка, нравственные идеалы многих и многих поколений английских писателей и поэтов воспитывались именно британским фольклором - образным, лиричным, беспечно-веселым и благородным в своей простоте.

Народное наследие впитывалось с детства - ведь с первых дней своего существования человек погружен в мир национального литературного самосознания: благодаря песням, балладам, пословицам, поговоркам и, конечно же, сказкам. Необычайную популярность народной сказки оспаривают сказки литературные, выросшие на благодатной почве фольклора Великобритании. Многие талантливые художники слова обращались к национальным образам в поисках точного, единственно верного воплощения своего замысла. Фольклорными образами - где-то явными, где-то замаскированно аллюзивными - пронизаны произведения таких известных британских писателей, как В. Шекспир, В. Скотт, Ките. Черты британского фольклора еще более закономерно возникают в сказочных произведениях Л. Кэрролла, О. Уайльда, А. Милна.

Судьбе национального сказочного наследия Великобритании и посвящено наше исследование. Нам представляется важным проследить истоки британской сказочной традиции - от ее зарождения до развитой литературной сказки, которая, вбирая фольклорный и литературный материал, представляет собой уникальный синтез образов, сюжетов, идей. Наше обращение к литературной сказке О. Уайльда неслучайно. Мы полагаем, что в его сказочном творчестве, с одной стороны, наиболее ярко проявляются характерные черты британской литературной сказки, с другой, - творческая оригинальность дарования писателя.

Все особенности сказочного повествования заложены в самой его структуре, в построении образов, взаимодействии различных его компонентов. Таким образом, изучение поэтики сказочного произведения - непременное условие понимания заложенного в нем содержания. Без этого невозможно было бы постичь всей глубины фольклорного, а тем более литературного текста.

Тем не менее, британская сказочная традиция до сих пор не рассматривалась диахронически. Отдельные исследования предпринимались в отношении поэтики волшебной сказки, фрагментарно рассматривались фольклорные мотивы в творчестве различных писателей. Так, К. Бриггс (30, 31)1 и Г. Бетт (28) систематизировали необычайно богатый персонажный состав британских сказок. Более общие положения британского фольклора изложены в работах Дж.Р.Р. Толкиена (67), Б. Трабшоу (68, 69). Д.К. Уилгус (70), Алвис и Бринли Рис (183) дают подробное описание кельтской традиции Британских островов, а X. Дикман (115) прослеживает влияние волшебной сказки на подсознание.

Возникновение и особенности литературной сказки Великобритании рассматривает Дж. Зайпс (73), проблемы детской литературы на островах отражены в работах Ф. Дж. Харви-Дартона (47), X. Карпентера (35). Сказочное творчество отдельных английских писателей проследили Дж. Падни (163), Дж. Зайпс (72). В отечественном литературоведении сказкам Великобритании посвящены работы Н.М. Демуровой (114), А.И. Гульцева (109).

Наряду с немногочисленной общетеоретической литературой по сказочной поэтике на английском языке, мы использовали теоретический потенциал трудов русских исследователей В.Я. Проппа (176-178), Е.М. Мелетинского (150-152), А.Н. Афанасьева (83-84). Оговорим, что мы опираемся лишь на концепцию предложенного этими известными учеными анализа; в фокусе исследования мы держим поэтику именно британской сказки, с ее национальной спецификой. Кроме перечисленных авторов для нас оказываются важными работы М.М. Бахтина (88-89), А.Н. Веселовского (100), А.А. Потебни (171-172), Г.Н. Поспелова (170), М.Д. Ахундова (85), Ю.М. Лотмана (147-149), М. Верли (98), В.В. Виноградова (102-104), Д.С. Лихачева (143-145).

Поэтика литературной сказки на материале произведений советской литературы рассмотрена М. Н. Липовецким (138); этому вопросу (уже на материале сказок Скандинавии) посвящен и труд Л. Ю. Брауде (94). Мифологическими истоками и фольклорными предшественниками волшебной сказки занимались Дж. Фрэзер (221), Р. Барт (86-87), М. К. Азадовский (75), Н. А. Криничная (130), В.Н. Топоров (208).

Творческое наследие О. Уайльда - одной из самых заметных фигур на литературном небосклоне рубежа 19-20 веков, в современном литературоведении остается изученным неравномерно. Большинство исследователей интересовалось в первую очередь самой личностью писателя, его наклонностями, приведшими Уайльда к трагическому концу. Некоторые литературоведы, такие как Р. Крофт-Кук (37) и Г.М. Хайд (50) рассматривают подробности личной жизни Уайльда и, как ее апофеоз, судебные слушания и годы тюремного заключения.

В числе самых видных биографов Уайльда можно назвать Ричарда Эллмана (42), Фрэнка Харриса (46), младшего сына писателя Вивиена Холланда (49) и Альфреда Дугласа (41) - злого гения в судьбе Уайльда. Все они, так или иначе, затрагивают и вопросы творчества английского писателя, сосредоточивая внимание обычно на самых значительных произведениях: романе «Портрет Дориана Грея», драме «Саломея» и поэме «Баллада Редингской тюрьмы». Так, книги Алана Бёрда (29) и Дж. Агейта (26) посвящены драматургии писателя. Этот же аспект есть в работах Р. Ганьер (45), Э. С. Жуана (53), Д. Эриксена (43). Об эстетических взглядах и роли эстетизма в жизни и творчестве Уайльда пишут Р. Ганьер, П. Акройд (25), В. Холланд.

Малая проза, особенно сборники сказок Уайльда, долгое время оставались в тени драматургии и знаменитого романа писателя. С одной стороны, это обуславливалось сложившейся традицией, бытовавшей в начале 20 века, согласно которой детская литература (в том числе и сказки) не считались предметом серьезного изучения литературоведения. С другой стороны, на произведения Уайльда было наложено негласное табу, связанное с известными фактами жизни самого автора.2

Вместе с тем сказки, начиная с выхода в свет в 1888г. первого сборника «Счастливый Принц», вызывали неподдельный восторг публики и закономерный интерес читателей и отдельных специалистов. Университетский преподаватель Оскара Уайльда У. Пейтер, прочитав произведения этого цикла, о пишет автору восторженное письмо. Анонимное письмо, напечатанное в «Athenaeum» от 1 сентября 1888г., открывается словами: «Дар написания сказок редок, и м-р Оскар Уайльд показывает, что обладает им в редкой степени».4 Список похвал может занять не одну страницу. Вполне закономерно, что, в конце концов, и серьезные критики и литературоведы также не обошли своим вниманием два сборника «стихотворений в прозе», как принято называть литературные сказки Оскара Уайльда.

Чарльз Нассар (57) исследует произведения двух сказочных сборников, с точки зрения падения персонажей из первоначального мира чистоты в мир греха, ошибок и унижения с последующим искуплением и приобретением нового, более высокого уровня невинности. Такие исследователи, как Роберт Пайн (58), Леонард Инглби (51), Дональд Эриксен рассматривают особенности стиля и художественного метода О. Уайльда.

В России в начале двадцатого века интерес к творчеству О. Уайльда был огромен. Известные поэты серебряного века (К. Бальмонт, Н. Гумилев) создают переводы его произведений. Сказки печатаются и переиздаются. К. Чуковский пишет предисловие к сборнику сказок Уайльда на русском языке. Но после революции его произведения попадают в разряд «неблагонадежных» и на долгое время предаются забвению.

В 70-е годы выходят работы М. В. Урнова: статьи (211-212) и предисловие к «Избранным произведениям О. Уайльда» (213), где автор подчеркивает непреходящую ценность литературного наследия английского писателя и указывает на социальную ориентированность проблематики его сказок. Комментарии и предисловия к различным изданиям произведений Уайльда принадлежат также перу С. Бэлзы (95), Б. И. Колесникова и О. К. Поддубного (21), В. Чухно, А. В. Слобожан, Н. Пальцева (164-165). В своих работах, посвященных мировому сказочному фонду, сказки Уайльда упоминают Е. П. Брандис (93), Э.В. Померанцева (168) и С. Бойко (91).

В 1990 году появилась работа М.Г. Соколянского (198), где автор рассматривает художественное наследие и личность писателя. Разнообразные аспекты художественного мастерства литературных сказок О. Уайльда, отдельные стороны их поэтики, а также особенности личности автора становятся предметом ряда диссертационных исследований. В этой связи можно назвать работы Т. Г. Орлянской (161) о лингвопоэтике и лингводидактике художественного текста, С.А. Колесник (129) о нравственно-этической стороне сказок Уайльда, Т.А. Порфирьевой (169) об особенностях их повествовательного аспекта. В 1997 году появляется диссертационная работа А. В. Геласимова об ориентальных реминисценциях в поэтике О. Уайльда (108), а двумя годами позже - О. М. Валовой о структурных и этических особенностях, а также литературных заимствованиях уайльдовских сказок (96). Позже эта тема получила развитие в монографии В.Г. Решетова, написанной в соавторстве с О.М. Валовой (182).

В числе работ последнего времени следует также назвать монографию М. А. Чебраковой (226), в которой автор в виде обобщенных схем представляет основные смысловые узлы сказочных произведений Уайльда и О.В. Ковалевой (128), рассматривающей творчество О. Уайльда в контексте формирования культурологического феномена модерна. Вышел также ряд статей Е.С. Куприяновой (132-134), посвященных различным элементам поэтики отдельных сказок Уайльда.

Вместе с тем, как отмечают российские и зарубежные исследователи, малая проза О. Уайльда до недавнего времени являлась наименее изученной частью его творчества. Несмотря на увеличивающийся объем исследований и статей, сказки Уайльда все еще недостаточно изучены целостно, монографически. До сих пор предметом пристального внимания исследователей были лишь отдельные элементы сказочной поэтики уайльдовских сборников, в то время как полномасштабное изучение сказок является не менее насущной задачей, чем изучение романа или пьес Уайльда.

Именно в сказочных произведениях автор выражает многие свои взгляды на мир, искусство, общественные отношения; именно в сказках проявляются в полной мере особенности художественного метода Уайльда, парадоксальность мышления и любовь к красочным, богатым описаниям. Кроме того, в этих произведениях О. Уайльда продолжается британская сказочная традиция, также не подвергавшаяся до этого времени анализу с точки зрения ее генезиса и поэтики.

Ни в одном из предложенных исследований сказки О. Уайльда не были рассмотрены с точки зрения диахронического подхода, предполагающего изучение поэтики британской волшебной сказки, давшей импульс формированию сказки литературной. Всем вышеизложенным и определяется актуальность настоящего исследования. Научная новизна работы заключается в том, что в ней впервые системно представлено формирование поэтики британской литературной сказки: от мифологических истоков через волшебную сказку к развитой литературной сказке конца девятнадцатого века и сказкам О. Уайльда.

Объектом нашего исследования является британская сказочная традиция, предметом - историческое развитие британской сказки и поэтологические особенности сказок О. Уайльда.

Материалом для исследования послужил ряд кельтских мифов, принадлежащих ирландской ветви кельтской, традиции. Этот выбор продиктован ирландскими корнями О. Уайльда. Детальный анализ поэтики волшебной сказки Великобритании проводился на основе выборки 10-ти сказок из разных районов страны: Ирландии, Уэльса, Шотландии и Англии. Задачи исследования литературной сказки в период ее становления определили необходимость привлечения произведений Дж. Макдональда, Дж. Рескина и Л. Кэрролла. Выявление художественных особенностей развившейся литературной сказки обусловило обращение к двум сборникам литературных сказок О. Уайльда, разносторонний анализ поэтики которых в контексте национального своеобразия этого исторически сложившегося жанра до настоящей работы не проводился.

Цель настоящего исследования заключается в определении характерных черт поэтики британских сказок и сказок О. Уайльда в контексте исторической поэтики жанра и фольклорной национальной традиции. В соответствии с поставленной целью решаются следующие задачи: выявить наиболее характерные черты британской (кельтской) мифологии, способствовавшие возникновению жанра волшебной сказки; исследовать поэтику британских волшебных сказок, определив ее типичные черты, а также исторически обусловленные изменения, происходящие в произведениях этого жанра; рассмотреть поэтологические особенности литературной сказки середины девятнадцатого века, выявить трансформации, произошедшие со сказочным жанром в связи с его развитием от волшебной сказки к литературной и определить наиболее устойчивые жанровые черты; исследовать особенности литературных сказок О. Уайльда, выявить уникальное единство черт исторически сложившегося жанрового «канона» и неповторимого литературно-художественного почерка О. Уайльда; определить вклад писателя в развитие литературно-сказочной традиции Великобритании.

Решение вышеназванных задач осуществлялось с использованием сравнительно-исторического, историко-типологического метода и контент-анализа, который предполагает комплексное рассмотрение поэтологических особенностей художественного произведения на разных уровнях содержательно - эстетической системы.

Научно-практическая ценность работы связана с возможностью использования ее материалов при изучении жанра сказки в британской литературе 19 века, а также рубежа 19/20 веков, при подготовке семинаров и спецкурсов по литературному процессу Великобритании означенных периодов, по сказкам О. Уайльда.

2005), а также в трех научных публикациях в сборниках научных трудов "Вестник Новгородского Государственного Университета": «Место образов леса и сада в поэтике литературной сказки О. Уайльда» (В. Новгород, 2003), «Антропонимия британских сказок» (В. Новгород, 2004) «"Рыбак и его Душа" Оскара Уайльда. К вопросу о поэтике литературной сказки» (В. Новгород,

2006).

Положения, выносимые на защиту:

• уже на этапе позднего бытования волшебной сказки (время записи сказочных текстов) внутри самого жанра назревают предпосылки для возникновения новой жанровой разновидности - литературной сказки;

• сказочное наследие О. Уайльда демонстрирует особенности развитой литературной сказки Великобритании, в его произведениях уникально переплетаются и переосмысливаются литературные и традиционные волшебно-сказочные образы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Историческая поэтика британской сказки и литературные сказки О. Уайльда"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

Проследив развитие поэтики сказочных произведений Великобритании, мы приходим к следующим выводам. Британская волшебная сказка в целом опирается на кельтскую мифологию. Отсюда берут свое начало такие категории ее поэтики, как образный строй, хронотопические особенности, композиционное построение.

Вместе с тем, если рассматривать общую картину развития волшебной сказки и ее движение, то можно заметить, что лишь немногие тексты представляют собой классический образец поэтики волшебной сказки. В большинстве произведений видны напластования более поздних периодов бытования этих сказок.

Изменения затрагивают практически все уровни сказочной поэтики, проявляясь в разной степени интенсивности: разветвляется образная система волшебной сказки («Рыжий Эттин»), появляются черты психологизма и портретной характеристики персонажей («Источник-на-краю-света»), размываются четкие границы волшебно-сказочной композиционной схемы, переосмысливается и дополняется новыми топосами система пространственных отношений («Надменная принцесса»). Роль фантастического элемента ослабевает, на его место приходят реалистические мотивировки, приближающие сказочное повествование к быту эпохи («Надменная принцесса»); вместо мифологического всемогущества герои пользуются помощью «волшебных предметов» («Джек и бобовый стебель»).

Эти изменения обусловлены, с одной стороны, устной формой бытования сказки, когда от пересказа к пересказу утрачивались или дополнялись какие-то детали, постепенно изменяя облик сказки. С другой стороны, в этих трансформациях отчетливо просматриваются реалии жизни британского народа, его развивающегося общества, вносящие свои черты в традиционную сказочную поэтику.

Следующая ступень развития сказочного жанра в Великобритании относится к девятнадцатому веку. Зарождается литературная сказка, привлекшая внимание многих писателей этого времени. В авторском преломлении волшебно-сказочная поэтика подвергается разнообразным изменениям. Однако можно выделить общую тенденцию развития сказочного жанра в Великобритании от непосредственного заимствования мифологических структур и образов через их переосмысление к созданию собственно литературных трактовок.

Развитие сказки литературной представляет собой двунаправленный процесс: наряду с упрощением волшебно-сказочного канона наблюдается усложнение системы таких важных сказочных компонентов, как хронотоп и образный строй. Продолжается разрастание как персонажного состава, так и сказочных топосов («Невесомая принцесса», дилогия об Алисе). Действие литературной сказки не всегда соответствует волшебно-сказочному хронотопу, оно может разворачиваться и по принципу реалистической литературы. В этом случае традиционные топосы демонстрируют тенденцию полной утраты своего фольклорного наполнения, их пространственно-временные характеристики воспринимаются уже как физическая среда (озеро в сказке Макдональда).

Следует отметить, что именно новые образы в большей степени наделены реалистическими чертами; как раз здесь в сказку проникают реалии современной автору жизни, характерные явления его эпохи (образы философов, судей, и т.д.). Большую роль (и место) в литературных сказках занимают различного рода описания: они не только изображают внешность персонажа или место событий, но и дают дополнительные штрихи к характерологическим портретам героев, создают нужное для восприятия сказочных событий настроение (описание героев и природы в «Короле Золотой реки»).

Немаловажным «приобретением» литературной сказки становится нравственный аспект, наличие психологического обоснования действий героев, позволяющее говорить об этическом воздействии произведений этого жанра («Невесомая принцесса»). Глубокий психологизм литературной сказки заставляет слушателя сопереживать героям, через соприкосновение с их внутренним миром читатель усваивает заложенную автором нравственную идею («Король Золотой реки»).

Композиционно литературные сказки отличаются более сложным построением, большим по сравнению с волшебной сказкой объемом, а также испытывают заметное влияние романной формы. В рассмотренных нами сказках Макдональда, Рескина и Кэрролла эта особенность реализуется через четкое разделение сказочного произведения на главы, задающие темп восприятия сказочных событий.

Действие в сказках волшебных помощников и предметов зачастую вытесняется на периферию и не играет такой важной роли, как в волшебной сказке. Место сверхъестественных сил занимает свободная воля персонажа (сказка Макдональда).

Таким образом, писатели-сказочники Великобритании сохраняют традиционную поэтику ровно в той мере, в какой она отвечает авторскому замыслу; все остальные элементы волшебно-сказочной поэтики переосмысливаются, приобретая нетрадиционные для них черты и функции.

Сказочное творчество английских писателей второй половины девятнадцатого века во многом опирается на сложившуюся в середине века сказочную традицию и представляет собой уже зрелую литературную сказку. Именно в это время создаются произведения, признанные во всем мире как образец литературно-сказочного творчества. К ним относятся и два сборника сказок Оскара Уайльда.

В своем сказочном творчестве Уайльд продолжает и развивает общие для литературной сказки тенденции. Во-первых, усложнение структурного построения его сказок за счет привлечения элементов композиции других литературных жанров (романа, новеллы) позволяет говорить о полижанровости сказочных произведений английского писателя («Рыбак и его Душа», «День рождения Инфанты»). Многие его сказки «снабжены» прологом или эпилогом, раскрывающими отдельную сторону сказочного повествования и, как правило, подчеркивающими нравственную идею каждого из них («Преданный друг», «Великан-эгоист»).

Персонажи уайльдовских сказок чаще всего достигают своей цели благодаря собственным усилиям, а не вмешательству волшебных сил. Так практически в каждой сказке автор показывает становление характера героя, его духовный рост - через преодоление трудностей, собственных слабостей и пороков герои приходят к более высокому духовному статусу (Молодой Король, Рыбак, Великан-эгоист). Чудеса, сопровождающие эту трансформацию, маркируют избранничество героя, верность его решения. Показательно, что высшие силы в сказках Уайльда воспринимаются в основном в свете христианских идей (финал сказок «Молодой Король», «Великан-эгоист»).

Обогащение персонажной системы, а также авторская переработка уже готовых сказочных и литературных образов делает образный строй литературной сказки Уайльда чрезвычайно разнообразным. Причем герои всех его сказок отчетливо распределяются по двум группам: стремящиеся к духовному совершенствованию (или обладающие им) и противостоящие любому изменению, косные, низкодуховные персонажи. Представители первой группы во многих сказках умирают, достигнув высшей точки своего нравственного становления (Соловей, Мальчик-звезда, Карлик). Так пессимистически автор решает вопрос существования добра и справедливости в мире дельцов, порока и лицемерия.

Хронотоп уайльдовских сказок значительно отличается от волшебно-сказочного: писатель включает его в сюжетную и нравственную сторону сказочной поэтики, заставляя «работать» на главную философско-этическую идею произведения (топос сада в сказке о Великане). Так автор пересоздает традиционные пространственные образы, добавляя к их привычным значениям новые, порой парадоксально меняющие первоначальные функции отдельных топосов (пространственная организация сказки «День рождения Инфанты»).

В каждой сказке О. Уайльд раскрывает определенную нравственную идею, которая просматривается на всех уровнях организации текста: композиционном, персонажном и хронотопическом. Нравственное совершенствование героев сопровождается сменой целого ряда поэто логических единиц: от описательного ряда до пространственной организации («Великан-эгоист»). Характерная для писателя декоративность стиля включена в развитие сюжета сказки в целом, создавая более глубокий нравственный или психологический подтекст и способствуя тем самым восприятию главной сказочной идеи («Счастливый принц»).

Несмотря на то, что литературные сказки Оскара Уайльда - явление самобытное и, даже можно сказать, уникальное, тем не менее, некоторые черты, присущие его сказкам, были восприняты и продолжены более поздними писателями (А. Милн, Р. Киплинг). Таким образом, Уайльд-сказочник оставил заметный след в развитии сказочного жанра Великобритании.

Подводя итог сказанному, мы можем сделать вывод о том, что сказочная традиция Великобритании девятнадцатого века - динамично развивающийся жанр, со сложившейся национальной спецификой, с яркими образцами народного и авторского творчества, в котором отражаются как архаичное кельтское наследие и многовековой народный опыт, так и личность писателей, обратившихся в своем творчестве к жанру литературной сказки.

Список научной литературыМауткина, Ирина Юрьевна, диссертация по теме "Литература народов стран зарубежья (с указанием конкретной литературы)"

1. Carroll L. Alice in Wonderland and Trough the Looking-Glass. Complete and Unabridged. - Moscow: Jupiter-1.ter, 2005. - 272p.

2. English Fairy Tales. M.: Айрис Пресс. Рольф, 2001. - 265р.

3. Fairy and Folk Tales of Ireland. Edited by W.B. Yeats. Buckinghamshire, Collin Smythe Gerrards Cross, 1975.- 19, 389p.

4. Folk-tales of the British Isles. Moscow: Raduga Publishers, 1987. - 368p.

6. Macdonald G. The Light Princess. http://arthurwendover.com/arthurs/mac/ltprn 10.html

7. Ruskin J. King of the Golden River.http ://arthurwendover. com/arthurs/fairy/kinggr 10 .html

8. Steel F. A. English Fairy Tales. L.: Macmillan Company, 1918. - 154p.

9. The Complete Works of L. Carroll. N.Y.: Garden City Publishing Company, 1942. - 648p.

10. The Fairy Tale Treasury. Selected by Virginia Haviland. L.: Hamish Hamilton, 1972. - 192p.

11. Wilde 0. The Critical Heritage. L.: Routledge & Kegan Paul, 1970. - 15, 434p.

12. Wilde 0. The Happy Prince and Other Stories. Complete and Unabridged. -Moscow: Jupiter-Inter, 2004. 21 lp.

13. William-Ellis Amabel. British Fairy Tales. L.: Glasgow-Blackie, 1965. -168p.

14. Ирландские саги. M.: Художественная литература, 1961. - 299с.

15. Кэрролл JI. Приключения Алисы в стране чудес. Алиса в Зазеркалье. Сказки. Минск: Юнацтва, 1993г. - 206с.1619,20,21,22.