автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.03
диссертация на тему: История культурных отношений Китая с Россией до середины ХIХ в.

Введение диссертации2000 год, автореферат по истории, Су Фэнлинь

Актуальность темы. В период до середины XIX в. Китай и Россия являлись крупнейшими феодальными государствами-соседями. Обены с точки зрения социального состояния и уровня развития производительных сил имели много общего: в политическом отношении им приходилось решать похожие проблемы; в экономическом отношении обены имели одинаковую заинтересованность во взаимном сотрудничестве; в культурном отношении испытывали обоюдноемление к налаживанию культурных связей. И хотя в период с середины до 80-х гг. XVII в., в бассейне реки Хэйлунцзян (Амур) происходили военные столкновения, а в начале XVIII в. на китайско-российской границе время от времени вспыхивали конфликты, однако, рассматривая положение в целом, можно констатировать, что установление мирных и постоянно развивающихся связей было главным направлением в отношениях между Китаем и Россией. Поэтому культурный обмен между двумя государствами -Китаем и Россией в это время претерпевал быстрое и стабильное развитие, тогда в анналы истории развития китайско-российских отношений была вписана яркаяница.

Культурные связи являются важной составной частью международных отношений, они в определенной степени оказывают влияние и обусловливают изменения в развитии международных политических и экономических отношений. На рубеже XXI в. оглянемся назад и посмотрим на процесс истории культурных отношений между Китаем и Россией за этот период, обобщим исторический опыт и уроки, разовьем исторические традиции народов двух стран совместного проживания в условиях взаимного обмена и дружбы, укрепим и разовьем сегодняшние партнерские отношения стратегического взаимодействия между двумя государствами - Китаем и Россией, вместе рука об ---- -----------------[й век, - все

В перелл.

2 У мин. еоеднн. £ 'Р .\?Л"» вып.

КНИГА ИМЕЕТ

2 I toe научное ра, особенней в ран-юпроса об поскольку йы XIX в. китайско-иами mho-Si. К сожалению эта тема в течение длительного времени не привлекала к себе большого внимания.

Объект исследования. Автор данной работы исследовал проблемы китайско-российских экономических и культурных связей начиная с 1982 г. В последние годы автор наибольшее внимание уделял вопросам изучения раннего периода в китайско-российских культурных отношениях. Основные взгляды автора изложены в книгах «История китайско-российских культурных связей до 1949 г.» (в соавторстве, Харбин, 1999), «Исследование истории раннего этапа китайско-российских отношений» (Харбин, 1999), «История торгово-экономических отношений Китая с СССР (1689 - 1989)» (в соавторстве, Харбин, 1992), «Исследование кях-тинской торговли во время правления династии Цин» (Харбин, 1999) и др. (см. список основных работ).

Объектом рассмотрения данной диссертации в виде научного доклада является история культурных отношений между Китаем и Россией до середины XIX в. В их развитии можно выделить три отдельных периода: 1. Период первых непосредственных, но не всегда регулярных, контактов между китайскими и российскими культурами, продолжавшийся с XIII в. вплоть до 80-х гг. XVII в.; 2. Период начального развития китайско-российских культурных отношений на основе Нерчинского договора (1689 - 1727 гг.); 3. Период раннего расцвета культурных связей между Китаем и Россией (1728 - 1845).

Цели и задачи исследования. Цель автора состоит в том, чтобы путем анализа истории формирования культурных отношений между Китаем и Россией и процесса их развития в ранний период показать историческую неизбежность взаимного обмена между культурами двух стран и закономерность развития культурных отношений между ними.

Основными задачами автора были: 1. Исследование динамики формирования культурных связей между Китаем и Россией и периодизации; 2. Системное исследование процесса развития китайско-российских культурных отношений в период до середины XIX в., особенно наиболее значительных культурно-исторических событий; 3. Анализ характера, особенностей развития раннего периода китайско-российских культурных связей, обобщение их исторического опыта и уроков.

Методология исследования. Данная диссертация в виде научного доклада базируются на сочетании сравнительно-исторического метода исследования при изучении особенностей культур Китая и России, исто-, рически-национального анализа, учитывающего существенное влияние государственных политических и экономических институтов на процесс развития культурных связей двух стран, а также принципа системнокомплексного исследования. Важную методологическую основу работу составили основополагающие теоретические труды по истории, религиоведению и культурологи (работы К. Маркса, Ф. Энгельса, М. Вебера, А. Дж. Тойнби и др.). Большое значение в формировании авторского методологического подхода к исследованию принадлежит трудам современных китайских историков Хао Цзяньхэн, Мэн Сяньчжан, Юй Шэну, Люй Ижанъ, Дай И, Чэнь Чжихуа, Сунь Чэнму и др. Неоценимую помощь автору оказали труды российских китаистов С.Л. Тихвинского, B.C. Мясни-кова, А.В. Меликсетова, В.Г. Гельбраса, Г. В. Мелихова, З.ГЛапиной, Г.Д. Сухарчука, А.Н. Хохлова и др.

Очень важную роль для выработки подхода к рассматриваемым в диссертации проблемам сыграла книга известного исследователя по вопросам межкультурных отношений М.Л. Титаренко «Россия и Восточная Азия. Вопросы международных и межцивилизационных отношений» (М., 1994). Кроме того, возможность решения некоторых спорных вопросов в историографии представило использование получившего широкое распространение в современном китайском обществе принципа «шиши цю ши» («шци правду в действительных делах», что по смыслу означает «практика - критерий истины»).

Источники по теме исследования. Анализ и сравнительное изучение исторических материалов на китайском и русском языке являются важным условием для исследования данной проблемы. Исторические материалы на китайском языке в основном можно разделить на три вида: первый вид - это архивные исторические материалы, ныне хранящиеся в Китайском 1-м доме исторических архивов и в Доме архивов провинции Хэйлунцзян1 В хранящихся в Китайском 1-м доме исторических архивов «Помесячных докладах сановников на маньчжурском языке» и «Архивных материалов о китайско-российских отношениях» имеется большое количество ценных исторических материалов, имеющих отношение к «школе русского языка», «отряду русских в сто человек», «Российской духовной миссии» и «три закрытия для торговли Кяхты». Второй вид - это книги, написанные по древней официальной истории Китая, как-то: Юань ши (История династии Юань) - сер. Эршиуши (Двадцать пять династийных историй); Минши лу. Лунцин. Ваньли. Цзяцин чао (Ис

1 Подробно об этом см.: Чжунго ди и лиши дан аньгуань: «Маньвэнь

Юечже дан» (Помесячные доклады сановников на маньчжурском языке), «Чжун

Э гуаньси дан» (Архивные материалы о китайско-российских отношениях); Чжунго Хэйлунцзяншэн Данъаньгуань: «Хэйлунцзян Цзянцзюнь Ямэньдан» (архивные материалы из Управления воеводы провинции Хэйлунцзян). торические хроники династии Мин. Периоды правления: Лунцин, Ваньли, Цзяцин); Циншилу. Сунъчжи, Каньси, Юньчжэн, Цяньлун, Цзяцин, Даогу-ан чао (Исторические хроники династии Цин. Периода правления: Суньчжи, Каньси, Юньчжэн, Цяньлун, Цзяцин, Даогуан); Дацин люйли (Законы и постановления цинской династии). Б.м., 1870; Дацин тун чжи (Всеобщее описание [империи] Великая Цин); Да Цин хуйдянь шили (Полное собрание документов о важнейших событиях Великой Цин); Кансичао ханьвэнь чжупи цзочжэ хуйбянь (Доклады чиновников с резолюцией императора Канси). В 8-ми тт. Пекин, 1985; Лифаньюань цзэли. (Уложение Палаты внешних сношений династии Цин). Б.м. б.г.; Цзян Лянци. Дунхуа лу (История династии Цин). Пекин, 1980; Цин Цзюньцзичу даньань мулу (Каталог архива Военного Совета - Цзюньцзичу цинской империи). Пекин, Б.г.; Цин шигао. (Материалы для истории династии Цин). Б.м. 1942; Цинчао вэньсянь тункао. Сы и као (Исследование документов династии Цин. Исследование иноземцев). Б.м., б.г.; Чру бань и у шимо. Даогуанчао, Сяньфэн чао, Тунчжичао (Материалы по истории внешних сношений Китая. 1821 - 1825). Б.м., 1857 - 1881.

Третий вид - это труды частных лиц эпохи Цин, из них сравнительно важными являются Си Цин. Хэйлунцзян вайцзи (Дополнительные записи о провинции Хэйлунцзян); Сун Юнь. Суйфу цзилюэ (Краткие описания умиротворения); Сюй Цзунлян. Хэйлунцзян шулюэ (Семь работ цин-ских авторов о провинции Хэйлунцзян). Харбин, 1985; Тулишэнь. Июйлу (Записки о путешествии на край света); Фан Шицзи. Лунша цзилюэ (Краткое описание Хэйлунцзяна); Чоу Э гуйцзянь (Сборник материалов по истории, экономике, военному делу и внешней политике России на Дальнем Востоке). Тайбэй, 1966 -1973; Яо И. Каи ю цзисин (Записки о путешествии по западной области), Тайбэй, 1969; Bouvet J. (1656 - 1730) Канси Хуацди (Император Канси. Докладная записка французского миссионера императору Людовику XIV), Харбин, 1981; Вэй Юань. Хайго тучжи (Описание иноземных стран); Линь Цззсюй. Сычжоу чжи (Описание иноземных стран), б.м., б.г.; Линь Цзэсюй. Элосыго цзунвди (Основные сведения о Российском государстве), б.м., б.п; Ци Юньши. Синьцзян яолюэ (Важнейшие сведения о Синьцзяне), Тайбэй, 1968; Чжан My. Мэнгу юму цзи (Запсики о скотоводах-кочевниках Монголии). Тайбэй, 1968; Юй Чжэнсе. Куйсы лэйгао (Наброски о 1713 г.), б.м., 1843; Хэ Цютао. Шофан бэйшэн (Полное описание северной границы), б.м., предисловие 1860.

Сейчас из архивных документов о китайско-российских отношений опубликованы такие важнейшие сборники исторических материалов на китайском языке, как «Сборник исторических материалов о китайско-российских отношениях из архива Цинской эпохи» (книги 1-я и 3-я), в него включено много важных документов о развитии культурных связей между Китаем и Россией в ранний период, о которых раньше не было известно, и т.д.2

Исторические материалы в архивах на русском языке, имеющие отношение к данной проблеме хранятся в основном в Архиве внешней политики России, Центральном государственном историческом архиве Российской Федерации, Хранилище архивных дел востоковедов Санкт-Петербургского филиала Института востоковедения Российской Академии наук, а также в раде местных исторических архивах городов Сибири и Дальнего Востока. При исследовании данной проблемы были использованы опубликованные сборники исторических материалов из архивов на русском языке, в том числе важнейшие из них, вышедшие в свет при участии ответственного редактора, академика СЛ. Тихвинского, «Руссю-китайские отношения в XVII в. Материалы и документы» (тома 1, 2); «Руссю-китайские отношения в XVIII в. Материалы и документы» (тома 1, 2); «Руссю-китайские отношения в XIX в. Материалы и документы» (т. 1); «Русско-китайские отношения. 1689 -1916. Официальные документы» (М., 1958). Такие издания на русском языке, имеющие характер исторических материалов, как, например, «Записки о русском посольстве в Китай (1692 - 1695)» (автор Идее Избрант), «Дипломатическое собрание дел между Российским и Китайским государствами с 1619 по 1792 год» Н.Н. Бантыш-Каменского, «Поездка в Забайкальский край» Василия Паршина, «Записки о путешествии по реке Амур» (автор Марк), «Записки о путешест2

См.: Чжунго ди и лиши дань аныуань: «Циндай Чжун Э гуаньси данъ-ань шиляо сюаньбянь» (Избранные материалы по истории китайско-российских отношений в период династии Цин), т.1, 3. П. 1981; Ван Теяй. «Чжунвай цзю юэчжан хуйбянь» (Международные договора и соглашения старого Китая), тт. 1

3. П., 1957; Гугун эвэнь шиляо (Архивные материалы на русском языке из бывшего Пекинского Императорского дворца. Письма, полученные из России в годы царствования Канси и Цяньлун), П., 1936; Лиши яньзю бяньцзибу. Гугун Эвэнь шиляо (Источники из дворца Гугун на русском языке). Пекин, 1964; Цин Цзюнь-цзичу данъань мулу (Каталог архива Военного Совета - Цзюньцзичу цинской империи). Пекин, Б.г.; Циндай вайцзяо шиляо. Цзяцин. Даогуан чао (Материалы по истории международных отношений Китая при Цинской династии. Периоды правления Цзяцин и Даогуан). П., 1932; Цинши бяньнянь (История династии Цин.). П., 1988; Чжан Синлан. Чжун Си цзяотун шиляо хуйбянь (Сборник материалов по истории отношений Китая с Западом). П., 1977; Чжун Э бяньцзе тяоюе чжи. Э вэнь хань и бэнь (Сборник договоров по границам между Китаем и Россией). Пекин, 1973; Чоу бань и у шимо. Даогуанчао, Сяньфэн чао, Тунчжичао (Материалы по истории внешних сношений Китая. 1821 - 1825). Б.м., 1857— 1881; вии по Амуру и Восточной Сибири» (автор А. Мичи) и др. также рассматривались автором в качестве важных исторических материалов3.

Степень научной разработанности проблемы. Несмотря на то, что культурные связи в период до середины XIX в. в истории развития китайско-российских отношений занимали важное место, не допускающее их игнорирование, однако вплоть до нынешнего времени, будь-то в Китае или в России эта проблема все еще не получила достаточного исследования. Китайские ученые-историки в прошлом делали упор на изучение политических и дипломатических отношений между Китаем и Россией, а исследованием культурных связей почти никто не занимался. В последние годы китайские ученые начали уделять внимание изучению проблемы китайско-российских культурных отношений, вышло в свет несколько очень примечательных специальных статей, авторы которых были: Гэ Баоцюань, Ван Чэнли, Гэн Лунмин, Ли Минбинь, Лу Люйжэнь, Лю Сюаньмин, Пань Чжунгуй, Хао Чжэньхуа, Цай Хуншэн, Цзян Вэньци, Ляо Хунцзюнь, Чэнь Фугуан и др.4 Но только эти статьи из-за своего ог

См.: Марк. Хэйлунцзян люсин цзи (Записки о путешествии по Амуру), П., 1977; Полное собрание русских летописей, том 6, Санкт-Петербург, 1853; Русско-китайские отношения в XVII в. Материалы и документы. Т. 1, 2. .М., 1969, 1972; Русско-китайские отношения в XVIII в. Материалы и документы. Т. 1, 2. .М., 1978, 1990; Избранг Идее, Адам Брант. «Записки о русском посольстве в Китай (1692 - 1695)», М., 1967; Никитин Афанасий. «Хождение за три моря. 1466 - 1472 гг.», М.-Л., 1948; Мичи Александр. «Путешествие по Амуру и Восточной Сибири», Спб. — М., 1868; Бантыш-Каменский Н.Н. Дипломатическое собрание дел между российским и китайским государствами с 1619 по 1792 гг., Казань, 1882.

4 См.: Ван Чэнли. Ляо, Цзинь, Цзедань, Нюйчжэнь ши ивэньцзи (Собрание переводов материалов по истории Ляо, Цзинь, народностей кидань, нюйчжэнь), Чанчунь, 1990; Гэ Баоцюань. Тань Чжун Э вэньцзы чжицзяо (К вопросу о культурных связях между Китаем и Россией). - в сб.-ке «Чжун вай вэньхуа цзао-люши» (История культурных связей Китая с иностранными государствами). Чжэнчжоу. 1987; Гэн Лунмин. Чжунго вэньхуа юй шицзе (Китайская культура и мир), Шанхай, 1992; Ли Минбинь. Чжунго вэньеюэ цзай Эго дэ чуаньбо (Распространение китайской литературы в России). - «Бэйцзин дасюэ сюэбао», 1990, № 4; Лу Люйжэнь. Ваймэнгу цзяньвэнь цзилюэ (Краткое описание путешествия по Внешней Монголии). - «Вэныпи чжиляо сюаньцзи», № 63, Пекин. 1965; Лю Сю-аньминь. Чжун Э цзаоци мао и као (Исследование ранней торговли между Китаем и Россией). — «Яньцзин сюебао», № 25, Пекин, 1984; Пань Чжунгуй. Ленингэлэ цан цаобао хунлоумэн каосо (Исследование рукописи романа «Хунлоумэн», хранящейся в Ленинграде). Гонконг, 1992; Сулянь цан Чжунго няньхуа (Китайские народные картины в СССР). Пекин, 1992; Хао Чжэньхуа. Лянфэн Минчао хуанди раниченного объема не могли всесторонне обрисовать общий процесс китайско-российского культурного обмена. Хотя кроме этого также имеется несколько специальных трудов, посвященных по своему содержанию китайско-российскому культурному обмену, авторы которых, как-то: Пэн Мин, Ли Минбинь, Ван Силун, Гу Чаншэн, Дай И, Линь Цзюнь, Лю Ич-жэнь, Мэн Сяньчжан, Фэн Цзюньхао, Фэн Эркан, Цзу Цзин, Цюй Сяомяо, Чжан Суй, Чэнь Фугуан и др.5, но то, что они описывают, является лишь чжи Эго шахуан гошу чжэнвэй бянь (Исследование аутентичности двух грамот, направленных Минским императором русскому царю). - «Шицзе лиши», 1986, №1; Цай Хуншэн. Шандуйча каоши (Исследования привозимого торговыми караванами чая). - «Лиши яньцзю», 1982, № 4; Цзу Цзин. Ян цзяо шикань Чжунго чаотин (Китайский двор в глазах иноземных миссионеров), Шанхай, 1995; Цзян Вэныщ, Ляо Хун Цзюнь. Чжунго вэньхуа юй Эго (Китайская культура и Россия). — «Чжунго вэньхуа юй шицзе», Шанхай, 1992; Чэнь Фугуан. Шиба шицзичу Цин-тин цзиньгун чжуньгээр цицзянь ди и цы дао Эшу цзи Эцзин дэ Чжунго шицзе (Первое китайское посольство начала 18 в. цинского двора, которое во время похода против чжунгар достигло российских земель и российской столицы). -«Юньнань дасюэбао», 1957, № 2.

5 См.: Ван Силун. Чжун Э гуанси шилюэ (Краткая история китайско-российских связей), Ланьчжоу, 1995; Гу Чаншэн. Чуаньцзяоши юй цзиньдай Чжунго (Миссионеры в Китае в новое время). Шанхай. 1951; Дай И. 1689 нянь дэ Чжун Э нибуцу тяоюе (Нерчинский договор между Китаем и Россией в 1689 г.). Пекин, 1977; Ли Минбинь «Чжунго вэньсюэ цзай Э Су» (Китайская литература в России и Советском Союзе), Гуанчжоу, 1990; Линь Цзюнь. Чжун Су гуаньси (Китайско-советские отношения. 1689 - 1989). Харбин, 1990; Лю Ичжэнь. Чжун Э якэса чжань чжэньши (История албазинской войны между Китаем и Россией). Харбин, 1991; Мэн Сяньчжан. Чжун Су цзинцзи маои ши (История торгово-экономических отношений между Китаем и СССР). Харбин, 1992; Мэнгу тун-чжисядэ Эго шилюэ (Из истории России периода монгольского владычества). Пекин, 1958; Пэн Мин, Чжун Су юиши (История дружбы между Китаем и СССР). Пекин, 1957; Фэн Цзюньхао. Чжунвай вэньмин цзяолю шихуа (История цивили-зационных связей между Китаем и зарубежными странами), Пекин, 1994; Фэн Эркан. Юнчжэн чжуань (Биография цинского императора Юнчжэна, 1723 -1736), П., 1985; Цзу Цзин. Ян цзяо шикань Чжунго чаотин (Китайский двор в глазах иноземных миссионеров), Шанхай, 1995; Цюй Сяомяо. Шаньси ваймаочжи (Описание внешней торговли провинции Шаньси). Тайюань, 1984; Чжан Суй. Дунчжэн цзяо юй дунчжэн цзян цзай Чжунго (Православие и православие России), Шанхай, 1988; Чжунвай вэньхуа цзяолю ши (История культурных связей Китая с зарубежными странами), Чжэнчжоу, 1987; Чжунго иньшуашу дэ фамин юй тадэ сичжань (Изобретение книгопечатания в Китае и его распространение на Западе), Шанхай, 1957; Чэнь Фугуан. Ю Цин идай чжи Чжун Э гуаньси (Отношения между Китаем и Россией в период Цин), Куньмин, 1947; Ша Э юй дунбэй одной из сторон китайско-российских культурных отношений, им не достает комплексности и систематичности исследования. Недавно Ли Мин-бинь издал свою новую работу «Описание культурных связей между Китаем, Россией и СССР»6; этот труд в настоящее время является самым новым результатом в области исследования данной проблемы, но в этой книге сделано лишь предельно краткое описание культурного обмена между Китаем и Россией в ранний период (до середины XIX в.).

Российские ученые сосредоточили свою исследовательскую работу в сфере истории культурного обмена между Китаем и Россией в ранний период главным образом на вопросах о деятельности Российской духовной миссии в Пекине и истории развития китаеведения в России. Их представительными трудами являются «История российской духовной миссии в Китае. Сборник статей» (М., 1997 г.), вышедший под редакцией C.JI. Тихвинского и др., и «Очерк истории русского китаеведения» (М., 1977 г.), автор П.Е. Скачков. Кроме того, опубликовано еще много статей, специально посвященных исследованию связей между Китаем и Россией в области медицины, изобразительного искусства, языкознания, литературы и др., например, П.Е. Скачков «Русские врачи при Российской духовной миссии в Пекине» (М., 1958 г.), М.П. Волкова «Первый учебник русского языка для китайских учащихся» (1963 г.); Н.Ф. Демидова, B.C. Мясников «О датировке грамот императоров минской династии царю Михаилу Федоровичу» («Проблемы востоковедения», 1960, №1); А.М. Кречето-ва «Из истории торговых отношений России и Китая в XVII - XVIII вв.» (Труды государственного Эрмитажа, т.2, М.-Л., 1958) и др. До 1917 г. русские ученые Карамзин Н.М., Корсак А., Покровский Ф.И., Радищев A.M., Субботин А.П., Трусевич X., и др. в своих работах затронули некоторые аспекты китайско-российских культурных связей7. Советские историки

Политика царской России в северо-восточном Китае в 1643 - 1917 г.). Чанчуань, 1985,

6 Ли Минбинь. Чжунго юй Э Су вэньхуа цзяолю чжи (Описание культурных связей между Китаем, Россией, СССР). Гуанчжоу, 1998 <

7 Карамзин Н.М. История государства Российского, т. IV, Спб., 1851; Карамзин Н.М. История государства Российского, тт.VIII, IX, Спб., 1817, 1821; Корсак А. Историко-статистическое обозрение торговых отношений России с Китаем. Казань, 1857; Корсак А. Историко-статистическое обозрение торговых отношений России с Китаем. Казань, 1857; Покровский Ф.И. Путешествие в Монголию и Китай сибирского казака Ивана Петлина в 1618 году (Мнимое путешествие атаманов Ивана Петрова и Бурнаша Ялычева в 1957 году), Спб., 1914; Радищев А.Н. Письмо о китайском торге (1792 г.). — «Полное собрание сочинений», т.Н. М., 1907; Субботин А.П. Чай и чайная торговля в России и других государст

Бунашв Е.В., Вилков О.Н., Златкин И.Я., Кабанов П.И., Конрад Н.И., Силин Е.П., Сладковский М.И., Яковлева П.Т. и др. способствовали развитию исследований истории культурных связей между Китаем и Россией8.

Известные российские ученые-китаеведы B.C. Мясников, БЛ. Рифтин, Г.В. Мелихов, А.Н. Хохлов и др. являются авторами специальных работ, в которых затрагиваются вопросы культурных отношений между Китаем и Россией в ранний период9. Однако, до сегодняшнего дня на русском языке все еще нет специальных научных трудов, в котором бы всесторонне рассказывалось об истории китайско-российских культурных отношений. В 70-е гг. в Советском Союзе была издана книга под названием «Советско-китайские культурные связи. Исторический очерк» (автор А.С. Цветко, М., 1974 г.), но этот труд имеет явно полемический характер, большая часть книги посвящена критике маоизма, в книге мало места отведено содержательной части, действительно излагающей процесс развах. Спб., 1892; Трусевич X. Посольство и торговые отношения России с Китаем (до XIX века), М., 1882.

8 Бунаков Е.В. Из истории русско-китайских отношений в первой половине XIX в. - «Советское востоковедение», 1956, № 2; Вилков О.Н. Китайские товары на Тобольском рынке в XVIII в. - «История СССР», 1958, №1; Златкин И .Я. История Джунгарского ханства (1635 - 1758). М., 1962; Кабанов П.И. Амурский вопрос. Благовещенск, 1959; Конрад Н.И. Запад и Восток. М., 1972; Сладковский М. И. История торгово-экономических отношений народов России с Китаем (до 1917 г.), М., 1974; Сладковский М. И. Китай: основные проблемы истории, экономики, идеологии. М., 1978 Страны и народы Востока Вып. 17. М., 1975; Формирование гуманистических традиций отечественного востоковедения (до 1917 г.) М., 1984; Яковлева П.Т. Первый русско-китайский договор 1689г., М. 1958.

9 Тихвинский С, Л. История Китая и современность. М., 1976; Демидова Н.Ф., Мясников B.C. Первые русские дипломаты в Китае, М., 1966; «И не распалась связь времен . К 100-летию со дня рождения П.Е. Скачкова» .М. 1993; Мясников B.C. Империя Цин и Русское государство в XVII в. . М., 1980; Мясников B.C. Новые документы о поездке в Китай Ивана Петлина. - «Советское востоковедение», 1958, № 1; Мясников B.C. Становление связей русского государства с Китаем. - сб. «Русско-китайские отношения в XVII в.», т.1. М., 1969; Мясников B.C. Формирование и развитие советского китаеведения. - «Проблемы Дальнего Востока», 1974, •№> 2; Мелихов Г.В. Маньчжуры на Северо-востоке Китая (XVII в.), М. , 1974; Православие на Дальнем Востоке: 275-легие Российской духовной миссии в Китае. Сб. ст. Спб., 1993; Редкие китайские народные картины из советских собраний, сост. и вступ. Ст. Б.Л. Рифтин и др., Л., П., 1991; Хохлов А.Н. Кяхтинская торговля и ее место в политике России и Китая (20-е годы XVIII в. - 50-е гг. XIX в.). - Документы опровергают. Против фальсификации истории русско-китайских отношений. М., 1982. вития культурных отношений между двумя государствами, и в особенности в книге почти ничего не говорится об истории культурных отношений между Китаем и Россией в ранний период.

Серьезному анализу проблематика ранних культурных связей между Китаем и Россией была подвергнута не только в китайской и российской историографии, но и в западно-европейской, американской и японской. Хотя до сих пор в западной историографии пока еще не появилось систематической специальной монографии по теме ранних китайско-российских культурных связей, но этот вопрос был затронут во многих работах. Из них выделим монографии Казна Г. (Cahen G.), Фоуста С.М. (Foust С.М.), Кокса В. (Сохе W.) и др.10

Научная новизна. Автор предпринял попытку дать систематическое изложение истории культурных отношений между Китаем и Россией в ранний период. Для этого автор исследовал весь процесс формирования китайско-российских культурных отношений и их начальное развитие, изучил предпосылки формирования этих отношений и этапы их развития. Автор использовал исторические материалы и документы двух видов - на китайском и на русском языке (в том числе впервые были использованы соответствующие материалы из «Помесячных докладов сановников на маньчжурском языке», хранящиеся в Китайском 1-м доме исторических архивов). Автор подробно изложил историю культурных контактов между Китаем и Россией в эпоху династий Юань и Мин, историю противоречий из-за церемониального протокола в дипломатических отношениях между Китаем и Россией в начальный период династии Цин, учреждения «Отряда русских в сто человек», создания «Школы русского языка», исследовал вопрос о вкладе русских торговых караванов и кяхтинской торговли в развитие китайско-российских культурных отношений, о деятельности Российской духовной миссии в Пекине и о становлении российского китаеведения, о «китайском буме» в России XVIII в., о визиге первого китайского посольства в столицу России и о культурных связях между Китаем и Россией в ранний период в сфере музыки, изобразительного искусства, медицинской науки и др. Все эти темы в прошлом изучались очень мало, из них многие до сих пор представляют собой белые пятна в научно-исследовательских работах.

Одновременно, автор впервые в Китае предложил новые взгляды на некоторые спорные исторические проблемы, например, о подлинности

10 Cahen G. Some Early Russo-Chinese Relations. Shanghai, 1939; Coxe W. The Russian discoveries between Asia and America. Ann arbor, University, 1966; Foust C.M. Muscovite and Mandarin. 1727 - 1805. Chaprl Hill, 1969. государственного послания китайского императора династии Мин российскому царю, о периодизации ранней истории культурных отношений между Китаем и Россией, о причине обмена книгами между правительствами двух стран в 1844 - 1845 гг., о характере китайско-российских отношений до середине XIX в. и др.

Автор при исследовании процесса развития культурных отношений между Китаем и Россией в ранний период обращает пристальное внимание на то, что он протекал при наличии определенных предпосылок и в исторических условиях, которые и обусловили особенности развития культурных отношений между двумя государствами. Поэтому в данном исследовании затрагиваются вопросы взаимодействия культурных, экономических и политических аспектов в отношениях между двумя странами, а также вопросы роли «Нерчинского» и «Кяхтинского договора» в истории развития культурных связей между Китаем и Россией и др. Это первое комплексное исследование по теме диссертации в виде научного доклада.

Практическая значимость и апробация результатов исследования. Результаты исследования имеют важное значение для понимания процессов, происходивших в истории китайско-российских отношений в период до середины XIX в., особенностей культурных связей между Китаем и Россией. Выводы диссертации в виде научного доклада и содержащейся в ней фактический материал могут быть использованы при написании обобщающих трудов по истории китайско-российских отношений.

Автор, занимаясь много лет историей китайско-российских отношений, опубликовал шесть монографий (в том числе три в соавторстве), выполнил переводы двух книг, участвовал в составлении сборника материалов по этой теме, а также написал 35 статей. Среди них о культурных связях между Китаем и Россией до середины XIX в. опубликованы четыре монографии (в том числе в соавторстве), два сборника материалов и 15 статей. В частности монография «История культурных связей Китая с Россией до 1949 г.» (в соавторстве, Харбин, 1999) была выполнена по государственному заказу для Палаты общественных наук КНР от 1993 г. Она была написана к 1996 г. Это первая в КНР монография по теме истории китайско-российских культурных связей. Автору данной дис-сретационной работы принадлежат три первые главы. Монография «Исследование кяхтинской торговли во время правления династии Нин» (Харбин, 1999) также создана по государственному заказу. В ней освещены некоторые вопросы культурных связей между Китаем и Россией, которые протекали через Маймайчэн-Кяхту. Монография «Исследование истории раннего этапа китайско-российских отношений» (Харбин, 1999) является одной из важнейших работ автора. В ней впервые всесторонне прослежен процесс развития дипломатических, экономических, культурных отношений между Китаем и Россией в период до середины XIX в. Монография «История торгово-экономических отношений Китая с СССР, 1689 - 1989» (в соавторстве, Харбин, 1992) по преимуществу была посвящена процессу развития торгово-экономических отношений между Китаем и Россией, одновременно, в ней уделено немалое внимание ранним культурным связям между двумя странами. За данную книгу, первые четыре главы которой написал автор, была присуждена специальная книжная премия КНР от 1992 г. и премия за исследование в области общественных наук провинции Хэйлунпзян от 1994 г.

Основные положения и выводы, представленные в диссертации в виде научного доклада, докладывались на ежегодных научных конференциях Академии общественных наук провинции Хэйлунцзян КНР (1995 - 1999) и на Ломоносовских чтениях в ИСАА при МГУ в РФ (2000г.)

Диссертация в виде научного доклада была обсуждена и рекомендована к защите на заседании Кафедры Истории Китая ИСАА при МГУ 28 июня 2000 г.

ОСНОВНЫЕ ПРОБЛЕМЫ, ИССЛЕДОВАННЫЕ В ОПУБЛИКОВАННЫХ РАБОТАХ

1. Первые контакты между традиционными культурами Китая и России (XIII в. - 80-е гг. XVII в.)

1.1. Краткий отрезок истории соприкосновения между культурами Китая и России в период правления династии Юань (1279 -1368 гг.)

Говоря о культуре в широком смысле слова, или же говоря о культуре в узком смысле слова, все равно культурные связи между двумя государствами - Китаем и Россией уже насчитывают чрезвычайно длительную историю. Современные археологические находки свидетельствуют о том, что культурные связи между двумя государствами - Китаем и Россией уже с прошлого тысячелетия имеют историю отношений. Еще в X в. нашей эры китайские шелковые ткани и другая продукция привозились в Россию центрально-азиатскими купцами11. После XIII века пути проникновения на Запад китайской продукции стали еще более свободными; об

11 М.И. Сладковский, «История торгово-экономических отношений народов России с Китаем до 1917 г.». Москва. 1974 г., с. 43. наруженная при раскопках в окрестностях Саратова пара - пола халата и рубашка из шелка китайского образца и найденное при раскопках в Бори-согяебске китайское бронзовое зеркало с надписью китайскими иероглифами свидетельствуют о том, что китайские ремесленные изделия, как носители китайской культуры, уже давно проникали в Россию. Но в какое время в конце концов начался непосредственный обмен между традиционными культурами двух государств - Китая и России? По этому вопросу до сегодняшнего дня по-прежнему еще нет твердого мнения.

Автор не согласен с некоторыми китайскими учеными, которые высказывают мнение о том, что «кулыурный обмен между Китаем и Россией начался в период открытия шелкового пути в эпохи Хань и Тан»12. Это мнение базируется на документах, ошибочно излагающих историю России. Б инь Чунь, живший в эпоху Цин, в своем труде пишет, что Россия «до эпохи Тан принадлежала гуннам»; чиновник династии Цин - Чжан Дэи в своей работе «Записи сопровождавшего посольства в Россию и Англию» писал, что «в эпоху Поздняя Хань Доу Сянь совершил карательный поход против гуннов, дошел до моря., и этого достаточно, чтобы увидеть, что в Китае до 1600 г. были люди, которые карательным походам прошли по России». Однако на самом деле Россия никогда не принадлежала гуннам, а в эпоху Поздняя Хань (I - III в. н. э.) единой российской национальной культуры еще не существовало. Самое раннее государство на территории Российской Империи - Древняя Русь (Киевская Русь) было создано только в X в. н. э. При этом, восточная ветвь славянского этноса, создавшая это государство, сформировалась не ранее VI в. н. э.

В соответствии с ныне имеющимися историческими фактами самые ранние контакты между двумя видами культур - китайской и русской начались в период Золотой Орды. В первой половине XIII в. Батый - внук Чингисхана совершил поход на Запад и создал ханское государство - Золотая Орда, в которое входили различные княжества Руси, Нижнее Поволжье со столицей Золотой Орды - городом Сарай-Бату. Создание Золотой Орды открыло путь для обмена в области экономики и культуры между Востоком и Западом, и тем самым появилась возможность для контактов между двумя видами культур - китайской и русской. В 1279 г. в Китае была учреждена династия Юань; между Пекином и Сарай-Бату на пути сообщения появились почтовые станции, предки двух великих наций -китайской и российской, начиная с этого времени, получили возможность непосредственно поддерживать между собой отношения.

12 Цзян Вэньци, Ляо Хунцзюнь «Китайская культура и Россия», напечатанная в книге «Китайская культура и мир», Шанхай, 1992 г., с. 102-103.

Восточная культура ханства Золотая Орда. Монголы стали правителями России; они покончили с административными органами княжеств Руси и подорвали их экономические органы, нанесли огромный удар по развитию их экономики и культуры; одновременно они также принесли в Россию восточную культуру; монгольские войска использовали передовую военную технику ханьцев (китайцев) и Западного царства Ляо, они были оснащены пушками, ружьями-самопалами и другим оружием для осады и штурма городов; большое количество ремесленников, актеров, письмоводителей из внутренних районов Китая сопровождали монгольские войска в их походе на Запад. В пределах границ Золотой Орды не только была создана система почтовых станций китайского образца, но и использовался китайский по форме метод регистрации жителей и сбора налогов. Влияние восточной культуры сказавалось в быту русских феодалов, которые носили восточные наряды, восточные украшения, использовали слова, заимствованые из различных восточных языков.

Путь передачи на Запад китайской полиграфической техники. Россия иод господством монголов, возможно, явилась для последних самой ранней дорогой, по которой китайская полиграфия была передана на Запад, в Европу. В начале династии Юань китайская печатная техника с деревянным шрифтом была заимствована уйгурами на северо-западе, ими был разработан и создан деревянный печатный шрифт уйгурской письменности. Уйгуры в эпоху династии Юань по занимаемому ими положению были выше ханьцев (китайцев); в Золотой Орде также были уйгуры, занимавшие важные должности, они имели с русскими людьми тесные контакты и отношения; посланец Римского папы, получивший в 1245 г. приказ направиться послом в стольный город Монголии Каракорум, говорил, что великий знатный хан Монгольской империи поставил на верительной грамоте, посланной Римскому папе, государственную печать с монгольскими письменами, причем эта печать была выгравирована русским человеком по имени Герасим. Государство Золотая Орда выпустила «деньги, сделанные из кожи и имеющие окраску», они были аналогичны китайским деньгам. Это свидетельствует о том, что в России, находившейся под господством Монголии, уже использовалась китайская полиграфическая техника. Первым, кто сказал, что китайская полиграфия через Россию проникла в Европу, был ученый - знаток европейской истории Павел Иевич. Он издал в 1550 г. книгу «Земная история», которая, как известно, до сих пор является самым ранним документом, упоминающим о проникновении китайской полиграфии в Европу. Павел Иевич был дипломатическим чиновником в Москве, имел тесные отношения с королем Португалии, Римским папой; его слова имеют определенный авторитет.

Контакты между служилыми людьми. Вскоре после создания государства Золотая Орда появился приказ на жалование титула великого князя всея Руси, включая Киевскую Русь, великому князю Владимиро-Суздальской Северо-Восточной Руси Ярославу Всеволодовичу. За это Ярослав Всеволодович в 1243 году послал людей с подарками в стольный город Каракорум для вручения их двору великого хана Монголии в знак признательности. По прошествии трех лет Ярослав Всеволодович имел честь в сопровождении большой свиты лично отправиться в г. Каракорум на аудиенцию к императору. На второй год два сына великого князя Ярослава Всеволодовича еще раз отправились в г. Каракорум на аудиенцию к великому хану. Они в ходе многочисленных поездок в оба конца естественно могли соприкасаться с восточной цивилизацией и, особенно, с китайской культурой северной части страны. Одновременно с этим русские люди также совершали поездки во внутренние земли Китая. Самые ранние записи о русских людях в китайских исторических летописях имеются в «Истории династии Юань». В «Истории династии Юань» в большом количестве содержатся записи о том, что «князья отдали императору Во-руссо циньцзюнь (русских воинов)»13. Эти записи могут свидетельствовать о том, что в то время мевду Пекином и Россией существовали постоянные связи между служащими. Выражение «циньцзюнь» обычно употреблялось в гвардии династии Юань. Правители династии Юань, исходя из целей защиты от не покорившихся ханьцев (китайцев), отбирали в большом количестве из воинственных, отважных национальностей на Северо-Западе воинов для назначения в дворцовую стражу и личную охрану императора. Тогда эти русские военнослужащие стали первой группой русских людей, вступивших на землю Китая. Но вопрос: из каких земель России в конце концов прибыли эти русские солдаты? Как они прибыли? Как и где обосновались? Есть ли среди них те, которые вновь вернулись в Россию? В «Истории династии Юань» записей об этом нет никаких. Есть люди, которые предполагают, что эти русские солдаты возможно были из пленных, захваченных монгольскими войсками в ходе завоевания России, а потом они ханом Золотой Орды в качестве рабов были преподнесены императорскому двору в Пекине. Конечно, нельзя исключать и такую возможность: великий князь Московский или великий князь Тверской для получения высочайшего приказа на управление всей Русью, ублажили монгольских правителей тем, что по своей инициативе послали туда для их войск русских солдат. Так как эти русские воины, проживая в Пекине, испытывали к себе обращение не как с рабами, они

13 «История династии Юань», тома № 3,27,34,35, 36, 120. не только пользовались полной свободой личности, могли заниматься земледелием, рыбной ловлей, охотой, пасти скот, но и часто их жаловали «одеждой и продовольствием», давали деньги. Русские солдаты, стоявшие гарнизоном в Пекине во время династии Юань, хотя и были в определенных условиях посредниками в китайско-российских культурных обменах, однако в истории не осталось в дальнейшем об этом каких-либо материалов.

Обмен товарами. В период монгольского господства кустарная продукция, получаемая из Китая, большими партиями перевозилась в Россию для продажи; Новгород и Сарай-Бату в то время были двумя главными торговыми узлами. Русские князья чрезвычайно любили китайские шелковые ткани; немало было китайских ремесленных мастеров, осевших на постоянное местожительство в пределах Золотой Орды; город Самарканд в Центральной Азии был в то время: важным местом сбора купцов из разных стран и их разъезда оттуда, а также был неминуемым пунктом, через который осуществлялось китайско-российское сообщение. В начале XV в. испанский посол получил приказ отправиться в Самарканд, где он прожил два года. Он писал: «Товары с четырех сторон света собираются в Самарканде, людей чересчур много; русские и татары привозят бамбуковые изделия, ткани, выделанные кожи; из Китая привозят товары из шелка, они необычно красивые и особенно хороши их шелковые ткани и атлас. Китайские товары в Самарканде самые прекрасные и самые доро

14 гие»

Видно, что в период династии Юань между Китаем и Россией уже осуществлялись в определенной степени культурные связи, однако отношения между Китаем и Россией в этот период формировались в условиях монгольской империи, причем культурные связи являлись всего лишь побочным продуктом монгольского потока, размывавшего Европей-ско-Азиатский континент; это и предопределяло то положение, что оба государства в ходе взаимного ознакомления и контактов между собой получали информацию, которая большей частью была неполной и нецелостной. Впрочем, китайско-российское знакомство в период династии Юань все же в определенной степени подготовило условия для того, чтобы позже, в эпоху династии Цин, наладить культурный обмен между Китаем и Россией. Русские люди именно в условиях монгольского господства, по сравнению с западно-европейцами, чаще осуществляли контакты и больше знакомились с восточной культурой. К тому же Китай, благодаря

14 «Сборник исторических материалов об отношениях Китая с Западом», том 1, Пекин, 1977 г., с. 326. политике открытости в эпоху Юань, также стал принимать непрерывный поток визитеров с Запада, китайцы получили возможность познакомится с западной христианской культурой. Тем самым формировалась обстановка, при которой правители династии Мин и начального периода династии Дин, унаследовав узы духовного родства от правителей предыдущей династии, прониклись терпимостью и абсорбировали иностранную культуру, относились с почтительностью к западным миссионерам.

1.2. Ряд путеводных нитей в культурных контактах между Китаем и Россией в период правления династии Мин (1368 -1644 гг.)

В 1368 г. Китай вступил в период правления династии Мин. Одновременно с этим в России также велась борьба за освобождение от монгольского владычества. После Куликовской битвы 1380 г. Золотая Орда могла сохранить право господства над Россией лишь в одной форме. После крушения Монгольской империи на каналах культурных связей между двумя великими нациями - китайской и российской возникли серьезные препятствия, однако, связи не были полностью прерваны.

История появления слова «Китай». Слово «Китай», самое раннее, появилось в русских летописях в конце XIV века. В 1395 г. в «Софийской второй летописи 6903 г.» Московского княжества записано, что в условиях расширения империи Тимура в ходе военных походов среди захваченных Тимуром перечисленных государств и районов впервые появилось слово «Китай»15.

По прошествии полувека русский путешественник Афанасий Никитин в 1466-1472 гг. странствовал по Индии и другим землям; в написанных им путевых записках «Хождение за три моря» он упоминает отдаленное восточное государство Хатай и объясняет, что из Индии можно благополучно достичь то государство, для этого надо 6 месяцев двигаться по суше и лишь 4 месяца- по водному пути. Однако конкретно о положении этого государства в книге имеется только одна фраза: «Там производят фарфоровые изделия, они чрезвычайно дешевые»16. Очевидно, что Хатай - это Китай.

Однако слово «Китай» в русском языке первоначально не имело смысла «государство Китай», а было транскрипцией слова «цидань» -квдани; в 1131 г. VIII потомок основателя династии Ляо - Елюй Даши отправился в Центральную Азию и установил власть государства Западное Ляо, затем сильно расширил территорию и быстро сформировал огромное государство, которое на востоке брало начало от гор Алтая, на

15 «Полное собрание русских летописей», том 6, с. 125. Санкт-Петербург. 1853.

16 А. Никитин. «Хождение за три моря», с. 65, Москва, Ленинград, 1948. западе доходило до района севернее Аральского моря, на севере начиналось от озера Балхаш, на юге доходило до реки Аму-Дарья. Люди Западного Ляо называли себя киданями; вслед за расцветом Западного Ляо ки-дани прославились на всю Центральную Азию. Однако потом название кидани перешло границы Центральной Азии и государства Западное Ляо; люди свои родные земли Западного Ляо также называли «Цидань» — Кидани; и даже после того, как чжурчжэни уничтожили Ляо и на его месте создали империю Цзинь (1115-1234 гг.), они также называли это государство «Кидани». В XIII в. монголы провели свой карательный поход на Запад, название Кидани проникло в Европу; в это время слово Кидани обычно обозначало северную часть Китая, находившегося в состоянии раскола; Северный Китай отличался от южной части Китая, находившегося в то время под управлением династии Южная Сун. Историки того времени и ученые-историки там по-разному использовали слова для названия двух частей Китая - Южного Китая и Северного Китая; Северную часть они называли Китайа, Сатай или Сатайа (Кидани); Южную часть называли Чин, Син, Манзи или Манци (Цинь, Чжина или Маньцзы). Образованный в Юаньскую династию и расколовшийся на южную часть и северную часть Китай вновь воссоединился, поэтому Китай с этого времени имеет два названия. Лишь в 1603 году западный путешественник Обэньду, к своему изумлению обнаружил, что Чина и является именно Сатай, который он ищет. Это положило конец на Западе путанице в названии Китай. С этого времени названием Южного Китая (Чина) начали заменять название Северного Китая (Сатай). Однако в государствах, которые находились на северо-западе от Китая и которые главным образом по сухопутным дорогам имели сношения с Китаем, как, например, Россия, Персия, Греция и др., люди по-прежнему продолжали пользоваться названием со времен государства Западного Ляо, при этом только содержание слова «Кидани», обозначавшего Северный Китай, они расширили на название Китая в целом.

Вопрос о китайских грамотах. Большинство историков в своих суждениях о грамотах императоров династии Мин, направленных российским правителям, нисколько не сомневаются в их подлинности. В вышедшем в свет в 60-е гг. первом томе труда «Руссю-китайские отношения в XVII в. Материалы и документы» (ответственный редактор С.Л. Тихвинский) официально включены переводы на русский язык двух грамот минских императоров, адресованных царям России. Очевидно, что вопрос о подлинности этих двух документов имеет большое значение. Если эти два служебных письма действительно являются грамотами минских императоров русским царям, то это, несомненно, может свидетельствовать в пользу существования тесных контактов между Китаем и Россией в эпоху правления династии Мин.

Однако возникает целый ряд вопросов. Прежде всего, императорские грамоты д. Мин, направленные правителям иноземных государств, как правило, начинались с трех слов «Грамота Великой Мин» (кит. Да-миншу), затем в начале основного текста указывалось, правителю какого государства направлена данная грамота, в конце грамоты обязательно указывался порядковый номер года под тем или иным девизом правления д. Мин, месяц и число. Однако эти две грамоты полностью не соответствуют форме такого рода документов, принятых во время д. Мин.

Далее, рассматривая стиль этих двух грамот, можно заметить, что он начисто лишен духа господствующего в Китае представления о том, что китайский монарх являлся государем, а привители других стран были его иноземными поддаными. Тем не менее, в тексте этой грамоте проявляется даже некоторое самоуничижение. В грамоте не только нет намерения называть другую сторону подданным и требовать дань, наоборот, в ней содержится просьба приезжать в Китай по торговым делам, что в корне противоречит неизменной государственной политике сдерживания торговли, присущей китайскому феодальному правлению.

Более того, на протяжении всей Минской эпохи другого прецедента отправки именно таких грамот не было. В этих двух «грамотах» имеются такие слова: «Сегодня ты преподнес пару рогов оленя, в ответ мы дали тебе шелка и атласа 700 кусков . направили в подарок великому государю 32 нефритовых кубка». Такой способ обмена дарами не соответствуют нормам минского ритуала в межгосударственных отношениях. А рога оленя в Монголии считаются ценным средством для укрепления здоровья, но в Китае это не так. Китайский император вряд ли бы мог за два рога дать ответный подарок в 700 кусков шелка и атласа. Кроме того, в записях об обмене подарками с иностранными государствами в эпоху Мин также нет прецедентов дарения нефритовых кубков. Поэтому анализ содержания двух грамот заставляет усомниться в их аутентичности.

Конечно, мы также не можем утверждать, что две грамоты китайских императоров русским царям в условиях утери Н.Г. Спафарием оригиналов документов на китайском языке не являются таковыми грамотами, однако, что касается вопроса о подлинном содержании тех двух утерянных документов, то об этом русский посол Н.Г. Спафарий, имевший их при себе в тот год, когда их дипломатическая миссия покидала Китай, в «Докладе о посольстве в Китай» уже дал ответ: Н.Г. Спафарий благополучно два документа на китайском языке с другими двумя экземплярами документов на маньчжурском языке вместе привез с собой в Китай; чиновники Лифаньюань (Палата по управлению вассалами) династии Цин легко распознали два документа на маньчжурском языке, одно письмо было последнее время написано во дворе Канси, другое письмо несколько раньше было написано во дворе Шуньчжи. Однако письмоводитель Лифаньюань при этом также не понял при чтении двух других документов, так как они были написаны китайскими иероглифами. Позже чиновник Лифаньюань нашел одного старого письмоводителя - ханьца (китайца) и поручил ему эти два документа на китайском языке перевести на маньчжурский язык; при этом экземпляр копии с оригинала документов был передан сановникам для чтения и изучения на заседании правительства. Одновременно было предписано миссионеру Иезуитского ордена в Пекине Нань Хуайжэнь перевести оригинал документов на латинский язык, и все тексты были переданы Н.Г. Спафарию (текст на латинском языке также был им утерян в пути). Чиновник цинского двора сказал Н.Г. Спафарию, что с того времени, как написаны эти два документа на китайском языке, уже прошло более 260 лет, что они написаны не русскому царю, Минский император Чэнцзу в годы правления Юнлэ опубликовал высочайший указ о милостивом назначении сановников в пограничные районы. Если версия столичных сановников правильна, то вероятнее всего этот вопрос первоначально возник в 1675 г., когда русский посол Н.Г. Спафарий в Тобольске попросил человека перевести этот фрагмент документа с китайского языка. Можно предположить, что так называемый «китайский переводчик» своевольно сфабриковал такого рода две грамоты китайских императоров Минской династии. Итак, что касается этой проблемы, то можно сказать, что выводы российских и китайских ученых расходятся. Известный российский китаист B.C. Мясников считает, что версия цинских сановников на эти две грамоты не является надежной, а большое количество неточностей связано с низким уровнем перевода. Поэтому данная проблема нуждается в дальнейшем исследовании.

Вопрос о посольстве в Китай в период правления Ивана IV. Кто был в первой русской посольской миссии, прибывшей в Пекин? Это является и интересным и сложным вопросом в истории. В 1821 г. известный русский историк Н.М. Карамзин в «Истории государства Российского» отметил, что царь Иван IV очень хотел познать Китай; объявил денежную награду тому, кто откроет торговый путь в Китай; и тогда в 1567 году казачьи атаманы Иван Петров и Бурнаш Ялычев получили приказ отправиться через Сибирь на юг, добраться до столицы Китая; они прибыли в столицу, но из-за того, что у них при себе не было грамот и подарков, они не смогли увидеться с китайским императором. Н.М. Карамзин обладал необычайной эрудицией и строгим научным подходом, в кругах ученых-историков России того времени он пользовался чрезвычайно высоким авторитетом; его взгляды завоевали поддержку очень многих людей, однако открытие Н.М. Карамзина не могло заставить всех людей поверить этому. Еще в 1882 г. русский ученый X. Трусевич подверг сомнению посольскую миссию И. Петрова. После 30-х годов русский историк Ф.И. Покровский заявил, что в истории вовсе не было так называемой посольской поездки И. Петрова, что записи воспоминаний Петрова фактически принадлежат другому человеку. В 50-х, 60-х годах известные ученые-китаисты B.C. Мясников и Н.Ф. Демидова обнаружили в Центральном государственном архиве древних актов СССР два новых документа: один документ был прошением И. Петлина, поданным в Коллегию иностранных дел с ходатайством о награждении его за поездку в Китай; другой документ были извлечением доклада, написанного Коллегией иностранных дел в подтверждение правдивости изложения И. Петлина. Это большое и важное открытие окончательно свидетельствует о том, что так называемые записи воспоминаний Петрова на самом деле были записями Ивана Петлина, ибо в двух документах упоминаются записи о путешествии, которые привез И. Петлин. Таким образом, поездка посольства Петрова в Китай в 1567 г., как говорится, потеряла важную опору и истинность ее заколебалась. Конечно, мы не можем еще утверждать, что во второй половине XVI века абсолютно не могло быть обменов какими-либо дипломатическими миссиями между двумя государствами - Китаем и Россией; основанием этого является тот факт, что Иван IV в то время действительно намеревался послать посольство в Китай, причем тоща легко можно было найти человека из Центральной Азии, который изъявил бы желание стать проводником и переводчиком и который хорошо бы знал дорогу в Китай.

Поездка Ивана Петлина в Китай. О поездке в 1618 г. Ивана Петлина в Китай в архивах документов на русском языке можно найти доказательства, однако в архивах документов на китайском языке нет никаких об этом записей, поэтому некоторые китайские ученые говорят: «Петлин не доехал до Внутренней Монголии, конечно, нечего и говорить о том, что он побывал в Пекине». Их аргументы состоят в следующем: во-первых, в исторических материалах записано, что в эпоху Мин между двумя государствами - Китаем и Россией не было обменов дипломатическими представителями; во-вторых, в мемуарах И. Петлина имеется запись о «Третьей госпоже» («Сань Няньцзы») (а именно: княгине Манчи-Хатун), которая не соответствует историческим фактам. Однако в исторических исследованиях мы часто можем столкнуться с таким положением, когда даже очень авторитетные материалы могут также довольно серьезно расходиться с фактами. Кроме того, в записях Минской династии время смерти Третьей госпожи дается неодинаковое; И. Петлин в своих мемуарах много раз говорит о том, что правителями Внутренней Монголии были Третья госпожа и ее сын, при этом безапелляционно и без сомнения он говорит о том, что лично видел Третью госпожу. Поэтому, основываясь на том, что во время прибытия И. Петлина во Внутреннюю Монголию Третья госпожа уже умерла, утверждать при этом, что записи воспоминаний И. Петлина не соответствуют историческим фактам, такие действия не могут заставить людей поверить в это. Кроме того, архивные материалы о поездке в Китай и возвращении посла И. Петлина могут представлять собой сильные косвенные доказательства. В 1619 году Алтын-хан о поездке посла И. Петлина в Китай направил письмо русскому царю, в котором ясно писал: «Посол Вашего Величества, Государь, Петлин из Сибири прибыл на место ко мне, попросил отправить его в Китай; ради Вас, Ваше Величество, Великий государь, я уже дал возможность направиться этим людям в Китай, при этом приказал моим служилым людям охранять их по пути в Китай: они уже людей Вашего Величества сопроводили в безопасности до Китая, а потом охраняли их безопасность при возвращении к месту моего пребывания»17 . Эта грамота Алтын-хана была доставлена в царский двор в Москву лично дипломатическими послами Алтын-хана, которые сопровождали И. Петлина во время его возвращения на Родину. Оригинал грамоты написан на монгольском языке, сохранившиеся до сегодняшнего дня два экземпляра грамоты в переводе на русский язык имеют несущественные различия; можно считать, что перевод верен оригиналу. Земли подвластные Алтын-хану простирались на верхнее течение реки Енисей и район озера Убсу-Нур, поддерживали с внутренними районами Китая долгосрочные экономические и культурные связи; Алтын-хан и ему подвластные люди хорошо знали доргау, ведущую в Пекин; И. Петлин при поддержке Алтын-хана успешно добрался до Пекина, чему можно и нужно верить.

Вне зависимости от того, действительно побывал И. Петлин в Пекине или нет, его записи о хождении в Пекин вполне могут считаться самьм ранним фактическим докладом, имеющим отношение к Китаю. Путешествие И. Петлина в Китай вызвало огромную сенсацию в России. Его записи в основном соответствовали социальной обстановке в Китае в эпоху Мин, они тем самым сыграли большую роль в активизации в России стремления к познанию Китая.

17 «Русско-китайские отношения в XVII в.», том I, с. 78. Москва, 1969.

1.3. Сближение и противоречия в сфере культуры между Китаем и Россией в первые годы правления династии Цин (1644-1689 гг.)

В 1644 г. Китай вступил в период правления династии Цин. В середине XVII в. границы в восточной части России были отодвинуты до Охотского моря; два государства - Китай и Россия стали соседями; культурные контакты подготовили еще более благоприятные условия; с середины XVII века до заключения Нерчинского договора 1689 года было поочередно более 10 русских посольств или торговых караванов, приезжавших в Пекин; в исторических летописях династии Цин имеются записи о русской культуре, которая была привезена с собой этими русскими посольствами, как, например, говорят, что их календарь «не исчисляется от начала новой династии», «этикет в их государстве состоит в том, чтобы снять головной убор, стать на колено», «стоя, выражать уважение, не падать ниц» и др.18. Русские люди, приезжавшие в Китай, все увиденное и услышанное ими о китайской культуре также записывали в «докладах о поездке послом» или записях о путешествии и с этими материалами они возвращались в Россию. Обмен материальными предметами культуры между народами Китая и России также начал оживляться. Национальные меньшинства Китая в бассейне реки Хэйлунвдян (Амур) постоянно проводили с русскими казаками торговлю товарами в небольших количествах; китайский чай в первой половине XVII века проник в Россию; хлопчатобумажные ткани, шелк и атлас, фарфор и др. товары начали большими партиями ввозиться в Россию; русские зеркала, дробовики (ружья), товары из кожи и др. также привозились во внутренние районы Китая.

Среди русских людей, приезжавших во внутренние районы Китая, были поездки в Китай посольств Ф.И. Байкова и Н.Г. Спафария, которые сыграли важную стимулирующую роль в деле развития культурных отношений между Китаем и Россией. Ф.И. Байков подробно описал носимую китайцами одежду и украшения, городские постройки, религиозные обряды, оружие, церемониал в императорском дворце и т.д.; знакомство и познание русскими людьми Китая ко времени посольства Ф.И. Байкова, как первоначальный этап, можно было считать в основном закончившимся. Н.Г. Спафарий был первым российским человеком, который описал народный дом Китая. По возвращении из Китая в Россию он представил в Коллегию иностранных дел подробный доклад о поездке в качестве посла в Китай, потом также написал рукопись двух трудов и нарисовал два чертежа географических атласов; из них рукопись «Описание

18

Избранные материалы по истории китайско-российских отношений в период династии Цин», ч. 1, с. 77.

Китайского государства» в 1678 г. вышла в свет в виде книги, в ней было всего 59 глав. Позже эта рукопись была переведена на многие европейские языки; книга широко была распространена во всех государствах Европы. Экземпляров XVII и XVIII веков имеется больше нескольких десятков видов издания.

В середине XVn века два государства - Китай и Россия, как раз только что ставшие соседями, имели намерение продолжать познавать друг друга, однако проблема церемониала стала большим препятствием для сношений между Китаем и Россией в ранний период. Борьба за церемониал была главной причиной неуспешных действий дипломатии Китая и России в ранний период. «Церемонии» в древнем Китае не только сводились, как говорят сегодня люди, «к знанию грамоты и постижению церемониала», «сердечности и гостеприимству», они еще включают правила сложной, мелочной, запутанной системы церемониала. Ядром древней культуры Китая была система церемониала; церемонии представляют собой самую глубинную часть традиционной культуры Китая.

В древнем Китае церемониал мог играть важную регулирующую роль в политическом, административном управлении обществом и его повседневной жизни и обладал действенной силой закона. В какие одежды одеваться людям, какие обращения использовать, какие церемонии исполнять, все это имело твердый узаконенный стиль, а не было обычным вопросом нравов и обычаев. Идеи верховенства самодержавной императорской власти в идеологии обществ двух государств - России и Китая в XVII в. занимали главенствующее контролирующее место; такое положение привело к тому, что в начальный период налаживания взаимных отношений между правительствами двух стран - Китая и России каждая из сторон занимала взаимно неуступчивую позицию. В связи с тем, что два государства принадлежали по отдельности к неодинаковым культурным формациям, их нравы и обычаи, моральные нормы, критерии ведения межгосударственных отношений также были неодинаковыми. Таким образом, в ходе самых первых контактов нельзя было избежать возникновения столкновений из-за разных культур и обычаев и споров из-за необходимости соблюдения порядка исполнения той или иной церемонии.

В 1654 г., когда в Пекин прибыл передовой отряд посольства Ф.И. Байкова, он был радушно встречен цинским правительством. Глава передового отряда Петр Ярыжкин по китайскому обычаю совершил обычный порядок церемонии для гостя, и хотя он не имел при себе верительной грамоты, император Шуньчжи все же приказал в ответ на его церемониал преподнести ему большой подарок и дал грамоту на их возвращение. В исторической летописи династии Цин об этом факте имеется подробная запись19. П. Ярыжкин и другие с ним люди, можно сказать, были самыми первыми русскими, кто вступил в контакт с культурой, имевшей отношение к системе древнего церемониала Китая; во время их хождения в Пекин не возникали споры. Однако, П. Ярыжкин, покинув Пекин, имел при себе высочайшее повеление императора Шуньчжи; на обратном пути он пошел по ответвлению дороги и не смог встретиться с большим отрядом людей и коней посольства Ф.И. Байкова. У Ф.И. Бажова в его положении, когда до него не было прецедента невыполнения воли царя, он в соответствии с директивой царского правительства отказался выполнить китайский церемониал, в результате находился в Пекине всего полгода и не смог успешно выполнить дипломатическую миссию.

Спустя 20 лет, посольство Н.Е Спафария отправилось в Китай и между ним и Китайским императорским двором вновь возник спор из-за церемониала; хотя в конце концов он был удостоен церемониальной встречи со стороны Цинского правительства, однако он не получил, как посол П. Ярыжкин в 1655 г. «высочайшее повеление» императора. До заключения Нерчинского договора борьба за церемониал в дипломатических отношениях между Китаем и Россией отражала столкновения в сфере культуры между цинским Китаем, обращавшим серьезное внимание культуре проведения системы церемоний, и Россией, культура которой не имела системы церемониала. Это создавало определенные трудности в налаживании сношений между двумя государствами - Китаем и Россией в начальный период, однако это и способствовало также процессу ускорения взаимопонимания между правительствами двух государств; это объективно сыграло определенную стимулирующую роль в последующем обмене между традиционными культурами двух государств — Китая и России.

2. Установление и развитие китайско-российских культурных связей (1689 -1727 гг.)

2.1. Место «Нерчинского договора» в истории китайско-российских культурных связей.

Нерчинский договор» стал важной вехой в истории развития китайско-российских отношений. Он не только в основном урегулировал китайско-российские политические и экономические отношения в то время, но и оказал глубокое далеко идущее влияние на культурный обмен между Китаем и Россией.

19

Историческая хроника династии Цин», том 135; см. также «Исследование документов династии Цин», исследование иноземцев.

1. «Нерчинский договор» положил конец вооруженным столкновениям на восточном участке китайско-российскойграницы, которые происходили в течение нескольких десятилетий, заложил политическую основу для нормализации отношений между двумя странами, больше чем на столетие обеспечил относительно мирную обстановку в районе границы между двумя странами. Основное содержание и главная цель «Нерчинско-го договора» - проведение пограничного разграничения. Спокойствие на границе - непременное условие для осуществления культурного обмена между странами. Хотя в условиях военного времени культурные связи тоже могут иметь место, однако они испытывают серьезные ограничения и развиваются аномально. Нормальный, последовательный и всеобъемлющий культурный обмен возможен лишь при условии добрососедских отношений между странами. После подписания «Нерчинского договора» китайское правительство выразило удовлетворение в связи с заключением договора, русское правительство также неоднократно направляло цинскому правительству письма, в которых выражало намерение строго соблюдать договор. Впоследствии, в течение достаточно длительного времени «Нер-чинский договор» играл определенную сдерживающую роль в процессе поддержания спокойствия на китайско-российской границе, обеспечивая таким образом благоприятные условия для всемерного развития экономических и культурных обменов между двумя странами.

2. «Нерчинский договор» предусматривал, что при наличии паспортов граждане обоих государство могут пересекать границу в обоих направлениям и вести взаимную торговлю. С этого времени Россия распахнула ворота для торговли с Китаем. Караваны русских купцов один за другим стали появляться в Китае, расширяя как торговлю между двумя странами, так и культурные связи. С подписания «Нерчинского договора» в 1689 году до заключения «Кяхганского договора» в 1728 году, почти за 40 лет, в Пекине побывало более десяти русских торговых караванов, минимальная численность которых превышала 10 человек, максимальная -составляла несколько сот человек, а самый большой караван состоял более чем из 800 человек. Цинское правительство в соответствии с «Нер-чинским договором» не только разрешало караванам приезжать в Пекин, но и обеспечивало встречу и проводы, бесплатное питание и проживание, в некоторых случаях предоставляло денежные средства. Русские торговые караваны были одним из путей осуществления китайско-русского культурного обмена и сыграли важную роль в процессе передачи культурных ценностей.

3. «Нерчинский договор» предусматривал, что заключается договоренность о невозвращении русских, оказавшихся ранее в Китае, и китайцев, уже находившихся в России, - «пусть останутся там». Эта статья имела серьезные последствия. Она определила судьбу более 100 русских, «склоненных к капитуляции цинским правительством и получивших приют» в Китае. Эти люди больше не вернулись в Россию и сыграли особую роль в китайско-российских культурных связях. Благодаря этим людям появилась «Русская миссия», «Русская школа», а впоследствии еще и Российская православная миссия в Пекине, просуществовавшая более двух веков. После подписания «Нерчинского договора» русская сторона неоднократно ставила вопрос о возвращении этих попавших в плен русских людей. Цинское правительство, ссылаясь на договор, заявляло: «После мирного трактата если будут перебежчики, то их не позволяется принимать и оставлять, а должно отсылать обратно» 20. И с формулировкой: «Обсуждать нет смысла» отвергло требование русской стороны21. Впоследствии из числа этих людей вышло немало прекрасных переводчиков маньчжурского и китайского языков. И что еще более существенно -только благодаря этим людям русское православие сумело пустить корни на китайской почве. Они вписали важную страницу в историю китайско-российских культурных связей.

2.2. Вклад русских торговых караванов в развитие китайско-российских культурных связей

С середины XVII века до середины XVIII века, в течение целого столетия, караванная торговля была главной формой китайско-российских экономических отношений. Время от подписания «Нерчинского договора» до заключения «Кяхгинского договора» в 1728 году было «золотым веком» караванной торговли. Чуть ли не первым китайским товаром, который прибывшие в Китай русские караваны покупали в Пекине, был шелк. Среди других товаров важное место занимали фарфор, хлопчатобумажные ткани, табак, пряности, нефрит и др. Хранящаяся в Эрмитаже (Санкт-Петербург, Россия) пара аптекарских сосудов из белого фарфора была изготовлена в Китае в период правления Канси (1662-1722гг.). На этой паре аптекарских сосудов имеется изображение герба России времен Петра I - двуглавый орел. По заключению ученых бывшего СССР, эта пара аптекарских сосудов была сделана китайским мастером для реорганизованных аптек в России во времена Петра I22. Несомненно, что перевоз

20

Цитируется по: В.С.Мясников. «Договорными статьями утвердили»,

М., 1996 г.

21

Избранные материалы по истории китайско-российских отношений в период династии Цин», ч. I, с. 154.

22 «Литература и искусство Индии и стран Дальнего Востока», Л.,1975, с.89. чиком этого заказа должен был стать один из русских торговых караванов, постоянно совершавших поездки между Москвой и Пекином.

Кроме того, Петр I имел т.н. «китайское платье» - длиннополый шелковый халат. Сейчас он также хранится в Эрмитаже. Этот длиннополый халат сшит из белого атласа с рисунком, в котором отчетливо прослеживается китайский колорит, в частности, на рисунке изображена девушка за вышивкой, рядом стоит юноша. Обе фигуры и их одежда - китайские, а являющиеся составной частью рисунка ткани и расположенные рядом с фигурками людей ворота и ограда не похожи на китайские. Интересно, что на рисунке из трех деревьев два похожи на русские сосны. Помимо этого, на рисунке ткани изображена женщина с ребенком, стоящая около чайного столика. На чайном столике расставлен чайный сервиз и находится клетка с серым попугаем. Тут же недалеко изображена небольшая беседка китайского типа. Однако, по заключению ученых бывшего СССР, этот рисунок выполнен не китайцем, а иностранным художником по образцам рисунков на китайском фарфоре периода правления Канси23. Халат Петра I как нельзя лучше показывает, что китайские изделия из шелка и произведения искусства и ремесел были очень популярны в России того времени. Одновременно становится ясно, что по мере развития китайско-российских культурных связей в России росла потребность в китайских художественных изделиях, поэтому на российском рынке появилось множество псевдокитайских предметов, а посредниками здесь выступали русские купцы.

Россия посылала в Китай учеников специально для овладения китайскими художественными промыслами. Прибывший в 1755 году в Китай во главе русского казенного каравана для ведения торговли Алексей Филаткин докладывал в Россию, что караван уже определил русского ученика Дмитрия Попова на обучение к известному пекинскому мастеру по эмали и внес за обучение плату в размере 22 лянов 22 фэней серебром. Подтверждение этого факта можно найти в Государственном архиве России. В сибирских домовых книгах имеется такая запись: «В 1753 г. двум студентам выдано 150 рублей для оплаты обучения китайским художественным промыслам».

Угощение в Китае - это не только действие, направленное на удовлетворение биологических потребностей, но и средство общения, своего рода искусство. Это один из признаков восточной цивилизации. Китайская пища произвела глубокое впечатление на побывавших в Китае в составе караванов россиян, о чем имеется немало записей. В 1793 году

23 «Труды Государственного Эрмитажа», М., 1958 г. Т.2, с. 231. русский посол И.Идес впервые попробовал китайскую пищу на неофициальном банкете, устроенном в Цицикаре цинским сановником в честь русского посольства. Подавали изысканные супы и кушанья, а в конце -разнообразные пирожные и фрукты. Идее признал, что китайские супы очень хороши по вкусу и необычны и заявил: что касается пищи, то китайцам нечему учиться у немецких поваров24.

Древний китайский театр - это многожанровое высокое искусство. Все прибывавшие в Китай в составе русских торговых караванов имели возможность наслаждаться китайскими спектаклями. Добравшись до заставы Сифэнкоу на Великой китайской стене, И.Идес в тот же вечер получил приглашение и присутствовал на трех пьесах. Костюмы артистов были роскошными, игра великолепной, тексты пьес и песен увлекательными. Публика постоянно рукоплескала. Одна из пьес была романтического содержания. И.Идес с помощью переводчика понял содержание и сделал заключение: «Исполнение не хуже того, что я видел в Европе». Китайский цирк имеет еще более древнюю историю, чем театр. В мемуарах, написанных по завершении своей миссии в качестве посла, И.Идес описал эффектный номер из программы китайского цирка «Взбирание по шесту». Сопровождавший И.Идеса во время миссии в Китай Адам Бранд описал номер «Коварные пиалы» в исполнении 10-летнего мальчика. Хотя номера, исполненные этими артистами, были совершенно обычными для китайского цирка, тем не менее для русских все это было в диковинку.

В жизни встречаются также и отдельные вещи, отнюдь не относящиеся к самым ценным достижениям древней китайской цивилизации, которые также произвели глубокое впечатление на русских людей. Одно из них - «бинтование ног». Адам Бранд в своих записях констатировал: «У знатных китайских дам маленькие ножки, и это предмет их гордости. Вот почему им с детства бинтуют ноги, и они носят специальные туфельки, чтобы нога не могла нормально развиваться. Китайские женщины не могут ходить на большие расстояния, т.к. из-за бинтования ступни их ног деформируются, и они становятся инвалидами». Обычай бинтовать ноги получил широкое распространение в период «пяти династий». При юань-ской и минской династиях бинтование ног, как и образование» было монополией женщин только из богатых семей. При династии Цин постепенно стало общепринятым, что «маленькие ножки делают женщину прекрасной», поэтому этому обычаю следовали девушки и из обычных семей.

24 И.Идес. «Записки о поездке Русского посольства в Китай», Пекин, 1980, с. 173.

В культуре каждой нации есть свои достижения, но есть и то, что засоряет ее. Китайская традиционная культура не является исключением. Уродливая привычка бинтовать ноги не может нанести ущерб облику замечательной китайской традиционной культуры, не может повлиять на распространение достижений китайской цивилизации в мире.

2.3. Создание в Китае «Русской роты»

Создание в Китае «Русской роты» (цзолин) имеет непосредственное отношение к военным действиям под Яксой (Албазином) между Китаем и Россией в 80-е годы XVII столетия. В войне под Яксой цинское правительство захватило в плен казаков. В 1681 году - 31 чел., в 1684 г. был взят в плен Михаил и другие казаки, всего 22 чел., в 1685 г. - были пленены Василий Захаров и другие, всего 46 чел. По указанию императора Канси первые две группы пленных были отправлены в Пекин для размещения и устройства. Из последней группы в Пекин было отправлено только 6 человек, остальные 40 были посланы в Шэнцзин (Мукден). По другим записям в исторических документах династии Цин, всего в плен было захвачено русских: в 5-ый год правления Шуньчжи (1648г.) - 1 чел., в 7-ой год правления Канси (1668 г.) - Иван и другие, в 22-ой год правления Канси (1684 г.) - 33 чел., в 23-24-й годы правления Канси (1685-1686 гг.), перебежчики - 12 чел. Общая численность русских составляла почти 100 человек. Они были расселены в переулке Хуцзяцю-ань в районе Дунчжимэньнэй25.

Среди отправленных в Пекин русских военнопленных был русский православный священник по имена Максим Леонтьев. В 1683 году император Канси повелел: «Поскольку русские послушны, то приказываю сформировать из них роту, установить их зависимость друг от друга, всем положить жалование»26. Поэтому эти русские влились в Пекинский гарнизон восьмизнаменных войск. Из них была сформирована отдельная рота, а именно 17-я рота 4-го отряда маньчжурских войск с желтой каймой. Командирам роты цинское правительство присвоило ранги с 4 по 7-ой и обеспечило жильем, землей и проч. Учитывая их религиозные верования, Канси повелел расположенную вблизи от переулка Хувдяоцюань кумирню Гуньди занять временно под место для моления. Отсюда пошло потом «Русское Северное подворье».

Эти русские установили в храме икону Св.Николы, вывезенную из Албазина, и назвали этот храм «Церковью Св. Николы». Прибывшие с караваном в 1693 году в Пекин русские купцы узнали о том, что пленны

25 Юй Чжэнсе. «Наброски о 1713 годе».

26 «Историческая хроника династии Цин. Правление Канси», том 111, с. 7. ми русскими в Пекине основана церковь Св.Николы и передали эту новость в Россию. Архиепископ Сибирский велел через направляющийся в Пекин караван передать Леонтьеву необходимые для церкви атрибуты и официальную грамоту о признании законности храма. Ему было дано официальное название «Церковь Св. Софии». Царь Петр I издал специальное личное указание по этому поводу, в котором выражал требование к Тобольской епархии усилить ее руководящие функции с целью развития дела православия в Китае и Сибири. В 1710 году Петр I получил письмо из Пекина от русских пленных Дмитрия Нестерова и Алексея Сыталич-жэн (транскрипция), в котором они просили царя распорядиться, чтобы Тобольская епархия направила священнослужителя, который заменил бы скончавшегося к тому времени Леонтьева. Как раз в это время цинское правительство вело подготовку к отправке посольства к калмыкам, которые жили на нижней Волге. Однако для посещения калмыцских ханов следовало получить разрешение от России. Петр I воспользовался этим случаем и повелел руководителю русского казенного каравана П.Р. Худякову по прибытии в Пекин нанести визит китайскому императору и обратиться к нему с просьбой разрешить послать русского священнослужителя для продолжения работы Леонтьева и принять положительный ответ в обмен на согласие разрешить отправить китайское посольство в Россию. Император Канси ответил согласием на это просьбу. В 1712 году П.Р. Худяков покинул Пекин и направился домой, чтобы сообщить царю о разрешении Канси. Петр I немедленно распорядился, чтобы архиепископ Сибирский на месте подобрал людей и организовал отправку в Китай духовной миссии. Первым главой духовной миссии был назначен архимандрит Якутский Илларион Лежайский.

В конце 1714 г. китайское посольство завершило посещение калмыцкого хана и возвратилось в Китай. В январе 1715 г. духовная миссия, возглавлявшаяся Илларионом Лежайским, в составе которой было 10 церковнослужителей, вместе с членами китайского посольства Тулишэнем и Наянем отправились в путь из Тобольска, пересекли китайскую границу и в апреле 1715 г. прибыли в Пекин. Они остановились на Русском северном подворье в Китае. Это была первая российская духовная миссия в Пекине.

2.4. Создание и развитие в Пекине «Школы русского языка»

В XVIII в. сравнительно часто происходил обмен письменными документами между Китайскими и Российскими властями. Это произошло потому, что с конца XVII века начали расширяться дипломатические и торговые отношения между двумя странами и благодаря последовательным усилиям правительств Китая и России, направленным на подготовку своих собственных переводческих кадров с целью обеспечения потребностей внешних связей, пал языковой барьер, который сдерживал развитие двусторонних отношений. Это все в значительной степени ускорило развитие китайско-русского культурного обмена в XVIII в.

Открытие самой первой русскоязычной школы в Китае - это важное решение, принятое цинским правительством в начале XVIII в. В 1708 г. (8 марта 47 года правления под девизом «Канси») император Канси принял цинского министра Маци и повелел ему «выяснить, есть ли среди монгольского знамени желающие изучать русский язык». Получив приказ, Маци на другой же день передал его для конкретного исполнения ответственному за вопросы обучения сановнику Аоцир Номуцидай, который на следующий день доложил Маци о наличии 7 желающих и представил список. Получив доклад, Маци тут же информировал императора Канси. Поскольку император посчитал, что 7 учеников «слишком мало», то повелел Маци «снова предпринять усилия для поиска студентов в восьми знаменных монгольских и ханьских войсках». Поэтому Маци обратился в Отдел культуры и истории управления классической литературы Императорской канцелярии и дал им указание официально объявить о наборе студентов, «желающих изучать русский язык».

Через неделю Отдел доложил, что имеется «68 человек, имеющих намерение изучать русский язык», их список составлен и направлен в Императорскую канцелярию. Канси ответил: «Приказываю начать обучение». Таким образом, всего за полмесяца после решения Канси об открытии школы, вопрос о наборе учащихся был успешно решен.

Теперь главной проблемой стал подбор учителей и поиск места для школы. В то время между Китаем и Россией продолжала вестись караванная торговля, которая в цинских летописях именовалась «Столичным торгом». Каждые 3 года из России в Пекин прибывал торговый караван. Купцы продавали свои товары в Пекине и закупали китайские товары. Обычно это длилось 2-3 месяца. Маци решил просить кого-нибудь из находившихся в то время в составе русского каравана в Пекине стать преподавателем в школе. Маци направился в место, где расположился русский караван, встретился с его главой П. Худяковым и попросил выделить одного «из приезжих, преуспевшего в русском языке» для преподавания. Худяков сразу согласился и направил в качестве временного преподавателя русского языка купца по имени Василий.

Для удобства преподавателя Маци решил на время расположить школу в том месте, где в Пекине останавливались торговые караваны, чтобы преподавателю было недалеко ходить на занятия.

Таким образом, первая в Китае русская школа открылась 24 марта 47-ого года периода правления Канси (1708 г.) в том месте, где останавливались прибывавшие в Пекин русские торговые караваны - Пекинском «Русском подворье» (далее «Северном подворье») по адресу: ворота Дунчжимэнь, переулок Хуцзяцюань. Опасаясь возникновения в многочисленном коллективе учащихся беспорядков, которые могли бы повлиять на учебу, Маци организовал постоянный контроль из числа монгольского корпуса. Передавая контроль над школой, Маци так сформулировал конкретные задачи: «Вас посылаю не для того, чтобы вы познавали русский язык, а исключительно для наблюдения за тем, чтобы русские не третировали учащихся, проявляли усердие в преподавании. Учащиеся относятся к русским с пренебрежением, поэтому могут проявлять нерадивость в учебе. Вот почему вас направляют для надзора. Обо всех случаях следует докладывать и соответствующим образом разрешать ситуацию».

Однако не прошло и 2 месяцев, как возникли новые осложнения. 21 апреля истекал срок пребывания русского торгового каравана в Пекине, и Василий должен был уехать. Учащиеся только закончили изучение фонетики, даже не приступали к фразам. Отсутствие замены означало прекращение работы школы на полпути. Маци не мог не доложить императору об этом. Выслушав доклад о трудностях, которые нависли над школой, император поддержал предложение Маци поискать преподавателя в «Русской роте». Маци, с одной стороны, отдал распоряжение Аоцир Номуцидай искать преподавателя в «Русской роте», с другой — направил людей дна поиски свободного помещения или храма для размещения школы, чтобы можно было продолжать занятия. 12 июля Номуцидай доложил, что нашел в «Русской роте» Кузьму и Ивана, которые могут преподавать. Кроме того, в буддийском храме в Северо-западной части Пекина нашлось 3 помещения, пригодных для проведения занятий.

Через несколько дней Кузьма и Иван получили назначение. Школа с «Русского подворья» переехала в буддийский храм («Да фосы»), 18 июля в школе все было готово после переезда, «значит, можно начинать занятия».

История не сохранила подробных материалов о занятиях в этой русской школе за первые несколько лет. Выводы о положении дел в школе можно сделать лишь на основании исторических материалов, относящихся ко времени после 1711 г. Ставшие учителями в школе Кузьма, Иван и подключившийся позже Яков были детьми от смешанных браков. Они выросли в Пекине, свободно говорили по-русски, но не знали грамматику русского языка. Дойдя до 3-го года обучения, они поняли, что не могут успешно продолжать работу. В марте того же года они по собственной инициативе написали такое заявление: «Кузьма и другие родились в Пекине, всегда консультировались по поводу трудных мест в переводах материалов, поступавших ранее из России, у старых русских. Теперь старые русские постепенно умирают. Отношения с Россией являются очень важным делом, а если снова поступят письменные бумаги, то опасаемся, что трудные места мы не сможем перевести». Тогда было решено набрать учителей в Мукдене, Цзилине, Хэйлунцзяне, потому что там могли проживать русские. Однако через полгода ( т.е. 26 декабря ) отвечавший за этот вопрос министр Вэнь Да докладывал Канси, что в Цзилине и Хэйлунцзяне нет подходящих людей из сдавшихся в плен русских, лишь в Мукдене нашли одного русского по имени Никон, но этот Никон тоже « в разговорном языке превосходен, а в письменно языке не разбирается». Император Канси, исходя из экстренной необходимости в преподавателе, понимал, что дело нужно решать срочно и поэтому велел устроить экзамен для Никона. Экзамен принимала комиссия в составе Кузьмы, др. преподавателей и главы недавно прибывшего в Пекин русского каравана под председательством министра Мици. По оценке Кузьмы, Никон, относившийся к военнопленным, знает язык гораздо лучше его самого. Глава русского торгового каравана признал, что разговорный язык у Никона хороший, но с грамотностью плохо, в тонкостях языка он не силен. Император принял следующее решение: «Оставить Никона в Пекине», изменить его статус как военнопленного, включить в состав «Русской роты» войск с желтой каймой. В определенной степени удалось снять напряженность с преподавателем.

К третьему году обучения среди учащихся тоже произошли значительные изменения. Совершенно отчетливо выявилась неоднородность учащихся. Цинское правительство решило провести аттестацию учащихся и по ее результатам изменить число учащихся. Выяснилось, что из первоначально набранных 68 человек «способны к учебе 30 с лишним, а 30 с лишним неспособны к занятиям». Исходя из реальной ситуации, было решено оставить всего 27 учащихся для продолжения обучения. Помимо этого, были еще «кандидаты» в учеников. Если кто-то из официально числившихся учениками получал перевод, изменял свои намерения или умирал, можно было заполнить освободившееся место из числа «кандидатов». Например, 9 октября 55-го года правления Канси (1716 г.) студент русского языка Баэрцзина из роты, относившейся к монгольским войскам желтого знамени, умер. Нужно было заполнить его место, что и было сделано.

Помимо всего, для обеспечения спокойных занятий студентов и преподавателей цинское правительство предусмотрело меры, направленные на оказание им помощи: с 1 мая 1716 г. «ежемесячно всем ученикам и учителям сверх оклада выдавалось дополнительное содержание. Удалось покончить с имевшим ранее место положением, когда «Никто из учеников не хотел заниматься, т.к. не видел смысла». Отныне каждый получал должность как стимул к учебе, что заставляло учить все вовремя». Если освобождалась вакансия, то учащимся не нужно было сдавать дополнительные экзамены. Другими словами, уже во время учебы ученики могаи получить чиновничью должность и не беспокоиться о своей судьбе. И это было реально проведено в жизнь. Например, на этом основании заняли вакансии ученики русского языка из монгольской роты Чжан Jly и Лю Дацзы. Последний получил должность в Лифаньюане (Палате внешних сношений).

К 1716 году изменился статус школы. Когда ее открыли, она называлась «Русской школой». Все документы по школе исходили из Управления классической литературы Императорской канцелярии. Весной 1716 года вышел указ переименовать школу в «Училище русского языка при Императорской канцелярии». Отныне оно становилось непосредственно подчиненным Императорской канцелярии, повышался его статус. Совершенно очевидно, что цинское правительство усилило внимание к Училищу.

После вступления на трон Юнчжэна была проведена полная реорганизация русской школы. К тому времени российская духовная миссия пробыла в Пекине уже почти 10 лет. По распоряжению Юнчжэна 2 священнослужителя из духовной миссии получили приглашение временно стал, преподавателями в школе. Таким образом в училище вдохнули свежие силы.

Ученик духовной миссии Лука Воейков привез из России учебник грамматики русского языка Смирницкого и подарил его Училищу в качестве учебного пособия. Однако, хотя в то время это был самый новый и самый лучший учебник по грамматике, но он был написан по-русски, и ни ученики, ни учителя не могли в полной мере им пользоваться. И этот учебник пролежал в Училище больше 10 лет без движения.

Зимой 1738 года приглашение преподавать в Училище получил И.К.Россохин. Он решил в сотрудничестве с китайскими преподавателями русского языка Фулахэ и Мача перевести на маньчжурский и китайский языки пролежавшую в Училище более 10 лет привезенную Воейковым «Грамматику», чтобы подготовить для китайских учащихся учебник по грамматике, который был бы им понятен.

Они назвали это учебное пособие «Собрание важнейших извлечений, переведенных с русского языка». К концу 1744 г. Россохин вместе с Фулахэ и Мача перевел 9 из 10 частей «Грамматики», которые составили первые 10 томов этой книги.

В 1745 г. другой ученик русской православной миссии в Пекине Алексей Леонтьевич Леонтьев, который внес значительный вклад в развитие китайско-российских культурных связей, был приглашен преподавать в Училище. И.К.Россохин к тому времени вернулся в Россию. Леонтьев продолжал работу по переводу книги по русской грамматике и добавил к уже имевшимся 10 томам еще 3. Всего стало 13 томов. В октябре 1746 г. после восьмилетних напряженных усилий наконец появилось «Собрание важнейших извлечений, переведенных с русского языка» в полном виде.

Книга, ставшая совместным трудом китайских и русских преподавателей, в Китае не сохранилась. Но ее рукопись сохранилась в России. Она находится в коллекции Н.П. Лихачева в Институте народов Востока Академии наук. Она состоит из параллельных текстов на маньчжурском, китайском и русском языках и составляет 14 томов. По содержанию книгу можно разделить на 3 части: первая - введение (тЛ.), вторая - грамматика русского языка (тт. 2-12,14), третья - требования к учащимся (тЛЗ).

Составление «Собрания важнейших извлечений, переведенных с русского языка» свидетельствует об эффективности реорганизации Училища русского языка, предпринятых Юнчжэном. Правившие позже Цянь-лун, Цзяцин, Даогуан, - все они не переставали заниматься делами Училища. Во времена Гуансюя был утвержден следующий порядок работы Училища: «Училище русского языка специально занимается переводом русской словесности, для чего отбирает 24 человека из восьмизнаменных войск и принимает на учебу на 5 лет, после чего сдается экзамен, и лучшие получают ранг чиновника 8-го разряда.»

В 1862 году по ходатайству Цзунлиямэнь по делам разных стран в Пекине было открыто училище по изучению других иностранных языков. Цинское правительство решило закрыть Училище русского языка, в котором изучали один только русский язык.

Просуществовав более 150 лет, Училище русского языка выполнило свою историческую миссию.

2.5. Первые сведения в Китае о русской культуре - «Записки о путешествии на край света»

До 20- годов XVIII века Китай направил в Россию всего одно официальное посольство - это посольство Тулишэня (1712 - 1715 гг.). Тулишэнь не был главой этого посольства, а только его членом, однако по завершении своей миссии он написал известную в Китае и за рубежом книгу «Записки о путешествии на край света». Постепенно это посольство стали именовать посольством Тулишэня.

Записки о путешествии на край света» стали первой в истории Китая работой о России. В книге даются географические сведения, описания городов, деревень, поселков, религий, национальностей, климата, войск, растений и животных, природных условий и гуманитарных отношений в России того времени. Книга отличалась богатым содержанием, в ней собран ценнейший исторический материал. После Туяишэня были написаны и другие работы о России, например: Хэ Цютао «Шофан бэй-шэн» (Полное описание северной границы), Чжан My «Мэнгу юму цзи» (Записики о скотоводах-кочевниках Монголии), Ци Юньши «Синьпзян яолюэ» (Важнейшие сведения о Синьцзяне), «Да Цин итун чжи» (официальное описание империи Великая Цин). В них во всех использовались содержавшиеся в «Записках о поездке на край света» материалы.

Цель посольства Туяишэня состояла в установлении контактов с расположенным на Волге калмыцким княжеством. Визит в Россию был не более чем попутным, поэтому посольство не посетило столичные города России Санкт-Петербург и Москву. Тем не менее, о столице России и царе была сделана запись: «Глава государства Российского сейчас именуется Петр Алексеевич, его возраст - 41 год, правит 28-ой год. Столица находится в городе Москве». Самый крупный город, который Тулишэнь посетил во время своей поездки, - Казань, самый западный город - Саратов, самый северный - Сургут. Во время поездки из Пекина в места, где расположено калмыцкое княжество, и обратно посольство преодолело расстояние в 18 ООО километров, потратив на это 1042 дня. По всему пути следования посольство встречало горячий прием со стороны местных официальных лиц, в некоторых местах в честь посольства устраивались приемы, каравану выделялся караул для сопровождения.

С точки зрения сегодняшнего дня «Записки о путешествии на край света» выглядят очень примитивным произведением, но в условиях полного отсутствия справочных материалов эта книга была значительным достижением в деле начала изучения России и знакомства с ней. Описанное в «Заметках о путешествии на край света»: места, которые проезжало посольство, то, что оно видело по пути - достаточно правдиво. Конечно, что-то не очень точно, а что-то и совсем неточно. Например, по поводу русской пшци в книге записано: «Из пшеничной муки русские делают блины, также едят рыбу и мясо, не едят рис. При еде пользуются ложкой и вилкой, палочками не пользуются». «Чай им незнаком». Это все довольно точные описания. Вот как описываются нравы русских: русские «живут дружно, любят шутить, дерутся мало, умеют договариваться, мужчины любят сборища, выпив, поют и танцуют, женщины не прячутся, любят наряжаться, повсюду веселятся и забавляются». Очень живое описание. Тулишэнь действительно ухватил основные особенности природы и характера русского человека. Кроме того, Тулишэнь достаточно правильно описал русское времяисчисление, религиозные праздники, этикет, обычаи, связанные со свадьбой, климат, деньги, одежду. Но были и вопросы, по которым Тулишэнь допустил значительные неточности. Например, он утверждал, что среди русских «сельским хозяйством занимаются мало, большинство людей живут за счет торговли», по русскому законодательству, «при наказании преступника его тело расчленяется на 4 части», русская мера веса составляет «1 вдинь, в котором 12 лянов». Это все неточно.

Но в целом «Записки о путешествии на край света» занимают важное место в истории китайско-российских культурных связей. Книга была выпущена впервые в 1723 году на маньчжурском и китайском языках. Вариант на маньчжурском языке был более полным, кроме того сопровождался вступительной статьей автора, но содержал много типографских ошибок. Похоже, что автор его не считывал. Вариант на китайском языке короче, ошибки тоже встречались. Публикация «Записок о путешествии на край света « явилась значительным событием в истории культурного обмена между Китаем и Россией. Как только книга вышла в свет, она вызвала широкий интерес в мире. Она была переведена на французский, немецкий, русский, английский, японский и др. языки. Первый перевод был сделан на французский язык, потому что переводчик первого издания «Записок о путешествии на край света» на французский язык Антуан Го-бель был в то время в Пекине. Получилось так, что он опередил всех. На немецкий язык книгу с французского переводил немец по фамилии Миль. На русский язык с маньчжурского книгу впервые перевел И.К.Россохин, в то время бывший учеником Российской духовной миссии в Пекине, впоследствии - известный русский китаевед. Перевод вместе с примечаниями был напечатан в издававшемся в Санкт-Петербурге ежемесячном журнале «Польза и удовольствие» (1764г., №7,8,9,10,11). Позже, в 1782 году в Санкт-Петербурге, вышел заново переведенный Леонтьевым вариант «Записок о путешествии на край света». После XIX века были напечатаны в разных вариантах «Записи о путешествии на край света» на английском и японском языках.

2.6. Основные тенденции развития китайско-российских культурных связей в конце XVII - начале XVIII вв.

Отношения между двумя отличными друг от друга культурами находятся в диалектическом развитии: с одной стороны, они противоположны, исключают одна другую, не гармонируют друг с другом, а с другой стороны, между ними существуют взаимные обмены, процесс заимствования и сотрудничества. До подписания «Нерчинского договора» в китайско-российских культурных отношениях во время первых контактов имели место стычки и столкновения (например, война церемоний). После подписания «Нерчинского договора» вслед за расширением сферы контактов между двумя странами в китайско-российских культурных связях все больше стала проявляться тенденция к заимствованию и сотрудничеству. Это имело непосредственное отношение к проводимой правительствами обоих государств политике, благоприятной для культурного обмена. В конце XVII - начале XVIII вв. особенностью развития культурных отношения между Китаем и Россией было внимание обеих стран к обменам в области языка, письменности, медицины и религии.

В области языка и письменности обе стороны совершенно явно углубили изучение языка противоположной стороны. Пинское правительство активно использовало в качестве русско-китайских переводчиков людей из русской роты, из числа сдавшихся в плен. В китайский летописях часто встречается имя переводчика - Лодохунь (транскрипция). Это русский, который вырос в Китае. Его отец Улангэли (транскрипция) в 1648 г. (в 5-ый год правления Шуньчжи) добровольно перешел в Хэй-лунцзяне на сторону цинского правительства, получил от цинского правительство привилегии, разрешение взять жену и завести детей. Улангэли возглавил половину роты, созданного в 1668 г. из плененных русских. В 1684 г. число русских возросло, и из них был образован целый полк, командовать которым остался Улангэли. После смерти Улангэли его сын Лодохунь заменил отца на его должности. Он был сильным переводчиком цинского правительства с русским языком, переводил на переговорах в Нерчинске. В то же время цинское правительство активно создавало условия и поощряло маньчжуров и ханьцев в деле изучения русского языка. В 1708 г. была открыта первая в истории Китая русскоязычная школа - «Русская школа». В первую группу было набрано 68 учащихся. Первым иностранным преподавателем стал прибывший в тот год в Пекин глава русского казенного каравана Василий. Одной из важнейших акций по подготовке в России специалистов в маньчжурским и китайским языками стало открытие в 1725 году в Иркутске школы с монгольским языком, где готовили для России переводчиков с монгольским языком.

В области медицины между двумя странами тоже шло глубокое взаимное ознакомление и изучение. Для изучения китайской медицины и китайских лекарств Россия часто включала в состав посольств или торговых караванов профессиональных врачей. Например, в посольском караване под руководством И.Идеса в 1693 году бьш фармацевт и врач Христофор Карстенс, целью поездки которого было «сыскание кореньев и трав, листьев и семян»21. В истории не сохранилось каких-либо материалов о его работе в Китае, но есть документы, свидетельствующие о том, что после возвращения в Россию он стал известным врачом. В 1705 году царь Петр I направил канцлеру Г.И.Головкину письмо в требованием наискорейшим образом найти врача Карстенса, велеть ему немедленно прибыть к царю. В письме говорилось, что Идесу «экстренно нужен этот человек».

В период правления Канси Китай, со своей стороны, тоже получил некоторые сведения о западной медицине. Сам Канси с большим вниманием относился к европейским медицине и фармацевтике, особенно после того, как император в 1792 г. слег с высокой температурой, которая не спадала, придворные врачи оказались беспомощными, а вылечил его от лихорадки представитель иезуитского ордена. После этого Канси очень хорошо относился к западной медицине, неоднократно просил Россию посылать в Китай врачей. В китайско-российских исторических материалах имеются записи о том, что император Канси приглашал к себе русских докторов. В 1716 году в Китай из Санкт-Петербурга приехал хирург Томас Гарвин. Он был английским подданным, направленным в Китай русским правительством. О медицинской деятельности Гарвина в Китае нет новых материалов. Однако по сведениям из книги французского автора Гастона Казна «История китайско-российских отношений в период правления императора Петра Великого», Гарвин прекрасно справлялся со своими обязанностями во время работы в Китае. Он установил, что китайский император находится в полном здравии. Гарвин покинул Пекин во второй половине 1717 года. Вот его оценка китайским правительством: прекрасный человек, хорошо знает аптеку. Император Канси имел намерение оставить Гарвина в Пекине для продолжения работы и дал указание Лифаньюаню подготовить соответствующую грамоту для отправки в Россию. Но Гарвин, мотивируя свое поведение тем, что «ему не подходит климат, и он скучает о матери», неоднократно просил разрешения вернуться на родину. Император Канси не смог уговорить его остаться. Ничего не оставалось, как «одарить его золотым атласом и другими подарками и отпустить домой».

В то же время немало русских сановных лиц и купцов обращались за помощью и к китайским врачам и принимали китайские традиционные лекарства. Направлявшийся в Пекин в 1720 году русский посланник Измайлов по пути в Китай заболел и не мог продолжать путь Когда об этом узнал император Канси, он немедленно послал императорского вра

27

Гастон Казн. «История китайско-русских отношений в период правления императора Петра Великого». Пекин, 1982 г., с.11. ча из Пекина к Великой китайской стене для оказания медицинской помощи Измайлову. В 1726 году русский посол Савва во время переговоров в Пекине серьезно заболел. С помощью лечения трех императорских врачей его состояние здоровья пошло на улучшение.28

Самым большим достижением России в области религии было получение разрешения на открытие в Пекине российской православной духовной миссии. В целях осуществления свободы вероисповедания русских, проживающих в Китае, цинское правительство разрешило им совершал, службу и выделило для этого место. На первом этапе службу вел Василий Леонтьев, который активно проповедовал веру среди русских, а также их китайских жен и детей. Имеются книжные свидетельства того, что Леонтьев убедил целый ряд «китайцев по происхождению принять греческое православие» Ссылки на этот факт можно также встретить в докладе главы посольства в Китай Идеса, который он подготовил после возвращения в Россию. Леонтьев постоянно носил китайскую одежду, брился и оставлял косицу, повсеместно общался с народом, чтобы расширил. число верующих. Вследствие отсутствия договорной регламентации в области религии двусторонние культурные отношения не могли быстро развиваться. После смерти Леонтьева место русского православного священнослужителя в Пекине оказалось вакантным. Цинское правительство отклоняло все многочисленные просьбы русской стороны послать нового священнослужителя. Обе стороны не могли прийти к согласию вплоть до 1711 года, когда наконец цинское правительство на условиях взаимных уступок согласилось на отправку в Пекин первой духовной миссии из 10 человек во главе с архимандритом И. Лежайским. Лежайский прибыл в Пекин в 1715 году, а в 1719 году заболел и скончался. Место гаавы миссии опять пустовало. Русское правительство требовало разрешить послать нового епископа, но цинское правительство отвечало отказом. Поэтому на повестку дня встал вопрос о подписании нового договора, который разрешил бы проблемы китайско-российских культурных отношений.

3. Начало расцвета китайско-российских культурных связей (1728-1845 гг.)

3.L Влияние «Кяхтинского договора» на китайско-российские культурные отношения

В начале 20-х годов XVIII века политические отношения между двумя странами снова серьезно вмешались в нормальный ход китайско-российских культурных связей. В 1722 году цинское правительство объявило о прекращении китайско-российской торговли в Пекине и Урге, or

28

Н.Н.Бантыш-Каменский. «Дипломатическое собрание дел между Российским и Китайским государствами». Пекин, 1982 г., с. 161. раничило выезд русских торговых представителей и купцов из Пекина, одновременно ввело запрет на въезд в пределы Китая новых торговых караванов. Возросла напряженность в отношениях между двумя странами. Экономический и культурный обмены между двумя странами полностью прекратились. Отрадно, что правительство обоих государств проявили сдержанность и пошли на определенные взаимные уступки. 25 июня 1728 г. в Кяхте состоялось официальное подписание «Кяхтинского договора». «Кяхтинский договор» состоял из 11 статей и затрагивал главным образом 6 аспектов: границу, торговлю, религию, меры наказания нарушителей границы, принципы деятельности пограничных чиновников и формы и принципы обмена официальными документами. Договор сформировал согласованную правовую основу, которую обе стороны выражали намерение отстаивать. Объективно договор сыграл благоприятную роль в развитии китайско-российских культурных связей.

Следует отметить, что «Кяхтинский договор» стимулировал развитие китайско-российских культурных связей.

1. По условиям договора, китайская сторона в 1732 году построила в Китае новый православных храм, который получил название «Церковь во имя Успения божьей матери». После этого здесь же было заложено место, где останавливались прибывавшие в Пекин российские духовные миссии. Оно получило название «Северного подворья». С этого времени Россия утвердила свой постоянно действующий религиозный орган в Пекине, который по договоренности сменялся один раз в 10 лет. После подписания «Китайско-русского Пекинского договора» в 1860 году в соответствии с его условиями Россия учредила Посольство России в Китае, которое расположилось на русском Южном подворье, а располагавшаяся там вначале духовная миссия переехала на Северное подворье. Российская духовная миссия в Пекине не прекращала свою деятельность в течение двух столетий. После 1917 года на территории Российской православной миссии в Пекине располагалось Китайское православное общество, а начало распространению этой веры в Китае положило подписание «Кяхтинского договора».

2. По условиям договора, Россия получала право периодически направлять в Пекин вместе с духовной миссией учеников. Только с 1715 г. по 1860 г., за полтора века, Россия направила в Пекин 14 духовных миссий, и каждую сопровождали ученики. Иногда в состав миссий входили также врачи, художники, ученые и люди других профессий. По статистическим данным, в 14 духовных миссиях работало 155 человек, из них ученики, врачи, художники и ученые составляли более 60, лица духовного сана - около 100. Первые русские китаеведы и основатели русского китаеведения, похоже, все были выходцами из Пекинской православной миссии. Среди них: И К Россохин, АЛЛеонтьев, НЛ.Бичурин, К.А.Скачков. Именно благодаря усилиям этих людей русское китаеведение избежало влияния западной синологии. На основе собственных независимых взглядов русские китаеведы сформировали отличную от других школу, которая вписала важную страницу в историю мирового китаеведения.

3. По условиям договора, обе страны возобновляли караванную торговлю, одновременно было решено в пограничной зоне открыть два места для приграничной торговли. Одно из них - приграничный торговый рынок Маймайчэн - Кяхта начал стремительно развиваться и к первой половине XIX в. заменил все другие формы торговли, превратившись в единственный путь для осуществления китайско-российской торговли. Маймайчэн как китайская часть Кяхтинского торга и Кятха на русской стороне стали и базой двусторонней торговли, и окном для взаимопроникновения культур. Их разделяло всего несколько сот метров, и купцы обеих стран могли круглый год свободно въезжать и выезжать без паспортов, тем самым оказывая стимулирующее воздействие на китайско-российские культурные обмены.

3.2. Китайско-российские культурные связи через Маймайчэн - Кяхту

Период XVIII и первая половина XIX вв. - время взлета и золотое время для китайско-российской приграничной торговли в районе Маймайчэн - Кяхта. В этот период Маймайчэн и Кяхта были не только важнейшими торговым местом, но и своего рода «окном» для осуществления культурного обмена. Сюда приезжали путешественники и купцы из разных районов мира, о чем имеется много исторических записей. Например, «Записки о поездке по Амуру и Восточной Сибири» А. Мичи (Санкт-Петербург, 1866 г.), «Поездка в Забайкальский край» Василий Паршина (Москва, 1844 г.), «Путевые заметки о поездке по реке Амур» Ф. Коллинза (Нью-Йорк, 1860 г.), «Пошрение Сибири и история ранних русско-китайских связей, войн и торговли» Мила и Паласа (Лондон, 1782 г.). В этих работах под разных углом зрения описывается китайско-русская торговля в районе Маймайчэн - Кяхты, а также нравы и обычаи китайцев, проживающих в Маймайчэне, ассортимент товаров купли-продажи, городская архитектура и т.п. В архивах пинского Китая также хранится немало материалов о Маймайчэне. Эти исторические сведения являются убедительным доказательством гармоничного развития двух культур -китайской и русской и добрососедства двух великих наций.

Дружба между купцами двух стран, В Маймайчэне - Кяхте получил свое воплощение в жизнь один весьма специфический способ ведения торговли: круглогодично открытый рынок, который работает с раннего утра до вечера. Во время работы рынка купцам не были нужны паспорта, можно было свободно передвигаться через границу, въезжать на противоположную сторону, выбирать товар, вести переговоры либо навещать друзей, поскольку постоянно торгующие купцы становились постепенно друзьями. Оба города разделяло всего несколько сот метров, поэтому торговый люд обеих стран использовал это преимущество и совершал многократные переходы, расширяя связи и широко обмениваясь знаниями. В некоторых исторических записях говорится о том, что китайские жители Маймайчэна посещали Кяхту и без торговых дел, ходили в гости, вместе курили и общались. Если же русский хозяин был чем-то занят, то ему не обязательно нужно было заниматься гостями - они не обременяли его, поскольку были частыми, почти ежедневными посетителями. Точно так же гостеприимно вели себя по отношению к русским гостям и китайцы. Когда китайцы праздновали новый год по лунному календарю, русские гости косяком валили в Маймайчэн и наблюдали, как китайцы поджигают хлопушки и устраивают фейерверки. Они вместе смотрели фокусы и другие красочные представления уличных китайских артистов. Китайцы очень радушно принимали русских гостей, угощали их разными фруктами. Тем временем русские женщины с детьми шли в китайские лавки, где ели всякие китайские сладости.

Архитектура Маймайчэна. Здания Маймайчэна были построены в чисто китайском стиле. Перед зданием администрации города, театра и почты, перед жилыми домами висели красные фонари. Такого же типа, как в самом Китае. Однако, войдя в комнаты, часто можно было увидеть смешение европейского и азиатского стилей в мебели и предметах украшения: в гостиных стояли русские печи, в комнатах были русские кровати, на стенах висели зеркала и предметы русского стиля для украшения жилища; во внутренних же покоях имелись китайские отапливаемые лежанки - каны, кресла, китайские картины и каллиграфия. Город имел прямоугольную форму, плавные улицы пересекались под прямым углом, проходя через центр города, здания и сооружения были сделаны, как правило, из дерева, карнизы крыш с четырех углов взмывали изгибом ввысь, на входных дверях висел иероглиф «счастье». По ночам перед домами зажигали фонари. В это время Маймайчэн был особенно красив, и все приезжающие были от него в восторге.

Бытовые обычаи Мамайчта. Культура еды нашла свое яркое проявление в Маймайчэне: принимая русских, китайцы никогда не скаредничали, а многие русские, приезжая в Маймайчэн, нахваливали китайскую кухню. Китайцы очень серьезно относятся к еде, постоянно совершенствуют блюда китайской кухни. Паршин писал: «Все проживающие в Маймайчэне китайцы - прекрасные огородники. Когда у русских в огороде еще сорняки, у китайцев на рынке уже были ранние овощи». Нарочитая роскошь помпезных приемов и хлебосольство, на которые китайцы обращали очень большое внимание, производили неизгладимое впечатление на русских. Может быть, именно потому, что торговые сделки, связи и контракты обсуждались за столом, русские в Кяхте тоже с энтузиазмом стали устраивать банкеты. Проведение небольших приемов с едой и развлечениями вошло в повседневную жизнь кяхтинцев. Приезжие обращали внимание на такие прекрасные качества жителей Кяхты, как радушие, гостеприимство, которые не наблюдались в других местах.

Маймай чтений русский язык. Маймайчэнский русский язык -это изобретение жителей Маймайчэна. Китайцы из Маймайчэна, общаясь с русскими по торговым делам, обычно говорили по-русски, однако их произношение было не совсем точным, особенно если принять во внимание, что почти все они не произносили «р» и глотали гласные в большинстве слогов русского языка. Для тех, кто не привык к такому произношению, этот русский звучал, как китайский, что явилось результатом того, что русский язык маймайчэнские купцы учили самостоятельно. Только привыкшие в результате длительного общения к этому произношению русские могли понимать этот язык. Иногда русские торговцы, чтобы понять китайца, прибегали к китайскому произношению, говоря по-русски, как говорят китайцы. Таким образом, такая форма русского языка стала средством общения в Маймайчэне. В некоторых исторических книгах такой русских язык называли «маймайчэнским».

Культура чаепития. Чай завезли в Россию в начале XVII века, что обогатило жизнь русских. Чай - это не только пищевой продукт, он имеет и огромное культурное значение и ценность. В Маймайчэне чай стал замечательной вещью при приеме гостей: купцы двух стран пили чай и одновременно вели переговоры. С одной стороны, в чаепитии находила выход физиологическая потребность, с другой - оно было наполнено неким духовным содержанием. В обиход русских семей чай вошел в конце XVIII - начале XIX вв. Рост объема ввоза в Россию чайного листа напрямую связан с Маймайчэном. После открытия Кяхты для китайско-российской приграничной торговли мода на чай стала широко распространяться с востока России на запад, и уже к середине XIX в. чай стал непременным атрибутом русского стола в каждой семье. Особенно полюбили чай сибиряки, которые и дня не могли без него прожить. Паршин писал: «Кирпичный чай стал необходимостью в Забайкалье. Объем его реализации весьма велик. Дело доходит до того, что часто чай заменяет деньги, и бурятское сельское население, продавая товары, предпочитает получать чай вместо денег, поскольку оно уверено, что в любом месте сможет воспользоваться чаем вместо денег». В 1820 г. генерал-губернатор Сибири того времени Сперанский в целях удовлетворения потребности населения в чае отдал приказ намного сократить закупки других китайских товаров и увеличить закупки чая29. По данным таможенной статистики, в XVIII в. стоимость ввозимого через Маймайчэн чайного листа доходила до 1/5 общей стоимости ввозимых китайских товаров. К началу XIX в. - достигла 60% общей стоимости китайских товаров. В период с 1839 по 1845 гг. стоимость общего объема импортируемого через Маймайчэн чайного листа достигла более 90% стоимости общего объема китайских товаров. Торговля чаем через Маймайчэн стимулировала развитие китайско-российских торговых отношений, а также способствовала формированию чайной культуры в России.

3.3. Российская духовная миссия в Пекине и становление российского китаеведения

Китаеведение, как наука изучающая Китай, его народы, языки, историю, культуру, общественную жизнь сформировалось в Западной Европе еще в XVII в. Российское китаеведение появилось позже европейского, однако оно не привнесено из Западной Европы, а сформировалось самостоятельно в результате непосредственного развития культурных отношений с Китаем. Колыбелью российского китаеведения явилась Российская православная духовная миссия в Пекине.

Петр I пытался создать российское китаеведение при помощи западноевропейских ученых. В 1724 г. он издал Указ о создании Императорской Академии наук и пригласил иностранных специалистов для внедрения в России западноевропейского востоковедения. В 1725 г. в Петербург прибыл известный немецкий востоковед Г. Байер, который стал первым академиком Российской Академии наук, исследовавшим проблемы китайского языка. В 1730 г. Байер опубликовал в России «Китайскую энциклопедию», которая включала 88 страниц китайского словаря, 97 страниц толкования иероглифов и статью «Жизнь Конфуцию). В целом уровень этого произведения был невысоким. Наибольшую ценность в научной деятельности Байера представляют изданные в России в 1731 г. «Толкования истории, родословных и географии» - сборник материалов о Китае. В то время в России находилась китайская миссия, возглавляемая То Ши и книга удовлетворила запросы широкого круга российских читателей. Однако научные суждения Байера затормозили развитие китаеведе

29 Е. П. Силин. «Кяхта XVIII века», Иркутск, 1947 г., с.189. ния, он не открыл и не мог открыть ворота для развития российского китаеведения. Российское научное китаеведение не могло вырасти в «вазе», привезенной с Запада, оно постепенно сформировалось на базе Православной духовной миссии в Пекине.

Согласно «Кяхтскому договору» китайское правительство решило специально создать в Пекине под управлением Государственного училища учебное учреждение для лиц, прибывающих в Китай из России, за их пребывание в Китае отвечал Лифаньюань. Хотя до середины XIX века за 8 смен в миссии побывало 25 учащихся, среди которых было распространено беспробудное пьянство и ужасающая смертность, удалось подготовить немало дееспособных кадров. Первое поколение российских китаеведов и научных первооткрывателей Китая вышло из этой миссии.

Илларион Калинович Рассохин. Россохин прибыл в Пекин в 1729 г. для изучения маньчжурского и китайского языков, он был назначен преподавателем русского языка в «Школе русского языка». Вместе с китайскими педагогами он перевел на маньчжурский и китайский языки «Грамматику русского языка» Смирницкого, которая получила название «Собрание важнейших извлечений, переведенных с русского языка», это был первый учебник русского языка в Китае. За время пребывания в Пекине Россохин собрал и перевел множество актуальных материалов о Китае, например: «Ведомости из Пекинского царства китайского, что там было в 1730 г.», «Описание Пекинского государства во всех губерниях, сколько пришлось на 1735 г. сбору серебра и крупы». Кроме того он написал: «Как сочинять китайские разные огневые фонтаны и ракетки», перевел 5 из 16 томов «Описания происхождения и состояния маньчжурского народа и войска, в восьми знаменах состоящего». Его переводы и толкования довольно подробны и обстоятельны, обладают высокой научной ценностью. В 1741 г. Россохин вернулся в Россию, был направлен на работу в Академию наук, занимался переводами с китайского и маньчжурского языков и преподаванием, создал школу китайского и маньчжурского языков. За свою жизнь Россохин создал много произведений, в основном это переводы и толкования по истории и географии Китая, он оставил более 30 рукописей.

Алексей Леонтьевич Леонтьев. Леонтьев прибыл в Пекин в 1743г., был назначен переводчиком русского языка при Лифаньюань, преподавал в «Школе русского языка». Вернулся в Россию в 1755 г. В 1757 г. получил распоряжение помогать Россохину в переводе «Описания происхождения и состояния маньчжурского народа и войска.». Леонтьев перевел 11 томов, оставленных Россохиным и написал 1 том комментариев. В 1784 г. это произведение было официально опубликовано, оно продемонстрировало высочайший уровень российского китаеведения XVIII века. Содержание переводов Леонтьева довольно широко, он залграгивал проблемы истории, географии, уголовного права, логики, философии, административной системы, государственных отношений, этнографии, культуры и искусства.

Среди китаеведов, обучавшихся в миссии в то же время, что и Россохин и Леонтьев, заслуживает внимания А.Г. Владыкин. Он написал первое в России пособие по грамматике маньчжурского языка, составил 5 томов маньчжурско-китайско-русского словаря, его можно считать первым маньчжуроведом России. Прибывший в 1772 г. в Пекин Ф. Бакишев завершил работу над первым Большим маньчжуреко-русским словарем, в котором более 10 тыс. словарных статей.

Чжоу Гэ. При описании процесса формирования российского китаеведения нельзя не упомянуть одно китайское имя - Чжоу Гэ. Он основал в Москве первую в истории России школу маньчжурского и китайского языков. Прошлая жизнь Чжоу Гэ неизвестна. Известно лишь, что он попал в Россию при необычных обстоятельствах, был взят под стражу. Вероятно, .он бежал из Китая после участия в бунте. В 1732 г. он представил российским местным властям доклад, в котором с обидой сообщал о несправедливом отношении к нему; неоднократно просил о крещении, поскольку это был единственный путь для освобождения из-под стражи. В 30 годы XVIII века в Департаменте внешних сношений России не хватало переводчиков с маньчжурского и китайского языков, особенно во время визита в Россию миссии То Ши, что и дало Чжоу Гэ хороший шанс. В 1737 г. он принял крещение, получил имя Федор Петров и российское гражданство. С 1738 г. Чжоу Гэ и некто по фамилии Борисов приступили к исследованию маньчжурского и китайского языков. На следующий год его направили в Москву преподавать восточные языки двум ученикам. Хотя Чжоу Гэ обучил только двух человек, результаты были отличными. Один из них стал известным китаистом первого поколения, это был Алексей Леонтьев.

Никита Яковлевич Бичурин. До Бичурина в российском китаеведении приоритет отдавался маньчжурскому языку. Это связано с тем, что Россия граничила с северными территориями Китая и с тем, что маньчжуры господствовали в Китае. По мере углубления исследований все большее внимание китаеведов стала привлекать ханьская культура, составляющая основу китайской культуры. Для исследования тысячелетней традиционной китайской культуры необходимо было поставить изучение китайского языка на должное место. Бичурин это понял и благодаря упорному труду продвинул далеко вперед российское китаеведение. В

1809 г. Бичурин прибыл в Пекин во главе 9-й российской духовной миссии. вначале он одновременно изучал 3 языка: маньчжурский, монгольский и китайский, однако очень скоро осознал важность китайского. Чтобы быстрее и лучше изучить китайский язык, он, переодевшись в китайские одежды, бродил по улицам и переулкам, учился языку у горожан. Наибольших успехов он добился в изучении традиционной китайской культуры. Его ранние работы - перевод «Бзйцзинчжи» («Описание Пекина») и перевод «Саньщыцзина» («Троесловие»). Наиболее известные работы: «Китай, его жители, нравы, обычаи, просвещение» (1840), «Китай в гражданском и нравственном состоянии» (1848), «Статистическое описание Китайской империи» (1842), «Религия ученых и ее обряды» (1848). Он написал также ряд статей, посвященных структуре китайского правительства и нравам общества. В 1821 г. Бичурин вернулся в Россию. За последующие 30 лет он оставил более 100 переводов и статей, посвященных Китаю, общим объемом 75 тысяч страниц, кроме того, осталось около 10 тысяч страниц неопубликованных рукописей. Активно занимаясь исследовательской деятельностью, он использовал все возможности для преподавания китайского языка. В 1830 г. основал в Кяхте школу китайского языка, написал для этой школы 18 пособий по разговорному языку и «Грамматику китайского языка», это была первая в России более или менее полная и систематизированная грамматика. В последствии эта книга стала обязательным учебным пособием при изучении китайского языка в духовной миссии в Пекине. «Китайская грамматика» Бичурина стала приоритетным пособием в китаеведческих центрах, открывшихся при Казанском и Петербургском университетах в 1837 и 1854 гг. Только при Бичурине русское китаеведение стало самостоятельной наукой.

3. 4. Значение визита китайской миссии в Россию в истории культурных связей

В начале Цинского периода дипломатические отношения были активными со стороны России и пассивными со стороны Китая. Такая обстановка связана с различиями в истории и культуре двух стран. Китай -страна классической восточной культуры с древней историей, в которой долгое время господствующее положение занимала конфуцианская идеология. Политическая концепция конфуцианства во внутренней политике выражалась в высокой концентрации центральной власти и феодальной системе рангов, во внешней политике в системе вассального подчинения. Основу такого мировоззрения составляло то, что Китай по экономическому и культурному развитию долгое время превосходил соседние страны, что вызвало у китайских правителей ощущение культурного превосходства и самодостаточности. Пассивная внешняя политика в отношении России была отражением такой психологии. Однако политика в отношении России была менее консервативной, по сравнению с политикой в отношении западных стран.

В 8-10 годы правления императора Юнчжэн (1730 - 1732) цинское правительство два раза направляло миссии в Россию, их состав достигал более 100 человек. Хотя в архивах обеих стран имеются соответствующие материалы, эти события не отражены в официальной и полуофициальной цинской истории. Нет никаких упоминаний и в «Циншилу», «Дуюуалу», «Циншигао», даже в «Шофан бэйшэн» нет ни единого слова. Вероятно, это связано с тем, что цинские правители не хотели нарушать «строгий порядок небесной империи» и хотели навсегда сохранить положение, при котором «только иностранные послы вручают дары и грамоты и ведут торговые дела».

Мнения историков относительно целей миссии расходятся. Поскольку архивных материалов недостаточно, внести ясность в этот вопрос довольно трудно. Вероятно, это часть усилий цинского правительства в разрешении джунгарской проблемы. Однако, независимо от целей миссии она имеет глубокое историческое значение в плане культурных связей между Китаем и Россией.

Первая миссия, направленная в Россию, состояла из двух групп: одну возглавлял То Ши, она направлялась в столицу, чтобы поздравить Петра II с вступлением на престол; вторую возглавлял Мань Тай, она направлялась через Россию в ставку калмыцкого хана. В феврале 1730 г. китайская миссия вступила в пределы России, ей был оказан торжественный прием с артиллерийским салютом в 10 залпов. Весь путь сопровождался торжественным приемом и роскошными банкетами. В январе 1731 г. вся миссия в 9 каретах под барабанный бой въехала в Москву, которая с 1728 г. по 1731 г. вновь стала столицей России30, военные оркестры по обе стороны дороги исполняли торжественные марши, был произведен салют из 31 залпа. Это первая в истории Китая торжественная церемония приема за рубежом «государственных гостей».

Миссия То Ши направлялась в Россию, чтобы поздравить Петра II, однако, пока она находилась в пути Петр II скончался, члены миссии поздравили с вступлением на престол императрицу Анну. 6 февраля миссия была принята в Кремле императрицей, через два дня члены миссии приняли участие в праздновании дня рождения императрицы. В марте 1731 г. миссия разделилась на две группы и покинула Москву: группа во

30 Сладковский. История торгово-экономических отношения народов России с Китаем (до 1917 г.), М. 1974, с. 136 главе с То Ши через Тобольск вернулась в Китай, группа во главе с Мань Таем направилась вниз по Волге в столицу калмыцкого хана.

Согласно российским архивным материалам, сопровождавшие миссию российские чиновники беседовали по пути с китайскими чиновниками, у китайцев сложилось впечатление, что: «Россия большая европейская страна . люди красиво одеваются, армия хорошо обучена и имеет огнестрельное оружие, караульные посты вызывают уважение, каменные строения прочны и красивы, торговля развита, продовольствия достаточно». Это первые впечатления китайцев, впервые посетивших Москву. Первая российская газета «Сан-Петербуржские ведомости» освещала визит миссии со времени ее прибытия в Сибирь, торжественные приемы в городах, наиболее подробная информация помещена в 8-м и 25-м номерах за 1731 г. Сообщения о визите китайской миссии вызывали большой интерес у горожан. Группа, направлявшая в Калмыкию, благодаря помощи российских властей, успешно завершила свою миссию. Мань Тай по возвращении в Китай доложил императору о дружественном отношении в России: русские встречали членов миссии музыкой и песнями, выставлялся почетный караул.

Вторую миссию возглавил Дз Синь. Целью миссии было участие в коронации императрицы Анны. В апреле 1732 г. миссия прибыла в Александровский монастырь в окрестностях С-Г1етербурга, от имени царского двора был дан банкет. В начале мая на царских каретах миссия въехала в С-Петербург, въезд в город сопровождался торжественной церемонией, императрица с радостью пригласила китайских чиновников на торжественный обед. Вечером члены миссии приняли участие в дворцовом балу и вместе с членами царской семьи и придворными любовались фейерверком. Во время пребывания в С-Петербурге миссия осмотрела достопримечательности города, посетила кунсткамеру и библиотеку Академии наук, монетный двор и типографию. В типографии члены миссии были поражены быстротой набора. В честь визита миссии был отпечатан памятный плакат с автографами членов миссии на маньчжурском и китайском языках с переводом на русский и латинский языки. В июле 1732 г. миссия простилась с императрицей и отбыла в Москву. В Москве Тайный совет устроил в честь миссии торжественный прием, миссия посетила в Москве несколько фабрик, это был первый смотр китайцами машиностроительных предприятий - детгаца промышленной революции в Европе.

Миссии То Ши и Дэ Синя были единственными миссиями цин-ского правительства, направленными в Европу до середины XIX века, они были необычайно успешными в смысле культурного обмена. Члены миссии смогли лично познакомиться с политической и экономической системой России, общественной жизнью и нравами населения, они также продемонстрировали русским китайскую культуру.

5.5. «Китайский бум» в России XVIII«.

В Европе XVIII в. китайская культура снискала благосклонное внимание среди высших слоев общества и в ученой среде. Постепенно она прочно входит в обиход, становится предметом модного увлечения, так или иначе ее воздействие переживало все культурное пространство Европы. Великий французский философ-просветитель Вольтер (1694 -1778) писал, что люди сейчас с Китаем знакомы даже лучше, чем с некоторыми европейскими районами. Дня большого числа европейцев китайская философия и искусство стали своего рода объектом поклонения, глубокомысленные беседы на эти темы вошли в моду. Столь широкое увлечение европейцев XVIII в. китайской историей, культурой, философией часто называют «китайским бумом». В некоторых европейских источниках это явление называлось «китайским поветрием» (были и такие названия как «китайский стиль», в Англии это называли Chinoiserie, а в России - даже «китайщиной»).

Охвативший Европу того времени «китайский бум» являлся результатом непрерывной деятельности западных миссионеров, протекавшей в XVI - XVII в. вв. Ознакомление публики с Китаем быстро разжигало у европейцев стремление узнать больше о китайской культуре. Но это явлением не было случайным, оно имело глубокие политические причины и культурную подоплеку. В первой половине XVIII в. во всех европейских странах развернулось антифеодальное движение за просвещение. Для многих европейских просветителей знакомство с мудростью китайской философии стало как бы глотком свежего воздуха. Немецкий ученый Лейбниц, французский мыслитель - Вольтер и другие деятели науки и культуры Европы проявляли интерес к общественному и семейному устройству Китая, они всматривались в Китай дабы открыть для себя образцы рационального самодержавного управления государством. Под их влиянием европейские ученые и деятели культуры проникались чувством уважения к Китаю, интересом к предметам китайского искусства. Постепенно по Европе распространялась мода на подражание образцам китайского прикладного искусства, парковой планировки, строились здания в китайском стиле, исполнялись китайские драматические произведение и др. Особое распространение получили имитации китайского фарфора, шелка и т.п., что служило в качестве украшения помещений. Строительство и обустройство парков по китайским образцам стало типичным для всей Европы.

Россия с конце XVII в., со времени когда Петр Первый принял на себя бразды правления, стала все более входить в ареал западной культуры. Постепенно особо значимым становилось влияние французской культуры. Высшие слои российского общества носили одежду на французский манер, объяснялись по-французски. Французские просветители в российской общественности нашли преданных последователей. Императрица Екатерина Вторая имела личную переписку и поддерживала постоянные связи с Вальтером, Дидро и другими просветителями. Именно тогда, разгоревшийся во Франции «китайский бум» естественным образом перенесся и на российскую почву. Только в Россию он попал уже тогда, когда во Францию мода на все китайское уже начинала проходит.

В XVIII в. в России китайский бум связан с Екатериной Второй, которая любила роскошь и питала страсть к драгоценностям. В 1764 г. Екатерина организовала в Санкт-Петербурге музей, в который она поместила часть своих сокровищ. В 1764 - 1767 гг. были построены каменный мостик с крышей, а также в Зимнем дворце был основан музей, который назывался Малый Эрмитаж. Несколько позднее в 1771 - 1787 гг. был построен так называемый Большой Эрмитаж (этот старый Эрмитаж отличался от нового Эрмитажа, отстроенного в 1839 - 1852 гг.). Дидро и другие помогли ей собрать со всей Европы всевозможные произведения искусства, многие из них были связаны с «китайском бумом».

В небольшом городе, расположенном недалеко от Санкт-Петербурга, Ориенбауме (с 1948 г. - город Ломоносов) был сооружен «Китайский дворец», в который были собраны всевозможные изделия в китайском духе. В 1708 г. в окрестностях Санкт-Петербурга начало строится Царское село (в 1918 - «Детское село», с 1937 г. - город Пушкино). Екатерина Вторая в свое время построила также «Летний дворец», в 70 -80 гг. XVIII в., рядом с которым в саду были выстроены китайский театр, мостики и павильоны в китайском стиле.

Екатерина Вторая продолжала линию русских правителей, которые имели интерес к Китаю, китайской культуре. Так, дочь Петра Первого, которую звали Елизавета, находясь у власти, часто просила приобрести для нее китайские веера, лаковые столики, столовые сервизы, лампы и др. Еще раньше во время самого Петра Первого планировка и внутреннее убранство некоторых дворцов были сделаны на китайский лад. В их залах Елизавета Петровна устраивал костюмированные балы и приемы. Один из сподвижников Петра Первого граф Б. Шереметьев недалеко от Зимнего дворца на берегу реки Невы разбил сад, в которым по краям прудов стояли китайские беседки. Во дворце графа Шувалова можно было увидеть китайскую посуду, на подоконниках и столах повсюду в беспорядке были расставлены разноцветные китайские вазы, в столовой то там то здесь на подносах стояла китайская посуда, в гостиной была расставлена обитая шелком мебель в китайском стиле, глаз посетителей радовали установленные на резные деревянные подставки две продолговатые овальные вазы. Во время правления Екатерины Первой реальный правитель князь Меньшиков собрал большое количество китайских изделий. В его канцелярии стены были покрыты китайским шелком, все это были подарки, подаренные китайским правительством. В прихожей покоев супруги Меньшикова у дверей были расставлены китайские изделия из фарфора. Среди них было много зеленого цвета. На блюдах были изображены травы и деревья, люди животные. На коврах и других изделиях особенно выделялись орхидеи. На одном из них была изображена беседка, в которой восседали правитель и сановники, рядом с веерами в руках стояли дворцовые женщины.

Во времена Екатерины Второй «китайский бум» достиг своего пика. В 60-х гг. XVIII в. в Росси был основан первый фарфоровый завод, на котором были изготовлены прекрасные скульптурки, которые изображали «китайцев». В русскую столицу из Китая стали доставлять обои для стен. Среди них особой популярностью пользовались тонкие узорчатые ткани, которыми обивались стены помещений. Многие шедевры китайского искусства украшали Летний дворец Петра Первого, дворцы Меньшикова и др. На многих таких тканях были изображены сценки из китайских народных преданий, например, сценки из знаменитого романа «Фэншэнь яньи» («Возведение в ранг духов»).

Во второй половине XVIII в. в российское общество под воздействием западной культуры продолжал проникать «китайский бум», но это не всегда вело к точному пониманию китайской культуры, а породило на русской национальной почве своеобразное культурное движение. Тем не менее вполне очевидно, что для высших слоев российского общества это было не более, чем модой. Но объективно это явление стимулировало развитие китайско-российского культурного обмена.

Известный российский востоковед Н. Конрад (1891 - 1970) писал: «Научное востоковедение в своем первоначальном виде - детище Запада, т.е. тех стран, для которых существовал Восток как особый мир, противостоящий их собственному миру Запада»31. Многие российские и советские востоковеда

31 Н. Конрад. «Запад и восток», М., 1972, с. 9. считали, что в Европе вплоть до конца XIX в. все еще не сформировалось понимание Китая и не было надежных знаний о Китае32.

Китайский бум» XVIII в., который прокатился по всей Европе и России, отвечал потребностям общественного развития. Созданные там изделия в китайском стиле, носили на себе очевидный «заморский оттенок». Все имитации китайских ремесленных изделий, архитектурных сооружений и т.п., которые выполнялись в так называемом «китайском стиле», являлись ни чем иным как смешанным эклектическими подражаниями и были весьма и весьма далеки от истинных образцов китайской культуры. Признавая этот очевидный факт, тем не менее нельзя не заметить, что «китайский бум», охвативший в то время Европу, а вместе с ней и Россию, явился результатом предшествующего культурного обмена, именно он заложил основу для дальнейшего осмысления сути китайской культуры и явился предпосылкой для рационального научного изучения Китая в Европе.

3.6. Китайско-российские связи в области медицины, изобразительного искусства и литературы

В период до середины XIX в. связи в области медицины, изобразительного искусства и литературы между Китаем и Россией получили определенное развитие. Это важный знак бурного развития культурных связей на начальном этапе. Связано это еще и с тем, что начиная с XIX века постепенно увеличивалась доля светских лиц в Пекинской духовной миссии. Некоторые члены миссии сделали активный вклад в развитие связей в области медицины, изобразительного искусства и литературы, чему необходимо дать справедливую оценку.

Связи в области медицины. После подписания Кяхтинского договора интерес русских к китайской медицине расширялся по мере развития связей. В сентябре 1758 г. была опубликована статья на 11 страницах «Методика прививки оспы в Китае», в статье говорилось: «В Китае уже давно знают методику прививки оспы, похоже, что эта нация может служить нам примером во всех областях науки»33. В 1821 г. в составе духовной миссии в Пекин прибыл первый российский врач, это был О.Войцеховский, 27 лет, несмотря на молодость он был хорошим врачом. Он изучал маньчжурский и китайские языки и активно лечил китайцев. Жители Пекина сначала к западной медицине относились с сомнением и

32

И не распалась связь времен. К 100-летию со дня рождения П.Е. Скачкова», М„ 1993, с. 100.

33 П.Е. Скачков. «Российские врачи при Российской духовной миссии в Пекине», «Советское китаеведение», 1958 г., № 4, с. 138. за помощью к русскому врачу обращались лишь немногие. Однако после того, как Войцеховский вылечил признанного китайской медициной безнадежным больного, люди ему поверили. Особенно после излечения младшего брата одного из родственников Императора к нему потянулись знать и чиновники. Однако Войцеховский уделял больше внимания лечению пекинской бедноты. В 1820 - 1821 гг. в Пекине отмечалась вспышка холеры, на борьбу с распространением эпидемии Войцеховский потратил много сил и времени.

После Войцеховского в Китай приехал русский врач ПКириллов. Он прибыл в Пекин в 1830 г., по дороге в Китай лечил монголов. За 10 лет пребывания в Пекине он уделял много внимания лечению китайцев. Один из родственников императора в благодарность за излечение подарил Кириллову особо крупный корень жэныпэня. К Кириллову обращались за помощью даже императорские врачи, когда мать одного из них заболела, он не стал применять китайские лекарства, а обратился за помощью к Кириллову. В докладе руководства 11-й миссии Департаменту иностранных дел давалась высокая оценка деятельности Кирилова в Пекине, он завоевал уважение китайцев, что повысило авторитет не только миссии, но и всей России.

Третьим врачом миссии в середине XIX века был А.Татаринов. Он находился в Пекине с 1840 по 1850 г. Занимаясь медицинской практикой, он активно изучал китайские медицинские трактаты, в достаточной мере уяснил историю и современное состояние китайской медицины, написал немало статей. Татаринов вывел связи в области медицины на новый уровень как по широте, так и по глубине. Наиболее значительные работы Татаринова: «Китайская медицина» (1858), «Анастезирующие препараты в Китае»(1850), «Китайская медицина и китайские вра-чи»(1851), «Состояние китайской медицины»(1852), «Кровообращение в теории китайской медицины»(1853), «Обезболивающие средства, применяемые в китайской медицине во время операций»(1857).

Связи в области изобразительного искусства. Эти связи начались раньше, чем в области медицины. Еще в 1676 г. российский посол Н.Спафарий получил в дар от китайского императора два портрета. Первый портрет был поясной, второй во весь рост. К сожалению, оба портрета были утеряны в пути во время возвращения в Россию. Первым русским художником, посетившим Китай, был А.Легашев, он прибыл в Пекин в 1830 г. в составе духовной миссии. Перед отъездом в Китай он получил подробные инструкции от Петербургской академии искусств: выяснить состав и способы применения китайских акварелей и других красок, реалистично отобразить встречающихся в пути людей и их одежды, предметы утвари, музыкальные инструменты, оружие, строения, растения и животных. В 1838 г. в 3-м номере газеты «Искусство», издававшейся в Петербурге была опубликована статья о деятельности Легашева в Китае. Статья начиналась следующей фразой: «Русское искусство проникло через Великую китайскую стену и постепенно способствовало формированию в Китае современного изобразительного искусства». Легашев пробыл в Пекине 10 лет, написал несколько десятков портретов, в основном членов Лифаньюа-ня, написал 13 дарственных картин для высших чиновников цинской администрации, содержание этих картин неизвестно.

Попечитель 11-й миссии Н.Ладыжевский собрал в Пекине большую коллекцию произведений китайских художников и постоянно отправлял их с оказией в Россию. На картинах были изображены пекинские улицы, строения и предметы быта. Вторьм профессиональным художником после Легашева был К. Керсалин, он прибыл в Пекин в 1840 г., написал более 100 портретов чиновников цинской администрации, его произведения отличались большой утонченностью, Керсалин изучал методику изготовления китайской туши и собственноручно ее готовил.

Связи в области литературы. Первые контакты в области литературы начались в середине XIX в. Русские давно проявляли интерес к китайским книгам. Первые китайские книги привез в Россию торговый представитель Л.Ланг в 1728 г. Восемь комплектов из 82 книг на маньчжурском и китайском языках заложили основу китайского фонда российских библиотек, который стал сокровищницей китаеведения и китайской частью Азиатского музея. Сейчас они находятся в Петербургском отделении Института востоковедения РАН. Первые русские книги попали в Китай также в XVIII в. после подписания Кяхтинского договора. Лангу было приказано взять с собой в Китай некоторые издания Академии наук для продажи и обмена. Ученик при 10-й миссии З.Леонтьевский перевел в Пекине на китайский язык 3 тома «Истории государства Российского» Карамзина, за что получил от цинского правительства почетный титул «Гоши» (наставник государя). Он был первым русским, переводившим произведения китайской литературы на русский язык.

В сотрудничестве с другими переводчиками он опубликовал в С.Петербурге перевод «Манетжурских стихов и песен». В следующем году опубликовал собственный перевод повести «Путешественник».

В XVIII-XIX веках в России «Сакьцзыцзин» называли «Китайской энциклопедией». Первым переводчиком был И.Россохин, в 70-е годы XVIII века это произведение снова перевел и опубликовал А.Леонтьев. В 1829 г. в России увидел свет подробный перевод этого произведения с комментариями и китайским текстом, сделанными Бичуриным. Эта работа вызвала в обществе огромный резонанс, критики называли ее «книжным сокровищем», «компасом к чтению китайский литературы».

Традиционная китайская драма наряду с древнегреческой и индийской драмой представляют собой три великих мировых драматических театра. В 1759 г. российский классик-драматург Я.Сумароков закончил перевод с немецкого «Монологов китайской драмы». В 1778 г. Нечаев перевел на русский язык пьесу французского просветителя Вольтера «Китайский сирота», написанную по рассказу «Сирота Чжао», пьеса пользовалась большой популярностью при дворе и среди знати.

Появление в России в середине XIX века известного произведения китайской литературы «Сон в красном тереме» стало великим событием в сфере литературных обменов. Хранящиеся в Институте востоковедения 35 рукописных томов «Записок камня» были привезены в Россию русским студентом П. Курланцевым, который прибыл в Пекин в 1830 г. и в связи с болезнью досрочно вернулся на родину в 1832 г. Обнаруженный среди них 13-й том, которого нет в Китае, представляет большую научную ценность. Согласно заявлению российского ученого Рифтина, еще до того как эта рукопись попала в Россию, люди из прежней миссии привезли в Россию «Сон в красном тереме», который является наиболее ранним экземпляром этого произведения в России. В 1843 г. выходивший в С-Петербурге литературный и общественный журнал «События Родины» опубликовал 1-ю часть перевода романа «Сон в красном тереме» А.И. Кованько, это был общедоступный для российского читателя перевод.

Кроме того в XVIII в. и первой половине XIX века известные писатели, поэты и представители интеллигенции, такие как Г.Р. Державин, Н.И. Новиков, А. Радищев, Д.И. Фонвизин, А.С. Пушкин и др. создали ряд произведений, посвященных Китаю. Пушкин мечтал посетить Китай, однако из-за препятствий, чинимых царским правительством, его мечта не сбылась. Произведения китайской литературы постепенно приобретают известность в России, в 1827 г. были опубликованы отрывки из «Юй Цяо-ли», в 1847 роман «Записки лютни».

3.7. Начало исследования России китайской интеллигенцией

В первой половине XIX века в Китае начался новый период осознания и исследования российской истории, географии и современного состояния, появился ряд довольно глубоких статей о России.

В конце XVIII века чиновник высокого ранга Сун Юнь неоднократно участвовал в переговорах с Россией, в 1823 г. написал книгу мемуарного характера «Суйфу цзилюе», она как бы продолжает записки Тули-шэня «Путешествие на край света» о годах правления Канси, это одно из первых сочинений о России. В книге подробно описывается процесс подписания Кяхтинского договора 1792 г., упоминается о причинах троекратного закрытия Кяхты в годы правления Цяньлуиа и о последствиях, довольно подробно описывается дружба китайских и российских чиновников в ходе переговоров; дается описание жизни и нравов русских, их песен, танцев, музыки и праздников.

В период 1-й опиумной войны губернатор провинций Гуандун и Гуанси Линь Цзэсюй осуществил широкомасштабные закупки иностранных книг, составил книгу «Сычжоучжи», в которой одна го глав называется «Общие заметки о России». В книге дается описание территорий и населения России, впервые довольно полное за всю историю Китая. На основе книги, составленной Линь Цзэсюем Вэй Юань в 1842 г. составил сборник «Хайго тучжи» из 50 томов. В 1848 г. Сюй Цзишэ составил сборник «Инхуань чжшпоэ» из 10 томов, в 2 томах есть главы, посвященные России, это указывает на дальнейшее углубление в Китае знаний о России. В книге Вэй Юаня сведения о России даются конкретно по разделам и дают читателю довольно ясное представление. Книга Сюй Цзишэ не ограничивается территорией и населением, в ней также затрагиваются проблемы политики.

Выдающимся произведением в области исследования России в середине XIX века была книга Хэ Цютао «Шофан бэйшэн». Это комплексное произведение о китайско-российских отношениях в цинскую эпоху, до сих пор остается одним из главных пособий в исследовании раннего периода китайско-российских отношений. В книге есть описание местностей, народов, торговли, внешних связей, государственной системы, затрагиваются вопросы политики, экономики, географии, истории. Хэ Цютао собрал и систематизировал в своей книге имеющиеся в то время работы о России и произвел подробный анализ. На основе этой книги был выполнен ряд работ, которые стали важным вкладом в изучение истории китайско-российских отношений в цинскую эпоху.

В первой половине XIX в. среди произведений, имеющих отношение к России, можно назвать «Канъю цзисин» (Записки о путешествии на Запад) Яо Ина, «Мэнгу юмуцзи» (Записки о скотоводах-кочевниках Монголии) Чжан My, «Фаньбу яолюэ» (Важнейшие сведения о Синьцзяне) Ци Юньши, «Куйсы лайгао» (Наброски о 1713 г.) Юй Чжэнсе и пр. Во всех этих произведениях в различной степени отражена работа по исследованию России. Хотя большинство этих работ носит характер заметок, они слишком кратки и недостаточно достоверны, все же показывают интерес китайцев к России и постепенное расширение их кругозора. Они имели большое значение для ускорения культурных связей между Китаем и Россией.

3.8. Историческое значение обмена книжными дарами между правительствами Китая и России

Обмен крупными книжными коллекциями, который был произведен в 1844 - 1845 гг., можно считать одним из наиболее существенных событий в истории китайско-российских культурных связей в XIX в. Учитывая то, что это произошло во время Опиумных войн и то, что в истории двух государств примеров ранее этому не было, можно сделать вывод о его большом историческом значении.

Китайские исторические источники свидетельствуют о том, что все началось с просьбы российской стороны. В 25 год правления под девизом Даогуан (1845) Император России обратился с письменным посланием к китайскому Императору Даогуану, в котором он писал о том, что «Данчжур» является важным собранием буддийских сочинений, но в России до сих пор этих книг нет. Дао-гуан издал высочайший указ, в котором повелел ведомству Лифаюань передать в дар российской стороне хранящийся в Пекине экземпляр «Данчжура» (800 томов). Спустя несколько месяцев российский государь повелел выбрать из российских книгохранилищ лучшие книги, из которых были отобраны 357 наименований (700 томов), предназначавшиеся в дар Китаю34.

Однако русские источники показывают, что событие произошло в 1844 - 1845 гг. В конце января 1844 г. глава росийской духовной миссии в Пекине подал письмо в ведомство Лифаньюань, в котором выразилось желание купить у китайской казны собрания «Ганчжур» и «Данчжур». Просьба получила положительный отзыв. 13 мая этого года китайские чиновники с разрешения императора подарили эти книги российской миссии. Император Николай I узнав об этом событии, написал: «Весьма замечательно и приятно. Надо послать подарок достойный». Тогда в ноябре 1845 г. собрание, включавшее 357 русских книг, было получено в Пекине33. Видимо, материалы русских исторических архивов более точны.

Согласно китайским историческим документам, русское правительство направило этот дар в конце 1845 г. Со стороны России в обмене участвовали главное должностное лицо города Иркутска и ответственные сотрудники центрального книгохранилища. Книги из Москвы были доставлены в Кяхту, затем через Кяхту по торговому тракту их переправили в

34 См. Хэ Цютао. «Шофан бэйшэн» (Полное описание северной границы), б.м., 1881, гл. 37, с. 1-2.

35

См. А.Н. Хохлов. «П.И. Кафаров: жизнь и научная деятельность», - в сб-ке «П.И. Кафаров и его вклад в отечственное востоковедение (К 100-летию со дня смерти). Материалы конференции, 4.1., М., 1979. с. 19-22.

Пекин. Всего было 10 ящиков. Все книги были в прекрасных переплетах и с живописными иллюстрациями. Среди них книги по российской истории, географии, по военному делу составляли примерно половину. Книги по медицине, сельскому хозяйству составляли одну пятую часть, книги по языку и литературе - еще одну пятую, а одну десятую часть представляли книги по медицине. Из сохранившегося списка книг можно узнать, что эти книги представляли самый высокий уровень российской науки того времени, среди авторов было немало мировых величин. Из литературных произведений в дар вошли творения Карамзина, Крылова, Пушкина, Гоголя и других великих русских писателей. Среди работ по естественным наукам были труды французского математика, переведенные вице-президентом Российской академии наук известным математиком Буняков-ским, изданное в 1331 г. Среди книг были также работы известных российских хирургов и фармацевтов.

Но поскольку в то время в Китае еще не было достаточного числа переводчиков с русского языка, то тогда было затруднительно осознать всю ценность подаренных российской стороной книг. После того как эти книги попали в Пекин, для регистрации и хранения они были направлены в Лифаньюань, где преподаватели и студента составили их список, в нем книги располагались по естественному порядку и не были классифицированы по отраслям. Этот список сохранился благодаря тому, что Хэ Цютао переписал его в главе 39 «Записки о доставленных из России книгах» своего труда «Шофан бэйшэн». После этого в течении длительного времени книги хранились в Лифаньюань и не было никого, кто бы их запрашивал. Только в 1858 г. император посетил это ведомство, тогда он осмотрел 41 географическую карту. В 1869 г. книги переместили в книгохранилище премьер-министра. В 1885 г. высокопоставленный чиновник Чжао Эр-чжуань направил доклад с просьбой разрешить организовать людей для перевода книг на русском языке, но работавший в то время в ведомстве Тунфангуань в качестве цзунвдяоси (главного преподавателя) американец Динвэйлан подал на высочайшее имя доклад, в котором указал, что эти книги якобы уже давно устарели, а по глубине содержанию вообще русские книги уступают английским, немецким и французским, поэтому он предложил: «Можно и не переводить». Император был согласен с предложением и потом никто не пытался переводить эти книги.

Из исторических источников мы можем узнать о дальнейшей судьбе книг этой коллекции. Эти книги были из Лифаньюань переведены в Фаюпоэгуань, а оттуда уже попали в книгохранилище премьер-министра. В результате перемещений некоторые из них были утеряны. Накануне Синьхайской революции (1911), когда императорская власть ослабела, книги продолжали рассеиваться. После революции книги попали на хранение в министерство Внешних сношений, но там было зарегистрировано только 80 с лишним томов. Затем, когда в Китае наступил период бесконечных войн, пропало еще несколько десятков книг. В 1947г. 40 с лишним томов было продано на пекинском книжном рынке, среди них были и книги, принадлежавшие Пекинской библиотеке.

Что касается буддийский книг из собрания «Данчжур», то мы не имеем более или менее достоверных материалов, поэтому можем только предполагать. Первым из российским востоковедов, специалистов по китайской и тибетской литературе, которому по силам было чтение этих книг являлся И. Бичурин, но с 1830 г. главное направление его научной работы было связано с китайской, а не тибетской литературой. Возможно, что к книгам «Данчжура» некоторое отношение мог иметь проживший 11 лет в Пекине член Духовной миссии Д. С. Честной. Он родился в семье священнослужителя, в 1829 г. получил богословскую степень, с 1830 г. начал самостоятельное служение, был членом 11-ой миссии Русской Православной Церкви в Пекине. В 1835 г. стал ее практическим руководителем. За 11 лет служения в Пекине он овладел китайским, маньчжурским, монгольским и тибетскими языками, В 1841 г., после возвращения на родину, он служил в Азиатском департаменте Министерства иностранных дел.

Кроме него в 40-е гг. XIX в. в России также жил известный тибетолог И. Я. Шмидт, который в 1829 г. стал академиком Санкт-Петербургской Академии наук. Этот ученый родился в 1779 г. в городе Амстердам, умер в 1847 в Санкт-Петербурге. Он занимался изучением монгольской и тибетской литературы. 1845 г., время получения книг, является как раз временем расцвета его научной деятельности в качестве авторитетного российского тибетолога. Помимо этого, следует добавить, что он поддерживал хорошие отношения с Честным. Нельзя исключить, что российское правительство просило о присылке именно «Данчжура» как раз по их рекомендации. Едва ли эти книги могли остаться в Кяхте, Иркутске или другом провинциальном городе (в Казани еще не был открыт Восточный факультет), поскольку в других городах, помимо Санкт-Петербурга, не было условий для чтения и изучения книг на тибетском языке. В 1855 г. по приказу Императора Николая Первого все наиболее способные востоковеды были собраны в столице для создания востоковедного факультета в Санкт-Петербургском университете. Если после этого книги не пропали, то книги из собрания «Данчжур» в настоящее время должны вероятнее всего храниться или в Москве или в Санкт-Петербурге.

Надо сказать, что обмен книгами между правительствами двух государств в китайской науке является вопросом дискуссионным. Одна

часть ученых считает, что Император Николай Первый после первой Опиумной войны вместе с Англией, Францией и другими государствами готовился к совершению агрессии против Китая. Его цель заключалась в том, чтобы покорить народы, исповедывающие буддизм, тибетцев и монголов, а для этого требовалось понять книги буддийского канона, дабы затем привлечь на свою сторону представителей их знати36. Другая часть ученых склонна полагать, что во второй половине XVIII в. из-за того, что большая часть калмыков с Волги переселилась в Китай, российское правительство обеспокоилось, что это произошло из-за недостатка буд дийской литературы и стремилось приобрести ее, дабы привлечь к себе сердца калмыцкого населения37.

Обе эти точки зрения обоснованы недостаточно, они не принимают во внимание длительность культурных связей между Китаем и Россией. Обмен книжными коллекциями, произошедший в 1845 г., не является случайным и неожиданным событием, а, напротив, это является закономерным результатом длительного процесса развития культурных связей между двумя странами. С этого события культурный обмен между Китаем и Россией приобретает постоянный характер.

В то время в России проживали такие видные китаисты и тибетологи как НЛ. Бичурин, Д.С. Честной, ИЛ. Шмидт и другие. Без сомнения «Дан-чжур» был важен для них. В 1828 г. Бичурин составил «Описание Тибета», в 1833 г. он опубликовал «Описание Тибета и Цинхая». Честной в 40-е гг. завершил работу над «Записками о Китае и Тибете», «Русско-Тибетским словарем». Шмидт в 1839 г. опубликовал работу «Грамматика тибетского языка», в 1842 г. вышел его «Тибето-русский словарь». Перед этим на немецком языке им было опубликовано сочинение «Исследование истории развития древней религии, политики и литературы народов Центральной Азии, особенно монголов и тибетцев». Эти сочинения повысили интерес российской публики к тибетской литературе и буддизму. «Данчжур» же включает в себя важнейшие буддийские сочинения на тибетском языке, а именно две части Буддийского канона. Интерес к этому собранию со стороны России является свидетельством начала более углубленного изучения Китая в России, поэтому трудно переоценить значение этого события для развития культурного обмена между двумя странами.

36 Чэнь Фугуан «Ю Цин и дай чжи Чжун Э гуанси» (Китайско-российские отношения в период династии Цин), Куньмин, 1947, с. 62.

37 Хэ Цютао «Шофан бэйшэн», гл. 39.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Великая китайская нация создала блестящую, яркую китайскую культуру. В процессе длительного формирования и развития китайской культуры не только происходило непрерывное смешивание и слияние ханьской культуры с традиционными культурами других национальностей, проживавших в пределах границ Китая, но и происходил процесс многократных контактов и обменов между китайской традиционной культурой, стержнем шторой является ханьская культура, и культурами иностранных государств. В том числе обмен с русской культурой представлял собой одну из важнейших частей обмена Китая с внешней культурой.

Хотя русская культура сформировалась сравнительно поздно, но великий русский народ создал такую же блестящую, яркую русскую культуру. Россия берет нетало в Европе; это дало ей возможность впитать достижения цивилизации большого количества европейских государств, исповедующих христианскую религию, одновременно, благодаря влиянию специфических факторов - географических, национальных, исторических, Россия также постепенно впитывала достижения некоторых цивилизаций восточных государств. Поэтому русская культура одна обладала особенностями двух видов культур - европейской и азиатской, или, другими словами, российская цивилизация представляет собой один вид цивилизации, слившейся из двух видов ц ивилизаций - европейской и азиатской.

Возможно, именно поэтому так получилось, что русская культура в обменах с китайской культурой всегда имела преимущества перед другими западными культурами, и это чрезвычайно ясно было продемонстрировано в истории обменов между культурами Китая и России в период до середины XIX в. Например, в начале XVIII в., когда положение миссионеров Западной Европы в пределах Китая с каждым днем ухудшалось, православная церковь России получила разрешение нагфавшъ в Пекин постоянную духовную миссию, которая после этого беспрерывно действовала в течении двух веков. В период до середины XIX в. Китай не оправлял посольские миссии в страны Запада за исключением России, куда миссии направлялись дважды для поздравления Российских Императоров с вступлением на престол. Во второй половине XVIII века Цинское правительство проводило политику затворничества; в то время западным купцам и миссионерам отказывали в поездках в Китай, но при этом торговый и культурный обмен между Китаем и Россией проводился по сухопутному пути через Кяхту и шел все более и более успешно (была лишь несколько коротких пауз). Когда вспыхнула Первая опиумная война, обострившая отношения между Китаем и странами Запада, между Китаем и Россией в 1845 г. все же произошел взаимный обмен книгами, в результате чего усилилось культурное сотрудничество.

До середины XIX века в развитии китайско-российских культурных связей прослеживается явная поэтапность. Первый этап развития относится к периоду до заключения «Нерчинского договора» в 1689 г., его можно назвать начальным периодом. Непосредственные культурные контакты начались еще в Юаньскую эпоху, после того, как в XVII в. Китай и Россия стали соседями, культурные связи начали быстро развиваться. Русская миссия в Пекин в 1654 г. была великим событием в истории дипломатических отношений, она имела важное значение для начала непрерывных культурных связей. Следующая миссия из-за разногласий по церемониальным вопросам была неудачной, она показала к чему могут привести различия в типе культур.

Второй этап развития культурных связей относится к периоду от подписания «Нерчинского договора» в 1689 г. до подписания «Кяхтинского договора» в 1728 г., это был период становления и дальнейшего развития. «Нерчинский договор» нормализовал и узаконил контакты между людьми двух стран. Российские купеческие караваны не только занимались торговлей, но и сделали важный вклад в развитие культурных связей. В Пекине был создан российский культурный центр, что явилось важным событием и способствовало дальнейшему развитию культурных связей, имело далеко идущие исторические последствия. Эти годы углублялось взаимное понимание в сфере религии, языка, медицины и прикладного искусства, открылись прекрасные перспективы для развития. Конец XVII - начало XVIII века явились переходным периодом от первичных контактов к бурному развитию отношений. Хотя связи развивались, их масштаб был невелик, расширению мешали политические раздоры и недостаточная юридическая основа.

Третий этап относится к периоду от подписания «Кяхтинского договора» до середины XIX в., это период начала рассвета отношений. Главными центрами культурных обменов стали Православная миссия в Пекине и торговый город Кяхта, начались двусторонние культурные обмены почти во всех областях, но особенно в сфере языка, религии, медицины, изобразительного искусства и литературы. Обе стороны проявляли большую заинтересованность в обменах. Сформировалось российское китаеведение и интерес к изучению России в Китае. Стабильные государственные отношения создали стабильные условия для мирного общения, что обеспечило нормальное продвижение вперед процесса культурных связей, так продолжалось до середины XIX в.

Китайско-российские культурные отношения до середины XIX в. исходили из дружественных отношений, основанных на равноправных и взаимовыгодных связях, стремления к мирному добрососедству и потребности в расширении культурной деятельности, были главной движущей силой быстрого развития культурных связей в этот период. Развитие культурных связей способствовало расширению экономических связей и мирному развитию политических отношений. Две опиумные войны, вспыхнувшие в середине XIX в., усложнили все отношения Китая с внешним миром, изменили направления развития отношений Китая и России и оказали негативное влияние на развитие культурных связей.

Китайско-российские культурные отношения до середины XIX в. подтверждают, что культурный обмен - неизбежный продукт общественного развития, он необходим для выживания и процессов цивилизации. Хотя между различными культурами имеются факторы взаимного неприятия, главным является общее. В процессе взаимодействия различных культур происходит рациональный отбор, позволяющий в максимальной степени сохранить особенности национальной культуры и впитывать все полезное и передовое из чужих культур, он подымает культуры на более высокий уровень развития, создает условия для гармоничного развития. Китайско-российские культурные связи благоприятны для общественного развития и прогресса цивилизации обеих стран, являются важным фактором, способствующим развитию добрососедских отношений и общему развитию. Развитие культурных связей соответствует коренным интересам народов двух стран.

ОСНОВНЫЕ ПУБЛИКАЦИИ СОИСКАТЕЛЯ ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ В ВИДЕ НАУЧНОГО ДОКЛАДА

Монографии

Цзао ци Чжун Э гуаньсиши яньцзю (Исследование истории раннего этапа китайско-российских отношений), Харбин, 1999, 18,5 пл.

Чжун Э вэньхуа цзяолю ши (История китайско-российских культурных связей до 1949 г.), в соавторстве, Харбин, 1999,29,5 п.л.

Чжун Су цзинцзи маои ши (История торгово-экономических отношений Китая с СССР), в соавторстве, Харбин, 1992,28,5 п.л.

Циндай Цякэту хуши яньцзю (Исследовани кяхтинской торговли во время правления династии Цин), Харбин, 2000,17,5 пл.

Сборники материалов

Чжун Су маои ши цзыляо (Сборник исторических материалов по истории китайско-советской торговли), в соавторстве, Пекин, 1991,27,5 пл.

Книги по теме диссертации, переведенные на китайский язык

Романова Г. Н. Юаньдун Э Чжун цзинцзи гуаньси (Экономические отношения России и Китая на Дальнем Востоке), в соавторстве, Харбин, 1991,13, 5 пл.

Титаренио МЛ Элосы юй Дунья (Россия и Восточная Азия. Вопросы международных и межцивипизационных отношений), Харбин, 1999,13,2 пл.

Статьи

Чжун Э вдаоди гуаньси чжундэ вдигэ вэньта (Несколько вопросов ранних китайско-российских отношений), - Цюши сюекань, 1987, №3,0,5 пл.

Шицзю шицзи шанбань е дэ Чжун Э вэньхуа гуанси (Культурыне отношения Китая с Россией в первой половине 19 в.), - Бэйфан луньцунь, 1989, № 1 (добавочный), 0,4 п. л.

Бичулин хэ тадэ Саньцзицзин эвэнь ичжу (Бичурин и его перевод Саньцзыцзин), - Байкэ чжиши, 1990, № 1, 0,2 п.л.

Юнцянь няньдянь Маймайчэн гайгуань (Исторический очерк Маймайчэна в период правления императоров Юнчжэн и Цяньлун), -Хэйлунцзян шиюань, 1986, № 1,1,0 пл.

Шэй шидиигэ даода Бэйцзин дэ Это шицзе (Кто бьш первым русским посланником в Пекине), -Хэйлунцзян шэхуй кэсюе, 1991, № 1,0,4 пл.

Чжун Э гунси ши яньцзю дэ синь чэнго (Новые достижения в изучении истории китайско-российских отношений), - Бэйфан луньцун, 1996, № 1,0,1 пл.

Шиба шицзи Эгодэ Чжунго жэ (Китайский бум в России в 18 в.), - Хэйхэ сюекань, 1999, № 1,0,3 пл.

Нибупу тяоюе юй цзаопи Чжун Э маои (Нерчинский договор и ранняя китайско-российская торговля), - Сюеси юй таньсо, 1998, №6,0,4 пл.

Чжун Э Цякэту маои дэ лиши дивэй (Историческое знамение кяхтинекой торговли между Китаем и Россией), - Сиболия юй Юаньдун, 1985,№2,1,0 пл.

Цяньлун няньцзянь Чакэту саньцы бигуань бяньси (Исследование трех попыток запретить кяхтинскую торговлю в период правления императора Цяньлун), - Лиши данъань, 1987, №3,0,8 пл.

Чжуныээр вэнга юй чжаоци чжун э вайцзяо (Джунгарский вопрос и ранняя китайско-российская дипломатия), - Сиболия яньцзю, 1990, № 5,0,5 пл.

Чжун Э минь мао лиши цзю (Из истории народной торговли между Китаем и Россией), - Хэйлунщян жибао, 23 ноября, 1992, 0,1 пл.

Э Су Чжунго вэньхуа да яньцзю (Изучение китайской культуры в России и СССР), пер. с рус. яз., в соавторстве - Хэйлунщян шэхуй кэсюе, 1992, №6, 0,6 пл.

Первая в Китае школа русского языка. - Тезисы докладов международной научной конференции по теме «Китай в 21 в.: шансы, вызовы и перспективы», 27-29 сентября, 2000,0,2 пл.

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ (ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ИССЛЕДОВАНИЯ) 3

ОСНОВНЫЕ ПРОБЛЕМЫ, ИССЛЕДОВАННЫЕ В ОПУБЛИКОВАННЫХ РАБОТАХ ■ 14

1. первые контакты между традиционными культурами китая и россии (ХШ в. - 80-е гг. XVII в.)14

1.1. Краткий отрезок истории соприкосновения между культурами Китая и России в период правления династии Юань (1279 -1368 гг.)14

1.2. Ряд путеводных нитей в культурных контактах между Китаем и Россией в период правления династии Мин (1368 -1644 гг.)19

1.3. Сближение и противоречия в сфере культуры между Китаем и Россией в первые годы правления династии Цин (1644 —1689 гг.)25

2. Установление и развитие китайско-российских культурных связей (1689— 1727 ГГ.) 27

2.1. Место «Нерчинского договора» в истории китайско-российских культурных связей.27

2.2. Вклад русских торговых караванов в развитие китайско-российских культурных связей29

2.3. Создание в Китае «Русской роты» и его последствия32

2.4. Создание и развитие в Пекине «Школы русского языка»33

2.5. Первые сведения в Китае о русской культуре — «Записки о путешествии на край света»38

2.6. Основные тенденции развития китайско-российских культурных связей в концеXVII-начале XVIII вв. ^ 40

3. Начало раодеегакотайско-росхийских^ гг.)43

3.1. Влияние «Кяхтшского договора» на китайско-российские культурные отношения: 43

3.2. Китайско-российские культурные связи через Маймайчэн - Кяхту45

3.3. Российская духовная миссия в Пекине и становление российского китаеведения48

3. 4. Значение визита китайской миссии в Россию в истории культурных связей 51

3.5. «Китайский бум» в России XVIII в.54

3.6. Китайско-российские связи в области медицины, изобразительного искусства и литературы57

3.7. Начало исследования России китайской интеллигенцией60

3.8. Историческое значение обмена книжными дарами между правительствами

Китая и России 62

ЗАКЛЮЧЕНИЕ 66

ОСНОВНЫЕ ПУБЛИКАЦИИ СОИСКАТЕЛЯ ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ В ВИДЕ НАУЧНОГО ДОКЛАДА68