автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: История повседневной культуры городского населения Дальнего Востока РСФСР в 20 - 30-е гг. XX в.

Полный текст автореферата диссертации по теме "История повседневной культуры городского населения Дальнего Востока РСФСР в 20 - 30-е гг. XX в."

На правах рукописи

005537006

Кулинич Наталья Геннадьевна

]

ИСТОРИЯ ПОВСЕДНЕВНОЙ КУЛЬТУРЫ ГОРОДСКОГО НАСЕЛЕНИЯ ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА РСФСР В 20-30-е ГГ. XX В.

Специальность 07.00.02 - Отечественная история

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

7 НОЯ 2013

Хабаровск - 2013

005537006

Работа выполнена в федеральном государственном бюджетном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Тихоокеанский государственный университет».

Официальные оппоненты:

Аурилене Елена Евлампиева, доктор исторических наук, профессор, ФГКОУ ВПО «Хабаровский пограничный институт Федеральной службы безопасности России», профессор кафедры общеправовых дисциплин

Кузин Андрей Васильевич, доктор исторических наук, профессор, ФГБОУ ВПО «Благовещенский государственный педагогический университет», профессор кафедры истории России

Паликова Татьяна Вадимовна, доктор исторических наук, доцент, ФГБОУ ВПО «Бурятский государственный университет», доцент кафедры истории Отечества

Ведущая организация: ФГБУН «Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН»

Защита состоится «13» «декабря» 2013 г. в «В» часов на заседании диссертационного совета Д 212.056.07 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора наук при ФГАОУ ВПО «Дальневосточный федеральный университет» по адресу: 690922, г. Владивосток, о. Русский, б. Аякс-10, корп. 24, 10 этаж, зал заседаний диссертационных советов.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке ФГАОУ ВПО Дальневосточного федерального университета по адресу: 690600, г. Владивосток, ул. Алеутская, 65 б.

Объявление о защите и текст автореферата размещены на сайте ВАК и официальном сайте ДВФУ.

Автореферат разослан « »2013 г.

Научный консультант

Дубинина Нина Ивановна

доктор исторических наук, профессор

Ученый секретарь диссертационного сове

Сердюк Мария Борисовна

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. На рубеже ХХ-ХХ1вв. происходит поворот отечественной исторической науки от изучения проблем масштабного характера к рассмотрению повседневной жизни «простых людей». Исследование повседневности позволяет проследить изменения, происходившие в глубинных пластах культуры конкретной исторической эпохи. В анализе повседневности как многозначного и полифункционального социокультурного явления кроется ключ к разгадке волнующего человечество вопроса: что давало людям силы жить и сохранять человеческое достоинство в экстремальных условиях революций, войн, террора, голода и разрухи? Что придавало подлинный смысл их существованию? Исследование этой темы дает возможность рассматривать обычного человека в роли подлинного субъекта, формирующего внутреннее содержание исторического процесса.

В рамках данной проблематики особый интерес представляет период 19201930-х гг., когда в повседневной культуре людей под воздействием нового политического режима и осуществлявшихся им социально-экономических и культурных преобразований происходили кардинальные трансформации. Это были годы беспрецедентной социальной мобильности населения, когда миллионы людей изменяли род занятий, образ жизни и место жительства. Ради «высоких целей» строительства социализма власть разрушала традиционную иерархию смыслов, ценностей и стандартов поведения. Постепенно проявлялись черты нового жизненного уклада, менялось сознание, вырабатывались новые мировоззренческие установки и ценностные ориентации. Происходившие в повседневной культуре трансформации имели характер пролонгированного действия. Анализ их генезиса, сущности, специфических форм проявления является одной из важнейших исследовательских задач, решение которой позволяет приблизиться к пониманию отечественной культуры советского и постсоветского периодов.

Актуальность темы определяется и выбором объекта исследования. Жизнь городского населения в 20-30-е гг. XX в. менялась наиболее динамично. Порожденный индустриализацией рост городов, обеспечивавшийся миграцией сельского населения, заставлял человека в сжатые сроки усваивать стандарты городского образа жизни. Изучение этого процесса с позиции повседневности необходимо как для воссоздания общей картины преобразований, осуществлявшихся в советской России, так и для анализа социокультурных последствий процесса урбанизации.

Важным представляется применение регионального подхода к исследованию повседневной культуры, позволившего проследить не только общие закономерности изменения мировоззрения и поведения людей в период социалистических преобразований, но и выявить их специфические территориальные особенности, обусловленные: своеобразием социально-экономического и культурного развития дальневосточного региона как осваиваемой территории; затянувшейся Гражданской войной и военной интервенцией; формированием городского населения из мигрантов из центральных районов страны и сопредельных государств, предопределившим

3

повышенную социальную мобильность населения, сложности создания устойчивого сообщества, отсутствие глубоких культурных традиций.

Изучение проблемы имеет не только теоретическую, но и практическую значимость. Сформировавшиеся в 1920—1930-е гг. черты повседневной культуры экстраполируются и на культуру современной эпохи. Нынешнее поколение переживает сходный переломный момент, когда рушится сложившаяся в советский период система ценностей и стандартов поведения, происходит коренная ломка жизненных представлений. В этих условиях именно реконструкция прошлого помогает понять настоящее, извлечь необходимые уроки для того, чтобы избежать ошибок сталинской культурной модернизации.

Актуальной является реализация комплексного подхода к истории повседневной культуры, позволившая воссоздать политические, экономические, социальные и бытовые условия ее формирования, определить влияние социалистической системы образования и воспитания, профессиональной культуры, культурного просвещен™, проследить изменения жизненных стратегий человека, а так же выявить социальные девиации в его поведении.

Объектом исследования является городское население Дальнего Востока РСФСР в совокупности повседневных коммуникаций в период трансформации российской культуры в 20-30-е гг. XX в.

Предмет исследования — повседневная культура городского населения советского Дальнего Востока в межвоенный период. Категория «повседневная культура» трактуется как совокупность ценностных ориентаций, мировоззренческих установок, стандартов поведения, определяющих существование человека в его реальном окружении, признанных им и обладающих для него непосредственной достоверностью. В выработке данного определения автор исходит из дефиниции культуры, как системы исторически развивающихся надбиологических программ человеческой деятельности, поведения и общения, выступающих условием воспроизводства и изменения социальной жизни во всех ее основных проявлениях. В процессе социализации и инкультурации происходит интериоризация индивидом определенной части смыслов, выражающих особенности способов общения и деятельности, хранения и передачи социального опыта, принятую шкалу ценностей, присущих культуре исторически конкретного типа общества, которые и составляют его повседневную культуру. С целью обозначения ценностей, представлений и норм, связанных с осуществлением человеком производственной деятельности, в исследовании употребляется предикат «производственная культура», трактуемый автором как совокупность факторов, определяющих качество производства, производительность труда, эффективность деятельности предприятия. Для исследования ценностных ориентаций, смыслов и стандартов поведения, усваиваемых и реализуемых в сфере досуга, в работе используется предикат «досуговая культура», как феномен, возникший в условиях городской культуры.

Целью диссертации является исследование повседневной культуры городского населения советского Дальнего Востока в межвоенный период 1920-1930-х гг.,

характеризующийся форсированной модернизацией и урбанизацией региона, радикальной сменой господствовавшей культурной парадигмы.

Для реализации заявленной цели в работе поставлены следующие научные задачи:

-всесторонне исследовать процесс урбанизации в регионе, выявить его специфику, воссоздать объективную картину политического, экономического и социокультурного развития городской среды;

-проанализировать и обобщить особенности формирования и социально-демографический состав городского населения, выявить наиболее общие социально-психологические черты горожан, определившие специфику формирования их повседневной культуры;

-исследовать процесс становления системы социалистического воспитания и ликвидации неграмотности, проследить ее воздействие на формирование ценностей и мировоззренческих установок подрастающего и взрослого населения городов; -воссоздать картину библиотечного строительства, выявить место и значимость чтения в повседневной культуре горожан;

-обобщить содержательную сторону изменений в производственной культуре, исследовать процесс становления профессионального образования, выявить основные стратегии городского населения в этой сфере;

-проследить динамику повседневной досуговой культуры, раскрыть содержание работы учреждений культурно-политического просвещения, их роль в организации досуга горожан;

-охарактеризовать сущность изменений, происходивших в мировоззрении и поведении горожан в сфере религиозных верований, тендерных и семейно-брачных отношений, осветить содержание борьбы с «пережитками прошлого» в быту.

Хронологические рамки исследования охватывают межвоенный период. На Дальнем Востоке он начинается с конца 1922 г., когда после окончания Гражданской войны и военной интервенции в относительно мирных условиях начался процесс радикальных социокультурных преобразований. Завершение этого периода приходится на 1939 г., когда в результате военных столкновений с японскими войсками на о.Хасан (1938 г.), на Халхин-Голе (1939 г.), начавшейся Советско-финской войны (1939-1940 гг.) и Второй мировой войны, социокультурные преобразования были замедлены, а на повседневную жизнь и культуру советских людей мощное воздействие стала оказывать милитаризация.

Территориальные рамки исследования охватывают города, поселки городского типа и рабочие поселки Дальнего Востока РСФСР в современных границах Хабаровского, Приморского и Камчатского краев, Амурской, Сахалинской, Магаданской и Еврейской автономной области. С 1922 по 1926 гг. они входили в состав Дальневосточной области (ДВО), в 1926-1938 гг. - в состав Дальневосточного края (ДВК), с 1938 г. разделенного на Хабаровский и Приморский края.

Источниковая база исследования представляет собой комплекс опубликованных и неопубликованных источников, многие из которых впервые

введены в научный оборот. По признакам происхождения, содержанию и форме их можно разделить на следующие группы.

I. Директивная документация центральных и региональных органов советской и партийной власти по вопросам экономического, социального и культурного развития региона. Источники этой группы содержатся как в специальных сборниках1, так и в архивах: Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ) фонд СНК РСФСР; Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ) фонды ЦК РКП(б)-ЦК ВКП(б), Дальневосточного бюро ЦК РКП(б); в Российском государственном историческом архиве Дальнего Востока (РГИА ДВ) фонд Дальневосточного краевого исполнительного комитета; в Государственном архиве Хабаровского края (ГАХК) фонды Дальневосточного революционного комитета, Хабаровского крайисполкома, Дальневосточного краевого комитета ВКП(б), Хабаровского краевого комитета ВКП(б); в Государственном архиве Приморского края (ГАПК) фонд Приморского областного комитета ВКП(б); в Государственном архиве Амурской области (ГААО) фонды Амурского областного комитета ВКП(б), Амурского областного исполкома и др. Хранящиеся в фондах материалы позволили составить представление о значимых процессах регионального развития, воспроизвести политическую атмосферу исследуемого периода. Этому же способствовали информационные сводки о политических настроениях различных групп населения. Значимую для исследования повседневности часть этой группы источников составляют стенограммы краевых, городских, районных советских и партийных съездов, конференций, совещаний. Участники этих заседаний в большинстве своем были горожанами, поэтому в их выступлениях содержались важные сведения о состоянии городского хозяйства, наболевших проблемах жизни горожан, прорывались простые человеческие реакции на происходившие в стране и регионе события.

Особое значение для исследования повседневной культуры городского населения представляют документы исполнительных комитетов городских Советов и городских комитетов ВКП(б): Хабаровска (ГАХК Ф.Р-904,Ф.П-30), Владивостока (ГАПК Ф.Р-85, Ф.П-3), Благовещенска (ГААО Ф.Р-81, Ф.П-2), Николаевска-на-Амуре (ГАХК Ф.П-1803), Комсомольска-на-Амуре (КнАГА Ф.Р-2), Биробиджана (ГАЕАО Ф.Р-101, Ф.П-15). Эти органы городской власти создавались по мере присвоения населенным пунктам статуса города. Принимавшиеся ими решения о развитии городского хозяйства, культуры, здравоохранения, отчеты об их выполнении, поясняющие материалы к ним позволили составить представление об условиях жизни городского населения.

Важную роль в воссоздании повседневности сыграли документы, раскрывающие культурно-просветительную деятельность профсоюзных и комсомольских организаций, хранящиеся в фондах Центрального комитета РКСМ-ВЛКСМ (РГАСПИ Ф.М-1), Всесоюзного центрального совета профессиональных

' Съезды Советов РСФСР в постановлениях и резолюциях. М.,1939; КПСС в постановлениях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. М.,1984; Дальревком: Первый этап мирного советского строительства на Дальнем Востоке 1922-1926 гг. Сб. докум. Хабаровск, 1957 и др.

союзов (ВЦСПС) (ГАРФ Ф.Р-5451), Дальневосточного краевого совета профессиональных союзов, Далькрайкома ВЛКСМ и др.

II. Делопроизводственные документы центральных и региональных органов народного образования, позволившие воссоздать общую картину динамики культуры. Во-первых, директивные указания, циркуляры, инструкции, хранящиеся фондах Совета культурного строительства при президиуме ВЦИК СССР, Наркомата просвещения РСФСР и Главного управления политического просвещения (ГАРФ Ф.Р-6946, Ф.А-2306, Ф.А-2313). Ежегодные сводные отчеты этих органов позволили сравнить культурную динамику в дальневосточном регионе с другими районами страны. Во-вторых, документы дальневосточных краевых, областных и городских отделов народного образования (РГИА ДВ Ф.Р-2429, Ф.Р-35, ГАХК Ф.Р-1665 и др.), содержащие планы развития народного образования в 1фае, отчеты учреждений культуры, протоколы заседаний отделов народного образования, стенограммы учительских конференций и совещаний, информационные обзоры и т.п. Они раскрывают повседневную культуру в таких важных аспектах жизни советского человека, как социалистическое воспитание, ликвидация неграмотности, повышение образования, получение профессии, удовлетворение культурных потребностей в сфере досуга.

Интерес представляют документы советов, управлений и комитетов, образованных для руководства отдельными направления культурного строительства, ранее практически не вовлекавшиеся в научный оборот: Дальневосточного краевого совета физической культуры, Управления по делам искусств Далькрайисполкома, Дальневосточного треста кинофикации, Дальневосточного краевого комитета радиовещания (ГАХК Ф.Р-342, Ф.Р-1691, Ф.Р-1398 и др.). Информация, содержащаяся в этих фондах, дополняется документами первичных партийных организаций учреждений (ГАХК Ф.П-184, Ф.П-125). Источниковедческий синтез этих источников позволил показать содержательную сторону деятельности данных институтов культуры, установить факт усиливавшегося партийного диктата.

III. Важное место в исследовании занимают статистические материалы. Среди них, по богатству информации, особое значение для изучения повседневности имеют данные обследований материального положения, условий труда и быта, уровня образования и состояния здоровья горожан, хранящиеся в фондах центральных (РГАЭ Ф-1562) и региональных статистических и плановых органов (ГАХК Ф.Р-719.Ф.Р-353).

IV. Для исследования повседневности особую ценность представляют источники личного происхождения. Их субъективность, подвергавшаяся критике в традиционных направлениях исторической науки, при изучении повседневности приобретает особую ценность. Автору удалось обнаружить в архивах письма членов партии, направленных на работу в край по путевкам ЦК ВКП(б), заявления участников хетагуровского движения, жалобы жен репрессированных коммунистов и т.п. Интерес представляют письма, касающиеся религиозной сферы повседневной культуры, хранящиеся в фондах Постоянной центральной комиссии по вопросам

культов при Президиуме ВЦИК и Центрального Совета Союза воинствующих безбожников СССР (ГАРФ Ф.Р-5263, Ф.Р-5407).

Воссозданию повседневности способствуют источники дневникового характера, так как пишущий их человек находится внутри описываемой эпохи, выступая ее участником или сторонним наблюдателем. Их репрезентативность усиливает использование метода включенного наблюдения и подтягивания информации из иных источников о контексте написания нарратива автором дневника (его возраст, социальное и семейное положение, эмоциональное состояние и т.п.). Как правило, человек не описывает то, что считает само собой разумеющимся, обычным, т.е. «повседневность». Отсюда особую значимость приобретают свидетельства людей, для которых повседневная культура дальневосточных городов воспринималась как встреча с «иной» культурой. Например, письма американки Элеоноры Лорд Прей, дневник юной школьницы Анны Бутовской2, путевые заметки председателя президиума ВЦИК СССР М.И. Калинина и наркома по военным и морским делам К.Е. Ворошилова (РГАСПИ, Ф.П-74,Ф.П-78), интервью писателей A.A. Фадеева, Е. Петрова. Воссозданию повседневной культуры помогают мемуары участников и очевидцев событий: В.Н. Соколовой (организатора первых пионерских отрядов в Хабаровске), 3. Седовой (студентки Хабаровского педтехникума), М.Б. Кузенца (секретаря Далькрайкома РКСМ), П.Ф. Сафонова (первостроителя Комсомольска-на-Амуре) М.Ф. Тебнева (работника краевого комитета радиовещания), Г.С. Пертулесова (мальчишкой приехавшего в Хабаровск вместе с родителями) и др.3

V. Важную группу источников составляет периодическая печать: центральные газеты «Правда», «Известия», «Труд»; региональные - «Дальневосточный путь», «Тихоокеанская звезда», «Набат молодежи», «Рабочий путь», «Красное знамя», «Амурская правда», «Ударник Комсомольска»; многотиражки - «Ворошиловец» (орган Дальзавода, Владивосток), «Молот» (орган завода Дальдизель, Хабаровск) и др. Эта группа источников несет не только информацию, но и воспроизводит эмоциональную атмосферу времени, переданную самими носителями культуры. Со страниц периодической печати, несмотря на цензуру, звучал голос простого человека с его чаяниями и тревогами. Интерес для исследования представляет информационно-справочный материал, размещавшийся на страницах периодических изданий: объявления, репертуарный план театров и кинотеатров, планы спортивных мероприятий, рекламные предложения и т.п. Эта информация адресовалась жителям дальневосточных городов, воспринималась ими, составляла определенную часть их повседневной культуры.

VI. Художественная литература тех лет, отражавшая эмоциональную сторону социальной перцепции новой системы ценностей, представляет еще одну группу источников. Прежде всего, рассказы и тексты инсценировок рабочих

2 Прей Э. Письма из Владивостока (1894-1930). Владивосток, 2011; Бутовская А.Б. Комсомольск, школьные годы военные. Комсомольск-на-Амуре, 2008.

3 Хабаровский комсомол: в документах и иллюстрациях. Хабаровск, 1978; Тебнев М.Ф. Глазами старожила. Хабаровск, 1958; Строители трех городов: Документы, очерки, статьи, воспоминания первостроителей. Хабаровск, 1967 и др.

корреспондентов: «Семейные дела», «Новый быт», «Секретарь фабзавкома», «Суд над неграмотным», «Суд над матерью, бросившей. ребенка» и др. А также произведения профессиональных писателей, посвященные Дальнему Востоку, художественно описывавшие освоение региона, строительство новых городов Комсомольска, Лесозаводска, Биробиджана, преобразование старых: Владивостока, Хабаровска4.

VII. Особую группу составляют визуальные источники: фото- и кинодокументы по Дальнему Востоку; музейные экспозиции, посвященные межвоенному периоду; сохранившиеся до настоящего времени артефакты той эпохи в виде зданий и сооружений, участков городского ландшафта и т.п. Эти источники сохранили мельчайшие детали событий, которые в силу своей обыденности не были зафиксированы в документах. Обладая наглядностью, воздействуя на визуальное восприятие исследователя, они позволяют восполнить картину повседневной культуры горожан.

Проведенный анализ источниковой базы свидетельствует о ее полноте, типологическом разнообразии и достаточной репрезентативности для освещения темы диссертации. История повседневности существенно раздвигает источниковую базу исследования, расширяет спектр используемых методов. Путем интеграции информационного содержания и лексики письменных источников, образности визуальных источников исследователь получает возможность по-новому раскрыть даже, казалось бы, достаточно изученные ранее аспекты проблемы.

Научная новизна исследования обусловлена тем, что: -Впервые в отечественной историографии проведено системное исследование повседневной культуры городского населения Дальнего Востока РСФСР в контексте трансформаций, переживавшихся российской культурой в 1920-1930-е гг. -Предложена концепция исследования повседневной культуры городского населения в условиях реализации советской модели модернизации.

-Обоснованы региональные особенности повседневной культуры дальневосточного городского населения, как «пришлого», преимущественно «временного», в значительной степени маргинализированного, для которого моностилистическая советская культура стала главным интегрирующим фактором.

-Показано своеобразие процесса формирования городской среды в условиях «советизации» и форсированной индустриализации, выявлены тенденции ее развития в молодых, искусственно создававшихся городах монопромышленного типа. -Раскрыто взаимодействие мевду развитием городской среды и формированием городского населения, проанализирован и обобщен социальный состав горожан. -В форме внутреннего диалога государства и общества показан процесс становления системы социалистического воспитания, образования и библиотечного строительства в регионе, прослежено его воздействие на формирование новой системы ценностей и мировоззренческих установок подрастающего и взрослого населения городов.

4 Кулыгин П. На краю сердца. Дальневосточные рассказы. Хабаровск, 1934; Жуков Ю. Город юности (Комсомольск-на-Амуре). М., 1937 и др.

-Раскрыта содержательная сторона изменений в повседневной производственной культуре рабочих, служащих, инженерно-технических работников, составлявших основную часть дальневосточного городского населения. Дополнена картина становления системы профессионального образования, выявлены основные стратегии горожан в этой сфере.

-Предложено новое осмысление досуговой культуры как важнейшего института формирования советского человека и массового «огорожанивания» сельских жителей. Раскрыто содержание работы досуговых учреждений (клубов, кружков, организаций физкультуры, театров, кино, радио), определена их роль в организации досуга и культурно-политическом просвещении.

-Показан процесс борьбы с «пережитками прошлого» и внедрения новых стереотипов поведения в быту. Раскрыта сущность изменений, происходивших в обыденном мировоззрении и поведении горожан (в сфере религиозных верований, тендерных и семейно-брачных отношений).

-Прослежена взаимосвязь между уровнем развития городской социокультурной среды и принятием человеком требований городского образа жизни, выявлена тенденция роста девиантных отклонений в поведении горожан в молодых, монопромышленных городах, характеризующихся низким уровнем развития городской среды.

Основные положения, выносимые на защиту:

1.Формирующиеся дальневосточные города, образование которых диктовалось общегосударственными геополитическими интересами, не отвечали всем признакам городских поселений и были рассчитаны на периодически сменявшийся контингент жителей. Факторами, на долгое время определившими их повседневную культуру, стали: хронический жилищный кризис, отсутствие элементарных санитарных норм, острый дефицит продуктов питания и предметов первой необходимости, неразвитость социальной инфраструктуры и т.п.

2.Установление советской власти вызвало политические, экономические и социальные изменения в социокультурной среде, определенные автором как «советизация дальневосточных городов», но не внесло существенных изменений в сложившийся принцип градообразования. Масштабы социалистических преобразований в 20-е гг. сдерживались отсутствием финансовой поддержки центра при слабости собственной материальной базы.

3.В условиях форсированной индустриализации 30-х гг. градообразующим стержнем стали предприятия тяжелой и оборонной промышленности союзного значения, вокруг которых создавалось городское социокультурное пространство, отвечавшее производственным задачам, а не потребностям населения. Жесткая централизация средств, выбранные приоритеты развития закрепили традиционное для региона отставание социальной сферы от производственной.

4.Рост городского населения обеспечивался за счет переселения сельских жителей из центральных районов страны, становившихся здесь «городскими селянами», что предопределило высокую степень его маргинализации. Основной контингент городов составляли дальневосточники в первом поколении, осознававшие себя «временными жителями» с соответствующей психологией. Установка на

Ю

«временность» пребывания освобождала власть от необходимости прикладывать значительные усилия к развитию региональной городской социокультурной среды.

5.0бразование стало той сферой, где, в основном, совпали интересы советского государства и отдельной личности, шел диалог между этими акторами социально-культурных преобразований, при активном участии и контроле партии. Возможность стать грамотным, дать образование своим детям, приобретала в глазах горожан все большую ценность, воспринималась подтверждением преимуществ социалистического строя.

6.В повседневную культуру горожан прочно вошли представления о необходимости повышения профессиональных знаний, с этим связывались надежды на «лучшее» будущее. В дальневосточных условиях, где значительную часть горожан составляла молодежь, приезжавшая сначала строить, а потом работать на отстроенных предприятиях, профессиональная составляющая повседневной культуры приобретала особое значение.

7.В советских условиях досуговая культура стала важным институтом формирования «нового» советского человека. Деятельность культурно-просветительных учреждений способствовала «огорожаниванию» нового населения городов, формированию их культурной однородности путем всеобъемлющей регуляции поведения людей, подчинения их массовому сознанию. Неудовлетворенность все возраставших культурных потребностей вызывала состояние фрустрации и провоцировала рост девиантного поведения.

8.Формирование дальневосточного городского населения преимущественно за счет мигрантов, разорвавших связь с традиционной крестьянской культурой и переходивших к городскому образу жизни, наряду с государственной политикой, способствовали снижению степени религиозности, и расшатыванию патриархальных семейных отношений.

9.Квазигородская культура дальневосточных горожан складывалась из сохранившихся фрагментов сельской культуры и упрощенных форм городской культуры. Цементирующим основанием в эклектическом единстве выступала общая для всех моностилистическая репрезентативная советская культура, основанная на стройной системе идеологических представлений. В силу этого процесс приобщения дальневосточных горожан к новой системе ценностей, представлений, стандартов поведения, предлагавшихся массовой советской культурой, происходил более быстрыми темпами по сравнению с регионами, где сохраняла прочные позиции традиционная культура.

Теоретическая и практическая значимость исследования состоит в создании оригинальной авторской концепции повседневной культуры, в разработке новых подходов к изучению темы, в расширении источниковой базы, в углублении и приращении научного знания в области отечественной истории советского периода. Результаты диссертационной работы используются в различных курсах подготовки студентов гуманитарного профиля и могут быть востребованы для написания работ по общероссийской и региональной истории, выступить основой в культурологических, социологических, политологических исследованиях современного состояния дальневосточного региона.

11

Апробация работы. Основные положения и выводы диссертации отражены в двух индивидуальных монографиях, ставших лауреатами конкурса на лучшую научную книгу 2010 и 2011 годов, проводимого Фондом развития отечественного образования РФ и серии статей. Из них пятнадцать опубликованы в ведущих рецензируемых научных изданиях, рекомендованных ВАК РФ, одна - в зарубежных изданиях. Результаты исследования использованы в трех научных проектах, а также представлены в виде докладов на региональных, общероссийских и международных конференциях, проходивших в Москве, Пензе, Витебске, Ереване, Хабаровске, Владивостоке, Благовещенске, Биробиджане.

Структура диссертации включает введение, шесть глав, заключение, список использованных источников и литературы, три приложения.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность и степень новизны избранной темы, определяются объект и предмет, цели и задачи исследования, территориальные и хронологические рамки, характеристика источников, основные положения, выносимые на защиту, теоретическая и практическая значимость, апробация результатов работы.

Глава 1 «Теоретико-методологические и историографические проблемы исследования» включает два раздела. В разд. 1.1. «Степень научной разработанности темы» показано, что повседневная культура советских людей до 1990-х гг. не была темой самостоятельного исследования, поэтому в историографическом анализе предшествующего периода речь можно вести о разработке ее отдельных аспектов. В 20-30-е гг. внимание привлекали такие проблемы, как колонизация региона, материальное положение населения, ликвидация неграмотности, становление школьного образования, трансформация семейно-брачных отношений5. Достижением историографии этого периода стала выработка подхода к изучению города как особого социального организма6.

Со второй половины 30-х до середины 50-х гг. в отечественной историографии, находившейся под прессингом тоталитарной власти, не находилось места для исследования повседневной жизни. Ослабление идеологического диктата после XX съезда КПСС (1956 г.) позволило расширить исследовательскую проблематику. Появились работы обобщающего характера по вопросам социалистического строительства, в которых в некоторой степени находили отражение проблемы повседневности7. Сходные темы исследовались в региональной историографии

'Гамарник Я.Б. Советская колонизация ДВО // Экономическая жизнь Дальнего Востока. 1925. № 9. С.3-12; Паршин В. Условия жизни и здоровья рабочих подростков // Статистический бюллетень. 1927. № 5-6. С.2-6; Бакун Д. Школа ДВК на социалистической стройке. Хабаровск, 1931 и др.

6 Анциферов Н.П. Пути изучения города как социального организма: Опыт комплексного подхода. Л., 1926.

7 Лельчук B.C. Социалистическая индустриализация СССР и ее освещение в советской историографии. М.,

1975; Шишкин В.Ф. Великий Октябрь и пролетарская мораль. М., 1976 и др.

А.Б. Марголиным, Г.А. Унпелевым, B.C. Флеровым8. Были заложены теоретические основы историко-социального исследования городов и городского населения9. Началось активное изучение истории советской культуры, чему в немалой степени способствовала публикация сборников документов10. В традиционных подходах того времени культурные преобразования трактовались как «культурная революция», осуществлявшаяся «сверху» правящей партией. Перед исследователем в рамках партийной истории ставилась задача проанализировать партийную политику и оценить итоги ее реализации. В региональной историографии серьезным обобщающим исследованием подобного рода стали работы М.С. Кузнецова". В них показана динамика институтов культуры, отражавшая степень успешности осуществления задач культурной революции. Непосредственные реакции населения на принимавшиеся властью шаги в сфере культуры не учитывались и не исследовались автором. В русле гражданской истории понятие «верха» расширялось, в него наряду с партийными включались государственные органы власти. В этом случае речь шла о «культурном строительстве» (С. Иванов, Э.Г. Бенсман и др.)12. Активно исследовалась такие аспекты проблемы как: ликвидация неграмотности, развитие образования, подготовка профессионально-технических кадров, становление и развитие художественной культуры13, что позволило составить представление о проделанной властью работе в области повышения культуры дальневосточного населения. Публиковались книги, посвященные городам Дальнего Востока: Хабаровску, Владивостоку, Благовещенску, Комсомольску-на-Амуре, отразившие динамику городской социокультурной среды14. Появились исследования дальневосточного женского социума15. Тематика региональной историографии того времени в значительной степени определялась очерками истории дальневосточных

Марголин А.Б. Проблемы народного хозяйства Дальнего Востока. М., 1963; Унпелев Г.А. Социалистическая индустриализация Дальнего Востока: о деятельности коммунистической партии по индустриализации Дальневосточного края. 1928-1932 гг. Владивосток, 1972; Флеров B.C. Дальний Восток в период восстановления народного хозяйства. ТЛ.Томск, 1973 и др.

Социально-культурные функции города и пространственная среда. М., 1982; Город: проблемы социального развития. JL, 1982;

Культура в советском обществе. М., 1982; Великая Октябрьская социалистическая революция и становление советской культуры. 1917-1927. М., 1985; Советская культура в реконструктивный период. 1928-1941. М 1988 и др.

Кузнецов, М.С. Дальневосточная партийная организация в борьбе за осуществление задач культурной революции (1928-1937 гг.). Томск, 1971; Он же. Борьба партийных организаций Дальнего Востока за становление советской культуры (1922-1928 гг.). Томск,1978.

12 Иванов С. Культурное строительство в Приморье. Владивосток, 1963; Бенсман Э.Г. Культурное строительство в Хабаровском крае. Хабаровск, 1965 и др.

Курочкина А.П. История развития общего и специального образования в Амурской области в период социалистического строительства в СССР (1917-1941 гг.): автореф. дис. ... канд.ист.наук. Владивосток, 1969; Заславский М.З. Социалистическая индустриализация Дальнего Востока и ее обеспечение квалифицированными кадрами рабочих (1926-1932 гг.): автореф. дис. ... канд.ист.наук. Владивосток, 1966; Кандыба В.И. История становления и развития художественной жизни Дальнего Востока (1858-1938). Владивосток, 1985 и др.

|4Дороднов Е.В. Мужество Комсомольска. Хроника героической стройки. Хабаровск, 1974; Городу 125 лет. Благовещенск,1983; Владивосток: штрихи к портрету. Владивосток, 1985; Хабаровск: Очерк истории. Хабаровск,1983 и др.

13 Дубинина Н.И. Дальневосточницы в борьбе и труде: Исторический очерк. 1917-1941. Хабаровск, 1982; Она

же. Ты позови, Дальний Восток! Хабаровск, 1976.

парторганизаций'б, подготовленными по указанию центра и под патронажем сотрудников Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС.

Таким образом, в советский период повседневная культура не стала самостоятельной темой исследования. Внимание уделялось социалистическому строительству и культурной революции, главными субъектами которых выступали коммунистическая партия и советское государство. В русле их изучения незначительное внимание уделялось жизни обычных людей, рассматривавшихся, скорее, в качестве объектов советской культуртрегерской деятельности, а не самостоятельных участников.

Новый этап в историографии темы сложился в постсоветский период (1990-е гг.). Смена господствовавшей на протяжении десятилетий научной парадигмы открыла новые перспективы в изучении истории советского общества. Наряду с поиском инновационных методологических оснований, в отечественной историографии шел процесс переосмысления значимости в истории судьбы простого человека. Этому способствовало обращение к международному опыту историков, исследовавших повседневную жизнь обычных людей17. Снятие идеологических запретов и открытие секретных фондов российских архивов расширило возможности исследования личностной истории. Оценивая смысл происходящего, академик РАН А.О. Чубарьян отметил: «В последние десятилетия наука история изменилась, расширила свои горизонты, стала больше внимания уделять человеческим аспектам: личностному фактору, жизни простых людей, категориям повседневности»18.

Историографическая ситуация 1990-2000-х гг. была отмечена появлением значительного количества исследований, различавшихся по своему концептуальному содержанию. Ряд исследователей, изучавших советскую эпоху, активно применял эвристические возможности модернизационного подхода (А.Г. Вишневский, Б.Н. Миронов и др.)19. Появились исследования города как социокультурного феномена20. В изучении советской культуры стали применяться методы социальной истории, позволившие раскрыть социальную природу осуществлявшихся процессов21. В формировании нового направления свою роль сыграли российские социологи и культурологи, обозначившие подходы к изучению повседневной жизни (Ю.Л. Бессмертный, АЛ. Гуревич, А.Л. Ястрибицкая, Ю.М. Лотман, М.И. Козьякова и др.). Особая заслуга принадлежит H.H. Козловой, выведшей на авансцену истории обычных советских людей22. Происходило оформление методологии, осуществлялся

15 Очерки истории Приморской организации КПСС. Владивосток, 1971; Очерк истории Хабаровской краевой организации КПСС (1900-1978). Хабаровск, 1979; Очерк истории Дальневосточной организации КПСС (19001937). Хабаровск, 1982; Амурская областная организация КПСС: 1898-1986. Хроника. Благовещенск, 1986 и др.

Людтке А. Что такое история повседневности? Ее достижения и перспективы в Германии // Социальная

история. Ежегодник 1998-1999. М., 1999. С.78-80.

18 Чубарьян А.О. Расширение горизонтов познания // Родина. 2012. № 9. С.10.

^Российская модернизация: предпосылки и перспективы эволюции социального государства. СПб., 1997; Вишневский А.Г. Серп и рубль. Консервативная модернизация в СССР. М., 1998; Миронов, Б.Н. Социальная история России. В 2 т. М., 2003.

20 Дмитриевская Н.Ф. Образ города как социальный феномен. СПб., 1999.

21 Российская советская культура: 1917-1927 гг.: Очерки социальной истории. Новосибирск, 2004.

22 Козлова H.H. Горизонты повседневности советской эпохи (голоса из хора). М., 1996.

поиск источниковой базы «новой» исторической науки23. Развитию нового направления отечественной историографии способствовали зарубежные исследователи, в трудах которых «советская повседневность» рассматривается в общемировом контексте24. Для исследования повседневной жизни советских городов большое значение имела работа Ш. Фицпатрик25. Проблемы изучения повседневности стали предметом обсуждения на международных и всероссийских научных конференциях26.

В настоящий момент сложилось несколько школ исследования повседневности. Московская, главное внимание которой привлекает повседневная жизнь столицы и производственная сфера повседневности27. Петербургская, исследовательский интерес которой сфокусирован на изучении образа жизни, инверсии норм и аномалий в поведении советских людей28. Региональные, ставящие задачу изучения повседневной жизни российской провинции (в Казани, Астрахани, Самаре, Омске, Новосибирске и др.)29. Оценивая степень разработанности нового направления, следует признать: 1)в историографии превалируют исследования Москвы и Петербурга, обладающих специфическими чертами столичных городов; 2)в изучении провинциальных городов акцент делается на европейской части страны; 3применительно к советскому периоду наблюдается некая односторонность, проявляющаяся в чрезмерном обращении к производственному аспекту повседневности и проявлениям девиантности. В меньшей степени внимание исследователей привлекли проблемы повседневной культуры. По мнению И.Б. Орлова, едва наметился «"дрейф" истории повседневности в сторону новой культурной истории»30. Среди немногочисленных авторов, заинтересовавшихся проблемой культуры в связи с повседневностью, следует назвать JI.B. Беловинского, Е.А. Вишленкову, С.Ю. Малышеву, A.A. Сальникову, В.В. Сметанину31.

23 Соколов А.К. Социальная история России новейшего времени: проблемы методологии и источниковедения // Социальная история. Ежегодник. 1998/99. M., 1999. С. 39-76; Сенявский A.C. Российская повседневность в XX веке: теоретико-методологические подходы к изучению // Человек в российской повседневности. Сб науч статей! М., 2001. С. 12-132 и др.

24 Минц М. Реферат: Повседневная жизнь в ранней Советской России: Революционные будни // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Сер. 5. История. М., 2009. № 2. С.90-95.

Фицпатрик Ш. Повседневный сталинизм. Социальная истории Советской России в 30-е годы: город. 2-е изд. М., 2008 и др.

26 Повседневность как текст культуры: материалы международной конференции «Повседневность как текст культуры». Киров, 27-29 апреля 2005 года. Киров, 2005 и др.

2 Андреевский Г.В. Повседневная жизнь Москвы в сталинскую эпоху 1920-1930-е годы. М., 2008; Журавлев C.B. «Крепость социализма»: Повседневность и мотивации труда на советском предприятии, 1928-1938 гг. М., 2004; Маркевич А.М. «Магнитка близ Садового кольца»: Стимулы к работе на Московском заводе «Серп и молот», 188Î-2001 гг. М., 2005 и др.

28 Нормы и ценности повседневной жизни: Становление социалистического образа жизни в России, 1920-1930-е годы/ Под общ. ред. Тимо Вихавайнена. СПб., 2000; Лебина Н.Б. Повседневная жизнь советского города: нормы и аномалии. 1920-1930-е гг. СПб., 1999; Она же. Обыватель и реформы. Картины повседневной жизни горожан в годы нэпа и хрущевского десятилетия. СПб., 2003 и др.

28 Климочкина А.Ю. Повседневная жизнь российского провинциального города 1930-х гг. (на материалах Среднего Поволжья): автореф. дис. ...канд.ист.наук. Самара, 2007; Исаев В.И. Необычные судьбы обычных людей: советская повседневность в 1920—1930-е гг. Новосибирск, 2008 и др.

30 Орлов И.Б. История повседневности: смерть или новое рождение // Преподавание истории в школе. 2008. N° 3. С.32-37.

31 Беловинский JLB. Культура русской повседневности. М., 2008; Вишленкова Е. Малышева С., Сальникова А. Культура повседневности провинциального города: Казань и казанцы в XIX-XX вв. Казань, 2008; Сметанина,

15

В 2000-е гг. появилось работы, исследующие повседневную жизнь населения Дальнего Востока (И.К. Капран, П.А. Щербина)32. Однако до настоящего времени в историографии отсутствуют исследования повседневной культуры городского населения советского периода. Активно изучаются отдельные аспекты проблемы. В первую очередь, советская социальная политика, анализ которой позволяет составить представление об отношении власти к населению, проживавшему на Дальнем Востоке, о материальных аспектах повседневной жизни дальневосточников: рынке труда, уровне заработной платы, обеспеченности жильем и т.п. (JI.A. Слабнина, О.И. Шестак, Т.А. Ярославцева)33. Активно исследуется переселенческая политика, формы миграции, что дает возможность выявить специфические особенности формирования регионального населения. Большой вклад в разработку этой темы внесли авторы книги «Этномиграционные процессы в Приморье в XX в.»34, Ю.В. Пикалов, А.Т. Кузин, Т.А. Лескова35 и E.H. Чернолуцкая, фундаментальное исследование которой приводит к пониманию того, что дальневосточное население в 30-е гг. испытывало наиболее сильный пресс государственной репрессивной политики, а сам регион превратился в крупнейшую «лагерную зону» страны36. Тема политических репрессий, оказавших воздействие на повседневную жизнь дальневосточников, исследовалась A.C. Сутуриным, М. Кузьминой, С.А. Головиным37. Вместе с тем рефлексия граждан в отношении этих событий, личностное переживание порожденных ими жизненных проблем не стали предметом изучения.

Позитивные сдвиги произошли в изучении процесса становления советской культуры на Дальнем Востоке, без понимания которого невозможно исследование повседневной культуры. Следует отметить работу С.Б. Белоглазовой, в которой процесс, переживаемый российской культурой в 20-30-е гг., определяется как «трансформация», главной направляющей и регулирующей силой которой выступало

В.В. Культура повседневности сибирского рабочего: 1920-1930-е гг.: автореф. дис. ...канд. культурологии. Кемерово, 2006.

32 Капран И.К. Повседневная жизнь русского населения Харбина: конец XIX-50-e гг. XX в.: автореф. дис. ...канд.ист.наук. Владивосток, 2007; Щербина П.А. Условия жизни населения в городах Дальнего Востока России в конце XIX - начале XX вв.: автореф. дис.... канд.ист.наук. Владивосток, 2011.

33 Слабнина JI.A. Система материального поощрения дальневосточных рабочих в 30-е годы XX в. // Россия и Китай на дальневосточных рубежах. Вып. 1. Благовещенск, 2001. С.368—373; Шестак О.И. Советская социальная политика и ее реализация на Дальнем Востоке (1922-1941 гг.). Владивосток, 2004; Ярославцева Т.А. Развитие жилищно-коммунального хозяйства на Дальнем Востоке России (1917-1941 гг.). Хабаровск, 2006 и др.

34 Ващук, A.C. Чернолуцкая E.H., Королева В.А., Дудченко Г.Б., Герасимова JI.A. Этномиграционные процессы в Приморье в XX веке. Владивосток, 2002.

35 Пикалов, Ю.В. Переселенческая политика и изменение социально-классового состава населения Дальнего Востока РСФСР (ноябрь 1922-июнь 1941 г.). Хабаровск, 2003; Кузин, А.Т. История корейского населения российского Сахалина (конец XIX-начало XXIbb.).: автореф. дис. ... докт.ист.наук. Владивосток, 2011; Лескова, Т.А. Государственное регулирование миграционных процессов на юге Дальнего Востока России в 2030-е гг.: автореф. дис.... канд.ист.наук. Владивосток, 2005.

36 Чернолуцкая E.H. Принудительные миграции на советском Дальнем Востоке в 1920-1950-е гг. Владивосток, 2011.

37 Сутурин A.C. Дело краевого масштаба. Хабаровск, 1991; Кузьмина М. А. Использование принудительного труда заключенных на «великих сталинских стройках» в Нижнем Приамурье (1929-1955 гг.): автореф. дис.... кад. ист. наук. Комсомольск-на-Амуре, 2004; Головин С.А. Дальний Восток РСФСР в 20-е-30-егг. XX в. (аспекты репрессивной политики). Благовещенск, 2005 и др.

Советское государство . Из поля зрения автора выпал такой важный субъект культурного процесса, как обычный человек, выступавший носителем культуры. Наметились новые походы к изучению образования связанные с концепцией «советизации народного просвещения» (Н.И. Березкина, Ф.И. Гуменюк, A.A. Ткалич, Г.Ф. Севильгаев, В.В.Романов, Р.П.Денисов, С.С. Пай и др.)39. Но до сих пор отсутствуют работы, в которых бы целостно исследовалась система социалистического воспитания, ставившая целью формирование нового советского человека. Вне сферы исследовательского интереса остаются такие вопросы как создание системы дошкольного и внешкольного воспитания, степень и формы родительского участия в социалистическом воспитании, роль чтения в закреплении идей и ценностей советской культуры.

Активно исследуется советская система низшего профессионального (С.С. Балдин, В.В. Моисеенко)40 и высшего образования (Л.В. Курилова, В.Г. Макаренко, Г.А. Трифонова, Н.В. Хисамутдинова)41. Появились работы по истории дальневосточных вузов42. Несмотря на исследовательскую активность, изменение ценностного отношения населения к профессиональным знаниям до сих пор не изучалось. Обойдена вниманием ученых проблема становления советской производственной культуры, степень ее усвоения участниками производственного процесса.

Тема досуговой культуры, являющейся важнейшей составляющей повседневной культуры горожан, не нашла отражение в историографии. Как правило, она исследовалась в качестве второстепенной в трудах, посвященных художественной культуре. Предметом изучения в этом случае выступали различные виды профессионального искусства (в частности, музыка)43 или институты культуры

3!Белоглазова С.Б. Культура Дальнего Востока России в условиях «общественных трансформаций 20-30-х годов XX в.: Очерки истории. Владивосток, 2001.

39 Березкина Н.И., Гуменюк Ф.И., Ткалич А.А. От неграмотности ко всеобщему среднему образованию: Исторический очерк развития приморской общеобразовательной и профессиональной школы в 19171987 годах. Владивосток, 1991; Севильгаев Г.Ф. Народное образование на Дальнем Востоке России XVIII в -30-е годы XX в. Барнаул, 2001; Романов В.В. Становление педагогического образования в Приамурье. Страницы истории. Кн.1. (конец XIX в. - 1955 г.). Хабаровск, 2006; Денисов Р.П. Становление и развитие народного образования в Амурской области (1858-1940 гг.). Благовещенск, 1999; Пай С.С. Реформирование системы народного просвещения на юге Дальнего Востока. 1917-1929 гг.: автреф. дис. ...канд.ист.наук. Владивосток, 2011 и Др.

Балдин С.С., Моисеенко В.В. История профессионально-технического образования в Приморье: вторая половина Х1Х-ХХ век. Владивосток, 2001; Они же. Профтехшкола Приморья: История и современность. Владивосток, 2004 и др.

41 Курилова Л.В. Из истории высшего образования на Дальнем Востоке России (1899-1975) // Вест. ДВГАЭУ. 2001. № 1. С.110—123; Макаренко В.Г. Из истории высшего образования на Дальнем Востоке СССР в 19201930-е гг. // Исторические науки и историческое образование на Дальнем Востоке: сб.науч.статей. Владивосток, 2009. С. 23 8-244¡Трифонова Г.А. Из истории высшего рыбохозяйственного образования на Дальнем Востоке. Владивосток, 1991; Хисамутдинова Н.В. Становление высшего технического образования на Дальнем Востоке России (1918-1941 гг.): исторический опыт: автреф. дис.... канд.ист.наук. Владивосток, 2005.

42 Наш Дальневосточный технический: к 75-летию университета. Владивосток, 1993; Лихарев Д.В., Лынша О.Б. Учителя учителей. История Уссурийского государственного педагогического института (1909-2004 гг.). Уссурийск, 2004; Дальневосточный государственный университет. История и современность. 1899-1999. Владивосток, 1999 и др.

43 Королева В.А. Музыкальная культура Дальнего Востока России. Кн. Первая: На рубеже эпох (1880-е -1917) -(1917-1920-е). Владивосток, 2004 и др.

(театр, кино, радио)44. Основное внимание авторы уделяли государственной политике в сфере художественной культуры. Нет работ, в которых институты культуры исследовались бы в качестве каналов внедрения в сознание советских граждан новой системы ценностей, представлений, смыслов и норм в сфере досуга.

В последнее время интерес исследователей все больше привлекает бытовая культура. Советская брачная политика и изменения, произошедшие в тендерных отношениях, исследованы Э.А. Васильченко и A.A. Савчук45. Отношение горожан к религии, составляющее неотъемлемую часть повседневной культуры, нашло отражение в трудах С.М. Дударёнок, М. Б. Сердюк, Ю.Н. Бакаева, Е.Б. Бакшеевой46. Неисследованными остаются изменения в поведенческих моделях горожан в сфере быта.

Составить представление об историческом фоне, в котором формировалась повседневная культура городского населения, помогает обширная историография по общим вопросам развития Дальнего Востока РСФСР в межвоенный период (Н.И. Дубинина, Г.А. Ткачева, А.И. Широков и др.)47.

Проведенный автором историографический обзор показывает, что отечественными и зарубежными историками проделала значительная работа по накоплению эмпирического материала, аналитическому осмыслению и обобщению отдельных аспектов повседневной культуры советского периода, разработке новых подходов и концепций. Вместе с тем, можно констатировать, что тема повседневной культуры городского населения Дальнего Востока РСФСР в 20-30-е гг. XX в. не была поставлена в качестве самостоятельной исследовательской проблемы. Отдельные ее аспекты изучались в русле традиционной событийной истории, основное внимание уделялось государственной и партийной культурной политике. Поведенческие реакции обычных людей на изменения в сфере культуры, приятие или неприятие ими советской системы ценностей, норм и смыслов оставались «за кадром» исследований. Историко-антропологический подход, в русле которого формируется история повседневной культуры, только начинает обретать своих приверженцев. Между тем, даже «глубоко» изученные социокультурные процессы межвоенных десятилетий, как и всего советского периода, нуждаются в концептуальном переосмыслении с позиции истории повседневности.

44 Гамалей С.Ю. Государственная политика в области театрального дела на советском Дальнем Востоке в 20-е-30-е годы XX века: автореф. дис. ... канд.ист.наук. Хабаровск, 2005; Цупенкова И.А. История театральной культуры Сахалинской области (конец XIX-XX вв.): автореф. дис.... канд.ист.наук. Владивосток, 2005.; Ракова О.В. Становление и развитие кинопрокатной деятельности в Николаевском районе в 20-80 годах XX века //История и культура Приамурья. 2007. Hz 1. С.108—121; Погарцев В.В. Становление и развитие системы радиовещания на Дальнем Востоке России (1901-1956 гг.): автореф. дис____канд.ист.наук. Хабаровск, 2006.

45 Васильченко Э.А. Женский социум на Дальнем Востоке (1860-1940). Иваново, 2000; Савчук A.A. Трансформация отношений к семье и браку на российском Дальнем Востоке в 1917-1936 гг.: автореф. дис. ... канд.ист.наук.Владивосток, 2013.

46 Сердюк М.Б., Дударёнок С.М. Религиозная жизнь советского Дальнего Востока (1941-1954). Владивосток, 2009; Бакаев Ю.Н. Власть и религия: история отношений (1917-1941). Хабаровск, 2002; Бакшеева Е.Б. Политика советского государства по отношению к русской православной церкви на Дальнем Востоке России (октябрь 1922 - июнь 1941 гг.): автореф. дис.... канд.ист.наук. Хабаровск, 2004.

47 Дубинина Н.И. Дальний Восток Яна Гамарника: документ.-ист. повествование. Хабаровск, 2011; Ткачева Г.А. Дальневосточное общество в годы Великой Отечественной войны (1941-1945). Владивосток, 2010; Широков А.И. Государственная политика на Северо-Востоке России в 1920-1950-х гг.: Опыт и уроки истории. Томск, 2009; и др.

Недостаточная изученность и актуальность заявленной проблемы обусловила выбор темы диссертационного исследования.

В разделе 1.2. «Теоретико-методологическое обоснование проблем исследования» излагаются основные положения концепции повседневной культуры. Теоретической опорой исследования стали труды представителей французской школы «Анналов» (Л. Февр, М. Блок)48, предлагавших видеть в реконструкции «повседневного» элемент воссоздания истории в ее целостности, и работы австро-немецких философов и социологов (Э.Гуссерль, А. Шюц, Н. Элиас, П.Бергер, Т. Лукман)49, внесших вклад в становление методологии и определение предмета истории «повседневности», названного «жизненным миром» - универсумом смыслов, воспринимаемых человеком в качестве единственной подлинной реальности, определяющей рамки его мышления и действий. Еще одной теоретической основой исследования стали идеи американского антрополога К. Гирца, увидевшего в культуре «стратифицированную иерархию структур, состоящих из актов, символов и знаков», представляющих собою повседневные типизированные людские практики50.

Положительно оценивая достоинства всех сложившихся к настоящему времени подходов к изучению истории повседневности (мегауровневый, микроуровневый и макроуровневый), в качестве методологической основы автор выбирает макроуровневый, отличающийся стремлением связать повседневность как микроисторический срез жизни с макроисторией (экономикой, политикой и т.д.), обращением к ментальному уровню повседневной жизни (идеалам, стереотипам сознания, ценностным ориентациям) и т.п.51 Данный подход позволяет исследовать длинные промежутки истории и, одновременно, разобраться в «мелочах» жизни.

В современном знании еще не выработано единое содержание категории «повседневность». Обобщая все многообразие определений, автор выделяет два основных аспекта ее дефиниции. Объективная сторона понятия охватывает разнообразные повторяющиеся события экономической, социальной и культурной жизни (работа, учеба, развлечения и т.п.), удовлетворяющие материальные и духовные потребности людей. Субъективная сторона включает эмоциональную реакцию и оценку людьми этих явлений. Это деление условно, так как люди, живущие повседневной жизнью, воспринимают ее как единую, неделимую подлинную реальность.

Еще более сложную методологическую проблему составляет определение повседневности в связи с культурой. Методологической опорой в разработке термина «повседневная культура» стали труды культурологов: Т.С. Георгиевой, справедливо полагающей, что «подобно тому как повседневность - это жизнь в целом и ее реалии, так и культура повседневности - это культура во всем многообразии ее жизненных

48 Блок МАнтология истории или ремесло историка. М., 1986; Февр Л. Бои за историю. М., 1991.

Гуссерль Э. Логические исследования. Картезианские размышления. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология. Кризис европейского человечества и философии. Философия как строгая наука. Минск; М., 2000; Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. М., 1995; Щюц А. Избранное: Мир, светящийся смыслом. М.,1994; Элиас Н. О процессе цивилизации. М.2001.Т.1 и др.

30 Гирц К. Интерпретация культур. М., 2004. С. 326.

51 Лелеко В.Д. Пространство повседневности в европейской культуре. СПб., 2002. С.13.

проявлений»52. И И.В. Кондакова, трактующего культуру повседневности, как образ жизни и мышления людей, который складывается из нравов, обычаев, верований, привычек сознания и поведения, способов мировосприятия и картины мира, ставших коллективным достоянием целых классов, сословий, наций на определенном этапе их исторического развития53. Автор считает неправомерным отождествление понятия «повседневная культура» с «обыденной культурой» или «культурой быта». Повседневная культура - более широкое явление, включающее всю совокупность ценностей, норм, значений и смыслов, определяющих существование человека, признанных им и обладающих для него непосредственной достоверностью. Разграничение понятий особенно важно при исследовании культуры новейшего времени, т.к. в отличие от ранних периодов ее существования, в современных условиях совокупность ценностей, норм и смыслов, определяющих существование человека, формируется не только под воздействием окружающего быта, но и при активном участии специализированных форм и институтов культуры. Такой подход актуален в исследовании процесса становления советской культуры в 1920-1930-е гг., характеризовавшиеся активным вмешательством властных структур в повседневную жизнь советских людей с целью утвердить там свою идеологию.

В методологии исследования повседневной культуры заметное место занимает определение ее структурных элементов, цель которого заключается в стремление зафиксировать ускользающую от рефлексии сущность повседневности. В теоретическом плане их выбор зависит от дефиниции самой повседневной культуры, а в историческом плане определяется специфической исследуемой эпохи. Исходя из этого, автор полагает, что структура повседневной культуры включает все, из чего складывается собственно жизнь человека: быт, профессиональную деятельность, весь спектр взаимоотношений, поступков, ценностных ориентации и т.п. Однако при исследовании больших групп и сообществ, таких как городское население, из всего этого многообразия на первый план выводятся наиболее массовые, стереотипные формы повседневности, определяемые как спецификой городской жизни, так и культурно-историческими традициями.

Повседневная культура формируется в конкретных исторических условиях, для исследования которых в качестве базовой методологической основы автор использует теорию модернизации, объясняющую семантические и аксиологические трансформации сознания и культуры в контексте перехода от традиционного общества к модерному. В межвоенный период осуществлялась новая волна модернизации, инициированная большевиками. Идея социализма позволила мобилизовать все человеческие ресурсы для преодоления технологического отставания от Запада. Для понимания динамики повседневной культуры в советский период методологическое значение приобретает характеристика социалистической модели модернизации как этатистской, абсолютизирующей роль государства и пропагандирующей максимальное подчинение личностей и групп его интересам.

Георгиева Т.С. Предисловие [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http^/www. vshkola.nl/DswMedia/geo геіеуаЗ fr.pdf;

Кондаков И.В. История культуры повседневности [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http;//curriculum.rsuh.ru/index.DhD?ODtion=content&task=view&id=528&Itemid=26

Комплексный феномен советской модернизации был редуцирован в программе «культурной революции». Важнейшим атрибутом советского варианта модерности являлось «усвоение» коммунистической идеологии54. Методологической основой для исследования повседневности стало признание современными теоретиками модернизации неизбежных отрицательных эффектов модернизационных процессов, обусловленных уничтожением традиционных институтов и жизненных укладов, что приводит к социальной дезорганизации, хаосу и аномии, росту девиантного поведения и преступности55.

Отказ от ранее господствовавшего понимания модернизационного процесса как однолинейного и детерминированного, признание его вариативности, определяемой конкретными историческими условиями56, приобретает особое значение для исследования городского населения в рамках регионального подхода, т.к. позволяет увидеть наряду с общими тенденциями изменения повседневной культуры и особенности, определяемые политическими, экономическими и социокультурными условиями дальневосточного региона.

В качестве дополнительной методологической основы в работе использована концепция репрезентативной культуры Ф. Тенбрука. Она соединяет культуру (идеи, ценности и смыслы) и общество (политическое устройство, социальную структуру, производство и т.п.) и, в этом смысле, максимально приближается к понятию повседневной культуры57. Автор разделяет позицию современных исследователей, полагающих, что в межвоенный период произошла трансформация полистилистической модели советской репрезентативной культуры 20-х гг. в моностилистическую модель, утвердившуюся в 30-е гг.58

Для понимания особенностей повседневной культуры горожан, порожденных специфическими условиями региона, автор использует концепцию «проточной культуры» Л.Е.Бляхера59. Согласно которой, основная масса дальневосточников не столько заселяла регион, сколько «протекала» через его территорию, формируя особую, ориентированную на постоянную изменяемость «проточную» культуру, нивелировавшую культурные различия между новыми переселенцами и «местными» жителями, горожанами и «квазигорожанами» и т.д.

Предмет исследования предопределил использование совокупности подходов, принципов и методов для целостной реконструкции повседневной культуры. Опираясь на принцип историзма автор стремился рассмотреть повседневную культуру горожан в развитии, вскрыть ее динамику. Принцип конкретности позволил осветить повседневную культуру с учетом неповторимости ее содержания, определения места и времени развития. Принцип всесторонности способствовал

54 Минц М. Реферативный обзор: Повседневная жизнь советского общества в сталинскую эпоху // Социальные

и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Сер. 5. История. М., 2012. № 1. С. 106-119. Штомпка П. Социология социальных изменений. М., 1996. С. 178.

Ермаханова С.А. Теория модернизации: история и современность // Актуальные проблемы социально-

экономического развития: взгляд молодых ученых. Новосибирск, 2005. С.233-247. Цит. по: Ритцер Д. Современные социологические теории. М., 2002. С.458.

Ионин Л.Г. Социология культуры: путь в новое тысячелетие [Электронный ресурс]. - Режим доступа: httpy/www.gumer.info/bibliotek.../ 06 2.php

39 Бляхер Л.Е. Региональная самоидентификация и трансграничные практики на Дальнем Востоке России // Пространственная экономика. 2005. № 1. С.121-123.

изучению ее во всей сложности и противоречивости. Использование принципа системности позволило рассмотреть повседневную культуру как сложную систему, состоящую из самостоятельных, но взаимосвязанных элементов. Историко-антропологический и историко-культурологический подходы дали возможность осуществить анализ городской общности с точки зрения его человеческого содержания, ценностных и ментальных структур, создающих «картину мира» повседневной жизни. Тендерный подход позволил взглянуть на культурный процесс с позиции представителей конкретного пола. Демографический подход дал возможность выявить особенности демографических процессов. Для выявления динамики численности, половозрастного и социального состава городского населения использованы методы количественного анализа. Историко-генетический метод позволил выявить соотношение субъективного, личного и объективного факторов становления повседневной культуры; историко-сравнительный - выделить ее общие и специфические черты; проблемно-хронологический - расчленить повседневную культуру на отдельные аспекты, рассмотреть их трансформацию в хронологической последовательности. Методы социально-структурного анализа обеспечили понимание характера социальной мобильности и социальной структуры городского населения. Для исследования источников повседневности применен метод углубленного текстологического анализа документов. Историко-культурный подход дал возможность использовать нетрадиционные для исторического исследования визуальные источники. Весь комплекс теоретико-методологических и методических оснований исследования позволил решить поставленные в работе задачи.

Глава 2. «Особенности формирования городской среды и городского населения» воссоздает сложный процесс трансформации городской социокультурной среды. Города региона по своей природе и способу образования относились к колониальному типу, создавались искусственно и были рассчитаны на периодически сменявшийся контингент жителей, что предопределило неразвитость их социальной инфраструктуры. Затянувшаяся Гражданская война и интервенция, сложный восстановительный период, длительное отсутствие централизованного финансирования ухудшили экономическую ситуацию. К 1928 г. отставание в уровне зарплаты дальневосточников от общероссийских показателей достигло 20-35%. Край переживал «товарный голод», в условиях которого стремительно росли цены, процветала контрабанда. Уровень безработицы был на 8% выше, чем в среднем по стране. Советское государство осуществило меры по советизации дальневосточных городов: образование городских советов, национализация домовладений и предприятий, создание социалистического сектора в экономике, революционные преобразования в городской топонимике и т.п. Однако основной тенденцией, определившей социокультурное развитие городской среды в 20-е гг., стало замедление темпов преобразований, в результате чего увеличился разрыв в уровне жизни дальневосточников и жителей центральных городов страны.

В 30-е гг. развитие дальневосточных городов проходило в условиях форсированной индустриализации и укрепления обороноспособности, что предопределило специфику их социокультурного облика. В ДВК, выпуск валовой промышленности которого увеличился более чем в 3 раза (в СССР - в 2,1 раза),

22

строилось более 100 крупных промышленных объектов, в том числе 20 заводов, имеющих «союзное значение». Градообразующим стержнем не только новых (Комсомольск-на-Амуре, Оха, Магадан, Лесозаводск), но и относительно старых городов (Хабаровск, Владивосток) стали предприятия промышленного и военно-промышленного комплекса, финансируемые и управляемые центром. Такой принцип градостроительства порождал массу социокультурных проблем: растянутость коммуникаций, отсутствие единого плана городской застройки, удаленность культурных учреждений от места работы и проживания значительной части населении и т.п. Модернизация, проводившаяся традиционными для региона средствами и методами, привела к «консервации» специфических черт социально-экономического развития: экстенсивный тип производства, диспропорции в экономике, отсталые структуры быта, низкий уровень жизни населения. В дальневосточных городах невозможно было купить предметы первой необходимости. Низкие темпы жилищного строительства привели к сокращению жилплощади в расчете на одного жителя с 4,3 в 1927 г. до 3,1 кв.м. в 1935 г. В строящихся городах норма жилья не превышала 2 кв.м. Основную часть жилфонда составляли дома барачного типа без водопровода, канализации и центрального отопления. Города были грязными и пыльными, так как большая часть их территории оставалась незамощенной. В 30-е гг. в городском социокультурном пространстве появились грозные сооружения исправительно-трудовых лагерей Дальлага, Амурлага, БАМлага, ставшие неотъемлемой частью повседневной жизни и культуры горожан.

Рост населения городов обеспечивался за счет мигрантов из центральных районов страны и сопредельных стран. В сложных социально-экономических условиях 20-х гг. процесс урбанизации в регионе замедлился: количество сельских жителей увеличилось на 25%, а горожан - на 21,5% (за счет естественного прироста -на 8,4%), что позволяет говорить о тенденции к формированию постоянных жителей. Форсированная индустриализация, обеспечивавшаяся массовой миграцией, разрушила наметившуюся тенденцию. С 1926 по 1939 гг. численность городского населения выросла в 3,4 раза (сельского - в 1,5 раза). За 14 лет городскими жителями и дальневосточниками в первом поколении стали более 824,8 тыс. чел. К 1939 г. доля горожан в составе населения Приморского края составляла 51,2%, Хабаровского края - 47,5% (РСФСР - 33,5%). Сложные климатические, социально-экономические и культурные условия региона, непродуманная политика переселения порождали «чемоданные настроения» и массовую (более 70% от завоза) возвратную миграцию. Преимущественное переселение одиноких мужчин усиливало диспропорцию между полами, затруднявшую образование семей. Социокультурная отсталость региона консервировалась применением принудительного труда. Атмосфера временности пребывания усиливалась широкомасштабной текучестью кадров. «Временными жителями» ощущали себя не только завозившиеся рабочие, но и присылавшиеся центром руководители региона, не видевшие особого смысла в напряжении сил для кардинального изменения сложившихся здесь условий. Основными формами «закрепления» дальневосточного населения стали «самозакрепление» и принудительное удержание завербованных работников. В повседневном дискурсе возникло особое понятие «дезертирство из пределов ДВК». В длинный список

23

«дезертиров» попадали не только простые работники, но и краевые руководители. В тоже время, в результате массовых депортаций 30-х гг. край потерял часть населения, уже адаптировавшегося к тяжелым условиям проживания и нашедшего свое место в дальневосточном социуме, что усилило настрой на «временность» пребывания, превращая его в важный фактор повседневной культуры городского населения.

В 1920-е гг. в структуре жителей дальневосточных городов 44,8% занимало самодеятельное население, 67,6% которого составляли «лица наемного труда» (38,3% рабочие, 22,3% служащие, 7% прислуга). 19% горожан, проживая в городе, занимались сельским хозяйством. Длительная Гражданская война и интервенция, отсутствие политики «военного коммунизма» привели к сохранению в составе жителей большей, чем в среднем по стране, доли социальной группы, именовавшейся «чуждым элементом» (бывшие чиновники, белогвардейцы, купцы и т.п.), причисление к которой лишало человека избирательного права и ограничивало в получении всех жизненных благ, включая работу и образование. Особенностью социальной структуры городского населения региона являлся пестрый национальный состав, в котором русских было 62,5% (в РСФСР - 78,5%). Специфической чертой социальной динамики 20-х гт. стал стремительный рост служащих (с 17,6% до 25,9% от занятых на производстве), при небольшом числе инженерно-технических работников. Рост этой социальной группы обеспечивался за счет «выдвиженчества» рабочих. В условиях «классового подхода» к распределению жизненных благ изменение социального положения (с рабочего на служащего) порождало массу проблем в повседневной культуре. Реальное место человека в социальной стратификации определялось принадлежностью к правящей партии, членство в которой стало надежным каналом социального и профессионального продвижения, а исключение из партийных рядов предопределяло социальный спуск.

В 30-е гг. произошло массовое деклассирование населения в результате миграции крестьян в город, где они становились рабочими. В связи с тем, что дальневосточные города пополнялись путем «завоза» сельских жителей из центральных районов, путь превращения вчерашних крестьян в дальневосточных рабочих был более сложным и проходил в несколько этапов. Поэтому можно говорить о высокой степени маргинализации дальневосточного городского населения, утратившего привычную социокультурную среду, но не вполне адаптировавшегося к новым городским условиям. К концу 30-х гг. социальная структура населения была представлена двумя основными социальными группами: рабочими (56,5-60,5%) и служащими (36,5-39,7%). В составе горожан существенно (с 18,2% до 29,9%) увеличилась доля молодежи в возрасте 20-29 лет, не имевшей жизненного опыта и устойчивой системы ценностных ориентации. Удельный вес взрослой части городского населения (30 лет и старше), напротив, уменьшился с 40,9% до 33%.

Глава 3. «Социалистическое воспитание и образование в динамике повседневной культуры» освещает процесс становления институтов социалистического воспитания и образования, возрастание их роли в трансляции системы ценностей, смыслов, стандартов поведения новой советской культуры. В системе дошкольного и школьного образования главное внимание уделялось коммунистическому воспитанию. В детских садах, призванных полностью или

24

частично заменить родительское воспитание коллективными формами, создавались зоны политического просвещения - детские красные уголки. С 1930 по 1934 гг. количество детей, обеспеченных детскими садами увеличилось в ДВК в 4 раза (в РСФСР в 3 раза). Число детских садов на территории Хабаровского края за 1927-1937 гг. выросло в 8,3 раза. Несмотря на столь быстрый рост сети дошкольных учреждений, степень охвата ими детей не превышала 30%. Основным звеном системы соцвоса стала массовая школа, призванная сыграть главную роль в воспитании «нового» советского человека. В программе старших классов основное место отводилось обществоведческому комплексу. В программу младших классов вводилась политграмота. Преподавание этих предметов находилось под строгим партийным контролем и осуществлялось «идеологически выдержанными» преподавателями. Особое место в политическом воспитании уделялось мифологизированной биографии В.И. Ленина. В 1927/28 г. начальным образованием в ДВК было охвачено 83,4% детей в возрасте 8-11 лет. Недостаточная развитость и неравномерность размещения сети школьных учреждений порождали социальные конфликты, подтверждавших возросшую значимость образования в повседневной культуре горожан.

В ответ на требование рабочих «приблизить школу к жизни» в 1930-1932 гг. была проведена реформа «политехнизации». Переход, осуществленный в отсутствии специальных программ и учебников, неготовности учительства, привел к снижению качества образования. В связи с этим ЦК ВКП(б) принял ряд решений, которые, с одной стороны, усиливали государственно-партийное руководство образовательным процессом, а, с другой, формально возвращали советскую школу к классической системе образования. В школы возвращалось преподавание истории и географии. Политическое воспитание трактовалось максимально широко и осуществлялось в рамках всех учебных дисциплин. Характерной чертой 30-х гг. стал стремительный рост средних школ (10-летки), число которых увеличилось в 10,8 раза, контингент преподавателей вырос в 7,9 раза, а учащихся - в 11,7 раза. К 1939 г. в составе городского населения насчитывалось 165,7 тыс. чел. со средним и неполным средним образованием. Основную часть образованных горожан (76,6%) составляли подростки (до 19 лет) и молодежь в возрасте 20-29 лет, окончившие советскую школу и усвоившие, в основном, нормы и ценности новой культуры.

С 1923 г. в школах региона стали создаваться формы «детского коммунистического движения» (комсомольские, пионерские и октябрятские организации), цель которых состояла в том, чтобы «втянуть подростков в политическую жизнь». К 1927/28 г. пионерами были 24% и комсомольцами 4,1% городских школьников. Они выпускали стенгазеты и журналы, боролись за качество учебы, проводили «месячники чистоты», создавали отряды «культурников» и «бытовых санитаров», организовывали культпоходы в общежития подшефных предприятий и т.п. При школах работали различные кружки: предметные, художественные, технические и военно-спортивные. В 30-е гг. стали создаваться общегородские центры внешкольной работы. Первым начал работу Дом пионеров и школьников в Хабаровске (1935 г.). В воспитательной работе большое внимание уделялось военной подготовке.

В 20-е гг. доминировала тенденция уменьшения степени участия родителей системе социалистического воспитания. Вызов родителей в школу с «целью воздействия на ребенка» объявлялся «реставрационной попыткой в деле воспитания». Неудачи в деле политического просвещения объяснялись «неблагополучием» в семье. Школа должна была вести «борьбу за перевоспитание такой семьи», «парализовать влияние семьи», «отвоевать ребенка» у семьи и т.п. Отношение к родительскому участию в деле соцвоспитания изменилось в середине 30-х гг., когда было заявлено, что за воспитание строителя социализма отвечает не только школа и учитель, но и семья. Новым стандартом поведения стало обязательное посещение родителями школы, участие в родительских собраниях, бригадах по обследованию культурно-бытовых условий детей и т.п. Движение навстречу - школы и родителей - отвечало интересам обеих сторон. Массовые репрессии 1937-1938 гг. вновь возродили настороженное отношение к родительскому участию в деле воспитания. В политическом дискурсе появилось понятие «чуждые родители», перед органами народного образования ставилась задача оградить детей от их влияния.

Ликвидация неграмотности взрослой части городского населения осуществлялась посредством ликпунктов и школ малограмотных, где за 1924-1928 гг. было обучено свыше 60 тыс. чел. Обучение грамоте тесно увязывалось с задачами политического просвещения. Проверочные комиссии определяли умение учащихся разбираться в вопросах советского строительства. В 30-е гг. работа по ликвидации неграмотности приняла форму массового «культпохода», к обучению неграмотных и малограмотных привлекались силы культармейцев. Сроки обучения сокращались, объем передаваемых знаний уменьшился, что порождало рецидив безграмотности. Количество обученных существенно выросло, но уровень грамотности снизился в связи с возраставшим притоком переселенцев, которые были на 30% неграмотными. Всесоюзная перепись населения 1937 г. выявила 9,7% неграмотных среди горожан ДВК в возрасте до 49 лет. В 1939 г. процент грамотных среди этой группы населения, по официальным данным, достиг 93,2% (в РСФСР - 94,9%). Анализ источников показывает, что за 20-30-е гг. у большей части городского населения сформировалась устойчивая потребность в знаниях, ценностная установка на получение образования.

Для грамотной части взрослого населения создавались вечерние школы повышенного типа, предоставлявшие общеобразовательные, политические и специальные знания. Число таких школ в регионе за 1924-1929 гг. увеличилось в 17 раз. Набор осуществлялся по партийно-классовому принципу, предпочтение отдавалось коммунистам, комсомольцам, рабочим. Индустриализация увеличила потребность в таких школах. За 1930-1936 гг. их число выросло в 4 раза. В 1938 г. в вечерних школах обучалось 6,4 тыс. чел. Несмотря на очевидные успехи, темпы развития системы повышенного образования взрослых в ДВК отставали от средних показателей по стране. Между тем, от развития в регионе системы образования в значительной степени зависело решение проблемы закрепления кадров.

В 20-е гг. библиотеки создавались, в основном, профсоюзными организациями с целью вовлечения «массового читателя», т.е. рабочих. Создавались передвижные библиотеки, работали книгоноши, библиотечные кружки, организовывались выставки, читки вслух, составлялись рекомендательные списки литературы и т.п.

26

Библиотеки снабжались революционной литературой. К концу 20-х гг. доля рабочих среди подписчиков профсоюзных библиотек увеличилась до 40%. В 1929 г. ЦК ВЖСМ организовал «библиотечный культпоход», ставивший целью поднять общественный интерес и внимание к библиотеке. За 1933-1937 гт. число массовых библиотек в ДВК увеличилось в 2,2 раза, книжный фонд вырос в 2 раза. Библиотеки осуществляли работу по политическому и культурному просвещению масс, участвовали в соцсоревновании, принимали обязательства помогать трудящимся края в «овладении марксизмом-ленинизмом» и «большевистской бдительностью». В 30-е гг. чтение стало неотъемлемой частью повседневной культуры горожан. Но возможностей удовлетворить потребность в чтении у дальневосточников было меньше, чем у жителей центральных регионов. В 1938 г. на 1000 человек в РСФСР приходилось 935 книг, в Приморском крае - 781, в Хабаровском - 845 (в Комсомольск-на-Амуре - чуть более 200 книг). Книжный фонд детских и школьных библиотек не удовлетворял потребностей школьников. Массовые «чистки» библиотек в 30-е гт. еще больше сократили библиотечные фонды. В этих условиях получение книг стало своеобразной формой поощрения: «лучшей литературой, новинками» в первую очередь обеспечивались ударники и стахановцы производства.

Еще одним каналом продвижения книги в массы стала свободная продажа. В 20-30-е гг. Дальневосточное книжное издательство издавало книги для чтения в системе ликбеза и учебную литературу для школ, материалы которых носили откровенно политизированный характер. Большое внимание уделялось изданию литературы на восточных языках. Важная роль в приобщении трудящихся к чтению отводилась периодической печати. Лозунг «Каждая рабочая семья должна выписывать газету» отвечал требованиям времени, периодическая печать именовалась «могучим рычагом переустройства быта».

Глава 4. «Изменения в повседневной производственной культуре и получение профессионального образования» освещает трансформации в производственном процессе и приобретении профессии. В 20-е гг. основным каналом внедрения новых элементов производственной культуры стали производственные «кампании», организовывавшиеся по инициативе ЦК партии. Рабочие своими сознательными и стихийными реакциями на нововведения вносили коррективы в формировавшуюся советскую производственную культуру. Ее ключевым элементом должно было стать формирование у рабочих «чувства хозяина» собственного предприятия. Осознание этого в 20-е гг. не произошло, что подтверждалось сохранением в повседневном дискурсе понятия «казенный завод» и наименования «хозяева» в адрес руководителей предприятия. Неэффективность предлагавшихся мер вызывала у рабочих разочарование и недовольство, направленное в русло «спецеедства».

В 30-е гг. главным фактором советской производственной культуры стало социалистическое соревнование, позволившее активизировать усилия работников, разделив их на активных и пассивных участников трудового процесса. За 1930-1932 гг. количество соревнующихся в ДВК выросло в 4 раза, число ударников - почти в 10 раз. За фасадом первых успехов, проступали серьезные недочеты: доминирование «психологии штурма», недооценка профессиональных знаний и т.п. С 1935 г.

27

основной формой социалистического соревнования стало стахановское движение, способствовавшее усовершенствованию производственного процесса, внедрению прогрессивных форм оплаты труда, упрочению в сознании людей ценности образования и профессиональных знаний. Стахановцы выступали знаковыми фигурами эпохи, а их поступки признанным эталоном поведения нового советского человека. Совместное участие в соцсоревновании способствовало изменению взаимоотношений между рабочими и специалистами.

Основным элементом советской системы профессионального обучения стали школы фабрично-заводского ученичества (ФЗУ), с которыми рабочая молодежь связывала надежды «на лучшее будущее». Их организация в регионе началась в 1922/23 г. Создавались другие формы подготовки квалифицированных рабочих: профессиональные школы, учебно-показательные мастерские, долгосрочные и краткосрочные курсы, бригадное и индивидуальное ученичество. В 30-е гг. школы ФЗУ из политехнических преобразовывались в узкопрофессиональные с коротким сроком обучения. Количество школ сократилось. Более 90% рабочих осваивали профессию непосредственно на предприятии. За 1933-1934 гг. производственно-техническими курсами было подготовлено 48 тыс. квалифицированных рабочих, но обеспечить нужное промышленности количество кадров они были не в состоянии. Основной формой обучения стал техминимум, дававший элементарные знания. Выпускники сдавали гостехэкзамен. В повседневном дискурсе утвердилось новое понятие - «ударник техучебы». Для передовиков производства создавались стахановские школы и курсы мастеров социалистического труда.

В 1920-е гг. осуществлялась реорганизация техникумов: в учебные программы вводилось обязательное обучение политграмоте, устанавливался «классовый принцип» набора абитуриентов. Пролетаризация учебных заведений осложнила проблему материального обеспечения учащихся, в дальневосточных условиях усугублявшуюся высокими ценами на продукты питания. К концу 20-х гг. в крае работали 24 техникума, обучавших 4495 учащихся. В 30-е гг. число техникумов продолжало расти. В 1934-1935 гг. состоялся массовый выпуск (1806 специалистов), распределение которых стало прерогативой Далькрайкома ВКП(б), оценивавшего не только уровень специальной, но и политической подготовки. В 1938 г. индустриальный техникум открылся в Комсомольске-на-Амуре, но удовлетворить потребность в специальном образовании жителей города он был не в состоянии, молодежь уезжала из Комсомольска учиться в другие города.

Развитие высшего образования в регионе в 20-е гг. обеспечивалось Государственным дальневосточным университетом, при котором был открыт рабочий факультет. Утверждался классовый принцип набора, вводился «бригадно-лабораторный» метод обучения. Однако доля рабочих в составе студенчества оставалась невысокой (15,7%). Укреплению рабочей прослойки препятствовали: 1)слабая общеобразовательная подготовка рабочей молодежи; 2)длительные сроки обучения; 3)тяжелое материальное положение студенчества. Наличие у рабочих более быстрого пути «наверх» в форме «выдвиженчества» и «спецеедство» препятствовали формированию в 20-е гг. у пролетарской части населения ценностной ориентации на получение высшего образования.

В начале 30-х гг. была проведена реорганизация высшего образования в ДВК, приведшая к открытию 11 вузов, создававшихся без учета материальных возможностей края. Сложности в формировании студенческих контингентов создавал «классовый подход», сохранявшийся до середины 30-х гг. Чтобы поступить в вузы, дети служащих и прочих вынуждены были идти на заводы и стройки и «наскоро орабачиваться». Ценность высшего образования поднялась и в сознании пролетарской части населения, для которой, помимо рабфаков, создавались подготовительные курсы. В 1935 г. выпускники рабфаков и курсов составляли две трети абитуриентов. В 6 вузах, сохранившихся к этому времени в крае, обучалось 3070 студентов. Была создана система вечернего и заочного обучения без отрыва от производства. Потребность региона в кадрах высшей квалификации покрывалась собственными вузами всего на 10%. В конце 30-х гг. урон системе высшего образования нанесли массовые «чистки» институтов от «политически ненадежного элемента» и закрытие ДВГУ. К 1939 г. в составе городского населения Дальнего Востока насчитывалось 14,5 тыс. лиц с высшим образованием, что составляло 1,25% от числа горожан (в РСФСР этот показатель был выше - 1,6%). Большинство специалистов (85%) получили дипломы уже в советских условиях, усвоив стандарты новой культуры.

Глава 5. «Культурное просвещение и досуговая культура городского населения» показывает, как посредством институтов досуга осуществлялось культурно-политическое просвещению масс. Трансформации в культуре досуга происходили в результате взаимодействия двух акторов: партийно-государственного аппарата и обычных горожан с их желаниями, потребностями. Деятельность первого диктовалась задачами формирования нового советского человека. Свободное время трудящихся, включая обеденный перерыв, использовалось для культурно-политического просвещения. Организация культурного досуга виделась главной альтернативой традиционным для городских низов формам поведения в свободное время: пьянству, азартным играм, бильярду. Жертвой борьбы с мещанством стали танцы, как малоподходящее занятие для «классово-выдержанных борцов».

В 30-е гг. больше внимания стало уделяться развлечениям и полноценному отдыху, что стало уступкой второму актору - горожанам, среди которых увеличилась прослойка вчерашних крестьян. Досуговая культура казалась наиболее простым способом усвоения ими ценностей и стандартов городского образа жизни. В 1935 г. в крае начался культпоход им. секретаря Далькрайкома ВКП(б) Л.И. Лаврентьева, ставивший целью повысить культурность населения. В относительный порядок были приведены столовые, общежития, открылись коммерческие магазины и рестораны. Символами советской «культурности» стали белые скатерти, занавески и этажерки с книгами. В досуговую культуру были возвращены ранее порицавшиеся танцы и бильярд. Признанными эталонами поведения в сфере досуга выступали рабочие стахановцы. Создававшиеся с их помощью стандарты свободного времяпрепровождения посредством печати, кино, литературы внедрялись в сознание людей. Однако организация досуговой культуры в дальневосточных городах не соответствовала темпам роста населения и не удовлетворяла горожан количеством досуговых учреждений и качеством их работы. Большинство дальневосточных

29

горожан, еще вчера бывших крестьянами, не имели опыта организации индивидуального досуга. Росло пьянство, картежная игра, драки и прочие случаи «бытового разложения».

В 20-е гг. в городах функционировало 150 рабочих клубов, ставших центрами культурно-политического просвещения трудящихся. Работа клубов осуществлялась в двух формах: «углубленно-кружковой» и «массовой». Клубные кружки были названы «орудием», помогающим члену клуба втянуться в общественную жизнь страны. Шел поиск новых форм художественной самодеятельности масс, революционной переработке были подвергнуты все виды искусства. Массовая деятельность клубов была представлена «живыми газетами», лекциями, докладами, концертами, спектаклями. Работа клубов осложнялась полным «бескультурьем» масс. В организации клубной работы возобладали «хозрасчетные тенденции». Клубы были небольшими и размещались, как правило, в малоприспособленных для массовой работы зданиях.

В 30-е гг. возник новый тип клубных учреждений - Дома социалистической культуры. В 1935 г. один ДСК ежеквартально осуществлял 50,6 киносеансов, 20,7 концертов и спектаклей, 12,9 вечеров, 8,8 лекций и докладов, 0,8 экскурсий. Централизованный характер приобрела организация художественной самодеятельности. Проводились краевые и общесоюзные олимпиады. Первая краевая олимпиада ДВК была проведена в 1935 г., в ней приняли участие 6,6 тыс. человек. В 1936 г. в Хабаровске состоялся смотр самодеятельности БАМЛага, призванный продемонстрировать достижения «чекистов по переделке людей». Главной темой второй (1936 г.) более массовой олимпиады стало стахановское движение. Однако возможности поддержать растущий интерес горожан к самодеятельному искусству в крае не было. Степень обеспеченности клубными учреждениями в регионе была значительно ниже средних показателей по стране (в 1938/39 г. в РСФСР один клуб приходился на 1556 человек, на Дальнем Востоке - на 2768 человек). В городах-новостройках обеспеченность клубными учреждениями была еще ниже.

Существенная роль в воспитании нового советского человека отводилась физкультуре и спорту. Физическое развитие человека требовалось поставить на службу строительству социализма. Руководство физкультурой в ДВО с 1923 г. осуществляли Советы физкультуры. Создавались курсы инструкторов по физическому образованию, кружки физкультурников, клубы проводили вечера «ликвидации физкультурной неграмотности». К 1928 г. в крае было создано 126 спортплощадок, 22 тира, 21 каток, 10 водных станций, что способствовало вовлечению горожан в физкультурное движение. Физкультура и спорт становились одной из форм досуга. Основной интерес к занятию физкультурой проявляла рабочая молодежь.

В 30-е гг. расходы на развитие физкультуры выросли в 2,5 раза, количество организованных физкультурников достигло 38 тыс. чел. Молодые горожане признавались, что «физкультурой увлечены все», что «молодежь мечтает о физкультуре». В крае функционировало более 20 добровольных спортивных обществ, проводились различные виды соревнований, нередко приуроченных к важным политическим событиям. В условиях нараставшей военной угрозы главным

30

направлением физкультурной работы стала система «ГТО». На предприятиях, в вузах создавались военизированные спортивные кружки. В программу старших классов вводился новый предмет «военное дело». Для детей и подростков устраивались ролевые игры. Перед комитетами физкультуры ставилась задача готовить население и, в первую очередь, молодежь к обороне.

В 20-30-е гг. осуществлялся процесс преодоления исторически сложившегося отчуждения городских низов от элитарного театрального искусства и превращения театра в канал культурно-политического просвещения. В 1923 г. Дальревком принял решение о предварительной цензуре театральных постановок. Театры обязали устраивать «закрытые постановки» для рабочих. С учетом интересов демократической аудитории вносились изменения в игру актеров для достижения агитационного и эмоционального воздействия. В 20-е гг. работало 6 официально зарегистрированных театров (1 в Благовещенске, 2 в Хабаровске, 3 во Владивостоке).

К концу 30-х гг. количество дальневосточных театров достигло 22. Их репертуар составляли советские пьесы и русские классические произведения. Работали три национальных театра (китайский и корейский во Владивостоке, еврейский в Биробиджане). Открывались театры в небольших городах: Южно-Сахалинске, Комсомольске-на-Амуре и др. Посещаемость театров за 1933-1937 гг. выросла в 2,2 раза. Но по общей оценке власти и населения, театры не отвечали возросшим запросам горожан. В среднем на одного жителя приходилось менее 1 (0,8) посещения театра в год. Нарекания зрителей вызывали скудная обстановка театров, невысокий профессионализм трупп, скудость репертуара, отключение электроэнергии, удаленность театров от мест проживания большинства горожан и т.п. В условиях дефицита предоставление бесплатных театральных билетов стало важной формой морального поощрения, выраженной в понятном современникам выражении - «ударные билеты». Усилился политический надзор за деятельностью театров. Определялись приоритетные темы постановок - индустриализация, колхозное строительство, интернациональное воспитание, оборона государства. Главным направлением новаторства в театральном искусстве стал поиск «бодрого спектакля» и овладение методами соцреализма. Нехватку профессиональных театров в некоторой степени компенсировали самодеятельные театральные коллективы. В 30-е гг. некоторые из них были преобразованы в театры рабочей молодежи. Наибольшую известность приобрел китайский ТРАМ, созданный как альтернатива традиционному китайскому театру. Его репертуар состоял из пьес идеологического содержания.

Сложилось понимание, что советский человек должен быть не только передовиком производства, но и культурным человеком, знающим и любящим театр. В перцепции театрального действия доминировало не эстетическое, а политическое чувство. Значимость спектаклей воспринималась непосредственно и мыслилась в понятиях, выработанных политическим контекстом современности.

В 1920-е гг. были национализированы кинофабрики, прокатные конторы и кинотеатры, с целью использования кино для политического просвещения масс. Создавались документальные и художественные фильмы, посредством монтажа, инсценировок и поясняющих надписей воссоздававшие на экране советскую реальность. Пресса отмечала растущий интерес трудящихся к революционной

31

тематике кино, начало которой положил фильм «Броненосец "Потемкин"» С.Эйзенштейна.

В 30-е гг. произошло соединение агитационно-пропагандистских и просветительских задач кинематографа с функций развлечения, чему способствовало появление звукового кино. Советский кинематограф сумел найти способ эмоциональной передачи нужного идеологического воздействия. А зрители научились извлекать «жизненные уроки» из просмотренных кинофильмов. Число кинотеатров увеличилось в 4 раза. Количество кинозрителей выросло в 1,8 раза, достигнув 10,5 млн. чел. Организовывались детские киносеансов, специальные -кинопросмотры для китайцев и корейцев. Возросла культурно-просветительская направленность кинематографа. Киносеансы предварялись показом хроникально-документальных фильмов. Усилился кинематографический интерес к ДВК. Ужесточилась политическая цензура кинопроката. Возможности кино были максимально использованы в период принятия Конституции (1936 г.). Темпы киностроительства в регионе отставали от общероссийских показателей, за билетами в кино выстраивались огромные очереди.

В 20-е гг. началась радиофикация региона. В 1926-1927 гг. вступили в строй радиостанции на Эгершельде (Владивосток) и в Хабаровске. Создавались радиостудии и радиоредакции, пункты радиовещания, работало 4158 радиоточек. Радиовещание позволяло хотя бы частично сгладить чувство «оторванности» дальневосточников от культурных центров. В 30-е гг. радиовещание перешло на плановую основу, были выделены адресные «пояса вещания»: рабочее, колхозное, красноармейское, детское и т.п. В структуре радиокомитета были образованы сектора: общественно-политический, агитации и пропаганды, литературно-драматический, самообразования. Создавалось национальное вещание на корейском, китайском, украинском языках и наречиях северных народов. Радиоредакция увеличила объем музыкально-литературных передач, материалы которых подбирались в соответствии со Сталинским лозунгом «Жить стало лучше, жить стало веселее!». Радио вошло в жизнь горожан. Но власть настойчиво требовала усилить политическое содержание вещания. Был создан институт политконтролеров. Штат сотрудников радиостанции систематически подвергался проверкам.

Глава б. «Борьба с "пережитками прошлого" и формирование новых стереотипов поведения в быту» раскрывает изменения в культуре быта под воздействием идеи формирования нового советского человека. Ставилась задача искоренения религиозных предрассудков и утверждения атеизма. В 20-е гг. антирелигиозная работа носила характер «кампанейщины» и строилась по принципу «антитезы»: венчанию противопоставлялась «красная свадьба», крестинам -«октябрины» и т.п. С 1925 г. ее возглавил «Союз безбожников». Антирелигиозная пропаганда велась с учетом социальных, национальных и половозрастных характеристик верующих. Особое внимание уделялось атеистическому воспитанию женщин и школьников. Критерием антирелигиозной работы считались «религиозные настроения», трудно поддававшиеся учету, поэтому в источниках и в историографии утвердились противоречивые оценки ее результативности. Можно утверждать, что

городской образ жизни сам по себе способствовал снижению религиозности, но в быту горожан сохранялась поведенческая праздничная религиозность.

1930-е гг. характеризуются плановостью и масштабностью антирелигиозной пропаганды. Принятый ЦИК СССР закон «О религиозных объединениях» (1929 г.) существенно ущемлял интересы верующих. Был создан «Союз воинствующих безбожников». В школах организовано «юношеское безбожное движение». Антирелигиозная пропаганда велась под лозунгом «Борьба с религией - есть борьба за социализм». Ее главной задачей стало преодоление бытовой поведенческой религиозности, мешавшей бесперебойному осуществлению производственного процесса. В языковом пространстве культуры появились понятия - «ударные безбожные бригады», «безбожные заводы». Антирелигиозная деятельность не носила последовательного характера. Для многих советских людей большевизм был сродни религиозной идеологии, поэтому они не видели смысла в борьбе с религией. Новый подъем антирелигиозной работы произошел в 1937 г. в связи с выборами в Советы депутатов трудящихся. Одновременно органы НКВД развернули массовые репрессии против религиозных деятелей. К этому времени верующими признавали себя 11,2% дальневосточных горожан. Среди молодежи, получившей образование в школах соцвоса, верующих было меньше: в возрасте 20-24 лет - 5,2%, 18-19 лет - 2,8%, 16-17лет- 1,3%.

Под воздействием советской семейной политики, основанной на идеологии равенства полов и отрицании буржуазных форм брака и семьи, происходили изменения стандартов поведения в сфере межличностных отношений. Декреты 1917 г., установившие «гражданский брак» и упростившие процедуру развода, дискредитировали традиционные семейные ценности. Свобода отношений между полами стала главной причиной роста числа разводов, абортов и женских самоубийств. В городах на 100 браков приходилось от 45 до 59 разводов (в сельской местности - 20 разводов), в 1934 г. на 15 тыс. родов проводилось 17 тыс. абортов.

Расшатыванию семейно-брачных отношений способствовали тендерные изменения. В системе соцвоса утвердилось совместное и одинаковое обучение детей разного пола. В девушках воспитывалась самостоятельность, пренебрежительное отношение к нарядам и украшениям. К началу 30-х гг. девушки составляли 44,3% учащихся техникумов, 32,4% обучавшихся в учреждениях низшего образования, 29,7% студентов вузов, что увеличило их самооценку. Включению женщин в социалистическое строительство способствовали делегатские собрания. Трансформацию социального облика женщины запечатлела дальневосточная публицистика, главной героиней стала женщина-работница, достойная спутница строителя социализма. Крушение патриархальных семейных ценностей ускорялось притоком молодых переселенцев. «Краткосрочные браки», «браки на ночь» для многих стали нормальным явлением. Сохранению семьи препятствовали барачные формы коллективного быта, социальная мобильность населения, прямое вмешательство власти в интимную сферу жизни и т.п. Постановление о запрете абортов (1936 г.) привело к всплеску рождаемости, превышавшему темпы роста акушерских пунктов, молочных кухонь, дошкольных учреждений. Выросла детская

смертность, особенно в городах-новостройках. Еще одним испытанием крепости советской семьи стали организованные властью массовые репрессии.

Была предпринята попытка изжить из повседневного поведения людей того, что не соответствовало идеализированной модели советского человека. Злостным «пережитком прошлого» признавалось пьянство, чрезвычайно распространенное в регионе в связи контрабандой спирта из Китая. Злоупотребляли алкоголем не только беспартийные массы, но и члены партии. Масштабы пьянства в городах были в три раза выше, чем в сельской местности. Далькрайком ВКП(б) организовал ряд антиалкогольных кампаний под лозунгом «Борьбы за новый, здоровый, трудовой быт». Склонность к пьянству дальневосточников усиливалась тяжелыми жилищно-бытовыми условиями, отсутствием возможности организовать индивидуальный быт, неразвитостью социокультурной среды. Советская действительность не только не устранила социальные причины пьянства, но и породила новые: вынужденное «самозакрепление» в регионе, массовые партийные чистки, репрессии и т.п.

Пережитком прошлого, подлежащим искоренению, объявлялась преступность. К числу «социально-опасных аномалий», распространенных в регионе в 20-е гг., относилась наркомания. О масштабности данного явления свидетельствует наличие регионального прозвища наркоманов - «наркотик». Борьба с наркоманией была возложена на милицию, но основные надежды на ее искоренение связывались с сокращением в составе населения доли китайцев, главных поставщиков и потребителей наркотиков. Наследием прошлого была объявлена проституция, бурно расцветавшая на Дальнем Востоке в период интервенции. Высокий уровень женской безработицы способствовал сохранению этого явления. Потребителями услуг проституток, в основном, были китайцы. Борьбу с проституцией путем закрытия притонов вела милиция. Создавались общественные комиссии и советы, оказывавшие поддержку «оступившимся» женщинам. После принятия ЦИК и СНК РСФСР постановления «О мерах по борьбе с проституцией» (1929 г.) началось насильственное уничтожение инстшута продажной любви.

Пережитком прошлого признавалось хулиганство. Хулиганские выходки чаще других совершали молодые рабочие. К девиантному поведению этой социальной группы власть относилась снисходительно. А 30-е гг., после убийства С.М. Кирова хулиганство стало оцениваться в контексте усиления классовой борьбы. Рост хулиганства отмечался в городах-новостройках, где скапливались массы молодежи, не знавшей чем себя занять в свободное время. Криминальная ситуация осложнялась наличием большого количества заключенных, которые трудились на стройках вместе с вольнонаемным населением.

К пережиткам прошлого, осуждавшимся властью, был отнесен суицид, уровень которого в регионе был выше, чем в среднем по стране, что объяснялось тяжелым материальным положением дальневосточников. В 30-е гг. причинами самоубийств нередко становились неудачи на производстве и в общественной жизни. Суицидальные настроения среди переселенцев усиливались чувством одиночества, оторванностью от близких, бытовой неустроенностью. Причиной всплеска суицида стали массовые репрессии. Таким образом искоренить девиантные отклонения в поведении горожан, объявленные властью «буржуазными пережитками», не удалось.

34

В Заключении подведены итоги и сделаны обобщающие выводы:

Социалистическая модель модернизации сопровождалась массовым перемещением людей из аграрного сектора экономики в промышленный, из густонаселенных районов в осваиваемые. Это предопределило форсированную урбанизацию региона. Города стали главной ареной динамично менявшейся повседневной культуры, создавая особую социокультурную среду, в которой удовлетворялись и, в тоже время, формировались культурные потребности людей. Как показало исследование, своеобразие регионального урбанизационного процесса было порождено таким факторами, как: экономическая и социокультурная отсталость региона, затянувшаяся Гражданская война и интервенция, трудности восстановительного периода, форсированная индустриализация, нарастание международной напряженности. Утвердившийся в регионе способ градостроительства отвечал целям индустриализации, но порождал множество социокультурных проблем. Остаточный принцип финансирования предопределил отставание социальной сферы от производственной. Темпы социальных преобразований в регионе были значительно ниже, чем в центральных районах страны.

Основным способом формирования городского населения стало переселение из центральных районов страны и Сибири. Переселенцы слабо приживались и стремились вернуться в родные места, образуя мощный поток возвратных мигрантов. Население городов составляли преимущественно дальневосточники в первом поколении, осознававшие себя «временными жителями» с соответствовавшей психологией. Более 75% дальневосточных горожан, утратив связь с традиционной крестьянской культурой, испытывали сложности с адаптацией к городской культуре в непривычных для них климатических и социокультурных условиях, что предопределило высокую степень их маргинализации.

Исследование показало, что изменение повседневной культуры происходило под воздействием все возраставшей роли социалистического воспитания и образования, ставивших целью формирование нового советского человека. Посредством тотальной идеологизации образовательной системы в общество внедрялась новая система ценностей и смыслов. Существенную роль в этом играли библиотеки и чтение идеологически выдержанной литературы. В диссертационной работе прослежен процесс «оповседневнивание» официальной советской культуры обычными людьми путем синтеза идеологических штампов, общеобразовательных знаний и обыденных представлений, что способствовало принятию моностилистической репрезентативной культуры. Реальная возможность стать грамотным, дать образование детям, приобретала в глазах горожан все большую ценность, выступала подтверждением преимуществ социалистического строя.

Важной составляющей повседневной культуры стало овладение производственной культурой, приобретение профессии и профессиональных знаний, что отразила динамика ценностных ориентаций в сфере профессионального образования. Обосновано, что стахановское движение, стимулировавшее рост производительности труда и обеспечивавшее достойное материальное

вознаграждение, стало специфической формой соединения государственного и частного интересов.

Впервые показано, что досуговая культура, являвшаяся порождением городского образа жизни, стала восприниматься продолжением политической и культурно-просветительной деятельности. Выстраивалась иерархия досуговых предпочтений в соответствии с той ролью, которая отводилась им в воспитании нового советского человека. Дискурсный анализ повседневной культуры позволил установить, что, в целом, она усвоила идеологические клише новой советской культуры. Это проявлялось в перцепции театральных постановок, кинофильмов, радиопередач в контексте политической реальности. Значимость художественной культуры в оценке ее содержания мыслилась в понятиях, выработанных политическим контекстом мифологизированной современности: «свой» - «чужой». В 30-е гг. основной характеристикой советского человека стала «культурность». Формировался поведенческий стереотип, который постепенно наполнялся новым содержанием, фактически сближавшим советского человека с идеалами модерности буржуазной культуры. Темпы развития досуговой культуры в регионе были ниже общероссийских показателей и не отвечали культурным потребностям городского населения.

Исследование показало, что в сфере быта акцент делался на борьбу с «негативными проявлениями» старого, буржуазного мира и в первую очередь с религиозными предрассудками. Антирелигиозная деятельность, охватывавшая все сферы повседневной культуры, способствовала ослаблению степени религиозности. Но нет оснований считать, что к концу 30-х гг. свыше 80% горожан региона стали убежденными атеистами, как утверждалось в официальных документах. Речь может идти о равнодушии горожан к вопросам религии. Раскрыты потрясения в жизни горожан, связанные с изменением традиционного отношения к семье и браку. Повседневная культура отреагировала на это свободой половых отношений, ростом разводов, сокращением продолжительности браков. Разрушение патриархальных устоев ускорялось изменением гендерных моделей поведения и социальной мобильностью населения. Сложной оказалась борьба с девиантными отклонениями в бытовом поведении горожан, которые в партийных документах и советской историографии трактовались как «пережитки прошлого». Советская действительность не только не уничтожила причины, вызывавшие такое поведение, но и создала новые. Форсированная индустриализация и урбанизация, нарушив традиционные жизненные устои, превратили судьбу отдельного человека в арену борьбы за выживание в иной культурной среде. Факторами, усиливавшими девиантность в регионе, стали установка на «временность» пребывания, оторванность от родных, состояние фрустрации, порожденное невозможностью удовлетворения социокультурных потребностей.

В исследовании обосновано, что в советских условиях повседневная культура горожан стала объектом политики государственных и партийных органов всех уровней. Преобразовательная деятельность в сфере культуры способствовала изменению традиционной системы ценностей, смыслов и стандартов поведения. Городские низы, ранее отчуждавшиеся от значительной части институтов культуры,

36

впервые получили возможность познакомиться с их достижениями, что способствовало формированию новых культурных потребностей.

В работе предложена концепция исследования повседневной культуры городского населения. Согласно которой, происходившие в ней изменения были вызваны осуществлявшейся модернизацией, названной «построением социализма». Идеи социализма, признание приоритета общественных интересов над частными создавали уникальную возможность для мобилизации человеческих ресурсов, нашедшую выражение в перемещении огромных масс людей из аграрного сектора в индустриальный, что привело к массовой маргинализации населения. Происходившие процессы потребовали форсированной модернизации человеческого сознания. В определенной степени эту задачу выполняла «культурная революция» посредством системы социалистического воспитания, повышения общеобразовательных и профессиональных знаний, формирования культурных потребностей и стандартов цивилизованного поведения в быту и на производстве. Определенная часть предлагавшегося официальной культурой усваивалась человеком и становилась важным аспектом его повседневной культуры. Принятие или отторжение населением тех или иных нововведений заставляло власть вносить коррективы в культурную политику. Осовременивание сознания сопровождалось усвоением коммунистической идеологии. Ее восприятие облегчалось тем, что, в целом, она не противоречила российской ментальности, сформировавшейся под воздействием общинного строя и православия. Предложенная концепция изменения повседневной культуры в условиях советской модернизации, несмотря на региональный аспект, применима к исследованию феномена в общероссийском формате, так как процессы индустриализации, урбанизации, маргинализации и вызванные ими изменения в системе ценностей, мировоззрении, нормах поведения в межвоенный период были общими для всей страны.

Региональная особенность состоит в том, что в результате форсированной урбанизации в составе горожан преобладали «полусельские жители» и «городские селяне», успевшие освоить лишь «азы» городского образа жизни. Реалии дальневосточных городов, напоминавших поселения городского типа, консервировали переходный процесс. На основании этого можно говорить о высокой степени маргинализации городского населения. Его квазигородская культура складывалась из сохранившихся фрагментов привычной сельской культуры и упрощенных форм городской культуры. Цементирующим основанием в этом эклектичном синтезе выступала общая для всех моностилистическая советская культура. В условиях сформировавшейся в регионе «проточной культуры», адаптировавшей под себя нормы «официальной» советской культуры, происходило нивелирование культурных различий между новыми и старыми переселенцами, между представителями различных этносов, между горожанами и «городскими селянами» и т.д. Основным механизмом, сводившим на нет противоречия в культурных устоях, выступала моностилистическая советская культура. Так как в состоянии маргинальности человек, как правило, становится активным потребителем массовой культуры, то можно утверждать, что процесс приобщения дальневосточных горожан к новой системе ценностей, предлагавшихся массовой советской

37

репрезентативной культурой, происходил более быстрыми темпами по сравнению с регионами, где сохраняла позиции традиционная культура.

Настоящую диссертацию нельзя считать исчерпывающим исследованием выбранной темы. Формат работы не позволил в равной мере осветить все аспекты повседневной культуры. Среди проблем, требующих дальнейшего изучения, следует назвать: формирование системы ценностей и поведенческих стратегий в сфере политической культуры, специфические проявления повседневной культуры отдельных слоев городского населения, трансформации миросознания в условиях начавшейся войны и др.

Исследование повседневной культуры в свете процесса модернизации позволяет сделать вывод, что в культуросозидательной деятельности опасны как тотальный идеологический контроль со стороны государства, установившийся в 30-е гг., так и отказ от сознательной культуртрегерской деятельности и идеологический нигилизм, наметившиеся в истории современной России и пагубно отражающиеся на морально-нравственном состоянии российского общества.

Основные положения диссертации нашли отражение

В монографиях

1. Кулинич, Н.Г. Повседневная культура горожан советского Дальнего Востока в 1920-1930-е годы / Н.Г. Кулинич. - Хабаровск: изд-во Тихоокеан. гос. ун-та, 2010 -375 с. (21,85 пл.).

2. Кулинич, Н.Г. Досуговая культура горожан советского Дальнего Востока в 19201930-е годы / Н.Г. Кулинич. - Хабаровск: изд-во Тихоокеан. гос. ун-та, 2011. - 164 с (9,53 п.л.).

В ведущих отечественных периодических изданиях, рекомендованных ВАК Минобрнауки РФ

1. Кулинич, Н.Г. Ликвидация массовой неграмотности в городах Дальнего Востока России (1923-1940-е гг.) / Н.Г. Кулинич // Отечественная история. — 2006 - № 4 -С.54-60 (0,45 п.л.).

2. Кулинич, Н.Г. Китайцы в составе городского населения Дальнего Востока России в 1920-1930-е годы / Н.Г. Кулинич // Проблемы Дальнего Востока. - 2006. - №4 -С.120-129 (0,6 пл.)

3. Кулинич, Н.Г. О социальной мобильности дальневосточных городов / Н.Г. Кулинич // Россия и АТР. - 2006. - №4(54). - С.24-31 (0,5 пл.).

4. Кулинич, Н.Г. Проблема «закрепляемое™» населения Дальнего Востока России / Н.Г. Кулинич // Власть. - 2008. -№ 9.С.101-104 (0,25 пл.).

5. Кулинич, Н.Г. Дальневосточные города в 1920-1930-е гг.: «пережитки прошлого» в жизни населения / Н.Г. Кулинич // Новый исторический вестник. - 2009. - № 2 (20). -С.25-36 (0,75 пл.).

6. Кулинич, Н.Г. Формирование городского населения Дальнего Востока России (вторая половина XIX - первая треть XX в.) / Н.Г. Кулинич // Вестник Российского государственного университета. - 2009. -№ 17. - С.32-43 (0,75 п.л.).

7. Кулинич, Н.Г. «Свободная любовь» и советский брак: семейные отношения в городах Дальнего Востока / Н.Г. Кулинич // Новый исторический вестник. - 2010. -№ 1 (23). - С.42-53 (0,7 пл.).

8. Кулинич, Н.Г. Тревожащая близость границы: прошлое, настоящее и будущее китайской диаспоры России / Н.Г. Кулинич Н Новый исторический вестник. — 2010. — № 2 (24). - С. 141-147 (0,45 п.л.).

9. Кулинич, Н.Г. Опыт создания советской праздничной культуры в городах Дальнего Востока в 1920-е годы / Н.Г. Кулинич // Социальные и гуманитарные науки на Дальнем Востоке. - 2011. - № 1(29). - С.25-31 (0,9 пл.).

10. Кулинич, Н.Г. Китайский театр рабочей молодежи на советском Дальнем Востоке (1930-е гг.) / Н.Г. Кулинич // Новый исторический вестник. - 2011. - № 1 (27). - С.57-64 (0,4 пл.).

11. Кулинич, Н.Г. Физическая культура в жизни горожан советского Дальнего Востока в 1920-1930-е гг. I Н.Г. Кулинич // Вестник Тихоокеанского государственного университета. - 2011. - № 1(20). - С.267-272 (0,35 пл.).

12. Кулинич, Н.Г. Культурно-просветительная работа среди китайских иммигрантов в городах Дальнего Востока в 1920-1930-е годы / Н.Г. Кулинич // Вестник РГГУ- 2012. - № 4(84). - С. 120-130 (0,6 пл.).

13. Кулинич, Н.Г. Способы «закрепления» работников на городских предприятиях советского Дальнего Востока в 1920-1930-е гг. / Н.Г. Кулинич II Вестник Тихоокеанского государственного университета. ~ 2013. - № 3(30). - С.279-284 (0,3 пл.).

14. Кулинич, Н.Г. Опыт организации культурного досуга трудящихся в городах советского Дальнего Востока в 1930-е гг. / Н.Г. Кулинич // Власть и управление на Востоке России. -2013. -№ 3(64). - С.78-87 (0,45 пл.).

15. Кулинич, Н.Г. Утверждение советской модели семейных отношений в городах Дальнего Востока РСФСР в 1920-1930-е годы / Н.Г. Кулинич // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. - 2013. - № 10(36). - 4.2. - С. 106— 109 (0,5 пл.).

В зарубежных периодических изданиях

1. Кулинич, Н.Г. Рабочие советского Дальнего Востока в начале 1920-х гг.: материальное положение и политические настроения / Н.Г. Кулинич // The Soviet and Post-Soviet review. - Volume 39. - No. 1. - Leiden-Boston, 2012. -P. 110-128 (1,2 пл.).

В сборниках научных трудов, материалах конференций н других изданиях

1. Кулинич, Н.Г. Социально-экономическое развитие Дальнего Востока (1923-1940 гг.) / Н.Г. Кулинич // Очерки истории Дальнего Востока России. - Ч.И. - Хабаровск: изд-во ХГТУ, 1998. - С.25-37 (0,8 пл.).

2. Кулинич, Н.Г. Культурное строительство на Дальнем Востоке (1923-1940 гг.) / Н.Г. Кулинич, С.А. Кириллова // Очерки истории Дальнего Востока России. - 4.II. -Хабаровск: изд-во ХГТУ, 1998. - С.37-55 (1,1 пл.)

3. Кулинич, Н.Г. Некоторые аспекты социальной психологии рабочих советского Дальнего Востока в 20-е годы / Н.Г. Кулинич // Социально-гуманитарное знание: проблемы научной и учебной организации. Сб. науч. трудов. - Хабаровск: изд-во ХГТУ, 1999.-С. 106-113 (0,45 п.л.).

4. Кулинич, Н.Г. Политические настроения рабочих Дальнего Востока РСФСР в 1922-1929 гг. / Н.Г. Кулинич // Россия и Китай на Дальневосточных рубежах. - Т.1. -Благовещенск: изд-во АмГУ, 2001. - С.283-289 (0,45 пл.).

5. Кулинич, Н.Г. Социальная психология рабочих Дальнего Востока в 20-е годы (К постановке проблемы) / Н.Г. Кулинич // Дальний Восток России: Исторический опыт и пути развития региона (Первые Крушановские чтения, 1998 г.). - Владивосток, 2001.-С.53-57 (0,3 пл.).

6. Кулинич, Н.Г. Социокультурная динамика в городах Дальнего Востока РСФСР в 1920-е годы (к постановке проблемы) / Н.Г. Кулинич // Азиатско-Тихоокеанский регион в глобальной политике, экономике и культуре XXI в.: матер, межд. науч.конфер.-Т. III. - Хабаровск, 2002. -С.140-147 (0,5 пл.).

7. Кулинич, Н.Г. Некоторые особенности социальной структуры городского населения Дальнего Востока РСФСР в 20-е гг. XX в. / Н.Г. Кулинич // Россия и Китай на Дальневосточных рубежах. - Т.5. - Благовещенск: изд-во АмГУ, 2003. - С.68-72 (0,3 пл.).

8. Кулинич, Н.Г. Образовательный аспект социокультурной динамики в городах Дальнего Востока РСФСР в 1920-1930-е гг. / Н.Г. Кулинич И Социальные и гуманитарные науки на Дальнем Востоке. - 2004. - №1. - С.116-124 (0,5 пл.).

9. Кулинич, Н.Г. Некоторые формы социальной мобильности городского населения Дальнего Востока РСФСР в 1920-1930-е гг. / Н.Г. Кулинич // Записки Гродековского музея. - Вып.9. - Хабаровск, 2004. - С.83-88 (0,35 пл.).

10. Кулинич, Н.Г. Обеспеченность жильем городского населения Дальнего Востока РСФСР в 1920-1930 гт. / Н.Г. Кулинич // Четвертые Гродековские чтения: Матер, per. науч. практич. конфер. «Приамурье в историко-культурном и естественно-научном контексте России». - Ч 1. - Хабаровск: Хабаровск, 2004. - С.279-284 (0,35 пл.).

И. Кулинич, Н.Г. Некоторые особенности социальной динамики городского населения Дальнего Востока РСФСР в 1920-1930-е годы / Н.Г. Кулинич // Человек в региональном аспекте: история, политика, культура. Матер, per. науч.практ. конфер. -Хабаровск: изд-во ХГТУ, 2004. - С.41^5 (0,25 пл.).

12. Кулинич, Н.Г. Горожанки Дальнего Востока РСФСР в 20-30-е годы XX века (опыт тендерного исследования) / Н.Г. Кулинич // Тендерные отношения в России: очерки социальной трансформации: Сб.науч. трудов. — Хабаровск: изд-во ХГТУ, 2005.-С. 128-141 (0,8 пл.).

13. Кулинич, Н.Г. Динамика профессионально-технического образования рабочих в городах Дальнего Востока РСФСР в 1920-1930-е годы / Н.Г. Кулинич // Социальные и гуманитарные науки на Дальнем Востоке. - 2005. - №2 (6). - С.114-122 (0,8 пл.).

14. Кулинич, Н.Г. Школьное образование в городах Дальнего Востока России в 2030-е годы XX века / Н.Г. Кулинич И Актуальные проблемы развития отечественной истории, философии и политической науки: науч. пракг. конфер. - Уссурийск: изд-во УГПИ,2005. - С.273-285 (0,8 пл.).

15. Кулинич, Н.Г. Классовый подход в системе высшего образования в 1920-1930-е гг. (на материалах Дальнего востока) / Н.Г. Кулинич // Дальний Восток: проблемы развития// Матер рег. научно-практич. конфер. - Хабаровск: Изд-во ТОГУ,2005. -Вып.7. - С.31-35 (0,25 п.л.).

16. Кулинич, Н.Г. Динамика образовательного уровня городского населения Дальнего Востока РСФСР в 1920-1930-е гг. / Н.Г. Кулинич // Дальний Восток России в системе международных отношений в Азиатско-Тихоокеанском регионе: история, экономика, культура (Третьи Крушановские чтения, 2003 г.). - Владивосток: Дальнаука, 2006. -С.550-557 (0,5 п.л.).

17. Кулинич, Н.Г. Миграционные процессы в городах Дальнего Востока РСФСР в 1920-1930-е гг. / Н.Г. Кулинич // Пятые Гродековские чтения: Матер.межрег. науч. практ. конфер. «Амур - дорога тысячелетий». - Хабаровск: ХККМ им. Гродекова, 2006. - Ч.П. - С. 92-100 (0,5 п.л.).

18. Кулинич, Н.Г. Роль театрально-зрелишных форм искусства в культуре городского населения Дальнего Востока России в 20-30-е годы / Н.Г. Кулинич // Социально-политические процессы на Дальнем Востоке России: сб. науч. труд. - Хабаровск: изд-во ТОГУ, 2007. - Вып.З. С.23-49 (1,6 пл.).

19. Кулинич, Н.Г. Киностроительство в городах Дальнего Востока РСФСР в 1920 -1930-е годы / Н.Г. Кулинич.// История и культура Приамурья. - 2007. - №2. - С.62-79 (1,1 пл.).

20. Кулинич, Н.Г. Антирелигиозное воздействие на сознание различных групп городского населения Дальнего Востока РСФСР (1920-1930-е гг.) / Н.Г. Кулинич // Тихоокеанская Россия в истории российской и восточноазиатских цивилизаций (Пятые Крушановские чтения, 2006 г.). В 2 т. - Т. 1. - Владивосток, Дальнаука, 2008. -С.342-350 (0,5 пл.).

21. Кулинич, Н.Г. Дальневосточный китайский ТРАМ - культурный феномен советской эпохи / Н.Г. Кулинич // Человек в системе социальных и культурных взаимодействий: Сбор, матер, межд. научно-практ. конфер. - Биробиджан, 2008. - С. 179-184 (0,3 пл.).

22. Кулинич, Н.Г. Городское население Дальнего Востока России: особенности и источники формирования / Н.Г. Кулинич // Основные тенденции государственного и общественного развития России: история и современность: сб. науч. тр. - Хабаровск: изд-во ТОГУ, 2008. - Вып.1. - С.25^4 (1,2 пл.).

23. Кулинич, Н.Г. Антирелигиозное воспитание в школах Дальнего Востока РСФСР в 1920-1930-е годы / Н.Г. Кулинич // Основные тенденции государственного и общественного развития России: история и современность: сб. науч. тр. - Хабаровск: изд-во ТОГУ, 2008. - Вып.2. - С.58-74 (0,8 пл.).

24. Кулинич, Н.Г. Проблемы становления высшего образования на Дальнем Востоке России / Н.Г. Кулинич // Дальний Восток: новые контуры социальной системы: сб. науч. тр. - Хабаровск: изд-во ТОГУ, 2008. - С. 16-22 (0,3 п.л.).

25. Кулинич, Н.Г. Развитие физической культуры и спорта в городах Дальнего Востока в 1920-1930-е гг. / Н.Г. Кулинич // Основные тенденции государственного и общественного развития России: история и современность: сб. науч. тр. - Хабаровск: изд-во ТОГУ, 2009. - Вып. 3. - С.48-56 (0,5 пл.).

26. Кулинич, Н.Г. Некоторые особенности формирования культуры городского населения советского Дальнего Востока в 1920-1930-е годы / Н.Г. Кулинич // Социально-политические процессы на Дальнем Востоке России: анализ,

регулирование, прогноз: сб. науч. тр. / под ред. Л.Е. Бляхера. - Хабаровск: изд-во ТОГУ, 2009. - Вып.VI. - С.39-47 (0,4 п.л.).

27. Кулинич, Н.Г. Институт семьи в городах советского Дальнего Востока в 19201930-е гг. / Н.Г. Кулинич // Шестые Гродековские чтения: матер, межрег. науч. практ. конфер. «Актуальные проблемы исследования российской цивилизации на Дальнем Востоке». - Хабаровск, 2009. - Т. II. - С.Зб-42 (0,3 пл.).

28. Кулинич, Н.Г. От патриархальной семьи к советскому браку / Н.Г. Кулинич // Семья в контексте педагогических, психологических и социологических исследований: Матер. II межд. научно-практ. конфер. - Пенза-Витебск-Ереван 2011

- С.52-60 (0,5 п.л.).

29. Кулинич, Н.Г. Культпоход середины 1930-х гг. как попытка массового «окультуривания» населения дальневосточных городов / Н.Г. Кулинич // Седьмые Гродековские чтения: Матер, межрег. науч.-практ. конфер., посвященной 150-летию со дня рождения П.А. Столыпина, «Дальний Восток России мультикультурное пространство в XIX — XXI вв.». — Хабаровск: ХККМ им. Гродекова, 2012. — Т II

— С. 98-109 (0,7 пл.). ' '

Подписано в печать 8.10.13 г. Формат 60 х 84 1/ 16. Усл. печ. л. 2,5. Тираж 100 экз. Заказ №а<Э9,

Отдел оперативной полиграфии издательства Тихоокеанского государственного университета 680035, Хабаровск, ул. Тихоокеанская, 136.

Текст диссертации на тему "История повседневной культуры городского населения Дальнего Востока РСФСР в 20 - 30-е гг. XX в."

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Тихоокеанский государственный университет»

На правах рукописи

05201450261

Кулинич Наталья Геннадьевна

История повседневной культуры городского населения Дальнего Востока РСФСР в 20-30-е гг. XX в.

Специальность 07.00.02 - Отечественная история

Диссертация на соискание ученой степени доктора исторических наук

Научный консультант доктор исторических наук, профессор Дубинина Нина Ивановна

Хабаровск 2013

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ........................................................................................................... 4

1. ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ И

ИСТОРИОГРАФИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ИССЛЕДОВАНИЯ..............26

1.1. Степень научной разработанности темы....................................................26

1.2. Теоретико-методологическое обоснование проблемы исследования..... 51

2. ОСОБЕННОСТИ ФОРМИРОВАНИЯ ГОРОДСКОЙ СРЕДЫ И ГОРОДСКОГО НАСЕЛЕНИЯ........................................................................ 73

2.1. Дальневосточные города в период советизации и форсированной индустриализации................................................................................................. 73

2.2. Особенности формирования дальневосточного городского населения. 108

2.3. Социальная структура городского населения: классы, социальные

слои и группы.......................................................................................................125

3. СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЕ ВОСПИТАНИЕ И ОБРАЗОВАНИЕ В ДИНАМИКЕ ПОВСЕДНЕВНОЙ КУЛЬТУРЫ..........................................144

3.1. Система социалистического воспитания и образования детей и подростков............................................................................................................144

3.2. Внешкольные формы социалистического воспитания.............................172

3.3. Ликвидация массовой безграмотности и повышение образовательного уровня взрослого населения...............................................................................188

3.4. Роль библиотек и чтения в формировании повседневной культуры......205

4. ИЗМЕНЕНИЯ В ПОВСЕДНЕВНОЙ ПРОИЗВОДСТВЕННОЙ КУЛЬТУРЕ И ПОЛУЧЕНИЕ ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ................................................................................................221

4.1. Формирование советской производственной культуры и ее реализация

в повседневной жизни горожан.........................................................................221

4.2. Создание новой советской системы подготовки квалифицированных рабочих................................................................................................................239

4.3. Становление и развитие среднего специального и высшего образования.........................................................................................................258

5. КУЛЬТУРНОЕ ПРОСВЕЩЕНИЕ И ДОСУГОВАЯ

КУЛЬТУРА ГОРОДСКОГО НАСЕЛЕНИЯ................................................286

5.1. Трансформации в досуговой культуре горожан.......................................287

5.2. Культурно-просветительная деятельность рабочих клубов и художественная самодеятельность масс...........................................................309

5.3. Развитие физкультуры и спорта в городах................................................327

5.4. Создание советского театра и упрочение его позиций в структуре досуга....................................................................................................................339

5.5. Роль и место кино в досуговой культуре городского населения............357

5.6. Использование возможностей радиофикации для культурно-

политического просвещения масс.....................................................................372

6. БОРЬБА С «ПЕРЕЖИТКАМИ ПРОШЛОГО» И СОЗДАНИЕ НОВЫХ СТЕРЕОТИПОВ ПОВЕДЕНИЯ В БЫТУ...................................386

6.1. Борьба с религиозными предрассудками за утверждение атеизма.........387

6.2. Становление советской модели семейно-брачных отношений и трансформация тендерных представлений.......................................................407

6.3. Борьба с «пережитками прошлого» в бытовом поведении......................426

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.................................................................................................446

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ.. 456

СПИСОК ИЛЛЮСТРАТИВНОГО МАТЕРИАЛА....................................502

ПРИЛОЖЕНИЕ 1..............................................................................................503

ПРИЛОЖЕНИЕ 2..............................................................................................522

ПРИЛОЖЕНИЕ 3..............................................................................................527

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность темы исследования. На рубеже ХХ-ХХ1 вв. происходит радикальный поворот в отечественной исторической науке от изучения проблем масштабного характера к рассмотрению повседневной жизни и культуры так называемых «простых людей». Исследование повседневности позволяет проследить изменения, происходившие в глубинных пластах культуры конкретной исторической эпохи. В анализе повседневной культуры как многозначного и полифункционального социокультурного явления кроется ключ к разгадке волнующего человечество вопроса: что давало людям силы жить и сохранять человеческое достоинство в экстремальных условиях революций, войн, террора, голода и разрухи? Что придавало подлинный смысл их существованию? Исследование этой темы дает возможность рассматривать обычного человека в роли подлинного субъекта, формирующего внутреннее содержание исторического процесса.

В рамках данной проблематики особый исследовательский интерес представляет период 1920-1930-х гг., когда в повседневной культуре людей под воздействием нового политического режима и осуществлявшихся им социально-экономических и культурных преобразований происходили кардинальные трансформации. В тоже время это были годы массового перемещения социальных слоев, беспрецедентной социальной мобильности населения, когда миллионы людей изменяли род занятий, образ жизни и место жительства. Ради «высоких целей» строительства социализма новая власть разрушала ранее существовавшую иерархию смыслов и стандартов поведения, определявших повседневную культуру человека, дискредитировала в глазах советских людей прежние традиционные ценности, включая и религиозные. Постепенно стали проявляться и оформляться черты нового жизненного уклада, происходило изменение сознания, формировалась новая система социальных отношений, вырабатывались новые мировоззренческие установки и ценностные ориентации. Происходившие

во всех элементах повседневной культуры трансформации, безусловно, имели характер пролонгированного действия. Анализ их генезиса, сущности, специфических форм проявления является одной из важнейших исследовательских задач, решение которой позволяет приблизиться к пониманию наиболее глубинных оснований динамики отечественной культуры советского и постсоветского периодов.

Актуальность темы определяется и самим выбором социального объекта исследования. Жизнь городского населения в 20-30-е гг. XX в. менялись наиболее динамично. Порожденный индустриализацией быстрый рост городов, обеспечивавшийся миграцией сельского населения, заставлял человека в сжатые сроки усваивать наряду с советской системой ценностей и смыслов, стандарты поведения и нормы городского образа жизни. Изучение этого процесса с позиции повседневности представляется важным как для воссоздания общей картины культурных преобразований, осуществлявшихся в советской России, так и для анализа социокультурных последствий процесса урбанизации в целом.

Важным представляется применение регионального подхода к исследованию повседневной культуры, который позволяет проследить не только общие закономерности изменения мировоззрения и поведения людей в период социалистических преобразований, но и выявить их специфические территориальные особенности. На Дальнем Востоке РСФСР фактором, предопределившим специфику повседневной культуры горожан, стало своеобразие социально-экономического и культурного развития региона как осваиваемой территории. Значительное влияние оказала затянувшаяся здесь Гражданская война и военная интервенция, нанесшая существенный урон региональной экономике и резко снизившая уровень жизни дальневосточников. Региональная специфика процесса в большой степени определялась особенностями формирования городского населения преимущественно из мигрантов из центральных районов страны и сопредельных государств, что обусловило повышенную социальную мобильность населения, сложности

создания устойчивого сформировавшегося общества, отсутствие глубоких культурных традиций.

Изучение поставленной проблемы имеет не только теоретическую, но и практическую значимость. Сформировавшиеся в 20-30-е гг. XX в. черты повседневной культуры горожан в значительной степени экстраполируются и на культуру современной эпохи. Нынешнее поколение россиян вновь переживает сходный переломный момент, когда рушится сложившаяся в советский период система ценностей и стандартов поведения, происходит коренная ломка жизненных представлений, на повседневную жизнь и культуру человека мощное влияние оказывает глобальный социально-экономический кризис. В этих условиях именно реконструкция прошлого помогает понять настоящее, извлечь необходимые уроки для того, чтобы избежать ошибок сталинской культурной модернизации.

Актуальной является реализация комплексного подхода к изучению истории повседневной культуры, позволившего воссоздать политические, экономические, социальные и бытовые условия ее формирования, влияние социалистической системы образования и воспитания, профессиональной культуры, культурного просвещения, проследить изменения жизненных стратегий человека в различных сферах (производства, досуга, религии, семьи), а так же выявить социальные девиации в его поведении.

Объектом исследования является городское население Дальнего Востока РСФСР в совокупности повседневных коммуникаций в период трансформации российской культуры в 20-30-е гг. XX в.

Предмет исследования — повседневная культура городского населения советского Дальнего Востока в межвоенный период. Категория «повседневная культура» используется для обозначения одного из наиболее глубинных и когнитивно богатых феноменов и трактуется как совокупность ценностных ориентаций, мировоззренческих установок, стандартов поведения, определяющих существование человека в его реальном окружении, признанных им и обладающих для него непосредственной достоверностью. В выработке данного

/

определения автор исходит из дефиниции культуры, как системы «исторически развивающихся надбиологических программ человеческой деятельности, поведения и общения, выступающих условием воспроизводства и изменения социальной жизни во всех ее основных проявлениях»1. В процессе социализации и инкультурации происходит интериоризация индивидом определенной части смыслов, выражающих особенности способов общения и деятельности, хранения и передачи социального опыта, принятую шкалу ценностей, присущих культуре исторически конкретного типа общества. Усвоенное человеком на глубинном уровне сознания и составляет его повседневную культуру. С целью обозначения ценностей, представлений и норм, связанных с осуществлением человеком производственной деятельности, в диссертационном исследовании употребляется предикат «производственная культура», трактуемый автором как совокупность факторов, определяющих общее качество производства, производительность труда, конечную эффективность деятельности предприятия. Для исследования той части ценностных ориентаций, смыслов и стандартов поведения, которые усваиваются индивидом и реализуются в сфере досуга, в работе используется предикат «досуговая культура». Досуговая культура - феномен, возникший в условиях городской культуры в результате развитой специализации, и призванный обеспечить удовлетворение духовных потребностей человека за пределами материально-производственной, хозяйственной и политической сфер общественной жизни.

Целью диссертации является системное исследование повседневной культуры городского населения советского Дальнего Востока в межвоенный период, характеризующийся форсированной модернизацией региона, его ускоренной урбанизацией, радикальной сменой господствовавшей культурной парадигмы.

Для реализации заявленной цели в работе были поставлены следующие научные задачи:

1 Степин, B.C. Культура //Новейший философский словарь: 3-е изд., испр. Ми., 2003. С.527.

—всесторонне исследовать процесс урбанизации в регионе, установить факторы, определившие его специфику, воссоздать объективную картину политического, экономического и социокультурного развития городской среды; —проанализировать и обобщить особенности формирования и социально-демографический состав городского населения, выявить наиболее общие социально-психологические черты горожан, определившие специфику формирования их повседневной культуры;

—исследовать процесс становления системы социалистического воспитания и ликвидации неграмотности, проследить ее воздействие на формирование системы ценностей и мировоззренческих установок подрастающего и взрослого населения городов;

—воссоздать полную картину библиотечного строительства, выявить место и значимость чтения в повседневной культуре горожан;

—обобщить содержательную сторону изменений в производственной культуре основной части городского населения, исследовать процесс становления всех звеньев системы профессионального образования, выявить основные стратегии городского населения в этой сфере;

—проследить динамику повседневной досуговой культуры, раскрыть содержание работы учреждений культурно-политического просвещения, их роль в организации досуга горожан;

—охарактеризовать сущность изменений, происходивших в обыденном мировоззрении и поведении горожан в сфере религиозных верований, тендерных и семейно-брачных отношений, осветить содержание борьбы с «пережитками прошлого» в быту;

Хронологические рамки исследования охватывают межвоенный период. На Дальнем Востоке он начинается с конца 1922 г., когда после окончания Гражданской войны и военной интервенции, в относительно мирных условиях начался процесс радикальных социокультурных преобразований. Завершение этого периода приходится на 1939 г., когда в результате военных столкновений с японскими войсками на о.Хасан (1938 г.), на Халхин-Голе (1939 г.), начавшейся

Советско-финской войны (1939-1940 гг.) и Второй мировой войны, социокультурные преобразования были в значительной степени приостановлены, а на повседневную жизнь и культуру советских людей мощное воздействие стала оказывать всеобщая милитаризация. Несмотря на сравнительно небольшой хронологический отрезок (18лет), этот этап в развитии страны был наполнен сложными процессами: сменой политической системы, модернизацией российской экономики, социальной реструктуризацией общества, ускоренной урбанизацией, и, прежде всего, созданием и внедрением в общественное сознание «социалистической» культурной парадигмы. Вследствие этого он признается завершенным историческим периодом в отечественной историографии.

Территориальные рамки исследования охватывают города, поселки городского типа и рабочие поселки Дальнего Востока РСФСР в современных границах Хабаровского, Приморского и Камчатского краев, Амурской, Сахалинской, Магаданской и Еврейской автономной области. С 1922 по 1926 гг. эти территории входили в состав Дальневосточной области (ДВО), в 19261938 гг. - в состав Дальневосточного края (ДВК), с 1938 г. - они вошли в состав Хабаровского и Приморского краев. В ряде случаев автор использует для иллюстрации процессов сведения и по городам Читинской области, которая до 1930 г. входила в состав Дальневосточного края.

Источниковая база исследования представляет собой комплекс опубликованных и неопубликованных источников, многие из которых впервые введены автором в научный оборот. По признакам происхождения, содержанию и форме их можно разделить на следующие группы.

I. Директивная документация центральных и региональных органов советской и партийной власти по вопросам экономического, социального и культурного развития дальневосточного региона. Источники этой группы содержатся как в специальных сборниках , так и в соответствующих фондах

2 Съезды Советов РСФСР в постановлениях и резолюциях. М., 1939; КПСС в постановлениях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. М. 1984; Дальревком: Первый этап мирного советского строительства на Дальнем Востоке 1922-1926 гг. Сбор, до кум. Хабаровск, 1957 и др.

архивов: в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ) Ф.А-259 Совет народных комиссаров РСФСР; Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ) Ф.П-17 ЦК РКП(б) — ЦК ВКП(б), Ф.П-372 Дальневосточное бюро ЦК РКП(б); в Российском государственном историческом архиве Дальнего Востока (РГИА ДВ) Ф.Р-2413 Дальневосточный краевой исполнительный комитет; в Государственном архиве Хабаровского края (ГАХК) Ф.Р-58 Дальневосточный революционный комитет, Ф.Р-137 Хабаровский крайисполком, Ф.П-2 Дальневосточный краевой комитет ВКП(б), Ф.П-35 Хабаровский краевой комитет ВКП(б); в Государственном архиве Приморского края (ГАПК) Ф.П-1 Приморский �