автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Из истории русского глагольного управления: объектный генетив

Полный текст автореферата диссертации по теме "Из истории русского глагольного управления: объектный генетив"

УЧРЕЖДЕНИЕ РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК ИНСТИТУТ РУССКОГО ЯЗЫКА ИМ. В.В. ВИНОГРАДОВА РАН

На правах рукописи

Малышева Анна Викторовна

ИЗ ИСТОРИИ РУССКОГО ГЛАГОЛЬНОГО УПРАВЛЕНИЯ: ОБЪЕКТНЫЙ ГЕНИТИВ (на материале русских летописей и современных архангельских говоров)

Специальность 10.02.01 Русский язык

004606351

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Москва, 2010

004606351

Работа выполнена в Учреждении Российской академии наук Институте русского языка им. В.В. Виноградова РАН

Научный руководитель: доктор филологических наук профессор

Виктор Маркович Живов Официальные оппоненты: доктор филологических наук

Алексей Алексеевич Гиппиус

кандидат филологических наук Мария Наумовна Шевелева

Ведущая организация: Санкт-Петербургский государственный

университет

Защита диссертации состоится 24 июня 2010 г. в 14 часов на заседании диссертационного совета Д 002.008.01 при Институте русского языка им. В.В. Виноградова РАН по адресу: 119019, Москва, ул. Волхонка, 18/2.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института русского языка им. В.В. Виноградова РАН.

Автореферат разослан &2010 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук

Б.Л. Иомдин

Диссертация посвящена особенностям функционирования в русских летописях и современных архангельских говорах беспредложного приглагольного генитива, альтернативного аккузативу. В работе исследуется как генитив со значением «неопределенного количества», свойственный и современному русскому литературному языку (далее - СРЛЯ), например: купить хлеба, так и случаи геанитивного управления, не характерные для СРЛЯ, например: построить домов, петь песен, купить топора (рассмотрено ок. 800 летописных и ок. 1000 диалектных контекстов)1.

Актуальность темы определяется недостаточной изученностью объектного генитива, в частности, при наличии работ о винительном, дательном, творительном падежах, локативе нет отдельной обобщающей монографии о функционировании и семантике генитива в славянских языках2.

Новизна работы заключается в подходе к изучению глагольного управления объектными актантами на историческом и диалектном материале с точки зрения семантики и прагматики. Впервые объектный генитив, альтернативный аккузативу, рассматривается на основе сопоставления трех языковых систем:

' О более широком, чем в СРЛЯ, употреблении в памятниках письменности и в современных говорах объектного генитива см.: Т.П. Ломтев. Очерки по историческому синтаксису русского языка. М., 1956; В.И. Собиннжова. Простое предложение в русских народных говорах. Воронеж, 1961; З.Д. Попова. Система падежных и предоожно-падежмых форм в русском литературном языке XVII в. Воронеж, 1969; Н.В. Маркова. Диалектные способы выражения семантического субъекта и объекта в онежских говорах и их история. АКД. М., 1989; И.Б. Кузьмина. Синтаксис русских говоров в лингвогеографическом аспекте. М., 1993; О.Г. Гецоеа. Диалектные различия русских архангельских говоров и их лингвогеографическая характеристика // Вопросы русского языкознания. М.: Диалог-МГУ, 1997. Вып. 7: Русские диалекты: история и современность. С. 138-197; В. Б. Крысько. Исторический синтаксис русского языка. Объект и переходность. М., 1997; 2-е издание. М., 2006; JI.E. Лопатина. Родительный падеж в функции прямого объекта // Восточнославянские изоглоссы 1998/Огв. редактор Т.В. Попова. М., 1998. Вып. 2. С. 234-244.

2 До сих пор актуален материал, содержащийся в работе: F. Mklosick Vergleichende Grammatik der slavischen Sprachen. Heidelberg, 1926. C. 484-510; по объему материала выделяется также монография." Е.К. Тимченко. Функции генитива в южнорусской языковой области. Варшава,

1913.

группы памятников письменности одного жанра, обширной группы современных русских говоров и СРЛЯ.

Цель исследования - изучить семантический потенциал вариативности генитива и аккузатива во временнбм и пространственном срезах. При этом учитываются особенности контекста и их влияние на выбор объектного актанта.

Для достижения этой цели предполагается выполнение ряда задач:

- определить круг глаголов, имеющих альтернативное генитивное управление в русских летописях и современных архангельских говорах; выявить совпадающие элементы системы управления объектными актантами;

- выявить круг значений объектного генитива, альтернативного аккузативу, в рассматриваемых летописях и архангельских говорах;

- определить критерии выбора одной из варьирующихся форм в каждом конкретном случае.

Для исследования подобного типа наиболее продуктивным является метод семантико-функционального анализа отдельных контекстов; в работе широко применяется также описательный метод; привлекаются результаты типологических исследований; материал русских летописей и современных говоров сопоставляется с данными СРЛЯ (на базе ресурса «Национальный корпус русского языка» - http://www, ruscorpora. ги\ а также (в самом общем виде) -других славянских языков; в отдельных частях работы используется метод семантических толкований.

Материалом исследования послужили следующие летописные памятники: Лаврентьевская летопись (Лаврентьевский список 1377 года с разночтениями по Радзивиловскому и Академическому спискам XV в.); Ипатьевская летопись (Ипатьевский список ок. 1425 года с разночтениями по Хлебниковскому списку XVI в. и Погодинскому списку XVII в.); I Новгородская летопись по Синодальному списку XIII—XIV вв. и Комиссионному списку XV в. (Комиссионный список исследовался с разночтениями по Академическому XV в. и Толстовскому XVIII в. спискам); V Новгородская летопись; I Псковская летопись XVI-XVIIb.; II Псковская летопись XV в.; III Псковская летопись XVI в.; Патриаршая, или Никоновская летопись XVI в. с разночтениями по спискам;

частично: II Новгородская летопись XVI в.; IV Новгородская летопись XV-XVI вв.; Софийская первая летопись старшего извода XV в.

Материал архангельских говоров извлечен из опубликованных выпусков «Архангельского областного словаря», четырехмиллионной картотеки «Архангельского областного словаря» и архива полевых тетрадей, которые хранятся в кабинете русской диалектологии филологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, а также собран автором во время диалектологических экспедиций в разные районы Архангельской области - Вилегодский (д. Павловск), Мезенский (д. Долгощелье), Няндомский (д. Лимь), Онежский (д. Анциферовский Бор), Пинежский (д. Кулой, д. Явзора), Приморский (д. Лопшеньга, д. Нёнокса), Холмогорский (д. Сия).

Привлечение к исследованию именно летописей дает возможность проанализировать динамику развития глагольного управления объектными актантами на материале большого корпуса текстов одного жанра. Архангельские говоры принадлежат к группе северных говоров, для которой характерно наиболее последовательное употребление объектного генитива на месте аккузатива3. Языковой основой этих говоров являются древнерусские диалекты: новгородский и в меньшей степени ростово-суздальский".

Практическая значимость работы. Результаты исследования могут быть использованы в курсах по истории русского языка и диалектологии, спецкурсах по историческому и диалектному синтаксису, а также оказаться полезными при составлении словарей, описывающих лексику письменных памятников древнерусского и среднерусского периодов, и диалектных словарей.

Апробация работы. По теме диссертации были прочитаны доклады на Международной конференции «Проблемы современной русской диалектологии» (Москва, 23-25 марта 2004 г.), на Семинаре Славистики в Рурском университете г. Бохума (Германия), основные положения диссертации обсуждались на заседаниях отдела диалектологии и лингвистической географии Института русского языка им. В.В. Виноградова РАН. Диссертация также прошла

3 И. Б. Кузьмича. Указ. соч. С. 29-37.

4 Архангельский областной словарь. / Ноя ред. О.Г. Гецовой. Вып.1. М., 1980. С. 5.

3

обсуждение на заседании отдела лингвистического источниковедения и истории русского литературного языка ИРЯ РАН (декабрь 2009).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, списка сокращений и библиографии.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении характеризуется объект исследования, обосновывается актуальность темы, определяются задачи и методы работы, делается обзор работ по историческому и диалектному падежному синтаксису, в которых затрагиваются вопросы функционирования объектного генитива.

Глава 1. Семантика и употребление количественного генитива. Общие замечания.

В разделе 1.1. дается краткий обзор терминов, употребляемых разными исследователями для обозначения объектного генитива, и вводится основной термин, используемый в данной диссертационной работе, - количественный генитив. Этот термин охватывает большинство значений приглагольного генитива, в том числе значения, отсутствующие в СРЛЯ, но зафиксированные в памятниках письменности и сохранившиеся в современных говорах.

В разделе 1.2. описываются формы ВП=РП, обусловленные влиянием категории одушевленности, в русских летописях и современных говорах. Подобные формы следует отличать от собственно генитивных форм, которые являются предметом рассмотрения в реферируемой работе. Влияние категории одушевленности на выбор формы объекта не всегда очевидно, поэтому возникла необходимость посвятить этой проблеме отдельный раздел. Так, в форме ВП=РП могут употребляться названия неодушевленных предметов, являющихся, по выражению В.Б. Крысько, «идеологически важными». Примером такого существительного является в летописях слово крыть, которое в зависимости от контехста может иметь различный статус - с большей или меньшей степенью сакрализации.

В народных говорах также отмечается возможность персонификации неодушевленных предметов и появление вследствие этого формы ВП=РП неодушевленных существительных. Подобное явление отмечено в диалектах

украинского и белорусского языков5. Для архангельских говоров о влиянии категории одушевленности можно говорить относительно некоторых существительных со значением совокупности, например народ: Пока народа собирали.

В разделе 1.3. рассматриваются формы генитива при целевом инфинитиве. Многие исследователи как исторического, так и диалектного синтаксиса относят подобные формы к «рефлексам» супина6. Однако этот вопрос требует более обстоятельного изучения. Уже в старославянском языке с супином конкурирует инфинитив7, более того, во многих памятниках обнаруживаются примеры употребления аккузатива при супине под влиянием инфинитивных конструкций8 (случаев замены аккузатива на генитив при инфинитиве в старославянских памятниках не отмечено).

В древнерусском языке мы видим обратную ситуацию. При этом нужно подчеркнуть, что в древнерусском языке, так же как и в старославянском, исконно присутствует целевой инфинитив, сходный по своему значению с супином и управляющий аккузативом (так, в ПВЛ по Лаврентьевскому списку обнаружено 13 примеров употребления супина с генитивом и 9 - целевого инфинитива на -ти в аналогичных конструкциях, при этом в 7 случаях инфинитив управляет аккузативом, в двух - генитивом).

Как кажется, тот факт, что форма супина в древнерусском языке утратилась, а генитивное управление в т.н. «супинных конструкциях» частично сохранилось,

5 А. М Кузнецова. Выражение прямого объекта в современных украинских говорах // Ученые записки МГПИ им. В.И. Ленина. Статьи и исследования по русскому языку. М., 1962, Т. 184. С. 9091; см. также: И.Б. Кузьмина. Указ, соч. С. 37; А.Б. Пенъковский. Заметки о категории одушевленности в русских говорах // Очерки по русской семантике. М., 2004.

6 А.А. Потебш. Из записок по русской грамматике. М., 1958. Т. 1-2. С. 350-351; Е.К. Тимченко. Указ. соч. С. 137; А.Б. Пеньковский. О диалектных явлениях, генетически связанных с супином // Совещание по общеславянскому лингвистическому атласу. Тезисы докладов. М., 1975. С. 86-88.

7 См., например: Л. Мейе. Общеславянский язык. М., 1951. С. 195.

8 А. Вайан. Руководство по старославянскому языку. М., 1952. С. 384; Селищев A.M. Старославянский язык. М., 1952.4.II. С. 199.

говорит о том, что в грамматической системе имелись факторы, поддерживающие подобное управление. Так, сохранение генитива, по мнению A.A. Потебни, служит подтверждением того, что «достигательное наклонение» не до конца утратилось в древнерусском языке9 (действительно, в русском языке семантика достигательности поддерживает генитивное управление, например: искать места, но сыскать место10).

Форма супина на -тъ широко употребляется в старейших списках летописей (Синодальном, Лаврентьевском, Ипатьевском), в более поздних списках (Комиссионном, Радзивиловском, Академическом) супин, как правило, заменяется инфинитивом, что обычно сопровождается и заменой управляемой формы -генитива на аккузатив.

В разделе приводятся примеры употребления генитива при целевом инфинитиве в разных летописях. Наиболее последовательной в использовании генитива при инфинитиве оказывается поздняя Никоновская летопись. При этом прослеживается зависимость управления от аспектуальной семантики глагола: зафиксированы многочисленные примеры генитива при инфинитиве глаголов НСВ; глаголы СВ в форме инфинитива, как правило, управляют аккузативом. Зависимость формы актанта от способа глагольного действия, а именно, от его законченности или незаконченности наблюдается также в других языках, например в финском и эстонском".

Материал архангельских говоров в целом подтверждает вывод И.Б. Кузьминой12 о том, что объектный генитив при формах инфинитива не является более частотным, чем при некоторых других глагольных формах. Однако

,А.А. Потебня. Указ. соч. С. 350-351.

10 Пример из: F. Miklosick Указ. соч. С. 489.

" P.J. Hopper, S.A. Thompson. Transitivity in Grammar and Discourse // Language, vol.56, №2, 1980. P. 251-299; X. Томмола. Сниженная переходность и управление: акционально-аспектуальные свойства глагола // Проблемы типологии и общей лингвистики. СПб., 2006. С. 154-158; Сопоставительная грамматика эстонского и русского языка. Таллинн, 1962: 247; см. также: В.А. Плунгян. Антирезультатив: до и после результата Н В.А. Плунгян (ред.). Исследования по теории грамматики: Вып. 1: Глагольные категории. М., 2001. С. 50-88.

12 И.Б. Кузьмина. Указ. соч. С. 38.

процент употреблений генитива при инфинитиве в диалекте все-таки достаточно высок (например, среди глаголов со значением конкретного физического действия -32 %У\

В разделе 1.4. рассматривается функционирование генитива «неопределенного количества»14 в СРЛЯ, в частности грамматические и семантические ограничения на его употребление: в форме генитива в СРЛЯ могут выступать только неисчисляемые существительные; генитивом управляют глаголы СВ только с определенной семантикой (например, можно сказать: одолжить денег, но невозможно: *украсть денег)', как правило, не имеют генитивного управления глаголы НСВ в актуально-длительном значении (в памятниках письменности и современных говорах эти ограничения существенно смягчены).

В СРЛЯ невозможен генитив «неопределенного количества» исчисляемых существительных во мн.ч., если глагольное действие не охватывает одновременно некоторое количество объектов, а распространяется каждый раз на единичный объект целиком: можно сказать поменять множество квартир, но невозможно: *поменять квартир (ср.: поменять денег е банке). Чем крупнее и значительнее объекты, обозначенные исчисляемыми существительными во мн.ч., тем сложнее они мыслятся в виде массы, однородного континуума (нормально: купить яблок, сомнительно:?купить домов).

Особенное внимание в реферируемой работе уделяется семантическим ограничениям на управление генитивом со стороны глагольного компонента. Такое управление имеют глаголы со значением физического восприятия и передачи (купить хлеб - купить хлеба), со значением 'поместить куда-н.' (положить соль - положить соли), со значением перемещения объекта (принести дрова - принести дров)15.

" В онежских говорах формы генитива при инфинитиве составляют около трети всех диалектных примеров с объектным генитивом (Н.В. Маркова. Указ. соч. С. 9-10).

14 Здесь и далее генитивом «неопределенного количества» называется генитив конкретных неисчисляемых существительных (вещественных и собирательных существительных, а также исчисляемых существительных в форме мн.ч.). Отдельно должны рассматриваться сочетания с отвлеченными существительными.

15 Ср.: A. Timberiake. A Reference Grammar of Russian. Cambridge, U.K.-New York, 2004. C.

7

Семантика отрицания, содержащаяся в глаголе даже в скрытом, не эксплицированном виде, накладывает запрет на употребление генитива (купить хлеба, но сомнительно: ?продать хлеба; принести стульев, но невозможно: *унести стульев)16. Однако при подобных глаголах иногда возможен генитив при наличии дательного бенефакгивного17 (при этом происходит сдвиг в значении самого глагола): продал соседу картошки; сдали государству молока. В данном случае описывается ситуация получения объекта (в некотором количестве) адресатом, а не ситуация отсутствия объекта у субъекта действия. При этом адресат может не эксплицироваться, но непременно подразумевается.

В СРЛЯ не имеют альтернативного генитивного управления большинство глаголов со значением конкретного физического действия: *построить домов, *выкопать ям, *покрасить заборов, *разбить окон, *полить цветов (исключение составляют глаголы с т.н. «количественными приставками»: настроить домов, нашить платьев и т.д.); глаголы со значением чувственного восприятия: *послушать музыки, *посмотреть картин, ментальные глаголы: *узнать новостей, *вспомнить песен; глаголы, обозначающие речевые действия: *рассказатъ историй, эмоциональные: *полюбить старых фильмов; глаголы движения: *проплыть рек, *пройти дорог.

В разделе 1.5. рассматриваются некоторые типы употребления количественного генитива в современных архангельских говорах и русских летописях. Генитив в славянских языках может обозначать не только неопределенное количество объекта, подвергаемого воздействию, как в СРЛЯ, но и степень глагольного воздействия на объект - его высокую интенсивность или, наоборот, ослабленность, а также длительность, повторяемость действия18. Таким образом, употребление генитива со значением «интенсивности глагольного воздействия» характеризует не количество объекта, а как бы «количество глагольного действия», направленного на объект.

16 Ср.: Б. А. Успенский. Часть и целое в русской грамматике. М., 2004. С. 58.

" Е В. Падучева. Семантические исследования. М., 1996. С. 190.

'*Е ШШск Указ. соч. С. 487.

Разновидностью генитива со значением «интенсивности глагольного воздействия» можно считать имеющийся во всех восточнославянских языках, а также в польском языке «родительный временного пользования», который выражает временную ограниченность глагольного воздействия на объект, например: Дай-ко овёчих номами постричь овец и др.

Генитив со значением ослабленного воздействия означает, что воздействие на объект является неинтенсивным или нерегулярным. Часто он употребляется в контекстах с количественными наречиями едва, немного, немножко, мало, плохо: н потъчесл конь вь рв'Ь к плломн ногы млло (немного повредил, поранил ногу) 1015, 1НЛ КС, 77об. (ср. с аккузативом: потчсса кони в рв"Ь н ндломн ему ногу м'ло 1015, ЯП, 46об.; то же: 1015, ИД, 51); в говорах: Да одва и кузова-то (корзину) нашла: Мама, он немного другого глаза отворяет (немного приоткрывает глаз); при глаголах делимитативного и смягчительного способов действия с приставками по-, при-, под-: Мешка бы посушить, на пець бросить; Прикрыть немнбшко дверей: Надо ли воды-то поттёплить? (немного подогреть); при глаголах одноактного способа действия с суффиксом ну-: Пошли, Офоня, шарконем (наточим) топора. В приведенных примерах форма объекта семантически согласуется с аспеюуальным значением глагола, как бы подчеркивает его.

«Родительный просьбы» широко употребляется в архангельских говорах при глаголе в форме императива, а также в вопросительных конструкциях, содержащих просьбу, например: Тётя Аня, дайте листка порисовать', Принеси топора-то. я. остожья налажу, Нйиушка, покаияйеш зыпки-то (РП ед.ч. от зыбка - люлька) и др. Форма генитива в данном случае как бы смягчает, умаляет просьбу. О таком значении упоминает М.В. Ломоносов: «покажи свою книгу -сказано со властию; покажи своей книги - речь учтивее»19 (подобный генитив

" М.В. Ломоносов. Труды по филологии 1739-1758. Полное собрание сочинений. М.-Л.: Изд-во Академии Наук СССР, 1952. Т.7. С. 561. О.Г. Гецова в устной беседе высказала мнение, что такое значение генитива могло быть и не характерно для литературного языка, а известно

9

характеризуется также как экспрессивный оттенок употребления количественно-отложительного падежа, свойственный языку XVIII в.20).

В летописях и архангельских говорах генитив может употребляться в контекстах с имплицитным отрицанием11 - в том случае, если фраза является отрицательной по своей семантике: Лшиной копейки бы когда выдержала (то есть не истратила ни одной лишней копейки); если управляющей формой является инфинитив, зависящий от глаголов типа бояться, жалеть, наречий с предикативным значением типа: жалко, совестно: увоався того сьтворнтн 1432, Ник.12,16; Мы дажэ выпить-то крушки-то боялись молока (то есть: боялись и поэтому не выпили ни кружки молока); Совеспо штандф обуть: если форма инфинитива зависит от глагола с отрицательной семантикой: яко е*гь «го чдса вунуь сконуь ложныуъ (гЬчсй скора прсстднт глаголдти 1439, Ник.12, 29; если в роли подлежащего выступают сочетания мало кто, редко кто: н мал о кто жита пожддт» по схожснш огйгд 1420, Ник. 11, 236 (не исключено, однако, что здесь употреблена форма ВП мн.ч.); Шапок-то пожалуй зймных мало кто носил (почти никто не носил); при наличии отрицательных местоимений и наречий: А когда-то придете - собаки выкликать нёием: Неохота изладить (сделать) шалаша и др.

«Родительный просьбы» и родительный при имплицитном отрицании близки по своей семантике к генитиву со значением ослабленного воздействия на объект.

Значение высокой интенсивности действия часто выражается только средствами контекста, например наречиями с соответствующим значением: н ре" £олодмлшрт>. вы того до сыти естс молвили, а ны" пол'Ьзп войт. 1152, ИЛ, 166об. (интенсивность, длительность действия подчеркнута наречием досыти); и опт. того пров'Ьдываетт» дополна 1552, Ник. 13, 172; Ой, как она ветрила лиия-

М.В. Ломоносову из его родного архангельского диалекта.

20 В.В. Виноградов. Современный русский язык: грамматическое учение о слове. М., 1938. Вып. 2. С. 116.

то (сильно «обветрила» лицо); Таг бы прю/сал свойе'й Ирины, она бы и не гуиула (не попыталась возразить); Я этой подушки дотого дотряск Л этого цеботана дотого дохранила22 и др.

Как кажется, такое значение генитива можно усматривать в некоторых сочетаниях с отвлеченными существительными, где форма родительного падежа подчеркивает интенсивность действия, например, дать ходу означает 'быстро уйти, убежать', дать жизни - 'сильно отругать' (такие сочетания есть во всех трех рассмотренных языковых системах).

В летописях достаточно часто встречается генитив, означающий воздействие не на весь объект, обозначенный исчисляемым существительным, а на его часть: «генитив в подобных сочетаниях выражает не часть, а, напротив, делимое целое: ур'ЬзАтн носа - значит нарушить его целостность»23 (далее: генитив «делимого целого»).

Глава 2. Лексикализованиое употребление аккузатива и генитива объекта при глаголах с общим значением 'беречь, защищать' и глаголах чувственного восприятия в русских летописях.

В разделе 2.1. рассматриваются формы генитива и аккузатива при глаголах с общим значением 'беречь, защищать'24. В древнерусском языке распределение управляемых форм при отдельных глаголах этой группы носит лексикализованный характер: при Сьмотритн, СтрЕщн (ст£р£чн), ндзнратн, блюсти, прнзирдтн преобладает генитив, при хранит« — аккузатив25.

21 А.М- Пешковский. Русский синтаксис в научном освещении. М., 1935. С. 256.

22 О значении приставки до- и наречий дотого, дочего: Архангельский областной словарь. Под редакцией О.Г. Гецовой. Вып. U.C. 8—11, 172.

23 В.Б. Крысько. Указ. соч. 2-е издание. С. 185.

34 См.: Л.А. Булаховский. Курс русского литературного языка. Киев, 1953. Т.2. С. 264; З.Д. Попова Указ. соч. С. 33-34; Историческая грамматика русского языка: синтаксис, простое предложение / Под редакцией В.И. Борковского. М., 1978. С. 348; В.Б. Крысько. Указ. соч. 2-е издание. С. 199-201, 219, 227-228, 253-254; И. Майер. Русское глагольное управление XVII в.: проблема своего и чужого (на материале "Вестей-курантов") // Вопросы языкознания. 1997. №5. С. 91.

25 В.Б. Крысько. Указ. соч. 2-е издание. С. 200.

П

Анализ летописного материала подтверждает этот вывод. Несмотря на семантическую близость рассматриваемых глаголов, они имеют разные управляющие свойства: глаголы блюсти, веречи, ст*р«чн последовательно управляют генитивом, глаголы вороинти, врдкнтн, пасти, ХР4ИИТН -аккузативом. Высказывается предположение, что различия в управлении могут быть связаны с различиями в структуре значений и сочетаемости глаголов «генитизной» и «аккузативной» групп. Кроме того, прослеживается зависимость управления глагола от наличия приставки и ее семантики.

У непрефиксальных глаголов «генитивной группы» (блюсти, стсречн, ЕЕрсчн) обнаруживается значительное сходство в структуре значений и употреблениях26. Они имеют три основных значения: 'охранять, защищать от кого-н., чего-н. \ 'иметь попечение о чем-н.', 'следить, наблюдать за чем-н., остерегаясь чего-н.'.

В первом, наиболее широко представленном значении предполагается преимущественно активный способ действия: речь идет чаще всего о защите при помощи оружия, путем военных действий. Это значение в летописях у всех трех глаголов предельно конкретно, что предопределяет их сочетаемость с определенным кругом существительных (земля, отчина, город и др.). Все синонимы «генитивной группы» в первом значении имеют, кроме объектной валентности, валентность антагониста, которая заполняется именной группой отъ+РП. Как кажется, это значение может содержать количественный компонент: защищать Русскую землю можно в какой-то ее части (а также в течение некоторого времени).

У глаголов «аккузативной группы» значение 'охранять, защищать от кого-н., чего-н.' не является первичным. Так, основное значение глагола ХрАННти в летописях - 'выполнять, соблюдать', при этом в роли объекта здесь, как правило, выступают отвлеченные существительные (заповеди, уставы, любовь и др.). Реализация действия в этом случае зависит исключительно от воли субъекта; при этом не подразумевается никакой угрозы извне и не предполагается защита от

26 Ср.: Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. Первый выпуск / Под общим руководством акад. Ю.Д. Апресяна. М., 1997. С. 127-129.

12

внешних врагов. Значение 'выполнять, соблюдать' не содержит количественного компонента: не исполнение заповеди хотя бы в некоторой ее части равнозначно нарушению заповеди.

Наличие приставки, а также семантика приставочного компонента оказывают существенное влияние на управляющие свойства глагола. Устанавливается, что глаголы с приставками, вносящими в значение глагола компонент законченности действия, достигнутого результата (съ-, о~), имеют, как правило, аккузативное управление27. Особенно ярко это прослеживается на примере тех глаголов, которые при отсутствии приставки управляют генитивом (блюсти РП-сь блюсти ВГ1): прккдздлъ Михаилу кнзю. блюсти щчины скове н ШршслдвлА 1297, ЛИ, 171об. - и тако евлюдш* землю свою С5 поганыр> 1192, ИЛ, 233 и др. В контексте с глаголом слюстн глагольное воздействие предстает как длящееся, незавершенное, не достигшее результата и, соответственно, не может распространяться на объект в полном объеме, что и обусловливает употребление количественного генитива (падежа «неполного охвата»). Действие, достигшее своего результата, предполагает воздействие на объект в полном объеме, в результате чего глагол с результативным значением сьвлюстн управляет аккузативом, который в индоевропейских языках имеет значение полного охвата объекта действием28.

Приставки с другими значениями - ограничительно-временным, или делимитативным (по-), отрицательным (не-) поддерживают управление генитивом (ограничительно-временное значение префикса по- является количественным и сочетается с семантикой количественного генитива). Глаголы с префиксом у-управляют как аккузативом, так и генитивом.

В разделе 2.2. описываются формы объекта при глаголах чувственного восприятия. Лексикализованное управление генитивом и аккузатиьом этих глаголов неоднократно описывалось в лингвистических трудах2'.

27 О результативном значении приставки с-: П.С. Кузнецов. Историческая грамматика русского языка. Морфология. М., 1953. С. 226.

28 См. также: Hopper P.J, Thompson S.A. Указ. соч. С. 271.

29 См., например: А. Мейе. Указ. соч. С. 351; Т.П. Ломтев. Указ. соч. С. 268; A.M. Ломов.

13

Глаголы «нецеленаправленного восприятия» (в другой терминологии: punctual atelic30) вид'ктн и слышлтн во всех летописях имеют аккузативное управление, однако зафиксированы также единичные случаи управления генитивом31.

Глаголы «целенаправленного восприятия» съмотрнтн и слушатн (telic) демонстрируют по летописям преимущественно тенитивное управление (сьмотрнтн с объектным актантом, практически отсутствует в Лавр., Ипат., I Новг., а также в V Новг.). Наряду с этим в поздних летописях (II Новг. и Ник.) встречаются примеры управления аккузативом: и святаа м*Ьста смотрнуомт» 1389, Ник.11, 101; н государь самъ смотрндт» свой полю» 1556, Ник.13, 270; обедню в Софии слушал 1572, 2НЛ; чтовы у ннх"Ь ндутрш ов^дню сдушалт» 1425, Ник. 12,2 и др.

Таким образом, непрефиксальные глаголы этого семантического класса имеют, как и указывалось исследователями ранее, аккузативное или тенитивное управление в зависимости от своих семантических свойств. Как кажется, и в данном случае на выбор объектного актанта оказывает влияние категория результативности/нерезультативности. Глаголы типа слушдтн, сьмотрнти обозначают процесс, что и обусловливает преимущественно генитивное управление; глаголы вид'Ьти, слышатн имеют скорее результативную семантику и управляют аккузативом.

Глагол зьр-йти имеет по летописям вариативное управление аккузативом и генитивом (в Лавр. лет. зафиксированы 2 формы РП и 2 ВП, в Новгородских - 3 РП и 3 ВП, в Ник. - 2 РП и 3 ВП). В первом своем значении 'видеть,

Глагольные конструкции с зависимым членом в функции объекта (на материале южновеликорусских памятников XVII в.). АКД. Воронеж, 1966. С. 7-8; К.И. Ходова. Система падежей старославянского языка. М., 1963. С. 60: З.Д. Попова. Указ. соч. С. 30-31; Историческая грамматика. М., 1978. С. 346-347; Б. Б. Крысько. Указ. соч. С. 168-175; И. Майер. Указ. соч. С. 91.

50 См.: N. Bermel. Context and the lexicon in the development of Russian aspect // University of California publications in linguistics. 1997. Vol. 129. P. 9-10,120-128.

31 См. также: В.Б. Крысько. Указ. соч. С. 173-174.

14

воспринимать зрением кого-н., что-н.'32 он синонимичен глаголу внд'Ьти, во втором значении 'смотреть на что-н., стараться увидеть что-н., направлять взгляд на что-н.' - глаголу сьмотрнтн". Можно предположить, что в первом значении этот глагол должен иметь преимущественно аккузативное управление, например: ссй же Симонт» зрнт*ь чюднос вид-Ые: Божественный во огнь ходя в*ь святом жрътвшнку, осЬнаше престола. 1392, Ник. 11, 146, во втором - генитивное: л загородьцн iit въстдшд нн по сихт», нн по снхт», нъ зряху перезора 1218, 1HJI СС, 90об. (то же: 1218, 5HJ1, 557об.) и др. Таким образом, как кажется, форма объекта может в данном случае помочь разграничить два основных значения глагола Зьр*Ьтн, которые во многих контекстах сближаются.

Префиксальные глаголы зрительного и слухового восприятия с приставками у-, пере-, отъ-, вносящими в значение глагола компонент завершенности действия, достигнутого результата, имеют преимущественно аккузативное управление: оувкд-fe ико «с Корсунл елнзь оуетье Аггкпрьсков ЛЛ, Зоб.; оусмотрнвъ прдвду 1167, ИЛ, 187об.; узр-Ьша пълки стояща 1216, 1НЛ СС, 85; н тоу перезр'Ьша csyfe подш 1283, ИЛ, 296; се ж« оуслышавт» 898, ИЛ, 11; Усдуудвъ щб-Ьдию 1149, ЛЛ, 107 и др.

Глаголы с приставкой по- последовательно управляют генитивом: хочю яз*ь тоге посмотрит» 1476, Ник.12, 163; послушай папы Окгежд 1440, Ник.12, 31; послушнваи грдмотт» патрнаршь 1156, ИЛ, 174 и др.

Глагол выслушдтн с приставкой вы- в значении 'внимательно прослушать, слушая, изучить' в подавляющем большинстве контекстов также управляет генитивом: выслушавт. нут. р'Ьчей 1518, Ник.13, 28 и др.; лишь в одном контексте встречается аккузатив: аыслушакт. mcaobhtU 1551, Ник.13, 167; как кажется, префикс вы- в данном случае не имеет чисто результативного значения (ср.: отьслушлтн окткдьню).

32 Словарь русского языка Х1-Х\П. Вып. 6. М., 1979. С. 64-65; Словарь древнерусского языка (Х1-Х1У вв.). Т. III. С. 433-435.

35 Ср.: В.Б. Крысько. Указ. соч. 2-е издание. С. 193-194.

15

Вариативное управление отмечено у глаголов с приставками розъ-, съ- (с ВП: росмотрокт» (ХП рдсмотрнв) твердость, кородд (ХП города) 1261, ИЛ, 283об.; с РП: рдзсмотряетт» луЬсгь 1552, Ник.13, 187; разсмотряючн м'Ьсг-ь 1552, Ник.13, 205; л вел'Ьл'ь его розематривать житЦ 1553, Ник.13, 232; на выбор формы объекта здесь также может оказывать влияние семантика результативности/нерезультативности: глагол СВ управляет аккузативом, глаголы НСВ - генитивом, однако малочисленность примеров не позволяет делать однозначных выводов); с ВП: шнн же прндоша б Шсли^Ь. н СглАдавше. црквь н служву «хъ 987, ИЛ, 41; с РП: СьглААаша полковт. свои* 1170, ИЛ, 193.

Глава 3. Употребление объектного генитива при глаголах, имеющих преимущественно аккузативное управление, в русских летописях.

Наиболее широкий потенциал управления объектным генитивом в рассмотренных летописях имеют глаголы двух семантических классов: глаголы физического восприятия и передачи и глаголы физического воздействия34. Генитив на месте аккузатива при глаголах других семантических классов встречается в единичных случаях.

При наличии достаточно обширного материала представляется целесообразным отдельно рассматривать формы объекта при глаголах СВ и НСВ, а также, в зависимости от типа объекта, генитив конкретных неисчисляемых (генитив «неопределенного количества»), отвлеченных и исчисляемых существительных.

В разделе 3.1. описываются гааголы физического (материального) восприятия и передачи (дати, е-ъзати, купити, прнсълдтн, пршатн и др.), которые с общеиндоевропейского периода имеют как аккузативное, так и генитивное управление35.

м Ср.: Б.Б. Крысько. Указ. соч. 2-е издание. С. 179.

35 В.Б. Крысько. Указ. соч. С. 165-167; Историческая грамматика. М., 1978. С. 346; В. Delbrück. Vergleichende Syntax der indogermanischen Sprachen II K. Brugmann, B. Delbrück. Grundriss der vergleichenden Grammatik der indogermanischen Sprachen. Strassburg, 1893. C. 314-318; З.Д. Попова. Указ. соч. С. 23-24; А.И Томсон. К вопросу о возникновении родкгелыю-винительнаго падежа в славянских языках: приглагольный родительный в праславянском языке И Известия ОРЯС,

16

Глаголы этого семантического класса достаточно активно управляют в летописях генитивом конкретных неисчисляемых существительных36. Часто аккузатив и генитив взаимозаменяются в разных списках или в параллельных местах летописей: вддсть же Даннло король. Брашна (ХП врашно) вошь, до досытка. и кзнодь H)fb 1260, ИЛ, 282об.; вда золото много (ХП золота многа) 1150, ИЛ, 147об.

В сочетаниях с отвлеченными существительными также часто наблюдается вариативность аккузатива и генитива по спискам летописей или в соседних контекстах: Шмьстье (Р отмстил) принмше 1071, ЛЛ, 60; класть (РА власти) приити 1186, ЛЛ, 135об.; стрЧь (РА страсти) прнитт» там же. Вариативное управление по летописям отмечено в устойчивых сочетаниях нматн (icaiath), атн (натн) в-Ьры/в-Ьру (как аккузатив, так и генитив представлены в Лавр, и Ипат. лет., преимущественно аккузатив - в Псков, и Ник.). В примере и взя сь ннм*ь ntptMHpia до Пгтрова дни ¡425, Ник. 12, 2 генитивное управление, возможно, поддерживается тем, что контекст указывает на временное ограничение действия: перемирие заключено на время, «до Петрова дни».

Отмечено несколько контекстов с генитивом исчисляемых существительных: x0T<9>X0Y взатн града прпметомь 1255, ИЛ, 276об.; и заграБиша. дд Кгоргва и Отослдвла. ста (ХП стада) вт> л£сЬ 1146, ИЛ, 122 (здесь представлен генитив «делимого целого»: речь идет, вероятно, о том, что было взято не все стадо, а его часть); а также с генитивом указательного местоимения: город-ь же не твердт» баше взашс же и того 1261, ИЛ, 285; Темнръ же, въетдв'ь, нощ!ю устремнся я овр*Ьте столт» онт» не утверженъ, н того взять 1392, Ник.11,152; овр-Ьл-ь. есн везц^нное сокровище (...) н о ставя сего господину и сыну лш великому князю (об иконе Богородицы) 1456, Ник. 12, 110 (в этих контекстах форма генитива может быть обусловлена тем, что «идеологически значимый» объект воспринимается как одушевленный). В

1908. Т. 13. Кн.З. С. 297; материал старославянского языка см.: К.И. Ходова. Указ. соч. С. 56-58; 6365.

36 Ср. материал славянских языков: К МИс1о$1ск Указ. соч. С. 484-485.

17

контексте а Двдт» занлут» ОугЬску. (и) Чсрвеот» 1097, ЛЛ, 91об. (так лее: 1097, ИЛ, 93) употреблена форма генитива от названия города Сутейск, однако эта форма встречается также в сочетании с предлогом на в более раннем контексте: та идохъ (...) на Оугеиску мнрд творить. с Лахы 1096, ЛЛ (Поучение Владимира Мономаха), 81.

Контексты с генитивом отмечены в нескольких случаях при глаголах НСВ: кушАвше (ХП въкоушдше) х^Ьвд 1074, ИЛ, 71 об.; зкдлт» «го хл'Ьвл ястн 1476, Ник.12, 161; вестей (АТ в-Ьстн) переимал 1380, Ник.11, 55 и др. В примере н ткла Господа 1нсусд Христа Бога нашего отъ них*ь пркмлюгь 1441, Ник.12, 37 генитив может быть интерпретирован как родительный «делимого целого», то есть генитив целого, из которого воздействию подвергается неэксплицируемая часть.

В разделе 3.2. рассматриваются глаголы физического воздействия37.

Генитив конкретных неисчисляемых существительных со значением «неопределенного количества» при глаголах физического воздействия оказывается в летописях весьма немногочисленным (так же, как и в СРЛЯ): и ядяхут людне лисп» лнп0вын, кору ссрсзову, инин моаиць истолт»кшс. мятуче с пелмн н сь соломою 1127, 1НЛ КС, 101об.; И немцн, Х°А"Ь1и{ п® псковским волостемь неделю н остаточных волостен шуЬннвшс н пожегик. отьндошд 1409, 2Псков, 185 (действие во втором примере исключает возможность одновременного воздействия на некоторое количество объектов; ср. в СРЛЯ: *пленить городов). Интересна группа контекстов из Псков, лет., где в форме генитива выступает существительное гкрен (часть городских укреплений древнего Пскова): прнд'ЬлдшА персин оу детинца 1337, 2Псков, 172; починишл псрсЬ (псрсси) к (нет) оу д'&тнмцд 1337, ЗПсков, 19 (как кажется, речь идет о починке и постройке каких-то частей этих укреплений; если речь идет об укреплениях целиком, употребляется аккузатив: зааожншд псковичи перси у Кромд, ст-Ьну камену 1393,2Псков, 178об.).

" Материал старославянского языка: К.И. Ходоаа. Указ. соч. С. 59, 63; р. Мк1о5!ск Указ. соч. С. 487, древнерусского: В.В. Крысько. Указ. соч. С. 160-165; Т.П. Ломтвв. Указ. соч. С. 267.

18

В сочетании утьрти Слсзт» отмечается вариативность генитива со значением «неопределенного количества» и нейтрального аккузатива: оутсрдъ слсггь 1015, JIJI, 48; оутсрт» слсзъ свои* 1185, ИЛ, 225 - оутсрт» слсзы 980, 2Псков., 157об. Сочетание утьрти пота38 (за что-то) со значением 'много потрудиться, постараться'39 фиксируется в летописях преимущественно с генитивным управлением: оутчръ потд 1019, ЛЛ, 49об. (то же: 1019, ИЛ, 55; см. также: 1185, ИЛ, 225об.); возможно с количественным наречием: много потд оутчрт» за зшлю Роускоу» 1140, ИЛ, 112об.

Генитив отвлеченных сугцествителъных употребляется при глаголе сьтаорнти с широким лексическим значением и сложной семантической структурой: яко сьтворн всякой гнвелн его 1НЛ, Устав ВВ40, 300 и др.; генитив зафиксирован при делимитатнвном глаголе с приставкой по-: л сек Зимы Хвч» пОД'Ьитн щроуд'йн свои11 1193, ИЛ, 234 (т.е. хочу позаниматься своими делами).

Достаточно широко представлен в летописях генитив исчисляемых супцествительных. Особенно часто генитив наряду с аккузативом употребляется в конструкциях со значением воздействия на части тела при глаголах ур"&злтн (например: 1145, ИЛ, 118; 1058, 1НЛКС, 84; 1257,1НЛСС, 136; 1505, Ник.12,258 и др.)41, отьсЬчн, гъсЬчи (отсЬкошА нмт> глдвт» 1546, Ник.13, 149; д Ол«хну головы ссЬклн 1493, Ник.12, 235; ср. с ВП: главы н^ъ ссЬкоша 1498, Ник.12, 246). Генитив, обозначающий воздействие не на весь объект, а на его часть, употребляется в контексте: д починить мосту ветхдго, то толко городниць починить, то взяти шу по Kyirfe от городни 1НЛ, Устав ВВ, 289 (здесь речь идет о починке не всего моста, а отдельных его частей).

В разделе 3.3. рассматриваются глаголы со значением перемещения объекта в пространстве, управляющие преимущественно генитивом «неопределенного

38 О сочетании utieratipolu в чешском языке: F. Miklosich. Указ. соч. С. 488.

39 Словарь древнерусского языка (XI-X1V вв.). Т.VII. М„ 2004. С. 360.

40 «Устав Всяодимерь Всеволодам» помещен среди статей, находящихся в рукописи Археографической комиссии после Комиссионного списка Новгородской первой летописи.

41 Ср.: В.Б. Крысько. Указ. соч. 2-е издание. С. 180-181.

19

количества»: повел'Ь оть того огня и воску тоя свещи послати «гь госуддрю

1533, Ник. 13, 73 др.

В разделе 3.4. рассматриваются глаголы мыслительной деятельности42 СВ Злеьгтн, помднутн, пров-кдати. Глагол заеытн в Лавр, и Ипат. лет. управляет преимущественно РП; в I Новг. лет. содержатся два случая употребления РП и один - ВП; в более поздних II и V Новг. лет., напротив, употребляется преимущественно аккузатив; в Псков, лет. зафиксировано 4 формы РП и 4 ВП; в Ник. - 5 РП и 9 ВП. Таким образом, более ранние летописи тяготеют к генитивному управлению, поздние демонстрируют вариативность, часто с преобладанием аккузатива.

Генитивное управление при глаголах НСВ данного семантического класса въспоминдти, пров*Ьдывдти, пытдти представлено единичными примерами. Глагол завывати в Ник. лет. имеет вариативное управление аккузативом и генитивом объекта.

В разделе 3.5. рассматриваются глаголы, обозначающие речевые действия, процессы чтения и письма. Единичные примеры генитивного управления отмечены при глаголах СВ: вчзв'Ьстнти, възглдголдти, нзрсщи, испов-Ьддти, молвит, похвллнти, почисти и НСВ: глдголдти, испов-&доватптп, пов*Ьд(об)дтн, прнзывдтн. Генитив часто употребляется в сочетании вч»зглдголдтн величии Еожнд, например в Лавр., Ипат., Новг. лет.43, зафиксирован в конструкциях, содержащих имплицитное отрицание: недоумию чимь похвдднти доврдго твоего житыа и вт>здерждныа 1091, ЛЛ, 71 (то же: 1091, ИЛ, 78об.) и др.

В разделе 3.6. рассматриваются глаголы, обозначающие чувства и эмоции. Глагол иендвнд'ктн наряду с аккузативом регулярно управляет генитивом44: кривды нснакнАА. люба правду ИЛ, 1078, 75 др. Пример генитивного

42 В.Б. Крысько. Указ. соч. С. 175-177; Т.П. Ломтее. Указ. соч. С. 268; Историческая грамматика. М„ 1978. С. 349-350; F. Miklosick Указ. соч. С. 492-495.

41 Генитив в этом сочетании отмечен также в Успенском сборнике (В.Б. Крысько. Указ. соч.

С. 181).

44 Ср.: Сл. XI-XVII, вып. 11: 180, СДРЯ, т. V: 306.

20

управления отмечен при глаголе вгзлювнтн: но возлюби мира паче рдтн 1181, ИЛ, 219.

В разделе 3.7. рассматриваются глаголы со значением оценки, награды, осуждения. Генитивное управление встречается в единичных случаях у глаголов СВ пождловатн, помнловатн, помьстити, посуднтн.

К данной семантической группе, как кажется, можно отнести глаголы НСВ ждловдтн и мьстнти. В Ипат. и Лавр. лет. глагол ждловдтн управляет преимущественно генитивом: шже лошади жалуете. кюжс то «греть 1103, ЛЛ, 93об. (в значешш 'жалеть, испытывать сострадание'), в Псков, и Ник. лет. -аккузативом: свою вотчиноу ждлоуугь 1461, ЗПсков, 99 (в значении 'благоволить к кому-н., награждать').

Глагол мьстнтм в Лавр, и Ипат. лет. может употребляться как с аккузативным, так и с генитивным управлением: дз"ь мьсплд о уже цгенду мужа своего 946, ЛЛ, 16об.; мстик-Ь сорома своего 1213, ИЛ, 250об. и др. В Новг., Псков, и Ник. лет. обнаруживается тенденция к аккузативному управлению.

В разделе 3.8. расматриваются глаголы обладания. Вариативное управление аккузативом и генитивом иногда демонстрирует в летописях глагол дьрждти: всю землю Русскую (А русской земли) держаще (РА держдчн) 1139, ЛЛ, 102 и др.

Глава 4. Объектный генитив, альтернативный аккузативу, в современных архангельских говорах. В данной главе сопоставляется функционирование количественного генитива в диалекте и СРЛЯ.

В разделе 4.1. описывается генитив «неопределенного количества» при глаголах, которые имеют широкие возможности подобного управления как в СРЛЯ, так и в говорах (глаголы физического восприятия и передачи, глаголы со значением 'поместить куда-н.' и со значением перемещения объекта).

Для глаголов СВ (проанализировано около 200 диалектных контекстов) картина литературного и диалектного управления генитивом «неопределенного количества» представляется в целом схожей, но и здесь обнаруживаются различия: в говорах шире возможности управления генитивом исчисляемого существительного во мн.ч.; более активно управляют генитивом глаголы в значениях, которые не подразумевают валентности адресата (ср.: [Падучева 1996:

190]), а также глаголы с общим значением 'передав кому-н., куда-н., сделать так, чтобы чего-н. не было': отдать, сдать, продать и др. при отсутствии дательного бенефактивного.

Отдельно рассматриваются различия в управлении количественным генитивом диалектных и литературных глаголов с префиксами вы-, до-, за-, на-, по-, под-, с-, от-, у-, вызванные, в частности, более широким кругом значений, которые имеют в говорах общерусские приставки.

Для исследования объектного генитива при глаголах НСВ45 из НКРЯ извлечены контексты с глаголами физического восприятия и передачи46: давать (43 примера; не учитывались сочетания с генитивом отвлеченных существительных, такие как: давать пинка, тумака, сдачи, ума и др.), брать (1347), покупать (15), посылать (1), слать (1), получать (2), доставать (4); с глаголами 'помещать куда-н.': класть (4 примера), лить (1), сыпать (-); с глаголами перемещения объекта: нести (14 примеров), носить (5), везти (2), возить (-).

Статистический анализ показывает; что в 45% примеров генитивом управляет глагол в форме императива, в 34% - глагол в форме НАСТ и ПРОШ в узуальном или многократном значении, в 10% — глагол в контексте настоящего исторического. В единичных случаях (11% контекстов) генитивом управляют глаголы в общефактическом и актуально-длительном значениях; в эти же 11% входят контексты, для которых не удается однозначно определить аспектуальное значение глагольной формы.

Активность управления генитивом заметно повышается у префиксальных вторичных имперфективов с приставкой на-: наливать (35 примеров),

45 A. Tmberlake. Указ. соч. С. 320; см. также: Е.В. Падучееа. Указ. соч. С. 183-191; материал русских говоров см.: A.M. Кузнецова. К вопросу о глагольной переходности и значении так называемого родительного разделительного // Ученые записки Ml IM им. В.И. Ленина. Статьи и исследования по русскому языку. М, I960. Т. 158. С. 187; В.И. Собинникова. Указ. соч. С. 158.

46 Ввиду широкой употребительности данных глаголов объем материала был ограничен подкорпусом, включающим только тексты художественной литературы, созданные во временной промежуток 1800-2008 гг.

47 Здесь и далее в скобках указывается количество зафиксированных контекстов с генитивом.

22

накладывать (9), насыпать (3). Чаще других фиксируются глаголы нести, везти, наливать с генитивным управлением в актуально-длительном значении.

Преобладание генитива «неопределенного количества» именно при названных выше глагольных формах имеет свое объяснение. Б настоящем историческом, при обозначении узуальных, повторяющихся действий, в императиве, а также в ряде случаев в общефактическом результативном значении (у глаголов НАСТ и ПРОШ) противопоставление СВ и НСВ отсутствует или существенно нейтрализовано48. В контексте «конкуренции видов» глагол НСВ может приобретать в целом нехарактерное для него значение результативности, и вследствие этого запрет на употребление количественного генитива смягчается.

В архангельских говорах (корпус проанализированных диалектных контекстов с глаголами НСВ состоит из 265 примеров) чаще всего имеют генитивное управление глаголы НСВ в форме НАСТ и ПРОШ, обозначающие узуальное или повторяющееся действие (53% примеров)49: К кому зайдут, так вот ы хлеба дают; Я, быв&ю, Володе пехала зернышкоф разных'. Мясо не валим в губенку (грибной суп), крупы сыплем: Зимой восков возят на оленях (возок -поклажа, груз, который можно увезти на одной телеге); глаголы в форме императива (22% примеров): Вод, берите хлебушка тут. Молока кладите. парено молоко-то; Несите соломы аржанбй и др.

Достаточно редко управляют генитивом глаголы в общефактическом результативном значении (6%): Там она осиновых (дров) брала (взяла) взайми, дак не одданы йещо; Я пила что, я тебя сытнёйе; Великонйде воды носй1а и картошки: Картошки йей увозили веснуся.

48 Анна А., Зачюняк, А.Д Шмелев. Введение в русскую аспектсстогию. М., 2000. С. 34-39; Е.В. Падучева. Указ. соч. С. 74.

49 Для севернорусских (онежских) говоров допускается также возможность поддерживающего иноязычного влияния. Конструкции с генитивом при тлагсшах НСВ аналогичны финским конструкциям с партитивом при глаголах длящегося, повторяющегося действия (II.В. Маркова. Указ. соч. С. 52).

Глаголы в актуально-длительном значении имеют генитивное управление в 7% случаев (причем, как и в СРЛЯ, это глаголы со значением перемещения объекта нести, везти и др.): Вон опять Ватлип везед дроф\ Вишь, Ванька везё /правы: Вот я вам гостйниа-то несу: Вот она волокёт дроф.

Большее, чем в СРЛЯ, количество примеров генитивного управления выявлено при глаголах в форме инфинитива (12%): Одна в Озерки пошла получать хлеба: Пойёхали к морю дроф возить; Надо ведрами носйдь да заливать-то воды-то (в СРЛЯ - всего 7%).

В разделе 4.2. описываются глаголы, которые в СРЛЯ не управляют количественным генитивом или имеют очень ограниченный потенциал такого управления. В говорах возможности генитивного управления у этих глаголов шире, чем в СРЛЯ, но и здесь генитивное управление часто ограничено единичными случаями.

Глаголы конкретного физического действия имеют следующие особенности управления: генитив исчисляемого существительного во мн.ч. возможен в том случае, если действие не охватывает одновременно некоторое количество объектов: кряшкоф выделают таких, со суцьйем; тблько вёникоф сломила, она там уш фсё скосила; генитивом управляют глаголы с префиксами, которые в СРЛЯ не имеют количественного значения: картох выкопала; лесу вырубим; вересу оптьжайте; снегу огребут; пойду окошу травы-, ржы омбцят; косыпйци-то опашу (смету, обмету); полил капусты, ржы посеют.

Наиболее часто генитив употребляется при глаголах несовершенного вида НАСТ и ПРОШ со значением узуального или многократного действия (33 примера) и при формах инфинитива (28 примеров); реже - при глаголе ПРОШ в общефактическом результативном значении (9 примеров) и при императиве (5 примеров).

В архангельских говорах управляют генитивом глаголы чувственного восприятия СВ: зачуять, повидать, поглядеть, послушать, посмотреть (зачтет какб-нибуть ветра: фсегб повидала, худого и хорбшэго: охота бы и

службы-то послушать (в церкви); я лесу посмотрю)-. НСВ: видать, видеть, слыхать, слышать, чуять ('слышать'), смотреть, нюхать (видали таких лыш: проишэсвий-то фсяких слышали: я чую маи/ын): мыслительной деятельности, умственного восприятия СВ: забыть, позабыть, вспомнить, запомнить (забша некоторых слбф: опять загадок койс-какйх фспомнила): НСВ: знать, помнить, понимать, пыттпь (они знают морозу: понимти лесу-то выйти; ума у не'й пытал; говорят, tumo я пьяна - не выпила пи звбньйица, хотел он выпытать ума у первого ceudánuipt)', глаголы, обозначающие речевые действия СВ: сказать, рассказать (надо правды сказать): НСВ: петь, рассказывать, сказывать, спрашивать ('просить') (на роботы песен пела: придут, мне новостей росказывают); процессы письма СВ: запистпь, написать (тово дёла записала;); глаголы, обозначающие чувства и эмоции: любить (грибоф он любил; бабушка покоенка так любша этих иветбв; она mewiá любит: генитивное управление наиболе широко распространено в Приморском, Лешуконском, Пинежском районах); глаголы со значением обладания: держать ('иметь'); иметь (тогда-то держали фсего. везала, пряла; морских карбасód) имели, к морю ходили); глаголы со значением 'обещать': ворожить, обещать, сулить (морозу ворожат (по радио); он сме'рти ворожш. а я фсё жыф\ дожжб обешшают; грабё'л Фбтий сулш): глаголы со значением 'беречь' СВ: поберегчй (поберегй матюкоф); НСВ берегчй, nacmú (хлёба береги на чёрной дёнь; не паси дёла, пасй (запасай)_хлёба) и др.

В Заключении формулируются основные выводы работы.

1. Широкий потенциал генитивного управления имеют в летописях глаголы со значением физического восприятия и передачи и конкретного физического действия; в современных архангельских говорах и СРЛЯ - глаголы физического восприятия и передачи, глаголы со значением 'поместить куда-н.' и перемещения объекта.

2. Выбор генитивной или аккузативной объектной формы во многих случаях определяется семантикой и аспектуальной характеристикой глагола, а также элементами контекста. На потенциал глагольного управления объектным генитивом могут оказывать влияние грамматические категории интенсивности /неинтенсивности и результативности/ антирезультативности действия.

3. С точки зрения семантики падежной формы можно выделить генитив, который количественно характеризует объект (генитив «неопределенного количества»), и генитив, который указывает на характер глагольного воздействия на объект: высокую интенсивность, ослабленность, длительность, повторяемость воздействия (генитив со значением «интенсивности глагольного воздействия»).

4. Формальными характеристиками генитива «интенсивности глагольного воздействия» являются количественные слова, преимущественно наречия с количественным значением, глаголы с определенными аспеюуальиыми характеристиками (делимитативного, смягчительного способов действия); это значение может выражаться также интонацией или элементами контекста. Генитив «интенсивности глагольного воздействия» отмечен в летописях и архангельских говорах и почти утрачен в СРЛЯ.

5. Генитив «неопределенного количества» чрезвычайно широко представлен в СРЛЯ и современных архангельских говорах; ограниченно - в летописях. Во всех трех рассмотренных языковых системах генитивом «неопределенного количества» управляют прежде всего глаголы, обозначающие действие, которое может охватывать одновременно некоторое количество объектов; при этом объект воспринимается как масса или сумма объектов, точное количество которых не важно для говорящего.

6. В летописях и архангельских говорах, однако, допустимо употребление генитива и в том случае, если действие не охватывает одновременно некоторое количество объекта, а, неоднократно повторяясь, каждый раз распространяется на новый объект.

7. Т.В. Булыгина-Шмелева пишет, что «генитив - наиболее сложный во всей индоевропейской системе падеж»50. Как кажется, сложность генитива состоит, в

50 Т.В. Бупыгина-ИЫелева. Сочетания с родительным падежом в современном литовском литературном языке. АКД. М., 1960. С. 4.

частности, в том, что на его употребление со стороны глагольного компонента оказывают влияние прямо противоположные факторы. С одной стороны, генитив «неопределенного количества» требует, чтобы действие, обозначенное глаголом, было законченным и результативным (эта тенденция господствует в СРЛЯ). С другой стороны, в ситуации конкуренции с аккузативом генитив как падеж «неполного охвата» появляется в том случае, если действие предстает как длящееся, незавершенное, нерезультативное; законченность же и результативность действия поддерживает управление аккузативом, который маркирует полный охват объекта действием (такая ситуация описывается в трудах по типологии, представлена в рассмотренном в данной работе материале русских летописей и в меньшей степени - в архангельских говорах).

8. Вариативность аккузатива и генитива у летописных глаголов со значением 'беречь, защищать' и глаголов чувственного восприятия является лексикализованной и об суловлена различиями в структуре значений и сочетаемости этих глаголов.

9. Потенциал управления количественным генитивом глаголов НСВ ограничивается определенными аспектуально-модальными ситуациями. В СРЛЯ наибольшее количество примеров генитнвного управления фиксируется при глаголах НСВ в форме императива, в архангельских говорах - при глаголах НАСТ и ПРОШ в узуальном или многократном значении.

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

1. Родительный падеж прямого объекта при глаголах несовершенного вида в русских летописях и современных архангельских говорах // Материалы и исследования по русской диалектологии II (VIII) / Отв. ред. JI.JI. Касаткин. М.: «Наука», 2004. С. 170-184.

2. Типы употребления количественного генитива исчисляемых существительных (на материале современных архангельских говоров и русских летописей) // Материалы и исследования по русской диалектологии III (IX) / Отв. ред. JI.JI. Касаткин. М.: «Наука», 2008. С. 232-247.

3. Вариативность генитива и аккузатива при глаголах с общим значением 'беречь, защищать' в русских летописях // Русский язык в научном освещении. № 1 (15). -М.: «Языки славянской культуры», 2008. С. 57-78.

4. Диалектное употребление родительного падежа прямого объекта, альтернативного винительному (на материале современных архангельских говоров) // Проблемы современной русской диалектологии: тезисы докладов Международной конференции 23-25 марта 2004 г. / Отв. ред. Л.Л. Касаткин. М.: «Институт русского языка им. В.В. Виноградова РАН», 2004. С. 92-101.

5. Количественный генитив при глаголах со значениями 'дать', 'взять' (на материале архангельских говоров и русских летописей) // Актуальные проблемы русской диалектологии: тезисы докладов Международной конференции 23-25 октября 2006 г. / Отв. ред. Л.Л. Касаткин. М.: «Институт русского языка им. В.В. Виноградова РАН».

Подписано в печать:

21.05.2010

Заказ № 3808 Тираж - 100 экз. Печать трафаретная. Типография «11-й ФОРМАТ» ИНН 7726330900 115230, Москва, Варшавское ш., 36 (499) 788-78-56 www.autoreferat.ru

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Малышева, Анна Викторовна

Введение.

Глава 1. Семантика и употребление количественного генитива. Общие замечания.

1.1. О термине.

1. 2. Формы винительного падежа, сходного с родительным, обусловленные влиянием категории одушевленности, в русских летописях и современных говорах.

1.3. Формы генитива при целевом инфинитиве.

1. 4. Количественный генитив в современном русском литературном языке.

1. 4. 1. Существительные, выступающие в форме количественного генитива в современном русском литературном языке.

1. 4. 2. Вид глагола и способность управлять количественным генитивом.

1. 4. 3. Семантические свойства глаголов, способных управлять количественным генитивом.

1. 5. Типы употребления количественного генитива исчисляемых существительных в современных архангельских говорах и русских летописях.

Глава 2. Лексикализованное употребление аккузатива и генитива объекта при глаголах с общим значением 'беречь, защищать' и глаголах чувственного восприятия в русских летописях.

2. 1. Формы генитива и аккузатива при глаголах с общим значением 'беречь, защищать' в русских летописях.

2. 1. 1. Формы генитива и аккузатива при непрефиксальных глаголах с общим значением 'беречь, защищать'.

2. 1. 1. 1. Непрефиксальные глаголы с общим значением 'беречь, защищать', управляющие преимущественно генитивом.

2. 1. 1. 2. Непрефиксальные глаголы с общим значением 'беречь, защищать', управляющие аккузативом.

2. 1. 2. Аккузатив и генитив при префиксальных глаголах с общим значением 'беречь, защищать'.

2. 1.2. 1. Приставка съ-.

2. 1. 2. 2. Приставка о-.

2. 1. 2. 3. Вторичные имперфективы с приставками съ- и о-.

2. 1.2. 4. Приставка^-.

2. 1. 2. 5. Приставка по-.

2. 1.2. 6. Приставка не-.

2. 2. Формы аккузатива и генитива объекта при глаголах чувственного восприятия в русских летописях.

2. 2. 1. Непрефиксальные глаголы зрительного восприятия.

2. 2. 2. Префиксальные глаголы зрительного восприятия.

2. 2. 2. 1. Приставка у-.

2. 2. 2. 2. Приставка пере-.

2. 2. 2. 3. Приставка роз-.

2. 2. 2. 4. Приставка съ-.

2. 2. 2. 5. Приставка по-.

2. 2. 3. Непрефиксальные глаголы слухового восприятия.

2. 2. 4. Префиксальные глаголы слухового восприятия.

2. 2. 4. 2. Приставка отъ-.

2. 2. 4. 3. Приставка по-.

2. 2. 4. 4. Приставка вы-.

Глава 3. Употребление объектного генитива при глаголах, имеющих преимущественно аккузативное управление, в русских летописях.

3.1. Глаголы физического восприятия и передачи.

3. 1. 1. Генитив конкретных неисчисляемых существительных.

3. 1.2. Генитив отвлеченных существительных.

3. 1. 3. Генитив исчисляемых существительных.

3. 1.4. Примеры генитивного управления глаголов несовершенного вида.

3. 2. Глаголы физического воздействия.

3.2. 1. Генитив конкретных неисчисляемых существительных.

3. 2. 2. Генитив отвлеченных существительных.

3. 2. 3. Генитив исчисляемых существительных.

3. 2. 4. Примеры генитивного управления глаголов несовершенного вида.

3.3. Глаголы со значением перемещения объекта.

3. 4. Глаголы мыслительной деятельности, умственного восприятия 163 3. 5. Глаголы, обозначающие речевые действия, процессы чтения и письма.

3.6. Глаголы, обозначающие чувства и эмоции.

3. 7. Глаголы со значением оценки, награды, осуждения.

3. 8. Глаголы обладания.

Глава 4. Объектный генитив, альтернативный аккузативу, в современных архангельских говорах.

4. 1. Глаголы с широким потенциалом управления объектным генитивом.

4. 1. 1. Глаголы совершенного вида.

4. 1. 1. 1. Глаголы со значением физического восприятия и передачи.

4. 1. 1. 2. Глаголы с общим значением 'поместить куда-н.' или извлечь откуда-н.'.

4. 1. 1. 3. Глаголы со значением перемещения объекта.

4. 1.2. Объектный генитив при глаголах несовершенного вида.

4. 1.2. 1. Объектный генитив при глаголах несовершенного вида в современном русском литературном языке.

4. 1.2. 2. Объектный генитив при глаголах несовершенного вида в архангельских говорах.

4. 2. Глаголы с ограниченным потенциалом управления объектным генитивом.

4. 2. 1. Глаголы конкретного физического действия.

4. 2. 1. 2. Глаголы конкретного физического действия НСВ.

4. 2. 2. Глаголы чувственного восприятия.

4. 2. 3. Глаголы мыслительной деятельности, умственного восприятия.

4. 2. 4. Глаголы, обозначающие речевые действия и процессы письма24:

4. 2. 5. Глаголы, обозначающие чувства и эмоции.

4. 2. 6. Глаголы обладания.

4. 2. 7. Глаголы со значением 'обещать'.

4. 2. 8. Глаголы со значением 'беречь'.

4. 2. 9. Другие глаголы.

Введение диссертации2010 год, автореферат по филологии, Малышева, Анна Викторовна

Исследователями давно было отмечено более широкое, чем в современном русском литературном языке, употребление в памятниках письменности и в современных говорах объектного генитива (см.: [Ломтев 1956, Кузнецова I960, 1962, 1963; Собинникова 1961; Ломов 1966 (а, б); Попова 1969; Маркова 1989 (а, б); Кузьмина 1993, Гецова 1997, Крысько 1997; Лопатина 1998] и др.).

Диссертация посвящена особенностям функционирования в русских летописях и в современных архангельских говорах беспредложного приглагольного родительного падежа (далее РП) в объектной функции. Такой родительный в славянских языках может употребляться наряду с винительным падежом (далее ВП) при переходных глаголах: купить хлеб — купить хлеба.

В данной работе не исследуются случаи, когда объект в форме родительного падежа является основным актантом глагола. Например, не входит в сферу рассмотрения генитив при так называемых удалительных и достигательных глаголах: избегать проблем, ждать автобуса, искать счастья, требовать справедливости, хотеть чаю1; РП при переходных

1 Генитив при удалительных глаголах традиционно возводится исследователями к «индоевропейскому отложительному падежу» [Шахматов 1963: 314], или аблативу. Он означает, что «признак отражается, отскакивает, удаляется от зависимой субстанции» [там же]. Отложительные значения генитива в русском языке (а именно, значение удаления, лишения, исключения и т.п.) отмечены при глаголах бежать, бегать, избежать, избегать, удаляться, отчаять, робеть, испугаться, бояться, трепетать, решиться, краснеть, стесняться, трусить, стыдиться, дичиться, чуждаться, беречься и др., а также при глаголах лишить, лишиться, лишаться, жадничать» [там же: 324; а также: Виноградов 1938: 115]. Об аблативных значениях генитива в старославянском языке см.: [Правдин 1958].

Вопрос о том, как интерпретировать генитив при достигательных глаголах, является спорным: некоторые исследователи рассматривают его как РП отложительный [Виноградов 1938: 116], другие - как РП частичный [Шахматов 1963: 321], третьи - как РП цели [Пешковский 1935: 266]; см. также: [Timberlake 2004:

317-319]. О генитиве цели в различных славянских языках упоминает Фр. Миклошич. Например, в старославянском языке он употребляется при глаголах: доитн, докыти, достнгнутн, досп-кти, довести, приити, присп'кти и др. Такой генитив отмечается также в хорватских, сербских, украинских, русских, чешских, польских памятниках [Miklosich 1926: 501-503]. Генитив цели имеет в качестве альтернативных управляемых форм, как правило, предложно-падежные конструкции: «до + РП», «к + ДП» (см., например: 6 глаголах с отрицанием: не вижу трамвая2', генитив при возвратных глаголах с формантом -ся: бояться темноты, пугаться громких звуков, стыдиться ошибок.

Кроме того, мы ограничиваемся анализом генитива только в роли первого объекта переходного глагола, так как РП в роли второго объекта (.лишить кого чего) обычно не чередуется с ВП.

Для анализа привлекаются преимущественно контексты, в которых в роли объекта выступают имена неодушевленные, поскольку в контекстах с одушевленными существительными или местоимениями неизбежны колебания в выборе формы объекта, вызванные влиянием категории одушевленности. Однако в некоторых случаях, когда это представляется целесообразным, приводятся также контексты с одушевленным объектом.

Таким образом, в работе рассматриваются главным образом конструкции с объектным генитивом, не характерные для СРЛЯ, но зафиксированные в русских летописях и современных говорах (построить домов, петь песен, купить топора и т. п.).

Необходимо отметить, что во всех анализируемых случаях генитив является менее употребительной, а иногда и довольно редкой формой; основным вариантом управления остается аккузатив. Строгих грамматических законов, по которым генитив предпочитается аккузативу, во многих случаях выявить не удается (так же, как нет строгих закономерностей в употреблении РП при достигательных глаголах в современном русском литературном языке:

Исаев 1954: 6-7]).

В данной работе РП при достигательных и удалительных глаголах не рассматривается в связи с тем, что он исконно является здесь основной формой управления: члгати помощи или чередуется с предложными конструкциями: к*кждтн гр'кхл - кгкждтн отъ гр'кхд (о развитии аккузативного управления при достигательных и некоторых удалительных глаголах [Русская грамматика 1980, т.2: 35, Якобсон 1985: 145— 151, Крысько 1997: 226-247; Лопатина 1998]).

2 О семантике РП и ВП при отрицании см.: [Буторин 1953; Дончева 1964; Русская грамматика 1980: 418; Якобсон 1985: 148; Падучева 1992, 2006; Борщев, Парти 2002; Partee, Borschev 2004; Timberlake 2004: 321-326; Perelmutter 2005] и др. ждать автобус — ждать автобуса). Но прослеживаются некоторые тенденции, влияющие на выбор именно родительного падежа и предпочтение его в некоторых случаях винительному. О них и пойдет речь в предлагаемой работе.

В лингвистической традиции существует несколько точек зрения на природу вариативности управления объектными актантами в памятниках письменности и народных говорах: во-первых, генитив на месте ожидаемого аккузатива при инфинитиве рассматривается как реликт супинной конструкции, во-вторых, выбор аккузативной или генитивной формы объясняется влиянием категории определенности-неопределенности, наконец, формы аккузатива и генитива часто признаются просто дублетными, не имеющими семантических различий.

Анализируя семантику и функционирование объектных конструкций при переходных глаголах, мы исходим из того, что язык старается избегать дублетных средств. Так же, как в современном русском литературном языке при достигательных глаголах (э/сдать автобус — ждать автобуса) или при отрицании (не вижу трамвай — не вижу трамвая) между РП и ВП при всем их сходстве все-таки существуют тонкие семантические различия, так и диалектные конструкции купить топор — купить топора, по нашему мнению, часто не являются абсолютными семантическими дублетами. Различия между ними обнаруживаются при анализе более широких контекстов.

Приглагольный объектный генитив устроен достаточно сложно: его значение формируется под влиянием грамматических и семантических свойств как глагола, так и имени, выступающего в роли объекта. В представленной работе описание функционирования и семантики количественного генитива строится прежде всего на основании анализа грамматических, в частности аспектуальных, и семантических характеристик глагольного компонента (за пределами рассмотрения остается категория определенности/неопределенности и ее влияние на форму объекта).

В 1950-1960-е годы появилось множество исследований, посвященных глагольному управлению и функционированию падежей в разных славянских языках. Вышли монографии о значении и функциях винительного [Станишева 1966] и творительного падежей [Творительный падеж в славянских языках 1958], локатива [Топоров 1961], опубликована обширная работа о дательном падеже в старославянском и древнерусском языках [Правдин 1956 (а)]. Однако отдельной обобщающей монографии о функционировании и семантике л генитива в славянских языках создано не было . Между тем генитив -«наиболее сложный во всей индоевропейской системе падеж» [Булыгина-Шмелева 1960: 4]. До сих пор в научной грамматике, в частности, в грамматике современного русского языка, отсутствует единый принцип классификации приглагольного генитива, нет четкого определения его функций и значений.

Данные об объектном генитиве в диахроническом аспекте имеются в описаниях грамматики и общих исследованиях о синтаксисе (в том числе о синтаксисе падежей) отдельных славянских языков, например: [Вайан 1952, Вечерка 1963; Ходова 1963; Чешко 1970]. Обзору приглагольного объектного РП на материале трех родственных восточнославянских языков - русского, украинского и белорусского и их диалектов - посвящены исследования [Кузнецова 1962, 1963, 1964; Лопатина 1998: 234-243].

Примеры функционирования генитива, альтернативного аккузативу, в русском языке содержатся в обобщающих работах по историческому синтаксису русского языка [Ломтев 1956: 266-269; Сравнительно-исторический синтаксис 1968; Историческая грамматика 1978: 345-356]. Отдельные исследования приглагольного объектного генитива проводились на

3 До сих пор актуален материал, содержащийся в монографии [Miklosich 1926: 484-510], позволяющий сравнить функционирование генитива в разных славянских языках. Из исследований, посвященных функционированию и семантике генитива в отдельном языковом регионе, по объему приведенного материала выделяется также монография «Функции генитива в южнорусской языковой области» [Тимченко 1913], которая имеет, однако, существенные недостатки в изложении и структуризации материала. материале памятников русской письменности различных жанров, а также разной временной и территориальной принадлежности: на материале южнорусских (преимущественно деловых) памятников XVII в. [Ломов 1966а,б; Попова 1969: 25-35; Котков, Попова 1986: 105-107]; русских повестей XVII в. [Трахтенберг 1953, Моранькова 1964].

Обширный раздел, посвященный вариативному употреблению генитива и аккузатива объекта при переходных глаголах на разных этапах истории русского языка, содержится в монографии [Крысько 1997: 156-249 (второе издание: Крысько 2006)]. Здесь представлен огромный материал памятников русской письменности разных эпох и жанров с привлечением данных других индоевропейских языков. Выделены семантические классы глаголов, имеющих альтернативное управление РП и ВП; проведено сравнение функционирования альтернативных форм объекта на протяжении трех этапов развития языка - древнерусского, среднерусского и новорусского; отмечено последовательное снижение употребительности объектного генитива в среднерусский период и далее. Однако сама фундаментальность работы, широкий временной и жанровый охват материала не позволяют достаточно дифференцированно провести семантический анализ различий в значениях варьирующихся падежей.

В настоящее время встает вопрос о том, что для исчерпывающего описания глагольного управления во всем богатстве его вариативности недостаточно просто фиксировать те или иные синтаксические конструкции в текстах определенных жанров или временных отрезков. Необходим также статистический анализ, позволяющий выявить частотность употребления отмеченных вариантов управления в исследуемую эпоху развития языка. Опыт такого статистического анализа на материале «Вестей-Курантов» (1600-1660 гг.) дает работа [Майер 1997]. Вообще «интерес к глагольному управлению становится приметой шведской русистики» [Живов 2006]. Исследования И. Майер продолжают и дополняют работа Л. Дубровиной [Дубровина 2002], посвященная анализу вариативности глагольного управления в русском языке первой трети XIX в., и монография JI. Ферм [Ферм 2005], в которой вариативность глагольного управления описывается на материале обширного корпуса текстов XVIII века.

Отмечая несомненные достоинства работы JL Ферм, ее новаторский характер, тщательный анализ материала и обоснованность выводов, В.М. Живов указывает, однако, на несовершенство аппарата семантического описания, применяемого в данном исследовании. «По неясным для меня причинам, более точный семантический анализ (например, с помощью толкований) в исторической русистике пока не приживается, а между тем он мог бы прояснить те семантические сходства и различия, которые обусловливают унификацию схем управления у глаголов, обладающих сходной актантной структурой» [Живов 2006: 142]

Падежный синтаксис русских говоров в настоящее время только начинает изучаться. В монографических описаниях говоров разделы по синтаксису обычно представлены недостаточно полно. Из трудов по диалектному падежному синтаксису можно назвать работы В.И. Собинниковой на материале южнорусских (воронежских) говоров [Собинникова 1961, 1965, 1977], а также некоторые другие исследования, посвященные значениям отдельных падежей: субъектного генитива [Кузьмина, Немченко 1976], творительного падежа [Левонтина 1989, Пожарицкая 2004].

Исследования генитива объекта в русских говорах, за некоторыми исключениями, находятся на уровне его фиксации в соответствии с аккузативом литературного языка. Такой генитив представлен на всей территории распространения современных русских говоров. Он зафиксирован на севере - в архангельских говорах [Мансикка 1914 (1): 164, Шапиро 1953: 265], вологодских [Мансикка 1914 (2): 278], костромских, ярославских говорах, говорах Карелии [Кузьмина 1993: 30-34], на юге - в воронежских [Собинникова 1961: 158-160], рязанских [Петровская 1922: 60], смоленских

Расторгуев 1931, 135], калужских [Чернышев 1898: 106], брянских [Чагишева 1954: 186], ростовских [Полторацкая 1939: 53] говорах, а также в среднерусских говорах — новгородских, псковских, ленинградских (подробнее: .[Кузьмина 1993: там же]).

Лингвогеографические сведения об объектном генитиве, который может употребляться вместо аккузатива литературного языка, содержатся в работе [Кузьмина 1993: 28-39]. Здесь приведены примеры функционирования объектного РП в современных говорах по материалам ДАРЯ и ОЛА (отмечено, что многие конструкции с объектным РП имеются лишь на территории северных говоров), а также факты, представленные в диалектологических материалах конца XIX — начала XX вв.

Более детальные исследования функционирования и семантики объектного генитива имеются для онежских [Маркова 1989 (а)] и пермских говоров [Потапова, Русинова 1991]. В диссертации [Маркова 1989 (а)] на материале онежских говоров устанавливается круг глаголов, имеющих в онежских говорах альтернативное управление РП и ВП; на основе анализа памятников письменности, созданных на территории онежских говоров (в основном это образцы делового письма XV-XVIII вв.), определяется, имел ли глагол в прошлом подобное управление. Для сравнения приводятся также данные, извлеченные из диалектологических и фольклорных материалов Заонежья XIX-начала XX вв. Описание сопровождается регулярным указанием на количественную сторону каждого явления (частота употребления, соотношение с другими конструкциями). Делается вывод об архаическом характере подобного управления в современных онежских говорах; о наличии в рассматриваемых говорах остатков супинной конструкции: некоторые факты управления объясняются грамматической аналогией. Выдвигается гипотеза о возможной субстратной поддержке такого управления на исследуемой территории и «калькировании отдельных финских оборотов» [Маркова 1989 (б): 11-12].

При описании объектного генитива в работах по историческому синтаксису наиболее распространенным приемом является классификация глаголов, способных управлять как винительным, так и родительным объекта, по семантическим классам.

В языке XI-XVII вв. РП мог употребляться наряду с ВП при глаголах следующих семантических классов:

1. глаголы конкретного физического действия [Попова 1969: 24; Крысько 1997: 160-165];

2. глаголы физического восприятия и передачи (в другой терминологии — глаголы, обозначающие изменение принадлежности) [Попова 1969: 23; Крысько 1997: 165-167]4;

3. глаголы, обозначающие перемещение объекта в пространстве, изменение его пространственного или кинетического положения: [Попова 1969: 23-24];

4. глаголы обладания [Историческая грамматика 1978: 348; Крысько 1997: 167-168];

5. глаголы чувственного восприятия [Ломтев 1956: 268; Ломов 1966а: 49-50; Ломов 19666: 7-8; Попова 1969: 30-31; Историческая грамматика 1978: 346-347; Крысько 1997: 175; Майер 1997: 91];

6. глаголы мыслительной, познавательной деятельности [Попова 1969: 30; Историческая грамматика 1978: 349; Крысько 1997: 175-177; 182];

7. глаголы памяти [Крысько 1997: 176-177; ср.: Майер 1997: 91];

8. глаголы речи, письма [Попова 1969: 30; Крысько 1997: 181-182];

9. глаголы эмоционального отношения [Попова 1969: 32; Крысько 1997: 177-179];

4 Иногда отдельно рассматриваются случаи, когда объект при глаголах этой группы выражен не вещественным или конкретно-предметным, а отвлеченным существительным, например: получит будущих благ, зла воздаяти и др. [Попова 1969: 25, 27].

10. глаголы со значением охраны [Булаховский 1953: 264; Гурьева 1963: 239; Попова 1969:.33-34; Историческая грамматика 1978: 348; Крысько 1997: 177-178; Майер 1997: 91].

Метод распределения глаголов, имеющих альтернативное управление генитивом, по семантическим классам имеет ряд существенных недостатков. Во-первых, возможны расхождения в отнесении глагола к тому или иному семантическому классу. Во-вторых, количество самих семантических классов представляет собой открытое множество: они дробятся или объединяются в зависимости от воли исследователя. И, наконец, всегда имеются глаголы, которые трудно отнести к тому или иному семантическому классу. Таким образом, классификация по семантическим классам является неполной, не исчерпывающей.

С другой стороны, «этот традиционный принцип вполне рационален, поскольку набор валентностей глагола в целом определяется его семантикой, а падежные формы, реализующие эти валентности, варьируют именно в тех случаях, когда ситуационная структура аргументов допускает разные наборы, глаголы близкой семантики имеют неидентичные модели управления, и эти модели в рамках данного семантического класса взаимодействуют» [Живов 2006: 139].

Кроме того, этот метод дает возможность наиболее полно и наглядно представить имеющийся в распоряжении исследователя материал и ввести его в научный оборот.

Для современных говоров семантические классы глаголов, имеющих альтернативное управление генитивом, не устанавливались.

При описании объектного генитива в современных говорах использовались лингвогеографический и семантический методы, например в работе [Кузьмина 1993]. При этом традиционно выделялись две группы конструкций: конструкции с генитивом, который в семантическом плане отличается от аккузатива {налить молока, взять ножа — генитив обозначает объект, охваченный действием ограниченно) и конструкции, где генитив является семантическим дублетом аккузатива (купить топора — генитив обозначает предмет, охваченный действием неограниченно) [Кузьмина 1993: 29].

Таким образом, РП, альтернативный ВП, ни разу не был предметом специального изучения в применении к конкретному корпусу текстов русской письменности и очень мало исследован на материале современных говоров. Среди имеющихся исследований практически отсутствуют работы, посвященные семантике объектного генитива, недостаточное внимание уделяется критериям выбора одной из альтернативных форм управления - РП или ВП.

Данное исследование проводится на материале русских летописей и современных архангельских говоров. На важность параллельного изучения истории языка и диалектов неоднократно указывали многие лингвисты: «Решение вопросов происхождения индоевропейской падежной системы, истории значений и функций отдельных падежей требует всестороннего и детального изучения данных вопросов на материале памятников письменности с широким привлечением народных говоров» [Бернштейн 1958: 6], «говоры могут сохранить такие пережитки в употреблении падежей, которые не зафиксированы самыми древними текстами» [там же: 14], а также [Борковский 1949:19; 1958, 1973; Собинникова 1959; Пожарицкая 2004: 131].

Привлечение к исследованию именно летописей дает возможность проанализировать динамику развития глагольного управления объектными актантами на материале большого корпуса текстов одного жанра5. Обширный корпус летописных текстов, существующих в многочисленных, различающихся по времени создания списках, позволяет проследить

5 В исследованиях, посвященных синтаксису русских летописей [Никольский 1899; Ляпунов 1900; Карский 1929; Истрина 1923: 159; Хворова 1971], вопросы глагольного управления объектными актантами практически не освещаются или освещаются недостаточно полно. эволюцию управления объектными актантами на протяжении довольно значительного отрезка времени и установить хронологию изменений в глагольном управлении. Немаловажно и то, что летописи по типу языка принадлежат к гибридному церковнославянскому [Живов 1996: 31-32], допускающему употребление не только книжных, но и разговорных форм. С точки зрения территории создания рассматриваемые летописи также довольно многообразны (северо-западные, ростово-суздальские, южнорусские). Однако анализ летописного материала не показывает значительных локальных различий в употреблении РП объекта, что дает основание говорить об общерусском характере распространения таких конструкций.

Современные архангельские говоры избраны объектом исследования по нескольким причинам. Во-первых, по данным современных лингвогеографических исследований, именно на территории северных говоров фиксируется наиболее последовательное употребление объектного РП на месте ВП [Кузьмина 1993: 29-37]. Во-вторых, архангельские говоры чрезвычайно интересны в языковом отношении благодаря особенностям своего формирования: «.на протяжении нескольких столетий на территории Заволочья (в русских летописях под названием Заволочье имелись в виду обширные территории между Онегой и Мезенью) шла упорная борьба между Москвой и Новгородом. Чересполосица ростовских и новгородских погостов создавала основу для раннего взаимодействия двух диалектных групп» [Эфендиева 1989: 13-14]. Таким образом, «языковой основой современных архангельских говоров являются древнерусские диалекты, в основном новгородский и в меньшей степени ростово-суздальский. На этой территории сохраняется многое из того, что не представлено в древнерусской письменности и может быть восстановлено по данным современных диалектов» [АОС, вып.1: 5]. Кроме того, на формирование рассматриваемых говоров мог оказывать влияние угро-финский субстрат.

К настоящему времени на кафедре русского языка филологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова накоплен богатейший материал архангельских говоров, который собирается уже более 40 лет для создания «Архангельского областного словаря». Этот материал может быть использован также для изучения диалектного синтаксиса, в частности, функционирования и семантики падежей. В обширной статье [Гецова 1997: 145-146] в числе общих черт синтаксиса архангельских говоров упоминается наличие объектного генитива, употребляющегося на месте аккузатива литературного языка, но специально этот вопрос на данном материале еще не изучался.

Материалом для исследования являются русские летописи: Лаврентьевская летопись (далее ЛЛ; в качестве основы взят Лаврентьевский список 1377 года с разночтениями по Радзивиловскому (далее Р) и Академическому (А) спискам XV в.), Ипатьевская летопись (далее ИЛ: Ипатьевский список около 1425 года с разночтениями по Хлебниковскому списку XVI в. (далее X) и Погодинскому списку XVII в. (П)), I Новгородская летопись по Синодальному списку XIII-XIV вв. (далее 1НЛ СС) и Комиссионному списку XV в. (далее 1НЛ КС; Комиссионный список исследовался с разночтениями по Академическому XV в. (А) и Толстовскому XVIII в. (Т) спискам), частично II Новгородская летопись (2НЛ) и IV Новгородская летопись XV-XVI вв. (4НЛ), V Новгородская летопись (5НЛ), Софийская первая летопись старшего извода XV в. (Соф), I Псковская летопись XVI-XVII в. (Шсков), II Псковская летопись XV в. (2Псков), III Псковская летопись XVI в. (ЗПсков), Патриаршая, или Никоновская летопись XVI в. (Ник) с разночтениями по спискам (при необходимости они указываются в скобках).

Материал современных архангельских говоров извлечен из опубликованных выпусков «Архангельского областного словаря» (далее АОС), четырехмиллионной картотеки «Архангельского областного словаря», архива полевых тетрадей, которые хранятся в кабинете русской диалектологии филологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, а также собран автором во время диалектологических экспедиций в разные районы Архангельской области - Вилегодский (д. Павловск), Мезенский (д. Долгощелье), Няндомский (д. Лимь), Онежский (д. Анциферовский Бор), Пинежский (д. Кулой, д. Явзора), Приморский (д. Лопшеньга, д. Нёнокса), Холмогорский (д. Сия).

Цель данного исследования - изучить вопрос функционирования и семантики объектного РП, альтернативного ВП, в языке памятников письменности (на материале русских летописей) и в современных (архангельских) говорах, реализующих во временном и пространственном срезах семантический потенциал вариативности аккузатива и генитива. При анализе предполагается прежде всего учитывать семантику и грамматические свойства глагольного компонента, а также особенности контекста и их влияние на выбор объектного актанта.

Для достижения этой цели предполагается выполнение ряда задач:

1) определить круг глаголов, имеющих альтернативное управление в русских летописях и современных архангельских говорах; выявить совпадающие элементы системы управления объектными актантами;

2) выявить круг значений объектного РП, альтернативного ВП, в рассматриваемых летописях и архангельских говорах;

3) определить критерии выбора одной из варьирующихся форм в каждом конкретном случае.

Новизна работы нам видится в подходе к изучению вариативности глагольного управления объектными актантами на историческом и диалектном материале с точки зрения семантики и прагматики.

Актуальность темы определяется недостаточной изученностью синтаксиса падежей в целом. Это во многом связано с отсутствием строгих методологических установок исследования падежного синтаксиса. Изучение объектного родительного падежа на основе падежных систем русских памятников письменности одного жанра и группы современных говоров могло бы внести уточнения в том числе в теоретическое осмысление употребления данного падежа (ср.: [Булыгина-Шмелева 1960: 7-8]).

В соответствии с поставленными задачами ведущим в работе является описательный метод. При сравнении материалов разного времени и типологических сопоставлений используется также сравнительный метод. Поскольку вопрос функционирования и семантики количественного генитива в языковых системах родственных языков недостаточно разработан теоретически, материал русских летописей и современных говоров сравнивается с данными современного русского литературного языка, где исследователь может опираться на собственную языковую интуицию, а также (в самом общем виде) — с данными других славянских языков.

Для работы привлекаются также типологические данные, которые на основе сходных грамматических показателей в разных языках позволяют выявить закономерность появления тех или иных особенностей глагольного управления и более четко представить себе их семантику.

Очень важным является в исследовании подобного типа применение функционального подхода, который допускает, что семантика и употребление языковых единиц могут существенно варьироваться в зависимости от контекста (ср.: [Петрухин 2003: 2-3]).

Результаты проведенного исследования могут быть обобщены в следующих предварительных выводах:

1. Круг глаголов, имеющих альтернативное управление объектным генитивом, по материалам летописей и современных говоров в целом совпадает (полного совпадения не наблюдается, так как диалектный материал по своему объему значительно перекрывает летописный). Таким образом, на архангельском материале подтверждается вывод, сделанный для онежских говоров [Маркова 1989 (б): 9] о том, что более широкое, чем в литературном языке, употребление формы объектного генитива в современных говорах во многих случаях объясняется фактами истории языка и отражает более архаическое состояние синтаксической системы.

2. Круг значений объектного генитива в древнерусском языке и в современных говорах шире, чем в современном русском литературном языке. Некоторые значения количественного РП, зафиксированные нами в архангельских говорах, отсутствуют в летописях. Это может объясняться с одной стороны, слабой отраженностыо в письменных памятниках конструкций, исконно существовавших в устной речи, с другой стороны, не исключена возможность развития в говорах новых моделей функционирования генитива (ср.: [Пожарицкая 2004: 132-133]).

Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, списка сокращений и библиографии.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Из истории русского глагольного управления: объектный генетив"

Заключение

В проведенном исследовании описано глагольное управление объектным генитивом в русских летописях и современных архангельских говорах. Кроме того, в процессе работы возникла необходимость более подробного описания объектного генитива в современном русском литературном языке. В связи с этим корпус примеров из СРЛЯ оказался существенно расширен по сравнению с первоначальным замыслом.

В исследовании проанализирован значительный корпус примеров (более 800 летописных и около 1000 диалектных контекстов), извлеченных из памятников русской письменности одного жанра и группы современных русских говоров. Важно заметить, что для большинства рассмотренных глаголов генитивное управление является факультативным на фоне более обычного и частотного аккузативного.

Одной из основных задач исследования было более подробное рассмотрение тех случаев, когда вариативные объектные формы аккузатива и генитива признаются дублетными, то есть такими, которые выражают в языке тождественные отношения, причем выбор того или иного варианта «никак не мотивирован лексическими или синтаксическими условиями употребления» [Крысько 1997: 9]. Привлечение к исследованию широких летописных и диалектных контекстов и их подробный семантический анализ показали, что в некоторых случаях действительно сложно выделить критерии выбора одного из двух объектных падежей и следует признать существование дублетных форм (примером может являться употребление форм аккузатива и генитива при глаголе забыги в Псковских и Никоновской летописях). С другой стороны, дублетных форм все же значительно меньше, чем принято считать. Далее при отсутствии строгих грамматических закономерностей в употреблении объектных падежей существуют определенные тенденции выбора генитива вместо более употребительного аккузатива. В процессе исследования выявлены факторы, влияющие на выбор генитивной или аккузативной объектной формы: семантика падежной формы; семантика и аспектуальная характеристика глагола; элементы контекста.

Список научной литературыМалышева, Анна Викторовна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Бернштейн С. Б. Методы и задачи изучения истории значений и функций падежей в славянских языках // Творительный падеж в славянских языках. М., 1958.

2. Богородицкий ВА. Синтаксис родительного падежа в русском языке // Русский филологический вестник. 1912. Т. LXVII. №3.

3. Богородицкий В А. Очерки по языковедению и русскому языку. М.: Учпедгиз, 1939.

4. Борковский В.И. О языке Суздальской летописи по Лаврентьевскому списку. Л., 1931.

5. Борковский В.И. Синтаксис древнерусских грамот: простое предложение. Львов, 1949.

6. Борковский В.И. Использование диалектных данных в трудах по историческому синтаксису восточнославянских языков. М., 1958. (IV Международный съезд славистов. Доклады).

7. Борковский В.И. Синтаксис диалектов и исторический синтаксис русского языка // Известия АН СССР. ОЛЯ. 1973. Т. 32. Вып. 3.

8. Борщев, В.Б., Парти, Б.Х. О семантике бытийных предложений // Семиотика и информатика. М.: ВИНИТИ, 2002. Вып. 37.

9. Булаховский Л.А. Исторический комментарий к русскому литературному языку. Киев, 1950.

10. Булаховский Л.А. Курс русского литературного языка. Киев, 1953. Т.2. Булаховский JT.A. Русский литературный язык I половины XIX в. М.,1954.

11. Булыгина-Шмелева Т.В. Сочетания с родительным падежом в современном литовском литературном языке. Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 1960.

12. Буслаев Ф.И. Историческая грамматика русского языка: Синтаксис. М.,1875.

13. Буслаев Ф.И. Историческая грамматика русского языка. М., 1959. Буторин Д.И. Винительный и родительный падежи прямого объекта в русском литературном языке XIX-XX вв. Автореф. дис. канд. филол. наук. Л., 1953.

14. Вайан А. Руководство по старославянскому языку. М., 1952. Вечерка Р. Синтаксис беспредложного родительного падежа в старославянском языке // Исследования по синтаксису старославянского языка. Прага, 1963.

15. Виноградов В.В. Современный русский язык: грамматическое учение о слове. М., 1938. Вып. 2.

16. Георгиева В. Л. Конструкции с целевым инфинитивом в древнерусском языке // Ученые записки ЛГПИ им. А.И. Герцена. 1963. Т. 248.

17. Гецова О.Г. Диалектные различия русских архангельских говоров и их лингвогеографическая характеристика // Вопросы русского языкознания. М.: Диалог-МГУ, 1997. Вып. 7: Русские диалекты: история и современность. С. 138-197.

18. Горшкова К.В., Хабургаев Г.А. Историческая грамматика русского языка. М., 1997.

19. Гурьева Е.И. Объектные родительный и винительный падежи в истории русского языка // Ученые записки Тартусского университета. 1963. Вып. 139. №6.

20. Дерибас Л.А. Прямое дополнение при переходном глаголе с отрицанием // РЯ в школе. 1956. № 2.

21. Дмитриева О.И. Формирование семантической структуры русского глагольного префикса по- II Активные процессы в языке и речи. Саратов, 1991. С. 68-74.

22. Дмитриева О.И. Сочетаемость и валентность словообразовательных компонентов префиксальных глаголов // Единицы языка и их функционирование: Межвузовский сборник научных трудов. Саратов, 1998. Вып. 4. С. 21-26.

23. Дмитриева О.И Формирование системы русских делимитативных глаголов // Предложение и слово: парадигматический, текстовый икоммуникативный аспекты: Межвузовский сборник научных трудов. Саратов, 2000. С. 28-33.

24. Дончева Л. Об употреблении родительного и винительного падежей после переходных глаголов с отрицанием // РЯ в школе. 1964. № 6.

25. Дубровина Л. Вариативное глагольное управление в русском языке первой трети XIX века. Uppsala, 2002.

26. Живов В.М. Язык и культура России XVIII в. М., 1996.

27. Живов В.М. Разыскания в области истории и предыстории русской культуры. М, 2002.

28. Живов В.М. Рецензия на книгу JI. Ферм. Вариативное беспредложное управление в русском языке XVIII века. Stockholm: Sodertorns hogskola, 2005, 371 с. // Вопросы языкознания. 2006. №5.

29. Зализняк Анна А., Шмелев АД. Введение в русскую аспектологию. М,2000.

30. Золотова Г.А. Синтаксический словарь: репертуар элементарных единиц русского синтаксиса. М, 1988.

31. Исаев А.В. Глагольное управление в языке Московского летописного свода конца XV века. Автореф. дис. канд. филол. наук. М, 1954.

32. Исаченко А.В. Грамматический строй русского языка в сопоставлении с словацким. Братислава, 1954. 4.1.

33. Историческая грамматика русского языка: синтаксис, простое предложение / Под редакцией В.И. Борковского. М., 1978.

34. Историческая грамматика русского языка: морфология, глагол / Под редакцией Р.И. Аванесова. М., 1982.

35. Истрина Е.С. Синтаксические явления Синодального списка I Новгородской летописи. Пг., 1923.

36. Карский Е.Ф. Очерки по синтаксису церковнославянского и русского языков: курс лекций. Варшава, 1913.

37. Карский Е. Ф. Наблюдения в области синтаксиса Лаврентьевской летописи. Л., 1929.

38. Клеменсевич 3., Лер-Сплавинский Т., Урбанчик Г. Историческая грамматика польского языка. Варшава, 1955.

39. Климонов БД. Естественность и маркированность в грамматических формах числа и имен существительных в русском языке // Zeitschrift fur Slavistik. 1987. V. 32.

40. Котков С.И., Попова З.Д. Очерки по синтаксису южновеликорусской письменности XVII века. М., 1986.

41. Кронгауз М.А. Приставки и глаголы в русском языке: семантическая грамматика. М.: «Языки русской культуры», 1998.

42. Крысько В.Б. Развитие категории одушевленности в истории русского языка. М., 1994.

43. Крысько В.Б. Исторический синтаксис русского языка. Объект и переходность. М., 1997.

44. Крысько В.Б. Исторический синтаксис русского языка. Объект и переходность. 2-е издание. М., 2006.

45. Кузнецов П.С. Историческая грамматика русского языка. Морфология. М., 1953.

46. Кузнецова A.M. К вопросу о глагольной переходности и значении так называемого родительного разделительного // Ученые записки МГПИ им. В.И. Ленина. Статьи и исследования по русскому языку. М, 1960. Т. 158. С. 175-192.

47. Кузнецова A.M. Выражение прямого объекта в современных украинских говорах // Ученые записки МГПИ им. В.И. Ленина. Статьи и исследования по русскому языку. М., 1962, Т. 184. С. 83-93.

48. Кузнецова A.M. Родительный падеж прямого объекта в современных восточнославянских языках. Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 1963.

49. Кузнецова A.M. Некоторые вопросы управления приставочных глаголов в русских, украинских и белорусских говорах // Вопросы диалектологии восточнославянских языков. М., 1964.

50. Кузьмина И.Б. Синтаксис русских говоров в лингвогеографическом аспекте. М., 1993.

51. Кузьмина КБ., Немченко Е.В. Глагольные конструкции с субъектным генитивом в современных русских говорах // ОЛА: Материалы и исследования, 1974. М., 1976. С. 214-236.

52. Кукушкина О.В., Шевелева М.Н. О формировании современной категории глагольного вида. // Вестник Московского университета. Серия 9. Филология. 1991. № 6.

53. Ломов A.M. Приглагольный родительный падеж объекта в языке XVII в. (на материале южновеликорусских памятников деловой письменности) // Материалы по русско-славянскому языкознанию. Воронеж, 1966. Вып. 2. С. 46-56 (а).

54. Ломов A.M. Глагольные конструкции с зависимым членом в функции объекта (на материале южновеликорусских памятников XVII в.). Автореф. дис. канд. филол. наук. Воронеж, 1966 (б).

55. Ломоносов М.В. Труды по филологии 1739—1758. Полное собрание сочинений. M.-JL: Изд-во Академии Наук СССР, 1952. Т.7.

56. Ломтев Т.П. Очерки по историческому синтаксису русского языка. М.,1956.

57. Лопатина Л.Е. Родительный падеж в функции прямого объекта // Восточнославянские изоглоссы 1998 / Отв. редактор Т.В. Попова. М., 1998. Вып. 2. С. 234-244.

58. Ляпунов Б.М. Исследования о языке Синодального списка I Новгородской летописи. СПб., 1900.

59. Малышева А.В. Родительный падеж прямого объекта при глаголах несовершенного вида в русских летописях и современных архангельских говорах // Материалы и исследования по русской диалектологии II (VIII) / Отв. ред. Л.Л. Касаткин. М., 2004. С. 170-184. (а)

60. Мазон А. Употребление видов русского глагола // Вопросы глагольного вида / Под ред. Ю.С. Маслова. М., 1962.

61. Майер И. Русское глагольное управление XVII в.: проблема своего и чужого (на материале "Вестей-курантов") // Вопросы языкознания. 1997. №5. С. 87-101.

62. Мансикка В. (1) О говоре северо-восточной части Пудожского уезда // Известия ОРЯС АН. Пг., 1914. Т. 19. Кн. 4.

63. Мансикка В. (2) Говор Грязовецкого уезда Вологодской губернии // Русский филологический вестник. Варшава, 1914. Т. 68. Вып. 2. № 4.

64. Маркова Н.В. Родительный падеж прямого объекта в русском фольклоре Карелии//Язык русского фольклора. Петрозаводск, 1988.

65. Маркова Н.В. Диалектные способы выражения семантического субъекта и объекта в онежских говорах и их история. Диссертация. канд. филол. наук. М., 1989 (а).

66. Маркова Н.В. Диалектные способы выражения семантического субъекта и объекта в онежских говорах и их история. Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 1989 (б).

67. Маркова Н.В. Родительный падеж субъекта в онежских говорах // Современные русские говоры. М., 1991.

68. Мейе А. Ведение в сравнительное изучение индоевропейских языков. М.,1938.

69. Мейе А. Общеславянский язык. М., 1951.

70. Мелиг Х.Р. Некоторые аналогии между морфологией существительных и морфологией глагольного вида в русском языке // Труды аспектологического семинара филологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова. М., 1997. Т.З. С. 83-102.

71. Моранъкоеа М.П. Значения родительного падежа имен существительных в русских повестях XVII века сравнительно с современным русским литературным языком. Автореф. дис. канд. филол. наук. М, 1964.

72. Мюленбах К. Об употреблении родительного падежа вместо винительного в славянских языках // Известия ОРЯС, 1899. Т.4. Кн.4. С. 11921217.

73. Невоструев К.И. Исследование о Евангелии // Мстиславово Евангелие XII века. Исследования. М, 1997. С. 5-649.

74. Никольский А. А. О языке Ипатской летописи. Варшава, 1899.

75. Овчинникова А.В. Типология значений глагольной приставки в историческом аспекте // Проблемы развития языка: Лексические и грамматические особенности древнерусского языка. Саратов, 1984.

76. Падучева Е.В. О семантическом подходе к синтаксису и генитивном субъекте глагола быть // Russian Linguistics. 1992. Vol. 16. С. 53-63.

77. Падучева Е.В. Семантические исследования. М, 1996.

78. Падучева Е.В. Генитив дополнения в отрицательном предложении // Вопросы языкознания. 2006. № 6. С. 21-44.

79. Панюшина М. С. Синтаксис родительного падежа и его синонимические замены в языке письменности XVII в. Автореф. дис. канд. филол. наук. М, 1970.

80. Пенъковский А. Б. О диалектных явлениях, генетически связанных с супином // Совещание по общеславянскому лингвистическому атласу. Тезисы докладов. М.: «Наука», 1975. С. 86-88.

81. Пенъковский А.Б. Заметки о категории одушевленности в русских говорах // Очерки по русской семантике //http://fictionbook.ru/author/aleksandrborisovichjenkovskiyi/ocherkijom isemantike/readonline.html?page=6. 2009.

82. Петровская Ю.В. К диалектологии рязанских говоров. Говор села Матыр Зарайского уезда // Сб. "ОРЯС АН". Пг., 1922. Т. 99, № 6.

83. Петрухин П.В. Лингвистическая гетерогенность и употребление прошедших времен в древнерусском летописании. Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 2003.

84. Пешковский A.M. Русский синтаксис в научном освещении. М., 1935.

85. Плунгян В.А. Антирезультатив: до и после результата // В.А. Плунгян (ред.). Исследования по теории грамматики: Вып. 1: Глагольные категории. М., 2001. С. 50-88.

86. Полторацкая М.А. О задонских говорах Ростовской области // Труды I диалектологической конференции. Ростов-на-Дону, 1939.

87. Попова З.Д. Система падежных и предложно-падежных форм в русском литературном языке XVII в. Воронеж, 1969.

88. Потапова Н.П., Русинова И.И. Винительный и родительный падежи в функции прямого объекта (на материале говоров северной части Пермской области) // Литературный язык и народная речь. Пермь, 1991. С. 54-69.

89. ПотебняА.А. Из записок по русской грамматике. М., 1958. Т. 1—2.

90. Потебня А.А. Из записок по русской грамматике. X., 1889. Т.З.

91. Правдин А.Б. Дательный приглагольный в старославянском и древнерусском языках // Ученые записки Института славяноведения. М., 1956. Т. XIII. С. 3-120 (а).

92. Правдин А.Б. Из истории предложных сочетаний в русском языке (дательный падеж с предлогом к) II Ученые записки Тартусского ун-та. Таллин, 1956. Вып. 43. С. 167-183 (б).

93. Правдин А. Б. Аблативные значения родительного падежа в старославянском языке // Краткие сообщения Института славяноведения. 1958. №25. С. 23-44.

94. Расторгуев П.А. Некоторые синтаксические особенности в народных говорах Смоленской губернии // Ученые записки Института языка и литературы. Лингвистическая секция. РАНИОН. М., 1931. Т. 4.

95. Ровнова О.Г. Современные русские говоры в аспектологическом плане. // Труды аспектологического семинара филологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова. М., 1997. Т.З. С. 169-177.

96. Русская грамматика / Под редакцией Н.Ю. Шведовой. М., 1980. Т. 2.

97. Селищев A.M. Старославянский язык. М., 1952.4.II.

98. Собинникова В.И. Использование диалектных данных для построения исторического синтаксиса русского языка // Материалы совещания по изучению южнорусских говоров и памятников письменности. Воронеж, 1959.

99. Собинникова В.И. Простое предложение в русских народных говорах. Воронеж, 1961.

100. Собинникова В.И. О некоторых предложно-падежных конструкциях в живой разговорной речи в воронежских грамотах XVII-h-XVIII в. // Известия Воронежского пединститута. Воронеж, 1962. Т. 42.

101. Собинникова В.И. Родительный падеж прямого объекта и его взаимодействие с другими падежными формами при глаголе // Вопросы русского языка, диалектологии и методики преподавания. Воронеж, 1965.

102. Собинникова В.И. Предложные и предложно-падежные формы в русском языке в сопоставительном аспекте с другими славянскими языками. Воронеж, 1977.

103. Соболевский А.И. Лекции по истории русского языка. М., 1907. Сопоставительная грамматика эстонского и русского языка. Таллинн,1962.

104. Сравнительно-исторический синтаксис восточнославянских языков / Под ред. В.И. Борковского. М., 1968.

105. Станишева Д.С. Винительный падеж в восточнославянских языках. София, 1966.

106. Таубенберг Л.И. Заметки об управлении некоторых глаголов в памятниках XVII в. // Вопросы грамматики и стилистики. Рига, 1967.

107. Творительный падеж в славянских языках / Под редакцией С.Б. Бернштейна. М., 1958.

108. Теория функциональной грамматики: Введение, аспектуальность, временная локализованность, таксис. 2-ое изд. / Отв. ред. А.В. Бондарко. М.: Эдиториал УРСС, 2001.

109. Тимберлейк А. Вкусить от древа познания и убояться: вариативность в развитии винительно-родительного падежа // Вопросы языкознания. 1996. №5. С. 7-19.

110. Тимченко Е.К. Функции генитива в южнорусской языковой области. Варшава, 1913.

111. Томмола X. Сниженная переходность и управление: акционально-аспектуальные свойства глагола // Проблемы типологии и общей лингвистики. СПб., 2006. С. 154-158.

112. Томсон А.И. Винительный падеж прямого дополнения в отрицательных предложениях в русском языке. Варшава, 1902.

113. Трахтенберг О.М. Глагольное управление в исторической повести начала XVII века. Автореф. дис. канд. филол. наук. Куйбышев, 1953.

114. Трубинский В.И. Очерки русского диалектного синтаксиса. Л., 1984. Тулина Г.А. Грамматический анализ именных сочетаний с родительным части и совокупности. // РЯ в школе. 1962. № 5.

115. Харпалева В.Ф. О вариативности форм объекта в памятниках русской письменности XV-XVII вв. // Восточные славяне: Языки, история, культура. М, 1985. С. 100-107.

116. Черных П.Я. Историческая грамматика русского языка. М, 1952. Чернышев В.И. Сведения о Мещевском говоре // Известия ОРЯС АН. Спб, 1898. Т. 3. Кн. 2.

117. Чешко Е.В. История болгарского склонения. М, 1970. Чешко Е.В. Система падежей древнеболгарского языка // Вопросы языкознания. 1967. №2.

118. Шапиро А.В. Очерки по синтаксису русских народных говоров. М, 1953. Шахматов А. А. Синтаксис русского языка. The Hague, 1963. Шахматов А.А. Исследование о двинских грамотах XV в, ч. I и II. СПб, 1903.

119. Эфендиева А.Г. Соотношение книжно-письменных и народно-разговорных элементов в диалектной лексике (на материале архангельских говоров). Автореф. дис. канд. филол. наук. М, 1989. Якобсон P.O. Избранные работы. М, 1985.

120. Богданова M. Приглаголниет родителей и винителен падеж в славянските езици // Известия на семинара по славянска филология при Университета в София, 1911. Кн. Ш.

121. Bermel N. Context and the lexicon in the development of Russian aspect // University of California publications in linguistics. 1997. Vol. 129.

122. Carlson L. Aspect and Qantification // Tense and Aspect. Syntax and Semantics 14. New York: Academic Press, 1981.

123. Delbrtick B. Vergleichende Syntax der indogermanischen Sprachen // K. Brugmann, B. Delbriick. Grundriss der vergleichenden Grammatik der indogermanischen Sprachen. Strassburg, 1893.

124. Frege G. Die Grundlagen der Arithmetic. Darmstadt: Wiss. Buchgesellschaft. 1961.(1884).

125. Hopper P.J, Thompson S.A. Transitivity in Grammar and Discourse // Language, vol.56, №2, 1980. P. 251-299.

126. Klenin E. Animacy in Russian: Anew interpretation. Columbus (Ohio), 1983.

127. Meillet A. Recherches sur l'emploi du genitif-accusatif en vieux-slave. Paris: Bouillon, 1897.

128. Mehlig H.R. Гомогенность и гетерогенность в пространстве и времени // Revue des Etudes slaves. 1994. V. 66.

129. Miklosich F. Vergleichende Grammatik der slavischen Sprachen. Heidelberg,

130. Mustajoki A., Heino H. Case selection for the direct object in Russian negative clauses // Slavica Helsingiensia. V. 9. Helsinki, 1991.

131. Partee B.H., Borschev V. The semantic of Russian genitive of negation: The nature and role of perspectival structure. Proseedings of SALT 14, Evanston, Illinois, May 14-16, 2004.

132. Perelmutter R. Case Choice in Russian Genitive/Nominative Absence Constructions I I Russian Linguistics, Volume 29, No. 3, 2005, 319-346.

133. Schleicher A. Handbuch der litauischen Sprache. I. Litauische Grammatik. Prag, 1856. XVII.

134. Timberlake A. A Reference Grammar of Russian. Cambridge, U.K.-New York, 2004.

135. Quine W.V. Word and Objekt. New York: Wiley, 1960.1926.