автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.02
диссертация на тему: Каракалпакский рассказ 30-х - первой половины 50-х годов (вопросы типологии и поэтики)

Полный текст автореферата диссертации по теме "Каракалпакский рассказ 30-х - первой половины 50-х годов (вопросы типологии и поэтики)"

РГ8 ОД

МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ . . ИМЕНИ М. В. ЛОМОНОСОВА

Филологический факультет

На правах рукописи

АМАНОВА Айсултан Абдираза^овна

КАРАКАЛПАКСКИЙ РАССКАЗ 30—X— ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ 50—X ГОДОВ

(Вопросы типологии и поэтики)

Специальность: 10.01.02. —Литература народов СССР ' (советского периода)

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук.

МОСКВА 1993

Работа выполнена на кафедре истории советской .литературы (русской литературы XX века) филологического факультета Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова.

Научные руководители — доктор филологических наук,

профессор БИКМУХАМЕТОВ Р. Г. — доктор филологических наук КОРМИЛ О В с. и.

Официальные оппоненты — доктор филологических наук

ВОРОБЬЕВА Н. Н. кандидат филологических наук ЮЛДАШЕВ Н. Б.

Ведущее научное учреждение—Нукусский государственный педагогический институт.

Защита диссертации состоится « $$ » 1993 г.

на заседании специализированного совета Д. 053. 05. 12. при Московском государственном университете имени М. В. Ломоносова.

Адрес: 119899, Москва, Ленинские горы, МГУ, 1-й корпус гуманитарных факультетов, филологический факультет.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке филологического факультета МГУ.

Автореферат разослан « /«/» 1993 г.

Ученый секретарь специализированного совета доктор филол. наук, профессор^-'' БУГРОВ Б. С.

Реферируемая диссертация имеет целью типологическое исследование каракалпакского рассказа 30-х—первой половины 50-х годов с точки зрения его поэтики. Такое исследование предпринимается впервые. Хотя существует немало книг и статей о каракалпакской художественной прозе, в том числе о рассказах, н.менпо попросы типологии и поэтики разработаны в них меньше всего. Как правило, в этих исследованиях даже не фигурируют теоретико-литературные термины. Наиболее заметные среди прочих монографии Л\. К. Нурмухамедова1 во многом представляют собой пересказ произведении, в лучшем случае более или менее мотивированные оценки того, насколько удались писателям какие-то образы и художественные ситуации, иногда тс или иные произведения в целом. Многие сделанные этим и другими литературоведами оценки и выводы сохраняют свое значение, но не раз им случалось явно завышать некоторые опенки.

Почти все существующие работы по истории каракалпакской прозы уязвимы методологически. Они непомерно идеологизированы, причем литературоведческая идеологизация накладывается на идеологизацию самой литературы. Каракалпакские труды написаны с коммунистических позиции, осложненных восточной спецификой. Необходимо отказаться от упрощенного классового подхода н псевдоисторизма, которые претендовали на то, чтобы быть единственно верной соцналыю-псторнческой методологией. Автор диссертации стремится придерживаться к о и к р е т и о - и с т о р и ч е с к о й м етодо л о г и и, очищенной от каких-либо догм и предвзятости.

Объем привлеченного материала не позволил сосредоточиваться непосредственно на вопросах теории. Автор опирается на теоретико-литературные труды М. М. Бахтина, С. Г. Бочарова, В. В. Виноградова, И. Ф. Волкова, Б. О. Кормапа, С. И. Корми-лова, Г. Н. Поспелова, Б. А. Успенского. В. Е. Халпзева. А. П. Чудакова п др., которые были важны для данного нсследова-

1. См.: Hyp му:; а медов Л1. К. Довоенная каракалпакская про?п. Нукус, 1959; он же. Каракалпакская прта периода Великой Отсчестг.еппой пойнн (¡9!! —1915 гг.). Нукус, 1901; он же. Пути ра.чгштпл каракалпакской советской прозы. Ташкент, 1966; он же. Каракалпакская советская проза. Ташкент, 1968 и др.

Пия четкими рекомендациями для практического анализа художественных произведений и литературного процесса; на разработки по литературам далекого прошлого, по архаическому художественному сознанию (от чего более или менее успешно пытались уйти каракалпакские писатели в XX в.).— В. М. Жирмунского, Н. И. Конрада, Д. С. Лихачева, А. Ф. Лосева, Е. М. Мелетппского, С. С. Аверннцева и др., а также по литературам Средней Азии в XX в. и по проблемам литературных взаимосвязей—X. Г. Короглы. Р. Г.Бикмухаметова, Н. Н. Воробьевой, 3. Г. Османовой, Ч. Г. Гусейнова, П. В. Лизуновон, М. К. Нурму-хамедова, С. Бахадыровон, Н. В. Владимировой и др., на новейшие проблемные исследования по русской литературе XX в. (советского времени). Автор стремился учесть все лучшее, что выработано литературоведением, но осуществить это главным образом через анализ конкретных литературных произведении.

В теоретической п методологической ориентации работы прежде всего заключается ее новизна. Подход к литературе как явлению художественному определил новизну анализа произведений. Главное, к чему стремился автор,—это показать меру художественности (или нехудожественности) рассказов каракалпакских писателей с учетом их не только абсолютного, но п относительного значения для развития национальной литературы.

Материалом исследования послужили практически все доступные каракалпакские рассказы, появлявшиеся (чаще всего в периодике) на протяжении четверти века. Материал этот достаточно компактен, чтобы быть охваченным в одной работе, и достаточно репрезентативен, чтобы судить по нему о закономерностях становления художественной прозы в рамках литературы, которая вообще в качестве письменной, печатной художественной словесности находилась в процессе становления.

Каракалпакский рассказ зарождается в конце 20-х годов. Процесс накопления художественного опыта, как отмечают каракалпакские литературоведы М. К. Нурмухамедов, С. Вахадыро-ва, Ж- Нарымбетов, К. Камалов, происходил следующим образом: художественное осмысление новой действительности на основе творческой переработки национального фольклора, использование традиций письменной классической поэзии, опыта русской, других братских литератур, прежде всего близких по языку, образцов мировой литературы, а также собственных складывавшихся традиции. Вплоть до 50-х годов рассказ остается, в сущности, единственным более или менее сложившимся прозаическим жанром: печатаются только отрывки из задуманных крупных произведении, которые обычно так и не доводились до конца. ^

Становление художественной прозы к Каракалпакии пришлось па исключительно неблагоприятный дли этого период. 30-е—первая половина 50-х годов по всех республиках Советского Союза были лременем тоталитаризма, временем сталинизма. Влиявшая на другие национальные литературы русская советская литература при всех зигзагах ее истории за этот период в общем деградировала. Но и в тогдашнем своем варианте это была литература европейского типа, и она помогла европеизации литератур или словесности в тех республиках, в которых совсем или почти не было произведении, соответствовавших принципам поэтики нового времени. Каракалпакские писатели зачастую некритически заимствовали у более развитых литератур и хорошее и плохое. Иначе тогда и быть не могло. Некоторые произведения настолько неумелы и папины, что теперь вызывают у читателей комическую реакцию. Но строго исторический подход не позволяет их игнорировать, они заслуживают адекватного разбора, так же как н произведения сравнительно удачные. Ведь речь идет о становящейся «учащейся» литературе, а занимаясь историей обучения, нельзя не обращать внимания на допускавшиеся ошибки.

Избранный для рассмотрения период не был однородным. В 30-е годы каракалпакский рассказ достиг определенных успехов, по репрессии конца десятилетия подорвали силы только становившейся па ноги литературы. В годы Великой Отечественной войны она, по сути, не могла пополниться новыми именами, возможности и условия для творческой работы были крайне ограничены. Однако новый колосальныи опыт дал и положительные последствия для нее. Авторы рассказов когшлп не только жизненный опыт, но и художественный. После войны рассказов создастся сравнительно много, а художественных удач — единицы. «Зрелый» сталинизм оказался, как и везде, особенно губительным для качества' литературных произведений.

Задачи диссертационной работы, как и ее конкретные цели, осваиваемые методологические и теоретические принципы, весьма актуальны. В условиях огромных исторических, социальных, психологических перемен вырабатывается новое мышление. Опыт переломных моментов прежних десятилетии п том плп ином смысле значим. Широта избранной темы могла бы привлечь к работе внимание специалистов разного профиля. Постижение закономерностей п особенностей становящейся литературы, становящегося сознания актуально для всех, кто иричастеп к научному поиску.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, двух глав, заключения и библиографии. Выделение двух глав, в которых рассматриваются формирование п становление кара-

калпакского рассказа в конце 20-х—30-х гг. и в 40-с—первой половине одов, связано с необходимостью типологии и подробного изучения поэтики каракалпакского рассказа этого периода. Есть немалые различия в каракалпакском рассказе 30-х годов и последующих лет, особенно первого послевоенного десятилетия.

Апробация диссертации осуществлена в трех публикациях по се теме, в докладах автора на научных конференциях по проблемам современной литературы в МГУ в 1984 и 1985 годах.

Практическое применение результатов предпринятого исследования может быть реализовано в процессе вузовского п школьного преподавания каракалпакской литературы, в вузовских курсах по литературам Средней Азии и России (поскольку до 1936 г. Каракалпакия входила в состав РСФСР), а отчасти и в теоретических курсах, особенно в их разделах, относящихся к молодым литературам, которые находятся на стадии формирования.

Содержание диссертации. Во введении дается обоснование актуальности темы исследования, рассматриваются границы исследуемой проблемы, формулируются цели и задачи работы, определяются новизна и практическая значимость диссертации.

Первая глава, посвященная каракалпакскому рассказу 30-х годов, делится на два раздела. В одном из них рассматриваются опубликованные в этот период рассказы Н. Давкараева, пе всегда и не во всем лучшие по сравнению с произведениями других писателей, но в целом весьма характерные и представительные.

В конце 20-х—начале 30-х годов жизненный и тем более литературный опыт у начинающих свое поприще каракалпакских прозаиков был невелик, но велико было желание это приобрести. Писатели стремились поскорее освоить как можно более широкий и важный материал, нередко просто не догадывались, за какую сложную задачу они берутся. Перед ними были образцы произведений, созданных писателями других национальностей, и они, по-видимому, без особой рефлексии стремились создать нечто аналогичное. И новые темы, связанные, как правило, с революцией, и жанровая форма рассказа пришли с запада (западом для Средней Азии была и Россия) —каракалпакские прозаики предложили свое видение этих тем и этой формы, не имея по сути, понятия о художественной целостности, как ее воспринимает и понимает новоевропейское сознание.

Характер рассказов одного из активных просветителей каракалпакского народа Н. Давкараева, рассмотренных в диссертации, определяется идеологической схемой. Писатель повествует

й о мрачном прошлом, и о трудной борьбе нпродп за опое светлое будущее, и о настоящем, которое, по мысли автора, постепенно замещает это будущее. В малом, частном он .хочет видеть большое, всеобщее. Первый его рассказ «Один из многих диен» был написан еще в 1920 г. п опубликован п 1929-м. Это время зарождения каракалпакского художественного рассказа.

Соответственно средневековому художественному сознанию замещение целого частью, выражение всеобщего единичным1 было типично и для сознания каракалпакских прозаиков. Оно особенно сказалось на их отношении к государственному феодализму, именовавшему себя социализмом, с обостренным классовым подходом к изображаемым событиям, па что положилась вековая традиция морализаторства.

Не избежал этого и Н. Давкзраев. И хотя его рассказ «Партизаны» получил высокую оценку и даже был назван романом, а автор—лучшим прозаиком своего времени2, это могло свидетельствовать лишь о недостаточной развитости каракалпакской критики и литературоведения.

Писатель лишь осваивающий перо прозаика, не только говорит в определенных местах произведения идеологическими штампами, пехл! «слышит» определенными слуховыми «клише», правда, укорТТшыми не в идеологии, а в действительности (дословные совпадения описаний слуховых впечатлений 15 рассказах «Один из многих дней» и «Партизаны»).

Рассказ «В интернате», также отнесенный к удачам автора3, показателей для своего времени не только со стороны его достоинств, но и со стороны очевидных ныне недостатков, как произведение становящейся литературы. Н. Давкараев стремился создать произведение «социалистического реализма», по при этой не имел ясного представления о реализме вообще. В рассказе использована готовая схема, присущая и подлинному социалистическому реализму, воплощенная как контраст наличной социальной действительности и отнесенного в будущее идеала. Когда этот идеал, в сущности, утопический, представал претворенным в жизнь, происходила, естественно, се идеализация и социалистический реализм переставал быть реализмом, превра-

См: Гурович Л. Я. Категории средневековой кулыурк. 2-е изд. М, 1984. С. 90—93, 283.

2. См.: Дарпбаеп М. Октябрь хо\; каракалпак одебпягм //Кызыл Кара-калпакстан. 1935. 7 ноября; Нурмухамедоп А1. К. Допоенная каракалпакская проза.'Нукус. 1959. С. 65.

3. См.: Нурмухамедоп М. К. Допоенная каракалпакская проча. С. 56—62; Есемуратоп Г. Нажим Даукараеп //Даукарае» II. Шмгармалариныи to.ti.ik жыйнагы. Нукус, 1970. Т. I. С. 19; Мпксетоп К. Жизнь, отданная науке //Вестник Каракалпакского филиала. АН Уз ССР. 1976. ХА. С. 83; История, каракалпакской литературы'/Под ред. Кедриной 3. С./. Ташкент, ЮЭ!. С. 53.

щался в нормативизм. В каракалпакской литературе наблюдался своебразныц симбиоз почти экспериментального, в общем заимствованного из стадиально более зрелых литератур реализма, Новейшего идеологического нормативизма и традиционного «универсализма»1 восточной словесности. В рассказах Н. Давкарае-ва нет ни выраженного историзма, ни разветвленного социального детерминизма—определяющих принципов реалистической литературы2.

Наиболее характерными отрицательными чертами рассказов Н. Давкараева были немотивированность событий, характеров, излишняя идеологизированность, подчас чрезмерная детализация, невыработанность литературного языка, слабое владение сюжетом, избыточность авторских пояснений. Интересная особенность всех рассказов Н. Давкараева состоит в том, что в них совсем не говорится пли мало говорится о животных. В последующих «колхозных» рассказах каракалпакских писателей этот мотив также почти полностью обойден. В этом нельзя не видеть особой тенденциозности: повествуя о новой жизни соотечественников—скотоводов, писатели игнорируют столь очевидный атрибут «старой» жизни.

Достоинством рассказов Н. Давкараева 30-х годов является то, что они еще свободны от безудержной идеализации и пуританства литературы времен будущего «зрелого» сталинизма. Лучшие места в рассказах те, которые независимы от идеологизированное™, особенно показ общечеловеческих переживании. Автор стремится строить свое повествование в соответствии с поэтикой нового времени, «европеизировать» рассказы. Для него определенно важен эффект новизны, даже некоторой детек-тивности-—он использует прием умолчания, характерный для литературы нового времени («В интернате»).

По сравнению с названными рассказами в последующих произведениях 30-х годов мастерство Н. Давкараева не стало совершеннее. Но метод, которым пользуется автор, и различные особенности его стиля характеризуют поэтику произведений Н. Давкараева как переходную, становящуюся, даже экспериментальную.

Многие черты, отличающие рассказы Н. Давкараева, оказались присущими всем или большинству каракалпакских рассказов 30-х годов. У первых каракалпакских прозаиков много общего, на примере одного можно судить и о других. Поэтому во

См.: Волков II. Ф. Творческие методы и художественные системы. М., 1978. С. 73-127.

2. См.: Петоов С. М. Основные вопросы теории пеализма. М.. 1975. С. 98-99.

втором разделе первой главы диссертации дается уже типология рассказов остальных каракалпакских писателей. Основной типологический стержень в диссертации—тематика рассказов. Это не нечто внешнее, тема —важнейший художественный компонент произведения1. Освоение новых предметов творческого воссоздания влекло за собой новых героев, новые повествовательные и композиционные приемы, существенно обновляло язык2, между тем как, скажем, проблематика зачастую былй заданной, искусственной или элементарной. Но тематика—лишь первый, а не единственный критерий типологии. Привлекаются все теоретико-литературные категории, использование которых диктуется материалом. Автор счел возможным дать перечисление образно-речевых средств в большинстве рассказов: ввиду слабой разработанности стилистического анализа в каракалпакском литературоведении привлечение внимания к этим средствам и приемам призвано сыграть своего рода пропагандистско-просветительнуго роль.

Исключительно освещению тяжелого прошлого посвящены рассказы А. Бегнмова, Н. Кузембасва, М. Дарибаева, Ж. Аймур-заева, Д. Назбергенона, Т. Нажимова. Эти произведения отличаются декларативностью, нарочито подчеркнутым контрастом жизни богатых и бедных, стилистической беспомощностью. О выписанных характерах в рассказах чаще всего говорить не приходится. Ситуации и речи персонажей, в сущности, запрограммированы, должны сразу обрисовывать «типы». События также развертываются немотивированно.

Среди всех рассказов несколько выделяется «Герой колхоза» Ж. Аймурзаева—тем, что хотя характеры в нем также не развиты, автор успешнее своих коллег добивается в некоторых случаях реалистических мотивировок. Если Н. Кузембаев, М. Дари-баев хоть и вскользь, но упоминают животных, то в рассказе Ж. Аймурзаева животные в силу специфики сюжета являются почти персонажами (главный герой—пастушонок).

Гражданская война, борьба за установление советской власти в Каракалпакии, последующая борьба с басмачеством представлены лишь в рассказах К. Салимова и М. Дарибаева. Эта

СХл.Вииоградов П. Вопросы марксистской поэтики. М., 1972. С. 167— 197; Волкова В. Е. Произведение искусства—предмет эстетического анализа. М„ 1976. С. 110—114; Суровцев Ю. В. В. 70-е и сегодня. Очерки теории и практики современного литературного процесса. М., 1985. С. МЗ—153; Белая Г. Литература в зеркале критики. М., 1986. С. 226—287.

2. В России так было, в частности, с «натуральной школой» -Ю-х годов XIX в. Решительные изменения в тематике повлекли н собой и решительные изменения во всей поэтике произведений.

тематика не получила ни. в количественном, ни в качественном отношении такого отражения, какого молено было бы ожидать, учитывая ее идеологическую значимость и распространенность в других национальных литературах. Такое «упущение», как оказалось, к чести первых каракалпакских прозаиков. В папнеап-ных на эти темы рассказах также использован способ констатации вместо изображения событий и персонажен. Характеры поляризованы предельно. Авторы пересказывают исторические, факты и события. «Мои воспоминания» К. Салимова имеют форму хроники, большей частью—военных событии, местами приподнятого, торжественного репортажа, а в «Исторической печати» М. Дарибаева о событиях сообщается ог имени героя произведения.

Рассказы В. Кыдырпиязова, Н. Кузембаева, К. Аимбстова посвящены изображению прошлой тяжелой действительности. Они схожи между собой отсутствием (как правило) мотивировок событий. В них особо подчеркнут контраст мрачной прошлой и светлой сегодняшней жизни. Как и у Н. Давкарасва, имеет место постепенное нагнетание ужасов и неожиданное («вдруг») счастливое разрешение, что отражает художественную, а больше идеологическую концепцию писателен. Произпедсппя откровенно служат политическим целям.

Рассказы данной группы схожи между собой и по композиции. Повествование в основном начинается с обрисовки социалистической жизнн, новых отношений. Далее авторы используют популярный в эти годы прием1—«отступление» о жнзпп до рево-волюции. Перестановка событий во времени производится сознательно. Писатели стараются передать подлинные признаки нового времени, но в соответствующем идеологическом осмыслении.

Рассказы Н. Кузембаева, Ж. Захпрпн, Д. Назбергепопа, М. Дарибаева, Р. Мажитова, Зилкара посвящены теме коллективизации, «классовой борьбы» в колхозе, «вредительства» противников колхозов. Многое здесь определяется стандартами общесоюзной литературной практики.

Волны репрессий, прокатившиеся по стране и не обошедшие стороной Каракалпакию, нашли отражение и в произведениях каракалпакских авторов. Будучи политизированной и чрезмерно идеологизированной, каракалпакская литература подошла к раскрытию этой тематики с «классовых» позиций. И при этом не отличалась особым разнообр аз нем.

Схема рассказов шаблонна: разоблачение вредителя, осуждение его—и затем счастливая жизнь аулчан. Это свпдстельст-

См.: Нурмухамедов М. К- Довоенная каракалпакская проза. С. 51.

вует о стандартном подходе к теме и низком художественном уровне произведений. Единственное различие между этими рассказами заключалось в том, что соответственно текущему политическому моменту менялись образы вредителей: от мулл и баев до советских хозяйственных руководителей. В диссертации отмечается, что в ранних рассказах враги не только объявляются хитрыми, коварными, но и активно действуют. Так, в рассказе Ж. Захирий «Кровь» скрытый враг убивает девушку, собравшуюся ехать на учебу и отказавшую ему в любовных притязаниях. Положительные герои идеализированы, плакатпы, это ходячие лозунги н сентепцнн (хотя есть и некоторые исключения); отрицательные в общем тоже примитивны, по при новой светлой жизни им положено страдать, лишаться либо надежды на взаимность в любви, либо имущества, либо того н другого, а нередко и обычных, нормальных условий существования—и в обрисовке общечеловеческих чувств, прежде всего страдания, писатели добиваются гораздо лучших результатов, чем в иллюстрировании идеологических схем. В этой группе произведений среди прочих проблем разрабатывается проблема эмансипации женщин. Образ Санем в рассказе «Раскрылась тайна врага» Р. Мажитова М. К- Нурмухамедов рассматриваете социологической и .идеологической точки зрения: «Санем выступает как новая девушка, всем своим существом связанная с колхозом, с советским строем»1. Но нельзя не сказать о надуманности этого образа. Писатель устами председателя Аяпа даже заявляет-о Санем как о спасительнице не только оклеветанного врагами Лжнмурата, но и всего колхоза. Это натяжка без какого-либо чувства меры, совершенно не художественный, чисто идеологический ход, призванный возвеличить новую свободную женщину Востока. М. Н. Нурмухамедов также хотел бы, чтобы в рассказе был партийный руководитель, но писатель избежал этого идеологического штампа.

Рассказы Мийтин (П. Сейтмуратова), Хожабска, X. Сейтова А. Шамуратова, Р. Касымова посвящены теме службы в Красной Армии, теме обороны страны. Хотя это совершенно новдаая для каракалпаков тема,мы и здесь видим противопоставление жадных баев и несчастных бедняков (рассказ «Защитим Октябрь. Наше место в Красной Армии» П. Сейтмуратова). Рассказы «Бдительность» 'Хожабека, «Радость матери» А. Шамуратова, «Разведчик» Р. Касымова были написаны уже в самом конце 30-х—начале 40-х годов. Появление этих рассказов вызвала тогдашняя международная политическая обстановка, начало второй мировой войны. Еще со времени прихода фашистов к власти в Германии совет-

См: Нурмухамедов М. К. Довоенная каракалпакская проза. С. 70.

ских писателей призывали осваивать политически актуальную «оборонную тему». Л последний из названных рассказов непосредственно посвящен событиям финской воины. Рассказ «Бдительность» не имеет отношения к репрессиям 1937 г. (в отличие от критиков и публицистов каракалпакскими писателями политический психоз не раздувался; около половины прозаиков.погибло, но не было холунско-палаческоп литературы).

«Разведчик» Р. Касымова (1941) примечателен в том отношении, что его герой—русский разведчик Алексеев. Это первый случай в каракалпакской литературе, когда не второстепенный, а главный по замыслу персонаж представляет инонациональный характер. Впрочем, автор подчеркивает в своем произведении «общесоветское», отнюдь не национальное. Каракалпакское поэтическое сравнение «Как летящая птица, быстро идет» применено к русскому персонажу именно потому, что национальное для автора в данном случае принципиально не важно. Характерологической конкретики в рассказе нет. Военная тема была нова для каракалпакских писателей, поэтому се освоение шло трудно.

В целом «армейская» тематика в ранних каракалпакских рассказах не получила широкого и тем более глубокого развития, но ВС' венком случае писатели ее не игнорировал'!, хотя не имели соответствующего жизненного опыта.

Рассказы Камзы, Шенггела, Бреша (Б. Шарипова), Ж. Захи-рий, Алмаса (Д. Назбсргенона), А1. Дарнбасва посвящены морально-нравственной проблематике. В рассказах первых пяти перечисленных авторов в той или иной степени затрагивается тема любви.

В рассказах «Зсннеп» (1928) Камзы и «Куляш» (1929) Шенггела показаны развратницы. Вероятно, даже сторонники коренного преобразования жизни опасались особо нежелательных для мужчин последствий женской эмансипации. Не случайно такая тема выражена в пг-чболес ранних каракалпакских рассказах, написанных еще в 20-е годы. Знаменателен сам факт обращения к столь щекотливому предмету. В этом сказалось несомненно для того времени новаторство писателей.

Вторая глава диссертации, посвященная рассказам 40— 50-х годов, строится несколько иначе, чем первая. В первой главе акцент делается на различиях между рассказами—художнический поиск в 30-е годы еще только начинался. Во второй главе акцент сделан на сходстве разных рассказов, поскольку его действительно стало больше, послевоенная литература — апогей стандартизации. Поэтому тематика, идеи, героч, композиция и организации повествования, образно-речевые средства в основном рассматриваются не отдельно в каждом рассказе, а во всех рассказах тон или иной тематической группы, вследствии чего к каждому из цих прн-

ходнтся обращаться неоднократно. Это неудобство оправдывается тем, что типологический принцип так проводится последовательнее.

Вторая глава диссертации, как и первая, делится на два раздела. Рассматриваемые в них рассказы различаются и по тематическому, и по хронологическому принципам, которые в данном случае совпали; немногочисленные, по важные для историка литературы рассказы о войне создавались по горячим следам событий, в 1942—1946 годах; в рассказах последующего десятилетия военная тема в чистом виде не представлена. Различны и художественные принципы, .ч качество по крайней мере некоторых военных рассказов и рассказов периода последнею сталинизма.

После потерь, понесенных в 30-е годы, каракалпакская литература не могла сразу оправиться, тем более началась Отечественная воина. В 40-е годы (даже послевоенные) появилось значительно меньшее количество произведений, чем в 30-е. Прежний количественный уровень литературы был восстановлен не ранее середины 50-х годов. Писатели по мере возможностей развивали свой профессионализм, повышали свой общий культурный уровень, учились у писателей других национальностей. Замедление творческого процесса определялось тем, что вторая половина 40-х .—первая половина 50-х годов для всей советской литературы были периодом упадка.

На фоне «зрелого» сталинского тоталитаризма второй половины 40-х —начала 50-х годов несколько более свободными с точки зрения развития самостоятельной мысли были годы войны. Новый материал, новые впечатления дали положительные результаты. Но благоприятным временем для развития каракалпакской литературы в целом военные годы назвать нельзя. Рассказы этого времени крайне немногочисленны, хотя писатели Ж. Лймурзаев, Л. Бс-гимов, Ж. Ташепов, Л. Турымбетов, Т. Айтмамутов, К. Аимбетов, К. Досанов, Р. Мажитов, X. Турымбетов и др. в годы войны служил.'! в рядах Советской Армии, а многие из них активно сотрудничали в военной печати.'

Поскольку война происходила не па территории Каракалпакии, естественно, что материал рассказов каракалпакских писателей о войне в национальном аспекте специфичен. Авторы служи тн в многонациональной Красной Армии, н это не могло не отразиться на тематике рассказов, на том, каковы были их герои.

Далеко не всегда новые рассказы вносили нечто принципиально новое и поэтику жанра, поэтому в диссертации не дастся це-

1 См.: Нурмухаыедов М. К. Каракалпакская проза периода Великой Отечественной войны. Нукус, 1961. С. 20.

лостного анализа каждого из них, а прослеживаются типологически сходные особенности их содержания .и формы.

Великан Отечественной воине посвящены рассказы Ж. Таше-нова, X. Таджимуратова, II. Давкараспп, Т. Нажимова, Р. Мажи-юва, Рустема. Тематически эти произведения довольно разнообразны. Это была в буквальном смысле слова .интернациональная литература. II тематика, и особенности языка, и использованные литературные традиции, и идеологические установки не были специфически каракалпакскими. Рассказы «Нож Мубаракой», «Залог» А. Турымбстова, затерянные во фронтовой -и армейской периодике, в литературном процессе Каракалпакстана практически не участвовали. Они рассмотрены в книге М. К. Нурмухамедова «Каракалпакская проза периода Великой Отечественной войны» (Нукус, 1%1). Проникновении в инонациональное сознание, бытие пли хотя бы быт в такой литературе практически ист. Это все-таки литература общества, еще весьма далекого от европейской цивилизации.

В диссертации специально отмечается, что война породила рассказы, которые не были собственно рассказами. Проза военных лет представляет собой «картинки» фронтовых событий .или описание случаев из жизни авторов их товарищей. Здесь мы находим авторские констатации, сухое описание событии, стилистические тонкости остаются вне сознания писателей. Немцы только упоминаюк'Я, главные герод — высоконоложительныс, плакатные. Фольклорные представлении о непобедимых батырах прямо перенесены на образ современного бойна Красной Армии, по уже в новейшем оформлении. В то же время идее дружбы народов и боевого товарищества приносится в жертву принцип возвеличивания «с:\-.ч.гог. героя. 'Гак, в «Поединке» все же нашелся немец, чуть было пе убивший советского каракалпака, которого, впрочем, спасает р\сскпн юг.арпщ. Такой же эпизод имеется в «Храбрости» II. Давкараепа.

В рассказах нарушены нормальные причинно-следственные ¡отношения, что закономерно для сознания, еще достаточно далекого от сонремснкс!о исторического и детерминистского мышления («На берегу Дона» Т. НажДмова). Эти произведения адресованы главным образом людям, не видевшим боев, т. е. не жителям прпфрошовых деревень н тем более пе бойцам Красной Армии, а тем, кто живет очень и очень далеко, поэтому многое в них «разжевывается».

В диссертации отмечаются и достоинства военных рассказов. Например, в «Шамурате» Ж. Ташенова достаточно разнообразны реакции персонажей, которые далеки от столь часто встречавшейся ранее плакатностп изображения. Новый военный опыт, обращение с людьми иной культуры не прошли даром для Ж. Ташенова. Другой писатель, Рустеы, в рассказе «Полат» довольно пзобрега-

телен в деталях, рисует рукопашную схватку так, как отнюдь Не было принято среди его соотечественников. Это не бон «но правилам» или «по ритуалу», а бестолковая драка, происходящая в темноте, в явно неудобном месте — на вершине холма, с которого легко скатиться чуть ли не па головы телефоинсюв, запятых споим делом. Новаторство рассказчика в данном случае бесспорно.

Изобразительные и выразительные средства в рассматриваемых рассказах используются по-разному. Особенностью данных произведении является то. что вопреки общесоветской пуританской традиции употребляются бранные слова. Используются немецкая лексика, условные военно-картографические обозначения, другая, явно не тюркская н вообще не азиатская лексика, географические названия. Во всех произведениях, естественно, присутствует военная терминология. Вне всякого сомнения, столь широкое использование специальной лексики значительно обогатило каракалпакский литературный язык. Встречаются, однако, в текстах рассказов и случаи .избыточной информации, повторения очевидного.

На фоне других произведений каракалпакской литературы выделяется «Храбрость» II. Давкараева. Герои рассказа в своих выводах относительно собственной фронтовой биографии делает акцепт не на участии в войне, хотя он участник кульминационного события великой народной драмы— Сталинградского сражения, а на службе в армии, общении с совсем другими, непохожими па каракалпаков людьми. Это для рядового каракалпака было событием не менее значимым, чем все, что ежедневно грозило смертью. Просветитель II. Давкараеи точно передает такое пос-прпяше происходящего, поскольку оно ему самому близко, хотя он гораздо раньше изображаемого им героя «научился русскому языку», что тот отмечает в качестве своего достижения.

Во втором разделе второй главы диссертации предлагается типология каракалпакского рассказа первого послевоенного десятилетия. Рассказы Р. Мажитова, С. Хожанпязова, /К. Сатарова объединяются темами возвращения каракалпакского солдата с Великой Отечественной воины, трудовой доблсстп ожидающих их жен и любимых в тылу. Персонажи также не избежали шаблона: солдаты — обязательно герои войны, а их любимые, жены — передовые колхозницы, стахановки, герои труда Деиствитсльнисть во всех рассказах показана в основном идеализированно. От стиля рассказов военной тематики лекс.чка данных рассказов заметно отличается. Это возвращение к своему жизненному материалу, к привычным приемам, к понятной большинству слабо подготовленных читателей речи. В основном речь в этих рассказах того же плана, ч>о в рассказах ЗО-.х годов. По есть одно существенное отличие п от нее. Писатели явно стараются стать более «европейскими» и современными в своей манере. Скажем, у /К. Саиарова

(«Айжамал») Азат, размышляя о далеком прошлом, вместе с тем «видит» его совершенно по-новому: «...как движение на экране кино». Наряду с этим герой рассказа С. Хожаннязова «Встреча» приводит в чувство любимую песней (тут же целиком приводимой в рассказе), в которой говорится о нп.\, о наличной ситуации. Трудно однозначно сказать, что это; вполне реалистическая картина (среди многих народов, находящихся на общпнно-родовой стадии развития, песенные импровизации о том, что сейчас есть, что непосредственно перед собой видишь, — обычное дело), или чисто литературная, даже фольклорная условность, восходящая к глубокой традиции, или же, наконец, условность новейшая, так сказать, опереточная (встречающаяся, впрочем, в разных сферах искусства, например, в индийском кинематографе), когда псине пли декламация стихов есть условный аналог говорения. Избегаются распространенные ранее фольклорные обороты, даже в приводимых песнях, а тем более в основном прозаическом повествовании. Вес еще используются военная терминология, русская лексика, географические названия. Встречаются специфические сельскохозяйственные термины.

Подобно рассказу «Айжамал» Ж. Сапарова, произведения И. Юсупова, Г. Сейтиазарона, А. Алиева посвящены прошлому в большей части повествования. В них мы находим откровенную констатацию относительно персонажей и событий. Персонажи схематичны и «запдеологизпрованы», выстуггают рупором и автора, а автор — рупором официозной советской газетной периодики. Естественно, снова проводится противопоставление тяжелой прошлой (дореволюционной) и настоящей счастливой жизни.

Рассказы А. Бсгпмова, С. Халпазарова и Ж. Сейтназарова, Т. Нажнмова, А. Алиева, К. Султанова, О. Айжанова, Г. Сейтназарова посвящены непосредственно теме «социалистического труда», «социалистического строительства». Авторы обнаруживают большое сходство п одинаковую верность утверждавшимся литературно-идеологическим догмам. Рассказы типично «лакировочные», об образности можно говорить разве только в смысле аляповатости, а о «правдивости» рассказов говорить не приходится ни в каком смысле. Атмосфера позднего сталинизма оказала на авторов решающее воздействие. Персонажи всех рассказов, принадлежавших разным авторам, почти неотличимы друг от друга. Труженики и труженицы •— выдающиеся, поступают, по сути, так, как весь колхоз (предполагается — весь парод), а весь колхоз — как выдающиеся труженики. Руководители колхозов сознательны и заботливы. Но I! то же время в «Сыне хлопкороба» К. Султанова есть своеобразная градация персонажей. Писатель противопоставляет невежественного, отсталого председателя колхоза и молодого колхозника, а также колхозников, которые соревнуются между собой, используя новый ц старый способы посева и обработки

хлопчатника. Речь персонажей—набор пропагандистских банальностей. В рассказах используются ноьые дли каракалпаком слона, в которых можно было бы усмотреть стилистическое новаторство авторов, но тут пет их заслуги. Сама жизнь вводила в оборот неизвестные ранее слова, а писатели — иллюстративнсты механически фиксировали этот объективный процесс. Безусловно, во всем этом было сколько угодно лакировк.ч действительности, совершенно наивных, идеологически обусловленных деклараций, по для становящейся литературы, не имевшей традиций художественной прозы, это было более извинительно, чем для русской литературы того же времени — например, произведений, о которых писал Ф. Абрамов в статье «Люди колхозной деревни в послевоенной прозе» (1954). В романах и повестях С. Бабаевского, Г. Мальцева, Г. Медынского, II. Рябокляча, 10. Лаптева, С. Воронина. Г. Николаевой оп отмечал много общего—сходство тем и первоначальных ситуаций: везде рассказывается о том, как после войны колхозники быстро налаживают и чудесно преобразуют колхозное хозяйство. Местом действия в «Сыне хлопкороба» К. Султанова, так же как в романах упомянутых русских писателей, является самый отсталый колхоз: во многом сходно и остальное, включая стремительное преодоление всех трудностей. Жизнь послевоенной колхозной деревни (аула) изображается в предельно приукрашенном виде; бывает, что колхоз после войны так отстроится, что герои его не узнают («От всего сердца» Б. Мальцева — «Тайна любви» Т. Жумамуратова). Как в «Марье» Г. Медынского, в «Героях хлопковых полей»С. Халназарова и Ж. Сейтназарова изображается .исключительно быстрое развитие колхоза. Герой каракалпакского рассказа говорит: «Мы брали обязательство взять по 18 центнеров с гектара. Это обязательство перевыполним в пять раз. Выполнили весь план, собрав по 60 центнеров с гектара»3). Положительные герои лишены всякой противоречивости и внутреннего развития. Политизированность содержания рассказов накладывает отпечаток на весь их художественный строй. Декларативна, папрпмер, у Ж. Сапарова речь Айымжамал: «Мы—закаленная в труде счастливая молодежь, хозяева свободного труда»3. Развитие коммунистической сознательности у колхозников совершается с необычайной легкостью. Борьба нового со старым носит чисто условный характер. Как дед Тропько .и Микпта Глоба у П. Рябокляча осознает свою «отсталость», так и Брежеп в «Сыне хлопко-

Абрамов Ф. Люди колхозной деревни в послевоенной прозе //Новый мир, 1951. № 4. С. 210—231.

2. Халназаров С., Сейтнапаров Ж. Пахта атызыныиг кахармпнлары //Гулистаи. Адсбп альманах, 1940. № 7. С. 20

3. Сситнагаров Ж. Айымжамал //Адеби альманах 1952. Ха 10—11-

с. аз.

роба» К. Султанова осознает «отсталость::. своего способа обра-óoíiji полей после того, как ею шин заполонили сорняки, и проси г прощения у Жамала, который до этого предлагал проводить обработку хлопчатника новым квадратно-гнездовым способом.

В основу сюжетов ряда произведений — как в русском романе, так и в каракалпакском рассказе — положен од.тн и тот же конфликт: происходит столкновение между передовой женой, «выросшей» за годы войны, и мужем, который в лучшем случае сохраняет уровень своего довоенного развития. Например, в «Неуместной обиде» О. Хожаннязова Гульсару, окончившую курсы трактористов до замужества, муж не пускает работать; в «Светлом пути» А. Алиева муж не пускает Улмекен на курсы трактористов. Надуманность подобных конфликтов сразу бросается в глаза, хотя в каракалпакской литературе все же меньше, чем в русской" традиции отвергаемой старой жизни были устойчивее в Средней Азк.ч, чем в России.

Рассказы Ж. Аймурзаева, А. Алиева, Ж. Ташенова, Г. Ссйтпа-зарова разрабатывают морально-нравственную проблематику. Отрицательными персонажами являются старые люди, придерживающиеся старых взглядов па семыо, мулла, торговые работники, невежественные работники министерств, которым противопоставляются секретари партийных организаций, молодые специалисты, выражающие идеализированные представления авторов о том, каким должен быть «государственный» человек. Общее свойство этгНх рассказов, не считая «Невестки» Ж. Аймурзаева, — бедный язык.

Произведения С. Хожаннязова, И. Юсупова, Т. Жумамуратова, О. Хожаннязова, Г. Сентпазарова — о любви, подлинной или мнимой. Практически везде тема любви не самодостаточна, «личное» ,н «общественное» (соответствующие тогдашним представлениям) механически соединены. Из числа этих рассказов «Любвеобильный» Г. Сентпазарова выделяется своей претензией па сатиру. Профессия героя не только не выдвинута на первый план, по и вообще не названа, чтобы пи одни социальный слой не принял на свой счет разоблачение отрицательного персонажа (о таком «личном» восприятии сатиры писал еще Гоголь в одном из отступлений в «Мертвых душах»), «Вульгарный социологизм, искусственность конфликтов и их упрощенное разрешение в отображении темы любви нередко встречаются в каракалпакской литературе послевоенного времени».1 Самое ценное в произведениях такого характера составляют отдельные стилистические нюансы.

. Два рассказа А. Бегпмова — «Одни день» и «Илал» целиком посвящены прошлому. Автор пишет в ипформацнонно-патетпчес-

Нурмуха.медов М. К. Каракалпакская советская проза. С. 165".

ком стиле. События п рассказах развиваю[ся иногда без соблюдения какой-,г.пбо логики. Х1.ля контраста в обоих произведениях А. Бегнмов изображает вначале радостные события, а затем драматические.

Особенно выделяется рассказ Г. Септмуратова «Ат амурат и Отемурат» (1946), в котором автор пытается проследить судьбу отца и сына от дореволюционного времени до послевоенного. Но примечательно это сочинение только большим иремешшм охватом событий. Писатель ограничил свою задачу элементарным перечислением основных эпизодов двух биографий.

О крайне слабых, аморфных рассказах X. Сейговл, Т. Сеитжа-пова, Ж. Анмурзаева, А. Алиева, Г. Сейтнпзарова, Ж. Ссйтназа-рова, К. Султанова достаточно сказал А1. Пурмухамедои.1 В диссертации они не разбираются, поскольку анализ их с точки зрения тех или иных художественных приемов вообще не представляется продуктивным.

В заключении обобщаются особенности поэтики каракалпакского рассказа 30-х —первой половина 50-х годов, отмечаются его устойчивые признаки и признаки вариативные, зависевшие прежде всего от обшсствснпо-полптнчсской ситуации тоги или иного времени. Делается вывод о том, что подлинно реалистические принципы воспроизведения действительности в огромном количестве рассказов были освоены лишь частично. Вместо живого взаимодействия характеров и обстоятельств существовала в основном однозначная зависимость: человек выступал функцией своего общественного положения. Долгое время в каракалпакской литературе, по сути, имела место образная иллюстрация вульгарпо-социологиче-скнх представлении (даже после того, как в союзном центре выражение «вульгарный социологизм» стало бранным). Правда, в лучших произведениях действительность все же представала с вполне достоверными ее чертами, по крайней мере внеппглмн. Каракалпакские писатели охотно осваивали новую, весьма разнообразную тематику, хотя некоторые темы и мотивы но ра:.пым причинам избегались.

С большим трудом давался каракалпакским прозаикам сюжет (до 50-х годов они так и не создали подлинно художественного законченного крупного произведенья — романа или повести). В рассказах эпизоды нередко механически соединяются. Большинство рассказов делится па маленькие главы пли разделы: многие писатели не ьыдоржнпаюг ведение непрерывного повествования п как бы отпускают сюжетный материал «порциями». У разных писателей повторяются одинаковые ептуацгп. Шпбл-ишп кс.шовки. По-

Пурмухамедои ¡VI. К. Современная каракалпакская и^оза. Нукус, 1963. С. 24—66.

2-731

17

скольку фольклорная сюжетпка традиционно, а национального литературного повес I нова имыюго оиьпа в каракалпакской прозе не было, сюжетика рассказов оказалась их. слабым местом. Вместе с тем активно проводились эксперименты с организацией повествования. Практически сразу каракалпакские проза,мки стали овладевать повествованием от первого лица, приемами смены повествователей и умолчания, прямой речью с признаками изображенного «чужого» слова, передавали внутреннюю речь персонажен (правда, слабо маркированную стилистически). Но в авторской речи и близкой к ней речи персонажей сохранялись традиционные национальные черты.

Довольно широко представлены в рассказах различные образ-по-рсчсвыс средства, особенности художественного синтаксиса, часто идущие от фольклора п бытовой речд.

Даже когда писатели не добивались художественной целостности своих произведений, отдельные их эксперименты и находки были пе бессмысленны, их опытом пользовались, пусть частично, продолжатели дела первопроходцев, работавшие уже в более благоприятных общественно-исторических условиях. Некоторые художественные достижения первой четверти века существования каракалпакского рассказа и теперь имеют не только историческое значение.

Диссертант намечает некоторые возможные пут.н продолжения работы в избранном им направлении; полезно было бы соотнести рассказы 30-х —50-х годов с печатавшимися тогда же отрывками из незавершенных больших произведений, с позднейшими рассказами, с аналогичными произведениями в других национальных литературах, особенно тюркоязычных ,н славянских. Немало общего можно было бы обнаружить в закономерностях становления молодых национальных литератур в XX в. ,

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. Возможности жанра. //Амударья, 1987. № 9. (па каракалпакском языке).

2. Некоторые тенденции развития каракалпакского рассказа //Вестник Каракалпакского филиала АнУзССР. 1988. ЛЬ 3.

3. Поэтика рассказа II. Давкараева «В интернате» как явление становящейся литературы //Вестник Каракалпакского отделения АН Республики Узбекистан, 1993. № 3.—В соавторстве.