автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.03
диссертация на тему: Категории литературной концепции Лю Се

Полный текст автореферата диссертации по теме "Категории литературной концепции Лю Се"

На правах рукописи

Стеженская Лидия Владимировна

Категории литературной концепции Лю Се

Специальность 10.01.03 - литература народов стран зарубежья (литература Дальнего Востока)

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

3 МАР 2015

00555963В

Москва-2015

005559638

Работа выполнена на кафедре китайской филологии Института стран Азии и Африки ФБГОУ ВПО Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова.

Научный руководитель: кандидат филологических наук, доцент

Семененко Иван Иванович

Официальные Стороясук Александр Георгиевич, доктор

оппоненты: филологических наук, профессор, ФБГОУ ВПО

Санкт-Петербургский государственный университет, Восточный факультет, заведующий кафедрой китайской филологии, доцент Смирнов Илья Сергеевич

кандидат филологических наук, профессор, ФБГОУ ВПО Российский государственный гуманитарный университет, директор Института восточных культур и античности

Ведущая организация: ФГБУН Институт востоковедения РАН

Защита состоится «17» марта 2015 г. в _ часов _ минут на заседании

Диссертационного совета Д 002.209.01 по филологическим наукам на базе Федерального государственного бюджетного учреждения науки Института мировой литературы им.А.М.Горького РАН, по адресу: 121069, г.Москва, ул. Поварская, д. 25а.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке и на сайте ФГБУН Институт мировой литературы им. А. М. Горького РАН: http://imli.ru/dissertation/defense/Prinvatv-k-zashite/Stezhenskava-Lidiva-У^Мгоупа/

Автореферат разослан «_»_2015 г.

Автореферат опубликован на сайте ВАК «23» октября 2014 г.: https://vak2.ed.gov.ru/announcement/index/178529

Учёный секретарь диссертационного совета, к. ф. н.

Журбина Анна Викторовна

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Настоящая диссертационная работа посвящена исследованию раннесредневековой китайской теории литературы. Его объектом выступают тексты семи глав в составе трактата «Резной дракон литературной мысли» («Вэнь синь дяо лун»), принадлежащего перу теоретика, критика и историка литературы Лю Се (465/466 — 520/522). В работе рассмотрено содержание ряда категорий литературной концепции Лю Се, отражающих проблемы происхождения литературы и природы литературного творчества, на основании чего дается определение общетеоретической литературной концепции Лю Се.

Степень разработанности

Начало современным научным исследованиям литературной мысли Лю Се было положено в 1914 г. Хуан Канем (1886 - 1935). В работах до и после образования КНР (1949 г.) китайские ученые подчеркивали прогрессивность трактата и полемичность с «упаднической» раннесредневековой литературой. Во время «культурной революции» в КНР трактат практически не изучался. В конце 70-х гг. XX в. Ван Юаньхуа указал на неоднородность в системе идей Лю Се и выделил идеи раннего и позднего периодов. В научных публикациях на китайском языке 90-х годов XX в. - начала ХХЗ в. немало работ представлено тематическими статьями с анализом отдельных категорий или посвященных некоторым аспектам трактата Лю Се. Все более популярными становятся сравнительные исследования «Резного дракона...».

В зарубежном литературоведении исследования трактата начались с публикации работы Винсента Ши в 1959 г.', который определил литературную концепцию Лю Се как «органицизм» в гегельянском смысле. Американский синолог Джеймс Лю в 1975 г.2 оценивал эту концепцию как метафизическую. Литературное творчество при этом якобы состояло в постоянной коммуникации литератора («совершенномудрого») и Пути-Дао. В центре внимания современных зарубежных исследований «Резного дракона...» остаются культурная традиция, литературное творчество, искусство риторики, представленные в трактате Лю Се.3 В американской синологии предпочтение отдается разбору частных исторически определенных тем в противовес созданию обобщающих очерков по китайской поэтике. Для европейской синологии характерно стремление читать тексты Лю Се «фигурально», выявляя различные метафоры, используемые автором4.

The Literary Mind and the Carving of Dragons. A Study of Thought and Pattern in Chinese Literature [by Liu Hsieh] / Trans, and annotated by Vincent Yu-chung Shih. New York: Columbia University Press, 1959.

2 Liu J.J.Y. Chinese Theories of Literature. Chicago; London, 1975.

A Chinese Literary Mind: Culture, Creativity and Rhetoric in Wenxin Diaolong / Ed. by Zong-qi Cai. Stanford University Press, 2001; Recarving the Dragon: Understanding Chinese Poetics / Ed. by Olga Lomovà. Prague: Charles University, Karolinum press, 2003.

Cm. Li, Zhaochu. Die Metapher im 'Wen Xin Diao Long' von Liu Xie. Ein Vergleich zwischen deutscher und chinesischer Metaphorik: Dissertation. Bonn, 1984; Lavoix V. Un dragon pour emblème: Variations sur le titre du Wenxin diaolong // Études chinoises. P., 2000. Vol. XDC, n° 1-2. P. 197-247.

В российском китаеведении еще в 1918 г. В. М. Алексеев (1881-1951) включил «Поэтику Лю Се» в свою программу переводов с китайского языка для издательства «Всемирная литература». 5 Отправным пунктом в круге его интересов по изучению трактата стала категория вэнь.6 В. М. Алексеев заложил основы российской методологии исследования трактата Лю Се в рамках традиционной китайской «художественной критики», которая рассматривается исследователем преимущественно диахронически.7 Л. Д. Позднеева (1908-1974) развивала методологический принцип «даосской фантазии» В. М. Алексеева и предложила свой тезис - «мировоззренческий принцип ... становится принципом стилистическим» - в качестве методики исследования средневековых китайских литературных трактатов.8

И. С. Лисевич, К. И. Голыгина, В. А. Кривцов и др. российские ученые отмечали элементы эстетического подхода к литературе у Лю Се. Обычно делались попытки увязать понятие прекрасного с одной из категорий литературной теории Лю Се, когда «предметом анализа» выступают некоторые термины, «но из числа наиболее важных».9 Методический подход указанных и многих других исследований состоит в диахроническом рассмотрении литературных категорий Лю Се. Вопросы художественной формы трактата в качестве самостоятельной темы этими российскими исследователями не ставился.

Цели и задачи

1. Целью исследования являлось показать историческую обусловленность литературной концепции Лю Се. В связи с этим ставилась задача представить общественные и интеллектуальные особенности исторического периода и региона проживания автора трактата.

2. Требовалось обосновать выбор для исследования указанных семи глав трактата. Для этого были проанализированы собственные заявления Лю Се о структуре трактата, его явные и скрытые объяснения названий рассматриваемых глав.

3. Чтобы понять представление Лю Се о происхождении литературы, были рассмотрены его идеи о происхождении и принципах мироздания.

4. Для определения места литературы в системе современного Лю Се корпуса письменного знания были рассмотрены его характеристики конфуцианского канона, апокрифической литературы, одической литературы традиции «Чуских строф». При этом потребовалось уточнить состав конфуцианского «Пятиканония» конца V в.

5 Алексеев В. М. Труды по китайской литературе: В 2 кн. Кн. 1 / В. М. Алексеев; [Сост. М. В. Банковская- Отв ред. Б. Л. Рифтин]. М.: Вост. лит., 2002. С. 91. '

Алексеев В. М. Труды по китайской литературе. Кн. 1. С. 68-69.

7 Там же. С. 63.

Позднеева Л. Д. Ораторское искусство и философские школы // Литература древнего Востока. Учебник / Под ред

Н. И. Конрада. Изд-во Московского университета, 1971. С. 313, 314, 316, 320-321; Позднеева Л. Д. Трактаты о китайской поэтике III - VI вв. и их философская основа // Вестник Московского университета. М., 1971. № 2. С. 45. Лисевич И. С. Литературная мысль Китая: На рубеже древности и средних веков. М., 1979. С. 6; Голыгина К И Теория изящной словесности в Китае XIX - начала XX в. М., 1971; она же. Определение изящной словесности -вэнь в средневековой теории литературы // Историко-филологические исследования. Вып. 2. М., 1972; Кривцов В. А. К вопросу об эстетических взглядах Лю Се // Проблемы Дальнего Востока. М., 1978. №1. С. 162.

5. С целью проиллюстрировать содержательность литературной формы трактата был сделан анализ композиции отдельных цитат и парафразов в тексте Лю Се, а также путем этимологического анализа определен смысл наиболее часто употребляемой метафоры.

6. На всех этапах исследования ставилась задача определения конкретного содержания основных категорий в семи избранных главах трактата с целью получения материала для оценки и классификация литературной концепции «Вэнь синь дяо лун».

Актуальность темы исследования

Предлагаемая к рассмотрению работа отвечает современным тенденциям в изучении данного трактата, но в той же мере призвана привлечь внимание к научным находкам наших предшественников, российских исследователей средневековой китайской литературы. Трактат «Вэнь синь дяо лун», написанный на грани V и VI вв. н. э., в настоящее время представляется своего рода квинтэссенцией всей традиционной поэтики и традиционной теории китайской литературы, взятой в самых широких хронологических рамках от древности и вплоть до конца XIX в. В начале XXI века мы можем говорить о продолжении усилий по исследованию трактата и появлению новых подходов к изучению литературной концепции Лю Се.

Научная новизна

Отдельное исследование, объектом которого является трактат «Вэнь синь дяо лун», а предметом — категории его литературной концепции, предпринимается в российском китаеведном литературоведении впервые.

В отличие от имеющихся отечественных и зарубежных работ по «Вэнь синь дяо лун» данное исследование в качестве основного использует метод синхронического рассмотрения материала, что в итоге позволяет вести более предметный разговор о конкретном содержании литературных категорий Лю Се. Впервые в связи с исследованием трактата поставлен вопрос конкретного исторического содержания конфуцианского канона, который неправомерно игнорируется имеющимися работами, выполненными в русле диахронического подхода. Новым для методики исследования является также рассмотрение трактата «Вэнь синь дяо лун» в качестве художественного текста и, следовательно, признание за его литературной формой содержательного значения и содержательной функции.

Теоретическая и практическая значимость работы

Значимость настоящей работы определяется, прежде всего, общей важностью трактата «Вэнь синь дяо лун» для понимания средневековой китайской теории литературы, а в частности, важностью избранных для исследования глав трактата, наиболее полно и систематически излагающих литературную концепцию Лю Се. Исследование в том объеме и с применением тех методов, которые потребовались для его выполнения, показывает

историческое место литературной концепции Лю Се, что позволяет ставить вопрос более четкой содержательной характеристики раннесредневековой китайской теории литературы с выделением более дробных ее подвидов и более мелких хронологических периодов. Результаты исследования и сделанные переводы глав памятника могут быть использованы при чтении курсов лекций по истории китайской литературы и литературы Востока, проведении семинаров по литературе и философии Китая, написании учебных программ, методических пособий и учебников для студентов-востоковедов.

Методология и методы исследования

В отличие от господствующего в исследованиях «Резного дракона...» диахронического подхода настоящая работа выполнена в синхроническом ключе. Внимание к тексту сочинения предопределяет преобладание имманентного анализа в данной работе. Формулированию рабочих гипотез у нас предшествует формальный анализ текста. Рассматриваются только те вопросы, которые нашли явное отражение в тексте. Важность семантического анализа в качестве инструмента определяется предметом исследования в виде категорий. Стилистическая отмеченность текста Лю Се позволяет нам воспринимать это произведение как художественное, применяя метод исследования литературной композиции. В то же время трактат отличается свойством интертекстуальности. Деформация исходных текстов (в цитатах, парафразах и отсылках) исследуется с помощью методов сравнительной текстологии.

Среди положений, выносимых на защиту, основными являются следующие

1. Литературная концепция Лю Се является ответом на проблему познаваемости мира, поставленную в сентенции «мысль провидения неразличима» из главы 3 «Шан шу» версии «древних письмен». Лю Се утверждает познаваемость внешнего мира в практической деятельности человека, одной из сфер которой является литература.

2. Состав текстов конфуцианского «Пятиканония» времен Лю Се отличался как от текстов, канонизированных ранее при древнекитайской династии Хань, так и от текстов, канонизированных позже при династии Тан. Кроме того, на протяжении III - VII вв. значительно изменился идеологический и культурный статус других авторитетных текстов (апокрифов, «чуских строф»),

3. Лю Се рассматривал литературу с точки зрения ее генезиса и саморазвития, отмечая генетическую обусловленность появления литературы принципами мироздания и потребностями человеческой природы.

4. Основой литературы у Лю Се выступает конфуцианское учение, в котором нравственными категориями сяо (сыновняя почтительность) и жэнь (человеколюбие) представлена нравственная человеческая суть. Литература (вэнъчжан) является ее отражением.

5. Согласно Лю Се, человеческая цивилизованность (жэнь вэнь) выражалась изначально в форме символических знаков (как в триграммах Фу Си) и затем в форме текста (как в конфуцианских канонических сочинениях).

6. Литературная категория вэнь у Лю Се представляет свойство композиции сочинения. Этого достаточно, чтобы отнести ее к области художественного, но этого недостаточно, чтобы на материале рассмотренных глав определить ее как эстетическую категорию.

Степень достоверности и апробации результатов

Основные положения диссертации изложены в 18 статьях и докладах на различных конференциях; пять публикаций из этого числа являются статьями в ведущих журналах из списка ВАК РФ. Также автором диссертации была выполнена работа по подбору материала, написанию и редактированию Главы II («Литература эпохи Чжаньго-Цинь-Хань») шестой части тома П энциклопедии «История Китая с древнейших времен до начала XXI в.» (М.: ИДВ РАН, 2013). Отдельные моменты исследования трактата «Резной дракон литературной мысли» отражены в книге «Шан шу: перевод, комментарий», соавтором Послесловия к которой выступила автор диссертации (М.: ИДВ РАН, 2013). По конкретным вопросам теории жанров в раннесредневековой литературе (в частности, у Лю Се) была написана глава в книге «Теории жанров в восточных литературах» (М.: ИМЛИ, 2014). Непосредственно по теме диссертации в 2011 г. было выполнено исследование по гранту РГНФ № 11-34-00309а2. Еще одно исследование 20122013 гг. по смежной теме было выполнено при поддержке гранта №12-31-09007 этого фонда.

Перевод глав «Вэнь синь дяо лун» и результаты исследования были использованы в курсах лекций, прочитанных автором диссертации: «Поэзия и поэтология» в ИВКА РГГУ в 2012г. и «Литература изучаемого региона (Китай)» и «Духовная культура изучаемого региона (Китай)» - на отделении востоковедения философского факультета НИУ ВШЭ в 2013 г.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Настоящая работа состоит из Введения, трех глав, Заключения и Приложения, в котором располагается наш перевод указанных семи глав трактата и комментарий к нему. Последовательность распределения материала исследования по главам в значительной степени следует преемственности их тематики: выводы предыдущей главы служат исходным пунктом для рассмотрения вопросов следующей главы.

Отметим, что во Введении дан достаточно подробный обзор тематики исследований трактата «Вэнь синь дяо лун» в XX в. Здесь особо обращается внимание на то, что к вопросам, поднятым в свое время в российском китаеведении, в настоящее время все чаще обращаются зарубежные исследователи литературной концепции Лю Се.

В Главе 1 «Трактат «Вэнь синь дяо лун»: эпоха, автор, структура текста» дана краткая характеристика исторической эпохи и уточненные биографические данные Лю Се, приведены основные сведения о структуре трактата. Эта глава показывает пограничность исторического периода жизни Лю Се между двумя эпохами древнекитайской и средневековой классики, уточняет социальное положение автора трактата, представляет несовпадающие авторскую и современную исследовательскую точки зрения на структуру трактата. Выделяя первые пять глав трактата в один раздел, Лю Се очерчивает круг письменной традиции своего времени и разграничивает в ней каноническую и неканоническую части. Для уяснения содержания категории современной Лю Се изящной словесности вэнь мы рассматриваем ее на фоне этой традиции.

В параграфе 1.1 «Лю Се и его эпоха. Проблемы в изучении биографии» указывается, что главной особенностью биографии Лю Се является его приверженность буддизму и одновременно конфуцианским ценностям, отразившимся в его литературной концепции. Время жизни Лю Се приходится на период правления трех южных династий: Сун (Лю Се родился ок. 465 г.), Ци и Лян (умер Лю Се ок. 520 г.). Всю свою жизнь он прожил на Юге в Цзинкоу недалеко от современного Наньцзина. В то же время бедственное положение Лю Се часто объясняется тем, что он был выходцем с Севера из области Дунгуань, располагавшейся при Западной Цзинь на юго-востоке современной провинции Шаньдун. В начале IV в. этот район был завоеван захватчиками с Севера, и многим китайцам пришлось переселиться на Юг. Учитывая изменения в географических названиях и небольшую временную глубину отражаемой в источниках родословной Лю Се, мы высказываем предположение о возможном южном происхождении семейства Лю и, следовательно, невозможности приписывать влияние конфуцианства на Лю Се его северному происхождению. Более важным является принадлежность Лю Се к так называемому «побочному клану» (шу цзу ЖШ)10, в качестве представителя которого он в лучшем случае мог надеяться занять лишь относительно невысокую чиновничью должность. Как считается, невысокий социальный статус мог стать причиной стремления Лю Се к учебе, определенных протестных настроений, нашедших отражение в трактате, а также глубокой приверженности конфуцианству, которое было в забвении у аристократов-декадентов. Наконец, Лю Се, написав трактат, искал покровительства, чтобы занять чиновничью должность, поэтому естественно предположить, что его работа была выдержана в официальном духе конфуцианства.

Параграф 1.2 «Структура трактата» указывает, что в нынешнем виде трактат сгруппирован в десять цзюаней по пять глав в каждом. Каждая глава заканчивается кратким резюме, которое называется грань. Чаще всего цзань переводят как похвальное слово, что вполне оправданно в отношении текстов Лю Се. В традиционной литературе этим словом нередко обозначается жанр критического комментария. Современная исследовательская трактовка структуры

10 Ван Юаньхуа. Вэнь синь дяо лун изянщу (Лекции по «Вэнь синь дяо лун») 1т51Ь->0Ш!1!Ш- №

а, 1992. С. 1-27.

трактата не совпадает с собственными объяснениями организации глав Лю Се. Принято считать, что первые четыре главы излагают общетеоретические взгляды Лю Се на происхождение и существо изящной словесности вэиь. Далее до главы 25 следует описание современных Лю Се жанров. Согласно Фань Вэньланю, Лю Се делит жанры на две большие категории вэнь (рифмованные жанры) и би (нерифмованные жанры, неукрашенная словесность) .

Согласно собственному объяснению Лю Се в гл. 50, в первых пяти главах рассматриваются «узловые вопросы» (шу ню) вэнь; затем идут «первоочередные» (щан) вопросы с «обсуждением» (лунь) вэнь и «изложением [по порядку]» (сюй) би, которые составляют «общий план» {ган лин) сочинения, и только потом — главы по «следующим» (ся) вопросам, в которых проясняются «частности» или «детали» (мао му). Для «частностей» порядок следования глав, по-видимому, был неважен, так как в послесловии Лю Се называет лишь несколько таких глав и при этом не выдерживает порядок их номеров. В качестве объекта исследования нами были выбраны первые пять глав трактата, рассматривающие «узловые вопросы»: «Истоки в Дао» («Юань дао»), «Подтверждение от Совершенномудрого» («Чжэн шэн»), «Родство от канонов» («Цзун цзин»), «[Выбор] правильного из апокрифов» («Чжэн вэй»), «Разбор " [Ли] сао"» («Бянь cao»), а также глава 44 «Владение техникой [письма]» («Цзун шу») и глава 50 «Изложение намерений» («Сюй чжи»), в которой Лю Се излагает замысел своего труда.

Конфуцианский канон в составе, синхронном времени жизни Лю Се, рассматривается в параграфе 1.3 «Трактат Лю Се и конфуцианский канон конца V в.», при этом основное внимание уделяется «Канону ритуала» («Ли») и «Канону преданий» («Шан шу»). Здесь подчеркивается, что текст трактата содержит множественные отсылки, явные и скрытые цитаты из конфуцианских классиков времен Лю Се, а также его литературные оценки, привязанные к этим текстам. Идея Лю Се «генетического» происхождении жанров современной ему изящной словесности из конфуцианских канонов может получить правильное истолкование только после того, как будет уточнен состав этого канона на Юге Китая конца V в.

Время жизни Лю Се пришлось на период перехода от древности к раннему средневековью. В этот период в конфуцианстве произошли перемены, которые явились результатом действия различных факторов. Система ханьских институтов ученых мужей и конфуцианского образования трансформировалась. Изменился порядок рекрутирования чиновничества, который обслуживался образованием. На Юге под влиянием религиозного даосизма (сюань сюэ) и буддизма появились различные новые толкования канонов, получил распространение новый жанр комментариев и tuy (ЩШ). Менялась оценка каноничности отдельных текстов конфуцианской традиции. На Севере положение оставалось более стабильным, там все время сохранялась приверженность трактовкам ханьской школы. В начале Тан под влиянием южного каноноведения было составлено «Пятиканоние в истинном толковании» («У цзин чжэн и»), которое в 653 г. было объявлено

11 Лю Се. Вэнь синь дяо лун чжу/Фань Вэньлань чжу (Трактат «Вэнь синь дяо лун» с комментариями Фань

1962. Т. 1.С.4

официальной версией конфуцианских канонических текстов. Преимущественно неисторическое толкование терминов «Шестиканоние» и, особенно, «Пятиканоние» в ретроспективе, исходя из состава еще более позднего неоконфуцианского «Тринадцатиканония», не является подходящим для исследования трактата V в. «Вэнь синь дяо лун»,

Подпараграф 1.3.1 «Три канона о ритуалах V в.» указывает, что наиболее близкое от нас по времени и наиболее представленное в нашей литературе понятие условно можно назвать «цинским "Пятиканонием"». Оно связано с практикой государственных экзаменов в период династии Цин (1644-1911). Состав (по крайней мере, с 1757 г.) экзаменационного цинского «Пятиканония» известен. Это — «И цзин», «Шу цзин», «Ши цзин», «Чуныцо» и «Ли цзи» («Записки о ритуале»), 12 Применение «Пятиканония» в экзаменационной практике началось задолго до этого времени. Например, в 1070-1071 гг. по настоянию сунского политического деятеля и философа Ван Аныпи (1021-1086) вопросы на экзаменах задавались по одному из канонов «Пятиканония», о специализации в котором заявлял экзаменующийся. Названия конкретных сочинений в составе сунского экзаменационного «Пятиканония» нам неизвестны. Однако можно предположить, что в качестве «Канона ритуала» оно включало сочинение «Чжоу ли», а отнюдь не «Ли цзи».

Другое понятие «Пятиканония» можно условно назвать историческим, а в свете темы нашей работы его можно конкретизировать как ханьское (по времени появления). Его особенностью являлось то, что в составе ханьского «Пятиканония» кроме первых четырех сочинений был «Канон ритуала» («Ли цзин»), но не было «Записок о ритуале» («Ли цзи») (как не было и «Чжоуского ритуала» («Чжоу ли»)). В китайских источниках принята краткая запись названий этих сочинений «Ли» по первому иероглифу, которая в зависимости от конкретного содержания может читаться и как «Ли [цзин]» («[Канон] ритуала»), и как «Ли [цзи]» («[Записки] о ритуале»). В настоящее время среди специалистов практически нет сомнения, что в ханьское время под «Ли цзином» понималось существующее и ныне каноническое сочинение «И ли» («Церемонии и ритуал»). Но оно было лишь частью, в начале Хань восстановленной по памяти Гаотан-шэном, того «Ли цзина», который существовал в период Чжаньго (403 - 221 гг. до н. э.) и, по-видимому, подвергся сожжению вместе с другими книгами при династии Цинь. Соответственно, если говорить строго исторически, то доханьское и ханьское понятия «Шестиканония» тоже разнятся, так как по крайней мере сочинение «Ли» в их составе претерпело изменения в своем содержании.

Граница между ханьским «Пятиканонием» или «Шестиканонием» и сунскими и последующими соответствующими понятиями, а в особенности цинским экзаменационным «Пятиканонием», лежала между невключением и включением в его состав «Записок о ритуале» («Ли цзи»). Это сочинение было

12 Elman, Benjamin A. A Cultural History of Civil Examinations in Late Imperial China. Berkeley: University of California Press, 2000. P. 737-738.

13 Elman, Benjamin A. Op. ciL P. 730.

канонизировано впервые вместе с неканоническим до этого «Чжоу ли» и каноническим еще в ханьское время, но так тогда не называвшимся «И ли» в составе «Девятиканония» в эпоху Тан. Это произошло не позднее начала VIII века. Для Лю Се каноническим «Ли» («Ритуал») должно было выступать сочинение, которое в настоящее время носит заглавие «И ли» («Церемонии и ритуал»).

«Резной дракон...» зафиксировал важный момент в истории каноноведения. Это видно и в ретроспективе отношения Лю Се к канонической литературе и в перспективе развития самого каноноведения в средневековом Китае. В первом смысле обращает на себя внимание отсутствие какого-либо упоминания соперничающих направлений каноноведения — школ старых и новых письмен. «Шестиканоние» у Лю Се неизменно дополняется «Лунь юем» Конфуция и «Сяо цзином».

Лю Се совершенно не упоминает рассмотренной нами выше проблемы соотношения «Ли цзина» и его комментирующего текста «Ли цзи». Таким образом, становится понятно, что состав конфуцианского канона для Лю Се заслуживает внимания, а вопрос комментаторской традиции — нет. С другой стороны, в перспективе истории каноноведения эта тема является важной, так как канонизация «Девятиканония» по сути стала именно канонизацией текстов комментариев. Для Лю Се реальностью представлялась лишь одна тенденция — комментаторская традиция, доходившая до откровенного вызова каноническим текстам со стороны апокрифов — «вспомогательных книг» и «гадательных апокрифов». Таким образом, борьба вокруг канонических текстов разворачивалась именно между комментариями и апокрифами, и, по-видимому, инерция этой борьбы и привела в конечном счете к канонизации большого числа изначально комментирующих сочинений.

Литературоведческому анализу идеи Лю Се о происхождении средневековых жанров из канонических текстов должно предшествовать историческое исследование самих канонических текстов. По мнению Фань Вэньланя, четыре жанра рифмованной и один жанр нерифмованной средневековой китайской словесности ведут свое происхождение именно от «Ли» (т.е. «И ли» времен Лю Се). Другие четыре рифмованных жанра у Лю Се происходили от «Канона поэзии» (исключая «Ли cao»). Таким образом, относительная роль «Ритуала» в формировании современного Лю Се состава литературных жанров представлялась даже выше, чем роль «Канона поэзии», не уступала «Шан шу» (пять прозаических жанров), превосходила «Чунь цю» (два прозаических жанра) и «Книгу перемен» (один прозаический жанр). В этом случае литературная категория вэнь Лю Се, с современной точки зрения, едва ли могла определяться «изящностью» канонического текста.

Далее в подпараграфе 1.3.2 «"Шан шу" или "Шу цзин" в конце V в.» достаточно подробно рассматривается история трансформации комментаторской традиции и текста «Шан шу» на протяжении III-V вв. Обретение расширенной версии «Шан шу» якобы с комментариями Кун Аньго (II-I вв. до н.э.) в начале IV в. для истории конфуцианского учения имеет значение, сравнимое с канонизацией текста этой книги, полученного в начале Западной Хань от Фу-шэна. В настоящее

время добавленные главы этой версии признаются поддельными. На Юге новому варианту «Канона преданий» потребовалось немало времени, чтобы войти в «ученый» обиход. В трактате Лю Се встречаются одни из первых, а может быть и первые цитаты из «добавленных» глав Кун Аньго.

Давая общую характеристику книгам конфуцианского «Пятиканония» и отмечая, что «в "Шу" обозначились "семь представлений" (ци гуанъ -ЫШ)»14, Лю Се дает парафраз одного места из главы 17-0 «Оба обладали цельной добродетелью»: «О! Семь (ци -Ь) поколений предков в храме дают увидеть {гуанъ Ш) то воочию, [что] добродетель [есть]». Примечательно, что для описания характера «Шан шу» Лю Се выбрал фразу именно из добавленной главы Кун Аньго.

У Лю Се мы находим и самую раннюю оценку комментария Кун Аньго. Лю считал его одним из лучших сочинений в жанре «суждений и толкований» (лунь иго 1и[1Й)15. Вместе с тем, когда речь заходит именно о «комментировании канонов» (чжу цзин £Ё Ш ), т.е. о главном в «изложении и оценке идей Совершенномудрого [Конфуция]», Лю Се упоминает только восточноханьских ученых Ма Жуна и Чжэн Сюаня, которые «поднялись в этом до последнего предела»16. Кун Аньго такой похвалы не удостоился.

Идея, высказанная в «добавленной» главе 3-0 «Шан шу» о неразличимости «сердца Дао», стала исходным пунктом в рассмотрении Лю Се проблемы предназначении вэнъ и ее роли в познании мира, т.е. все того же «сердца» или «намерения» Дао. Другая важная тема, явно заимствованная Лю Се из «добавленной» главы 52-0 «Повеление Би» («Би мин») «Шан шу», связана с категорией ти (Ц, букв, тело)11, которая часто рассматривается как эквивалент раннесредневекового литературного жанра. Учет контекста использования слова ти в «Шан шу», его связь с содержанием или тематикой позволяют оценивать категорию жанра у Лю Се, выводя на первый план именно содержание произведения. В этом может состоять объяснение, почему прозаическая каноническая книга «Церемонии и ритуалы» («И ли») могла занимать столь важное место в классификации поэтических жанров средневековой изящной словесности вэнь.

В Главе 2 «Центральные категории литературно-философский мысли в трактате "Вэнь синь дяо лун"» мы переходим к рассмотрению категорий, с помощью которых Лю Се, по его признанию, описывает «узловые вопросы» литературы. Начав с анализа заглавия, в котором явно выражена тема трактата, мы приходим к проблеме мотивированности понятия вэнь в этом заглавии системой традиционного знания. Анализ этой системы и основных ее категорий задают место категории вэнь в рамках этой системы. Далее предметом анализа выступает внутреннее содержание понятия вэнь, представленного у Лю Се как философская и как литературная категории.

14 Там же. Т.1.С. 58.

"Лю Се. Вэньсинь дяолун ичжэн. Т.2. С. 705.

16Лю Се. Вэньсинь дяолун ичжэн. Т.З. С. 1909.

'7Лю Се. Вэньсинь дяолун ичжэн. Т. 1 С. 47,48,307; Т.2. С. 871,1073; Т.З. С. 1913.

В параграфе 2.1 «Анализ названия трактата и проблема художественного замысла», анализируется тема трактата «Резной дракон литературной мысли», заявленная в его заглавии. Важный материал для анализа содержится в авторских разъяснениях заглавия в Послесловии (глава 50). Нами были рассмотрены предполагаемые книги-прототипы, послужившие источником первой части названия трактата (вэнь синь, «Литературная мысль», букв, сердце письмен), показана их возможная принадлежность различным школам традиционного китайского знания. Здесь же уточняется трактовка второй части названия (дяо лун, «Резной дракон»), в которой, как считается, заявлены эстетические требования Лю Се к литературе. При анализе названия трактата нам было важно определить причины выбора такого названия и его конкретной формы, их мотивированность системой традиционного письменного знания китайской древности и средневековья.

В подпараграфе 2.1.1 «Вэнь синь - литературная мысль» приводится высказывание Лю Се, что под вэнь синь он понимает «использование сердца для вэнь». Присутствие слова сердце (синь) в заглавии своего трактата Лю Се объясняет тем, что оно уже использовалось в этом качестве в книгах «Сердце цитры» («Цинь синь») Цзюань-цзы и «Сердце мастерства» («Цяо синь») Вансуня. Китайские комментаторы и следующие за ними западные исследователи идентифицируют эти утраченные ныне сочинения по библиографическому описанию «Хань шу». Там сочинение Вансуня «Вансунь-цзы», имеющее также заглавие «Цяо синь», дано в разделе «Конфуцианцы», а сочинение «Цзюань-цзы», написанное неким человеком по имени Юань (;Ц) из царства Чу, учеником Лао-цзы — в разделе «Даосы».18 Связь этих сочинений с «эстетической теорией» давно уже ставится под сомнение из-за их древности и неоформленности эстетического сознания в то время.19 Мы предполагаем, что Лю Се для себя мог идентифицировать обе книги не с глубокой древностью, а с менее отдаленным прошлым. Найденные нами сведения о данных книгах или понятиях (древнекитайские и средневековые тексты не выделяли названия книг кавычками) в том виде, в каком они существовали во время жизни Лю Се, могут указывать на их связь именно с литературой.20

Если указанные книги действительно представляли современную Лю Се эстетику даосизма и конфуцианства, то своей ссылкой на них он подчеркивал бы свою «непартийность». Такому предположению не соответствует содержание первых пяти глав трактата, в которых Лю Се позиционирует себя стойким

18 Бань Гу. Синь цзяо бэнь Хань шу цзи чжу бин фу бянь эр чжун («Хань шу» со сводным комментарием с новой разметкой текста и двумя приложениями) / (jgJgBSh £:

Bl№ : flies, 1986. С. 1725, 1730.

" Hightower, James R. Review: The Literary Mind and the Carving of Dragons by Liu Hsieh, a Study of Thought and Patern in Chinese Literature // Harvard Journal of Asiatic Studies. 1959. Vol. 22.P. 280-288. Обсуждение вопроса указанных книг см. на с. 284-285.

20 Ван Цзянь. Чу Юань бэй вэнь (Памятная стела Чу Юаня) Вэнь сюань чжу («Литературный

изборник» с примечаниямиШ8>±/ (Я) - - ЭДЙ - ЗШ - ВЙ - Б. м„ б.г. Цз. 58. С. 296.

- (ШШ^Ш; Й1Э5); Синь цзяо бэнь Лян шу фу соинь («История Лян» с новой разметкой текста и указателем) ?Jf gj

; аиьш: яязст »so. m.so. с.

приверженцем конфуцианства. Следовательно, не обязательно связь с мыслью как таковой, но некоторое другое свойство слова сердце в указанных двух заглавиях делает его приемлемым для Лю Се. Чтобы представить себе, каково могло быть это свойство, достаточно обратиться к названиям сочинений с литературоведческой тематикой, написанным предшественниками Лю Се и упомянутым в его послесловии. Все эти заглавия указывают жанр сочинения. На этом фоне заглавие «Вэнь синь» своим вторым иероглифом могло сигнализировать указание Лю Се на использование жанра синь (сердце), т.е., развернутого и строго организованного трактата. В свою поддержку он обратился к историческим прецедентам «Сердца цитры» и «Сердца мастерства» или их поздним паллиативам, которые, согласно историческим данным, были «структурированными» (тяо ли) и должны были излагать некоторые «приемы».

В подпараграфе 2.1.2 «Дяо лун - резной дракон» указывается, что существующие ныне в литературоведении трудности в понимании второй части заглавия трактата «резной дракон» так или иначе проистекают из твердо усвоенного мнения, что Лю Се являлся противником «украшательства» и, следовательно, не должен был бы заимствовать уподобление литературного сочинения «резному дракону». Фраза с объяснением этой части заглавия в Послесловии (глава 50) «С древности литературные произведения достигали своего вида за счет богатого убранства, разве взять [т.е. разве можно взять - Л. С.] [слова] «резной дракон» многочисленных речей Цзоу Ши?!» противоречит самому факту наличия указанных слов в заглавии трактата. Мы предлагаем отказаться от приписываемой Лю Се негативной оценки «велеречия» Цзоу Ши и подвергнуть анализу конструкцию риторического вопроса данной фразы. Для этого были рассмотрены имеющиеся трактовки китайских литературоведов использованного в данной фразе вводящего риторический вопрос служебного слова ци. Их предложения по конкретной модальности фразы не подкрепляются формальными показателями синтаксиса исследуемого предложения. Варианты предполагаемых графических замен не могут найти подтверждения в сходных заменах в других частях текста трактата, где используется слово ци.

Нами предложено данную проблему перевести из плоскости логики в плоскость стилистики. Риторический вопрос потребовался Лю Се, чтобы оправдать тавтологичность заглавия трактата, в котором литература (вэнь чжан) в первой части («Вэнь синь») уже поименована как вэнь, но тем не менее повторяется и во второй части в форме своего синонима «резной дракон». Для своего времени и на фоне имевшейся в то время традиции литературоведческих работ заглавие «Вэнь синь дяо лун» очень длинное и тавтологичное. Вернувшись к понятию литературы во второй части заглавия трактата, Лю Се подчеркивает значимость литературного труда для благородного мужа (цзюнь цзы), от которого по смерти остается только его имя (мин), т.е. слава, память, репутация. Имя, как и в случае с Цзоу Ши, который жил примерно за 800 лет до Лю Се, крепче и долговечнее «металла и камня».

В параграфе 2.2 «Общая теория вэнь в китайской традиционной мысли древности и раннего средневековья и категории традиционного знания»

потребовалось проверить заявление Лю Се о его традиционном понимании «узловых проблем» литературы. Сравнив представление первых пяти глав в Послесловии Лю Се (глава 50) с их заглавиями в трактате, мы обращаем внимание на сдвиг в описываемом Лю Се предмете. Заголовки глав говорят о вэнь, тогда как описания в Послесловии подчеркивают идею или сердце вэнь (вэнь синь Далее материал рассматривается нами в пяти подпараграфах (2.2.1 - 2.2.5), посвященных первым пяти главам трактата, в которых дается представление системы традиционного знания.

В подпараграфе 2.2.1 подчеркивается, что несколько раз в главе 1 слово дао никак не конкретизируется. В этом смысле взгляды Лю Се представляются весьма близкими к философскому или даже протофилософскому понимаю дао в его самом абстрактом значении, восходящем к «Шу цзину».21 Так дао в первой главе обычно понимается и переводчиками, и комментаторами. Однако и в этой главе, и в последующих главах нередко слово дао у Лю Се имеет определение. Это — дао естества (гл. 1), природное дао или дао Неба (гл. 2), абсолютное дао (гл. 3), чудодейственное дао (гл. 4, 37), дао конфуцианцев (гл. 14), дао правителя-вана (гл. 16, 23), дао человека (гл. 17), дао порядка (гл. 24), дао изящной словесности-вэнь (гл. 31, 41). Таким образом, Лю Се склонен конкретизировать категорию дао.

При этом Лю Се говорил если не о тщетности, то, по крайней мере, о малой эффективности познания «Пути Неба», лежащего в основе даосского учения. Мы не согласны с высказываемым некоторыми исследователями положением, что у Лю Се определение шэнь (дух) в сочетании с существительными дао (путь) и цзяо (учение) означает «сознательные намерения или действия духов», следовательно, «слова Дао Ü и цзяо Ш относятся к уникальным способам, которыми сознательные духи обучают людей», что якобы было мотивировано у Лю Се влиянием «Лао-цзы» и «Чжуан-цзы». 22 Такая трактовка объясняется неправильным пониманием синтаксиса одной из фраз в главе 4 трактата. Под шэнь Лю Се имел в виду то, что не поддается рациональному объяснению. Частный путь Конфуция ценен для Лю Се не потому, что его происхождение или конкретная форма имеют объяснение, а лишь потому, что этот путь оказывается единственно применимым и по этой причине верным. «Путь сверхъестественного» неприменим, потому что он неповторим. Вопреки заявлениям современных американских исследователей, он не может научить людей.

Главным вопросом, который волновал Лю Се в главе «Юань дао», был вопрос познаваемости Дао. В похвальном спове-грань присутствует фраза «сердце Дао неразличимо», которая является цитатой из главы «Да Юй мо» («Советы Великого Юя») «Шан шу» версии «древних письмен».23 В первой главе трактата

21 Кобзев А. И. Дао // Китайская философия. Энциклопедический словарь. M.: Мысль, 1994. С. 91.

22 Cai, Zong-qi. The Polysemous Term of Shen in Wenxin diaolong // Recarving the Dragon: Understanding Chinese Poetics / Ed. by Olga Lomová. Prague: Charles University, Karolinum press, 2003. P. 91.

23 Лю Се. Вэнь синь дяо лун чжу/Фань Вэньлань чжу (Трактат «Вэнь синь дао лун» с комментариями Фань Вэньланя) ШШ. ЗоЬИИК / fô36M>i:±~F. ib3R: ÀSSl^ïÛMt, 1962. T. 1. С. 11; Лю Се. Вэнь синь дяо лун ичжэн («Вэнь синь дяо лун» с комментарием Чжань Ина) SOWffiflSffi / ШШШШ: ^Hfffl. ±;S

Лк> Се уточняет, что под истоком или основой в Дао он понимает основу в сердце Дао. Таким образом, наличие сердца у Дао должно говорить о его целеполагании. В этой связи не будет большой натяжкой сказать, что «литературная мысль», а буквально «сердце литературы» или «сердце письмен» (вэнь синь 3t ), было отражением «сердца Дао» (дао синь it'll4), что и представлено в первой части заглавия трактата «Вэнь синь дяо лун».

Содержание категории чжэн (подтверждение) рассматривается в подпараграфе 2.2.2 в свете трактовки заглавия второй главы «Чжэн шэн», которая является предметом споров традиционных китайских комментариев, и важно как для обоснования места этой главы в композиции всего трактата, так и, в частности, ее отношения с предыдущей («Юань дао») и последующей («Цзун цзин») главами. На основе филологического анализа с учетом узуального использования глагола чжэн делается вывод о реализации каузативного значения глагола чжэн в названии этой главы. В этом случае словосочетание чжэн шэн следует читать не как «давать подтверждение Совершенномудрому», а как «получить подтверждение от Совершенномудрого». Однако оба смысла в содержании главы присутствуют и, по-видимому, отражают метод художественного параллелизма автора трактата. С одной стороны, Лю Се получает у Совершенномудрого (Конфуция) подтверждение важности вэнь, а с другой, вопреки заявлению самого Конфуция, что он только «передает» (учение), дает подтверждение статуса Совершенномудрого Конфуция, который, по сути, явился основателем современного литературного творчества.

Понятие конфуцианского канона и его исторических форм разъясняется в подпараграфе 2.2.3. Здесь подчеркивается, что китайское понятие каноничности некоторых сочинений не совсем согласуется с его западным эквивалентом. Оба понятия определяют высокий авторитет сочинений, т.е. их стандартность и непререкаемость, однако китайская каноничность прежде всего подразумевает официальное использование некоторых сочинений в системе государственного образования, главным образом, для обучения с целью затем занять должность чиновника в государственном аппарате. Подчеркивается, что, рассматривая классификацию Лю Се жанров современной ему литературы по их «происхождению» от канонических книг, важно учитывать, какие именно тексты Лю Се представлял «предком (цзу) всех речей» и их «родоначальником (цзун)».

Понятие вэй (апокриф) рассмотрено в подпараграфе 2.2.4. У Лю Се оно включало, прежде всего, так называемые «вспомогательные книги» (вэй игу), содержавшие толкования конфуцианских канонических книг для использования последних в целях гадания. Вспомогательный характер этих сочинений отражен в иероглифе вэй, первоначальное значение которого — нитка-уток. В этом смысле апокрифы противопоставлены канонам, которые назывались в китайской традиции цзин, т.е. нить основы ткани. В понятие вэй Лю Се включал также и «гадательные апокрифы» (чэнь вэй). Иероглиф чэнь неоднократно встречается в тексте главы. Кроме того, Лю Се говорит о 81 апокрифической книге,

■£ЙЖШ±, 1989. Т. 1. С. 30.

приписанной Конфуцию, что значительно превосходит число «вспомогательных книг». Китайский бином чэнь вэй, по-видимому, имел больший по сравнению с вэй шу понятийный объем и включал различные системы гадания, в том числе и с помощью «вспомогательных книг». «Гадательные апокрифы» официально запрещались в V в. «Вспомогательные книги» (вэй шу), также использовавшиеся в политической борьбе как предсказания падения правящей династии, были конфискованы и сожжены только в правление императора Ян-ди (605-617) династии Суй. Хотя Лю Се приводит исторические и стилистические доводы против каноничности апокрифов для современной литературы, главным аргументом остается нерациональность представленного в них «пути сверхъестественного».

Древнекитайская поэма «Ли cao» (подпараграф 2.2.5) рассматривается Лю Се среди «узловых вопросов» литературы в связи с тем, что она дала начало жанру оды средневековой литературы и в свое время претендовала на канонизацию текста. Оценка «Ли cao» у Лю Се противоречива. Похвальное слово-грань в конце главы превозносит это произведение, но его разбор в тексте главы содержит и критику, которая недопустима, как заявляет сам Лю Се, в историческом описании положительных явлений прошлого.24 Иероглифы бянь-разбирать в заглавии главы и бянь-меняться в Послесловии практически идентичны по звучанию. Это заставляет читателя прибегать к их взаимной трактовке. Разбор представляется как негативное изменений, скорее всего, как отделение части от целого. Но само по себе выделение - это и есть способ для литератора обессмертить свое имя, что весьма ценилось Лю Се в литературном творчестве.

Содержание категории вэнь рассматривается в параграфе 2.3 «Категория вэнь в трактате Лю Се: от философии к литературной теории». В главе проводится экспликация общефилософского понятия вэнь и раскрывается содержание литературной категории вэнь и ее соотношение с литературной категорией би, критикуются имеющиеся переводы соответствующих текстов относительно происхождения и бытования вэнь, дается их новый и выверенный перевод. Новое прочтение соответствующих текстов трактата (глава «Юань дао» и некоторые другие) позволяет точнее представить философскую проблематику трактата и оценить существо предполагаемой эстетической составляющей понятия вэнь.

Подпараграф 2.3.1 «Общефилософская категория вэнь» указывает на важность категории вэнь в истории китайской культуры и литературы. Ее многозначность представляет одну из основных трудностей в исследовании истории китайской литературы и эстетики. Рассмотрение категории вэнь проводится на материале главы «Юань дао». Особенное внимание уделяется лингвистическому анализу исследуемого текста. Наши трактовки даются в сопоставлении с толкованиями и переводами И. С. Лисевича, К. И. Голыгиной, В. А. Кривцова, М. Е. Кравцовой, толкованиями Фань Вэньланя, Чжань Ина и пятью

24 Ср. Веткин Р. В. Историографические взгляды Лю Се // История и культура Китая. М., 1974. С. 217-235.

25 Лисевич И.С. Литературная мысль Китая. С. 80 (прим. 14).

английскими переводами.26 Лю Се рассматривает вэнь как определенное свойство, достоинство или задатки, не указывая при этом, кому или чему принадлежит это свойство. В начале главы вэнь (узор) выступал как икона (в семиотическом смысле) Неба и Земли. Далее примеры вэнь у Лю Се метафоричны, они отсылают к некоторому иному смыслу. Обладая своими иконическими знаками и «неразумные» по своей маргинальности в мироздании, природные объекты способны создавать новые «узоры», но все они так или иначе ограничены смыслом. Лишь один природный объект, занимающий центральное положение (синь), т.е. Человек, создает «узор» в иконическом смысле, не равный себе и не идентичный облику мироздания, но в метафорическом смысле равный этому мирозданию, т.е. Небу и Земле.

Особое внимание уделено критике трактовки тезиса о происхождении человеческих вэнь из начала Вселенной27, который заключается в том, что у Лю Се «первоистоки словесности... лежат за гранью бытия»28. Мы предлагаем использованное в китайском оригинале слово юань понимать не в переносном, а в прямом смысле его начальности, т.е. так, как этот смысл реализуется в русских примерах первый (начальный) день года или начала математики. Лю Се данной фразой говорил не о том, для чего или почему, а о том, как существуют «человеческие письмена». Способ существования «человеческих письмен» должен быть двойственным. «Человеческие вэнь» должны обладать своего рода «генотипом» двойственности, который имеется и в «литературе».

В свете этой фразы становится понятна относительность расхожего тезиса о «природном происхождении» литературы в теории Лю Се. Сопоставляя «узоры» мироздания и «человеческие письмена», он вполне осознавал их категориальную разницу. Выше Лю Се говорил о способности предметов природного мира взаимодействовать либо «формами», либо «звуками». Поэтому природные сочетания возможны либо в зрительной области как чжан (узор), либо в звуковой как вэнь (созвучие). Сочетание «формы» одного предмета и «звука» другого предмета, по-видимому, невозможны. Как невозможен и их переход друг в друга - вид леса не передает его шума, а шум не передает его вида. Эта природная категориальная разделенность преодолевается в сфере «человеческих письмен».

Рождение собственно литературы Лю Се связывает с Шунем и его советниками: «Во времена же Яо и Шуня литература (вэньчжан) проявилась в начале своего расцвета. [Если] голова [т.е. правитель - Л. С.] воспевается, [то]

Лисевич И.С. Литературная мысль Китая на рубеже древности и средних веков. М.: Наука, 1979; Голыгина К.И. Определение изящной словесности - вэнь в средневековой теории литературы // Историко-филологические исследования. Вып. 2. М., 1972; Кривцов В. А. К вопросу об эстетических взглядах Лю Се // Проблемы Дальнего Востока. М., 1978. №1; Кравцова М.Е. «Вэнь синь дао лун» // Духовная культура Китая. Т. 3. С. 250; The Literary Mind and the Carving of Dragons: A study of Thought and Pattern in Chinese Literature / Tr. and annotated by Vincent Yu-chung Shih. Hong Kong: The Chinese University Press, 1983. P. 13 (1-е изд. 1959); Liu, James J.Y. Chinese Theories of Literature. The University of Chicago Press, 1975; Dragon-Carving and the Literary Mind / Written by Liu Xie. Tr. into English by Yang Guobin. Tr. into modem Chinese by Zhou Zhenfu: In 2 vols. Beijing: Foreign Language Teaching and Research Press, 2003. Vol. 1; Readings in Chinese Literary Thought / Stephen Owen. Cambridge (Mass.) ; London: Harvard University Press, 1992; The Book of Literary Design / Siu-kit Wong, Allan Chung-hang Lo, Kwong-tai Lam. Hong Kong University Press, 1999.

" Liu J.J.Y. Op. cit. P. 23; Лисевич И.С. Литературная мысль Китая. С. 19

Лисевич И.С. Литературная мысль Китая. С. 19

устремление к пению уже появилось; [глава «Шу цзина»] "И Цзи" излагает планы, [поэтому] от нее также пошел и стиль обращения [к правителю] с докладом. Затем возвысился правитель Ся, добродетели его были высоки и заслуги его были велики. Девять последовательностей были воспеты, подвиги и добродетели наполнились росписью».29

Понятие современной литературы представлено у Лю Се двумя типами или формами сочинений — рифмованных (вэнь) и нерифмованных (би), которые рассматриваются в подпараграфе 23.2 «Литературные категории вэнь и би». Описательный бином вэнь би в качестве обозначения литературы Лю Се в первых пяти теоретических главах не употребляется. Собственно пониманию терминов вэнь и би посвящена в трактате глава 44 «Цзун шу», заглавие которой можно перевести либо как «Общее [суждение] о технике [письма]», либо как «Владение техникой [письма] («Цзун шу»).30 Здесь Лю Се ссылается на принятое в его время «обычное мнение» (чан янь), что литература делится на словесность (вэнь) с наличием рифмы (юнь, рифмы в китайском понимании этого слова) и прозу (би) без таковой. В кратком резюме данной главы (грань, т.е. «похвальное слово») Лю Се определяет эти две формы художественной речи как «технику» (шу) или «большой жанр» (да ти), т.е. стиль. Лю Се, по-видимому, не очень одобрял такое деление литературы, указывая, что «принцип» (ли) одинаково присутствует в «Ши цзине» и «Шу цзине». Разделение же этих канонов по наличию или отсутствию рифмы, по выражению Лю Се, «началось в последнее время» (цзинь дай)?х

Несущественным для литературы Лю Се считал и деление жанров по принципу «устных» (янь) и «письменных» (би) сочинений, предложенное Янь Яньчжи, который выделял формы канонических сочинений, предназначенных для устной передачи, и вторичных сочинений, т. е. комментариев к классикам (чжуань цзи), которые изначально существовали как письменные тексты. Использование заглавия приписываемого Конфуцию комментария «Вэнь янь» к «Книге перемен» в полемике с Янь Яньчжи служит дополнительным свидетельством против принятого толкования входящего в название этого комментария иероглифа вэнь как украшенности, а также и против столь же укоренившегося мнения, что у Лю Се вхождение человека в триумвират с Небом и Землей сопровождалось появлением устной речи, а затем и письменности. Отождествление Лю Се канона с вэнь в названии этого комментария стало преобладающей точкой зрения в танском каноноведении.

Обращение Лю Се к авторитету Лу Цзи в указанной полемике с Янь Яньчжи воспринимается как свидетельство склонности Лю Се к эстетическому принципу анализа литературы. Ведь именно Лу Цзи, оценивая литературное творчество «талантливых мужей» (цай 1{зи), должен был исходить из наличия у человека

25 Лю Се. Вэнь синь дяо лун чжу/Фань Вэньлань чжу (Трактат «Вэнь синь дяо лун» с комментариями Фань Вэньланя) !Ш8®. ЗоЬйШа / тЗЖг:±Т. ЗЙЙ: ЛЕЗСэЧВШ±, 1962. Т. 1. С. 2; Лю Се. Вэнь синь дяо лун ичжэн («Вэнь синь дяо лун» с комментарием Чжань Ина) ЗЛШШёЭ / ШШШШ:

£Шда±,1989.Т. 1.С. 18.

30 Лю Се. Вэнь синь дяо лун ичжэн. Т. 3. С. 1622, 1629.

31 Лю Се. Вэнь синь дяо лун ичжэн. т. 3. С. 1622.

эстетического чувства, чтобы с уверенностью заявлять, что всегда можно сказать, «что красиво, а что дурно; что нравится, а что отталкивает» (янь чи хао у). Лю Се несомненно принимал идею выразительности, но не был согласен остановиться на ней, как это делал Лу Цзи. Лю Се как раз интересовали онтологические, философские корни этой выразительности. Лю Се упоминает Лу Цзи в ряду многочисленных авторов «недавних времен», которые рассуждали о вэнь, и указывает на отрывочность и односторонность их взглядов, ставя им в упрек то, что они не видели «прямоезжей дороги» (цюйлу) в толковании вэнь.32

Глава 3 «Категории художественного метода» служит иллюстрацией применения композиционного параллелизма в трактате Лю Се. Неправомерность отнесения этой категории только на счет стилистической особенности параллельной прозы трактата демонстрируется нашим контекстуальным анализом отдельных текстов, представляющих собой цитаты и парафразы из классических сочинений. Выбор такого объекта анализа диктовался тем, что композиция призвана воплотить абстрактную идею в конкретный текст, поэтому для анализа композиционных приемов нужно было знать эту идею или, по крайней мере, иметь о ней какое-то представление. В главе иллюстрируется композиционный прием умолчания и выделения, объясняется композиционный эффект выражения внутреннего через внешнее, анализируется условно-оценочный характер эпитета в данном контексте.

Композиционный прием повтора был использован для выделения значимой метафоры «зеленого плана и киноварных письмен», которая встречается в трактате для обозначения идеального сочинения. Для выяснения ее первоначального смысла, который задает ценность представленной в ней идеи, мы прибегли к этимологическому анализу метафоры во второй части настоящей главы.

Параграф 3.1 «Параллелизм» знакомит с двумя подходами к оценке параллельного стиля трактата Лю Се: первая (С. Оуэн) — как «дискурсивной машины», которая уводит средневекового автора трактата от непосредственного рассмотрения поставленных им главных вопросов, ведет к двусмысленности и непонятности33 ; вторая (Э. Плакс) — как «важное основание словесного искусства», отражавшее традиционное китайское «соотносительное (т.е. ассоциативное - JI. С.) мышление» 34 . Далее дается наше обоснование необходимости учитывать свойство интертекстуальности «Резного дракона...», построенного на текстуальных схождениях, заимствованиях и цитировании других (главным образом, канонических) текстов.

В подпараграфе 3.1.1 «Параллелизм: умолчание и выделение» рассматривается преобразование текстов «Лунь юя» (5.13, 7.1, 11.12) в трактате «Резной дракон...» (§§2.1, 2.2, 2.15, 1.4 и др.). Из сопоставления текстов оригинала и цитат следует, что Лю Се композиционными приемами добивается выражения идеи исторического прогресса, состоявшего в приобретении

33 Лю Се. Вэнь синь дао лун ичжэн. Т. 3. С. 1915

Owen S. Liu Xie and the Discourse Machine // // A Chinese Literary Mind: Culture, Creativity and Rhetoric in Wenxin Diaolong / Ed. by Zong-qi Cai. Stanford University Press, 2001. P. 175-192.

34 Plaks A. H. The Bones of Parallel Rhetoric in Wenxin diaolong // A Chinese Literary Mind.., p. 164.

культурой «стиля» и «изящества». Подпараграф 3.1.2 «Параллелизм: внутреннее и внешнее» посвящен взаимосвязи текстов §§ 2.4-2.9 трактата с текстами «Цзо чжуани» (25-й и 27-й год луского Сян-гуна), «Ли цзи» (разделы «Бяо цзи», «Цзэн-цзы вэнь»), «Мэн-цзы» (V Б, 1, §6). Лю Се средствами композиции демонстрирует метод овладения внутренним содержанием, обращая внимание на его внешнее проявление. Цепочка рассуждений Лю Се для внутреннего творческого процесса выстраивается в следующую последовательность: намерение - чувство - (скрытый) узор чжан. Его внешнее отражение имеет следующую последовательность: слово (янь) - высказывание (цы) - (явленный) узор вэнь. В подпараграфе 3.1.3 «Параллелизм: эпитет» анализируется неоговоренная цитата из «Чжуан-цзы» (глава XXXII «Ле Юйкоу») в § 2.14 трактата, а также привлекается для сопоставления материал из «Лунь юя» (16.9, 7.21) и §§ 2.1 и 2.9 трактата. Эпитеты, использованные в «Чжуан-цзы» для порицания Конфуция, в тексте Лю Се приводятся в ином контексте и за счет этого приобретают положительную коннотацию. Отсюда мы делаем вывод, что отдельно взятое слово (у Лю Се янь т), т.е. иероглиф или морфема, не может быть носителем качества вэнь. Это свойство должно соотноситься с композицией, а проявляться оно может только в некотором тексте, словосочетании или фразовом единстве некоторой продолжительности.

Параграф 3.2 «Метафора» рассматривает в этимологическом ключе метафору «зеленого плана» и «киноварных письмен». Эта метафора и ее производные в отличие от других условных оценочных эпитетов и метафор имеет безусловно положительную коннотацию при обозначении авторитетных письменных памятников и литературных произведений и, следовательно, может выступать в качестве показателя эстетической составляющей в определении изящной словесности у Лю Се. Наш анализ направлен на выяснение существа того качества, которое задает ценностное содержание данной метафоры.

Предполагаемое понятие прекрасного в данной метафоре имеет политическую подоплеку. Письмена и планы ценны, потому что они знаменуют весьма важное политическое событие — основание династии или основание удельного царства. Даровитый литератор, таким образом, уравнивается с великим политическим деятелем. Его произведение — аналог жертвенного сосуда в родовом храме, а обращение к его произведению — своего рода жертвоприношение автору, продолжение его «династии».

Первоначальный образ мифологического окуня, представленный в метафоре, передает идею двусоставности пространства и органического единства центрального большого тела рыбы и отличной от него периферии небольших плавников. В более поздних вариантах метафоры значения площадей центра и периферии, а точнее знака и фона могло меняться. Выписываемый знак из не занятых частей фона создает еще один знак. Таким образом знак и фон превращаются в два знака, взаимно вписанные друг в друга.

В Заключении обобщаются результаты, полученные в трех главах диссертации, показывается их взаимоопределяющий характер. Дается оценка

обоснованности (вероятности) отдельных положений. На базе наиболее надежных в гуманитарном смысле выводов формулируется наше определение характера литературной концепции Лю Се с указанием в ней главной проблематики изящной словесности, ее предназначения, общественной ценности и специфики.

Часть рассмотренных категорий (таких как дао, шэнь, синь и др.) не являются специфически литературными, они в равной степени принадлежат традиционной китайской мысли. Часть категорий (таких как цзин, вэи) являются понятиями вполне конкретных явлений и даже предметов (письменных памятников). Наконец, такая категория, как фразовый параллелизм не упоминается Лю Се явно, но присутствует в качестве практического метода организации его текста. И напротив, метафора нефрита и металла в разных вариантах только упоминается, а обозначаемая ею ценностная категория творчества в широком смысле никак не раскрывается. Таким образом, категории могут задаваться у Лю Се различными способами. Господствующий в исследовательской литературе метод анализа «от слова» или «от термина» применим только отчасти. Он, по-видимому, вполне действен при рассмотрении устоявшихся и общеупотребительных понятий или категорий.

Понятие литературы здесь обозначается биномом вэнъчжан (ЗсШ). В пределах первых пяти глав Лю Се действительно часто говорит о вэнь, но это понятие у него нигде нельзя признать синонимом вэнъчжан. Рождение литературы Лю Се связывает с Шунем и его советниками. Достаточным свидетельством появления собственно литературы, по мнению Лю Се, является устремление (* чжи) к пению или речитативу (нянь юн). К этому времени относится и начало прозы (конкретно, докладов). Описание первобытной литературы (вэнъчжан) дано у Лю Се ретроспективно, исходя из современной ему жанровой ситуации в литературе.

Важный момент исторической концепции литературы у Лю Се состоит в том, что литература-вэньч^еан предшествует появлению конфуцианского канона, что канон исторически формируется из первобытной литературы, но в то же время ни ей, ни современной для Лю Се литературе «Пятиканоние», строго говоря, не равно. Для последней оно выступает своего рода «полюсом», «костным мозгом» и «сокровенной глубиной», тогда как современная литература является его «ответвлениями» и «применением». Такая «сверхлитературная» роль конфуцианского канона определяется наличием в нем некой идеальной и абсолютной вэнь.

Свойство вэнь, образцом которого является «Пятиканоние», трудно рассматривать не только как украшенностъ, но и как некое внешнее проявление. Если под ним понимать прекрасное, то это прекрасное должно быть рационально объяснимо, тогда как в западной эстетике цельность художественного образа и выражающего его произведения искусства является их коренным свойством. С другой стороны, неприятие всякого мистицизма как чего-то необъяснимого в частном вопросе означает и его неприятие в принципе. Это не служит у Лю Се основанием для агностицизма, но лежит в основе прагматического характера его литературной концепции.

Вэнь в трактате не сводится к чисто формальным свойствам литературного сочинения, в своем значении этот термин наиболее близок современному понятию композиции, т.е. «содержательной формы», и должен включать также тематику сочинения. Конфуцианская тематика, согласно Лю Се, была «отлита в формы» в «Пятиканонии». Здесь мы неоднократно находим вечные темы природы человека, его чувств и, наконец, специфически конфуцианское обозначение человеческой сути — человеколюбие и почтительность к старшим (жэнь сяо). Эти темы относятся к скрытому внутреннему миру человека и требуют настоящего большого искусства для их композиционно-верного отражения в произведении. Указанные свойства придают литературной концепции Лю Се формальные черты поэтики выразительности или художественности. Его концепцию вполне можно назвать этической и атропоцентричной.

Содержание диссертации отражено в следующих публикациях автора:

Монографии

Стеженская Л. В. (совместно с И. С. Лисевичем). Литература эпохи Чжаньго-Цинь-ХаньЛасть VI. Глава 2 // История Китая с древнейших времен до начала XXI века: в 10 т. / гл. ред. С. Л. Тихвинский. Т. II. Эпоха Чжаньго, Цинь и Хань (V в. до н.э. - III в. н.э.) / отв. ред. Л. С. Переломов. - М.: Наука - Вост. Лит., ' 2013.

Стеженская Л. В. (совместно с В. М. Майоровым). Послесловие // Чтимая книга: Древнекитайские тексты и перевод «Шан шу» («Шу цзин») и «Малого предисловия» («Шу сюй») / Подгот. древнекит. текстов и ил., пер., прим. и предисл. В. М. Майорова; послесл. В. М. Майорова и Л. В. Стеженской. М.: ИДВ РАН, 2014.

Научные статьи, опубликованные в ведущих российских периодических изданиях, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ

Стеженская Л. В. Уровни понятия вэнь в трактате Лю Се «Резной дракон литературной мысли» // Ученые записки Комсомольского-на-Амуре государственного технического университета. Комсомольск-на-Амуре, Издательство КнАГТУ, 2013, № 1-2, с. 56-61.

Стеженская Л. В. Трактовка заглавия трактата Лю Се «Вэнь синь дяо лун» (V-VI вв.) // Вестник РУДН. Серия «Литературоведение. Журналистика». М., Издательство РУДН, 2013, № 1, с. 19-26.

Стеженская Л. В. «Чтимая книга» («Шан шу») в конце V в. и ее влияние на поэтику трактата Лю Се «Резной дракон литературной мысли» // Вестник РУДН. Серия «Литературоведение. Журналистика». М., Издательство РУДН, 2014. № 2, с. 59-66.

Стеженская Л. В. Эволюция понятия «мандат Неба» (тяньмин) с древности до наших дней: о добродетели и судьбе // Вестник БГУ. Выпуск «Востоковедение». Улан-Удэ, 2014. № 8, с. 16 - 19.

Стеженская Л. В. Лго Се о категории вэнь: Текстологический аспект литературоведческой проблемы // Восток. Афро-Азиатские общества: история и современность. М., Наука, 2014. № 4, с. 96-106 .

Стеженская Л. В. Отечественные китаеведы об эстетических взглядах Лю Се на литературу // Вестник РГТУ. М., РГГУ, 2015 (принята к печати).

Статьи, опубликованные в сборниках научных трудов и периодических изданиях

Стеженская Л. В. Анализ заглавия трактата Лю Се «Вэнь синь дяо лун» // «Модернизация и традиции»: XXVI международная конференция по источниковедению и историографии стран Азии и Африки. СПб., 2011, с. 397-398.

Стеженская Л. В. Образ Конфуция у Лю Се: концепция культурного лидерства // Ломоносовские чтения. Востоковедение: тезисы докладов науч. конф. 2011 г. Мое. гос. ун-т им. М. В. Ломоносова, Ин-т стран Азии и Африки. М.: Ключ, 2011, с. 264-265.

Стеженская Л. В. Относительно наречия ци в «Послесловии» Лю Се // Общество и государство в Китае: ХЫ научная конференция. М.: Вост. лит., 2011, с. 434-439.

Стеженская Л. В. Российские и зарубежные исследования трактата Лю Се «Вэнь синь дяо лун» в XX - начале XXI в. // Вековой путь Китая к прогрессу и модернизации. К 100-летию Синьхайской революции: Тезисы докладов XIX Международной научной конференции "Китай, китайская цивилизация и мир. История, современность, перспективы". М.: ИДВ РАН, 2011, с. 340-342.

Стеженская Л. В. Трактовка названий первых пяти глав трактата Лю Се «Резной дракон литературной мысли» // Конференция "Ломоносов 2011", секция "Востоковедения, африканистика". М.: МГУ, 2011.

Стеженская Л. В. Уровни понятия вэнь в трактате Лю Се IIII Всероссийская конференция «Философия Китая». - М: ИДВ РАН, 2011, с. 56-61.

Стеженская Л. В. Влияние буддизма на трактат «Вэнь синь дяо лун» // Конференция "Ломоносов 2012", секция «Востоковедение, африканистика». М.: МГУ, 2012.

Стеженская Л. В. Метафора «зеленого плана и киноварных письмен» как один из ключевых художественных приемов в трактате «Вэнь синь дяо лун» // Общество и государство в Китае: ХЫ1 научная конференция. В 2 т. М.: Вост. лит., 2012. Т.2, с. 348-354.

Стеженская Л. В. Методология исследования литературы в средневековом китайском трактате «Вэнь синь дяо лун» (У-УТ вв.) // Ломоносовские чтения. Востоковедение: тезисы докладов научной конференции / Мое. гос. ун-т им. М. В.

Ломоносова, Ин-т стран Азии и Африки. М.: Издательство «Ключ-С», 2012, с. 9597.

Стеженская Л. В. Состав конфуцианского канона как основа теории жанров раннесредневековой китайской литературы // Проблемы литератур Дальнего Востока: научная конференция. СПбГУ, 2012, с.437-448.

Стеженская Л. В. Российские и зарубежные исследования трактата Лю Се «Вэнь синь дяо лун» // Вестник Московского финансово-юридического университета. М., 2013, № 2, с. 226-232.

Стеженская Л. В. Лю Се о двух видах литературы: Новый взгляд на традиционную проблему // Проблемы литератур Дальнего Востока: научная конференция. СПбГУ, 2014.

Стеженская Л. В. К вопросу о жанровой концепции Лю Се и ее месте в раннесредневековой китайской литературной мысли // Теория жанров в восточных литературах. М.: ИМЛИ им. А. М. Горького РАН, 2015 (принята к публикации).

Заказ № ЯОбъем 1п.л. Тираж 100 экз. Отпечатано в ООО «Петроруш». г. Москва, ул. Палиха 2а. тел. 8(499)250-92-06 www.postator.ru