автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.01
диссертация на тему: Категория "практика" и ее соотношение с категориями "чувственное" и "логическое"

Полный текст автореферата диссертации по теме "Категория "практика" и ее соотношение с категориями "чувственное" и "логическое""

1-91'

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

На правах рукописи

АТТИКОВ Андрей Михайлович

КАТЕГОРИЯ „ПРАКТИКА" И ЕЕ СООТНОШЕНИЕ С КАТЕГОРИЯМИ

„ЧУВСТВЕННОЕ" И „ЛОГИЧЕСКОЕ"

Специальность 09.00.01 — диалектический и исторический материализм

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ 1991

*

Работа выполнена в Санкт-Петербургском государственном университете.

Научный руководитель — доктор философских наук, профессор

В. В. Лапицкий

Официальные оппоненты: доктор философских наук, профессор

Б. И. Федоров;

кандидат философских наук, доцент М. Н. Майор

Ведущее научное учреждение — Российская академия сельскохозяйственных наук.

Защита диссертации состоится <¡28 »НОЙ^я 1991 г. на заседании специализированного совета К 063.57.19 по присуждению ученой степени кандидата философских наук в Санкт-Петербургском государственном университете по адресу: Санкт-Петербург, Менделеевская линия, д. 5, философский факультет, аудиторияиЛ; >10 ( /5"Сс

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке им. А. М. Горького Санкт-Петербургского государственного университета.

Автореферат разослан «22 »СКГЯ&рЯ 1991 г.

Ученый секретарь специализированного совета кандидат философских наук

Т. Н. МАКАРЕВИЧ

Актуальность избранной темы. Кризис в сфере общественной практики и социальной теории в нашей стране и в ряде бывших стран социалистической ориентации заставляет еще раз обратиться к вопросу о том, как понимать практику в качестве основы познания и критерия истины; как понимать чувственный опыт в роли источника логических обобщений; каковы возможности влияния логической теории на практику и т. п.

Расширяющееся использование в общественном производстве и в научном познании все новых поколений технических устройств, включая компьютерную технику, изменяет условия практической и познавательной деятельности и требует нового гносеологического осмысления и понятия «практика», и понятий «чувственное» и «логическое». Но актуальность избранной темы определяется не только возникшими противоречиями в социальной теории и практике, не только бурным ростом знания, связанным с развитием научных исследований и применением компьютеров в процессах познания, но и обнаруженными за последнее время недостатками в разработке гносеологических проблем.

Во-первых, обнаружилось, что авторы, исследовавшие роль практики в познании, чаще всего преувеличивали значение марксизма в разработке этой проблемы, отрицали признание роли практики в теориях познания домарксистских философов. Получалось так, будто в марксизме осознание гносеологической роли практики возникло и развивалось как бы «из ничего». Это обстоятельство негативно сказалось не только на понимании истории категории «практика», но и на понимании ее специфики в современной системе категорий познания.

Во-вторых, не трудно заметить, что в исследовании гносеологических категорий слабо развит (а порой и вовсе не используется) блочный подход к теме. Исследуя от-

дельные категории как бы самостоятельно, вне их исторической связи друг с другом и без анализа их совместного развития. Так поступать можно, но в свете требований современной науки и практики уже недостаточно.

В-третьих, нельзя не признать, что компьютеризация общественной жизни еще не нашла должного отражения в теории познания. Практика поставила перед гносеологией новые вопросы по теории информации, искусственному интеллекту, имитационному моделированию, познавательному использованию машин, а гносеологи еще слабо увязали эти новые вопросы с основными гносеологическими проблемами. И с этой стороны избранная нами тема тоже является актуальной.

Степень разработанности темы. В силу отмеченных недостатков проблема соотношения чувственного, логического и практического разрабатывалась как бы по частям, разделившись на три самостоятельных направления и на три объекта исследования.

С одной стороны, большая группа исследователей обратила свое внимание на основополагающую категорию «практика». Среди авторов, занимавшихся этой проблемой, нельзя не назвать Г. С. Арефьеву, К. А. Абишева, Ж. М. Абдиль-дина, В. Д. Белодеда, В. Я. Вильчинского, Б. А. Вороновича, Ю. Г. Гайдукова, П. К. Гречко, С. С. Гольдентрихта, Д. П. Горского, Г. А. Давыдову, Л. И. Ермичева, М. Н. Или-ади, И. Я. Лойфмана, И. С. Нарского, Т. И. Ойзермана, В. А. Пшенай-Северина, М. Н. Руткевича, С. Я. Свирского, Е. А. Симонян, Л. А. Соловей, В. Г. Табачковского, Т. М. Ярошевского. В западной философии XX века категория практики привлекала особое внимание таких философов, как М. Блондель и А. Бергсон, а также целых философских направлений — прагматизма и теории «праксиса». Помимо этого, в современной западной философии существуют направления, так или иначе выходящие на проблему понимания практики, это — экзистенциализм и герменевтика.

С другой стороны, много работ появилось по проблемам соотношения чувственного и логического. Следует отметить работы Г. М. Вартаняна, Ю. П. Ведина, В. П. Капитона, В. П. Красавина, М. А. Кисселя, Г. А. Кузьминова, А. Н. Логиновой, В. Г. Панова, Д. В. Пивоварова, А. В. Славина, Е. К. Яковлева.

Что касается гносеологических вопросов компьютеризации, то ими занимались И. Ю. Алексеева, А. М. Анисов, С. С. Гусев, В. А. Звегинцев, Б. К. Минеев, Н. Н. Моисеев, А. И. Ракитов, Г. И. Рузавин, А. А. Самарский, Г. Л. Смолян, Н. Б. Шошников, А. М. Эндрю л др.

Цель и задачи исследования. Основная цель исследования заключается в том, чтобы раскрыть категории «практическое», «чувственное», «логическое» в их взаимосвязи как со стороны их историко-философского становления, так и в современном значении.

Осуществление этой цели требует выполнения нескольких задач заключается в следующем:

1. Рассмотреть категории «практическое», «чувственное», «логическое» в историческом плане: как они появились и развивались в древней философии, в философии Нового времени и в современной философии. Выделить в их историческом развитии основные логические этапы.

2. Соотнести теоретическое развитие названных категорий с эволюцией реальной практики и раскрыть их социально-историческую обусловленность.

3. Рассмотреть соотношение чувственного и логического в сфере исторической практики и в современном познавательном процессе, включающем использование компьютеров.

Научная новизна работы.

1. На обширном историко-культурном материале, по-новому осмысленном автором, показано, что понимание роли практики в познании прошло в своем историческом развитии три основных ступени: а) в древней философии практику понимали как наблюдение; б) в Новое время — как эксперимент; в) в Новейшее время — как социально-историческую деятельность.

2. Развитие гносеологического понимания практики определило логику становления понятий «чувственное» и «логическое», которая может быть представлена в категориальной форме как переход в понимании чувственного и логического от единичного (в древней философии), к особенному (Новое время) и всеобщему (современный этап).

3. В диссертации рассмотрены возможности приобретения нового знания в практике использования компьютеров

на современном этапе и раскрыта всеобщая диалектика чуй-ственного и логического в этом процессе.

4. В диссертации сопоставлены три блока гносеологических категорий («чувственное», «логическое», «практическое») в соответствии с этапами понимания практики. Приведены социально-исторические основания логики данного сопоставления.

Метод исследования истории формирования блока гносеологических понятий (чувственное, логическое и практическое) — исторический и логический. Рассматривается история классической всемирной философии в свете понимания единства чувствования, размышления и практического действия. При этом используются дополнительно такие методы: единство анализа и синтеза, единство индукции и дедукции, единство диалектики, логики и теории познания, единство абстрактного и конкретного в истине и восхождение от абстрактного к конкретному в мышлении.

Апробация работы. Диссертация обсуждалась на кафедре онтологии и теории познания философского факультета ЛГУ в июне 1991 г. По теме диссертации там же защищалась в 1986 г. дипломная работа «Роль практики в разрешении дилеммы сенсуализма и рационализма». С изложением результатов исследований автор выступил на Конференции философского факультета Ленинградского университета «Марксизм в меняющемся мире: самоанализ, оценки, перспективы» в 1990 г., а также на Научно-теоретической конференции «Творческое мышление и деятельность инженера», Тюмень, 1991 г. Содержание диссертации нашло отражение в публикациях автора.

Объем и структура работы. Диссертация объемом 194 страницы без списка использованной литературы, включающего 316 названий, состоит из введения, трех глав и заключения, Всего десять параграфов.

Основное содержание работы. ПЕРВАЯ ГЛАВА называется «Этапы понимания категории „практика" в теории познания». Принято считать, что коренной переворот в теории познания был связан с осознанием гносеологической роли практики как общественно-исторической деятельности. Советские гносеологи постоянно подчеркивали, что К. Маркс в первом тезисе о Фейербахе называл весь предшествующий материализм созерцательным. Этот тезис Маркса принято было трактовать так, что в домарксистской философии гносеологическая роль практики вообще не осознавалась.

Большая часть философов приписывала только Марксу честь включения практики в основу теории познания1. В то же время некоторые философы на основании того, что античные мыслители говорили, например, об использовании знаний в нравственной и политической деятельности, приходили к выводу, что уже в Античности (особенно у Аристотеля) имелось чуть ли не современное понимание гносеологического значения практики2. Диссертант считает такие мнения крайностями. Истина лежит где-то посередине. Категория «практика», очевидно, имела свою историю и свою логику развития, выявление которой важно не только в историческом, но и в логико-теоретическом плане постольку, поскольку историческое входит необходимым моментом в теорию и поскольку индивидуальное развитие мышления повторяет историческую логику-

Очевидно, что логика гносеологического становления категории «практика» должна соответствовать диалектическому развитию от простого к сложному, от неразвитого к развитому. Поэтому в первом параграфе, посвященном в основном Античности, осуществляется попытка найти в теориях познания того времени не современное понимание практики, а первичное простейшее понимание гносеологической роли практики.

Социальные условия в Античности отнюдь не способствовали глубокому пониманию гносеологической роли практики, формировали созерцательное отношение к действительности со стороны философов. Это было связано с резким разделением умственного и физического труда, закрепленным классовыми признаками, и пренебрежением со стороны теоретиков к любой практически-преобразовательной деятельности. Использование труда рабов также способствовало отрыву научного знания от практических нужд.

Что касается практики научного познания, то в древней науке использовались наблюдения, измерения и эксперименты, но наибольшего распространения достигло именно

1 См.: Ойзерман Т. И. Формирование философии марксизма.— М.: Мысль, 1986. — С. 308; Ра китов А. И. Марксистско-ленинская философия. — М.: Политиздат, 1986. — С. 302; «Созерцание»//Философский энциклопедический словарь. — М.: Сов. энцикл., 1983.

,2 См.: Кессиди Ф. X. Этические сочинения Аристотеля //Аристотель. Сочинения: В 4 т. — Т. 4,—М.: Мысль, 1983.— С. 10; Гадамер X. Г. Истина и метод. — М.: Прогресс, 1988. — С. 621.

наблюдение, применяемое в астрономии, физике, географии, медицине и даже в философии. Это было связано с общим «наблюдательным этапом» в истории науки. Анализ теорий познания Платона, Аристотеля, Эпикура, Секста Эмпирика, стоика Хрисиппа, а также Конфуция и моистов показывает осознание древними мыслителями познавательной роли наблюдения, связанного с обычным, не опосредованным ролью приборов созерцанием. А. В. Ахутин, правда, отмечает применение мысленного эксперимента в Античности (в частности Аристотелем). Но мысленный эксперимент не является в точном значении слов практикой и обращением к нему только доказывает незаинтересованность в материальных преобразованиях. Поэтому прав М. Хайдеггер, утверждая, что в греческой «эпистеме» дело не доходит до эксперимента, а понятие «ехрепепНа» у Аристотеля означает наблюдение

Возникает вопрос: можно ли простое наблюдение считать практикой? Практика характеризуется преобразованием объекта, а в наблюдении преобразования наблюдаемого объекта не происходит. Это обстоятельство стало основанием не считать наблюдение практикой (В. С. Готт, Ф. М. Зе-млянский). В то же время наблюдение предполагает практическую деятельность субъекта в процессе подготовки и проведения наблюдения. Это дает основания для признания наблюдения практикой (А. Д. Урсул, И. Т. Якушевский, Е. И. Черноморец). Очевидно, что наблюдение в одном смысле можно относить к практике, а в другом — нет. В теории познания его правильно рассматривать как простейшую, еще неразвитую практику.

Античные мыслители, скажем, Платон и Аристотель, вполне определенно признавали, что и ремесло, и искусство, и нравственно-политическая деятельность способствуют приобретению знаний, а философия может влиять на практическую сферу нравственности и политики. Этот факт можно расценивать как некоторое понимание гносеологической роли практики, выходящее за рамки наблюдения. Так считают Ф. X. Кессиди и X. Г. Гадамер. Античные мыслители в вопросах теории познания обращаются к практическим сферам деятельности, но они при этом еще не оценивают гносеологическое значение материальных пре-

1 См.: Хайдеггер М. Время картины мира//Новая технократическая волна на Западе. — М.: Прогресс, 1986, — С. 97,

образований объекта в процессе трудовой деятельности. Источником знаний для них является не труд, не специально поставленный эксперимент, а исключительно наблюдение. «Лишь тогда, когда имеется достаточное число наблюдений небесных явлений, можно найти доказательства в учении о небесных светилах. Равным образом обстоит дело и во всяком другом искусстве и науке»1, — пишет Аристотель.

Общая мировоззренческая установка, противопоставлявшая любую познавательную (в том числе и наблюдательную) деятельность деятельности практической, направленной на удовлетворение практических нужд, мешала самим древним мыслителям признать наблюдение за форму практики. Поэтому наблюдение они относили не к формам практической деятельности, а скорее к формам теоретической деятельности, хотя при этом материальные, практические действия субъекта наблюдения ими не отрицались. Вышесказанное подтверждает вывод о том, что, несмотря на общий созерцательный характер древней философии, в ее теории познания стихийно уже включилась роль практики в форме наблюдения.

Второй параграф посвящен исследованию дальнейшего развития познания и практики в Новое время с целью выявления следующего этапа в гносеологическом становлении категории «практика». Проблема при этом заключалась в том, чтобы из всего многообразия взглядов, не искажая исторической картины, выделить такое общее понимание гносеологической роли практики, которое являлось бы диалектическим развитием соответствующего понимания практики в древней философии.

По мнению диссертанта, новый этап в гносеологическом становлении категории «практика» был связан с пониманием практики в форме эксперимента. Это имело свои социальные и естественно-научные корни. Практическое мастерство в Новое время в противоположность Античности начинает пользоваться уважением. Развитие техники в этот период опережает развитие науки, поэтому деятельность ремесленников привлекает к себе внимание ученых. Положение дел в технике влияло на науку. В естествознании вышел на авансцену экспериментальный метод. Леонардо

1 Аристотель. Сочинения; В 4 т.— Т. 2. — М.: Мысль, 1978,— С. 182.

да Винчи, Г. Галилей, В. Паскаль, Р. Бойль, И. Ньютон утверждают и развивают экспериментальную практику. Эксперимент в это время приобретает новое качество по сравнению с периодом Античности. Это определяется тем, что эксперименты: а) перестают быть лишь иллюстрацией теоретических положений; б) отрываются от приблизительности и грубой качественности, соединившись с математикой; в) приобретают всеобщий характер.

Экспериментальная практика нашла отражение и в теориях познания того времени. Высказывания Леонардо да Винчи, Ф. Бэкона, французских и английских материалистов XVIII века, М.Ломоносова — тому яркое подтверждение. «Самое лучшее доказательство есть опыт, если только он коренится в эксперименте»1, — считал Ф. Бэкон. Понимание гносеологической роли эксперимента в Новое время не ограничивалось научным экспериментированием, а подразумевало эксперимент в широком смысле как любое исследование, связанное с преобразованием внешнего объекта. Так, у Ф. Бэкона эксперимент включает в себя производственно-техническую деятельность, а у П. Гольбаха понятие «опыт» включает в себя, помимо научного эксперимента, еще и повседневную деятельность, также связанную в известной степени с экспериментированием.

Гносеологическое понимание эксперимента явилось диалектическим развитием гносеологического понимания наблюдения, отрицающим и одновременно включающим в себя наблюдение. Невовлеченность объекта наблюдения в практическую преобразовательную деятельность субъекта отрицается практическим преобразованием объекта в эксперименте. В то же время гносеологическое понимание эксперимента включает в себя гносеологическое понимание наблюдения так же, как эксперимент включает в себя наблюдение, и поднимает его на ступеньку выше, значительно расширяя его познавательные возможности.

В заключение параграфа на основе анализа взглядов Ф. Бэкона, П. Гольбаха, Л. Фейербаха делается вывод о том, что в теориях познания Нового времени был осознан коллективно-групповой характер практики и ее качественно новые познавательные возможности по сравнению с практикой индивидуальной. Этим теории познания Ново-

* Бэкон Ф. Сочинения: В 2 т. —Т. 2. — М.: Мысль, 1978. — С. 34.

го времени качественно отличаются от теорий познания Античности, где упор делался не только на созерцание и наблюдение, но и на индивидуальность познания. Критикуется существующее в советской философской литературе мнение, будто понимание субъекта познания и практики в метафизическом материализме было всегда ограничено изолированным индивидом, «робинзоном»

Третий параграф посвящен исследованию дальнейшего развития познания и практики и приводит к раскрытию третьего этапа гносеологического становления категории «практика». Проблема раскрытия данного этапа заключалась в том, чтобы обосновать его историческую и логическую закономерность как нового качественного уровня. Для этого требовалось показать социальную и теоретическую обусловленность его основных черт и их диалектическую связь с предшествующими этапами.

Данный этап в диссертации связан с эпохой развитого капитализма, когда экономическая и культурная деятельность людей приобретает широкий международный характер. Важной чертой современного понимания практики поэтому является осознание ее общественно-всеобщего характера. Понимание практики как общественно-всеобщего явления стало охватывать всю материально-преобразовательную деятельность общества в ее противоположности всеобщей идеальной деятельности. Это позволило открыть необходимый, обусловленный производством, характер общественных связей субъектов практики. Ближайшим теоретическим источником понимания всеобщего характера практики явилось оформление в немецкой классической философии точки зрения всеобщего субъекта познания и практики, которая прошла путь от трансцендентального субъекта Канта и Фихте к Абсолютному Духу Гегеля. Развитое' Марксом и Энгельсом материалистическое понимание общественного характера практики имело важное гносеологическое значение, так как подводило всеобщую материальную основу под всеобщность научного познания. «Мое всеобщее сознание есть лишь теоретическая форма того, живой

1 См.: Воронов ич В. А. Философский анализ структуры практики.— М.: Мысль, 1972. — С. 25; Хор к у нов А. С. Историческое начало категории практики//Практическая обусловленность философского знания. — Свердловск, 1988. — С. 74; Липе кий Б. И. Практическая природа истины.— Л.: Изд-во ЛГУ, 1983. — С. 84.

формой чего является реальная коллективность, общественность...»1,— писал в 1844 году К. Маркс. В дальнейшем социальный характер практики нашел наибольшее отражение в теориях познания М. Блонделя, у некоторых представителей прагматизма, таких, как Д. Дьюи и Д. Г. Мид, в социальной философии Э. Дюркгейма и др. А возникновение социологии в XIX веке было непосредственно связано с новым пониманием социального характера практики и познания.

Вторая черта современного понимания практики в теории познания—это ее историзм. Признание того, что историю делает не одно поколение людей, привело к пониманию в современной теории познания исторического характера всего человеческого практического познания.

Понимание практики как общественно-исторической деятельности, с одной стороны, явилось отрицанием предшествующего понимания практики в единичной и особенной формах — форме наблюдения и эксперимента. В то же время новое понимание практики, охватывая всю существующую практику в целом, с другой стороны, с необходимостью включило в себя и понимание практики в низших формах. Ясно, что и наблюдение и эксперимент обслуживают всеобщее человеческое познание.

В заключение третьего параграфа диссертант уточняет смысл понятия созерцательности всего предшествующего материализма. Поскольку предшествующий материализм учитывал роль практики в познании в форме наблюдения и эксперимента, то в этом отношении он не был созерцательным. Поскольку же стихийный и метафизический материализм не поднялся до материалистического понимания истории — до понимания того, что «общественная жизнь является по существу практической», постольку он сохранил в себе черты созерцательности.

ВО ВТОРОЙ ГЛАВЕ исследуется -проблема единства чувственного и логического в домарксистской философии. Подход к чувственному и логическому в истории философии основывается на методологическом использовании принципа определяющей роли практики в познании и одно-

1 Маркс К. Экоиомическо-философские рукописи 1844 года// Маркс К., Энгельс Ф. Из ранних произведений. — М.: Политиздат, 1956. — С. 590.

временно конкретизирует ёгб й историко-философской плоскости.

В первом параграфе рассмотрен вопрос о том, как отражалось на понимании соотношения чувственного и логического в древней философии гносеологическое признание практики в форме наблюдения., В наблюдении взаимодействие субъекта и объекта сводится к чувственному восприятию наблюдаемого объекта. И если в рамках наблюдения возможны ошибки чувств не только на уровне иллюзий восприятия, но и на уровне отдельных наблюдений, то как проверить истинность чувств? На основании чего доверять одному наблюдению больше, а другому меньше? Если не выходить за рамки познавательных возможностей наблюдения, то нужно либо признать все чувственные восприятия Истинными, либо искать истинные знания в сфере мышления. Первую позицию развивает сенсуализм, вторую — рационализм.

Вкладом сенсуализма в теорию познания является идея об образном характере чувственного знания (теория истечений Демокрита, сравнение Аристотелем души с принимающей отпечатки восковой дощечкой). Вторым важным вкладом сенсуализма в теорию познания является идея о чувствах как источнике всех знаний (знаний, а не предположений, мнений и верований). Однако эта идея осталась у древних сенсуалистов во многом лишь в виде предполагаемого тезиса, попытки обосновать который уводили их в сторону рационализма. Сложности возникали с раскрытием чувств в качестве источника знания внутреннего, общего, существенного и необходимого, поскольку в условиях простого наблюдения невозможно разглядеть во внешнем еще и внутреннее, в единичном — общее, в являющемся — существенное, в случайном — необходимое. «Эмпирическое наблюдение само по себе никогда не может доказать достаточным образом необходимость»1, — писал Энгельс. Поэтому атомы у Демокрита познаются сугубо мышлением, знание общего у Аристотеля признается заложенным в душе потенциально. Так, разум становится у сенсуалистов вторым источником знаний, причем знаний, наиболее важных.

1 Энгельс Ф. Диалектика природы//Маркс К., Энгельс Ф. Соч. —2-е изд.— Т. 20. — С. 544.

Те же трудности сенсуалисты испытывали при объяснении происхождения логических форм мышления. Стремление вывести их из чувств приводило в результате к утрате качественной специфики логического. Понятия у Эпикура в этом отношении смешивались с представлениями, как «памятованием того, что часто являлось нам извне», а мыслительный процесс характеризовался как «образный бросок мысли», под которым чаще всего имелось в виду умозаключение по аналогии, сохраняющее в известной степени ассоциативно-психологическую природу.

Рационалисты абсолютизировали противоположность чувств и разума, оставляя чувствам текучую, изменчивую видимость, а разуму отводя подлинную всеобщую действительность, что нашло наиболее яркое воплощение в идее двух миров Парменида, развитой потом Платоном. Позитивным в рационализме было подчеркивание активности мышления в познании (в том числе и в наблюдении). Однако эта активность мышления была у древних философов оторвана от действительности и чувственности, поскольку опиралась лишь на отдельные индивидуальные наблюдения и созерцания. Платон был очень близок к раскрытию диалектики чувственного и логического, когда признавал, что мышление разделяет те противоположности, которые существуют в чувствах в слитном виде. Но это его признание не было им доказано и не могло ' быть доказано именно в силу ограниченного понимания основ познания.

Второй параграф посвящен рассмотрению соотношения чувственного и логического в рамках эксперимента в теориях познания Нового времени. В нем отмечено то принципиально новое, что дает эксперимент для познавательных возможностей чувств.

Во-первых, испытание вещей не только по отношению к органам чувств, что имело место в наблюдении, но и в их взаимодействии с другими вещами рассеивает сомнения в возможности чувств отражать собственную природу вещей.

Во-вторых, в процессе экспериментальной преобразовательной деятельности происходит превращение внутреннего во внешнее, скрытого от чувств в открытое чувствам. «Они приводят невоспринимаемое чувством к воспринимаемому чувством»1, — пишет об эксперименте Ф. Бэкон.

1 Бэкон Ф. Сочинения: В 2 т.— Т. 2.—М.: Мысль, 1976. — С. 164. 12

В-третьих, экспериментальный опыт уже нельзя считать только текучим, беспорядочным, случайным, единичным-В экспериментах общее, необходимое и существенное выявляются в наиболее чистом, чувственно воспринимаемом виде.

В отношении раскрытия философами Нового времени источника знаний об общем, существенном, необходимом и закономерном отмечена следующая картина. Те мыслители, которые выделяли познавательную роль эксперимента, специально об источнике этих знаний не говорили, не сомневаясь в их чувственном происхождении. Не случайно закон у Ф. Бэкона трактуется как форма вещи, доступная чувственному отражению. «...Общие законы, посредством которых образовались сами вещи; истина их ясна нам из явлений»1,— считает также И. Ньютон. Те же философы, которые специально рассматривали вопрос о происхождении знаний об общем, существенном и закономерном, познавательное значение эксперимента недооценивали в силу их методологических установок. Эксперимент не вписывался в метод интроспекции Д. Локка и в модель «оживания статуи» Э. Кондильяка. Поэтому Локк приходит в конечном счете к метафизическому разделению чувств и разума по отражению или неотражению общего, существенного и необходимого. Кондильяк же, отказываясь принять ум за второй источник знаний, склоняется в сторону номинализма и агностицизма, что имело место ранее у Т. Гоббса и П. Гассенди. «Вы видите поверхности... Вы не знаете природы тел... Сущности недоступны для нас»2, — пишет Кондильяк. Все дело в том, что человек в его теории познания не производит, а избегает и отыскивает, не преобразовывает одни вещи в другие, а ощупывает и осязает то, что дано природой. Об эксперименте же говорится вскользь. Отсюда и ограниченность поверхностями тел и явлениями. Так же на основе ощупывающих движений и пользования вещами оказалось сложно объяснить чувственное происхождение логических форм, что вылилось в знакомую утрату качественной специфики логического.

1 Ньютон И. Оптика, или Трактат об отражениях, преломлениях, изгибаниях и цветах света. — М.: Гос. изд-во техн.-теорет. лит., 1954, —С. 367.

2 Кондильяк Э. Сочинения: В 3 т. — Т. 3. — М.: Мысль, 1982, —С. 229..

Рационалисты Нового времени Декарт, Спиноза, Лейбниц чувственное знание принижают уже в рамках эксперимента. Элементы единичного, случайного и являющегося в чувственном знании противопоставляются ими строгой всеобщности и необходимости логического знания. Постоянная незавершенность, а следовательно, и относительность чувственного опыта противопоставляется логической завершенности и абсолютности. Разум становится источником главных знаний о мире, истинность которых основывается у Декарта на интеллектуальной интуиции, у Спинозы — на логических связях, а у Лейбница — на логических принципах и законах. Ограничение чувственного опыта в теории познания рамками индивида было у рационалистов восстановлением точки зрения древней философии. Оно помешало рационалистам Нового времени увидеть диалектику априорного и апостериорного, чувственного и логического в отношении общих и существенных знаний.

Третий параграф посвящен рассмотрению вклада немецкой классической философии в решение вопроса о соотношении чувственного и логического.

Л. Фейербах развивает традиции сенсуалистической фило- < софии, внося два принципиально новых момента. Во-первых, он формулирует качественное отличие коллективного чувственного опыта от опыта индивидуального, понимая, что коллектив в чувствах может отразить то, что принципиально невозможно отразить в чувствах отдельному человеку. «В то время как человек откуда-нибудь из Европы наблюдает звезду, человек вместе с тем наблюдает ту же звезду из Америки»1, — пишет Фейербах. Во-вторых, чувственный опыт рассматривается им исторически и с этих позиций находится сенсуалистическое объяснение априорному в сознании, преодолевающее рационалистическую позицию (в частности Лейбница) по этому поводу. «То, что для более раннего времени было делом опыта, в более позднее время становится делом разума... Лишь с точки зрения истории человечества может быть дан последовательный ответ на вопрос о происхождении идей»2 — пишет мыслитель.

'Фейербах Л. Избранные филос. пр.: В 2 т. — Т. 1. — М.: Политиздат, 1955. — С. 149. г ф

ейербах Л. История философии/'/Собр пр В 3 т_

Т. 2. — М.: Мысль, 1974. — С. 347—348.

мента оказалось недостаточно для материалистического объяснения логики развития родового человеческого сознания.

ТРЕТЬЯ ГЛАВА называется «Определяющая роль практики в диалектике чувственного и логического». В первом параграфе с учетом материалистического понимания истории приводятся некоторые чувственно-практические основания логики развития философского сознания, в том числе выраженной в Логике Гегеля. В отношении последней отмечено, что верное диалектическое содержание в ней сочетается с идеализмом и искусственными конструкциями. Диалектика как позитивное и научное в Логике Гегеля находила чувственно-практические основания в материале естествознания того времени. Идеализм же и консерватизм логической системы, приводившие к спекулятивным натяжкам, отражали ограниченную практику немецкого обывателя XVIII века (как об этом заметил Ф. Энгельс в письме К. Шмидту 27.10.1890 г.).

XX век привел к дальнейшей интеграции всего мирового хозяйства. Практика приобрела ярко выраженный всеобщий характер. То же самое можно сказать и о мировом современном человеческом познании. Исходя из современных условий, можно уже найти чувственно-практические основания для возникновения и развития не только той или иной отдельной идеи (категории), но и для блоков идей (категорий) и для всей системы философских категорий. Обоснование логики развития категории «практика» было дано в первой главе, категорий «чувственное» и «логическое»— во второй главе. Здесь, в главе третьей, продолжено раскрытие связей чувственного, логического и практического. Обращение, например, к категории «субъект» показывает, что и эта категория развивалась тоже от единичного через особенное к всеобщему на основе развития категории «практика». Понимание единичного характера субъекта в теориях познания Древнего мира находило чувствен-но-практичёские основания в индивидуальном характере научной и практической деятельности того времени. Осознанию особенного характера субъекта в Новое время способствовала усложняющаяся и дифференцирующаяся практика естествознания, представшая как совокупная деятельность составляющих ее субъектов. Пониманию всеобщего характера субъекта в современной теории познания способствовало утверждение в середине XIX века всемирно-

Обращаясь к коллективности чувственного опыта, Фейербах старается решить вопрос о превращении сверхчувственного, мыслимого в чувственное. Он говорит, что то, что лежит за пределами чувств одних людей, является предметом чувственного знания для других людей. Однако у Фейербаха имеет место ограниченность в понимании превращения сверхчувственного в чувственное, так как это превращение, во-первых, происходит лишь в сознании людей, а, во-вторых, с точки зрения всеобщего субъекта превращения вообще не происходит. Действительное же превращение мысленного в чувственное происходит в практической преобразовательной деятельности, которую философ недооценивает. Недооценка познавательной роли практической деятельности сказалась также на объяснении познания внутреннего и существенного. У Фейербаха не практика выявляет внутреннее и существенное, а усматривает разум, становясь по сути источником этих знаний.

Рационалистическая линия в немецкой классической философии вывела в понимании чувственного и логического к всеобщему субъекту, проделав путь от родового опыта и родового сознания у Канта до логики развития Абсолютного Духа у Гегеля. Немецкие рационалисты бились над решением вопроса о соотношении априорного и апостериорного в знании. У Канта эти противоположности оказались связанными чисто внешне «как нога и деревяшка», как язвительно заметил Гегель. Шеллинг высказал уже диалектическую мысль об относительности противопоставления этих противоположностей, правда, связывая относительность с позицией субъекта. Рационалист Гетель старался удержать тезис сенсуалистов о чувствах как единственном источнике знания, утверждая: «Все содержится в ощущениях»1. Но все же рационалист в нем взял верх. Если Кант искал и не мог найти чувственные основания для логических категорий, считая их априорными в силу их всеобщности, то Гегель, развивая идеи Фихте и Шеллинга, пришел к рационалистическому априоризму на уровне развития родового человеческого сознания. Логику развития человеческого сознания в форме Абсолютной Идеи он поместил в основание мира и предпослал таким образом чувственному. Понимания гносеологической роли практики только как экспери-

Гегель Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук.— Т. 3. Философия Духа. — М.: Мысль, 1977,— С. 104.

го характера капиталистического хозяйства и развитие мирового общения в рамках мировой торговли и культурного взаимодействия во всей истории XX века.

Далее разбирается соотношение чувственного и логического в сфере практической деятельности. Для этого уточняется соотношение практики (с точки зрения ее материальности) и мышления. Марксизм «объясняет не практику из идей, а объясняет идейные образования из материальной практики»1. Сначала было дело, которое находило отражение в чувствах и мышлении людей. А критики марксизма настаивают на том, что в реальном действии «бытие сознания определяет материальное бытие, а не наоборот»2. По мнению диссертанта, практика определяет мышление постольку, поскольку выработка идеальной программы деятельности основывается на знании действительности, почерпнутом из практики, на возможностях самой практики и на потребностях, рожденных ею. В то же время мышление, со своей стороны, определяет практику, создавая образ того, чего еще нет в действительности и в практике, что есть только в возможности.

Из обусловленности мышления практикой следует вывод об обусловленности мысленного и логического чувственным. Эта обусловленность опосредована практикой чувственного воплощения логического образа. Так, общий вывод заключается в том, что в сфере практической деятельности имеет место триединство чувственного, логического и практического.

Во втором параграфе третьей главы рассматриваются гносеологические аспекты соотношения чувственного, логического и практического. В начале определена противоположность чувственного и логического как непосредственного и опосредованного, как слитного и отвлеченного, в отношении формы — как образного и знакового, в отношении механизма формирования — как непроизвольного и произвольного, как уподобляющегося и конструируемого. Вместе с тем отмечена относительность данного противопоставления и диалектическое превращение этих противоположностей друг в друга.

'Маркс К., Энгельс Ф, Немецкая идеология//Соч. — 2-е изд.—Т. 3, —С. 36.

2 Вышеславцев Б. П. Философская нищета марксизма,— Франкфурт н/М: Посев, 1971. —С. 93.

2 Зак. 376

17

Далее рассматривается вопрос о формировании логического из чувственного. Ряд советских философов (Гончаров С. 3., Давыдов В. В., Шимина А. М.) высказывают мнение о происхождении логического не из чувственного, а из абстрактной стороны практической деятельности, которая якобы чувствами не отражается. Точка зрения практики, взятой во всем ее объеме, опровергает это мнение. Отрыв общего от единичного, а абстрактного от конкретного в чувственном опыте диссертант считает метафизическим.

По вопросу о возникновении содержания логического из содержания чувственного опыта имеются две основные позиции. Сторонники первой (Тугаринов В. П., Рожин В. П., Копнин П. В., Гайдуков Ю. Г., Николаев И. В., Ведин Ю. П.) признают отражение в чувственном опыте общего, существенного, необходимого и закономерного, переходящих в содержание логического знания. Сторонники второй позиции (Панов В. Г., Пивоваров Д. В., Спиркин А. Г., Коршунов А. М., Джумагулов С.) отрицают отражение в чувственном опыте данных сторон действительности. Автор диссертации полагает, что опора на третью ступень гносеологического понимания практики, на общественно-историческую практику позволяет раскрыть чувства в качестве источника всех знаний. Если общественные закономерности отражаются в индивидуальном чувственном опыте лишь частично или вовсе не отражаются, то в совокупном чувственном опыте всех практически действующих людей они отражаются всесторонне.

Вопрос о превращении логического в чувственное рассматривается в двух формах: непосредственно-речевой, когда логическое непосредственно воплощается в языке, приобретая тем самым чувственную материю, и опосредствованной, когда воплощение логического в чувственное опосредствовано практической деятельностью.

Здесь же рассматривается проблема «приращения» знания на стадии логического мышления. Одни философы считают, что в логическом происходит прирост содержания знания по сравнению с чувственным опытом (Славин А. В., Давыдова Г. А., Пивоваров Д. В.). Другие полагают, что в чувственном образе больше информации, чем в логическом (Ахлибининский Б. В., Андрюшенко М. Н., Орлов В. В.). Третьи утверждают тождественность чувственного и логического по содержанию (Семенов В. Г.). По мнению диссертанта, чувственное и логическое знание объединены 18

единством содержания — единством, не исключающим, однако, и различия. Различие заключается в том, что как чувственное, так и логическое знание выходит за содержательные рамки друг друга. Чувственное знание выходит за рамки логического в том смысле, что не все его конкретное, единичное содержание становится достоянием логического. А логическое знание выходит за рамки чувственного опыта в том смысле, что оно распространяется на бесконечность, тогда как чувственный опыт постоянно незавершен и ограничен каждый раз определенным уровнем раз, вития практики. Если же чувственный опыт брать в его бесконечном развитии, тогда его содержание будет совпадать с содержанием логического знания.

Третий параграф посвящен проблеме соотношения чувственного и логического в практике использования компьютеров. Превращение компьютера в существенный источник различной информации по-новому ставит вопросы об источнике знаний, поскольку то, что появляется для пользователя на экране компьютера выраженным в логической форме, может иметь своим источником как чувства, так и разум многих других людей, а образные изображения могут быть созданы по логическим программам «из ума».

В диссертации рассмотрены возможности компьютера в порождении нового знания в процессе индуктивного обобщения, дедуктивного вывода и имитационного моделирования. В результатах, к которым пришел диссертант, осуществлена попытка найти диалектическое соединение противоположных точек зрения по исследуемым вопросам.

При индуктивном выводе, например, закона из опытных данных, с одной стороны, результат новым знанием не является, так как он выводится из опытных данных и в этом смысле содержится в них. С другой стороны, результат индуктивного вывода является новым знанием, так как знание изученных фактов через знание закона распространяется на факты, еще не изученные.

При дедуктивном выводе результат новым знанием, с одной стороны, не является, так как он заложен в посылках, и в то же время, с другой стороны, — является, так как он из скрытой формы в результате дедукции переводится в открытую, явную форму и применяется к конкретному случаю. Если при этом посылки взяты из чувственного опыта, то источником дедуктивного вывода будут

2*

19

чувства, а если посылки надуманы, то вывод будет гипотетическим, а его источником может считаться разум, ум.

В результате имитационного моделирования могут возникать новые выводы, но эти выводы являются в значительной степени гипотетическими и требуют проверки в натуральном эксперименте. Поскольку же натуральный эксперимент носит чувственно-материальный характер, то проверка происходит посредством чувств, сохраняющих и в данном случае статус единственного источника знаний. Имитационное моделирование при его подтверждении в натуральном эксперименте каждый раз иллюстрирует механизм сведения сверхчувственного к чувственному. Так же компьютеры разрешают историческое противоречие личного и общественного. Они делают наглядным превращение чувственного для человечества в «сверхчувственное» или в «чувственно-сверхчувственное» для индивида.

В диссертации рассмотрен вопрос о том, можно ли работу с компьютером считать практикой, поскольку в практике преобразуют материальную действительность, а в работе с компьютером приходится иметь дело в основном не с самой материальной действительностью, а с ее отражением в информации и моделях. Вопрос этот неоднозначен и допускает разные решения. Ярошевский Т. М- и Алексеев П. В. исключают из понятия «практика» такие виды деятельности, сопоставимые по соотношению материального и духов- . ного с работой на компьютере, как деятельность артиста, педагога, писателя, пропагандиста и т. п. Арефьева Г. С. из тех же видов деятельности, не относимых ею к практике, выделяет искусство и религию, называя их духовно-практическими, как содержащими некоторые практические моменты. В диссертации данный вопрос решен таким образом, что в отношении функционирования самого компьютера как материального явления работа с ним является практикой, а в отношении знаний, функционирующих в компьютере, работа с ним практикой не является. Таким образом, компьютер выполняет роль практической и мыслительной деятельности.

Четвертый параграф посвящен методологической роли идеи об определяющей роли практики в диалектике чувственного и логического. Обращение к методологии объясняется стремлением показать практическую значимость результатов исследования третьей главы. Вышеназванная идея для философского познания имеет следующее методологи-20

ческое Значение: 1) она играет мётодологическую роль в обосновании практических, общечеловеческих, управляемых разумом ощущений в качестве единственного источника знаний; 2) она ориентирует на поиск источника возникновения и развития философских категорий и идей в совокупном чувственном опыте практически действующего человечества; 3) эта идея ориентирует также на выявление активной роли разума в познании, не сводящейся только к подытоживанию опыта, на выявление роли философских и научных идей в развитии общественно-исторической практики и возникновении, таким образом, нового чувственного опыта; 4) она оказывает помощь в понимании диалектического характера истины; 5) она намечает некоторые ориентиры в дальнейших исследованиях по проблеме соотношения чувственного и логического как в истории философии, так и в современности.

Для научного познания методологическая роль основной идеи третьей главы видится в следующем: а) практику надо понимать в широком смысле, рассматривая все виды практики в их происхождении и развитии; б) научные теории нужно строить на возможно более широком чувственном опыте, что будет залогом большей истинности, причем чувственный опыт нужно брать исторически развивающимся; в) при проверке новых идей в новой, создаваемой в соответствии с ними практикой, нужно внимательно и чутко следить, в какой мере идея подтверждается практикой, а в какой мере практический чувственный опыт требует изменения логической идеи.

Диссертант надеется, что разработанная им проблема соотношения практического, чувственного и логического будет служить: дальнейшей разработке гносеологических проблем в современных философских исследованиях; более четкому изложению гносеологических проблем в современных учебниках и учебных пособиях по философии.

Список работ по теме диссертации

1. Диалектический характер практики как критерия истины.— Ленинград, 1989. — 7 с. Рукопись представлена Ленинградским университетом. Деп. в ИНИОН 20 апр. 1989, № 37659.

2. Соотношение чувственного и рационального в творческой деятельности инженера. // Творческое мышление и деятельность инженера. Научно-технический поиск: Мат. науч.-теор. конф. — Тюмень: Союз научн. и инж. о-в СССР. Тюм. обл. прав. 1991.—С. 35—38.