автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.02
диссертация на тему: Категория временной локализованности действия в современном кумыкском языке

Полный текст автореферата диссертации по теме "Категория временной локализованности действия в современном кумыкском языке"

На праапхщкописи

00461ЬЭ <£-

БАИТУВГАНОВА Инара Джамалднновна

КАТЕГОРИЯ ВРЕМЕННОЙ ЛОКАЛИЗОВАННОСТИ ДЕЙСТВИЯ В СОВРЕМЕННОМ КУМЫКСКОМ ЯЗЫКЕ

Специальность: 10.02.02 - Языки народов Российской Федерации: тюркские (кумыкский) языки

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Махачкала -

2010

004616572

Работа выполнена в отделе грамматических исследований Института языка, литературы и искусства им. Г. Цадасы ДНЦ РАН

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

Гаджиахмедов Нурмагомед Эльдерханович

Официальные оппоненты: - доктор филологических наук, профессор

Самедов Джалил Самедовнч ГОУ ВПО «Дагестанский государственный университет),

доктор филологических наук, профессор Абдуллаева Айшат Заирхановна (ГОУ ВПО «Дагестанский государственный педагогический университет)

Ведущая организация - ГОУ ВПО «Дагестанский государственный

педагогический университет

Защита состоится «28» сентября 2010 г. в 14 часов на заседании диссертационного совета Д 002.128.01 по защите докторских и кандидатских диссертаций при УРАН Института языка, литературы и искусства им. Г. Цадасы Дагестанского научного центра Российской академии наук (367000, Республика Дагестан, г. Махачкала, ул. М. Гаджие-ва, 45; т./ф. (8722) 675903.

Диссертация принята к защите 12. 09. 2009 г. Объявление о защите и автореферат диссертации размещены на официальном сайте 1уа-lidnc@iwt.ru ИЯЛИ ДНЦ РАН 20 августа 2010 г.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке Дагестанского научного центра Российской академии наук (ул. М. Гад-жиева, 45)

Автореферат разослан « 24 » августа 2010 г.

И.о. ученого секретаря диссертационного совета

доктор исторических наук Магомедов А. Дж.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Реферируемая диссертационная работа посвящена из учению системы способов выражения временной локализованно-сти/нелокализованности действия в современном кумыкском языке.

Актуальность настоящего диссертационного исследования объясняется необходимостью изучения средств выражения этой категории на материале кумыкского языка ввиду отсутствия специальных работ, посвященных исследованию временной локализованно-сти/временной нелокализованности в кумыкском языке.

Объектом исследования являются разноуровневые языковые средства (лексические и грамматические), выражающие семантику локализованности/нелокализованности.

Предмет исследования - содержание локализованно-сти/нелокализованности высказывания в глагольных и именных предложениях кумыкского языка.

Степень изученности проблемы. Проблема временной лока-лизованности/нелокализованности высказывания является новой: на материале кумыкского языка нет ни одной специальной работы, посвященной исследованию категории временной локализованное™. По другим тюркским языкам также нет монографического исследования данной категории.

Методологической и теоретической основой исследования послужили принципы теории функциональной грамматики, разработанные А. В. Бондарко, Э. Кошмидером, Ю. С. Масловым, И. Н. Смирновым, Т. В. Булыгиной, А. Д. Шмелевым, О. Н. Селиверстовой, Е. В. Падучевой, Н. А. Козинцевой, Д. М. Насиловым, В. Г. Гузевым и др. В теоретической функциональной грамматике доминирующую роль играет ономасиологический подход. Этот подход сочетается с семасиологическим направлением «от формы к значению», что особенно важно для анализа именных предложений, так как именные предикаты могут относиться к разным частям речи: существительному, прилагательному, наречию, числительному. Форма выражения предиката во многом определяет его аспектуальные свойства.

Цель работы заключается в системном исследовании средств выражения категории временной локализованно-

сти/нелокализованности в глагольных и именных предложениях на материале кумыкского языка, в изучении характера их взаимодействия, в определении аспектуально значимых синтагматических свойств именных предикатов, а также роли различных категориальных аспек-

туальных значений локализованности/нелокализованности в структуре высказывания.

В соответствии с целью исследования в работе решаются следующие задачи: а) рассмотреть исходные теоретические положения, связанные с проблемой временной локализованно-сти/нелокализованности, представленной в синтагматическом и парадигматическом планах; б) исследовать взаимодействие различных категорий, объединенных идеей времени: категории аспектуальности, темпоральности, длительности и многократности, способов глагольного действия и категории временной локализованно-сти/нелокализованности; в) установить роль темпоральных и локальных детерминантов в формирован ии значения временной локализо-ванности/временной нелокализованности.

Поставленные задачи и предмет исследования обусловили использование различных методов лингвистического анализа: описательного метода, включающего в себя непосредственное наблюдение, интерпретацию, обобщение и классификацию анализируемого материала; методов контекстуального и компонентного анализа, используемых для описания семантики наречий, выражающих временную экстенцию, метод сопоставления (сопоставляются аспектуальные свойства именных и глагольных предикатов, а также различные структурные и семантические типы именных предикатов).

Научная новизна работы состоит в том, что в ней на материале кумыкского языка впервые рассматривается система средств выражения категории временной локализованно-

сти/нелокализованности, подробно анализируются аспектуальные свойства именных предложений и способы выражения аспектуальных признаков именного предиката. Как новое в данной работе следует также определить выявление темпоральных и аспектуальных значений длительности и многократности, связанных с семантической категорией временной локализованности/нелокализованности действия.

Принципиально новым в данной работе является определение способов выражения временной локализованно-

сти/нелокализованности в именных предложениях кумыкского языка, устанавливается, какие типы именных предложений могут быть локализованы во времени, а какие нет, и как это связано с выражением аспектуальных значений.

Практическая ценность работы состоит в возможности использования ее результатов в вузовской практике при чтении лекционных курсов по теоретической грамматике кумыкского языка, на семинарских занятиях, где рассматриваются проблемы временных отноше-

ний, на практических занятиях по морфологии и синтаксису, семантике глагольных и именных предикатов, при написании курсовых и дипломных работ, а также при разработке учебно-методических пособий для студентов. Материал исследования может служить для разработки тематики курсовых и дипломных работ.

Теоретическая значимость работы заключается в том, что она способствует более глубокому изучению значения временной ло-кализованности/нелокализованности высказывания, что позволяет уточнить семантическую структуру предложения как единицы коммуникации. Теоретически значимыми являются: дифференциация темпоральных и аспектуальных значений, реализуемых глагольными и именными предикатами в кумыкском языке; определение семантической соотносительности искомых значений, реализуемых средствами кумыкского языка; классифицикация данных значений на основе их общей семантической функции; выявление темпорально-значимых и аспектуально-значимых компонентов в рамках временной локализованное™ и нелокализованности высказывания.

Работа расширяет научные представления о семантической структуре категории аспектуальности в кумыкском языке и обогащает, в частности, исследовательскую базу морфологии в целом.

Материалом исследования послужили художественные произведения современных кумыкских авторов. Собран и обработан фактический материал в объеме около 2000 примеров. Жанрово-стилистическое многообразие текстов, послуживших основой для выборки фактического материала, обусловлено стремлением к наиболее объективному и независящему от стилистической специфики текста анализу исследуемых языковых фактов. Единицей наблюдения является предложение, в котором был зафиксирован, как минимум, один случай функционирования локализованной или нелокализованной ситуации.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Локализованность/нелокализованность ситуации во времени не только понятийная категория, но и семантическая, так как имеет регулярное языковое выражение в кумыкском языке. Репрезентация этой категории осуществляется средствами разных уровней языковой системы в их взаимодействии.

2. В кумыкском языке нет специальной системы грамматических форм для обозначения локализованное™ / нелокализованности действия. Эти значения реализуются в контексте при участии ряда средств в их совокупности. Важную роль играет видовременная форма глагола, а также темпоральные и локальные обстоятельства, референт-

ные или нереферентные существительные в позиции подлежащего. Роль этих средств в экспликации вариантов значения категории временной локализованности/нелокализованности высказывания неодинакова.

3. В зависимости от средств выделяются следующие способы выражения локализованности/нелокализованности: 1) аналитический (при помощи показателя количественной аспектуальности тур- и акционсартовых показателей); 2) морфологический (видовременные формы глагола); 3) лексико-семантический, передающий значение ло-кализованности/нелокализованности через лексическую семантику глагола; 4) лексико-синтаксический (глагол + специальный показатель повторяемости); 5) лексико-грамматические повторы; 6) синтаксический (совокупность всех синтаксических средств).

4. Признак временной локализованности/нелокали-зованности релевантен как для глагольных, так и для именных предложений в кумыкском языке и связан с аспектуальными значениями длительности, фазовости и выражением временных границ ситуации. Существуют различия в способе выражения значений локализованно-сти/нелокализованности в глагольных и именных предложениях.

5. Наречия и послеложно-падежные формы уточняют временную ориентацию более конкретно, расчленяя абстрактный временной континуум относительно момента речи на три большие сферы (прошедшего, настоящего, будущего). Они могут даже оказаться семантически сильнее временной формы, нейтрализуя ее значение и перенося ее из одной временной сферы в другую.

Апробация работы. Результаты исследования обсуждались на заседании отдела грамматических исследований Института языка, литературы и искусства Дагестанского научного центра РАН. Основное содержание работы отражено в 8 публикациях общим объемом 2,6 п.л. Две статьи опубликованы в ведущих рецензируемых научных журналах и изданиях, рекомендованных ВАК РФ.

Структура диссертации определяется целями и задачами, поставленными в исследовании. Работа включает введение, три главы и заключение, список использованной литературы и источники цитированных примеров.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ

Во введении дается обоснование актуальности темы диссертации, определяются объект, предмет, цель и задачи исследования, содержится характеристика материала и методов его анализа, раскры-

вается научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы, формулируются положения, выносимые на защиту.

Первая глава диссертации посвящена временной локализованное™ действия в кумыкском языке.

В первом параграфе представлена общая характеристика функционально-семантического поля временной локализованно-сти/временной нелокализованности высказывания в современной лин-гвитике

Под локализованными во времени явлениями мы будем понимать вслед за А. В. Бондарко [Бондарко 1999: 196-197] и О.Н. Селиверстовой [Селиверстова 1982: 94] события и процессы, представленные как конкретные, реально происходящие (происходившие, произошедшие) в некоторый момент или период времени, а также ситуации и состояния, относящиеся к конкретному временному отрезку. Временная локализованность обусловливает единичность процесса, а временная нелокализованность коррелирует с повторяемостью. Таким образом, граммема единичности всегда сочетается с граммемой локализованное™, а граммема повторяемости - с граммемой нелокализованности.

В полном согласии с аспектологической традицией, мы трактуем события, выраженные синтетическими формами и аналитическими формами без показателя длительности тур-, как локализованные во времени, независимо от способности соответствующих форм сочетаться с темпоральными детерминантами, указывающими на точную (точечную) дату события.

Во втором параграфе определена функционально-семантическая природа длительного локализованного действия в кумыкском языке.

Видовременные формы кратно-длительного аспекта имеют по два набора граммем (единичность - локализованность и повторяемость - нелокализованность), которые взаимоисключают друг друга. Они не могут быть актуализованы одновременно, хотя могут быть одновременно погашены, нейтральны, как это происходит при употреблении глагола кратно-длительного аспекта в общефактическом значении. Сюйген затымдан сюйген чакъы ашап турдум. (Фолькп.). «Что хотел, сколько хотел, то и ел».

Конкретно-процессное значение кратно-длительного аспекта связано с актуализацией грамм единичность - локализованность, а неограниченно-кратное - с актуализацией набора повторяемость - нелокализованность. В контексте семы и граммы могут зачеркиваться, погашаться, либо поддерживаться, усиливаться. В предложении Бир ге-

зик мен алма бавну бою булан бара эдим (И. Ибрагьимов). «Однажды я шел по краю яблоневого сада» зачеркнута сема итеративности, актуа-лизован набор грамм единичности и локализованное™.

В случае актуализации набора грамм единичность - локализо-ванность сема итеративности погашается, и глагол называет конкретный процесс: Ол къуюгъа таш атды. (А. Салаватов). «Он бросил камень в яму». В случае актуализации набора повторяемость - нелокали-зованность сема итеративности усиливается: Аз багьана булан ол бизин барыбызны да къуюгъа атды. (А. Салаватов). «Из-за мелочи он взял и всех нас бросил в яму».

Длительность и локализованность - наиболее часто встречающиеся языковые концепты, которые относятся к области аспекту-альности. Несомненно то, что и длительность, и локализованность пересекаются с семантическими категориями, связанными с идеей времени.

На материале современного кумыкского литературного языка мы предлагаем следующую классификацию способов длительности в связи с временной локализованностью действия:

1. Нефиксированно-длительный способ действия, выражающий действие без указания на границы локализованное™ действия: Колхозда учетчик болуп ишлеп тураман (К. Абуков). «Я работаю в колхозе учетчиком».

2. Фиксированно-длительный способ, передающий действие, локализованное во времени, обозначенном соответствующими детерминантами: Яшлар оюндан ялкъмай, эртенден ахшам болгъунча чабып айланып тура (И. Керимов). «Детям игра не надоедает, они с утра до вечера бегают».

3. Длительный способ конкретной обозначенное™, указывающий на конкретный промежуток времени, в течение которого происходит действие: Гъали мен бир сагьат ятып юхлайым (И. Керимов). «Сейчас я часик посплю».

4. Длительный способ действия неконкретной обозначенное™, выражающий длительное действие без четких у казаний на границы локализованное™ данного действия: Ингдеси, Элмурза ротаны бек арив юрюте (Г. Къонакъбиев). «Самое главное, Эльмурза очень хорошо справляется с ротой».

5. Делимитативный способ действия, указывающий на действие, проявляющееся в недлительно-ограниченный отрезок времени: Сен шунда олтуруп тур биразгъа. Мен намаз къылайым. (М. Ягьияев).

6. Ограничительно-длительный способ действия, выражающий действие, ограниченное в начальном периоде своего проявления.

Отрезок длительности от его начального момента до событий, где действие еще актуально и продолжается: Шондан берли гъсши уьч йыл томам болгъан (Ш. Альбериев). «С тех пор прошло три года».

7. Длительно-завершительный способ действия, выражающий относительно продолжительное действие, длящееся до определенного момента и завершившееся по истечении указанного срока: «Ярыкъ болгъунча чыдайыкъ», - деди лейтенант (И. Керимов). «До рассвета потерпим», - сказал лейтенант».

8. Прогрессирующий способ действия обозначает действие, длящееся с постепенной количественно-качественной трансформируе-мостью одной части действия в другую: Бу ерлер чи арив эди, чакъ бузула тура дагъы (А. Салаватов). «Эти места то красивые, но погода портится».

9. Длительно-интенсивный способ действия с дополнительной модальной характеристикой, делает акцент на интенсивности длительного действия: Эки ягъьша къарай геле, шу авлакъланы, тавланы, бав-ланы ахырынчылай гёрегенидир den ошаша (И. Керимов). «Идет, оглядываясь вокруг, думая, что в последний раз видит эти поля, горы, сады».

10. Длительно-смягчительный способ действия реализует длительно-смягчительное действие: Сагьна гёрюнюш аста алышына, Дагъыстан тавлар гётерше (М. Ягьияев). «Вид сцены медленно меняется, появляются горы Дагестана».

11. Длительно-итеративные способы действия объединены архисемой повторяемости действий, которые изолированно сами по себе не имеют дискретной структуры. Итеративные значения могут служить темой отдельного исследования, нас же интересует, прежде всего, тот факт, что они могут сопровождать значения длительности и, сочетаясь с последними, образовывать частные значения процессных способов действия. Тюрлю-тюрлю соравлар булан замам гетип бара (3. Атаева). «Задавая друг другу разные вопросы, время быстро проходит».

Длительность глагольного действия может выражаться как на парадигматической, так и на синтагматической оси. На парадигматической оси длительность действия выражается непредельными глаголами: ишлеме «работать», яшама «жить», турма «быть», охума «учиться» и т. д. На синтагматической оси длительность выражается как предельными, так и непредельными глаголами, аффиксально-характеризованными и нехарактеризованными, в сочетании с неглагольными средствами. К аффиксально-характеризованным, прежде всего, мы относим показатель тур-, который указывает на длитель-

ность события: Сен типе гирегенде, артынгдан кьарап турдум (И. Керимов). «Когда ты заходил внутрь, я смотрел за тобой».

Таким образом, существенным является пересечение длительности как аспектуальной категории со способами глагольного действия в кумыкском языке

В третьем параграфе изложены ситуации движения и состояния, локализованные во времени. Ситуации движения можно классифицировать на следующие типы:

1. Инхоативные когнитивно-прагматические ситуации, имплицирующие элативный временной отрезок, т. е. высказывания, репрезентирующие начальный предел действия. Начальный момент движения, отправной пункт может быть в кумыкском языке как эксплицирован, так и не эксплицирован. Экспликацию мы встречаем и в случае, если начало движения содержится непосредственно в семантике предиката. Однако необходимо заметить, что совмещение значений приступа к движению и процесса движения свойственно не всем глаголам: Атдан тюшген атлылар Алини соравун эшитмеге сююп, огъар багъып йылышдылар. (Р. Расулов). «Всадники, сошедшие с коней, захотев услышать вопрос Али, придвинулись к нему».

2. Когнитивно-прагматические ситуации, имплицирующие директивный временной отрезок, т. е. ситуации, связанные с признаком финальной предельности (с обозначением конечного предела действия, где действие происходит до определенного момента, ограниченного локальным детерминантом). Следует особо подчеркнуть, что конечный пункт движения в кумыкском языке практически всегда эксплицирован, в отличие от начального пункта. Для реализации данного значения в кумыкском языке используется деепричастная форма -гъыпча: Атам ишден кьайтгъынча, ахшамгъы ашлар бите (3. Атаги-шиева). «Пока отец вернется с работы, ужин бывает готов».

В диссертации подробно рассматриваются разновидности данного типа ситуаций.

Ситуации временной локализованное™, выражаемые сложноподчиненными предложениями, исследованы в четвертом параграфе первой главы диссертации.

В полипредикативных структурах с придаточными времени пространственные маркеры рассматриваются как разновидность темпоральных маркеров, выполняющих функцию дополнительного временного локализатора. В зависимости от значения пространственного репрезентанта в придаточных предложениях времени может быть описано действие, находящееся с главным в отношениях: а) темпоральной последовательности: Сени гёрсем, ярыкъ гире гёзюме, Насип ява сен

гиргенде уъюме (3. Атагишиева). «Когда я тебя вижу, солнце сияет мне, Счастье льется, когда ты заходишь в мой дом»; б) одновременности: От сёнмеге башлагъанда ва аста-аста сёнгенде, батып барагъан бир уллу гемеге ошай эди (Р. Гьамзатов). «Когда огонь начинает гаснуть и потихоньку гаснет, это бывает похоже на тонущий корабль».

Условные сложноподчиненные предложения, в которых условие локализовано в настоящем, занимают промежуточное положение между условными конструкциями, в которых условие локализовано в будущем, и условными конструкциями, в которых условие локализовано в прошлом. Однако они примыкают к последним, составляя вместе с ними периферию реальных условных предложений. Мен сени китабынгны гелтирежекмен, эгер де сен уьйде болсанг «Я твою книгу принесу, если ты будешь дома».

Локализация условия в прошлом потому способствует выражению нереальной возможности, что прошлое, как мы уже отмечали, является самым фактивным временным планом, и тем самым говорящий в принципе может быть хорошо осведомлен не только о тех положениях дел, которые осуществились до момента речи, но также и о тех положениях дел, которые могли бы осуществиться в прошлом, зачастую были близки к осуществлению, но в силу ряда причин не осуществились, хотя их осуществление, по мнению говорящего, во многих случаях было бы полезно и желательно (Храковский 1996: 206). Например: Сен ону жыйынында ортакъчылыкъ этген бусанг, сени-кинде ол да этер эди. «Если бы ты участвовал на его торжествах, он бы тоже участвовал на твоих».

Полученные в ходе исследования результаты подтверждают ранее высказанное предположение о том, что сема длительности, наряду с единицами собственно временной семантики и локализованно-сти, составляет один из фрагментов функционально-семантического поля аспектуальности.

Вторая глава посвящена исследованию способов выражения временной нелокализованности действия.

В первом параграфе рассматриваются ситуации простой повторяемости действия. Под простой повторяемостью подразумевается узуальная неограниченная повторяемость действия в рамках конкретного эпизода. В таких случаях временная нелокализованность ограничена определенным отрезком времени, т. е. включена в более широкую ситуацию временной локализованное™. Значение простой повторяемости действия в плоскости прошедшего в кумыкском языке чаще всего выражают сложновербальные формы -а тургъан эди и - ып тургъан

эди. Например: Баш вакъти ачувлапа, чекелепе тургъан эдим (И. Иб-рагьимов) «В первое время я злился, возмущался».

Простая повторяемость связана с непосредственным наблюдением или с его воспроизведением в памяти. Для реализации данного значения в кумыкском языке обычно используются аналитические формы -а эди и -а бола эди: Гьар гюн сайын Зулайха магъа янгы-янгы хасиятларын билдире эди (А. Дациев). «Ежедневно Зулайха демонстрировала мне свои новые качества поведения». Существенным признаком данного типа действия является конкретность субъекта.

Для выражения повторяемости употребляется также особая форма имперфекта, образованная от формы настоящего многократного времени: Бакюде бирче турагъанда Магьмут Абакаргъа о гьакъда хабарлай бола эди. (М. Ягьияев). «Когда жили вместе в Баку, Махмуд рассказывал об этом Абакару».

Прошедшее многократное время имеет еще вариант с вспомогательным глаголом бол-, где повторяемость действия выражена еще ярче: алагъан эди - ала болагьан эди «(он) брал», гелегеп эди - геле болагьан эди «(он) приходил», «хаживал». Эвентуальное значение настолько ярко, что оно может иррадиировать за пределы формы, создавая в составе предложения определенные семантические эффекты.

Значение повторяющегося обычного и обобщенного действия в контексте определяется в кумыкском языке такими лексическими показателями, как бир-бирде «иногда», даим, даимге «навсегда», къуру «всегда». Къарсаламагъыз, адъютант... Бир-бирде булай да бола... (А. Кьурбанов). «Не нервничайте, адъютант... Иногда итак бывает...».

Ситуациям обусловленной повторяемости посвящен второй параграф данной главы. В ситуациях обусловленной повторяемости выражается облигаторность выполнения действия в определенной повторяющейся ситуации. Специальными средствами передачи этого значения являются сложноподчиненные предложения с придаточными времени и условия. Отношение к признаку интервала у этих ситуаций специфическое. Причины, вызывающие повторение действия, условия, при которых может совершаться то или иное действие, сами по себе могут возникать регулярно или нерегулярно, часто или редко. Однако в указанных ситуациях не это актуально, актуальны здесь взаимосвязь и взаимообусловленность действий. Критерием классификации этих ситуаций является характер такой взаимообусловленности, выражаемый условным союзом эгер «если», эгер де «если быу>. Душманыиг кёп болмас эди эгер де, Оьзюиг душман тюгюл бусанг кёплеге (А. Гьами-тов). «У тебя не было бы врагов, если бы ты сам не был бы врагом для других».

В современном кумыкском языке предпосылка, обозначенная в условном периоде, может быть точечной (однократной, разовой) и длительной (многократной). Передаче нелокалгаованных условных ситуаций способствует вспомогательный глагол тур- [Гаджиахмедов 2000: 253-254]. Ср.: Къойсагъыз, мен шу Андрей агьавну янындан ай-рылмажакъ эдим. (Р. Расулов). «Если бы вы оставили, я бы не ушел от дяди Андрея».

Сложновербальная конструкция -ып тургъан буса в кумыкском языке выражает длительную или многократную гипотетическую ситуацию, ориентированную на плоскость прошедшего: Шо гьакьыл ахырда сёнюп къалма да ярай эди, ону токътавсуз къаст о тип азыкъ-ландырып турмагъан буса (И. Ибрагьимов). «Та идея, в конце концов, могла бы и погаснуть, если бы постоянно не напоминали о ней».

В третьем параграфе рассматриваются ситуации характеризованной повторяемости. Характерной особенностью ситуаций регулярной повторяемости с сильноопределенным интервалом является максимальная определенность равномерных интервалов между отдельными повторяющимися действиями, которая выражается, как правило, специальными лексическими показателями хронологической точки осуществления действия. Сравним высказывания: а) Эртен-ахшам Валентина Михайловна багъыр акъчалыкъ да, къутгъа да булан сувгъа юрюй. (И. Керимов). «По утрам и вечерам Валентина Михайловна с медным кувшином идет за водой»; б) Гьали болгьунча шагь-аргъа ону-муну алмагъа бара буса, явунда да, яллавда да машин сакъ-лап бир-эки сагьат къатасап. (Ш. Альбериев). «До сих пор, когда едешь в город за всякими вещами и в дождь, и в жару час-два торчишь в ожидании машины».

В первом высказывании показателем равномерности интервала и определенной цикличности действия являются наречия; а во втором высказывании - указание на хронологическую точку сопровождается сочетанием бир-эки сагьат «час-два», подчеркивающей точность в определении времени названного действия.

К ситуациям с сильноопределенным интервалом относятся и те случаи, когда повторяющееся действие соотносится не с конкретной хронологической точкой, а с определенным замкнутым временным периодом, цикличность повторения которого бесспорна. Имеются в виду периоды, имеющие календарную ограниченность и обозначаемые словами ай «месяц», йыл «год», гюн «день», гене «ночь», ахшам «вечером» и т. п. Обязательность повторяемости обозначаемого действия в указанный календарно-хронологический период получает свое выражение через различные кванторные слова, определяющие данные пе-

риоды. В препозиции к кванторным словам в кумыкском языке присоединяется определительное местоимени гьар «каждый, всякий», гьар заман, гьар заманда «каждый раз» и т. п.

В этих ситуациях регулярной повторяемости со слабоопределенным интервалом интервалы равномерны, однако точной хронологической характеристики они не получают. Указание на слабоопределенную регулярность может содержаться уже в самой семантике предиката. В таких случаях регулярность действий сомнения не вызывает по причинам экстралингвистического характера. Тойлагъа барабыз, мажлислеге, йыбавлагъа. (М. Абуков). «Мы ходим на свадьбы, на собрания, на торжества».

Ситуации объективно-субъективной характеризованности интервала представлены следующими разновидностями: ситуациями регулярно-частотного, регулярно-нечастотного и нерегулярно-нечастотного действия.

Ситуации регулярно-частотного действия характеризуются значением регулярной повторяемости: действие осуществляется через равномерные, сильноопределенные промежутки времени, причем такая повторяемость действия представляется говорящему частой. Ср.: Язда, яйда, гюзде ва къышда гьар гюн анам шо ишлерин эте (Р. Гьам-затов). «Весной, летом, осенью и зимой - каждый день моя мать делает эту работу».

Для выражения нерегулярно-нечастотного действия в кумыкском языке часто используется композитное сочетание айда-йылда «в месяц раз, в год раз»: Дос-къардашны айда-йылда гёрмесе, Ананашар булан гюнюн онг гёрмес (А. Дадав) «Не встречаясь с родственниками в месяц или в год раз, не считает дни своей жизни прожитыми в радости».

В ситуациях собственно частотного действия значение частотности выражается только с помощью лексических средств. Как правило, это наречие кёп «часто», во многих случаях усиливаемое дополнительными обстоятельствами типа керен, керенлер «раз, не раз» и т.п.: Сиз магъа кёпялгъан сёзлер айтдыгъыз (А. Гьамитов). «Вы мне сказали много лжи».

В ситуациях собственно нечастотной повторяемости специальными лексическими показателями выражается пониженная частотность, редкое повторение действия. Таким показателем является наречие сийрек, аз «редко», сочетающееся в некоторых случаях с дополнительными обстоятельствами типа кёп, оьтесиз «крайне, очень» и т. п.

Наречие бир-бирде «иногда» действительно имеет значение нерегулярности. Основным значением аналитической глагольной

формы бола эди «бывало» является значение «давнего обыкновения» без дальнейшей характеризации повторяемости действия. Къарсала-магъыз, адъютант... Бир-бирде булай да бола... (А. Къурбанов). «Не нервничайте адъютант... Иногда и так бывает».

Повторяемость действия с охарактеризованным интервалом может выражаться с помощью синтаксических средств, каковыми в кумыкском языке являются сочинительные союзы: я... я, яда... яда «или... или, то... то»: Яда эки юлдузму жен янаша, Яда сююв эки ала гёзмюкен? (А. Жачаев). «Любовь - или это две звезды рядом, или два рябых глаза». В приведенных высказываниях значение повторяемости выражено достаточно эксплицитно. В них выражается альтернативная повторяемость нескольких действий, не связанных непосредственно друг с другом.

Наличие интервалов между отдельными повторяющимися действиями может передаваться в кумыкском языке и другими способами. Например, с помощью уточняющих обстоятельств времени, места или образа действия. Наиболее часто значение интервала появляется в том случае, когда обстоятельственные сочетания обозначают ряд точек на временной оси, в которых и происходит названное действие.

В четвертом параграфе рассматривается временная обобщенность нелокализованного действия. Временная обобщенность (или вневременность) является одним из содержательных типов временной нелокализованности действия во времени.

Особое значение в выражении вневременности принадлежит позиции говорящего. Она может быть пассивной, нейтральной к выражаемой истине или же актуализироваться, в той или иной мере участвовать в реализации рассматриваемого значения. Обычно нейтральной бывает позиция говорящего при выражении таких «вечных истин», которые не требуют дополнительного пояснения или аргументации. В этом случае «истинность» высказанного не меняется ни от времени, ни от смены говорящего. Функция говорящего сводится в основном к констатации данной закономерности, данного явления [Леп-шоков: 2004: 116-117].

В некоторых случаях в высказывании может выражаться в той или иной форме отношение говорящего к изрекаемой «истине». Говорящий может абсолютизировать свой личный опыт, интерпретировать его как общечеловеческий [Ильенко 1975: 62]. Гече демей оьзен яда гюн демей, гёк ат йимик юрюп тура индемей. (Анвар). «И днём, и ночью река, как голубая лошадь, всё время несётся вперёд».

Каждая из форм времени накладывает свой отпечаток на выражение (способ представления) временной обобщенности. Форма

настоящего-будущего времени представляет «общие истины» как действительные для максимально расширенного плана настоящего: «так бывает (в жизни, в этом мире)», «это действительно для нашего времени (и для времени речи)», «таково общее правило»: Илмуну тергги тер булан сугъарыла «Древо науки поливают потом».

Иной оттенок представления нелокализованных во времени действий связан с формами прошедшего времени: Пастан бишди -салкъын тюшдю (Поговорка.). «Дыня поспела - наступила прохлада»; Чолпан тувду - танг къатды. (Поговорка.) «Венера взошла - наступило утро». В подобных высказываниях то, что происходит всегда, постоянно, представлено как бы на примере одного, уже совершившегося факта (вместе с его результатами, последствиями). На передний план выдвигается именно один конкретный целостный факт, репрезентирующий и другие подобные факты.

Особым образом представляют нелокализованные во времени действия формы будущего времени. Значение будущего выявляется не только как коннотативный оттенок способа представления действия, но и как достаточно явный элемент смысла «так бывает всегда, так может быть и в будущем, непременно так и будет». Например: Ит гьаплар, кериван гечер. (Поговорка.). «Собака лает, караван идет».

Нелокализованность ситуации во времени, сопряженная с качественностью, возможна и в тех случаях, когда в роли предиката выступает прилагательное: Инели къыз ирисли. (Поговорка.). «Колючая девочка приятна»; Бу йыл язбаш янгурлу. «В этом году весна дождливая». В таких случаях выражается постоянная для обозначаемых условий (не связанная лишь с одним периодом времени) связь качества и его носителя [Булыгина 1982: 22-40].

Типы предикаций и семантические классы глаголов исследованы в пятом параграфе. В меньшей степени признак временной локализованное™ привлекал внимание исследователей в связи с лекси-ко-семантической классификацией предикатных выражений, т. е. (в частности) как признак, отличающий одни предикатные выражения от других уже как бы на словарном уровне. Между тем тот или иной характер отношения к временной оси может предопределяться не только тем, какой способ изображения действительности избирается говорящим, но и принадлежностью предикатного выражения к тому или другому семантическому классу [Булыгина 1982: 42].

Наряду с предикатами, описывающими «только актуальные» ситуации, неспособными «повышаться в ранге» до высказываний общего характера (агъармакъ «белеть», оьемек «расти» и т. п.), можно выделить класс глагольных предикатов, не способных, напротив, к

актуальному употреблению. К таким глаголам относятся, например, глаголы билмек (математиками яхшы биле «хорошо знает математику»), сюймек (мен марожпапы кёп сюемен «я очень люблю мароже-ное»), англамакъ (ону техникада англаву бар «у него есть понятие о технике») и т. п. Эти глаголы не связаны с конкретно-процессным значением: по справедливому замечанию А. В. Бондарко, «данность» отношения не может быть представлена как процесс [Бондарко 1971: 25].

В шестом параграфе рас сматриваются средства выражения неоднократности в кумыкском языке. В выражении значения неоднократного действия как конструктивные элементы участвуют лексико-грамматические разряды способов глагольного действия. Значение интервала входит в семантическую структуру целого ряда ситуаций, типологию которых можно представить следующим образом: 1) ситуации прерванного и возобновленного действия, 2) ситуации повторного многократного действия, 3) ситуации мультипликативного действия, 4) ситуации дистрибутивного действия, 5) итеративные ситуации.

Интервал в кумыкском языке может быть представлен как внешний фактор, как промежуток времени определенной длительности, никоим образом не характеризующий само действие: Бир нече сагьатдан янгыдан гюн чыгъар, орамлар къавгъалар. (А. Атаев). «Через несколько часов снова взойдет солнце, на улице станет шумно».

В третьей главе «Способы выражения временной локализо-ванности в предложениях с именным предикатом» рассматриваются типы ситуаций, локализованных во времени, и связанные с временной локализованностью признаки кратности, фазовости, длительности, интенсивности, квазидинамичности, выражения временных границ ситуации в различных семантических типах именных предложений. При этом проявление аспектуапьных значений мы анализируем, исходя из синтагматических (сочетаемостных свойств) именных предикатов.

В первом параграфе исследуются типы предикатов и временная локализованность/нелокализованность в предложениях с именным предикатом.

Временная локализованность ситуации в именных предложениях может выражаться семантикой предиката. Так, в предложениях Ерден гётерилген уьй. Генг в а ярыкъ отавлар. Хончалы уллу эшиклер. (И. Ибрагьимов). «Чуть поднятый от земли дом. Широкие и светлые комнаты. Вырезные большие двери» семантикой предиката выражено значение определенной локализованное™. В высказывании Тавда су-вунгь эди. Ёллар бузлап, машиплер юрюмей эди. «В горах было холодно.

Дороги замерзли, поэтому машины не ездили» (И. Ибрагьимов) выражена неопределенная локализованность.

Существуют различия в способе выражения аспектуальных значений в глагольных и именных предложениях. Аспектуальные значения в именных предложениях часто выражаются не обстоятельствами, а определениями.

В именных предложениях современного кумыкского языка можно выделить два типа процессных ситуаций: а) предельно-процессные ситуации: Патюк гьалек бола башлады. (А. Гьамитов). «Патюк начала волноваться»; б) непредельно-процессные ситуации: достижение предела сопряжено с изменяющимся состоянием, переходом в новое состояние: Экинчи девюрде юрек сюювге уьйренип къала, чыдамлы бола (И. Керимов). «На втором этапе сердце привыкает к любви, становится выносливым».

Прерывная длительность эксплицитно выражается предикатами в сочетании с обстоятельствами, указывающими на наличие интервалов в протекании времени, типа заман-заман «временами», гечелер «по ночам», ахшамлар «по вечерам»: Орамда нече де исси. (3. Атаева). «На улице очень жарко».

Второй параграф посвящен средствам выражения длительности в предложениях с именным предикатом в кумыкском языке. Длительность / недлительность может быть представлена как в глагольных, так и в именных предложениях семантикой предиката.

В именных предложениях данный признак представлен: а) определенной недлительностью: Буссагъат чы эртен (И. Ибрагьимов) «Сейчас-то утро»; б) определенной длительностью: Бу гезик ёл къысгъа эди. (Фолькл.). «На этот раз дорога была короткая»; в) неопределенная длительность: Сен герти инсан хасштлы, бек рагьмулу къатынсан. (И. Керимов). «Ты самая человечная, самая благородная женщина»; г) неопределенная недлительность: Тек оланы лакъыры къысгъа болду. (А. Гьамитов). «Однако их беседа была недолгой».

В именных предложениях начальная фаза ситуации может выражаться наречиями, послеложно-падежными сочетаниями. Наречие энниден сонг выражает значение «начиная с этого момента», бугюнден сонг «с сегодняшнего дня», бирден «вдруг, внезапно»: Гьали буса на-сипли. (3. Атаев). «Сейчас же он счастливый».

Срединная фаза ситуации может выражаться предложно-падежными сочетаниями тюш болгъунча «до обеда», эртен болгъунча «до утра», ахшам болгъунча «до вечера», гече болгъунча «до ночи» и под., указывающими на временную границу, до которой ситуация продолжала иметь место.

Конечная фаза ситуации может выражаться наречиями энни-ден сонг «.уже»'. Энниден сонг биз разибиз. (М. Ягьияев). «Теперь мы довольны».

Значение фазовости релевантно только для локализованных во времени длительных предикатов, недлительные (мгновенные) предикаты на фазы не членятся и не сочетаются с фазовыми значениями [ТФГ 1987: 156-157].

Ситуации интенсивности и кратности изложены в третьей главе. Если рассматривать интенсивность как один из аспектуальных признаков, то следует считать, что интенсивность проявления признака может выражаться как функциональный признак только в высказывании Бугюн исси, сувукъ, салкъын «Сегодня тепло, жарко, холодно», а в лексеме - как потенциальный признак: яшыл - яшгъылт - яшылсув.

Нефиксированная усиленная степень в именных предложениях обозначается наречиями оьтесиз, бек «очень», не «как», дагъы да «еще» и др.: Арив сёзлеригиз учун кёп савболугъуз, мен бек шатман... (А. Гьамитов). «За красивые слова спасибо, я очень рад...».

Ослабленная степень интенсивности выражается в именных и в глагольных предложениях наречиями бираз, аз-аз, аз-маз «немного, слегка, чуть, едва»: Али терезе тюпде бираз токътады. (А. Гьамитов). «Али немного постоял под окном».

В именных предложениях интенсивность может выражаться лексическими средствами (семантикой предиката). В предложении Мен баргъанда ишни къызгъын заманы эди. (М. Ягьияев). «Когда я был там, работа была в разгаре» значение усиленной степени интенсивности сочетается с признаками длительности и кратности и выражается семантикой предиката.

В именных предложениях значение неоднократности ситуации может выражаться семантикой предиката (не только предикатом-девербативом, но и адъективными предикатами): Буланыки чи арты-алды ёкъ къавгъа. (М. Ягьияев). «У них это бесконечный спор».

Итеративную неоднократность в именных предложениях может выражать форма множественного числа некоторых существительных: Аз-маз танцлар. Аз-маз йырлар. (И.Ибрагьимов). «Немного танцев. Немного песен».

В четвертом параграфе рассматривается синтагматическое выражение временной локализованности/нелокализованности в предложениях с именным предикатом в кумыкском языке.

Предикаты, обозначающие длительное дискретное (прерывающееся) действие-процесс, допускают локализацию в определенном отрезке и неопределенном отрезке на оси времени: «Анай бажи бугюн

ачувлу, мама»? - den соравлу къарады Амина. (А. Гьамитов). «Тетя Анай сегодня злая, мама?» - вопросительно посмотрела Амина».

Предикаты, обозначающие процессы, допускают сочетаемость с наречиями гьали «сейчас, теперь». Ситуации с предикатами, обозначающими эмоционально-психические состояния одушевленного субъекта, наименее устойчивы во времени. Они локализуются в определенной точке и неопределенной точке на временной оси [Кокарева 2003: 59-60].

Предикаты, обозначающие социальное состояние субъекта, наиболее устойчивы и близки к предикатам свойства. Они локализуются в определенном или неопределенном отрезке времени, но сочетаемость с показателями локализации в точке нами не отмечена: Эки ай полковник отпускада (Р. Расулов) «Два месяца полковник находится в отпуске».

Предикаты, обозначающие социальное состояние субъекта, локализуются в момент речи или в момент наблюдения: Эрим гьали пенсияда, мен буса учительмен (3. Атаева) «Мой муж сейчас на пенсии, я же работаю учителем».

Предикаты, называющие временную точку, сочетаются с наречием гьали «сейчас (теперь)», с дополнительными показателями — локализаторами в точке: О заман геч вакъти эди. «Это было позднее время».

В предложении Гюзню гюню «Осенний день» определение гюзмо «осенний» имеет пропозициональное значение и указывает не только на локализацию ситуации в отрезке, но и на то, что в момент речи или наблюдения говорящий воспринимает пространственный объект агъачлыкъ «лес», табиат «природа», имеющий признаки, характерные для данного временного отрезка (снег на земле, отсутствие листьев на деревьях и т.п.). Ср.: Гюзню гюню салкъын эди. «Был прохладный осенний день». Таким образом, утверждается не только бытие, наличие пространственного объекта, но и наличие у него тех или иных признаков, которые могут меняться или не могут меняться. Поэтому не все локально детерминированные предикаты сочетаются с определениями-локализаторами, ср.: * Гюзню уью «Осенний дом».

Определенная или неопределенная локализованность темпо-рально детерминированных предикатов обусловлена семантикой предиката. Все темпорально детерминированные предикаты локализуются в момент речи или наблюдения.

В заключении излагаются выводы и обобщения, тезисно отражающие концептуально значимые результаты исследования.

Локализованность/нелокализованность ситуации во времени не только понятийная категория, но и семантическая, так как имеет в кумыкском языке регулярное языковое выражение. В кумыкском языке нет специальной системы грамматических форм для обозначения локализованное™ / нелокализованности действия. Эти значения реализуются в контексте при участии ряда средств в их совокупности. Важную роль играет временная форма глагола, а также темпоральные и локальные обстоятельства, референтные или нереферентные существительные в позиции подлежащего.

В зависимости от средств выделяются следующие способы выражения локализованности/нелокализованности: 1) аналитический (при помощи показателя количественной аспектуальности тур- и ак-ционсартовых показателей); 2) морфологический (видовременные формы глагола); 3) лексико-семантический, передающий значение ло-кализованности/нелокализованности через лексическую семантику глагола; 3) лексико-синтаксический (глагол + специальный показатель повторяемости); 4) лексико-грамматические повторы; 5) синтаксический (совокупность всех синтаксических средств).

Признак временной локализованности/нелокализованности релевантен как для глагольных, так и для именных предложений в кумыкском языке и связан с аспектуальными значениями длительности, фазовости и выражением временных границ ситуации.

Для глагольных предикатов релевантным является признак предельности/непредельности; для именных предикатов признак предельности/непредельности не релевантен. В именных предложениях возможно лишь количественное выражение временных границ действия.

Существуют различия в способе выражения значений локали-зованности/нелокализованности в глагольных и именных предложениях. Аспектуальные значения в именных предложениях часто выражаются не обстоятельствами, а определениями.

В перспективе представляется актуальным исследование жанровой обусловленности значений временной локализованно-сти/временной нелокализованности, их текстовой перспективы (ср. с уже существующими понятиями темпоральной и аспектуальной перспективы), изучение такой проблемы, как противопоставление конкретной и обобщенной референции в сфере глагольного действия. Несомненный интерес для кумыкской грамматики представляет взаимодействие локализованное™ / нелокализованности и модальности.

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях автора:

Статья, опубликованная в журнале, рекомендованном ВАК РФ:

1. Байтувганова И.Д. Типы временной нелокализованности действия в кумыкском языке //Вопросы филологии. № 4. Специальный выпуск. -М., 2007.-С. 156-161.

2. Байтувганова И.Д. Типы временной нелокализованности действия в кумыкском языке // Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена. Научный журнал. № 38-82. Аспирантские тетради. -СПб., 2008. - С. 37-43.

Статьи, опубликованные в других изданиях:

3. Байтувганова И.Д. Признак временной локализованно-сти/нелокализованности и ситуации обобщенного действия в кумыкском языке // Вопросы типологии русского и дагестанских языков. Выпуск 3. - Махачкала, 2007. - С. 81-87.

4. Байтувганова И.Д. Ситуации характеризованной повторяемости действия в кумыкском языке // Вопросы тюркологии. Выпуск 2. - Махачкала, 2007. - С. 22-29.

5. Байтувганова И.Д. Способы выражения временной локализованное™ действия в кумыкском языке в сопоставлении с русским // Вопросы типологии русского и дагестанских языков, Выпуск 4. - Махачкала. 2008.-С. 82-86.

6. Байтувганова И.Д. Временная локализованность длительного действия в кумыкском языке // Вопросы типологии русского и дагестанских языков. Выпуск 4. - Махачкала. 2008. - С. 86-90.

7. Байтувганова И.Д. Лексические способы выражения временной экстенции // Вопросы тюркологии. Выпуск 3. - Махачкала, 2008.-С. 26-31.

8. Байтувганова И.Д. Синтагматическое выражение временной локализованное™ действия в кумыкском языке // Семантика языковых единиц разных уровней (материалы региональной конференции). - Махачкала, 2008. - С. 21-25.

Формат 60x84 1/16. Гарнитура Тайме. Бумага офсетная. Тир. 100. Отпечатано в ИП «Султанбегова Х.С.» Махачкала, ул. М.Гаджиева, 34.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Байтувганова, Инара Джамалдиновна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. ВРЕМЕННАЯ ЛОКАЛИЗОВАННОСТЬ ДЕЙСТВИЯ В

КУМЫКСКОМ ЯЗЫКЕ.

§ 1.1. Функционально-семантическое поле.

§ 1.2. Локализованное^ длительного действия. в кумыкском языке.

§ 1.3. Ситуации движения и состояния, локализованные. во времени.

§ 1.4. Ситуации временной локализованности, выражаемые. сложноподчиненными предложениями.

ГЛАВА II.

ВРЕМЕННАЯ НЕЛОКАЛИЗОВАННОСТЬ ДЕЙСТВИЯ В КУМЫКСКОМ

ЯЗЫКЕ.

§ 2.1. Ситуации простой повторяемости действия.

§ 2.2. Ситуации обусловленной повторяемости.

§ 2.3. Ситуации характеризованной повторяемости.

§ 2.4. Временная обобщенность.

§ 2.5. Типы предикаций и семантические классы глаголов.

§ 2.6. Средства выражения неоднократности.

ГЛАВА Ш.

СПОСОБЫ ВЫРАЖЕНИЯ ВРЕМЕННОЙ ЛОКАЛИЗОВАННОСТИ В

ПРЕДЛОЖЕНИЯХ С ИМЕННЫМ ПРЕДИКАТОМ.

§ 3.2. Средства выражения длительности. в предложениях с именным предикатом.

§ 3.3. Ситуации интенсивности и кратности.

§ 3.4. Синтагматическое выражение. временной локализованности/нелокализованности в предложениях с именным предикатом.

Введение диссертации2010 год, автореферат по филологии, Байтувганова, Инара Джамалдиновна

Языковая концептуализация времени является одним из популярных в последние годы направлений в лингвистике. Языковые змодели временных номинаций многомерны и часто представляют собой образное воплощение представлений человека, отличающихся по своим семантическим составляющим от научных понятий времени.

Временные отношения отражаются в семантике языковых единиц на грамматическом и лексических уровнях. Наряду с известными грамматическими субкатегориями темпоральности для закрепления в языке этих представлений формируются особые лексические средства, образующие доминирующие лексико-семантические поля, указывающие на специфику осознания мира, на особенности ориентации того или иного народа во времени. Одним из важных полей темпоральности является поле локализование сти.

Данное диссертационное исследование посвящено изучению системы способов выражения временной локализованности/нелокализованности действия на материале современного кумыкского языка. Семантически ло-кализованность/нелокализованность ситуации во времени трактуется нами как оппозиция следующих семантических компонентов: 1) конкретности, определенности местоположения действия и ситуации в целом на временной оси, т.е. прикрепленность к какому-то одному моменту или периоду; 2) неконкретности/неопределенности местоположения действия и ситуации на временной оси.

Актуальность настоящего диссертационного исследования объясняется необходимостью изучения средств выражения этой категории на материале кумыкского языка ввиду отсутствия специальных работ, посвященных исследованию временной локализованности/временной нелокализо-ванности в этом языке.

Предмет исследования - структурные и семантические типы глагольных и именных предложений с субстантивными, адъективными, адвербиальными и квантитативными предикатами и недостаточным глаголом эди «быть», а также средства выражения в них аспектуальных значений временной локализованности / нелокализованности.

Объект исследования - проявление аспектуальных свойств временной локализованности / нелокализованности в глагольных и именных предложениях с субстантивными, адъективными, квантитативными и адвербиальными предикатами.

Степень изученности проблемы. Проблема локализованно-сти/нелокализованности высказывания во времени является относительно новой. На материале кумыкского языка нет ни одной специальной работы, посвященной исследованию категории временной локализованности. По другим тюркским языкам также нет монографического исследования данной категории. На материале русского языка наиболее подробно она освещена в трудах А. В. Бондарко [1971: 7, 13-14, 35, 69—112, 177-178, 197223; 237; 1984: 500-502; 2002: 454- 462]. Имеются специальные исследования о явлении временной локализованности в польском, турецком (Е. Kos'chmieder) и армянском языках (Н. А.Козинцева).

Э. Кошмидер первый выделил оппозицию по признаку временной локализованности (Zeitstellenwert) как самостоятельную содержательную категорию. Временная локализованность трактуется Э. Кошмидером как категория, определяющая другие компоненты «временного отношения», -«направительную отнесенность» и время как соотношение настоящего, прошлого и будущего [Кошмидер 1962: 131].

Тема локализованности/нелокализованности фактов во времени проходит через множество трудов Э. Кошмидера, начиная с «Zeitbezug und Sprache» [Koschmieder 1929] и заканчивая работами 60-х годов.

В отличие от точки зрения Э. Кошмидера А. В. Бондарко более широко интерпретирует сферу нелокализованности, включая не только «вне-временость», представляющую собой крайнюю, наиболее высокую степень генерализации ситуаций, но и обычность (узуальность), а также «простую повторяемость» [Бондарко 2001: 181].

Ю. С. Маслов относил локализованность/нелокализованность к дейктическим категориям [Маслов 1978: 5-6]. Однако, как было отмечено

A. В. Бондарко, аспектуальный элемент заключен в самой семантике лока-лизованности/нелокализованности [Бондарко 1999: 196-197], и это дает право рассматривать локализованность/нелокализованность как один из аспектуальных признаков в сфере пересечения аспектуальных и темпоральных отношений.

И. Н. Смирнов изучает вопросы временной локализованно-сти/нелокализованности также на материале русского языка. За основу он берет квалификацию временной локализованности/нелокализованности А.

B. Бондарко, но он более детально рассматривает явление временной локализованное™:, учитывая дифференциальные семантические признаки, взаимодействующие между собой [Смирнов 2001].

На материале армянского языка в сравнении с русским рассматривает проблему временной локализованности/нелокализованности Н. А. Козинцева, изучая значение локализованности/нелокализованности действия во времени, выражаемого видовременными формами глагола во взаимодействии с характером референтной отнесенности имен в позиции актантов и сирконстантов, а также при участии обстоятельств времени, итеративности [Козинцева 1990: 152-162].

Методологической и теоретической основой исследования послужили принципы теории функциональной грамматики, разработанные А. В. Бондарко Э. Кошмидера, Ю. С. Маслова, И. Н. Смирнова Т. В. Булыги-ной, А. Д. Шмелева, Селиверстовой, Падучевой, Н. А. Козинцевой, Д. М. Насилова, В. Г. Гузева и др. В теоретической функциональной грамматике доминирующую роль играет ономасиологический подход «от значения к форме». Этот подход сочетается с семасиологическим направлением «от формы к значению», что особенно важно для анализа именных предложений, так как именные предикаты могут относиться к разным частям речи: существительному, прилагательному, наречию, числительному. Форма выражения предиката во многом определяет его аспектуальные свойства.

Изложенные теоретические проблемы определяют конкретные цели данного исследования. Цель работы заключается в системном исследовании средств выражения категории временной локализованно-сти/нелокализованности в глагольных и именных предложениях на материале кумыкского языка, в изучении характера их взаимодействия, в определении аспектуально значимых синтагматических свойств именных предикатов, а также роли различных категориальных аспектуальных значений локализованности/нелокализованности в структуре высказывания.

В соответствии с целью исследования в работе решаются следующие задачи:

1. Рассмотреть исходные теоретические положения, связанные с проблемой временной локализованности/нелокализованности, представленной в синтагматическом и парадигматическом планах.

2. Исследовать взаимодействие различных категорий, объединенных идеей времени: категории аспектуальности, темпоральности, длительности и многократности, способов глагольного действия и категории временной локализованности/нелокализованности.

3. Установить роль темпоральных и локальных детерминантов в формировании значения временной локализованности/временной нелока-лизованности.

Поставленные задачи и предмет исследования обусловили использование различных методов лингвистического анализа: описательного метода, включающего в себя непосредственное наблюдение, интерпретацию, обобщение и классификацию анализируемого материала; методов контекстуального и компонентного анализа, используемых для описания семантики наречий, выражающих временную экстенцию, метод сопоставления (сопоставляются аспектуальные свойства именных и глагольных предикатов, а также различные структурные и семантические типы именных предикатов).

Научная новизна работы состоит в том, что в ней на материале кумыкского языка впервые рассматривается система средств выражения категории временной локализованности/нелокализованности, подробно анализируются аспектуальные свойства именных предложений и способы выражения аспектуальных признаков именного предиката. Как новое в данной работе следует также определить выявление темпоральных и аспектуальных значений длительности и многократности, связанных с семантической категорией временной локализованное™ / нелокализованности действия.

Особое значение имеет описание темпоральных и локальных детерминантов в формировании значения временной локализованно-сти/временной нелокализованности, поскольку она может носить комплексный характер, что обусловлено наличием в ее основе разноуровневых средств, объединенных общей семантической функцией локализованное™.

Принципиально новым в данной работе является определение способов выражения временной локализованности/нелокализованности в именных предложениях кумыкского языка, устанавливается, какие типы именных предложений могут быть локализованы во времени, а какие нет, и как это связано с выражением аспектуальных значений.

Практическая ценность работы состоит в возможности использования ее результатов в вузовской практике при чтении лекционных курсов по теоретической грамматике кумыкского языка, на семинарских занятиях, где рассматриваются проблемы временных отношений, на практических занятиях по морфологии и синтаксису, семантике глагольных и именных предикатов, при написании курсовых и дипломных работ, а также при разработке учебно-методических пособий для студентов. Материал исследования может служить для разработки тематики курсовых и дипломных работ.

Теоретическая значимость работы заключается в том, что она способствует более глубокому изучению значения временной локализованно-сти/нелокализованности высказывания, что позволяет уточнить семантическую структуру предложения как единицы комуникации. Логика и методика описания средств выражения временной локализованно-сти/нелокализованности высказывания в дальнейшем может стать основой для изучения исследуемой проблемы в рамках различных индивидуально-художественных систем на материале как кумыкского, так и других тюркских языков.

Теоретически значимой является дифференциация темпоральных и аспектуальных значений, реализуемых глагольными и именными предикатами в кумыкском языке; составление и описание функционально-семантической парадигмы исследуемых значений; определение семантической соотносительности искомых значений, реализуемых средствами кумыкского языка; классифицикация данных значений на основе их общей семантической функции; выявление темпорально-значимых и аспектуаль-но-значимых компонентов в рамках высказывания (единицы наблюдения) на уровне морфологической семантики претеритальной словоформы, синтагматической семантики, семантики предложения (высказывания),' семантики темпорального контекста; в определении функционально-семантических ситуаций временной локализованности и нелокализованно-сти высказывания.

Работа расширяет научные представления о семантической структуре категории аспектуальности в кумыкском языке и обогащает, в частности, исследовательскую базу морфологии в целом. Полученные данные и сделанные на их основе выводы могут быть применены для анализа значений других аспектуально-темпоральных категорий.

Материалом исследования послужили художественные произведе-ниия современных кумыкских авторов. Собран и обработан фактический материал в объеме около 2000 примеров. Жанрово-стилистическое многообразие текстов, послуживших основой для выборки фактического материала, обусловлено, стремлением: к наиболее объективному и независящему от стилистической специфики текста анализу исследуемых языковых фактов. Единицей наблюдения является предложение, в котором был зафиксирован, как минимум, один случай функционирования локализованной или нелокализованной ситуации.

Апробация работы. Результаты исследования обсуждались на заседании отдела грамматических исследований Института языка, литературы и искусства Дагестанского научного центра РАН. Основное содержание работы отражено в 7 публикациях общим объемом 2,6 п.л. Две статьи опубликованы в ведущих рецензируемых научных журналах и изданиях, рекомендованных ВАК РФ.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Локализованно сть/нелокализованность ситуации во времени не только понятийная категория, но и семантическая^ так как имеет регулярное языковое выражение в кумыкском языке: Репрезентация этой категории осуществляется средствами разных уровней языковой системы в их взаимодействии.

2. В кумыкском языке нет специальной системы грамматических форм, для* обозначения локализованности / нелокализованности действия. Эти значения реализуются в контексте при участии ряда средств в их совокупности. Важную роль играет видовременная форма глагола, а также темпоральные и локальные обстоятельства, референтные или нереферентные существительные в позиции подлежащего. Роль этих средств в экспликации вариантов значения категории временной локализованно-сти/нелокализованности высказывания неодинакова.

3. В зависимости от средств выделяются следующие способы выражения локализованности/нелокализованности: 1) аналитический (при помощи показателя количественной аспектуальности тур- и акционсартовых показателей); 2) морфологический (видовременные формы глагола); 3) лек-сико-семантический, передающий значение локализованности/нелокализованности через лексическую семантику глагола; 3) лексико-синтаксический (глагол + специальный показатель повторяемости); 4) лек-сико-грамматические повторы; 5) синтаксический (совокупность всех синтаксических средств).

4. Первостепенную роль в репрезентации категории временной ло-кализованности/нелокализованности высказывания играют видовременные глагольные формы в их парадигматическом и синтагматическом значениях. Эти сложновербальные формы способны передавать любые оттенки локализованное™ и нелокализованности.

5. Признак временной локализованности/нелокализованности релевантен как для глагольных, так и для именных предложений в кумыкском языке и связан с аспектуальными значениями длительности, фазовости и выражением временных границ ситуации. Существуют различия в способе выражения значений локализованности/нелокализованности в глагольных и именных предложениях. Аспектуальные значения в именных предложениях часто выражаются не обстоятельствами, а определениями.

6. Наречия и послеложно-падежные формы уточняют временную ориентацию более конкретно, расчленяя абстрактный временной континуум относительно момента речи на три большие сферы (прошедшего, настоящего, будущего). Они могут даже оказаться семантически сильнее временной формы, нейтрализуя ее значение и перенося ее из одной временной сферы в другую.

Структура и 'объем диссертации. Структура диссертации определяется целями и задачами, поставленными в исследовании. Содержание диссертационного исследования изложено на 165 страницах компьютерного текста. Работа включает введение, три главы и заключение. Библиографический список содержит 197 наименований. Список источников литературных текстов составляет 28 наименований.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Категория временной локализованности действия в современном кумыкском языке"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проблема локализованности/нелокализованности действия во времени в кумыкском языкознании является новой. В данной работе были рассмотрены проблемы аспектуальности в глагольном и именном предложениях кумыкского языка. Анализ языкового материала не претендует на окончательность, поскольку разнообразие конструкций и семантических типов предикатов, репрезентирующих локализованность / нелокализован-ность очень велико. Однако в результате исследования мы пришли к некоторым общим выводам.

Одним из важных компонентов модели времени, отражаемой языковой семантикой, выступает категория временной локализованности / нелокализованности. Временная локализованность понимается в лингвистике как оппозиция конкретности (определенности) действия на временной оси и неконкретности (неопределенности) расположения действия на временной оси, его временной обобщенности [Бондарко 1999]. Наряду с другими категориями, выступающими в конкретных речемыслительных реализациях, данная категория является также одним из компонентов смысла высказывания.

Локализованность/нелокализованность ситуации во времени не только понятийная категория, но и семантическая, так как имеет в кумыкском языке регулярное языковое выражение. Категория временной локализован-ности/временной нелокализованности уточняет понятие номинативной функции предложения, т. к. говорящий может представить ситуацию или как прикрепленную к конкретному времени и месту, или как общезначимую, не зависящую от времени и места.

К средствам репрезентации категории временной локализованно-сти/временной нелокализованности в кумыкском языке относятся видов-ременные формы глагола-сказуемого, референтный/нереферентный субъект, темпоральные и локальные маркеры. Роль этих средств в экспликации вариантов значения категории временной локализованности/временной нелокализованности неодинакова.

Первостепенную роль в репрезентации категории временной локализованности/временной нелокализованности играют видовременные глагольные формы в их парадигматическом и синтагматическом значениях.

ФСП временной локализованности действия относится к полям моноцентрического типа [Бондарко 1984в: 60и след.]. Основной способ выражения категориального и субкатегориальных значений локализованно-сти/нелокализованности - морфологический. Центральными средствами выражения являются формы количественной аспектуальности и времени в их взаимодействии. Формы количественной аспектуальности в кумыкском языке маркированы показателем кратности/длительности тур-, а видовременные показатели в составе аналитической конструкции служат для отнесения длительного или кратного действия в одну из временных плоскостей (ср. айтдым «я сказал» и айтып турдум «я говорил (долго и неоднократно)» и т. п. Эти сложновербальные формы способны передавать любые оттенки локализованности и нелокализованности.

Акционсартовые сложновербальные конструкции способны обозначать точечную (в некоторых случаях - линейную) локализованность, в ситуациях нелокализованности они выражают не столько значение нелокализованности, сколько служат для передачи дополнительных оттенков внезапности, редкой нерегулярности, интенсивности повторяющего действия, для обозначения комплекса нескольких действий или же в целях придания выражаемому действию большей наглядности.

Признак временной локализованности/нелокализованности релевантен как для глагольных, так и для именных предложений в кумыкском языке и связан с аспектуальными значениями длительности, фазовости и выражением временных границ ситуации.

В именных предложениях, как и в глагольных, выражаются аспек-туальные значения кратности, длительности, фазовости, интенсивности.

Значения эти релевантны только для предложений, обозначающих локали-зованые во времени ситуации. Для ситуаций, не локализованных на оси времени, перечисленные аспектуальные признаки не релевантны.

Для глагольных предикатов релевантным является признак предельности / непредельности; для именных предикатов признак предельности/непредельности не релевантен. В именных предложениях возможно лишь количественное выражение временных границ действия.

В именных предложениях возможно проявление значения динамичности (изменяемости ситуации во времени), но это значение выражается иначе, чем в глагольных предложениях (квазидинамичность). Квазидинамичные ситуации соотносятся с обладающими протяженностью во времени непредельно-процессными ситуациями, а также с недлительными (мгновенными) событиями в глагольных предложениях.

Значение локализованности отражает одномерность, асимметричность и необратимость времени: речь идет об отражении в языковой семантике конкретного местоположения тех или иных процессов и событий однонаправленном и необратимом потоке времени. Что же кажется значения нелокализованности, то в нем отражается объективное существование регулярной и нерегулярной повторяемости процессов и явлении (в том же или сходном качестве) [ТФГ: 211].

Иногда локализованность действия во времени отождествляется с обозначением даты, точного времени и т. п. Между тем наличие или отсутствие таких обозначений, влияя на варианты внутри значения локализованности, не изменяет основной характеристики действия. Так, в высказываниях типа Дарслар башланды «Занятия начались» и Дарслар яиварны онунда башланды «Занятия начались десятого января» признак локализованности действия представлен равным образом.

При наличии обозначений даты и других временных ориентиров речь может идти о варианте «фиксированной локализованности во времени». Однако признак локализованности широко представлен и за пределами подобных обозначений «вех времени». Для констатации значения локализованности достаточно, чтобы в высказывании выражалось конкретное действие, занимающее определенное (в смысле «какое-то одно») местоположение во времени, момент или период [ТФГ: 214].

Грамматическое время находит свое выражение в глагольном времени, которое является отражением временной локализации какого-либо события. На наш взгляд, функционально-семантическое поле локализованности действия во времени шире функционально-семантического поля темпоральности. Оно основано на оппозиции значения конкретности действия, его прикреплённости к определённому отрезку времени и значения аб-стракности, неопределённости положения действия во времени. Со сферой темпоральности совпадает та его часть, которая характеризуется признаком прикреплённости к оси времени.

В русле последних работ по функциональной грамматике мы рассматриваем референтный субъект в кумыкском языке как один из способов выражения значения временной локализованности/нелокализованности. В результате комплексного анализа текстового фактического материала доказывается обусловленность значения временной локализованно-сти/нелокализованности значением референтного и неопределенно-референтного субъекта.

В высказывании с конкретным субъектом действие имеет конкретный характер, т.е. оно происходит в определенный момент времени, что дает право квалифицировать его как локализованное во времени.

Для высказываний со значением обычности (узуальности), в основе которых лежит обобщение опыта говорящего или представляемой им группы людей возможен как конкретный, так и обобщенный субъект.

В высказываниях с субъектом во множественном числе, субъект выражает не родовое понятие, а определенную группу субъектов, т.е. субъект соотносится с группой лиц или предметов, явлений и, следовательно, субъект, как и все высказывание, является референтным. Рассматривая выражения с точки зрения локализованнсти/нелокализованности действия во времени, следует отметить, что это значение в предложении в первую очередь обусловлено всеми компонентами высказывания в их комплексе.

Значение временной локализованности в высказываниях с референтным субъектом усиливается и за счет темпоральных маркеров, в структуре высказывания эти два контекстуальных элемента тесно взаимосвязаны.

Значение временной локализованности высказывания может усиливаться и за счет таких компонентов высказывания, как модальные частицы и пространственные маркеры. В данных случаях на значение временной локализованности в равной степени оказывает влияние и референтный субъект, и вышеперечисленные компоненты высказывания.

Значение временной локализованности в большей степени обусловлено обозначением конкретного исторического события, относящего высказывание к конкретному периоду.

Значение локализованности высказывания во времени в данном примере подчеркивается однородными сказуемыми, представляющими действие синхронным моменту речи.

Рассматривая связь временной локализованности со значением длительности, мы пришли к заключению, что оно может придавать высказыванию значение локализованности во времени. Выделяя такие фазовые значения, как начало и завершение действия, которые включают в себя момент начала или завершения действия, мы можем характеризовать такие высказывания как локализованные во времени ввиду того, что сам момент начала или завершения действия соотнесен с осью времени.

В кумыкском языке нет специальной системы грамматических форм для обозначения локализованности / нелокализованности действия. Эти значения реализуются в контексте при участии ряда средств в их совокупности. Важную роль играет временная форма глагола, а также темпоральные и локальные обстоятельства, референтные или нереферентные существительные в позиции подлежащего. Не затрагивая всего комплекса вопросов данной проблемы, остановимся только на высказываниях, содержащих глагол в форме презенса.

Обстоятельства, обозначающие относительно конкретный временной отрезок формируют значение локализованности. Обстоятельства, обозначающие длительный период протекания действия, формируют значение нелокализованности во времени.

Наречия уточняют временную ориентацию более конкретно, расчленяя абстрактный временной континуум относительно момента речи на три большие сферы (прошедшего, настоящего, будущего) (ср.: например, гъали «теперь», о заман «тогда», гележекде «в будущем», гъар заман «все время, всегда», даим «вечно» и т.п.). Они могут даже оказаться семантически сильнее временной формы, нейтрализуя ее значение и перенося ее из одной временной сферы в другую. Слово тангала «завтра» создает футуральную ориентацию. Наречия расширяют сферу временных значений, выражая измерение времени и кратность действий.

В диссертации определены различительные признаки простой повторяемости: 1) перцептивность, 2) наличие конкретных пространственных и временных рамок, ограничивающих распространение неограниченно-итеративного действия, 3) конкретность субъекта (субъектов) и объекта (объектов), 4) отсутствие квалитативно-модальных оттенков.

Субкатегоризация простой повторяемости проведена на основании следующих дифференциальных признаков: 1) характера повторяющего действия, 2) единичности / множественности конкретного субъекта, 3) наличия / отсутствия (в первом случае - единичности / множественности) объектов действия [Смирнов 2001: 109]. Анализ узуальных ситуаций позволил выявить семантическую неоднородность данного типа нелокализованности, наличие в его составе, как минимум, двух подтипов: обычной (узуальной) повторяемости и типичности (привычности) действия, пересекающихся соответственно с простой повторяемостью и вневременностыо.

В качестве конститутивных для обычной повторяемости выделены следующие признаки: 1) фиксированность, 2) наличие пространственных и временных рамок, а также специальных показателей кратности действия, 3) конкретная референция субъекта.

Ситуации типичного (привычного) действия характеризуются как фиксированностью, так и интерпретационным способом представления, а также обязательным наличием количественных и модальных оттенков, характер которых обусловливает их дальнейшую дифференциацию.

Рассмотрено различие обычной повторяемости и типичности действия, которое состоит в том, что в первом случае значение создается соединением сем реального действия и потенциального признака, а во втором -сем реального признака и потенциального действия. Таким образом, семантическое пространство нелокализованности представляет собой плавный переход от значения повторяющегося действия к значению признака, как бы непрерывно, постоянно присутствующего в субъекте. Возрастание степени абстрагированности действия от конкретного момента или отрезка времени неизбежно влечет за собой частичную утрату глаголом акцио-нального значения за счет актуализации значения признака.

Высказывания с именным глагольным сказуемым также обозначают продолжительный период осуществления действия, т. е. являются нелока-лизованными во времени.

Часто мы имеем дело с полипредикативными структурами, имеющими комплексный характер. В этом случае в рамках сложного предложения нередко функционируют элементарные предложения со значением временной локализованное™ и нелокализованности высказывания.

Существуют различия в способе выражения значений локализован-ности/нелокализованности в глагольных и именных предложениях. Аспек-туальные значения в именных предложениях часто выражаются не обстоятельствами, а определениями.

Для большинства именных предложений релевантен признак кратности, то есть ситуации могут быть единичными и повторяющимися.

Для большинства, именных предложений релевантны, признаки длительности и фазовости. Эти признаки не зависят друг от друга, одновременно они не выражаются, но та или иная фаза может быть выделена только в ситуации, обладающей некоторой временной протяженностью, поэтому если предикат обладает свойством длительности / недлительности, он должен обладать признаками'фазовости / нефазовости.

Именные предложения могут иметь фазовую регулярную реализацию: Инанмагъа къыйын, амма, гертилей, Душман болду атасына уланы. (К. Султанов). «Трудно поверить, однако действительно Сын стал врагом своего отца». При этом имеет место выделение фазы денотативной ситуации. Фазовое значение может быть обусловлено позицией говорящего (наблюдателя). В именных предложениях выражается констатация той или иной фазы в протекании события: Ишни къызгъан заманы. «Разгар работы».

Квазидинамичные ситуации, выражающиеся? в именных предложениях, соотносятся с непредельно-процессными ситуациями и локализуются в определенных отрезжах на оси времени: Квазидинамичные ситуации обладают признаком длительности / недлительности, если имеют временную протяженность. Квазидинамичные предикаты, имеющие временную протяженность, обладают также признаком фазовости (Ол тюнегюнден берли пашман «Он со вчерашнего дня печален»). Для недлительных (мгновенных) событий признак фазовости не релевантен (Будай басыв. Перерыв Ибрагьимов). «Уборка пшеницы. Перерыв».

К квазидинамичным относятся предикаты действия и состояния, способные локализоваться в определенном (конкретном) временном отрезке. Предикаты действия, характеризующиеся временной протяженностью способны выделять 'фазы и обладают признаком длительности / недлительности, могут обозначать единичную или повторяющуюся ситуацию. Пре дикаты действия могут употребляться в высказываниях, не локализованных во времени, с обобщенным субъектом.

Предикаты состояния способны употребляться в высказываниях, не локализованных во времени [Матханова 2002: 19].

Предикаты качества отличаются от предикатов свойства характе-ром локализованности на временной оси: предикаты качества перемещаются по оси времени вместе с предметом и существуют столько же, сколько существует сам предмет — неодушевленный субъект [Кокарева 2003: 99]: Валентина Михайловнаны сююнчю айрокъда уллу. (И. Керимов). «Рад ость Валентины Михайловны особенно велика».

Предикаты качества не сочетаются с показателями временной локализованности, длительности, фазовости, кратности и интенсивности: Къышны гюнлери гюзнюкинден де къысгъа. (И. Керимов). «Зимние дни короче осенних дней».

Несомненный интерес для кумыкской грамматики представляет взаимодействие локализованности / нелокализованности и модальности. Так, в зависимости от именного предиката долженствовательная модальность может быть локализованным (Эртенге сен гъазир болма герексен. «Эртенге сен гьазир болма герексен») и нелокализованным (Сен учитель болма герексен «Ты должен стать учителем»).

Таким образом, изучение аспектуальных признаков именных предложений значительно расширяет традиционное представление об функционально-семантическом поле аспектуальности. В высказываниях с именными предикатами многие аспектуальные характеристики, релевантные для глаголов, или выражаются иначе, чем в глагольных предложениях, или вообще не выражаются.

В зависимости от средств выделяются следующие способы выражения локализованности/нелокализованности: 1) аналитический (при помощи показателя количественной аспектуально сти тур- и акционсартовых показателей); 2) морфологический (видовременные формы глагола); 3) лексико-семантический, передающий значение локализованно-сти/нелокализованности через лексическую семантику глагола; 3) лексикосинтаксический (глагол + специальный показатель повторяемости); 4) лек-сико-грамматические повторы; 5) синтаксический (совокупность всех синтаксических средств).

Кроме того, значение нелокализованности может выражаться опосредованно: способом представления субъекта, объекта, их качественной и количественной характеристикой и оценкой.

В перспективе представляется актуальным исследование жанровой обусловленности значений временной локализованности/временной нелокализованности, их текстовой перспективы (ср. с уже существующими понятиями темпоральной и аспектуальной перспективы), изучение такой проблемы, как противопоставление конкретной и обобщенной референции в сфере глагольного действия.

Список научной литературыБайтувганова, Инара Джамалдиновна, диссертация по теме "Языки народов Российской Федерации (с указанием конкретного языка или языковой семьи)"

1. Абдулаева Д. А. Переносное употребление временных форм глагола в узбекском языке: Автореф. дис. .канд. филол. наук. Ташкент, 1973.- 24 с.

2. Авилова Н. С. Вид глагола и семантика глагольного слова. М.,1976.

3. Авилова Н. С. Спорные вопросы теории вида глагола в советском языкознании // Русский язык за рубежом, 1975. № 4. С. 55 60.

4. Аврорин В. А. Проблемы изучения функциональной стороны языка. Л., 1975.

5. Агазаде Н.Г. Система глагольных наклонений в современном азербайджанском литературном языке. Баку: Изд-во АН Азерб. ССР, 1967. - 192 с.

6. Акимова Т. Г. Семантические признаки в сфере качественной аспектуальности и функционирование видовременных форм английского глагола // Теория грамматического значения и аспектологические исследования. Л., 1984. С. 71-90.

7. Алиев У. Б. Наклонение и время глагола карачаево-балкарского языка // Вопросы категорий времени и наклонения глагола в тюркских языках. Баку: Элм, 1968.

8. Арутюнова Н. Д. Номинация и текст // Языковая номинация. Виды наименований. М.: Наука, 1977, т.2.

9. Арутюнова Н. Д. Предложение и его смысл. Лексико-семантические проблемы. М., 1976.

10. Арутюнова Н. Д. Типы языковых значений: Оценка. Событие.1. Факт. М., 1988.

11. Арутюнова Н. Д. Язык и мир человека. М., 1999.

12. Ахундов А.А. Изъявительное наклонение глагола в азербайджанском языке // Вопросы категорий времени и наклонения в тюркских языках. -Баку, 1968.-С. 131-137.

13. Баскаков Н. А. Историко-типологическая морфология тюркских языков. М., 1979.

14. Бенвенист Э. Общая лингвистика. М., 1974.

15. Бирюкович Р. М. Семантика и формы выражения способов глагольного действия в чулымско-тюркском языке // Советская тюркология, 1980.-№ 1.-С. 68-78.

16. Бирюлин Л. А. Квантификация предикатов // Типология итеративных конструкций. Л., 1989. С. 243-258.

17. Богданов В. В. Фазисность и фазисные конструкции // Типология конструкций с предикатными актантами. Л., 1987. С. 143-146.

18. Бондарко А. В. Аспектуальные ситуации // Аспектуальные и темпоральные значения в славянских языках. М., 1983. С. 11-19.

19. Бондарко А. В. Взаимные связи морфологических категорий глагола // Русская грамматика. М., 1980. Т. 1.

20. Бондарко А. В. Вид и время русского глагола (значение и употребление). М., 1971.

21. Бондарко А. В. Временная локализованность // Теория функциональной грамматики. Введение. Аспектуальность. Таксис. Л.: Наука, 1987.- С.210-234.

22. Бондарко А. В. Глагол. Общая характеристика // Русская грамматика. T.I, М., 1982. С. 582-583.

23. Бондарко А. В. Грамматическая категория и контекст. Л., 1971.

24. Бондарко А. В. Грамматическое значение и смысл. Л., 1978.

25. Бондарко А. В. Длительность // Теория функциональной грамматики. М., 1987. С. 98-123

26. Бондарко А. В. Категория временного порядка И' функции глагольных форм вида и времени в высказывании (на материале русского языка) // Межкатегориальные связи в грамматике / Отв. Ред. А.В. Бондарко. -СПб., 1996. С. 6-21.

27. Бондарко А. В. Принципы функциональной грамматики и вопросы аспектологии. М., 1983.

28. Бондарко А. В. Проблемы грамматической семантики и русской аспектологии. Л., 1996.

29. Бондарко А. В. Семантика предела // Вопросы языкознания. 1986. № 1. С. 14-25.

30. Бондарко А. В. Темпоральность // Теория функциональной грамматики. Темпоральность. Модальность. Л., 1990. С. 5—58.

31. Бондарко А. В. Теория значения в системе функциональной грамматики. На материале русского языка. М.: Языки славянской культуры, 2002. - 736 с.

32. Бондарко А. В. Теория морфологических категорий. Л., 1976.

33. Бондарко А. В. Функциональная грамматика. Л.: Наука, 1984.

34. Бондарко А. В., Буланин Л. Л. Русский глагол. Л., 1967.

35. Бочарова М. Н. Функционально-семантические категории темпоральности и аспектуальности в русском и французском языках: На материале претеритальнык форм глагола. Дис. . канд. филол. наук: М.: 2003

36. Булыгина Т. В. Грамматические и семантические категории и их связи // Аспекты семантических исследований. М., 1980. С. 320-355.

37. Булыгина Т. В. К построению типологии предикатов в русском языке // Семантические типы предикатов. М., 1982.

38. Булыгина Т. В. Классы предикатов и аспектуальная характеристика высказывания // Аспектуальные и темпоральные значения в славянских языках. М., 1983. С. 20-39.

39. Булыгина Т. В. Проблемы теории морфологических моделей. -М., 1977.

40. Булыгина Т. В., Шмелёв А. Д. Пространственно-временная локализация как суперкатегория предложения // Вопросы языкознания. 1989. № 3.

41. Булыгина Т. В., Шмелёв А. Д. Языковая концептуализация мира (на материале русской грамматики). М., 1997.

42. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М., 1996.

43. Виноградова Т. В. Синтаксические средства выражения темпоральных отношений в современном английском языке: Дис. канд. филол. наук. -М, 1982. 199 с.

44. Воейкова М. Д. Бытийные ситуации // Теория функциональной грам-матики. Пространственная локализованность. Бытийность. Посес-сивность. Обусловленность. С.-Пб., 1996. С.53-80.

45. Вопросы категорий времени и наклонения глагола в тюркских языках. Баку: Элм, 1968.

46. Всеволодова М. В. Способы выражения временных отношений в современном русском языке. М., 1975.

47. Всеволодова М. В., Го Шуфенъ. Классы моделей русского предложения и их типовых значений. Модели русских предложений со статаль-ными предикатами и их речевые реализации (в зеркале китайского языка). -М., 1999.

48. Гаджиахмедов Н. Э. Еще раз об аспектуальных возможностях тюркского глагола (на материале кумыкского языка) // Востоковедение: Ученые записки Ленинградского госуниверситета. 12. Филологические исследования. Л., 1986.

49. Гаджиахмедов Н. Э. К вопросу о средствах выражения способовIглагольного действия в тюркских языках (на материале кумыкского языка) // Востоковедение: Ученые записки Ленинградского университета. Вып. 14.- 1988.

50. Гаджиахмедов Н. Э. Система времен кумыкского индикатива. Дис. .канд. филол. наук. Л., 1981.

51. Гаджиахмедов Н. Э. Словоизменительные категории имени и глагола в кумыкском языке (сравнительно с другими тюркскими языками). Махачкала, 2000.

52. Гаджиев Э. Н. Видовременные формы глагола в кумыкском и турецком языках (в сравнительном освещении). Махачкала, 2002.

53. Гак В. Г. Языковые преобразования. М., 1998.

54. Гак В. Г., Ройзенблит Е. Б. Очерки по сопоставительному изучению французского и русского языков. М., 1965.

55. Ганиев Ф. А. Видовая характеристика глаголов татарского языка. -Казань, 1963.

56. Ганиев ф. А. Видовая характеристика глаголов татарского языка. — Казань, 1963. — 180 с.

57. Гилъфанова Д. Р. Темпоральность художественного текста на материале английского и татарского языков. Автореф. дис. .канд. филол. наук. Тюмень, 2005.

58. Гловинская М. Я. Инвариант совершенного вида в русском языке. -М., 1998.

59. Гловинская М. Я. Семантические типы видовых противопоставлений русского глагола. М., 1982.

60. Горбанъ О. А. Принцип единства мира как основа комплексного анализа языковых явлений' // Человек в современных философских концепциях. Волгоград, 1998. С. 356 - 361.

61. Грамматика современного башкирского литературного языка. -М.: Наука, 1981.-495 с.

62. Грамматика азербайджанского языка (фонетика, морфология, синтаксис). Баку: Элм. - 1971.-413 с.

63. Грамматика алтайского языка. Составлена членами алтайской миссии. Казань. - 1869. - 288 с.

64. Грамматика карачаево-балкарского языка. Фонетика, морфология, синтаксис. Под общей редакцией Н. А. Баскакова. Нальчик: Эльбрус, 1976. -570 с.

65. Грамматика ногайского языка. Фонетика и морфология. Под общей редакцией Н.А.Баскакова). Черкесск: Ставрополь, кн. изд-во. -1973. - 320 с.

66. Грамматика современного башкирского литературного языка. -М., 1981.

67. Грамматика современного якутского литературного языка. -М.: Наука, 1982. 495 с.

68. Грамматика туркменского языка. 4.1. Фонетика и морфология. Под общей редакцией Н.А. Баскакова. Ашхабад: Ылым, 1970. - 503 с.

69. Грамматика узбекского языка. Т. 1. Морфология. -Ташкент. -1975.-611 с.

70. Грамматика хакасского языка. М.: Наука, 1975. - 417 с.

71. Грекова О. К. Виды значений повторяемости и средства их выражения // Вестник Моск. ун-та. Сер. 9, Филология. 1979. № 2. С. 37-48.

72. Грекова О. К. Значение повторяемости в предложениях с предикатами типа чередовать, группировать, расталкивать (Роль предиката и объекта) // Исследования по глаголу в славянских языках /Под ред. В. Змарзер и Е.В. Петрухиной. М., 1996. С. 116-125

73. Грунина Э. А. Индикатив в турецком языке (в сравнительно-историческом освещении): Автореф. дис. д-ра филол. наук. М., 1975.

74. Грунина Э. А. Индикатив в турецком языке (в сравнительно-историческом освещении): Автореф. дис. . д-ра филол. наук. М., 1975. — 58 с.

75. Гузев В. Г. Очерки по теории тюркского словоизменения: глагол (на материале староанатолийско-тюркского языка). Л.: Изд-во ЛГУ. - 1990.

76. Гузев В. Г. О категории аспектуальности (на материале староос-манско-тюркского языка) // Советская тюркология. № 1. - С. 3-12.

77. Джанашиа Н. Н. Морфология турецкого глагола. — Тбилиси,1981.

78. Джанибеков X. С., Чеченов А. А. О темпоральных, аспектологи-ческих и модальных признаках форм прошедшего времени индикатива карачаево-балкарского глагола // Советская тюркология. 1987. - № 5. - С. 8696.

79. Дэ/санмавов Ю. Д. Деепричастия в кумыкском литературном языке (сравнительно с другими тюркскими языками). М.: Наука, 1967. -328 с.

80. Дмитриев Н. К. Грамматика башкирского языка. М.-Л.: Изд-во АН СССР. - 1948.-276 с.

81. Дмитриев Н. К. Грамматика кумыкского языка. М.-Л.: Изд-во АН СССР. - 1940.-205 с.

82. Дмитриев Н. К Строй тюркских языков. М.: Изд-во АН СССР. -1962. - 608 с.

83. Додуева А. Т. Глаголы динамической локализованности (на материале карачаево-балкарского языка) // Кавказский текст: национальный образ мира как концептуальная поликультурная система. Пятигорск,

84. Долинина И. Б. Специфика семантики предикатов в конструкциях с предикатными актантами // Типология конструкций с предикатными актантами. Л., 1985. С. 42-46.

85. Зайнуллин MB. Категория времени глагола изъявительного наклонения в современном башкирском языке: Автореф. дис. .канд. филол. наук. Казань. - 1963. - 24 с.

86. Золотова Г. А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса. -М., 1982.

87. Золотова Г. А. Очерк функционального синтаксиса русского языка. М., 1973.

88. Золотова Г. А., Онипенко Н. К, Сидорова М. Ю. Коммуникативная грамматика русского языка. М., 1998.

89. Иванов С. Н. Родословное древо тюрок Абу-л-гази-хана. Грамматический очерк (Имя и глагол. Грамматические категории). Ташкент: Изд-во ФАН Уз. ССР, 1965. - 202 с.

90. Иванова И. П. Вид и время в современном английском языке. -Л., 1961.

91. Ильенко С. Г. Персонализация как важнейшая сторона категории предикативности // Теоретические проблемы синтаксиса современных индоевропейских языков. Л.: Наука, 1975.- С. 154-159.

92. Кадырадэюиев КС. Проблемы сравнительно-исторического изучения кумыкского и тюркских языков. -Махачкала, 1998. -367 с.

93. КасевичВ. Б. Семантика. Синтаксис. Морфология. М, 1988.

94. Касееич В. Б., Храковский В. С. От пропозиции к семантике предложения // Типология конструкций с предикатными актантами. Л., 1985. С. 9-17.

95. Козинцева Н. А. Взаимодействие перфекта с семантическими и грамматическими категориями в высказываниях современного армянского языка//Межкатегориальные связи в грамматике. СПб., 1996. С. 79 - 106.

96. Козинцева Н. А. Временная локализованность действия и ее связи с аспектуальными, модальными и таксисными значениями. Л., 1991.

97. Козинцева Н. А. Сопоставительный анализ видовых значений в глагольных формах английского и русского языков // Вопросы сопоставительной аспектологии. Л., 1978. С. 89 - 102.

98. Коклянова А. А. Категория времени в современном узбекском языке. М.: Изд-во АН СССР. - 1963. - 124 с.

99. Кондратьев А. Г. Грамматический строй языка памятников древ-непоркской письменности VII—XI вв. — Л.: Изд-во ЛГУ, 1981. 190 с.

100. Кононов А. Н. Грамматика современного турецкого литературного языка. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1956. - 569 с.

101. Кононов А. Н. Грамматика современного узбекского литературного языка. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1960. - 446 с.

102. Корди Е. Е. О взаимодействии категорий французского глагола: императив и категории лица / числа, времени / вида, залога // Межкатегориальные связи в грамматике. СПб., 1996. С. 61 - 78.

103. Кормушин И. В. Системы времен глагола в алтайском языке. -М.: Наука. 1984. - 84 с.

104. Кочетова О. А. Когнитивное моделирование семантики вида (на материале современного английского языка). Автореф. дис. .канд. филол. наук. — Кемерово, 2008.

105. Кошмидер Э. Очерки науки о видах польского глагола. Опыт синтеза//Вопросы глагольного вида. М.: Иностр. лит., 1962. С.105-167.109 .Кошмидер Э. Турецкий глагол и славянский глагольный вид // Вопросы глагольного вида. М., 1962. С. 382-394.

106. Кузнецов П. И. Система функциональных форм глагола в современном турецком языке // Советская тюркология. 1982. - № 1.

107. Кузнецов П .И. Аспект и акционал в турецком языке (к выходу в свет монографии Л. Йохансона) // Советская тюркология. 1075. - № 3. -С. 68-82.

108. Кузнецов П .И. Категория вида в турецком языке: Видовые аспекты // Иностранные языки: Сборник статей. М.: 1966. - № 2. - С. 213228.

109. Кузнецов П.И. Категория вида в турецком языке: Видовые разряды // Иностранные языки. Сборник статей. М., 1968. - № 4. - С. 100-110.

110. Ломов А. М. Очерки по русской аспектологии. Воронеж, 1977.

111. Любимов КМ. Система грамматических времен в современном турецком языке // Советская тюркология. 1970. - № 2. - С. 44-64.

112. Магдиева 3. А. Индикативные формы кумыкского глагола в ареальном освещении (настоящее, будущее время и оптатив) // Автореф. дис. .канд. филол. наук. М., 1975. - 14 с.

113. Макаров Т. Татарская грамматика кавказского наречия. Тифлис: Типография Канцелярии Наместника Кавказского. - 1848. У11+143 с.

114. Маслов Ю. С. Вопросы глагольного вида в современном зарубежном языкознании // Вопросы глагольного вида. М., 1962. С. 7-32.

115. Маслов'Ю. С. Очерки по аспектологии. Л.: Изд-во ЛГУ1984.

116. Маслов Ю.С. К основаниям сопоставительной аспектологии // Проблемы современного теоретического и синхронно-описательного языкознания. Вып I. Вопросы сопоставительной аспектологии. Л., 1978. С. 12-17.

117. Милославский И. Г. Морфологические категории современного русского языка. М., 1981.

118. Мшальская А. К. Основы риторики. Мысль и слово. М., 1996.

119. Мусаев К. М. Краткий грамматический очерк караимского языка. М.: Наука, 1977. - 99 с.125 .Мучник И. П. Грамматические категории глагола и имени в современном русском языке. М., 1971.

120. Настов Д. М. Еще раз о виде. К истории вопроса // Turkologica. К 70-летию акад. А. Н. Кононова. Д.: Наука. - 1976.21 .Насилов Д. М. Проблемы тюркской аспектологии. Акциональ-ность. Л.: Наука, 1989.

121. Насилов Д. М. Формы выражения способов глагольного действия в алтайских языках // Очерки сравнительной морфологии алтайских языков. JI.: Наука. - 1978.129 .Никитевич В. М. Грамматические категории имени и глагола в русском языке. Алма-Ата, 1962.

122. Очерки по морфологии татарского глагола Казань: Изд-во Казанского ун-та, 1978, с. 45—62.

123. Очерки ' сравнительной морфологии алтайских языков. Л., 1978.—272с.

124. Падучева Е. В. О семантике синтаксиса. М., 1974.

125. Падучева Е. В. Семантика вида и точка отсчета // Изв. АН СССР. Сер. лит. и языка, т.45. 1986. № 5. С. 413-424.

126. Падучева Е. В. Семантические исследования (Семантика времени и вида в русском языке; Семантика нарратива). М., 1996.

127. Петрухина Е. В. Аспектуальные категории глагола в русском языке в сопоставлении с чешским, словацким, польским и болгарским языками. М., 2000.

128. Петрухина Е. В. "Аспектуальные классы глаголов и модели протекания действия во времени в славянских языках // Труды аспектоло-гического семинара филологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова. Том 3. М., 1997. С. 141-156

129. Петрухина Е. В. Видовая семантика и понятие предела действия // Актуальные проблемы русской морфологии. М., 1988.

130. Петрухина Е. В. Глаголы деятельности и их фазисно-временные модификации в современном русском языке // Исследования поглаголу в славянских языках / Под ред. В. Змарзер и Е.В. Петрухиной. М., 1996. С. 90-105.

131. Петрянина О. В. Локативность как периферийное средство выражения темпоральных отношений в современном кумыкском языке. Автореф. дис. .канд. филол. наук. Самара — 2007.

132. Пешковский А. М. Русский синтаксис в научном освещении. -М., 1956.

133. Пицкова Л. П. Грамматическая категория вида в современном французском языке. М., 1982.

134. Подтелкоеа М. А. Адвербиальные средства репрезентациии универсальной категории времени. Автореф. дис. .канд. филол. наук. -Волгоград, 2008

135. Покровская Л.А. Грамматика гагаузского языка. Фонетика и морфология. М.: Наука, 1964. - 298 с.

136. Потебня А. А. Из записок по русской грамматике. Т. I 2. - М.: ОГИЗ, 1958.

137. Потебня А. А. Из записок по русской грамматике. Т. IV. Вып. 2. Глагол. М., 1977.

138. Пупынин Ю. А. Грамматические категории русского глагола в их системно-парадигматических и функциональных связях // Межкатегориальные связи в грамматике. СПб., 1996. С. 43 - 60.

139. Пупынин Ю. А. Функциональные аспекты грамматики русского языка: взаимосвязи грамматических категорий. Л., 19906.

140. Рассудова О. П. Употребление видов глагола в русском языке. М., 1968. 140 с.

141. Резник И. В. Функционально-семантическое поле темпораль-ности: лексико-семантическая категория и языковые средства ее выражения: Дис. . канд. филол. наук. М., 1988. 144 с.

142. Прик О.Я. Очерк грамматики караимского языка (крымский диалект). Махачкала: Дагучпедгиз. - 1976. - 188 с.1. V, /

143. Русская грамматика. М., 1980, т. 2.

144. Рыхлова О. С. Концепт длительности в кумыкском, английском и русском языках в сопоставительном плане. Автореф. дис. .канд. филол. наук. Уфа, 2007

145. Сабанеева М. К. Функциональный анализ наклонений в современном французском языке. JL, 1984.

146. Салехова Н. X. Грамматическая категория времени татарского глагола и темпоральность: Автореф. дис. .канд. филол. наук. Казань. -1975.-20 с.

147. Серебренников Б. А. Категория времени и вида в финно-угорских языках пермской и волжской группы. М.: Наука, 1960.

148. Силъницкий Г. Г. Семантические классы глаголов в английском языке. Смоленск, 1986.

149. Слюсарева Н. А. Функциональная грамматика и когнитивность морфологии // Проблемы функциональной грамматики. М., 1985.

150. Смирнов КН. Ситуации временной нелокализованности действия и семантика интервала (на материале русского языка) // Проблемы функциональной грамматики. Категории морфологии и синтаксиса в высказывании. — М.,

151. Современный казахский язык. Фонетика и морфология. -Алма-Ата: Изд-во АН Каз.ССР, 1962. 454 с.

152. Современный тагпарский литературный язык (лексикология, фонетика, морфология). М.: Наука, 1969. - 379 с.

153. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. -М: Наука, 1988. -558 с.

154. Степанов Ю. С. Имена. Предикаты, предложения. М., 1981.

155. Султанмурадов А. М. Способы выражения аспектуальных значений в кумыкском языке. Автореф. дис. .канд.филол.наук. Мах ачкала, 1997.

156. Юсупов Ф. Ю. Татарский глагол в ареальном освещении: Ав-тореф. дис. д-ра филол. наук. — Алма-Ата, 1988. — 35с

157. Сусов И. П. Проблема семантических категорий в синтаксисе // Семантические категории языка и методы их изучения. Уфа, 1985. С. 6— 7.

158. Татарская грамматика. Т.2. Морфология. Казань: Татар, кн. изд-во. - 1993. - 396 с.

159. Телин Н. Б. Вид и способ действия в русском языке И Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XV. М., 1985. С. 255-260.

160. Тенишев Э.Р. Строй саларского языка. М.: Наука, 1976. - 576 с.

161. Теория функциональной грамматики. Введение. Аспектуаль-ность. Временная локализованность. Таксис. Изд. 2-е. М., 2001 '

162. Теория функциональной грамматики: Локативность. Бытий-ность. Посессивность. Обусловленность / Отв. ред. А.В. Бондарко. СПб., 1996.

163. Теория функциональной грамматики'. Персональность. Залого-вость / Отв. ред. А.В. Бондарко. СПб., 1991.

164. Теория функциональной грамматики: Темпоральность. Модальность / Отв. ред. А.В. Бондарко. Л., 1990.

165. Теория функциональной грамматики: Качественность. Ко-личественность / Отв. ред. А.В. Бондарко. СПб, 1996.

166. Теория функциональной грамматики: Субъективность. Объективность. Коммуникативная перспектива высказывания. Определенность / Неопределенность / Отв. ред. А.В. Бондарко. СПб., 1992.

167. Типология итеративных конструкций. Л., 1989.

168. Типология конструкций с предикатными актантами. Л., 1985.

169. Тихонов А. Н. Существует ли категория вида в тюркских языках? // Актуальные вопросы современного языкознания и лингвистическое наследие Е. Д.Поливанова. Материалы конференции. Т. 1. - Самарканд. -1964.

170. Юсупов Ф. Ю. Татарский глагол в ареальном освещении: Автореф. дис. д-ра филол. наук. — Алма-Ата, 1988. — 35с

171. Су сов И. П. Проблема семантических категорий в синтаксисе // Семантические категории языка и методы их изучения. Уфа, 1985. С. 6— 7.

172. Татарская грамматика. Т.2. Морфология. Казань: Татар, кн. изд-во. - 1993.-396 с.

173. Телин Н. Б. Вид и способ действия в русском языке // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XV. М., 1985. С. 255-260.

174. Тенишев Э.Р. Строй саларского языка. М.: Наука, 1976. - 576 с.

175. Теория функциональной грамматики. Введение. Аспектуаль-ность. Временная локализованность. Таксис. Изд. 2-е. М., 2001

176. Теория функциональной грамматики: Локативность. Бытий-ность. Посессивность. Обусловленность / Отв. ред. А.В. Бондарко. СПб., 1996.

177. Теория функциональной грамматики: Персональность. Залого-вость / Отв. ред. А.В. Бондарко. СПб., 1991.

178. Теория функциональной грамматики: Темпоральность. Модальность / Отв. ред. А.В. Бондарко. Л., 1990.

179. Теория функциональной грамматики: Качественность. Ко-личественность / Отв. ред. А.В. Бондарко. СПб, 1996.

180. Теория функциональной грамматики: Субъективность. Объективность. Коммуникативная перспектива высказывания. Определенность / Неопределенность / Отв. ред. А.В. Бондарко. СПб., 1992.

181. Типология итеративных конструкций. Л., 1989.

182. Типология конструкций с предикатными актантами. Л., 1985.

183. Тихонов А. Н. Существует ли категория вида в тюркских языках? // Актуальные вопросы современного языкознания и лингвистическое наследие Е. Д.Поливанова. Материалы конференции. Т. 1. - Самарканд. -1964.

184. Тумашева Д.Г. Татарский глагол. Казань,

185. Хангишиев Д. М. Къумукъ тил. Морфология. Магьачкъала: Дагъыстан пачалыкъ университетни нешрияты, 1995. - 231 с.

186. Тупикова Н. А. Формирование категории ин-персональности русского глагола. Волгоград, 1998.

187. Урусбиев И. X. Спряжение глагола в карачаево-балкарском языке. -Черкесск, 1963.- 233 с.182Храковский В. С. Кратность // Теория функциональной грамматики. -М., 1987. С. 124-151.

188. Храковский В. С. Фазовость // Теория функциональной грамматики. М., 1987. С. 153-179.

189. Чарыяров Б. Времена глагола в тюркских языках юго-западной группы: Автореф. дис. .докт. филол. наук. Ашхабад. - 1970. - 85 с.

190. Шарандин А. Л. Лексическая семантика русского глагола в морфологическом освещении. Л., 1990.

191. Шатуновский И. Б. Семантика предложения и нереферентные слова (значение, коммуникативная перспектива, прагматика). М., 1996.

192. Шатуновский И. Б. Семантическая структура предложения, «связка» и семантика вида в русском языке // Структура и функционирование единиц в русском языке / Сб. научн. трудов. Ташкент, 1986.

193. Шелякин М. А. Категория вида и способы действия русского глагола (Теоретические основы). Таллин, 1983.

194. Шенцова И. В. Акциональные формы глагола в шорском языке. Кемерова, 1977

195. Шмелев Д. Н. Очерки по семасиологии русского языка. М.,1964.

196. Щербак А. М. Очерки сравнительной грамматики тюркских языков (глагол). Л.: Наука, 1982.

197. Щербак А. М. Очерки сравнительной грамматики тюркских языков (глагол). Л.: Наука, 1982. - 181 с.

198. Юлдашев А. А. Категория глагольного вида в башкирском языке // Вопросы грамматического строя. М., 1955. С. 362—387.

199. Юлдашев А. А. Аналитические формы глагола в тюркских языках. М.: Наука. - 1965. - 274 с.

200. Юсупов Ф. Ю. Изучение татарского глагола.- Казань: Татиздат, 1986.- 287 с

201. СПИСОК ИСТОЧНИКОВ ЦИТИРОВАННЫХ ПРИМЕРОВ

202. Абуков Камал. Учгъунлар. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1963.

203. Абуков Камал. Мен гюнагьлыман, Марьям. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1972.

204. Абуков Микайыл. Яшавну ахыры ёкъ. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1969.

205. Акъаев Акъай. Ерни йыры. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1977.

206. Алъбериев Шарип. Сержантны хабары. Магьачкъала: Дагучпед-гиз, 1956.

207. Алъбериев Шарип. Гьасиретлик. Магьачкъала: Дагкнигоиздат,.1954.

208. Астемиров Багъавдин. Тангчолпан. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1959

209. Атабаев Магъаммат. Товба. Магьачкъала: Дагкнигоиздат,1993.

210. Атаева Зарипат. Юртумну къатынлары. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1980. ' '

211. Аткъай. Къумукъ тюзде. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1954.

212. Батырмурзаев Нугъай. Давут булан Лайла. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1965.

213. Гьажиев Анвар Юрекни янывлары. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1972.

214. Гъусейнов Мустапа. Бёрю сокъмакъ. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1990.

215. Давутов Гьайбулла. Ахыр бийив. Магьачкъала: Дагкнигоиздат,1995.

216. Керимов Ибрагъим. Магьач. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1962.

217. Керимов Ибрагъим. Тик толкъунлар. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1994.и с

218. Кьазакъ Иырчы. Иырчы Къазакъ. Магьачкъала: Дагкнигоиздат,1957.

219. Къумукъ халкъ йырлары. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1990.

220. Къурбанов Амир. Тав тюпдеги юртда. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1963

221. Мантаева Умукюсюм. Биринчи язбаш. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1988.

222. Османов Магъаммат-апенди. Шавхалны къаласы. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1959.

223. Расулов Расул. Бекенез. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1958.

224. Салаватов Алимпаша. Айгъази. Магьачкъала: Дагкнигоиздат,1985.

225. Султанов Камилъ. Яшланы яшаву. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1992.

226. Хангишиев Магъаммат. Чубурув бойларда. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1954.

227. Ханмуразев Наби. Хошгелдинг, язбаш. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1959.

228. Шамсутдинов Къурбанали. Досланы тавушу. Магьачкъала: Да-гучпедгиз, 1986.

229. Ягьияев Магьамматсолтан. Оьлюмден уьст болгъанлар. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1968.