автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.06
диссертация на тему: Керамика раннего железного века лесостепного Зауралья

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Шарапова, Светлана Владимировна

Введение

Глава первая. История изучения раннего железного века лесостепного Зауралья и источники исследования керамики.

1.1. Очерк истории изучения.

1.2. Характеристика памятников по основным типологическим комплексам.

Глава вторая. Методы исследования керамики.

11.1. Краткий обзор основных направлений изучения керамики.

11.2. Статистический метод и его варианты.

Глава третья. Керамика Зауралья:.

III. 1. Характеристика керамических комплексов по основным памятникам.

111.2. Пространственное распределение керамики на базовых памятниках.

111.3. Результаты технологического анализа керамики.

Глава четвертая. Сравнительный анализ и основные модели.

IV. 1. Результаты расчета коэффициентов различия

IV.2. Хронология изучаемых типов керамики.,.

IV.3. Основные орнаментальные стили раннего железного века Зауралья.

Введение диссертации2000 год, автореферат по истории, Шарапова, Светлана Владимировна

Как известно, обломки глиняной посуды являются наиболее распространенной и многочисленной категорией среди археологических находок. Керамику по праву можно отнести к первым изделиям из искусственно созданного материала. Не случайно факт появления глиняных сосудов стал основным критерием в определении начала новой эпохи -неолита. Керамике отводится существенная роль в определении культурной принадлежности археологических памятников. На протяжении многих столетий изготовление глиняной посуды было традиционным занятием людей, меняясь и развиваясь достаточно медленно, сообразно смене эпох и культур. Можно сказать, что в керамике определенным образом отразился и аккумулировался опыт многих исчезнувших поколений. При отсутствии абсолютных хронологических реперов различные культурные типы, обозначенные, прежде всего, керамикой, являются основой для уточнения относительных хронологических позиций изучаемых древностей.

Предметом настоящей работы является керамика раннего железного века лесостепного Зауралья. Контактный характер лесостепи, в немалой степени проявившийся в эпоху железа, определил высокую типологическую вариативность зауральской керамики и многообразие культурных традиций. История изучения памятников раннего железного века лесостепного Зауралья связана с деятельностью УОЛЕ, а также с именами П.А.Дмитириева, Н.Н.Бортвина, Е.М.Берс, К.В.Сальникова, В.Ф.Генинга, В.А.Могильникова, В.Е.Стоянова, В.Д.Викторовой, Л.Н.Коряковой, Г.В.Бельтиковой, В.А.Борзунова, Н.П.Матвеевой и других археологов. Среди ученых, принимающих участие в обсуждении общих и частных вопросов, следует отметить М.Ф.Косарева, В.И.Матющенко, Н.В.Полосьмак, А.Д.Таирова, М.К.Хабдулину, В.М.Морозова, Л.И.Погодина.

Несмотря на то, что история изучения древностей региона насчитывает несколько столетий, попытка систематизации материалов раннего железного века лесостепной зоны Зауралья и Западной Сибири впервые была предпринята в конце 60-х гг. В.Е.Стояновым. Предложенные им описание и классификация керамики базируются на коллекциях, происходящих в основном, с поселений. На их основе были выделены и картографированы культурные типы и обозначены группы памятников, содержащие ту или иную керамику (Стоянов В.Е., 1969). Мозаичность их распространения явилась причиной дискуссионности в определении культурной принадлежности большинства изучаемых комплексов. Прежде всего, это касается взаимного соотношения керамических типов. Существующее несовпадение взглядов в интерпретации коллекций различными авторами обусловлено отсутствием четких хронологических позиций керамических типов и в целом, недостаточной представительностью коллекций, которые иногда происходили из небольших или\и плохо стратифицированных раскопок или из разведочных сборов. За прошедшие тридцать лет было раскопано много новых памятников, получены новые коллекции, которые по-разному анализировались различными авторами. Они зачастую, оперируя известными типами, вкладывали в них содержание отличное от изначального. Кроме того, за эти годы зауральская керамика раннего железного века так и не стала предметом специального анализа.

Отсутствие структурного анализа такого массового источника как керамика в значительной мере обусловили актуальность темы настоящего исследования.

Работа носит источниковедческий характер. Цель ее - проверка, уточнение номенклатуры и пересмотр предложенных ранее характеристик керамики. Исходя из этого, задачи исследования сводятся к следующему: в соответствии с предложенными ранее дефинициями на основе имеющегося фактического материала и результатов предыдущих исследований дать описание и развернутую аналитическую характеристику керамики. Это означает: провести анализ коллекций памятников, имеющих хорошее статистическое и стратиграфическое распределение в рамках единой методики обработки, рассмотреть пространственное распределение керамики на базовых памятниках, провести сравнительный анализ коллекций, уточнить их хронологические позиции, определить основные модели развития керамических комплексов. В задачу работы не входит рассмотрение этнической принадлежности населения Зауралья, оставившего разнообразные керамические типы, поскольку данная тема вполне может быть предметом самостоятельного исследования.

Анализ керамических коллекций неразрывно связан с исследованием памятников и непосредственного контекста, в котором находилась керамика, поэтому источники представлены материалами раскопок разных лет, предпринятых УАЭ, а также в 80-90-е гг. ЗЛСАЭ, в составе которой работает автор1.

Не все памятники равнозначны по представительности и информативности, поэтому одним из компонентов работы стали полевые исследования (1989-1995 гг.), направленные на получение качественной информации, для чего была выработана специальная методика, предусматривающая учет стратиграфических и статистических позиций керамики на базовых памятниках. В целом, проанализированы керамические коллекции 9 опорных памятников раннего железного века лесостепного Зауралья: Носиловского II поселения, Лихачевского, Гороховского (Чудаки), Воробьевского, Павлинова, Прыговского, Баитовского городищ, Дуванского 2 селища и Гаевского1 могильника (рис. 1), обработано 3618 сосудов носиловского, баитовского, воробьевского, иткульского, гороховского, саргатского, кашинского и прыговского типов. Сведения почерпнуты из отчетов, публикаций, диссертационных исследований, а также получены непосредственно при работе с коллекциями.

Существует ряд объективных сложностей. Неравнозначный уровень изученности некоторых керамических типов и территорий затрудняют

1 Считаю своим долгом выразить признательность Л.Н.Коряковой, А.А.Ковригину, А.С.Сергееву за возможность использования неопубликованных материалов, а также всем участникам полевых и камеральных работ. сопоставительный анализ для широкого круга комплексов. Осложняющим обстоятельством также является неразработанность культурно-хронологической стратиграфии раннего железного века Зауралья и отсутствие развернутых публикаций опорных памятников.

Территориальные рамки исследования очерчены лесостепным пространством Зауралья (средним течением рек Исеть и Тобол), хронологические - существующими на сегодняшний день датировками и периодизацией древностей раннего железного века - VII в. до н.э. - первые века н.э.

В работе использованы как традиционные методы: формально-типологический, в некоторой степени - технологический методы, так и методы, основанные на теории вероятности и математической статистике. Материалы собраны в соответствующих базах данных Microsoft Access и проанализированы компьютерными средствами при помощи электронных таблиц Microsoft Excel .

Научная новизна работы. В настоящем исследовании впервые предложен единый подход для обработки столь объемного материала -керамики. Разработана структура базы данных как совокупности информационных блоков, обеспечивающих формирование хранения и упорядоченный доступ к различным данным о керамических коллекциях (параметры и форма сосудов, техника орнаментации и элементы узора). Выполнен статистический анализ известных и вновь полученных коллекций керамики по одной методике. Осуществлен пространственный анализ керамики на базовых памятниках, уточнены вопросы датировки культурных типов Зауралья. В качестве гипотетических моделей развития керамических комплексов предложена концепция основных орнаментальных стилей в рамках определенных ареалов.

Практическая ценность. Использованные в работе методы могут быть применены для дальнейшей обработки, в том числе и эталонных

2 Автор благодарен Т.И.Корякову и П.А.Крючкову за консультации по компьютерной обработке. 7 коллекций керамики. Полученные результаты могут быть привлечены в ареальных и культурологических исследованиях, а предложенные совокупности, выявленные в рамках концепции стиля, более корректны для различных построений при фрагментарности данных и недостатке этнографических параллелей.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Керамика раннего железного века лесостепного Зауралья"

Результаты исследования опорных памятников раннего железного века Зауралья, как Павлиново, Прыговское и Баитовское городища, позволяют рассматривать хронологию древностей носиловского и баитовского типов в пределах VII-IV(III) вв. до н.э. Ранняя дата подкрепляется материалами первого культурно-хронологического горизонта Прыговского городища и относится только к носиловской керамике, которую вслед за В.Е.Стояновым можно датировать VII-VI вв. до н.э. (Стоянов В.Е., 1969). Диапазон IV-III вв. до н.э находит отражение в керамических коллекциях Павлинова городища, которые свидетельствуют о том, что в Зауралье в данный период наблюдается сосуществование таких типов керамики, как баитовский, воробьевский, иткультский, гороховский, представляющих различные стили.

Степень изученности воробьевских древностей, а скорее их слабая археологическая представительность, не позволяют, по крайней мере, пока, внести какие-либо серьезные изменения в предложенную ранее дату - VII-IV вв. до н.э. Не исключено, что воробьевская керамика может быть синхронизирована с иткульской, однако малый объем выборки обоих типов керамики определяет степень осторожности наших выводов.

Н.М.Матвеева в качестве начального этапа распространения кашинских древностей предлагает IV в. до н.э. (Матвеева Н.П., 1994). Такая датировка, особенно с учетом происхождения памятников кашинского типа, в принципе не исключена, но в свете современных данных представляется недостаточно обоснованной. В качестве подкрепляющей аргументации ею приводятся материалы многослойных поселенческих памятников Старый Погост и Рафайловское городище. В предыдущем изложении (см. раздел 1.2) уже указывалось, что имеющиеся на сегодняшний день публикации данных памятников очень сжаты и не содержат описаний керамической части коллекций, культурная принадлежность которых представляется далеко неоднозначной. Современные исследования не дают кашинских погребений древнее III-II вв. до н.э. (Культура зауральских скотоводов., С.68; Шарапова C.B., 1994, С.226-228). Исходя из вышеизложенного, более предпочтительной стоит признать точку зрения Л.Н.Коряковой, отводящей место ранним кашинским материалам в рамках хронологии культур Тоболо-Иртышской провинции в конце саргатско-гороховского этапа (V-III вв. до н.э.) (Культура зауральских скотоводов., С. 145). В определении верхней хронологической границы следует согласиться с мнением В.Д.Викторовой, более развернуто аргументированным Н.П.Матвеевой, - кашинская традиция доживает до конца раннего железного века (Матвеева Н.П., 1994, С. 140). Кроме грунтовых погребений Абатского 3 могильника, содержавших 2 сосуда кашинского облика (там же, С.130-139), следует упомянуть погребение IV-V вв. н.э. на Дуванском II селище (Морозов В.М., 1998, С.96-99), а также очень близкую кашинской керамику из могильников Малково, Байрамгулово, отнесенных к так называемым «гунно-сарматским памятникам» III-V вв. н.э. Южного Зауралья (Боталов С.Г., Полушкин H.A., 1996, С.178-193).

Далек от решения вопрос о датировке комплексов прыговского типа, отнесенных первоначально к I тыс. н.э. (Викторова В.Д., 1969). В частности, Н.П.Матвеева, соглашаясь в целом с В.Д.Викторовой по поводу генетического единства прыговских материалов с кашинскими и поддерживая тезис о несколько более молодом возрасте первых, считает возможным датировать появление шнуровых орнаментов временем около III в. до н.э. (Матвеева Н.П., 1994, С. 140). А в предыдущей ее публикации Рафайловское городище и ряд других памятников, содержащих саргатскую и гребенчато-шнуровую керамику, аналогичных ему «по основным чертам керамического комплекса» были включены в I группу саргатских поселений и датированы даже концом Y-IV вв. до н.э. (Матвеева Н.П., 1993, С.151). Такое объединение повлекло за собой вывод об уменьшении в период III-I вв. до н.э. в саргатских коллекциях до 3% гребенчатых узоров и исчезновению шнуровой техники, что рассматривается, как свидетельство «ассимиляции иноэтничных южно-таежных элементов, ранее включенных в саргатскую среду» (там же, С. 153).

За неимением серии убедительных абсолютных дат нам остается вновь вернуться к культурно-стратиграфической колонке, в рамках которой прыговские шнуровые комплексы располагаются выше иткульских (Ерохин Н.Г., Тихонова Н.Р., Волков Р.Б., 1997, С.61-69), носиловских и гороховских (Прыговское городище) (Генинг В.Ф., Позднякова М.К., 1964, С.34-71), ранних саргатских и баитовских IV-III вв. до н.э. (Юдинское селище) (Викторова В.Д., Кернер В.Ф., 1988, С. 132-135), синхронны саргатским (Прыговское городище, Гаевский I могильник - поздняя группа погребений II-III вв. (Культура зауральских скотоводов., С.64-71)). Микростратиграфия культурных слоев на памятниках у оз. Осинового, раскопанных

B.Д.Викторовой, свидетельствует о несовпадении хронологических позиций кашинского и прыговского горизонтов (Викторова В.Д., Кернер В.Ф., 1988,

C. 129-141). Таким образом, методом исключения, а также с учетом предыдущих выводов, ранняя дата прыговских материалов, скорее всего, должна быть смещена к рубежу эр, вероятно, к отрезку времени не ранее II в. до н.э. В противном случае нам придется обосновывать тезис о конвергентном зарождении шнуровой орнаментики на прыговской керамике, либо предполагать заимствование ее не из Приуралья (Ковригин A.A., Шарапова C.B., 19986, С.67-73).

Нет сейчас и однозначных выводов о поздней дате прыговских материалов. С одной стороны, вполне убедительна гипотеза о перерастании их в культурные образования средневековья, с другой - хороших хронологических ориентиров здесь мы не имеем. Далее, в конце эпохи раннего железа известны как гребенчатые (кашинские), так и гребенчато-шнуровые (прыговские) комплексы, причем, кашинский ареал несколько шире. Таким образом, не исключена возможность того, что различия между исследуемыми типами керамики будут носить как хронологический, так и территориальный характер.

IV.3. Основные орнаментальные стили раннего железного века Зауралья

Как уже отмечалось, главным критерием для выделения множества культурных образований и керамических типов Зауралья явилась керамика. Предложенная в 60-е годы В.Е.Стояновым схема классификации не претерпела со временем каких-либо серьезных изменений. Однако при всем разнообразии, на интуитивном уровне, многие исследователи сталкиваются с некоей «похожестью» керамики эпохи железа, так называемой «орнаментальной и морфологической непрерывностью», когда комплексы отличаются один от друг от не системой, а единичными наборами признаков, «как бы по цепочке» (Корякова JI.H., 1993, с. 14).

Эта непрерывность приводит к тому, что при общем сходстве абсолютно одинаковых и разных памятников нет (особенно для больших ареалов). Вот почему, анализируя материал можно легко впасть в две крайности: либо многие комплексы объединить, либо развести их по нескольким группам. Такие подходы выражаются, с одной стороны, в выделении по одному - двум памятникам новых культур, с другой, в конструировании их путем сложения или перемещения отдельных типов из одной культуры в другую» (Бельтикова Г.В., Борзунов В.А., Корякова Л.Н., 1991, С.109-110).

Данная цитата позволяет очертить весьма широкий круг вопросов, сконцентрированных как вокруг самих понятий в определении природы керамики, так и вокруг памятников, на основании которых эти понятия вводятся. Чаще всего для большинства построений привлекаются материалы одних и тех же поселений и могильников.

При работе с зауральскими коллекциями понимаешь, что вариативность орнаментов, композиций рисунка гораздо объемнее и шире, чем это предполагается типологическим методом и заложено в определении самого типа.

Известно, что типология и классификация, как составные части археологической интерпретации, могут строиться на различных основаниях. Особое значение придается совершенно определенным наборам признаков: функции орудий, размерам жилищ и т.п. (Массон В.М., 1989, С.17)

Многолетние дискуссии о проблеме керамического типа, о критериях и границах выделения типа явились причиной рассмотрения социокультурного контекста керамики (Шнирельман В.А., 1993; Глушков И.Г., 1997, С.24-28). Социальный анализ, предполагающий разнообразие моделей интерпретации фактов, находит все большее применение в последние годы, как в отечественной, так и в зарубежной археологии. По мнению И.Г.Глушкова, изделие должно быть социализировано или принято культурой. Для этих целей на сосудах должны присутствовать любые культурные маркеры, которые бы позволили отнести изделия к данной культуре. Поэтому, если происходят изменения в орнаменте, форма должна сохраняться или наоборот (Глушков И.Г., 1997, С.28).

Культурологический подход имеет важное значение уже на уровне археологической систематики. Именно он позволяет утвердиться в заключении, что археологическая культура, представляя собой искусственное классификационное образование, может опосредованно отражать объективные реалии прошлого. Изучение древних культур преимущественно в их предметно-продуктивном аспекте позволяет осветить вещный мир культуры, артефакты трактуются без последующего анализа социокультурной сферы (Массон В.М., 1989, С. 17-19).

Интерпретационное направление в пост-процессуальной археологии разрабатывает когнитивный подход к анализу материальной культуры древних обществ (Renfrew С., Bahn Р., 1997, Р.369). Применительно к наиболее массовой категории материальной культуры, данный подход осуществляется в изучении стилистического разнообразия керамики (Pavlu I., 1993; Skibo J., Feinman G., 1999). К тому же, он предполагает особое отношение в предметной форме передачи социального опыта, стилю бытования отдельных аспектов материальной культуры (Renfrew С., Bahn Р., 1997, Р.368-370). При этом подчеркивается, что с вещами связан уклад жизни, они являются объектами социокультурных отношений, закрепляют принятое в данной среде поведение и образ мышления (Schiffer M., 1987, P.25-46). В этом отношении особенно интересно такое явление как древняя керамика.

Анализируя взаимосвязь определенных керамических комплексов с социальной общностью, В.А.Шнирельман заключает, что внутри всех гончарных обществ вместе с керамикой развивалась особая декоративная сфера. По отношению к ней в литературе существует понятие «керамический ареал» (Шнирельман В.А., 1993), который маркируется определенным орнаментальным стилем (Pavlu I., 1997). На наш взгляд, употребление данных совокупностей применительно к древним обществам, при фрагментарности данных, а также отсутствии письменных источников и недостаточности этнографических параллелей, наиболее корректно, с точки зрения сопоставления археологических культур с этническими общностями. Гипотетическая модель развития гончарных традиций строится на определении характера связей между керамическим производством и социальными взаимоотношениями. А стилистические особенности определяются наличием характерных признаков любого артефакта, но не обязательного каждого из его атрибутов (Davis W., 1993, Р.22).

Степень четкости, обособленности этих стилей друг от друга зависела от характера межобщинных отношений, «.наблюдаются случаи, когда эти стили были выражены достаточно ярко, и наоборот, когда границы между ними были размыты» (Шнирельман В.А., 1993, С. 17). Выделяют стиль этнографической группы, общинный стиль (Wobst M., 1977; Wiessner P., 1983) и индивидуальный стиль (Briard J., 1989). Уровень восприятия орнаментальных стилей зависел от широты и частоты контактов древнего населения, а набор элементов орнамента диктовался, в основном, не родовыми и даже не родственными, а, прежде всего, общинными связями.

Результаты анализа частоты встречаемости элементов узора и техники его исполнения указывают на существование, по крайней мере, трех орнаментальных традиций, которых придерживались при изготовлении зауральской лесостепной керамики - ямочно-накольчатой, гребенчатой (гребенчато-шнуровой) и резной, охватывающих широкий территориальный и хронологический диапазон (Шарапова C.B., 1999; S.Sharapova, 1998). Эти традиции представляют сложную систему, состоящую из различных компонентов - технологии, формообразования и орнамента, а также связанных с ними понятий (Корякова J1.H., 1988, С.92). Их развитие обуславливалось различными факторами.

Кроме того, принимая во внимание статистически полученный вывод о корреляционной связи техники и дизайна орнаментики, а также довольно устойчивые декоративные и технологические традиции, учитывая стратиграфическое соотношение керамических типов на опорных памятниках, можно выделить три основных орнаментальных стиля, определяющих облик зауральской керамики раннего железного века - так называемые «исетский», «тобольский» и «уральский» (S.Sharapova, 1999).

Ареалы их распространения могут отличаться от зоны контактов древнего населения (СшШйе В., 1974). Каждый из них включает разные типы керамики и линии развития, которые в территориальном и хронологическом отношении могут частично совпадать, либо существенно расходиться.

Разбор коллекций позволяет обозначить в Зауралье в эпоху раннего железа два керамических ареала - западный и восточный, - которые соотносятся с соответствующими ареалами саргатской общности по Л.Н.Коряковой (Корякова Л.Н., 1991; 1993). На возможность их существования в Зауральской лесостепи указывал еще В.Е.Стоянов (Стоянов

B.Е., 1969). Каждый из них характеризуется определенным орнаментальным стилем.

Исетский орнаментальный стиль предполагает преобладание гребенчатых орнаментальных традиций с незначительным включением ямочных. Им объединяются иткульская, воробьевская, носиловская керамика. Развитие других компонентов материальной культуры определялись так называемой исетской ассоциацией (Корякова Л.Н., 1991,

C.26). Бесспорно, ведущая роль, в том числе и керамических навыках, принадлежала иткульскому очагу металлургии. Формирования исетского стиля следует связывать с процессом сложения гончарных традиций на основе местных межовско-бархатовских (там же, С.27) или межовско-березовских (Стоянов В.Е., 1969, С.297) комплексов эпохи поздней бронзы. Еще одна линия развития представлена древностями гороховского круга, в орнаментальных композициях которых доминируют резные узоры, и испытавших сильное воздействие кочевого мира (Таиров А.Д., 1991). В их сложении Л.Н.Корякова существенную роль отводит местному населению, принадлежавшего исетской ассоциации, но имевшего саргаринско-межовские корни (Корякова Л.Н., 1991, С.29). С одной стороны, появление гороховской культуры не изменило существенным образом широту и охват связей, которые диктовались иткульским очагом металлургии, с другой -положило начало культурной нивелировке (Корякова Л.Н., 1991, С.30).

Вследствие чего, керамика данной территории демонстрирует высокую типологическую вариативность.

Тобольский орнаментальный стиль представлен ямочно-жемчужными орнаментами, которые ярче всего проявились на баитовской посуде. Вероятно, что ареал его распространения охватывает и бассейн Ишима, что подкрепляется результатами сравнительного анализа керамических комплексов (см. раздел IV.2). Керамические традиции базируются на бархатовских древностях при участии сузгунского компонента, который и определил преобладание лесных ямочных узоров (Корякова JI.H., 1993, С.30). Традиции баитовской орнаментики сохранялись до конца саргатско-гороховского этапа саргатской общности (V-III вв. до н.э.) (Культура зауральских скотоводов., С. 142). Начиная с этого времени, происходит смена стереотипов на саргатские, закрепившихся надолго.

Шнуровые традиции орнаментации маркируют «уральский» стиль, название которого, в силу недостаточной изученности шнуровых комплексов керамики в Зауралье, на сегодняшний день следует считать условным. Основные сюжеты его сложения будут освещены ниже, при рассмотрении кашинско-прыговской проблематики.

Как видно, различные традиции, нашедшие отражение в археологических типах керамики, были интегрированы стилем, локальные и хронологические границы которого были размыты. Вполне вероятно, что ни один из орнаментальных стилей не существовал изолированно, наблюдается глубокая взаимосвязь и некое постоянство. Степень сопряженности между орнаментальными стилями можно определить простейшими расчетами коэффициента стилистического подобия S,, который вычисляется по формуле: т

Si = —, П где т{ - сумма всех положительных значений в паре, п - количество признаков (Zeitlin R., 1994, Р.210-211). Значения Sf=l предполагает наличие высокой степени связи двух ареалов, а показывает некоторую удаленность двух ареалов (там же, Р.213).Основными стилистическими атрибутами могут служить технические приемы орнаментации зауральской посуды раннего железного века.

Заключение

Впервые за последние десятилетия зауральская лесостепная керамика раннего железного века явилась предметом специального научного интереса, что позволило, с одной стороны, обратиться к «старым проблемам» на новом уровне, с другой - поставить новые вопросы, возникшие в ходе решения «старых» задач. При этом стратегия исследования предусматривала последовательность и непрерывность работы с источником с момента его получения до полной обработки.

Во-первых, еще на начальной стадии исследования для получения максимальной информации в поле проводилась фиксация археологического материала в рамках методики полевого контекста. Данное обстоятельство позволило разобраться в распределении находок, особенно на многослойных поселениях. Коллекции базовых памятников (Павлиново, Прыговское и Баитовское городища) были обработаны по полной программе и обеспечили в значительной мере источниковую базу настоящей работы, что в значительной мере повысило достоверность наших суждений о локальных проявлениях соотношения отдельных типов керамики и связанных с ними объектов.

Во-вторых, на основе результатов статистического анализа керамических коллекций, в процессе которого привлекались изначальные определения культурных типов, была подтверждена правомерность выделения основных культурных комплексов Зауралья (Викторова В.Д., 1969; Стоянов В.Е., 1969; Бельтикова Г.В., 1977; Корякова Л.Н., 1981). Получены новые данные по морфологическим характеристикам зауральской керамики, которые, в целом, согласуются с ранее предложенными определениями. Выявленные расхождения, объясняются фрагментарностью некоторых коллекций и отдельными «этнографическими» деталями, которые свойственны каждому из памятников: своеобразие формообразующих признаков керамики Лихачевского и Гороховского (Чудаки) городищ, значительная доля неорнаментированной посуды баитовского типа из слоя Прыговского городища и т.д.

В-третьих, соотношения, выявленные в ходе статистического анализа керамики, проведенного различными методами, показали, что по технике нанесения орнамента наименьший коэффициент различия р наблюдаются внутри тех типов керамики, которые составляют исетскую (иткульскую) ассоциацию по Л.Н.Коряковой (Корякова, 1991), а именно: иткульский, воробьевский, баитовский, а также кашинский и прыговский. Эта группа имеет наибольшее значение р с гороховской керамикой, что объясняется происхождением последней и, соответственно, влиянием иных традиций. Несмотря на то, что величина р по составу элементов орнамента несколько отличается по абсолютным значениям р по технике, в целом ситуация выглядит довольно типичной: иткульская и саргатская керамика имеют минимальные различия; выделяется гороховская керамика, имея достаточно высокое значение р по отношению к другим типам.

В-четвертых, в результате расчета коэффициента корреляции гху наблюдается определенное сходство керамики в распространении следующих основных элементов узора: горизонтальной елочки, наклонно поставленных отрезков или столбиков, по-разному сгруппированных ямок или жемчужин, уголковых вдавлений, наколов. Многие составляют основу орнаментальных композиций у всех типов керамики. Результаты расчета коэффициента корреляции гху показали, что связь между всеми типами по технике нанесения орнамента выражена сильнее, чем по элементам узора, а технические приемы украшения посуды приходится признать при этом более устойчивым показателем.

В-пятых, устойчивость и стабильность орнаментальных традиций подкрепляется своеобразием технологических приемов. Данные технологического анализа керамики указывают на широкое распространение рецепта глина + дресва + органика, что свидетельствует об ослаблении традиции добавления шамота и усилении использования дресвы в формовочных массах сосудов. Более того, было выявлено, что состав исходного сырья и рецептура формовочных масс близки у саргатской, кашинской и прыговской; носиловской и баитовской; иткульской, ворбьевской и гороховской керамики. Не исключено, что в ряде случаев для изготовления сосудов разных типов в пределах памятника вырабатывалось одно глинище. Рассматривая развитие керамических традиций, и исходя из опыта проведенного исследования, можно заключить, что, вероятно, смена орнаментальных навыков происходила более медленно, чем смена технологических приемов. Сами орнаментальные стереотипы можно отнести к разряду устойчивых, а их совпадение дает возможность предположить, что в сложении различных культур эпохи железа в Зауралье принимали участие близкие или родственные коллективы.

Таким образом, результаты обработки данных керамических комплексов Зауралья позволили определить основные стереотипы гончарных навыков различных групп, что создало предпосылки для реконструкций гипотетических моделей, объединивших многочисленные типологические группы керамики в пределах трех совокупностей, различающихся стилистическими особенностями.

Облик керамики лесостепной зоны Зауралья на протяжении всего раннего железного века определялся исетским, тобольским и «уральским» орнаментальными стилями, которые вырабатывались в недрах западного и восточного керамических ареалов. Типологическое разнообразие керамических комплексов изначально предопределялось контактным характером региона. Формирование декоративных традиций сопровождалось взаимодействием нескольких линий развития. На начальной стадии железного века в Зауралье ведущими были исетский и тобольский орнаментальные стили, активность последнего несколько снизилась под воздействием саргатских гончарных стереотипов. И наоборот, испытав существенное влияние со стороны саргатской орнаментики, а также ряда других внешних факторов (инфильтрация в местную среду отдельных элементов ананьинского гончарства) орнаментальные навыки исетского стиля определили облик «уральского» стиля.

Материалы анализа керамических коллекций позволили предметно рассмотреть проблему происхождения кашинской и прыговской керамики. Хотя, предложенные в работе выводы не окончательны. Дальнейшее исследований древностей этого круга должно пойти по пути уточнения их хронологических рамок на основе абсолютного датирования, более полного освещения вопросов соотношения как самих кашинских и прыговских комплексов, так и степени участия саргатских традиций в процессе их сложения. Это обстоятельство может стать основой для дальнейшего рассмотрения динамики декоративных навыков Зауралья и сопредельных территорий в эпоху позднего железа. Но это тема требует отдельного освещения.

Проведенное исследование, конечно, не исчерпало всего многообразия вопросов и проблем в рамках темы. Многие из них остаются только обозначенными. В процессе работы удалось рассмотреть вопросы хронологии изучаемых типов керамики. Однако степень изученности некоторых их них, равно как их слабая археологическая представительность (воробьевский и, вероятно, кашинский типы керамики), не позволяют на данном этапе сделать наши суждения о них более определенными. В этой связи, дальнейшее исследование опорных памятников и развернутые публикации их керамических коллекций с результатами обработки по современным методикам будет в немалой степени способствовать воссозданию шкалы абсолютной хронологии древностей региона.

Список научной литературыШарапова, Светлана Владимировна, диссертация по теме "Археология"

1. Бушуева Т.Г., 1961. Отчет о разведках по правому берегу р.Тобол в Белозерском районе Курганской области // АКА УргУ, ф.Н. д. 23.

2. Генинг В.Ф., 1964. Раскопки Лихачевского поселения // АКА УрГУ, ф.П, Д.47.

3. Генинг В.Ф., 1965. Раскопки Лихачевского городища // АКА УрГУ, ф.П, Д.44.

4. Корякова Л.Н., 1989. Отчет о раскопках Павлинова городища в Шатровском районе Курганской области в 1989 г. // АКА УрГУ, ф.П. д. 472.

5. Корякова Л.Н., 1990. Отчет о раскопках Павлинова городища в Шатровском районе Курганской области // АКА УрГУ, ф.П. д. 510.

6. Ковригин A.A., 2000. Отчет о раскопках Прыговского городища в Шадринском районе Курганской области // АКА УрГУ, ф.П, д.596

7. Сальников К.В.,Отчет ЮУАЭ // АКА УрГУ, ф.П. д. 2

8. Сергеев A.C., 1991. Раскопки Павлиновского городища. Шатровский район Курганской области // АКА УрГУ, ф.П. д. 531.

9. Стоянов В.Е., 1962. Раскопки Воробьевского городища // АКА УрГУ, ф.П. д. 43.

10. Стоянов В.Е., 1963. Раскопки Носиловского городища // АКА УрГУ, ф.П. д. 44.

11. Стоянов В.Е., Чеснокова М.М., 1961. Раскопки Воробьевского городища // АКА УрГУ, ф.П. д. 24.

12. Шарапова C.B., 2000. Отчет о раскопках Баитовского городища в Белозерском районе Курганской области // АКА УрГУ, ф.П. д.595.

13. Борзунов В.А., 1984. Гамаюнская культура: Лесное и лесостепное Зауралье на рубеже бронзового и железного веков: дис. . канд. ист. наук. М. // АКА УрГУ, ф. III, д.241.

14. Викторова В.Д., 1969. Археологическая карта бассейна рр.Туры и Тавды (опыт систематизации и периодизации археологических памятников): дис. . канд. ист. наук. Свердловск // АКА УрГУ, ф. III, д.89.

15. Иванов В.А., 1978. Население Нижней и Средней Белой в ананьинскую эпоху: дисс. . канд.ист.наук. Уфа // АКА УрГУ, ф.Ш, д.324.

16. Корякова Л.Н., 1981. Саргатская культура раннего железного века Западносибирской лесостепи (источниковедческий анализ): дис. . канд. ист. наук. М. // АКА УрГУ, ф. III, д.89.

17. Стоянов В.Е., 1969. Ранний железный век Западносибирской лесостепи (опыт классификации и периодизации). Дисс. канд.ист.наук. Свердловск. // АКА УрГУ, ф.Ш, д. 176.

18. Бельтикова Г.В., 1977. Иткульские поселения // Археологические исследования на Урале и в Западной Сибири. Свердловск: Изд-во Урал. Унта. С.119-133.

19. Бельтикова Г.В., 1986. Иткульское I городище место древнего металлургического производства // Проблемы урало-сибирской археологии. Свердловск: Изд-во Урал. Ун-та. - С.63-79.

20. Бельтикова Г.В., 1988. Памятник металлургии на острове Малый Вишневый // Материальная культура древнего населения Урала и Западной Сибири. Свердловск: Изд-во Урал. Ун-та. С.103-117.

21. Бельтикова Г.В., 1993. Развитие иткульского очага метеллургии // ВАУ. Вып.21. Екатеринбург: Изд-во Урал. Ун-та. С.93-106.

22. Бельтикова Г.В., 1997. Зауральский (иткульский) очаг металлургии (VII-III вв. до н.э.): Автореф. дис. . канд. ист. наук. М.-23 с.

23. Бельтикова Г.В., Стоянов В.Е., 1984. Городище Думной горы место специализированного металлургического производства (предварительные сообщения) // Древние поселения Урала и Сибири. Свердловск: Изд-во Урал. Ун-та. -С.130-144.

24. Бельтикова Г.В., Борзунов В.А., Корякова Л.Н., 1991. Некоторые проблемы археологии раннего железного века Зауралья и Западной Сибири // ВАУ. Вып.20. Екатеринбург: Изд-во Урал. Ун-та. С. 102-114.

25. Берс Е.М., 1951. Археологическая карта Свердловска и его окрестностей // МИА. Вып.21. С. 182-244.

26. Берс Е. М., 1963. Археологические памятники Свердловска и его окрестностей. Свердловск. 116 с.

27. Бобринский A.A.; 1978. Гончарство Восточной Европы. М.: Наука.272 с.

28. Борзунов В. А., 1992. Зауралье на рубеже бронзового и железных веков. Екатеринбург: Изд-во Урал. Ун-та. 188 с.

29. Борзунов В.А., 1994. Поселения и постройки лесного Зауралья начала железного века // Очерки культурогенеза народов Западной Сибири. T.I. Кн.1. Томск: Изд-во Томского ун-та. С.254-259.

30. Борзунов В.А., Липский В.И., 1984. Туманские укрепленные поселения-жилища // ВАУ. Вып. 17. Свердловск: Изд-во Урал. Ун-та. С.90-105.

31. Бортвин H.H., 1949. Находки на г.Азов на Урале // КСИИМК. Вып.ХХУ М. - С. 118-124.

32. Боталов С.Г., Полушкин H.A., 1996. Гунно-сарматские памятники Южного Зауралья // Новое в археологии Южного Зауралья III-V веков. Челябинск: Изд-во ЧелГУ. С.178-193.

33. Брей У., Трамп Д., 1990. Археологический словарь. М.: «Прогресс».-367с.

34. Булдашов В.А.,1998. Погребальная обрядность гороховской культуры: Автореф. Дне. . канд. ист. наук. Новосибирск.-27 с.

35. Викторова В.Д., Кернер В.Ф., 1988. Памятники эпохи железа у озера Осинового // Материальная культура древнего населения Урала и Западной Сибири. Свердловск: Изд-во Урал. Ун-та. С. 129-141.

36. Викторова В.Д., Морозов В.М., 1993. Среднее Зауралье в эпоху позднего железного века // Кочевники урало-казахстанских степей. Екатеринбург: УИФ Наука. С. 173-192.

37. Волкова Е.В., 1996. Гончарство фатьяновских племен. М.: Наука.117 с.

38. Волкова Е.В., 1998. Керамика Волосовско-Даниловского могильника фатьяновской культуры как исторический источник. М.: Изд-во «Старый сад» 260 с.

39. Гарден Ж.К., 1983. Теоретическая археология. М.: Прогресс 296 с.

40. Генинг В.Ф., 1973. Программа статистической обработки керамики из археологических коллекций. СА. №1. С. 114-135.

41. Генинг В.Ф., 1988. Этническая история Западного Приуралья на рубеже нашей эры. М.: Наука 240 с.

42. Генинг В.Ф., 1992. Древняя керамика: методы и программы исследования в археологии. Киев: Наук. Думка, 187 с.

43. Генинг В.Ф., Позднякова М.К., 1964. Прыговское городище на реке Исети // ВАУ. Вып. 6. Свердловск: Изд-во Урал. Ун-та. С.34-71.

44. Глушков И.Г., 1993. Социокультурный контекст археологической классификации керамики // Социальная организация и социогенез первобытных обществ: теория, методология, интерпретация. Кемерово. -С.24-28.

45. Глушков И.Г., 1996. Керамика как археологический источник. Новосибирск: СО Наука. 327 с.

46. Городцов В.А., 1901. Русская доисторическая керамика // Труды 1 археологического съезда в Киеве. М. Т.1 С.576-672.

47. Городцов В.А., 1922. К выявлению древнейших технических приемов гончарного дела // Казанский музейный вестник. №2 С. 178-187.

48. Данченко Е.М., 1991. Ранний железный век южнотаежного Прииртышья: Автореф. дис. . канд. ист. наук. Москва.-21 с.

49. Дмитриев П.А., 1928. Мысовские стоянки и курганы. // ТСА РАНИОН, T.IV. С. 180-203.

50. Дмитриев П.А., 1951. Шигирская культура на восточном склоне Урала //МИА. Вып.21. С.66-73.

51. Ермаков В.К., Зах В.А., Ермакова В.А., 1988. Петрографический анализ керамики эпохи неолита раннего железа лесостепного Зауралья // Актуальные проблемы методики западносибирской археологии. Тюмень. -С.75-78.

52. Збруева A.B., 1952. История населения Прикамья в ананьинскую эпоху // МИА. № 30. М. 326 с.

53. Зданович Г.Б.,1967. Лихачевское городище на р. Ишим // V Уральское археологическое совещание: Тез. докл. Сыктывкар. - С.136-137.

54. Каменецкий И.С., Шер Я.А., Маршак Б.И., 1975. Анализ археологических источников (Возможности формализованного подхода). М. -174 с.

55. Каменецкий И.С., Узянов A.A., 1977. О правилах построения гистограмм // ВАУ. Вып.14. Свердловск: Изд-во Урал, ун-та. С.38-49.

56. Квирквелия O.P., 1981. Краткий обзор советской литературы по вопросам применения статистико-математических методов исследования в археологии // Математические методы в социально-экономических исследованиях. M. С.318-333.

57. Клер O.E., Фаддеев К.И., 1895. Гончарное производство доисторического человека у д. Палкино. // Материалы по археологии восточных губерний России. М. т.2. С. 1-12.

58. Ковалевская В.Б., Погожев И.Б., Погожева (Кусургашева) А.П., 1970. Количественные методы оценки степени близости памятников по процентному содержанию массового материала // CA. №3. С.29-39.

59. Ковригин A.A., Шарапова C.B., 1998а. Культурно-хронологические комплексы Прыговского городища // Взаимодействие саргатских племен с внешним миром. Омск: Омск. гос. ун-т. С.47-53.

60. Ковригин A.A., Шарапова C.B., 1998£ Проблемы изучения древностей кашинского и прыговского типов // Урал в прошлом и настоящем: Мат-лы конф. Часть 1. Екатеринбург: НИСО УрО РАН, БКИ. С.67-73.

61. Корякова JI.H., 1982. Из истории изучения саргатской культуры // Археологические исследования Севера Евразии. Свердловск: Изд-во Урал. Ун-та.-С. 113-124.

62. Корякова Л.Н., 1988. Ранний железный век Зауралья и Западной Сибири (саргатская культура). Свердловск: Изд-во Урал. Ун-та. 240 с.

63. Корякова Л.Н., 1991. Культурно-исторические общности Урала и Западной Сибири (Тоболо-Иртышская провинция в начале железного века) (препринт). Екатеринбург. 52 с.

64. Корякова Л.Н., 1993. Культурно-исторические общности Урала и Западной Сибири (Тоболо-Иртышская провинция на ранней и средней стадиях железного века). Докл. дисс. . докт. ист. наук. Новосибирск. 72 с.

65. Корякова JI.H., 1994. Поселения и жилища Тоболо-Иртышской лесостепи // Очерки культурогенеза народов Западной Сибири. T.I. Кн.1. Томск: Изд-во Томского ун-та. С.259-275.

66. Корякова Л.Н., Стефанов В.И., Стефанова Н.К., 1991. Проблемы методики исследований древних памятников и культурно-хронологическая статиграфия поселения Ук III (препринт). Свердловск. 71с.

67. Корякова Л.Н., Сергеев A.C., 1993. Селище раннего железного века Дуванское II // Памятники древней культуры Урала и Западной Сибири. Екатеринбург: УИФ Наука. С. 182-206.

68. Корякова Л.Н., Федоров P.O., 1993. Гончарные навыки зауральского населения в раннем железном веке (по материалам Ипкульского могильника) // Знания и навыки уральского населения в древности и средневековье. Екатеринбург: УИФ Наука.-С. 76-96.

69. Корякова Л.Н., Ковригин A.A., Сергеев A.C., Шарапова C.B., 1995. Новые раскопки на Павлиновом городище (предварительные сообщения) // Проблемы филологии, истории и культуры. Магнитогорск: Изд-во МГПИ Вып.П. С. 17-28.

70. Культура зауральских скотоводов на рубеже эр (Гаевский могильник саргатской общности: антропологическое исследование), 1997. Екатеринбург: «Екатеринбург» 180 с.

71. Лакин Г.Ф., 1988. Биометрия. М.: Высш. Школа. 293 с.

72. Ламина Е.В., 1987. Применение методов естественных наук в изучении археологической керамики // Новые памятники эпохи металла на среднем Амуре. Новосибирск: СО Наука. С. 151-163.

73. Малоземова О.В., 1997. Из истории исследований на Усть-Полуе // Музей: вчера, сегодня, завтра.: Тез. докл. Салехард. - С.49-53.

74. Массой В.М., 1989. Первые цивилизации. Л.: Наука. 275 с.

75. Матвеева Н.П., 1986. О жертвенных камнях скифского времени из Зауралья // Скифская эпоха Алтая. Барнаул: Алт. Ун-т. С. 88-90.

76. Матвеева Н.П., 1988. Ранний железный век Среднего Притоболья: Автореф. Дис. . канд. ист. наук. Новосибирск.-21 с.

77. Матвеева Н.П., 1989. Начальный этап раннего железного века в Тоболо-Ишимской лесостепи // Западносибирская лесостепь на рубеже бронзового и железного веков. Тюмень: Изд-во Тюмен. Ун-та. С. 77-103.

78. Матвеева Н.П., 1991. О соотношении памятников воробьевского и гороховского типов в Среднем Притоболье // Источники этнокультурной истории Западной Сибири. Тюмень. С. 85-89/

79. Матвеева Н.П., 1993а. Рафайловское городище памятник саргатской культуры Среднего Притобоья // Российская археология. №1. - С. 148-163.

80. Матвеева Н.П., 19936. Саргатская культура на Среднем Тоболе. Новосибирск: ВО Наука. -. 173 с.

81. Матвеева Н.П., 1994. Ранний железный век Приишимья. Новосибирск: ВО Наука. 150 с.

82. Матвеева Н.П., 1996. О гороховской культуре в Зауралье // Актуальные проблемы древней истории и археологии Южного Урала. Уфа. С.83-96.

83. Могильников В.А., 1970. К вопросу об этнокультурных ареалах Среднего Прииртышья и Приобья эпохи раннего железа // ПХКПАПЗС, Томск. С. 172-190.

84. Могильников В.А., 1972. К вопросу о саргатской культуре // ПАДИУ, М. С.69-83.

85. Могильников В.А., 1973. К этнокультурной характеристике Западной Сибири в эпоху раннего железа // ИИС. Вып. 7. Томск. С.175-189.

86. Могильников В.А., 1985. К характеристике культуры лесостепного Прииртышья в VII-VI вв. до н.э. // КСИА. Вып. 184. С.3-7.

87. Могильников В.А., 1987. Угры и самодийцы Урала и Западной Сибири // Финно-угры и балты в эпоху средневековья. М.: Наука. С. 163-235.

88. Могильников В. А., 1988. Работы Алтайской экспедиции // Археологические открытия 1986 г. М.:Йаука. С.247-248.

89. Могильников В.А., 1991. Некоторые проблемы изучения саргатской культуры // Проблемы изучения саргатской культуры. Омск: Изд-во Омск, ун-та. С. 8-14.

90. Могильников В.А., 1992. Лесостепь Зауралья и Западной Сибири // Степная полоса Азиатской части СССР в скифо-сарматское время. М.: Наука,-С.274-311.

91. Мокрушин В.П., 1992. Раннегляденовское поселение у д.Севостьяны близ г. Перми // Проблемы финно-угорской археологии Урала и Поволжья. Сыктывкар. С. 106-112

92. Молодин В.И., Глушков И.Г., 1989. Самусьская культура в Верхнем Приобье. Новосибирск: СО Наука. 168 с.

93. Морозов В.М., 1998. Грунтовые погребения эпохи Великого переселения народов в Тюменском Притоболье // Урал в прошлом и настоящем: Мат-лы конф. Часть 1. Екатеринбург: НИСО УрО РАН, БКИ. -С.96-99.

94. Морозов В.М., Панина С.Н., 1997. Городище Янычково (предварительные сообщения) // Охранные археологические исследования на Среднем Урале. Вып.1. Екатеринбург: «Екатеринбург». С.76-91.

95. Мошинская В.И., 1953. Керамика Усть-Полуйской культуры //МИА. №35.-С. 107-116

96. Погодин Л.И., 1996. Керамика поздних памятников саргатской культуры // Керамика как исторический источник: Мат-лы конф. Тобольск. -С.67-69.

97. Полосьмак Н.В.,1987. Бараба в эпоху раннего железа. Новосибирск: СО Наука. 144 с.

98. Савельев Н.С.,1998. Население Месягутовской лесостепи в V-III вв. до н.э.: Культурно-хронологическая принадлежность памятников айского типа. Уфа: Изд-во БЭК. 121 с.

99. Сайко Э.В., 1982. Техника и технология керамического производства Средней Азии в историческом развитии. М. 210 с.

100. Сальников К.В., 1940. Три года работы на городище Чудаки // КСИИМК. Вып.5. С. 69-71.

101. Сальников К.В., 1947. Городище «Чудаки» в Челябинской области (по раскопкам 1937 г.). // СА. №9. М.-Л. С.221-238.

102. Сальников К.В., 1956. Исетские древние поселения. // СА. №25. С. 189-215.

103. Софейков О.В., Савинкина М.А., Ламихов А.К., Корнаулина Э.В., 1988. Реконструкция технологии древней керамики поселения Каргат VI // Методические проблемы археологии Сибири. Новосибирск: СО Наука. -С.155-173.

104. Спицын А.А., 1906. Зауральские древние городища. //ЗОРСА РАО, Спб, т. VIII, в.1.

105. Стоянов В.Е., 1967. Изучение раннего железного века лесостепного Зауралья в советское время // Историческая наука на Урале за 50 лет. Свердловск: Изд-во Урал. Ун-та. С.36-43.

106. Стоянов В.Е., 1970. Классификация и периодизация лесостепных памятников раннего железного века // ПХКПАПЗС, Томск. С.238-253.

107. Стоянов В.Е., 1973. О могильниках зауральско-западносибирской лесостепи: ранний железный век // ВАУ. Вып. 12. Свердловск: Изд-во Урал. Ун-та.-С.44-57.

108. Стоянов В.Е., 1975. Носиловское II поселение (о зауральских памятниках начала железного века) // ВАУ. Вып. 13. Свердловск: Изд-во Урал. Ун-та. С. 115-138.

109. Стоянов В.Е., Ширяев А.Г., 1964. Селище Речкино I //ВАУ. Вып. 6. Свердловск: Изд-во Урал. Ун-та. С.72-90.

110. Таиров А.Д., 1991. Ранние кочевники Южного Зауралья в VII-II веках до новой эры: Автореф. дисс. . канд.ист.наук. М. 21с.

111. Талицкая И.А., 1953. Материалы к археологической карте Нижнего и Среднего Притоболья // МИА, М., №35.-С.242-339.

112. Формозов А. А., 1961. Очерки по истории русской археологии. М.: изд-во Ан СССР. 128 с.

113. Хабдулина М.К., 1993. Городище Ак-Тау как архитектурный комплекс // Знания и навыки уральского населения в древности и средневековье. Екатеринбург: УИФ Наука. С. 112-143.

114. Хабдулина М.К., 1994, Степное Приишимье в эпоху раннего железа. Алматы: Гылым Ракурс. 170 с.

115. Чемякин Ю.П., Кокшаров С.Ф., 1984. Поселение начала I тысячелетия до н.э. на Барсовой Горе // ВАУ. Вып. 17. Свердловск: Изд-во Урал. Ун-та. -С.115-130.

116. Чернецов В.Н., 1953. Древняя история Нижнего Приобья. // МИА. №35. -С.7-71.

117. Чернецов В.Н., 1953а. Усть-Полуйское время в Приобье. // МИА. №35. С.221-241.

118. Шарапова C.B., 1994. Бронзовая антропоморфная плакетка из Прыговского 2 могильника // Сургут, Сибирь, Россия: Тез. докл. -Екатеринбург. С.226-228.

119. Шарапова C.B., 1999а. Керамика и основные орнаментальные стили раннего железного века зауральской лесостепи // XIV Уральское археологическое совещание: Тез. докл. Челябинск. - С. 146-148.

120. Шарапова C.B., 19996. Керамика раннего железного века Среднего Притоболья // III Берсовские чтения: Мат-лы конф. Екатеринбург: БКИ. -С.59-64.

121. Шнирельман В.А., 1993. Археологическая культура и социальная реальность: проблема интерпретации керамических ареалов (препринт). Екатеринбург. 39с.

122. Шорин А.Ф., 1988. Среднее Зауралье в эпоху развитой и поздней бронзы: Автореф. Дисс. . канд.ист.наук. Новосибирск. 25с.

123. Briard, Jacques, 1989. Poterie et civilisation. Tome 2. Chalcolithique et Age du Bronze en France. Paris: Editions France. 138p.

124. Conkey, M.W., Hastorf, C.A. eds., 1990. The uses of style in archaeology.124 p.

125. Cunliffe, Barry, 1974. Iron Age communities in Britain. London: Routledge & Kegan Paul. 439p.

126. Davis, Whitney, 1993. Style and history in art history. Cambridge (Cambridge Univ. Press). 140p.

127. DeBoer, W.R., Lathrap, D.W. 1979. The making and breaking of Shipibo-Conibo ceramics. In: C.Kramer (ed.) Ethnoarchaeology,. New-York: Columbia University Press. 102-38p.

128. Deetz, James, 1965: The Dinamics of Stylistic Change in Ankara Ceramics. Illinois. 173p.

129. Gibson, Alex M., Woods, Ann, 1997. Prehistoric pottery for Archaeologists. London and Washington: Leicester University Press. 302p.

130. Pots and potters: current approaches in ceramic archaeology, 1990. Institute of archaeology University of California. Los Angeles. 255p.

131. Plog, Stephen, 1980: Stylistic variation in prehistoric ceramics. Design analysis in the American Southwest. Cambridge. 170p.

132. Puvlu, Ivan, 1996: Pottery origins. Praha (Karolinum). 181p. Renfrew, C. and Bahn, P., 1997. Archaeology: theories, methods and practice. Thames and Hudson, London. 608p.

133. Rice, Prudence M.,1987: Pottery analysis. A sourcebook. 421p. Rye, Owen S., 1977. Pottery manufacturing: X-ray studies. Archaeometry, 19:205-11.

134. Rye, Owen S., 1981. Pottery Technology: Principles and reconstruction. Washington D.C.: Taraxacum. 160p.

135. Schiffer, Michael B., 1987. Formation processes of the Archaeological record. Albuquerque: University of New Mexico Press. 428p.

136. Skibo, James N., Feinman, Gary M. (eds.), 1999. Pottery and People: a dynamic interaction. Salt Lake City: University of Utah Press. 260p.

137. Sharapova, S. V., 1998. The Iron Age pottery decorative styles in the Transurals. 4th Annual Meeting of the European Association of Archaeologists, Geteborg. Abstacts book, 146-7.

138. Sharapova, S.V.,1999. Ceramics of the Transurals: typological variabilitytiland stylistic variations. 5 Annual Meeting of the European Association of Archaeologists, Bournemouth. Abstract book, 185.

139. Shennan, Stephen, 1988. Quantifying Archaeology. Edinburg University Press. 364 p.

140. Shepard, Ann O. ,1963: Beginnings of ceramic industrialization. Oaxaca, Mexico.- Washington.178

141. Shepard, Ann. O., 1980. Ceramics for Archaeologists. Carnegie Institution of Washington, Publication 609. 5th printing.

142. Sinopoli, Carla M., 1991: Approaches to Archaeological Ceramics. New York and London (Plenum Press). 302p.

143. Trigger B.G., 1989. A history of archaeological thought. Cambridge Univ. Press. 270 p.

144. Weissner, Polly, 1983. Style and social information in Kalahari san projectile points. American Antiquity 48-2:253-276.

145. Wobst, M., Stylistic behavior and information exchange. 1977. In: Cleland, Charles E. (ed.), For director: Research Essays in Honor of James B., Griffin, Anthropological Papers of Museum of Anthropology. University of Michigan 61:317342.

146. Zeitlin, Robert N., 1994. Accounting for the prehistoric longdistance movement of goods with a measure of style // World Archaeology. Vol.26. No.2: 208-234. Routledge.