"Классические маргиналы" в социальной структуре Москвы 1861-1914 гг.

Полянская, Юлия Михайловна

автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: "Классические маргиналы" в социальной структуре Москвы 1861-1914 гг.

Год: 2004
Автор научной работы: Полянская, Юлия Михайловна
Ученая cтепень: кандидата исторических наук
Место защиты диссертации: Москва
Код cпециальности ВАК: 07.00.02

Диссертация по истории на тему '"Классические маргиналы" в социальной структуре Москвы 1861-1914 гг.'

Полный текст автореферата диссертации по теме ""Классические маргиналы" в социальной структуре Москвы 1861-1914 гг."

На правах рукописи

Полянская Юлия Михайловна

«Классические маргиналы» в социальной структуре Москвы 1861-1914 гг.

Специальность 07.00.02 - отечественная история

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Москва - 2004

Работа выполнена на кафедре истории Отечества исторического факультета Московского педагогического государственного университета

Научный руководитель:

доктор исторических наук, профессор Проскурякова Наталья Ардалионовна

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук, профессор Бородкин Леонид Иосифович

доктор исторических наук Поткина Ирина Виктор овна

Ведущая организация- Государственная Академия Управления при Президенте РФ

на заседании диссертационного совета К 212.154.06 при Московском педагогическом государственном университете по адресу: 117571, Москва, пр-т Вернадского, д. 88, ауд.322

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московского педагогического государственного университета по адресу: 119992, Москва, ГСП-2, ул. Малая Пироговская, д. 1.

Защита диссертации состоится

ЛЯ " 2004 г. в 16

часов

Автореферат разослан

Ученый секретарь диссертационного совета

ЧЕХОВСКАЯ Н.Н.

Общая характеристика диссертации

Актуальность темы. Проблема трансформации социальной структуры в переломные моменты развития общества вызывает глубокий интерес в современной исторической науке. В этой связи формирование новых социальных слоев в пореформенный период заслуживает самого пристального внимания.

«нетрадиционалистского» общества. Одним из основных субпроцессов модернизации, наряду с индустриализацией, бюрократизацией и образовательной революцией является урбанизация.1

Проблема урбанизации - не только демографическая, экономико-географическая, социальная, она включает в себя эти и многие другие аспекты. Это проблема роста численности городов и их жителей. Урбанизационный переход как наиболее «продвинутая» стадия урбанизационного процесса характеризуется радикальным изменением места и роли города в обществе. Это двуединое явление, включающее как вытеснение деревни городом, так и некое «городское» преобразование деревни.

Подобный переход от сельского к преимущественно городскому обществу сопровождается сосредоточением в городе преобладающей части сельского населения. Социальный статус вновь пребывшего населения приобретает маргинальные черты.

1 Побережников И.В. Модернизация: определение понятия, параметры и критерии.// Историческая наука и историческое образование на рубеже XX - XXI столетия. Четвертые всероссийские историко-педагогические чтения. Екатеринбург, 2000, С. 106. См. также: Красильщиков В.А., Гутник В.П., Кузнецов В.И., Белоусов А.Р. Модерн " " :сия. ,

1994.; Опыт российской модернизации XVIII - XX веков.

подвижное социальное настроение среди бывших земледельцев, оказавшихся в городе. Подобные слои в социологии получили название классических маргиналов. то есть людей, занимающих промежуточное положение между двумя социальными группами, в данном случае рабочих и крестьян.

Возникший в первой трети XX века термин «маргинальность» должен был объяснить один из редких доселе способов человеческой жизнедеятельности - на «границе» культурных миров и показать незавершенный характер социального строительства в бурно индустриализирующихся странах. Проблема маргинальности на сегодняшний день является не менее актуальной в связи с трансформацией пост советского общества на новой экономической и политической основе.

Научная новизна исследования определяется выбором комплексного подхода к изучению социального слоя крестьян, пришедших в город и превратившихся в рабочих. В рамках теории модернизации при изучении темы было использовано сочетание системно-функционального и социально - процессуального подходов, а также наряду с традиционным принципом классового деления общества при исследовании был применен культурно-нормативный принцип стратификации общества.

В результате применения принципа междисциплинарности рассмотрению подверглись не только такие традиционные вопросы, как формирование группы в социально-экономическом плане, источники формирования, численность группы, но и такие малоисследованные вопросы, как социальная психология исследуемой группы, образ жизни.

Степень научной разработанности темы. В основу историографического анализа автором положен проблемный подход. В связи с чем, привлекаемые исследования можно разделить на две группы: В первую вошли работы, посвященные изучению проблем формирования рабочего класса, его характеру и составу. Вторую группу составили работы, связанные с междисциплинарным подходом, данного диссертационного исследования.

Историография рабочего класса в нашей стране восходит к книге экономиста-народника В.В. Берви-Флеровского «Положение рабочего класса в России», появившейся ещё в 1869 году. Однако для автора категория «рабочий класс» включала в себя весь трудовой народ. В.В. Берви- Флеровский не делал различий между горными рабочими, сельскохозяйственными тружениками и рабочими - фабричными. Для всех групп людей труда он дает характеристику условий и образа жизни.1 Между тем, с ростом индустриализации категория

рабочих приобрела более четкие рамки.

Вопрос о том, был ли в России фабрично-заводской рабочий класс, оторванный от земли, начал активно дебатироваться в литературе 90-х годов XIX вв. во время спора легальных марксистов с народниками.

Направление, представленное легальными марксистами Ю.ЭЛнсоном1, А.В. Погожевым2, Е.М. Дементьевым3, М. Туган-Барановским4, Б.К. Авиловым5 придерживалось убеждения, что в России «присутствует многочисленный фабричный пролетариат, только номинально обладающий земельной собственностью, в действительности же столь малообеспеченный в своем существовании и столь же далекий от земли, как и фабричный пролетариат Западной Европы...»

Этой, выше перечисленной группе исследователей противостояла группа исследователей - неонародников, которая делала акцент на тесной связи рабочих с деревней. Общую точку зрения для А.В. Пешехонова, С.Н. Прокоповича, СВ. Бернштейн-Когана6 выразил главный фабричный инспектор Л.Т. Михайловский: «В России, как в стране по преимуществу земледельческой, промышленность крупная, как и мелкая, вербует себе рабочих, главным образом, из среды земледельческого населения. Фабричный рабочий в России есть в тоже время и земледелец: по крайней мере, в большинстве случаев, для него фабричный труд не составляет профессии, не служит единственным средством к существованию, а

лишь только подспорьем к труду земледельческому».

Преобладающей оценкой в дореволюционной историографии стала точка зрения о том, что российский пролетариат не имел определенного социального облика и с точки зрения истории представлял собой незавершенное классовое образование. Русские рабочие отстали в культурном и политическом отношении, были слабо организованы, малосознательны, чужды демократии. В сущности они не отделились от крестьян, составляющих основной источник пополнения кадров промышленности, и являлись в этом смысле носителями крестьянской психологии

1 «Труды комиссии по техническому образованию при императорском русском техническом обществе за 1874г.» Спб., 1874г. Приложение. С. 15.

2 Погожев А.В. Учет численности и состава рабочих России. Материалы по статистике труда. Спб., 1906. С. 34.

3 Дементьев Е.М. Связь фабричных рабочих с земледелием/ЛОридический вестник 1890 г. Т.УГ1.КИ.3.С.421.

4 Туган-Барановский М. Русская фабрика, СПб., 1898, С. 194.;Туган-Барановский М. Русская фабрика в прошлом и настоящем. М,. 1938, т. I. С. 365.

5 Авилов Б. К вопросу о связи с земледелием наших фабричных рабочих // «Начало». 1899. апрель, С. 44.

6 Пешехонов А.В. Крестьяне и рабочие в их взаимных отношениях // «Русское богатство» 1898, М., С. 17. Прокопович С.Н. «Бюджеты петербургских рабочих». СПб., 1909. С. 6. Бернштейн-Коган СВ. Численность, состав и положение петербургских рабочих. Спб., 1910.

7 Михайловский Л.Т. Заработная плата и продолжительность рабочего времени на фабриках и заводах // сб: «Фабрично-заводская промышленность и торговля России» СПб., 1893. С. 274.

в отношении к труду.1

Свою точку зрения на эту проблему высказал В.И. Ленин. В конце XIX века в работе «Развитие капитализма в России» оформилась концепция (модель) структуры рабочего класса России, которая впоследствии была положена в основу советской истории рабочего класса. В.И. Ленин выделил разряды рабочих капиталистической России конца XIX века.2 Уровень развития этих отрядов пролетариата был неодинаковым. Часть этой громадной массы наемных рабочих совершенно порвала с земледелием и жила исключительно продажей рабочей силы. Другая, большая часть, ещё не порвала с землей. Подобную социальную группу В.Й. Ленин называет полупролетариями и объясняет её столь большое присутствие в обществе отсталостью России, как капиталистической страны.3

" После Октябрьской революции история пролетариата становится одной из центральных проблем в советской исторической науке.

В советской историографии, посвященной данной проблеме, можно выделить два бсновных этапа: первый приходится на конец 1920-х - начало 1930-х, второй -охватывает период с середины 1960-х до настоящего времени. На первом этапе вопросы внутриклассовой* структуры рабочего класса рассматривались в общетеоретическом и конкретно-историческом планах/

' Большое внимание уделила изучению социального состава рабочих А.М. Панкратова. Она считала, что к началу XX в, вполне сформировался тип обособленного от земледелия наследственного рабочего, почти полностью порвавшего с разрушенным мелким хозяйством. Однако, более половины всех рабочих страны, по ее расчетам составляли рабочие переходного типа, «рабочие с наделом». Таким полукрестьянам - полупролетариям, по мнению А.МПанкратовой,- близки интересы двоякого рода: «Они заинтересованы, прежде всего, в условиях труда на предприятиях, а с другой стороны они не перестают надеяться, если не на укрепление своего крестьянского хозяйства, то на задержку

его разрушения».

Картину многослойности рабочего класса дает и работа СИАнтоновой об изменении состава рабочих Московской губернии в 1906-1913 гг. СИ Антонова пришла к выводу об усилении отхода крестьянства на заработки в связи со

1 Соколов А.К. Перспективы изучения рабочей истории в современной России // Отечественная история. 2003. №4. С. 131.

2 Ленин В И. Поли. собр. соч. Т. 3. С. 582-583.

3 Ленин В И. Поли. собр. соч. Т. 39. С. 16

4 Маркус Б Л К вопросу о методах изучения социального состава пролетариата СССР// История пролетариата СССР. 1930. №2. С. 32.

5 Панкратова А.М. Рабочий класс и рабочее движение накануне революции 1905 года // сб: 1905г. История революционного движения в отдельных очерках, МЛ., 1925, т. 1, С.420.

Столыпинской аграрной реформой.1

М.К. Рожкова, анализируя штат рабочих Московской Трехгорной мануфактуры, пришла к следующим, подтверждающим наличие переходных слоев среди рабочих, результатам. В 1881-1882 гг. - 60,2% рабочих происходили из крестьян и 26.2% - из мещан, а в 1889-1890 гг. первые уже составляли почти 80%, а вторые 14,3%. Для кануна 1-й мировой войны были уже иные показатели: рабочих из крестьян было 93,4%, а из мещан 6,2%. В 1917 г. это соотношение изменилось незначительно: рабочих из крестьян - 92.4%, из мещан 5,9%.2

В 20-х - начале 30-х годов изучение российского пролетариата значительно продвинулось вперёд. В свет вышли работы, в которых давалась обобщенная характеристика пролетариата как класса, а также социально-экономическая и политическая характеристика различных профессиональных отрядов рабочих -металлистов, текстильщиков, железнодорожников и др.3

Начиная с 60-х годов, линия исследования пролетариата была продолжена в наиболее широком масштабе. Значительный шаг вперёд в изучении структуры рабочего класса, сделанный в 60-80-ые годы, был связан с особым вниманием, уделявшимся в этот период истории классов и социальных слоев. Структурный анализ занял важное место в системном подходе к изучению социальных объектов. Последний предполагает рассмотрение, с одной стороны, внутренней структуры системы, с другой - её связей с внешней средой. К этим вопросам неоднократно обращался М.С. Волин, анализируя революционные процессы в России.4 Его касались В.И. Бовыкин, Ю.З. Полевой, НА. Иванова, подробно разрабатывавшие проблематику социальной структуры в истории предреволюционной России.5

К рассмотрению пролетариата и различных его слоев исследователи обратились также в связи с обсуждением вопроса об облике рабочего класса России на научной конференции 1967 г. в Одессе. Останавливаясь на основных

1 Антонова СИ. Влияние Столыпинской аграрной реформы на изменения в составе рабочего класса 1906-1913гг., М., 1951. С. 116.

2 Рожкова М.К. Рабочие Трехгорной мануфактуры во вт. пол. XIX в // История пролетариата СССР сб. 1 М., 1931. С. 223.; Рожкова М.К. Состав рабочих Трехгорной мануфактуры накануне империалистической войны // История пролетариата СССР сб.5. М., 1931. С. 178.; Рожкова М.К. Состав рабочих Трехгорной мануфактуры в 1917г. // Истроия пролетариата СССР сб. 8. М., 1931. С. 103.

3 Граве Б.Б., Нечкина М.В., Панкратова А.М., Сидоров К.Ф. Очерки истории пролетариата СССР. Пролетариат царской России. М., 1931. Пролетариат в революции 1905-1907 гг.: К 25-летию революции 1905 г.: Сб. ст. МЛ., 1930.

4 Волин М.С. Пролетариат - передовой отряд за демократию // В.И. Ленин о социальной структуре и политическом строе капиталистической России. М., 1970. С. 15; Проблемы гегемонии пролетариата в демократической революции (1905- февраль 1917 г.). М., 1975. С.75-76.

5 В.И. Ленин и история классов и политических партий в России. М., 1970. С. 122-123, 132-133; Полевой Ю.З. Проблемы формирования российского пролетариата и его идеология в трудах В.И. Ленина // В.И. Ленин о социальной структуре и политическом строе капиталистической России. М, 1970. С. 60, 66-67; Иванова НА. В.И. Ленин о революционной массовой стачке в России. М., 1976. С. 31, 144-147.

чертах облика Российского пролетариата, один из лидеров рабочей истории - Ю.И. Кирьянов в своем докладе выделил в составе пролетариата три слоя, имеющие различия в психологии, идеологии, организованности и поведении т т.п.: «авангард (т.е. наиболее сознательная и организованная часть), борющаяся часть и несознательная масса».1

Описание интересующего нас переходного слоя рабочих мы находим в работе В.И.Ромашовой. Исследовательница признает, что1 для 60-х - нач. 70-х гг. характерен большой прилив в промышленность рабочих сил крестьянского происхождения, у этих рабочих была тесная связь с землей: крестьянин - отходник работал на фабрике в основном в зимнее время, возвращаясь весной и летом домой для полевых работ.2 Л.М. Иванов, признавая массовый наплыв крестьян в Москву в период 60-х гг. - и вплоть до 1900 года, указывал в то же время на наследственно промышленный характер труда пришлых крестьян.3

Также, необходимо отметить ряд фундаментальных исследований, освещающих статистически-экономическую фактуру по вопросу формирования промышленного пролетариата. К таким трудам относятся работы как досоветской историографии: Погожева А. В., Кадомцева Б.П., так и советской историографии: Рашина А.Г., Нифонтова С.А.4

Следует указать, что именно в трудах А.Г. Рашина наиболее полно представлена картина состава рабочего класса на период 1863-1897 гг. Автор анализирует не только данные Всероссийской переписи 1897 года, но и статистические сборники 1863, 1884 годов, и приводит картину численности пришлых рабочих, особо выделяя среди них квалифицированных. Работы Рындзюнского П.Г. дают представление о сложном переплетении социальных отношений русского крестьянина с городом. П.Г. Рындзюнский подчеркивает: «Основой городообразования был переход крестьян в город в процессе их

пролетаризации......в России имелась масса людей как бы переходного состояния

между горожанами и жителями села, между рабочими и крестьянами».3

Богатый материал по характеристике экономического положения исследуемой

1 Кирьянов Ю.И. Об облике рабочего класса России // Российский пролетариат: облик, борьба, гегемония. М., 1970! С.117.

2 Ромашова В.И. Образование постоянных кадров рабочих в пореформенной промышленности Москвы//в кн: Рабочий класс и рабочее движение в России в 186Ы917гг,М., 1966. С. 116.

3 Иванов Л.М. О сословно-классовой структуре городов капиталистической России // Проблемы. социально-экономической истории России. М., 1971. С. 73.

4 Погожее А. В. Учет численности и состава рабочих в России Спб., 1906.; Кадомцев Б.П. Профессиональный и социальный состав населения Европейской России по данным переписи 1897г. Спб., 1909.; Рашин А.Г. Формирование рабочего класса России. Историко-экономические очерки. М, 1958.; Нифонтов С.А. Население капиталистической Москвы М., 1954.

3 Рындзюнский П.Г. Крестьяне и город в капиталистической России второй половины XIX века. М., 1983. С. 10.

группы дают работы: Кирьянова Ю.И. и Прониной П.В.1 Этот ряд работ положил начало изучению истории повседневности рабочих. Был открыт целый пласт ценной информацию по: образу жизни, уровню доходов, социальной направленности общественной жизни.

Перестройка и гласность, ликвидация партийного диктата привели к крушению официальной истории рабочего класса. Но еще раньше среди экономистов и социологов стали раздаваться утверждения, что рабочие совсем не те, какими их изображает советская историография.2 С другой стороны падение железного занавеса привело к всплеску интереса к рабочей истории России на Западе.

Западные историки в характеристике положения рабочих в России отмечают, что Россия в конце XIX - начале XX вв. переживала в отличие от Запада лишь раннюю стадию индустриализации. Поэтому, в то время.как рабочие Запада пожинали «благословенные плоды развитого капитализма, рабочие России находились в очень тяжелом экономическом положении, усугубляемом в условиях царизма отсутствием профсоюзов, социального рабочего законодательства».3 По мнению западных исследователей, это было совершенно естественно: только таким образом предприниматели могли компенсировать «посредственное качество своих рабочих». Отсюда западные историки и выводят причины постоянного возмущения рабочих России капиталистами, что якобы, было совершенно исключено на Западе.4 Одна из последних разработок по изучаемой теме принадлежит Дж.Брэдли. В своей работе «Мужик и москвич. Урбанизация в России в конце императорского периода», автор подчеркнул наличие промежуточных, слоев в среде российского пролетариата.5

1 Кирьянов Ю.И. «Жизненный уровень рабочих России кон. XIX - нач. ХХвв.» М, 1979.; Кирьянов Ю.И. и Пронина ILB. «Облик пролетариата России» М., 1967.

2 Соколов А.К. Перспективы изучения рабочей истории в современной России.// Отечественная история. 2003. №4. С. 135.

5 Кирьянов Ю.И. Крайнева НА., Пронина П.В. Иностранная литература по истории пролетариата России // История СССР. 1976 №2. С. 76.

4 Критика основных концепций современной буржуазной историографии 3-х революций // Новая и новейшая история 1986г. М. № 1, С. 61.

5 Сслунская Н.Б. Рецензия на книгу Дж.Брэдли "Мужик и москвич. Урбанизация в России в конце императорского периода" // Отечественная история 1994г. М., С. 261.

6 Brower D.R. The Russian City between Tradition and Modernity, 1850-1900. Berkeley and al.: University of California Press, 1990. P. 222.

которой сохранялось тяготение к старой, деревенской среде. Наконец, третьи: А. Кенкер, А. Боннел, Р. Малиа - рассматривают русских рабочих в качестве новой социальной группы, группы развивающегося индустриального общества, не утратившей полностью своего крестьянского характера и не закончившей процесса превращения в однородную социальную группу рабочих.1

При всех различиях указанных подходов всем им свойственно подчеркивание крестьянской природы рабочего класса России, его социальной неустойчивости, как причины дальнейших революционных взрыБов в стране.

Вторая часть историографического обзора затрагивает важные аспекты, связанные с разработкой теории маргинальности (выступающей в работе в качестве инструмента исследования). Автором теории маргинальности является Р.Парк (1864-1944 г.г.) - американский социолог, один из основателей чикагской школы социологии. Впервые термин был введен в эссе «Человеческая миграция и маргинальный человек» в 1928 году.2 В дальнейшем подробная разработка теории маргинальности прозвучала в трудах Стоунквиста Е.В.,3 Антоновски А.,4 Голдберга М.М.,5 Уитермана Т.6

Подводя итог, нужно отметить, что концепцию маргинальности в российской науке нельзя назвать сложившейся, однако, апробированный в социологии понятийно-категориальный аппарат позволяет воспользоваться теорией маргинализации как инструментом для сощгально исторического исследования, оценить место классических маргиналов в социальной структуре. К таким трудам относятся работы публицистов, социологов, историков: Старикова Е.В.,'Шапинского ВА.,8 Атояна А.И.,9 Красильникова С.А.10

1 Крупина Т.Д. Российский пролетариат на пути к Октябрю: Критический анализ новейшей буржуазной историографии, М. 1987, С. 211.

2 Park R.E. Human migration & the marginal man // American Journal of Sociology. - Chicago, 1928. -Vol.33, №6.-P.881-893.

3 Stonequist E.V. The Marginal Man. A Study in personality and culture conflict - New York, Russell & Russell 1961. P 218.

4 Antonovsky A. Toward a refinement of the "marginal man" concept // Social forces - Chapel Hill, 1956.-Vol. 35, N 1,2.-P. 57-62

5 Goldberg M.M. A qualification of the marginal man theory. // American sociological review, 1941. — Vol.6, N 1 - p. 52-58

6 T. Wittermans and Y.Krauss. Structural marginality and the social worth // Sociology and social research. - Los Angeles, 1964. - Vol. 48, N 3 - P.348-360.

7 Стариков Е. Маргиналы и маргинальность в советском обществе / Рабочий класс и современный мир. -1989 .№4.,С.142-155

8 Шапинская Е.М., Шапинский В.А. Постановка и разработка проблемы культурной маргинальности теоретиками постмодернизма // Постмодернизм и культура. - М., 1991. С.8-33.

9 Атоян А.И. Социальная маргиналистика. О предпосылках нового междисциплинарного и культурно-исторического синтеза. / Политические исследования. - 1993. - №6. С.29

10 Красильников С.А. На изломах социальной структуры: Маргиналы в послереволюционном российском обществе (1917 - конец 1930-х гг.). - Новосибирск., НГУ., 1998.

Из историков к изучению данного вопроса в социологическом ракурсе обращается Б.Н. Миронов. При описании процессов формирования новой социальной структуры индустриального общества, автор не используя понятия

«маргинализация», тем не менее делает попытку определить черты «классического

маргинала».

Анализ историографии, связанной с темой исследования, показал, что, действительно, проблема классических маргинальных слоев в социальной структуре русского города пореформенного периода XIX века не являлась предметом специального изучения. Общество традиционно рассматривалось с точки зрения деления на классы. Однако в состав класса входили различные по своему культурно-нормативному положению слои. Тем не менее, большинство историков, изучив положение и состав рабочего класса, фактически признали наличие промежуточных слоев.

Объект исследования: Социальный слой классических маргиналов -крестьянства, пришедшего в город на работу и приобретших статус, рабочих и чернорабочих.

Предмет исследования: Комплексная - экономическая, правовая, субсоциальная и социально психологическая характеристика этой социальной группы.

Целью диссертационного исследования является выявление социального положения классических маргинальных слоев г. Москвы, амбивалентности их социальной роли и влияния указанной группы на процесс урбанизации и модернизации в период конца XIX - начала XX вв.

Работа основана на комплексном подходе к анализу заявленной проблемы и включает в себя решение следующей группы задач:

обоснование теоретических понятий: модернизации, урбанизации/и маргинализации, выделение критериев принадлежности к социальному слою классических маргиналов;

выявление численности, динамики и состава изучаемого слоя; воссоздание правового статуса представителей группы; рассмотрение экономического положения классических маргиналов, степени их связи с землей как показателя оторванности от прежней социальной среды;

определение социокультурных особенностей рассматриваемого социального слоя, спектра социально-психологических черт;

Хронологические рамки основной части диссертационного исследования

1 Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII - начало XX в.). Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства. Спб., 1999. Т.1..С.342.

охватывают период с 1861 года по 1914 год.

Географические границы исследования включают территорию Москвы и ближайшего Подмосковья. Москва замыкает на себе основную экономическую деятельность наиболее крупного Центрального промышленного района, а значит характеристики её рабочего класса, это во многом и характеристики рабочего класса ЦПР.

Методология исследования. Аналитико-теоретической концепцией, положенной в основу исследования, является теория модернизации. Модернизация - это процесс, посредством которого аграрные общества трансформируются в индустриальные. К изучению модернизации в современной науке осуществляется три основных подхода: системно-функциональный; социально-процессуальный; сравнительно-исторический.

Наибольшее звучание в работе приобрели системно - функциональный и социально-процессуальный подходы. Это позволило изучать социальный слой классических маргиналов не только как элемент, входящий в социальную систему города, и выполняющий определенную функцию, но и как явление, несущее определенную социально процессуальную направленность.

Таким образом, исходя из теории модернизации как методологического основания работы, основным дисциплинарным подходом диссертации является принцип междисциплинарности, который нашел свое проявление в использовании теорий среднего уровня - из области социологических знаний (теория маргинализации, культурно-нормативной стратификации), социально-психологических (теория социального склада и настроения, теория аномии), демографии (теория урбанизации).

В соответствии с вышеуказанными подходами при работе над диссертацией использованы общенаучные методы: системный и процессуальный; специальнонаучные: историко-генетический, историко-типологический методы. При анализе массовых статистических материалов применялись методы дескриптивной статистики.

ИСТОЧНИКОВУЮ базу исследования составили архивные и опубликованные источники, принадлежавшие к различным жанрам:

I. Неопубликованные источники: документы первичного учета рабочих в промышленных предприятиях (делопроизводственная документация), хранящиеся вЦИАМ:

В основе официальных статистических данных о численности, составе и положении рабочих лежали сведения документов первичного учета рабочих на предприятиях. К этому блоку информации принадлежат паспортные книги заводов и мануфактур: Паспортные книги Ростокинской Красильно-Апретурной фабрики

В.Фермана за 1895-1896 годы и за 1897-1898 годы, содержащиеся в ЦИАМ Ф. 880; Паспортная книга Товарищества Измайловской Красильно-Апретурной Мануфактуры Ф. и И. Герасимовых за 1908 - 1909 годы, содержащаяся в ЦИАМ Ф. 333. Общая численность обработанных персоналий по паспортной книге Ростокинской фабрики за 1895- 1896 год составляет 450 человек, за 1897-1898 год по той же фабрике - 393 человека, по паспортной книге Измайловской мануфактуры за 1908-1909 год 291 человек. Всего обработано было 1134 показателя данных.

К группе делопроизводственной документации относятся и материалы врачебной статистики, а именно ведомости врачебных осмотров московской полиции, привлекаемые в работе. Фонд Канцелярии Московского генерал-губернатора, находящийся в Центральном Историческом Архиве Москвы, содержит «Ведомости об осмотре врачами Московской полиции рабочих на ремесленных заведениях, фабриках и заводах в Москве».1

II. Опубликованные источники: Законодательные акты: Высочайше утвержденное общее положение о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости от 19 февраля 1861 г.; Положение о видах на жительство (до 1900 г.), Закон 1886г. О семейных "разделах, Высочайше утвержденное мнение Государственного совета от 3 июля 1886г. «По проекту правил о надзоре за заведениями фабричной промышленности и о взаимных отношениях фабрикантов и рабочих и об увеличении числа членов фабричной инспекции», Закон 1893 г. О запрете семейных разделов, 1889 г. - Положение о земских начальниках, Высочайший указ от 5 октября 1906 г. «Об отмене некоторых ограничений в правах сельских обывателей и лиц других бывших податных сословий». Статистические материалы:

А) Демографическая статистика: В качестве источника была использована следующая статистика народонаселения «Статистические сведения о жителях г. Москвы по переписи 12 декабря 1871 г.»; «Перепись Москвы 1882 г»; «Численность и состав рабочих в России на основании данных первой всеобщей переписи населения Российской Империи 1897г»; «Перепись Москвы 1902 г.»; «Статистический ежегодник г. Москвы и Московской губернии»; «Статистические данные по г. Москве за 1914-1925 гг.».3

1Щ1АМ. Ф. 16.

2 Законодательные акты переходного времени 1904-1906гг. Спб., 1907. С. 632.

3 «Статистические сведения о жителях г. Москвы по переписи 12 декабря 1871 г.» М, 1872г.; Перепись Москвы 1882 г. вып. 1-2, М., 1885г.; «Численность и состав рабочих в России на основании данных первой всеобщей переписи населения Российской Империи 1897г» Спб., 1906; «Перепись Москвы 1902 г.» М. 1903; «Статистический ежегодник г. Москвы и Московской губернии» вып. 2, «Статистические данные по г. Москве за 1914-1925 гг.», М., 1927.

Б) Материалы фабричной инспекции: Основным источником фабрично-заводской статистки послужили отчеты фабричных инспекторов Москвы и Московской губернии И.И .Янжула, Е.М. Дементьева, С. Гвоздева, И.М. Козьминых-Ланина, АЛЛогожева.1

Материалы периодической печати. В работе использованы материалы следующих периодических изданий: «Русское богатство», «Русская мысль», «Дело жизни», «Юридический вестник», «Северный вестник», «Мир Божий», «Начало».2 Документы личного происхождения. Представители классических маргинальных слоев не оставили воспоминаний. Но есть немногочисленные мемуары квалифицированных рабочих об этой группе: Тимофеев П. «Чем живет заводской рабочий?», «Заводские будни (из записок рабочего)»3; Бабушкин И.В. Воспоминания 1893-1900 гг.; Канатчиков СИ. «Из истории моего бытия»4 Художественная литература. В данном случае привлечение источника стало возможным благодаря известным особенностям работы автора над своим произведением. Г.И.Успенский - автор серии рассказов «Без своей воли» очень много времени посвятил изучению исследуемой группы, о чем есть свидетельства В. Гиляровского.5

Практическая значимость. Материалы и выводы исследования могут быть использованы в общеисторических трудах и социологической литературе, а также в учебных курсах по истории России и Московского .края, для работы по повышению квалификации учителей истории, при создании учебных пособий по истории" повседневности. Опыт изучения социальных процессов, протекавших во второй половине XIX - начале XX вв. в Москве, может быть полезен при анализе тенденций развития современного города.

Погожев А.В. Учет численности и состава рабочих России. Материалы по статистике труда. Спб., 1906; Янжул И.И. Фабричный быт Московской губернии; Отчет за 1882-1883 г. фабричного 'инспектора Московского округа И.И. Янжула. Спб., 1884; Дементьев Е.М. Фабрика, что она дает населению и что она у него берет. М., 1893. Дементьев Е.М. Связь фабричных рабочих с земледелием/ЛОридический вестник 1890 г. кн. 1; Гвоздев С. Записки фабричного инспектора 1894-1908 гг., М., 1911.; Козьминых-Ланин И.М. Семейный состав фабрично-заводских рабочих Московской губернии. Сословный состав. Формы найма, расчеты и отпуска. М., 1914.; Свавишсий

1 А„ Шер В. «Рабочие печатного дела в Москве» Спб, 1909 г.

2 Тимофеев П. Заводские будни (из записок рабочего) //Русское богатство 1903. №8.; Шестаков гП.М. Материалы для характеристики фабричных рабочих// Русская мысль 1900. № 1.; Шашков С.

Русский рабочий // Дело жизни. 1881. №5.; Дементьев Е.М. Связь фабричных рабочих с земледелием/ЛОридический вестник 1890 г. т.УП, кн. 3.; Пономарев С. Артелыцина и дружества как особый уклад народной жизни.// Северный вестник 1888. №12. Отд.11.; Покровская М. Моя думская практика // Мир Божий. 1898. №3; Авилов Б. К вопросу о связи с земледелием наших фабричных рабочих// «Начало» 1899, апрель.

3 Тимофеев П. Заводские будни (из записок рабочего) //Русское богатство. 1903, №8.

4 Бабушкин И.В. Воспоминания 1893-1900гг. // Авангард: Воспоминания и документы питерских рабочих 1890-х гг., Л, 1990г. С. 115.

1 Гиляровский В. Москва и москвичи, М., 1981. С. 176.

Апробация работы Основные положения диссертационного исследования были представлены впервые на научной конференции, посвященной 100-летию со дня рождения А.М. Панкратовой, состоявшейся в мае 1997 года в МГУ. В феврале 2003 года по теме диссертационного исследования состоялось выступление автора в Центре Экономической Истории при МГУ, возглавляемом д.и.н., профессором Л.И. Бородкиным. В декабре 2003 диссертация была обсуждена, одобрена и рекомендована к защите на заседании кафедры отечественной истории Московского Педагогического Государственного университета.

Структура исследования: Диссертация включает в себя введение, четыре главы, заключение, приложение и список, использованных источников и литературы.

Основное содержание работы

Во введении обосновывается актуальность темы, ставится цель и задачи исследования, определяются хронологические и географические рамки работы, определяется методологическая основа, дается характеристика источников и историографии.

В первой главе работы «Некоторые вопросы теории: «Классические маргинальные слои в социальной структуре» формулируется основная гипотеза исследования, связанная с понятием маргинальной личности, как личности занимающей промежуточное, пограничное состояние по отношению к двум социальным общностям: крестьян и рабочих. Подчеркивая свойственность маргинализации и другим странам европейской культуры, в первой главе вводится понятие «классические маргинальные слои» (Классической фигурой маргинала является человек, пришедший из села в город в поисках работы; это уже и не крестьянин, но еще и не рабочий, нормы деревенской субкультуры уже подорваны, городская субкультура еще не усвоена.1), которое призвано служить основой для выявления и изучения тех социально-культурных факторов, которые препятствуют полному переходу крестьян-мигрантов к новому образу жизни и создают нестабильность в рабочих слоях общества, и в обществе в целом.

Во второй главе содержится субсоциальная характеристика группы «классических маргиналов» Москвы. Используя данные переписей, была определена примерная численность крестьян-мигрантов в Москве. На период 18711902 годы пришлое крестьянское население составило в Москве от 35% до 56% от всех жителей, то есть от 1/3 до половины жителей города не были по сути своей горожанами и несли с собой крестьянскую культуру. Однако анализ переписей не дает возможности определить, какое количество рабочих имеет крестьянское

1 Шибутани Ф С. Социальная психология М, 1969. С. 167.

происхождение, и какое количество крестьян, придя в город, стали рабочими.

Во второй главе работы были проанализированы исследования фабричных инспекторов по вопросу наследственного характера пролетариата.

По данным Дементьева Е.М.1 в 1884 году рабочих мужчин, отцы которых работали на фабрике - потомственных пролетариев - было 55% среди всего числа рабочих 18576 чел, то в 1908 году по данным Козьминых-Ланина И.М.2 таковых было 44,4%. Получается, что за 25 лет рабочие Московской губернии потеряли в своей оформленности, стали более деревенскими, чем были ранее. В период кризиса мы имеем гораздо более пролетарскую по составу массу рабочих, более культурную и сознательную, чем в годы спада промышленности.

Ответ на вопрос, кем становятся крестьяне, пришедшие на работу в Москву и ее округу дает пример микроанализа паспортных книг Ростокинской красильно-аппретурной фабрики за 1895-1896гг., 1897-1898 гг. и Измайловской красильно-аппретурной мануфактуры за 1908-1909 гг.3 Используя данные о профессиональной принадлежности! 134 работников и об их сословной приписке, стало возможно определить среднее число крестьян-рабочих для красильно-аппретурной отрасли. Крестьяне составляли на этих предприятиях основную группу работников, их процентное содержание в общей массе колебалось от 91% до 96%. Ещё одна общая тенденция для всех трёх фабрик - это малое количество женщин-крестьянок среди общей массы крестьян. Большая часть крестьян оставила семью в деревне. Профессиональный состав работников фабрик отражает, нм тенденцию преобладания рабочих без особой квалификации, эта группа составляет от 70 до 76% всех работников крестьянского происхождения. Следовательно, в массе своей это непотомственные работники, которые чаще всего не обладают особой квалификацией. И, наконец, были получены данные о происхождении крестьян-работников, адресе их приписки. Основными поставщиками рабочей силы для исследуемых предприятий являлись Смоленская, Московская, Калужская и Рязанская губернии.

Во втором параграфе главы II автор анализирует правовой статус крестьян-мигрантов. И приходит к следующему выводу, что классические маргиналы сохраняли юридический статус сельского обывателя, со всеми вытекающими из этого правами и обязанностями, а именно, обязательной ежегодной выплаты казенных, земских и мирских сборов, подчиненности хозяину двора и решениям сельского схода, сохранением земельного участка. Оформление подобного

' Дементьев Е.М. Фабрика, что она дает населению, и что она у него берет, М 1893г., с. 243.

2 Козьминых-Ланин И.М. Уход на полевые работы фабрично-заводских рабочих Московской губернии, М 1912г., табл. XIV

3 ЦИАМ Фонд 880 опись 1 дело 18а; ЦИАМ Фонд 880 опись1 дело31а; ЦИАМ Фонд 333 опись1 дело 7.

юридического статуса достигалась путем паспортной системы, с особой адресной регистрацией отходников, что позволяло проводить фискально-охранительный контроль явления со стороны государства.

Третья глава работы посвящена социально-экономическим характеристикам исследуемой группы. В первом параграфе исследуется связи крестьянина с прежней социальной средой. Связь с землей, степень этой связи позволяет нам отметить полную или не полную интеграцию крестьянина в городе, позволяет определить качественную ступень, занимаемую маргиналом на пути от крестьянина к рабочему. Источники по этому вопросу позволяют почерпнуть два вида информации: количество уходящих на полевые работы (а также имеющих землю, но не уходящих не нее) и оценку значения такого явления, - как земля в деревне у рабочего.

Изучение намеченных аспектов привело автора к следующим характеристикам связи крестьянина с прежней социальной средой. Отход на полевые работы в среднем не превышает 1/5 числа работающих, зависит от степени механизированности предприятия, происходит в основном в летние месяцы; отходники - чаще всего непотомственные рабочие (холостые или женатые)» а также молодые девушки и пожилые рабочие, ищущие место для старости. Но как выяснилось, существует и другая связь с земледелием, когда рабочий-крестьянин лично не участвует в полевых работах, но имеет в деревне семью и хозяйство. Существование в деревне семьи и хозяйства - и есть тот признак, на основании которого можно решить - сохранилась ли у рабочего связь с землей или не сохранилась. Именно в этой последней форме, без личного участия в полевых работах «связь с земледелием» сохраняется для очень значительной части русских фабричных рабочих.

Второй параграф главы три посвящен количественным характеристикам социальной картины образа жизни крестьян-рабочих. В результате исследования было определено, что группа рабочих из крестьян по своему образу жизни, уровню грамотности, квалификации, заработка и даже по возрасту выделялась среди группы городских рабочих. Артельное существование консервировало общинный уклад, отсутствие грамотности и квалификации снижало заработную плату в среднем на 24%, сравнительная молодость представителей группы делала эту массу наиболее социально-активной и в тоже время большая численность семей заставляла нередко придерживаться охранительных порядков. В связи с чем, создавался тип не крестьянина, но и не горожанина, неустойчивый в своем социально-психологическом поведение, о котором идет речь в четвертой главе работы.

Четвертая глава работы раскрывает социокультурные характеристики группы

«классических маргиналов», относящиеся к истории повседневности.

В ходе исследования сложилась следующая картина социокультурных характеристик. Культурный облик «классических маргиналов» можно определить рамками деревенской субкультуры. Особый внешний вид, манеры, более низкий уровень грамотности, стремление к простонародным развлечениям - все эти черты говорят нам о влиянии деревни на основную массу населения Москвы. Но с другой стороны, стремление к чтению, рост грамотности населения в целом, стремление к культурным ценностям города, будь то театр или музеи, говорят нам о влиянии городской культуры. Психологический склад «классических маргиналов также отражал особый, отличный от городского внешний облик, определенную манеру поведения, некритическое отношение к жизненным условиям, низкий потребительский уровень, отсутствие культуры труда, профессиональной чести, гоювность к социальному снижению, непредсказуемость реакций в ситуациях выбора, наличие определенного кодекса поведения на рабочем месте, неумение распорядиться собой, своим отдыхом, привычку к коллективным решениям, ответственности и подчинению.

Разрешение образовавшейся ситуации культурного единоборства города и деревни в Москве во многом было предопределено массовым характером переселения. Поэтому для человека, живущего «между городом и деревней», зачастую пребывание в столице не являлось метаморфозой к новому образу жизни, а было продолжение его давних традиций - работа, казарма, село.

В заключении содержатся общие выводы, сделанные на основе исследуемого в диссертации материала. Классические маргинальные слои являлись особой группой модернизирующегося города, обладали ярко выраженной качественной определенностью, которая проявлялась в их социально-экономическом положении и в социальной психологии.

В 1871-1902 годах пришлое крестьянское население составило в Москве от 1/3 до половины жителей города и несло с собой крестьянскую культуру. В усредненном виде классический маргинал - это в 70% случаев мужчина, пришедший в город без семьи на заработки, давность его пребывания в Москве варьируетсяв среднем от 15 до 5 лет. Наследственный характер фабричного труда, как признак вхождения в городскую среду, прослеживается для 55% рабочих в 1884 году, и для 44,4% рабочих в 1908 году. 2/3 пришлых рабочих были женаты. Больше половины пришлых рабочих были грамотными (67%). Профессиональный состав работников фабрик отражает тенденцию преобладания рабочих без особой

квалификации, эта группа составляла от 70 до 76% всех работников крестьянского происхождения.

Кризисный характер перехода в город для представителей изучаемой группы обуславливался неоформленностью её правового статуса. Сохранение приписки к сельскому обществу было результатом консервативной политики правительства. Это привело к сдерживанию миграционных процессов путем поддержания сословного принципа в оформлении общества.

Такой подход правительства связывал мигрантов с прежней социальной средой. Связь выражалась в наличие земледельческого хозяйства у наемного рабочего и существовала в двух формах: фактической и формальной. Фактическая связь была выражена путем реального участия рабочего-крестьянина в обработке земли. По результатам исследования 1/5 всего рабочего населения - пользовалась земледельческим отходом, или обрабатывали землю с помощью семьи. Формальная связь определялась лишь выплатой податей по месту приписки и выправлением паспорта. Подобная зависимость от прежней социальной среды порождала очень шаткое экономическое положение группы. Социальная группа рабочих из крестьян по своему образу жизни, уровню грамотности, квалификации, заработка и даже по возрасту выделялась среди группы городских рабочих. Артельное существование консервировало общинный уклад, отсутствие грамотности и квалификации снижало заработную плату в среднем на 24%, сравнительная молодость представителей группы делала эту массу наиболее социально-активной и в тоже время большая численность семей заставляла нередко придерживаться охранительных порядков.

Связь с землей определяла низкий квалификационный и культурный уровень представителей группы. Создавала смешанные деревенско-городские черты психологического склада.

Таким образом, переходный характер части рабочего класса создавал нестабильный характер в обществе в силу вышеуказанных особенностей группы, создавал незавершенность формирования социальной структуры в эпоху индустриального развития, количественно обгоняя экономический процесс модернизации, качественно же задерживая его.

По теме диссертации автором опубликованы следующие работы:

1. Полянская Ю.М., Захарова В.В. Конференция, посвященная 100-летию со 1 дня рождения академика А.М. Панкратовой // Отечественная история. 1997, №6. С. 195-198 (0,3 п.л., авторский вклад- 50%)

2. Полянская Ю.М. Изучение маргинальных слоев в социальной структуре пореформенной Москвы. // Историк и время. 20-50-е годы XX века. А.М. Панкратова: Сборник / Институт российской истории РАН. Издательство Российского университета дружбы народов. М., 2000 С. 34Л0. (0,6 п.л.)

3. Полянская Ю.М. Классические маргинальные слои в социальной структуре Москвы второй половины XIX века. // Экономическая история. Обозрение. Труды исторического факультета МГУ. М., 2003. Вып. 9. С. 112-122. (0,8 п.л.)

Подл, к печ. 12.02.2004 Объем 1.25 п.л. Заказ № 47 Тир. 100 Типография МПГУ

m- 35 28

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Полянская, Юлия Михайловна

ВВЕДЕНИЕ.;.

Глава 1. Некоторые вопросы теории: классические маргинальные слои в социальной структуре.

Глава И. Субсоциальная характеристика группы

Параграф 1. Численность, динамика и состав группы.

Параграф 2. Правовой статус группы.

4 Глава III. Социально-экономические характеристики группы

Параграф 1. Связь с землей.

Параграф 2. Образ жизни, положение классических маргинальных слоев в городской среде.

Глава IV. Повседневная жизнь.

Введение диссертации2004 год, автореферат по истории, Полянская, Юлия Михайловна

Проблема трансформации социальной структуры в переломные моменты развития общества вызывает глубокий интерес в современной исторической науке. В этой связи формирование новых социальных слоев в пореформенный период заслуживает самого пристального внимания.

Основным содержанием этого исторического этапа, этапа модернизации, становится переход от традиционного общества к современному, от аграрного к индустриальному. Содержание концепта модернизации подразумевает также и переход от сельского к городскому обществу, потому что последнее является важной содержательной и интегрирующей характеристикой «современного», то есть «нетрадиционалистского» общества, дополняющей его технологическую доминанту («индустриализм») социальным и экистическим, то есть поселенческим («урбанизм») компонентом. Следовательно одним из основных субпроцессов модернизации, наряду с индустриализацией, бюрократизацией и образовательной революцией является урбанизация.1

Важнейшие показатели урбанизационного процесса на всех его стадиях -рост численности городского населения, распространение поселений городского типа, влияние на деревню в техническом, в технологическом, культурном отношении. Урбанизационный переход - качественно выделяющаяся, высшая стадия урбанизационного процесса, которая ведет к радикальному преобразованию всего общества на городских началах.

Урбанизацию, или «городское» освоение российских земель можно условно разделить на два больших периода. Первый - это собственно возникновение и распространение городских поселений в традиционном обществе, что принципиально не меняло «сельского» характера российской цивилизации: при всех взлетах и упадках «городской жизни» удельный вес горожан в России до середины XIX века не выходил за пределы 6% всего населения. На этом этапе была заложена основа сети городских поселений России, сформировались механизмы и традиции градообразования, развития городов и городской жизни.

Начало второму большому периоду в истории российской урбанизации положила промышленная революция, а также комплекс социально-экономических и политических преобразований 1860-1870-х годов, прежде всего отмена крепостного права. Это не значит, что можно указать точную дату начального рубежа: как и любой сложный, многоплановый процесс, переход в новое качество урбанизации был «размыт» и растянут в данном случае на десятилетия. Но именно тогда, в середине третьей четверти XIX в., был дан толчок тому процессу, который и можно назвать «урбанизационным переходом» или «переходом к городскому образу жизни», т.е. переходу общества в новое качество, где город играет определяющую и доминирующую роль.

Проблема урбанизации - не демографическая, экономико-географическая, социальная, хотя она включает в себя эти и многие другие аспекты. Это проблема не только роста численности городов и их жителей. Урбанизационный переход как наиболее «продвинутая» стадия урбанизационного процесса характеризуется, помимо его универсальных признаков (рост числа городов и численности городских жителей), дополнительными, новыми качественными признаками: возрастанием удельного веса городского населения за счет сельского, распространением городского образа жизни, радикальным изменением места и роли города в обществе. Это двуединое явление, включающее как вытеснение деревни городом, так и некое «городское» преобразование деревни.

Переход к городскому обществу - фундаментальный модернизационный процесс, охватывающий качественные изменения широкого комплекса социальных характеристик подавляющей части населения, структуры его занятости и образа жизни, менталитета и много другого. Подобный переход от сельского к преимущественно городскому обществу сопровождается сосредоточением в городе преобладающей части сельского населения.

Социальный статус вновь пребывшего населения приобретает маргинальные черты. Увеличение городского населения выходит за пределы естественного прироста.

По данным статистики население Европейской России в 1863 г. составило 61,2 млн. чел., из них сельское население - 55 млн. чел. (90%). В 1897 г. население достигает цифры - 93,4 млн. чел., из них жителей села - 81 млн. чел. (87%). Прирост населения составил 32,2 млн. чел. (148%), в том числе 26 млн. чел - прирост сельского населения. В тоже время количество городского населения выросло с 6,1 млн.чел. в 1861 году, до 12,1 млн. чел. в 1897 году. Прирост составил 6 млн. чел., из них 3 млн. следует отнести к естественному приросту, и 3 млн. к искусственному приросту за счет миграции сельского населения в город. Но и эти данные не отражают реальную картину маргинализации.2

На начальном этапе урбанизационного перехода происходила деформация традиционного российского общества, создавая «базовую» социальную нестабильность, порождая взрывоопасные маргинальные слои города и подрывая ценности сельской общины. Города стали не только двигателями экономического, технического, культурного прогресса, но центрами социальной нестабильности.3

В работе ставится важная в этом отношении проблема формирования социального слоя наемных рабочих из крестьян, пришедших в город в поисках работы. Ускоренная стадия индустриализации в сочетании с усилившимся аграрным перенаселением выталкивала в города, в промышленность тысячи людей, искавших себе применение. Их социальное и психологическое состояния отличалось неустойчивостью. Объективная ситуация, в которой они оказывались, невысокая квалификация, тяжелые бытовые условия, отсутствие законов, защищающих их права, колебания экономической конъюнктуры, создавали подвижное социальное настроение среди бывших земледельцев, оказавшихся в городе. Подобные слои в социологии получили название классических маргиналов, то есть людей, занимающих промежуточное положение между двумя социальными группами, в данном случае рабочих и крестьян.

Возникший в первой трети XX века термин «маргинальность» должен был объяснить один из редких доселе способов человеческой жизнедеятельности — на «границе» культурных миров и показать незавершенный характер социального строительства в бурно индустриализирующихся странах.

Проблема маргинальное™ на сегодняшний день является не менее актуальной в связи с трансформацией пост советского общества на новой экономической и политической основе.

Изучение численности классических маргинальных слоев в Москве, качественное оформление этой социальной группы дает нам возможность проследить особенности процесса урбанизации в рамках социальной модернизации в России рубежа XIX - XX веков.

Поскольку урбанизация - процесс неоднозначный, в ходе которого происходят многоуровневые, многоаспектные изменения не только социального или экономического плана, но, прежде всего, культурного, то урбанизация страны характеризуется не только и не столько ростом размеров и численности городов, увеличением числа проживающего в них населения, но прежде всего формированием и все более широким распространением городского образа жизни, городской культуры в собственном смысле этого слова.4

Однако не следует рассматривать процесс формирования и развития городской культуры, как однолинейный и однонаправленный. В процессе формирования и развития культуры городов заметную роль играли и играют не только процессы урбанизации, но и «реактивное» воздействие села, сельской традиционной культуры на городское сообщество. В условиях экстенсивной урбанизации серьезную роль играли процессы рурализации городской среды, «реактивное» воздействие села на формирующуюся культуру городов, на образ жизни человека. Противоположный урбанизации по вектору своей направленности процесс рурализации понимается как процесс воздействия сельской традиционной культуры на культуру города, как путем миграции сельских жителей, так и иными способами. По сравнению с процессами урбанизации, процессы рурализации и их влияние на динамику, структуру и образ жизни городского населения на различных этапах привлекали к себе еще меньшее внимание исследователей и практически в отечественной науке не рассматривались. Исключение составляют немногочисленные работы изучающие эти проблемы применительно к отдельным регионам России.5

Выделяя субкультуру «классических маргиналов», возникающую в ходе процессов урбанизации, необходимо проследить её эволюцию, определить варианты изменении, проанализировать каналы взаимодействия различных субкультур, определить её соотношение с доминирующей культурой города.

Научная новизна исследования определяется выбором комплексного подхода к изучению социального слоя крестьян, пришедших в город и превратившихся в рабочих. В рамках теории модернизации при изучении темы было использовано сочетание системно-функционального и социально -процессуального подходов, а также наряду с традиционным принципом классового деления общества при исследовании был применен культурно-нормативный принцип стратификации общества. Это позволило сделать акцент не только на системных характеристиках социального слоя, но и проследить процесс становления и развития социокультурного явления «классических маргиналов».

Теория маргинальное™, через призму которой проходило изучение группы, дала возможность социально исторического прогнозирования и явилась инструментом для изучения темы. Подобное обращение к социологической теории и перенос её на историческое исследование отвечает современному уровню развития общественнонаучного знания, в основе которого лежит междисциплинарный подход к изучению человека и общества. Учитывая эти новые тенденции, необходимо поставить в центр исторического исследования многомерность экономической и социальной деятельности человека.

Изучение вопроса через понятие «классические маргинальные слои» объясняется реальными социальными процессами, происходившими в 60-е гг. XIX - нач. XX вв. и определяет построение работы на стыке истории, демографии, социальной психологии, социологии и культурологии.

Историографическую основу исследования можно разделить на две группы: В первую вошли работы, посвященные изучению проблем формирования рабочего класса, его характеру и составу. Вторую группу составили работы, связанные с междисциплинарным подходом, данного диссертационного исследования.

I. Историография рабочего класса в нашей стране восходит к книге экономиста-народника В.В. Берви-Флеровского «Положение рабочего класса в России», появившейся ещё в 1869 году. Однако для автора категория «рабочий класс» включала в себя весь трудовой народ. В.В. Берви- Флеровский не делал различий между горными рабочими, сельскохозяйственными труженниками и рабочими - фабричными. Для всех групп людей труда он дает характеристику условий и образа жизни.6 Между тем, с ростом индустриализации категория рабочих приобрела более четкие рамки.

Вопрос о том, был ли в России фабрично-заводской рабочий класс, оторванный от земли, всецело связанный с работой в промышленности и имеющий свою фабрично-заводскую генеалогию, или в России были только рабочие-крестьяне, временно в поисках заработка, пребывающие на фабриках - начал активно дебатироваться в литературе 90-х годов XIX вв. во время спора легальных марксистов с народниками.

В 1874 г. Ю.Э. Янсон, опираясь на полученные от петербургских фабрикантов сведения, высказал убеждение: «Общераспространенное мнение - будто мы не имеем класса фабричных рабочих - положительно неверно . у нас имеются рабочие, живущие десятки лет при фабриках; они выписали с родины жен и семью и тяготеют к селам только тем, что числятся членами сельских обществ и платят лежащие на них по раскладке повинности; кроме того, узнаем, что при наших фабриках выросло и пошло по дороге отцов не одно поколение фабричных рабочих».7

В 1879-1885 гг. по инициативе. Московского земства было проведено обследование рабочих Московской губернии. Обследование А.В. Погожева и Е.М. Дементьева подтвердило мысль, что далеко не все рабочие являются Q земледельцами. Материалы по Московской губернии привлекли к себе внимание, и в ответ на них в журналах «Русское богатство», «Северный Вестник», «Начало», «Русская Мысль» и др. появились статьи в поддержку высказываемого мнения.

В 1898 году вышла работа М. Туган-Барановского «Русская фабрика», в которой освещался вопрос о формировании пролетариата: «Мы имеем многочисленный фабричный пролетариат, только номинально обладающий земельной собственностью, в действительности же столь малообеспеченный в своем существовании и столь же далекий от земли, как и фабричный пролетариат Западной Европы.». Интересно то, что в дальнейшем Туган-Барановский изменил свою точку зрения, стал больше подчеркивать связь рабочих с землей.9

Б. Авилов, разделявший в целом точку зрения Е.М. Дементьева по вопросу о формировании постоянных кадров рабочих, на материале обследования крестьянских промыслов и отхода, пришел к выводу, что связь рабочих с землей зависит: а) от места расположения предприятия; б) от того, как работает предприятие, круглый год или сезонно; в) от степени применения машинного труда и специализации. В итоге автор пришел к выводу, что эволюция идет в направлении к полному разрыву рабочих с деревней.10 Этой выше перечисленной группе исследователей противостояла группа исследователей -неонародников, которая делала акцент на тесной связи рабочих с деревней.

А.В. Пешехонов заявлял: «Русский рабочий в массе своей есть вместе с тем и русский крестьянин, а русский крестьянин часто вместе с тем и русский рабочий».11 В этом выводе его поддерживал С.Н. Прокопович. «Ряды пролетариата, - писал он, - пополняются у нас не пролетарскими детьми, а пришельцами со стороны, из крестьянства».12 Такой же вывод делал и С. В. Бернштейн-Коган в своей работе «Численность, состав и положение петербургских рабочих».13

Главный фабричный инспектор JI.T. Михайловский утверждал следующее: «В России, как в стране по преимуществу земледельческой, промышленность крупная, как и мелкая, вербует себе рабочих, главным образом, из среды земледельческого населения. Фабричный рабочий в России есть в тоже время и земледелец: по крайней мере, в большинстве случаев, для него фабричный труд не составляет профессии, не служит единственным средством к существованию, а лишь только подспорьем к труду земледельческому».14

Н. Гиммер (Суханов), признав, что часть рабочих являются потомственными, писал в 1913 году: «Как бы то ни было, основную массу современной российской промышленной армии составляет переходный класс, находящийся в неустойчивом равновесии, заинтересованный непосредственно как в укреплении собственного хозяйственного предприятия, так и в завоевании лучших условий пролетарского труда. Наш промышленный рабочий в своей основной массе, как указано, земледелец: он земледелец по строению своего бюджета и по своим интересам, а никак не по способам приложения своего труда».15

Рассмотрев взгляды народников, изложенные в дореволюционной историографии, мы можем выразить краткое резюме.

Российский пролетариат не имел определенного социального облика и с точки зрения истории представлял собой незавершенное классовое образование. Русские рабочие отстали в культорном и политическом отношении, были слабо организованы, малосознательны, чужды демократии. В сущности они не отделились от крестьян, составляющих основной источник пополнения кадров промышленности, и являлись в этом смысле носителями крестьянской психологии в отношении к труду. Только небольшие группы наиболее квалифицированных и образованных рабочих в России могли быть отнесены к пролетариату в подлинном смысле этого слова.16

В.И. Ленин выделил следующие разряды рабочих капиталистической России конца XIX века: «1) Сельскохозяйственные наемные рабочие; число их около 3 J4 млн. человек по Европейской России; 2) фабрично-заводские, горные и железнодорожные рабочие - около 1 Vi млн. человек. Итого 5 млн. профессиональных наемных рабочих; 3) строительные рабочие — около 1 млн. человек; 4) рабочие, занятые в лесном деле (рубка леса и первоначальная обработка его), занятые земляными работами, сооружением железных дорог, работами по нагрузке и разгрузке товаров и вообще всякого рода черными работами в индустриальных центрах. Их около 2 млн. человек; 5) рабочие, занятые капиталистами на дому, а также работающие по найму в обрабатывающей промышленности. Их - около 2 млн. Итого - около 10 млн.

1 7 наемных рабочих (7 Vi млн. из них мужчины)».

Уровень развития этих отрядов пролетариата был неодинаковым. Часть этой громадной массы наемных рабочих совершенно порвала с земледелием и жила исключительно продажей рабочей силы. Другая, большая часть, ещё не порвала с землей. Подобную социальную группу В.И. Ленин называет полупролетариями и объясняет её столь большое присутствие в обществе отсталостью России, как капиталистической страны.18

После победы Великой Октябрьской социалистической революции история пролетариата становится одной из центральных проблем советской исторической науки. В основу советской историографии был положен классовый подход, что затрудняло выделение внутри класса пролетариата отдельных социальных слоев.

В советской историографии, посвященной данной проблеме, можно выделить два основных этапа: первый приходится на конец 1920-х — начало 1930-х, второй - охватывает период с середины 1960-х до настоящего времени.

На первом этапе вопросы внутриклассовой структуры рабочего класса рассматривались в общетеоретическом и конкретно-историческом планах.

На трактовку ряда вопросов в этот период оказали известное влияние положения, сформулированные на VII расширенном Пленуме Исполкома Коминтерна. В рабочем классе были выделены три слоя: 1) постоянные, «чистокровные» пролетарии, составлявшие основную массу, ядро пролетариата и являвшиеся наиболее надежной опорой марксизма; 2) недавние выходцы из непролетарских слоев (крестьянства, мещанства, интеллигенции), представлявшие благоприятную почву для всякого рода анархистских, полуанархистских и ультралевых группировок; 3) «рабочая аристократия», являвшаяся питательной средой для откровенных реформистов и оппортунистов.

В основу социальной структуры рабочего класса здесь положены не производственные отношения, а особенности воспроизводства пролетариата и его связь с другими слоями общества: при определении первого слоя ленинское понятие «чистый» пролетариат подменено понятием чистокровный» (т.е. вышедший из пролетарской среды, потомственный рабочий), второго слоя - исходным моментом также является не наличие средств производства (земли), а социальное происхождение рабочих. Одновременно устанавливалась прямая связь между происхождением и партийной ориентацией рабочих.

Фактически те же критерии использовались и Б.Л. Маркусом, изучавшим социальный состав пролетариата СССР. В рабочем классе капиталистического общества он выделял слой «чистокровных пролетариев, слой «формирующихся» рабочих (недавние выходцы из мелкобуржуазной среды города и деревни) и слой рабочей аристократии. В числе признаков, которые позволяют выделить внутри пролетариата отдельные социальные слои, Б.Л. Маркус называл преемственность труда в промышленности, то есть пролетарское социальное происхождение; длительность принадлежности к рабочей среде, то есть стаж работы по найму; отсутствие в личном владении собственных средств производства; производственную и общественную активность (в качестве косвенного признака).19

Таким образом, признавая роль такого фактора как отношение рабочего класса к средствам производства, автор, однако не придавал ему главного значения, а при выделении социальных слоев рабочего класса фактически не учитывал.

Несколько иная позиция обрисовывалась в работах по истории рабочего класса капиталистической России. Уделяя большое внимание изучению социального состава рабочих, A.M. Панкратова в опубликованной в 1930 г. статье, являвшейся её расширенным докладом на I Всесоюзной конференции историков - марксистов, подчеркивала: «Социальным составом пролетариата объясняются многие особенности рабочего движения, степень подготовленности пролетариата к революционному выступлению, степень его общеклассовой и политической зрелости, наконец, степень и формы лл проникновения и влияния на рабочее сознание буржуазной идеологии».

Основные экономические признаки, вытекающие из различного положения рабочего в процессе производства, и позволяющие определить социальный состав пролетариата, сводились, по мнению A.M. Панкратовой, «к различиям по квалификации (обученности) и зарплате, по длительности принадлежности к рабочей среде (происхождению и продолжительности рабочего стажа, особенно в крупных предприятиях), по наличию у рабочего собственных средств производства, в частности земли, и собственного хозяйства в деревне, их экономической мощи и т.п.»21

На основе этих признаков A.M. Панкратова делила рабочий класс капиталистической эпохи по составу на три основных типа: «1) чистые пролетарии, т.е. рабочие, лишенные средств производства, выходцы из рабочей среды, обладающие длительным производственным стажем, сравнительно квалифицированные и развитые, составляющие основное ядро рабочего класса; 2) «рабочие с наделом», по терминологии Ленина, т.е. недавние выходцы из крестьянской среды, сохраняющие с ней экономические связи, менее квалифицированные и менее развитые, со значительным преобладанием мелкобуржуазной психологии. 3) наконец, третий слой - рабочая верхушка (именуемая обычно рабочей аристократией). Эта незначительная количественно, высокооплачиваемая часть рабочих, обладающая высокой квалификацией, подкупаемая буржуазией и по своему положению и стремлениям стоящая ближе к ней, чем к рабочему классу. Этот слой, противопоставляя себя основной массе класса, является главным проводником буржуазного влияния в рабочую среду.

А.М.Панкратова, считала, что к началу XX в. вполне сформировался тип обособленного от земледелия наследственного рабочего, почти полностью порвавшего с разрушенным мелким хозяйством. Однако более половины всех рабочих страны, по ее расчетам составляли рабочие переходного типа, «рабочие с наделом». Они перестали быть земледельцами, но не перестали быть землевладельцами, стремясь из последних сил поддерживать свое падающее хозяйство, ведя его при помощи членов семьи, посылая им около половины своего заработка. Но если такие рабочие стремились сохранить свое хозяйство, то они собственно не перестали быть и земледельцами. Таким полукрестьянам - полупролетариям, по мнению А.М.Панкратовой, близки интересы двоякого рода: «Они заинтересованы прежде всего в условиях труда на предприятиях, а с другой стороны они не перестают надеяться, если не на

23 укрепление своего крестьянского хозяйства, то на задержку его разрушения».

A.M. Панкратова видела задачу в изучении исторического характера образования отдельных слоев рабочего класса в связи с определенными этапами в развитии капитализма: периодом первоначального накопления, эпохой промышленного переворота, условиями развитого капитализма и монополистического его этапа.

Картину многослойности рабочего класса дает и работа С.И.Антоновой об изменении состава рабочих Московской губернии в 1906-1913 гг. С.И.Антонова пришла к выводу об усилении отхода крестьянства на заработки в связи со Столыпинской аграрной реформой. Она справедливо утверждает, что крестьяне, бросавшие свою землю в деревне, направлялись в городскую и местную промышленность, и представляли собой наименее квалифицированный, низший слой рабочих Московской губернии.24

М.К. Рожкова, анализируя штат рабочих Московской Трехгорной мануфактуры, пришла к следующим, подтверждающим наличие переходных слоев среди рабочих, результатам. В 1881-1882 гг. - 60,2% рабочих происходили из крестьян и 26.2% - из мещан, а в 1889-1890 гг. первые уже л с составляли почти 80%, а вторые 14,3%. Для кануна 1-й мировой войны были уже иные показатели: рабочих из крестьян было 93,4%, а из мещан 6,2%. В 1917 г. это соотношение изменилось незначительно: рабочих из крестьян -92.4%, из мещан 5,9%.27

Основываясь на этих данных, М. К. Рожкова подчеркивает, что сословный признак не вскрывает классовой принадлежности, а факт принадлежности рабочего к какому-либо сословию не определяет его социального положения. Вывод, действительно, верен, так как сословная принадлежность к крестьянству может сохраняться и у потомственного работника той или иной фабрики или завода. Поэтому необходима четкая определенность характера всех связей рабочего из крестьян с землей.

В 20-х - начале 30-х годов изучение российского пролетариата значительно продвинулось вперёд. Работы С.Г. Струмилина и поныне сохраняют свое значение не только благодаря содержащемуся в них большому статистическому материалу, но и потому, что численность, состав и положение различных отрядов рабочих рассматриваются в них в тесной связи с особенностями экономического развития конкретных отраслей народного хозяйства и районов страны. С.Г.Струмилин показал также воздействие на социальное лицо пролетариата, в частности петербургского, таких факторов, как механизация производства, его концентрация, размещение рабочих в городах или сельской местности, соотношение пришлых и местных рабочих и тт 28 т.д.

В этот же период времени вышли в свет работы, в которых давалась обобщенная характеристика пролетариата как класса29, а также социально-экономическая и политическая характеристика различных профессиональных отрядов рабочих - металлистов, текстильщиков, железнодорожников и др.30 В поле зрения авторов оказались факторы, влияющие на социально-политическое развитие рабочих: уровень капиталистического развития данной отрасли промышленности и всего экономического района в целом, концентрация производства, техническое его оснащение, связь рабочих с землей и т.д.

Дифференцированный подход к изучению пролетариата проявился в выделении внутри него определенных слоев не только по социально-экономическим признакам, но и по уровню сознательности и организованности.

Социально-экономическая и политическая неоднородность пролетариата показана в монографии М.К. Рожковой «Рабочие Трехгорной мануфактуры в 1905 г.»31, а также в статье A.M. Панкратовой, посвященной московскому

ХО металлическому заводу Гужона. В этих работах, написанных на основе ^ заводских архивов и собранных специальной комиссией автобиографий рабочих, дается всесторонняя (начиная от социального состава и кончая уровнем сознательности и участием в рабочем движении) характеристика различных групп пролетариата. Авторы выделили внутри него три слоя -тонкий слой высокооплачиваемых рабочих, значительный слой рабочих средней квалификации и большой слой неквалифицированных, плохо оплачиваемых рабочих. Они проследили зависимость между квалификацией Ф рабочих и такими показателями как грамотность, стаж работы, потомственность фабрично-заводского труда, связь с землей. В то же время было показано, что наиболее сознательными, организованными и активно участвующими в революционном движении являлись рабочие средней квалификации.

Таким образом, несмотря на некоторые расхождения в определении и характеристике различных слоев рабочего класса, в исторической литературе ft

20-30-х годов отразились в целом плодотворные поиски подходов к изучению социально-политической дифференциации пролетариата и конкретные попытки показать её на фактическом материале. Большинство авторов признавали наличие переходных слоёв в составе пролетариата России. Однако исследования, посвященного отдельной проблеме крестьян - рабочих не проводилось.

Начиная с 60-х годов, линия исследования пролетариата была продолжена tii{ в наиболее широком масштабе. Значительный шаг вперёд в изучении структуры рабочего класса, сделанный в 60-80-ые годы, был связан с особым вниманием, уделявшимся в этот период истории классов и социальных слоев. Структурный анализ занял важное место в системном подходе к изучению социальных объектов. Последний предполагает рассмотрение, с одной стороны, внутренней структуры системы, с другой - её связей с внешней средой. Всесторонне обосновывалось и конкретизировалось «марксистско-ленинская теория» о положении классов как основы социальной структуры общества и о главных ютассовообразующих признаках. Обращая внимание на примат социального единства рабочего класса, исследователи показывали наличие в нем различных слоев, отличающихся совокупностью ряда признаков. При этом структурообразующие элементы, т.е. те признаки, которые могут быть положены в основу выделения различных слоев пролетариата, определялись по-разному. Одни исследователи пытались положить в основу членения культурные бытовые признаки. Другие выдвигали на первый план производственный стаж, социальное происхождение. Третьи считали необходимым учитывать весь комплекс факторов, характеризующих социально-экономический и идейно-политический облик рабочих.

В 1970-х годах в ходе анализа ленинского теоретического наследия была рассмотрена как общая социальная характеристика В.И. Лениным пролетариата, так и оценка им отдельных слоев рабочих, различающихся по уровню социально-экономического развития, сознательности и классовой ^ активности. К этим вопросам неоднократно обращался М.С. Волин, анализируя революционные процессы в России.33 Его касались В.И. Бовыкин, Ю.З. Полевой, Н.А. Иванова, подробно разрабатывавшие проблематику социальной структуры в истории предреволюционной России.34

Ю.И. Кирьянов в своем докладе выделил в составе пролетариата три слоя, имеющие различия в психологии, идеологии, организованности и поведении т т.п.: «авангард (т.е. наиболее сознательная и организованная часть), борющаяся

часть и несознательная масса».35 При выделении трёх указанных выше слоев пролетариата автор обращается к работе В.В. Воровского (В.В. Боровский в свою очередь ссылается на К. Каутского). Таким образом, борющаяся часть рабочих характеризуется ими как осознавшая общность классовых интересов, достигшая экономического самосознания, но не обладающая сознанием политическим. В опубликованном тексте доклада Ю.И. Кирьянова на большом фактическом материале показаны различные уровни сознательности и организованности пролетариата.

Передовому слою рабочего класса посвящена работа И.С. Розенталя. Показав место авангарда пролетариата в рабочем движении, и отметив такие его черты, как способность оказывать действенное влияние на другие пролетарские и непролетарские слои, вести общепролетарскую по своему содержанию борьбу и одновременно отражать общенародные интересы, автор остановился на характеристике металлистов как передового слоя пролетариата. Опираясь на работы В.И. Ленина, он называет в числе факторов, определяющих идейно-психологический облик рабочих, размеры и техническую вооруженность предприятий, квалификацию рабочих (отсюда внимание к заработной плате), культурный уровень, степень связи с землей. При характеристике металлистов автор рассматривает их участие в революционной борьбе, политические взгляды и организации. Вместе с тем отряд металлистов, тоже не был однородным: наряду с передовыми в нем имелись и отсталые рабочие. Потому выделенные И.С. Розенталем критерии позволяют дифференцировать рабочий класс.

Численность, состав и положение рабочих мелкой промышленности Москвы детально изучались С.П. Карпачёвым.38 По данным его исследования главным источником пополнения мелкой промышленности была деревня. В 1902 году только 13% рабочих мелкой промышленности являлись уроженцами Москвы и пригородов. Среди пришлых рабочих на первом месте стояли выходцы из Московской губернии. В фабрично-заводской промышленности они составляли 32%, а в мелкой - примерно, 39%. Восемь подмосковных губерний, включая Московскую, дали фабрично-заводской промышленности 94% и мелкому - 85% рабочей силы.39 Анализируя данные переписей Москвы 1902, 1912 годов, С.П. Карпачев сделал вывод, что рабочие мелкой промышленности составляли 50% промышленного пролетариата Москвы. Их положение в целом было хуже положения фабрично-заводского пролетариата (более низкая зарплата, большая продолжительность рабочего дня, худшие санитарные условия труда и быта). Следовательно, мелко-промышленный пролетариат являлся особым слоем рабочего класса.40

Описание интересующего нас переходного слоя рабочих мы находим в работе В.И.Ромашовой. Исследовательница признает, что для 60-х - нач. 70-х

С* гг. характерен большой прилив в промышленность рабочих сил крестьянского происхождения, у этих рабочих была тесная связь с землей: крестьянин -отходник работал на фабрике в основном в зимнее время, возвращаясь весной и летом домой для полевых работ. В.И.Ромашова отмечает, что к середине 80-х гг. значительная часть московских фабричных рабочих уже порвала связь с землей, но осталась с деревней в родственных отношениях.41 Но этот разрыв представлял собой лишь отказ от ведения сельскохозяйственных работ, но никак не от приписки к сельскому обществу и связанных с этим податей, никуда не исчезла и юридическая связь с деревней, выраженная в паспортной системе.

Подобную связь с деревней основной массы пролетариата России подчеркивает и А. В. Ушаков. «.Факт создания кадров потомственных пролетариев, отрыв их от земли сам по себе не снимает тезиса о деревне, как главном резерве численного роста рабочего класса. Даже рабочие, родившиеся i fi и выросшие на фабрике, были детьми и внуками крестьян, переселившихся в город. Они имели в деревне ближних и дальних родственников, с которыми поддерживали разнообразные связи, включая и экономические. Ещё более прочными эти связи были у крестьян-отходников, недавно пришедших в город».42

J1.M. Иванов, признавая массовый наплыв крестьян в Москву в период 60-х гг. - и вплоть до 1900 года, указывал в то же время на наследственно

- 43 промышленный характер труда пришлых крестьян.

Также, необходимо отметить ряд фундаментальных исследований, освещающих статистически-экономическую фактуру по вопросу формирования промышленного пролетариата. К таким трудам относятся работы как досоветской историографии: Погожева А. В.44, Кадомцева Б.П.45, так и советские исследования: Рашина А.Г.46, Нифонтова С.А.47

Следует указать, что именно в трудах А.Г. Рашина наиболее полно представлена картина состава рабочего класса на период 1863-1897 гг. Автор анализирует не только данные Всероссийской переписи 1897 года, но и статистические сборники 1863, 1884 годов, и приводит картину численности пришлых рабочих, особо выделяя среди них квалифицированных. Анализ проводится на общем фоне роста численности населения в целом и городов в отдельности. Вывод автора об искусственном росте населения городов Российской империи в пореформенный период, о преобладании в городе пришлого рабочего населения позволяет нам в своем исследовании опереться на заложенный историко-фактический фундамент.

Перечисленные выше работы дают представления о количественных характеристиках социальных слоев российского общества, делая акцент на социальных характеристиках рабочего.

Работы Рындзюнского П.Г. «Крестьяне и город в капиталистической России вт. пол. XIX в.» и «Крестьянская промышленность в пореформенной России 60-80-е гг. XIX в.»48дают представление о сложном переплетении социальных отношений русского крестьянина с городом, характеризуют сложности вливания сельского человека в городскую среду. Основной акцент при этом делается на анализ социально-экономических показателей процесса формирования капиталистического города.

П.Г. Рындзюнский подчеркивает: «Основой городообразования был переход крестьян в город в процессе их пролетаризации. Но этот процесс проходил постепенно и развивающаяся промышленность не могла принять в себя слишком большие кадры разоряющегося крестьянства. Поэтому в России имелась масса людей как бы переходного состояния между горожанами и жителями села, между рабочими и крестьянами».49

Богатый материал по характеристике экономического положения исследуемой группы дают работы: Кирьянова Ю.И. «Жизненный уровень рабочих России кон. XIX - нач. ХХвв.» и Кирьянова Ю.И. и Прониной П.В. «Облик пролетариата России».50 Этот ряд работ положил начало изучению истории повседневности рабочих. Был открыт целый пласт ценной информацию по: образу жизни, уровню доходов, социальной направленности общественной жизни. Особенную значимость труды Ю.И. Кирьянова приобрели в связи с огромным колличеством источников, привлеченных и обработанных, в выше указанных трудах.

Крестьянское происхождение рабочих мы обнаруживаем во всем: в организации рабочих коллективов, в обычаях и ритуалах, в неуважении к собственности, в отношении к буржуазии как к паразитам, в монархических симпатиях, в склонности к стихийным разрушительным бунтам, в негативном отношении к интеллигенции и либеральному движению и т.д.» Приверженность позиции о крестьянском происхождении большинства русских рабочих Б.Н. Миронова привела к отсутствию в его фундаментальном труде отдельно выделенного фрагмента, посвященного собственно потомственным рабочим. «Нет достаточных оснований думать, что в большинстве рабочие осознавали себя особым классом. Они прочно сохраняли в своем сознании традиционные общинные ценности, под влиянием которых де-факто сложились рабочие коллективы, воспроизводившие в специфических условиях промышленного предприятия самоуправляющиеся сельские общины.»53

Новая волна исследований, так или иначе затрагивающих рабочий класс, привела к вовлечению в оборот новых источников, преобладанию точки зрения о крестьянском характере рабочего класса России. С.В. Ильин на основании архивных данных по предприятиям Морозовых указывает, что до 70% крестьян продолжали владеть земельным наделом в 1903 году.54

В целом же проблематика формирования рабочего класса в дореволюционной России утратила свою былую популярность в отечественной историографии. И напротив, падение железного занавеса привело к всплеску интереса к рабочей истории России на Западе.

Западные историки в характеристике положения рабочих в России отмечают, что Россия в конце XIX - начале XX вв. переживала в отличие от Запада лишь раннюю стадию индустриализации. Поэтому, в то время как рабочие Запада пожинали «благословенные плоды развитого капитализма, рабочие России находились в очень тяжелом экономическом положении, усугубляемом в условиях царизма отсутствием профсоюзов, социального рабочего законодательства».55 По мнению западных исследователей, это было совершенно естественно: только таким образом предприниматели могли компенсировать «посредственное качество своих рабочих». Отсюда западные историки и выводят причины постоянного возмущения рабочих России капиталистами, что якобы, было совершенно исключено на Западе.

Профессор Лондонского университета Дж.Уолкин пишет: «.не является секретом, что в России не было пролетариата в западном понимании этого слова. рабочими в России в большинстве были крестьяне, которые оставались членами общин и обладателями земельных участков».56

В начале 1970 гг. примерно такую же характеристику российского пролетариата давал историк экономист, профессор нью-йоркского университета У.Блекуэлл. Он писал, что применительно к предвоенному времени существенная часть русских рабочих не может быть квалифицирована как городской пролетариат. Для У.Блекуэлла русские «дореволюционные» рабочие - это крестьяне, сезонно работающие в городах, или новички, нанимающиеся на год для работы на фабрике.57 Версия о «крестьянах-рабочих» или «рабочих-крестьянах» повторяется и в 80-е годы. Профессор Лондонского университета О.Крисп в своей работе «Труд и индустриализация в России» пишет, что и в 1900г., и в 1913 г. русский фабричный рабочий находился на полпути между фабрикой и деревней.58

Одна из разработок по изучаемой теме принадлежит Дж.Брэдли. В своей работе «Мужик и москвич. Урбанизация в России в конце императорского периода», автор подчеркнул наличие промежуточных слоев в среде российского пролетариата.59

Надо заметить, что Калифорнийский университет создал целую школу, по изучению рабочего класса модернизирующейся России. Д.Р. Броуэр наряду с Бредли в своей работе «Русский город между традиционностью и модернизацией» указал, что «крестьянская миграция создала особый, доминирующий в конце XIX -начале XX в. тип «города мигрантов», который обладал специфическими экономическими, демографическими и культурными характеристиками. В городе мигрантов происходило столкновение традиционного стиля жизни и менталитета («традиции»), носителями которых были мигранты, с новым, городским, образом жизни и менталитетом («модернизмом»), носителем которых выступало образованное общество. Это столкновение порождало много серьезных проблем и создавало острую социальную напряженность в городах, чреватую серьезными социальными взрывами. 60

Одной из последних интересных работ по исследуемой тематике следует назвать исследование X. Кесслера «Крестьянская миграция в Российской империи и Советском Союзе. Отходничество и выход из села». Анализируя феномен неземледельческого отхода, Х.Кесслер связывает его не столько с аграрным перенаселением, сколько с неспособностью промышленности обеспечить прожиточный минимум работника фабрики без дополнительного источника существования в виде продукции сельского хозяйства или денег от сдачи надела в аренду.61

В целом в новейшей зарубежной историографии можно выделить три основных подхода к освещению формирования и социального развития рабочего класса России. Одни исследователи, как Д.Р. Броуэр и Р.Зелник, рассматривают фабричных рабочих как сегмент старого аграрного общества и часть крестьянского населения. Такие авторы, как Р. Джонсон (Канада), О.Крисп (Великобритания), Д. Хардинг (США) смотрят на рабочих, как на промежуточную социальную группу, у которой сохранялось тяготение к старой, деревенской среде. Наконец, третьи: А. Кенкер, А. Боннел, Р. Малиа -рассматривают русских рабочих в качестве новой социальной группы, группы развивающегося индустриального общества, не утратившей полностью своего крестьянского характера и не закончившей процесса превращения в однородную социальную группу рабочих.62

Вторая часть историографического обзора затрагивает важные аспекты, связанные с разработкой теории маргинальное™ (выступающей в работе в качестве инструмента исследования).

История возникновения и употребления термина «маргинальная личность» («маргинальность» образовано от латинского marginalis -пограничный, периферийный, находящийся на краю) чрезвычайно важна для его понимания. Он существует с 1928 года, когда американский социолог, один из основателей чикагской школы Роберт Эзра Парк (1864-1944 г.г.) впервые употребил его в своем эссе «Человеческая миграция и маргинальный человек».63

Согласно Парку «маргинальный человек» - индивид, находящийся на границе двух различных, нередко конфликтующих между собой культур. Маргинальная личность, по Парку, - продукт естественного культурного процесса, расширяющегося взаимодействия культур. «Такой тип личности, который появляется в то время и в том месте, где из конфликта рас и культур начинают появляться новые сообщества. Судьба обрекает этих людей на существование в двух мирах одновременно; вынуждает их принять в отношении обоих миров роль космополита чужака. Такой человек неизбежно становится (в сравнении с неподвижной окружающей его средой) индивидом с более широким горизонтом, более независимыми и рациональными взглядами».64

Исследование мобильности индивидов позволило Парку сформулировать понятие маргинального человека.65

Миграцию не следует, однако, отождествлять с простым движением. Она заключает в себе, как минимум, изменение места жительства и разрушение домашних связей. Движение цыган и других народов, учитывая, что они не приводят ни к каким значимым изменениям в культурной жизни, следует рассматривать скорее как географический факт, нежели как социальное явление. Миграция как социальное явление должна быть изучена не только с точки зрения её общих последствий, проявляющихся в изменении обычаев и нравов, но и может быть рассмотрена в её субъективных аспектах, находящих выражение в том изменившемся типе личности, который она производит. Когда в результате контакта и столкновения с новой вторгающейся культурой рушится традиционная организация общества, результатом этого становится, так сказать эмансипация индивидуального человека. Энергии, которые прежде контролировались обычаем и традицией, выходят из-под контроля».66

Идея Р.Парка была развита и переработана Э. Стоунквистом, который опубликовал в 1937 г. монографию «Маргинальный человек». С его именем связывают окончательное закрепление и легитимацию концепции маргинальное™.

Понятие маргинального человека у Э. Стоунквиста характеризует социального субъекта, участвующего в культурном конфликте. Им становится индивид, находящийся на краю каждой из культур, но не принадлежащей ни одной из них. Э. Стоунквист рассматривает маргинального человека как ключевую личность (key-personality) в контактах культур: «стремясь интегрироваться в доминирующую группу общества, члены подчиненных групп приобщаются к её культурным стандартам; формирующиеся таким образом «культурные гибриды» неизбежно оказываются в «маргинальной» ситуации - на краю доминирующей группы, никогда их полностью не принимающей, так и группы происхождения, отторгающей их как отступников».67

Также как и Р. Парк, Э. Стоунквист сосредотачивается на описании внутреннего мира маргинального человека. Он применяет следующие психологические характеристики: дезорганизованность, ошеломленность, неспособность определить источник конфликта. Маргинал ощущает чувства неудачливости, беспокойства, изолированности. Затем наступает период разочарованности и отчаяния, что приводит к бессмысленности существования.68

Следует отметить, что если Р. Парк рассматривал маргинальную личность как человека на рубеже двух культур и двух обществ, которые никогда полностью не сплавятся, вследствие чего он никогда не будет принят в новое общество, оставаясь в нем личностью с расщепленным сознанием и расстроенной психикой, то Стоунквист полагал, что процесс адаптации может привести к формированию личности с новыми свойствами.69 Это важный момент в позитивном ракурсе рассмотрения проблем маргинал ьности.

Процесс трансформации социального, психического и эмоционального аспектов личности может занимать около 20 лет.70 Э. Стоунквист выделял три фазы эволюции маргинального человека: 1) индивид не осознает, что его собственная жизнь охвачена культурным конфликтом, он лишь «впитывает» господствующую культуру; 2) конфликт переживается осознано - именно на этой стадии индивид становится «маргиналом»; 3) успешные и безуспешные поиски приспособления к ситуации конфликта. Он полагал, что маргинал, обладая рядом характерных черт: честолюбием, эгоцентричностью, при определенных обстоятельствах может стать лидером социально-политических, националистических движений.

Проблема маргинальное™, как её понимали Р.Парк и Э.Стоунквист, тесно связана с переходом от традиционного общества к индустриальному, поэтому маргиналом становиться не только «этнический гибрид», но и иммигрант, вчерашний крестьянин, испытывающий сложности при адаптации к требованиям урбанизма как образа жизни.

В традиционном обществе, где вся сеть социальных отношений хорошо интегрирована, существует высокая степень социального сцепления: люди ощущают себя жизненными частями общества, к которому они принадлежат. Они свободны от чувства психологической изоляции, одиночества или забытости. Поскольку общество интегрировано и поскольку это единство ощущается его членами, его культура остается единой. Её ценности принимаются и разделяются всеми её членами, рассматриваются как надындивидуальные, бесспорные и священные. Наоборот, индустриальное общество с относительно меньшей степенью сцепления, члены которого слабо связаны между собой и с референтной группой, общество с запутанной сетью социальных норм, с «атомизированными» культурными ценностями, не пользующимися всеобщим признанием и являющимися делом личного предпочтения.

Как правило, вновь прибывающие иммигранты были крестьянами из отсталых стран и представляли собой преимущественно неквалифицированную, дешевую рабочую силу. Вырванные из традиционной колеи, «новые городские жители» долго не могли завершить переход в новое социальной качество.

Таким образом, концепция маргинальное™ первоначально предстает как концепция маргинального человека. Р.Парк и Э.Стоунквист, описав внутренний мир маргинала, стали основоположниками традиции психологического номинализма в понимании маргинальности.

Традиции Р.Парка и Э.Стоунквиста, обозначивших направление исследования «культурной маргинальное™», продолжили А.Антоновски, Р.Гласс, М.Гордон, М.Вуд, Р.Херрик. Они сосредотачивали свое внимание, прежде всего на психо-социальном влиянии на личность двусмысленности статуса и роли, которые возникают при конфликте культур.71

Важным теоретическим шагом в разработке проблем маргинальное™ можно считать определение маргинального статуса, данное Т.Шибутани. Центральным моментом в его понимании маргинальное™ является доминирование социальных изменений и трансформации социальной структуры, приводящие к временному разрушению согласия. В результате человек оказывается перед лицом нескольких эталонных групп с различными, часто противоречащими друг другу требованиями, которые одновременно удовлетворить невозможно. Шибутани дает следующее определение маргинального человека: «Маргиналы те люди, которые находятся на границе между двумя или более социальными мирами, но не принимаются ни одним из них как его полноправные участники».72 В то же время Шибутани выделяет понятие маргинального статуса личности как ключевое в понимании маргинальное™. Он отмечал, что маргинальный статус - это позиция, где воплотились противоречия структуры общества.

Положительный исход маргинальной ситуации для личности - высокая творческая активность. Как отмечает Шибутани, соглашаясь в этом с Парком, в любой культуре наибольшие достижения осуществляются обычно во время быстрых социальных изменений и многие из великих вкладов были сделаны маргинальными людьми».73

В целом западную концепцию маргинальное™ можно представить в виде ряда обобщенных выводов:

1.Термин «маргинальная личность» возник в 30-е годы в США как теоретический инструмент для исследования особенностей протекания культурного конфликта двух или более вступающих во взаимодействие миграционных групп. Концепция маргинальное™, впервые разработанная Р.Парком, утвердилась в американской социальной науке и в последующие десятилетия в ней обозначились различные подходы. Маргинальность стала пониматься не только как результат межкультурных этнических контактов, но и как следствие социально-политических процессов. В результате концепция маргинальное™ перестала существовать как унитарная, в ней выделилось три направления, три типа: культурная (референтная), структурная (социальная) и маргинальность социальной роли.74 (См. приложение I.)

2. Будучи принятой западноевропейскими исследователями как структурная (социальная), концепция маргинальное™ служит для обозначения явлений, связанных с изменениями в социальной структуре в результате социальной мобильности и употребляется в основном для обозначения социальных групп, исключенных из системы общественного разделения труда.

3. Своеобразие подходов к исследованию маргинальное™ и понимания её сущности во многом определяется спецификой конкретной социальной действительности и тех форм, которое данное явление в ней приобретает.

4. Общее, что характеризует использование концепции маргинальное™ в западноевропейских странах, - определенная стабильность и преемственность социальных структур, которая позволяет локализовать явление маргинальное™ «окраинными» социальными группами, традиционно определяемых как объекты социального контроля со стороны государства.75 (См. Приложение II.)

В советском обществознании проблема маргинальное™ изучалась главным образом, в связи с проблемами адаптации, социализации, эталонной группы, статуса, роли.76

Феномен маргинальное™ анализировался в основном на материалах западной социологии и стран Западной Европы. Следует отметить, что традиция его понимания и использования связывает его именно со структурной маргинальностью, т.е. концепцией, характерной для Западной Европы.

Первые попытки обращения к данной теме относятся к 70-м годам. Сюда, прежде всего, следует отнести различную справочную литературу, в которой приводились весьма скупые и лаконичные данные о понимании феномена маргинальное™ в западном капиталистическом обществе. Первые публикации, в которых были предприняты попытки осмысления процесса маргинализации, были написаны с позиций социально-классового подхода. К числу таких работ относятся статьи И.И.Кравченко, Г.А.Данишевской, А.А.Галкина,

С.И.Васильцова, В.В.Радаева.

Интерес к этому явлению возрастает в годы перестройки, когда кризисные процессы вынесли эту проблему на поверхность общественной жизни. Маргинальность осознается как социальный феномен, характерный именно для данной реальности. Многозначность, многоаспектность понятия маргинальное™, его наддисциплинарность, возможность подойти к пониманию непонятного в тех фрагментах трансформирующего мира, целостность восприятия которого быстро утрачивалась, не могли не привлечь внимания тех обществоведов, кто пытался использовать новые подходы к объяснению современных социальных процессов.

Тема маргинальное™ прозвучала в полемически-публицистической постановке в работах кандидата философских наук Е.Н. Старикова и Б.Н.Шапталова.79 У Старикова понятие маргинальное™ служит для обозначения пограничности, периферийности или промежуточности по отношению к каким-либо социальным общностям (национальным, классовым, культурным).

Маргинал, просто говоря, - «промежуточный» человек. Классическая, так сказать, эталонная фигура маргинала - человек, пришедший из села в город в поисках работы: уже не крестьянин, еще не рабочий; нормы деревенской субкультуры уже подорваны, городская субкультура еще не усвоена. Главный признак маргинализации - разрыв социальных связей, причем в «классическом» случае последовательно рвутся экономические, социальные и духовные связи. При включении маргинала в новую социальную общность эти связи в той же последовательности и устанавливаются, причем установление социальных и духовных связей, как правило, сильно отстает от установления связей экономических. Тот же сельский мигрант, став рабочим и приспособившись к новым условиям, еще длительное время не может слиться с новой средой».80

Е.Стариков связывает процесс маргинализации с деклассированием, когда объективно все еще оставаясь в рамках данного класса, человек теряет его субъективные признаки. По Старикову деклассирование, понятие прежде всего социально-психологическое, хотя и имеющее под собой экономические причины. Воздействие этих причин не является прямым и немедленным: объективно выброшенный за пределы пролетариата безработный на Западе не станет люмпеном, пока сохраняет психологию класса и прежде всего его трудовую мораль. В СССР не было безработных, но были деклассированные представители рабочих, колхозников, интеллигенции, управленческого аппарата.

Наряду с экономическими, социальными причинами маргинализации Е. Стариков указывает и политико-правовые: в стране с 1929 года происходило целенаправленное разрушение любых социальных связей «по горизонтали», то есть уничтожение гражданского общества.

Стоит особо отметить удачную на наш взгляд характеристику маргинальное™ у Старикова: он отмечает её объективную нейтральность в отношении оценок (негативных или позитивных) и в то же время её поливекторность. По своей сути это лишь процесс перекомпоновки социальной мозаики, когда значительные по объему людские массы переходят из одних социальных групп в другие. Он охарактеризовал маргинальность как болезнь роста социального организма.

Глубокое несовпадение и противоречие между искусственной социальной структурой общества-машины и пробивающейся сквозь нее структурой общества-организма, отражающей новые процессы, заставляет большинство населения жить сразу в нескольких измерениях. Речь идет, в частности, о процессах маргинализации.

Быть маргиналом само по себе ни плохо, ни хорошо. Даже в социумах с жестко фиксированной социальной структурой всегда были социальные перемещения. Есть и, так сказать, «запланированные» маргиналы: например, студенты, а если брать шире - молодежь в целом как специфическая переходная группа, находящаяся «на жизненном перепутье». Поэтому совершенно неверно отождествлять понятия «маргинал» и «люмпен». Люмпенизация - это предельный случай маргинализации. Все хорошо в меру, в том числе и маргинальность, поскольку она является признаком социальной мобильности лишь до определенного уровня, перейдя который она уже о 1 означает нестабильность социальной структуры».

Е. Стариков подчеркивает, что для оценочной характеристики конкретных проявлений пограничных положений весьма важно выявить направленность («восходящая» - «нисходящая») вертикальных социальных перемещений. При доминировании «нисходящего» варианта происходит последовательное скатывание на все более низкие этажи социальной структуры, оттеснение на все более дальнюю ее периферию с перспективой полной люмпенизации.

Е. Стариков отмечает что, крайне важна продолжительность маргинальное™ - чем короче пребывание «в подвешенном состоянии», тем лучше. Длительное же «зависание» на изломе социальной структуры опять же ведет к деклассированию. Всякий переход в новое социальное качество сопряжен с неизбежным социально-психологическим стрессом. В цивилизованных обществах для его смягчения используется целая система всевозможных амортизаторов (пособия по безработице, пункты социально-психологической реабилитации, центры профессиональной переподготовки жертв структурной безработицы и т.д.).82

В современной российской исследовательской литературе можно отметить разные попытки рассмотрения всех выше отмеченных типов маргинальное™, которые можно объединить в два основных подхода: философский и социологический.

Для социологического подхода характерно то, что общество анализируется с точки зрения структуры. При этом социолог, как правило, концентрирует исследовательские усилия в направлении изучения строения социальной системы. То есть стремится выяснить из каких слоев, групп состоит то или иное общество, каковы критерии дифференциации элементов структуры, каковы направления и интенсивность социальной мобильности. Структурно-функциональный подход предопределяет толкование проблем маргинальное™.

Для социолога маргиналы - это прежде всего особые социальные группы, характеризующиеся конкретным положением в иерархически структурированном социальном пространстве. Это либо самое низкое положение в социальной иерархии, либо промежуточное положение между социальными, структурными единицами. Когда подразумевается периферийное положение субъекта в социальной иерархии, то в маргинальной ситуации оказываются все те же деклассированные слои. Когда речь идет о пограничных группах, маргинальность означает переход индивидуумов из одних групп в другие.

Явления люмпенизации, деклассирования, а также социальной мобильности в обществе существовали всегда, на протяжении всей человеческой истории. Данные феномены уже достаточно изучены. Для чего понадобилось использовать новое понятие для обозначения вполне исследованных явлений, для которых уже найдены адекватные понятия? Возникновение нового понятия «маргинальность» связано с тем, что ученые обнаружили новые, малоисследованные грани «старого явления».

Новизна самой проблемы маргинальное™ связана со стремлением выйти за пределы экономического детерменизма в объяснении процессов структурообразования. Ощущая недостаточность таких объективных факторов группообразования как отношение к собственности, профессиональная принадлежность, уровень квалификации, материальное благосостояние и т.п., ученые стремятся использовать преимущества многофакторного подхода к исследованию социальной реальности.

В рамках социологического подхода проблема маргинальное™ затрагивалась и исследовалась фрагментарно. Социологический подход выделяет в ней, прежде всего те её стороны, которые связаны с изменениями в социально-экономической структуре, с трансформацией субъектов общественной жизни в новые. Это имеет прямую связь с тем, что в прежней социальной структуре слишком мало элементов, соответствующих современной рыночной экономике. Резкое изменение положения одних, выпадение других социальных элементов составляет, по сути, основу процесса маргинализации, являющейся наиболее сложной политической проблемой.84

Особенности образования маргинальных позиций связываются с массовой десоциализацией, потерей прежней самоидентификации и неопределенностью социального статуса.

Многофакторный подход учитывает влияние социокультурной сферы общества на процессы социального развития. Социологи стремятся выяснить, каким образом ценностно-нормативные системы влияют на поведение людей и на процессы группообразования. В этой связи понятие «маргинальность» приобретает научную значимость, так как позволяет отслеживать изменения и противоречия возникающие в социокультурных, ценностно-нормативных структурах социальной системы. Но пока исследовательская проблематика в данной области только намечена, а отсутствие общепринятого понимания и четкого однозначного определения маргинальных феноменов свидетельствует о необходимости дальнейших исследований в этой области.

Если для социолога носителями маргинальное™ являются определенные группы, обладатели противоречивой ценностно-нормативной системы, и потому не вписывающиеся в социальное целое, то для философа маргинальность - это особое социальное отношение, которое не может быть «фиксированным» качеством той или иной социальной группы. Попытка выработки новой концептуальной модели маргинальное™ предпринимались в основном в рамках философского подхода.

Так, В.А. Шапинский, пытаясь осмыслить понятие маргинальное™ с точки зрения культурологии, делает вывод о том, что «маргинальность в собственном смысле этого слова является культурным феноменом; использование этого понятия в других сферах знания приводит к непродуктивному расширению объема понятия».85

Характеризуя сам феномен культурной маргинальное™, автор акцентирует внимание на включенность субъекта (индивида, группы, сообщества) в социальную структуру общества, в политические институты, экономические механизмы, и нахождении его, в то же самое время, в пограничном, пороговом состоянии по отношению к культурным ценностям данного социума. Главными недостатками социологического подхода В.А. Шапинский считает сведение проблемы маргинальное™ к:

- проблеме существования индивида или группы на границе двух или более социальных структур данного социума; проблеме локализации феномена маргинальное™ в рамках определенных групп, субкультур, что обедняет сущность понятия маргинальное™, делая его характеристикой девиантного поведения, а не общественного сознания в целом.

Такой ограниченности подходов в социологии автор противопоставляет культурологический подход к маргинальности как к определенному типу отношений, что и обусловливает подвижность категории, которая поэтому не может быть фиксированным качеством той или иной группы.

Весьма интересным представляется также вывод о том, что «свободное пространство между структурами мы имеем все основания считать маргинальным пространством, существующее в нем - маргинальной сущностью».86

Автор подчеркивает значение маргинальности как важной предпосылки нововведений в сфере культуры: маргинальные группы часто оказываются их инициатором и активным агентом. «.Для маргинала не существует «его» культуры. Для него каждая - это объект узнавания, творчества, эксперимента. Потеряв опору в восприятии мира, которую задает каждая культура своему субъекту. Он получает возможность видеть мир с различных ракурсов. Выход в

87 маргинальное пространство — это выход в некое «посткультурное состояние».

Такое положение позволяет маргиналу считать любую истину условной и преходящей, а это в свою очередь открывает перед ним альтернативные пути исторического развития. Для «человека культуры» мир его ценностей неизменен и постоянен. Изменения её символической структуры происходят незаметно. Маргинал, лишенных каких-либо традиций, каких-либо корней в «родной культуре», отстранен от неё. Эта отстраненность делает его осторожным и непредвзятым по отношению к каким-либо ценностям.

Мироощущение маргинала всегда фрагментарно и незакончено, всегда открыто, что находит свое выражение в той дистанции, которую он выстраивает по отношению к любым институтам, к любым ценностям. Общество также выстраивает по отношению к маргиналу репрессивную дистанцию, которая препятствует его включенности в социальную структуру.

Маргинал стоит по отношению к своей культуре в своеобразной позиции. Он не пытается найти новую точку приложения сил, новую перспективу, он избирает альтернативу данной культуре хотя бы потому, что она отвергает его. «Если маргинал в социологии «приписан» к своему статусу раз и навсегда фактом своего рождения, расы, языка, цветом кожи, то маргинал в культуре оо это результат свободного выбора».

Н.О. Навджавонов рассматривает маргинальность как проблему личности в контексте социальных изменений. Маргинальная личность - теоретическая конструкция, отражающая процесс плюрализации типов личности в процессе усложнения общественной структуры, усиления социальной мобильности, призванная помочь изучению современного развития человека.89 Автор понимает под маргинальной личностью следующее:

- интериоризация индивидом ценностей и норм разных социальных групп, социокультурных систем (нормативно-ценностный плюрализм);

- поведение индивида в данной социальной группе, социо-культурной системе на основе норм и ценностей других социальных групп;

- невозможность однозначной самоидентификации индивида;

- определенные отношения «индивид-социальная группа» (т.е. исключение, частичная интеграция, амбивалентность индивида). Автор также пытается расширить подход к определению маргинальное™ в её личностном аспекте, предлагая рассматривать проблему в свете различных аспектов социального определения человека: человек как трансисторический субъект, как персонификация общественных отношений определенной эпохи. Маргинальный субъект представляется как результат разрешения объективных противоречий. Векторы дальнейшего развития таких субъектов будут иметь различную направленность, в том числе и позитивную - в качестве моментов формирования новых структур, активных агентов нововведений в различные области общественной жизни.

Оригинальная идея лежит в основе попытки А.И.Атояна в постановке вопроса о выделении всего комплекса знаний о маргинальное™ в отдельную область знания - социальную маргиналистику как междисциплинарный синтез в обширной исследовательской области.90

Для этого автор выделяет следующие основания: прежде всего то, что будучи явлением многоаспектным по самому своему определению пограничным, маргинальность как предмет гуманитарного исследования выходит за строгие рамки отдельно взятой дисциплины.

Другая важная проблема, которую видит автор, это необходимость определения детальной разработки путей «демаргинализации». Признавая всю сложность и безуспешность попыток исчерпывающего определения содержания маргинальность, подчеркивая, что никакой устойчивой дефиниции ни у нас, ни за рубежом не существует, Атоян тем не менее дает свое определение маргинальное™. Под маргинальностью он имеет в виду разрыв социальной связи между индивидом (или общностью) и реальностью более высокого порядка, под последней же - общество с его нормами, взятое в качестве объективного целого. Соответственно, процесс демаргинализации рассматривается как совокупность восстановительных тенденций и мер по отношению ко всем видам социальных связей, усложнение которых возвращает устойчивость социальному целому.

Оценивая роль и значение маргинальных субъектов в развитии социальной системы, такие авторы как А.И. Головатенко видят в них реакционную силу. В своих работах они убеждают в том, что маргинальные слои населения были движущей силой революции 1917 года и являлись опорой сталинского тоталитаризма.91

Из историков к изучению данного вопроса в социологическом ракурсе обращается Б.Н. Миронова в работе «Социальная история России периода империи (XVIII - начало XX в.). Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства». При описании процессов формирования новой социальной структуры индустриального общества, не используя термин «маргинализация», имеется указание на основные черты маргинала. «Из-за постоянного уменьшения доли потомственных горожан в составе городского населения как за счет числа крестьян-мигрантов, так и за счет их детей и внуков и происходил процесс, который можно назвать окрестьяниванием городского населения. Естественно, крестьянская миграция стала тормозить процесс формирования буржуазного менталитета, если иметь городское население в целом и особенно городские низы, вследствии того, что мигранты и их потомки не успевали перевариться в городском котле и полностью освободиться от деревенского менталитета».92

Кроме того, Б.Н. Миронов отмечал ещё один немаловажный аспект маргинализации русского города: «Окрестьянивание горожан означало реанимацию в среде городского населения стандартов и стереотипов крестьянского сознания, являлось одним из важных факторов успеха социал-демократической пропаганды среди рабочих и роста социальной напряженности не только в городах, но и в сельской местности, так как мигранты были переносчиками революционной инфекции в деревню».93

Завершая историографический обзор, обратимся к работам, обосновывающим возможность соединения исторического и социологического знаний. Работа Б.Ф.Поршнева «Социальная психология и история» позволяет выделить предмет социальной психологии в ретроспективном плане и провести исследование на стыке двух наук. Введя в аппарат исследования понятие психологического склада и психологического настроения,

РОССИЙСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ 41 БИБЛИОТЕКА разработанные Б.Ф. Поршневым, изучение маргинальных слоев стало возможно подчинить определенной программе, то есть затронуть не только

94 социальные характеристики, экономические, но и психологические.

Анализ историографии, связанной с темой исследования, показал, что, действительно, проблема классических маргинальных слоев в социальной структуре русского города пореформенного периода XIX века не являлась предметом специального изучения. Общество традиционно рассматривалось с точки зрения деления на классы. Классы различались по характеру и размеру собственности на средства производства и производимый продукт, а также по уровню получаемого дохода и материального благосостояния. Также учитывалось место представителей класса в общественной системе разделения труда. Такой подход привел к созданию значительных по своему масштабу категорий изучения — классов.

Однако, в состав класса входили . различные по своему культурно-нормативному положению слои. Поэтому современное применение таких подходов стратификации как социально-профессиональный, культурно-символический, культурно-нормативный позволяет нам более дробно представить картину рабочего класса дореволюционной России и учесть в его составе отдельные группы, различающиеся по своему образу жизни, профессиональному наполнению, социальным возможностям.

Тем не менее, большинство историков, изучив положение и состав рабочего класса, фактически признали наличие промежуточных слоев. Однако, доминирующей была точка зрения о существовании наследственного пролетариата, всецело связанного с промышленностью и оторванного от земли. Это было детерминировано одним из основных положений истории марксизма о рабочем классе как наиболее организованной, сплоченной, монолитной социальной группе. Во многом, именно поэтому, тематика социально-психологических характеристик изучаемой группы специально в работах не затрагивалась, теоретической разработки не имела. Объект исследования:

Социальный слой классических маргиналов - крестьянства, пришедшего в город на работу и приобретших статус рабочих и чернорабочих.

Предмет исследования:

Комплексная - экономическая, правовая, субсоциальная и социально психологическая характеристика этой социальной группы.

Цель диссертационного исследования —

Выявление социального положения классических маргинальных слоев г. Москвы, амбивалентности их социальной роли и влияния указанной группы на процесс урбанизации и модернизации в период конца XIX - начала XX вв.

Работа основана на комплексном подходе к анализу заявленной проблемы и включает в себя решение следующей группы задач: обоснование теоретических понятий: модернизации, урбанизации и маргинализации. Выделить критерии принадлежности к указанному социальному слою классических маргиналов; выявление численности, динамики и состава изучаемого слоя; воссоздание правового статуса представителей группы маргиналов; рассмотрение экономического положения классических маргиналов, степени их связи с землей как показателя оторванности от прежней социальной среды; определение социокультурных особенностей рассматриваемого социального слоя; спектр социально-психологических черт группы; анализ процесса образования группы наемных рабочих в период пореформенной модернизации.

Хронологические рамки исследования.

Хронологические рамки основной части диссертационного исследования охватывают период с 1861 года по 1914 год.

Крайний нижний рубеж исследования определяется проведением реформы по отмене крепостного права 19 февраля 1861 года. Реформа, изменив правовое положение крестьянина, так или иначе, усилила отток крестьянства в города, что привело к росту внутренней миграции, а следовательно, и маргинальных процессов.

Крайний верхний рубеж исследования определяется началом Первой мировой войны, в связи с чем поступательное движение процесса модернизации в 'России было нарушено, а наметившиеся закономерности ^ эволюции социальной структуры были деформированы условиями военного времени.

Географические рамки работы.

Географические границы исследования включают территорию Москвы и ближайшего Подмосковья. Подобная городская агломерация, являлась одной из форм взаимодействия города и села на определенном этапе урбанизации, когда все населенные пункты на достаточно широкой территории входят в ^ одну обширную городскую систему. Также в качестве сравнения и дополнения привлекались сведения по Санкт - Петербургу.

Выбор Москвы в качестве географической зоны базирования исследования обусловлен следующими причинами: Москва не являлась столицей в данный период времени, а значит картина её социальной структуры, в отличие от Санкт-Петербурга, в более полном объеме может быть экстраполирована на другие крупные города страны; Москва замыкает на себе ^ основную экономическую деятельность наиболее крупного Центрального промышленного района, а значит характеристики её рабочего класса, это во многом и характеристики рабочего класса ЦПР.

Методология исследования.

Аналитико-теоретической концепцией, положенной в основу исследования, стала теория модернизации. Модернизация - это процесс, посредством которого аграрные общества трансформируются в индустриальные. Данный переход влечет развитие передовой индустриальной технологии и политических, культурных и социальных механизмов, адекватных задачам поддержания, руководства и использования данных технологий. Модернизационный переход редко протекает спокойно и равномерно, он оказывает воздействие на все социальные институты, всех членов общества. Термин «модернизация», таким образом, должен описывать множество одновременных изменений на различных уровнях. Модернизация сопровождается расширяющейся дифференциацией экономической, организационной, политической и культурной сфер. Тесно связаны с модернизацией процессы индустриализации, урбанизации, бюрократизации, которые, тем не менее, нельзя отождествлять. Эти различные аспекты модернизации составляют процессы единого структурного изменения общества, стало быть они неотделимы друг от друга.

Рассматривая процесс новой стратификации общества в ходе активной урбанистической волны в России конца XIX века, целесообразным становится применение не только традиционного принципа деления общества на классы, но и принципа культурно-нормативной стратификации общества, который позволяет выделить в рамках класса отдельные слои (такие как «классические маргиналы»).

Целью модернизационного подхода является междисциплинарное изучение человечества посредством описания и объяснения происходящих процессов изменения в ходе перехода от традиционного общества к обществу современного типа. К изучению модернизации в современной науке осуществляется три основных подхода:

А) системно-функциональный;

Б) социально-процессуальный;

В) сравнительно-исторический.

Таким образом, исходя из теории модернизации как основания работы, основным дисциплинарным подходом диссертации является принцип междисциплинарности, который нашел свое проявление в использовании теорий среднего уровня - из области социологических знаний (теория маргинализации), социально-психологических (теория социального склада и настроения, теория аномии), демографии (теория урбанизации).

В соответствии с вышеуказанными подходами при работе над диссертацией использованы: историко-системный, историко-генетический, историко-типологический методы. При анализе массовых статистических материалов применялись методы дескриптивной статистики. Данные паспортных книг были формализованы и при помощи возможностей автофильтра таблиц EXCEL представлены результаты по основным категориям анализа. Мастер диаграмм позволил проследить тенденции развития анализируемых параметров во времени.

Работа основана на следующих группах источников:

I. Неопубликованные источники: документы первичного учета рабочих в промышленных предприятиях (делопроизводственная документация), хранящиеся в ЦГИАМ;

И. Опубликованные источники:

1. Законодательные акты.

2. Статистические материалы: а) Демографическая статистика; б) Материалы фабричной инспекции.

3. Материалы периодической печати.

4. Документы личного происхождения.

5. Художественно-документальная литература.

1. Неопубликованные источники:

В основе официальных статистических данных о численности, составе и положении рабочих лежали сведения документов первичного учета рабочих на предприятиях. Законодательством были определены состав документов и правила первичного учета рабочих в фабрично-заводских предприятиях. Такого рода учет являлся обязательным и подлежал контролю со стороны местных органов фабричной инспекции. Материалы первичного учета рабочих позволяют изучать кардинальные вопросы истории пролетариата: источники формирования рабочего класса, состав и положение рабочих. К этому блоку информации принадлежат паспортные книги заводов и мануфактур: Паспортные книги Ростокинской Красильно-Апретурной фабрики В.Фермана за 1895-1896 годы и за 1897-1898 годы, содержащиеся в ЦИАМ Фонд 880 Опись №1 дело №18а и дело №31 а; Паспортная книга Товарищества Измайловской Красильно-Апретурной Мануфактуры Ф. и И. Герасимовых за 1908 - 1909 годы, содержащаяся в ЦИАМ ФондЗЗЗ Опись №1 дело №7.

Паспортные книги по требованию фабричной инспекции фиксировали следующие показатели:

A) откуда и когда рабочий прибыл на фабрику;

Б) Ф.И.О., звание, семейный статус;

B) возраст и вероисповедание;

Г) каким учреждением, какого года, месяца и числа и за каким номером выдан предъявленный на жительство документ;

Д) должность;

Е) Срок вида и срок возобновления вида;

Ж) Когда и куда выбыл рабочий.

Именно этот род источника наиболее приближенно дает ответ на вопрос об источниках формирования рабочего класса, здесь же мы можем получить информацию о сроках найма рабочих, выявить сезонность найма, получить картину типичного представителя рабочих по всем выше перечисленным категориям.

Конечно, и у этого исторического источника есть целый ряд информативных недостатков. Например, указывая, откуда и когда прибыл рабочий, контора найма нередко делает запись - «с родины». Определить же эту родину можно только по указанию принадлежности волостного правления выдавшего крестьянину вид на уход в город. Столь же осторожно нужно подходить к вопросу выбытия рабочего с предприятия, так как нередко в ответ на этот вопрос паспортная книга дает однообразный во множестве случаев вариант - «на родину». Также нередки пропуски в графах, сообщающих о семейном статусе рабочих, времени их увольнения. По всей видимости, это объясняется невнимательностью персонала по найму. Общая численность обработанных персоналий по паспортной книге Ростокинской фабрики за 1895- 1896 год составляет 450 человек, за 1897-1898 год по той же фабрике -393 человека, по паспортной книге Измайловской мануфактуры за 1908-1909 год 291 человек. Всего обработано было 1134 показателя данных.

Ведомости начаты 14 апреля 1883 года и окончены 13 января 1884 года. Документ содержит 4 рапорта Московского Обер-Полицмейстера на имя Московского Генерал-Губернатора. Рапорты составлялись на основе доклада старшего врача Московской полиции А.В. Голубкова об осмотре рабочих в Москве перед выходом этих людей в деревню. Составление рапорта, как и сам осмотр, были приурочены к крупным церковным праздникам, таким как, Страстная неделя (11 апреля), Пасха (8 мая), Петров день (15 июля), Рождество Христово (10 января). В документе содержатся данные по частям города Москвы, с указанием владельцев, проверяемых торговых и промышленных заведений, численности осматриваемых работников по каждой дате проверки, количество обнаруженных больных с указанием причины заболевания.

Информационная значимость документа: Ведомости врачебных осмотров указывают на даты наиболее традиционные для ухода крестьян в деревню, демонстрируют нам средний уровень заболеваемости среди рабочих, и характерное для крестьян-рабочих отношение к своему здоровью. 2) Законодательные акты - особый вид исторических источников, выражающих в юридических нормах интересы и волю правящего класса. В работе представлены следующие акты: Высочайше утвержденное общее положение о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости от 19 февраля 1861 г.; Положение о видах на жительство (до 1900 г.), Закон 1886г. О семейных разделах, Высочайше утвержденное мнение Государственного совета от 3 июля 1886г. «По проекту правил о надзоре за заведениями фабричной промышленности и о взаимных отношениях фабрикантов и рабочих и об увеличении числа членов фабричной инспекции», Закон 1893 г. О запрете семейных разделов, 1889 г. - Положение о земских начальниках, Высочайший указ от 5 октября 1906 г. «Об отмене некоторых ограничений в правах сельских обывателей и лиц других бывших податных сословий».96

Данный тип источника отражает линию правительственной политики по отношению к изучаемому слою. Либеральные веяния 60-х гг., сменяют консервативные устои 80-х гг., стремящиеся сохранить сословность и избежать социальной остроты миграционных процессов, на смену им приходят попытки форсированной миграционной политики начала века.

3) Статистические материалы: во второй половине XIX в. статистика в России была все также распылена; единого направления и однородных приемов собирания материала не было, хотя и существовал главный руководящий орган - Центральный статистический комитет при Министерстве внутренних дел и Статистический совет (1863).

Используемая в качестве источника статистика народонаселения в пореформенное время велась до самого конца XIX в. теми же приемами, что и раньше. Прекращение ревизий оставило в распоряжении правительства в качестве основных два источника сведений - полицейский учет и метрические книги. Поэтому вскоре родилась мысль о всеобщей переписи (еще в 70-х г.). Но состоялась она лишь 28 января 1897 г. До этого проводились частные переписи Москвы, но по несколько не сопоставимым программам, что затрудняло с ними работу. Всеобщая перепись имела общую для всех программу, однородные приемы сбора материала (путем карточек) и давала ответы на следующие вопросы: геораспределение, возраст, вероисповедание, этнографический состав, занятия, бытовые особенности. При всей своей ценности перепись страдала недостаточной обработкой материала. Например, сформулировав профессиональный признак: «обработка дерева, волокнистых веществ», перепись не давала ответ на вопрос о социальной наполненности каждой категории.

Таким образом, профессиональная характеристика населения, данная переписью, скрадывает его социальную природу. Изучать классовый, социальный состав по этим данным трудно. Однако, то что Москва была охвачена переписями четыре раза дает возможность изучить динамику роста интересующей нас группы.97

Основным источником фабрично-заводской статистки служат ведомости, доставляемые ежегодно фабрикантами и заводчиками в департамент торговли и мануфактур. Сведения такого характера очень не точны, так как нет центрального органа, который руководил бы правильным единообразным сбором сведений и их проверкой. Сведениями фабричной статистики было бы невозможно пользоваться в плане достоверности, если бы не Министерство финансов, реорганизовавшее статистику промышленности, поручив сбор сведений вместо полиции, чинам фабричной инспекции в конце 90-х гг. XIX в. Фабричные инспектора Москвы и Московской губернии И.И.Янжул, Е.М.Дементьев, С.Гвоздев, И.М.Козьминых-Ланин, А.В.Погожев оставили нам не только отчеты фабричной инспекции, сделанные на совесть, но и воспоминания и исследования, проведенные по личной инициативе, а значит не предвзятые.98

Именно работы фабричных инспекторов дают ответ на многие поставленные в работе вопросы, такие как: наследственность в среде рабочих, связь с землей, уровень грамотности и культуры, уровень доходов. Возможная недостоверность этих данных связана с ошибочными ответами самих рабочих на предложенные им вопросы.

4) Материалы периодической печати; По циркуляру 1883г. обсуждение в печати темы переселения крестьян было запрещено. Это объяснялось правительственной политикой конца Х1Хв. по сдерживанию миграционных процессов. Более поздние публикации представляют из себя очерки положения фабричных рабочих, составленные на основе воспоминаний и исследований фабричных инспекторов.

В работе использованы материалы следующих периодических изданий: «Русское богатство»,99 «Русская мысль»,100 «Дело жизни»,101 «Юридический вестник»,102 «Северный вестник»,103 «Мир Божий»,104 «Начало».105

5) Документы личного происхождения: Этот вид исторического источника недокументального характера необходим для воссоздания картины социально-психологического климата группы, и даже с учетом черт индивидуальности создателя несет информацию о том образе жизни, который вела исследуемая группа. К сожалению, представители классических маргинальных слоев не оставили воспоминаний. Но есть немногочисленные мемуары квалифицированных рабочих об этой группе, которые можно считать достоверными, учитывая личную позицию автора, относящегося свысока к описываемым представителям нижестоящей социальной группы.

Были использованы следующие мемуары: Тимофеев П. «Чем живет заводской рабочий?», «Заводские будни (из записок рабочего)»; Бабушкин И.В. Воспоминания 1893-1900 гг.; Канатчиков С.И. «Из истории моего бытия».106

6) Художественная литература: С точки зрения классической парадигмы исторического знания подобный источник нельзя считать достаточно объективным. Литературный замысел и художественные детали нередко искажают реальную картину. В данном случае привлечение источника этого класса стало возможным благодаря известным особенностям работы автора над своим произведением. Г.И.Успенский - автор серии рассказов «Без своей воли» очень много времени посвятил изучению исследуемой группы, о чем есть свидетельства В. Гиляровского.107 Его произведения имели в своей основе реальные события и нередко отражали существующее общественное мнение по отношению к исследуемой группе.

Заключение научной работыдиссертация на тему ""Классические маргиналы" в социальной структуре Москвы 1861-1914 гг."

Заключение

Классические маргинальные слои являлись особой группой модернизирующегося города, обладали ярко выраженной качественной определенностью, которая проявлялась в их социально-экономическом положении и в социальной психологии.

Аграрный характер экономики России, широкое развитие мелкой кустарной промышленности в среде крестьянства определили некоторые типологические особенности русского города как центра экономической жизни.

Довольно многочисленные «неземледельческие центры» (Иваново, Павлово, Кимры и др.), фактически выполняя экономические функции города, юридически оставались селами. Близкое расположение «фабричных сел» к крупным административным, торговым, столичным центрам вело к складыванию городских агломераций. Чем крупнее был город, тем масштабнее территория, охваченная процессом городообразования.

Москва, с этой точки зрения, наиболее яркий пример, модернизирующегося центра административной, индустриальной, экономической и культурной деятельности, вовлекающий в свою орбиту огромную территорию прилегающих селений и губерний. И в тоже время, испытывая обратное влияние сельских жителей, включённых в процесс становления модернизирующегося города, Москва находилась под большим влиянием сельской округи.

Основная гипотеза исследования, связанная с понятием маргинальной личности, как личности, занимающей промежуточное, пограничное состояние по отношению к двум социальным общностям: крестьян и рабочих нашла свое подтверждение в ходе исследования. Подчеркивая свойственность маргинализации и другим странам европейской культуры, в диссертации было введено понятие «классические маргинальные слои», которое послужило основой для выявления и изучения тех социально-культурных факторов, которые препятствуют полному переходу мигрантов к новому образу жизни и создают нестабильность в этом слое общества, и в обществе в целом.

На основе анализа всех групп источников был сделан следующий вывод. Группа пришлых крестьян на 1871 год обнаруживает высокую степень представленности среди населения Москвы и достигает 38,8% от всех проживающих в городе и 91,4% от крестьян, находящихся в Москве. На 1882 год численность пришлых крестьян относительно всех жителей города падает в связи с промышленным спадом 1880г. и составляет 35,14% от всего населения, и 71,63% от крестьян города. В следующие контрольные периоды 1897г. и 1902г. относительная численность пришлых крестьян вновь возрастает соответственно до 55,4% и 56,1% от всех жителей Москвы, и до 86,8% и 87,1% от группы всех крестьян Москвы. Так или иначе, на период 1871-1902 годы пришлое крестьянское население составило в Москве от 35% до 56% от всех жителей, то есть от 1/3 до половины жителей города не были по сути своей горожанами и несли с собой крестьянскую культуру.

Данные свидетельствуют о численности пришлых рабочих города Москвы, для 1882 года - 97% рабочих были пришлыми из всей группы рабочих города, для 1902 года - 92,6%. От всех жителей Москвы пришлые рабочие составили соответственно 6,6% и 8,5%. Говоря далее о качественной наполненности каждой из категорий по материалам переписей, были даны показатели приписки пришлых крестьян для 1871 года. Здесь 41% от всех пришлых крестьян относятся к Московской губернии, 10,7% - к Калужской, 9,2% - к Смоленской. Следовательно, основными поставщиками рабочей силы для Москвы является юг и юго-запад от Москвы. Для 1882 года были представлены данные по соотношению мужчин и женщин среди пришлых рабочих. Среди пришлых рабочих мужчин было 71,2%, соответственно женщин 28,8%. То есть, рабочие шли на заработки без семьи, что ещё раз показывает нам, что мы имеем дело с крестьянами и что характер их отхода в город временный. Ещё один интересный вывод по данным переписей удалось сделать по выделению времени пребывания в городе пришлых крестьян.

Сравнив данные Московской переписи 1882 г. с данными Всеобщей переписи 1897 г., удалось получить количество, пришедших в Москву за 15 лет — это 207 700 человек или 20% от всех пришлых крестьян на 1897 год. То есть огромная прослойка жителей города не могла адаптироваться к городскому образу жизни по причине недавности пребывания в Москве. Такого же характера данные позволили выделить прослойку пришлых крестьян для 1902 года. Менее пяти лет или ровно пять в Москве проживало на 1902 год 305,9 тыс. пришлых крестьян, то есть 46,4% от всех пришлых крестьян Москвы и 26,04% от всего населения города. Таким образом, были получены показатели не только по общему количеству пришлых крестьян, но и по недавно пришедшим в город работникам, взяв за критерий длительности в одном случае период пребывания в городе до 15 лет, в другом до 5. Это позволило сделать вывод о присутствии маргиналов в Москве.

Кроме того, в работе была получены данные численного преобладания пришлых рабочих по отношению ко всей группе рабочих Москвы на 1902 год. Среди 107,7 тыс. рабочих фабрик и заводов в Москве родились лишь 7,9 тыс. чел., остальная масса рабочих, проживающих в Москве, родилась вне ее пределов, т.е. 99,8 тыс. чел. (92,6%) или 8,5% всего населения.

Из сопоставления исследований фабричных инспекторов (Козьминых-Ланина И.М. и Дементьева Е.М.) по вопросу наследственного характера пролетариата, получен следующий вывод.

В 1884 году рабочих мужчин, отцы которых работали на фабрике -потомственных пролетариев - было 55% среди всего числа рабочих 18576 чел, то в 1908 году таковых было 44,4%. Отсюда следует, что за 25 лет рабочие Москвоской губернии потеряли в своей оформленности, стали более деревенскими, чем были ранее. И ещё одно ценное наблюдение дали исследования фабричных инспекторов: молодежь по своей генеалогии гораздо более городская и фабричная, чем старики. Исходя из того, что инспектор Дементьев Е.М. исследовал предприятия в годы кризиса промышленности, а Козьминых-Ланин И.М, в период выхода из него был сделан ещё один вывод. В период кризиса наблюдается более пролетарская по составу масса рабочих, более культурная и сознательная, чем в годы спада промышленности.

Анализ паспортных книг позволяет сделать выводы, которые

4с, охватывают генеральную совокупность данных по группе 1134 человека. Все три предприятия: Ростокинская фабрика за 1896-1897 гг., та же фабрика за 1897-1898 гг. и Измайловская мануфактура за 1908-1909 гг. дали примерно одинаковую картину по сословному составу работников. Крестьяне составляли на этих предприятиях основную группу работников, их процентное содержание в общей массе колебалось от 91% до 96%. Ещё одна общая тенденция для всех трёх фабрик — это малое количество женщин-крестьянок среди общей массы крестьян. В 1895-1896 гг. женщины составляли от всех крестьян Ростокинской фабрики 11%, в 1897-1898 гг. -13,6%, в 1908-1909 - 6,1%. Столь малое число женщин подтвердило идею об их возможном пребывании в деревне и бессемейном отходе крестьян. Тем более, что среди крестьян преобладали женатые, примерно 1/3 рабочих были холостыми, 2/3 женатыми. Значит, большая часть крестьян оставила семью в деревне. Исследование возрастного состава рабочих дает представление о преобладающих возрастных группах рабочих от 18-до 21 года и от 26 до 29лет, наглядно демонстрируя общий спад присутствия на трех фабриках представителей возраста от 22 до 26 лет, и представителей групп старше 35 лет. И если вывод по малому представительству в Москве крестьян-рабочих старшего возраста вполне согласуется с итогами анализа переписи 1882 года, то выявленный спад представительства среди молодежи, указанных выше возрастных групп, явился новой информацией. Поэтому вводимые в оборот источники — паспортные книги, позволяют подтвердить факт наличия связи с деревней для группы 22- 26 летних крестьян или же более высокой подвижности этой группы. Профессиональный состав работников фабрик отразил тенденцию преобладания рабочих без особой квалификации, эта группа составляла от 70 до 76% всех работников крестьянского происхождения. Следовательно, в массе своей это непотомственные работники, которые чаще всего не обладают особой квалификацией. И, наконец, были получены данные о происхождении крестьян-работников, адресе их приписки. Основными поставщиками рабочей силы для Ц исследуемых предприятий явились Смоленская, Московская, Калужская и

Рязанская губернии. Все, перечисленные губернии расположены от Москвы наиболее близко по данным переписей, именно, Смоленская и Калужская губернии лидировали по количеству отходников в Москву, причем Московская губерния не всегда первенствовала в этом показателе.

Исходя из всех вышеперечисленных выводов по разным группам источников, было зафиксировано большое представительство пришлых крестьян-работников на фабриках Москвы, показано, опираясь на Щ дополнительные группы данных, время пребывания в городе этой группы.

Реальным выражение связи с прежней социальной средой для крестьянина было отношение к земле. Связь выражалась в наличие земледельческого хозяйства у наемного рабочего и существовала в двух формах: фактической и формальной. Фактическая связь была выражена в виде реального участия рабочего-крестьянина в обработке земли. В ходе исследования было определено, что отход на полевые работы в среднем не превышал 1/5 числа работающих, зависел от степени механизированности предприятия, происходил в основном в летние месяцы; отходники - чаще всего непотомственные рабочие (холостые или женаты), а также молодые девушки и пожилые рабочие, ищущие место для старости. Также существовала и другая связь с земледелием, когда рабочий-крестьянин лично не участвовал в полевых работах, но имел в деревне семью и хозяйство. Пока рабочий на фабрике один, семья его в деревне, связь его с землей еще не порвана, для него еще есть магнит, притягивающий его к деревне. Существование в деревне семьи и хозяйства - и есть тот признак, на основании которого можно решить - сохранилась ли у рабочего связь с землей или не сохранилась. Именно в этой последней форме, без личного участия в полевых работах «связь с земледелием» сохранилась для очень значительной части русских фабричных рабочих. Ко всему прочему наличие земли в деревне у рабочего оказывало непосредственное влияние на его экономическое положение, создавало неустойчивое социальное положение (ощущение временности пребывания в городе), давало низкий уровень грамотности среди рабочих.

В работе была определена структура повседневной жизни «классических маргиналов»: рабочий жил на фабрике круглый год, домой возвращался только на праздники или даже 2-3 раза в год; в деревне у него семья, жена, дети и хозяйство, с деревней он был связан кроме семейных уз еще и паспортом; домой он отсылал ежегодно значительную часть своего заработка; при безработице он возвращался на землю на время, а, сделавшись Г инвалидом и состарившись, совсем возвращался к своим пенатам.

Анализ социальных характеристик группы позволяет сделать общий вывод, о том, что группа рабочих из крестьян по своему образу жизни, уровню грамотности, квалификации, заработка и даже по возрасту выделялась среди группы городских рабочих. Артельное существование консервировало общинный уклад, отсутствие грамотности и квалификации снижало заработную плату в среднем на 24%, сравнительная молодость Ф представителей группы делала эту массу наиболее социально-активной и в тоже время большая численность семей заставляла нередко придерживаться охранительных порядков. В связи с чем, создавался тип не крестьянина, но и не горожанина, неустойчивый в своем социально-психологическом поведение. Связь с землей определяла низкий квалификационный и культурный уровень представителей группы. Создавала смешанные деревенско-городские черты психологического склада: а) не критическое отношение к условиям существования; б) постоянную готовность к социальному снижению; в) не профессиональное, халатное отношение к труду; г) резкое дифференцирование познавательных потребностей; д) подчиненность общинному порядку; е) неумение распорядиться собой и своей жизнью самостоятельно; ж) подверженность колебаниям социального настроения («сегодня за царя, завтра на баррикадах»).

Оценивая масштабы маргинализации социальных слоев, формирующих лицо города, можно предположить, что в России рубежа веков, процесс урбанизации, демонстрирующий нам уровень модернизации в целом, носил затяжной характер. Это привело к тому, что характер урбанизации носил двойственный характер, количественная сторона процесса набирала темпы, качественное его наполнение по-прежнему отставало, обратное действие сельской культуры на город, создавало особый тип городской культуры, смешанный, подвергшийся рурализации, т.е. окрестьяниванию. Подобное явление привело к высокому уровню социальной напряженности в стране, преобразовавшейся в революционную волну.

185

Список научной литературыПолянская, Юлия Михайловна, диссертация по теме "Отечественная история"

1. Неопубликованные документы делопроизводства:

2. Паспортная книга Ростокинской Красильно-Апретурной фабрики В.Фермана за 1895-1896 годы . // ЦИАМ Ф. 333 On. 1 дело 7.

3. Паспортная книга Ростокинской Красильно-Апретурной фабрики

4. В.Фермана за 1897-1898 годы. // ЦИАМ Ф. 880 On. 1 дело 18а.

5. Паспортная книга Товарищества Измайловской Красильно-Апретурной

6. Мануфактуры Ф. и И. Герасимовых за 1908 1909 годы. //ЦИАМ Ф. 880 On. 1 дело 31 а.

7. Ведомости об осмотре врачами Московской полиции рабочих на ремесленных заведениях, фабриках и заводах в Москве (1883-1884 гг.).// Канцелярия Московского генерал-губернатора. ЦИАМ. Ф.16. Оп. 26, дело 19371.. Публикации документов и материалов:

8. Абрамович К. Крестьянское право по решениям правительствующего Сената, Спб., 1902.

9. Авилов Б. К вопросу о связи с земледелием наших фабричных рабочих // «Начало» 1899, апрель.

10. Аркадьев Е. Численность, состав и положение петербургских рабочих//Современный мир, 1910, №6.

11. Бабушкин И.В. "Воспоминания 1893-1900гг. // Авангард: Воспоминания и документы питерских рабочих 1890-х гг., JI. 1990г.

12. Высочайше утвержденное общее положение о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости 1861г. 19 февраля // П.С.З. Российской империи

13. Т.ХХХУ1, отд. 1, изд 1863, разд.1, гл, 1, п.29

14. Гвоздев С. Записки фабричного инспектора 1894-1908 гг., М., 1911.

15. Козьминых-Ланин И.М. Семейный состав фабрично-заводских рабочих Московской губернии. Сословный состав. Формы найма, расчеты и отпуска. М. 1914.

16. Гиляровский В. Москва и москвичи, М. 1981.

17. Голгофский А. Современный фабричный рабочий // Труды Всероссийского торгово-промышленного съезда 1896г., Спб, 1897, т. 3, ч. 4.

18. Дементьев Е.М. Связь фабричных рабочих с земледелием/ЛОридический вестник 1890 г. т.УП, кн. 3.

19. Дементьев Е.М. Фабрика, что она дает населению и что она у него берет. М., 1893.

20. Законодательные акты переходного времени 1904-1906гг. Спб 1907.

21. Именной высочайший Указ Правительствующему Сенату об отмене некоторых ограничений в правах сельских обывателей и лиц других бывших податных состояний 5 октября 1906г. // Законодательные акты переходного времени 1904-1906гг, Спб., 1907.

22. Канатчиков С.И. Из истории моего бытия // Авангард. Воспоминания и документы питерских рабочих 1890-х гг., Л. 1990.

23. Козьминых-Ланин И.М. Семейный состав фабрично-заводских рабочих Московской губернии. Сословный состав. Формы найма, расчеты и отпуска. М., 1914.

24. Михайловский Л.Т. Заработная плата и продолжительность рабочего времени на фабриках и заводах // сб: Фабрично-заводская промышленность и торговля России. СПб., 1893.

25. Перепись Москвы 1882 г. вып. 1-2, М. 1885г.

26. Перепись Москвы 1902 г. М. 1903.

27. Пешехонов А.В. Крестьяне и рабочие в их взаимных отношениях // «Русское богатство» 1898, № 4.

28. Письма из Орехово-Зуева. // Владимирская газета. 1903. 30 января.

29. Погожев А.В. Учет численности и состава рабочих России. Материалы по статистике труда. Спб., 1906.

30. Покровская М. Моя думская практика // Мир Божий 1898, №3. т< 27. Положение о видах на жительство, Спб 1900.

31. Пономарев С. Артелыцина и дружества как особый уклад народной жизни.// Северный вестник 1888.№12. Отд.Н.

32. Промышленность и здоровье. СПб., 1903. Кн. 4.

33. ПСЗ Российской империи: Собр. 3. СП б. 1882 1913, т. 1, № 931.31. ПСЗ. т. 10., №674232. ПСЗ. т. 3., №150933. ПСЗ. т. 5., №3015Л34. ПСЗ. т. 6., №3769

34. Свавицкий А., Шер В. «Рабочие печатного дела в Москве» Спб. 1909.

35. Свавицкий А., Шер В. Очерк положения рабочих печатного дела в Москве, Спб., 1909.

36. Сельскохозяйственный обозор Тверской губернии за 1896г., Тверь., 1897. отд. 2.

37. Статистические сведения о жителях г. Москвы по переписи 12 декабря 1871 г.» М., 1872г.

38. Статистический ежегодник г. Москвы и Московской губернии» 1912. вып. 2.

39. Статистические данные по г. Москве за 1914-1925 гг.», М., 1927.

40. Тимофеев П. Заводские будни (из записок рабочего) //Русское богатство 1903,№8.

41. Тимофеев П. Чем живет заводской рабочий, Спб., 1906.

42. Труды комиссии по техническому образованию при императорскомрусском техническом обществе за 1874г. Спб., 1874. Приложение. 44. Успенский Г.И. «Старуха» // Собр. соч. в 9-ти томах, т.4, М., 1956.

43. Успенский Г.И. Первая квартира (из записок пролетария) //Собр. сочинений в 9-ти томах, т. 5, М. 1956.

44. Фабричный быт Московской губернии: Отчет за 1882-1883 г. фабричного инспектора Московского округа И.И. Янжула. Спб., 1884.

45. Шашков С. Русский рабочий // Дело 1881, №5.

46. Шер.В. Фабрично-заводской рабочий Москвоской губернии // Вестник Европы, Спб, 1914, №4.

47. Шестаков П.М. Материалы для характеристики фабричных рабочих // Русская мысль 1900. № 1.

48. Шестаков П.М. Рабочие на мануфактуре товарищества Э.Циндель в Москве, М., 1900.

49. Янжул И.И. Фабричный быт Московской губернии: Отчет за 1882-1883 г. фабричного инспектора Московского округа И.И. Янжула. Спб., 1884.

50. I. Научная литература на русском языке:

51. Андреева Г.М. Социальная психология, М. 1985.

52. Антонова С.И. Влияние Столыпинской аграрной реформы на изменения в составе рабочего класса 1906-1913гг., М. 1951.

53. Аникеев А.А. Мир и структура повседневности. //Проблемы повседневности в истории: образ жизни, сознание и методология изучения. Ставрополь.2001.

54. Атоян А.И. Социальная маргиналистика. О предпосылках нового междисциплинарного и культурно-исторического синтеза.// Политические исследования. 1993. - №6.

55. Ахиезер А.С. Город как социокультурное явление исторического процесса. М. 1995.

56. Баньковская С.П. Парк Роберт Эзра // Современная западная социология; Словарь. М., 1990.

57. Беляев Б.Д. Женщина в промышленности Запада: к вопросу о введении женской фабричной инспекции в России. Тверь., 1914.

58. Бестужев -Лада И.В. О методологии анализа и прогноза образа жизни. // Социологические исследования. 1975. № 5.

59. В.И. Ленин и история классов и политических партий в России. М., 1970.

60. Вандервельде Э. Бегство в города и обратная тяга в деревню, М. 1904.

61. Вахтеров В.П, Внешкольное образование народа. М., 1896.

62. Великий незнакомец. Крестьяне и фермеры в современном мире, ред. Т.Шанина, М. 1992.

63. Волин М.С. Пролетариат передовой отряд за демократию // В.И. Ленин о социальной структуре и политическом строе капиталистической России. М., 1970.

64. Воробьев Н.И. К экономическому положению рабочих в русской промышленности, М. 1907.

65. Воровский В.В. Избранные произведения о первой русской революции. М., 1955.

66. Гиммер Н. К характеристике российского пролетариата // Современник 1913, №6.

67. Головатенко А. История России: спорные проблемы. Пособие для поступающих на гуманитарные факультеты. М., Школа -Пресс, 1994.

68. Граве Б.Б., Нечкина М.В., Панкратова A.M., Сидоров К.Ф. Очерки истории пролетариата СССР. Пролетариат царской России. М.,1931.

69. Иванов Л.М. О сословно-классовой структуре городов капиталистической России // Проблемы социально-экономической истории России. М., 1971.

70. Иванов Л.М. Преемственность фабрично-заводского труда и формирование пролетариата России // Рабочий класс и рабочее движение в России 1861-1917гг. М., 1966.

71. Иванова Н.А. В.И. Ленин о революционной массовой стачке в России. М., 1976.

72. Ильин С.В. Личное страхование в царской России и его проблемы.// Индустриализация в России. Информационный бюллетень научного семинара. Октябрь, 2003 г. № 14.

73. История Москвы, т. 4, М., 1954.

74. Казанцев Б.Н. Рабочие Москвы и Московской губернии в сер. XIX в., М. 1976.

75. Карпачев С.П. К вопросу о численности рабочих мелкой промышленности Москвы в конце XIX нач.ХХ вв.// в кн: Московский заочный пед. институт. Ученые записки. Вып. 52. М. 1978.

76. Карпачев С.П. Рабочие мелкой промышленности Москвы в начале XX века: численность, состав, положение. // в кн. Московский заочный пед. институт. Учёные записки. Вып. 55. М. 1979.

77. Касьянова К. О русском национальном характере, М. 1994.

78. Кесслер X. Крестьянская миграция в Российской империи и Советском союзе. Отходничество и выход из села.// Социальная история. Ежегодник. 1998/1999. М., 1999.

79. Кирьянов Ю.И. «Жизненный уровень рабочих России кон. XIX нач. ХХвв.» М, 1979.

80. Кирьянов Ю.И. Жизненный уровень рабочих России (конец XIX начало XX вв.) М., 1979.

81. Кирьянов Ю.И. и Пронина П.В. «Облик пролетариата России» М., 1967.

82. Кирьянов Ю.И. Крайнева Н.А., Пронина П.В. Иностранная литература по истории пролетариата России // История СССР № 2.

83. Кирьянов Ю.И. Об облике рабочего класса России // Российский пролетариат: облик, борьба, гегемония. М., 1970.

84. Кирьянов Ю.И. Переход к массовой политической борьбе. Рабочий класс накануне первой российской революции. М., 1987.

85. Кодомцев Е.А. Профессиональный и социальный состав населения Европейской России по данным переписи 1897г. Спб., 1909.

86. Козьминых-Ланин И.М. Семейный состав фабрично-заводских рабочих Московской губернии. Сословный состав. Формы найма, расчеты и отпуска. М., 1914.

87. Кравченко А.И. Культурология. М.2000.

88. Криворотое В. Русский путь // Знамя. 1990, №8.

89. Критика основных концепций современной буржуазной историографии 3-х революций //Новая и новейшая история, 1986. № 1.

90. Крузе Э.Э. Положение рабочего класса в России 1900- 1914 гг. Л., 1976.

91. Крупина Т.Д. Российский пролетариат на пути к Октябрю: Критический анализ новейшей буржуазной историографии. М. 1987.

92. Лапицкая С. Быт рабочих Трёхгорной мануфактуры. М.1935.

93. Ленин В.И. Новый фабричный закон // ПСС. т.2.

94. Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 3.

95. Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 39.

96. Литвак Б.Г. Русская деревня в реформе 1861г. Черноземный центр 18611895гг., М.,1972.

97. Логутин Н.С. Сергеева Г.Н. Социально-экономическое положение женщин в СССР. М., 1975.

98. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.23.

99. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.7.

100. Маркус Б.Л. К вопросу о методах изучения социального состава пролетариата СССР// История пролетариата СССР. 1930. №2.

101. Марушкин Б.И, Иоффе Г.З. Три русские революции и буржуазная историография, М. 1977.

102. Медведева С.В. Хинкрис В. Маргинальные социальные группы на восточноевропейском рынке труда. // Общественные науки за рубежом, РЖ серия 11 Социология, М. 1992, №2.

103. Междисциплинарные исследования. / Социология, словарь справочник. М., 1991. т.З.

104. Мижуев П.Г. Восьмичасовой рабочий день. СПб. 1907.

105. Микаэлян Н.Р. Личность в процессах социокультурной адаптации на Востоке. Новые направления западной социологии. // Народы Азии и Африки.1990. №5.

106. Микулин А.А. Фабричная инспекция в России. Киев., 1906.

107. Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII — начало XX в.). Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства. Спб., 1999. т.1., С.342.

108. На изломах социальной структуры. / Галкин А.А. и др. М. 1987.

109. Навджавонов Н.О. Проблема маргинальной личности: постановка задачи и определение подходов // Социальная философия в конце 20 века. М.,1991.

110. Нифонтов С.А. Население капиталистической Москвы М., 1954.

111. Новосельский Н.А. Социальные вопросы в России, Спб., 1881.

112. Панкратова A.M. Проблемы изучения истории пролетариата // Панкратова A.M. Рабочий класс России: Избр. труды. М., 1983.

113. Панкратова A.M. Рабочие завода «Серп и молот» (б. Гужон) в 1905 году. //Русский рабочий в революционном движении. М.,1931. Сб.2.

114. Панкратова A.M. Рабочий класс и рабочее движение накануне революции 1905 года // сб: 1905г. История революционного движения в отдельных очерках, М.Л., 1925, т. 1.

115. Парк Р.Э. Культурный конфликт и маргинальный человек // Общественные науки за рубежом, РЖ серия 11 Социология, М. 1998, №2.

116. Переведенцев В.И. Методы изучения миграции населения, М. 1975.

117. Платонов К.К. Структура личности // Психологический словарь, М. 1985.

118. Погожев А.В. Учет численности и состава рабочих России. Материалыпо статистике труда. Спб., 1906.

119. Погожев А.В. Фабричный быт Германии и России, М. 1882.

120. Полевой Ю.З. Проблемы формирования российского пролетариата и его идеология в трудах В.И. Ленина // В.И. Ленин о социальной структуре и политическом строе капиталистической России. М., 1970.

121. Полищук Н.С. Обычаи фабрично-заводских рабочих Европейской части России, связанные с производством и производственными отношениями (конецХ1Х — начало XX в)// Этнографическое обозрение. 1994. №1.

122. Поляков Ю.А. Человек в повседневности. //Отечественная история. 2000. №3.

123. Поршнев Б.Ф. Социальная психология и история, М. 1979.

124. Проблемы гегемонии пролетариата в демократической революции (1905- февраль 1917 г.). М., 1975.

125. Прокопович С.Н. «Бюджеты петербургских рабочих». СПб., 1909.

126. Пролетариат в революции 1905-1907 гг.: К 25-летию революции 1905 г.: Сб. ст. М.;Л., 1930.

127. Рабочий класс России: от зарождения до начала XX века. МЛ 983.

128. Рашин А.Г. Формирование рабочего класса России: Историко-экономические очерки.2-ое изд. М.,1958.

129. Рожкова М.К. Рабочие Трёхгорной мануфактуры в 1905 г. М., 1930.

130. Рожкова М.К. Рабочие Трёхгорной мануфактуры во вт. пол. XIX в // История пролетариата СССР сб. 1 М. 1931.

131. Рожкова М.К. Состав рабочих Трёхгорной мануфактуры в 1917г. // История пролетариата СССР сб. 8 М. 1931.

132. Рожкова М.К. Состав рабочих Трёхгорной мануфактуры накануне империалистической войны // История пролетариата СССР сб. 5. М. 1931.

133. Розенталь И.С. В.И. Ленин о передовом слое пролетариата. // Российский пролетариат: облик, борьба, гегемония. М., 1970.

134. Ромашова В.И. Источники формирования рабочего класса Москвы и егосоциальный состав к сер. 80-х гг. Х1Хв. // Ученые записка МОПИ им. Крупской, т. 74, вып. 5, М., 1958.

135. Ромашова В.И. Образование постоянных кадров рабочих в пореформенной промышленности Москвы // в кн: Рабочий класс и рабочее движение в России в 1861-1917гг, М. 1966.

136. Руткевич М.Н., Филиппов Ф.Р. Социальные перемещения, М.,1970.

137. Рындзюнский П.Г. Крестьяне и город в капиталистической России вт. пол. XIX в. М. 1983.

138. Рындзюнский П.Г. Крестьянская промышленность в пореформенной России 60-80-е гг. XIX в. М., 1966.

139. Селу некая Н.Б. Рецензия на книгу Дж.Брэдли Мужик и москвич. Урбанизация в России в конце императорского периода // Отечественная история, 1994, №5.

140. Современная американская социология / Под редакцией В.И.Добренькова-М.: Издательство МГУ, 1994.

141. Социология. Словарь справочник, М. 1990.

142. Стариков Е. «Угрожает» ли нам появление «среднего класса»? / Знамя. 1990. №Ю.

143. Стариков Е. Маргиналы / В человеческом измерении. М., 1991.

144. Стариков Е. Маргиналы и маргинальность в советском обществе / Рабочий класс и современный мир. -1989.№4.

145. Стариков Е. Маргиналы или Размышления на старую тему: «Что с нами происходит». /Знамя. 1989 -№10.

146. Стариков Е. Новые элементы социальной структуры. / Коммунист. — 1990, №5.

147. Стариков Е. Перед выбором. /Знамя .1991. №5.

148. Стариков Е. Униженные и оскорбленные. /Знамя. 1991 .№9.

149. Стариков Е.Н Маргиналы и маргинальность в советском обществе // Коммунист 1990.,№ 5.

150. Стариков Е.Н. Новые элементы социальной структуры //Рабочий класс и современные мир, 1989., №4.

151. Струмилин С.Г. Динамика батрацкой армии в СССР // Наемный труд в сельском хозяйстве. М., 1926.

152. Струмилин С.Г. Заработная плата и производительность труда в русской промышленности. М., 1923.

153. Струмилин С.Г. Общий обзор Северной области // Материалы по статистике труда Северной области. Пг., 1918.

154. Тихонов Б.В. Переселение в России во вт. пол. Х1Хв., М.,1978.

155. Туган Барановский М. Русская фабрика в прошлом и настоящем. М., 1938. т. 1.

156. Туган-Барановский М. Русская фабрика, СПб., 1898.

157. Ушаков А.В. Пролетарское влияние на крестьян в конце XIX начале XX в. Пути распространения. // в кн: Московский заочный пед. институт. Ученые записки. Вып. 52. М. 1978.

158. Фарж А. Маргиналы // 50/50. Опыт словаря нового мышления, (под общей редакцией Афанасьева Ю. И Ферро М.) МЛ 989.

159. Феофанов К.А. Социальная маргинальное^: характеристика основных концепций и подходов в современной социологии. // Общественные науки за рубежом, РЖ серия 11 Социология, М., 1992, №2.

160. Хохлов А.В. Российское законодательство о труде в конце XIX нач.XX века. Иваново., 1993.

161. Численность и состав рабочих в России на основании данных первой всеобщей переписи населения Российской Империи 1897гСпб., 1906.

162. Численность и состав рабочих России на основании данных первой всеобщей переписи населения Российской империи 1897г., М., 1899.

163. Шапинская Е.М., Шапинский В.А. Постановка и разработка проблемы культурной маргинальное™ теоретиками постмодернизма // Постмодернизм и культура. М., 1991.

164. Шапинский В.А. К вопросу о маргинальных источниках развития культуры /Альтернативность общественного развития. М., 1992.

165. Шапинский В.А. Культурная маргинальность как социально-философская проблема. Автореферат диссертации.канд.философ.наук. -М., 1990.

166. Шапталов Б. Маргиналы и социализм / Рабочий класс и современный мир. 1990, №6.

167. Шибутани Т. Социальная психология, М. 1969.

168. Шибутани Т. Социальная психология. М., 1969.i. Научная литература на иностранных языках:

169. Antonovsky A. Toward a refinement of the «marginal man» concept // Social forces-Chapel Hill, 1956.-Vol. 35, N 1,2.

170. Brower D.R. The Russian City between Tradition and Modernity, 1850-1900. Berkeley and al.: University of California Press, 1990.

171. Glass R. Insiders Outsiders: The position of minorities // New left rev. -L. 1962.

172. Goldberg M.M. A qualification of the marginal man theory. // American sociological review, 1941. Vol.6, N1.

173. Gordon M.M. Assimilation in American life. N.Y.: Oxford universe. Press, 1964.

174. Herrick R. The paradox of marginality // Our sociological eye: Personal essays on soc. Culture. Port Washington (N/Y/): Alfred, 1977.

175. Hughes E.C. «Social change and status protest: An essay on the marginal man» Phylon 1974, 10 (March).

176. Levi M. Modernization and the Structure of Societies: A Setting for International Affairs. Vol. 1-2. Princeton. 1966.

177. Mancini Billson J. No owner of soil: The concept of marginality revisited on its sixtieth birthday. N\Y 1978.

178. Park R.E. Human migration & the marginal man // American Journal of Sociology. Chicago, 1928. - Vol.33, №6.

179. Park R.E. Race and culture. Glencoe, Free press, 1950.

180. Stonequist E.V. The Marginal Man. A Study in personality and culture conflict. New York, Russell & Russell 1961.

181. Veblen T. The intellectual preeminence of jeros in modern Europe. //The portable Veblen. NY-1948.

182. Wardwell Walter I. A marginal professional role: The chiropractor" Social Forces 1952.

183. Wittermans T. and Y.Krauss. Structural marginality and the social worth 11 Sociology and social research. Los Angeles, 1964. - Vol. 48, N 3.

184. Wood M.M. The stranger: A study in social relationship. N.Y.: Columbia universe. Press, 1984.

185. Wray D.E. Marginal man of Industry: The Foreman. // American journal of sociology, -Chicago, 1949. Vol.54, N4.