автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.04
диссертация на тему: Когнитивная семантика неличных форм английского глагола

Полный текст автореферата диссертации по теме "Когнитивная семантика неличных форм английского глагола"

На правах рукописи

БАКЛАШКИНА ОЛЕСЯ НИКОЛАЕВНА

КОГНИТИВНАЯ СЕМАНТИКА НЕЛИЧНЫХ ФОРМ АНГЛИЙСКОГО ГЛАГОЛА (ПРИЧАСТИЕ И ИНФИНИТИВ)

Специальность 10.02.04 - германские языки

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

31 ОКТ 2013

Пятигорск - 2013

005536571

005536571

Работа выполнена на кафедре иностранных языков в ФГБОУ ВПО «Байкальский государственный университет экономики и права»

Научный руководитель:

Официальные оппоненты:

Ведущая организация:

доктор филолог ических наук, профессор Кравченко Александр Владимирович ФГБОУ ВПО «Байкальский государственный университет экономики и права», зав. кафедрой иностранных языков

доктор филологических наук, доцент Ллимурадов Олег Алимурадович ФГБОУ ВПО «Пятигорский государственный лингвистический университет», профессор кафедры западноевропейских языков и культур Института переводоведения и многоязычия

доктор филолог ических наук, профессор Архипов Игорь Константинович ФГБОУ ВПО «Российский государственный педагогический университет им. А.И. Герцена», профессор кафедры английской филологии

ФГБОУ ВПО «Тверской государственный университет»

Защита диссертации состоится 21 ноября 2013 г. в 11.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.193.02 в ФГБОУ ВПО «Пятигорский государственный лингвистический университет» но адресу: 357532, г. Пятигорск, проспект Калинина, 9.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ФГБОУ ВПО «Пятигорский государственный лингвистический университет».

Автореферат разослан «18» октября 2013 года.

Ученый секретарь диссертационного совета

й^^Ал^'" Л.М. Хачересова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Реферируемое диссертационное исследование посвящено проблеме значения неличных форм глагола в английском языке и определению их статуса как когнитивных структур, отображающих основанные на чувственном восприятии процессы концептуализации и категоризации. Подход к языку не как к системе абстрактных языковых знаков, используемых в качестве инструмента коммуникации, но как к когнитивной деятельности, включающей в себя языковые (адаптивные) взаимодействия ориентирующего характера, позволил решить проблему, с которой традиционное структурно-семантическое описание языка не могло справиться, а именно, определить грамматический статус неличных форм - причастия и инфинитива.

Объектом исследования являются неличные формы глагола в различных контекстах употребления.

Предметом исследования — их функционально-семантические особенности, обусловленные перцептуально-когнитивной основой грамматического значения причастия и инфинитива.

Работа выполнена в русле биологически ориентированной когнитивной парадигмы лингвистических исследований с опорой на труды A.B. Кравченко, Е.С. Кубряковой, H.H. Болдырева, У. Матураны, Ф. Варелы, Э. Кларка, Дж. Лакоффа, Э. Рош и др.

Актуальность работы обусловлена отсутствием в грамматической (морфологической) теории последовательного и непротиворечивого объяснения содержательной сущности оппозиций неличных форм.

Основной целью исследования является анализ семантики неличных форм английского глагола, установление когнитивной структуры или совокупности структур, объективированных в данных формах, и определение грамматической категории, которая находит в них свое выражение.

Данная цель определила постановку ряда частных задач :

1) анализ функциональных особенностей неличных форм в контексте проблемы представления знаний в языке;

2) определение содержательной сути категориальной (морфологической) оппозиции неличных форм;

3) уточнение понятия «грамматический вид» как когнитивной структуры;

4) определение грамматического статуса неличных форм.

Научная новизна исследования определяется новым подходом

к решению поставленных задач и заключается в том, что впервые делается попытка изучения неличных форм с позиций биокогнитивной

лингвистики, обосновывается необходимость рассмотрения процессов категоризации с точки зрения биологии познания, помогающей лучше понять сущность языка и языковых явлений в аспекте когнитивной способности человека. Поскольку языковая способность является уникальной особенностью человека как живой системы (homo loquens), то биология познания способна помочь в изучении языковых явлений как особого вида деятельности человека при его взаимодействии с окружающим миром и пролить свет на вопросы, не получившие ответа в рамках традиционной системно-структурной парадигмы.

Проведенное исследование позволяет вынести на защиту следующие положения:

1. Причастие является средством репрезентации феноменологического знания.

2. Инфинитив является средством репрезентации структурального знания.

3. Морфологическая оппозиция «причастие — инфинитив», отображая особенности когнитивной деятельности человека как наблюдателя, является языковой реализацией когнитивной структуры, лежащей в основе категории вида.

4. В основе видового противопоставления неличных форм находится соотношение пространства описываемой ситуации (события, явления, процесса) и перцептуального пространства наблюдателя, который не обязательно является говорящим.

Теоретическая значимость работы состоит в том, что она вносит вклад в развитие когнитивной семантики, когнитивной грамматики и общей теории языка, позволяет по-новому взглянуть на значение и функционирование неличных форм английского глагола (причастия и инфинитива), которые, в свою очередь, участвуют в образовании личных форм глагола.

Практическая значимость работы определяется возможностью использования её результатов в процессе преподавания практических и теоретических курсов английского языка, в теоретических курсах по общему языкознанию, грамматике, спецкурсах по когнитивной лингвистике, в целом, и когнитивной грамматике, в частности, а также при составлении учебных пособий по грамматике.

Теоретико-методологической базой исследования являются:

1) положения биологии познания;

2) принцип языкового антропоцентризма;

3) примат чувственного в познавательной деятельности.

Основополагающей теорией является когнитивная теория времени и вида, разработанная А. В. Кравченко.

Достоверность результатов исследования обеспечивается комплексной методикой исследования, сочетающей методы научного познания (наблюдение, синтез, анализ, сравнение) и лингвистические методы: 1) корпусный анализ; 2) этимологический анализ; 3) элементы статистического анализа; 4) метод сплошной выборки; 5) анализ мнений носителей языка; 6) диахроническо-сопоставительный анализ.

Апробация работы. Основные результаты исследования изложены в 13 публикациях общим объемом 4,6 п.л., в том числе в 2 статьях в рецензируемых изданиях, рекомендованных ВАК. Результаты исследования обсуждались на семинарах и заседаниях кафедры иностранных языков Байкальского государственного университета экономики и права. По теме диссертации были сделаны доклады на научно-практических конференциях: «Лингвистические парадигмы и лингво-дидактика» (Байкальский государственный университет экономики и права, 2002-2006), «Проблемы концептуальной систематики языка и речевой деятельности» (Иркутский государственный лингвистический университет, 2003,2009).

Цель и задачи определили общую логику исследования и структуру работы, которая состоит из введения, трёх глав, заключения, библиографического списка, включающего теоретическую литературу, практические грамматики, словари, список источников примеров и список электронных ресурсов.

Во введении определяются объект и предмет исследования, его актуальность и научная новизна, формулируются цель и основные задачи, указываются методологические основы и исследовательские методы, излагаются положения, выносимые на защиту, раскрывается теоретическая и практическая значимость работы, приводятся сведения об апробации положений диссертации, обосновывается ее структура.

В первой главе «Когнитивная семантика и грамматика» излагаются основные положения когнитивной семантики, делается обзор работ в области изучения грамматического значения глагольных форм, дается определение когнитивной структуры, ставится проблема грамматического значения неличных форм и выдвигается рабочая гипотеза.

Вторая глава «Когнитивная функция причастия и прагматическая перспектива предложения/высказывания» посвящена анализу различных типов причастий в их соотношении с актами категоризации феноменологического опыта, предлагается типология контекстов употребления различных форм причастия.

В третьей главе «Прагматическая перспектива в высказываниях с инфинитивом и когнитивные аспекты значения инфинитива» рас-

крывается когнитивное основание значения форм инфинитива, проводится анализ конструкций с простым и сложным инфинитивом, выявляется системно-языковое значение простых и сложных форм инфинитива.

Заключение отражает общие теоретические итоги проведенного исследования.

В разделе «Библиографический список» представлен перечень отечественных и зарубежных источников, послуживший основой для теоретического раздела работы, в количестве 233 наименований, из них 64 на иностранном языке.

Заключительные разделы включают перечень наименований художественных произведений, периодических изданий и Интернет-ресурсов, послуживших источниками примеров.

ОСНОВНОЕ СОДЕРАЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

В первой главе «Когнитивная семантика и грамматика» задается теоретическое направление исследования, которое выполнено в русле биологически ориентированной когнитивной лингвистики. Отмечается неадекватность традиционного семантического анализа языкового значения, особенно применительно к грамматическим (морфологическим) категориям.

Проблема языкового значения является коренной проблемой лингвистики, однако, несмотря на усилия как отечественных, так и зарубежных исследователей, многое еще остается неясным. Традиционное языкознание оказалось не в силах дать объяснение многим языковым явлениям. В лингвистике сложилась противоречивая ситуация, когда при наличии достаточного количества методов описания семантических явлений исследователи языка не могут последовательно объяснить суть тех или иных его особенностей. Причина такого положения дел кроется в том, что при традиционном семантическом анализе изучение языка и языковых явлений осуществлялось с пониманием того, что язык представляет собой целостную, самодостаточную систему (соссюровский «язык в себе и для себя» как системно-структурное образование), и все особенности функционирования языковых единиц и языковых изменений необходимо изучать в рамках этой системы, не выходя за ее пределы. Общеметодоло-

гическим принципом семантического анализа при традиционном рассмотрении являлся принцип автономности языка, в котором существуют единицы, наделенные присущими им значениями. Основным упущением в данном случае является то, что при анализе языковых единиц не учитывался важнейший фактор, без которого невозможно

лингвистическое исследование, а именно, человек. Человек, являясь единственным живым существом, обладающим языковой способностью, моделирует мир при помощи языка, создает свою уникальную когнитивную нишу и имеет возможность при помощи языка управлять ею [Кравченко, 2001]. Поскольку когнитивная лингвистика рассматривает язык как общий когнитивный механизм [Кравченко, 2011], традиционный подход к изучению языка как автономной системы утрачивает свою актуальность.

Формирование когнитивной лингвистики как нового направления дало возможность рассматривать по-новому проблему значения в контексте концептуализации и категоризации мира, формирования различных структур знания и способов их репрезентации в языке. Выход за пределы языка как системы «в себе и для себя» при анализе языковых явлений показал, что значения принадлежат индивиду и порождаются в когнитивной области взаимодействий. Как подчеркивает A.B. Кравченко, «изучение природы языкового значения не может избежать обращения к знакотворческой деятельности человека, а поскольку эта деятельность вызвана потребностью создания и поддержания информационной среды как биологического условия существования вида homo sapiens, — т.е. когнитивной деятельностью, — то и семантика оказывается, по своим естественным основаниям, когнитивной наукой» [Кравченко, 2000, с. 49].

Основное значение в работе мы отводим когнитивной структуре, которая формируется в процессе познавательной деятельности человека. Как подчеркивает А.В.Кравченко [2011, с. 104], «когнитивная структура <...> является атрибутом организации организма как структурно детерминированной системы. На каждом этапе развития организма когнитивная структура определяет динамику его взаимодействий со средой, однако она сама не является эмпирическим объектом, доступным непосредственному наблюдению». В данном исследовании под когнитивной структурой понимается общая структура организации знания об описываемой языковыми средствами ситуации, доступ к которой осуществляется через интерпретацию языковых выражений, контекстуализированных чувственным и деятельностным опытом. Следствием такой контекстуализированности является то, что указание на источник сообщаемой информации (т.е. на говорящего/наблюдателя) входит в содержание того, что принято называть пропозицией. Значение грамматических единиц связано с отсылкой к определенным деталям (языковой) картины мира, которая формируется на основе его опытного (включая языковое) познания.

Когнитивные структуры рождаются в процессе взаимодействий

с миром, они создаются в актах познания, отражают и обобщают человеческий опыт и осмысленную в разных типах взаимодействий с миром действительность, «язык выявляет, объективирует то, как увиден и понят мир человеческим разумом, как он преломлен и категоризован сознанием» [Кубрякова, 1997, с. 37]. По мнению В. Дорошевского [1973, с. 201], «общая и главная задача языкознания состоит в изучении того, каким образом языковое сознание расчленяет действительность на отдельности», т.е. каким образом происходят процессы языковой концептуализации и категоризации.

Концептуализация как процесс структуризации знаний направлена на «выделение неких минимальных единиц человеческого опыта в их идеальном содержательном представлении» [КСКТ, 1996, с. 93]. Под категоризацией же понимается «подведение явления, объекта, процесса и т.п. под определенную рубрику опыта, категорию и признание его членом этой категории» [там же, с. 42], а сам процесс категоризации связан с когнитивной деятельностью человека. Многие сходятся во мнении, что в основе языковых форм лежит наглядный, телесный опыт человека [Гельмгольц, 1999; Мамардашвили, 1984; Кравченко, 1992 и др.]. По мнению Е.С. Кубряковой [1999], обращаясь к опыту, основанному на чувственном восприятии, человек выходит в более абстрактные сферы и строит свои представления о ненаблюдаемом.

Концептуальная картина мира, отраженная в системе естественного языка, строится из когнитивных структур, порождаемых эмоционально-чувственным опытом индивида. Этот опыт формирует основу всякого рода знания, которое восходит к взаимодействиям человека с окружающим миром. Такого рода взаимодействия происходят в системе определенных пространственных координат, точкой отсчета которых всегда является человек - субъект восприятия, сознания, познания и т.д. Именно поэтому при анализе языковых явлений необходимо учитывать фигуру наблюдателя, субъекта восприятия, поскольку, «все сказанное сказано наблюдателем» [Maturana, 1970]: «наблюдатель является первичным прагматическим фактором, образующим ядро ин-дексальных явлений в языке, и должен учитываться при анализе таких категорий, как лицо, время, вид, залог, таксис и др., значение которых не может быть полностью эксплицировано вне его связи с указанием на наблюдателя» [Кравченко, 1996, с. 109]. Другими словами, наблюдатель- это системообразующий фактор в языке [Кравченко, 1993].

Когнитивная структура, определяющая динамику взаимодействия человека со средой, проявляется в двух типах знания: феноменологическом и структуральном. Феноменологическое знание - это представ-

ление о мире (и о себе как части мира), получаемое посредством органов чувств на уровне индивидуального эмпирического опыта. Оно является первичным как в каждый отдельно взятый момент контакта человека с миром, так и в процессе развития человеческой личности от стадии наивного мировосприятия ребенка и далее, ко все более развитой способности аналитического, независящего от чувственного восприятия, абстрагированного понимания мироздания. В основе феноменологического знания о мире лежит чувственное восприятие, на котором основано понятие «наблюдаемость» как важнейшее когнитивное измерение, категоризируемое в различных языковых формах. Категорию наблюдаемости можно определить как свойство некоего объекта реальной или воображаемой (существующей в чувствах, памяти и т.п.) действительности быть воспринимаемым в определенный момент времени [Верхотурова, 2004, 2004а]. Обязательным компонентом ситуации наблюдения является наблюдаемое, которое неразрывно связано с наблюдателем.

Структуральное знание представляет собой концептуально структурированный и социально воспринятый результат опыта многих индивидов, сложившегося в результате многократного взаимодействия с окружающей средой. Структуральное знание является тем знанием, которое, будучи социализированным, абстрагировано от своего источника — данная информация существует как бы в готовом виде. Для того, чтобы эта информация была воспринята и усвоена, вовсе не обязательно, чтобы предметы, события или явления, о которых идет речь, наличествовали в ситуации осуществления высказывания. Структуральное знание является продуктом категоризирующего мышления, оно не является результатом простой регистрации наблюдаемого и формируется в ходе социальных взаимодействий субъекта.

Грамматика представляет собой формализованную систему представления знания, в которой каждая грамматическая категория относится к определенному аспекту когнитивной обработки [Kravchenko, 2002а]. Важнейшими категориями глагола являются время, вид и залог, изучение которых невозможно без обращения к субъекту восприятия и особенностям его когнитивной деятельности. Новый взгляд на сущность категорий глагола в рамках когнитивного подхода был предложен A.B. Кравченко [1990] в его статье «К когнитивной теории времени и вида», где он предлагает рассматривать время и вид как категории, имеющие гносеологическую основу.

Традиционный семантический анализ при рассмотрении парадигмы неличных форм не дает полного и точного ответа на вопрос о семантическом различии в оппозициях «причастие/инфинитив»,

«простые/сложные формы», так как эти языковые явления рассматриваются в отрыве от говорящего наблюдателя и особенностей перцептивных процессов, лежащих в основе формирования структур знания, выражаемых в языке. В когнитивной парадигме грамматика естественного языка рассматривается как система представления знания, где знание понимается как катетеризованный когнитивный опыт [Bod, 1998; Kravchenko, 2002], полученный в консенсуальной области взаимодействий [Maturana, 1978] индивида со средой и себе подобными, выраженный языковыми знаками грамматических категорий. Но если рассматривать морфологию как средство категоризации когнитивного опыта, то грамматические категории следует рассматривать в рамках общей стратегии биологически ориентированной когнитивной науки, которая заключается в том, чтобы изучать все феномены языка через отсылки к наблюдаемым вещам и событиям. Встав на эту точку зрения, оппозицию «причастие/инфинитив», их простые и сложные формы следует рассматривать в рамках видовой оппозиции, поскольку различные формы инфинитива и причастий классифицируются в тех же терминах, что и личные формы глагола, для которых эта классификация строится на видовом различии [Binnick, 1978; Кравченко, 1992].

Еще в древнеанглийском языке в системе причастий на первый план выдвигались не временные, а видовые (в традиционном понимании) различия: Present Participle - дуративность, курсивность, Past Participle - результативность, данность, но эти различительные признаки могли в определенных условиях нейтрализоваться у переходных глаголов так же, как и у непереходных [Гухман, 1966]. Мы, вслед за A.B. Кравченко [1997], рассматриваем видовое противопоставление и саму категорию вида как когнитивную категорию, выражающую определенные типы знания, оязыковленного в регулярном противопоставлении (оппозиции) неличных форм — причастия и инфинитива.

При описании той или иной конкретной ситуации говорящий из множества доступных структур выбирает те единицы, которые лучше и точнее выражают его мысль, и выбор этот отнюдь не случаен. Сам факт выбора той или иной языковой единицы из нескольких противопоставленных ей в определенном контексте единиц входит в состав ее означающего [Степанов, 1971]. Таким образом, можно предположить, что в грамматической форме заложено то значение, которое мотивирует и определяет выбор в пользу той или иной формы; противопоставление причастия инфинитиву, а простых форм сложным основано на этом принципе.

Ментальная операция выбора играет также немаловажную роль

в создании «конвенциональной образности» выражения, в котором употребляется языковая единица [Langacker, 1987]. Следовательно, любая языковая оппозиция (в том числе и грамматическая) имеет субъективную природу и является когнитивно-семиотическим противопоставлением языковых единиц друг другу. Когнитивная операция различения служит основой оппозиционного отношения независимо от того, реализуется ли это отношение через смысловые взаимосвязи грамматических «синонимов» или «антонимов» [Хрисонопуло, 2003].

Видовая оппозиция, зафиксированная в неличных формах, отражает различие между двумя типами знания о событии: феноменологическим знанием, основанным на собственном опыте индивида, и структуральным знанием, представляющим своего рода абстракцию. Таким образом, наблюдаемые события противопоставляются тем событиям, референция к которым не связана с указанием на наблюдателя. Структуры представления знания, репрезентированные неличными формами, различаются наличием либо отсутствием указания на чувственную воспринимемость (наблюдаемость) описываемой ситуации действительности. При анализе форм причастий и инфинитива мы пользуемся понятием наблюдатель, поскольку «все сказанное сказано наблюдателем» (Матурана). В качестве наблюдателя может выступать как один человек, так и целое сообщество.

Во второй главе «Когнитивная функция причастия и прагматическая перспектива предложения/высказывания» мы анализируем контексты употребления форм причастия (Present Indefinite Participle, Present Perfect Participle), уделяя важное внимание прагматической перспективе высказывания. Поскольку язык является неотъемлемой частью когнитивной системы человека [Кравченко, 2011], организация которой определяет область взаимодействий наблюдателя с окружающей средой, функция языка напрямую связана с когнитивной деятельностью человека. Соответственно все, что человек выражает посредством языка, является результатом его когнитивной деятельности. Выстраивание высказывания и его осуществление направлены на реализацию, главным образом, прагматических целей говорящего. Говоря о выборе временной формы глагола при построении высказывания, A.B. Кравченко [1996, с. 107] отмечает «определяющую роль прагматической перспективы [выделено нами], обусловленной соотношением наблюдателя и говорящего».

Характер взаимодействия фигур наблюдателя и говорящего, определяющий использование тех или иных структур знания, может быть представлен следующим образом: а) наблюдатель и говорящий совпадают; б) наблюдатель и говорящий не совпадают; в) противопо-

ставление наблюдателя говорящему нейтрализуется [Верхотуро-ва, 1999; Кравченко, 2001]. Выстраивание прагматической перспективы высказывания всегда осуществляется относительно позиции наблюдателя. В том случае, когда наблюдатель и говорящий совпадают, мы можем говорить о простой прагматической перспективе. Если же фигура наблюдателя отлична от фигуры говорящего, происходит выстраивание сложной прагматической перспективы.

Дифференцированное взаимодействие наблюдателя и говорящего можно увидеть на примере функционирования неличных форм глагола.

1. Совпадение фигур наблюдателя и говорящего (наблюдатель = говорящий):

I looked out from the window of my room and saw the sun shining on the green lawn. [West, p. 77]

Высказывание осуществляется от первого лица I. В семантике глаголов look и see заложено указание на непосредственное восприятие ситуации говорящим. В этом случае фигуры наблюдателя и говорящего совпадают. Здесь мы можем говорить о простой прагматической перспективе.

2. Несовпадение фигур наблюдателя и говорящего (наблюдатель Ф говорящий):

Then he saw her: her disreputable car shunting towards him down the lane marked "Buses Only" and Ann at the wheel staring the wrong way. [Carré, p. 368]

В этом примере говорящий (автор текста) описывает ситуацию, увиденную другим человеком (he saw). Опираясь или ссылаясь на опыт другого наблюдателя, говорящий выстраивают сложную прагматическую перспективу.

3. Нейтрализация противопоставления наблюдателя говорящему:

То call Jim by his nickname was insubordinate, but boys in sick-bay

feel free from discipline. [Carré, p. 274]

Взаимодействие и соотношение фигур наблюдателя и говорящего можно представить в виде следующей схемы, где все пространство, окружающее индивида, представляет собой сферу взаимодействий наблюдателя. Любые действия или явления, попадающие в сферу взаимодействий наблюдателя, составляют реальное настоящее наблюдателя и заполняют его перцептуальное пространство [Попова, 2006].

прошедшее Сфера будущее

/

^_; взаимодействии |_

НАБЛЮДАТЕЛЯ

Например:

«/ don't see you dying yet awhile», said Dr. Quimper. [Christie, p. 185]

«Why did she go so abruptly?» «It wasn't so abrupt. I saw it coming. She didn't' really like me, and she didn't like my business». [Macdonald, p. Ill]

Независимо от того, в каком времени употреблен глагол-сказуемое (в настоящем или прошедшем времени), автор высказывания употребляет форму причастия настоящего времени. В первом высказывании глагол see употреблен в значении «вообразить что-л. на основе наблюдения» и служит для выражения выводного знания, основанного на физическом наблюдении: «то, что я сейчас вижу, не наводит на мысль о твоей скорой смерти»; именно на это указывает форма dying в соответствии со своим категориальным значением. Другими словами, хотя само действие dying является гипотетическим и не является частью перцептуального пространства говорящего, причастие настоящего времени своим грамматическим значением категоризует говорящего одновременно как наблюдателя ситуации, в которой осуществляется высказывание I don't see you dying yet awhile. Во втором примере глагол see употреблен в аналогичном значении, но уже в прошедшем времени, поскольку говорящий (автор высказывания I saw it coming) описывает себя как наблюдателя в прошлом - при этом форма coming сохраняет свое категориальное значение, указывая не на прошлое относительно говорящего, а на текущее восприятие наблюдателя в прошлом. В таких случаях выстраивается простая прагматическая перспектива «Говорящий в настоящем = наблюдатель в настоящем/прошлом» .

В том случае, если говорящий ссылается в своем высказывании на другого наблюдателя (наблюдателем может быть и он сам), их соотношение можно представить следующим образом:

Сфера Л' Сфера

; взаимодействий [ \ взаимодействий 1

НАБЛЮДАТЕЛЯ \ . J ГОВОРЯЩЕГО

-__Ось времени

ГОВОРЯЩИМ = НАБЛЮДАТЕЛЬ

Разграничение времени на этой оси пойдет относительно сферы взаимодействий говорящего, т.е. говорящий задает временные рамки высказывания относительно того, каким образом он соотносит себя с ситуацией, которую он описывает.

Прагматическая перспектива высказывания всегда подразумевает соотношение наблюдателя и говорящего. При совпадении фигур наблюдателя и говорящего выстраивается простая прагматическая перспектива высказывания, а в случае их несовпадения мы имеем дело со сложной прагматической перспективой, когда говорящий оперирует знанием другого наблюдателя, проецируя его на свой опыт. Прагматические факторы Наблюдатель и Говорящий всегда присутствуют в речевой ситуации, поэтому они не могут не проявляться в особенностях языковой категоризации действительности [Татар инова, 1999]. По большому счету, решение проблемы языкового значения, вообще, и значения неличных форм, в частности, невозможно без рассмотрения этих факторов.

Роль прагматической перспективы хорошо видна при анализе/сравнении форм Present Participle и Past Participle, поскольку противопоставление этих двух форм основывается на морфологической оппозиции. Суффиксы «-nig» и «ed/en», добавляемые к основе глагола, выражают их грамматическое значение. Они являются эпистемиче-скими показателями, указывающими на чувственную данность процесса или возникшего признака [Кравченко, 1996]. Сами слова present и past, определяющие временные отношения, есть не что иное, как пространственные термины.

Термин present означает «то, что находится перед чувствами», т.е., имя Present Participle имеет своим референтом процесс, наличествующий в конкретной ситуации независимо от временной характеристики ситуации как она категоризуется говорящим. Значение слова past-«то, что позади [чувств]» [Дворецкий, 1976]. Категоризация действительности происходит «пофазово»: человек воспринимает последовательно сменяющие друг друга части мира (фрагменты действительности), находящиеся в пространственных отношениях с субъектом восприятия. Поэтому тот фрагмент действительности, который непосредственно является объектом чувственного восприятия, составляет настоящее, а фрагмент действительности, являвшийся объектом восприятия - прошедшее [Кравченко, 1996]. Тогда как референт формы Present Participle рассматривается как нечто непосредственно наблюдаемое в данной (описываемой) ситуации, референтом формы Past Participle является что-то, что выходит за рамки данной (наблюдаемой и

описываемой) ситуации. В последнем случае описываемая ситуация имеет явные признаки того, что данное событие имело место (согласно опыту интерпретатора и знанию о мире), но в данном случае не является частью ситуации. Когда мы говор™ или слышим The сир is broken, мы соотносим признак («broken») с предметом «сир», потому что мы знаем из нашего опыта, что структурная целостность этого артефакта может быть изменена только в результате определенного события («breaking»). Используя форму Past Participle глагола break, мы указываем на происхождение признака, характеризующего предмет. В этом случае причастие (Past Participle) отсылает к процессу через наименование состояния, возникшего в результате совершения этого процесса.

Значение формы Present Participle связано с указанием на наблюдаемость ситуации, описываемой в высказывании, т.е. либо повествование ведется от лица самого наблюдателя/говорящего, либо говорящий (автор текста) описывает ситуацию, как бы «глядя» на нее глазами другого наблюдателя,

В конструкции с формой Present Participle указание на наблюдателя может осуществляться как лексическими, так и грамматическими средствами. Например, в семантике глаголов чувственного восприятия изначально присутствует указание на наблюдателя и на непосредственно воспринимаемый характер действия. Например,

«Does this seem strange to you? It was a terror to me. But once I stood in the desert, empty and solitary, I was calm. I was even whole. I remember the morning after the crisis when I looked out from the window of my room and saw the sun shining on the green lawn. I said to myself, «I have seen the worst that can happen to me, and I am still here. The rest, whatever it is, I can endure». [West, p. 77]

В данном примере говорящий сообщает некоторые сведения о ситуации, в которой он был в прошлом, при этом наблюдателем этой ситуации был он сам — указание на это осуществляется и лексически (/looked... and saw ...). и грамматически - через форму причастия shining, в которой категоризован признак «наблюдаемость».

Помимо собственно глаголов чувственного восприятия указание на наблюдаемость (и, следовательно, на наблюдателя) содержится в значении многих глаголов, таких как find, detect, discover, appear, звукоподражательных фразовых глаголах движения типа rattle by, screech around и т. п. Например:

Не found the Doctor reading in his arm-chair at the window. [Dickens, p. 135]

На основании проведенного анализа мы выделяем следующие

контексты употребления причастий:

1. Совпадение фигур говорящего и наблюдателя (говорящий = наблюдатель):

а) высказывания от первого лица (подлежащее выражено местоимением Г):

Для современного английского языка характерны конструкции, в которых форма Present Participle употребляется после глаголов восприятия see, hear, watch, look, glance и т.п., которые также называют «когнитивными» глаголами. В семантике этих глаголов заложено указание на определенный источник информации, на конкретного наблюдателя, выраженного в этом же предложении. В их значение входит компонент, отсылающий к определенной пространственной локализованное™ действия: действие попадает в сферу (а) визуального, (б) слухового, либо (в) тактильного восприятия.

I remember the morning after the crisis when I looked out from the window of my room and saw the sun shining on the green lawn. [West, p. 77];

б) высказывания, в которых повествование ведется от лица, синтаксически не выраженного в предложении. Такого рода высказывания ведутся от имени автора текста/высказывания, когда он, не являясь участником описываемой ситуации, делает повествование максимально живописным для того, чтобы читатель ощутил себя соучастником событий, погруженным в описываемую ситуацию:

We crossed the low pass and began the descent into the valley. Above its floor, layers of brown dust were stacked in the air, obscuring the mountains on the far side. [McDonald, p. 18]

Непосредственно наблюдаемой в этом примере является пыль, поднявшаяся в воздух столбом и закрывающая склоны гор. Значение глагола obscure — «закрывать, затемнять, затушевывать», т.е. делать невидимым; невозможно квалифицировать объект как невидимый, если ранее он целиком или частично не был видимым. Наблюдатель (we) воспринимает изменения, возникающие в результате поднявшейся пыли.

2. Несовпадение фигур говорящего и наблюдателя (говорящий ф наблюдатель)

При несовпадении фигур говорящего и наблюдателя мы выделяем два типа контекстов, в которых фигура наблюдателя может быть идентифицирована (в этом случае мы говорим об определенном наблюдателе), и в которых фигура наблюдателя неидентифицируема (т.е. наблюдатель не определен); в последнем случае в роли наблюдателя может выступать любое лицо - член социума, к которому отно-

сится говорящий.

Противопоставление простой и перфектной форм причастия основывается на видовом противопоставлении: грамматическое значение перфектной формы состоит в указании на предшествование действия или процесса, приведшего к определенным наблюдаемым результатам в ситуации, которую говорящий представляет как актуальное настоящее наблюдателя. В поле зрения наблюдателя входит не само действие, а наблюдаемый признак предмета, ситуации, состояния и т.п., который позволяет связать имеющийся у наблюдателя опыт с тем или иным действием (процессом) как причиной возникновения признака. Грамматическим значением индефинитной формы причастия является указание на наблюдаемость самого действия, процесса, состояния в актуальном настоящем наблюдателя, который может совпадать или не совпадать с говорящим. Таким образом, индефинитное и перфектное причастие — во взаимодействии с личными формами глагола — участвуют в создании прагматической перспективы предложения (текста), вводя фигуру наблюдателя. Наблюдатель и говорящий образуют своеобразные оси когнитивных координат, позволяющих адресату текста (читателю) ориентироваться в том, кто является источником информации в каждом конкретном случае — говорящий/наблюдатель (автор текста), другое лицо, на чей опыт как наблюдателя ссылается говорящий (действующее лицо, персонаж), либо неопределенный (абстрактный) наблюдатель как обобщенный образ человека, обладающего приобретенным во взаимодействиях с миром опытом (а в основе всякого опыта лежит, в первую очередь, наблюдение).

В результате проведенного анализа мы пришли к выводу, что системно-языковое значение простой и сложной форм причастия настоящего времени (Present Participle) заключается в видовом противопоставлении (как оно трактуется в когнитивной теории времени и вида [см.: Кравченко и др. 2010]), основанном на определенном источнике информации и характере категоризации действительности субъектом восприятия. Употребление простой или сложной формы причастия определяется прагматической перспективой предложения.

Третья глава «Прагматическая перспектива в высказываниях с инфинитивом и когнитивные аспекты значения инфинитива» посвящена природе инфинитива и анализу контекстов употребления его форм (простой, продолженной, перфектной и перфектно-продолженной).

Для того чтобы лучше понять природу инфинитива, следует начать с его названия - ведь этимологический анализ часто позволяет увидеть то, на что обычно не обращают внимания при поверхностном

подходе. Термин «infinitive» восходит к латинскому infinite, что означает «в общем виде, вообще, отвлеченно, не имеющее границ, то, что нельзя измерить» [Дворецкий, 1976, с. 522]. Как подчеркивает A.B. Кравченко [1992], инфинитив, как и формы причастий, не способен выражать временные отношения, отображающие характер членения человеком мира на разные сферы чувственного опыта. С точки зрения традиционной семантики, инфинитив может быть охарактеризован как форма, называющая действие само по себе, или «идею» действия в максимальном отвлечении от его грамматических характеристик. По этой причине в лексикографической традиции многих языков инфинитив выступает как словарная, а иногда как «исходная» (т.е. такая, из которой по определенным правилам могут быть образованы все остальные формы) форма глагола.

При анализе контекстов употребления инфинитива мы противопоставляем простой инфинитив сложному (продолженный, перфектный и перфектно-продолженный).

Наиболее часто в проанализированном материале встречается простой (индефинитный) инфинитив в различных функциях — таких, как функция подлежащего, именной части сказуемого (эта функция часто соположена функции подлежащего), обстоятельства цели, а также сложного дополнения.

Во всех проанализированных примерах простой инфинитив употреблен для обозначения действия как потенциально осуществимого в том временном пределе, к которому отсылает предикат (настоящее, прошлое, будущее). Концептуализация обозначенного инфинитивом действия как потенциального может осуществляться как говорящим, так и не говорящим, а именно, действующим лицом художественного произведения, чьими глазами автор заставляет смотреть читателя на описываемый им возможный мир. Употребление предиката в той или иной видо-временной форме в приведенных примерах указывает на то, что инфинитив независим от временных рамок ситуации, он репрезентирует абстрагированный, обобщенный (структуральный) тип знания.

В сложном дополнении простой инфинитив употребляется после глаголов волеизъявления, уступки и просьбы (want, allow, ask и т.п.), каузативных глаголов (cause, make, let, help и т.п.), «когнитивных» глаголов умственной деятельности и чувственного восприятия (expect, see, hear, feel и т.п.) и после «эпистемических» глаголов типа seem, appear, pretend.

Употребление простого инфинитива после перечисленных глаголов объясняется их семантикой. Так, глаголы волеизъявления, уступки

и просьбы всегда ориентированы на потенциальное действие, которое концептуализируется говорящим/наблюдателем как желательное или нежелательное в той или иной ситуации, но которое не является частью этой ситуации как объекта текущего наблюдения. В свою очередь, каузация какого-либо действия связана скорее с направленностью на осуществление потенциально возможного действия или достижение потенциально возможного состояния, нежели с репрезентацией существующего положения вещей. Глагол, выражающий потенциальное действие или состояние, не может отсылать к конкретному фрагменту окружающей действительности, которая наличествует в настоящем субъекта восприятия и участника конкретной ситуации.

Наиболее ярко противопоставление инфинитива причастию можно наблюдать в конструкциях со сложным дополнением, когда после «когнитивных» глаголов возможно употребление и инфинитива, и причастия [подробнее см.: Kravchenko, 2008а, 2012]. «Когнитивность» базовых глаголов чувственного восприятия состоит в том, что они идентифицируют источник знания, представленного в последующей пропозиции: «Говоря I saw them dance, я сообщаю, что я знаю нечто о чем-то, указывая при этом, откуда я это знаю» [Кравченко, 1999, с. 136]. Как подчеркивает A.B. Кравченко, предикативная специфика глаголов типа see или hear в конструкциях со сложным дополнением заключается в их неограниченности пространственно-временным пределом, они вводят пропозицию как квант интериоризованного знания, поэтому значение конструкций типа I saw them dance характеризуется двуплановостью: «с одной стороны, я утверждаю, что они могут (умеют, знают как) танцевать, это знание составляет часть моих представлений о том, как устроен мир - и это ... смысл номер один; с другой стороны, я привожу довод достаточности оснований для подобного утверждения, сообщая об источнике моего знания («я это сам видел»), и это смысл номер два. Иначе говоря, конструкция с инфинитивным оборотом является одним из средств представления в языке структурального знания о мире».

В аналогичных конструкциях с причастием смысл номер один (вообще отсутствует, и условия истинности выражаемой пропозиции в таких случаях ограничиваются только временными рамками непосредственного наблюдения описываемой ситуации, т.е. пропозиция основана на феноменологическом знании [Kravchenko, 2008b].

Различие между структуральным и феноменологическим знанием, закрепленным, соответственно, за инфинитивом и причастием, позволяет объяснить семантический запрет на употребление причастия в конструкциях с эпистемическими глаголами типа seem, appear. Свой-

ственное этим глаголам общее значение «кажимости» связано с когнитивной двуплановостью, т.е. совмещением реального и кажущегося [Арутюнова, 1999; Семенова, 2007], когда наблюдаемое не обязательно соответствует действительному положению дел. Заложенная в значении эпистемических глаголов возможность такого несоответствия исключает их употребление с причастием, в котором категоризована не подлежащая сомнению наблюдаемость описываемого с его помощью положения дел.

Обобщая приведенные наблюдения, можно констатировать, что действия, процессы, события, описываемые с помощью простого инфинитива, как правило, не связываются, с чувственным опытом конкретного лица (источника информации) в его пространстве-времени, а предстают как потенциальности, как некий вектор деятельности субъекта, определяемый общим фондом знаний, или нашей структурой знания о мире. В конструкциях с глаголами чувственного восприятия структуральное знание, закрепленное в простом инфинитиве, ведет к их фактической интерпретации («Х-у известно, что Р, потому что X видел/слышал/наблюдал У»), в отличие от событийной интерпретации аналогичных конструкций с причастием. При этом простой инфинитив не выражает личностной оценки (оценки наблюдателя) этих фактов, а говорящий снимает с себя задачу интерпретации этих событий (явлений). Таким образом, форма простого инфинитива употребляется для выражения действия (события), которое не является частью текущего опыта индивида.

В случаях употребления сложных форм инфинитива выстраивается сложная прагматическая перспектива, при которой формируется особая когнитивная структура, отражающая взаимодействие Говорящего и Наблюдателя и репрезентирующая одновременно два типа знания. Сложный инфинитив встречается после эпистемических глаголов, глаголов ментальной деятельности и умозаключения и после конструкций, вводящих оценку, что говорит о существовании противоречия между тем, как должно быть, и тем, как это представляется познающему субъекту в определенный момент восприятия, то есть соотношение ситуации как данности и способов ее восприятия и описания [Семенова, 2007].

Так, эпистемические предикаты в английском языке тесно связаны в своем функционировании с предикатами восприятия, и, прежде всего, зрительного восприятия. Такая связь обусловлена тем, что предикаты зрительного восприятия непосредственно указывают на происходящее в консенсуальной области взаимодействий индивида, и именно зрительное восприятие в большей степени характеризуется для

субъекта такими признаками, как «надежность/ненадежность», «уверенность/неуверенность». Эта связь не имеет однонаправленного характера отображения субъектом реальной действительности, а конструируется исходя из потребностей, мотивов и опыта субъекта, само восприятие подвержено влиянию опыта, причем как предшествующего перцептивному взаимодействию, так и следующему после. Таким образом, эпистемические предикаты указывают либо на неполноту знаний, либо на недостаточность оснований для утверждения об истинном положении дел, при этом и та, и другая самым непосредственным образом связаны с чувственным восприятием.

Сложные формы инфинитива противопоставляются простой форме по параметру «Наблюдатель», который входит в структуру их грамматического значения. Если простое причастие имеет своим референтом наблюдаемое действие (Present Participle) или наблюдаемый признак имевшего место действия (Past Participle), то простой инфинитив имеет обобщенную референцию. Однако в сложных формах инфинитива происходит сопряжение этих двух аспектов значения.

Разная концептуализация одного и того же события, обусловленная особенностями восприятия и отраженная в разных морфологических формах глагольного слова, повлияла, по-видимому, на выбор вспомогательного глагола, участвующего в формировании видового значения у личных форм. Непосредственная чувственная данность события, закрепленная в форме Present Participle, естественным образом включается в разряд бытийных отношений и проявляется в употреблении глагола be. Опосредованная чувственная данность события, закрепленная в форме Past Participle (имеющееся вследствие этого события состояние) - входит в сферу посессивных отношений и проявляется в употреблении глагола have. Таким образом, вспомогательные глаголы be и have указывают на пространственные категории, лежащие в основании временных (л1гчных) форм глагола.

Различие между простой и сложными формами инфинитива как грамматическое явление отображает базовую грамматическую категорию глагола — категорию вида, в основе которой лежит противопоставление знаемого (источник информации не идентифицирован) наблюдаемому (имеется указание на источник информации). Следовательно, как и в личных формах глагола, в формах инфинитива катего-ризованы два типа знания, представленного в языке: структуральное и феноменологическое. Форма простого инфинитива является средством выражения структурального знания о положении дел в мире. Эта форма противопоставляется сложным формам, в которых присутствует указание на источник информации.

В рамках данного исследования мы показали, что грамматический статус неличных форм английского глагола определяется выражением важного для языка противопоставления наблюдателя и говорящего, имеющего системный характер. Данное противопоставление отображает два типа знания (феноменологического и структурального), составляющего когнитивную основу грамматической категории вида. Морфологическая оппозиция «причастие - инфинитив» является языковой реализацией этой когнитивной структуры. Соотношение говорящего (автора текста) и наблюдателя (источника сообщаемой в тексте информации) задает прагматическую перспективу высказывания, в построении которой важную роль играют простые и сложные формы причастия и инфинитива. Таким образом, предложено более адекватное объяснение значения различных форм причастия и инфинитива и особенностей их функционирования, что позволяет оптимизировать методику обучения английской грамматике в части, касающейся глагольных форм.

Основные положения и результат диссертационного исследования отражены в следующих публикациях автора:

Научные статьи, опубликованные в ведущих рецензируемых научных журналах и изданиях (по перечню ВАК при Минобрнауки РФ):

1. Кравченко, A.B., Баклашкина, О.Н. О грамматическом значении английского причастия [Текст] / A.B. Кравченко, О.Н. Баклашкина // Сибирский филологический журнал. - Новосибирск, 2012. - №4. -С. 158-163 (0,4 пл.).

2. Баклашкина, О.Н. Когнитивные основы семантики неличных форм английского глагола (причастие и инфинитив) [Текст] / О.Н. Баклашкина // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. — Пятигорск: ПГЛУ, 2013. — № 3. — С. 5054 (0,7 п.л.).

Публикации в других изданиях:

3. Баклашкина, О.Н. Парадигма неличных форм английского глагола в когнитивном аспекте [Текст] / О.Н. Баклашкина // Лингвистические парадигмы и лингводидактика: материалы VIII Международной научно-практической конференции (Иркутск, 24-27 июня 2002 г.). -Иркутск: БГУЭП, 2002. - С.47-48 (0,1 п.л.).

4. Баклашкина, О.Н. Когнитивный аспект в обучении английскому языку (на примере неличных форм английского глагола) [Текст] / О.Н. Баклашкина // Лингвистические парадигмы и лингводидактика: материалы VIII Международной научно-практической конференции

(Иркутск, 19-21 июня 2003 г.). - Иркутск: БГУЭП, 2003. - С. 193-198 (0,4 п.л.).

5.Баклашкина, О.Н. Когнитивные структуры в грамматических категориях [Текст] / О.Н. Баклашкина // Общетеоретические и типологические проблемы языкознания: материалы Всероссийской научно-практической конференции (28 ноября 2003 г.) - Бийск: НИЦ БПГУ им. В.М. Шукшина, 2003. - С. 9-12 (0,3 п.л.).

6. Баклашкина, О.Н. Когнитивное различие в употреблении форм инфинитива в английском языке [Текст] / О.Н. Баклашкина // Проблемы систематики языка и речевой деятельности: Вестник ИГЛУ: материалы конференций. - Сер. 3. - Иркутск: ИГЛУ, 2003. - Вып. 2. -С. 6-8 (0,2 п.л.).

7. Баклашкина, О.Н. Репрезентация знания в неличных формах глагола [Текст] / О.Н. Баклашкина // Лингвистические парадигмы и лингво-дидактика: материалы IX Международной научно-практической конференции (Иркутск, 18-19 июня 2004 г.). - Иркутск: БГУЭП, 2004. - С. 36-43 (0,5 п.л.).

8. Баклашкина, О.Н. Роль перцептуальных процессов при категоризации и концептуализации мира (на примере неличных форм английского глагола) [Текст] / О.Н. Баклашкина // Образ человека и человеческий фактор в языке: словарь, грамматика, текст: материалы расширенного заседания теоретического семинара «Русский глагол» (Екатеринбург, Россия, 29 сент. - 1 окт. 2004 г.) / Урал, ун-т; под ред. Л.Г. Бабенко. - Екатеринбург, 2004. - С. 77-79 (0,2 п.л.).

9. Баклашкина, О.Н. Фигуры «Наблюдатель» и «Говорящий» в конструкциях с Present Participle в английском языке [Текст] / О.Н. Баклашкина // Лингвистические парадигмы и лингводидактика: материалы X Международной научно-практической конференции (Иркутск, 14-18 июня 2005 г.). - Иркутск: БГУЭП, 2005. - Ч. 1. -С. 136-141 (0,4 пл.).

10. Баклашкина, О.Н. Когнитивные основы функционирования инфинитива [Текст] / О.Н. Баклашкина // Лингвистические парадигмы и лингводидактика: материалы XI Международной научно-практической конференции (Иркутск, 13-16 июня 2006 г.). - Иркутск: БГУЭП, 2006. - С. 23-28 (0,4 п.л.).

11. Баклашкина, О.Н. Говорящий и наблюдатель: прагматическая перспектива предложения/высказывания [Текст] / О.Н. Баклашкина // Проблемы концептуальной систематики языка и речевой деятельности: материалы 3-й Всероссийской научной конференции. — Иркутск: ИГЛУ, 2009. - С. 22-28 (0,4 п.л.).

12. Баклашкина, О.Н. Проявление прагматического фактора Наблюда-

тель в высказываниях с Present Participle [Текст] / О.Н. Баклашкина // Интеракциональные аспекты языка и речи: материалы международной научной конференции. - Пятигорск: ПГЛУ, 2012. - С. 15-26 (0,7 пл.).

13. Кравченко, A.B., Баклашкина, О.Н. Когнитивный аспект семантики английского инфинитива [Текст] / A.B. Кравченко, О.Н. Баклашкина // Известия Иркутской государственной экономической академии (Байкальский государственный университет экономики и права). - Иркутск: БГУЭП, 2012. - № 2. - С. 218-222 (0,3 пл.).

Подписано в печать 07.10.2013. Формат 60x841/16. Бумага офсетная. Печать офсетная. Усл.печ.л. 1,4. Уч.-изд.л. 1,75. Тираж 100 экз. Заказ № 5202 .

Байкальский государственный университет экономики и права 664003 Иркутск, ул. Ленина, 11

Текст диссертации на тему "Когнитивная семантика неличных форм английского глагола"

ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ «БАЙКАЛЬСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ЭКОНОМИКИ И ПРАВА»

На правах рукописи

БАКЛАШКИНА ОЛЕСЯ НИКОЛАЕВНА

КОГНИТИВНАЯ СЕМАНТИКА НЕЛИЧНЫХ ФОРМ АНГЛИЙСКОГО ГЛАГОЛА (ПРИЧАСТИЕ И ИНФИНИТИВ)

Специальность 10.02.04 - германские языки

Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук

со

■«t

00 Научный руководитель -

со доктор филологических наук,

СО cn профессор A.B. Кравченко

Cvi

о -

см g

Иркутск - 2013

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ....................................................................................5

ГЛАВА I. КОГНИТИВНАЯ СЕМАНТИКА И ГРАММАТИКА..................19

1.1. Постулаты когнитивной семантики................................................19

1.2. Когнитивные исследования грамматической семантики......................23

1.3. Грамматическое значение как когнитивная структура.........................30

1.3.1. Проблема грамматического значения.........................................30

1.3.2. Понятие когнитивной структуры..............................................33

1.3.3. Содержательные типы когнитивных структур..............................38

1.3.3.1. Феноменологическое знание................................................39

1.3.3.2. Структуральное знание......................................................42

1.3.4. Глагольные категории как когнитивные структуры

(вид, время, залог).................................................................44

1.4. Проблема грамматического значения неличных форм:

неличные формы vs личные формы...............................................49

1.4.1. Причастие vs инфинитив.........................................................54

1.4.2. Простые формы vs сложные формы...........................................58

1.5. Неличные формы как структуры представления знания......................61

ВЫВОДЫ ПО ПЕРВОЙ ГЛАВЕ.........................................................63

ГЛАВА II. КОГНИТИВНАЯ ФУНКЦИЯ ПРИЧАСТИЯ И ПРАГМАТИЧЕСКАЯ ПЕРСПЕКТИВА

ПРЕДЛОЖЕНИЯ/ВЫСКАЗЫВАНИЯ.................................................66

2.1. Грамматики о функциях разных форм причастия...............................66

2.2. Говорящий и наблюдатель: прагматическая перспектива предложения/высказывания.........................................................71

2.3. Прагматическая перспектива и категоризация действия

(Present Participle vs Past Participle).................................................81

2.4. Типология контекстов употребления формы

Present Indefinite Participle...........................................................86

2.4.1. Проявление прагматического фактора «наблюдатель»

в высказываниях с Present Participle..........................................86

2.4.2. Говорящий = наблюдатель......................................................93

2.4.3. Говорящий Ф наблюдатель.....................................................101

2.4.3.1. Идентифицируемый (определенный) наблюдатель..................101

2.4.3.2. Неидентифицируемый (неопределенный) наблюдатель............103

2.5. Типология контекстов употребления формы

Present Perfect Participle............................................................105

2.6. Типология контекстов употребления формы Past Participle................109

2.6.1. Говорящий = наблюдатель.....................................................111

2.6.1.1. Высказывания от первого лица...........................................111

2.6.1.2. Высказывания от лица неопределенного наблюдателя..............112

2.6.2. Говорящий Ф наблюдатель.....................................................113

2.6.2.1. Идентифицируемый (определенный) наблюдатель..................113

2.6.2.2. Неидентифицируемый (неопределенный) наблюдатель............114

2.7. Системно-языковые значения простых

и сложных форм причастий........................................................116

ВЫВОДЫ ПО ВТОРОЙ ГЛАВЕ......................................................120

ГЛАВА III. ПРАГМАТИЧЕСКАЯ ПЕРСПЕКТИВА В ВЫСКАЗЫВАНИЯХ С ИНФИНИТИВОМ И

КОГНИТИВНЫЕ АСПЕКТЫ ЗНАЧЕНИЯ ИНФИНИТИВА...................122

3.1. Проблема значения форм..........................................................122

3.1.1. Природа инфинитива...........................................................122

3.1.2. Функция инфинитива в предложении.......................................127

3.2. Типология контекстов с инфинитивом..........................................135

3.2.1. Контексты употребления простого инфинитива..........................136

3.2.2. Контексты употребления сложного инфинитива.........................142

3.2.2.1. Продолженный инфинитив................................................143

3.2.2.1.1. Говорящий = Наблюдатель............................................144

3.2.2.1.2. Говорящий Ф Наблюдатель............................................147

3.2.2.2. Перфектный инфинитив...................................................150

3.2.2.2.1. Говорящий = Наблюдатель............................................151

3.2.2.2.2. Говорящий Ф Наблюдатель............................................154

3.2.2.3. Перфектно-продолженный инфинитив.................................157

3.3. Системно-языковое значение простых

и сложных форм инфинитива......................................................160

ВЫВОДЫ ПО ТРЕТЬЕЙ ГЛАВЕ......................................................163

ЗАКЛЮЧЕНИЕ...........................................................................165

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК.................................................170

СПИСОК ИСТОЧНИКОВ ПРИМЕРОВ.............................................192

СПИСОК ЭЛЕКТРОННЫХ РЕСУРСОВ............................................194

ВВЕДЕНИЕ

Общетеоретической целью настоящего диссертационного исследования является анализ семантики неличных форм английского глагола и ее описание в рамках биокогнитивной концепции языка с тем, чтобы определить статус неличных форм как когнитивных структур.

Данная работа выполнена в рамках когнитивного подхода к языку как когнитивной деятельности. Мы считаем, что такой подход в исследовании языка способен приблизить разрешение давней проблемы значения, так как «значение языковых единиц нужно искать в сфере когнитивных процессов» [Рассел, 1997].

Проблеме неличных форм в английском языке посвящено большое количество исследований, но они носят большей частью описательный характер. Неличные формы рассматривались как в совокупности [Ковалева, 1972; Навальная, 1974; Богуславская, 1977 и др.], так и по отдельности [Ковалева, 1959; Лазарева, 1962; Фадеева, 1963; Мирошниченко, 1968; Сафроно-ва, 1977 и др.]

Проблема значения и функционирования неличных форм глагола продолжает оставаться актуальной, так как до сих пор отсутствует достаточно обоснованная теоретическая интерпретация их места в грамматической (морфологической) системе английского языка. Как следствие этого, продолжает сохраняться концептуальный разнобой в подходах к определению значения и функции личных форм глагола, которые инкорпорируются в структуре неличных форм. Однако, если лингвистам удалось в какой-то степени определить, хотя бы приблизительно, круг значений, выражаемых финитной формой глагола, то в отношении неличных форм можно говорить об их недостаточной изученности.

Для людей, изучающих английский язык как иностранный, так же как и для тех, кто его преподает, остается нерешенным вопрос о функционально-семантических различиях между инфинитивом и причастием, их простыми и

сложными формами.

Так, в одной из современных английских грамматик по поводу употребления причастия или инфинитива сказано, что «после некоторых глаголов можно употребить инфинитив или mg-форму. Иногда при этом наблюдается некоторая разница и незначительное изменение в значении, или оно вообще отсутствует» [Alexander, 2004, с. 319]. Однако в чем состоит это изменение значения, остается неясным, ср.:

I сап 7 bear you to shout in that way.

I can't bear you shouting in that way.

Г. Лич [Leech, 1989, p. 513) указывает на то, что ш^-форма имеет продолженное значение (выражает временное действие в процессе), противопоставляя предложение We saw her swimming across the lake предложению We saw her swim across the lake, при этом он не поясняет, носит ли это противопоставление системный характер, и если да, то каково грамматическое значение противопоставления причастия инфинитиву - ведь наличие формальной парадигмы принято считать основанием для выявления грамматического значения и, следовательно, грамматической категории.

Что касается употребления сложных конструкций с неличными формами, то авторы грамматик только фиксируют их наличие в языке, при этом не дают никаких разъяснений. В этом случае возникает вопрос: если существует достаточное разнообразие форм, и говорящий в конкретной ситуации выбирает для выражения своей мысли одну из нескольких, казалось бы, возможных, то чем он руководствуется? Каковы принципы отбора? Какова содержательная сущность каждой формы? По нашему мнению, этот выбор не может быть случайным или не зависящим от когнитивной деятельности человека.

Важность изучения неличных форм определяется и тем, что неличные формы глагола в английском языке являются «строительным материалом» для образования личных форм глагола. Infinitive участвует в образовании форм Indefinite, Present Participle - в образовании форм группы Continuous,

a Past Participle - в образовании форм Perfect, поэтому понимание общеязыковой функции неличных форм является необходимым условием понимания системной функции личных (видо-временных) форм, которая продолжает привлекать к себе пристальное внимание исследователей [см. напр.: Turewicz, 2000; Lapaire, 2001; Kravchenko, 2002а; Brisard, 2005; Kravchenko, Zelberg, 2005].

К неличным формам глагола в английском языке принято относить инфинитив и причастия (но также обычно относят и формы герундия). В своей работе мы не анализируем его в связи с тем, что герундий обособлен в парадигме глагольных форм, поскольку не участвует в образовании личных форм глагола. Неличные формы (причастие и инфинитив) являются формами глагола, но, вместе с тем, их выделяют и как отдельные самостоятельные части речи. Разграничение между личными и неличными формами в разных языках проводится не всегда четко и однозначно, поскольку спорными являются многие вопросы, связанные с тем, какие глагольные категории представлены в неличных формах. Тем не менее, в специфике неличных форм находит отражение наиболее существенная характеристика глагола как части речи. Неличные формы глагола проявляют двойственный характер - черта, отмечаемая многими исследователями [см. напр.: Щерба, 1928; Гогошидзе, 1985], поэтому неличные формы в английском языке (как и во многих других языках) - это промежуточный или гибридный класс, в котором инфинитив совмещает как глагольные, так и субстантивные признаки, а причастие - глагольные и адъективные.

Особенность неличных форм глагола заключается в том, что они могут выступать в любой функции, кроме той, которая считается определяющей для глагола - функции сказуемого.

Среди неличных форм A.M. Пешковский [1956] отмечал особое положение неопределенной формы глагола - инфинитива, для которого характерно именование действия в отвлечении от действующего предмета, способность инфинитива «превращаться в предмет». С одной стороны, инфинитив

рассматривается как «чистый» глагол (поскольку он может выражать действие как таковое), с другой стороны, эта же специфика сближает его с существительным. В.Н.Ярцева [1976], отмечая неразработанность вопроса о том, как отражаются в инфинитиве глагольные категории, выраженные в парадигме личных форм, какова степень глагольности инфинитива, указывает, что способность быть субститутом существительного, очевидно, связана со спецификой инфинитива.

А.И. Смирницкий [1959] считал личные и неличные формы глагола одним классом. Статус морфемы -ing он определяет как грамматический суффикс, который оформляет один из членов парадигматического ряда to amuse -amused - amusing (в отличие от -ing в прилагательном, где эта морфема рассматривается как словообразующий суффикс). По мнению А.И. Смирницко-го, противопоставление внутри самого глагола (личные и неличные формы) необходимо рассматривать как категорию, характеризующую глагол как часть речи. Согласно этому, такой категорией является категория репрезентации, которая может выступать в трех категориальных формах: в собственно глагольной (личные формы глагола), в субстантивной (инфинитив и герундий) и адъективной (причастие) репрезентациях, причем основным при любой репрезентации признается «обозначение процесса», а тип репрезентации является вторичным.

Вместе с тем, некоторые ученые указывают на «ущербность» неличных форм. Так, Р. Бинник пишет: «... неличные формы не имеют (вообще) внутренней «первичности», они внутренне ни «первичны», ни «вторичны», а просто «передают» первичную силу глагола, которая ими управляет» [Binnick, 1978, р. 296]. Однако, «всякая языковая форма имеет, прежде всего, свое первичное значение (функцию), и теоретически неправильно приписывать какой-либо форме сразу и только вторичное значение (функцию). В номинации для неличных форм глагола первичным является обозначение события вне его временных параметров» [Ковалева, 1998, с. 29].

В ряде работ неличные формы рассматриваются как синонимы прида-

точных предложений [Едвабная, 1960; Козлов, 1984]. Особого рода синонимичность придаточных предложений и конструкций с неличными формами глагола обусловлена языковой системой и проявляется в речи как частный случай грамматической актуализации их глагольных членов [Запасова, 1996]. Как отмечает В.Н. Ярцева [1981, с. 61-62], «значения, выражаемые в пределах одного уровня языка, могут в ряде случаев иметь свое синонимическое отображение в других уровнях языковой структуры. Представляется, однако, более целесообразным в подобных случаях исходить из значения, которое может быть передано средствами языка как адекватного воплощения мыслительной человеческой деятельности».

Говорящему предоставляется выбор того или иного способа репрезентации действия. Например,

She saw him coming, and her arms reached out for him through the window by the driver's side, and in a moment he was embracing her on the street. [Goldman, p. 231]

I saw you come back to me. [http://www.celticlyricscorner.net/polwart/sor-rowlessfield.htm]

Каждая языковая форма, репрезентирующая часть окружающей нас действительности, отображает определенную когнитивную обработку поступающей информации и служит для решения прагматических задач. Для человека важно сообщить, что он знает какие-то факты, события, был их свидетелем, ему важно сказать, что он видел, чувствовал, каким образом он это видел, был ли он участником этих событий или просто оказался сторонним наблюдателем, говорящий заинтересован в том, чтобы ему поверили, или наоборот, он излагает факты таким образом, чтобы снять с себя ответственность за интерпретацию увиденного и излагаемого. Иначе говоря, «все сказанное сказано наблюдателем» [Матурана, 1996], и этот тезис будет составлять эпи-стемическую точку отсчета в нашем исследовании.

Парадигма неличных форм в английском языке строится на оппозиции «инфинитив — причастие». Эта оппозиция основывается на грамматическом

значении, так как лексическое значение этих форм одинаково. Корневая основа, которая является носителем лексического значения, едина во всех этих формах: love - loving - loved. Признание инфинитива и причастий именными формами глагола, то есть формами, которые вместе с личными формами репрезентируют одну часть речи, глагол, предполагает определение их статуса в системе данной части речи и, прежде всего, установление места именных форм, признаваемых формами одного и того же слова, как форм, средствами которых реализуется конкретная грамматическая (морфологическая) категория.

Традиционное языкознание проблему грамматической семантики неличных форм не решило и даже не поставило. По нашему мнению, причина этого кроется в неадекватности применявшейся методологии, так как необходим комплексный подход к изучению языка как естественной среды человека (живого организма), в которой протекает его когнитивная деятельность. Поскольку язык является «созданием» человека [Потебня, 1993], то он «не может быть понят и объяснен вне связи с его создателем и пользователем» [Кравченко, 1996, с. 6]. Поэтому наука о языке становится междисциплинарной, объединяющей достижения других наук, таких как психология, философия, биология, нейрофизиология, культурология и т.д. Вследствие этого, исследования, проводимые в рамках когнитивного направления, не ограничиваются только лингвистическими аспектами. Многие исследователи пытались объяснить действие механизма языка, но результаты, к которым они пришли, не отражают содержательной стороны языковых единиц различных уровней [Кравченко, 2001]. Для современного языкознания характерен отход от той традиции изучения языка, в которой он рассматривался как вещь в себе, а не как деятельность и одновременно продукт этой деятельности [Гумбольдт, 2001]. Если язык является неотъемлемым свойством человека, живого организма, определяющим в конечном итоге его «человечность», то его исследование невозможно без учета всех когнитивных механизмов, связанных с функционированием языка. Язык неотделим от человека и сопровождает

и

его во всех действиях. Как указывал В.А. Звегинцев [1996], язык - это деятельность, вовлекающая все функции, делающие человека человеком; деятельность, которая создает средства для ее осуществления сообразно тем многообразным функциям, которые выполняет язык. Сводить изучение языка к рассмотрению его лишь как средства, с помощью которого осуществляется общение или мышление, это значит ограничить поле исследования и не вникнуть в подлинную природу языка. Язык следует изучать в контексте и во взаимодействии со всеми другими видами физической и психической деятельности человека, так как человек представляет собой целостное создание. Язык - «не только инструмент, посредством которого человек формирует мысль и чу