автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Когнитивно-прагматическая парадигма паремиологической семантики

Полный текст автореферата диссертации по теме "Когнитивно-прагматическая парадигма паремиологической семантики"

005007350

СЕМЕНЕНКО Наталия Николаевы/ 7 '

КОГНИТИВНО-ПРАГМАТИЧЕСКАЯ ПАРАДИГМА _ДАРЕМИЧЕСКОЙ СЕМАНТИКИ

(на материале русского языка)

специальность 10.02.01 - русский язык

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

12 Я Н В Ш1

Белгород 2011

005007350

Работа выполнена в Федеральном государственном автономном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Белгородский государственный национальный исследовательский

университет»

Научный консультант: доктор филологических наук,

профессор, Заслуженный деятель науки РФ Алефиренко Николай Федорович (Белгородский государственный университет)

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Мокиенко Валерий Михайлович (Санкт-Петербургский государственный университет)

доктор филологических наук, профессор Никитина Татьяна Геннадьевна (Псковский государственный педагогический университет им. С.М. Кирова)

доктор филологических наук, доцент Декатова Кристина Ивановна (Волгоградский государственный социально-педагогический университет)

Ведущая организация: Тульский государственный педагогический

университет им. Л.Н. Толстого

Защита состоится 26 января 2012 г. в 12.00 на заседании диссертационного совета Д 212.015.03 в Белгородском государственном национальном исследовательском университете по адресу: 308015, г. Белгород, ул. Победы, 85.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Белгородского государственного национального исследовательского университета.

Автореферат разослан 19 декабря 2011 г.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор филологических наук,

профессор ^--М.Ю. Казак

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Изначальное предназначение паремиологии - изучение ценностно-смыслового пространства языка в его устойчивых вторичных репрезентациях, свидетельствующих об образно-речевых стереотипах той или иной линг-вокультуры. В связи с этим объектом данного исследования являются наиболее яркие носители ценностно-смысловой семантики русского языка -паремии, а именно: а) фразеологические сочетания поговорочного типа и б) фольклорно-речевые фразеологизированные выражения с обобщенным значением - пословицы, загадки и приметы. Все они объединяются родовым термином паремии, представляющим обширный класс народных афоризмов: пословицы, поговорки, загадки и приметы. Иными словами, исследуются те разновидности народных афоризмов, которые характеризуются смысловым единством и выраженной полифункциональностью в синергетическом сопряжении их когнитивных, прагматических и прецедентных свойств. Прочие разновидности народных афоризмов (пустоговорки, чистоговорки, присловья, прибаутки и пр.), хотя и относятся к паремиологическому пространству русского языка, не являются репрезентантами ценностно-смысловой семантики, выполняя преимущественно речевую (декоративную или фатическую) функцию.

Паремии интерпретируются нами как афоризмы фольклорного происхождения, которые характеризуются устойчивостью, воспроизводимостью и прецедентностью, допускающими, однако, вариативность своей синкретической формы и смыслового содержания в пределах изначальной семантико-прагматической константы. При этом пословицы, приметы и загадки по всем своим категориальным признакам являются текстемами особого рода, поскольку представляют собой некие «модели текста», абстрактные инварианты, обладающие основными признаками текста и когнитивно-прагматическими функциями, предназначенными для выражения суждений с оценочно-прагматической интерпретацией стереотипной ситуации применительно к конкретному дискурсу. Поговорки же текстемами не являются; поскольку участвуют в процессах косвенно-производной номинации в качестве прагматически ориентированных компонентов высказывания.

Указанная жанровая и категориальная специфика паремий обусловливает предмет реферируемого исследования — семантику и прагматику выделенных жанровых разновидностей русских паремий в их когнитивно-прагматической ипостаси.

Актуальность темы исследования обусловлена факторами, связанными, прежде всего, с нынешним этапом становления когнитивной паремиологии со всем относящимся к нему сложным комплексом нерешённых проблем. Среди них вопросы о языковом и речевом статусе, видовом своеобразии, функциональном назначении и культурной значимости паремий как фольклорло-речевых репрезентантов русской ментальности. Реализуемый^ нами когнитивно-прагматический подход предполагает обращение к названному комплексу проблем с ранее не исследованных пози-

ций: синкретичные свойства русских паремий (текстем, знаков непрямой номинации и прецедентных единиц этнолингвокультуры) рассматриваются с точки зрения «работы» тех лингвокогнитивных механизмов, которые, собственно, и формируют их структуру и предопределяют закономерности вербальной реализации паремической семантики. При этом особенно актуален прагматический фактор, поскольку целостная смысловая структура анализируемых паремий в той или иной степени реализуется для наиболее адекватного выражения дискурсивной интенциональности и коммуникативно-прагматической направленности каждого речемыслительного акта.

Современная когнитивная паремиология пытается выстроить такую теоретическую базу и такой понятийный аппарат, которые бы позволили рассматривать паремии не только как репрезентанты этнокультуры и как порождения коллективного речетворчества, но и как сложные знаки с номинативно-когнитивной функцией по порождению и закреплению знаний особого рода в процессе реализации дискурсивных намерений. Когнитивно-прагматическая паремиология, прежде всего, углубляет когнитивно-дискурсивную доктрину современной теории знаков вторичной номинации (Н.Ф. Алефиренко, Л.Ю. Буянова, К.И. Декатова, Л.Г. Золотых, Помыкало-ва Т.Е., Савенкова Л.Б. и др.). Во-вторых, когнитивно-прагматическая методология ориентирована на решение спорных вопросов традиционной паре-миологии, прежде всего, на выявление корреляций между семантическими и когнитивными категориями. В этом ракурсе особую актуальность приобретает рассмотрение скрытых механизмов взаимосвязи, существующей между внутренней формой, значением, смыслом, мотивацией, коннотацией языковых единиц и их когнитивными корреляциями, объективирующими продукты познавательной деятельности человека (концептами, фреймами, теми элементами языкового сознания, которые представляют в нём результаты дискурсивно обусловленной концептуализации и категоризации действительности).

Гипотеза исследования состоит в предположении, что функционально-семантические свойства паремий позволяют им выполнять функции, выходящие за пределы собственно языковой номинации и выражения отдельного умозаключения, что способствует установлению типологического своеобразия народных афоризмов разных жанров и выявлению глубинных когнитивных процессов, обусловливающих специфику речевой репрезентации семантики и прагматики пословиц, поговорок, загадок и примет. В центре когнитивно-прагматического описания находятся такие составляющие паремической семантики, как когнитивная модель, внутренняя форма, афористическое значение, событийный план, объективируемая в паремиях когнитивно-денотативная ситуация и выражаемый паремиями прагматический смысл.

Категориальный статус и функциональное своеобразие отдельных разновидностей русских паремий непосредственно обусловлены их когнитивно-прагматической природой, то есть, способностью репрезентировать и продуцировать ценностные знания, сформированные в русской этнокультуре.

Цель исследования - описать когнитивно-прагматические свойства единиц основных паремических жанров русского языка в свете дискуссионных проблем паремической семасиологии.

Для достижения данной цели и верификации гипотезы были поставлены следующие исследовательские задачи:

1) разработать методологические основы когнитивно-прагматического моделирования паремиологического пространства русского языка с учетом видового и семантического разнообразия народных афоризмов;

2) раскрыть содержание основных понятий когнитивно-прагматической паремиологни и обосновать принципы когнитивно-прагматического исследования русских паремий;

3) определить состав и структуру паремий русского языка во всём их жанрово-видовом многообразии;

4) показать структурно-смысловую специфику единиц разных паремических жанров, выделив их основные смысловые уровни, категории и отношения, структурирующие семантическую парадигму паремиологического корпуса русского языка;

5) раскрыть интенционально-прецедентную сущность русских паремий, обусловливающую характер реализации смыслового их содержания в различных когнитивно-дискурсивных условиях;

6) разработать основные критерии экспликации ведущих элементов оценочно-смыслового спектра, онтологических категорий, мировоззренческих констант и ценностных координат паремиологического пространства русского языка.

Материалом исследования послужила авторская картотека, составленная методом сплошной выборки из наиболее крупных и авторитетных па-ремиологических сборников (8000 единиц из 37 сборников и словарей), примеры контекстуального употребления паремий, взятые из художественных текстов, публицистических изданий и словарей, а также полученные в ходе работы с Интернет-материалами (около 1 тысячи контекстов).

Теоретической основой исследования стали (1) труды, определившие базовые положения современной когнитивно-дискурсивной парадигмы лингвистики в целом и фразеологии в частности (М.А. Алексеенко, Н.Ф. Алефиренко, H.H. Болдырева, С.Г. Воркачёва, К.И. Декатовой, В.З. Демьянкова, Л.Г. Золотых, Е.С. Кубряковой, Дж. Лакоффа и М. Джонсона, Р. Лангакера, В.Ф. Новодрановой, О.Н. Прохоровой, Г.Г. Слышкина, P.M. Фрумкиной, И.В. Чекулая и др.); (2) концепции, определяющие проблематику и методологические векторы современной лингво-культурологии (Н.Ф. Алефиренко, Н.Д. Арутюновой, X. Вальтера,

A.A. Залевской, C.B. Ивановой, В.И. Карасика, Ю.Н. Караулова,

B.В. Колесова, С.А. Кошарной, В.А. Масловой, С.Е. Никитиной, Ю.С. Степанова, В.Н. Телия, Г.В. Токарева, А.Т. Хроленко, Л.А. Шестак, Е.С. Яковлевой и др.), а также (3) фразеологические и паремиологические

исследования, заложившие основу современных представлений о статусе, структуре и функционально-семантическом своеобразии паремиологического фонда русского языка (Е.В. Ивановой, М.Ю. Котовой, A.M. Мелерович,

B.М. Мокиенко, Е.М. Марковой, Т.Г. Никитиной, Е.К. Николаевой, Г.Л. Пермякова, Л.Б.Савенковой, Т.С. Садовой, Е.И.Селиверстовой,

C.Я. Сендеровича, В.Н.Топорова, З.К. Тарлано'ва, Ф.Ф. Фархутдиновой, H.H. Фаттаховой, В.К. Харченко, В. Хлебды, С.Г. Шулежковой и др.).

Когнитивно-прагматический метод описания и моделирования па-ремической семантики определяется системой операций, направленных на выявление основных уровней семантической стратификации русских паремий: лингвокогнитивного основания значения, внутренней формы, пареми-ческого значения и прагматического смысла. Когнитивный аспект исследования связан с осмыслением механизмов интеграции продуктов двух взаимосвязанных когнитивных процессов - процессов категоризации и концептуализации, непосредственно формирующих этнокультурное своеобразие паремической семантики.

Категоризация - важнейший процесс во всем когнитивном механизме формирования семантики паремий, связанный с познавательными способностями человека и формированием концептосферы языка. Категоризация лежит в основе возникновения паремий потому, что она является механизмом креативного речемышления человека, основанным на операциях: (а) сравнения, отождествления, т.е. поиска tercium comparationis - лат. третьего члена сравнения сопоставляемых объектов - критерия сравнения, того, в чём совпадают два сравниваемых объекта, (б) метафоризации (установления сходства, подобия) и (в) метонимизации (выявления смежных мыслительных пространств). Благодаря категоризации происходит вербализация в паремиях отражённых в сознании человека классифицируемых и ассоциативно распределяемых предметов сравнения. Например: Около людей великая беда заживает [БСП: 504], - метафоризация образа 'отступающей / заживающей беды' способствует установлению когнитивной опоры для дальнейшего интегра-тивного процесса формирования пословичного фрейма «Человеческое сообщество» в его слоте «Среди себе подобных».

Процесс категоризации органично связан с концептуализацией, заключающейся в осмыслении поступающей к человеку информации и приводящей к формированию паремиеобразующих когнитивных структур: концептов, фреймов и сценариев. Являя собой классификационную деятельность, категоризация и концептуализация различаются по конечному результату и / или цели деятельности. Первый процесс направлен на выделение тех минимальных смысловых элементов, которые образуют когнитивный субстрат паремии. Второй процесс подчинён объединению ранее выделенных смысловых элементов в единую когнитивную структуру - паремиеобразующий концепт или фрейм. Такого рода интеграция осуществляется в ходе объединения когнитивных единиц (1) на основе объективного смыслового сходства их

предметов мысли или (2) в качестве ассоциативно воспринимаемых как тождественные в более крупные разряды.

Прагматический аспект паремической семантики неразрывно связан с когнитивным, поскольку процессы категоризации и концептуализации протекают сопряжённо по отношению к изначальному прагматическому мотиву реализации паремической семантики: трансляции жизненного стереотипа. Разнообразие прагматической мотивации при наблюдаемой общности их основания обусловлено (1) функционально-категориальным своеобразием русских паремических жанров, (2) речевой универсальностью народных афоризмов и (3) различной степенью зависимости выражаемого смысла от дискурсивной интенции, наблюдаемой у отдельных разновидностей русских паремий.

В ходе моделирования когнитивно-прагматической парадигмы паремической семантики устанавливаются следующие основополагающие векторы исследования: (1) выявление типологических семантических признаков паремий, (2) определение функционально-категориального статуса паремических жанров, (3) раскрытие сущности смысловой структуры паремий, (4) обоснование роли фактора культурной значимости паремий.

Семантическая типология паремий связана со стратификацией паремических жанров по признакам, наиболее актуальным для паремической семантики: характером паремического значения, парадигматическим потенциалом и иерархичностью семантической струюуры.

Функционально-категориальный статус устанавливается путём выявления когнитивных и прагматических функций, реализуемых паремиче-скими жанрами на фоне их ведущего (жанрового и общепаремического) предназначения.

Под смысловой структурой паремий понимается совокупность всех ее прагматически обусловленных смыслов паремии, мотивированных внутренней формой и репрезентирующих когнитивное основание паремии в соответствии с потенциалом её единого значения и дискурсивной интенции. Понятие смысла паремии признаётся более объемным, чем понятие значения, характеризуясь всем когнитивно-прагматическим содержанием паремической единицы.

Семантическая структура паремий определяется как формирующаяся в процессе узуализации смыслового содержания народного афоризма, что обусловлено его когнитивной и прагматической актуальностью для стереотипных дискурсивных ситуаций.

Фактор культурной значимости заключается в ценностно-смысловой маркированности эпистемы, репрезентируемой паремиями.

За единицу когнитивно-прагматического исследования паремической семантики принята многоуровневая семантическая структура паремического знака-текстемы (для пословиц, примет и загадок) или фраземы (для поговорок).

Методологической основой исследования служат:

• концепция взаимообусловленности народных афоризмов и единиц разговорного дискурса как когнитивно-прагматических феноменов этноязыкового сознания (Н.Д. Арутюнова, Е.С. Кубрякова, A.A. Потебня и др.);

• концепция признания языка важнейшим средством аккумуляции, ретрансляции и знаковой репрезентации ценностно-смыслового пространства языка во всем многообразии его ассоциативно-образных проявлений (Н.Д. Арутюнова, С.А. Аскольдов, В. Гумбольдт, Ю.Н. Караулов, Ю.С. Степанов, В.Н. Телия и др.);

• признание языка универсальным средством категоризации и концептуализации мира - основного механизма естественного моделирования этнокультурной специфики картины мира (Н.Ф. Алефиренко, А.П. Бабушкин, H.H. Болдырев, В.З. Демьянков, В.И. Карасик, Дж. Лакофф, З.Д. Попова,

A.A. Потебня, Э. Сепир, И.А. Стернин, Б. Уорф, Ч. Филмор и др.);

• положения о знаковом статусе устойчивых выражений, особенностях их семантики, сформированные в результате конструктивного взаимодействия различных современных лингвистических парадигм: (а) системно-структурной (В.П. Жуков, А.И. Молотков, Л.П. Дядечко, Е.Е. Иванов, Геор-гиева, J. Mlacek, S. Skorupka, W. Hlebda и др.), (б) сравнительно-исторической (A.M. Бабкин, А. Бирих, Б.А. Ларин, В.М. Мокиенко, Л. Степанова, Z. Fink, Н.М. Шанский, С.Г. Шулежкова и др.), (в) коммуникативно-прагматической (М.А. Алексеенко, Н. Walter, В.Т. Бондаренко, Т.Г. Никитина, A.M. Мелерович и др.), (г) дискурсивно-когнитивной (Н.Ф. Алефиренко, А.П. Бабушкин, К.И. Декатова, Л.Г. Золотых и др.);

• результаты конструктивной дискуссии о жанровых и семантико-стилистических свойствах народных афоризмов (Е.М. Верещагин,

B.Г. Костомаров, Г.Л. Пермяков, М.А. Черкасский и др.), о проблемах фоль-клорно-жанрового разграничения паремий (Е.И. Селиверстова, З.К. Тарланов, А.Т. Хроленко и др.), их лингвокультурологическом своеобразии (Е.В. Иванова, Л.Б. Савенкова и др.) и культурно-исторической значимости в этноязыковой картине мира (М.Ю. Котова, В.М. Мокиенко, Н. Walter и ЯР-)-

Для реализации задач исследования и выдвинутых теоретических положений был разработан метод когнитивно-прагматического описания па-ремической семантики, исследовательскими шагами которого служат адаптированные нами к паремиологическому материалу приёмы:

1) приём фраземообразовательной комбинаторики, представляющий собой интегрирование компонентного анализа и компонентного синтеза (Н.Ф. Алефиренко) с целью выявления взаимодействующих элементов смыслового содержания когнитивных и паремических структур;

2) приём когнитивно-дискурсивного анализа паремической семантики, применяемый для выявления когнитивно-дискурсивной сущности па-ремического значения;

3) приём функционально-семантического анализа паремии как особой текстемы, направленный на осмысление дискурсивной природы загадок;

4) приём функционально-культурологического анализа семантики примет (В.К. Харченко и Е.Е. Тонкова);

5) приём пропозиционального моделирования для выявления закономерных связей лингвокогнитивных структур со знаковыми и предзнаковыми моделями, довербальной когнитивной деятельностью, представляющими собой этапы лингвосемиозиса паремий как единиц вторичной номинации;

6) приём когнитивно-прагматического моделирования, предназначенный для выявления когнитивного основания паремического значения и определения лингвокультурологической значимости и прецедентного потенциала пословиц, загадок и примет.

С помощью этого метода структурировались (1) когнитивные модели русских паремий, (2) их смысловая структура, (3) внутренняя форма, а также выявлялся (4) прагматический спектр паремической семантики.

Метод когнитивно-прагматического описания паремической семантики гармонично сочетается с классическим описательным методом, приёмами внутриязыковых сопоставлений и семантической идентификации пословиц, поговорок, примет и загадок, фреймовыми методиками.

Научная новизна исследования определяется впервые в русском языкознании разработанной когнитивно-прагматической теорией паремиологии, а также семантической типологией основных паремических жанров русского языка, созданной путём сопоставления их ведущих коммуникативно и прагматически обусловленных семантических свойств. Инновационный характер исследования определяется:

• обоснованием когнитивно-прагматической субпарадигмы паремической семантики применительно к описанию четырёх основных разновидностей народных афоризмов: пословиц, поговорок, примет и загадок;

• определением основных когнитивно-прагматических функций паремических жанров;

• выявлением категориального статуса паремической семантики в целом и описанием когнитивно-семантических особенностей паремий отдельных жанровых разновидностей;

• категориально-понятийными инновациями:

1) введением в научный обиход новых понятий, необходимых для развития когнитивной паремиологии: «когнитивная модель паремического значения», «дискурсивная интенция паремического смысла», «когнитивно-дискурсивная функция паремий», «объёмная паремическая репрезентация», «поликонцептуальность паремий», «прагматическое выражение события», «семантическая рекомбинация» и т.д.;

2) уточнением понятийного содержания терминологического аппарата когнитивной лингвистики: «инкорпорирование когнитивных единиц», «ко-

гнитивная ось», «когнитивно-денотативное пространство», «вторичная концептуализация», «концептуальная дихотомия», «концептуальные конверген-ты», «концептуальные синсеманты», «одновалентные концепты», «лексический маркер когнитивной единицы», «фреймовая модель паремии» и т.д.;

3) расширением паремиологической семасиологии в аспекте терминологической и жанровой типологии: «паремическая картина мира», «паремио-логическое пространство языка», «прагматический комплекс значения паремии», «протовербиумы», «смысл паремии», «смысловая структура паремии», «внутренняя форма паремий», «гиперреферентность паремического значения», «дискурсивная интенция паремического смысла»-и т.д.;

4) раскрытием природы и сущности когнитивно-прагматического основания паремической семантики и выявлением основных уровней ценностно-смысловой стратификации семантического пространства русских паремий как результата сиНергетического сопряжения когнитивной, дискурсивной и семиотической деятельности народа.

Теоретическая значимость работы состоит в создании когнитивно-прагматической теории семантического описания паремий как фольклорно-речевых образований. Сделанные в диссертации теоретические обобщения о функциональной природе и когнитивно-прагматических свойствах паремий различных видов могут лечь в основу новых исследований паремиологиче-ского пространства русского языка как особой зоны взаимовлияния этноязыкового сознания, дискурсивной деятельности и культурно обусловленного знакообразования. Описание многоуровневой архитектоники паремий - теоретическая основа для масштабных исследований архаичной и современной составляющих семантического потенциала народных афоризмов и народного мировоззрения, отразившегося в паремиологии русского языка в целом. Теория паремической текстемы способствует обогащению лингвистики текста вообще, проливая свет на многие спорные вопросы, касающиеся проблем онтологии и прагматики речевых жанров. Представленное когнитивное моделирование паремий перспективно для изучения концептосферы русского языка и русского этноязыкового сознания в целом, а описание фреймовой природы паремического значения может быть стимулом для исследования вторичной репрезентации сложных событийно-коммуникативных структур в русском языке.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Паремии - это фольклорно-речевые образования, определяемые как народные афоризмы, выражающие этноязыковые стереотипы. Такое понимание фольклорной афористичности имеет принципиальное для паремиологии значение и позволяет включать в класс паремий типологически широкий набор народных афоризмов, в частности, отнести к народным афоризмам поговорки, отличающиеся от остальных паремий отсутствием выраженного умозаключения. Прецедентная природа паремий обусловлена их вторичной языковой функцией и инкорпорирующим потенциалом когнитивного осно-

вания семантики. При этом самым высоким прецедентным потенциалом характеризуются поговорки и пословицы.

2. Когнитивно-прагматическое моделирование паремической семантики, учитывающее видовое и семантическое разнообразие русских народных афоризмов, позволяет определить ценностно-смысловой и когнитивно-прагматический статус паремий в сопряжении с их изначальной ин-тенциональностью. Паремии как синкретичные образования, совмещающие свойства текста, высказывания и произведения, реализуют когнитивно-прагматические функции в непосредственной зависимости от преобладания у конкретной разновидности паремий каких-либо из перечисленных категориальных признаков.

3. Подведение пословиц, поговорок, примет и загадок под рубрику паремий осуществляется благодаря наличию у них общепаремической функции (дидактической) и множества частных когнитивно-прагматических функций, характер которых обусловлен видовыми функционально-семантическими свойствами паремий. Наблюдаемые различия в категориальном статусе, когнитивной структуре, характере внутренней формы, дискурсивной обусловленности смысла и прочих характеристиках паремий не разрушают их жанровой однородности, поскольку все паремические виды отражают процессы стереотипизации представлений, оценок и действий, значимых для русского этноязыкового сознания.

4. Пословица - паремический жанр, с помощью которого формируются стереотипные оценки и рекомендации относительно типичных жизненных ситуаций. Пословицы выражают базовые ментальные установки этноязыкового сознания, способствуют инкультурации личности в ходе овладения компромиссной моралью, требующей всесторонней оценки ситуации. Формально догматичные, пословицы допускают заметную «гибкость» в оценке и полифонию в репрезентации ценностей культуры. Когнитивно-прагматическая сущность пословицы — стереотипизированное умозаключение нравоучительного характера, основанное на фрейме как когнитивной структуре с высоким инкорпорирующим потенциалом. Сложный когнитивный импликационал пословицы, обнаруживаемый в условиях влияния на её значение дискурсивной интенции, позволяют пословицам образовывать собственный дискурс, в пределах которого они взаимоопределяют, дополняют и интерпретируют друг друга.

5. Поговорка — паремический жанр, являющийся средством стерео-типизации образной номинации денотатов обыденного сознания. Поговорки, несмотря на своё структурное и функционально-семантическое разнообразие, а также сближение с фраземами в их традиционном понимании, рассматриваются как целостный паремический вид, поскольку они реализуют сугубо паремические функции. Когнитивно-прагматическая сущность поговорки обусловлена, с одной стороны, её близостью к области собственно фраземи-ки (смыслообразующая роль концепта и репрезентация экспрессивно-образного слоя концепта), с другой стороны, паремиологическим статусом

(фреймовое основание семантики). В условиях дискурса поговорка допускает более явные «приращения» смысла, чем пословица, по причине отсутствия в её смысловой структуре целостного умозаключения. Поговорка может иметь признаки обобщенного значения пословицы и являться своеобразной когнитивной базой для формирования пословицы, но, при этом, она не теряет своей особой образно-номинативной функции, отличающей её от пословиц и примет.

6. Примета - паремический жанр, служащий средством стереотипи-зации прогноза как когнитивно-прагматической деятельности по культурному освоению окружающего мира. Обобщение наблюдаемых ситуаций, важных для этнокультуры, осуществляется в условиях слабо мотивированной связи с ситуациями прогнозируемыми. Дидактическая функция примет заключается в их обучающей роли: приметы формируют целостное представление о взаимосвязи наблюдаемых и прогнозируемых ситуаций во всех основных сферах человеческой жизни. Когнитивно-прагматическая сущность приметы — инкорпорированное сопряжение двух фреймов, один из которых репрезентирован Как часть культурного комплекса, связанного с наблюдаемой ситуацией, а второй - как отдельный слот, связанный с прогнозом. Сопоставление примет с другими паремическими жанрами не всегда продуктивно (наиболее актуально сопоставление с пословицами) по причине выраженного функционального своеобразия (прогноз), а именно, «нацеленности» приметы на конкретный результат: а) достижение счастья, б) символическая категоризация действительности, в) культурная идентификация личности.

7. Загадка - паремический жанр, выступающий в качестве средства стереотипизации ассоциативного механизма когнитивной метафоры, реализуемого в языке. Форма и семантика загадки прагматически обусловлены её ведущей игровой функцией, при этом, в когнитивной прагматике загадки заметные следы оставила её изначальная магически-ритуальная функция. В современной паремиологической парадигме загадка функционально близка к поговорке в аспекте осуществления образной номинации, хотя и основаны загадки на несколько ином принципе когнитивного моделирования, чем поговорки. Дидактическая функция загадки может быть определена как образно-логическая, что соответствует её когнитивно-прагматической сущности -формировать стереотипы образной номинации в ходе логического поиска сходных свойств денотатов.

8. Основными уровнями семантической стратификации паремий являются когнитивная структура, внутренняя форма, афористическое значение и прагматический смысл. Когнитивная структура паремий является ре-зультатбм когнитивной инкорпорации, мотивированной определёнными прагматическими условиями. Внутренняя форма паремий является обязательным условием сохранения их семантической целостности. Афористическое значение паремий обусловлено их жанровой спецификой и прагматическим назначением. Прагматический смысл является следствием реализации афористического значения паремии в условиях определённой дискурсивной

интенции. В условиях когнитивно-прагматической интенциональности дискурса внутренняя форма паремий может актуализироваться или переосмысливаться.

9. Культурная значимость паремий выявляется в ходе выделения основных оценочных констант, базовых онтологических категорий, мировоззренческих приоритетов и ценностных координат паремиологического пространства русского языка. Применительно к отдельным паремическим единицам культурная значимость выявляется на всех уровнях паремической семантики. Паремические жанры характеризуются выраженной спецификой в реализации культурно обусловленных смыслов.

Практическое значение работы. Идеи диссертационного исследования могут стать основой для разработки авторского курса «Фразеология и паремиология русского языка», для разработки спецкурса «Когнитивная синергия русской паремиологии», а также при разработке новых курсов по лингвофолыслористике и когнитивной лингвокультурологии в свете современных образовательных инноваций. Проблемы внутренней формы, прецедентного статуса и семантики паремий могут быть полезными в разработке курса «Общее языкознание». Помимо того, результаты исследования могут быть применены в паремиографической практике, а также использованы специалистами смежных наук: философии, семиотики, психологии и культурологии.

Апробация и внедрение результатов исследования. Основные результаты научного исследования изложены в докладах и сообщениях, обсуждённых на научных форумах разного уровня (всего на 66 научно-практических конференций, в том числе 11 зарубежных), в частности: Международный конгресс по когнитивной лингвистике (Тамбов, 2008); Международная научная конференция «Оломоуцкие Дни русистов» (Чехия, Оломоуц, 2009, 2011); Международная научно-практическая конференция «Фразеологизм и слово в национально-культурном дискурсе» (Кострома, 2008); Международная научная конференция «Схщнословянська фшолопя: вщ Нестора до сьогодення» (Украина, Горловка, 2008); Международная научная конференция «Фразеология и когнитивистика» (Белгород, 2008); Международная научная конференция «Диалог культур - культура диалога» (Кострома, 2008, 2009, 2010); Международная научная конференция «Паремия славянских народов IV» (Чехия, Острава, 2008); Международная научная конференция «Коммуникативные аспекты грамматики и текста» (Польша, Жешув, 2008); Международный симпозиум «Русская лексикография и фразеография в контексте славистики: теория и практика» (Магнитогорск, 2009); Международная научная конференция «Славянская фразеология и паремиология в XXI веке» (Беларусь, Могилёв,

2009); Международная научная конференция «Язык и культура» (Белгород,

2010); Международная научная конференция «Динамические тенденции в славянской фразеологии» (Словакия, Ружомберок, 2010); Международная научно-практическая конференция «Русский язык и культура в зеркале перевода» (Греция, Салоники, 2010); Международная научная конференция «Рус-

ский язык,и культура в международном образовательном пространстве: современное состояние и перспективы» (Испания, Гранада, 2010); Международная научная конференция «Традиционная народная культура в аспекте восточнославянской и польской языковой картины мира» (Польша, Люблин, 2010); Международной научно-практической Интернет-конференции «Современная филология в международном пространстве языка и культуры» (Астрахань, 2010); Международной заочной научно-методической конференции «Современные проблемы лингвистики и лингводидактики» (Волгоград, 2011); Международной научной конференции «Фразеологические чтения - 2011» (Курган, 2011); Международной научной конференции «Фразеология и перевод» (Польша, Ополе, 2011) и др.

По теме диссертации опубликовано 84 работы общим объёмом 56,45 пл. Результаты исследования отражены в 2 монографиях (общий объём 24,6 пл.), в 1 учебном пособии (авт. 4,0 пл.) и 81 научной статье (из них 16 из Списка, рекомендованного ВАК РФ, и 10 в зарубежных издательствах).

Структура диссертации. Диссертационное исследование состоит из Введения, пяти глав, Заключения, Списка использованной литературы и Приложения.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во Введении содержится обоснование актуальности темы, определяются объект, предмет, цели и задачи исследования, даётся характеристика анализируемого материала, методов, методологической и теоретической базы исследования, раскрывается его научная новизна, теоретическая и практическая значимость, формулируются гипотеза исследования и положения, выносимые на защиту.

В первой главе «Когнитивно-прагматическое основание семантической типологии паремических жанров» рассматриваются проблемы выделения основных жанров русских паремий в соответствии с их коммуникативным назначением, когнитивными и прагматическими функциями в аспекте трихотомии «высказывание - текст - произведение».

Выделение паремических жанров заключается, прежде всего, в выявлении когнитивно-прагматических факторов, обусловливающих характер формирования паремической единицы как высказывания с прецедентным статусом и как речевого произведения, отображающего своей семантикой стереотипы и приоритеты русского этноязыкового сознания.

Культурно-прагматическими факторами, образующими паремическую семантику, выступают: (1)когнитивная функция, то есть та роль, которую народный афоризм играет в репрезентации этноязыкового сознания; (2) прагматическая функция, стимулирующая кодирование в смысловой структуре народного афоризма этнокультурных ценностей, необходимых для социализации индивидуума и становления его как языковой личности; (3)когнитивная модель порождения паремического высказывания как результат паремиеобразующего взаимодействия когнитивных единиц, носителями которых являются структурные компоненты паремии.

14

Функции народных афоризмов особенно важны для разграничения па-ремических жанров, поскольку каждый из видов паремий реализует заложенное в его природе когнитивно-прагматическое предназначение. Одна из важнейших паремических функций - культурно-рефлексивная - наиболее очевидно проявляется в таком паремическом жанре, как пословица, поскольку особенности её фольклорно-речевой природы позволяют данной разновидности народных афоризмов выражать закономерности русского языкового сознания, сформировавшегося в органическом взаимодействии языка и культуры. Пословицы характеризуются ярко выраженной ситуативной обусловленностью выражаемого смыслового содержания, поскольку они не просто репрезентируют фреймовый фрагмент денотативной ситуации, а высвечивают стоящие за ним нерасчлененные когнитивные единицы (гештальты) и фрагменты концептосферы - концепты и их амальгамные объединения. Такого рода сложные когнитивные структуры, репрезентируемые пословицами, представляют в русской лингвокультуре следующие дискур-сивно-смысловые образования:

1. Концептуальные антитезы (Много - Мало, Хорошо - Плохо и т.п.) - как биполярные концепты, у которых при вербализации одного содержательного компонента вербализуется (или подразумевается) и его антитетическая сущность: На лихо лихо, на добро добро; Добра, что клада ищут, а худо под рукой [ПРН: 31].

2. Концептуальные синсеманты (Вера/Надежда/Терпение, Счастье/Удача и т.п.), под которыми мы предлагаем понимать когнитивные единицы, являющиеся следствием взаимопроникновения смысловых компонентов отдельных концептов и в условиях определенной репрезентации уже не воспринимающихся самодостаточно и расчленено. Например, репрезентация в тексте пословиц концептуального синсеманта Вера/Надежда/Терпение: Болящий ожидает здравия даже до смерти; Взойдёт солнце и над нашими воротами [ПРН: 31].

3) концептуальные конвергенты (Дело = Работа, Деньги = Имущество и т.п.) - когнитивные единицы, возникшие в результате содержательной «надстройки» одного из концептов смысловыми компонентами другого. Например, реализация концептуального конвергента Деньги = Имущество в тексте приметы: Амбар снится к деньгам, наследству [БСпр: 62], - и в тексте пословицы Соболино одеяльце в ногах, да потонули подушки в слезах [ПРН: 48].

4) концептуальные дихотомии (Жизнь <-» Смерть, Добро <-»■ Зло и т.п.), изначально нерасчленимые в соответствии со своей взаимоопределяемой природой: Например: Жизнь наскучила, а и к смерти не привыкнешь; Живём, пока мышь головы не отъела; Живой смерти боится [ПРН: 179].

Когнитивные модели пословиц характеризуются большим разнообразием, поскольку практически нет таких тематических зон житейского, нравственного и обыденно-философского плана, которые бы не затрагива-

лись в пословицах, - вместе с тем, в пределах тематической группы пословиц, выделяемой по наличию в когнитивном основании элементов структуры одного фрейма, наблюдается определенное единство фреймовой семантики. В когнитивной модели пословицы фрейм выполняет функцию ситуативной обусловленности прототипического паремического смысла, а реконструкция фреймовой семантики паремии позволяет проникнуть в её изначальную провербиальную мотиващпо; концепт как наивное понятие при этом выступает в роли смыслопорозвдающего фактора, некоего «стимула» к выражению культурно обусловленного содержания обыденной мысли.

Когнитивно-прагматическое основание выделения жанра поговорки обусловлено пониманием данной разновидности народной афористики как паремического жанра, характеризующегося устойчивостью воспроизведения, синкретизмом формы (предложение или словосочетание), реализующего преимущественно номинативно-образную и орнаментальную функции языка, отличающегося от других разновидностей паремий отсутствием выраженного умозаключения. Поговорки с обобщённым паремиче-ским значением - это синкретичный паремическийжанр, единицы которого по причине наличия таких формальных показателей обобщенного значения пословиц, как сниженная референтность денотатов, «маркирующих» ситуацию, близки к выражению умозаключения и практически находятся «на грани» данной когнитивной функции. Например: Выдали мы таких красивых! [ПиПРН: 246], где видали мы - «обезличенное» множественное; таких - указательное местоимение в роли наименования лица; красивых -субстантивированное прилагательное в форме множественного числа номинируют широкий класс подобных лиц. При этом, преобладание актуальности орнаментальной функции не даёт поговорке сделать последнего «шага» -сформулировать прагматическую рекомендацию (ср. с пословицей Силен чёрт, да воли нет [ПиПРН: 246] - 'Не надейся на грубую силу - злого человека всё равно остановят')-

Сопоставление когнитивного основания поговорок с фразеологически связанным и с обобщенным значением показало следующие различия в ко-

гнитивно-прагматических параметрах данных жан] ровых подвидов:

Тип паремической единицы Поговорка с фразеологически связанным значением Поговорка с обобщенным значением

Пример Руки у тебя коротки [ПиПРН: 246] Видали мы таких красивых ГПиПРН: 2461

Характеристика типовой ситуации ситуация, в которой собеседник не может осуществить задуманное, так как заведомо слабее обращающегося к нему оппонента

Фрагмент фрейма «Действие/Воздействие на человека» «Действие/Противодействие»

Смыслопорождающий концепт «Невыполнимая угроза» «Пренебрежение», выражаемое в ответной реплике в диалоге + «Независимость/Безнаказанность»

Языковое значение 'нет достаточных условий для реализации угрозы' 'пренебрежение тем, кто не может выполнить своей угрозы'

Рассматривая загадку на фоне паремического пространства, следует отметить некоторые общие с другими видами паремий и специфические прагматические функции. В первую очередь, для загадок актуальна образно-моделирующая функция, способствующая косвенной репрезентации стереотипной ситуации посредством создания иносказательного образа. В ходе моделирования ситуации загадка опирается не на прототипические жизненные ситуации, а на вымышленные или потенциальные, произвольно соотносимые с проецируемыми функциями денотата отгадки. Например: Четыре ноги, да не зверь, душа и тело, да не человек, есть перья, да не птица (Кровать) [ЗРН: 52]. В приведённой загадке моделируется ситуация с денотатом, проявляющим метафорически описанные свойства. Данные свойства характеризуются с помощью приёма метафорического «отрицания», когда суть сопоставления скрывается не в олицетворяющей метафоре, а в отрицании её реальности в силу наделения её псевдосвойствами. Отсутствие в структуре загадки выраженного предиката, тем не менее, позволяет его реконструировать, исходя из «отрицаемого» метафорой образа. Ср.: не зверь, так как 'не бегает', не человек, так как 'не живёт', не птица, так как 'не летает'. В результате, несмотря на чётко представленную ситуацию, её сложно признать типовой. Типичным является, как раз, то, что зверь бегает, человек живёт, а птица летает, в то время как загадка всем своим метафорическим потенциалом формирует образ статичный, безрезультативный. Соответственно, цель моделирования ситуации заключается не в её типизации, как у пословиц, а в демонстрации уникальности денотата, выдвигающегося из ряда других, с признаками аналогичными, хоть и иной ситуативной обусловленности.

Ведущей когнитивно-прагматической функцией загадки является образно-логическая- функция формирования в сознании носителя языка логических клише, наполненных традиционными для русской лингвокуль-туры образами в их нетипичной, «метафорически-творческой» репрезентации. Применительно к задачам семантического описания загадки актуальны все её категориальные признаки, важнейшим из которых, на наш взгляд, является статус речевого произведения, что согласуется с общим пониманием паремиологического фонда как дискурсивно активной области, представленной набором прецедентных моделей во всём многообразии их функционально-семантических реалий.

Когнитивно-прагматическое описание функционально-категориальных свойств примет позволяет выявить те функционально-семантические особенности, которые способствуют выражению посредством примет прагматически маркированных элементов этноязыкового сознания. При явном доминировании прогностической функции приметы реализуют регламентирующую функцию, выполнение которой обеспечивается таким характерным признаком семантики примет, как догматизм. Это свойство примет не только не требует дополнительного подтверждения выраженного в них прогноза, но и позволяет самой примете выступать в качестве аргумента. Например, Если вороны садятся перед дверью жилья - к суровой зиме [БСпр: 95] - 'почему?

- потому что, когда вороны садятся перед дверыо жилья, обычно следует суровая зима'.

Не менее важна для понимания когнитивно-прагматической сущности приметы её функция символического моделирования мира, когда денотаты обыденного круга обретают своё символическое значение в рамках предсказаний. Например, Вёдренно в Ильин день (2 августа) - на следующий год хорош будет медосбор [БСпр: 272], Баня снится - к веселью, радости [БСпр: 283], Много вишен - к урожайному году [БСпр: 311]. Отмечается также функция, обусловленная способностью примет к формированию навыка культурной идентификации. Данную функцию развивают в себе, прежде всего, пословицы и поговорки, формируя устойчивые представления о «своих» и «чужих» и очерчивая категориальные «рамки» национальной культуры. Выражая национальный менталитет как стереотипизиро-ванную установку сознания на оценку и интерпретацию типичных ситуаций и образов, приметы, тем не менее, также способствуют реализации механизма культурной идентификации именно в процессе репрезентации конкретной реалии, вокруг которой формируется некое сообщество людей. Например: Нельзя разговаривать на Троицком мосту в Пскове - поссоришься с тем, с кем разговариваешь [БСпр: 654]; Чем лучше «Зенит» играет зимой, тем хуже для него складывается сезон [БСпр: 656].

Взаимодействие специфической видовой прогностической и общепа-ремической дидактической функций примет порождает ту их особенность, которая может быть определена как функция выражения культурно-мировоззренческой константы (догматическая функция примет). Особенно показательно описание данной функции в процессе сопоставления примет и пословиц, поскольку последние выражают догму формально-семантически (на уровне препозитивно выраженного смысла), а транслируемая ими мораль является в высшей степени компромиссной. Примета же не даёт простора для вариации выражаемого смысла в принципе, т.к. при этом просто лишается прогностической функции.

Таким образом, жанрововидовая сущность паремий устанавливается в соответствии с основным коммуникативно-прагматическим назначением каждого вида. Например: ___

Шремическвй жанр Пословицы Поговорки Приметы Загадки

Пример Больше друзей -больше и врагов [БСП: 304] По край краёв [БСпог: 326] Аист выбрасывает яйцо из гнезда - к урожаю. [БСпр: 247] Еду, еду ~ следу нет, Режу, режу - крови нет, Рублю, рублю - щепок нет. (Вода) [РН: 245]

Когнитивная функция стереотипизации умозаключений стереотип из адия образной характеристики стереотилизация поведения стереотипизация образного осмысления

Прагматическая функция дидактическая (поучают, воспитывают), орнаментальная сохранения культурной «памяти» сохранение основ мифологического мировоззрения

Видовое разнообразие, которым характеризуется паремиологический фонд русского языка, определенным образом усложняет как проблему когнитивно-прагматического определения языкового и речевого статуса паремий, так и проблему собственно классификации основных паремических жанров. При этом мы рассматриваем паремии в трёх основных аспектах:

1) как модели (языковые образования) - выделенные единицы с системными признаками, характерными для оригинала (прототипической формы);

2) как единицы дискурса (с учетом понимания паремии как репрезента-тора дискурсивных знаний, существенно превосходящих по объёму собственно план содержания языкового знака);

3) как речевые произведения с прецедентным статусом.

Такие присущие паремиям признаки текста как цельность, иерархичность и централизация в отдельных жанровопаремийных разновидностях обусловили нюансы выражаемых когнитивно-прагматических функций. В частности, цельность пословиц может сочетаться с определённой структурной проницаемостью, чаще всего наблюдаемой у пословичных трансформов. Иерархичность и централизация семантики у разножанровых паремий обусловлены различными факторами. Так, поговорки (До его носа теперь не доплюнешь [ПиПРН: 236]) характеризуются выраженной иерархией: (1) структуры, поскольку имеют форму предложения; (2) семантики, поскольку выражаемое значение формируется как полевая структура; (3) когнитивной модели: смыслопорождающий концепт «Высокомерие» <-► фрейм «Статус человека» в слоте «Неожиданное и незаслуженное повышение статуса».

Примета как паремический жанр с ведущей прогностической функцией характеризуется выраженной причинно-следственной связью, объединяющей в составе умозаключения две ситуации - реальную и прогнозируемую, что способствует реализации иерархических связей на уровнях когнитивной модели, семантики и прагматически выраженного смысла примет. Например: Веник растрепался —хозяйке быть битой [БСпр: 243].

• Когнитивная модель строится в ходе взаимодействия фреймов «Уборка жилища» и «Побои» под влиянием категориальной оси «Причина - Следствие».

• Паремическое значение строится как соподчинённая структура семантических признаков 'бесхозяйственность' и 'наказание'.

• Прагматическая рекомендация, выражаемая в смысловой структуре паремии, заключается в необходимости 'обращать внимание на хозяйственные мелочи'. Соответственно, предполагаемая скрытая связь между ситуациями базируется на соотношении слотов «Ведение домашнего хозяйства» и «Семейные отношения».

Смысловая иерархия загадки обнаруживается при рассмотрении механизма семантической рекомбинации, меняющей акценты в полевой иерархии

сем слова-отгадки. Например: Чёрная курица на красных яйцах (Сковорода) [ЗРН: 67]. В условиях внутритекстовой интенции реализуется семантический признак 'находится на раскалённых углях'. Или Маслено, воложено, под лавкой положено (Сковорода) [ЗРН: 67] - актуализируются имплицитные семы, выражающие признаки 'местоположение' и 'обработка'.

Таким образом, (1) обобщенная семантика, (2) выражаемый прагматический смысл и (3) когнитивный субстрат паремий обусловливаются иерархической зависимостью составляющих компонентов и централизацией, связанной с актуализацией имплицитных когнитивных смыслов и семантических признаков (отдельных сем).

Во второй главе «Категориальный статус паремий в аспекте их дискурсивно-прагматических свойств» рассматриваются семантические факторы, определяющие жанровый статус паремий как прецедентных текстов и речевых произведений. Обосновывается трихотомическое единство категорий предложения-высказывания, текста и речевого произведения. Доказывается, что паремии являются дискурсивными образованиями, функционирующими в единстве ранее описанных трёх конструктивных фасет: как модель, как единица дискурса и как речевое произведение прецедентного характера.

Прецедентность паремии - неотъемлемое свойство, заключающееся в способности пословиц, поговорок, загадок и примет включаться в контекст, сохраняя при этом системное афористическое значение. Это свойство обусловлено функциональными, семантическими и прагматическими свойствами народных афоризмов, в семантике которых отражен результат многократного осмысления исходной жизненной ситуации или регулярного денотативного признака. Прецедентные свойства паремий обусловливают

(1) вторичность текста или фразеологического образа, а также

(2) потенциальную «готовность» пословиц, поговорок, загадок и примет участвовать в различного рода дискурсивно обусловленных трансформациях и аллюзиях. При этом следует отметить, что изначальная интенциональная прагматика пословицы не является непреодолимым препятствием для частичного преобразования её значения, адаптирующего его к конкретным дискурсивным условиям порождения высказывания. Так, в опубликованной в Интернете статье, посвященной экономической ситуации в современной Европе, отмечается, что пора бы Европе вспомнить, что Без труда не вытащишь и рыбки из пруда. Контекст статьи не содержит утверждений о бездействии или лени руководителей Евросоюза, но приводимые аргументы создают впечатление постоянного отставания Европейского сообщества от ранее высказанных намерений. Причины тому авторы видят в непропорциональности усилий, затраченных на подготовку Лиссабонского договора, и усилий, направленных на оценку реального состояния современной Европейской экономики. Статья заканчивается призывом сконцентрироваться на конкретном содержании, а не на концепциях и формах. Таким образом, использование пословицы в качестве прецедентного источника происходит с замет-

ной трансформацией прагматического смысла высказывания: применительно к данному дискурсу он сводится к призыву 'приложить необходимые усилия для стабилизации европейской экономики'. Такого рода смысл продуцируется всеми нюансами дискурсивной стратегии текста.

Уровень прецедентного потенциала паремий зависит от характера их дискурсивно-прагматической событийности. Причем событие как идея рассматривается вне пространственно-временного континуума, поскольку, использующему паремию субъекту речи необходимо актуализировать в своём сознании весь паремический дискурс одновременно - и как нарратив, и как поучение. Например, в тексте пословицы Не бей в чужие ворота плетью - не ударили бы в твои дубиною [РНПиП: 258] отражен фрагмент обыденно-разговорного дискурса, своеобразной «повседневной» философии народной жизни со всеми её нравственно обусловленными особенностями. Отраженные в тексте событийные топики (ворота, плеть, дубина) подвергаются образно-метафорическому переосмыслению в процессе когнитивного моделирования всего смыслового содержания высказывания. Исходная ситуация как своеобразная векторная проекция события разрешается, оценивается и трансформируется в рекомендацию посредством когнитивной интеграции фрейма «Негативное действие в адрес другого» и концептуальной антитезы «Своё - Чужое». При этом собственно денотативная основа высказывания, формирующаяся в результате ослабления внутритекстовой референции (как правило, за счет роста степени обобщенности предметно-образной семантики), является по отношению к прототи-пическому событию вторичным образованием.

В семантической структуре дискурсивно обусловленного паремическо-го знака денотативное событие образует её экзистенционал, т.е. тот предметно-смысловой объект, с которым он соотносится. Это позволяет один и тот же объект подвергать разным смысловым интерпретациям. Ср.: 1) Не бей в чужие ворота плетью - не ударили бы в твои дубиною; 2) Не бранись ни с кем, так хорош будешь всем [РНПиП: 259]; 3) Не давай себе воли - не будешь терпеть неволи [РНПиП: 269] и 4) Не плюй в чужой колодезь - случится в нём воды испить [РНПиП: 281]. В приведенных пословицах отражено событие, соотносимое с рядом жизненных ситуаций одного порядка, общий прагматический смысл высказывания может быть сформулирован как рекомендация 'Не навредишь другому — обеспечишь собственное благополучие'. При этом каждая из приведенных фраз характеризуется смысловыми нюансами, обусловленными внутренней формой пословицы.

Специфика событийной основы загадки заключается в том, что ситуация, отраженная в кодирующей части (означающем), является не типично-жизненной, как в пословице, а изначально вымышленной. Посредством мета-форизации она формирует регулярную смысловую связь с жизненно важным объектом. Реалии культуры, отраженные в загадке, в процессе разгадывания осмысливаются не только по модели внутренней формы, но и в соответствии с интенциональной направленностью соответствующего дискурса. Например: У

двух матерей по пяти сыновей, одно имя всем и Пять братьев: годами равные, ростом разные (Пальцы) [РН: 254]. В приведенных текстах наблюдается общая событийная основа, а стержневой смысл интерпретируется в первом случае как 'одноименное сообщество', а во втором - как 'сообщество индивидуальностей '. Таким образом, событие для загадки - это способ реализации культурно-прагматического «фона», способствующего установлению и утверждению определённых логических соответствий в разгадке.

Событийная основа приметы как вторичного знака зависит от характера её прагматической реализации:

1) приметы-предсказания обнаруживают тесную зависимость смыслового плана от внутренней формы и, соответственно, высокую степень реализации событийной основы в тексте паремии: Видеть или пить во сне молоко - к радости [БСпр: 188]; Быть во сне в бане одетым - к заботам [БСпр: 89];

2) приметы-рекомендации реализуют в своём смысловом плане два события - пропозитивно выраженное и предполагаемое как следствие выполнения рекомендации: При первой кукушке брякни деньгами, чтоб водились [БСпр: 421];

3) приметы-предостережения основаны на взаимодействии двух событий, связанных причинно-следственными отношениями: Нельзя другому человеку давать мерить свои кольца — это к неудаче (БСпр: 446].

Таким образом, для приметы событие - это не просто выделенный момент бытия, а некая отправная точка для порождения представления о стереотипной ситуации. Под синергетическим воздействием дискурса оно способно преобразовываться в когнитивную структуру - мыслительно-образный субстрат паремии.

Предлагаемые нами критерии определения категориального статуса паремических жанров ориентированы, прежде всего, на когнитивно-прагматическую специфику семантики единиц разных паремических жанров. Ср.: для семантики примет не актуален механизм когнитивной метафоры, у поговорок нет признаков текста; примерно половина всех поговорок характеризуется наличием фразеологически связанного, а не монолитно-обобщенного значения; для примет понятие прагматического смысла не включает обобщающей составляющей; загадка обучает стереотипу, опираясь на механизмы языковой игры; пословица стереотипно выражает парадокс и т.д.

Благодаря своим когнитивно-прагматическим свойствам паремии образуют особую зону синкретизма (суперпереходности), в которой процесс «взаимопревращения» паремических жанров возможен и как естественный стихийный процесс, и как следствие их авторских трансформаций. Причём каждый тип паремий обнаруживает особые признаки синкретизма: пословицы совмещают черты умозаключения и текста, поговорки - сочетания и выражения, приметы - описательной и дидактической единицы, прогноза и наблюдения, загадки - результата языковой игры и выражения стереотипной сущности, выражения умозаключения и номинации.

В третьей главе «Когнитивно-прагматическое основание паре-мической семасиологии» предлагается концепция когнитивно-прагматической обусловленности семантической структуры паремий, выделяются ведущие категории паремической семантики: значение и смысл паремий (A.B. Бондарко, В.А. Звегинцев, Б.А. Ларин, A.A. Леонтьев).

Семантическая структура п а р е м и й формируется и реализуется как сложное интегративное целое, при этом, степень связанности и свободы значений слов-компонентов обусловлена зависимостью от когнитивного механизма, формирующего тот или иной тип пропозитивной структуры, соответствующий коммуникативному предназначению различных видов паремий.

Смысловая структура паремии в диссертации понимается и как прагматическое выражение обобщенного значения паремии, структурированное в соответствии с пропозитивной основой высказывания и его фреймовой моделью, и как способ реализации важнейших механизмов языкового сознания. К числу данных механизмов относятся (1) концептуализация языкового значения (у пословиц), (2) репрезентация когнитивно-денотативной ситуации (у пословиц, примет, поговорок), (3) метафоризация предмета косвенной номинации (у поговорок и загадок), (4) интеграция концептуальных областей и фрагментов фрейма под влиянием дискурсивной интенции (у пословиц и поговорок). Соответственно, под значением паремий предлагается понимать план содержания языкового знака (текстемы или фраземы), функционирующий в качестве специфической формы выражения языкового сознания, в то время как смысл народного афоризма представляет собой результат взаимодействия его значения и иной информации (дискурсивной, ситуативной, энциклопедической, субъективно переосмысленной и т.д.).

• Для значения паремии важны, в первую очередь, те функционально-категориальные признаки, которые определяют отбор и компоновку лексических единиц, характеризующих исходную денотативную ситуацию.

• Для смысла - концептуализация умозаключения, содержащегося в паремии.

Первым шагом в попытке определения когнитивно-прагматической сущности паремического значения становится выявление категориально значимых и функционально определяющих признаков значения пословиц, поговорок, примет и загадок. Следует отметить, что каждый из паремических жанров характеризуется наличием единого афористического значения, которое выражается в соответствии с рядом прагматических установок и когнитивных функций этноязыкового сознания.

При этом, соотношение значение и смысла определяется тем, что

S значения существуют не сами по себе, а ради смысла и " '" 'V сами подвергаются дальнейшему развитию, видоизменению, переосмыслению и даже преобразованию в смысл.

Паремический жанр пословица поговорка примета • загадка

Пример Что Бог ни даст: либо выручит, либо выучит ГПРН: 541 Сделал дядя на свою рожу глядя [БСпог: 221] Если кошка лезет в печку греться ~ к холоду [БСпр: 261]; Шут в луЫсе -борода - наружи (Редиска) ГЗРН: 54]

Формулировка афористического значения 'испытание судьбы полезно человеку при любом исходе' 'плохо /небрежно /некачественно' 'кошка предсказывает холода' 'редиска, растущая на грядке'

Прагматические установки 'терпи, извлекай уроки из ситуации' 'делай как следует' 'обращай внимание на поведение домашних животных' 'наблюдай за съедобными растениями'

Когнитивные функции стереопшизация умозаключения стереотипизация образной характеристики стереотипизация наблюдения/поведения стереотипизация образного осмысления действительности

Жанровая специфика значения обобщенность как снижение денотативной референцией фразеологическая связанность свобода выражения лексического значения компонентов метафорическая рекомбинация семантических признаков

Дискурсивная обусловленность смысла зависит от степени обобщения значения и стереотипиза-ции ситуации чрезвычайно высокая по Причине несамостоятельности и неполноценности выражаемого суждения слабая, так как примета - самодостаточное речевое произведение отсутствует по причине диалогической природы загадки

Взаимоотношение категорий значения и смысла имеет определённую специфику у различных паремических жанров. Так, дискурсивно обусловленный смысл пословицы оказывается результатом осмысления ситуации в её коммуникативно-интенциональном «преломлении». Например: В дверь постучали...

— Пироги с капустой печете? [...]

—Пироги? Откуда, к черту, пироги у нас, когда в доме ни зернинки, ни мучинки! — И вдруг что-то осенило Федора Сазоновича: — Постой, постой, человече... Минуточку. Пироги... — Всматриваясь в незнакомое лицо, прокаленное ветром и солнцем, он пытался что-то припомнить. —Да вы заходите, присаживайтесь!..

— Сидеть нам некогда. На незваного гостя, вижу, не припасена ложка., Башмаки у меня того... Не чините?

Федор мучительно вспоминал. Осенний, прохладный вечер, брусок сливочного масла, коньяк, шпроты, пирог с капустой... Высокий седеющий полковник. И пароль: «Пироги с капустой»... «Запомни» — «Запомню». Они выпили на прощание. «До скорого. Гитлеру капут. Дай срок, Красная Армия вышвырнет его вон за государственные границы.

В приведённом контексте повести А.И. Былинова «Улицы гнева» пословица звучит скорее как констатация трагической ситуации отчуждения людей, существенно отдаляясь от исходной прагматической рекомендации 'готовиться к желанным гостям'. Акцент перемещается на семантику 'незваного, лишнего, неприкаянного', а компонент ложка формально привязан к образу пирога — символу мирной жизни на фоне военных событий. По сути

дела, структурная часть пословицы - не припасена ложка - обретает контекстуально обусловленное значение 'не узнали'. В результате, обобщённое значение пословицы способствует приращению дискурсивного смысла - 'ненужных, забытых людей нигде не ждут'.

Взаимоотношение значения и смысла у поговорок во многом обусловлено таким функционально-семантическим свойством, как логически оправданное, стилистически выдержанное и последовательное совмещение свойств афоризма и фразеологизма. Не выражая законченного умозаключения, поговорки, тем не менее, характеризуются ситуативной основой значения. Подобно фраземам, они обладают фреймовой семантикой, то есть соотнесённостью выражаемого значения с соответствующей фреймовой структурой. Фреймовая структура значения поговорки композиционна: состоит из знания периферийных смыслов лексических компонентов, репрезентирующих первичные концепты. Она способна к качественному преобразованию в структуру умозаключения. Например:

а) И дубиной и грабиной [БСпог: 203] - 'всеми доступными средствами';

б) На комара с обухом [БСпог: 304] - 'чрезмерно осторожный';

в) Жить ни у края, ни у берега [БСпог: 326] - 'без определённого места в жизни'. Если отталкиваться от фреймовой основы приведённых поговорок и допустить возможность использования поговорок в контексте рекомендательного высказывания, то вполне можно представить себе гипотетическую жанровую эволюцию данных паремий:

а) И дубиной и грабиной - а бестолку - 'сколько сил ни прикладывай, а судьбу не перехитришь';

б) На комара с обухом — а беды не миновал — 'сколько ни осторожничай — ошибёшься' ;

в) Жить ни у края, ни у берега - не жалеть, не плакать - 'кто ничего не имеет, тот ничего не потеряет'.

Конечно же, подобные «принудительно созданные» провербиумы далеки от статуса пословиц, прежде всего, формально, поскольку пословица -это ещё и речевой шедевр, воплощенный в идеально отточенной форме, демонстрирующей высокий креативный потенциал фольклорного слова. Но при известной стилистической и фонетико-ритмической правке, а также с привлечением образных ассоциаций можно попытаться «создать» пословицу — гипотетическую производную поговорки:

аИ дубиной и грабиной, а удачи ни с дробину:

б) На комара с обухом — на волка с песнями-.

в) Жить ни у берега, ни у края - не знать ни потопа, ни рая.

Подобные достаточно смелые трансформации поговорки в пословицу,

на наш взгляд, оправданы тем, что данные паремические жанры находятся в тесной связи, обусловленной их несомненной структурно-семантической близостью

Жанр приметы, семантика которой, в отличие от пословиц и поговорок, не зависит от явного переосмысления исходной ситуации, характеризуется несколько иным дискурсивным потенциалом. Ссылка на примету как авторитетное свидетельство о мироустройстве носит, как правило, буквальный характер. Соответственно, выражаемый паремией смысл зависит, в первую очередь, от когнитивного основания паремического значения. Немалую роль в этой прямой зависимости играет и стратегическая прагматическая функция приметы, Данная функция обнаруживается не только у примет, непосредственно выражающих запрет или прямую рекомендацию: Нельзя заготавливать детское бельё до рождения ребёнка - может долго не прожить [БСпр: 286]; Если незамужней девушке выйти на улицу на растущую луну и простоять под балконом с двенадцати до часа ночи, то в течение полугода она благополучно выйдет замуж [БСпр: 283], - но и у других подвидов данного паремического жанра:

• Примета-предсказание события (счастливого/несчастливого): Браслет из красной нитки - защита от сглаза [БСпр: 200], Видеть во сне ветряную мельницу - к сплетням [БСпр: 207], Среди дня резко клонит в сон -к новому знакомству [БСпр: 101];

• Примета-обучение ритуалу: Бери деньги левой рукой, а отдавай правой - деньги будут водиться всегда [БСпр: 345], Если надеть украшение круглой формы, свидание с любимым пройдёт успешно [БСпр: 345], Нищенке подавай серебро, нищему-медь, иначе сам будешь нищим [БСпр: 473] и т.д.

Реализация указанной функции осуществляется посредством догмати-зации высказывания, осуществляемой различными путями: 1) в ходе использования категоричной формы (повелительной, запретительной, аксиоматичной); 2) за счёт реализации скрытой связи между ситуациями наблюдаемой и прогнозируемой; 3) с помощью очевидно наблюдаемых событий, воплощенных в примете при посредстве буквальной внутренней формы.

Соответственно, афористическое значение примет стереотипизируется как догма, регулирующая прогноз стандартных наблюдаемых ситуаций. При этом лексические компоненты приметы не теряют свободы выражения индивидуального значения. Приметы просто нужно знать, для того, чтобы не ошибиться в интерпретации наблюдаемых явлений, не понести урон, и не пройти мимо удачи. Прагматический смысл приметы является своеобразным результатом её обыденно-философского осмысления.

Наиболее специфично на общепаремическом фоне выглядит взаимодействие значения и смысла загадки. Сама её двухчастная структура подразумевает деление семантической структуры паремии на смыслопорождаю-щую (отгадка) и переосмысленную (загадка). Подобная композиция вполне соответствует категориальному статусу загадки, которая может толковаться как речевое произведение, рождающееся в условиях определённой прагматики коммуникативного акта (игровая ситуация) и под влиянием внутренней интенции - смыслового потенциала переосмысленного образа. Последний заключён в выражении смысла посредством концептуальной метафоры, при-

чём данная концептуализация неизбежна - смысл буквально рождается в ходе применения загадки. Например: Сидит на ложке свесив ножки (Лапша) [ЗРН: 81]. В этой загадке создаётся антропоморфный образ, сущность которого вполне традиционна для данного паремического жанра. Соотнесение представлений об элементах неживой природы с представлениями о человеческой морфологии характерно и для пословиц и поговорок, широко применяющих олицетворяющую метафору.

Фреймовая основа загадки, представляющая собой взаимодействие слота «Приборы» фрейма «Трапеза» с концептом «Пища», в условиях подобной метафорической репрезентации реализуется как сценарий (скрипт). Сценарная репрезентация фрейма характеризуется определённой связной последовательностью событий - в загадке они представлены в «закольцованной» структуре, когда исходное событие сливается с чередой последующих и предыдущих, образуя непрерывную цепь состояний и качеств денотата:

г) Потел, потел, в дыму закоптел (Хлеб) [ЗРН: 155];

б) Харитонова жена под тыном шла, семьсот рублей нашла', ветер подул, все рубахи раздул (Курица) [ЗРН: 123];

в) Три брата, - один говорит: «Я полежу»; другой говорит: «Я посижу»; Третий говорит: «Япошатаюсь» (Камень, вода, трава) [ЗРН: 179].

Взаимодействие значения и смысла, при этом, можно представить следующим образом:

а) 'пропитанный дымом' - 'хлеб - это то, что должно быть горячим -из печи';

б) 'ходит под забором, опустив голову, перья развеваются' - 'курица -это птица, что ходит по двору, опустив голову';

в) 'три однородных сущности: одна неподвижна, другая помещается в ёмкость, третья колеблется по вертикали' - 'природные реалии имеют каждая свою сущность - камень - это то, что само не движется, вода - это то, что принимает форму сосуда, а трава - то, что растёт само по себе'.

Следовательно, своеобразие паремической семантики определяется её когнитивно-дискурсивной способностью к приращению смысла, обусловленного взаимодействием когнитивного основания паремии с интен-циональным фоном соответствующего смыслопорождающего концепта и событийно-смысловой основой реального или потенциального дискурса. Процесс приращения смысла осуществляется благодаря семантической много-слойности паремий, которую формируют:

1) взаимодействия репрезентируемых когнитем;

2) внутренняя форма паремии;

3) обобщенное значение;

4) комплекс прагматических смыслов, изначально существующий потенциально, затем - вполне актуально.

Четвёртая глава «Этническая ментальность и паремическая семантика» посвящена проблемам паремической репрезентации ментальных характеристик как важной составляющей этноязыкового сознания; анализу

когшггивно-прагматияеского субстрата паремической семантики, отражающего особенности русского менталитета.

Культурно обусловленное содержание вербализованных когнитивных структур, являющихся оперативными единицами этноязыкового сознания, выражается в национально-культурном компоненте языкового значения. Обретая материализованную форму с помощью того или иного вербализатора, содержание когнитивной единицы (концепта, фрейма, гештальта и т.д.) являет нам не только прототипические признаки предметов и явлений культуры, но и общую для национального сообщества установку языкового сознания. В рамках когнитивного осмысления феномена этноязыкового сознания мен-тальность рассматривается как его подсознательный, архетипический остов. Роль языка в выражении ментальных стереотипов заключается в концептуализации и стереотипизации ментальных проявлений. Ментальность-лингвокогнитивная категория, поскольку она представлена системой языковых средств выражения мировосприятия, характерного для этнического сообщества, а менталитет — категория когнитивная, поскольку представляет собой стереотипную установку лингвокультуры на восприятие паремической картины мира.

Раскрытию ментальных особенностей, выраженных в контексте паремий, способствуют, с одной стороны, учет концептуального единства пар е м иче с ко го пространства (т.е. наличие определенной совокупности концептов с различным инкорпорирующим потенциалом, устойчиво вербализующихся посредством пословиц). С другой стороны, исключительную роль в формировании обобщенного значения пословицы играет прагматическая установка. Действительно, наивная картина мира, являясь выразителем архетипической модели русской культуры, в качестве одного из базовых компонентов включает в себя совокупность устойчиво вербализуемых посредством паремии умозаключений и образов. Данные единицы репрезентируют в языке и культуре определенный набор прагматических установок, призванных сохранять и транслировать идейные основы национальной культуры (отсюда выделение специфической культурно значимой функции языка, обеспечиваемой паремиями, фразеологизмами и некоторыми афоризмами нефольклорного происхождения, - кодифицирующей функции).

Следует отметить и тот факт, что паремии как средство выражения менгальности характеризуются определённой спецификой как на фоне иных единиц косвенно-производной номинации, так и внутри самой паремической жанровой парадигмы. В частности, пословицы, поговорки, приметы и загадки характеризуются различным семантико-прагматическим потенциалом в выражении русской ментальности. Нельзя не учитывать и отдельные нюансы в способности отдельных паремических жанров выражать конкретные ментальные характеристики, связанные с природой паремической прагматики: стремлением к обобщению и типизации. Соответственно, такие характеристики русской ментальности, как «Мессианство», «Терпение», «Великодержавность», «Официозный патриотизм», в паремической семантике обнару-

живаются значительно реже, чем «Вера», «Ожидание чуда», «Коллективизм/Соборность», «Патриотизм». Отмеченная ментальная ориентация паремий вполне совпадает с их статусом средств выражения наивной картины мира. Вместе с тем, тематический анализ пословиц и поговорок как пареми-ческих жанров, наиболее склонных к сентенциям, показывает, что существенными для выражаемых в них стереотипичных представлений являются такие свойства народного мышления, как догматизм, фатализм, чёткая национально-культурная идентификация и нетерпимость к чужим / чужому.

Способность паремий репрезентировать выше указанные ментальные свойства весьма последовательно обнаруживается в различных тематических блоках всех без исключения паремических жанров. Например, весьма показательно рассмотрение выражения в разножанровых паремиях фатализма как особой установки сознания. В пословицах максимально выражена склонность к морализаторству и поучению. Соответственно, тематический спектр пословиц, выражающих категорию фатализма, будет достаточно широк. Причина тому - сама ведущая прагматическая функция паремий: пословица не просто нацеливает на верную, с точки зрения социума, оценку события, но и моделирует ряд ситуаций, которые объёмно и полифонично представляют всё многообразие компромиссных оценок и обобщающих выводов. Например:

1) фатализм и смирение: Не узнав горя, не узнаешь и радости [ПРН: 31]

- 'будь готов к несчастью, отнесись к нему со смирением' (тематическая группа «Счастье/Горе»);

2) отсрочка фатального события: Смерть не близко, так и не страшно; а близко — знать не миновать; Не стращай: придёт смерть и без твоих гроз [ПРН: 139] - 'не бойся беды раньше времени, но знай, что она неизбежна' (тематическая группа «Жизнь/Смерть»);

3) напрасность действий против судьбы: Бояться себя заставишь, а любить не принудишь; Коли немил телом, не приробишься делом [ПРН: 465]

- 'любовь неподвластна человеческим намерениям и действиям' (тематическая группа «Любовь»),

Поговорка чрезвычайно категорична в оценке денотата - охарактеризованная с помощью поговорки ситуация имеет однозначный исход (определяемый выраженной в паремии оценкой). Например: Дуром дуреть [БСпог: 205] - 'сходить с ума' и в результате 'лишиться покоя и благополучия'; Узнать чем крапива пахнет [БСпог: 326] - 'понести жестокое наказание', которого 'не избежать'; Не всякое лыко в строку [БСпог: 374] - 'ошибка, которую не стоило ставить в вину' - 'неизбежность ошибки для тех, кто любит обвинять других' и т.д. Фатальные мотивы для поговорок, таким образом, являются следствием реализации их прагматического фона - предупреждения о тех качествах, действиях и явлениях, которые могут стать предметом негативной оценки или вести к неприятным последствиям.

Приметы склонны к выражению фатализма, прежде всего, в силу своей основной прогностической функции, чему способствуют форма гадания (предсказания по результатам магических действий) и обрядовая сущность поверия (опора на ритуальные действия), свойственные приметам, которые отличаются от данных речевых единиц чёткой афористической формой и стремлением к истолкованию события, а не к его моделированию, как у гаданий, или к формированию устойчивых ритуальных действий, как у поверий. Тем не менее, и примета, и схожие с ней фольклорные формы выражают не просто стереотипные суждения, а самые настоящие предрассудки и предубеждения, что само по себе предполагает абсолютную веру в прогнозируемый исход - тот самый фатализм.

Для выявления предпосылок к выражению в приметах фатализма как ментальной характеристики важно уяснить особенности её когнитивного основания. Сценарий, лежащий в основе фреймовой семантики приметы разворачивается в условиях, чётко обозначенных самой двухчастной формой паремии: Если лошадь ест корм, закрыв глаза, скоро умрёт [БСпр: 116]; Ель перед ясной погодой ветви поднимает вверх [БСпр: 308] и т.д. Именно сценарное воплощение когнитивной модели способствует инкорпорации фреймов ситуаций наблюдаемой и прогнозируемой, а деление событийного плана приметы на событие-причину и событие-следствие усиливает эффект неизбежности второго.

Например, в примете По пятницам беременной волосы расчёсывать нельзя — Параскева Пятница не поможет при родах [БСпр: 195] — наблюдается инкорпорация фрейма «Беременность» с фреймом «Русские святые» посредством сценарного развёртывания событийного плана, соотносимого с фреймами.

Загадки, также как и приметы, характеризуются статусом речевого произведения, чему способствуют их смысловая самодостаточность и наличие сюжета. Алгоритмичность семантики как подразумевающаяся у текста загадки поэтапная расшифровка признаков, в итоге формирующих образ отгадки, не составляет иных вариантов прочтения внутренней формы, тем самым, выражая неизбежность проявления признаков денотата. У загадки, также как и у приметы, фатализм выражается не посредством тематической отнесённости суждения/высказывания, а с помощью логики подхода к репрезентации ситуации. Например, Не пахарь, не столяр, не кузнец, не плотник, а

«Помощь/Защита»

не поможет при родах

первый на селе работник (Лошадь) [ЗРН: 116]. Паремическое суждение, выраженное в загадке, утверждает основное предназначение лошади - рабочее. Само суждение достаточно банально, но форма его метафорического выражения в высшей степени креативна. Так, если идти по стандартному алгоритму отгадки, то не пахарь, не столяр, не кузнец - может трактоваться как 'неживой работник'. На первый взгляд, этим работником может оказаться какое-нибудь орудие труда, но при этом возникнет несоответствие противопоставляемым образам труженика: пахарю, столяру и кузнецу - сложно найти орудие труда, которое будет относиться или ко всем трём, или ни к кому. Таким образом, загадка под противоположностью живого скрывает такое же живое, но являющееся человеком, - загадка буквально подталкивает к отгадке, как к неизбежному финалу размышлений, столь, на первый взгляд, неочевидных.

Один из ведущих факторов значимости паремических репрезентаций для выявления особенностей русского менталитета - событийно-прагматический субстрат паремической семантики. Событие, отраженное в тексте паремии, как правило, лишено конкретики, но, вместе с тем, опирается на узнаваемые, типизированные жизненные реалии и категории, которые формируют денотативную основу прагматического выражения события.

Под прагматическим выражением события в данном случае подразумевается свод оценок, рекомендаций, установок и социально значимых закономерностей, ради которых, собственно, и используется в речи паремия. Соответственно, дидактика паремий влияет на реализацию культурной идентификации посредством паремий различных жанров.

Как показывает анализ, максимально культурно-рефлексивная функция языка проявляется в пословицах, чему способствуют их синкретичные категориальные признаки и ведущая дидактическая функция. Фреймовое основание семантики пословиц весьма показательно в плане характеристики изначальной протовербиальной мотивации фольклорно-речевой единицы. В поговорках этноязыковое сознание реализует большей частью свой механизм вторичной образной номинации, «опирающейся» на смыслопорождающий концепт как первичный стимул к вербальному выражению. При этом обнаруживается заметная разница в когнитивном основании поговорок с фразеологически связанным и паремически обобщённым значением. Приметы реализуют указанную функцию с определённой спецификой, обусловленной сценарной структурой когнитивного основания паремий данного вида. В приметах реализуются сложные культурные комплексы, в структуре которых задействованы реалии различного порядка (природные, социальные, межличностные и т.д.). Загадки же «сосредоточены» не собственно на реалиях, а на внутренней логике стереотипизации явлений, актуальных для русской культуры.

Таким образом, когнитивно-прагматическое описание паремий своей первоочерёдной задачей имеет проникновение в отдельные нюансы выраже-

ния закономерностей этноязыкового сознания посредством паремий, что предполагает как уточнение ряда понятий применительно к предмету исследования, так и решение отдельных проблем, связанных с выявлением параметров описания семантики паремий в «режиме» межвидового сопоставления.

В пятой главе «Этнолингвистическая специфика и лингво-культурные универсалии семантики русских паремий» анализируется этнокультурная маркированность семантики разножанровых паремий, рассматриваются вопросы, связанные с проблемой выделения национально-культурного компонента паремического значения, раскрывается понятие па-ремической картины мира, выявляются способы лексической маркировки па-ремической семантики в фокусе базовых ценностей культуры и с учётом отдельным ценностных акцентов в семантике русских народных афоризмов.

Культурная маркированность знания, запечатленного в паремиях, базируется на том, что они, выражая представления русского народа о типовых жизненных ситуациях, оказываются оптимальной средой социализации личности, её «врастания» в ценностно-смысловое пространство «материнского» мира.

Специфика отдельных видов паремий в обработке культурно значимой информации обусловлена, прежде всего, их ведущей когнитивно-прагматической функцией.

• У пословиц это - выражение стереотипной сентенции: Не бросай золу на дорогу, а носи в огород понемногу [БСП: 379] ('используй малое/незначительное, чтобы получить выгоду').

• Приметы с их базовой (1) прогностической функцией выражают стереотипный прогноз ситуации-следствия, обусловленной ситуацией-условием: Ведьма снится к неожиданности [БСпр: 302] ('жди непредвиденных событий').

• Приметы с базовой (2) дидактической функцией выражают стереотипный прогноз-рекомендацию: Если человек помогает кузнец, качая мехи, когда тот кует подковы, человека ожидает счастье, крепкое здоровье [БСпр: 419] ('предвосхищай ситуацию удачи - помогай кузнецу').

• Загадки с их образно-логической функцией выражают стереотипический образ взаимообусловленности свойств и категорий культурного или натурального комплекса (фрейма культуры/природы): В поле-поляне били барана; Ни крови, ни руды, а место знатно (Жниво) [ЗРН: 230] ('жатва' > 'сжатые колосья' = 'не живые', 'не из-под земли', 'ценный/дорогой').

• Поговорки с их комплексной номинативно-образной и орнаментальной функцией выражают экспрессивно-оценочную экспликацию образа: Отрублены руки по локоть [БСпог: 580] ('крайне неумелый'); Нос не туда затесан [БСпог: 448] ('ничтожный человек'); Гонять собак [БСпог: 627] ('бездельник').

• Поговорки с признаками обобщенного значения и дидактической функцией выражают неразвёрнутую рекомендацию (т.к. не выражено до

конца умозаключение, как в пословице): Не первый снег на голову [БСпог: 626] ('большой жизненный опыт - цени'); За десять километров киселя хлебать [БСпог: 283] ('очень далеко - нет смысла идти'); Не новгородский дворянин, и сам сходишь [БСП: 237] ('незначительный человек - можно пренебречь').

При рассмотрении явлений культурной специфики и культурной универсальности паремий, мы предлагаем рассматривать их как те категориальные свойства, которые проявляются не в их противопоставленности, а в дихотомически целостном единстве, как неразрывно связанные и взаимообусловленные стороны этнокультурной природы народных афоризмов. Вне сомнения, единство законов человеческой логики и значительная степень общности этических норм различных носителей языков индоевропейской семьи, позволяет говорить о коррелятивности паремических единиц русского языка, причиной которой заключается не только и не столько в культурных контактах и непосредственных заимствованиях, а в стереотипичности механизма когнитивной интеграции, наблюдаемого в любом языке. Вместе с тем, для реализации умозаключения, содержащегося в русских паремиях, чрезвычайно важна прагматическая значимость высказываний, которая непосредственно связана со специфической концептосферой русского языка. Кроме того, культурная универсальность и культурная специфика русских паремий во многом обусловлены их видовыми и тематическими особенностями, что обеспечивает народным афоризмам максимально широкий прагматический спектр речевого воздействия.

Дихотомическая сущность культурной значимости паремий обусловлена их поликонцептуальной природой, заключающейся в том, что паремии: (1) могут репрезентировать сразу несколько когнитивных структур в их иерархической связи, а также (2) способны к «объемной» репрезентации когнитивной единицы, при которой реализуется несколько - зачастую полярных - вариантов оценки.

Например, репрезентация нескольких когнитивных структур в их иерархической связи может быть прослежена на примере паремий, относящихся к интегративной (многовидовой) тематической группе «Смерть»:

1. Пословицы

1) Впереди смерти не помрёшь,

2) Два раза молоду не быть, а смерти не отбыть,

3) Как ни ликовать, а смерти не миновать и

4) От всего вылечишься, кроме смерти [БСП: 832] демонстрируют когнитивные модели, в которых доминируют взаимодействующие фреймы «Смерть» и «Судьба». В организуемом таким образом фрейме пословиц 2,3 и 4 актуализирован слот «Неизбежность смерти», а у пословицы 1 - «Своевременность смерти»:

2. Поговорка Не давать себе на ноги топор уронить [БСпог: 440] в своём когнитивном обнаруживает доминирующий гештальт «Уметь постоять за себя», а денотативный фон для его репрезентации обеспечивает образная вербализация концепта «Агрессия» (на ноги топор уронить):

3. Приметы

Каково пятое число августа, таков и декабрь [БСпр: 273], Если журавли в сентябре (осенью) летят высоко - зима будет холодная [БСпр: 371] в основании своей семантики имеют когнитивную модель, в которой иерархия когнитивных единиц представлена следующим образом: фреймы «Закономерность» и «Природные явления» —► концепт «Погода»:

Приметы Собака в крюк гнётся - к холоду [БСпр: 263], Венок снится - к успеху [БСпр: 303] и

Легко танцевать во сне — к помощи, покровительству [БСпр: 175] характеризуются следующим принципом построения моделей: «Символический образ» (собака, венок, танец) —» «Событие» (холод, успех, помощь):

В любом случае, иерархия приметы основана на её двухчастности и отчётливой причинно-следственной связи между событиями, организующими денотативный план паремии.

4. Загадка На дереве птица цветы хватает, в корыто бросает, корыта не наполняет и цветов не умаляет (Смерть) [ЗРН: 235] репрезентирует фрейм «Смерть» в его аспекте (слоте) - «Вечность и бесконечность жизни и смерти». При этом доминирует в когнитивной модели загадки концепт «Разрушение», который и репрезентирован вербальным образом птицы, срывающей цветы с дерева, - в иерархической связи с ним находятся антитетический концепт «Жизнь-Смерть» и гештальт «Замкнутый круг». Процесс когнитивного моделирования как реализация механизма когнитивной интеграции, при этом, заключается в порождении интегративной когнитемы «Вечная Смерть/Жизнь»:

К вопросу о механизмах выражения культурно обусловленной информации посредством паремий следует отметить, что паремии выражают смыслы, далеко выходящие за пределы языковых значений, находящих в тексте народного афоризма собственно лексическое выражение. Это позволяет предположить, что процесс лексикализации смысла (обусловленность смыслового плана пословицы конкретными лексическим значения слов-компонентов) паремий лишь отчасти способствует его выражению. Большая часть выражаемого паремией смысла — это следствие когнитивной

деятельности носителя языка, обусловленной прагматикой ситуации, - это своеобразная культурно обусловленная рефлексия на типовую для сознания когнитивно-прагматическую ситуацию. Ситуация же задается с помощью лексических маркеров, выполняющих при этом самые различные функции.

У пословиц:

• прямой или непосредственной репрезентации конструктивно значимых для модели высказывания коппггем, например, в пословице Мешай дело с бездельем - проведёшь век с весельем [БСП: 250] выделенные лексемы репрезентируют концепт «Разнообразие» посредством реализации антитетических сем, заключенных в их значении;

• опосредованной репрезентации при помощи контекстуально (или фразеологически) обусловленного значения, например, в пословице Хороший товар сам себя хвалит [БПС: 907] обозначенные лексемы репрезентируют концепт «Качество» через идиоматизированные значение 'говорит сам за себя', реализованное при участии в тексте пословицы олицетворяющей метафоры;

• косвенно-метафорической номинации, когда для репрезентации соответствующей когнитемы используется периферийная или потенциальная сема значения лексического маркера, например, в пословице Грибы растут в деревне, а их и в городе знают [БСП: 224] при участии потенциальной семы «местный», актуализированной в ее возможной антитетической позиции, репрезентирован в числе иных когнитем концепт «Известность/Популярность»;

• нулевой позиции, когда лексема отсутствует, но подразумевается ряд возможных вариантов ее представленности, как, например, в пословице Больной, что ребенок [РНПиП: 19] не лексикализуется ведущий категориальный признак - отсюда потенциальная полифония прагматических смыслов с различной оценочной позицией: 'больной капризный, ему не надо потакать', 'больной зависимый и слабый, ему нужно потакать', 'больной не может выразить, что его мучает - нужно быть к нему внимательным', 'больной может преувеличивать свои страдания из жалости к себе, не нужно обращать особого внимания на жалобы' и т.д.

Таким образом, следует различать этноспецифическую функцию лексических маркеров прагматического смысла пословиц - лексем, номинирующих культурно значимые денотаты, на которых и основывается моделируемый образ ситуации, и когнитивно-прагматическую функцию самих паремий как афористических единиц, базирующуюся на образной когниции, связанной с манипуляциями языкового сознания с различными когнитивными единицами как в их целостном воплощении, так и отдельных фрагментах, структурных элементах и в интегративных связях.

У загадок наблюдаются, в принципе, те же способы номинации когнитивно-денотативной ситуации с помощью лексических маркеров, но преобладают, явно, номинации косвенно-метафорические. Например, в загадках с одной отгадкой можно проследить всё многообразие когнитивной метафоры:

1) Горбатый бес на загривок бабе влез,

2) Два братца хотят подраться, да руки коротки.

3) Без рук. без ног - на плечи скок.

4) Ни свет, ни заря пошёл, согнувшись со двора (Коромысло) [ЗРН: 180].

При этом, помимо косвенно-метафорической функции лексические маркеры загадок выполняют функции ассоциативно-смежную и функцию событийного фона. Наличие у лексических маркеров когнитивно-денотативной ситуации загадок указанных функций обусловлено своеобразным символизмом практически каждого лексического компонента паремии как «ключа», «подсказки» к разрешению алгоритма отгадки. Например, в 1-й и 3-й загадках такой символической или ассоциативно-смежной функцией обладают маркеры загривок и плеча (места «обитания» коромысла), а функцию событийного фона, конкретно в плане привязки к бытовой сфере, выполняет маркер двор в 4-й загадке.

Приметы — разновидность паремий, для которых актуальны, прежде всего, такие способы лексической маркировки когнитивно-денотативной ситуации, которые связаны с функцией прямой номинации и функции собственно символической. Первая функция обусловлена буквальность внутренней формы примет-прогнозов, например, Летом ранняя роса к вёдру [БСпр: 219] - каждый лексический компонент выполняет функцию прямой номинации, а обобщенное значение реализуется не из-за переосмысления денотатов лексем, а из-за высокой степени стереотипизации явления, выражаемой, в том числе, структурно-грамматической моделью паремии. Функция собственно символическая обусловлена слабой мотивацией логической связи между событием и предсказанием и, как следствием, символизацией центрального для исходного события образа. Например, Кошка лежит брюхом кверху - к теплу [БСпр: 234] или Рассвет снится к успешным мероприятиям [БСпр: 254].

Поговорки как паремии, реализующие функцию косвенно-производной номинации, характеризуются, с одной стороны, фразеологически связанным значением слов-компонентов: Легче на поворотах [ПиПРН: 256], Впал в детство [ПиПРН: 346], А у тебя губа не дура, язык не лопата [ПиПРН: 204], - и тогда мы имеем дело с фразеологически переосмысленной номинацией (функция опосредованной репрезентации через идиоматизированное выражение значения).

С другой стороны, слова-компоненты могут выполнять и несколько функций сразу, исходя из комбинаторной семантики паремии: Как из голодной деревни приехал [ПиПРН: 204], - в данной поговорке мы наблюдаем косвенно метафорическую репрезентацию конструктивно значимых для модели высказывания когнитем (из деревни приехал - 'отличается от других* - категория «Другой»), и фразеологически переосмысленную номинацию (из голодной деревни - 'голодный' - концепт «Жадность»),

Поговорки с обобщенным значением демонстрируют заметное разнообразие функций лексических маркеров:

1) Такое житьё, что умирать не хочется [БСП: 353] - непосредственная репрезентация концепта «Жизнь» (житьё), опосредованная репрезентация при помощи контекстуально обусловленного значения ('хороший' -умирать не хочется) категории «Хорошо-Плохо»;

2) Волос до пят, а ум отнят [БСпог: 98] - непосредственная репрезентация концепта «Ум» (ум), опосредованная репрезентация при помощи контекстуально обусловленного значения ('красивая внешность' - волос до пят) концепта «Внешняя красота» и т.п. Таким образом, необходимость в исследовании функций лексических компонентов паремий обусловлена их исключительной ролью в репрезентации когнитивных единиц, участвующих в моделировании ситуативной основы народного афоризма.

Как показало тематическое исследование паремического пространства русского языка, народные афоризмы образуют некую «сеть» мнений, образных характеристик и прагматических оценок относительно ряда важнейших для русской культуры констант, а объёмная репрезентация ключевых фрагментов концептосферы русского языка способствует формированию особого паремического аспекта языковой картины мира (ЯКМ). Понятие паремиче-ской картины мира актуально для паремиологии в аспекте дискуссионности выделения самостоятельного паремиологического объекта изучения. Па-ремиологическое пространство русского языка применительно к задачам современной антропоцентрически ориентированной лингвистики может быть определено как структурированная в соответствии с ведущими речевыми функциями совокупность афоризмов фольклорного происхождения, имеющих статус прототипических средств коммуникативно-когнитивной деятельности народа.

Выявление фактора культурной значимости паремий подразумевает изучение ценностно-смыслового содержания паремий, что связано с анализом сложных процессов осмысления, взаимоопределения и переоценки в паремиях тех категорий, которые и образуют «ценностную» картину мира. При этом ценностная репрезентация понимается нами как вербализация когнитивных единиц: концептов, категорий, понятий, фреймов и т.д., — содержательно соотносимых с ценностями культуры, бытия социума и человека.

Особое звучание проблема ценностной репрезентации посредством паремий приобретает в аспекте поиска новых оснований для определения паремического минимума языка. Ценностный критерий систематизации паремий, несмотря на свою явную субъективность, всё-таки весьма продуктивен для отбора наиболее актуальных для современного носителя языка паремий, особенно с учётом лингводидактической функции народных афоризмов. В свете выше отмеченного предлагается введение нового критерия отбора единиц, ориентированного не столько на непосредственно лингвострановед-ческую ценность (реалии культуры отражены в паремиях не столь предста-

вителыю, как, допустим, особенности национального мышления или эстетические и вкусовые предпочтения народа), сколько на способность паремий репрезентировать базовые культурные ценности. Обнаруживаемое пропорциональное несоответствие в выражении ценностных категорий посредством паремий различных типов обусловлено

а) сосредоточенностью пословицы на нравственно-этических нормах, даже если речь идёт об их житейском осмыслении;

б) выраженной «приверженностью» примет кругу обыденных явлений, в числе которых выделяются лишь те, на базе которых может сформироваться суеверие, - но и в случае обращения к категориям из сферы «идеального» данные паремии практически не касаются абстрактно-духовной стороны вопроса;

в) спецификой загадки в обозначении категорий духовности, поскольку даже будучи центром логической структуры паремии, нравственные понятия репрезентируются посредством обыденных параллелей.

Соответственно, ценностная репрезентация, осуществляемая с помощью паремий, является предметом когнитивно-прагматического описания не только для нужд тематического описания, но и для уточнения ведущих мировоззренческих позиций, которые могут транслироваться с помощью народных афоризмов.

В Заключении подводятся основные итоги работы и намечаются перспективы дальнейшего исследования. В ранее выдвинутую гипотезу пришлось внести некоторые коррективы: выявлен ряд вазкнейших когнитивно-прагматических категорий паремических жанров, позволяющих им выполнять целый спектр функций, выходящих за пределы собственно языковой номинации и выражения отдельного умозаключения. Видовое своеобразие паремий в реализации данных семантических категорий обусловлено реализуемыми когнитивно-прагматическими функциями и особым категориальным статусом народных афоризмов. Категориальный статус и функциональное своеобразие отдельных разновидностей паремий непосредственно обусловлены их когнитивно-дискурсивной природой, то есть способностью репрезентировать ценностно-смысловое пространство русской этнокультуры.

Разработанная когнитивно-прагматическая концепция паремической семантики имеет весьма обнадёживающие перспективы. Она достаточно эффективна для дальнейшего изучения следующих проблем паремической семантики и прагматики:

1) взаимоотношений структурно-логических и функционально-семантических свойств паремических жанров;

2) пересечений отдельных когнитивно-прагматических зон в концепто-сфере русского языка, возникающих вследствие взаимодействия дискурсивных полей различных паремических жанров;

3) прагматики паремических жанров применительно к конкретным разновидностям дискурса;

4) сопоставительного моделирования когнитивно-дискурсивной динамики паремических жанров и т.д.

Открываются весьма привлекательные перспективы когнитивно-прагматического описания паремических жанров разных лингвокультур в их системном сопоставлении, что позволит более предметно и аргументировано судить о специфике народного менталитета и концептосфере русского языка.

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях: Монографические издания:

1. Семененко, H.H. Русская пословица: функции, семантика, системность / H.H. Семененко, Г.М. Шипицына. - Белгород: Изд-во Белгородского ун-та2005. - 172 с. (авт. - 3,6 п.л.).

2. Семененко, H.H. Фразеология. Паремиология / Н.Ф. Алефиренко, H.H. Семененко. Учебное пособие для бакалавров - М.: Изд-во «Флинта: Наука», 2009. - С. 240-322 (авт. - 4,0 пл.).

3. Семененко, H.H. Русские паремии: функции, семантика, прагматика. - Старый Оскол: Изд-во РОСА, 2011. - 355 с. (21 п.л.).

Статьи:

1. В изданиях, рекомендованных ВАК РФ:

4. Семененко, H.H. Прагматический подход к описанию когнитивно-денотативной ситуации русских паремий / H.H. Семененко // Вестник Вятского государственного университета, №2(2), 2008. С. 7581 (0,4 п.л.).

5. Семененко, H.H. Тематический принцип паремиографии в свете современной лингвокогнитивистики / H.H. Семененко // Проблемы истории, филологии, культуры. -Магнитогорск - Москва, 2009. Вып. 24(2). С. 23-28 (0,7 п.л.).

6. Семененко, H.H. Проблемы ценностной репрезентации в аспекте лингвокогни-тивного описания семантики паремий / H.H. Семененко // Научные ведомости Белгородского государственного университета. Гуманитарные науки. - Белгород: Изд-во БелГУ, №18 (89), Вып. 7,2010. С. 62-72 (1,0 п.л.).

7. Семененко, H.H. Лингвокогнитивный аспект проблемы выражения этноязыкового сознания в семантике паремий / H.H. Семененко II Научные ведомости Белгородского государственного университета. Гуманитарные науки. - Белгород: Изд-во БелГУ, №24 (95), Вып. 8,2010. С. 62-72 (0,9 п.л.).

8. Семененко, H.H. Прецедентный потенциал русских пословиц в аспекте трихотомии «текст - дискурс - произведение» / H.H. Семененко // Вестник Вятского государственного университета. Научный журнал. - Киров: Изд-во ВятГГУ, №4, 2010. С. 69-74 (0,6 пл.).

9. Семененко, H.H. Парадигматические свойства и иерархическая структура паремий в когнитивно-прагматическом аспекте / RH. Семененко П Вестник Адыгейского государственного университета. Научный журнал. — Майкоп: Изд-во АГУ, вып.4(70), 2010. С. 163-170 (0,5 пл.).

10. Семененко, H.H. Метафорическая структура и внутренняя форма паремий / H.H. Семененко // Вестник Майкопского государственного технического университета. Научный журнал МГТУ. - Майкоп: Изд-во МТГУ, № 3,2010. С. 109-115 (0,5 пл.).

11. Семененко, H.H. Проблема описания функционального статуса примет как па-ремиологического жанра / H.H. Семененко // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета: Научный журнал. - Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, №4, 2010. С. 42-46 (0,6 пл.).

12. Семененко, H.H. Когнитивная интеграция в вербализованном пространстве фрейма (на материале русских паремий) / H.H. Семененко // Вестник Московского, госу-

дарственного областного университета. Серия «Русская филология». - № 1, 2010. С. 47-51 (0,5 п.л.).

13. Семененко, H.H. Значение и смысл русских паремий в свете когнитивной прагматики / Н.Ф. Алефиренко, H.H. Семененко // Известия Уральского государственного университета, №6(85) часть 2,2010. С. 169-180 (авт. - 0,4 п.л.).

14. Семененко, H.H. Пословичный концепт, деонтические нормы и языковая личность / H.H. Семененко // Вестник Орловского государственного университета. Серия: новые гуманитарные исследования, №4(12), июль-август, 2010. С. 178-183 (0,5 п.л.).

15. Семененко, H.H. Когнитивно-прагматические основания классификации паре-мических жанров / H.H. Семененко // «Гуманитарные исследования». Журнал фундаментальных и прикладных исследований. - Астрахань: Изд-во «Астраханский университет», № 4(36), 2010. С. 136-142 (0,6 п.л.).

16. Семененко, H.H. Проблема описания функционально-категориального статуса загадок как паремического жанра / H.H. Семененко // Известия Российского государственного университета им. А.И. Герцена. №126: Научный журнал. - СПб., 2010. С. 129136 (0,7 п.л.).

17. Семененко, H.H. Прецедентный потенциал паремий как проблема семантического исследования / H.H. Семененко // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. Серия «Филологические науки». - №2(56), 2011. С. 19-24 (0,6 п.л.).

18. Семененко, H.H. Когнитивно-прагматические основания классификации паре-мических жанров / H.H. Семененко // «Гуманитарные исследования». Журнал фундаментальных и прикладных исследований. - Астрахань: Изд-во «Астраханский университет», № 2 (38), 2011. С. 100-105 (0,6 п.л.).

19. Семененко, H.H. Русская ментальность и паремическая семантика / Н.Ф. Алефиренко, H.H. Семененко // Вестник Московского областного государственного университета. Серия «Русская филология». - №1,2011. С. 5-10 (авт. 0,25 п.л.).

2. В научных журналах, сборниках научных трудов и материалах научных конференций

20. Семененко, H.H. Концептуализация денотативного пространства русских пословиц / H.H. Семененко // Филология и культура: Материалы IV Междунар. конф. 16-18 апреля 2003 года. - Тамбов, 2003. С. 212-213 (0,1 пл.).

21. Семененко, H.H. Прецедентные высказывания как носители культурной информации / H.H. Семененко // Проблемы вербализации концептов в семантике языка и текста: Материалы Междунар. науч. симпозиума (1-2 апреля 2003 г.). - Волгоград, 2003. С. 362-367 (0,3 пл.).

22. Семененко, H.H. Подходы к анализу ментального аспекта восприятия обобщенной семантики русских пословиц / H.H. Семененко // В.И. Даль в парадигме идей современной науки: язык - словесность - культура - словари. Материалы всерос. науч. конф. (3-5 апреля 2003 г.). - Иваново, 2003. С. 306-310 (0,3 п.л.).

23. Семененко, H.H. Прецедентный текст как репрезентатор этнокультурной информации (на материале русских паремий) / H.H. Семененко И Межкультурная коммуникация и языковая прагматика в теории и практике обучения русскому языку как иностранному: Сб. науч. тр. - Белгород, 2003. С. 60-64 (0,3 п.л.).

24. Семененко, H.H. Денотативный план русской паремии как объект лингвокуль-турологического анализа / H.H. Семененко // Теория и практика современной русистики в мировом контексте: Междунар. сб. науч. статей: в 2 т. - Белгород: Изд-во Белгородского ун-та, 2005. С. 124-128 (0,3 п.л.).

25. Семененко, H.H. Способы выражения субъекта в русских паремиях / H.H. Семененко // Теория и практика современной русистики в мировом контексте: Международный сборник научных статей: в 2 т. - Белгород: Изд-во Белгородского ун-та, 2005. С. 128130 (0,2 пл.).

26. Семененко, H.H. Проблемы лингвистического статуса пословиц и поговорок / H.H. Семененко // Лингвистические и методические основы филологической подготовки учителя-словесника: Сборник материалов международной научно-методической конференции: В 2 т., Т. 1 - Старый Оскол, 2005. - Т 1. С. 201-208 (0,5 п.л.).

27. Семененко, H.H. К лингвокультурной характеристике русской пословицы / H.H. Семененко, Г.М.Шипицына // Культурные концепты в языке и тексте: Сб. науч. тр. -Белгород: Изд-во БелГУ, 2005. С. 135-146 (авт. -0,2 пл.).

28. Семененко, H.H. Вербализация концептуальных смыслов и паремическая вариантность / H.H. Семененко // Язык. Человек. Культура: Материалы междунар. научно-практ. конф.и: в 2-х ч.т - 4.1 - Смоленск, 2005. С. 93-99 (0,4 пл.).

29. Семененко, H.H. Вербализация фрейма «Война» посредством русских пословиц / H.H. Семененко // Война в судьбах поколений: социально-гуманитарный аспект проблемы: Материалы регион, научно-практ. конф., посвященной 60-летию Победы в Великой Отечественной войне. - Старый Оскол, 2005. С. 249-250 (0,2п.л.).

30. Семененко, H.H. К вопросу о когнитивном механизме прецедентной ссылки / H.H. Семененко // Филология и культура: Материалы 5-й Междунар. конф. Тамбов, - 2005. С. 253-256 (0,3 пл.).

31. Семененко, RH. Прецедентный потенциал паремий в современном русском языке / H.H. Семененко // Международный сборник научных статей / Под ред. У. Перси, A.B. Полонского. Белгород - Бергамо: Изд-во Белгородского ун-та, 2005. С. 146-152 (0,4 пл.).

32. Семененко, H.H. Взаимодействие базовых уровней обобщенного значения пословицы / H.H. Семененко // Единство системного и функционального анализа языковых единиц: Материалы Междунар. науч. конф. (г. Белгород, 11-13 апр. 2006 г.): в 2 ч. /под ред. О.Н. Прохоровой, С.А. Моисеевой. - Белгород: Изд-во Белгородского ун-та, 2006. -Вып. 9. - Ч. II. С. 108-111 (0,2 пл.).

33. Семененко, H.H. Десемантизация цветообозначений в тексте пословиц как поликонцептуальных единиц / H.H. Семененко // Международный конгресс по когнитивной лингвистике (26-28 сентября 2006 г.): Сб. материалов / Отв. ред. H.H. Болдырев. - Тамбов, 2006. С. 179-181 (0,1 пл.).

34. Семененко, H.H. Синкретизм пословиц как культурно значимых текстов / H.H. Семененко // Современные тенденции формирования русского языка и культура речи вузовского преподавателя: Материалы Всероссийской науч. конф. (27-29 ноября 2006 года). В 2-х ч. - Белгород: Изд-во Белгородского ун-та, 2006. С. 163-166 (0,2 пл.).

35. Семененко, H.H. Особенности концептуального анализа текста пословицы / H.H. Семененко // Слово - сознание - культура: сб. науч. трудов / сост. Л.Г. Золотых. -М.: Флинта: Наука, 2006. С. 348-354 (0,3 пл.).

36. Семененко, H.H. Регулятивная функция языка и культуры: аспекты взаимодействия / H.H. Семененко И Славянские чтения: лингвистическое отечествоведение. Проблемы, задачи, перспективы развития. Материалы областной научно-практ. конф. - Старый Оскол, 2006. С. 14-18 (0,2 пл.).

37. Семененко, H.H. Реконструкция ментальных особенностей носителей национального языка в процессе анализа культурно значимых текстов / H.H. Семененко // Славянские чтения: лингвистическое отечествоведение: проблемы, задачи, перспективы развития. - Материалы областной научно-практ. конф,- Старый Оскол, 2006. С. 4-7 (0,2 пл.).

38. Семененко, H.H. Речевая культура и язык СМИ: основные аспекты взаимодействия / H.H. Семененко // Лингвистические и прагматические основы формирования речевой культуры. - Материалы городских научно-исслед. конф. 2004 и 2005 гг., - Старый Оскол, 2006. С. 35-39 (0,2 пл.).

39. Семененко, H.H. Предисловие к сборнику «Лингвистические и прагматические основы формирования речевой культуры» / H.H. Семененко // Лингвистические и прагма-

тические основы формирования речевой культуры: Материалы городских научно-исслед. конф. 2004 и 2005 гг., - Старый Оскол, 2006, С. 7-9 (0,2 п.л.).

40. Семененко, H.H. Десемантизация цветообозначений в контексте пословицы как «свернутого текста» / H.H. Семененко // Цвет и смысл: Материалы научно-теоретического семинара кафедры филологических дисциплин / Сост. Цель JI.A. - Старый Оскол, 2006. С. 51-56 (0,3 п.л.).

41. Семененко, H.H. Лингвокультурная интерпретация смыслового плана пословиц как поликонцептуальных образований / H.H. Семененко // Материалы регион, научно-практ. конф. «Пушкаревские чтения». - Старый Оскол, 2006. С. 70-75 (0,3 пл.).

42. Семененко, H.H. Жанровые и морально-эстетические принципы построения «Домостроя» как памятника рубежа русского средневековья и Возрождения / H.H. Семененко // Актуальные проблемы изучения литературы на перекрестке эпох. Форма и содержание: категориальный синтез. Сб. науч. статей Всерос. заочн. конф. - Белгород: Изд-во Белгородского ун-та, 2007. С. 187-191 (0,2 п.л.).

43. Семененко, H.H. Русская пословица как текст культуры / H.H. Семененко // Славянские чтения - 2007: Сб. материалов области, конкурса-фестиваля и научн. чтений.

- Старый Оскол, 2007. С. 39-44 (0,3 п.л.).

44. Семененко, H.H. Проблема разграничения пословиц и афоризмов библейского происхождения / H.H. Семененко // Православие и духовный мир молодежи: Материалы Всерос. научно-практ. конф. - Белгород, 2007. С.218-221 (0,2 п.л.).

45. Семененко, H.H. Лексическая маркировка когнитивно-денотативной ситуации в русских пословицах и загадках / H.H. Семененко // Проблемы семантики и функционирования языковых единиц разных уровней: сборник научных статей. Иваново, 2008. С. 212-217 (0,4 пл.).

46. Семененко, H.H. Национальное и интернациональное в семантической структуре паремий в аспекте межкультурной коммуникации / H.H. Семененко // Диалог культур

- культура диалога: Материалы междунар. науч.-пракг. конф. - Кострома, 2008. С. 204209 (0,4 пл.).

47. Семененко, H.H. Паремии с идиоматическим и неидиоматическим значением как репрезентаторы когнитивных единиц / H.H. Семененко // Фразеология и когнитиви-стика. Т. 2. Идиоматика и когнитивная лингвокультурология»: Материалы 1-й междунар. науч. конф. (Белгород, 4-6 мая 2008 г.). - Белгород, 2008. С. 340-344 (0,3 пл.).

48. Семененко, H.H. Когнитивно-прагматическая функция русских паремий в условиях межкультурной коммуникации / H.H. Семененко // Русскоязычие и би(поли)лингвизм в межкультурной коммуникации XXI века: когнитивно-концептуальные аспекты: Материалы Междунар. научно-метод. конф. (г. Пятигорск, 1417 мая 2008 г.). - Пятигорск, 2008. С. 161-163 (0,3 пл.).

49. Семененко, H.H. Проблема фразеологического статуса паремий в свете когнитивно-дискурсивного подхода / H.H. Семененко // Фразеологизм и слово в национально-культурном дискурсе (лингвистический и лингвометодический аспекты): Материалы Междунар. научно-практ. конф., посвященной юбилею д.ф.н., проф. A.M. Мелерович. — М.: Изд-во «Элпис», 2008. С. 148-152 (0,3 пл.).

50. Семененко, H.H. Осмысление ценностных репрезентаций в паремической картине мира как фактор культурной компетентности / H.H. Семененко // Диалог культур -культура диалога: Материалы междунар. науч.-практич. конф. 1-5 сентября 2009 г. - Кострома, 2009. С. 287-290 (0,3 пл.).

51. Семененко, H.H. Внутренняя форма пословицы как предмет когнитивного исследования / H.H. Семененко // Слово и текст: коммуникативный, лингвокультурный и исторический аспекты: Материалы междунар. науч. конф. - Ростов н/Д: НМЦ «Логос», 2009. С. 146-148 (0,2 пл.).

52. Семененко, H.H. Выражение национального менталитета в своде русских пословиц / H.H. Семененко // Язык и культура: Материалы Международной научной конфе-

ренции (Белгород, 25 марта 2010 г.). - Белгород: Изд-во Белгородского ун-та. С. 71-77 (0,3 п.л.).

53. Семененко, H.H. Отражение процессов когнитивной интеграции в семантической структуре пословиц религиозной тематики / H.H. Семененко, Е.И. Палий // Фразеология. Познание. Культура: сб. докл. 2-й Междунар. науч. конф. - Белгород, 2010. - Т.1. Фразеология и познание. С. 358-362 (авт. - 0,1 пл.).

54. Семененко, H.H. Проблема отражения духовных ценностей народа в современном паремическом минимума: когнитивный аспект исследования / H.H. Семененко // Фразеология. Познание. Культура. Т.1. Фразеология и познание: сб. докл. 2-й Междунар. науч. конф. (Белгород, 7-9 сентября 2010 г.). - Белгород, 2010. С. 373-380 (0,2 п.л.).

55. Семененко, H.H. Контекстуальная интерпретация паремий как условие адекватного перевода (на материале произведений А.П. Чехова) / H.H. Семененко // Русский язык и культура в зеркале перевода: Материалы II междунар. науч. конф. - М., 2010. С. 492-497 (0,3 п.л.).

56. Семененко, H.H. Отражение ценности «Правда» в паремической картине мира / H.H. Семененко // Проблемы семантики и функционирования языковых единиц разных уровней: Сб. науч. ст. - Иваново, 2010. С. 169-174 (0,2 п.л.).

57. Семененко, H.H. Отражение ценности «Свобода» в паремической картине мира / H.H. Семененко // Язык, литература и современные глобализационные процессы: Материалы междунар. науч. конф. - Н.Новгород: Изд-во Нижегород. ун-та, 2010. С. 241-246 (0,3 п.л.).

58. Семененко, H.H. Проблемы паремиографии в свете когнитивно-прагматического подхода к описанию семантики русских паремий / H.H. Семененко // Актуальные проблемы современной науки: Материалы междунар. науч. конф. - Самара: СНЦ РАН, 2010 С. 226-231 (0,3 п.л.).

59. Семененко, H.H. Этноязыковое самосознание и паремиологическая семантика / H.H. Семененко // Живодействующая связь языка и культуры. Материалы Междунар. науч. конф., посвященной юбилею д.ф.н. проф. В.Н. Телии. - М.-Тула, 2010. С. 130-135 (0,3 пл.).

60. Семененко, H.H. Выражение национального менталитета в своде русских пословиц / H.H. Семененко // Экология русского языка: Материалы Междунар. науч. конф.. - Пенза, 2010. С. 229-235 (0,2 пл.).

61. Семененко, H.H. Событийная основа паремий как вторичных знаков в свете когнитивно-прагматического подхода / Н.Ф. Алефиренко, H.H. Семененко // Актуальные проблемы российской науки и образования: Материалы Всерос. научно-практ. конф. с междунар. участием. T.V. - Уфа, 2010. С. 430-434 (авт. - 0,15 пл.).

62. Семененко, H.H. Выражение особенностей национального языкового сознания в русских пословицах: когнитивно-прагматический аспект исследования / H.H. Семененко // Акт проблемы российской науки и образования: Материалы Всерос научно-практ. конф. с междунар. участием. T.V. Уфа, 2010. С. 430-434 (авт. -0,3 п.л.).

63. Семененко, H.H. Ценностные приоритеты культуры и паремическая картина мира / H.H. Семененко II Славянские чтения - 2010: Сборник материалов V регион конкурса-фестиваля и заочн. научно-исслед. конф. «Языковые и литературные традиции провинциальной России: прошлое, настоящее, будущее», посвященной 150-летию со дня рождения А.П. Чехова. - Старый Оскол, 2010. С. 22-26 (0,2 п.л.).

64. Семененко, H.H. Текстовый статус паремий: когнитивно-прагматический аспект I H.H. Семененко // Русская речь в современных парадигмах лингвистики: Материалы Междунар. науч. конф. - Псков, 2010. С. 167-172 (0,2 пл.).

65. Семененко, H.H. Проблемы культурной идентификации и толерантности в свете изучения паремического пространства языка I H.H. Семененко // Диалог культур и культура диалога: Материалы Междунар. науч. конф. - Кострома, 2001. С. 440-445 (0,3 пл.).

66. Семененко, H.H. Проблемы лингвокогнитивного описания паремиологической семантики / H.H. Семененко // Предложение и слово. Материалы Междунар. науч. конф. -Саратов, 2010. С. 182-189 (0,3 п.л.).

67. Семененко, H.H. Лингвокогнитивный подход к описанию внутренней формы / H.H. Семененко // Когнитивная лингвистика: механизмы и варианты языковой репрезентации. Сб. статей к юбилею проф. H.A. Кобриной. Под ред. Филимоновой O.E., Кобриной O.E., Шараповой Ю.В. - СПб., 2010. С. 456-464 (0,3 п.л.).

68. Семененко, H.H. Проблема категориальной сущности внутренней формы паремий в свете когнитивно-прагматического подхода / H.H. Семененко // И вновь продолжается бой...: сб. науч. ст., посвященных юбилею д-ра филол. наук, проф. С.Г. Шулежковой.

- Магнитогорск, 2010. С. 241-244 (0,3 п.л.).

69. Семененко, H.H. Трихотомия «текст - дискурс - произведение» и реализация прецедентного потенциала русских пословиц / H.H. Семененко // Лингвориторическая парадигма: теоретические и прикладные аспекты: Межвуз. сб. науч. тр. Вып.15. — Сочи, 2010. С. 104-112 (0,4 пл.).

70. Семененко, H.H. Когнитивная основа семантики поговорок как паремического жанра / H.H. Семененко // Современная филология в международном пространстве языка и культуры. Материалы Междунар научно-практ. интернет-конф. - Астрахань, 2011. С. 98-100 (0,3 п.л.).

71. Семененко, H.H. Выражение русской ментальности в пословицах (когнитивно-прагматический аспект) / H.H. Семененко // Современные проблемы лингвистики и линг-водидактики: концепции перспективы: материалы Междунар. заочн. научно-метод. конф.

- Волгоград, 2011. Ч. 2. С. 208-216 (0,4 п.л.).

72. Семененко, H.H. Фразеологический и паремиологический статус поговорки / H.H. Семененко // Фразеологические чтения памяти профессора ВА. Лебединской. К 70-летию со дня рождения. Вып. 5. - Курган, 2011. С. 265-268 (0,3 п.л.).

73. Семененко, H.H. Событийный план и ситуативная основа загадок и пословиц в аспекте когнитивно-прагматического описания паремической семантики / H.H. Семененко // Когнитивно-прагматические векторы современного языкознания: Сб. науч. тр., посвященных юбилею Заслуженного деятеля науки РФ, д-ра филол. наук, проф. Н.Ф. Алефи-ренко. - М.: Флинта - Наука, 2011. С. 88-94 (0,4 пл.).

74. Семененко, H.H. К проблеме обоснования понятия паремической картины мира / H.H. Семененко // Диалог культур - культура диалога: материалы X юбилейной международной науч.-практ. конф., Кострома: Kl V им. H.A. Некрасова, 2011. - С. 313-318 (0,3 пл.).

3. В зарубежных научных журналах и сборниках научных трудов

75. Семененко, H.H. Текстовая вариантность русской пословицы / H.H. Семененко // Филологические исследования: Междунар. сб. трудов. Вып. 2. - Запорожье - Белгород, 2003. С. 311-315(0,3 пл.).

76. Семененко, H.H. Базовые семантические свойства русских паремий в свете когнитивно-дискурсивного подхода / H.H. Семененко // Сборник по итогам международной конференции «XIX Оломоуцкие дни русистики». - Olomouc, 2008. С. 403-407 (0,3 пл.).

77. Семененко, H.H. Фольклорная природа и языковой статус паремий в когнитивно-прагматическом освещении / H.H. Семененко // Восточнославянская филология: Сб. науч. работ. - Вып. 15. Языкознание. - Горловка, 2008. С. 102-110 (0,5 пл.).

78. Семененко, H.H. Проблема паремических корреляций в свете когнитивно-прагматического подхода / H.H. Семененко // Сборник материалов Международной конференции в Остраве 20-21 ноября 2008 г. - Острава, 2008. С. 222 - 229 (0,4 пл.).

79. Семененко, H.H. Особенности репрезентации фрейма «Судьба» в текстах русских паремий / H.H. Семененко // Коммуникативные аспекты грамматики и текста. -Жешув: Изд-во Жешувского ун-та, 2009. С. 203 - 208 (0,3 пл.).

80. Семененко, H.H. Проблема выявления национально-культурного компонента значения русских фразеологизмов и паремий / Н.Ф. Алефиренко, H.H. Семененко // Русский язык и культура в международном образовательном пространстве: современное состояние и перспективы: Материалы П междунар. конф. - Мадрид: Rubinos-1860. С. 19-24 (авт. - 0,15 пл.).

81. Семененко, H.H. Когнитивные модели и прагматические смыслы русских паремий, характеризующих феномен греховности / H.H. Семененко // Традиционная народная культура в аспекте восточнославянской и польской языковой картины мира. Материалы междунар. науч. конф. - Люблин: PiBHe, 2010. С. 30-35 (0,3 пл.).

82. Семененко, H.H. Прецедентные свойства и особенности внутренней формы паремий различных типов / H.H. Семененко // Славянская фразеология и паремиология в XXI веке: Сб. науч. статей / под ред. Е.Е. Иванова, В.М. Мокиенко. - Минск: Змицер Ко-лас, 2010. С. 203-208 (0,3 пл.).

83. Семененко, H.H. Переходные субстандартные паремические формы как элемент современного фразеологического пространства языка / H.H. Семененко И Rossica Olomoucensia. Vol. XL1X. ¿asopis pro ruskou a slovanskou filologii. Num. 1. - Olomouc, 2010. S. 57-61 (0,3 пл.).

84. Семененко, H.H. Современный паремический дискурс и новые прагматические смыслы русских пословиц / H.H. Семененко // Rossica Olomoucensia Vol. XLIX. Öasopis pro ruskou a slovanskou filologii. Num 2. - Olomouc, 2010. S. 45-51 (0,3 пл.).

Сдано в набор 02.12.2011 г. Подписано в печать 07.12.2011 г. Формат 60x84 Vie- Бумага офсетная. Печать трафаретная. Гарнитура Тайме Объем 2,8 усл. п.л. Тираж 150 экз. Заказ № 255

Отпечатано в типографии «Квадрат» г. Старый Оскол, пр-кт Комсомольский, д. 73 e-mail: kvadratl998@Mail.RU

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Семененко, Наталия Николаевна

Введение.

Глава I. Когнитивно-прагматическое основание семантической типологии паремических жанров.

1.1. Проблема установления когнитивно-прагматического основания функциональной семантики русских паремий.

1.2. Культурно-рефлексивная функция и фреймовая семантика пословицы как критерии её жанровопаремийной принадлежности.

1.3. Номинативно-образная функция - критерий жанрового статуса поговорки

1.4. Образно-логическая функция загадки как паремического жанра.

1.5. Когнитивно-прагматическая функция примет и их жанровопаремий-ные особенности.

Выводы.

Глава II. Категориальный статус паремий в аспекте их дискурсивно-прагматических свойств.

2.1. Проблемы паремического статуса в аспекте когнитивно-прагматического подхода.

2.2. Основные критерии определения дискурсивно-прагматической природы паремий разных жанров.

2.3. Дискурсивный потенциал паремий как прецедентных единиц русской лингвокультуры.

Выводы.

Глава III. Когнитивно-прагматическое основание паремической семасиологии.

3.1. Значение и смысл как ведущие категории паремической семантики.

3.2. Когнитивно-прагматическое моделирование паремической семантики.

3.3. Когнитивно-прагматический фокус внутренней формы паремий.

3.4. Когнитивно-дискурсивная синергия пословиц и поговорок.

3.5. Когнитивная метафора как механизм моделирования паремической семантики.

Выводы.

Глава IV. Этническая ментальность и паремическая семантика.

4.1. Проблемы паремической репрезентации элементов этноязыкового сознания.

4.2. Русская ментальность и паремическая семантика.

4.3. Национальный менталитет и событийно-прагматический субстрат паремической семантики.

4.4. Проблема этнокультурной идентификации как функциональной и мировоззренческой составляющей семантики паремий.

4.5. Паремическая картина мира.

Выводы.

Глава V. Этнолингвистическая специфика и лингвокультурные универсалии семантики русских паремий.

5.1. Проблема выделения национально-культурного компонента паремиче-ского значения.

5.2. Этнокультурная значимость русских паремий и её лексическая маркировка.

5.3. Ценностные акценты паремической семантики.

5.4. Паремиографическая репрезентация ценностно-смыслового спектра русских паремий.

Выводы.

Введение диссертации2012 год, автореферат по филологии, Семененко, Наталия Николаевна

Паремическое пространство русского языка - зона сложных и противоречиво толкуемых языковых явлений - рассматривается нами как неотъемлемая часть фразеофонда. Вместе с тем паремии характеризуются только им присущими категориальными и функциональными свойствами. Сам факт наличия паремического фонда практически во всех языках мира свидетельствует о том, что паремии как афоризмы фольклорного происхождения, являются, с одной стороны, универсальным способом моделирования, интерпретации и оценки типичных ситуаций в любом этнолингвистическом пространстве, а с другой - остаются актуальными для национальной лингвокуль-туры, поскольку представляют собой результат творческого развития народного стереотипного речемышления во всем функциональном многообразии его афористических форм.

Представляя собой универсальное для естественных языков явление, паремии дают возможность исследования законов вербальной коммуникации, законов создания, закрепления и использования знаний. Потому системная характеристика паремической семантики с учетом когнитивной и прагматической функций народных афоризмов (пословиц, поговорок, загадок и примет) имеет определенную перспективу и в осмыслении ведущих стереотипов языкового сознания, предопределяющих собой способы вербального воплощения значимых для той или иной лингвокультуры когнитивно-дискурсивных констант и их взаимосвязей в семантических сетях народного менталитета.

Бурное развитие лингвокогнитивистики, стимулирующее исследование этнокультурного своеобразия семантики единиц языка и речи, определило современные векторы научного поиска в области паремиологии как дисциплины, предмет которой лежит в области языкового синкретизма и определяется в соответствии со сложными параметрами современного фольклорного дискурса. На фоне до сих пор не прекращающегося спора о соотношении 5 фразеологических и паремиологических единиц современная русистика обогащается дополнительными сведениями междисциплинарного свойства, в том числе из области когнитивной лингвокультурологии, что выводит уже достаточно традиционную дискуссию в новую плоскость - семантики и прагматики единиц косвенно-производной номинации. В качестве компромиссного в данном исследовании было выдвинуто положение об отнесении паремиологических образований к периферийной области фраземики. При этом обычно оговаривается необходимость сохранения относительной самостоятельности паремиологии как лингвистической дисциплины.

Важнейшее назначение современной паремиологии мы видим в изучении ценностно-смыслового пространства языка в его устойчивых вторичных репрезентациях, свидетельствующих об образно-речевых стереотипах той или иной лингвокультуры.

В связи с этим объектом данного исследования являются наиболее яркие носители ценностно-смысловой семантики русского языка - паремии, а именно: а) фразеологические сочетания поговорочного типа и б) фольклорно-речевые фразеологизированные выражения с обобщенным значением - пословицы, загадки и приметы. Все они объединяются родовым термином паремии, представляющим обширный класс народных афоризмов: пословицы, поговорки, загадки и приметы. Иными словами, исследуются те разновидности народных афоризмов, которые характеризуются смысловым единством и выраженной полифункциональностью в синергети-ческом сопряжении их когнитивных, прагматических и прецедентных свойств. Прочие разновидности народных афоризмов (пустоговорки, чисто-говорки, присловья, прибаутки и пр.), хотя и относятся к паремиологическо-му пространству русского языка, не являются репрезентантами ценностно-смысловой семантики, выполняя преимущественно речевую (декоративную или фатическую) функцию.

Паремии интерпретируются нами как афоризмы фольклорного происхождения, которые характеризуются устойчивостью, воспроизводимостью и прецедентностью, допускающими, однако, вариативность своей синкретической формы и смыслового содержания в пределах изначальной семантико-прагматической константы. При этом пословицы, приметы и загадки по всем своим категориальным признакам являются тексте мами особого рода, поскольку представляют собой некие «модели текста», абстрактные инварианты, обладающие основными признаками текста и когнитивно-прагматическими функциями, предназначенными для выражения суждений с оценочно-прагматической интерпретацией стереотипной ситуации применительно к конкретному дискурсу. Поговорки же текстемами не являются; поскольку участвуют в процессах косвенно-производиой номинации в качестве прагматически ориентированных компонентов высказывания.

Указанная жанровая и категориальная специфика паремий обусловливает предмет реферируемого исследования - семантику и прагматику выделенных жанровых разновидностей русских паремий в их когнитивно-прагматической ипостаси.

Подобное выделение предмета исследования обусловлено ещё и таким весьма важным фактором, как становление когнитивной паремиологии со всем сложнейшим комплексом методологических задач, завершающих процесс формирования новой научной субпарадигмы. Указанный процесс сопровождается длинным шлейфом нерешённых и спорных вопросов о языковом / речевом статусе, видовом своеобразии, функциональном назначении и культурной значимости паремий как фольклорно-речевых репрезентантов народного менталитета. Круг проблем, возникающих при подобной постановке вопроса, осложняется ещё и тем, что паремическое пространство русского языка представляет собой сложную жанрово-видовую систему, статус и собственно структура которой всё ещё остаются в науке открытыми. В свете отмеченных тенденций развития паремиологии именно вопросы семантики и прагматики оказываются определяющими для осознания статуса (жан7 рового, типологического, языкового) и функциональной основы народных афоризмов.

Актуальность темы исследования обусловлена факторами, связанными, прежде всего, с нынешним этапом становления когнитивной паремио-логии со всем относящимся к нему сложным комплексом нерешённых проблем. Среди них вопросы о языковом и речевом статусе, видовом своеобразии, функциональном назначении и культурной значимости паремий как фольклорно-речевых репрезентантов русской ментальности. Мы исходим из того, что паремическое пространство русского языка представляет собой сложную жанрово-видовую систему, статус и собственно структура которой до конца ещё не определены. Связано это, прежде всего, с разным пониманием категориальной сущности паремий. Всё это вызывает необходимость обоснования сущности паремий и определения его видовой спецификации для установления объективных критериев параметризации паремиологиче-ского пространства русского языка.

Реализуемый нами когнитивно-прагматический подход предполагает обращение к названному комплексу проблем с ранее не исследованных позиций: синкретичные свойства русских паремий (текстем, знаков непрямой номинации и прецедентных единиц этнолингвокультуры) рассматриваются с точки зрения «работы» тех лингвокогнитивных механизмов, которые, собственно, и формируют их структуру и предопределяют закономерности вербальной реализации паремической семантики. При этом особенно актуален прагматический фактор, поскольку целостная смысловая структура анализируемых паремий в той или иной степени реализуется для наиболее адекватного выражения дискурсивной интенциональности и коммуникативно-прагматической направленности каждого речемыслительного акта.

Современная когнитивная паремиология пытается выстроить такую теоретическую базу и такой понятийный аппарат, которые бы позволили рассматривать паремии не только как репрезентанты этнокультуры и как порождения коллективного речетворчества, но и как сложные знаки с номинатив8 но-когнитивной функцией по порождению и закреплению знаний особого рода в процессе реализации дискурсивных намерений. Когнитивно-прагматическая паремиология, прежде всего, углубляет когнитивно-дискурсивную доктрину современной теории знаков вторичной номинации (Н.Ф. Алефиренко, Л.Ю. Буянова, К.И. Декатова, Л.Г. Золотых, Помыкало-ва Т.Е., Савенкова Л.Б. и др.). Кроме того, когнитивно-прагматическая методология ориентирована на решение спорных вопросов традиционной паре-миологии, в частности, на выявление корреляций между семантическими и когнитивными категориями. В этом ракурсе особую актуальность приобретает рассмотрение скрытых механизмов взаимосвязи, существующей между внутренней формой, значением, смыслом, мотивацией, коннотацией языковых единиц и их когнитивными корреляциями, объективирующими продукты познавательной деятельности человека (концептами, фреймами, теми элементами языкового сознания, которые представляют в нём результаты дискурсивно обусловленной концептуализации и категоризации действительности).

Важнейшим фактором, обуславливающим актуальность когнитивно-прагматического моделирования паремиологического пространства русского языка, является и проблема определения статуса языкового сознания как когнитивного феномена, объективирующегося посредством языка (Н.Ф. Алефиренко). Данная проблема поставлена в полемических трудах A.A. Потебни, М.А. Алексеенко, Н.Ф. Алефиренко, М.В. Никитина и др. В плане обозначенной проблемы актуальным становится изучение фреймовой семантики паремий, закономерностей реализации когнитивного содержания фрагмента фрейма в смысловой структуре паремии. Всё это позволит установить принципиально важные аспекты соотношения ряда лингвокогни-тивных категорий: значения и языкового сознания, смысла и концепта, понятия и категории - применительно к сложной комбинаторной семантике паремий. При этом видовое многообразие паремий, их сложный и неоднозначный фразеологический статус позволяют характеризовать не только отдельные 9 способы языковой репрезентации когнитивных единиц, но и собственно процессы языковой когниции - процесса познания, опирающегося на механизмы языкового прецедента, когнитивной метафоры, обобщения значения, когнитивной интеграции и др.

Одной из наиболее острых дискуссионных проблем современной паре-миологии является вопрос о национальной специфике и культурной универсальности единиц косвенно-производной номинации и собственно вторичных текстов. Данная проблема связана с безусловной лингвокультурологиче-ской ценностью паремий как средства трансляции культурно-исторического опыта этноязыкового сообщества. Вопросы, связанные с изучением пареми-ческих корреляций, с установлением содержания понятия культурной значимости паремий, а также собственно с попытками анализа национального менталитета в ходе описания паремической семантики и прагматики относятся к числу приоритетных для современной славянской паремиологии. Вместе с тем, использование когнитивно-прагматического подхода в семантическом описании паремии имеет своей целыо устранение субъективности в оценке культурной значимости паремий и выработку собственно лингвистических её критериев.

Современная когнитивная фразеология стремится к разработке теоретической базы и понятийного аппарата, которые позволили бы рассматривать единицы косвенно-производной номинации (фразеологизмы) и вторичные текстемы (паремии) не только как репрезентанты этнокультуры и как порождения коллективного речетворчества, но и как сложные знаки с номинативно-когнитивной функцией - функцией порождения и закрепления знаний в процессе объективации коммуникативных интенций. Когнитивно-прагматический аспект рассмотрения паремий, во-первых, дополняет развивающееся когнитивно-дискурсивное направление в современных фразеологических исследованиях (Н.Ф. Алефиренко, Л.Ю. Буянова, Л.Г. Золотых, Е.Г. Коваленко, Е.А. Селиванова и др.), во-вторых, расставляет новые акценты в попытке соотнесения традиционных семантических категорий (внут

10 ренней формы, значения, смысла, мотивации, прагматической функции языковых единиц) с категориями когнитивной лингвистки (концепт, фрейм, языковое сознание, концептуализация и категоризация). Этим аспектам подчинено изучение прагматической значимости паремий как своеобразных ретрансляторов общественного мнения, существующего безотносительно к конкретной социокультурной ситуации - того самого «фонда житейской мудрости», к которому апеллирует каждый носитель языка, извлекая из своей языковой памяти устойчивые выражения того или иного паремического жанра.

В связи с изложенным особенно актуальным видится изучение пареми-ческих жанров, их видового разнообразия. При этом приходится принимать во внимание некоторую непропорциональность в проявлении отдельных семантических категорий в пределах вида и явное функционально-речевое своеобразие единиц каждого из паремических жанров (пословиц, поговорок, примет и загадок), а также ряд переходных и синкретичных форм общеизвестных паремических жанров. Подобное описание, на наш взгляд, способствует разработке проблемы паремической типологии в целом, и вопросов семантической типологии паремии, в частности.

Гипотеза исследования состоит в предположении, что функционально-семантические свойства паремий позволяют им выполнять функции, выходящие за пределы собственно языковой номинации и выражения отдельного умозаключения, что способствует установлению типологического своеобразия народных афоризмов разных жанров и выявлению глубинных когнитивных процессов, обусловливающих специфику речевой репрезентации семантики и прагматики пословиц, поговорок, загадок и примет. В центре когнитивно-прагматического описания находятся такие составляющие паремической семантики, как когнитивная модель, внутренняя форма, афористическое значение, событийный план, объективируемая в паремиях когнитивно-денотативная ситуация и выражаемый паремиями прагматический смысл.

Категориальный статус и функциональное своеобразие отдельных разновидностей русских паремий непосредственно обусловлены их когнитивно-прагматической природой, то есть, способностью репрезентировать и продуцировать ценностные знания, сформированные в русской этнокультуре.

Цель исследования заключается в описании когнитивно-прагматических свойств единиц основных паремических жанров русского языка в свете дискуссионных проблем паремической семасиологии.

Для достижения данной цели и верификации гипотезы были поставлены следующие исследовательские задачи:

1) разработать методологические основы когнитивно-прагматического моделирования паремиологического пространства русского языка с учетом видового и семантического разнообразия народных афоризмов;

2) раскрыть содержание основных понятий когнитивно-прагматической паремиологии и обосновать принципы когнитивно-прагматического исследования русских паремий;

3) определить состав и структуру паремий русского языка во всём их жанрово-видовом многообразии;

4) показать структурно-смысловую специфику единиц разных паремических жанров, выделив их основные смысловые уровни, категории и отношения, структурирующие семантическую парадигму паремиологического корпуса русского языка;

5) раскрыть интенционально-прецедентную сущность русских паремий, обусловливающую характер реализации их смыслового содержания в различных когнитивно-дискурсивных условиях;

6) разработать основные критерии экспликации ведущих элементов оценочно-смыслового спектра, онтологических категорий, мировоззренческих констант и ценностных координат паремиологического пространства русского языка.

Материалом исследования послужила авторская картотека, составленная методом сплошной выборки из наиболее крупных и авторитетных па-ремиологических сборников (8 тысяч единиц из 37 сборников и словарей), примеры контекстуального употребления паремий, взятые из художественных текстов, публицистических изданий и словарей, а также полученные в ходе работы с Интернет-материалами (около 1 тысячи контекстов).

Пословицы. Материал исследования отбирался из ряда паремиологи-ческих сборников, составленных начиная с конца XVII - начала XVIII века (начальный этап систематического собирания русских паремий) и до сегодняшних дней. Прежде всего, это «Старинные сборники русских пословиц, поговорок, загадок и проч. XVII - XIX столетий», собранных и подготовленных к печати Павлом Симони (опубликованы в 1899 году). Сборник «Пословицы, поговорки, загадки в рукописных сборниках XVIII - XX вв.», включающий в себя коллекции паремий, собранных И.В. Паусом, В.Н. Татищевым, А.И. Богдановым, H.A. Добролюбовым, Сборник пословиц бывшей Петровской галереи и др., сборник «Русские народные пословицы и притчи», составленный И.М. Снегиревым и впервые изданный в 1848 году, сборник «Пословицы русского народа» В.И. Даля, впервые изданный в 1862 году. Указанные сборники остаются в числе приоритетных для сбора материала неслучайно, во-первых, своеобразное преимущество старых сборников пословиц заключается в том, что их состав достаточно разнороден, стилистически «не приглажен», четких границ между разновидностями паремий, как правило, не проводится, что позволяет увидеть все структурное разнообразие высказываний со сходной тематикой. Кроме того, следует отметить, что именно в первых крупных паремиографических сборниках выдерживался принцип достоверности материала, в то время как в более поздние сборники собиратели, ориентируясь на синтаксические и орфографические нормы русского языка, зачастую включали пословицы из старых источников, видоизменяя их сообразно действующей норме, что создает иллюзию вариантности того или иного высказывания и затрудняет работу исследователя паремий.

13

Но, тем не менее, каждый новый факт фиксации паремии - это свидетельство её актуальности для национального языкового сознания, залог адекватности внутренней формы пословицы для её дискурсивного бытования и, собственно, актуализация паремиологического фонда как области выражения народного мировоззрения.

Основными принципами подачи пословиц в сборниках XX века остаются алфавитный и тематический. Причем, алфавитный принцип расположения паремий, как правило, весьма гармонично соседствует с тематическим принципом, что отражено в сборниках А.Н. Мартыновой, В.П. Фелицыной и Ю.Е. Прохорова. Алфавитный принцип в чистом виде представлен в сборниках В.П. Аникина, В.П. Жукова. Тематический принцип является ведущим в сборниках М.А. Рыбниковой, В.И. Зимина, A.C. Спирина, В. Бойко и др. Для исследования оказалось важным тематическое распределение паремий в сборниках, поскольку оно достаточно ярко иллюстрирует «размытость» тематического принципа как критерия систематизации паремий. Кроме того, в числе современных паремиологических сборников, послуживших источниками исследования следует выделить и словари, основной целью которых является не столько более или менее полное отражение паремиологического фонда русского языка, сколько толкование смысла пословиц и поговорок с соответствующими пояснениями лингвострановедческого и этнокультурного свойства. Это, прежде всего, «Словарь русских пословиц и поговорок» В.П. Жукова и лингвострановедческий словарь «Русские пословицы, поговорки и крылатые выражения» В.П. Фелицыной и Ю.Е. Прохорова. Ориентация авторов паремиографических источников на культурные реалии и стереотипы позволила получить подтверждение предположению об исключительной роли паремии в стереотипизации русской культуры.

Особую роль в качестве источника русских пословиц сыграл «Большой словарь русских пословиц» В.М. Мокиенко, Т.Г. Никитиной, Е.К.Николаевой, вышедший в 2010 году. Многолетняя работа исследовательского коллектива под руководством В.М. Мокиенко по систематизации

14 русских пословиц сегодня позволяет не только ознакомиться со сводом пословиц во всей его полноте, но и закладывает основу масштабного изучения пословиц как репрезентаторов национальной картины мира, поскольку принцип ориентации на ключевое слово, лежащий в основе построения словаря, позволяет реализовать многие аспекты концептуального анализа пословиц. Данный словарь стал одним из основных источников систематизации пословиц ещё и потому, что содержит информацию о паспортизации каждой единицы, что способствовало «перекрёстному» поиску единиц, сходных по какому-либо параметру, в ранее изданных сборниках.

В общей сложности нами изучено более 30 тысяч пословиц, помещенных в 26 сборниках и словарях. Но для исследования было взято не более 3 тысяч, поскольку предметом анализа являлась семантика паремий различных типов и, соответственно, актуальными для описания были пословицы, образованные по наиболее типичным структурно-семантическим моделям, демонстрирующим основные тенденции в формировании пропозитивной основы пословиц и её реализации в когнитивно-денотативном пространстве русской паремиологии.

Поговорки. Данный паремический жанр занимает особое место в па-ремиологическом фонде по ряду причин: прежде всего, поговорки традиционно рассматривались и собирателями, и фольклористами, и лингвистами в тесной связи с пословицами, иногда даже с определенным отождествлением данных жанров, потому до недавнего времени источниками картографирования поговорок были единые паремиологические сборники. Своеобразной символической точкой в многолетней дискуссии относительно разделения жанров пословиц и поговорок стал, на наш взгляд, выход в свет «Большого словаря русских поговорок» В.М. Мокиенко и Т.Г. Никитиной, что прервало тенденцию к совместному размещению пословиц и поговорок в рамках одного паремиографического издания. Широкий подход к понятию поговорки, представленный в данном словаре не затруднял работы по систематизации материала, а, напротив, позволял четко представить себе всё функционально

15 семантическое многообразие единиц данного жанра и дополнительно поразмыслить о совпадении/несовпадении категорий поговорки и фразеологизма.

Помимо указанного сборника значимым источником для систематизации материала исследования стал объяснительный словарь «Пословицы и поговорки русского народа», составленный В.И. Зиминым и A.C. Спириным, содержащий около 40000 паремий, собранных лично авторами и потому достаточно объективно отражающих современное состояние паремиологиче-ского фонда русского языка. Дифференцированная тематическая структура словаря не только компенсировала для нужд нашего исследования отсутствие в нём разграничения материала по жанровому признаку, но и позволила широко сопоставить пословиц и поговорки в ходе выявления их ведущих категориальных свойств. Всего для исследования было отобрано около 1500 поговорок, наиболее ярко иллюстрирующих собой механизм устойчивой образной номинации и лишенных ярко выраженной стилистики современной речи.

Загадки. В отличие от пословиц и поговорок загадки совсем недавно стали предметом собственно лингвистического изучения. Паремиография загадок представлена, конечно же, не столь обширна, как мы можем наблюдать у пословиц и поговорок, и как было бы необходимо для систематизации всех жанровых подвидов данной паремии. Тем не менее в свете задач нашего исследования можно выделить ряд сборников, позволяющих систематизировать наиболее актуальные для работы примеры загадок, иллюстрирующие разнообразие структурно-семантических типов данного паремического жанра. Прежде всего, это сборник «Загадки русского народа» Д.Н. Садовникова и «Русские народные загадки» В.В. Митрофановой. Для исследования было отобрано около 1,5 тысяч загадок, представляющих все основные типы этого паремического жанра.

Приметы. Данный паремический жанр имеет богатую историю паре-миографии, восходящую к жанру апокрифа, содержащего мистические приметы и народные поверья. Приметы собирали и описывали этнографы и

16 лингвисты, начиная с XIX века (М.А. Власова, И.П. Калинский, C.B. Максимова, A.C. Ермолова, Ю.М. Медведева и др.). Многие авторы старых сборников помещали приметы в общие паремиологические своды наряду с пословицами, поговорками, загадками и иными протовербиальными формами (присловьями, скоро-(чисто-) говорками, поверьями и суеверьями (А.И. Богданов, А. Бутурлин, В.И. Даль, H.A. Добролюбов, М.В. Красноженова, П. Симони, И.М. Снегирёв и др.). Кроме того, интерес к систематизации примет часто был связан с практическими целями и прикладными задачами - отсюда традиционное размещение примет в старинных и более современных лечебниках (А.П. Аксёнов (1996), Г. Верещагин (1898), П. Куреннов (1990), Ф.М. Лоевский (1818), Н.Е. Мазалова (1995) и др.), а также в изданиях для сельскохозяйственных нужд (календарники, погодове-дение, месяцесловы и т.д.). Авторы сборников примет, прогнозирующих погодные изменения и условия земледелия (A.C. Ермолов, И.П. Калинский, H.A. Миненко и др.) систематизировали приметы с определённой ориентацией на религиозные и бытовые традиции народа, но собственно этнографическую функцию примет в своих паремиографических собраниях и этнографических сочинениях показали В.И. Даль («О повериях, суевериях и предрассудках русского народа»), М.И. Забылин («Русский народ: его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия»), C.B. Максимов («Нечистая, неведомая и крестная сила»), И.Сахаров («Сказания русского народа»), И.М. Снегирёв («Русские простонародные праздники и суеверные обряды»).

Значительным этапом в развитии собственно паремиографической практики систематизации примет стал изданный в 2009 году «Большой словарь примет» - итог работы коллектива под руководством Т.Г. Никитиной. Данное издание позволило в ходе исследования не только представить всё тематическое богатство и функциональное многообразие русских примет, но и сориентироваться в тематическом разнообразии примет в соответствии с ведущей прагматической функцией этой разновидности паремий (чему способствует сама структура словаря).

Для исследования было отобрано около 2тысяч примет, в основном представляющих все тематические группы и структурные типы паремий данного жанра.

При цитировании паремий мы старались не изменять орфографию и пунктуацию народных афоризмов, предлагаемую составителями сборников, изменяя лишь устаревшую графику и отдельные малочисленные опечатки.

Теоретической основой исследования стали

1) труды, определившие базовые положения современной когнитивно-дискурсивной парадигмы лингвистики в целом и фразеологии в частности (М.А. Алексеенко, Н.Ф. Алефиренко, H.H. Болдырева, С.Г. Воркачёва, К.И. Декатовой, В.З. Демьянкова, Л.Г. Золотых, Е.С. Кубряковой, Дж. Лакоффа и М. Джонсона, Р. Лангакера, В.Ф. Новодрановой, О.Н. Прохоровой, Г.Г. Слышкина, P.M. Фрумкиной, И.В. Чекулая и др.);

2) концепции, определяющие проблематику и методологические векторы современной лингвокультурологии (Н.Ф. Алефиренко, Н.Д. Арутюновой, X. Вальтера, A.A. Залевской, C.B. Ивановой, В.И. Карасика, Ю.Н. Караулова, В.В. Колесова, С.А. Кошарной, В.А. Масловой, С.Е. Никитиной, Ю.С. Степанова, В.Н. 'Гелия, Г.В. Токарева, А.Т. Хроленко, Л.А. Шестак, Е.С. Яковлевой и др.), а также

3) фразеологические и паремиологические исследования, заложившие основу современных представлений о статусе, структуре и функционально-семантическом своеобразии паремиологического фонда русского языка (З.М. Волоцкой, Д.О. Добровольского, Е.В. Ивановой, М.Л. Ковшовой, М.Ю. Котовой, A.M. Мелерович, В.М. Мокиенко, Е.М. Марковой, Т.Г. Никитиной, Е.К. Николаевой, Г.Л. Пермякова, Л.Б. Савенковой, Т.С. Садовой, Е.И. Селиверстовой, С .Я. Сендеровича, В.Н. Топорова, З.К. Тарланова, Ф.Ф. Фархутдиновой, H.H. Фаттаховой, В.К. Харченко, В. Хлебды, С.Г. Шулежковой и др.).

Особенно значимыми для исследования явились авторские концепции

Н.Ф. Алефиренко, труды которого содержат важные для нас суждения о ко

18 гнитивно-дискурсивной природе паремии и В.М. Мокиеико относительно единства образной основы паремиологического фонда языка.

Когнитивно-прагматический метод описания и моделирования па-ремической семантики определяется системой операций, направленных на выявление основных уровней семантической стратификации русских паремий: лингвокогнитивного основания значения, внутренней формы, пареми-ческого значения и прагматического смысла. Когнитивный аспект исследования связан с осмыслением механизмов интеграции продуктов двух взаимосвязанных когнитивных процессов - процессов категоризации и концептуализации, непосредственно формирующих этнокультурное своеобразие паремической семантики.

Категоризация - важнейший процесс во всем когнитивном механизме формирования семантики паремий, связанный с познавательными способностями человека и формированием концептосферы языка. Категоризация лежит в основе возникновения паремий, потому что она является механизмом креативного речемышления человека, основанным на операциях: (а) сравнения, отождествления, т.е. поиска 1егсшт сотрагайотБ - лат. третьего члена сравнения сопоставляемых объектов - критерия сравнения, того, в чём совпадают два сравниваемых объекта, (б) метафоризации (установления сходства, подобия) и (в) метонимизации (выявления смежных мыслительных пространств). Благодаря категоризации происходит вербализация в паремиях отражённых в сознании человека классифицируемых и ассоциативно распределяемых предметов сравнения. Например: Около людей великая беда заживает [БСП: 504] - метафоризация образа 'отступающей / заживающей беды' способствует установлению когнитивной опоры для дальнейшего интегра-тивного процесса формирования пословичного фрейма «Человеческое сообщество» в его слоте «Среди себе подобных».

Процесс категоризации органично связан с концептуализацией, заключающейся в осмыслении поступающей к человеку информации и приводящей к образованию паремиеобразующих когнитивных структур: концеп

19 тов, фреймов и сценариев. Являя собой классификационную деятельность, категоризация и концептуализация различаются по конечному результату и / или цели деятельности. Первый процесс направлен на выделение тех минимальных смысловых элементов, которые образуют когнитивный субстрат паремии. Второй процесс подчинён объединению ранее выделенных смысловых элементов в единую когнитивную структуру - паремиеобразующий концепт или фрейм. Такого рода интеграция осуществляется в ходе объединения когнитивных единиц (1) на основе объективного смыслового сходства их предметов мысли или (2) в качестве ассоциативно воспринимаемых как тождественные в более крупные разряды.

Прагматический аспект паремической семантики неразрывно связан с когнитивным, поскольку процессы категоризации и концептуализации протекают сопряжённо по отношению к изначальному прагматическому мотиву реализации паремической семантики: трансляции жизненного стереотипа. Разнообразие прагматической мотивации при наблюдаемой общности их основания обусловлено (1) функционально-категориальным своеобразием русских паремических жанров, (2) речевой универсальностью народных афоризмов и (3) различной степенью зависимости выражаемого смысла от дискурсивной интенции, наблюдаемой у отдельных разновидностей русских паремий.

В ходе моделирования когнитивно-прагматической парадигмы паремической семантики устанавливаются следующие основополагающие векторы исследования: (1) выявление типологических семантических признаков паремий, (2) определение функционально-категориального статуса паремических жанров, (3) раскрытие сущности смысловой структуры паремий, (4) обоснование роли фактора культурной значимости паремий.

Семантическая типология паремий связана со стратификацией паремических жанров по признакам, наиболее актуальным для паремической семантики: характером паремического значения, парадигматическим потенциалом и иерархичностью семантической структуры.

20

Функционально-категориальный статус устанавливается путём выявления когнитивных и прагматических функций, реализуемых паремиче-скими жанрами на фоне их ведущего (жанрового и общепаремического) предназначения.

Под смысловой структурой паремий понимается вся совокупность прагматически обусловленных смыслов паремии, мотивированных внутренней формой и репрезентирующих когнитивное основание паремии в соответствии с потенциалом её единого значения и дискурсивной интенции. Понятие смысла паремии признаётся более объемным, чем понятие значения, характеризуясь всем когнитивно-прагматическим содержанием паремической единицы.

Семантическая структура паремий определяется как формирующаяся в процессе узуализации смыслового содержания народного афоризма, что обусловлено его когнитивной и прагматической актуальностью для стереотипных дискурсивных ситуаций.

Фактор культурной значимости заключается в ценностно-смысловой маркированности эпистемы, репрезентируемой паремиями.

За единицу когнитивно-прагматического исследования паремической семантики принята многоуровневая семантическая структура паремического знака-текстемы (для пословиц, примет и загадок) или фраземы (для поговорок).

Методологической основой исследования служат:

• концепция взаимообусловленности народных афоризмов и единиц разговорного дискурса как когнитивно-прагматических феноменов этноязыкового сознания (Н.Д. Арутюнова, Е.С. Кубрякова, A.A. Потебня и др.);

• концепция признания языка важнейшим средством аккумуляции, ретрансляции и знаковой репрезентации ценностно-смыслового пространства языка во всем многообразии его ассоциативно-образных проявлений (Н.Д. Арутюнова, С.А. Аскольдов, В. Гумбольдт, Ю.Н. Караулов, Ю.С. Степанов, В.Н. Телия и др.);

• признание языка универсальным средством категоризации и концептуализации мира - основного механизма естественного моделирования этнокультурной специфики картины мира (Н.Ф. Алефиренко, А.П. Бабушкин, H.H. Болдырев, В.З. Демьянков, В.И. Карасик, Дж. Лакофф, З.Д. Попова,

A.A. Потебня, Э. Сепир, H.A. Стернин, Б. Уорф, Ч. Филмор и др.);

• положения о знаковом статусе устойчивых выражений, особенностях их семантики, сформированные в результате конструктивного взаимодействия различных современных лингвистических парадигм: (а) системно-структурной (В.П. Жуков, А.И. Молотков, Л.П. Дядечко, Е.Е. Иванов, Геор-гиева, J. Mlacek, S. Skorupka, W. Hlebda и др.), (б) сравнительно-исторической (A.M. Бабкин, А. Бирих, Б.А. Ларин, В.М. Мокиенко, Л. Степанова, Z. Fink, Н.М. Шанский, С.Г. Шулежкова и др.), (в) коммуникативно-прагматической (М.А. Алексеенко, Н. Walter, В.Т. Бондаренко, Т.Г. Никитина, A.M. Мелерович и ДР-Х (г) дискурсивно-когнитивной (Н.Ф. Алефиренко, А.П. Бабушкин, К.И. Декатова, Л.Г. Золотых и др.);

• результаты конструктивной дискуссии о жанровых и семантико-стилистических свойствах народных афоризмов (Е.М. Верещагин,

B.Г. Костомаров, Г.Л. Пермяков, М.А. Черкасский и др.), о проблемах фоль-клорно-жанрового разграничения паремий (Е.И. Селивёрстова, З.К. Тарланов, А.Т. Хроленко и др.) их лингвокультурологическом своеобразии (Е.В. Иванова, Л.Б. Савенкова и др.) и культурно-исторической значимости в этноязыковой картине мира (М.Ю. Котова, В.М. Мокиенко, Н. Walter и др-)

В основе отбора частных методов и приемов лежат следующие принципиальные положения, определившие ход исследования:

•S Паремиологическое пространство языка - структурированная в соответствии с ведущими речевыми функциями совокупность афоризмов фольклорного происхождения, имеющих статус прототипических средств коммуникативно-когнитивной деятельности народа во всех сферах его жизни. Фразеологическая природа языковых единиц понимается широко, паремии признаются периферийными единицами фразеологического фонда языка, синкретичными образованиями, совмещающими функции образной номинации и выражения стереотипного умозаключения. В паремиях находят своё концентрированное воплощение все семантические механизмы языка, в том числе мотивационный, метафорический, обобщающий, «конденсирующий», комбинаторный. В основе каждого семантического механизма лежит когнитивный процесс, т.е. собственно процесс получения нового знания. Паремиологическое пространство языка является зоной суперпереходности, в пределах которой различные паремические жанры характеризуются не только совпадениями категориальных признаков и функциональных особенностей, но и демонстрируют возможности «взаимопревращений», что обусловлено наличием общих конструктивно-семантических признаков.

Для реализации задач исследования и выдвинутых теоретических положений был разработан метод когнитивно-прагматического описания па-ремической семантики, исследовательскими шагами которого служат адаптированные нами к паремиологическому материалу приёмы:

1) приём фраземообразовательной комбинаторики, представляющий собой интегрирование компонентного анализа и компонентного синтеза (Н.Ф. Алефиренко) с целыо выявления взаимодействующих элементов смыслового содержания когнитивных и паремических структур;

2) приём когнитивно-дискурсивного анализа паремической семантики, применяемый для выявления когнитивно-дискурсивной сущности па-ремического значения;

3) приём функционально-семантического анализа паремии как особой текстемы, направленный на осмысление дискурсивной природы загадок;

4) приём функционально-культурологического анализа семантики примет (В.К. Харченко и Е.Е. Тонкова);

23

5) приём пропозиционального моделирования для выявления закономерных связей лингвокогнитивных структур со знаковыми и предзнаковыми моделями, довербальной когнитивной деятельностью, представляющими собой этапы лингвосемиозиса паремий как единиц вторичной номинации;

6) приём когнитивно-прагматического моделирования, предназначенный для выявления когнитивного основания паремического значения и определения лингвокультурологической значимости и прецедентного потенциала пословиц, загадок и примет.

С помощью этого метода структурировались (1) когнитивные модели русских паремий, (2) их смысловая структура (3) внутренняя форма, а также выявлялся (4) прагматический спектр паремической семантики.

Методики анализа паремической семантики применялись с использованием следующего инструментария:

• описательного метода в ходе интерпретации паремического значения и классификации семантических признаков различных видов паремий, а также в процессе типологических обобщений относительно своеобразия семантики и прагматики различных паремических жанров и провербиальных структур;

• сопоставительного метода в ходе сопоставительной интерпретации семантических явлений, наблюдающихся у пословиц, поговорок, загадок и примет;

• приема лингвокультурологического описания для выявления и характеристики культурной значимости паремических единиц;

• элементов дистрибутивного анализа при определении степени мотивированности значения паремии внутренней формой и при характеристике реализации механизма «приращения смысла» под влиянием дискурсивной интенции;

• приема семантической идентификации при определении обобщенного значения пословиц, примет и загадок;

• элементов компонентного анализа для описания смысловой структуры паремии и выявления процессов, протекающих на ее уровне в условиях дискурсивного бытования паремий;

• метода интроспекции для более точного и дифференцированного толкования значения паремий;

• приема моделирования когнитивно-денотативной ситуации и фреймовой семантики для установления событийной основы паремии и характеристики взаимодействия пропозитивной основы дискурса и паремий;

• метода контекстуального анализа для установления дискурсивной интенции и прагматической нацеленности фрагмента дискурса.

Научная новизна исследования определяется впервые в русском языкознании разработанной когнитивно-прагматической теорией паремиологии, а также семантической типологией основных паремических жанров русского языка, созданной путём сопоставления их ведущих коммуникативно и прагматически обусловленных семантических свойств. Инновационный характер исследования определяется: обоснованием когнитивно-прагматической субпарадигмы паре-мической семантики применительно к описанию четырёх основных разновидностей народных афоризмов: пословиц, поговорок, примет и загадок; определением основных когнитивно-прагматических функций паремических жанров; выявлением категориального статуса паремической семантики в целом и описанием когнитивно-семантических особенностей паремий отдельных жанровых разновидностей; категориально-понятийными инновациями:

1) введением в научный обиход новых понятий, необходимых для развития когнитивной паремиологии: «когнитивная модель паремического значения», «дискурсивная интенция паремического смысла», «когнитивнодискурсивная функция паремий», «объёмная паремическая репрезентация»,

25 поликонцептуальность паремий», «прагматическое выражение события», «семантическая рекомбинация» и т.д.;

2) уточнением понятийного содержания терминологического аппарата когнитивной лингвистики: «инкорпорирование когнитивных единиц», «когнитивная ось», «когнитивно-денотативное пространство», «вторичная концептуализация», «концептуальная дихотомия», «концептуальные конверген-ты», «концептуальные синсеманты», «одновалентные концепты», «лексический маркер когнитивной единицы», «фреймовая модель паремии» и т.д.;

3) расширением паремиологической семасиологии в аспекте терминологической и жанровой типологии: «паремическая картина мира», «паремио-логическое пространство языка», «прагматический комплекс значения паремии», «протовербиумы», «смысл паремии», «смысловая структура паремии», «внутренняя форма паремий», «гиперреферентность паремического значения», «дискурсивная интенция паремического смысла» и т.д.;

4) раскрытием природы и сущности когнитивно-прагматического основания паремической семантики и выявлением основных уровней ценностно-смысловой стратификации семантического пространства русских паремий как результата синергетического сопряжения когнитивной, дискурсивной и семиотической деятельности народа.

Теоретическая значимость работы состоит в создании когнитивно-прагматической теории семантического описания паремий как фольклорно-речевых образований.

Сделанные в диссертации теоретические обобщения о функциональной природе и когнитивно-прагматических свойствах паремий различных видов могут лечь в основу новых исследований паремиологического пространства русского языка как особой зоны взаимовлияния этноязыкового сознания, дискурсивной деятельности и культурно обусловленного знакообразования.

Описание многоуровневой архитектоники паремий - теоретическая основа для масштабных исследований архаичной и современной составляющих семантического потенциала народных афоризмов и народного мировоззре

26 ния, отразившегося в паремиологии русского языка в целом. Теория пареми-ческой текстемы способствует обогащению лингвистики текста вообще, проливая свет на многие спорные вопросы, касающиеся проблем онтологии и прагматики речевых жанров.

Представленное когнитивное моделирование паремий перспективно для изучения концептосферы русского языка и русского этноязыкового сознания в целом, а описание фреймовой природы паремического значения может быть стимулом для исследования вторичной репрезентации сложных событийно-коммуникативных структур в русском языке.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Паремии - это фольклорно-речевые образования, определяемые как народные афоризмы, выражающие этноязыковые стереотипы. Такое понимание фольклорной афористичности имеет принципиальное для паремиологии значение и позволяет включать в класс паремий типологически широкий набор народных афоризмов, в частности, отнести к народным афоризмам поговорки, отличающиеся от остальных паремий отсутствием выраженного умозаключения. Прецедентная природа паремий обусловлена их вторичной языковой функцией и инкорпорирующим потенциалом когнитивного основания семантики. При этом самым высоким прецедентным потенциалом характеризуются поговорки и пословицы.

2. Когнитивно-прагматическое моделирование паремической семантики, учитывающее видовое и семантическое разнообразие русских народных афоризмов, позволяет определить ценностно-смысловой и когнитивно-прагматический статус паремий в сопряжении с их изначальной ин-тенциональностью. Паремии как синкретичные образования, совмещающие свойства текста, высказывания и произведения, реализуют когнитивно-прагматические функции в непосредственной зависимости от преобладания у конкретной разновидности паремий каких-либо из перечисленных категориальных признаков.

3. Подведение пословиц, поговорок, примет и загадок под рубрику паремий осуществляется благодаря наличию у них общепаремической функции (дидактической) и множества частных когнитивно-прагматических функций, характер которых обусловлен видовыми функционально-семантическими свойствами паремий. Наблюдаемые различия в категориальном статусе, когнитивной структуре, характере внутренней формы, дискурсивной обусловленности смысла и прочих характеристиках паремий не разрушают их жанровой однородности, поскольку все паремические виды отражают процессы стереотипизации представлений, оценок и действий, значимых для русского этноязыкового сознания.

4. Пословица - паремический жанр, с помощью которого формируются стереотипные оценки и рекомендации относительно типичных жизненных ситуаций. Пословицы выражают базовые ментальные установки этноязыкового сознания, способствуют инкультурации личности в ходе овладения компромиссной моралью, требующей всесторонней оценки ситуации. Формально догматичные, пословицы допускают заметную «гибкость» в оценке и полифонию в репрезентации ценностей культуры. Когнитивно-прагматическая сущность пословицы - стереотипизированное умозаключение нравоучительного характера, основанное на фрейме как когнитивной структуре с высоким инкорпорирующим потенциалом. Сложный когнитивный импликационал пословицы, обнаруживаемый в условиях влияния на её значение дискурсивной интенции, позволяет пословицам образовывать собственный дискурс, в пределах которого они взаимоопределяют, дополняют и интерпретируют друг друга.

5. Поговорка - паремический жанр, являющийся средством стерео-типизации образной номинации денотатов обыденного сознания. Поговорки, несмотря на своё структурное и функционально-семантическое разнообразие, а также сближение с фраземами в их традиционном понимании, рассматриваются как целостный паремический вид, поскольку они реализуют сугубо паремические функции. Когнитивно-прагматическая сущность поговорки

28 обусловлена, с одной стороны, её близостью к области собственно фраземики (смыслообразующая роль концепта и репрезентация экспрессивно-образного слоя концепта), с другой стороны, паремиологическим статусом (фреймовое основание семантики). В условиях дискурса поговорка допускает более явные «приращения» смысла, чем пословица, по причине отсутствия в её смысловой структуре целостного умозаключения. Поговорка может иметь признаки обобщенного значения пословицы и являться своеобразной когнитивной базой для формирования пословицы, но, при этом она не теряет своей особой образно-номинативной функции, отличающей её от пословиц и примет.

6. Примета - паремический жанр, служащий средством стереотипи-зации прогноза как когнитивно-прагматической деятельности по культурному освоению окружающего мира. Обобщение наблюдаемых ситуаций, важных для этнокультуры, осуществляется в условиях слабо мотивированной связи с ситуациями прогнозируемыми. Дидактическая функция примет заключается в их обучающей роли: приметы формируют целостное представление о взаимосвязи наблюдаемых и прогнозируемых ситуаций во всех основных сферах человеческой жизни. Когнитивно-прагматическая сущность приметы - инкорпорированное сопряжение двух фреймов, один из которых репрезентирован как часть культурного комплекса, связанного с наблюдаемой ситуацией, а второй - как отдельный слот, связанный с прогнозом. Сопоставление примет с другими паремическими жанрами не всегда продуктивно (наиболее актуально сопоставление с пословицами) по причине выраженного функционального своеобразия (прогноз), а именно «нацеленности» приметы на конкретный результат: а) достижение счастья, б) символическая категоризация действительности, в) культурная идентификация личности.

7. Загадка - паремический жанр, выступающий в качестве средства стереотипизации ассоциативного механизма когнитивной метафоры, реализуемого в языке. Форма и семантика загадки прагматически обусловлены её ведущей игровой функцией, при этом в когнитивной прагматике загадки за

29 метные следы оставила её изначальная магически-ритуальная функция. В современной паремиологической парадигме загадка функционально близка к поговорке в аспекте осуществления образной номинации, хотя и основаны загадки на несколько ином принципе когнитивного моделирования, чем пословицы. Дидактическая функция загадки может быть определена как образно-логическая, что соответствует её когнитивно-прагматической сущности -формировать стереотипы образной номинации в ходе логического поиска сходных свойств денотатов.

8. Основными уровнями семантической стратификации паремий являются когнитивная структура, внутренняя форма, афористическое значение и прагматический смысл. Когнитивная структура паремий является результатом когнитивной инкорпорации, мотивированной определёнными прагматическими условиями. Внутренняя форма паремий является обязательным условием сохранения их семантической целостности. Афористическое значение паремий обусловлено их жанровой спецификой и прагматическим назначением. Прагматический смысл является следствием реализации афористического значения паремии в условиях определённой дискурсивной интенции. В условиях когнитивно-прагматической интенциональности дискурса внутренняя форма паремий может актуализироваться или переосмысливаться.

9. Культурная значимость паремий выявляется в ходе выделения основных оценочных констант, базовых онтологических категорий, мировоззренческих приоритетов и ценностных координат паремиологического пространства русского языка. Применительно к отдельным паремическим единицам культурная значимость выявляется на всех уровнях паремической семантики. Паремические жанры характеризуются выраженной спецификой в реализации культурно обусловленных смыслов.

Практическое значение работы. Идеи диссертационного исследования могут стать основой для разработки авторского курса «Фразеология и паремиология русского языка», для разработки спецкурса «Когнитивная СИЗО нергия русской паремиологии», а также при разработке новых курсов по лингвофольклористике и когнитивной лингвокультурологии в свете современных образовательных инноваций. Проблемы внутренней формы, прецедентного статуса и семантики паремий могут быть полезными в разработке курса «Общее языкознание». Помимо того, результаты исследования могут быть применены в паремиографической практике, а также использованы специалистами смежных наук: философии, семиотики, психологии и культурологии.

Апробация и внедрение результатов исследования. Основные результаты научного исследования изложены в докладах и сообщениях, обсуждённых на научных форумах разного уровня (всего на 66 научно-практических конференциях, в том числе 11 зарубежных), в частности: Международный конгресс по когнитивной лингвистике (Тамбов, 2008); Международная научная конференция «Оломоуцкие Дни русистов» (Чехия, Оло-моуц, 2009, 2011); Международная научно-практическая конференция «Фразеологизм и слово в национально-культурном дискурсе» (Кострома, 2008); Международная научная конференция «Схщнословянська фшолопя: вщ Нестора до сьогодення» (Украина, Горловка, 2008); Международная научная конференция «Фразеология и когнитивистика» (Белгород, 2008); Международная научная конференция «Диалог культур - культура диалога» (Кострома, 2008, 2009, 2010); Международная научная конференция «Паремия славянских народов IV» (Чехия, Острава, 2008); Международная научная конференция «Коммуникативные аспекты грамматики и текста» (Польша, Жешув, 2008); Международный симпозиум «Русская лексикография и фра-зеография в контексте славистики: теория и практика» (Магнитогорск, 2009); Международная научная конференция «Славянская фразеология и паремио-логия в XXI веке» (Беларусь, Могилёв, 2009); Международная научная конференция «Язык и культура» (Белгород, 2010); Международная научная конференция «Динамические тенденции в славянской фразеологии» (Словакия,

Ружомберок, 2010); Международная научно-практическая конференция

31

Русский язык и культура в зеркале перевода» (Греция, Салоники, 2010); Международная научная конференция «Русский язык и культура в международном образовательном пространстве: современное состояние и перспективы» (Испания, Гранада, 2010); Международная научная конференция «Традиционная народная культура в аспекте восточнославянской и польской языковой картины мира» (Польша, Люблин, 2010); Международной научно-практической Интернет-конференции «Современная филология в международном пространстве языка и культуры» (Астрахань, 2010); Международной заочной научно-методической конференции «Современные проблемы лингвистики и лингводидактики» (Волгоград, 2011); Международной научной конференции «Фразеологические чтения - 2011» (Курган, 2011); Международной научной конференции «Фразеология и перевод» (Польша, Ополе, 2011) и др.

По теме диссертации опубликовано 84 работы общим объёмом 56,45 п.л. Результаты исследования отражены в 2 монографиях (общий объём 24,6 п.л.), в 1 учебном пособии (авт. 4,0 п.л.) и 80 научных статьях (из них 16 из Списка, рекомендованного ВАК РФ и 10 в зарубежных издательствах).

Структура диссертации. Диссертационное исследование состоит из Введения, пяти глав, Заключения, Списка использованной литературы и Приложения.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Когнитивно-прагматическая парадигма паремиологической семантики"

7) выводы и суждения об устройстве мироздания и о сути основных онтологических категорий - жизни, смерти, истине, судьбе, справедливости и т.д. (все паремические жанры).

Когнитивная природа паремических жанров характеризуется некоторыми нюансами влияния когнитивного основания на значения паремии: у пословиц (а) обобщённая природа значения, (б) «прозрачная» метафорически организованная внутренняя форма и (в) поликон-цептуальность смысловой структуры обусловлены фреймовой структурой с инкорпорированием других когнитивных единиц; у поговорок (а) идиоматизированное значение, (б) метафорически переосмысленная внутренняя форма и (в) чёткая дискурсивная обусловленность смысловой структуры обусловлены смыслопорождающей функцией фразеологического концепта;

342 у загадок (а) гиперреферентность значения, (б) символическая образность внутренней формы и (в) фреймовая семантика обусловлены инкорпорация фреймовой структуры с концептом отгадки; у примет (а) ситуативно обусловленное обобщённое значение, (б) отсутствие мотивированной связи между внутренними формами . „ наблюдаемой и прогнозируемой ситуаций и—(в-)- репрезентация фреймов без явной инкорпорации их содержания обусловлены сценарной репрезентацией фреймов сообразно двухчастной структуре приметы.

Когнитивно-прагматическая обусловленность семантики паремий является залогом культурной маркированности знания, запёчатлённого в паре-миологическом фонде русского языка. Паремии комплексно выражают принципы осознания человеком собственной сущности и закономерностей бытия; восприятие законов социума и осмысление его традиций; принципы ценностной категоризации и выражения комплексов культурных смыслов, связанных с феноменом человека, человеческого сознания и человеческого общества. Лингвокультурная значимость паремии определяется как стремление к этнокультурному самоутверждению данного языкового сообщества, способствующего осознанному его выделению в ряду других этнокультур, способности сохранять культурно обусловленное знание в условиях обобщения и стереотипизации выражаемой ситуации. Лингвокультурная значимость прослеживается на тех уровнях семантики народных афоризмов, которые связаны с выражением референциальной сути представленных элементов когнитивно-денотативного пространства: на уровне внутренней формы и прагматического смысла.

Внутренняя форма паремии является предзнаковой идеей фольклорного афоризма, прообразом обобщённого образа ситуации и представляет собой протоязыковое образование - своеобразный лингвоментальный «переходный» элемент от когнитивной структуры к вербализованному субстрату мысли. Видовые характеристики внутренней формы различных паремиче

343 ских жанров не нарушают её общепаремичеекой ситуативной сущности, поскольку паремия рождается там, где сознание «схватывает» ситуативно-типичное, нуждающееся в оценке и интерпретации для членов сообщества. Прагматический смысл как ещё уровень паремической семантики, выражающий культурно значимую информацию, формируется под влиянием дис-курсивной^интенции и базовых мировоззренческих установок этноса, реализуя значение паремии в условиях, предопределяющих ту или иную имплицитную оценку. Прагматические смыслы паремий образуют взаимопересе-кающиеся поля с многочисленными переходами от одной репрезентируемой категории к другой, что способствует «эффекту внутреннего паремиологиче-ского дискурса».

Проблема культурной универсальности/специфичности паремий отделена от проблемы собственно культурной значимости народных афоризмов, поскольку описательное изучение последней не подразумевает сопоставления межъязыковых корреляций. Культурная значимость информации, заключённой в паремиях - это значимость данной информации для этноса, независимо от её оценки с позиции иной этнической культуры. Культурная универсальность паремий, подтверждаемая многочисленными компаративными исследованиями, не отменяет их способности выражать культурно обусловленные стереотипы и ментально значимые характеристики.

Таким образом, выдвинутая гипотеза в основном подтвердилась: когнитивно-прагматический подход к описанию семантики паремий выявил ряд важнейших категорий паремических жанров, позволяющих им выполнять целый спектр функций, выходящих за пределы собственно языковой номинации и выражения отдельного умозаключения. Видовое своеобразие паремий в реализации данных семантических категорий обусловлено реализуемыми когнитивно-прагматическими функциями и особым категориальным статусом народных афоризмов. Категориальный статус и функциональное своеобразие отдельных разновидностей паремий непосредственно обусловлены их когнитивной природой, то есть, собственно, способностью репрезентировать и продуцировать знания, актуальные для этнокультуры.

Вне сомнения, проведённое исследование не даёт исчерпывающих ответов на все вопросы относительно структуры семантики паремий и её воплощения в дискурсивной деятельности. Предлагаемая когнитивно-прагматическая концепция описания паремической семантики-имеет обнадёживающие перспективы. Она достаточно эффективна для дальнейшего изучения паремий в рамках следующих проблем:

1) определения соотношения структурно-логической и функционально-семантической характеристик паремических жанров;

2) выявления областей пересечения в концептосфере русского языка, возникающих как следствие дискурсивной деятельности различных паремических жанров;

3) системного описания прагматики паремических жанров применительно к конкретным разновидностям дискурса;

4) сопоставительного изучения эволюции паремических жанров и т.д.

В любом случае, открываются весьма привлекательные перспективы когнитивно-прагматического описания паремических жанров разных лингво-культур, что позволит более предметно и аргументировано судить о специфике репрезентации народного менталитета в структуре концептосферы того или иного языка.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Когнитивно-прагматический подход к описанию паремической семантики показал необходимость системного учёта когнитивных функций и прагматических факторов формирования значения русских паремических жанров. Описание паремической семантики учитывает особенности паремий как фольклорно-речевых образований афористического характера, выступающих в качестве способов вербального воплощения значимых для русской лингвокультуры когнитивно-дискурсивных констант и их взаимосвязей в семантических сетях народного менталитета. В качестве средства, репрезентирующего элементы этноязыкового сознания, паремии выражают важнейшие стереотипы культуры. Пословицы, поговорки, приметы и загадки как единицы провербиального пространства языка, выполняющие афористическую функцию, относятся к «фонду народной мудрости», представляющему собой дискурсивную периферию фразеологического пространства языка. Паремио-логическое пространство языка и паремиологическая картина мира - это условные образования, структурированные в соответствии с фольклорной картиной мира и ориентацией на когнитивно-денотативную область, актуальную для народной афористики.

Объединение пословиц, поговорок, примет и загадок как однородных паремиологических единиц основано на выделении у них общепаремической дидактической функции, проявляющейся в соответствии с когнитивно-прагматическим назначением каждого вида. Наблюдаемые различия в категориальном статусе, когнитивной структуре, характере внутренней формы, дискурсивной обусловленности смысла и прочих характеристиках паремий не разрушают их жанровой однородности, поскольку все паремические виды ведут к стереотипизации представлений, оценок и действий, значимых для этнокультуры и этноязыкового сознания.

Когнитивно-прагматическое моделирование паремиологической семантики в пределах основных жанров (пословиц, поговорок, примет и загадок) имеет ряд методологических особенностей, обусловленных природой и функционально-семантической спецификой самого материала. Описанные жанры фольклорной афористики реализуют множество функций, связанных с их коммуникативным назначением, при этом обнаруживая выраженной единство в реализации дидактической функции. Дидактика паремий различного свойства:

Разновидность Пословицы Поговорки Загадки Приметы паремий

Ведущая ди- Поучительная Орнаментальная Образно- Прогностичедактическая логическая ская функция

Объект Типичная Денотаты обы- Денотаты обы- Наблюдаемая и

Стереотипи- жизненная денного круга денного круга прогнозируезации ситуация мая ситуации

Предмет Оценка и Образная Ассоциация, Логика

Стереотипии- рекомендация номинация способствующая прогноза зации образной номинации

Способ Снижение Фразеологиза- Внутренняя пе- Догматизация

Стереотипи- денотативной ция реноминация значения в зации референции значения условиях презумпции скрытой связи

Основные 1) выражение 1) выражение 1) выражение 1) выражение когнитивно- базовых мен- прагматической представлений о представлений прагматические тальных уста- оценки; скрытой логике о скрытой лофункции новок этно- 2) инкультура- бытия; гике бытия; языкового со- ция личности в 2) развитие ал- 2) символичезнания; ходе овладения горитмического ская категори

2) инкульту- орнаментальной мышления зация действирация лично- функцией языка тельности сти в ходе овладения компромисс- ной моралью

Определение функционального статуса паремий позволило перейти к уточнению их категориального статуса текстем - синкретичных единиц, совмещающих свойства текста, произведения и высказывания. Паремия-текстема - есть результат когнитивной синергии, определяемой как сопряжение трёх деятельностей: когнитивной, дискурсивной и семиотической, - в ходе формирования семантики .народного афоризма. Таким образом, являясь продуктом фольклорного словотворчества, паремия даёт возможность приблизить глубинные тайны языковой стихии во многих её проявлениях, а когнитивно-дискурсивная природа этих единиц позволяет ещё и проникнуть в глубины процесса порождения умозаключения и номинации, причём расчленено, через компонентный анализ языковых репрезентаций различных когнитивных единиц и пространств.

Характерно, что в силу специфики категориального статуса отдельные разновидности паремий обнаруживают существенные нюансы синкретизма:

Разновидность Пословицы Поговорки Загадки Приметы паремии

Совмещаемые Афористическо- Фразеологиче- Текста и диа- Афористичекатегории го умозаключе- ского сочетания логического ского умозания и текста и выражения высказывания ключения и текста

Совмещаемые Афористическая Номинативная Наличие ком- Афористичекатегориальные форма, подтекст функция и по- позиционной ская форма и черты и потенциально тенциально вы- структуры, выраженный разворачивае- раженное умоза- подтекста и сюжет, реалимая» компози- ключение образно- зующийся в ционная струк- номинативная соотнесении тура функция двух ситуаций

Категориальный Текстема с при- Афоризм с при- Речевое про- Текстема с статус знаками речево- знаками тексте- изведение с признаками го произведения мы признаками текста текста

Категор изую- Приращение Реализация в Дискурсив- Относительная щий признак смысла и когни- условиях дис- ныи характер речевая автотивная интер- курса фреймо- высказывания номность претация в усло- вой структуры, виях дискурса соотносимой с типовой ситуацией

Ещё один аспект определения паремий как синкретичных единиц связан с их способностями взаимопревращения и с наличием переходных форм:

Разновидность паремий Свойства пословицы Свойства поговорки Свойства загадки Свойства приметы

1 2 3 4

Поговорка с фра-зеологизованным значением — Номинативная функция =2

Поговорка с элементами обобщенного значения пословицы 1) частично выраженное умозаключение; 2) наличие подтекста Номинативная функция -2 =1

Пословица с переосмысленными значениями лексем 1) обобщенное значение; 2) выраженное умозаключение метафоризация структуры =1

Пословица с прямыми значениями лексем 1) обобщенное значение; 2) выраженное умозаключение =1

Текстовая загадка II и ы и» =3 1) переосмысленные свойства денотатов; 2) образная номинация; 3) выраженная предикативность =3

Нетекстовая загадка -3 1) переосмысленные свойства денотатов; 2) образная номинация

Примета Буквальная внутренняя форма

Примета с признаками обобщённого значения пословицы Наличие подтекста =4 Буквальная внутренняя форма

С учётом функционально-семантических и категориальных особенностей паремии выражают

1) особую установку сознания, характеризующую носителя языка как представителя соответствующего этноса (пословицы, поговорки и загадки);

2) вкусовые предпочтения и ценностные установки общающихся, от-ражённые.в традиционной речевой культуре (пословицы и поговорки);

3) моральные принципы и способы выхода на компромиссную мораль (пословицы);

4) способы представления действительности через призму смеховой культуры народа (пословицы, поговорки и современные трансформы всех паремических жанров);

5) способность на примере типичной ситуации сделать вывод о базовых принципах когнитивно-дискурсивного устройства этнической лингво-культуры и человеческого общества в целом (пословицы, загадки и приметы);

6) эстетические представления носителей языка (пословицы, загадки и поговорки);

Список научной литературыСемененко, Наталия Николаевна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Агапова, С.Г. К проблеме разграничения понятий «дискурс» и «текст» / A.C. Агапова // Слово и текст: коммуникативный, лингвокультурный и исторический аспекты. Материалы международной научной конференции. Ростов н/Д: НМЦ «Логос», 2009. С. 151-152.

2. Азбелев, С.Н. Основные понятия текстологии в применении к фольклорному материалу / С.Н. Азбелев // Принципы текстологического изучения фольклора. МЛ.: Наука, 1966. С.262-264.

3. Акинжелова, О.В. Концепт «Мера» как фрагмент русской языковой картины мира (на материале пословиц, поговорок и фразеологизмов). Дисс. на соиск. уч. ст. канд. фил. наук. 2008. - 270 с.

4. Аксёнова, Е.Д. Лингвокультурологический анализ концептосфе-ры «Здоровье человека» в русской паремиологии. Дисс. на соиск. уч. ст. канд. фил. наук. 2007. - 260 с.

5. Алексеенко, М.А. Концепт «мать» в синхронной динамике языковой картины мира / М. Алексеенко //Грани культуры: Сборник научных статей к 65-легию проф. В.М. Мокиенко. М.: ЭЛПИС, 2005. С. 415-420.

6. Алексеенко, М.А. Концепт культуры в языковом выражении

7. Slowo. Tekst.Czas IV. Materialy z IV Medzynarodowej Konferencij Naukowej. Szczecin, 2000. - s. 242-249.

8. Алексеенко, M. Отфразеологические лексические дериваты как объект лексикографического описания / М. Алексеенко // // Frazeografia slowianska. Opole 2001. - S. 221-231.

9. Алефиренко,. Н.Ф. «Живое» слово: Проблемы функциональной лексикологии: монография / Н.Ф. Алефиренко. М.: Флинта: Наука, 2009. - 344 с.

10. Алефиренко, Н.Ф. Дискурсивное сознание: живодействующая связь языка, познания и культуры / Н.Ф. Алефиренко // Живо-действующая связь языка и культуры: Мат-лы Межд. науч. конф., поев, юбилею В.Н. Телия: в 2 т. Т. 2,- С. 5-10.

11. Алефиренко, Н.Ф. Когнитивно-модулярная интерпретация фра-земы / Н.Ф. Алефиренко // Фразеология германских, романских и славянских языков. Могилёв: МГУ им. A.A. Кулешова, 2009. -С. 4-11.

12. Алефиренко, Н.Ф. Когнитивно-семиологические аспекты линг-вокультурологии / Н.Ф. Алефиренко // Вопросы когнитивной лингвистики, №1, 2006. С. 36-45.

13. Алефиренко, Н.Ф. Поэтическая энергия слова. Синергетика языка, сознания и культуры. М.: Academia, 2002. - 302 с.

14. Алефиренко, Н.Ф. Современные проблемы науки о языке / Н.Ф. Алефиренко. М. Флинта: Наука, 2005. - 416 с.

15. Алефиренко, Н.Ф. Стереотипы семантического пространства лингвокультуры / Н.Ф. Алефиренко // Язык и культура: материалы Межд. науч. конф. / отв. ред. проф. Н.Ф. Алефиренко,- Белгород: Изд-во БелГУ, 2010. С. 6-12.

16. Алефиренко, Н.Ф. Фразеологическая семантика: фреймовый подход / Н.Ф. Алефиренко // Фразеология: вчера, сегодня, завтра: Межвуз. Сб. науч. тр. в честь 70-летия д-ра филол. наук, профессора В.Т. Бондаренко. Тула, 2011 - С. 7-12.

17. Алефиренко, Н.Ф. Фразеологическое значение в свете теории языкового сознания / Н.Ф. Алефиренко // Фразеологические исследования: динамические тенденции в славянской фразеологии.

18. Ерайсвальд, 2010. С.-29-37. ----

19. Алефиренко, Н.Ф. Фразеологическое значение как когнитивно-дискурсивная категория / Н.Ф. Алефиренко //Лингвистика. Сб. науч. трудов. № 2(3) /Под ред. В.Д. Ужченко; Луганский национальный пед. университет. Луганск: Альма-Матер, 2004. — С. 512.

20. Алефиренко, Н.Ф. Фразеологическое значение: природа, сущность, структура / Н.Ф. Алефиренко //Грани слова: Сборник научных статей к 65-летию проф. В.М. Мокиенко. М.: ЭЛПИС, 2005.-С. 21-27.

21. Алефиренко, Н.Ф. Фразеология в свете современных лингвистических парадигм: Монография. М.: Элпис, 2008(1). - 271 с.

22. Алефиренко, Н.Ф. Фразеология и когнитивистика в аспекте лингвистического постмодернизма / Н.Ф. Алефиренко. Белгород: Изд-во БелГУ, 2008(2). - 152 с.

23. Алефиренко, Н.Ф. Фразеология и культура: поиск категориально-понятийных оснований / Н.Ф. Алефиренко // Фразеология, познание и культура / отв. ред. проф. Н.Ф. Алефиренко. Белгород: Изд-во БелГУ, 2010. - Т. 1 Фразеология и познание. - С. 2126.

24. Алефиренко, Н.Ф. Фразеология и паремиология: Учебное пособие / Н.Ф. Алефиренко, H.H. Семененко. М.: Флинта: Наука, 2009. - 344 с.

25. Алефиренко, Н.Ф. Язык, познание и культура: Когнитивносемиологическая синергетика слова: монография / Н.Ф. Алефиренко. Волгоград: Перемена, 2006. - 228 с.

26. Алефиренко, Н.Ф., Золотых, Л.Г. Проблемы фразеологического значения и смысла (в аспекте межуровневого взаимодействия): Монография / Н.Ф. Алефиренко, Л.Г. Золотых Астрахань: Изд-во-Астраханского гос-пед. ун-та, 2000. - 220 с. -

27. Аникин, В.П. Метафора в загадках // Художественные средства русского народного поэтического творчества: Символ. Метафора. Параллелизм. М . : Моск. ун-т, 1981. - С. 53-66.

28. Аникин, В.П. Теория фольклора. Курс лекций / В.П. Аникин. -М.:КДУ, 2007.-432 с.

29. Апресян, Ю.Д. Образ человека по данным языка: попытка системного описания / Ю.Д. Апресян // Вопросы языкознания. -1995. -№1. -С.37-68.

30. Арутюнова, Н.Д. Аксиология в механизмах жизни и языка / Н.Д. Арутюнова //Проблемы структурной лингвистики. М.: Наука, 1984. С. 5-25.

31. Арутюнова, Н.Д. Дискурс / Н.Д. Арутюнова. ЛЭС, 1990. -С.136-137.

32. Арутюнова, Н.Д. Язык / Н.Д. Арутюнова // Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева. М.: Сов. Энциклопедия, 1990. - С. 610-611.

33. Арутюнова, Н.Д. Язык и мир человека / Н.Д. Арутюнова. М.: «Языки русской культуры», 1999.

34. Архангельский, В.Л. Устойчивые фразы в современном русском языке: Основы теории устойчивых фраз и проблемы общей фразеологии / В.Л. Архангельский. Ростов-на-Дону: изд-во Ростовского ун-та, 1964. — 316 с.

35. Аскольдов, С.А. Концепт и слово / С.А. Аскольдов // Русскаясловесность. От теории словесности к структуре текста. Антология. /Под. ред. проф. В.П. Нерознака. М.: Akademia, 1997. С. 267-279.

36. Астахова, Э.И. Внутренняя форма идиом и ее функции / Э.И. Астахова //Фразеография в Машинном фонде русского языка.

37. М.: Наука, 19-90. С.-146-151.

38. Ахманова, О.С., Гюббенет, И.Р. Вертикальный контекст как филологическая проблема / О.С. Ахманова, И.Р. Гюббенет // Вопросы языкознания. 1977. - №3. - С.47-54.

39. Бабаева, Е.В. Отражение ценностей культуры в языке / Е.В. Бабаева // Язык, коммуникация и социальная среда: Межвузовский сборник научных трудов. Вып. 2. Воронеж: Изд-во ВГУ, 2002. - С.25-35.

40. Байбурин, А.К. Загадка // Народные знания. Фольклор. Народное искусство. Вып.4. М.: Наука, 1991.-43 с.

41. Байбурин, А.К. Ритуал в системе знаковых средств культуры /А.К. Байбурин // Этнознаковые функции культуры. М.: Наука, 1991. С. 13-38.

42. Балли, Ш. Язык и жизнь / Ш. Балли. М.: УРСС, 2003. 232 с.

43. Барабанова, Н.В. О логической структуре некоторых русских загадок. К вопросу об основной функции народных загадок и их научной классификации // Паремиологические исследования. Сборник статей. М.: Наука, 1984. - С. 96-104.

44. Баранов, А.Н.; Добровольский, Д.О. Аспекты теории фразеологии / А.Н. Баранов, Д.О. Добровольский. М.: Знак, 2008. - 656 с.

45. Барашкина, Е.А. Метафоризация как споосб языковой номинации компонентов ментальной сферы. Дисс. на соиск. уч. ст! канд. фил. наук. -2007. 190 с.

46. Бахтин, М.М. Проблема текста в лингвистике, филологии и других гуманитарных науках. Опыт философского анализа / М.М. Бахтин // Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1986.-С. 297-325.

47. Бентцин, У. Загадка // Народные знания. Фольклор. Народное искусство. Вып.4. М.: Наука, 1991. - 42 с.

48. Бердяев, H.A. Истина и откровение / H.A. Бердяев. СПб., 1996.

49. Богатырев, П.Г. Язык фольклора / П.Г. Богатырёв // Вопросы языкознания. 1973. - №5. - С. 106-116.

50. Болдырев, H.H. Проблемы исследования языкового знания / H.H. Болдырев // Концептуальный анализ языка: современные направления исследования: сб. науч. трудов / РАН Ин-т языкознания. М.-Калуга: ИП Кошелев (Изательство «Эйдос»), 2007. -С. 95-109.

51. Болдырев, H.H. Языковые категории как формат знания / H.H. Болдырев // Вопросы когнитивной лингвистики, №2, 2006. -С. 5-23.

52. Болдырев, H.H., Бабина, JI.B. Вторичная репрезентация как особый тип представления знаний в языке / H.H. Болдырев,

53. Л.В. Бабина // НДВШ, Филологические науки. 2001. - №4. - С. 79-86.

54. Бондарко, A.B. Теория значения в системе функциональной грамматики / A.B. Бондарко. М.: Языки славянской культуры, 2002. - 736 с.

55. Бохонная, М.Е. Единицы «вещного» мира в среднеобнинской загадке: традиционное и современное Электронный ресурс. / М.Е. Бохонная. http://www.ruthenia.ru.

56. Брагина, Н.Г. Память в языке и культуре / Н.Г. Брагина. М.: языки славянских культур, 2007. - 520 с.

57. Брутян, Г.А. О гипотезе Сепира-Уорфа / Г.А. Брутян // Вопросы философии. 1969. - №1. - С. 56-66.

58. Бытева, Т.И. Очерки по русской перифрастике: Монография / Т.И. Бытева. М.: ООО «Изд-во «Элпис», 2008. - 303 с.

59. Вагнер, K.P. Семантика и синтаксис русских народных примет с компонентом «зооним» (в зеркале английских примет). Автореферат дисс. на соиск. уч. ст. канд. фил. Наук. 2009. - 22 с.

60. Вальтер, X. Проблемы двуязычной фразеологии / X. Вальтер //

61. Славянская фразеология и паремиология в XXI веке: сборник научных статей / под ред. Е.Е. Иванова, В.М. Мокиенко. -Минск: Змицер Колас, 2010. 308 с.

62. Вальтер, X. Русская фразеология как «морозилка» немецких фразеологизмов / X. Вальтер // Язык и культура: материалы

63. Межд. науч. конф. / отв. редг проф. Н.Ф. Алефиренко.- Белгород: Изд-во БелГУ, 2010. С. 144-152.

64. Вальтер, X. Фразеология и нонстандарт / X. Вальтер // Rossica Olomucensia XLVIII: Sborník príspévku z mezinárodní conference XX. Olomoucké dny rusistu .Olomouc, 2009 449 c.

65. Василюк, Ф.Е. Психология переживания / Ф.Е. Василюк. М.: Изд-во Московского ун-та, 1984. 200 с.

66. Вербицкая, М.В. К обоснованию теории «вторичных» текстов / М.В. Вербицкая // НДВШ, Филологические науки. 1989. - №1. -С. 30-36.

67. Верещагин, Е.М., Костомаров, В.Г. Лингвострановедческая теория слова / Е.М. Верещагин, В.Г. Костомаров. М., 1980. 320 с.

68. Верещагин, Е.М., Костомаров, В.Г. Национально-культурная семантика русских фразеологизмов // Словари и лингвостранове-дение. -М., 1982. С.89-98.

69. Верещагин, Е.М.; Костомаров, В.Г. Дом бытия языка. В поисках новых путей развития лингвострановедения: концепция логоэпи-стемы / Е.М. Верещагин, В.Г. Костомаров. М.: ИКАР, 2000. 124с.

70. Веселовский, А.Н. Миф и символ / А.Н. Веселовский (публикация К.И. Ровды) // Русский фольклор. Т. XIX. Д.: Наука, 1979. -С.186199.

71. Виноградов, В.В. Слово и значение как предмет историколексикологического -изучения / В.В. Виноградов //"Избранныетруды: Лексикология и лексикография. М.: Наука, 1977. 312 с.

72. Волоцкая, З.М. Головачева, A.B. Языковая картина мира и картина мира в текстах загадок // Малые формы фольклора. Сборник статей памяти Г.Л. Пермякова. Сост. Т.Н.Свешникова. — М.: Восточная литература, 1995. С. 218-244.

73. Волоцкая, З.М. Элементы космоса в фольклорной модели мира (на материале славянских загадок) // Исследование по структуре текста / Отв. ред. Т.В. Цивьян. М., 1987. - С. 250-266.

74. Вольф, Е.М. Метафора и оценка / Е.М. Вольф // Метафора в языке и тексте. М.: Наука, 1988. С. 52-64.

75. Вольф, Е.М. Метафора и оценка / Е.М. Вольф// Метафора в языке и тексте. М.: Наука, 1988. - С. 52-65.

76. Вольф, Е.М. Функциональная семантика оценки / Е.М. Вольф. -М.: Наука, 1985. 228 е.; 2-е изд., доп. М.: Эдиториал УРСС, 2002. -280 с.

77. Воркачев, С.Г. Концепт счастья: значимостная составляющая / С.Г. Воркачёв // Язык, коммуникация и социальная среда: Межвузовский сборник научных трудов. Вып. 2. Воронеж: Изд-во ВГУ, 2002.-С.4-18.

78. Воркачев, С.Г. Концепт счастья: понятийный и образный компоненты / С.Г. Воркачёв // Известия АН, серия лит-ры и языка. -Т.60, 2001,-№6. -С. 47-58.

79. Воркачев, С.Г. Лингвокультурология, языковая личность, концепт: становление антропоцентрической парадигмы в языкознании / С.Г. Воркачев // Филол. науки. 2001. № 1. - С. 64-72.

80. Воробьев, В.В. Лингвокультурология (теория и методы). М.: РУДН, 1997.- 331 с.

81. Воробьёва, Л.Б. Русские паремии как объект сопоставительной лингвокультурологии / Л.Б. Воробьёва // Русские паремии: новые формы, новые смыслы, новые аспекты изучения. Псков, 2008. С.211-239.

82. Вьюнов, В.А. Русский культурный архетип. Страноведение России : учеб пособие / Ю.А. Вьюнов. М.: Наука: Флинта, 2005. -480 с.

83. Гак В.Г. Пространство мысли (Опыт систематизации слов ментального поля) / В.Г. Гак // Логический анализ языка. Ментальные действия. М.: Наука, 1993. - С. 22-29.

84. Гак, В.Г. Метафора: универсальное и специфическое / В.Г. Гак // Метафора в языке и тексте. М.: Наука, 1988. С. 11-25.

85. Гак, В.Г. Метафора: универсальное и специфическое / В.Г. Гак // Метафора в языке и тексте. М.: Наука, 1988. - С. 11-26.

86. Гачев, Г. Ментальности народов мира / Гачев, Г. М.: Изд-во Эксмо, 2003. - 544 с.

87. Гомонова, И.Г. Паремии с дистрибутивом свой как фрагмент провербиального пространства / И.Г. Гомонова // Фразеология германских, романских и славянских языков. Могилёв: МГУ им. A.A. Кулешова, 2009. - С. 116-130.

88. Гриднева, Т.В. аспекты характеристики фразеологической картины мира / Т.В. Гриднева // Проблемы семантики и функционирования языковых единиц разных уровней: сб. науч. ст. Иваново: Иван. гос. ун-т, 2008. - С. 66-70.

89. Гудков, Д.Б. Прецедентные тексты /Д.Б. Гудков // Русское культурное пространство. Лингвокультурологический словарь. М.: Гнозис, 2004. С. 28-38.

90. Гумбольдт, В. фон. Язык и философия культуры / В. фон Гумбольдт. М.: Прогресс, 1985. 450 с.

91. Гумилев, Л.Н. Этносфера: История людей и история природы / Л.Н. Гумилев. М.: Экопрос, 1993. 544 с.

92. Даль, В.И. Напутное (предисловие) / В.И. Даль. Пословицы и поговорки русского народа. М.: Изд-во Эксмо, Изд-во ННН,2005.-С. 5-16 - --

93. Даниленко, Л.И. Русские пословицы в «Славине» И. Добровско-го / Л.И. Даниленко // Фразеологические исследования: динамические тенденции в славянской фразеологии. Грайсвальд, 2010. С.99-106.

94. Дейк, Т.А. ван. Контекст и познание. Фреймы знаний и понимание речевых актов // Т.А. ван Дейк. Язык. Познание. Коммуникация. М.: Прогресс, 1989. - С. 12-40.

95. Демьянков, В.З. Когнитивная лингвистика как разновидность интерпретирующего подхода / В.З. Демьянков // Вопросы языкознания. 1994. - №4. - С. 17-33.

96. Демьянков, В.З. Когниция и понимание текста / В.З. Демьянков // Вопросы когнитивной лингвистики, №2, 2007. С.

97. Демьянков, В.З. Когниция и понимание текста /В.З. Демьянков // Вопр. когнитивной лингвистики. № 3. ИЯ РАН, ТГУ им. Г.Р. Державина. - 2005. — С. 5-10.

98. Демьянков, В.З. Прагматические основы интерпретации высказывания / В.З. Демьянков // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. 1981. Т. 40. - № 4 - С. 368-377.

99. Демьянков, В.З. Семантические роли и образы языка / В.З. Демьянков // Язык о языке. М.: Языки русской культуры, 2000.-С. 193-271

100. Добровольский, Д.О. Национально-культурная специфика во фразеологии // Вопросы языкознания. 1997. — № 6. - С. 37 - 38.

101. Добровольский, Д.О. Образная составляющая в семантике идиом / Д.О. Добровольский // Вопр. языкознания. М., 1996. - № 1. -С. 71-93.

102. Добровольский, Д.О. Прагматические правила и фразеологическое, значение /Д.О. Добровольский //Проблемы прагмалингвистики: Сб. науч. трудов. Вып. 213. М.: МГПИИЯ, 1983"- С. 3-11.

103. Дубровина, К. Библейская фразеология русского языка: универсально-типологическое и национально-своеобразное /К. Дубровина // Грани слова: Сборник научных статей к 65-летию проф. В.М. Мокиенко. М.: ЭЛПИС, 2005. - С. 52-56.

104. Елизаренкова, Т.Я., Топоров, В.Н. О ведийской загадке типа brahmodya // Паремиологические исследования. Сборник статей. -М.: Наука, 1984.-С. 14-46.

105. Жигарина, Е.А. Современное бытование пословиц: вариативность и полифункциональность текстов. Автореферат дисс. на соиск. уч. ст. канд. фил. наук. 2006. - 24 с.

106. Жуков, А. В. Переходные фразеологические явления в русском языке / A.B. Жуков. Новгород: Новгор. гос. ун-т им. Ярослава Мудрого, 1996. - 132 с.

107. Жуков, В.П. О знаковости компонентов фразеологизма / В.П. Жуков // Вопр. языкознания. 1975. - № 6. - С. 36-45.

108. Жуков, В.Г1. О смысловом центре фразеологизмов / В.П. Жуков // Проблемы фразеологии. Исследования и материалы. М.: Наука, 1964. - С. 140-149.

109. Журинский, А.Н. Подмена в основе загадки и поступка // Малые формы фольклора. Сборник статей памяти Г.Л. Пермякова. Сост. Т.Н.Свешникова. — М.: Восточная литература, 1995. С. 256269.

110. Журинский, А.Н. Семантическая структура загадки: Неметафорические преобразования смысла / Ин-т языкознания; Отв. ред. Н.В. Охотина. М.: Наука, 1989. - 128 с.

111. Залевская, A.A. Психолингвистический подход к проблеме концепта / A.A. Залевская // Проблемы когнитивной лингвистики. -Воронеж: изд-во Воронежского гос. ун-та, 2001. С. 36-44.

112. Зельдович, Г.М. О типах семантической информации: слабые смыслы / Г.М. Зельдович // Известия АП, серия лит-ры и языка. -Т. 57, 1998.-№2,-С. 32-41.

113. Золотых, Л.Г. Базовые концепты русской идиоматики / Л.Г. Золотых // Проблемы семантики языковых единиц в контексте культуры (лингвистический и лингвометодический аспекты): Межд. науч.-практ. конф. М.: «Элпис». - С. 300-304.

114. Золотых, Л.Г. Смысловая реализация фразеологического значения в текстах различных жанров и стилей / Л.Г. Золотых // Жи-водействующая связь языка и культуры: Мат-лы Межд. науч. конф., поев, юбилею В.Н. Телия: в 2 т. Т. 2,- С. 128-133.

115. Иванов, В. В., Топоров, В. Н. Исследования в области славянских древностей. М.: Наука, 1974. 342 с.

116. Иванов, В.В., Топоров, В.Н. Инвариант и трансформации в мифологических и фольклорных текстах // Типологические исследования по фольклору. Сборник статей памяти В.Я. Проппа. -М.: Наука, 1975. С. 44-76.

117. Иванов, Е.Е. «Основной паремиологический фонд» русского языка и его соотношение с «паремиологическим минимумом» /

118. Е.Е. Иванов // Фразеология германских, романских и славянских языков. Могилёв: МГУ им. A.A. Кулешова, 2009. - С. 137-147.

119. Иванов, С.А. Византийское юродство / С.А. Иванов. М.: Международные отношения, 1994. - 240 с.

120. Иванова, Е.В. Мир в английских и русских пословицах: Учебное ----пособие / Е.В; Иванова. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та; Филол.ф-т СПбГУ, 2006. 280 с.

121. Иванова, H.H. Структурно-семантическое моделирование в сфере примет H.H. Иванова // Русские паремии: новые формы, новые смыслы, новые аспекты изучения,- Псков: ПГПУ, 2008. С. 74-133.

122. Канакина, Г.И. Русские пословицы как средство формирования культуроведческой компетенции / Г.И. Канакина // Экология русского языка: Мат-лы 1-й Межд. науч. конф. Пенза: Изд-во ПГПУ им. В.Г. Белинского, 2010. - С. 64-67.

123. Караджев, Б.И. Коммуникативно-прагматический потенциал русских пословиц. Дисс. на соиск. уч. ст. канд. фил. наук. 2009. - 163 с.

124. Карасик, В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс / В.И. Карасик. М.: Гнозис, 2004. - 390 с.

125. Карасик, В.И; Слышкин, Г.Г. Базовые характеристики лингвистических концептов / В.И. Карасик, Г.Г. Слышкин // Антология концептов. М.: Гнозис, 2007. - С. 12-13.

126. Караулов, Ю.Н. Русский язык и языковая личность / Ю.Н. Караулов. М.: Наука, 1987. - 263 с.

127. Кассирер, Э. Сила метафоры / Э. Кассирер // Теория метафоры. -Сб.-М.: Прогресс, 1990. С. 33-43.

128. Кёнгэс-Маранда, Э. Логика загадок (пер. с англ. Н. Кузьминой) //

129. Паремиологический сборник. Пословица. Загадка (Структура,смысл, текст). М.: Наука, 1978. - С. 249-282.

130. Кобозева, И.М. Две ипостаси содержания речи: значение и смысл / И.М. Кобозева // Язык о языке. М.: Языки русской культуры, 2000.-С. 303 -363.

131. Ковшова, М.Л. К вопросу о культурной интерпретации фразеологизмов / М.Л. Ковшова // С любовью к языку. Сб. науч. трудов. Посвящается Е.С. Кубряковой. /Отв. ред. В.А. Виноградов. -М.; Воронеж: ИЯ РАН, ВГУ, 2002. С. 311-314.

132. Ковшова, М.Л. Культурно-национальная специфика фразеологических единиц (когнитивные аспекты): Дис. . канд. филол. наук / М.Л. Ковшова. М., 1996. - 244 с.

133. Ковшова, М.Л. Культурно-национальная специфика фразеологических единиц (когнитивные аспекты): Дис. . канд. филол. наук /М.Л. Ковшова. М., 1996. - 244 с.

134. Ковшова, М.Л. О репрезентации культурных смыслов во фразеологии / М.Л. Ковшова // Проблемы представления (репрезентации) в языке. Типы и форматы знаний: Сб. науч. трудов. / Отв. ред. Е.С. Кубрякова. М.-Калуга: Эйдос, 2007 - С. 224-232.

135. Ковшова, М.Л. Образ ума в картине русской фразеологии / М.Л. Ковшова // Проблемы семантики и прагматики. Материалы научной конференции сотрудников и аспирантов. М.: Ин-т языкознания РАН, 1992. - С. 103-104.

136. Ковшова, М.Л. Фразеология и дискурс: к постановке проблемы /

137. M.JI. Ковшова / Фразеология-2000. Фразеология в дискурсах. Материалы конф. / Отв. ред. В.Т. Бондаренко. Тула: ТПГУ им. Л. Толстого, 2000. - С. 88-89.

138. Козлова, Е.А. Метонимия как модель взаимодействия фреймов / Е.А. Козлова // Типы знаний и их репрезентация в языке: сб. науч. тр. / Отв. ред. H.H. Болдырев. Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 2007. - С. 66-77.

139. Колесов, В.В. Ментальные характеристики русского слова в языке и в философской интуиции / В.В. Колесов // Язык и этнический менталитет. Петрозаводск: Изд-во Петрозаводск, гос. унта, 1995.- 164 с.

140. Колесов, И.Ю. О связи между ментальной репрезентацией, концептуализацией референтной ситуации и пропозицией как форматами представления знания / И.Ю. Колесов // Вопросы когнитивной лингвистики, №2, 2007. С. 5-15.

141. Кондаков, И.М. Психология. Иллюстрированный словарь / Кондаков. СПб.: прайм-ЕВРОЗНАК, 2007. - 783 с.Логический словарь-справочник Текст. / Н.И. Кондаков. М: Наука, 1975. -720 с.

142. Кондаков, Н.И. Логический словарь-справочник Текст. / Н.И. Кондаков. М: Наука, 1975. 720 с

143. Корнилов, O.A. Языковые картины мира как производные национальных менталитетов / O.A. Корнилов. М.: 2003.- 349 с.

144. Котова, М.Ю. Славянская паремиология: Дис. .д-ра филол. наук / СПб.: Санкт-петербургский государственный университет. 2004.-231 с.

145. Кошарная, С.А. В зеркале лексикона: Введение в лингвокульту-рологию. Учебное пособие для студентов высших учебных заведений / С.А. Кошарная. Белгород: Изд-во БелГУ, 1999. - 142 с.

146. Кошарная, С.А. Миф и язык: Опыт лингвокультурологической реконструкции русской мифологической картины мира / С.А. Кошарная. Белгород: Изд-во БелГУ, 2002. - 288 с.

147. Кравченко, A.B. Гипотеза Сепира-Уорфа в контексте биологии познания / A.B. Кравченко // Вопросы когнитивной лингвистики, №3,2005. -С. 5-11.

148. Кравченко, A.B. Знак, значение, знание. Очерк когнитивной философии языка / A.B. Кравченко. Иркутск: Изд-во ОГУП «Иркутская областная типография № 1», 2001. - 261 с.

149. Кравченко, A.B. Когнитивный горизонт языкознания / A.B. Кравченко. Иркутск: Изд-во БГУЭП, 2008. - 320 с.

150. Кубрякова, Е.С. Концепт / Е.С. Кубрякова // Краткий словарь когнитивных терминов. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1996. С. 90-93.

151. Кубрякова, Е.С. Начальные этапы становления когнитивизма.: лингвистика психология - когнитивная наука / Е.С. Кубрякова // Вопросы языкознания. - 1994. - №4. - С. 34-47.

152. Кубрякова, Е.С. О современном понимании термина «концепт» в лингвистике и культурологии / Е.С. Кубрякова // Реальность,язык и сознание: Международный межвузовский сборник научных трудов. Вып.2. Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 2002.-С. 5-15.

153. Кубрякова, Е.С. Об установках когнитивной науки и актуальных проблемах когнитивной лингвистики / Е.С. Кубрякова // Вопросы когнитивной лингвистики, №1, 2004. С. 6-18.

154. Кубрякова, Е.С. Предисловие / Е.С. Кубрякова // Концептуальный анализ языка: современные направления исследования. Сб. науч. трудов. М.: «Эйдос», 2007. - С. 7-18.

155. Кубрякова, Е.С. Проблемы представления знаний в современной науке и роль лингвистики в решении этих проблем / Е.С. Кубрякова //Язык и структуры представления знаний: Сб. научно-аналит. обзоров. М.: ИНИОН, 1992. - С. 4-38.

156. Кубрякова, Е.С. Человеческий фактор в языке: Язык и порождение речи / Е.С. Кубрякова. М.: Наука, 1991. - 240 с.

157. Кубрякова, Е.С. Язык и знание: На пути получения знаний о языке. Части речи с когнитивной точки зрения. Роль языка в познании мира / Е.С. Кубрякова. М.: Языки славянской культуры, 2004. - 560 с.

158. Кубрякова, Е.С. Язык пространства и пространство языка / Е.С. Кубрякова // Известия АН, серия лит-ры и языка. Т.56, 1997. -№3. - С. 22-31.

159. Кузнецова, И. Ещё раз об эквивалентности паремий разных языков / И. Кузнецова // XIX Olomoucke Dni Rusistu, Olomouc: Univerzita Palackeho, 2008. - C. 363-366.

160. Лакофф, Дж. Лингвистические гештальты / Дж. Лакофф // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. X. М.: Прогресс, 1981. -С. 350-368.

161. Лебедева, С.Г. Глобализация: диалог или кризис локальных культур? / С.Г. Лебедева // Диалог культур культура диалога. Кострома, 2005. С. 11-13.

162. Левин, Ю.И. Семантическая структура русской загадки / Ю.И. Левин // Труды по знаковым системам VI, Тарту. С. 119121.

163. Леви-Стросс, К. Структура и форма / К. Леви-Стросс // Семиотика. В 2 тт. Т. 2. М.: Благовещенский Гуманитарный колледж им. И.А. Бодуэна де Куртэнэ, 1998. - С. 427-455.

164. Лекомцева, М.И. Семиотические аспекты «индексальной» загадки // Исследования в области балто-славянской народной культуры. Загадка как текст 1.-М., 1994. С.214-223

165. Леонтьев, A.A. Основы психолингвистики / A.A. Леонтьев. М.: Смысл, 1999.-287 с.

166. Леонтьев, A.A. Психолингвистические единицы и порождениеречевого высказывания / A.A. Леонтьев. М.: Наука, 1969. - 307 с.

167. Леонтьев, A.A. Формы существования значения / A.A. Леонтьев //Психо лингвистические проблемы семантики. / Под ред. A.A. Леонтьева, A.M. Шахнаровича. М.: Наука, 1983. - С. 6-21.

168. Леонтьев, A.A. Языковое сознание и образ мира / АТАТЛеонтьев // Язык и сознание: парадоксальная реальность. М.: Ин-т языкознания РАН, 1-99-3—16^21.-------------

169. Лингвокогнитивный аспект проблемы выражения этноязыкового сознания в семантике паремий / H.H. Семененко // Научные ведомости Белгородского государственного университета. Гуманитарные науки. Белгород: Изд-во БелГУ, №24 (95), Вып. 8, 2010. С. 62-72.

170. Лихачев, Д.С. Концептосфера русского языка / Д.С. Лихачев // Известия РАН. Серия литературы и языка. Т. 52. 1991. - № 1. -С. 451-458.

171. Лихачёв, Д.С. Концептосфера русского языка / Д.С. Лихачёв // Известия РАН, серия лиг-ры и языка. Т.52, 1993. - №1. - С.3-9.

172. Лихачёв, Д.С. Текстология. Краткий очерк / Д.С. Лихачёв. М. -Л.: Наука, 1964. - 102 с.

173. Ломакина, О.В. Эксплицирование паремий как способ их актуализации (на материале текстологии Л.Н. Толстого) / О.В. Ломакина // Фразеология: вчера, сегодня, завтра: Межвуз. Сб. науч. тр. в честь 70-летия д-ра филол. наук, профессора

174. B.Т. Бондаренко. Тула, 2011 - С. 66-69.

175. Лосев, А.Ф. Введение в общую теорию языковых моделей / А.Ф. Лосев. Под ред. И.А. Василенко. М.: Едиториал УРСС, 2010.-296 с.

176. Лосев, А.Ф. Знак. Символ: Миф /А.Ф. Лосев. М.: изд-во МГУ, --1-982. -479 с. ---

177. Лотман, Ю.М. Семиотика культуры и понятие текста / ---ЮуМ. Лотман //~Русская~словесность. От теорий словесности кструктуре текста. Антология. / Под. ред. проф. В.П. Нерознака. M.: Akademia, 1997. С. 202-212.

178. Лотман, Ю.М. Символ в системе культуры / Ю.М. Лотман // Уч. зап. Тартус.ун-та. 1987. Вып. 754. - Тарту. - С. 10-21.

179. Лотман, Ю.М.; Успенский, Б.А. О семиотическом механизме культуры / Ю.М. Лотман, Б.А. Успенский // Ю.М. Лотман. Избранные статьи: В 3-х тт. Т. 3. Таллин: Александра, 19931. C. 325-337.

180. Лукин, В.А. Художественный текст: Основы лингвистической теории. Аналитический минимум / В.А. Лукин. М.: Издательство «Ось-89», 2005. - 560 с.

181. Мальцева, Л.В. Эмотивно-событийный концепт «Горе, беда, несчастье» в русской языковой картине мира. Дисс. на соиск. уч. ст. канд. фил. наук. 2009. - 227 с.

182. Мартынова, H.A. Мудрость и красота / H.A. Мартынова // Пословицы. Поговорки. Загадки / Составитель, автор предисловия икомментариев А.Н. Мартынова, В.В. Митрофанова. М.: Современник, 1986. - 512 с.

183. Мельникова, A.A. Язык и национальный характер. Взаимосвязь структуры языка и ментальное™ / A.A. Мельникова. СПб.: Речь, 2003.-320 с.

184. Мечковская, Н.Б. Семиотика. Язык. Природа. Культура. Курслекций / Н.Б. Мечковская. М.: Academia, 2004. - 432 с.

185. Мечковская, Н.Б. Язык и религия. Лекции по филологии истории религий / Н.Б. Мечковская. М.: Изд-во ГРАНД, 1998. - 352 с.

186. Милосердова, Е.В. Асимметрия «я-мира» и «не-я-мира»: лексический, грамматический и прагматический аспекты /

187. Е.В. Милосердова // Концептуальное пространство языка: Сб.науч. тр. / под ред. проф. Е.С. Кубряковой. Тамбов: Изд-во ТГУим. Г.Р-. Державинат20О5т=С. 443-455. "

188. Митрофанова, В.В. Предисловие / В.В. Митрофанова Русские народные загадки. Л.: Наука, 1078. - 180 с.

189. Митрофанова, В.В. Современное состояние русских загадок // Современный русский фольклор. М.: Наука, 1966. - 256 с.

190. Митрофанова, В.В. Специфика русских народных загадок и их связь с другими жанрами фольклора // Русский фольклор X. М. -Л.: Наука, 1966.-С. 79-102.

191. Мокиенко, В.М. В глубь поговорки / В.М. Мокиенко. СПб.: Авалонъ, Азбука-классика, 2008. - 256 с.

192. Мокиенко, В.М. Образы русской речи: Историко-этимологические очерки фразеологии / В.М. Мокиенко. СПб: Изд-во ФОМО-Пресс, 1999. - 464 с.

193. Мокиенко, В.М. Познание и культура в зеркале когнитивной и исторической фразеологии / В.М. Мокиенко // Фразеология, познание и культура / отв. ред. проф. Н.Ф. Алефиренко. Белгород: Изд-во БелГУ, 2010. Т. 1 Фразеология и познание. - С. 821.

194. Мокиенко, В.М. Славянская фразеология. М.: Высш. шк., 1989. - 288 с.

195. Насыбулина, A.B. Загадка (глава коллективной монографии) // Русские паремии: новые формы, новые смыслы, новые аспекты изучения. Под ред. Т.Г. Никитиной. Псков: ПГПУ, 2008. - С. 145-179.

196. Наумова, К.Г. Метонимия как механизм современного фразооб-разования / К.Г. Ковшова // Фразеология: вчера, сегодня, завтра: Межвуз. Сб. науч. тр. в честь 70-летия д-ра филол. наук, профессора В.Т. Бондаренко. Тула, 2011 С. 45-50.

197. Никитина, С.Е. Культурно-языковая картина мира в тезаурусном описании (на материале фольклорных и научных текстов): Дисс. в виде науч. докл. . докт. филол. наук /С.Е. Никитина. М.: Ин-т языкознания РАН, 1999. 54 с.

198. Никитина, С.Е. Лингвистика фольклорного социума /

199. С.Е. Никитина // Язык о языке. М.: Языки русской культуры, 2000.-С. 558-597.

200. Никитина, С.Е. Устная народная культура и языковое сознание / С.Е. Никитина. М.: Наука, 1993.- 189 с.

201. Никитина, Т.Г. Пословичные трансформы и их лексикографическое описание,// В.И.Даль в парадигме идей современной науки. Мат-лы III Всеросс. научн. конфер. Иваново, 2006. - С. 158-160.220Никитина, T.F. -Примета'(глава коллективной-монографии) /

202. Русские паремии: новые формы, новые смыслы, новые аспекты изучения / Научн. ред. проф. Т.Г.Никитина. Псков: ПГПУ, 2008.-С.145-178.

203. Никитина, Т.Г. Этнокультурный фон пословицы и его отображение в диалектном словаре // Псковские говоры: синхрония и диахрония. Псков: ПГПИ, 2003. - С. 226-231.

204. Никитина, Т.Г., Рогалева, Е.И. Народная примета как объект лексикографического описания // К 60-летию профессора

205. A.В.Жукова. Юбилейный сборник научных трудов. НовГУ им. Ярослава Мудрого. - Великий Новгород, 2007. - С. 102-109.

206. Николаева, Е.К. Антипословицы как лингвистические единицы и их лексикографическое описание // Материалы XXXII Международной филологической конференции. Вып. 14. - СПб.: СПбГУ, 2004.-С. 38-43.

207. Николаева, Е.К. Из опыта составления «Тезауруса русских пословиц» // Проблемы семантики языковых единиц в контексте культуры (лингвистический и лингвометодический аспекты). -М., 2006.-С. 555-558.

208. Новодранова, В.Ф., Когнитивные науки и терминология /

209. B.Ф. Новодранова // Традиционные проблемы языкознания в свете новых парадигмы знания. М.: Институт языкознания1. РАН, 2000. С.89-93.

210. Огнева, Е.Г. Когнитивное моделирование концептосферы художественного текста / Е.А. Огнева. Белгород: Изд-во БелГУ, 2009. - 280 с.

211. Опарина, Е.О. Концептуальная метафора / Е.О. Опарина // Ме- тафора в языке-и тексте. М-.: Наука, 1988. - С. 65-78.

212. Опарина, Е.О. Роль культурного компонента в семантике метафоры / Е.О. Опарина // Речевые и ментальные стереотипы в синхронии и диахронии. М.: Ин-т славяноведения и балканистики РАН, 1995. - С. 91-94.

213. Падучева, Е.В. Семантика нарратива / Е.В. Падучева. Семантические исследования. М.: Языки русской культуры, 1996. - С. 193-418.

214. Пермяков, Г.Л. К вопросу о структуре паремиологического фонда / Языковая природа афоризма. Очерки и извлечения: Пособие / Сост., общ. ред., предисл. и вступ. ст. Е.Е. Иванова. -Могилёв: МГУ им. A.A. Кулешова, 2001. С.297-320.

215. Пермяков, Г.Л. Основы структурной паремиологии / Г.Л. Пермяков. М.: Наука, 1988. - 235 с.

216. Пермяков, Г.Л. От поговорки к сказке / Г.Л. Пермяков. М.: Наука, 1970.-240 с.

217. Перчиньска, Б. Прогнозирование погоды в русских, польских и немецких пословицах / Б. Перчиньска // XIX Olomoucke Dni Ru-sistu, Olomouc: Univerzita Palackeho. 2008. - C. 385- 389.

218. Петров, B.B. Язык и логическая теория / В.В. Петров // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVIII. М.: Прогресс, 1986. - С. 5-23.

219. Петрухинцев, H.H. XX лекций по истории мировой культуры / H.H. Петрухинцев. М.: Гуманитарный изд. центр ВЛАДОС, 2001.-400с.

220. Пирс, Ч. Логические основания теории знаков / Ч. Пирс. СПб.: Алетейя, 2000. - 352 с.

221. Помыкалова, Т.Е. Фразеологизмы признака как номинации русской национально-языковой картины мира / Т.Е. Помыкалова // Frazeologia а jezykowe obrazy swiata przelomu wiekow Opole, 2007-C. 89-95.

222. Понятие судьбы в контексте разных культур. / Под ред. PI.Д. Арутюновой. М.: Наука, 1994. - 317 с.

223. Постовалова, В.И. Картина мира в жизнедеятельности человека / В.И. Постовалова // Роль человеческого, фактора в языке. Язык и картина мира. М.: Наука, 1988. - С. 8-69.

224. Постовалова, В.И. язык и духовный мир человека. Религиозные концепты в «антропологическом представлении / В.И. Постовалова // Живодействующая связь языка и культуры: Мат-лы Межд. науч. конф., поев, юбилею В.Н. Телия: в 2 т. Т. 2.- С. 266-280.

225. Потебня A.A. Эстетика и поэтика. М.: Искусство, 1976. 614 с.

226. Прагматика и проблемы интенсиональности. Сб. науч. трудов. / ,Под ред. Н.Д. Арутюновой. М;: ИНИОН, 1988. - 301 с.

227. Прохоров, Ю.Е. В поисках концепта / 0:Е. Прохоров. М.: - -Флинта, Наука, 2009: - 176 с:

228. Прохоров, Ю.Е. Действительность. Текст. Дискурс: учебное пособие / Ю.Е. Прохоров. М.: Флинта: Наука, 2004. - 224 с.

229. Прохоров, Ю.Е. Национальные социокультурные стереотипы речевого общения и их роль в обучении русскому языку иностранцев / Ю.Е. Прохоров. М.: Издательство ЛКИ, 2008. - 224 с.

230. Прохорова, О.Н., Чекулай, И.В. Пословицы с компаративно-семантической структурой в славянских и европейских культурах / О.Н. Прохорова, И.В. Чекулай // XIX Olomoucke Dni Rusistu, Olomouc: Univerzita Palackeho. 2008. - С. 389-393.

231. Пупынина, Е, Пупынина, Н. Положительные эмоции в пословицах и поговорках русского и английского языков / Е. Пупынина, Н. Пупынина // XIX Olomoucke Dni Rusistu, Olomouc: Univerzita Palackeho. 2008. - С. 395- 399.

232. Пушкарев, Л.Н. Духовный мир русского крестьянина по пословицам XVII-XVIII веков / Л.Н. Пушкарев. М.: Наука, 1994. -192 с.

233. Растатуева, С.Г. Репрезентация концепта «Толерантность» в русском языке. Дисс. на соиск. уч. ст. канд. фил. наук. 2008. - 180 с.

234. Ромашина, О.Ю. Специфика перевода эмоциональных паремий--(на материал"е"сопоставительного анализа пословичного фондарусского и английского языков) / О.Ю. Ромашина // Paremie närodu slovansk^chTvTÖstrava. 2008. С. 207- 210.

235. Рубина, Н., Никитина, Т.Г. Национально-культурная семантика фразеологизмов: выявление и репрезентация в словаре //Актуальные вопросы изучения и преподавания русского языка. Псков: ПГПУ, 2006. - С. 140-152.

236. Русские паремии: новые формы, новые смыслы, новые аспекты изучения. Псков: ПГПУ, 2008. - 256 с.

237. Рябцева, Н.К. Ментальная сфера по данным языка Когнитивный аспект / Н.К. Рябцева // Семиотика, лингвистика, поэтика. М.: Языки славянской культуры, 2004. - С. 453-466.

238. Савенкова, Л.Б. Гиперболизация как отражение рациональной и эмоциональной оценки предмета речи в русских паремиях / Л.Б. Савенкова // Фразеология германских, романских и славянских языков. Могилёв: МГУ им. A.A. Кулешова, 2009. - С. 176187.

239. Савенкова, Л.Б. Русская паремиология: семантический и лингво-культурологический аспекты / Л.Б. Савенкова. Ростов-на-Дону:

240. Изд-во Ростовского университета, 2002. 239 с.

241. Садова, Т.С. Народная примета как текст и проблемы лингвистики фольклорного текста. Дисс. на соиск. уч. ст. докт. фил. наук.-2004.-371 с.

242. Седакова, И.А., Толстая, С.М. Славянские древности / И.А. Седакова, С.М. Толстая // Этнолингвистический словарь под. Ред. Н.И. Толстого. Т. 2. М.: «Международные отношения» - 1999. - с. 233-237.

243. Селиванова, Е.И. Пространство русской пословицы: постоянство и изменчивость. СПб.: ООО «МИРС», 2009. - 270 с.

244. Селивёрстова, E.H. Пословица и контекст: прошлое и настоящее в лексикографическом аспекте / E.H. Селивёрстова // // Frazeografia slowianska. Opole 2001. - S. 249-257.

245. Селивёрстова, E.H. Пословица как обобщение опыта прошлого -в современном контексте // Функционирование фразеологии в тексте в периоды кризиса идеологии и культуры. Оломоуц, 1995.-С. 64-65.

246. Селивёрстова, E.H. Пословицы как средство эмоционального речевого воздействия // Слово во времени и пространстве: к 60-летию профессора В.М. Мокиенко. СПб.: Фолио-Пресс, 2000. -С. 499-507.

247. Селивёрстова, О.Н. «Когнитивная» и «концептуальная лингвистика»: их соотношение / О.Н. Селиверстова // Язык и культура: Факты и ценности: К 70-летию Ю.С. Степанова. М.: Языки славянской культуры, 2001. С. 293-307.

248. Семененко, H.H. Особенности репрезентации фрейма «Судьба» в текстах русских паремий / H.H. Семененко // Коммуникативные аспекты грамматики и текста. Жешув: Изд-во Жешувского унта, 2009. С. 203 - 208.

249. Семененко, H.H. Парадигматические свойства и иерархическая структура паремий в когнитивно-прагматическом аспекте / H.H. Семененко // Вестник Адыгейского государственного университета. Научный журнал. Майкоп: Изд-во АГУ, вып.4(70), 2010. С. 163-170.

250. Семененко, H.H. Переходные субстандартные паремическиеформы как элемент современного фразеологического пространства языка / H.H. Семененко // Rossica Olomoucensia. Vol. XLIX. Casopis pro ruskou a slovanskou filologii. Num. 1. Olomouc, 2010. S. 57-61.

251. Семененко, H.H. Пословичный концепт, деонтические нормы и языковая личность /Н.Н. Семененко // Вестник Орловского государственного университета. Серия: новые гуманитарные иссле-дования, №4(1-2), июль-август, 2010. С. 178-183.

252. Семененко, H.H. Прагматический подход к описанию когнитивно-денотативной ситуации русских паремий / H.H. Семененко // Вестник Вятского государственного университета, №2(2), 2008. С. 75-81.

253. Семененко, H.H. Прецедентный потенциал паремий как проблема семантического исследования / H.H. Семененко // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. Серия «Филологические науки». -№2(56), 2011. С. 19-24.

254. Семененко, H.H. Проблема описания функционального статуса примет как паремиологического жанра / H.H. Семененко // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета: Научный журнал. Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, №4, 2010. С. 42-46.

255. Семененко, H.H. Проблема описания функционально-категориального статуса загадок как паремического жанра /

256. H.H. Семененко // Известия Российского государственного университета им. А.И. Герцена. №126: Научный журнал. СПб., 2010. С. 129-136.

257. Семененко, H.H. Проблема паремических корреляций в свете когнитивно-прагматического подхода / H.H. Семененко // Сборникматериалов .Междунар.^ конф. в Остраве 20-21 ноября2008 г.

258. Острава, 2008. С. 222 - 229. 283. —Семененко, Н.Н.-Проблема паремических корреляций-в-евете когнитивно-прагматического подхода / H.H. Семененко // Сборник материалов Международной конференции в Остраве 20-21 ноября 2008 г. - Острава, 2008. С. 222 - 229.

259. Семененко, H.H. Русская ментальность и паремическая семантика / Н.Ф. Алефиренко, H.H. Семененко // Вестник Московского областного государственного университета. Серия «Русская филология». №1, 2011. С. 5-10.

260. Семененко, H.H. Русская пословица: функции, семантика, системность / H.H. Семененко, Г.М. Шипицына. Белгород: Изд-во Белгородского ун-та ,- 2005. - 172 с.

261. Семененко, H.H. Русские паремии: функции, семантика, прагматика. Белгород: Изд-во Белгородского ун-та, 2011. - 355 с.

262. Семененко, H.H. Тематический принцип паремиографии в свете современной лингвокогнитивистики / H.H. Семененко // Проблемы истории, филологии, культуры. Магнитогорск - Москва, 2009. Вып. 24(2). С. 23-28.

263. Семененко, H.H. Фразеология. Паремиология / Н.Ф.Алефирен-ко, H.H. Семененко. Учебное пособие для бакалавров М.: Издво-«Флинта: Наука», 2009. - С. 240-322. -

264. Семененко, H.H., Шипицына, Г.М. Русская пословица: функции, семантика, системность / H.H. Семененко, Г.М. Шипицына. -Белгород: Изд-во БелГУ, 2005. 170 с.

265. Сендерович, С.Я. Морфология загадки / С.Я. Сендерович. М.: Языки славянской культуры, 2008. - 208 с.

266. Сепир, Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии / Э. Сепир. М.: Прогресс, 1993. - 656 с.

267. Сердобинцев, Н.Я. Текст и стиль Н.Я. Сердобинцев // НДВШ, Филологические науки. 1977. - №6. - С. 42-51.

268. Сибирцева, В.Г. Христианские мотивы в русской загадке // Вестник Киевского института «Славянский университет». Филология. Выпуск 9. Киев, 1999. - С. 201-205.

269. Сидоров, Е.В. Проблемы речевой системности / Е.В. Сидоров.-М.: Изд-во «Наука», 1987. 139 с.

270. Скляревская, Г.Н. Метафора в системе языка / Г.Н. Скляревская.- СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 2004. 166 с.

271. Скляревская, Г.Н. Метафора в системе языка / Т.Н. Скляревская.- СПб.: Филол. факультет СПбГУ, 2004. 166 с.

272. Слышкин, Г.Г. От текста к символу: лингвокультурные концепты прецедентных текстов в сознании и дискурсе /Г.Г. Слышкин.- М.: Academia, 2000. 128 с.

273. Слышкин, Г.Г. От текста к символу: Лингвокультурные концепты прецедентных текстов в сознании и дискурсе / Г.Г. Слышкин. M.: Akademia, 2000. - 128 с.

274. Снегирев, И.В. Обозрение пословиц / Русские народные пословицы и притчи / Сост. И.М. Снегирев. М.: Русская книга, 1995(1).-IX-XXXI.

275. Снегирев, И.В. Предисловие / Русские народные пословицы ипритчи / Сост.-И.М.-Снегирев. М.: Русская книга, 1995(2). - I1. VIII.

276. Соколов, В.М. Российская ментальность и исторические пути отечества: Записки социолога / В.М. Соколов. М.: Изд-во РАГС, 2007. - 248 с.

277. Соколов, В.М. Российская ментальность и исторические пути Отечества: Записки социолога / В.М. Соколов. М.: Изд-во РАГС, 2007.-248 с.

278. Соколова, Т.С. Очерки по русской лингвофольклористике / Т.С. Соколова. Белгород: Изд-во БелГУ, 2002. - 188 с.

279. Сорокин, Ю.А. Художественная и историческая трансляция культуры / Ю.А. Сорокин // Логический анализ языка. Ментальные действия. М., 1993. С. 114-120.

280. Степанов, Ю.С. Альтернативный мир. Дискурс. Факт и принцип Причинности // Язык и наука конца XX века. Сб. статей. М.: РГГУ, 1995.-С.35-73.

281. Степанов, Ю.С. В трехмерном пространстве языка: Семиотические проблемы лингвистики, философии, искусства / Ю.С. Степанов. М.: Наука, 1985. - 335 с.

282. Степанов, Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования. М.: Школа «Языки русской культуры», 1997. -824 с.

283. Степанов, Ю.С. Концепты. Тонкая пленка цивилизации / Ю.С. Степанов. М.: Языки славянских культур, 2007. - 248 с.

284. Стернин, И.А. Значение и концепт: сходства и различия / И.А. Стернин // Общение. Языковое сознание. Межкультурная коммуникация. К 70-летию Е.Ф.Тарасова. Калуга, 2005.1. С. 135-143.

285. Стернин, И.А. Коммуникативная концепция семантики слова / И.А. Стернин // Русское слово в языке, тексте некультурной среде. Екатеринбург: Арго, 1997. - 210 с.

286. Стернин, И.А. Концепты и невербальность мышления / И.А. Стернин // Филология и культура: Тезисы П-й международной конференции / Отв. ред. H.H. Болдырев: В 3 ч. Ч 1. Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 1999. - С. 69-79.

287. Талапова, Т.А. Концепт «Вера/Неверие» в русской языковой картине мира. Дисс. на соиск. уч. ст. канд. фил. наук. 2008. -198 с.

288. Тарланов, З.К. Актуальные вопросы изучения русского фольклора З.К. Тарланов // НДВШ, Филологические науки. 1988. - №2. -С. 14-19.

289. Тарланов, З.К. Русские пословицы: синтаксис и поэтика / З.К. Тарланов. Петрозаводск: Изд-во ПТУ, 1999. - 448 с.

290. Тарланов, З.К. Язык. Этнос. Время / З.К. Тарланов. Петрозаводск: Изд-во Петрозаводск, ун-та, 1993. - 222 с.

291. Телия, В.Н. Метафора как модель смыслопроизводства и экспрессивно-оценочная функция / В.Н. Телия // Метафора в языке и тексте. М.: Наука, 1988. - С. 26-52.

292. Телия, В.Н. Метафоризация и ее роль в создании языковой картины мира / В.Н. Телия // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. М.: Наука, 1988а. - С. 173-204.

293. Телия, В.Н. Механизмы экспрессивной окраски языковых единиц / В.Н. Телия // Человеческий фактор в языке: Языковые механизмы экспрессивности. М.: Наука, 1991. - С. 36-67.

294. Телия, В.Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты / В.Н. Телия М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. - 288 с.

295. Теория метафоры / Под ред. Н.Д. Арутюновой, М.А. Журинской.- М.: Прогресс, 1990. 512 с.

296. Тихонов, А.Н. Пословицы, поговорки и другие изречения русского народа. Предисловие / А.Н. Тихонов // Зимин В.И., Спирин A.C. Пословицы и поговорки русского народа. Объяснительный словарь. М.: Сюита, 1996. - 544 с.

297. Токарев, Г.В. Концептуальный аспект квазиэталонов / Г.В. Токарев // Проблемы семантики языковых единиц в контексте культуры (лингвистический и лин гвометодический аспекты): Межд. науч.-практ. конф. М.: «Элпис». - С. 132-134.

298. Токарев, Г.В. Лингвокультурология: Учеб. Пособие / Г.В. Токарев. Тула: Изд-во гос. пед. ун-та им. Л.Н. Толстого, 2009. 135 с.

299. Токарев, Г.В. Отражение эталонов русской культуры в значениях этикетных выражений / Г. Токарев //Грани слова. Сборник научный статей к 65-летию проф. В.М. Мокиенко. М.: ЭЛПИС, 2005.-С. 489-494.

300. Толстая, С.М. Мотивационные семантические модели и картина мира / .М. Толстая // Русский язык в научном освещении. 2002. -№ 1(3). С. 112-127.

301. Толстая, С.М. Стереотип в этнолингвистике / С.М. Толстая // Речевые и ментальные стереотипы в синхронии и диахронии. Тезисы докладов. М.: Ин-т славяноведения и балканистики РАН,1995. С. 124-127.

302. Толстой Н.И. Язык словесность - культура - самопознание // Избр. труды. Т.П. Славянская литература - языковая ситуация. -М.: 1998.- 544 с.

303. Топоров, В.Н. Из наблюдений за загадкой / В.Н. Топоров // Исследования в области балто-славянской духовной культуры. Загадка как текст. Т. 1. М.: Индрик, 1994. - С. 10-117.

304. Топоров, В.Н. К реконструкции «загадочного» прототекста (о языке загадки) // Исследования в области балто-славянской народной культуры. Загадка как текст 2. М., 1998. - С. 54-78.

305. Уорф, Б Л. Отношение нормы поведения к мышлению и языку / Б.Л. Уорф // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 1. М.: Прогресс, 1960. С. 61-97.

306. Уфимцева, Н.В. Слово, значение и языковое сознание / Н.В. Уфимцева // Концептуальный анализ языка: современные направления исследования: сб. науч. трудов / РАН Ин-т языкознания. М.-Калуга: ИП Кошелев (Изательство «Эйдос»), 2007. -С. 109-119.

307. Уфимцева, Н.В. Этнические ритмы и стереотипы культуры / Н.В. Уфимцева // Язык. Сознание. Этнос. Культура. XI Всеросс. симп. по психолингвистике и теории коммуникации. М., 1994.1. С. 97-98.

308. Фархутдинова, Ф.Ф. Народное знание в наивной картине мира / Ф.Ф. Фархутдинова // Семантика языковых единиц. Доклады VI Международной конференции. В 2 тт., Т. 1. М.: СпортАкадем-Пресс, 1998,- С. 295-296.

309. Фаттахова, H.H. Народные приметы в русском и татарском языках: семантико-синтаксические отношения / H.H. Фаттахова -Казань: РИД «школа», 2004. 192 с.

310. Фаттахова, H.H. Народные приметы в семантико-прагматическом пространстве русского языка / H.H. Фаттахова // Фразеология, познание и культура / отв. ред. проф. Н.Ф. Алефиренко. Белгород: Изд-во БелГУ, 2010. - Т. 1 Фразеология и познание. - С. 391-396.

311. Фёдорова, H.H. Пословица (глава коллективной монографии) / H.H. Фёдорова. Русские паремии: новые формы, новые смыслы,новые аспекты изучения / Научн. ред. проф. Т.Г.Никитина. -Псков: ПГПУ, 2008. С. 19-74.

312. Федорова, H.H. Трансформации русских пословиц // В.И. Даль в парадигме идей современной науки: язык Словесность - культура - Словари: Материалы II Всерос. науч. конф. - Иваново,2004. С. 176-178.------- - ---

313. Филимонова, O.E. Концепт и эмотивный смысл / O.E. Филимонова // Когнитивная лингвистика: механизмы и варианты языковой репрезентации. Сб. статей к юбилею H.A. Кобриной. СПб.: Изд-во «ЛЕМА», 2010,- С. 470-476.

314. Филлмор, Ч. Фреймы и семантика понимания / Ч. Филлмор // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XXIII. М.: Прогресс, 1988. - С. 52-92.

315. Фуре, Л.А. О когнитивных основаниях языка и речи / Л.А. Фуре // Когнитивная лингвистика: механизмы и варианты языковой репрезентации. Сб. статей к юбилею H.A. Кобриной. СПб.: Изд-во «ЛЕМА», 2010,- С. 353-359.

316. Хайруллина, Р.Х. Фразеология как система миропонимания народа: стереотипы мышления / Р.Х. Хайруллина // Фразеология, познание и культура / отв. ред. проф. Н.Ф. Алефиренко. Белгород: Изд-во БелГУ, 2010. - Т. 1 Фразеология и познание. - С. 2630.

317. Харченко, В.К. Лингвистика народной приметы / В.К. Харченко, Е.Е. Тонкова. Белгород: Изд-во ОАО «Белгородская областная типография», 2008. - 224 с.

318. Харченко, В.К. Прецедентное имя в разговорном и родословном дискурсе / В.К. Харченко // Язык и культура: материалы Межд. науч. конф. / отв. ред. проф. Н.Ф. Алефиренко.- Белгород: Изд-во БелГУ, 2010.-С. 190-195.

319. Хлебда, В. Польский Паремический минимум в зеркале русского языка / В. Хлебда // XIX Olomoucke Dni Rusistu, Olomouc: Univerzita Palackeho.- 2008. C. 417- 421.

320. Хроленко, A.T. Семантика фольклорного слова / A.T. Хроленко. Воронеж: Изд-во ВГУ, 1992. - 140 с.3.53Хроленко, А.Т. Основы-лингвокультурологии: учебное~пособие /

321. А.Т. Хроленко. Под ред. В.Д. Бондалетова. М.: Флинта: Наука, 2004.- 184 с. --

322. Хроленко, А.Т. Семантическая структура фольклорного слова / А.Т. Хроленко // Русский фольклор. Вып. 19. Вопросы теории фольклора.-Л.: Наука, 1979. С.147-156.

323. Худяков, A.A. Концепт и значение A.A. Худяков // Языковая личность: культурные концепты. Волгоград-Архангельск: Изд-во «Перемена», 1996. - С. 97-103.

324. Цивьян, Т.В. Отгадка в загадке: Разгадка загадки? / Т.В. Цивьян // Исследования в области славяноведения и балканистики РАН (М,). М.: Индрик, 1994. - Том 1: Загадка как текст - С. 264-265

325. Цивьян, Т.В. Отгадка в загадке: разгадка отгадки // Исследования в области балто-славянской народной культуры. Загадка как текст. -М., 1994. С. 178-214.

326. Чекулай, И.В. Ценность и оценка в категориальной структуре современного английского языка: Дисс. . д-ра филол. наук / И.В. Чекулай. Белгород: БелГУ, 2006. - 473 с.

327. Чумак-Жунь, И.И. Поэтический текст в русском лирическомдискрусе конца XVIII начала XX веков: монография / И.И. Чумак Жунь. - Белгород: Изд-во БелГУ, 2009. - 244 с.

328. Шарандин, A.JI. Интеграция как когнитивный принцип описания языкового знака / A.JI. Шарндин // Принципы и методы когнитивных исследований языка: Сб. научн. тр. / Отв. ред. H.H. Болдырев. Тамбов: Изд=во ТГУ им. Г.Р. Державина, 2008. - С.46-61

329. Шестак, JI.A. Русская языковая личность: коды образной вербализации тезауруса: Монография / JI.A. Шестак. Волгоград: Перемена, 2003. - 312 с.

330. Шипицына, Г. М. Язык и духовная культура народа / Г.М. Шипицына // Социально-исторические и духовные основы российской культуры. Белгород: Материалы междун. конф. -Белгород: Изд-во БелГУ, 1998. - С. 140-145.

331. Шипицына, Г.М. «Картина мира» в действительности и в языке / Г.М. Шипицына // Русский язык в контексте современной культуры. Екатеринбург: Тезисы докл. междун. конф. - Екатеринбург: Изд-во Уральск, ун-та, 1998 - С. 32-34.

332. Шмелёв, А.Д. Можно ли понять русскую культуру через ключевые слова русского языка? / А.Д. Шмелёв // Ключевые идеи русской языковой картины мира: Сб. ст. М.: Языки славянской культуры, 2005. - 544 с.

333. Юнг, К.Г. Человек и его символы / К.Г. Юнг. М.: Серебряные нити, 1998. 368 с.

334. Язык, и структуры представления знаний. / Под ред. Ф.М. Березина. М.: ИНИОН, 1992. 163 с.

335. Яковлева, Е.С. О понятии «культурная память» в применении к семантике слова / Е.С. Яковлева // Вопросы языкознания. 1998. - №3. - С.43-73.

336. Янковичова, М. Эквивалентность vs. Идиоматичность русских и словацких пословиц. / М. Янковичова // XIX Olomoucke Dni Ru-sistu, Olomouc: Univerzita Palackeho, 2008. - С. 429-433.

337. Balakova D. Internacionalny aspt zyvych somatickych frazem / D. Balakova // Frazeologia a jezykowe obrazy swiata przelomu wiekow Opole, 2007 - C. 441-447

338. Bartminski, J. Definicja Kognitiwna jako narzedrie opisu konotacji /J. Bartminsky //Konotacja. Pod red. J. Bartminskiego. Lublin, 1988. - S. 169-183.

339. Bierwisch, M. Linguistik als cognitive Wissenschaft: Erlaterungen zu einem Porschungsprrogramm /М. Bierwisch //Zeitschrift fur Germanistik. -1987,- H. 6. S. 641-766.

340. Fink, Z. Vatra u hrvatskim frazemima / Z. Fink // Phrazeologische Studien: Dynamische Tendenzen in der slawischen Phraseologi. -Greifswald? 2010. S. 143-153.

341. Fleischer, W. Konnotation und Ideologie gebundenheit in ihrem Verhalthis zu Sprachsystem und Text /W. Fleischer. Wiss. Ztschr. Der K.-M.-Univ. - Jg. 27. - H. 5. - Leipzig, 1978. - S. 543-553.

342. Gibbs, R.W. Psycholinguististic studies on the conceptual basis of idiomaticity / R.W. Gibbs // Cognitive linguistics. 1-4. 1990. P. 417451.

343. Lewicki A.M. Definiovanie a opis znaczenia frazeologizmow / A.M. Lewicki // Frazeografia slowianska. Opole 2001. - S. 103-111/

344. Pietrzyk, I. Symbolika barw w swiadomosci jAzykowej polakow JI. Pietrzyk // Грани слова: Сборник научных статей к 65-летию проф. В.М. Мокиенко. М.: «ЭЛПИС», 2005. - С. 561-568.

345. Rosch, Е. Cognitive reference points / Е. Rosch // Cognitive psychology. N. Y., 1975. - Vol. 7. - P. 532-547.

346. Skladana J. Frazeologia v troch typoch slivnicov: v historickom, nar-ecovom a sucasnom / J/ Skladana // Frazeografia slowianska. Opole 2001.-S. 177-185/

347. Tokarski, R. Semantyka barw we wspolczesnei polszczyznie /R.Tokarski. Lublin, 1995. - 230 s.

348. Wierzbicka, A. Lingva mentalis: The semantics of natural language /А. Wierzbicka. Sydney; New York, 1980. 367 p.

349. Wierzbicka, A. Prototypes in semantics and pragmatics: explicating attitudinal meanings in term of prototypes / A. Wierzbicka // Linguistics. 1989. Vol. 27. - P. 252-274.

350. Wotjak, B. Verbale Phraseolexeme in System und Text /В. Wotjak. -Tubingen: Niemeyer, 1992.-202 S.

351. Wright, G.H. The varieties of goodness /G.FI. Wright. N.Y.; London: Routledge and Kegan Paul, 1963. 133 p.

352. Список использованных словарей и справочников

353. Алефиренко, Н.Ф., Золотых, Л.Г. Фразеологический словарь: Культурно-познавательное пространство русской идиоматики / Н.Ф. Алефиренко, Л.Г. Золотых. ML: ООО «Издательство ЭЛПИС», 2008. - 472 - - - ----

354. Аникин, В.П. О книге и знании: Пословицы и поговорки русского народа. / В.П. Аникин. М: Книга, 1979. - 108 с:

355. Аникин, В.П. Русские пословицы и поговорки / В.П. Аникин. -М.: Худож. литер., 1988. 431 с.

356. Без бога шире дорога (Атеистические пословицы и поговорки) / Составитель A.M. Жигулев М.: Изд-во Госполитиздат, 1963. -127 с.

357. Бобукова, М.А., Хроленко, А.Т. Словарь языка русского фольклора: Лексика былинных текстов. Первый выпуск / М.А. Бобукова, А.Т. Хроленко Курск: Изд-во ГУИПП «Курск», 2000. - 112 с.

358. Бреслав, Л.П. Русские народные пословицы и поговорки Л .П. Бреслав. М.: Политиздат, 1961.-319 с.

359. Даль, В. И. Пословицы русского народа: сборник. В 2-х т. / Вступ. слово М.Шолохова / В.И. Даль. М.: Худож. лит., 1984. - 383 с.

360. Жигулев, A.M. Где труд, там и счастье. Пословицы и поговорки / A.M. Жигулёв. М.: Профиздат, 1962. - 196 с.

361. Жигулев, A.M. За край свой насмерть стой. Пословицы и поговорки народов СССР / A.M. Жигулёв. М.: Воениздат, 1974. -304с.

362. Жуков, В.Г1. Словарь фразеологических синонимов русского языка / В.П. Жуков. М.: Русский язык, 1987. - 448 с.

363. Журинский, А.Н. Загадки народов Востока: Систематизированное собрание / А.Н. Журинский: Сост. A.B. Козьмин. М.: ОГИ, 2007.-536 с.

364. Зимин, В.И. Русские пословицы и поговорки / В.И. Зимин. М.: Школа-пресс, 1994. - 316(2) с.

365. Зимин, В.И., Спирин, A.C. Пословицы и поговорки русского народа. Объяснительный словарь / В.И. Зимин, A.C. Спирин. М.: Сюита, 1996.-544 с.

366. Иванов, Е.Е. Русско-белорусский паремиологический словарь / Е.Е. Иванов, В.М. Мокиенко. Могилёв: МГУ им. A.A. Кулешова, 2007. - 248 с.

367. Ковалёва, С. 7000 золотых пословиц и поговорок / С. Ковалёва. -М.: ООО «Фирма «Издательство ACT», 1999. 480 с.

368. Котова, М.Ю. Русско-славянский словарь пословиц с английскими соответствиями. Под ред. П.А. Дмитриева / М.Ю. Котова. -СПб: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2000. 360 с.

369. Лебедев, П.Ф. Партизанские пословицы и поговорки / П.Ф. Лебедев. Курск, 1958.-208 с.

370. Максимов, C.B. Крылатые слова и выражения русского народа / C.B. Максимов. -М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2001. 512 с.

371. Мокиенко, В.М. Большой словарь русских пословиц / В.М. Мокиенко, Т.Г. Никитина, Е.К. Николаева. М.: ЗАО «ОЛМА Медиа Групп», 2010.- 1024 с.

372. На всякого мудреца довольно простоты. Русские народные пословицы и поговорки / Сост. И.С. Пигулёвская. М.: ЗОА Центрпо-лиграф, 2006. - 399 с.

373. Никитина, Т.Г. Большой словарь примет / Т.Г. Никитина, Е.И. Ро-галёва, H.H. Иванова. М.: ACT: Астрель, 2009. - 687 с.

374. Пословицы и поговорки / Под ред. Рычкова Н.П. Л. Лениздат, 1968.-312с.

375. Пословицы и поговорки Великой отечественной войны / Сост.

376. Лебедев П.Ф. М.: Воениздат, 1962. - 208 с.

377. Пословицы, поговорки, загадки в рукописных сборниках XVIII -XX веков. М. Л.: Изд-во Академии наук СССР, 1961.-289 с.

378. Пословицы. Поговорки. Загадки / Сост., авт. предисловия и комментариев А.Н. Мартынова, В.В. Митрофанова. М.: Современник,Л 986.-512с.

379. Русские народные пословицы и поговорки / Сост. Ю. Селезнев. --М-.:- Современник, 1977. 52 с.

380. Русские народные пословицы и притчи / Сост. И.М. Снегирев. -М.: Русская книга, 1995. 576 с.

381. Русские народные пословицы и притчи \ Сост. И.М. Снегирёв. -М.: Русская книга, 1995. 576 с.

382. Рыбникова, М.А. Русские пословицы и поговорки М.: Изд-во Академии наук СССР, 1961.-230 с.

383. Садовников, Д.П. Загадки русского народа (Сборник загадок, вопросов, притч и задач). Вст. ст. В.П. Аникина / Д.Н. Садовников. -М.: Изд-во Моск. ун-та. 1960. - 335 с.

384. Садовников, Д.Н. Загадки русского народа (Сборник загадок, вопросов, притч и задач). Вст. ст. В.П. Аникина / Д.Н. Садовников. -М.: Изд-во Моск. ун-та. 1960. - 335 с.

385. Симони, П. Старые сборники русских пословиц, поговорок, загадок и проч. XVII XIX столетий / П. Симони. Вып. I - СПб.: Издание отделения русского языка и словесности Императорской Академии наук, 1899. - 264 с.

386. Сирот, И.М. Русские пословицы библейского происхождения И.М. Сирот. Брюссель, Изд-во «Жизнь с Богом», 1985. - 112 с.

387. Словарь русских пословиц / В.М. Мокиенко, Ю.А. Ермолаева, A.A. Зайнульдинов и др.; под ред. В.М. Мокиенко. М.: Астрель: ACT, 2007.-381 с.

388. Соболев, А.И. Русские пословицы и поговорки А.И. Соболев. -М.: Сов. Россия, 1983. 303 с.

389. Старая половица недаром молвится / Поучения, поговорки и пословицы в переводе и обработке В.В. Колесова. СПб.: «Авалонъ: Азбука-классика», 2007. - 320 с.

390. Толковый словарь крылатых слов и выражений / Автор-составитель А.Кирсанова. М.: «Мартин», 2007. - 320 с.

391. Фелицына, В.П., Прохоров, Ю.Е. Русские пословицы, поговорки и крылатые выражения: Лингвострановедческий словарь / В.П. Фелицына, Ю.Е. Прохоров. Ин-т рус. яз. им. A.C. Пушкина; Под ред. Е.М. Верещагина, В.Г. Костомарова. - М.: Русский язык, 1979.-240с.

392. Условные сокращения цитируемых источников материала

393. Д(1) Даль, В.И. Пословицы русского народа: сборник. В 2-хт. Т. 1.-М.: Худож. лит., 1984.

394. Д(2) Даль, В.И. Пословицы русского народа: сборник. В 2-хт. Т. 2.-М.: Худож. лит., 1984.

395. ПРН Даль, В.И. Пословицы русского народа / В.И. Даль. М.:

396. Изд-во Эксмо, Изд-во ННН, 2005. 616 с.

397. Жук Жуков, В.П. Словарь русских пословиц и поговорок /

398. В.П. Жуков. М.: Рус. яз., 2000. - 544 с.

399. ПиПРН Зимин, В.И. Пословицы и поговорки русского народа:большой объяснительный словарь / В.И. Зимин, A.C. Спирин. Ростов н/Д.: Феникс, 2008. - 590 с.

400. БСП Мокиенко, В.М. Большой словарь русских пословиц /

401. В.М. Мокиенко, Т.Г. Никитина, Е.К. Николаева. М.: ЗАО «ОЛМА Медиа Групп», 2010. - 1024 с.

402. БСпог Мокиенко, В.М., Никитина, Т.Г. Большой словарь русских поговорок. М: ЗАО «OJIMA Медиа Групп», 2008. - 784 с.

403. БСпр Никитина, Т.Г. Большой словарь примет / Т.Г. Никитина, Е.И. Рогалёва, H.H. Иванова. М.: ACT: Астрель, 2009. - 687 с.

404. РНПиП Русские народные пословицы и притчи \ Сост. И.М.

405. Снегирёв. М.: Русская книга, 1995. - 576 с.

406. ЗРН Садовников, Д.Н. Загадки русского народа (Сборник загадок, вопросов, притч и задач). Вст. ст. В.П. Аникина / Д.Н. Садовников. М.: Изд-во Моск. ун-та. - 1960. - 335 с.