автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Когнитивный анализ русских конструкций с именными квантификаторами

Полный текст автореферата диссертации по теме "Когнитивный анализ русских конструкций с именными квантификаторами"

На правах рукописи

ЛИ СуХён

Когнитивный анализ русских конструкций с именными квантификаторами

Специальность 10.02.01 - «Русский язык»; 10.02.20 - «Сравнительно-историческое,

типологическое и сопоставительное языкознание»

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Москва 2005

Lfc^

Работа выполнена в Учебно-научном центре лингвистической типологии Института лингвистики Российского государственного гуманитарного университета

Научный доктор филологических наук

руководитель: Екатерина Владимировна Рахилина

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Алексей Дмитриевич Шмелёв

кандидат филологических наук Сергей Георгиевич Татевосов

Ведущая организация:

Отдел современного русского языка Института русского языка имени В.В. Виноградова РАН

Защита состоится «25» мая 2005 г. в «_» часов на заседании

диссертационного совета Д.212.198.08 в Российском государственном гуманитарном университете (125 267, Москва, Миусская пл., д.6)

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Российского государственного гуманитарного университета

Автореферат разослан «_» апреля 2005 г.

Ученый секретарь С J&it^

диссертационного совета Uj М. Б. Рукодельникова

¡МЧ5ЧМ

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Реферируемая диссертация посвящена изучению русских конструкций с именными квантификаторами, или именных количественных конструкций (ИКК) -на фоне сходных квантитативных конструкций в других языках, прежде всего, в корейском «Количественно предметными словами» (термин В В Виноградова) называют имена конкретных предметов, которые в составе генитивной именной конструкции, сочетаясь с другим предметным именем, обычно обозначающим вещество или множество объектов, грамматикализуясь, претерпевают сдвиг значения и переходят в класс так называемых квантификаторов В этом качестве они приобретают смысл неопределенно-большого или неопределенно-малого количества ('очень много' или 'очень мало') с дополнительным компонентом субъективной оценки, ср море флагов, букет проблем или горстка людей В настоящей работе мы обращаем внимание прежде всего на группу слов со значением неопределенно-большого количества, хотя обсуждаем и квантификаторы малого количества, наряду с именами групп (ср стайка девушек, полчища бюрократов) и экспрессивными словами в количественном употреблении (ср народу-ужас)

Эта конструкция в русском языке весьма актуальна с точки зрения частотности и продуктивности, однако до сих пор изучению ее семангики уделялось мало внимания Существует не более десяти соответствующих исследований, ср прежде всего Чеснокова 1992, Ляшкевич 1985, Перетятько 1972, Тихонова 1971, Мишурова 1968, Дерфер 2001 Эти работы показали, что зона лексических квантификаторов в русском языке чрезвычайно обширна число таких слов составляет по разным оценкам от 30 до 120 На сегодняшний день имеется несколько вариантов списка слов, используемых в подобных конструкциях - как принято считать, в фигуральном или метафорическом смысле

Тем не менее, в этих исследованиях не решены - и даже не затронуты -чрезвычайно важные, с нашей точки зрения, вопросы

Во-первых, в них не определено, почему именно эти, а не другие слова могут употребляться как квантификаторы ведь не все предметные имена используются в ИКК, т е получают семантический сдвиг в область квантификатора - поэтому, в частности, не определены ни типы этих имен, ни точный их список, ни природа семантических процессов, которая позволяет им приобретать данный сдвиг

Во-вторых, не обсуждается семантическая специфика самих квантификаторов и их семантические функции1 Между тем, если принять даже самые скромные количественные оценки данной группы слов в русском языке (минимальная, касающаяся самых продуктивных типов - не менее 25 слов, ее мы придерживаемся в настоящей работе), оказывается, что в русском существует необычайно обширная, по сравнению с другими, зона синонимов, выражающих, в контексте ИКК, по сути дела, одно и то же значение 'неопределенно-большое количество' Поэтому без понимания семантических различий внутри этой зоны невозможно ее лингвистическое описание

Наконец, разные квантификаторы данной группы, претерпевая семантический сдвиг в сторону квазиграмматического количественного значения, в

' Исключение составляет практически только словарная статья слова куча в словаре НОССРЯ (автор И Б Лсвонтина) в которой, однако, рассмотрена лишь небольшая фуппа из пята слов

разной степени теряют свой исходный семантический потенциал - другими словами, грамматикализуются в разной степени Проблема описания этой лексической группы с такой точки зрения тоже пока не предпринималась Кроме того, в реферируемой диссертации данная лексическая группа исследуется и в лексико-типологическом аспекте

Таким образом, целью настоящей работы является решение перечисленных выше проблем Соответственно, объектом исследования являются предметные имена, употребляющиеся в ИКК - прежде всего, в значении неопределенно-большого количества, причем самые представительные из них, на примере которых можно проиллюстрировать как смену концепта предметного имени, так и стадию процесса его грамматикализации В работе они рассматриваются в сопоставлении с корейскими классификаторами большого количества, которые прошли процесс грамматикализации до конца

Актуальность данного исследования определяется тем, что, как уже было сказано, в теоретическом и типологическом плане ИКК в русском языке почти не изучены Между тем, сдвиг (и / или расширение) значения, подобный тому, который происходит в ИКК с предметными именами, стоит в одном ряду с языковыми явлениями, которые свойственны любому естественному языку и протекают, подчиняясь определенным универсальным закономерностям В данном диссертационном исследовании доказывается, что ИКК является не просто авторскими выражениями, а результатом регулярной метафорической концептуализации (ср, например, Lakoff 1980, 2002 и др), отражающей наивную картину мира русского языка (Апресян 1995, Шмелев 2002, Урысон 2003, и др., а также Wierzdbicka 1988, 2001 и др) Причем на основе такого метафорического сдвига происходят, как показано в работе, процессы, которые можно описывать в рамках теории грамматикализации конкретные лексические значения переходят в зону квазиграмматических (ср Heine 1997, Heine, Claudi, Hunnemeyer 1991, Hooper, Traugott 1993 и др) Те же самые постепенные изменения в семантическом и других отношениях - как свидетельствует материал диссертации - в полной мере прошли количественные классификаторы в корейском языке и стали грамматическими маркерами В диссертации обнаружено, что лексический состав исходно предметных количественных слов в русском и корейском близок и существенно пересекается - что говорит о его мотивированности и когнитивной значимости

Но процессы грамматикализации, как доказано последними исследованиями (Himmelmann 2004; Wiemer 2004, Haspelmath 2003 и др, ср также Bybee et al 1994), происходят в рамках языковых конструкций, и в этом смысле ИКК тоже подтверждают общеязыковые закономерности Поэтому описание ИКК с точки зрения теории Грамматики конструкций Ч Филлмора (ср Fillmore, Kay 1997, Goldberg 1995 и др), которое было предпринято в работе, тоже является актуальным

Материалом для исследования русского языка стал Национальный корпус русского языка (www ruscorpora ru), объемом 35 миллионов словоупотреблений, на первоначальном этапе исследования использовался банк Корпуса с программой поиска Searcher, созданной А В Савинковым, дополнительная проверка данных

проводилась через поисковый сайт www yandex ru Кроме того, к работе с примерами активно привлекались информанты - носители русского языка

Источником корейских примеров были словари и тексты корейского языка, а также информанты, говорящие по-корейски, автор диссертации опирался и на собственную языковую интуицию носителя

Научная новизна исследования заключается, в том, что на представительном корпусе данных доказано, что на первый взгляд случайные переносные употребления «количественно предметных имен» оказываются результатом системных языковых процессов.

Показано, что в русском языке благодаря такому процессу сформировалась категория лексической множественности, которая описывает не количественные (свойственные грамматическому числу, ср единственное VS двойственное VS множественное), а качественные противопоставления внутри множества объектов Носитель русского языка, как оказывается, имеет возможность различать множества разнородных объектов (арсена п средств, букет проблем), множества ненужных объектов (груда вещей), легких объектов (ворох бумаг), объектов, движущихся мимо говорящего (поток людей), по направлению ¡с говорящему (лавина солдат), внезапно возникающие множества (шквал монков) и ДР

При этом каждый из группы таких показателей качественной множественности действует как семантический классификатор лексики, выбирая «удобные для себя» имена объектов только предметные имена, только имена лиц, только абстрактные имена и под В этом смысле можно сближать русские квантификаторы с категорией грамматических классификаторов в языках Юго-Восточной Азии и искать семантические параллели между ними, ср (Ли Су Хен, Рахилина 2005), а в перспективе - на основе проделанной в диссертации работы -строить более широкое типологическое исследование в этой лексико-семантической зоне

Практическая ценность диссертации заключается в том, что ее результаты могут быть использованы при чтении лекционных курсов - как по общей теории языка, так и по русской грамматике и лексикологии, а также при составлении словарей и учебных пособий по русскому языку как иностранному

Апробация работы Результаты исследования отражены в трех публикациях по теме диссертации и неоднократно обсуждались на заседаниях Учебно-научного центра лиш вистической типологии при Российском государственном гуманитарном университете, а также на конференции «Логический анализ языка Проблемы количества» (Москва, Институт языкознания РАН, май 2002), на П Международном конгрессе исследователей русского языка «Русский язык исторические судьбы и современность» (Москва, МГУ им М В Ломоносова, март 2004), на 13-й конференции «Foimal Approaches to Slavic Linguistics» (Michigan, США, февраль 2004), на конференции «Языкознание sub specie русистики» (Институт русского языка им В В Виноградова РАН, июнь 2004), тезисы по теме диссертации приняты на III конференцию по теории грамматикализации «New Reflections on Grammaticalization 3» (Сантьяго де Компсстела, Испания, июль 2005) и на IX Международную конференцию по когнитивной лингвистике (ICLC- IX Сеул, июль 2005)

Структура работы Диссертация состоит из введения, трех глав, экскурса, заключения и списка литературы, включающего 190 наименований

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Введение включает в себя обоснование темы, раскрытие ее значимости как предмета научного исследования, описание степени изученности поставленных проблем и цели и содержания поставленных задач

Первая глава посвящена подробному обсуждению достижений русистики в области описания количественно-предметных слов, а также возможности применения основных положений базовых теорий (теории грамматики конструкций и теории грамматикализации) к рассматриваемому в диссертации материалу Глава состоит из трех разделов

В первом разделе, озаглавленном как «Генитивная конструкция количества», вводится сама интересующаяся нас конструкция ИКК - на фоне других генитивных конструкций в русском языке

Во втором разделе дается краткий обзор предшествующих исследований ИКК Авторы первых работ, в том числе В В Виноградов, относились к ИКК как к «нумерализации существительных женского рода, имеющих отвлеченное значение неопределенно-большого количества» в подгруппе имени числительного» (Виноградов 1972 253) Эта идея о принадлежности соответствующих слов к специфической подгруппе числительных сохраняется и в ряде современных исследований, в частности (Чеснокова 1992)) Однако, с нашей точки зрения, это неверно определяет реальный статус ИКК слова, употребляющиеся в ИКК, с грамматической точки зрения не являются числительными, хотя они и означают «неопределенное большое количество» - они сохраняют род, падеж и, тем самым, имеют грамматические свойства существительных.

В последующих работах (Тихонова 1971, Перетятько 1972, Ляшкевич 1985) акцент исследования перемещается на описание класса имен в целом - в частности, определение объема этого класса Однако в большинстве работ, ввиду того, что описание лишено строгих теоретических оснований, класс получается с семантической точки зрения слишком большим и аморфным Например, согласно Тихонова 1971, он состоит из 140 слов и включает не только интересующие нас существительные типа море, океан, лес, но и другие существительные, возможные в генитивной конструкции, ср множество, масса, тьма, уйма и др, а также наречия много, немало и др

С другой стороны, предметом обсуждения становится и метафорическая природа исследующих конструкций В основном (см , например, Перетятько 1972) данные конструкции интерпретируются как разнородные фигуральные употребления (актуальные метфоры), так что гора веток толкуется как «большое количество», море слез - как «очень большое (огромное) количество, а океан цветов - как «неисчислимое множество», - а это, как нам кажется, не вполне правомерно Сходным образом - как авторская метафора - трактуется данный

класс и в статье (Дерфер 2001), которая, опираясь на примеры из современного русского языка, вводит в рассмотрение новые языковые факты

К сожалению, ни одно из имеющихся описаний не дает сколько-нибудь подробных толкований квантификаторов и не описывает возможные контексты употребления этих слов Единственное исследование (локальное по своей задаче), в котором этот вопрос решается - это словарная статья Левонтина 2004, посвященная квазисинонимам куча, гора, груда, ворох и кипа, его результаты также учтены в данном диссертиационном исследовании

Таким образом, главное, чего не хватает в сегодняшнем подходе к описанию русской квантификативной лексики, - это теоретические основания такого описания Они позволили бы более строго выделить класс именных квантификаторов в ИКК, отделив его от сходных, но иначе устроенных конструкций

Поэтому третий раздел первой главы посвящен теоретическим и сопоставительным аспектам описания ИКК В свою очередь, он состоит из трех подразделов определения ИКК с точки зрения Грамматики конструкций, описания ИКК с точки зрения теории Грамматикализации и с точки зрения синтаксической теории и типологии - и конструкций с классификаторами языков Юго-Восточной Азии - на материале корейского

Концепт «конструкция» уже давно находится в центре внимания лингвистики - в традиционной грамматике ХХ-го века разных направлений исследовались свойства отдельных конкретных конструкций, в том числе в трансформационной грамматике, в описательных работах по русистике 60-х годов, в первую очередь, в монографии Н В Шведовой «Очерки русской разговорной речи» (1967) и даже в работах структурного направления работы, ср прежде всего Апресян 1967 Позже исследование конструкций оказывается на периферии лингвистических исследований - в частности, в русистике уступив место изучению семантики отдельных лексем

Между тем, в середине 80-х годов идея конструкций как предмета изучения выходит на первый план в теории Ч Филлмора Грамматика конструкций (Fillmore, Kay 1999, Fillmore, Kay, O'Connor 1988 и др )

Основная идея Грамматики конструкций состоит в том, что, во-первых, конструкция, т е соответствие между формой и значением (form-meaning correspondences) является единицей языка, и следовательно, форма и смысл не существуют отдельно друг от друга и должны рассматриваться вместе2 Это дает нам возможность применить данную теорию к интересующим нас квантификативным конструкциям и различать семантические типы и варианты таких конструкций - в зависимости от их син гаксических особенностей

Во-вторых, по Ч Филлмору, в конструкции нет деления на уровни, т е одновременно функционируют (и, следовательно, описываются) элементы всех уровней, участвующих в языковом выражении такой теоретический подход заставляет нас применительно к квантификативной конструкции одновременно описывать морфологические ограничения на ИКК (например, варианты числового значения), лексико-семантические ограничения (сочетаемость с разными группами

2 Надо сказать, что по сути то же утверждение - но в рамках структурного подхода - было сделано в свое время и в работе Апресян 1967

имен квантифицируемых объектов) и синтаксические (препозиция или постпозиция имени в конструкции, возможность ввода в конструкцию качественного прилагательного и др)

Кроме того, в грамматике конструкций существенно также и понятие связи между конструкциями' часто результирующая конструкция оказывается возможна только благодаря взаимодействию разных исходных конструкций, ее мотивирующих (см Goldberg 1995) В теории Грамматики конструкций известным примером, иллюстрирующим этот эффект, служит поведение непереходного глагола sneeze 'чихать / чихнуть' в контексте предложения, где он выступает как переходный Sam sneezed the napkin off the table 'Сэм чихнул так, что салфетка улетела со стола' (букв 'чихнул салфетку со стола') данная конструкция оказывается допустима благодаря соединению глагола sneeze с конструкцией каузативного движения (caused-motion construction) для которой релевантны, или в терминах когнитивной семантики, выделены (профилированы), три аргумента причина-субъект, цель-объект и тема-объект

То же верно для русских квантификативных конструкций, например само по себе слово гора не имеет валентностей и не может присоединять генитив Но при взаимодействии с количественной конструкцией слово гора приобретает эту возможность и становится количественным квантификатором - в ИКК

Представляется, что для данного исследования необходимо обратить особое внимание и на предложение А, Голдберг (Goldberg 1995) включить в описание конструкций понятия «профиля», введенное в (Langacker 1987), как части семантического представления, которое имеет (коммуникативно) выделенный статус - в противоположность «базе» Есть конструкции, для интерпретации которых существенно противопоставление по профилю, например, в семантике глагола steal профилированы 'вор (X)' и 'украденные веши (Y)', а у глагола rob профилированы роли 'вор (X)' и 'жертва (Z)'

По нашему мнению, разные группы квантификативных конструкций строятся на разной базе в смысле Р Лакгакера базой может быть зрительный образ возвышающегося предмета (как в гора или ворох), мерный объект (как в воз или вагон), движущиеся массы объектов (как в поток или лавина) и др Внутри каждой группы квантификаторы профилируют разные признаки Например, ворох выделяет в качестве профилированных легкость составляющих множество объектов, а груба - наоборот, их громоздкость и тд Именно противопоставленность по этим профилированным признакам большого числа лексем - или, точнее, большого количества подвидов ИКК, делает зону количественной множественности в русском языке детально разработанной и необычайно интересной для исследования Подробное описание такого рода признаков дается в Главе II

Итак, в русском языке существует генитивная конструкция количества - с числительными и количестенными наречиями, типа пять яблок или много яблок и эта конструкция семантически мотивирует именную количественную конструкцию - ИКК Однако формируются ИКК с помощью представителей совершенного другого лексического класса - предметных существительных, которые позволяют профилировать качественные особенности считаемых предметов - и отсюда возникает возможность для русского языка выражать не только количественную,

но и и, так сказать, качественную множественность, причем довольно детально противопоставляя разные типы ситуаций

Эти противопоставления не грамматикализованы в русском языке, они принадлежат, если так можно сказать, около-грамматической зоне Тем не менее, процессы, которые в такого рода области происходят в языке, хорошо описываются Теорией грамматикализации, которой посвящен второй подраздел

Термин «грамматикализация» был впервые введен А Мейе (Meillet 1912 131) Сущность грамматикализации состоит в том, что некоторое языковое выражение приобретает новую грамматическую функцию, при этом сфера употребления лексемы или сочетания сужается, лексема или сочетание начинает употребляться только при определенных грамматических условиях и более ограниченно, чем в исходном значении, это грамматически ограниченное употребление сопровождается изменением или сужением исходного значения и превращением его из лексического в грамматическое (op Lee 2000, Heme, Claudi, Hunnemeyer 1991)

В ходе грамматикализации, т е появления новой грамматической функции, происходят два главных процесса сдвиг значения и декатегоризация - это верно и для рассматриваемой нами именной генитивной конструкции сначала в ней роисходит декатегоризация (превращение из предметного имени в квантификатор) с десемантизацией (desemanti7ation) предметного имени (т е частичной потерей своего исходного лексического значения), а затем рекатегоризация с появлением нового грамматического значения, которым определяются новые ограничения, в том числе сочетаемость внутри конструкции Причем, как показано в работе, разные квантификаторы оказываются грамматикализованы в разной степени

Это обнаруживает исследование ограничений на употребление соответствующих сочетаний чем более грамматикализованно языковое выражение, тем свободнее оно не только от сочетаемостных, свойственных исходному употреблению, ограничений, но и от его синтаксических характеристик.

В третьем подразделе подробно проводится сопоставлении русских квантификаторов с корейскими классификаторами В разделе показано, что в ИКК в русском языке появляется отношение соответствия между именными квантификаторами и исчисляемыми ими существительными, похожее на отношение классификатора и имени в корейской количестенной конструкции Как и в корейском (языке с грамматическими классификаторами), в русском в квантификативной конструкции исчисляемое существительное также указывает на 'родовой предмет (generic entity)', а квантификатор показывает семантический 'класс существительного', одновременно функционируя как дистинктивный параметр количественного выражения Например, именные квантификаторы, такие, как море, гора, вагон, и др , все указывают на 'неопределенно-большое количество', но все они сочетаются с разными группами существительных

Во второй главе «Анализ именных квантификаторов большого количества принципы концептуализации и классифицирующая функция квантификаторов» рассматриваются когнитивные механизмы, создающие абстрактные концепты для выражения неопределенно-большого количества на основе образа конкретного предмета Как показано во многих работах последнего времени, в частности,

работах когнитивного направления - ср прежде всего (Lakoff, Johnson 1980), метафора распространена и в обыденном мышлении и поведении человека, а следовательно и в самом языке Поэтому наивная картина мира любого языка тоже по существу метафорична Интересующее нас явление - квалификация - явно связано с метафоризацией, и в данной главе будут проанализированы концепты, мотивирующие сдвиги предметных значений в область значений большого количества Исходя из нашего материала, предлагается выделять 4 типа таких сдвигов «ВЫШЕ -► БОЛЬШЕ», «ШИРЕ/ГЛУБЖЕ БОЛЬШЕ», «ДВИЖЕНИЕ -» БОЛЬШОЕ КОЛИЧЕСТВО В ДВИЖЕНИИ» и «МЕРА -> БОЛЬШОЕ КОЛИЧЕСТВО», поэтому вторая глава состоит из четырех разделов, каждый из которых посвящен своему типу, т е перечисленным выше четырем группам, а также экскурса, обсуждающего роль грамматического числа квантификатора (единственного или множественного) в ИКК

В первом разделе проводится анализ группы квантификаторов куча, груда, гора, ворох, воплощающих метафору «выше —> больше» Этот тип регулярного семантического сдвига был описан в самых ранних работах Дж Лакоффа по теории метафор (Lakoff, Johnson 1980 и др) По мнению Дж Лакоффа, повседневный практический опыт учит нас тому, что свойство «больше» вытекает из свойства «выше», и мы воспринимаем высокий предмет как большой Эта метафора основана на зрительном опыте, со зрительным опытом связаны и представления, лежащие в основе исходных значений перечисленных выше квантификаторов все эти предметы по форме представляют собой возвышение, а значит, имеют общий базовый семантический компонент, который реализует определенный зрительный признак, связанный с вертикальностью

Но как показано в диссертации, квантификаторы различаются по степени грамматикализованное™, и чем больше оепень грамматикализации, тем меньшую роль для результирующего значения играет исходный зрительный признак Если грамматикализация, как у лексемы куча, почти полная, зрительный признак практически стирается. Для квантификатора куча он фактически не играет роли например, куча в количественном значении легко сочетается с множеством одушевленных субъектов, не имеющим вертикальной формы, ср куча народу

В отличие от квантификатора куча, слова груда, гора, ворох в меньшей степени грамматикализованы, для них сохраняется роль зрительного признака и возникает классифицирующая функция Классифицирующая функция также связывается со зрительным образом объекта, но апеллирует не только к его вертикальной форме, но и к другим особенностям его внешнего вида

Итак, квантификатор куча оказывается самым грамматикализованным среди имен этой группы Поэтому куча может сочетаться практически с любыми именами, сочетаемость этого квантификатора, по-видимому, почти не ограничена Тем не менее, все-таки куча не может сочетаться с именами, обозначающими жидкость *куча воды, *куча слез, *куча крови Этот запрет, как показано в работе, связан с признаком 'БЕСПОРЯДОЧНОСТЬ', который входит в значение кваншфикаюра куча и вызывает запрет на сочетаемость именно с названиями жидкостей, но не мешает сочетаемости с абстрактными именами Дело в том, что абстрактные имена никак

не соотносятся с признаком беспорядочность У имен же, обозначающих жидкость, нет признака 'беспорядочность' (он нивелируется), поскольку они жидкие, а не плотные Признак беспорядочность у слова куча, отмечается и в специальном исследовании, посвященном семантике слов этой группы (Левонтина 2004 501) «Хотя слово куча, как и остальные синонимы, включает идею большого количества, смысловой акцент в нем делается на хаотичности, отсутствии упорядоченности в расположении предметов» Этот признак ощущается носителями русского языка при сравнении квазисинонимичных сочетаний много вещей и куча вещей (ср Я принес кучу вещей ' много вещей)

Кроме того, признак 'беспорядочность' оказывает влияние и на стилистическую сочетаемость как уже было сказано, куча свободно сочетается с названиями людей куча людей, куча студентов, куча девушек - однако сочетания типа куча президентов недопустимы в формальных контекстах типа *куча президентов собралась я ООН, что, как кажется на первый взгляд имеет чисто стилистическую причину Однако на самом деле данный стилистический запрет мотивирован он обусловлен тем, что в этом сочетании признак 'беспорядочность' не вполне стерт в значении лексемы и вступает в противоречие с общей семантикой контекста

Образные гора, груда, ворох вместо нейтрального куча употребляются тогда, когда говорящий хочет передать сильное зрительное впечатление, которое производит на наблюдателя нагромождение столь большого количества предметов Таким образом, в отличие от лексемы куча, в этих квантификаторах профилирован признак вертикального образа, и они не могут сочетаться ни с одушевленными, ни с абстрактными именами (*гора пюдей, *гора разума, *груда людей, *груда радостей, *ворох людей, 7ворох мыслей)

Что же касается признака 'беспорядочноеib', го он, с нашей точки зрения, тоже проявляется в семантике всех этих квантификаторов - кроме слова гора В этом смысле интересно противопоставление употреблений слов гора и груда, которые имеют возможность выступать в сходных контекстах, ср гора тарелок -груда тарелок, гора бытовой техники - груда бытовой техники и под

В отличие от квантификаторов гора, груда употребляется тогда, когда предметы, обозначаемые дополнением, находятся в беспорядке и вне ситуации нормального функционирования Так, сочетание гора тареюк, скорее всего, должно интерпретироваться как много тарелок, поставленных одна на другую, стопкой, а груда тарелок - как большое количество <возможно, грязных> тарелок, наваленных как попало Аналогичным образом, под гора бытовой техники понимается как большое количество бытовой техники — в юм числе совершенно новой, ср закупили горы бытовой техники, тогда как груда бытовой техники дает нам информацию о том, что это большое количество бытовой техники, но, скорее всего, неисправной Именно в этом, как кажется, состоит классифицирующее различие между словами гора и груда, противопоставляющее их употребления, ср следующий пример

Гора ("груда) серо-зеленого металла, авианосец "Киев", в это время медленно и бесгиумно проходила мимо мыса Херсонес в гавань Севастополя. (В Аксенов Остров Крым)

Употребление слова груда здесь невозможно, потому что сочетание груда серо-зеленого металла применительно к кораблю (авианосец "Киев") могло бы быть использовано только в контексте, предполагающем полную бесполезность этого авианосца, его нерабочее состояние

Другой важный признак (тоже зрительный), профилиованный в этой зоне, касается свойств объектов, составляющих множество груду могут составлять только сравнительно крупные и тяжелые объекты, ср невозможность (вне специального контекста) употребления слова груда в сочетаниях типа *груда соломы, *капель, *спичек, *стружки, *репчатого лука, *газет В этом плане, в дополнительной дистрибуции находятся квантификаторы груда и ворох если с груда сочетаются тяжелые предметы, то с ворох - легкие ворох стружек, белья, газет, бумаг, а также идей, новостей и др, ср здесь невозможное * ворох металла, *ворох бытовой техники и даже *ворох тарелок Что касается слова гора, то оно в этом смысле ведет себя нейтрально можно сказать и гора бумаг, спичек, белья, соломы — наряду с гора металла и др под

Как представляется, такого рода различия между квантификаторами возникают благодаря их исходному значению, поскольку они только что начали процесс сдвига и мало грамматикализованы Этим, как мы говорили выше, объясняется и запрет на их сочетаемость с абстрактными именами Правда, квантификатор ворох сочетается с двумя-тремя абстрактными существительными -новость, информация, реже - идея, представляющими закрытый класс узкой семантики - но в работе показано, что эти сочетания выявляют не эффкет грамматикализации, а эффект лексикализации они частотны за счет того, что идиоматизированы и представляют устойчивые выражения

Второй раздел главы посвящен группе «ШИРЕ/ГЛУБЖЕ —» БОЛЬШЕ» Надо сказать, что метафоры такого типа нет в списке, предложенном Дж Лакоффом Однако она может получить объяснение исходя из предложенной им логики жизненного опыта когда мы располагаем некие объекты аккуратно, а не беспорядочно сваливаем их в кучу (этот случай соответствует первой группе и метафоре «ВЫШЕ —> БОЛЬШЕ»), эти объекты занимают поверхность в соответствующем пространстве Если взять больше объектов, то они займут больше поверхности Так возникает корреляция Болыш с ШИРЕ В соответствии с этой корреляцией, слова, обозначающие пространственную бесконечность, часто также используются и для обозначения большого количества

Мы предлагаем признак бесконечность в качестве основы концептуализации следующей подгруппы квантификаторов море, океан, лес

Квантификаторы море и океан оба могут быть, с нашей точки зрения, концептуализованы на основании образа бесконечной поверхности, хотя на самом деле они являются трехмерными В качестве трехмерных - как емкости - они, по видимости, сочетаются с жидкостями (море крови, океан ела) и с семантически производными от них названиями эмоций (море печали) — подробнее об интерпретации эмоциональных концептов как жидкосгей см в (Арутюнова 1976,

Успенский 1979, Lakoff, Johnson 1980) и многих других В этом случае они должны интерпретироваться как представляющие тип 4 («мера —> большое количество»), о нем см подробнее ниже

Если же эти квантификаторы сочетаются с другими объектами, они реализуют другую, менее тривиальную метафору, связанную с заполнением горизонтального пространства, ср море книг, океан людей - такую же, как лес флагов Речь идет об образе бочьшого горизонтального пространства, которое наблюдатель видит как бы несколько сверху - и охватывает глазом до горизонта это пространс1во заполнено множесизом объектов, которое воспринимается как очень большое, причем употребление квантификатора лес предполагает, что множество обязательно состоит из возвышающихся вертикальных объектов

Квантификатор море, по-видимому, является наиболее грамматикализованным в этой группе, с самой широкой сочетаемостью, которая, судя по тем предикатам, которые выступают при нем в кваптификативных конструкциях, выходит за пределы сугубо пространственного образа Обнаруженные в корпусе примеры иллюстрируют возможность «непространственных» сочетаний с этим квантификатором, ср собрать море Оенег, услышать море звуков и др

Вторую подгруппу в данном типе составляют слова бездна, пропасть и прорва Они представляют особый интерес, потому что в них квантификативная метафора строится не на высоких или широких, а на i лубоких объектах, и следовательно реализуется формула, обратная предложенной в (Lakoff, Johnson 1980), а именно «НИЖЕ —► БОЛЬШЕ» В самом деле, согласно идеям Lakoff, Johnson 1980, «каноническая» формула выглядит как 'ниже' —> 'меньше' (ср «правильные» метафоры типа низкая рождаемость, низкие показатели и др) в этих примерах движение вниз связано с идеей упечичения, а не уменьшения количества

Как кажется, все дело в том, что обычное движение вниз в антропоцентричном пространстве, в отличие от движения вверх, - всегда предельно Обычно оно ограничено поверхностью земли, расстояние до которой (с точки зрения говорящего) невелико, тогда как пространство вверх, по сравнению с ним, бесконечно, именно поэтому большое количество естественнее связывается с измерением «вверх», чем «вниз» Но примеры, о которых мы говорим, представляют тот редкий случай, когда и пространство вниз бесконечно - не случайно названия обычных (т е неглубоких, конечных; углублений, таких как яма или канава, не метафоризуются как показатели большого количества, ср *яма / *канава проблем, дел В этом смысле квантификаторы данной подгруппы оказываются сходны с только что рассмотренными - и объединяются нами в одну группу

Таким образом, в диссертации доказано, что наравне с вертикальным измерением работают и другие механизмы, порождающие идею большого количества, так что когнитивные основания для концептуализации множественности еще далеко не исчерпаны и нуждаются в изучении

Сочетаемость в группе бездна, пропасть, прорва проявляет классифицирующую функцию этих квантификаторов не так явно, и, с нашей точки зрения, прежде всего, это обусловлено тем, что у них нет точного зрительного признака бесконечная глубина не воспринимается человеческим глазом Более того, слово бездна, например, настолько грамматикализовано, что у него оказывается почти стертым признак 'три измерения' - оно сочетается с абстрактной лексикой и практически только с ней Наоборот, слово пропасть как квантификатор соотносится практически только с конкретными именами, ср бездна времени, глупости, мыслей (ср *пропастъ глупости, мыслей), а также бездна народу VS пропасть / "бездна вещей, книг, лошадей, долгов, гостей.

Слово прорва устаревает в современном русском языке и постепенно выходит из употребления Однако специфику его значения как квантификатора (а оно используется уже только как квантификатор) еще можно реконструировать -несмотря на ограниченную сочетаемость прорва употребляется применительно к множеству в большом количестве и без пользы утраченных или исчезнувших предметов С этим связана специфика предикатов, которые употребляются с ИКК, содержащими слово прорва, ср потратить / проиграть в карты / вложить <в безнадежное предприятие > прорву денег, но не ''накопить / vзаработать / '7собрать прорву денег

Идея явно выраженной отрицательной оценки, связанной с прорва, тоже, по-видимому, не случайна Дело в том что в целом концепт 'низко', 'ниже', как известно, отличается от концепта 'высоко', 'выше' тем, что 'высоко' оценивается как нормальное, а чаще даже хорошее положение вещей, т е положительно, а 'низко' несет отрицательную оценку (Lakoff, Johnson 1980, Krzeszowski 1993) В данной группе отрицательная оценка проявляется довольно ярко - за исключением контекстов со словом бездна, значительно грамматикализованного и поэтому в оценочном отношении более нейтрального

В третьем разделе обсуждается группа лексем, которые классифицируют (причем достаточно дробно) уже не статичные, а движущиеся множества объектов (с некоторой долей условности мы назвали его «большое количество в движении») Обратим внимание, что такая метафора совершенно не предусмотрена системой, предлагавшейся Дж Лакоффом в его модели движение объекта профилирует прежде всего цель, по не количество Между тем, в русском языке это, пожалуй, самый представительный тип квантификаторов, в него входят следующие имена река, поток (горизонтальное направление движущегося множества); дождь, град, ливень (вертикальное направление движущегося множества сверху вниз), фонтан, фейерверк (движение снизу вверх), туча, лавина и шквал

У имен движущихся объектов, как известно, есть свои семантические особенности, поэтому при сдвиге в область квантификаторов в ИКК в них профилируются особые признаки отправная и конечная точки движения, позиция наблюдателя, скорость и время движения (движение долговременное или внезапное) и зрительный образ или форма движущегося объекта

В данной группе квантификаторы грамматикализованы мало, и их семантика в значительной мере опирается на зрительный образ, связанный с исходным значением лексемы Рассмотрим эту связь последовательно

Начнем с квантификатора поток типичным и наиболее частотным примером его употребления служит сочетание поток машин Как видно из этого примера, поток в данной конструкции обозначает упорядоченное движение объектов, следующих один за другим, а не стремительное движение <водной массы>, как в исходном значении поток. Здесь важно то, что данное движение происходит мимо говорящего, последовательно (один объект за другим), а также имеет определенную скорость, скорее всего, большую Поток как квантификатор сочетается не только с наименованиями самостоятельно движущихся жидкостей (поток слез), но и с названиями конкретных объектов, которые могут двигаться (люди, транспорт и т д поток людей, поток автобусов ), а также с абстрактными существительными, в том числе названиями эмоций, связанными не с реальным, а абстрактным движением (ср термин abstract motion, предложенный в Langacker 1988), ср поток слов, поток мыслей, поток сведений, поток чувств и

др)

Квантификатор река связан с движением более опосредованно, чем поток метонимически мы применяем к исходному река глаголы движения и говорим «река течет» несмотря на то, что знаем, что на самом деле течет не река, а вода Само же слово река обозначает неподвижный природный объект длинной формы, внутри которого движется вода Поэтому в конструкции с квантификатором река важнее зрительный образ вытянутого в длину «русла», внутри которого происходит движение Такой анализ подтверждается глагольной сочетаемостью с соответствующими ИКК Так, поток сочетается с глаголом идти, а река - нет, ср поток людей идет vs *река людей идет Ср также статичные предикаты, легко применимые к квантификатору река и не применимые (или применимые с большим трудом) - к более динамическим квантификаторам типа поток или лавина колыхалась, тянулась, виднелась и др под

Квантификатор лавина, наследуя свойства исходного существительного, характеризуется признаком 'стремительное движение' - и в этом смысле сближается с квантификатором поток Тем самым лавина может сочетаться с теми же существительными, что и поток, например, машины, письма, люди и др шла лавина машин, людей

Как и поток, лавина сочетается не только с самодвижущимися, но и с абстрактными существительными (лавина звуков), с названиями веществ (чавина огня) и конкретных объектов, функционирование которых связано с перемещением в пространстве (лавина писем) Для квантификатора река, исходно слабо связанного с движением, направление / конечная точка (цель) нерелевантны, лавина же имеет в виду 'стремительное движение с растущей скоростью', причем всегда целенаправленное, т е движение к конечной точке В этой точке находится наблюдатель, воссоздающий зрительный образ всей этой ситуации, поэтому если сказать шла лавина машин, то представляется, что машины стремительно направляются к говорящему / наблюдателю Таким образом, в конструкции с квантификатором лавина немаловажную роль играет дейксис

Квантификатор поток в этом отношении более нейтрален поток машин может восприниматься и как идущий мимо i иворяще! о (ср река), и как

направленный к нему но в то же время в случае дейктичности имени, называющего элементы множества (ср слова типа письмо), поток может пониматься как направленный к говорящему / наблюдателю, ср в этой связи поток писем 71реки писем.

По-видимому, значимость дейктического компонента в семантике квантификатора возрастает при концептуализации на базе вертикального движения сверху вниз человек (наблюдатель) всегда мыслится на земле, т е внизу по отношению к природным объектам, движущимся сверху В этом отношении лавина занимает промежуточное положение, близкое к квантификаторам строго вертикального движения (ср дождь) - лавина тоже движется вниз, хотя и по поверхности Таким образом, для квантификаторов град, дождь и ливень (а также шквал, которое мы будем рассматривать ниже), существенна конечная точка движения и дейктический компонент значения

Внутри подгруппы вертикального движения мы обнаруживаем небольшое разнообразие сочетаемости Град представляет собой множество предметов, которые падают часто и в одно место, причем с поражающей силой ср град пуль, вопросов (вопросы трудные и неприятные), если мы говорим дождь / ливень вопросов - их просто много, причем в случае с дождь они задаются (говорящему / наблюдателю) последовательно, а в случае с чивень - сразу (ср здесь аналогичный эффект в шквал вопросов) Таким образом, дождь передает нейтральное отношение к ситуации, а град - более или менее негативное, ср дождь цветов гград цветов

В связи с только что рассмотренной группой квантификаторов большой интерес представляет слово туча С одной стороны, исходно оно обозначает медленно и горизонтально движущееся большое темное оСлако (по небу ползча туча) Поэтому как квантификатор туча употребляется для обозначения большого количества людей - на основе зрительного образа «темное большое скопление», имеющих отрицательную оценку, так как темный (черный) цвет связывается с неприятностью, бедой, угрозой Поэтому туча и в сочетании с абстрактными словами употребляется для обозначения наступающими (или наступившими) неприятными событиями, ср У него чертова туча дел накопилась, а он в Шерлока Холмса решил переквалифицироваться' (Э Володарский Дневник самоубийцы)

С другой стороны, во многих случаях квантификатор туча употребляется с предикатами, характерными для группы вертикального движения говорят, например, туча обрушилась, имея в виду резкое и быстрое движение вниз, причем по направлению к говорящему / наблюдателю В этом случае туча метонимически применяется к множеству мелких легких предметов, частиц, образующих огромную массу в воздушной среде - туча снежной крупицы, туча песка, туча пара, а также с летающими насекомыми или животными - туча мух, туча комаров, туча пчел, туча птиц, ср также туча стрел Эта масса подобна множеству капель, составляющих тучу как природный объект и обрушивающихся вниз в виде дождя, ливня, града или снега Тем самым, квантификатор туча может метонимически осмысляться как представитель группы вертикального движения вниз

Фонтан и фейерверк исходно связаны с идеей движения вверх Оба они практически не грамматикализованы и употребляются в основном в устойчивых выражениях, выражающих идею 'быстро движущегося большого количества' Квантификатор фонтан сохраняет и другие признаки, характеризующие исходное значение 'форма фонтана' и 'исходная точка движения' ИКК с фонтан обозначает большое количество движущихся вверх из определенной точки объектов (ср фонтан крови и море крови) Если море крови обозначает большое, с точки зрения говорящего, количество крови, образовавшееся в результате некоторого уже произошедшего события, например, убийства, то фонтан крови обозначает большое количество крови, с большой скоростью в данный момент брызжущей вверх из некоторой точки Таким образом, фонтан бьет вверх, а лавина или град, напротив, движется вниз Поэтому невозможно употребление слова лавина в контекстах типа Раздался страшный взрыв и в небо взметнулся фонтан (*яавина) горящей нефти (А Миронов А я живой) В выражениях с более серьезной сменой таксономического класса, таких как фонтан слов, красноречия сохраняется идея единого источника (в данном случае характеризуется речь одного человека) и распространения множества вокруг (от наблюдателя)

У квантификатора фейерверк зрительные признаки, сохранившиеся от исходного значения, следующие

1) единый источник актуально возникающего множества,

2) направление вверх и вокруг,

3) разнообразие элементов множества,

4) положительная оценка ситуации

Как квантификатор, фейерверк в основном сочетается с абстрактными, а не с конкретными существительными фейерверк шуток, слов, огней, но *фейерверк книг, *фейерверк людей и др и др Он не сочетается и с названиями жидкостей (*фейерверк крови), поскольку концепт движения представлен не целым, непрерывным потоком, а отдельными вспышками

Квантификатор шквал в некоторых отношениях похож на представителей группы движения вниз - лавина, град, ливень, дождь Для шквал тоже центральной идеей является стремительное движение, направленное к конечной точке, в которой находится наблюдатель Причем в случае с шквал ситуация движения возникает внезаппо и мгновенно нарастает (ср ливень) Однако шквал требует еще и движения, сопровождающегося интенсивным звуком, и это обуславливает ограниченную сочетаемость данного квантификатора шквал аплоОисментов, звонков, звуков и под В этом смысле сочетаемость у такого квантификатора, как, например, лавина шире, чем у шквал (ср , например, возможность сочетаемости лавина с одушевленными существительными лавина / *шквал людей)

Четвертый раздел главы посвящен анализу группы «мера —» большое количество» Как и у квантификаторов с другим исходным значением, грамматикализация слов данной группы основана на концептуализации зрительного опыта - в данном случае профилируются такие признаки объекта, как длина или объем

Надо сказать, что связь этих признаков с количественным концептом не случайна хорошо известно, что названия некоторых мер длины в языках мира (ср русск аршин) исходно обозначают длинный предмет

Подобный же сдвиг значения - в количественную зону - наблюдается у наименований вместилищ разных видов, используемых для того, чтобы хранить что-либо (ср например, в корейском языке классификатор thong со значением 'бидон'), брать что-либо с собой или передавать кому-либо (корейский классификатор kkulemi 'сверток'), измерять количество чего-либо (корейский классификатор kamani 'мешок') и i д , в русском языке названия вместилищ могут приобретать переносное значение 'соответственное вместилищу количество конкретного объекта', например, стакан воды, пачка папирос два воза песка и др

В данном разделе работы классификаторы вагон, воз, арсенал, а также букет и охапка

Слово арсенал в классифицирующем значении означает приблизительно следующее Х-овый арсенал Y-ов ~ 'разнообразный набор Y-ов, который X использует для достижения каких либо целей, причем заранее подготовленный', ср арсенал средств, арсенал возможностей и др В таких случаях речь идет об известных заранее и находящихся в распоряжении субъекта разных видах средств или разных возможностях Как видим, в качестве квантификатора арсенал оказывается достаточно далек от своего исходного значения - 'вместилище для хранения оружия'

Что касается квантификаторов вагон и eoi, они в отличие от арсенал, сохраняют более ярко выраженный характер мерного вместилища

Исходное понятие 'вагон' выражает идею перевозки людей или грузов, а 'воз' - только идею перевозки грузов, поэтому воз как квантификатор сочетается только с предметными именами, а вагон - и с именами лиц, ср вагон ' *воз друзей

Другая особенность этих слов - близость исходного и производного значения, которая проявляется в эффекте присутствия обоих значениях в одном и том же употреблении Так, воз в исходном значении сочетается с предметами как обозначение меры, но со временем это «мерное» употребление сливается исходного «мерного» с квантификативным значением, ср целый воз арбузов -'мера' и одновременно 'большое количество', то же для вагон, которое обнаруживает слияние исходного значения - 'транспорт' - с количественным значением, связанным с исходным метонимическим переносом

Заметим, что слово воз, по-видимому, уходит из современного русского языка, потому что примеры на это слово находятся в основном в литературе XIX века, тогда как вагон, наоборот, новое слово - в том числе и как квантификатор Примеры с ним встречаются только в разговорной речи - нами они не были обнаружены в корпусе современного русского языка, а только в речи информантов и в интернете

И у квантификатора букет, и у квантификаюра охапка исходные употребления предполагают измерение объема для предметов определенного типа букет обозначает пучок цветов, который можно держать в одной руке, а охапка -такое количество нетяжелых обычно вытянутых по форме объектов, которые

можно унести, обхватив двумя руками, чаще всего, это охапка соломы или дров (охапка ассоциируется с реалиями крестьянского быта)

Необходимо отметить, что охапка в исходном значении обозначает квант меры (подобно слову литр), поэтому, как и с квантификаторами вагон или воз, в случае с квантификатором охапка трудно определить границу между чисто квантификативным и исходным (мерным) употреблениями, поскольку это слово почти не грамматикализовано и хорошо сохраняет исходное значение, ср охапка цветов ('мера цветов' и 'относительно большое количество цветов'), ср однако примеры с ббльшим семантическим сдвигом и с меньшей долей исходного значения

Целый день просидела над ней Настя, навила ей целую охапку пегих кудрей (Л Леонов Барсуки)

Все выше и выше взбиралось оно на небо, суля, близкую весну и охапку надежд (К Д Воробьев Это мы, господи1 )

С квантификатором букет ситуация иная В отличие от квантификатора охапка, квантификатор букет достаточно продвинут по шкале грамматикализованное™, хотя и обладает не очень широкой сочетаемостью букет проблем, болезней, преступлений, неприятностей и под

В качестве квантификатора букет похож на арсенал в том плане, что оба указывают на набор разнородных элементов, представленных в большом количестве Тем не менее, между ними есть существенные отличия букет предполагает разнообразие объектов, представленное актуально, в данной момент В значение арсенал же, как мы уже говорили, входит тот смысл, что набор объектов образовался не случайно, а заранее подготовлен для определенной цели Ср следующий пример, в котором по этой причине невозможна замена квантификатора букет на арсенал - хотя в принципе, как показывает материал, арсенал сочетается со словом выражение

Такой букет (арсенал) выражений одновременно на одном лице мне видеть не приходилось (А Лазарчук Все, способные держать оружие )

Другое отличие этих квантификаторов в том, что ИКК с букет связана с отрицательной оценкой (букет неприятностей, но *букет удовольствий), а с арсенал - нейтральна Напомним, что в этом отношении букет противоположен фейерверку, который оценивает ситуацию множественности (причем тоже предполагает разнородные объекты) как положительную, ср *фейерверк неприятностей, но фейерверк удовольствий)

Таким образом, во второй главе диссертации показано, что если в синтаксическом плане для конструкции с квантификаторами неопределенно большого количества важен ее состав («имя + объекты в родительном падеже»), то в лексико-семантическом плане важно во-первых, какой признак дает мотивацию для идеи большого количества, поскольку не все природные (или конкретные) имена способны к сдвигу значения в область квантификатора, а во-вторых, какие семантические признаки играют роль в ИКК, т е какие признаки остаются, а какие стираются у соответствующей слову исходной конструкции, и затем, какие семантические признаки создаются в частичной процессе грамматикализации у

конструкции в целом В работе исследована специфика, которой обладают эти слова как квантификаторы и их отличия друг от друга в классифицирующем плане

В этом смысле интерес представляет сопоставление русских количественных конструкций с корейскими - на базе классификаторов, которые тоже прошли путь от полнозначных имен к полуслужебным количественным маркерам

Выясняется, что в русском семантическая зона большого количества разработана гораздо подробнее, чем в корейском в русском «донорами» для количественного переноса могут, как мы видели, служить десятки слов, в корейском же их единицы В то же время, в списке слов, входящих в конструкцию со значением 'большое количество' в корейском, как и в русском языке, фигурируют слова со значением 'куча' и 'море' chayk-temi 'куча книг', pic-temi 'куча долгов', nwunmwul-pata 'море слез' (Ли 1992) Кроме того, в корейском в этот список входит корейское слово san-tpmi 'гора-куча'с иероглифическим суффиксом san 'гора' и заимствованное из китайского слово со значением tay-san 'большая гора' Как видим, основной метафорой для большого количества в корейском служит известная формула 'выше' => 'больше', в русском же действует гораздо большее число метафорических переносов

Корейское количественное слово с исходным значением 'куча' имеет довольно ограниченную сочетаемость Оно применяется в основном к деньгам, так что на первый взгляд кажется концептуально близким русскому гора, которое (в отличие от почти полностью грамматикализованного и свободно сочетающегося почти с любым именем русского куча) сохраняет идею вертикальной формы и в значении большого количества Однако в более редких контекстах корейский квантификатор используется и с несчетными именами, не имеющими формы - со значением 'огня' и даже 'воды' Отсюда следует, что форма не играет здесь никакой роли и содержание корейского концепта остается пеясно полученный материал свидетельствует лишь о том, что этот концепт не близок ни русскому гора, ни русскому куча (которое, при всей широте своей сочетаемости, не допускает в качестве объектов измерения ни огонь, ни воду)

Сочетаемость корейского квантификатора с исходным значением 'море' свидетельствует о том, что в этом случае корейский имеет в виду достаточно близкий к русскому пространственный образ (как и в русском, в корейском говорят о море огня, цветов, любви, информации, фантазии), однако непредметная сочетаемость корейского 'море' шире, чем в русском, ср возможные в корейском сочетания, такие как soum-uy pata 'море шума', etwum-uy pata 'море темноты', cinsü-uypata 'море истины', sulphum-uy pata 'море горя'

В конце Главы II приводится Экскурс, посвященный семантической специфике форм множественного числа у квантификаторов в ИКК

По происхождению квантификатор является предметным словом, имеющим как единственное, так и множественное число куча - кучи, море - моря. Однако при процессе грамматикализации квантификатор приобретает новый квазиграмматический статус, претерпевая сдвиг значения, и в результате, как правило, выступает в качестве количественного слова, подобного наречию много, -и не выражает противопоставления по числу Тем не менее, как показано в работе,

разные степени грамматикализованное™ квантификаторов позволяют им иметь не только форму множественного числа, но и соответствующую количественную специфику, отличающуюся от «обычной» семантической функции множественного числа

Наша гипотеза состоит в том, что множественность квантификатора относится ко множеству ситуаций, а не множеству предметов В связи с этим мы можем наблюдать изменение предпочтительной видовой формы глагола в зависимости от множественности квантификатора Ср следующую пару примеров

Я только не знаю, по пути ли нам ' Вы моря у,,, крови проливать (пролить) хотите, а я, Михаил Александрович, не чюблю кровь (М Алданов Истоки)

Ср Я только не знаю, по пути ли нам? Вы море,щ крови пролить Спроливать) хотите, а я, Михаил Алексанорович, не люблю кровь

В первом примере квантификатор стоит во множественном числе (моря крови) и сочетается как с глаголом пролить в совершенном виде, так и проливать в несовершенном, хотя проливать стилистически кажется чуть лучше для «итеративного» смысла вы хотите моря крови проливать 'много раз, бесконечно' А во втором примере, с единственным числом (море крови), более естественно выглядит совершенный вид глагола, а несовершенный вид - сомнителен, поскольку значение уже другое 'вы хотите море крови пролить в этот раз' Таким образом, отличие состоит в том, как говорящий относи юя к ситуации как к одному событию или как к повторяющемуся, итеративному событию

В третьей главе «Анализ семантически близких конструкций» проводится сравнение ИКК с семантическими близкими конструкциями - а именно, конструкциями с квантификаторами малого количества, с названиями групп, а также рассмотрены особенности количес1 венных конструкций с другой синтаксической структурой В каждом из разделов приводится сравнение русского материала с корейским

Первый раздел посвящен обсуждению различий ИКК, выражающих большое и малое количество, между которыми наблюдается своего рода асимметричность Дело в том, что ИКК для большого количества употребляется в утвердительных предложениях и количество квантификаторов составляет, как мы видели, десятки, даже если учитывать только продуктивные случаи, а ИКК для малого количества используются в основном в отрицательных предложениях, и количество слов, употребляющихся как квантификаторы, оказывается заведомо меньше десяти капля (капелька;, горсть (горстка) и кучка

Семантически квантификаторы в составе ИКК малого количества, точно так же, как и большого количества, функционируют как классификаторы, например, капля чаше используется с веществом, горсть - с одушевленными объектами Причем классы объектов, которые выделяют ИКК малого количества - очень общие, малоиндивидуальные - они, как мы показали, вполне универсальны для языковой системы и не создают групп, обладающих качественными особенностями - как это делают ИКК большого количества (такие как груда, фонтак, бездна и под)

Особый интерес представляет сопоставление русского материала с корейскими классификаторами малого количества

Число конструкций, описывающих малое количество, в корейском и русском вполне сопоставимо и не превышает десятка, однако здесь никаких семантических пересечений нет в корейском в этой зоне «работают» квантификаторы с исходным значением путпккор 'гной глаза', Богйкор 'ноготь', стккоИ 'хвост мыши' и ¡Ыкки! 'пыль' Интересно, что как и в русском, конструкции со значением малого количества в корейском распределены между утвердительными и отрицательными контекстами Так, кван I мфикатор с исходным значением 'пыль' используется в функции дополнения только в отрицательных контекстах, В утвердительных контекстах выбирается дополнение с исходным значением 'хвост мыши',

В вторим раздече рассматривается конструкция с названиями групп (ср стая девушек, полчища бюрократов) Она похожа на ИКК в том смысле, что также может означать «неопределенно большое количество соответствующих объектов» Поэтому достаточно часто в традиционных исследованиях эти конструкции не различались (ср Ляшкевич 1985 и др) Однако нами были обнаружены различия между ними, которые дают основания рассматривать их отдельно в частности, имена групп описывают почти только людей и животных и связаны с экспрессивной оценкой Стандартные квантификаторы в ИКК редко описывают множества одушевленных субъектов и в массе ведут себя нейтрально в отношении оценки Главное же отличие в том, что конструкции с названиями групп изначально обозначают множества объектов, так что существенного семантического сдвига в количественную зону (как это происходит с ИКК) они не претерпевают

В третьем разделе обсуждается количественная конструкция с квантификатором, занимающим синтаксическое место предиката народу - куча Мы назвали эту конструкцию «количественной топикализацией» и с помощью специальных синтаксических тестов дока или, что она, на самом деле, отличается от ИКК С другой стороны, синтаксически эта конструкция отличается и от корейских конструкций с количественными классификаторами, выступающими в основном в постпозиции в этом случае квантификаторы имеют функцию наречий

Кроме того, в том же разделе, мы рассмотрели экспрессивные слова типа смерть или гибель, которые, могут выражать большое количество и при этом занимать только предикатное место, ср народу - гибель / смерть/ужас и др

Показано, что слова, подобные смерть, в экспрессивном употреблении обнаруживаются и в других ситуациях, помимо количественной например, при виде красивой девушки в откровенном наряде один из группы молодых людей может воскликнуть Смотри1 Это просто смертьI В данной ситуации смерть тоже употребляется в переносном экспрессивном значении - тем не менее, здесь нет никакого количественного значения, а просто интенсификация речь идет о том, что девушка очень красива (при том, что в исходном значении смерть не имеет отношения к красоте) Таким образом, подобные слова являются не

квантификаторами, а интенсификаторами - в том числе и в количественных контекстах

В заключении подводятся итоги проведенного исследования и делаются следующие краткие выводы

1 В русском языке имеется именная холичесгвенная конструкция со значением 'неопределенно-большого количества и близкая ей (но обладающая своими морфологическими, синтаксическими и другими особенностями) конструкция со значением 'малого количества'

2 В составе именной количественной конструкции выступают предметные имена - в основном с исходным значением природных объектов, которые претерпевают семантический сдвиг в количественном контексте, те в сочетании с другим предметным именем, стоящим в родительном падеже и имеющим значение вещества или множества объектов Такие предметные имена можно называть квантификаторами

3 Предлагается выделять 4 группы квантификаторов - в зависимости от типа семантического сдвига, который они претерпевают группа, реализующая метафору 'выше —» больше' (ср гора, груда, куча, ворох), метафору 'шире (/глубже) —> больше' (море, океан, ¡ее, а также бездна, пропасть, прорва), метафору 'большое количество большое количество в движении' (поток, река, лавина, дождь, ливень, град, туча, фейерверк, фонтан, шквал), 'мера как большое количество' (вагон, воз, арсенал, букет, охапка) Таким образом, в диссертации доказано, что наравне с вертикальным измерением (ср LakofT, Johnson 1980) в естественном языке имеются и другие когнитивные механизмы, порождающие идею большого количества, которые нуждаются в изучении

4 Внутри каждой группы количественная ситуация профилирует разные признаки - обычно на базе зрительного образа, связанного со значением исходной предметной лексемы Благодаря этому формируются особые противопоставления внутри множества объектов, и носитель русского языка получает возможность различать множества разнородных объектов (арсенал средств, букет проблем), множества ненужных объектов (груда вещей), лепсих объектов (ворох бумаг), объектов движущихся мимо говорящего (поток людей), к говорящему (лавина солдат), внезапно возникающие множества (гиквал звонков) и др

5 Тем самым, в русском языке сформировалась категория лексической множественности, которая описывает не количественные (свойственны^ грамматическому числу, ср единственное VS двойственное VS множественное), а качественные параметры множеств

6 Возникновение такой категории становится возможным в результате того, что каждый из квантификаторов прошел часть пути в направлении к превращению в количественное слово в грамматическом смысле - мы показали, что этот процесс демонстрирует все те стадии и свойства, которые присущи канонической грамматикализации В работе засвидетельствовано, что разные квантификаторы грамматикализованы в разной степени

7 Благодаря частичной грамматикализации в ИКК устанавливаются отношения соответствия между именными квантификаторами и исчисляемыми существительными, похожие на отношения, возникающие в других языках в конструкциях с количественными классификаторами исчисляемое существительное указывает на 'родовой предмет (generic entity)', а квантификатор указывает на семантический 'класс существительного', одновременно функционируя как дистинктивный параметр количественного выражения

8 В работе показано, лексический состав русских квантификаторов неопределенно-большого количества, входящих в ИКК, пересекается с количественными классификаторами пересекается с количественными классификаторами в других языках Подробно эта проблема рассмотрена на материале корейского языка Это означает, что выбор предметных лексем как исходных для выражения количественно! о значения когнитивно обусловлен и типологически релевантен

9 ИКК отличаются от других конструкций, выражающих значение большого количества Наиболее близкой такой конструкцией является конструкция с именами групп, в которой количественная составляющая уже задана в исходном значении Для этой конструкции, как мы показали, в большой степени оценочной и построенной на актуальном сравнении, нельзя, по-видимому, говорить о процедуре де- и ре-категоризации и сколько-нибудь серьезном сдвиге значения за пределы таксономического класса, а следовательно - и о грамматикализации

10 Особенностью ИКК является порядок слов, свойственный этой конструкции В отличие от конструкций с классификаторами в корейском (где количественное слово в основном выступает в постпозиции - в функции наречия) этот порядок семантически наполнен и может меняться В случае его изменения можно говорить о количественной топикапизации ИКК

11 ИКК, в том числе и претерпевшую количественную топикализацию, связанную с изменением порядка слов (гора книг -> книг - гора) следует отличать от конструкций с экспрессивными словами, ср народу - ужас, дел — смерть Последние, как показано в работе, являются не квантификаторами, а интенсификаторами — иногда в количественном контексте

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях

автора

1 Анализ количественных квантификаторов как классификаторов в русском и корейском // П Международный конгресс исследователей русского языка «Русский язык исторические судьбы и современность» Москва, 18-21 марта 2004 т Труды и материалы М МГУ, 2004 с 454-455

2 The Nominal Quantitative Construction in Russian // Formal Approaches to Slavic Linguistics 13 The South Carolina Meeting, ed Steven Franks, Frank Y Gladney and Mila Tasseva-Kurktchieva Ann Arbor, MI Michigan Slavic Publications 2005, p 195-207

3 Количественные квантификаторы в русском и корейском моря и капли // Логический анализ языка Проблемы количества Под ред Н Д Арутюновой М, 2005 (соавтор Б В Рахилина), объем стр 15

Принято к исполнению 22/04/2005 Исполнено 22/04/2005

Заказ № 779 Тираж: 100 экз.

ООО «11-й ФОРМАТ» ИНН 7726330900 Москва, Балаклавский пр-т, 20-2-93 (095) 747-64-70 www.autoreferat.ru

»"7745

РНБ Русский фонд

2006-4 5998

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Ли Су Хен

Введение

Глава I

Теоретические основы описания конструкций с квантификаторами

1. Генитивная конструкция количества

2. Краткий обзор предшествующих исследований ИКК

3. Теоретические аспекты описания ИКК

3.1 ИКК с точки зрения Грамматики конструкций

3.2 ИКК с точки зрения теории грамматикализации

3.3. ИКК с точки зрения синтаксической теории и типологии

Глава II

Анализ именных квантификаторов большого количества: принципы концептуализации и классифицирующая функция квантификаторов

1. Квантификаторы группы выше—> больше

2 Квантификаторы группы «бесконечность»

2.1 шире —* больше

2.2 глубже —► больше

3. Квантификаторы группы движущийся объект большое количество в движении

4. Квантификаторы группы мера больше

Экскурс.

Семантическая специфика множественного числа у квантификатора в ИКК

Глава III

Диализ семантически близких конструкций

Предисловие

1. квантификаторы малого количества (кучка, капля, горсть)

2. имена групп как обозначения множеств (толпа, полчище и табун, рой)

3. экспрессивные слова в количественном значении с другим синтаксисом {смерть, гибель, ужас, страх)

Выводы

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Ли Су Хен

Данная работа посвящена изучению русских конструкций с именными квантификаторами, или именных количественных конструкций (далее ИКК) - на фоне сходных квантитативных конструкций в других языках, прежде всего, в корейском. «Количественно предметными словами» (термин В.В. Виноградова) называют имена конкретных предметов, которые в составе генитивной именной конструкции, сочетаясь с другим предметным именем, обычно обозначающим вещество или множество объектов, грамматикализуясь, претерпевают сдвиг значения и переходят в класс так называемых квантификаторов. В этом качестве они приобретают смысл неопределенно-большого или неопределенно-малого количества ('очень много' или 'очень мало') с дополнительным компонентом субъективной оценки; ср. море флагов, букет проблем или горстка людей. В настоящей работе мы будем заниматься, прежде всего, группой слов со значением неопределенно-большого количества, хотя будут рассмотрены и квантификаторы малого количества, наряду с именами групп (ср. стайка девушек, полчища бюрократов) и экспрессивными словами в количественном употреблении (ср.: народу -ужас).

Зона лексических квантификаторов в русском языке чрезвычайно обширна: число таких слов составляет по разным оценкам от 30 до 120. (Чеснокова 1992; Ляшкевич 1985; Перетятько 1972; Тихонова 1971; Мишурова 1968; Дённингхауз 2001). На сегодняшний день имеется несколько вариантов списка слов, используемых в подобных конструкциях — как принято считать, в фигуральном или метафорическом смысле.

Между тем, если принять даже самые скромные количественные оценки данной группы слов в русском языке (минимальная, касающаяся самых продуктивных типов - пе менее 25 слов, ее мы придерживаемся в настоящей работе), оказывается, что в русском языке существует необычайно обширная, по сравнению с другими, зона синонимов, выражающих, в контексте ИКК, по сути дела, одно и то же значение: 'неопределенно-большое количество'. Поэтому без понимания семантических различий внутри этой зоны невозможно ее лингвистическое описание.

Разные квантификаторы данной группы, претерпевая семантический сдвиг в сторону квазиграмматического количественного значения, в разной степени теряют свой исходный семантический потенциал - другими словами, грамматикализуются в разной степени.

Семантический сдвиг (и / или расширение значения), подобный тому, который происходит в ИКК с предметными именами, стоит в одном ряду с языковыми явлениями, которые свойственны любому естественному языку и протекают, подчиняясь определенным универсальным закономерностям. В данном диссертационном исследовании доказывается, что ИКК являются не просто авторскими выражениями, а результатом регулярной метафорической концептуализации (ср., например, Lakoff 1980, 2002 и др.), отражающей наивную картину мира русского языка (Апресян 1995; Шмелев 2002; Урысон 2003 и др., а также Wierzdbicka 1988, 2001 и др.). Причем на основе такого метафорического сдвига происходят, как показано в работе, процессы, которые можно описывать в рамках теории грамматикализации: конкретные лексические значения переходят в зону квазиграмматических (ср. Heine 1997; Heine, Claudi, Hiinncmcycr 1991; Hooper, Traugott 1993 и др.).

В связи с употреблением термина «грамматикализация» необходимо сделать несколько замечаний о его понимании в данной диссертации. Теория грамматикализации охватывает не только языковые явления, которые являнлея завершением этого процесса, ср. такие примеры из области имен числительных в русском языке, как: пять («— существительное со значением 'рука' или 'кулак'), сорок (*— существительное со значением 'мешок'), но и сами процессы приобретения лексемой грамматической функции, например, расширение значения или семантический сдвиг. В данном исследовании термин «грамматикализация» принимается прежде всего в этой последней интерпретации, поскольку ИКК является не диахроническим явлением т.е. уже закончившимся процессом, а синхронным, актуальным для сегодняшнего состояния языка, происходящим на наших глазах.

В работе квантификаторы русского языка рассматриваются в сопоставлении с корейскими классификаторами большого количества, которые прошли процесс грамматикализации до конца (что соответствует первому пониманию грамматикализации), став, в результате постепенных изменений в семантическом и других отношениях, грамматическими маркерами.

В диссертации показано, что лексический состав исходно предметных количественных слов в русском и корейском языках близок и существенно пересекается - что говорит о его мотивированности и когнитивной значимости.

Однако процессы грамматикализации, как доказано последними исследованиями (Himmelmann 2004; Wiemer 2004; Haspelmath 2003 и др., ср. также Bybee cl al 1994), происходят в рамках языковых конструкций, и в этом смысле ИКК тоже подтверждают общеязыковые закономерности. Поэтому описание ИКК с точки зрения теории Грамматики конструкций Ч. Филлмора (ср. Fillmore, Kay 1997; Goldberg 1995 и др.), которое было предпринято в работе, также является актуальным.

Материалом для исследования русского языка стал Национальный корпус русского языка (www.ruscorpora.ru), объемом 35 миллионов словоупотреблений; на первоначальном этапе исследования использовался банк Корпуса с программой поиска Searcher, созданной Д. В. Санниковым; дополнительная проверка данных проводилась через поисковый сайт www.yandex.ru. Кроме того, к работе с примерами активно привлекались информанты - носители русского языка.

Относительно найденных примеров, необходимо обратить внимание на два важных момента: во-первых, на соотношение числа найденных примеров па данный квантификатор с его частотностью. Дело в том, что объем найденных примеров для разных квантификаторов в одном и том же корпусе варьируется (от нуля до приблизительно 1.000). Однако отсутствие примеров использования какого-либо квантификатора может означать не только то, что он не существует в реальном узусе, а и то, что он используется только в разговорной речи, потому что употребление этого слова как квантификатора в ИКК является отражением относительно нового процесса. Например, слово вагон часто употребляется как квантификатор в ИКК: вагон друзей, вагон времени, но ни одного примера в корпусе обнаружено не было, поскольку это соответствует недавно появившемся употреблению, хотя в речи данное сочетание достаточно частотно. В таких случаях мы обращались к информантам (около 10 студентов МГУ и РГГУ). Таким образом, объем примеров для каждого квантификатора варьирует от 50 до 1000, в частности, примеров с квантификатором куча - больше 1000, а с квантификатором вагон - 50, набранных с помощью информантов.

Во-вторых, число примеров не всегда говорит о степени грамматикализованное™ соответствующего квантификатора, а иногда - лишь о его частотности. Так, квантификатор бездна более грамматикализован в количественном отношении, чем квантификатор груда - тем не менее, примеров с квантификатором груда намного больше, чем примеров с квантификатором бездна, по они значительно более однообразны, а грамматикализация как раз требует смены и расширения области применения исходного слова.

Ниже мы укажем число употреблений для некоторых лексем, что иллюстрирует разный статус их как квантификаторов. Для того чтобы показать частотность квантификаторов в одних и тех же условиях, в таблице учитываются только примеры, обнаруженные в Национальном корпусе русского языка. куча 560 лес 34 лавина 45 арсенал 84 груда 210 бездна 73 шквал 77 букет 58 ворох 142 прорва 70 туча 95 воз 15 море 216 поток 580 фонтан 33 вагон * океан 22 ливень 11 фейерверк 29 охапка 1

Источником корейских примеров были словари и тексты корейского языка, а также информанты, говорящие по-корейски; автор диссертации опирался и на собственную языковую интуицию носителя.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Когнитивный анализ русских конструкций с именными квантификаторами"

выводы

1. В русском языке имеется именная количественная конструкция со значением 'неопределенно-большого количества' и близкая ей (но обладающая своими морфологическими, синтаксическими и другими особенностями) конструкция со значением 'малого количества'.

2. В составе именной количественной конструкции выступают предметные имена - в основном с исходным значением природных объектов, которые претерпевают семантический сдвиг в количественном контексте, т.е. в сочетании с другим предметным именем, стоящим в родительном падеже и имеющим значение вещества или множества объектов. Такие предметные имена можно называть квантификаторами.

3. Предлагается выделять 4 группы квантификаторов - в зависимости от типа семантического сдвига, который они претерпевают: группа, реализующая метафору 'выше —> больше' (ср. гора, груда, куча, ворох), метафору 'шире (/глубже) —► больше' (море, океан, лес, а также бездна, пропасть, прорва)-, метафору 'большое количество —> большое количество в движении' (поток, река, лавина, дождь, ливень, град, туча, фейерверк, фонтан, шквал); 'мера как большое количество' (вагон, воз, арсенал, букет, охапка). Таким образом, в диссертации доказано, что наравне с вертикальным измерением (ср. Lakoff, Johnson 1980) в естественном языке имеются и другие когнитивные механизмы, порождающие идею большого количества, которые нуждаются в изучении.

4. Внутри каждой группы количественная ситуация профилирует разные признаки - обычно на базе зрительного образа, связанного со значением исходной предметной лексемы. Благодаря этому формируются особые противопоставления внутри множества объектов, и носитель русского языка получает возможность различать множества разнородных объектов (арсенал средств, букет проблем), множества ненужных объектов (груда вещей), легких объектов (ворох бумаг), объектов, движущихся мимо говорящего (поток людей), к говорящему (лавина солдат), внезапно возникающие множества (шкват звонков) и др.

5. Тем самым, в русском языке сформировалась категория лексической множественности, которая описывает не количественные (свойственные грамматическому числу, ср. единственное VS. двойственное VS. множественное), а качественные параметры множеств.

6. Возникновение такой категории становится возможным в результате того, что каждый из квантификаторов прошел часть пути в направлении к превращению в количественное слово в грамматическом смысле - мы показали, что этот процесс демонстрирует все те стадии и свойства, которые присущи канонической грамматикализации. В работе засвидетельствовано, что разные квантификаторы грамматикализованы в разной степени.

7. Благодаря частичной грамматикализации в ИКК устанавливаются отношения соответствия между именными квантификаторами и исчисляемыми существительными, похожие на отношения, возникающие в других языках в конструкциях с количественными классификаторами: исчисляемое существительное указывает на 'родовой предмет (generic entity)', а квантификатор указывает на семантический 'класс существительного', одновременно функционируя как дистинктивный параметр количественного выражения.

8. В работе показано, лексический состав русских квантификаторов неопределенно-большого количества, входящих в ИКК, пересекается с количественными классификаторами в других языках. Подробно эта проблема рассмотрена на материале корейского языка. Это означает, что выбор предметных лексем как исходных для выражения количественного значения когнитивно обусловлен и типологически релевантен.

9. ИКК отличаются от других конструкций, выражающих значение большого количества. Наиболее близкой такой конструкцией является конструкция с именами групп, в которой количественная составляющая уже задана в исходном значении. Для этой конструкции, как мы показали, в большой степени оценочной и построенной на актуальном сравнении, нельзя, по-видимому, говорить о процедуре де- и ре-категоризации и сколько-нибудь серьезном сдвиге значения за пределы таксономического класса, а следовательно-и о (частичной) грамматикализации.

10. Особенностью ИКК является порядок слов, свойственный этой конструкции. В отличие от конструкций с классификаторами в корейском (где количественное слово в основном выступает в постпозиции - в функции наречия) этот порядок семантически наполнен и может меняться. В случае его изменения можно говорить о количественной топикализации ИКК.

И. ИКК, в том числе и претерпевшую количественную топикализацию, связанную с изменением порядка слов (гора книг -> книг - гора) следует отличать от конструкций с экспрессивными словами, ср. народу - ужас, дел -смерть. Последние, как показано в работе, являются не квантификаторами, а интенсификаторами - иногда в количественном контексте.

Список научной литературыЛи Су Хен, диссертация по теме "Русский язык"

1. Авджан Ф. В. Нормы согласования сказуемого с количественно-именным подлежащим в современном русском литературном языке. Б. М. 1

2. Акимова Т. Г. и др. Теория функциональной грамматики. Качественность и количественность, СПб.: Паука, 1996, Англо-русский словарь но лингвистике и семиотике Под ред. А. П. Баранова, Д.О.Добровольского. Изд. второе, исправленное и дополненное. Азбуковник, 2

3. Аникина А. Б. Сочетаемость глаголов совершенного и несовершенного вида с наречиями и другими лексическими единицами, характеризующими способ действия Филологические науки. 1964. 3. 165-

4. Апресян 10. Д. Глаголы моментального действия и перформативы в русском языке 1988 Апресян Ю. Д. Избранные труды. Том И: Интегральное описание языка и системная лексикография. М,: ЯРК, 1995.С, 219-

5. Апресян Ю. Д. Дейксис в лексике и грамматике и наивная модель мира Семиотика и информатика. Вып. 28, 1986, (перепечатано в Апресян 1995. 629-650). Апресян IO. Д. Избранные труды. Том И: Интегральное описание языка и системная лексикография. М.: ЯРК, 1

6. Апресян В. Ю. НЕМНОГО 3, СЛПГКЛ, ЧУТЬ-ЧУИ. М.: 3, МЛЛО 2, кдпл 2, iJiiv 2 //Новый объяснительный словарь синонимов русского языка Под общ. рук. Ю. Д. Апресяна. М.: ЯСК; Вена: WSA, 2004. 647-

7. Артюнова Н. Д, Типы языковых значений. Оценка. Событие. Факт. М.: Наука, 1988. 175

8. Булатова Л. Н. Ещё о грамматическом статусе категории числа существительных в русском языке Проблемы структурной лингвистики. 1981. М.: Наука, 1

9. Булаховский Л. Л. Русский литературный язык первой половины XIX века. М.: Учпедгиз, 1

10. Булыгииа Т. В., Шмелев А. Д. Механизм квантификации в русском языке и семантика количественной оценки Референция и проблемы словообразования. М.: Проблемная группа «Логический анализ языка», 1

11. Булыгина Т. В., Шмелев Л. Д. Языковая концептуализация мира (на материале русской грамматики). М.: Школа «Языки русской культуры», 1

12. Бусалев Ф. И. Опыт исторической грамматики русского языка. Ч.

14. Варнетова В., Стракова В. и др. Русская грамматика. Praha: Academia, 1

15. Вежбицкая А. Сравнение Градация Метафора Теория метафоры. М., 1990. 133-

16. Виноградов В. В. Грамматика русского языка. Т. 2. М.: Изд-во АН СССР, 1

17. Виноградов В. В. Русский язык. Изд. второе. М.: Высшая п1Кола, 1

18. Витгенштейн Л. Логико-философский трактат; Философские исследования Витгенштейн Л. Философские работы. М., 1

19. Горшкова К. В., Хабургаев Г. А. Историческая грамматика русского языка. М.: Высшая ижола, 1

20. Грайс Г. П. Логика и речевое общение Новое в зарубежной лингвистике. Вып.

21. Лингвистическая прагматика. М., 1985. 217-237. Дёинингхауз «Море людей» и «пропасть цветов»: метафоры неопределенного количества Количественность и градуальиость в естественном языке. MiJnchen: Sagner, 2

22. Ермакова О. П. Пространственные метафоры в русском языке //Логический анализ языка: языки пространств. М.: Языки русской культуры, 2000. 289-298. 176

23. Зализняк А. А., Падучсва Е. В. О когнитивной синонимии единственного и мномсественного числа существительных Информационные вопросы семиотики, лингвистики и автоматического перевода. 1974. 4. [Перепечатано в: Семиотика и информатика. Вып. 35. М.: Русские словари, Языки русской культуры, 1997. 7-14.] Зализняк А. А., Шмелев А. Д. Компактность vs. рассеяние в метафорическом пространстве русского языка Логический анализ языка: космос и .хаос. М.: «Индрик», 2003. 345-

24. Иванов В. В. Историческая грамматика русского языка. М.: Просвещение, 1

25. Кибрякова Е. С, О понятиях места, предмета и пространства Логический анализ языка: языки прослранств. М.: Языки русской культуры, 2000. 84-92. Ким М., Ким Ч. Новый корейско-русский словарь. Сеул: Ведельса, 2

26. Кронгауз М. А. Семантика. М.: РГГУ, 2

27. Лакофф Дж. Classifiers as а reflection of mind Noun classes and Categorization. Amsterdam, 1986 Мыщление в зеркале классификаторов. Перев. с англ. Р. И. Розиной Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 10. М., 1988. 1

28. Лакофф Дж. Женщины, огонь и опасные вещи: что категории языка говорят нам о мышлении. М.: Языки славянской культуры, 2

29. Лакофф Дж. Лингвистические гештальты. Перев. с англ. И. Н. Перцовой Новое в зарубежной лингвистике: лингвистическая семантика. Вып. 10. М.: Прогресс, 1981. 350-

30. Лакофф Дж. Прагматика в естественной логике. Перев. с англ. Н. Н. Перцовой Новое в зарубежной лингвистике: лингвистическая прагматика. Выи. 16. М.: Прогресс, 1985. 439-470. 177

31. Ляшевская О. П. Нестандартное числовое поведение русских существительных. Авиреф. дисс. канд. фил. наук. М., 1

32. Ляшевская О. И. Число и движение: к семантике грамматической категории 2002. Лян1кевич А. И. Именные словосочетания со значением метафорического количества. Минск: Вышэйшая школа, 1

33. Мазур Ю. П. Корейский язык Языки мира: Монгольские языки. Тунгусоманьчжурские языки. Японский язык. Корейский язык. М., 1

34. Маслов Ю. Очерки по аспектологии. Л., 1

35. Мельчук И. А. О падеже числового выражения в русских словосочетаниях типа// Russian Linguistics. Vol. 5: 1. 1980. P. 55-

36. Мельчук И. А. Поверхностный синтаксис русских числовых выражений. VVien: Wiener SlavvistischerAlmanach Sonderband 16. 1

37. MenoBUUiKOB Г. A. Способы выражения единичности и множественности в языках различного типа Вопросы языкознания. 1970. 1. 83-88. Мин1урова Г. И. Существительные с количественным значением в современном русском языке. Дисс. канд. филол. наук. Л., 1

38. Педялков В. П., Яхонтов Е. Типология результативных конструкций Типология результативных конструкций. Л., 1983. 5 1 178

39. Теория речевых актов. М., 1986. 22-

40. Падучева Е. В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью (референциальные аспекты семантики местоимений). М., 1

41. Падучева Е. В. О семантике синтаксиса. М.: Наука, 1

42. Падучева Е. В. Семантические исследования: Семантика времени и вида в русском языке. Семантика нарратива. М.: Школа «Языки русской культ>ры», 1

43. Типология грамматической категории числа и некоторые вопросы ее исторического развития Вопросы языкознания. 1976. 4. 19-

44. Псретятько Т. П. Лексические средства обозначения неопределённо большого количества предметов. Дисс. канд. филол. наук. Алма-Ата, 1

45. Петковский А. М. Русский синтаксис в научном освещении. Издание седьмое. М.: Государствепное учебно-педагогическое изд-во Министерства Просвеи1ения РСФСР, 1

46. Плyflгяп В.А. Общая морфология: Введение

47. Поливанова Л. К. Выбор числовых форм суи1ествительных в русском языке Проблемы структурной лингвистики. 1981. М.: Наука, 1

48. Попов Р. Н., Валькова Д. П., Маловицкий Л. Я., Федоров А. К. Современный русский язык. М.: Просвещение, 1

49. Равич Р. Д. О Выборе падежа прямого дополнения при переходных глаголах с отрицанием в русском языке Фонетика. Фонология. Грамматика. М.: Наука, 1971. 254-

50. Рахилина Е. В. Когнитивный анализ предметных имен: Семантика и сочетаемость М.: Русские словари, 2

51. Рахилина Е. В. Основные идеи когнитивной семантики 370-

52. Ревзин И. И. Некоторые в средства современном выражения русском противопоставления языке по определённости Проблемы Современная американская лингвистика: Фундаментальные направления, М.: УРСС, 2002. грамматического моделирования. М.: Наука, 1973. 121-137. 179

53. Реформатский Л. А. Число и грамматика Вопросы грамматики. М.: Академии Наук СССР, 1

54. Роземталь Д. Э., Голуб И. Б., Теленкова М. Л. Современный русский язык. М.: Международные отношения, 1

55. Руденко Д. И. Количсственность и семантика имени Теория функциональной грамматики: качественность 181-

56. Рябцсва Н. К. Размер и количество в языковой картине мира Логический анализ языка: языки пространств. М.: Языки русской культуры, 2000. 108-

57. Супрун А. Е. Имя числительное и его изучение в школе. М.: Государственное Учебно-педагогическое издательство Министерства Просвещения РСФСР, 1

58. Супрун А. Е. О русских числительных. Фрунзе: Киргизский Государстве[1иый Университет, 1

59. Супрун А. Е. Общая характеристика семантики количественности Теория функциональной грамматики: качественность Наука, 1996. 162-

60. Лексико-фразеологичсская микросистема «много» в современном русском языке. Дисс.... канд. филол. наук. Самарканд, 1971. У X. Исследование классифицирую1цих функций классификаторов в корейском языке. Сеул: Багиджонг, 2001. (на корейском языке) У X. Анализ количественной категории о классификаторах в корейском языке. журнал университета иностранных языков №19-

61. Филлмор Ч. Frames and the semanitics of understanding Quademi di scmantica. Vol. 6, no.

62. December. 1985 Фреймы и семантика понимания. Перев. с англ. А. Н. Баранова. Новое в зарубежной лингвистике. Выи 10. М., 1988. 5 2 93. и количествснность. СПб.: и количсственность. СПб.: Наука, 1996. Изд-во 180

64. Хавин П. Я. К вопросу о неколичественном значении существительного «пара» в русском языке Вестник ЛГУ. Серия истории, языка и литературы. Вып. 3. 14. 1

65. Хаппира Э. Сочетания «пара слов», «пара дней» РЯШ. 1964.

66. Храковский В. Кратность Теория функциональной грамматики: Введение.

67. Ченки А. Семантика в когнитивной лингвистике Современная американская лингвистика: фундаментальные направления. М.: УРСС, 2002. 340-

68. Чеснокова Л. Д. Категория количества и способы се выражения в современном русском языке. Таганрог: Издательство Таганрогского государственного педагогического института, 1992. llJaxMaTOB А. А. Синтаксис русского языка. Л.: Государственное учебнопедагогическое издательство Министерства Просвещения РСФСР, 1

69. Швачко А. Языковые средства выражения количества в современном английском, русском и украинском языках. Киев: Главное изд-во издательского объединения «Вища школа», 1

71. Русская грамматика, том I. Москва: Наука Шмелев А. Д. Русский язык и внеязыковая действительность. М.: Языки славянской культуры, 2

72. Шмелев Д. П. Избранные труды по русскому языку. М.: Языки славянской культуры, 2

73. Эдельман Д. И. Поле количественности и категория единичного общего Теория функциональной грамматики: качественность Наука, 1996. 170-

74. Aikhcnvald А. Y. Classifiers: а typology of noun categorization devices. Oxford university press, 2

75. Babby L. The Deep structure of adjectives and participles in Russian Language. Vol.49. 1973. P. 349-360. и количественность. СПб.: 181

76. Babby L. Existential sentences and negation in Russian. Ohio: Karoma Publishers, 1

77. Babby L. Prepositional quantifiers and the direct case condition in Russian Brecht R. (ed.) Issues in Russian morphosyntax.. Ohio: Inc. Columbus Slavica Publishers, 1985. P. 91-

78. Babby L. The locus of case assignment and the direction of percolation: case theory and Russian Brecht R. D., Levine J. S. (eds.). Case in Slavic. Ohio: Slavica Publishers, 1986. P. 170-

79. Blake B. J. Case. New York: Cambridge Univ. Press, 1

80. Borras F. M., Christian R. F. Russian syntax. London: Oxford Univ. Press, 1

81. Bratus B. V. The formation and expressive use of diminutives. Lecture note, studies in 1

82. Bybee J. L. The degrees of constituency: reduction of dont in English. 1

83. Bybee J., Perkins R., Pagliuca W. The evolution of grammar: tense, aspect and modality in the languages of the world. Chicago: University of Chicago Press. 1

84. Cann R. Patterns of headedness Corbett G., Eraser N. M., McGlashan S. (eds.). Heads in grammatical theory. Nevv York: Cambridge Univ. Press, 1993. P. 44-

85. Chafe W. L. Meaning and the structure of language. Chicago and London: University of Chicago Press, 1

86. Choi H. S. Cognitive aspects of metaphor comprehension Сборник no лингвистике. Т.

87. Сеул: Институт языка и информации, 1

88. Corbett G. Agreement with quantified subjects in Russian: a fictitious linguistic change? Russian Linguistics. Vol. 5 3. 1981. P. 287-

89. Corbett G, G. Hierarchies. Targets and controllers agreement patterns in Slavic. Pennsylvania: The Pennsylvania State Univ. Press, 1

90. Corbett G. G. Number. Cambridge University Press, 2

91. Corbett G. G. Numerous squishes and squishy numerals in Slavonic Comrie B. (cd.) Classification of grammatical categories. Alberta: Linguistic Research Inc., 1978. P. 43-73. 182

92. Corbett G.G. Gender. Cambridge: Cambridge Univ. Press, 1

93. Crockett D. Agreement in contemporary standard Russian. Michigan: Slavica Publishers Inc, 1

94. Croft W. A. A conceptual framework for grammatical categories: a taxonomy of propositiona! act//Journal of semantics. Vol. 7. 1990. P. 245-279 Croft W. A. Radical construction grammar: syntactic theory in typological perspective. New York: Oxford University Press, 2001 Denny J. P. Semantic analysis of selected Japanese classifiers for unit Linguistics. Vol. 17. 1

95. Diesing M. Indefinites. London: The MIT Press, 1

96. Dixon R. M. W. Noun classes and numeral classifiers, in where have all the adjectives gone? Dixon R. M. W. (ed.).Where Have All the Adjective Gone? And other essays in semantics and syntax. Berlin: Walter dc gruter, 1982. P. 211-

97. FauconnierG. Mappings in thought and language. Cambridge: CUP, 1

98. FauconnierG. Mental spaces: roles and strategies. Cambridge; London, 1

99. Fillmore C. Frame semantics and the coordinate structure constraint CLS. Vol. 22. 1

100. Fillmore С The mechanisms of "Construction Grammar" Proceedings of the 14"" Annual meeting of the Berkeley Linguistic Society. Berkeley: BLS, 1988. P. 3 5

101. Fillmore С Frame semantics Linguistic in the Morning calm 1, the linguistic society of Korea. Seoul: Hanshin, 1982. P. 111-

102. Fillmore С Grammatical construction theory and the familiar dichotomies Dietrich R., Graumann С F. (eds.). Language processing in social context. Amsterdam: Elsevier, 1989. P. 17-

103. Fillmore С Syntactic intrusions and the notion of grammatical construction Proceedings of the 11* annual meeting of the Berkeley Linguistic Society. Berkeley: BLS, 1985. P. 69-86. 183

104. Fillmore С Under the circumstances (place, time, manner etc.) Berkeley Linguistic society. Vol. 20. 1994. P. 158-

105. Fillmore С The pragmatics of constructions Slobin D. (ed.). Social interaction, social context and language. Mahwah: New Jersey: Lawrence Eribaum Associates, inc., 1

106. Fillmore C Kay P. Grammatical construction and linguistic generalization: The Whats X doing Y construction Language. Vol. 75. 1999. P. 1-

107. Fillmore C Kay P. Berkeley construction grammar textbook vvwvv.icsi.berkeley.edu. 1

108. Fillmore C Kay P., OConnor M. Regularity and idiomaticity in grammatical constructions: The case of LET ALON Language. Vol. 64. 1988. P. 501-518 Fillmore, С Deictic categories in the semantics of come Foundations of language. Vol. 2. 1966. P.219-

109. Fowler G. The syntax of the genitive case in Russian. PH. D. Dissertation. University of Chicago. Illinois, 1

110. Franks S. Case and the structure of NP Brecht R., Levine J. S. (eds.). Case in Slavic. Ohio: Slavica Publishers, 1986. P. 220-

111. Franks S. Parameters of Slavic morphosyntax. New York: Oxford Univ. Press, 1

112. Franks S. Parametric properties of numeral phrases in Slavic Natural Language and Linguistic Theory. Vol.

113. Netherlands: Kluvver Acadimic Publishers, P. 1994. 597-

114. Goldberg A. Constructions: a construction grammar approach to argument structure. Chicago; London, 1

115. Gradi J., Oakely Т., Coulson S. Blending and metaphor Gibbs R., Steen J. (eds.) Metaphor in cognitive linguistics. Amsterdam: Benjamins, 1997. P. 101-

116. Gradi J. E. Foundations of meaning: primary metaphors and primary scenes. PhD dissertation. Univ. of California, Berkeley, 1

117. Grice H. P. Logic and conversation Syntax and semantics. Vol.

118. Newyork: Academic Press, 1975. P. 41-58. 184

119. Heine B. Cognitive Foundations of Grammar. New York; Oxford: Oxford University press, 1

120. Heine В., Claudi U., Hiinnemeyer F. Grammaticalization: a conceptual framework. Chicago; London, 1

121. Heine В., Kuteva T. World lexicon of grammaticalization. Cambridge: Cambridge University Press, 2

122. Hoop H. Case configuration and noun phrase inteфretation. New York; London: Garland Publishing, 1

123. Hopper P. Traugott E. Grammaticalization. Cambridge: Cambridge University Press, 1

124. Jackendoff R. Semantics and cognition. Cambridge, 1

125. Katz J. J., Fodor J. A. The structure of a semantic theory Language. Vol. 39. 1963. P.170-

126. Kawakami S. An introduction to cognitive linguistics. Seoul: Korean Culture Press, 1997 Kcllog M. K. Conceptual mechanisms underlying noun and verb categorization: evidence from paraphasia// Berkeley Linguistic society. Vol. 20. 1994. P. 300-

127. Klenin E. Animacy in Russian A new interpretation. Columbus; Ohio: Slavica Publishers, 1

128. Klenin E. Quantification, partitivity and the genitive of negation in Russian Comrie B. (ed.). Classification of grammatical categories. Edmonton: Linguistic Research, 1978. P. 163-

129. Krzeszowski T. P. The axiological parameter in preconceptional image schemata Cognitive Linguistic Research. Vol. 3. 1993. P. 307-

130. Lakoff G. Categories and cognitive models. Berkeley cognitive science. Report

131. Institute for human learning, univ. California at Berkeley, 1

132. Lakoff G. Categories: An essay in cognitive linguistics Linguistics in the morning calm. The linguistics society of Korea. Seoul: Hanshin, 1982. P. 139-194. 185

133. Lakoff G. Women, fire, and dangerous things: What categories reveal about the mind. Chicago: U. of Chicago Press, 1

134. Lakoff G., Johnson M, Metaphors we live by. Chicago: U. of Chicago press, 1

135. Lakoff G., Johnson M. Philosophy in the flesh: the embodied mind and its challenge to western thought. 1999. [transl. in Korean by Im J. R. and others]. Seoul: Pakijoung, 2

136. Langacker R. W. Active zones Berkeley linguistics society. Vol.

138. Langacker R. W. An overview of cognitive grammar Topics in cognitive linguistics. Philadelphia: John Benjamins, 1988. P. 127-

139. Lumsden M. Existential sentences. Their structure and meaning. London; New York, 1

140. Melchuk I. Animacy in Russian cardinal numerals and adjectives as an inflectional category Language. Vol. 56. 1980. P. 797-

141. Milsark G. L. Existential sentences in English. Indiana University Linguistics Club, 1

142. Neidle C. The role of case in Russian syntax Studies in natural language. Waltham: Linguistic Theory, 1

143. Nichols J. Heads in discourse: structural versus functional centricity Corbett G.G., Fraser N. M.; Mcglashan S. (eds.) Heads in grammatical theory. New York: Cambridge Univ. Press. 1993. P. 164-

144. Nichols J. On direct and oblique cases Proceedings of the Ninth annual meeting of the Berkeley Linguistics Society. 1983. P. 171-

145. Nichols J., Rappaport G., Timberlake A. Subject. Topic and control in Russian Proceedings of the Sixth annual meeting of the Berkeley Linguistics Society. 1980. P. 372-

146. Park J. W. Charles J. Fillmore: Frame Semantics Cognitive Linguistics. Seoul: Korean Culture Press, 2000. P. 63-

147. Payne J. The headness of noun phrases: slaying the nominal hydra Corbett G. G., Fraser N. M., Mcglashan S. (eds.). Heads in grammatical theory. New York: Cambridge Univ. Press, 1993. P. 114-

148. Pelletirer F. J., Schubert L. K. Mass expressions Gabbay D., Guenthncr F. (eds.). Handbook of philosophical logic. Vol. IV. Redid, Dordrecht, 1

149. Pesctsky D. M. Paths and categories. Massachusetts: Massachusetts Institute of Technonlgy, 1

150. Radford A. Head-hunting: on the trail of the nominal Janus Corbett G. G., Fraser N. M., Mcglashan S. (eds.). Heads in grammatical theory. New York: Cambridge Univ. Press, 1993. P. 73-

151. Rosch E. Human categorization Studies in cross-cultural psychology. London, 1977. 187

152. Searic J. R. Speech act: an essay in the philosophy of language. London, 1

153. Traugott E. C Heine B. Approaches to grammatical ization. Vol. I: Focus on theoretical and methodological issues. Amstcrdam/Philadelhpia: John Benjamins Publishing Company. 1

154. Traugott E. C Heine B. Approaches to grammaticalization. Vol. II: Focus jn grammatical markers. Amstcrdam/Philadelhpia: John Benjamins Company. 1

155. Traugott E. C Konig E. The semantics pragmatics of grammaticalization revisited Approaches to grammaticalization I. Amsterdam/Philadelhpia: John Benjamins Publishing Company. 1991. P. 189-

156. Volek B. Emotive signs in language and semantic functioning of derived nouns in Russian. Amsterdam: John Benjamins, 1

157. Wicrzdbicka A. The Semantics of Grammar. Amsterdam; Philadelphia: John Benjamins Publishing Company, 1

158. Worth D. S. On the structure and history of Russian. Miinchen.: Verlag Otto Sagner, 1

159. Zubin D. A., Mitsuaki Sh. How "general" are general classifiers? With special reference to ко and tsu in Japanese. Berkeley Linguistic society, 1993. P. 490-