автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.10
диссертация на тему: Коммуникативная стратегия славянофильского журнала "Русская беседа"

Полный текст автореферата диссертации по теме "Коммуникативная стратегия славянофильского журнала "Русская беседа""

На правах рукописи

Цвелева Наталья Павловна

КОММУНИКАТИВНАЯ СТРАТЕГИЯ СЛАВЯНОФИЛЬСКОГО ЖУРНАЛА «РУССКАЯ БЕСЕДА» (1856-1860 гг.)

10.01.10 - Журналистика

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

1 2 МАЙ 2011

ТВЕРЬ-2011

4845638

Работа выполнена на кафедре журналистики и новейшей русской литературы ГОУ ВПО «Тверской государственный университет»

Научный руководитель доктор филологических наук, профессор

Кедрова Мария Михайловна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Славина В. А.

(ГОУ ВПО «Московский педагогический государственный университет»)

кандидат филологических наук Спешилова А.Ю.

(ГОУ ВПО «Тверской государственный университет»)

Ведущая организация ГОУ ВПО «Российский университет дружбы народов»

Защита состоится Л Ц уСойЯ в /а? ^часов на заседании диссертационного совета Д 212.263.05 при Тверском государственном университете по адресу: 170002, г. Тверь, проспект Чайковского. 70, филологический факультет, ауд. 48.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Тверского государственного университета (170000, г. Тверь, ул. Володарского, 44а).

Текст автореферата размещен на сайте ТвГУ www.university.tversu.ru. Автореферат разослан Ло» Ш-г^Ы^ 2011 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета .

кандидат филологических наук, /¿¿.С^С-доцент Никифорова Л. В.

Общая характеристика работы Актуальность темы. Современная филологическая наука призвана к разработке новой концепции истории русской журналистики, которая учитывает православную традицию. Настоящая диссертация, посвященная изучению своеобразия художественного мира и поэтики произведений разных жанров, опубликованных в славянофильском журнале «Русская беседа», предполагает продолжение такого рода исследований, обладает научной значимостью в плане углубления и развития темы православия в публицистическом творчестве славянофилов, вносит свой вклад в развитие филологической науки. Актуальность исследования заключается также в комплексном подходе и концептуальном осмыслении славянофильского направления как особого явления в общественно-культурном и коммуникативном процессе середины XIX века, воплотившегося во всей полноте и многообразии в «Русской беседе».

Журналисты-славянофилы, объединившись в редакции «Русской беседы», создали особое направление, основанное на концепции духовного быта и бытия человека, изучение роли которого в общекультурном процессе является насущной необходимостью. Диссертация представляет целостное исследование славянофильского журнала «Русская беседа» как православного культурно-исторического явления эпохи.

Цель исследования - выявить коммуникативную стратегию славянофильского издания, проанализировать тематику и жанровое своеобразие публикаций «Русской беседы», уяснить признаки, характеризующие журнал как целостную коммуникативную систему, воплотившую религиозно-философские, политические, эстетические взгляды славянофилов.

Для достижения этой цели необходимо решить следующие задачи: - определить идеологическое единство материалов «Русской беседы», соотнести его с общей философско-религиозной и эстетической концепцией славянофильского учения, мотивировать взгляд на славянофильский журнал как целостное явление;

- уяснить в связи с этим позиции издателей журнала по различным вопросам жизни русского общества с учетом специфики их философско-эстетических и мировоззренческих принципов;

- обосновать роль славянофильского духовно-религиозного направления в развитии русской журналистики, имеющего равноправное значение в коммуникативном процессе середины XIX века наряду с революционно-демократическим;

- осмыслить значение «Русской беседы» как энциклопедии славянофильства и одновременно как уникального явления общественно-культурной жизни России середины XIX века в целом;

- рассмотреть в историко-коммуникативном аспекте произведения авторов «Русской беседы», подчеркнув их значение в формировании славянофильского «положительного» направления, что дает возможность более полно воссоздать литературно-журнальную ситуацию 1856-Х-1860-х гг;

- сформировать научно-репрезентативное представление о творчестве славянофилов в журнале «Русская беседа» как практическом воплощении их философско-религиозной, нравственно-этической и эстетической концепции;

- проанализировать проблематику и жанровую специфику публикаций журнала «Русская беседа», подчеркнув приоритеты их православных духовно-этических установок;

- уточнить место славянофильского издания в истории русской журналистики XIX века.

Комментарий и анализ материалов журнала будет носить жанрово-тематический характер. Этот подход представляется в научном плане более продуктивным, так как приоритет тех или иных тем и жанров особенно наглядно отражает общественно-политическую позицию журнала и всего направления в целом. Мы оставляем за пределами своего исследования те материалы «Русской беседы», которые уже опубликованы и проанализированы исследователями журналистики XIX века. В центре нашего внимания - менее изученные, менее известные авторы, ибо нет сомнения в том, что становление и развитие журна-

листики - это целостный процесс. Литературно-журналистскую атмосферу создают не только вершинные, но и второстепенные публикации. Голос каждого участника этого процесса важен в исторической перспективе. Комплексное изучение славянофильской журналистики во всей ее полноте и полифонии поможет воссоздать сложную и противоречивую картину общественно-литературной жизни России середины ХГХ века.

Методология диссертации продиктована спецификой предмета изучения. Она соединяет три подхода: философско-религиозный, текстуально-коммуникативный и историко-функциональный. Для издателей и авторов славянофильского журнала ключевым положением являлось православие, поэтому теоретической базой данной работы послужили труды Святых Отцов Русской православной церкви: Св. Иоанна Дамаскина, Свт. Игнатия Брянчанинова, Свт. Филарета Московского, Св. прав. Иоанна Кронштадтского, митрополита Иоанна Снычева, а также исследования христианских философов В. В. Зеньковского, И. А. Ильина, А. Ф. Лосева, Н. А. Лосского, В. В. Розанова, Л. А. Тихомирова.

В области теории, истории журналистики и транстекстуальной коммуникации мы опираемся на работы М. М. Бахтина, сформулировавшего концепцию «двуголосого» слова и диалогизма культурных явлений. А также Д. Н. Овсяни-ко-Куликовского, М. М. Сухомлинова, А. И. Пыпина, В. Н. Турбина, В. Н. Ката-сонова, В. В. Кожинова, и труды ученых, осмысляющих искусство слова в православном аспекте, Е. А. Анненковой, В. Г. Воропаева, М. М. Дунаева, И. А. Есаулова, Т. А. Ильиной, Т. Ф. Пирожковой, А. М. Панченко.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Значение славянофильского направления в русской журналистике и общественной жизни возможно глубже понять и по достоинству оценить только с позиций христианского мировоззрения.

2. Религиозно-философские и литературно-эстетические взгляды издателей- редакторов и авторов «Русской беседы» всесторонне и полно отразились в публи-

кациях журнала, который был уникальным явлением русской журналистики середины XIX века и своеобразной энциклопедией славянофильства.

3. Комплексное концептуальное осмысление разножанровых произведений, опубликованных в «Русской беседе», позволяет говорить об особом литературно-публицистическом направлении в коммуникативном процессе середины XIX века, объединявшем славянофильских журналистов и писателей в поисках «положительных» сторон русской жизни, религиозных основ русского национального характера, в отображении православного мира и православного менталитета.

4. Феномен религиозного типа художественного сознания является неотъемлемой частью историко-культурного процесса в России середины XIX века наряду с революционно-демократическим и социально-обличительным.

5. Изучение религиозно-нравственных аспектов творчества русских журналистов, выявление многообразных связей публицистических произведений с православной традицией, преодоление доминирования атеистически-гуманистического подхода к социально-культурной реальности является настоятельной необходимостью современной филологической науки. Данное исследование вносит свой вклад в развитие этого направления.

Методы исследования, применяемые в диссертации:

- культурно-исторический, позволяющий проследить этапы становления и функционирования «Русской беседы» в связи с философско-религиозной, нравственно-этической и социокультурной концепцией славянофилов;

- текстуально-коммуникативный предполагает возможность тщательно проанализировать специфику издательской политики редакции «Русской беседы»: широкую демократическую адресацию и энциклопедизм журнала;

- историко-функциональный метод с использованием опыта сравнительно-типологического и историко-литературного анализа позволяет исследовать славянофильский журнал как феномен русского философского и культурного соз-

нация эпохи, который не утратил своей актуальности и в XXI веке. Это обязывает рассматривать публикации журнала в их временном функционировании, учитывать жанрово-тематическое многообразие текстов, представляющих в то же время единое целое.

Научная новизна представленной диссертации заключается в уточнении дифференциации историко-журналистского процесса середины XIX века, в обосновании славянофильского направления как специфического общественно-культурного явления, в углубленном изучении философско-религиозных и этических исканий издателей-редакторов «Русской беседы», а также их демократической адресованное™ и энциклопедизма, в выявлении жанрово-тематического синтеза публикаций журнала.

Практическая значимость исследования состоит в том, что материалы диссертации и полученные в ней результаты позволяют углубить и расширить представление о многообразии русского коммуникативного процесса середины XIX века. Основные положения диссертации могут быть использованы в учебном процессе при подготовке вузовских курсов по истории русской журналистики XIX века, а также при разработке спецкурсов по творчеству славянофилов.

Апробация результатов исследования проходила на научно-практических конференциях и чтениях, таких как: международная научная конференция «Межкультурная коммуникация в современной славянском мире», ТвГУ, г. Тверь, 2005 г., Научная конференция «Проблемы духовно-нравственного становления личности», г. Тверь, Филиал гуманитарно-экономического института, 2006 г., Научная конференция «Русская религиозная философия о проблемах просвещения», ТвГУ, кафедра теологии, г. Тверь, 2006 г., «Кирилло-Мефодиевские чтения», ТвГУ, кафедра теологии, 2005, 2006 гг., Международные образовательные Рождественские чтения, г. Москва, 2007, 2008 г. По теме диссертации опубликовано 9 статей в научных журналах и сборниках научных

трудов, в том числе две публикации в ведущих изданиях, рекомендованных ВАК РФ.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованной литературы и приложения.

Основное содержание работы

Во введении определена актуальность и научная значимость диссертации: обоснован выбор темы исследования, дан обзор научно-критической литературы по данной теме, в итоге которого становится очевидной новизна настоящего исследования, разъяснены новые методологические принципы анализа наследия славянофилов. Дается краткая история создания журнала «Русская беседа», определяется его место и роль в общекультурном и идеологическом пространстве середины XIX века. Исходным положением в данном случае служит мысль о том, что славянофилы, принимая триаду «православие-самодержавие-народность» как национальную идею, оказывались в то же время в оппозиции (как это ни парадоксально) к официальной идеологии. В отличие от официально-правительственных кругов они стремились к творческому осмыслению фундаментальных основ русской жизни. Учение их одновременно было и консервативным, и динамическим.

Члены будущей редакции «Русской беседы» принимали уваровскую формулу не как казенный идеал, а как девиз, требовавший содержательного переосмысления ради качественного преломления и «оживления» для успешной реализации на практике.

Первая глава «Религиозно-философская и эстетическая концепция журнала «Русская беседа». К изданию журнала славянофильская редакция приступила, консолидировав силы единомышленников и утвердившись в тех концептуальных положениях о самобытном пути России, которые послужили основой программы журнала. Исследование уникальных позитивных начал жизни, основанных на духовно-православной традиции, их роли в исторической судьбе Рос-

сии - основная тема размышлений издателей и редакторов «Русской беседы». Основным их тезисом была мысль о том, что Россия призвана развиваться своим самостоятельным путем и противостояние ее с Западом определено объективными национально-историческими условиями. Однако не только в XIX, но и в XX веке доминировало возведенное на уровень догмы убеждение в том, что мировая цивилизация есть западная цивилизация (которую славянофилы называли романо-германской или «Европейской»), а все другие страны являются просто маргинальными. Предполагалось, что если государства хотят чего-то стоить в мировой политике и экономике, то им следует «вестернизироваться». Против этих взглядов выступал А. С. Хомяков и его единомышленники. Они были убеждены, что Россия и Европа - совершенно различные цивилизации. Каждая из них не лучше и не хуже другой. Они просто разные. Православие, по мысли славянофилов, является главным условием сохранения жизнеспособности России, основным признаком ее национальной самоидентификации. Для реализации своих идей в жизнь им был необходим печатный орган.

Неслучайно славянофильский журнал был назван «Русской беседой». В этом названии подчеркивается, прежде всего, мировоззренческая установка -русский взгляд на все вопросы общественно-культурной жизни страны и жанровая специфика издания. Форма беседы давала возможность издателям обнародовать свои взгляды и получить обратный читательский отклик, включив тем самым в обсуждение животрепещущих проблем широкую аудиторию. Журнал изначально был ориентирован на сотрудничество, собеседование, диалог с самой демократичной публикой.

На основе тщательного анализа публикаций «Русской беседы» можно с полной уверенностью утверждать, что деятельность славянофилов на журнальном поприще стала поиском ответов на концептуальные социально-философские вопросы. Целью публицистической, общественной деятельности московского кружка было восстановление духовной составляющей русской жизни, преодоление той пропасти между народом, сохранившим цельность пра-

вославного мировоззрения, и образованным обществом, дворянством, интеллигенцией, которые были увлечены уже тогда прагматическими идеями европейского просвещения: свободы, равенства и братства без Бога.

Поэтому во всех статьях, заметках авторов журнала «Русская беседа» присутствует мысль о необходимости изучения истории Древней Руси, обычаев и нравов наших предков, но не ради патриархальной идеализации их, а с целью построении русской жизни на нравственно-философских основах православного вероучения. Именно с объединяющей идеей православия связывали славянофилы развитие своеобразной русской философии, культуры, науки, общественного и государственного устройства страны. «Полюбите ваших предков!» - призывал журнал. Это стало его девизом. На первой странице каждого номера был помещен эпиграф: «Помяните одно: только коренью основание крепко, то и дерево неподвижно, только коренья не будет, к чему прилепится?» (Из послания патриарха Гермогена). Эта метафора отражает суть славянофильского взгляда на прошлое, настоящее и будущее России: древо русской государственности имеет прочные, вековые корни, это крепкое основание - вера отцов, христианская традиция, путь, избранный Святым равноапостольным князем Владимиром еще в X веке. Прочность, надежность страны и жизни русского народа, расцвет, плодоношение, развитие его - все зависит от крепости этого корня. Образ дерева -многозначный символ. Ветви его - родственные народы, живущие по соседству, берущие силу от одного корня. Плоды этого устойчивого роста - Российское государство, с его богатством, простором, многочисленным православным народом. Нет корня - дерево засыхает и падает, нет веры - рушится империя. В этом вещем слове русского патриарха выражена надежда славянофилов быть услышанными единомышленниками и предупреждение беспечным реформаторам, увлеченным идеями, чуждыми для русского религиозного сознания. Этот эпиграф, подобно звуку колокола, настойчиво предупреждал всех, открывающих журнал, и призывал вдуматься в духовное наставление патриарха Гермогена, дошедшее из ХУН века в век XIX и ставшее актуальным для XXI столетия.

В диссертационном исследовании предпринята попытка доказать, что журналистская деятельность славянофилов заключала в себе исповедально-проповеднический пафос и определялась их религиозно-философскими и общественно-нравственными убеждениями. О чем бы ни писали авторы и корреспонденты «Русской беседы» - о современном состоянии общественной нравственности, культуры, литературы, об истории России и славянских стран, о государственном устройстве и науке — в основу всех публикаций был положен религиозно-православный взгляд, духовно-этические представления о мире и месте человека в нем.

Философско-религиозное учение славянофилов определило и специфику коммуникативной стратегии журнала.

В своей общественно-издательской позиции журналисты «Русской беседы» следовали принципу широкой публичности, всеохватности читательских вкусов и интересов, что обусловило энциклопедизм содержания журнала и его функционально-педагогический характер. Нравственно-воспитательные и духовно-просветительские задачи призваны были решаться на обширном фактологическом материале. Отсюда особая значимость и доминантная роль в «Русской беседе» публицистики. Специфика публицистического творчества авторов журнала проявляется в приоритетном использовании жанра письма, что помогало им найти своего читателя-адресата, побуждая его на ответный отклик и расширяя тем самым круг единомышленников. Эпистолярная форма, ориентированная на активный диалог с читателем, позволяла, таким образом, эффективно реализовать жанр самого журнала - русской беседы.

Анализ многообразных разножанровых материалов, опубликованных в «Русской беседе», дает основание сделать вывод о том, что славянофилы стремились создать новое публицистически-беллетристическое направление, главной целью которого было изображение положительных сторон русской жизни, поиск примирительных, общественно-гармонизирующих начал, способствующих национальному единству государства. Писатели, сотрудничавшие в журна-

ле, признавали общее движение русской литературы к реальной действительности во всей ее полноте и разнообразии, но без социально-обличительной тенденциозности. В эстетической концепции журнала ведущим принципом является не только принцип достоверности, жизненной и исторической правды, но и позиция автора, его внутренняя убежденность. Славянофилы стремились к тому, чтобы слово обрело изначальную нравственно-поучительную, преображающую силу. Именно с этой целью они обращаются к исконным жанрам древнерусской литературы - летописям, житиям святых, хождениям - как образцам «душеполезной» литературы, запечатлевшей достойный опыт, нравственные уроки. Философско-религиозное сознание определяет задачу художника так: проповедовать истину Божию, доносить до мира «глаголы правды».

Они были продолжателями традиции древнерусской литературы и соте-риологической культуры (от греческого «сотерио», спасение) в противовес эв-демонической (от греческого «эвдемония», счастье). Опору для осмысления роли публичного слова религиозные философы находили в словах Христа из Нагорной проповеди: «Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут, но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют, и где воры не подкапывают и не крадут» (Мф. 6,19-20). В этой заповеди определена суть двух типов мировосприятия, двух типов культур: духовного, цель которого «сокровища небесные», и се-кулярного, мирского, проповедующего наслаждение сокровищами земными. «Религиозность литературы, — как пишет современный православный ученый М. М. Дунаев, - не в какой - то связи с церковной жизнью проявляется, равно как и не в исключительном внимании к сюжетам Священного Писания - отнюдь не в этом. Но: в особом способе воззрения на мир». Об этой же глубинной сути сотериологической культуры писал И. С. Шмелев: «Русская культура - «запечатленная» печатью тысячелетий: крещением в Православии. Этим и утвердилась духовная сущность русского народа, его истории и просвещения. Наша литература - тоже «запечатленная». Она как бы спаивает - вяжет Землю с Небом.

Русская литература - не любование «красотой», не развлекание, не услужение забаве, а именно служение, как бы религиозное служение». Именно возрождение духовной сущности искусства слова, в том числе и публицистики, служило одним из главных коммуникативных средств славянофильского журнала.

Во второй главе работы «Национальная идея России и способы ее реализации в журнале» исследуются проблематика и формы презентации разнообразного материала, освещающего все стороны жизни русского общества.

Многоплановость тем и жанров славянофильского журнала была обусловлена самой установкой издателей на дружескую беседу, на разговор со всеми и обо всем: «Тебе случалось не раз, любезный читатель, проводить с друзьями вечера, на которых не было рассказано ни одного анекдота, не пропето ни одной песенки, и все-таки вечера оставляли в тебе приятные и добрые впечатления. Приложи же эта правило к нашей «Беседе», - таким обращением издателей к публике открылся первый номер журнала.

Серьезность и уважительность разговора, ориентированного на самых разных читателей, стремление услышать прямой отклик на свои публикации, сделать живым и актуальным обсуждение злободневных проблем делают чрезвычайно популярным в «Русской беседе» эпистолярный жанр. Письма рядовых читателей, письма путешественников, статьи сотрудников редакции в форме письма к издателю постоянны на страницах журнала. В обращении к публике редакция так определяет жанрово-тематические предпочтения своего журнала: «Но как исчислить формы человеческой беседы? Критика, рассуждение, стихи».

«Русская беседа» стала уникальным явлением в журналистике середины XIX века, так как вобрала в себя поистине безграничный материал: разноплановые статьи, заметки, рецензии, письма, очерки по проблемам науки, экономики, государственного устройства, литературы, политики, философии, искусства, скрепив при этом все разножанровые и тематически многообразные материалы единым стержнем славянофильских идей. Журнал «Русская беседа» стал своеобразной энциклопедией для самой пестрой, широкой публики. В нем читатель

мог найти сведения о самых разных областях жизни: по сельскому хозяйству (1856 № 4 «О влиянии развития фабричной промышленности на земледелие» С. Вельского), промышленности (1856 № 2 «О железных дорогах А. С. Ершова), филологии (1859 № 5 «Несколько слов о глаголице» А. С. Хомякова), истории (1859 № 2 «Голос грека в защиту Византии»), западноевропейскому искусству (1856 № 1« О фламандской живописи» М. Д.), краеведению (1858 № 3 «История Белевского уезда»), философии (1859 № 3 «Рационалистическое движение философии новых времен Н. Г-ва). Такой выбор тем объясняется стремлением издателей и авторов журнала пробудить в широкой читательской аудитории интерес к славянофильскому учению об особом общественно-историческом пути развития России.

Требование национальной «самобытности» распространяется, по мнению славянофилов, на все сферы русской жизни. Земледелие и сахароварение, заготовка провианта для армии, строительство железных дорог - это только неполный перечень социально - экономических тем, актуальных в предреформенные годы, которые обсуждаются на страницах «Русской беседы».

Принципиальная позиция славянофильского журнала состояла, таким образом, в открытости и доступности для самой демократичной публики, в возможности двустороннего обмена мыслями. Тем самым реализовывался существенный аспект общественно-политической позиции журналистов и восстанавливался принцип вечевого начала. Принцип демократизма был ведущим в журналистской деятельности славянофилов. «Русская беседа» предлагала публикации не только по социально-экономической, но и по историко-философской, общегуманитарной, нравственно-этической проблематике.

Самым обширным по количеству публикаций, разнообразию тем и жанров был раздел «Смесь». Разнообразные вопросы жизни русского общества (философия, филология, образование, речевая культура) нашли свое отражение на страницах этого раздела. Не был оставлен без внимания и зарубежный опыт. Комментарии и рецензии на книги, изданные в Европе, составляют немаловаж-

ную часть публикаций «Русской беседы». Это убедительно опровергает устойчивое мнение о том, что славянофилы абсолютно негативно относились к западноевропейскому просвещению и достижениям науки.

В первом параграфе «Идея самоипдентификации русского и славянских народов» анализируются публикации, посвященные борьбе славянских народов за свою национальную независимость.

Эта проблема была чрезвычайно актуальной как для Российской, так и для международной политики 50-х-70-х гг. XIX века. Закономерно поэтому, что значительное число публикаций славянофильский журнал на протяжении нескольких лет посвящал этой животрепещущей теме.

Актуализация славянской проблематики на страницах «Беседы» прослеживается в разных идейно-художсственных формах: путевые заметки и письма путешественников по славянским землям, рецензии и обзоры славянских изданий, заметки по истории славянской литературы, произведения народной поэзии. Широкое и сочувственное освещение славянской темы являлось концептуальной особенностью этого издания. По теории славянофилов, всеславянский мир представляет особую цивилизацию, а потому русскому читателю необходимо знать историю и культуру своих ближайших соседей и единоверцев. Сочувствие к тяжелой судьбе порабощенных братьев-славян, осознание родства и общеплеменной связи было обусловлено не только политическими, но и общекультурными и христианскими взглядами издателей и авторов журнала. По их мнению, изучение родовой, исторической общности, а также реалий современной жизни славянских народов должно было помочь русскому читателю глубже понять основы будущего славянского единства. Закономерно поэтому, что самым популярным жанром в «Русской беседе» стал этнографический очерк в форме «Заметок путешественника» или «Писем» на славянскую тематику. Вдумчивое и обстоятельное изучение славянского мира, его культуры, истории справедливо было поставлено в заслугу славянофилам уже их современниками.

В заметках и очерках русских путешественников, опубликованных в журнале, отражены не только красочные подробности в описании южной природы, архитектуры. Акцент делается преимущественно на неустроенности общественно-социальной жизни славянских народов и на бедственном положении православных церквей, находящихся в инославном окружении и представляющих редкие островки, где еще теплится духовная жизнь. Анализ очерков А. Ф. Гиль-фердинга, Ф. В. Чижова, а также публикаций аналогичного характера Е. П. Ковалевского («Путевые заметки о славянских землях») и А. И. Кошелева («Шесть недель в Австрийских славянских землях») доказывает, что эстетическое кредо журналистов «Русской беседы» неразрывно связано с христианскими началами. Цель этих публикаций не только ознакомительно-просветительская, но и миссионерская.

Идеи единства славянских народов нашли воплощение и в других жанрах. Наиболее яркой и эмоционально образной формой воплощения этой идеи послужили стихотворения А. И. Одоевского, Ф. И. Тютчева, П. А. Вяземского, А. С. Хомякова, а также неизвестных поэтов Хорватии и Польши.

Многоуровневая фактология (языческая мифология, древние рукописи и документы, исторические записки и современная литература) помогает воссоздать разностороннюю картину жизни славянских народов, отражая смысловую доминанту издания - его энциклопедизм.

Во втором параграфе «Историческая тема и ее роль в журнале» анализируются разнообразные жанры на историческую тематику, включающую проблемы Древней Руси, реформ Петра Великого, отношений России и Запада, религиозных принципов государственного устройства и философского осмысления исторического развития русской цивилизации. Внимательное изучение религиозно-мировоззренческих основ, на которых строилось и крепло Российское государство и без которых немыслимо будущее страны, являлось неотъемлемой частью историософской концепции издателей «Русской беседы».

«Изучение самих себя в историческом и настоящем быте», - таково, по словам издателя «Русской беседы» А. И. Кошелева, журналистское кредо славянофилов. Эту идею убедительно воплотил в жанре исторического очерка («Путь севастопольцев») В. Кокорев, участник обороны Севастополя.

Историческая тема в жанровом плане представлена в журнале разнообразно. В каждом выпуске есть серьезные научные статьи, как, например, в № 4 за 1857 год - статья Е. Новикова по истории церкви в Европе «Гус и Лютер». Или историческая хроника А. Попова «Возмущение Стеньки Разина», где он представлен разбойником и преступником, подвергнутым церковной анафеме.

Князь В. А. Черкасский знакомит с историческими событиями России в статье «Тройственный союз». В. Елагин публикует материал о месте венгров среди народов Европы, с подробным описанием географии, войн, переселении племен гуинов и аваров. Живые картины прошлого запечатлены в «Воспоминаниях русского офицера» безымянного автора. Воспоминания о Богдане Хмельницком принадлежат перу М. А. Максимовича. Об историческом значении Деяний Московского Собора 1551 года сообщается в № 4 за 1858 год. Исторический обзор деятельности графа Румянцева с 1775 по 1780 год публикует П. М. Сако-вич. Статьи об истории Европы и России соседствуют в «Русской беседе» с очерками о народном быте В. Даля.

Все эти материалы убедительно свидетельствуют о том, что, вопреки стереотипным суждениям «западников» и некоторых позднейших исследователей, славянофилы вовсе не исключали России из общеевропейского контекста. Но они стремились осмыслить ее особый самобытный путь с учетом национально-религиозной ментальное™ русского народа.

Разножанровые материалы на историческую тему в «Русской беседе» наполнены не только этнографическим (очерки, картины русского быта), но и духовно-этическим содержанием (статьи-манифесты, статьи-проповеди). Авторы всех этих публикаций разделяли отношение к русской истории А. С. Хомякова, который в комментарии «По поводу статьи И. В. Киреевского «О характере про-

свещения Европ и о его отношении к просвещению России» писал: «Для человека, читающего русскую историю с той светлой любовью, которая столько же радуется ее истинным красотам, сколько чуждается пристрастия, многие явления прошедшего времени представляются, бесспорно, с великим и человеческим характером деятельности. Они радовали современников, они пробуждают теплое и благоговейное чувство отрады в душе их далеких потомков. При одной памяти о них законная гордость поднимает наши головы и расширяет освеженную грудь». Немаловажное значение для издателей и авторов журнала наряду с историческими жанрами имеет народная поэзия, предания, былины, сказания. Основополагающей в славянофильском воззрении на прошлое народа была мысль об огромной значимости непосредственных фольклорных свидетельств, без знания и понимания которых история безжизненна, Журнал «Русская беседа», представлявший обширнейший материал по древней и новой истории, сам стал теперь историческим документом, вступающим в диалог с нами, читателями XXI века.

Третья глава «Синтез публицистики и беллетристики в разделе «Изящная словесность» посвящена анализу прозаических и поэтических текстов.

Редакторы-издатели славянофильского журнала считали, что художественное слово призвано просвещать, облагораживать душу, звать к высокому, настраивать на духовную жизнь, а не развлекать и доставлять лишь наслаждение. К. С. Аксаков в статье «Обозрение современной литературы» писал: «Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература у нас возникла на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев. Наша задача - исследование русского быта, сознание самих себя, сознание русских начал в жизни - вот наше дело. Пробуждение рус-

ского человека, так долго спавшего» (РБ 1857, № 1). Вопрос об искусстве, культуре, ее истории в духовных исканиях журналистов и писателей «Русской беседы» был неотделим от религиозно-православного учения славянофилов. По мнению сторонников «русского воззрения», христианские убеждения особенно важны именно для словесного творчества, т. к. слово - дар Божий, речь изначально несет в себе творческую созидательную энергию. Разнообразные поэтические жанры - стихотворения-поучения, «верифицированная проповедь», стихотворения-размышления, стихотворения-декларации активно способствовали реализации религиозно-философского учения славянофилов.

Идея православия является определяющей и в беллетристических материалах «Русской беседы». Теория русского искусства XIX века, в представлении славянофилов, складывалась на основе критического отношения к миру, пренебрежения к христианским идеалам гармонии и любви. На страницах «Русской беседы» декларируются иные эстетические установки. Так, в статье Н. Г-ва (Ги-лярова-Платонова) «О романе С. Т. Аксакова «Семейная хроника» (РБ 1856 Кг 1) исходным положением в анализе произведения служит тезис: «Содержание искусства есть прекрасное нашей жизни». Конкретизируя далее эту мысль, Н. Г-в пишет: «Прекрасное - как свободное подчинение жизни высшим, общим для всего человечества духовным началам». А между тем, современная литература, по убеждению славянофильского критика, отошла от духовной традиции Древней Руси, развиваясь по образцу заимствованной европейской беллетристики: «Какие формы нашла она в окружающей действительности? С ее точки зрения перед нею были только нравственные уроды, грубые чурбаны, лишенные общечеловеческих чувств». В итоге, констатирует автор статьи, ведущей тенденцией в русской литературе стал отрицательный взгляд на жизнь. «Все, что воспроизводила фантазия художника под влиянием отрицательного воззрения на жизнь, было живо, пластично, художественно, но все прочее оставалось отвлеченным, бесплодной мыслью, фразерством. Художественно представлен ли нам хоть один уголок жизни, где бы мы видели осуществление высших духов-

ных интересов, относительно полную гармонию явлений с высшими нравственными началами? Максим Максимыч? Тарас Бульба? Капитанская дочка? Но что эта малочисленная группа значит перед Онегиным, Нулиным, Загорецким, Фамусовым с братией, Печориным, Чичиковым, Маниловым со всей многочисленной ватагой пошлости?» Исчезновение «положительной литературы» Н. Г-в объясняет отклонением России от духовно-нравственных начал православия, которые сохранились лишь в народной жизни и поэзии. Возрождение традиции созидательного, жизнеутверждающего искусства слова стало стратегической задачей славянофильских журналистов. Сближение прекрасного с религиозно-этическим началом заставило их отказаться от общего социально-обличительного направления русской литературы первой половины XIX века, обусловленного ложным, как они полагали, путем общественно-исторического развития России. Вот почему издатели и авторы «Русской беседы» стремились создать свою духовно-христианскую литературу, ориентированную на воплощение положительных начал жизни русского народа. Так христианские идеалы и гармонизирующие начала православия обусловили и литературно-эстетическую, и издательскую практику «Русской беседы».

Пристальное внимание к реальным приметам действительности, стремление «угадать» в них «Святую Русь», как говорил А. С. Хомяков, сочетание наблюдательности повествователя с просветленным взглядом на окружающее является характерной чертой прозы в «Русской беседе». Ведущими прозаическими жанрами были записки, воспоминания, семейные и исторические хроники, а также этнографический очерк. Жанрово-повествовательную доминанту публикаций журнала сформулировал А. С. Хомяков в статье, посвященной памяти С. Т. Аксакова (РБ 1859 № 6): «Художественная цель достигается способностью перечувствовать прошедшее и другим рассказать перечувственное». Закономерно поэтому, что в разделе журнала «Изящная словесность», увидели свет, прежде всего, «Семейные хроники» (РБ 1856 № 2), «Литературно-театральные воспоминания» (РБ 1856 № 4), «Детские годы молодого Багрова» (РБ 1857 № 4) и

«Встреча с мартинистами» (1859 № 1) С. Т. Аксакова, а также пьеса А. Н. Островского «Доходное место», «Картины русского быта» В. И. Даля. Наряду с произведениями признанных мастеров слова, на страницах «Русской беседы» широко печатались произведения малоизвестных и даже второразрядных писателей, но разделяющих концепцию издателей журнала. Таковы «Заметки русского офицера по пути из Варшавы» А. Бобренева, «Рассказы отставного солдата» А. М. Фатеева, « День помещика» В. В. Селиванова, повести М. Бибикова «Няня» и «Старый дворецкий», этнографические очерки о русских крестьянах В. В. Селиванова и украинских селянах П. А. Кулиша, мемуары «Годы в школе» Н. М. Бицына и другие. Типологически эти произведения близки: их объединяет, прежде всего, идсйно-тематическая общность, синтез публицистических, мему-арно-очерковых и беллетристических компонентов.

Среди жанров «положительной» публицистики особое место занимает «жизнеописание» с его ярко выраженной нравственно-этической установкой. Исключительные качества, истинные добродетели и подвиги «достойных людей» заставляли славянофильских журналистов пристально всматриваться в жизнь как образец для подражания современникам. Как правило, такое повествование завершалось авторским нравственным поучением. Каждый номер «Русской беседы» содержал очерк-биографию какого-либо реального духовно незаурядного человека. Прежде всего, высоко оценивались заслуги перед Отечеством на государственном, военном или научном поприще.

Из анализа публикаций «Русской беседы» можно сделать вывод о том, что славянофильские авторы отнюдь не идеализировали действительность. Доминирующий в их творчестве жанр очерка, ориентирующегося на реальные факты, доказывает концептуальное значение для них жизненной правдивости и точности в описании событий и персонажей. Однако очерковая манера писателей-славянофилов с опорой на факт в то же время предполагала художественную убедительность, что усиливало активное, прямое воздействие на читательскую публику. Издатели и авторы «Русской беседы» отнюдь не замалчивали отрица-

тельные, безнравственные явления в русской общественной жизни. В разделах журнала «Изящная словесность», «Смесь», «Критика» опубликованы произведения, в которых авторы обличают нерадение и злоупотребления чиновников («Модный чиновник» М. Т. РБ 1858 № 3, «Происшествие с г. Якушкиным. Проницательность и усердие губернской полиции» Ю. Ф. Самарина, РБ 1859 № 5), выступают защитниками крепостных крестьян (рассказ «Маша» Марко Вовчок, РБ 1859 № 3). Однако «протестные» публикации авторов «Русской беседы» согласовывалась с теми религиозно-нравственными и эстетическими принципами, которым следовал славянофильский журнал. В отличие от революционно-демократических журналистов, исповедующих идеи критического, социально-обличительного направления русской литературы середины XIX века они делали акцент на другом: на необходимости обновления русской культуры и искусства с учетом духовно-православной традиции. Культ «отечестволюбия» обусловил специфику публицистико-беллетристических жанров «Русской беседы» и «положительного» литературного направления славянофилов в целом.

В заключении сделаны выводы о том, что так называемые «консервативные» убеждения славянофилов по духу своему были динамичны. Издатели славянофильского журнала призывали не к реставрации старого, а к движению вперед на основе тысячелетнего исторического духовно-православного опыта русского народа, что обрело особую актуальность в современных условиях. Анализ публикаций журнала «Русская беседа», издававшегося славянофилами с 1856 по 1860 годы, исследование тематической разноплановости и жанрового разнообразия позволяют сделать вывод о том, что данное издание занимало уникальное место в русской журналистике XIX века и являлось значимым событием в общественной и культурной жизни России тех лет. Первый печатный орган «русского направления» позволил высказать свои суждения по всем животрепещущим вопросам русской жизни: о национальной самобытности и народном русском характере, о принципах хозяйственного и политико-экономического устройства, о просвещении и образовании, о взаимоотношениях с единоверными братскими

славянскими пародами, о развитии литературы, о новых началах русской философии. Обширнейший круг тем, затронутых и развитых в материалах журнала, позволяет говорить об энциклопедичное™ как ведущем принципе журналистской деятельности славянофилов. О чем бы ни писали авторы статей, заметок, рецензий, очерков, с какими бы мыслями ни обращались к читателю, фундаментальной основой их размышлений была православная вера, христианская нравственность.

Диалогическая направленность, стремление включить в обсуждение важнейших вопросов широкий круг читателей позволяет сделать вывод о значительном вкладе славянофильского издания в развитии общественного сознания и русской культуры. Идея своеобразия российского пути, уникальности собственной духовной традиции и государственного устройства пронизывает все публикации.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях: I. Публикация в журналах, рекомендованных ВАК:

1. Цвелева Н. П. «Положительная» литература на страницах журнала «Русская беседа» [Текст] / Н. П. Цвелева // Вестник Костромского государственного ун-та им. Н. А. Некрасова. Научно-методический журнал. Специальный выпуск-2008. - Т. 14. - С. 168-172. (0,5 п. л.).

2. Цвелева Н. П. Стихотворение А. И. Одоевского «Славянские девы» в контексте публицистики журнала «Русская беседа» [Текст] / Н. П. Цвелева // Вестник Костромского государственного ун-та им. Н. А. Некрасова. Научно-методический журнал. Основной выпуск. - 2009. - Т. 15. - С. 132-136. (0,5 пл.).

II. Публикации в других изданиях:

3. Цвелева Н. П. Преподобный Иона и Новосоловецкая пустынь. [Текст] / Н. П. Цвелева // Международная коммуникация в современном славянском мире: Материалы международной научной конференции. - Тверь: Изд.-во ТвГУ, 2005. -С. 43-47. (0,5 п. л.).

4. Цвелева Н. П. Исторические жанры в славянофильском журнале «Русская беседа» [Текст] / Н. П. Цвелева // Русская литература и журналистика. Актуальные проблемы жанра и стиля. Сборник научных трудов. - Тверь: Изд.-во ТвГУ, 2007. - С. 131-141.(1 п. л.).

5. Цвелева Н. П. Религиозная поэзия в журнале «Русская беседа» [Текст] / Н. П. Цвелева // Журнал Вопросы филологических наук. - М.: «Компания Спутник+». - 2008, № 2. - С. 7-14. (0,6 п. л.).

6. Цвелева Н. П. Славянская тема на страницах журнала «Русская беседа» [Текст] / Н. П. Цвелева // Журнал Вопросы филологических наук. - М.: «Компания Спутник +». - 2008, № 2. - С.14-24. (1 п. л.).

7. Цвелева Н. П. Московская старина в журнале «Русская беседа» [Текст] / Н. П. Цвелева // Журнал Исторические науки. - М.: «Компания Спутник+». - 2008, № 4.-С. 26-29. (0,4 п. л.).

8. Цвелева Н. П. Текущие события и вечные истины в славянофильской периодике. [Текст] / Н. П. Цвелева // Журнал Исторические науки. - М.: «Компания Спутник+». - 2008, № 5. - С. 54-62. (0,8 п. л.).

9. Цвелева Н. П. Тема славянского единства в журнале «Русская беседа» [Текст] / Н. П. Цвелева И Роль Тверских Дней славянской письменности и культуры в современном интеграционном процессе и духовной консолидации славянских народов: опыт и перспективы: Материалы международной научной конференции. - Филологический сборник. - Тверь: Изд.-во ТвГУ. - 2008, №.3 - С. 53-58. (0,5 п. л.).

Подписано в печать:

28.03.2011

Заказ № 5225 Тираж - 80 экз. Печать трафаретная. Объем: 1,5 усл.п.л. Типография «11-й ФОРМАТ» ИНН 7726330900 115230, Москва, Варшавское ш., 36 (499) 788-78-56 www.autoreferat.ru

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Цвелева, Наталья Павловна

Введение.

Глава 1. Религиозно-философская и эстетическая концепция журнала « Русская беседа».

Глава 2. Национальная идея России и способы ее реализации в журнале.

§ 1. Идея национальной самоиндентификации русского и славянских народов в публикациях «Русской беседы».

§ 2. Историческая тема и ее роль в журнале.

Глава 3. Синтез публицистики и беллетристики в разделе

Изящная словесность».

Введение диссертации2011 год, автореферат по филологии, Цвелева, Наталья Павловна

Интерес к наследию славянофилов возникает периодически в течение ста пятидесяти лет. Меняются времена, идеологические установки, общественно-политическая ситуация в России, эстетические вкусы, но вновь и вновь исследователи обращаются к философским и богословским трудам А. С. Хомякова и И. В. Киреевского, к художественным произведениям С. Т. Аксакова и его сыновей, к филологическим изысканиям П. В. Киреевского и А. Ф. Гильфердинга, к публицистике Ю. Ф. Самарина и А. И. Кошелева. Мотивация изучения наследия славянофилов, а также выводы и оценки их роли в общественно-культурной жизни России определяются мировоззренческой позицией ученых, доминирующей в литературоведении и историософии, точкой зрения, системой отсчета, которые трансформировались, корректировались в течение XIX и XX веков. Суждения колебались от уважительно-заинтересованных до некорректных и оценочно-негативных. Прежде чем перейти к анализу публикаций и определению коммуникативной стратегии славянофильского журнала «Русская беседа» с современных методологических позиций, необходимо дать краткий обзор существующих оценок взглядов русских религиозных философов и публицистов, которые сложились у исследователей как дореволюционного, так и советского периодов.

Следует отметить, что уже среди современников славянофилов не существовало единомыслия и полного понимания целей и задач, мировоззренческих основ, составлявших суть «московского кружка».

Нет необходимости говорить о возникновении двух течений, западников и славянофилов, в русской общественной жизни 40-60-х годов XIX века. Эта проблематика достаточно полно и подробно представлена в монографии В. И. Кулешова «Славянофилы и русская литература» (Кулешов: 1976), а также в исследовании «История русской журналистики XVIII—XIX вв.» под ред. Е. А. Громовой (2003).

О том, что название «славянофилы» не определяет сущности религиозно-философских и литературно-эстетических воззрений участников этого движения, говорили они сами. «Мы себе никаких имен не давали, никаких характеристик не присваивали, а стремились быть только не обезьянами, не попугаями, а людьми, и притом людьми русскими» (Кошелев: 1991, 102).

Славянофилы самоиндентифицировали себя иначе, чем их противники. К. С. Аксаков предлагал название «русское направление», Ю. Ф. Самарин — «московское направление», А. С. Хомяков — «славяно-христианское направление». «Самобытники» — так определял направление А. И. Кошелев.

Нас всех прозвали славянофилами, но это прозвище вовсе не отражает сущности нашего направления. Правда, мы всегда были расположены к славянам, старались быть с ними в сношениях, изучать их историю, нынешнее их положение, помогали им, чем могли. Но это вовсе не составляет главного, существенного отличия нашего кружка от противоположного кружка западников» (Там же, 115). Кредо всей творческой деятельности и общественного служения московских «самобытников» — «изучение самих себя», отстаивание права России идти своим путем и в области философии, и в области литературы, науки и искусства. Соизмерять все сферы деятельности с теми религиозно-нравственными критериями, которые сложились в течение тысячи лет на Руси. «Родословная моего воззрения на нашей, русской почве, — писал Ю. Ф. Самарин, — восходит до 988 года и обнимает ровно 887 лет» (Самарин: 1877, 444). Здесь указаны и истоки славянофильского учения и путь, который избрал святой равноапостольный князь Владимир тысячу лет назад.

А. И. Кошелев в своих «Записках» отмечает: «Мы находили себя и окружающих нас цивилизованных людей утратившими много свойств русского человека, мы считали долгом изучить его преимущественно в допетровской его истории и в крестьянском быте» (Кошелев: 1991, 115).

Стоит прислушаться к анализу тех внутренних позиций славянофильского кружка, который дает А. И. Кошелев, будущий издатель «Русской беседы». Именно идеи возрождения национального самосознания, призывы к изучению уникальной русской духовной традиции, духовных и нравственных основ русского миропонимания, русского способа бытия в мире объединили участников редакции будущего журнала.

К. С. Аксаков в заметках «О русском воззрении» (РБ 1856, № 1) и «Еще несколько слов о русском воззрении» (РБ 1856 № 2) высказывает мысль о необходимости преодолеть «подражательное» направление, внимательно изучить древнерусский опыт и народное мировоззрение. «Великим вспоможением к освобождению от умственного плена, от подражательности, к очищению нашего самостоятельного воззрения служит древнерусская история до известной подражательной эпохи и современный быт народа». И. С. Аксаков поддерживает своего брата в стремлении изучить народную жизнь во всей ее полноте: «Славянофилы допрошали духа жизни в былом, т. е. в истории, в допетровской старине, в современном быте простого народа. В этом заключается все призвание, весь смысл, вся заслуга славянофильства. Их подвиг — был подвиг народного самосознания» (Аксаков: 1873, 252).

Отношение современников к декларациям славянофилов, как известно, было неоднозначным. Образованное общество, русская интеллигенция, воспитанная на западноевропейской культуре, не понимала и не принимала того пути, по которому предлагали развиваться России А. С. Хомяков и его единомышленники. Известный западник Б. И. Чичерин писал: «Вся проповедь славянофилов представлялась мне чем-то странным и несообразным, она шла наперекор всем понятиям, которые могли развиться в моей юношеской душе. Я пламенно любил Отечество и был искренним сыном Православной церкви, с этой стороны, казалось бы, это учение могло меня подкупить. Но меня хотели уверить, что весь верхний слой русского общества, подчинившийся влиянию петровских преобразований, презирает все русское и слепо поклоняется всему иностранному» (Чичерин: 1991, 21). В этом высказывании современника обнаруживается не столько неприятие лозунгов славянофилов, сколько фундаментальное расхождение во взглядах на прошлое, настоящее и будущее России. Судить объективно, оценивать не поверхностно, а основательно возможно лишь тогда, когда изначальная система координат совпадает. Чичерин преувеличивает радикализм славянофилов. «Меня уверяли, что высший идеал человечества — те крестьяне, среди которых я жил. Мне внушали ненависть ко всему тому, чем я гордился в русской истории, к гению Петра, к великим подвигам Александра. Просветитель России, победитель шведов выдавался за исказителя народных начал. Вместо Пушкина и Лермонтова меня обращали к Кириллу Туровскому и Даниилу Заточнику, которые ничем не могли меня одушевить» (Там же).

Сам автор этих строк признается, что духовная литература утратила свое значение в русском образованном обществе. Ни А. С. Хомяков, ни братья Аксаковы не умаляли значения преобразовательной деятельности Петра Великого, они сокрушались лишь о том, что эти преобразования не учитывали тысячелетнюю духовную традицию. Воспоминания Б. И. Чичерина дают представление о тех противоречиях, о том противостоянии, которые характеризовали идеологическое пространство русского общества в середине XIX века. В них отмечены многие вопросы, направления, по которым на протяжении десятилетий велись идейные споры: о крестьянстве и реформах Петра, об идеале государственного устройства и круге чтения, о роли литературы и отношении к Западной Европе, об образовании, науке и общественной жизни. Насколько непримиримы были позиции разных идеологических партий, явствует из той сатирической оценки, которую дает Чичерин славянофилам: «Славянофильская партия представлялась какой-то странной сектой. Нельзя было не смеяться и не считать их деятельность некоторого рода самодурством потешающих себя русских бар» (Чичерин: 1991, 21).

Таким образом, мы видим, что спор между западниками и славянофилами касался не только злободневных идеологических проблем, но и вечных истин. И он не окончен до сих пор. Каждая эпоха рождает своих славянофилов, убежденных сторонников христианских взглядов и нравственных основ жизни с Богом. Религиозные по своей сути расхождения осознавали и сами сторонники «русского воззрения»: «Между нами и ими были разногласия существенные. Они отводили религии местечко в жизни и понимании только малообразованного человека и допускали ее владычество в России только на время, пока народ не просвещен и малограмотен. Мы же на учении Христовом, хранящемся в нашей православной церкви, основывали весь наш быт, все наше любомудрие и убеждены были, что только на этом основании мы должны и можем развиваться, совершенствоваться и занять подобающее место в мировом ходе человечества. Они же ожидали света только с Запада» (Кошелев: 1991, 68). Характеризуя западничество, А. Ф. Лосев отмечал: «Западничество в противоположность славянофилам не признавало за русской культурой никакой оригинальности и самобытности и призывало к полному культурному воссоединению с Западом в борьбе с традиционными основами русской мысли и русской жизни» (Лосев: 1990,69).

Чтобы изменить отношение к себе, довести до широких кругов общественности свои взгляды, убедить русское общество в самостоятельности и состоятельности их направления, славянофилам требовался печатный орган, в котором они могли бы публично заявить о своих позициях. Борьба за право иметь такую трибуну продолжалась довольно долго, о чем свидетельствуют историки журналистики. Сложности в организации собственного журнала описаны в истории русской журналистики. (История русской журналистики: 1991, 28). Т. Ф. Пирожкова отмечает те препятствия, которые возникли в цензурном комитете (Пирожкова: 2002, 39).

Ареной споров и дискуссий долгое время оставались литературные гостиные и салоны Москвы. В этих живых горячих беседах выкристаллизовывались положения и принципы, которые послужат идеологической основой будущего журнала «Русская беседа», название которого неслучайно. В беседах, разговорах, спорах создавался славянофильский кружок, потому для издателей и авторов журнала так важен читательский отклик, непосредственный обмен мнениями. Создать круг единомышленников — вот задача редакции журнала. От салонного кружка — к публичной проповеди.

Именно в таком ключе комментируют литературную и публицистическую деятельность славянофилов дореволюционные исследователи. В контексте общеполитической ситуации до 1917 г. существование религиозной философии, народной культуры с ее христианскими идеалами и «положительной» литературой, национально-ориентированной журналистики не вызывало негативных оценок. Просветительская деятельность славянофилов находила достойную оценку в трудах историков литературы, журналистики и общественной мысли.

Для читателей православно верующих взгляды славянофильской школы имеют особый интерес: философия ее может быть названа в строгом смысле православно-христианской философиею. По мнению славянофилов, основою истории должна служить религиозная вера» (Панов: 1880, 67). И. Н. Панов справедливо подчеркивает, что в русском обществе сочувствие к взглядам славянофилов высказывали православно верующие читатели, разделяя их убеждение в том, что богооткровенные истины должны применяться к разнообразным сферам человеческой деятельности, иными словами, все сферы человеческой деятельности должны быть подняты до высоты Божественных истин, согласованы с ними. Этот основополагающий принцип концепции славянофилов мог быть понят и принят только единомышленниками, которые, как и И. Н. Панов, соглашались с тем, что «нет такого ума, который не понимал бы своего бессилия и ничтожества и хотя бы смутно не сознавал необходимости для себя высшего озарения, нет такого сухого и ограниченного сердца, которое не ощущало бы потребности в другой любви, выше той, которую внушают ему предметы земные, нет такой совести, которая не сознавала бы невидимого существования высшего нравственного порядка, нет такой слабой воли, которая не могла бы решиться на самопожертвование за высшую любовь своего сердца». В XIX в. можно было рассчитывать на такое единомыслие, ибо большинство русских людей придерживалось духовной традиции. Однако славянофилы предвидели грядущие опасные отклонения от духовного пути и предугадывали трагические последствия богоотступни- • чества.

Понимание этого момента мы находим у религиозного философа В. В. Зеньковского: «Славянофилы были антизападниками, убежденными защитниками русского своеобразия, а сердцевину и творческую основу этого своеобразия они видели в Православии — и этот религиозный момент собственно и отделил их окончательно от западников. Основной пафос славянофильства лежит в чувстве найденной точки опоры, в сочетании национального сознания и правды Православия» (Зеньковский: 1997, 38).

В дореволюционных исследованиях и комментариях мы находим позитивный взгляд на творчество и общественную деятельность славянофилов, так как эти авторы соглашались, что мировоззренческие позиции «московских любомудров» имеют древнее святоотеческое основание. Религиозные философы задумывались о том, в чем сущность, в чем призвание России, что является центром русского самосознания, и соглашались с тем, что «славянофильское учение есть святорусская правда цельного восточно-христианского соборного просвещения» (Траубе, 1905, 195).

Положительные.стороны в деятельности славянофилов отмечает также А. Н. Пыпин: «Уничтожить подчинение Европе — это была мечта славянофилов. Им казалось, что именно они призваны свергнуть европейское иго и выставить знамя русской самостоятельной мысли, найти истинно народные основы нашего общественного умственного бытия и дать им силу» (Пыпин:-1906, 246).

Действительно, о чем бы ни писали представители «русского направления»: о государственном устройстве России, о развитии литературы, философии, образования, науки, языка или быта, — они стремились восстановить русское своеобразие, самобытность, требовали соизмерять европейские новшества и открытия с опытом русской жизни. Эту принципиальную особенность воззрения славянофильского кружка отмечает и П. А. Милюков в статье «Славянофилы»: «Это направление общественной мысли сложилось из нескольких элементов: национального протеста против заимствований с Запада и философско-исторической теории национальной самобытности» (Милюков: 1900, 307).

Мы видим, что в дореволюционных изданиях, посвященных славянофилам, есть глубокие и серьезные суждения, но, тем не менее, полноты картины не создается. Этих комментариев явно недостаточно для того, чтобы всесторонне и объективно оценить вклад русских религиозных философов, писателей, публицистов в русскую культуру, понять их место и роль в общественной жизни России и в истории русской журналистики. Эта задача стояла перед исследователями будущего. Однако после событий 1917 г. говорить о Православии и его ведущей роли в государственной и культурной жизни Руси стало невозможно. В Советском Союзе на долгие десятилетия имена славянофилов были преданы забвению. Как справедливо отмечает В. И. Кулешов, «их стихотворения не читаются артистами публично, в хрестоматии их почти не включают, даже на филологических факультетах славянофилов-писателей не изучают» (Кулешов: 1996, 14).

Исследователи обращались к творчеству славянофилов лишь с единственной целью: показать реакционный характер их идеологии, подчеркнуть принадлежность к консервативно-помещичьему классу. В советское время одна из дискуссий, посвященная творчеству славянофилов, развернулась в 1941 г. на страницах журнала «Историк-марксист». Историки обсуждали доклад С. И. Дмитриева «Славянофилы и славянофильство (из истории русской общественной мысли середины XIX века)», прочитанный на заседании сектора истории СССР. Собственно, это была не дискуссия, а констатация тезиса о том, что «освобождающемуся человеческому разуму славянофилы противопоставили в качестве основной исторической силы веру, патриархальную феодальную общину, непрерывному движению вперед, прогрессу и развитию — теорию сохранности самобытных «исконных» начал» (Дмитриев: 1941, 14). По мнению автора, конечно, славянофилы стояли на реакционных позициях, их идеи были враждебны революции. Однако стоит отдать должное смелому исследователю, напечатавшему свой доклад в самом начале 1941 г., и признававшему, что «славянофильство— направление очень сложное и во многом противоречивое» (Там же, 94). Другой заслугой С. И. Дмитриева является то, что он наметил периодизацию славянофильского движения: «1 этап— 1839—1857. Становление и расцвет. 2 этап— 1858— 1864. Это годы совершения царской Россией первого шага по пути превращения из монархии феодальной в монархию буржуазную. 3 этап— 18651880. Центральная идея реакционного панславизма» (Там же, 95). Можно спорить о содержательной стороне каждого из периодов, но с тем, что славянофильское направление возникло в первой трети XIX в., согласны все исследователи. Исходным положением для С. И. Дмитриева стал традиционный социологический взгляд. Симпатии его явно на стороне западников. «Западничество тяготело к передовому европейскому порядку, оно шло за передовой научно-философской мыслью Европы к материализму, атеизму, к просветительству. Ведь не славянофилы были властителями дум русской молодежи 40-х годов, а западники Белинский, Герцен, Грановский» (Там же, 97). Это убеждение оставалось неоспоримым на протяжении всего периода господства классового подхода в изучении общественных явлений.

В 1952 г. материалы журнала «Русская беседа» были исследованы историком Е. А. Дудзинской. Само название диссертационного исследования («История журнала как отражение «кризиса верхов» в условиях назревания революционной ситуации») говорит о том, что методологической установкой автора является оценка классовой сущности славянофильского учения. Общественно-политическая ситуация требовала цитирования классиков марксизма-ленинизма, постановлений ЦК ВКП(б), трудов Сталина, в частности, работы «Марксизм и вопросы языкознания». Е. А. Дудзинская ставит вопрос о политической проблематике философских воззрений славянофилов и всех публикаций журнала «Русская беседа»: «В программе журнала нашли отражение взгляды помещиков, вступивших на путь буржуазного развития. Славянофилы имели в виду сохранить феодальные пережитки, задержать появление пролетариата, трепетали перед революцией. Воинствующий поповский идеализм характерен для их философских взглядов. Пропаганда религии — вот цель сотрудников журнала» (Дудзинская: 1952, 10).

Столь безапелляционные оценки и категоричные выводы свидетельствуют о революционной непримиримости последователей вульгарно-социологического метода. Такой подход, конечно, обеднял и искажал мировоззренческую проблематику славянофильского учения, но свидетельствовал о непреложности вывода: каждый исследователь видит свою истину, в исследовательской работе важны не только факты, события, лица и отношения, но еще и их восприятие, интерпретация. А они зависят от той методологической базы, на которой строится работа того или иного исследователя. Пока мировоззренческой позицией служил материализм и атеизм, не могло быть речи о признании объективных заслуг славянофильских авторов. Марксистская традиция считалась непоколебимым основанием исследований, и это обрекало авторов на искаженное понимание русской общественной мысли XIX века, а также журналистики славянофильского направления. Огромную роль в изучении славянофильства играет духовная и политическая ориентация исследователя. Если для православных кругов славянофилы — это православные выдающиеся русские мыслители, то для либералов-западников это далеко не так. Между ученым-материалистом и славянофилом находится, по свидетельству А. И. Герцена, «церковная стена» (Герцен: 1972, 458). Это суждение есть честное признание в практической принципиальной невозможности всестороннего объективного постижения славянофильства людьми с подобным типом мировоззрения. Истинное понимание славянофильского наследия плодотворно лишь в традициях православного мировосприятия. Советская наука оказалась неспособной понять взгляды славянофилов на историю развития России, ее культуры и общественно-политического устройства, ибо пыталась толковать их с позиций материализма и атеизма.

В журнале «Вопросы литературы» в 1962 г. продолжилось обсуждение славянофильского направления. Статья С. А. Машинского, опубликованная в 12, содержит те же оценки и выводы, что и у представителей «классового подхода». «Сопоставляя славянофилов и революционных демократов, мы отдаем себе отчет в том, что имеем дело не с равноценными величинами. Мы не можем забывать, какое движение сыграло выдающуюся роль в освободительном движении нашей родины. Мы помним, что нашими идейными предшественниками были не Хомяков, Самарин, не братья Аксаковы и братья Киреевские, а Белинский, Герцен, Чернышевский, Добролюбов, жизнь и деятельность которых были одухотворены мучительными и героическими поисками правильной революционной теории, той теории, которая взрыхляла почву для усвоения марксизма в России и подготавливала условия для будущей великой революции» (Машинский: 1962, 73).

В советской филологической науке сложился устойчивый стереотип о славянофилах как представителях консервативно-буржуазного течения общественной мысли, безнадежных староверах, явлении архаичном, бесперспективном, далеком от прогресса и современных форм бытия и сознания.

A. Г. Дементьев в своих «Очерках по истории русской журналистики» описал и исследовал славянофильскую журналистику, в том числе и «Русскую беседу», но определил славянофильство как «разновидность реакционно-национального романтизма». (Дементьев: 1951, 19). Вплоть до 80-90-х годов XX в. исследователи были единодушны во мнении, что наши современники, «которые не уклоняются от окончательных классовых определений славянофильства, всегда придут к Белинскому и признают его суждения о них и о проблемах, которые они обсуждали тогда в полемике, единственно последовательными и образцово правильными» (Кулешов: 1996, 250).

B. В. Кантор в работе «Русская эстетика второй половины XIX века и общественная борьба» (Кантор: 1982, 48) в оценке деятельности русских религиозных философов придерживается этой же позиции. Н. И. Цимбаев — большой знаток славянофильства — пишет: «Славянофилам приписывали то высокий патриотизм, то национальную кичливость, то широту души, то ксе-нофибию, то ретроградное стремление сохранить все отжившее, то желание полностью преобразовать Россию, в них усматривали и поборников просвещения, и его гонителей. Как восторженные, так и уничижительные оценки не имели отношения к тому течению русской мысли середины XIX века, что связано с именами А. С. Хомякова, Киреевских, Аксаковых, Ю.Ф. Самарина, Ф. Н. Чижова, к истинному славянофильству. И ныне, спустя сто лет, о славянофилах толкуют вразнобой и охотно, кто с почтением, кто с негодованием» (Цимбаев: 1986, 74).

Это высказывание известного ученого, занимающегося на протяжении многих лет изучением славянофильства, весьма показательно для изменившейся общестенно-политической ситуации конца XX века. Н. И. Цимбаев подвел итог дискуссиям и противостоянию оценочных позиций, справедливо отметив сложность, диалектичность идеологических построений. Он подчеркивает современное звучание тех идей, которые принято называть консервативными, охранительными. «Иногда возникает странное впечатление, что славянофильство-живое общественное явление России конца XX века, и идеи Хомякова и его единомышленников по-прежнему привлекательны для одних и страшны для других» (Цимбаев: 1986, 74).

Е. А. Дудзинская спустя десятилетия также признает актуальность звучания славянофильской проблематики: «Славянофильство принадлежит к темам, которые были и продолжают оставаться предметом оживленных научных споров. Современный интерес менее всего следует объяснять тем, что, длительное время оставаясь в тени, эта тема приобрела обаяние новизны, неизведанности, желанием раскрыть загадку славянофильства». Однако идеологические стереотипы все еще живы, и нам вновь предлагается оценивать роль славянофилов «с позиций идейной борьбы, противостоянием материализма и идеализма, столкновением реформистских и революционных идей» (Дудзинская: 1983, 3).

Автор констатирует, что история этого движения изучена недостаточно и дальнейшая разработка ее является настоятельной потребностью науки. В связи с этим Е. А. Дудзинская намечает новый исследовательский путь в контексте современных мировоззренческих проблем, по которому следует идти исследователю, чтобы глубже понять деятельность русских религиозных философов, тем более что идейно-политические и религиозно-философские искания конца XX — начала XXI века чрезвычайно актуализируют взгляды славянофилов на развитие России.

Крушение коммунистического мировоззрения, состояние идеологического вакуума, переживаемого в настоящее время, как считают исследователи, заставляет нас вспомнить о собственном культурном наследии, об опыте славянофильства. «Эксперимент по созданию «царства свободы людей труда», основанный на полном отрицании собственного исторического опыта и слепом уповании на умозрительные доктрины западноевропейской философской мысли, закончился провалом» (Егоров: 1994, 3).

Еще более трагичны выводы Ю. С. Пивоварова о современном моменте в истории России. В качестве эпиграфа он использовал в своей статье слова гр. А. X. Бенкендорфа: «Прошедшее России было удивительно, ее настоящее более чем великолепно, что же касается ее будущего, то оно выше всего, что может нарисовать себе самое смелое воображение». И пишет далее: «Закат России. Все надежды, планы, утопии разрушены. Все реформы провалились. Вместе с ними — революционеры и реакционеры, либералы и космополиты. Экономика и экология, управление и здравоохранение, образование и оборона, труд и капитал, государство и право, церковь и наука и пр. и пр. находятся в положении предсмертном. Но в истории нет места для госпиталя. Да, век удался на славу. Наше влияние в мире приближается к нулю. Таков результат XX века для русских. Готовы ли мы сегодня к ответу на вопрос: почему?» (Пивоваров: 2001, 5). Трагический ход русской истории подтвердил «духовно-выверенный соборный диагноз» (Каплин: 2008, 433) крупнейших представителей русской мысли XIX в., которые много лет назад предсказывали последствия отступления от духовной традиции русского народа. Их также волновала судьба русского народа и других славянских народов, проблемы государственности, взаимоотношения народа и власти, устранение духовного раскола нации.

Возрождение религиозного сознания, восстановление исторической памяти в новой общественно-политической ситуации начала XXI в. позволяет исследователям взглянуть с новых методологических позиций на творчество славянофилов и на всю их деятельность. Страницы современных публицистических изданий и научных трудов предоставляются православным богословам и историкам церкви. «Если выразить одним словом существо и специфику воззрений славянофилов, то этим словом явилась бы церковность. Стремление любую истину веры выразить на основании Священного Предания Церкви и ее Соборного Разума. Критерий церковности — вот тот глубоко осознанный, главный и единственный критерий, которого придерживались славянофилы во всей своей литературной и практической деятельности» (Осипов: 1994, 16).

Подтверждение мысли о том, что носителем нравственных идеалов всегда выступало православие, находим в работах современных деятелей русской церкви. «На протяжении семи веков — с момента Крещения Руси и до Петровских реформ — гармоничное развитие русской культуры обеспечивалось прочным соборным единством русского общества, единством наонально-государственного мировоззрения» (Тихон, архиеп.; 1996, 170). 1 исследованиях и публикациях настоящего времени словно слышатся отголоски тех мыслей

ШШШШ положении, которые сто пятьдесят лет назад высказывали представители «русского воззрения». Появление множества православных Периодических изданий («Русский дом», «Русь православная», «Дух христианина», «Русь державная» и других) свидетельствует об актуальности славянофильских идей. Возрождение и развитие учения славянофилов, ка: сающихся различных сторон русской жизни, представляется актуальной задачей не только для историков, но и для геополитиков. По-иному, с позиций самобытных национальных начал, оценивается и деятельность революционеров-демократов. «Идея мировой революции может считаться одним из аспектов Восточного вопроса — борьбы против Православия и его материальной силы-православного русского царства. Весь пафос революции, выросший на

Западе, был прямо нацелен на Россию» (Нарочницкая: 1999, 23).

Последователи революционно-демократической идеологии как безус -'• V - ' • •■ .' • • - •• •■ к Г' *-.• * ловно прогрессивной могут только удивляться, что в наше время есть иссле-^ дователи, разделяющие и развивающие славянофильскую идеологию и счи-; .у-г г».* ^ . тающие, что Европа «должна научиться у русской христианской традиции» , , . ,ч . ,, ' - ■ ■ ■ щ да •

Зернов: 1995, 11). Сама христианская традиция, консервативная идея станг вятся предметом изучения, возрастает интерес к творческому наследию ела .,. . .,. . вянофилов. По-новому оценивается и сама духовно— национальна-* опиравшаяся на тысячелетнюю традицию. «В последнее время произош невиданный всплеск интереса к русской религиозной ( шлософии. В Совет* ском Союзе религиозные мыслители считались откровенными врагами, у во-, дящими людей от построения современного общества в дебри метафизики:

После стольких лет запрета, с крушением прежних, десятилетиями прогнивавших идеологических доктрин, утративших поддержку, возникла потребность в поиске преемственных связей с дореволюционными традициями. На^ стало время объективно представить хотя оы постановку проблем, cor™ ляющих сущность русской религиозной философии. Восстановление связи/

I — шшшяшвшвшвшяшшшш■имнппмяпнн ченных стремлением понять значимость идеи и неотвратимость

АС rV. v^ ■■■■■■■■ ямнмпввннввянмннпнмнвпшвянннившнпшшвпнянптаннвн (омякова и И. В. Киреевского, К. С. Аксакова и И. С. Аксакова для с< временной России тт .„ - , .---.--.'.г т

Нельзя не согласиться, например, с С. В. Фатеевым, подчеркивающим непреходящее значение тех истин, на которых базировалось славянофилу ское учение. «В самые трудные времена русские люди неизменно обращались за помощью к своему духовному наследию, черпали веру в

МММ силы из лучших творении прошлого, обращались к вечным ценностям отече-ственной мысли. Одной из таких незыблемых первооснов русской культуры было и до сих пор является славянофильское наследие» (Фатеев: 2007, 7).

Духовная литература в целом остается недооцененной в современной науке, хотя литературоведение религиозного направления в последние годы предоставляет читателю свои первые опыты. Задачу литературоведения нового времени М. М. Дунаев сформулировал так: «Мы находимся лишь у истоков долгого процесса обновленного исторического познания русской литературы. Становится ясной важнейшая задача такого познания: переход от социального или чисто эстетического анализа литературы к религиозному» (Дунаев: 2001, 8). Современная филологическая наука призвана к разработке новой концепции и русской журналистики, которая учитывает именно православную традицию.

Данная диссертация, посвященная анализу тематического и жанрового своеобразия славянофильского журнала с новых мировоззренческих позиций, вносит свой вклад в развитие этого направления в филологической науке. Свидетельством возрастающего интереса к наследию православной культуры являются также конференции, посвященные деятельности славянофилов, публикации материалов этих международных форумов. Переиздание произведений славянофилов также является фактом развития данной тенденции.

Однако исследователи констатируют, что «определение места славянофильства в общественном движении прошлого века представляется делом будущего: наследие освоено лишь частично. Важность обстоятельного изучения проблем славянофильства диктуется не только его наименьшей изученностью по сравнению с современными ему течениями русской общественной мысли, но и односторонностью бытовавших прежде представлений о нем, умалением вклада, внесенного славянофилами в общественно-политическое движение России» (Пирожкова: 2002, 3). Новые подходы, новое мировоззрение, освобожденное от идеологических догм, позволяет использовать адекватную методологию и уяснить действительное положение славянофильского направления, его значимость и актуальность, понять предупреждения религиозных мыслителей об опасности антирелигиозности, беспочвенности, антигосударственности, о последствиях отрицания «проясненных славянофилами начал русского народного духа» (Гусев: 1997, 25).

Даже краткий обзор научной литературы свидетельствует о том, что проблематика учения славянофилов, их журналистская, литературная деятельность нуждаются в дальнейшем исследовании, поисках новых подходов, обеспечивающих подлинно научное, всестороннее осмысление данной темы.

Учитывая опыт объективного исследования славянофильства в работах Т. Ф. Пирожковой, Н. Н. Зернова, В. В. Гусева и других, намеченные ими пути дальнейшей разработки тем, связанных с религиозно-философскими и литературно-эстетическими воззрениями участников этого движения, мы ставим целью своей работы анализ коммуникативной стратегии журнала, проблематики и жанрового своеобразия публикаций «Русской беседы». Печатный орган славянофилов издавался с 1856 по 1860 год в Москве под редакцией А. И. Кошелева и его единомышленников.

Актуальность темы, как было показано выше, обусловлена ее недостаточной разработанностью в современной науке. Современная филологическая наука призвана к разработке новой концепции русской журналистики и литературы, которая учитывает именно православную традицию. Настоящая диссертация, посвященная изучению своеобразия художественного мира произведений, опубликованных в журнале «Русская беседа», предполагает продолжение такого рода исследований, обладает научной значимостью в плане углубления и развития темы православия и художественного творчества, вносит свой вклад в развитие религиозного литературоведения (Тарасов: 2008, www.zpu-journal.ru).

Журналисты славянофильского направления, объединившись в редакции «Русской беседы», создали особое направление, основанное на концепции духовного быта и бытия человека, определение роли и значения которого в общекультурном процессе эпохи является насущной необходимостью.

Диссертация является исследованием целостного культурно-исторического явления, которым был славянофильский журнал «Русская беседа».

Материал исследования — славянофильский журнал «Русская беседа» в единстве художественно-публицистических текстов с их жанровыми и стилевыми особенностями как феномен религиозного типа художественного сознания в русской журналистике. Поэтические и прозаические произведения, литературно-критические статьи, рецензии, очерки, воспоминания и биографии воплощают характерные христианские темы и мотивы, раскрывают оригинальность образного запечатления действительности, свойственного православному мироощущению. В творчестве славянофилов получили свое развитие жанры этнографического очерка, мемуарной прозы, духовной поэзии, рецензии-эссе. Позиция автора, человека православной культуры, влияла на выбор героя повествования, на отношение автора к явлениям и событиям. Доминирующим нравственным принципом любви к Богу и человеку определялись художественные особенности литературных произведений и в целом вся поэтика журнала.

Актуальность исследования заключается в комплексном подходе и концептуальном осмыслении славянофильского направления как особого явления в общественной жизни середины XIX в., воплотившегося во всей полноте и многообразии в журнале «Русская беседа». Новизна исследования заключается также в обращении к творчеству малоизвестных писателей, близких по мировоззрению и способам художественного изображения, что и позволяет говорить об определенном славянофильском направлении в русской журналистике середины XIX века.

Цели исследования:. рассмотреть тематику и жанровое своеобразие публикаций «Русской беседы» и выявить признаки, характеризующие журнал как целостную нравственно-эстетическую систему.

В соответствии с целями исследования в диссертации поставлены следующие задачи: проанализировать проблематику и жанровую специфику публикаций журнала «Русская беседа», подчеркнув приоритеты жанровых установок; выявить особенности поэтики этнографического очерка, мемуарной прозы, духовной поэзии, литературной критики и публицистики славянофилов, определяемые православным мировоззрением; показать значимость создания народного характера в публицистике славянофилов, определив его специфику, определяющуюся не только социальными, но, прежде всего, духовно-этическими критериями; рассмотреть в историко-литературном контексте произведения малоизвестных авторов, подчеркнув их значение в формировании славянофильского направления «положительной» литературы, и выявить их типологическую общность; исследовать характерные для славянофильского направления христианские темы и мотивы, образы, авторскую позицию; обосновать роль славянофильского духовно-религиозного направления в развитии русской журналистики, имеющего равноправное значение наряду с революционно-демократическим в историко-культурном процессе середины XIX в.; сформировать научно-репрезентативное представление о творчестве славянофилов в журнале «Русская беседа» как практическом воплощении их философско-религиозной, нравственно-этической и литературно-эстетической концепции.

Комментарий и анализ материалов журнала будет носить не хронологический (из года в год, от номера к номеру), а жанрово-тематический характер. Этот подход представляется в научном плане более продуктивным, так как приоритет тех или иных тем и жанров особенно наглядно отражает позицию журнала и коммуникативную стратегию в целом. Мы оставляем за пределами своего исследования те материалы «Русской беседы», которые уже опубликованы и проанализированы исследователями журналистики XIX века. В центре нашего внимания — менее изученные произведения, менее известные авторы, ибо нет сомнения в том, что коммуникативный процесс — это не только вершинные классические и хрестоматийные произведения. Культурную среду создают и второстепенные, и третьестепенные авторы. Их голос столь же важен для уяснения целостной картины того времени. Литературная эпоха, как убедительно доказал В. Н. Турбин, требует комплексного изучения. «История литературы не может превращаться в историю гениев, и, выделяя из множества лишь классика, мы обрекаем его на индивидуализм: есть «действительность», является гений и «отражает» ее. А остальные, его современники? Они были «второстепенными», «десятистепенными», и их удел — забвение?» (Турбин: 1978, 12). Изучение общественно-культурной ситуации во всей ее полноте и полифонии, наиболее ярко представленной в журналистике, поможет воссоздать сложное и противоречивое время середины XIX века.

Методология диссертации продиктована спецификой предмета изучения. Она соединяет три подхода: философско-религиозный, текстуально-коммуникативный и историко-функциональный. Для издателей и авторов славянофильского журнала ключевым положением являлось православие, поэтому теоретической базой данной работы послужили труды святых отцов Русской православной церкви: св. Иоанна Дамаскина, свт. Игнатия (Брянча-нинова), свт. Филарета Московского, св. прав. Иоанна Кронштадтского, а также исследования христианских философов В. В. Зеньковского, И. А. Ильина, А. Ф. Лосева, Н. А. Лосского, В. В. Розанова, Л. А. Тихомирова, митрополита Иоанна (Снычева).

В области теории, истории журналистики и транстекстуальной коммуникации мы опираемся на работы М. М. Бахтина, сформулировавшего концепцию «двуголосого» слова и диалогизма культурных явлений. А также Д. Н. Овсянико-Куликовского, М. М. Сухомлинова, А. И. Пыпина, В. Н. Турбина, В. Н. Катасонова, В. В. Кожинова, и труды ученых, осмысляющих искусство слова в православном аспекте, Е. А. Анненковой, В. Г. Воропаева,

М. М. Дунаева, И. А. Есаулова, Т. А. Ильиной, Т. Ф. Пирожковой, А. М. Панченко.

Теоретическая значимость представленной диссертации заключается в уточнении дифференциации коммуникативного процесса середины XIX в., обосновании славянофильского направления как специфического явления в русской журналистике, определении значения творчества славянофильских авторов в развитии публицистических жанров этнографического очерка, мемуарной прозы, духовной поэзии.

Практическая значимость исследования состоит в том, что полученные результаты, выводы, положения позволяют углубить и расширить представление о многообразии коммуникативного процесса середины XIX века. Основные положения диссертации могут быть использованы в учебном процессе в курсе истории русской журналистики XIX в., при разработке спецкурсов по творчеству славянофилов.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Значение славянофильского направления в русской журналистике и общественной жизни возможно глубже понять и по достоинству оценить только с позиций христианского мировоззрения.

2. Религиозно-философские и литературно-эстетические взгляды издателей- редакторов и авторов «Русской беседы» всесторонне и полно отразились в публикациях журнала, который был уникальным явлением русской журналистики середины XIX в. и своеобразной энциклопедией славянофильства.

3. Комплексное концептуальное осмысление разножанровых произведений, опубликованных в «Русской беседе», позволяет говорить об особом литературно-публицистическом направлении в коммуникативном процессе середины XIX в., объединявшем славянофильских журналистов и писателей в поисках «положительных» сторон русской жизни, религиозных основ русского национального характера, в отображении православного мира и православного менталитета.

4. Феномен религиозного типа художественного сознания является неотъемлемой частью историко-культурного процесса в России середины XIX века наряду с революционно-демократическим и социально-обличительным.

5. Изучение религиозно-нравственных аспектов творчества русских журналистов, выявление многообразных связей публицистических произведений с православной традицией, преодоление доминирования атеистически-гуманистического подхода к социально-культурной реальности является настоятельной необходимостью современной филологической науки. Данное исследование вносит свой вклад в развитие этого направления.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографического списка и приложения.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Коммуникативная стратегия славянофильского журнала "Русская беседа""

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Анализ коммуникативной стратегии журнала «Русская беседа», издававшего славянофилами с 1856 по 1860 годы, исследование тематической разноплановости и жанрового многообразия публикаций позволяют сделать вывод о том, что данное издание занимало уникальное место в русской журналистике XIX в. и являлось значимым событием в общественной и культурной жизни России тех лет. Историки и философы, филологи и исследователи славянской культуры, литературоведы и политики найдут достойные внимания материалы по всем вопросам общественной, интеллектуальной, художественной мысли славянофилов, которые не утратили своей актуальности и в наше время.

Первый печатный орган «русского направления» позволил высказать свои суждения по всем животрепещущим вопросам русской жизни: о национальной идее России, национальной самобытности и народном русском характере, о принципах хозяйственного и политико-экономического устройства, о просвещении и образовании, о взаимоотношениях с единоверными братскими славянскими народами, о развитии литературы, о новых началах русской философии. Обширнейший круг тем, затронутых и развитых в материалах журнала, позволяет говорить об энциклопедичности как ведущем принципе журналистской деятельности славянофилов. О чем бы ни писали авторы статей, заметок, рецензий, очерков, с какими бы мыслями ни обращались к читателю, фундаментальной основой их размышлений была православная вера, христианская нравственность.

А. С. Хомяков в статье «О Греко-болгарской распре» писал: «С самого основания своего «Русская беседа» поставила себе прямою и первою обязанностью, по мере сил, трудиться не только в пользу просвещения вообще, но по преимуществу в смысле просвещения истинного, истекающего из начал верховной истины, Богом откровенной, то есть веры православной» (Хомяков: 1900, т. 3, 454).

Все участники редакции и многочисленные авторы высказывали обеспокоенность той ситуацией, которую они наблюдали в общественной жизни своей страны в послепетровскую эпоху: утрата цельности национального самосознания, которая выражалось в размежевании мировоззренческих установок русского народа, хранившего православную традицию, и образованного общества, дворянства, интеллигенции. Публицистика славянофильского журнала привлекала внимание широких слоев читателей к постижению нравственных основ жизни русского народа, призывала к самобытному, исторически выверенному пути развития России как особой уникальной цивилизации. Проповедническая цель славянофильского журнала определяла выбор тем и жанров публикаций. «Русская беседа» являлась серьезным средством коммуникации. Диалогическая направленность, стремление включить в обсуждение важнейших вопросов широкий круг читателей позволяет сделать вывод о значительном вкладе славянофильского издания в развитии общественного сознания и русской культуры.

Подводя итог своей журналистской деятельности, участники редакции обратились к читателям с заключительным словом. «Полезно ли, плодотворно ли было наше дело, пусть решит сам беспристрастный читатель. Но кажется нам, что труды наши были ненапрасны, журнал наш был и полезен, и нужен». Главная цель публицистического издания, по мнению славянофилов, — разбудить общественную мысль, направить общественное сознание в русло тех идей и взглядов, которые высказывали славянофилы. Редакция отмечает, что «многие мысли, за которые так горячо ратовали сотрудники «Беседы», сделались общим достоянием. Кажется, мы не ошибемся, если скажем, что ныне оставляем за собой след уважения и даже сочувствия если не лично к нашему журналу, то к нашему литературному знамени» (РБ 1859, № 6). Организаторы славянофильского издания убеждены в действенной силе своего проповеднического слова, которое имело результат, как и все просветительское служение участников «московского» направления. Благодаря «Русской беседе», русские читатели имели возможность познакомиться с историческими обзорами и документами, касающимися жизни, уклада, характера Древней Руси.

Коренным вопросом, который обсуждался накануне крестьянской реформы, был вопрос о крестьянской общине. Этой теме корреспонденты уделили особое внимание, рассказывая о традициях не только русских, но и общеславянских. В «Заключительном слове» отмечается: «Беседа» и «Сельское благоустройства» неутомимо трудились над разъяснением сущности этого явления из русской и всеславянской истории. Явления, имеющего громадную будущность». Вопрос о народности в науке, о самобытности и неподражательности в развитии образования и просвещения также постоянно обсуждался на страницах «Русской беседы». Этот вопрос, — считает Редакция, — возвращает нас из духовного плена к независимости мысли, он избавляет нас от подобострастного поклонения авторитетам Западной науки, делает нас не подражателями, но народом самостоятельным. Делает из нас иногда противников Запада, иногда друзей Запада, но никогда — рабов».

Идея своеобразия российского пути, уникальности собственной духовной традиции и государственного устройства пронизывает все публикации. Боязнь утраты своего собственного, тысячелетиями сложившегося уклада связана в сознании славянофилов с отказом от религиозного опыта предков. «Только корнем держится дерево», — гласит эпиграф к журналу, а корнем является православная вера. В рецензиях на книги европейских и русских авторов, заметках о фламандской живописи, комментариях к старинным рукописям и документам, стихотворениях современных авторов или переводах с чешского, польского, сербского, болгарского языков — жанровообразующей доминантой была идея верности традиции, заветам предков, духовным основам бытия.

В философских исканиях, политических убеждениях, литературно-эстетических воззрениях издатели журнала и авторы-единомышленники исходили из религиозно-нравственных представлений православия. В художественной литературе, прозе и поэзии, славянофилы искали те же идеалы любви, добра, гармонии, порядка, справедливости. В эстетической концепции «Русской беседы» доминировала идея духовной значимости слова, христианский взгляд на явления мира Божьего и мира человеческого. Этому взгляду чужды отрицание, осуждение, разрушение. В разделе «Изящная словесность» преобладает религиозная поэзия и прозаические жанры хроник, воспоминаний, записок, в которых автор останавливается на описании светлых сторон жизни и характеров, где любовь, искренность, сострадание, жертвенность, бескорыстие, искание правды Божьей составляют суть наблюдений. Этот факт является доказательством возрождения славянофилами традиции древнерусской литературы, ведущими жанрами которой были летописи, жития святых, нравственные поучения.

Наконец, славянский вопрос в его геополитическом, общекультурном и религиозно-философском осмыслении представлен в разнообразных публикациях «Русской беседы». Осознание своей ответственности и причастности к судьбе единоплеменных и единоверных народов побуждает участников редакции совершать поездки в небезопасные славянские земли и регулярно знакомить русских читателей с историей, характером, бытом, обычаями, литературой братских славянских стран. Значение просветительской деятельности отмечает в своем «Заключительном слове» редакция: «Давно ли славянский вопрос считался вопросом мертвым? Но обстоятельства изменились, и к счастью наших угнетенных братьев, они могут теперь встретить выражение сочувствия не в одном только нашем журнале». В этнографических очерках авторы не только выражали сочувствие, но широко и активно пропагандировали славянскую культуру, предоставляли страницы своего журнала славянским писателям, поэтам, ученым. «Думаем, никто не станет отрицать то важное общественное значение, которое имело для славян существование «Русской беседы» и о котором громко свидетельствуют и Белград, и Загреб, и Тернов, и Прага. Нам удалось возвести славянство из области археологического интереса в область живого, деятельного сочувствия, оживить умственное движение в кругу наших славянских литературных собратий». Такой итог международному сотрудничеству подводит редакция «Русской беседы». Завершая свою активную творческую деятельность, авторы, участники редакции выражают уверенность, что их дело будет продолжено. Будет решаться главная просветительная задача журнала — убедить русское общество в необходимости следования самобытному пути, не воскрешая Древнюю Русь, а на основе укрепления духовных традиций строить будущее.

Мы уверены, что остающиеся на журнальной арене деятели будут продолжать разработку тех мыслей и положений, которые внесены «Русской беседой» в умственную жизнь русского общества». Мыслей и положений, как мы видим, внесено было много. Жанровое разнообразие и тематическая многогранность позволяет говорить о журнале «Русская беседа» как об энциклопедии славянофильства.

Славянофилы внесли огромный вклад в область филологии, истории, явились собирателями уникальных коллекций русского и славянского фольклора, явились основателями нового направления в отечественной философии и литературе. Они были мыслителями, оставаясь истинно церковными людьми.

В «Слове при погребении Ю.Ф. Самарина» его духовник протоиерей А. Ключарев подчеркнул, что «это не был человек школы, системы или известной партии, это был раб Божий, служивший всеми силами своими славе Божьей и благу человечества. Это был истинный сын своей церкви и своего народа» (Ключарев: 1876, 689). Эти слова можно отнести в жизни и деятельности А. С. Хомякова, П. В. и И. В. Киреевских, К. С. и И. С. Аксаковых, Д. А. Валуева и других участников славянофильского кружка.

В начале XX в. эти же мысли о нравственных, духовных, православных истоках и основах русской культуры высказывал русский религиозный философ И. А. Ильин: «Вся современная культура потрясена в своих основаниях. Ей грозит разложение и гибель. Это объясняется тем, что она создавалась и по-прежнему строится с отстраненным и заглохшим омертвевшим сердцем. Ее поразил акт неверного душевного строения, и это вело и ныне ведет к самым тягостным, извращенным трагическим последствиям. Современное человечество должно понять и убедиться, что это есть ложный и обреченный путь, что культура без сердца есть не культура, а дурная цивилизация». С этими положениями были бы солидарны все славянофилы, об этом они писали сто пятьдесят лет назад,'об этом предупреждали: без корня дерево упадет. В программной статье «О сельской общине» А. С. Хомяков отмечал: «Одно дело советовать, чтобы корней не отрубать от дерева и чтобы залечить неосторожно сделанные нарубы, а другое дело советовать оставить только корни и, так сказать, снова вколотить дерево в землю» (Хомяков: 1994, т. 1, 62).

Данная диссертация вносит свой вклад в развитие того направления в филологической науке, которое наряду с социально-историческим контекстом и эстетической значимостью произведения учитывает религиозное мировоззрение автора. Произведения славянофильских журналистов рассматриваются с позиций православного мировоззрения. Современные исследователи констатируют, что художественное освоение русской литературой православного образа мира в настоящее время пока еще находится на самой предварительной стадии своего научного осмысления. Весьма часто система ценностей исследователя находится в кардинальном противоречии с аксиологией предмета изучения. Наше диссертационное исследование свидетельствует о единстве мировоззренческих основ славянофильских писателей и журналистов и автора данной работы. Тем самым задается новый взгляд на творчество религиозных деятелей славянофильского направления, осуществляется попытка адекватного рассмотрения значимости в историко-культурном пространстве России XIX века славянофильского журнала «Русская беседа»,

В заключение необходимо отметить, что наше исследование вводит в литературный и научный обиход имена малоизвестных авторов, принадлежащих славянофильскому направлению, Н.И. Бицына, М.М. Бибикова, А.Ф. Гильфердинга, Н.П. Гилярова, В.А. Кокорева, А.И. Кошелева, М.А. Максимовича, В.В. Селиванова, Ф.В. Чижова, П.И. Якушкина.

Новизна диссертационного исследования заключается также в том, что в нем дается расширенное и углубленное представление о традиционных литературных жанрах мемуарной литературы и этнографического очерка, эпистолярного жанра, которые представляют собой синтез публицистики и беллетристики. Подчеркивается общекультурное значение тех произведений, которые были опубликованы на страницах «Русской беседы». Славянофильский журнал дает полное и всесторонне представление о развитии русской мысли середины XIX в., русской литературы, о русском человеке, его облике, характере и мировоззрении, о русском народе, его быте и бытии, является неоценимым историческим документом, достойным занять особое место в истории русской общественной жизни и культуры. По мнению современного историка O.A. Платонова, все, что было создано славянофилами, до сих пор продолжает оставаться важным фактором русской национальной жизни и мысли. «Славянофилы обоснованно и твердо объявили об особом пути России, утвердились в мысли о спасительной роли Православия как единственно истинного христианского вероучения, отметили неповторимые формы общественного развития русского народа в виде общины и артели» (Платонов: 2001,445).

Перспективной темой дальнейшего исследования, как нам представляется, может стать более глубокое изучение святоотеческой литературной традиции и религиозно-философских и историософских произведений славянофилов, взаимоотношение и связь произведений церковных писателей и светских православных мыслителей, которые размышляли об одних и тех же проблемах русской жизни и истории. Значение славянофилов и их идей заключалось в том, что это был голос светских людей, понимавших истинное предназначение России как Святой Руси и пытавшихся достучатся до ума и сердец своих современников. Представители Русской православной церкви размышляли над теми же проблемами, их проповедь была призывом к сохранению православия. Поэтому исследование взаимоотношения творчества славянофилов и отцов Церкви является актуальной задачей современной науки.

Заслуживает внимания также подробный и тщательный филологический анализ произведений «положительной» литературы, изучение своеобразия этнографического направления, созданного славянофилами в контексте коммуникативной ситуации того времени. Несомненно, значимой и актуальной является тема преемственности славянофильской традиции в русской журналистике, продолжение и развитие славянофильских идей в православных периодических изданиях, таких как «Русский дом», «Православная беседа», «Виноград», «Нескучный сад» и других.