автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.11
диссертация на тему: Коммуникативные практики. Философско-методологический анализ

Полный текст автореферата диссертации по теме "Коммуникативные практики. Философско-методологический анализ"

Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова

ДРУЖИНИН Андрей Михайлович

Коммуникативные практики. Философско-методологический анализ.

Специальность 09.00.11 -Социальная философия

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

На правах рукописи

Москва - 2005

Работа выполнена на кафедре философии гуманитарных факультетов факультета государственного управления Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова

Научный руководитель

доктор философских наук Сорина Г. В.

Официальные оппоненты

доктор философских наук Гриненко Г. В.

Ведущая организация

доктор философских наук Смирнова Н. М.

Московский педагогический государственный университет

Защита состоится «/2005 г. В 15:00 на заседании Диссертационного Совета Д.501.001.58 по философским наукам при Московском государственном университете им. М.В. Ломоносова, 1-й корпус гуманитарных факультетов, факультет государственного управления, ауд.459.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке 1-го корпуса гуманитарных факультетов МГУ им. М.В. Ломоносова.

Автореферат разослан « Ю » 2005 г.

(Шш

Ученый секретарь Диссертационного совета ^

Доктор философских наук Волкогонова О.Д.

Актуальность темы исследования. Социальные процессы, включающие общественное бытие каждого индивида, в настоящее время все чаще определяются в терминах и понятиях теории и практики коммуникаций. Информационное общество, потоки и каналы социальных коммуникаций, средства массовой информации - эти реалии прочно вошли не только в научный, но и в повседневный обиход. Обществоведческие эмпирические дисциплины - социология, социальная психология, политология - предлагают разнообразные, а порой и противоречивые картины общественного устройства. Сущность процессов, происходящих в сегодняшнем обществе, видятся то в радужных тонах как переход к «мировой деревне», то как деградация самой культуры, проявляющаяся в усилении разобщенности индивидов, фрагментарности, иллюзорности самой реальности.

Современная социальная философия, являясь частью культуры в целом, также переживает этап напряженного поиска концепций, способных адекватно рассматривать встающие перед обществом новые проблемы. Тенденция к узкой специализации отдельных общественных наук выдвинула относительно новое направление исследований - теорию коммуникаций. Исследование конкретных коммуникативных практик является отправной точкой для формулировки широких философских обобщений, способных предложить обществу рациональное объяснение существующего положения вещей.

До некоторой степени наука, описывающая и проблематизирующая коммуникативные практики, является коммуникацией о коммуникации. Продуцированные в процессе подобных коммуникаций тексты могут стать частью научного дискурса в целом, и не исключено, что в теории коммуникаций заложен мощный потенциал для организации междисциплинарных исследований, выполняющих в свою очередь прагматические задачи.

В то же время общественные коммуникации сегодня - это и арена жесткого социального противостояния, реализации властных амбиций и

РОС. НМИ'МИДЬНАЯ

БНЬ.ЧИОТЬКА СПстербург

шфк _____

деструктивных задач отдельных общественных образований. Произвол, творимый ими в процессе осуществления определенных коммуникативных практик, в частности, получил название манипуляции общественным сознанием или просто обществом.

В рамках противодействия подобным практикам философия предлагает разнообразные нормативные концепции, которые находятся на острие современных философских дискуссий. В процессе открытого обсуждения деструктивных коммуникаций философское сообщество инициирует конструктивные (созидательные) коммуникативные практики, направленные на преодоление разрушительных последствий манипуляций. При этом философские коммуникации становятся такой разновидностью социального взаимодействия, которые выполняют сдерживающую функцию в полемике с властным произволом. Исследование манипулятивных коммуникативных практик способствует выработке методов активного противодействия им, разработке общественных принципов, а впоследствии и соответствующих институтов, сдерживающих манипуляции и негативные последствия от их применения.

Степень разработанности темы. В качестве самостоятельной философской проблемы теория коммуникаций оформилась только в середине XX века. Эта тема стала самостоятельной областью исследований в связи с бурным развитием кибернетики и современных электронных СМИ. Довольно быстро из вспомогательного термина коммуникация переходит в разряд метафизических и даже экзистенциальных понятий. Так, например, К. Ясперс коммуникацию противопоставляет всем другим методам познания, видит в ней сущностную характеристику осевого времени. «Способность видеть и понимать других помогает уяснить себе самого себя, преодолеть возможную узость каждой замкнутой в себе историчности, совершить прыжок вдаль. Эта попытка вступить в безграничную коммуникацию - еще одна тайна

становления человека, и не в недоступном для нас доисторическом времени, а в нас самих»1.

Однако не следует рассматривать теорию коммуникаций как некую философскую инновацию последних десятилетий развития философии. Современное состояние исследований коммуникативных практик подготовлено всем ходом истории развития гуманитарной мысли. Диалогические жанры философских текстов, начиная с Платона, являются примерами ярких коммуникативных практик, нацеленных на поиск истины. Сам метод платоновских диалогов оказал существенное влияние на развитие и становление культуры и процедуры общения. В них же читатель видит и первые образцы критического анализа неконструктивных коммуникаций, софистических приемов ведения дискуссии. Коммуникативным навыкам Платон придает особое значение, однако красноречие ему представляется не искусством, а некой сноровкой. Философия средних веков, Возрождения и Нового времени преимущественно развивается в рамках монологических форм и содержит лишь локальные замечания относительно социальных коммуникаций.

Современная философская теория коммуникаций, с одной стороны, развивается в рамках рациональной прагматики (К.-О. Апель, Ю. Хабермас), а с другой в русле постмодернистской эстетики (Ж. Бодрияр, М. Фуко, Ф Лиотар). Довольно быстро преодолев структурный формализм при рассмотрении коммуникации, разработанный К. Шенноном, К. Леви-Стросом, философия коммуникаций нагружает процесс интерсубъективного взаимодействия не только функцией обмена информацией, но и норморегулирующим, этическим смыслом.

Переворот в рассмотрении коммуникации был совершен Ю. Хабермасом в работе «Моральное сознание и коммуникативное действие». С точки зрения Хабермаса, институциализация коммуникативного обмена -

'ЯсперсК Смысл и назначение истории. М 1994 С 48-49.

3

основной показатель демократичности общества, а любая выдвигаемая кем-либо социальная норма должна подвергаться аргументативной проверке.

На сегодняшний день определения манипуляции разработаны в американской философии (Г. Фарбер, Г. Шиллер, Р. Гудин), некоторые аспекты этой темы обсуждались советскими учеными (М Мамардашвили, В. Афанасьевым, В Копаловым, Г. Андреевой). Всесторонний анализ проблемы манипуляции проведен в докторской диссертации Ю. Ермакова. Ряд исследований по критическому мышлению Г. Сориной создают предпосылки для методов противостояния подобным коммуникациям Как обосновано в диссертации, работа 3. Баумана «Индивидуализированное общество», содержит положения, выводящие проблему манипуляции на новый уровень. Этот исследователь высказал мысль о злоупотреблении субъекта манипуляции стремлением человека к трансцендентности. Некоторые идеи 3. Баумана автором диссертации положены в основу реконструкции философии манипуляции.

Сегодня вопросу о коммуникативных практиках в целом и о манипулягивных коммуникациях в частности уделяется самое серьезное внимание в научной литературе. Вместе с тем следует отмстить, что теория коммуникаций - область, переживающая стремительное развитие, а потому ряд определений, понятий и концепций постоянно нуждаются в уточнении и тщательном критическом анализе. Представляется, что проблеме коммуникации еще недостаточно уделялось внимания как самостоятельной философской проблеме, связанной с фундаментальными философскими вопросами.

Данная диссертация, по замыслу автора, представляет собой систематизацию отрывочных сведений и идей относительно как конструктивных (созидательных), так и деструктивных коммуникативных практик. Конструктивная функция настоящего исследования заключается в критическом рассмотрении теории и практики манипулятивных коммуникаций

и разработке принципов противодействия обманным деструктивным коммуникациям.

Методологическая основа исследования. Диссертация представляет собой философское исследование проблемы коммуникации, междисциплинарный статус которой требует совмещения в методологической базе и в категориальном аппарате идей и методов, выработанных как в рамках философии, так и в рамках других наук, вовлеченных в разработку проблематики, близкой к объекту исследования диссертации (социология, политология, семиотика, социальная психология). Для исследования феномена коммуникации используются методы логического и семантического анализа понятий, метод философской рефлексии, метод текстовой реконструкции, сопоставительный анализ. Используются методологические подходы, выработанные в концепциях Ю. Хабермаса, Г. Гайзмана, Л.А. Микешиной, Г.В. Сориной, Ж. Деррида, и Ф. Лиотара.

Важным методологическим основанием диссертационного исследования стали идеи критического мышления, определившие манеру и методологию анализа философского, теоретического и эмпирического материала диссертации. Стилистика и содержание основного объема работы организованы в соответствии с теоретико-практическими рекомендациями, разработанными в исследованиях Г.В. Сориной. Коммуникативная практика самой диссертации автором рассматривается в рамках процедур критического мышления, которому свойственна практическая ориентация.

Теоретическими источниками исследования являются классические и современные работы отечественных и зарубежных исследователей, в которых затронута проблематика общественных коммуникаций и манипуляции. Исследование базируется на классической европейской традиции изучения проблемы коммуникаций и манипулятивного произвола в обществе, развитой в текстах Платона, Ф. Ницше, А Шопенгауэра, И. Канта, и на современной традиции рациональной прагматики Ю. Хабермаса, экзистенциальной

философии М Хайдеггера, критической философии права Г. Гайзмана, а также постмодернистской критики Ф. Лиотара.

Для понимания онтологии манипуляции привлечены теоретические идеи 3. Баумана. Схематизирование коммуникативных практик проведено с помощью методологического аппарата, разработанного Г. В. Гриненко.

Цели и задачи исследования. Основной целью диссертационного исследования является:

- философско-методологический анализ основных тенденций в социальных коммуникациях, ее конструктивных (созидательных) и деструктивных разновидностей.

Задачи:

- проанализировать специфику соотношения созидательных и деструктивных коммуникаций;

- выявить формы и виды деструктивных коммуникаций;

- найти философские основания для противодействия деструктивным коммуникациям;

- реконструировать виды неманипулятивных коммуникаций;

- проследить процесс становления манипулятивных коммуникаций на историко-философском материале;

выявить субъект-объектные связи в процессе манипулятивной коммуникации;

- исследовать сущность как неманипулятивной, так и манипулятивной коммуникации с онтологической и гносеологической точек зрения;

- выявить социальную сущность манипуляции, определить подходы к способам их преодоления в управлении индивидом и обществом;

- построить логическую схему основных типов манипуляции;

- проанализировать тенденции к локализации манипулятивных практик в конкретных сферах деятельности;

Научная новизна и теоретическая значимость исследования:

введена оппозиция деструктивная/конструктивная(созидательная) коммуникации;

- выделены такие виды философских коммуникаций, как рационально-конвенциональная и экзистенциальная;

- показано единство рационально-конвенциональной и экзистенциальной коммуникаций в процессе поиска истины, осуществлена реконструкция философии манипуляции, сформулированы основные теоретические положения манипулятивного управления обществом, проведен критический анализ этих положений;

- обоснована мысль о том, что философия манипуляции была исторически представлена в философском дискурсе, начиная с античной философской мысли, вводящей как исходные принципы манипуляции, так и конкретные приемы ее преодоления;

выделен гносеологический аспект философии манипуляции, заключающийся в негативном воздействии субъекта манипуляции на неявное знание интеллектуально пассивных индивидов; аргументирована мысль о том, что манипулятивные практики, осуществляемые в процессе социальных коммуникаций, исторически восходят к диалогу человека и некой трансцендентной силы;

- определено понятие «манипулятивный произвол» как частное проявление феномена обмана;

проведен анализ манипуляции, который показал, что это явление -одна из форм властного произвола, существующая как коммуникативный феномен;

разработано понятие «объект манипуляции», которое определяется как совокупность интеллектуально пассивных индивидов, построена логическая схема манипулятивного произвола на основе понятийного аппарата, разработанного Г.В. Гриненко;

- осуществлен критический анализ феномена провокации;

- выделены способы преодоления социальных манипуляций, которые базируются на признании автономии личности;

Положения, выносимые на защиту.

1. Проанализированы некоторые коммуникативные практики, которые в современном мире зачастую превращают человека в средство достижения внешних по отношению к нему целей, что разрушает индивида как личность. Подобные коммуникации являются деструктивными. В оппозиции деструктивным коммуникативным практикам находятся коммуникации конструктивные (созидательные), рассматривающие человека в первую очередь как цель.

2. Предложено разделение деструктивных коммуникаций по наличию дезинформирующей интенции на прямые и обманные. Последним необходимо уделить особое внимание, т.к., в сущности, наличие обмана и разрушительные последствия подобных коммуникативных практик определяют важнейшие характеристики феномена манипуляции индивидом и обществом в целом. Этот феномен в современной социальной философии изучен пока недостаточно.

3. Показывается, что манипулятивным практикам способны противостоять коммуникации конструктивные (созидательные), рассматривающие человека в первую очередь как цель. Представляется, что последовательный критический анализ, а, затем и преодоление манипулятивных действий возможно в процессе осуществления философских коммуникаций.

4. Среди философских коммуникаций выделены экзистенциальные и рационально-конвенциональные. С одной стороны, у философии

имеются примеры поиска истины в ходе интерсубъективного диалога, а с другой - христианская и теософская традиции обусловливают методы познания в процессе самоуглубления, исследования бытия-в-самом-себе. В то же время, четко разграничивая эти философские коммуникативные интенции, осуществлено их взаимовлияние и взаимодополнение.

5. Введено понятие «философия манипуляции», содержание которого уже существует имплицитно, начиная с античной мысли, в философском дискурсе, растворено в различных, порой противоположных философских концепциях, вводящих как исходные принципы манипуляции, так и конкретные приемы ее осуществления. Философское знание, осмысляющее обманные деструктивные коммуникации дуалистично, обладает и деструктивной, и созидательной функцией. Деструктивная составляющая - это «манипулятивная философия», а созидательная -«философия контрманипуляции (философией манипуляции)». Теоретические основы обманной деструктивной коммуникации впервые сформулированы А. Шопенгауэром, рациональная созидательная сторона этого знания исторически обусловлена философским творчеством Платона. Диссертант считает, что манипулятивная философия как уникальный рациональный дискурс зарождается в результате умышленной подмены трансцендентной силы Богов и Законов на властный произвол авторитета. Коммуникативные действия, нацеленные на подмену трансцендентной силы авторитетом, присутствуют уже в античных философских текстах. Энергией этой силы авторитет на ранних этапах развития цивилизации утверждает безусловность и божественность своей власти и открывает простор для дальнейшего собственного произвола.

6. Сделан вывод о том, что обманная деструктивная коммуникация в принудительном порядке вовлекает индивида в некую властную иерархию и являегся особым видом социального влияния. Подобное влияние осуществляется субъектом манипуляции. Совокупность индивидов, находящихся под воздействием манипуляции, в диссертации определяется как пассивный объект воздействия.

7. Показано, что от других видов общественного воздействия манипуляция отличается сокрытием действительных целей манипулятора от других персон, вовлеченных в манипулятивную коммуникацию. Истинное содержание таких целей тщательно завуалировано, а сутью манипуляции является обман. Как правило, при осуществлении манипулятивных задач субъект воздействия опирается на эксклюзивные знания относительно объекта манипуляции. Сфера манипуляции лежит в умелой перетасовке интеллектуального багажа адресатов послания, активного вмешательства в сферу их неявного знания.

8. В диссертации доказано, что для исследования деструктивных практик применим понятийный аппарат, разработанный Г. В. Гриненко. Предложенные исследователем теоретические конструкты являются основополагающими принципами для анализа манипулятивных практик в современной массовой культуре. Один из методов манипулятивных коммуникаций заключается в придании множественности смыслов внешне однозначным текстам журналистских сообщений. Массовая коммуникация на самом деле, должна избегать двусмысленности, однако сам текст масс-медиа дает возможности разного прочтения в зависти от того, какие коды для его интерпретации используются.

9. Проведен философско-методологический анализ феномена провокации, который является частным проявлением деструктивной обманной коммуникации. В своем результативном плане провокация отражает истинные и ложно заявленные цели субъекта провокации. Провокация направлена на ценностную дезориентацию индивидов, составляющих сегменты объекта манипуляции. В отличие от манипуляции, провокация обладает ограниченным во времени и пространстве воздействием.

10. Показано, что осознание собственной автономии индивидом «требует» автономии Другого, становится предпосылкой для их совместной коммуникативной практики. Автономия «снимает» проблему манипулятивного произвола, т.к. признание автономии исключает обман, отношение к Другому как к объекту управления и властного произвола.

Теоретическая и практическая значимость. Методы анализа коммуникативных практик и манипуляций, примененные в данной диссертации, могут использоваться при критическом анализе сообщений средств массовой информации, для осуществления образовательного процесса и повышения общей культуры коммуникаций, при чтении спецкурсов по социальной философии.

Структура диссертации. Исследование состоит из введения, двух глав, заключения и списка цитированной и использованной литературы.

Апробация. Результаты исследования получили практическое применение при подготовке ряда публикаций в научных сборниках общим объемом более 2,5 печатных листов, в ходе проведения учебных семинаров на историческом факультете МГУ им. М. В. Ломоносова. Некоторые положения диссертации обсуждены на аспирантском семинаре на кафедре философии гуманитарных факультетов МГУ, а также на конференции, посвященной

юбилею этой кафедры, и при подготовке ряда документальных телевизионных фильмов.

Основное содержание диссертации.

В центре внимания первой главы диссертации «Нормативность и произвол в социальных коммуникациях» находится проблема власти и человека ее осуществляющего. Эта тема является точкой отсчета, в которой сходятся отдельные философские категории «произвол», «нормативность» и «социальные коммуникации». Коммуникации объединяют некое количество индивидов в общество. Произвол и нормативность в данной диссертации составляют оппозиционную пару, образующую проблемную область настоящего исследования. Категория произвола рассмотрена как интегральное явление, образующее предмет первой главы. Нормативный аспект, включающий в себя совокупность этических, нравственных, логических, правовых представлений является источником понятийного и оценочного аппарата, используемого как методологический принцип в процессе анализа предмета исследования.

В первом параграфе «Понятие и виды коммуникаций» введено понятие коммуникации, дифференцированы наиболее обобщенные типы этого явления. Принята коммуникативная теория Ю. Хабермаса как ключевая в понимании нормативности и произвола в процессе социального взаимодействия. Особо отмечена нормативная значимость его этики дискурса. В процессе анализа идей М. Маютоена отмечено, что коммуникации современном мире зачастую превращают человека в средство достижения внешних по отношению к нему целей, что идет вразрез с базовыми этическими ценностями И. Канта и, в конечном итоге, разрушает индивида как личность. Подобные коммуникации предложено называть деструктивными, в оппозиции которым находятся коммуникации конструктивные (созидательные), рассматривающие человека в первую очередь как цель. По наличию дезинформирующей интенции деструктивные

коммуникации подразделены в диссертационном исследовании на прямые и обманные.

В основу деления созидательных коммуникаций на философские и обыденные положен признак наличия/отсутствия научно-методологической базы в процессе взаимодействия участников интеракций. Отмечено, что среди деструктивных коммуникаций особое внимание необходимо уделить обманным коммуникациям как наиболее сложному для последовательной критики явлению. В сущности, наличие обмана и разрушительность в результате коммуникации представляются определяющими характеристиками для феномена манипуляции индивидом и обществом в целом. Представляется, что последовательный критический анализ, а, затем и преодоление манипулятивных действий возможно в процессе осуществления философских коммуникаций, среди которых выделены коммуникации экзистенциальные и рационально-конвенциональные.

В рамках данного параграфа проведен сопоставительный анализ с другими, близкими по духу типологиями. Отмечено, что оппозиция конструктивное/деструктивное является более обобщенной, нежели предложенная Ю. Хабермасом дифференциация интерсубъективных действий на коммуникативные и стратегические. Подчеркнуто, что дихотомическое деление политических коммуникаций на эффективные и перераспределительные, проведенное О. Савельзоном, также может рассматриваться как частное проявление созидательных и деструктивных коммуникаций.

Во втором параграфе «Философия манипуляции: реконструкция и критический анализ» проводится текстовый анализ классических философских текстов, раскрывающих наиболее общие принципы манипулятивного произвола.

В параграфе утверждается, что философия манипуляции существует в философском дискурсе, растворена в различных, порой противоположных

философских концепциях, вводящих как исходные принципы манипуляции, так и конкретные приемы ее осуществления.

Отмечается, что философское знание, осмысляющее обманные деструктивные коммуникации дуалистично, обладает и деструктивной, и созидательной функцией. Деструктивная составляющая названа «манипулятивной философией», а созидательная - «философией контрманипуляции (философией манипуляции)». Подчеркивается, что теоретические основы обманной деструктивной коммуникации впервые сформулированы А. Шопенгауэром в статье «Эристическая диалектика, или искусство побеждать в спорах». Манипулятивная философия представляется особой совокупностью знаний об обществе, характеризующей, как и почему один индивид осуществляет манипулятивный произвол над другим индивидом. Ее публичное обсуждение обладает контрманипулятивной функцией и создает предпосылки для развития философии манипуляции. В данной диссертации «манипулятивная философия» и «философия манипуляции» - скорее метафоры, чем исходные термины. При этом, последняя оказывается такой разновидностью философской интеллектуальной деятельности, в рамках которой происходит разрушение первой.

В рамках анализа манипулятивной философии высказывается предположение, что манипулятивные практики, осуществляемые в процессе социальных коммуникаций, исторически восходят к диалогу человека и некой трансцендентной силы. Этот диалог в древности имел определяющее значение в социальном поведении каждого члена общества. Предлагается следующая трактовка: манипулятивная философия как уникальный рациональный дискурс зарождается в результате умышленной подмены трансцендентной силы Богов и Законов на властный произвол авторитета. Коммуникативные действия, нацеленные на подмену трансцендентной силы авторитетом, присутствуют уже в античных философских текстах. Энергией этой силы авторитет на ранних этапах развития цивилизации утверждает безусловность

и божественность своей власти и открывает простор для дальнейшего собственного произвола.

Общий ход анализа в данном параграфе организован на основе критического мышления, определившего манеру и методологию анализа философского материала. Стилистка и содержание основного объема работы организовано в соответствии с теоретико-практическими рекомендациями, подробно приведенными в работах Г.В. Сориной, которая интерпретирует критическое мышление как форму практической логики. Ориентация критического мышления на практику предопределило и общий пафос данного исследования, который ориентирован на решение не только общефилософских задач, но и сугубо практических. С точки зрения критического мышления манипуляции являются сознательными ошибками в процессе рассуждения. Намеренное нарушение правил корректной аргументации - основной технический принцип деструктивных обманных коммуникаций. Формы и виды реализации этого принципа получили в современном обществе широкое распространение.

Одна из целей параграфа - поиск подходов к воссозданию уже существующей имплицитно философии манипуляции. Генезис этого феномена исследуется на примере отдельных текстов философской классики, оказавших принципиальное влияние на европейскую социальную теорию и практику В этом параграфе доказывается, что манипуляция - это одна из форм властного произвола, существующая как коммуникативный феномен.

В параграфе приводятся первые примеры манипулятивного управления обществом, содержащиеся уже в софистических коммуникативных практиках, присутствующих в текстах философской классики. Субъект, осуществляющий подобную манипуляцию, исходит из предположения, что человек глуп и поддается лишь на внешние софистические приемы убеждения. Обыденному сознанию манипулятивная философия оставляет лишь возможность верить в простые и незыблемые истины. В своих крайних проявлениях манипулятивная философия не только

отказывает рядовому члену общества в аргументативных способностях, но и презирает его. Адепты манипулятивной философии, воспитанные на ряде классических философских текстов, строго дифференцируют общество на властвующих и подвластных, лидеров и толпу, манипуляторов и манипулируемых.

Теоретические положения рассмотрены на материале диалогов Платона Подробно проанализированы «Апология Сократа», «Критон», «Горгий», «Государство». Некоторые положения этих текстов находятся во взаимодействии с концепциями Ф. Ницше, А. Шопенгауэра, К. Поппера, Ю. Хабермаса. Отмечается, что этическая оценка истинности/ложности той или иной коммуникативной практики дается именно с той точки зрения, к какому виду коммуникации следует отнести данное интерсубъективное взаимодействие: к действию коммуникативному либо телеологическому. Ряд критических замечаний Дж. Ватгимо, К. Апеля, Ф. Лиотара и других европейских обществоведов в адрес «этики дискурса» Ю. Хабермаса дают дополнительную концептуальную информацию к анализу текстов Платона.

Манипулятивная философия, по мнению автора диссертации, при утверждении собственного содержания является логически аргументированным знанием. В ходе собственной аргументации подобная теория утверждает право трансцендентной силы и ее представителей на манипулятивный произвол. Для эффективной борьбы со встречными властными притязаниями манипулятивный произвол стремится принять форму нормативных, а иногда и законодательных актов, стать безальтернативной, трансцендентной силой по отношению к каждому индивиду. Антитезис манипулятивной философии - философия манипуляции, также содержащаяся в текстах философской классики, сопротивляется подобному произволу, используя критический метод мышления.

Манипулятивная философия, присутствующая во многих философских концепциях стала неявной мировоззренческой предпосылкой для властно-коммуникативных действий субъектов, претендующих на

произвол по отношению к другим индивидам Основное предположение этой манипуляции заключается в том, что общество само хочет быть манипулируемым.

По мнению автора диссертации, проблема манипуляции существует в рамках проблемы властного произвола в социальных отношениях Основная методологическая сложность исследуемой области социальной реальности заключается в многоаспектности феномена манипуляции.

В третьем параграфе «Созидательные философские коммуникации» утверждается ценность субъекта как этический принцип в философии, который рефлексируется через проблему автономии субъекта коммуникативного действия. Основная гипотеза этого параграфа заключается в том, что принцип автономии участников коммуникации как основа для ненарушенных скрытым, манипулятивным управлением коммуникативных практик претендует на статус этической нормы, формирует и удерживает в ее основных процедурах большинство из этических норморегулирующих принципов взаимодействия, и обеспечивает ненасильственную аргументативную деятельность ее участников. В коммуникативных практиках, по мнению автора диссертации, принцип автономии участников интерсубъективного взаимодействия имеет особое значение Пренебрежение этим принципом является одной из качественных характеристик манипулятивного произвола. Философия манипуляции рассматривает основную массу людей как пассивный объект приложения властных полномочий и априори исходит из интеллектуальной ограниченности большинства индивидов.

Однако гуманистическая философская мысль, противостоит манипуляции и проникнута уважением к человеческому достоинству. Признание автономности личности, как основополагающего фактора в коммуникативной стратегии проходит «красной нитью» через большинство философских концепций. В тексте параграфа используются концепции М. Монтеня, Г. Лейбница, Г Гегеля, Э. Гуссерля, Г. Шпета, М. Хайдеггера. Ю.

Хабермаса. Подробно проанализированы экзистенциальные концепции К. Ясперса и Н. Бердяева. Утверждается, что осознание собственной автономии индивидом «требует» автономии Другого, становится предпосылкой для их совместной коммуникативной практики. Автономия «снимает» проблему манипулятивного произвола, т.к. признание автономии исключает обман, отношение к Другому как к объекту управления и властного произвола.

По мнению автора диссертационного исследования, требование автономии Другого в теории и практике осуществляется в первую очередь в процессе коммуникативного обмена. Выделены два на первый взгляд принципиально разных вида философских коммуникаций: рационально-конвенциональная и экзистенциальная. С одной стороны, у философии имеются примеры поиска истины в ходе интерсубъективного диалога, а с другой - христианская и теософская традиции обусловливают методы познания в процессе самоуглубления, исследования бытия-в-самом-себе. В то же время, четко разграничивая эти философские коммуникативные интенции, в парафафе ставится вопрос об их взаимовлиянии и взаимодополнении.

В парафафе утверждается, что экзистенциальные и рационально-конвенциональные коммуникации в глобальном коммуникативном сообществе взаимодополняют друг друга. Для осуществления подлинно философской коммуникации необходимо соблюдать как принципы экзистенциальной коммуникации, так и логические правила рационально-конвенциональной. Даже незначительный дисбаланс между этими сторонами одного и того же явления приводит к нарушению коммуникативной чистоты и к созданию предпосылок для манипулятивных действий, несовместимых с претензией на значимость и всеобщность философских коммуникативных действий.

По мнению автора диссертационного исследования, в рамках противодействия деструктивным коммуникациям вполне возможен симбиоз самих феноменов экзистенциальной и рационально-конвенциональной коммуникации, цель которого последовательное преодоление

манипулятивных тенденций в коммуникации. Интерсубъективная

коммуникация чаще всего является коммуникацией пограничной, в том или ином смысле может пониматься как действие

стратегическое/телеологическое. Автокоммуникативный поиск в Другом своей собственной экзистенции проблему управления/манипуляции снимает, т.к. в автокоммуникации невозможно вычленить управляющего субъекта. С точки зрения экзистенциального философа, мерилом нравственности того или иного притязания на значимость, очевидно, может быть не только его формально-логическая сторона, но и единичная совесть субъекта, участвующего в коммуникативном действии. Именно исчезновение субъекта приходится констатировать в тех случаях, когда становится возможным манипуляция одного индивидуума другим, когда интерсубъективная коммуникация осуществляется без коммуникации экзистенциальной, когда полученная и обрабатываемая информация не проходит проверку не только на соблюдение логики дискурса, но и на соответствие глубоко личным экзистенциальным потребностям.

В параграфе подчеркивается, что философские коммуникации возможны лишь в узких, локальных сообществах. Исследуя созидательные коммуникации общества в целом, автор диссертационного исследования рассматривает концепции Д.Белла, Э. Тоффлера, Э. Масуды, М. Кастелса и др. Они считают, что с наступлением общества с приставкой пост-, человеческие отношения оптимизируются, а информационные технологии станут фактором, сдерживающим властный произвол отдельных групп давления.

Однако в параграфе отмечается и то, что современная социальная жизнь протекает в условиях нелинейности, характер проблем подвержен резкой смене. У многих индивидов возрастает эклектизм в принципах, который создает непредсказуемость их поведения Эти процессы происходят в условиях краха универсальных концепций. Коммунистические, либеральные, социал-демократические идеи постепенно утомили людей своей претензией

на универсальность и единственную верность своих построений идеального общества.

Анализируя подобные тенденции, авторы вышедшего недавно в институте философии РАН коллективного труда «Хорошее общество: Социальное конструирование приемлемого для жизни общества» предлагают вообще отказаться от попыток конструировать идеальный образ общества теоретически. В рамках исследования на первый план выводится оппозиция блага и свободы. Подчеркивается, что, начиная с Макиавелли, концепция блага вытесняется понятием свободы как наивысшего блага, как предпосылки для всех и всяческих благ. По мнению авторов книги «Хорошее общество», концепция свободы в современном мире уже давно себя скомпрометировала. Авторы концепции «хорошего общества» считают себя сторонниками коммунитаристских идей, при которых декларируется право каждого индивида на свою долю блага.

По мнению автора диссертационного исследования, принцип блага не может рассматриваться как универсальная норма - это всего лишь первый этап в движении к приемлемому общественному устройству. Отмечается, что идея справедливого перераспределения социальных благ тоже подвержена упрощению и вполне может привести к призывам сначала все у всех отнять, а потом поровну разделить. Не исключено, что принцип блага применим, но в условиях демассифицированного общества. Этот принцип опять-таки должен быть локален, а требование его соблюдения может носить всего лишь рекомендательный характер. Коммунитаристский подход к постсовременному обществу не должен закрывать перспективу иных точек зрения на развитие форм социального взаимодействия.

Во второй главе «Философско-методологичсский анализ деструктивных коммуникаций» подробно анализируется современное состояние практик, нацеленных на разрушение индивида как личности, выделены субъект подобных коммуникаций, объект, структура и формы.

В параграфе «Структурные особенности коммуникативных отношений» для исследования деструктивных практик принят понятийный аппарат, разработанный Г. Гриненко на основе последних достижений логики и теории аргументации. Предложенные исследователем теоретические конструкты рассматриваются как основополагающие принципы для анализа манипулятивных практик в современной массовой культуре. В тексте параграфа рассмотрен один из методов манипулятивных коммуникаций, который заключается в придании множественности смыслов внешне однозначным текстам журналистских сообщений. Отмечается, что массовая коммуникация на самом деле, должна избегать двусмысленности, однако сам текст масс-медиа дает возможности разного прочтения в зависти от того, какие коды для его интерпретации используются.

Смысл собственной концепции автора диссертации заключается в том, что субъект-манипулятор активно эксплуатирует одно из свойств текстов массовой коммуникации - открытость разным интерпретациям. В манипулятивных текстах этот субъект стремится стать единственным «творцом имен», что дает ему определенные властные полномочия. Поэтому в публицистическом интервью, которое выступает в некоторых случаях как манииулятивная коммуникация, вопрос выполняет прежде всего властно-утвердительную функцию, при этом скрываясь за «внешней» функцией запроса информации. На эту особенность вопросно-ответной процедуры в российской науке впервые обратила внимание Г.В. Сорина в работах по теории аргументации. Результаты, полученные в диссертации, положены в основу подходов к анализу эмпирического материала современных публицистических коммуникаций.

В параграфе показано, что собственные мысли интерпретатора с самого начала участвуют в декодировке сообщения объектом манипуляции, а текст, высказанный респондентом в ходе интервью, доходит до читателя, пройдя как минимум три этапа интерпретации. Особенности этого процесса составляют гносеологический аспект манипулятивных коммуникаций.

Во втором параграфе «Субъект и объект манипулятивной коммуникации» уточняются определения основных категорий философии манипуляции. По мнению автора диссертации, целерациональная манипуляция в принудительном порядке вовлекает индивида в некую властную иерархию и является особым видом социального влияния. От других видов общественного воздействия манипуляция отличается сокрытием действительных целей манипулятора от других персон, вовлеченных в манипулятивную коммуникацию. Истинное содержание таких целей тщательно завуалировано, а сутью манипуляции является обман.

В параграфе рассмотрены определения манипуляции, разработанные в американской философии (Г. Фарбер, Г.Шиллер, Р. Гудин), а также идея манипуляции, присутствующая в работах советских исследователей (М. Мамардашвили, В. Афанасьева, В. Копалова, Г. Андреевой). Отмечено, что в современной российской философии всесторонний анализ проблемы манипуляции представлен в докторской диссертации Ю. Ермакова. Подчеркивается, что независимо друг от друга ряд современных авторов понимают манипуляцию как разновидность обмана.

По мнению автора диссертационного исследования, представление об обмане как орудии управления обществом теоретически обосновано еще в эпоху Ренессанса Н. Макиавелли. Манипулятивное коммуникативное действие осуществляется осознанно субъектом манипуляции. Как правило при осуществлении манипулятивных задач субъект воздействия опирается на эксклюзивные знания относительно объекта манипуляции. Из анализа некоторых общественных явлений становится понятно, что сфера манипуляции лежит в умелой перетасовке интеллектуального багажа адресатов послания, активного вмешательства в сферу их неявного знания. Совокупность индивидов, находящихся под воздействием манипуляции, в диссертации определяется как пассивный объект воздействия. В некоторой степени «автором» такого взгляда на общество в параграфе признан Н. Макиавелли. Кроме того в параграфе показано, что сложившееся положение

дел субъект воздействия стремится закрепить в правовых документах. Традиция таких инициатив в диссертации отслеживается на примере Римского права, а также на материале современной правовой деятельности.

В третьем параграфе «Провокация как коммуникативное событие» анализ явления провокации проводится на материале римского государственного права и критического разбора феномена политической провокации русским философом И. Ильиным. Отмечается, что в трактовке Ильина провокация выглядит как частное проявление социального конфликта, в своем результативном плане отражающая истинные и ложно заявленные цели субъекта провокации. В параграфе дано еще одно определение провокации в контексте обращения к онтологии События Мартина Хайдеггера. С точки зрения структуры провокационной коммуникации предлагается схематизированная версия анализа провокации как частного коммуникативного явления, разработанная на основе понятий и терминов, предложенных Г.В. Гриненко.

В параграфе отмечается, что деструктивная провокация служит оперативным средством разрушения ценностей, составляющих сердцевину общества Провокация направлена на ценностную дезориентацию индивидов, составляющих сегменты объекта манипуляции. Политическая провокация в широком смысле - это частное проявление социального конфликта, а в более узком - это особая разновидность манипулятивной коммуникативной практики, по сути являющаяся обманом, направленным на объект провокации, однако, в отличие от манипуляции, провокация обладает ограниченным во времени и пространстве воздействием. Все они стремятся утвердить в сознании коллективного коммуниканта псевдоистину и заставить его совершить действие, поступок пагубного, деструктивного характера. С точки зрения экзистенциальной философии, Бытие общества с помощью провокационной коммуникации подменяется Бытием одного субъекта, осуществившего провокацию.

Этико-философская трактовка анализируемого явления в данном

исследовании базируется на теоретико-правовых представлениях И. Канта, Г. Гайзмана и дискурсивной этики Ю. Хабермаса. Исходя из теории последователя И. Канта - Г. Гайзмана, ситуация политической провокации есть состояние бесправия и насилия, тогда как право — есть полагание равноправия. И. Ильин обращает внимание на то, что привилегия осуществлять провокацию, то есть совершать противоправные действия, присваивается конкретными индивидами, стремящимися насильственно ограничить свободу Другого. Гайзман же идет дальше и утверждает, что привилегия оказывается доправовым явлением, лежащим перед сферой права, а именно - в сфере произвола. И тот, и другой, тем не менее, полагают, что единственное необходимое основание для согласия на ограничение свободы, то есть для добровольного подчинения каждого правопорядку, есть обеспечение посредством этого правопорядка своей свободы. И это основание политическая провокация, претендуя на коммуникативную значимость, нарушает.

Провокация в данном параграфе рассматривается как особая коммуникативная практика, претендующая на значимость и, в терминологии Хабермаса, являющаяся действием телеологическим, т.е. целерациональным. При этом провоцирующий субъект сообщает объекту провокации не столько какую-либо информацию, сколько транслирует определенную ценностно-нормативную установку. Так или иначе, провокация, какую бы благородную цель не ставил перед собой ее активный субъект, является коммуникацией, нарушенной с точки зрения этики дискурса Хабермаса.

Провокация рассмотрена как событие в процессе осуществления более широких манипуляций. В параграфе показано, что самые грубые и неконструктивные провокации являются обманом, а иногда частью глобальной манипулятивной стратегии. Существуют и созидательные провокации, например, в научной полемике. Понятие «дружеская провокация» использует Ю. Хабермас при критическом разборе взглядов Д Ролза. Обычно созидательные провокации не имеют скрытых целей для

решения операционных и локальных задач, скрывают процедурные вопросы интерсубъективного взаимодействия.

В диссертации показано, что провокационные коммуникации, в частности, могут быть игровыми и целерациональными. В тексте параграфа предложено деструктивные провокации подразделять на законодательные и военно-политические. Особое внимание в параграфе уделено законодательным провокациям, которые, по мнению автора диссертационного исследования, являются подменой права на законодательство выгодное субъекту провокации. Подобные законы впоследствии определяют порядок, формирующий действительность, в нарушение, однако, принципа легальности - необходимого условия для реализации истинного правового принципа. Поэтому законодательная провокация в современном обществе вполне может быть легитимной, но абсолютно нелегальной в теоретически-правовом отношении. Законодательная провокация является тем социальным явлением, где норма и произвол сходятся в одном феномене. Вернее, произвол становится настолько тонким, что приобретает форму нормативного акта.

Особо в параграфе выделены созидательные игровые провокации. Такова, например, провокационная психотерапевтическая коммуникация, подробно описанная в книге Ф. Фаррелли и Д. Брандмса «Провокативная терапия». Авторы этого исследования считают, что с помощью провокаций психолог ведет человека от размышления «по поводу чувств» к

непосредственному переживанию чувств «здесь-и-теперь».

Известны также творческие провокации и провокации как прием в аргументированной полемике, получившие такое название по аналогии, в силу в высокой степени конфликтной напряженности в коммуникативном акте. В параграфе подчеркивается, что игровые провокации реанимируют традиционную для этики проблему лжи во благо, в рамках которой происходит движение к конструктивному (созидательному) использованию локальных манипулятивных практик.

«Заключение» диссертации определяет перспективные направления исследования коммуникативных практик. Отмечается, что подобная работа может быть осуществлена в рамках концепций постиндустриального общества. Перед дальнейшим исследованием коммуникаций в целом и прежде всего деструктивных манипулятивных практик встает вопрос, каким образом в будущем будут трансформироваться подобные явления, что с ними произойдет в результате информационного и технологического прорыва. Исследование деструктивных манипуляций представляется автору диссертационного исследования такой разновидностью созидательной философской коммуникации, в рамках которой происходит разрушение концептуальных предпосылок для осуществления этих практик в обществе. Широкое обсуждение стратегии и тактики субъектов деструктивных коммуникаций позволит усилить противодействие подобным феноменам.

Автор диссертации предполагает, что формы и методы манипулятивного произвола подхвачены разнообразными субъектами рыночной экономики. Высказывается мнение, что современный индивид некоторыми субъектами экономики рассматривается всего лишь как потребитель их продукции. Такое отношение характерно для процесса завоевания рынков сбыта транснациональными компаниями. Подобные манипуляции можно рассматривать как побочные эффекты широко обсуждаемого сегодня феномена глобализации. С другой стороны, некоторые виды взаимодействия внутри узких предпринимательских сообществ сложились как устойчивые формы манипуляции. Методы «рецессивного» управления персоналом, рекламные технологии, манипуляции на рынке ценных бумаг уже являются обыденными практиками и описаны в учебной литературе. Отмечается, что с изменением конфигурации коммуникативного взаимодействия в целом, политические манипуляции постепенно теряют своег о заказчика - национальные государства. Как показывает 3. Бауман, эти субъекты власти все больше устраняются от управления обществом и уступают место глобальным институтам регулирования. Эти процессы

происходят на фоне эксплуатации субъектами манипуляции чувства одиночества и разобщенности современного индивида.

Основные положения диссертации изложены в следующих публикациях:

1. Философские коммуникации: точки соприкосновения // Сборник научных трудов кафедры философии МПГУ «Актуальные проблемы современного социогуманитарного знания». Вып. XVI. М.: 2003 - 1,2 п.л.

2. Субъект и объект манипулятивной коммуникации // Сборник научных трудов кафедры философии гуманитарных факультетов МГУ им. М.В. Ломоносова «Философия и социальная теория». Вып. I. М.: 2003 - 1 п.л.

3. Реферат на книгу Г.Гайзмана «Свобода и право в философии И. Канта» // Сборник рефератов ИНИОН РАН. М.: 2004 - 0.5п.л.

Отпечатано в копицентре Москва, Ленинские горы, МГУ, 1 Гуманитарный корпус. www.stprint.ru e-mail: zakaz@stprint.ru тел. 939-3338 тираж 100 экз. Подписано в печать 03.03.2005 г.

РНБ Русский фонд

2005-4 41832

1207

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Дружинин, Андрей Михайлович

Введение. /]

Глава 1. Нормативность и произвол в социальных коммуникациях.

1.1 .Понятие и виды коммуникаций.

1.2.Философия манипуляции: реконструкция и критический анализ.

1.3.Созидательные философские коммуникации.

Глава 2. Философско-методологический анализ деструктивных коммуникаций.

2.1 .Структурные особенности коммуникативных отношений.

2 .2.Субъект и объект манипуляции.

2.3.Провокация как коммуникативное событие.

Введение диссертации2005 год, автореферат по философии, Дружинин, Андрей Михайлович

Актуальность темы исследования. Социальные процессы, включающие общественное бытие каждого индивида, в настоящее время все чаще определяются в терминах и понятиях теории и практики коммуникаций. Информационное общество, потоки и каналы социальных коммуникаций, средства массовой информации - эти реалии прочно вошли не только в научный, но и в повседневный обиход. Обществоведческие эмпирические дисциплины: социология, социальная психология, политология - предлагают разнообразные, а порой и противоречивые картины общественного устройства. Сущность процессов, происходящих в сегодняшнем обществе, видятся то в радужных тонах как переход к «мировой деревне», то как деградация самой культуры, проявляющаяся в усилении разобщенности индивидов, фрагментарности, иллюзорности самой реальности.

Современная социальная философия, являясь частью культуры в целом, также переживает этап напряженного поиска концепций, способных адекватно рассматривать встающие перед обществом новые проблемы. Тенденция к узкой специализации отдельных общественных наук выдвинула относительно новое направление исследований - теорию коммуникаций.

Исследование конкретных коммуникативных практик является отправной точкой для формулировки широких философских обобщений, способных предложить обществу рациональное объяснение существующего положения вещей.

До некоторой степени наука, описывающая и проблематизирующая коммуникативные практики, является коммуникацией о коммуникации. Продуцированные в процессе подобных коммуникаций тексты могут стать частью научного дискурса в целом, и не исключено, что в теории коммуникаций заложен мощный потенциал для организации междисциплинарных исследований, выполняющих в свою очередь прагматические задачи.

В то же время общественные коммуникации сегодня - это и арена жесткого социального противостояния, реализации властных амбиций и деструктивных задач отдельных общественных образований. Произвол, творимый ими в процессе осуществления определенных коммуникативных практик, в частности, получил название манипуляции общественным сознанием или просто обществом.

В рамках сдерживания подобных практик философия предлагает разнообразные нормативные концепции, которые находятся на острие современных философских дискуссий. В процессе открытого обсуждения деструктивных коммуникаций философское сообщество инициирует конструктивные (созидательные) коммуникативные практики, направленные на преодоление разрушительных последствий манипуляций. При этом философские коммуникации становятся такой разновидностью социального взаимодействия, которые выполняют сдерживающую функцию в полемике с властным произволом. Исследование манипулятивных коммуникативных практик способствует выработке методов активного противодействия им, разработке общественных принципов, а впоследствии и соответствующих институтов, сдерживающих манипуляции и негативные последствия от их применения.

Степень разработанности темы. В качестве самостоятельной философской проблемы теория коммуникаций оформилась только в середине XX века. Эта тема стала самостоятельной областью исследований в связи с бурным развитием кибернетики и современных электронных СМИ. Довольно быстро из вспомогательного термина коммуникация переходит в разряд метафизических и даже экзистенциальных понятий. Так, например, К. Ясперс коммуникацию противопоставляет всем другим методам познания, видит в ней сущностную характеристику осевого времени. "Способность видеть и понимать других помогает уяснить себе самого себя, преодолеть возможную узость каждой замкнутой в себе историчности, совершить прыжок вдаль. Эта попытка вступить в безграничную коммуникацию - еще одна тайна становления человека, и не в недоступном для нас доисторическом времени, а в нас самих "[Ясперс. 1994. С.48-49].

Однако не следует рассматривать теорию коммуникаций как некую философскую инновацию последних десятилетий развития философии. Современное состояние исследований коммуникативных практик подготовлено всем ходом истории развития гуманитарной мысли. Диалогические жанры философских текстов, начиная с Платона, являются примерами ярких коммуникативных практик, нацеленных на поиск истины. Сам метод платоновских диалогов оказал существенное влияние на развитие и становление культуры и процедуры общения. В них же читатель видит и первые образцы критического анализа неконструктивных коммуникаций, софистических приемов ведения дискуссии. Коммуникативным навыкам Платон придает особое значение, однако красноречие ему представляется не искусством, а некой сноровкой. Философия средних веков, Возрождения и Нового времени преимущественно развивается в рамках монологических форм и содержит лишь локальные замечания относительно социальных коммуникаций.

Современная философская теория коммуникаций, с одной стороны, развивается в рамках рациональной прагматики (К.-О. Апель, Ю. Хабермас), а с другой в русле постмодернистской эстетики (Ж. Бодрияр, М. Фуко, Ф. Лиотар). Довольно быстро преодолев структурный формализм при рассмотрении коммуникации, разработанный К.Шенноном, К.Леви-Стросом, философия коммуникаций нагружает процесс интерсубъективного взаимодействия не только функцией обмена информацией, но и норморегулирующим, этическим смыслом.

Переворот в рассмотрении коммуникации был совершен Ю. Хабермасом в работе «Моральное сознание и коммуникативное действие». Разработанная автором книги этика дискурса в современной философии становится отправной точкой в процессе анализа коммуникативных практик. С точки зрения Хабермаса, институциализация коммуникативного обмена - основной показатель демократичности общества, а любая выдвигаемая кем-либо социальная норма должна подвергаться аргументативной проверке.

В данной диссертации автором проведена проверка некоторых коммуникативных практик правилами этики дискурса и выявлены манипулятивные коммуникации - приемы скрытого управления индивидом и обществом. Как показывается в диссертационном исследовании, сама проблема манипуляции обществом становится особенно актуальной в середине прошлого века, когда прямое насильственное осуществление властного произвола при теоретическом и практическом рассмотрении становится для демократических государств архаизмом.

На сегодняшний день определения манипуляции разработаны в американской философии (Г. Фарбер, Г. Шиллер, Р. Гудин), некоторые аспекты этой темы обсужджались советскими учеными (М. Мамардашвили, В. Афанасьевым, В. Копаловым, Г. Андреевой). Всесторонний анализ проблемы манипуляции проведен в докторской диссертации Ю. Ермакова. Ряд исследований по критическому мышлению Г.В. Сориной создают предпосылки для методов противостояния подобным коммуникациям.

Как обосновано в диссертации, работа 3. Баумана «Индивидуализированное общество», содержит положения, выводящие проблему манипуляции на новый уровень. Этот исследователь высказал мысль о злоупотреблении субъекта манипуляции стремлением человека к трансцендентности. Некоторые идеи 3. Баумана автором диссертации положены в основу реконструкции философии манипуляции.

Сегодня вопросу о коммуникативных практиках в целом и о манипулятивных коммуникациях в частности уделяется самое серьезное внимание в научной литературе. Вместе с тем следует отметить, что теория коммуникаций - область, переживающая стремительное развитие, а потому ряд определений, понятий и концепций постоянно нуждаются в уточнении и тщательном критическом анализе. Представляется, что проблеме коммуникации еще недостаточно уделялось внимания как самостоятельной философской проблеме, связанной с фундаментальными философскими вопросами.

Данная диссертация, по замыслу автора, представляет собой систематизацию отрывочных сведений и идей относительно как конструктивных (созидательных), так и деструктивных коммуникативных практик. Конструктивная функция настоящего исследования заключается в критическом рассмотрении теории и практики манипулятивных коммуникаций и разработке принципов противодействия обманным деструктивным коммуникациям.

Методологическая основа исследования. Диссертация представляет собой философское исследование проблемы коммуникации, междисциплинарный статус которой требует совмещения в методологической базе и в категориальном аппарате идей и методов, выработанных как в рамках философии, так и в рамках других наук, вовлеченных в разработку проблематики, близкой к объекту исследования диссертации (социология, политология, семиотика, социальная психология). Для исследования феномена коммуникации используются методы логического и семантического анализа понятий, метод философской рефлексии, метод текстовой реконструкции, сопоставительный анализ. Используются методологические подходы, выработанные в концепциях Ю. Хабермаса, Г. Гайзмана, JI.A. Микешиной, Г.В. Сориной, Ж. Деррида, и Ф. Лиотара.

Важным методологическим основанием диссертационного исследования стали идеи критического мышления, определившие манеру и методологию анализа философского, теоретического и эмпирического материала диссертации. Стилистика и содержание основного объема работы организованы в соответствии с теоретико-практическими рекомендациями, разработанными в исследованиях Г.В. Сориной. Коммуникативная практика самой диссертации автором рассматривается в рамках процедур критического мышления, которому свойственна практическая ориентация.

Теоретическими источниками исследования являются классические и современные работы отечественных и зарубежных исследователей, в которых затронута проблематика общественных коммуникаций и манипуляции. Исследование базируется на классической европейской традиции изучения проблемы коммуникаций и манипулятивного произвола в обществе, развитой в текстах Платона, Ф. Ницше, А Шопенгауэра, И. Канта, и на современной традиции рациональной прагматики Ю. Хабермаса, экзистенциальной философии М. Хайдеггера, критической философии права Г. Гайзмана, а также постмодернистской критики Ф. Лиотара. Для понимания онтологии манипуляции привлечены теоретические идеи 3. Баумана. Схематизирование коммуникативных практик проведено с помощью методологического аппарата, разработанного Г. В. Гриненко. Цели и задачи исследования. Основной целью диссертационного исследования является:

- философско-методологический анализ основных тенденций в социальных коммуникациях, ее конструктивных (созидательных) и деструктивных разновидностей.

Задачи:

- проанализировать специфику соотношения созидательных и деструктивных коммуникаций;

- выявить формы и виды деструктивных коммуникаций;

- найти философские основания для противодействия деструктивным коммуникациям;

- реконструировать неманипулятивные коммуникации;

- проследить процесс становления манипулятивных коммуникаций на историко-философском материале;

- выявить субъект-объектные связи в процессе манипулятивной коммуникации;

- исследовать сущность как неманипулятивной, так и манипулятивной коммуникации с онтологической и гносеологической точек зрения;

- выявить социальную сущность манипуляции, определить подходы к способам их преодоления в управлении индивидом и обществом;

- провести структурный анализ основных типов манипуляции;

- проанализировать тенденции к локализации манипулятивных практик в конкретных сферах деятельности.

Научная новизна и теоретическая значимость исследования:

- введена оппозиция деструктивные/конструктивные (созидательные) коммуникации;

- выделены такие виды философских коммуникаций, как рационально-конвенциональная и экзистенциальная;

- показано единство рационально-конвенциональной и экзистенциальной коммуникаций в процессе поиска истины, осуществлена реконструкция философии манипуляции, сформулированы основные теоретические положения манипулятивного управления обществом, проведен критический анализ этих положений;

- обоснована мысль о том, что философия манипуляции была исторически представлена в философском дискурсе, начиная с античной философской мысли, вводящей как исходные принципы манипуляции, так и конкретные приемы ее преодоления;

- выделен гносеологический аспект философии манипуляции, заключающийся в негативном воздействии субъекта манипуляции на неявное знание интеллектуально пассивных индивидов;

- аргументирована мысль о том, что манипулятивные практики, осуществляемые в процессе социальных коммуникаций, исторически восходят к диалогу человека и некой трансцендентной силы;

- определено понятие «манипулятивный произвол» как частное проявление феномена обмана;

- проведен анализ манипуляции, который показал, что это явление - одна из форм властного произвола, существующая как коммуникативный феномен;

- разработано понятие «объект манипуляции», которое определяется как совокупность интеллектуально пассивных индивидов, построена логическая схема манипулятивного произвола на основе понятийного аппарата, разработанного Г.В. Гриненко;

- осуществлен критический анализ феномена провокации;

- выделены способы преодоления социальных манипуляций, которые базируются на признание автономии личности;

Практическая значимость. Методы анализа коммуникативных практик и манипуляций примененные в данной диссертации могут использоваться при критическом анализе сообщений средств массовой информации, для осуществления образовательного процесса и повышения общей культуры коммуникаций.

Структура диссертации. Исследование состоит из введения, двух глав, заключения и списка цитированной и использованной литературы. Апробация. Результаты исследования получили практическое применение при подготовке ряда публикаций в научных сборниках общим объемом более 2,5 печатных листов, в ходе проведения учебных семинаров на историческом факультете МГУ им. М. В. Ломоносова. Некоторые положения диссертации обсуждены на аспирантском семинаре на кафедре философии гуманитарных факультетов МГУ, а также на конференции, посвященной юбилею этой кафедры, и при подготовке ряда документальных телевизионных фильмов.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Коммуникативные практики. Философско-методологический анализ"

Заключение.

В заключении необходимо отметить, что коммуникативные практики в современных условиях - это динамическая система, подверженная быстрому изменению. Привычные формы и виды коммуникации мимикрируют, манипулятивные технологии скрываются под внешне легитимные формы коммуникативного взаимодействия. Проблема манипуляции обществом переводит теорию коммуникации в разряд актуальной проблемы осуществления властного произвола. Этот произвол в современных условиях меняет свою конфигурацию и выглядит как негласный контроль над умами большей части индивидов, составляющих общество. Как мне представляется, и в будущем манипулятивные практики будут видоизменяться с учетом новейших тенденций в развитии общества. Перспективным направлением исследования, на мой взгляд, может быть предварительный анализ возможных манипуляций в пост-современном дискурсе. Процессы, связанные с переходом к постиндустриальному обществу, имеют как позитивные, так и негативные стороны в аспекте видоизменения манипулятивных практик. С одной стороны, в современных условиях облегчается получение любой информации, субъектам манипулятивного произвола стало намного сложнее сохранять свои эксклюзивные права на специальную информацию. С другой стороны, количество информационных потоков увеличилось, а сами потоки стали намного интенсивнее - с ними современный индивид справляется с большим трудом.

Это состояние современного общества 3. Бауман называет кризисным. Оно заключается в информационной перегруженности и отсутствии необходимых для анализа социальной реальности знаний. Бауман утверждает, что «подданные современных государств являются индивидами по воле судьбы; то, что определяет их индивидуальность, — их ограниченность в собственных ресурсах и личная ответственность за результаты принимаемых решений - это не предмет их собственного выбора. Все мы сегодня индивидуалисты de jure. Однако это вовсе не означает, что мы являемся индивидуалистами de facto. Обычно по формуле «человек - / хозяин своей судьбы» составляются рассказы о жизни, а сама эта жизнь > проживается совсем не так» [Бауман. 2002. C.LII].

Как считает исследователь, индивидуальные стремления каждого и властное давление государства принижают значение социальных причин и коллективных действий. Пренебрежение, а порой и презрение ко всему общественному и приводят к тому, что состояние общества в целом не учитывается человеком при составлении его жизненных планов. Отторжение всего социального, считает Бауман, подталкивает человека к мысли, что коллективные согласованные действия не могут принести ему никакой пользы, что если собственную жизнь можно строить по своему усмотрению, то законы, по которым живет общество, определены раз и навсегда и не подлежат сознательному реформированию. Отсутствуют даже пути возрождения таких механизмов или создания новых. В результате общество переживает своеобразный диссонанс сознания, который смягчается внушаемыми мыслями, что не стоит оплакивать кончину коллективных действий, поскольку такие действия всегда были и будут в лучшем случае бесполезными, а в худшем - вредными с точки зрения благополучия и счастья отдельной личности. На фоне этих переживаний общественные институты, с одной стороны, передают свои обязанности и функции в сферу частных интересов, а с другой стороны, не способны противодействовать силам глобализации извне.

Можно ли, таким образом, говорить о зарождении институтов глобального манипулирования обществом? Не заменяются ли узкогосударственные и местечковые манипуляции манипуляциями всемирными, рассматривающие население Земли как глобальную деревню? На мой взгляд, эти вопросы еще только назревают перед социальной философией и прикладными социальными науками. Однако все мы являемся свидетелями усиления институтов глобального экономического и финансового регулирования. И в { этом смысле Европарламент, НАТО или сеть «Макдональдс» выполняют | J i функции мирового норморегулирования и стандартизации. '

3. Бауман глобальные структуры подозревает в новых властных амбициях. «Ненадежность, будучи отчасти результатом осознанной политики, разрабатываемой наднациональным и все более экстерриториальным капиталом и . претворяемой в жизнь правителями территориально ограниченных государств, которым не представлено иного выбора. такая ненадежность является сегодня основным материалом для строительства глобальной властной иерархии и основным инструментом социального контроля» [Бауман. 2002. С.46].

Результатом социального контроля, таким образом, становится умственная депрессия одинокого индивида, который ощущает свое бессилие, неспособность действовать и в особенности действовать рационально, адекватно отвечая на жизненные вызовы. Эти процессы становятся характерным недугом современности, когда люди, получившие долгожданную автономию юридически, оказались к ней не готовы интеллектуально, они испытывают страх и тоску по традиционному обществу. Возрастают, как реакция на давление всемирных институтов управления антиглобалистские настроения, которые используют в своих интересах субъекты локальных манипуляций.

Любопытно, что в современной учебной литературе о манипуляциях все чаще пишут уже не как форме политического противостояния, а как о технологии достижения локальной экономической выгоды. В экономической теории под манипуляцией понимаются действия, совершаемые для создания видимости повышения или понижения цен или торговой активности на рынке ценных бумаг с целью побудить инвесторов продавать или покупать ценные бумаги [Козицын., Сафронов. 2003.] В теории государственного управления манипуляция — это использование в корыстных целях одного субъекта против другого свои знания, умения или свое более широкое видение чего-то, манипулятивными понимаются некоторые виды «принуждающего управления» [Мануйлов., Новиков. 1999]. Деловая этика под манипуляцией понимает явно принудительные формы рекламы, действующие на подсознание людей. [Де Джордж. 2001. С.474]. Манипулятивное воздействие на коммерческих партнеров, по мнению исследователей Г.В. Грачева и И. К. Мельника, «направлено на умышленное создание у них искаженных представлений о характере предстоящей совместной деятельности» [Грачев., Мельник. 2002. С.205].0дним словом, локальные манипуляции, ориентированные на извлечение материальной выгоды, реанимируют проблему перераспределения благ в процессе социального взаимодействия. Научно-методическая и прикладная учебная литература в данном случае также выполняет функцию стандартизации в понимании явления манипуляции. В некоторой степени она отражает реальное положение вещей относительно этого феномена, которое заключается в фрагментаризированном и узко-специальном представлении о нем.

По всей видимости, манипулятивные практики, как и другие формы общественного регулирования, в рамках пост-современного общества также переживают некоторые изменения. На мой взгляд, в процессе демассификации общества, а также в результате глобализации институтов управления социальными изменениями, манипулятивные практики, с одной стороны, локализуются по узким сферам производства социальным благ, а с другой — приобретают всемирные масштабы рекламных акций транснациональных компаний. Оба эти вектора видоизменения манипулятивного произвола постепенно вытесняют с арены «борьбы за умы индивидов» национальные государства. Мир перестал быть многополярным - преобразуются и манипуляции в идеологической сфере. Пост-современный дискурс, на мой взгляд, имеет дело прежде всего с экономическими и финансовыми интересами, а манипуляции рассматриваются как эффективный инструмент их достижения.

Субъекты локальных манипуляций в своих интересах используют кризис гражданственности и фрагментарное восприятие действительности коллективного коммуниканта — объекта манипуляций. Ими умело эксплуатируется ощущение глобального одиночества и презрение ко всему общественному. Философия противодействия этим тенденциям, по всей видимости, является перспективным направлением в дальнейшей разработке темы настоящего исследования

Список научной литературыДружинин, Андрей Михайлович, диссертация по теме "Социальная философия"

1. Адорно Т. Проблемы философии морали. М., 2000.

2. Алексеев А.П. Аргументация. Познание. Общение. М., 1991.

3. Алексеева И. Ю. Возникновение идеологии информационного общества// Информационное общество. 1999. №.1.

4. Андреева Г.М. Социальная психология. М., 1980.

5. Аристотель. Риторика, кн.1.// Античные риторики. М., 1978.

6. Аргументация в публицистическом тексте (жанрово-стилистический аспект). Свердловск., 1992

7. Арутюнова Н.Д. Диалогическая цитация //Вопросы языкознания. 1986.N1.

8. Апресян Р.Г. Проблема «другого» Я и моральное самосознание общества// Философские науки. 1986. № 6.

9. Апель К.-О. Трансформация философии. М., 2001.

10. Ю.Афанасьев В.Г. Человек в управлении обществом. М., 1977.11 .Багиров Б.Б. Политическая культура и идейная убежденность социалистической личности. Свердловск., 1979.

11. Баранов А.Н. Крейдлин Г.Е.Структура диалогического текста: лексические показатели минимальных диалогов //Вопросы языкознания. 1992.N3.

12. Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. М.,1989.

13. Бауман 3. Индивидуализировуанное общество. М., 2002.

14. Бжезинский 3. Большой провал. Агония коммунизма. // Квинтессенция: Философский альманах. М., 1990.1 б.Белл.Д. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования., 1999.

15. Белл Д. Мятеж против современности//Социологические исследования. 1989.№5.

16. Бергер П., Лукман Т.Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. М., 1995.

17. Бердяев. Н.А. Самопознание (опыт философской автобиографии). М., 1990

18. Бердяев. Н.А. Философия свободного духа. М., 1998

19. Берков В.Ф. Вопрос как форма мысли. Белгород., 1972.

20. Бинсвангер Л. Бытие-в-мире. М., 1999.

21. Бодрийар Ж. Символический обмен и смерть. М., 2000.

22. Брюшинкин В.Н. Практический курс логики для гуманитариев. М., 1994.

23. Бубер М. Я и Ты.//Бубер М. Два образа веры. М.,1995.

24. Бурдье П. Социология политики. М.,1993

25. Вакурова Н. В. Московкин JL И. Типология жанров современной экранной продукции. М., 1997.

26. Ваттимо Д. Насилие это то, что препятствует задавать вопросы. Отрывок из интервью. // "Стратегия. Культура. Политика. Общество". 1998. N1.

27. Веблен Т. Теория праздного класса. М. 1984.

28. Гадамер Х.-Г. Истина и метод. М.,1988.

29. Гадамер Г.-Г. Актуальность прекрасного. М., 1991.

30. Гайденко П. Человек и история в экзистенциальной философии Карла Ясперса//Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1991.

31. Гаспарян В.В.Тележурналистика: вчера, сегодня, завтра. М.,1992.

32. Гарфинкель Г. Исследование привычных оснований повседневных действий// Социологическое обозрение.- Том 2. № 1. 2002.

33. Гжегорчик А. Духовная коммуникация в свете идеала ненасилия// Вопросы философии.1992. №3.

34. Гельвеций О Человеке// Гельвеций Собр. Соч. в 2 т. Т.2. М., 1974.

35. Генис А. Советская метафизика //Генис А. Вавилонская башня: искусство настоящего времени. М.,1997

36. Грачев Г. В. Мельник И. К. Манипулирование личностью: организация, способы и технологии информационно-психололгического воздействия. М., 2002.

37. Гриненко Г.В. Сакральные тексты и сакральная коммуникация. Логико-семиотический анализ вербальной магии. М., 2000.

38. Герасимова И.А. Имя, образ, понятие // Мысль и искусство аргументации. М. 2003.

39. Гегель Г.В.Ф. Феноменология духа. СПб., 1994

40. Гегель Г.В.Ф. Философия права. М. 1990.

41. Гидденс Э. Социология. М.1999.

42. Гудериан Г. Воспоминания Солдата. Смоленск., 1998.

43. Гуссерль Картезианские размышления. СПб., 1998.

44. Дацюк С. HHTpHra//http://www.uis.kiev.ua/~ xyz/pos int.html. 2002.

45. Дедков И.А. Публицистика//Краткая литературная энциклопедия.Т.б.М., 1971.

46. Де Джордж Р. Т. Манипуляция и принуждение.// Де Джордж Р. Т. Деловая этика в двух томах. Т. 1. М., 2001.

47. Дедков И.А. Публицистика //Краткая литературная энциклопедия. Т.6.М.,1971.

48. Доценко Е.Л. Манипулятивные технологии// Реклама, внушение и манипуляция. Медиа ориентированный подход. Самара., 2001.51 .Дубровский Д. Обман. Философско-психологический анализ. М.,1994

49. Дьюи Дж. Реконструкция в философии. М., 2001

50. Иванчук Н.В. проблема манипулирования: философско-социологический и практический аспект (на примере США). М., 1983.

51. Ильин. И.А. Демагогия и провокация// Ильин. И.А. Собр. соч. В. 10 т. Т.9-10. М., 1999.

52. История Франции/Отв. ред. А. 3. Манфред. Т. 1. М., 1972.

53. Каландаров К. X. Устойчивое развитие: коммуникативные основания. Философский анализ. М., 1999.

54. Кант И. Критика практического разума// Кант И. Собр. соч. В 6 т. М.1994 Т.6.

55. Канторович В.Очерк//Словарь литературоведческих терминов, под ред.Тимофеева Л.И., Тураева С.В. М.,1974.

56. Канетти Э. Масса и власть//Канетти Э. Человек нашего столетия. М., 1990.

57. Караулов А. Вокруг Кремля. М.,1992.

58. Карпухин О. Макаревич Э. Формирование масс. Калининград., 2001.

59. Кара-Мурза С. Манипуляция сознанием. М., 2000.

60. Кассирер Э. Политические мифы//Реклама: внушение и манипулирование. Медиа-ориентированный подход. М., 2000.

61. Копалов В.И. Критический анализ фетишистских форм. Томск., 1985.

62. Козицын С. Сафронов. Б. Манипулировать манипуляторами//Ведомости. 2003. 3 апреля.

63. Коледа С. За пределами НЛП. Психотехнологии на постсоветском пространстве. М.2000.

64. Ксенофонт Воспоминания о Сократе.// Ксенофонт. Сократические сочинения. Киропедия. М., 2003.

65. Краткий психологический словарь., под ред. Петровского А.В. и Ярошевского М.Г., М., 1985.

66. Кьеркегор С. Наслаждение и долг. Ростов н/Д., 1998.

67. Ким М.Н. Профессиональная этика журналиста//Социальное функционирование журналистики. СПб., 1994

68. Лебон Г. Психология народов и масс. СПб., 1995.

69. Леви-Строс К. Структурная антропология. М., 1985

70. Лейбниц Г.В. Монадология// Лейбниц Г.В. Соч.: В 4т., М., 1982. т.1

71. Лефевр В.А., Смолян Г.Л. Азбука конфликта. М.,1968.

72. Лехциер В.Л. Введение в феноменологию художественного опыта. Самара, 2000.

73. Лимантов Ф.С. О природе вопроса //Вопрос.Мнение.Человек. Уч.зап.ЛГПИ им.Герцена,1971.

74. Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна, М., 1998.

75. Лотман Ю. М. Культура и взрыв. М., 1992.

76. Лотман Ю.М. Структура художественного текста. М., 1970.

77. Луман Н. Понятие общества//Проблемы теоретической социологии / Под. ред. А.О Бороноева. СПб., 1994.86.Луман Н. Власть. М.,2001

78. Макиавелли Н. Избранные соч. Калининград., 2000

79. Маклюен М. Понимание медиа: внешние расширения человека. М., 2003.

80. Масуда Е. Компьютопия// Философская и социологическая мысль. 1993.№6.

81. Микешина Л. А. Опенков М.Ю. Новые образы познания и реальности.-М. 1997

82. Мамардашвили М.К. Форма превращения// Философская энциклопедия. М. Сов.Энциклопедия., 1970. Т.5. С. 386 389.

83. Мамардашвили М. К. , Пятигорский А. М. Символ и сознание. Метафизические рассуждения о сознании, символике и языке. М., Школа "Языки русской культуры", 1997. с. 155-156

84. Манфред А. 3. Наполеон Бонапарт. М., 1998.

85. Максвелл Б. ПОСТкиберМОДЕРНпанкИЗМ//Комментарии.1997.№11. С.37-49

86. Малиновский Б. Магия, наука и религия. — М.,1998

87. Мануйлов Г.М. Новиков В.В. Психологическое управление кризисном обществе. СПб.: «Алетея» 1999.

88. Медведев Ф. После России.М.,1992

89. Московичи С. Век толп. Исторический трактат по психологии масс., М.1998.

90. Монтень М. Опыты. М., 1991

91. Николаевский Б. История одного предателя. М. 1991

92. Ницше Ф. Воля к власти // Воля к власти; Посмертные афоризмы. Сборник. Минск., 1999.

93. Новицкий И. Римское право. М., 1998.

94. Огнев А. Н. Парадоксы коммуникативной инициативы классическойфил 0С0фии.//Ьйр://0Ы.55и.5атага.ги/ге8еагс1г/рЫ1050рЬу/)0игпа15/11. html

95. Парсоис Т. Понятие общества: компоненты и их взаимоотношения.//Теория и история экономических и социальных институтов и систем. Структуры и институты. 1993. - Т.1

96. Платон. Горгий // Платон. Собр. соч. в 4 т.: т.1. М., 1990.

97. Платон. Государство/ЯХлатон. Филеб, Государство, Тимей, Критий. М., 1999.

98. Полани М. Личностное знание на пути к посткритической философии. М., 1985.

99. Поппер К. Открытое общество и его враги. Т. 1-2. М., 1992.

100. Почепцов Г. Теория и практика коммуникаций. М., 1998.

101. Прайс С. Тенденции в развитии научной коммуникации прошлое, настоящее и будущее//Коммуникации в современной науке. М., 1976.

102. Пружинина А.А., Пружинин Б.И. К вопросу о перспективах отечественной философии знания//Личность.Познание.Человек. К 70-летию Л.А.Микешиной. М., 2002.

103. Психологическая война//Политология: Энциклопедический словарь. М., 1993.

104. Рокмор Т. К критике этики дискурса// Вопросы философии. 1995. №1.

105. Савельзон О. Политика эффективности — новое решение// Вопросы философии. 2004. №10.

106. Светина С.В. О диалогизации монолога //Филологические науки. 1985.N4.

107. Скирбекк Г., Гилье Н. История философии: Учебное пособие для студентов высших учебных заведений. М., 2001.

108. Сорина Г.В. Вопросно-ответная процедура в аргументационной деятельности// Теория и практика аргументации. М., 2001.

109. Сорина Г. В. Критическое мышление в системе коммуникативных взаимоотношений.// Личность. Познание. Культура. К 70-летию Л.А. Микешиной. М., 2002.

110. Сорина Г.В. Проблемы критического мышления// Вестн. Моск. Ун-та. Сер. 7. Философия. 2003. № 5.

111. Сорина Г. В. Основы принятия решений М., 2004.

112. Суггестия// Краткий психологический словарь., под ред. Петровского А.В. и Ярошевского М. Г., М., 1985.

113. Тоффлер Э. Третья волна. М., 1999.

114. Троцкий. Л. Провокация французских империалистов//"Правда" 1920. N177.

115. Технология власти (философско-политический анализ). М., 1995.

116. Тищенко В.А. Проблема и жанр интервью, варианты взаимодействия //Вестн. Моск. университета, Сер. 10. 1980. N6.

117. Фаррелли Ф., Брандмса Д. Провокативная терапия. Екатеринбург., 1996.

118. Федотова JI. Н. Рекламная коммуникация в социальном пространстве//Вестн. Моск. ун-та. Сер. 18. Социология и политология. 1999. №.3.

119. Фрейд 3. Психология масс и анализ человеческого «я»// Преступная толпа. М., 1998.

120. Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности, М., 1994.

121. Хабермас Ю. Вовлечение Другого. Очерки политической теории. СПб., 2001.

122. Хабермас Ю. Филсософский дискурс о модерне. М., 2003.

123. Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие. СПб., 2001.

124. Хабермас Ю. Демократия. Разум. Нравственность. М. 1992.

125. Хабермас Ю. Теория коммуникативного дейстивия.// Вестн. Моск. ун-та. Сер. 7. Философия. 1993. №4.

126. Хачатуров К.А. Идеологическая диверсия под видом информации. М., 1970.

127. Хайдеггер М. Время и бытие: Статьи и вступления. М., 1993.

128. Хейзинга Й. HOMO LUDENS. В тени завтрашнего дня. М.,1992.

129. Ходорковский М. Кризис либерализма в России // Ведомости. 29.03. 2004.

130. Цуладзе А. Политические манипуляции или покорение толпы. М., 1999

131. НО.Шелер М. Избранные произведения. М., 1994.

132. Шиллер Г. Манипуляторы сознанием. М., 1980.

133. Шопенгауэр А. Эристическая диалектика, или искусство побеждать в спорах// Собр.соч.: в 6 т. Т.6. М., 2001.

134. Ш о с т а к М. Интервью //Журналист. 1997. N10.

135. Шостром Э. Анти-Карнеги, или Человек-манипулятор. М., 1992.

136. Шпет Г. Язык и смысл//Логос. 1998. № 1.

137. Шумилина Т.В. "Не могли бы вы рассказать?". Метод интервью в журналистике. М., 1976.

138. Шюц А. Структура повседневного мышления//Социологические исследования,-1988. № 2.

139. Эко У. Отсутствующая структура. Ведение в семиологию. СПб., 1998.

140. Юнг К.Г. Психология бессознательного. М.,1994

141. Языковые процессы современной русской художественной литературы. М., 1977.

142. Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1994.

143. Яру шин А. Пасе-Россия-Чечня-Европа//ТА88-1.2278352 23.06.03. 16:25:31.

144. Alexander J. С. The "Form" of Substance: The Senate Watergate Hearings as Ritual // Media, Audience and Social Structure / Ed. by Ball-Rokeach S.J., Cantor M.G. Newbury Park. 1986.

145. Balle F. Media et Societe. Paris., 1988.

146. Blumer H. The Mass, the Public, and Public Opinion I I Reader in Public Opinion and 31.Communication / Ed. by Berelson В., Janowitz M. New York, 1953.

147. Bourdie P. Distinction. A social cuiticque of the judgement of taste. -London., 1994.

148. Farber. G. Die manipulierte. Menrheit. 1971.

149. Goodin R.E. Manipulatory Politics. L., 1980

150. Habermas J. Begrundete Enthaltsamkeit: Gibt es postmetaphysische Antworten auf die Frage nach dem "richtigen Leben"? Neue Rundschau. 2001, H. 2.

151. Kris E., Leites N . Trends in the Twentieth Century Propaganda // Reader in Public Opinion and Communication Ed., by Berelson В., Janowitz M. New York., 1953

152. Lasswell H. D. The Structure and Function of Communication in Society // Mass Communications / Ed. by Schramm W. Urbana., 1960.

153. Lazarsfeld P. F., Merton R. K. Mass Communication, Popular Taste and Organized Social 35.Action // Mass Communications / Ed. by Schramm W. Urbana. 1960.

154. Lechte J. Fifty key contemporary thinkers: from structuralism to postmodernity. London etc., 1994.

155. Mead G. H. Mind, Self and Society. Chicago., 1934.

156. Sfez L. Critique de la Communication. Paris, 1992.

157. The Media and the Persian Gulf War. Ed. by Denton R. E. Jr. Westport (Conn.)., 1993.

158. Weaver W. The matematics of communicftions // Communiction and culture. New York etc., 1966.