Компоненты концептосферы языковой личности Смердякова и особенности её дискурсивной реализации в романе Ф.М. Достоевского "Братья Карамазовы"

Луговская, Елена Григорьевна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Компоненты концептосферы языковой личности Смердякова и особенности её дискурсивной реализации в романе Ф.М. Достоевского "Братья Карамазовы"

Год: 2009
Автор научной работы: Луговская, Елена Григорьевна
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Тирасполь
Код cпециальности ВАК: 10.02.01

Диссертация по филологии на тему 'Компоненты концептосферы языковой личности Смердякова и особенности её дискурсивной реализации в романе Ф.М. Достоевского "Братья Карамазовы"'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Компоненты концептосферы языковой личности Смердякова и особенности её дискурсивной реализации в романе Ф.М. Достоевского "Братья Карамазовы""

На правах рукописи

□03463Б57

ЛУГОВСКАЯ ЕЛЕНА ГРИГОРЬЕВНА

КОМПОНЕНТЫ КОНЦЕПТОСФЕРЫ ЯЗЫКОВОЙ ЛИЧНОСТИ СМЕРДЯКОВА И ОСОБЕННОСТИ ЕЁ ДИСКУРСИВНОЙ РЕАЛИЗАЦИИ В РОМАНЕ Ф.М.ДОСТОЕВСКОГО «БРАТЬЯ КАРАМАЗОВЫ»

Специальность 10.02.01 - Русский язык

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Москва - 2009

003463657

Работа выполнена на кафедре функциональной лингвистики Института языка и литературы Приднестровского государственного университета им .Т.Г.Шевченко (г.Тирасполь)

Научный руководитель:

доктор филологических наук,

профессор Погорелая Екатерина Афанасьевна

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук,

доцент Чулкина Нина Леонидовна

Российский университет дружбы народов

кандидат филологических наук,

профессор Морослин Петр Васильевич

Международный славянский институт

Ведущая организация

Московский государственный институт международных отношений (университет) МИД РФ

Защита диссертации состоится 27 февраля 2009 г. в 15-часов на заседании диссертационного совета

при Российском университете дружбы народов по адресу: 117198, Российская Федерация, г.Москва, ул. Миклухо-Маклая, №.6

С диссертацией можно ознакомиться в Учебно-научной информационном центре (Научной библиотеке) Российского университета дружбы народов по адресу: 117198, г. Москва, улица Миклухо-Маклая, д. 6.

Автореферат диссертации размещен на сайте: http:www.rudn.ru Автореферат разослан «19» января 2009 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета Д 212.203.12,

кандидат филологических наук

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Диссертация посвящена исследованию особенностей дискурсивной реализации основных компонентов концептосферы языковой личности Смердякова- персонажа романа Ф.М.Достоевского «Братья Карамазовы».

Актуальность работы определена общей направленностью современной лингвистической науки на исследование человеческого фактора в языке и потребностью выработки подхода к описанию языковой личности литературного персонажа. Состояние проблемы языковой личности в научной литературе указывает на необходимость анализа дискурса литературного персонажа как языковой личности, позволяющего выявить специфику языковой картины мира писателя.

Объектом исследования является дискурс языковой личности Смердякова как персонажа романа Ф.М.Достоевского «Братья Карамазовы», рассматриваемый в контексте основной философской проблемы романа.

Предметом исследования выступает дискурсивная реализация компонентов концептосферы Смердякова как личности языковой, речевой и коммуникативной; как носителя только ему присущих черт, признаков, знаний, представлений; как члена социальных групп (семья, профессия); как представителя русского национально-культурного сообщества и, шире, как представителя человечества.

Основная цель диссертации состоит в выявлении особенностей дискурсивной реализации компонентов концептосферы Смердякова как языковой личности персонажа художественного произведения.

Для достижения данной цели сформулированы следующие задачи:

1. Разработать методику описания языковой личности художественного персонажа.

2. Стратифицировать дискурс Смердякова и определить его место в композиционной схеме романа; выявить особенности функционирования языковой личности Смердякова как представителя «смердяковщины» -лакейского варианта «карамазовщины» и их лингвистические корелляты.

3. Реконструировать компоненты текстового ассоциативно-семантического поля, отражающего специфический опыт языковой личности Смердякова; описать совокупность концептов её словарного запаса, образующих концептосферу, с точки зрения анализа концепта в тексте как элемента картины мира не только внутритекстового, но и затекстового субъекта.

4. Определить особенности, характеризующие языковую личность Смердякова как представителя общерусского языкового типа; выделить инвариантную национальную составляющую картины мира данной языковой личности, и указать причины, обусловившие специфичность её вариативной части.

что такое соотношение варианта и инварианта делает данную личность выпадающей из существующего национально-культурного континуума.

Теоретической основой работы послужили положения, доказанные в лингвистических исследованиях Ю.Н.Караулова, согласно которым языковая личность обладает собственным знанием языка и особенностями его использования в соответствии с выделяемой в структуре языковой личности национальной инвариантной части; а также исследования, касающиеся вопросов моделирования русской национальной языковой личности, разрабатываемые в трудах Ю.Сорокина, Е.Тарасова, В.Телия, Н.Уфимцевой,

A.Залевской, И.Стернина, А.АЛеонтьева, В.Воробьева и др.

В исследовании также были использованы отдельные теоретические аспекты, освещенные в работах А.Вежбицкой, Г.И.Богина, В.И.Карасика, О.А.Корнилова, Г.Г.Слышкина, Е.М.Верещагина, В.Г.Костомарова,

B.В.Виноградова, СЛ.Сахно, К.Р.Гальперина, Д.Б.Гудкова, И.А.Зимней, Л.П.Клобуковой, В.В.Красных, Г.Е.Крейдлина, Л.П.Крысина, Е.С.Кубряковой, Д.С.Лихачева, М.В.Ляпон, Г.Г.Матвеевой, Г.Г.Почепцова, К.Ф.Седова,

C.А.Сухих.

Изучение концептосферы языковой личности на базе дискурсных текстов, представленных в литературно-художественном произведении Ф.М.Достоевского большой жанровой формы обусловило обращение к работам М.М.Бахтина, В.С.Соловьева, В.Розанова, Н.ДАрутюновой, С.Аскольдова, Л.Гроссмана, ВЛ.Кирпотина, Р.Я.Клейман, М.Б.Храпченко, В.А.Тунимановой, ДР-

В работе использованы следующие методы исследования: описательный, лингвотекстологический, метод контекстуально-смыслового анализа, методы анализа художественного текста (стилистического, направленного на изучение приёмов индивидуально-авторского использования образных языковых средств текста, выявление функционирования стилистически маркированных средств в языке произведения и писателя; лингвистического, являющегося фундаментом литературоведческого и стилистического изучения; филологического, синтезирующего в себе все знания и достижения не только языкознания, стилистики и литературоведения, но и психолингвистики, социолингвистики; концептуального, с помощью которого происходит выявление средств и способов репрезентации понятийных категорий в тексте литературного произведения), исследование языкового материала художественного текста в рамках комплексного лингвостилистического анализа с включением элементов концептуального и литературоведческого анализа, что помогает увидеть картину эстетического целого такой, какой её создавал писатель; элементы метода интертекстуального сопоставления, актуального членения, семно-

компонентного, словообразовательного, стилистического анализа, методики статистических подсчетов, а также лингвистического комментария, языкового и внеязыкового соотнесения, позволяющие реконструировать из текстового массива экстралингвистичсскую информацию о когнитивных, мировоззренческих и личностных характеристиках личности, в совокупности формирующих феномен менталитета и идиостиля языковой личности.

Материалом исследования служат избранные тексты дискурса Смсрдякова в романе Ф.М.Достоевского «Братья Карамазовы», содержащие примеры речевой деятельности персонажа, тексты высказываний о Смердякове, произведенные другими персонажами или рассказчиком и элементы авторской речи, входящие в структуру художественного образа, а также характеристики процессов речепорождения и речевосприятия Смердякова.

Теоретическая значимость исследования заключается в расширении и углублении подхода к пониманию языковой личности героя художественного произведения за счет введения дихотомии типическая языковая личность -конкретная языковая личность литературного персонажа и увеличения объема дискурса данной личности.

Практическая значимость исследования состоит в том, что выводы и материалы работы могут быть использованы для изучения языковой личности художественного персонажа в лингводидактическом аспекте, а также для изучения идиостиля писателя с точки зрения порождения текстов языковой личностью; а предложенный в исследовании путь анализа - при изучении языковой личности персонажа художественного произведения. Практический материал диссертации может быть полезен при чтении спецкурсов по лингвотекстологии, лингвокультурологии, психолингвистике,

Обоснованность и достоверность научных результатов обеспечивается опорой на обширный научный и фактический материал. Теоретические положения диссертации основываются на анализе значительного количества источников, связанных с задачами, поставленными в исследовании.

Апробация работы. Основные положения и результаты исследования были представлены на международных научно-практических конференциях «Актуальные проблемы межкультурной коммуникации в новых политических условиях» (Тирасполь: 2002г.), «Современные процессы межкультурного взаимодействия и языковая практика» (Тирасполь, 2005 г.), «Текст и дискурс» (Одесса, 2005 г.), научной конференции профессорско-преподавательского состава ПГУ «Языковое сознание и практика межкультурной коммуникации» (Тирасполь, 2003 г.), международной научной конференции II Новиковские чтения «Функциональная семантика языка, семиотика знаковых систем и методы их изучения» (Москва, 2008 г.).

Гипотезой исследования явился тезис о смещенности языкового сознания Смердякова, эксплицированной на всех уровнях структуры языковой личности, рассматриваемой как результат преобладания варианта этой языковой личности над национально специфичным инвариантом, обусловленной основной социальной ролью анализируемой личности {лакей).

Положение, выносимое на защиту:

Анализ языковой личности литературного персонажа должен учитывать типические закономерности, лежащие в основе художественного образа, и факторы, обусловливающие направление развития образа в контексте сюжетной и концептуальной схем замысла автора; наряду с анализом лингвистики текста необходимо исследовать комплекс прагматических компонентов высказываний, рассмотреть речевые интенции, диктуемые глобальными коммуникативными намерениями; а также выявить особенности функционирования анализируемой языковой личности как представителя национального языкового типа.

Такой подход позволяет указать на смещенность вариативной части картины мира языковой личности в сопоставлении с национальной составляющей как инвариантной части в структуре этой языковой личности и объяснить смещенность констант данной языковой личности как результат её социумно-ролевой унификации и национально-культурного несоответствия.

Объем и структура диссертационного исследования определяются поставленными в нем целями и задачами. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии и двух приложений.

Главы делятся на разделы согласно характеру исследуемых вопросов.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается выбор темы диссертации, определяется ее актуальность и научная новизна, рассматривается степень изученности данной темы, определяются цель и задачи работы, аргументируется ее теоретическая и практическая значимость, освещаются материалы и методы исследования, даются сведения об апробации и структуре диссертации.

Первая глава «Теоретические основы описания языковой личности Смердякова в контексте современных лингвистических исследований» состоит из пяти параграфов, где предлагается теоретическое обоснование правомерности обращения к исследованию языковой личности литературного персонажа в контексте моделирования языковой личности.

Указывается, что анализ языковой личности Смердякова как персонажа художественного произведения Ф.М.Достоевского «Братья Карамазовы» органично вписывается в культурно-исторический контекст изучения национальной языковой личности и традиции исследования текстологических, литературных и языковых особенностей всего творчества Ф.М.Достоевского.

Предлагается путь анализа языковой личности литературного персонажа в соответствии с текстологическими, литературными и языковыми особенностями идиостиля писателя.

Методика описания языковой личности литературного персонажа базируется на основных положениях концепции языковой личности академика Ю.Н.Караулова. Методика включает в себя проработку исследовательского материала по вопросам творчества автора; описание дискурса как процесса речевой деятельности персонажа; выявление особенностей функционирования анализируемой языковой личности как представителя национального языкового

типа; описание вариативной части картины мира языковой личности в сопоставлении с национальной инвариантной составляющей.

Во второй «Структура дискурса языковой личности Смердякова в романе Ф.М.Достоевского «Братья Карамазовы» и третьей «Лингвистический коррелят компонентов концептосферы Смердякова» главах осуществляется анализ языковой личности, а также рассматриваются особенности онтогенеза речи Смердякова, сопоставляются разные возрастные уровни развития языковой способности этой языковой личности, определяется структура языковых операций, указываются нарушения мышления.

Такой подход позволяет связывать нарушения, проявляющиеся на всех уровнях структуры языковой личности не с низким качеством языковой компетенции, а с нарушением направленности предсказуемых ассоциативных связей в концсптосфере личности и проецированием такой девиантной направленности на адресата. Определяющим фактором для языкового поведения такой языковой личности оказывается смещенное языковое сознание.

Вторая глава, состоящая из двух параграфов, содержит обоснование обращения к исследованию языковой личности Смердякова, замечания об особенностях отбора дискурсных текстов для анализа языковой личности, микро- и макроструктуре дискурса Смердякова.

Интерес к языковой личности Смердякова обусловлен отсутствием достаточно подробного анализа этого образа в лингвистической и литературоведческой литературе и важностью лингвостилистического и прагматического анализа текста дискурса художественного персонажа.

С точки зрения исследования языковой личности именно этот персонаж представляет интерес по нескольким причинам. Это и наличие всех необходимых сведений о герое: портретной, речевой, коммуникативной, поведенческой характеристик, авторского комментария и характеризующих высказываний о нем других персонажей. Это и то, что основная для персонажа литературного произведения речевая характеристика по сравнению с речевыми характеристиками остальных персонажей этого произведения выделяется своими вербальными, паравербальными и невербальными составляющими. Это и тот факт, что мы имеем дело с законченным текстом дискурса (рождение и смерть описаны в романе).

Образ Смердякова в полном объеме не подвергался специальному исследованию ни в лингвистической, ни в литературно-критической литературе, и этот факт можно объяснить причинами этического, эмоционального и эстетического характера. Смердяков представлен в романе как личность антипатичная, неприятная, и столь обыкновенная, что читатель мало обращает внимания на этот персонаж. М.М.Бахтиным Смердяков рассматривается в рамках «обычного у Достоевского явления парных героев».

Дискурс Смердякова в романе Ф.М.Достоевского «Братья Карамазовы» представлен совокупностью текстов, составляющих примеры говорения персонажа. Это отобранные автором как наиболее соответствующие

сюжетному развитию, системе образов и месту в структуре повествования данного персонажа, тексты. Мы посчитали оправданным привлечение в качестве дополнительных высказываний о Смердякове, произведенных другими персонажами, рассказчиком или автором.

Для описания языковой личности персонажа художественного произведения важным аспектом оказывается не только анализ языковых средств, использованных автором для собственно речевой характеристики персонажа, но и система отбора и организации языковых элементов, составляющих портретную характеристику персонажа, лексико-семантическое наполнение описаний природы, быта как контекста существования личности; анализ художественной детали.

Первый параграф второй главы содержит анализ имени анализируемой языковой личности. Основываясь на утверждении о том, что выбор имени персонажа всегда обусловлен задачей автора наиболее точно передать сущность своего литературного персонажа, считаем объективным то, что имя позволяет проникнуть в имплицитную область выбора онима.

Апеллятив смерд интерпретирован с точки зрения трех различных семантических полей, сочетание которых позволяет рассматривать его как символ, то есть знак, для которого связь между формой и содержанием устанавливается в контексте всего творчества Ф.М.Достоевского.

Это, во-первых, семантическое поле, мотивированное производным Смердящая; и семантическое поле переносного значения слова вонючий, в состав которого входит понятие грязный, имеющее в русском языке широкую употребительность в составе метафорических сочетаний с общей семантикой 'запачканный, нечистый, безнравственный, аморальный'. Коннотации данного слова отчетливо эмоционально отрицательные - пометы презрительное, ироническое, иногда бранное также актуализированы в идиомах, которые приводит В.И.Даль в статье к слову смердеть.

Во-вторых, это семантическое поле, мотивированное морфемой смерд и значениями, содержащимися в богатой русской идиоматике. Расширение коннотации лексемы смерд, представленное в пословице Смерд - что куколь: сверху сер, а нутром бел, акцентирует несоответствие внешнего и внутреннего как отрицательно оценочное, а белотелость трактует как бесплодность (пустота) и вредность.

В-третьих, семантическое поле лингвистических номинаций и дефиниций экстра лингвистических факторов жизни персонажа позволяет акцентировать внимание на семе грязи, тлетворного духа, которая еще более отчетливо проступает на фоне авторской характеристики этого персонажа как чистоплотного юноши. «Чистоплотность» Смердякова, проявившаяся поначалу в виде брезгливости, и поддерживаемая особо тщательным его отношением к одежде и внешности, в конечном счете, сводится только к желанию Смердякова выглядеть чистым, казаться, а не быть, желанием замаскировать грязь, некрасивость, неродовитость с помощью одежды, помады, духов.

Использование Ф.М.Достоевским для описания Смердякова лексем брезгливый, барчонок, щеголь позволяет переосмыслить значение слова чистоплотный как привередливый, избалованный, тщеславный.

Наконец, семантическое поле фонетического восприятия лексемы Смердяков, в составе которой слышится смерть, актуализирует тему «тлетворного духа», как символа разложения.

Имя Смердяков выступает средством детальной разработки этого персонажа, причем личное имя Павел Федорович в данном случае также играет типологизирующую роль (перевертыш к Федор Павлович). Кроме того, фамилия указывает на родовое (смерд, лакей), а имя - на индивидуальное начало, соотношение которых становится основой смыслообразования, когда родовое не просто вытесняет индивидуальное, оно его полностью заменяет -лакейство становится сутью и трагедией этого человека.

Автор, знакомя нас со Смердяковым, называет его обыкновенным лакеем, ~ такое определение в контексте всего романа обретает новый чудовищный смысл с яркой отрицательной, презрительной коннотацией.

Смердяков является второстепенным персонажем в романе, но неоспоримо его влияние на судьбу ведущих персонажей Карамазовых, с которыми его связывают не только место проживания и общение, но, возможно, даже и родственные связи. Решение проблемы родства Смердякова и Карамазовых остается открытым и выносится на суд читателя, что позволяет родство по крови переосмыслить как душевное родство.

Во втором параграфе главы описана динамика логико-дискурсивного сдвига в структуре языковой личности Смердякова, обусловленного несоответствием вербальных и невербальных составляющих его основной прагматической роли.

Описывая коммуникативное поведение Смердякова, Ф.М.Достоевский выделяет его молчаливость, нелюдимость, указывая причиной этому надменность его характера. Ограничивая подвижность рук, ног, туловища, головы, и таким образом добиваясь чисто внешней степенности, солидности, Смердяков пытается убедить окружающих в том, что и внутреннее содержание его также глубоко и весомо. Однако невозмутимость, сдержанность, граничащая с высокомерием, завидное умение держать себя в руках как основные компоненты коммуникативного поведения Смердякова не проявляются в экстремальных ситуациях.

В ткани романа, и до момента убийства, и в значительно большем объеме после него, прослеживается несоответствие между невербальным поведением Смердякова и вербализуемыми стратегиями и тактиками его основной прагматической роли. Такое отклоняющееся от нормы поведение Смердякова воспринимается его коммуникантами как адекватное, так как им сложно обнаружить притворство. Постепенная трансформация стратегий и тактик

вербальных и невербальных актов, которая происходит после убийства, когда Смердяков больше не играет роли, позволяет увидеть Смердякова как человека чувствующего, думающего и страдающего.

Третья глава «Лингвистический коррелят компонентов концептосферы Смердякова» состоит из пяти параграфов, каждый из которых содержит анализ различных граней дискурса языковой личности Смердякова.

• Социальный стереотип лакея предопределяет характер общения Смердякова; в рамках анализа речевых и коммуникативных взаимодействий Смердяков-Алеша, Смердяков-Иван, Смердяков-Дмитрий, Смердяков-Федор Павлович, Смердяков-Марья Кондратьевна, Смердяков-Григорий представлены вариации общения в зависимости от личного отношения Смердякова к своему собеседнику. Отмечено, что, хотя Смердяков и пытается изменить ролевое соотношение, лакейство, определяющее его поведение, не позволяет ему выйти за рамки своей роли приспешника, слуги Личарды верного.

Желание быть свободным и потребность в чьем-либо руководстве проявляется в характере Смердякова, неосознанная потребность от кого-то или от чего-то зависеть мотивирована качеством приписанного статуса Смердякова и культивируется им на протяжении всей жизни.

Специфика дискурса Смердякова, предопределенная нарушением направленности предсказуемых ассоциативных связей в его концептосфере и проецированием такой девиантной направленности на адресата, состоит в том, что Смердяков деформирует информацию на уровне ее интерпретации. Центром высказываний Смердякова оказывается собственное «я», под уровень представлений и вкусов которого подводится любая реальность, а то, что не соответствует интересам или желаниям «я», попросту отвергается как несуществующее или становится предметом ненависти и осмеяния.

Невысокий уровень языковой компетенции Смердякова приводит к тому, что его слушатели начинают испытывать совсем другие эмоции по отношению к тому, что Смердяков говорит, проецируя восприятие речи на восприятие личности; зависть, скептицизм, ирония, осторожность, граничащая с трусостью и предательством, - вот те чувства, которые ассоциируют слушатели с образом Смердякова.

Несостоятельность Смердякова как чтеца является показателем неполноценности его языкового развития - он остается равнодушным к эстетическому воздействию художественных образов, - в результате чего духовный облик этой личности предстает в деформированном виде.

Предсмертная записка Смердякова является единственным примером его письменного творчества в романе; своеобразие слога письменной речи, представленной в записке, соответствует своеобразию устной речи.

Аудирование как вид речевой деятельности Смердякова несет на себе отпечаток смещенности его сознания: Смердяков вычленяет из речевой цепи своих оппонентов только те смыслы, которые отвечают его речевой схеме, кроме того, он зачастую приписывает словам своих собеседников значение, неадекватное тому, что они на самом деле имеют виду.

Наиболее важным для анализа слушания как вида речевой деятельности Смердякова является фрагмент авторского описания отношений Смердякова и Ивана, а включение в интериоризированную речь Ивана номинации созерцатель, перекличка внутреннего, озвучиваемого Смердяковым, и внешнего голосов Ивана, позволяет нам соотносить образы Смердякова и чёрта как двойнические в сознании Ивана.

Социальные роли Смердякова, обусловившие прагматические установки этой личности, позволяют отметить примеры наиболее типичных вербальных форм, которыми она эксплицирована. На лингвокогнитивном уровне данной языковой личности выявлена серия приемов репрезентации взглядов на действительность, видения мира, к которым относится

^ большая частотность использования экспрессивов со значением уменьшительности или преувеличения признака, использование слов и словосочетаний со значением высшей степени интенсивности признака, качества или действия: что даже самой четверти секунды тут не пройдет-с, как я отлучен, хотя бы даже самое малое время-с, в самый, тот самый высший момент-с, за помышление только одно, самым малым наказанием;

^ высокочастотные вводно-модальные слова, частицы, союзы и др., используемые для выражения некатегорического (несомненно (2), может быть (8), полагать (6), наверно(4), точно (7), будто (5), как бы (9), словно, вроде, -то (50), -нибудь (11), - либо (2), потом когда (2) и т.п.) и категорического (никогда (5), несомненно (2), точно (так) (4), именно (4), прямо (5), ибо (22), то есть (9), значит (9)) утверждения;

^ использование вводных слов со значением высокой степени уверенности, которые являются языковыми показателями чрезмерного субъективизма дискурса Смердякова (полагаю, по-моему, если по всей справедливости, сумления нет-с);

использование местоимения 3 л. мн.ч. в значении 1 л. ед.ч. (А они про меня отнеслись, что я вонючий лакей. Они меня считают, что бунтовать могу; это они ошибаются-с, кабы я при них сторожем состоял? Сами даже Федор Павлович так вас об этом умоляли-с, они и в Москве это мне в глаза тыкали)',

^ модальные единицы как один из способов языкового выражения мотивационного уровня и средство реализации прагматического уровня языковой личности (-то (50) -либо (2), -нибудь (10), бы (109), как бы (20), ничего

(29));

^ акцентуация категоричной характеристики качества (совсем (20), очень (26), столь (7), весьма (4), вовсе (3), лишь (7), только (50), единственно (4), же (80), даже (36), хотя (бы) (9), ни (17)); использование слова и словосочетания

со значением крайней степени интенсивности качества, признака, действия или другой характеристики объекта лексемы с ярким отрицательно-оценочным значением (анафема, проклят, отлучен, мучителей, ложь, малодушие)-,

•S высокая частотность употребления отрицательной частицы не и отрицательных местоимений в конструкциях с глаголом; использование отрицательных форм (70);

•S частотность использования слов со значением притяжательное™ свой, собственный как языкового маркера категории определенности;

S использование частиц хоть, же, даже в пресуппозитивном значении;

S частотность употребления антитезы (всех сих остальных, то есть население всей земли-с, кроме каких-нибудь тех двух пустынников; с самых даже высоких лиц до самого последнего мужика-с; коли я неверующий, а вы столь верующий; что не то чтобы в море, но даже хоть в речку нашу вонючую съехала) как важного приема построения высказывания;

■S частотное использование противопоставления (а (166), но (14), 'противопоставление' (180));

S первенство сравнений среди других тропов; использование сравнения Оточно (7), будто (5), как бы (9), словно, вроде), например, стал все равно как бы иноязычником, веровал в самую во истину, как веровать надлежит) как стилистического приема риторического усиления речи;

использование ремарок (так как нельзя же совсем не наказать его; потому что до моря отсюда далеко-с);

^ использование избыточных синонимов (не было бы греха и в том, если б отказаться при случайности от Христова, примерно, имени и от собственного крещения своего; и требуют они от меня имя божие проклясть и от святого крещения своего отказаться; то я вполне уполномочен в том собственным рассудком, ибо никакого тут греха не будет, никакого и тут специального греха не было-с, а коли был грешок, то самый обыкновенный весьма-с; немедленно и специально; не то что как только произнесу, а только что помыслю произнести; я уже был самим богом совлечен моего христианства, я уже разжалован);

•S склонность к персеверации (и ничего там за это не будет-с, да и не должно быть; такого в такой страшный час смертного великого страх; ибо никакого тут греха не будет, никакого и тут специального греха не было-с ; А ко всему тому рассудите, Иван Федорович, и некоторую чистую правду-с; ведь это почти что наверно так, надо сказать-с, что Аграфена Александровна, если только захотят они того сами, то непременно заставят их на себе жениться, самого барина, то есть Федора Павловича-с, если только захотят-с, - ну, а ведь они, может быть, и захотят-с. Ведь я только так говорю, что она не придет, а она, может быть, и более того захочет-с, то есть прямо барыней сделаться)',

■S гипертрофированный я-дейксис высказываний (высокая частотность употребления форм личного местоимения 1 лица единственного числа и его косвенных форм);

^ высокая частотность использования лексемы самый в субъективированной совокупности значений (самый тот самый высший момент, этот самый погреб, от самого этого сушения, самые эти знаки, эти самый знаки, от этого самого страху-с, самые эти три тысячи, самые эти деньги, сумма эта самая, самое это лучшее, те самые слова, самое это провидение, на этом самом пункте испытать, за эту самую перегородку, в эту саму ночь, ту саму мысль, это самое пресс-папье и др.);

^ использование усилительных частиц как одно из языковых средств реализации тактических задач Смердякова исключить несогласие оппонента с высказываемыми Смердяковым сентенциями и сделать речь Смердякова не только максимально доказательной, но и максимально действенной, экспрессивной, эмоционально насыщенной;

использование определительных и указательных местоимений в субстантивированном значении (совсем бы даже были бы другие порядки; сколько денег просвистал без всякого употребления; и кабы не боялся еще пуще того; так вас об этом умоляли; как не пьющие, так тут и свалятся и спят очень долгое время крепко; совершенно тоже известно, в тех счастливых местах Европы; в таких попыхах; с каждым днем и с каждым часом);

^ использование местоимений каждый, весь, всякий, все со значением выделения единичного предмета из совокупности однородных предметов; (с каждым днем и с каждым часом; всякого лакея)-,

^ использование личных местоимений даже для общих суждений (рассудите сами, что раз я попал к мучителям рода христианского в плен и требуют они от меня имя божие проклясть и от святого крещения своего отказаться, то я вполне уполномочен в том собственным рассудком; едва только я скажу мучителям; А коли я уж не христианин, то значит я и не солгал мучителям; А потому и я уповаю, что, раз усомнившись, буду прощен, когда раскаяния слезы пролью);

^ использование формы единственного числа в значении множественного для обозначения группы объектов, или абстрактного имени в конкретном значении (Может ли русский мужик против образованного человека чувство иметь? если бы почему-нибудь меня вместо Дмитрия Федоровича начальство заподозрило; по разврату и тамошние и наши все похожи. Все шельмы-с, но с тем, что тамошний в лакированных сапогах ходит, а наш подлей в своей нищете смердит и ничего в этом дурного не находит; Русский народ надо пороть-с, как правильно говорил вчера Федор Павлович; В двенадцатом году было на Россию великое нашествие императора Наполеона французского первого, отца нынешнему, и хорошо, кабы нас тогда покорили эти самые французы: умная нация покорила бы весьма глупую-с и присоединила к себе);

специфика функционирования категории определенности -неопределенности в дискурсе Смердякова;

^ преобладание в классе экспрессивов лексических единиц с коннотацией гиперболизации охвата описываемых явлений универсального характера, с

одной стороны, и значением преуменьшения значимости описываемых явлений, их несущественности, мимолетности в масштабе универсума, с другой;

^ использование в речи риторических конструкций, обилие вопросительных конструкций со значением утвердительности (С татарина поганого кто же станет спрашивать? Может ли русский мужик против образованного человека чувство гшеть? А как бы не ввязался-с? И как же бы я посмел умолчать пред ними-с?);

^ высокая частотность использования сложноподчиненных конструкций (причины и условия) (А потому, на милость господню уповая, питаюсь надеждой, что и совсем прощен буду-с коли я неверующий, а ды столь верующий, что меня беспрерывно даже ругаете, то попробуйте сами-с сказать сей горе, что не то чтобы в море (потому что до моря отсюда далеко-с), но даже хоть в речку нашу вонючую съехала, вот что у нас за садом течет, то и увидите сами в тот же момент, что ничего не сьедет-с, а все останется в прежнем порядке и целости, сколько бы вы ни кричали-с; Я бы на дуэли из пистолета того убил, который бы мне произнес, что я подлец, потому что без отца от Смердящей произошел; На вашем месте, если бы только тут я, так все бы это тут же бросил, чем у такого дела сидеть-с

особенности порядка слов в высказываниях (тягучесть слога, напыщенность фразы) (А когда я сам в припадке буду лежать-с, как же я тогда не пущу-с, если б я даже и мог осмелиться их не пустить-с, зная их столь отчаянньши-с. Если бы я даже эту самую штуку и мог-с, то есть чтобы притвориться и тут я в полном праве моем это средство употребить для спасения жизни моей от смерти; ибо когда я в болезни лежу, то хотя бы Аграфена Александровна пришла к ихнему родителю, не могут они тогда с больного человека спросить: «Зачем не донес». Сами постыдятся);

^ особенности интонационно-синтаксического членения фразы с помощью форманта -с (Это чтобы стих-с, то это существенный вздор-с, Так и записали-с, что беспременно этому так и надо произойти, от единого то есть моего страху-с, Ну, была, ну и все вам равно. Отстаньте-с, Это как кто обожает-с).

Анализ выполняемых человеком в русской языковой картине мира различных типов действий свойственных ему определенных состояний позволяет объяснить преобладание в восприятии Смердякова визуального канала связи по сравнению с аудиальным, что обусловлено авторской характеристикой Смердякова как созерцателя, а также помогает понять пристальное внимание Смердякова к своему внешнему виду, особенности его жестикуляции, представленной в основном мимическими движениями глаз. Можно утверждать, что смещенность сознания Смердякова проявляется не только в его вербальной деятельности, но и еще ярче в том несоответствии, которое обнаруживается в коммуникации между его невербальным поведением и соответствующих вербализуемых стратегиях и тактиках.

Приземленность восприятия мира Смердяковым проявляется уже на вербально-семантическом уровне этой языковой личности, где произносятся

слова, но не воспринимается и соответственно не воспроизводится суть самих концептов: любовь, дружба, счастье, радость, печаль.

Высокая частотность употребления элементов условности показывает, что интерпретация собственных действий, которые Смердяков производит и за которые должен нести ответственность, как явлений вероятностных, случайных, происходящих с ним помимо его воли, совпадает с той ролью лакея, которую культивирует Смердяков.

Наряду с этим, национально специфичное тяготение русского дискурса к неопределенным модальным показателям (почему-то, что-то, должно быть и проч.) не проявлено в его речи, как несоответствующее его спокойно-рассудительной манере поведения.

В дискурсе Смердякова отчетливо прослеживается иерархия идеологем выгода и страх, где доминантной является выгода, которая подчиняет себе другие ключевые концепты дискурса Смердякова.

Смещение сознания этой языковой личности происходит относительно национально-культурного инварианта русскоязычной личности, для которой большую значимость имеют концепты сердце и душа, а не рассудок. Превращение же таких базовых и, по сути, естественных для русского человека концептов, как любовь, долг, честь (честность), в подчиненные понятия указывает на деформированность (смещенность) языкового сознания личности Смердякова уже на вербально-семантическом уровне.

Смещения в речемыслительной деятельности Смердякова могут быть объяснены иррациональностью его концептосферы. Являясь русским человеком по рождению, образованию и воспитанию, постоянному месту жительства, Смердяков, тем не менее, отрицательно оценивает русскую культуру, отчуждаясь от нее.

Таким образом, использование понятия тезаурусной стратегии помогает охарактеризовать частотные лексические доминанты без отрыва от повествования. Особенности онтогенеза речи Смердякова, сопоставление возрастных уровней развития языковой способности этой языковой личности, структура языковых операций, анализ значимых элементов дискурса позволили указать нарушения мышления Смердякова, проявляющиеся на всех уровнях структуры анализируемой языковой личности с искажением направленности предсказуемых ассоциативных связей в его концептосфере.

В Заключении сформулированы основные выводы работы, определены лингвокогнитивные и лингводидактические аспекты, намечающие перспективы дальнейшей разработки проблемы анализа языковой личности персонажа художественного произведения.

Кроме того, к работе прилагаются таблицы и диаграммы (Приложение 1 и Приложение 2), иллюстрирующие основные аспекты исследования с точки зрения частотно-статистического подхода.

Основные положения диссертации нашли отражение в публикациях:

1. Луговская Е.Г. Языковая экспликация социальной компетенции личности Смердякова (по роману Ф.М.Достоевского «Братья Карамазовы») // Норма жизни - служение России и славянству (Социально-экономические и гуманистические основы обновляющейся России) / Сб. для студентов и аспирантов. /Под общей редакцией доктора экономических наук, профессора; действительного члена Российской Академии гуманитарных наук Братищева И.М..- М.: ООО «Диона», 2008. - 397 с. - С.355-362.

2. Луговская Е.Г. Проблемы языковой актуализации культурного компонента значения онима (на примере анализа функционирования онима Смердяков В романе Ф.М.Достоевского «Братья Карамазовы») // Вестник РУДН: Серия «Русский и иностранный языки и методика их преподавания»,- №2. -2008. -М.:ИПК РУДН, 2008. - 83 е., С.18-24

3. Луговская Е.Г. Фоностилистический ресурс дискурса Смердякова (по роману Ф.М.Достоевского «Братья Карамазовы») // Вестник РУДН: Серия «Лингвистика». - №3. - 2008. - М.: Изд-во РУДН, 2008.- 85 е., С.5 -12.

4. Луговская Е.Г. Особенности вербального дискурса Смердякова (по материалам гл.7 «Контроверза», ч.1, кн.З «Сладострастники» романа Ф.М.Достоевского «Братья Карамазовы»).// Актуальные проблемы межкультурной коммуникации в новых политических условиях. Материалы международной научно-практической конференции. Тирасполь: РИО ПГУ, 2002 г., С.59-61.

5. Луговская Е.Г. Погорелая Е.А. Вербально-семантический уровень личности со смещенным языковым сознанием. // Вестник Приднестровского университета №1 (17) 2003 г. Тирасполь: РИО ПГУ, 2003 г., С.24-27.

6. Луговская Е.Г. Своеобразие понятий вербально-семантического уровня дискурса речевой личности со смещенным сознанием. // Языковое сознание и практика межкультурной коммуникации. Материалы XI научной конференции профессорско-преподавательского состава филологического факультета (сборник №3) Тирасполь: РИО ПГУ, 2003 г., С. 16-20.

7. Луговская Е.Г. Вербальные и невербальные компоненты поливекторного дискурса Смердякова (по роману Ф.М.Достоевского «Братья Карамазовы»). // Современные процессы межкультурного взаимодействия и языковая практика. Материалы международной научно-практической конференции. Тирасполь, ПГУ, 2005 г., С.41-45.

8. Луговская Е.Г. Динамика интенций и речевых действий Смердякова в романе Ф.М.Достоевского «Братья Карамазовы» // Вестник Приднестровского университета. Серия: Гуманитарные науки. № 1(21), 2005. Тирасполь: Издательство Приднестровского университета, 2005. - 127с., С.31-35.

9. Луговская Е.Г. Градация вербальных и невербальных компонентов поливекторного дискурса Смердякова (по роману Ф.М.Достоевского «Братья Карамазовы»). // Вестник Приднестровского университета. Серия: Гуманитарные науки. № 1(24), 2006. Тирасполь: Издательство Приднестровского университета, 2006. - 207с., С.22-33.

10. Луговская Е.Г. Свобода воли и своеволие Смердякова (По материалам романа Ф.М.Достоевского «Братья Карамазовы»)» // «Покровские чтения» Книга 8. Статьи и материалы (избранное). Тирасполь, 2006 г, 144 е., С.79-83

11. Луговская Е.Г. Элементарные виды речевой деятельности Смердякова.(по роману Ф.М.Достоевского «Братья Карамазовы») // Вестник Приднестровского университета. Серия: Гуманитарные науки. № 1(24), 2007. Тирасполь: Издательство Приднестровского университета, 2007 г., 207 с., С.76-83.

Луговская Елена Григорьевна Компоненты концептосферы языковой личности Смердякова и особенности их дискурсивной реализации в романе Ф.М.Достоевского «Братья Карамазовы

Диссертация представляет собой исследование языковой личности в рамках лингвокультурологического и лингводидактического направлений, анализ специфических черт языковой личности Смердякова из текстового массива романа Ф.М.Достоевского «Братья Карамазовы», где зафиксирован дискурс этой личности.

В исследовании предложена оригинальная методика анализа воображаемой языковой личности художественного персонажа.

Анализ позволяет реконструировать специфические компоненты текстового ассоциативно-семантического поля, отражающего уникальный опыт языковой личности Смердякова; описать совокупность концептов словарного запаса; определить особенности, характеризующие языковую личность Смердякова как представителя общерусского языкового типа; выделить инвариантную национальную составляющую картины мира личности, и указать причины, обусловившие специфичность её вариативной части.

Результаты диссертационного исследования вносят вклад в решение современной лингвистической проблемы формального и содержательного моделирования языковой личности и могут быть использованы для дальнейших типологических изысканий в данной области.

Helen G. Lugowska The components of Smerdyakov's language personality conceptual system and the peculiarity of their discursive realization in «The Brothers Karamazov» of F. Dostoyevsky

The thesis represents a research of the language personality in the cognitive and didactic linguistic aspects; the analysis of Smerdyakov's language personality specific features in Dostoyevsky masterpiece, where is the discourse of this language personality has been fixed.

The original methodic of analysis of literary language personality is represented in the research.

The analysis allowed reconstructing specific contents of semantic associative field, which reflect exceptional experience of literary language personality of Smerdyakov; description of the system of concepts of his lexicon through the analyzing a concept; defining the peculiarities of Smerdyakov like Russian language personality, distinguishing invariant nation component and the reasons of variant part specificity.

The results of the thesis contribute to solving contemporary linguistic issue -revealing of formal and substantial modeling of language personality, the results can be useful for further typological arches in the given area.

Подписано в печать:

15.01.2009

Заказ № 1426 Тираж -100 экз. Печать трафаретная. Типография «11-й ФОРМАТ» ИНН 7726330900 115230, Москва, Варшавское ш., 36 (499) 788-78-56 www.autoreferat.ru

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Луговская, Елена Григорьевна

Введение.

Глава I. Теоретические основы описания языковой личности Смердякова в контексте современных лингвистических исследований.

§ 1. Основные направления изучения языковой личности как личности, воплощенной в тексте и дискурсе.

§2. Языковая личность в аспекте категории художественного образа.

§ 3. Национальная составляющая в структуре языковой личности как базовый компонент её концептосферы.

§ 4. Художественная репрезентация языковой личности литературного персонажа в творчестве ФМДостоевского.

§ 5. Методика анализа языковой личности Смердякова как персонажа художественного произведения.

Выводы.

Глава П. Структура дискурса языковой личности Смердякова в романе

Ф.М.Достоевского «Братья Карамазовы».

§ 1. Вербально-семантический контекст онима как основа моделирования языковой личности Смердякова.

§ 2. Логико-семантическая организация дискурса Смердякова.

Выводы.

Глава Ш. Лингвистический коррелят компонентов концептосферы

Смердякова.

§1. Языковая экспликация социальных ролей Счердякова.

§ 2. Динамика коммуникативных умений и навыков Счердякова.

§ 3. Риторические и эмоционально-психологические особенности устной речевой деятельности Счердякова.

§4. «Лакейский» дисщ>рс Счердякова.

§ 5. Дискурсивные экспликации компонентов концептосферы Счердякова.

Выводы.

Введение диссертации2009 год, автореферат по филологии, Луговская, Елена Григорьевна

В настоящее время продолжается поиск моделей, релевантных столь сложному и многоаспектному объекту исследования, как языковая личность. Появляется все больше работ, конечная цель которых — глубоко и точно описать языковую личность (индивидуальную, групповую, коллективную, национальную), реконструируя ее специфические черты из определенного текстового массива, в котором зафиксированы те или иные типы дискурсов. В рамках лингвокультурологического направления языковая личность изучается на материале текстов, созданных одним человеком или различными людьми, а также на материале словарей.

Приоритет в построении единой теории языковой личности, бесспорно, принадлежит Ю.Н.Караулову, который указывает, что языковая личность—это «углубление, развитие, насыщение дополнительным содержанием понятия личности вообще» [111,38]. В соответствии с концепцией Ю.Н.Караулова языковая личность, представляющая собой иерархическую структуру, уникальна, обладает собственным когнитивным пространством, собственным знанием языка и особенностями его использования, и «на каждом уровне своей организации соответственно имеет и временные, и вневременные, изменчивые, развивающиеся образования, и сочетание этих феноменов и создает наполнение соответствующего уровня» [111, 39] в соответствии с выделяемой в структуре языковой личности национальной инвариантной части, общей для всех членов общества и формирующейся под воздействием семейной, воспитательной, социальной среды.

Интерес к языковой личности Смердякова обусловлен как отсутствием достаточно подробного анализа этого образа в лингвистической и литературоведческой литературе, так и недооценкой значимости лингвостилистического и прагматического анализа текста дискурса художественного персонажа не только с точки зрения особенностей языка исторической эпохи и языка писателя, типических способов вербализации прагматических установок личности и их ситуативной обусловленности, но и с точки зрения анализа способов проявления деятельностно-коммуникативных потребностей и иерархически-координативных отношений на вербально-семантическом уровне организации языковой личности. В этом отношении причинно-следственная связь «слова и дела» конкретной языковой личности осознается почти буквально и должна быть исследована именно в такой последовательности. Важно увидеть в вербальной и невербальной структуре фразы отражение тех мыслительных процессов, которые в дальнейшем, в развитии, приведут к определенным неречевым действиям - поступкам, а не наоборот, искать в речи персонажа языковые элементы, подтверждающие его генеральные интенции. При таком подходе от пристального взгляда исследователя не ускользнут те, зачастую противоречащие логике развития образа, детали, которые и составляют объемность художественного изображения.

Реконструкция индивидуальной модели мира и индивидуального концепта как ее элемента предполагает последовательное соотнесение трех видов языковых полей, представляющих варианты языковой объективации концепта:

S семантического поля, всего объема слов, в той или иной мере связанных с языковой экспликацией концепта, его системного (социального) варианта; S ассоциативного поля слова-имени концепта как фрагмента коллективного тезауруса, поскольку индивидуальный концепт должен моделироваться с опорой на обыденные представления носителей языка; текстового ассоциативно-семантического поля, реконструированного в результате анализа лексического состава и структуры художественного текста и отражающего уникальный опыт личности - воображаемой (персонаж) или реальной (автор).

С точки зрения исследования языковой личности именно Смердяков - персонаж романа Ф.М.Достоевского «Братья Карамазовы» — представляет наибольший интерес по нескольким причинам. Это и наличие всех необходимых сведений о герое: портретной, речевой, коммуникативной, поведенческой характеристик, авторского комментария и характеризующих высказываний о нем других персонажей; это и то, что основная для персонажа литературного произведения речевая характеристика по сравнению с речевыми характеристиками остальных персонажей этого произведения выделяется своими вербальными, паравербальными и невербальными составляющими. Отметим и тот факт, что мы имеем дело с законченным текстом дискурса (рождение и смерть Смердякова описаны в романе и имеют свои причины).

В научной литературе существует огромное количество работ, посвященных роману Ф.М.Достоевского «Братья Карамазовы», и, с точки зрения объекта исследования можно разделить имеющиеся работы на три группы: 1) исследования, в которых роман Ф.М.Достоевского «Братья Карамазовы» представляется как целостный текст и полифонический роман и исследуется с литературоведческой точки зрения; 2) работы, посвященные анализу философского содержания романа как последнего творения гения русской классической литературы в контексте исторической эпохи; 3) исследования романа, как материала для описания совокупности глубинных тексто-порождающих доминант и констант всего творчества писателя.

Внимание исследователей сосредоточивается либо на внутреннем устройстве романа Ф.М.Достоевскош «Братья Карамазовы», когда творчество писателя анализируется только с лингвистической или только литературоведческой точки зрения, определяя композиционные и языковые особенности речи персонажей, рассказчика и автора, либо рассматривается значение индивидуального стиля автора для определения места его авторского стиля в развитии языка художественной литературы и литературного языка, либо определяется отношение индивидуального стиля автора к функциональным, историческим и индивидуальным стилям речи, либо интересы исследователей концентрируются на философском содержании романа.

Актуальность диссертационной работы определяется и логикой истории изучения всего творчества Ф.М.Достоевского, в том числе его последнего романа «Братья Карамазовы» как синтеза художественно-философских исканий Ф.М.Достоевского 70-х годов, и общей направленностью современной лингвистической науки на исследование человеческого фактора в языке, и шире — освоением антропологической парадигмы в различных науках.

Состояние проблемы языковой личности художественного персонажа в научной литературе и характер представления образа Смердякова как персонажа романа Ф.М.Достоевского «Братья Карамазовы» показывают, что в настоящее время существует необходимость обобщения, систематизации и интеграции существующих точек зрения на феномен языковой личности и выработки общего подхода к анализу языковой личности персонажа литературного произведения. Необходимо не столько уточнить терминологический статус указанных понятий, определить методики исследования воображаемой языковой личности, но, прежде всего, описать особенности функциональной природы такой личности, обусловленные спецификой идиолек-сикона писателя как национальной языковой личности и вытекающие из авторского задания для данного персонажа.

Объектом исследования является дискурс воображаемой языковой личности персонажа романа Ф.М.Достоевского «Братья Карамазовы» Смердякова, рассматриваемый в контексте нравственно-философской проблемы, поставленной автором в произведении.

Предмет исследования — дискурсивная реализация компонентов концептосферы Смердякова как личности языковой, речевой и коммуникативной, как носителя только ему присущих черт, признаков, знаний, представлений; члена социальных групп (семья, профессия); представителя русского национально-культурного сообщества; представителя человечества, об особенностях которого мы узнаем, не только анализируя представленные в ткани романа дискурсные тексты, но и благодаря высказываниям, которые автор вкладывает в уста других персонажей и рассказчика.

Материалом исследования служат избранные тексты дискурса Смердякова в романе Ф.М.Достоевского «Братья Карамазовы», представленные совокупностью высказываний, содержащих примеры речевой деятельности этого персонажа, тексты высказываний о Смердякове, произведенные другими персонажами или рассказчиком (поскольку данная языковая личность является художественным образом, то есть тексты, составляющие примеры говорения персонажа в романе, представляют собой не произвольное количество любых речепорождений личности, а отобраны автором как наиболее соответствующие сюжетному развитию, системе образов и месту в структуре повествования данного персонажа) и элементы авторской речи, входящие в структуру художественного образа, а также характеристики процессов речепорож-дения и речевосприятия Смердякова.

Цель исследования — выявить особенности дискурсивной реализации компонентов концептосферы Смердякова как воображаемой языковой личности персонажа художественного произведения.

Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:

1. Разработать методику описания языковой личности литературного персонажа.

2. В соответствии с требованиями лингвистической текстологии стратифицировать дискурс Смердякова и определить его место в композиционной схеме романа; выявить особенности функционирования языковой личности Смердякова как представителя «смердяковшины» — лакейского варианта «карамазовщины» и их лингвистические корелляты.

3. Реконструировать специфические компоненты текстового ассоциативно-семантического поля, отражающего уникальный опыт языковой личности Смердякова; описать совокупность концептов её словарного запаса, образующих концептосфе-ру, с точки зрения анализа концепта в тексте как элемента картины мира не только внутритекстового, но и затекстового субъекта.

4. На основе исследований национальной основы лексико-грамматическош фонда личности выявить особенности, характеризующие языковую личность Смердякова как представителя общерусского языкового типа; выделить национальную составляющую в структуре этой личности как инвариантную часть в картине мира, и указать причины, определившие специфичность вариативной части.

5. Доказать, что в структуре данной языковой личности вариантная часть преобладает над инвариантной составляющей, что обусловливает конечность дискурса этой языковой личности, ее неспособность к дальнейшему развитию и что такое соотношение варианта и инварианта делает данную личность выпадающей из существующего национально-культурного континуума.

Методы исследования.

В работе используются следующие методы: описательный, лингвотекстологиче-ский, метод контекстуально-смыслового анализа, методы анализа художественного текста (стилистического, направленного на изучение приёмов индивидуально-авторского использования образных языковых средств текста, выявление функционирования стилистически маркированных средств в языке произведения, писателя, др.; лингвистического, являющегося фундаментом литературоведческого и стилистического изучения; филологического, синтезирующего в себе все знания и достижения не только языкознания, стилистики и литературоведения, но и психолингвистики, социолингвистики; концептуального, задача которого заключается в выявлении средств и способов репрезентации понятийных категорий в тексте литературного произведения), исследование языкового материала художественного текста и его использования в рамках комплексного лингвостилистического анализа, с включением элементов концептуального и литературоведческого анализа, что помогает увидеть картину эстетического целого такой, какой её создавал писатель; элементы метода интертекстуального сопоставления, актуального членения, семно-компонентного, словообразовательного, стилистического анализа, методики статистических подсчетов, а также лингвистического комментария, языкового и внеязыкового соотнесения, позволяющие реконструировать из текстового массива экстралингвистическую информацию о когнитивных, мировоззренческих и личностных характеристиках личности, в совокупности формирующих феномен менталитета (план содержания) и идиостиля (план выражения) языковой личности.

Гипотезой исследования явился тезис о смещенности языкового сознания Смер-дякова, эксплицированной на всех уровнях структуры язьжовой личности, рассматриваемой как результат преобладания варианта этой языковой личности над национально специфичным инвариантом, обусловленной основной социальной ролью анализируемой личности {лакей).

Положение, выносимое на защиту:

Научная новизна исследования обусловлена тем, что в работе предпринята попытка семантического и функционального анализа языковых единиц, отобранных автором и составляющих незамкнутый дискурс языковой личности в рамках одного текста художественной прозы большой повествовательной формы — романа; моделирование воображаемой языковой личности производится в рамках изучения языковой личности с учетом анализа выходящей за пределы лексикона и семантикона части ассоциативно-семантической и коммуникативной сети.

Теоретическая значимость исследования заключается в расширении и углублении подхода к пониманию языковой личности героя художественного произведения за счет введения дихотомии типическая языковая личность - конкретная языковая личность литературного персонажа и увеличения объема дискурса данной личности.

Результаты диссертации значимы для изучения языковой личности художественного персонажа в лингводидактическом аспекте, а также для изучения идиостиля писателя с точки зрения порождения текстов воображаемой языковой личностью. При моделировании тезауруса языковой личности в диссертации применяется понятие тезаурусной стратегии, образуемой совмещением повествовательного архетипа (сюжетной схемы) всего романа и частотных, повторяющихся лексем дискурса воображаемой языковой личности, что позволяет показать индивидуальное, присущее только данной языковой личности наполнение традиционной образной структуры. Использование понятия тезаурусной стратегии дает возможность охарактеризовать частотные лексические доминанты без отрыва от повествования.

Практическая значимость исследования состоит в том, что выводы и материалы работы могут быть использованы для изучения языковой личности художественного персонажа в лингводидактическом аспекте, и также для изучения идиостиля писателя с точки зрения порождения текстов языковой личностью; а предложенный в исследовании путь анализа (см. гл.1, §5) — при изучении языковой личности персонажа художественного произведения. Практический материал диссертации может быть полезен при чтении спецкурсов по лингвотекстологии, лингвокультурологии, психолингвистике.

Апробация работы. Основные положения и результаты исследования были представлены на международных научно-практических конференциях «Актуальные проблемы межкультурной коммуникации в новых политических условиях» (Тирасполь: 2002г.), «Современные процессы межкультурного взаимодействия и языковая практика» (Тирасполь, 2005 г.), «Текст и дискурс» (Одесса, 2005 г.), научной конференции профессорско-преподавательского состава 111У «Языковое сознание и практика межкультурной коммуникации» (Тирасполь, 2003 г.), международной научной конференции П Новиковские чтения «Функциональная семантика языка, семиотика знаковых систем и методы их изучения» (Москва, 2008 г.).

Диссертация обсуждена на кафедре функциональной лингвистики Института языка и литературы Приднестровского государственного университета им.Т.ГШевченко (г. Тирасполь).

Основные результаты исследования отражены в 11 опубликованных работах.

Сгрушура работы определяется поставленными в ней целями и задачами. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка литературы, двух приложений. Главы делятся на разделы согласно характеру исследуемых вопросов.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Компоненты концептосферы языковой личности Смердякова и особенности её дискурсивной реализации в романе Ф.М. Достоевского "Братья Карамазовы""

Заключение

1. Исследование языковой личности Смердякова как персонажа художественного произведения Ф.М.Достоевского «Братья Карамазовы» органично вписывается в культурно-исторический контекст изучения национальной языковой личности, а также текстологических, литературных и языковых особенностей его творчества.

Тщательная проработка исследовательского материала по вопросам творчества писателя, описание дискурса как процесса речевой деятельности художественного персонажа, выявление особенностей функционирования языковой личности литературного персонажа как представителя национального языкового типа с опорой на результаты исследований национальной основы лексико-грамматического фонда языковой личности; описание специфики вариативной части картины мира воображаемой языковой личности в сопоставлении с национальной составляющей как инвариантной части в структуре этой языковой личности, анализ значимых элементов дискурса языковой личности художественного персонажа позволяют сделать вывод, что воображаемая языковая личность на этапе замысла произведения оказывается соотносимой с понятием художественного типа или даже характера, специфику которого составляет намеченная автором мотивационно-деятельностная схема, и только на этапе завершенного художественного произведения исследована нами как реальная языковая личность, существующая как бы независимо от автора.

2. Дискурс Смердякова в романе Ф.М.Достоевского представлен совокупностью текстов, которые являются примерами его речевой характеристики.

Для анализа языковой личности персонажа художественного произведения важным аспектом является не только совокупность языковых средств, использованных автором для собственно речевой характеристики персонажа, но и система отбора и организации языковых элементов, составляющих портретную характеристику персонажа, лексико-семантическое наполнение описаний природы, быта как контекста существования личности; лингвостилистический анализ художественной детали.

Для наиболее глубокого понимания характера язьжовой личности Смердякова мы включили в ткань его дискурса смыслы, содержащиеся в истории его появления на свет, его детства, элементах описания интерьера, а также в любых упоминаниях о Смердякове другими действующими лицами романа.

3. Основываясь на высказывании о том, что выбор имени персонажа всегда обусловлен задачей наиболее точно передать его сущность, считаем объективным утверждение о том, что имя литературного персонажа адекватно выражает его сущность, и позволяет глубоко проникнуть в имплицитную область выбора онима.

Апеллятив смерд нами интерпретирован с точки зрения трех различных семантических полей, сочетание которых дало возможность рассмотреть его как символ. Данный знак, для которого связь между формой и содержанием устанавливается в контексте творчества Ф.М.Достоевского именно для данного знака, форма которого сама по себе не дает полного представления о содержании.

Это, во-первых, семантическое поле, мотивированное производным Смердящая и семантическое поле переносного значения слова вонючий, в состав которого входит понятие грязный, имеющее в русском язьже широкую употребительность в составе метафорических сочетаний с общей семантикой 1запачканный, нечистый, безнравственный, аморальный. Коннотации данного слова отчетливо эмоционально отрицательные — пометы презрительное, ироническое, иногда бранное также оказываются актуализированными в идиомах, которые приводит В.И.Даль в статье к слову смердеть.

В-третьих, семантическое поле лингвистических номинаций и дефиниций экстралингвистических факторов жизни персонажа акцентирует внимание на семе грязи, тлетворного духа, которая еще более отчетливо проступает на фоне авторской характеристики этого персонажа как чистоплотного юноши. «Чистоплотность» Смердякова, проявившаяся поначалу в виде брезгливости, и поддерживаемая в дальнейшем особо тщательным его отношением к одежде и внешности, в конечном счете, сводится только к желанию Смердякова выглядеть чистым, казаться, а не быть, желанием замаскировать грязь, некрасивость, неродовитость с помощью одежды, ваксы, помады, духов. Использование Ф.М.Достоевским для описания Смердякова лексем брезгливый, барчонок, щеголь позволило переосмыслить значение слова чистоплотный как привередливый, избалованный, тщеславный.

Личное имя Павел Федорович играет типологизируюгцую роль (перевертыш к Федор Павлович), — фамилия указывает на родовое (смерд, лакей), а имя — на индивидуальное начало, соотношение которых становится основой смыслообразования, когда родовое полностью заменяет индивидуальное.

Анализ мотивированности фамилии Смердяков свидетельствует о том, что данный апеллятив включен в текст, в первую очередь, на основе экстралингвистических факторов жизни персонажа. Рассказчик называет Смердякова обыкновенным лакеем, и такое определение в контексте всего романа обретает новый смысл с яркой отрицательной коннотацией. Непосредственное влияние Смердякова на судьбу ведущих персонажей Карамазовых позволило переосмыслить проблему родства Карамазовых и Смердякова - родство по крови рассматривать как душевное родство. 4. Описание особого отношения к внешности, одежде указывает на то, каким образом Смердяков вырабатывает линию поведения человека солидного, серьезного, самоуверенного и самодостаточного.

Описывая коммуникативное поведение Смердякова, Ф.М.Достоевский выделяет его молчаливость, нелюдимость, называя причиной этого надменность его характера. Ограничивая подвижность рук, ног, туловища, головы, и таким образом добиваясь чисто внешней степенности, солидности, Смердяков пытается убедить окружающих в том, что и внутреннее содержание его также глубоко и весомо. Однако невозмутимость, сдержанность, граничащая с высокомерием, завидное умение держать себя в руках как основные компоненты коммуникативного поведения Смердякова не проявляются в экстремальных ситуациях.

Смердяков использует молчание, которое не только является одним из ведущих приемов осуществления коммуникативных тактик, но отмечено автором в качестве стержневой характеристикой этого образа. Функция молчания в структуре диалога, как правило, очевидна из речевой ситуации, а само молчание как одна из коммуникативных стратегий локализовано в рамках семантического поля эмотивной и когнитивной сфер языковой личности Смердякова.

5. Языковая личность Смердякова в романе Ф.М.Достоевского «Братья Карамазовы» представлена как феномен русской культуры, отразивший сильное влияние прагматических установок, вызванных его основной социальной ролью.

Социальный стереотип лакея предопределяет характер общения Смердякова, вариации этого общения в зависимости от личного отношения Смердякова представлены в работе в рамках анализа речевых и коммуникативных взаимодействий Смердя-ков-Алеша, Смердяков-Иван, Смердяков-Дмитрий, Смердяков-Федор Павлович.

Оппозиции, в которых Смердяков номинально может не играть роль слуги, а, напротив, ситуация коммуникативного акта располагает к тому, чтобы он мог себя почувствовать господином (в широком психологическом смысле этого слова), это Смердяков-Марья Кондратьевна, Смердяков-Григорий.

Смердяков пытается изменить ролевое соотношение: Ивану он хочет быть равным, Алешу он презирает, Федора Павловича опекает, Дмитрия использует, до Марьи Кондратьевны снисходит, - но лакейство, определяющее и его поведение, и образ жизни, не позволяет ему выйти за рамки своей роли приспегиника, слуги Личарда верного. Желание быть свободным и потребность в чьем-либо руководстве проявлено в характере Смердякова, эта неосознанная потребность от кого-то или от чего-то зависеть мотивирована качеством приписанного статуса Смердякова (незаконнорожденный сын местной юродивой) и культивируется им на протяжении всей жизни.

6. Анализ речевой деятельности Смердякова позволил обнаружить несоответствие между невербальным поведением и соответствующими вербализуемыми стратегиями и тактиками.

Знание особенностей онтогенеза речи Смердякова, возможность сопоставить разные возрастные уровни развития языковой способности и определить структуру языковых операций этой личности позволили нам связать нарушения, проявляющиеся на всех уровнях структуры анализируемой личности, не с низким качеством языковой компетенции индивида, а с нарушением направленности предсказуемых ассоциативных связей в его концептосфере и проецированием такой девиантной направленности на адресата.

Нами было отмечено, что Смердяков деформирует информацию уже на уровне ее интерпретации. Личностное отношение к сообщению о действительности характеризуется спецификой семантической дополнительности, обусловленной особенностями языкового окружения, лингвистического контекста, физического, внеязыкового, контекста и аномальностью значения, которое придается действительному смысловому восприятию Смердякова.

Центром высказываний Смердякова оказывается собственное «я», под уровень представлений и вкусов которого подводится любая реальность, а то, что не соответствует интересам или желаниям «я», попросту отвергается как несуществующее или становится предметом ненависти и осмеяния. Невысокий уровень языковой компетенции Смердякова приводит к тому, что его слушатели начинают испытывать совсем другие эмоции по отношению к тому, что Смердяков говорит, проецируя восприятие речи на восприятие личности и наоборот. Это приводит к тому, что зависть, скептицизм, ирония, осторожность, граничащая с трусостью и предательством, - вот те чувства, которые ассоциируют слушатели с образом Смердякова. 7. Анализ видов речевой деятельности Смердякова дал возможность не только оценить прагматический аспект языковой развитости данного индивидуума, но и трактовать элементы описания языковых умений как композиционно организующие и символически значимые в структуре художественного образа.

Несостоятельность Смердякова как чтеца рассмотрена как показатель неполноценности его языкового развития - он остается равнодушным к эстетическому воздействию художественных образов, — в результате чего духовный облик этой личности предстает в деформированном виде.

Концепт книга входит в ассоциативное поле чтения и является символическим знаком этого речевого действия. Деталь книга рассматривается как один из элементов круговой композиции дискурса Смердякова — его первое и последнее появления в романе сопровождаются упоминанием книги Исаака Сирина.

Аудирование как вид речевой деятельности Смердякова несет на себе отпечаток смещенности его сознания: Смердяков вычленяет из речевой цепи своих собеседников только те смыслы, которые отвечают его речевой схеме. Кроме того, он зачастую приписывает словам своих собеседников значение, не адекватное тому, что они на самом деле имеют виду.

Наиболее важным для анализа слушания как вида речевой деятельности Смердякова является фрагмент авторского описания отношений Смердякова и Ивана, а включение в интериоризированную речь Ивана номинации созерг/атель,.перекличка внутреннего, озвучиваемого Смердяковым, и внешнего голосов Ивана, указывают на возможность интерпретации образов Смердякова и чёрта как двойнических в сознании Ивана.

Описание говорения предполагает анализ комплекса вербальных, паравербальных и невербальных компонентов, которые представлены в виде ряда формальных и содержательных признаков, составляющих наряду с определенным набором конвенций, касающихся отношений между Смердяковым и его адресатом, специфику того или иного речевого жанра, выбор которого зависит от целей, задач, условий и характера ситуации общения.

8. Диагностика состояния языковой развитости конкретного индивидуума предполагает анализ лексических и грамматических средств с точки зрения их адекватности художественным задачам автора и с точки зрения их воздейственности на читателя.

Языковая личность Смердякова представлена в романе различными способами; речевое поведение персонажа маркируется фонетическими, грамматическими и лексическими средствами. Все тексты дискурса Смердякова представляют собой диалоговые взаимодействия, функционирующие в бытовой сфере.

Для обозначения факта говорения своего персонажа автор использует огромное разнообразие как глаголов речи, так и других глаголов в их роли; отсутствие экспрессивной окрашенности у половины из них мы связываем с основными характеристиками речевого поведения Смердякова — сдержанностью, неторопливостью, спокойствием. Главной характеристикой речи Смердякова с точки зрения ее ритмико-мелодической организации является ее неторопливость, размеренность, обусловленная характеризующей линию поведения Смердякова значительностью и важностью. Емкая объективная характеристика голоса Смердякова содержит информацию о природных особенностях его тембра (тенор) и ярко характеризует манеру его говорения как выражения черт характера и линии поведения этого персонажа.

Наиболее полным и согласующимся с системой знаний о мире является тезаурус-ное представление семантики; ассоциативно-семантическая сеть, которая строится из единиц лексикона, естественным образом включает его целиком в свою сферу, так же как и семантикон, связанный с ним. Индивидуальные черты лексикона Смердякова достаточно выпукло обозначены на фоне сопоставимых по объему лексиконов ряда остальных, различных по социолингвистическим характеристикам, языковых личностей, представленных в романе.

Социальные роли Смердякова, обусловившие прагматические установки этой личности, позволяют отметить примеры наиболее типичных вербальных форм, которыми она эксплицирована. На лингвокоггштивном уровне данной язьжовой личности выявлена серия приемов репрезентации взглядов на действительность, видения мира, к которым относится

•У большая частотность использования экспрессивов со значением уменьшительности или преувеличения признака, использование слов и словосочетаний со значением высшей степени интенсивности признака, качества или действия; •У высокочастотные вводно-модальные слова, частицы, союзы и др., используемые для выражения некатегорического и категорического утверждения; •У использование вводных слов со значением высокой степени уверенности, которые являются языковыми показателями чрезмерного субъективизма дискурса; •У использование местоимения 3 л. мн.ч. в значении 1 л.ед.ч.;

S модальные единицы как один из способов языкового выражения мотивационного уровня и средство реализации прагматического уровня языковой личности; S акцентуация категоричной характеристики качества;

•S использование слова и словосочетания со значением крайней степени интенсивности качества, признака, действия или другой характеристики объекта лексемы с ярким отрицательно-оценочным значением;

S высокая частотность употребления отрицательной частицы не и отрицательных местоимений в конструкциях с глаголом; использование отрицательных форм; S частотность использования слов со значением притяжательности свой, собственный как языкового маркера категории определенности; использование частиц хоть, же, даже в пресуппозитивном значении;

S частотность употребления антитезы как приема построения высказывания; S частотное использование противопоставления; первенство сравнений среди других тропов; использование сравнения как стилистического приема риторического усиления речи; использование ремарок; использование избыточных синонимов; S склонность к персеверации;

S гипертрофированный я-дейксис высказываний (высокая частотность употребления! > , форм личного местоимения 1 л. ед.ч. и его косвенных форм);

S высокая частотность использования лексемы самый в субъективированной совокупности значений;

S использование усилительных частиц как одно из языковых средств реализации тактических задач Смердякова (исключить несогласие оппонента с высказываемыми Смердяковым сентенциями и сделать речь не только максимально доказательной, но и максимально действенной, экспрессивной, эмоционально насыщенной); S использование определительных и указательных местоимений в субстантивированном значении; использование местоимений каждый, весь, всякий, все со значением выделения единичного предмета из совокупности однородных предметов; S использование личных местоимений даже для общих суждений;

S использование формы единственного числа в значении множественного для обозначения группы объектов, или абстрактного имени в конкретном значении; S особенности функционирования категории определенности-неопределенности в дискурсе Смердякова, которые проявлены на уровне самого действия, тогда как начало и конец действия для него определены и результат действия предсказуем (решения, которые сформулировал Смердяков и которые вписываются в его картину мира маркированы категорией определенности, тогда как аргументация, весьма спорная, хотя софистически логичная отмечена категорией неопределенности); •S преобладание в классе экспрессивов лексических единиц с коннотацией гиперболизации охвата описываемых явлений универсального характера, с одной стороны, и значением преуменьшения значимости описываемых явлений, их несущественности, мимолетности в масштабе универсума, с другой;

S частотность использования лексических экспрессивов для придания речи эпичности, заострения внимания на объекте или процессе раскрытия действительности; S использование в речи риторических конструкций, обилие вопросительных конструкций со значением утвердительности;

S высокая частотность использования сложноподчиненных конструкций (причины и условия);

S особенности порядка слов (тягучесть слога, напыщенность фразы); ^ особенности интонационно-синтаксического членения фразы с помощью форманта -с как отличительной особенности лакейского дискурса, и индикатора отношения к оппоненту и высказываемому; отмечено преобладание диалогической формы речи над монологической при организации текста.

9. Анализ выполняемых человеком в русской языковой картине мира различных типов действий, свойственных ему определенных состояний позволил выявить преобладание в восприятии Смердякова визуального канала связи по сравнению с аудиаль-ным, что обусловлено авторской характеристикой Смердякова как созерцателя. Это также помогает понять пристальное внимание Смердякова к своему внешнему виду и особенности его жестикуляции, представленной в основном мимическими движениями глаз.

Смещенность сознания Смердякова находит свое отражение не только в его вербальной деятельности, но и еще ярче в том несоответствии, которое обнаруживается в. коммуникации между его невербальным поведением и соответствующих вербализуемых стратегиях и тактиках.

Соотнесение понимания смысла слов и их соединений, формирования'замысла ответного речевого действия на основе установления общего смысла между смысловыми звеньями с вербально-семантическим уровнем языковой личности позволило нам на основе анализа значимых элементов дискурса Смердякова указать нарушения мышления этой языковой личности, определяющим фактором для языкового поведения которой также является смещенное языковое сознание.

Приземленносгь восприятия мира Смердяковым очевидна, и его примитивная;лот.,., гика проявляется уже на вербально-семантическом уровне этой языковой личности, где произносятся слова, но не воспринимается и соответственно/не воспроизводится . суть самих концептов: любовь, дружба, счастье, радость, печаль. ' ' ■

Высокая частотность употребления элементов условности является показателем того, что интерпретация собственных действий, которые Смердяков сам производит. и>••• ■ ■; за. которые должен нести ответственность, как явлений вероятностных, случайных, происходящих с ним помимо его воли, совпадает с той ролью лакея, которую культивирует Смердяков. Наряду с этим, национально специфичное тяготение русского дискурса к неопределенным модальным показателям (почему-то, что-то, должно быть и проч.) не проявлено в его речи, как несоответствующее его спокойно-рассудительной манере поведения.

Роль архетипического противопоставления своего и чужого в картине мира Смердякова как русскоязычной личности достаточно велика, что находит отражение в фактах речи. Однако, вычленяя из своей картины мира явления и объекты, связанные со схемой преступления, подготовленной им самим, и маркируя их при помощи местоимения ваш, Смердяков отчуждает их, как не принадлежащие его картине мира. Расположив номинации, маркированные местоимением ваш, в порядке их появления в дискурсе Смердякова, можно восстановить схему преступления, сложившуюся в его сознании.

В дискурсе Смердякова отчетливо прослеживается иерархия идеологем выгода и страх, где доминантной является выгода, которой подчинены другие ключевые концепты дискурса Смердякова. Смещение сознания этой языковой личности происходит относительно национально-культурного инварианта русскоязычной личности, для которой большую значимость имеют концепты сердце и душа, а не рассудок. Превращение естественных для русского человека концептов, как любовь, долг, честь (честность), в подчиненные понятия указывает на деформированность (смещенность) языкового сознания личности Смердякова уже на вербально-семантическом уровне. Отрицая же выгоду в вопросе веры, Смердяков отрицает сам феномен веры. Отсутствие веры как основы искупления вины приводит Смердякова и ко второму преступлению — самоубийству, в котором проявлена способность Смердякова к осознанию совершенного греха, и, одновременно, неспособность к раскаянию.

10. Смещения в речемыслительной деятельности Смердякова обусловлены иррациональностью его концептосферы; другими словами, определяющий фактор языкового поведения Смердякова, его смещенное языковое сознание, обусловлено смещенностью констант данной язьжовой личности как результат её социумно-ролевой унификации и национально-культурного несоответствия. Являясь русским человеком по рождению, образованию и воспитанию, месту жительства, Смердяков, тем не менее, отрицательно оценивает русскую культуру, отчуждаясь от нее.

11. Использование понятия тезаурусной стратегии помогло нам охарактеризовать частотные лексические доминанты без отрыва от повествования, а особенности онтогенеза речи Смердякова, сопоставление возрастных уровней развития языковой способности этой языковой личности, структура языковых операций, анализ значимых элементов дискурса позволили указать нарушения мышления Смердякова, проявляющиеся на всех уровнях структуры анализируемой языковой личности с искажением направленности предсказуемых ассоциативных связей в его концептосфере.

Список научной литературыЛуговская, Елена Григорьевна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Агибалов А.К., Внутренний лексикон человека (проблема моделирования и анализа) // website: http://rkiparty.tripod.com/

2. Адлер А. Практика и теория индивидуальной психологии. Гл.ХГУ Достоевский. М., 1995.-296 с.

3. Акишина А.А., Кано X., Национальная специфика коммуникации и словарь русских жестов // Словари и лингвосграноведение. М. 1982.

4. Альми И.Л., Романы Ф. М. Достоевского и поэзия. Учебное пособие к спецкурсу, Л., 1986.

5. Аменицкий Д. А., Эпилепсия в творческом освещении Ф. М. Достоевского. // Памяти Петра Борисовича Ганнушкина: Сб. ст. М.-Л., 1934. - с. 417-431.

6. Анализ одного стихотворения. Межвузовский сборник. Под ред. Холшевникова. -Л., 1985.

7. Андерсон Р., О визуальной композиции «Преступления и наказания». «Достоевский. Материалы и исследования», вып. 11, СПб., 1994, с. 93.

8. Аникин Д.В., Моделирование языковой личности «Повести временных лет» по летописям 14 — 15 вв. // Филология XXI век (теория и методика преподавания): Материалы Всероссийской конференции, посвященной 70-летию БГПУ. 10-11 декабря 2003 г. Барнаул, 2004.

9. Апресян Ю.Д., Лексическая семантика: синонимические средства языка. М., 1974.

10. Ю.Апухтин В. Б., Психолингвистический метод анализа смысловой структуры текста: Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 1977.

11. П.Арупонова Н.Д., Логический анализ язьжа: Образ человека в культуре и язьже // Н. Д. Арутюнова, И.Б.Левонтина. М., Индрик, 1999.

12. Арутюнова Н.Д., Стиль Достоевского в рамках русской картины мира // Поэтика. Стилистика Язык и культура: Памяти Т.Г. Винокур. М., Наука, 1996.

13. Арутюнова Н.Д, Язык и мир человека // Н.ДАрупонова. Изд. 2-е, испр. и доп. -М., Языки русской культуры, 1999.

14. Арутюнова Н.Д., Язьжовая метафора //Лингвистика и поэтика. М., 1979.

15. Аскольдов С., Психология характеров у Достоевского // Ф.М.Достоевский. Статьи и материалы. М.; JL: Мысль, 1922. Сб. 2.

16. Аскольдов С., Религиозно-этическое значение Достоевского // Ф.М.Досто-евский. Статьи и материалы. Под ред. А.С.Долинина. М.; JL: Мысль, 1922. Сб. 1.

17. Бахтин М.М., Вопросы литературной эстетики. М., 1988.

18. Бахтин М.М., Проблема содержания, материала и формы в словесном художественном творчестве // М.М. Бахтин. Литературно-критические статьи. М., 1986. С. 36.

19. Бахтин М.М., Проблемы поэтики Достоевского. М., Художественная литература, 1972.

20. Белик А.П., Художественные образы Ф.М.Достоевского. Эстетические очерки. -М., Наука, 1974

21. Белянин В.П., Психолингвистические аспекты художественного текста. М. 1988.

22. Бердяев Н.А., Миросозерцание Достоевского // Н.Бердяев о русской философии. -Свердловск, 1991.

23. Березин Ф.М., Караулов Ю.Н., Активная грамматика и ассоциативно-вербальная сеть // Реферативный журнал. № 4 (005). М., 2000.

24. Берковский НЛ., О «Братьях Карамазовых». Вопросы литературы, 1981, №3.

25. Биркенбил В., Язык интонации, мимики, жестов. СПб.: Питер, 1997.

26. Блашко И.И., «Братья Карамазовы»: соционические типы героев. // website: http://www.socioniko.ne1/ru/mticles^lashko-besy.ht^

27. Богданов В.В., Речевое общение: прагматические и семантические аспекты. Л., 1990.

28. Богин Г.И., Типология понимания текста //Общая психолингвистика: Хрестоматия. Учебное пособие. М.,2004.

29. Бодуэн де Куртенэ, Человечение языка // Избр. труды по общему языкознанию. -М., 1963.

30. Большая светская энциклопедия // website: http://bse.chemport.ru/

31. Бондарчук Н.С., Кузнецова Р.Д., Языковая личность в историческом аспекте (опыт реконструкции). // Языковая семантика и образ мира, т.2. Казань, 1997 // website: http://www.kcn.ru/

32. Буданова Н.Ф., Достоевский о Христе и истине. Достоевский. Материалы и исследования, вып. 10. - СПб., 1992, с. 24.

33. Буланов А.М., «Ум» и «сердце» в русской классике. Соотношение рационального и эмоционального в творчестве И.А.Гончарова, Ф.М.Достоевского, Л.Н.Толстого. -Саратов, 1992.

34. Булыгина Т.В., Шмелёв А.Д., Язьжовая концептуализация мира (на материале русской грамматики). М., 1997.

35. Бэлнап Р., Структура «Братьев Карамазовых». Илинойс, 1976: по рецензии «Структура «Братьев Карамазовых». - Вопросы литературы, 1970, № 5.

36. Варбот Ж.Ж., Диахронический аспект проблемы языковой картины мира // Русистика на пороге XXI века: проблемы и перспективы. М., 2003.

37. Васильева А.Н., Художественная речь. М., 1983.

38. Вежбицка А., Выражение эмоций в русском языке. // А.Вежбицка Семантические,- . ■ универсалии. М.: Языки русской культуры, 1999. х

39. Вежбицкая А., Понимание культур через посредство ключевых слов. >М., 2001.

40. Вежбицкая А., Язык. Культура. Познание // Отв. ред. и сост. М.А.Кронгауз, -М., " 1996.

41. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г., В поисках новых путей развития лингвостра- •• новедения; концепция речеповеденческих тактик. М., 1999.

42. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г., Язык и культура. М., 1983.

43. Ветловская В. Е. «Pater Seraphicus» JI., 1983.

44. Ветловская В.Е., «Некоторые особенности повествовательной манеры в «Братьях Карамазовых» Русская литература, 1967, № 4.

45. Ветловская В.Е., Поэтика романа «Братья Карамазовы». Л., Наука, 1977.

46. Ветловская В.Е., Символика чисел в «Братьях Карамазовых. В кн: Древнерусская литература и ее традиции в русской литературе ХУШ-ХЗХ вв. - Л, 1971.

47. Викторович В., «Брошенное семя возрастет». Еще раз о «завещании» Достоевского. Вопросы литературы, 1991, № 3.

48. Виноградов В. В., Русский язьж. М., 1972.

49. Виноградов В.В., О теории художественной речи. М., 1971.

50. Виноградов В.В., Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. М., 1963.

51. Виноградов И., «Горнило сомнений». Наука и религия, 1971, № 1.

52. Власкин А.П., Творчество Ф. М. Достоевского и народная религиозная культура. -Магнитогорск, 1994,

53. Волгин И., Последний год Достоевского. Исторические записки, М., 1986.

54. Волгин И., Хомо субститутус: человек подмененный. Достоевский и языческий миф.

55. Воркачев С.Г., Лингвокультурология, языковая личность, концепт: становление антропоцентрической парадигмы в языкознании // Филологические науки. № 1.- М., 2001.

56. Воробьев В.В., Лингвокультурология (теория и методы). М., 1997.

57. Воробьева О.П., Семантическое пространство художественного текста: интерпретации мира и мир интерпретаций. Вопросы языкознания, 1999. № 6.

58. Гак В.Г., Высказывание и ситуация // Проблемы структурной лингвистики. 1972. -М. 1973.

59. Галкин А., Пространство и время в произведениях Ф. М. Достоевского. Вопросы литературы, 1996, № 1.

60. Гальперин К.Р., Текст как объект исследования. М., 1981.

61. Гаспаров Б.М., Язык, память, образ. М., 1996.

62. Гергенрёдер И., Смердячок против Смердякова. Физиологический очерк. // ht^://www.belomenko.com/books/Hei£^

63. Гойхман О.Я., Надеина Т.М., Основы речевой коммуникации. М., Инфра-М, 1997.

64. Горелов И.Н., Невербальные компоненты коммуникации. М., 1980.

65. Горелов И.Н., Седов К.Ф., Основы психолингвистики. М.: Лабиринт, 1998.

66. Григорьев В.П., Поэтика слова. М., 1979.

67. Гроссман Л., Поэтика Достоевского. Государственная академия художественных наук. М., 1925.

68. Гудков Д.Б., Прецедентное имя и проблемы прецедентности. М., 1999.

69. Гус М., Идеи и образы Ф.М.Достоевского. М., Художественная литература, 1971.

70. Даль В.И., Толковый словарь живого великорусского язьжа: в 4 т. // В.И.Даль. -М.: Русский яз., 1989.

71. Джексон P.-JI, Dostoevsky's Quest for Form/ A Study of His Philosophy of Ait/ -Нью-Хавен-Лондон, 1966: по рецензии: Смирнова Е.Философия искусства у Достоевского. Вопросы литературы, 1968, № 10.

72. Джексон Р.Л., Завещание Достоевского (лекция, прочитанная на филологическом факультете МГУ 17 января 1994 г.). Вестник Московского университета. Серия 9. Филология, 1994, № 4.

73. Джексон Р.-Л., Проблема веры и добродетели в «Братьях Карамазовых» В кн: Достоевский. Материалы и исследования. - Л., 1991,т. 9.

74. Долинин А.С., В творческой лаборатории Достоевского. Советский писатель, М., „ 1947.

75. Долинин А.С., Последние романы Достоевского. М. - Л., Советский писатель, 1963.

76. Достоевский. Материалы исследования. АН СССР Институт русской литературы (пушкинский дом). Л., Наука, 1976.

77. Дридзе Т.М., Язьж и социальная психология. М., 1980.

78. Евниы Ф.И., Роман «Бесы». Сб. Творчество Ф.М.Достоевского, Изд-во АН СССР, М., 1959, сгр.228 - 229.

79. Евнин Ф.И., Роман «Преступление и наказание». Сб. Творчество Ф.М. Достоевского, Изд-во АН СССР, М., 1959, стр. 153 - 157.

80. Евтушенко О.В., Картина мира: от хаоса к космосу // Русский язьж: исторические судьбы и современность. М., 2001. // website: http://www.philol.msu.ru/

81. Ешренкова Г., Поэтика сюжетной ауры в романе «Братья Карамазовы». -Философские науки, 1971, № 5.

82. Емельянова О.Н., Ассоциативное поле существительных с семантикой чувства // Русский язык в школе. 1993, № 6.

83. Ермакова О.Н., Земская Е.А., К построению типологии коммуникативных неудач (на материале естественного русского диалога) //Русский язык в его функционировании. Коммуникативно-прагматический аспект. М., 1993.

84. Ермолович Д.И., Имена собственные на стыке языков и культур. М., 2001.

85. Ефимова Н., Мотив библейского Иова в «Братьях Карамазовых» Л., 1994.

86. Жинкин Н.И., Механизмы речи. М.: Изд-во АПН РСФСР, 1958.

87. Жинкин Н.И., О кодовых переходах во внутренней речи. Вопросы языкознания, 1964.

88. Жинкин Н.И., Речь как проводник информации. М., 1982.

89. Журинская М.А., О выражении значения неотторжимости в русском языке // Семантическое и формальное варьирование. М.: Наука, 1979, с.295-347.

90. Захаренко И.В., К вопросу о каноне и эталоне в сфере прецедентных феноменов // Язык, сознание, коммуникация. Вып. 1. М. 1997.

91. Земская Е.А., Китайгородская М.В., Розанова Н.Н., Особенности мужской и женской речи // Русский язык в его функционировании. Коммуникативно-прагматический аспект. М.,1993, с. 90-136.

92. Земская Е.А., Русская разговорная речь: Лингвистический анализ и проблемы обучения. 2-е изд. М., 1987.

93. Зимняя И.А., Лингвопсихолошя речевой деятельности. М-Воронеж, 2001.

94. Зноев Н.И., Семантические поля и семантическая многоплановость (на материале поздних произведений Ф.М. Достоевского. АКД, Алма-ата, 1980.

95. Иванов В.В., Панькин В.М., Филиппов А.В., Шанский Н.М., Краткий словарь традиционных символов русской поэзии // Русский язык в школе. 1977, №№ 4-5.

96. Иванцова Е.В., Феномен диалектной языковой личности. Томск, 2002.

97. Иссерс О.С., Коммуникативные стратегии и тактики русской речи. Омск, 1999.

98. Кантор В.Г., «Братья Карамазовы» Ф.М. Достоевского. М.: Худлитература, 1983.

99. Кантор Р., Эстетика Достоевского и кризис религиозного сознания в России // Наука и религия, 1971, № 9, с.52-59.

100. Канчер М.А., О трех аспектах описания языковой личности //Культурно-речевая ситуация в современной России. Екатеринбург, 2000.

101. Карасев JI.B., О символах Достоевского. Вопросы философии, 1994, № 10, с. 90-111.

102. Карасев Л.В., Онтологический взгляд на русскую литературу. М., 1995.

103. Карасик В.И., Аспекты языковой личности // Языковая личность: проблемы когниции и коммуникации. Волгоград, 2001.

104. Карасик В.И., О категориях лингвокультурологии // Языковая личность: проблемы коммуникативной деятельности. Волгоград, 2001.

105. Карасик В.И., О типах дискурса // Языковая личность: институциональный и персональный дискурс: Сб. науч. трудов. Волгоград, 2000.

106. Карасик В.И., Слышкин Г.Г., Лингвокультурный концепт как единица исследования // Методологические проблемы когнитивной лингвистики: Сб. науч. тр. / Под ред. И.А.Стернина. Воронеж: ВГУ, 2001, с. 75-80.

107. Карасик В.И., Язьжовой круг: личность, концепты, дискурс. Волгоград, 2002.

108. Караулов Ю.Н., Гинзбург Е.Л., Словарь язьжа Достоевского «Язык и мысль: Ф.М.Достоевского в словарном отображении» // website: http://slovari.donpac.ru/cgi-bin/slovari/ivoc/ru/dost.pl

109. Караулов Ю.Н., Русская языковая личность и задачи ее изучения // Язьж и личность. М., 1989.

110. Караулов Ю.Н., Русский язьж и язьжовая личность. М., 1987.

111. Карякин Ю., Достоевский и канун XXI века, М., 1989,

112. Касаткин Н.В., Касаткина В.Н., Тайна человека. Своеобразие реализма Ф.М. Достоевского. Учебное пособие. М., 1994.

113. Касаткина Т., Характерология Достоевского. Типология эмоционально-ценностных ориентации. М., Наследие, 1996.

114. Касьянова К., О русском национальном характере.- М. 1994.

115. Катто Ж. Пространство и время в романах Достоевского. В кн: Достоевский Материалы и исследования. Л., 1978, т. 4.

116. Кашина Н. В., Эстетика Достоевского. М., 1989.

117. Кибрик А. Е., Очерки по общим и прикладным вопросам языкознания. М., 1992.

118. Кирпотин В.Я., Мир Достоевского Статьи, исследования. М., Советский писатель, 1983.

119. Кирпотин В Л., На грани эпох («Братья Карамазовы» Ф.М. Достоевского) в книге: Вершины: Книга о выдающихся произведениях русской литературы // Сост. В.И. Кулешов. М.: Дет. лит., 1983.

120. Клейман РЛ., Сквозные мотивы творчества Достоевского в историко-культурной перспективе. Кишинев. «Штиинца», 1985.

121. Клобукова Л.П., Феномен язьжовой личности в свете лингводидактики // Язык, сознание, коммуникация. Вып. 1. М. 1997.

122. Клюев Е.В., Речевая коммуникация. М.: ПРИОР, 1998.

123. Кобозева И.М., Лингвистическая семантика: Учебное пособие. М., 2000.

124. Козленко, П.В., Агентивньге имена как средство выражения оценочных значений в идиостиле Федора Михайловича Достоевского: автореф. дис. на соиск. ученой • -степ. //П. В. Козленко. М.; 2004.

125. Конецкая В.П., Социология коммуникации. М.: МУБУ, 1997.

126. Корнилов О. А., Языковые картины мира как производные национальных мен-талитетов. М., 1999.

127. Костомаров В.Г., Прохоров Ю.Е., Чернявская Т.Н., Язьж и культура. Новое в теории и практике лингвострановедения. М. 1994.

128. Красавский Н.А., Эмоциональные концепты в немецкой и русской лингвокуль-турах. Волгоград, 2001.

129. Красненкова И.П., Философский анализ суицида // website: http://pnd.city.tomsk.net/art/sanaliz.htm

130. Красных В.В. К вопросу о русской когнитивной базе и русском культурном пространстве //Язьж, сознание, коммуникация. Вып. 1. М. 1997.

131. Красных В.В., К вопросу о русской когнитивной базе и русском культурном пространстве // Язык, сознание, коммуникация. Вып. 1. М. 1997.

132. Красных В.В., Коммуникация в свете лингвокогнитивного подхода // Функциональные исследования. Вып. 3. М. 1997.

133. Красных В.В., Человек разумный. Человек говорящий? (Некоторые размышления о языковой личности и не только о ней) // Функциональные исследования. Вып. З.-М. 1997.

134. Крейдлин Г.Е., Русские жесты и жесговые фразеологизмы // отражение наивной этики в невербальном и вербальном кодах // Логический анализ языка. Язык этики. М., 2000.

135. Кристева Ю., Бахтин, слово, диалог, роман (1967) // Вестник Моск. ун-та. Сер. 9.' Филология. 1995, № 1.

136. Кронгауз М.А., Семантика. -М., 2001.

137. Крысин Л.П., Речевое общение и социальные роли говорящих // Социолингвистические исследования. М., 1976.

138. Кубрякова Е.С., Эволюция лингвистических идей во второй половине XX века (опыт парадигмального анализа) // Язык и наука конца XX века: Сб. статей. М., 1995.

139. Купина Н.А., Лингвистический анализ художественного текста. -М., 1980.

140. Куплевацкая Л. А., Символика хронотопа в романе «Братья Карамазовы». Л., 1992.

141. Латынина А. В поисках жизни духовной //Наука и религия, 1971, № 11.

142. Леонтьев А. А. Основы психолингвистики. М., Смысл, 1999.

143. Летопись жизни и творчества Ф. М. Достоевского. 1821-1881, в 3-х томах, т. I, -СПб., 1993.

144. Лингвистический энциклопедический словарь // Гл. ред.В.Н. Ярцева, М.: Сов. энциклопедия.

145. Линков В., Мистика радости жизни (о романе Достоевского «Братья Карамазовы») // Русский язык за рубежом, № 04,2002.

146. Лисицын А.Г., Анализ концепта свобода-воля-волъностъ в русском языке. Дисс. . канд. филол. наук. М., 1996.

147. Лихачев Д.С., Внутренний мир художественного произведения // Вопросы литературы, 1968, № 8.

148. Лихачев Д.С., Концептосфера русского языка// Известия РАН. Сер. лит. и яз. 1993, №1.

149. Лосева Л.М., Как строится текст. М., Пр., 1980.

150. Лотман Ю.М., Анализ поэтического текста. Л., 1972.

151. Лурия А.Р., Письмо и речь. Нейролингвистические исследования. Учебное пособие для студ. психол. фак. высш. учеб. заведений. М.: Издательский центр «Академия», 2002.

152. Ляпон М.В., Отношение к стереотипу и речевой портрет автора // Словарь и культура русской речи: Сб. статей памяти С.И.Ожегова. М., 2000.

153. Ляпон М.В., Текст как отпечаток психологической доминанты личности (окказионализмы М.Цветаевой) // Речевые и ментальные стереотипы. М., 1999.

154. Ляпон М.В., Языковая личность: поиск доминанты //Язык система Язык -текст. Язык - способность. - М., 1995.

155. Ляпон М.В., Язьжовой портрет психологический портрет // Структура и семантика художественного текста. - М., 1999.

156. Майерс Д., Социальная психология. СПб., 1997.

157. Макаров М., Основы теории дискурса. М., 2003.

158. Максимов Л.Ю., Литературный язьж и язык художественной литерату-ры//Анализ художественного текста. М., 1975.

159. Матвеева Г.Г., Идентификация индивидуальных качеств говорящего по его прагмалин гвистическому речевому портрету. // website: littp://www.phiol.msu.iii/rus/gorn/arso/matYeev.htm

160. Матвеева Г.Г., Скрытые грамматические значения и идентификация социального лица («портрета») говорящего: Дисдоктора филол. наук. СПб, 1993.

161. Мелетинский Е.М., О литературных архетипах. М., 1994, с. 91.

162. Мотылева Т.Л., Достоевский и мировая литература // сб. Творчество Ф.М.Достоевского, Изд-во АН СССР, М., 1959, с. 32.

163. Никитин М.В., Основы лингвистической теории значения. М, Высшая школа, 1988.

164. Николина Н.А., Филологический анализ текста. М., 2003.

165. Новиков Л.А., Лингвистическое толкование художественного текста. М., р.яз. 1998.

166. Одиноков В., Типология образов в художественной системе Достоевского. Новосибирск, 1979.

167. Одинцов В.В., Стилистика текста. М., 1980.

168. Ожегов С.И., Толковый словарь русского языка: 80000 слов и фразеологических выражений //С. И. Ожегов, Н. Ю. Шведова; Российская АН; Российский фонд культуры. Изд. 2-е, испр. и доп. - М.: АЗЪ, 1994.

169. Основы теории речевой деятельности. М., 1974.

170. Павилёнис Р.И., Проблема смысла. М., 1983.

171. ПадучеваЕ.В., Высказывание и его соотнесенность с действительностью. М. 1985.

172. Пеньковский А.Б., Радость и удовольствие в представлении русского языка // Логический анализ языка: Культурные концепты. М., 1991.

173. Петренко В.Ф., Основы психосемантики. Смоленск, 1997.

174. Померанц Г., Открытость бездне. Встречи с Достоевским. М., 1990.

175. Понятие судьбы в контексте разных культур //ред. Н.Д.Арутюнова. М., 1994.

176. Почепцов Г.Г., Теория и практика коммуникации. М., Центр, 1998.

177. Пронников В.А., Ладанов И.Д., Язык мимики и жестов. М., 1998.

178. Прохоров Ю.Е., Методические проблемы роли и места национальных социокультурных стереотипов речевого общения в организации и содержании преподавания русского языка как иностранного // Лингвокогнитивные проблемы межкультурной коммуникации. М., 1997.

179. Прохоров Ю.Е., Национальные социокультурные стереотипы речевого общения и их роль в обучении русскому языку иностранцев. М., 1996.

180. Пути анализа художественного текста. Сборник статей. Кишинев, 1997.

181. Ревзина О.Г., Язьж и дискурс // Вестник Моск. ун-та. Сер. 9. Филология. 1999, № 1.

182. Розанов В., Легенда о Великом инквизиторе Ф.М.Достоевского. М., Директме-диаПаблишинг, 2008.

183. Розенблюм Л., «Красота спасет мир». О «символе веры» Ф.М.Достоевского. -Вопросы литературы, 1991, № 11-12.

184. Рубакин Н.А., Психология читателя и книги. М-Л., 1929.

185. С подлинным уважением к гению Достоевского. Беседа с академиком РАН Г.М.Фридлендером. В сб.: Достоевский в конце XX века. - М., 1996, с. 22-25.

186. Сараскина Л.И., Фёдор Достоевский. Одоление демонов. М., Согласие, 1996.

187. Сахно С.Л., «Свое-чужое» в концептуальных структурах// Логический анализ языка: Культурные концепты. М., 1991.

188. Седов К.Ф., Речевое поведение и типы языковой личности //Культурно-речевая ситуация в современной России. Екатеринбург, 2000, с.298-311.

189. Седов К.Ф., Структура дискурса и становление языковой личности: Грамматический и прагмалингвистический аспекты. Саратов, 1998.

190. Седов К.Ф., Типы языковых личностей и стратегии речевого поведения (о риторике бытового конфликта) // Вопросы стилистки. Язьж и человек. Саратов, 1996. Вып. 26.

191. Седов К.Ф., Языковая личность в аспекте психолингвистической конфликтологии. http://www.dialog-21-ru/archiveartil<le. asp?param=7379xy= 2002&vol= 6077.

192. Седов К.Ф., Язьжовая личность и речевая субкультура (к философии бытового язьжа) // Дом бытия. Альманах по антропологической лингвистике. Язьж мир - человек. - Саратов, 1995. Вып. 2.

193. Селезнев Ю., В мире Достоевского. М., 1979.

194. Селезнев Ю., Достоевский. М., 1981.

195. Семенов Е.И., Роман Достоевского «Подросток» (проблематика и жанр). JL, «Наука», Л.отд., 1979.

196. Сиротинина О.Б., Устная речь и типы речевых культур // Русистика сегодня. -М.,1995.с.З-21.

197. Слышкин Г.Г., Дискурс и концепт (о лингвокультурном подходе к изучению дискурса) // Языковая личность: институциональный и персональный дискурс. Волгоград, 2000.

198. Соина О.С., Исповедь как наказание в романе «Братья Карамазовы». Л., 1985.

199. Соколова Е.Т., Мотивация и восприятие в норме и патологии. Изд.моск.ун-та, 1976.

200. Соколова Е.Т., Самосознание и самооценка при аномалиях личности. Изд. Моск. ун-та, 1989.

201. Соловьев B.C., Три речи в память Ф.М.Достоевского. Сочинения в двух томах, т.2,М., Мысль, 1988.

202. Соловьев Э., Верование и вера Ивана Карамазова//Наука и религия, 1971, № 1.

203. Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования.-, -М., 1997.

204. Степанов Ю.С., В мире семиотики. Семиотика. Антология. М., 2001.

205. Супрун А.Е., Лекции по теории речевой деятельности. М., 1996.

206. Сусов И.П., Личность как субъект язьжового общения //Личностные аспекты языкового общения. Тверь, 1989, с. 16.

207. Сухих С.А., Прагмалингвистическое измерение коммуникативного процесса: Диссдоктора филол.наук. Краснодар, 1998.

208. Тарасов Ф.Б., Тайна пшеничного зерна (Часть 4) website: http://www.glagol-oiiline.ru/arc/n7/208/

209. Творчество Достоевского: искусство синтеза. Екатеринбург, 1991.

210. Телия В.Н., Коннотативный аспект семантики номинативных единиц. М., 1986.

211. Тихомиров Н., О «христологии» Достоевского Л., 1994.

212. Толковый словарь русского язьжа: В 4 т. / Под ред. Д. Н. Ушакова. М.: Гос. инт «Сов. энцикл.»; ОГИЗ; Гос. изд-во иностр. и нац. слов., 1935-1940.

213. Томпсон Д., Братья Карамазовы и поэтика памяти, Кембридж, 1991 по рецензии: Туниманова В. Новая книга о романе Достоевского «Братья Карамазовы». Русская литература, 1994, № 1.

214. Туниманов В.А., Творчество Достоевского 1854-1862. Л, Наука, Л.отд. 1980.

215. Убийко В.И., Концептосфера внутреннего мира человека в аспекте когнитивной лингвистики // Виноградовские чтения. Когнитивные и культурологические подходы к язьжовой семантике. Тезисы докладов научной конференции. М., 1999, с. 52-53.

216. Урысон Е.В., Проблемы исследования язьжовой картины мира: Аналогия в семантике.-М., 2003.

217. Успенский Б.А., Поэтика композиции. М., 1970.

218. Уфимцева А.А., Лексическое значение: Принципы семиологическош описания лексики. М., 1986.

219. Ф.М.Достоевский в воспоминаниях современников, в 2-х томах, т. 2. М., 1990.

220. Фасмер М., Этимологический словарь русского языка. М., 2003.

221. Франк С., Достоевский и кризис гуманизма. Путь, 1931, № 27.

222. Фридлендер Г.М., Реализм Достоевского. М-Л, Наука, 1964.

223. Хоц А.Н., Пределы авторской оценочной активности в полифоническом «самосознании» героя Достоевского. // Достоевский. Материалы и исследования, вып. 9. -Л, 1991, с. 37.

224. Храпченко М.Б., Символика чисел в «Братьях Карамазовых». В кн: Древнерусская литература и ее традиции в русской литературе XVIII - XIX вв. - Л., 1971.

225. Храпченко М.Б., Поэтика романа «Братья Карамазовы». Л, 1977.

226. Храпченко М.Б., Сюжет и творческий метод. В кн: Русско-европейские литературные связи. Сб-к статей - М. - Л., 1966.

227. Человеческий фактор в языке: Коммуникация, модальность, дейксис. М., 1992.

228. Чернейко Л.О. Абстрактное имя и система понятий язьжовой личности // Язык, сознание, коммуникация. Вып. 1. М., 1997.

229. Чирков Н.М., О стиле Достоевского. Проблематика, идеи, образы. М., Наука, 1967.

230. Шанский Н.М., Лингвистический анализ стихотворного текста. М., 2002.

231. Шанский Н.М., Художественный текст под лингвистическим микроскопом. -М., 1986.

232. Шмелев А.Д., Русская языковая модель мира: Материалы к словарю. М., 2002.

233. Шмелев Д.Н., Русский язык в его функциональных разновидностях. М,. 1977.

234. Щенников Г., Художественное мышление Ф. М. Достоевского. Свердловск, 1978.

235. Этов В.И., Достоевский. Очерк творчества. -М., Просвещение, 1968.

236. Якобсон Р., Поэзия грамматики и грамматика поэзии // Семиотика. М., 1983.

237. Cutting, Joan, Pragmatics and Discourse A resource book for students 187 c. Simultaneously published in the USA and Canada by Routledge 29 West 35th Street, New York, NY 10001 Routledge is an imprint of the Taylor & Francis Group © 2002 Joan Cutting

238. Fairclough, Norman, Analysing discourse. Textual analysis for social research. First published 2003 by Routledge)

239. Fairclough, Norman, Discourse and Social Change (Copyright О Norman Fairclough, 1992 First published in 1992 by Polity Press in association with Blackwell Publishing Ltd.)

240. Jackson R.-L., Dostoevsky's Quest for Fonn/ A Study of His Philosophy of Art/ -New-Haven-London

241. Park-Fuller, Linda M. "Voices: Bakhtin's Heteroglossia and Polyphony, and the Performance of Narrative Literature." Literature in Performance. 7:1 (1986): 1-12.

242. Patterson, David, "Dostoevsky's Poetics of Spirit: Bakhtin and Berdyaev." Dostoevsky Studies. 8 (1987): 201-231.

243. The Handbook of Discourse Analysis and Lingvistics Edited by Deborah Schiffiin, Deborah Tannen, and Heidi E. Hamilton Copyright Q Blackwell Publishers Ltd 2001 First published 2001 Blackwell Publishers Ltd

244. В испуг а слонах шге ра В мыслить

245. Индивиду альные черты лексикона Смердякова в романе обозначены на фоне сопоставимых по объему лексиконов ряда остальных, различных но социолингвистическим характеристикам, языковых личностей.

246. При реконструкции индивидуального лексикона Смердякова был использован непрямой способ выявления лексикона на материале текстов.zry1. Диаграмма 2

247. Соотношение речевой характеристики Смераяковв и высказываний о немречевая характеристика Смердяковавысказывания о Смердякове

248. В диаграмме 2 отражено соотношение собственно речевой характеристики Смердякова н высказываний о нем других персонажей н рассказчика.

249. Р слова автора (ремарки) / L J1. Q остальные тексты, \ содержащие упоминания о Смердякове

250. В диаграмме 3 отражено соотношение речевой характеристики Смердякова, слов автора и других текстов, содержащих упоминания о Смердякове.

251. Соотношение объема общения Смердякова-ребенка и См efu якова-взрослого с друг ими коммуникантами1. Федор Павлович1. Алеша1. Григорий1. Марья Кондратьевнапрокурор1. Иванзащитник

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Луговская, Елена Григорьевна

Введение диссертации2009 год, автореферат по филологии, Луговская, Елена Григорьевна

Список научной литературыЛуговская, Елена Григорьевна, диссертация по теме "Русский язык"

Похожие темы диссертаций