автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.08
диссертация на тему: Композиционная роль текста в тексте в произведениях Достоевского: библейские цитаты в романе "Братья Карамазовы"

Полный текст автореферата диссертации по теме "Композиционная роль текста в тексте в произведениях Достоевского: библейские цитаты в романе "Братья Карамазовы""

На правах рукописи

ГУМЕРОВА Анна Леонидовна

КОМПОЗИЦИОННАЯ РОЛЬ ТЕКСТА В ТЕКСТЕ

В РОМАНЕ Ф. М. ДОСТОЕВСКОГО "БРАТЬЯ КАРАМАЗОВЫ"

Специальность 10 01 08-Теория литературы. Текстология

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

иизаб1545

Москва 2007

003061545

Работа выполнена в Отделе комплексных теоретических проблем Института мировой литературы им. А М Горького РАН

Научный руководитель Официальные оппоненты

доктор филологических наук Татьяна Александровна Касаткина доктор филологических наук, профессор Владимир Иванович Гусев

кандидат филологических наук, доцент Елена Владимировна Степанян

Ведущая организация:

Тверской государственный университет

Защита диссертации состоится 2007 г. в /J~

часов на заседании Диссертационного совета^ Д.002.209.02 по филологическим наукам в Институте мировой литературы им. A.M. Горького РАН по адресу 121069, Москва, ул. Поварская, д 25а.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Института мировой литературы им. A.M. Горького РАН.

Автореферат разослан « jfi» g^zv&jf^ 2007 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, доктор филологических наук

Общая характеристика работы

Актуальность темы исследования.

Проблемы композиции произведений Достоевского, с одной стороны, и роль христианства в творчестве Достоевского, с другой стороны, в настоящее время находятся в центре внимания исследователей творчества Достоевского В последнее время появилось множество исследований, посвященных теме композиционной роли Священного Писания в творчестве Достоевского Предлагаемая работа, будучи посвящена композиционной роли цитат из Священного писания в романе «Братья Карамазовы», органично включается в комплекс этих исследований

Цели и задачи исследования

Основной целью работы является изучение композиционной структуры «текст в тексте» на примере отсылок к Священному писанию в романе Достоевского «Братья Карамазовы»

В романе «Братья Карамазовы», начиная с эпиграфа, очень часто используется структура «текст в тексте» Все произведения Достоевского содержат множество отсылок к предшествующим текстам, но они органично вживлены в текст, так что построение текста не кажется искусственным Однако при этом цитаты из предшествующих текстов не теряют своего своеобразия, так что в произведениях Достоевского мы можем наблюдать некий процесс, в результате которого и цитируемый текст, и тот, в котором цитата появляется, составляют некое творческое единство, то есть происходит слияние авторского и предшествующего текста

В процессе написания работы решались следующие задачи

1 Определение двойного значения термина «текст в тексте» Данный термин применяется как к отсылке к предшествующему тексту, так и ко внутреннему произведению

2 Рассмотрение различных вариантов структуры «текст в тексте» как обращения к предшествующему тексту цитата, аллюзия, реминисценция, парафраз

3 Выявление скрытых библейских цитат, реминисценций и аллюзий, появляющихся в романе «Братья Карамазовы»

4 Исследование случаев автоцитирования, то есть функционирования в произведении авторского текста как предшествующего Необходимость изучения таких случаев диктует нам само понятие «текст в тексте», поскольку автоцитирование может быть соотнесено как с собственно цитированием, так и с внутренним текстом, а понятие «текст в тексте» объединяет оба этих значения

5 Рассмотрение функций различных структур, возникающих в романе при посредстве цитат Таковыми являются

а) Отсылки к одинаковым или схожим местам чужого текста

b) Составные цитаты

c) цитаты, возникающие на фоне ситуативной аллюзии ф фоновые парафразы

Методы исследования

Методология данного исследования основывается на трех положениях любая цитата, то есть часть чужого текста, привлекает в художественный мир Достоевского весь предшествующий текст, цитата из Священного Писания, соответственно, привлекает к роману сакральный текст Священного Писания, роман построен по принципу «сплошного контекста»1, то есть все его элементы, в данном случае — цитаты, постоянно взаимодействуют между собой

Для методологии данного исследования важны работы современных авторов, в которых показывается взаимодействие произведений Достоевского с предшествующим текстом Здесь в первую очередь стоит назвать работы таких авторов, как В Ветловская2, Н Перлина3, Т Касаткина4, А Гачева5, Б Тихомиров6, О Меерсон7, Е Новикова8

Поскольку в данной работе речь пойдет главным образом о библейских цитатах, то встает вопрос о присутствии в тексте романа «Братья Карамазовы» всей полноты Священного Писания Сакральный текст не может быть воспринят художественным произведением во всей полноте, однако только сакральный текст может проникнуть во все глубины романа

Предмет и объект исследования

Предметом исследования является роман Достоевского «Братья Карамазовы», а объектом — библейская цитата в романе и ее композиционная роль

Научная новизна исследования

В предложенной работе изучается композиционная роль не только конкретно тех слов Священного Писания, которые попали в область цитирования, но и всего контекста этих слов в объеме Священного Писания, то

1 Этот термин принадлежит В С Непомнящему В книге «Пушкин Русская картина мира» он пишет «Сплошной контекст < > это такой контекст, в котором все — насквозь и наперекрест, по горизонтали и вертикали, от начала и до конца — вяжется, соотносится, резонирует, взаимодублируется, рифмует, зеркально взаимоотражается, так что та или иная связь способна быть нитью, могущей вывести к центру замысла Это сплошь функциональный контекст, в нем на замысел "работает" все без исключения, до мельчащих деталей, до авторских купюр < > и пустот < > Непомнящий В С Пушкин Избранные работы 1960-х - 1990-х годов T II Пушкин Русская картина мира М,1999 С 472

2 Ветловская В Б Поэтика романа «Братья Карамазовы» Л, 1977

3 Périma N Varieties of Poetic Utterance Quotation in "The Brothers Karamazov" Lanham, MD 1985

4 Касаткина T A О творящей природе слова Онтологичность слова в творчестве Ф M Достоевского как основа «реализма в высшем смысле» M, 2004

5 Гачева А Г «Нам не дано предугадать, Как слово наше отзовется » Достоевский и Тютчев M, 2004

6 Тихомиров Б H «Лазарь! Гряди вон» Роман Ф M Достоевского «Преступление и наказание» в современном прочтении книга-комментарий СПб , 2005

7 Меерсон О Библейские интертексты у Достоевского кощунство или богословие любви // Достоевский и мировая культура № 12 M, 1999

8 Новикова Е Г Софийность русской прозы второй половины XIX века Томск, 1999

есть процитированный предшествующий текст воспринимается именно как отсылка к полному текста, так что в итоге изучается взаимодействие двух текстов авторского текста Достоевского и текста Священного Писания Несмотря на то, что в настоящее время роль Священного писания в произведениях Достоевского активно исследуется, подобный подход пока оставался вне поля зрения исследователей Структура исследования

Работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы, включающего в себя 141 наименование

Основное содержание диссертации

Во введении определяются цели и задачи исследования, излагается методология исследования, делается обзор литературы, так или иначе связанной с темами христианства Достоевского, композиции произведений Достоевского в целом и ролью цитат в его произведениях в частности, а также дается обзор существующей терминов, объединенных общим значением «отсылка к предшествующему тексту»

Первая глава «Текст в тексте как композиционный прием» посвящена теоретическим проблемам, связанным с появлением в произведениях Достоевского композиционной структуры «текст в тексте»

Любые композиционные приемы служат выражению авторского замысла, исследуя композиционную организацию произведения, часто можно лучше понять авторскую идею, чем по собственно сюжету9.

Проблема текста в тексте должна рассматриваться с двух позиций Во-первых, текстом в тексте называется отсылка к другому произведению10 И во-вторых, текст в тексте можно интерпретировать как «произведение в произведении», или «вставное произведение» Каким образом можно объединить эти два значения1? Представим такую ситуацию автор произведения цитирует некоего предшествующего автора, — таким образом, возникает «текст в тексте» первого типа, — который, как мы можем предполагать, вымышлен — и тем самым цитата становится текстом в тексте второго типа, то есть произведением персонажа, которым в данном случае будет являться вымышленный автор Тем не менее понятно, что композиция произведения не меняется в зависимости от реальности/вымышленности автора Из этого примера ясно, что двойственное употребление термина «текст

9 В В Кожинов определяет композицию как «членение и взаимосвязь разнородных элементов, или, иначе,

компонентов литературного произведения < > под композицией иногда понимают чисто внешнюю организацию произведения (деление на главы, части, явления, акты, строфы и т п ), иногда же ее рассматривают как структуру художественного содержания, как его внутреннюю основу < > Композиция есть сложное, пронизанное многосторонними связями единство компонентов, созданное в процессе творчества, по вдохновению» Кожинов В В Композиция//Краткая литературная энциклопедия T 3 M 1966 С 694,695 '"Например, П X Тороп говорит только о таком значении понятия «текст в тексте» См Тороп П X Проблема интекста//Ученые записки тартуского гос университета Вып 567 Текст в тексте С 33-44

в тексте» не является ошибочным, поскольку и в том, и в другом случае мы наблюдаем одно и то же явление — нарушение единства повествовательных планов Однако, как будет показано ниже, структура «текст в тексте» первого типа, то есть цитирование, во многих случаях дает возможность для такой композиционной организации текста, которую не может создать текст в тексте второго типа, то есть произведение персонажа Это связано с тем, что, цитируя, автор привлекает в свое произведение тот текст, из которого была взята цитата, и в произведении, принимающем цитату, начинает тем или иным образом функционировать все цитируемое произведение, а не только та его часть, которая приведена в принимающем произведении

В данной работе исследуются как текст в тексте первого типа, то есть различного рода отсылки, так и текст в тексте второго типа, то есть вставной текст или произведение персонажа Однако главным образом работа посвящена все же тексту в тексте первого типа изучению той роли, какую в композиции произведения может играть обращение к чужим текстам

В первой главе приведена система понятий, относящихся ко взаимодействию двух текстов отсылка, цитата, реминисценция, аллюзия, парафраз Термин «отсылка» в данной работе используется как общеродовой по отношению к любому появлению предшествующего текста в авторском тексте

Самый простой вариант отсылки — это точное воспроизведение в авторском тексте фрагмента предшествующего текста, то есть точная цитата Она может быть явной, то есть отграничиваться от авторского текста кавычками, ссылкой на источник и т д К точной цитате близки варианты, когда текст изменяется — неточная цитата Как правило, все изменения предшествующего текста в авторском тексте несут смысловую нагрузку. Отдельно надлежит рассматривать варианты скрытой цитаты В таких случаях фрагмент из предшествующего текста никак не выделяется из окружающего его авторского текста Такие цитаты тоже могут быть точными и неточными

Затем идут более сложные и менее очевидные случаи, в которых отсылка с трудом вычленяется из авторского текста Фрагмент из предшествующего текста может быть значительно изменен, изложен другими словами, переосмыслен

В том случае, если авторский текст напоминает предшествующий какими-то словами, структурой предложения, ритмом фразы, то это реминисценция Говоря о реминисценциях, необходимо прояснить вопрос о намеренном или случайном цитировании В большинстве определений, приведенных во введении данного исследования, реминисценцией называется невольное, бессознательное цитирование Действительно, зачастую довольно трудно доказать, введена ли та или иная отсылка в текст намеренно или возникла случайно Для данной работы имеет значение роль, которую отсылки играют в произведении, независимо от того, являются ли конкретные слова

намеренной отсылкой или же автор процитировал их случайно, поскольку и в последнем случае возможно возникновение взаимодействия между двумя текстами Если же предшествующий текст пересказывается в авторском тексте другими словами с сохранением смысла, то это парафраз И, наконец, аллюзией можно назвать все случаи отсылок на полный предшествующий текст, ситуацию, на нелитературные произведения искусства или на определенные реалии

Надлежит также, исходя из двойного значения понятия «текст в тексте» (см первый параграф данной главы) рассмотреть случаи возникновения внутритекстовых отношений, подобных обращению авторского текста к предшествующему Несомненно, между внешним и внутренним текстами неизбежно будут возникать отношения, подобные появлению в авторском тексте цитат из чужого текста Однако подобная отсылка к чужим словам возникает и в том случае, когда один персонаж просто цитирует речь другого11 Возможны также различные взаимодействия и повторения сюжетных ходов, и такой композиционный прием тоже может выполнять некоторые функции, подобные цитированию

Если же говорить о композиционных функциях обращения к предшествующему тексту, то здесь также можно видеть некую основную функцию, которую можно определить как углубление или усложнение авторского текста, придание ему дополнительного смысла, создание дополнительного композиционного измерения Цитирование представляет собой способ обращения к иному художественному миру Таким образом, с помощью цитирования происходит размыкание мира одного произведения навстречу предшествующим, так что образуется некое общее культурное пространство Сама возможность цитирования, так же как и непосредственное влияние литературного произведения на читателей, показывает, что произведение искусства не остается изолированным, но встраивается в окружающую действительность Однако заметим, что, ссылаясь на предшествующее литературное произведение, автор явно делает нечто другое, чем просто обращаясь к окружающему миру Очевидно, что художественные тексты, хотя и занимают определенное место в окружающей действительности, при этом не теряют своей принадлежности к миру человеческого творчества

Обращение Достоевского к чужим текстам не исчерпывается исключительно заимствованием удачных чужих выражений, образов и сюжетных ходов Речь идет не о усвоении Достоевским чужого слова — в целом происходит некий процесс, в результате которого и цитируемый текст, и

11 Об этом пишет М М Бахтин «Характерна наполненность его (Раскольникова — А Г) его внутренней речи чужими словами, только что услышанными или прочитанными им из письма матери, из приведенным в письме речей Лужина, Дунечки, Свидригайлова, из только что услышанной речи Мармеладова, переданных им слов Сонечки и т п < > При этом каждое лицо, каждый новый человек сейчас же превращается для него в символ, а его имя становится нарицательным словом Свидригайловы, Лужины, Сонечки и т п » Бахтин М М Проблемы поэтики Достоевского М, 1979 С 277-278

тот, в котором цитата появляется, составляют некое творческое единство О Достоевском можно сказать, что он проповедует Евангелие не только и не столько непосредственными упоминаниями о нем, но самим построением произведения, не только сюжет его произведений проникнут христианством, но и композиция

Во второй главе «Функционирование композиционной структуры «текст в тексте» в романе "Братья Карамазовы"» исследуется функционирование композиционной структуры «текст в тексте» в приложении к роману «Братья Карамазовы»

Мир романа «Братья Карамазовы» глубоко связан с Евангелием Главная задача, решаемая во второй главе данного исследования — понять, каким образом эта связь отражается на композиционном уровне Наибольшее внимание уделяется отсылкам, которые возникают не точечно, а подчиняют себе часть текста или целый текст

К роману «Братья Карамазовы» поставлены эпиграфом евангельские

слова

«Истинно, истинно говорю вам если пшеничное зерно, падши в землю, не умрет, то останется одно, а если умрет, то принесет много плода» (Евангелие от Иоанна, Глава XII, 24) Эти слова в тексте романа появляются дважды в виде явной точной цитаты, и оба раза в книге «Русский инок» Один раз в главе «Старец Зосима и его гости» — в сцене, когда старец убеждает Алешу непременно найти Дмитрия на следующий день, он говорит «Все от Господа и все судьбы наши "Если пшеничное зерно, падши в землю, не умрет, то останется одно, а если умрет, то принесет много плода"» (14, 259) Второй раз — уже в главе «Из жития в Бозе преставившегося иеросхимонаха старца Зосимы, составлено с собственных слов его Алексеем Федоровичем Карамазовым», в разделе «Таинственный посетитель», этими словами будущий старец убеждает своего посетителя объявить о совершенном преступлении «Взял я тут со стола Евангелие, русский перевод, и показал ему от Иоанна, глава XII, стих 24 "Истинно, истинно говорю вам если пшеничное зерно, падши в землю, не умрет, то останется одно, а если умрет, то принесет много плода" Я этот стих только что прочел перед его приходом» (14,281)

Зачастую оказывается недостаточно исключительно сюжетного анализа, и мотив Распятия можно увидеть только при анализе композиционного уровня произведения Поэтому я полагаю, что тот ракурс, который выбран в данной работе — а именно исследования функции композиционной структуры «текст в тексте» в романе — может во многом помочь увидеть авторский замысел

Как уже говорилось выше, евангельские слова, поставленные эпиграфом к роману, дважды приводятся в тексте романа, и в первый раз они отнесены к Дмитрию Карамазову Поэтому изучение евангельских и других цитат, относящихся к образу Дмитрия, будет представлять особый интерес для данной темы

Интересно, что к образу Дмитрия (по сравнению с другими героями) относится не так много цитат из Библии кроме вышеупомянутой, можно назвать еще две или три Однако в его речи возникают другие отсылки, не относящиеся к евангельскому тексту, но, как позднее можно будет увидеть, напрямую связанные с основной темой Из самого названия главы «Исповедь горячего сердца В стихах» очевидна роль многочисленных стихотворных цитат, которые вспоминает Дмитрий Так, он цитирует «Элевзинский праздник» Шиллера

Цитата из «Элевзинского праздника» стоит внимания отнюдь не только из-за кажущейся немотивированности Ее реальная неслучайность очевидна хотя бы потому, что в ней упоминается Церера («с Олимпийския вершины сходит мать Церера»), богиня земли и плодородия, культ которой у римлян совпадал с культом Деметры у греков Имя же «Димитрий» означает «посвященный Деметре» (В свою очередь «De/meter» — «Мать-земля»)12 Уже из этого можно предположить, что этот отрывок важен для понимания образа Дмитрия Однако четверостишье, которое Митя цитирует чуть ниже («Чтоб из низости душою / Мог подняться человек, / с древней матерью-землею / Он вступи в союз навек» (14, 99)), более значимо для него То есть линию падения и восстания Дмитрий Карамазов показывает здесь как свою главную жизненную цель И если в этой главе Дмитрий еще сомневается в том, как же ему вступить в союз с землей, и отчасти таким «падением» представляется для него позор разврата, то приговор к каторжным работам в рудниках, то есть под землей, окажется для него именно таким союзом с древней матерью-землею, чье имя он, в сущности, носит Об этом он скажет Алеше в одиннадцатой книге, в главе «Гимн и секрет» «И тогда мы, подземные человеки, запоем из недр земли трагический гимн Богу, у Которого радость'» (15, 31)

Стоит отметить, что старец Зосима, приводя слова Евангелия по отношению к Дмитрию, говорит «Я вчера великому будущему страданию его поклонился » (14, 258) Дело в том, что в православном богослужении выражение «поклоняться страданиям» (ц-сл страстям) встречается довольно часто и относится к Страстям Христовым Разумеется, для человека, достаточно часто посещающего храм, естественно употреблять знакомые выражения, которые, что называется, «на слуху» Но при наличии других фактов возможно предположить, что эта отсылка возникла здесь не случайно Итак, старец Зосима описывает будущий путь Дмитрия евангельскими словами, говорящими о смерти и Воскресении Христа, а сам Дмитрий — подобными им словами «Элевзинского праздника»

Здесь можно обратиться и к иному сюжетному ходу и вспомнить сон Дмитрия Карамазова в главе «Показание свидетелей Дите» Следует заметить, что Митя пытается в этом сне решить для себя тот же вопрос, который ставит Иван в главе «Бунт» — о слезинке ребенка И впоследствии он его решает в

12 См также Peace RA Dostoyevsky An examination of the Mayor Novels Cambridge, 1971 P 222

уже цитированном разговоре с Алешей «За дите и пойду Потому что все за всех виноваты» (15,31) Более того, если вспомнить слова Алеши Ивану в главе «Бунт» «Существо это есть, и Оно < > Само отдало неповинную кровь свою за всех и за вся» (14, 224), то становится ясно, что на глубинном уровне романа образ Дмитрия Карамазова соотносится с Христом

Итак, роль Дмитрия в глубинном, внутреннем сюжете романа «Братья Карамазовы» можно схематически изобразить как линию падения и восстания, причем это постоянно декларируется с помощью внутренних текстов, к которым относятся и евангельские слова, и «Элевзинский праздник»

Второй раз, когда мы встречаем в тексте романа слова эпиграфа — это книга «Из жития в Бозе преставившегося иеросхимонаха старца Зосимы», раздел «Таинственный посетитель» Будущий старец Зосима читает эти евангельские слова как призыв к покаянию, причем покаяние понимается как полная перемена всей жизни И даже внутри самой книги такое покаяние начинает соотносится с Распятием Недаром Таинственный посетитель перед смертью произносит «Совершилось'» (14, 282) Одно слово само по себе вряд ли может быть названо цитатой13, однако в данном случае совпадает не только слово, но и обстоятельства «Когда же Иисус вкусил уксуса, сказал совершилось' И, преклонив главу, предал дух» (Ин 19 30) Таким образом слово «Совершилось» Таинственного посетителя перед смертью может быть названо точной цитатой на фоне ситуативной аллюзии

Главы «Из жития старца Зосимы» и «Из бесед и поучений старца Зосимы»14 введены в роман как чистый образец композиционной структуры «текст в тексте» — произведение персонажа романа Впрочем, и здесь это произведение не одного персонажа, а нескольких — повествование старца Зосимы, записанное Алешей Заметим, что и с авторством «Великого инквизитора» происходит нечто похожее — этот внутренний текст не может быть приписан лишь одному Ивану Как заметила Л И Сараскина, по замыслу Ивана поэма должна была укладываться в десять минут повествования («Если можешь потерять со мной еще минут десять, то я б ее тебе рассказал» (14, 224)), а в действительности чтение текста поэмы занимает не меньше часа «Ритм и плотность рассказа — вплоть до ключевых слов, сказанных Инквизитором "Зачем же Ты пришел нам мешать", — таковы, что и должны составить вместе с предисловием искомые десять минут < > Однако Алеша задает один за другим еще три вопроса, которые вынуждают Ивана переменить

13 О возможности существования однословных отсылок Д Томпсон в книге «"Братья Карамазовы" и поэтика памяти» пишет следующее «Крайне важными для романа являются семантически насыщенные и исторически животворные древние слова — Бог, любовь, чудо, Христос, черт, ад, мораль, Мадонна, Иерусалим, рай — все они входят в один комплекс идей и в культурную систему христианства Чем ярче читатель помнит предыдущие пути этих слов, тем разнообразнее звучат в романе их отзвуки, акценты и «языки» (Томпсон Д «Братья Карамазовы» и поэтика памяти Спб , 2000 С 21

14 В дальнейшем я буду относить к этим главам общее название всей шестой книги «Русский инок» Кроме этих глав, к ней относится только небольшая главка «старец Зосима и его гости», а рассказ о смерти старца Зосимы не выделен в отдельную главу

стиль, ритм и темп рассказывания»15 Таким образом, Алеша оказывается соавтором двух главных романных текстов в тексте «Великого инквизитора», поскольку из-за его вопросов Иван пересоздает поэму, и «Русского инока» как составитель

Много цитат из Писания связаны с образом старца Зосимы Когда договариваются о свидании со старцем Зосимой, которое назначено под фальшивым предлогом споров об имуществе, то возникает цитата из Евангелия уже в речи самого старца — надо сказать, что это первые его слова в романе «Кончилось тем, что старец дал согласие и день был назначен "Кто меня поставил делить между ними7" — заявил он только с улыбкою Алеше» (14, 31) Это неточная цитата из 12 главы евангелия от Луки, стих 14 «Некто из народа сказал Ему Учитель' скажи брату моему, чтобы он разделил со мною наследство Он же сказал человеку тому кто поставил Меня судить или делить вас?» В Евангелии эти слова говорит Христос В данном же случае для нас представляет особый интерес продолжение текста Евангелия, формально уже не попадающее в область цитирования «При этом сказал им смотрите, берегитесь любостяжания, ибо жизнь человека не зависит от изобилия его имения И сказал им притчу у одного богатого человека был хороший урожай в поле, и он рассуждал сам с собою что мне делать? некуда мне собрать плодов моих? И сказал вот что сделаю сломаю житницы мои и построю большие, и соберу туда весь хлеб мой и все добро мое, и скажу душе моей душа1 много добра лежит у тебя на многие годы покойся, ешь, пей, веселись Но Бог сказал ему безумный' в сию ночь душу твою возьмут у тебя, кому же достанется то, что ты заготовил? Так бывает с тем, кто собирает сокровища для себя, а не в Бога богатеет» (Лк 12 13-21)

Очевидно, что вся эта притча явно имеет отношение к происшедшему в романе, так что слова старца звучат скрытым предостережением, несмотря на то, что саму притчу старец не произносит — однако, скорее всего, предполагается, что Алеша ее помнит Действительно, встреча со старцем назначается под предлогом имущественных споров между Федором Павловичем и Дмитрием, но в конце романа один будет убит, а другой пойдет в каторгу (или же бежит в Америку) Поэтому, вероятно, к этому случаю также можно отнести слова Ракитина «уголовщину пронюхал» (14, 73)

Далее, объясняя привязанность Алеши к старцу, Достоевский говорит «Может быть, на юношеское воображение Алеши сильно подействовала эта сила и слава, которая окружала беспрерывно его старца» (14, 28) Перед нами в чистом виде точная скрытая цитата из молитвы «Отче наш» «Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки Аминь» — заканчивается эта молитва в евангелии от Матфея (Мф 6 13), и этот же вариант вошел в текст литургии, где эти слова произносит священник после пения всего народа Однако для нас

15 Сараскина Л И «Поэма о Великом инквизиторе» как литературно-философская импровизация на заданную тему//Достоевский и мировая культура №6 СПб, 1996 С 136-138

важно то, что эти слова несомненно относятся к Богу Так, например, в 24 главе евангелия от Матфея, многочисленные отсылки на которую мы наблюдаем в главах «Великий инквизитор» и «Русский инок», о приходе Христа говорится так «тогда явится знамение Сына Человеческого на небе, и тогда восплачутся все племена земные и увидят Сына Человеческого, грядущего на облаках небесных с силою и славою великою (Мф 24 30)» Если Достоевский говорит, что сила и слава «окружала» старца, очевидно, имеется в виду, что старца окружала благодать Святого Духа Впрочем, нельзя опустить и слово «воображение» Возможно, в Алешином воображении старцу усваиваются атрибуты Божества, и в этом и есть корень его будущих искушений

В изображении событий после смерти старца Зосимы, в главе «Тлетворный дух» мы также находим скрытую неточную цитату из евангельского повествования о Распятии «Иные из сих ожидавших скорбно покивали главами» (14, 229) — говорится об иноках, почувствовавших «тлетворный дух» Это реминисценция из Мф 27-39 «мимоходящие же хуляху Его, покивающе главами своими», так что и насмешки над умершим старцем Зосимой соотносятся с Распятием Интересно, что сам сюжет — насмешки над тем, кого недавно почитали и чьи чудеса видели, причем насмешки из-за того, что ожидали «чего-то великого» — соотносится с Распятием, так что появление аллюзий здесь ожидаемо, поскольку авторский замысел понятен Но в других случаях последовательность интерпретации может быть иной — авторский замысел, представляющийся неоднозначным в линейном чтении, может быть понят с помощью обнаружившихся аллюзий

В размышлениях Алеши после его ухода из монастыря также появляется отсылка на Писание, которая дополняет цитатный фон и смерти старца Зосимы, и отношения Алеши к старцу «И вот тот, который должен бы был, по упованиям его, быть вознесен превыше всех в мире, — тот самый вместо славы, ему подобавшей, вдруг низвержен и опозорен' За что7 Кто судил9 Кто мог так рассудить^ — вот вопросы, которые тотчас же измучили неопытное и девственное сердце его Не мог он вынести без оскорбления, без озлобления даже сердечного, что праведнейший из праведных предан на такое насмешливое и злобное глумление столь легкомысленной и столь ниже его стоящей толпе» (14, 307) — пересказывает Достоевский сомнения Алеши Заметим, что мы действительно не можем сказать, что перед нами авторский текст или же речь персонажа — форма пересказа от третьего лица позволяет нам говорить о двойном значении этого текста, для старца Зосимы и для Алеши

Процитированные выше слова отсылают к двум разным текстам Священного Писания Во-первых, в них можно узнать пересказ повествования о Распятии Христа то есть о событии, когда, действительно, «Праведнейший из праведных», «Единый Безгрешный» был предан в руки грешников Можно также сопоставить текст Достоевского с определенной цитатой из Писания «С терпением будем проходить предлежащее нам поприще, взирая на начальника

и совершителя веры Иисуса, Который, вместо предлежавшей Ему радости, претерпел крест, пренебрегши посрамление, и воссел одесную престола Божия Помыслите о Претерпевшем такое над Собою поругание от грешников, чтобы вам не изнемочь и не ослабеть душами вашими (Евр 12 1-3) Итак, смерть старца Зосимы снова сопоставляется с Распятием Христа, и теперь мы уже уверенно можем говорить, что для смерти старца Зосимы оказывается фоновым образ Распятия Христа Но что же происходит с Алешей7 Во-первых, он опять же прилагает к старцу слова, которые могут относиться только к Богу — и это действительно служит причиной его искушений Но при этом он не узнает в смерти старца историю Распятия Христа, хотя подходит к ней предельно близко — и, следовательно, не вспоминает о Распятии Христа, как и Дмитрий не вспоминает о евангельских событиях, говоря «если Бога с земли изгонят, мы под землей Его сретим» (15, 31)16

Во-вторых, слова «И вот тот, который должен бы был, по упованиям его, быть вознесен превыше всех в мире, — тот самый вместо славы, ему подобавшей, вдруг низвержен и опозорен'», — также является отсылкой на Писание, но на текст противоположного содержания Их можно сопоставить со словами пророка Исаии о диаволе «Как упал ты с неба, денница, сын зари1 разбился о землю, попиравший народы А говорил в сердце своем "взойду на небо, выше звезд Божиих вознесу престол мой и сяду на горе в сонме богов, на краю севера, взойду на высоты облачные, буду подобен Всевышнему" Но ты низвержен в ад, в глубины преисподней (Ис 14 12-15)

Итак, перед нами случай двойной или составной цитаты, то есть разбираемый отрывок содержит цитату из нескольких разных предшествующих текстов Причины появления двойной цитаты в разных случаях могут быть разными Но в разбираемом случае можно предположить, что двойная цитата, как и форма пересказа от третьего лица, позволяет нам говорить о двойном значении этого текста, для старца Зосимы и для Алеши Для старца Зосимы Распятие оказывается фоновым образом его смерти Но что же происходит с Алешей? Во-первых, он прилагает к старцу слова, которые могут относиться только к Богу — и это действительно служит причиной его искушений Но при этом он не узнает в смерти старца историю Распятия Христа, хотя подходит к ней предельно близко — и, следовательно, не вспоминает о Распятии Христа И во-вторых, при таком отношении образ старца Зосимы — точнее, не сам образ старца Зосимы, а преломление этого образа в глазах Алеши — пересекается с образом денницы Причем, поскольку речь идет уже о переломе, о крушении веры Алеши в старца, то именно с образом падшего, низверженного денницы

И поэтому особенно понятно становится, какими очищающими должны были прозвучать для Алеши слова старца в «Кане Галилейской» «Я луковку подал, вот и я здесь» Заметим, что эти слова являются одним из наиболее ярких примеров внутренней отсылки — старец отсылает к притче Грушеньки

См выше, раздел «Дмитрий»

как к предшествующему тексту Он не «первый в мире человек», как говорит о нем Алеша Хохлаковым (14, 201), а «луковку подал» — и после этого видения Алеша встает обновленным

На цитатах из Священного Писания во многом строятся и монологи Ивана в главах «Бунт» и «Великий инквизитор»

В речи Великого инквизитора много различных цитат из Писания — и, что характерно, практически нет точных Так, его ключевая фраза «Да ты и права не имеешь ничего прибавлять к тому, что уже сказано тобой прежде» (14, 228) говорится с такой уверенностью, словно инквизитор цитирует Священное Писание Однако аналогов этим словам мы в Писании не находим Ближе всего к ним подходят слова Откровения «И я также свидетельствую всякому слышащему слова пророчества книги сей если кто приложит что к ним, на того наложит Бог язвы, о которых написано в книге сей, и если кто отнимет что от слов книги пророчества сего, у того отнимет Бог участие в книге жизни и в святом граде и в том, что написано в книге сей» (Откр 22 19-20) Но здесь идет речь исключительно о книге Откровения

Слова инквизитора «Ты дал нам право связывать и развязывать» (14, 229) — действительно, неточная цитата из Писания «Истинно говорю вам что вы свяжете на земле, то будет связано на небе, и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе (Мф 18 18)» На эти же слова ссылается адвокат в своей речи «Вам дана необъятная власть, власть вязать и решить» (15, 167) Мы опять наблюдаем здесь случай сквозной цитаты «Власть вязать и решить» дана Церкви Христовой17 Возможно, в данном случае вторая отсылка своей необоснованностью показывает и необоснованность первой

Мы видим, что основную массу цитат в речи как Ивана, так и инквизитора занимают явные неточные цитаты, и этот композиционный прием сам по себе может служить характеристикой персонажа «ВАЖНЕЙШЕЕ. Помещик цитует из Евангелия и грубо ошибается Миусов поправляет его и ошибается еще грубее Даже Ученый ошибается Никто Евангелия не знает» (15, 206) — пишет Достоевский в черновиках к роману Очевидно, такие неточности в речи персонажа должны показывать несостоятельность его как критика христианства Незнание Евангелия оказывается свидетельством не столько недостатка эрудиции («Даже Ученый ошибается»), сколько глубокой поврежденное™ самого персонажа, которая не позволяет ему приблизится к Евангелию

Связан ли «Великий инквизитор» с основной темой романа, которую мы уже обозначили как сошествие Христа во ад? Или, точнее будет спросить, как в этом тексте проявляется основная тема романа9

Иван сопоставляет свою поэму с «Хождением Богородицы по мукам», повествующем о сошествии Богоматери во ад «Ну вот и моя поэмка была бы в

17 «Фетюкович усвояет присяжным власть, переданную Христом своим ученикам» Касаткина Т А Комментарии // Достоевский Ф М Собрание сочинений в девяти томах Т 8 М, 2004 С 288

том же роде, если бы явилась в то время» (14, 224) Обратим также особое внимание на описание мест пришествия Христа «Он возжелал хоть на мгновение посетить детей Своих и именно там, где как раз затрещали костры еретиков < > в стране ежедневно горели костры < > Он снисходит на «стогны жаркие» южного града < > (14, 226) настает темная, горячая и "бездыханная" севильская ночь (14, 227)» (Курсив мой — А Г) Огонь, как правило, напоминает об адском пламени — особенно огонь, предназначенный для еретиков Интересно также то, что первоначальное намерение Инквизитора — послать и Христа на костер, но он не в силах этого сделать и отпускает Его Таким образом, в поэме тоже идет речь, в сущности, о сошествии Христа во ад

В книге «Судебная ошибка» появляется интересная цитата в речи прокурора Тот, приводя слова адвоката, говорит «И не станем мы поправлять с кафедры истины и здравых понятий Евангелие Бога нашего, которого защитник удостоивает назвать лишь "распятым человеколюбцем", в противоположность всей православной России, взывающей к Нему "Ты бо еси Бог наш1 "» (15, 175) В комментарии к роману «Братья Карамазовы» сказано, что прокурор приводит «слова многих молитв, обращенных ко Христу»18 Но поскольку речь идет о «всей православной России, взывающей к Нему», можно предположить, что прокурор цитирует именно упомянутую в том же комментарии «Воскресную песнь» — торжественное песнопение, поющееся всем народом на воскресном всенощном бдении после чтения Евангелия и прославляющее крест и воскресение Христа «Кресту Твоему поклоняемся, Христе, и святое Воскресение Твое поем и славим Ты бо еси Бог наш»19 Заметим, что в словах прокурора мы видим точную цитату из этого песнопения Итак, здесь перед нами отсылка на весь путь Христа — Распятие, Сошествие во ад (песнопение заканчивается словами «Распятие бо претерпев, смертию смерть разруши», а этими словами обычно обозначается изведение грешников из ада) и Воскресение В этих словах прокурора, перед самым вынесением приговора Дмитрию, проступает вся тема романа, обозначенная в эпиграфе

Мы видим, что отсылки к Евангелию в романе «Братья Карамазовы» играют большую роль для композиции романа Очевидно, что основной массив таких отсылок связан тем или иным образом с Сошествием во ад, которое проявляется на фоне романа посредством композиционной структуры «текст в тексте» Мы видим также, что для романа очень важно сквозное цитирование, которое организовывает текст так, что между, казалось бы, не связанными между собой сюжетными ходами возникают связи на композиционном уровне

В третьей главе «Способы функционирования цитат из Священного Писания в романе «"Братья Карамазовы"» говорится о различных способах

18 Достоевский Ф М Братья Карамазовы Примечания // Достоевский Ф М Полное собрание сочинений в 30-ти томах Т 15 Ленинград, 1976 С 603

19 Всенощное бдение Утреня//Православный богослужебный сборник М,1991 С 23

функционирования цитат из Священного Писания в романе «Братья Карамазовы»

При исследовании данной проблемы стало ясно, что для полноценного комментария цитаты никогда не будет достаточно только формальной характеристики — то есть является ли цитата точной или неточной, явной или скрытой, или же перед нами аллюзия, реминисценция или парафраз. Иногда можно говорить о неточном цитировании как знаке поврежденности персонажа — недаром таких цитат много в «Великом инквизиторе» Однако в этих случаях цитаты оказываются неточными не только по форме, но и по содержанию смысл в цитате может быть искажен благодаря всего лишь замене одного слова другим или просто перестановке слов В «Великом инквизиторе» также часто появляются отсылки, где возникает похожее неточное и по форме и по содержанию цитирование формально они схожи с неточными цитатами или реминисценциями, а фактически являют собой грубое и явно намеренное искажение текста Очевидно, что и формально точное цитирование тоже может быть искажающим смысл Так, когда Федор Павлович говорит старцу Зосиме «Блаженно чрево, носившее тебя, и сосцы, тебя питавшие» (14, 40) — формально это абсолютно точная цитата

Можно выделить несколько возможностей функционирования цитаты в мире романа Достоевского

Во-первых, часто происходит так, что та или иная цитата появляется в разных местах текста Таким образом сопоставляются различные элементы сюжета, на первый взгляд, возможно, не связанные между собой

Так, слова из евангелия от Иоанна, приведенные в эпиграфе («Истинно, истинно говорю вам если пшеничное зерно, падши в землю, не умрет, то останется одно, а если умрет, то принесет много плода» (Евангелие от Иоанна, Глава XII, 24), появляются в романе еще дважды Все три раза это точная цитата, сам эпиграф дан с полным указанием источника, и в тексте романа одно из двух упоминаний также имеет полную атрибуцию (см (14, 281) Что же дает роману такая тройная цитата? Посредством нее связываются воедино евангельский сюжет смерти и Воскресения Христа (собственно евангельский текст, приведенный в эпиграфе), вся сюжетная линия Дмитрия (второе упоминание) и образ Таинственного посетителя, а также мотив покаяния (третье упоминание) можно говорить о том, что тема смерти и Воскресения Христа (во второй главе она обозначена как «сошествие Христа во ад») будет основной для всего романа Однако, поскольку роман «Братья Карамазовы» все-таки не о Христе, а о Дмитрии, Иване и Алеше Карамазовых, то можно предположить, что тема сошествия Христа во ад присутствует в романе иным образом И действительно, большая часть отсылок в романе относится к теме Распятия и Воскресения Христа Поэтому правильнее будет сказать, что тема Сошествия Христа во ад присутствует как фон для всего сюжета романа

К такому приему примыкает похожий по структуре прием — появление в разных местах цитат на одну и ту же тему То есть, к примеру, один сюжет из Евангелия проявляется в разных местах текста романа как бы частями, так что в целом, если сложить эти повествования, получается единая картина Разумеется, найдя такие отрывки и соединив их, можно понять дополнительный смысл тех или иных сюжетных линий

Третьим композиционным приемом цитирования в «Братьях Карамазовых» можно назвать такой, при котором один текст является цитатой из нескольких разных предшествующих текстов20

Четвертым композиционным приемом можно назвать цитату, появляющуюся на фоне ситуативной аллюзии К таким цитатам из разобранных ранее относится, например, слово Таинственного посетителя перед смертью «Совершилось1» (14, 282), которое представляет собой цитату из евангельского описания распятия Христа

Пятым композиционным приемом можно назвать такой тип цитирования, при котором после появления цитаты текст романа продолжает развиваться на фоне продолжения текста цитаты, формально уже не попадающего в область цитирования

Однако наибольшее число евангельских отсылок и аллюзий на христианские реалии в романе относится все же к Распятию Христа, сошествию Его во ад и Воскресению Эти мотивы постоянно сопровождают основные сюжетные линии романа Эти евангельские события возникают в тексте не столько в виде прямого сюжетного повествования о них, сколько проявляются с помощью различных отсылок цитат, реминисценций, парафразов и аллюзий Из того, что евангельские слова из эпиграфа впоследствии дважды произносятся старцем Зосимой как призыв к подвигу покаяния, можно сказать, что на внешнем уровне с ним ближе всего соотносится покаяние и возрождение в покаянии.

Таким образом, Сошествие Христа во ад является предметом рефлексии всех персонажей романа О нем почти никогда не говорится прямо, но эта тема постоянно сопутствует сюжету и придает ему определенный смысл Более того, она проявляется в репликах персонажей чаще, чем в авторском повествовании Это говорит нам о том, что в романе Достоевского «Братья Карамазовы» показано постоянное присутствие Распятия и Воскресения Христа в событиях жизни и личное соучастие каждого человека в Распятии Христа, Сошествии Христа во ад и Воскресении Христа

В заключении подводятся итоги и делаются выводы

20 О контаминациях как об особом приеме у Достоевского писала Е Г Новикова «Текст < > организован за свет введения не одного < > а двух евангельских текстов одновременно Этот новый принцип ляжет в основу большинства текстов-контактов «Пятикнижия», они будут организованы соединением двух или даже нескольких евангельских текстов < > соединив в себе несколько евангельских текстов, он организуется более сложными механизмами взаимодействия между евангельскими цитатами и между рожденным или специфически «новым» евангельским текстом и авторским контекстом» Новикова Е Г Указ соч С 95

Текст священного Писания у Достоевского присутствует не только в виде явных отсылок, к каким относится чтение библейского текста, прямая апелляция к нему или же явная цитата Таких отсылок в тексте романа «Братья Карамазовы» также много, но более значимым оказывается появление текста Писания в виде скрытых цитат или ситуативных аллюзий, когда некий эпизод оказывается наложенным на евангельское повествование Благодаря такой композиционной форме сакральный текст не остается только в поле явного цитирования, — в этом случае Писание не участвовало бы в обыденных событиях, описываемых в романе, существовало бы в той или иной степени изолировано от сюжета романа и в итоге могло бы оказаться изъятым из мира романа, — а является фоном для всего сюжета романа, то есть для любого события сколь угодно обыденного или негативного И, действительно, у Достоевского этот фон является и «критерием истины», по термину ТА Касаткиной, и преображающей силой Образно говоря, мир романа не просто освещается светом Писания — этот свет пронизывает весь его текст

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях автора:

1 Гумерова АЛ Христос и персонажи Достоевского анализ библейских цитат в образе старца Зосимы // Вестник Томского государственного университета Общенаучный периодический журнал Бюллетень оперативной научной информации 2006 110 Декабрь Актуальные проблемы литературоведения Теоретические и прикладные аспекты С 33-38 (0,3 ал)

2 Гумерова А Л «Поэма о Великом инквизиторе» и «Роман о Понтии Пилате» // Достоевский и мировая культура М, 2003 № 17 С 341-364 (1 а л)

3 Гумерова А Л Евангельский фон романа «Преступление и наказание» (на примере сцены поминок по Мармеладову) // Достоевский Дополнения к комментарию М , 2005 С 274-277 (0,25 а л)

4 Гумерова А Л Главный герой внутреннего сюжета романа «Братья Карамазовы» // Достоевский и современность Великий Новгород, 2003 С 3337 (0,25 а л )

5 Гумерова А Л Библейская основа образа старца Зосимы // Достоевский и современность Великий Новгород, 2006 С 125-132 (0,3 ал)

6 Гумерова А Л Библейские цитаты в романе «Братья Карамазовы» // «Братья Карамазовы» современное состояние изучения М, 2007 С 320-331 (1ал)

7 Гумерова А Л Отношение Алеши Карамазова к старцу Зосиме на фоне евангельских цитат // Достоевский и современность Великий Новгород, 2006 С 96-99 (0,25 ал)

Заказ № 44/07/07 Подписано в печать09 07 2007 Тираж 100 экз Уел пл 1

ООО "Цифровичок", тел (495) 797-75-76, (495) 778-22-20 \vw\v с/г ги, е-тай т/о@с/г ги

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Гумерова, Анна Леонидовна

Введение.

Глава 1. Текст в тексте как композиционный прием

§ 1. «Текст в тексте» — два значения термина.

§ 2. Варианты функционирования структуры «текст в тексте».

§ 3. Прецедентный текст.

§ 4. Роль предшествующих текстов в творчестве Достоевского.

Глава 2. Функционирование композиционной структуры «текст в тексте» в романе «Братья Карамазовы»

§ 1. Евангельский контекст эпиграфа к роману.

§ 2. Образ Дмитрия в свете эпиграфа.

§ 3. «Русский инок» и «Великий инквизитор».

§ 4. Образ старца Зосимы в контексте евангельских цитат.

§ 5. Суд.

Глава 3. Способы функционирования цитат из Священного Писания в романе «Братья Карамазовы»

§1. Соотношение формальной и смысловой характеристики отсылки.

§ 2. Сквозное цитирование.

§ 3. Сопоставление цитат общей тематики.

§ 4. Составные цитаты.

§ 5. Цитаты на фоне ситуативной аллюзии.

§ 6. Фоновое цитирование.

§ 7. Отсылки к Распятию и Воскресению Христа.

Введение диссертации2007 год, автореферат по филологии, Гумерова, Анна Леонидовна

Данная работа посвящена теме композиционной роли текста в тексте в произведениях Достоевского на примере цитат из Священного Писания в романе «Братья Карамазовы». Для исследования выбран именно роман «Братья Карамазовы», поскольку в нем наиболее отчетливо по сравнению с другими романами Достоевского виден композиционный прием «текст в тексте». Подробнее о двух значениях этого термина будет говориться в первой главе предлагаемого исследования, которая посвящена разработке теории, необходимой для изучения данной темы. Здесь же необходимо сказать только, что «текстом в тексте» можно называть как цитату из другого произведения, так и вставной текст, то есть произведение персонажа. В романе «Братья Карамазовы» такими вставными произведениями будут записанные Алешей Карамазовым тексты «Из жития в Бозе преставившегося иеросхимонаха старца Зосимы» и «Из бесед и поучений старца Зосимы» и поэма Ивана Карамазова «Великий инквизитор». Несомненно, эти вставные тексты исключительно важны для романа как сюжетно, как и композиционно — то есть значим сам способ их появления в романе, то, что они являются именно произведениями персонажа. Об этих произведениях будет говориться во второй главе данного исследования, в параграфе «"Русский инок" и "Великий инквизитор"». Однако данная работа главным образом посвящена исследованию той роли, которую в романе «Братья Карамазовы» играют цитаты из Священного Писания как предшествующего текста.

Тема христианства Достоевского впервые была поднята на рубеже XIX-XX веков. Ей занимались такие философы, как В. С. Соловьев, Н. Бердяев, В. Розанов. Однако их работы не столько посвящены евангельскому тексту у Достоевского, сколько представляют собой христианский взгляд на Достоевского. В этих исследованиях Достоевский предстает скорее философом, чем автором художественных произведений. В частности, Н. Бердяев, сравнивая художественный метод Льва Толстого и Достоевского, утверждает, что Достоевский как художник гораздо слабее, чем Толстой. «Сложная фабула его (Достоевского) романов есть раскрытие человека в разных аспектах, с разных сторон. Он открывает и изображает вечные стихии человеческого духа. В глубине человеческой природы он раскрывает Бога и дьявола и бесконечные миры, но всегда раскрывает через человека и из какого-то исступленного интереса к человеку»1.

Говоря о христианском взгляде на Достоевского, нельзя не упомянуть книгу К. Леонтьева «Наши новые христиане. Достоевский и граф Толстой», которая представляет собой одну из первых работ о вероучении Достоевского. Исследуя знаменитую «пушкинскую речь» Достоевского, Леонтьев критикует позицию Достоевского, называя ее «розовым христианством». Однако заметим, что позиция самого Леонтьева вряд ли может считаться традиционно христианской. Так, в этой книге он говорит следующее: «(Христос) учил, что на земле все неверно и все не важно, все л даже нереально» . Эта позиция сама по себе как минимум нуждается в обосновании.

От работ вышеперечисленных авторов отличаются работы Вячеслава Иванова; в основу его исследований легло изучение композиции произведений Достоевского. Вячеслав Иванов называет творческий метод Достоевского «реалистическим символизмом»3 и определяет его как «а realibus ad realiora, от действительности низшего плана и низшей онтологической реальности к реальности реальнейшей»4. В основе композиции романов Достоевского он видит миф. Позднее об этом будет говорить К. Мочульский. С другой идеей Иванова, с мыслью о том, что «его (Достоевского) проникновение в чужое я, его переживание чужого я как

1 Бердяев Н. А. Миросозерцание Достоевского. Прага, 1923. С. 32.

2 Леонтьев K.H. Наши новые христиане: Ф. М. Достоевский и граф Толстой. М., 1882. С. 14

3 Иванов Вячеслав. Достоевский. Трагедия — миф — мистика // Иванов Вячеслав. Эссе, Статьи. Переводы. Брюссель. Б.г. С. 34.

4 Там же. самобытного, беспредельного и полновластного мира содержало в себе постулат Бога как реальности, реальнейшей всех этих абсолютно реальных сущностей, из коих каждой он говорил всею волею и всем разумением: «ты еси»5 явно перекликается идея полифонии у Бахтина.

Христианский взгляд на Достоевского представляет собой и книга преподобного Иустина (Поповича) «Достоевский о Европе и славянстве», написанная в 1931 году. Преподобный Иустин глубоко проникает в мировоззрение Достоевского, исследуя как художественные произведения, так и его публицистику и письма. Удивительно отношение автора к Достоевскому: «С какой бы стороны мы не приближались к Достоевскому, во всем вселенная его бескрайна, горизонты его бесконечны. Многосторонность его гения поразительна. Кажется, что Верховное Существо взяло идеи из всех миров и посеяло их в одной творческой душе, и так появился Достоевский»6.

В настоящее время также существует множество работ, посвященных именно христианству Достоевского. Например, теме Евангелия у Достоевского посвящены исследования В.Н. Захарова. Так, под его редакцией выходит сборник научных трудов «Евангельский текст в русской литературе XVIII-XX веков» (1994, 1998, 2001). С темой христианства и библейских цитат у Достоевского так или иначе соотносится ряд статей, напечатанных в альманахе «Достоевский и мировая культура», а также в сборниках «Достоевский в конце XX века»7, «Роман Ф.М. Достоевского "Идиот": современное состояние изучения»8, «Ф.М. Достоевский и православие»9, «Достоевский. Дополнения к комментарию»10 и «Роман Ф.М. Достоевского "Братья Карамазовы": современное состояние изучения»11.

5 Иванов Вячеслав. Достоевский и роман-трагедия // Иванов Вячеслав. Лик и личины России. Эстетика и литературная критика. M., 1995. С. 383.

6 Попович Иустин, прп. Достоевский о Европе и славянстве. СПб., 1998. С. 256.

7 Достоевский в конце XX века: Сб. статей. М., 1996.

8 Роман Ф.М. Достоевского «Идиот»: современное состояние изучения. М., 2001.

9 Ф.М. Достоевский и православие. М.: Издательский дом «К единству», 2003.

10 Достоевский. Дополнения к комментарию. М.: Наука, 2005.

11 Роман Ф.М. Достоевского "Братья Карамазовы": современное состояние изучения. М.: Наука, 2007.

Наряду с работами о христианстве Достоевского для данной темы важны монографии, посвященные композиции произведений Достоевского. Здесь в первую очередь следует назвать работу К. Мочульского «Достоевский. Жизнь и творчество». Мочульский видит свое исследование как продолжение произведений философов-символистов, как литературоведческую работу с использованием их открытий: «Поколение символистов открыло Достоевского-философа; поколение современных исследователей открывает Достоевского-художника»12. Роман «Братья Карамазовы» Мочульский ставит на центральное место в творчестве Достоевского: «Над последним своим романом Достоевский работал три года <.> Но духовно он работал над ним всю жизнь. «Братья Карамазовы» — вершина, с которой нам открывается органическое единство всего творчества писателя. Все пережитое, передуманное и созданное им находит свое место в этом огромном синтезе»13. Почти все основные мотивы и идеи романа Мочульский находит в предшествующих произведениях, что и позволяет ему сделать этот вывод14. «Архитектоника романа, — пишет Мочульский далее — отличается необыкновенной строгостью: закон равновесия, симметрии, пропорциональности проводится автором систематически»15. Мочульский, как и Вячеслав Иванов, называет роман «Братья Карамазовы» мифом, однако вкладывает в это слово совершенно другой смысл: «История карамазовского семейства — художественный миф (курсив мой — А. Г.), в оболочку которого заключена религиозная мистерия, вот почему в центре его стоит "Легенда о Великом инквизиторе"»16. Итак, для Мочульского композиция романов Достоевского становится настолько же смыслосодержащей, как и сюжет.

Одним из самых глубоких исследователей творческого метода Достоевского был М.М. Бахтин. Бахтин в прямом смысле продолжил

12 Мочульский К. В. Достоевский. Жизнь и творчество // Мочульский К. В. Гоголь. Соловьев. Достоевский. М., 1995. С. 220.

13 Там же. с. 520

14 См. Там же.

15 Там же. С. 521.

16 Там же. С. 523. традиции Иванова. Его описание полифонии Достоевского: «Новая художественная позиция автора по отношению к герою в полифоническом романе Достоевского — это всерьез осуществленная и до конца проведенная диалогическая позиция, которая утверждает самостоятельность, внутреннюю свободу, незавершенность и нерешенность героя. Герой для автора не "он" и не "я", а полноценное "ты"»17 представляет собой продолжение мысли Иванова «Его (Достоевского) проникновение в чужое я, его переживание чужого я как самобытного, беспредельного и полновластного мира содержало в себе постулат Бога как реальности, реальнейшей всех этих абсолютно реальных сущностей, из коих каждой он говорил всею волею и

1С всем разумением: «ты еси» .

Бахтинское определение самостоятельности героя в полифоническом романе открыло путь к диспутам об авторской позиции в творчестве Достоевского. Так, исследованием авторской позиции у Достоевского занималась В.Е. Ветловская. В книге «Поэтика романа "Братья Карамазовы"» Ветловская выдвигает понятие авторитетности слов героя и исследует возможности компрометации того или иного высказывания19. В этой же книге Ветловская уделяет много внимания соотношению поэтики романа со Священным Писанием, что важно для темы моего исследования. Интересно, что в работе Ветловской цитирование Писания не упомянуто среди вариантов возможности выявления авторской позиции.

Проблемой текста Священного Писания в творчестве Достоевского, в том числе и в романе «Братья Карамазовы», занимались зарубежные ученые. Так, христианский контекст романа «Братья Карамазовы» исследовал Роберт Бэлнеп в книге «Структура "Братьев Карамазовых"». Бэлнеп выдвигает понятие «внутренние структуры» («Элементы «Братьев Карамазовых» связаны между собой бесчисленными отношениями. Они могут быть искусственно разделены на четыре системы, которые я называю

17 См. Бахтин М. М. Проблемы поэтики Достоевского. М. 1979. С. 73-74.

18 Иванов Вячеслав. Указ.соч. С. 383.

19 Ветловская В.Е. Поэтика романа «Братья Карамазовы». Л., 1977. Глава «Отношение автора к словам героя». структурами. <.> Я называю эти структуры так: внутритекстовая (inherent), историческая (historical), линейная (sequential) и повествовательная

• in narrative)» ). К внутренним Бэлнеп относит «устойчивые образы, "рифмы ситуаций", сходство персонажей и другие очевидные внутритекстовые отношения»21. Интересно, что он не рассматривает в качестве таких внутритекстовых структур повторяющиеся библейские цитаты, хотя, конечно, к таким рифмам ситуаций относит и случаи аллюзий на христианские реалии: «Иногда эмоциональную нагруженность придают деньгам интертекстуальные связи. Смердяков убивает Федора Павловича ради тридцати листков бумаги и, как Иуда, вешается. Ракитин продает

00

Алешу Грушеньке за 25 серебряных монет» . Для темы данного исследования важно также и то, что Бэлнеп прослеживает функцию эпиграфа к роману по всему сюжету романа: «отсрочка восприятия благодати — центральная тема и центральный механизм в системе причинно-следственных связей романа. Он воплощен в образе зерна, упавшего в землю, из эпиграфа к роману: "Если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода". Роман можно рассматривать как описание воздействия благодати на группу людей. Отсрочка ее восприятия старцем Зосимой и Алешей — это время, когда зерно благодати умирает для того, чтобы осознание человеком своей греховности, необходимое для восприятия благодати, принесло плоды оплодотворения. Оплодотворение Мити благодатью происходит в то время, когда ему кланяются старец Зосима и Катерина Ивановна, или, может быть, когда ему дарит фунт орехов доктор Герценштубе, но плод появляется лишь после сна про дите. Ивана оплодотворяют благодатью его мать и Алеша,

20 Бэлнеп Р. Структура «Братьев Карамазовых». Пер. с английского: Академический проект. СПб., 1997. С. 35.

21 Там же. С. 36.

22 Там же. С. 84-85. который целует его, подражая Христу в легенде о великом инквизиторе. Спасение Ивана не завершено» .

Необходимо упомянуть работу Малькольма Джоунса «Достоевский после Бахтина». В этой книге Джоунс обращается к понятию мифа как организующей силы композиции романа «Братья Карамазовы»: «В основе «Братьев Карамазовых» лежит не один, а три поддающихся четкой идентификации мира, и почти на каждой странице текста мы можем видеть их (пусть и неотчетливо) борющимися между собой за превосходство. Первые два представляют собой идеологическую диалектику романа как она виделась самому Достоевскому и большинству его последующих комментаторов. Первый миф — христианский. <.> Второй миф — миф Ивана Карамазова. <.> Третий миф <.> это миф отцеубийства, лежащий в

24 основе центрального сюжета романа .

Джоунс высказывается против однозначно иерархического прочтения романа, напоминая о полифонии и о том, что два мифа романа — «христианский» и «миф Ивана Карамазова» — могут одинаково глубоко воздействовать на читателя, а, значит, оба важны для восприятия романа: «Когда Камю говорил, что Достоевский был лучшим пророком XX столетия, чем Маркс, он отсылает не к голосам Зосимы или Алеши, но к голосу Ивана <.> Тот факт, что роман может победоносно выдержать деконструкцию в пользу Ивана, является лучшим из всех, какие только возможны, свидетельством в пользу силы освобожденной от любых пут полифонии вокруг него, достаточной, чтобы пресечь любую попытку навязать иерархию. Правда, без сомнения, в том, что роман безусловно отвечает отчасти полифоническому, а отчасти иерархическому прочтению, но ни одному из них целиком во всем своем объеме» .

23 Там же. С. 91. Д. Томпсон также отмечает важность эпиграфа для всего романа: «Выбором эпиграфа Достоевский дает нам главный ключ к толкованию своего последнего романа». Томпсон Д. «Братья Карамазовы» и поэтика памяти. Спб., 2ООО. С. 76. См. также Чирков H.M. О стиле Достоевского: Проблематика, идеи, образы. М., 1967. С. 288-289.

24 Джоунс Малкольм В. Достоевский после Бахтина. Исследование фантастического реализма Достоевского. СПб., 1998. С. 196-197.

25 Там же. С. 195-196.

Он критикует и точку зрения, при которой роман «Братья Карамазовы» представляется однозначно христианским: «Как бы ни был текст "Братьев Карамазовых" полон библейских аллюзий <.> можно утверждать, что он оказывается глух к сущностной керигме Нового Завета, что его религиозное слово стало пустой шелухой и что это делает его особенно уязвимым для современного, секулярного прочтения, которое выбивает всевозможные риторические и композиционные подпорки из-под христианского прочтения. Лишь разоблачая последовательные искажения, можно с некоторой долей вероятности надеяться на то, что удастся найти следы звучащего в нем религиозного слова, ведущие к предполагаемому источнику в сердце христианского Евангелия, но и это могло бы оказаться всего лишь л/г произвольным выбором первоисточника» . Однако он не отрицает возможность христианского прочтения романа: «Я так сильно, как только мог, настаивал на том, что текст "Братьев Карамазовых" деконструирует свою собственную христианскую полемику, не потому, что я убежден, что это истина в последней инстанции, а потому, что убежден, что в наши дни полновесное объяснение христианской поэтики должно признать силу этого деконструктивного процесса»27.

Монографий, посвященных собственно проблеме библейских цитат в романе «Братья Карамазовы», нет. Теме библейских цитат в романах Достоевского, в том числе и в романе «Братья Карамазовы», посвящена работа Симонетты Сальвестрони «Библейские и святоотеческие источники романов Достоевского». В четвертой главе этой работы Сальвестрони рассматривает роль Священного писания в романе «Братья Карамазовы», уделяя в том числе внимание роли эпиграфа к роману в образах Илюши и Маркела. Она использует термин «текст в тексте» и пишет, что «современные методы анализа предполагают двойной подход к рассмотрению проблемы текста в тексте <.> Библейский фрагмент,

26 Там же. С. 199.

27 Там же. С. 212. и введенный в художественный текст, входит в творческий процесс автора как часть художественной ткани создаваемого произведения <.> библейская цитата отличается от других текстов в тексте. Несомненно, в любой культуре, даже самой светской и материалистической, Библия была и есть текст, с которым невозможно избежать сравнения, хотя бы в полемическом смысле. Она является самой глубокой по смыслу книгой, богатой всеми возможными значениями, раскрытыми ее толкователями, интеллектуалами и

ЛЛ художниками за более чем двухтысячелетний период времени» . Отметим, что для Сальвестрони цитаты из Священного писания отличаются от цитат из других текстов. Подробнее об этом отличии будет говориться в первой главе данного исследования, в параграфе «Прецедентный текст».

Цитатам в романе «Братья Карамазовы», в том числе и библейским цитатам, посвящена работа Нины Перлиной «Varieties of Poetic Utterance: Quotation in "The Brothers Karamazov"» (Разновидности поэтического высказывания: цитаты в «Братьях Карамазовых»). В этой работе подробно исследуются как библейские цитаты (по словам Перлиной, «цитаты из Священного Писания занимают место на высшем иерархическом уровне романа. В сущности, они стоят над системой поэтики романа, более того, они

29\ регулируют и организовывают ее» ), так и цитаты из других духовных и светских произведений. Особый интерес представляет сопоставление композиции цитирования у Ивана и старца Зосимы (глава «Veiled quotation incorporated into Ivan Karamazov's philisophical lexicon and their direct usage in Zossima's discourse» («Скрытые цитаты, включенные в философский словарь Ивана Карамазова, и их прямое использование в дискурсе Зосимы»).

В настоящее время существует ряд работ, как монографий, так и статей, где исследуется композиционная роль цитат в произведениях Достоевского. К таким, в первую очередь, относятся работы Т.А. Касаткиной, которые являются основополагающими для методологии

28 Сальвестрони С. Библейские и святоотеческие источники романов Достоевского. СПб., 2001. С. 10-11.

29 Perlina N. Varieties of Poetic Utterance: Quotation in "The Brothers Karamazov". Lanham, MD. 1985. C. 72. данного исследования: главным образом здесь следует назвать монографию «О творящей природе слова. Онтологичность слова в творчестве Ф. М. Достоевского как основа "реализма в высшем смысле"»30. Ее подход к творчеству Достоевского «состоит во внимании ко всему заключенному в слове объему реальности, доступному исследователю, без редукции значения слова к тому, которое адекватно авторскому намерению, предполагаемому читателем. Для определения смыслового объема слова, актуализированного в сознании автора, исследуются ситуации словоупотребления в различных контекстах, отыскиваются смыслы, покрывающие общим значением противоречащие, на первый взгляд, друг другу словоупотребления, чем создается непрерывное смысловое поле слова». Исследования Касаткиной показывают, насколько глубоко произведения Достоевского связаны с предшествующим текстом. Главным образом они базируются на изучении роли пушкинской цитаты у Достоевского, однако часть работ посвящена и цитатам из Священного писания, и литургическим цитатам. Определение Касаткиной эпилогов пяти романов Достоевского как аллюзий на различные иконы явилось новаторским подходом к произведениям Достоевского; эта концепция показала, что несмотря на кажущуюся исследованность творчества Достоевского, на самом деле многое в его произведениях продолжало и продолжает оставаться незамеченным.

В работе А.Г. Гачевой «"Нам не дано предугадать, Как слово наше у 1 отзовется". Достоевский и Тютчев» рассматривается взаимодействие художественного мира Достоевского с художественным миром Тютчева, и исследуются тютчевские цитаты в произведениях Достоевского.

В книге Б.Н. Тихомирова «"Лазарь! гряди вон". Роман Ф.М. Достоевского "Преступление и наказание" в современном прочтении: Книга-комментарий»32 прокомментировано множество отсылок на Священное

30 Касаткина Т.А. О творящей природе слова. Онтологичность слова в творчестве Ф. М. Достоевского как основа «реализма в высшем смысле». М., 2004.

31 Гачева А.Г. «Нам не дано предугадать, Как слово наше отзовется.». Достоевский и Тютчев. М., 2004.

32 Тихомиров Б. Н. «Лазарь! Гряди вон». Роман Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание» в современном прочтении: книга-комментарий. СПб., 2005 писание и реалии христианского мира, появляющихся в романе «Преступление и наказание»; в этом исследовании много внимания уделяется именно роли, которую играет та или иная отсылка в романе.

Е.Г. Новикова в книге «Софийность русской прозы второй половины XIX века» определяет композиционную роль евангельского текста как преображающую: «Акт включения евангельского текста в произведение может быть интерпретирован как теургийно-софиургийный акт преображения художественного мира произведения, изображенного в нем тварного мира и его земного слова одновременно. Акт преображения — как фиксация «грани» и установления сущностной «связи» между евангельским текстом и тварным контекстом во всех качествах, как произведения, так и текста. В частности, введение евангельского текста влечет за собой преображение художественного мира произведения всего онтологических и антропологических аспектах. Преображение входит в художественную структуру произведения прежде всего с помощью евангельского текста как заключенный в нем и продуцируемый им мотив. Однако как акт всеобщего значения и смысла он становится композицией сюжета и организует особый эпизод преображения, сюжетную ситуацию преображения мира и героев произведения. При этом в отдельных случаях мотив и эпизод преображения явлены в своем особом смысловом варианте — в мотиве и эпизоде воскресения33. Она выделяет следующие способы существования Евангелия в мире романа: «Евангелие как книга, парафраз, точная и неточная цитата, "множественный" евангельский текст, наконец, "большой" целостный текст Евангелия»34.

Итак, для методологии данного исследования важны работы современных авторов, в которых показывается взаимодействие Достоевского с предшествующим текстом, и в первую очередь работы Татьяны

33 Новикова Е.Г. Софийность русской прозы второй половины XIX века. Томск, 1999. С. 36.

34 Там же. С. 36.

Касаткиной. По ее словам, «у Достоевского <.> сюжет — ив сюжете, и в композиции, и в подтексте — тайном символическом смысле детали-вещи. У Достоевского все значимо: каждое слово, определение, жест, уж тем более имя и фамилия, обращение к герою»35. Опираясь на это высказывание, можно смело утверждать, что в романах Достоевского будет так же значима любая цитата. Непомнящий в книге «Пушкин. Русская картина мира» называл такой образ внутритекстовых связей «сплошным контекстом». «Сплошной контекст <.> это такой контекст, в котором все — насквозь и наперекрест, по горизонтали и вертикали, от начала и до конца — вяжется, соотносится, резонирует, взаимодублируется, рифмует, зеркально взаимоотражается, так что та или иная связь способна быть нитью, могущей вывести к центру замысла. Это сплошь функциональный контекст, в нем на замысел "работает" все без исключения, до мельчащих деталей, до авторских купюр <.> и пустот <.>36.

Поскольку в данной работе речь идет о цитате, то есть о чужом тексте в тексте Достоевского, то следует также обратить внимание на особое отношение Достоевского к чужим текстам. Касаткина говорит о цитате «как своеобразном слове языка писателя, может быть, даже более наглядно, чем слово "общего" языка, раскрывающем способ творящего бытия слова в пространстве художественного текста. Отношение Ф.М. Достоевского к цитате, тесно связанное с его отношением к слову вообще, не совсем обычно даже для писателей высочайшего уровня художественности. Как за словом всегда видится ему мир и его Творец <.>, так за цитатой для него всегда встает художественный мир и его творец, цитата всегда оборачивается присутствием в тексте Достоевского всей полноты творческого универсума и даже — прозреванием (предчувствием и пониманием) творящей личности цитируемого автора»37.

35 Касаткина Т. А. Указ. соч. С. 322.

36 Непомнящий В. С. Пушкин. Избранные работы 1960-х - 1990-х годов. Т. II. Пушкин. Русская картина мира. М„ 1999. С. 472.

37 Касаткина Т. А. Указ. соч. С. 152.

Разумеется, цитаты из Священного Писания всегда придают особенную глубину произведению. Поскольку в данной работе речь пойдет главным образом о библейских цитатах, то встает вопрос о присутствии в тексте романа «Братья Карамазовы» всей полноты Священного Писания. Конечно, сакральный текст не может быть воспринят художественным произведением во всей полноте, но, с другой стороны, только сакральный текст может проникнуть во все глубины романа.

Итак, методология данного исследования основывается на трех составляющих: любая цитата, то есть часть чужого текста, привлекает в художественный мир Достоевского весь предшествующий текст; цитата из Священного Писания, соответственно, притягивает к роману сакральный текст Священного Писания; роман построен по принципу «сплошного контекста», то есть те или иные его элементы, в данном случае — цитаты, постоянно взаимодействуют между собой.

Для того, чтобы исключить терминологическую неясность, надлежит определить термины, которые будут использованы в основной части исследования. Подробную классификацию терминов можно найти в первой главе данного исследования. Здесь же я рассмотрю только те определения, которые уже существуют в литературе, посвященной взаимодействию двух текстов.

В первую очередь необходимо определить само понятие «цитата». Литературно-энциклопедический словарь определяет цитату как «дословную выдержку из какого-либо произведения». В статье И.В. Фоменко «Цитата» из сборника «Введение в литературоведение» указывается на возможность двоякого использования термина «цитата»: в широком смысле, как общеродовое — «любой элемент чужого текста, включенного в авторский, "свой" текст» («Нужно лишь, чтобы читатель узнал этот фрагмент <.> как чужой»), и в узком, как собственно цитата: «точное воспроизведение какого

Л q либо фрагмента чужого текста» . В дальнейшем я буду в качестве общеродового понятия использовать термин «отсылка». Этот термин в таком значении используется, например, в русском переводе книги С. Сальвестрони «Библейские и святоотеческие источники романов Достоевского»39.

Необходимо также определить выражение «предшествующий текст». В

40 литературе, посвященной изучению интертекстуальности , предшествующим текстом (или чужим текстом) называется текст — источник отсылки, в противоположность авторскому или своему тексту, «принимающему» отсылку.

В статье И.В. Фоменко41 общее понятие «цитата» разделяется на собственно цитату (см. выше), аллюзию — «намек на историческое событие, бытовой и литературный фон, предположительно известный читателю», и реминисценцию — «небуквальное воспроизведение, невольное или намеренное, чужих структур, слов, которое наводит на воспоминания о другом произведении». Упоминается и об особом положении цитаты в начале, что особенно важно для романа «Братья Карамазовы»: «Цитата в начале (эпиграф и др.) подключает весь авторский текст к источнику и сразу же определяет установку на восприятие». Очевидно, что это достаточно стандартная трактовка.

Итак, обычно в исследовательской литературе за основные берутся эти термины — цитата, реминисценция, аллюзия. Они имеют традиционное значение, которое я рассмотрю и от которого, по возможности, не буду отступать, если в этом не будет особой необходимости. ЦИТАТА

Само это слово происходит от латинского «cito» — 'вызываю, привожу'. Поэтому употребление термина «цитата» как общеродового для всех случаев, когда автор «вызывает» предшествующий текст, вполне

38 Фоменко И. В. Цитата // Введение в литературоведение. Литературное произведение: Основные понятия и термины. М.,1999. С. 496.

39 Сальвестрони С. Указ. соч. СПб., 2001.

40 См. например, Фатеева H.A. Контрапункт интертекстуальности, или интертекст в мире текстов. М., 2000.

41 См. Фоменко И. В. Указ. соч. С. 497. допустимо. По определению Литературного энциклопедического словаря, «цитата — дословная выдержка из какого-либо произведения. В художественной речи <.> цитата — стилистический прием, употребление готового словесного образования, вошедшего в общелитературный оборот».

АЛЛЮЗИЯ

Слово происходит от французского allusion 'намек', которое, в свою очередь, происходит от латинского ludus — 'игра'. В русском литературоведении этот термин возникает уже в 1821 году, в «Словаре древней и новой поэзии» Н. Остолопова. Он определяет аллюзию сначала как «игру в словах или мыслях», а затем как «намекание, намек». Иногда в современном литературоведении или окололитературоведческих текстах этот термин употребляется как родовой ко всем типам отсылок — предполагается, что автор строит свой текст по игровому принципу, когда обращения к литературным фактам, независимо от формы этого обращения, важны именно как намеки-отсылки. Действительно, такой прием, например, как скрытая цитата, вполне может играть роль намека. И если бы отсылки никогда не играли бы иной роли, то употребление термина «аллюзия» как общеродового было бы вполне допустимо.

Литературный энциклопедический словарь определяет аллюзию как «намек на реальный политический, исторический или литературный факт, который предполагается общеизвестным».

Квятковский определяет аллюзию как «стилистический прием, употребление в речи или в художественном произведении ходового выражения в качестве намека на хорошо известный факт, исторический или бытовой»42.

РЕМИНИСЦЕНЦИЯ

Слово происходит от латинского reminiscentia 'воспоминание, припоминание'. Литературный энциклопедический словарь определяет реминисценцию как «черты, наводящие на воспоминание о другом

42 Квятковский А.П. Поэтический словарь. М., 1966. С. 20. произведении. Реминисценция — нередко невольное воспроизведение автором чужих образов или ритмико-синтаксических ходов. Часто трудно установить грань между осознанной установкой автора на заимствование чужого образа и его бессознательной реминисценцией».

По Квятковскому, реминисценция — «намеренное или невольное воспроизведение поэтом знакомой фразовой или образной конструкции из другого художественного произведения»43.

К вышеупомянутым терминам добавим еще термин «парафраз». По определению Литературного энциклопедического словаря, парафраз (или парафраза) — это «пересказ, переложение текста другими словами, часто прозы в стихи или стихов в прозу, иногда сокращенно или расширенно».

Очевидно, что в этих источниках — Литературном энциклопедическом словаре, «Поэтическом словаре» Квятковского и «Введении в литературоведении» употребление терминов примерно совпадает. Возможно и другое их употребление. Н, Фатеева в книге «Контрапункт интертекстуальности, или интертекст в мире текста» использует иную классификацию отсылок. Так, она определяет цитату как «воспроизведение двух или более компонентов текста-донора с собственной предикацией», термин «реминисценция» в ее классификации не используется, а аллюзией называется «заимствование определенных элементов претекста, по которым происходит их узнавание в тексте-реципиенте, где и осуществляется их предикация»44. «От цитаты аллюзию отличает то, что заимствование элементов происходит выборочно, а целое высказывание или строка текста-донора, соотносимые с новым текстом, присутствуют в последнем случае как бы «за текстом»45. В основе этой классификации, несмотря на четкое различение понятий, лежат скорее лингвистические критерии, поэтому она не может быть однозначно приемлемой для литературоведческой работы.

43 Там же. С. 238.

44 Фатеева Н.А. Указ. соч. М., 2000. С. 128.

45 Там же. С. 129.

Р.Г. Назиров в статье «Реминисценция и парафраза в "Преступлении и наказании"» определяет реминисценцию как «припоминание, бессознательное подражание» и выдвигает термин «парафраза» в значении «пересказ литературного произведения в упрощенном или сокращенном

46 виде» .

В определении Назирова особенно подчеркнута случайность, ненамеренность возникновения реминисценции. Вопрос о том, возникла ли отсылка намеренно или невольно, волнует исследователей не только тогда, когда речь идет о реминисценции. Любая отсылка, даже точная цитата, если она не обозначена достаточно очевидно — кавычками или названием произведения, например — может вызывать сомнения, действительно ли это отсылка к предшествующему тексту или же случайное совпадение, и если отсылка, то сознательная ли. Приведу пример из творчества современного поэта М. Щербакова. В его стихотворении «Ковчег неутомимый» мы встречаем такую строку: «Проблемы вечной — бысть или не бысть — решенья мы не знаем и не скажем»47. Отсылка к «Гамлету» Шекспира достаточно узнаваема, хотя здесь нет ни кавычек, ни атрибуции. Ниже будет говориться о таких общекультурных отсылках, которые не всегда нуждаются в закавычивании для того, чтобы быть узнанными. Однако цитата из Шекспира у Щербакова искажена неправильной грамматической формой — вместо инфинитива здесь стоит аорист, церковнославянская грамматическая форма. Ее мы встречаем в первой главе евангелия от Иоанна: «И Слово плоть бысть и вселися в ны» (Ин 1:14). Вопрос, «бысть» Слово плотью или «не бысть», воплотился ли Божественный Логос или нет, действительно может быть назван «вечной проблемой» — ответ на него отделяет христианство от других религий. Поэтому для читателя, верящего, что «Слово в самом деле плоть бысть», слова Щербакова отсылают не только к Шекспиру, но и к

46 Назиров Р.Г. Реминисценция и парафраза в «Преступлении и наказании» // Достоевский. Материалы и исследования. Вып. 2. Ленинград, 1976. С. 90-91.

47 Щербаков M. Другая жизнь. М., 1996. С. 106.

Евангелию. Но почти невозможно доказать, что Щербаков это имел в виду, создавая стихотворение.

Таким образом, между авторским и предшествующим текстом могут возникать не непременно отрефлектированные отношения, которые, тем не менее, будут функционировать в авторском тексте так же, как и тщательно продуманные отсылки. Очевидно, сама постановка этого вопроса отсылает нас к исследованию природы творческого процесса.

Все цитаты из произведений Ф. М. Достоевского приведены (за исключением специально оговоренных случаев) по Полному академическому собранию сочинений в 30-ти томах (ПСС), JL: Наука, 1972-1990 гг., в скобках арабскими цифрами указан номер тома (и, если требуется, римской цифрой — соответствующего полутома) и, через точку с запятой, страницы. Восстановлены заглавные буквы в написании имен Господа, Богородицы, других святых имен и понятий, вынужденно пониженные по требованиям советской цензуры.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Композиционная роль текста в тексте в произведениях Достоевского: библейские цитаты в романе "Братья Карамазовы""

Заключение

В данной работе я рассмотрела композиционную роль структуры «текст в тексте» в произведениях Достоевского на примере библейских цитат в романе «Братья Карамазовы».

Основной целью работы было изучение роли, которую играют в романе Достоевского «Братья Карамазовы» отсылки к Священному писанию.

В процессе написания работы решались следующие задачи:

1. Определение двойного значения термина «текст в тексте». Данный термин применяется как к отсылке к предшествующему тексту, так и ко внутреннему произведению.

2. Рассмотрение различных вариантов структуры «текст в тексте» как обращения к предшествующему тексту: цитата, аллюзия, реминисценция, парафраз.

3. Выявление скрытых библейских цитат, реминисценций и аллюзий, появляющихся в романе «Братья Карамазовы».

4. Исследование случаев автоцитирования, то есть функционирования в произведении авторского текста как предшествующего. Необходимость изучения таких случаев диктует нам само понятие «текст в тексте», поскольку автоцитирование может быть соотнесено как с собственно цитированием, так и с внутренним текстом, а понятие «текст в тексте» объединяет оба этих значения.

5. Рассмотрение функций различных структур, возникающих в романе при посредстве цитат. Таковыми являются: a) Отсылки к одинаковым или схожим местам чужого текста. b) Составные цитаты. c) цитаты, возникающие на фоне ситуативной аллюзии. d) фоновые парафразы

В первой главе разбираются два значения понятие «текст в тексте». Термин «текст в тексте» используют литературоведы тартуской школы —

Ю.М. Лотман, Ю.И. Левин, П.Х. Тороп. Так называется, во-первых, отсылка к другому произведению, и во-вторых, «произведение в произведении», или «вставное произведение». Исходя из внутренней формы этого понятия, очевидно, что оно может объединять в себе два этих значения. Ю.И. Левин определяет «текст в тексте» как «частный случай неоднопланового повествования, в котором отношения планов образуют формальную иерархию»129. В данной работе главным образом исследовалось понятие «текст в тексте» в первом значении, то есть различные отсылки к предшествующим произведениям, появляющиеся в романе «Братья Карамазовы».

В первой главе также были определены следующие понятия, необходимые для дальнейшего исследования: отсылка, цитата (точная и неточная, явная и скрытая), аллюзия, реминисценция, парафраз, предшествующий и авторский (свой) текст. Анализируя композиционную роль обращения к предшествующим текстам, можно придти к выводу, что появление в авторском тексте отсылки к предшествующему тексту углубляет или усложняет авторского текста, придает ему дополнительный смысл, создает дополнительное композиционное измерение.

Произведения Достоевского содержат множество отсылок, и они органично вживлены в текст, так что построение текста не кажется искусственным. В его произведениях предшествующий, цитируемый текст, и авторский, тот, в котором цитата появляется, составляют некое творческое единство. В данной работе речь идет главным образом о тексте Священного Писания в романе «Братья Карамазовы». Мир христианских реалий настолько важен для романов Достоевского, что некоторые исследователи называют творческий метод Достоевского «христианским реализмом»130. И

29Левин Ю.И. Повествовательная структура как генератор смысла: текст в тексте у X. Л. Борхеса // Левин Ю.И. Избранные труды. Поэтика. Семиотика. М., 1998. С. 436.

130 Захаров В. Н. Христианский реализм в русской литературе (постановка проблемы) // Евангельский текст в русской литературе XVIII—XX веков: цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр. Сб. научных трудов. Вып. 3. Петрозаводск, 2001. этот мир христианских реалий присутствует не только в сюжете, но и в композиции романа.

Вторая глава строится по принципу поиска отсылок на Священное Писание в романе. Скомпонованы они по отдельным образам и элементам сюжета романа: «Образ Дмитрия в соотнесении с эпиграфом», «"Русский инок" и "Великий инквизитор"», «Образ старца Зосимы в контексте евангельских цитат», «Суд». Оказывается, что наибольшее число евангельских отсылок и аллюзий на христианские реалии в романе относится к Распятию Христа, сошествию Его во ад и Воскресению. Но есть и отсылки, не относящиеся напрямую к этой теме. Особый интерес представляют случаи, когда в разных местах текста появляются одинаковые цитаты, которые можно называть сквозными, или отсылки на одну и ту же тему — к последним мы относим и основную тему романа, Распятие и Воскресение Христа.

В третьей главе отсылки, выявленные во второй главе, распределяются согласно тому, какие структуры образуют те или иные отсылки и как эти структуры функционируют в романе. Здесь я выделяю такие структуры: сквозные цитаты, примыкающие к ним отсылки на одну и ту же тему, составные цитаты, цитаты на фоне ситуативной аллюзии и фоновые парафразы.

Все упомянутые выше типы структуры «текст в тексте», углубляя план произведения, создают дополнение к внешнему сюжету. Зачастую же на внутреннем плане повествования возникает не просто дополнение к внешнему сюжету, а его толкование или же глубинный сюжетный ход, создающий фон внешнего сюжета. Такой фоновый сюжетный ход можно не заметить без внимательного композиционного чтения.

Так, например, в «Русском иноке» описывается убийство Таинственным посетителем его возлюбленной, в котором заподозрили слугу (14; 278), и элементы этого описания обнаруживаются потом в повествовании об убийстве Федора Павловича (см. вторую главу данного исследования, раздел «"Русский инок" и "Великий инквизитор"»). Исходя из внешнего сюжета, читатель может лишь предполагать, что Дмитрий невиновен, но Достоевский показывает, что те улики, которые следствие предъявляет Дмитрию, уже привели один раз к судебной ошибке, так что, очевидно, предположение о невиновности Дмитрия верно. Этот случай можно отнести к толкованию.

Особенно интересны в этой связи сквозные отсылки, поскольку именно они не просто углубляют текст повествования, но соединяют разные элементы сюжета, и именно о них можно сказать, что они создают фоновые сюжетные ходы. К таким относится, например, вся линия Катерины Ивановны и Дмитрия, которая оказывается написанной на фоне первых двух заповедей Декалога: «Я Господь, Бог твой <.> да не будет у тебя других богов пред лицем Моим. Не делай себе кумира <.> не поклоняйся им и не служи им (Исх 20:2-5). Дмитрий говорит о Катерине Ивановне: «Он (Федор Павлович — А.Г.) оскорбил не только меня, но и благороднейшую девицу, которой даже имени не смею произнести всуе из благоговения к ней» (14; 68) и «— Катерина Ивановна? — с удивлением переспросил следователь <.> — О, не произносите имени ее всуе!» (14; 441). Он цитирует третью заповедь, «Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно (ц-сл.: всуе) (Исх 20:7), но на место имени Господа ставит имя Катерины Ивановны. Тем самым Дмитрий нарушает первые две заповеди: «Я Господь, Бог твой <.> да не будет у тебя других богов пред лицем Моим» (Исх 20:2-3) и «Не делай себе кумира <.> не поклоняйся им и не служи им» (Исх 20:4-5). И сама Катерина Ивановна соглашается с этим, также ставя себя на место Бога для Дмитрия: «Я буду богом его, которому он будет молиться» (14; 112). (см. об этом вторую главу данного исследования, раздел «Образ Дмитрия в свете эпиграфа».

Тема Распятия Христа, Сошествия его во ад и Воскресения заявлена эпиграфом к роману. Поэтому естественно было ожидать, что в романе будут появляться отсылки, также связанные с этой темой. И мы видим, что таких отсылок больше, чем отсылок к другим темам Священного писания — цитаты, реминисценции, аллюзии или парафразы, связанные с этой темой, появляются практически во всех сюжетных линиях. Таким образом, можно смело утверждать, что тема Распятия Христа, Сошествия Его во ад и Воскресения является фоном всего романа «Братья Карамазовы».

Новикова пишет о преображающей роли евангельских цитат: евангельский текст «организует особый эпизод преображения, сюжетную ситуацию преображения мира и героев произведения»131. Вероятно, это можно применить не только к евангельскому тексту, но и ко всем цитатам из Священного писания как сакрального текста и к цитатам из богослужебных текстов.

Текст священного Писания у Достоевского присутствует не только в виде явных отсылок, к каким относится чтение библейского текста, прямая апелляция к нему или же явная цитата. Таких отсылок в тексте романа «Братья Карамазовы» также много, но более значимым оказывается появление текста Писания в виде скрытых цитат или ситуативных аллюзий, когда некий эпизод оказывается наложенным на евангельское повествование. Благодаря такой композиционной форме сакральный текст не остается только в поле явного цитирования, — в этом случае Писание не участвовало бы в обыденных событиях, описываемых в романе, существовало бы в той или иной степени изолировано от сюжета романа и в итоге могло бы оказаться изъятым из мира романа, — а является фоном для всего сюжета романа, то есть для любого события сколь угодно обыденного или негативного. И, действительно, у Достоевского этот фон является и «критерием истины», по термину Т.А. Касаткиной, и преображающей силой. Образно говоря, мир романа не просто освещается светом Писания — этот свет пронизывает весь его текст. Новикова Е.Г. Софийность русской прозы второй половины XIX века. Томск, 1999. С. 36.

Список научной литературыГумерова, Анна Леонидовна, диссертация по теме "Теория литературы, текстология"

1. Ветловская В.Е. Поэтика романа «Братья Карамазовы». Л., 1977.

2. Власкин А.П. Идеологический контекст в романе Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы». Челябинск: Челябинской гос. пед. ин-т, 1987.

3. Кантор В.К. «Братья Карамазовы» Ф. Достоевского. М., 1983.

4. Мелетинский Е.М. Достоевский в свете исторической поэтики. Как сделаны «Братья Карамазовы». М., 1996.

5. Щенников Г.К. Роман Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы» как явление национального самосознания. К 175-летию со дня рождения писателя. Челябинск, 1996.

6. Розанов В.В. «Легенда о Великом инквизиторе» Ф. М. Достоевского. Спб. 1894.

7. Belknap Robert L. Structure of The Brothers Karamazov. The Hague, Paris, Mouton, 1967. 114 с. To же: Бэлнеп P. Структура «Братьев Карамазовых». СПб., 1997.

8. Leatherbarrow William J. Fyodor Dostoyevsky The Brothers Karamazov. Cambridge England; New York: Cambridge University Press, 1992.

9. Linner Sven. Starets Zosima in "The Brothers Karamazov": A Study in the Mimesis of Virtue. Stockholm, 1975.

10. Matlaw Ralph E. The Brothers Karamazov. Novelistic Technique. 'S-Gravenhage, Mouton, 1957.

11. Miller R. F. The Brothers Karamazov: Worlds of the Novel. New York: Twayne Pub-lishers, 1992.

12. Perlina Nina. Varieties of Poetic Utterance: Quotation in "The Brothers Karamazov". Lanham, MD: University Press of America, 1985.

13. Sandoz Ellis. Political Apocalypse: A study of Dostoevsky's Grand Inquisitor. Louisiana State University Press, 1971.

14. Sutherland Stewart R. Atheism and the Rejection of God: Contemporary Philosophy and The Brothers Karamazov. Oxford: Blackwell, 1977.

15. Terras Victor. Karamazov Companion: Commentary on the Genesis, Language, and Style of Dostoevsky's Novel. Madison: University of Wisconsin Press, 1981.

16. Thompson Diane Oenning. The Brothers Karamazov and the Poetics of Memory. Cambridge; New York, 1991. To же: Томпсон Д. «Братья Карамазовы» и поэтика памяти. Спб., 2000.

17. Trace Arther S. Furnace of Doubt: Dostoevsky & "The Brothers Karamazov". Peru: Sugden, 1988.1. Общая библиография

18. Альми И.JI. О поэзии и прозе. СПб., 2002.

19. Антоний (Храповицкий), митрополит. Словарь к творениям Достоевского // Достоевский и православие. М., 2003.

20. Антонович М.А. Мистико-аскетический роман // Ф.М. Достоевский в русской критике. М., 1956.

21. Барсотти Диво. Достоевский. Христос страсть жизни. М., 1999.

22. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. М. 1979.

23. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.,1979.

24. Башкиров Д.Л. Тема «суда» в романе «Братья Карамазовы» // Достоевский и современность. Великий Новгород, 2001.

25. Беляев В.В. Антиномия живого и мертвого в «Братьях Карамазовых» Достоевского и образ Павла Смердякова // Достоевский и современность. Новгород, 1994.

26. Бем А.Л. Достоевский — гениальный читатель // О Достоевском. Т. II. Прага, 1933.

27. Бем А.Л. Сумерки героя // Ф. М. Достоевский. Бесы. "Бесы": антология русской критики. М., 1996.

28. Бердяев Н. Миросозерцание Достоевского. Прага, 1923.

29. Библия. Книги Священного писания Ветхого и Нового Завета на церковнославянском языке. М., 1988.

30. Библия. Книги Священного писания Ветхого и Нового Завета на церковнославянском языке. М., 1993.

31. Бочаров С. Г. О художественных мирах. М., 1985.

32. Бочаров С. Г. Сюжеты русской литературы. М., 1999.

33. Бочаров С.Г. «Ты человечество презрел» Об одном сюжете — русской литературы и его актуальности // Новый мир. № 8. М.,2002.

34. Бузина Т.В. «Братья Карамазовы»: дополнения к комментарию // Достоевский. Дополнения к комментарию. Под ред. Т.А. Касаткиной. М., 2005.

35. Бузина Т. Мотивы духовных стихов в романе Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы» // Достоевский и мировая культура. № 6. СПб., 1996.

36. Ветловская В.Е. Апокриф «Хождение Богородицы по мукам» в «Братьях Карамазовых» Достоевского // Достоевский и мировая культура. № 11.

37. Ветловская В.Е. Анализ эпического произведения: проблемы поэтики. СПб., 2002.

38. Ветловская В.Е. Литературные и фольклорные источники «Братьев Карамазовых» // Достоевский и русские писатели. М., 1971.

39. Ветловская В.Е. «Братья Карамазовы». Дополнения к комментарию // Достоевский. Материалы и исследования. Т. 4. JI., 1980.

40. Ветловская В.Е. Pater Seraphicus // Достоевский. Материалы и исследования. Т. 5. Л., 1983.

41. Ветловская В.Е. «Идеал Мадонны» в «Братьях Карамазовых» // Достоевский. Материалы и исследования. Т. 15. СПб., 2000.

42. Викторович В.В. Дополнения к комментарию. «Братья Карамазовы» // Достоевский. Материалы и исследования. Т. 10. СПб., 1992.

43. Вильмонт Н.Н. Достоевский и Шиллер. М., 1984.

44. Гачева А.Г. «Нам не дано предугадать, Как слово наше отзовется.». Достоевский и Тютчев. М., 2004.

45. Григорьев Дмитрий, протоиерей. Достоевский и Церковь. У истоков религиозных убеждений писателя. М., 2002.

46. Гроссман Л.П. Достоевский. М., 1965.

47. Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений в 30-ти томах. Л., 1975.

48. Достоевский Ф.М. Собрание сочинений в 9-ти томах. М. 2003-2004.

49. Достоевский: эстетика и поэтика. Словарь-справочник. Челябинск, 1997.

50. Дунаев М.М. Ф.М. Достоевский // Дунаев М.М. Православие и русская литература. В 5-и частях. Часть III. М., 1997.

51. Евангельский текст в русской литературе XVIII-XX веков: Цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр: Сб. науч. тр. Петрозаводск, 1994, 1998, 2001.

52. Есаулов И.А. Категория соборности в русской литературе. Петрозаводск, 1995.

53. Есаулов И.А. Пасхальность русской словесности. М., 2004.

54. Зограб И. Об одном интертексте в «Братьях Карамазовых» // Евангельский текст в русской литературе XVIII-XX веков. Петрозаводск, 1998.

55. Иванов Вячеслав. Достоевский. Трагедия — миф — мистика // Иванов Вячеслав. Эссе, статьи, переводы. Брюссель. Б.г.

56. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М., 1987.

57. Касаткина Т.А. О творящей природе слова. Онтологичность слова в творчестве Ф. М. Достоевского как основа «реализма в высшем смысле». М., 2004.

58. Касаткина Т.А. Софиология Достоевского // Достоевский и мировая культура. № 17. М., 2003.

59. Касаткина Т.А. Характерология Достоевского. М., Наследие, 1996.

60. Квятковский А. П. Поэтический словарь. М., 1966.

61. Киносита Т. Антропология и поэтика творчества Ф.М. Достоевского. СПб., 2005.

62. Кирпотин В. «Братья Карамазовы» как философский роман. // Вопросы литературы. 1983, № 2.

63. Клейман Р.Я. Сквозные мотивы творчества Достоевского в контексте литературных связей. Кишинев, 1983.

64. Кожинов В. В. Композиция // Краткая литературная энциклопедия. Т. 3. М. 1966.

65. Кожинов В. В. Сюжет, фабула, композиция // Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении. В 3-х т. Т. 2. М., 1964.

66. Кожинов В. В. Художественный образ и действительность // Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении. В 3-х т. Т. 1. М., 1962.

67. Краткая литературная энциклопедия в 9-ти томах. М., 1962-1978.

68. Криницын А.Б. Сон о «дите» Дмитрия Карамазова. Опыт комментария // Достоевский. Дополнения к комментарию. Под ред. Т.А. Касаткиной. М., 2005.

69. Лаут Р. Философия Достоевского в систематическом изложении. М., 1996.

70. Лауэнштайн Дитер. Элевсинские мистерии. М. 1996.

71. Левин Ю. И. Повествовательная структура как генератор смысла: текст в тексте у X. Л. Борхеса // Левин Ю. И. Избранные труды. Поэтика. Семиотика. М„ 1998.

72. Леонтьев К.Н. Наши новые христиане: Ф. М. Достоевский и граф Толстой. М., 1882.

73. Литературный энциклопедический словарь. М., 1987.

74. Лотман Ю. М. Текст в тексте // Лотман Ю. М. Семиосфера. СПб., 2000.

75. Лысенкова Е. И. Значение шиллеровских отражений в романе Достоевского «Братья Карамазовы» // Достоевский и мировая культура. № 2. СПб., 1994.

76. Ляху B.C. О влиянии поэтики Библии на поэтику Ф.М. Достоевского // Вопросы литературы. М., 1998. № 4.

77. Ляху B.C. «Книга Иова» как прецедентный текст «Братьев Карамазовых», (в рукописи).

78. Меерсон О. Библейские интертексты у Достоевского. Кощунство или богословие любви? // Достоевский и мировая культура. № 12. М., 1999.

79. Мережковский Д. Л. Толстой и Достоевский // Мережковский Д. Л. Толстой и Достоевский. Вечные спутники. М., 1995.

80. Михновец Н. Г. «Аще забуду тебе, Иерусалиме.». Место и значение 136 псалма в семантической системе финала «Братьев Карамазовых // Достоевский и мировая культура. № 19. СПб., 2003.

81. Мороз С. В. Текст Откровения Иоанна Богослова в произведениях Ф.М. Достоевского. Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук. М., 2004.

82. Мочульский К. В. Достоевский. Жизнь и творчество // Мочульский К. В. Гоголь. Соловьев. Достоевский. М., 1995.

83. Набоков В.В. Отчаяние // Набоков В.В. Собрание сочинений в 4-х томах. Т. 3. М., 1990.

84. Назиров Р.Г. Реминисценция и парафраза в «Преступлении и наказании» // Достоевский. Материалы и исследования. Вып. 2. Ленинград, 1976.

85. Назиров Р.Г. Творческие принципы Достоевского. Саратов, 1982.

86. Непомнящий В. С. Вступительное слово к Пушкинским чтениям (17 февраля 1992 года). // Пушкинская эпоха и христианская культура. Вып. 1. СПб., 1993.

87. Непомнящий B.C. Пушкин. Русская картина мира. М., 1999.

88. Непомнящий B.C. Христианство Пушкина: легенды и действительность // Ежегодная богословская конференция православного Свято-Тихоновского Богословского института. Материалы. М., 1997.

89. Новикова Е. Софийность русской прозы второй половины XIX века. Томск, 1999.

90. Остолопов Н. Словарь древней и новой поэзии. СПб., 1821.

91. Померанц Г. Открытость бездне. Этюды о Достоевском. Нью-Йорк. 1989.

92. Попович Иустин, прп. Достоевский о Европе и славянстве. Пер. с сербского Л.Н. Даниленко. СПб., 1998.

93. Православный богослужебный сборник. М., 1991.

94. Роман Ф.М. Достоевского «Идиот»: современное состояние изучения. М., 2001.

95. Руднев В.П. Прочь от реальности: исследования по философии текста. М., 2000.

96. Руднев В. П. Энциклопедический словарь культуры XX века. М., 2001.

97. Сальвестрони С. Библейские и святоотеческие источники романов Достоевского. СПб., 2001.

98. Сараскина Л.И. «Поэма о Великом инквизиторе» как литературно-философская импровизация на заданную тему // Достоевский и мировая культура. № 6. СПб., 1996.

99. Свительский В.А. Композиция как одно из средств выражения авторской оценки в произведениях Достоевского. // Достоевский. Материалы и исследования. Вып. 2. Л., 1976.

100. Семенова С.Г. «Высшая идея существования» у Достоевского // Семенова С.Г. Метафизика русской литературы. В 2-х томах. Т. 1. М., 2004.

101. Соловьев B.C. Три речи о Достоевском. М., 1884.

102. Степанян Е.В. «Иоанно-Предтеченская тема» в «Братьях Карамазовых» // Достоевский и мировая культура. № 3. М., 1994.

103. Степанян К.А. «Сознать и сказать». «Реализм в высшем смысле» как творческий метод Ф.М. Достоевского. М., 2005.

104. Сузи В.Н. Тютчевское в поэме Ивана Карамазова «Великий Инквизитор» // Новые аспекты в изучении Достоевского. Петрозаводск, 1994.

105. Сузи В.Н. «Пленник» Великого инквизитора // Достоевский и мировая культура. № 16. СПб., 2001.

106. Тарасов Ф. К вопросу о евангельских основаниях «Братьев Карамазовых» // Достоевский в конце XX века. СПб., 1996.

107. Теория метафоры. М., 1990.

108. Тихомиров Б. Н. Достоевский и гностическая традиция (к постановке проблемы) // Достоевский и мировая культура. № 15. СПб., 2000.

109. Тихомиров Б. Н. К осмыслению глубинной перспективы романа «Преступление и наказание» // Достоевский в конце XX века. СПб., 1996.

110. Тихомиров Б. Н. «Лазарь! Гряди вон». Роман Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание» в современном прочтении: книга-комментарий. СПб., 2005.

111. Тихомиров Б.Н. Христос и истина в поэме Ивана Карамазова «Великий инквизитор» //Достоевский и мировая культура. № 13. СПб., 1999.

112. Тороп П. X. Проблема интекста // Ученые записки тартуского гос. университета. Вып. 567. Текст в тексте.

113. Трофимов Е. А. Мир Жуковского в творческом осмыслении Достоевского // Достоевский и мировая культура. №№ 9-10. М., 1997.

114. Туниманов В.А. Ф.М. Достоевский и русские писатели XX века. СПб., 2004.

115. Тынянов Ю. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977.

116. Успенский Б.А. Поэтика композиции. Структура художественного текста и типология композиционных форм. М., 1970.

117. Фастинг С. Трансформация «филантропических» эпизодов у Достоевского//Dostoevsky studies. Volume 1.1980.

118. Фатеева Н.А. Контрапункт интертекстуальности, или интертекст в мире текстов. М., 2000.

119. Фокин П.Е. Братья Карамазовы. Тринадцать лет спустя // Достоевский и мировая культура. № 9. М., 1997.

120. Фокин П.Е. К интерпретации поэмы Ивана Карамазова «Великий Инквизитор» // Достоевский и современность. Старая Русса, 1996.

121. Фоменко И. В. Цитата // Введение в литературоведение. М., 1999.

122. Фридлендер Г.М. Достоевский и мировая литература. JL, 1985.

123. Фридлендер Г.М. Поэтика русского реализма. Л., 1971.

124. Фридлендер Г.М. Реализм Достоевского. М.-Л., 1964.

125. Фудель С. И. Наследство Достоевского // Фудель С. И. Собрание сочинений в 3-х томах. Т. 3. М., 2005.

126. Халациньска-Вертеляк X. Евангелие от святого Иоанна и эпизод романа «Братья Карамазовы» // Достоевский и мировая культура. № 15. СПб., 2000.

127. Хализев В. Е. Теория литературы. М., 1999.

128. Чирков Н.М. О стиле Достоевского: Проблематика, идеи, образы. М., 1967.

129. Шевченко В. «Трактат о Смердякове» // Достоевский и мировая культура. № 10. М., 1998.

130. Шкловский В. Б. За и против. Заметки о Достоевском. М., 1957

131. Щербаков М. Другая жизнь. М., 1996.

132. Эко У. Шесть прогулок в литературных лесах. СПб., 2002.

133. Dirscherl Denis. Dostoevsky and the Catholic Church. Chicago: Loyola University Press, 1986.

134. Gibson A. Religion of Dostoevsky. Philadelphia: Westminster Press, 1973

135. Jackson R.L. The Art of Dostoevsky. Deliriums and Nocturnes. Princeton University Press, 1981. To же: Джексон P.JI. Искусство Достоевского. Бреды и ноктюрны. М., 1998.

136. Kjetsaa Geir. Dostoevskij and his New Testament. Oslo & New Jersey, 1984.

137. Kjetsaa Geir. Dostoevskij. New York, 1987.

138. Meerson 0. Dostoevky's Taboos. Dresden MUnchen: Dresden University Press, 1998.

139. Peace R.A. Dostoyevsky. An examination of the Mayor Novels. Cambridge, 1971.