автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Концепт "ангел" и его реализация в тексте

Полный текст автореферата диссертации по теме "Концепт "ангел" и его реализация в тексте"

На правах рукописи

ЧЕРКАСОВА Инна Петровна

КОНЦЕПТ «АНГЕЛ» И ЕГО РЕАЛИЗАЦИЯ В ТЕКСТЕ

10.02.19 — теория языка

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Волгоград — 2005

Работа выполнена в Государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Армавирский государственный педагогический университет».

Научный консультант — доктор филологических наук,

профессор Владимир Тимофеевич Сосновский.

Официальные оппоненты: доктор филологических наук,

профессор Сергей Григорьевич Ворканев;

доктор филологических наук, профессор Андрей Владимирович Олянин;

доктор филологических наук, профессор Геннадий Геннадьевич Слышкин.

Ведущая организация — Пятигорский государственный

лингвистический университет.

Защита состоится 21 октября 2005 г. в 10 час. на заседании диссертационного совета Д 212.027.01 в Волгоградском государственном педагогическом университете (400131, г. Волгоград, пр. им. В.И. Ленина, 27).

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Волгоградского государственного педагогического университета.

Автореферат разослан сентября 2005 г.

Ученый секретарь диссертационного совета доцент (У Н.Н. Остринская

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Реферируемая диссертация посвящена многоаспектному изучению лингвокультурного концепта «ангел», реализованного в текстах художественной литературы. Работа нацелена, с одной стороны, на выявление механизмов порождения и функционирования концепта в текстовом пространстве в динамике и, с другой стороны, на определение метасмыслового континуума «Интертекстуального ангела».

Актуальность исследования определяется следующими факторами:

1. Лингвистическая концептология является одним из интенсивно развивающихся направлений современной лингвистики, вместе с тем многие проблемы этой области знания вызывают полемику или остаются за рамками исследований. В науке отсутствует единая точка зрения на сущность концепта, нет общепринятых методов его анализа и интерпретации. Возникает необходимость теоретического осмысления качественных изменений в теории и практике изучения концептов и их реализации с целью разработки метода анализа, который учитывает особенности отдельно взятого концепта, рассматриваемого в качестве феноменального результата взаимодействия языка и культуры.

2. Важное место в языкознании принадлежит в настоящее время исследованиям текста, нацеленным на изучение не изолированного явления, обособленного от других единиц, а явления в связи с целостностью его окружения, предполагающего при изучении языковой единицы одного уровня обращение к единицам более высокого уровня, вплоть до текста. Изучение лингвокультурного концепта «ангел» в рамках текстового пространства в полной мере соответствует данным требованиям.

3. Предлагаемая работа носит междисциплинарный характер, отражающий взаимодействие и взаимосвязь ряда областей научных исследований (лингвистики, философии, теологии, литературоведения). Междисциплинарное изучение сложных многоаспектных объектов, учитывающее комплекс закономерностей, влияющих на объект, признано в последние годы приоритетным.

4. В век научно-технического прогресса и вульгарного материализма религиозные представления о мироздании остались за гранью интересов общества. В настоящее время существует обостренный ий-терес к объектам, имеющим религиозное происхождение, одним из которых является лингвокультурный концепт «ангел».

5. Специфика концепта «ангел» и его вербальное воплощение в текстовом пространстве до сих пор не были предметом специального

многоаспектного лингвистического иаупениа

ЮС. НАЦИОНАЛЬНАЯ I •нммтекА

Гипотеза исследования заключается в том, что в текстовом пространстве существуют не только индивидуальные, но и интертекстуальные концепты, базирующиеся не на заимствованиях различного типа (А. Вежбицкая), а являющиеся порождением «логоса» (единого универсального начала) (В. Литвинов) и результатом общечеловеческой мыследеятельности.

Объектом исследования в диссертации является концепт «ангел», репрезентированный в лингвокультурной сфере человеческого бытия и представляющий собой часть концептуальной картины мира. Предметом изучения выступают вербальные средства реализации концепта «ангел» в текстах русской, немецкой и английской художественной литературы.

Цель диссертационной работы — изучение языкового механизма реализации концепта «ангел» в художественном тексте при взаимодействии семантического и экспрессивного факторов.

Достижение цели предполагает решение следующих задач:

1. Определение структуры лингвокультурного концепта «ангел».

2. Анализ лексикографических дефиниций, реализующих общеязыковой концепт «ангел».

3. Определение лексем и лексико-семантических групп, репрезентирующих индивидуально-авторские проявления концепта «ангел» в текстах.

4. Изучение процессов семантического наполнения концепта «ангел» у разных авторов в контекстах, интерпретация кристаллизации смыслов. Выявление авторских смыслов и метасмыслов.

5. Сопоставление индивидуально-авторских лексико-семантических групп, смыслов и метасмыслов и выявление структуры «интертекстуального ангела».

6. Изучение средств экспрессии как выразительной и смысловой составляющей концепта «ангел».

7. Герменевтическая интерпретация рассматриваемого концепта в рамках герменевтического круга и в результате — определение ме-тасмыслового континуума «интертекстуального ангела».

Методологической основой исследования являются базовые положения лингвокультурологии (С.Г. Воркачёв, В.И. Карасик, Е.С. Куб-рякова, З.Д. Попова, Г.Г. Слышкин, Ю.С. Степанов, И.А. Сгернин и др.), лингвистики текста, теории дискурса (В.П. Литвинов, В.Ю. Ме-ликян, A.B. Олянич, Е.И. Шейгал, К.Э. Штайн и др.), теоретической семантики и семиотики (Н.Ф. Алефиренко, В.Ю. Апресян, Н.Д. Арутюнова, А. Вежбицкая и др.), герменевтики (Г.И. Богин, Н.О. Гучин-ская, Н.Л. Галеева, А.А, Залевская, В.П. Литвинов и др.), лингвисти-

ческой теории эмоций (В.И. Шаховский, H.A. Лукьянова, P.C. Саки-ева, Д. Эйчисон и др.).

Избранный метод является лингвистико-герменевтическим, поскольку сверхзадача работы состоит в том, чтобы интерпретировать смыслообразование на основе выявленных языковых особенностей текста. На первое место выдвигаются в этой связи особенности лексики, лексического выбора как важнейшего тексто- и смыслообразу-ющего фактора. Данный метод является комплексным и включает в свою структуру ряд методик: герменевтико-интерпретационный анализ, компонентный, сопоставительный, контекстуальный, текстовый анализ, технику распредмечивания, технику декодирования. Использованный метод опирается на «герменевтический круг» Г. Гадамера и является методом не последовательным, а круговым, т.е. мы осуществляем движение от смысла целого к его деталям и средствам выражения, а затем назад к целому, после чего следует новое возвращение к деталям и т.д. В результате процесс понимания движется по спирали, на каждом витке которой происходит углубление понимания. Но диссертационное исследование требует последовательного изложения, которое мы и представляем как результат многократного прохождения витков спирали.

Материалом для исследования явились тексты художественной литературы разного объема, различных авторов и жанров. Для дискурсивного лингвистического анализа были выделены шесть текстов, концепты «ангел» в которых представляются, на первый взгляд, достаточно разноплановыми с точки зрения их семантического наполнения. Этими текстами стали трагедия «Фауст» И.В. Гёте, роман «Мастер и Маргарита» М.А. Булгакова, поэтическая книга стихов «Ду-инские элегии» P.M. Рильке, повесть «Повелитель мух» У. Голдинга, поэма «Ангел смерти» М.Ю. Лермонтова и поэма «Гавриилиада» A.C. Пушкина.

Новизна данного исследования заключается в том, что в нем предложено комплексное рассмотрение вопросов, касающихся изучения языкового концепта «ангел». Выявлены механизмы порождения и реализации авторских концептов в текстах. Изучены вопросы, касающиеся стилистической организации, роли стилевого контекста, значения экспрессивного фактора в образовании индивидуальных концептов. Концепт исследован в интертекстуальном пространстве, понимаемом не как суммарное количество межтекстовых единичных связей (фраз, цитат и т.д.), но как результат общечеловеческой мыс-ледеятельности, а также — в метатекстовом пространстве, существующем не только на уровне значений, но и на уровне смыслов. Раз-

работай оптимальный метод и проведен анализ лингвокультурного концепта «ангел».

Теоретическая значимость диссертации заключается в том, что работа расширяет рамки теории и вносит определенную ясность в разработку вопросов, касающихся языкового концепта. Выявлена тесная взаимосвязь между индивидуально-авторскими значениями и смыслами, позволяющая рассматривать их как инварианты концепта. Результаты исследования вносят вклад в языкознание, лингвистическую герменевтику, стилистику, теорию текста, теорию понимания, теорию языковых универсалий и литературоведение.

Практическая ценность результатов работы состоит в том, что материал диссертации может быть использован в лекционных и практических курсах по языкознанию, стилистике, интерпретации текста, в переводческой деятельности, спецкурсах и семинарах по русской литературе, спецкурсах и семинарах по зарубежной литературе, литературоведению для успешного понимания художественной литературы.

На защиту выносятся следующие положения диссертации:

1. Концепт «ангел» выступает как многоуровневый, динамичный культурный конструкт, включающий дискурсные варианты: а) религиозный концепт «ангел»; б) философские концепции «добра» и «зла»; в) общеязыковой концепт «ангел»; г) индивидуальные концепты «ангел»; д) интертекстуальный концепт «ангел».

2. Структура общеязыкового концепта «ангел» отражает религиозное понимание мироздания. Лексикографические дефиниции, реализующие концепт, представляют собой смысловую оппозицию «совершенство» (ангел, идеал, лучшее воплощение, спаситель, вестник, ein guter Engel, der rettende Engel, smb's good angel и др.) — «несовершенство» (злой дух, дьявол, сатана, ein böser Engel, ein gefallener Engel, destroying angel и др.).

3. Авторские лексемы и лексические группы, реализующие индивидуальные концепты «ангел» в текстах, в значительной мере отличаются от лексикографических дефиниций, открывают всеохватность концепта «ангел» и неповторимость авторских мировоззрений и стилей: RILKE: Engel, Ordnung, Dasein, Vogel, Seele, Strahlendster, Stern, Gottheit, Licht, Wesen и др. ; GOETHE: Mephistophel, Schalk, Geist, Pudel, Fliegengott, Verderber, Lügner, Pedant, Herr, Meister и др.; ПУШКИН: угодник, сводник, бес, повеса, изгнанник, любимец, архангел, меркурий и др.; ЛЕРМОНТОВ: Ангел смерти, Ангел нежный, дева, любовь, мука, расставание, жертва, луч, звезда, проклятье и др.; БУЛГАКОВ: неизвестный, иностранец, заграничный гость, профессор, консультант, мессир, софист, сумасшедший, визитер, мерзавец и др.; GOLDING: snake,

sow's head, head, obscene thing, part of you, the Beast, pig's head on the stick, obscene thing on the stick, mouth.

4. Авторские концепты процессуальны и динамичны. Они создаются путем наращивания семантической энергии и кристаллизации смысла. В движении по контекстам авторские лексемы, в сплетениях и взаимосвязях, рождают смыслы и метасмыслы, которые определяют кристаллизацию авторских концептов.

5. Сопоставление авторских умыслов и метасмыслов позволяет утверждать, что существуют не только общеязыковые, индивидуальные, но и интертекстуальные концепты, структурным единством которых является система метасмыслов, представляющих собой совокупное понимание индивидуальных смыслов. Данные метасмыслы показывают, что концепт «ангел» а) базируется на религиозных представлениях об анг еле и дьяволе; б) открывает противостояние человека и ангела; в) ставит вопрос о взаимоотношениях человека и трансцендентного мира, взаимопроникновении двух миров; г) является суб-станциализацией неразделимости добра и зла; д) репрезентирует отношение к суете человеческого бытия; е) является для человека средством самопознания и достижения абсолютной полноты бытия; ж) способствует рождению философской веры.

6. Не только авторский стиль и средства экспрессии, избранные им, определяют созданный смысл, но сам концепт требует от автора определенных типов экспрессивных конструкций, несущих как выразительную, так и смысловую нагрузку. Основными чертами концепта «ангел» на базе экспрессии исследованных художественных текстов можно назвать: а) многоплановость, выраженную в многочисленных именах каждого из авторских концептов; б) внутреннюю противоречивость и противостояние человеческому миру, открывающиеся благодаря антитезе; в) статичность и определенность как носителей устойчивого архетипа и заданной идеи, что выражается в повторах; г) яркость, необычность, особое притяжение трансцендентных сил как сил недоступных и неповторимых, что передают восклицательные предложения; д) общую неопределенность и загадочность концептов, требующие метафорического представления.

7. Метасмысловой континуум «интертекстуального ангела» представлен рядом положений, репрезентирующих данный концепт как один из важнейших в антропоцентрической картине мира авторов разных стран, эпох и направлений. В художественных текстах концепт «ангел» является точкой рефлексии и существует в неразрывном тандеме с концептом «человек».

Апробация работы. Результаты исследования докладывались на международных научных конференциях «Лермонтовские чтения»

(Пятигорск, 2004), «Коммуникативная лингвистика: вчера, сегодня, завтра» (Армавир, 2005), всероссийских научных конференциях «Герменевтика» (Пятигорск, 1995—1997), «Понимание и рефлексия» (Тверь, 1998), «Язык образования и образование языка» (Великий Новгород, 2005), на заседаниях кафедры иностранных языков и кафедры русской литературы Армавирского госпединститута (университета), заседаниях кафедры немецкого языка Армавирского лингвистического университета в 1998—2005 гг., внутривузовских научных конференциях в 1998—2005 гг., на лингвометодических семинарах вышеуказанных кафедр, посредством публикации основных положений в научных работах, а также при чтении лекций по проблемам герменевтического дискурсивного понимания в АГПИ (АГПУ) и АЛУ в 2000—2005 гг.

По теме диссертации опубликовано 28 работ общим объемом 25,5 п.л., в том числе монография (16,1 пл.).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, списка использованной в работе литературы и приложения.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении определяются общее направление и цель исследования, формируются основные проблемы, приводится обоснование актуальности работы, ее научной новизны, теоретической и практической значимости.

Теория концепта в настоящее время привлекает исследователей разных направлений, однако, несмотря на большое количество работ, посвященных данной проблеме (H.H. Болдырев, А. Всжбицкая, С.Г. Воркачев, В.И. Карасик, Е.С. Кубрякова, В.А. Лукин, З.Д. Попова, Г.Г. Слышкин, Ю.С. Степанов, И.А. Стернин и др.), интерес к теме не угасает.

В лингвистике существует множество определений концепта (Н Д Арутюнова, С.Г. Воркачев, В.И. Карасик, Е.С. Кубрякова, В.А. Лукин, Г.Г. Слышкин и др.), систематизированы приемы обнаружения и описания концептов через анализ данных языка (И.А. Стернин, Г.Г. Слышкин, З.Д. Попова и др.), определено соотношение концепта и его языкового выражения (И.А. Стернин, З.Д. Попова и др.).

В современной лингвоконцептологии присутствует дифференциация двух основных направлений — когнитивного и лингвокульту-рологического, которые не являются взаимоисключающими. Различия связаны с принципами отбора единиц и методами работы (С.Г. Ворка-

чёв, В.И. Карасик, Е.С. Кубрякова, Г.Г. Сльпнкин и др.). В рамках данных направлений изучаются отдельные концепты (М.Н. Амелина, О.Н. Буянова, С.Г. Воркачёв, Я.В. Зубкова, Ю.В. Мещерякова, Л.Р. Оганян, О.Г. Орлова, И.В. Палашевская, H.H. Панченко, О.Г. Про-хвачёва, Г.В. Шевченко и др.).

Наряду с общеязыковыми существуют индивидуально-личностные по содержанию концепты (З.Д. Попова, И.А. Стернин), которые являются более богатыми и разнообразными, чем любые коллективные концепты (Г.Г. Слышкин).

Учитывая собранный лингвоконцептологией опыт, мы определяем концепт следующим образом: концепт — ментальное образование, имеющее многокомпонентную и многослойную организацию, мыслимое и переживаемое, направленное на поиск ценностных доминант и экзистенциальных смыслов, являющееся элементом духовной культуры человека и созданное для понимания себя и своего места в мире, репрезентирующееся в лингвокультурной сфере человеческого бытия. Концепты образуют концептосферу, которая носит упорядоченный характер. В рамках концептосферы концепты вступают в системные отношения с другими концептами. Различаются общеязыковые концепты, а также индивидуально-личностные концепты, характеризующие миропонимание индивидов.

В качестве индивидуальных могут выступать концепты, репрезентированные в художественных текстах и образующие авторскую концептосферу. Изучение концепта в рамках текста предъявляет к исследователю дополнительные требования, т. к. текст — особое структурно-смысловое образование, гармоничная система, в которой все приведено в соответствие (Г.И. Богин, И.Н. Григоренко, A.A. Залев-ская, М.Н. Кожина, В.П. Литвинов, К.Э. Штайн). Проникнуть в данную систему можно, только создав особое устройство, способствующее ее раскодировке (К.Э. Штайн).

Первая глава «Религиозный концепт "ангел" и его репрезентация в тексте» посвящена изучению религиозных знаний об ангелах, философских концепций «добра» и «зла» и тех изменений, которые происходят с ними в художественных текстах.

Каждый концепт, существующий в лингвокультурной концептос-фере носителя языка, представляет собой ментальное образование, индивидуальное и неповторимое по содержанию, базирующееся на культурологических знаниях носителя языка. Глубина понимания концепта зависит от рефлективной реальности реципиента, поэтому «идеальный читатель» (исследователь) должен в полной мере овла-

деть знаниями, являющими собой пресуппозицию лингвистического концепта.

В нашем исследовании первым по значимости является религиозный аспект изучения, т. к. «ангел» пришел из религиозных воззрений. С другой стороны, «ангел» и «дьявол» как в религии, философии, так и в художественных текстах являются символами основных понятий бытия — «добра» и «зла», которые представляют собой наиболее сущностные, важные и, вместе с тем, наиболее неопределенные и субъективные понятия.

В художественных текстах религиозные и философские концепции получают индивидуальное преломление в зависимости от рефлективной реальности авторов. Реципиенты, обладая индивидуальной рефлективной реальностью, способствуют рождению новых и новых смыслов в пространстве авторского концепта. Так, в рамках герменевтической школы концепт «ангел» предстает так, как показано на рис. 1.

Так как религиозный концепт и философские концепции являются первичными по отношению к индивидуальным вариантам, мы решили представить религиозного «ангела» и философское понимание

«добра» и «зла» в качестве базовых с целью дальнейшего изучения авторских инвариантов.

Ангелы традиционно считаются духовными созданиями, занимающими промежуточное положение между богом и людьми. Они пришли как замена политеизму и, в общем, взяли на себя функции богов греческой мифологии. Само слово «ангел» восходит к греческому «аг^е1оз», что означает «посланник». Впервые они появились в зороастризме, религии, основанной в Персии пророком Зороастром примерно 1000 лет до н. э. Зороастризм оказал значительное влияние на иудаизм, христианство и ислам, в которых наиболее широко представлены ангелы.

К.Р.Хагенбах в «Истории догматики» представляет ангелов следующим образом: ангелы почти всегда сопровождают Святую Троицу и составляют неотъемлемую часть ее появлений; ангелы являются более ранним творением Бога по отношению к человеку. У каждого ангела есть свое особое предназначение; пищей ангелов является манна небесная, и они наслаждаются ею подобно людям. Ангелы существуют между телесным и бестелесным бытием, их тела могут видеть лишь те люди, в ком жив божий дух. Как бестелесные существа, они не состоят из формы и материи. Ангелы отличаются от человеческих душ: 1) физически (им не нужно тело); 2) логически (они приходят к опыту не через выводы); 3) метафизически (они думают не с помощью картин, а могут непосредственно созерцать); 4) теологически (они не могут становиться хуже или лучше). Ангелы имеют язык, но не словесно-смысловой, а интеллектуальный. Они не вездесущи как бог, а бесконечно передвигаются от места к месту.

Интерес к ангелам вызвал появление науки, названной ангелоло-гией, которая представляет собой учение об ангелах, охватывающее глубокие теории и исследования на эту тему. Развитие ангелологии шло в двух направлениях: во-первых, теологи изучали черты и достоинства отдельных ангелов; во-вторых, они занимались исследованием сути ангелов, их функций и ангельской иерархии. Самыми яркими представителями второго направления ангелологии явились Фома Аквинский и Дионисий Ареопагит.

Фома Аквинский посвятил ангелам объемный трактат, в котором он пытается определить содержание данного религиозного понятия путем постановки вопросов, сопоставления точек зрения и логических выводов. Согласно его тексту, ангелы предстают всецело духовными сущностями, по отношению к которым автор различает: а) субстанцию; б) интеллект; в) волю; г) создание, творение. Несмотря на то, что ангелы не включены в материальный мир, они все же ограничены субстанцией: они телесны и материальны для Бога и бестелесны

и нематериальны для людей. Ангельская субстанция является интеллектуальной и нематериальной, она состоит из формы и материи для Бога и не состоит из формы и материи для человека. При общении с людьми ангелы нуждаются в телах и принимают их из воздуха, сгущая его божественной мощью настолько, насколько это необходимо для формирования принимаемого тела.

Знания ангелов интеллектуальны в отличие от людей, для которых знания отчасти интеллектуальны, отчасти чувственны. В Боге содержится полнота интеллектуального знания, поэтому те ангелы, которые в соответствии с рангом ближе к Богу, более совершенны в своем понимании и знаниях. Ангелы понимают себя по своей форме, которая является их субстанцией. Ангелы знают Бога лишь отчасти: настолько, насколько они уподоблены Богу. Такое знание приближается к знанию отражения, потому что ангельская природа — вид отражения, представляющего божественное подобие. Ангелы знают будущее по его причине. Как врач, зная болезнь, предполагает ее протекание, так и ангелы, но более универсально и совершенно, чем люди, постигают будущее. Материальные вещи «/^-существуют в ангелах в более простой и менее материальной форме, даже чем сами по себе являются, но в более разнообразной манере и менее совершенно, чем в Боге. Они не знают того, что принадлежит Богу, но по Его воле получают откровения, которые передаются от высших рангов к низшим. Ангелы не ошибаются, т. к. их понимание протекает без дополнительных процедур, они постигают вещи, глядя на них.

Дионисий Ареопагит представил схему ангельской иерархии, равную которой не удалось предложить никому ни до, ни после него. Он называет ангелов «небесными чинами» и, прежде всего, указывает, что они «превыше всякой вещественности», поэтому какое бы то ни было сравнение с людьми, внешнее или внутреннее, бессмысленно. Цель иерархии есть возможное уподобление Богу и соединение с ним. Каждый чин —истолкователь и вестник высших себя. Дионисий Ареопагит выделяет три иерархии. К первой, ближайшей к Богу, относятся Серафимы, Херувимы и Престолы. Ко второй иерархии относятся Силы, Господства, Власти. К третьей — Начала, Архангелы и Ангелы. Название каждого чина не случайно и выражает его суть: Серафимы, ближайшие к Богу, — пламенеющие, горящие; Херувимы выражают собой обилие познания, излияние мудрости; Престолы указывают на изъятие из их сути земной привязанности; Силы представляют собой «непоборимое» мужество, сильное стремление к Бо-гоподражанию; Власти подразумевают неупотребление во зло вла-дыческой силы, истинное уподобление владычеству; Начала обладают богоподобной способностью управлять сообразно священному

порядку; Архангелы являются посредниками между Началами и Ангелами; Ангелы — чин, непосредственно общающийся с людьми. Несмотря на то, что каждый чин имеет свое собственное имя, все вместе чины называются ангелами, т. к. ангелы — низший чин, способностями которого обладают все вышестоящие чины.

Наряду с Божиими ангелами, выступающими символами добра в мире, существуют и падшие ангелы, олицетворяющие мировое зло — дьявол и демоны. Слово «дьявол» происходит от греческого «diabolos» — клеветать, а «демон» — от греческого «daemon»—дух. В традиционных западных религиях «ангел» и «дьявол» воспринимаются как две диаметрально противоположные сущности по их отношению к человеку. Но не все так просто: они не могут восприниматься независимо друг от друга.

Фома Аквинский в «Трактате об ангелах» указывает на то, что основной причиной падения демонов явился грех гордости, вслед за которым шел грех зависти. Все ангелы стремятся быть похожими на Бога, но они делают это с помощью естественных знаний, в Люцифере же именно гордость и зависть вызвали непреодолимое желание доминировать над всем остальным и быть в этом как Бог. Являясь интеллектуальными субстанциями, сотворенными Богом в милости, демоны не могли быть изначально злыми. Грех ангелов стал следствием их свободного выбора, к чему побудил их поступок высшего ангела. Отвергнутые Богом демоны получили наказание — они лишились откровений Всевышнего, которые являются одним из путей постижения мира ангелами, и поэтому их знания являются лишь частью знаний небесных ангелов, и существуют демоны в определенной для них Богом «темной атмосфере» Земли.

В результате религиозный концепт «ангел» можно представить в виде вертикальной структуры, основные части которой расположены диаметрально-противоположно друг другу, представляя собой вечную борьбу противодействующих сил.

Бог, Ангел, Архангел, Серафим, Херувим, Престолы, Силы, Власти, добро, любовь, вечность, радость, утешение, вестник, посланник, деяния, души, силы, способности, предназначение, дух, интеллект, воля, свобода, рай, совершенство, мудрость, могущество, святость.

I

Дьявол, падшие ангелы, демон, Люцифер, зло, ненависть, смерть, несчастье, печаль, погибель, искушение, ад, соблазн, подкуп, ярость, ревность, разрушение, гордость, зависть, несовершенство, вражда, грех, распутство, чревоугодие, скупость, лень, разврат.

В связи с тем, что концепт «ангел» восходит к понятиям «добра» и «зла», мы сочли необходимым осветить их в общих чертах. Нужно заметить, что в религии и философии они получают различные трактовки.

Довольно просто и понятно решается данный вопрос в религии: добро — это Бог, созданное им Царство Божие и его обитатели, а также все, исходящее от Бога, который Сам есть Любовь. В земном мире нет чувства выше, чем любовь. В свою очередь, началом любви является Страх Божий, который предполагает боязнь отпасть от Бога.

Зло — это грех, возражение Божией воле. Прародителем зла считается падший ангел Люцифер. Причинами зла Отцы Церкви называют свободную волю человека и попустительство Бога с целью заставить зло служить добру.

Трактовки философов более разнообразны: от «абсолютной полноты бытия», понимаемой как «добро» и «Сверхчто» как бога Николая Лосского, строящего свою концепцию на базе христианского учения, до классового определения ценностей В. Шердакова. Учитывая все возможные концепции добра и зла, мы принимаем их как базовые составляющие концепта «ангел».

Художественные произведения, в которых использован концепт «ангел», представляют собой классику мировой литературы. «Божественная комедия» Данте, «Фауст» И.В. Гёте, «Мастер и Маргарита» М. Булгакова, «Письма с Земли» М. Твена, «Дуинские элегии» Р.М. Рильке, «Восстание ангелов» А. Франса, «Потерянный рай» Д. Мильтона, поэзия А. Пушкина, М. Лермонтова, Г. Гейна, P.M. Рильке, А. Блока, И.В. Гёте, Н. Гумилева, А. Ахматовой, М. Цветаевой, К. Бальмонта, С. Есенина, С. Кольриджа — каждое из произведений индивидуально и неповторимо, каждое олицетворяет эпоху и выражает как личные чаяния автора, так и настроения людей своего времени. Каждый автор и кавдое произведение достойны отдельного исследования, но мы объединили их на базе одного — художественного концепта «ангел».

Исследованный материал показывает, что концепт «ангел» достаточно широко распространен в художественной литературе, но в разных произведениях он получает разную смысловую нагрузку: от религиозно-философской до метафорической. Различаются также содержание и объем: от штриха до центрального концепта произведения. Исследуя его, мы придерживаемся герменевтической традиции, согласно которой текст значим сам по себе как единое законченное целое. Мы различаем то, что хотел сказать автор, и то, что говорит текст. Мы разграничиваем процесс создания художественного текста и результат, а предметом изучения является текст как результат. Именно с точки зрения герменевтической традиции приступаем далее к

анализу концепта «ангел», реализованного в текстах художественной литературы.

Приходится констатировать, что наибольший интерес авторов вызывает «падший ангел», обращение к «небесному ангелу» является крайне редким. Причину этого, вероятно, можно искать в следующем: а) на лексическом уровне слово «демон» в переводе с греческого означает «душа», что сближает демонов с человеком; б) на философском уровне ангелы статичны, демоны же способны развиваться, меняться духовно, как и люди. С другой стороны, демоны выступают единственной силой, создающей условия для развития человека; в) на религиозно-эстетическом уровне человек, находясь между добром и злом, между ангелом и дьяволом, вынужден сделать выбор. Если сравнение с ангелом унижает человека, дает ощущение слабости и ничтожности, то сравнение с дьяволом возвышает в своих глазах и дает силы стремиться к совершенству, и чем больше испытаний приходится перенести одному человеку, тем упорнее его стремление к богу.

Рис.2

Несмотря на то, что все концепты базируются на одном архетипе, они по-разному реализуются в текстах. Причина этого состоит в том, что в процессе создания концепта происходит двойное преломление культурологических данных: сначала — через рефлективную реальность автора, а затем — через рефлективную реальность реципиента.

С другой стороны, несмотря на множество различий, существующих между авторскими концептами «ангел», они образуют один ме-таконцепт «ангел», в рамках которого объединяются авторские концепты. В пространстве метаконцепта авторские концепты соприкасаются и обнаруживают общие смыслы, что показано на рис. 2.

В результате дискурсивного лингвистического анализа представляется возможным выявить смыслы, входящие в структуры авторских концептов «ангел», сопоставить их и получить смыслы, определяющие «интертекстуального ангела», который в полной мере будет соответствовать нашему определению концепта.

Безусловно, чем больше индивидуально-авторских концептов будет проанализировано, тем точнее будет результат, но включить в текст исследования все авторские концепты невозможно, нужно выбрать несколько из них. При этом более интересным нам представляется сопоставление концептов, созданных авторами различных стран, эпох и направлений. Это, конечно же, более сложная задача, но полученные результаты являются более доказательными.

Критериями отбора явились следующие: 1. В художественном тексте «ангел» представляет собой именно концепт, структуру смыслов. Это требование не может быть реализовано в небольших произведениях, например стихотворениях и т.п. 2. Концепт «ангел» играет важную роль в мировоззренческой концепции автора. 3. Концепт «ангел» представлен в текстах, принадлежащих к разным жанрам литературы. 4. Тексты реализуют концепты авторов, обладающих разной ментальностью, представляющих разные эпохи и страны. 5. Концепты реализованы в текстах в разном объеме. 6. Репрезентированы авторские концепты с помощью лексических единиц, обладающих разными лексическими значениями. В результате нами были выбраны для дискурсивного лингвистического анализа следующие концепты: «Мефистофель» И.В. Гёте, «Гавриил» и «Сатана» А. Пушкина, «Ангел смерти» М. Лермонтова, «Воланд» М. Булгакова, «ангелы» P.M. Рильке и «Повелитель мух» У. Голдинга, анализ которых осуществлен в следующей главе.

Вторая глава «Процессы кристаллизации концептов» базируется на изучении семантики лексических единиц и лексико-семантических групп, реализующих концепт «ангел» в авторских текстах, трансфор-

мации значений слов в зависимости от контекстов; в результате показывается, каким образом рождается индивидуальный концепт.

Логическое познание вообще и художественного слова, в частности, совершается в актах понимания. Этот процесс угасает в знании: понимание текста есть один из способов производства знания. Г.И. Богин выделяет три ступени понимания. I ступень — семантизирующее понимание: процесс ассоциаций между отдельными образами знаков и отдельными образами внетекстовой действительности. Эта ступень понимания оперирует словами. II ступень -— когнитивное понимание: соотнесение образов знаковых ситуаций с образами реальных ситуаций. Эта ступень понимания оперирует понятиями. III ступень — распредмечивающее понимание. Реципиенту даны не смыслы, а их превращенная предметная форма. Эта ступень оперирует средствами построения текста. Исследователь предполагает и схемы действий читателя при понимании текста.

Рефлексия превращает схемы в ориентиры в «смысловом мире» текста. Высказанная рефлексия — это есть интерпретация. По мнению Г. Гадамера, интерпретация — это предварительный этап и условие понимания, а понимание — результат интерпретации: чтобы что-то понять, это нужно истолковать, но чтобы истолковать, нужно уже обладать пониманием (или предпониманием — Vorverständnis). Он указывает, что целью интерпретации является произведение, конструирование смысла, учитывая, что последнее не сводится к авторскому замыслу.

Вопросы, касающиеся метода, а также затрагивающие частные проблемы интерпретации, рассмотрены в работах многих ученых (Г.И. Богин, Б.Л. Борухов, В.П. Литвинов, Г.Н. Поспелов, И.Б. Ру-жицкий, Н. Рювет, Г. Самвелян, Т. Сильман, К.Э. Штайн, Н. Göttner, A. Hugo, А. Weber, L. Weisgerber, W. Wolf и др.), но наиболее интересными, значимыми и основополагающими для нашего исследования мы считаем метод «герменевтического круга» Г. Гадамера, методику и схемы действий читателя при понимании смысла Г. Богина и метод текстового анализа Р. Барта.

В основе метода «герменевтического круга» лежит мысль о бесконечности познания текста, при котором процесс понимания смысла проходит по кругу, а точнее — по спирали: движение осуществляется от смысла целого текста к его деталям и средствам выражения или иным текстам (в случае исследования в интертекстуальном пространстве), а затем назад к целому. Таким образом, на каждом витке спирали уровень понимания значительно возрастает.

В основе методики Г. Богина лежит идея о выявлении смыслов текста и на их основе — о формировании и исследовании метасмыс-лов и метасвязей текста.

Р. Барт предлагает расчленить текст на короткие сегменты (фраза, несколько фраз), проследить коннотативные смыслы лексических единиц и шаг за шагом провести «развертывание текста». Таким образом, анализ совпадает с самим процессом чтения, но чтение пройдет как бы «в замедленной съемке».

Нельзя не отметить, что процесс понимания глубоко субъективен, множество интерпретаций и интерпретирующих смыслов непосредственно связано с индивидуальными особенностями читателей и исследователей, уровнем их развития, с горизонтом их рефлективной реальности.

Семантика слова в значительной мере определяется контекстом. Параметры контекста различны и простираются от сопровождающего слова, строфы, стихотворения (микроконтекст) до книги, интертекстуального пространства (макроконтекст). Границы контекста и детали его характерных особенностей определяются задачей, которую ставит перед собой исследователь, и материалом, с которым он работает. В процессе изучения слова в контекстах появляются новые значения и новые смыслы.

В.Звегинцев в «Мыслях о лингвистике» говорит о существовании двух смыслов стихотворного произведения. По его мнению, существует первый концептуальный смысл и некий второй, который неотделим от поэтической формы и разрушается при попытке прозаического перифраза стихотворения. Развивая идею В.Звегинцева, мы полагаем, что этот «второй смысл» может быть наиболее хорошо и понятно представлен не только при сопоставлении стихотворного текста и его прозаического варианта, но и стихотворения и перевода. Так, например, сравним отрывок из «Дуинских элегий» Рильке с его переводом:

«Wer, wgnn ich schriee, hörte mich denn aus der Engel

Ordnungen'' Und g£S£tzt selbst, es nähme

Einst mich plötzlich ans Hgrz: ich verginge von seinem

Stärksren Dasein. Denn das Schöne ist nichts

Als dgs Schrecklichen Anfang, den wir noch grade ertragen

Und wir bewundern es so, weil es gelassen verschmäht,

Uns zu zerstören. Ein jeder Engel ist schrecklich».

Звуковой лейтмотив образуют e, i, ö, г, «зажатость, сдавление и возмущение».

«Кто из ангельских воинств услышал бы крик май

Пусть бы услышал. Но если б £>н сердца коснулся

Вдруг Mßera, я бы сгинул в та же мгновенье,

Сокрушенный могучим его бытием. С красоты_начинается ужас.

Выдержать эта начала еще мы способны;

Мы красотой восхищаемся, ибе она погнушалась

Уничтожить нас. С красоты начинается ужас».

Звуковой лейтмотив образует а, о, у, ы — «зов в пустоте без надрыва и надежды, подобный разговору с эхом, выражающий слабость человека, его неверие в свои силы».

К сожалению, В. Звегинцев не предлагает общезначимого метода анализа, с помощью которого можно было бы сохранить первый и второй смыслы. Мы, в свою очередь, будем учитывать размышления данного исследователя и попытаемся это сделать в процессе изучения поэтических текстов.

Начать исследование, мы полагаем, нужно со слова, которое мы с уверенностью можем назвать ключевым, т. к. оно стоит в центре одного из основополагающих концептов текста и, безусловно, становится важным способом выражения узловых моментов авторского миропонимания. Ключевое слово в тексте играет роль точки кристаллизации, является «центром», «фокусом», от которого потом «расходятся круги» понимаемого содержания, оно постепенно обрастает смыслом, вбирая в себя все контекстуальные значения (И.В. Фоменко). Исходя из этого, с нашей точки зрения, представляется продуктивным использование метода кристаллизации смысла концепта, который предполагает: а) выделение в тексте тех контекстов, в которых репрезентирован данный концепт; б) интерпретацию этих контекстов, базирующуюся на распредмечивании смыслов; в) определение смыслов и метасмыслов, являющихся структурой авторского концепта. Изучение процесса кристаллизации позволяет не только определить базовые смыслы, но и проследить процесс их взимодействия, взаимовлияния, а иногда и вытеснения одних смыслов другими, и постепенное рождение лингвокультурного концепта.

Общепринятым в современном языкознании является изучение концептуального уровня значений. Мы не будем отступать от этого правила и рассмотрим дефиниции концепта «ангел», представленные в русских, немецких и английских словарях.

Ангел — сверхъестественное существо, действует по воле бога, ласковое обращение к кому-либо, бесплотное существо, исполняет приказания бога, идеал, лучшее воплощение, святой, существо духовное, одаренное разумом и волей, спаситель человечества, злой дух, благой, добрый, видный, мудрый, нравный, великий, кроткий, вестник, посредник между богом и людьми, дьявол, сатана, вождь небесной рати, бессмертный, могущественный, крылатый (ТСРЯ, ТСЖВЯ, БСЭ).

Engel — ein guter Engel — добрый гений, ein böser Engel — злой гений, ein gefallener Engel — падший ангел, der rettende Engel — ангел-спаситель, ein Engel fliegt durchs Zimmer — тишина, Engelsgeduld — ангельское терпение, Engelsflss — сладкокорень, Engelzunge — сладкоречив (БНРС).

Angel — good angel — добрый ангел, smb's angel — ангел-хранитель, evil angel — злой дух, destroying angel — дух разрушения, angel of death — ангел смерти, host of angels — сонм ангелов, the devil and his angels — дьявол и его

присные, fallen angel — падший ангел, the patience of an angel — иметь ангельское терпение, as pure, gentle, mild as an angel — чист, нежен, кроток как ангел, voice of an angel — глас божий, to join the angels — умереть, angelct — ангелочек, angel eyes — красивые глаза, angelic — ангельский, an angelic expression of countenance—ангельское выражение лица, to behave angelically — быть кротким как ангел, angelize — уподобить ангелу, angel-like — ангелоподобный, Angelus — молитва к Пресвятой Богородице; host of angels — силы небесные, a little angel — ребенок, an angel of mercy — милосердная душа, be an angel — быть добрым, angelic sweetness — неземная красота (БАРС, НБАРС).

Данные дефиниции достаточно «прозрачны» и не нуждаются в дополнительной интерпретации. Они или непосредственно называют понятия, пришедшие из сферы религиозных воззрений, или реализуют абсолютное совершенство/несовершенство индивидуума, предмета или явления. Количество дефиниций в каждом из языков, вероятно, указывает на распространенность, употребимость понятия (концепта) в речи, культуре, обществе. Структура же общеязыкового концепта, «ангел» по своей сути повторяет структуру религиозного концепта «ангел», репрезентирующего противоборство противоположностей — «совершенства» и «несовершенства». Но стоит отметить, что в отличие от религиозного концепта, в котором оба полюса примерно равноценны, в лексикографических источниках «совершенство» превосходит «несовершенство» по количеству единиц.

«СОВЕРШЕНСТВО»

Сверхъестественное существо, действует по воле бога, ласковое обращение к кому-либо, бесплотное существо, исполняет приказания бога, идеал, лучшее воплощение, святой, существо духовное, одаренное разумом и волей, спаситель человечества, благой, добрый, видный, мудрый, нравный, великий, кроткий, вестник, посредник между богом и людьми, бессмертный, могущественный, крылатый, ein guter Engel, der rettende Engel, ein Engel fliegt durchs Zimmer, Engelsgeduld, Engelsflss, Engelzungc, good angel, smb's good angel, angel of death, host of angels, the patience of an angel, as pure, gentle, mild as an angel, voice of an angel, to join the angels, angelet, angel eyes, angelic, an angelic expression of countenance, to behave angelically, angelize, angel-like, Angelus, host of angels, a little angel, an angel of mercy, be an angel, angelic sweetness. ^

«АНГЕЛ» t

«НЕСОВЕРШЕНСТВО»

Злой дух, дьявол, сатана, вождь небесной рати, ein b6ser Engel, ein gefallener Engel, evil angel, destroying angel, the devil and his angels, fallen angel.

В художественных текстах концепт «ангел» репрезентирован иначе.

Авторский концепт «Мефистофель» базируется в тексте трагедии на следующих лексических единицах, являющихся контекстуальными характеристиками концепта:

Mephistophel — Мефистофель: Schalk — плут, Geist — дух, Pudel — пудель, Fliegengott — повелитель мух, Verderber — губитель, Lügner — лжец, des Chaos wunderlicher Sohn — чудесный сын хаоса, Sohn der Hölle — сын ада, Egoist — эгоист, armer Teufel — бедный черт, Pedant — педант, Herr — господин, Meister—мастер, Junker Satan—юнкер Сатана, Herr Baron — господин барон, Kavalier — кавалер, Sophiste — софист, Schlange — змея, Nichts — ничто, Etwas — нечто, Tod — смерть, Bestialität — скотство, Verdienst — заслуга, Weise — мудрость, Wandeijahre — годы странствий, Sinn — смысл, Ewig-Leere — вечная пустота, Teil — часть, Kraft — сила, (das) Böse — зло, (das) Gute — добро, Finsternis — тьма, Licht — свет, Oben — верх. Unten — низ, Müh — труд, Spass —удовольствие, Kunst — искусство, Körper — тело, Neuigkeit — новость, Erlaubnis — разрешение, Welt—мир, plagen —мучить, bleiben — оставаться, erfahren —узнавать, schaffen — создавать, dienen — служить, befrein — освобождать, geschehen — происходить, wetten — спорить, führen — вести, verneinen — отрицать, mannigfaltig —разнообразный, höllisch — адский и др.

Сопоставление дефиниций, реализующих концепт «Мефистофель» И.В. Гёте, и лексикографических дефиниций концепта «ангел» позволяет понять, что они в значительной мере различаются. Взятые вне авторского контекста лексические средства, репрезентирующие «Мефистофеля» И.В. Гёте, скорее характерны для описания человека. Пожалуй, главной характеристикой лексики становится «всеохват-ность»: концепт «Мефистофель» содержит в себе религиозные представления об «ангеле», но разрастается до всеобъемлющего, реализующего не только религиозные, но иные общечеловеческие значения и смыслы концепта.

К лексемам, представляющим Воланда М. Булгакова, мы относим следующие:

Воланд—неизвестный, иностранец, заграничный гость, профессор, консультант, мессир, софист, дух зла, сумасшедший, странность, страх, ужас, взор, навязчивость, огонь, визитер, изумление, удивление, мерзавец, злодей, несуществующий, кровь, усмешка, хромать, заинтересовать, расхохотаться, ошарашить, поразить, измучить, испытывать, оплачивать, закрывать, сильный, необоснованный, престранный, глумливый, громадный, непрошеный, золотой, сверлящий, пустой, бездонный, страннейший, равнодушный и др.

В результате анализа мы можем сказать, что в своей основной массе лексические единицы репрезентируют тематическое поле лексемы «неизведанность» («непостижимость»).

К лексемам, репрезентирующим Вельзевула У.Голдинга, мы относим следующие.

Lord of the Flies — Повелитель мух: figure — фигура, indignity — унижение, blackness — чернота, fly—муха, death — смерть, chief — вождь, blood — кровь, stick — палка, laugh — смех, knife — нож, gift — дар, tear — царапать, ранить, cut up — разрывать, giggle — хихикать, kill —убивать, cry — кричать, strange — странный и др.

Данные лексические единицы в совокупности можно охарактеризовать как выражающие эмоциональную установку «неприятие, отвращение».

Уровень значений концепта «ангел» М.Ю. Лермонтова представлен в поэме следующими лексическими единицами.

Ангел смерти — ангел, смерть, поцелуй, страна, любовь, мука, расставание, жертва, взор, власть, душа, надежда, вселенная, тишина, луч, звезда, Л проклятье, тоска, отрада, сожаленье, преступленье, красота, тень, бесконечность, вечность, обнимать, трепетать, утешать, смирять, манить, провожать, освобождать, томить, поражать, вознаградить, последний, холодный, страшный, сладостный, таинственный, молодой, нетленный, благословенный, ти- * хий, счастливый, нежный, безмятежный, заблудившийся.

Анализ концептуальных значений «Ангела смерти» М.Ю. Лермонтова показывает, что концепт «персонифицирован», лексические единицы, используемые автором, характерны для описания человеческого характера и поведения. На уровне лексики происходит, с одной стороны, снижение религиозного концепта до уровня человека. Но одновременно происходит обратный процесс: земные чувства поднимаются до «небесных высот».

Концептообразующими в «Гавриилиаде» A.C. Пушкина являются следующие лексические единицы:

ангелы, легион, придворный, очи, сиянье, локоны, любимец, архангел, меркурий, посольство, угодник, сводник, сатана, ад, досада, змия, чешуя, бес, разврат, повеса, изгнанник, бесстыдник, раб, волноваться, кипеть, летать, бряцать, завидовать, кусать, ударить, хватить, бороться, прелестный, молодой, пернатый, стыдливый, милый, самолюбивый, мятежный, проклятый, увертливый.

Анализ лексики показывает, что авторский концепт, созданный <

A.C. Пушкиным, практически не имеет ничего общего с религиозным концептом. Избранная автором лексика предполагает иную смысловую структуру: любовь превращается в поэме во всепоглощающее либидо (3. Фрейд).

В книге стихов P.M. Рильке «Дуинские элегии» концепт «ангел» представлен следующими лексическими единицами.

Engel — ангел-, Ordnung — порядок, Dasein — бытие, Schreckliches — ужасное, Vogel — птица, Seele — душа, Schönheit — красота, Anfang — начало, Schluchzen — рыдание. Lebender — живущий, Toter- мертвый, Klage — жалоба, Jüngling—юноша, Leere—пустота, Strahlendster — сияющий, Stern — звезда, Herz — сердце, Geglückter — счастливец, Schöpfung — творение, Gottheit — божество, Licht — свет, Wesen — сущность, Wonne — блажен-

ство, Antlitz—лик, Grosser—великий, hören (nicht) — не слышать, zerstören — разрушать, übertönen — заглушать, erschlagen — разбивать, spielen — играть, furchtbar, schrecklich -ужасный, gefährlich — опасный, fühlen — чувствовать и др.

Данные лексические единицы затрагивают различные сферы бытия, и вне контекста их трудно каким-то образом объединить и истолковать. Действительные особые авторские смыслы они приобретают лишь в конкретных контекстах, обусловленных логикой авторского мышления и текста в целом. Покажем процесс кристаллизации смысла на примере концепта «ангел», реализованного P.M. Рильке в поэтическом цикле «Дуинские элегии».

В книге стихов «ангел» появляется уже в первых строках первой элегии:

«Wer, wenn ich schriee, hörte mich denn aus der Engel Ordnungen? und gesetzt selbst, es nähme einer mich plötzlich ans Herz: ich verginge von seinem stärkeren Dasein.»

Поэт одинок и нуждается в ангеле, но ни один из бесчисленных сонмов не слышит человеческого зова. Более того, понимание и сочувствие ангела могло бы привести поэта к смерти, т. к. он не в состоянии был бы противостоять мощи первого Божественного творения. Сочетание die Engel Ordnungen (сонмы ангелов) указывает на то, что ангелы не разобщены, как люди, их отношения подчинены строгой иерархии и определенному порядку, их мир—вечность. Данные строки соотносятся с философией Ясперса, полагающего, что прорыв к свободе начинается с осознания границ и неудовлетворенности чистым бытием, с экзистенции. Экзистенция не сводится ни к чувству бессилия, ни к абсолютной свободе и связана с трансценденцией. Их взаимная игра образует сложные отношения зависимости. Экзистенция — поиск истины своего времени — выступает как отчаяние, как осознание своей беспредметности. «Denn das Schöne ist nichts

als des Schrecklichen Anfangs, den wir noch grade ertragen und wir bewundern es so, als es gelassen verschmäht, uns zu zerstören.»

«Ужасность» своего мира, в котором каждое более сильное существо стремится уничтожить более слабое, человек (поэт) переносит на мир небесный. Непонимание и непостижимость «высшего мира» для поэта, неприятие «небом» человека вызывает у последнего страх, логическим результатом которого является фраза «Ein jeder Engel ist schrecklich», ставшая лейтмотивом элегий. Мысль о непостижимости «небесных созданий» для человека соотносит «ангела» Элегий с христианским образом. С другой стороны, подобное состояние поэтического «я» А. Камю характеризует как «метафизический бунт», вос-

стание человека против своего удела и всего мироздания. Метафизический бунтарь протестует против удела, уготованного ему как представителю человеческого рода, он заявляет, что обделен и обманут самим мирозданием:

«Engel (sagt man) wussten oft nicht, ob sie unter Lebenden gehn oder Toten».

Как указывает Э. Кассирер, Божественный разум не знает различия между реальностью и возможностью. Бог — это actus purus (чистый акт), и все, что он мыслит, реально. Он производит вещи актом мышления. Ангелы, обладая частью божественного интеллекта, совершеннее, чем человек. Как и для Бога, все мыслимое для ангелов реально. В совокупности с данным смыслом этих строк существует еще один: ангелы живут в собственном мире и собственном пространстве, которое не совпадает с пространством людей. Миры разъединены отчужденностью, поэтому ангелы одинаково равнодушны как к живым, так и к мертвым.

Вторая элегия начинается с лейтмотива «Jeder Engel ist schrecklich». Отсутствие неопределенного артикля «ein» в сравнении с первой элегией придает данному высказыванию всеохватность и усиление. Если в первой элегии «ужасность» ангела можно связать с моментом или случайностью, то во второй элегии это уже суть ангела, его символика в человеческом мире. «Und dennoch, weh mir, ansing ich euch, fast tödliche Vögel der Seele, wissend um euch».

Воспевая ангелов, поэт признает их совершенство по отношению к человеку и одновременно «смертоносность». Метафора в целом «fast tödliche Vögel der Seele» указывает на существующее противоречие в понимании ангелов: «tödlich» связывает читателя с ангелами «ужасными», «die Seele» же указывает на неразделимость ангела и человека, духовность первого и душу второго как часть ангельской духовности.

«Wohin sind die Tage Tobiae,

da der Strahlendsten einer stand an der einfachen Haustür, zur Reise ein wenig verkleidet und schon nicht mehr furchtbar.» Рильке имеет в виду описанное в Библии явление архангела Рафаила Товии сыну старого Товита и сожалеет о том, что ангелы больше не сопровождают людей по жизненному пути. Это уже не ангелы-хранители, о которых поэт писал в стихотворениях «Ich lass meinen Engel lange nicht los...», «Die Engel», «Der Schutzengel». «Träte der Erzengel jetzt, der gefährliche hinter den Sternen

eines Schrittes nur nieder und herwärts hochaufschlagend erschlüg uns das eigene Herz. Wer seid ihr?»

Ангел-хранитель превратился в опасного ангела (der gefahrliche Erzengel), который способен разбить «нам» сердце. Одновременно слово «архангел» можно трактовать и иначе: «Erzengel» состоит из двух частей: слова «Erz» (железо) и «Engel» (ангел), т.е. ангел-хранитель превращается в равнодушного, холодного, железного ангела. Существующие противоречия в понимании ангела заставляют автора задать вопрос: «Кто же вы?» Ответ оказывается неожиданным: «Frühe Geglückte, ihr Verwöhnten der Schöpfung, Höhenzüge, morgenröiliche Grate aller Erschaffung, — Pollen der blühenden Gottheit, Gelenke des Lichtes, Gänge, Treppen, Throne, Räume aus Wesen, Schilde aus Wonne, Tumulte stürmisch entzückten Gefühls und plötzlich, einzeln, Spiegel: die die entströmte eigene Schönheit wiederschöpfen zurück in das eigene Antlitz.»

Первая строка отрывка еще раз соотносит концепт Рильке с христианским ангелом и указывает на его совершенство в сравнении с человеком. Далее поэт дает сложную метафорическую интерпретацию смысла, являющегося символом высшей духовности. Структура представления позволяет предположить, что никакие определения и сравнения, метафоры и гиперболы не могут передать совершенство ангелов, находящихся в состоянии Божественного блаженства. Но у ангела нет мира, с которым бы его что-то связывало, все его неограниченные способности оказываются замкнутыми в нем самом. Слово «зеркало» (Spiegel) делает божественное совершенство ангелов бессмысленным: исходящая от них красота отражается назад в их собственные лики, человеку не дано увидеть ее или представить. «Fangen die Engel

wirklich nur Ihriges auf, ihnen Entströmtes, oder ist manchmal, wie aus Versehen, ein wenig unseres Wesens dabei? Sind wir in ihre Züge soviel nur gemischt wie das Vage in die Gesichter schwangerer Frauen? Sie merken es nicht in dem Wirbel ihrer Rückkehr zu sich (wie sollten sie's merken).» Данные строки согласуются с мнением Отцов Церкви о том, что каждое творение Бога более высокой ступени духовного совершенства содержит в себе черты низших творений. Все творения предсу-ществуют в ангелах в более простой и менее материальной форме, даже чем есть сами, но в более рациональной манере и менее совершенно, чем в Боге. Таким образом, диалектически снимается мысль о бесконечности, разделяющей человека и ангела: в «них» есть от «нас» несколько черт. С другой стороны, образ «беременных женщин» представляется нам неслучайным. «Беременная женщина» — символ продолжения жизни, самоотдачи, связи поколений. Может быть, подобные жертвенные роды состоятся и у «ангелов», когда они поймут, что

в них есть «часть от нас», они отдадут людям часть своей сути и вновь воссоединятся с ними? Когда-нибудь. Вероятно, данное предположение позволяет представить лейтмотив элегий в более мягкой форме: вместо «Jeder Engel ist schrecklich» (Каждый ангел ужасен) — «Sie merken es nicht» (Они не замечают).

«Ангел» вновь появляется в Четвертой элегии как условие, при котором кукольный спектакль оживает: «... dort als Spieler

ein Engel hinmuss, der die Bälge hochreisst.» Но ангел нужен не только в кукольном мире: «Engel und Puppe: dann ist endlich Schauspiel. Dort kommt zusammen, was wir immerfort entzwein, indem wir da sind. Dann ensteht aus unsern Jahreszeiten erst der Umkreis des ganzen Wandeins, über uns hinüber spielt dann der Engel.»

Смысл данной метафоры, мы полагаем, заключается в следующем: «ангел» и «кукла» — «душа» и «тело». «Мы» существуем только тогда, когда соединяются душа и тело, лишь в этом случае человек превращается в «создание Бога», и царствующей в этом дуалистическом мире оказывается именно душа. Будучи частью человека, душа оказывается одновременно несоизмеримо больше него, она владеет и управляет, а иногда даже «играет» им. Называя душу «Engel», Рильке указывает на божественное происхождение человека, единое с ангелами. Слово «Engel» и на лексическом уровне объединяет человека и ангела, т.е. развивается мысль о том, что не только в ангелах есть «что-то от нас», но и в «нас» есть что-то от ангелов, значит, «мы» не разобщены, как казалось сначала, «мы» достаточно тесно связаны, «мы» взываем к «ангелам», а они управляют «нашей» жизнью.

Мы замечаем, что «ангел» Рильке от элегии к элегии диалектически перестает быть ужасным в глазах поэта, и человек уже превосходит его как создатель святынь. Но не менее величественны, чем храмы и дворцы, простые вещи человеческого бытия:

«Preise dem Engel die Welt... zeig ihm das Einfache, das, von Geschlecht zu Geschlechtern gestaltet,

als ein Unsriger lebt, neben der Hand und im Blick. Sag ihm die Dinge. Er wird staunender stehn...»

«Jubel und Ruhm aufsinge zustimmenden Engeln...» Воспевая ангелов, поэт тем самым воспевает и человека, способного превзойти «ангельские высоты».

Пожалуй, только «ангел» может преодолеть человеческую тоску и печаль, а также ложные отрады и утешения, но это не просто небес-

ный ангел, а частица его — человеческая душа, связанная с духовностью человеческого мира и ангелом Творца, в сумме взаимосвязей превосходящая его. Так завершается кристаллизация концепта «ангел». В результате он предстает в «Дуинских элегиях» как философская категория, абстракция, наполняющаяся в разных контекстах разным содержанием. Это и во многом превосходящее человека существо, символ духовного совершенства, недоступный человеческому пониманию, и носитель духовного начала в материальном мире. Это и душа человека, через которую он соприкасается с трансцендентным. Это и сам человек на вершинах душевной жизни. «Ангел» — сложный противоречивый концепт, представляющий одну из граней насыщенного художественного мира поэта, в котором в полной мере представлена проблема человеческого дуализма. Таким образом, на материале «Дуинских элегий» Р.М.Рильке поэзия предстает как одна из форм, в которой поэт выносит приговор себе и своей жизни. В результате интерпретации мы выделяем следующие смыслы:

1. Человек и ангел бесконечно далеки друг от друга.

2. Человек нуждается в ангеле.

3. Человек ничтожен, а ангел велик.

4. Ангел ужасен.

5. Ангел равнодушен.

6. Ангел совершенен.

7. Совершенство ангела бессмысленно.

8. В ангелах есть частица «нас».

9. Ангел — это и душа человека.

10. Человек — творец святынь и может быть интересен ангелу.

11. Человек — творец повседневных вещей, и он совершеннее ангелов.

12. Воспевая ангела, человек воспевает себя.

13. Человеческая душа — совершенство, способное преодолеть печаль и неуверенность в истолкованном мире.

На базе данных смыслов мы выделяем метасмыслы:

1. Ангел совершенен, равнодушен и поэтому ужасен, но в нем есть частица «нас».

2. Человек слаб, нуждается в ангелах, но в минуты наивысшей духовности он достигает «ангельских небес» и превосходит их.

3. Ангел — это и душа человека, и сам человек в минуты наивысшей духовности — творчества, любви.

4. Человек, как и ангел, подобен Богу, он должен искать ангела в себе, в душе. Только душа способна преодолеть материальные оковы и соединить человека с трансцендентным.

№ п/п Индивидуально-авторские смыслы Интертекстуальные метасмыслы

«Мефистофель» И.В. Гёте «Гавриил» и «Сатана» А. Пушкина «Ангел смерти» М. Лермонтова «Ангелы» P.M. Рильке «Воланд» М. Булгакова «Повелитель мух» У.Голдинга Интертекстуальный ангел

1 Равный среди ангелов Гавриил — посол бога, сатана — отверженный богом Посланник бога Совершенны Высший представитель мира зла Символ абсолютного зла Базируется на религиозных представлениях об «ангеле» и «дьяволе»

2 Высокомерен, горд Существуют в неземном мире Духовно далек от человека Пространственно и духовно далеки от человека Глумится над людьми, презирает их Глумится над людьми

3 Объединяет в себе «добро» и «зло» Олицетворяя собой «добро» и «зло» в религии, в поэме они — суть одно Способен творить добро, но по вине человека «отвернулся» от него Страшные в совершенстве Амбивалентен по сути и результатам деятельности Лишь противление ему может породить добро Является субстанциализа-цией неразделимости добра и зла

4 Обладает сверхчеловеческими способностями и знаниями Существуют в небесном мире Обладает сверхчеловеческими способностями и знаниями Великие Обладает сверхчеловеческими способностями и знаниями Открывает противостояние человека и ангела

№ п/п Индивидуально-авторские смыслы Интертекстуальные метасмыслы

«Мефистофель» И.В. Гёте «Гавриил» и «Сатана» А. Пушкина «Ангел смерти» М. Лермонтова «Ангелы» Р.М. Рильке «Воланд» М. Булгакова «Повелитель мух» У.Голдинга Интертекстуальный ангел

5 Разрушитель Обольстители, разрушающие моральные устои Заставляет человека трепетать Ужасные Повсюду сеет страх, безжалостно карает Жестокий, кровожадный, агрессивный. Рождает страсти, убийство, трусость, предательство Представляет страх наказания за учиненное беззаконие

б Равнодушный Эгоистичные Равнодушный Репрезентирует отношение к суете человеческого бытия

7 Нужен Фаусту Интересны Марии Нужен каждому человеку в час смерти Нужен человеку Нужен Маргарите и мастеру Открывает человеческую суть Является для человека средством самопознания и достижения абсолютной полноты бытия

№ п/п Индивидуально-авторские смыслы Интертекстуальные метасмыслы

«Мефистофель» И.В. Гёте «Гавриил» и «Сатана» А. Пушкина «Ангел смерти» М. Лермонтова «Ангелы» Р.М Рильке «Воланд» М. Булгакова «Повелитель мух» У.Голдинга Интертекстуальный ангел

8 В человеческом мире царит грех — порождение зла Открывают духовный разврат Марии Может существовать в человеческом теле Частица их есть в человеке (в любящих, в одухотворенных в творцах) Констатирует существование зла в людях Не внешняя сила, а часть человеческой души Ставит вопрос о взаимоотношениях человека и мира трансцендентного, взаимопроник новении двух миров

9 Нуждается в человеке для самореализации Марией увлекаются и Гавриил, и Сатана Забота о человеческой душе — суть существования ангела Человек может быть интересен ангелу как творец Правит миром грешных человеческих душ Существует посредством человека

10 Ищущий, стремящийся к познанию человек, переживает духовное возрождение Отвергая любовь, человек отвергает ангела Человеческая душа совершеннее ангела Любящие способны заслужить его покровительство Человек способен противостоять даже абсолютному злу Способствует рождению философской веры

Таким же образом нами были исследованы процессы кристаллизации авторских концептов «Мефистофель», «Воланд», «Вельзевул», «Ангел смерти», «Гавриил и сатана».

Сопоставительный анализ языковых средств, репрезентирующих концепт «ангел» в художественных текстах разных авторов, показывает, что концепт реализован в разных авторских текстах разными лексическими единицами. В области наивно-языкового мышления они, безусловно, не войдут в тематическое поле лексемы «ангел», но поэтическое мышление — пространство иного типа. Гениальность творцов текстов состоит в том, что с помощью разных лингвистических структур и сплетений они выражают общечеловеческие идеи: основные структурные смыслы концептов оказываются похожими. Следует заметить, что авторские смыслы являются различными по структуре и концентрации: один смысл в рамках одного авторского концепта может соответствовать нескольким смыслам в рамках другого авторского концепта, и наоборот.

С целью сопоставления авторских концептообразующих смыслов нами была составлена таблица (см. с. 26—28), в которой смыслы представлены с помощью ключевых слов и словосочетаний.

Сопоставление открывает близость многих авторских смыслов и являет рождение на базе метасмыслов «интертекстуального ангела». В результате дискурсивного анализа и интерпретации языковых средств, репрезентирующих концепт «ангел» в художественных системах разных авторов, мы пришли к следующим выводам:

— интертекстуальный ангел строится на базе сложившихся в науке архетипов, которые, в свою очередь, отталкиваются от религиозной и философских концепций данного понятия;

— перерастая архетип, литературный ангел становится символическим понятием и точкой рефлексии в текстах;

— в тех случаях, когда «ангел» представлен концептуально, он определяет структуру и когерентность текста;

— если в религии ангел являет собой крайние понятия универсума «добро» или «зло», то в интертекстуальном ангеле происходит слияние этих понятий, и тем самым меняется концепт;

— с другой стороны, интертекстуальный ангел персонифицирован и противоречив по сути, что сближает его с человеком;

— данный концепт появляется в минуты противостояния человека действительности и способствует постижению человеком мира и самого себя;

— интертекстуальный ангел открывает человеку крайние точки бытия — страдание и счастье; благодаря ему герой понимает, что смерть — это лишь обратная сторона жизни;

— он вносит в произведение дух таинственности, романтизма и рождает философскую веру;

— ангел оказывается мощной силой, воздействующей на человека и способствующей его развитию и совершенствованию. Он помогает человеку открыть в себе возможности творца, дар любви, силы противления злу, сексуальное влечение и, наконец, самое главное — способность покаяния и умиротворения.

На базе сделанных выводов мы можем утверждать, что «литературные ангелы», какими бы различными они ни предстали на первый взгляд, созданы на базе одного архетипа, предполагают возможность их рассмотрения в интертекстуальном пространстве с целью постижения еще более глубинных смыслов и возможного создания интертекстуального концепта «ангел» подобно существующему уже религиозному концепту.

В третьей главе «Экспрессия как одна из важнейших составляющих концепта "ангел"» рассматриваются экспрессивные лексика и синтаксис, вносящие значительный вклад в создание концептов.

Эмотивная функция языка уже отнесена в науке, наряду с коммуникативной и когнитивной, к числу основных. В настоящее время ведутся многочисленные исследования в этой области (В.И. Шахов-ский, Ю.Л. Левитов, В.В. Левицкий, H.A. Лукьянова, P.C. Сакиева, И.В. Томашева, Г.В. Шевченко, Д. Эйчисон и др.), изучаются как общие вопросы лингвистической теории эмоций, так и реализация эмоций в текстах.

Эмоциональность мысли требует для своего выражения «яркого слова». Анализируя текст, мы говорим об экспрессии. Изучение экспрессии важно еще и потому, что она, наряду с семантикой, участвует в создании смысла. Экспрессия создается на базе отклонения языковой структуры художественного произведения от нейтральной, что несет частичное изменение смысла. Изучение экспрессии способству- »

ет раскрытию концептов и концепций произведения.

Самым распространенным случаем является контекстуальная экспрессия, рождающая в рефлективной реальности реципиента разнообразные эмоции. Языковая экспрессия текстов создается за счет использования автором разнообразных языковых средств и их комбинаций. При этом каждая форма кодирования мысли и эмоции автора, безусловно, несет в себе частицу эмоционально-смысловой нагрузки всего текста, а экспрессия анализируемого нами концепта неразрывно связана с зкспрессией других концептов и текста в целом.

В результате анализа контекстов, характеризующих эмоционально-смысловой мир «ангела», мы выделили языковые средства, реали-

зутащие экспрессивный аспект концепта, и определили, какие из них являются более употребимыми. Следует заметить, что выделенные нами экспрессивные формы и структуры представляют собой явления формально и функционально неоднозначные. Разнородность снимается художественным контекстом, в котором конструкции стилистически унифицируются, функционально уподобляются друг другу, создавая универсальные художественные системы.

В результате анализа средств экспрессии, использованных в изучаемых текстах, мы выделили три группы экспрессивов. К первой группе относим наиболее употребимые средства построения экспрессивных миров концептов. Это однореферентные соотнесенности, открывающие смысловой мир каждого из концептов путем различных именований согласно их сути; антитеза на разных уровнях; всевозможные повторы, акцентирующие внимание читателя; восклицательные предложения, указывающие на интонационную приподнятость и значимость мысли, и, наконец, метафоры различного вида и объема.

1. Однореферентные соотнесенности не просто называют, но оценивают и характеризуют концепт. Н.Д. Арутюнова обращает внимание на то, что замена одного имени предмета другим именем существенно отражается на истинном значении высказывания, что, безусловно, нужно учитывать при исследовании концептов.

Rilke: Engel—Schreckliches—fast tödlicher Vogel der Seele—Strahlendster— der Erzengel — Schönheit.

Экспрессия «ангела» на уровне референций создается за счет слияния противоположностей: прекрасное — ужасное, сияющий — железный, ангел-хранитель — смертоносный ангел. Данные структуры характеризуют «ангела» Рильке как концепт сложный и не совсем определенный. С одной стороны, он противоречив, т. к. содержит в себе антитезу, но, с другой стороны, он всеохватен, т. к. суть его простирается от одного полюса к другому.

Goethe: Mephistopheles — Schalk — Geist — Pudel — Fliegengott — Verderber — Lügner—des Chaos wunderlicher Sohn—Sohn der Hölle—Egoist — armer Teufel — Pedant — Herr — Meister — Junker Satan — Herr Baron — Kavalier — Sophiste — Schlange — Verruchter — Kuppler — Ungeheuer — Spottgeburt — Junker Voland — Verräter — nichtswürdiger Geist — Hund — abscheuliches Untier — unendlicher Geist — Narr — Schelm.

Анализ референций показывает, что экспрессия создается за счет яркости и богатства красок концепта. Это соотносимость его и с библейским образом (змея, Сатана, Повелитель мух), и с народными легендами (пудель, собака), и с миром трансцендентного (дух, бесконечный дух), и с представлениями о дьяволе вообще (сын ада, подлый дух, чудовище). В нем содержатся человеческие черты (эгоист, педант, кавалер, сводник). Несмотря на то, что большинство его имен-харак-

теристик являются отрицательно-оценочными (плут, губитель, ублюдок, урод, предатель, шельма и др.), есть и иные, благодаря которым концепт «Мефистофель» получает свою привлекательность (чудесный сын хаоса, бедный черт, мастер). Названия же «софист» и «шут» неоднозначны: при оскорбительном значении, которое вкладывал в слово Фауст, «софист» все же происходит от «sophia» — «мудрость», что оказывается определяющим в данном именовании; и «шут» приобретает в контексте произведения значение «мудрец». Наконец, в «Фаусте» «господином» (Herr) Гёте именует Бога, используя формы «господин» и «господин барон» для Мефистофеля, Гёте поднимает концепт до уровня Бога, и лишь большое количество негативных имен-оценок останавливают это «восхождение» дьявола.

Булгаков: Воланд—неизвестный—иностранец—немец—англичанин — француз — поляк — заграничный гость — иноземец — собеседник — профессор — консультант — заграничный чудак — специалист по черной магии — мессир — софист — дух зла — сумасшедший — полоумный — маг.

В «Мастере и Маргарите» экспрессия концепта создается на базе таинственности. Один из главных концептов романа в его конце остается таким же «неизвестным», как и в начале (неизвестный, иностранец, немец, англичанин, француз, поляк, заграничный гость, иноземец и др.) Его характеризуют лишь мудрость и ум (профессор, консультант, специалист по черной магии, маг, софист) и уважение со стороны приближенных (мессир). Единственной возможностью его постичь являются единичные именования «дух зла», «сатана» и, самое главное, имя Воланд, произошедшее от средневерхненемецкого слова «valant», означающего «черт», и соотносящее его с «Фаустом» Гёте, в котором Мефистофель среди других имен называет себя «Junker Voland» (юнкер Воланд).

Golding: beast—snake—sow's head — head—obscene thing—part ofyou — the Beast — pig's head on the stick — obscene thing on the stick — mouth.

Основной смысловой характеристикой данного концепта становится отвращение, негативное отношение к Вельзевулу. Повелитель мух символизирует собой неприятие зла человеком разумным.

Лермонтов: Ангел смерти — Ангел молодой — Ангел нежный — Ангел-дева — ангел красоты — ангел утешенья — ангел.

Однореферентные соотнесенности представляют «ангела» в его истинном христианском смысле: нежность, красота, добро. Это совершенство как в религиозном, так и в обыденно-бытовом понимании слова. Смерть — лишь его функция, обязанность, вмененная ему Богом.

Пушкин: Гавриил — архангел — милый — любимец — Меркурий — угодник — сводник — посол любви — блестящий сын небес — счастливец горделивый — Всевышнего прислужник. Сатана — враг — лукавый — змия —

бес — красавец — отец греха — повеса — изгнанник — бесстыдник — раб мятежный — ангел — подземный царь — буян.

Экспрессия смыслов создается на базе: 1) крайнего несоответствия пушкинских концептов христианским образам; 2) антропоморфизма; 3) преимущества отрицательных имен-характеристик для обоих смыслов; 4) фактического смыслового слияния в поэме А.Пушкина христианских крайних противоположностей.

2. Антитеза открывает неоднозначность, многогранность и противоречивость исследуемых концептов, воплощающих собой одновременно добро и зло, свет и тьму, Все и Ничто, рай и ад, спасение и осуждение, бытие и небытие, покой и опасность, жизнь и смерть, тело и душу, прекрасное и ужасное и, самое главное, бесконечное взаимостремление и взаимоотталкивание человека и трансцендентного. Антитеза в изучаемых текстах открывается на разных уровнях: а) отдельных слов; б) сочетаний; в) концептов; г) синтаксиса.

«Du kannst im Grossen nichts vernichten Und fängst es nun im Kleinen an» (Goethe).

als des Schrecklichen Anfang....»(Rilke').

«Пернатый шлем, роскошные уборы, Сиянье крил и локонов златых, Высокий стан, взор темный и стыдливый -Все нравится Марии молчаливой. Замечен он. один он сердцу мил!» (Пушкин).

Одним из лейтмотивов «Дуинских элегий» P.M. Рильке является антитеза «человек — ангел». Так, например, первый абзац первой элегии построен на авторской мысли, выражающей, что равнодушный ангел несет человеку зло:

Ich Engel

Wer, wenn ich schriee, hörte mich denn aus der Engel Ordnungen'

Ich verginge von seinem stärkeren Dasein.

Denn das Schöne ist nichts als des Schrecklichen Anfang, Den wir noch grade ertragen weil es gelassen verschmäht, uns zu zerstören, und wir bewundern es so,

3. Если рассматривать метафору широко, то художественное произведение в целом представляет собой метафору авторской концепции мира или исторического отрезка времени, концепты же — метафорические носители важных, по мнению автора, идей. Мы же, изучая концепт «ангел», исследуем метафоры более низкого уровня. Они варьируются от простых, не требующих дополнительных разъясне-

|щс требуют особого

М>С НАаМвНАЛЬМЛЯ ВИММГЕКА

нии, до многословных и многоуровневых, кот<

о® т

внимания для постижения их смысла. Условно мы разбили выделенные нами метафоры на три группы по уровню сложности. Особый интерес представляет третья группа — сложные авторские метафоры: «Weiss doch der Gärtner, wenn das Bäumchen grünt, Dass Blüt und Frucht, die künft'gen Jahre zieren» (Goethe). Данная фраза многогранна и многозначна. С одной стороны, она определяет предрешенность будущего и тщетность усилий Мефистофеля: Бог в образе «Gärtner» (садовника) точно знает, каким к нему придет Фауст в конце жизни, т.е. каким будет «плод». С другой стороны, Бог оказывается единовластным правителем мира, т. к. никто не может нарушить его планы.

«Mein alter Narr ging, fürcht ich, weit ins Weite; Nimm seinen Platz und komm an meine Seite» (Goethe). Толкуя метафору «weit ins Weite»(z^eKO вдаль), В.Дитце характеризует ее как «через смерть в там-бытие». Данное понимание кажется нам более правильным, чем «скончаться» или «умереть», т. к. оно признает христианское миропонимание, соответствующее художественному миру книги, в которой главный герой Мефистофель пришел из «там-бытия», а умирающие оставляют «здесь-бытие» и отправляются в Weite или Jenseits (там-бытие).

«Fast tödliche Vögel der Seele» — называет Рильке ангелов. Они «fast tödlich» (почти смертоносные), т. к. бесконечность, разделяющая человека и ангела, не позволяет надеяться на помощь и понимание «светоносных», а беспомощность и покинутость высшим миром грозит человеку духовной гибелью. И все же «die Seele» (душа) указывает на родство между творениями Бога, a Vögel (птицы) соотносят этот концепт с религиозными представлениями об ангелах как сущностях с крыльями и одновременно указывают на то, что Богом определена ангелам обязанность (как птице курсировать между небом и землей) и они не выполняют божественной воли. «Но прежде людям эти встречи Казались — сладостный удел. Он знал таинственные речи, Он взором утешать умел, И бурные смирял он страсти, И было у него во власти Больную душу как-нибудь На миг надеждой обмануть» (Лермонтов).

Эта поэтическая метафора представляет читателю спокойную смерть, без сожаления о прошлом и страха перед будущим, смерть умиротворенную с надеждой на воскрешение в раю.

4. Изучая повторы в текстах, основной функцией которых является акцентирование внимания на наиболее важных смысловых моментах текста, мы выделили:

• повтор слова:

«Явись мне в грозный час страданья,

И поцелуй пусть будет твой

Залогом близкого свиданья

В стране любви, в стране другой» (Лермонтов).

«Гордись, гордись, архангел Гавриил!» (Пушкин).

«Гордись, гордись своей проклятой славой» (Пушкин.)

«Да, да, да ... все это возможно! Даже очень возможно!» (Булгаков).

«Und doch gelingt's ihm nicht, da es soviel es strebt,

Verhaftet an den Körpern klebt.

Von Körpern strömt's, die Körper macht es schon,

Ein Körper hemmt's auf seinem Gange,

So hoff ich, dauert es nicht lange,

Und mit den Körpern wird's zugrunde gehn» (Goethe);

• повтор фразы:

«Ein jeder Engel ist schrecklich» «Jeder Engel ist schrecklich» (Rilke).

«You can'ihalfswim»

«You can't half swim well» (Golding);

• повтор синтаксической конструкции: «Das drängt und stösst, das ruscht und klappert! Das zischt und quirlt, das zieht und plappert!

Das leuchtet, sprüht und stinkt und brennt!» (Goethe ).

«Sucks to your auntie!»

«Sucks to your ass-mar!» (Golding);

• повтор мысли в разных лексических вариантах: Golding: «But there isn't a bestie!»

«But there isn't a snake!» «But there isn't a beast!» «But I teil you isn't a beast!»

Булгаков: «И тут только приятели догадались заглянуть ему как следует в глаза и убедились в том, что левый, зеленый, у него совершенно безумен, а правый — пуст, черен и мертв».

«Ведь сколько же раз я говорил вам, что основная ваша ошибка заключается в том, что вы недооцениваете значение человеческих глаз. Поймите, что язык может скрыть истину, а глаза — никогда!»

«Два глаза уперлись Маргарите в лицо. Правый с золотой искрой на дне, сверлящий любого до дна души, и левый — пустой и черный, вроде как узкое игольное ухо, как выход в бездонный колодец всякой тьмы и теней».

— «Ну что же, — обратился к нему Воланд с высоты своего коня, все счета оплачены?»

«Но сегодня такая ночь, когда сводятся счеты. Рыцарь свой счет оплатил и закрыл!»

«Все будет правильно, на этом построен мир».

5. Восклицательные предложения указывают на особое эмоциональное состояние, причиной которого является чрезвычайная смысловая значимость сказанного. Исходя из этого, анализируя восклицательные предложения, исследователь имеет возможность глубже постичь смысловое наполнение художественных концептов, а также смысловую ткань произведения в целом. Объем предложений варьируется от односоставных до сложных:

«И поцелуй его — проклятье!» (Лермонтов).

«Но, старый враг, не дремлет сатана!» (Пушкин).

«Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус!» (Булгаков).

«So kein Gesicht sah ich in meinem Leben!» (Goethe).

«Wie wird mein Pudel lang und breit!

Er hebt sich mit Gewalt,

Das ist nicht eines Hundes Gestalt!

Welch ein Gespenst bracht ich ins Haus!» (Goethe).

«Snakes!Snakes! Look at the snakes!»

«Kill the beast! Cut his throat! Spill his blood!» (Golding).

Ко второй группе мы относим менее используемые по сравнению с вышеназванными конструкции, но все же достаточно значимые и вносящие вклад в смыслообразование. В эту группу включены аллюзии, сравнения, парадоксы, неоднозначность, междометия, вопросительные предложения, среди которых особо выделяется риторический вопрос, и пунктуация.

1. Сравнение экспрессивно по сути, т. к. оно связано с оценочнос-тью. Кроме этого, оно метафорично, т. к. сама возможность сопоставления предполагает наличие общей черты или качества, и в процессе сопоставления происходит взаимодействие и некое эмоциональное слияние смыслов на основе этой черты (качества), в результате чего происходит некоторая трансформация концепта.

«Er wird staunender stehn; wie du standest

bei dem Seiler in Rom, oder beim Töpfer am Nil» (Rilke).

В данных строках сопоставляются человек и ангел. Удивление ангела снижает его до уровня человека. При этом, учитывая факт, что ангел удивлен простыми вещами, творцом которых является человек, последний по уровню духовности «поднимается» над ангелом.

«Schon sieht er wie ein Nilpferd aus» (Goethe). Экспрессия создается за счет необычности образа: пудель похож на бегемота.

«The Lord of the Flies was explanding like a balloon» (Golding ). Сравнение показывает ничтожность Вельзевула и позволяет предположить, что он не всесилен.

М. Булгаков с помощью сравнений описывает глаз Воланда: «левый — пустой и черный, вроде как узкое игольное ухо, как выход в

бездонный колодец всякой тьмы и теней». Необычность сравнений передает необычность глаз и тем самым — неповторимость концепта.

2. Рассуждая о поэтическом языке, Н.В. Перцов пишет о том, что художественный текст открыт для множественной интерпретации, которая может быть названа экстралингвистической неоднозначностью, если речь идет о разных оценках и характеристиках персонажей или событий, и может быть названа собственно лингвистической неоднозначностью, если языковая единица в тексте реализует больше одного значения. Безусловно, экстралингвистическая неоднозначность базируется на лингвистической неоднозначности. Решение данного вопроса, мы полагаем, состоит не в выборе из множества одного значения, а в понимании и восприятии синтеза значений (Н.В. Павлович).

В повести неоднозначным и неопределенным оказывается основной изучаемый нами концепт — «Повелитель мух»:

а) правитель ада в библейском смысле;

б) часть внутреннего мира каждого человека;

в) правитель на данном конкретном острове;

г) видение, явившееся в результате страха и одиночества.

В трагедии «Фауст» Мефистофель предлагает придворным кайзера загадку:

«Was ist verwünscht und stets willkommen?

Was ist ersehnt und stets veijagt?

Was immerfort in Schutz genommen?

Was hart gescholten und verklagt?

Wen darfst du nicht herbeiberufen?

Wen höret jeder gern genannt?

Was naht sich deines Thronen Stufen?

Was hat sich selbst hinweggebannt?» (Goethe).

Вальтер Дитце полагает, что ответом на загадку является «шут», что вполне логично вписывается в контекст.

Из восьми вопросительных слов лишь два переводятся «кого?», т. е. предполагают одушевленное существо, остальные же означают «что?», т. е. в загадке, скорее, речь идет не о человеке, а о понятии. И так как Мефистофель — носитель и символ всемирного зла, выступающий под маской шута, то вполне возможно, что решением загадки является «зло».

Ответ на загадку можно увидеть во многих понятиях, но, по сути, все они восходят к двум: ложь, ненависть, вражда и др. — к понятию «зло», а любовь, правда, милосердие и др. — к понятию «добро».

Многозначной в «Ангеле смерти» нам представляется фраза

«Все тот же он, и власть его

Не изменилась ничего;...» (Лермонтов):

а) власть ангела, данная ему Богом, не изменилась;

б) власть ангела не изменила мир, людей;

в) в ангельской сути ничего не изменилось;

г) в ангельском мире ничего не изменилось.

В тексте «Гавриилиады» неоднозначна строка «Восстал духов крылатый легион»: в контексте данные слова предстают как приветствие ангелами царя небес. Вне контекста, взятая как фраза, строка имеет лишь одно точное религиозное значение: библейское восстание Люцифера против Бога. Лексические единицы «восстать» и «легион» употребляются в христианстве, как правило, только по отношению к демонам.

3. В.И. Карасик характеризует парадокс как определенную норму, опирающуюся на систему ценностей и вступающую в конфликт с иной аксиологической системой, против которой он используется.

«Ein jeder Engel ist schrecklich» (Rilke). Смысл, заложенный в этом предложении, является лейтмотивом всего цикла «Дуинские элегии», на протяжении которого поэт пытается разрешить данный парадокс: как ангел, символ совершенства, мог стать ужасным, и так ли это на самом деле.

«Ein Teil von jener Kraft,

Die stets das Böse will und stets das Gute schafft» (Goethe).

Данный парадокс объединил два произведения, определив как структуру главных концептов, так и их функцию и даже структуру трагедии и романа в целом: от зла через страдание к добру.

«Он улетел. Усталая Мария

Подумала: "Вот шалости какие!

Один, два, три! — как это им не лень?

Могу сказать, перенесла тревогу.

Досталась я в один и тот же день

Лукавому, архангелу и богу"» (Пушкин).

В основе поэмы лежит парадоксальная, с христианской точки зрения, мысль об уподоблении архангела сатане. Она имплицитно введена в поэму как лейтмотив, прорывающийся в словах и действиях героев. С другой стороны, она концептуальна в поэме. Эксплицитно же она выражена в представленном отрывке, где Мария путем перечисления уравнивает их и даже включает в эту группу самого «царя небес».

4. Риторический вопрос базируется на обратном соотношении утвердительности и отрицательности (Г.В. Шевченко).

«Wer, wenn ich schriee, hörte mich denn aus der Engel

Ordnungen?» (Rilke).

В данном контексте риторический вопрос выражает уверенность автора в беспредельности расстояния между ним и ангелом, уверен-

ность в том, что его крик, зов, каким бы он ни был, не будет услышан ангелами.

«Для таких очей

Кто не пожертвовал бы славой?»

«Кто может дважды счастье знать?» (Лермонтов)

Риторические вопросы, представленные в «Ангеле смерти», не требуют дополнительных толкований, они содержат достаточно ясные утверждения.

К третьей группе мы отнесли индивидуально-авторские средства создания экспрессии, не включенные ни в одну из описанных групп, но также значимые при создании выразительных и неповторимых «ангелов». Это оксюмороны (Булгаков), синестезии (Rilke), жаргонизмы (Goldíng), лексические усилители (Лермонтов), отдельные эк-спрессивы и экспрессивные конструкции (Пушкин), афоризмы (Goethe).

В результате сопоставления данных групп можно сделать вывод, что не только авторский замысел и стиль определяют созданный концепт, но и сам избранный концепт или даже его архетип требуют от автора непременного использования определенных типов экспрессивных конструкций. В результате основными чертами как «ангелов света», так и «ангелов тьмы» на базе экспрессии исследованных художественных произведений можно назвать:

1) многоплановость, выраженную в многочисленных именах каждого из авторских концептов;

2) внутреннюю противоречивость и противостояние человеческому миру, открывающиеся благодаря антитезе;

3) статичность и определенность как носителей устойчивого архетипа и заданной идеи, что выражается в повторах;

4) яркость, необычность, особое притяжение трансцендентных сил как сил недоступных и неповторимых, что передают восклицательные предложения;

5) общую неопределенность и загадочность концептов, требующие метафорического представления.

В результате можно констатировать, что анализ средств экспрессии приводит к более глубокому постижению смысла, заложенного в авторских концептах, а также в произведении в целом.

Четвертая глава «Интертекстуальный концепт "ангел"» представляет метасмыслы, являющиеся основными характеристиками каждого из изученных «ангелов» и образующие структуру «интертекстуального ангела».

Мыслительное пространство, сколь беспредельным оно ни казалось бы, все же ограничено: во-первых, рефлективной реальностью

творца и читателя, базирующейся на объективной реальности; во-вторых, символическим пространством, в котором новые рождающиеся символы единичны и процесс изменения происходит достаточно медленно, и, наконец, языковым пространством, в котором также основная масса значений остается неизменной или изменяется незначительно. Данные реальности и пространства становятся предпосылками для интертекстуального пространства, в котором и существуют изучаемые нами тексты и концепт «ангел».

В результате многократного прохождения герменевтического круга мы пришли к выводу, что существует не только авторский концепт «ангел», но, в большей мере, интертекстуальная структура, базирующаяся на следующих метасмыслах:

1. Использование в художественных произведениях концепта «ангел» указывает на постановку автором вопросов общечеловеческого, глобального масштаба и философских по содержанию: о месте человека в универсуме, роли жизни и смерти, сущностном наполнении человека, о смысле его жизни и др.

2. Являясь символами понятий и состояний, изучаемые нами авторские концепты персонифицированы и частично снижены с уровня трансцендентного до уровня человеческого.

3. Проходя в тандеме «человек — ангел» через все произведение, последний определяет когерентность текста.

4. Авторские художественные концепты отталкиваются от христианских «ангела» и «дьявола» как символов «добра» и «зла», которые составляют, по сути, пресуппозицию понимания.

5. Концепты базируются на архетипе «ангел», который представляет собой некую структурную схему, структурные предпосылки смыслов. Архетип неразрывно связан с символом — это скелет, основа существования символа, объединяющая множество значений с помощью одного концепта и дающая возможность развития и трансформации.

6. Авторские концепты перерастают христианские взгляды на ангелов и архетипы и представляют субъективно-человеческое, творческое выражение миропонимания посредством «ангела» как символического воплощения личностного определения крайних точек бытия — добра и зла.

7. Интертекстуальные «ангел» и «дьявол» перестают быть однозначными символами добра и зла. Они достаточно сближаются или даже сливаются в единую силу.

8. Имплицитное единство добра и зла не препятствует существованию полярности внутри концептов.

9. Познание есть отчуждение (Н. Бердяев). Но отчуждение не может быть абстрактным, оно требует точки рефлексии. Именно такой

точкой рефлексии и является «ангел». Он позволяет посмотреть на человека с более высокого уровня — с уровня совершенства мира иного, мира трансцендентного, позволяет оценить с целью или хотя бы надеждой на преображение.

10. Изучаемый нами концепт всегда является в ситуации бунта человека против действительности.

11. Пытающийся найти выход из состояния бунта человек, для которого одинаково неприемлемым оказывается и подчинение реальности и бунтарство, устремляется к миру трансцендентного.

12. Изученные нами «ангелы» помогают человеку постичь счастье, причем в каждом случае герой находит свое счастье: если у лирического героя Рильке это отказ от зова к высшим силам и обращение к собственному Я, самопостижение, восприятие себя как творца, человека божественного, то Фауст Гёте находит счастье в мирном труде; для мастера и Маргариты счастье состоит в любви и покое; для героев Пушкина—в сексуальных удовольствиях, а для оказавшегося на острове ребенка счастье, оказывается, состоит в обычной цивилизованной жизни, согласно законам которой, он не будет затравлен как дикий зверь. Герои Лермонтова также приходят к пониманию сути счастья, состоящего для них в любви и покое, но, подобно Фаусту, они не смогли насладиться им в полной мере. Средством достижения желанной цели оказывается именно «ангел», руководящий действиями героев и помогающий им.

13. Во всех текстах достижение счастья возможно только через страдания, жертвы и испытания (исключением является лишь «Гав-риилиада»), среди которых одиночество, страх и любовь. Лирический герой Рильке, Зораим Лермонтова, мастер и Маргарита Булгакова, Ральф Голдинга, Фауст Гёте — все проходят через ощущение покинутости, тоски и потерь, которые впоследствии оказываются средством очищения душ.

14. Одним из важнейших понятий, являющихся непременным атрибутом тандема «человек — ангел», становится «смерть». Это одновременно и испытание, и предельное состояние бытия для человека. Бессмертие ангела делает кратковременность человеческого существования еще более явной и ощутимой.

15. В сравнении с человеком ангел оказывается значительно более могущественной и совершенной сущностью. В этом смысле все авторы придерживаются религиозной традиции. Ангелы руководят действиями человека, а иногда даже играют им. Человек же в данной ситуации оказывается бессильным.

16. «Непонимание» и «тоска» — одни из главных смысловых составляющих концепта «ангел», главные ощущения человека в при-

сутствии высших сил. Волаид непонятен не потому, что он — носитель мирового зла, а в связи с тем, что он — часть мира трансцендентного, более многогранного и не вписывающегося в человеческое мировидение. Тоска Берлиоза и Пилата многопланова: с одной стороны, это тоска предчувствия беды, с другой — тоска по себе, несовершенному человеку, а с третьей — тоска по иному миру. Подобным же образом характеризуются и ангелы Рильке.

Непонимание и тоску Фауста, казалось бы, пытается разрешить Мефистофель, но, по сути, она в нем самом и состоит. Фауст ищет совершенство и в глубине души стремится к непостижимому трансцендентному, но не может его постичь и достичь.

Непонимание, созданное Голдингом, базируется на неизвестности и постоянном, преследующем детей, постепенно возрастающем чувстве страха.

Смыслы М. Лермонтова основаны на взаимном непонимании: ангелом — человеческой беспечности, человеком же — божественного дара жизни.

Даже Марии А. Пушкина присуще непонимание, хотя, конечно же, это непонимание совсем иного уровня и вида:

«Вот шалости какие!

Один, два, три! — как это им не лень?»

17. Меру наказания и поощрения человека определяют ангелы, но она неизменная и зависит от уровня человеческой духовности. В данном случае абсолютно не играет роли, кто осуществляет суд над человеком — ангел или дьявол,—они оба выполняют божественную миссию.

18. Несмотря на то, что «ангелу» приготовлена роль судить человека, его поступки, его жизнь, он становится символом неразрывной связи человека и мира трансцендентного, в коние концов — человека и Бога. В результате изучения текстов становится ясным, что не только человек нуждается в трансцендентном и стремится к нему, но происходит и обратный процесс: неведомый мир стремится к миру земному.

19. Человек обретает независимость от всего происходящего в мире посредством его связи с трансценденцией. Представителем трансцен-денции в изучаемых нами художественных текстах становится «ангел», он осуществляет освобождение человека. Именно ангел открывает для человека мир как микрокосмос и как макроантропос (Шопенгауэр).

В заключении диссертации подводятся основные итоги исследования, в соответствии с которыми мы можем говорить о базовом для всех, представленных в исследовании авторских ангелов, «интертекстуальном ангеле». В свою очередь, существование интертекстуаль-

ного концепта «ангел» подтверждает истинность идей о «логосе», интертекстуальном пространстве и общечеловеческой концептуализации мира.

Основное содержание работы изложено в следующих публикациях:

1. Черкасова, И.П. Лингвокультурный концепт «ангел» в пространстве художественного мышления: монография / И.П. Черкасова. — Армавир: А ГПУ, 2005. — 256 с. (16,1 пл.).

2. Черкасова, И.П. Ключевые моменты изучения художественного слова/ И.П. Черкасова // Научная мысль Кавказа: прил. №6. — Ростов н/Д.: С-К НЦ ВШ, 2004. — С. 159—164 (0,5 пл.).

3. Черкасова, И.П.«Интертекстуальный ангел» как системное единство авторских метасмыслов / И.П. Черкасова // Научная мысль Кавказа: прил. № 4. — Ростов н/Д.: С-К НЦ ВШ, 2004. — С. 147—153 (0,5 пл.).

4. Черкасова, И.П. Концепт «ангел» в интертекстуальном пространстве (герменевтический подход) / И.П. Черкасова // Изв. Сев.-Кавказ. НЦВШ.— Ростов н/Д., 2005. № 4. — С. 83—92 (Сер. «Общественные науки») (0,5 пл.).

5. Черкасова, И.П. Лингвистический анализ элегий P.M. Рильке (лексика и синтаксис «Дуинских элегий» / И.П. Черкасова. — Армавир: АГПУ, 1997. — 16 с. (1 пл.).

6. Черкасова, И.П. Научное постижение поэзии/И.П. Черкасова//Текст и методы. — М.; Армавир: АГПИ, 1998. — С. 69—71 (0,2 пл.).

7. Черкасова, И.П. «Интертекстуальный ангел» в пространстве художественного мышления / И.П. Черкасова // Язык. Дискурс. Текст: межвуз. науч. альманах. — Ставрополь; Пятигорск: ПГЛУ, 2004. — С. 159—165 (0,4 пл.).

8. Черкасова, И.П. «Ангел» как смысл и точка рефлексии в поэме A.C. Пушкина «Гавриилиада» / И.П. Черкасова // Язык. Дискурс. Текст: межвуз. науч. альманах. — Ставрополь; Пятигорск: ПГЛУ, 2004. — С. 224—230 (0,5 пл.).

9. Гордейчук, И.П. Эмоция в поэтическом слове (на материале «Дуинских элегий» P.M. Рильке) / И.П. Гордейчук // Язык и эмоции. — Волгоград: Перемена, 1995. — С. 178—184 (0,3 пл.).

10. Черкасова, И.П. Интертекстуальная концепция смысла «ангел» I И.П. Черкасова; АГПИ. — М., 2003. — 11 с. — Деп. в ИНИОН РАН № 58399 от 28.11.03(0,6 пл.).

11. Черкасова, И.П. «Интертекстуальный ангел» — структура для постижения индивидуально-авторских образов-смыслов/И.П. Черкасова; АЛУ. — М., 2003. — 7 с. — Деп. в ИНИОН РАН № 58342 от 11.11.03 (0,3 пл.).

12 Черкасова, И.П. Кристаллизация смысла «ангелы» в поэме A.C. Пушкина «Гавриилиада» / И.П. Черкасова; АГПИ. — М., 2003. — 10 с. — Деп. в ИНИОН РАН № 58398 от 28.11.03 (0,5 пл.).

13. Гордейчук, И.П. Эмоция в поэтическом слове (на материале «Дуинских элегий» P.M. Рильке) / И.П. Гордейчук; АГПИ. — М., 1994. — 11 с — Деп. в ИНИОН РАН № 49376 от 17.06.94 (0,6 пл.).

14. Черкасова, И.П. Экспрессия как одна из важнейших составляющих смысла «ангел» / И.П. Черкасова // Вестн. АГПИ. — Армавир: АГПИ, 2003. — С. 88—92 (0,3 пл.).

15. Черкасова, И.П. Экспрессия как средство кодирования эмоций /И.П. Черкасова //The Bologna process: сб науч.-метод. работ. — Армавир: АЛУ, 2004. — С. 63—67 (0,4 пл.).

16. Черкасова, И.П- Проблемы понимания/И.П. Черкасова//The Bologna process: сб. науч.-метод. работ. — Армавир: АЛУ, 2004. — С. 60—63 (0,3 п.л.).

17. Черкасова, И.П. Язык как среда духовного существования человека / И.П. Черкасова // The Bologna process: сб. науч.-метод. работ — Армавир: АЛУ, 2004. — С. 68—72 (0,3 п.л.).

18. Черкасова, И.П. Кристаллизация смысла и образование концепта «ангел» в «Дуинских элегиях» Р. М. Рильке / И.П. Черкасова // Сборник научно-методических работ профессорско-преподавательского состава, аспирантов, соискателей, студентов АЛУ. — Армавир: АЛУ, 2005. — С. 59—68 (0,6 е.).

19. Черкасова, И.П. Репрезентация концепта «ангел» в художественном тексте / И.П. Черкасова // Сборник научно-методических работ профессорско-преподавательского состава, аспирантов, соискателей, студентов АЛУ. — Армавир: АЛУ, 2005. — С. 68—72 (0,3 п.л.).

20. Черкасова, И.П. Метод контекстуального анализа применительно к поэзии P.M. Рильке / И.П. Черкасова // Развитие непрерывного педагогического образования на Кубани.— Армавир: АГПИ, 1995.—С. 18—20(0,2п.л.).

21. Черкасова, И.П. Интертекстуальная концепция образа — смысла «ангел» /И.П. Черкасова // Развитие непрерывного педагогического образования в новых социально-экономических условиях на Кубани. — Армавир: АГПИ, 2003. —С. 160—161 (0,1 п.л.).

22. Черкасова, И П. Концепция «Мефистофеля» в трагедии И.В. Гёте «Фауст» / И.П. Черкасова // Развитие непрерывного педагогического образования в новых социально-экономических условиях на Кубани. — Армавир: АГПИ, 2002. — С. 234—235 (0,1 пл.).

23. Черкасова, И.П. Концепция «Воланда» в романе М.Булгакова «Мастер и Маргарита» / И.П. Черкасова // Развитие непрерывного педагогического образования в новых социально-экономических условиях на Кубани. — Армавир: АГПИ, 2002. — С. 194—195 (0,1 п.л.).

24. Гордейчук, И.П. Образ — смысл «ангел» в художественной литературе / И.П. Гордейчук // Развитие непрерывного педагогического образования в новых социально-экономических условиях на Кубани. — Армавир: АГПИ, 2000. — С. 105—106 (0,1 п.л.).

25. Черкасова, И.П. Место философии в научном исследовании художественных текстов / И.П. Черкасова // Неделя науки АГПУ: материалы науч,-практ. конф. — Армавир: АГПУ, 2004. — С. 190—191 (0,1 п.л.).

26. Черкасова, И.П. Предложение хочет говорить / И.П. Черкасова // Неделя науки АГПУ: материалы науч.-практ. конф. — Армавир: АГПУ, 2004. — С. 191—192 (0,1 пл.).

27. Черкасова, И.П. Тематическое поле интертекстуального концепта «ангел» / И.П. Черкасова // Неделя науки АГПУ: — Армавир: АГПУ, 2005. — С. 201—202. — (Сер. «Социально-гуманитарные науки») (0,1 пл.).

28. Черкасова, И.П. Метаконцепт и интертекстуальный концепт «ангел» / И.П. Черкасова // Коммуникативная лингвистика: вчера, сегодня, завтра: сб. материалов Междунар. науч. конф. — Армавир: АЛУ, 2005. — С. 250— 254 (0,3 п.л.).

ЧЕРКАСОВА Инна Петровна КОНЦЕПТ «АНГЕЛ» И ЕГО РЕАЛИЗАЦИЯ В ТЕКСТЕ

Автореферат

Подписано к печати 14.09.2005 г. Формат 60x84/16. Печать офс. Бум. офс. Гарнитура Times. Усл. печ. л. 2,3. Уч.-изд л. 2,5. Тираж 120 экз. Заказ j¡¿¿¿{,

ВГПУ. Издательство «Перемена» Типография издательства «Перемена» 400131, Волгоград, пр. им. В.И.Ленина, 27

i îP2 8 8

РНБ Русский фонд

2006-4 10964

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Черкасова, Инна Петровна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. РЕЛИГИОЗНЫЙ КОНЦЕПТ "АНГЕЛ" И ЕГО РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ В ТЕКСТЕ.

1.1. Пресуппозиция и ее роль в исследовании лингвокультурного концепта.

1.2. Религиозный концепт "ангел".

1.3. Религиозная и философские концепции "добра" и "зла".

1.4. Репрезентация концепта "ангел" в текстах.

Выводы

ГЛАВА II. ПРОЦЕССЫ КРИСТАЛЛИЗАЦИИ КОНЦЕПТОВ.

2.1. Ключевые моменты изучения слова в тексте.

2.2. Семантизация концепта "ангел" в русской, немецкой и английской лексикографии.

2.3. Кристаллизация концепта "Мефистофель" в трагедии

И.В.Гете "Фауст".

2.4. Кристаллизация концепта "ангелы" в поэме А.С.Пушкина "Гавриилиада".

2.5. Кристаллизация концепта "ангел" в поэме М.Ю.Лермонтова "Ангел смерти".

2.6. Кристаллизация концепта "ангел" в "Дуинских элегиях" Р.М.Рильке

2.7. Кристаллизация концепта "Воланд" в романе М.Булгакова

Мастер и Маргарита".

2.8. Кристаллизация концепта "Вельзевул" в повести У.Голдинга "Повелитель мух".

2.9. Обобщение в аспекте метатекстового пространства.

Выводы.

ГЛАВА III. ЭКСПРЕССИЯ КАК ОДНА ИЗ ВАЖНЕЙШИХ СОСТАВЛЯЮЩИХ КОНЦЕПТА "АНГЕЛ".

3.1. Экспрессия как средство кодирования эмоций.

3.2. Экспрессивные конструкции первого уровня.

3.3. Экспрессивные конструкции второго уровня.

3.4. Экспрессивные конструкции третьего уровня.

Выводы

ГЛАВА IV. ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНЫЙ КОНЦЕПТ "АНГЕЛ"

4.1. Интертекстуальное пространство и его роль в процессе изучения концепта.

4.2.Тематическое поле интертекстуального концепта "ангел".

4.3. Интертекстуальные метасмыслы концепта "ангел".

Выводы.

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Черкасова, Инна Петровна

Диссертация посвящена изучению лингвокультурного концепта "ангел", реализованного в текстах художественной литературы. Работа нацелена, с одной стороны, на выявление механизмов порождения и функционирования концепта в текстовом пространстве в динамике и, с другой стороны, на определение метасмыслового континуума "интертекстуального ангела"

Актуальность исследования определяется следующими факторами:

1. Лингвистическая концептология является одним из интенсивно развивающихся направлений современной лингвистики, вместе с тем, многие проблемы этой области знания вызывают полемику или остаются за рамками исследований. В науке отсутствует единая точка зрения на сущность концепта, нет общепринятых методов его анализа и интерпретации. Возникает необходимость теоретического осмысления качественных изменений в теории и практике изучения концептов и их реализации с целью разработки метода анализа, который учитывает особенности отдельно взятого концепта, рассматриваемого в качестве феноменального результата взаимодействия языка и культуры.

2. Важное место в языкознании принадлежит в настоящее время исследованиям текста, нацеленным на изучение не изолированного явления, обособленного от других единиц, а явления в связи с целостностью его окружения, предполагающего при изучении языковой единицы одного уровня обращение к единицам более высокого уровня, вплоть до текста Изучение лингвокультурного концепта "ангел" в рамках текстового пространства в полной мере соответствует данным требованиям.

3. Предлагаемая работа носит междисциплинарный характер, отражающий взаимодействие и взаимосвязь ряда областей научных исследований (лингвистики, философии, теологии, литературоведения). Междисциплинарное изучение сложных многоаспектных объектов, учитывающее комплекс закономерностей, влияющих на объект, признано в последние годы приоритетным.

4. В век научно-технического прогресса и вульгарного материализма религиозные представления о мироздании остались за гранью интересов общества. В настоящее время существует обостренный интерес к объектам, имеющим религиозное происхождение, одним из которых является лингвокультурный концепт "ангел".

5. Специфика концепта "ангел" и его вербальное воплощение в текстовом пространстве до сих пор не были предметом специального многоаспектного лингвистического изучения.

Объектом исследования в диссертации является концепт "ангел", репрезентированный в лингвокультурной сфере человеческого бытия и представляющий собой часть концептуальной картины мира.

Предметом изучения выступают вербальные средства реализации концепта "ангел" в текстах русской, немецкой и английской художественной литературы.

Гипотеза заключается в том, что в текстовом пространстве существуют не только индивидуальные, но и интертекстуальные концепты, базирующиеся не на заимствованиях различного типа (А.Вежбицкая), а являющиеся порождением "логоса" (единого универсального начала) (В.Литвинов) и результатом общечеловеческой мыследеятельности.

Столетиями человек доказывал свою неповторимость, индивидуальность по отношению к другому человеку, миру, вселенной. "Язык дан в его другости, менталитет дан в его другости, форма жизни дана в ее другости. Но, констатировав различие между своим-таким и его-другим, мы начинаем. в науке искать то первоначало, которое предшествует всем различиям такого и другого", - пишет В.П Литвинов и противопоставляет этим понятиям "принципиально моническое понятие "логос" как общее начало за всеми языками, мышлениями и формами жизни: и Слово (Логос) было как Бог, как сказано в Евангелии от Иоанна. .Логос полагается как единый и неделимый в мышлении, согласном обсуждать разнообразное только под эгидой универсального начала" (Литвинов 1997:8). Признание "логоса" ведет, по сути, к признанию интермыследеятельности, одним из проявлений которой становится интертекстуальное пространство, понимаемое не как "пространство заимствований", а как порождение "логоса". Интертекстуальный языковой концепт предстает незначительной частицей данного безграничного пространства, но целое не может существовать без части, равно как и часть нуждается в целом. Сам же языковой концепт, являя собой феномен, предполагает в своем составе сложную структуру смыслов, подчеркивая в очередной раз связь между феноменологией и структурализмом.

Теория концепта в настоящее время привлекает исследователей разных направлений, однако, несмотря на большое количество работ, посвященных данной проблеме (Воркачев 1995,2001, 2002,2004; Карасик 1996, 2001,2002; Слышкин 2004; Степанов 1995, 1997, 2001; Стернин 1999, 2000; Попова, Стернин 1998, 1999, 2001, 2002, 2004; Вежбицкая 2001; Лукин 1993, Кубрякова 1996, 1997; Болдырев 1999, Галеева 2002; Комаров 2003, Амелина 2003; Вишнякова 2002; Зубкова 2003 и др.), интерес к теме не угасает.

Неоднозначно и содержание термина: каждый из исследователей поясняет, что именно он имеет в виду, говоря о концепте. Ю.С.Степанов считает, что концепт - это "сгусток культуры в сознании человека" (Степанов 1997: 4). В.И.Карасик полагает, что "языковое сознание оперирует квантами переживаемого знания - концептами, совокупность которых и является концентрированным опытом человечества. Концепты в своей совокупности образуют концептосферу, допускающую различные членения" (Карасик 2002: 430). В.А. Лукин пишет, что концепт - это "инвариант различных явлений, преломленных в языке" или "обобщенное содержание множества форм выражения. в естественном языке, а также в тех сферах человеческой жизни, которые предопределены языком и немыслимы без него" (Лукин 1993:63). О.Д Вишнякова характеризует его как "основную мыслительную единицу хранения и передачи информации (знания)" (Вишнякова 2002: 18).

С.Г.Воркачев, обобщая накопленный концептологией опыт, пишет: "Пока что появление слова "концепт" в языковедческом дискурсе свидетельствует лишь о принадлежности последнего к определенной научной школе ("герменевтической", "лингвокультурологической" и пр.) либо к определенному научному направлению - преимущественно когнитивному, но для того, чтобы концепт из протермина превратился в термин, необходимо его включение в конкретный "универсум рассуждения": определение в контексте соответствующей научной теории или соответствующей области знания" (Воркачев 2004:11). Исследователь детально анализирует происхождение слова "концепт" от позднелатинского conceptus и разграничивает термины "концепт" и "понятие" (Воркачев 2004:16). Он указывает на важную роль представления как способа и формы концептуализации семантического содержания (Воркачев 2004:24), а также на соотносимость концепта с категориями значения и смысла, которые в лингвистике терминологизированы и теоретически разведены (Воркачев 2004:32). Обобщение различных точек зрения привело исследователя к следующему заключению: "концепт - это единица коллективного знания/сознания (отправляющая к высшим духовным ценностям), имеющая языковое выражение и отмеченная этнокультурной спецификой" (Воркачев 2004:51).

В современной лингвоконцептологии присутствует дифференциация двух основных направлений - когнитивного и лингвокультурологического, которые не являются взаимоисключающими. Различия связаны с принципами отбора единиц и методами работы (С.Г.Воркачев, В.И.Карасик, Е.С.Кубрякова, Г.Г.Слышкин и др.). В рамках данных направлений изучаются отдельные концепты (Амелина 2003, Буянова 2003, Воркачев

2004, Зубкова 2003, Мещерякова 2004, Оганян 2004, Палашевская 2001, Панченко 1999, Прохвачева 2000, Шевченко 1998 и др.)

З.Д. Попова и И.А. Стернин систематизируют приемы обнаружения и описания концептов через анализ данных языка. Они указывают на такие недостатки современных когнитивных исследований, как злоупотребление когнитивной терминологией без определения ее содержания, а также устойчивое неразличение мыслительных и языковых явлений (Попова, Стернин 2003:14-16). Особую важность, на наш взгляд, приобретает высказывание исследователей по поводу соотношения концепта и его языкового выражения: "лингвист должен понимать, что . даже вся совокупность признаков, полученная из семантического анализа многих языковых знаков, объективирующих концепт, не представит нам содержания концепта полностью, потому что мир мыслей никогда не находит полного выражения в языковой системе" (Попова, Стернин 2003:58).

Не менее важным является тезис о том, что наряду с общеязыковыми концептами существуют индивидуально-личностные по содержанию концепты, что обнаруживается в словоупотреблении (Попова, Стернин 2003:59). При этом индивидуальные концепты являются более богатыми и разнообразными, чем любые коллективные концепты (Слышкин 2004: 26).

З.Д. Попова и И.А. Стернин предлагают полевую модель концепта, в рамках которой они выделяют три типа, одноуровневые, многоуровневые и сегментные концепты (Попова, Стернин 2003: 60-64).

Практически общепризнанным является утверждение, что культурный концепт представляет собой многомерное ментальное образование (Карасик 2002:129, Степанов 1997:41, Попова, Стернин 2003:18). С.Г. Воркачев отмечает, что выделение концепта в качестве ментального образования, отмеченного лингвокультурной спецификой, является закономерным шагом в становлении антропоцентрической парадигмы гуманитарного, в частности, лингвистического знания (Воркачев 2004:31).

Д.С. Лихачев ввел в науку термин "концептосфера", представляющий собой совокупность концептов носителей языка, и указал, что богатство концептосферы народа зависит от богатства культуры, литературы, религии, фольклора, исторического опыта и др. (Лихачев 1993: 5). Ю.С. Степанов отметил, что концепты, будучи предметом симпатии и антипатии, не только мыслятся, но и эмоционально переживаются (Степанов 1997*41)

Учитывая собранный лингвоконцептологией опыт, мы определяем концепт следующим образом: концепт - ментальное образование, имеющее многокомпонентную и многослойную организацию, мыслимое и переживаемое, направленное на поиск ценностных доминант и экзистенциальных смыслов, являющееся элементом духовной культуры человека и созданное для понимания себя и своего места в мире, репрезентирующееся в лингвокультурной сфере человеческого бытия. Концепты образуют концептосферу, которая носит упорядоченный характер. В рамках концептосферы концепты вступают в системные отношения с другими концептами. Различаются общеязыковые концепты, а также индивидуально-личностные концепты, характеризующие миропонимание индивидов.

В качестве индивидуально-личностных могут выступать концепты, репрезентированные в художественных текстах и образующие авторскую концептосферу. Изучение концепта в рамках текста предъявляет к исследователю дополнительные требования, так как текст - особое структурно-смысловое образование. К.Э. Штайн определяет текст как "гармоническое единство, предстающее в единстве горизонтальных и вертикальных связей. - это гармоничная система, в которой все приведено в соответствие, и проникнуть в эту гармонию можно только создав столь же гармоничное устройство, способствующее его раскодировке" (Штайн 1999 4) Исследователь выделяет особый "эстетический строй" художественных произведений, позволяющий авторам, используя одни и те же слова, создавать индивидуальные художественные миры (Штайн

2004:12). По отношению к художественным текстам (как правило, это поэтические тексты) К.Э. Штайн вводит понятие "заумные тексты": "Заумь, которая вырастает на основе семантически и структурно усложненного текста (М.Ю. Лермонтов, О Э. Мандельштам), несет сверхлогический смысл, дающий возможность поэту выразить "несказанное" (Штайн 1999:119).

Учесть требования лингвоконцептологии и теории текста позволит глубокий многоуровневый дискурсивный анализ макроконтекстов в рамках герменевтических исследований. Именно герменевтика и феноменология, изучающие феномен текста, открыли, что слово в тексте не двухмерно (звучание + значение), а, как минимум, трехмерно (звучание + значение + смысл). Смысл - нечто отличное от значения. "Поскольку значение - это устойчиво закрепленное за знаком содержание, то его можно устанавливать и затем знать", - пишет И.М. Кобозева, в то время как "смысл нечто изменчивое, нерегламентированное - приходится искать, улавливать, разгадывать, подбирать ключи к раскрытию и т.п. . Приобрести знак может и значение, и смысл, но наполниться только смыслом" (Кобозева 2000: 13) Словарное слово обладает только значением, а смысл рождается в тексте, т.е. изучение концепта - это изучение его существования в текстах.

Безусловно, важными в процессе исследования являются семантический аспект (Алефиренко 1999, 2002; Апресян 2001; Вежбицкая 1978, 1983, 1996; Карасик 1988; Левицкий 1994, 2001; Меликян 2003; Конецкая 1993; Перцов 2000; Падучева 2001; Льюис 1983; Кузнецова 1983; Бережан 1983 и др.) и экспрессивный аспект (Шаховский 1984, 1987, 1992, 1994, 1995; Карасик 1995; Вежбицкая 1996; Шевченко 1990, 1995, 1998; Апресян 1993; Адамчук 1996; Михайлов 1986; Кустова 2002; Волек 1995; Эйчисон 1995; Левицкий 1994; Воробьева 1995; Марочкин 1995; Покровская 1995 и др.) как две взаимодополняющие составные части смысла.

В процессе работы необходимо учесть и изменения, произошедшие в теории понимания (Богин 1982, 1986, 1989, 1992, 1993, 1994, 1995; Штайн 1999, 2001, 2004; Гадамер 1991; Бахтин 1986; Барт 1980 и др.) Процесс понимания, по мнению Г.Гадамера, является, прежде всего, событием языка и протекает в форме разговора, диалога людей, который не сводится к множеству монологов, среди которых побеждает наиболее яркий и убедительный, и не сводится к простому пониманию мысли партнера. В разговоре возникает некое общее поле, выражающее суть дела (Гадамер 1988) М.Бахтин высказывает мысль о том, что диалогические отношения - это "особый тип смысловых отношений, членами которых могут быть только целые высказывания (или рассматриваемые как целые, или потенциально целые), за которыми стоят (и в которых выражают себя) реальные или потенциальные речевые субъекты, авторы этих высказываний. .Два высказывания, отдаленные друг от друга и во времени, и в пространстве, ничего не знающие друг о друге, при смысловом сопоставлении обнаруживают диалогические отношения, если между ними есть хоть какая-нибудь смысловая конвергенция (хотя бы частичная общность темы, точки зрения и т.п.)" (Бахтин 1986:317).

К.Э. Штайн считает, что текст является посредником "для возникновения междисциплинарных исследований в филологии и других гуманитарных науках" (Штайн 2001:8). Безусловно, такой сложный феномен, как художественный концепт, существующий в пространстве текста, не может быть изучен в рамках только лингвистики, глубокое понимание требует привлечения знаний из других областей: философии, культурологии, литературоведения (Коллингвуд 1992; Кузнецов 1991; Лосев 1998; Шапошникова 1999; Литвинец 1981; Hamburger 1966; Heidegger 1960, 1961, 1982; Ingarden 1975; Cassirer 1976, 1980; Subramanian 1986 и др.), которые мы использовали в процессе работы.

Цель диссертационной работы - изучение языкового механизма реализации концепта "ангел" в художественном тексте при взаимодействии семантических и экспрессивных факторов.

Достижение цели предполагает решение следующих задач: 1. Определение структуры лингвокультурного концепта "ангел".

2. Выявление лексикографических дефиниций, реализующих концепт "ангел".

3. Определение лексем и лексико-семантических групп, репрезентирующих индивидуально-авторские концепты в текстах.

4. Изучение процессов семантического наполнения "ангелов" разных авторов в контекстах, интерпретация кристаллизации смыслов. Выявление авторских смыслов и метасмыслов.

5. Сопоставление индивидуально-авторских лексико-семантических групп, смыслов и метасмыслов и выявление структуры "интертекстуального ангела".

6. Изучение средств экспрессии как выразительной и смысловой составляющей концепта "ангел".

7. Герменевтическая интерпретация в рамках герменевтического круга. В результате - определение метасмыслового континуума "интертекстуального ангела".

В качестве методологической основы исследования следует рассматривать базовые положения лингвокультурологии (С. Г. Воркачев, В. И. Карасик, Е.С.Кубрякова, З.Д.Попова, Г. Г. Слышкин, Ю.С.Степанов, И.А.Стернин, и др.), лингвистики текста, теории дискурса (В.И.Карасик, В.П.Литвинов, В.Ю.Меликян, К.Э.Штайн и др.), теоретической семантики и семиотики (Н.Ф.Алефиренко, В.Ю.Апресян, Н.Д.Арутюнова, А.Вежбицкая и др.), герменевтики (Г.И.Богин, Н.О.Гучинская, Н Л.Галеева, А.А.Залевская, В.П.Литвинов и др.), лингвистической теории эмоций (В И.Шаховский, В.И.Карасик, Р.С.Сакиева и др.)

Избранный метод является лингвистико-герменевтическим, поскольку постоянно присутствует сверхзадача - интерпретировать смыслообразование на основе выявленных языковых особенностей текста. На первое место выдвигаются в этой связи особенности лексики, лексического выбора как важнейшего тексто - и смыслообразующего фактора. Данный метод является комплексным и включает в свою структуру ряд методик: герменевтикоинтерпретационный анализ, компонентный анализ, сопоставительный анализ, контекстуальный анализ, текстовый анализ, технику распредмечивания, технику декодирования. Использованный метод опирается на "герменевтический круг" Г.Гадамера и является методом не последовательным, а круговым, т.е. мы осуществляем движение от смысла целого к его деталям и средствам выражения, а затем назад к целому, после чего следует новое возвращение к деталям и т.д. В результате процесс понимания движется по спирали, на каждом витке которой происходит углубление понимания. Но диссертационное исследование требует последовательного изложения, которое мы и представляем как результат многократного прохождения витков спирали.

Материалом для исследования явились тексты художественной литературы разного объема, различных авторов и жанров. Для дискурсивного лингвистического анализа были выделены шесть текстов, концепты "ангел" которых представляются, на первый взгляд, достаточно разноплановыми с точки зрения их семантического наполнения. Этими текстами стали трагедия "Фауст" И.В. Гете, роман "Мастер и Маргарита" М.А Булгакова, поэтическая книга стихов "Дуинские элегии" P.M. Рильке, повесть "Повелитель мух" У. Голдинга, поэма "Ангел смерти" М.Ю Лермонтова и поэма "Гавриилиада" А.С. Пушкина.

Новизна данного исследования заключается в том, что предложено комплексное рассмотрение вопросов, касающихся изучения языкового концепта "ангел". Выявлены механизмы порождения и реализации авторских концептов в текстах. Изучены вопросы, касающиеся стилистической организации, роли стилевого контекста, значения экспрессивного фактора в образовании индивидуальных концептов. Исследована проблема влияния глубинной структуры на поверхностную: наряду с уровнем значений выявлен смысловой уровень. Концепт изучен в интертекстуальном пространстве, понимаемом не как суммарное количество межтекстовых единичных связей (фраз, цитат и т.д.), но как результат общечеловеческой мыследеятельности, а также - в метатекстовом пространстве, существующем не только на уровне значений, но и на уровне смыслов. Разработан оптимальный метод и проведен анализ лингвокультурного концепта "ангел".

Теоретическая значимость диссертации заключается в том, что работа расширяет рамки теории и вносит определенную ясность в разработку вопросов, касающихся языкового концепта. Выявлена тесная взаимосвязь между индивидуально - авторскими значениями и смыслами, позволяющая рассматривать их как инварианты концепта. Результаты исследования вносят вклад в языкознание, лингвистическую герменевтику, стилистику, теорию текста, теорию понимания, теорию языковых универсалий и литературоведение.

Практическая ценность результатов работы состоит в том, что материал диссертации может быть использован в лекционных и практических курсах по языкознанию, стилистике, интерпретации текста, в переводческой деятельности, спецкурсах и семинарах по русской литературе, спецкурсах и семинарах по зарубежной литературе, литературоведению, для успешного понимания художественной литературы.

На защиту выносятся следующие положения диссертации:

1. Концепт "ангел" выступает как многоуровневый, динамичный культурный конструкт, включающий дискурсные варианты: а)религиозный концепт "ангел", б)философские концепции "добра" и "зла", в)общеязыковой концепт "ангел", ^индивидуальные концепты "ангел", д)интертекстуальный концепт "ангел".

2. Структура общеязыкового концепта "ангел" отражает религиозное понимание мироздания. Лексикографические дефиниции, реализующие концепт, представляют собой смысловую оппозицию "совершенство" (ангел, идеал, лучшее воплощение, спаситель, вестник, ein guter Engel, der rettende Engel, smb's good angel и др.) - "несовершенство" (злой дух, дьявоч, сатана, em boser Engel, ein gefallener Engel, destroying angel и др.).

3. Авторские лексемы и лексические группы, реализующие индивидуальные концепты "ангел" в текстах, в значительной мере отличаются от лексикографических дефиниций, открывают всеохватность концепта "ангел" и неповторимость авторских мировоззрений и стилей. R1LKE: Engel, Ordnung, Dasein, Vogel, Seele, Strahlendster, Stem, Gottheit, Lichl, Wesen и др.; GOETHE: Mephistophel, Schalk, Geist, Pudel, Fhegengott, Verderber, Lugner, Pedant, Heir, Meister и др.; ПУШКИН: угодник, сводник, бес, повеса, изгнанник, любимец, архангел, меркурий и др.; ЛЕРМОНТОВ: Ангел смерти, Ангел нежный, дева, любовь, мука, расставание, жертва, луч, звезда, проклятье и др.; БУЛГАКОВ: неизвестный, иностранец, заграничный гость, профессор, консультант, мессир, софист, сумасшедший, визитер, мерзавец и др.; GOLDING: snake, sow \s head, head, obscene thing, part of you, the Beast, pig's head on the stick, obscene thing on the stick, mouth.

4. Авторские концепты процессуальны и динамичны. Они создаются путем наращивания семантической энергии и кристаллизации смысла. В движении по контекстам авторские лексемы, в сплетениях и взаимосвязях, рождают смыслы и метасмыслы, которые определяют кристаллизацию авторских концептов.

5. Сопоставление авторских смыслов и метасмыслов позволяет утверждать, что существуют не только общеязыковые, индивидуальные, но и интертекстуальные концепты, структурным единством которых является система метасмыслов, представляющих собой совокупное понимание индивидуальных смыслов. Данные метасмыслы показывают, что концепт "ангел": а)базируется на религиозных представлениях об "ангеле" и "дьяволе"; б)открывает противостояние человека и ангела; в) ставит вопрос о взаимоотношениях человека с миром трансцендентного, взаимопроникновении двух миров; г)является субстанциализацией неразделимости добра и зла; д)репрезентирует отношение к суете человеческого бытия; е)является для человека средством самопознания и достижения абсолютной полноты бытия; ж)способствует рождению философской веры.

6. Не только авторский стиль и средства экспрессии, избранные им, определяют созданный смысл, но сам концепт требует от автора определенных типов экспрессивных конструкций, несущих как выразительную, так и смысловую нагрузку. Основными чертами концепта "ангел" на базе экспрессии исследованных художественных текстов можно назвать: а)многоплановость, выраженную в многочисленных именах каждого из авторских концептов; б)внутреннюю противоречивость и противостояние человеческому миру, открывающиеся благодаря антитезе; в)статичность и определенность как носителей устойчивого архетипа и заданной идеи, что выражается в повторах; г)яркость, необычность, особое притяжение трансцендентных сил как сил недоступных и неповторимых, что передают восклицательные предложения; д)общую неопределенность и загадочность концептов, требующую метафорического представления.

7. Метасмысловой континуум "интертекстуального ангела" представлен рядом положений (21), репрезентирующих данный концепт как один из важнейших в антропоцентрической картине мира авторов разных стран, эпох и направлений. В художественных текстах концепт "ангел" является точкой рефлексии и существует в неразрывном тандеме с концептомк "человек".

Апробация работы. Результаты исследования докладывались на международной научной конференции "Лермонтовские чтения" (Пятигорск 2004), международной научной конференции "Коммуникативная лингвистика- вчера, сегодня, завтра" (Армавир 2005), всероссийских научных конференциях "Герменевтика" (Пятигорск 1995-1997), всероссийской научной конференции "Понимание и рефлексия" (Тверь 1998), всероссийской научно-практической конференции «Язык образования и образование языка» (Великий Новгород 2005), на заседаниях кафедры иностранных языков, кафедры русской литературы Армавирского госпединститута университета), Армавирского лингвистического университета в 1998 - 2005 годах, на внутривузовских научных конференциях в 1998-2005 годах, на лингвометодических семинарах вышеуказанных кафедр, посредством публикации основных положений в научных работах, а также при чтении лекций по проблемам герменевтического дискурсивного понимания в АГПИ (АГПУ) и АЛУ в 2000 - 2005 годах.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, списка использованной в работе литературы и приложения.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Концепт "ангел" и его реализация в тексте"

Выводы

Итак, мыслительное пространство, сколь беспредельным оно не казалось бы, все же ограничено: во-первых, рефлективной реальностью творца и читателя, базирующейся на объективной реальности; во-вторых, символическим пространством, в котором новые рождающиеся символы единичны, и процесс изменения происходит достаточно медленно, и, наконец, языковым пространством, в котором также основная масса значений остается неизменной или изменяется незначительно. Данные реальности и пространства становятся предпосылками существования интертекстуального пространства, в котором и существуют изучаемые нами тексты и концепты.

Меня притягивает всегда и во всем трансцендентное, другое, выходящее за грани и пределы, заключающее в себе тайну", - писал Н.Бердяев в "Самопознании" (Бердяев 2001: 291), и трансцендентное притягивает не только его, но и других философов, а также писателей и поэтов, пытающихся постичь непостижимое, открыть нечто неведомое и познать, прежде всего, собственное "я". Представителем неведомого мира, позволяющим иначе взглянуть на окружающую действительность в нашем исследовании явился "ангел". Именно введение в текст концепта "ангел" позволяет поставить в творениях философские вопросы глобального масштаба.

В результате исследования, проведенного в данной главе, мы можем утверждать, что существует не только авторский концепт "ангел", но, в большей мере, интертекстуальная структура, базирующаяся на следующих метасмыслах:

-интертекстуальный ангел строится на базе сложившихся в науке архетипов, которые, в свою очередь, отталкиваются от религиозной и философских концепций данного понятия;.

-перерастая архетип, литературный ангел становится символическим понятием и точкой рефлексии в текстах;

-в тех случаях, когда "ангел" представлен концептуально, он определяет структуру и когерентность текста;

-если в религии ангел являет собой крайние понятия универсума "добро" или "зло", то в интертекстуальном ангеле происходит слияние этих понятий, и тем самым меняется концепт;

-с другой стороны, интертекстуальный ангел персонифицирован и противоречив по сути, что сближает его с человеком;

-данный концепт появляется в минуты противостояния человека действительности и способствует постижению человеком мира и самого себя;

-интертекстуальный ангел открывает человеку крайние точки бытия -страдание и счастье; благодаря ему, герой понимает, что смерть - это лишь обратная сторона жизни;

-он вносит в произведение дух таинственности, романтизма и надежды на лучшее будущее;

-ангел оказывается мощной силой, воздействующей на человека и способствующей его развитию и совершенствованию. Он помогает человеку открыть в себе возможности творца, дар любви, силы противления злу, сексуальное влечение и, наконец, самое главное - способность покаяния и умиротворения;

Но, несмотря на все вышесказанное, ангел - лишь точка рефлексии и средство самопознания. Человек - творение Бога, созданное по его образу и подобию и обладающее свободной волей. Лишь он сам способен распорядиться своей судьбой. И в этом открывается божественность его природы. Иными словами, "суть нашего существа, то таинственное, что называет само себя "я" -увы, какими словами располагаем мы для обозначения всего этого, - есть дыхание неба, Высочайшее существо открывает самого себя в человеке. Мы чудо из чудес, великая, неисповедимая тайна Бога. Мы не можем понять ее, мы не знаем, как говорить о ней, но мы можем чувствовать и знать, если хотите, что это именно так" (Лосский 1991:13).

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

При анализе концепта возникает множество проблем, которые связаны с различным пониманием и трактовками самого термина "концепт", с расхождением исследователей во мнениях на структуру концепта и отсутствием общепринятого метода анализа.

В нашей работе предложен один из таких пробных методов, опирающийся на наиболее признанные в настоящее время методы: компонентный анализ, сопоставительный анализ, текстовый анализ и герменевтический круг. Ключевыми компонентами являются анализ семантической и экспрессивной составляющих концепта, кристаллизация и сопоставление смыслов и выявление метасмыслов. В работе выявлены механизмы порождения и функционирования концепта в текстовом пространстве различных жанров в динамике. Использование данного метода позволяет приблизиться к раскрытию концептосферы, так как именно в тексте концепты существуют в тесной связи и взаимозависимости. Изучение одного концепта непременно ведет к частичному раскрытию других.

Изучение каждого концепта, безусловно, предъявляет к исследователю особые требования. Важным этапом является изучение пресуппозиции лингвокультурного концепта, которая в нашей работе выражена в религиозной трактовке понятия "ангел", а также в религиозной и философских концепциях "добра" и "зла". Пресуппозиция имплицитно входит в структуру авторских смыслов и рассматривается нами как условие существования эксплицитного семантического компонента. В результате анализа религиозный концепт был представлен в виде вертикальной структуры, основные части которой расположены диаметрально -противоположно друг другу и символизируют собой вечную борьбу противодействующих сил.

В результате рассмотрения репрезентации концепта "ангел" в текстах сделан вывод, что в художественных произведениях религиозная и философские структуры претерпевают значительные изменения, и концепт объемлет собой все возможные стороны бытия и небытия. Вопрос о том, остается ли он при этом концептом "ангел" или во многих случаях под данным словом понимается уже иная реальность - область уже другого исследования

Изучив семантизацию концепта "ангел" в русской, немецкой и английской лексикографии, мы сделали вывод, что структура лексикографического "ангела" по своей сути повторяет структуру религиозного "ангела", репрезентирующего противоборство, но в данном случае противодействующие стороны не "добро" и "зло", а скорее -"совершенство" и "несовершенство". Стоит еще отметить, что в отличие от религиозно-философского концепта, в котором оба полюса примерно равны по объему лексических единиц, в лексикографических источниках "совершенство" в значительной мере превосходит "несовершенство".

Индивидуальные уровни значений авторских "ангелов", безусловно, в значительной мере отличаются от его словарных дефиниций. Более того, с лексической точки зрения они значительно отличаются от религиозного концепта и друг от друга.

Постепенное прохождение лексических единиц по контекстам показывает, что в результате семантических взаимовлияний лексема "ангел" "обрастает смыслами", то есть происходит постепенная, поэтапная кристаллизация концепта "ангел". Далее в результате анализа смыслов были выявлены метасмыслы как структурные элементы индивидуальноавторских концептов.

Изучение экспрессивных средств позволяет углубить знания о концепте. Мы выделили три группы экспрессивов. В результате сопоставления данных групп можно сделать вывод, что не только авторский замысел и стиль определяют созданный концепт, но и сам избранный концепт или даже его архетип требуют от автора непременного использования определенных типов экспрессивных конструкций. Доля авторской личности, авторской неповторимости, выраженная в индивидуально-личностных экспрессивах, представляется незначительной даже в нашем случае, когда мы исследовали не просто тексты, а произведения лучших классиков мировой литературы, признание которых не требует дополнительных рассуждений и доказательств

В работе выявлено и сформировано понятие и тематическое поле "интертекстуального ангела". Центральную зону поля образовали лексические единицы, представленные во всех (или почти всех) авторских концептах, а периферию - менее употребимые лексимы. В результате получилась структура, внешне совпадающая с религиозной и лексикографической, но и имеющая значительное отличие: если предыдущие структуры представляют собой противоборство, то "интертекстуальный ангел" - единение, слияние противоположностей (добра и зла, совершенства и несовершенства и т.д.).

На основании сопоставления смыслов и многократного прохождения герменевтического круга были выявлены метасмыслы, оказывающиеся основополагающей структурой "интертекстуального ангела". Они интересны тем, что, объединяя авторских "ангелов", одновременно входят в структуру каждого: на "интертекстуальном ангеле" базируется понимание индивидуально-авторских концептов. Таким образом, можно утверждать, что:

1. Концепт "ангел" выступает как многоуровневый, динамичный культурный конструкт, включающий дискурсные варианты: а)религиозный концепт "ангел", б)философские концепции "добра" и "зла", в)общеязыковой концепт "ангел", ^индивидуальные концепты "ангел", д)интертекстуальный концепт "ангел".

2. Структура общеязыкового концепта "ангел" отражает религиозное понимание мироздания. Лексикографические дефиниции, реализующие концепт, представляют собой смысловую оппозицию "совершенство" (ангел, идеал, лучшее воплощение, спаситель, вестник, ein guter Engel, der rettende

Engel, smb \s good angel и др.) - "несовершенство" {злой дух, дьявол, сатана, ein boser Engel, ein gefallener Engel, destroying angel и др.).

3. Авторские лексемы и лексические группы, реализующие индивидуальные концепты "ангел" в текстах, в значительной мере отличаются от лексикографических дефиниций, открывают всеохватность концепта «ангел» и неповторимость авторских мировоззрений и стилей. RILKE: Engel, Ordnung, Dasein, Vogel, Seele, Strahlendster, Stem, Gottheil, Licht, Wesen и др.; GOETHE: Mephistophel, Schalk, Geist, Pudel, Fliegengott, Verderber, Lugner, Pedant, Herr, Meisler и др.; ПУШКИН: угодник, сводник, бес, повеса, изгнанник, любимец, архангел, меркурий и др.; ЛЕРМОНТОВ: Ангел смерти, Ангел нежный, дева, любовь, мука, расставание, жертва, луч, звезда, проклятье и др.; БУЛГАКОВ: неизвестный, иностранец, заграничный гость, профессор, консультант, мессир, софист, сумасшедший, визитер, мерзавец и др.; GOLDING: snake, sow's head, head, obscene thing, part of you, the Beast, pig's head on the stick, obscene thing on the stick, mouth.

4. Авторские концепты процессуальны и динамичны. Они создаются путём наращивания семантической энергии и кристаллизации смысла. В движении по контекстам авторские лексемы, в сплетениях и взаимосвязях, рождают смыслы и метасмыслы, которые определяют кристаллизацию авторских концептов.

5. Сопоставление авторских смыслов и метасмыслов позволяет утверждать, что существуют не только общеязыковые, индивидуальные, но и интертекстуальные концепты, структурным единством которых является система метасмыслов, представляющих собой совокупное понимание индивидуальных смыслов. Данные метасмыслы показывают, что концепт "ангел": а)базируется на религиозных представлениях об "ангеле" и "дьяволе"; б)открывает противостояние человека и ангела; в)ставит вопрос о взаимоотношениях человека с миром трансцендентного, взаимопроникновении двух миров; г)является субстанциализацией неразделимости добра и зла; д)репрезентирует отношение к суете человеческого бытия; е)является для человека средством самопознания и достижения абсолютной полноты бытия; ж)способствует рождению философской веры.

6. Не только авторский стиль и средства экспрессии, избранные им, определяют созданный смысл, но сам концепт требует от автора определённых типов экспрессивных конструкций, несущих как выразительную, так и смысловую нагрузку. Основными чертами концепта "ангел" на базе экспрессии исследованных художественных текстов можно назвать: а)многоплановость, выраженную в многочисленных именах каждого из авторских концептов; б)внутреннюю противоречивость и противостояние человеческому миру, открывающиеся благодаря антитезе; в)статичность и определенность как носителей устойчивого архетипа и заданной идеи, что выражается в повторах; г)яркость, необычность, особое притяжение трансцендентных сил как сил недоступных и неповторимых, что передают восклицательные предложения; д)общую неопределённость и загадочность концептов, требующую метафорического представления.

7. Метасмысловой континуум "интертекстуального ангела" представлен рядом положений (21), репрезентирующих данный концепт как один из важнейших в антропоцентрической картине мира авторов разных стран, эпох и направлений. В художественных текстах концепт "ангел" является точкой рефлексии и существует в неразрывном тандеме с концептом "человек".

Итак, мы можем говорить о базовом для всех, представленных в исследовании авторских ангелов, "интертекстуальном ангеле". В свою очередь, существование интертекстуального концепта "ангел" подтверждает истинность идей о "логосе", интертекстуальном пространстве и общечеловеческой концептуализации мира.

Список научной литературыЧеркасова, Инна Петровна, диссертация по теме "Теория языка"

1. Адамчук Т.В. Тематизация эмоций в тексте (на материале современного английского зыка). Автореферат дисс. . канд. филол. наук. -Пятигорск, 1996. - 15с.

2. Адмони В.Г. Синтаксис современного немецкого языка. Система отношений и система построения. -J1.: Наука, 1973. 366 с.

3. Александровский Ф. Об устроении мира // Чаша Гермеса. Гуманистическая мысль эпохи Возрождения и герметическая традиция. М.: Юристь, 1996.-С. 30-35.

4. Алпатов В.М. Об антропоцентричном и системоцентричном подходах к языку // Вопросы языкознания. 1993. - № 3. - С. 15-26.

5. Алефиренко Н.Ф. Спорные проблемы семантики. Волгоград: Перемена, 1999.-273 с.

6. Алефиренко Н.Ф. "Язык" и "текст" культуры. // Текст: восприятие, информация, интерпретация: Сб. докл. М., 2002. - С. 58-69

7. Амелина М.Н Концепт "Северности" и его компоненты (На франко-канадском материале) // Вестник МГУ,- 2003. №2. - С. 142-158.

8. Андреев-Кривич С.А. Всеведенье поэта. М.: Советская Россия, 1973.-253 с.

9. Аникст А. Фауст // Гете И.В. Фауст. М.: Просвещение, 1985.-С. 3-8.

10. Апресян В.Ю., Апресян Ю.Д. Метафора в семантическом представлении эмоций // Вопросы языкознания. 1993. - № 3. - С. 27-36.

11. Апресян Ю.Д. Значение и употребление // Вопросы языкознания. -2001.-№4.-С. 3-22.

12. Апресян Ю.Д. Лексическая семантика. Синонимические средства языка. М.: Наука, 1974. - 302 с.

13. Арнольд И.В. Семантика. Стилистика. Интертекстуальность. Сб. ст. -Спб: С ПГУ, 1999.-444с.

14. Арутюнова Н.Д Предложение и его смысл. Логико-семантические проблемы. М.: Наука, 1976. - 383с.

15. Арутюнова Н.Д Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт. -М.: Наука, 1988.-341с

16. Архипов В. М.Ю.Лермонтов. Поэзия познания и действия. М., 1967 -471с.

17. Аспекты общей и частной лингвистической теории текста. М.: Наука, 1982. - 192с.

18. Ахманова О.С. О принципах и методах лингво-стилистического исследования. М.: Наука, 1966 - 302 с.

19. Бабаева Е.В. Лингвокультурологические характеристики русской и немецкой аксиологических картин мира. Дисс . доктора филол. наук.-Волглград: ВГПУ, 2004. -425 с.

20. Балли Ш. Французская стилистика. М.: УРСС, 2001. - 393с.

21. Барт Р. Лингвистика текста // Новое в зарубежной лингвистике. Лингвистика текста. Вып. 8. М.: Прогресс, 1978. - С. 442-449.

22. Барт Р. Основы семиологии // Структурализм: "за" и "против". М.: Прогресс, 1975.-С. 114-163.

23. Барт Р. Текстовый анализ // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. IX. Лингвостилистика М.: Прогресс, 1980. С. 307-312.

24. Бахтин И.М. Эстетика словесного творчества. М., 1986. - 324 с.

25. Белинский В. О классиках русской литературы. Минск: Наука и техника, 1976. - 528 с.

26. Белянин В.П. Введение в психолингвистику. М.: ЧеРо, 2001. - 127 с.

27. Бердяев Н. Самопознание. М.: ЭКСМО-Пресс, Харьков: Фолио, 2001.-624 с.

28. Бердяев Н. Я и мир объектов. Опыт философии одиночества и общения // Бердяев Н. Философия свободного духа. М., 1994. - С. 230-240.

29. Бережан С.Г. Взаимосвязь между лексическим и грамматическим значениями в составе слова // Исследования по семантике. Уфа: БГУ, 1983. -С. 21 -29.

30. Березина А.Г. Поэзия и проза молодого Рильке. Л.: ЛГУ, 1985.-85 с

31. Библия. Чикаго: Славянское Евангельское Общество, 1990. - 1499 с. V

32. Бобрыкин В.Г. Михаил Булгаков. М.: Просвещение, 1991. - 208 с.

33. Богданов А.Н., Юдкевич Л.Г. Методика литературоведческого анализа. М.: Просвещение, 1989. - 190 с.

34. Богин Г. Интенциональность как средство выведения к смысловым мирам // Понимание и интерпретация текста Тверь: ТГУ, 1994 - С.8-18.

35. Богин Г. Схемы действий читателя при понимании текста. Калинин: КГУ, 1989.-70 с.

36. Богин Г. Филологическая герменевтика. Калинин: КГУ, 1982. - 86 с.

37. Богин Г.И. Герменевтический круг как техника понимания текста. //Текст: структура и анализ. М., 1989. - С. 18-30.

38. Богин Г.И. Жанроустановление как условие разумного чтения // Понимание менталитета и текста. Тверь: ТГУ, 1995. - С. 106-108.

39. Богин Г.И. Интендирование как одна из тактик понимания // Вопросы методологии. №3-4. М.: Касталь, 1992. - С. 90-104.

40. Богин Г.И. Интерпретация текста. Тверь: ТГУ, 1995. - 40 с.

41. Богин Г.И. Переход смыслов в значения. // Понимание и рефлексия. -Тверь: ТГУ, 1993.-С. 8-16.

42. Богин Г.И. Субстанциальная сторона понимания. Тверь: ТГУ, 1993. -138 с.

43. Богин Г.И. Типология понимания текста. Калинин: КГУ, 1986.-87 с.

44. Божественный промысел Святителя Иоанна Тобольского. Саратов: Благовест, 1996. - 47 с.

45. Болдырев Н.Н. Концептуальные структуры и языковые значения// Филология и культура. Материалы международной конференции 12-14 мая 1999г.-Тамбов, 1999.-С.62-69

46. Болотнова Н.С. Основы теории текста. Томск: ТПУ, 1999. - 98 с.

47. Борухов Б.Л. Введение в мотивирующую поэтику. // Филологическая герменевтика и общая стилистика. Тверь: ТГУ, 1992. - С. 5-28.

48. Борухов Б.Л. Герменевтика художественного текста: в поисках синтезирующего понимания // Понимание и рефлексия. Тверь: ТГУ, 1993. -с. 100-104.

49. Борухов В.Л. Речь как инструмент интерпретации действительности (теоретические аспекты). Автореф. дисс. . канд. филол. наук. - Саратов, 1989- 17 с.

50. Брандес М.П. Стилистика немецкого языка. М.: Высшая школа, 1990.-320 с.

51. Бушмин А.С. Наука о литературе. Проблемы. Суждения. Споры. М.: Современник, 1980. - 334 с.

52. Буянова О.Н. Языковая концептуализация любви: лингвокультурный аспект. Автореферат дисс . канд. филол. наук. -Краснодар: КГУ, 2003.-20 с.

53. Быдина И.В. Поэтический текст как эмотивный тип текста // Язык и эмоции. Волгоград: Перемена, 1995. - С. 220-232.

54. Бэкон Ф. Избранные произведения. М.: Просвещение, 1971. - 430с.

55. Бэрнхэм С. Книга об ангелах. -М., 2001.-263 с.

56. Ванслов В. Содержание и форма в искусстве. М.: Искусство, 1956. -371 с.

57. Василий Великий Беседы на псалом XLVIII // Чаша Гермеса. Гуманистическая мысль эпохи Возрождения и герметическая традиция. М.: Юристь, 1996. - С. 64-65.

58. Васильев Л.М. Значение как предмет современной лингвистики // Исследования по семантике. Уфа: БГУ, 1983.1. С. 11-20.

59. Вежбицкая А. Из книги "Семантические примитивы". // Семиотика: Антология. М.: Академический проект, 2001. - С.242-270

60. Вежбицкая А. Сопоставление культур через посредство лексики и прагматики. М.: ЯСК, 2001. - 272с.

61. Вежбицкая А. Метатекст в тексте // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. VIII. Лингвистика текста. М.: Прогресс, 1978. - С. 402-424.

62. Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков. М., 1999.

63. Вежбицкая А. Язык, культура и познание. М.: Русские словари, 1997.

64. Веселова Н.А. Смыслообразующая функция заглавий лирических контекстов // Понимание и интерпретация текста.-Тверь: ТГУ,1994.-С.72-72.

65. ВеселовскийН.А. Историческая поэтика. -М.: Высшая школа, 1989 -406 с.

66. Вильмс Л.Е. Лингвокультурологическая специфика понятия "любовь" (на материале немецкого и русского языков). Автореферат дисс . канд. филол. наук. -Волгоград: ВГПУ, 1997. -21 с.

67. Виноградов В.В. О языке художественной прозы. М.: Наука, 1980. -360 с.

68. Виноградов В.В. Проблемы русской стилистики. М.: Высшая школа, 1981.-320 с.

69. Виноградов В.В. Слово и значение как предмет историко-лексикологического исследования // Вопросы языкознания. 1995. - № 1.1. С. 5-36.

70. Винокур Г.О. О языке художественной литературы. М.: Высшая школа, - 448 с.

71. Вишнякова О.Д. Язык и концептуальное пространство: на материале современного англ. яз. М.: МАКСпресс, 2002. - 379с.

72. Волек Б. Типология эмотивных знаков // Язык и эмоции. Волгоград" Перемена, 1995.-С. 15-24.

73. Волек Б. Типы повторов в русском языке: семиологическая точка зрения//Язык и эмоции. Волгоград: Перемена, 1995.-С. 150-155.

74. Вольф Е.И. Метафора и оценка // Метафора в языке и тексте. М.: Наука, 1988.-С. 52-65.

75. Воркачев С.Г. Концепт счастья в русском языковом сознании: опыт лингвокультурологического анализа: Краснодар КГУ, 2002. 142 с.

76. Воркачев С.Г. Лингвокультурология, языковая личность, концепт: становление антропоцентрической парадигмы в языкознании // ФН -2001, № 1.-С 64-72.

77. Воркачев С.Г. Методологические основания лингвоконцептологии// Теоретическая и прикладная лингвистика. Вып.З: Аспекты метакоммуникативной деятельности. Воронеж, 2002. -С.79-95.

78. Воркачев С.Г. Семантизация концепта любви в русской и испанской лексикографии (сопоставительный анализ) // Язык и эмоции. Волгоград. Перемена, 1995.-С. 125-133.

79. Воркачев С.Г. Счастье как лингвокультурный концепт. М.: ИТДГК Гнозис, 2004.-236 с.

80. Воробьева О.П. Эмотивность художественного текста и читательская рефлексия // Язык и эмоции. Волгоград: Перемена, 1995. - С. 240-247.

81. Ворожцов В.П., Новикова Н.Н. Литературный метод и особенности художественного видения мира // Методологические и философские проблемы языкознания и литературоведения. Новосибирск: Наука, 1984. -С. 292-302.

82. Выготский Л.С. Мышление и речь. // Избранные психологические исследования. М.: АНСССР, 1956

83. Вяземский П.А. Эстетика и литературная критика. М., 1984.

84. Гадамер Г. Актуальность прекрасного. М.: Искусство. 1991. - 366 с.

85. Гадамер Г.Г. Философия и литература. // Филологические науки, № 2, 1989.

86. Гадамер Г.Г. Истина и метод. Основы философской герменевтики. -М., 1988.-630 с.

87. Гак В.Г. Метафора: универсальное и специфическое// Метафора в языке и тексте. М.: Наука, 1988. - С. 11-26.

88. Галеева H.JI. Опыт распредмечивания смыслов художественного текста с учетом внетекстовых факторов. // Филологическая герменевтика и общая стилистика. Тверь: ТГУ, 1992. - С.90-99

89. Галеева H.JI. Типология смыслов художественного текста в условиях решения герменевтической задачи. //Понимание и рефлексия. Тверь: ТГУ, 1993.-С 4-7.

90. Гальперин И. Р. О понятии "текст". //Вопросы языкознания. 1974. -№6. -С. 68-77.

91. Гальперин И.Р. Относительно употребления терминов "значение", "смысл", "содержание" в лингвистических работах. НДВШ. //Филологические науки.- 1982. -№5. С. 34-43.

92. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. -М.: Наука, 1981.- 139 с.

93. Гартман Н. Проблема духовного бытия // Культурология XX век Антология. М.: Юрист, 1995. - С. 608-648.

94. Гартман Н. Эстетика. М.: Литература, 1952. - 692 с.

95. Гинзбург П. "Чтобы сказать новое и свое, надо мыслить в избранном направлении." // Вопросы литературы. 1978. - № 4. -С. 182-198.

96. Гиро П. Разделы и направления стилистики и их проблематика // Новое в зарубежной лингвистике. Вып.9. Лингвостилистика. -М.: Прогресс, 1980. -С. 35-68.

97. Глухов А.И. Этическая позиция М.Ю.Лермонтова. Саратов, 1982. -208с.

98. Головин Б.Н. Введение в языкознание. М., 1978. - 320 с.

99. Гончаров Б.П. Проблема художественного целого и системность стилевого анализа // Теория литературных стилей. М.: Наука, 1982. - С. 228-256.

100. Гончарова Н.М. Соотношение эксплицитной и имплицитной связности в испанском и русском тексте (на материале газетной заметки). Автореферат дисс. канд.филол.наук. Воронеж.: ВГУ, 1995. - 18 с.

101. Григорьев В.П. Поэтический язык как объект лингвистической поэтики.//Лингвистические аспекты исследования литературно-художественных текстов. Калинин: КГУ, 1979. - С. 57-86.

102. Гринченко ЕА. Синсемантические начала в немецкой поэзии. Автореферат дисс . канд. филол. наук. Пятигорск: ПГЛУ, 2004. -18 с.

103. Грот Н. Философия как ветвь искусства // Начала.-1993.-№ 3-С.74-78.

104. Гумбольдт В. Избранные труды по языкознанию. М.: Прогресс, 1984.-397 с.

105. Гучинская И.О. Универсалии филологической герменевтики // Понимание и рефлексия. Тверь: ТГУ, 1993. - С. 17-23

106. Дионисий Ареопагит. О небесной иерархии. М.: Московская правда, 1995.-59с.

107. Дильтей В. Сила поэтического воображения. Начала поэтики. // Зарубежная эстетика и теория литературы 19-20 вв. -М.: МГУ, 1987. -С. 135142.

108. Димитрий. Для вступающих в Церковь. Кострома: Кострома, 1995. -101 с.

109. Додонов В. И. Эмоция как ценность. М.: Политиздат, 1978. -210 с.

110. Докторов В.Г. Небесные покровители христиан. Минск: Беларусь, 1989.-78 с.

111. Домашнев А.И., Шишкина И.П., Гончарова Е.А. Интерпретация художественного текста. М.: Просвещение, 1989. - 205 с.

112. Дресслер В. Синтаксис текста. // Новое в зарубежной лингвистике Лингвистика текста. Вып. 8. -М.: Прогресс, 1978. -С. 111-137.

113. Егоршина E.E. Прагмалингвистические особенности лексических усилителей в современном немецком языке. Автореферат дисс. . канд. филол. наук. Пятигорск, 1997. - 16 с.

114. Елина Е.А. Вербальные интерпретации произведений изобразительного искусства (номинативно-коммуникативный аспект). Дисс .доктора филол. наук. -Волгоград: ВГПУ, 2003. -244 с.

115. Жельвис В.И. Некоторые эмоциогенные особенности инвективного общения // Язык и эмоции. Волгоград: Перемена, 1995. - С. 24-32.

116. Жирмунский В. М. Теория стиха. Л.: Сов. Писатель, 1975. -664 с.

117. Жирмунский В.М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. Л.: Наука, 1977.-407 с.

118. Журавлев А.П. Звук и смысл. М.: Просвещение, 1981.- 160 с.

119. Завельская Д.А. Роль парадокса в творчестве В.Г. Короленко // Филологические науки. 1998. - № 2. - С. 42-50.

120. Зайкина С.В. Эмоциональный концепт "страх" в английской и русской лингвокультурах (сопоставительный аспект). Дисс . канд. филол. наук. -Волгоград: ВГПУ, 2004. -188 с.

121. Законъ Божш. Свято - Троицкая Сергеева Лавра. - 1994. - 723 с.

122. Залевская А.А. Некоторые проблемы теории понимания текста // Вопросы языкознания. 2002. - № 3 - С. 62-73.

123. Залевская А.А. Текст и его понимание. Тверь: ТГУ, 2001. - 177 с.

124. Звегинцев В.А. Мысли о лингвистике. -М.: МГУ, 1996. 336 с.

125. Звегинцев В.А. Предложение и его отношение к языку и речи. М.: Эдиториал УРСС, 2001. - 307 с.

126. Зубкова Я.В. Концепт "пунктуальность" в немецкой и русской лингвокультурах: Автореферат дисс. . канд. филол. наук. Волгоград: ВГПУ, 2003, - 19с.

127. Иванова Т. Юность Лермонтова. М.: Советский писатель, 1957 -359 с.

128. История современной зарубежной философии. СПб., 1997. - 478 с.

129. Ишкова Т.Н. Концепт языковой личности в английском языке в сопоставлении с русским языком: Автореферат дисс. . канд. филол. наук. -М.: РУДН. 14 с.

130. Калозина Н.И. Лейтмотив как средство опредмечивания художественной идеи // Понимание и интерпретация текста. Тверь* ТГУ, 1994.-С. 140-143.

131. Камю А. Бунтующий человек. Философия. Политика. Искусство. -М.: Политиздат, 1990 415 с.

132. Карасев Л. О демонах на заговоре // Вопросы литературы. 1988. -№10.-С. 3-27.

133. Карасев О.В. Понимание, интерпретация // Понимание и рефлексия: Объясненивтическая конференция. Тверь: ТГУ, 1993. - С. 58-62.

134. Карасик В.И. Культурные доминанты в языке // Языковая личность: культурные концепты. Волгоград - Архангельск, 1996. -С.3-16

135. Карасик В.И. О категориях лингвокультурологии //Языковая личность: проблемы коммуникативной деятельности.- Волгоград, 2001. -С.3-16.

136. Карасик В.И. О типах дискурса // Языковая личность: институциональный и персональный дискурс. Волгоград, 2000. - С.5-20.

137. Карасик В.И. Парадокс как эмоциональный текст // Язык и эмоции. Волгоград: Перемена, 1995. - С. 161-169.

138. Карасик В.И. Языковой круг: Личность, концепты, дискурс. -Волгоград: Перемена, 2002. 477 с.

139. Карасик В.И., Шаховский В.И. Об оценочных пресуппозициях // Языковая личность: вербальное поведение. Волгоград, 1998. -С.3-13.

140. Карлейль Т. Теперь и прежде. М.: Республика, 1994. - 415 с.

141. Кассирер Э. Избранное. Опыт о человеке. М.: Гердарика, 1998. -784 с.

142. Кацнельсон С.Д. Типология языка и речевое мышление. М.: УРСС, 2002.-216 с.

143. Кибальник С.А. Художественная философия Пушкина. СПб.: Дмитрий Буланин, 1998. - 199 с.

144. Кибрик А.Е. Очерки по общим и прикладным вопросам языкознания. М.: УРСС, 2002

145. Кобозева И.Н. Лингвистическая семантика. М.: Эдиториал УРСС, 2000.-350 с.

146. Ковалева Л.М. Пресуппозиция и значение слова // Художественный текст. Структура и семантика. Красноярск: КГПИ, 1987. - С. 3-12.

147. Кожевникова Н.А. Метафора в поэтическом тексте. М.: Наука, 1988.-С. 145-165.

148. Кожевникова Н.А. О структуре повествования в прозе А. Белого // История русского литературного языка и стилистика. Калинин: КГУ, 1985. -С. 82-99.

149. Кожина М.Н. Стилистика русского языка. М.: Просвещение, 1983. -223 с.

150. Коллингвуд Р. Дж. Идея искусства // Кентавр: Методологический и игротехнический альманах. № 3. М.: Народная энциклопедия, 1997. -С.36-44

151. Комлев Н.Г. Компоненты содержательной структуры слова. М.: УРСС, 2003.- 192 с.

152. Конецкая В.П. Семантические типы слов (на материале английского языка) // Вопросы языкознания. 1993. - № 6 - С. 89-99.

153. Коран: Репринт, воспроизведение изд. 1907 г. В двух томах: Пер. с араб. -М.: СП "Дом Бируни", 1990. -1178 с.

154. Кох В. А. Предварительный набросок дискурсивного анализа семантического типа. // Новое в зарубежной лингвистике. Лингвистика текста. Вып. 8. -П.: Прогресс, 1978. -С. 149-171.

155. Красавский Н.А. Семантика имен эмоций функционирующих в разных типах текста // Язык и эмоции. Волгоград: Перемена, 1995. - С. 142-150.

156. Красавский Н.А. Эмоциональные концепты в немецкой и русской лингвокультурах. Волгоград: Перемена, 2001.- 494 с.

157. Крюкова Н.Ф. Рефлективные основания метафоры.// Филологическая герменевтика и общая стилистика. Тверь: ТГУ, 1992. -С. 107-115.

158. Кубрякова Е.С. Краткий словарь когнитивных терминов. М., 1996

159. Кубрякова Е.С. Язык пространства и пространство языка (к постановке проблемы). Изд. РАН - СЛЯ, 1997. -№3.-С.22-31.

160. Кузнецов В.Г. Герменевтика и гуманитарное познание. М.: МГУ, 1991.- 192 с.

161. Кузнецова Э.В. О статусах слова // Исследования по семантике. -Уфа: БГУ, 1983. С. 3-10.

162. Купина Н.А. Художественный текст как содержательная целостность.// Филологическая герменевтика и общая стилистика. Тверь: ТГУ, 1992. -С. 78-90.

163. Курагина Н.В. Архетипы Фауста и Дон Жуана в поэмах Николауса Ленау // Филологические науки. -1998. № 1.- С. 41-49.

164. Кустова Г.И. О типах производных значений слов с экспериенциальной семантикой // Вопросы языкознания. 2002. - № 2. - С. 16-34.

165. Кухаренко В.А. Интерпретация текста. М.: Просвещение, 1979.267 с.

166. Лебедевский А.С. О коммуникативной сущности риторического вопроса.// Понимание менталитета и текста. Тверь: ТГУ, 1995. -С. 157-162.

167. Левитов Ю.Л. Экспрессивность в грамматике. На материале немецкого языка // История русского литературного языка и стилистика. -Калинин: КГУ, 1985.-С. 122-136.

168. Левицкий В. В. Прилагательные оценки в современном немецком языке (дистрибутивно-статистическое исследование). // Язык и эмоции. -Волгоград: Перемена, 1995. -С. 91-101.

169. Левицкий B.B. Семантический синкретизм в индоевропейском и германском // Вопросы языкознания. -2001. № 4 - С. 94-106.

170. Левицкий В.В. Фонетическая мотивированность слова // Вопросы языкознания. -1994. № 1. - С. 26-36.

171. Лекомцева И.И. Семантическая структура сравнения // Текст: семантика и структура. Н.: Наука, 1983. -С. 173-178.

172. Лингвистические аспекты исследования литературно-художественных текстов. Калинин: КГУ, 1979. -165 с.

173. Лисенкова Е.Л. Эволюция поэтического языка Р.И. Рильке и проблемы ее отражения в русских переводах. Автореферат дисс. канд. филол. наук. Магадан, 1997. - 21 с.

174. Литвинец Н.С. Комментарий // Rilke R.M. Gedichte. М.: Прогресс, 1981.-С. 403-507.

175. Литвинов В.П. Герменевтическая интерпретация "Катыни" Фридерики Майрекер // Вопросы германистики. Вып V. -Пятигорск: ПГЛУ,2003. -С.92 -99

176. Литвинов В.П. Коммуникативное отношение "человек текст" (о чтении "Фауста" Гете // Вопросы германистики. Вып. VI. -Пятигорск: ПГЛУ,2004. -С. 83 -96.

177. Литвинов В.П. Метаграмматический трактат. Пятигорск: ПГЛУ, 1998.-215 с.

178. Литвинов В.П. Полилогос: проблемное поле. Опыт первый. Опыт второй. Тольятти: МАБИБД, 1997. - 180 с.

179. Литвинов В.П. Феномен содержания // Вопросы методологии. -1994.-№3-4.-С. 22-28.

180. Лихачев Д.С. Концептосфера русского языка // Изв. РАН СЛЯ -1993, №1.-С. 3-9.

181. Логиновская Е. Поэма М.Ю.Лермонтова "Демон". -М., 1977. -118 с.

182. Лосев А.Ф. Дерзание духа. М., 1988. - 365 с.

183. Лосев А.Ф. Философия имени. М.: МГУ, 1990. -270 с.

184. Лосский Н. Условия абсолютного добра. -М.: Политиздат, 1991368 с.

185. Лотман Ю. Анализ поэтического текста. Л.: Просвещение, 1972. -271с.

186. Лукин В.А. Концепт истины и слово истина в русском языке. (Опыт концептуального анализа рационального и иррационального в языке) // Вопросы языкознания. -1993. № 4. - С. 63-86.

187. Лукьянова Н.А. О некоторых тенденциях развития лексики современных русских народных говоров в свете проблемы экспрессивности // Методологические и философские проблемы языкознания и литературоведения. Новосибирск: Наука, 1984. - С. 128-145.

188. Луценко Т.М. Гете и его трагедия "Фауст" // Гете И.В. Фауст. М.: Художественная литература, 1971. - С. 276-284.

189. Льюис Д.Р., Оливер И.Д. Энциклопедия ангелов. Ростов-на-Дону: Феникс, 1977.-399 с.

190. Льюис К.И. Виды значения // Семантика. М.: Радуга, 1983. - С. 211-224.

191. Мазелло Р. Падшие ангелы . и духи тьмы. Ярославль: Гринго, 1995.-208 с.

192. Макаров М.Л. Интерпретативный анализ дискурса в малой группе. -Тверь: ТГУ, 1998-200 с.

193. Макаров М.Л. Языковое общение в малой группе: опыт интерпретативного анализа дискурса. Дисс . доктора филол. наук. -Тверь: ТГУ, 1997.-410 с.

194. Максимов Д.Е. Поэзия Лермонтова. М.; Л., 1964. - 266 с.

195. Марк. Злые духи и ихъ вл1яше на людей. СПб.: Типолитография и переплетная Ю.А.Мансфелд, 1899. - 191 с.

196. Марочкин А И. Эмоциональная лексика в молодежном жаргоне // Язык и эмоции. Волгоград: Перемена, 1995.- С. 69-76.

197. Мацюкович Я.В. Антропоморфизация в романе Игоря Неверли "Лесное море" // Исследования по эстетике слова и стилистике художественной литературы. Л.: ЛГУ, 1964. - С. 153-162.

198. Мейлах Б.С. ".Сквозь магический кристалл.": Пути в мир Пушкина. М : Высшая школа, 1990. - 399 с.

199. Мелетинский Е.М. О литературных архетипах. М.: Российский государственный гуманитарный университет, 1994. - 136 с.

200. Мелетинский Е.Н. Поэтика мифа. М.: Восточная литература; Школа "Языки русской культуры", 1995. - 408 с.

201. Меликян В.Ю. Контекст и пресуппозиции высказывания: функциональный аспект. // Современный русский язык: коммуникативно-функциональный аспект. Р.н / Д: РГПУ, 2003. -С. 91-100.

202. Мещерякова Ю.В. Концепт "красота" в английской и русской лингвокультурах. Дисс . канд. филол. наук. Волгоград: ВГПУ, 2004. -235 с.

203. Мирандола Д.П. Гептапл // Чаша Гермеса. Гуманистическая мысль эпохи Возрождения и герметическая традиция. М.: Юристь, 1996. - С. 218223.

204. Михайлов Л.М. Грамматика немецкой диалогической речи. М.: Высшая школа, 1986. - 110 с.

205. Монтень М. Избранное. М.: Советская Россия, 1998. - 416 с.

206. Николаев П.А. Михаил Булгаков и его главная книга // Булгаков М. Мастер и Маргарита. М.: Художественная литература, 1988. - С. 3-10.

207. Оборина М. Зависимость подхода интерпретации текста от плоскости его рассмотрения // Филологическая герменевтика и общая стилистика. -Тверь: ТГУ, 1992.-С. 28-37.

208. Оганян Л.Р. Типология речевых реализаций концепта "любовь" в прозе X. Конзалика. Дисс. . канд. филол. наук. Армавир: АГПИ, 2004 -155 с.

209. Одиноков В Г. Типология образов в художественной системе Ф.М.Достоевского. Новосибирск: Наука, 1981. - 144 с.

210. Одинцов В.В. О структурных единицах текста // Лингвистические аспекты исследования литературно-художественных текстов. Калинин: КГУ, 1979.-С. 87-111.

211. Павленко В., Агаджанян Г., Серебренникова Г. К вопросу о пунктуации в речи // Развитие непрерывного педагогического образования в новых социально-экономических условиях на Кубани. Армавир: АГПИ,2000.-С. 20.

212. Павленко Т.Л. Семантические поля и выбор номинаций в процессе речевой деятельности. // Современный русский язык: коммуникативно-функциональный аспект. Ростов: РГУ, 2003. - С. 41-54.

213. Павлович Н.В. О значении слова в поэтическом языке // История русского литературного языка и стилистика. Калинин: КГУ, 1985. - С. 51-68.

214. Падучева Е.В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью. М.: УРСС, 2002. - 288с.

215. Падучева Е.В. К структуре семантического поля "восприятие" (на материале глаголов восприятия в русском языке) // Вопросы языкознания.2001.-№4.-С. 23-44.

216. Палашевская И.В. Концепт "закон" в английской и русской лингвокультурах. Автореферат дисс . канд. филол. наук. -Волгоград: ВГПУ, 2001.-25с.

217. Панченко Н.Н. Средства объективации концепта "обман" (на материале английского и русского языков). Автореферат дисс . канд. филол. наук. -Волгоград: ВГПУ, 1999. -20 с.

218. Парацельс Т. Книга о нимфах, сильфах, пигмеях, саламандрах и прочих духах // Чаша Гермеса. Гуманистическая мысль эпохи Возрождения и герметическая традиция. М.: Юность, 1996. - С. 299-301.

219. Перцов Н.В. О неоднозначности в поэтическом языке // Вопросы языкознания. 2000. - № 3. - С. 58-82.

220. Первухина С.В. Семантический портрет Иисуса Христа в переводе Библии New International Version. Дисс . канд. филол. наук. -Волгоград: ВГПУ, 2003. -158 с.

221. Пихль Г. Язык или языки? Предмет изучения лингвиста // Вопросы языкознания. 1994. - № 2. - С. 5-28.

222. Погораева Е.Н. Концепт Jugend и его языковая онтология в лексико-семантической системе современного немецкого языка: лингвокультурологический и социолингвистический аспекты: Автореферат дисс. канд. филол. наук. Иркутск: ИГЛУ, 2003. - 17с.

223. Покровская Я.А. Языковые способы отражения авербальной эмоциональной агрессии в художественном тексте (на материале английского языка) // Язык и эмоции. Волгоград: Перемена, 1995. - С. 232240.

224. Полиниченко Д.Ю. Естественный язык как лингвокультурный семиотический концепт (на материале русского и английского языков). Дисс . канд. филол. наук. -Краснодар: КГТУ, 2004. -179 с.

225. Полубиченко Л.В., Флеонова О.Л. О семиотическом методе литературно-художественного творчества. // Вестник МГУ. -2003. -№2.-С.57-73.

226. Попова З.Д., Стернин И.А. Очерки по когнитивной лингвистике. -Воронеж, 2003. -191с.

227. Попова З.Д., Стернин И.А. Интерпретационное поле национального концепта и методы его изучения// Культура общения и ее формирование.-Вып. 8. -Воронеж, 2001.-С.21-30.

228. Попова З.Д., Стернин И.А. Понятие "концепт" в лингвистических исследованиях. Воронеж, 1999

229. Поспелов Г.Н. Вопросы методологии и поэтики: Сборник статей. -М.: МГУ, 1983.-336 с.

230. Потебня А. Теоретическая поэтика. М.: Высшая школа, 1990. -344 с.

231. Православный молитвослов с объяснениями. М.: Логос, 1992. -290с.

232. Православный толковый молитвослов. М.: Логос, 1992. - 290 с.

233. Практическая симфония для проповедников Слова Божия. М.: Свято-Троицкая Сергиев Лавра, 1992. - 498 с.

234. Проблемы структурной лингвистики. М.: Наука, 1982. 302 с.

235. Прокушев Ю.Л. Комментарий // Есенин С.А. Собрание сочинений: В 2 т. Т. 1. Стихотворения. Поэмы. - М.: Советская Россия; Современник, 1991.-С. 455-472.

236. Прохвачева О.Г. Лингвокультурный концепт "приватность" (на материале американского варианта английского языка) Автореферат дисс . канд. филол. наук. -Волгоград: ВГУ, 2000. -21 с.

237. Риффатер М. Критерии стилистического анализа. // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 9. Лингвостилистика. -М.: Прогресс, 1980. -С. 69-97.

238. Розина Р.И. Категориальный сдвиг актантов в семантической деривации // Вопросы языкознания. 2002. - № 2. - С. 3-15.

239. Розина Р.И. Объект, средство и цель в семантике глаголов полного охвата // Вопросы языкознания. 1994. - № 5. - С. 56-66.

240. Роуз С. Душа после смерти. СПб.: Царское дъло, 1995. - 272 с.

241. Ружицкий И.Б. О презумпции неполного понимания // Понимание менталитета и текста. Тверь: ТГУ, 1995. - С. 36-42.

242. Руткевич А. Философия А.Камю // Камю А. Бунтующий человек. -М.: Политиздат, 1990. С. 5-22.

243. Руткевич A.M. От Фрейда к Хайдеггеру. М.: Политиздат, 1985. -174с

244. Рювет Н. Границы применения лингвистического анализа в поэтике // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. IX. Лингвостилистика. М.: Прогресс, 1980.-С. 69-97.

245. Сакиева Р.С. К вопросу об эмоциональном фонде грамматикинемецкого языка. // Язык и эмоции. Волгоград: Перемена, 1995. -С. 37-50.

246. Сакиева Р.С. Уровни языка и эмоциональность. Армавир: АГПИ, 1985.-71 с.

247. Сакиева Р.С. Художественный мир Эрвина Штриттматтера. Проблемы стиля. Дисс. доктора филол. наук. Тбилиси, 1992. - 299 с.

248. Сакиева Р.С. Эрвин Штриттматтер. Слово, стиль, образ. Армавир, 1991.-387 с.

249. Самвелян Г. Лингвистический анализ художественного текста. -Ереван: Луйе, 1989.-282 с.

250. Сапорта С. Применение лингвистики в изучении поэтического языка // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. IX. Лингвостилистика. М.: Прогресс, 1980.-С. 98-116.

251. Семенов Л.П. Лермонтов и Лев Толстой // Лермонтовский текст: Ставропольские исследователи о жизни и творчестве М.Ю.Лермонтова. Антология. Ставрополь: СГУ, 2004.-С. 16-107.

252. Серафим. Ангелы. (Ангельский мир по учению Православной церкви.) М.: Московская правда, 1996. - 32 с.

253. Сидорков С.В. Пословично-поговорочные паремии как фактор структурно-смысловой организации дискурса. Автореферат дисс . канд. филол. наук.- Краснодар' КГУ, 2003. -41 с.

254. Сильман Т. Заметки о лирике. Л.:Советский писатель, 1977. -224 с.

255. Скоуфилд Ч. Вступление и примечания к Библии // Библия -Чикаго: Славянское Евангельское Общество, 1990. 1499 с.

256. Скрипник А. Моральное зло. М.: Политиздат, 1992. - 350 с.

257. Славиньский Я. К теории поэтического языка. // Структурализм "за" и "против". М.: Просвещение, 1975. - С. 256-276.

258. Слышкин Г.Г. Лингвокультурные концепты и метаконцепты. Дисс . доктора филол. наук. -Волгоград: ВГПУ, 2004. -322 с.

259. Смирнов К.Н. Фауст против Мефистофеля? Диалоги и размышления о нравственных проблемах в мире науки. М.: Политиздат, 1982. - 206 с.

260. Соваков Б.Н. Значащее переживание как смысл // Понимание и интерпретация текста. Тверь: ТГУ, 1994. - С. 34-41.

261. Соловьев В. Избранные произведения. Ростов-на-Дону: Феникс,1998.-544 с.

262. Соловьев В. Смысл любви. Избранные произведения. М Современник, 1991. - 525 с.

263. Соловьев И.В. Герменевтический круг как средство порождения техник понимания // Понимание и рефлексия. Тверь: ТГУ, 1993. - С. 104-106.

264. Соловьева И. В. Герменевтический круг как средство порождения техник понимания. // Понимание и рефлексия. Тверь: ТГУ, 1993. -С. 104-106.

265. Солохина А.С. Концепт "свобода" в английской и русской лингвокультурах. Дисс . канд. филол. наук. -Волгоград: ВГПУ, 2004.-190 с.

266. Сосновский В.Т. Слово в стихотворной полифонии XX века: на пути к синтезу. Армавир: АГПИ, 1998. - 172 с.

267. Степанов Ю.С. "Интертекст", "Интернет", "Интерсубъект" (к основаниям сравнительной концептологии) // Известия РАН СЛЯ -2001, №1. -С.З -11.

268. Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования.- М.: Языки русской культуры, 1997

269. Стернин И.А. Концепт "белая ворона" в русской конептосфере // Язык и национальное сознание. Вып. 2. Воронеж, 1999. - С. 31-32.

270. Стернин И.А. Концепт и языковая семантика // Связи языковых единиц в системе и реализации. Когнитивный аспект- Вып. 2. Тамбов,1999.- С. 69-75.

271. Стернин И.А. Концепты предмет исследования какой науки? // Языковое сознание. Содержание и функционирование. - М., 2000. - С.239-240.

272. Тайны загробного мира. М.: LAB VEST, 1996. - 316 с.

273. Телия В. Н. Метафора как модель смыслопроизводства и ее экспрессивно-оценочная функция. // Метафора в языке и тексте. М.: Наука, 1988.-С. 26-52.

274. Темянникова Э.Б. Парадокс как объект изучения в лингвистике // Р.Ж. "Языкознание", №3. М.: ИНИОН РАН, 1998. - С. 174-182

275. Тодоров Ц. Понятие литературы // Семиотика: Антология. М.: Деловая книга, 2001. - С. 376-391.

276. Тодоров Ц. Семиотика литературы // Семиотика: Антология. М.: Деловая книга, 2001. - С. 371-375.

277. Томашева И.В. Понятие "лакуна" в современной лингвистике. Эмотивная лакуна // Язык и эмоции. Волгоград: Перемена, 1995. - С. 50-60.

278. Томашева И.В. Эмотивная лакунарность художественной прозы (на материале переводов испаноязычных писателей). Дисс. . канд. филол. наук. -Волгоград, 1995.-217 с.

279. Томашевский Б.В. Стилистика. Л.: ЛГУ, 1983. - 288 с.

280. Трисмегист Г. Асклепий // Чаша Гермеса. Гуманистическая мысль эпохи Возрождения и герметическая традиция. М.: Юристь, 1996. - С. 46-57.

281. Троилина И.А. Функционально-семантический подход в изучении проблемы языковой эмотивности // Язык и эмоции. Волгоград: Перемена, 1995.-С. 60-69.

282. Тугужекова Т.Н. Реализация значений многозначного слова в художественном тексте // Художественный текст. Структура и семантика. -Красноярск: КГПИ, 1987. С. 150-155.

283. Устин А.К. Ratio & emotio: Структурно-генетические контуры текстовой модальности // Язык и эмоции. Волгоград: Перемена, 1995. - С. 198-207.

284. Федоров А.В. Лермонтов и литература его времени. Л.: Художественная литература, 1967. - 362 с.

285. Филарет. Конспект по нравственному богословию. Краснодар: Краснодарское епархиальное управление, 1991. - 112 с.

286. Фичино М. Платоновское богословие о бессмертии душ. // Чаша Гермеса. Гуманистическая мысль эпохи Возрождения и герметическая традиция. М.: Юристь, 1996.-С. 176-211.

287. Флоренский П. Имена. М.: Харьков: ЭКСМО-ПРЕСС-ФОЛИО, 1998.-912 с.

288. Фоменко И.В. Лирический цикл как метатекст // Лингвистические аспекты исследования литературно-художественных текстов. Калинин: КГУ, 1979.-С. 112-127.

289. Фоменко И.В. О поэтике лирического цикла. Калинин: КГУ, 1984. -80с.

290. Форманюк Г.А. Аллюзия как характерологический фактор в художественном диалоге // Развитие непрерывного педагогического образования в новых социально-экономических условиях на Кубани. Вып. 1. Ч. II.-Армавир: АГПИ,1995.-С. 23-25.

291. Фохт Б.А. Понятие символической формы и проблема значения в философии языка Э.Кассирера. Тезисы к докладу // Кассирер Э. Избранное. Опыт о человеке. М.: Гардарика, 1998. - С. 761-765.

292. Франк С.Л. "Дух" и "Душа" // Непостижимое. Сочинения. М., 1990.-414 с.

293. Фрейд 3. Психология бессознательного. М.: Просвещение, 1990 -448с.

294. Христианская жизнь по Добротолюбию. М.: Московский Свято-Данилов монастырь, 1991. - 224 с.

295. Цветник духовный. М.: Мосгорпечать, 1991. - 234 с.

296. Цыденданбаев Ц.Б. Марксистский диалектический метод и системность языка // Методологические и философские проблемы языкознания и литературоведения. Новосибирск: Наука, 1988. - С. 34-42.

297. Червонный A.M. Отсутствие семантического субъекта как одно из специфических средств выражения эмоций // Язык и эмоции. Волгоград: Перемена, 1995.-С. 101-109.

298. Червонный A.M. Отсутствие семантического субъекта как одно из специфических средств выражения эмоций. // Язык и эмоции. Волгоград: Перемена, 1995.-С. 101-109.

299. Чередник Н.В., Фоменко И.В. Частотный словарь как основа интерпретации поэтической концепции // История русского литературного языка и стилистика. Калинин: КГУ. - С. 99-112.

300. Черкасова И.П. Лингвистический анализ элегий Р.М.Рильке (Лексика и синтаксис "Дуинских элегий"). Дисс. . канд. филол. наук. -Армавир: АГПИ, 1997. 242 с.

301. Чистова И.С. Комментарий // Лермонтов М.Ю. Сочинения: В 2 т. -Т. 1.-М.: Правда, 1988.-С. 660-713.

302. Шапошникова Л.В. Град светлый.- М.: МЦР Мастер-Банк, 1999.-192с.

303. Шаховский В.И. Значение и эмотивная валентность единиц языка и речи // Вопросы языкознания. 1984. - № 6. - С.

304. Шаховский В.И. Категоризация эмоций в семантической системе языка. Воронеж: ВГУ. 1987. - 191 с.

305. Шаховский В.И. Коммуникативно-прагматический аспект экспрессивности // Филологическая герменевтика и общая стилистика. -Тверь: ТГУ, 1992. -С.125 134.

306. Шаховский В.И. О лингвистике эмоций // Язык и эмоции. -Волгоград: Перемена, 1995. С. 3-15.

307. Шаховский В.И. Типы значений эмотивной лексики // Вопросы языкознания. 1994. -№ 1. - С. 20-25.

308. Шведова Н.Ю. Теоретические результаты, полученные в работе над "Русским семантическим словарем" // Вопросы языкознания. 1999. - № 1. -С. 3-16.

309. Шевченко Г.В. Диалогические единства с риторическим вопросом-реакцией в современном английском языке (структурно-семантический и прагматический аспекты). Дисс. . канд. филол. наук. Пятигорск, 1990 -197с.

310. Шевченко Г.В. "И манит страсть к разрывам.", или о феномене "покинутых любящих". Армавир: АГПИ, 1998. - 125 с.

311. Шевченко Г.В. Человек есть язык, "animal symbolicum" // Наука Кубани. 1999. - № 6. - С. 33-35.

312. Шевченко Г.В. Эмотивная функция риторического вопроса // Язык и эмоции. Волгоград: Перемена, 1995. - С. 3-15.

313. Шеллинг Ф. Философия искусства. М.: Мысль, 1966. - 496 с.

314. Шердаков В.Н. Иллюзия добра: Моральные ценности и религиозная вера. М.: Политиздат, 1982. - 287 с.

315. Шопенгауэр А. Под завесой истины: Сборник произведений. -Симферополь: Реноме, 1998. 496 с.

316. Штайн К.Э. "Глубокие идеи" на службе филологии// Принципы и методы исследования в филологии: конец XX века. Научно-методический семинар "TEXTUS". Сб. статей.- Вып. 6. -СПб. Ставрополь: СГУ, 2001.-С.9-25

317. Штайн К.Э. Заумь идеологического дискурса в свете лингвистической относительности// Текст. Узоры ковра: Сб. статей научно-методического семинара "TEXTUS".- Вып. 4. Часть 2. Общие проблемы исследования текста-С-Пб. Ставрополь: СГУ, 1999.-С. 114-121

318. Штайн К.Э. Метапоэтика А.С.Пушкина // Пушкинский текст:

319. Сб. статей научно-методического семинара "TEXTUS".- Вып. 5. СПб.; Ставрополь: СГУ, 1999.-С.8-15

320. Штайн К.Э. Метапоэтика: "размытая парадигма"// Текст. Узорыковра- Сб. статей научно-методического семинара "TEXTUS".- Вып. 4. Часть 1. Общие проблемы исследования текста. СПб.; Ставрополь: СГУ, 1999.-С.5-14

321. Штайн К.Э. М.Ю.Лермонтов в метапоэтическом контексте. К вопросу о стиле художественного мышления поэта// Лермонтовский текст: Ставропольские исследователи о жизни и творчестве М.Ю.Лермонтова. Антология. Ставрополь: СГУ, 2004. - С.545-557

322. Штайн К.Э. Переходность и синкретизм в свете деятельностной концепции языка // Языковая деятельность: переходность и синкретизм: Сб. статей научно-методического семинара "TEXTUS".- Вып. 7. -М.-Ставрополь" СГУ, 2001.-С. 11-25

323. Штайн К.Э. Повседневное художественное мышление: отечественная ономато-поэтическая парадигма// Этика и социология текста: Сб. статей научно-методического семинара "TEXTUS".- Вып. 10. -С-Пб-Ставрополь: СГУ, 2004. С. 12-23.

324. Штайн К.Э. "Поэт жезла"// Лермонтовский текст: Ставропольские исследователи о жизни и творчестве М.Ю. Лермонтова. Антология. -Ставрополь: СГУ, 2004. С.540-544

325. Штайн К.Э. Предисловие // Текст. Узоры ковра: Сб. статей научно-методического семинара "TEXTUS".- Вып. 4. Часть 1. Общие проблемы исследования текста. СПб.; Ставрополь: СГУ, 1999.-С.5-14

326. Штайн К.Э. Предисловие // Принципы и методы исследования в филологии: конец XX века. Научно-методический семинар "TEXTUS". Сб. статей. Вып. 6. - СПб - Ставрополь: СГУ, 2001. - С.8

327. Штайн К.Э. Эйдос звука в лирике М.Ю.Лермонтова // Лермонтовский текст: Ставропольские исследователи о жизни и творчестве М.Ю.Лермонтова. Антология. Ставрополь: СГУ, 2004.-С.533-537.

328. Шпет Г.Г. Язык и смысл.//Логос (Москва). 1996. - №7. -С. 81-122.

329. Щедровицкий Г.П. Сладкая диктатура мысли // Вопросы методологии. 1994. - № 1-2. - С. 9-12.

330. Щедровицкий Г.П. Схема мыследеятельности системно-структурное строение, смысл и содержание // Системные исследования. Методологические проблемы. Ежегодник 1986. АН СССР ВНИИСИ. - М.: Наука, 1987.-С. 124-149.

331. Щерба JI.B. Опыты лингвистического толкования стихотворений // Избранные работы по русскому языку. М.: Учпедгиз, 1957.

332. Эйчисон Д. Лингвистическое отражение любви, гнева и страха: цепи, сети или контейнеры //Язык и эмоции. Волгоград: Перемена, 1995. -С. 76-91.

333. Энквист Н. Параметры контекста // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. IX. Лингвостилистика. М.: Прогресс, 1980. - С. 254-270.

334. Эргешова Б.Д. Ключевые слова и их герменевтические принципы // Понимание и рефлексия. Тверь: ТГУ, 1993. - С. 107-109.

335. Эуригена И.С. О разделении природы // Чаша Гермеса. Гуманистическая мысль эпохи Возрождения и герметическая традиция. М.: Юристь, 1996. - С. 85-89.

336. Юнг К.Г. Об архетипах коллективного бессознательного // Архетип и символ. М., 1991.

337. Ягубова М.А. Оценка и эмоции в разговорной речи // Язык и эмоции. Волгоград: Перемена, 1995. - С. 133-142.

338. Якобсон Р. Избранные работы. М.: Прогресс, 1985. - 455 с.

339. Якобсон Р. Лингвистика и поэтика // Структурализм "за" и "против". -М.: Наука, 1979. С. 197-200.

340. Якобсон Р. Работы по поэтике. М.: Прогресс, 1987. - 461 с.

341. Якобсон Р., Леви-Стросс К. "Кошки" Шарля Бодлера. // Структурализм "за" и "против".- М.: Просвещение, 1975- С. 231-255.

342. Ямпольский М. Беспамятство как исток. Читая Хармса. М.: Новое лит. обоз., 1998.-384с.

343. Ясперс К. Философская вера // Смысл и назначение истории. М., 1991.-С. 429-502.

344. Becher J.R. Bemuhungen, Reden und Aufsatze. -Berlin und Weimer: Aufbau-Verlag, 1976.

345. Boschenstein B. Rilkes Briefe aus Capri vom Jahnuar 1907. // Im Dialog mit der Moderne. Zur deutschsprachigen Literatur von der Griinderzeit bis zur Gegenwart. -Frankfurt/M: Schmidt-Bergmann, 1986. -S. 142-154.

346. Buddeberg B. Denken und Dichten des Seins. Heidegger Rilke. -Stuttgart: Hetzler, 1956.

347. Cammerer H. R.M.Rilkes Duineser Elegien. Deutung der Dichtung. Diss. -Frankfurt, 1937.-151 S.

348. Cassirer E. An Essey on Man. An Introduction to the Philosophy of Human Culture. -New Haven: Yale Univ. Press., 1944.-XI + 237 p.

349. Cassirer E. Idee und Gestalt. Goethe/ Schiller/ Holderlin/ Kleist. Funf Aufsatze. -Berlin: Bruno Cassirer Verlag, 1921. -IV + 200 S.

350. Cassirer E. Philosophie der symbolischen Formen. Bd. III. Phanomenologie der Erkenntnis.-Berlin: Bruno Cassirer Verlag, 1929.-XII +559 S.

351. Cassirer E. Symbol, Technik, Sprache. Aufsatze aus den Jahren 19271933. -Hamburg: Felix Meiner Verl. 1985/ Philosophische Bibliothek. Bd. 372. -XXXII + 222 S.

352. Dietze W. Nachwort.// Goethe J.W. Faust. -Berlin-Weimer: Aufbau-Verlag, 1977.-S. 597-627

353. Eco U. Die Grenzen der Interpretation. Munchen / Wien: Karl Hanser Verlag, 1992.-S.367.

354. Enders C. Fauststudien Miittetmythos und Homunkulus-Allegorie in Goethes Faust. -Bonn: H. Bouvier u. Co-Verlag, 1948. -124 S.

355. Engel M. Rainer Maria Rilkes "Duineser Elegien" und die moderne deutsche Lyrik: Zwischen Jahrhundertwende und Avantgarde. -Stuttgart: Metzler, 1986.-XI + 276 S.

356. Fingerhut К. H. Das Kreaturliche im Werke Rainer Maria Rilkes. Untersuchungen zur Figur des Tieres. -Bonn: Bouvier, 1970.-233 S.

357. Forsting B. Blaue Hortensie. // Wege zum Gedicht. -Munchen-Zurich:

358. Schnell und Steinen, 1986. -S. 283-287.

359. Friedrich Th. Goethes Faust, erlautert. 4. Aufl. -Leipzig: Reclam, 1963. -540 S.

360. Gottner H. Logik der Interpretation. -Munchen, 1973. -191 S.

361. Guardini R. Rainer Maria Rilkes Deutung des Daseins. Eine Interpretation der Duineser Elegien. 2. Auf 1 .-Munchen: Kosel-Verlag, 1961.

362. Hagenbach K.R. Lehrbuch der Dogmengeschichte. 5te Aufl., Leipzig, 1867.-768 S.

363. Hamburger K. Philosophie der Dichter. Stuttgart -Berlin- Koln -Mainz: W.Kohlhammer- Verlag, 1966. -280 S.

364. Heck M. Das „Offen-Geheime". Zur Todesdarstellung im lyrischen Werk Rainer Maria Rilkes. -Diss. -Bonn, 1970. -228 S.

365. Heftrich E. Die Philosophie und Rilke. -Freiburg-Munchen: Alber, 1962. -157 S.

366. Heidegger M. Der Ursprung des Kunstwerks. -Stuttgart: Reclam, 1961. — 117 S.

367. Heidegger M. Unterwegs zur Sprache. 2te Aufl. -Pfullingen: Neske, 1960.-270 S.

368. Heyde J.E. Wege zur Klarheit. Berlin, 1960. S. 101 - 120.

369. Hugo A. Lesen. Uberlegungen zum sprachlichen Verstehen. Tubingen: Niemeyer, 1983. -282 S.

370. Ingarden R. Konkretisation und Rekonstruktion// Warning R. Rezeptionsasthetik. -Theorie und Praxis. Munchen: W.Fink, 1975. -S.42-70.

371. Jakobs K-H. Er ass wie gewohnlich. //Wochenpost, N 2, 1993.-S. 20-21.

372. JauB H. R. Literaturgeschichte als Provokation der Literaturwissenschaft. // Warning R. Rezeptionsasthetik. Theorie und Praxis. -Munchen: Wilhelm Fink Verlag, 1979.-S. 130-162.

373. Keller-Bauer F. Metaphorisches Verstehen. -Tubingen: Niemeyer, 1984. -98 S.

374. Koch W.A. Philisophie der Philologie und Semiotik: Literatur und Welt.

375. Bochum: Brockmeyer, 1986. -276 S.

376. Kunisch H. Rainer Maria Rilke und die Dinge.-Koln: Rick, 1946. -55 S.

377. Lothar B. Das Verstehen der literarischer Texte. -Stuttgart: Kohlhammer, 1980.

378. Miinchow U. Das „tagliche Leben".// Rilke-Studien. Zu Werk und Wirkungsgeschichte. -Berlin und Weimar: Aufbau-Verlag, 1976. -S. 9-52.

379. Nalewski H. Rainer Maria Rilke. -Leipzig: Insel-Verlag, 1976. -115 S.

380. Petersen J. Das Todesproblem bei Rainer Maria Rilke. 1934. -Wurzburg: Konrad Triltsch, 1935.-VIII+ 54 S.

381. Preyer G., Roth M. Bedeutung und Gebrauch: zu einer Theorie des Sprachverstehens -Frankfurt/Main: Lang, 1989.-401 S.

382. Ricoeur P. The main Problem of Hermeneutics. // The Newliterary History, 1974.-p. 95-110.

383. Ricoeur P. Die Interpretation. -Frankfurt/ Main: Lang, 1969.

384. Riesel E., Schendels E. Deutsche Stilistik. M.: Hochschule, 1975 -316 S.

385. Ryan J. Das Motiv der "inneren Landschaft" in der Lyrik des zwanzigsten Jahrhunderts // Im Dialog mit der Moderne. Zur deutschsprachigen Literatur von der Grunderzeit bis zur Gegenwart.- Frankfurt/ M: Schmidt -Bergmann-Verlag, 1986.-S.131-141.

386. Seliferf U. Der Ich-Zerfall und seine Kompensationen bei Nietzsche und Rilke. //Die Modernisierung des Ich. -Passau, 1989. -S. 229-239.

387. Sievers M. Die biblischen Motive in der Dichtung Rainer Maria Rilkes. -Berlin: Sbering, 1938.-131 S.

388. Singer H. Rilke und Holderlin. -Koln-Graz: Bohlau, 1957. -180 S.

389. Staiger E. Die Kunst der Interpretation. Studien zur deutschen Literaturgeschichte. -Zurich: Atlantis-Verlag, 1957. -273 S.

390. Subramanian B. " Der Uberfall auf das Unsagbare". Zur anamnetischen Struktur der Dichtung Rilkes. // Im Dialog mit der Moderne. Zur deutschsprachigen Literatur von der Griinderzeit bis zur Gegenwart. -Frankfurt/M.: Schmidt-Bergmann, 1986. -S. 193-208.

391. Thomas Aquinas The Summa Theologica.-Chicago, London, Toronto, Sydney, Geneva, Tokyo: Encyclopedia Britannica. Ynk. 1952, vol.1, VII + 826p.// Great Books of the Western World. -vol.XIX p.269-338.

392. Thurn und Taxis M. Erinnerungen an Rainer Maria Rilke. Frankfiirt/M.: Insel-Verlag, 1966. -121 S.

393. Volkmann-Schluck К. H. Von der Wahrheit der Dichtung: Interpretationen. -Amsterdam: Rodopi, 1984. 206 S.

394. Weber A. Jetzt reifen schon die roten Berberitzen. // Wege zum Gedicht. -Munchen-Zurich: Schnell und Steinen, 1986. -S. 279-282.

395. Weimar K. Historische Einleitung zur literaturwissenschaftliche Hermeneutik.- Tubingen, 1975. -169 S.

396. Weisgerber L. Erlernen von Bedeutungen oder Ausschopfen von Geltungen. // Ztschr. fur Dialektologie und Linguistik. -Wiesbaden, 1974. -S. 257270.

397. Wolf W. Rainer Maria Rilkes Duineser Elegien. Eine Textdeutung. -Heidelberg, 1937.-48 S.

398. Zander H. Intertextualitat und Medienwechsel. // Intertextualitat, Formen, Funktionen, anglistische Fallstudien. -Tubingen: Gunter Narr, 1985. -S. 178-196.1. СПРАВОЧНЫЕ ИЗДАНИЯ

399. Большая советская энциклопедия. В 30-и томах. Т.1. М.: Сов. энц., 1970.-608 с.

400. Большой англо-русский словарь. В двух томах. Т.1. М.: Русский язык, 1987 - 1038 с.

401. Большой немецко-русский словарь. В двух томах. T.l. М.: Русский язык, 1980.-760 с.

402. Новейший большой англо-русский словарь. М., 2001.

403. Словарь русского языка. Под ред. С.И.Ожегова ГИИИНС, 1953. -848 с.

404. Словарь русского языка. В четырех томах. T.l. М.: Русский язык, 1981.-696 с.

405. Толковый словарь живого великорусского языка. В четырех томах. -М.: Русский язык, 1978.- 696 с.

406. Толковый словарь русского языка. В четырех томах. М.: Русский язык, 1994.-844 с.1. ИСТОЧНИКИ

407. Амфитеатров А. Рассказы. М.: Современник, 1991. - 541 с.

408. Ахматова А. Сочинения в двух томах. T.l. М.: Правда, 1990. - 448 с.

409. Ахматова А. Сочинения в двух томах. Т.2. М.: Правда, 1990. - 432с.

410. Байрон Дж. Г. Избранное. М.: Правда, 1986. - 464 с.

411. Бальмонт К. Стихотворения. М.: Худож. лит., 1990. - 397 с.

412. Блок А. Лирика. Театр. М.: Правда, 1981. - 544 с.

413. Блок А. Стихотворения и поэмы. М.: Худож. лит., 1975. - 192 с.

414. Блок А.А. Стихотворения и поэмы. М.: Худож. лит., 1984. - 414 с.

415. Брюсов В.Я. Стихотворения. Ростов-на-Дону: Феникс, 1995. - 575 с.

416. Булгаков М. Мастер и Маргарита. М.: Худож. лит., 1988. - 383 с.

417. Гете И.В.Избранное. В 2-х ч Ч. 2. -М.: Просвещение, 1985.-207 с.

418. Гете И.В.Фауст: Трагедия М.:Просвещение, 1971.

419. Горький М. Макар Чудра и другие рассказы. М.: Худож. лит., 1975.- 207 с.

420. Гумилев Н. Стихи. Письма о русской поэзии. М.: Худож. лит., 1990- 447 с.

421. Гумилев Н.С. Проза. -М.: Современник, 1990. 125 с.

422. Данте А. Божественная комедия. М.: Правда, 1982. - 640 с.

423. Есенин С. Собрание сочинений в двух томах. Т.1. Стихотворения. Поэмы. М.: Современник, 1991. - 408 с.

424. Есенин С. Собрание сочинений в двух томах. Т2. Стихотворения. Проза. Статьи. Письма. М.: Современник, 1991. - 384 с.

425. Лермонтов М.Ю. Избранные сочинения. М.: Худож. лит., 1983. -831с.

426. Лермонтов М.Ю. Сочинения Т.1. М.: Правда, 1988. - 720 с.

427. Лермонтов М.Ю. Сочинения Т.2. -М.: Правда, 1990. 714 с.

428. Мильтон Дж. Потерянный рай. М., 1980

429. Пастернак Б. Стихотворения. Поэмы. М.: Худож. лит., 1984. - 370 с.

430. Пушкин А.С. Сочинения в трех томах. Т.1. Стихотворения, Сказки; Руслан и Людмила: Поэма. М.: Худож. лит., 1985. - 735 с.

431. Пушкин А.С. Сочинения в трех томах Т.2. Поэмы; Евгений Онегин; Драматические произведения. М.: Худож. лит., 1986. - 527 с.

432. Русский сонет: XVIII начало XX века. - М.: Моск. рабочий, 1986. -557 с.

433. Твен М. Дневник Адама. М.: Политиздат, 1981. - 295 с

434. Твен М. Рассказы. М: Политиздат, 1982. - 366 с.

435. Тютчев Ф.И. Стихотворения. М.: Худож. лит., 1986. - 287 с.

436. Франс А. Остров пингвинов. Восстание ангелов. М.: Худож. лит., 1978.-372 с.

437. Цветаева М. Стихотворения. Поэмы. М.: Правда, 1991. - 688 с.

438. Coleridge S.T. Verse and Prose. Moskow: Progress Publishers, 1981.447 p.

439. Goethe J.W. Gedichte.-Leipzig: Philipp Reclam, 1968.- 235 S.

440. Goethe J.W. Gedichte.-Moskau: Progress, 1980.-503 S.

441. Goethe J.W. Faust. -Berlin und Weimar: Aufbau-Verlag, 1977.-779 S.

442. Golding W. Lord of the Flies .-Moscow : Raduga Publishers, 2002.-272 p.

443. Hauff W. Auswahl. Moskau: Progress, 1986.-634 S.

444. Heine H. Ein Lesebuch fur unsere Zeit.- Berlin und Weimar: Aufbau-Verlag, 1985.-405 S.

445. Rilke R.M Die Aufzeichnungen des Malte Laurids Brigge. Berlin: Buchverlag der Morgen, 1988.-265 S.

446. Rilke R.M. Ausgewahlte Prosa. Moskau: Verlag Raduga, 1984 - 630 S.

447. Rilke R.M. Briefe aus Muzot. Leipzig: Insel-Verlag, 1937.- 450 S.

448. Rilke R.M. Gedichte.-Moskau: Progress, 1981.-518 S.297