автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Концепт добро в языке поэзии Серебряного века

Полный текст автореферата диссертации по теме "Концепт добро в языке поэзии Серебряного века"

На правах рукописи

Яуу

ПАЛЕХА Екатерина Сергеевна

КОНЦЕПТ ДОБРО В ЯЗЫКЕ ПОЭЗИИ СЕРЕБРЯНОГО ВЕКА

10.02.01 - русский язык

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Казань - 2007

Работа выполнена на кафедре современного русского языка и русского как иностранного государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Казанский государственный университет им. В.И. Ульянова-Ленина».

Научный руководитель:

доктор филологических наук профессор Балалыкина Эмилия Агафоновна

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук профессор Чернова Светлана Владимировна

кандидат филологических наук доцент Кульшарипова Равза Экзамовна

Ведущая организация:

Татарский государственный гуманитарно-педагогический университет

Защита состоится « о » ноября 2007 г. в « часов на заседании диссертационного совета Д 212.081.05 по присуждению ученой степени доктора филологических наук при государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Казанский государственный университет им. В. И. Ульянова-Ленина» по адресу: 420008, г. Казань, ул. Кремлевская, 35.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке им. Н.И. Лобачевского государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Казанский государственный университет им. В.И. Ульянова-Ленина».

Автореферат разослан «

Г » октября 2007 года.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук

доцент Т.Ю. Виноградова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Повышенный интерес современной лингвистики к сфере языкового сознания предопределил актуальность работ, связанных с моделированием концептов - элементарных составляющих национальных картин мира Особую значимость для моделирования концептосферы имеют куль-турогенные (термин В И Карасика) или телеономные концепты (термин С Г Воркачева), такие как ЛЮБОВЬ, ДУША, СЧАСТЬЕ, СОВЕСТЬ и др Данное исследование посвящено описанию одного из концептов представленной группы — ДОБРО — в русском языке, что неразрывно связано с обращением и к концепту ЗЛО Расчленение эквиполентных категорий и выбор в качестве объекта исследования сферы ДОБРА обусловлены, во-первых, тем, что в рамках одного исследования описать дихотомическую пару концептов в полной мере не представляется возможным Во-вторых. ДОБРО и ЗЛО существуют как антагонистические и антонимические сущности, значение одной структурируется через отрицание другой (добро есть все, что не является злом, зло -все, что не является добром) «Плохое, т е «зло», маркировано в противопоставлении к добру и, следовательно, само по себе ясно» [Колесов 1999 134] В-третьих, поиски абсолютного добра искони свойственны русскому сознанию и обусловлены христианской мировоззренческой установкой русской культуры [Лосский 1992] В-четвертых, согласно ассоциативному эксперименту, проведенному Институтом языкознания РАН, добро входит в ядро языкового сознания русских [Уфимцева 2001] По словам А Б Пеньковского, добро вместе с верой, надеждой, любовью, истиной, красотой составляет «софийный комплекс» русской культуры [Пеньковский 2003 379]

Следует отметить, что концепт ДОБРО как факт общенационального метального пространства исследован в отечественном языкознании сегментарно (на материале русских народных сказок [Гехтляр 2002], [Мишин 2001], в аспекте сопоставления с чувашским языком [Лотря 2004]), в то время как индивидуально-авторское его проявление лишь только становится объектом рассмотрения в современной лингвоконцептологии (в работе [Санаева 2007] анализируется дихотомия ДОБРО - ЗЛО и способы ее экспликации в романе Л Н Толстого «Война и мир») Поэтический дискурс какого-либо периода в представленном аспекте исследован до сих пор не был

Актуальность настоящего исследования связана с необходимостью решения проблемы языковой и индивидуальной реализации базового культурного концепта В работе использованы методологические подходы, которые отражают внимание современной науки к изучению когнитивных механизмов познания Особенно важным представляется описание языкового портрета и художественного мышления авторов, ибо и то и другое является неотъемлемой частью концептосферы нации в переломную (рубеж XIX - XX вв ) эпоху ее развития Согласно емкому замеча-

нию В А Масловой, «поэзия не без основания считается древнейшим способом освобождения человеческого духа, являя собой проповедь истины» [Маслова 2004 43]

Материалом для диссертационного исследования послужили извлеченные из поэтических текстов Н Гумилева, Г Иванова, М Цветаевой, И Северянина и В Иванова методом сплошной выборки более 7500 примеров, фиксирующих лексические средства обозначения единиц, моделирующих образный слой концепта Таким образом, в работе охвачены все значимые поэтические течения эпохи (акмеизм, символизм, футуризм), а также творчество поэтов «вне течений» (Г Иванова, М Цветаевой) Дискурс эпохи Серебряного века выбран в качестве объекта исследования по ряду причин Во-первых, семантика ДОБРА всегда трактовалась как предельно размытая, принципиально неподдающаяся точному лексикографическому оформлению («Это высшее добро лингвистика определить не может» [Арутюнова 1999 182], «В контексте же нравственного сознания < > добро, строго говоря, не дефинируется» [Максимов2000 21]) В поэзии нач XX в отмечается тенденция к росту семантической неопределенности слова [Очерки истории 1990] Наследие Серебряного века - богатый материал для концептологических разысканий, ибо концепт и есть предельно абстрагированная ментально-языковая единица Во-вторых, взгляд на мир, обнаруживаемый в творчестве поэтов начала XX в, стал частью мировосприятия современного человека («Эти люди нас просто создали И все Вот что делает их нашими современниками», -заметил И Бродский [Циг по Кудрова 2003 183]) В-третьих. Серебряный век совпал со сменой столетий, с периодом тяжелейших потрясений, что не могло не послужить импульсом к актуализации экзистенциально-этической проблематики, одной из главных проблем становится осмысление темы добра и зла Философы рубежа веков В Соловьев, Е Трубецкой, П Флоренский, С Булгаков в своих трактатах размышляли о Боге как высшем проявлении Блага, о необходимости противостояния злу и умножения добра в душах человеческих (В Соловьеву, повлиявшему на взгляды поэтов-символистов, принадлежит фундаментальный труд «Оправдание Добра нравственная философия») Поэты по-своему осмыслили эту бытийно значимую проблематику

Иель данной диссертационной работы состоит в выявлении лексических репрезентаций концепта ДОБРО в его различных модификациях в поэтическом дискурсе Серебряного века, в моделировании его структуры в понятийном, значимостном и образном аспектах, в представлении общенациональных и индивидуально-авторских особенностей концептополагания

Обозначенная цель предполагает постановку и решение следующих задач 1) представить анализ основных достижений концептологии, сформулировать основные единицы метаязыка исследования, 2) изучить семантическое пространство ЛСП добра в русском (и английском) языке, 3) установить и описать составляющие семантические слои и сегменты концепта, руководствуясь принципами семантико-когнитивного подхода, 4) выявить языковую экспликацию концепта в 2

поэтических текстах, 5) развести символические и денотативные аспекты значений концептем, объяснить способы семантической трансформации языковых единиц в поэтическом контексте, 6) рассмотреть лексические и морфологические особенности лексем, репрезентирующих концепт в дискурсе Серебряного века, 7) выявить общенациональные и специфические концептуальные признаки и способы их выражения в языке поэзии Н Гумилева, М Цветаевой, Г Иванова, И Северянина, В Иванова, 8) наметить гендерные различия в восприятии ДОБРА в поэзии М Цветаевой в противопоставленности поэтам мужской группы, 9) сформулировать развернутое определение концепта ДОБРО для тезауруса языка и культуры эпохи Серебряного века

Специфика поэтического материала и необходимость выполнения поставленных задач обусловили использование следующих методов дистрибутивный, компонентный и этимологический анализы, методы моделирования, обобщения и сопоставления, интерпретационный и концептуальный анализы, элементы количественных методов

Теоретической основой исследования являются многочисленные теории концепта, способы и методы анализа его структуры, рассмотренные в работах современных лингвистов, в том числе Н Д Арутюновой, Д С Лихачева, А Вежбицкой, Ю Д Апресяна, Ю С Степанова, И А Стернина, М В Пименовой, С Г Воркачева, Е С Кубряковой, Г Г Слышкина, В И Карасика, 3 Д Поповой, В А Масловой и др Также нами были изучены анализы пересеченных с ДОБРОМ концептов СВЕТ, КРАСОТА, ЦВЕТ, ЛЮБОВЬ, ЖИЗНЬ и др Литературоведческая сторона творчества выбранных для данного исследования поэтов представляется достаточно изученной Значительно в меньшей степени описаны особенности идиостиля поэтов [Зубова 1987], [Зубова 1989], [Супрун 2000], [Маслова 2004], [Грек 2004], [Тарасова 2004], [Карташова 2004] Также мы опирались на этико-аксиологические и философские исследования добра и особенностей русской ментальности ([Максимов 2000], [Лосский 1991], [Русский народ 2001], [Колесов 1999], [Коле-сов2002], [Колесов 2004], [Попов 2000], [Красных 2003] и др) Научная новизна работы состоит в том, что в ней впервые

• представлено исследование архизначимого культурно-нравственного концепта ДОБРО как на основе лексикографических данных, так и на материале поэтических текстов,

• учтены общенациональные и индивидуально-авторские представления о ДОБРЕ,

• описана когнитивная структура ассоциативного пространства ДОБРА,

• выявлены и разграничены денотативно-понятийные и образно-символические составляющие концепта,

• проведены семантический и концептологический анализы поэтического наследия эпохи Серебряного века,

• разработана собственная система понятий для описания модели концепта,

• проанализирован большой объем разножанровых и разностилевых текстов с точки зрения особенностей вербализации концепта ДОБРО,

• намечена перспектива исследования антонимической пары концептов ДОБРО и ЗЛО как аксиологической диады, служащей своеобразным «мерилом действительности» в процессах познания и оценочной деятельности человека

Теоретическая значимость работы определяется всесторонним рассмотрением обширного языкового материала в концептологическом аспекте, методикой описания и моделирования концепта ДОБРО через индивидуально-авторские парадигмы поэтов Серебряного века, системой метаязыка исследования

Практическая ценность диссертационного анализа связана с возможностью применения полученных выводов в учебном процессе - в преподавании курсов концептологии и семасиологии, лингвокультурологии, при проведении спецкурсов по особенностям поэтической лингвистики в эпоху Серебряного века или по изучению идиостиля поэта, при обучении лингвистическому анализу, в лексикографии - при составлении когнитивных, ассоциативных словарей, словарей языка поэтов Серебряного века, словарей символов и метафор, тезаурусов

ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ, ВЫНОСИМЫЕ НА ЗАЩИТУ

1 Концептологические исследования традиционно проводятся на материале лексикографии Поэтический дискурс Серебряного века стоит отнести к текстам «усиленного типа» [Имаева 1994], в которых отражается философия и мировоззрение эпохи

2 Составляющие концептуальной структуры - понятийная, значимостная и образная -должны быть исследованы на качественно различном материале первый - на материале ЛСП лексемы-имени концепта, второй - на базе сопоставления разных языков, третий - на примерах речевого воплощения в поэтических текстах

3 Представление о ДОБРЕ в русской ментальное™ базируется на христианской противопоставленности добра злу

4 ДОБРО аккумулирует смыслы с позитивной коннотацией и трактуется как категория предельно общего порядка

5 Модель концептов, номинируемых абстрактными лексемами, содержит образный слой Концептемами ДОБРА в поэзии часто являются существительные конкретной семантики, которые посредством аксиологизации и семантической трансформации коннотативного элемента значения переходят из разряда языковых знаков в группу культурогенных символов

6 Исследование концептосферы культуры во многом обусловлено точкой зрения исследователя Концепты СВЕТ, КРАСОТА, ЖИЗНЬ, БОГ, ДУША могут быть объектами самостоятель-4

ного лингвистического анализа В данном исследовании мы рассматриваем области их пересечения со сферой ДОБРА

7 Поэтические приемы вербализации ДОБРА являются отражением способа мировидения и могут быть определены в рамках следующих культурных кодов путем выделения лексем-вербализаторов, которые мы предлагаем называть концептемами а} биоморфного кода, репрезентирующего образы птиц, растений, явлений природы, б) теософского кода, репрезентирующего символы, связанные с религиозными представлениями, в} духовно-нравственного кода, репрезентирующего моральные установки и ценности, принятые в обществе данной культуры, г) чувственного кода, репрезентирующего представления о внутренней эмоциональной сфере человека, д) колоративного кода, репрезентирующего образы, связанные с символикой цвета, е] витального кода, репрезентирующего представления человека о жизни и смерти, ж) соматического кода, репрезентирующего символику частей тела, з) социально-пространственного кода, репрезентирующего образы родства и связанные с ними символические объекты, и} аудиапьного кода, репрезентирующего образы, связанные с символикой музыки

8 Следует признать условным факт деления категорий культуры на универсалии и уника-лии, любой концепт национально специфичен

Апробация результатов исследования основные положения работы неоднократно обсуждались на итоговых конференциях аспирантов и преподавателей кафедры современного русского языка и РКИ (2006 г, 2007 г), были представлены на международных научных конференциях «Язык Культура Коммуникация» (г Волгоград, 2006 г ), «В А Богородицкий научное наследие и современное языковедение» (г Казань, 2007 г)

Структура исследования: работа состоит из введения, трех глав, заключения, библиографического списка, приложения (схемы, перечень условных обозначений)

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ Во Введении обосновывается выбор темы исследования, ее актуальность, отмечается научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы, формулируются цели, задачи и методы диссертационного анализа, описываются особенности материала исследования, теоретическая база, структура работы и апробация результатов проведенных исследований

В первой главе «Теоретические предпосылки исследования. "Концепт" и другие понятия лингвоконцептологии» дается обзор основных концептологических теорий, представленных в современной науке о языке Несмотря на актуальность проблемы, на сегодняшний день нет ни общепринятой теории концепта, ни единой методики анализа его структуры, что составляет определенную методологическую сложность

Макролингвистическая проблематика впервые свое осмысление получила в трудах лингвистов первой трети XIX - нач XX вв В фон Гумбольдта, ГШтейнталя, Э Сепира, А А Потебни, Д Н Овсянико-Куликовского Косвенно к этой проблеме в своих работах обращались Ф де Соссюр, В А Богородицкий, И А Бодуэн де Куртенэ, К Бюлер, Э Бенвенисг

Пытаясь каким-либо образом систематизировать накопленное знание о природе концепта, мы обнаружили, что сгруппировать исследователей по принадлежности к тому или иному направлению весьма затруднительно Мы попытались систематизировать определения, данные означенному термину, и выделили следующие подходы к трактовке концепта культурологический (Ю С Степанов, А Вежбицкая, Т А Фесенко, Л А Чижова), когнитивный (Е С Кубрякова, А П Бабушкин, А А Павлова), комплексный (В И Карасик, Г Г Слышкин), психолингвистический (А А Залевская), системно-языковой (Д С Лихачев, В В Колесов, Л Г Панова, Т Н Бунчук) Признание за концеггтом роли промежуточного звена между миром культуры и миром сознания дает повод думать, что найти исчерпывающее определение для этой категории чрезвычайно сложно Нами принимается точка зрения представителей Воронежской школы 3 Д Поповой и И А Стернина, которые трактуют концепт в рамках семантико-когнитивного подхода как «глобальную единицу мыслительной деятельности, квант структурированного знания» [Попова, Стернин 2007 7] Термин концепт используется как инструмент для ограничения исследуемого языкового материала, как средство углубленного описания семантики языковых единиц и способ моделирования фрагмента национальной концептосферы Предлагаемый в работе термин идео-лексикон понимается как индивидуальное использование концептосферы языка и культуры в ее вербализованной части

Для описания полевой структуры концепта мы оперируем терминами ядерная сфера и интерпретационный слой Также в структуре исследуемой ментально-языковой единицы предлагается выделять

1) понятийную составляющую (включает парадигматические, синтагматические, словообразовательные связи и этимологическую память слова, соотносима с ядерной сферой концепта и совпадает с ЛСП слова-имени концепта),

2) значимостную составляющую (вскрывает наиболее существенные для данной культуры смыслы, соотносима с периферийной зоной ядерной сферы),

3) образную составляющую (интерпретационный слой)

Для обозначения единиц, вербализующих и моделирующих концепт, мы предлагаем использовать термин концептема (по аналогии с фонемой, морфемой, лексемой, семемой) У данного термина много положительных сторон его этимологическая связь с более широкими понятиями концепт, концептосфера, его словообразовательные потенции, краткость и включенность 6

в систему метаязыка лингвистики Ассоциативно-семантическое поле близких по смыслу кон-цептем образует семантический сегмент — область вербализованных по определенным когнитивным признакам символических смыслов концепта Основными критериями для вычленения концептем являются а) частотность употребления лексемы, б) ее семантическая гибкость, в) позитивная оценочность в коннотативном элементе ее ЛЗ, г) имплицитная мотивация контекстуального значения другими концептемами, д) культурно-историческая память словарной единицы, е) значимостная ценность

Вторая глава «Общенациональное восприятие концепта ДОБРО» посвящена описанию ядерной сферы концепта, которая является областью наибольших совпадений у всех носителей языка В первой части второй главы «Понятийная составляющая концепта» рассматривается лексико-семантическое поле добра в русском языке

Добро как наивысшая этическая ценность — понятие всеобъемлющее («положительное начало в нравственности» [Толковый 2000 Т 1, 752], «все положительное, хорошее, полезное» [Ожегов 1986 145], «все, что приносит счастье, благополучие, пользу» [ССРЛЯ 1993 Т 4, 227]) В его гиперонимическое поле входят все нравственные ценности, абстрактные понятия с позитивным коннотативным компонентом в семантике В статье Л В Максимова константность положительной оценки понятия [Максимов 2000]

В качестве абстрактных когнитивных признаков добра нами выделяются 1) степень нравственности аксиологической оценки, 2) мера четкости представления об идеале, 3) вид объекта нравственного оценивания, 4) объем объектов нравственного оценивания

Внутренняя форма большинства лексем словообразовательного гнезда с вершиной «.добр-» затемнена, в диахроническом аспекте значение данных единиц развивалась по общеязыковому закону семантических трансформаций «конкретное —> абстрактное» В словаре Фасмера этимология слова добрый объясняется через родственное лат faber «ремесленник, художник», нов - в -н tapfer «храбрый, сильный, крепкий» [Фасмер 1964 520] Современные лексемы удобный, доброкачественный, добротный, годный, а также фольклорные сочетания добрый конь, добрый молодец, Добрыня Никитич семантически калькируют этимон Единица ЛСП лепота первоначально была олицетворением духовной красоты У Срезневского добрити семантизируется как «делать красивым» [Срезневский 2003 Т1, 674] Степень нравственности оценки в истории языка усиливалась

Признак «мера четкости представления об идеале» эксплицирован в номинативно плотном пространстве адъективов, служащих формированию представления о святом как этическом идеале в русской ЯКМ По словам философа Н Страхова, русскому человеку «мало быть добрым, нужно быть чистым, нужно быть святым» [Цит по Колесов2004 150] Родственная связь лексем

7

добрый и подобный позволяет высказать предположение о важной роли концепта ДОБРО в формировании прототипической модели человека-носителя положительных качеств

Концепт ДОБРО служит примером изменений в системе оценок ранее слова богатый, хороший и слова плохой, худой имели общие контексты употребления (богатый урожай, худой промысел) В современном мировосприятии соотнесены только добрый — хороший и злой - плохой В качестве объекта оценивания редко выступает человек в целом, чаще - отдельные аспекты его деятельностной (поступки, слова) и духовной сферы (глаза, душа, сердце, взгляд, улыбка) В «Русском ассоциативном словаре» указывается, что на стимул «добрый» у опрошенных возникали следующие реакции день, хороший, друг, малый, вечер, волшебник, дедушка, гном, доктор Айболит, дружелюбный, душа, дядечка, качество, крокодил Гена, лев, милосердие, молодец и т д [РАС 1998 Кн 5, 51] Лексическая реакция «добро» была получена на стимулы наживать, пожаловать, отплатить, польза и т д [РАС 1998 Кн б, 72] На современном этапе изменился вид объектов нравственного оценивания это мифические персонажи и прагматические установки К периферии ядерной сферы ДОБРА можно отнести общенациональные образные концептемы, связанные с идеей жизненного позитива молодость, икона, крыша, родина, вечность и др

В плане морфологической категоризации концепт ДОБРО представлен в основном именами существительными и именами прилагательными (вербализуют представление, образ и чувство), которые заключают в себе наивысший уровень абстракции Глагольные формы занимают периферийную позицию (одобрить, раздобреть, доброжелательствовать и т п ) Концепт ЗЛО вербализован преимущественно в глагольных категориях (компоненты понятийной составляющей злить, злиться, разозлить, злобствовать, злорадствовать, злодействовать, зложелательствовать, злословить, злоумышлять, злоупотреблять и др, ассоциативные компоненты обидеть, враждовать, вредить, умерщвлять, мучиться и т п ) ДОБРО в меньшей степени соотносится с действием, это абстрактное качество ЗЛО предполагает реализацию «на деле», в синтактике -объектный распространитель или причинный актант

Во второй части главы «Значимостная составляющая концепта» проводится сопоставительный анализ фрагментов русской и англо-американской ЯКМ Включение данной главы в структуру нашего исследования вызвано методологической необходимостью, т к выбранная нами теория концепта предполагает описание его модели по трем составляющим, а значимостный компонент наиболее полно проявляется при сопоставлении разных ментальных культур [Ворка-чев 2007а]

Выбрав в качестве объекта сравнения англо-американскую КМ, мы руководствовались рядом объективных причин Во-первых, данное сопоставление продолжает традицию русской философской мысли противопоставления славянского и западного Во-вторых, сравнение с культу-8

рой близкородственной языковой группы было бы менее эффективным в силу тесного взаимодействия этнических характеристик В-третьих, формирование концепта ДОБРО в любой культуре тесно связано с религиозной ориентированностью народа Нам кажется интересным сравнить в языковом ракурсе разные ветки христианства православие - католичество и протестантизм Для русской ментальности национально значимо то, что «христианство привносит ориентацию на личную добродетель и выдает ее за общечеловеческую» [Колесов 1999 119] Лингвист Ю Б Кузьменкова, анализируя отличие нравственно-психологических установок человека англоамериканской культуры от русской, в качестве доминантной причины указывает приверженность американцев и англичан к протестантизму и католицизму Важнейшей жизненной установкой личности такой культуры является стремление к достижению успеха и благосостояния, поскольку последнее служит «мерилом правильности усилий духовных», а достаток «синонимичен стяжанию добродетели» [Кузьменкова 2005 126] На Руси доминантными признаками святого наряду с высокой нравственностью издавна являлись аскетизм и культ нестяжательства («Голый - что святой Бедность - святое дело» [Даль 2003, Т 11 39]) В отличие от Американской мечты Русская идея ориентирована на достижение духовного благополучия

Проанализировав данные одноязычных и двуязычных словарей, мы пришли к выводу о том, что русским концептемам доброта и добрый соответствуют английские kind, kindness, но морфологический элемент «kind-», в отличие от «good-», не особо продуктивен в плане словообразования и не обладает высокой номинативной плотностью В большинстве значений goodness актуализируется сема «польза» Для русских важнее пользы - красота [Колесов 1999 124], которая является концептемой ДОБРА

Наименований «лицо по признаку», имеющих положительную коннотацию, в английском языке немного (goody, the good) Русские добряк, добрая душа, Добрыня, доброхот, доброволец, доброжелатель, благодетель следует маркировать как лексемы этноспецифичные и лакунарные в английской КМ Для последней большое значение играет физическая природа, внешнее проявление (good nature, good looks) Для русских важны душа, совесть, воля добродушный, добропорядочный, добросовестный, добровольный В русской КМ нормативное содержание концепта ДОБРО определяется через чувство и образ, а в англо-американской традиции - через оценку и жизненные интересы

В третьей главе «Образная составляющая (интерпретационный слой) концепта ДОБРО» проводится анализ поэтических контекстов и выделяются способы вербализации ДОБРА Мы рассматриваем структуру образного компонента как полисегментную, а способы образной концептуализации (онтологические метафоры [Lakoff, Johnson 1980]) как репрезентацию когнитивных кодов Выявленные метафоры отождествляются с признаками концептем, формирующих

9

модель ДОБРА [Стернин 2001 62-63] Порядок описания сегментов определяется номинативной плотностью их концептем в текстах 1) биоморфный код - 25 %, 2) теософский код - 15 %, 3) духовно-нравственный код - 14 %, 4) чувственный код - 11 %, 5) колоративный код - 10 %, 6) витальный код - 9 %, 7) соматический код - 7 %, 8) социально-пространственный код - 5 %, 9) ау-диальный код - 4 %

Анализируя сегмент «Биоморфный код», мы выделили тематические группы концептем сезонные характеристики мира природы, объекты неживой природы, световые элементы небесной сферы

Традиционно в языке сад по отношению к лексеме рай выступает как гипероним, у Н Гумилева они полностью синонимизируются С концептемой сад в поэтическом контексте сочетаются адъективы исключительно с позитивной коннотацией радостный, неотцветающий (сема «постоянство признака» связана с признаком вечность), упоительный, священный [1 23,92,109,72] Общими концептуальными семами в этих сочетаниях являются «свет», «тепло», «благодать», все они восходят к концептеме солнце В идеолексиконе Гумилева сочетание «райские сады» может трактоваться как тавтологическое

Но этот сад, он был во всем подобен

Священным рощам молодого мира

Там пальмы тонкие взносили ветаи,

Как девушки, к которым бог нисходит («Эзбекие», [1 225])

Экзотический сад уподобляется раю через эвфемизм «священная роща молодого мирту и добавочные семы в прилагательных молодой - «только что сотворенный», священный - «созданный Святым духом»

Важнее символики сада для М Цветаевой - деревья и лес, которые символизируют понятия

«вечности», «святости», «мудрости», «творчества» [Маслова 2004 200]

Деревья1 К вам иду1 Спастись От рева рыночного' [5а 199]

Пространство леса описывается в метафорике рая «Элизиум мой», «Совершенная жизнь», «Свет - царство его» [5а 200-203] Суть дерева — связь мира земного и небесного (Ср у Н Гумилева деревья персонифицируются в образах святых «Есть Моисеи посреди дубов,/ Марии между пальм Их души /Друг другу посылают тихий зов» [1 208]) Деревья метафоризируют-ся по законам антропоморфного двойничества души и тела

В идеосфере Серебряного века концептемой ДОБРА является птица У Г Иванова лексема выражает три символических смысла - «душа», «счастье», «близкое к Богу» Семантическое сближение происходит на основании переноса по «виртуальной» смежности душа - «возвышен-

ная» область человеческой натуры, птица — та, что парит в небесах «Мертвая» метафора «полет души» конструируется по тому же принципу

*Дуиш человека, "Одинока, нелюдима,

Как лебедь поёт и грустит [3 88] Вьётся ласточкой душа [3 85]

Ласточка в фольклорной философии воспринималась как «чистая», «святая», «любимая Богом» птица [РКП 2004 109], а в поэтической семантике Г Иванова ласточка не только посредник между землей и божественным миром (раем, небом), но и аллегория души человеческой У М Цветаевой душа предстает в когнитивной метафоре лебедь «Ястребиную ночь / Бог не пошлет по мою лебединую душу» [5а 142], « Лебедем душу свою упустил!» [5а 97] Однако актуализирована иная сема «высшее достижение» (ср с фольклорным фразеологизмом лебединая песня) К тому же, по народным представлениям, лебедь - символ верности [РКП 2004 110-111] Для концептосферы М Цветаевой это свойство души маркируется особой ценностью

Издавна на Руси солнце воспринималось как «образец добродетели», «благо и податель благ», «величайшая ценность» [Панасова 2003 199] Когнитивными признаками концептемы солнце, по И Северянину, являются «снисходительность», «душевность», «мечта», «жизнь» Солнце предстает в облике Судии, соматическая метафора которого - сердце (перенос по сходству функций - способность «излучать» свет или добро)

Вдыхайте солнце, живите солнцем, -И солнцем сами блеснете вы' Согреют землю лучи живые Сердец, познавших добро и свет [4 56]

Метафорические «лики» солнца разнообразны В поэзии И Северянина оно выступает в

функции священного оружия, талисмана и даже в роли поэта

*Солще загорелось, запылало ало И зажгло поэтом с искрой вдохновенья' [4 113] *Солнце - мой щит от ночного щемящего ужаса Я прибегаю ко власти Высоких Защит [4 146]

В идеолексиконе В Иванова символика солнца как концептемы ДОБРА базируется на актуализации сем «горячее», «светлое», «чистое», «безмятежное», «высокое» Использование лексем лик, взор дополняет арсенал антропоморфной метафоры Солнцебог Солнце, как бог «умирания мученического» Дионис, по словам самого В Иванова, символизирует собой и рождение сокровенной жизни С этим образом-символом связано рождение нового пространства жизни «А в недрах - Солнца, СолнцарождествоЬ> [2 312]

Звездам, по представлениям В Иванова, доверена миссия спасения мира («кормчие звезды») Они ближе к миру человека, чем солнце «звездный дом», «Из ясных звезд моей Любви /

Посеять семенем звезду» [2 164,219] Звезда становится символом новой жизни, зарождения ее, что выводит нас к скрытой библейской аллюзии

Значимыми для идеолексикона Г Иванова являются концептемы свет, сиянье Они сопряжены с рядом концептуальных смыслов денотативного плана счастье («Россия счастие Россия свет»), душа («Синий свет твоей души »), надежда («Тень надежды безнадежной / Превращается в сиянье»), жизнь («Сияет жизнь улыбкой изумленной ») [3 79,82,87,116]

У М Цветаевой семантика света реализуется в символических концептемах с актуализацией интегральной семы «горение» солнце, луч, звезда, заря, луна, огонь Так, глагольными распространителями концептуального сущ заря в функции подлежащего выступают «пылала, догорая», «зажглась», «не сгорала» Луч получает соответствующие эпитеты - жаркий, жгущий прилагательное и причастие акцентируют сему «огонь» в сущ с доминантным признаком «свет» Собственно «огненная» лексика разнообразна в плане грамматических, морфологических, стилистических и коннотативных характеристик Для данной концептологической группы у Цветаевой характерны следующие когнитивные признаки движение, жизнь («Мои глаза, подвижные, как пламя » [5 31]), талант («Воспаляется ум мой пылкий » [5 147]), страсть («Жить приучил в самом огне/ Сам бросил - в степь заледенелую'» [5а 136]) Со знаком «плюс» поэт оценивает лишь горение в настоящем, горение как процесс, а не как результат (который лишен семы «интенсивность»)

В целом мир природы оценивается как близкий человеку и похожий на него растения, птицы, времена года, светила, небо, земля персонифицируются и наделяются душой Положительно заряженными для идеосферы всех поэтов оказываются те из них, которые связаны с пространственной локализацией «верх» (там, где Бог) и представляются в наивном сознании проводниками света, жизни ДОБРО непременно осязается как нечто теплое и вербализуется в светлых ассоциатах Этот факт был известен древним религиозным представлениям «Почти все религии сравнивают Бога с солнцем, а действие Его божественной силы — со светом» [Sikorsky http //www sikorskyarchives com]

В сегменте «Теософский код» рассмотрены способы онтологической метафоризации Бога пространственный (вербализация в концептемах с актуализированной семой «верх» небо, солнце, звезда, заря, свет, душа, крыло, птица, вышина, рай) и антропоморфный Так, у Г Иванова образ Бога персонифицирован, на что указывают семантическое окружение и окказиональная сочетаемость лексемы

Но кажется, устав от дел тревожных, Не слышит старый и спокойный Бог, Как крылья ласточек неосторожных Касаются его тяжелых ног [3 32]

Важными признаками Бога являются святость и вечность В идеолексиконе Гумилева концептема святой отличается наибольшей номинативной плотностью (более 60 употреблений) Поэт вербализует практически все лексикографические значения адъектива Окказиональная сочетаемость также представлена святой(ая, ое) + Мечта, Тишина, весна, добро (интегральная сема «наделенность сверхъестественной "доброй" силой»)

Г Иванов под вечностью эвфемизирует смерть («Впереди палач и плаха,/ Вечность вся, в упор1», «И души / Со стоном в вечность улетают» [3 104,173]) Лексема вечность лишена оценочное™, но в функции качественной характеристики она получает коннотационный позитив «вечная любовь», «вечная весна», «вечная роза» [3 45,95,62]

И Северянин противопоставляет вечность бренному, преходящему, суетному

♦Отдайте вечность за мгновенье, Когда в нем вечности покой' *Есть вопросы, понятные вечности, А не людям, рабам пред судьбой [4 80,188]

Образуются новые антонимические пары (второй компонент - концептема ЗЛА) вечность

- беспокойство, вечное - бренное, пространство вечности - мир людей

Основополагающими когнитивными признаками вечности в ее противопоставленности времени в представлении M Цветаевой являются истинность («Двадцатого столетья - он,/ Ая-до всякого столетья'» [5а 240]), «приютность» («Но знаю - лечите / Обиду Времени -/ Прохладой Вечности» [5а 204]), добрая память («Грех памяти нашей - безглазой /Жизнь обращает в руину » [5 229]), демиургичность (Б Пастернаку она писала «Какое тебе, вечному, дело до века, в котором ты рожден» [Цит по Маслова 2004 51])

В идеолексиконе Цветаевой адъективы земной и небесный трансформируются в качественные смыслы грешный и праведный Антонимия усиливается в доведении дифференциального признака до предела - оппозиция получает вид семантической абстракции «верх» - «низ» (мрак

- свет, жизнь - смерть, тело - душа, плоть - духовность) Кстати, этимологически рус низ соотносится с латыш nikns - «злой» [Маковский 2005 50]

*Выше' Выше1 Лови - летчицу' (душу - Е П ) *Ах, с откровенного отвеса -

Вниз - чтобы в прах и смоль' [5 146,126]

Д Лакофф и M Джонсон показали, что оценки по вертикали всегда определены верх - 'хорошо', низ - 'плохо' [Lakoff, Johnson 1980] Человеку, по Цветаевой, присуща двойственность семантика «верха» аккумулируется в таком нравственном качестве, как гордыня, «низа» - в робости, смирении Однако оба качества входят в круг окказиональной положительной нравственности, чем и нарушают стойкость оппозиции «Гордость и робость - родные сестры » [5 117]

Стремление к Богу, к небу всегда было свойственно русским поэтам Сема «верх», содержащаяся в концептемах теософского и биоморфного кодов (птица, полет), эксплицируется при описании творческого процесса (В Иванов «Лееец, чьи струны - божий дар » [2181], И Северянин «Поэту, как птице, Господь пропитанье дает» [4 238])

АСП Бога аккумулирует представление об этическом идеале Однако в качестве концептем выступают и эстетические оценки (свет, сияние, лазурь), ибо интеллект и менталитет ориентированы на зрительное восприятие Бог концептуализируется в признаках человекоподобия, солн-ценосности, благоволения человеку (особенно - поэту) и снисхождения к его поступкам

Концептемы сегмента «Духовно-нравственный код» находят не так много воплощений в поэтическом дискурсе, так как они непосредственно апеллируют к аксиологической сфере Так, у Г Иванова добро осмысливается в плане сужения словарного значения

Я в книгах читаю - добро, лицемерие, Надежда, отчаяние, вера, неверие [3 63]

Прием антитезы во второй строке распространяется и на пару слов добро — лицемерие Добро здесь - искренность, душевность, открытость «Локализация» добра — «в книгах» Иронично звучат следующие строки из стихотворения того же поэта

Это только в сказках Золушка заплачет, Добрый лес зашелестит [3 83]

Усилительно-ограничительная частица, прием олицетворения (добрый лес) эксплицируют хронотопическую невключенность добра в сферу реальной жизни Зло выступает признаком земного мира «На этой злой и грустной земле » [3 68]

Лексема добро и ее производные встречаются в текстах М Цветаевой и Н Гумилева достаточно редко Антоним зло эксплицирован чаще У Цветаевой разнообразен словообразовательный ряд злой, злость, злодейка, злодей, злостный, злодейство, злецы (окказионализм - название лица) Объем семантических преобразований не отличается особой выпуклостью под злым началом обычно подразумевается ложь, предательство, война Н Гумилев качественной характеристикой - злой(ая, ое) - наделяет неодушевленные объекты мысли, судьбу Поэт осмысливает добро в когнитивных признаках «свобода», «святость», «противник зла» и метафорических образах света, солнца, вышины

*Да здравствует сеет, разгоняющий зло1 * Путь, ведущий к добру

Да здравствует наша свобода' [1 331] < > Улетать в вышину [1 293]

Осмысливая добро, И Северянин закономерно ассоциирует его с другими абстрактными концептемами правда, красота, любовь Оно противопоставляется смерти, худу, пороку («Святыни нет для сердца святотатца,/ Как доброты у смерти » [4 109]) Добро выступает знаком небесного мира « Ввысь летящей к правде и добру'» [4 111] 14

* Литературы властелин державный Добра - скрижалей разума - певец (Льву Толстому - Е П) *И добрые люди за добрые песни - стихи Прощают ошибки и, если найдутся, грехи [4 150,238]

Творческий акт приравнивается к священнописанию Добро реифицируется в образе скрижалей (по библейскому сказанию, заповеди Моисея были записаны на каменных скрижалях) Источником добра Северянин называет разум, а не сердце или душу, что более традиционно для русской КМ

Определим основные когнитивные признаки ДОБРА на основе анализа сочетаемости кон-цептемы добро в идеосфере Серебряного века добро - жизнь, добро - искренность, душевность, добро - примета мира неземного, добро - спокойствие, умиротворение, добро - милость, спасение, добро - радость, счастье, добро - вера, надежда, добро - свет, добро - небесная сфера природы, добро — свойство души и сердца человека, реже — разума, добро - творчество, добро - непорочность, чистота, святость

В качестве образных вербализаторов АСП данного кода следует признать те отвлеченные смыслы, которые представляются авторам высшими ценностями Для Цветаевой это группа родственных слов с исконным корнем «-ду- // -ды-» Душа - божественный дар, которого не каждый достоин «Праведник душу урвал - осанна1» [5 53], «Дай мне душу, Спаситель» [5а 49] В ней локализована ментальная способность помнить - забывать В сферу положительных нравственных качеств поэт включает верность, которая есть некая разновидность памяти Верный(ая) - константная характеристика лирической героини, письменного стола, правой руки

Н Гумилев наделяет душу признаками «крылатость» (зооморфизм) и «зрячесть» (антропоморфизм) <<Дремала душа, как слепая », «Душа твоя дивно крылата » [1 388] Она обретает некую если не телесность, то форму, объем На это указывают поэтические конструкции, в которых лексема душа выступает в позиции объекта {«Когда внезапная тоска / Мне тайно в душу проберется » [1 406]) В то же время душа наделяется антропоморфными признаками она улыбается, говорит, гордится, умирает «Я вглядываюсь в облака,/Пока душа не улыбнется», «И все идет душа, горда своимуделом » [1 321,177]

У И Северянина душа предстает в метафоре физического объема {«толпа пустая», т е без души) и природного времени (душа поэта - «день весны» [4 388]) Творить без души невозможно, ибо стихи - «цепочки строчек, спаянные душой» [4 93] Душа моделируется в метафорах биоморфного кода « взойдет, как солнце,/ Моя вселенская душа1», «крылатая лебедь - Душа» [4 53,131], кода аудиального « И, в упоении, бряцая струнами/ Души восторженной, кричать "Живу!"» [4 195], кода теософского «Душа грезера, как рай, нелепа », «Зверели люди / В их

душах светочи погасли» [4 36,239] Люди без души превращаются в «стаю» Лексема человек

15

маркируется как отрицательный смысл в результате семантического сдвига происходит пейора-цияЛЗ

Сегмент «Чувственный код» вербализован в концептемах, которые включаются в сферу ДОБРА и в общенациональном восприятии любовь, нежность, жалость, красота Символическими экспликаторами концептосмысла являются биоморфные образы цветка (розы), солнца, зари, радуги, весны, теософские - плоти и крови Христовой, распятия Любовь понимается как неотъемлемая способность души и сердца человека В идеолексиконе H Гумилева любовь -проявление всесильного божественного начала «Моя любовь растопит адский лед » [1 200] У Г Иванова субъективное значения концептемы предельно расширено, любовь наделяется пантеистическими характеристиками

*А любовь - семицветною радугой станет она, Кукованьем кукушки, иль камнем, иль веткою дуба [3 36] *Весь мир - влюбленные одни [3 29]

Любовь в идеосфере Серебряного века понимается не в «этимологическом» (желание) и «гедоническом» (наслаждение) планах, а в «андрогинном» (понимание, гармония) и «каритатив-ном» (доверие, уважение, жертвенность, преданность) Представленные семантические «блоки» концепта ЛЮБОВЬ выделил С Г Воркачев [Воркачев 2007а]

В идеолексиконе M Цветаевой любовь осмысливается своеобразно как религиозное поклонение («Здесь, у маленькой богородицы,/ Вся Кордова в любви клялась» [5 21]), как страсть («Схватить его1 Крепче1 Любить и /Любить его лишь>» [5 55] страсть не лексика-лизуется, но передается синтаксической дробностью и интонационной избыточностью фразы), как страдание («Я любовь узнаю по боли / Всего тела вдоль» [5 178]) И Кудрова определяет любовь у Цветаевой как разновидность «страсти самоотреченной, готовой расплатиться собственной жизнью за то (или того), что дороже жизни», такая любовь - «прорыв добра сквозь зло», «великая светлая сила мира, Ариаднина нить, по которой даже злодей может выйти из наваждения зла» [Кудрова 2003 158] В лексиконе любви преобладают глагольные образования люблю, разлюбил, перелюбя, влю-бившийся Цветаева использует свой излюбленный прием поэтической этимологии (лю-бить = бить-ся), подчеркивая семантику интенсивности Любовь предстает в метафоре теософского кода распятия («Пригвождена к позорному столбу » [5 98])

И нет такой ямы, и нет такой бездны -Любимый1 желанный1 жаленный1 болезный' [5а 248]

Фонематическое и морфологическое подобие центральных адъективных причастий желанный (от окелать) и жаленный (от жалеть) не воспринимается как языковая игра желанный,

потому что любимый - жаленный, потому что болезный (синтагматическая близость лексем ис-16

ключает сопряжение смыслов жаленный <— ужалить) В В Колесов отмечал среди прочих «женских» черт русской ментальности «доброту и отзывчивость, любовь-жалость» [Колесов 2004 165] Готовность сострадать и следовать за любимым в «бездну» - гипертрофированное проявление любви-жалости В этом - тендерная специфика проявления чувства

Г Иванов актуализирует концептему нежность Семантическая трансформация достигает апогея оксюморонности в следующем контексте «Мне хочется немного нежности / От ненавидящих меня» [3 177] Нежность здесь - любовь, понимание, сострадание, сочувствие («андро-гинный» блок) Образуется окказиональная антонимическая пара нежность - ненависть

В Иванов семантику чувства вербализует в метафорике света («Горел Любви святой пожар», «свет любви», «Так ты, любовь, упреждена / Зарей души» [2 16,69,159]) и красоты В статье «Два маяка» поэт писал «Красота открывается через посредство гения, гений же есть дар Божественной благодати, не иначе действующий, как в согласии с Добром» [Грек 2004 323] В сознании поэта сополагаются категории Красоты, Добра, Божественного Н Гумилев также наделяет красоту признаком святости «Вещь, которой ты коснулась,/ Вдруг свята,/ В ней таинственно проснулась / Красота» [1 401]

В сегменте «Колоративный код» анализируются общие поэтические концептемы голубой, синий, у М Цветаевой и В Иванова - лазурь У всех поэтов, кроме М Цветаевой, положительно коннотированной оказывается семантика золотого Эти цвета являются ассоциативными метафорами концептем небо, солнце и Бог Белый цвет одновременно включается в ассоциативно-образный слой ДОБРА и ЗЛА, что связано с древними мифологическими представлениями Зеленый и красный в идеолексиконе Цветаевой эксплицируют смыслы пересеченных с ДОБРОМ концептов ЛЮБОВЬ, ЖИЗНЬ

Лишь одно я принял бы не споря -Тихий, тихий, золотой покой [1 393]

Н Гумилев в приведенном примере использует прием лексической градации Синтаксическое и пунктуационное оформление второй строки (использование запятых позволяет интерпретировать золотой и тихий как однородные качественные прилагательные) поддерживает семантический сдвиг золотой выступает в значении превосходной степени «самый тихий» «Тихий покой» не плеоназм, т к тихий в идеолексиконе Гумилева обозначает не формальное отсутствие звуков, а причастность к божественному миру

У концептемы рай Г Иванова цветовые маркеры варьируются

* И взойдет в песках павлиний, *- Скоро, скоро к голубому раю

Золотой и синий рай - Лебедями полетим [3 40,41]

В преобладающем большинстве контекстов синий / голубой цвет связан с семантикой света и неба и маркирует образы-эталоны (этические и эстетические) «волны голубого света», «сиянье синевы», « синий младенческий рассвет» [3 97,135,161]

Сиреневый, фиалковый, фиолетовый - колоративы-доминанты, используемые Северяниным (сирень и фиалка - вегетативные метафоры молодости, мечтаний, любви) К ЛСП синего цвета относятся и их текстовые заместители незабудковый, краткое прилагательное небесен / онебесен, сложные весело-голубой, среброголубой, голубо-блесткий, производная глагольная парадигма синеть, голубеть и т д «Нефлористические» (не образованные от названий цветов) концептемы актуализируют такие признаки ДОБРА, как умиротворение («Мне хочется теплого и голубого », «И вот опять в душе лазорие »), возвышенное («Одно — искать позорной славы / Иное — славы голубой»), радость («Хочу туда — где море бирюзово,/ < > Везде лазорь,/ < > Там вечный пир, и музыка »), любовь («Как хорошо, что в общем вешнем шуме / Милей всего твой голос голубой», «Она мне прислала письмо голубое», т е мечтательное и нежное письмо [4 351,88,311,66,339,196]) Концептемы данного цветового поля передают приятные душевные переживания, которые подсказаны поэту жизнью и знанием народных представлений о синем цвете как символе «духовности и бесконечности» [Карташова 2004 12]

Золотой как признак добра, солнца, творчества противопоставлен в идеолексиконе Северянина желтому как признаку старости, умирания, пошлости (концептемы ЗЛА) У М Цветаевой негативная семантика золота и золотого цвета связывается со статикой в противоположность динамике серебряного цвета (поэтому купола церквей Цветаева обычно называет не золотыми, а червонными) Самоощущение и мировоззрение поэта способствует осмыслению серебряного цвета как более доброго, женского (« А я серебрюсь и сверкаю » [5 100]) В идеолексиконе В Иванова концептема золотой выступает символом волшебства, воплощения мечты Белый -знак чистоты, душевной непорочности, святости

Сегмент «Витальный код» связывает ДОБРО с такими концептемами, как детство, юность, молодость, творчество, счастье Концептуально значимыми признаками жизни становятся «интенсивность», «светоносность», «бурление чувств», «ориентированность на бесконечность» Концептуальные метафоры жизнь - весна, жизнь - заря, жизнь — восход, жизнь -мечта, жизнь - цветение сополагают жизнь с другими образными компонентами ДОБРА

Наиболее частотной лексемой АСП жизни в идеолексиконе Гумилева является детство Его образующими компонентами становятся те языковые единицы, которые представлены в образном слое концепта ДОБРО концептуальные семы «счастье» («Почему же не счастлив я, словно дитя'» [1 57]), «сад - рай» («Душу исполнит нам жгучей страстью / Смуглый ребенок в чайном саду» [1 99]), «солнце» («Светит солнце, яркое, как в детстве » [1 153]) и др Смерть 18

позитивируется и включается в сферу ДОБРА Стихотворение Н Гумилева «Утешение» можно считать ключевым в трактовке этого образа Лексема, вынесенная в заглавие, - эвфемизм для обозначения смерти и синоним покоя, счастья Поэт определяет землю как «отдохновению благоприятный дом», а тление нарекает «заманчивым» Оксюморонность в употреблении эпитетов заманчивый, благоприятный как потенциальных распространителей сущ смерть доказывает нестандартность авторского подхода к оценке смерти и лексической наполняемости ДОБРА

Концептема жизнь в поэзии Г Иванова энантиосемизируется и противопоставляется самой себе - жизни = «тоске», «скуке», «усталости» Но жизнь предстает и как высшая ценность «Только бы жить /Хоть на литейном заводе служить » [3 100]

И Северянин свое понимание смысла жизни реализует посредством концентрического расширения семантики слова-понятия, которое на семном уровне устанавливает ассоциативные скрепы с концегггемами весна (биоморфная метафора «жизнь - цветущая весна» [4 264]), счастье («Мы счастливы тем, что живем» [4 181]), творчество (оксюморон в стихотворении «На смерть Лермонтова» «А он, и мертвый, — да живой'» [4 56]), свет {«Коль жить нельзя, зачем существовать7 Во имя светлого восхода / Рискну еще страдать'» [4 168]) Можно выявить семантическое отличие узуальных синонимов жизнь без «счастья», «творчества», «света», «любви», «мечты» превращается в существование

Сегмент «Соматический код» исследуется в свете антропоцентричности ментальной сферы и процессов познания Сердце в наивной КМ всегда было источником добрых чувств и порывов (ср сердобольный человек, желать от всего сердца) Концептема представлена в дискурсах разных поэтов в схожих когнитивных признаках

У символиста В Иванова положительная оценка выражается посредством сравнения с объектами природы «Все перемнется в нас, что глина,/ Но сердце, сердце - как алмаз» [2 141] Двойное сравнение контаминирует смыслы в метафору противопоставления сердце = «алмаз» *■» внутренний мир человека = «глина» (антагонистические семы «твердость, вечность» - «мягкость, неустойчивость») По замечанию М М Бахтина, символ сердца В Иванов берет из средневековой иконы «Это сердце Богоматери, пронзенное семью мечами, сердце Христа и сердце верующего» [Бахтин 1979 379]

У И Северянина сердце - синекдоха человека - передает содержание любовного чувства и связанные с ним переживания («Ты не шла / Сердце ждет, сердце бесится грохотом» [4 78]) Метафорическое представление сердца в образах природы актуализирует его связь с миром божественного и его уязвимость в мире человеческом

Сердце мое, этот колос по осени, Сжато серпом бессердечия ближнего,

Сжато во имя духовного голода, В славу нетленных устоев Всевышнего [4 116]

М Цветаева называет сердце «магнетической искрой» [5 153] и наделяет его особой неуемной силой Сердце метафоризируется в биоморфных когнитивных признаках «твердость» («гранат», «гранит»), «горение», наделяется антропоморфной характеристикой «способность выражать чувство» (передана через семантическую трансформацию звукового эпитета - «громкое сердце», аллитерацию «ГРеми, ГРомкое») Грудь — метонимия сердца, у Цветаевой именно груди свойственно быть уязвимой, страдающей (разведение смыслов связано с морфологической категоризацией)

Для идеолексикона М Цветаевой большой значимостью обладают концептемы рука и крыло Когнитивный признак «крылатость» - архетипический знак ангела и характеристика души человека («Л за плечом - товарищ мой крылатый », «Если душа родилась крылатой'» [5 74,78]) Образуется окказиональный смысловой параллелизм рука - крыло Рука наделяется признаком самостоятельного существования «Вот тебе моя рука — Праведная, правая'» [5а 128] Разрушается терминологический характер словосочетания «правая рут», архаическое значение выступает как критерий истины [Зубова 1989 69] Н И Толстой выявил связь оппозиций правый - левый, верхний - нижний [Толстой 1987 180], в которых первый член имеет положительную оценку, а второй - отрицательную (основные семиотические оппозиции в народной культуре ценностно окрашены) У Цветаевой правый и верхний - концептемы ДОБРА Рука -крыло наделяется и другими антропоморфными способностями любить («У меня к тебе наклон крыл » [5 167]), творить («Я знаю, что Венера - дело рук » [5 125]), верить {«Две руки крестом » Г5а 1351). испытывать чувство стыда и вообще чувствовать (« Стыд вам руку жать, когда зуд в горсти, -/Пятью пальцами - да от всех пяти / Чувств» [5 232]), жить («Ведомо мне в жизни рук многое ,/Ибо ладонь - жизнь» [5 131]), помнить и забывать («рукою обветренной / Взяла - и забыла» [5 121]), испытывать боль («Даль и боль, это та же ладонь / Отрывающаяся » [5а 209]), поддерживать (« Человека надоба / Рук - в руке моей» [5а 248), желать и умирать («Руки в землю хотят - от плеч'» [5 147])

Следующий контекст содержит метафору антропологическую, биоморфную и социальную «Что же мне делать, слетку и пасынку,/В мире, где каждый отч и зряч» [5а 208] Два признака - физиологический (слепец, зряч) и социальный (пасынок, отч) употребляются не просто как однородные члены предложения, но как синонимы Сближение смыслов возможно благодаря интеграции сем - «лишенность зрения» и «лишенность родителя» Н Гумилев также связывает физиологическую способность человека видеть с «веданием» (знанием, откровением, душевной проницательностью)

Конца тревогам и удачам, Слепым блужданиям души О день, когда я буду зрячим И странно знающим, спеши1 («Вечное», [1 127])

Когнитивный признак образной сферы ДОБРА «крылатость» встречается и в поэзии И Северянина в ряду окказионализмов - воскрылив, крылолет, крылю, реализующих потенциальные возможности словообразовательной системы В ментальном языке Северянина есть и антоним к воскрылию - бескрылые, потенциальная концептема ЗЛА, которая образована по общеязыковой модели (бездушие, бессердечие) и включена в синонимический ряд отрицательных смыслов « Кома грязи — разврат и бескрылие» [4 102]

По языческим представлениям славян, если человек жил праведно, то душа превращается в голубя Вместилищем души у славян считается сердце или грудь С мифологемой «душа - птица» связан обычай оставлять на Пасху на могилах крашеные яйца для птиц Так в русской ментальное™ переплетаются языческие и христианские идеи

В сегменте «Соииально-пвостранственный код» рассматриваются концептуальные признаки ДОБРА, которые включают человека в горизонталь земных связей (мать, жена, сын, дочь, брат, сестра, ребенок, родной) Код вербализуется и в концептеме артефакта дом («родное» человеку пространство В гостях хорошо, а дома лучше, Дома и стены помогают и др )

Будучи эмигрантом, Г Иванов тему дома связывает с Россией Противопоставление родины и эмиграции дается в развернутой метафоризированной и лексикализованной антитезе свобода -тюрьма, воздух (тепло) - холод, затхлый - вольный [3 118] Россия осмысливается как некая абстракция это не вербализатор пространства («ни границ не знаю, ни морей, ни рек» [3 118]), а знак духовных и душевных ценностей («Но я не забыл, что обещано мне / Воскреснуть Вернуться в Россию - стихами» [За 573])

В системе ценностей М Цветаевой дом — кров, откуда человек вышел («колыбельный дом»), и последняя опора в жизни, убежище «Дом, который не страшен / В час народных расправ'» [5 233] Актуализируются семы «сказочность», «близость к лесу» (в концептосфере Цветаевой лес - это почти идеальный мир) Метафорический «взгляд» дома в языковом плане есть не что иное, как обращение к этимологии окно —» око —* «взгляд» дома, который приравнивается к взгляду высших сил «Что окно - то шона » [5а 278] Дом - отправная точка для полета души на небо «Недолго ведь с крыши - на небо» [5а 67]

Дом в идеолексиконе Н Гумилева - метафора мира небесного, который во многом напоминает мир земной убранство его небогато, а его декоратор - сам Бог

Смотреть на мелочь звезд, ведь очень небогато И просто разубрал Всевышний небеса [1 177]

Дом предстает в образе живого и чувствующего беды существа Оставленный жителями дом рушится, остывает и умирает Человек без семьи предстает у Гумилева в метафоре «ненужного атома», связи между людьми уподобляются связям мира физического Тот же мотив звучит и у Цветаевой «Кто дома не строил - / Земли не достоин» [5а 127] Пустой дом предстает в коннотативно сниженных образах казармы, госпиталя

В целом поэты Серебряного века с домом связывают позитивные переживания Дом - это некий островок добра, счастья, любви, детства

Сегмент «Аудиалъный код» находит вербализованное выражение в творчестве поэтов, чья поэтическая доктрина связана с символизмом Так, в дискурсе В Иванова валентностные возможности лексемы звук расширяются новые актанты - душа (звучащая душа), солнце (звуки солнца, солнечный звон), жизнь (звуки жизни) Созвучие, вещая песнь, святой отзвук, звон запенившихся чаш, гимн высот, звучащая душа, вселенская гроза, святая Лира, внушенные небом песни - все эти музыкальные метафоры передают идею творчества [2 45,69,91,197,248,253,327] В качестве главных когнитивных признаков музыки-творчества выступают «масштаб», «божественная вертикаль», «причастность к поэтическому братству»

А Е Рылова замечает, что «основой экзистенциальной картины мира у Г Иванова выступает образ музыки» [Рылова 2006 14] Лексема музыка в идеолексиконе поэта получает адъективные распространители чудная, легкая, неземная, райская и становится проводником высшего смысла *Шум города затих

И чувствует душа прикосновенье Музы [3 16] *Я истощил свой дар в желаньях бесполезных Шум жизни д ля меня, как звон цепей железных [За 222]

Шум - концептуальный антоним творчества, музыки Семы «дисгармония», «неблагополучие», «мирское» включают эту лексему в образный слой ЗЛА

В идеолексиконе Цветаевой колокола приобретают значение связующего звена между миром реальным и духовным «Опять сияющим крестам / Поют хвалу колокола» [5 198] Их звучание неизменно описывается в антропоморфной метафоре они поют, жалуются, их звон может заблудится Колокол - часть России «Поп, крепче позаткни мне рот / Колокольной землей московскою1» [5а 87] Как отмечает в своей статье Н Г Валеева, «колокол с его замысловатыми песнями и природой представляется поэту незыблемой основой мироздания» [Валеева 2005 131] В Заключении диссертации подведены итоги исследования и представлены его основные научные результаты

Реализация концепта в дискурсах исследуемых авторов отражает национально-историческую специфику восприятия ДОБРА в контексте эпохи Серебряного века В сферу концепта входят все положительно заряженные семантемы с первичной (языковой) или вторичной 22

(поэтической, окказиональной) коннотацией Концептополагание редко базируется на материале общеязыкового ЛСП добра Номинанты предметного мира становятся ассоциативными репрезентантами культурно-значимых смыслов и соотносятся с абстрактным понятием Этому способствуют символизация и метафоризация Концептемы образного слоя представляют собой свернутые концептуальные метафоры (добро - это солнце, добро - это Бог, добро - это сад, добро -это дом, добро — это лазурь и т д ) Денотативно значимые единицы также могут выступать в роли концептем (любовь, покой, жалость, сострадание) Оценочность таких культурно-маркированных компонентов устойчива, общепринята и представляется объективной, поэтому в художественном дискурсе используется редко В языке поэзии Серебряного века реализуются потенциальные возможности языковой системы расширение ЛЗ, обогащение словообразовательных гнезд слов, энантиосемизация семем одной лексемы, изменение морфологической отнесенности слова, окказиональная синонимия и антонимия, контекстуальная полисемия, диффузия семного состава, эстетизация морфологических средств

На основании проведенного анализа можно говорить о специфике художественного мышления разных поэтов Так, М Цветаева большее внимание (по сравнению с авторами мужской группы) уделяет рассмотрению разных аспектов любви и ее проявлений В концептуальную сферу ДОБРА поэт-женщина включает жалость, верность, сочувствие, смирение Иначе М Цветаева вербализует и социально-пространственный код Первостепенно значимыми для нее оказываются не только концептемы дом, Россия, родина (как и для всех поэтов, побывавших в эмиграции), но и репрезентанты тематической группы родственных связей (мать, сын, дочь, сестра, брат и т д) Доминантами колоративного кода у Цветаевой являются концептемы серебряный, красный, зеленый, у остальных поэтов цветовая символика ДОБРА является областью пересеченных смыслов и совпадает с общеязыковым представлением голубой, белый, золотой

ДОБРО в идеосфере Серебряного века - предельно обобщенное ценностное представление о нравственном идеале и идеале жизненного пространства человека, соотносимое с символикой России-дома и сада-рая и оживающее в образах природы ДОБРО локализовано в объектах небесной сферы (солнце, звезда, сияние, заря, радуга) и трактуется как все хорошее, светлое, радостное, теплое Актуализирует «каритативное» и «андрогинное» понимание любви, дарует внутреннюю гармонию человеку и окружающим его объектам Высшее измерение ДОБРА - Бог и вечность, земное — душа человека, иногда — разум, сердце, руки, глаза (символы соматического кода), жизнь, молодость, счастье, творчество (витальные метафоры)

Основные положения диссертации нашли отражение в следующих публикациях

1 Лаврентьева, Е С Концепт «добро» в поэзии H С Гумилева /ЕС Лаврентьева // Республиканский конкурс научных работ среди студентов на соискание премии им H И Лобачевского Сборник тезисов итоговой конференции -Казань, 2004 - С 227-228

2 Лаврентьева, Е С Особенности концептополагания в поэзии Серебряного века / Е С Лаврентьева // Итоговая научно-образовательная конференция студентов Казанского государственного университета за 2005 год Сборник статей / Казан гос ун-т - Казань, 2005 - С 78-79

3 Лаврентьева, Е С Специфика концептополагания «Добра» в русской языковой картине мира /ЕС Лаврентьева // Язык Культура Коммуникация материалы международной научной конференции (Волгоград, 18-20 апреля 2006 г) Ч 2 - Волгоград Волгоградское научное издательство, 2006 -С 436-441

4 Лаврентьева, Е С «Модное» понятие современной лингвистики (к вопросу о становлении концепта) /ЕС Лаврентьева // Русская и сопоставительная филология 2006 / Казан гос ун-т, филол фак - Казань Казан гос ун-т, 2006 - С 144-149

5 Палеха, Е С Почему «звезда экрана» не может стать «светилом науки» (к проблеме национальных особенностей номинации) /ЕС Палеха // Исследования по русскому языку Сборник статей к 70-летию профессора Балалыкиной Э А - Казань Казанский государственный университет, 2007 -С 171-177

6 Палеха, ECK вопросу об универсальности концепта ДОБРО - GOOD (сопоставительный анализ фрагментов русской и англо-американской ЯКМ) /ЕС Палеха // Русская и сопоставительная филология 2007 / Казан гос ун-т, филол фак - Казань Казан гос ун-т, 2007 (в печати)

7 Палеха, Е С Лексико-семантическое поле солнца как выражение концептологического смысла Добра (на примере языка поэзии Серебряного века) /ЕС Палеха // В А Богородицкий научное наследие и современное языковедение матер Междунар науч конф (Казань, 4-7 мая 2007 г) Т 1 -Казань Казан гос ун-т им В И Ульянова-Ленина, 2007 - С 248-251

Статья в ведущем рецензируемом научном журнале, включенном в перечень ВАК-

8 Палеха, Е С Лексико-семантическое поле Бога в идиостиле Серебряного века / Е С Палеха // Ученые записки Казанского государственного университета Серия Гуманитарные науки Т 149 Кн2 -Казань Изд-воКазанского гос ун-та, 2007 -С 247-262

Подписано в печать 04.10.2007г. Заказ К-51/07. Усл. печ. л. 1,6. Тираж 140 экз. Бумага офсетная. Печать ризографическая. Отпечатано с готового оригинал-макета в Издательском центре Казанского государственного университета 420008 г.Казань, ул. Кремлевская, 35

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Палеха, Екатерина Сергеевна

Введение

Глава I. Теоретические предпосылки исследования. «Концепт» и другие понятия лингвоконцептологии

Глава II. ОБЩЕНАЦИОНАЛЬНОЕ ВОСПРИЯТИЕ (ядерная сфера) КОНЦЕПТА ДОБРО

Часть 1. Понятийная составляющая концепта. Лексико-семантическое поле добра в русском языке

Часть 2. Значимостная составляющая концепта ДОБРО (сопоставительный анализ фрагментов русской и англо-американской ЯКМ)

Глава III. ОБРАЗНАЯ СОСТАВЛЯЮЩАЯ (интерпретационный слой) КОНЦЕПТА ДОБРО

Сегмент 1. Биоморфный код

Сегмент 2. Теософский код

Сегмент 3. Духовно-нравственный код

Сегмент 4. Чувственный код

Сегмент 5. Колоративный код

Сегмент 6. Витальный код

Сегмент 7. Соматический код

Сегмент 8. Социально-пространственный код

Сегмент 9. Аудиальный код

Введение диссертации2007 год, автореферат по филологии, Палеха, Екатерина Сергеевна

Экспликация русского менталитета из слова и сознания в философских системах национального характера, таким образом, становится важной задачей современной науки.

В.В. Колесов («Жизнь происходит от слова»).

Внутренняя и внешняя жизнь человека, ценности материальной и духовной жизни, отношения между людьми и отношение к себе как к носителю нравственных ценностей - все эти явления, так или иначе, обозначаются в языке, создавая образ общества и образ индивида - носителя данного языка. Словесный материал поэзии, вобравший в себя особенности менталитета, национальную специфику и индивидуально-авторские интенции, становится благодатной почвой для лингвокульту-рологических разысканий.

Повышенный интерес современной лингвистики к сфере языкового сознания предопределил актуальность работ, связанных с моделированием концептов - элементарных составляющих национальных картин мира (проблемой теоретической разработки и описанием концептов занимаются: Н.Д. Арутюнова, Д.С. Лихачев, А. Вежбицкая, Ю.Д. Апресян, Ю.С. Степанов, И.А. Стернин, В.И. Карасик, С.Г. Воркачев, P.M. Фрумки-на, Г.Г. Слышкин, М.В. Пименова и др.). Со второй половины 90-х гг. было опубликовано немало концептуариев культуры (термин В.И. Караси-ка и И.А. Стернина [Антология 2007: 5]), составленных Ю.С. Степановым (.Константы: Словарь русской культуры /Ю.С. Степанов. - М.: Академ. Проект, 2001. - 990 е.), коллективом авторов под редакцией И.В. Заха-ренко, В.В. Красных, Д.Б. Гудкова (Русское культурное пространство: Лингвокультурологический словарь. Вып. 1. - М., 2004. - 318 с.) и под редакцией В.И. Карасика, И.А. Стернина (Антология концептов. - М.: Гнозис, 2007. - 512 е.). В последнее время в науке стали выделять школы лингвистической когнитологии: Московскую, Воронежскую, Кемеровскую, Краснодарскую, Волгоградскую, Польскую и др. Несмотря на актуальность проблемы, на сегодняшний день нет ни общепринятой теории концепта, ни разработанного метаязыка для описания концептуальных моделей, ни единой методики анализа структуры концепта. Все это, безусловно, составляет определенную методологическую сложность для исследователя.

Особую значимость для моделирования концептосферы имеют культурогенные (термин В.И. Карасика) или телеономные концепты (термин С.Г. Воркачева), такие как ЛЮБОВЬ, ДУША, СЧАСТЬЕ, СОВЕСТЬ и др. Интерес ученых к этическим концептам объясняется их этнолингвистической уникальностью, содержание данных ментально-языковых единиц определяется нормами бытования определенного общества, внутренней культурой представителей этого социума. Данное исследование посвящено описанию одного из таких концептов - ДОБРО

- в русском языке, что неразрывно связано с обращением и к концепту ЗЛО. По мнению Н.В. Фоминых, все основополагающие концепты должны быть описаны бинарно: ЖИЗНЬ - СМЕРТЬ, ЛЮБОВЬ - НЕНАВИСТЬ, ДОБРО - ЗЛО [Фоминых 2001: 178]. Современная философия зачастую рассматривает их как диалектически нерасторжимые единства: первое непременно предполагает второе, а второе выявляется только на фоне первого. По замечанию философа H.A. Бердяева, «возможность зла есть условие добра» [Бердяев 1993: 51]. Расчленение эквиполентных категорий и выбор в качестве объекта исследования сферы ДОБРА обусловлены, во-первых, тем, что в рамках одной работы описать оба концепта в полной мере не представляется возможным (диссертационное исследование чрезвычайно увеличилось бы в объеме). Во-вторых, концепты ДОБРО и ЗЛО существуют как сугубо антагонистические и антонимические сущности, значение одного структурируется через отрицание другого (добро есть все, что не является злом; зло - все, что не является добром). Подтверждение данной мысли находим в работе В.В. Колесова «Жизнь происходит от слова»: «Жизнь человека нацелена на идеал хорошего, а не на критику отрицательно-плохого. Плохое, т.е. «зло», маркировано в противопоставлении к добру и, следовательно, само по себе ясно» [Колесов 1999: 134]. В-третьих. Н.О. Лосский отмечал: «Русский человек обладает особенно чутким различением добра и зла; он зорко подмечает несовершенство всех наших поступков, нравов и учреждений, никогда не удовлетворяясь ими и не переставая искать совершенного добра» [Лосский 1992: 241] (подчеркивание - Е.П.). Поиски абсолютного добра искони свойственны русскому сознанию и обусловлены, в какой-то мере, христианской мировоззренческой установкой культуры (именно христианство «научило» русского человека различать добро и зло). В^ четвертых, согласно ассоциативному эксперименту, проведенному Институтом языкознания РАН, добро входит в ядро языкового сознания русских (18 позиция слова добро от начала списка) [Уфимцева 2001: 70]. По словам А.Б. Пеньковского, добро вместе с радостью, покоем, верой, надеждой, любовью, истиной, красотой составляет «софийный комплекс» русской культуры [Пеньковский 2003: 379]. По словам ученого-философа А. Андреева, «к числу ценностных основ русского характера следует отнести стремление русских к Абсолюту (идеалу), бесконечному, возвышенному и святому, с чем они соразмеряют свое сознание и свою жизнь» [Андреев: http: //www.gumer.info /bogoslovBuks/Philos/Article/And RuChel.php]. Таким Абсолютом, безусловно, является и ДОБРО.

Следует отметить, что концепт ДОБРО как факт общенационального метального пространства исследован в отечественном языкознании сегментарно (на материале русских народных сказок [Гехтляр 2002], [Мишин 2001], в аспекте сопоставления с чувашским языком [Лотря 2004], через призму современного состояния [Сафонова 2003]), в то время как индивидуально-авторское его проявление лишь только становится 4 объектом рассмотрения в современной лингвоконцептологии (в работе [Санаева 2007] анализируется дихотомия ДОБРО - ЗЛО и способы ее экспликации в романе Л.Н. Толстого «Война и мир»). Поэтический дискурс какого-либо периода в представленном аспекте исследован до сих пор не был.

Актуальность настоящего исследования связана с необходимостью решения проблемы языковой репрезентации культурных концептов, в частности базового понятия культуры общества, его духовной жизни -ДОБРО. В работе реализуются методологические подходы, которые отражают внимание современной науки к проблемам изучения когнитивных механизмов познания и проявления философского принципа антропо-центричности в языке. Выбор концепта ДОБРО обусловлен его значимостью в отражении процесса познания и в оценивании действительности человеком.

В центре интересов современной концептологии - моделирование индивидуальных концептов. Особенно важным представляется описание идиостиля и художественного мышления авторов, ибо и то и другое является неотъемлемой частью языкового портрета нации в переломную (рубеж XIX - XX вв.) эпоху ее культурного развития. Поэзия - это своего рода доступно изложенная философия; поэтов не просто слушают, им внимают. Согласно емкому замечанию В.А. Масловой, «поэзия не без основания считается древнейшим способом освобождения человеческого духа, являя собой проповедь истины, наделенной поэтической энергией» [Маслова 2004: 43].

Актуальность определяется и подходом к объекту изучения. Поэтический текст представляет собой систему, имеющую комплексную организацию и сложную структуру, что определяет необходимость многоаспектного анализа, выходящего за рамки традиционного лингвистического разбора.

Цель исследования:

- определить объем и содержание концепта ДОБРО в его различных модификациях в поэтическом дискурсе Серебряного века; смоделировать его структуру в понятийном аспекте и тем самым отразить общенациональное представление; в значимостном аспекте и тем самым представить отличия в разных типах языковых сознаний; в образном аспекте и тем самым описать индивидуально-авторские особенности кон-цептополагания.

Обозначенная цель предполагает постановку и решение следующих задач:

- представить анализ основных достижений концептологии, сформулировать основные единицы метаязыка исследования;

- изучить семантическое пространство ЛСП добра в русском (и -для сравнения - в английском) языке, опираясь на данные лингвистической истории и культуры;

- установить и описать составляющие семантические слои и сегменты концепта, руководствуясь принципами семантико-когнитивного подхода;

- выявить языковую репрезентацию концепта в поэтических текстах;

- развести символические и денотативные аспекты значений лек-сем-вербализаторов концептуального смысла; объяснить способы семантической трансформации языковых единиц в условиях поэтического контекста;

- рассмотреть лексические и морфологические особенности лексем, репрезентирующих концепт в дискурсе Серебряного века;

- выявить общенациональные и специфические концептуальные элементы и способы их выражения в языке поэзии Н. Гумилева, М. Цветаевой, Г. Иванова, И. Северянина, В. Иванова;

- наметить тендерные различия в восприятии ДОБРА в поэзии М. Цветаевой в противопоставленности поэтам мужской группы;

- сформулировать развернутое определение концепта ДОБРО для тезауруса языка и культуры эпохи Серебряного века.

Для решения задач необходимо сформулировать рабочую гипотезу: концепт ДОБРО широко эксплуатируется человеком в процессе познания, в эмоциональной и нравственно-этической оценочной деятельности; его вербализаторы используются в создании языковой картины реального и вымышленного миров. Поэты как носители языка и национального менталитета выражают эссенцию смыслов ДОБРА. Поэзия Серебряного века явилась своего рода зеркалом наивной КМ.

Методы исследования предопределены поставленными задачами, семантико-когнитивным подходом к языку, предполагающим изучение соотношения семантики языковых знаков с концептосферой народного (точнее, поэтического) сознания, т.е. взаимодействия семантических процессов с когнитивными:

1) Дистрибутивный метод, заключающийся в анализе сочетаемо-стных свойств конкретной лексемы в абстрагировании от ее полного лексического и грамматического значений [ЛЭС 1990: 137-138]. Анализ лексической сочетаемости, исследование парадигматических и синтагматических отношений единиц, конституирующих концепт - этапы (не цели) концептуального анализа, помогающие описать структуру концепта и схемы возможных смысловых пересечений.

2) Метод моделирования: построение лексико-семантического поля добра, составление словарной статьи ключевой лексемы, описание структуры одноименного концепта.

Модель организации фрагментов экстралингвистической реальности имеет сложную структуру, ядром и именем которой является лексема добро, «околоядерной» сферой - совокупность понятий, тождественных или синонимичных ядру и актуализированных в художественных текстах, а периферией - разброс символических интерпретаций этих единиц и понятия, противопоставленные ядру.

3) Типологический метод, который заключается в выделении основных семантических признаков, характеризующих концепт ДОБРО в понимании того или иного поэта. Использовались также методы обобщения и сопоставления комбинаций признаков в идиостиле разных поэтов.

5) Компонентный анализ. Лексические единицы считаются составляющими компонентами концепта ДОБРО при наличии общей интегральной семы в составе их контекстуального значения. При этом происходит отвлечение от типов категориальных значений предметности, процессуальное™, признаковости и т.д.

6) Концептуальный анализ, который «имеет своей целью определить статус мировоззренческих понятий в обыденном сознании людей» [Арутюнова 1999: 325]. Метод заключается, с одной стороны, в рассмотг рении языкового выражения концептов, с другой - в реконструкции концептов и стоящих за ними фрагментов наивной языковой картины внутреннего мира человека с помощью культурно-языковых данных. Для ин: терпретации смыслов привлекается обращение к апперцепционному фону носителя русского языка. Необходимо учесть, что некая доля субъективности анализа вытекает из природы самого художественного текста, который требует неограниченного множества толкований для полного выявления своей сути и способен к долгой исторической жизни, обогащающей его новыми значениями.

Схема описания концепта, предложенная Ю.С. Степановым, сводится к следующим этапам: исследование этимологии и истории репрезентирующего концепт слова, описание его ассоциативного ряда, определение актуальных имен концепта, синонимизация «имен» и «вещей» [Степанов 2001: 44].

7) Методы описания понятийной составляющей концепта с помощью анализа словарных дефиниций ключевого слова, анализа структуры и содержания лексико-фразеологического поля.

8) Интерпретационный (текстуальный) анализ языкового материала. В значении слова фиксируются не только признаки, необходимые для идентификации обозначаемого, но и наивные знания об обозначаемом, реализуемые зачастую в метафорах и метонимиях.

Концепт ДОБРО описывается нами при помощи выделения в поэтических дискурсах знаковых «переменных», т.е. концептуально нагруженных и коннотативно обогащенных лексических единиц (именуемых в дальнейшем концептемами), которые и формируют понятийное и образное пространство ДОБРА в его субъективном восприятии.

В работе также применялась методика сопоставления диахронических срезов изучаемого концепта и этимологический анализ, использовались элементы количественных методов и комплекс приемов для анализа средств языковой объективации концепта в поэтическом дискурсе Серебряного века.

Средства объективации концепта: 1 - лексемы и фразеосочетания из состава лексико-фразеологической системы языка, имеющие соответствующие семемы или отдельные семы разного ранга (архисемы, дифференциальные семы, периферийные - потенциальные и скрытые); 2 -образные единицы; 3 - поэтические тексты и их совокупности.

В. Гайдукова считает, что основным методом описания концептов является «малая монография» об отдельном слове [Гайдукова 2000]. Этим метафорическим заявлением, на наш взгляд, объясняется сложность, многоаспектность и «полиметодность» исследования, проводимого в концептуальном аспекте.

Материалом для диссертационной работы послужили извлеченные из поэтических текстов Николая Гумилева, Георгия Иванова, Марины Цветаевой, Игоря Северянина и Вячеслава Иванова методом сплошной выборки более 7500 примеров, фиксирующих лексические средства обозначения единиц, моделирующих образный слой концепта. Таким образом, в работе охвачены все значимые поэтические течения эпохи (акмеизм, символизм, футуризм), а также дискурсы поэтов «вне течений» (Г. Иванова, М. Цветаевой). В главе, предваряющей анализ поэтических реализаций концепта, рассмотрены лексикографические трактовки значения добра, этимологические, историко-культурные и отчасти философские наслоения на семантический объем ключевой лексемы.

Дискурс эпохи Серебряного века выбран в качестве объекта исследования неслучайно. В качестве определяющих укажем следующие причины:

- Во-первых, семантика ДОБРА всегда трактовалась как предельно размытая, принципиально неопределимая (о дефиниции добра «можно говорить лишь в том контексте, где добро трактуется как понятие, референтом которого является некоторая объективная реалия. В контексте же нравственного сознания, моралистики, нормативной этики добро, строго говоря, не дефинируется» [Максимов 2000: 21]). По мнению ученых, в поэзии XX века меняется языковой подход к тексту. Происходит активизация принципа контекстуальной полисемии и тенденция к росту семантической неопределенности слова. М. Гаспаров пишет о том, что в поэзии XX века появился новый троп - антиэмфаза - расширение и размывание значения слов [Очерки 1990: 9, 13]. E.H. Рядчикова и С.А. Ахма-деева выделяют следующие особенности языка поэзии начала XX в.: 8 углубление имплицитности и максимум выразительности при минимуме изобразительных средств, преобладание личностных смыслов по сравнению с узуальными (что отразилось в окказионализмах и авторском преобразовании идиом)» [Ахмадеева, Рядчикова 1999: 149]. Таким образом, поэзия Серебряного века - богатый материал для концептологиче-ских исследований, ибо концепт и есть предельно абстрагированная и размытая ментально-языковая единица, а средствами его выражения становятся лексемы, сопряженные с макросмыслом (ДОБРО) на имплицитном уровне.

- Во-вторых, эпоха Серебряного века по силе своего влияния на культуру, философию, историю литературы и языка может сравниться разве что с Золотым веком русской литературы. Ирма Кудрова, известный исследователь творчества М. Цветаевой, в одной из своих работ приводит утверждение Иосифа Бродского о том, что взгляд на мир, обнаруживаемый в творчестве замечательнейших поэтов начала XX века, стал частью мировосприятия современного человека («Эти люди нас просто создали. И все. Вот что делает их нашими современниками», -говорил Бродский в беседе с Соломоном Волковым [Цит. по: Кудрова 2003:183]).

- В-третьих. Серебряный век в литературе исторически совпал со сменой столетий, с периодом тяжелейших потрясений (войны, смена правительственных режимов, эмиграция интеллигенции, изгнание, per прессии, утраты и т.д.). Все это не могло не послужить импульсом к актуализации экзистенциально-этической проблематики, одной из главных проблем становится осмысление темы добра и зла. Философы рубежа XIX - XX вв. В. Соловьев, С. Булгаков, Е. Трубецкой, П. Флоренский в своих философских трактатах размышляли о Боге как высшем проявлении Блага, о необходимости противостояния злу и умножения добра в душах человеческих (В. Соловьеву, особенно повлиявшему на взгляды поэтов-символистов, принадлежит фундаментальный труд «Оправдание Добра: нравственная философия»). Поэты по-своему осмыслили и выразили в своих произведениях эту бытийно значимую проблематику. Так, в статье «Читатель» Н. Гумилев сравнивает поэзию и религию: «и та и другая требуют от человека духовной работы» во имя некой высшей цели [Гумилев 1991: 20].

В конкретном речевом (в нашем случае - поэтическом) воплощении реализуется не концепт в целом, а его компоненты в той или иной комбинации. Причем эти сегменты основного смысла могут обрастать собственным интерпретационным полем. Литературные тексты конкретного автора в своей совокупности позволяют делать выводы о фрагменте его концептосферы, а через его мировосприятие - судить об определенном качестве концептосферы народа, представителем которого выступает поэт.

Эпоха русского модерна началась с символизма. В статье «Наследие акмеизма и символизм» Н. Гумилев отметил, что «русский символизм направил свои главные силы в область неведомого» [Гумилев 1991: 18]. Абстрактные сущности, в число которых входит ДОБРО, всегда были и остаются «неведомыми» чувственно-эмпирическому познанию. В качестве примера символистского концептополагания нами было выбрано творчество Вячеслава Иванова. Специфика идиостиля поэта обусловлена его интересами и предпочтениями - он являлся оригинальным и типичным представителем и теоретиком модернистского течения символизма, знатоком и почитателем античности, философии Ницше и Владимира Соловьева, идеолог славянофильства и дионисийской концепции искусства. По его мнению, искусство - «могучее средство формирования человека, изменения его сознания. Красота способна делать человека лучше. Но раз красота - это отблеск божественного на Земле, то воспитательная функция красоты и заключается в приобщении человека к религиозному опыту, к Богу. Культура - это человеческое творчество, в процессе которого раскрывается душа народа» [Масленников 1999: 27]. Как будет показано далее, и красота, и Бог входят в концептуальную сферу ДОБРА.

Ведущий объект семантического анализа идиостиля В. Иванова -символизация, под которой подразумевается «резкое деривационно необоснованное изменение денотативной (предметной) области, прагматической оценочной стороны значения, появление дополнительной социально-аксиологической характеристики» [Клычков, Шварц 1986: 47]. Именно приобретение словом определенной оценочности (по А.Л. Новикову, особой внутренней формы, именуемой лингвоэпистемой [Новиков 2002: 87]) позволяет включать его в число вербализаторов концепта ДОБРО. Исследователь творчества В. Иванова С.С. Аверинцев говорит об особой «хитрости» его поэзии: «она, пользуясь с уникальной густотой словами так называемого высокого слога <.>, наделяет каждое слово такой дотошной смысловой точностью, какой у поэтизмов заведомо быть не может. <.> Смысл дан прегнантно.» [Аверинцев 2002: 7]. Лингвистическая чуткость поэта также становится для нас одним из факторов выбора его наследия в качестве объекта анализа.

Наше исследование ведется в семантическом плане, поэтому Н. Гумилев интересен нам потому, что он является основоположником «русской семантической поэзии» (так многие исследователи определяют характер поэзии акмеизма - одного из ведущих литературных течений начала XX века).

Известный исследователь поэзии М. Цветаевой Л.В. Зубова назвала ее «потенциально лингвистом», а ее стихотворные произведения определила «материалом для изучения потенциальных свойств русского языка». Цветаеву иногда без основания причисляют к символистам, на что исследователь отвечает: «Творчество М. Цветаевой, не принадлею жавшей никакому литературному направлению, включает в себя признаки поэтического языка, характерные для символистов, акмеистов, имажинистов, футуристов, а также черты, присущие более поздним литературным направлениям и стилям» [Зубова 1989: 5].

В работе того же исследователя мы находим обоснование и для собственного лингвистического поиска: в творчестве М. Цветаевой, по мнению Л.В. Зубовой, «проявляется способ познания мира через языковые связи, модели и отношения», а ее «философско-мировоззренческий максимализм находит адекватное выражение в максимализме языковом» [Зубова 1989: 4]. «Лингвистическая интуиция» Цветаевой, «выразительность и емкость» поэтического слова позволили ей в эстетической, предельно эмоциональной форме выразить свое отношение к миру и его нравственно-философским ценностям. Категория ДОБРА не могла оказаться вне поля зрения поэта, чья жизнь прошла в постоянном борении со «злом» (эмиграция, потеря близких, творческое одиночество).

В течение долгого времени творчество Игоря Северянина не привлекало к себе исследовательского внимания не только в лингвистическом плане, но и с позиций литературоведения. Критика освещала творчество «двух» Северяниных - «ироника» и «лирика» («Этот манерног салонный, приторно-саркастический "царственный паяц", поражавший в 10-е годы XX века толпу своей "буффонадой" и "безвкусием", обрел наконец себя, вернувшись к истокам национальной классической традиции. Так столкнулись и спаялись в нерасторжимом монументальном моменте два века русской поэзии, золотой и серебряный.» [Никульцева 2001: 69]). В немногочисленных лингвистических работах исследовательский интерес сконцентрирован на специфике словотворчества, да и то большей «популярностью» в этой области пользовалась неологическая поэтика В. Хлебникова. Северянин долгое время оставался «в стороне» [Григорьев 2004: 335].

Исследователь лингвопоэтики И. Северянина С.Ю. Портнова отмечает, что выделить семантические доминанты в художественном мире поэта невозможно без проникновения в контекст его жизни. Языковед выделяет три этапа творчества поэта (1 - «несамобытная классика»; 2 -«эгофутуризм»; 3 - «русский дух поэзии»), основываясь, главным образом, на способе выражения оценок (эксплицитная и имплицитная оце-ночность) [Портнова 2002: 17]. Важным для нас оказывается сам факт отношения поэта со знаком «плюс» к той или иной лингвореалии (ДОБРО аккумулирует все положительно коннотированные смыслы).

Еще в 1911 году Северянин объявляет о создании им нового направления - эгофутуризма (поэт всегда гордился тем, что первым ввел термин футуризм в обиход русской литературы). Теоретические представления поэта о новом направлении были довольно определенными. В книге воспоминаний «Уснувшие весны. Критика. Мемуары. Скитания» он признавался: «Лозунгами моего эгофутуризма были: 1. Душа - единстИ венная истина. 2. Самоутвержденье личности. 3. Поиски нового без от-верганья старого. 4. Осмысленные неологизмы. 5. Смелые образы, эпитеты, ассонансы и диссонансы. 6. Борьба со "стереотипами" и "заставками". 7. Разнообразие метров» [Цит. по: Встречи с прошлым 1987: 125]. Приставка «эго», по мнению самого Северянина, означала «вселенский». Провозглашенные содержательные и стилистические новации соединяют «несоединимое»: внутреннее эмоциональное и духовное начало его поэзии, замысел которой - познание души, и внешнее - самовосхваление, причудливость форм, вычурность, манерность, нарочитость, иронию. Данный факт составляет сложность для проведения концептуального анализа. Но С.Ю. Портнова выделяет следующие виды «эмоциональных разновидностей иронической оценки»: добрая (романтическая) - горькая (критическая) - злая (саркастическая) - эксцентрическая (парадоксальная) [Портнова 2002: 16]. Таким образом, весь поэтический мир Игоря Северянина изначально двойствен. Поэт как бы взвешивает на весах добро и зло: «И в зле - добро, и в добром - злоба» [А: 275]1.

В 1911 г. Г. Иванов примыкает к группе эгофутуристов, однако уже к весне 1912 г. демонстративно от них отходит и участвует в деятельности «Цеха поэтов». В 1922 г. поэт навсегда покидает Россию, связь с акмеистами утрачивается. Подобные метания при жизни в России, затем «вы-ключенность» из поэтического процесса страны, по мнению литературоведа H.A. Богомолова, могут рассматриваться как «литературная неопределенность» Г. Иванова [Богомолов 1989: 506,515]. А.Е. Рылова анализирует его творчество в аспекте связей с символизмом [Рылова 2006].

В начале века Г. Иванова называли «первым поэтом российской эмиграции». Цветаева также не раз покидала Россию, но ее связи с родиной оставались тесными. Более того, известно, что в критике литературоведения Цветаеву нередко величают «поэтом внутренней эмиграции». Эмигрантство не могло не отразиться на специфике мировосприятия, на отношении к России, на понимании ДОБРА.

Восприятие поэзии Г. Иванова той эпохой сконцентрировал А. Блок, рецензировавший в 1919 году неизданную книгу стихов Иванова «Горница»: «Это - книга человека, зарезанного цивилизацией, зарезанного без крови, что ужаснее для меня всех кровавых зрелищ этого века - проявление злобы, действительно нечеловеческой, с которой никто ничего не поделает, которая нам - возмездие» [Цит. по: Богомолов 1989: 503]. Эта «злоба» - предельная степень человеческого отчаяния, вызванного не личными неурядицами, внутренним неустройством, оторванностью от читателя или другими особенностями эмигрантского существования, а всеобщим, мировым, вселенским, бытийственным отчаянием. Но если распался прежде единый мир, то для того, чтобы творить собственное ис

1 Здесь и далее цифрами обозначаются поэтические сборники исследуемых авторов, нумерацию см. в разделе «Библиография». кусство, необходимо было найти опору в бытии. Г. Иванов, как и многие другие поэты своего времени, занялся поиском новых ценностных ориентиров, новых позитивных сторон в жизни на фоне мрачной действительности. Следовательно, реализация концепта ДОБРО в его словесном творчестве, скорее всего, должна быть охарактеризована высокой номинативной плотностью.

Нами исследуется фрагмент статической ЯКМ, отраженной в языке поэзии Серебряного века. Однако элементы диахронического подхода все же присутствуют: это этимологическая память лексем, мифологические и фольклорные «напыления» смыслов, ретроспективная позиция наблюдателя. К тому же, по мнению Н.Р. Суродиной, поэтический язык «субъективен и синхронен», но одновременно он объективирует образы массового сознания и реальности [Суродина 1999: 3].

Теоретической основой исследования послужило разработанное в лингвокультурологии, когнитивной лингвистике, а впоследствии и в кон-цептологии представление о том, что явления реальной действительности отражаются в сознании человека в виде национально-специфичных концептов и объективируются посредством номинативных средств языка. Теория концепта, способы и методы анализа его структуры, его роль в формировании этноспецифичной картины мира и концептосферы, проблемы концептуализации и категоризации действительности рассматриваются в работах многих современных лингвистов, среди которых особо стоит отметить таких исследователей, как Н.Ф. Алефиренко, Ю.Д. Апресян, Н.Д. Арутюнова, А.П. Бабушкин, А. Вежбицкая, С.Г. Воркачев, A.A. Залевская, А. Зализняк, В.И. Карасик, Ю.Н. Караулов, В.В. Колесов, O.A. Корнилов, В.В. Красных, Е.С. Кубрякова, Д.С. Лихачев, В.А. Маслова, Е.А. Пименов, М.В. Пименова, З.Д. Попова, И.А. Стернин, Ю.Е. Прохоров, Ю.С. Степанов, Г.Г. Слышкин и др.

Нами были изучены работы по исследованию смежных с ДОБРОМ концептов СВЕТ, КРАСОТА, ЦВЕТ, ЛЮБОВЬ, ЖИЗНЬ и др. Однако данные концепты рассматривались нами как слоты (в терминологии A.A. Павловой [Павлова 2004]), т.е. микроконцепты макроконцепта ДОБРО.

Литературоведческая сторона творчества выбранных для данного исследования поэтов представлена достаточно изученной в следующих работах: [Аверинцев 2002], [Баскер 2000], [Бахтин 1979], [Богомолов 1989], [Гапеенкова 2006], [Исаев 1997], [Кудрова 2003], [Масленников

1999], [Паутова 2006], [Подковальникова 2001], [Рылова 2006], [Швейцер 2002] и др.

Значительно в меньшей степени исследованы особенности идио-стиля поэтов. Пожалуй, наиболее описанным в этом плане является поэтический язык М. Цветаевой, изученный с позиции семантических особенностей Л.В. Зубовой [Зубова 1987], [Зубова 1989], А.Е. Супрун [Супрун

2000], E.H. Рядчиковой и С.А. Ахмадеевой [Ахмадеева, Рядчикова 1999] и

13 с позиции концептополагания В.А. Масловой [Маслова 2004]. Особенности творчества других поэтов подвергались лингвистическому анализу в более частных аспектах. Так, А.Г. Грек, изучая наследие В. Иванова, проанализировал способы вербализации поэтом-символистом концептов КРАСОТА, ЖИЗНЬ и СМЕРТЬ, ХАОС [Грек 2000], [Грек 2003], [Грек 2004]. И.А. Тарасова описала концептуальное поле «прекрасное» в идеосфере Г. Иванова [Тарасова 2004]. В дискурсе И. Северянина описано цвето-световое поле и оценочность значений [Карташова 2004], [Портнова 2002]. Как видно, поэтическая картина мира эпохи Серебряного века стала объектом исследования не так давно, а концептологический аспект творчества поэтов этого периода только начинает изучаться.

Данная работа обращена именно к идиостилю как способу вербализации концептуальной картины мира в ее общеязыковом и индивидуально-авторском аспектах - в этом состоит актуальность и новизна исследования.

Также мы опирались на этико-аксиологические и философские исследования добра и особенностей русской ментальности (статья Л.В. Максимова «О дефинициях добра: логико-методологический анализ», трактат Н.О. Лосского «Условия абсолютного добра», фундаментальный труд B.C. Соловьева «Оправдание Добра», коллективная монография «Русский народ: терминология, исследования, анализ», работы В.В. Колесова [Колесов 1999], [Колесов 2002], [Колесов 2004], Ю.Б. Кузьменко-вой [Кузьменкова 2005], O.A. Леонтович [Леонтович 2005] и др. авторов).

Научная новизна работы состоит в том, что в ней впервые:

• представлено исследование архизначимого культурно-нравственного концепта ДОБРО как на основе лексикографических данных, так и на материале поэтических текстов;

• учтены общенациональные и индивидуально-авторские представления при описании структуры концепта;

• описана когнитивная структура ассоциативного пространства ДОБРА;

• выявлены и разграничены денотативно-понятийные и образно-символические составляющие концепта;

• проведены семантический и концептологический анализы поэтического наследия эпохи Серебряного века;

• разработана собственная система понятий для описания модели концепта;

• проанализирован большой объем разножанровых и разностиле-вых текстов с точки зрения особенностей воплощения национально специфичного концепта ДОБРО;

• намечена перспектива исследования антонимической пары концептов ДОБРО и ЗЛО как аксиологической диады, служащей своеобразным «мерилом действительности» в процессах познания и оценочной деятельности человека.

Результаты проведенного исследования позволяют вынести на защиту следующие положения:

1. Концептологические исследования традиционно проводятся на материале лексикографии. Считается, что словари в концентрированном виде отражают основные представления, сформированные национальной языковой культурой. Исследователь Е.З. Имаева говорит о том, что реальность наиболее полно раскрывается в текстах «усиленного типа». «Сильные тексты характеризуются присутствием в них логосных потенций. С такими текстами связывается бесконечное множество интерпретаций, которыми этот текст живет «вечно и всюду» [Имаева 1994: 127]. Безусловно, поэтические вариации Серебряного века стоит отнести к текстам «усиленного типа»: в них отражается философия и мировоззрение эпохи, ее духовно-нравственная парадигма.

2. Выделяемые на данном этапе развития науки концептологии составляющие концептуальной структуры - понятийный, значимостный (некоторые авторы в качестве второго компонента называют ценностный, в нашем случае данная точка зрения неприемлема: ДОБРО - аксиологическая категория в целом, а не в какой-либо одной части) и образный компоненты - должны быть исследованы на качественно различном материале: первый - на материале ЛСП лексемы-имени концепта, второй - на базе сопоставления разных языков, третий - на примерах речевого воплощения в поэтических текстах.

3. Представление о ДОБРЕ в русской ментальное™ базируется на христианской противопоставленности добра злу. «добро созидает, зло разрушает; добро любит, зло ненавидит; добро помогает, зло топит; добро побеждает добром, зло силой; добро радостно, зло хмурится; добро красиво, зло уродливо; добро мирно, зло враждебно; добро спокойно, зло раздражается; добро миролюбиво, зло задирается; добро прощает, зло злопамятно; добро свято, зло гнусно» [Цит. по: Чернышева 2006: 399].

4. ДОБРО аккумулирует смыслы с позитивной коннотацией и трактуется как категория предельно общего порядка («все хорошее»).

5. Модель концептов, номинируемых абстрактными лексемами, как и модель концептов, именуемых конкретными лексемами, содержит образный слой. Концептемами ДОБРА в поэтическом дискурсе Серебряного века часто являются существительные конкретной семантики, которые посредством аксиологизации и семантической трансформации коннота-тивного элемента значения переходят из разряда языковых знаков в группу культурогенных символов.

6. Исследование концептосферы культуры во многом обусловлено точкой зрения исследователя. Концепты СВЕТ, КРАСОТА, ЖИЗНЬ, БОГ, ДУША могут быть объектами самостоятельного лингвистического анали

15 за. В данном исследовании мы рассматриваем области их пересечения со сферой ДОБРА.

7. Поэтические приемы вербализации ДОБРА являются отражением способа мировидения и могут быть определены в рамках следующих культурных кодов путем выделения лексем-вербализаторов, которые мы предлагаем называть концептемами: а] биоморфного кода, репрезентирующего образы животных, птиц, растений, явлений природы; 6} теософского кода, репрезентирующего образы и символы, связанные с религиозными представлениями; в) духовно-нравственного кода, репрезентирующего моральные установки и ценности, принятые в обществе данной культуры; г) чувственного кода, репрезентирующего представления о внутренней эмоциональной сфере человека; д) колоративного кода, репрезентирующего образы, связанные с символикой цвета; е) витального кода, репрезентирующего представления человека данной культуры о жизни и смерти; ж) соматического кода, репрезентирующего символику частей тела; з) социально-пространственного кода, репрезентирующего образы родства и связанные с ними символические объекты; и) аудиаль-ного кода, репрезентирующего образы, связанные с символикой музыки.

8. Следует признать условным факт деления на концепты-универсалии и концепты-уникалии (см. работы А. Вежбицкой, [Апефи-ренко 2002: 259-261]). Универсалии, на первый взгляд присутствующие в любой лингвокультуре, все же обладают определенной идиоэтнично-стью, что не всегда отражается в ядерной сфере. В этом плане более показательны концептемы периферийной зоны (значимостной составляющей) или интерпретационного слоя.

Теоретическая значимость диссертационного исследования определяется всесторонним рассмотрением обширного языкового материала в концептологическом аспекте, методикой описания и моделирования концепта ДОБРО через индивидуально-авторские парадигмы поэтов Серебряного века, системой метаязыка исследования.

В работе проводится фрагментарный лингвистический анализ стихотворных текстов и анализ способов семантической трансформации единиц лексической системы. Значение и сочетаемость слова, фиксируемые словарем, - нулевой уровень образности, который принимается языковой личностью как данность. Поэзия создает экстремальные условия для выявления потенциальных свойств языковых единиц: семантика их трансформируется под воздействием необычного контекста, при этом узуальный материал является своего рода отправной точкой для образного вектора поэзии. Окказиональное значение строится за счет семантического развертывания, домысливания прямого и включается в интерпретационный слой концепта.

Практическая ценность работы связана с возможностью применения полученных выводов: в учебном процессе - в преподавании курсов лингвоконцептологии и семасиологии, лингвокультурологии, при проведении спецкурсов по особенностям поэтики и поэтической лингвистики в эпоху Серебряного века или по изучению идиостиля поэта; при обучении лингвистическому анализу; в лексикографии - при составлении когнитивных, ассоциативных словарей, словарей языка поэтов Серебряного века, словарей символов и метафор, тезаурусов.

Апробация результатов. Основные положения диссертации обсуждались на итоговых конференциях ученых и аспирантов кафедры современного русского языка и русского как иностранного Казанского государственного университета (2006, 2007); были представлены на международной научной конференции «Язык. Культура. Коммуникация» (Волгоград, 2006); на международной научной конференции «В.А. Богородиц-кий: научное наследие и современное языковедение» (Казань, 2007); опубликованы в журнале «Ученые записки Казанского государственного университета», включенном в перечень ведущих рецензируемых научных журналов и изданий, рекомендованных ВАК для публикации основных научных результатов диссертации на соискание ученой степени кандидата наук (2007). Основные положения диссертации изложены в следующих публикациях:

1. Лаврентьева, Е.С. Концепт «добро» в поэзии Н.С. Гумилёва / Е.С. Лаврентьева // Республиканский конкурс научных работ среди студентов на соискание премии им. Н. И. Лобачевского: Сборник тезисов итоговой конференции. - Казань, 2004. - С. 227 - 228.

2. Лаврентьева, Е.С. Особенности концептополагания в поэзии Серебряного века / Е.С. Лаврентьева // Итоговая научно-образовательная конференция студентов Казанского государственного университета за 2005 год: Сборник статей / Казан, гос. ун-т. -Казань, 2005. - С. 78 - 79.

3. Лаврентьева, Е.С. Специфика концептополагания «Добра» в русской языковой картине мира / Е.С. Лаврентьева // Язык. Культура. Коммуникация: материалы международной научной конференции, г. Волгоград, 18-20 апреля 2006г.: в 3 ч. Ч. 2. - Волгоград: Волгоградское научное издательство, 2006. - С. 436 - 441.

4. Лаврентьева, Е.С. «Модное» понятие современной лингвистики (к вопросу о становлении концепта) / Е.С. Лаврентьева // Русская и сопоставительная филология 2006 / Казан, гос. ун-т, филол. фак. -Казань: Казан, гос. ун-т, 2006. - С. 144 - 149.

5. Палеха, Е.С. Почему «звезда экрана» не может стать «светилом науки» (к проблеме национальных особенностей номинации) / Е.С. Палеха // Исследования по русскому языку: Сборник статей к 7017 летию профессора Балалыкиной Э.А. - Казань: Казанский государственный университет, 2007. - С. 171 - 177.

6. Палеха, Е.С. К вопросу об универсальности концепта ДОБРО -GOOD (сопоставительный анализ фрагментов русской и англоамериканской ЯКМ) / Е.С. Палеха // Русская и сопоставительная филология 2007 / Казан, гос. ун-т, филол. фак. - Казань: Казан, гос. ун-т, 2007 (в печати).

7. Палеха, Е.С. Лексико-семантическое поле солнца как выражение концептологического смысла Добра (на примере языка поэзии Серебряного века) / Е.С. Палеха II В.А. Богородицкий: научное наследие и современное языковедение: матер. Междунар. науч. конф. (Казань, 4-7 мая 2007 г.) Т.1. - Казань: Казан, гос. ун-т им. В.И. Ульянова-Ленина, 2007. - С. 248 - 251.

8. Палеха, Е.С. Лексико-семантическое поле Бога в идиостиле Серебряного века / Е.С. Палеха II Ученые записки Казанского государственного университета. Серия: Гуманитарные науки. Т. 149. Кн.2. -Казань: Изд-во Казанского гос. ун-та, 2007. - С. 247 - 262.

Структура исследования: работа состоит из введения, трех глав, заключения, библиографического списка, приложения. В первой главе рассматривается лингвокогнитивная теория концепта. Содержанием второй главы является описание понятийной (Часть 1) и значимостной (Часть 2) составляющих концепта ДОБРО. Третья глава посвящена изучению образной концептуализации ДОБРА и состоит из девяти параграфов, именуемых сегментами (сегменты - структурные единицы образного слоя концепта). В заключении представлены выводы по всей работе. Приложение включает схемы, пояснение условных обозначений и сокращений.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Концепт добро в языке поэзии Серебряного века"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

От сего, что поэт есть творитель, не наследует, что он лживец: ложь есть слово против разума и совести, но поэтическое вымышление бывает по разуму так, как вещь могла и долженствовала быть.

В.К. Тредиаковский («Мнение о начале поэзии и стихов вообще»).

Далее представлены научные результаты проведенного исследования:

1) В сферу концепта ДОБРО входят все положительно заряженные семантемы с первичной (языковой) или вторичной (поэтической, окказиональной) коннотацией.

2) Реализация концепта в дискурсах исследуемых авторов отражает национально-историческую специфику восприятия ДОБРА в контексте эпохи Серебряного века. В лирике Г. Иванова, Н. Гумилева, М. Цветаевой, И. Северянина, В. Иванова нами были выявлены основные способы вербализации концепта. АСП выделенных культурных кодов концептос-мыслов разных поэтов во многом пересекаются. Высокой номинативной плотностью отличаются коды биоморфный, теософский, . духовно-нравственный: их концептемы выступают трансформаторами смысла ДОБРА и составляют ЯКМ поэтов. Вербализаторы остальных кодов (ко-лоративного, чувственного, витального, соматического, аудиального и социально-пространственного) представлены меньшим количеством кон-цептем.

• Взаимосвязь с природой не просто присутствует в этическом слое личности, но играет важную роль в репрезентации образных и эмоционально-оценочных компонентов ДОБРА. АСП вербализаторов биоморфного кода в равной мере представлено у всех поэтов. Концептемы небо, солнце, звезда, луч, свет, сад, заря, роза находятся на пересечении индивидуально-авторских семантических ореолов полей. Рябина, голубь - окказиональные концептемы в идеолексиконе М. Цветаевой; облако, весна положительно аксиологизированы у Г. Иванова. К тому же поэт трансформирует традиционный символ розы: роза у него - символ жизни, не только любви. В идеолексиконе В. Иванова всевозможные элементы света и лазури выражают семантику «доброго» начала. В языке Н. Гумилева ядерной символической концептемой становится лексема сад. Северянин более всего разработал позитивную коннотированность номинантов цветов - сирень и фиалка.

• В исследовании отмечалось, что национальной чертой русского народа, по мнению философов, является религиозность. Библейская аксиологическая полярность и христианское понимание добра в полной мере нашли отражение в идеосфере Серебряного века. У всех авторов единицы АСП теософского кода актуализируют смысловые потенции концепта ДОБРО. Причем единицы этого поля закономерно образуют антонимические пары, отражающие онтологическую противопоставленность ДОБРА и ЗЛА: Бог - дьявол, рай - ад, свет - мрак, жизнь - смерть, верх - низ, небо - земля и др. В них первый член имеет устойчивую положительную оценку, а второй - отрицательную. Г. Иванов и В. Иванов лингвистически более последовательны в анти-тезировании названных смыслов. М. Цветаева, Н. Гумилев выявляют различные семантические оттенки и допускают энантиосемизацию концептем (смерть входит в акмеистское представление о ДОБРЕ). У И. Северянина эта группа концептем представлена периферийно.

• АСП внутреннего мира человека в идеолексиконе большинства поэтов аксиологизируется со знаком «плюс». Общими концептема-ми ДОБРА являются немногочисленные вербализаторы духовно-нравственного кода: добро, душа, покой, мечта. Остальные концеп-темы представлены в качестве индивидуально-авторских смыслов. Так, у Н. Гумилева положительная коннотация сконцентрирована в концептемах восторг, счастье. Для ментального языка Г. Иванова более значимы торжество, радость, веселье, свобода. В поэзии М. Цветаевой эта сфера представлена не столько денотативными элементами (жалость, воспоминание, гордость, робость), сколько символическими (глаза, рука, грудь, сердце, птица, крыло, дух, вздох, дыханье). У символиста В. Иванова также больше единиц, актуализирующих концептуальный смысл в символическом плане: пламя, огонь, свет, сиянье, волшебство, тайна. Для эгофутуриста И. Северянина ядерными элементами сферы ДОБРА оказываются кон-цептемы греза, мечта. В символике высших ценностей у обоих Ивановых важной концептемой становится музыка.

3) На основании проведенного анализа можно говорить о специфике художественного мышления поэтов разных тендерных групп. Так, М. Цветаева большее внимание (по сравнению с авторами мужской группы) уделяет рассмотрению аспектов и видов любви и ее проявлений. В концептуальную сферу ДОБРА поэт-женщина включает жалость, верность, сочувствие, смирение. Иначе М. Цветаева вербализует и социально-пространственный код. Первостепенно значимыми для нее оказываются не только концептемы дом, Россия, родина (как и для всех поэтов, побывавших в эмиграции), но и репрезентанты тематической группы родственных связей (мать, сын, дочь, сестра, пасынок, брат и т.д.). Доминантами колоративного кода у Цветаевой являются концептемы серебряный, красный, зеленый; у остальных поэтов цветовая символика ДОБРА является областью пересеченных смыслов и совпадает с общеязыковым представлением: голубой, белый, золотой. Для

Северянина коннотированными оказываются сиреневый и фиолетовый, для В. Иванова - лазурный.

4) В целом, поэтическая концептуализация действительности строится по законам «русского» аксиологического узуса: ДОБРО связано с Богом, любовью, красотой, материнством и т.п. Однако в идеосфе-ре поэтов были выявлены случаи переосмысления общепринятых трактовок известных этических категорий и свойств человеческого характера путем расширения или сужения семантики, метафоризации имплицитных сем и т.д. Так, гордость в идеолексиконе Цветаевой, смерть у Гумилева приобретают положительную оценочность и входят в число индивидуально-авторских концептем ДОБРА. Наоборот, узуальную концептему покой большинство поэтов исключают из сферы концептуальных смыслов.

5) Имя исследуемого концепта относится к числу абстрактных номинаций. Однако отвлеченное понятие не является «безликой» сущностью - за ним стоят образы, позволяющие осознать абстрагемы посредством их сближения с физически воспринимаемыми реалиями. Когнитивное постижение ДОБРА происходит как на рациональном, так и на ассоциативном уровне.

Концептополагание редко (периферийно) базируется на материале общеязыкового ЛСП добра. Интересно отметить, что к числу образных составляющих концепта относятся конкретные существительные-сингуляры (звезда, роза, сирень, облако, дом и др.). Номинанты вещного, предметного мира становятся ассоциативными репрезентантами культурно-значимых смыслов и соотносятся с абстрактным понятием. Лексема-концептема стремится обрести статус понятия: она реализует всю совокупность своих значений. Этому способствуют символизация и метафоризация исходных словарных смыслов. Денотативные компоненты ЛЗ также могут способствовать включению слов в число концептуально значимых единиц (любовь, покой, жалость, молодость, сострадание), но в языке поэзии денотативно обусловленные концептемы ДОБРА используются значительно реже. Оценочность таких культурно-маркированных компонентов устойчива, общепринята и представляется объективной. Это сфера аксиологических пресуппозиций: оценки, заключенные в денотативных значениях слов, как бы «сами собой разумеются» и в идеолексиконе поэтов, и в идеосфере вообще. Они бесспорны, но и тривиальны. Поэт стремится использовать арсенал стилистической выразительности, тропику. Концептуализация значения, таким образом, происходит редко за счет денотативного компонента ЛЗ, чаще семантизируется коннотативный компонент.

6) В поэтическом языке Серебряного века реализуются потенциальные возможности языковой системы: расширение и сужение семантических рамок слова, обогащение словообразовательных гнезд слов, энантиосемизация семем одной лексемы, изменение морфологической соотнесенности слова, окказиональная синонимия и антонимия, контекстуальная полисемия, диффузия семного состава, эстетизация морфологических средств. Указанные приемы становятся лингвокогнитивными, так как позволяют соотнести лексико-семантический потенциал концептуальной системы с ее номинативным объемом и представляют собой креативно-авторское выражение смысла.

7) В начале исследования нами был предложен следующий термин для обозначения элементов концептуальной сферы ДОБРА - концепте-ма. Семантические единицы концепта не просто сосуществуют, соседствуют - они постоянно взаимодействуют, дополняют и оттеняют смыслы ДРУГ друга, между ними выстраиваются прочные ассоциативные и парадигматические связи, способствующие раскрытию основного смысла. Концепт синкретичен. Количество потенциальных концептем неисчислимо, что принципиально отличает данную лингвистическую единицу от прочих. Термин концептема (по аналогии с фонемой, морфемой, лексемой) важен в плане включения концептологии (наряду с фонологией, морфологией, семасиологией, лексикологией) в систему языкознания.

8) Устойчивой представляется пространственная метафоризация концепта. ДОБРО закономерно вербализуется в лексемах с актуализированной семой «верх»: небо, солнце, звезда, заря, свет, сияние, душа, крыло, птица (ласточка, лебедь, голубь), Бог, вышина, рай. Подобные ассоциативные концептемы связаны с христианскими представлениями в русском ментальном пространстве.

При рассмотрении оппозиции ДОБРО - ЗЛО такую метафору следует характеризовать как ориентационную. В отличие от пространственной метафоры, ориентационная метафора предполагает полярность признаков и интенсифицирует положительную или отрицательную оценоч-ность понятия (ДОБРО - ВЕРХ, ЗЛО - НИЗ).

9) Концепт ДОБРО аккумулирует представление об этическом идеале. Однако в качестве концептем выступают и эстетические категории (красота, свет, сияние, яркость, красный, белый, лазурь, голубой). Подобная оценка в ментальном пространстве не случайна, а закономерна. Во-первых, взаимосвязь этического и эстетического обусловлена этимологией лексемы добро. Во-вторых, мышление ориентировано на зрительное восприятие. Так, наиболее распространенные этически маркированные эпитеты имеют понятия, связанные с идеей света («И светлых мыслей красота.» у A.C. Пушкина, светлая голова, светлое будущее, светлый человек, золотые слова, золотое сердце и т.п.). Здесь синтезируется эмоциональное и рациональное восприятие.

10) Понятие добро в языке поэзии Серебряного века вполне определимо и выражается в концептуальной сфере ДОБРА, состоящей из ядерных (общепоэтических и национальных) и периферийных (индивидуально-авторских) вербализаторов интегрального смысла.

Если бы создавался концептологический тезаурус Серебряного века, то ДОБРО могло бы получить следующую дефиницию:

ДОБРО в идеосфере Серебряного века - предельно обобщенное ценностное представление о нравственном идеале и идеале жизненного пространства человека, соотносимое с символикой России-дома и сада-рая и оживающее в образах природы. ДОБРО локализовано в объектах небесной сферы (солнце, звезда, сияние, заря, радуга) и трактуется как все хорошее, светлое, радостное, теплое. Актуализирует «каритативное» и «андрогинное» понимание любви, дарует внутреннюю гармонию человеку и окружающим его объектам. Высшее измерение ДОБРА - Бог и вечность, земное - душа человека, иногда - разум; сердце, руки, глаза человека (символы соматического кода); жизнь, молодость, счастье, творчество (витальные метафоры).

11) Поэтические концептемы ДОБРА, в основном, совпадают с элементами понятийно-ассоциативной картины добра в сознании представителей эпохи конца XX века (эксперимент по выявлению способов лексической экспликации ДОБРА и ЗЛА проводился, напомним, Л.М. Поповым [Попов 2000]). Языковое представление нравственно-онтологической категории изменилось незначительно.

12) Описывая концептосферу ДОБРА в дискурсе Серебряного века, нам невольно приходилось обращаться к антагонистическому концепту ЗЛО. Было выявлено множество оппозитов окказионального и языкового характера (свет - тьма, небо - земля, золотой - серебряный, белый -черный, музыка - шум/тишина, дом - эмиграция и др.). Концептуальная пара ДОБРО и ЗЛО может в дальнейшем быть исследована как взаимно обусловленная, семантически и ментально противопоставленная. С другой стороны, выявление модели ДОБРА снимает необходимость описания концепта ЗЛО как апофатически определяемой сущности.

На наш взгляд, концепт ДОБРО доминирует в языковом сознании человека, поскольку семантические участки его сферы отличаются большей плотностью, номинативной дробностью и метафорической вариативностью, чем у ЗЛА. Расчлененность понятийной и образной составляющих ДОБРА высока, следовательно, концепт в сознании носителей языка представляется архизначимым. Объяснение тому - религиозность, оптимизм и ориентированность на поиски «абсолютного добра» (Н.О. Лосский), которые лежат в основе русского национального характера.

13) Специфика описания структуры концепта ДОБРО в поэтическом тексте заключается в том, что когнитивные признаки его в большинстве случаев совпадают с лексемами-вербализаторами, именуемыми концеп-темами. Причин тому несколько.

Во-первых, поэтический текст не дает достаточное количество примеров синтагматической сочетаемости лексемы-имени концепта, чтобы выявить атрибутивные, предикативные и др. признаки концепта.

Во-вторых, концептемы образного слоя представляют собой свернутые концептуальные метафоры (добро - это солнце, добро - это Бог, добро - это сад, добро - это дом, добро - это лазурь и т.д.). Познание субъективной, абстрактной сущности осуществляется на основании сходства с другой субъективной и менее абстрактной сущностью.

В-третьих, отождествление концептуальных метафор с признаками концепта имеет свою научную традицию.

14) Специфику описания модели концепта ДОБРО в поэтическом дискурсе можно представить в формуле «описание одного концепта посредством других концептов, менее абстрактных и размытых». Осмысление себя как части мироздания и мира как самого себя, уподобление одного фрагмента действительности другому, рассмотрение одного слота концептосферы через призму другого - все это механизмы образования бесконечного числа концептов, которые в итоге складываются в единую картину мира. В результате образуется ассоциативный тезаурус текста, повышающий силу его восприятия читателем.

15) Концептемы ДОБРА не напрямую связаны с фактами мира действительного, а опосредованы их положительной оценкой в сознании человека (в нашем случае - поэта), потому что сами по себе предметы внешнего мира и реалии внутреннего мира не могут быть «хорошими» или «плохими». По мнению Н.Д. Арутюновой, парадокс оценки в том и заключается, что субъективное начало ценностей дополняется фактическими свойствами реалий (так, любому носителю русской ментальности понятно, почему, например, солнце - когнитивный признак концепта ДОБРО, не ЗЛО). Н.Д. Арутюнова пишет: «Она (оценка - Е.П.) применима ко всему, что устремлено к облагороженной модели малого и большого мира, то есть к тому, что человек считает добром. <.> Это высшее добро лингвистика определить не может» [Арутюнова 1999: 180-182]. Поэтому и способы репрезентации ДОБРА у поэтов не всегда тождественны.

Позитивно-негативное отношение к реалиям внешнего и внутреннего мира представляет собой понятийную универсалию: в сознании носителя любого языка есть представление об оценке. Модальная рамка оценки универсальна и рационально структурирована, однако способы ее выражения в каждом языке своеобразны. В связи с этим следует признать, что универсальный по общему определению концепт ДОБРО имеет культурноспецифичные признаки (т.е. имеет характеристики уникалий, по терминологии А. Вежбицкой). В русской ККМ ДОБРО, помимо нравственных оценок, включает ряд чувственно воспринимаемых и эмоционально переживаемых концептем. Так, при сравнении особенностей кон-цептополагания в русскоязычной и англоязычной традициях выяснилось, что приоритет в обеих культурах отдается моральным нормам и ценностям. Однако в русской КМ нормативное содержание концепта ДОБРО определяется через чувство и образ, а в англо-американской традиции -через оценку и жизненные интересы.

16) В плане морфологической категоризации концепт ДОБРО представлен преимущественно именными формами - именами существительными и именами прилагательными (вербализуют представление, образ и чувство): имена заключают в себе наивысший уровень абстракции. Глагольные формы занимают периферийную позицию в понятийной сфере (одобрить, подобреть, раздобреть, доброжелательствовать и т.п.). Наоборот, концепт ЗЛО вербализован преимущественно в глагольных категориях (компоненты понятийной сферы: злить, злиться, разозлить, злобствовать, злорадствовать, злодействовать, зложелательствовать, злословить, злоумышлять, злоупотреблять и др., выбраны по словарю [Ушаков: Эл.версия]; ассоциативные компоненты: обидеть, враждовать, вредить, умерщвлять, мучиться и т.п.). ДОБРО в меньшей степени соотносится с действием, это абстрактный признак, свойство, качество. ДОБРО сконцентрировано в ментально-духовной сфере человека, ЗЛО неизменно предполагает действенную реализацию и объектный распространитель [кого? на кого? кому?) или причинный актант (из-за чего? по какой причине?).

Анализируя все вышесказанное, следует наметить перспективу исследования. Возможно проведение дальнейшего анализа концептов, составляющих концептосферу Серебряного века (в первую очередь, кон-цептов-оппозитов ДОБРО - ЗЛО); сравнение способов лексической объективации и семантического наполнения концептов поэтами-модернистами (Серебряный век) и поэтами-постмодернистами (конец XX в.); моделирование нравственно-аксиологической базы русской менталь-ности.

Список научной литературыПалеха, Екатерина Сергеевна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Гумилев, Н.С. Сочинения: В 3 т. Т/1. Стихотворения. Поэмы / Н.С.

2. Гумилев. М.: Худож. лит., 1991. - 589 с.

3. Иванов, В.И. Лирика / В.И. Иванов. - Минск: Харвест, 2000. - 384 с.

4. Иванов, Г.В. Стихотворения. Третий Рим. Петербургские зимы. Китайские тени / Г.В. Иванов. М.: Книга, 1989. - 574 с.

5. За Иванов, Г.В. Собрание сочинений в 3 тт. Т. 1. Стихотворения / Г.В.

6. Иванов. М.: Согласие, 1994. - 655 с.

7. Северянин, И. Тост безответный: Стихотворения. Поэмы. Проза / И.

8. Северянин. М.: Республика, 1999. - 543 с.

9. Цветаева, М.И. Стихотворения / М.И. Цветаева. Казань: Татарскоекнижное изд-во, 1983. 272 с.5а Цветаева, М.И. Избранные сочинения: В 2 т. Т. 1. Стихотворения.

10. Поэмы / М.И. Цветаева. М.: Литература, 1998. -654 с.1. Научные источники:

11. Аброчнова, Е.А. «Религиозный» символизм Н.С. Гумилева: Автореф. дис. . канд. филол. наук / Е.А. Аброчнова, Нижегородский гос. ун-т им. Н.И. Лобачевского. Нижний Новгород, 2006.-21 с.

12. Аверинцев, С.С. «Скворешниц вольных гражданин.» Вячеслав Иванов: путь поэта между мирами / С.С. Аверинцев. СПб.: Алетейя, 2002.-167 с.

13. Алексеева, Е.А., Клоков, В.Т. Символический компонент значения в семантике языковых единиц / Е.А. Алексеева, В.Т. Клоков // http://tpl1999.narod.ru/WebLSE2001 /KlokAlexLSE2001.htm

14. Алефиренко Н.Ф. Поэтическая энергия слова. Синергетика языка, сознания и культуры / Н.Ф. Алефиренко. М.: Academia, 2002. - 394 с.

15. Алефиренко, Н.Ф. Протовербальное порождение культурных концептов и их фразеологическая репрезентация / Н.Ф. Алефиренко // Филологические науки. 2002. - № 5. - С. 72-81.

16. Алефиренко, Н.Ф. Спорные проблемы семантики: монография / Н.Ф. Алефиренко. Волгоград: Перемена, 1999. - 274 с.

17. Алимурадов, O.A. Смысл. Концепт. Интенциональность: монография / O.A. Алимурадов. Пятигорск: Пятигорский гос. лингв, ун-т, 2003. -312 с.

18. Андреев, А. Русский человек (особенности менталитета) / А. Андреев // http: //www.gumer.info/bogoslovBuks/Philos/Article/AndRuChel.php.

19. Андреева, И.В. Ценностная картина мира как лингвистическая и философская категория / И.В. Андреева // http://tsu.tmb.ru/culturology /journal/6/andreeva2006-2.htm.

20. Апресян, Ю.Д. Избранные труды: В 2 т. Т. 1. Лексическая семантика. Синонимические средства языка. М.: Языки русской культуры; Издат. фирма «Вост. Лит.»; РАН, 1995.-472 с.

21. Арутюнова, Н.Д. Введение / Н.Д. Арутюнова // Логический анализ языка. Ментальные действия. М.: Наука, 1993. - С. 3 - 6.

22. Арутюнова, Н.Д. О стыде и стуже / Н.Д. Арутюнова // Вопросы языкознания, 1997. № 2. - С. 47 - 58.

23. Арутюнова, Н.Д. Язык и мир человека / Н.Д. Арутюнова,- М.: Языки русской культуры, 1999. 896 с.

24. Арутюнова, Н.Д. Истина. Добро. Красота: взаимодействие концептов / Н.Д. Арутюнова // Логический анализ языка. Языки эстетики: Концептуальные поля прекрасного и безобразного / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М.: Индрик, 2004. - С. 5 - 29.

25. Архипова, И.В. Языковые и внеязыковые средства изменения смысла текста в процессе его восприятия: Автореф. дис. . канд. фи-лол. наук / И.В. Архипова. Майкоп, 2002. - 19 с.

26. Арчакова, Е.С., Шейгал, Е.И. Тезаурусные связи и структура концепта / Е.С. Арчакова, Е.И. Шейгал // Язык, коммуникация и социальная среда. Вып.2. Воронеж: ВГТУ, 2002. - С.19 - 24.

27. Аскольдов, С.А. Концепт и слово / С.А. Аскольдов // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология / Под общ. ред. В.П. Нерознака. М.: Academia, 1997. - С. 267 - 279.

28. Бабаева, Е.В. Отражение ценностей культуры в языке / Е.В. Бабаева //Язык, коммуникация и социальная среда. Вып.2. Воронеж: ВГТУ, 2002.-С. 25-34.

29. Бабулевич, С.Н. Цветообозначения как средство реализации концепта «Родина» в художественной картине мира С. Есенина: Автореф. дис. . канд. филол. наук / С.Н. Бабулевич. Калининград, 2004. - 24 с.

30. Бабушкин, А.П. Концепты разных типов в лексике и фразеологии и методика их выявления / А.П. Бабушкин // Методологические проблемы когнитивной лингвистики: научное издание I Под ред. И.А. Стерни-на. Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 2001. - С. 52 - 57.

31. Бабушкин, А.П. Типы концептов в лексико-фразеологической семантике языка / А.П. Бабушкин. Воронеж: Изд-во Воронежского гос. унта, 1996.-104 с.

32. Балалыкина, Э.А. Концептосфера лексико-семантического поля красоты в современном русском языке / Э.А. Балалыкина // Избранные вопросы русского языка и лингводидактики. Познань, 2002. - С. 23 - 30.

33. Баскер, М. Ранний Гумилев: путь к акмеизму / М. Баскер. СПб.: РХГИ, 2000.-155 с.

34. Бахтин, М.М. Вопросы литературы и эстетики / М.М. Бахтин. М.: Худож. лит., 1975. - 504 с.

35. Бахтин, М.М. Из лекций по русской литературе. Вячеслав Иванов / М.М. Бахтин // Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. - С. 374 - 383.

36. Бахтин, М.М. Человек в мире слова / М.М. Бахтин. М.: Изд-во Росс. откр. ун-та, 1995. - 197 с.

37. Бельчиков, Ю.А. О культурном коннотативном компоненте лексики / Ю.А. Бельчиков //Язык: система и функционирование. М., 1988. - С. 30 - 35.

38. Бенвенист, Э. Общая лингвистика / Э. Бенвенист. М.: Едиториал УРСС, 2002.-444 с.

39. Бердяев, H.A. О назначении человека (Опыт парадоксальной этики) / H.A. Бердяев. -М., 1993.-253 с.

40. Биякова, C.B., Хопияйнен, O.A. Интерпретация значения слова: Учебное пособие / C.B. Биякова, O.A. Хопияйнен. Кемерово: Изд-во Кемеровского гос. ун-та, 2002. - 126 с.

41. Богомолов, H.A. Талант двойного зренья / H.A. Богомолов // Иванов, Г.И. Стихотворения. Третий Рим. Петербургские зимы. Китайские тени. М.: Книга, 1989. - С. 503 - 574.

42. Богородицкий, В.А. Общий курс русской грамматики / В.А. Богоро-дицкий. М., Ленинград: Государственное социально-экономическое изд-во, 1935. - 355 с.

43. Бодуэн де Куртенэ, И.А. Избранные труды по общему языкознанию. Т. 1 / И.А. Бодуэн де Куртенэ. М.: Изд-во АН СССР, 1963. - 383 с.

44. Болдырев, H.H. Концепт и значение слова / H.H. Болдырев // Методологические проблемы когнитивной лингвистики: научное издание / Под ред. И.А. Стернина. Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 2001. - С. 25-36.

45. Болдырев, H.H. Когнитивная семантика: курс лекций по английской филологии / H.H. Болдырев. Тамбов: Изд-во Тамбов, гос. ун-та им. Г.Р. Державина, 2002. - 123 с.

46. Бунчук, Т.Н. Концептуальный анализ текстов традиционной культуры: Автореф. дис. . канд. филол. наук / Т.Н. Бунчук. СПб., 2003. -26 с.

47. Валеева, Н.Г. Семантика «колокольного дождя» в лирике М.И. Цветаевой / Н.Г. Валеева // Марина Цветаева. Поэт в диалоге со временем. Материалы Вторых Международных Цветаевских чтений. Ела-буга: ЕГПУ, 2005. - С. 131 - 135.

48. Валентинов, Н. (Вольский Н.) Два года с символистами / Н. Вольский. М.: Издат. Дом XXI век - Согласие, 2000. - 384 с.

49. Васильев, В.А. Добро и добродетель в нравственной философии B.C. Соловьева / В.А. Васильев // Социально-гуманитарные знания. -2003. -№ 6.-С. 254-269.

50. Вежбицкая, А. Сопоставление культур через посредство лексики и прагматики / А. Вежбицкая. М.: Языки славянской культуры, 2001. -272 с.

51. Вежбицкая, А. Язык. Культура. Познание / А. Вежбицкая. М.: Русские словари, 1997. - 411 с.

52. Верещагин, ЕМ., Костомаров, В.Г. Лингвострановедческая теория слова / Е.М. Верещагин, В.Г. Костомаров. М.: Русский язык, 1980. -320 с.

53. Визавицкая, Т.П. Концепт как важная составляющая языковой картины мира / Т.П. Визавицкая // Университетские чтения, 2006. Пятигорский гос. линг. ун-т // http://pn.pglu.ru/index.php?module=subjects &func=viewpage& pageid=1825.

54. Виноградов, В.В. Русский язык (Грамматическое учение о слове) / В.В. Виноградов. М.: Высш. шк., 1986. - 639 с.

55. Воевудская, ОМ. Лексико-грамматическое поле концепта / О.М. Вое-вудская // Методологические проблемы когнитивной лингвистики. -Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 2001. С. 111 - 113.

56. Воркачев, С.Г. Лингвокультурология, языковая личность, концепт: становление антропоцентрической парадигмы в языкознании / С.Г. Воркачев // Филологические науки. 2001. - № 1. - С. 64 - 72.

57. Воркачев, С.Г. Концепт счастья в русском языковом сознании: опыт лингвокультурологического анализа: Монография / С.Г. Воркачев. -Краснодар: Изд-во Кубан. гос. технол. ун-та, 2002. 237 с.

58. Воркачев, С.Г. Сопоставительная этносемантика телеономных концептов «любовь» и «счастье» (русско-английские параллели): Монография / С.Г. Воркачев. Волгоград: Перемена, 2003. - 164 с.

59. Воркачев, С.Г. Счастье как лингвокультурный концепт / С.Г. Воркачев. М.: Гнозис, 2004. - 236 с.

60. Воркачев, С.Г. Любовь как лингвокультурный концепт / С.Г. Воркачев. М.: Гнозис, 2007а. - 284 с.

61. Воркачев, С.Г. Постулаты лингвоконцептологии / С.Г. Воркачев // Антология концептов. М.: Гнозис, 20076. - С. 10-12.

62. Встречи с прошлым: Сб. материалов Центрального гос. архива лит. и иск-ва СССР. Вып. 4. - М.: Сов. Россия, 1982. - 508 с.

63. Вышеславцев, Б. Значение сердца в религии / Б. Вышеславцев // Путь. 1925. - №1. С. 79 - 98 // http://www.gumer.info/bogoslovBuks /bogoslov/Art¡cle/VusheslSerd.php.

64. Гажева, И.Д. Опыт концептуального анализа имени ИГРА / И.Д. Га-жева // Филологические науки. 2000. - №;. - С. 73 - 81.

65. Гаврилова, Н.В., Складчикова, Н.В., Логунов, Т.А. Интериоризация в концептах мыслительного процесса / Н.В. Гаврилова, Н.В. Складчикова, Т.А. Логунов // Mentalität. Konzept. Gender. Landau: Verlag Empirische Padagogic, 2000. - С. 138 -142.

66. Гайдукова, В. К вопросу о логическом анализе языка (на примере концептосферического поля власти) / В. Гайдукова // Русский язык. -2000.-№15/45.-С. 40-45.

67. Гапеенкова, М.Ю. Трагизм мироощущения в эмигрантской поэзии

68. Георгия Иванова: Автореф. дис.канд. филол. наук / М.Ю. Гапеенкова; Нижегородский гос. ун-т им. Н.И. Лобачевского. Нижний Новгород, 2006. -16 с.

69. Гаспаров, М. Русская поэзия Серебряного века. Вячеслав Иванов / М. Гаспаров // http://www.vacheslavivanov.org.ru/lib/ar/author/529.

70. Гачев, Г. Национальные образы мира: Курс лекций / Г. Гачев. М., 1998.-430 с.

71. Гехтляр, С.Я., Моспанова, НЮ. Персоносфера как компонент концептов добро и зло: (на материале рус. нар. сказок) / С.Я. Гехтляр, Н.Ю. Моспанова // Историко-культурное освещение слова и языковая экология. Липецк, 2002. - С. 66-70.

72. Грек, А.Г. Пространство жизни и смерти в двух циклах стихов Вячеслава Иванова / А. Г. Грек // Логический анализ языка. Языки пространств / Отв. ред.: Н. Д. Арутюнова, И.Б. Левонтина. М.: Языки русской культуры, 2000. - С. 391 - 399.

73. Грек, А.Г. Дионисийский аспект ХАОСА в творчестве Вячеслава Иванова / А. Г. Грек'// Логический анализ языка. Космос и Хаос / Отв. ред.: Н. Д. Арутюнова. М.: Индрик, 2003. - С. 519 - 536.

74. Гоек, А.Г. Красота мира в «Кормчих звёздах» Вячеслава Иванова / А.Г. Грек//Логический анализ языка. Языки эстетики: Концептуальные поля прекрасного и безобразного / Отв. Ред. Н. Д. Арутюнова. М.: Индрик, 2004. - С. 321 - 334.

75. Гоигорьев, В.П. О Хлебникове художнике (к проблемам лингвистической эстетики) / В. П. Григорьев // Логический анализ языка. Языки эстетики: Концептуальные поля прекрасного и безобразного / Отв. Ред. Н. Д. Арутюнова. - М.: Индрик, 2004. - С. 335 - 354.

76. Гоигорьева, T.B. Семантическая интерпретация концептов «Свет» и «Тьма» в русском языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук / Т. В. Григорьева; Саратовский гос. ун-т. Уфа, 2004. - 25 с.

77. Гудков, Д.Б. Коды русской культуры: проблемы описания / Д.Б. Г уд-ков // Мир русского слова. № 1-2. - 2005. - С. 25 - 31.

78. Гумбольдт, В. фон. Избранные труды по языкознанию / Общ. ред. Г.В. Рамишвили. М.: ОАО ИГ «Прогресс», 2000.-400 с.

79. Гумилев, Н. Сочинения. В 3 тт. Т. 3. Письма о русской поэзии / Н. Гумилев. М.: Худож. лит., 1991.-430 с.

80. Гуревич, А.Я. Категории средневековой культуры / А.Я. Гуревич. -М.: Иск-во, 1984.-350 с.

81. Добрушина, Н.Р. Воздух: вещество или пространство, материя или дух / Н.Р. Добрушина // Логический анализ языка. Языки пространств / Отв. Ред.: Н. Д. Арутюнова, И.Б. Левонтина. М.: Языки русской культуры, 2000.-С. 215-226.

82. Ермакова, О.П. Пространственные метафоры в русском языке / О.П. Ермакова // Логический анализ языка. Языки пространств / Отв. Ред.: Н. Д. Арутюнова, И.Б. Левонтина. М.: Языки русской культуры, 2000. - С. 289 - 298.

83. Залевская, A.A. Введение в психолингвистику / A.A. Залевская. М.: Российский гос. гуманитар, ун-т, 2000. - 382 с.

84. Залевская, A.A. Концепт как достояние индивида / A.A. Залевская // Психолингвистические исследования слова и текста. Тверь: Тверской гос. ун-т, 2001. - С. 5 - 18.

85. Залевская, A.A. Психолингвистический подход к проблеме концепта / A.A. Залевская // Методологические проблемы когнитивной лингвистики: научное издание / Под ред. И.А. Стернина. Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 2001. - С. 36 - 44.

86. Зализняк, А. Счастье и наслаждение в русской языковой картине мира / А. Зализняк // Русский язык в научном освещении. М.: Языки славянской культуры, 2003. - № 1 (5). - С. 85 -106.

87. Зализняк, А., Левонтина, И., Шмелев, А. Ключевые идеи русской языковой картины мира / А. Зализняк, И. Левонтина, А. Шмелев // Отечественные записки. 2004. - № 3. - http://www.russian.slavica.org /article268.html.

88. Зубова, J1.B. Потенциальные свойства языка в поэтической речи М. Цветаевой (семантический аспект): Учеб. Пособие / Л.В. Зубова. Л.: Изд-во ЛГУ, 1987.-87 с.

89. Зубова, Л.В. Поэзия Марины Цветаевой: Лингвистический аспект / Л.В. Зубова. Л.: Изд-во ЛГУ, 1989. - 262 с.

90. Зубова, Л.В. Современная русская поэзия в контексте истории языка / Л.В. Зубова. М.: Новое литературное обозрение, 2000. - 432 с.

91. Зусман, В. Концепт в системе гуманитарного знания / В. Зусман // Вопросы литературы. 2003. - №2. С. 3 - 29.

92. Иванова, C.B. Интерпретация сравнительных конструкций и языковая картина мира / C.B. Иванова II Семантика языковых единиц и ее роль в интерпретации текста. Межвузовский научный сборник. Уфа, 1994.-С. 19-21.

93. Ивашенко, О.В. Абстрактное имя в когнитивном аспекте / О.В. Ива-шенко // Язык, коммуникация и социальная среда. Вып.З. Воронеж: ВГУ, 2004.-С. 121-128.

94. Имаева, Е.З. Онтологическое возвышение и подлинность как условие культурообразной интерпретации текста / Е.З. Имаева II Семантика языковых единиц и ее роль в интерпретации текста. Межвузовский научный сборник.-Уфа, 1994.-С. 126-129.

95. Ипанова, O.A. Жизнь / O.A. Ипанова // Антология концептов. М.: Гнозис, 2007. - С. 356 - 370.

96. Исаев, С.Г. Литературные маски Серебряного века (на материале творческих исканий «старших символистов») / С.Г. Исаев // Филологические науки. 1997. - № 1. - С. 3 - 13.

97. Карасик, В.И. Культурные доминанты в языке / В.И. Карасик // Языковая личность: культурные концепты: Сб. науч. тр. Волгоград, Архангельск: Перемена, 1996. - С.З - 16.

98. Карасик, В.И. Культурогенные концепты / В.И. Карасик // Язык. Культура. Коммуникация: материалы Международной научной конференции, г. Волгоград, 18-20 апреля 2006г.: в 3 ч. Ч. 1. Волгоград: Волгоградское научное изд-во, 2006. - С. 24 - 28.

99. Карасик, В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс / В.И. Ка-расик. Волгоград: Перемена, 2002. - 477 с.

100. Караулов, Ю.Н. Общая и русская идеография / Ю.Н. Караулов. М.: Наука, 1976.-355 с.

101. Караулов, Ю.Н. Русский язык и языковая личность / Ю.Н. Караулов. -М.: Наука, 1987.-261 с.

102. Карташова, Ю.А. Функционально-семантическое цвето-световое поле в лирике И. Северянина: Автореф. дис. . канд. филол. наук / Ю.А. Карташова; Бийский пед. гос. ун-т. Барнаул, 2004. - 23 с.

103. Кашкин, В.Б., Шаталов, Д.Г. Метафора как средство активного познания / В.Б. Кашкин, Д.Г. Шаталов // Язык, коммуникация и социальная среда. Воронеж: ВГУ, 2006. - С. 94 - 102.

104. Клычков, С.Г. Семантические параметры текстообразования / С.Г. Клычков, Е.Д. Шварц // Семантика слова и смысл текста. Саранск: МГУ, 1986.-С. 45-53.

105. Кожинов, В.В. О русском национальном сознании / В.В. Кожинов. -М.: Алгоритм, 2002. 384 с.

106. Козина, И.О. Грех / Н.О. Козина//Антология концептов. -М.: Гнозис, 2007. С. 293 - 303.

107. Колесов, В.В. «Жизнь происходит от слова.» / В.В.Колесов. СПб.: «Златоуст», 1999. - 368 с.

108. Колесов, В.В. Философия русского слова / В.В. Колесов. СПб.: ЮНА, 2002.-448 с.

109. Колесов, В.В. Язык и ментальность / В.В. Колесов. СПб.: «Петербургское Востоковедение», 2004. - 240 с.

110. Колшанский, Г.В. Объективная картина мира в познании и языке / Г.В. Колшанский. М.: Наука, 1990. -104 с.

111. Комлев, Н.ГСлово, денотация и картина мира / Н.Г. Комлев // Вопросы философии. 1981. - № 11. - С. 25 - 37.

112. Кондратьева О.Н. Концепт «смерть» и его языковые репрезентации в книжно-письменном языке кон. 17 нач. 18 вв. / О.Н. Кондратьева // Mentalität. Konzept. Gender. - Landau: Verlag Empirische Padagogic, 2000. - С. 111-116.

113. Кондратьева, О.Н. Душа, сердце, ум / О.Н. Кондратьева // Антология концептов. М.: Гнозис, 2007. - С. 60 - 68.

114. Корнилов, O.A. Языковые картины мира как производные национальных менталитетов / О.А.Корнилов. 2-е изд., испр. и доп. - м.: ЧеРо, 2003. - 349 с.

115. Красных, В.В. От концепта к тексту и обратно / В.В. Красных // Вестник МГУ. Сер. 9. Филология. 1998. - № 1. - С. 53 - 70.

116. Красных, В.В. «Свой» среди «чужих»: миф или реальность? / В.В. Красных. М.: ИТДГК «Гнозис», 2003. - 375 с.

117. Кубрякова, Е.С., Демьянков, В.З., Панкрац, Ю.Г., Лузина, Л.Г. Краткий словарь когнитивных терминов / Е.С. Кубрякова и др. М.: Изд-во МГУ, 1996.-245 с.

118. Кубрякова, Е.С. О когнитивной лингвистике и семантике термина «когнитивный» / Е.С. Кубрякова // Вестник Воронежского гос. ун-та. Вып.1. Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 2001. - С. 3 - 11.

119. Кудрова, И.В. Просторы Марины Цветаевой: поэзия, проза, личность / И.В. Кудрова. СПб.: Вита Нова, 2003. - 528 с.

120. Кузнецов, A.M. От компонентного анализа к компонентному синтезу /A.M. Кузнецов. М.: Наука, 1986. - 125 с.

121. Кузьменкова, Ю.Б. От традиций культуры к нормам речевого поведения британцев, американцев и россиян / Ю.Б. Кузьменкова. М.: Изд. Дом ГУ ВШЭ, 2005. - 316 с.

122. Леонтович, O.A. Русские и американцы: парадоксы межкультурного общения: Монография / O.A. Леонтович. М.: Гнозис, 2005. - 352 с.

123. Ли, Л. Фразеология в русской языковой картине мира на примере концепта «Дом» с позиции носителя китайского языка и культуры: Автореф. дис. . канд. филол. наук / Л. Ли; Московский гос. ин-т рус. яз. им. A.C. Пушкина. Москва, 2006.-21 с.

124. Листрова-Правда, Ю.Т. Концепт БОГ в языковом сознании русского народа / Ю.Т. Листрова-Правда // Методологические проблемы когнитивной лингвистики. Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 2001. - С. 93 -102.

125. Литвинов, ПЛ. Англо-русский фразеологический словарь с тематической классификацией / П.П. Литвинов. М.: «Яхонт», 2000. - 448 с.

126. Лихачев, Д.С. Концептосфера русского языка / Д.С. Лихачев // РАН. Известия Академии наук. Серия лит-ры и языка. 1993. - Т. 52. - № 1. - С. 3 - 9.

127. Логический анализ языка. Культурные концепты / Отв. Ред. Н.Д. Арутюнова. М.: Наука, 1991. - 204 с.

128. Лосский, Н.О. Условия абсолютного добра: Основы этики; Характер русского народа / Н.О. Лосский. М.: Политиздат, 1991.-368 с.

129. Лосский, Н.О. Ценность и бытие. Бог и царство божие как основа ценностей / Н.О. Лосский // http://psylib.org.ua/books/lossn01/index.htm.

130. Лотман, Ю.М. Статьи по типологии культур / Ю.М. Лотман. М., 1983.-106 с.

131. Лотря, Л.В. Концептуальная оппозиция "добро зло" в этноязыковой картине мира (на материале русского и чувашского языков): авто-реф. дис. . канд. филол. наук / Лотря Л.В.; Чуваш, гос. ун-т им. И.Н. Ульянова. - Чебоксары, 2004. - 26 с.

132. Максимов, Л.В. О дефинициях добра: логико-методологический анализ / Л.В. Максимов // Логический анализ языка: Языки этики / Отв. ред.: Н.Д. Арутюнова, Т.Е. Янко, Н.К. Рябцева. М.: Языки русской культуры, 2000.-448 с.

133. Масленников, И.О. Философия культуры Вячеслава Иванова: Конспект лекций / И.О. Масленников. Тверь: Твер. гос. ун-т, 1999.-42 с.

134. Маслова, В.А. Когнитивная лингвистика: учеб. пособие / В.А. Масло-ва. Минск: ТетраСистемс, 2005. - 256 с.

135. Маслова, В.А. Поэт и культура: концептосфера Марины Цветаевой / В.А.Маслова. М.: Флинта: Наука, 2004. - 256 с.

136. Мауро Т.Де. Введение в семантику / Т.Де. Мауро. М.: Дом интеллектуальной книги, 2000. - 240 с.

137. Маяковский, В.В. Моё открытие Америки // Маяковский, В.В. Собр. Соч.: В 12 т. Т .6. М.: Правда, 1978. - С. 298 - 377.

138. Мещерякова, Ю.В. Концепт «красота» в английской и русской лин-гвокультурах: Автореф. дис. .канд. филол. наук / Ю.В. Мещерякова; Волгоградский гос. ун-т. Волгоград, 2004. - 24 с.

139. Миронова, И.В. Зоометафора в свете антропоцентричности языка / И.В. Миронова // Методологические проблемы когнитивной лингвистики. Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 2001. - С. 149-151.

140. Мишин, П.Я. Добро и зло, правда и ложь: общечеловеческие основы нравственности в изречениях и пословицах разных времен и народов / П.Я. Мишин. Оренбург, 2001.-767 с.

141. Младенова, Д. «Глаза» и «зрение» небесных светил: связь концептов света и зрения в балканских языках и традиционной культуре / Д. Младенова // Славяноведение. 2002. - № 6. - С. 72 - 86.

142. Мягкова, Е.Ю. Эмоционально-чувственный компонент значения слова / Е.Ю. Мягкова. Курск: Изд-во Курского гос. пед. ун-та, 2000. -110с.

143. Некипелова, И.М. Метафоризация слова рука и конструкций с компонентом рука в текстах деловой письменности XI XVII вв. / И.М. Некипелова // Этногерменевтика и антропология. Вып. 10. - Ландау: Verlag Empirische Pädagogik, 20046. - С. 368 - 381.

144. Неретина, С.С. Концепт и концептология. Метафора / С.С. Неретина. М.: РАН, Институт философии, 1999 // http://www.philosophy.ru/ iphras/library/neretina/index.html.

145. Никульцева, В.В. Об индивидуальном поэтическом стиле Игоря Северянина / В.В. Никульцева // Русский язык в школе. 2001. - № 6. -С. 64-69.

146. Новиков, А.Л. О контекстуальном смысле слова / А.Л. Новиков // Филологические науки. 2002. - № 5. - С. 82 - 88.

147. Образцова, Е.В. Понятие лингвокультурного концепта в аспекте междисциплинарных исследований / Е.В. Образцова // http://e-lib.gasu.ru/vmu/arhive/2004/01/15.shtml.

148. Овсянико-Куликовский, Д.Н. Психология национальности / Д.Н. Ов-сянико-Куликовский // Этнопсихологические сюжеты (Из отечественного наследия) / Под ред. М.В. Иордана, В.М. Семенова. М.: Институт философии РАН, 1992. - С. 172 - 195.

149. Ольхова, Л.Н. Об универсалии отрицания в концептосфере русского языка / Л.Н. Ольхова II Вестник Российского университета дружбы народов. Русский и иностранные языки и методика их преподавания. -2003. -№ 1.-С. 55-64.

150. Очерки истории языка русской поэзии XX века. Поэтический язык и идиостиль / В.П. Григорьев, И.И. Ковтунова, О.Г. Ревзина и др. М.: Наука, 1990. -304 с.

151. Павлова, A.A. Жанр, гипертекст, интертекст, концептосфера (на материале внутрисемейных родословных) / A.A. Павлова. Белгород: Изд-во Бел ГУ, 2004.-162 с.

152. Панасова, Е.П. Концепт солнце в русских волшебных сказках / Е.П. Панасова // Известия Уральского государственного университета. -2003.-№ 28.-С. 198-204.

153. Панова, Л.Г. Слово Бог и его значения: от иерархии небесной к иерархиям земным / Л.Г. Панова // Логический анализ языка. Космос ихаос: Концептуальные поля порядка и беспорядка / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М.: Индрик, 2003. - С. 405 - 414.

154. Паутова, O.A. Творчество Игоря Северянина: аксиологический аспект: Автореф. дис. . канд. филол. наук / O.A. Паутова; Тверской гос. ун-т.-Тверь, 2006.-18 с.

155. Пеньковский, A.B. Радость и удовольствие в представлении русского языка / А.Б. Пеньковский // Логический анализ языка. Избранное. 1988 1995. - М.: Индрик, 2003. - С. 375 - 383.

156. Пешковский, A.M. Русский синтаксис в научном освещении / A.M. Пешковский. М.: Эдиториал УРСС, 2001.-432 с.

157. Пименов, Е.А. Лексическое значение и концепт / Е.А. Пименов // Менталитет. Концепт. Тендер. Ландау, 2000. - С. 154 - 157.

158. Пименова, М.В. Мифологемы в тендерном аспекте / М.В. Пименова // Менталитет. Концепт. Тендер. Ландау, 2000. - С. 204 - 218.

159. Пименова, М.В. Концепты внутреннего мира (русско-английские соответствия): Автореф. дис. . д-ра филол. наук / М.В. Пименова; Санкт-Петербургский гос. ун-т. СПб., 2001. - 38 с.

160. Пименова, М.В. «Душа хотела б быть звездою.» / М.В. Пименова // Этногерменевтика и антропология. Вып. 10. Ландау: Verlag Empirische Pädagogik, 2004а. - С. 37-43.

161. Пименова, М.В. Вегетативный код как способ описания внутреннего мира человека / М.В. Пименова // Этногерменевтика и антропология. Вып. 10. Ландау: Verlag Empirische Pädagogik, 20046. - С. 95-102.

162. Пименова, М.В. Методология, концептуальных исследований / М.В. Пименова//Антология концептов. М.: Гнозис, 2007.-С.14-17.

163. Платонов, Ю.П. Психология национального характера / Ю.П. Платонов. М.: Академия, 2007. - 240 с.

164. Подковальникова, A.C. Литературно-эстетические взгляды Н.С. Гумилева: Автореф. дис. . канд. филол. наук / A.C. Подковальникова; Краснодарский гос. ун-т. Краснодар, 2001. - 23 с.

165. Полозова, И.В. Метафора и ее роль в гуманитарном познании / И.В. Полозова // Социально-гуманитарные знания. 2003. - № 6. - С. 312 -321.

166. Попов, Л.М. Добро и Зло в психологии человека / Л.М. Попов, А.П. Кашин, Т.А. Старшинова. Казань - Нижнекамск, 2000. - 176 с.

167. Попова, З.Д., Стернин, И.А. Понятие «концепт» в лингвистических исследованиях / З.Д. Попова, И. А. Стернин. Воронеж, 1999. - 32 с.

168. Попова, З.Д., Стернин, И.А. Основные черты семантико-когнитивного подхода к языку / З.Д. Попова, И. А. Стернин // Антология концептов. М.: Гнозис, 2007. - С. 7 - 10.

169. Портнова, С.Ю. Лингвопоэтический аспект оценочных значений в творчестве И. Северянина (И.В. Лотарева): Автореф. дис. . канд. филол. наук / С. Ю. Портнова; Мичуринский гос. пед. Ун-т. М., 2002. - 31 с.

170. Постовалова, В.И. Картина мира в жизнедеятельности человека / В.И. Постовалова II Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. -М.: Наука, 1988. С. 8-69.

171. Потебня, A.A. О некоторых символах в славянской народной поэзии / A.A. Потебня. Харьков, 1860. - 155 с.

172. Потебня, A.A. Мысль и язык / A.A. Потебня. М.: Изд-во «Лабиринт», 2007. - 256 с.

173. Почепцов, О.Г. Языковая ментальность: способ представления мира / О.Г. Почепцов // Вопросы языкознания. 1990. - № 6. - С. 110 — 122.

174. Приходько, Г.В. Концепт «огонь» в картине мира русского народа / Г.В. Приходько // Наука. Университет. 2005. Материалы шестой научной конференции. Новосибирск, 2005. - С. 86 - 89.

175. Проблема цвета в психологии: Сб. статей РАН / Отв. Ред. H.H. Корж, A.A. Митькин. М.: Наука, 1993.-207 с.

176. Прохоров, Ю.Е. Еще раз о концепте: лингвокультурологические рассуждения / Ю.Е. Прохоров // Известия Уральского государственного университета. 2005. - № 35. - С. 216 - 223.

177. Розина, Р.И. Человек и личность в языке / Р.И. Розина // Логический анализ языка. Избранное. 1988 1995. - М.: Индрик, 2003. - С. 367 -374.

178. Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира / Б.А. Серебренников, Е.С. Кубрякова, В.И. Постовалова и др. М.: Наука, 1988.-216 с.

179. Русский народ: терминология, исследования, анализ / Сост. А.Р. Андреев, В.Д. Кривошеев, И.Э. Круговых. М.: Кучково поле; Полиграфические ресурсы, 2001. - 384 с.

180. Рылова, А.Е. Георгий Иванов и русский символизм: Автореф. дис. . канд. филол. наук / А.Е. Рылова, Шуйский гос. пед. ун-т. Шуя, 2006. - 22 с.

181. Рябцева, Н.К. Красота и свет в ментальном пространстве / Н.К. Рябцева // Логический анализ языка. Языки эстетики: Концептуальные поля прекрасного и безобразного / Отв. Ред. Н. Д. Арутюнова. М.: Индрик, 2004. - С. 650 - 670.

182. Санаева, И.В. Аксиологический аспект языковой картины мира в романе Л.Н. Толстого «Война и мир» (дихотомия «добро» «зло»): Автореф. дис. . канд. филол. наук / И.В. Санаева, Российский гос. ун-т им. И. Канта. - Калининград, 2007. - 24 с.

183. Сафонова, Н.В. Концепт БЛАГО/ДОБРО как сегмент ментального поля нации: (на материале рус. яз.) / Сафронова Н.В.; Тамб. гос. ун-т им. Г.Р. Державина. Тамбов, 2003. - 353 с.

184. Селиверстова, О.H. Компонентный анализ многозначных слов. На материале некоторых русских глаголов. М.: Наука, 1975. -239 с.

185. Семантическая специфика национальных языковых систем. Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1985. - 163 с.

186. Семиотика: Антология / Сост. Ю.С. Степанов. М.: Акад. Проект; Деловая книга, 2001. - 702 с.

187. Сергеева, Е.В. Бог и человек в русском религиозно-философском дискурсе / Е.В. Сергеева. СПб.: Наука, САГА, 2002. -192 с.

188. Сергеева, J1.A. Когнитивный механизм оценочной метафоры / Л.А. Сергеева // Проблемы вербализации концептов в семантике языка и текста. Ч. 1. Волгоград, 2003. - С. 317 - 331.

189. Сергеева, Н.М. Ум и разум / Н.М. Сергеева //Антология концептов. М.: Гнозис, 2007 - С. 210 - 223.

190. Серебренников, Б.А. Как происходит отражение картины мира в языке? / Б.А. Серебренников II Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. М.: Наука, 1988. - С. 87 - 107.

191. Соколова, Н.К. Слово в русской лирике начала 20 века: Из опыта контекстологического анализа / Н.К. Соколова. Воронеж: Изд-во Воронеж. Ун-та, 1980. - 160 с.

192. Соколовская, Ж. «Картина мира» в значениях слов. «Семантические фантазии» или «Катехизис семантики»? / Ж. Соколовская. Симферополь: Таврия, 1993.-231 с.

193. Соловьев, B.C. Оправдание Добра: нравственная философия / B.C. Соловьев // http://psylib.kiev.ua/solvs01/index.htm.

194. Соловьева, Е.А. Концепты HEART / MIND / SOUL как объекты лин-гвокультурологического анализа / Е.А. Соловьева II Этногерменевтика и антропология. Вып. 10. Ландау: Verlag Empirische Pädagogik, 2004. -С. 147-160.

195. Соссюр, Ф. де. Курс общей лингвистики / Редакция Ш. Балли и А. Сеше; Пер с франц. А Сухотина. Под общ. Ред. М.Э. Рут. Екатеринбург: Изд-во Урал. Ун-та, 1999.-432 с.

196. Степанов, Ю.С. Семиотика / Ю.С. Степанов. М., 1971. -168 с.

197. Стернин, И.А. Методика исследования структуры концепта / И.А. Стернин // Методологические проблемы когнитивной лингвистики. -Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 2001. С. 58 - 65.

198. Стернин, И.А. Проблемы анализа структуры значения слова / И.А. Стернин. Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1979. - 156 с.

199. Супрун, А.Е. Лексическая структура стихотворения Марины Цветаевой «Я страница твоему перу»/ А.Е. Супрун // Слово в тексте и всловаре: Сб. ст. к семидесятилетию академика Ю.Д. Апресяна. М.: Языки русской культуры, 2000. - С. 547 - 553.

200. Суродина, Н.Р. Лингвокультурологическое поле концепта «пустота»: Автореф. дис. . канд. филол. наук / Н.Р. Суродина. Волгоград, 1999.-20 с.

201. Тараненко, A.A. Языковая семантика в ее динамических аспектах / A.A. Тараненко. Киев: Наук. Думка, 1989. -256 с.

202. Тарасова, И.А. Концептуальное поле «прекрасное» в идеосфере Г. Иванова / И.А. Тарасова // Логический анализ языка. Языки эстетики: Концептуальные поля прекрасного и безобразного / Отв. Ред. Н.Д. Арутюнова. М.: Индрик, 2004. - С. 388 - 396.

203. Телия, В.Н. Русская фразеология: семантический, прагматический, культурологический аспекты / В.Н. Телия. М., 1996. - 284 с.

204. Тер-Минасова, С.Г. Язык и межкультурная коммуникация / С.Г. Тер-Минасова. 2-е изд., доработанное. - М.: Изд-во МГУ, 2004. - 352 с.

205. Толстой, Н.И. О природе связей бинарных противопоставлений типа правый левый, мужской - женский / Н.И. Толстой // Языки культуры и проблемы переводимости. - М.: Наука, 1987. - С. 169 - 183.

206. Тондл, Л. Проблемы семантики. М.: Прогресс, 1975. - 485 с.

207. Устина, Н.В. Метафора как выражение синергетического процесса означивания в языке / Н.В. Устина // Университетские чтения Пятигорского гос. лингв, ун-та, 2006 // http://pn.pglu.ru/index.php ?mod-ule=subjects &func=viewpage&pageid=1769.

208. Уфимцева, Н.В. Сопоставительное исследование языкового сознания славян / Н.В. Уфимцева // Методологические проблемы когнитивной лингвистики. Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 2001. - С. 65-71.

209. Ухтомский, A.B. Английские фразеологизмы в устной речи / A.B. Ухтомский. М.: КомКнига, 2005. -128 с.

210. Ученые записки Казанского Университета. Т. 135. Языковая семантика и образ мира / Сост. и отв. ред.: Э.А. Балалыкина, Л.М. Костыче-ва. Казань: Унипресс, 1998. - 277 с.

211. Фесенко, ТА. Концептуальные системы как контекст употребления и понимания вербальных выражений / Т.А. Фесенко // Когнитивные аспекты языковой категоризации. Сб. науч. трудов. Рязань, 2000. -С.141 -144.

212. Флоренский, П.А. Строение слов / П.А. Флоренский II Литературно-теоретические исследования. М.: Наука, 1973. - С. 369 - 375.

213. Фоминых, Н.В. Концепт, концептор и художественный текст / Н.В. Фоминых И Методологические проблемы когнитивной лингвистики. -Воронеж, 2001. С. 176 - 179.

214. Фрумкина, P.M. Концептуальный анализ с точки зрения лингвиста и психолога / P.M. Фрумкина II НТИ. Информационные процессы и системы. 1992. - Сер. 2. - № 3. - С. 3 - 29.

215. Хайрутдинова, Г. А. Эстетика морфологических средств русского языка / Г.А. Хайрутдинова. Казань: Казанский гос. ун-т им. В.И. Ульянова-Ленина, 2004. -164 с.

216. Хандамова, Э.Ф. Принципы изучения индивидуального лексикона / Э.Ф. Хандамова II Язык, коммуникация и социальная среда. Вып.2. -Воронеж: ВГТУ, 2002. - С.73 - 78.

217. Хантимиров, СМ. Когнитивный аспект языковых знаний / С.М. Хан-тимиров // Вестник Башкирского государственного педагогического университета. Серия «Гуманитарные науки». 2005. - № 1 (6). - С. 66 -72.

218. Чарыкова, О.Н. Индивидуальные концепты в художественном тексте / О.Н. Чарыкова // Методологические проблемы когнитивной лингвистики. Воронеж, 2001. - С. 173 - 176.

219. Чижова, Л.А. Понятие концепта и системы концептов в теории коммуникации /Л.А. Чижова // http://genhis.philol.msu.ru/article162. shtml.

220. Шайкевич, А.Я. Русская языковая картина мира в ряду других картинок / А.Я. Шайкевич // Московский лингвистический журнал. Т. 8. -№ 2. М: Издат. центр РГГУ, 2005. - С. 5 - 21.

221. Шаклеин, В.М. Современная парадигма лингвокультурологических исследований / В.М. Шаклеин // Вестник Российского университета дружбы народов. Русский и иностранные языки и методика их преподавания. 2003. - № 1. - С. 6 - 12.

222. Шатуновский, И.Б. Язык сквозь призму языка / И.Б. Шатуновский // Russian Linguistics. 2001. - Vol. 25. - № 3. - С. 335 - 354.

223. Шафиков, С.Г. Теория семантического поля и компонентной семантики его единиц / С.Г. Шафиков. Уфа: Изд-во Башкир. Ун-та, 1999. -92 с.

224. Швейцер, В.А. Быт и Бытие М. Цветаевой / В.А. Швейцер. М.: СП ИНТЕРПРИНТ, 1992. - 544 с.

225. Швейцер, В.А. Марина Цветаева / В.А. Швейцер. М.: Молодая гвардия, 2002.-591 с.

226. Шелестюк, Е.В. Типичные схемы концептуального перехода в метафоре, метонимии и основанных на них фигурах совмещения / Е.В. Шелестюк//Этногерменевтика и антропология. Вып. 10. Ландау: Verlag Empirlsche Padagogik, 2004. - С. 102 - 114.

227. Юлтимирова, С.А. Различные подходы к трактовке термина «концепт» / С.А. Юлтимирова // http://www.rusnauka.com / NPM2006 / Philologia / 3Jultimirova.doc.htm.

228. Яковлева, Е.С. О языковой картине мира в аспекте её динамики: переосмысление старых значений / Е.С. Яковлева // Слово в тексте и в словаре: Сб. ст. к семидесятилетию академика Ю.Д, Апресяна. М.: Языки русской культуры, 2000. - С.281 - 286.

229. Cruse, D.A. The lexicon / D.A. Cruse // The handbook of linguistics. -Oxford: Blackwell Publishers Ltd, 2003. P. 238 - 264.

230. Lakoff, George; Johnson, Mark. Metaphors we live by. London: Chicago: The University of Chicago Press, 1980. - 242 p.

231. Newel, A. Unified theories of cognition I A. Newel. Cambridge; London, 1990.-435 p.

232. Palmer, F.R. Semantics. A New Outline / F.R. Palmer. London: Cambridge, 1976. -164 p.

233. Sikorsky, I. The Message of the Lord's Prayer / I. Sikorsky // http://www.sikorskyarchives.com/lord.html.1. Словарные источники:

234. Александрова, З.Е. Словарь синонимов русского языка / Под ред. Л.А. Четко. М.: Рус. яз., 1986. - 600 с.

235. Антология концептов / Под ред. В.И. Карасика, И.А. Стернина. М.: Гнозис, 2007. -512 с.

236. Арсентьева, Е.Ф. Русско-английский фразеологический словарь / Под ред. проф. Ч.Карлсона. Казань: «Хетер», 1999. - 318 с.

237. Бочкарев, А.Е. Семантический словарь /А.Е. Бочкарев. Н. Новгород: ДЕКОМ, 2003.-197 с.

238. Даль, В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. В 12-ти тт. Т. 3 / В.И. Даль. М.: Мир книги, 2002. - 368 с.

239. Даль, В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. В 12-ти тт. Т. 5 / В.И. Даль. М.: Мир книги, 2002. - 368 с.

240. Даль, В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. В 12-ти тт. Т. 11 / В.И.Даль. М.: Мир книги, 2003. -400 с.

241. Культура и культурология: Словарь / Сост. И ред. А.И. Кравченко. М.: Академический проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2003. - 928 с.

242. Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева. -М.: Сов. Энцикл., 1990. 682 с.

243. Маковский, М.М. Удивительный мир слов и значений. Иллюзии и парадоксы в лексике и семантике: Краткий этимологический словарь-тезаурус на материале более 100 различных индоевропейских языков / М.М. Маковский. М.: КомКнига, 2005. - 200 с.

244. Муллагалиева, Л.К. Концепты русской культуры в межкультурной коммуникации: Словарь / Л.К. Муллагалиева. М.: Ладомир, 2006. -234 с.

245. Мюллер, В. К. Новый англо-русский словарь / Под ред. М.М.Маковского. 3-е изд, дополнен. - М.: Изд. Дом «Диалог», 2004. -895 с.

246. Ожегов, СМ. Словарь русского языка / Под ред. Н.Ю. Шведовой. -М.: Рус. яз., 1986. -797 с.

247. Оксфордский русско-английский словарь / Сост. Маркус Уиллер. -М.: Локид, 2000.-920 с.

248. Русский ассоциативный словарь. Книга 6. Обратный словарь: от реакции к стимулу. Ассоциативный тезаурус современного русского языка / Ю.Н. Караулов, Ю.А. Сорокин, Е.Ф. Тарасов, Н.В. Уфимцева, Г.А. Черкасова. М.: ИРЯ РАН, 1998. - 204 с.

249. Русский ассоциативный словарь. Книга 5. Прямой словарь: от стимула к реакции. Ассоциативный тезаурус современного русского языка / Ю.Н. Караулов, Ю.А. Сорокин, Е.Ф. Тарасов, Н.В. Уфимцева, Г.А. Черкасова. М.: ИРЯ РАН, 1998. - 324 с.

250. Русское культурное пространство: Лингвокультурологический словарь. Вып. 1 / Под ред. И.В. Захаренко, В.В. Красных, Д.Б. Гудкова. -М.: «Гнозис», 2004. 318 с.

251. Русский семантический словарь. Толковый словарь, систематизированный по классам слов и значений: В 2 т. Т.1. М.: Азбуковник, 2000. - 800 с.

252. Русский семантический словарь. Толковый словарь, систематизированный по классам слов и значений: В 2 т. Т.2. М.: Азбуковник, 2000. - 762 с.

253. Словарь синонимов / Под ред. Т.Н. Гурьевой. М.: Мир книги, 2003. -400 с.

254. Словарь современного русского литературного языка: в 20 тт. Т. 4. -М.: Русский язык, 1993.

255. Словарь сочетаемости слов русского языка / Под ред. П.Н. Денисова, В.В. Морковкина. М.: Рус. яз., 1983. - 686 с.

256. Срезневский, И.И. Материалы для словаря древнерусского языка: В 3 т. Т. 1. М.: ЗНАК, 2003. - 776 с.

257. Степанов, Ю.С. Константы: Словарь русской культуры / Ю.С. Степанов. М.: Академ. Проект, 2001. - 990 с.

258. Тихонов, А.Н. Словообразовательный словарь русского языка: В 2 т. Т.1.-М.: Рус. яз., 1990.-856 с. .

259. Толковый словарь русского языка: В 4 т. Т.1 / Под ред. Д.Н. Ушакова. М.: Астрель, 2000. - 848 с.

260. Фасмер, М. Этимологический словарь русского языка: В 4 т. Т.1 / М. Фасмер. М.: Астрель, 1964. - 588 с.

261. Фразеологический словарь / Под ред. Т.Н. Гурьевой. М.: Мир книги, 2004. - 384 с.

262. Черных, П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка: В 2 т. Т.1 / П.Я. Черных. М.: Рус. яз., 1999. - 622 с.

263. Шанский, Н.М. Опыт этимологического словаря русской фразеологии / Н.М. Шанский, В.И. Зимин, А.В. Филиппов. М.: Рус. яз., 1987. -240 с.

264. Энциклопедия российско-американских отношений 18-20 вв. / Сост. Э.А. Иванян. М.: Международные отношения, 2001. -696 с.

265. Языкознание: Большой энциклопедический словарь. 2-е (репринтное) изд. ~М.: Большая Российская энциклопедия, 1998. -683 с.

266. Hornby, A.S. Oxford Advanced Learner's Dictionary of Current English. -Oxford University Press, 1974. P. 252.

267. Longman, Dictionary of Contemporary English. Third Ed. Bungay, 1995.-P. 279.

268. Oxford advanced learner's dictionary / 6th edition. Edited by Sally Wehmeier. Oxford university press, 2004. - 1540 p.1. Электронные ресурсы:

269. Ожегов, С.И. Словарь русского языка / Под ред. Н.Ю. Шведовой // Электронная версия.

270. Толковый словарь русского языка / Под ред. Д.Н. Ушакова // Электронная версия.3. http://www.homeenglish.ru/Proverb.htm.4. http://www.religare.ru/article1555.htm.5. http://dic.academic.ru/dic.nsf/brokgauz/4450.