автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.20
диссертация на тему: Концепт "дружба" в русской и английской лингвокультурах

Полный текст автореферата диссертации по теме "Концепт "дружба" в русской и английской лингвокультурах"

На правах рукописи

ХИЗОВА Марина Александровна

КОНЦЕПТ «ДРУЖБА» В РУССКОЙ И АНГЛИЙСКОЙ ЛИНГВОКУЛЬТУРАХ (на материале русского и английского языков)

10.02.20 — сравнительно-историческое,

типологическое и сопоставительное языкознание ^^-

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Волгоград — 2005

Работа выполнена в Негосударственном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Институт экономики, права и естественных специальностей»,

г. Краснодар.

Научный руководитель —

доктор филологических наук, профессор Воркачёв Сергей Григорьевич.

Официальные оппоненты: доктор филологических наук,

профессор Красавский Николай Алексеевич;

кандидат филологических наук Солохина Анна Сергеевна.

Ведущая организация — Армавирский государственный

педагогический университет.

Защита состоится 16 июня 2005 г. в 12 час. на заседании диссертационного совета Д 212.027.01 в Волгоградском государственном педагогическом университете по адресу: 400131, г. Волгоград, пр. им. В. И. Ленина, 27.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Волгоградского государственного педагогического университета.

Автореферат разослан мая 2005 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук, доцент Н. Н. Остринская

Ьсоб-Н АРГ

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Диссертационное исследование посвящено комплексному сопоставительному анализу вербализации лингвокультурного концепта «дружба» в русском и английском языках.

Концепт «дружба», являясь одной из базовых категорий этической аксиологии в сознании человека, объективированный в любом конкретном языке национально-специфичной лексико-грамматиче-ской парадигмой его языковых реализаций, становится в один ряд тех ментальных сущностей, которые отправляют к духовным ценностям этноса. Такие семантические образования являются ключевыми в формировании национальной языковой картины мира (НЯКМ).

Результаты процесса познания индивидуумом «внешнего мира для себя» и себя в нем сквозь призму определенного языка можно представить как национальную «концептосферу», где знания хранятся в виде концептов, содержащих в себе универсум знаний в определенной национальной конфигурации, затрагивающей все уровни лингвокультурного концепта—понятийный, значимостный, ценностный, образный. При сопоставлении формируется набор семантических признаков, совокупность которых образует «эталон сравнения» (С. Г. Воркачёв). Выделенные признаки упорядочиваются иерархически и количественно. Они могут быть структурированы по уровням, параметрам дефиниционной обязательности/факультативности и количественным характеристикам, обусловленным аксиологической иерархизацией семантических признаков в концепте. Далее определяются концепциеобразующие признаки (КП) — инструмент интерпретации содержания понятия в рамках определенной концепции, который выявляется в результате построения и обоснования теории. КП позволяют выявлять сущностные характеристики дружбы, определяя оценку языковой личности (ЯЛ) данного феномена в языковом сознании.

Наиболее сложный объект для сопоставительного семантического описания представляют концепты высшего уровня — мировоззренческие универсалии. Образ человека реконструируется многогранно, многоаспектно и многофункционально в гуманитарных отраслях знаний. Часто речь идет о перцептивно-ментальном, эмотивном, во-литивном «модусах» и их взаимодействии. Наиболее обширен и интересен внутренний мир человека, причем чувственно-аксиологическая сторона его бытия. Анализ эмоциональных проявлений, отраженных и закрепленных в языковс *"*' им из важ-

нейших источников культурологической информации об обыденном сознании носителей какого-либо естественного языка, об их наивной картине мире, включающей в себя стереотипы культурно-языкового сознания, на первый взгляд, кажущиеся универсальными ценностными понятиями для всех культур, такие как любовь, счастье, судьба, свобода, душа, совесть, дружба.

Актуальность данной темы объясняется тем, что для понимания культурной специфики языка необходимо прежде всего проанализировать основные ценностные ориентиры, к числу которых, бесспорно, относится и «дружба». Интерес к исследованию ее этноспецифи-ческих особенностей возник в свете антропоцентрической переориентации парадигмы гуманитарного знания в рамках лингвокульту-рологии, изучающей духовные смыслы в неразрывном единстве с их «телесным воплощением». Однако в отличие от таких метафизических сущностей, как любовь, душа, счастье концепт дружбы исследован (в лингвистическом осмыслении!) недостаточно подробно. Некоторые аспекты рассматриваются в работах П. Флоренского, А. Веж-бицкой, Уфимцевой Н. В., Пшениной Т., Шаймердиновой Н. Г., Смирнова А. А., Лукашковой О. Ю.

Данное исследование поднимает проблемы сравнительно-сопоставительной лингвистики, отчасти философии, психологии. Таким образом, языковое отражение данного фрагмента познания личности самою себя в отношении к Другому может стать частью построения ЯКМ в целом и внести свой вклад в изучение этносемантиче-ской личности в исследуемых лингвокультурах.

Объектом данного исследования является лингвокультурный концепт «дружба», описываемый лингвистическими средствами русского и английского языков. Предметом данного сопоставительного исследования являются сходства и различия в лингвистическом описании дружбы в русском и английском языках, охватывающем как научное, так и обыденное сознание носителей соответствующих языков в следующих типах дискурса: философско-этическом, поэтическом, религиозном, художественном, публицистическом и обыденном.

Гипотеза данной работы состоит в том, что лингвоконцепт дружбы есть сложный эмотивно-этический феномен, который находит различные способы выражения в языках, в частности в русском и английском; имеет определенную структуру, частично совпадающую в языковом сознании исследуемых культур. Предполагается также, что существуют универсальные и специфические характеристики оценки дружбы, которые могут"быть объективно установлены мето-

дами лингвистического анализа, что этнокультурная специфика фи-лической оценки связана с культурными доминантами поведения.

В связи с этим цель нашего исследования определяется как сопоставление выделенных лексико-грамматических средств описания дружбы с точки зрения ее понимания, эмоционального состояния, отношения, поведения и ее оценки русским и английским языковым сознанием. Для исследования англоязычного сознания использовались материалы британского и американского вариантов без различения их особенностей.

Для достижения цели решались следующие конкретные задачи:

1) выделить семантический прототип понятия «дружба» в философии европейской этики, определив и структурировав его концеп-циеобразующие признаки;

2) выявить историко-социологические изменения в дефинициях понятия «дружба» в двух языках;

3) установить культурно-этнические характеристики данного эмоционально-этического феномена;

4) выделить языковой корпус лексико-грамматических единиц фразеологического и нефразеологического характера со значением «дружба» в русском и английском языках;

5) выявить общее и национально-специфичное в наборе и комбинаторике дескриптивных характеристик концепта, в употреблении лингвистических средств при концептуализации данного фрагмента ЯКМ и на основе последнего определить ценностные доминанты каждого культурного социума.

Научная новизна работы заключается в построении модели линг-вокультурного концепта «дружба» с опорой на материалы различных дискурсивных источников, что позволяет, на наш взгляд, полнее описать всю парадигму его вербальных реализаций. Такой подход определяет необходимость выработки специфической исследовательской методики, сочетающей приемы семантического, функционального и формального анализа. В ходе сопоставления на основе анализа дискурсных реализаций концепта в научном и обыденном сознании носителей русского и английского языков сначала формируется его семантический прототип в своих ипостасных реализациях в каждом из них, а затем эти инварианты анализируются по полноте признаков и набору других характеристик и выявляются их лингвокуль-турологические особенности.

Теоретическая значимость диссертации, как представляется, состоит в том, что полученные результаты представляют научный ин-

терес для исследователей в таких направлениях современного языкознания, как когнитивная лингвистика, психолингвистика, социопси-холингвистика, этнопсихолингвистика, лингвокультурология, а также для специалистов, занимающихся вопросами взаимосвязи языка и мышления, языка и культуры, языка и этноса. Кроме того, данная работа обладает ценностью для лингвокультурных исследований национальной специфики лингвокультурных концептов и структурных особенностей сопоставимых сегментов концептосферы того или иного этноса, а также для изучения характеристик языкового сознания представителей определенной лингвокультурной общности.

Практическая значимость настоящей работы обусловлена возможностью применения выводов и материалов исследования при дальнейшей разработке проблем культурной лингвистики, в теории и практике перевода, в исследованиях по межкультурной коммуникации, при разработке тематики курсовых, дипломных и магистерских работ. Материалы исследования могут быть использованы при чтении лекционных курсов и спецкурсов по общему языкознанию, сопоставительной лингвистике, интерпретации текста, психолингвистике, в качестве иллюстративного материала в практике преподавания языка.

Источниками языкового материала исследования послужили тексты художественных произведений английских, американских и русских авторов, толковые, этимологические, синонимические, комбинаторные, фразеологические словари, словари-тезаурусы активатор-ного типа, ассоциативные словари, словари пословиц и поговорок, тексты публицистических и научных изданий, тексты СМИ, высказывания выдающихся деятелей, а также результаты анкетирования русскоязычных носителей.

В качестве методологической основы исследования следует рассматривать базовые положения общего языкознания, теории языка и лингвокультурологии, этнолингвистики (Э. Бенвенист, В. Гумбольдт, Э. Сепир, Б. Уорф), концепции «языковой картины мира» и «языкового сознания» (Ю. Д. Апресян, Н. Д. Арутюнова, А. Вежбицкая, Г. В. Колшанский, Е. С. Кубрякова, В. Н. Телия), когнитивистики (А. П. Бабушкин, Н. Н. Болдырев, 3. Д. Попова, И. А. Стернин), лингвоконцептологии (С. Г. Воркачев, В. И. Карасик, Д. С. Лихачев, С. X. Ляпин, Г. Г. Слышкин, Ю. С. Степанов, В. И. Шаховский, Н. А. Красавский и др.), лингвокультурологии и теории межкультурной коммуникации (В. В. Воробьев, В Б. Кашкин, О. А. Леонто-вич, В. А. Маслова, В. Н. Телия, С. Г. Тер-Минасова).

Цель и задачи настоящей работы определили выбор следующих методов анализа:

— дискурсный анализ, раскрывающий содержание концепта в научном, бытийном и обыденном сознании;

— компонентный анализ, применяемый для определения семантического прототипа понятия, лежащего в основе концепта;

— сопоставительный метод, определяющий сходства и различия вербализации концепта «дружба» в русском и английском языках;

— интроспективный;

— интерпретативный;

— опрос информантов с элементами языкового эксперимента;

— элементы количественного анализа.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Лингвоконцепт «дружба» является этномаркированным семантическим образованием, определяющим национально-специфичный поведенческий модус человека в избирательно-личностных отношениях.

2. Общими признаками для русского и английского языков являются:

а) главный опредмеченный родовой признак исследуемого концепта — лексема отношения или знакомства, которая в дальнейшем раскрывается через семантические множители;

б) паремиологический фонд обоих языков, содержащий общий пласт универсализмов. а также обширный круг семантических синонимов, представляющих, однако, в плане выражения этноспецифические черты; концепциеобразующими признаками здесь выступают помощь, ценность, родство, фальшивость, прагматизм, уязвимость, опасность, надежность.

3. Отличительные черты в структуре концепта в русском и английском языках, представленные следующими дифференциалами:

а) паремиологический фонд обоих языков насыщен эндемическими паремиями, отличительные признаки которых: в русском — стремление к сходству,равенству, иронично-уничижительная оценка; в английском — праксеология, рефлексия;

б) по набору концепциеобразующих признаков в русском более широко представлен признак добродетельности, главными субпризнаками которого являются единение, святость, самопожертвование; в английском — прохладность, дистанцированность английской языковой личности; при этом в русском поэтическом сознании особо выступают такие субпризнаки, как открытость и гостеприимство;

в) с точки зрения метафорической наполняемости концепта, русская дружба в отличие от английской — это священный предмет, у которого приятный вкус; английскаяя дружба не отличается святостью, хотя это, бесспорно, ценная вещь, имеющая рукотворное происхождение, больше горькая, чем сладкая.

Апробация работы. Основные положения и выводы диссертационного исследования были изложены на Международном симпозиуме «Проблемы вербализации концептов в семантике текста» (Волгоград, ВГПУ, май 2003 г.); IV региональной конференции «Концеп-тосфера: индивидуальное, национальное, универсальное» (Йошкар-Ола, март 2005 г.); на заседаниях кафедры технического перевода Кубанского государственного технологического университета и кафедры романо-германских языков факультета переводчиков ИНЭП. По теме исследования опубликовано 6 работ, в том числе 5 статей и тезисы одного доклада.

Структура работы. Диссертация включает введение, три главы, заключение и список литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность выбора темы исследования, определяются его объект, предмет, цель и конкретные задачи, научная новизна, теоретическая и практическая значимость, перечисляются методы анализа.

В главе 1-й «Лингвокультурный концепт как единица этнического менталитета» излагаются основные теоретические и методологические положения, на которые опирается автор диссертации, раскрывается сущность феномена картирования мира; определяется отношение «дискурс — сознание»; вводятся и определяются понятия «языковая картина мира» (ЯКМ), «языковое сознание» (ЯС), «языковая личность» (ЯЛ), «лингвокультурный концепт»; последний, являясь собственно предметом данного лингвистического исследования, рассматривается с точки зрения подходов исследования, его типологии и структуры.

Доминирующим постулатом в лингвистической парадигме научного сознания на сегодняшний день является утверждение о том, что каждый язык репрезентирует определенный способ концептуализации окружающего мира. При этом языковые значения образуют определенную «систему взглядов, своего рода коллективную филосо-

фию, которая навязывается в качестве обязательной всем носителям языка» (Апресян 1995). Такое положение вещей предопределило и дало мощный толчок развитию дисциплин лингвокультурологического толка. В центре внимания теперь не сам язык как таковой, а языковая личность в коммуникации, что называется «язык в действии». Соответственно основными понятиями лингвокультурологии можно считать понятия языковой картины мира, языкового сознания, языковой личности и лингвоконцепта.

Человек осознает свою принадлежность этносу. Такое осознание фиксируется в языковом сознании и коммуникативном поведении. Языковое сознание, в свою очередь, членится на релевантные фрагменты осмысления действительности, которые имеют вербальное выражение, — лингвокультурные концепты. Под концептом в настоящей работе принимается следующее: это семантическое образование определенной степени абстракции, отражающее лингвоментали-тет этноса и структурируемое по четырем составляющим — понятийной, образной, ценностной и значимостной. Совокупность концептов в коллективном сознании этноса называют концептосферой. Концепты классифицируются по различным основаниям — тематике, носителю, характеру структуризации, по типу дискурса, в котором они существуют.

Таким образом, языковую личность можно охарактеризовать с позиций языкового сознания и речевого поведения, т. е. с позиций лингвистической концептологии и теории дискурса. Для дружбы таковым является обыденное и бытийное языковое сознание, обслуживающее личностный дискурс, а также научный дискурс, в частности философско-этический, который представляет собой институциональный тип общения; а т. к понятийная составляющая концепта относится и к вопросам морали, то его следует рассмотреть и в религиозном дискурсе, также относящемся к институциональному дискурсу.

В главе 2-й «Концепт "дружба" в лингвофилософском осмыслении» определяется семантический статус концепта в ряду других ему подобных образований, проводится семантический анализ концепта в философском и религиозном дискурсах.

Семантический статус концепта «дружба» определяется в данной работе как этический. В ходе анализа научного дискурса философской этики удалось выявить, что неотъемлемыми семантическими признаками концепта дружбы являются удовольствие, польза, добродетельность, — все три становятся концепциеобразующими в зависи-

мости от местоположения в иерархической структуре рассматриваемых отношений. Таким образом, семантика концепта дружбы в философии этики различается по: а) содержанию мотивов (из стремления к удовольствию — гедонистическая концепция; стремления к счастью — эпикурейская концепция; пользе — концепция разумного эгоизма; из добродетели — стоическая концепция); б) типу партнеров (дружба юношей или стариков, супругов, домочадцев и родственников, любовников, соратников, гостя и гостеприимца и т. д.); в) характеру отношений (дружба равных или неравных). В данной семантической структуре концепта содержится потенциальная оценка личности такого рода отношений, характеризующая и предопределяющая саму личность. Дружба для человека представляет все эти основные смыслы, которые гармонично сочетаются в данном феномене при условии, что критерием ее оценки будет только она сама как самоценность. Никаких других отношений к истинной дружбе быть не может. Научно-философский дискурс отражает обиходные представления о дружбе как ценности ради удовольствия или выгоды, актуализирующие природный эгоцентризм человека. И только признак добродетельности является центральным в понятийной составляющей концепта, где сущность дружбы заключается в отказе от себя и своих желаний.

Христианский религиозный дискурс предлагает концептуализацию дружбы через тему «другого». В христианском контексте базовым концепциеобразующим семантическим признаком концепта дружбы является любовь к ближнему — агапе. Ценность дружбы, согласно христианскому учению, заключается в обретении себя через друга, что подтверждает основополагающее видение дружбы в философской этике. Характерным для данного типа дискурса признаком является отношение к дружбе как к выполнению Божественной Воли, «со-знанию», одновременно являющему «знание» от Бога и «знание» самого Бога, т. к. в дружбе гипостазируется «божественное» в человеке. Интерпретируя данные христианского дискурса, можно сделать вывод, что люди «боготворят» истинную дружбу, потому что этот поведенческий модус имеет божественное происхождение. В современном языковом сознании признак святости удалось выделить только в русском языке.

В результате сопоставления дружбы и любви удалось определить следующие дифференциальные признаки в семантике основных составляющих этих лингвокультурных концептов. Первым дифференциальным признаком, позволяющим определить границы понятий-

ной составляющей концепта «дружбы» и отделить ее от «любви», является ее родовой признак «отношения» с обязательной имплика-тивной «обоюдностью». В концепте любви — это «чувство». Следующим дифференциальным признаком считается ее «интенциональ-ность», а в любви — это «немотивированность». Признаки «индиви-дуализированность» и «аксиологическая центральность» в понятийном и ценностном осмыслении обоих концептов также занимают не последнее место, однако сами по себе они, как представляется, не являются дифференциальными. Самым наглядным отличием является тот факт, что в любви присутствует эротическая составляющая, дружба свободна от чувственного тяготения.

Глава 3 «Сопоставительный анализ вербальных реализаций концепта "дружба" в языковом сознании носителей русского и английского языков» представляет собой контрастивное (на материале текстов русской и англоязычной культур) исследование концепта по четырем его составляющим: понятийной, образной, ценностной и зна-чимостной.

В разделе 3.1 рассматривается понятийная составляющая концепта на материале анализа его языковых реализаций в синхронии и диахронии: в паремиологическом фонде — обширном слое пословиц и поговорок, представляющих собой национально специфические единицы языка, аккумулирующие культурный потенциал народа; в поэтическом дискурсе, а также в обыденном дискурсе, представленном полевым исследованием (анкетированием) языкового сознания современных русских. К сожалению, аналогичный материал, относящийся к английскому лингвосознанию, собрать не удалось.

В ходе исследования понятийной составляющей по оси диахронии выяснилось, что паремиологическкй фонд обоих языков содержит общий пласт универсализмов — пословичных выражений, семантическая и синтаксическая структура которых полностью или частично совпадает — этимологически представляющих собой взаимные кальки («Лучше честный враг, чем коварный друг» / Better an open enemy than a false friend). Самый многочисленный пласт пословичных выражений в обоих языках составляют семантические синонимы — паремии, имеющие общую семантическую структуру, но отличающиеся в плане выражения. Они содержат в себе следующие кон-цепциеобразующие признаки: в обоих языках с различиями в квантитативное™ — это помощь, ценность, родство, фальшивость, прагматизм, уязвимость, опасность, надежность («Жить заодно, делиться пополам» / Among friends all things are common; «Друг — ценный клад,

недругу никто не рад» / A true friend is the best possession; «Счастья не стало и друзей мало / In time of prosperity, friends will be plenty; in time of adversity, not one amongst twenty; «Будь друг, да без убытку» / Short (even) reckoning makes long friends; «Дружба — как стекло, сломаешь — не починишь (разобьешь — не склеишь)» / A broken friendship may be soldered, but will never be sound; «Лучше честный враг, чем коварный друг» / Save a man from his friends, and leave him to struggle with his enemies; «Одежда лучше новая, а доуг — старый» / Old friends and old wine and old gold are the best). Третий, не менее многочисленный, пласт включает в себя так называемые паремии-эндемики — эт-носпецифические образования, не имеющие семантических эквивалентов в языке сравнения. Эта категория паремий представляет те семантические признаки, которые и отправляют к национальной специфике концепта дружбы. Расхождения здесь касаются в основном присущего английским пословицам семантического компонента «личной свободы», прослеживающегося в общих универсальных концепциях, а также праксеологических аспектов дружбы, относящихся к ее завоеванию и поддержанию (Friendship increases in visiting friends, but in visiting them seldom; Little intermeddling makes good friends; Friends are like fiddle-strings, they mustn't be screwed too tight). В русских паремиях — это стремление к сходству, равенству, иронично-уничижительная оценка друга («Черт попу не товарищ»; «Вяжись лычко с лычком, ремешок с ремешком»; «И ты мне друг, и я тебе друг, да не оба вдруг»; «Так друга любит, что для него последний кусок хлеба сам съест»).

Обзор паремиологических представлений концепта дружбы, отправляющих к диахронии языка, дополняет полевое исследование, представленное анкетированием около 200 информантов, отличающихся по половой принадлежности, социальному статусу, возрастным и конфессиональным группам. В ходе данного опроса выяснилось, что иерархическая структура семантических признаков концепта «дружба», наблюдаемых в языковых реализациях современного русского языка, в своем основании имеет следующие четыре: 1) душевная близость, объединяющая в своем составе общие взгляды, вкусы, мироощущения, вследствие чего — хорошее понимание между друзьями; 2) откровенность, предполагающая полное открытие своей души для другого и тем самым знание этого другого; 3) бескорыстность, проявляющаяся в полагании самого себя (в основном какой-то части себя, в высшем же проявлении и всего себя, свою жизнь) для другого, не требуя и даже ничего не ожидая взамен и, наконец, 4) помощь/под-

держка, этот семантический признак очень важен для языкового сознания русских.

Оценивая дружбу по шкале жизненных приоритетов, носители ответили следующим образом. На 1-м месте для себя ее ставят 5%, причем возрастная категория этой части опрошенных ранжируется от 17 до 23, что говорит о природном юношеском идеализме, склонном ставить дружбу на пьедестал. 28%, 27 и 22% респондентов отводят в своей жизни дружбе 2, 3 и 4-е места соответственно. 5-е и 6-е места дружбе отдают 7% и 3,8% опрошенных соответственно.

Анкетирование включало также аспект дифференциации концепта дружбы от любви с целью определения его понятийной области Респондентам задавался вопрос: «Чем отличается дружба от любви?» Согласно результатам опроса, список дифференциальных признаков возглавляет интимная близость, что указывает на тот факт, что первой ассоциацией респондента на слово «любовь» являются отношения между полами: «Страстью, сексом, постелью, физической близостью, отсутствием интимных отношений; с друзьями не спят».

Как выяснилось, в современном русском языковом сознании парадигма филической семантики обязательно включает в себя такие признаки, как стабильность, постоянство, надежность, прочность в отличие от мимолетности, недолговечности любви («Любовь приходит и уходит, а дружба остается», «Разлюбить можно, а раздружить нельзя», «Любовь проходит, когда страсть исчезает, остается дружба; дружба — навсегда», «Дружба никогда не остывает, чего не скажешь о любви»), В качестве атрибута любви довольно часто употребляют прилагательное «вечная», в котором сквозит некая тоска по идеальной любви.

На предложение дополнить синонимический ряд прилагательных, определяющих дружбу, чаще всего в ответах респондентов встречаются следующие атрибутивные сочетания, различающие два концепта:

1) длительность: дружба непроходящая, долгая, вечная, постоянная — любовь проходящая, скоротечная, мимолетная;

2) прочность: дружба проверенная, надежная, крепкая — любовь хрупкая, непрочная, трепетная, нежная;

3) подлинность: дружба настоящая, проверенная — любовь обманчивая;

4) взаимность: дружба (нет) — любовь взаимная, обоюдная, безответная, неразделенная;

5) эмоциональность: дружба (нет) — любовь пылкая, страстная, пламенная, горячая, романтичная, волнующая, обжигающая;

6) степень здравомыслия: дружба (нет) — любовь сумасшедшая, безумная, всепоглощающая, безрассудная;

7) прозрачность/глубина: дружба простая, понятная — любовь сложная, загадочная, неземная, объемная, непонятная,'дружба — понятие конкретное, любовь — понятие общее, глубокое.

Причем дифференциальные признаки здесь можно разделить на следующие категории: по признаку антонимии (1, 2, 3 и 7), по количественному признаку (5 и 6), проявления которого в его максимальной или минимальной степени приводят к признаку наличия/отсутствия (4 и 5) какого-либо атрибута. Причем наличие данного атрибута несет скорее характер уточнения к значению (дополнительно), говоря о том, что данная характеристика не является обязательной для данного концепта. Например, дружбу не называют «взаимной», т. к. признак взаимности для данного концепта является обязательным, он является ei о неотъемлемой частью, тогда как любовь информанты часто определяют как «взаимная» или «безответная», т. к. она может быть и иной.

По шкале эмоциональности, наоборот, отсутствие атрибутов в ответах респондентов говорит о том, что носители отрицают наличие каких-либо чувств, располагающихся по оси эмоций и закрепленных в языковых реализациях концепта: ни один из отвечавших не охарактеризовал дружбу как «страстную», однако, давая определения любви, прилагательное «страстная» является наиболее частотным.

Анализ понятийной составляющей на материале поэтического дискурса показал следующее. В целом основные семантические признаки отправляют к концепциям, выделившимся при анализе философского дискурса — добродетельности, фелицитарной, нигилистической со своей этноспецификой. По набору концепциеобразующих признаков также есть некоторые отличия, как-то: в русском более широко представлен концепциеобразующий признак добродетельности, главными субпризнаками которого являются единение, святость, самопожертвование («И в славе состязанье / Соперников-друзей тесней соединит» (Кюхельбекер); «...Но если ты святую дружбы власть / Употреблял на злобное гоненье» (Пушкин); «... отдайся всей душою / На служенье братьям, позабудь себя / И иди вперед, светя перед толпою, / Поднимая павших, веря и любя!» (Надсон); хотя не менее редки случаи критической интерпретации: "My own thoughts / Are my companions, my designs and labors / And aspirations are my only friends" (Longfellow); "On the bare earth expos'd he lies, / With not a friend to

close his eyes" (Dryden). В английском — четко прослеживается некая прохладность, дистанцированиостъ английской языковой личности. Особенными отличительными признаками семантического поля данного концепта в русском поэтическом сознании выступают открытость и гостеприимство русской души, хлебосольство — готовность разделить свою радость за столом и общей чашей: «Взял бы в рай с собой друга верного, / Чтобы было с кем пировать» (Симонов). В русском поэтическом сознании дружба и любовь взаимодополняют друг друга, являясь неотъемлемыми частями единого целого, гармоничным слиянием; у английских авторов тема любви рассматривается в контрастном отношении с дружбой, противопоставляется ей, превалируя или подчиняясь ей.

В разделе 3.2 рассматривается образная составляющая концепта с выявлением отличительных признаков. Русская дружба — это священный предмет, обладающий ценностью и ценой: «На камне, дружбой освященном, / Пишу я наши имена» (Пушкин); «Я всегда молился на друзей, / На сердца, на руки их, на рот» (Френкель); «Он верной дружбы славил цену, /Чтоб бытие ее пред миром отвергать» (Туман-ский). Предполагается, что он настоящий, хотя может оказаться и фальшивым. У него приятный вкус: «И в бурной мгле отрадой, дружбой нежной / Ты услаждал тоскующую грудь» (Вяземский). Однако порой она ведет себя как человек, у нее есть некороые физические параметры homo sapience («В этой комнатке счастье былое, / Дружба светлая выросла там» (Огарев); «Но дружба моя с тобою / Лишь вместе со мной умрет» (Ошанин); «Жмем руку дружеской рукою» (Баратынский); «Может, дружба лишилась у нас языка? / Тридцать дней телефонного нету звонка' / Может, где-то нашла себе адрес иной? / Тридцать дней не курил ты, не спорил со мной» (Грибачев); протянуть руку дружбы, подставить плечо друга).

Английская дружба не отличается святостью, хотя это, бесспорно, ценная вещь, имеющая рукотворное происхождение (value, cherish, afraid to lose it, to set a valuation on friendship; to make/form/knit/cement/ strike up/cultivate friendship). Она также ведет себя как человек, у английской дружбы, однако, нет каких-либо частей человеческого тела, но она может болеть: «The most fatal disease of friendship is gradual decay» (Johnson). По своим вкусовым качествам поэтическая английская дружба больше горькая, чем сладкая: «There's the silence of a great hatred ... / And the silence of an embittered friendship» (Masters). Она является надежным фундаментом для построения человеческих отношений. В английском сознании, в отличие от русского, широко пред-

ставлены биоморфные метафоры, относящие дружбу к растительности: «А sound and healthy friendship is the growth of time and circumstance, it will spring up and thrive like a wildflower when these favour, and when they do not, it is in vain to look for it» (Wordsworth); «True friendship is a plant of slow growth» (Washington); «Friendship like the holly-tree» (Bronte).

В разделе 3.3 анализируется ценностная сторона концепта. Она является определяющей для того, чтобы концепт можно было выделить как культурно значимый. Ценностный подход к изучению и описанию концептов учитывает важность аффективной стороны концепта в психолингвистическом понимании этого явления в отличие от его фактуальной стороны.

С точки зрения ценностного аспекта, русский JICB предполагает большую глубину отношений и связей, стоящих за ключевым словом-репрезентантом «дружба» по сравнению с «friendship». Это обусловлено, на наш взгляд, явлением энантиосемии (внутрисловной антонимией), когда противоположные значения принадлежат одному и тому же слову. Слово «друг» с предельной выразительностью выявляет содержащуюся в «другом» сопряженность сходства, «почти тождества» и различия. Друг — другой мне, не «я» и одновременно друг — это мое «другое я», это «другой я». В английском языке мы не обнаруживаем — в противоположность русскому языку — родственных отношений «другого» со словом «друг». Слово friend ни фонетически, ни морфологически, ни этимологически никак не связано со словом «other», как следствие — семантика «другого/other» не имеет ничего общего с семантикой слова «friend».

Исследование показывает, что русскому языковому сознанию присуща своеобразная человеко-другоцентричность, чего не скажешь об английской. Лексема «друг» заняла 8-е место в ядре сознания русских, лексема «friend» — 73-е место (Н. В. Уфимцева). У английского friend наметился своеобразный сдвиг к обезличиванию такого рода отношений, потери их уникальности. В современном англоязычном сознании акцент делается на множественность, некоторую беспечность, свободу, по возможности, от обязательств, легкость в приобретении таких отношений и убеждение в их рукотворном характере (to make friends).

В разделе 3.4 рассматривается знаковая, лингвистическая природа концепта — его закрепленность за определенными вербальными средствами реализации, совокупность которых составляет план вы-

ражения соответствующего лексико-семантического поля, где имя концепта является своего рода центром — ядром (С. Г. Воркачев).

В русской лексикографии у абстрактного имени существительного «дружба» просматривается до 3 значений и оттенков, соответственно в английских словарях у его английского эквивалента «friendship» — до 7. Главным родовым признаком как в русской, так и в английской лексикографии исследуемого концепта является лексема отношения или знакомства, которая в дальнейшем раскрывается через семантические множители: привязанность, доверие, взаимопонимание, близость, связь, общность, откровенность, взаимопомощь, взаимовыручка, симпатия, приять, любовь, уважение, взаимная выгода в русских словарях и State of, condition of being friends, feeling, behaviour, attachment, < instance, period of the feeling — в английских словарях.

Как показывает сравнительное языкознание, значения слов «друг» и «дружба» в большинстве языков тесно связаны с понятиями родства, товарищества, особенно воинского, и любви. Русский «друг» своими историческими корнями уходит в боевого товарища, опору и поддержку, в свое «родное», «родственника», который прежде всего поможет, «подаст руку помощи», «подставит плечо». Единое этимологически праславянское слово drugb значит «приятель, товарищ» и «иной, другой, второй, следующий» (Фасмер). Этимологический словарь Черных дает в качестве исторически-единой основы корень dher-, означающий «поддерживать», «подпирать», «держать».

Английский «friend» берет свое начало в «любимом, приятном человеке». Староанглийское frëond, старонорвежское fraend, старосаксонское friund, староверхненемецкое friunt («кровный родственник») восходят к староанглийским глаголам frëogan, fréon («любить»); готское frijônds — причастие от глагола fryôn («любить»); тот же смысл ? имеет староисландское fría. В основе всех этих слов лежит герман-

ский корень frí — «оберегать, заботиться». Готские и древнегерман-ские корни, в свою очередь, связаны со староиндийским priyáh—«собственный», «дорогой», «любимый», индоевропейским prijä и авестийским frya — «дорогой», «любимый».

Проанализировав синонимический ряд слова «друг», можно сказать, что в русской лексикографии в основном рассматриваются три лексемы друг, товарищ и приятель. Друг — это человек, связанный с кем-либо общностью интересов, жизненных условий, испытывающий к нему духовную близость (Говорю вам как другу, единственному человеку, которому могу открыть свою душу). Товарищ — говорят обычно о человеке, связанном с кем-либо общностью деятельности,

условиями жизни, но меньшей духовной близостью (Мы обязаны им помочь, ведь это наши товарищи, мы вместе работаем). Приятель — обычно о близком знакомом, с которым проводят свободное время, досуг (Оказывается, какой-то приятель уступил ему на несколько вечеров машинку, и вот он сидел в городе и печатал).

С концептом friend произошел семантический сдвиг к «приятельству», где можно иметь множество таких friends. В старом употреблении данный концепт подразумевал, что друзья будут любимы, а в новом — что друзья будут доставлять удовольствие, радость. Проводится лексикографическое исследование синонимического ряда концепта: associate, companion, comrade, crony, разг. pal, амер разг. buddy.

Associate обозначает человека, регулярно связанного с кем-либо общим делом, положением, интересами (Later, Clyde had found that when he dressed well, ate well and lived well, he won more respect from his associates (APCC 1988). (Позже Клайд обнаружил, что когда он хорошо одевался, хорошо питался и хорошо жил, его товарищи уважали его больше.)

Companion обычно обозначает человека, связанного с кем-либо прежде всего обстоятельствами личной жизни, иногда только на данный момент — товарища по играм, спутника по дороге, (случайного) собеседника и т. п., в отличие от associate, companion, предполагает не столько деловую или служебную, сколько дружескую связь, проявляющуюся в совместном проведении досуга: She was still at forty-three a comely and faithful companion (APCC 1988). (В свои сорок три года она была, как и прежде, приятным и верным спутником жизни.)

Comrade обозначает человека, связанного с кем-либо общностью взглядов или дела, а часто еще и дружескими отношениями на основе полного равенства: comrades-in-arms. Comrade приближается по значению к companion, когда речь идет о детской дружбе: Не hung about the school instead of playing with his comrades (APCC 1988). (Он околачивался возле школьных ворот вместо того, чтобы играть со своими товарищами.)

Crony (закадычный друг) чаще всего описывает ситуации старой дружбы, т. е. дружбы, начавшейся в детские или юношеские годы, независимо от того, разлучались ли друзья с тех пор или поддерживали до зрелых лет непрерывное общение: These теп . .seemed to be more alive than Mr Morse and his crony (APCC 1988). (Эти люди.. .казались ему более живыми, чем мистер Морз и его закадычный друг )

Pal и buddy обозначают людей, с которыми человек проводит досуг или совместно выполняет какую-либо работу и с которыми он

связан или может быть связан фамильярно-приятельскими отношениями. При этом pal, в отличие от buddy, чаще предполагает более тесные, личные, почти дружеские отношения взаимного доверия, готовность поддерживать и т. п., и в этом отношении сближается со словом comrade: Bunder and them pals of his aren't bad at the job (APCC 1988). (Бандер и его парни умеют работать.)

В работе также исследуются частеречные реализации концепта «дружбал/friendship и его фразеологические единицы на материале лексикографических источников. Сопоставление лексико-граммати-ческой парадигмы языковых реализаций концепта дружбы в русском и английском языках показало на скорее интенсивный характер первого и экстенсивный — второго.

В заключении диссертации подводятся итоги проведенных наблюдений и делаются выводы. В научно-философском и религиозном типах дискурса был выделен семантический прототип понятия дружбы в европейской культуре, были определены и структурированы его концепциеобразующие признаки. Сопоставительное исследование предмета в русском и английском языках показало, что ядро концепта «дружба» составляют, наряду с универсальными семантическими признаками, этноспецифические черты, определяющие фактуальную и эмотивную стороны этого лингвоментального образования.

В целом как в русской, так и английской лингвокультурах основные семантические признаки отправляют к концепциям, выделившимся при анализе философского дискурса. К дружбе могут относиться как к самоценному благу, источнику счастья или ее могут «распинать», говоря о ее нереальности, фальшивости, несостоятельности.

Однако по комбинаторике концепциеобразующих признаков есть некоторые отличия. В русском языке более широко представлен признак добродетельности, главными субпризнаками которого являются единение, святость, самопожертвование, хотя не менее редки случаи критической интерпретации; в английском — четко прослеживаются некая прохладность, дистанцированность английской языковой личности. Особенными отличительными признаками семантического поля данного концепта в русском поэтическом сознании выступают открытость и гостеприимство русской души, хлебосольство — готовность разделить свою радость за столом и общей чашей.

В современной русской лингвокультуре дружба имеет четыре центральных признака: душевная близость, откровенность, бескорыстность и помощь! поддержка. В основном русскоязычная ЯЛ склонна описывать дружбу через прототипическую ситуацию ее возникнове-

ния с эмфазой на близость и единение. Семантика дружбы у русских также включает в себя такие признаки, как стабильность, постоянство, надежность, которые являются отличительными от мимолетной, недолговечной любви. Тем самым дружеские отношения подсознательно оцениваются выше любовных. В высказываниях современных русских можно отчетливо выявить признак если не поклонения, то, по крайней мере, уважения к ней. Этот результат совпадает с выделенным в паремиях, поэтическом дискурсе признаком святости, характерным для русского менталитета. В ряду дистинктивных признаков также выделяются бесстрастность, взаимность и здравомыслие. С точки зрения аксиологической центральности для русского человека, в основном, дружбе отдается третье место после семьи и любви. Здесь сознательный выбор русских ставит любовь выше по рангу.

Проведенный так называемый «диахронический срез дружбы в паремиях» доказал, что периферийными этноспецифическими признаками в русской лингвокультуре здесь являются категории стремления к равенству или подобию. Русская языковая личность акцентирует именно этот характерный признак. Интересно также ее стремление дать критическую оценку фальшивым дружеским отношениям через комически-абсурдную интерпретацию явления. Характерное чувство юмора русских, доходящее до сарказма, в значительной мере определяет выбор лингвистических средств. Для английского языка этноспецифическим здесь в основном является праксеологический признак, выражающий утилитарно-прагматический подход к завоеванию и сохранению дружбы; в несколько меньшей степени представлен признак рефлексии, отражающий стремление к уходу внутрь себя, фиксации внимания на себе.

С точки зрения метафорической наполняемости, русская дружба — это священный предмет; английская дружба святостью не отличается, хотя это, бесспорно, ценная вещь, имеющая рукотворное происхождение. В английском сознании, в отличие от русского антропоморфного, широко представлены биоморфные метафоры, относящие дружбу к растительности.

Значительные различия были выявлены в аксиологической центральности объекта в соответствующих лингвокультурах, характеризующих языковую личность, тем самым предопределяя тип поведения последней. Дружба в русской лингвокультуре предполагает большую глубину отношений и связей, стоящих за ключевым словом-репрезентантом «дружба» по сравнению с «friendship». Последний ха-

рактеризуется более высокой номинативной плотностью, что говорит об экстенсивном характере концепта в английском языке. Исследование показывает, что русскому языковому сознанию присуща своеобразная человеко-другоцентричность, чего не скажешь об английской. Для русской лингвокультуры концепт «дружба» выступает ценностной доминантой, которая предопределяет соборный тип русской ментальности. В ЯКМ английской ЯЛ friend и friendship не являются центральными, что, на наш взгляд, обусловлено отсутствием признака единения, поверхностным характером отношений и придает англоязычному менталитету четко выраженный индивидуалистский характер.

В заключении диссертации определяются перспективы дальнейшего построения стратегии изучения данного феномена в будущем. Как представляется, необходимо провести сопоставительное исследование концептов «дружба» и «вражда» с последующим выделением их дифференциальных семантических признаков. Также должен быть проведен более глубокий анализ актуального слоя концепта «friendship» с применением экспериментального метода, данные которого можно уже исследовать с целью позиционирования и структурирования лингвально-ментальной оппозиции «friendship-enmity». Исследование филических отношений по шкале эмотивности с полюсами «любовь» и «ненависть», как представляется, внесет неоценимый вклад в изучение природы человека и его этических нормативов с выделением этноспецифики.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Хизова, М. А. Сопоставительный анализ семантического представления концепта «дружба/friendship» в русской и английской лексикографии / М. А. Хизова // Мир Востока 2002: ежегодник фак. востоковедения ИНЭП. — Краснодар, 2002. — С. 150—158 (0,8 п. л.).

2. Хизова, М. А. Концепт дружбы в русской и английской паре-миологии / М. А. Хизова // Наука Кубани. — 2003 — № 1. С. 241— 244 (0,4 п. л.).

3. Хизова, М. А. Этические аспекты в семантике концепта дружбы IМ А. Хизова // Грани 2004: ежегодник фак истории, социологии и междунар. отношений. — Краснодар: Изд-во Кубан. гос. ун-та, 2004. — С. 128—133 (0,5 п. л.).

4. Хизова, М. А. Семантический прототип концепта дружбы в этической парадигме / М. А. Хизова // Проблемы вербализации кон-

цептов в семантике текста: материалы междунар. симп. Волгоград, 22—24 мая 2003 г.: тез. докл. —Волгоград: Перемена, 2003. —Ч. 2. — С. 123—125 (0,1 п. л.).

5. Хизова, М. А. Сопоставительный анализ семантической структуры концепта «дружба» в русском и английском поэтических дискурсах / М. А. Хизова // Мир Востока 2003: ежегодник фак. востоковедения ИНЭП. — Краснодар, 2003. — С. 151—161 (0,7 п. л.).

6. Хизова, М. А. Языковые реализации концепта «дружба» в сознании современных русских / М. А. Хизова // Дискурс как коммуникативное пространство: межвуз. сб. науч. тр. — Краснодар: ИНЭП, 2005. — С. 117—120 (0,4 п. л.).

ХИЗОВА Марина Александровна

КОНЦЕПТ «ДРУЖБА» В РУССКОЙ И АНГЛИЙСКОЙ ЛИНГВОКУЛЬТУРАХ (на материале русского и английского языков)

Автореферат

Подписано к печати 22 04 2005 г. Формат 60x84/16 Печать офс. Бум. офс. Гарнитура Times Усл. печ. л. 1,2 Уч.-изд. л 1,3 Тираж 100 экз. ЗаказAS3-

ВГПУ. Издательство «Перемена» Типография издательства «Перемена» 400131, Волгоград, пр. им. В.И.Ленина, 27

РНБ Русский фонд

2006-4 11085

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Хизова, Марина Александровна

Введение.

Глава 1. Лингвокультурный концепт как единица этнического менталитета g 1.1 Феномен картирования мира как результат этноспецифического мышления.

1.2 Тип сознания vs. тип дискурса.

1.3 Лингвокультурный концепт: подходы к его изучению

1.3.1 Типология лингвоконцептов.

1.3.2 Структурная организация лингвоконцепта.

Выводы.

Глава 2. Концепт «дружба» в лингвофилософском осмыслении

2.1 Семантический статус концепта.

2.2 Этические аспекты в семантике концепта «дружба».

2.3 Концепт «дружба» в религиозном дискурсе.

2.4 «Дружба» vs. «любовь»: лингвоментальное позиционирование концепта в контексте отношений между полами.

Выводы.

Глава 3. Сопоставительный анализ вербальных реализаций концепта «дружба/friendship» в языковом сознании носителей русского и английского языков

3.1 Понятийная составляющая

3.1.1 Семантическая структура концепта «дружба/friendship» в русской и английской паремиологии.

3.1.2 Семантическая структура концепта «дружба» в вербальных репрезентациях современных русскоязычных носителей (на материале полевых исследований).

3.1.3 Семантическая структура концепта «дружба/friendship» в поэтическом дискурсе русского и английского языков.

3.2 Образная составляющая: сопоставительный анализ метафорических реализаций концепта «дружба/friendship» в русском и английском языках. 3.3 Ценностная составляющая концепта «дружба/friendship» в языковом сознании носителей русского и английского языков.

3.4 Значимостная составляющая: сопоставительный анализ семантического представления концепта «дружба/friendship» в русской и английской лексикографии.

Выводы.

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Хизова, Марина Александровна

Развитие лингвокультурологических исследований объясняется процессами глобализации, которые характеризуются не только своим объективным богатством и разнообразием, но и возможностью воплощения в новых языковых формах. Причем эти языковые формы аккумулируют в себе не только все богатство какого-либо одного национального языка, но обогащаются различными межъязыковыми формами. Это позволяет утверждать, что целесообразно исследовать глобализацию не только как объективно протекающий процесс, но и проанализировать способы его языкового выражения, объединяющие культурные традиции и многообразные понятийные новообразования.

В связи с этим в современном социогуманитарном знании, на стыке философии языка и философии культуры, формируется лингвокультурология как одно из перспективных направлений социокультурной аналитики. Лингвокультурология направлена на исследование того, как многообразные формы бытия культуры различных этносов отражаются и закрепляются в языке. При таком подходе язык понимается одновременно и как продукт культуры, и как ее продуцент, важнейшая ее составляющая, и как фактор формирования культурных кодов. Другими словами, язык выступает в качестве одного из фундаментальных оснований существования и функционирования культуры. Выделение лингвокультурологии в отдельную науку, таким образом, является закономерным шагом в становлении антропоцентрической парадигмы гуманитарного знания вообще и в лингвистике в частности. Антропоцентрическая парадигма переключает интересы исследователя с объекта познания на его субъект, т.е. анализирует человека в языке и язык в человеке. Формирование антропоцентрической парадигмы привело к переориентации языковой проблематики на изучение феномена человека и его места в культуре, ибо в центре внимания культуры и культурной традиции стоит именно человек. Каждый носитель языка формирует свое видение мира не на основе самостоятельной переработки своих мыслей и переживаний, а в рамках закрепленного в понятиях языка опыта его языковых предков, который зафиксирован в совокупности концептов; усваивая этот опыт субъект лишь пытается его применить и слегка усовершенствовать.

Язык не просто называет и выражает то, что есть в культуре, он формирует культуру, сам развиваясь в ней. Такой поворот дела с неизбежностью выводит на первый план лингвокультурологию, все внимание которой уделяется человеку в культуре и его языку, где требуется дать ответы на многие вопросы, основными из которых являются следующие:

1) как культура участвует в образовании концептов;

2) к какой части значения языкового знака прикрепляются «культурные смыслы»;

3) осознаются ли эти смыслы говорящим и слушающим и как они влияют на речевые стратегии;

4) какова концептосфера, а также дискурсы культуры, ориентированные на репрезентацию носителями одной культуры, или множества культур (универсалии); какова культурная семантика дынных языковых знаков, которая формируется на основе взаимодействия двух разных предметных областей - языка и культуры;

5) как систематизировать основные понятия данной науки, создать понятийный аппарат, который не только бы позволил проанализировать проблему взаимодействия языка и культуры в динамике, но и обеспечил бы взаимопонимание в пределах данной антропоцентрической научной парадигмы и т.д.

Построение единой методологической основы лингвокультурологии — дело уже настоящего, ибо то, что духовная культура, равно как и язык, — это формы сознания, отображающие мировоззрение человека, давно стало аксиомой. Если культурология исследует, в частности, самосознание человека в его отношениях к природе, обществу, истории, искусству и другим сферам социального и культурного бытия, то лингвокультурология рассматривает язык и культуру в их диалогическом взаимодействии.

Наиболее сложный объект для сопоставительного семантического описания представляют концепты высшего уровня - мировоззренческие универсалии. «Образ человека» реконструируется многогранно, многоаспектно и многофункционально в гуманитарных отраслях знаний. Часто речь идет о перцептивно-ментальном, эмотивном, волитивном «модусах» и их взаимодействии. Наиболее обширен и интересен внутренний мир человека, причем чувственно-аксиологическая сторона его бытия. Анализ эмоциональных проявлений, отраженных и закрепленных в языковом знаке, является одним из важнейших источников культурологической информации об «обыденном сознании» носителей какого-либо естественного языка, об их наивной картине мира, включающей в себя стереотипы культурно-языкового сознания, на первый взгляд кажущиеся универсальными ценностными понятиями для всех культур, такие как любовь, счастье, судьба, свобода, душа, совесть, дружба. Являясь одной из базовых категорий этической аксиологии в сознании человека, концепт «дружба» становится в один ряд тех ментальных сущностей, которые отправляют к «невидимому миру» иерархии духовных ценностей этноса. Такие семантические образования являются ключевыми в формировании языковой картины мира (ЯКМ).

Гипотеза данной работы состоит в том, что лингвоконцепт дружбы есть сложный феномен, который находит различные способы выражения в языках, в частности в русском и английском; имеет определенную структуру, частично совпадающую в языковом сознании исследуемых культур. Предполагается также, что существуют универсальные и специфические характеристики оценки дружбы, которые могут быть объективно установлены методами лингвистического анализа; что этнокультурная специфика филической оценки связана с культурными доминантами поведения.

Объектом данного исследования является лингвокультурный концепт «дружба», описываемый лингвистическими средствами русского и английского языков. При этом лингвокультурологическое сопоставление вербальных реализаций данного концепта нацелено на выявление этноспецифиче-ских моментов на всех уровнях характеристик концепта, так как предполагается, что понятийная и категориальная универсальность какого-либо понятия не обязательно означает лингвистическую универсальность последнего.

Предметом данного сопоставительного исследования, таким образом, являются сходства и различия в лингвистическом описании дружбы в русском и английском языках, охватывающем как «научное», так и «обыденное» сознание носителей соответствующих языков. При этом предполагается проведение лингвокультурологического анализа языковых реализаций концепта дружбы в следующих типах дискурса: философско-этическом, поэтическом, религиозном, художественном, публицистическом и, конечно же, обыденном.

В связи с этим цель нашего исследования может быть определена как сопоставление выделенных лексико-грамматических средств описания дружбы с точки зрения ее понимания, эмоционального состояния, отношения, поведения и ее оценки русским и английским языковыми сознаниями. Причем для исследования англоязычного сознания использовались материалы в основном британского и американского вариантов без различения их особенностей, так как межвариантные вербальные хотя и различия, но все-таки одного и того же языка, как представляется, не являются существенными на фоне сопоставления двух языков, представителей совершенно разных - германской и славянской - ветвей.

Для достижения цели решались следующие конкретные задачи:

1) выделить семантический прототип понятия дружбы в европейской этике, определив и структурировав его концепциеобразующие признаки;

2) выявить историко-социологические изменения в дефинициях понятия «дружба» в двух языках;

3) установить культурно-этнические характеристики данного эмоционально-этического феномена;

4) выделить языковой корпус лексико-грамматических единиц фразеологического и нефразеологического характера со значением «дружба» в русском и английском языках;

5) выявить общее и национально-специфичное в наборе и комбинаторике дескриптивных характеристик концепта, в употреблении лингвистических средств при концептуализации данного фрагмента ЯКМ и на основе последнего определить ценностные доминанты каждого культурного социума.

В фокусе внимания здесь находится не только лексико-фразеологическое оформление понятия об отношениях дружбы, но также языковая интерпретация этого феномена с точки зрения его образно-ассоциативного наполнения.

Актуальность данной темы объясняется тем, что для понимания культурной специфики языка необходимо прежде всего проанализировать основные ценностные ориентиры, к числу которых, бесспорно, относится и «дружба». Интерес к исследованию ее этноспецифических особенностей возник в свете антропоцентрической переориентации парадигмы гуманитарного знания в рамках лингвокультурологии, изучающей духовные смыслы в неразрывном единстве с их «телесным воплощением». Однако, в отличие от таких метафизических сущностей как любовь, душа, счастье концепт дружбы исследован (в лингвистическом осмыслении!) недостаточно подробно. Некоторые аспекты рассматриваются в работах П. Флоренского, А. Вежбицкой,

Уфимцевой Н.В, а также Пшениной Т., Шаймердиновой Н.Г., Смирнова А.А., Лукашковой О.Ю.

Данное исследование затрагивает проблемы сравнительно-сопоставительной лингвистики, отчасти философии и психологии. Таким образом, языковое отражение данного фрагмента познания личности самою себя в отношении к другому может стать частью построения ЯКМ в целом и внести свой вклад в изучение этносемантической личности в исследуемых лингвокультурах.

Научная новизна работы заключается в построении модели лингво-культурного концепта «дружба» на базе материалов различных типов дискурса в русском и английском языках, что позволяет на наш взгляд полнее описать всю парадигму его вербальных реализаций. Такой подход определяет необходимость выработки специфической исследовательской методики, сочетающей приемы семантического, функционального и формального анализа. В ходе сопоставления на основе анализа дискурсных реализаций концепта в научном и обыденном сознании носителей русского и английского языков сначала формируется его семантический прототип в своих ипостас-ных реализациях в каждом из них, а уж затем эти инварианты анализируются по полноте признаков и набору других характеристик и выявляются их лин-гвокультурологические особенности.

Теоретическая значимость диссертации, как представляется, состоит в ее актуальности с точки зрения подхода к проблеме соотношения языка и культуры, эмоции и когниции, отображения в языке определенного фрагмента ценностной картины мира. Полученные результаты представляют научный интерес для исследователей в таких направлениях современного языкознания, как когнитивная лингвистика, психолингвистика, социопсихолингвисти-ка, этнопсихолингвистика, лингвокультурология, а также для специалистов, занимающихся вопросами взаимосвязи языка и мышления, языка и культуры, языка и этноса. Кроме того, данная работа обладает ценностью для лингвокультурных исследований национальной специфики лингвокультурных концептов и структурных особенностей сопоставимых сегментов концептосфе-ры того или иного этноса, а также для изучения характеристик языкового сознания представителей определённой лингвокультурной сообщности.

Практическая значимость настоящей работы обусловлена возможностью применения выводов и материалов исследования при дальнейшей разработке проблем культурной лингвистики, в теории и практике перевода, в исследованиях по межкультурной коммуникации, при разработке тематики курсовых, дипломных и магистерских работ. Материалы исследования могут быть использованы при чтении лекционных курсов и спецкурсов по общему языкознанию, сопоставительной лингвистике, интерпретации текста, психолингвистике, в качестве иллюстративного материала в практике преподавания языка.

Источником языкового материала исследования послужили тексты художественных произведений английских, американских и русских авторов, толковые, этимологические, синонимические, комбинаторные, фразеологические словари, словари-тезаурусы активаторного типа, ассоциативные словари, словари пословиц и поговорок, тексты публицистических и научных изданий, тексты СМИ, высказывания выдающихся деятелей, а также результаты анкетирования русскоязычных носителей.

В качестве методологической основы исследования следует рассматривать базовые положения общего языкознания, теории языка и лингво-культурологии, этнолингвистики (Э. Бенвенист, В. Гумбольдт, Э. Сепир, Б. Уорф), концепции «языковой картины мира» и «языкового сознания» (Ю. Д. Апресян, Н.Д. Арутюнова, А. Вежбицкая, Г. В. Колшанский, Е. С. Кубрякова, В. Н. Телия), когнитивистики (А.П. Бабушкин, Н.Н. Болдырев, З.Д. Попова, И.А. Стернин), лингвоконцептологии (С. Г. Воркачев, В. И. Ка-расик, Д. С. Лихачев, С. X. Ляпин, Г. Г. Слышкин, Ю. С. Степанов, В. И. Ша-ховский, Н. А. Красавский и др.), лингвокультурологии и теории межкультурной коммуникации (В.В. Воробьев, В.Б. Кашкин, О.А. Леонтович, В.А. Маслова, В.Н. Телия, С.Г. Тер-Минасова).

Цель и задачи настоящей работы определили выбор следующих методов анализа и структуры исследования: дискурсный анализ, раскрывающий содержание концепта в научном, бытийном и обыденном сознании; компонентный анализ, применяемый для определения семантического прототипа понятия, лежащего в основе концепта; сопоставительный метод, определяющий сходства и различия вербализации концепта «дружба» в русском и английском языках; интроспективный; интерпретативный; элементы количественного анализа; опрос информантов с элементами языкового эксперимента.

Исследование проводится на всех уровнях лингвоконцепта — понятийном, значимостном, ценностном, образном. При сопоставлении формируется набор семантических признаков, совокупность которых образует «эталон сравнения». Признаки упорядочиваются иерархически и количественно с последующим выделением концепциеобразующих признаков, позволяющих интерпретировать содержание концепта в зависимости от области его бытования в сознании человека.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Лингвоконцепт «дружба» является этномаркированным семантическим образованием, определяющим национально-специфичный поведенческий модус человека в избирательно-личностных отношениях .

2. Общими признаками для русского и английского языков являются: а) главным родовым признаком исследуемого концепта является лексема отношения или знакомства, которая в дальнейшем раскрывается через семантические множители; б) паремиологический фонд обоих языков содержит общий пласт уни-версализмов, а также обширный круг семантических синонимов, представляющих, однако, в плане выражения этноспецифические черты. Концепцие-образующими признаками здесь выступают помощь, ценность, родство, фальшивость, прагматизм, уязвимость, опасность, надежность.

3. Отличительные черты в структуре концепта в русском и английском языках представлены следующими дифференциалами: а) паремиологический фонд обоих языков насыщен так называемыми эндемическими паремиями, отличительные признаки которых: в русском -стремление к сходству, равенству, иронично-уничижительная оценка', в английском — праксеология, рефлексия', б) по набору концепциеобразующих признаков в русском более широко представлен признак добродетельности, главными субпризнаками которого являются единение, святость, самопожертвование', в английском — прохладность, дистанцированность английской языковой личности; при этом в в русском поэтическом сознании особо выступают такие, как: открытость и гостеприимство', в) с точки зрения метафорической наполняемости концепта русская дружба в отличие от английской - это священный предмет, у которого приятный вкус; английскаяя дружба не отличается святостью, хотя это бесспорно ценная вещь, имеющая рукотворное происхождение, больше горькая, чем сладкая;

Апробация работы. Основные положения и выводы диссертационного исследования были изложены на международном симпозиуме «Проблемы вербализации концептов в семантике текста» (Волгоград, ВГПУ, май 2003), на IV региональной конференции «Концептосфера: индивидуальное, национальное, универсальное» (Йошкар-Ола, март 2005), на заседаниях кафедры технического перевода Кубанского государственного технологического университета, на заседаниях кафедры романо-германских языков факультета переводчиков ИНЭП. По теме исследования опубликовано 6 работ, в том числе 5 статей и тезисы 1 доклада.

Структура работы. Диссертация включает введение, три главы, заключение, список литературы и приложение.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Концепт "дружба" в русской и английской лингвокультурах"

Выводы

В ходе исследования понятийной составляющей по оси диахронии установлено, что паремиологический фонд обоих языков содержит общий пласт универсализмов- пословичных выражений, семантическая и синтаксическая структура которых полностью или частично совпадает. Самый многочисленный пласт пословичных выражений в обоих языках составляют паремии, имеющие общую семантическую структуру, но отличающиеся в плане выражения, так называемые семантические синонимы. Они содержат в себе следующие концепциеобразующие признаки: в обоих языках с различиями в квантитативности — это помощь, ценность, родство, фальшивость, прагматизм, уязвимость, опасность, надежность.

И, наконец, третий, не менее многочисленный, пласт включает в себя так называемые паремии эндемики - этноспецифические образования, не имеющие семантических эквивалентов в языке сравнения: в русском — стремление к сходству, равенству, иронично-уничижительная оценка', в английском — праксеология, рефлексия.

Сопоставление семантики русских и английских паремиологических единиц показало, что наряду с общими признаками содержатся уникальные, отправляющие к национальной специфике концепта дружбы. Они касаются в основном присущего английским пословицам семантического компонента «личной свободы», прослеживающегося в общих универсальных концепциях, а также праксеологических аспектов дружбы, относящихся к ее завоеванию и поддержанию.

Анализ русскоязычного сознания по оси «одновременности» показал, что иерархическая структура семантических признаков концепта «дружба», наблюдаемых в языковых реализациях современного русского языка, в своем основании имеет следующие 4: 1) душевная близость, объединяющая в своем составе, общие взгляды, вкусы, мироощущения, вследствие чего хорошее понимание между друзьями; 2) откровенность, предполагающая полное открытие своей души для другого, и тем самым знание этого другого; 3) бескорыстность, проявляющаяся в полагании самого себя (в основном какой-то части себя, в высшем же проявлении и всего себя, свою жизнь) для другого, не требуя и даже ничего не ожидая взамен и, наконец, 4) помощь/ поддержка, этот семантический признак очень важен для языкового сознания русских.

Анализ понятийной составляющей на материале поэтического дискурса дал следующие результаты. В целом основные семантические признаки оправляют к концепциям, выделившимся при анализе философского дискурса — добродетельности, фелицитарной, нигилистической со своей этноспеци-фикой. По набору концепциеобразующих признаков также есть некоторые отличия, как то: в русском более широко представлен признак добродетельности, главными субпризнаками которого являются единение, святость, самопожертвование, хотя не менее редки случаи критической интерпретации; в английском — четко прослеживается некая прохладность, дистанцирован-ностъ английской языковой личности. Особенными отличительными признаками семантического поля данного концепта в русском поэтическом сознании выступают открытость и гостеприимство русской души, хлебосольство — готовность разделить свою радость за столом и общей чашей. В русском поэтическом сознании дружба и любовь взаимодополняют друг друга, являясь неотъемлемыми частями единого целого, гармоничным слиянием; у английских авторов тема любви рассматривается в контрастном отношении с дружбой, противопоставляется ей, превалируя или подчиняясь ей.

С точки зрения метафорической наполняемости концепта удалось выявить следующие отличительные черты. Русская дружба — это священный предмет, обладающий ценностью и ценой. Предполагается, что он настоящий, хотя может оказаться и фальшивым. У него приятный вкус. Однако, порой она ведет себя как человек, у нее есть некороые физические параметры homo sapience. Английская дружба не отличается святостью, хотя это бесспорно ценная вещь, имеющая рукотворное происхождение. Она также ведет себя как человек; у английской дружбы, однако, нет каких-либо частей человеческого тела, но она может болеть. По своим вкусовым качествам поэтическая английская дружба больше горькая, чем сладкая. Она является надежным фундаментом для построения человеческих отношений. В английском сознании, в отличие от русского, широко представлены биоморфные метафоры, относящие дружбу к растительности.

С точки зрения ценностного аспекта русский JICB предполагает большую глубину отношений и связей, стоящих за ключевым словом-репрезентантом «дружба» по сравнению с «friendship». Это обусловлено на наш взгляд явлением энантиосемии, когда противоположные значения принадлежат одному и тому же слову (имеется в виду этимологическое родство слова «друг» с лексемой «другой»). Слово friend ни фонетически, ни морфологически, ни этимологически никак не связано со словом «other», а отсюда и семантика «другого/other» не имеет ничего общего с семантикой слова «friend».

Исследование показывает, что русскому языковому сознанию присуща своеобразная человеко-другоцентричность, чего не скажешь об английской. Для русского сознания с его признаком соборности, матрица межличностных отношений равна в своем языковом круге «Я+ТЫ=МЫ». Отношения для английской ЯЛ, как видится, строятся следующим образом: «Я» и «ВЫ» дифференцируют себя по отношению к «ОНИ».

И, наконец, анализ собственно «телесной», значимостной составляющей концепта показал следующее. В русской лексикографии у абстрактного имени существительного «дружба» просматривается до 3 значений и оттенков, соответственно в английских словарях у его английского эквивалента «friendship» - до 7. Главным родовым признаком, как в русской, так и в английской лексикографии, исследуемого концепта является лексема отношения или знакомства, которая в дальнейшем раскрывается через семантические множители: привязанность, доверие, взаимопонимание, близость, связь, общность, откровенность, взаимопомощь, взаимовыручка, симпатия, приязнь, любовь, уважение, взаимная выгода в русских словарях и state of, condition of being friends, feeling, behaviour, attachment, instance, period of the feeling в английских словарях.

Этимологический экскурс в историю лексем дал следующие результаты. Русский «друг» своими историческими корнями уходит в боевого товарища, опору и поддержку, в свое «родное», «родственника», который прежде всего поможет, «подаст руку помощи», «подставит плечо». Английский «friend» берет свое начало в «любимом, приятном человеке».

Проанализировав синонимический ряд слова «друг», можно сказать, что в русской лексикографии в основном рассматриваются три лексемы: друг, товарищ и приятель. Друг - это человек связанный, с кем-либо общностью интересов, жизненных условий, испытывающий к нему духовную близость. Товарищ — говорят обычно о человеке, связанном с кем-либо общностью деятельности, условиями жизни, но меньшую духовную близость. Приятель — обычно о близком знакомом, с которым проводят свободное время, досуг.

С концептом friend произошел семантический сдвиг к «приятельству», где можно иметь множество таких friends. В старом употреблении данный концепт подразумевал, что друзья будут любимы, а в новом, что друзья будут доставлять удовольствие, радость. Языковой круг концепта согласно лексикографическим источникам включает и такие отношения, которые для русского языкового сознания вряд ли можно отнести к дружеским, как то: деловые, партнерские. Сопоставление лексико-семантической парадигмы языковых реализаций концепта дружбы в русском и английском языках показало требовательность, ожидание глубины филических отношений русской ЯЛ и поверхностный подход, ориентированный на внешнюю приятность друга, со стороны английской ЯЛ.

Таким образом, проведенный лекскико-семантический анализ канцепта на материале паремий, текстов поэтического дискурса в русском и английском языках, синхронных исследований современного сознания русскоязычной ЯЛ позволил выделить характерные этноспецифические признаки семантической структуры концепта в данных лингвокультурах, которые для наглядности были помещены в таблицу № 2:

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В результате выполненного исследования можно сделать следующие выводы. В виду того, что концепт «дружба» представляет собой характер коммуникативного поведения ЯЛ по отношению к другому, предопределяющий ценностные ориентации индивидуума в социуме, статус концепта «дружба» может быть охарактеризован как этический.

Рассмотрение концепта в различных типах дискурса с целью определения его дефиниционных и концепциеобразующих признаков, предопределяющих тип русскоязычной и англоязычной культур, привел к следующим результатам. В философии этики дружба трактуется в широком и узком понимании. При узком понимании дружба заключается в особенных — нравственно-прекрасных отношениях, основанных на духовной близости и взаимной сердечной привязанности, в которых человек последовательно и до конца проявляет себя как добродетельный, что является, как представляется, определением дружбы и отделяет ее от любви. Хотя в общем сохраняется понятийная оппозиция дружбы как безусловно-бескорыстных отношений — отношениям эгоистическим.

В ходе анализа научного дискурса философской этики удалось выявить, что неотъемлемыми семантическими признаками концепта дружбы являются удовольствие, польза, добродетельность. В данной семантической структуре концепта содержится потенциальная оценка личности такого рода отношений, характеризующая и предопределяющая саму личность. Дружба для человека представляет все эти основные смыслы, которые гармонично сочетаются в данном феномене при условии, что критерием ее оценки будет только она сама как самоценность. Никаких других отношений к истинной дружбе быть не может. Научно-философский дискурс отражает обиходные представления о дружбе как ценности ради удовольствия или выгоды, актуализирующие природный эгоцентризм человека. И только признак добродетельности является центральным в понятийной составляющей концепта, где сущность дружбы заключается в отказе от себя и своих желаний.

В христианском контексте базовым концепциеобразующим семантическим признаком концепта дружбы является любовь к ближнему - агапе. Ценность дружбы согласно христианскому учению заключается в обретении ^ себя через друга, что подтверждает основополагающее видение дружбы в философской этике. Характерным для данного типа дискурса признаком является отношение к дружбе как к выполнению Божественной Воли, «сознанию», одновременно являющему «знание» от Бога и «знание» самого Бога, так как в дружбе гипостазируется «божественное» в человеке. Интерпретируя данные христианского дискурса, можно сделать вывод, что люди «боготворят» истинную дружбу, потому что этот поведенческий модус имеет ^ божественное происхождение. В современном языковом сознании признак святости удалось выделить только в русском языке.

В результате сопоставления дружбы и любви удалось определить следующие дифференциальные признаки в семантике основных составляющих этих лингвокультурных концептов. Первым признаком, позволяющим определить границы понятийной составляющей концепта «дружбы» и отделить ее от «любви», является ее родовой признак «отношения» с обязательной им-# пликативной «обоюдностью». В концепте любви - это «чувство». Следующим дифференциальным признаком считается ее «интенциональность», а в любви — это «немотивированность». «Индивидуализированность» и «ценность» в понятийном и ценностном осмыслении обоих концептов также занимают не последнее место, однако сами по себе они, как представляется, не являются дифференциальными.

Самым наглядным отличием является тот факт, что в любви может щ присутствовать эротическая составляющая, дружба свободна от чувственного тяготения. Однако, возможно совмещение двух в рамках отношений между супругами. Дружба между супругами, как представляется, едва ли не единственная возможность дружеских отношений между полами, включающих эротическую любовь. Анализ этических, художественных, публицистических текстов позволяет с уверенностью сказать, что эрос и филия в сознании людей - разные формы любви, даже если они могут иногда идти рядом. Дружба между мужчинами и женщинами возможна при условии, что мужчина и женщина будут фигурировать как индивидуальности, любые различия между ними должны быть персонального, а не полового характера. Дружба между полами не может помочь раскрыться полностью, но может дать более полную, сбалансированную и здравую жизнь, что и является одной из главных целей дружбы.

Сопоставительный лингвокульутрный анализ концепта «дружба/friendship» в русском и англоязычном языковых сознаниях дал следующие результаты. Сопоставление семантики русских и английских паре-миологических единиц показало, что наряду с общими признаками содержатся уникальные, отправляющие к национальной специфике концепта дружбы.

Периферийными признаками дружбы в русской лингвокультуре, зафиксированными в паремиях, являются категории стремления к равенству или подобию. Русская языковая личность акцентирует именно этот характерный признак. Интересно также ее стремление дать критическую оценку фальшивым дружеским отношениям через комически-абсурдную интерпретацию явления. Характерное чувство юмора русских, доходящее до сарказма, в значительной мере определяет здесь выбор лингвистических средств. Для английского языка этноспецифическим здесь, в основном, является праксео-логический признак, выражающий утилитарно-прагматический подход к завоеванию и сохранению дружбы; в несколько меньшей степени представлен признак рефлексии, отражающий стремление к уходу внутрь себя, фиксации внимания на себе.

Анализ русскоязычного сознания по оси «одновременности» показал, что иерархическая структура семантических признаков концепта «дружба», наблюдаемых в языковых реализациях современного русского языка, в своем основании имеет четыре центральных признака: душевная близость, откровенность, бескорыстность и помощь/ поддержка. Последний крайне важен для языкового сознания русских. Возможно это связано с внутренней формой слова «друг». В основном русскоязычная ЯЛ склонна описывать дружбу через прототипическую ситуацию ее возникновения с эмфазой на близость, единение. Согласно результатам опроса семантика дружбы у русских обязательно включает в себя такие признаки как стабильность, постоянство, надежность, которые являются отличительными от мимолетной, недолговечной любви. Это позволяет сделать вывод, что центральным признаком в любви русское языковое сознание современного человека выделяет физическую близость, которая и придает любви такое непостоянство. Тем самым дружеские отношения оцениваются выше любовных. В высказываниях современных респондентов можно отчетливо выявить признак если не поклонения, то, по крайней мере, уважения к ней. Этот результат корелирует с выделенным в паремиях, поэтическом дискурсе признаком святости, характерным для русского менталитета. В ряду дистинктивных признаков, присущих дружбе, здесь выделяются бесстрастность, взаимность и здравомыслие. С точки зрения аксиологической центральности в основном дружбе отдается третье место после семьи и любви. Здесь сознательный выбор ставит любовь выше по рангу.

Анализ понятийной составляющей на материале поэтического дискурса дал следующие результаты. В целом основные семантические признаки оправляют к концепциям, выделившимся при анализе философского дискурса — добродетельности, фелицитарной, нигилистической со своей этноспеци-фикой. По набору концепциеобразующих признаков также есть некоторые отличия, как то: в русском более широко представлен признак добродетельности, главными субпризнаками которого являются единение, святость, самопожертвование, хотя не менее редки случаи критической интерпретации; в английском — четко прослеживается некая прохладность, дистанцирован-ность английской языковой личности. Особенными отличительными признаками семантического поля данного концепта в русском поэтическом сознании выступают открытость и гостеприимство русской души, хлебосольство — готовность разделить свою радость за столом и общей чашей. В русском поэтическом сознании дружба и любовь взаимодополняют друг друга, являясь неотъемлемыми частями единого целого, гармоничным слиянием; у английских авторов тема любви рассматривается в контрастном отношении с дружбой, противопоставляется ей, превалируя или подчиняясь ей.

С точки зрения метафорической наполняемости концепта удалось выявить следующие отличительные черты. Русская дружба — это священный предмет, обладающий ценностью и ценой. Предполагается, что он настоящий, хотя может оказаться и фальшивым. У него приятный вкус. Однако, порой она ведет себя как человек, у нее есть некоторые физические параметры homo sapience. Английскаяя дружба не отличается святостью, хотя это бесспорно ценная вещь, имеющая рукотворное происхождение. Она также ведет себя как человек, у английской дружбы, однако, нет каких-либо частей человеческого тела, но она может болеть. По своим вкусовым качествам поэтическая английская дружба больше горькая, чем сладкая. Она является надежным фундаментом для построения человеческих отношений. В английском сознании, в отличие от русского, широко представлены биоморфные метафоры, относящие дружбу к растительности.

С точки зрения ценностного аспекта дружба в русской лингвокультуре предполагает большую глубину отношений и связей, стоящих за ключевым словом-репрезентантом «дружба» по сравнению с «friendship». Последний характеризуется более высокой номинативной плотностью, что говорит об экстенсивном характере концепта в английском языке. Исследование показывает, что русскому языковому сознанию присуща своеобразная человеко-другоцентричность, чего не скажешь об английской. Для русской лингво-культуры концепт дружба выступает ценностной доминантой, которая предопределяет соборный тип русской ментальности. В ЯКМ английской ЯЛ friend и friendship не являются центральными, что, на наш взгляд, обусловлено отсутствием признака единения, поверхностным характером отношений и придает англоязычному менталитету четко выраженный индивидуалистский характер.

И, наконец, анализ собственно «телесной», значимостной составляющей концепта показал следующее. В русской лексикографии у абстрактного имени существительного «дружба» просматривается до 3 значений и оттенков, соответственно в английских словарях у его английского эквивалента «friendship» - до 7. Главным родовым признаком, как в русской, так и в английской лексикографии, исследуемого концепта является лексема отношения или знакомства, которая в дальнейшем раскрывается через семантические множители: привязанность, доверие, взаимопонимание, близость, связь, общность, откровенность, взаимопомощь, взаимовыручка, симпатия, приязнь, любовь, уважение, взаимная выгода в русских словарях и state of, condition of being friends, feeling, behaviour, attachment, instance, period of the feeling в английских словарях. Очевидно, что в русском лингвосознании акцентируются семантические признаки дружбы, тогда как в англоязычном — видовые признаки знакомства.

Этимологический экскурс в историю лексем дал следующие результаты. Русский «друг» своими историческими корнями уходит в боевого товарища, опору и поддержку, в свое «родное», «родственника», который прежде всего поможет, «подаст руку помощи», «подставит плечо». Английский «friend» берет свое начало в «любимом, приятном человеке». Таким образом, для русского друг - насущная необходимость в жизни, ее неотъемлемая часть. Этноспецифика английской концептуализации friendship отправляет нас к концепции гедонизма, характеризующейся внешне приятными отношениями.

Проанализировав синонимический ряд слова «друг», можно сказать, что в русской лексикографии в основном рассматриваются три лексемы: друг, товарищ и приятель. Друг — это человек связанный, с кем-либо общностью интересов, жизненных условий, испытывающий к нему духовную близость. Товарищ - говорят обычно о человеке, связанном с кем-либо общностью деятельности, условиями жизни, но меньшую духовную близость. Приятель - обычно о близком знакомом, с которым проводят свободное время, досуг.

Английские словари предлагают значительно более длинный список номинаций friendship, отражающих более широкий круг знакомства, часто с актуализацией поверхностного чувства дружеского расположения: affection, affinity, alliance, attachment, amity, congeniality, nearness, closeness, concord, familiarity, fellowship, chumminess, fondness, friendliness, neighbourliness, sociability, comradeship, companionship, consideration, goodwill, harmony, intimacy, love, rapport, regard, loyalty. С концептом friend произошел семантический сдвиг к «приятельству», где можно иметь множество таких friends. В старом употреблении данный концепт подразумевал, что друзья будут любимы, а в новом, что друзья будут доставлять удовольствие, радость. Языковой круг концепта согласно лексикографическим источникам включает и такие отношения, которые для русского языкового сознания вряд ли можно отнести к дружеским. Сопоставление лексико-семантической парадигмы языковых реализаций концепта дружбы в русском и английском языках показало на скорее интенсивный характер первого и экстенсивный - второго.

Перспективы дальнейшего проведения исследований в этом направлении, как представляется, заключаются в следующих попытках сопоставления концепта «дружба» с концептом «вражда» в языковых сознаниях русской и англоговорящей личностей с последующим выделением дифференциальных признаков. Также должен быть проведен более глубокий анализ актуального слоя концепта «friendship» с применением экспериментального метода, данные которого можно уже исследовать с целью позиционирования и структурирования лингвально-ментальной оппозиции «friendship-enmity». Исследование филических отношений по шкале эмотивности с полюсами «любовь» и «ненависть», на наш взгляд, внесет существенный вклад в изучение природы человека и его этических нормативов с выделением этноспецифики.

Список научной литературыХизова, Марина Александровна, диссертация по теме "Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание"

1. Алефиренко Н.Ф. Проблемы вербализации концепта: Теоретическое исследование. — Волгоград: Перемена, 2003. 96 с.

2. Альберони Ф. Дружба и любовь. — М.: Прогресс, 1991. 314 с.

3. Апресян. Ю.Д. Избранные труды. Том II. Интегральное описание языка и системная лексикография. -М.: Языки русской культуры, 1995. 766 с.

4. Аристотель. Этика. Политика. Риторика. Поэтика. Категории. — Мн.: Литература, 1998. 1392 с.

5. Аристотель. Этика. — М.: ООО «Издательство ACT», 2002. 492 с.

6. Арутюнова Н.Д. Введение // Логический анализ языка. Ментальные действия. М.: Наука, 1993. С. 3 - 6.

7. Арутюнова Н. Д. Введение. // Логический анализ языка. Культурные концепты. -М.: Наука, 1991. С. 3-4.

8. Аскольдов С.А. Концепт и слово// Русская словесность. От теории словесности к структуре текста: Антология. М.: Academia, 1997. С. 267-279.

9. Бабушкин А.П. Типы концептов в лексико-фразеологической семантике языка. — Воронеж: Изд-во Воронежского гос. ун-та, 1996. 104 с.

10. Базылев В.Н. Мифологема скуки в русской культуре (И.А.Гончаров «Обыкновенная история»). // RES LINGUISTICA. Сборник статей. К 60-летию профессора В. П. Нерознака. -М.: Academia, 1999. С. 130-147.

11. Балашова Е.Ю. Концепты любовь и ненависть в русском и американском языковых сознаниях: Дис.канд. филол. наук. Саратов, 2004.

12. Бейлинсон Л.С. Характеристики медико-педагогического дискурса (на материале логопедических рекомендаций): Автореф. дис. . канд. филол. наук. — Волгоград, 2001. 20 с.

13. Бенвенист Э. Общая лингвистика / Под ред. Степанова Ю.С. — М.: Прогресс, 1974. 447 с.

14. Богин Г.Е. Типология понимания текста. — Калинин: Изд-во Калининск. гос. ун-та, 1986. 86 с.

15. Бодуэн де Куртенэ И.А. Избранные труды по общему языкознанию. Т. 1.

16. М.:Изд-во АН СССР, 1963. 384 с.

17. Бодуэн де Куртенэ И.А. Избранные труды по общему языкознанию. Т. 2.

18. М.:Изд-во АН СССР, 1963.391 с.

19. Болдырев Н.Н. Когнитивная семантика: Курс лекций по английской филологии. Тамбов: Изд-во ТГУ, 2000. 123 с.

20. Бубер Мартин. Два образа веры. — М.: Республика, 1995. 464 с.

21. Вежбицка А. Понимание культур через посредство ключевых слов. — М.: Языки славянской культуры, 2001. 288 с.

22. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М.: Русские словари, 1997. 416 с.

23. Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков. М.: Языки русской культуры, 1999. 780 с.

24. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. В поисках новых путей развития лин-гвострановедения: концепция речеповеденческих тактик. — М.: Ин-т рус. яз. им. А.С. Пушкина, 1999. 84 с.

25. Вильмс JI.E. Лингвокультурологическая специфика понятия «любовь» в русском и немецком языках: Дис.канд. филол. наук. — Волгоград, 1997.

26. Войшвилло Е.К. Понятие как форма мышления: логико-гносеологический анализ.-М., 1989. 238 с.

27. Волков Ю.Г., Добреньков В.И., Нечипуренко В.Н. Социология. М.: Гардарики, 2000. 512 с.

28. Воркачев С.Г. Национально-культурная специфика концепта любви в русской и испанской паремиологии // Вопр. языкознания. 1995. № 3. С. 5666.

29. Воркачев С.Г., Жук Е.А. Сопоставительные аспекты семантического представления понятия любви в русской и английской лексикографии //

30. Труды Кубанского государственного технологического университета. Т. 6. Серия: Гуманитарные науки. Вып. 1Краснодар, 1999. С.133-140.

31. Воркачев С.Г. Языковая личность и концепт как базовые категории лин-гвокульрурологии // Ежегодные международные чтения памяти Н.С. Трубецкого 2000. - М., 2000. С. 21-22.

32. Воркачев С.Г. Концепт счастья: понятийный и образный компоненты. // ИАН СЛЯ. 2001. Т. 60, № 6. С. 47-58.

33. Воркачев С.Г. Лингвокультурология, языковая личность, концепт: становление антропоцентрической парадигмы в языкознании // ФН. 2001. № 1.С. 64-72.

34. Воркачев С.Г. Концепт счастья в русском языковом сознании: опыт лин-гвокультурологического анализа: Монография. — Краснодар: Изд-во Ку-бан. гос. техн. ун-та , 2002. 142 с.

35. Воркачев С.Г. Методологические обоснования лингвоконцептологии. // Теоретическая и прикладная лингвистика. Межвузовский сборник научных трудов. Выпуск 3. Аспекты метакоммуникативной деятельности. — Воронеж, 2002. С. 79-95.

36. Воркачев С.Г. Сопоставительная этносемантика телеономных концептов «любовь» и «счастье» (русско-английские параллели): Монография. -Волгоград: Перемена, 2003. 164 с.

37. Воркачев С.Г. Счастье как лингвокультурный концепт. — М.:ИТДГК «Гнозис», 2004. 236 с.

38. Воробьёв В.В. Лингвокультурология (теория и методы): Монография. — М.: Изд-во Рос. Ун-та дружбы народов, 1997. 331 с.

39. Гак В.Г. О контрастивной лингвистике (Вступ. ст.). // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XXV. Контрастивная лингвистика: переводы. М.: Прогресс,-1989. С. 5-17.

40. Головин Б. Н. Введение в языкознание. М.: Высшая Школа, 1983. 335 с.

41. Гудков Д.Б. Межкультурная коммуникация: проблемы обучения. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2000. 120 с.

42. Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. — М.: Прогресс, 1984.397 с.

43. Гумбольдт В. фон. Язык и философия культуры. М.: Прогресс, 1985.450 с.

44. Диоген Лаэртский. О жизнях, учениях и изречениях знаменитых философов. -М.: Мысль, 1979. 620 с.

45. Добровольский Д.О. Национально-культурная специфика во фразеологии // Вопросы языкознания. 1997. №6. С.37-49.

46. Дорофеева Н.В. Удивление как эмоциональный концепт (на материале русского и английского языков): Дис.канд. филол. наук. — Краснодар,2002.

47. ЗубковаЯ.В. Время в языковом сознании: подходы к изучению // Языковая личность: проблемы коммуникативной деятельности: Сб. науч. тр. / ВГПУ Волгоград: Перемена, 2001. С. 97-104.

48. Карасик В.И. Религиозный дискурс // Языковая личность: проблемы лин-гвокультурологии и функциональной семантики: Сб. науч. тр. — Волгоград: Перемена, 19996. С. 5-19.

49. Карасик В.И. Характеристики педагогического дискурса // Языковая личность: аспекты лингвистики и лингводидактики: Сб. науч. тр. — Волгоград: Перемена, 1999а. С. 3-18.

50. Карасик В.И. О категориях лингвокультурологии // Языковая личность: проблемы коммуникативной деятельности: Сб. научн. трудов. Волгоград: Перемена, 2001. С. 3-16.

51. Карасик В.И., Слышкин Г.Г. Лингвокультурный концепт как единица исследования// Методологические проблемы когнитивной лингвистики. — Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 2001. С.75-80.

52. Карасик В. И. Аспекты языковой личности. // Языковая личность: проблемы когниции и коммуникации: Сб. науч. тр. / ВГПУ Волгоград: Колледж, 2001. 172-183 с.

53. Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. — Волгоград: Перемена, 2002. 477 с.

54. Карасик В.И. Язык социального статуса. М.: ИТДК «Гнозис», 2002. 333 с.

55. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М.: Наука, 1987. 261 с.

56. Караулов Ю.Н. Русская языковая личность и задачи ее изучения (Предисловие). // Язык и личность. М.: Наука, 1989. С. 3-8.

57. Колесов В.В. Язык и ментальность. СПб.: «Петербургское Востоковедение», 2004. 240 с.

58. Колшанский Г.В. Объективная картина мира в познании и языке. М.: Наука, 1990. 108 с.

59. Кон И.С. Дружба: этико-психологический очерк. — М.: Политиздат, 1989. 348 с.

60. Кондратьева О.Н. Концепты внутреннего мира человека в русских летописях (на примере концептов душа, сердце, ум): Автореф. дис.канд. фи-лол. наук. Екатеринбург, 2004.

61. Корнилов О. А. Языковые картины мира как производные национальных менталитетов. 2-е изд., испр. и доп. — М.: ЧеРо, 2003. 349 с.

62. Косериу Э. Контрастивная лингвистика и перевод: их соотношение// Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 25: Контрастивная лингвистика. — М., 1989. С. 63-81.

63. Костомаров В.Г., Бурвикова Н.Д. Старые мехи и молодое вино. Из наблюдений над русским словоупотреблением конца XX века. — СПб.: Златоуст, 2001. 72 с.

64. Красавский Н.А. Эмоциональные концепты в немецкой и русской лин-гвокультурах: Монография. — Волгоград: Перемена, 2001. 495 с.

65. Ксенофонт Афинский. Сократические сочинения. — М.: Академия, 1935. 417 с.

66. Кубрякова Е.С. Роль словообразования в формировании языковой картины мира// Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира/ Б.А.Серебренников, Е.С.Кубрякова, В.И.Постовалова и др. М.: Наука, 1988. С.141-172.

67. Кубрякова Е.С. Языковое сознание и языковая картина мира// Филология и культура. Материалы 2-й междунар. конф. Ч. 3. Тамбов: Изд-во Тамб. ун-та, 1999. С.6-13.

68. Кусов Г.В. «Оскорбление» как иллокутивный лингвокультурный концепт: Дис.канд. филол. наук. Краснодар, 2004.

69. Лихачев Д.С. Концептосфера русского языка// Серия литературы и языка, т. 52, №1, 1993. С. 3-9.

70. Лукин В.А. Концепт истины и слово истина в русском языке. // ВЯ. 1993. № 4. С. 63-86.

71. Лурия А.Р. Язык и сознание. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1998. 336 с.

72. Льюис С.К. Любовь. Страдание. Надежда. Притчи. Трактаты: пер. с англ. -М.: Республика, 1992. 420 с.

73. Ляпин С.Х. Концептология: к становлению подхода// Концепты. Научные труды Центроконцепта. Вып.1. Архангельск: Изд-во Помор, ун-та, 1997. С.11-35.

74. Ляхнеэнмяки М. Перевод и интерпретация: о некоторых предположениях и мифологемах// Теоретическая и прикладная лингвистика. Вып. 1: Проблемы философии языка и сопоставительной лингвистики. — Воронеж, 1999. С. 32-45.

75. Маркина М.В. Лингвокультурная специфика эмоционального концепта «гнев» в русской и английской языковых картинах мира: Дис.канд. филол. наук. Тамбов, 2003.

76. Маслова В.А. Лингвокультурология: Учеб. пособие для студ. высш. уч. заведений. М.: Издат. центр "Академия", 2001. 208 с.

77. Монтень М. Опыты в 3 кн. Кн.1-2. М.: Наука, 1979. 703 с.

78. Москвин В. П. Русская метафора. Семантическая, структурная, функциональная классификация: Учеб. пособие к спецкурсу по стилистике. — Волгоград: Перемена, 1997. 92 с.

79. Мягкова Е. Ю. Эмоциональная нагрузка слова: опыт психолингвистического исследования. — Воронеж: Изд-во Воронеж. Ун-та, 1990. 110с.

80. Неретина С.С. Слово и текст в средневековой культуре. Концептуализм Абеляра. М., 1995. 328 с.

81. Нерознак В.П. От концепта к слову: к проблеме филологического концептуализма // Вопросы филологии и методики преподавания иностранных языков. Омск: Изд-во Омск. гос. пед. ун-та, 1998. С. 80-85.

82. Нерознак В. П. Лингвистическая персонология: к определению статуса дисциплины. // Язык. Поэтика. Перевод.: Сб. науч. тр. Московский государственный лингвистический ун-т. - Вып. № 426. - М., 1996. С. 112-117.

83. Никитина С.Е. Устная народная культура и языковое сознание. М.: Наука, 1993. 189 с.

84. Новикова Н.С., Черемисина Н.В. Многомирие в реалии и общая типология языковых картин мира // Филол. науки 2000. - №1. С. 40 - 49.

85. Петренко В. Ф., Митина О. В. Психосемантический анализ динамики общественного сознания: На материале политического менталитета. — М.: Изд-во МГУ, 1997.214 с.

86. Полиниченко Д.Ю. Естественный язык как лингвокультурный семиотический концепт (на материале русского и английского языков): Дис.канд. филол. наук. Краснодар, 2004.

87. Попова З.Д., Стернин И.А. Язык и национальное сознание. Вопросы теории и методологии. Воронеж: ВГУ, 2002. 314 с.

88. Попова 3. Д., Стернин И. А. Очерки по когнитивной лингвистике. Воронеж: Истоки, 2001. 191 с.

89. Постовалова В. И. Картина мира в жизнедеятельности человека. // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. / Отв. ред. Б. Л. Серебренников. М.: Наука, 1988. С. 8-69.

90. Почепцов Г. Г. Языковая ментальность: Способ представления мира // Вопросы языкознания. 1990. № 6. С. 110-122.

91. Прохвачева О. Г. Лингвокультурный концепт «приватность» (на материале американского варианта английского языка): Автореф. дис.канд. филол. наук. Волгоград, 2000.

92. Рахилина Е. В. Когнитивный анализ предметных имен: семантика и сочетаемость. — М.: Русские словари, 2000. 416 с.

93. Рейковский Я. Экспериментальная психология эмоций. М.: Прогресс, 1979. 392 с.

94. Рыбникова В. А. Языковая концептуализация социума (на материале английских дидактических текстов): Автореф. дис. . канд. филол. наук. — Краснодар, 2001. 20 с.

95. Селье Г. От мечты к открытию. М., 1987. 368 с.

96. Сенека. Письма к Луцилию, III, Кн. 2. М.: Алетейа; Новый Акрополь, 2000. 489 с.

97. Сент-Экзюпери А. де. Сочинения. — М., 1964. 397 с.

98. Сепир Э. Статус лингвистики как науки // Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии — М., 1993. С. 259-265.

99. Серебренников Б. А. Как происходит отражение картины мира в языке?// Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира/ Б. А Серебренников, Е. С. Кубрякова, В. И. Постовалова и др. М.: Наука, 1988. С.87-107.

100. Серебренников Б. А. Роль человеческого фактора в языке. Язык и мышление. -М: Наука, 1988. 244с.

101. Серебренников Б. А. Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира.-М.: Наука, 1988.216 с.

102. Слышкин Г. Г. Текстовая концептосфера и её единицы // Языковая личность: аспекты лингвистики и лингводидактики. Волгоград: Перемена, 1999.

103. Слышкин Г. Г. Прецедентный текст: структура концепта и способы апелляции к нему // Проблемы речевой коммуникации: Межвуз. сб. науч. тр. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2000. С. 62-68.

104. Слышкин Г. Г. Лингвокультурные концепты и метаконцепты: Автореф. дис. .докт. филол. наук. Волгоград, 2004. 38 с.

105. Снитко Т. Н. Предельные понятия в западной и восточной лингвокуль-турах: Автореф. дис. .докт. филол. наук. — Пятигорск: Изд-во Пятигорск, лингв, ун-та, 1999. 158 с.

106. Солохина А. С. Концепт «свобода» в английской и русской лингво-культурах: Дис.канд. филол. наук. Волгоград, 2004.

107. Соссюр Ф. Труды по языкознанию. М.: Прогресс , 1977. 695 с.

108. Срезневский И. И. Мысли об истории русского языка. — М.: Учпедгиз, 1959. 136 с.

109. Степанов Ю. С. Константы: Словарь русской культуры. — М., 1997. 510 с.

110. Степанов Ю. С., Проскурин С. Г. Смена «культурных парадигм» и ее внутренние механизмы // Философия языка: в границах и вне границ. — Харьков, 1993. С. 13-36.

111. Стефаненко Т. Г. Этнопсихология. — М.: ИП РАН, Академический Проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2000. 320 с.

112. Сухарев В. А., Сухарев М. В. Европейцы и американцы глазами психолога. -М.: Беларусь, 2000. 366 с.

113. Сухих С. А., Зеленская В. В. Репрезентативная сущность личности в коммуникативном аспекте реализации. Краснодар: Кубан. гос. ун-т, 1997. 72 с.

114. Телия В. Н. Метафоризация и её роль в создании языковой картины мира // Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира / Б.А Серебренников, Е. С.Кубрякова, В. И.Постовалова и др. М.: Наука, 1988. С. 173-204.

115. Тер-Минасова С. Г. Язык и межкультурная коммуникация. — М.: Слово/Slovo, 2000. 264 с.

116. Толочко О. В. Образ как составляющая концепта "школа" // Языковая личность: проблемы лингвокультурологии и функциональной семантики. — Волгоград: Перемена, 1999. С. 178-181.

117. Улыбина Е. В. Психология обыденного сознания. — М.: Смысл, 2001. 263 с.

118. Урысон Е. В. Языковая картина мира vs. обиходные представления (модель восприятия в русском языке) //ВЯ. 1998. №2. С. 3-21.

119. Успенский В. А. О вещных коннотациях абстрактных существительных. // Семиотика и информатика, Вып. №11; Всесоюзный институт научной и технической информации. — М., 1979. С. 142-148.

120. Уфимцева Н. В. Русские: опыт еще одного самопознания. // Этнокультурная специфика языкового сознания. РАН Интститут языкознания. — Москва, 1996. С. 139-162.

121. Ухтомский А. А. Письма. — Пути в незнаемое. — М., 1973. 358 с.

122. Философская мысль в афоризмах IV-XVIII веков. Сост. JI. Е. Лаврено-ва. СПб.: «Паритет», 1999. 352 с.

123. Хайдеггер М. Работы и размышления разных лет. — М.: Гнозис, 1993. 464 с.

124. Хельбиг Г. Языкознание сопоставление — преподавание иностранных языков // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 25: Контрастивная лингвистика. - М„ 1989. С. 307-326.

125. Хроленко А. Т. Основы лингвокультурологии: Учебное пособие. — М.: Флинта: Наука, 2004. 184 с.

126. Цицерон. О старости. О дружбе. Об обязанностях. М: Наука, 1993. 245 с.

127. Чернейко Л. О. Гештальтная структура абстрактного имени // Филологические науки. 1995. — № 4. С. 73-83.

128. Шмелев А. Д. Русская языковая модель мира: Материалы к словарю. — М.: Языки славянской культуры, 2002. 224 с.

129. Эпиктет. Беседы, II, 22,30. М.: Ладомир, 1997. 463 с.

130. Иванов В. Русская философия в поисках антропологии единосущия / http://www.philosoph.ru/forum/index.php?menu=forum

131. Гилберт Майлендер. Мужчины и женщины: можем мы быть друзьями? / http://menwomen.narod.iu/index.htm

132. Лишаев С.А. Близость Другого (К анализу семантического потенциала «Другого» в горизонте постклассической философии) / http://www.ssu.samara.ru/~philosophy/confer 2

133. Философский форум Что есть истина и что есть дружба? / http://www.dgu.ru/~philosophy/forum.htm

134. ИСТОЧНИКИ ЯЗЫКОВОГО МАТЕРИАЛА1. Словари

135. Александрова 3. Е. Словарь синонимов русского языка. — М.: Русский язык, 1989. 495с.

136. Аникин В. П. Русские пословицы и поговорки. М.: «Художественная литература», 1988. 240 с.

137. Апресян Р. Г. Дружба // Этика: Энциклопедический словарь. М., 2001. С. 127-129.

138. Апресян Р. Г. Любовь // Этика: Энциклопедический словарь. — М., 2001. С. 241-245.

139. АРСС Англо-русский синонимический словарь / Под ред. Ю.Д. Апресяна. — М .: Русский язык, 1988. 544с.

140. Библия: Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета Канонические в русском переводе с параллельными местами. Издание Новая Жизнь Кэмпус Крусэйд фор Крайст Интернэшнл, 1991.

141. БЭ — Библейская энциклопедия. — Репринтное издание. — М.: Терра, 1990. 902 с.

142. Гальперин И. Р. Большой англо-русский словарь: в 2-х т. Т. 1, А-М. — М.: «Русский Язык», 1987. 1038 с.

143. Горбачевич К. С. Русский синонимический словарь. — СПб.: ИЛИ РАН, 1996.512с.

144. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т., том 1. СПб.: ТОО «Диамант», 1998. 1158 с.

145. Дубровин М. И. Английские и русские пословицы и поговорки в иллюстрациях. -М.: Просвещение, 1993. 349 с.

146. Зимин В. И., Спирин А. С. Пословицы и поговорки русского народа. Объяснительный словарь. М.: «Сюита», 1996. 544 с.

147. КСКТ Краткий словарь когнитивных терминов / Кубрякова Е. С., Демь-янков В. 3., Панкрац Ю. Г., Лузина Л. Г. - М.: Изд-во МГУ, 1996. 245 с.

148. Кусковская С. Ф. Сборник английских пословиц и поговорок. Мн.: Выш. шк., 1987. 253 с.

149. ЛРС — Дворецкий И.Х. Латинско-русский словарь. — М., 1976. 1096 с.

150. Мифы — Мифы народов мира. Энциклопедия: в 2-х т. / Глав. ред. С.А. Токарев. -М.:Сов. энциклопедия, 1991. Т. 1. А-К. 671 с.

151. Михельсон М.И. Ходячие и меткие слова: Сборник русских и иностранных цитат, пословиц, поговорок, пословичных выражений и отдельных слов (иносказаний). М.: Терра, 1994. 616 с.

152. НОССРЯ- Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. Второй вып. / Ю.Д. Апресян и др. — М.: Языки русской культуры, 2000. 488с.

153. Пословицы и поговорки русского народа. Из сборника В.И. Даля. — М.: Правда, 1987. 656 с.

154. ПС — Психологический словарь. / Под ред. В. П. Зинченко, Б. Г. Мещерякова. — М.: Педагогика-Пресс, 1990. 440 с.

155. Райгоут Р., Уиттинг К. Толковый словарь английских пословиц. -СПб.: Лань, 1997. 256с.

156. Словарь употребления английских пословиц: 326 статей / М.В. Буковская, С.И. Вяльцева, З.И. Дубинская и др. -М.: Рус. яз., 1985. 232 с.

157. СРФ — Словарь русской фразеологии. Историко-этимологический спра-^ вочник / Бирих А.К., Мокиенко В.М., Степанова Л.И. СПб.: Фолио1. Пресс, 1998. 704 с.

158. СРЯ Словарь русского языка в 4 томах / Вед. ред. А.П. Евгеньева, 4-е издание. -М.: Русский язык, Полиграфресурсы, 1999. том 1: А-И. 702с.

159. ССР ЛЯ Словарь современного русского литературного языка в 20-ти т. / РАН Институт русского языка, Гл. ред. К.С. Горбачевич. - М.: Русский язык, 1991. Т. 4: Д, 1993. 576с.

160. СТСРЯ Современный толковый словарь русского языка / Глав. Ред.

161. С.А. Кузнецов. СПб.: «Норинт», 2001. 960с.

162. СФ Современная философия: словарь и хрестоматия. - Ростов-на-Дону; «Феникс», 1996. 511с.

163. Ушаков Д. Толковый словарь русского языка в 4-х т, т. 1. М.: ТЕРРА, 1996. 824с.

164. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: В 4 т., т. 4 (Т-ящур). л М.: Прогресс, 1987. 864с.

165. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: В 4 т., т.1 (А-Д). — М.: Прогресс, 1986. 576с.

166. Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка: В 2-х т. Т. 1. М., 1999. 622 с.

167. Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка: В 2-х т. Т. 2. М., 1999. 560 с.

168. Шанский Н.М. и др. Краткий этимологический словарь русского языка. —1. М., 1975. 543 с.

169. ЭЭС — Этика: Энциклопедический словарь / Под ред. Р.Г. Апресяна и А.А. Гуссейнова. — М: Гардарики, 2001. 671 с.

170. All Nations — The All Nations English Dictionary. — Pasadena, Ca: All Nations, 1990. 755c.

171. Apperson G.L. The Wordsworth Dictionary of Proverbs. Wordsworth ^ Reference, 1993.644 c.

172. Bantam The Bantam Collegiate Roget's Thesaurus. - New York: Bantam Books, 1991. 577 c.

173. Concise Oxford The Concise Oxford Dictionary of Current English. — Bombay: Oxford University Press, 1987. 1264 c.

174. Concise Oxford The Concise Oxford Dictionary of Current English. / H.W. Fowler, F.G. Fowler, fourth edition. - L.: OUP, 1954. 1540 c.

175. Fergusson R. The Penguin Dictionary of Proverbs. L.: Penguin Books, 1983. 411 c.

176. Harrap's Harrap's Standard Learners' English Dictionary. - L.: Harrap Books, 1990. 542 c.

177. Longman Activator Longman Language Activator. The World's First Production Dictionary. Ninth Impression. - Harlow: Longman, 1999. 1587 c.

178. Longman Culture Longman Dictionary of English Language and Culture, ^ Second Impression. - Harlow: Longman, 1999. 1568 c.

179. Oxford Advanced Oxford Advanced Learner's Dictionary of Current English. - Guernsey: Oxford University Press, 1987. 1041 c.

180. Roget's The New American Roget's College Thesaurus in Dictionary Form. -New York, 1958.416 c.

181. SD School Dictionary. Macmillan. / W.D. Halsey. - N.Y.-L, 1987. 1094 c.

182. Webster's Webster's New World Dictionary of the American Language. -^ New York: Simon & Schuster, Inc., 1984. 1613 c.

183. Webster's Webster's New World Thesaurus. - New York: The New American Library, 1971. 678 c.

184. Webster's — Webster's Third New International Dictionary of the English Language Unabridged: In 3 volumes. Vol. 1. Chicago: Encyclopedia Britannica, Inc., 1993. 1016 c.

185. Художественная и публицистическая литература

186. АААП An Anthology of English and American Verse. / Сост. B.B. Захаров, Б.Б. Томашевский. - Moscow: Progress Publishers, 1972. 719 c.

187. Аллилуева С. Двадцать писем к другу. М.: Книга, 1990. 216 с.

188. Антология — Антология новой английской и американской поэзиии. / Сост. Н.Г. Гутерман. Пособие для студен, педагогич. вузов. — JI, 1963. 274 с.

189. Антология Русская поэзия. XX век. Антология. Под ред. В. А. Кострова. - М.: OJIMA-ПРЕСС, 1999. 926 с.

190. АП 20 Английская поэзия в русских переводах. 20 век. Сборник. Сост. JI.M. Аринштейн, Н.К. Сидорина, В.А. Скороденко. - М.: Радуга, 1984. 848 с.

191. АПРП — Американская поэзия в русских переводах 19-20 вв. / Сост. С.Б. Джимбинов. -М.: Радуга, 1983. 672 с.

192. Баратынский Е.Н. Стихотворения и поэмы. — М.: Худож. лит-ра, 1971. 398 с.

193. Грибачев Н.М. Время твое и мое: Стихи. М.: Современник, 1986. 367 с.

194. Есенин с. Избранное. JI.: Лениздат, 1975. 495 с.

195. Ю.Иншаков П.К. Были два друга. Краснодар: Краснодарское книжное издательство, 1963. 414 с.

196. Лермонтов М.Ю. Избранное. — Кишинев, 1979. 352 с.

197. Марков А. Стихотворения; Поэмы. М.: Худож. лит-ра, 1990. 351 с.

198. Некрасов Н.А. Избранное. М.: Худож. лит-ра, 1975. 512 с.

199. Некрасов Н.А. Стихотворения, 1845-1877. / Е. Жезлова. -М.: Моск. рабочий, 1979. 384 с.

200. Некрасов Н.А. Стихотворения. Поэмы. М.: Олимп, 1999. 688 с.

201. П20 — Поэзия второй половины XX века / Сост. и коммент. И. А. Ахметье-ва и М. Я. Шейнкера. М.: Слово/SLOVO, 2002. 696 с.

202. П1 Поэзия первой половины 19 века. / Сост. В.Д. Рак, И.С. Чистова. -М.: Слово/SLOVO, 2001. 768 с.

203. П2 Поэзия второй половины 19 века. / Сост., предисловие и коммент. Е В. Ивановой. - М.: Слово/SLOVO, 2001. 648 с.

204. Пушкин А.С. Сочинения. В 3-х т. Т. 1. М.: Худож. лит., 1985. 735 с.

205. Сонет Английский сонет 16-19 веков: Сборник / Сост. A.JI. Зорин. — М. Радуга, 1990. 698 с.

206. Френкель И. Избранное: Стихотворения. Поэмы. М.: Худож. лит-ра, 1983.351 с.

207. Хант М. Жестокая нежность: теология феминизма в дружеских отношени ях// http://menwomen.narod.ru/index.htm.