автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.20
диссертация на тему: Концепт "старость" в русской и немецкой лингвокультурах

Полный текст автореферата диссертации по теме "Концепт "старость" в русской и немецкой лингвокультурах"

На правах рукописи

БЛИНОВА Инга Сергеевна

КОНЦЕПТ «СТАРОСТЬ» В РУССКОЙ И НЕМЕЦКОЙ ЛИНГВОКУЛЬТУРАХ

10.02.20 — сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

□03481573

Волгоград—2009

003481573

Работа выполнена в Государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Волгоградский государственный педагогический университет».

Научный руководитель -

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Николай Алексеевич Красавский.

доктор филологических наук, профессор Елена Викторовна Якимович (Московский энергетический институт (технический университет) в г. Волжском);

кандидат филологических наук, доцент Юлия Витальевна Какичева (Волгоградский государственный педагогический университет).

Ведущая организация -

Кемеровский государственный университет.

Защита состоится 19 ноября 2009 г. в 10 час. на заседании диссертационного совета Д 212.027.01 в Волгоградском государственном педагогическом университете по адресу: 400131, Волгоград, пр. им. В.И. Ленина, 27.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Волгоградского государственного педагогического университета.

Текст автореферата размещен на официальном сайте Волгоградского государственного педагогического университета: http://www.vspu.ru 1 б октября 2009 г.

Автореферат разослан 16 октября 2009 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук, доцент

Н.Н. Остринская

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Данная работа выполнена в рамках лингвокультурологии. Объектом исследования выступает концепт «старость» в русской и немецкой линг-вокультурах, а предметом—его культурно-специфические характеристики в языковом сознании русских и немцев.

Актуальность темы диссертации объясняется следующим:

1. Современная лингвистика характеризуется интенсивным изучением языкового сознания и коммуникативного поведения языковой личности, в особенности языковых личностей, относящихся к разным социумам.

2. Старость, являясь важным психосоциокультурным феноменом в современном обществе, обладает высокой номинативной плотностью в языке, что позволяет рассматривать ее как лингвокультурный концепт. Специальных работ, изучающих особенности концептуализации старости в русском и немецком языках в лингвоаксиологичсском аспекте, еще не было.

3. Русская и немецкая языковые картины мира характеризуются как общими, так и различающимися признаками. Системного описания этих признаков применительно к концепту «старость», насколько мы знаем, еще не проводилось.

В основу работы положена следующая гипотеза:

1) концепт «старость» — сложное ментальное образование, состоящее из понятийных, образных и ценностных признаков, частично совпадающих и различающихся в русской и немецкой лингвокультурах. Понятийные признаки этого концепта будут, главным образом, совпадать в русском и немецком языках, в то время как образные и ценностные признаки могут оказаться несовпадающими;

2) этнокультурная специфика данного концепта обусловлена существующими различиями в системе ценностей русского и немецкого социумов, а также уровнем социальной обеспеченности старости как непродуктивного и, следовательно, одного из незащищенных этапов человеческой жизни.

Цель исследования заключается в сопоставительной характеристике концепта «старость» в русской и немецкой лингвокультурах. Указанная цель предполагает решение следующих основных задач:

1) охарактеризовать феномен старости с учетом достижений современных наук — философии, мифологии, социологии и психологии;

2) выявить корпус языковых единиц (лексических, фразеологических и паремиологических), в которых объективируется концепт «старость» в русской и немецкой лингвокультурах;

3

С

3) определить понятийные, образные и ценностные признаки концепта «старость» в сопоставляемых лингвокультурах;

4) выявить национально-культурную специфику данного концепта в сопоставляемых языках;

5) провести социолингвистическую верификацию отношения русских и немцев к понятию «старость».

Материалом для исследования послужили данные сплошной выборки из толковых, синонимических, фразеологических словарей, словарей эпитетов, паремиологических справочников, сборников афоризмов, ассоциативных словарей. Общее количество текстовых репрезентаций концепта «старость» — по 1300 примеров в русском и немецком языках.

В работе применялись (помимо общенаучных методов гипотетико-индуктивного, дедуктивного и интроспективного анализа) такие частные методы и приемы, как этимологический, дефшшционный анализ, элементы контрастивного анализа, контекстуальный анализ, интерпретативный анализ, свободный ассоциативный эксперимент, сплошная выборка и количественный подсчет.

Научную новизну работы мы видим в том, что выявлены общие и специфические характеристики концепта «старость» в языковом сознании русских и немцев применительно к лексическим, паремиологическим и фразеологическим средствам их лингвистической объективации.

Теоретическая значимость диссертации состоит в том, что ее результаты, во-первых, развивают основные положения лингвокультурологии и лингвоаксиологии применительно к концепту «старость» в русском и немецком языках и, во-вторых, показывают различия в системе иерархии культурных ценностей двух социумов.

Практическая ценность работы заключается в том, что ее результаты могут быть использованы при чтении теоретических курсов языкознания, русской и немецкой лексикологии и стилистики, теории межкультурной коммуникации, спецкурсов и спецсеминаров по лингвоаксиологии, лингвокультурологии и социолингвистике, а также на занятиях по немецкому и русскому языкам как иностранным.

Методологической базой для данной работы служит ряд положений, доказанных в научной литературе:

1. Этнокультурная специфика понимания мира отражена в языковом сознании и коммуникативном поведении членов того/иного социума (А. Вежбицкая, Е.М. Верещагин, В.Г. Костомаров, O.A. Леонтович, Ю-В. Мещерякова, A.B. Олянич, Е.А. Пименов, H.JI. Шамне, А. Д. Шмелев, Н.В.Юдина и др.).

2. Базисной единицей лингвоаксиологии и лингвоконцептологии является концепт (Н. Д. Арутюнова, Е.В. Бабаева, С.Г. Воркачев, В.И. Карасик, Г.Г. СлышкинДО.С. Степанов, В.И.Шаховскийидр.).

3. Концепты объективируются на различных уровнях языка и могут быть изучены посредством применения определенных лингвистических методов: анализ словарных дефиниций, синонимов и симиляров ключевого слова, ценностно маркированных высказываний (пословиц, поговорок, афоризмов), этимологический анализ, ассоциативные эксперименты (A.A. Залевская, H.A. Красавский, М.В. Пименова, И. А. Стернин, З.Д. Попова и др.).

На защиту выносятся следующие положения:

1. Концепт «старость» представляет собой конкретизацию концепта «человек» по параметру «возраст» с выделением основных этапов старости, объективацией типичных биологических знаков старческого возраста и типичных характеристик поведения пожилого человека.

2. Основное содержание концепта «старость» в русском и немецком сознании сводится к следующим признакам:

а) понятийную сторону этого концепта составляет комбинация признаков: «возраст», «период жизни, наступающий после зрелости», «ослабление деятельности организма»;

б) образную сторону данного концепта формируют устойчивые ассоциации старости прежде всего с такими явлениями, как 1) седина, 2) морщины, 3) клюка, 4) осень;

в) ценностную сторону этого концепта составляет амбивалентно-оценочное отношение русских и немцев к старости как к периоду жизни человека.

3. Основные отличия в репрезентации концепта «старость» в сопоставляемых лингвокультурах заключаются в следующем:

а) в русской лингвокультуре старость ассоциирована с соматической характеристикой человека (худоба, дряхлость, отсутствие зубов);

б) в немецкой лингвокультуре старость ассоциирована с выходом на пенсию, очками и путешествием;

в) русское сознание связывает старость с заботами, болезнями, смертью;

г) немецкое сознание в качестве важного ассоциативного признака выделяет социальную защищенность старости.

Апробация. Результаты исследования были изложены на заседаниях научно-исследовательской лаборатории «Аксиологическая лингвистика» в Волгоградском государственном педагогическом университете (2007— 2009 гг.), кафедры немецкой филологии ВГПУ (2007—2009 гг.), лингвистических семинарах-совещаниях «Антропологическая лингвистика» в Волгоградском социально-педагогическом колледже (2006—2009 гг.), на Международной научной конференции «Этнокультурная концептосфера: общее,

специфичное, уникальное» (Элиста, 2008 г.). По теме диссертации опубликовано 7 работ. Их объем составляет 2,8 пл.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, библиографии, списка лексикографических источников и приложений.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении определяются предмет, объект, цель и задачи исследования, обосновываются актуальность и научная новизна диссертации, ее теоретическая значимость и практическая ценность, характеризуются материал и метода исследования, формулируются гипотеза и положения, выносимые на защиту. Здесь же определяются базисные термины, используемые в работе: «картина мира», «научная картина мира», «наивная картина мира», «языковая картина мира», «концепт».

В первой главе «Концепт "старость" в русской и немецкой научных картинах мира» определяется статус многоаспектного феномена «старость» в современной парадигме научных дисциплин (психологии, физиологии, философии, социологии и культурологии), рассматриваются основные проблемы, связанные со старением людей, а также предпосылки возникновения института социальной старости.

Социальные и психологические проблемы пожилых людей, а также отдельные аспекты старения человека являются предметом изучения многих отраслей естественных и общественных наук. Под старостью понимают «возрастной период в жизни организма, неизбежно наступающий за зрелостью и характеризующийся существенными обменными, структурными и функциональными изменениями в органах и системах, ограничивающими приспособительные возможности организма» (БСЭ. URL; www.sIovari.yandex.ru). Определение понятия «старость» относится к числу дискуссионных проблем. Основная трудность заключается в том, что старение — процесс длительный, плавный, индивидуальный, и поэтому трудно четко отделить старость от среднего возраста. Принято различать несколько видов старости: хронологическую, физиологическую, психологическую и социальную. Представление о социальной старости связано, прежде всего, с возрастом всего общества в целом. Социальный возраст человека соотносится со средней продолжительностью жизни в определенной стране и определенном отрезке времени. Чем выше уровень старения населения в целом, тем дальше отодвигается индивидуальная граница старости.

Старость является болезненным возрастом потерь и изнашивания организма. Старость ассоциируется с чем-то неприятным, нередко с чем-то

бедственным. В психологической литературе мы обнаружили следующие авторские образные и меткие описания старости с точки зрения обывателя: «обочина жизни» (Л.И. Анцыферова), «нормальная аномалия», «пародия жизни» (С. де Бовуар), «общественное гетто старости» (В.А. Фортунатова), «время доживания» (М.Р. Минигалиева). Наиболее частыми ролями пожилых людей (в терминах трансактного анализа) называются «бесперспективный ребенок», «капризный, протестующий, бросающий вызов ребенок», «боязливый, виноватый, приспосабливающийся ребенок». Нередко встречаются роли «надоевших, недовольных, обвиняющих родителей». Тем не менее пессимистические и финалистские взгляды на старость и стариков, столь характерные для большинства обывателей, не разделяются учеными. Многие пожилые люди, успешно преодолев восьмой кризис (по Э. Эриксону), не только достаточно долго сохраняют высокий интеллектуальный потенциал, работоспособность и профессиональную компетентность, но и достигают вершин подлинной мудрости.

Экскурс в историю феномена старости позволил проследить социокультурную динамику отношения к завершающему этапу человеческой жизни и пожилым людям. В первобытном обществе в эпоху мезолита средняя продолжительность жизни составляла примерно 21 год. Проблема старости в принципе не стояла на повестке дня, т. к. до преклонных лет доживали немногие. Эпоха неолита создает новую демографическую ситуацию и считается эпохой перехода к оседлости и утверждения института семьи. Постепенно возрастает роль старых людей в семье и общине. Старики становятся основными хранителями и трансляторами знаний и традиций. Для многих сообществ разной культурной принадлежности было характерно наличие такой социальной единицы, как община, ядро которой образовывал совет старейшин, состоящий, как правило, из старых людей. Совет старейшин выполнял регулирующую и контролирующую функции в социуме.

Уважение и почитание старых людей основывалось в большей мере не на осознании старости как возраста, зависимого от поддержки общества, а на суеверном преклонении перед ними. Очевидно, что особые полномочия стариков в сфере колдовства, знахарства и религии отчасти приписывались им на основании культа предков, базисом которого был суеверный страх перед смертью. Люди, достигшие преклонного возраста, находятся как бы ближе к миру мертвых, и считалось, что они обладают магической силой, которую могут применить как наказание младших за неуважение и неповиновение.

Во многих аграрных обществах имело место искусственное прекращение жизни стариков (геронтицид). Предположительно, ритуал преждевременного отправления «на тот свет» в рудиментарном состоянии сохранял-

ся вплоть до XI в. и даже до более поздних веков. Отголоски обычая избавления от дряхлых родителей сохранились в пословицах и поговорках: Не торопи умирать, дай состариться; Отца на лубе спустил, и сам того же жди и т.п.

При переходе развития общества на более высокий уровень культ предков заменяется уважением и почитанием стариков в силу их житейской мудрости и опыта. Старики приобретают особое влияние и становятся правящей верхушкой общества. Умудренность старшего поколения считалась основой благополучия общества. История донесла до нас в форме пословиц народную мудрость: Без старых не проживешь; От совета старых людей голова не болит; Учат добру не дураки, а старики.

В Новое время заметно меняется отношение к старости, особенно в европейских урбанизированных культурах, с переходом от аграрного общества к индустриальному. Традиционные нормы, ценности и институты постепенно размываются или даже исчезают под воздействием технического прогресса и урбанизации в результате промышленной и демографической революций, что меняет отношение к старости. Темп жизни и физические нагрузки на человека увеличиваются, престиж старости рушится, все более востребованными в обществе становятся молодые люди.

В XIX в. геронтология начинает оформляться в самостоятельную науку, возникают первые серьезные статистические исследования о старости, появляется действительная социальная забота о нетрудоспособных. В XX в. старость как особое возрастное явление жизни человека бурно эволюционирует. Изменилось само содержание понятия «старость». Если раньше критерием старости служила нетрудоспособность человека и невозможность иметь детей, то теперь вопрос его старения рассматривается в биологическом, физиологическом, психологическом, социальном, историческом, философском, культурологическом и лингвистическом аспектах. Старость позиционируется и как период «отчуждения от жизни как целого», и как «счастливый период жизни». В русском языке появились такие выражения, как «молодые старики», «активная старость». В немецкой лингвокультуре зафиксированы понятия «neue Alte», «aktive Generation 60+», «Reisenaltcr».

Анализ научной и художественной литературы, разножанровых текстов в СМИ и Интернете позволяет сделать вывод о том, что современное отношение к старости и старым людям во многом строится на бытующих издревле и появляющихся ныне стереотипах. В общественном сознании еще сохраняются представления о том, что старики являются трансляторами знаний, не доступных молодым, что убеленных сединами необходимо уважать, и в то же время происходит девальвация традиционных ценностей. Роль старых людей как носителей родового предания и родовой муд-

рости практически упраздняется. Увеличивается разрыв между поколениями в ценностях, идеалах.

Старость представляет собой не просто биологический, но сложный культурно- и социально обусловленный феномен, отношение к которому во многом зависит не столько от традиционно сложившихся стереотипов, сколько от уровня экономического и социального развития конкретного общества, а также нравственного здоровья этого общества, несущего ответственность за комфортное социальное, материальное, психологическое состояние людей преклонного возраста.

Понимание границ старости, форм ее протекания, оценки со стороны как самого стареющего человека, так и окружающих зависит от социума, этапа его культурно-исторического, экономического развития, политической конъюнктуры, социального климата, ценностных ориентиров и табу. Лишь в обществах с развитой социальной структурой старики символизируют непрерывность культурной трансмиссии, стабильность традиций и ценностей. Таким образом, старость как социальный феномен входит в систему социальных институтов. Институциональные признаки социальной старости находят вербальное отражение в культурно-специфическом институциональном пространстве русского и немецкого сообществ.

Институциональные признаки старости актуализируются в названиях учреждений, созданных в целях социального и медицинского сопровождения пожилого населения. В России к ним относятся, в первую очередь, дома престарелых, дома-интернаты общего типа, пансионаты и дома ветеранов войны и труда, а также центры социального обслуживания, отделе-Ш1я дневного пребывания. Следует упомянуть также специальные жилые дома для одиноких пожилых граждан и супружеских пар с комплексом служб социально-бытового назначения, которые есть в России (правда, в небольшом количестве). В Германии это Altersheime, Seniorenheime, Pflegeheime, Ambulante, Sozialstationen, Besuchsdienst, Vollstationäre, Pflegeeinrichtungen, Seniorenwohnanlagen, Seniorenzentren, Stationärer Mittagstisch, Tagesstätte. Организацией досуга пожилых людей в России занимаются клубы пожилых людей, досуговые центры пожилых людей. Их аналогами в Германии являются Seniorenzentren. Институциональный статус и социальная роль пожилого человека облекаются в обозначения пенсионер, Rentner, Pensionär.

К атрибутам и символическим культурным маркерам социальной старости относятся пенсия, пенсионное удостоверение, коммунальные льготы, льготный проездной билет, объявление в аптеках, банках «скидка пенсионерам», надпись в общественном транспорте «Места для инвалидов, пожилых лиц и пассажиров с детьми».

Выход на пенсию связан с ситуацией ухода в обрядовой культуре. В ходе ритуализированных сценарно-организованных действий прощального обряда перед выходом на пенсию меняется социальный статус уходящего. Статус трудоспособного сменяется статусом пенсионера, имеющего право на «заслуженный отдых».

Вторая глава «Концепт "старость" в русской и немецкой наивных картинах мира» посвящена анализу языкового материала, объективирующему этот концепт в русской и немецкой лингвокультурах.

Образ старика встречается во всех формах общественного сознания — в идеологии, правовом сознании, морали, науке, искусстве, философии. В религии, литературе старик позиционируется как наставник, учитель, хранитель традиций, обычаев, опыта, бесценной житейской мудрости. Так, психоаналитик К.-Г. Юнг среди важнейших архетипов называл архетип духа «мудрый старик» (URL: h ttp ://www. psy i nst. ru/l i brary. php?part= article&id= 55). Образ мудрого старца часто появляется во снах и встречается во многих волшебных сказках. Мудрый старец персонифицирует черты пожилых людей, самоконтроль, ответственность, систематичность, мудрость и консерватизм.

Чтобы понять и объяснить особый статус старых людей, а также предпосылки уважительного отношения к ним, мы обратились к такому понятию, как «мифологическое сознание» как к одной из первых моделирующих систем человеческого сознания. Миф помогает исследователю раскрыть и понять духовно-психическую жизнь древнего социума в то время, когда закладывались константы общеэтнического мировоззрения. В славянской и германо-скандинавской мифологии мы обнаружили персонажи с антропоморфными чертами и обликом старого человека. При этом имеет место некоторая асимметрия. В славянской мифологии в образе старика представлены как высшие божества, так и персонажи низшей мифологии. Большое количество примеров хтонических существ, изображающихся в виде стариков (Дед Всевед, водяной дедушка, дедушко-полё-вушко, горный дед, Чур, домовой, Баба Яга, бабушка-запечельница, Дед Мороз и др.), позволяет говорить нам о превалировании в системе мировоззрений славян культа предков, в основе которого лежал страх перед могущественной силой мира мертвых, проявляющийся в почитании и задабривании. В силу своего особого статуса старик был медиатором между миром мертвых и миром живых, и его облик мог служить образцом для персонификации могущественных существ потустороннего мира. Всем существам в обличии стариков приписывались сила, власть и мудрость. За ними закреплялось право поощрять и карать. Им, как правило, подчинялись более «молодые» духи и божества. Подобная проекция была перенесена, вероятно, с отношений внутри рода и семьи, строившихся в соответст-

вии с патриархальным укладом. Домашний очаг испокон веков имел важнейшее значение для славянских народов. Славянские предания, суеверия и сказки сохранили интереснейшую информацию о духах домашнего хозяйства. Символизируя предков, домовые, дворовики, овинники, банники покровительствовали семье, заботились о благосостоянии, наказывали за провинности — совсем как настоящие строгие, но справедливые деды. В образах духов-хранителей домашнего очага отражены две главнейшие ценности русского народа— дом и семья.

В германо-скандинавской мифологии образ старика используется редко (напр., Agir). Достаточно редкая апелляция к нему объясняется тем, как мы предполагаем, что в системе мировоззрений древних германцев культ предков постепенно перестал занимать главенствующую позицию и сменился более высокой формой поклонения героям и богам. Помыслы и стремления древних германцев были связаны с битвами, сражениями, войной. Так, Тацит, характеризуя древних германцев, обращал внимание на то, что «покой этому народу не по душе» и «гораздо труднее убедить их распахать поле и ждать целый год урожая, чем склонить сразиться с врагом и претерпеть раны; больше того, по их представлениям, потом добывать то, что может быть приобретено кровью,—леность и малодушие» (Тацит: http://www.apuzik.deutschesprache.ru/Tazit.html). Примечательно, что даже среди низших мифологических существ покровителей дома и семьи образ старика встречается крайне редко (Kobold\ Winselmutter, Nix).

Как в славянской, так и в германской мифологии верховные боги могут принимать образ старика, являясь людям, чтобы испытывать их нравственные качества, а потом, соответственно, наказывать или поощрять, чтобы напомнить об обязанностях почитать и бояться предков. В мифологическом сознании двух этносов закреплен базисный архетип первобытной культуры, включающий образ Старика-мудреца.

Для уточнения статуса старика в другой важнейшей форме общественного сознания — религии — мы обратились к тексам Священного Писания, а также к библейским словарям. Религиозное сознание имеет надэтни-ческий характер, в нем нашли отражение «вечные истины», эталоны поведения для каждого человека, независимо от его этнической принадлежности. В христианстве старость рассматривается как состояние человека, полное метафизического значения, как последний отрезок жизненного пути, проникнутый духом мудрости и благословления, как духовный ориентир, свидетельствующий о реальности вечности. Для христианской традиции типично уважительное отношение к старости и старикам.

Изучение концепта как единицы языковой картины мира предполагает анализ способов и средств его языкового оформления. Для многоаспектного описания концепта целесообразен анализ его первичных форм за-

крепления в языковом сознании человека. Устанавливая этимон и сравнивая его с современной формой и значением слова, можно проследить становление концепта в диахронии лингвокультуры.

Слово старость (XI в.) представляет собой суффиксальный дериват от прилагательного «старый» (Этимологический словарь русского языка. URL: http://evartist.narod.ru/text 15/001.htm). Корень слова старый восходит к старославянскому «старъ». Это общеславянское слово индоевропейской природы. Лексема этимологически родственна литовскому storas—«толстый, объемистый», древнеисландскому sío/r—«большой, сильный, важный, мужественный», древнеиндийскому sthiras — «крепкий, сильный» (Этимологический русскоязычный словарь Фасмера. URL: http://www. fasmer.net/p024.php). В этимологическом словаре Г. А. Крылова (URL: http:// www.slovopedia.com/25/192-0.html) утверждается (в нашем исследовании мы придерживаемся этой точки зрения), что анализируемое слово восходит к той же основе, что и глагол «стать», и буквально означает «ставший». Лексема старый была образована от индоевропейского корня ста- со значением «стать, стоять». Изначально у слова старый отсутствовала сема «человек, достигший старости», которая есть в его современном значении. Этот факт можно объяснить тем, что в древности, видимо, существовало другое слово для обозначения старого человека (возможно, это была лексема дед\ либо тем, что в те далекие времена существование старых людей как отдельной категории населения не было актуально для социума ввиду ее небольшого количества или неопределенности признака старости. В немецком языке наблюдается та же ситуация: лексема alt, номинирующая старого человека, также не содержит изначально признака человеческой старости.

Семантический признак «человек, достигший старых лет» мы обнаруживаем в значении слова ветхий (лит. vetusas, лтш. vecs «старый, престарелый, ветхий», лат. velus, vetustus, греч. «год», др.-инд. vatsas «годовалый (о животном)», и.-е. *uetus-, *uetuso- «старый, престарелый» (Этимологический русскоязычный словарь Фасмера. URL: http://www.fasmer.net/ p024.php). По мере развития общества и языка произошла утрата первичной мотивации этого слова. В современном русском языке слово ветхий означает в первую очередь «разрушающийся или пришедший в негодность от времени, от употребления; обветшалый». Изначальная внутренняя форма прослеживается лишь в эпитете ветхий старик, но при этом его значение реализуется в появившихся вторичных дифференциальных семах «немощный и слабый от старости», «дряхлый».

Заслуживает внимания этимология общеславянского слова дед. Оно восходит к детскому de-de и образовано подобно словам mama, тятя, тетя. Согласно этимологическим словарям, первоначально его главным значе-

нием было «старик». Мы предполагаем, что слово дед ранее употреблялось для обозначения вообще всех тех, кто много старше по возрасту других, необязательно отца матери или отца (ср. греч. тт]0т] «бабушка», zr/dlç «тетка», &т&£«дядя», Ocia «тетка»). В процессе эволюции языка произошла смена главного и инвариантного значений: «старик» «отец матери или отец отца». Сегодня это слово многозначно: 1) «отец отца или матери», 2) «мужчина пожилого возраста, старик». Второе значение маркировано «шутл.» или «пренеб.». Функционируя в языке, это слово расширило свою семантику: мн.ч. деды —«прадеды, предки вообще» (Какжили деды наши, так и нам жить велели); «состояние деда, бытность чьим-либо дедом» (Дожил до дедовства); «старослужащий» (воен. жарг.) (Деды как с цепи сорвались) (Даль. URL: http://ru.wiktionary.org).

Аналогичную ситуацию мы наблюдаем в случае со словом бабка. Оно пришло в общеупотребительный язык из детского. Это слово образовалось путем удвоения изначального ба с помощью уменьшительно-ласкательного суффикса и со временем стало восприниматься как самостоятельное слово, обозначающее родство. Слово-этимон баба с общим значением «старая женщина, старуха» родственно лит. boba, лтш. Baba, ср.-в.-н. babe, bobe «старуха» (Этимологический русскоязычный словарь Фасмера. URL: http://www.fasmer.net/p024.php). В современном языке данное слово обладает расширенным арсеналом вариантных значений: «мать отца или матери», «-повитуха», «знахарка». Кроме того, оно функционирует как пренебрежительное обращение к старой женщине. Во всех случаях инвариантным значением является значение «старая женщина».

Номинант концепта «Greisenalter» представляет собой сложносостав-ное слово с мотивирующим компонентом Greis и определяемым компонентом Aller. Возникновение слова alt (lat. velus, goth. alpeis, ahd. alt, alts. aid), являющегося в современном немецком языке именем прилагательным, датируется VIII в. Оно произошло от индогерманского корня al--

«wachsen, aufziehen, nähren» (расти, поднимать, подтягивать, тянуть вверх, питать). В исходной форме слово alt классифицировалось как причастие II со значением «aufgewachsen» (выросший, достигший определенного количества лет). Предположительно слово alt первоначально употреблялось только по отношению к человеку и, как правило, с указанием количества прожитых им лет, напр., ein Jahr und drei Wochen alt. Слову alt этимолога-чески родственно слово Eltern (mhd. altern, ahd. eldirön), которое первоначально представляло собой сравнительную степень прилагательного alt, т.е. «более старший по возрасту». Постепенно происходило расширение семантической структуры слова alt: к архисеме «выросший» добавились дополнительные семы. Анализ этимологии этого древнего слова обнаруживает изменения в его семантической структуре при сохранении звуко-

вой формы. В народном сознании оказался забытым мотивационный признак «выросший», который лежал в основе словокорня.

Имя прилагательное greise (asächs., mnd., mhd. grîs) имеет своим этимоном значение «grau» (серый). Оно обладает высокой степенью этимологической прозрачности. Его значение восходит к средневерхненемецко-му gris (индоевропейский корень «gherë» — «strahlen», от которого образовано и прилагательное «grau») (Grimm. URL: www.germazope.uni-trier.de). Изначально слово greise (изменение звуковой формы произошло в результате процесса дифтонгизации) употреблялось в нижненемецком, и в его значении находила отражение категориально-лексическая сема «grau» (серый цвет). В своем развитии это слово в верхненемецком языке стало употребляться для обозначения признака «alt» (старый). Изменение значения можно объяснить метонимическим переносом—серые (седые) волосы старика старый. Анализ этимонов номинанта концепта «Greisenalter» позволил раскрыть его внутреннюю форму (мотивирующее значение) — «старческий возраст».

Старый человек в немецком языке обозначается производным субстантивным прилагательным der (die) Alte, этимологически вторичным по отношению к прилагательному alt. Имя существительное der Greis (alter Mann) является, соответственно, производным от прилагательного greis.

Выявление понятийных признаков концепта «старость» предполагает обращение к анализу словарных дефиниций русских и немецких ключевых лексем, их репрезентирующих. Изучение данных, заключенных в лексикографических описаниях соответствующих слов, позволяет установить ядерную часть описываемого концепта, его наиболее релевантные признаки. Рассмотрение дефиниций русских и немецких номинантов анализируемого концепта позволяет выявить в их значениях следующие основные семантические признаки: 1) «возраст», 2) «периоджизни, наступающий после зрелости», 3) «ослабление деятельности организма».

Старость является результатом процесса старения, т.е. стареть означает становиться старым или старше. Стареть означает состариться, устареть, достигнуть глубокой старости, самых преклонных лет, одряхлеть годами, стариться, дряхлеть, ветшать, изнашиваться (разг.); стареться (уст. и прост.)/о жен.: отцветать, увядать. Достигнув старческого возраста, человек становится старым, стареньким, пожилым, староватым, старуховатым, старообразным. Синонимическую парадигму с доминантой «старый» образуют прилагательные престарелый, дряхлый, древний, пожилой, седой, поседелый. Обращаясь к методу дефиницион-ного анализа лексемы старый, мы обнаружили, что главной в ее значении является сема «немолодой, не новый». Данная сема выступает в качестве интегрирующей, свойственной всем единицам этого семантического мик-

рополя. К видовым (дифференциальным) семам относятся «давность, длительность существования», «слабость, немощность», «угасание», «разрушение», «изношенность», «устойчивость». Все эти семантические компоненты проявляются в лексикографических словарях в различных значениях многозначной лексемы «старый».

В концепте «старость» выделяется базисный когнитивный сегмент— «старый человек». Ядро данного сегмента составляют номинации с обязательными семами «лицо», «в старческом возрасте», «биологический пол». Сема «в старческом возрасте» является дифференцирующей по отношению к номинациям других возрастных групп. Основными средствами репрезентации сегмента «старый человек» служат лексемы, являющиеся синонимами с прямым номинативным значением «человек в старческом возрасте» и состоящие в отношении гипер-гипонимии со словом человек (всего 37 единиц): старик, старушка, дед, бабка и др.

В немецком языке старость также отличается большой номинативной плотностью, что свидетельствует о ее социокультурной значимости для общества. Словарь Duden дефинирует старость (Alter / Greisenaller) как «höhere Anzahl von Lebensjahren, Bejahrtheit; letzter Lebensabschnitt; Altersstufe des alten, betagten Menschen» (Duden 1997). Старость определяется также как fortgeschrittenes Alter, vorgerücktes Alter, Herbst des Lebens, Lebensherbst, Langlebigkeit, der zweite Frühling, Greisentum, Abend des Lebens, Ruhestand, Lebensabend, das alte Semester, Lebensausklang, die alten Tage, Betagtheit, Lebensneige. Большинство этих номинаций в своей семантической структуре содержат образный компонент.

Старость наступает в результате старения: alt werden означает zu [hohen] Jahren kommen, es zu Jahren bringen, ein langes Leben haben, altern. Глагол altern имеет целый ряд синонимов, относящихся как к нейтральному, так и к сниженному регистру общения: in die Jahre kommen, Moos ansetzen (usg.), ergrauen, grau werden, vergreisen, zu [hohen] Jahren kommen и др. Старческий возраст характеризуется ослаблением физических сил и здоровья — aus den besten Jahren heraus sein, verkalken. Достигнуть старости — значит быть в старческом возрасте: im vorgerückten Aller sein, schon viele Jahre auf dem Rücken / Buckel haben (usg.) и др.

К средствам апелляции к концепту «Alter» относятся прилагательное alt и его синонимы с различной стилистической окраской: älter, bejahrt, betagt, hochbetagt, bestanden, uralt, steinalt, senil, verkalkt (abwertend), verknöchert (abwertend), greise, ältlich, nicht jung, hinfällig (Duden 1998). В современном немецком языке наиболее употребительными номинациями старого человека являются прилагательные alt и greise. Лексема greise содержит помимо семы «старый» семы «дряхлый» и «седой» и употребляется в стилистически повышенном регистре общения.

В немецких словарях зафиксированы номинации определенных социальных учреждений, программ, законов, касающихся старых людей. Подавляющее большинство таких лексем представляют собой сложносостав-ные существительные с компонентами «Alter» и «Alte»: Alienpflege, Altenpfleger, Altenheim, Altenasyl, Altenhilfe, Altengaststätte, Altersrente, Altersruhegeld, Altersgeld, Altersfürsorge, Altersheilkunde, Altersforschung, Alterskunde, Alterssicherung, Altersversorgung, Altersversicherung, Altersheim, Alterswohnheim. Большое количество таких лексических единиц в немецком языке в отличие от русского указывает на особый социальный статус старых людей в современной Германии.

Старый человек обозначается в немецком языке лексемами der/die Alte, der Greis, die Greisin. Они имеют прямое номинативное значение «старый человек», т.е. обладают обязательными семантическими признаками «лицо» и «старый». Сема «старый» является идентифицирующей для всех наименований старого человека и дифференцирующей по отношению к номинациям других возрастных групп. Среди лексических обозначений старого человека в немецком языке встречаются вторичные номинации с различной стилистической характеристикой (17 единиц): напр., Graubart, Graukopf, Antike, Uhu, Ruine, Barockteenager и др.

В целом мы можем констатировать, что понятийный компонент описываемого концепта в двух лингвокультурах совпадает. Он сводится к следующей комбинации признаков: «возраст», «период жизни, наступающий после зрелости», «ослабление деятельности организма».

Выявить образный компонент концепта «старость» позволяет прежде всего анализ вторичных номинаций — перифраз, ряда фразеологизмов, фигур экспрессивной деривации (метафоры, метонимии) и сравнений. Кроме того, в поле нашего зрения были и эпитеты, характеризующие старость. Интерпретация русских эпитетов по семантическому параметру позволила выявить их следующие группы: а) эпитеты, дающие физиологическую, психологическую и поведенческую характеристику старости (боль-пая, трясучая, придирчивая, болтливая, ревнивая, печальная, мрачная, слезливая, честная)', б) эпитеты, характеризующие старость по внешним признакам, т.е. актуализирующие портретную характеристику (плюгавая, опрятная, прекрасная)', в) эпитеты, отражающие ощущения, восприятие старости (беспечальная, жалкая, глубокая, бесчеловечная, свежая, холодная); г) эпитеты с темпоральным признаком (запоздалая, поздняя, преждевременная, ранняя)', д) цветовые эпитеты {серая, светлая, бесцветная). Большинство русских эпитетов характеризует старость как негативное явление {безотрадная, мрачная, беспощадная, одинокая, неприкаянная). Лишь 15 эпитетов содержат положительную оценку этого этапа жизни человека (напр., беспечальная, почетная, прекрасная, светлая).

Немецкие словари фиксируют сравнительно небольшое количество эпитетов, характеризующих старость (15 единиц). К группе эпитетов, отражающих восприятие старости, относятся ein geruhsames, sorgenfreies, schönes, gesegnetes, ehrwürdiges Alter. Поведенческая и физиологическая характеристика эксплицируется в эпитетах ein rüstiges, geschwätziges Greisenalter. Параметрический и темпоральный признаки реализуются в таких словосочетаниях, как ein hohes Alter и das fortgeschrittene, vorgerückte Alter. Интересно отметить, что в немецких словарях нами были обнаружены лишь 2 эпитета с отрицательной оценкой. Малое количество эпитетов с отрицательной оценкой в немецком языке позволяет сделать вывод, что завершающий этап жизни в немецком социуме не позиционируется как нечто неприятпое, страшное.

Старость обозначается часто таким описательным приемом, как перифраза. Среди перифраз мы встречаем поэтические (осень жизни, дар Божий, последняя глава человеческой жизни), актуализирующие третий возраст человека как завершающий этап жизни, оценочные (по терминологии В.П. Москвина) — социальная смерть, неудобный возраст, выражающие негативное отношение к старости.

В немецкой лингвокультуре к общепринятым относятся следующие перифразы: Herbst des Lebens, Lebensherbst, Abend des Lebens, Lebensabend, Lebensneige, das alte Semester, die alten Tage, die graen Tage, Ruhestand.

В сознании носителей русского и немецкого языков старость может иметь антропоморфные характеристики, она образно сравнивается с живым человеком. Старость может наступать, незаметно подкрадываться, приближаться к человеку, опаздывать, надвигаться. Исследование образного компонента концепта не мыслится без анализа фразеологических единиц.

Фразео-тематические поля концепта «старость» в русской и немецкой лингвокультурах насчитывают 136 единиц (30 в русской и 106 в немецкой), распределяющихся по следующим тематическим группам:

1) обозначения завершающего этапа человеческой жизни:

— темпоральный и пространственный признаки {на склоне лет, на закате лет, годы ушли (уходят), аредовы веки жить, мафусаилов век жить; aus den besten Jahren heraus sein, in die Jahre kommen, an Jahren an Alter zunehmen; глубокая старость, das hohe Alter и др.);

— близость смерти (стоять одной ногой в могиле, mit einem Fuss im Grabe stehen)-,

— соматическое проявление старости (песок сыпется, Moos ansetzen);

— социальный признак (на покой уйти, ins alte Register kommen)',

2) номинации старых людей:

— черты характера (старая карга, мышиный эюеребчик, alter Brummbär, alle Hippe)-,

— внешние маркеры старости (старый пень, alte Hutzel);

— социальный статус (старая галоша / калоша, altes Register).

Сравнение русских и немецких фразеологизмов обнаруживает во многом совпадающие характеристики старости и старого человека в двух лин-гвокультурах: подчеркивается временной признак старости, дряхлость человека, его плохое соматическое состояние. В обеих лингвокультурах встречается ряд пейоративных обозначений старого человека, отражающих в своей семантике отрицательные черты характера и неодобряемые обществом паттерны поведения старых людей. В обоих социумах осуждаются такие черты характера старых людей, как болтливость, ворчливость, склочность (напр., старая карга, alte Hippe, alter Knaster), а также их стремление и желание вести себя подобно молодым (напр., мышиный жеребчик, alter Sockel).

В создании вторичных номинаций старого человека участвуют такие механизмы переосмысления, как метафора и метонимия. Сегмент «старый человек» в концепте «старость» в русской лингвокультуре вербализуется посредством зооморфной (напр., мышиный жеребчик), фитоморф-ной (напр., божий одуванчик) и артефактной (напр., старая перечница) метафор. В немецкой лингвокультуре этот сегмент распредмечивается большим числом метафорических обозначений старого человека. В зависимости от вспомогательного субъекта сравнения можно выделить зооморфную (напр., alter Воск), фитоморфную (напр., alter Knast), физиологическую (напр., altes Ekel), музыкальную (напр., alte Geige), артефакт-ную (напр., alter Stiefel) и гастрономическую (напр., alte Zwetsche) метафоры. Немецкоязычный материал позволяет констатировать достаточно большое количество метонимических наименований описываемого сегмента (напр., Tatterich, alte Schrumpel).

Исследуя языковую реализацию образного компонента описываемого концепта в русской и немецкой лингвокультурах, мы обнаружили ряд устойчивых, общеупотребительных сравнений, где старые люди выступают объектом сравнения (седой как лунь, alt wie Methusalem и др.). При этом, как правило, в русской лингвокультуре старик — это средство, а не объект сравнения (он шаркает, ковыляет, кряхтит, ворчит, как старик).

Интерпретация русского и немецкого пословично-поговорочиых фондов показала, что в обоих языках есть корпус единиц, в которых объективируются ценностные установки, связанные со старыми людьми и старостью в целом. Паремиологические единицы основываются на образном переосмыслении разнообразных жизненных ситуаций. Они вариативно отражают специфику оценочных предпочтений, норм и стереотипов поведения в отношении к старости и достаточно детально характеризуют данный феномен с разных сторон. Некоторые из них свойственны обоим со-

циумам, а некоторые являются этнокультурно маркированными. Так, например, к совпадающим семантическим группам, которые, судя по квантитативным показателям, являются базисными, относятся пословицы, констатирующие внешние проявления старости и психосоматические изменения в данном возрасте (Годы — что горе: борозды прокладывают. Die Runzeln zeigen das Alter. На старого и немощи валятся. Zehn alte Weiber, elf Krankheiten. Лето к осени дождливей, а люди к старости болтливей. Was alt ist, brummt gern), а также пословицы, подчеркивающие значимость трудового и духовного опыта пожилых людей (За старой головой как за каменной стеной. Wer guten Rat will, frage die Alten). Кроме того, общими для обеих лингвокультур являются паремии, представляющие собой дидактические установки и назидания младшим поколениям в плане отношения к старым людям {Корми деда на печи: сам будешь там. Wer das Alter nicht ehrt, ist des Alters nicht wert).

Этнокультурная специфика описываемого концепта проявляется в том, что в русском пословично-поговорочном фонде есть ряд пословиц, обозначающих отношение людей преклонного возраста к смерти. Смерть не является табуизированной темой в русской культуре (Жить otcueu, да честь знай: чужого века не заедай и др.). Культурологически значимыми для русских выступают изречения, где подчеркивается, что старые люди являются носителями традиции (напр.: Как жили деды да прадеды, так и нам жить велели). Национально специфичной для немецкого народа можно рассматривать мысль о том, что совместное проживание старых и молодых людей негативно сказывается на последних (напр., Junge Rebe muss verdorren, kommt sie neben alten Knorren).

Для понимания русской и немецкой ценностной картины мира важно проанализировать отношение к старости и старикам, проявляющееся в афористических высказываниях. Русские и немецкие афоризмы, объективирующие концепт «старость» / «Gre isenalter» :

— описывают общую ситуацию старческого возраста (Старость — не столько одряхление тела, сколько утрата жизненных интересов (И. Шевелев), Das Leben wird gegen Abend, wie die Träume gegen Morgen, immer klarer (Karl Julius Weber));

— критически выражают оценочное отношение к этому периоду возраста (Старость неможет быть счастьем. Старость может бытьлишь покоем или бедой (В.А. Сухомлинский), Jung sein ist schön, alt sein ist bequem (Marie von Ebner-Eschenbach));

— предлагают в качестве рекомендаций определенные модели поведения и в целом некий образ жизни старых людей, предупреждают о поступках, неодобряемых данным социумом (Счастлив, кто в старости сохраня-

em все свои чувства (Д.И. Фонвизин), Wer in der Jugend zu oft über seine eigenen Grenzen geht, der zahlt im Alter dafür den Zoll! (Erich Rueß));

— сравнивают старость с другими возрастными периодами человека — детством, молодостью (В юности лепечут о любви, в старости бормочут о болячках (И. Шевелев), Das Alter macht nicht kindisch, -wie man spricht, / Es findet uns nur noch als -wahre Kinder (J.W. Goethe)).

В целом для немецкой лингвокультуры характерно преимущественно нейтральное отношение к старости, в то время как для русской—эмоционально-оценочное. Немецким афоризмам, а еще в большей степени русским свойственно ироничное отношение к старости—притворно-шутливое согласие с утратой прежних физических возможностей, с соматическим неблагополучием. Притворно-шутливое отношение к старости как к негативному феномену является своеобразным психологическим приемом, направленным на нивелирование страха перед старостью и связанными с нею потерями.

Проведенный нами анализ вербальных ассоциаций-реакций на слова-стимулы «старость» и «старый» позволяет констатировать, что ядро ассоциативного поля «старость» в русской языковой картине мира не полностью совпадаете ядром немецкого ассоциативного поля «Greisenalter». В современном русском социуме образ старости ассоциируется, прежде всего, с физической неполноценностью, жалким и одиноким существованием. Большое количество повторяющихся подобных ассоциаций указывает на стандартизированный концептуальный образ старости в русской лингвокультуре. Немецкое ассоциативное поле имеет более широкую и разнообразную периферию, и, в целом, в нем больше ассоциатов, отражающих положительный характер отношения носителей немецкого языка к старческому возрасту, предопределяемого современной социально-экономической ситуацией в Германии. Для большинства немецких респондентов третий возраст связан, в первую очередь, с выходом на пенсию, т.е. со снижением социально-экономической деятельности, а также со временем отдыха и любимых занятий (слова-ассоциаты die Brille, reisen и др.).

Анализ ассоциативных реакций на слово-стимул «старый» показывает: несмотря на то, что в состав русского ассоциативного поля «старый» входят ассоциаты, коррелирующие со всеми JICB многозначного слова «старый», самыми многочисленными стали реакции, активируемые в сознании носителей русского языка значением «человек, достигший старости». Таким образом, ядро русского и немецкого ассоциативных полей составляют реакции с концептуальными признаками «человек» и «возраст». Определенная асимметрия наблюдается в смысловом наполнении ядерной зоны ассоциативных полей. Так, немецкие респонденты чаще, чем русские, ассоциируют «старый» с пожилыми родственниками, а в рус-

ском ассоциативном поле преобладают экспрессивные вторичные номинации старого человека с отрицательной коннотацией, выраженные устойчивыми сочетаниями с общим компонентом «старый».

Как русские, так и немецкие информанты отметили внешние признаки старости, а также опыт и мудрость пожилых людей. Что касается оценочных (точнее—отрицательно-оценочных) реакций, то их больше в составе русского ассоциативного поля. Общая тональность русского ассоциативного поля — минорная. Заметим, однако, что эти реакции эксплицированы молодыми респондентами. Если же вести речь об оценке старости и старых людей, основываясь на всем языковом материале, то мы можем говорить об амбивалентно-оценочном отношении в российском социуме к этой возрастной категории.

В заключении диссертации подводятся итоги исследования, намечается его дальнейшая перспектива, которую мы видим в расширении языкового материала и проведении анализа коммуникативного поведения старых людей.

Основные результаты исследования отражены в следующих публикациях:

Статья в журнале, входящем в список ВАК РФ

1. Блинова, И.С. Этнокультурная специфика концепта «старость» (на материале русского и немецкого языков) / И.С. Блинова // Изв. Волгогр. гос. пед. ун-та. Сер.: Филологические науки.—2009.—№5 (39).—С. 14— 22 (0,39 пл.).

Статьи и тезисы докладов в сборниках научных трудов и материалов научных конференций

2. Блинова, И.С. Концепт «старость» в немецких и русских паремиях / И.С. Блинова // Аксиологическая лингвистика: проблемы теории дискурса, лингвокультурологии и системно-структурной лингвистики: сб. науч. тр. / под ред. H.A. Красавского. — Волгоград: Колледж, 2007.—С. 274—283 (0,54 пл.).

3. Блинова, И.С. Немецкий концепт «старый человек»: опыт лингво-культурологического анализа / И.С. Блинова // Аксиологическая лингвистика: проблемы лингвоконцептологии и лингвокультурных типажей: сб. науч. тр. / под ред. H.A. Красавского. — Волгоград : Колледж, 2007. — С. 162—168 (0,36 пл.).

4. Блинова, И.С. Лексикографическая объективация концепта «старость» в немецком языке / И.С. Блинова // Этнокультурная концептология

и современные направления лингвистики : материалы постоянно действующего семинара / под ред. В.Н. Мушаева [и др.]; предисл. Г.М. Борлико-ва,—Элиста: Изд-во Калм. ун-та, 2008,—Вып. 2, —С. 64—68 (0,39 п.л.).

5. Блинова, И.С. Концепт «старость» в немецких афоризмах / И.С. Блинова // Аксиологическая лингвистика: проблемы лингвоконцептологии и лингвокультурных типажей: сб. науч. тр. / под ред. H.A. Красавского. — Волгоград: Колледж, 2008. — С. 43—50 (0,39 пл.).

6. Блинова, И.С. Лексикографическая объективация концепта «старость» в русском языке / И.С. Блинова // Антропологическая лингвистика: сб. науч. тр. / под ред. H.A. Красавского. — Волгоград: Колледж, 2008. — Вып. 10,—С. 82—88 (0,43 пл.).

7. Блинова, И.С. Этимология номинантов концепта «старость» в русском и немецком языках / И.С. Блинова // Проблемы современной лингвистики : сб. науч. тр. / под ред. H.A. Красавского. — Волгоград: Колледж, — 2009.—Вып. 2. —2009.—С. 28—35 (0,38 пл.).

БЛИНОВА Инга Сергеевна

КОНЦЕПТ «СТАРОСТЬ» В РУССКОЙ И НЕМЕЦКОЙ ЛИНГВОКУЛЬТУРАХ

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Подписано к печати 12.10.2009 г. Формат 60x84/16. Печать офс. Бум. офс. Гарнитура Times. Усл. печ. л. 1,4. Уч.-изд. л. 1,5. Тираж 110 экз. Заказ .

ВГПУ. Издательство «Перемена» Типография издательства «Перемена» 400131, Волгоград, пр. им. В.И.Ленина, 27

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Блинова, Инга Сергеевна

Введение

ГЛАВА I. Концепт «старость» в русской и немецкой научных 15 картинах мира

§1.1. Старость как физиологический и психологический феномен

§1.2. Старость как философский феномен

§1.3. Старость как социокультурный феномен 3 О

Выводы к главе I.

ГЛАВА II. Концепт «старость» в русской и немецкой наивных картинах мира

§2.1. Образ старика и старости в мифологической и религиозной 57 картинах мира

§2.2. Этимологическая характеристика базисных номинантов 79 концепта «старость»

§2.3. Лексикографическая объективация базисных номинантов 86 концепта «старость»

§2.4. Эпитеты как образно-ценностная характеристика концепта 100 «старость»

§2.5. Вербализация вторичных номинаций концепта «старость» в 103 русском и немецком языках

§2.6. Репрезентация концепта «старость» в паремиологическом фонде 121 русского и немецкого языков

§2.7. Репрезентация концепта «старость» в русских и немецких 147 афоризмах

§2.8. Репрезентация концепта «старость» в ассоциациях русских и 157 немцев (опыт экспериментального анализа)

Выводы к главе II.

Введение диссертации2009 год, автореферат по филологии, Блинова, Инга Сергеевна

Данная работа выполнена в рамках лингвокультурологии. Ее основными понятиями, как известно, являются «картина мира», «языковая картина мира», «концепт», на краткой характеристике которых мы и остановимся, прежде чем укажем актуальность, научную новизну, теоретическую значимость и прикладную ценность работы, равно как и исследовательские задачи, которые ставим перед собой.

Лингвокультурология рассматривает язык как культурный код нации. В ее рамках ставятся задачи изучения и описания взаимоотношений языка и культуры, языка и социума, языка и менталитета, выявления особенностей концептуализации и категоризации окружающей действительности в сознании того или иного народа и др. Этим проблемам посвящены, в частности, работы Ю.С. Степанова, В.И. Карасика, И.А. Стернина, В.Н. Телия, Н.Д. Арутюновой, С.А. Аскольдова, Е.М. Верещагина, В.Г. Костомарова, В.А. Постоваловой, Ю.Н. Караулова, Е.В. Бабаевой, В.В. Колесова, В.А. Масловой, А. Вежбицкой, М.В. Пименовой, Е.А. Дженковой, Ю.В. Мещеряковой, Э. Сепира и др. Термин «концепт» находит широкое применение в различных областях лингвистической науки. Он вошел в понятийный аппарат прежде всего лингвоконцептологии, лингвокультурологии, психолингвистики и когнитивистики. В современной науке в силу многомерности и сложности понятия «концепт» отсутствует общепринятое понимание его природы, нет единого подхода к определению данного понятия. Под концептом, в зависимости от научного направления, в котором работает ученый, понимается «основная ячейка культуры в ментальном мире человека» [Степанов, 1997, с.41], «мысленное образование, которое замещает нам в процессе мысли неопределенное множество предметов одного и того же рода» [Аскольдов, 1997, с. 267], «алгебраическое выражение значения» [Лихачев, 1997, с. 342], «культурно отмеченный вербализованный смысл, представленный в плане выражения целым рядом своих языковых реализаций, образующих соответствующую лексико-семантическую парадигму» [Воркачев, 2001, с. 47], «культурный слой, посредничающий между человеком и миром» [Арутюнова, 1999, с. 3], «смысловые кванты человеческого бытия-в-мире» [Ляпин, 1997, с. 11], «единица ментальных или психических ресурсов нашего сознания и той информационной структуры, которая отражает знание и опыт человека; оперативная содержательная единица памяти, ментального лексикона, концептуальной системы и языка мозга., всей картины мира, отраженной в человеческой психике» [Кубрякова, 1996, с. 90].

Тем не менее, сторонники разных научных взглядов признают концепт базисной единицей когнитивной и аксиологической лингвистики, лингвокультурологии. В нашем исследовании мы вслед за В.И. Карасиком понимаем концепт как многомерное ментальное образование, в составе которого выделяются образно-перцептивная, понятийная и ценностная стороны [Карасик, 2005, с. 29]. При лингвокультурном подходе к концепту (в отличие от когнитивного) непременно принимается во внимание наличие в его структуре ценностного элемента. Лингвокультурный концепт служит способом исследования культуры, а в основе культуры лежит ценностный принцип [Карасик, 2007, с. 12].

Концепт как единица структурированного знания обладает определенной, хотя и нежесткой структурой. В многочисленных исследованиях модель концепта предстает состоящей из логем, базисных семантических групп, компонентов, сем и семем,1' слоев, фацетов, сегментов [Бабушкин 1996; Степанов 1997; Попова, Стернин 2000; Воркачев 2004]. Большинство лингвистов выделяют в концепте как многомерной интегрирующей категории такие структурные элементы, как ядро, приядерную зону и периферию. Центр модели концепта образует ядро, объективирующее содержание понятия, которое можно определить по словарной дефиниции самого номинанта концепта. Несомненно, что концепт сложнее, чем соответствующая его номинация, поскольку он содержит семантические добавки, невербальные образы и ценностные установки, признанные конкретным социумом, которые и определяют специфику национального восприятия концепта.

Концепт по своему характеру динамичен. Он не имеет застывших границ, его содержание изменяется в зависимости от развития материальной и духовной культуры социума.

Лингвокультурный концепт существует в индивидуальном или коллективном сознании и представляет собой базовую единицу картины мира, в которой фиксируются ценности как отдельной языковой личности, так и лингвокультурного общества в целом [Карасик, Слышкин, 2007, с. 13].

Отдельные концепты организуются в человеческом сознании и образуют концептосферу, которая, в свою очередь, самым тесным образом связана с языковой картиной мира конкретного социума".

Языковая картина мира является одним из фундаментальных понятий в современной лингвистике, выражающее специфику бытия человека во взаимоотношении его с окружающей действительностью. Изучению языковой картины мира посвящены исследования многих выдающихся ученых (Ю.Д. Апресян, Г.В. Колшанский, В.А. Маслова, В.И. Постовалова, Е.С. Кубрякова, А. Вежбицкая, В.Г. Гак, В.З. Санников, Е. С. Яковлева и др.). Картина мира отдельного конкретного языкового сообщества может быть определена как ментальная совокупность представлений, знаний носителей языка об окружающей действительности, исторически сложившаяся в обыденном сознании данного языкового коллектива и отраженная в языке. Языковая картина мира представляет собой определенный способ концептуализации действительности.

Большинство лингвистов соглашаются с утверждением, что языковая картина мира является «наивной» в том смысле, что во многих существенных отношениях она отличается от «научной» (концептуальной) картины мира. Принципиальные различия в научной (концептуальной) и наивной (языковой) картинах мира обусловлены тем, что последняя отражает обиходные, обывательские, бытовые представления о мире в отличие от первой, которая являет собой представления о мире, вырабатываемые в науке и выражаемые с помощью фундаментальных понятий и научных методов. При этом важно подчеркнуть, что отраженные в языке наивные представления не могут считаться примитивными. Языковая и научная картины мира взаимосвязаны и взаимообусловлены.

Языковая картина мира является, с одной стороны, представлением о мире, выраженном средствами языка, неизбежным для мыслительно-языковой деятельности продуктом сознания и, с другой стороны, одновременно лингвистической категорией [Колшанский, 1990: 21].

В формировании языковой картины мира выделяются три основные группы факторов: среда (окружение), психика (включая сознание, подсознание) и законы развития языка [Бабаева, 2004, с. 8-9]. Ю.Д. Апресян отмечает, что подобный способ концептуализации действительности отчасти универсален, отчасти национально специфичен [Апресян, 1995]. Универсальность языковой картины мира обусловлена едиными, объективными процессами мозговой деятельности человека. Но, с другой стороны, восприятие окружающего мира зависит от культурно-национальных особенностей носителей конкретного языка. Выражаемая языковыми средствами специфика может касаться всех указанных факторов формирования языковой картины мира определенного социума. Кроме того, возможно неполное, фрагментарное отражение объективного и мыслительного миров данного языкового коллектива, а также отсутствие в языковом сознании носителей конкретного языка тех или иных культурно-значимых признаков (предметно-фактических и понятийно-ценностных), актуальных для другого языкового сообщества. Специфика языковой картины мира может проявляться в возможности или невозможности выразить отдельным словом или устойчивым сочетанием понятие, лексически зафиксированное в другом языке [Бабаева, 2004, с. 10]. В этой связи говорят о национальной (национально-специфичной) картине мира. Именно национальное своеобразие языковой картины мира представляет особый интерес для лингвокультуролога. При сопоставительном анализе языковых картин мира различных социумов могут быть обнаружены, естественно, «общие места», закономерно связанные с возможностью языка фиксировать не только уникальный опыт отдельного народа, но и культурный и социальный опыт всего человечества.

Мы полагаем, что при изучении и сопоставлении языковых картин мира разных социумов целесообразно делать акцент на ценностном аспекте языковой картины мира. Это связано с тем, что картина мира «опирается во многом на принцип ценностной ориентированности, который выступает в ней как главный принцип иерархизации предметов» [Постовалова, 1988, с. 45]. Картина мира также формирует тип отношения человека к миру -природе, другим людям, задаёт нормы поведения человека в мире, определяет его отношение к жизни в целом [Апресян, 1995, с. 45; Бабаева, 2004].

Как следует из изложенного выше, культурные ценности занимают значительное место в картине мира индивида, проходящего в своей жизни самые разные этапы, в том числе и «третий возраст», т.е. старость. Оценочные характеристики поведения, поступков человека, вступившего или готовящегося вступить в период старости, находят отражение в различных проявлениях культуры социума, в том числе, и в языке.

Актуальность темы диссертации объясняется следующими моментами:

1. Современная лингвистика характеризуется интенсивным изучением языкового сознания и коммуникативного поведения языковой личности, в особенности языковых личностей-, относящихся к разным социумам.

2. Старость, являясь важным психосоциокультурным феноменом в современном обществе, обладает высокой номинативной плотностью в языке, что позволяет рассматривать ее как лингвокультурный концепт. Специальных работ, изучающих особенности концептуализации старости в русском и немецком языках в лингвоаксиологическом аспекте, еще не было.

3. Русская и немецкая языковые картины мира характеризуются как общими, так различающимися признаками. Системного описания этих признаков применительно к концепту «старость», насколько мы знаем, еще не проводилось.

Объектом выполненного исследования выступает концепт «старость» в русской и немецкой лингвокультурах, а предметом - его культурно-специфические характеристики в языковом сознании русских и немцев.

В основу работы положена следующая гипотеза:

1) концепт «старость» — сложное ментальное образование, состоящее из понятийных, образных и ценностных признаков, частично совпадающих и различающихся в русской и немецкой лингвокультурах. Понятийные признаки этого концепта будут, главным образом, совпадать в русском и немецком языках, в то время как образные и ценностные признаки могут оказаться не совпадающими;

2) этнокультурная специфика данного концепта обусловлена существующими различиями в системе ценностей русского и немецкого социумов, а также уровнем социальной обеспеченности старости как непродуктивного и, следовательно, одного из незащищенных этапов человеческой жизни.

Цель исследования заключается в сопоставительной характеристике концепта «старость» в русской и немецкой лингвокультурах. Указанная цель предполагает решение следующих основных задач:

1. охарактеризовать феномен старости с учетом достижений современных наук - философии, мифологии, социологии и психологии;

2. выявить корпус языковых единиц (лексических, фразеологических и паремиологических), в которых объективируется концепт «старость» в русской и немецкой лингвокультурах;

3. определить понятийные, образные и ценностные признаки концепта «старость» в сопоставляемых лингвокультурах;

4. выявить национально-культурную специфику данного концепта в сопоставляемых языках;

5. провести социолингвистическую верификацию отношения русских и немцев к понятию «старость».

Для изучения концепта «старость» в данной работе применялся комплекс методов и приемов исследования, направленных на моделирование концепта в русском и немецком языках, выявление семантических особенностей номинирующих его единиц, а также на рассмотрение национально-культурной специфики одноименных концептов в русской и немецкой лингвокультурах.

С целью разноаспектного изучения концепта «старость» в работе применялись (помимо общенаучных методов гипотетико-индуктивного, дедуктивного и интроспективного анализа) также такие частные методы и приемы, как этимологический и дефиниционный анализ, элементы контрастивного анализа, контекстуальный анализ, интерпретативный анализ, свободный ассоциативный эксперимент, сплошная выборка и количественный подсчет.

Использование данных этимологического анализа обусловлено нашим стремлением рассмотреть этапы становления интересующего нас концепта в диахронии русского и, соответственно, немецкого социумов. Применение дефиниционного анализа было необходимо для выявления когнитивных признаков у соответствующих концептов. При помощи контрастивного анализа решалась, прежде всего, задача определения межъязыковых соответствий отдельных лексических единиц, распредметивших концепт «старость» в русском и немецком языках. Контекстуальный анализ и метод интерпретации текста использовались преимущественно при анализе употреблений языковых единиц, обозначающих концепт «старость» в русских и немецких паремиях, фразеологизмах и афоризмах. Для выяснения ассоциативных норм был проведен свободный ассоциативный эксперимент и проанализированы ассоциативные словари. Методом сплошной выборки и приемом количественного подсчета решалась задача установления перечня номинаций, объективирующих концепт «старость», и для соответствующего подсчета статистических данных, необходимых, в особенности, при сопоставительном анализе.

Материалом для исследования послужили данные сплошной выборки из толковых, синонимических словарей, фразеологических, словарей эпитетов, паремиологических справочников, сборников афоризмов, ассоциативных словарей. Общее количество текстовых репрезентаций концепта «старость» — по 1300 примеров в русском и немецком языках.

Научную новизну работы мы видим в том, что выявлены общие и специфические характеристики концепта «старость» в языковом сознании русских и немцев применительно к лексическим, паремиологическим и фразеологическим средствам их лингвистической объективации.

Теоретическая значимость диссертации состоит в том, что ее результаты, во-первых, развивают основные положения лингвокультурологии и лингвоаксиологии применительно к концепту «старость» в русском и немецком языках и, во-вторых, показывают различия в системе иерархии культурных ценностей двух социумов.

Практическая ценность работы заключается в том, что ее результаты могут быть использованы при чтении теоретических курсов языкознания, русской и немецкой лексикологии и стилистики, теории межкультурной коммуникации, спецкурсов и спецсеминаров по лингвоаксиологии, лингвокультурологии и социолингвистике, а также на занятиях по немецкому и русскому языкам как иностранным.

Методологической базой для данной работы служит ряд положений, доказанных в научной литературе:

1. Этнокультурная специфика понимания мира отражена в языковом сознании и коммуникативном поведении членов того/иного социума (А. Вежбицкая, Е.М. Верещагин, В.Г. Костомаров, O.A. Леонтович, Ю.В. Мещерякова, A.B. Олянич, Е.А. Пименов, H.JI. Шамне, А.Д. Шмелев,

H.B. Юдина и др.).

2. Базисной единицей лингвоаксиологии и лингвоконцептологии является концепт (Н.Д. Арутюнова, Е.В. Бабаева, С.Г. Воркачев, В.И. Карасик, Г.Г. Слышкин, Ю.С. Степанов, В.И. Шаховский и др.).

3. Концепты объективируются на различных уровнях языка и могут быть изучены посредством применения определенных лингвистических методов: анализ словарных дефиниций, синонимов и симиляров ключевого слова, ценностно маркированных высказываний (пословиц, поговорок, афоризмов), этимологический анализ, ассоциативные эксперименты (A.A. Залевская, H.A. Красавский, М.В. Пименова, И.А. Стернин, З.Д. Попова и др.).

На защиту выносятся следующие положения:

1. Концепт «старость» представляет собой конкретизацию концепта «человек» по параметру «возраст» с выделением основных этапов старости, объективацией типичных биологических знаков старческого возраста и типичных характеристик поведения пожилого человека.

2. Основное содержание концепта «старость» в русском и немецком сознании сводится к следующим признакам: а) понятийную сторону этого концепта составляет комбинация признаков: «возраст», «период жизни, наступающий после зрелости», «ослабление деятельности организма»; б) образную сторону данного концепта формируют устойчивые ассоциации старости прежде всего с такими явлениями, как 1) седина, 2) морщины, 3) клюка, 4) осень; в) ценностную сторону этого концепта составляет амбивалентно-оценочное отношение русских и немцев к старости как к периоду жизни человека.

3. Основные отличия в репрезентации концепта «старость» в сопоставляемых лингвокультурах заключаются в следующем: а) в русской лингвокультуре старость ассоциирована с соматической характеристикой человека (худоба, дряхлость, отсутствие зубов); б) в немецкой лингвокультуре старость ассоциирована с выходом на пенсию, очками и путешествием; в) русское сознание связывает старость с заботами, болезнями, смертью; г) немецкое сознание в качестве важного ассоциативного признака выделяет социальную защищенность старости.

Апробация.

Результаты исследования были изложены на заседаниях научно-исследовательской лаборатории «Аксиологическая лингвистика» в Волгоградском государственном педагогическом университете (ВГПУ, 20072009гг.), заседаниях кафедры немецкой филологии ВГПУ (2007-2009гг.), лингвистических семинарах-совещаниях «Антропологическая лингвистика» (ВСПК, 2006-2009гг.), на международной научной конференции «Этнокультурная концептосфера: общее, специфичное, уникальное» (Элиста, апрель 2006г.). По теме диссертации опубликовано 7 работ. Их объем составляет 2,8 п.л.

Публикации в изданиях, рекомендованных ВАК РФ:

1. Блинова И.С. Этнокультурная специфика концепта «старость» (на материале русского и немецкого языков) // Известия Волгоградского государственного педагогического университета, серия «Филологические науки». -2009. -№ 5 (39). - С. 14-22 (0,39 п.л.).

Статьи и материалы докладов, опубликованные в сборниках научных трудов и материалах научно-практических конференций:

2. Блинова И.С. Концепт «старость» в немецких и русских паремиях // Аксиологическая лингвистика: проблемы теории дискурса, лингвокультурологии и системно-структурной лингвистики: сб. науч. тр. / под ред. H.A. Красавского. - Волгоград: «Колледж», 2007. - С. 274-283 (0,54 п.л.).

3. Блинова И.С. Немецкий концепт «старый человек»: опыт лингвокультурологического анализа // Аксиологическая лингвистика: проблемы лингвоконцептологии и лингвокультурных типажей: сб. науч. тр. / под ред. H.A. Красавского. - Волгоград: «Колледж», 2007. - С. 162-168 (0,36 п.л.).

4. Блинова И.С. Лексикографическая объективация концепта «старость» в немецком языке // Этнокультурная концептология и современные направления лингвистики: материалы постоянно действующего семинара / под ред. В.Н. Мушаева [и др.], предисл. Г.М. Борликова. - Элиста: Изд-во Калм. ун-та, 2008. -Вып.2. - С. 64-68 (0,39 пл.).

5. Блинова И.С. Концепт «старость» в немецких афоризмах // Аксиологическая лингвистика: проблемы лингвоконцептологии и лингвокультурных типажей: сб. науч. тр. / под ред. H.A.' Красавского. — Волгоград: «Колледж», 2008. - С. 43-50 (0,39 пл.).

6. Блинова И.С. Лексикографическая объективация концепта «старость» в русском языке // Антропологическая лингвистика: сб. науч. тр. / под ред. H.A. Красавского. - Волгоград: «Колледж», 2008. - Вып. 10. - С. 82-88 (0,43 пл.).

7. Блинова И.С. Этимология номинантов концепта «старость» в русском и немецком языках // Проблемы современной лингвистики: сб. науч. тр. / под ред. H.A. Красавского. - Волгоград: «Колледж», - Вып. 2. - 2009. - С. 28-35 (0,38 пл.).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, библиографии и приложений.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Концепт "старость" в русской и немецкой лингвокультурах"

Выводы к главе II.

В религиозной картине мира старость рассматривается как один из важнейших этапов бытия человека. Старик позиционируется как наставник, учитель, хранитель традиций, обычаев, опыта, бесценной житейской мудрости. Следовательно, мы можем заключить, что в религии старость признается значительной положительной ценностью.

В мифологическом сознании носителей русского языка образ старика играет важную роль. Персонажи славянской мифологии в облике старика или наделенные чертами старого человека являются, как правило, существами могущественными, вездесущими, обладающими властью над многими важнейшими сторонами человеческого бытия. Почтительное отношение к старикам, основанное на суеверном преклонении перед ними, обусловлено преобладающим в славянской мифологии культом предков, что в целом не характерно, как показало исследование, для германской мифологии. Достаточно редкая апелляция в ней к образу старика объясняется тем, как мы предполагаем, что в системе мировоззрений древних германцев культ предков постепенно перестал занимать главенствующую позицию. Вероятно, культ поклонения предкам сменился иной, более высокой, формой поклонения — героям и богам. Тем не менее, в мифологическом сознании двух социумов закреплен единый базисный архетип первобытной культуры, включающий образ Старика-Мудреца, которому приписывались функции советчика, контролера и помощника. Как в славянской, так и в германской мифологии верховные боги могут принимать образ старика, являясь людям, чтобы испытать их нравственные качества.

При описании концепта в лингвокультурном аспекте необходимо обращение к этимологии его вербализующих слов. Этимологические данные, если так можно выразиться, обнажают механизм формирования, зарождения самого ментального образования. Анализ этимологии номинантов концепта «старость» / «Greisenalter» показывает, что в первичном значении слов старый и alt отсутствует дифференциальная сема «человек, достигший старости», которая эксплицируется в современном значении этих слов. Этот лингвистический факт объясним, по нашему мнению, либо тем, что в древности могла существовать другая номинация для старого человека, не дошедшая до наших дней, либо тем, что ранее феномен существования старых людей был не актуален для общества ввиду небольшого количества представителей данной возрастной группы или же ввиду неопределенности признака старости (поэтому и не существовало специального обозначения стариков).

Языковой материал показывает, что концепт «старость» достаточно подробно вербализируется в русском и немецком социумах. Анализ словарных дефиниций и зафиксированных в них примеров позволяет говорить о некоторой асимметрии, которая наблюдается при сопоставлении понятийных компонентов описываемого концепта в двух языках. При совпадении семантической наполненности ядра исследуемого концепта в «Оге1зепакег» отмечена более широкая периферия. Периферию концепта образуют обозначения биологических признаков старческого возраста, а также номинации специализированных учреждений и программ социальной защиты пожилых людей. У концепта «старость» в русском языке гораздо более разнообразна парадигма реализации ядерной зоны. В целом же, мы можем констатировать, что понятийный компонент описываемого концепта в двух лингвокультурах совпадает. Он сводится к следующей комбинации признаков: «возраст», «период жизни, наступающий после зрелости», «ослабление деятельности организма».

Лингвокультурная отмеченность концепта «старость» /«Оге1зепа11ег» наблюдается при сопоставительном анализе его образных и ценностных компонентов.

Эмоционально-образная интерпретация старости в социуме проявляется в косвенных эпитетах. Старости приписываются темперамент, характер, здоровье, а также такие свойства людей, как умение говорить, способность мыслить, чувствовать, совершать поступки. Субъективное, личностное отношение человека к завершающему этапу жизни в аспекте его ощущений, чувств, интересов, желаний выражается в оценочных эпитетах. Для русской лингвокультуры характерна амбивалентная оценка старости с превалированием отрицательного компонента, в то время как для немецкой лингвокультуры старость не позиционируется как что-то неприятное, страшное.

Судя по материалу, основными образами, которыми мыслится старость в русском социуме, являются: 1) седина, 2) худоба, 3) дряхлость, 4) морщины, 5) беззубость, 6) клюка, 7) осень. В немецкой лингвокультуре репертуар образов скуднее: 1) седина, 2) морщины, 3) осень, 4) очки.

Важным показателем этнокультурной специфики считаются лексические заместители номинантов концепта и его ядерных элементов, расширяющие и конкретизирующие лексическое наполнение данного концепта. Так, и русские, и немцы ассоциируют старость с заключительным этапом жизни, порой с ее закатом, но для носителей немецкого языка это также и время покоя и отдыха. Фразео-тематические поля концепта в русской и немецкой лингвокультурах представлены следующими группам:

1. обозначения завершающего этапа человеческой жизни:

- временной и пространственный признаки:

- близость смерти,

- проявления старости,

- социальный статус;

2. номинации старых людей:

- черты характера,

- внешние маркеры старости,

- социальный признак.

Старость мыслится как возрастной период, либо уже стоящий вне жизненного пути, либо как завершающий период жизненного цикла. Во фразеологизмах проявляются физическая слабость и необратимые сенильные изменения состарившегося организма, ведущие к исключению человека из активной общественной жизни. Номинации старых людей в русской лингвокультуре представлены в виде предметных (по классификации A.M. Чепасовой) фразеологизмов, обозначающих старых людей по внешним признакам и по свойствам характера.

В обеих лингвокультурах встречается ряд пейоративных обозначений старого человека, отражающих в своей семантике отрицательные черты характера и неодобряемые обществом паттерны поведений старых людей. В обеих культурах осуждаются такие свойства и черты старого человека, как болтливость, ворчливость, а таюке нежелание отказаться от стремлений и желаний молодости. Таким образом, фразеологические номинации стариков могут служить своеобразным культурным ориентиром, указывающим на существующие в социуме эталоны и стереотипы поведения пожилых людей.

Сегмент «старый человек» в концепте «старость» в русской лингвокультуре вербализуется посредством зооморфной, фитоморфной и артефактной метафор. В немецкой лингвокультуре этот сегмент распредмечивается большим числом метафорических обозначений старого человека. В зависимости от вспомогательного субъекта сравнения можно выделить зооморфную, фитоморфную, физиологическую, музыкальную, артефактную и гастрономическую метафоры. Анализ обозначений концепта «ОгаБепакег» позволяет констатировать также достаточно большое количество метонимических номинаций старых людей.

Исследуя языковую реализацию образного компонента концепта в русской и немецкой лингвокультурах, мы обнаружили ряд устойчивых, общеупотребительных сравнений, где старые люди выступают объектом сравнения. При этом, как правило, в русской лингвокультуре старик выступает как средство, а не как объект сравнения.

Интерпретация русского и немецкого паремиологических фондов показала, что в обоих языках есть корпус единиц, в которых объективируются ценностные установки, связанные со старыми людьми и старостью в целом. Паремиологические единицы основываются на образном переосмыслении разнообразных жизненных ситуаций. Они вариативно отражают специфику оценочных предпочтении, норм и стереотипов поведения в отношении к старости и достаточно детально характеризуют данный феномен с разных сторон. Некоторые из них являются универсальными для обеих культур, некоторые формируют этнокультурно окрашенный слой в паремиологическом фонде языка. Так, например, к совпадающим семантическим группам, которые, судя по квантитативным показателям, являются базисными, относятся пословицы, констатирующие внешние проявления старости и психофизиологические изменения в данном возрасте, а также пословицы, подчеркивающие значимость трудового и духовного опыта пожилых людей. Кроме того, универсальными для обеих лингвокультур являются паремии, представляющие собой дидактические установки и назидания младшим поколениям в плане отношения к старым людям. Этнокультурная специфика проявляется в том, что в русском паремиологическом фонде присутствует ряд пословиц об отношении людей преклонного возраста к смерти. Смерть не является табуизированной темой в русской культуре. Культурологически значимыми для русских выступают изречения, где подчеркивается, что старые люди являются носителями традиции. Национально специфичной для немецкого народа можно рассматривать мысль о том, что совместное проживание старых и молодых людей негативно сказывается на последних.

Отношение к старости и старикам, проявляющееся в афористических высказываниях, важно для понимания русской и немецкой ценностной картин мира. Русские и немецкие афоризмы, объективирующие концепт «старость» / «Сге1зепакег», описывают реальную ситуацию старческого возраста, критически эксплицируют отношение к нему, рекомендуют определенные модели поведения старых людей, предупреждают о поступках, неодобряемых данной лингвокультурой, а также сравнивают старость с другими возрастными периодами человека (детством, молодостью). В целом, для немецкой лингвокультуры характерно преимущественно нейтральное отношение к старости, а для русской, скорее, эмоционально-оценочное. Немецким афоризмам, а в большей степени русским свойствен ироничный взгляд на старика — притворно-шутливое согласие с утратой прежних физических возможностей, с соматическим неблагополучием. Изображение отрицательного явления на шкале положительной аксиологии не имеет целью разоблачить и изобличить этот феномен, а, скорее, является психологическим приемом - нивелированием страха перед старостью и связанными с нею потерями.

Проведенный нами анализ вербальных ассоциаций-реакций на слова-стимулы «старость» и «старый» позволяет констатировать, что ядро ассоциативного поля слова-стимула «старость» в русской языковой картине мира не полностью совпадает с ядром немецкого ассоциативного поля. В современной русской картине мира образ старости ассоциируется, прежде всего, с физической неполноценностью, жалким одиноким существованием. Большое количество повторяющихся подобных ассоциаций указывают на стандартизированный концептуальный образ старости в русской лингвокультуре. Немецкое ассоциативное поле имеет более широкую и разнообразную периферию и, в целом, в нем больше ассоциатов, отражающих положительный характер отношения носителей немецкого языка к старческому возрасту, предопределяемое современными социально-экономическими установками. Для большинства немецких респондентов третий возраст связан, в первую очередь, с выходом на пенсию, т.е. со снижением социально-экономической деятельности, а также со временем отдыха и любимых занятий.

Проведенный анализ ассоциативных реакций на слово-стимул «старый» показывает, что, несмотря на то, что в состав русского ассоциативного поля «старый» входят ассоциаты, коррелирующие со всеми JICB многозначного слова «старый», самыми многочисленными стали реакции, активируемые в сознании носителей русского языка актуальным значением «человек, достигший старости». Таким образом, ядро русского и немецкого ассоциативных полей составляют реакции- с концептуальными признаками «человек» и «возраст». Некоторая асимметрия наблюдается в смысловом наполнении ядерной зоны ассоциативных полей. Так, немецкие респонденты чаще, чем русские ассоциируют слово alt (старый) с пожилыми родственниками, а в русском ассоциативном поле преобладают экспрессивные вторичные номинации старого человека с отрицательной коннотацией, выраженные устойчивыми сочетаниями с общим компонентом «старый».

Как русские, так и немецкие респонденты отметили внешние признаки старости, а также опыт и мудрость пожилых людей. В этом отношении проявляется стандартизированный, схожий в обеих культурах образ старого человека. Что касается реакций с оценочной компонентой, то исходный коррелят вызывает положительное и отрицательное отношение при преобладании единиц с отрицательно-оценочным (пейоративным) значением в составе русского ассоциативного поля. Общая тональность русского ассоциативного поля — минорная. Заметим, однако, что эти реакции эксплицированы молодыми респондентами. Если же вести речь об оценке старости и старых людей, основываясь на всем языковом материале, то мы можем говорить об амбивалентно-оценочном отношении в российском социуме к этой возрастной категории.

175

Заключение

Современной наукой доказано, что человек мыслит концептами — глобальными единицами когнитивной деятельности. Концептуальное содержание сознания можно познать именно через язык. Посредством анализа совокупности языковых средств, объективирующих концепт, можно составить представление о его содержании, структуре и степени значимости концепта для той / иной лингвокультуры. Сопоставление понятийного, образного и ценностного компонентов одного и того же концепта в разных лингвокультурах позволяет выявить как общее в его содержании, так и этнокультурно специфическое, установить признаки, составляющие своеобразие определенной лингвокультуры, менталитет ее представителей.

Поскольку старость как этап жизни человека является важным психосоциокультурным феноменом, ее номинативная плотность, в частности, в русском и немецком языках значительна.

Феномен старости, рассматриваемый в диахронической плоскости жизни социума, в последнее десятилетие (по крайней мере, в Европе) стал объектом активного интереса ученых самых различных направлений. Причина значительного внимания к нему заключается в том, что доля пожилого населения во всем мире увеличивается, имеет место заметное увеличение средней продолжительности жизни людей. В современной науке старость принято рассматривать не только и не столько как биологическое, но и как культурное и социальное явление. Физиологическая и психологическая стороны старения достаточно подробно освещены в медицине, физиологии, геронтологии, возрастной психологии. В философском аспекте рассматривается включенность старости в категорию времени и пространства, а также проблема переживания пожилого человека своего «бытия-в-мире».

Сегодня становятся актуальными вопросы социального и экономического статусов пожилых людей. Как правило, старики подвержены негативному стереотипированию и снижению социального статуса, вплоть до распространения эйджизма и геронтофобии. С точки зрения экономического благополучия, старые люди представляют собой наименее защищенную группу населения в большинстве стран мира. Именно поэтому важную роль в поддержании позитивного статуса пожилых людей и создании благоприятного климата старения способны сыграть система социальных ценностей и создание социального института старости. Старость как социокультурный феномен немыслима вне общества. Цивилизованное сопровождение пожилых людей возможно лишь в социуме с развитой системой устойчивых элементов помощи со стороны государства.

Отношение к старости, ее границы, формы протекания детерминированы социумом, этапами его культурно-исторического, экономического развития, политической конъюнктуры, социального климата, ценностных ориентиров и табу. Делать такой вывод мы можем на основании, в том числе, и языковых (в особенности, этимологических) данных. Согласно этимологическому анализу базисных номинаций концепта «старость» в русском и немецком языках в первичном значении слов старый и alt не отмечена дифференциальная сема «человек, достигший старости», которая эксплицируется в их современных значениях. По всей видимости, на момент появления этих слов в языке старые люди не осознавались как отдельная категория населения, или же не был определен признак старости, ее границы.

Старость как социальное явление входит в систему общественных институтов. Институциональные признаки социальной старости находят вербальное отражение в культурно-специфическом институциональном пространстве русского и немецкого сообществ. Главная цель института социальной старости состоит в обеспечении пенсионного, медицинского, психологического и правового сопровождении пожилых людей. Ценностное отношение социума и отдельных его представителей к третьему возрасту зависит от качественного уровня развитости института социальной старости, что объясняет более позитивный имидж старости, характерный для современного немецкого этноса.

В религиозной картине мира старость рассматривается как положительная ценность. Старик здесь понимается как осененный божьей благодатью наставник, учитель, хранитель традиций, обычаев, опыта, бесценной житейской мудрости.

В мифологическом сознании носителей русского языка статус старика особенно значим. Почтительное отношение к старикам обусловлено преобладающим в славянской мифологии культом предков, в отличие от германской мифологии, где культ предков постепенно был вытеснен культами войны и героя.

Исследование языкового материала показало, что концепт «старость» представляет собой сложное когнитивное образование, состоящее из понятийных, образных и ценностных признаков, частично совпадающих и различающихся в русской и немецкой лингвокультурах.

Основное содержание концепта «старость» в русском и немецком сознании сводится к следующим признакам: а) понятийную сторону этого концепта составляет комбинация признаков: «возраст», «период жизни, наступающий после зрелости», «ослабление деятельности организма»; б) образную сторону данного концепта формируют устойчивые ассоциации старости прежде всего с такими явлениями, как 1) седина, 2) морщины, 3) клюка, 4) осень; в) ценностную сторону этого концепта составляет амбивалентно-оценочное отношение русских и немцев к старости как к периоду жизни человека.

Основные отличия в репрезентации концепта «старость» в сопоставляемых лингвокультурах заключаются в следующем: а) в русской лингвокультуре старость ассоциирована с соматической характеристикой человека (худоба, дряхлость, отсутствие зубов); б) в немецкой лингвокультуре старость ассоциирована с выходом на пенсию, очками и путешествием; в) русское сознание связывает старость с заботами, болезнями, смертью; г) немецкое сознание в качестве важного ассоциативного признака выделяет социальную защищенность старости.

Нами были проанализированы вторичные номинации описываемого концепта, эпитеты, характеризующие старость, ассоциативные нормы, а также материал фразеологического, пословично-поговорочного и афористического фондов русского и немецкого языков.

Для русской лингвокультуры характерна амбивалентная оценка старости в отличие от немецкой, где старость не позиционируется как что-то неприятное, страшное. Для носителей немецкого языка старость — это не только пора заката, но и время покоя и отдыха. Номинации старых людей в концепте «старость» в русской лингвокультуре представлены в виде предметных фразеологизмов, обозначающих старых людей по внешним признакам и по свойствам характера. Концепт «Оге1зепакег» в немецкой лингвокультуре обладает более разнообразной и обширной фразеологической палитрой.

В русской, как и в немецкой лингвокультурах встречается ряд пейоративных обозначений старого человека, отражающих в своей семантике отрицательные черты характера и неодобряемые обществом паттерны поведений старых людей, к которым относятся такие свойства и черты старого человека, как болтливость, ворчливость, а также нежелание отказаться от стремлений и желаний молодости.

Концепт «старость» в русском социуме вербализуется посредством анималистической, фитоморфной и артефактной метафоры. В немецкой лингвокультуре концепт выражен через зооморфную, фитоморфную, физиологическую, музыкальную, артефактную и гастрономическую метафоры.

Анализ русского и немецкого пословично-поговорочных фондов позволяет сделать вывод, что в обоих языках есть корпус единиц, универсальных для обеих культур, в которых объективируются ценностные установки, связанные со старыми людьми и старостью в целом. Универсальными для обеих лингвокультур являются паремии, констатирующие внешние проявления старости и психофизиологические изменения в данном возрасте, пословицы, подчеркивающие значимость трудового и духовного опыта пожилых людей, а также пословицы, представляющие собой дидактические установки и назидания младшим поколениям в плане отношения к старым людям.

Этнокультурная специфика проявляется в том, что в русском пословично-поговорочном фонде присутствует ряд пословиц, отражающих отношение людей преклонного возраста к смерти. Культурологически значимыми для русского народа выступают также изречения, где подчеркивается, что старые люди являются носителями традиции и наставниками по праву возраста. Национально специфичной для немецкого народа можно рассматривать зафиксированную в паремиях мысль о том, что совместное проживание старых и молодых людей негативно сказывается на последних.

Русские и немецкие афоризмы, входящие в концепт «старость» / «Оге1зепакег», описывают ситуацию старческого возраста, критически выражают актуальное отношение к нему, рекомендуют модели поведения или образа жизни старых людей, предупреждают о поступках, неодобряемых данной лингвокультурой, а также сравнивают старость с другими возрастными периодами. В целом, для немецкой лингвокультуры характерно нейтральное отношение к старости, а для русской эмоционально-оценочное.

Проведенный нами анализ вербальных ассоциаций-реакций на слова-стимулы «старость» и «старый» позволяет констатировать, что ядро ассоциативного поля слова-стимула «старость» в русской языковой картине мира, в целом, совпадает с ядром немецкого ассоциативного поля. Определенная асимметрия наблюдается в смысловом наполнении ядерной зоны ассоциативных полей. Так, немецкие респонденты ча!це, чем русские ассоциируют «старый» с пожилыми родственниками, а в русском ассоциативном поле преобладают экспрессивные вторичные номинации старого человека с отрицательной коннотацией, выраженные устойчивыми сочетаниями с общим компонентом «старый». Немецкое ассоциативное поле имеет более широкую и разнообразную периферию, и в целом отмечается большее количество ассоциатов, отражающих положительный характер отношения носителей немецкого языка к старческому возрасту, предопределяемое современными социально-экономическими установками.

Как русские, так и немецкие информанты отметили внешние признаки старости, а также опыт и мудрость пожилых людей. Что касается оценочных (точнее — отрицательно-оценочных) реакций, то их больше в составе русского ассоциативного поля. Общая тональность русского ассоциативного поля - минорная. Заметим, однако, что эти реакции эксплицированы молодыми респондентами. Если же вести речь об оценке старости и старых людей, основываясь на всем языковом материале, то мы можем говорить об амбивалентно-оценочном отношении в российском социуме к этой возрастной категории.

Перспективу нашего дальнейшего исследования мы видим в том, чтобы, во-первых, описать концепт старости в английской лингвокультуре и, во-вторых, охарактеризовать речевую деятельность пожилых людей в сравниваемых социумах.

181

Список научной литературыБлинова, Инга Сергеевна, диссертация по теме "Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание"

1. Аникин В.П. Фольклор как коллективное творчество народа // Русское народное поэтическое творчество. Хрестоматия по фольклористике: учеб. пособие для филол. спец. пед. ин-тов / сост. Ю.Г. Круглов. - М.: Высш. шк., 1986.-С. 90-96.

2. Альперович В. Д. Проблемы старения: Демография, психология, социология М.: ООО «Издательство Астрель»; ООО «Издательство ACT», 2004.-352 с.

3. Альперович В.Д. Социогеронтологические теории // Социальная работа Электронный ресурс. URL: http://www.home.novoch.ru/~azazel/texts/apswl/st7.litml (дата обращения: 01.08.2009).

4. Альперович В.Д. Старость. Социально-философский анализ. Ростов-на-Дону: СКНЦ ВШ, 1998. - 104 с.

5. Антология концептов / под ред. В.И. Карасика, И.А. Стернина. — М.: Гнозис, 2007.-512 с.

6. Апресян Ю.Д. Избранные труды // Апресян Ю.Д. Интегральное описание языка и системная лексикография. — М.: Школа «Языки русской культуры», 1995. Т. 2. - 767 с.

7. Артемьева Е.А. Исцеление Ильи Муромца: Печь и социальный статус героя. Образ печи в былине // Осенняя школа по семиотике фольклора 2004 Электронный ресурс. URL: http://www.ruthenia:hi/folklore/artemjeval.htm (дата обращения: 23.07.2009).

8. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М.: Школа «Языки русской культуры», 1999. - 896 с.

9. Аскольдов С.А. Концепт и слово // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология. М.: Academia, 1997. — С. 267 — 279.

10. Бабаева E.B. Лингвокультурологические характеристики русской и немецкой аксиологических картин мира: автореф. дис. . д-ра филол. наук. -Волгоград: Перемена, 2004. 40 с.

11. Бабушкин А.П. Типы концептов в лексико-фразеологической семантике языка. Воронеж: Изд-во Воронежского госуниверситета, 1996. - 102 с.

12. Баландин Р.К. Вернадский: жизнь, мысль, бессмертие // Киевская городская библиотека Электронный ресурс. URL: http://www.lib.misto.kiev.ua/FILOSOF/WERNADSKIJ/balandin.txt (дата обращения: 28.06.2009).

13. Барли Н. Структурный подход к пословице и максиме // Паремиологические исследования: сборник статей / сост. и ред. Г.Л. Пермяков. -М.: Наука, 1984. С. 132 - 136.

14. Бельчиков Ю.А. Перифраза // Русский язык: энциклопедия / гл. ред. Ю.Н. Караулов. — 2-е изд., перераб. и доп. — М.: Большая Российская энциклопедия; Дрофа, 1998. с. 334.

15. Белянин В.П. Психолингвистика: учебник. М.: «Флинта», 2003. - 232 с.

16. Бернштам Т.А. Молодежь в обрядовой жизни русской общины XIX — начала XX в. Половозрастной аспект традиционной культуры. Л.: Наука, 1988.-С. 36-68.

17. Бовуар С. Старость // Психология старости: Хрестоматия: учебное пособие для факультетов психологических, медицинских и социальной работы / ред. и сост. Райгородский Д.Я. — Самара: Издательский Дом БАХРАХ-М, 2004. С. 34-57.

18. В мире мифов и легенд / под ред. Синельченко В.Н., Петрова М.Б. — Спб.: ДИАМАНТ, 1995. 576 с.

19. В мире мифов и легенд / под ред. Синельченко В.Н., Петрова М.Б. -Спб.: ДИАМАНТ, 1995. 576 с. Электронный ресурс. URL: http://www.norse.ulver.com/articles/mythology.html (дата обращения: 10.07.2009).

20. Вардзелашвили Ж. А. Языковая реперзентация когнитивных моделей (наномасштабный аспект) // Сопоставление как метод исследования и обучения языкам: сборник научных статей международной конференции МАПРЯЛ. Тб., 2005. — Т. 1.-С. 113-120.

21. Вардзелашвили Ж.А. О двоякой сущности метафоры // Санкт-Петербургский государственный университет и Тбилисский государственный университет: научные труды. Серия: филология. — СПб.-Тб., 2002. Выпуск IV. - С. 66-77.

22. Вартаньян Э. А. Из жизни слов Электронный ресурс. URL: http://www.wherefore.ru (дата обращения: 23.06.2009).

23. Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков / пер. с англ. А.Д. Шмелева / под ред. Т.В. Булыгиной М.: Школа «Языки русской культуры», 1999. - 780 с.

24. Велецкая H.H. Языческая символика славянских архаических ритуалов Электронный ресурс. URL: http://www.gumer.info/bogoslovBuks/okkultizm/ veleck/index.php (дата обращения: 13.07.2009).

25. Вильмс Л.Е. Лингвокультурологическая специфика понятия «любовь» (на материале немецкого и русского языков): автореф. дис. . канд. филол. наук. Волгоград: Перемена, 1997. - 24 с.

26. Виноградов В.В. Избранные труды. Лексикология и лексикография. -М.: Наука, 1977. С. 162-189.

27. Вишневский А.Г. Похвала старению // Отечественные записки: электронный журнал. — 2005. № 3 (24) Электронный ресурс. http://www.strana-oz.ru/?numid=24&article=1077 (дата обращения 14.05.2008).

28. Вишневский А.Г. Воспроизводство населения и общество: История, современность, взгляд в будущее. М.: Финансы и статистика, 1982. - 287 с.

29. Воркачев С. Г. Концепт счастья: понятийный и образный компоненты // Известия РАН. Серия литературы и языка. -2001. Т. 60. — № 6. - С. 47-58.

30. Воркачев С.Г. Лингвокультурология, языковая личность, концепт: становление антропоцентрической парадигмы в языкознании // НДВШ ФН, 2001.-№ 1.-С. 64-72.

31. Воркачев С.Г. Счастье как лингвокультурный концепт. М.: Гнозис, 2004.-236 с.

32. Гавра Д.П. Социальные институты // ОпИпе-библиотека XServer.ru Электронный ресурс. URL: http://www.xserver.ru/user/sozin/ (дата обращения: 10.06.2009).

33. Гацак В.М. Проблемы изучения конкретно-национального и общего в фольклоре // Русское народное поэтическое творчество. Хрестоматия по фольклористике: учеб. пособие для филол. спец. пед. ин-тов / сост. Ю.Г. Круглов. -М.: Высш. шк., 1986. С. 130-132.

34. Германо-скандинавская мифология Электронный ресурс. URL: http://www.norse.ulver.eom/articles/mythology.html#intro (дата обращения: 27.07.2009).

35. Гессе Г. О старости Электронный ресурс. URL: http://www.lib.ru/ GESSE/starost.txt (дата обращения: 21.07.2009).

36. Гобозов И.А. Социальное время // Библиотека «Полка букиниста». Электронный ресурс. URL: http://www.society.polbu.ru/gobozovsocialphilo/ ch38all.html (дата обращения: 24.04.2009).

37. Горбунова Г.П. Психологическое время в структуре самосознания взрослого человека // Экзистенциальная и гуманистическая психология: публикации Электронный ресурс. URL: http://www.hpsy.ru/public/x2461.htm (дата обращения: 17.05.2009).

38. Гуревич А.Я. «Эдда» и сага. М.: Наука, 1979. - 189 с. Электронный ресурс. URL: http://www.norse.ulver.com/articles/gurevich/eddasaga/index.html (дата обращения: 09.07.2009).

39. Гуревич А.Я. Избранные труды: в 2 т. // Гуревич А.Я. Древние германцы. Викинги. — Т. 1. — М.: Университетская книга, 1999. 352 с.

40. Даль В.И. Напутное // Русское народное поэтическое творчество. Хрестоматия по фольклористике: учеб. пособие для филол. спец. пед. ин-тов / сост. Ю.Г. Круглов. -М.: Высш. шк., 1986. С. 185-188.

41. Демидов В.П. Старость как социально-философский феномен: дис. . канд. филос. наук. -Н. Новгород, 2005. 223 с.

42. Демьянков В.З. Когнитивная лингвистика как разновидность интерпретирующего подхода // Вопросы языкознания. — 1994. № 4. - С. 1733.

43. Дженкова Е.А. Концепты «стыд» и «вина» в русской и немецкой лингвокультурах: автореф. дисс. канд. филол. наук. Волгоград, 2005. - 26 с.

44. Домострой / сост., вступ. ст., пер. и коммент. В.В. Колесова / подгот. текстов В.В. Рождественской, В.В. Колесова и М.В. Пименовой. М.: Сов. Россия, 1990.-278 с.

45. Елютина М.Э. Историко-понятийная рефлексия слова «старость» // Российский журнал социальной работы. — 1998. — №1/7. С. 23-28.

46. Елютина М.Э., Чеканова Э.Е. Социальная геронтология. — Саратов: СГТУ, 2001.-С. 117-131.

47. Елютина М.Э., Чеканова Э.Е. Пожилой человек в образовательном пространстве современного общества // Социс. 2003. №7. - С. 43-49.

48. Жарникова C.B. Так ли прост русский Дед Мороз? // Интернет-портал: Все о Гиперборее Электронный ресурс. URL: http://www.yperboreia.org/ jarn28.asp (дата обращения: 01.08.2009).

49. Жирмунский В.М. Сравнительно-историческое изучение фольклора // Русское народное поэтическое творчество. Хрестоматия по фольклористике: учеб. пособие для филол. спец. пед. ин-тов / сост. Ю.Г. Круглов. — М.: Высш. шк., 1986.-С. 126-130.

50. Зеленин Д.К. Избранные труды: Статьи по духовной культуре. 1934-1954 / вступ. ст., сост., подготовка текста и коммент. Т.Г. Ивановой. — М.: Индрик, 2004. 368 с.

51. Иванов В.В., Топоров В.Н. Славянская мифология Электронный ресурс. URL: http://www.paganism.ru/mith-it.htm (дата обращения: 23.07.2009).

52. Ильин И.А. Поющее сердце: Книга тихих созерцаний Электронный ресурс. URL: http://www.malib.ru/iljinsingingheart/14/05/ (дата обращения: 20.05.2009).

53. Иная ментальность / В.И. Карасик, О.Г. Прохвачева, Я.В. Зубкова, Э.В. Граборова М.: Гнозис, 2005. - 352 с.

54. Иоанн Павел II Поэзия и мудрость старости // День: ежедневная всеукраинская газета. — 1999. 4 декабря. - №225. Электронный ресурс. URL: www.day.kiev.ua/ru.1999.225/ (дата обращения: 10.07.2009).

55. История первобытного общества: Эпоха первобытной родовой общины / под ред. Ю.В. Бромлея. -М.: Наука, 1985. 573 с.

56. Каньо 3. О коммуникативной форме пословиц // Паремиологические исследования: сборник статей / сост. и ред. Г.Л. Пермяков. М.: Наука, 1984. - С. 254-257.

57. Карасик В.И. Язык социального статуса. М.: Ин-т языкознания РАН; Волгогр. гос. пед. ин-т, 1992. — 330 с.

58. Карасик В.И., Слышкин Г.Г. Лингвокультурный концепт как единица ' исследования // Методологические проблемы когнитивной' лингвистики.

59. Воронеж, изд-во ВГУ, 2001. С. 74-80.

60. Карасик В.И. Концепт как категория лингвокультурологии // Известия Волгоградского государственного педагогического университета, серия «Филологические науки». 2002. — № 1. — С. 14-22.

61. Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс: монография. Волгоград: Перемена, 2002. - 477с.

62. Карасик В.И. Лингвокультурные концепты: Подходы к изучению // Социолингвистика вчера и сегодня: сб. обзоров / РАН. ИНИОН. Центр гуманит. науч.-информ. исслед. Отд. языкознания / редкол. Трошина H.H. (отв. ред.) и др. М.: ИНИОН РАН, 2004. - С. 132-163.

63. Карасик В.И., Слышкин Г.Г. Базовые характеристики лингвокультурных концептов // Антология концептов / под ред. В.И. Карасика, И.А. Стернина. — М.: Гнозис, 2007. С. 12-13.

64. Карсаевская Т.В., Шаталов А.Т. Философские аспекты геронтологии. — М.: Наука, 1978.-106 с.

65. Книга для чтения по истории Средних векоЬ / под ред. акад. С.Д. Сказкина. -М.: Просвещение, 1969. Ч. 1.-343 с.

66. Колосов A.B., Альтшулер Е.А. Наука о долголетии. М.: Искусство, 1984.-252 с.

67. Колшанский Г.В. Объективная картина мира в познании и языке. — М.: КомКнига, 2006. 128 с.

68. Кон И.С. Постоянство личности: миф или реальность? // Персональный сайт И.С. Кона Электронный ресурс. URL: http://www.neuro.net.ru/sexology/ book961.html (дата обращения: 22.07.2009).

69. Костомаров Н.И. Домашняя жизнь и нравы великорусского народа / составление, предисловие, примечания С.Л. Николаева. М.: Экономика, 1993.-399 с.

70. Красавский H.A. Концепт «Zorn» в пословично-поговорочном фонде немецкого языка // Теоретическая и прикладная лингвистика: межвуз. сб. науч. тр. Воронеж: Изд-во ВГТУ, 2000. — Вып. 2. Язык и социальная среда. -С. 78-89.

71. Красавский H.A. Эмоциональные концепты в немецкой и русской лингвокультурах: монография. — М.: Гнозис, 2008. —374с.

72. Краснова O.B. Порождение заблуждений: пожилые люди и старость // Отечественные записки: электронный журнал. 2005. - № 3 (24) Электронный ресурс. http://www.strana-oz.ru/?numid=24&article=1077 (дата обращения 14.05.2008).

73. Крикманн A.A. Опыт объяснения механизмов пословицы // Паремиологические исследования: сборник статей / сост. и ред. Г.Л. Пермяков. -М.: Наука, 1984. С. 153-155.

74. Кубрякова Е.С. Концепт // Краткий словарь когнитивных терминов. -М.: Изд-во МГУ, 1996. С. 90-93.

75. Кузанский Н. Соч. в 2 т. // Кузанский H. Т. 1. - М., 1979. - 258с.

76. Кунин A.B. Курс фразеологии современного английского языка. М.: Высш. шк., 1986.-396 с.

77. Лазутин С.Г. О фольклористическом аспекте в изучении языка народной поэзии // Русское народное поэтическое творчество. Хрестоматия по фольклористике: учеб. пособие для филол. спец. пед. ин-тов / сост. Ю.Г. Круглов. -М.: Высш. шк., 1986. С. 102-107.

78. Левин Ю.И. Провербиальное пространство // Паремиологические исследования: сборник статей / сост. и ред. Г.Л. Пермяков. — М.: Наука, 1984. -С. 108-126.

79. Левинсон А.Г. Старость как институт // Отечественные записки: электронный журнал. — 2005. № 3 (24) Электронный ресурс. URL: http://www.strana-oz.ra/?numid=24&article=1061 (дата обращения: 06.05.2008).

80. Лейбниц Г.В Сочинения в четырех томах // Лейбниц Г.В. Новая система природы и общения между субстанциями, а также о связи, существующей между душою и телом. — Т. 1. — М.: Мысль, 1982. — 636 с.

81. Лишаев С.А. Старость и современность // Вестник Самарской гуманитарной академии: Выпуск «Философия. Филология». — 2007. — № 1. — С.71-81. Электронный ресурс. URL: http://www.phil63.ru/starost-i-sovremennost (дата обращения: 12.07.2009).

82. Лихачев Д.С. Смех как мировоззрение // Лихачев Д.С. Историческая поэтика русской литературы. СПб.: «Алетейя», 1997. - С. 342-403.

83. Лоренц К. Оборотная сторона зеркала / пер. с нем. М.: Республика, 1998.-493 с.

84. Ляпин С.Х. Концептология: к становлению подхода // Концепты: научные труды Центроконцепта. — Архангельск: Изд-во Помор, ун-та, 1997. -Вып. 1.-С. 11-35.

85. Макаров В.Л. «Человек институциональный» в интеллектуальной и исторической спирали // Homo institutius — Человек институциональный: монография / под ред. О.В. Иншакова. — Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2005. -С. 40-56.

86. Мамардашвили М.К. Как я понимаю философию. М.: Прогресс, 1990. — 365 с.

87. Мартынова А.Н., , В.В. Митрофанова // Пословицы. Поговорки. Загадки / сост., авт. предисл. и коммент. А.Н. Мартынова, В.В. Митрофанова. М.: Современник, 1986. — С. 6-10.

88. Маслова В.А. Введение в когнитивную лингвистику. 3 изд. испр. - М.: Флинта: Наука, 2007. - 296 с.

89. Маслова В.А. Лингвокультурология: учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений. 3-е изд., испр. — М.: Издательский центр «Академия», 2007. — 208 с.

90. Мечковская Н.Б. Социальная лингвистика: пособие для студентов гуманит. вузов и учащихся лицеев. 2-е изд., испр. — М.: Аспект Пресс, 1996. - 207 с.

91. Мечковская Н.Б. Язык и религия: лекции по филологии и истории религии. — М.: Агентство «ФАИР», 1998 Электронный ресурс. URL:http://www.svitk.ru/004bookbook7,4b/1024mehkovskaya-yazikireligiya.php (дата обращения: 09.07.2009).

92. Мечников Л.И. Цивилизация и великие исторические реки. М.: Пангея, 1995.-461 с.

93. Мифологические представления славян Электронный ресурс. URL: http://www.kostyor.ra/student/?n=177 (дата обращения: 10.07.2009).

94. Мифология древних славян // Славянская и древнерусская мифология: статьи Электронный ресурс. URL: http://www.worldofmystic.clan.su/publ/25-1-0-177 (дата обращения: 25.07.2009).

95. Молевич Е.Ф. К вопросу о социологическом подходе к анализу сущности и форм социальной старости // Сайт Самарского государственного университета Электронный ресурс. URL: http://www.my.samara.ru/ ~soc/stat/28767/ (дата обращения: 20.07.2009).

96. Москвин В.П. Стилистика русского языка: приемы и средства выразительной и образной речи (общая классификация): пособие для студентов. Волгоград: Учитель, 2000. - 198 с.

97. Москвин В.П. Стилистика русского языка. Теоретический курс. 4-е изд., перераб. и доп. — Ростов н/Д: Феникс, 2006. - 630 с.

98. Мудрое слово Древней Руси (XI XVII вв.): сборник / сост., вступ. ст., подгот. древнерус. текстов, пер. коммент. В.В. Колесова. - М.: Сов.Россия, 1989.-297 с.

99. ЮО.Панченко A.A. Образ старости в русской крестьянской культуре // Отечественные записки: электронный журнал. — 2005. № 3 (24) Электронный ресурс. http://www.strana-oz.ru/?numid=24&article=1077 (дата обращения 14.05.2008).

100. Паремиологические исследования: сборник статей / сост. и ред. Г.Л.

101. Пермяков. М., Наука, 1984. - 263 с.

102. Пермяков Г.Л. К вопросу о русском паремиологическом минимуме: Словари и Лингвострановедение / под ред. Е.М. Верещегина. М., 1982. — 248 с.

103. ЮЗ.Пигров К.С. Экзистенциальный смысл настоящей старости // Философия старости: геронтософия: сб. материалов конф. Серия «Symposium». СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2002. - Вып. 24. - С. 3-6.

104. Пименов Е.А. Концепты эмоций: перспективы исследования национальных культур // Язык. Этнос. Картина мира: сб. науч. тр. -Кемерово: Комплекс «Графика», 2003. Вып 1. — С. 59-65.

105. Пожилой человек // руководство для ухаживающих за больными Электронный ресурс. URL: http://www.meduhod.ru/elderly/pozhiloi.shtml (дата обращения: 28.11.2008).

106. Попова З.Д., Стернин И.А. Понятие «концепт»- в лингвистических исследованиях. Воронеж: Изд-во Воронежск. ун-та, 2000. - 30 с.

107. Попова З.Д., Стернин И.А. Очерки по когнитивной лингвистике. — Воронеж: изд-во ВГУ, 2001. 191 с.

108. Постовалова В.И. Картина мира в жизнедеятельности человека // Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. М.: Наука, 1988. — С. 8-69.

109. Ш.Потебня A.A. Из лекций по теории словесности // Русское народное поэтическое творчество. Хрестоматия по фольклористике: учеб. пособие для филол. спец. пед. ин-тов / сост. Ю.Г. Круглов. М.: Высш. шк., 1986. - С. 9095.

110. Принципы ООН в отношении пожилых людей Электронный ресурс. URL: http://www.un.org/russian/topics/socdev/elderly/oldprinc.html (дата обращения: 25.07.2009).

111. Пропп В. Исторические корни Волшебной Сказки // Библиотека Гумер: языкознание Электронный ресурс. URL: http://www.gumer.info/bibliotek Buks/Linguist/Propp2/index.php (дата обращения: 11.07.2009).

112. Психология старости: Хрестоматия: учебное пособие для факультетов психологических, медицинских и социальной работы / ред. и сост. Райгородский Д.Я. Самара: Издательский Дом БАХРАХ-М, 2004. - 736 с.

113. Психотерапевтическая энциклопедия / под ред. Б. Карвасарского. — СПб.: Питер, 1998. 453с.

114. Путилов Б.Н. Общее и специфическое в пословицах разных народов // Паремиологические исследования: сборник статей / сост. и ред. Г.Л. Пермяков. М.: Наука, 1984. - С. 253-255.

115. Путилов Б.Н. К типологии природы фольклора и его специфики // Русское народное поэтическое творчество. Хрестоматия по фольклористике: учеб. пособие для филол. спец. пед. ин-тов / сост. Ю.Г. Круглов. — М.: Высш. шк, 1986.-С. 83-86.

116. Русское народное поэтическое творчество. Хрестоматия по фольклористике: учеб. пособие для филол. спец. пед. ин-тов / сост. Ю.Г. Круглов. М.: Высш. шк., 1986. - 268 с.

117. Рыбакова H.A. Понятие старости в христианском миросозерцании // Педагогический поиск. Традиции, инновации, результативность: материалы VII научно-практической конференции ПОИПКРО — 1999. 22-25 ноября -Псков, 2000. - Вып. IV. - Ч. I. - С. 81-89.

118. Рязанцев С. Танатология — наука о смерти // Библиотека Гумер Электронный ресурс. URL: http://www.gumer.info/bibliotekBuks/Science/ ryazantzev/index.php (дата обращения: 18.06.2009).

119. Савина E.H. О трансформациях клишированных выражений в речи // Паремиологические исследования: сборник статей / сост. и ред. Г.Л. Пермяков. -М.: Наука, 1984. С. 199-201.

120. Сапогова Е.Е. Психология развития человека. М.: Аспект пресс, 2001 -460 с. Электронный ресурс. URL: http://www.pedlib.ra/Books/l/0439/l0439-477.shtml (дата обращения: 20.07.2009).

121. Семья: Книга для чтения / сост. И.С. Андреева, A.B. Гулыга. М.: Порлитиздат, 1991. - Кн. 1.-350 с.

122. Силуянова И.В. Нет ничего сильнее старости // электронный журнал Сретенского монастыря Электронный ресурс. URL: http://www.pravoslavie.ru/jounial/society/starost.html (дата обращения: 03.01.2008).

123. Слышкин, Г.Г. От текста к символу: лингвокультурные концепты прецедентных текстов в сознании и дискурсе. — М.: Academia, 2000. 128 с.

124. Слышкин Г.Г. Лингвокультурные концепты и метаконцепты: автореф. дис. . док. филол. наук. Волгоград: Перемена, 2004. — 39 с.

125. Смелзер Н. Социология / пер. с англ. — М.: Феникс, 1998. 688 с.

126. Смолькин A.A. Социокультурная динамика отношения к старости: дис. . канд. социол. наук. — Саратов, 2004. 144 с.

127. Смолькин A.A. Исторические формы отношения к старости // Отечественные записки: электронный журнал. 2005. - № 3 (24) Электронный ресурс. http://www.strana-oz.ru/?numid=24&article=1077 (дата обращения 14.05.2008).

128. Современный русский язык: учеб. для филол. спец. высш. учеб. заведений / В.А. Белошапкова, Е.А. Брызгунова, Е.А. Земская и др. / подред. В.А. Белошапковой. 3-е изд., испр. и доп. — М.: Азбуковник, 1997. -928 с.

129. Спенсер Г. Принципы социологии Электронный ресурс. URL: http://www.read.newHbraiy.ru/read/spensergerbert/principysociologii.html (дата обращения: 18.07.2009).

130. Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования. — М.: Школа «Языки русской культуры», 1997. 824 с.

131. Тацит К. О происхождении германцев и местоположении Германии Электронный ресурс. URL: http://www.apuzik.deutschesprache.ru/Tazit.html (дата обращения: 27.07.2009).

132. Телия В.Н. Вторичная номинация и ее виды // Языковая номинация. Виды наименований. — М.: Наука, 1977. С. 129-221.

133. Телия В.Н. Метафора как модель смысла производства и ее экспрессивно-оценочная функция. Метафора в языке и тексте. М.: Наука, 1988.-236 с.

134. Тер-Минасова С.Г. Язык и межкультурная коммуникация: учеб. пособ. — М.: Слово / Slovo, 2000. 624 с.

135. Толстых A.B. На старости лет // Психология старости: Хрестоматия: учебное пособие для факультетов психологических, медицинских и социальной работы / ред. и сост. Райгородский Д.Я. Самара: Издательский Дом БАХРАХ-М, 2004. - С. 27-30.

136. НО.Томэ Г. Формы изменения личности // Психология старости: Хрестоматия: учебное пособие для факультетов психологических, медицинских и социальной работы / ред. и сост. Райгородский Д.Я. Самара: Издательский Дом БАХРАХ-М, 2004. - С. 365-366.

137. Устюжанинова М.С. Обозначение временных единиц как лексическая характеристика старости // Лаборатория фольклора РГГУ Электронный ресурс. URL: http://www.mthenia.m/folklore/foMorelaboratory/UM04.htm (дата обращения:Д9.07.2009).

138. Хобсбаум Э. Век капитала / пер. с англ. Ростов-на-Дону: Феникс, 1999. С. 303-312.

139. Чавчавадзе Н.З. Культура и ценности. Тбилиси: Мецниереба, 1984. -172 с.

140. Шахматов Н.Ф. Старение. Норма и патология // Психология старости: Хрестоматия: учебное пособие для факультетов психологических, медицинских и социальной работы / ред. и сост. Райгородский Д.Я. — Самара: Издательский Дом БАХРАХ-М, 2004. С. 228-308.

141. Шаховский В.И., Шейгал Е.И. Методика лингвистических исследований: учеб.-метод, пособие для соискателей, аспирантов, магистрантов. -Волгоград: Перемена, 2008. 123с.

142. Щепанская Т.Б. Культура дороги в русской мифоритуальной традиции XIX XX вв. - М.: Индрик, 2003. - 528 с. Электронный ресурс. URL: http://www.poehaly.narod.ru/2.htm (дата обращения: 13.06.2009).

143. Щепаньский Я. Элементарные понятия социологии / пер. с польск. В.Ф. Чесноковой / ред. и вступ. ст. Р.В. Рыбкиной. — Новосибирск: Наука. Сиб. отд-ние, 1967. —247 с.

144. Шопенгауэр А. Афоризмы житейской мудрости Электронный ресурс. URL: http://www.bookz.ru/authors/6opengauer-artur/aforizmy (дата обращения: 11.07.2009).

145. Элиаде М. История веры и религиозных идей // Том второй: от Гаутамы Будды до триумфа христианства Электронный ресурс. URL: http://www.gumer.info/bogoslovBuks/Relig/Eliad3/06.php (дата обращения: 31.07.2009).

146. Энгельс Ф. Положение рабочего класса в Англии. По собственным наблюдениям и достоверным источникам // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 2. -М., 1955.

147. Этнопсихолингвистика / Ю.А. Сорокин, И.Ю. Марковина, А.Н. Крюков и др. / отв.ред. и авт. предисл. Ю.А. Сорокин. М.: Наука, 1988. - 192 с.

148. Юнг К.Г. Архетип и символ / сост. и вступ. ст. М. Руткевича. М.: Ренессанс, 1991. - 304 с. (Серия «Страницы мировой философии»).

149. Юнг К.Г. Феноменология духа в сказках // Библиотека «Аналитическая психотерапия» Электронный ресурс. URL: http://www.psyinst.ru/library. php?part=article&id=55 (дата обращения: 07.06.2009).

150. Homo institutius — Человек институциональный: монография / под ред. д-ра экон. наук О.В. Иншакова. — Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2005. — 854 с.

151. Borscheild Р. Alter und Gesellschaft. Einfuehrung in die Thematik // Alter und Gesellschaft: Marburger Forum Philippinum. Stuttgart: Hirzel; Stuttgart: Wiss. Verl.-Ges., 1995. - S. 10-26.

152. Deutschertourismusverband // официальный сайт Германского общества туризма Электронный ресурс. URL: http://www.deutschertourismusverband.de (дата обращения 14.04.2009). •

153. Gedichte, Lieder, Glückwünsche und Gratulation zur Verabschiedung in den Ruhestand Электронный ресурс. URL: http://www.festgestaltung.de/betrieb/ ruhestand/#heuteistdiegrossewende (дата обращения: 01.08.2009).

154. Germanische Mythologie Электронный ресурс. URL: www.kunstwissen.de/fach/f-kuns/allg/germythO.html ~ (дата обращения: 16.07.2009).160.1ngpen R., Page M. Faszinierende Welt der Phantasie. — Augsburg: Weltbild Verlag GmbH, 1991. 438 S.

155. Kuenheim H. Wie man in Deutschland alt wird // Die Zeit 18.03.2004 -Nr.13 Электронный ресурс. URL: http://www.zeit.de/2004/13/Serie-Altwerden? (дата обращения: 16.07.2009).

156. Naegele G. Theorieansätze und -kritik zur Altersentwicklung Neue und alte sozialpolitische Orientierungen // Lebenslagen im Strukturwandel des Alters. Alternde Gesellschaft - Folgen für die Politik. Westdeutscher Verlag: Opladen, 1993.-S. 329-402.

157. Rentsch T. Altern als Werden zu sich selbst. Philosophische Ethik der spaeten Lebenszeit // Alter und Gesellschaft: Marburger Forum Philippinum. Stuttgart: Hirzel; Stuttgart: Wiss. Verl.-Ges., 1995. -54 S.

158. Schottroff W. Alter als soziales Problem in der hebräischen Bibel // F. Crüsemann Was ist der Mensch? Beiträge zur Anthropologie des Alten Testaments (FS H.W. Wolff). München, 1992 - S. 61-77.

159. Simek R. Religion und Mythologie der Germanen. Darmstadt, 2003. -345 S.

160. Skillandat M. Geistig behinderte alte Menschen in Wohnheimen. -Heidelberg: die Paedagogische Hochschule Heidelberg, 2003. 276 S.

161. Tatsachen ueber Deutschland Электронный ресурс. URL: www.tatsachen-ueber-deutschland.de (дата обращения: 12.06.2009).168. Über Kobolde und Klabauter Электронный ресурс. URL: www.pumucklhomepage.de (дата обращения: 01.08.2009).

162. Welzk S. Alterskatastrophe abgesagt // Das Parlament. 2007. - № 31 Электронный ресурс. URL: http://www.bundestag.de/dasparlament/2007/31/ Titelseite/index.html (дата обращения: 06.07.2009).

163. ЛЕКСИКОГРАФИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

164. Александрова З.Е. Словарь синонимов русского языка. Около 9000 синон. рядов. / под ред. JI.A. Чешко. — изд. 3-е, стереотип. М.:Сов. Энциклопедия, 1971 - 600 с.

165. Апресян Ю.Д. Языковая картина мира //- онлайн энциклопедия Кругоствет Электронный ресурс. URL: http://www.krugosvet.ru/ enc/gumanitarnyenauki/lingvistika/ (дата обращения: 17.08.2009).

166. Ассоциативные нормы русского и немецкого языков: словарь / Уфимцева Н.В., Стернин И.А., Эккерт X. и др.. М.-Воронеж: Истоки, 2004. - 130 с.

167. Афоризмы Электронный ресурс. URL: http://www.aphorism-list.com/tema.php?page=starost&tktema=starost (дата обращения: 12.06.2009).

168. Афоризмы Электронный ресурс. URL: http://www.aphorisme.ru/by-themes/?q=3 (дата обращения: 12.06.2009).

169. Афоризмы Электронный ресурс. URL: http://www.proza.ru/ 2009/03/30/657 (дата обращения: 12.06.2009).

170. Афоризмы Электронный ресурс. URL: www.aforism.su (дата обращения: 12.06.2009).

171. Афоризмы Электронный ресурс. URL: www.citaty.info/man/ (дата обращения: 12.06.2009).

172. Афоризмы, цитаты, высказывания Электронный ресурс. URL: http://www.afor.ru/bytheme.php?thid=131 (дата обращения: 12.10.2009).

173. Баранов О.С. Идеографический словарь русского языка 2008 Электронный ресурс. URL: http://www.thesaurusl.narod.ru/ (дата обращения: 09.09.2008).

174. Бельчиков Ю.А. Крылатые слова // Лингвистический энциклопедический словарь/ под ред. В.Н. Ярцевой. 2-е изд., дополненное. - М.: Большая Российская энциклопедия, 2002. - С. 246.

175. Библейский словарь Брокгауза Электронный ресурс. URL: http://www.bibliaonline.narod.rU/B/toml3d.html (дата обращения: 10.04.2009).

176. Большая советская энциклопедия Электронный ресурс. URL: http://www.slovari.yandex.ru (дата обращения: 30.02.2008).

177. Власова М. Новая АБЕВЕГА русских суеверий. СПб.: Северо-Запад, 1995. — 383 с. Электронный ресурс. URL: http://www.so-znanie.com/uploads/vlasovaabevega.doc (дата обращения: 09.07.2009).

178. Германо-скандинавская мифология // Свободная энциклопедия Википедия Электронный ресурс. URL: http://www.ru.wikipedia.org/wiki/ %D0%93% (дата обращения: 31.07.2009).

179. Даль В.И. Пословицы русского народа Электронный ресурс. URL: http ://www.pribautka.ru/proverbdahl/pro verbdahl.html (дата обращения: 09.03.2008).

180. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. — М.: Русский язык, 1991. Т. IV. - 574 с.

181. Девкин В.Д. Немецко-русский словарь разговорной лексики: Свыше 12000 слов М.: Рус.яз., 1994. - 768 с.

182. Клюева В.Н. Краткий словарь синонимов русского языка. Изд.2-е, испр. идоп.-М., 1961.-344 с.

183. Краткий словарь когнитивных терминов / под общ. ред. Е.С. Кубряковой. М.: МГУ, 1996. - 245 с.

184. Культурология. XX век: энциклопедия / гл. ред. и автор проекта С.Я. Левит. СПб.: Университетская книга: 000 «Алетейя», 1998. - Т.1. А-Л. -447с.

185. Литературная энциклопедия Электронный ресурс. URL: http://www.slovari.yandex.ru (дата обращения: 30.02.2008).

186. Львов М.Р. Словарь антонимов русского языка: Более 2000 антон. пар / под ред. Л.А.Новикова. 4-е изд., стер. - М.: Рус.яз., 1988. — С. 150-153.

187. Малый академический словарь Электронный ресурс. URL: http://www.dic.academic.ru (дата обращения: 19.09.2008).

188. Мифологический словарь / гл. ред. Е.М. Мелетинский. М.: Сов. энциклопедия, 1991. — 736 с. Электронный ресурс. URL: http://www.bibliotekar.ru/mif/ (дата обращения: 12.06.2009).

189. Михельсон М.И. Русская мысль и речь: Опыт русской фразеологии: Сборник образных слов и иносказаний: В 2 т. Т.2. М.: ТЕРРА, 1994. - 832 с.

190. Москвин В.П. Выразительные средства современной русской речи: Тропы и фигуры: терминологический словарь-справочник. М.: Едиториал УРСС, 2004.-248 с.

191. Национальная философская энциклопедия Электронный ресурс. URL: http://www.terme.ru/dictionary/180 (дата обращения: 19.07.2009).

192. Немецко-русский синонимический словарь / И. В. Рахманов, Н. М. Минина, Д. Г. Мальцева, Л. И. Рахманова. М.: Русский язык, 1983. - 704 с.

193. Немецко-русский фразеологические словарь / сост. Бинович Л.Э. М., 1956.-904 с.

194. Новейший философский словарь. 2-е изд., переработ, и дополн. - Мн.: Ин-терпрессервис; Книжный дом, 2001. —971 с.

195. Персонажи Русской Мифологии Электронный ресурс. URL: http://www.rus-miph-persons.blogspot.com/ (дата обращения: 12.06.2009).

196. Персонажи славянской мифологии: рис. словарь / сост.: A.A. Кононенко, С.А. Кононенко / художник В.А. Кононенко Электронный ресурс. URL: http://www.sova-kr.narod.ru/fun/text/myth-s/list/list-s.html (дата обращения: 23.07.2009).

197. Пословицы. Поговорки. Загадки / сост., авт. предисл. и коммент. А.Н. Мартынова, В.В. Митрофанова. — М.: Современник, 1986. — 378 с.

198. Происхождение крылатых фраз // очень познавательный ресурс Электронный ресурс. URL: www.otrezal.ru (дата обращения: 19.09.2008).

199. Психология развития: словарь Электронный ресурс. URL: slovari.yandex.ru/dict/psychlex3 (дата обращения: 20.11.2008).

200. Русские суеверия: Энциклопедический словарь Электронный ресурс. URL: http://www.gps-vitrina.ru/additional/mif/ (дата обращения: 22.07.2009).

201. Русский ассоциативный словарь. В 2т. Т.1. От стимула к реакции: Ок.7000 стимулов / Ю.Н. Караулов, Г.А. Черкасова, Н.В. Уфимцева, Ю.А.

202. Сорокин, Е.Ф. Тарасов. М.: ООО «Издательство Астрель»; ООО «Изд-во ACT», 2002. - 784 с.

203. Русский язык: энциклопедия / гл. ред. Ю.Н. Караулов. 2-е изд., перераб. и доп. - М.: Большая Российская энциклопедия; Дрофа, 1998. - 703 с.

204. Семенов A.B. Этимологический словарь русского языка. М.: Юнвес, 2003.-704 с. Электронный ресурс. URL: http://www.evartist.narod.ru/ textl5/001.htm (дата обращения: 05.05.2009).

205. Словарь литературных терминов Электронный ресурс. URL: http://www.feb-web.ru/feb/slt/abc/lt2/lt2-8601.htm (дата обращения: 09.03.2008).

206. Словарь русского языка / под ред. А.П. Евгеньевой изд. 2-е, испр. и перераб. - М.: Русский язык, 1984. - T. IV. - 736 с.

207. Словарь славянской мифологии // Дом Сварога: Русское язычество — традиционная вера нашего народа Электронный ресурс. URL: http://www.swarog.ru/?m=mith (дата обращения: 14.06.2009).

208. Словарь эпитетов Электронный ресурс. URL: http://www.slovopedia.com/24/209/1648457.html (дата обращения: 20.11.2008).

209. Современный толковый словарь русского языка Ефремовой Электронный ресурс. URL: http://www.dic.academic.ru/dic.nsf/efremova/ (дата обращения: 20.11.2008).

210. Справочник по психологии и психиатрии детского и подросткового возраста Спб.: Питер, 2000. - 752 с.

211. Толковый словарь русского языка Ушакова Электронный ресурс. URL: slovari.yandex.ru/dict/ushakov (дата обращения: 20.11.2008).

212. Философский энциклопедический словарь. — М.: Советская энциклопедия, 1989 г. 816 с.

213. Шанский Н.М. Краткий этимологический словарь русского языка: пособие для учителей / под ред. чл.-кор. АН СССР С.Г. Бархударова. изд. 2-е, испр. и доп. -М.: Просвещение, 1971. - 542 с.

214. Шанский Н.М., Боброва Т.А. Школьный этимологический словарь русского языка. Происхождение слов. — 7-е изд., стереотип. — М.: Дрофа, 2004. —с. 398.

215. Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона Электронный ресурс. URL: www.oxara.su (дата обращения: 16.07.2009).

216. Этимологический словарь Крылова Электронный ресурс. URL: http://www.slovopedia.com/25/192-0.html (дата обращения: 16.02.2009).

217. Этимологический русскоязычный словарь Фасмера Электронный ресурс. URL: http://www.fasmer.net/p024.php (дата обращения: 16.02.2009).

218. Яранцев Р.И. Словарь-справочник по русской фразеологии: ок.800 фразеологизмов. 2-е изд., стереотип. — М.: Рус. яз., 1985. - 507 с.

219. Buechmann G. Geflüglte Worte: der Zitatenschatz des deutschen Volkes / ges. und erl. von G.Buechmann / fortges. von W.Robert tornow . - 30 Aufl.,6. Aufl. der Ausg. Ex-Libris / bearb. von W.Hoffmann. - Frankf./Main; Berlin: Ullstein, 1991.-887 S.

220. Cyberelfes Reich der Feen und Elfen // Lexikon Электронный ресурс. URL: http://www.cyberelfe.com/Lexikon.html (дата обращения: 11.07.2009).

221. Das Digitale Wörterbuch der deutschen Sprache des 20.Jh. Электронный ресурс. URL: www.dwds.de (дата обращения: 22.9.2008).

222. Das grosse SchimpWörterbuch. Heyne Verlag, 1999. - 600 S.

223. Deutsches Wörterbuch von Jacob Grimm und Wilhelm Grimm. 16 Bde. in 32 Teilbänden. [Электронный ресурс]. URL: www.germazope.uni-trier.de (дата обращения: 14.10.2008).

224. Dict2 — Online Wörterbuch Электронный ресурс. URL: http://www.synonyme.dict2.de/deutsch/alter.html (дата обращения: 14.10.2008).

225. Die faszinierende Welt der nordischen Mythologie Электронный ресурс. URL: www.lokis-mythologie.de (дата обращения: 30.07.2009).

226. Duden 1985 Duden. Das Bedeutungswörterbuch: Wortbildung und Wortschatz / Duden. - Mannheim — Wien — Zürich: Dudenverlag, 1985. - 864 S.

227. Duden 1997 Duden. Ethymologie: Herkunftswörterbuch der deutschen Sprache / Duden. - Mannheim - Wien - Zürich: Dudenverlag, 1985. - 854 S.

228. Duden 2000 Deutsches Universalwörterbuch / Duden. - Mannheim - Wien -Zürich: Dudenverlag, 2000. - 1816 S.

229. Kluge F. Etymologisches Wörterbuch der deutschen Sprache / bearb. von E. Seebold. 23., erw. Aufl. - Berlin; New York: de Gruyter, 1999. - 921 S.

230. Lexikon der Ernährung / Wissenschaft Online Электронный ресурс. URL: http://www.wissenschaft-online.de/abo/lexikon/ern/327 (дата обращения: 14.10.2008).

231. Lutz R. Lexikon der sprichwörtlichen Redensarten. Herder: Spektrum, 1995. -Band 1.-437 S.

232. Mackensen L. Zitate. Redensarten. Sprichwörter 2. verbess. — Aufl. Verl. Werner Dausien Hanau., 1985. - 887 S.

233. Medizinisches Wörterbuch Электронный ресурс. URL: http://www.netdoktor.at/wegweiser/dictionary/suche/index.php?show=S&page=4 (дата обращения: 19.02.2009).

234. Sprichwörterlexikon: Sprichwörter und sprichwörtliche Ausdrücke aus dt. Sammlungen von 16 Jh. bis zur Gegenwart / Horst und Annelies Beyer. -3.,unveraend.Aufl. Leipzig, 1987. - 895 S.

235. Woxikon // Online Lexikon Электронный ресурс. URL: www.synonyme.woxikon.de/synonyme/greisenalter.php (дата обращения: 18.08.2008).

236. Zitatsammlung Wikiquote Электронный ресурс. URL: http://www.de.wikiquote.org/wiki/Hauptseite (дата обращения: 20.04.2008).