автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Концепт судьба и его языковая репрезентация в дискурсе

Полный текст автореферата диссертации по теме "Концепт судьба и его языковая репрезентация в дискурсе"

На правах рукописи

УДК 811.161.1 ББК 81.411.2 Ф 79

ФОРОФОНТОВА Юлия Леонидовна

КОНЦЕПТ СУДЬБА И ЕГО ЯЗЫКОВАЯ РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ ВДИСКУРСЕ (на материале русского языка)

Специальность 10.02.01 - русский язык

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Тамбов 2009

003486947

Работа выполнена в ГОУВПО «Тамбовский государственный университет имени Г.Р. Державина»

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

САФОНОВА Наталья Валентиновна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

ВОРОБЬЕВ Владимир Васильевич

доктор филологических наук, профессор КОЗЛОВА Раиса Петровна

Ведущая организация: ФГОУВПО «Южный федеральный

университет»

Защита состоится 23 декабря 2009 г. в 10.00 на заседании диссертационного совета Д 212.261.03 в ГОУВПО «Тамбовский государственный университет имени Г.Р. Державина» по адресу: 392000, г. Тамбов, ул. Советская, 6, зал заседаний диссертационного совета.

С диссертацией и авторефератом можно ознакомиться в научной библиотеке ГОУВПО «Тамбовский государственный университет имени Г.Р. Державина» (г. Тамбов, ул. Советская, 6).

Автореферат размещен на официальном сайте Тамбовского государственного университета имени Г.Р. Державина (адрес сайта: http://www.tsu.tmb.ru) 17 ноября 2009 г.

Автореферат разослан ноября 2009 г.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор филологических наук, профессор

Пискунова С.В.

Реферируемая работа посвящена изучению аксиологического концепта судьба, способам его репрезентации и закономерностям функционирования в различных дискурсах, его способности быть маркёром национального ментального пространства, возможности определять специфику национальной и универсальность интернациональной концептосфер.

Методологическая основа когнитивной лингвистики дает возможность максимально точно систематизировать языковую картину мира, выстроить отношения внутри национальной концептосферы, определить репрезентационную и таксономическую модель концепта.

Актуальность диссертационного исследования обусловлена его связью с современным научным направлением - когнитивной лингвистикой - и заключается в изучении языковой специфики аксиологического концепта судьба как важного маркёра национального ментального пространства, как ядерного компонента таксономической модели, диктующего её особенности.

Выявление общих и специфических черт таксономического моделирования решает как лингвистические, так и экстралингвистические задачи. В числе лингвистических задач можно назвать следующие:

1) структурирование определенного ментального сегмента и его языковое выражение;

2) определение специфики различных дискурсов в национальной и интернациональной концептосферах.

Структурирование концепта решает и экстралингвистические задачи: способствует налаживанию международных контактов и интеграции народов через адекватное понимание особенностей менталитета друг друга, что также подчеркивает актуальность данного исследования.

В качестве предмета исследования взят русский концепт судьба, входящий в ментальное и культурное ядро нации и являющийся своеобразным маркёром русского ментального пространства.

Объектом диссертационного исследования выступает языковая репрезентация концепта судьба в русском лингвокультурном пространстве, отраженная в научном, литературно-художественном и народнопоэтическом дискурсе разных эпох. Языковой материал изучается в синхронии и диахронии и представлен в компаративном освещении.

В качестве рабочей гипотезы выдвигается положение о том, что концепт судьба является национально специфичным и одновременно интернационально универсальным, а также структурированным в синхронии и диахронии.

Целью диссертационного исследования является определение лингвокультурной специфики русского концепта судьба через установление его иерархической структуры.

В соответствии с заявленной целью определяются следующие конкретные задачи исследования:

1) изучить специфику аксиологического концепта;

2) определить когнитивную базу, лежащую в основе структурирования аксиологических концептов;

3) выявить основные языковые репрезентанты концепта судьба в научном, литературно-художественном и народно-поэтическом дискурсе, представленные в синхронии и диахронии, а также компаративно;

4) определить специфику, место и тип концепта судьба в русской национальной концептосфере;

5) установить когнитивные классификаторы концепта;

6) построить таксономическую модель концепта судьба и провести ее лингвистический анализ.

Для достижения поставленной цели и решения ряда конкретных задач в работе применяются методы индукции и дедукции, синхронии и диахронии, компонентного, компаративного и концептуального анализа, когнитивного моделирования и др.

Новизна исследования заключается:

1) в системном изучении способов репрезентации концепта судьба, создании его таксономической модели на основе теории концептуальной иерархии и теории лингвистического синкретизма;

2) в дополнении теоретической базы структурирования концепта некоторыми понятиями: поликонцепт, поликопцептное поле, таксономическая лакуна;

3) в изучении функционирования концепта в различных дискурсах - научном, литературно-художественном, народно-поэтическом.

Теоретическая значимость исследования заключается в том, что изучение структуры и содержания аксиологического концепта в рамках когнитивного подхода способствует развитию теории концептуализации, теории когнитивного моделирования, дальнейшему развитию теоретической базы структурирования аксиологических концептов.

Практическая значимость исследования обусловливается возможностью применить его результаты в практике вузовского и школьного преподавания русского языка; при разработке и чтении курсов по современному русскому языку, истории языка, лингвокультурологии, спецкурсов по когнитивной лингвистике, при изучении русского языка

как иностранного, а также в дипломных и диссертационных исследованиях.

Теоретико-методологической базой исследования послужили работы отечественных и зарубежных лингвистов: Н.Ф. Алиференко [Алиференко 2003; 2007], Н.Д. Арутюновой [Арутюнова 1999], А.П. Бабушкина [Бабушкин 1996; 1999], H.H. Болдырева [Болдырев 2000; 2002; 2005; 2006; 2007], А. Вежбицкой [Вежбицкая 1997; 1999], С.Г. Воркачева [Воркачев 2003; 2004], В.З. Демьянкова [Демьянков 2001; 2007], В.И. Карасика [Карасик 2001; 2002; 2005; 2006], В.В. Колесова [Колесов 1989; 2004], Е.С. Кубряковой [Кубрякова 1994; 1996; 1999; 2006; 2007], Дж. Лакоффа [Лакофф 1988; 2004], Д.С. Лихачева [Лихачев 1993], В.А. Масловой [Маслова 2001; 2004], З.Д. Поповой [Попова 1999; 2002], Н.В. Сафоновой [Сафонова 2003], Г.Г. Слышкина [Слышкин 2000], Ю.С. Степанова [Степанов 1997], В.Н. Телии [Телия 1996], Л. Талми [Талми 1985] и др.

Материалом исследования послужили данные словарей (толковых, этимологических, мифологических, словарей древнегреческого и латинского языков), роман М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени», а также русские и китайские пословицы и поговорки. В качестве иллюстративного материала использовались также информационные ресурсы Internet.

Результаты проведенного исследования позволяют сформулировать основные положения, выносимые на защиту:

1. Аксиологические концепты представляют собой особый тип. Аксиологические и культурные концепты функционально и семантически дифференцированы: культурные концепты - принадлежность национальной концепгосферы, аксиологические - интернациональной; культурные концепты, как правило, аккумулируют основы материальной культуры данной нации, аксиологические - духовной, так как отражают морально-нравственные основы цивилизованного человечества.

2. Концепт судьба является аксиологическим концептом, он национально маркирован и способен определять специфику национальной концептосферы.

3. Репрезентация концепта судьба иерархически упорядочена, что отражено в таксономической модели, построенной по классическим канонам когнитивной лингвистики: суперординатный уровень, базовый уровень, субординатный уровень. Градация субординатных уровней предполагает их ментальную, семантическую и стилистическую маркированность-немаркированность.

4. Концепт судьба квалифицируется как поликонцепт. Поликонцепт имеет лексико-понятийную доминанту. Компаративный анализ концепта дает основание для введения понятия «таксономическая лакуна».

5. Концептуальное пространство русского концепта судьба дифференцировано когнитивными классификаторами (КК): КК-1 - «безличность», КК-2 - «персонификация», КК-3 - «оптимистическое мироощущение», КК-4 - «пессимистическое мироощущение», КК-5 -«индифферентность», отражающими восприятие действительности и систему воззрений человека на мир. Насыщенность того или иного когнитивного классификатора свидетельствует о его культурной значимости и ментальных предпочтениях индивидуума и нации.

Обоснованность полученных результатов определяется теоретико-методологической базой исследования, выраженной законами когнитивной лингвистики, комплексным использованием различных методов исследования, а также значительным объемом эмпирического материала и его репрезентативностью.

Апробация результатов исследования осуществлялась в течение трех лет обучения в аспирантуре в виде:

- двенадцати научных публикаций, три из которых опубликованы в ведущем рецензируемом научном издании, рекомендованном ВАК РФ;

- выступлений на научных конференциях: Международной научной конференции «Аспекты изучения языковых единиц и категорий в русистике XXI века» (Мичуринск, 2007); Общероссийской научной конференции преподавателей и аспирантов «XIII Державинские чтения» (Тамбов, 2008); VI Международной научно-практической конференции «Фундаментальные и прикладные исследования в системе образования» (Тамбов, 2008); Общероссийской научной конференции преподавателей и аспирантов «XIV Державинские чтения» (Тамбов, 2009) и др.;

- участия в III Всероссийском конкурсе аспирантских работ по когнитивной лингвистике;

- работы в составе творческой группы по созданию цикла телепередач по русскому языку «Словом можно спасти», выполненного в рамках госзаказа Министерства образования РФ;

- аспирантской и доцентской практик при чтении курсов по современному русскому языку, исторической грамматике и русскому языку как иностранному;

- обсуждения на заседаниях кафедры русского языка Тамбовского государственного университета имени Г.Р. Державина.

Структура и объем диссертационного исследования. Диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованной литературы, включающего 257 наименований, а также двух приложений, в которых концепт судьба и его репрезентанты представлены в русских и китайских пословицах и поговорках. Общий объем диссертации составляет 190 страниц. Работа включает 12 схем и 1 таблицу, которые иллюстрируют теоретические положения исследования.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность выбранной темы, мотивируется выбор объекта и предмета исследования, формулируется гипотеза, ставится цель и очерчивается круг сопутствующих ей задач, дается оценка новизне, практической и теоретической значимости работы, определяются методы и принципы анализа лингвистического материала, приводятся положения, выносимые на защиту, излагается структура диссертации, а также предлагаются сведения об апробации основных положений работы.

В Главе I «Аксиологический концепт как ментальный маркёр» раскрываются теоретические основы работы, рассматриваются основные положения и понятия когнитивной лингвистики, излагается история вопроса, изучается проблема типологии концептов, выделяются особенности аксиологических концептов, обозначаются основные пути исследования.

Современный этап развития языкознания уже трудно представить без когнитивной парадигмы исследования. Возникнув в середине прошлого столетия за рубежом, когнитивная наука нашла широкий отклик в работах отечественных ученых. В качестве отличительных черт когнитивной науки следует подчеркнуть ее междисциплинарный характер, способность выходить за рамки собственно лингвистики, соприкасаясь с психологией, логикой, философией, социологией. Когнитивная лингвистика как одно из современных направлений в лингвистике пытается выработать приемы концептуального анализа, вытекающие из «зонтичного» характера когнитивной науки. Она продолжает активно исследовать не только homo sapiens, но и homo socium, что является особенно важным в эпоху развития государственности в её цивилизованной форме. Более того, когнитивная лингвистика взяла на себя нелегкий труд определить языковую картину мира отдельного человека и народа в целом, выявить ценностные приоритеты народа, найти и изу-

чить «пути сопряжения разных народов в политических, экономических, культурологических, дидактических целях» [Сафонова 2004].

На современном этапе развития когнитивной лингвистики выделились различные подходы в понимании концепта, среди которых доминируют лингвокогнитивный, психолингвистический, историко-культурологический и лингвокультурный. Однако, несмотря на разнообразие существующих определений концепта, можно выделить общую черту: в них всегда подчеркивается актуальная для современной лингвистики идея комплексного изучения языка, сознания и культуры.

Совокупность концептов нации представляет собой концептосфе-ру. Термин «концептосфера», введенный Д.С. Лихачевым по аналогии с термином В.И. Вернадского «ноосфера», в последние полтора десятилетия стал очень употребителен. Он заменил такие термины, как понятийная картина мира, языковая картина мира, наивная картина мира, и стал одним из основополагающих терминов лингвокультуро-логии. Под концептосферой Д.С. Лихачев понимает «в совокупности потенции, открываемые в словарном запасе отдельного человека, как и всего языка в целом» [Лихачев 1993: 5]. Надо помнить, что концептосфера не константна, она подвижна в ходе исторического развития. Классификация, подразумевающая деление на индивидуальную кон-цептосферу, существующую в сознании отдельного человека, групповую, разделяемую некой общностью людей, национальную, входящую в ментальную сферу всего этноса, интернациональную, присущую всему цивилизованному человечеству, системно выстроена. Базовой является индивидуальная концептосфера - способ видения и структурирования определенным человеком окружающей действительности. Индивидуальная концептосфера «непременно совпадает с тем, что уже есть в словарях» [Руделев 1995: 8]. Индивидуальная концептосфера как базовая формирует групповые концептосферы, которые могут быть профессионального характера, классового, внеклассового; например, профессиональная концептосфера шахтеров значительно отличается от концептосферы творческой интеллигенции (художников, актеров), концептосфера военных - от концептосферы учителей. Групповые концептосферы на общенациональном уровне состоят из типичных концептосфер доминирующих в обществе групп [Сафонова 2003]. Преобладающие в обществе профессиональные и социальные группы формируют национальную концептосферу, составляя ее ядро. Национальные концепты, объединяясь, приобретают мировой характер, создавая интернациональную концептосферу. Состояние индивидуальной концептосферы прямо пропорционально умственному разви-

таю человека, его морально-нравственному уровню, жизненному опыту: чем нравственнее личность, тем богаче его концептосфера. В этом случае она содержит в себе значительное количество аксиологических концептов, что на языковом уровне выражается в преобладании отвлеченных имен существительных в речи индивидуума и лексем, отражающих морально-нравственное состояние человека и общества. Взаимодействие концептосфер различных уровней носит включенный характер, а отношения индивидуальной, групповой, общенациональной и интернациональной концептосфер иерархически упорядочены.

Концепты также делятся на индивидуальные, групповые, национальные и интернациональные. Типична и их межклассификационная миграция. Так, концепт судьба как элемент индивидуальной концепто-сферы отражает специфику его восприятия индивидом. Это, как правило, либо безотчетная вера в судьбу (фатализм), либо в высшее провидение, либо в самого себя как творца собственной судьбы. Часть этих представлений хоть и имеет абстрактную природу, подвергается конкретизации в индивидуальной концептосфере отдельного человека. Концепт судьба может входить в групповую концептосферу, когда приведенные выше компоненты воспринимаются уже некоторым количеством людей, объединенных неким связующим началом. Концепт судьба как национальный является вместилищем для хранения и выражения общенациональных ценностей, взглядов, установок, показателем морально-нравственного уровня общества и тем самым вливается в общенациональную концептосферу этноса. Концепт судьба на интернациональном уровне содержит значимые для всего человечества компоненты, отвечающие интересам многих народов. Так проявляется принцип включенности концептосфер.

В ходе развития и функционирования индивидуальной, групповой и национальной концептосфер меняется не только их концептный инвентарь, но и ментально-семантическая компонента. Они подвержены деформации на понятийном и экспрессивном уровнях. Так, например, концепт судьба вплоть до начала XX века в русской концептосфере имел негативную эмоциональную окрашенность и воспринимался фатально. В советские времена появился лозунг - «Человек - сам кузнец своего счастья». Он декларировал активную жизненную позицию. Покориться обстоятельствам (о «судьбе» тогда не говорили как о понятии нематериалистическом) - значило продемонстрировать свою жизненную слабость. А это не в духе человека нового типа. Так общественно-политическая система меняла содержание концепта судьба.

На ментальном уровне национальная концептосфера базируется на культурных и аксиологических концептах, определяющих специфику нации, с одной стороны, и включающих ее в интернациональную концептосферу - с другой. Аксиологические и культурные концепты следует дифференцировать. Аксиологические концепты {добро, красота, любовь, семья, судьба и некоторые другие) труднее поддаются описанию в силу абстрактности понятия, но именно они становятся в последние годы предметом интенсивных когнитивных исследований. В основу изучения аксиологических концептов легли рассуждения античных (Платон, Аристотель) и древнекитайских (Конфуций, Мэн-Цзы) философов об аксиологических категориях (справедливость, гражданственность, добро и т.д.). Именно в античные времена было указано на сложность изучения абстрактных понятий, к каким относятся судьба, любовь, счастье, добро, семья, свобода, истина и некоторые другие, и на комплексный (или, как мы сегодня говорим, когнитивный) подход к осмыслению.

В число аксиологических концептов входят только абстрактные имена существительные. «Концепт, обозначенный абстрактным именем, - это знак, репрезентант определенного содержания, ментальная сущность которого может быть представлена в результате концептуального анализа в виде объемной развернутой дефиниции» [Бабенко 2006:40]. Абстрактные существительные, репрезентирующие аксиологические концепты, требуют развернутых описаний - словарных и научных дефиниций, как правило, не ограничивающихся одним значением (ср.: «Судьба - 1. Стечение обстоятельств, не зависящих от воли человека, ход жизненных событий. С. столкнула старых друзей. Избранник судьбы (счастливец; книжн.). Удары, превратности судьбы. 2. Доля, участь. Счастливая с. Узнать о судьбе родных. 3. История существования кого-чего-н. У этой рукописи интересная с. 4. Будущее, то, что случится, произойдёт (книжн.). Судьбы человечества. 5. в знач. сказ., кому с неопр,, обычно с отрт\. То же, что суждено (см. судить). Видно, не с. с ним увидеться [Ожегов, Шведова 2006: 778]).

Аксиологические концепты аккумулируют морально-нравственные, духовные основы интернационального характера, выражая понятия, свойственные всему человечеству, возможно, с незначительной национальной специфичностью (судьба, добро, семья и др.); культурные концепты - основа материальной и духовной культуры. Они -имена конкретных явлений, предметов (юрта, матрешка), также имена национально-специфических понятий, находящие при межъязыковом сопоставлении лишь частичное соответствие {удаль, воля и пр.).

Культурный концепт всегда ограничен одним или несколькими определенными дискурсами, аксиологический концепт, напротив, не закреплен за каким-либо дискурсом и способен актуализироваться в самых различных типах дискурсов. При этом изучение дискурсивного употребления демонстрирует, как признаки данных концептов зависят от области бытования, как они модифицируются: утрачивают одни семантические компоненты и приобретают другие.

Аксиологический концепт является ментальным маркёром нации, способен определять специфику индивидуальной и национальной кон-цептосферы и универсальность интернациональной концептосферы. Он многомерен как когнитивно, так и репрезентативно, что позволяет ему отражать глубинные сущности национального мировосприятия.

Глава II «Таксономия как способ систематизации аксиологического концепта» является базовой по концентрации материала. В ней рассматриваются основные репрезентанты концепта судьба, отраженные в научном и литературно-художественном дискурсе, освещаются основы структурирования аксиологического концепта судьба, строится его таксономическая модель.

Разработка методов и способов концептуального моделирования событий и явлений окружающего мира относится к одной из актуальных задач современной когнитивной лингвистики.

В настоящее время методика структурирования концептов, их таксономического моделирования находится в стадии становления. Основные принципы структурирования концепта отражены в ряде исследований (H.H. Болдырев, М.Ю. Белау, Е.С. Кубрякова, Дж. Лакофф, Э. Рош, Н.В. Сафонова, JI. Талми, Т.А. Фесенко, P.M. Фрумкина и др.).

Структурирование концепта находит свое отражение в создании таксономической модели, то есть модели языковых репрезентантов. Ее построение осуществляется на базе лексикографических данных как наиболее четко представленной системе человеческого знания, что усиливает когнитивный аспект исследования. Лексикографический материал позволяет увидеть особенности концепта как в синхронии, так и в диахронии. Кроме того, «словарь помогает увидеть семантическую и деривационную продуктивность концепта и его сегментов в полном объеме» [Сафонова 2003: 12], ведь именно «лексическое значение, зафиксированное в словаре, это то, что люди имеют в виду, когда они употребляют слово» [Вежбицкая 1997: 236].

Используемая нами теория концептуальной иерархии [Сафонова 2003] представляет собой методологическую базу категориального моделирования, выраженного на языковом уровне. В основе ее лежат

когнитивные классификаторы (КК), т.е. ментальные маркёры, дифференцирующие внутрикатегориальную сущность. Когнитивные классификаторы формируются по совокупности принципов:

1) иерархической упорядоченности. Лексико-семантическая наполненность иерархической структуры концепта тем богаче, чем информационней и ментально значимей базовый концепт. Принцип иерархической упорядоченности - главный, так как имеет когнитивную базу и позволяет говорить о системности языка, отраженной в таксономии концепта. Базовый уровень является с функциональной точки зрения основным для общенационального языка, суперординатный -это прерогатива научного дискурса;

2) неслучайности компонентов, проявляющейся в лексико-семантической и ментальной мотивированности, позволяющей увидеть специфику материальной и духовной культуры в синхронии и диахронии. Российская концептосфера исторически подвергалась влиянию античной концептосферы в ее византийской разновидности, что традиционно поддерживалось русской литературой. В произведениях русских писателей мы часто встречаем лексемы «судьба», «фортуна», «фатум» как проявление социокультурной многоаспектности, отражающей кросс-культурные контакты;

3) социокультурной многоаспектности, указывающей на многообразный характер взаимоотношений компонентов концепта, зависящих от ментальной специфичности народа. В концептах, репрезентирующих аксиологические понятия, этот принцип отражает лингвокультур-ную ситуацию, сложившуюся в обществе в тот или иной исторический период. Каждый исторический период диктует определенное лексико-семантическое наполнение концепта. Так, например, концепт судьба достаточно долгое время в активном русском ментальном пространстве не имел репрезентанта «карма» в силу того, что восточная культура была для нас «terra incognita». С падением «железного занавеса» и проникновением элементов восточной культуры в российскую (ср.: восточная кухня, танцы, календарь, стиль жизни и др.) таксономическая модель концепта судьба пополнилась и этим элементом.

Поскольку в семантике аксиологических концептов преобладает обобщение, отвлечение от материальных признаков, они требуют особого подхода, поэтому при таксономическом моделировании аксиологического концепта судьба мы будем учитывать следующее:

1) аксиологические концепты подвергаются внутренней деструк-туризации под влиянием экономических, общественно-политических,

идеологических и других событий, имеют специфически национальный инвариант. Их базовые концепты интернациональны;

2) базовые аксиологические концепты (в частности, концепт судьба) являются основными элементами интернациональной концепто-сферы, концентрирующей в себе ментально значимую информацию о духовных, морально-нравственных ценностях общества, системе воззрений на мир и моделях поведения членов этноса;

3) структурирование аксиологических концептов оптимально в диахронии. Разные типы дискурсов дают возможность установить специфику вертикального и горизонтального строения таксономической модели. Вертикальные фрагменты концепта дают возможность установить межуровневую градацию, выявить специфику и значимость уровней. Горизонтальные фрагменты модели концепта позволяют выстроить оппозиционные конструкции, элементы которых подвержены нейтрализации при коммуникативном процессе.

Суть теории концептуальной иерархии заключается в том, что модель строится согласно связям подчинения - иерархии, где есть более глобальные, информационно насыщенные (суперординатный) уровни и менее (субординатный). Градация субординатных уровней предполагает их ментальную, семантическую и стилистическую маркированность-немаркированность. Супер- и субординатная базы представлены разными ступенями включения («концепт первой ступени включения», «концепт второй ступени включения» и т.д.) [Сафонова 2003: 14]. Чем ниже субординатный уровень, тем национально специфичней информацию он передает, и наоборот.

Базовый уровень является с функциональной точки зрения основным для общенационального языка, супер- и субординатный уровни находятся в оппозиции с точки зрения коэффициента семантической наполненности и конкретности-абстрактности.

Для понимания менталитета любого этноса необходимо структурировать один из важных аксиологических концептов, который объективируется лексемой «судьба». Особую значимость концепта судьба для русского национального сознания трудно переоценить. Огромная роль концепта судьба в русском сознании подтверждается большим числом синонимов, что признается исследователями концептологиче-ски значимой характеристикой. Показательно, что ни один словарь антонимов русского языка не приводит антонимов ни к одному из слов, репрезентирующих исследуемый концепт. Данный факт является доказательством того, что судьба, будучи базовой категорией человеческого мышления, сама по себе включает в себя противоположные

понятия. Кроме того, о значимости концепта свидетельствует частотность употребления в речи слов, вербализирующих концепт судьба, и их богатая сочетаемость.

Возросший интерес к концепту судьба в последние годы подкрепляется и вышедшими работами [Абаева 2007; Арутюнова 1999; Булы-гина, Шмелёв 1997; Вежбицкая 1997, 1999; Печенкина 2001; Сергеева 2002; Толстая 1994; Шмелев 1994; Чернейко 1995 и др.]. Однако, как справедливо отмечает Л.О. Чернейко, «появляющиеся исследования оставляют свободным то пространство, в рамках которого могут ставиться новые вопросы и пересматриваться старые ответы» [Чернейко 1995: 82]. Ментальная и семантическая наполняемость концепта в большинстве своем определяется за счет тех составляющих единиц языка, которые представлены в лексикографии. Учитывая ценный опыт предыдущих исследований, проанализировав лексикографический материал и выделив когнитивные классификаторы, в данном исследовании предлагается таксономическая модель концепта судьба в русском лексико-семантическом и ментальном поле, которая позволяет эксплицировать основные репрезентанты концепта в виде системы (см. схему).

Схема

СУДЬБА

События жизни (жюнетий яуть)

КК-2 персояифичцоа

Высшая таинственная сила

КК-3

№

КК-5

КК-3

КК-4

юпмкпчеасо« кшрищущешк

мнрмцушпше

идвфферевлисть

ептошгтсскм шфмлутеши

вкамвеппеасм мвроощущеви

Счастье Успех Удача Участь Доа Уда Жребий Карий Вещность История Пшия ikjpmjwe Провидение Яшшда/ Звезда Рок Фатум

Базовый уровень представлен репрезентантом судьба, на субор-динатном уровне концепт судьба репрезентирован лексемами «доля», «участь», «удел», «жребий», «будущее», «жизнь», «рок», «фатум»,

«фортуна», «счастье» и др. Категории субординатного уровня, как показывает таксономическая модель, передают специфические отличительные признаки объектов и явлений и служат целям конкретизации и различения, а не обобщения и абстрагирования. Компоненты, вошедшие в субординатный уровень, неслучайны, так как характеризуют базовый концепт в различных сферах употребления, отражают широкую сферу его использования и, как правило, имеют стилистическую маркированность. Так, фортуна отмечается в словарях как устаревшее слово, книжное. У рока имеются пометы высокое. Доля - разговорное. Планида - просторечное, Провидение - книжное. Жребий отмечен как книжное, устаревшее и традиционно-поэтическое. Удел имеет помету книжное и устаревшее, книжное.

Концептуальное пространство русского концепта судьба дифференцировано когнитивными классификаторами: КК-1 - «безличность», КК-2 - «персонификация», КК-3 - «оптимистическое мироощущение», КК-4 - «пессимистическое мироощущение», КК-5 - «индифферентность», отражающими восприятие действительности и систему воззрений человека на мир. Насыщенность того или иного когнитивного классификатора свидетельствует о его культурной значимости и ментальных предпочтениях индивидуума и нации.

Наличие и продуктивность в современном русском языке когнитивного классификатора «индифферентность», представленного на языковом уровне лексемами «будущность», «история», «линия», свидетельствует о новом концептуальном содержании концепта судьба. Так, концепт судьба становится концептом сферы общения, может сближаться в одном контексте и входить в семантическую сферу понятий «история», «жизнь» (Какова история / судьба этой картины). В таком семантическом развитии слова можно видеть проявление прагматизации современного человеческого сознания и мышления.

Для более четкого представления о структуре аксиологического концепта мы предлагаем ввести понятие «поликонцепт» - репрезентация на базовом уровне несколькими лексемами-репрезентантами сходной семантики. Поликонцепт синтезирует в себе понятийную базу нескольких семантически родственных концептов. Его поликонцептное поле представлено лексемами-репрезентантами, объединяющимися вокруг лексикографического ядра на основе семантического родства, синонимии и противопоставляющимися на основе когнитивных классификаторов. В нашем случае в роли поликонцепта выступает концепт судьба и его поликонцептное поле - «рок», «фатум», «фортуна», «участь», «доля», репрезентированное одноименными лексемами.

Поликонцептное поле концепта судьба полярно, оппозиционно с точки зрения когнитивного классификатора «позитивное» - «негативное». Полевая модель поликонцепта судьба выглядит таким образом:

фортуна, счастье —*■ судьба <— участь, удел, рок, фатум +

Правый и левый оппозиты маркированы, их нейтрализация осуществляется в центральном компоненте, семантически нейтральном и являющемся лексикографическим ядром. Оно является главным не только с теоретических позиций, но и с прагматических, так как осваивается в первую очередь при изучении национальной концептосферы, при изучении русского языка как неродного и иностранного.

Предложенная оппозиция является принадлежностью национальной концептосферы, в других национальных концептосферах могут быть иные варианты. Это зависит от того, как нация выстраивает видение того или иного концепта, что она выводит в ядро поликонцепта, а что в его периферию. Так, судьба для античного мира есть осуществление «замысла» бога (мирового разума). Рок же и фатализм суть негативно-личностные и субъективные значения судьбы, поскольку таковой судьба представляется индивидууму, не понимающему, что все происходящее «зло» происходит во благо. С древних времен идея судьбы персонифицируется и характеризуется «человеческими» категориями. Она может выступать в виде легкомысленной женщины - изменчивой и капризной Фортуны, беспощадно карающего Рока, или Фатума (прообраз «вышестоящего»), или же таинственного и непредсказуемого «игрока» Случая. Большинство известных на сегодняшний день «имен» судьбы (Судьба, Рок, Фортуна, Случай, Фатум и т.д.) сформировались в античной культуре, и в последующие века развития Европы лишь приобретали различную смысловую или эмоциональную окраску.

Русский менталитет сформировал в большей степени негативное («Судьба у него такая»), нежели позитивное представление о судьбе. В последнем случае позитивизм выражается не через семантику главной концептной лексемы («судьба»), а через ее определение - «счастливая судьба». Такое видение судьбы в русской национальной концептосфе-ре формировалось в основном под влиянием христианской религии, где судьба - то, что ниспослано выше, и человек обязан принять ее безропотно, смиренно, не имея возможности что-либо изменить. Христианство идее судьбы противопоставило «провидение», согласно которому все сущее, включая жизнь, поступки и действия каждого человека, предопределено волей единого и всемогущего Бога.

В советский атеистический период представление о судьбе изменилось и, как следствие, изменилась таксономическая модель, где не было места ни отрицательным, ни положительным компонентам указанной выше троичной оппозиции:

+ —► судьба -

Понятие судьбы превращалось в синоним жизни, всех событий существования. Происходила также демистификация судьбы, когда роль судьбы отводилась законам биологической эволюции, историческим обстоятельствам, воле масс, статистическим закономерностям, знаковым системам культуры. Слово «судьба» в языке советского периода употребляется преимущественно во множественном числе: «судьбы мира», «судьбы народа», «судьбы отечества», «судьбы поколения», «судьбы цивилизации», «судьбы человечества» и т.д. Под влиянием советской идеологии, декларирующей, что человек хозяин своей судьбы, кузнец своего счастья, в таксономической модели образовались таксономические лакуны, то есть лексически не выраженные участки. Эта лексическая невыраженность может носить активно и пассивно не выраженный характер. В качестве активно не выраженных лексических компонентов можно принять ту ситуацию, когда оппози-ты вообще не вербализуются на уровне индивидуальной концептосфе-ры. Пассивно не выраженной компонентой таксономической модели следует признать ту, которая иногда реализуется в индивидуальной и групповой концептосферах. Так, в советский период таксономические лакуны носили пассивный характер, поскольку в речи носителей языка все же присутствовали репрезентанты концепта - «фортуна», «рок».

Таким образом, таксономическая модель аксиологического концепта неконстантна. Она подвержена конфессиональному и светскому влиянию и в значительной степени зависит от социально-политического строя и идеологии.

Аксиологический концепт, переходя из одной дискурсивной области в другую, актуализирует различные признаки. Так, обращение к литературно-художественному дискурсу, в частности, к роману «Герой нашего времени» М.Ю. Лермонтова, позволяет выделить составляющие концепта судьба и продуктивно выраженные когнитивные классификаторы в определенный исторический период, их зависимость от времени, мировоззрения, типа личности писателя. Статистический анализ показал, что из 44 контекстов, репрезентирующих значения концепта судьба, 43 % представляют влияние судьбы с отрицательным оттенком (почти половина!), и только 22 %, где судьба вы-

ступает в роли силы положительной. Основными репрезентантами концепта судьба в романе выступают лексемы «судьба» (18), «предопределение» (5), «участь» (3), «жребий» (3), «роковой» (3) «доля» (2). Продуктивно представленный когнитивный классификатор «пессимистическое мироощущение» проявляется за счет объективации лексемы «судьба», употребляющейся с определениями, имеющими негативное значение «неизбежный», «неотвратимый», «роковой», а также репрезентантов концепта, в семантике которых заложена отрицательная коннотация. Например: «Я замечал, и многие старые воины подтверждали мое замечание, что часто на лице человека, который должен умереть через несколько часов, есть какой-то странный отпечаток неизбежной судьбы, так что привычным глазом трудно ошибиться» [Лермонтов 1990: 583]; «Да, такова была моя участь с самого детства. Все читали на моем лице признаки дурных чувств, которых не было; но их предполагаю - и они родились...» [Лермонтов 1990: 542]; «Признаюсь, и намою долю порядочно досталось» [Лермонтов 1990: 470]. «Да, жаль беднягу... Черт его дернул ночью с пьяным разговаривать!.. Впрочем, уж так у него на роду было написано!..» [Лермонтов 1990: 589]. Продуктивность когнитивного классификатора «пессимистическое мироощущение» в романе связана с безоглядной русской верой в предначертанность судеб, с декаданскими настроениями, царившими в то время и отраженными в творчестве М.Ю. Лермонтова.

Носитель национальных русских идей, М.Ю. Лермонтов отражал в своем творчестве весь комплекс философских идей, волновавших русское мыслящее общество в 1830-е гг. Сближение индивидуальной концептосферы писателя с национальной происходит и за счет употребления междометия «авось», свойственного только русской нации. М.Ю. Лермонтов использует типичные для «авось» контексты: «Авось недолго буду гоняться за пулей или ударом шашки; тогда вспомни обо мне и прости» [Лермонтов 1990: 473]; «Она, как цветок, которого лучший аромат испаряется навстречу первому лучу солнца; его надо сорвать в эту минуту и, подышав гш досыта, бросить на дороге: авось кто-нибудь поднимет!» [Лермонтов 1990: 539]. Частица «авось» является своеобразным маркёром русского национального характера, показателем отношения человека к судьбе, поскольку в ней заложена идея неконтролируемости, неуправляемости и непредсказуемости событий.

В Главе III «Концепт судьба в русском народно-поэтическом дискурсе» исследуется национальная специфика русского концепта судьба, изучаются языковые репрезентанты концепта, отраженные в народно-поэтическом дискурсе, проводится сопоставительный анализ

русских и китайских пословиц и поговорок, который позволяет увидеть и изучить общечеловеческие истоки выбранного концепта и на сравнительном фоне рельефнее отразить национальную специфику хонцепта.

Народно-поэтический дискурс представлен идиоматическими выражениями, которые отражают ментальные воззрения нации, мораль, нравственные устои народа, его ум и мудрость. Основной метод исследования в данной главе - компаративный. Он дает возможность определить национальное своеобразие концепта судьба и его универсальный компонент, позволяющий включить концепт в интернациональную кон-цептосферу. В контексте нашего исследования в качестве конфронта-тивного материала используются пословицы и поговорки одного из основных народов Восточной Азии - китайцев, что позволяет глубже постичь суть концепта судьба, привлекая данные китайского языка.

Традиционно принято считать, что менталитет западного человека сильно отличается от менталитета восточного. Подтверждает ли это языковой материал? Так, на лингвистической карте мира русский и китайский языки считаются неродственными. Анализ пословиц и по-говорох помогает сделать вывод о некой ментальной схожести народов мира, поскольку многие идиоматические выражения интернациональны из-за своей этимологии: их источниками является Библия или история, а использование в речи таких пословиц и поговорок помогает проникнуться духом времени и конфессиональной моралью.

В первую очередь необходимо констатировать тот факт, что фатализм, вера в судьбу присущи всему фольклорному творчеству. Народы убеждены, что, если не повезет, та ровном месте упадешь» (русская поговорка), «фасолью зубы забьешь» (китайская поговорка). Нота трагизма, фатальности, безысходности звучит как в русских, так и в китайских выражениях: От беды не открестишься, не отмолишься (рус.) // От судьбы не уйдешь. Никто от своего року не уйдет (рус.) // Намерения неба необратимы (кит.).

Общим является уже и то, что, в отличие от «бытового» употребления слова судьба, где оно в одном из своих значений может быть приложимо к неодушевлённым предметам (судьба картины, дома, книги), носителями судьбы в русских и китайских пословицах и поговорках выступают только лица одушевлённые.

Русские пословицы и поговорки, репрезентирующие концепт судьба, демонстрируют многообразие отношений народа к данному понятию: это связанное с дохристианским сознанием отношение к судьбе как к тёмной силе, потустороннему миру, могущему изменить

человеческую судьбу, и как к Божьей воле. Китайские идиомы демонстрируют определенное отношение к судьбе: судьба (или «воля Неба, кит. Тянь мин») - это не слепая сила, не рок, а высшее предназначение, которое предстоит выполнить человеку, если он хочет следовать правильному пути.

Представители китайского и русского народов подтверждают присутствие судьбы как некой высшей силы. В этом значении судьба ведёт себя как живое существо. Она владеет, распоряжается человеком, влияет на его жизнь: Судьба придёт - по рукам свяжет (рус.)// Судьба придет, ноги сведет, а руки свяжет (рус.) // Если есть на то судьба, то тысячу ли пройдешь, чтобы встретиться; если на то нет судьбы - сидящие друг напротив друга никогда не познакомятся (кит.).

Самовластие судьбы как высшей силы, её неуправляемость сближает образ судьбы с образом стихии. Образ судьбы может слиться с образом смерти (Рок головы ищет). «Русские пословицы, в которых рок и судьба представлены как личности, показывают Судьбу судьей, а Рок - палачом» [Колесов 2004: 131]. Несомненна связь концептов судьба и смерть, поэтому неслучайно, что концептуальные признаки судьбы, рока и в китайских, и в русских пословицах и поговорках строятся при включении идеи смерти: Бойся не бойся, а без року смерти не будет (рус.) // Каждому небо дарует жизнь, каждому земля готовит смерть (кит.).

Человек вспоминает о знаках судьбы чаще тогда, когда сталкивается с дыханием беды. Эта ситуация объясняет антропологический акцент, так как каждый человек ждет свою личную судьбу. Общечеловеческое отношение к судьбе как к сугубо индивидуальному, личному понятию прослеживается во всех пословицах и поговорках: Кому сгореть, тот не утонет (рус.) // Кому страсти-напасти, кому смехи-потехи (рус.) // Одному сбылось, другому грезилось (рус.) // Солдату умереть в поле, матросу в море (рус.) // То и счастье, что иному вёдро, иному ненастье (рус.) // У боярина семь дочерей: будет из них и смерть и жена (рус.) // Раз это кошка, так она не превратится в собаку (кит.) // Чужое мясо к своему телу не приклеишь (кит.) // Сыновья от одной матери, а все разные (кит.).

Одной из великих мудростей человечества является знание о переменчивости судьбы. Именно это знание защищает от психологических перегрузок и нервных срывов и ведет к жизнеутверждающей позиции. Люди верят, что «Судьба изменчива» (рус.), что «День имеет непредсказуемые события, человек — беды и удачи» (кит.). Судьба по-

сылает человеку не только несчастья: одни получают несчастливую судьбу, другие же - счастливую. Значительная часть пословиц и поговорок, некоторые из которых являются идиоматическими эквивалентами, демонстрирует переменчивость судьбы, что свидетельствует о ментальной схожести народов. Эту группу паремиологических единиц можно использовать при межэтническом диалоге, чтобы подчеркнуть, что данные народы - достойные члены общемировой семьи: Иного за стол сажают, иного из-под стола гоняют (рус.) // Иному судьба — мать, иному — мачеха (рус.) //Дождь не может идти весь год, человек не может быть бедным всю жизнь (кит.) // Беда и счастье всегда чередуются (кит.) // Бывает только неправильный путь, но не бывает безвыходных положений (кит.).

Таким образом, при анализе русских и китайских пословиц и поговорок становится очевидно, что фатализм, вера в судьбу присущи всему фольклорному творчеству. Народы единодушно говорят о неизбежности, неотвратимости и переменчивости судьбы, а также о ее индивидуальном характере для каждого конкретного существа. В русских пословицах и поговорках концепт судьба, наследуя старые мифо-поэтические мотивы и формируя собственные, выступает в таких значениях: судьба как высшая сила, как данное Богом и как неизбежность. Судьба может быть субъектом: нести зло или добро, владеть, управлять человеком - или объектом: быть дана человеку в дар, предназначена и неизбежна. Человек - пассивный получатель своей доли, смирён с данной ему судьбой, поэтому важнейшим компонентом концепта судьба является оценочный: Охота смертная, да участь горькая (рус.); Тяжел крест, да надо несть (рус.); Фортуна велика, да ума мало (рус.).

Китайцы с понятием судьба также обычно связывают то, что в целом находится за пределами свободы воли человека. Однако судьба понимается скорее как некая совокупность, складывающаяся из следующих составляющих: протяженность жизни, характер, врожденные способности человека, социальный статус, происходящее с человеком и состояние его дел, то есть судьба есть состояние в результате воздействия высших сил. Китайцы не сомневаются, что судьба зависит от человека, если же он нарушает свое предначертание, идет против своей природы, то совершает самый большой грех, убивает свое Я, свое предназначение: Тот, кто следует небу, будет жить, кто ему противоречит - погибнет (кит.).

Концепт судьба в русском народном сознании базируется на когнитивном классификаторе «пессимистическое мироощущение» и

представляет собой иерархию признаков: неизбежность, переменчивость, смирение. Китайские идиомы, репрезентирующие концепт судьба, могут быть выстроены в иерархию по степени внушаемого ими оптимизма: неизбежность, переменчивость, разумное следование.

В Заключении подводятся итоги исследования, формулируются основные выводы, намечаются научные перспективы.

Результаты выполненного исследования подтверждают предположение о том, что концепт судьба - аксиологический, он способен определять специфику национальной концептосферы и, вместе с тем, аккумулирует морально-нравственные, духовные основы интернационального характера, выражая понятия, свойственные всему человечеству, что обусловлено историко-культурным развитием человечества. Концепт судьба четко структурирован в синхронии и диахронии. Репрезентация концепта судьба иерархически упорядочена, что отражено в таксономической модели, построенной по канонам когнитивной лингвистики. Таксономическая модель выбранного концепта имеет разветвленную субординатную базу, представленную двумя уровнями включения, дифференцированную пятью когнитивными классификаторами: КК-1 - «безличность», КК-2 - «персонификация», КК-3 - «оптимистическое мироощущение», КК-4 - «пессимистическое мироощущение», КК-5 - «индифферентность». Градация субординатных уровней предполагает их ментальную, семантическую и стилистическую маркированность-немаркированность. Продуктивность когнитивного классификатора «индифферентность» в современном русском языке свидетельствует о новом концептуальном содержании концепта судьба. Так, концепт судьба становится концептом сферы общения, может сближаться в одном контексте и входить в семантическую сферу понятий «история», «жизнь». В таком семантическом развитии слова можно видеть проявление прагматизации современного человеческого сознания и мышления.

Введенное понятие «поликонцепт» позволяет более четко представить структуру аксиологического концепта, продемонстрировать его диахроническое наполнение и выстроить оппозиционные конструкции, элементы которых подвержены нейтрализации в коммуникативном процессе. Так, поликонцептное поле концепта судьба полярно, оппозиционно с точки зрения когнитивного классификатора «позитивное» - «негативное». Таксономическая модель аксиологического концепта неконстантна. Каждый исторический период диктует определенное лексико-семантаческое наполнение концепта.

Анализ индивидуальной концептосферы М.Ю. Лермонтова и ее сравнение с общенациональной позволили сделать вывод о том, что М.Ю. Лермонтов - истинный выразитель национального менталитета. Продуктивность когнитивного классификатора «пессимистическое мироощущение» в романе связана с безоглядной русской верой в предначертанность судеб, с декаданскими настроениями, царившими в то время и отраженными в творчестве писателя.

Анализ народно-поэтического дискурса с помощью компаративного метода исследования позволил проиллюстрировать ментальное единодушие народов и их различия, определить национальную специфику русского концепта судьба и межнациональные универсалии, позволяющие включать его в интернациональную концептосферу.

Таким образом, в данном диссертационном исследовании концепт судьба получил подробное описание через синтезированное применение различных методов анализа, проводимых через призму синхронического и диахронического подходов в индивидуальной, национальной, интернациональной концептосферах, в научном, литературно-художественном, народно-поэтическом дискурсах.

Перспектива исследования связана с дальнейшей разработкой теоретической базы когнитивной лингвистики, методов концептуального структурирования, а также с изучением аксиологических концептов как особых типов, являющихся маркёрами национального ментального пространства и позволяющих определять специфику национальной и универсальность интернациональной концептосфер.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях автора:

в издании, рекомендованном ВАК:

1. Форофонтова ЮЛ. Концепт «судьба» в ментальном поле русской нации // Вестник Тамбовского ун-та. Сер. Гуманитарные науки. Тамбов, 2007. Вып. 6 (50). С. 241-244.

2. Форофонтова ЮЛ. Аксиологический концепт сквозь таксономическую призму (на примере концепта судьба) // Вестник Тамбовского ун-та. Сер. Гуманитарные науки. Тамбов, 2008. Вып. 8 (64). С. 141-146.

3. Форофонтова ЮЛ. Методологическая основа структурирования концепта // Вестник Тамбовского ун-та. Сер. Гуманитарные науки. Тамбов, 2009. Вып.6 (74). С. 240-244.

в других изданиях:

4. Форофонтова Ю.Л, Античные истоки становления концепта «судьба» в лингвокультурном ареале народов мира //Образовательное пространство региона: проблемы, поиски, перспективы: материалы Всероссийской научно-практ. заочной конф. 22-23 ноября 2007 г. / отв. ред. Л.Н. Макарова, И.А. Шаршов. Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, изд-во ООО «Центр-Пресс», 2007. С. 300-303.

5. Форофонтова Ю.Л. Представление о судьбе в русском лингвокультурном пространстве // Культура речи и образование: сб. материалов регионального научно-метод. семинара / отв. ред. Н.Л. Потанина. Тамбов: Изд-во Першина Р.В., 2007. С. 156-159.

6. Форофонтова Ю.Л. Построение таксономической модели концепта судьба как способ когнитивного исследования // Аспекты исследования языковых единиц и категорий в русистике XXI века: сб. материалов Междунар. науч. конф. (27-28 ноября 2008г.): в 2 т. Т. 1. Мичуринск: МГПИ 2008. С. 315-318.

7. Форофонтова Ю.Л. Концепт судьба в романе М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени» // XIII Державинские чтения. Институт русской филологии: материалы науч. конф. преподавателей и аспирантов, посвященной 265-летию со дня рождения Г.Р. Державина. Февр. 2008 г. / отв. ред. Н.Л. Потанина Тамбов: Издательский дом ТГУ им. Г.Р. Державина, 2008. С. 170-172.

8. Форофонтова Ю.Л. Структурирование концепта как способ его изучения II Семантика. Функционирование. Текст: межвуз. сб. науч. тр. с международным участием. Киров: Изд-во ВятГГУ, 2008. С. 122-124.

9. Форофонтова Ю.Л. Концепт судьба в интернациональной концепто-сфере (на материале русских и китайских пословиц и поговорок) // Фундаментальные и прикладные исследования в системе образования: сб. тр. VI Междунар. научно-практ. конф. (заочной): Т. 1: Общественные науки / отв. ред. H.H. Болдырев. Тамбов: Изд-во Першина Р.В., 2008. С. 195-197.

10. Форофонтова Ю.Л. Методологическая основа изучения аксиологических концептов // Актуальные проблемы русской филологии: сб. ст. сотрудников науч.-метод. лаборатории «Инновационные технологии преподавания русского языка в вузе и школе». Вып. 4 / отв. ред. Н.Г. Блохина. Тамбов: Издательский дом ТГУ им. Г.Р. Державина, 2008. С. 422-126.

11. Форофонтова Ю.Л Отражение индивидуальной концептосферы в литературно-художественном дискурсе (на примере концепта судьба в романе М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени») // Проблемы дискурсивного анализа: сб. науч. тр. молодых филологов / отв. ред. Р.П. Козлова, Н.Л. Потанина. Тамбов: Издательский дом ТГУ им. Г.Р. Державина, 2008. С. 99-107.

12. Форофонтова Ю.Л. Концепт судьба в народно-поэтическом дискурсе // XIV Державинские чтения. Институт русской филологии: материалы Общерос. науч. конф. Февр. 2009 г. / отв. ред. Н.Л. Потанина. Тамбов: Издательский дом ТГУ им. Г.Р. Державина, 2009. С. 318-325.

Подписано в печать 17.11.2009 г. Формат 60x84/16. Объем 1,4 п. л. Тираж 100 экз. Заказ № 1740. Бесплатно. 392008, Тамбов, ул. Советская, 190г. Издательский дом ТГУ имени Г.Р. Державина.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Форофонтова, Юлия Леонидовна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. АКСИОЛОГИЧЕСКИЙ КОНЦЕПТ КАК

МЕНТАЛЬНЫЙ МАРКЁР НАЦИИ.

1.1. Онтология понятия «концепт».

1.2. Специфика аксиологических концептов.

ВЫВОДЫ.

ГЛАВА II. ТАКСОНОМИЯ КАК СПОСОБ

СИСТЕМАТИЗАЦИИ АКСИОЛОГИЧЕСКОГО КОНЦЕПТА

СУДЬБА.

2.1. Основы структурирования аксиологического концепта.

2.2. Таксономическая модель русского концепта судьба.

2.2.1. Концепт судьба в русском научном дискурсе.

2.2.2. Современная модель концепта судьба.

2.3. Концепт судьба в европейском лингвокультурном пространстве.

2.4. Концепт судьба как способ маркирования личности (литературно-художественный дискурс).

ВЫВОДЫ.

ГЛАВА III. КОНЦЕПТ СУДЬБА В РУССКОМ НАРОДНОПОЭТИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ.

3.1. Пословицы и поговорки как объект когнитивного исследования.

3.2. Концепт судьба в компаративном освещении (на примере русских и китайских пословиц и поговорок).

ВЫВОДЫ.

Введение диссертации2009 год, автореферат по филологии, Форофонтова, Юлия Леонидовна

Люди больше размышляют над своей судьбой, чем распоряжаются ею, но даже в этом великая их заслуга.

А. Терив.

Настоящее диссертационное исследование посвящено изучению аксиологического концепта судьба, способам его репрезентации и закономерностям функционирования в различных дискурсах, его способности быть маркёром национального ментального пространства, возможности определять специфику национальной концептосферы и универсальность интернациональной концептосферы.

Интерес к России и россиянам, к «загадочной русской душе» в последние годы стремительно растет. На Западе русские люди воспринимаются как непонятные и непредсказуемые, а у нас остается ощущение исторического одиночества. Ответить на вопрос, чего же больше в русских - «западного» или «восточного», и по возможности сгладить культурные барьеры можно посредством языка. Во все времена определяющей характеристикой этноса оставался язык. Язык - клад нации, средство передачи мысли, и именно он помогает, как через бинокль, разглядеть природу этноса. Язык является одним из самых надежных путей изучения менталитета нации, так как он сопровождает ее с момента зарождения и до заката, если эта нация исчезла, или до настоящего времени, если нация живет и развивается [Гумилев 2003: 157].

Изучением взаимоотношения^ языка и культуры, языка и этноса, языка и менталитета народа занимается наука когнитология [Алиференко 2003, 2007; Арутюнова, 1999; Аскольдов 1997; Болдырев 2000; 2002, 2005, 2006, 2007; Булыгина, Шмелев 1997; Вежбицкая 1997; Воркачев 2003, 2004; Демьянков 2001; Карасик 2001, 2002, 2005, 2006; Колесов 2004; Кубрякова 1994, 1996, 1997, 1999, 2001, 2004, 2006, 2007; Лакофф 2004; Лихачев 1993; Ляпин 1997; Маслова 2004; Попова 1999, 2002; Сафонова

2003; Степанов 1997; Стернин 2001 и др.]. Когнитология - наука, изучающая репрезентацию человеческого опыта, структур знаний и оценок мира в языковых категориях. Современную лингвистическую науку уже невозможно представить без парадигмы когнитивных исследований. Когнитивное направление, в рамках которого язык рассматривается как отражение процесса познания мира и его результатов, основывается на принципе антропоцентричности языка, предполагающем категоризацию мира, ее мыслительную систематизацию с точки зрения носителя языка — человека [Болдырев 2002, Воркачев 2003, 2004; Карасик 2001, 2002, 2005; Кубрякова 1996, 2007 и др.]. При этом антропоцентризм представлен не только мировосприятием человека как социо-биологического объекта, но и как носителя специфически национальных и универсально интернациональных знаний.

Благодаря когнитологии можно исследовать материальную и духовную самобытность народа, определить ментальный ареал нации [Сафонова 2003: 9]. Выявление ценностных приоритетов нации, поиск и изучение путей сопряжения разных народов помогут в свою очередь утолить информационный голод и по возможности сгладить межэтнические розни. Изучение менталитета нации через язык поможет заполнить информационный вакуум, найти пути амортизации культурного шока и указать дорогу к сердцу соседа по планете.

Когнитивистика — наука «зонтиковая» [Кубрякова 1999], и составляющей ее части — когнитивной лингвистике — отводится существенное место. Базовым объектом исследования в когнитивной лингвистике является концепт. Концепты — это психо-ментальные категории, тем или иным образом характеризующие носителей определенной этнокультуры. В то же время концепт — это некий квант знания, воссоздающий содержание всей человеческой деятельности [Кубрякова 1996: 245]. Базовыми концептами культуры [Степанов 1997:

40] называют главные единицы картины мира, константы культуры, которые сложились в глубокой древности и не потеряли актуальности в наши дни [Маслова 2004: 33]. Именно посредством концептов объективируются основополагающие константы культуры любого этноса.

На современном этапе развития когнитивной лингвистики открылись различные подходы типологизации концептов. Так, классификация концептов осуществляется в зависимости от вербализации концептов (выделяются лексические, фразеологические, грамматические, синтаксические концепты) [Алефиренко 2003; Бабушкин 1996; Болдырев 2002; Кубрякова 1996;], по способу освоения мира (научный, художественный, обыденный и др. [Аскольдов 1997]. С этой точки зрения выделяются познавательные, бытовые и художественные концепты. Классифицированные по своим носителям концепты образуют такие группы, как индивидуальные, групповые, национальные, общечеловеческие [Лихачев 1997: 284-285]. Выделяются также сенсорные (холод, жара), эмотивные {радость, веселье, печаль), морально-этические (добро, зло, ложь, правда, истина), социально-установочные (закон, справедливость, труд) [Сафонова 2003: 53-57]; особый тип составляют культурные и аксиологические концепты.

В духовной сфере нашего общества в последнее время происходят столь значительные изменения, масштабы и последствия которых еще только предстоит оценить. Они затрагивают самый глубинный, когнитивный уровень сознания. Это прежде всего проблемы аксиологического характера. Меняются наши морально-нравственные ориентиры. Поэтому, на. наш взгляд, особый интерес представляют аксиологические концепты, которыесодержат больше ментально значимой информации. В настоящее время именно аксиологические концепты (добро, труд, счастье, свобода, любовь, судьба и некоторые другие) становятся объектом плодотворных исследований лингвистов [Воркачев

2004; Карасик 2002, 2005; Сафонова 2003; Степанов 1997 и др.]. Изучение подобных концептов позволяет выделить универсальное (общечеловеческое) и этноспецифическое (национальное) в мышлении.

В процессе изучения языка с когнитивных позиций, а также в процессе ментального маркирования, репрезентационная и таксономическая специфики являются основными. И если первая в определенной степени изучена, то вторая пока является terra incognita.

Такой методологический ракурс важен как с исторической, так и лингвокультурологической точек зрения, так как позволяет упорядочить языковую систему с новаторских позиций когнитивной лингвистики, которая дает возможность четко выстроить лингвокультурное пространство, максимально точно систематизировать лингвистическую картину мира, выстроить отношения внутри национальной концептосферы.

Актуальность диссертационного исследования обусловлена его связью с современным научным направлением - когнитивной лингвистикой - и заключается в изучении языковой специфики аксиологического концепта судьба как важного маркёра национального ментального пространства, как ядерного компонента таксономической модели, диктующего ее особенности.

Выявление общих и специфических черт таксономического моделирования решает как лингвистические, так и экстралингвистические задачи. В числе лингвистических задач можно назвать следующие:

1) структурирование определенного ментального сегмента и его языковое выражение;

2) определение специфики различных дискурсов в национальной и интернациональной концептосферах.

Структурирование концепта решает и экстралингвистические задачи: способствует налаживанию международных контактов и интеграции народов через адекватное понимание особенностей менталитета друг друга, что также подчеркивает актуальность данного исследования.

В качестве предмета исследования взят русский концепт судьба, входящий в ментальное и культурное ядро нации и являющийся своеобразным маркёром русского ментального пространства.

Эксплицитно либо имплицитно изучение концептов предполагает сопоставительный анализ, подразумевающий сравнение. Языковой анализ предполагает соотнесение формы и содержания (облика и его функциональной специфики) в различных сферах языковой реализации -дискурсах. Кроме того, не стоит забывать, что концепт формируется в сознании человека или целой нации в течение всей ее жизни. Это закономерно заставляет исследователей изучать концепты в различных временных срезах, что может быть выражено системой дискурсов — научного, литературно-художественного, народно-поэтического и др.

Таким образом, в качестве объекта диссертационного исследования выступает языковая репрезентация концепта судьба в русском лингвокультурном пространстве, отраженная в научном, литературно-художественном и народно-поэтическом дискурсе разных эпох. Языковой материал изучается в синхронии и диахронии. Он представлен в компаративном освещении.

Яркое выражение диахронической специфики представлено в словарях. «Словарь помогает увидеть семантическую и деривационную продуктивность концепта и его сегментов в полном объеме» [Сафонова 2003: 12], ведь именно «лексическое значение, зафиксированное в словаре, это то, что люди имеют.в виду, когда они употребляют слово» [Вежбицкая 1997: 236]. Обращение к философскому наследию позволяет проследить функционирование концепта на заре цивилизации и тем самым глубже осознать специфику менталитета любой нации, а также выявить закономерности формирования и развития концепта [Сафонова 2003: 71]. В философском осмыслении концепта всегда видна личность мыслителя (индивидуальная концептосфера) и дух народа (национальная концептосфера). Специфика национального мировосприятия наиболее ярко видна в народно-поэтическом дискурсе. Паремии рассматриваются сегодня как репрезентанты основных устойчивых структур сознания и вносят в него элементы образности, оценочности и этнической окрашенности. С помощью изучения материала пословиц и поговорок можно приблизиться к определению ментального ареала нации, выявить ценностные приоритеты русского народа, понять отношение народа к судьбе. Таким образом, пословицы и поговорки, представляя собой «свертку» [Телия 1996: 8], а также своеобразную квинтэссенцию идей, чувств, душевного склада народа, особенно важны для исследования. Кроме того, в качестве конфронтативного материала используются китайские пословицы и поговорки, что позволяет глубже постичь национальную суть концепта, привлекая не только данные европейских языков (греческого и латинского), но и азиатского - китайского. Такая неоднородность материала представляется целесообразной для освещения задач методологического характера, решение которых невозможно в рамках одного научного исследования.

Выбор объекта и предмета исследования обусловлен также и тем, что концепт судьба является одним из ключевых концептов для раскрытия своеобразия каждой культурной целостности, играя большую роль в традиционных культурах прошлого и настоящего, являясь связанным с ценностными ориентациями личности, ее религиозными установками, ментальными и поведенческими стереотипами, тем самым обнаруживая морально-нравственное состояние общества. Представление о судьбе предполагает осуществление морального выбора, который может привести как к пассивной жизненной позиции человека, при которой руководствуются, следуя пословицам типа «От судьбы не уйти», «Где беде быть, там её не миновать» (русские пословицы), так и к активной, жизнеутверждающей, оптимистической позиции, ведь одной из великих мудростей русского народа является знание о переменчивости судьбы {«Сидя на колесе, думай, что быть под колесом», «Судьба изменчива», «Поживи в рабах, авось, будешь в господах», «Худое видели — хорошее увидим»). Именно это знание защищает людей от психологических перегрузок и нервных срывов и ведет к жизнеутверждающей позиции. В ходе данного исследования, при анализе концепта судьба, легко заметить, что идее судьбы свойственны и оптимистические мотивы.

Таким образом, изучение концепта судьба может выходить за рамки только лингвистического исследования, став предметом изучения лингвокультурологии, лингвопсихологии и других смежных наук.

К концепту судьба в последние годы наблюдается возросший интерес [Абаева 2007; Булыгина, Шмелёв 1997; Вежбицкая 1997, 1999; Печенкина 2001; Сергеева 2002; Толстая 1994; Шмелев 1994; Чернейко 1995 и др.]. Однако, как справедливо отмечает JI.O. Чернейко, «появляющиеся исследования оставляют свободным то пространство, в рамках которого могут ставиться новые вопросы и пересматриваться старые ответы» [Чернейко 1995: 82]. Учитывая ценный опыт предыдущих исследований, мы предлагаем рассмотреть концепт судьба в диахронии и синхронии, построив его таксономическую модель и изложив свой взгляд на методику его структурирования.

Целью диссертационного исследования является определение лингвокультурной специфики русского концепта судьба через установление его иерархической структуры.

В соответствии с заявленной целью определяются следующие конкретные задачи исследования:

1) изучить специфику аксиологического концепта; и

2) определить когнитивную базу, лежащую в основе структурирования аксиологических концептов;

3) выявить основные языковые репрезентанты концепта судьба в научном, литературно-художественном и народно-поэтическом дискурсе, представленные в синхронии и диахронии, а также компаративно;

4) определить специфику, место и тип концепта судьба в русской национальной концептосфере;

5) установить когнитивные классификаторы концепта;

6) построить таксономическую модель концепта судьба и провести ее лингвистический анализ.

Для решения научных задач использованы следующие исследовательские методы:

- концептуального анализа и когнитивного моделирования как основных методов, которые определяются самим осуществлением исследования в рамках когнитивного подхода;

- диахронии, отражающей жизнь концепта судьба с античных времен до наших дней;

- синхронии, показывающей специфику изучаемого концепта в определенной языковой эпохе;

- дедуктивный, предполагающий путь от теории к практике, от общего к частному, позволяет подтвердить или опровергнуть конкретным языковым материалом теоретические каноны, выработанные отечественной и зарубежной лингвистикой; определить, опираясь на теоретическую основу, соответствие указанного концепта положениям коллективной филологической мысли;

- индуктивный, предполагающий путь от частного к общему, продолжающий поиск некоторых теоретических закономерностей' функционирования конкретного концепта;

- компаративный (сравнительный), позволяющий сопоставить сегменты разных концептосфер и выявить национальную самобытность и интернациональную универсальность; функциональный, позволяющий рассматривать язык как динамичную систему; элементы языковой системы (репрезентанты концепта судьба) рассматриваются в языковом окружении — контексте [Сафонова, 2003: 17]. При этом контекст неоднороден, что подтверждается полидискурсионной структурой: научный дискурс, литературно-художественный, народно-поэтический;

- компонентный анализ словарных дефиниций, дающий возможность выявления типологических черт того или иного языка;

- сплошной выборки из словарей и сборников пословиц и поговорок, текста романа М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени»;

- контент-анализа, позволяющий на словарном уровне с помощью компьютерных технологий и различных поисковых систем находить все фрагменты текста, связанные с интересующей темой.

Новизна исследования заключается:

1) в системном изучении способов репрезентации концепта судьба, создании его таксономической модели на основе теории концептуальной иерархии и теории лингвистического синкретизма;

2) в дополнении теоретической базы структурирования концепта некоторыми понятиями: поликонцепт, поликонцептное поле, таксономическая лакуна;

3) в изучении функционирования концепта в различных дискурсах — научном, литературно-художественном, народно-поэтическом.

Материалом исследования послужили данные словарей (толковых, этимологических, мифологических, словарей древнегреческого и латинского языков), роман М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени», а также русские и китайские пословицы и поговорки. В качестве иллюстративного материала использовались также информационные ресурсы Internet.

Теоретико-методологической базой исследования послужили работы отечественных и зарубежных лингвистов: Н.Ф. Алиференко [Алиференко 2003; 2007], Ю.Д. Апресяна [Апресян 1995], Н.Д. Арутюновой [Арутюнова 1999], А.П. Бабушкина [Бабушкин 1996; 1999], Н.Н. Болдырева [Болдырев 2000; 2002; 2005; 2006; 2007], Т.В.Булыгиной, А.Д. Шмелёва [Булыгина, Шмелёв 1997], А. Вежбицкой [Вежбицкая 1997; 1999], С.Г. Воркачева [Воркачев 2003; 2004], В. фон Гумбольдта [Гумбольдт 1985], В.З. Демьянкова [Демьянков 2001; 2007], А.А. Залевской [Залевская 1997; 2005], В.И. Карасика [Карасик 2001; 2002; 2005-2006], В.В. Колесова [Колесов 1989; 2004], Е.С. Кубряковой [Кубрякова 1994; 1996; 1999; 2006; 2007], Дж. Лакоффа [Лакофф 1988; 2004], Д.С. Лихачева [Лихачев 1993], В.А. Масловой [Маслова 2001; 2004], З.Д. Поповой [Попова 1999; 2002], Н.В. Сафоновой [Сафонова 2003; 2003а; 20036], Г.Г. Слышкина [Слышкин 2000; 2000а], И.А. Стернина [Стернин 2001], Ю.С. Степанова [Степанов 1997], В.Н. Телии [Телия 1996], Л. Талми [Талми 1985], Л.О. Чернейко [Чернейко 1995] и др.

В качестве рабочей гипотезы выдвигается положение о том, что концепт судьба является национально специфичным и одновременно интернационально универсальным, а также структурированным в синхронии и диахронии.

Теоретическая значимость исследования заключается в том, что изучение структуры и содержания аксиологического концепта в рамках когнитивного подхода способствует развитию теории концептуализации, теории когнитивного моделирования, дальнейшему развитию теоретической базы структурирования аксиологических концептов.

Практическая значимость исследования обусловливается возможностью применить его результаты в практике вузовского и школьного преподавания русского языка, психологии и культурологии; при разработке и чтении курсов по современному русскому языку, истории языка, лингвокультурологии, спецкурсов по когнитивной лингвистике, при изучении русского языка как иностранного, а также в дипломных и диссертационных исследованиях.

Апробация результатов исследования осуществлялась в течение трех лет обучения в аспирантуре в виде:

- двенадцати научных публикаций, три из которых опубликованы в ведущем рецензируемом научном издании, рекомендованном ВАК РФ;

- выступлений на научных конференциях: Международной научной конференции «Аспекты изучения языковых единиц и категорий в русистике XXI века» (Мичуринск, 2007); Общероссийской научной конференции преподавателей и аспирантов «XIII Державинские чтения» (Тамбов, 2008); VI Международной научно-практической конференции «Фундаментальные и прикладные исследования в системе образования» (Тамбов, 2008); Общероссийской научной конференции преподавателей и аспирантов «XIV Державинские чтения» (Тамбов, 2009) и др.;

- участия в III Всероссийском конкурсе аспирантских работ по когнитивной лингвистике;

- работы в составе творческой группы по созданию цикла телепередач по русскому языку «Словом можно спасти», выполненного в рамках госзаказа Министерства образования РФ;

- аспирантской и доцентской практик при чтении курсов по современному русскому языку, исторической грамматике и русскому языку как иностранному;

- обсуждения на заседаниях кафедры русского языка Тамбовского государственного университета имени Г.Р. Державина.

Положения, выносимые на защиту:

1. Аксиологические концепты представляют собой особый тип. Аксиологические и культурные концепты функционально и семантически дифференцированы: культурные концепты — принадлежность национальной концептосферы, аксиологические — интернациональной; культурные концепты, как правило, аккумулируют основы материальной культуры данной нации, аксиологические - духовной, так как отражают морально-нравственные основы цивилизованного человечества.

2. Концепт судьба является аксиологическим концептом, он национально маркирован и способен определять специфику национальной концептосферы.

3. Репрезентация концепта судьба иерархически упорядочена, что отражено в таксономической модели, построенной по классическим канонам когнитивной лингвистики: суперординатный уровень, базовый уровень, субординатный уровень. Градация субординатных уровней предполагает их ментальную, семантическую и стилистическую маркированность-немаркированность.

4. Концепт судьба квалифицируется как поликонцепт. Поликонцепт имеет лексико-понятийную доминанту. Компаративный анализ концепта дает основание для введения понятия «таксономическая лакуна».

5. Концептуальное пространство русского концепта судьба дифференцировано когнитивными классификаторами (КК): КК—1 — «безличность», КК-2 — «персонификация», КК—3 — «оптимистическое мироощущение», КК-4 — «пессимистическое мироощущение», КК—5 — «индифферентность», отражающими восприятие действительности и систему воззрений человека на мир. Насыщенность того или иного когнитивного классификатора свидетельствует о его культурной значимости и ментальных предпочтениях индивидуума и нации.

Структура и объем диссертационного исследования.

Диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованной литературы, включающего 257 наименований и 2 приложений. Общий объем диссертации 190 страниц. Работа включает 1 таблицу и 12 схем, которые иллюстрируют теоретические положения исследования.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Концепт судьба и его языковая репрезентация в дискурсе"

ВЫВОДЫ

1. Народно-поэтический дискурс, представленный пословицами и поговорками, - чрезвычайно ценное явление для когнитивного исследования; паремии, являясь своеобразным зеркалом культурных стереотипов, представляют собой языковое средство объективации концепта, выражающее культурно значимые и национально специфические признаки концепта. Триединство практического, философского и творческого взгляда на мир, заключенного в пословице, и делает ее ценным орудием познания.

2. Концепт судьба ярко представлен в народно-поэтическом дискурсе, о чем свидетельствуют русские пословицы и поговорки, численно превосходящие китайские.

3. Сопоставительный анализ русских и китайских пословиц и поговорок позволяет увидеть и изучить общечеловеческие истоки выбранного концепта и на сравнительном фоне рельефнее отразить национальную специфику концепта. Так, ментальное сходство состоит в признании народами существования судьбы, ее неизбежности, переменчивости. Однако если в русских пословицах человек не в силах повлиять на судьбу, то китайские идиомы подчеркивают причинно-следственную связь судьбы и качеств человека.

4. Идиоматический материал иллюстрирует специфику восприятия концепта судьба и его репрезентантов русским и китайскими народами. Специфика эта заключается также в преобладании в русском языковом сознании таких признаков концепта судьба, как неизбежность, переменчивость, смирение; в китайском же — неизбежность, переменчивость, разумное следование.

5. Исследование народно-поэтического дискурса, содержащего репрезентанты концепта судьба, подтверждает, что данный концепт относится к аксиологическим так как отражает сложившуюся систему национальных ценностей.

151

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проведенное диссертационное исследование строится в русле когнитивной лингвистики и посвящено изучению концепта судьба, способам репрезентации и закономерностям функционирования в различных дискурсах. Обращение к аксиологическому ядру общенациональной концептосферы - концепту судьба — вызвано стремлением определить национальную составляющую концепта, а также степень его включения в интернациональную концептосферу.

Исследование показало, что в последнее время все возрастает интерес лингвистов к проблемам, связанным с аксиологическими концептами. Аксиологические концепты представляют особый тип. Аксиологические концепты, в отличие от культурных, аккумулируют морально-нравственные, духовные основы интернационального характера, выражая понятия, свойственные всему человечеству, возможно, с незначительной национальной специфичностью (например, счастье, истина, добро, любовь, красота, судьба)', культурные концепты - основа материальной и духовной культуры (юрта, матрешка, удаль, воля), в связи с чем они редко имеют аналоги в других национальных концептосферах. Русский концепт судьба — концепт аксиологический, он концентрирует в себе морально-нравственные, культурно-исторические и духовные ценности русского народа.

Репрезентация концепта судьба иерархически упорядочена, что отражено в таксономической модели, построенной по канонам когнитивной лингвистики. Структурирование концепта судьба показало, что таксономическая модель выбранного концепта имеет субординатную базу, представленную двумя уровнями включения, дифференцированную пятью когнитивными классификаторами: КК-1 — «безличность», КК-2 — «персонификация», КК-3 - «оптимистическое мироощущение», КК-4 -«пессимистическое мироощущение», КЕС-5 — «индифферентность».

Категории субординатного уровня передают специфические отличительные признаки объектов и явлений и служат целям конкретизации и различения, а не обобщения и абстрагирования. Компоненты, вошедшие в субординатный уровень, неслучайны, так как характеризуют базовый концепт в различных сферах использования, отражают широкую сферу его употребления и, как правило, стилистически окрашены на речевом уровне. Градация субординатных уровней предполагает их ментальную, семантическую и стилистическую маркированность-немаркированность. Наличие и продуктивность когнитивного классификатора «индифферентность» в современном русском языке свидетельствует о новом концептуальном содержании концепта судьба: концепт судьба становится концептом сферы общения, может сближаться в одном контексте и входить в семантическую сферу понятий «история», «жизнь», что свидетельствует о проявлении прагматизации современного человеческого сознания и мышления. Кроме того, достаточно большое количество слов с пометой устарев. позволяет сделать вывод о возможном упрощении языковой системы реализации концепта судьба в русском языке.

Введенное понятие «поликонцепт» позволяет более четко представить структуру аксиологического концепта, продемонстрировать его горизонтальное наполнение и выстроить оппозиционные конструкции, элементы которых подвержены нейтрализации в коммуникативном процессе. Под поликонцептом мы понимаем репрезентацию на базовом уровне несколькими лексемами сходной семантики; поликонцептное поле его представлено лексемами-репрезентантами, объединенными вокруг лексикографического ядра на основе семантического родства, синонимии и противопоставленными на основе когнитивных классификаторов. Так, поликонцептное поле концепта судьба полярно, оппозиционно с точки зрения когнитивного классификатора «позитивное» - «негативное». Полевая модель поликонцепта судьба выглядит таким образом: фортуна, счастье -► судьба <- участь, удел, рок, фатум

Правый и левый оппозиты маркированы, их нейтрализация осуществляется в центральном компоненте, семантически нейтральном и являющемся ядром. Оно - главное не только с теоретических позиций, но и с прагматических, так как осваивается в первую очередь при изучении национальной концептосферы, при изучении языка как родного и иностранного. Предложенная оппозиция является принадлежностью русской национальной концептосферы, в других национальных концептосферах могут быть иные варианты.

Таксономическая модель аксиологического концепта непостоянна. Она подвержена конфессиональному и светскому влиянию, в значительной степени зависит от социально-политического строя и идеологии. Каждый исторический период диктует определенное лексико-семантическое наполнение концепта. В таксономической модели могут образовываться таксономические лакуны, что может носить характер активной и пассивной невыраженности. В качестве активно не выраженных лексических компонентов можно принять ту ситуацию, когда оппозиты вообще не вербализуются на уровне индивидуальной концептосферы. Пассивно не выраженной компонентой таксономической модели следует принять ту, которая иногда реализуется в индивидуальной и групповой концептосферах. Так, в советский период таксономические лакуны носили пассивный характер, поскольку в речи носителей языка все же присутствовали репрезентанты концепта -«фортуна», «рок», «карма», официальной наукой считавшиеся лишними понятиями.

Анализ индивидуальной концептосферы, в данном случае концептосферы М.Ю. Лермонтова, позволил сделать вывод о том, что писатель - истинный выразитель национального менталитета. Продуктивность когнитивного классификатора «пессимистическое мироощущение» в романе связана с безоглядной русской верой в предначертанность судеб, с декаданскими настроениями, царившими в то время и отраженными в творчестве М.Ю. Лермонтова.

Анализ народно-поэтического дискурса, представленного пословицами и поговорками русского и китайского народов, позволяет проиллюстрировать ментальное единодушие и различия, определить национальную специфику русского концепта судьба и межнациональные универсалии, позволяющие включать его в интернациональную концептосферу.

Таким образом, в данном диссертационном исследовании концепт судьба получил подробное описание через синтезированное применение различных методов анализа, проводимых сквозь призму синхронического и диахронического подходов в индивидуальной, национальной, интернациональной концептосферах, в научном, литературно-художественном, народно-поэтическом дискурсах.

Исследование показало, что концепт судьба органично сочетает в себе национально специфическое и интернационально универсальное, что обусловлено историко-культурным развитием человечества. Кроме того, концепт судьба четко структурирован в синхронии и диахронии.

Перспектива предлагаемого к защите исследования связана с дальнейшей-разработкой теоретической базы когнитивной лингвистики, методов концептуального структурирования, а также с изучением аксиологических концептов как особых типов, являющихся маркёрами национального ментального пространства и позволяющих определять специфику индивидуальной и национальной концептосферы и универсальность интернациональной концептосферы.

Список научной литературыФорофонтова, Юлия Леонидовна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Список использованной научной литературы

2. Абаева Е.С. Лингвокультурологический аспект концепта «судьба» в английском, русском и французском языках: автореф. .дис. канд. филол. наук. Москва, 2007. 19 с.

3. Аверинцев С.С. Судьба // Философская энциклопедия. Т.5, М., 1970. С. 158.

4. Азимов А. Занимательная мифология. Новая жизнь древних слов. М.: ЗАО Изд-во Центрполиграф, 2003. 206 с.

5. Айрапетян В. Русские толкования. М.: Языки русской культуры, 2000. 208 с.

6. Алефиренко Н.Ф. Значение в парадигме языкового сознания // Язык и национальное сознание: сб. науч. тр. Воронеж: Изд-во ВГУ, 1999. С. 14-20.

7. Алефиренко Н.Ф. Проблемы вербализации концепта: теоретические исследования. Волгоград: Перемена, 2003. 96 с.

8. Алефиренко Н.Ф. Языковое сознание и менталитет // Филология и культура, мат-лы VI Междунар. науч. конф. 17-19 октября 2007. Тамбов: Изд-во ТГУ им Г.Р. Державина, 2007. С. 228-235.

9. Алтабаева Е.В. Концепт «желание» в русской языковой картине мира // Филология и культура: мат-лы III Междунар. науч. конф. Тамбов, 2001. Ч. 2. С. 135-137.

10. Антология концептов / под. ред. В.И. Карасика, И.А. Стернина. Том 1, том 2. Волгоград: Парадигма, 2005.

11. Антология концептов / под. ред. В.И. Карасика, И.А. Стернина. Том 3, том 4. Волгоград: Парадигма, 2006.

12. П.Апресян Ю.Д. Избранные труды: в 2 т. Т. 2. Интегральное описание языка и системная лексикография. М.: Языки русской культуры, 1995. 766 с.

13. Аристотель. Категории // Соч.: в 4 т. М., 1978. Т. II. С. 56.

14. Аристотель. Сочинения: пер. с древнегреч.: в 4 т. Т. 4. М.: Мысль, 1984. 830 с.

15. Арутюнова Н.Д. Дискурс // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990. С. 136-137.

16. Арутюнова Н.Д. Вместо послесловия. Истина и судьба // Понятие судьбы в контексте разных культур. М.: Наука, 1994. С. 302-315.

17. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М.: Языки русской культуры, 1999. 896 с.

18. Аскольдов С.А. Концепт и слово // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология. М.: Academia, 1997. С. 267-280.

19. Бабенко Л.Г. Концепт и концептосфера в аспекте моделирования / Бабенко Л.Г. // Междунар. конгресс по когнитивной лингвистике: сб. мат-лов. 26-28 сентября 2006. Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 2006. С. 39-42.

20. Бабушкин А.П. Типы концептов в лексико-фразеологической семантике языка. Воронеж: Изд-во Воронежского гос. ун-та, 1996. 104 с.

21. Бабушкин А.П. Язык и национальное сознание: сб. науч. тр. Воронеж, 1999. С. 12-14.

22. Бабушкин А.П. Концепты разных типов в лексике и фразеологии и методика их выявления // Методологические проблемы когнитивной лингвистики. Воронеж, 2001. С. 52—57.

23. Барышников В.Ю. Представления о судьбе в средневековой Исландии как форма исторического сознания: автореф. дис. . канд. филол. наук. Иваново, 2007. 21 с.

24. Бахарев А.И. Фрагменты языковой картины мира в русских и тюркских пословицах // Язык как система и деятельность: мат-лы Всерос. науч. конф., посвящ. 80-летию проф. Ю.А. Гвоздарева, 16-17 сент. 2005 г. Ростов н/Д, 2005. С. 19-21.

25. Белау М.Ю. К проблеме построения таксономической модели концепта «самостоятельное перемещение субъекта» // Вестник Тамбовского ун-та. Серия: Гуманитарные науки. Тамбов, 2007. Вып. 4 (48). С. 7-10.

26. Белецкий А.И. Избранные труды по теории литературы. М.: Просвещение, 1964. 478 с.

27. Белоус В.В. Когнитивные ресурсы многомерной типологии интегральной индивидуальности // Когнитивная парадигма: тез. Междунар. конф.: в 3 ч. Симпозиум 1. Лингвистика, литературоведение. Пятигорск, 2000. С. 96-99.

28. Бенвенист Э. Общая лингвистика. М.: Прогресс, 1974. 447 с.

29. Бердяев Н. А. Самосознание. М.: ДЭМ, 1990.

30. Бердяев Н. А. Философия свободного духа. М.: Республика, 1995.

31. Березин Ф.М. Общее языкознание. М.: Просвещение, 1979. 416 с.

32. Березин Ф.М. История лингвистических учений: учеб. для филол. специальностей вузов. М.: Высш. школа, 1984. 319 с.

33. Блумфилд Л. Язык. М., Прогресс, 1968: 607 с.

34. Бодуэн де Куртенэ И. А. Избранные труды по общему языкознанию: в 2 т. М.: Изд-во АН СССР, 1963. Т. 1. 384 е.; Т. 2. 391 с.

35. Бойко А.В. Внутренний мир сказочного дискурса // Лингвистическая организация дискурса: функциональные исодержательные аспекты: межвуз. сб. тр. молодых ученых. Вып. 1. Краснодар: Кубанский государственный ун-т, 2004. С. 43—51.

36. Болдырев Н.Н. Функциональная категоризация английского глагола: автореф. . докт. филол. наук. СПб., 1995. 45 с.

37. Болдырев Н.Н. Теоретические аспекты функциональной категоризации глагола // Моделирование процессов функциональной категоризации глагола: кол. монография. Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 2000. С. 5-46.

38. Болдырев Н.Н. Когнитивная семантика: Курс лекций по английской филологии. Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 2002. 123 с.

39. Болдырев Н.Н. Структура и принципы формирования оценочных категорий // С любовью к языку: сб. науч. тр. Посвящается Е.С. Кубряковой. М. Воронеж: ИЯз РАН ВГУ, 2002а. С. 103-114.

40. Болдырев, Н.Н. Формирование оценочных концептов на основе количественных параметров в языке: сб. науч. тр., посвященный 85-летию проф. Л.С. Кауфман. Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 2003. С. 135-144.

41. Болдырев Н.Н. Категории как форма репрезентации знаний в языке // Концептуальное пространство языка: сб. науч. тр. Посвящается юбилею проф. Н.Н. Болдырева. Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 2005. С. 16-40.

42. Болдырев Н.Н. Языковые категории как формат знания // Вопр. когнитивной лингвистики. 2006. № 2. С. 5-23.

43. Болдырев Н.Н. Проблема исследования языкового знания / Концептуальный анализ языка: современные направления исследования: сб. науч. тр. М.; Калуга: ИП Кошелев В.А. (Изд-во «Эйдос»), 2007. С. 31-46.

44. Болдырев, Н.Н. Репрезентация знаний в системе языка // Вопр. когнитивной лингвистики. Тамбов, 2007а, № 4. С. 17—28.

45. Булыгина Т.В., Шмелёв А.Д. Языковая концептуализация мира (на материале русской грамматики). М.: Языки русской культуры, 1997. 576 с.

46. Буслаев Ф.И. Исторические очерки русской народной словесности и искусства: в 2 т. М., 1988. Т. 1. 643 е.; Т. 2. 429 с.

47. Вахрушева А.И. О связи концептов «судьба» и «Бог» (исторический аспект) // Язык в пространстве и времени: тез. и мат-лы Междунар. науч. конф. 29-30 октября 2002 г. Самара, 2002. С. 298-301.

48. Вежбицкая А. Судьба и предопределение // Путь. 1994. № 5. С. 82-145.

49. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М.: Русские словари, 1997. 416 с.

50. Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков. М.: Языки русской культуры, 1999. 780 с.

51. Вежбицкая А. Понимание культур через посредство ключевых слов М.: Языки славянской культуры, 2001. 288 с.

52. Вендина Т.И. Средневековый человек в зеркале старославянского языка. М.: Индрик, 2002. 336 с.

53. Вендина Т.И. Этнолингвистика, аксиология, словообразование // Слово и культура. Памяти Н.И. Толстого: В 2 т. T.l. М.: Изд-во «Индрик», 1998. С. 39-47.

54. Верещагин Е.М. Язык и культура: лингвострановедение в преподавании рус. яз. как иностранного. М.: Рус. яз., 1990. 246 с.

55. Винничук JI. Люди, нравы и обычаи Древней Греции и Рима. М.: Высшая школа, 1988. 496 с.

56. Воркачев С.Г. Зависть и ревность: к семантическому представлению моральных чувств в естественном языке // Изв. АН. Сер. лит. и яз. 1998. Т. 57. № 3. С. 35-^5.

57. Воркачев С.Г. Концепт счастья в английской паремиологии // Аксиологическая лингвистика: проблемы изучения культурных концептов и этносознания: сб. науч. тр. Волгоград, 2002. С. 36-40.

58. Воркачев С. Г. Концепт как «зонтиковый термин» // Язык, сознание, коммуникация. Вып. 24. М., 2003. С. 5-12.

59. Воркачев С. Г. Эталонность в сопоставительной семантике // Язык, сознание, коммуникация. Вып. 25. М., 2003а. С. 6-15.

60. Воркачев С.Г. Счастье как лингвокультурный концепт. М.: ИТДГК «Гнозис», 2004. 236 с.

61. Высоцкий А.П. Концептуализация судьбы в русской культуре . (на примере философии религиозного экзистенциализма): автореф. дис. канд. филол. наук. Волгоград, 2007. 26 с.

62. Гаврилова Е.Д. Оценочные категории «GOOD» и «BAD» в современном английском языке: автореф. дис. . канд. филол. наук. Тамбов, 2005. 18 с.

63. Гак В.Г. Судьба и мудрость // Понятие судьбы в контексте разных культур. М.: Наука, 1994. С. 198-206.

64. Гвоздарев Ю.А. Язык есть исповедь народа. М.: Просвещение, 1993. 143 с.

65. Гвоздарев Ю.А. Проблема взаимоотношения языка, нации и культуры народа // Язык как система и деятельность: мат-лы Всерос. науч. конф., посвящ. 80-летию проф. Ю.А. Гвоздарева, 16-17 сент. 2005 г. Ростов н/Д, 2005. С. 11—14.

66. Гвоздева А.А. Языковая картина мира: лингвокультурологические и тендерные особенности: автореф. дис. . канд. филол. наук. Краснодар, 2004. 23 с.

67. Гришаева Л.И. Введение в теорию межкультурной коммуникации: учеб. пособие. Воронеж: Воронежский государственный ун-т, 2004. 424 с.

68. Гудков Д.Б. Теория практика межкультурной коммуникации. М.: ИТДГК «Гнозис», 2003. 288 с.1 70.Гумбольдт Вильгельм фон. Язык и философия культуры. М.: Прогресс, 1985. 451 с.

69. Гумбольдт Вильгельм фон. Избранные труды по языкознанию. М.: Изд. группа «Прогресс», 2000. 398 с.

70. Гумилев Л.Н. От Руси к России. М.: ACT, 2004. 397 с.

71. Демьянков В.З. Понятие и концепт в художественной литературе и научном языке //Вопр. филологии. М., 2001. №1(7). С. 35-46.

72. Демьянков В.З. «Концепт» в философии языка и когнитивной лингвистике // Концептуальный анализ языка: современные направления исследования: сб. науч. тр. М.; Калуга: ИП Кошелев В.А. (Изд-во «Эйдос»), 2007. С. 26-33.

73. Денисова Т.А. Репрезентация концептов Мужчина и Женщина в языковом сознании русского народа: автореф. дис. . канд. филол. наук. Тамбов, 2006. 22 с.

74. Долевец С.Н. О динамике морально-этических концептов // Язык как система и деятельность: мат-лы Всерос. науч. конф., посвящ. 80-летию проф. Ю.А. Гвоздарева, 16-17 сент. 2005 г. Ростов н/Д, 2005. С. 25-27.

75. Древнекитайская философия. Т. 1. М., 1973. С. 225-247.

76. Дубровина С.Ю. Библейские сюжеты в народных легендах о растениях // Живая старина. 1999. № 2. С. 8-9.

77. Дубровина С.Ю. Христианская лексика в диалектах русского языка: автореф. дис. . докт. филол. наук. Тамбов, 2006. 49 с.

78. Евсюкова Т.В. Лингвокультурологическая концепция «словаря культуры»: дис.докт. филол. наук. Нальчик, 2002. 304 с.81 .Ельмслев Л. Пролегомены к теории языка: пер. с англ. // Новое в лингвистике. М., 1960. Вып. 1. С. 264-389.

79. Ермаков Е. Лыковые звезды на войлочном небе // Дружба народов. 2002. № 2. С. 183.

80. Залевская А.А. Проблемы организации внутреннего лексикона человека. Калинин, 1977. 260 с.

81. Залевская А.А. Психолингвистические исследования. Слово. Текст: избр. тр. М.: Гнозис, 2005. 543 с.

82. Звегинцев В.А. Язык и лингвистическая теория. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1973. 248 с.

83. Иванова Е.В. Пословичная концептуализация мира (на материале английских и русских пословиц): автореф. дис. . докт. филол. наук. СПб, 2003. 38 с.

84. Карасик В.И. О типах дискурса // Языковая личность: институциональный и персональный дискурс. Волгоград, 2000.

85. Карасик В.И. Лингвокультурный концепт как единица исследования // Методологические проблемы когнитивной лингвистики. Воронеж, 2001.

86. Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс / В.И. Карасик. Волгоград: Перемена, 2002. 477 с.

87. Караулов Ю.Н. Общая и русская идеография. М., 1976. 355 с.

88. Ключевые идеи русской языковой картины мира: сб. статей. М.: Языки славянской культуры, 2005. 540 с.

89. Ковшова М.Л. Концепт судьбы. Фольклор и фразеология // Понятие судьбы в контексте разных культур. М.: Наука, 1994. С. 137-142.

90. Козлова Р.П. Курс лекций по истории русского языкознания: учеб. пособие для студентов заоч. отделения. Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 2003. 88 с.

91. Колесов В.В. Мир человека в слове Древней Руси. Л.: Изд-во ЛГУ, 1986.312 с.

92. Колесов В.В. Концепт культуры: образ — понятие символ // Вестн. С.-Петерб. ун-та. Сер. 2. 1992. № 3. С. 30-40.

93. Колесов В.В. Ментальные характеристики русского слова в языке и в философской интуиции // Язык и этническийменталитет: сб. науч. тр. Петрозаводск: Изд-во Петрозаводского ун-та, 1995. С. 12-24.

94. Колесов В.В. Имя — знамя знак // Сравнительно-типологическое исследование славянских языков и литератур. М., 1996.

95. Колесов В.В. Жизнь происходит от слова. СПб.: Златоуст, 1999. 362 с.

96. Колесов В.В. История русского языкознания: Очерки и этюды. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2003. 472 с.

97. Колесов В.В. Язык и ментальность. СПб.: Петербургское Востоковедение, 2004. 240 с.

98. Костомаров В.Г. Старые мехи и молодое вино. СПб.: Златоуст, 2001. 72 с.

99. Кравцова Н.М. Оценочная категоризация интеллектуальных способностей человека в современном английском языке: автореф. дис. . канд. филол. наук. Тамбов, 2008. 17 с.

100. Кретов А.А. О лексикографической интерпретации глаголов общего физического восприятия // Аспекты лексического значения: сб. ст. Воронеж: Изд-во ВГУ, 1982. С. 103-108.

101. Кубрякова Е.С. Проблемы представления знаний в современной науке и роль лингвистики в решении этих проблем // Язык и структуры представления знаний. М., 1992. С. 4—38.

102. Кубрякова Е.С. Начальные этапы становления когнитивизма. Лингвистика психология - когнитивная наука // Вопр. языкознания. 1994. № 4. С. 34-37.

103. Кубрякова, Е.С. Части речи с когнитивной точки зрения. М.: Изд-во ИЯ РАН, 1997. 331 с.

104. Кубрякова Е.С. Виды пространств текста и дискурса // Категоризация мира: пространство и время: мат-лы науч. конф. /под ред. Е. С. Кубряковой, О. А. Александровой. М.: Диалог; МГУ, 1997.

105. Кубрякова Е.С. О двоякой сущности языковых категорий и новых проблемах в их изучении: ( вступит, слово) // Общие проблемы строения и организации языковых категорий : мат-лы науч. конф. 23-25 апр. 1998 г. М., 1998. С. 7-12.

106. Кубрякова Е.С. Языковое сознание и языковая картина мира // Филология и культура: мат-лы Междунар. конф. 12—14 мая 1999 г. Тамбов, 1999. С. 5-13.

107. Кубрякова Е.С. О современном понимании термина «концепт» в лингвистике и культурологии // Реальность, язык и сознание: Междунар. межвуз. сб. науч. тр. Тамбов, 2002. Вып. 2. С. 5-15.

108. Кубрякова Е.С. Язык и знание: На пути получения знаний о языке: Части речи с конитивной точки зрения. Роль языка в познании мира. М.: Языки славян, культуры, 2004. 560 с.

109. Кубрякова Е.С. Что может дать когнитивная лингвистика исследованию сознания и разума человека // Межд. конгресс по когнитивной лингвистике: сб. мат-лов 26-28 сент. 2006 г. Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 2006. С. 26-31.

110. Кубрякова Е.С. В генезисе языка, или размышления об абстрактных именах // Вопр. когнитивной лингвистики, 2006а, № 3. С. 5-14.

111. Кубрякова Е.С., Демьянков В.З. К проблеме ментальных репрезентаций // Вопр. когнитивной лингвистики, 2007, № 4. С. 817.

112. Кузьмина Е.А. Паремии как лингвокультурная репрезентация языковой личности (на материале немецкого языка): дис. . канд. филол. наук. Тамбов, 2002. 196 с.

113. Кукушкина, Е.И. Познание, язык, культура. М.: Изд-во МГУ, 1984. 263 с.

114. Лакофф Дж. Когнитивное моделирование // Язык и интеллект. М., 1995. С. 84-184.

115. Лакофф Дж. Мышление в зеркале классификаторов // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XXIII. М.: Прогресс, 1988. С. 1252.

116. Лакофф Дж. Метафоры, которыми мы живем. М.: Едиториал УРСС, 2004. 256 с.

117. Лихачев Д.С. Концептосфера русского языка // Изв. АН. Сер. лит. и яз. 1993. Т. 52, № 1. С. 3-9.

118. Лихачев Д.С. Русская культура. М.: Искусство, 2000. 439 с.

119. Ломоносов М.В. Российская грамматика. СПб.: Имп. Акад. наук, 1755.214 с.

120. Ломоносов М.В. Полн. собр. соч. Т.6. М., Л.: Изд-во АН СССР, 1952.

121. Лосев А.Ф. История античной эстетики: Ранняя классика //

122. A.Ф. Лосев. М., 1963. С. 55.

123. Лосев А.Ф. Языковая структура: учеб. пособие. М.: МГПИ им.1. B.И. Ленина, 1983. 375 с.

124. Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. М.: Политиздат, 1991. 524 с.

125. Маслова В. А. Лингвокультурология: учеб. пособие для студентов вузов. М.: Акад., 2001. 208 с.

126. Маслова В.А. Введение в когнитивную лингвистику: учеб. пособие . М.: Флинта: Наука, 2004. 296 с.

127. Матвеева М.В. Институт семьи как объект когнитивного исследования // VIII Царскосельские чтения: Междунар. науч. практ. конф. 21-22 апр 2004 г. СПб., 2004. Т.Ш. С.211-213.

128. Матвеева М.В. Институт семьи в русской лингвокультурной традиции (на примере концепта «муж») // Язык как система и деятельность: мат-лы Всерос. науч. конф., посвящ. 80-летию проф. Ю.А. Гвоздарева 16-17 сент. 2005г. Ростов н/Д, 2005а. С. 31-33.

129. Матвеева М.В. Институт семьи сквозь языковую призму (на примере русского языка) // Вестник Тамбовского, ун-та. Серия: Гуманитарные науки. Тамбов, 2006. Вып. 2. С. 286-287.

130. Медведева А.В. Национальный менталитет и языковая личность // Филология и культура: мат-лы IV Межд.науч.конф. 16-18 апреля 2003 г. Тамбов, 2003. С. 95-97.

131. Мейер Г. Фаталист. К 150-летию со дня рождения М. Ю. Лермонтова // Фаталист. Зарубежная Россия и Лермонтов: Из наследия первой эмиграции. М.: Русскш м1ръ, 1999. 88 с. С. 145160.

132. Михайлова Т.А. Судьба и доля: К проблеме лексического оформления детерминистских представлений в раннеирландской традиции //Вопр. языкознания. 2001. №6. С. 68-84.

133. Никитин М.В. Развернутые тезисы о концептах // Вопр. когнитивной лингвистики. 2004. № 1. С. 53-65.

134. Общее языкознание / под ред. Б.А.Серебренникова. В трех томах. М., 1970-1974.

135. Печенкина О.Ю. Содержание концептов Бог и Судьба в текстах пословиц и поговорок, собранных В. И. Далем: автореф. дис. канд. филол. наук, Брянск, 2001. 23 с.

136. Пискунова С.В. Тайны поэтической речи (грамматическая форма и семантика текста): монография. Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 2002.

137. Платон. Собрание сочинений в 4 т. / Платон. Т. 1. М.: Мысль, 1990. 860 с.

138. Платон. Избранные диалоги / Платон; сост. и коммент. В.В. Шкоды. М.: ООО «Изд-во ACT», 2004 . 506, 6. с.

139. Платон. Диалоги: пер. с древнегреч. М.: ACT; Харьков: Фолио, 2005. 381 с.

140. Погосян Р.Г. Концепт «судьба» и его языковое выражение в поэтическом тексте Ф. Сологуба: дис. канд. филол. наук. Пятигорск, 2005. 195 с.

141. Полторацкий A.M. Судьба у Шекспира // Понятие судьбы в контексте разных культур. М.: Наука, 1994. С. 260-268.

142. Понятие судьбы в контексте разных культур: Сб. ст. / отв. ред.

143. H.Д. Арутюнова. М: Наука, 1994. 317 с.

144. Попова З.Д. Семантическое пространство языка как категория когнитивной лингвистики // Вестник Воронеж, гос. ун-та. Серия:

145. Гуманитарные науки. 1996. № 2. С. 64-68.

146. Попова З.Д. Понятие «концепт» в лингвистических исследованиях. Воронеж, 1999. 30 с.

147. Попова З.Д. Интернациональное поле национального концепта и методы его изучения // Культура общения и ее формирование. Воронеж, 2001. Вып. 8. С. 57.

148. Попова З.Д. Язык и национальная картина мира. Воронеж, 2002. 58 с.

149. Попова З.Д. Абстрактные понятия в языковом сознании народа // Филология и культура: мат-лы IV Междунар. науч. конф. 16—18 апр. 2003 г. Тамбов, 2003. С. 14-16.

150. Потебня А.А. Полное собрание трудов: Мысль и язык. М.: Изд-во «Лабиринт», 1999. 300 с.

151. Прохоров Ю.Е. В поисках концепта. М., 2004. 204 с.

152. Радзиевская Т.В. Слово Судьба в современных контекстах // Логический анализ языка: Культурные концепты. М., 1991. С. 6472.

153. Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. М., 1988.

154. Руделев В.Г. Вначале было слово. Тамбов, 1995. 176 с.

155. Савенкова Л.Б. «.Что суждено, тому не миновать». Мотив судьбы в «Повестях покойного Ивана Петровича Белкина» // Русская речь. 1999. № 5. С. 104-113.

156. Санджи-Гаряева З.С. Семантическое поле фатальности в идеостиле Ю. Трифонова // Логический анализ языка. Языки пространств; М.: Языки русской культуры, 2003. С. 540-547.

157. Сафонова Н.В. Ментальность и ее отражение в языке (на сопоставительном, материале русской, английской и китайской фразеологии). Белград, 2000. С. 81-82.

158. Сафонова Н.В. Концепт благо/добро как сегмент ментального поля нации (на материале русского языка): монография. Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 2003. 357 с.

159. Сафонова Н.В. Концепт «добро» и «зло» в культурологическом и лингодидактическом аспекте // Вестник Пятигор. гос. лингвист, ун-та. Пятигорск, 2003а. № 1. С. 88-90.

160. Сафонова Н.В. Концептуальный анализ ментального поля нации // Интертекст в художественном и публицистическом дискурсе: мат-лы Всерос. науч. конф. Магнитогорск, 20036. С. 564-569.

161. Сафонова Н.В. Теоретические проблемы концептуализации национальной картины мира // Вестник Тамб. гос. техн. ун-та. Тамбов, 2003в. № 3. С. 574-580.

162. Сафонова Н.В. Средневековая языковая личность как объект когнитивного исследования // Языки и транснациональные проблемы: мат-лы Междунар. конф. М., 2004.

163. Сахно C.JI. Уроки рока: опыт реконструкции «языка судьбы» // Понятие судьбы в контексте разных культур. М.: Наука, 1994. С. 238-247.

164. Семененко Н.Н. Русская пословица как полифункциональная культурно-значимая единица // Филология и культура: мат-лы III Междунар. науч. конф. Тамбов, 2001. Ч. З.С. 180^182.

165. Сенкевич А.В. Судьба человека и ее исторический смысл: дис. канд. филос. наук. Воронеж, 2005.

166. Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии: пер. с англ. М., 1993. 655 с.

167. Сергеева А.В. Стереотипы поведения, традиции, ментальность. 3-е изд. М.: Флинта: Наука, 2005. 320 с.

168. Сергеева Е.Н. Концептуальное поле судьбы и его репрезентация в русском языке // Теория поля в современном языкознании: межвуз. научн. сб. Уфа: БГУ, 2002. С. 149-157.

169. Серова И.Г. Концептуальный анализ в лингвокультурологии: методы и возможности // Вопр. когнитивной лингвистики, Тамбов, 2007, № 1. С. 15-23.

170. Сидельников В.П. Лексика со значением «Запах» в русском языке (к проблеме языковой сущности лексических микросистем): автореф. дис. . канд. филол. наук. Харьков, 1983. 25 с.

171. Слышкин Г.Г. Дискурс и концепт (о лингвокультур. подходе к изучению дискурса). Волгоград, 2000. С. 38-45.

172. Слышкин Г.Г. От текста к символу: лингвокультурные концепты прецедентных текстов в сознании и дискурсе. М.: Academia, 2000а. 128 с.

173. Соколов В.В. Средневековая философия. М.: Высш. шк., 1979. 448 с.

174. Соссюр Ф. де. Курс общей лингвистики. М.: Логос, 1998. 296 с.

175. Срезневский И.И. Об изучении родного языка вообще и особенно в детском возрасте // Русское слово. М., 1986.

176. Степанов Ю.С., Проскурин С.Г. Константы мировой культуры: Алфавиты и алфавитные тексты в периоды двоеверия. М.: Наука, 1993. 156 с.

177. Стернин И.А. Национальная специфика мышления и проблема лакунарности // Связь языковых единиц в системе и реализации: межвуз. сб. науч. тр. Тамбов, 1998. С. 22—31.

178. Стернин И.А. // Методологические проблемы когнитивной лингвистики: сб. науч. тр. ВГУ / отв. ред. И.А. Стернин. Воронеж, 2001.С. 58-65.

179. Тань Аошуан. Китайская картина мира: Язык, культура, ментальность. М.: Языки славянской культуры, 2004. 240 с.

180. Телия В.Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты. М.: Языки русской культуры, 1996. 288 с.

181. Толстая С.М. «Глаголы судьбы» и их корреляты в русской культуре // Понятие судьбы в контексте разных культур. М.: Наука, 1994. С. 143-148.

182. Толстая С.М. Признак в языке культуры // Живая старина. -2001. №3. С. 2-3.

183. Фаталист. Зарубежная Россия и Лермонтов: Из наследия первой эмиграции / Составление, вступительная статья и комментарии М. Д. Филина. М.: Русскш м1ръ, 1999. 288 с.

184. Фрумкина P.M. Культурологическая семантика в рамках эпистемологии // Изв. Акад. наук. Сер. лит. и яз. 1999. Т. 58, № 1. С. 3-10.

185. Чен X. Эти поразительные китайцы. М.: ACT: Астрель, 2006. 255 е.: ил. (Культурный шок!).

186. Чернейко Л.О. Гештальтная структура абстрактного имени // Филологические науки. 1995. №4. С. 73-83.

187. Яковлева Е.С. О понятии «культурная память» в применении к семантике слова// Вопр. языкознания. 1988. №3. С. 43-73.

188. Dolnik J. Das axiologische Konzept und die axiologischen Wortfelder // Zeitschrift fer Slawistik, Bd: 39. № 4, 1994. S. 504-513.

189. Jackendoff R. Semantic Structures. Cambridge: The MIT Press, 1991.322 p.

190. Lakoff G. Women, Fire and Dangerous Things: What Categories Reveal about the Mind. Chicago: The Univ. of Chicago, Univ. Press, 1987.615 р.

191. Langacker R.W. Grammar and Conceptualization. Berlin-N.-Y.: Mouton de Gruyter, 2000. 427 p.

192. Miller G.A. Language and Perception. Cambridge. Mass.: Harvard Univ. Press, 1979. 760 p.

193. Rosch E.H. Cognitive Representation of Semantic // Journal of Experimental Psychology: General. Vol. 104. 1975. № 3. P. 192 233.

194. Rosch E.H. Principles of Categorization // Cognition and Categorization. Hillsdale: Lawrence Erlbaum, 1978. P. 27-48.

195. Smith E. Categories and Concepts. Cambridge. Mass.: Harvard Univ. Press, 1981. 203 p.

196. Talmy L. Lexicalization Patterns: Semantic Structure in Lexical Forms // Language Typology and Syntactic Description. Vol. 3: Grammatical Categories and the Lexicon. Cambridge: Cambridge Univ. Press, 1985. P. 57-149.

197. Taylor J.R. Linguistic Categorization: Prototypes in Linguistic Theory. Oxford: Clarendon Press, 1995. 312 p.

198. Wierzbicka A. Semantics, Culture, and Cognition. Universal Human Concepts in Culture — Specific Configurations. New York, Oxford: Oxford University Press, 1992. 488 p.1.. Список использованных словарей

199. Александрова 3 .Е. Словарь синонимов русского языка: практ. справ.: ок. 11 000 синоним, рядов. М.: Рус. яз., 1989. 493 с.

200. Англо-русский словарь синонимов. Тезаурус. М.: Ин. язык, 2001.412 с.

201. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. М.: Сов. энциклопедия, 1969. 608 с.

202. Бенвенист Э. Словарь индоевропейских социальных терминов: пер. с фр. / общ. ред. и вступ. ст. Ю.С. Степанова; коммент. Ю.С. Степанова, Н.Н. Казанского. М.: Прогресс универс, 1995. 452 с.

203. Большая Советская Энциклопедия. В 30 т. Т.9. / Гл. ред. A.M. Прохоров. М.: «Советская Энциклопедия», 1972. 624 с.

204. Большой толковый словарь русского языка. СПб.: Норинт, 1998. 1536 с.

205. Большой энциклопедический словарь. М.: Большая Российская энциклопедия, 1998. 1456 с.

206. Ботвинник М.Н., Коган Б.М., Рабинович М.Б., Селецкий Б.П. Мифологический словарь. М.: Просвещение, 1985. 174 с.

207. Горбачевич К.С. Краткий словарь синонимов русского языка. М.: ООО «Изд-во Астрель»; ООО «Изд-во ACT», 2003. 605 3. с.

208. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. М.: Иностранные и национальные словари, 1956.

209. Дворецкий И.Х. Латинско-русский словарь. М.: Русский язык, 1976. 1096 с.

210. Жуков В.П. Словарь русских пословиц и поговорок. 7-е изд., стер. М.: Рус. яз., 2000. 536 с.

211. Краткий словарь когнитивных терминов / под ред. Е.С. Кубряковой. М.: Изд-во МГУ, 1996. 245 с.

212. Крысин А.П. Толковый словарь иностранных слов Электронный ресурс. Доступ из энциклопедии Кирилла и Мефодия. М.: Кирил и Мефодий : New media generation, 2006. 1 электрон, опт. диск (DVD-ROM).

213. Лингвистический энциклопедический словарь / гл. ред. В. Н. Ярцева. М.: Сов. энциклопедия, 1990. 685 с.

214. Лопатин В.В., Лопатина Л.Е. Русский толковый словарь: ок. 35 000 слов. 3-е изд., исправ. и доп. М.: Русск. яз., 1994. 834 с.

215. Маковский М.М. Сравнительный словарь мифологической символики в индоевропейских языках: Образ мира и миры образов. М.: Гуманит. изд. центр ВЛАДОС, 1996. 416 с.

216. Мельчук И.А., Жолковский А.К. Толково-комбинаторный словарь современного русского языка. Вена, 1984.

217. Мифы народов мира. Энциклопедия в 2-х т. М.: Рос. энциклопедия, 1994.

218. Новый объяснительный словарь синонимов русского языка / под общ. рук. акад. Ю.Д. Апресяна. М.; Вена: Языки славянской культуры, 2004. 1488 с.

219. Ожегов С. И. Словарь русского языка: 70 ООО слов. М.: Русск. яз., 1991. 917 с.

220. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка: 80 ООО слов и фразеологических выражений. М.: ООО «ИТИ Технологии», 2006. 944 с.

221. Петрученко О. Латинско-русский словарь. М.: Рус. яз., 1994.

222. Подосинов А.В., Козлова Г.Г., Глухов А.А. LINGUA LATINA. Латинско-русский словарь. М.: Флинта: Наука, 2002. 376 с.

223. Преображенский А.Г. Этимологический словарь русского языка. Т. 1-2. М.: ГИС, 1959.

224. Розенталь Д.Э. Словарь-справочник лингвистических терминов. М.: Просвещение, 1976.

225. Сальнова А.В. Греческо-русский и русско-греческий словарь. М.: Рус. яз. Медиа, 2004. 592 с.

226. Словарь древнерусского языка (XI-XIV вв.): в 10 т. / РАН Инт рус.яз.; гл. ред. Р.И. Аванесов, И.С. Улуханов. М.: Рус. яз. 19881990. Т. I. 1988; Т. II. 1989; Т. III. 1990.

227. Словарь иностранных слов. М.: Рус. яз., 1988.

228. Словарь русского языка в 4-х т. Т. 4 / АН СССР, Ин-т рус. яз.; под ред.А. П. Евгеньевой. 2-е изд., испр. и доп. М.: Русский язык, 1984. 794 с.

229. Словарь современного русского литературного языка в 18 т. Москва-Ленинград: Издательство Академии наук СССР, 1963. 1391 с.

230. Современный словарь иностранных слов: ок. 20 ООО слов. 2-е изд., стер. М.: Рус. яз., 1999. 742 с.

231. Срезневский И.И. Материалы для словаря древнерусского языка. В 4-х тт. СПб., 1903.

232. Старославянский словарь (по рукописям X-XI веков)/ Под. ред. Р. Цейтлин, Р. Вечерки и Э. Благовой. М.: РЯ, 1994.

233. Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования. М.: Языки русской культуры, 1997. 824 с.

234. Тихонов А.П. Словообразовательный словарь русского языка в 2 тт. М: Русский язык, 1985.

235. Толковый словарь русского языка в 4-х т. / под ред. Д. Н. Ушакова. М.: Русские словари, 1994.

236. Толстая С.М. Судьба // Славянская мифология. Словарь. М., 1995.

237. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: в 4 т. М.: Прогресс, 1986-1987.

238. Философский энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1983. 840 с.

239. Частотный словарь русского языка, ок. 40 000 слов. / Под ред. Л.Н. Засориной. М.: Русский язык, 1977. 936 с.

240. Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка: 13560 слов. М.: Русский язык, 1999.

241. Шанский Н.М. Этимологический словарь русского языка. М.: Прозерпина, 1994. 400 с.

242. I. Список фактического материала

243. Даль В.И. Пословицы и поговорки русского народа. М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2000. 608 с.

244. Даль В.И. Пословицы русского народа: сб. В. Даля: в 3 т. Т.1. М.: Русская книга, 1993. 640 с.

245. Даль, В.И. Пословицы русского народа: сб. В. Даля: в 3 т. Т.2. М.: Русская книга, 1993. 704 с.

246. Даль, В.И. Пословицы русского народа: сб. В. Даля: в 3 т. Т.З. М.: Русская книга, 1993. 736 с.

247. Лермонтов М.Ю. Сочинения в двух томах. Том второй. М.: Правда, 1990. 740 с.

248. Национальный корпус русского языка Электронный ресурс. Электрон, дан. М. URL: http:// www.ruscorpora.ru/search-main.html. Загл. с экрана. Яз. Рус.

249. Пословицы и поговорки народов Востока. М.: Изд-во Вост. лит., 1961. 735 с.

250. Пословицы русского народа: Сб. В.И. Даля: в 2 т. М.: Худож. литература, 1989.

251. Русские пословицы и поговорки / под ред. В. Аникина; Сост.: Ф. Селиванов, Б. Кирдан, В. Аникин. М.: Художественная литература, 1988. 431 с.

252. Список условных сокращений

253. БАС Словарь современного русского литературного языка в 18 т. Москва-Ленинград: Издательство Академии наук СССР, 1963. 1391 с.

254. БСЭ — Большая Советская Энциклопедия. В 30 т. Т.9. / Гл. ред. A.M. Прохоров. М.: «Советская Энциклопедия», 1972. 624 с.

255. БТСРЯ Большой толковый словарь русского языка. СПб.: Норинт, 1998. 1536 с.

256. БЭС — Большой энциклопедический словарь. М.: Большая Российская энциклопедия, 1998. 1456 с.

257. КСКТ Краткий словарь когнитивных терминов / под ред. Е.С. Кубряковой. М.: Изд-во МГУ, 1996. 245 с.

258. КССРЯ Горбачевич К.С. Краткий словарь синонимов русского языка. М.: ООО «Изд-во Астрель»; ООО «Изд-во ACT», 2003. 605 3. с.

259. ЛЭС — Лингвистический энциклопедический словарь / гл. ред. В. Н. Ярцева. М.: Сов. энциклопедия, 1990. 685 с.

260. MAC Словарь русского языка в 4-х т. Т. 4 / АН СССР, Ин-т рус. яз.; под ред.А. П. Евгеньевой. 2-е изд., испр. и доп. М.: Русский язык, 1984. 794 с.

261. МНМ Мифы народов мира. Энциклопедия в 2-х т. М.: Рос. энциклопедия, 1994.

262. МС Ботвинник М.Н., Коган Б.М., Рабинович М.Б., Селецкий Б.П. Мифологический словарь. М.: Просвещение, 1985. 174 с.

263. НКРЯ — Национальный корпус русского языка Электронный ресурс. Электрон, дан. М. URL: http://www.ruscorpora.ru/search-main.html. Загл. с экрана. Яз. Рус.

264. НОССРЯ — Новый объяснительный словарь синонимов русского языка / под общ. рук. акад. Ю.Д. Апресяна. М.; Вена: Языки славянской культуры, 2004. 1488 с.

265. СРЯ Ожегов С. И. Словарь русского языка: 70 000 слов. М.: Русск. яз., 1991. 917 с.

266. СС Старославянский словарь (по рукописям X-XI веков)/ Под. ред. Р. Цейтлин, Р. Вечерки и Э. Благовой. М.: РЯ, 1994.

267. ТСРЯ Толковый словарь русского языка в 4-х т. / под ред. Д. Н. Ушакова. М.: Русские словари, 1994.

268. ФЭС Философский энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1983. 840 с.

269. ЧСРЯ Частотный словарь русского языка, ок. 40 000 слов. / Под ред. Л. Н.Засориной. М.: Русский язык, 1977. 936 с.

270. ЭСРЯ Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: в 4 т. М.: Прогресс, 1986-1987.