Концепт "судьба" ("MOIPA/TYXH") и его реализация в сказочном дискурсе

Бойко, Анна Владимировна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Концепт "судьба" ("MOIPA/TYXH") и его реализация в сказочном дискурсе

Год: 2008
Автор научной работы: Бойко, Анна Владимировна
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Краснодар
Код cпециальности ВАК: 10.02.19

Диссертация по филологии на тему 'Концепт "судьба" ("MOIPA/TYXH") и его реализация в сказочном дискурсе'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Концепт "судьба" ("MOIPA/TYXH") и его реализация в сказочном дискурсе"

На правах рукописи

БОЙКО Анна Владимировна

КОНЦЕПТ «СУДЬБА» («М01РА/ТУХН») И ЕГО РЕАЛИЗАЦИЯ В СКАЗОЧНОМ ДИСКУРСЕ (НА МАТЕРИАЛЕ НОВОГРЕЧЕСКИХ НАРОДНЫХ ВОЛШЕБНЫХ СКАЗОК)

10.02.19 - Теория языка

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

□03452965

Краснодар 2008

Работа выполнена на кафедре французской филологии в ГОУ ВПО «Кубанский государственный университет»

Научный руководитель: доктор филологических наук,

профессор

Татьяна Михайловна Грушевская

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, доцент

Дмитрий Афанасьевич Яламас

кандидат филологических наук Наталья Александровна Валько

Ведущая организация - Московский государственный

институт международных отношений (университет) МИД России

Защита состоится «3» декабря 2008 г. в 9.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.101.08 по филологическим наукам при Кубанском государственном университете по адресу: 350040, г. Краснодар, ул. Ставропольская, 149, ауд. 231.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Кубанского государственного университета.

Автореферат разослан «» ноября 2008 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

Ю.В. Баклагова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Существуют вопросы, являющиеся актуальными для каждого человека в любые времена. Они связаны с осознанием человека самого себя в окружающем мире. Одним из подобных вопросов является вопрос постижения понятия «судьба» как в плане глобального поиска пути всего человечества, так и в плане личного поиска счастья каждой отдельной личности. Решением данной проблемы занимались и занимаются различные гуманитарные науки: философия, теология, психология и т. д. В наши дни поиском ответа на вопрос «что такое судьба?» занимается также и лингвистическая наука, которая, в свою очередь, повинуясь общим тенденциям гуманитарных наук, использует достижения, открытия и методологическую базу других научных дисциплин.

Фольклор как продукт творчества того или иного этноса является носителем информации не только о его обычаях и традициях, но и о его менталитете, а также о базовых философских воззрениях нации. Волшебная сказка выделяется из спектра фольклорных жанров своей особой структурой, о которой говорил Владимир Яковлевич Пропп и которая делает сказочные тексты удачным объектом лингвистического исследования, связанного с изучением менталитета того или иного народа. Анализ сказочных текстов с позиции теории дискурса и концептологии позволяет получить обширную информацию о картине мира нации, создавшей эти тексты. Поиск ответа на базовые вопросы общечеловеческой философии (в частности решение проблемы определения понятия «судьба») можно осуществлять именно через подобный анализ.

Актуальность настоящей работы обусловлена, в первую очередь, необходимостью анализа особенностей сказочных текстов как текстов, содержащих богатейшую информацию, связанную с представлением о мире той или иной нации, через призму теории дискурса, так как подобное исследование текстов сказок позволяет по-новому взглянуть на них и глубже понять специфику менталитета определенного народа. Во-вторых, данный сегмент фольклорного творчества, в связи со своей особой структурой, является полем продуктивного исследования культурных концептов, в то время как методика подобного исследования сказок недостаточно разработана. И наконец, для теории языка, изучающей языковую репрезентацию и особенности экспликации базовых концептов культуры, актуальным является изучение концептов через элементы сказочных текстов, а именно, через образы, функционирующие в сказках, особенно, при совпадении номинации образа и концепта, что говорит о важности концепта для культуры этноса.

Объектом данного исследования является сказочный дискурс и тексты новогреческих народных сказок, являющиеся компонентом сказочного дискурса, а также источником знаний о концептосфере греческого народа.

Предметом исследования выступают особенности функционирования сказочного образа Мо(ра (Мо1ре<;)/ ТихП (Судьба) и одноименного ему концепта

«Судьба» («Moipa/Tuxn»), а также экспликация указанного концепта через одноименный образ.

Практическим материалом настоящей работы послужили тексты 570-ти новогреческих волшебных сказок (20 сборников) и контексты, связанные с функционированием образа и концепта «Судьба» («Мо(ра/Т6хП»)> извлеченные из вышеуказанного корпуса текстов методом сплошной выборки (20 % из проанализированных нами сказок).

Целью данного исследования является определение места сказочного дискурса в общей системе языка, выявление взаимосвязи понятий «образ» и «концепт», а также анализ концепта «Судьба» («Moipa/Tuxn») через одноименный образ в сказочном дискурсе.

Поставленные цели предполагают решение следующих задач:

- раскрыть понятие «сказочный дискурс» и выявить его основные характеристики;

- выявить особенности взаимодействия понятий «образ» и «концепт»;

- определить через особенности функционирования образа Судьба (Moipa (Moipeq)/ Т6%ц) особенности одноименного ему концепта «Судьба»

(«Moipa/Tuxn»);

- выявить и описать ядро и периферию указанного концепта;

- выделить слои концепта «Судьба» («Moipa/Тихп») по принципу актуальности того или иного компонента концепта в системе личностных ценностей коммуниканта;

- описать особенности каждого слоя концепта «Судьба» («Moipa/Тихл») через особенности функционирования образа Судьба (Moipa (MoipEg)/

тад;

- дать характеристику концепта «Судьба» («Moipa/Ttijpp) как одного из важных концептов греческой культуры.

Методологическую базу диссертационного исследования составило положение о соотношении языка и сознания, позволяющее представить ментальные единицы через вербализацию в языке.

Теоретической базой диссертационной работы послужили исследования российских и зарубежных ученых в области фольклора и мифологии (А.Н. Афанасьев, В.Н. Аникин, В.Я. Пропп, Г.А. Msyac, М. Mspaidfji;, Е. AuSfcoq, X. Хат^таю1-Ка\|/тцёуои, Д. OiKovo|^i5r|q, А. Абацаутюи,

A. АуугХолои^ои, Г. Icoawou, I. ВаууЦ^, 1.0. KaicpiSriq, KupictKiSr^, М. AtaijiaStiq, Г. ЕиХ&цяюд, Z. Тоака-Кацяа, N. Maxaaq, B.C. Dietrich, L. Rohrich, R. Dawkins, и т. д.); научные работы, посвященные исследованию теории языка, лингвистики текста, дискурса, концептосферы, семантики (В .И. Карасик, Г.Г. Слышкин, С.Г. Воркачев, Т.М. Грушевская, Н.Ю. Фанян,

B.И. Тхорик, А. Вежбицкая, Н.Д. Арутюнова, Ю.С. Степанов, Л.Г. Бабенко, O.JI. Каменская, В.А. Маслова, Г.П. Немец, С.А. Сухих., В.В. Зеленская, В.Г. Гак, А.И. Кузнецова, Е.С. Кубрякова, А.П. Бабушкин и т. д.).

Научная новизна работы состоит в выявлении особенностей сказочного дискурса как носителя информации о менталитете нации, в описании черт

именно новогреческого сказочного дискурса, а также в определении взаимосвязи понятий «образ» и «концепт» и экспликации концепта через функционирование образа в рамках сказочного дискурса на материале новогреческих народных волшебных сказок.

В теоретическом плане исследование данных вопросов дает возможность найти новые подходы к изучению культурных концептов (а именно, через анализ сказочных образов) и, соответственно, к более глубокому проникновению в лингвокультурную картину мира того или иного народа. Выводы, сделанные в ходе исследования, содействуют дальнейшему развитию антропоцентрической парадигмы, расширяя представление о репрезентации ментальных единиц через вербализацию в языке. Они также уточняют представление о специфике сказочного дискурса, способствуя развитию теории дискурса в целом.

В практическом плане материалы исследования могут найти применение в чтении лекционных курсов по лингвокультурологии, теории дискурса, на практических занятиях по новогреческому языку, а также в спецкурсах и семинарах по греческому фольклору и культуре.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Сказочный дискурс является особой разновидностью дискурса, имеющей две схемы развития - развертывающуюся и замкнутую. Сказочные тексты в печатном виде представляют собой закрепленный «сгусток» сведений, формирующих фрагменты языковой картины мира народа. Образы, имеющиеся в сказках, являются единицами информации, составляющими сказочные тексты. В закрепленном текстовом виде они являются ключами к пластам культуры того или иного этноса. Сказочный дискурс представляется богатым источником знаний о концептосфере нации.

2. Сказочные образы, представляя собой единицы информации, из которых состоят сказочные тексты, напрямую связаны с базовыми концептами той или иной культуры. Их анализ служит описанию концептов. При совпадении имени концепта и имени образа можно говорить о возможности прямой экспликации концепта через одноименный образ. Изучение особенностей образа способствует раскрытию сущности концепта.

3. Ключевыми словами-репрезентантами, составляющими ядро греческого концепта «Судьба», являются существительные цо1ра и тьуц. Семы судьба и высшая сила лежат в основе ядра греческого концепта «Судьба». Базовый слой наполняют признаки, которые являются полярными, но в равной степени присущими изучаемому концепту: доля - случай, предопределение -непредсказуемость, жизнь - жизненные обстоятельства, неизменность -вмешательство, рок - удача. Периферию рассматриваемого концепта составляют следующие признаки: поиск, помощь, опека/забота, рождение, сложные обстоятельства, любовь, брак, дорога, расстояние, достаток, трудолюбие, праздность, мудрость, тайна, бесконтрольность. Дальнюю периферию составляют признаки: опрятность/неряшливость, пьянство. Особенность концепта «Судьба» заключается в наличии двух основных

противопоставляемых компонентов: случайность (судьба-тбхч) и предопределенность (судъба-цо1ра).

4. Ментальные образования «Мо(ра» (судьба-фатум) и «ТтЗхл» (судьба-случай) являются пересекающимися и в совокупности соотносящимися с русским концептом «Судьба». В своей взаимосвязи они образуют единое ментальное образование - концепт, имеющий два полюса: |хо!ра и тихп-

5. Концепт «Судьба» («Мо1ра/Тй%г|») представляется ментальным образованием, имеющим три слоя: активный, пассивный и внутренний, разделение на которые происходит по принципу актуальности того или иного компонента концепта в системе личностных ценностей коммуниканта. Активными семами концепта являются признаки, которые связаны с субъективным восприятием судьбы каждым человеком. Пассивными признаками являются те, которые касаются судьбы в ее более глобальном, отвлеченном значении: судьба как идея судьбы. Внутренние признаки связаны с этимологией имени концепта, раскрывающей его базовое значение, из которого развивались все остальные слои концепта.

6. Обе составляющие концепта «Судьба» («Мо(ра/Ти%г|>>) неразрывно связаны между собой. В активном слое это выражается через характеристики взаимодействия судьбы и человека, которые обусловлены возможностью/невозможностью изменения жизненного пути (судьба-доля либо судьба-случай). В пассивном слое - через характеристики высшей силы, которая считается определяющей условия земного существования и контролирующей это существование в его прогрессии (судьба-предопределение, судьба-неизвестность). Этимология данных концептов имеет отношение к неизменности и обреченности, равно как к изменчивости и везенью.

Методы исследования определены спецификой объекта, предмета, поставленными целями и задачами. Исследование велось с учетом психолингвистического подхода к изучению текста. Основным методом является лингвистическое описание, однако в ходе исследования применялись методы сплошной выборки, контекстуального анализа, функционального анализа, структурно-семантического анализа, дефинирования, этимологического анализа.

Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования излагались и обсуждались на заседаниях кафедры французской филологии и ежегодных научных конференциях молодых ученых Кубанского государственного университета, посвященных проблемам современного языкознания (2003 - 2008 гг.), на различных международных, региональных, межвузовских научных конференциях и научно-практических семинарах: «Актуальные проблемы современного языкознания и литературоведения» (Краснодар, 2003 - 2005 гг.), «Язык. Дискурс. Текст» (Ростов-на-Дону, 2007 г.), «Язык и дискурс в современном мире» (Майкоп, 2005 г.). По теме диссертации опубликовано восемь научных работ, в том числе одна в издании, рекомендованном ВАК РФ.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографического списка, представленного тремя разделами и включающего в целом 192 наименования.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении освещена актуальность диссертационной работы, объясняется выбор ее темы, определяется объект, предмет исследования, теоретическая база, указан практический материал исследования, обозначены цели и задачи работы, объяснена ее новизна, изложены положения, выносимые на защиту, обозначены методы исследования.

В первой главе «Образ и концепт в сказочном дискурсе: характеристика и сопоставление понятий» дается определение понятий «дискурс», «образ», «концепт». Во-первых, формулируется определение сказочного дискурса, характеризуются его особенности и компоненты. Обосновывается выбор сказочного дискурса как источника информации о языковой картине мира. Описаны черты, присущие именно новогреческим сказочным текстам и сказочному дискурсу. В данной части исследования мы опираемся на работы следующих ученых, занимающихся вопросами дискурса, текста и коммуникации: O.JI. Каменская, В.И. Карасик, Т.М. Грушевская, Н.Ю. Фанян, Г.Г. Слышкин, С.А. Сухих, В.И. Тхорик и др., а также на работы следующих исследователей в области фольклора и народных сказок: А.Н. Афанасьев, В.Я. Пропп, В.П. Аникин, Г.А. Мёуас, М. МеракЦс, Е. AuSiicoi;, X. Xat£r|Taiq-Km|/co^6voi), Д. 01Коуоц(5т]с, A. ASajaavtiou, A. Ayystakoukro, Г. Itoawov, I. BayyX.fjg, 1.0. KaxpiSriq, I. Kupum5r|c, M. AA£^ia8r|g, Г. ЕгАацякх;, I. Тостка-Карла, N. Матаас, B.C. Dietrich, L. Rohrich, R. Dawkins и др.

Устное народное творчество в своей основе неразрывно связано с человеческой деятельностью, его жизнью - как духовной, так и практической. Любая человеческая деятельность, так или иначе, отражается в устном творчестве народа, она пронизана ею. Самый богатый и интересный фольклорный материал, на наш взгляд, представляют тексты сказок, в частности, волшебных сказок, которые Владимир Яковлевич Пропп называл сказками «в собственном смысле слова» (Пропп 1969: 7). Подобную мысль выражает и греческий исследователь сказок Ёргос Иоанну: волшебные сказки «являются бесспорными и основными сказками (eivat avancpipoA.a Kai icupiwq icapa|iu9ia)» (ПарациОкх тон )лотЗ цад 1973: 9). Греческий ученый Нэсторас Матцас разделял сказки на юмористические, сказки про животных и сказки в собственном смысле слова (каб'сштб ларацйбО (Матасц 1973: 36), автоматически выделяя волшебные сказки в разряд «истинных» сказок, сказок самих по себе. Материалом данного исследования послужили тексты именно волшебных сказок, и в дальнейшем под словом «сказка» мы подразумеваем волшебную сказку.

Сказка - это народное произведение повествовательного жанра, в основе которого лежит вымысел, но которое своим внутренним смыслом выражает восприятие реальности, присущее данному этносу.

Изначально сказка фиксировалась только в устной речи, отсюда ее пластичность, вариантность. Сейчас чаще мы имеем дело со сказками, зафиксированными в письменной речи, или письменными текстами сказок. Рассматриваемый в событийном аспекте, когда учитывается ситуация порождения и восприятия текста в комплексе, текст трактуется как дискурс.

В.И. Карасик представляет дискурс как «явление промежуточного порядка между речью, общением, языковым поведением, с одной стороны, и фиксируемым текстом, остающимся в «сухом остатке» общения, с другой стороны» (Карасик 2002: 267). Значит, сказка в аспекте дискурса представляет собой «жизнь» сказочного текста, его развитие и интерпретацию от момента порождения до момента восприятия. В соответствии с классификацией разновидностей дискурса В.И. Карасика, сказочный дискурс относится к личностно-ориентированному бытийному дискурсу игрового регистра и принадлежит полю художественно-ориентированного общения. Он имеет свою особую, присущую только ему структуру. Его специфика, выделяющая его из круга всех художественных текстов, во многом определяется, на наш взгляд, особенностью участия в нем коммуникантов, когда реципиент может стать равноправным рассказчиком, интерпретируя сказочный текст.

Основываясь на том, что сказочный дискурс интересен такими своими элементами, как время и место повествования, особенности личности сказочников, способ повествования, состав, степень участия и реакция аудитории, характер и содержание сказки, можно, опираясь на теорию В.И. Карасика, описать его основные компоненты как бытийного дискурса: 1) участники и схема развития; 2) хронотоп; 3) цели; 4) ценности; 5) стратегии; 6) жанры; 7) тематика; 8) дискурсивные формулы.

1. Участники и схема развития сказочного дискурса.

Как правило, если текст представлен в устной форме, эту пару составляют рассказчик и слушатель, и развитие сказочного текста имеет два направления: 1) внутреннее переосмысление текста слушателем и 2) дальнейшая передача интерпретированного текста другому слушателю. Таким образом, слушатель превращается в рассказчика и передает текст следующему слушателю, который, в свою очередь, становится рассказчиком, и так далее по схеме:

Р1->т—С1/Р2—т-*С2/РЗ—т-*СЗ/Р4 и т. д.

Если текст сказки представлен в письменной форме, то развитие сказочного текста чаще всего останавливается на внутреннем переосмыслении текста реципиентом. Участников сказочного дискурса в этом случае можно определить как автора и читателя, и схема развития текста будет выглядеть так:

А-т -42

N. 43 и т. д.

Интерпретация текста будет останавливаться на читателе, однако и в этом случае читатель может стать рассказчиком и передать переосмысленный текст сказки слушателю.

Основным моментом в сказочной коммуникации, на наш взгляд, является тот факт, что рассказчик и слушатель взаимодействуют друг с другом, влияя на ход повествования, тем самым, формируя сказочный текст. Рассказчики приспосабливаются к слушателям. «Круг слушателей содействует сохранению и преобразованию повествования, рассказчики изначально принимают во внимание потребности, желания, склонности и неприятие аудитории» (МеракХг]- 1999: 46). В свою очередь, и рассказчик управляет аудиторией, предугадывая и формируя ее реакцию.

Таким образом, сказочную коммуникацию можно назвать интерактивной, что обусловлено структурой построения сказочного текста, его морфологией, о которой писал В.Я. Пропп (Пропп 1969). При соблюдении порядка следования функции действующих лиц автор/повествователь свободен в выборе атрибутов или предметов, что придает сказке индивидуальность, не меняя ее общую структуру.

2. Хронотоп

Греческие ученые-фольклористы отмечают, что сказки обычно рассказывались в вечернее либо ночное время, особенно холодными и длинными зимними ночами (Х.-Каусоцеуои 2002; ЕиХацлюд 1943; Абацаутюи 1900; М.-Млоиуютжои 1976; Матса^ 1973). Местом сбора для повествований сказок обычно был какой-либо дом. Люди со всей деревни собирались в доме вокруг камина для «вечерних посиделок» - стсрокаОюцаш (Абацслаюи 1900: 280, ПарардЗбкх тон 1аои цен; 1973: 10). Сказки также часто рассказывались в море - на корабле либо не берегу.

3. Цели

В качестве основных целей сказочного дискурса можно выделить утешительную и развлекательную. Утешительная цель сказочного дискурса была главной изначально, что подтверждается этимологически. Греческий ученый Стэргиос Ванглис отмечает, что «слово сказка - жарарьвг является производным от слова паро.рьО'ю. (от глагола жарарьвощт - утешать), что значит утешение, наставление» (Аашх ларарлЗбга тт)<; ХсйкяЗиа^ 1986: 8). Хрисула Хатзитаки-Капсомену также пишет, что слово napo.jj.b0i - «сказка» этимологически связно с глаголом жарацъвоЬрт> который в древности имел различные значения: 6(усо Оаррод - «ободрять», лротретгш - «побуждать», ларщорш - «утешать», стирРоиХеисо - «советовать», ауакоиф^т - «облегчать», ютоопр^ш - «поддерживать». Сказочник (карарьОцтцд) изначально был человеком, который утешал (атдд жоп ёдш жарцуорш). Сказка (ларарювш, ларарьвюу) означала: // ЕмОаррьх'аг] - «ободрение», 7/ жротрощ - «побуждение»,

ц жардтртаг] - «поощрение», г) карцуорха - «утешение» (Х.-К(х\|яоцбуот) 2002: 41). Подобную информацию дает и словарь древнегреческого языка (5йц£ат5г||; 2007). Сказки были развлечением бедноты. Посредством повествования люди забывали свои горести, беды, нужду и голод. Основные составляющие компоненты сказки: «сверхъестественность, преувеличение, волшебность» (ЛаТка тгарациЭю тг|д ХсЛк18исг|<; 1986: 7). Именно они помогали людям перенестись в другой мир, другую реальность, отличную от той, в которой они находились и которая была полна лишений.

В качестве второстепенной цели можно выделить наставительную цель сказочного дискурса. Нэсторас Матцас отмечал, что сказочное повествование «приносит удовольствие слушателю, но не имеет своей целью наставлять или советовать. Его мораль, однако, вытекает из повествования, так как мораль - в сознании народа, создателя сказки, а оно не терпит аморальных решений» (М&тсга? 1973: 38).

4. Ценности

Ценности сказочного дискурса обусловлены его целями и связаны с созданием морального комфорта слушателей.

5. Стратегии

Стратегии сказочного дискурса также определены его целями:

1) изложить фантастическую историю, придерживаясь определенных правил жанра; 2) создать определенную атмосферу «вне данной реальности и времени»; 3) достичь удовлетворения аудитории, вызвать ощущение облегчения, утешения; 4) привнести развлекательный компонент; 5) привнести дидактический компонент; 6) принимать во внимание особенности аудитории (возрастные, психологические).

6. Жанры

Сказочный дискурс, рассматриваемый нами в данной работе, базируется на жанре волшебной сказки в ее устной и письменной форме.

7. Тематика

Тематика сказочного дискурса, на наш взгляд, связана в целом с человеческой судьбой, то есть с представлением основных вех человеческой жизни, связанных с ними конфликтов и методов их разрешения в метафорической форме. Сюда входят такие основные философские понятия, как «судьба», «жизнь», «смерть», «рождение», «любовь», «дружба», «добро», «зло» и т.д.

8. Дискурсивные формулы

Дискурсивные формулы представляют собой различные лексические, морфологические и синтаксические языковые средства, используемые данным видом дискурса. К грамматическим средствам, прежде всего, нужно отнести особую структуру сказочного текста, о которой говорил Владимир Пропп (Пропп 1969). Синтаксис сказочного дискурса характеризуется обилием прямой речи (диалогов), простотой синтаксических конструкций.

Далее в первой главе рассматривается понятие «образ» и определяется его место в сказочном дискурсе. Опираясь на трактовку понятия «образ» в ряде литературных словарей и энциклопедий, мы выделяем антиномии в его

характеристике, считая, что образ одновременно: 1) знак и допущение; 2) независимая система, живущая своей жизнью, и интерактивная система; 3) за образом всегда стоит творец, но образ живет своей жизнью независимо от своего творца; 4) образ - категория художественного творчества, эстетики и явление в художественном произведении (персонаж, герой и т. д.); 5) образ сходен с понятием, гипотезой, представлением, так как раскрывает в единичном сущностное, но образ отличается от понятия, так как он осязаем, чувственен; 6) образ представляет собой вымышленный мир, созданный через преображение реального, сочетая в себе предметное и смысловое, образ превращает вещь в нечто иное.

Образы составляют ткань любого художественного произведения, они являются единицами информации, из которых состоит эта ткань. В рамках сказочного дискурса образы являются продуктами коллективного творчества. В том виде, в котором образы встречаются на страницах книг в наши дни, сказочные образы представляются совокупностью результатов творческого переосмысления действительности множеством представителей той или иной нации. Сказочные образы являются своеобразными ключами к пластам культуры народа, их создавшего.

И, наконец, в первой главе освещаются основные теории, касающиеся изучения концептов, в ней даются определения концепта в различных аспектах, определяется принцип изучения концепта в данной работе. Этот принцип основывается на соотнесении концепта и одноименного сказочного образа.

Понятие «концепт» является ключевым в современной науке о языке и языковых процессах. Целый ряд ученых-лингвистов занимались изучением и развитием теории концепта: А. Вежбицкая, А.П. Бабушкин, С.Г. Воркачев, В.А. Маслова, Л.Ю. Буянова, Ю.С. Степанов, В.И. Карасик, Г.Г. Слышкин, Н.Д. Арутюнова, Д.С. Лихачев, С.Х. Ляпин, З.Д. Попова, И.А. Стернин, В.Н. Телия и др. В связи со сложностью и неоднозначностью понятия «концепт» существует множество его трактовок. С позиции лингвокультурного подхода «концепт признается базовой единицей культуры, ее концентратом» (Карасик 2002: 138). Культурный концепт определяется В.И. Карасиком как «многомерное смысловое образование, в котором выделяются ценностная, образная, понятийная сторона» (Карасик 2002: 129). В.А. Маслова называет культурные концепты именами «абстрактных понятий», где «культурная информация... прикреплена к сигнификату, т.е. понятийному ядру» (Маслова 2001: 48). С.Г. Воркачев говорит о концепте как о ментальном образовании, отмеченном культурной спецификой (Воркачев 2001: 67). Ученый также считает данное ментальное образование единицей коллективного знания/сознания, отсылающей к духовным ценностям и имеющей языковое выражение (Воркачев 2001: 70).

Ю.С. Степанов дает следующее определение концепта: «Концепт -основная ячейка культуры в ментальном мире человека. Концепты не только мыслятся, они переживаются. Они - предмет эмоций симпатий и антипатий, а иногда и столкновений. Концепт - это как бы сгусток культуры в сознании

человека; то, в виде чего культура входит в ментальный мир человека. И, с другой стороны, концепт - это то, посредством чего человек... сам входит в культуру, а в некоторых случаях и влияет на нее» (Степанов 2001:43).

Г.Г. Слышкин трактует понятие «концепт» следующим образом: «концепт - условная исследовательская единица, направленная на комплексное изучение языка, сознания и культуры; концепт принадлежит коллективному или индивидуальному сознанию, детерминируется культурой и опредмечивается в языке и/или речи; в структуру концепта входят понятийный, образный и ценностный элементы с доминированием последнего; формирование концепта - это процесс редукции результатов опытного познания действительности до пределов человеческой памяти и соотнесения их с ранее усвоенными культурными доминантами, выраженными в религии, идеологии, искусстве и т.д.» (Слышкин 2000:39).

Репрезентацией концепта в языке обычно считают слово (см. работы: Вежбицкая 2001, Арутюнова 1999, Воркачев 2001 и др.). По мнению В.И. Карасика «выражение концепта - это вся совокупность языковых и неязыковых средств, прямо или косвенно иллюстрирующих, уточняющих и развивающих его содержание» (Карасик 2002: 130).

В данной работе мы трактуем понятие «концепт», опираясь на работы следующих ученых: А. Вежбицкая, С.Г. Воркачев, В.И. Карасик, Г.Г. Слышкин, Ю.С. Степанов, Д.С. Лихачев, Н.Д. Арутюнова, В.А. Маслова, И.А. Стернин, З.Д. Попова и др. Вслед за ними мы придерживаемся мнения, что концепт является многомерным ментальным образованием, принадлежащим коллективному и/или индивидуальному сознанию, имеющим понятийный, образный и ценностный параметры; концепт культурно обусловлен и опредмечивается в языке. Концепт считается базовой единицей культуры, он мыслится и переживается и может выражаться невербальными средствами.

По мнению множества ученых, именно фольклор является богатым материалом для изучения концептосферы того или иного народа. Сказка, как одно из важнейших произведений фольклора, выбрана нами для рассмотрения греческих культурных концептов. В сказке сосредоточены основные культурные ценности народа. Посредством выделения «ключевых слов» (А. Вежбицкая) в сказочных текстах можно выявить основные культурные концепты, имеющие значение для греческой нации.

При сопоставлении понятий «образ» и «концепт» между ними обнаруживается сходство и различия. Сходство проявляется в ряде моментов, описанных ниже.

1. Компоненты

Равно как и образ, концепт характеризуется наличием предметного и смыслового рядов, словесно-обозначаемого и подразумеваемого. Образный, ценностный и понятийный компоненты присущи образу и концепту в равной степени.

2. Раскрытие содержания

Содержание как образа, так и концепта открывается через совокупность языковых и неязыковых средств.

3. Процесс формирования

Концепт и образ формируются в процессе освоения действительности. Элементы реальности, которые касаются базовых вопросов существования, переосмысливаются и сжимаются до единицы, которая становится проводником к раскрытию этой информации.

4. Функция в рамках культуры

Равно как и концепт, образ является знаком, кодом, средством смысловой коммуникации в рамках определенной культуры или родственных культур. Через образ, равно как и через концепт, культура проникает в сознание человека, и одновременно человек не только приобщается к культуре, но и влияет на нее.

5. Способ восприятия реципиентом

Концепт и образ являются объектами восприятия - интеллектуального (мыслятся) и эмоционального (переживаются).

6. Отношение к той или иной системе знаков

Образ и концепт имеют двунаправленное отношение к системе знаков, в которой они реализуются (в нашем случае - к языковой системе). Они одновременно зависят от нее и оказывают на нее влияние. Язык, в рамках той или иной культуры, диктует определенные ограничения в реализации образов и концептов, в значительной степени детерминируя ее. Но и содержание концепта, равно как и содержание образа, предполагает некоторую ограниченность выражения в знаках (языковой системы), а также в выборе этих знаков.

7. Принадлежность к коллективному и индивидуальному сознанию

И образ, и концепт принадлежат к коллективному и индивидуальному сознанию.

8. Отношение к общечеловеческим ценностям

Образы имеют непосредственное отношение к человеческим ценностям, ставя своей целью их отражение в понятной форме. Для концепта ценностная составляющая является доминирующей.

9. Номинация посредством «ключевых слов» (А. Вежбицкая)

Если имя концепта, как и имя образа, является «ключевым словом» данной культуры, это говорит об их значимости в ее рамках.

10. Интерактивность

И образ, и концепт, с одной стороны, живут независимой жизнью, а с другой стороны, являются интерактивными системами, которые открыты для реципиента и могут изменяться под его влиянием. Каждый новый реципиент, воспринимая и переживая концепт, равно как и образ, привносит в них что-то новое.

Конечно, понятия «образ» и «концепт» при наличии ряда сходств значительно отличаются друг от друга. Во-первых, образ - это категория художественного творчества, способ и форма освоения действительности, система освоения жизни искусством и продукт этого освоения, который оценивается с позиции эстетики. Соответственно, образ предполагает авторство, которое может быть персональным либо коллективным, как в случае

сказочного дискурса. Концепт является категорией лингвокультурологии и является сгустком информации, которая принадлежит сознанию (групповому или массовому). Границы концепта размыты, и у него нет создателя. Образ всегда имеет вещественную основу, а концепт, как ментальное явление, может не иметь таковой. Получая свое воплощение в языке, концепт приобретает языковую форму. Основа образа также может быть языковой. В этой точке возможно взаимное наложение понятий «концепт» и «образ». В языковой системе это проявляется через совпадение номинации. При совпадении имени образа и имени концепта, с учетом того, что образ является ярким, хорошо обрисованным и типичным для культуры того или иного народа, а концепт базовым для этой культуры, можно говорить о вероятности экспликации данного концепта через образ.

Один из распространенных подходов к представлению структуры концепта заключается в репрезентации его в виде круга, либо поля, которое имеет ядро и периферию (Маслова 2005). Исходя из результатов исследования структуры концепта И.А. Стернина и З.Д. Поповой, концепт, имея полевое представление, формируется из ядра, которое включает в себя семантические признаки, фиксируемые в толковых словарях, имеющие особо яркую наглядность и образность, базовых слоев, которые располагаются близко к ядру, представляя собой семантические признаки, проступающие через фразеологический фонд и художественные тексты, и интерпретационного поля, состоящего из субъективных семантических признаков, ассоциативно связанных с ядром концепта (Попова, Стернин 2001).

В настоящем исследовании мы проводим общий и компонентный анализ концепта «Судьба» для его описания. Для общего анализа концепта «Судьба» мы следуем полевой модели представления концепта. При проведении компонентного анализа данного концепта мы опираемся на теорию Ю.С. Степанова, в которой ученый выделяет три компонента концепта: активный слой, пассивный слой и внутреннюю форму (Степанов 2001: 47). Описание концепта и первым, и вторым способом реализуется нами через подробное исследование образа героини Судьба в новогреческих народных сказках - закономерностей его функционирования, особенностей описательных характеристик и их лексической репрезентации. Обе модели описания концепта дополняют друг друга. Их параллельное использование помогает сделать репрезентацию концепта «Судьба» более подробной и исчерпывающей.

Во второй главе «Образ Судьбы в греческой лингвокультуре» освещаются вопросы, касающиеся появления, развития, изменения, функционирования, характеристик и роли Судьбы в греческой культуре начиная с античных времен и по настоящий момент. Выделяются основные параметры персонажа Судьба в новогреческих народных сказках. Материалом для данной части исследования послужили 20 наиболее крупных сборников новогреческих народных сказок, наиболее полное греческое издание по античной мифологии под редакцией И.Т. Какридиса, отечественные работы по мифологии и работы в данной области следующих иностранных исследователей: И. Кефалас, Д. Икономидис, Б.Ц. Дитрих и др.

Героиня Судьба (MoipaTuxn) является одним из наиболее ярких, своеобразных и интересных персонажей новогреческих народных сказок. Этот персонаж типичен для греческого фольклора - он фигурирует в 20 % из 570 проанализированных нами сказок, таким образом, представляя значительный интерес для исследования.

Время появления персонажа Судьба (Мо(раУТйхл) точно не известно. Не известно и то, где изначально появилась данная героиня сказок и мифов. Б.Ц. Дитрих, исследовавший роль героини Судьба в античные времена, пишет, что существуют определенные свидетельства, относящиеся к культу Судеб в Греции, некоторые из которых относятся к пятому, четвертому и третьему веку до нашей эры (Dietrich 1967). Как пишет Илиас Кефалас, «данный культ изначально встречается в веровании в неумолимых Клото, Лахесис и Атропос Гесиода» (Kscpalag 1985). Триада Клото-Лахесис-Атропос встречается также у Платона и Пиндара. У Гесиода Мойры являются дочерьми Зевса и Фемиды. Существует, однако, и другая традиция, которой следуют более поздние поэты, утверждающие, что Мойры были рождены от Никты (EAlrivucrj puOoloyia 1986: 270). Таким образом, мифология отображает двойную, двусмысленную природу, которую имели Мойры. «Когда Мойры являются дочерьми Никты, они считаются злыми и своевольными. Когда - дочерьми Зевса, они выступают в роли благосклонных божеств и инструментов высшего божественного порядка. Судьбы (Мойры) - одновременно небесные и подземные божества» (Oi Moipeg: то vfj|ia тг|д Срзщ кон то лелрсоцёуо: http:/www.mfa.gr/greek/greece/through_time/mythology/fates.html).

Число судеб в мифологии чаще всего является множественным: обычно судеб три, однако их может быть и две, и одна. Пол Судеб всегда женский. В мифологических текстах Мойры имеют внешность женщин, зачастую молодых и красивых. Основные их функции в мифологии связаны с жизнью и смертью человека. Б.Ц. Дитрих делает следующее заключение: было принято считать, что они раздают смерть - самую элементарную и простую часть людской судьбы. Таким образом, изначально они наделяли человека отмеренной для него частью жизни, в то время как их функционирование при родах и браке, а также их присутствие в течение всей жизни, возможно, были более поздними добавлениями, которые объясняются их частыми соотнесениями с Илифиями, Артемидой и другими божествами (Dietrich 1967: 64).

Итак, Мойры играли очень важную роль в древнегреческой мифологии. Всё в мире, согласно мифологической космогонии, предопределено и распределено, и каждый человек имел свою долю, которую он не мог изменить. Боги в равной степени с людьми подчинялись власти Судьбы.

Другой богиней, имеющей отношение к судьбе, в мифологии является Тихи. Тихи относится к категории условных божеств, которые происходят от отвлеченных понятий без мифологического содержания. Данным божествам потребовалось место в культе после того, как они были персонифицированы скульпторами и поэтами. В последние годы античности им поклонялись с бурным и нарочитым обожанием.

В качестве философского понятия «судьба» (тбхл) упоминается с самого начала историографии и сохранилось до конца античных времен, претерпев значительные изменения в своем содержании (EM^vucrj |xu9o)x>yia 1986: 255). Поскольку «значение слова «судьба» включает в себя и значение плохой судьбы, данная богиня могла восприниматься как персонаж, держащий под своим контролем чередование счастья и несчастья в жизни людей» (EMrivucri ци0оХоу(а 1986: 256). В раннюю эллинистическую эпоху существует другое понимание судьбы. Считается, что она влияет на «человеческую жизнь и развитие вещей, но «без цели». Это «слепая» сила, которая бесцельно руководит наряду и с другими явлениями случайным богатством.

Поклонение Тихи и Мойрам сохранялось в эллинистическую и в греко-римскую эпоху и существовало также и после появления христианства. Данные мифологические образы, перейдя в новогреческий фольклор, претерпели большие изменения, однако оба они встречаются в сказках и имеют характерные черты. В народном культе Судьба имеет очень яркие особенности: она неизменна, неизбежна, вездесуща, зла, враждебна, несправедлива, безжалостна. В народном сознании Судьба ассоциировалась со смертью.

Б.Ц. Дитрих, анализируя слово polpa (судьба), которое чаще всего употребляется для выражения понятия «судьба», относит его происхождение к глаголу psipopai, перфектная пассивная форма (perfect passive) которого -eipaprai, а предпрошедшая пассивная форма (pluperfect passive) - eipapno. Msipopai - промежуточная форма, которая, по его мнению, означает «получать свою долю» ('to receive as one's portion') (почти - «получать должное, то, что причитается» ('to receive as one's due')) (Dietrich 1967: 11). Moipa соотносится с корнем smer- «думать», «полагать», «интересоваться» ('think, consider, care'). Moipa и рдрод могут иметь значение «доля», «часть» ('a portion, a share'), кроме значений «судьба», «рок» ('fate, doom'), и в дальнейшем значение «часть» ('share') встречается все чаще, по мнению Б.Ц. Дитриха (Dietrich 1967: 11). Слово пежрсорЬо, как пишет указанный ученый, является перфектным пассивом пора - «предоставлять», «давать», «предлагать» ('to furnish, give, offer') (Dietrich 1967: 12).

Как пишет Д. Икономидис, «греческий народ для выражения понятия доли или судьбы, а также понятий, связанных с ней, использует разнообразные слова и выражения, которые вытекают из его представления о ней» (Ошпюц18т|<; 1972: 3). Вот некоторые из них: poipa, тжрощЬо, piQuo, тул, vr/f.po, poipivo, ¡lEpaariKo, owcupamq, акХурада, axovrapsvtj, xpiopepovaa (rt]v трщ fispa epxEtai кш ypaipzi Ttjv ш/71 tov TtaiSiov), Kiaptx (OiKovo|.u5r|(; 1972). Существует другой ряд слов, который имеет отношение к понятию «судьба» и восходит к византийской эпохе и вере в астрологию: £'5^6, £о\)5ю, £(Ь5ю, аотргкб, jtAavexi, likaveta, avapayjx; (avapayoq, avapayo, av&%apo, avdpixo) -«планида».

В греческой лингвокультуре существует понятие личной судьбы каждого. Когда рождается человек, рождается и его судьба, которая остается с ним на протяжении всей его жизни. Судьба влияет на жизнь положительно, если она добрая, и - наоборот, если она плохая. Она исчезает, когда человек умирает.

Образ Судьбы состоит из ряда параметров, которые мы выделяем и описываем во второй главе нашей работы.

Первый выделяемый нами параметр - это параметр образ, который, на наш взгляд, складывается из двух составляющих:

1) внутреннего облика, собственно содержания образа, и

2) внешнего облика персонажа - его атрибутов. Нужно отметить, однако, что внешние характеристики данного персонажа, в рамках изученного нами материала, редко даются в деталях, внешний облик чаще представлен в общих чертах.

Один из самых распространенных образов Судьбы в новогреческих народных сказках - это образ Судеб-предрекательниц, который составляет 39% образов данного персонажа. Типичный внутренний облик данного образа это - облик трех Судеб, предсказывающих долю новорожденного, которая может быть как счастливой, так и нет. Одна из Судеб-предрекательниц по своему внутреннему образу может быть «Злой» и давать плохое предсказание о доле новорожденного - в 36% случаев.

Следующий наиболее распространенный образ Судьбы в новогреческих сказках - это образ Судьбы-хранительницы, на него так же приходится 39% всех образов. Судьба-хранительница - это личная Судьба человека, его защитник, который появляется в трудные для него минуты. По своему внутреннему образу Судьба-хранительница - это «Добрая судьба», помощник. Однако внутренний образ Судьбы-хранительницы может соответствовать и образу «Злой судьбы» (примерно в 20% случаев), когда Судьба не помогает герою, своему подопечному, а мешает ему либо равнодушна к его участи. Образ Судьбы-хранительницы может иметь имя Мо(ра - «судьба-доля» либо его могут звать Тиул - «судьба-случай». В 34 % случаях, в рамках нашего материала, его зовут Мо(ра, в 66% - Тйуг|.

Следующий образ, выделенный нами, это образ Угрюмой Судьбы (АуеХаотт] Мо(ра - Судьба-Несмеяна). Она - одна из трех Судеб-предрекательниц. Угрюмая Судьба никогда не смеялась и обычно ничего не желает, не делает пророчеств, но, если герою удается ее рассмешить, она делает чудо или дарит герою подарок. 14% образов Судьбы составляет образ Угрюмой Судьбы.

Еще один из образов персонажа Судьба в новогреческих народных сказках - это образ Судьбы-пьяницы («цтггкрои») - 7% всех образов. По своему внутреннему образу это - «Злая Судьба». Она дает дурное предсказание, являясь одной из Судеб-предрекательниц, либо она может быть «Злой» Судьбой-хранительницей.

В рамках исследуемого нами материала мы выделили еще один образ Судьбы, который, однако, встречается крайне редко - в 1% разобранных нами сказок. Это образ Судьбы всех Судеб. По внутреннему облику - это Судьба, к которой приходят все Судьбы и спрашивают, что она дает каждому человеку, рождающемуся на свет. Это выражено и в ее имени: Мо(ра тю цограбсо -«Судьба Судеб».

Образы героини Судьба различаются по критерию «злая - добрая». Добрых судеб больше - 68%, тогда как на «злых» приходится 32% образов. Таким образом, можно сказать, что Судьба в новогреческих народных сказках скорее положительный образ, чем отрицательный.

Следующий значимый параметр персонажа Судьба - это параметр имя.

Два основных существительных, которыми выражается имя рассматриваемого нами сказочного образа, фигурируют в новогреческом фольклоре. Они требуют отдельного рассмотрения. Это существительные -цо(ра и тиу.ц. Они являются синонимами, но их значения разнятся.

Анализ выдержек из статей комментируемых понятий раскрывает их сходство и разницу между ними. Оба слова и ро(ра, и ти/л имеют значение «судьба». Оба этих слова нейтральны, то есть сами по себе не несут ни отрицательной, ни положительной оценки. Однако, как отмечается, существительное тбут] имеет скорее положительную окраску, чем отрицательную (Мттацтгтютт^ 1998: 1841). Оба этих слова могут иметь определения, как с отрицательной, так и с положительной оценкой. Существительное цо(ра трактуется как судьба-доля (то, что предопределено и отмерено каждому). Слово тиут| понимается как судьба-случай (то, что выпадает каждому, может встретиться, произойти). Однокоренное с тг>хп прилагательное тихоио^ означает «случайный, неожиданный, непредвиденный» (Хориков 1993: 764). А однокоренное с ро(ра - цофшод - «роковой, неизбежный, фатальный, пагубный, губительный» (Хориков 1993: 524). Таким образом, можно утверждать, что понятие роСра развивается в сторону отрицательного значения, так как имеет оттенок неизменного, фатального, тбуг) же более нейтрально, так как имеет оттенок случайности, оставляет место для благополучного исхода.

Большинство образов, встречающихся в новогреческих народных сказках, имеют имя цо(ра - 81%. Существительное ти/т) встречается в 19% названий Судьбы. Это объясняется большим разнообразием образов, которые носят имя цо!ра.

Для выявления такого параметра как круги действия героини Судьба мы рассмотрели корпус использованных нами материалов с позиции структурно-морфологического подхода изучения сказки Владимира Яковлевича Проппа.

В своей работе «Морфология сказки» В.Я. Пропп выявил постоянный, устойчивый элемент любой волшебной сказки. Такими элементами являются функции действующих лиц. При этом «под функцией понимается поступок действующего лица, определяемый с точки зрения его значимости для хода действия» (Пропп 1969: 25). Существует определенное ограниченное количество этих функций, их число равняется 31, а их последовательность установлена и неизменна, что и определяет однотипность всех волшебных сказок (Пропп 1969).

По итогам анализа можно сказать, что основной функцией Судеб-предрекательниц является осуществление запрета (60% случаев) и, как правило, они встречаются в подготовительной части сказки. Судьбы-хранительницы чаще всего выступают как помощники (70%). Образ Угрюмой Судьбы

охватывает только круг действий дарителя. Образ Судьбы-пьяницы действует только как отправитель. Судьба всех Судеб также выступает только как отправитель. Таким образом, персонаж Судьба в большинстве случаев либо исполняет функцию запрета, либо выступает как помощник.

Рассматривая персонаж Судьба в рамках концепции сказочного дискурса, мы выделяем еще один его параметр - пол. Для данного персонажа пол всегда является женским.

В третьей главе нашего исследования «Концепт «Судьба» в сказочном дискурсе: экспликация через образ» мы проводим общий и компонентный анализ концепта «Судьба», выделяем его ядро и периферию, а также описываем его языковую репрезентацию в сказочном дискурсе через сочетаемость с глаголами.

Ключевыми словами-репрезентантами, составляющими ядро греческого концепта «Судьба», как показал проведенный анализ, являются существительные //огра и ш/Л- Существительное ¡ло1ра имеет семантические характеристики судьба, доля/часть, высшая ста,

предначертание/предопределение, жизнь, неизменность/неизбежность, рок. Существительное гй/Ц - семантические характеристики судьба, случай, высшая сила, непредсказуемость, жизненные обстоятельства, вмешательство, удача/везение. Таким образом, базовый слой данного концепта является совокупностью элементов, одни из которых тождественны, другие -противоположны по смыслу. Семы судьба и высшая сила лежат в основе ядра греческого концепта «Судьба» и относятся к обоим словам-репрезентантам концепта. Далее базовый слой наполняют признаки, которые являются полярными, но в равной степени присущими изучаемому концепту: доля -случай, предопределение - непредсказуемость, жизнь - жизненные обстоятельства, неизменность - вмешательство, рок-удача.

Периферию рассматриваемого концепта составляют следующие признаки: поиск, помощь, опека/забота, рождение, сложные обстоятельства, любовь, брак, дорога, расстояние, достаток, трудолюбие, праздность, мудрость, тайна, бесконтрольность. Дальнюю периферию составляют признаки: опрятность/неряшливость, пьянство.

В связи с некой противоположностью своих признаков концепт «Судьба» может иметь как положительную, так и отрицательную смысловую маркированность. Его особенность заключается в наличии двух основных противопоставляемых компонентов: случайность (судьба- т/г]) и предопределенность (судьба-^огра). Данные компоненты могут быть как со знаком «+», так и со знаком «-». Таким образом случай может приносить удачу и трудности, а предначертанное - и счастье, и беду.

Две основные модели судьбы, фигурирующие в новогреческих народных сказках - это Судьба-предрекатель и Судьба-хранитель. Модель Судьба-предрекатель соотносима с такими признаками концепта «Судьба» как рождение, жизнь, предначертание, тайна, бесконтрольность, предрешённость, неизменность. Модель Судьбы-хранителя, в свою очередь, соотносима с признаками расстояние, дорога, опека/забота, помощь, сложные

обстоятельства, мудрость, достаток, трудолюбие, праздность, опрятность/неряшливость, пьянство. Данные модели свидетельствуют о наличии трех основных смыслов понятия судьбы в новогреческих народных сказках:

1) сила, определяющая жизненный путь человека, которая неподвластна человеку;

2) жизненный путь, определенный вышеуказанной силой, который обычно сложен, и, чтобы сделать его легче, человеку необходимо прикладывать много усилий;

3) сила, которая либо является дружественной, либо враждебной для человека на его жизненном пути, то есть она либо помогает (в большинстве случаев), либо мешает человеку.

При проведении компонентного анализа концепта «Судьба» мы опираемся на теорию Ю.С. Степанова. Ученый выделяет в концептах «три компонента, или три «слоя»: 1) основной, актуальный признак; 2) дополнительный, или несколько дополнительных, «пассивных» признаков, являющихся уже не актуальными, «историческими»; 3) внутреннюю форму, обычно вовсе не осознаваемую, запечатленную во внешней, словесной форме» (Степанов 2001: 47). Исследователь отмечает, что в разных своих слоях концепты по-разному реальны для людей данной культуры. «Активный» слой концепта актуален для всех людей, пользующихся данным языком. «Пассивные» признаки концепта находят реализацию при общении людей внутри той или иной социальной группы. Внутренняя форма концепта, его этимология, непосредственно известна только исследователям, но открывается опосредованно пользующимся данным языком как база концепта (Степанов 2001:48).

Анализируя концепт «судьба» через призму теории Ю.С. Степанова, мы разделяем его на три слоя, которые, на наш взгляд, реализуются через персонаж Судьба и непосредственно через выделенные нами параметры. Однако, применительно к предмету нашего исследования и, ориентируясь на специфику сказочного дискурса, расслоение концепта «Судьба» мы реализуем не по генетическому принципу, а по принципу актуальности слоев для воспринимающего персонаж Судьба. То есть, принимая во внимание, что сказочный дискурс функционирует в поле автор - реципиент, концепт «Судьба» представляется имеющим глубину, которая по-разному открывается для того или иного участника сказочной коммуникации. Причем, когда мы говорим об актуальности, мы имеем ввиду степень важности того или иного компонента концепта в системе личностных ценностей коммуниканта. То есть слои концепта мы распределяем по оси соотношения «судьба - личность».

Актуальными признаками концепта в нашем случае являются признаки, которые связаны с субъективным восприятием судьбы каждого человека. Доминирующими его компонентами в данном случае являются те, которые касаются непосредственно реципиента. При восприятии концепта «Судьба» через персонаж Судьба человек в первую очередь коррелирует его со своей личной судьбой.

Пассивными признакам являются признаки, которые для каждого отдельно взятого реципиента открываются в разной степени. Проникновение на эту глубину (второй уровень концепта) осуществляется по-разному для того или иного участника, что связано с потенциальными способностями, которыми обладает (либо не обладает) реципиент для того, чтобы проникнуть (либо не проникнуть) на этот уровень. В данном случае Судьбу человек соотносит не со своей личной судьбой, а с судьбой в ее более глобальном, отвлеченном значении: судьба как идея судьбы.

Внутренние признаки концепта находятся на самом глубинном уровне концепта и связаны с его этимологией. Здесь в зону внимания попадают компоненты концепта, которые имеют отношение к его происхождению, к базовому его значению, из которого развивались все остальные слои концепта. Данный слой открывается только реципиентам, знакомым с его происхождением, но существует на подсознательном уровне его восприятия, так как построение концепта начинается именно с него.

Анализ выделенных нами слоев мы проводим через выделенные нами параметры героини Судьба.

Первый слой, то есть актуальные признаки концепта, существующие в восприятии всех людей, причастных к греческой культуре, по нашему мнению, относится к полю личного отношения человека к судьбе: я как моя судьба, моя судьба как часть меня. Другими словами, актуальные компоненты концепта «судьба» связаны с тем, какой человек видит свою собственную судьбу, то есть как судьба относится непосредственно к нему (она благосклонна либо нет, помогает либо, наоборот, мешает, она действует против его воли или она на его стороне) и как он влияет на судьбу (способен ли он ее поменять, уговорить, сделать своим сторонником или он не может оказывать на нее никакого воздействия, а лишь «несет ее бремя» и «сносит ее удары»). Условно обозначим это поле «субъективным». Данное поле, на наш взгляд, связано со сферой действий человека и судьбы, следовательно, его описание мы будем проводить через параметр круги действия, который соответствует характеристике «деятельности» судьбы. Однако, на наш взгляд, полное раскрытие концепта «Судьба» может иметь место только при изучении взаимоотношения судьбы и человека, их взаимовлияния, соотношения действий судьбы и человека. Действия, в свою очередь, выражены глаголами. Их лексико-семантический анализ служит описанием активного слоя изучаемого нами концепта.

Вопросами системной организации лексики и лексического значения слов занимались следующие ученые: Л.Г. Бабенко, В.Г. Гак, Ю.Н. Караулов, Э.В. Кузнецова, В.В. Морковин и т.д. В данной работе при лексико-семантическом анализе мы опираемся на грамматику древнегреческого языка, в которой имеются данные о семантической классификации глаголов, а также на «Толковый словарь русских глаголов» под редакцией Л.Г. Бабенко (Толковый словарь русских глаголов 1999), в котором глаголы распределяются по следующим основным категориям: 1) действие и деятельность; 2) бытие, состояние, качество; 3) отношение.

Обобщив анализ глаголов, можно отметить, что основные действия персонажа Судьба связаны с: 1) донесением информации (сообщения) до человека, 2) предречением (отмериванием доли), 3) прибытием (появлением) -уходом (исчезновением) судьбы, 4) помощью или созданием препятствий. В соответствии с кругами действия персонажа, данные действия несут либо отрицательный, либо положительный характер. Появление и исчезновение Судьбы связано либо с моментом «отмеривания доли» при рождении (круг действия отправителя), либо с предоставлением помощи (помощник), реже с вредительством (созданием препятствий). Непосредственный «физический» контакт с Судьбой связан для человека скорее с отрицательными последствиями, так как связан с действиями разрушения, порчи. Помощь Судьбы предоставляется путем: 1) передачи чего-либо человеку, 2) принятием чего-либо от человека, 3) выражением отношения (смех), 4) совета, руководства.

Глаголы, выражающие действия человека в исследованных нами текстах, мы анализируем по типу его рефлексий на действия и состояние Судьбы.

Во-первых, человек входит в речевой контакт с Судьбой. Наиболее часто, в данном случае, используется глагол речевого сообщения Äico - «говорить», «сказать». Однако человек «сообщает» что-либо Судьбе гораздо реже, чем Судьба ему. Для сравнения: глаголов речевого сообщения, относящихся к речевым действиям героини Судьба, - 126 единиц, а относящихся к речевым действиям человека - 44. В то же время на первом месте по употреблению стоят глаголы речевого общения рсотйсо - «спрашивать», тгаракаХй), уиреисо -«просить», а710"/сйр£тй - «прощаться» - всего 33 единицы. Глаголов же речевого общения, относящихся к речевым действиям героини Судьба, - 9 единиц. Из данного ряда глаголов выделяются глаголы рштасо - «спрашивать» и тхаракаХш - «просить», относя, таким образом, речевые действия человека по отношению к Судьбе к обращению к ней как к помощнику, советчику. Другие речевые действия человека по отношению к Судьбе не типичны для сказочного дискурса.

Далее, человек может входить с Судьбой в визуальный и акустический контакт, о чем свидетельствует наличие глаголов восприятия и понимания в описании действий человека (Siaßa^co tt|v тохл (цо(ра) - «читать судьбу», KataXaßaivco - «узнавать», KataXaßaivw öxi f|p9av oi ¡ioipsc; - «понять, что Судьбы пришли»). Но если Судьба воспринимает человека в основном зрительно, то человек воспринимает ее чаще слухом. Визуально человек может воспринять, как правило, только свою персональную Судьбу.

Большая группа глаголов и словосочетаний с глаголами, описывающих действия человека относительно Судьбы, связана с ее поиском.

Судьба ведет себя неоднозначно по отношению к человеку: она может быть помощником, а может и мешать. Так же неоднозначно ведет себя и человек касательно Судьбы. С одной стороны, он ей подчиняется: гжотааосо oniv цо(ра - «подчиняться судьбе»; «становится ее рабом» - yivop.ai слЛофо; хг|д poipai;; «не может уйти от судьбы» - Sev ^есрейусо алб тг] цо!ра цои; «не может пойти против судьбы» - Sev ряорю va яаш KÖvxpa jxe tt|v пад; «не может

уйти от написанного судьбой как бы ни боролся» - 5еу цлорсо \>а уктсоасо та ураццёуа тт^ цо(ра<; блсо? каг уа яаХёуш; «не может изменить написанное судьбой» - 5еу цлорсо ма ¿;еура\|/со та ураццёуа. С другой стороны, активно борется с ней: «хватает/держит за волосы» - арлб^со алд цаХЛла; Раатш атсб та цаШа; трарй та цаШа; «бросается на нее с ножом» - ^оца1 апта> це цаха!р1; «хватает и бьет» - тпаусо каг бёрум; «дубасит судьбу» - отрюусо тт) тиул сто «снимает проклятье судьбы» — тгаисо тт|у катара тг|д (хоСра^; «спасается от несправедливого проклятья злой судьбы» - осЬ^со алб тт|у абисг| катара тг|у какт]<; |ло(рас; «выпрашивает у нее то, что ему надо, и не уходит, пока она не сделает то, что ему надо» - ^цтаы (тг| цатЗрт] ор\ч0а - «черную курицу») 6бу фвиусо (шатгои \'а кагег аито ттои бе^ы).

Для пол^ения лучшей доли человек не только ищет Судьбу и борется с ней, он может делать для нее что-либо хорошее в целях задабривания. Если Судьба что-либо дает человеку (полезное средство либо совет), это нужно брать, а советы судьбы человек должен выполнять.

Второй слой, пассивные признаки концепта, на наш взгляд, реализуются в рамках сказочного дискурса в описании лингвистических особенностей символов судьбы, которые проступают в массиве сказочных текстов. Символы, модели судьбы при этом прорисовываются через параметр образ изучаемого нами персонажа.

В рамках исследуемого нами материала мы выделяем следующие пять образов Судьбы: Судьба-предрекательница, Судьба-хранительница, Угрюмая Судьба, Судьба-пьяница, Судьба всех судеб. В философском аспекте идея судьбы неразрывно связана с идеей существования. Выделение подобных образов говорит о наличии двух взглядов на идею существования:

- существование как целостное образование, имеющее отправную точку и конец, как отрезок бытия, отмеренный путь;

- существование как совокупность сегментов отрезка бытия, цепь событий в рамках этого отрезка, схема развития отмеренного пути.

С такой позиции судьба видится, с одной стороны, как нечто изначально определенное и неизменное, в чем заключается ее обреченность, фатальность, с другой стороны - как нечто произвольное и случайное, подверженное влиянию.

Таким образом, судьба с позиции идеи существования как целостного образования, имеющего отправную точку и конец, как отрезка бытия, отмеренного пути, трактуется как условие этого существования. Судьба же с точки зрения существования как совокупности сегментов отрезка бытия, цепи событий в рамках этого отрезка, схемы развития отмеренного пути трактуется как сила, от которой зависит это развитие.

Внутренняя форма или этимологический признак концепта «Судьба» в новогреческих народных сказках, на наш взгляд, раскрывается через такие параметры героини Судьба, как гшя и пол, так как именно эти параметры обусловлены происхождением героини.

Что касается имени Судьбы, мы имеем дело с двумя основными лексическими единицами - существительными тул и /ио1ра. Семантика существительного ро{ра включает в себя следующие основные компоненты:

«доля (часть)», «высшая сила», «неизменность», «долженствование», «будущее». Семантика существительного туг\ содержит следующие компоненты: «высшая сила», «непредсказуемость», «вмешательство», «везенье». Таким образом, этимологически существительные /loipa и w/tj совпадают в семе «высшая сила» (неподвластная человеку, оказывающая влияние на его жизнь), но расходятся в ряде других сем. Moipa тяготеет к области неизменности и обреченности, а тЬ%ц - к изменчивости и везенью. Отсюда - более отрицательная окрашенность ментального образования «Moipa» и более положительная окрашенность ментального образования «Тихт|». Неизменность скорее связана с тяготением, безнадежностью, а изменчивость - с перспективой и надеждой. С другой стороны, нельзя сказать, что «Moipa» имеет отрицательное значение, так как долженствование и предопределенность связаны и с верой в обязательное, неизменное свершение добра. Также и «Tüjfll» полностью не имеет положительного значения, так как изменчивость связана с нестабильностью, возможностью столкновения с неприятными сюрпризами.

Можно отметить, что ментальное образование «Moipa» и ментальное «ТтЗхп» являются неразрывно связанными между собой. В активном слое это выражается через характеристики взаимодействия судьбы и человека, которое обусловлено возможностью/невозможностью изменения жизненного пути (судьба-доля либо судьба-случай). В пассивном слое через характеристики высшей силы, которая считается определяющей условия существования всего и контролирующей существование в его прогрессии (судьба-предопределение, судьба-неизвестность). Этимология данных концептов имеет отношение к неизменности и обреченности, равно как к изменчивости и везенью.

Таким образом, греческие концепты «Moipa» (судьба-фатум) и «Ти^Л» (судьба-случай) являются пересекающимися и в совокупности соотносящимися с русским концептом «Судьба». В своей взаимосвязи они образуют единое ментальное образование «Moipa/Ttixn» (концепт, имеющий два полюса: fioipa и т/ц). Специфика греческого концепта «Moipa/Tüxn» («Судьба») заключается в его полярности: с одной стороны, судьба - это неизменность и обреченность, с другой - изменчивость и везенье.

В Заключении обобщаются результаты работы и намечаются перспективы исследования.

Основные положения и результаты исследования отражены в следующих публикациях:

1. Бойко A.B. Внутренний мир сказочного дискурса // Лингвистическая организация дискурса: функциональные и содержательные аспекты. Межвуз. сб. тр. молодых ученых. Вып. 1 / Под ред. В.И. Тхорика и Н.Ю. Фанян. -Краснодар: Кубанский государственный университет, 2004. С. 43 - 51.

2. Бойко A.B. Персонаж Судьба в новогреческих народных сказках. (Параметр шш) II Хтрофёд. Золотая строфа. Сборник научных трудов. Вып. 2. -Краснодар: Кубанский государственный университет, 2004. С. 13 - 20.

3. Бойко A.B. Персонаж Судьба в новогреческих народных сказках. (Параметр образ) II Образование, наука, творчество. Выпуск № 3 (4). -

Армавир: Адыгейская (Черкасская) международная академия наук, 2004. С. 16-19.

4. Бойко A.B. Анализ кругов действия персонажа Судьба в новогреческих народных сказках // Лингвистическая организация дискурса: функциональные и содержательные аспекты. Межвуз. сб. тр. молодых ученых. Вып. 2 / Под ред. В.И. Тхорика и Н.Ю. Фанян. - Краснодар: Кубанский государственный университет, 2005. С. 25 - 29.

5. Бойко A.B. Параметр пол персонажа Судьба в новогреческих народных сказках // Лингвистическая организация дискурса: функциональные и содержательные аспекты. Межвуз. сб. тр. молодых ученых. Вып. 4 / Под ред. В.И. Тхорика и Н.Ю. Фанян. - Краснодар: Кубанский государственный университет, 2006. С. 21 - 24.

6. *Бойко A.B. Некоторые компоненты сказочного дискурса: хронотоп, цели, ценности, стратегии, жанры, тематика, дискурсивные формулы // Экологический вестник научных центров Черноморского экономического сотрудничества № 2. - Краснодар, ООО «Просвещение-Юг», 2006. С. 23-25.

7. Бойко A.B. Анализ слоев концепта «Судьба» // Дискурс: концептуальные признаки и особенности их осмысления. Межвуз. сб. науч. тр. Вып. 2 / Под ред. В.И. Тхорика и Н.Ю. Фанян. - Краснодар: Кубанский государственный университет, 2007. С. 41 -47.

8. Бойко A.B. Концепт «Moípa» («Судьба») в новогреческой народной традиции // Дискурс: концептуальные признаки и особенности их осмысления. Межвуз. сб. науч. тр. Вып. 2 / Под ред. В.И. Тхорика и Н.Ю. Фанян. -Краснодар: Кубанский государственный университет, 2007. С. 48-51.

Бойко Анна Владимировна

КОНЦЕПТ «СУДЬБА» («МОГРА/ТУХН») И ЕГО РЕАЛИЗАЦИЯ В СКАЗОЧНОМ ДИСКУРСЕ (НА МАТЕРИАЛЕ НОВОГРЕЧЕСКИХ НАРОДНЫХ ВОЛШЕБНЫХ СКАЗОК)

Автореферат

Подписано в печать 28.10.2008. Формат 68 * 84'/16 Бумага офсетная. Тираж 100 экз. Заказ № 152 от 28.10.08 г.

Изготовлено в типографии «АДАС» с оригинал-макета заказчика. 350000, г. Краснодар, ул. Ленина, 65, оф. 209.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Бойко, Анна Владимировна

Введение.

Глава 1. Образ и концепт в сказочном дискурсе: характеристика и сопоставление понятий.

1.1. Содержание, границы, основные параметры и категории сказочного дискурса.

1.2. Понятие «образ» и его роль в сказочном дискурсе.

1.3. Понятие «концепт» и его соотношение с понятием «образ».

Выводы по первой главе.

Глава 2. Образ Судьбы в греческой лингвокультуре.

2.1. Образ Судьбы в греческой мифологии и древней традиции.

2.2. Представление образа Судьбы в новогреческой народной традиции.

2.3. Амбивалентность образа Судьбы в народных сказках. Лингвокультурные параметры персонажа Судьба.

2.3.1. Параметр образ героини Судьба.

2.3.2. Параметр имя героини Судьба.

2.3.3. Параметр пол героини Судьба.

2.3.4. Параметр круги действия героини Судьба.

Выводы по второй главе.

Глава 3. Концепт «Судьба» в сказочном дискурсе: экспликация через образ.

3.1. Общий анализ концепта «Судьба» в аспекте сказочного дискурса.

3.2. Моделируемость (поливариантность) концепта «Судьба».

3.3. Компонентный анализ концепта «Судьба».

3.4. Языковая репрезентация концепта «Судьба» в сказочном дискурсе через сочетаемость с глаголами.

Выводы по третьей главе.

Введение диссертации2008 год, автореферат по филологии, Бойко, Анна Владимировна

Актуальность настоящей работы обусловлена, в первую очередь, необходимостью анализа особенностей сказочных текстов как текстов, содержащих богатейшую информацию, связанную с представлением о мире той или иной нации, через призму теории дискурса, так как подобное исследование текстов сказок позволяет по-новому взглянуть на них и глубже понять специфику менталитета определенного народа. Во-вторых, данный сегмент фольклорного творчества, в связи со своей особой структурой, является полем продуктивного исследования культурных концептов, в то время как методика подобного исследования сказок недостаточно разработана. И, наконец, для теории языка, изучающей языковую репрезентацию и особенности экспликации базовых концептов культуры, актуальным является изучение концептов через элементы сказочных текстов, а именно, через образы, функционирующие в сказках, особенно, при совпадении номинации образа и концепта, что говорит о важности концепта для культуры этноса.

Предметом исследования выступают особенности функционирования сказочного образа Мо(ра (Мо(рг<;)/ Тихп (Судьба) и одноименного ему концепта «Судьба» («Мо(ра/Т6хп»)> а также экспликация указанного концепта через одноименный образ.

Практическим материалом настоящей работы послужили тексты 570-ти новогреческих волшебных сказок (20 сборников) и контексты, связанные с функционированием образа и концепта «Судьба» («Мо1ра/Тг)хп»), извлеченные из вышеуказанного корпуса текстов методом сплошной выборки (20 % из проанализированных нами сказок).

Целью данного исследования является определение места сказочного дискурса в общей системе языка, выявление взаимосвязи понятий «образ» и «концепт», а также анализ концепта «Судьба» («Мо(ра/ТихП») через одноименный образ в сказочном дискурсе.

Поставленные цели предполагают решение следующих задач:

- раскрыть понятие «сказочный дискурс» и выявить его основные характеристики;

- выявить особенности взаимодействия понятий «образ» и «концепт»;

- определить через особенности функционирования образа Судьба (Moipa (Moipeg)/ Тихп) особенности одноименного ему концепта «Судьба» (<<Moipa/Tu%r|>>);

- выявить и описать ядро и периферию указанного концепта;

- описать особенности каждого слоя концепта «Судьба» («Moipa/Тихп») через особенности функционирования образа Судьба (Moipa (Moipeq)/

Ttixn);

- дать характеристику концепта «Судьба» («Moipa/Тихп») как одного из важных концептов греческой культуры.

Теоретической базой диссертационной работы послужили исследования российских и зарубежных ученых в области фольклора и мифологии (А.Н. Афанасьев, В.Н. Аникин, В.Я. Пропп, Г.A. Msyag, М. МеракАл^с;, Е. Аг>8(кос;, X. Хат£г|так^-Ка\уа>|л,£Уог), A. OiKovojn&ng, A. ASajiavxiou,

A. АууsA.67uodX.o"o, Г. Icoawou, Вауу^гц;, 1.0. Какр(8т]д, Кг)ргак{5г|<;, М. AA^iaSnq, Г. Ег)А.а|17ГЮ(;, Тбока-Кацла, N. Maxaaq, B.C. Dietrich, L. Rohrich, R. Dawkins, и т. д.); научные работы, посвященные исследованию теории языка, лингвистики текста, дискурса, концептосферы, семантики (В.И. Карасик, Г.Г. Слышкин, С.Г. Воркачев, Т.М. Грушевская, Н.Ю. Фанян,

B.И. Тхорик, А. Вежбицкая, Н.Д. Арутюнова, Ю.С. Степанов, Л.Г. Бабенко, О.Л. Каменская, В.А. Маслова, Г.П. Немец, С.А. Сухих., В.В. Зеленская, В.Г. Гак, А.И. Кузнецова, Е.С. Кубрякова, А.П. Бабушкин и т. д.).

Научная новизна работы состоит в выявлении особенностей сказочного дискурса как носителя информации о менталитете нации, в описании черт именно новогреческого сказочного дискурса, а также в определении взаимосвязи понятий образ» и «концепт» и экспликации концепта через функционирование образа в рамках сказочного дискурса на материале новогреческих народных волшебных сказок.

На защиту выносятся следующие положения:

3. Ключевыми словами-репрезентантами, составляющими ядро греческого концепта «Судьба», являются существительные ¡ло1ра и тЪхц. Семы судьба и высшая сила лежат в основе ядра греческого концепта «Судьба». Базовый слой наполняют признаки, которые являются полярными, но в равной степени присущими изучаемому концепту: доля — случай, предопределение — непредсказуемость, жизнь — жизненные обстоятельства, неизменность — вмешательство, рок — удача. Периферию рассматриваемого концепта составляют следующие признаки: поиск, помощь, опека/забота, рождение, сложные обстоятельства, любовь, брак, дорога, расстояние, достаток, трудолюбие, праздность, мудрость, тайна, бесконтрольность. Дальнюю периферию составляют признаки: опрятность/неряшливость, пьянство. Особенность концепта «Судьба» заключается в наличии двух основных противопоставляемых компонентов: случайность (судьба-тЪуг\) и предопределенность (судьба-цогра).

4. Ментальные образования «Мо(ра» (судьба-фатум) и «Ти%Г|» (судьба-случай) являются пересекающимися и в совокупности соотносящимися с русским концептом «Судьба». В своей взаимосвязи они образуют единое ментальное образование - концепт, имеющий два полюса: цоСра и тихп

5. Концепт «Судьба» («МоСра/Тихп») представляется ментальным образованием, имеющим три слоя: активный, пассивный и внутренний, разделение на которые происходит по принципу актуальности того или иного компонента концепта в системе личностных ценностей коммуниканта. Активными семами концепта являются признаки, которые связаны с субъективным восприятием судьбы каждым человеком. Пассивными признаками являются те, которые касаются судьбы в ее более глобальном, отвлеченном значении: судьба как идея судьбы. Внутренние признаки связаны с этимологией имени концепта, раскрывающей его базовое значение, из которого развивались все остальные слои концепта.

6. Обе составляющие концепта «Судьба» («Мо{ра/ТтЗх,Л») неразрывно связаны между собой. В активном слое это выражается через характеристики взаимодействия судьбы и человека, которые обусловлены возможностью/невозможностью изменения жизненного пути (судьба-доля либо судьба-случай). В пассивном слое — через характеристики высшей силы, которая считается определяющей условия земного существования и контролирующей это существование в его прогрессии (судьба-предопределение, судьба-неизвестность). Этимология данных концептов имеет отношение к неизменности и обреченности, равно как к изменчивости и везенью.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Концепт "судьба" ("MOIPA/TYXH") и его реализация в сказочном дискурсе"

Выводы по третьей главе

Обобщая результаты анализа исследуемого нами концепта, проведенного в третьей главе, можно отметить следующее.

Ключевыми словами-репрезентантами, составляющими ядро греческого концепта «Судьба» являются существительные \xoipa и тохц. Существительное цо{ра имеет семантические характеристики судьба, доля/часть, высшая сипа, предначертание/предопределение, жизнь, неизменность/неизбежность, рок. Существительное тохл - семантические характеристики судьба, случай, высшая сила, непредсказуемость, жизненные обстоятельства, вмешательство, удача/везение. Таким образом, базовый слой данного концепта является совокупностью элементов, одни из которых тождественны, другие -противоположны по смыслу. Семы судьба и высшая сила лежат в основе ядра греческого концепта «Судьба» и относятся к обоим словам-репрезентантам концепта. Далее базовый слой наполняют признаки, которые являются полярными, но в равной степени присущими изучаемому концепту: доля — случай, предопределение — непредсказуемость, жизнь — жизненные обстоятельства, неизменность — вмешательство, рок —удача.

В связи с некой противоположностью своих признаков концепт «Судьба» может иметь как положительную, так и отрицательную смысловую маркированность. Его особенность заключается в наличии двух основных противопоставляемых компонентов: случайность (судъба-тиуг\) и предопределенность (судьба-рогра). Данные компоненты могут быть как со знаком «+», так и со знаком «-». Таким образом случай может приносить удачу и трудности, а предначертанное - и счастье, и беду.

Две основные модели, фигурирующие в новогреческих народных сказках -это Судьба-предрекатель и Судьба-хранитель. Модель Судьба-предрекатель соотносима с такими признаками концепта «Судьба», как рождение, жизнь, предначертание, тайна, бесконтрольность, предрешённость, неизменность. Модель Судьбы-хранителя, в свою очередь, соотносима с признаками расстояние, дорога, опека/забота, помощь, сложные обстоятельства, мудрость, достаток, трудолюбие, праздность, опрятность/неряшливость, пьянство. Данные модели свидетельствуют о наличии трех основных смыслов понятия судьбы в новогреческих народных сказках:

1) сила, определяющая жизненный путь человека, которая неподвластна человеку;

Анализируя концепт «Мо(ра/ТихЛ>> («Судьба»), мы выделяем у него три слоя, которые реализуются через персонаж Судьба и характеризуются непосредственно через выделенные нами параметры. Разделение на слои мы проводим по принципу актуальности слоев для воспринимающего персонаж Судьба.

Актуальными признаками изучаемого концепта являются признаки, связанные с субъективным восприятием судьбы каждого человека. То есть главными его компонентами являются те, которые касаются непосредственно реципиента. Первый слой, то есть актуальные признаки концепта, реализуются через действия героини и ответные действия героя. Анализ этих действий характеризует судьбу в личностном аспекте следующим образом: это сила, которая программирует человеческую жизнь и руководит ею в положительную либо отрицательную сторону, что придает судьбе оттенок фатальности. Однако существует Судьба-случай, которая может все изменить. Для того, чтобы привлечь ее на свою сторону, необходимо прилагать усилия. Данная сила имеется в распоряжении каждого человека. Отрицательное ее воздействие на человека является аномалией, с которой необходимо бороться любым способом.

Пассивными признаками являются признаки, которые для каждого отдельно взятого реципиента открываются в разной степени. В данном случае Судьбу человек соотносит не со своей личной судьбой, а с судьбой в ее более глобальном, отвлеченном значении: судьба как идея судьбы. Судьба с позиции идеи существования как целостного образования, имеющего отправную точку и конец, как отрезка бытия, отмеренного пути, трактуется как условие этого существования. Судьба же с точки зрения существования как совокупности сегментов отрезка бытия, цепи событий в рамках этого отрезка, схемы развития отмеренного пути трактуется как сила, от которой зависит это развитие.

Внутренние признаки концепта связаны с его этимологией. Два основных имени концепта «Судьба» — |ю(ра и ти%г|, совпадают в семе «высшая сила (неподвластная человеку, оказывающая влияние на его жизнь)», но расходятся в ряде других сем. «Мо1ра» тяготеет к области неизменности и обреченности, а «Ти%г|» — к изменчивости и везенью. Отсюда - более отрицательная окрашенность ментального образования «Могра» и более положительная окрашенность ментального образования «Тй%г]».

Ментальное образование «Мо(ра» и ментальное образование «Тихп» являются неразрывно связанными между собой. В активном слое это выражается через характеристики взаимодействия судьбы и человека, которое обусловлено возможностью/невозможностью изменения жизненного пути (судьба-доля либо судьба - случай). В пассивном слое — через характеристики высшей силы, которая считается определяющей условия существования всего и контролирующей существование в его прогрессии (судьба-предопределение, судьба — неизвестность). Этимология имен данных ментальных образований имеет отношение к неизменности и обреченности, равно как к изменчивости и везенью. Таким образом, греческие концепты «Мо1ра» (судьба-фатум) и «Т6%т|» (судьба-случай) являются пересекающимися и в совокупности соотносящимися с русским концептом «Судьба». В своей взаимосвязи они образуют единое ментальное образование (концепт, имеющий два полюса: ро!ра и тихп). • |

Заключение

Обобщая результаты исследования, можно отметить следующее. Рассматривая сказочные тексты с позиции дискурса, можно выявить их особую информативность и насыщенность сведениями, касающимися культуры того или иного народа. В частности, это связано с особенностями таких компонентов сказочного дискурса, как схема развития (развертывающаяся и замкнутая) и автор и реципиент, которые меняются местами в рамках сказочной коммуникации, тем самым обеспечивая ее непрерывность и культурное обогащение. Наслоение сказочных текстов в результате дает продукт, который содержит в себе исчерпывающую картину менталитета нации, которая их создала. Особые цели сказочного дискурса (утешительная, развлекательная и частично наставительная) обуславливают наличие в сказках тем, связанных с общечеловеческими ценностями, исконными вопросами существования, а также проблемами, актуальными для данного этноса. - I

Основными единицами, из которых состоит сказочный текст, являются сказочные образы. Сказочные образы культурно детерминированы, так же как и базовые концепты. Между понятием «образ» и понятием «концепт» прослеживается взаимосвязь, которая позволяет говорить о возможности анализа концепта через одноименный образ, особенно это возможно в рамках сказочного дискурса, так как сами сказки вещают о базовых ценностях человечества.

Одной из главных тем сказочного дискурса вообще и греческого в частности является тема судьбы. Наличие одноименного образа говорит об особом внимании народа к данному понятию, которое восходит еще к древнегреческой народной культуре и античной мифологии, где мы встречаем Мойр и Тихи - богинь судьбы.

С течением времени понимание судьбы в греческом сознании менялось, однако судьба сохраняла определенные черты античных богинь. В конечном итоге, судьба стала пониматься как неизменная доля, отмеренная каждому, и как персонифицированная сила, которая руководит жизнью человека.

В греческой культуре концепт «Судьба» представлен сращением двух ментальных образований —рогра и тх>хЧ

Ключевыми словами-репрезентантами, составляющими ядро греческого концепта «Судьба», являются существительные ро'ьра и тЬхЦ- Существительное рогра имеет семантические характеристики судьба, доля/часть, высшая сила, предначертание/предопределение, жизнь, неизменность/неизбежность, рок. Существительное ш/г] — семантические характеристики судьба, случай, высшая сила, непредсказуемость, жизненные обстоятельства, вмешательство, удача/везение. Таким образом, базовый слой данного концепта является совокупностью элементов, одни из которых тождественны, другие -противоположны по смыслу. Семы судьба и высшая сила лежат в основе ядра греческого концепта «Судьба» относятся к обоим словам-репрезентантам концепта. Базовый слой наполняют признаки, которые являются полярными, но в равной степени присущими изучаемому концепту: доля — случай, предопределение - непредсказуемость/ жизнь — жизненные обстоятельства, неизменность — вмешательство, рок —удача. Периферию рассматриваемого концепта составляют следующие признаки: поиск, помощь, опека/забота, рождение, сложные обстоятельства, любовь, брак, дорога, расстояние, достаток, трудолюбие, праздность, мудрость, тайна, бесконтрольность. Дальнюю периферию составляют признаки: опрятность/неряшливость, пьянство.

В связи с некой противоположностью своих признаков концепт «Судьба» может иметь как положительную, так и отрицательную смысловую маркированность. Его особенность заключается в наличии двух основных противопоставляемых компонентов: случайность (судьба-тихч) и предопределенность (судьба-рогра). Данные компоненты могут быть как со знаком «+», так и со знаком «-». Таким образом случай может приносить удачу и трудности, а предначертанное — и счастье, и беду.

Две основные модели, фигурирующие в новогреческих народных сказках — это Судьба-предрекатель и Судьба-хранитель.

Анализируя концепт «Мо{ра/Т6хп>> («Судьба») через одноименный ему образ в рамках сказочного дискурса, можно выделить три слоя концепта: активные признаки, пассивные признаки и внутренние (этимологические).

Актуальные признаки (первый слой) концепта реализуются через действия героини и ответные действия героя. Анализ этих действий характеризует судьбу в личностном аспекте, т.е. следующим образом: это сила, которая программирует человеческую жизнь и руководит ею. Это руководство может быть положительным, а может быть пагубным для человека. Данный момент характеризует отношение к судьбе в греческой культуре как к року, фатуму, неизменности. С другой стороны, существует Судьба-случай, которая может встретиться на пути любому и все изменить. Однако необходимо обладать рядом положительных качеств, а также прилагать определенные усилия, чтобы Судьба являлась в виде помощницы.

Пассивные признаки (второй слой) раскрывают значение судьбы в ее философском аспекте: судьба как судьба мира, как идея судьбы. Касательно данного аспекта, концепт «Судьба» в греческой культуре трактуется как условие существования и как сила, определяющая схему его развития. Существует неизменный план, по которому развивается вселенная, однако существует сила, которая влияет на реализацию этого плана, что опять же предполагает наличие и фатума, и изменчивой фортуны в понимании судьбы.

Внутренние признаки (внутренний слой) концепта также обнаруживают наличие двоякой трактовки концепта: судьба-случайность и судьба-рок.

Таким образом, специфика греческого концепта «Мо{ра/Тг)%т|» («Судьба») заключается в его полярности: с одной стороны, судьба - это неизменность и обреченность, с другой — изменчивость и везенье.

Результаты нашего исследования показали, насколько ярко образ может репрезентировать концепт. Подобная методика разработки концептов может стать достаточно интересной для их дальнейшего изучения.

Список научной литературыБойко, Анна Владимировна, диссертация по теме "Теория языка"

1. Алефиренко Н.Ф. Значение и концепт // Алефиренко Н.Ф. Спорные проблемы семантики. — Волгоград, 1999. — С. 59 67.

2. Аникин В.П. Русский фольклор. М.: «Художественная литература», 1986.

3. Аникин В.П. Александр Николаевич Афанасьев и его фольклорные сборники. // Народные русские сказки. М.: Правда, 1982. С. 3 - 14.

4. Апресян Ю.Д. Лексическая семантика. Синонимические средства языка. М.: 1995.

5. Апресян Ю.Д. Образ человека по данным языка: Попытка системного описания // Вопросы языкознания. 1995. - №1. - С. 29 - 34.

6. Арапова O.A., Гайсина P.M. Дружба // Антология концептов / Под ред. В.И. Карасика, И.А. Стернина. М.: Гнозис, 2007. - С. 44 - 60.

7. Арнольд И.В. Семантика. Стилистика. Интертекстуальность. СПб., 1999.

8. Арутюнова Н.Д. Логический анализ языка: Образ человека в культуре и языке. / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М., 1999.

9. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М., 1999.

10. Асафьев Б.В. Путеводитель по концептам. Словарь наиболее необходимых терминов и понятий. М., 1978.

11. Н.Аскольдов С.А. Концепт и слово // Русская словесность: От теории словесности к структуре текста: Антология. М., 1997. — С. 267 279.

12. Афанасьев А.Н. Народ-художник: Миф. Фольклор. Литература. М., 1986.

13. Бабенко Л.Г. Филологический анализ текста. Основы теории, принципы и аспекты анализа: Учебник для вузов. М.: Екатеринбург, 2004.

14. Бабенко Л.Г., Васильев И.Е., Казарин Ю.В. Лингвистический анализ художественного текста. — Екатеринбург, 2000.

15. Бабушкин А.П. Типы концептов в лексико-фразеологической семантике языка / А.П. Бабушкин. Воронеж, 1996.

16. Балашова Е.Ю. Любови и Ненависть // Антология концептов / Под ред. В.И. Карасика, И.А. Стернина. М.: Гнозис, 2007. - С. 111 - 129.

17. Баранов А.Г. Функционально-прагматическая концепция текста. Ростов-на-Дону, 1993.

18. Болдырев H.H. Когнитивная семантика. Тамбов, 2001.

19. Болдырев H.H. Концептуальное пространство когнитивной лингвистики // Вопросы когнитивной лингвистики. — М., 2004. — № 1. — С. 18 — 36.

20. Болотнова Н.С. Основы теории текста. Томск, 1994.

21. Буянова Л.Ю., Оноприенко Е.В. Концепт: термин и понятийное пространство // Языковая личность: переходность и синкретизм: Сб. статьи научно-методического семинара «Textus» Вып. 8 — М. — Ставрополь, 2002. — С. 196-200.

22. Буянова Л.Ю. О концепте «душа» в лингвистической традиции // Филология. -Краснодар, 1998. -№ 1.-С. 12-15.

23. Буянова Л.Ю. Языковая личность как текст: жизнь языка и язык жизни // Языковая личность: экспликация, восприятие и воздействие языка и речи / Краснодар, 1999Г С. 47 - 73.

24. Вежбицкая А. Понимание культур через посредство ключевых слов / Пер. с англ. А.Д. Шмелева. -М.: Языки славянской культуры, 2001.

25. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М., 1997.

26. Вильмс Л.Е. Любовь // Антология концептов / Под ред. В.И. Карасика, И.А. Стернина. М.: Гнозис, 2007. - С. 102 - 111.

27. Виноградов В.В. О теории художественной речи. -М., 1971.

28. Виноградов В.В. О языке художественной литературы. — М., 1959.

29. Воркачев С.Г. Концепт счастья в русском языковом сознании: опыт лингвокульторологического анализа. Краснодар, 2002.

30. Воркачев С.Г. Культурный концепт и значение. http://kubstu.ru/docs/lingvoconcept/meaning.htm

31. Воркачев С.Г. Лигвокульторология, языковая личность, концепт: становление антропоцентрической парадигмы в языкознании // Филологические науки. -2001. № 1.-С. 64-72.

32. Воркачев С.Г. Постулаты лингвоконцептологии // Антология концептов / Под ред. В.И. Карасика, И.А. Стернина. -М.: Гнозис, 2007. С. 10-11.

33. Гак В.Г. О семантической организации текста // Лингвистика текста: Материалы научн. конф. М., 1974.

34. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. — М., 1981.

35. Грабарова Э.В. Умение жить // Антология концептов / Под ред. В.И. Карасика, И.А. Стернина. -М.: Гнозис, 2007. С. 7 - 9.

36. Грушевская Т.М. Политический дискурс в аспекте газетного текста. СПб., Изд-во РГПУ им. А. И. Герцена, 2002.

37. Демешкина Т.А. Способы описания концептов диалектной культуры // Картина мира: модели, методы, концепты. Материалы Всероссийской междисциплинарной школы молодых ученых «Картина мира: язык, философия, наука». — Томск, 2002. — С. 59 — 67.

38. Демьянков В.З. Когнитивная лингвистика как разновидность интерпретирующего подхода // Вопросы языкознания. — 1994. — № 4. — С. 17-32.

39. Димитрова Е.В. Тоска // Антология концептов / Под ред. В.И. Карасика, И.А. Стернина. -М.: Гнозис, 2007. С. 197-201.

40. Дорофеева Н.В. Удивление // Антология концептов / Под ред. В.И. Карасика, И.А. Стернина. -М.: Гнозис, 2007. С. 201-210.

41. Ефанова Л.П. К проблеме становления концепта (на примере концепта «интеллигенция») // Концепт как феномен языка и культуры. — Славянск-на-Кубани, 2002.-С. 18-27.

42. Жаботинская С.А. Когнитивная лингвистика: типы фреймов // Когнитивная семантика: Материалы Второй Международной школы-семинара по когнитивной лингвистике: В 2 ч. 4.2. — Тамбов, 2000. — С. 10 — 13.

43. Залевская A.A. Текст и его понимание. — Тверь, 2001.

44. Зусман В.Г. Концепт в культурологическом аспекте // Межкультурная коммуникация, Нижний Новгород, 2001. С. 38 - 53.

45. Ипанова O.A. Жизнь // Антология концептов / Под ред. В.И. Карасика, И.А. Стернина. М.: Гнозис, 2007. - С. 356 - 370.

46. Исаева JI.A. Виды скрытых смыслов и способы их представления в художественном тексте: Автореф. дис. . доктора филологич. Наук. Краснодар, 1996.

47. Исаева JI.A. Лингвистический анализ художественного текста: проблемы интерпретации скрытых смыслов. — Краснодар, 1999.

48. Калугин В.И. Герои русского эпоса: Очерки о русском фольклоре. -М.: Современник, 1983.

49. Каменская O.JI. Текст и коммуникация. — М.: Высшая школа, 1990.

50. Карасик В.И. Культурные доминанты в языке // Языковая личность: культурные концепты. — Волгоград-Архангельск, 1996. — С. 3 — 16.

51. Карасик В.И. О типах дискурса // Языковая личность: институциональный и персональный дискурс: Сб. науч. тр. / Под ред. В.И. Карасика, Г. Г. Слышкина. Волгоград: Перемена, 2000. - С. 5 - 19.

52. Карасик В.И. Языковая круг: личность, концепты, дискурс. Волгоград: «Перемена», 2002.

53. Карасик В.И., Слышкин Г.Г. Базовые характеристики концептов // Антология концептов / Под ред. В.И. Карасика, И.А. Стернина. М.: Гнозис, 2007. — С. 12-13.

54. Караулов Ю.Н. Асимметрия языкового знака во времени // Современные проблемы литературоведения и языкознания. М., 1974.

55. Караулов Ю.Н. Общая и русская идеография. М., 1976.

56. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М., 2002.

57. Катаева Н.М. Воля // Антология концептов / Под ред. В.И. Карасика, И.А. Стернина. -М.: Гнозис, 2007. С. 33 - 44.

58. Колшанский Г.В. Объективная картина мира в познании и языке. — М., 1990.

59. Кондратьева О.Н. Душа, Сердце, Ум // Антология концептов / Под ред. В.И. Карасика, И.А. Стернина. М.: Гнозис, 2007. - С. 60 - 68.

60. Контримович A.A. Наказание // Антология концептов / Под ред.

61. B.И. Карасика, И.А. Стернина. М.: Гнозис, 2007. - С. 383 - 393.

62. Корнилов O.A. Языковые картины мира как производные национальных менталитетов. М., 1999.

63. Костин A.B. Вода // Антология концептов / Под ред. В.И. Карасика, И.А. Стернина. -М.: Гнозис, 2007. С. 268-277.

64. Кубрякова Е.С. Роль словообразования в формировании языковой картины мира // Роль человеческого фактора в познании и языке: Язык и картина мира. -М., 1988.-С. 141 172.

65. Кубрякова Е.С. Об одном фрагменте концептуального анализа слова память И Логический анализ языка. Культурные концепты. М., 1991. - С. 85 — 91.

66. Кузнецова А.И. Понятие семантической системы языка методы ее исследования. М., 1976.

67. Ласкавцева Е.Ю. Лингвокультурологические характеристики русской и немецкой народной сказки. Дис. . канд. филол. наук. Краснодар, 2001.

68. Лебедева Л.А. Устойчивые сравнения русского языка во фразеологии и фразеографии. Краснодар, 1996.

69. Лихачев Д.С. Концептосфера русского языка // Русская словесность: От теории словесности к структуре текста: Антология. М., 1997.1. C. 280-287.

70. Лотман Ю.М. Семиосфера. Спб., 2001.

71. Ляпин С.Х. Концептология: к становлению подхода // Концепты: Научные труды Центроконцепта. Вып. 1. Архангельск, 1997. С. 11 — 35.

72. МасловаВ.А. Когнитивная лингвистика: учебное пособие. Минск, 2005.

73. МасловаВ.А. Лингвокульторология. — М., 2001.

74. Мельникова A.A. Язык и национальный характер. Взаимосвязь структуры языка и ментальности. Спб., 2003.

75. Мещерякова Ю.В. Красота // Антология концептов / Под ред. В.И. Карасика, И.А. Стернина. -М.: Гнозис, 2007. С. 88 - 102.

76. Немец Г.П. Семантические аспекты функциональной лингвистики // Языковая личность: экспликация, восприятие и воздействие языка и речи. — Краснодар, 1999.-С. 7-31.

77. Нечкина М.В. Загадка художественного образа (Художественный образ в историческом процессе). М.: «Знание», 1972.

78. Никитин М.В. Развернутые тезисы о концептах // Вопросы когнитивной лингвистики. М., 2004. - № 1. - С. 53 - 64.

79. Никитина С.Е. О концептуальном анализе в народной культуре // Логический анализ языка. Культурные концепты. -М., 1991. С. 177-123.

80. Николина Н.А. Филологический анализ текста: Учеб. пособие для студ. высш. пед. учеб. заведений. М., 2003.

81. Новиков Л.А. Семантическое пространство текста и способы его членения // Категоризация мира: пространство и время. — М., 1997.

82. Осипова А.Г. Купля/Продажа. Антология концептов / Под ред. В.И. Карасика, И.А. Стернина. М.: Гнозис, 2007. - С. 370 - 382.

83. Пименова М.В. Методология концептуальных исследований //Антология концептов / Под ред. В.И. Карасика, И.А. Стернина. М.: Гнозис, 2007. — С. 14-16.

84. Погосян Р.Г. Концепт «Судьба» и его языковое выражение в поэтическом тексте Ф.К. Сологуба. Дис. . канд. филол. наук Пятигорск, 2005.

85. Попова З.Д., Стернин И.А. Основные черты семантико-когнитивного подхода к языку // Антология концептов / Под ред. В.И. Карасика, И.А. Стернина. -М.: Гнозис, 2007. С. 7 - 9.

86. Попова З.Д, Стернин И.А. Очерки по когнитивной лингвистике. — Воронеж, 2001.

87. Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. — М, 2002.

88. Пропп В.Я. Морфология сказки. М.: «Наука», 1969.

89. Пропп В.Я. Русская сказка (Сборник трудов). М.: «Лабиринт», 2000.

90. Сергеева Н.М. Ум и Разум // Антология концептов / Под ред. В.И. Карасика, И.А. Стернина. -М.: Гнозис, 2007. С. 210 - 223.

91. Слышкин Г.Г. Дискурс и концепт (о лингвокультурном подходе к изучению дискурса) // Языковая личность: институциональный и персональный дискурс: Сб. науч. тр. / Под ред. В.И. Карасика, Г.Г. Слышкина. Волгоград: Перемена, 2000.-С. 38-45.

92. Слышкин Г.Г. От текста к символу: лингвокультурные концепты прецедентных текстов в сознании и дискурсе. 2000. http://www.vspu.ru/~axiology/ggs/ggbook00.htm.

93. Солохина A.C. Свобода // Антология концептов / Под ред. В.И. Карасика, И.А. Стернина. М.: Гнозис, 2007. - С. 165 - 182.

94. Стернин И.А., Быкова Г.В. Концепты и лакуны // Языковое сознание: формирование и функционирование: Сб. ст. -М., 1998. — С. 69 75.

95. Сухих С.А., Зеленская В.В. Прагмалингвистическое моделирование коммуникативного процесса. Кубан. гос. ун-т. Краснодар, 1998.

96. Телия В.Н. Метафоризация и её роль в создании языковой картины мира // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. — М, 1998. — С. 173-204.

97. Тимощенко С.А. Лексико-семантическая экспликация концепта ДОМ в русской фразеологии и художественных текстах. Дис. . канд. филол. наук. — Краснодар, 2007.

98. Тхорик В.И., Фанян Н.Ю. Область компетенции языковой личности // Языковая личность: экспликация, восприятие и воздействие языка и речи / — Краснодар, 1999. С. 31 - 47.

99. Успенский П.Д. В поисках чудесного: Пер. с англ. — СПб: Издательство Чернышева, 1992.

100. Фрумкина P.M. Концепт, категория, прототип / Лингвистическая и экстралингвистическая семантика. — М., 1992.

101. Юнаковская A.A. Детерминанты частной языковой картины мира (на примере общерусского просторечия) // Человек — коммуникация — текст. Вып. 2. ч. 2. Баранул, 1998. - С. 195 - 196.

102. Янушкевич A.C. Картина мира как историко-литературное понятие // Картина мира: модели, методы, концепты. Материалы Всероссийской междисциплинарной школы молодых ученых «Картина мира: язык философия, наука». Томск, 2002. - С. 11 - 15.

103. ASapavxíoi), ASajiávxiog. «Tr|viaKá», AeAráov хтц; 1схор1КГ|с; Kai E0voA.oyiKri<; Exapíaq хг|<; EXXáboq, xójj.og 5, 1900.

105. AA££,iá5r|g, Mtjvck;. H г0уоурафпсг| 7Cpoaéyyior. xou гахраркОкт // Ало то 7rapajxó0i oxa корже;. Парабоси] Kai vsoxspiKÓTr|Ta / ЕлтреА^ш EuáyyeA-oc; Гр. Ai)5ÍKoq AOfjva, 1996. - Z. 103 - 117.

107. AvayvcoaxÓ7toi)A,0£;, Aiap-ávxrig. ruvauceía згроаюшх p.éaa gxo Xclíkó TrapapúOi // i Arcó xo 7iapa|xú0i axa коцш;. riapáSoGrj Kai veoxepiKÓxrjxa. / ЕтцеА-ега EuáyyeAxx; Гр. AuSÍKog A0f|va, 1996. - L. 374 - 384.

108. AvayvroaxÓ7iouA,og, Aia¡iávxr|q. H афпут^от) xou 7iapajj.u0ioi3 axo G7tíxi // Aa'íkó 7iapa¡j,ú0i Kai 7mpaxu0á6e<; oxriv ЕМдхба / ExcijisA^ia: B.A. AvayvoüGxórcouAxx;, Кшахас; Aiáxcrjí;. AGfjva, 1995, Екбосек; Kaoxaviobxrj. 105 - 126.

109. AuSÍKog, EuáyyeAxx;. То Aa'íkó ПарардЗОь 08сорт.х1к8(; лрооеууюек;. В' Ъкбооц. A0f|va: «OÖDGGsaq», 1997.

111. BaaSsTcqg, rpr|yópr|q. To náXmó Kai xo veo ахо Ашко 7гарацд301 // Aaücó 7rapajxú0i Kai 7rapap,t>0áSe<; oxr|v EA^áSa / EmjisA^ia: B.A. AvayvcüGTÓ7rouA.og, kcógxaq AiáTcrjt;. AOfjva, 1995, EkSógsk; Kaaxavióxrj. 87-91.

113. EmjieA^ia: B.A. AvajvcaaTOTzovXoq, Kroaxag Aiam^. A0r|va, 1995, EkSooek; Kaaxavi6xr|. — E. 41 — 46.

114. Dietrich B.C. Death, Fate and the Gods. The development of a religious idea in Greek popular belief and in Homer. University of London. The Athlone Press, 1967.

116. Kapaip-u^rjq, Fpr|y6pr|<;. Arco xo pi30o oxo Xoyo. Mu0iK£<; Kai ^oyiKsq s^riyfjasig xod koojiou // Atxo xo ttapalmbi oxa kopikc;. napaSoor| Kai veoxepiKoxrixa / E7ti(is^8ia Euayyetax; Tp. AuSiKo<; A0f|va, 1996. - E. 25 - 43.

117. KecpaA.dc, HAiag. «Oi f|pcosc; Kai xa poxi^a axo eAArivuco Axx'uco raxpapjOi». AiapdC®. Teu%. 130. AOfjva, 1985. E. 21 - 24.

118. KXiacpa, MapouAa. Oi A-aiKoi 7i;apa(XD0dSe<; Kai r\ S7n,piracrr| xod 7capa(iD0ioi3 (oq xiq fiepeg Aiapd^co. Teu%. 130. AOfjva, 1985. E. 45 - 49.

119. Kovxa£r|<;, Kcbaxaq. To rcopxpexo svoq cruy%povou 7uapa|j.D0d // Auo xo raxpajiuOi axa kopik<;. napaSoaT. Kai veoxepiKoxrixa / ETit^eAsia EuayyeAoc; Tp. AttSiKoq — A0f|va, 1996. E. 365 - 373.

120. Kupia,Ki5r|<;, LxOotcov. Ai yuvatKeq eic; xriv Aaopacpiav: H A,a'iicr| 7coif.xpia, r\ 7rapap.'uGo'u, jxayiaaa. Tecaepa Aaoypacpuca ¡j.aGf||j.axa. AGfjva, IroXkoyoq npoq SidSociv cocpsA.ip.cov PiPAioov. 1920.

121. KuptctKiSiiq, SxiTarcDv. EA.Aj|vikti Aaoypacpia. Mepoq A', Mvrnieia xou X6yox>. A0f|va, 1965.

122. AoDKdxoq, Arujf|xpioq. Mopcpsq Kai axnp.axa xod «jidGikotj» A.6yao. A(pr|yT}p,axiKf| SKxaor) Kai siSoIoyiKoi Spop.oi xou v8oeAAr|viKoi3 TtapapuGioij. Aiapd^co. Tsu^. 130. AGiiva, 1985.-2. 15-18.

123. Lyons John. Eiaaytoyrj oxr| yXoaooAoyia. Aco8sKaxr| 8KSocrr|. EKSoaeig naxdicrj. A0f|va, 2003.

125. MapKavxcovaxoq, rspaaifio^. Ap%aia EAAriviKf) FAcbcicja. B' r\)|i.vaoiou. Opyaviajiog'EkSootic; AiSaKxiKcbv Bi3X.icov. 'EkSogti ZT'. A0r|va, 2005.

126. MapKavxcovaxog, repdaijaog. Ap%ala EAAtivikti rAcbaaa. T' rupvaoioi). Opyaviajioq'Ek8oot|<; AiSaKxiKcov Bipiicov. 'EkSoctt) Z'. AG^va, 2006.

127. Maxoaq, Neaxopaq. To TtspiPoAi \i& xa %a\i£.va rcapapjQia: EMtivikoi; XaiKoq 7roXixia|j.6(; Kai 7tapdSocrr|. BipAio7toA£iov xtj<; «Eaxiaq», 1973.

131. MepaKAx|q, MixafjX. NsosA1t.vik6c; Aa'iKoq pioc;. 0\j/8ig Kai anovj/sic;. EkSoxiko^ oiKog A.A. Ai|3dvr|, AGfjva, 2001.

132. MepaKA,fq, MixarjA. O Max Lilthi Kai xo eupcDTraiKO TtapajxuGi // And xo 7iapa|iuGi axa ko|j.ikc;. IlapdSoori Kai veoxepiKOTrjxa / E7ii(j,sAsia EuayysAog Tp. AuSiKog AGfjva, 1996. - Z. 15 - 24.

133. MspaKÀriç, Mi%af\?i. Ta rcapapúOia paç. «Ekôôgbiç'Evtoç», 2001.

134. MepaKÂrjç, MixaíjA,. То XaÏKÔ ларардЗОь Aôf|va. EÀÀrivucà Грарраха, 1999.

135. MîievâTcrriç, АлоахоХос;. Eùyxpoveç sppryveuxiksc; 7tpoo£yyiasiç cjxo ларарт591 // Ало то ларард301 axa kôjxikç. IlapâôoaT. Kai v8oxepiKÓxr|xa / Ел1реА£1а EuàyyeA.oç Гр. AuSîkoç AGfjva, 1996. - 59 - 69.

137. Mi)A.cùvàKOD, Fsœpyia. МорфоХлэугт evôç Àaùcoù ларарибюг) // Ало то тгарарлЗОг axa KÔpucç. Пар(х0оаг| Kai vsoxepiKÓxrixa / Empátala EuàyyeA.oç Гр. AuÔîkoç AOfjva, 1996. - L. 347 - 364.

138. Nso8À.A.T|viKT| Граррахисг}. Opyaviopôç 'Ekôogt|ç Агбакхгкшу BißAicov. AGfjva, 2005.

139. OucovopiSriç, Ar|if|xpioç B. H td/jI eiç xrjv лрофорпсг^ ларабосил' хои sÀ.A.riviKoi3 ХаояЗ, Ааоураф(а 28, 1972, X. 3 26.

140. Oikovo(j,î8t|ç, Ar|pf|xpioç В. То лараряЗОг Kai о 7rapajxu0àç sv ElXádi, Ааоураф(а 31, 1976 1978, S. 29 - 42.

141. Ol Moipsç: xo vr\pa xriç Çcorjç Kai xo лелрсореуо. http:/www.mfa.gr/greelo'greece/throughtime/mythology/fates.html

142. IlaTraKCûoxaç, riàwrjç. Ilpâxeç 7ipoa7rà0sisç ouyKevxpaxrqc; rcapapuôiàv. H 7cspÍ7iT(úOT. тог» nikóa.aoi) ПоМтг) // Ало xo яарартЗбг axa KÔpucç. ITapâôocyri Kai v8oxEpiKÓxr|xa / ErcipéÀ^ia EuàyysÀ,oç Гр. AdSîkoç A6f|va, 1996. - E. 44 - 55.

143. ПалаОюрбк;, АрфгА-ôxioç. Apxaía EAÁr|viKfj ГАхиааа. В' rupvaaiou. Opyaviojiôç'Ekôoot.ç AiôaKxiKtûv BißMcov. 'Ekôocjt] A'. A0f(va, 2007.

144. ITa^aOcopâç, Apxp&ôxioç Apxaía EÀ.A,r|viKri ГА.шаоа. A' rupvaaiou. Opyaviapôç 'EKÔocrrjç AiôaKxiKdbv BißAicov. Ък0осгг| В \ AOfjva, 2007.

145. Палец, AOavaoíou. H 5iöaKxiicf| хои ларариОютЗ // AaïKÔ ларарт301 Kai ларари00бе<; axqv EAÀàôa / Empecía: В.А. AvayvGùoxcmot>A<oç, Kàoxaç Aicwrriç. AOiíva, 1995, EkSôgsiç Kaaxaviáxr|. S. 129 - 145.

146. Ратстгц;, Дтцлт|трг|<;. IoxopiKsq каг KoivcoviKeq атгохгжоЬагк; аг GsaoaAiKa ларартЗОга // Апо то тгараргЮг ата корт;. Парабосгг. каг veoxepiKoxrixa / ЕягреА^га ЕпаууеА,о<; Гр. Аг)8(код AGfjva, 1996. - S. 199-214.

148. Rohrich, Lutz. Folktales and Reality. Translated by Peter Tokofsky. Indiana University Press. Bloomington and Indianapolis, 1992.

149. Екартотц;, Июкратг|<;. H 7roiT.xiK6xr)xa тог) 7шрари6юг> // Ако то тгарартЗОг ста кбргкд. Парабоаг) каг veoxepucoxrixa / ЕтггргА^га Еиаууе^од Гр. AuSiKoc; — A0f|va, 1996. S. 294 - 310.

150. Етесрод, Avaaxamog. Iaxopia хт|д Ap%aiaq EXAj|vikt|<; Tpappaxsiag. А', В', Г' Pupvaoiou. Opyaviapoq'ЕкЗоагц; Дгбакхгкюу BipMcov.'Ек8о<тг| В'. A6f)va, 2007.

151. Stith Thompson. The Folktale. University of California Press. 1977.

154. Источники художественной литературы

155. Легенды и мифы Древнего Рима и Древней Греции под ред. Е.Н. Сороковича. Кишинев: НПФ «ЛИТА», 1994.

156. АууеАлэлогАои, Awa. ЕХАтрпка ларартЗОга А'. Ог иарариОокбре«;. AGfjva: BipA.io7CQ^8iov TTjc; «Еотгад», 1991.

157. Av0oA.oyia sA,A,r|viKd)v 7uapapu0id)v. Екбостек; «06riyrixf|9>. AGf|va, 1982.

158. Dawkins, Richard. Modern Greek Folktales. Chosen and translated by R.M. Dawkins, Oxford at the Clarendon Press. 1953.

163. ETuicpavioD-nsxpdKri, SxsXXa. Aaoypacpuca. riapap-uGia xrjç Sp,i3pvriç. BipAio xéxapxo. EkSôgsiç «EvdùGecov Eja,upvaicov», A9f|va, 1969.

164. Ka(pavxdpr|ç, Kœaxaç. EXÀ,T.viKd XaÏKa 7rapa(j,i30ia. O Oeyyapaç. A9r|va, OSuaoéaç, 1988.

165. Kacpavxapriç, Koaaxaç. EÀ.Àr|vtKd Xai\câ 7iapap.u0ia. To (DoSoSsvSpo. A9fjva, OSuaoéaç, 1988.

167. Aiavi8r|, Zipou. Ta 7tapap,i39ia xod tiovxikotj xao\). TuTtoypacpeiov MupxiST. A9f|va, 1962.

168. ITa7tdKOD-Aayoi3, Ai)yf|. H yuvaÎKa gxo TiapaSoaiaKÔ 7tapajj,i30i. A9r|va, 1994.

169. IIapapt>9ia xod Iao\j paç. EnipéXsia: riœpyoç Icûdwou, EiK0V0ypd(pr|OT|: PàMr|ç Ko\|/i8r|ç, Epjiiiç, A9f|va, 1973.

170. Pio, Jean. NeosÀXrjvncd 7tapapi30ia. Contes populaires grecs, pupliés d'après les manuscrits du Dr. J.-G. de Hahn. Copenhague. 1879.

172. Ттрп,ака raxpapuGia. Av0ota>yia. EuM.oyr| Kai s7Eipe?isia Ksipevcov: Expaxr|<; Г. OteTröxTig. Ек5оaei<; EPINNH, 2003.

173. ХрисояЗХа Хаг^г)такт|-Ка\{/шреуо'о. То vsogAAtiviko А.айс6 raxpaptiOi. АП@, Ivaxixotixo Nso8^t|vikg)v E7eod5ü)v (15pupa Mavo?cn TpiavxaqyuAMSri), 2002.1. Словари, справочники

174. Даль В.И. Толковый словарь русского языка. Современная версия. М.: Изд-во Эксмо, 2002.

175. Краткая литературная энциклопедия. Главный редактор: A.A. Сурков. Издательство: «Советская энциклопедия», 1968.

176. Литературная энциклопедия терминов и понятий / Под ред. А.Н. Николюкина. Институт научной информации по общественным наукам РАН. М.: НПК «Интолвак», 2001.

177. Литературный энциклопедический словарь. (Под общей редакцией В.М. Кожевникова и П.А. Николаева). М.: Сов. энциклопедия, 1987.

178. Новогреческо-русский словарь. A.A. Иоаннидис. Издание второе. М., 1961.

179. Ожегов С.И. и Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. — М: АЗЪ, 1995.

180. Русско-новогреческий словарь. A.A. Иоаннидис. М., 1966.

181. Современный словарь-справочник по литературе / Составитель и научный редактор С.И. Корешлов. М.: Олимп: ООО «Издательство ACT», 2000.

182. Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры: Изд. 2-е, исправленное и дополненное М.: Академический Проект, 2001.

183. Толковый словарь русских глаголов: Идеографическое описание. Английские эквиваленты. Синонимы. Антонимы / Под ред. проф. Л.Г. Бабенко. — М.: АСТ-ПРЕСС, 1999.

184. П.Хориков И.П., Малев М.Г. Новогреческо-русский словарь. М.: «Культура и традиции», 1993.

186. Мяашм(отг1<; Г.А. Ае^гко тт^д Ша<; ЕАА,т.У1КГ|<; ГАхоааад. Мг а%оАл.а уга аюохт| %рт|от1 тсоу Ая^еооу. Кеутро Х,г^1коХоу(ад Е.П.Е., А9т|уа, 1998.

187. Пар1ат|с; 1юауут|(;. Ае^гкб Ххууотехуисюу орсоу. Оруаушцод ЕкЗооесоу Агбакпксоу ВфХиоу А9г|уа, 2003.

188. Еиреа)у(8г|<;, ХараА,а|17сод. Ае^гко Ар%а(а<; ЕХАл^уисрд ГХхоаоа<;. А', В', Г' Гоцуааюг). Оруауюцо^'Ек8оот.<; Аг8акхгксоу Вг(Шсоу. 'Екбоот] А'. А0т|уа, 2007.