автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.09
диссертация на тему: Концептуализация исторического знания о российской цивилизации на рубеже XX-XXI вв. в отечественной историографии

Полный текст автореферата диссертации по теме "Концептуализация исторического знания о российской цивилизации на рубеже XX-XXI вв. в отечественной историографии"

На правах рукописи

Морозов Николай Михайлович

КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИЯ ИСТОРИЧЕСКОГО ЗНАНИЯ О РОССИЙСКОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ НА РУБЕЖЕ ХХ-ХХ1 ВВ. В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИОГРАФИИ

07.00.09 - историография, источниковедение и методы исторического исследования

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

2 и |-'1йР 2014

Кемерово - 2014

005546161

Работа выполнена в федеральном государственном бюджетном учреждении науки Институт экологии человека Сибирского отделения Российской академии наук

Научный консультант:

доктор исторических наук, профессор Николаева Ирина Юрьевна Официальные оппоненты:

Могильницкий Борис Георгиевич, доктор исторических наук, профессор, федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Национальный исследовательский Томский государственный университет», профессор кафедры истории древнего мира, средних веков и методологии истории

Владимиров Владимир Николаевич, доктор исторических наук, профессор, федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Алтайский государственный университет», заведующий кафедрой документоведения, архивоведения и исторической информатики

Ивонина Ольга Ивановна, доктор исторических наук, профессор, федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Новосибирский государственный педагогический университет», профессор кафедры всеобщей истории, историографии и источниковедения

Ведущая организация: федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Омский государственный университет им. Ф. М. Достоевского»

Защита состоится « ta _» OJ_2014 г. в /0.00 час. на заседании диссертационного совета Д.212.088.08, созданного на базе федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Кемеровский государственный университет» (650043, Кемерово, ул. Красная, 6).

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Кемеровского государственного университета и на сайте http://www.kemsu.ru/pages/d08 dis

Автореферат разослан « J/ » ÔJL_2014 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета

Ермоленко Любовь Николаевна

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Постановка проблемы и её актуальность. Концептуализация исторического знания о российской цивилизации и его элементов в других социально-гуманитарных науках1 представляет собой многоуровневую организацию мыслительной деятельности, направленную на создание с помощью познавательных процедур абстрактных моделей в виде смыслов слов, превращая их в ключевые понятия; обеспечение связности исторических фактов, категорий и идей в предметном или междисциплинарном проблемных полях; формирование системного представления о российской цивилизации, обеспечивая тем самым теоретическое понимание её целостности, свойств, состояний и связей с другими субъектами истории.

Данная тема в предметной части относится к проблемной историографии и методологии истории, но пока не удостаивалась специального исследования, несмотря на актуальность в мировоззренческом и теоретическом отношении.

В мировоззренческом плане изучение проблемы востребовано по ряду причин:

- риторика государственных деятелей с начала 2000-х гг. всё чаще сигнализирует о целесообразности цивилизационного измерения текущих внутренних в России и международных процессов. Однако пока отсутствует ясность в научном понимании духовных, пространственных и временных параметров отечественной цивилизации. Определение её сущности является важным условием для осмысления собственного места и роли в мировом сообществе;

- общественное сознание в условиях проявившейся с конца 1980-х гг. мировоззренческой дезориентации стало объектом манипуляции в интересах вдохновителей последовательно выдвигаемых идей: либеральной экономики и демократического общества, постепенного вхождения в западную цивилиза-

1 В условиях утверждения междисциплинарных подходов в изучении истории общества и человека прежняя

не безупречная классификация наук на общественные, социальные и гуманитарные становится ещё более условной, поэтому при необходимости обращения к их системе нами используется понятие «социально-гуманитарные науки».

3

цию, строительства гражданского общества, глобализации, но, как оказывается, глубоко не затронувших сердца и умы большинства людей, так как не соответствовали их коллективным стереотипам мышления и поведения, сформированным в течение многих веков. Затянувшиеся поиски интеллектуалами цивилиза-ционной идентичности России и национальной идеи, по существу, лишены предметности без обобщения исторического знания об основополагающих свойствах общества, о котором они радеют.

В теоретическом плане актуальность проблемы обусловлена необходимостью преодоления невнятицы используемых понятий «цивилизация» и «менталитет». Необходимо провести инвентаризацию их смыслов и на этой основе определить платформу теоретического понимания целостности российской цивилизации и дистанцироваться от квазинаучных идей.

В методологическом плане актуальность проблемы предопределена многочисленными и нередко небезупречными примерами использования элементов цивилизационного подхода. Необходимо тщательно разобраться в его структуре и понять познавательные возможности этого сложного аналитического инструментария.

Стремление критически подойти к научным трактовкам перечисленных выше составляющих темы и вычленить эвристически ценные идеи определило наш интерес к состоянию концептуализации исторического знания о российской цивилизации.

Степень разработанности проблемы. Отдельные аспекты развития отечественной историографии российской цивилизации нашли отражение в трудах авторов, работавших во второй половине 1980-х - 2010-е гг. в различных предметных и проблемных полях социально-гуманитарных наук, и прежде всего — истории.

Первый блок составили труды, в которых рассматривались особенности развития отечественной историографии в контексте трансформации теоретической базы социально-гуманитарного знания в целом.

Принципы и задачи историографического исследования, сформулированные ещё в середине 1960-х гг. М. В. Нечкиной и конкретизированные А. И. Зе-велевым (1987), не потеряли актуальности и стали предметом обстоятельных работ Е. Б. Заболотного (1999), В. Д. Камынина (2006), В. П. Корзун (2007), Ю. А. Петрушина (1995), Р. Г. Пихоя (2009), В. С. Прядеина (1996), Н. Н. Смоленского (1996), В. В. Согрина (1998,2005) и др.

Особенности эпистемологических основ исторического знания и модели исторических исследований изучались И. Н. Ионовым (2004), С. С. Минц (2003), Б. Г. Могильницким (2001), О. С. Поршневой (2005), Л. П. Репиной (1998, 2011), и др. Ими была дана оценка качественным изменениям, происходившим в общем познавательном пространстве российской историографии под влиянием, в первую очередь, зарубежной научной мысли (М. Блок, М. Вебер, Э. Дюркгейм, Р. Дж. Коллингвуд, Т. Кун и др.), выделялись достоинства и общие издержки «плюрализмов» (историографического, теоретического и др.), нарабатывалась информационная база для анализа теоретических оснований концепций российской цивилизации. Проблема «человек в обществе», ознаменовавшая антропологический поворот в осмыслении прошлого, стала ключевой в трудах А. Я. Гуревича (1991), С. В. Лурье (1997), А. Л. Юрганова (1998), И. В. Кондакова (1999), М. Ф. Румянцевой (2002), М. М. Кром (2003), И. Ю. Николаевой (2006) и многих других.

Второй блок историографических аспектов цивилизационной проблематики составили научные труды, посвящённые переосмыслению исторического знания о российской цивилизации в зарубежной (Ф. Бродель, А. Дж. Тойнби, О. Шпенглер и другие), русской (Н. Я. Данилевский, В. О. Ключевский, П. А. Сорокин и другие) и современной отечественной историографии. Современные авторы выделили этапы её разработки (Я. Г. Шемякиным (1991), А. В. Лубским (2004), Н. А. Проскуряковой (2005), И. Н. Ионовым (2007).

Апробация нового аналитического инструментария осуществлялась авторами публикаций в научных альманахах: «Цивилизация», «Цивилизации и 5

культуры», других научных журналах, в которых были открыты рубрики, по-свящённые перечисленным выше узловым темам; на многочисленных конференциях, организованных представителями академической и вузовской науки.

Авторами публикаций и участниками конференций отмечались сближение цивилизационных и глобализационных тенденций в жизни общества (Е. Б. Рашковский (2006), А. С. Панарин (1994), Л. И. Новикова (2000 ), В. Л. Цымбурский (2001), И. В. Следзевский (2002), Л. И. Семенникова (2002) и др.) выделялись общие контуры цивилизационного подхода, осмысливались его теоретические основания, исследовалась проблема цивилизационной идентичности.

В целом, стремительное увеличение количества исследователей и их научной продукции не сопровождалось повышением внимания к историографическому анализу накопленной суммы знаний. Последний стал уделом лишь отдельных специалистов, квалифицированно оценивавших состояние разработки ограниченного круга тем.

Третий блок составили публикации по проблеме менталитета - ключевой для понимания истоков специфики российской цивилизации.

В работах Л. Н. Пушкарёва (1999), Р. 3. Зулькарнаевой (2004), А. А. Вейта (2006), и др. была определена группа научных дисциплин и их представители из числа зарубежных (Ж. Ле Гофф, Л. Леви-Брюль, К. Леви-Строс, В. Шубарт и др.) и русских мыслителей (Н. А. Бердяев, Б. В. Вышеславцев, В. В. Зеньков-ский, Н. О. Лосский и др.), идеи которых на рубеже ХХ-ХХ1 вв. служили теоретическим основанием для современных исследований менталитета.

Свой вклад в изучение указанной проблемы наряду с названными выше авторами внесли также представители многих социально-гуманитарных и естественных наук:

- в исторических науках: В. В. Бабашкин (1995), Л. В. Милов (1998),

Л. М. Марцева (2007), О. С. Поршнева (2000), О. А. Сухова (2007),

В. В. Пундани (2009), Л. И. Шерстова (2009) и др., проводившие анализ мето-

б

дологических подходов к изучению ментальности, конкретизировавшие проявления менталитета и ментальностей различных групп населения на примере сюжетов российской истории.

- В социальной философии, рассматривавшие менталитет как исторически сложившуюся систему духовных ценностей, изучавшие его влияние на коллективное сознание: А. О. Бороноев (1992), Р. А. Додонов (1999), К. К. Васильева (2002), С. В. Гринёва (2003), Д. В. Полежаев (2003), В. К. Трофимов (2010) и др.;

- в культурной и исторической антропологии, исследовавшие взаимосвязь между менталитетом и социокультурными традициями общества, осуществлявшие поиск смыслов и форм его проявлений в пространстве мезо- и микроистории, в истории повседневности: А. Я. Гуревич (1989), А. Я. Флиер (1994), В. С. Жидков (2001), К. Б. Соколов (2001), В. В. Колесов (2006), С. А. Мельницкая (2006), А. А. Еромасова (2007) и др.;

- в социологии, использовавшие предметный инструментарий в осмыслении актуальных образов, структуры, субъектов и функций ментальности человека: К. Касьянова (1994), В. В. Козловский (1997), Е. Я. Таршис (1999), М. В. Бакурский (2002), 3. В. Сикевич (2005), Ю. В. Арутюнов (2006), Ж. Д. Ефремова (2006) и многие другие);

- в этнопсихологии, выделявшие этническую среду в качестве базовой, формирующей менталитеты народов: С. В. Лурье (1997), В. А. Шкуратов (1997), Т. Г. Стефаненко (1999), В. Г. Крысько (2002), Н. М. Лебедева (2002) и др.;

- в психологии: И. Г. Дубов (1993), С. В. Вальцев (2005), М. Н. Семёнова (2008) и др., в том числе представители щкол: московской (Т. Д. Марцинковская (1994), А. А. Асмолов (1996), (К. А. Абульханова-Славская (1997), М. И. Воловикова (2005) и др.), изучавшие интегральные механизмы ментальности и её связь с социально-психологическими характеристиками личности; петербургской (А. Л. Вассоевич (1998), Н. В. Беломестнова

7

(2005) и др.), исследовавшие особенности ментальностей и наиболее значимых для её носителей установок и ценностей; самарской (Г. В. Акопов (2006), Т. В. Семёнова (2007), рассматривавшие ментальности в разрезе структуры группового сознания;

- а также в политологии, педагогике, в экономических и юридических науках, в контексте знаний которых исследовались ментальности отдельных социальных групп.

Анализ научной литературы показывает, что имеются изданные уже в первом десятилетии XXI в. добротные работы с анализом идей в области исторического знания о российской цивилизации, высказанных зарубежными и русскими мыслителями. Определён актуальный объём данного наследия2, вошедший в теоретическую основу трудов многих российских учёных. Вместе с тем дискретное состояние современного исторического знания о российской цивилизации обосновывает настоятельную необходимость в инвентаризации сложившегося в данной сфере концептуального пространства на предмет определения в методологическом плане корректной платформы для теоретического понимания её целостности.

Объектом настоящего исследования является отечественная историография рубежа XX-XXI вв., представляющая собой комплекс научной литературы исторического, философского, политологического, экономического, социологического, психологического, культурологического, естественнонаучного характера, посвящённой проблеме исторического познания общества.

Предметом исследования выступает междисциплинарное концептуальное пространство социально-гуманитарных и естественных (психология и

2 Ионов И. H. Цивилизационное сознание и историческое знание: проблемы взаимодействия. М.: Наука, 2007. 499 е.; Ионов И. Н., Хачатурян М. В. Теория цивилизаций от античности до конца XIX века. СПб.: Алетейя, 2002. 383 е.; Емельянов-Лукьянчиков М. А. Иерархия радуги: русская цивилизация в наследии К. Н. Леонтьева, Н. Я. Данилевского, О. А. Шпенглера, А. Дж. Тойнби. М.: Рус. Mip-ь, 2008. 694 е.; Могильницкий Б. Г. История исторической мысли XX века: Курс лекций. Вып. I: Кризис историзма. Томск: Изд-во Том. ун-та, 2001. С. 31— 49, 92-144;. Вып. II: Становление «новой исторической науки». Томск: Изд-во Том. ун-та, 2003. С. 6-110; Свистунов М. H. Российская цивилизация и православие: диалектика их взаимоотношений и перспективы развития: дис.... д-ра филос. наук. М., 2005. С. 37-70 и др.

смежные с ней дисциплины) наук, сфокусированное на историческом знании о российской цивилизации. Указанные параметры историографического поля обусловлены двумя причинами.

Во-первых, историческое знание о российской цивилизации приумножалось выводами многих социально-гуманитарных и естественных наук, составивших референтную группу3 с солидарным отношением к истории, которая, по мнению Л. П. Репиной, в их контексте выступает типом когнитивной исследовательской деятельности, меняющим классическую конфигурацию ранее обособленных дисциплинарных территорий4. Таким образом, в части разработки цивилизационных знаний историческая наука не имела монополии, но располагала методологическими возможностями адаптировать выводы других наук.

Во-вторых, как нам представляется, в трудах отечественных историков и иных представителей социогуманитарных наук, несмотря на примеры как продуктивного заимствования, так и имитации зарубежной аналитики, разработанной для понимания иной социокультурной среды, в большей степени выражены система мышления и знаковые символы, установки и традиции, связи и отношения, характерные для представителей российской цивилизации. Данный фактор, и мы в этом убеждены, даёт надежду на получение менее искажённого обобщающего представления о цивилизационной специфике российского общества.

Цель исследования: оценить эвристический потенциал наиболее известных и получивших обоснование идей и концепций российских учёных, направленных на постижение сущности отечественной цивилизации в историческом контексте, и на этой основе представить платформу теоретического понимания её целостности.

3 В данном контексте понятие референтной группы означает совокупность социально-гуманитарных и естественных наук, своими идеями, концепциями и выводами внёсших вклад в развитие теоретической составляющей исторического знания о российской цивилизации.

4 Репина Л. П. Историческая наука на рубеже ХХ-ХХ1 вв.: социальные теории и историографическая практика. М.: Кругь, 2011. С. 390-391.

9

Задачи исследования:

1. С помощью конкретно-исторических методов переосмыслить семантические поля ключевых понятий. По итогам анализа методик построения дефиниций дать им классические определения, в которых уровень информативности определяемого раскрывается признаками соответствующего уровня обобщения.

2. Определить место цивилизационного подхода в методологической системе исторических и других социально-гуманитарных наук.

3. Выделить эпистемологические основания исторического знания о российской цивилизации.

4. Систематизировать аналитический ресурс исторического знания о пространстве и времени российской цивилизации.

5. Обобщить опыт комплектации цивилизационного подхода принципами исследования.

6. Исследовать историко-психологический ресурс методологии исторического познания российской цивилизации.

7. Провести экспертизу эквивалентности авторского представления об ар-хетипических моделях развития общества и государственной власти представлениям о мобилизационном типе развития и идее державности, отраженным в современной отечественной историографии.

Гипотеза исследования: в современной отечественной историографии сформировался определённый объём теоретического и методологического ресурса, который составляет основу для понимания и объяснения целостности российской цивилизации и её свойств.

Хронологические рамки исследования, обозначенные в общем рубежом ХХ-ХХ1 вв., охватывают период с конца 1980-х гг., когда началось проникновение проблематики локальной цивилизации в современное историческое знание, до конца первого десятилетия XXI в. В течение указанного периода на фоне развития общих для социально-гуманитарных наук тенденций происходило

активное переосмысление историками особенности российской цивилизации.

ю

Данный процесс был связан с трансформацией эпистемологических основ исторического знания, осуществлявшейся, по мнению Л. Р. Хут, в два этапа:

1 этап. С конца 1980-х гг. до конца 1990-х гг. Характеризовался вторжением публицистики в профессиональную сферу историков, знакомством и заимствованием опыта западной историографии, незначительным влиянием постмодернистских идей, предпочтением частным историческим сюжетам и скрупулёзной работой исследователей над источниками;

2 этап. С конца 1990-х гг. Отличается конкуренцией на проблемном поле истории множества методологических подходов, призванных утвердить заявляемые авторами теоретические или предметные приоритеты5, и возрождением практики широких обобщений. Многие новые идеи, заявленные на первом этапе, а также изложенные ещё русскими мыслителями, получили дальнейшее развитие, обозначился ряд проблем методологического характера, ставших для авторов препятствием для достижения взаимопонимания.

Всё сказанное выше позволяет рассматривать выделенный отрезок времени в качестве периода появления качественно нового аналитического ресурса исторического знания о российской цивилизации.

Территориальные рамки исследования охватывают географию центров академической и вузовской науки практически всех регионов России, в которых утверждалась система исторического знания о российской цивилизации.

Теоретической основой исследования являются:

1) сложившееся понимание целей и задач историографии, которая в условиях «антропологизации» социально-гуманитарных наук и осознания многомерности исторической реальности стала восприниматься частью интеллектуальной истории - истории исторической культуры, исторического познания, сознания и мышления, истории исторических представлений и концепций, образов прошлого и «идей истории», задающих интерпретационные модели, ве-

5 Хут Л. Р. Теоретико-методологические проблемы изучения истории нового времени в отечественной историографии рубежа ХХ-ХХ1 вв.: дис.... д-ра ист. наук. М., 2010. С. 406-407.

дущей, по мнению Л. П. Репиной, к существенному расширению проблемного поля6;

2) понимание природы, структуры и содержания исторического знания, развитие отдельных сегментов которого ведёт к появлению теорий исторического процесса. Другие социально-гуманитарные науки традиционно нацелены на изучение порядка функционирования социальных институтов, но приступая к исследованию тенденций их трансформации (модификации, развития) во времени, становится неизбежным переход на проблемное поле исторических наук, обогащая его своими выводами и объяснительными моделями. Для этой группы разработчиков теории российской цивилизации, как не без оснований заключили И. Н. Ионов и И. В. Следзевский, была характерной опора на пред-посылочные знания7. Поэтому на первый план выступает изучение цивилиза-ционных представлений авторов и связанное с ними историческое знание;

3) понимание необходимости использования разнообразного научного инструментария в многоплановом изучении российского исторического опыта, и в этой связи, как нам представляется, формационный, модернизационный, цивилизационный, ментальный и другие аналитические ресурсы исторического познания общества должны работать в диалогическом режиме, и эти методологически важные каркасы образуют теоретическую основу для приближения к корректной интерпретации феномена локальной цивилизации. Об этом писал В. В. Согрин8, один из первых обозначивший проблему необходимости не противопоставления указанных подходов друг другу, но напротив, синкретичного

6 Репина Л. П. Указ. соч. С. 365.

7 У предпосылочного знания, по мнению И. Н. Ионова, факты являются выводным знанием, образами личного сознания автора, но не отечественной истории, а «конкретно-исторический материал не просто односторонне и поверхностно интерпретируется, но и последовательно искажается» (Ионов И. Н. Цивилизационное сознание и историческое знание: проблемы взаимодействия. С. 72; Следзевский И. В. Особенности и возможности цивили-зационного подхода // История России: Теоретические проблемы. Вып. 1: Российская цивилизация: Опыт исторического и междисциплинарного изучения / Отв. ред. А. С. Сенявский; Ин-т рос. истории. М.: Наука, 2002. С. 23-26.

8 Согрин В. В. Теоретические подходы к российской истории конца XX века // Общественные науки и современность. 1998. №4. С. 124.

использования, без чего невозможен путь к историческому синтезу, а стало быть, продолжая его мысль - и к построению теории локальной цивилизации;

4) осознание важности обращения историков к эпистемологической проблематике, способствующей глубокому пониманию природы и задач исторического познания, концептуально обоснованной комплектации методологического аппарата принципами, методами и приёмами исследования. Автор руководствуется идеей Н. С. Розова об иерархии аналитических форм и внутреннем построении теории, представляемой им в «вертикальном» срезе в виде последовательных ступеней методологической лестницы ;

5) концепция В. С. Стёпина о формах и контексте взаимодействия элементов классического, неклассического и неоклассического знания в социально-гуманитарных науках, согласно которой каждый последующий, качественно новый тип рациональности не просто сменяет предыдущий, но также включает его элементы. Из этого следует приоритетное значение неоклассической модели в историческом познании российской цивилизации, ориентированной на поиск точек соприкосновения и синтез комплементарных естественно-научных и социально-гуманитарных концепций, в совокупности выражающих многообразие предметных подходов, необходимое для понимания целостности цивилиза-ционного общества;

6) идеи о режимах историчности (Л. Н. Гумилёв, Р. Шартье, Ф. Артог) и «горизонтах ожидания» (Р. Козеллек), объясняющие приверженность авторов концепций к различным типам восприятия темпоральных отношений: пассеизму с ориентацией на традиционные ценности общества, футуризму - на предполагаемые прогрессивные изменения, и презентизму, воспринимающему историю через призму ценностных ориентиров современного общества — непосредственно субъективно осязаемой и прочувствованной реальности.

Методологическую основу исследования составили философские, общенаучные, предметные принципы, междисциплинарные подходы, конкретно-

9 Розов Н. С. Философия и теория истории. Книга 1. Пролегомены. М.: Логос, 2001. С. 64-65, 81.

13

исторические методы, в определённом сочетании позволившие достичь поставленной цели и решить намеченные задачи (в условиях дискуссионности проблемы комплектации цивилизационного подхода) посредством критики и синтеза семантически эквивалентных идей и концепций, знаменующих собой «антропологический поворот» в социально-гуманитарных науках. Именно в его контексте (подчеркнём - включающем в себя и актуализированное в 1980-е г. знание о локальной цивилизации) междисциплинарность, как заключили О. М. Медушевская и О. С. Поршнева, стала характерной чертой исторического познания в современную эпоху, которая «требует выхода на более высокий, ме-тадисциплинарный уровень, т. е. на уровень теории познания, эпистемологии»10.

Выявленный концептуальный ресурс изучался в фокусе неоклассической модели историографического исследования, предполагающей руководство философскими принципами, а именно:

- развития, транслирующего понимание этапов процесса теоретизации исторического знания, который начинается с накопления определённого объёма информации об объекте, подвергаемой усложняющимся научным процедурам;

- всесторонности его (исторического знания) рассмотрения, ориентирующей на постижение изучаемого в разрезе категорий диалектики (сущности и явления, причины и следствия, содержания и формы, необходимости и случайности, единичного (особенного) и общего, части и целого, элемента и системы, возможности и действительности), нацеленного на использование всевозможных предметных ракурсов в целях расширения представлений о сложной внутренней структуре и многообразии связей с внешним миром;

- историзма, с одной стороны, предусматривающего учёт временных характеристик динамики рассматриваемой социальной реальности рубежа столе-

10 Медушевская О. М. Профессионализм гуманитарного образования в условиях междисциплинарности // Проблемы источниковедения и историографии. Материалы П Научных чтений памяти академика И. Д. Ковальчен-ко / Ред. С. П. Карпов. М.: РОССПЭН, 2000. С. 351; Поршнева О. С. Междисциплинарные методы в историко-антропологических исследованиях. Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2005. С. 39.

тий и произведённых в этот период продуктов научной мысли, с другой - учёт временных характеристик российской цивилизации как объекта научной мысли, изучаемой с разных точек приближения в зависимости от выбора учёным той или иной модели познания. В данном случае методологическую значимость приобретают рассуждения О. Г. Дуки о масштабах исследовательской оптики, согласно которым линеарная модель соответствует наблюдению за объектом с очень большого расстояния, затем по мере приближения становится очевидным волнообразный характер исторического процесса, обосновывающий переход к представлениям о спиралевидной модели развития и цикличности времени существования цивилизации. Следующее приближение позволяет фиксировать характер движения отдельных сфер общества в виде синхронных спиралей, и в последнем приближении актуализируется синергетическая модель, обосновывающая индивидуальную конфигурацию траектории движения социумов и их структур, вызванную наличием неупорядоченных, стохастических переходных периодов11.

Понимание многомерности научной истины в содержательном отношении конвертировало общенаучный принцип дополнительности в установку на полидисциплинарность, предполагающую анализ разнообразных точек зрения, сопоставление предметных толкований, использование аналитического инструментария различных наук и учёт когнитивных факторов для приближения к корректным представлениям о сложной природе российской цивилизации.

Рассматривая научную объективность в качестве цели, к которой следует стремиться, автор опирался на однозначное толкование категорий научных дисциплин, выступающих в качестве фильтров предпочтений12, позволяющих обнаружить элементы неопределённости или двусмысленности в рассматри-

11 Дука О. Г. Эпистемологический анализ теорий и концепций исторического развития с позиций вероятностно-смыслового подхода (на примере российской историографии). Омск; Щд-во ОмГАУ, 2001. С. 190-191.

12 Фильтр предпочтения, по мнению автора данного понятия - О. Г. Дуки, создается исследователем в процессе конструирования теоретической системы как разрешение разнообразных противоречий исторического процес-

са, и должен заключать в себе расшифровку-объяснение (толкование) противоречия не менее, и даже более бо-

гатую, чем сама интерпретируемая предметная область (Дука О. Г. Указ. соч. С. 179).

15

ваемых умозаключениях. В этой связи была востребована методика построения определений в классическом варианте - через ближайший род и видовое отличие, дающих более точное соотношение понятий по объёму.

Методологический аппарат пополнили исследовательские подходы, апробированные в историографии на примерах выявления эвристического потенциала исторического знания, структурированного в ряде теорий и концепций исторического процесса, а именно:

— неоклассическая методика изучения порядка формирования моделей интерпретации, нацеленная на понимание их знаковой формы как семиотической системы, для расшифровки которой О. Г. Дукой был разработан вероятностно-смысловой подход, базирующийся на универсальном ресурсе эпистемологии, позволяющий выявлять в аналитических конструкциях методологические компоненты исторического, историософского и иных предметных уровней, и сопоставлять на эквивалентность планы значений идей и концепций;

— технология полидисциплинарного синтеза, использованная И. Ю. Николаевой в целях системного анализа отобранных ментальных сюжетов, укомплектованная «на базе концептов и методов, методологически схожих инодисциплинарных подходов, имеющих общий фокус (бессознательное) и комплементарных друг другу, дающая возможность верифицировать получаемые результаты»13. Основной путь реконструкции ментальностей виделся ею в исследовании изменчивости установок в системной связи с историческим контекстом, которая не могла быть полностью объяснена рациональными или материальными обстоятельствами;

— технологический подход Р. Гири к построению теории и мониторинг эквивалентности концепций в эмпирическом, семантическом и лингвистическом планах, предложенный Е. А. Мамчур, обосновывающие возможную структуру теории, состоящую из двух компонентов: семейства моделей (кон-

13 Николаева И. Ю. Проблема методологического синтеза и верификации в истории в свете современных концепций бессознательного: автореф. дис.... д-ра ист. наук. Томск, 2006. С. 10.

цепций), составляющих ядро, и гипотез их применения - как приложений, связывающих эти модели между собой и с пониманием важнейших типов существующих в мире общественных систем. Согласно указанным авторам, развитие теории может идти как путём расширения множества приложений, так и в направлении совершенствования структуры ядра, в том числе посредством разведения взаимоисключающих моделей.

Для решения поставленных задач использовались конкретно-исторические методы исследования:

- историко-сравнительный метод был положен в основу сопоставления семантики ключевых понятий, образующих первичный аналитический каркас исследуемой проблематики; выявления всевозможных смысловых нюансов в рассуждениях авторов, а также установления степени соответствия их умозаключений устоявшимся историческим фактам и теориям исторического процесса, получившим признание в научном сообществе;

- историко-генетический метод позволил определить тенденции в концептуализации исторического знания о российской цивилизации; выявить особенное и общее в авторских подходах к построению дефиниций и концепций в контексте преемственности с традициями историософского осмысления истории представителями русской отечественной и зарубежной науки XIX - первой половины XX в.; установить причинно-следственные связи между характером меняющейся в научном мире познавательной ситуации и содержанием исследовательских стратегий разработчиков цивилизационных знаний;

- с помощью проблемно-хронологического метода изучены наиболее известные версии понимания и объяснения моментов прерывности и преемственности в историческом знании о пространстве и времени российской цивилизации;

- историко-типологический метод был нацелен на выявление качественных признаков и свойств цивилизационного сообщества, которые учитывались

или выпадали из поля зрения историков. Метод явился основным инструментом в структурировании менталитета русских в виде познавательной модели.

В целях реализации названных выше принципов и подходов были использованы общенаучные методы исследования, а именно: анализ, синтез, сравнение, обобщение, формализация, индукция, дедукция, моделирование, воображение, контент-анализ, доказательство, постановка проблемы и гипотезы.

Источниковую базу исследования составили опубликованные труды отечественных специалистов по теории и истории российской цивилизации, отразившие мнения, идеи, концепции по поводу объяснения и интерпретации объекта исследования и ключевых понятий, которые разрабатывались в социально-гуманитарных науках. Они разделены согласно принятой в источниковедении классификации по следующим группам: монографии; диссертации и авторефераты; статьи в научных сборниках и журналах; материалы научных конференций, чтений, «круглых столов», интервью в средствах массовой информации; рецензии в научных изданиях, научные обзоры; словари, энциклопедии; учебные материалы, материалы русскоязычной сети Интернета.

Корпус потенциальных источников: монографий, диссертаций, статей, эссе и других, опубликованных в рассматриваемый период, поддаётся лишь приблизительному подсчёту и суммарно выходит за пределы общей численности в две тысячи. В диссертации использовано 900 наиболее информативных работ более 600 специалистов. В списке литературы - 393 названия научных трудов русских, российских и зарубежных авторов, в том числе 54 на иностранных языках, содержащие аналитический и фактический материалы, обеспечившие исследование рассматриваемой проблемы с различных познавательных ракурсов.

Историографические источники сгруппированы по проблемам, рассмотрению которых посвящены соответствующие главы диссертации. Это:

1) Проблема подхода к интерпретации семантических полей таких базовых понятий, как «локальная цивилизация», «цивилизационный подход» и «теория локальной цивилизации»;

2) Проблема переосмысления эпистемологических оснований в исследовании пространства и времени российской цивилизации;

3) Проблема обоснования структуры менталитета русских на основе идей, изложенных в трудах историков и представителей других социально-гуманитарных и естественных наук;

4) Проблема понимания российской власти и развития общества в фокусе менталитета русских.

Научная новизна исследования заключается в следующем:

1. С помощью конкретно-исторических методов обосновано и осуществлено разграничение семантических полей ключевых понятий: локальная цивилизация, цивилизационный подход и теория локальной цивилизации.

2. Сформулированы дефиниции понятий, ключевых в области концептуализации исторического знания о российской цивилизации.

3. Систематизирован аналитический ресурс исторического знания о российской цивилизации в эпистемологическом, пространственном и временном срезах.

4. Установлен перечень и проведено обоснование принципов цивилиза-ционного подхода.

5. Выделен историко-психологический ресурс методологии исторического познания российской цивилизации. Определён эвристический потенциал широкого спектра идей и концепций по проблеме менталитета в фокусе истории как типа когнитивной исследовательской деятельности в референтных областях знаний. Разработана авторская версия структуры менталитета русских, моделирующая цивилизационную специфику России, согласующаяся с устоявшимися в научной среде историческими фактами.

6. Проведена экспертиза эквивалентности авторского представления об архетипических моделях развития общества и государственной власти представлениям о мобилизационном типе развития и идее державности, отраженным в современной отечественной историографии.

7. Определена конфигурация основных идей, концепций и теорий среднего уровня в историческом знании и смежных науках, составляющих платформу для теоретического понимания целостности российской цивилизации.

Положения, выносимые на защиту

1. Процесс концептуализации исторического знания о российской цивилизации, проявившийся уже в конце 1980-х гг. на фоне кризиса формационной теории, в течение последующих двух десятилетий охватил междисциплинарное пространство социально-гуманитарных и естественных наук, которое в результате влияния антропологического, лингвистического и других «поворотов» было использовано для апробации множества новых идей и познавательных моделей, посвящённых объяснению разнообразных проявлений цивилизационной специфики общества и его институтов.

Пессимизм части историков по поводу создания теории цивилизации являлся следствием утверждения в современной отечественной историографии теоретического плюрализма и отсутствия корректного методологического инструментария, нейтрализующего конъюнктуру мировоззренческих и ограниченность узко предметных предпочтений исследователей. Утвердилось характерное и для зарубежной историографии понимание цивилизации в двух вариантах: как ступени, фазы, этапа развития общества, и эта мысль в контексте всеобщей истории и стадиальной версии формационной теории транслировалась сторонниками вектора движения социума к главенству либеральных ценностей; и как локальной цивилизации, сущность которой выводилась из влияния на общество сочетания природных и социо-культурных факторов, а идеи его развития предполагали учёт традиционных ценностей.

2. Исследование семантических полей ключевых понятий с помощью конкретно-исторических методов показало, что система исторического знания о российской цивилизации переживала состояние дефиниционного тупика, преодоление которого представляется возможным посредством возврата к построению классических определений, предложенных автором.

3. Исследователи в условиях нестрогой ориентации на одну из трёх моделей научного познания (классическую, неклассическую, неоклассическую) и неопределённости знаний о цивилизационном подходе предпочитали использовать ситуативную комплектацию методологического аппарата, в целом обедняющую концептуальный план работ, ведущую к отождествлению проблемного поля истории российской цивилизации с привычной проблематикой социальной истории. Аналитика исторического знания о цивилизационном пространстве обогащалась за счёт придания статуса категории таким смысловым фигурам, как: пространство цивилизации как территория / жизненная среда, оппозиция «Восток - Россия - Запад», идентичность. Для поиска характеристик цивилизационной темпоральности использовались линейный и циклично-волновой подходы. Её психофизиологические параметры, выведенные в системе естественно-научных знаний, имели вероятностный характер.

4. Цивилизационный подход как методологическая стратегия предполагает наличие в своей комплектации принципов философского, эпистемологического, общенаучного, дисциплинарного уровней, в том числе имеющих ключевое значение в адекватном отражении цивилизационной специфики предмета исследования, а именно: постулатов П. А. Сорокина и принципов холизма (эмерджентности), историзма и психологизма.

5. Фундаментом для формирования историко-психологического ресурса методологии исторического познания российской цивилизации явилось проблемное поле менталитета русских, которое в отечественной историографии было востребовано для изучения его в качестве системообразующего иррационального основания в жизни общества.

21

Выделена тенденция к разграничению и уточнению смыслов родственных понятий «менталитет» и «ментальность», в перманентную дискуссию превратилась тема структуры менталитета, представлявшейся в различных конфигурациях психических процессов, состояний и свойств: уровневых, сфероцен-трических и модельных. Научная ценность идей снижалась вследствие распространённой практики включения в менталитет и ментальности вместе со структурами бессознательного ещё и осознаваемых элементов психики, не нуждавшихся в дополнительной идентификации, проявления которых одномоментно подвержены анализу и корректировке со стороны индивида.

6. Авторской версией структуры менталитета русских является горизонтально выстроенная композиция из функционально согласованных архетипиче-ских образов и неосознаваемых стереотипов, отложившихся в этническом самосознании, моделирующая цивилизационную специфику России, не конфликтуя при этом с устоявшимися в научной среде историческими фактами (см. таблицу 2).

7. По результатам проведённой на основе историографических источников экспертизы смыслов концепции о мобилизационном типе развития и идеи державности был сделан вывод о том, что сформировавшиеся в период становления и подъёма российской цивилизации тенденция доминирования мобилизационного типа развития общества и духовная практика идеализации государственной власти в контексте державности, сохранившиеся к началу XXI в. и осмысленные историками, являются, на наш взгляд, признаками проявления одноимённых архетипических образов коллективного бессознательного.

8. Показателем возросшего к концу рассматриваемого периода уровня концептуализации исторического знания о российской цивилизации является сформированная многоуровневая система аналитического ресурса в виде совокупности идей, концепций и теорий среднего уровня, составляющих платформу теоретического понимания её целостности.

Практическая значимость исследования состоит в возможности использования его материалов при разработке теоретических основ и комплектации методологического аппарата трудов, посвященных цивилизационной историографии, теории истории, проблемам отечественной истории, культурологии и смежных с ними дисциплин, а также учебных курсов по теории истории, истории России, истории культуры России, методологии истории, историографии российской цивилизации.

Выводы диссертации могут быть востребованы специалистами многих профессий, в том числе в области психологии, педагогики, политиками и управленцами различного уровня, осознающими важность для практической деятельности знаний о природе и проявлениях этнического менталитета и мен-тальностей социальных страт.

Апробация результатов исследования. Основные положения и выводы исследования отражены в публикациях автора: монографиях, статьях в рецензируемых журналах, статьях, опубликованных в сборниках научных трудов и материалах научных конференций.

Результаты исследования отдельных аспектов рассматриваемой научной проблемы были изложены и обсуждены в формате научных конференций: Анжеро-Судженск (2009), Барнаул (2013), Владивосток (2013), Горно-Алтайск (2013), Ишим (2012), Казань (2010), Кемерово (2008, 2009, 2011, 2012, 2013), Красноярск (2009), Москва (2009), Новокузнецк (2012), Новосибирск (2013), Пенза (2009), Пермь (2013), Саратов (2013), Тамбов (2009), Томск (2008, 2009), Хабаровск (2009). Ряд материалов размещён на Интернет-сайтах.

Работа выполнена в рамках научной программы СО РАН X. 104.2. «Историческое развитие Сибири в составе Российского государства: роль традиций и новаций».

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, 4 глав, разделённых на 12 параграфов, заключения, списка источников и литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ Во введении раскрыта актуальность темы, охарактеризовано состояние её изученности, определены объект и предмет, цель, задачи, обозначены хронологические и территориальные рамки, изложена теоретическая и методологическая основа исследования, дан анализ источниковой базы.

Первая глава «Семантические поля ключевых понятий: переосмысление с помощью конкретно-исторических методов» состоит из трёх параграфов. В первом параграфе «Понятие «локальная цивилизация» как предмет исследования» с помощью конкретно-исторических методов выявлены и изучены подходы к определению ключевой смысловой фигуры. В обстановке теоретического плюрализма исследователи активно экспериментировали с понятийным аппаратом. Изыскания проводились на фоне становления эпистемологии и общей методологии, являвшихся законодателями в области разработки универсального аналитического аппарата, который усваивался исследователями цивилизационной проблематики на протяжении всего рассматриваемого периода неравномерно, частями, по мере того, как разрабатывались отвечающие за его соответствующие ниши знаний. В результате, общим недостатком определений явилось превалирование описательности и несоответствие уровня обобщения содержанию разъясняющих смыслов.

Отдельными учёными (В. Ф. Шаповалов) осознавалась «нерезультативность» узко предметных ракурсов в изучении цивилизации, отмечалось чрезмерное упрощение и схематизация в понимании реальности. В указанном познавательном процессе доминировали две конкурирующие стратегии.

Первая базировалась на механистическом понимании цивилизации как стадии (ступени, фазы, этапа) развития общества в контексте теории всемирной истории и родственных с ней теорий: формационной, постиндустриального общества, или наиболее развитой ступени социальной системности. Её разработчики (С. А. Бабушкин, О. А. Донских, Н. В. Клягин, А. М. Ковалёв,

Л. Г. Олех и др.) ориентировались на целесообразность прагматичного усвое-

24

ния обществом либеральных ценностей и классифицировали крупные сообщества по ступеням, фазам, этапам их технологического состояния. В данном «рамочном» положении цивилизационный контекст, обслуживая «чужие» проблемные поля, терял самостоятельное познавательное значение и являлся избыточным.

Представители другой - «органистической» стратегии (Б. С. Ерасов, Э. С. Кульпин, В. М. Найдыш, А. С. Панарин, В. Ф. Шаповалов и др.) связывали прошлое и будущее социума с его традиционными ценностями и рассматривали статус России как локальной цивилизации. Среди признаков данного типа сообщества, конкретизированных с помощью терминологии естественных наук, превалировали ценностные этнические императивы, пока мало изученные, но как считалось - предвосхищавшие в истории народа направления трансформации духовной (в первую очередь) и иных сфер жизнедеятельности.

В итоге, уже в 1990-е гг. понятие локальной цивилизации оказалось семантически перегруженным, а его использование без специальных оговорок не только существенно усложняло научный диалог, но нередко делало невозможным.

Известный опыт построения классической дефиниции через ближайший род и видовое отличие, дающие более точные соотношения понятий по объёму, а также используемый в органистической стратегии набор смысловых фигур оказались достаточными, чтобы корректно в отношении устоявшихся исторических знаний определить локальную цивилизацию как часть человечества, проживающую в пространстве и во времени суперэтноса, объединённую комплементарными многовековыми традициями в социальном мышлении и самоорганизации, подразумевая тем самым его открытость для конкретизации в рамках узко предметных и концептуальных подходов.

Во втором параграфе «Понятие «цивилизационный подход» изучен процесс формирования смыслового объёма понятия «цивилизационный подход» и определено его место в методологической системе исторических и дру-25

гих социально-гуманитарных наук. Рассмотрены существующие интерпретации исходного понятия «методологический подход», которое было структурировано по функциональному предназначению составляющих его аналитических средств, необходимых любому автору для успешной реализации концептуального замысла. В дидактическом плане показательно их распределение среди уровней методологического аппарата исторических наук в координатах научной рациональности (см. таблицу 1).

Таблица 1.

Уровни методологического аппарата исторических наук

Типологические основания Типы научной рациональности

классическая | неклассическая | неоклассическая

Концептуальные подходы историософского уровня

Подходы к интерпретации истории на основании одноимённых философских концепций Теологический Позитивистский Эволюционистский Материалистический Постмодернистский Структуралистский Феноменологический Синергетический

Подходы предметно-концептуального уровня

Подходы к интерпретации истории на основании одноимённых теорий Универсалистский Мир-системный Формационный Модернизационный Цивилизационный

Предметные подходы Социологический Культурологический Этнографический и др. Междисциплинарная сфера социогуманитарных и естественно-научных знаний

Основной принцип построения когнитивных планов Монизм Методологический синтез Дополнительность

Процессуально — праксеологический уровень

Общенаучные методы14 Конкретно-исторические методы

Теоретические Эмпирические Историко-сравнительный Историко-генетический Проблемно-хронологический Историко-типологический

Методы-операции Методы-действия Методы-операции Методы-действия

В системе исторического познания с четырёх взаимоисключающих позиций шло активное осмысление места новой методологической стратегии, способной представить и объяснить феномен цивилизации: 1) в порядке полного замещения ею формационной теории; 2) превращения в дополняющий компо-

14 Новиков А. М., Новиков Д. А. Методология. М.: СИНТЕГ, 2007. С. 100.

нент формационной теории 3) и наоборот, занятия доминирующего положения; 4) как альтернативной остальным подходам.

Анализ интерпретаций цивилизационного подхода выявил практику пользования категорий, типичных для других методологических структур. В работах И. В. Гобозова, В. Б. Живетина, Я. А. Кеслера, В. Д. Молостова, В. Студенцова, О. И. Осадчей и др. использованный приём переноса смыслов из одной концептуальной среды в другую в дополняющем контексте был плодотворен на авторские оригинальные идеи, тем самым открывались новые грани познания объекта исследования. Но если они равнозначно воспринимались учёными как базовые, то возникал риск формирования эклектичных познавательных стратегий.

В работах культурологов и специалистов по социальной философии (В. В. Корякин, В. Г. Костюк, Б. Н. Кузык, Ю. В. Яковенко, В. П. Ляшенко и др.), посвящённых теории и истории российской цивилизации, приоритеты концентрировались вокруг надстроечных явлений с утверждением первенства духовной сферы, механизм изучения которой стал позиционироваться как ядро цивилизационного подхода. Его скромные завоевания территории исторических дисциплин являлись следствием отсутствия практики в освоении данного познавательного инструментария, к тому же дискуссии о семантике подхода были далеки от завершения. Не последнее значение играло пограничное положение данной методологической стратегии, оказавшейся на стыке двух оснований. Первого - допускавшего понимание цивилизации как определённой формы бытия крупных социокультурных общностей. И второго - культурно-экзистенциального, вводившего в оборот предпосылочные знания (ценностные ориентации, культурные стереотипы и др.), предназначенные для вычленения особенности цивилизации, которые ранее не могли положительно восприниматься в координатах классической модели научного познания.

На основании изложенного выше цившизационный подход определён нами как методологическое направление, обеспечивающее изучение процессов 27

формирования и функционирования в рамках пространства и времени суперэтноса комплементарных многовековых традиций в социальном мышлении и самоорганизации.

В третьем параграфе «Понятие «теория локальной цивилизации» рассмотрены подходы и выделены идеи, которые могли выступить в качестве базовых в отборе смыслов для её дефиниции. Учёные, признавая за понятием «теория локальной цивилизации» право на существование, параллельно широко употребляли словосочетания «теория цивилизаций» и «цивилизационная теория» (И. Н. Ионов, В. В. Корякин, В. М. Хачатурян, Е. Б. Рашковский, И. Г. Яковенко и др.), нередко отождествляя их с парадигмой, концепцией и чаще с методологическим подходом (И. А. Абросимова, Л. И. Семенникова, А. М. Старостин и др.), но при этом задача дать определение ими не ставилась.

С помощью конкретно-исторических методов был выделен и изучен потенциал ряда идей, полезных для понимания целесообразного для данного случая неоклассического подхода к формализации ключевого понятия. Если солидаризироваться с идеей Н. С. Розова об иерархии аналитических форм, выводами И. Н. Ионова и И. В. Следзевского о неклассической природе исторического знания о локальной цивилизации, Е. Б. Рашковского - об условно-конвенциональной схеме построения её теории, пониманием Р. Гири и Е. А. Мамчур теории как семейства концепций (ядра) с приложениями в виде гипотез их применения, то дефиниция может выглядеть следующим образом -теория локальной цивилизации представляет собой совокупность концепций, сфокусированных на неоклассической интерпретации проблемы менталитета в истории общества, раскрывающих сущность локальной цивилизации на основании принципов цивилизационного подхода.

Понимание различий между выделенными научным сообществом современными локальными цивилизациями: российской, западной, латиноамериканской, индуистской, китайской, японской и других, ведёт к осознанию потребно-

сти в одноимённых теориях локальной цивилизации, обосновывающих существующее между ними общее и особенное.

Вторая глава «Современная отечественная историография о российской цивилизации: систематизация теоретико-методологического ресурса» состоит из четырёх параграфов. Первый параграф «Эпистемологические основания исторического знания о российской цивилизации» посвящён рассмотрению эпистемологических проблем исторического знания о российской цивилизации.

В данном сегменте историографии сложился широкий спектр теоретических предпочтений исследователей, систематизация которых воплотилась в предпринятом О. Г. Дукой и А. В. Лубским ранжировании концепций по типам научной рациональности (классической, неклассической, нео- (пост) классической) с обобщением их познавательных возможностей и уточнением пределов использования в зависимости от понимания системы отношений между объектом и субъектом познания, интерпретации научной истины, выбора способов познания. Использование в историографическом пространстве всех трёх моделей познания с соответствующими стандартами научности обусловило появление многообразных и часто несоизмеримых практик исторического осмысления российской цивилизации.

Нередко приоритет оставался не столько за обоснованным порядком комплектации методологического аппарата, сколько за вычленением понятия, ключевого с точки зрения конкретного автора, которому придавался статус универсальной научной категории. Опыт включения в методологию исторического познания аналитических схем, созданных на базе понятий «манихейство» (А. С. Ахиезер, А. А. Пелипенко, И. Г. Яковенко) и «варварство» (А. С. Ахиезер, А. А. Кара-Мурза, Н. В. Мотрошилова, И. Г. Яковенко) подтверждал, что в трудах его приверженцев цивилизационный подход ещё не выступал в качестве генерирующего методологического направления.

Во втором параграфе «Историческое знание о времени российской цивилизации» изучен опыт определения параметров темпоральности российской цивилизации.

В историческом знании проблема времени российской цивилизации в многоуровневом контексте не формулировалась, но подразумевалась в распространенной практике обоснования схем периодизации истории общества / цивилизации. Опорным инструментом служил аналитический аппарат, предна-. значенный для описания внутренней логики развития социальных структур в\ пределах соответствующих временных контануумов. Сформировался широкий диапазон мнений о времени российской цивилизации, включавший точки зрения как сужавшие, так и чрезмерно увеличивавшие её хронологию.

Аналитический ресурс линейного подхода был выражен представлениями о хронологии векторов политического и социокультурного времени в разрезе длительностей и смены социальных форм жизнедеятельности (В. В. Викторов,

A. Н. Каньшин, А. А. Маслов, Д. В. Суворов, К. А. Феофанов, А. Я. Флиер,

B. Ф. Шаповалов и др.). Они базировались не на признаках-свойствах локальной цивилизации как целостности, а на признаках-проявлениях её специфики. Обилие проявлений давало ложный повод считать обоснованной любую версию хронологии, созданную на их основе. Авторы не смущались и не полемизировали друг с другом по поводу разночтений с коллегами в датировке и в названии периодов, совпадавших с хронологией истории государства.

Аналитический ресурс циклично-волнового подхода обогащался представлениями о многослойной структуре темпоральности цивилизации, отягощенной синхронными взаимодействиями смежных и иерархично соподчинённых структур различных общественных подсистем. Его элементы представлены в концепциях, обосновывавших многочисленные параметры темпоральности социальных сфер (С. Ю. Глазьев, Э. С. Кульпин, В. В. Лапкин, Л. В. Милов,

C. А. Нефёдов, Н. С. Розов, Ю. Н. Соколов и др.): фаз их жизненного цикла

(возникновение, рост, стабильность, стагнация, надлом, распад, трансформа-

30

ция) с инверсиями зеркальных противоречий (реформы - контрреформы, либерализм - консерватизм (традиционализм) (В. И. Пантин), инверсия - медиация (А. С. Ахиезер), вызов - ответ (адепты идей А. Дж. Тойнби), которым отводилась роль основного генератора временных процессов; гипотеза об уникальных российских длинных (80 лет) и сверхдлинных (400 лет) волнах социальной жизни (Б. Н. Кузык, Ю. В. Яковец и др.). Общим отправным теоретическим и методологическим ресурсом служили концепции русских учёных (А. И. Гельфанд, Н. Д. Кондратьев, П. А. Сорокин, М. Туган-Барановский) о закономерности повторения тенденций в различных средах.

В контексте естественно-научных знаний рассматриваемый блок аналитики дополнялся идеями о жизненных циклах цивилизации, накоплении и рассеивании энергии в имеющемся этнопсихологическом пространстве, конкретизировавшими гипотезу Л. Н. Гумилёва о жизненных циклах суперэтноса. Ученики и сторонники идеей классика отечественной теории этногенеза популяризировали представления о психофизиологической природе человека как субстрате формирования представлений о времени и прежде всего этнического, которое позиционировалось как ядро социальной темпоральности (А. И. Петрова). Рассуждения авторов подводили к мысли о наличии тесной взаимосвязи между контурами времени российской цивилизации и российского суперэтноса, т. е. соотносимыми по масштабу системностями, вторая из которых выступала в качестве биосоциальной основы первой.

В третьем параграфе «Историческое знание о пространстве российской цивилизации» изучен аналитический ресурс трёх основных моделей исторического знания о пространстве российской цивилизации, сформулированных в виде смысловых конструкций: 1) пространство как территория / жизненная среда,-2) цивилизационная идентичность и 3) место России относительно Запада и Востока.

В рассматриваемый период исследователи перешли от изучения отдельных составляющих социального пространства, выступавших как часть или эле-31

мент более сложной социальной (этнической) системности, к выявлению и объяснению связности и природы отношений между ними.

Аналитический ресурс первой модели составляли идеи и рассуждения о структурированности исторически изменчивого пространства по многочисленным сферам деятельности (В. Б. Самсонов, В. Б. Устьянцев), о размерности российского суперэтноса (Л. Н. Гумилёв, Г. П. Кибасова) и очагах распространения экзистенциальных ценностей, сформированных у населения в процессе хозяйственного освоения территорий (Р. Г. Баранцев, Д. Г. Горин, Л. М. Марцева, С. Ю. Петров). Признаком объективности этого знания служили неизменная апелляция к географическому фактору (Д. Н. Замятин), измеряемому физическими величинами и терминология, заимствованная из естественных наук.

Вектор исторического осмысления пространства российской цивилизации посредством образного сопоставления с Западом и Востоком (А. А. Громыко, С. Э. Кургинян, И. Н. Ионов, С. Г. Кара-Мурза, А. В. Лубский, А. А. Маслов, О. А. Матвейчев, Г. С. Померанц, И. В. Следзевский, Б. А. Успенский, сторонники концепции евразийской цивилизации и др.) опирался на устоявшиеся в интеллектуальной среде аналитические традиции европоцентристского мышления. Этот вектор отражал сторону процесса самосознания общества, не касавшуюся аспектов влияния природных факторов, но обусловленную сложившимися авторскими представлениями о принципах организации социума в различные исторические периоды, ассоциируемые с этапами незавершённой модернизации.

Аналитический ресурс полифункциональной смысловой фигуры «идентичность» составляли технологии обоснования приёмов предельно широкого уровня отождествления индивида, этноса, государства с российской цивилизацией на основе множества формообразующих факторов: исторического, языкового, религиозного, культурного, ментального, природно-климатического, геополитического, экономического, политического и др.

Интеллектуальный поиск цивилизационной идентичности России был ориентирован на обоснование современных мировоззренческих установок и геополитических проектов, которые разделяли учёные (3. А. Жадэ, Е. Д. Зарова, Д. Г. Когатько, Л. Г. Королёва, В. Манапова, М. М. Мчедлова, И. С. Семененко, С. В. Трегуб, В. Л. Цымбурский и др.), удовлетворявшие таким образом запрос массового исторического сознания на свежие идеи. Из зарубежной историографии было заимствовано понятие идентичности - ещё одного инструмента для формирования и трансляции новых смыслов тождественной проблемы самосознания российского общества относительно координат локальных цивилизаций Запада и Востока. Момент научной новизны заключался в выделении и абсолютизации познавательного потенциала элементарной единицы идентичности в виде носителей смысловой в психологическом контексте триады «Я - мы - своё», для которых приёмом обращения к привычным для массового исторического сознания оппозициям «своё - чужое - другое» определялась комплементарная социальная система, в пределе представлявшаяся многослойным (территориальным, культурным, политическим, этническим, ментальным, языковым и т.д.) контуром пространства российской цивилизации.

В четвёртом параграфе «Поиск нринципов цивилизационного подхода» обобщён опыт разработчиков цивилизационной тематики в комплектации одноимённого методологического аппарата принципами исследования.

Было установлено, что методологическая часть подавляющего большинства работ, сфокусированных на историческом знании о российской цивилизации, имела формальный характер в виде упоминания ограниченного набора максим, которые авторам казались ситуативно полезными. Таким образом, недооценивалась важность самой процедуры комплектации цивилизационного подхода.

В текстах имелись элементы несогласованности между задачами исследования и принципами их решения вследствие: эклектики в теоретической части (А. Н. Каныпин, К. К. Токаева, И. Л. Экарева), замещения проблемного поля зз

истории цивилизации проблемным полем социальной истории (К. К. Токаева, И. Л. Экарева), в результате механического конструирования новых абстрактных схем из элементов конкурирующих концепций (И. А. Яковлев).

Результатом обобщения достоинств методологического опыта А. О. Бо-роноева, И. Н. Ионова, В. В. Исламова, Б. И. Каверина, Б. Н. Кузык, А. В. Луб-ского, И. Б. Орловой, П. А. Сорокина, Ю. В. Яковца и многих других цивилиза-ционный подход был определён как методологическая стратегия, подлежащая комплектации принципами философского, эпистемологического, общенаучного, дисциплинарного уровней, в том числе имеющими ключевое значение в отражении цивилизационной специфики предмета исследования, а именно:

- принципом холизма (эмерджентности), способствующим формированию представлений о локальной цивилизации как целостности, свойства которой не должны сводиться к свойствам составляющих его структур (элементов) и связей, но в их «понимании должно непременно присутствовать ощущение целого как контекста»15;

- принципом историзма, нацеленным на учёт взаимосвязи между возрастом российской цивилизации и качественными характеристиками присущих ей в конкретный период явлений (процессов).

- принципом психологизма, направленным на выявление специфики экзистенциальных представлений людей о мире и о себе, обусловленных менталитетом и ментальностями различных социальных групп, верой, мировоззренческими установками, ориентирующим на фиксацию общего и особенного в социокультурных портретах локальных цивилизаций.

Третья глава «Современная отечественная историография об особенностях менталитета русских» состоит из трёх параграфов. В первом параграфе «Проблемное поле менталитета - основа историко-психологического ресурса методологии исторического познания российской цивилизации» проанализированы подходы (феноменологический, психологический, историо-

15 Хут Л. Р. Указ. соч. С. 35.

софский) историков и представителей других социально-гуманитарных и естественных наук к изучению проблемного поля менталитета и определению на этой основе историко-психологического ресурса методологии исторического познания российской цивилизации.

Установлено, что потенциал искомого аналитического ресурса формировался в процессе накопления и осмысления научных сведений о многоканальной, обоюдной взаимосвязи известных политико-экономических и социокультурных явлений и событий в российской истории с этническим менталитетом, убедительно подтверждавших его роль как одного из системообразующих духовных оснований в жизни общества.

С помощью историко-сравнительного метода изучена практика разграничения смыслов между родственными понятиями «менталитет» и «менталь-ность», между понятиями «менталитет» и «культура», получившая обоснование в исторической антропологии. Учёными осознавалось неполное совпадение проблематик культуры и менталитета (Э. С. Кульпин) как разнопорядковых феноменов и недопустимость подмены одного другим. Очевидным достоинством размежевания был переход к более строгому научному подходу к рассматриваемой области знаний. Вместе с этим разногласия и взаимоисключающие мнения по данному вопросу нередко вели к путанице и некорректному употреблению ключевой терминологии.

Руководствуясь положениями теории К. Г. Юнга об архетипах, многие авторы (К. К. Васильева, А. М. Руткевич, Н. Э. Седаков, В. К. Трофимов, Ф. Р. Филатов, Б. В. Устьянцев и др.) локализовали менталитет в архетипиче-ских формах врождённого коллективного бессознательного. Последние, по их убеждению, обусловливают специфику многочисленных коммуникативных каналов, структуры и внутреннего содержания, в первую очередь этнической среды как ядра социальной системы общества, изначально представляющей собой продукт психологической адаптации населения к историческим событиям и

другим внешним и внутренним факторам жизнедеятельности в пределах общей территории с особыми свойствами биосферы.

Вместе с этим исследователям не удавалось ликвидировать общее, уязвимое для критики место - в сложившемся междисциплинарном пространстве отсутствовал консенсус в дефинициях по поводу согласованного употребления ключевых понятий, часть из которых (дух народа, мировосприятие, мироощущение, миропонимание, мирочувствование и др.) имели трансцендентальные смыслы, не имевшие чёткого перевода на язык рационального мышления. Нередко авторы в узко дисциплинарном контексте допускали упрощенное понимание сущности менталитета, односторонне представляя его в виде «непостижимой» иррациональности, сохраняя тем самым контроверзу - проблему интерпретации структуры менталитета. Отчасти рассмотренная ситуация являлась фактором, сдерживавшим использование историко-психологического знания в исследованиях прикладной истории.

Во втором параграфе «Опыт построения структуры менталитета русских: анализ в контексте историко-психологического знания» рассмотрены версии структуры менталитета русских, их доказательная база и логика построения.

Учёные в процессе обоснования собственных концепций опирались на умозаключения русских мыслителей (Н. А. Бердяева, Б. В. Вышеславцева, В. В. Зеньковского, Л. П. Карсавина, Н. О. Лосского, Н. С. Трубецкого, П. А. Флоренского, Г. Г. Шпета и др.), а также на опыт представителей современных социально-гуманитарных и естественных наук по вычленению из канвы событийной истории проявлений коллективного бессознательного. Подходы к составлению структуры менталитета заключались в построении фигуральных смысловых моделей: уровневой (М. И. Бакурский, Р. А. Додонов, И. В. Мостовая О. В. Плебанек, А. П. Скорик, В. Б. Тихонова и др.), ядерно-сферической (О. А. Ветрова, Т. С. Корнеева, М. В. Лутцев, А. П. Марков, Д. В. Полежаев,

В. Е. Семёнов, В. К. Трофимов, Г. Л. Цигвинцева и др.), персонификации иде-

36

ального образа (С. В. Вальцев, К. Касьянова, А. В. Лубский) и на основе соответствующих им критериев (свойства и способы мышления, ранжирование по формам существования психической информации, описание ценностных ориентации). Авторы следовали общей стратегии выстраивания сложной конфигурации структуры менталитета из совокупности выделенных психических процессов и состояний, распределяемых по уровням, слоям, пластам в той последовательности, в какой, как они считали, наиболее сильные индивидуальные и коллективные аффекты и страхи должны вытесняться в область бессознательного.

По результатам проведённого анализа каждой из указанных моделей отмечены их познавательные достоинства, которые не могли уравновесить общий существенный недостаток - включение в искомую структуру всех форм проявления психики, социокультурных феноменов, и недостаточное внимание к обозначению каналов устойчивых между ними связей и отношений. В разработанных схемах, в информативном плане взаимно дополнявших друг друга, отсутствовала строгая ориентация на известную общую структуру психики, к периферии бессознательного ошибочно причислялись элементы осознанного, таким образом искусственно стиралась грань между логическим и иррациональным.

Автором данного исследования предложена версия горизонтальной структуры менталитета русских, представляющей собой композицию функционально согласованных архетипических форм, образов и неосознаваемых стереотипов, отложившихся в этническом самосознании, количество которых в действительности неисчерпаемо.

Композиция построена в соответствии с традиционным для населения Руси ХП-ХУ1 вв. типом мышления, воспроизводившим в симбиозе языческого и православного представлений об устройстве мира его мистическое понимание в троичном измерении: (Бог как мир, Бог как таковой, Бог как человек), и, как полагаем, его восприятие в конфигурации архетипических форм и образов, восходящих соответственно к природному началу (Мать-сыра Земля - символ 37

жизненного круговорота, характерный для многих земледельческих народов), ощущаемому как мир, к архетипу Великий Отец - как собственно божественное и Эго - как форма организации внутреннего мира человека (см. таблицу 2).

Таблица 2.

Структура менталитета русских в проекции архетипов, архетипических образов и неосознаваемых стереотипов

Архетипы Мать - сыра Земля Великий отец Эго

Персона (является внешним проявлением того, что мы предъявляем реальности) Мир (как модель духовного и материального единения людей) коллективизм, этно- и веротерпимость Образ Вождя сакрализация, авторитарность, иерархичность Образ Воина-хлебопашца богатыри русских былин, великие полководцы

Самость (архетип целостности и порядка) Мобилизационный тип развития (как модель оптимального соотношения между потребностями и условиями развития мирского) экстенсивизм, заимствование новаций Державность (как образ государственной власти) этатизм, патернализм Душа (как многомерная форма познания сущности внутреннего мира человека) приоритет духовных ценностей над материальными

Договор (архетип возможных отношений) Правда (высшее воплощение всего положительного) справедливость двоемыслие Негласный договор (как модель легитимности власти) служение Достаток (как мера минимальных индивидуальных потребностей) трудолюбие, «авось»-проблема

Младенец (выражение эмоциональной неуравновешенности и фантазий) Идеи обращённости в прошлое и будущее мессианизм «Вручение себя» (как модель связи с сакральным) патронат Воля (как идея свободы, соединённой с ощущениями простора) идея бунта, безмерность

Подчёркивая архетипическую природу выделенных в таблице 2 образов отметим, что в данном качестве они ещё недостаточно полно изучены, тем не менее демонстрируют взаимную близость на сущностном уровне, то есть понимание каждого из них оказывается невозможным без обращения к смыслам

остальных. Всё это даёт основание рассматривать указанные компоненты взаи-

38

мосвязанными и базовыми в структуре менталитета русских. Их функциональная согласованность в указанной системе координат позволяет историку, ориентирующемуся на сочетание логического мышления с образным, продолжить наложение на полученную матрицу совокупности неосознаваемых стереотипов мышления и поведения, типичных для русских, известных из научной литературы как признаки, идентифицирующие российскую цивилизацию, выделенных по принципу поглощения уже их конкретизирующих народных традиций, обычаев.

Сопоставление семантики широкого набора известных черт русского народа, описанных в трудах по истории России, указывает на сложившееся многослойное смысловое поле неосознаваемых стереотипов. Нетрудно заметить, что некоторые из них, например, этатизм, патронат, трудолюбие и другие характеризуют не одно этническое сообщество.

Речь должна идти о том, какое значение они имели в конфигурации этнического менталитета в условиях конкретной историко-культурной обстановки и влияния исторической динамики.

Описание полной структуры менталитета невозможно уже по причине отсутствия данных о количестве архетипических образов, как невозможно описать все их выражения из-за многообразия жизненных ситуаций.

Не вызывает сомнений, что представленная структура имеет самый общий и лаконичный вид. Однако и она будет не завершённой, если не учитывать область подсознания индивидуума, о которой писали современные исследователи, где бессознательное соприкасается с осознаваемым уровнем восприятия действительности и в данном взаимодействии проявляются ментальности.

В третьем параграфе «Ментальность как метод историко-психологической реконструкции свойств российской цивилизации» изучена проблема ментальности, к решению которой исследователи подходили через составление ключевой дефиниции с манифестацией её структуры и посредством рассмотрения как метода-действия, нацеленного на выявление в историче-39

ских источниках скрытых от непосредственного наблюдения свойств, индивидуальных и общих для народов российской цивилизации.

По итогам анализа содержания понятия «ментальность», закодированного в дефинициях, сделан вывод о многомерном плане её значений: как совокупности готовностей, установок и предрасположенностей индивида действовать мыслить, чувствовать и воспринимать мир определённым образом (А. Я. Гуре-вич, В. П. Визгин, С. В. Гринёва); объединяющее социум начало (И. К. Пан-тин); способ измерения сущности социальных групп в той или иной исторической эпохе (В. А. Шкуратов), содержание исторической эпохи, запёчатлённой в образах, представлениях, понятиях (В. А. Шкуратов) и результат процесса психологической адаптации (В. В. Бабаянц, М. М. Бетильмерзаева, О. Н. Стрель-ник, М. А. Шенкао), которые в системе исторического знания существенно расширяли диапазон историко-психологического осмысления российской цивилизации.

Фиксация как коллективных, так и индивидуальных форм проявлений ментальности и дисциплинарные приоритеты, разделили учёных во мнении по поводу определения субъекта - её носителя. В условиях использования разнообразных ракурсов познания психологического портрета исторической эпохи эта роль отдавалась сознанию индивидуума (Е. Я. Таршис), мыслящей личности (К. А. Абульханова), коллективному подсознанию (О. Н. Стрельник), групповому сознанию (Т. В. Семёнова (Иванова), индивиду и социальной группе (Ф. Т. Аутлева), то есть различным в родовидовом отношении агентам.

Позиционирование ментальности как метода историко-психологической реконструкции субъектов российской истории получило глубокое обоснование в трудах А. Я. Гуревича, называвшего первой проблемой любого исторического исследования построение предварительной рабочей модели ментальности рас-

сматриваемой эпохи, на фундаменте которой возможно рассмотрение собственно темы16.

У историков указанный метод базировался на дешифровке значений символов изучаемого времени с помощью инструментария семиотики (А. Я. Гуре-вич, Ю. М. Лотман). Основной путь реконструкции ментальностей И. Ю. Николаевой виделся в исследовании изменчивости установок в системной связи с историческим контекстом, которая не могла быть полностью объяснена рациональными или материальными обстоятельствами. Представители социальной психологии (К. А. Абульханова, А. Д. Барская, Р. Р. Енакаева) ставили задачи с помощью контент-анализа и кросскультурных исследований выделять доминировавшую в той или иной социальной группе систему актуальных ценностей, через которую, как они полагали, и раскрывается ментальность. Культурологи отводили эту роль выявленной совокупности традиций (А. Н. Петров). Систематика выражений ментальностей обогащалась в процессе осмысления включённости в область её формирования психофизиологических автоматизмов личности и автоматизмов психологической защиты (Е. А. Горяченко, В. Н. Ильин, О. К. Крокинская, Е. Л. Лукьянова, Ю. А. Поссель, 3. В. Сикевич и др.). Тем не менее в историографии ещё не был чётко обозначен круг критериев идентификации ментальностей, за которые нередко ошибочно принимались проявления осмысленного поведения и логического мышления, не нуждавшиеся в переопределении.

По результатам исследования проблемы автор сформулировал определение ментальности социальной группы, представляющей собой иерархически упорядоченную систему сходных неосознаваемых мыслительных и поведенческих автоматизмов с исторически меняющимися смыслами деятельности, проявляющуюся у её членов благодаря сходству защитных механизмов, приобретённых в условиях специфики общей среды жизнедеятельности: территориаль-

16 Гуревич А. Я. От истории ментальностей к историческому синтезу // Споры о главном. Дискуссии о настоящем и будущем исторической науки вокруг французской школы «Анналов» / Отв. ред. Ю. Л. Бессмертный М.: Наука, 1993. С. 20.

41

ной, профессиональной или конфессиональной, выступающей видовым признаком ментальности.

В четвёртой главе «Современная отечественная историография о российской власти и развитии общества в фокусе менталитета русских» обобщения о структуре менталитета русских спроецированы на анализ концепции о мобилизационном типе развития и идеи державности, направленных на объяснение особенностей соответственно государственной власти и развития общества. Впрочем, они не исчерпывают собой проблемы специфики российской цивилизации, но автор избрал эти параметры как наиболее доступные для проведения экспертизы указанному подходу, осуществлённой на основе историографических источников.

В первом параграфе «Концепция о мобилизационном типе развития в современном историческом знании» рассмотрены подходы к историческому осмыслению феномена мобилизационного типа развития российской цивилизации.

Установлен аналитический потенциал полисемантичного ключевого понятия, которое в узком смысле использовалось для выделения в отечественной истории периодов действия краткосрочных стратегий, ориентированных на достижение чрезвычайных целей с использованием чрезвычайных средств и чрезвычайных организационных форм, охватывавших различные сферы жизнедеятельности общества и наступавших после очередного периода стабилизации, т. е. времени, когда на повестке дня не стоял вопрос о его выживании, но изъятие ресурсов производилось в пользу привилегированных социальных групп. Описание данной стратегии опиралось на историко-социологические характеристики уже известных феноменов: у одних авторов - экономики российского государства (Л. И. Абалкин, А. Илларионов, С. Ю. Глазьев, К. И. Зубков, В. В. Седов), у других - власти - собственности (Р. М. Нуреев, В. В. Вольчик, Ю. В. Латов, А. Б. Рунов, Н. М. Плискевич, С. В. Цирель), у Э. С. Кульпина,

Л. М. Милова и Ю. В. Олейникова она представлялась результирующей иллю-

42.,

страцией влияния природного фактора на бытие российского социума. В таком виде концепция о мобилизационном типе развития, упакованная в цивилизаци-онную риторику, выглядела избыточной, дублирующей уже известные теоретические изыскания.

Использование ключевого понятия в широком смысле — в цивилизацион-ном контексте (В. В. Амаева, О. В. Гаман-Голутвина, А. В. Лубский, В. П. Никифорук, А. Г. Фонотов) базировалось на утверждении о том, что для крупных сообществ характерны свои, обусловленные комплексом детерминирующих факторов специфические соотношения между потребностями и условиями развития. Их особая пространственно-временная динамика определялась как историческая тенденция, означающая конкретный тип развития.

Анализ аргументации авторов, построенной на основе оперирования многочисленными фактами из истории России, позволил диагностировать наличие устойчивых стереотипов мобилизационного типа развития: направленность на экстенсивный рост, заимствование новаций, что косвенно свидетельствовало о признаках проявления архетипического образа. На этом основании нами поддержано предположение И. В. Побережникова о ментальной природе мобилизационного типа развития российской цивилизации.

Во втором параграфе «Идея державности в историческом знании» на основании историографических источников изучен генезис семантики ключевого понятия «державность», а также аргументация и выводы историков, представителей других социально-гуманитарных наук о факторах, причинах и условиях устойчивости обозначаемых в её контексте явлений и процессов.

Анализируя по памятникам древнерусской книжности обстановку эсхатологических ожиданий XI - XVII вв., В. Д. Бакулов, Е. А. Бауэр, И. Бражников, Н. А. Герцен, П. В. Лукин, О. А. Платонов, Н. В. Синицына, К. М. Товбин, Б. А. Успенский, А. Л. Юрганов и другие считали глубокую веру русского средневекового общества в миссию Удерживающего (греч. катехон) основополагающей в формировании метафизического образа царской власти. Понятие 43

державности канонически и по существу соответствовало обозначению религиозно-нравственной и верозащитной функции русского царя как самодержца.

Исследователи историографии дореволюционного периода (Л. А. Андреева, А. Н. Боханов, Н. С. Гурьянова, И. В. Кондаков, Ю. Е. Кондаков, О. А. Милевский, А. В. Пролубников, А. В. Репников, И. Ф. Худушина, С. Р. Хмырова и др.) показали, что рефреном напряжённых интеллектуальных исканий являлись, с одной стороны, концептуализация знаний о самодержавии в православно-христианском понимании в рамках богословской и консервативной (славянофильской и историософской) мысли, с другой - десакрализация персоны царя представителями радикальной публицистики и либеральной историософии. Прежде иносказательное и метафоричное описание державности в виде небесной функции высшей земной власти было переформулировано с помощью языковых фигур, понятных ценностно-рациональному мышлению, позволивших её идеализированному религиозно-нравственному образу пребывать не только в утопических представлениях, но и быть логически осознанным.

Возобновившаяся в перестроечные годы практика употребления державной терминологии выглядела естественной для традиционной языковой культуры русских. Она отсылала духовно дезориентированное историческое сознание к ассоциациям и интуитивным сопоставлениям действительного и желаемого в соответствии с исконными народными представлениями идеализированного порядка в системе управления страной.

Державность как дедуктивно определяемая архетипическая модель российской власти материализуется посредством проявлений устойчивых стереотипов мышления и поведения, в первую очередь «ответственных» за сферу отношений между государством и обществом (этатизм), государством и человеком (патернализм). Очевидный патримониальный характер державности указывает на её включённость в общую конфигурацию образов, раскрывающих базовую для них природу юнговского архетипа Великого отца. Поэтому в историографии дополнительные штрихи к описанию интересующего нас историко-

44

психологического феномена авторы добавляли сюжеты о сакральности, иерархичности и авторитарности власти, конкретизировавшие другой архетипиче-ский образ - Вождя, то есть внешнего проявления того, что само общество в качестве вызова предъявляет верховным правителям.

Всё изложенное выше подтверждает идею об укоренённости в историческом сознании русских идеальных представлений о государственной власти. Отечественная историческая мысль доказала определяющее значение православия в формировании российского варианта державной власти. Православно-нравственный аспект, как и специфичная конфигурация представленных в менталитете архетипических образов, обусловили особенное отношение народа к своим верховным правителям, в масштабе большой длительности связывавшего с последними свои «горизонты ожиданий»17.

В заключении подведены общие итоги исследования, воплотившиеся в положения, вынесенные на защиту. Выделена платформа теоретического понимания целостности российской цивилизации в проекции следующих научных проблем:

— факторов жизнедеятельности цивилизации: концепция социоестест-венной истории Э. С. Кульпина и JI. М. Милова; концепция о социальных диффузиях (Е. В. Алексеева), теория этногенеза (JI. Н. Гумилёв), развивавшие, в том числе, идеи, изложенные русскими (Н. А. Бердяев, Н. Я. Данилевский, Н. О. Лосский, В. О. Ключевский, Л. И. Мечников, П. Н. Савицкий, П. А. Флоренский и др.) и зарубежными (О. Шпенглер, А. Дж. Тойнби, Ф. Бродель и др.) историками и философами;

- времени цивилизации: идея о потоках социального и этнического времени (И. А. Петрова); концепция жизненных циклов суперэтноса (Л. Н. Гумилёв);

17 Немецкий историк Райихарт Козеллек ввёл понятие «горизонт ожидания» для обозначения эффекта незримого присутствия будущего (состоящего из предвосхищений, прогнозов, желаний, надежд и страхов) в сознании людей прошлого (См.: Koselleck R. Vergangene Zukunft. Zur Semantik geschichtlicher Zeiten. Frankfurt am Main: «Suhrkamp», 1989; Закиров А. В. Концепция исторического времени в творчестве Р. Козеллека: автореф. дис. ... канд. ист. наук. Казань, 2013. 24 с.)

идеи о поколенных циклах (Б. И. Каверин, Э. С. Кульпин); идеи о психоэнергетической природе этнического времени (В. И. Вернадский, Л. Н. Гумилёв); идеи о психологическом резонансе (Д. В. Ольшанский); концепции циклов социальной истории (С. Ю. Глазьев, С. А. Нефёдов, В. И. Пантин, П. А. Сорокин, Ю. В. Яковец и др.);

- пространства цивилизации: идея о соотношении этнического и социального пространств (Г. П. Кибасова); концепция структуры этнического пространства (Л. Н. Гумилёв);

- этнического менталитета и ментальностей социальных групп: теория архетипов (российские последователи учения К. Г. Юнга); идеи о функциях бессознательного в жизни человека (3. В. Сикевич, В. П. Симонов и др.); идеи о ментальных структурах (А. Я. Гуревич и др.); идеи о неосознаваемых стереотипах мышления и поведения (результат творчества многих отечественных психологов, историков, философов); идеи о подсознательных автоматизмах (Д. Н. Узнадзе и др.); идея горизонтальной структуры менталитета русских (Н. М. Морозов).

До сих пор написанные версии истории российской цивилизации являются пробным опытом, во многом компилирующим объектную историю, преимущественно государства. История локальной цивилизации представляется нам историей конкретного суперэтноса, историей не столько объектной, сколько субъектной с описанием динамики различного рода связей и отношений, в которых находились друг к другу человек и природа, человек и общество, человек и власть, человек в социуме и его внутренний мир, человек и семья. Её основные периоды соотносятся с фазами жизненного цикла суперэтноса, внутри которых прослеживается взаимосвязь синхронных потоков этнического и других типов социального времени в режиме изменчивости религиозных, идеологических, научных, этических и иных установок поколений, и влияния ментальных структур.

ОСНОВНЫЕ ПУБЛИКАЦИИ ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ

Основные положения диссертационного исследования изложены в 41 научной публикации: отдельных и коллективных общим объемом 46,4 п. л. (в том числе автора - 45,6 п. л.).

Публикации в периодических изданиях из Перечня ведущих рецензируемых научных журналов и изданий, в которых должны быть опубликованы основные научные результаты диссертаций на соискание ученой степени доктора и кандидата наук

1. Морозов, Н. М. Понятие «теория локальной цивилизации» в отечественной историографии на рубеже Х1Х-ХХ вв. [Текст] / Н. М. Морозов // Вестник Кемеровского государственного университета. 2011. № 2. С. 23-28. (0,75 п. л.)

2. Морозов, Н. М. Мобилизационный тип развития российской цивилизации [Текст] / Н. М. Морозов // Вестник Томского государственного университета. Серия История. 2011. № 2(14). С. 175-184. (1,1 п. л.)

3. Морозов, Н. М. Понятие «цивилизационный подход» в отечественной историографии на рубеже ХХ-ХХ1 вв. [Текст] / Н. М. Морозов // Вестник Челябинского государственного университета. 2011. № 23 (238). История. Вып. 47. С. 104-114. (0,75 п. л.)

4. Морозов, Н. М. Менталитет русских: понятие, структура [Текст] / Н. М. Морозов // Вестник российской нации. 2012. Т. 1. Вып. 21. С. 67-88. (1 п. л.)

5. Морозов, Н. М. Этатизм и колонизационная политика в Томской губернии (1906-1911) [Текст] / А. Ю. Карпинец, Н. М. Морозов // Вестник Кемеровского государственного университета. 2012. № 3. С. 85-91. (0,93 п. л., лично автором - 0,9 п. л.)

6. Морозов, Н. М. Время российской цивилизации в контексте естественно-научных знаний: по материалам отечественной историографии конца ХХ-начала XXI вв. [Текст] / Н. М. Морозов // Вестник Сургутского государст-

47

венного педагогического университета. 2012. № 4 (19). С. 124-129. (0,5 п. л.)

7. Морозов, Н. М. Время российской цивилизации в системе гуманитарных знаний (по материалам отечественной историографии конца ХХ-начала XXI вв.) [Текст] / Н. М. Морозов // Вестник Удмуртского университета. Серия: История и филология. 2013. Вып. 5(1). С. 39-48. (1,1 п. л.)

8. Морозов, Н. М. О поиске принципов цивилизационного подхода (по материалам отечественной историографии конца ХХ-начала XXI вв.) [Текст] / Н. М. Морозов // Научные ведомости Белгородского государственного университета. 2012. Серия: История. Политология. Экономика. Информатика. № 7. (126). Вып. 22. С. 228-235. (0,6 п. л.)

9. Морозов, Н. М. Рец. Усков И. Ю. Кемерово: рождение города. Кемерово: Кузбассвузиздат, 2011. 351 е.; ил. [Текст] / Н. М. Дмитриенко, Н. М. Морозов // Вестник Томского государственного университета. Серия История. 2012. №. 1(17). С. 180-181. (0,4 п. л., лично автором - 0,35 п. л.)

10. Морозов, Н. М. Идея манихейской цивилизации в современной отечественной историографии [Текст] / Н. М. Морозов // Вестник ТГПУ. 2013. № 2(130). С. 154-158. (0,5 п. л.)

11. Морозов, Н. М. Державность в образе русской власти XI-XVII вв.: по материалам современной историографии [Текст] / Н. М. Морозов // Вестник Череповецкого государственного университета. 2013. № 2. Т. 1. С. 31-34. (0,5 п. л.)

12. Морозов, Н. М. Эпистемологические возможности понятия «варварство» в изучении российской цивилизации [Текст] / Н. М. Морозов // Вестник Костромского государственного университета им. Н. А. Некрасова. 2013. № 3. С. 33-35. (0,45 п. л.)

13. Морозов, Н. М. Державность в современной историографии (проблемы царской власти в XVIII-начала XX вв.) [Текст] / Н. М. Морозов // Гуманитарный вектор. 2013. № 3 (35). С. 54-63. (0,95 п. л.)

14. Морозов, Н. М. Мобилизационный тип развития в контексте экстен-

48

сивности / Всероссийская научная конференция молодых ученых «Современные тенденции развития социально-экономических исследований: проблемы и поиски решений». Ростов-на-Дону, 20 июня 2013 г. Секция «История» [Электронный ресурс] / Н. М. Морозов // Гуманитарные и социальные науки. 2013. № 4. С. 283-284. URL: http://www.hses-online.ru/2013/04/konf/30.pdf (0,1 п. л.)

15. Морозов, Н. М. Осмысление пространства российской цивилизации относительно Запада и Востока (по материалам отечественной историографии рубежа XX-XXI вв.) [Текст] / Н. М. Морозов // Вестник Тихоокеанского государственного университета. 2013. № 4(31). С. 279-288. (0,6 п. л.)

16. Морозов, Н. М. Державность в современной историографии идеи «Третьего Рима» [Текст] / Н. М. Морозов // Известия Смоленского государственного университета. 2013. № 4(24). С. 184-193. (0,6 п. л.)

17. Морозов, Н. М. Современные интерпретации державности в режимах историчности [Текст] / Н. М. Морозов // Известия Алтайского государственного университета. 2013. № 4(80). Т. 2. С. 288-296. (1 п. л.)

Монографии

18. Морозов, Н. М. Концептуализация знаний о российской цивилизации на рубеже XX-XXI вв. [Текст] / Н. М. Морозов. Кемерово: Изд-во «Практика», 2014. 401 с. (18 п. л.)

19. Современные социально-политические процессы в регионах России и мира [Текст] / И. М. Морозов, Е. В. Волченкова, О. А. Воронина и др. Краснодар: AHO «Центр социально-политических исследований «Премьер», 2012. Кн. 2. 102 с. (8 п. л., лично автором - 2 п. л.).

Статьи в научных изданиях, тезисы докладов

20. Морозов, Н. М. О принципах цивилизационного подхода в постижении исторической реальности [Текст] / Н. М. Морозов // Российское образование в XXI веке: проблемы и перспективы: Материалы Ш Всероссийской научно-практической конференции (13-14 ноября 2008 г.). Томск: Изд-во ТГУ,

2008. С. 227-232. (0,4 п. л.)

49

2¡.Морозов, Н. М. О системности локальной цивилизации [Текст] / Н. М. Морозов // Учёные записки НИИ прикладной культурологи. Кемерово: КемГУКИ, 2009. Т. 1(7). С. 28-32. (0,4 п. л.)

22. Морозов, Н. М. Естественно-научные концепции в исследовании экологической истории региона [Текст] / Н. М. Морозов // Научное творчество молодёжи: Материалы XIII Всероссийской научно-практической конференции (14-15 мая 2009 г.). Томск: Изд-во ТГУ, 2009. Ч. 1. С. 262-266. (0,4 п. л.)

23. Морозов, Н. М. Ментальное поле русских в фокусе знаний о российской цивилизации [Текст] / Н. М. Морозов // Материалы научной сессии Института экологии человека СО РАН 2011 года / Под ред. А. Н. Глушкова. Кемерово: Изд-во ИЭЧ СО РАН, 2011. Вып. 3. С. 71-86. (1,45 п. л.)

24. Морозов, Н. М. О концептуальной модели экологической истории российской цивилизации [Текст] / Н. М. Морозов // Шестые Гродековские чтения: Материалы Межрегион, науч.-практ. конф. «Актуальные проблемы исследования российской цивилизации на Дальнем Востоке». Хабаровск: Хабаровский краевой музей им. Н. И. Гродекова, 2009. Т. IV. С. 224-231. (0,75 п. л.)

25. Морозов, Н. М. О роли этнического фактора в экологической истории региона. XX век [Текст] / Н. М. Морозов // Проблемы экологии в современном мире: материалы VI Международной Intemet-конф. 25 марта 2009 г. Тамбов: Изд. дом ТГУ им. Г. Р. Державина, 2009. С. 190-197. (0,4 п. л.)

26. Морозов, Н. М. О структуре локальной цивилизации в координатах экологической истории [Электронный ресурс] / Н. М. Морозов // Научно-практическая Интернет-конференция «Сибирский субэтнос: культура, традиции, ментальность». Красноярск, 2009. URL: http://sib-subethnos.narod.ru/met.html (дата обращения 7.09.2013). (0,5 п. л.)

27. Морозов, Н. М. Общество и природная среда Южной Сибири в XX веке. Простановка проблемы [Текст] / Н. М. Морозов // Современный мир. Современное образование. Проблемы, тенденции развития, подходы. Материалы

III межвузовской научно-практической конференции / Отв. ред. В. М. Филип-

50

пов. М: СГУ, 2008. С. 135-149. (0,5 п. л.)

28. Морозов, Н. М. Российская цивилизация как макро-экологический объект [Текст] / Н. М. Морозов // Россия в мировом сообществе цивилизаций: история и современность: V Международная научно-практическая конференция: Сборник статей. Пенза: РИО ПГСХА, 2009. С. 147-151. (0,4 п. л.)

29. Морозов, Н. М. Факторы экологической идентичности Кузбасса в XX веке [Текст] / Н. М. Морозов // Современный мир. Современное образование. Проблемы, тенденции развития, подходы: Материалы IV Всероссийской научно-практической конференции. М.: Изд-во СГУ, 2009. С. 174—191. (0,8 п. л.)

30. Морозов, Н. М. О структуре локальной цивилизации в координатах истории взаимодействия общества и природной среды [Текст] / Н. М. Морозов // Геополитика и экономическая динамика Евразии: история, современность, перспективы; материалы II Евразийского научного форума (1-3 июля 2009 г.) в 2 томах / Под ред. Б. М. Ягудина. Казань: «Intelpress+», 2010. Т. I. С. 328-338. (1 п. л.)

31. Морозов, Н. М. Неосознаваемое в психолого-историческом портрете русских [Текст] / Н. М. Морозов // Историческая психология в XXI веке: теоретико-методологические проблемы и практика конкретных исследований: мат-лы Всероссийской научн. конф., проходившей в ИГПИ 15 марта 2012 г. / Под ред. И. В. Курышева. Ишим: Изд-во ИГПИ им. П. П. Ершова, 2012. С. 13-23. (0,5 п. л.)

32. Морозов, Н. М. Проблема пространства российской цивилизации как территории/жизненной среды (по материалам отечественной историографии рубежа XX-XXI вв.) [Текст] / Н. М. Морозов // VIII Чтения, посвященные памяти Р. Л. Яворского (1925-1995): Материалы Международной научно-практической конференции. Новокузнецк: РИО КузГПА, 2012. С. 298-304. (0,4 п. л.)

33. Морозов, Н. М. Государственные приоритеты как движущая сила хозяйственного освоения территории Кузбасса на рубеже XIX—XX вв. [Текст] /

51

Н. М. Морозов // Российское образование в XXI веке: проблемы и перспективы: Материалы IV Всероссийской научно-практической конференции (12-13 ноября 2009 г.). Томск: Изд-во ТГУ, 2009. С. 130-135. (0,4 п. л.)

34. Морозов, Н. М. Понятие «мобилизационный тип развития» в отечественной историографии на рубеже ХХ-ХХ1 вв. [Текст] / Н. М. Морозов // Материалы научной сессии Института экологии человека СО РАН 2011 года / Под ред. А. Н. Глушкова. Кемерово: Изд-во ИЭЧ СО РАН, 2012. Вып. 4. С. 92-99. (0,8 п. л.)

35. Морозов, Н. М. Религиозная основа российской власти [Текст] / Н. М. Морозов // Культура и религия в XXI веке: проблемы и перспективы. Ма-' териалы международной научно-практической конференции (24 апреля 2013 г.) / Отв. ред. А. А. Зарайский. Саратов: Изд-во ЦПМ «Академия бизнеса», 2013. С. 116-123. (0,5 п. л.)

36. Морозов, Н. М. Опыт операционализации цивилизационного подхода [Текст] Н. М. Морозов // Дневник Алтайской школы политических исследований. № 29. Современная Россия и мир: альтернативы развития (Запад и Восток: межцивилизационные взаимодействия и международные отношения): сборник научных статей / под ред. Ю. Г. Чернышева. Барнаул: АЗБУКА, 2013. С. 40-44. (0,3 п. л.)

37. Морозов, Н. М. Современная историография консервативной мысли второй половины Х1Х-начала XX вв. о самодержавии [Текст] / Н. М. Морозов // Актуальные проблемы современных социальных и гуманитарных наук: материалы третьей междунар. науч. -практ. конф. (26-28 апреля 2013 г.): в 4-х ч. Ч. 2: история и музейное дело / Науч. ред. К. В. Патырбаева. Пермь: Перм. гос. нац. иссл. ун-т., 2013. С. 32-35. (0,3 п. л.)

38. Морозов, Н. М. Определения российской цивилизации как стадии (ступени, фазы, этапа) [Текст] / Н. М. Морозов // Система ценностей современного общества: сборник материалов XXVIII Международной научно-

практической конференции / Под ред. С. С. Чернова. Новосибирск: ООО агент-

52

ство «СИБПРИНТ», 2013. С. 39^4. (0,3 п. л.)

39. Морозов, Н. М. Соотношение понятий «менталитет» и «менталь-ноеть»: проблема в отечественной историографии [Текст] / Н. М. Морозов // Социальные процессы в современной Западной Сибири: сборник научных трудов / Науч. ред. Ю. В. Табакаев. Горно-Алтайск: РИО ГАГУ, 2013. Вып. 14. С. 117-119. (0,3 п. л.)

40. Морозов, Н. М. Менталитет и ментальности: механизмы устойчивости общества [Текст] / Н. М. Морозов // Восток - Запад: проблемы взаимодействия. Исторический, политический, социальный и религиозный аспекты: сборник статей / Под ред. К. Б. Умбрашко. Новосибирск: Изд-во НГПУ, 2013. Ч. 1. С. 49-58. (0,5 п. л.)

41. Морозов, Н. М. Изучение теоретико-методологического интерьера исторических наук на рубеже ХХ-ХХ1 вв. [Текст] / Н. М. Морозов // Материалы научной сессии ИЭЧ СО РАН 2013 года / Под ред. А. Н. Глушкова. Кемерово: ИЭЧ СО РАН, 2013. С. 92-98. (0,55 п. л.)

Подписано в печать 27.02.2014. Формат 60x84 1/16. Бумага офсетная. Печать офсетная. Усл.печ.л. 2,4.

Триж 100 экз. Заказ №33361. Типография «ИНТ». 650091, Кемерово, пр. Октябрьский, 28, офис 215.

Текст диссертации на тему "Концептуализация исторического знания о российской цивилизации на рубеже XX-XXI вв. в отечественной историографии"

Федеральное государственное бюджетное учреждение науки Институт экологии человека Сибирского отделения Российской академии наук

На правах рукописи

Морозов Николай Михайлович

КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИЯ ИСТОРИЧЕСКОГО ЗНАНИЯ О РОССИЙСКОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ НА РУБЕЖЕ ХХ-ХХ1 ВВ. В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИОГРАФИИ

07.00.09. - историография, источниковедение и методы исторического исследования

Диссертация на соискание учёной степени доктора исторических наук

Научный консультант -доктор исторических наук, профессор И. Ю. Николаева

Кемерово - 2014

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение 4

Глава I. Семантические поля ключевых понятий: переосмысление с помощью конкретно-исторических методов

§ 1. Понятие «локальная цивилизация» как предмет исследования......... 61

§2. Понятие «цивилизационный подход» ....................................... 81

§ 3. Понятие «теория локальной цивилизации» ............................... 100

Глава II. Современная отечественная историография о российской цивилизации: систематизация теоретико-методологичес-

кого ресурса

§ 1. Эпистемологические основания исторического знания о

российской цивилизации................................................................................................................114

§ 2. Историческое знание о времени российской цивилизации..........................143

§ 3. Историческое знание о пространстве российской цивилизации..................175

§ 4. Поиск принципов цивилизационного подхода ......................................................202

Глава III. Современная отечественная историография об особенностях менталитета русских

§ 1. Проблемное поле менталитета - основа историко-психологического

ресурса методологии исторического познания российской цивилизации 218 § 2. Опыт построения структуры менталитета русских: анализ в

контексте историко-психологического знания............................... 240

§ 3. Ментальность как метод историко-психологической

реконструкции свойств российской цивилизации........................... 262

Глава IV. Современная отечественная историография о российской власти и развитии общества в фокусе менталитета русских

§ 1. Концепция о мобилизационном типе развития в современном

историческом знании............................................................. 294

§ 2. Идея державности в историческом знании........................................................................319

Заключение................................................................................................................................................................384

Список источников..........................................................................................................................................394

Литература..............................................................................................................................................................486

Введение

Постановка проблемы и её актуальность. Концептуализация исторического знания и его элементов в других социально-гуманитарных науках1 представляет собой многоуровневую организацию мыслительной деятельности, направленную на создание с помощью познавательных процедур абстрактных моделей в виде смыслов слов, превращая их в ключевые понятия; обеспечение связности исторических фактов, категорий и идей в предметном или междисциплинарном проблемных полях; формирование системного представления о предмете исследования, обеспечивая тем самым теоретическое понимание его целостности, свойств, состояний и связей с другими субъектами истории. Примером успешных аналитических поисков является формационная теория, взятая на вооружение представителями различных дисциплин, у которой стадиальная версия показала свою состоятельность в научной аргументации генезиса сообществ, пребывающих на том или ином уровне социализации, обусловленном достигнутой ступенью технологического прогресса.

Тема концептуализации исторического знания о российской цивилизации относится к области проблемной историографии и методологии истории, но пока не удостаивалась специального исследования, несмотря на актуальность в мировоззренческом и теоретическом отношении.

В мировоззренческом плане изучение проблемы востребовано по ряду причин:

- риторика государственных деятелей с начала 2000-х гг. всё чаще сигнализирует о целесообразности цивилизационного измерения текущих внутренних в России и международных процессов. Однако пока отсутствует ясность в научном понимании духовных, пространственных и временных параметров отечественной цивилизации. Определение её сущности является

1 В условиях утверждения междисциплинарных подходов в изучении истории общества и человека прежняя не безупречная классификация наук на общественные, социальные и гуманитарные становится ещё более условной, поэтому при необходимости обращения к их системе нами используется понятие «социально-гуманитарные науки».

важным условием для осмысления собственного места и роли в мировом сообществе;

- с ускорением на рубеже ХХ-ХХ1 вв. социального времени у народов России, испытывающих на себе мощное идеологическое и нравственное воздействие со стороны западноевропейского суперэтноса (сформировавшегося, кстати, в более ранние (на 4-5 веков) сроки), но не располагающих систематизированными научными знаниями о ментальных структурах своей внутренней организации, ослаблен духовный иммунитет против разрушительного влияния абсолютизации либеральных ценностей и в конечном итоге пессимистических сценариев будущего;

- общественное сознание в условиях проявившейся с конца 1980-х гг. мировоззренческой дезориентации стало объектом манипуляции в интересах вдохновителей последовательно выдвигаемых идей: либеральной экономики и демократического общества, постепенного вхождения в западную цивилизацию, строительства гражданского общества, глобализации, но, как оказывается, глубоко не затронувших сердца и умы большинства людей, так как не соответствовали их коллективным стереотипам мышления и поведения, сформированным в течение многих веков. Затянувшиеся поиски интеллектуалами цивилизационной идентичности России и национальной идеи, по существу, лишены предметности без обобщения исторического знания об основополагающих свойствах общества, о котором они радеют.

В теоретическом плане изучение состояния концептуализации исторического знания о российской цивилизации назрело при наличии большого | массива выявленного фактического материала, осмысленного в трудах по ис-

тории общества, государства, отдельных институтов, социальных страт. В современной практике его систематизации, понимания и объяснения уже предложено множество концепций. Необходимо провести инвентаризацию их смыслов, определить платформу теоретического понимания целостности российской цивилизации и дистанцироваться от квазинаучных идей.

Решение указанной задачи осложняет ряд проблем эпистемологического характера, которые требуют своего рассмотрения. В течение последних 25 лет в исторических и смежных науках сформировалась сложная конфигурация концептуального пространства, которая оказалась барьером для взаимопонимания между разработчиками цивилизационной проблематики, питающая сомнения у другой части научного сообщества в эвристичности теории цивилизации. Вопрос о её будущем для некоторых обществоведов остаётся открытым или отрицательным. По мнению А. В. Гринёва и солидарного с ним И. В. Купряшкина, данная «теория отдаёт схоластикой и зачастую используется для того, чтобы «продать» старые идеи тех же евразийцев, славянофилов, религиозных философов, геополитиков в новой, «цивилизационной» упаковке. В целом же можно с сожалением констатировать, что расцвет теории цивилизаций свидетельствует о серьёзном кризисе отечественного обществоведения на современном этапе его развития»1. В этой связи особую важность приобретает вопрос о том, в какой мере та или иная идея отвечает современным запросам общества в самопознании и самосознании.

Серьёзным препятствием в его решении выступает дефиниционный тупик, возникший по причине культивирования полисемантичности ключевых понятий, мешающей увидеть в локальной цивилизации тот уровень социальной целостности, который представляет собой нечто большее, чем государство или народ. С переходом к прагматичным оценкам научных знаний общество предъявляет заказ на более чёткие смысловые контуры в описании и обосновании своей исторической специфики и связанных с ней перспектив отвечать вызовам современности. Наличествующая полисемантичность ключевой терминологии затрудняет диалог между различными социальными группами, озадаченными поиском собственной идентичности. Традиционная для историографической части работ типология дефиниций и краткий комментарий к ним уже не могут удовлетворить специалиста, ориентирующего-

1 Гринёв А. В. Развитие России и теория цивилизаций // Мировая экономика и международные отношения. 2009. № 11. С. 110; Купряшкин И. В. Методологический тупик цивилизационного подхода // Философия социальных коммуникаций. 2009. № 9. С. 111-115.

ся на недвусмысленные формулировки, предпочитающего чётко выверенные концептуальные позиции как важное слагаемое научного творчества. В этой связи актуализируется поиск эффективных методик для анализа понятийного аппарата, выделения смысловых фигур, оптимальных по соотношению между уровнем обобщения и содержанием.

В методологическом плане актуальность проблемы предопределена многочисленными и нередко небезупречными примерами использования элементов цивилизационного подхода. С их помощью историки стремились с различной степенью корректности описать психологическую обстановку и символы прошлых эпох, их влияние на свойства субъектов истории и качественную сторону процессов социализации человека.

Необходимость тщательно разобраться в структуре и понять познавательные возможности такого сложного аналитического инструментария, каким видится цивилизационный подход, следует из общего понимания единства и многообразия мирового исторического процесса и в нём - неоднородности человечества, при взгляде на которое, образно представленным Л. Б. Алаевым, «с высоты спутника и рассматривая его историю в масштабе тысячелетий, мы можем зафиксировать поступательное движение по вполне определённым этапам. Спускаясь ниже, мы видим разнообразные движения отдельных культур и цивилизаций, вписывающиеся в общемировой процесс или же направляющиеся в обратном направлении. Спускаясь ещё ниже, мы видим траектории движения отдельных обществ, социумов - совершенно уникальные, никто не может повторить траекторию другого. Каждый социум, чтобы не исчезнуть, должен избрать некий свой путь приспособления к мировой ситуации: сочетать свою идентичность с вызовами других социумов и цивилизаций»1.

Проблематика локальной, а в нашем случае - российской цивилизации включает ряд в настоящее время «трудных» тем, каждый раз напоминающих

1 Алаев Л. Б. Мировой исторический процесс: единство в многообразии // Многофакторный подход к изучению истории как проблема методологии: круглый стол в Московском государственном областном университете. М.: Изд-во МГОУ, 2012. С. 15-16.

о себе историку, ставящему перед собой цель понять нюансы духовной атмосферы изучаемого периода, интересующемуся настроениями масс и мотивами поступков, которые далеко не всегда представляли собой следствие материальных причин. Впрочем, сущность последних не выводится из самой себя, но в истоках обнаруживает психологическую субстанцию. Или, как точнее выразился Ю. П. Малинин, «психология ...сопричастна всем формам жизни и их эволюции. Поэтому исторический синтез, то есть синтез исторических знаний, возможен благодаря тщательному, всестороннему изучению именно социальной психологии, поскольку она представляет собой ту стихию, где в наиболее концентрированном виде соединились все особенности той или иной цивилизации»1.

Одной из таких тем с высокой степенью внимания к себе являлся этнический менталитет, его проявления во всех сферах жизнедеятельности - и это при отсутствии дефиниции, общепризнанной научным сообществом. Накопился определённый объём аналитики, презентующей менталитеты и мен-тальности в феноменологическом плане, которую необходимо рассмотреть на предмет обоснованности авторских суждений.

В настоящее время представляется актуальным обратить внимание учёных на две основополагающие категории - пространство и время российской цивилизации, отсутствующие в научном обороте. Ситуация сложилась вследствие незаслуженного ослабления внимания к принципам и законам диалектики исследователями, которые сосредоточились на переосмыслении социокультурных и иных феноменов, несомненно, важных для понимания исторической специфики краткосрочных по своей природе политических процессов, среднесрочных - экономических, но недостаточных для широких обобщений в постижении цивилизационных процессов, измеряемых «временем большой длительности», под которым Ф. Бродель понимал повседневную жизнь, материальную культуру, историю цивилизаций и ментальностей,

1 Малинин Ю. П. Общественно-политическая жизнь позднесредневековой Франции Х1У-ХУ века. СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского ун-та, 2000. С. 4-5.

то есть «организацию, порядок, систему достаточно устойчивых отношений между социальной реальностью и массами... Это ансамбль, архитектура социальных явлений, но прежде всего она - историческая реальность, устойчивая и медленно изменяющаяся во времени»1.

Стремление критически подойти к научным трактовкам перечисленных выше составляющих темы и вычленить эвристически ценные идеи определило наш интерес к состоянию концептуализации исторического знания о российской цивилизации.

Степень разработанности проблемы. Отдельные аспекты исследуемой проблемы нашли отражение в трудах авторов, работавших во второй половине 1980-х - 2010-е гг. в различных предметных и проблемных полях социально-гуманитарных наук, и прежде всего - истории. В указанный период существенно изменились политико-экономические условия жизнедеятельности российского общества, предопределившие саму постановку рассматриваемой проблемы и рост публикационной активности разработчиков, в трудах которых отразилась смена господства формационной парадигмы на антропологическую с характерными теоретическими и методологическими новациями, сопровождавшими формирование системы исторического знания о российской цивилизации. Несмотря на разнообразие дисциплинарных возможностей для теоретизирования на тему российской цивилизации и разработки методологической стратегии, названной цивилизационным подходом, пространство историографии представляется в инструментальном плане наиболее подготовленным для критики идей, концепций и мнений, высказанных по поводу природы и особенностей данного феномена научного этоса. Последние представляют собой историографические факты, которые можно подвергнуть аналитическим процедурам, свойственным историческим наукам и нацеленным на экспертизу корректности суждений, заслуживающих внимания.

1 Бродель Ф. История и общественные науки. Историческая длительность // Философия и методология истории: сборник переводов / Общ. ред. И. С. Кона. М.: Прогресс, 1977. С. 124.

Известно, что история - наука междисциплинарная, изучающая все сферы и аспекты социализации человека в прошлом. Именно на её поле, по мнению А. О. Чубарьяна, и с этим нельзя не согласиться, «происходит опробование новых подходов к истории в целом, выдвижение новых тем и методик, использование того инструментария, который в наибольшей степени соответствует современному этапу мировой историографии»1. Учитывая разноплановый опыт осмысления исторического знания о российской цивилизации, в историографический фундамент работы включены научные тексты, сгруппированные по трём блокам.

Первый блок составили труды, в которых рассматривались особенности развития отечественной историографии в контексте трансформации социально-гуманитарного знания в целом.

Накануне кардинальных изменений в теоретическом фундаменте отечественной истории А. И. Зевелевым были сформулированы базовые принципы историографических исследований, аккумулировавшие опыт многих поколений обществоведов в осмыслении методологических стратегий, ставшие своеобразными маркерами, по которым историографическая тематика, по существу, отличалась от исторической библиографии и выделялась своим объектом исследования. Глубина понимания конкретным автором путей возникновения проблемы, этапов осмысления и профессиональная зрелость высказанных идей измерялись по тому, как решался «триединый историографический вопрос»:

- «проблемы, успешно исследованные предшественниками;

- вопросы, поставленные в науке, но не решённые и изученные недостаточно, а возможно, и с ошибочных позиций;

- темы, вовсе не изучавшиеся»2.

1 Чубарьян А. О. Современные тенденции социальной истории // Социальная история. Ежегодник. 1997 / О�