автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.04
диссертация на тему: Концептуально-фреймовая модель языковой игры в субкультуре немецких военнослужащих

Полный текст автореферата диссертации по теме "Концептуально-фреймовая модель языковой игры в субкультуре немецких военнослужащих"

005004968

МАНУКЯН ЯНИС АШОТОВИЧ

КОНЦЕПТУАЛЬНО-ФРЕЙМОВАЯ МОДЕЛЬ ЯЗЫКОВОЙ ИГРЫ В СУБКУЛЬТУРЕ НЕМЕЦКИХ ВОЕННОСЛУЖАЩИХ

(1871-1945)

Специальность 10.02.04 - германские языки

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

- 8 ДЕК 2011

Белгород-20 И

005004968

Работа выполнена на кафедре немецкой филологии ФГБОУ ВПО

«Пятигорский государственный лингвистический университет»

Научный руководитель:

Официальные оппоненты:

Ведущая организация:

кандидат филологических наук, доцент Малинин Борис Алексеевич

доктор филологических наук, доцент Гарагуля Сергей Иванович

(Белгородский государственный технологический университет имени В.Г. Шухова)

кандидат филологических наук, доцент Белоусова Татьяна Александровна

(Белгородский государственный национачьный исследовательский университет)

ФГБОУ ВПО «Ставропольский государственный университет»

Защита состоится 22 декабря 2011 г. в 12.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.015.03 по присуждению ученой степени доктора филологических наук в Белгородском государственном национальном исследовательском университете по адресу: 308015, г. Белгород, ул. Победы, 85, корп. 17, зал диссертационных советов.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Белгородского государственного национального исследовательского университета.

Автореферат разослан 18 ноября 2011 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета

доктор филологических наук, доцент

М.Ю. Казак

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ИССЛЕДОВАНИЯ

Реферируемое диссертационное исследование посвящено изучению языка немецких военнослужащих, использовавшегося в коммуникативном процессе субкультуры военнослужащих в период 1871-1945 гг. БоЫшетргаске рассматривается в аспекте лингво-культурологии и когнитивной лингвистики. Термины «язык солдат» {БоМШетргасИе), «язык военнослужащих», «язык военных» в данном исследовании употребляются как синонимы.

В последние годы появились монографические работы по изучению жаргона военных на материале английского и русского языков [Бучина, 2003; Дубовский, 2003; Завгородний, 2002; Захарчук, 2007; Коровушкин, 2005; Кочарян, 2007; Лазаревич, 2000], на материале немецкого языка [Бойко, 2009; Перрон, 2009]. Обращаясь к 5оМа1епзргаске, исследователи рассматривали его семантические особенности, морфологические и словообразовательные элементы, анализировали это явление с позиций социолингвистики. При этом вопрос о специальном изучении языка немецких солдат как элемента лингвокультуры до сих пор не стал предметом научного рассмотрения. Между тем развитие современных методик научного анализа побуждает взглянуть на некоторые, казалось бы, уже изученные явления с иных позиций, в результате чего интерес к изучаемому вопросу может быть актуализирован в аспектах лингвокультурологии и лингвокогнитивистики.

Как известно, жаргон военных существует практически в любой национальной армии. На первый взгляд может показаться, что язык военнослужащих - явление наднациональное. Однако данный способ коммуникации кодирует в семантике своих лексических единиц много специфически национального: порой самым неожиданным образом он обнаруживает важные элементы этноментальности, культуры, отражает социальные и исторические реалии, в иных пластах языка столь четко не проявляемые. При этом сам данный язык представляет собой фиксацию на знаковом уровне элементов психологии, реалий быта и типов мышления определенной социальной группы.

Актуальность исследования. На современном этапе исследований БоМа1етргас1ге представляется актуальным рассмотрение языка немецких военнослужащих как явления, требующего декодировки с позиций лингвокультурологии и познавательной деятельности человека. Подобный ракурс анализа необходим для выявления некоторых важных, но иным способом не выявляемых культурных смыслов. На фоне специфики интерпретации языковых составляющих данного коммуникативного инструмента именно эти скрытые смыслы

целесообразно учитывать при изучении и описании языкового отражения национального и наднационального в мировидении солдата-немца. Актуальность подобного подхода к изучаемой проблеме диктуется нашим пониманием языка субкультуры немецких военных как формы, в которой на языковом уровне фиксируется определенный тип национального мировоззрения, типологически соотносимый с культурным периодом 1871-1945 гг. в Германии.

Объектом исследования в работе является тезаурус немецкого военнослужащего, формировавшийся и сложившийся в историко-культурный период 1871-1945 гг.

Предметом исследования выступает концептуально-фреймовая модель языковой игры как вербализации когнитивно-коммуникативных стратегий в субкультуре немецких военнослужащих.

Цель исследования заключается в выявлении, анализе и построении языковой модели мира немецкого военнослужащего с учетом ментальной и психологической специфик сознания условно мыслимого типичного представителя этой социокультурной сферы Германии, а также в попытке построения типичной модели языкового сознания солдата-немца.

Достижению поставленной цели служит решение следующих задач:

- выявление и анализ причин возникновения особого языка немецких военнослужащих;

-рассмотрение и изучение психолингвистического модуса движения векторной словообразовательной стратегии языка немецких военнослужащих;

-выявление тезаурусных составляющих языка немецких военнослужащих как социолекта, имеющих непосредственное отношение к ментальному портрету солдата-немца;

- анализ семантического наполнения лексем и связь их семантики с социокультурным, идеологическим дискурсом рассматриваемой эпохи;

- реконструкция языкового портрета солдата-немца, в котором центральным репрезентируемым модусом избран модус «шутка -ирония — сарказм».

Материалом исследования послужили словари Г. Кюппера («Wörterbuch der deutschen Umgangssprache» [Küpper, 1956; 1967; 2000]; «А ВС-Komiker bis Zwitschergemüse: Das Bundessoldatendeutsch» [Küpper, 1978]) и др. Выборка составила свыше 1000 лексических единиц. В качестве иллюстративного материала привлекаются произведения немецкой художественной литературы XX в.: G. Hofe «Schlußakkord», «Roter Schnee», «Merci, Kamerad'»; E.M. Remarque «Im

Westen nichts Neues»; L. Renn «Krieg-Nachkrieg» и др.

Для решения поставленных задач в работе использованы следующие методы и приёмы. Основными методами исследования явились: лингвокультурологический анализ, заключающийся в учете как собственно лингвистических, так и экстралингвистических факторов при изучении субкультуры немецких военных; лингво-когнитивный анализ, позволяющий рассмотреть лексические номинации в языке немецких военнослужащих как процессы, отражающие мыслительные и ментальные пласты сознания немецкого солдата.

Решение поставленных задач потребовало использования дополнительных аналитических приемов, в частности привлечения фреймовой теории Ч. Филлмора, Т. А. ван Дейка.

Методологическую основу исследования составили труды по лингвокультурологии и когнитивной лингвистике таких ученых, как С.Г. Воркачев, В.З. Демьянков, В.Г. Зусман, В.И. Карасик, Е.С. Куб-рякова, Д.С. Лихачев, В.А. Маслова, Ю.Е. Прохоров, Ю.С. Степанов и др. Методика диссертационного исследования также строилась с учетом ряда положений, представленных в трудах М.М. Бахтина, JI.H. Гумилева, К.Б. Соколова.

Научная новизна исследования. В ходе проведенного анализа выявлены историко-культурные корни языка немецких военных и разобран механизм его трансформации в пределах указанных исторических периодов. Установлена и проанализирована связь тезаурусных элементов данного коммуникативного инструмента с этноментальными особенностями сознания нации. Детально проанализированы ведущие концепты, играющие центральную роль в когнитивно-коммуникативном процессе субкультуры военнослужащих. Изучена сфера сопряжения данных концептов с общенациональным немецким языковым сознанием. Выявлены и подвергнуты анализу с позиций лингвокультурологии и когнитивной лингвистики наиболее значимые фреймы и фрейм-сценарии данного субъязыка. Построена сводная концептуально-фреймовая модель языка немецких военных, на основе которой воссоздана модель языкового сознания немецкого военнослужащего в конкретный исторический период. Эта модель вписана в единое пространство ценностных ориентации немецкой ментальное™.

Теоретическая значимость исследования заключается в том, что его результаты дополняют онтологическую картину общенационального немецкого языка. Теоретическая значимость исследования состоит также в уточнении природы некоторых отношений, существующих между социоэтнокультурными и языковыми

явлениями. Эти уточнения напрямую связаны с двумя важнейшими проблемами современного языкознания: изучением взаимосвязей языка и культуры, языка и сознания. Кроме того, предложенная в исследовании методика анализа языка немецких военнослужащих может быть использована и при исследовании вербальных коммуникативных инструментов иных субкультур.

Практическая ценность исследования. Результаты проведенного исследования могут быть использованы в лекционных курсах по практике перевода специализированных текстов, а также текстов художественной литературы, при чтении лекций по истории культуры Германии, лингвострановедению, в спецкурсах, посвященных проблемам лексикографии немецкого языка, а также посвященных вопросам изучения социолектов немецкого языка. Различные аспекты исследования в качестве иллюстративного материала могут быть задействованы при чтении лекций по теории языка, компаративной лингвистике, лингвокультурологии, этнолингвистике, социолингвистике, теории и практике межкультурной коммуникации, практике немецко-русского адаптивного перевода.

Гипотеза исследования. Современная филологическая мысль склонна рассматривать язык немецких солдат как явление социолингвистическое. Полагаем, что этот язык, кроме указанного ракурса рассмотрения, обладает более широкой «экстралингвистической семиотической палитрой средств». Настоящий факт выводит данное языковое явление из узкой социальной сферы, вписывая его в широкое понятие этнокультуры, что в свою очередь позволяет квалифицировать немецкий военный социум как субкультуру. Именно концепт - «сгусток культуры в сознании человека» (Ю.С. Степанов) - становится формой репрезентации языкового сознания изучаемой субкультуры. Поскольку в концепте воплощены основные компоненты немецкой этноментальности, социосферы солдата в общекультурном пространстве Германии, иным способом, кроме как через концептуальный анализ, выявить элементы, доказывающие, что это субкультура в границах немецкой культуры, представляется проблематичным.

С учетом данной гипотезы, на защиту выносятся следующие положения-.

1.Язык немецких военнослужащих культурно-исторического периода 1871-1945 гг. - это мультиструктурный коммуникативный инструмент, развивавшийся не стихийно, а синхронно движению дискурсивного вектора культурно-исторической парадигмы Германии указанного периода. Процесс создания жаргонных номинаций определяется как лингвистическими, так и экстралингвистическими

факторами, фиксируя таким путем соотношение собственно языковой стороны с порождающей ее культурно-исторической стороной явления.

2. Язык субкулыуры немецких военнослужащих как подсистема одной большой системы — общенемецкого языка - соотносится с ней как множество и подмножество. Рассмотрение подмножества позволило построить концептуально-фреймовую модель БоШшеп-5ргасИе, которая описывает репрезентативные особенности «солдатского» мировосприятия во всех его аспектах - от бытия до быта - и представляет собой один из вариантов языковой игры.

3. В концептосфере языка немецких военнослужащих присутствуют как национальные, так и наднациональные универсалии. Процесс словотворчества в изучаемой субкультуре есть результат особого мировосприятия личности, находящейся в лиминальном (пограничном) состоянии «жизнь — смерть», что делает психологически необходимым активизацию релактивных механизмов сознания индивида, выражающихся вербально в словообразовательной стратегии в модусе «юмор - ирония - сарказм».

4. Семантика лексем тезауруса немецкого военнослужащего, рассмотренная в контексте этноментальности, фиксирует актуализацию в немецком сознании указанного исторического периода всего «военного», в «военном» же — всего «немецкого».

Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования были представлены на межвузовских научно-практических конференциях, а также на международных научно-практических конференциях: «Теоретическая и прикладная лингвистика» (Пятигорск, 2005); «.Проблемы языковой картины мира на современном этапе» (Н. Новгород, 2010); «Язык и коммуникация в контексте культуры» (Рязань, 2010); «Вербальные коммуникативные технологии - 2» (Тбилиси, 2010). Результаты исследования нашли отражение в 10 публикациях, две из которых опубликованы в изданиях, рекомендованных ВАК.

Структура работы. Диссертация состоит из Введения, трех глав, разделенных на параграфы, Заключения и Списка использованной литературы, тематически сгруппированного и включающего в себя 166 единиц.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновываются актуальность и научная новизна исследования; определяются цели, задачи, объект, предмет, гипотеза исследования, а также теоретическая база, методы и приемы анализа материала, аргументируются практическая и теоретическая значимость

работы; излагаются положения, выносимые на защиту.

В Главе I - «Язык немецких военнослужащих: реальность — культура - менталыюсть - человеческая личность» - анализируется лингвистическая и экстралингвистическая природа БоЫШеп-зргасИе как в контексте естественно-гуманитарных наук, так и в контексте исторической ретроспекции.

В параграфе 1.1. — «Онтологические основы языка немецких военнослужащих» - рассматриваются истоки БоШаСепхргасИе, его оформления в целостную концептосферу, причины чему следует искать в факте объединения Германии в 1871 году. Социальные реалии (всеобщая воинская повинность) стимулировали двойственный процесс: сам коммуникативный инструмент явился своего рода лиминальной зоной немецкого языка, в рамках единой понятийной системы которой мыслили индивиды (модус «свое - чужое») [Нот, 1899; Соттепёа, цит. по: Бойко, 1981]; начался процесс постепенного образования целостной концептосферы, составляющие которой на знаковом уровне фиксируют реалии военной / невоенной действительности, психологию солдата, важные для немецкой ментальное™ мировоззренческие понятия. Этот язык отразил ведущие исторические, социокультурные тенденции и этноментальные черты германского общества.

Мировоззрение солдата-немца как результат соединения когнитивного уровня с прагматическим позволяет трактовать данный язык двояко. С одной стороны, это «речевой жанр» (М.М. Бахтин) военнослужащих, используемый в повседневном коммуникативном узусе и служащий посредством эмоционально-окрашенной лексики для выражения субъективного отношения к военной или бытовой действительности. С другой стороны, этот язык есть специфический дискурс, кодирующий в своей структуре ментальные процессы акторов, условно мыслимые как имплицитные производители новых лексем, и экстралингвистические факторы, влияющие на германский характер, дух и язык. Изучаемое явление осмысливается в рамках междисциплинарного дискурса. Рассматриваются факторы, повлиявшие на формирование языка солдат: психологический, антропоэтнологический, ментальный, психолингвистический и когнитивный.

В параграфе 1.1.1. — «Психологический фактор» - высказывается предположение, что причины возникновения 8оЫа1етргасИе могут лежать в плоскости личностной психологии. Война и армейский образ жизни требуют от индивида огромного психологического напряжения. Однако психика человека не может постоянно пребывать в подобном состоянии. Релактивный механизм при всем своем многообразии

репрезентаций реализуется прежде всего вербально. Способом вербальной реализации, как правило, служит шутливо-ироничное высказывание. Соответственно, особый стилевой окрас языка немецких военнослужащих есть одно из проявлений релактивного элемента психики. Полагаем, что в основе процесса релаксации лежит явление, схожее с релактивным эффектом «карнавала» М.М. Бахтина. В пользу такого мнения говорит некоторое типологическое родство ситуации «карнавала» с той ситуацией, в которой оказывается призывник. Пространственно-временные координаты мировосприятия личности призывника совпадают по параметрам с «карнавальным» временем и пространством - <<реальная {но временная)» форма существования личности, форма, из которой она не может уйти [Бахтин, 1990]. В межличностном коммуникативном узусе немецких солдат явление шарчаваянзации» проявилось вербально.

В параграфе 1.1.2. - «Антропоэтнологический фактор» - весь контингент немецких военных осмысливается как субкультура, носители которой объединены неким общим миропониманием, своей культурой. Соответственно, любые субкультуры отличаются спецификой картин мира, а не отдельными элементами сознания [Соколов, 2002]. Аналогичный таксономический уровень демонстрирует изучаемая субкультура, выделяющаяся специфическим типом мышления (осмысление мира в рамках модуса «шутка - ирония — сарказм»), отсюда характерная нменно для нее картина мира, отличающаяся от иных субкультур. Подобный тип мышления обусловлен специфическими условиями жизни военнослужащих как в мирное, так и в военное время. Опосредованным же влиянием на возникновение подобного типа мышления оказал мечтательно-разрушительный «футуристический тип мышления» (Л.Н. Гумилев) — отрицание как мера всех вещей.

В параграфе 1.1.3. - «Ментальный фактор» - язык солдата-немца осмысливается в контексте этноментальности. Ментальность рассматривается в трансисторическом плане, начиная с эпохи древнегерманских племенных объединений. Отмечается, что центральное место в картине мира древнего германца занимает война и военные действия, а основными составляющими являются смелость, отвага, культ вождя, строгость нравов (Тацит). Центрообразующим психо-когнитивным модусом указанной картины мира становится модус «смелость - отвага - культ вождя». На актуализацию этих составляющих влияет и культ бога Одина-Водана [Широкова, 2000]. Следы древнегерманских культурных ценностей прослеживаются и в мифопоэтике творений древних мастеров сказа («Песнь о Нибелун-гахь). Составляющие картины мира древнего германца не были

утрачены в процессе исторического развития нации и к моменту возникновения БоМШетргасИе вошли в ее этнокультуру. Культурная архетипическая модель «зигфридо-хагенского» начала в менталитете немцев продолжает существовать и в период 1871-1945 гг.

В параграфе 1.1.4. — «Психолингвистический и когнитивный факторы» - указанный специфический тип мышления немецких военнослужащих анализируется с учетом общекоммуникативного дискурса, С момента провозглашения Германской империи (18 января 1871 г.) актуализация имперского и немецкого наблюдается повсюду [Бонвеч, Галактионов, 2008]. Будущему «величию» Германии служит и создание единой армии. В этой имперской картине мира все способствует развитию мифотворчества в модусе «любовь к кайзеру, патриотизм, верность — германский дух». Формируется типично имперский фрейм-сценарий «кайзер - отец», что находит свое отражение на языковом уровне: за весь период кайзерства не создается, судя по словарям Г. Кюппера, ни одного слова, порочащего имя Вильгельма.

Аналогичный общекоммуникативный дискурс - новая имперская парадигма правления - актуализируется с приходом к власти фюрера, сменяя недолгую эпоху Веймарской республики и правления П. фон Гинденбурга. Между тем исторические события первой четверти XX века, повлекшие кардинальные изменения в мире, не проходят бесследно для ментальности немецкой нации. Как результат «подделки под кайзера» наблюдается ирония, сарказмы, аллегории в адрес руководства страны. Подобное есть не просто элементы «речевой развязности»: это национальные социально-психологические маркеры. В коммуникативном диалоговом модусе «личность - власть» состоит отличие кайзеровской Германии от гитлеровской.

Военный быт солдата труден, что отражается на вербальном уровне в БоМа(етргас11е. Психологический компенсаторный механизм задействует в языке немецких военнослужащих весь спектр комического, что естественно приводит к возникновению шутливо-иронически окрашенных лексических единиц. Эти единицы не только кумулируют в себе ценностно-культурные реалии германского общества, но и в известной степени находятся в зависимости от общекоммуникативного дискурса рассматриваемого периода, представляя собой разновидность «языковой игры».

В параграфе 1.2. - «Язык немецких военнослужащих как коммуникативный инструмент» - предметом анализа является лингвистическая характеристика языка данной субкультуры. 8оШа(етргас1ге, являясь неофициальной формой устной коммуникации в среде военных, рассматривается как составная часть немецкой

обиходно-разговорной речи (Umgangssprache) и характеризуется теми же словообразовательными и стилистическими особенностями, что и немецкая обиходная речь.

«Языковая игра» немецких военнослужащих ограничена рамками лексико-семантического способа словообразования, при котором большая часть новых лексем возникает за счет метафорического переосмысления когнитивно-коммуникативных элементов общенемецкого языка. Продуктивность метонимических переносов значительно ниже. Метафоризация, фигуральная по природе, расширяет возможности коммуникации: эти «сжатые сравнения» заключают в своей глубинной структуре доминанты национально-культурного сознания.

Soldatensprache состоит преимущественно из имён существительных, семантико-стилистические признаки которых выступают в процессе коммуникации как средство субъективной маркировки объектов вещного мира в модусе «адресат - адресант», что позволяет сделать выводы о психологическом состоянии и оценочных приоритетах коммуникантов.

В Главе II — «Антропоцентрическая парадигма - основа когнитивно-коммуникативной модели конструирования языка немецких военнослужащих» - анализируются основные научные концепции лингвокультурологии и когнитивной лингвистики вокруг проблемы «концепт - фрейм», обосновывается использование данных терминов применительно к Soldatensprache.

В параграфе 2.1. — «Концепт как объект теоретического исследования в современной лингвистике» - исследуются вопросы, связанные с терминологическим наполнением понятия «концепт» в культурологической и когнитивной лингвистике, приводится рабочее определение концепта. К нашему исследованию наиболее подходящими представляются определения, данные С.Г. Воркачевым. Культурные концепты - это «ментальные сущности, в которых отражается "дух народа"» [Воркачев, 2003]; «основная единица национального менталитета как специфического индивидуального и группового способа мировосприятия и миропонимания, задаваемого совокупностью когнитивных и поведенческих стереотипов и установок, главной характеристикой которого является особенность мышления и поведенческих реакций индивида или социальной группы» [Воркачев, 2002].

Применительно к Soldatensprache концепт осмысливается нами как структура знаний, отражающая через категорию «язык *-* мышление <-> культура <-> этноменталъность» конкретные мировоззренческие доминанты в их временном и кулътурно-

парадигматическом аспекте. Эти доминанты разнятся в пределах этнокультурных традиций.

В параграфе 2.2. — «Фрейм как объект теоретического исследования в современной лингвистике» - рассматриваются подходы к пониманию термина «фрейм», дается дефиниция термина применительно к 5оМа1етргасЬе. Известно, что фрейм есть некая структура данных, кумулирующая поведенческие и речевые процессы в человеческом мозгу. Подобные сценарии действия или сценарии мышления формируются под влиянием определенных факторов: этноментальность, общенациональная картина мира, система индивидуальных мировоззренческих координат. Фрейм, пишут исследователи, есть одновременно и «матрица событий», и «интерпретативная схема событий».

Фрейм в рамках данного исследования осмысливается как структурная единица мышления, хранящая личностные знания, индивидуальный опыт, намерения, желания, чувства и т.д. как индивида, так и определенной социогруппы.

В параграфе 2.3. - «Концептуально-фреймовая модель и язык немецких военнослужащих» - объясняется выбор концептуально-фреймовой структуры при реконструкции как модели языкового сознания немецких военных, так и концептосферы изучаемой субкультуры.

Анализ языка субкультуры немецких военных с привлечением фреймовой теории, как и учения о концептосфере и концептах, позволяет обнаружить некоторые важные культуроносные смыслы. Кроме того, данный подход позволяет не только разграничить термины «концепт», «фрейм», но и наметить пути выделения их функциональных особенностей. Границы использования данных понятий могут проходить по следующим зонам: а) символьное начало концепта, трансформируемое в знаковую, вербализированную форму; б) семантическое наполнение - концепт больше по объему, нежели фрейм в) фрейм относится, прежде всего, к способам организации мышления; в концепте концентрируются ментальность и культура. Фрейм организует знания, представления о мире, тогда как концепт как единица культуры их объясняет. Можно сказать, что фрейм «отвечает» на вопрос, как мыслит индивид, поставленный или оказавшийся в конкретных условиях, тогда как концепт «объясняет», почему он так мыслит.

Выделение внутри концепта тех или иных фреймов, безусловно, не является обязательным условием. Анализируя некоторые концепты без выделения в них фреймов, мы исходили из следующих критериев: а) список семантических признаков данных концептов ориентирован

вокруг самого понятия. Обозначения денотатов и составляют в своей совокупности сам концепт, не распадаясь при этом (условно) на когнитивные блоки; 6) семантическое наполнение лексем в какой-то степени указывает не только, как мыслит индивид, но и объясняет, почему он мыслит подобным образом. В тех концептах, где нами были выделены фреймы, это часто можно объяснить, лишь суммируя фреймы в целом; в) организация данных концептов имеет логическое построение и без выделения в нем более четких структур - фреймов.

В исследовании были выделены следующие когнитивно-коммуникативные базовые концепты: концепт «Военнослужащий», фреймы: «Солдат-пехотинец», «Матрос», «Летчик»; концепт «Antropos»; концепт «Командование»', концепт «Вождь»; концепт «Военная техника», фреймы: «Самолёт», «Плавучее средство», «Танк»; концепт «Знаки отличия»; концепт «Обмундирование»; концепт «Еда», фреймы: «Хлеб», «Мясо», «Суп», «Каша», «Овощи», «Жиры», «Сласти», «Напитки»; концепт «Удовольствие», фреймы: «Алкоголь», «Табачные изделия», «Деньги»; концепт «Тело»; концепт «Религия», фреймы: «Военный священник кайзеровской Германии», «Военный священник гитлеровской Германии». Эти элементы базовой структуры Soldatensprache проанализированы с избранных позиций.

В Главе III - «Концептосфера языка немецких военнослужащих» - мы переходим непосредственно к анализу фактологического материала. С помощью выделенных концептов мы пытаемся выяснить, в каком соотношении состоят собственно языковая сторона с порождающей ее культурно-исторической стороной явления в контексте общекоммуникативного дискурса, этноментальности, социального положения солдата, реалий военной/невоенной действительности.

Параграф 3.1. Концепт «Военнослужащий». Большинство лексических единиц, составляющих каркас данного концепта, обязано своим появлением социокультурному и идеологическому дискурсу конкретного исторического периода. Наличие данных экстралингвистических факторов повлияло на: а) семантическую плотность лексем; б) их семантическое оформление. Общекоммуникативный дискурс эпохи оказал влияние и на психологический портрет рядового. Так, если в период кайзеровской Германии он репрезентируется в модусе «шутка - ирония»: Seelöwe (морской лев), Lord (Seelord - лорд адмиралтейства), Hering (сельдь) - матрос; Adler (орёл), Franz (штурман), Luftakrobat (воздушный акробат, летчик пикирующего бомбардировщика), Mücke (комар) - летчик; то в период гитлеризма ирония порой переходит в сарказм, при этом наблюдается и явное снижение словотворческой активности: Gammelpäckchen (неопрятный

матрос), Luftheini (летчик).

В формировании рассматриваемых лексем не последнюю роль играет и сама армия как социальный институт. Идентификация военнослужащего сквозь призму военной иерархии наглядно иллюстрируется фреймом «Солдат-пехотинец» (частично фреймом «Матрос»), в котором репрезентация образа рядового сводится к фигуре «маленького человека»'. Sklave (раб), Schütze Arsch {Arsch воспринимается здесь как уничижительная «фамилия»), Wasserfloh (водяная блоха), Wasserratte (морская крыса).

Параграф 3.2. Концепт «Antropos». Исследование данного концепта показало, что в характеризации солдата-немца обнаруживаются общечеловеческие черты. Эти знаковые черты человека со всеми его жизненными представлениями обретают по понятным причинам наибольшую актуальность именно в военном социуме, независимо от его этноментальной принадлежности. Война становится своего рода лакмусовой бумажкой для этих знаковых черт индивида: alter Hengst (старый жеребец), alter Haudegen (старый рубака, старослужащий), Kriegsmutwilliger (доброволец), Rohrkrepierer (снаряд, разорвавшийся в стволе собственного орудия, предатель), Schleimer (schleimen - льстить, умасливать, подхалим) и т.д.

Между тем при рассмотрении концепта «Antropos» необходимо учитывать и такие факторы, как этноментальность и культурные традиции. Закодированное в языке немецких военных мировоззрение четко разделяет представление об «истинном солдате» и его полной противоположности. Проанализированный материал свидетельствует, что высокую семантическую плотность демонстрируют понятийные ряды, репрезентирующие образ «неистинного солдата»'. Lahmarsch (lahm - парализованный, хромой, обессиленный), Weichmann (weich -слабовольный) - трус, дезертир; Stiefelputzer (чистильщик сапог), Stiefellecker (вылизывающий сапоги), Mastdarmtourist (путешествующий по прямой кишке) - подхалим; Blindgänger (неразорвавшийся снаряд) - предатель; Etappensau, Intendaturhengst, Heimatskrieger, Heimkrieger (тыловой вояка), Maulkrieger (кухонный солдат) - тыловик; Tintenkleckser (пачкун, бумагомаратель) - писарь; Mottenheinrich, Mottenkönig (начальник над молью) - каптерармус и т.д. Объяснение этому факту как элементу когнитивно-коммуникативной стратегии немецких военнослужащих следует искать в сфере древнегерманских ценностей, где смелость и бесстрашие были доминантами социума. В оценке личности солдата-немца нашли свое отражение и более поздние наслоения (некоторые элементы средневековых рыцарских ментальных установок).

Таким образом, в немецкой воинской ментальности собственно

германское и общеевропейское сосуществуют в сложном, взаимопроникающем единстве. Культурная архетипическая модель «зигфридо-хагеиского» начала в менталитете немцев актуализируется и идеологическим дискурсом кайзеровской Германии, и в период нацистской идеологии.

Параграф 3.3. Концепт «Командование». Отношение рядовых солдат к вышестоящим по рангу всегда носило (и носит) двойственный характер. Если для некоторых военнослужащий стоявший рангом выше уже одним своим видом вызывал уважение и служил примером для подражания, то другие видели в нем человека, ценностно-смысловая ориентация которого - сделать военную карьеру. Эти антиномии имеют место и в языке немецких военнослужащих. Однако здесь есть свои особенности, вытекающие из немецкой ментальности.

Одну из основных черт немецкой ментальное™ можно сформулировать следующим образом: четкая последовательность в исполнении предписаний или в реализации своих принципов, порой доведенная до абсурда. Солдат, «интерпретируя» данную черту в свете иерархических поведенческих норм, подвергает ее осмеянию, например: Barraskopf, Kommisskopf (слишком требовательный начальник); Ochsentreiber - («погонщик волов», под волами подразумевается простой солдат, деятельность офицера вообще); Eintopfstratege (офицер, который вследствие долгой службы в армии лишен собственных взглядов); Militarbulle (фельдъегерь), где Bulle (бык) -символ тупой силы и т.д.

Подобное стремление посмотреть на «типичного немца» со стороны опирается и на психолингвистический базис: комическое есть не что иное, как способ релаксации в условиях армейской субординации в рамках модуса «подчиненный — начальник».

Параграф 3.4. Концепт «Вождь». Культурно-историческая парадигма Германии на протяжении долгого времени формировала определенные поведенческие стратегии человека в обществе. С точки зрения рядового немца, Германия достигла процветания благодаря этим стратегиям. Символом этого благоденствия служил кайзер -«живой закон» в немецкой ментальное™. Вектор развития истории неминуемо привел империю к краху. Социальная нестабильность и страшная психологическая ломка - реалии посткайзеровской Германии. Немцы первой половины XX столетия, безусловно, не могли не испытывать на себе всех этих потрясений. С приходом к власти Гитлера общество в какой-то мере снова вернулось в имперскую форму правления. Рейхсканцлер Германии, хотя и пользуется неограниченным лимитом доверия населения (до тех пор, пока нация побеждает), остается для населения только военным

вождем. Подобное восприятие личности фюрера, как и процесс расшатывания традиционных ценностей в массовом сознании и разрешили рядовому немцу создать на вербальном уровне свой ироничный образ как власть предержащих, так и самого режима. Фюрер, еще вчера «Спаситель», теряет свой мистический образ и низводится с der größte Feldherr aller Zeiten до Gröfaz, Hausstratege (кухонный генерал). Аналогичную трансформацию испытывает и осмысление его окружения: Й. Геббельс - Apollo von Belvedere (намек на хромоту); Liigenminister, Blechschmiede, Goebbelsdreh (ирония над министерством пропаганды); Г. Геринг - Nero (Нерон, с намеком на слухи относительно его участия в поджоге Рейхстага).

Параграф 3.5. Концепт «.Военная техника». Осмысление военной техники, как показал анализ лексем, протекает в следующих направлениях: а) «военная техника - технические характеристики и возможности»'. Wolkenhüpfer (кузнечик в облаках, самолёт, внезапно появляющийся из-за облаков), Minenknacker (взламывающий мины, минный тральщик); б) «внутреннее — внешнее»: Ölsardinenbiichse (жестяная консервная банка с сардинами в масле, намек на внутреннее помещение танка), Luftdampfer (воздушный пароход, самолет); в) «жизнь - смерть»: schwimmender Sarg (плавающий гроб, подводная лодка), Eisensarg (железный гроб, танк). А сами модусные компоненты располагаются в области философско-антропологического, идеологического дискурса эпохи. Когнитивный процесс осмысления военной техники двигался в направлении увеличения общего количества лексем, что прямо пропорционально возрастанию военной мощи Германии в период гитлеризма. Лексема становится своеобразной «визитной карточкой» культурно-исторического периода.

Интересная словообразовательная стратегия наблюдается при осмыслении явлений в рамках модуса «свое — чужое». Подобная когнитивная репрезентация военной техники противника конструируется не без влияния менталитета и национальных стереотипов. Так, восточные народы, с позиций «образованного» немца, осмысливаются только в модусе «европеизм - варварство», отсюда «свой» самолет - Luftgendarm (воздушный жандарм); советский самолет - Schlächter, Schlachter (палач). Германские ценности, издревле сформировавшиеся в немецком сознании, и верификация этих ценностей с позиций солдата-немца позволяют маркировать «свой» танк - fester Kasten (крепкий ящик); итальянский танк - Knallkarre (скрипящая повозка). Не могут сравниться с немецким солдатом, связанным одной общей судьбой со своей Германией, в которой порядок во всем, и британские военнослужащие: «свой» самолет - Luftgendarm (воздушный жандарм); английский

самолет - Luftpirat (воздушный пират).

Параграф 3.6. Концепт «Знаки отличия». Репрезентация наградной системы Германии в коммуникативном узусе немецких солдат высвобождает глубинные пласты идеологии (знаковая часть ордена) и сквозь призму пространственно-временного континуума и особого «солдатского» мировидения в своем языковом оформлении отражает отношение военнослужащего к наградной системе в целом.

Подобное восприятие стимулировали следующие внеязыковые факторы: а) социальный - мера, оттенки и цель иронии, или наоборот, уважение, часто зависят от степени самого ордена, истории его создания и отмечаемой им заслуги: blauer Мах — орден «Pour le merite» {blau - синяя эмаль ордена, а имя собственное Мах указывает на Макса Иммельмана, первого асса Германии), Eierspeiseorden - Военный орден Немецкого креста (яичница Гитлера, орден был довольно массивен и тяжёл); б) психолингвистический - награда как знак-символ часто осмысливается неоднозначно. Для одних солдат центральным чувством, влияющим на осмысление, становится зависть, выраженная на вербальном уровне в шутливо-ироничной форме: Ordensgelumpe (орденское барахло), Klempnerladen (лавка жестянщика). Для других -своего рода украшательство, что не характерно для солдат вообще: Christbaumschmuck, Lametta (елочное украшение), Schmuckware (ювелирные изделия). Третьи осмысливают войну, подвиг как обычное дело. Война для них тяжелая работа, но именно работа, отсюда и повседневность подвига: Kriegsschmuck (военное украшение), Klimperblech (звенящие железки); в) исторический — особый стилевой окрас обнаруживают те знаки отличия, поощрение которыми связано с черными страницами истории Германии: Gefrierfleischorden (медаль «Мороженого мяса»), Eisbeinorden («За холодные ноги») — медаль «За зимнюю кампанию на Востоке 1941/42».

Параграф 3.7. Концепт «Обмундирование». Большая часть лексем, маркирующих военное обмундирование немецких военнослужащих, наполнена социально-психологическим подтекстом, на что повлияли: а) реалии военной действительности: Läusefänger (ловушка для вшей) - рубашка как символ войны с ее окопами и траншеями; б) реалии армейского быта: Dalleskaftan - солдатская шинель из недорого материала (Dalles — нищета); в) внешний вид солдата: Lappen (тряпье) - старая униформа, Kaffeesack - неглаженые брюки (Sack - мешок); г) военное обмундирование и его характеристики при носке: Blasenmacher (натирающие мозоли) -обувь. Наряду с этим, осмысление предметов военной формы протекает под влиянием этноментальности. Так, если в сознании одних военное обмундирование сопрягалось с гордостью нации и

страны (Ehrenkleid der Nation - почетное платье нации, Trachtenrock -униформа как национальный костюм, Staatsanzug - государственный костюм), то у других оно вызывало ассоциации с диктатом и императивностью приказов (Dienstfutteral, Futteral - футляр). Подобные антиномии в восприятии военного обмундирования могут быть поняты в рамках немецкой ментальности, в которой превалирует воинственность, скрепляющая и дух, и плоть нации. С другой стороны, в немецкой культуре традиционно сильна идея свободы воли (Ф. Шеллинг, М. Штирнер, А. Шопенгауэр, Ф. Ницше). Думается, данная особенность немцев и позволяла осмысливать армию как инструмент насилия и автократии.

Таким образом, знаково-символьная природа военного обмундирования служит средством выражения мировосприятия немецких солдат на всех уровнях когнитивного процесса оценки предметов военной формы. Предметы военной форменной одежды становятся своего рода символом осмысления самой армии. Все это позволяет увидеть в немецком солдате не только абстрактное и изолированное - он есть только солдат, но и индивидуальное, «что составляет человеческое существо» (Г. Гегель).

Параграф 3.8. Концепт «Еда». Как показало исследование концепта, важными продуктами питания для солдат были хлеб и мясные изделия, осмысливаемые синонимично понятию «жизнь». Переосмысление продовольственного снабжения происходит, как правило, в рамках модуса «качество - объем» и отражается на лексико-семантическом уровне. Характер словотворческой «экспрессии» объясняется: а) эмоционально-нравственный фактор - психологическая и физическая релаксация немецких солдат наступала не столько от пищи, сколько от ее ироничного переосмысления: Spatz (воробей) - порция мяса, показавшаяся кому-то маленькой, Soldatenkuchen (солдатский торт) - хлеб, Zuckwurst (колбаса настолько «свежая», что мясо убитого животного еще испытывает конвульсии); 6) социальный фактор - словообразы как маркеры быта (что вынужден есть солдат), так и социальные маркеры (работа интендантства как косвенная характеристика бинарной оппозиции «власть - солдат», экономическое положение Германии в период двух мировых войн): Liebesgabenwurst (для нищих) - колбаса; Wurmpillen (червивые пилюли) - горох; Giraffenfett (из жирафьего жира) - маргарин; Magenbeton (бетон для желудка) - искусственный мёд; Spülwasser (бурда, помои) - кофе.

Свою роль в формировании подобных лексических единиц играет и немецкая ментальность - «притязания германского духа» (Н. Бердяев), проявляющиеся на всех уровнях этномировоззренческой

парадигмы. Немец, как известно, хочет видеть рациональность и порядок во всем: честно выполняющий свою работу, он уверен, что государство просто обязано обеспечить его всем необходимым -каждый выполняет свой долг. Столкновение с реальной действительностью и порождает маркировки подобного рода.

Параграф 3.9. Концепт «Удовольствие». Военнослужащий, постоянно находясь в пограничной ситуации «жизнь - смерть», ищет выход огромному психологическому напряжению. Вместе с ужасами фронтовых реалий приходит разрушение укоренившихся нравственных и идеологических установок. Выход из всего этого один - конец самой войне, но до тех пор, пока она продолжается, солдат обращается к временным удовольствиям: алкоголю, табаку, деньгам. Военнослужащий и сам понимает недолговечность и искусственность создаваемого ими эффекта, отсюда шутливые, «несерьезные» сравнения. Одновременно с этим, маркировки алкоголя и табака выступают и как яркие маркеры военного быта: warme Leibbinde (тёплый бандаж), Seelenputzer (очищающий душу), Leichenwasser (трупная жидкость) -алкоголь; Dörrgemüse (сушеные овощи), Seegras (морская трава), Radusi (итализированная форма от Rauch-du-sie (кури сам!) - табак; Büchsengeld (деньги на половые утехи), Fahrtaxe (плата за проезд) -деньги, выдаваемые военным на посещение публичного дома.

Параграф 3.10. Концепт «Тело». Немецкий солдат, как и солдат любой армии, с большой долей сомнения относится к системе здравоохранения. Язык фиксирует подобные умонастроения. Единственная возможность «подняться над всем этим» (фронт и, как следствие, лазареты, длительное лечение, возможный уход из жизни) -ироническое отношение к действительности: Abdeckerei (живодёрня), Nothafen (порт-убежище) - лечебные заведения; Sägewerk (лесопилка), Schlachterladen (мясная лавка) - операционный зал; Idiotenzirkus (цирк идиотов) — отделение для страдающих психическими расстройствами; Hustenburg (husten - кашлять) - туберкулёзный диспансер; Knochensäger (пилящий кости), Jenseitsmechanicker (отправляющий на тот свет) - хирург; Betriebsunfall (несчастный случай) - венерическое заболевание; Soldatenhonig (солдатский мед) - касторовое масло.

Между тем в данных лексемах просматривается и психологический фактор. Болезни, как и сомнительные методы их лечения, метонимизируются на уровне когниции в образ тела, испытывающего физическую боль, гниющего и разлагающегося, подверженного мучениям на операционных столах и в процессе лечения. Лексемы, созданные с целью охарактеризовать лечебные заведения и болезни, становятся в каком-то смысле психологическим маркером душевного состояния военнослужащего, уставшего от всего происходящего.

Всему этому солдат находит разрешение на лингвопсихологическом уровне саркастических и ироничных иносказаний.

Параграф 3.11. Концепт «Религия». В атмосфере перманентного страха перед физическим уничтожением особую роль приобретает душевное состояние солдата, который осмысливает исторически сложившуюся христианскую дихотомию «жизнь - смерть» в контексте фронтовых реалий. Как свидетельствует фактологический материал, восприятие служителя культа в армии не менялось на протяжении рассматриваемого периода, что нашло вербальное отображение в языке субкультуры немецких военных: schwarzer Arsch (намек на черное одеяние священника), Bibelhusar (библейский гусар), Himmelsfähnrich (небесный фенрих), Himmelskomiker (небесный клоун), Seelenklempner (жестянщик душ), Teufelsabwehrkanone (противодьявольская пушка), Verbindungsoffizier (связной с небом). Подобное отношение к духовному лицу в армии обусловлено рядом экстралингвистических факторов.

а) Общефилософский дискурс. Поиск нового осмысления идеи Бога, восходящий к эпохе Ренессанса, привел к изменению многих ценностных ориентиров. Смягчение страхов перед церковными табу повлекло за собой движение Реформации. Эти первые социальные и ментальные изменения существенно повлияли на вектор развития отношений «человек - церковь». Второй шаг на пути расшатывания основ церкви наблюдается в конце XIX - начале XX вв., когда неприятие действительности порождает умонастроения отказа от старых ценностей. Процесс десакрализации авторитета церкви на фоне учения Ф. Ницше способствовал нарастанию процесса деконструкции религиозного сознания. Девальвация религии происходит и в период гитлеризма, чему способствовал общекоммуникативный нацистский дискурс.

б) Психолингвистический фактор. Эстетические категории «ирония - сарказм» можно интерпретировать и как проявление релактивного элемента психики в контексте военной действительности.

В Заключении излагаются итоги проведенного исследования, намечаются исследовательские перспективы Soldatensprache.

Природа языка немецких военнослужащих - сложная проблема лингвистики. Попытка ее осмысления выходит за рамки науки о языке, соприкасаясь практически со всем комплексом гуманитарного знания, со всем тем, что делает Soldatensprache не только фактом коммуникации, но и знаково-символьным маркером истории и культуры Германии.

Стремление немецких военнослужащих посмотреть на мир и

действительность в рамках созданного языка объясняется различными факторами: в диапазоне от психолингвистических до этноментальных. Армия с ее императивностью и иерархической структурой обостряет и без того критический взгляд немца. Как следствие, игровая модель коммуникативного поведения становится нормой его жизни, придуманный язык - его речевым паспортом, «карнавальный» смех -маркером его мышления. Подобные факторы формируют и ядро картины мира солдата-немца, они же определяют и вектор его словообразовательных стратегий.

Переосмысление большинства лексем, как показало исследование, проистекает сквозь призму «от бытия до быта»: как себя ведет солдат, на что он способен; что ест, во что он одет? Одними из центральных вопросов в картине мира немецких военнослужащих также являются вопросы: самоидентификация солдата, командование глазами солдат. Таким образом, несмотря на наличие других, так сказать, «неживых» концептов, центрополагающим фактором при номинировании остается человеческий фактор.

Итак, немецкий военнослужащий как языковая личность предстает перед нами в объемном и многогранном облике, затрагивающем в своем вербальном сатирическом тезаурусе практически все стороны военной и военно-бытовой действительности; личность как персона, стремящаяся посмотреть со стороны не только на происходящее, но и на саму себя. Основным элементом деконструкции действительности становятся шутка, ирония, сарказм. Основным способом словопроизводства - лексико-семантический способ. Философско-мировоззренческие установки этой личности складывались и вызревали не стихийно, а параллельно с историей страны. Значения слов здесь не просто единица индивидуального сознания, но сознания, вмещающего в себя психический, социальный, этноментальный, культурный и другие аспекты, отраженные в ее коммуникативном узусе.

Безусловно, в рамках одного исследования невозможно подробно описать весь «смеховой мир» солдата-немца. В нашей работе мы попытались проследить взаимосвязь некоторых концептов языка немецких военнослужащих в их сопряжении с общекультурным коммуникативным дискурсом Германии в указанный период. Полагаем, совокупность данных концептов и составляет концепто-сферу языка немецких военнослужащих, характерную для периода 1871-1945 гг., периода, актуализировавшего в нации в силу известных причин все «военное», и в «военном» же все «немецкое». Экстралингвистические факторы, являясь как реальностью, так и иллюзией, и стали теми декорациями, на фоне которых и под влиянием

которых формировались и развивались фреймы и фрейм-сценарии немецких военнослужащих.

Рассмотренный в работе языковой пласт, как было отмечено выше, не исчерпывает всех составляющих концептосферы данного языка. Между тем сам Soldatensprache - культурная парадигма национальной личности - может быть описан и с иных позиций, например: язык немецких военнослужащих как явление ментальное и психическое, язык немецких военнослужащих как явление психолингвистическое, язык немецких военнослужащих как явление семиотическое и т.п. Наряду с этим, язык немецких военнослужащих может изучаться и в рамках лингвокомпаративного анализа. И даже при условии, что всякое научное знание, как известно, относительно, эти исследования будут чрезвычайно актуальны для современной науки о языке - науки, стремящейся уйти от атомарности, с тем, чтобы выйти на кардинально иной уровень абстракции научной мысли.

Основные положения диссертационного исследования отражены в следующих публикациях автора:

в изданиях, рекомендованных ВАК:

1. МанукянЯ.А. Особенности языка немецких солдат периода Первой и Вторых мировых войны / Я.А. Манукян // Вестник Бурятского государственного университета. Филология. - Улан-Удэ: Изд-во Бурятского ун-та, 2007. - Вып. 7. - С. 218-222 (0,3 пл.).

2. Манукян Я.А. Особенности языка немецких солдат двух мировых войн (на материале понятийного поля «Продовольственное снабжение в армии») / Я.А. Манукян // Вестник Костромского государственного университета им. H.A. Некрасова: научно-методический журнал. - Кострома, 2007. - Т. 13, №3, основной выпуск. - С. 120-124 (0,3 п.л.).

Публикации в другие изданиях:

3. Манукян Я.А. Немецкая обиходно-разговорная речь и язык солдат / Я. А. Манукян // Теоретическая и прикладная лингвистика: материалы научно-исследовательской работы преподавателей, аспирантов, соискателей, магистрантов и студентов кафедры западноевропейских языков и культур переводческого факультета. - Пятигорск: ПГЛУ, 2005. - Вып. IV. - С. 89-95 (0,2 пл.).

4. Манукян Я.А. Когнитивно-дискурсивные репрезентации концепта «военнослужащий» в Deutsche Soldatensprache (1914-1945) / Я.А. Манукян // Иностранные языки в современном мире: сб.

материалов III Междунар. науч.-практ. конф. - Казань, 2010. -С. 126-139(0,5 п.л.).

5. Манукян Я.А. Трансформация религиозного сознания в Германии и ее влияние на коммуникативный вектор развития языка немецких солдат (на материале концепта «Военный священник») / Я. А. Манукян // Язык и коммуникация в контексте культуры: материалы 5-й Международной научной конференции. - Рязань: Ряз. гос. ун-т им. С.А. Есенина, 2010. - С. 203-209 (0,3 пл.).

6. Манукян Я.А. «Игры разума» в модусе "Oberschnapser -Hausstratege": концепт «Власть» в тезаурусе немецких военнослужащих / Я.А. Манукян // Проблемы языковой картины мира на современном этапе: сборник статей по материалам международной научной конференции молодых ученых. -Н. Новгород: НГПУ, 2010. - Вып. 9. - С. 220-230 (0,6 п.л.).

7. Манукян Я.А. Лингвокультура военного социума на примере репрезентации наградной системы Германии / Я.А. Манукян // Вестник Санкт-Петербургского ун-та технологии и дизайна. -СПб., 2010. - № 2. - Серия 2: Искусствоведение. Филологические науки. - С. 83-87 (0,4 п.л.).

8. Манукян Я.А. Репрезентация верховной власти в языковой дискурсивной практике Третьего рейха / Я.А. Манукян // Homo militaris: Литература войны и о войне. История, мифология, поэтика: материалы Третьих Международных научных чтений «Калуга на литературной карте России». — Калуга: КГУ им. К.Э. Циолковского, 2010. - С. 99-105 (0,2 п.л.).

9. Манукян Я.А. Солдатский язык как речевой паспорт немецкого военнослужащего: истоки возникновения - дискурс - стереотип мышления / Я.А. Манукян // Scripta Manent: научный журнал. -Тбилиси, 2010. -№1 (5). - С. 60-70 (0,5 пл.).

10. Манукян Я.А. Теория поля - концепт - фреймовая теория: точки соприкосновения и различия (Что более отвечает лингвистическому духу современного языкознания и его практическим задачам?) / Я.А. Манукян // Вербальные коммуникативные технологии - 2: материалы международной научной конференции. — Тбилиси, 2010. - С. 148-153 (0,4 п.л.).

Подписано в печать 16.11.2011 Формат 60><841/16. Бумага офсетная. Печать офсетная. Усл.печл. 1,4. Тираж 100 экз. Заказ. № 297.

Пятигорский государственный лингвистический университет 357532 Пятигорск, пр. Калинина 9 Отпечатано в Центре информационных и образовательных технологий

ПГЛУ

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Манукян, Янис Ашотович

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. ЯЗЫК НЕМЕЦКИХ ВОЕННОСЛУЖАЩИХ: РЕАЛЬНОСТЬ - КУЛЬТУРА - МЕНТАЛЬНОСТЬ

ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ЛИЧНОСТЬ.

1.1. Онтологические основы языка немецких военнослужащих.

1.1.1. Психологический фактор.

1.1.2. Антропоэтнологический фактор.

1.1.3. Ментальный фактор.

1.1.4. Психолингвистический и когнитивный факторы.

1.2. Язык немецких военнослужащих как коммуникативный инструмент.

ВЫВОДЫ ПО ПЕРВОЙ ГЛАВЕ.

ГЛАВА II. АНТРОПОЦЕНТРИЧЕСКАЯ ПАРАДИГМА - ОСНОВА КОГНИТИВНО-КОММУНЖАТИВНОЙ МОДЕЛИ

КОНСТРУИРОВАНИЯ ЯЗЫКА НЕМЕЦКИХ ВОЕННОСЛУЖАЩИХ.

2.1. Концепт как объект теоретического исследования в современной лингвистике.

2.2. Фрейм как объект теоретического исследования в современной лингвистике.

2.3. Концептуально-фреймовая модель и язык немецких военнослужащих.

ВЫВОДЫ ПО ВТОРОЙ ГЛАВЕ.

ГЛАВА III. КОНЦЕПТОСФЕРА ЯЗЫКА НЕМЕЦКИХ

ВОЕННОСЛУЖАЩИХ.

3.1. Концепт «Военнослужащий».

3.1.1. Фрейм «Солдат-пехотинец».

3.1.2. Фрейм «Матрос».

3.1.3. Фрейм «Летчик».

3.2. Концепт «Antropos».

3.3. Концепт «Командование».-.

3.4. Концепт «Вождь».

3.5. Концепт «Военная техника».

3.5.1. Фрейм «Самолёт».

3.5.2. Фрейм «Плавучее средство».

3.5.3. Фрейм «Танк».

3.6. Концепт «Знаки отличия».

3.7. Концепт «Обмундирование».

3.8. Концепт «Еда».

3.8.1. Фрейм «Хлеб».

3.8.2. Фрейм «Мясо».

3.8.3. Фрейм «Суп».

3.8.4. Фрейм «Каша».

3.8.5. Фрейм «Овощи».

3.8.6. Фрейм «Жиры».

3.8.7. Фрейм «Сласти».

3.8.8. Фрейм «Напитки».

3.9. Концепт «Удовольствие».

3.9.1. Фрейм «Алкоголь».

3.9.2. Фрейм «Табачные изделия».

3.9.3. Фрейм «Деньги».

3.10. Концепт «Тело».

3.11. Концепт «Религия».

3.11.1. Фрейм «Военный священник кайзеровской Германии».

3.11.2. Фрейм «Военный священник гитлеровской Германии».

ВЫВОДЫ ПО ТРЕТЬЕЙ ГЛАВЕ.

Введение диссертации2011 год, автореферат по филологии, Манукян, Янис Ашотович

Настоящая работа посвящена исследованию языка немецких военнослужащих1, использовавшегося в процессе коммуникации периода 18711945 гг. БоМШетргасИе рассматривается в аспекте лингвокультурологии и когнитивной лингвистики.

Несмотря на тот факт, что в последние годы появились монографические работы по изучению жаргона военных2, научное осмысление языка немецких военнослужащих еще содержит множество белых пятен. Обращаясь к ^оЫа1етргаске, исследователи рассматривали его семантические особенности, морфологические и словообразовательные элементы, анализировали это явление с позиций социолингвистики. При этом вопрос о специальном изучении языка немецких солдат как элемента лингвокультуры до сих пор не стал предметом научного рассмотрения3. Между тем развитие современных методик научного анализа побуждает взглянуть на некоторые, казалось бы, уже изученные явления с иных позиций, в результате чего интерес к изучаемому вопросу может быть актуализирован в аспектах лингвокультурологии и лингвокогнитивистики.

Как известно, жаргон военных существует практически в любой'

1 Термины «язык солдат» {Soldatensprache), «язык военнослужащих», «язык военных» в данном исследовании употребляются как синонимы.

2 Бойко, БЛ. Основы теории социально-групповых диалектов: автореф. дис. . докт. филол. наук / Б.Л. Бойко. - М., 2009. - 56 е.; Бунина, Г.А. Роль метафоры в структурировании и функционировании лексики ограниченного употребления (на материале военной лексики в русском и английском языках): дис. . канд. филол. наук / Г.А. Бунина. - Саратов, 2003. - 281 е.; Дубовский,В.Ю. Типологические черты структурно-сокращённых образований в английском и русском военных социолектах: дис. . канд. филол. наук / В.Ю. Дубовский. - Пятигорск, 2003. - 241 е.; Завгородний, И.А. Сокращения в английской военной терминологии и жаргоне: дис. . канд. филол. наук / И.А. Завгородний. - Пятигорск, 2002. - 180 с.; Захарчук, O.A. Универсальные характеристики и национально-культурная специфика военного жаргона: дис. . канд. филол. наук / O.A. Захарчук - Челябинск, 2007. - 170 с.; Коровушкин, B.IL Основы контрастивной социолектологии: дис. . докт. филол. наук / В.П. Коровушкин. - Пятигорск, 2005. - 646 е.; Кочарян, 10.Г. Аббревиация в английской военной лексике: дис. . канд. филол. наук / Ю.Г. Кочарян. -М, 2007. - 256 е.; Лазаревич, СВ. Лексика и фразеология русского военного жаргона (семантико-словообразовательный анализ): дис. . канд. филол. наук / C.B. Лазаревич. - Нижний Новгород, 2000. -249 с.; Перрон, В.Е. Субстандартные лексические системы в немецком и русском военных подъязыках (конграстивно-социолекгологическое описание): дис. канд. филол. наук/В.Е. Перрон, Ярославль, 2009. -318 с.

3 «Проблема арго, - отмечает B.C. Елистратов, - является одной из сложнейших проблем не только лингвистики, но и всего комплекса гуманитарного знания. К сожалению, преобладающий взгляд на арго страдает узостью; он, как правило, ограничивается рамками социолингвистики и не затрагивает огромного количества других интересных аспектов» (выделено нами-ЯМ.) [Елистратов, 2000, с. 578]. национальной армии. Зарождению и развитию этого специфического языка способствовали различные факторы: от психолингвистических до социальных. На первый взгляд может показаться, что язык военных - явление наднациональное. Однако данный способ коммуникации кодирует в семантике своих лексических единиц и много специфически национального: порой самым неожиданным образом он обнаруживает важные элементы этноментальности, культуры, отражает социальные и исторические реалии, в иных пластах языка столь четко не проявляемые. Можно однозначно утверждать, что язык немецких военнослужащих отражает динамику не только собственного развития, но и развитие общекоммуникативного дискурса4 Германии в целом. При этом сам данный язык представляет собой фиксацию на знаковом уровне психологии, реалий быта и типов мышления определенной социальной группы5.

Актуальность исследования. На современном этапе исследований БоШМетргаске представляется актуальным рассмотрение языка немецких военнослужащих как явления, требующего декодировки с позиций лингвокультурологии и познавательной деятельности человека. Подобный ракурс анализа необходим для выявления некоторых важных, но иным способом не выявляемых культурных смыслов. На фоне специфики интерпретации языковых составляющих данного коммуникативного инструмента именно эти скрытые смыслы целесообразно учитывать при изучении и описании языкового отражения национального и наднационального в мировидении солдата-немца. Актуальность подобного подхода к изучаемой проблеме диктуется нашим пониманием языка субкультуры немецких военных как формы, в которой на языковом уровне фиксируется определенный тип национального мировоззрения,

4 Понятие «дискурс» используется здесь в понимании Т. А. ван Дейка - дискурс как социальная формация. При такой трактовке ван Дейка дискурс относится к одному из типов определений специфики какого-либо исторического периода, социальной общности или к целой культуре [Дейк, http://psyberlink.flogiston.ru/ ш1ете1/ьиз/уап(!ук2.1ит].

5 «Национальный склад мышления, - справедливо отмечает Г. Гачев, - материально закреплен в словесности народа» [Гачев, 1988, с. 53]. типологически соотносимый с культурным периодом 1871-1945 гг. в Германии. При таком подходе к исследованию тезаурус немецких военнослужащих представляет собой «бесценные ключи» (А. Вежбицкая) для понимания психологии немецкого солдата, а также некоторых сторон немецкой ментальности.

Объектом исследования в работе является тезаурус немецкого военнослужащего, формировавшийся и сложившийся как полноценный субъязык в историко-культурный период 1871-1945 гг.

Предметом исследования выступает концептуально-фреймовая модель языковой игры как вербализация когнитивно-коммуникативных стратегий в субкультуре немецких военнослужащих.

Цель исследования заключается в выявлении, анализе и построении языковой модели мира немецкого военнослужащего с учетом ментальной и психологической специфик сознания условно мыслимого типичного представителя социокультурной сферы Германии, а также в попытке построения типичной модели языкового сознания солдата-немца.

Достижению поставленной цели служит решение следующих задач:

- выявление и анализ причин возникновения особого языка немецких военнослужащих;

- рассмотрение и изучение психолингвистического модуса движения векторной словообразовательной стратегии языка немецких военнослужащих;

- выявление тезаурусных составляющих языка немецких военнослужащих как социолекта, непосредственно отразившего ментальный портрет немецкого военнослужащего;

- анализ семантического наполнения лексем и связь их семантики с социокультурным, идеологическим дискурсом рассматриваемой эпохи;

- реконструкция языкового портрета солдата-немца, в котором центральным репрезентируемым модусом избран модус «шутка - ирония -сарказм» как отражение «армейской психологии» в границах избранного периода.

Указанные цели и задачи реализуются на материале словарей Г. Кюппера («Wörterbuch der deutschen Umgangssprache» [Küpper, 1956; 1967; 2000]; «ABC-Komiker bis Zwitschergemüse: Das Bundessoldatendeutsch» [Küpper, 1978] и др.), выборка из которых составила свыше 1000 лексических единиц. В качестве иллюстративного материала привлекаются произведения немецкой художественной литературы XX века (G. Hofe «Schlußakkord», «Roter Schnee», «Merci, Kamerad»; E.M. Remarque «Im Westen nichts Neues»; L. Renn «Krieg-Nachkrieg» и др.), художественная проблематика которых связана с изучаемым историко-культурным периодом.

Для решения поставленных задач в работе использованы следующие методы и приёмы. Основными методами исследования явились: лингвокультурологический анализ, заключающийся в учете как собственно лингвистических, так и экстралингвистических факторов при изучении субкультуры немецких военных; лингвокогнитивный анализ, позволяющий рассмотреть лексические номинации в языке немецких военнослужащих как процессы, отражающие мыслительные и ментальные пласты сознанияk солдата-немца. *

Решение поставленных задач потребовало использования дополнительных аналитических приемов, в частности привлечения фреймовой теории Ч. Филлмора, Т.А. ван Дейка.

Методологическую основу исследования составили труды по лингвокультурологии и когнитивной лингвистике таких ученых, как С.Г. Воркачев, В.З. Демьянков, В.Г. Зусман, В.И. Карасик, Е.С. Кубрякова, Д.С. Лихачев, В.А. Маслова, Ю.Е. Прохоров, Ю.С. Степанов и др.

Методика диссертационного исследования также строилась с учетом ряда положений, представленных в трудах М.М. Бахтина, JI.H. Гумилева, К.Б. Соколова.

Научная новизна исследования. В ходе проведенного анализа выявлены историко-культурные корни языка немецких военных и разобран механизм его трансформации в пределах указанных исторических эпох. Установлена и проанализирована связь тезаурусных элементов данного коммуникативного инструмента с этноментальными особенностями сознания нации. Детально проанализированы ведущие концепты, играющие центральную роль в когнитивно-коммуникативном процессе субкультуры военнослужащих. Изучена сфера сопряжения данных концептов с общенациональным немецким языковым сознанием. Выявлены и подвергнуты анализу с позиций лингвокультурологии и когнитивной лингвистики наиболее значимые фреймы и фрейм-сценарии данного субъязыка. Построена сводная концептуально-фреймовая модель языка немецких военных, на основе которой воссоздана модель языкового сознания немецкого военнослужащего в конкретный исторический период. Эта модель вписана в единое пространство ценностных ориентаций немецкой, менталыюсти.

Теоретическая значимость исследования заключается в том, что его I результаты дополняют онтологическую картину общенационального немецкого языка. Теоретическая значимость исследования состоит также в уточнении природы некоторых отношений, существующих между социоэтнокультурными и языковыми явлениями. Эти уточнения напрямую связаны с двумя важнейшими проблемами современного языкознания: изучением взаимосвязей языка и культуры, языка и сознания. Кроме того, предложенная в исследовании методика анализа языка немецких военнослужащих может быть использована и при исследовании вербальных коммуникативных инструментов иных субкультур.

Практическая ценность исследования. Результаты проведенного исследования могут быть использованы в лекционных курсах по практике перевода специализированных текстов, а также текстов художественной литературы, при чтении лекций по истории культуры Германии, лингвострановедению, в спецкурсах, посвященных проблемам лексикографии немецкого языка, а также посвященных вопросам изучения социолектов немецкого языка. Различные аспекты исследования в качестве иллюстративного материала могут быть задействованы при чтении лекций по теории языка, компаративной лингвистике, лингвокультурологии, этнолингвистике, социолингвистике, теории и практике межкультурной коммуникации, практике немецко-русского адаптивного перевода.

Гипотеза исследования. Современная филологическая мысль склонна рассматривать язык немецких военнослужащих как явление социолингвистическое. Полагаем, что этот язык, кроме указанного ракурса рассмотрения, обладает гораздо более широкой «экстралингвистической семиотической палитрой средств»6 Настоящий факт выводит данное языковое явление из узкой социальной сферы и вписывает его в широкое понятие этнокультуры, что в свою очередь позволяет квалифицировать немецкий военный социум как субкультуру. Именно концепт - «сгусток культуры в сознании человека» (Ю.С. Степанов) - становится формой репрезентации языкового сознания изучаемой субкультуры. Поскольку в концепте воплощены основные компоненты немецкой этноментальности, социосферы солдата в общекультурном пространстве Германии, иным, способом, кроме как через концептуальный анализ, выявить элементы, , доказывающие, что это субкультура в границах немецкой культуры, представляется проблематичным.

С учетом данной гипотезы, на защиту выносятся следующие положения:

1.Язык немецких военнослужащих культурно-исторического периода

6 Анализируя лингвистическую природу арго, B.C. Елистратов отмечает следующее: «Для объяснения его природы недостаточны ни узко-лингвистические, ни узко-социолингвистические, ни какие бы то ни было иные специализированные исследования. В арго в один пучок собраны язык (со всей экстралингвистической семиотической палитрой средств), быт, социальные отношения, социальная и индивидуальная психология и культура в самом широком понимании этого слова». «В действительности арготизм соединяет в себе историю и эмоцию, его можно охарактеризовать как экспрессивный историзм. Экспрессия арготизма не абстрактно-человеческая, она окрашена эпохой и народом, надо только уловить эту краску. Изучение (даже современного нам) арготизма вне связи с историей народа, временем, духом эпохи превращается в голую комбинаторику. Поставленный же в исторический интерьер арготизм оживает и одухотворяется (выделено нами-ЯМ) [Елистратов, 2000, с. 574,595].

1871-1945 гг. - это мультиструктурный коммуникативный инструмент, развивавшийся не стихийно, а синхронно движению дискурсивного вектора культурно-исторической парадигмы Германии указанного периода. Процесс создания жаргонных номинаций определяется как лингвистическими, так и экстралингвистическими факторами, фиксируя таким путем соотношение собственно языковой стороны с порождающей ее культурно-исторической стороной явления.

2. Язык субкультуры немецких военнослужащих как подсистема одной большой системы - общенемецкого языка - соотносится с ней как множество и подмножество. Рассмотрение подмножества позволило построить концептуально-фреймовую модель ЗоШМетргасИе, которая описывает репрезентативные особенности «солдатского» мировосприятия во всех его аспектах - от бытия до быта - и представляет собой один из вариантов языковой игры.

3. В концептосфере языка немецких военнослужащих присутствуют как национальные, так и наднациональные универсалии. Процесс словотворчества в изучаемой субкультуре есть результат особого мировосприятия личности, находящейся в лиминальном состоянии «жизнь - смерть», что делает психологически необходимым активизацию релактивных механизмов сознания индивида, выражающихся вербально в словообразовательной стратегии в модусе «шутка - ирония - сарказм».

4. Семантика лексем тезауруса немецкого военнослужащего, рассмотренная в контексте этноментальности, фиксирует актуализацию в немецком сознании указанного исторического периода всего «военного», в «военном» же - всего «немецкого».

Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования были представлены на межвузовских научно-практических конференциях, а также на международных научно-практических конференциях: «Теоретическая и прикладная лингвистика» (Пятигорск, 2005); «Проблемы языковой картины мира на современном этапе» (Н. Новгород, 2010); «Язык и коммуникация в контексте культуры» (Рязань, 2010); «Вербальные коммуникативные технологии - 2» (Тбилиси, 2010). Результаты исследования нашли отражение в 10 публикациях.

Апробация диссертационного исследования была проведена на кафедре немецкой филологии Пятигорского государственного лингвистического университета 27 июня 2011 г.

Структура работы. Данная диссертация состоит из Введения, трех глав, разделенных на параграфы, и Заключения. К работе прилагается библиография, тематически сгруппированная и включающая в себя 166 единиц.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Концептуально-фреймовая модель языковой игры в субкультуре немецких военнослужащих"

ВЫВОДЫ ПО ТРЕТЬЕЙ ГЛАВЕ

1. Тезаурус Soldatensprache проанализирован в рамках концептуально-фреймовой модели с позиций лингвокультурологии и когнитивной лингвистики. Это позволило обнаружить и выявить следующие взаимосвязи: а) «язык военнослужащих <— психолингвистика»; б) «язык военнослужащих общекоммуникативный дискурс эпохи»; в) «язык военнослужащих этноменталъностъ»; г) «язык военнослужащих "солдатская"психология».

2. Проведенный анализ позволил выделить концепты в модусе «базовые - второстепенные». Базовыми концептами являются: «Военнослужащий», «Antropos», «Командование», «Вождь», «Еда», «Удовольствие», «Обмундирование», «Тело». На это указывает такой факт, что переосмысление большинства лексем проистекает сквозь призму «от бытия до быта»: как себя ведет солдат, на что он способен, каков он как воин; что ест, во что он одет? Одними из центральных вопросов в картине мира немецких военнослужащих также являются вопросы: самоидентификация солдата, офицерство глазами солдат, внутривойсковые взаимоотношения. Нельзя сказать, что солдат «не волнует» военная техника или, например, наградная система. Однако, несмотря на наличие других, так сказать «неживых», концептов, центрополагающим фактором при номинировании остается человеческий фактор.

3. Стремление немецких военнослужащих посмотреть на все происходящее в рамках созданного языка, как и сам процесс словотворчества, объясняется: а) Психолингвистический фактор. Атмосфера, как и реалии действительности требуют психологической разгрузки. Единственный выход - «солдатский новояз» как взгляд сквозь призму комического; б) Культурная парадигма изучаемого периода (общекоммуникативный дискурс). Немецкий солдат историко-культурного периода 1871-1918 гг.: кайзер как иконическая личность, армия и война тяжелая работа, но работа, восхищение перед научно-техническим прогрессом. Наряду с этим наблюдается снижение авторитета церкви, критицизм как доминантное мировоззрение. Немецкий солдат историко-культурного периода 1933-1945 гг.: Гитлер - вождь, но не кайзер, укрепление в противовес политическим сиюминутным лозунгам основополагающих черт человеческого «я», влияние «светской» религии на процесс десакрализации церкви. Как результат, девальвация многих ценностных доминант. Отсюда вывод: ироническое мировосприятие солдата-немца характерно для обоих рассмотренных историко-культурных периодов. Между тем для каждого из этих периодов в каком-то смысле характерна «своя» ирония и «свой» объект иронии; в) Этноментальный фактор. Переосмысление реальности протекает и в рамках модуса «этно-менталъность —> природа словообразов». Фрейм «зигфридо-хагенское начало в менталитете немцев» как сценарий действия и сценарий мышления актуализируется практически во всех рассмотренных концептах. Данная архетипическая модель в известном смысле формирует и ядро картины мира немецких военных: свое восприятие того, как нужно и как нельзя, свое представление о вожде, об истинном солдате, свое осмысление «моего» (немецкого) и «чужого» (ненемецкого); г) Психология солдата. На семантическое наполнение лексем влияние оказывает и психология военных в целом. Как известно, военнослужащие любой армии с презрением относятся к трусам, предателям, желающим найти теплое местечко вдали от передовой. Разумеется, человек в контексте ценностных доминант военного социума всегда будет оцениваться сквозь призму «смелость - бесстрашие - отвага». Неудивительно, что эти знаковые общечеловеческие моральные ценности получают наибольшую актуальность именно в военной среде. Наряду с этим солдат любой армии бывает недоволен и многими реалиями армейской действительности, будь то продовольственное обеспечение, ультимативность приказов или методы лечения.

4. Особую роль в языке немецких военнослужащих выполняет психолингвистический модус «шутка - ирония - сарказм». Смех как явление, с одной стороны, - биологическое, с другой, - социальное, для солдата не просто психологическая разгрузка. На период несения военной службы смех становится для него «второй реальностью», миром, который позволяет ему уйти от действительности. Кроме психолингвистического фактора, этот взгляд сквозь призму комического выполняет и социологическую функцию. Юмор здесь символизирует: а) «свое - чужое» как внутри субкультуры, так и за его «границами»; б) юмор как элемент выражения своего согласия / несогласия; в) юмор как элемент самоидентификации - выражение своего «я» как возможность обратить внимание на себя.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Природа языка немецких военнослужащих - сложная проблема лингвистики. Попытка ее осмысления выходит за рамки науки о языке, соприкасаясь практически со всем комплексом гуманитарного знания: психологией, историей, культурологией, философией, со всем тем, что делает ЗоШМетргасНе не только фактом коммуникации, но и знаково-символьным маркером истории и культуры народа. Народа, который жил, мыслил и оценивал жизнь в определенное время и при определенных условиях в соответствии с волей высших чинов. Отсюда проистекает философия бытия языка немецких военнослужащих - он причинно задан и знаково экспонирован.

Язык, выражаясь метафорически, есть живой организм. Не исключение в этом плане и §оМа1етргас1пе\ окказиональное и узуальное, абсурдное и логическое, шутливое и циничное, ментальное и наднациональное соседствуют в нем в сложном, взаимопроникающем единстве. По мере своего развития БоШагетргасЪе становится как общей характеристикой, всеобщим языком коммуникативного узуса солдат, так и инструментом для описания картины : мира солдата-немца. Одновременно с этим он оформляется и как целостная концептосфера - составляющая общенемецкой единой концептосферы культуры.

Исследование проводилось с позиций лингвокультурологии и лингво-когнитивистики, главным аналитическим инструментарием которых являются фрейм и концепт: «<.> некоторое представление некоторого знания (пред-знания) в его обобщенном виде. Это обобщенное знание в ходе реальной человеческой деятельности как бы "отчуждается" от своего источника и начинает само функционировать как база для создания, развертывания и обоснования новых знаний. <.> Концепт - это и миф, и символ, и знак. Концепт - это совокупность мифа, символа и знака. Концепт -это и совокупность неконечного числа мифов, неконечного числа символов и неконечного числа знаков» [Прохоров, 2009, с. 46]. «Мы хотим лишь подчеркнуть, - отмечает Ю.С. Степанов, - особую природу, особый характер отношений описаний концептов - к действительности: они описывают действительность, но действительность особого рода - ментальную. И уж, во всяком случае, они имеют по крайней мере одно очень твердое основание -буквальный смысл обычая, представления, верования, термина, слова. Это всякий раз - исходная точка и дальнейшего развития концепта в самой ментальной действительности, в действительно существующем коллективном сознании, и в развитии гипотезы исследователя, которую он строит по этому поводу» [Степанов, 1997, с. 55]. Отсюда совершенно естественным представляется тот факт, что некоторые положения в работе носят гипотетический характер, так сказать, «элемент интеллектуальной мистификации», что, согласно B.C. Елистратову, «<.> вполне корректно в современных научных трудах, особенно если учесть постмодернистские и деконструктивистские настроения науки» [Елистратов, 2000, с. 578].

Но что побудило нас положить в основу анализа языка немецких военнослужащих концептуально-фреймовую структуру? И какие смыслы она позволила обнаружить? Полагаем, ответ на этот вопрос лежит в плоскости того, что можно сформулировать как тезис о нерасчленнености гуманитарных

221 знаний в современной науке о языке

Сегодня к теории концепта обращается все большее количество исследователей. Концепт уже давно и прочно утвердился в науке о языке. И дело здесь совсем не в моде на те или иные научные концепции. Думается, «привилегированность» концепта как своего рода универсальной методики языковедческого анализа объясняется следующим образом. Процесс познания, как известно, вечен и бесконечен. Современная лингвистика

221 «Современная лингвистика утрачивает свой собственный предмет и становится частью междисциплинарного психолого-семиотического комплекса наук о коммуникации. В языкознании усиливаются игровое (метафорическое, мифопоэтическое, философское) начало и междисциплинарные интересы — литературно-эссеистические, психологическое, культурологические. Лингвистике всегда не хватало собственных идей, поэтому ее всегда отличала широта интересов на грани всеядности. В поле зрения лингвистов оказывались не только мифопоэтические и философские концепции языка, но и популярные идеи: в XIX в. - биологии; в XX в. - генетики, математики, кибернетики; в последнее время - модные философские идеи термодинамики (Ильи Пригожина), включая трактовку языка в качестве синэргетического феномена» [Мечковская, 2006, с. 39]. возвращает человеку статус «меры всех вещей». Исследовать, объяснить и осмыслить «роль человеческого фактора в языке», как и посмотреть на человека как на носителя определенной мировоззренческой системы, в рамках которой и под влиянием которой он осуществляет мышление и коммуникацию, и помогает концепт.

Применительно к ^>оЫа1етргаске концепт осмысливается как структура знаний, отражающая через категорию «язык <-+ мышление культура <-» этноментальность» конкретные мировоззренческие доминанты в их временном и культурно-парадигматическом аспекте. Моделирование некоторых концептов проводилось с применением фреймовой теории, где фрейм, обладая более четкой структурой, понимается как структурная единица мышления, сосредотачивающая в себе представления, индивидуальный опыт и т.д.

При таком подходе (достижения культурологической и когнитивной лингвистики) ЪоЫаХетргасНе предстает выразителем этноментальности, культуры, исторической судьбы нации, психологии солдата.

Соотнесение в исследовании статики (этноментальность) с динамикой (общекоммуникативный дискурс, военная/военно-бытовая действительность, психология солдата) позволяют заключить следующее.

Как известно, центральное место в картине мира древних германцев занимала война. Соответственно, центрообразующим психо-когнитивным модусом в этой картине мира был модус «смелость - отвага - культ вождя». На актуализацию этих черт оказывает влияние и германский бог Один-Водан. Следы древнегерманских культурных ценностей прослеживаются в мифо-поэтике творений древних мастеров сказа. Эти общеэтнические черты древних германцев, несмотря на корректировки, вносимые с каждой сменой культурной парадигмы, находят свое отражение в будничном, духовном и культурном мировоззрении рядового немца. Архетипическая модель «зигфридо-хагенского» начала в менталитете немцев продолжает существовать и подогревается как общекоммуникативным дискурсом кайзеровской

Германии, так и общекоммуникативным дискурсом гитлеровском Германии.

18 января 1871 года была провозглашена Германская империя. Железной рукой Отто фон Бисмарка начинается лепка нации. Актуализация имперского и немецкого наблюдается повсюду. Нация консолидируется. Кайзер, молодая, но сильная особым германским духом империя мифологизируются всеми - от приближенных к императору до художников средней руки. Будущему величию Германии способствует и создание единой армии. Первоочередная задача, стоящая перед немцем в этот период, -разбудить в себе того, кем он является a priori - воином. Подобное положение дел отвечает как внешней и внутренней политике государства, так и чаяниям рядового немца.

Аналогичный коммуникативный дискурс - имперская парадигма правления - актуализируется с приходом к власти фюрера. Нация, поставленная на колени Версальским мирным договором, вновь консолидируется. Опять же слепое восхищение властью, верноподданническое состояние общества - der Führer denkt für uns.

Но какие психологические умонастроения испытывает при этом рядовой солдат? Как смотрит на все происходящее он? Как оценивает он свое бытие и свой быт?

В стране, где военная служба ментально и исторически всегда являлась делом настоящих мужчин, отношение ко всему армейскому, как показало исследование, носит характер двоякий. Для одних армия была и остается делом чести, для других - это институт насилия и автократии. Эта двойственность во взглядах характерна и для тезауруса немецких военнослужащих.

Солдат, буквально еще вчера свободный в своем выборе человек, попадает в совершенно иную социальную и психологическую атмосферу. С характерным для всех молодых людей максималистским чувством требовательности, он начинает аттестовать всё и всех. Со свойственной немецкой ментальности любовью к порядку он дает оценку всему: «<.> из такого туго натянутого лука можно стрелять теперь по самым далеким целям» [Ницше, 2005, с. 5]. И с подобных позиций становится объяснимым многое: максимализм и молодость, этноментальное и общечеловеческое, историческое и сиюминутное. Армия с ее императивностью и иерархической структурой обостряет и без того критический взгляд немца. Как следствие, игровая модель коммуникативного поведения становится нормой жизни, придуманный язык - речевым паспортом, «карнавальный» смех - маркером мышления. Он, как правило, недоволен всем и всеми, он все подвергает сомнению. Он как будто постоянно незаслуженно обижен. Отсюда - некая разочарованность практически во всем, «<.> так что прямо-таки видишь сквозь произведение, что создатель его во многом сомневался, во многом не был уверен, что он не был доволен жизнью, что он предавался печали» [Эстетика немецких романтиков, 1986, с. 439].

Так, как показал анализ концепта «Еда», немецкий военнослужащий склонен замечать в первую очередь «недостатки» продуктов питания. Сытная и вкусная пища воспринимается им как само собой разумеющееся (это долг государства). Об этом, например, свидетельствует практически полное отсутствие маркировок, характеризующих еду положительно. Думается, что подобная точка зрения, не лишенная объективности, характерна для мышления солдата любой армии. Однако, лексическая плотность концепта

Еда» и само семантическое наполнение данных лексем в языке немецких

222 военных косвенно говорят нам о «вечном» немецком порядке во всем , в том числе и о порядке в сфере продовольственного снабжения в армии. Немецкий солдат, честно выполняющий свою работу (а точнее, свой долг!), просто требует этого.

Размышления как об армейском, так и о военном быте вообще характерны для солдата-немца. Реалии военной действительности, армейский

222 Сравним с замечаниями Н. А. Бердяева: «Где коснулась бытия рука германца, там все должно быть рационализировано и организовано». «Отсюда рождаются непомерные притязания, которые переживаются немцем как долг, как формальный, категорический императив» (выделено нами - ЯМ.) [Бердяев, 2001, с. 417]. быт, внешний вид военнослужащего, военное обмундирование и его характеристики при носке - вот тот социально-психологический подтекст, который вкладывает немецкий солдат в лексемы, маркирующие предметы военной формы одежды (концепт «Обмундирование»). Одновременно с этим, военное обмундирование как знак-символ армии - это и гордость нации (воинственный дух немецкой ментальности), оно же когнитивно сопрягается и с политикой навязывания своих условий (свобода воли как одна из сторон немецкой культуры).

Болезни, как и сомнительные, с точки зрения немецких военнослужащих, методы их лечения (концепт «Тело»), метонимизируются на уровне когниции в образ тела, которое гниет и разлагается на фронте. Лексемы, созданные с целью охарактеризовать лечебные заведения и болезни, становятся своего рода психологическим маркером душевного состояния солдата. Он не только недоволен системой здравоохранения в целом, но и устал от всего происходящего.

Немецкий военнослужащий, постоянно находясь в пограничной ситуации «жизнь - смерть», ищет выход огромному психологическому напряжению. И он находит его при помощи алкоголя, табака, денег, на которые можно купить и первое, и второе (концепт «Удовольствие»). Эти временные, но единственно доступные удовольствия нивелируют его страхи, оказывают успокаивающее действие на его нервную систему. Он и сам понимает всю недолговечность, искусственность создаваемого ими эффекта, отсюда шутливые, «несерьезные» маркировки. Одновременно с этим, маркировки алкоголя и табака выступают и как яркие маркеры военного быта. Тем не менее, используя эти удовольствия, военнослужащий пытается хоть на время уйти от ужасов реальности.

Модусные компоненты словотворческой потенции немецких военных располагаются и в области философско-антропологического, идеологического дискурса эпохи (концепт «Религия»), что, разумеется, находит свое отражение в лексико-семантическом плане. Психология настоящих мужчин, как и сомнения в Боге, допускающем ужасы войны, позволяют создать свой образ служителя культа. Осмысление проблематики вопроса «церковь -человек» принимает форму коммуникативной игры. Образ священнослужителя при этом приобретает двойственные черты: «клоун», «небесный акробат», «небесный жонглер» (контаминация комического и «высокого» -«небесного»).

Влияние общекоммуникативного дискурса на семантическое наполнение лексем БоМаХетргасИе иллюстрирует и концепт «Военная техника». Военная техника как когнитивная составляющая эпистемы носит в языке немецких солдат характер антиномический: это и гордость армии, и оправданные и неоправданные надежды, которые возлагались на военную мощь . Кроме того, осмысление военной техники осуществляется не без влияния этноментальности и национальных стереотипов - модус «свое — чужое», где «чужое» осмысляется сквозь призму «своего».

Немцкому солдату не чуждо ничто человеческое. Это «слишком человеческое» (Ф. Ницше) конституируется в тезаурусе военнослужащих как под влиянием системы служебных отношений в самой армии, так и под влиянием культуры общечеловеческих моральных ценностей (концепты «Военнослужащий», «АШюроя»). Вертикаль и иерархия власти в армии превращают его в мишень для насмешек, вызывают чувство зависти. Война высвечивает в нем все низменное и возвышенное. Ментальность и культурные традиции требуют от солдата-немца одного, война обнаруживает другое .

Особенности немецкой ментальности прослеживаются при номинировании командного состава (концепт «Командование»), где иронически высвечены такие этноментальные черты, как педантичность, целеустремленность, повышенное чувство ответственности при исполнении своего долга, возможно, возведенное для других народов в культ, немцем же понимаемое часто как добродетель.

Создается впечатление, что солдат-немец как будто постоянно пытается освободиться от иллюзий. Мифологизированная реальность, свойственная немецкому сознанию указанного периода, при столкновении с действительностью претерпевает процесс деконструкции. Подобное положение иллюстрирует концепт «Вождь», репрезентирующий ментальный «водораздел» между концептологическим восприятием понятия «власть-» во Втором и Третьем рейхах. И если кайзер осмысливается как «живой закон», а потому относительно Него не шутят, то Гитлер есть лишь вождь нации, но только до тех пор, пока нация побеждает. Как только Германия вступает в полосу военных поражений, фюрер теряет свой мистический образ, его пламенные речи превращаются в бесконечную вереницу «завоевательных» войн, которые фюрер ведет уже за души рядовых немцев. Солдат устал от всего этого. Сознание рядовой языковой личности начинает постепенно высвобождаться от имперского мировидения. И «чем контраснее являющийся облик, тем радостнее узнавание» [Эстетика немецких романтиков, 1987, с. 46].

Этот контраст мы встречаем и при репрезентации наградной системы (концепт «Знаки отличия»), где орден - семиотический по своей природе объект, предстает и как маркер социальный (почему награжден он, а не я?), трансисторический (кто наградил - кайзер или фюрер?), исторический (почему побеждают они, а не мы, и за что, собственно говоря, нас наградили?). А уже исходя из этого - мера, отгенки и цель осмеяния.

Итак, немецкий военнослужащий как языковая личность предстает перед нами в объемном и многогранном облике, затрагивающем в своем вербальном сатирическом тезаурусе практически все стороны военной и военно-бытовой действительности; личность как персона, стремящаяся посмотреть со стороны не только на происходящее, но и на саму себя. Основным элементом деконструкции действительности становятся шутка, ирония, сарказм. Основным способом словопроизводства - лексико-семантический способ. Философско-мировоззренческие установки этой личности складывались и вызревали не стихийно, а параллельно с историей страны. Значения слов здесь не просто единица индивидуального сознания, но сознания, вмещающего в себя психический, социальный, этноментальный, культурный и другие аспекты, отраженные в ее коммуникативном узусе.

Мировоззрение солдата-немца как результат соединения когнитивного уровня с прагматическим позволяет трактовать Soldatensprache двояко. С одной стороны, это <<речевой жанр» военнослужащих, используемый в повседневном коммуникативном узусе и служащий посредством эмоционально-окрашенной лексики для выражения субъективного отношения к военной или бытовой действительности. С другой стороны, этот язык есть специфический дискурс, кодирующий в своей структуре как ментальные процессы акторов, условно мыслимые как имплицитные производители новых лексем, так и экстралингвистические факторы, влияющие на характер,

224 дух и язык .

Язык немецких военных, в первую очередь, язык иронический. Но чем обусловлена подобная ироничность? И какое логическое обоснование можно найти этому? Подобное положение дел опирается в первую очередь на психолингвистический базис. В контексте армии и войны - когда «страх уравновешивается смехом» (выделено нами - Я.М.) [Козинцев, 2002, с. 221], когда смех представляется единственной потенциальной возможностью выплеснуть накопившееся психологическое напряжение - понятие «язык солдат» становится синонимичным понятию «комическое». Как известно, данное психолингвистическое явление получает широкое распространение там и тогда, когда колебания между внутренним и внешним мирами становятся наиболее ощутимыми, когда ожидаемое входит в противоречие с действительностью. Возникает своего рода раздражение, возбуждение

223 Ю.Н. Караулов пишет: «Возьмем такое, чисто философское понятие, как мировоззрение. С учетом того содержания, которое я вложил в характеристику уровней в структуре языковой личности, могу дать методическое определение этого понятия: мировоззрение есть результат соединения когнитивного уровня с прагматическим, результат взаимодействия системы ценностей личности, или "картины мира", с ее жизненными целями, поведенческими мотивами, проявляющийся, в частности, в порождаемых ее текстах» [Караулов, 2010, с. 211].

224 Как верно подметил еще Н.А. Бердяев, «все материальное есть лишь символ и знак духовной действительности, все внешнее есть лишь манифестация внутреннего <.>» [Бердяев, 2001, с. 422]. Эти слова, сказанные русским философом в контексте его размышлений о природе войны, вполне уместно применить и к языку немецких военных. конфликт интерпретаций. Он либо позитивен (смешно), либо негативен (цинично). Такое раздражение (смех есть его результат) и угнетает, и вдохновляет одновременно. Возникает то, что М.М. Бахтин определил как амбивалентность и универсальность народного смехового творчества: « <.> он (смех - Я.М.) универсален, он направлен на все и на всех (в том числе и на самих участников карнавала), весь мир представляется смешным, воспринимается и постигается в своем смеховом аспекте, в своей веселой относительности; <.> этот смех амбивалентен: он веселый, ликующий и -одновременно - насмешливый, высмеивающий, он и отрицает и утверждает, и хоронит, и возрождает. Таков карнавальный смех» (выделено автором -Я.М.) [Бахтин, 1990, с. 17]. Таков в каком-то смысле и «солдатский» смех, смех как кривое зеркало жизни.

Но есть ли у этого остроумия этноментальная подоснова? Полагаем, да. «Юмор, - как известно, - явление общечеловеческое и в то же время глубоко национальное» [Кулинич, 1999, с. 6]. Возможно, эту связь необходимо искать в мировоззрении немецкого романтизма.

Ирония, оформившаяся в немецкой литературе и эстетике в период романтизма, «<.> противопоставляет объективному миру гибкий и подвижный идеал - поэтический вымысел. Идеал этот сам по себе недостижим: как бы ни было совершенно достигнуто, его всегда можно "иронизировать" через более совершенное вымышленное». «Романтическая ирония» - это и «<.> полное освобождение от всяких законов и ограничений реальности по воле художника вследствие свободы человеческого творческого духа» [Чавчанидзе, 1974, с. 110]. «В иронии, - считал Ф. Шлегель, - все должно быть шуткой, и все должно быть всерьез, все простодушно-откровенным и все глубоко притворным. <.> Она есть самая свободная из всех вольностей, так как благодаря ей человек способен возвыситься над самим собой, и в то же время ей присуща всяческая закономерность, так как она безусловно необходима» [Литературная теория немецкого романтизма, 1934, с. 176].

В некотором смысле на подобных принципах покоится и «смеховой мир» немецкого военнослужащего - ирония, стремящаяся преодолеть прозу жизни. Далее: нельзя не заметить определенного типологического родства между осмыслением иронии романтиками и той иронией, которая сформировалась в языке немецких военнослужащих. «Как бы ни было совершенно достигнутое, его всегда можно "иронизировать" через более совершенное вымышленное. Не случайно синонимом "романтической иронии" было слово "произвол" <.> (выделено нами - Я.М.) [Чавчанидзе, 1974, с. 110]. И для романтиков, и для солдат ирония была освобождением, уходом от действительности, в каком-то смысле отказом от нее и ее неприятием. «Романтическую иронию» и «солдатскую иронию» объединяют и типологически схожие рамки пространственно-временных отношений эпохи. И там, и там - время новых идей, новых идеалов, и одновременно разочарование в них, и там, и там - субъектевизм и творческий анархизм. «Мысль романтика, - указывает A.B. Михайлов, - становится полем, на котором противоречиво сосуществуют старое и новое: с одной стороны, громадная традиция культурной истории, идеал как вневременной полюс бытия, с другой стороны, самый свежий опыт истории и непосредственное переживание происходящего. Одно реально опосредуется - обогащается, направляется другим: опыт истории вливается в романтический идеал. Однако в сознании романтического мыслителя одно продолжает спорить с другим» [Эстетика немецких романтиков, 1986, с. 9]. Этот спор одного с другим иллюстрирует и мысль немецких солдат.

Но какой он - немецкий юмор? Так, И. Гёррес в своей работе «О сочинениях Жана Поля Фридриха Рихтера» осмысливает юмор Жана Поля как чисто немецкий, подлинно немецкий. «Его юмор (в сравнении с английским - Я.М.) тверже, прочнее и забирается выше, и обретает высшую свободу». В таком понимании юмора, безусловно, угадывается ментальная характеристика нации. «Высокой, возвышенной стройной колонной, -продолжает автор далее, - возносится немец, славный, смелый, дерзкий герой с обнаженным телом <.>» [Эстетика немецких романтиков, 1986, с. 326]. Не это ли архетипический образ Зигфрида?! Полагаем, подобное остроумие, в известном смысле своего рода свободомыслие, проистекает и из свободного духа древних германцев

Разумеется, описать подробно весь «смеховой мир» солдата-немца в рамках одного исследования невозможно. В нашей работе мы попытались проследить взаимосвязь некоторых концептов языка немецких военнослужащих в их сопряжении с общекультурным коммуникативным дискурсом Германии в указанный период. Полагаем, совокупность данных концептов и составляет концептосферу ЗоМсйетргасЬе, характерную для периода 18711945 гг., периода, актуализировавшего в нации в силу известных причин все «военное», и в «военном» же все «немецкое». Экстралингвистические факторы, являясь как реальностью, так и иллюзией, и стали теми декорациями, на фоне которых и под влиянием которых формировались и развивались фреймы и фрейм-сценарии немецких военнослужащих.

Рассмотренный в работе языковой пласт, как было отмечено выше, не исчерпывает всех составляющих концептосферы данного языка. Мы же, в меру своего понимания, попытались выделить общие идеи осмысления «военного» мира солдатом-немцем. Между тем сам БоШМетргаске -культурная парадигма национальной личности - может быть описан и с иных позиций, например: язык немецких солдат как явление ментальное и психическое, язык немецких солдат как явление психолингвистическое, язык немецких солдат как явление семиотическое и т.п. Наряду с этим, язык немецких солдат, может изучаться и в рамках лингвокомпаративного анализа. И даже при условии, что всякое научное знание, как известно, относительно,

225 Схожую точку зрения мы находим у Ф. Шлегеля: «Иронический субъект понимался Фр. Шлегелем, -пишет Р.М. Габитова, - как в высшей степени свободный, произвольно творящий и себя, и окружающий мир» [Шлегель, цит. по: Габитова, 1978, с. 84].

226 «Давно уже доказана необходимость для людей расходиться на все четыре стороны, чтобы возбуждать в себе дух, - в истории это доказано сначала переселениями народов, инстинктом переселения, зародившимся в Азии, потом всем европейским, противоположным азиатскому, взглядом на вещи и, наконец, в Европе доказано Германией, которая по сравнению с другими странами всегда была вольнее и подвижнее» (выделено нами-Я.М.) [Эстетика немецких романтиков, 1986, с. 418]. эти исследования будут чрезвычайно актуальны для современной науки о языке - науки, стремящейся уйти от атомарности, с тем, чтобы выйти на кардинально иной уровень абстракции научной мысли.

Список научной литературыМанукян, Янис Ашотович, диссертация по теме "Германские языки"

1. Аверинцев, С.С. Символ / С.С. Аверинцев // Философский словарь / под. ред. И.Т. Фролова. - 7-е изд., перераб. и доп. - М.: Республика, 2001. -С. 510-511.

2. Аннинский, Л. «А кони все скачут и скачут» Электронный ресурс. / Л. Аннинский. М.: Дружба Народов, 2003. - № 10. - http://magazines. russ.ru/druzhba/2003/10/ann.html

3. Арапов, M.B. Жаргон / M.B. Арапов // Языкознание. Большой энциклопедический словарь / гл. ред. В.Н. Ярцева. 2-е изд. - М.: Большая Российская энциклопедия, 1998. - С. 151.

4. Армеев, В. Этюд о военно-полевой кухне русской армии XX века Электронный ресурс. / В. Армеев. М.: Нева, 2006. - № 8. - http:// magazines.russ.ru/neva/2006/8/ar95.html

5. Барт, Р. Разделение языков / Р. Барт // Избранные работы: Семиотика. Поэтика; сост., общ. ред. и вступ. ст. Г.К. Косикова; пер. с фр. М.: Прогресс, 1989. - С. 519-534.

6. Бабушкин, А.П. Концепты разных типов в лексике и фразеологии и методика их выявления / А.П. Бабушкин // Методологические проблемы когнитивной лингвистики / под. ред. И.А. Стернина. Воронеж, 2001. -С. 52-57.

7. Бахтин, М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса / М.М. Бахтин. 2-е изд. - М.: Худож. лит., 1990.-543 с.

8. Бахтин, М.М. Эстетика словесного творчества / М.М. Бахтин; сост. С.Г. Бочаров; текст подгот. Г.С. Бернштейн и Л.В. Дерюгина; примеч. С.С. Аверинцева и С.Г. Бочарова. 2-е изд. - М.: Искусство, 1986. - 445 с.

9. Бендик, Р. Немецкий менталитет и происхождение двух мировых войн Электронный ресурс. / Р. Бендик. http://www.bestreferat.ru/referat-42025.html

10. Ю.Бердяев, H.A. Судьба России: Сочинения / H.A. Бердяев. М.: ЭКСМО

11. Пресс; Харьков: Фолио, 2001. 736 с.

12. Н.Береговская, Э.М. Молодёжный сленг: формирование и функционирование / Э.М. Береговская // ВЯ. 1996. -№3. - С.32-41.

13. Берковский, Н.Я. Романтизм в Германии / Н.Я. Берковский / вступит, статья А. Аникста. Л.: Художественная литература, 1973. - 568 с.

14. Библия: Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета / Синодальный перевод Библии (Изд. Моск. Патриархии, 1956-1968). -Брюссель, 1989. 2534 с.

15. Бойко, Б.Л. Социально-психологические условия речевого общения и функционирования языка / Б.Л. Бойко // Социолингвистические аспекты изучения немецкой лексики: межвузовский тематический сборник / гл. ред. Е.В. Розен. Калинин, 1981. - С. 12-23.

16. Бойко, Б.Л. Социолингвистические характеристики художественного текста (опыт интерпретации субкультуры военных моряков) / Б.Л. Бойко // Лексика и лексикография: сб. науч. тр. М.: Отд-ние ист.-филол. наук РАН; Орел: ГТУ. - 2005. - Вып. 17.-С. 11-21.

17. Бойко, Б.Л. Основы теории социально-групповых диалектов: автореф. дис. док-ра филол. наук / Б.Л. Бойко. М., 2009. - 56 с.

18. Болдырев, H.H. Концепт и значение слова / H.H. Болдырев // Методологические проблемы когнитивной лингвистики / под. ред. И.А. Стернина. -Воронеж, 2001. С. 25-36 с.

19. Борев, Ю. Комическое / Ю. Борев // Словарь литературоведческих терминов; ред. сост. Л.И. Тимофеев, C.B. Тураев. М.: Просвещение, 1974.-С. 145-148.

20. Бунина, Г.А. Роль метафоры в структурировании и функционировании лексики ограниченного употребления (на материале военной лексики в русском и английском языках): дис. . канд. филол. наук / Г.А. Бучина -Саратов, 2003. 281 с.

21. Васильев, Л.М. Теория семантических полей / Л.М. Васильев // ВЯ. -1971.-№5.-С. 105-113.

22. Ваше, Ж. Письма с войны Электронный ресурс. / Ж. Ваше // Иностранная литература. 1999. - №11. - http://magazines.russ.ru/inostran/1999/ll/ vashe.html

23. Введенский Б.А. Деньги / Б.А. Введенский // Энциклопедический словарь.- М.: Большая советская энциклопедия, 1953. Т. 1: А-Й. - С. 530.

24. Вежбицкая, А. Понимание культур через посредство ключевых слов /

25. A. Вежбицкая; пер. с англ. А.Д. Шмелева. М.: Языки славянской культуры, 2001. - 288 с.

26. Войводич, Я. Мясо и мясные блюда Электронный ресурс. / Я. Войдович. -http://old.inslav.ru/konf2008food.html

27. Воркачев, С.Г. Сопоставительная этносемантика телеономных концептов «любовь» и «счастье» Электронный ресурс. / С.Г. Воркачев. Волгоград: Перемена, 2003. - 164 с. - http://kubstu.ru/docs/lingvoconcept/books.htm

28. Воркачев, С.Г. Концепт счастья в русском языковом сознании: опыт лингвокультурологического анализа Электронный ресурс. / С.Г. Воркачев. Краснодар, 2002. - 142 с. - http://kubstu.ru/docs/ lingvoconcept/books.htm

29. Габитова, P.M. Философия немецкого романтизма / P.M. Габитова. М.: Наука, 1978.-228 с.

30. Гачев, Г. Национальные образы мира / Г. Гачев. М.: Советский писатель, 1988.-448 с.

31. Гудериан, Г. Воспоминания солдата Электронный ресурс. / Г. Гудериан.- Смоленск: Русич, 1999. http://militera.lib.ru/memo/german/guderian/ index.html

32. Гумилев, JI.H. Этногенез и биосфера Земли / JI.H. Гумилев. М.: Айрис-пресс, 2008. - 560 с.

33. Дейк, Т.А., ван. К определению дискурса Электронный ресурс. / Т.А. ван Дейк. http://psyberlink.flogiston.ru/internet/bits/vandijk2.htm

34. Дейк, Т.А., ван. Язык. Познание. Коммуникация / Т.А. ван Дейк; сост.

35. B.В. Петрова; под ред. В.И. Герасимова; вступ. ст. Ю.Н. Караулова и

36. B.В. Петрова; пер. с англ. -М.: Прогресс, 1989. 312 с.

37. Демьянков, В.З. Фрейм / Е.С. Кубрякова, В.З. Демьянков, Ю.Г. Панкрац, Л.Г. Лузина / под общей ред. Е.С. Кубряковой // Краткий словарь когнитивных терминов. -М.: Изд-во МГУ, 1997. С. 187-189.

38. Дениц, К. Немецкие подводные лодки во Второй мировой войне Электронный ресурс. / К. Дениц. М.: Воениздат, 1964. - http://militera. lib.ru/h/donitz/index.html

39. Дирижабли на войне Электронный ресурс. / сост. В.А. Обухович,

40. C.П. Кульбака; под общей ред. А.Е. Тараса. Минск: Харвест; М.: ООО «Издательство ACT», 2000. - 496 с. - http://militera.lib.ru/tw/obuhovich kulbaha/index.html

41. Домский, М.В. Германское «героическое общество» в эпических памятниках эпохи раннего средневековья: дис. . канд. истор. наук / М.В. Домский. Пермь, 2006. - 19 с.

42. Дюмезиль, Ж. Верховные боги индоевропейцев / Ж. Дюмезиль; пер. с франц. Т.В. Цивьян. М.: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1986. - 234 с.

43. Елистратов, B.C. Арго и культура / B.C. Елистратов // Словарь русского арго: материалы 1980-1990 гг.: около 9000 слов, 3000 идиоматических выражений. -М.: Русские словари, 2000. С. 574-692.

44. Жидков, B.C., Соколов К.Б. Десять веков российской ментальности: картина мира и власть / B.C. Жидков, К.Б. Соколов. СПб.: Алетейя, 2001. -640 с.

45. Из бездны вод: Летопись отечественного подводного флота в мемуарах подводников Электронный ресурс. / сост. H.A. Черкашин. -М.: Современник, 1990. 557 с. - http://militera.lib.ru/memo/russian/ fromunder/index.html

46. Ионина, Н. 100 великих наград Электронный ресурс. / Н. Ионина. М.: Вече, 2003. - http://www.gumer.info/bibliotekBuks/History/ion100/index. php

47. История Германии: учебное пособие: в 3 т. / отв. ред. С.А. Васютин, Ю.В. Галактионов, Л.Н. Корнева; под общ. ред. Б. Бонвеча, Ю.В. Галактионова. М.: КДУ, 2008. - Т. 3: Документы и материалы. - 592 с.

48. Карасик, В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс / В.И. Карасик. Волгоград: Перемена, 2002. - 477 с.

49. Кисина, Ю. Символическое тело одежды Электронный ресурс. / Ю. Кисина // Неприкосновенный запас. 2004. - №5 (37). - http:// magazines.russ.ru/nz/2004/37/kisl7.html

50. Клемперер, В. LTI. Язык третьего рейха. Записная книжка филолога Электронный ресурс. / В Клемперер. http://www.gumer.info/ bibliotekBuks/Linguist/Klemp/index.php

51. Коровушкин, В.П. Основы контрастивной социолектологии: дис. . докт. филол. наук / В.П. Коровушкин. Пятигорск, 2005. - 646 с.

52. Крылов, К. К философии армии Электронный ресурс. / К. Крылов // Отечественные записки. 2002. - № 8. - http://magazines.russ.ru/oz/2002/ 8/2002 0846 .html

53. Кубрякова, Е.С. и др.. Концепт / Е.С. Кубрякова, В.З. Демьянков, Ю.Г. Панкрац, Л.Г. Лузина; под общей ред. Е.С. Кубряковой // Краткий словарь когнитивных терминов. М.: Изд-во МГУ, 1997. - С. 90-93.

54. Кулинич, М.А. Лингвокультурология юмора (На материале английского языка) / М.А. Кулинич. Самара: Изд-во Сам111УД999. - 180 с.

55. Кун, Т. Структура научных революций / Т. Кун // Актуальные проблемы современной лингвистики: учеб. пособие; сост. Л.Н. Чурилина. 5-е изд. -М.: Флинта: Наука, 2010. - С. 17-41.

56. Лиссарраг, Ф. Вино в потоке образов. Эстетика древнегреческого пира Электронный ресурс. / Ф. Лиссарраг // Неприкосновенный запас. 2005. -№5 (43). -http://magazines.russ.ru/nz/2005/43/lil6.html

57. Литературная теория немецкого романтизма / под ред., вступит, статья и комм. Н.Я. Берковского; переводы Т.И. Сильман и И.Я. Колубовского. -Л.: Изд-во писателей, 1934. 334 с.

58. Лихачев, Д.С. Концептосфера русского языка / Д.С. Лихачев // Известия АН. Серия литературы и языка. - 1993. - Т. 52, № 1. - С. 3-9.

59. Лотман, Ю.М. Семиотика культуры / Ю.М. Лотман // Статьи по семиотике и топологии культуры. Таллин: Александра, 1992. - Т. I. -С. 11-129.

60. Маслова, В.А. Лингвокультурология: учебное пособие для студ. высш. учеб. заведений / В.А. Маслова. М.: Академия, 2001. - 208 с.

61. Маслова, В.А. Когнитивная лингвистика: учебное пособие / В.А. Маслова.- 3-е изд., перераб и доп. Минск: ТетраСистемс, 2008. - 272 с.

62. Мегрелишвили, Т.Г. Антиномии Михаила Лермонтова / Т.Г. Мегрелиш-вили. Тбилиси, 2000. - 169 с.

63. Мегрелишвили Т.Г., Модебадзе И.И. Кавказ «восток» русской романтической поэзии? / Т.Г. Мегрелишвили, И.И. Модебадзе // Homo esperans. - 2007. - № 3. - С. 51-72.

64. Медведева, Т.С. Репрезентация концепта Ordnung в немецкой языковой картине мира / Т.С. Медведева // Вестник Удмуртского ун-та. Филологические науки. 2007. - № 5 (2). - С. 105-114.

65. Медведева, Т.С. К вопросу о сопоставлении лингвокультурных концептов / Т.С. Медведева // Вестник Удмуртского ун-та. 2009. - Вып. 1. - С. 120132.

66. Мелетинский, Е.М. Культурный герой Электронный ресурс. / Е.М. Мелетинский // Мифы народов мира: энциклопедия. М.: Сов. энцикл., 1982. - Т. 2. - С. 25-28. - http://philologos.narod.ru/myth/ heilbringer.htm

67. Мечковская, Н.Б. Игровое начало в современной лингвистике: избыток сил или неопределенность целей? / Н.Б. Мечковская // Логический анализ языка. Концептуальные поля игры. М.: Индрик, 2006. - С. 30-41.

68. Мирча, Э. История веры и религиозных идей Электронный ресурс. / Э. Мирча / пер. H.H. Кулаковой, В.Р. Рокитянского и Ю.Н. Стефанова. -М.: Критерион, 2002. Т. 1: От каменного века до элевсинских мистерий.- http://www.psylib.ukrweb.net/books/eliad02/

69. Мисюров, H.H. Ментальные аспекты немецкого романтизма / H.H. Мисюров // Вестник Омского ун-та. 2009. -№ 1. - С. 139-142.

70. Наговицын, А. Зооморфные и растительные образы в метафорическом мышлении Электронный ресурс. / А. Наговицин // Школ, психолог:метод, газ. для педагогов-психологов. 2010. - № 10. - С. 33-36 -http://psy. 1 september.ru/viewarticle.php?ID=201001015

71. Неминущий А., Бородкина Е. «Янтарь в устах его дымится.» К семиотике мотива курения в русской литературе XIX века Электронный ресурс. / А. Неминущий, Е. Бородкина // Звезда. 2007. - № 4. -http://magazines.russ.rU/zvezda/2007/4/nel3.html

72. Ницше, Ф. По ту сторону добра и зла / Ф. Ницше // По ту сторону добра и зла. Казус Вагнер. Антихрист. Ессе Homo. Человеческое, слишком человеческое. Злая мудрость. Минск: Харвест, 2005. - С. 4-216.

73. Первушина, О.В. Особенности ментальности славянина и германца как объект историко-культурологического анализа / О.В. Первушина // Мир науки, культуры, образования. № 1(4), 2007. - С. 65-68.

74. Пономарев, Я.А. Ассоциация / Я.А. Пономарев // Философский словарь; под ред. И.Т. Фролова. 7-изд., перераб. и доп. - М.: Республика, 2001. -С. 46.

75. Попова, З.Д, Стернин, И.А. Очерки по когнитивной лингвистике / З.Д. Попова, И.А. Стернин. Воронеж: Истоки, 2001. - 191 с.

76. Попова, З.Д, Стернин, И.А. Когнитивная лингвистика / З.Д. Попова, И.А. Стернин. -М.: ACT: Восток-Запад, 2007. 314 с.

77. Попова, З.Д. Из истории когнитивного анализа в лингвистике /

78. З.Д. Попова // Методологические проблемы когнитивной лингвистики; под. ред. И.А. Стернина. Воронеж, 2001. - С. 7-17.

79. Прохоров, Ю.Е. В поисках концепта / Ю.Е. Прохоров. 2-е изд. - М.: Флинта: Наука, 2009. -176 с.

80. Руднев, В.П. Русские деньги Электронный ресурс. / В.П. Руднев // Философско-литературный журнал ЛОГОС. 2000. - № 4 (25). - С. 78-84. - http://www.ruthenia.rU/logos/number/20004/l 1 .htm

81. Садовский, В.Н. Знак / В.Н. Садовский // Философский словарь / под. ред. И.Т. Фролова. М.: Республика, 2001. - С. 191.

82. Софронов-Антомони, В. Индустрия наслаждения Электронный ресурс. / В. Софронов-Антомони // Философско-литературный журнал ЛОГОС. -2000. № 4С (25). - С. 85-93. - http://www.ruthenia.ru/logos/number/20004/ 12.htm

83. Синегубов, С.Н. Германо-английское соперничество в 1900-1914 гг.: автореф. дис. . докт. истор. наук / С.Н. Синегубов. Тюмень, 2007. -51 с.

84. Слышкин, Г.Г. Лингвокультурные концепты прецедентных текстов / Г.Г. Слышкин. М.: Academia, 2000. - 141 с.

85. Смех: истоки и функции / под ред. А.Г. Козинцева. СПб: Наука, 2002. -223 с.

86. Соколов, К.Б. Исскуствознание и культурология Электронный ресурс. / К.Б. Соколов // Вестник РФФИ. 2002. - № 2. - http://www.rfbr.ru/default. asp

87. Степанов, Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования / Ю.С. Степанов. М.: Школа «Языки русской культуры»,1997.-824 с.

88. Стернин, И.А. Методика исследования структуры концепта / И.А. Стернин // Методологические проблемы когнитивной лингвистики; под. ред. И.А. Стернина. Воронеж, 2001. - С. 58-65.

89. Стренева, Н.В. Понятийный потенциал термина «фрейм» / Н.В. Стренева // Вестник ОГУ. Оренбург, 2009. - № 11 (105). - С. 60-65.

90. Телия, В.Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты / В.Н. Телия. М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. - 288 с.

91. Токарев, С.А. Религия в истории народов мира / С.А. Токарев. М.: Политиздат, 1986. - 4-е изд., испр. и доп. - 576 с.

92. Тхостов, А.Ш. Психология телесности / А.Ш. Тхостов. М.: Смысл, 2002. -287 с.

93. Уильямсон, Г. Германские карманные линкоры, 1939-1945 / Г. Уильям-сон. М.: ACT: Астрель, 2007. - 52 с.

94. Филлмор, Ч. Фреймы и семантика понимания / Ч. Филлмор // Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс, 1988. - Вып. ХХШ: Когнитивные аспекты языка. - С. 52-92.

95. Франк, В. Морские волки: Германские подводные лодки во Второй мировой войне Электронный ресурс. / В. Франк; пер. Ю.В. Бехтин. М.: Центрполиграф, 2003. - 335 с. - http://niilitera.lib.ru/h/frankw/index.html

96. Фрумкина, P.M. Есть ли у современной лингвистики своя эпистемология? / P.M. Фрумкина // Актуальные проблемы современной лингвистики: учеб. пособие / сост. JI.H. Чурилина. 5-е изд. - М.: Флинта: Наука, 2010. - С. 41-45.

97. Фурасьев, А.Г. Эпоха Меровингов: Орлы Рима и вороны Вотана / А.Г. Фурасьев. СПб.: Изд-во Гос. Эрмитажа, 2007. - 40 с.

98. Харт, С. и др.. Рядовые Вермахта и СС. Немецкий солдат Второй мировой войны / С. Харт [и др.] / пер. В. Феоклистовой. М.: Эксмо, 2006. -192 с.

99. Чавчанидзе, Д. Ирония / Д. Чавчанидзе // Словарь литературоведческих терминов / ред.-сост.: Л.И. Тимофеев, С.В. Тураев. М.: Просвещение, 1974.-С. 109-111.

100. Чепурная, О., Шпаковская, Л. Алкоголь и секс: выпил, упал, очнулся? (Заметки о культурных контекстах пьянства) Электронный ресурс. / О. Чепурная, Л. Шпаковская // Неприкосновенный запас. 2005. -№ 5 (43). -http://magazines.russ.ru/nz/2005/43/chel7.html

101. Черниговская, Т.В. Маленький мальчик нашел «Першинг-2» . Электронный ресурс. / Т.В. Черниговская // Художественно-публицистический альманах «Литературные кубики». СПб, 2007. - № 3. -www.genlingnw.ru/Staff/Chernigo/publicat/Laugh.pdf

102. Широкова, Н.С. Культура кельтов и нордическая традиция античности / Н.С. Широкова. СПб.: Евразия, 2000. - 352 с.

103. Щепанская, Т.Б. Антропология профессий / Т.Б. Щепанская // Журнал социологии и социальной антропологии. 2003. - № 1. - С. 139-161.

104. Щепанская, Т.Б. Система: тексты и традиции субкультуры / Т.Б. Щепанская. М.: Изд-во ОГИ, 2004. - 286 с.

105. Эпштейн, М.Н. Постмодерн в России: Литература и теория / М.Н. Эпштейн. М.: Р. Элинина, 2000. - 367 с.

106. Юдин, Б.Г. Мировоззрение / Б.Г.Юдин // Философский словарь / под ред. И.Т. Фролова. 7-е изд., перераб. и доп. - М.: Республика, 2001. -С. 334.

107. Appelt, E.P. Vom Wesen der Deutschen Soldatensprache / E.P. Appelt // The Journal of English and Germanic Philology. 1938. - Vol. 37, № 3 (Jul.). -P. 367-381.

108. Horn, P. Uber die Soldatensprache im allgemeinen / P. Horn // Die deutsche

109. Soldatensprache. Gießen: Ricker, 1899. - S. 1-16.

110. Küpper, H Die Lebensbedingungen der deutschen Umgangssprache / H. Küpper // Wörterbuch der deutschen Umgangssprache. zweite unveränderte Auflage. - Hamburg, Ciaassen Verlag, 1956. - S. 9-18.

111. Küpper, H. Einleitung / H.Küpper // ABC-Komiker bis Zwitschergemüse: Das Bundessoldatendeutsch. Wiesbaden: Verlag für deutsche Sprache (VfdS) GmbH, 1978. - S. IX-XXIIII.

112. Möller, K.-P. Einleitung / K.-P. Möller // Der wahre E: ein Wörterbuch der DDR-Soldatensprache. Erstausg., 1. Auflage. - Berlin: Lukas-Verl., 2000. -S. 8-22.

113. Polenz, P. von Deutsche Sprachgeschichte vom Spätmittelalter bis zur Gegenwart / P. von Polenz. Berlin, New York: de Gruyter, 1994. - Bd. 2.17. und 18. Jahrhundert. - 498 S.

114. Stalder, A. Disziplinierung in Landsknechtsregimentern vor dem Hintergrund der Heeresgesetze / A. Stalder. GRIN Verlag, 2006. - 18 S.

115. Wiedenhoff, U. Kontinuitäten korporierter Mentalität im Ersten Weltkrieg Electronic resource. / U. Wiedenhoff www.erster-weltkrieg.clio-online.de/Rainbow/. ./wiedenhoff.pdf1. СПИСОК СЛОВАРЕЙ

116. Ауэрбах, Т. Словарь немецкого военного жаргона Электронный ресурс. / Т. Ауэрбах / под ред. H.H. Биязи. М., 1941. - http://sprachfuehrer. livejournal.com/15550.html

117. Ауэрбах, Т. Немецко-русский словарик жаргонных слов, кличек и крепких словечек Электронный ресурс. / Т. Ауэрбах; под ред.

118. H.H. Биязи. -M., 1942. -http://sprachfuehrer.livejournal.com/15744.html

119. Ахманова, О.С. Словарь лингвистических терминов / О.С. Ахманова. -М.: Советская энциклопедия, 1966. 608 с.

120. Бинович, Л.Э., Гришин, H.H. Немецко-русский фразеологический словарь / Л.Э. Бинович, H.H. Гришин; под. ред. д-ра Малиге-Клаппенбах и К. Агрикола. Изд. 2-е, испр. и доп. - М.: Русский язык, 1975. - 656 с.

121. Биязи, H.H. Словарь французского военного жаргона Электронный ресурс. / H.H. Биязи; под. ред. В.А. Красильниковой. М., 1942. -http ://sprachfuehrer. livej ournal. com/16305.html

122. Новейший философский словарь / сост. и гл. науч. ред. A.A. Грицанов. -3-е изд. исправл-Минск: Книжный Дом, 2003. 1280 с.

123. Краткий словарь иностранных слов / под. ред. И.В. Лехина и проф. Ф.Н. Петрова. 5-е изд. перераб. и доп. - М.: Гос. изд-во иностр. и нац. словарей, 1950.-454 с.

124. Купер, Дж. Энциклопедия символов / Дж. Купер. М: Ассоциация Духовного Единства «Золотой Век», 1995. - 401 с.

125. Ожегов, С.И. Словарь русского языка: ок. 57 ООО слов / С.И. Ожегов; под ред. чл.-корр. АН СССР Н.Ю. Шведовой. 19-е изд., испр. - М.: Рус. яз., 1987.-750 с.

126. Розенталь, Д.Э., Теленкова, М.А. Справочник лингвистических терминов: пособие для учителя / Д.Э. Розенталь, М.А. Теленкова. М.: Просвещение, 1972.-495 с.

127. Руднев, В.П. Словарь культуры XX века / В.П.Руднев. М.: Аграф, 1999.-384 с

128. Трессидер, Дж. Словарь символов / Дж. Трессидер; пер. с англ. С. Палько. М.:ФАИР-ПРЕСС, 1999. - 448 с.

129. Horn, Р. Die deutsche Soldatensprache / Р. Horn. Gießen: Ricker, 1899. -174 S.

130. Küpper, H Wörterbuch der deutschen Umgangssprache / H. Küpper -2. unveränderte Auflage. Hamburg: Ciaassen Verlag, 1956. — 421 S.

131. Küpper, H Wörterbuch der deutschen Umgangssprache / H. Küpper -Hamburg: Ciaassen Verlag, 1967. 377 S.

132. Küpper, H. ABC-Komiker bis Zwitschergemüse: Das Bundessoldatendeutsch / H. Küpper Wiesbaden: Verlag für deutsche Sprache (VfdS) GmbH, 1978. -229 S.

133. Küpper, H. Wörterbuch der deutschen Umgangssprache Electronic resource. / H. Küpper. Berlin: Directmedia. Digitale Bibliothek, 2000. - Band 36. -http://www.digitale-bibliothek.de

134. Matschoss, A. Scherz, Spott und Hohn in der lebenden Sprache / A. Matschoss. Berlin, Leipzig: Walter de Gruyter & CO, 1931. - S. 46.

135. СПИСОК ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

136. Ремарк, Э.М. На Западном фронте без перемен / Э.М. Ремарк. М.: Правда, 1959. - 207 с.

137. Freyer, Р.Н. Der Tod auf allen Meeren / P.H. Freyer. 8. Auflage. - Berlin: Militärverlag der Deutschen Demokratischen Republik, 1973. - 320 S.

138. Hofe, G. Merci, Kamerad / G. Hofe. 2. Auflage. - Brl.: Verlag der Nation, 1971.-512 S.

139. Hofe, G. Schlußakkord / G. Hofe. 2. Auflage. - Berlin: Verlag der Nation, 1975.-495 S.

140. Hofe, G. Roter Schnee / G. Hofe. 21. Auflage. - Berlin: Verlag der Nation, 1982.-512 S.

141. Kant, H. Die Aula / H. Kant. 1. Auflage. - Berlin: Rütten & Loening, 1965.- 466 S.

142. Kant, H. Der Aufenthalt / H. Kant. 8. Auflage. - Berlin: Rütten & Loening, 1985, —600 S.

143. Remarque, E.M. Im Westen nichts Neues / E.M. Remarque. M.: Verlag für fremdsprachige Literatur, 1956. - 224 S.

144. Renn, L. Krieg-Nachkrieg / L. Renn // Gesammte Werke in Einzelausgaben.- 4. Auflage. Berlin-Weimar.: Aufbau-Verlag, 1979. - B. 3. - 528 S.

145. Welz, H. Verratene Grenadiere / H. Welz. Berlin: Deutscher Militärverlag, 1970.-272 S.