автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.20
диссертация на тему: Концепты ирреального мира в русском, английском и чувашском языках

Полный текст автореферата диссертации по теме "Концепты ирреального мира в русском, английском и чувашском языках"

Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Казанский государственный университет им. В. И. Ульянова - Ленина»

Концепты ирреального мира в русском,

английском и чувашском языках (на материале ядерных существительных с архисемой 'злой дух' и их производных)

Специальность - 10. 02. 20. - сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание

На правах рукописи

Григорьева Евгения Артуровна

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Казань - 2005

Дяссертацм выполнена на кафедре русского языка в национальной школе филологического факультета государственного образовательного учреждения высшего профессионального ибражва-ния «Казанский государственный университет ем. В. И. Ульянова - Ленина»

Научный руководитель

доктор филологических наук, профессор Альиира Асхатовна Аминова

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Елена Фридриховна Арсентьева кандидат филологических наук, доцевт Татьяна Павловна Заикоиникова

Ведущая организация Институт языка, литературы а искусства

ям. 'Г Ибрагимова Академии наук Республики Татарстан

Зашита состоится » 6^^2005 года в ^ часов на заседании диссертационного совета Д 212.081.05 по присуждению степени доктора филологических наук в Казанском государственном университете им В. И. Улмнова- Ленина по адресу: 420008, Казань, ул. Кремлевская,18

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке ш. IL И. Лобачевского Казанского государственного университета.

Автореферат разослан к

в года

Ученый секретарь диссертационного ;овега кандидат филологических наук, доцент

Т Ю. Виноградова

2-ОР6 - Ч

^ешв

3

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

В современной лингвистической науке внимание ученых всё более концентрируется на том, как язык - объект познания - связан с его носителем -субъектом познания - то есть с человеком. Такой взгляд на язык сложился в рамках антропоцентрической парадигмы и развивается в работах отечественных и зарубежных лингвистов Ю С. Степанова, Е. С. Кубряковой, Н. Д. Арупоновой, С. Г. Воркачева, В. 3. Демьянкова, А Вежбицкой, Дж. Лакоффа, Ч. Фишшора и других. По словам В. Н. Телии, современное лингвокулътурологическое исследование должно быть «ориентировано на культурный фактор в языке и на языковой фактор в человеке».

Реферируемая диссертация посвящена сопоставительному описанию концептов ирреального мира в русском, английском и чувашском языках. Изучение мифологических и религиозных представлений об ирреальном мире, характерных для носителей трёх языков, было предпринято в трудах по этнографии (С. В. Максимов, Е Левкиевская, П. В. Денисов), фольклористике (Э. В. Померанцева, В. А Ендеров, С. Е Никитина), культурологии (Н. И. Толстой, Ф. А. Рязановский) В то же время лингвистическое исследование данного феномена носило эпизодический характер как в рамках концептологии, так и на базе сопоставления разносгруктурных языков.

Вышесказанное определяет актуальность данного исследования, объектом которого являются лексические, фразеологические и паремические единицы представленных языков в их связи с духовной культурой русского, английского и чувашского народов; в сферу нашего внимания также вошли концептуальные особенности дериватов.

Целью исследования стал сопоставитеггьный анализ представленных национальных концептов, выявление их специфики, исследование роли указанных концептов в лингвокультурном пространстве этносов.

Пог . зленным цепям было подчинено решение следующих пдач:

• изучил, корпус лексических единиц, репрезешуюпщх. концепты.

• исследовать концептуальные особенности указанной лексики на словообразовательном уровне.

• рассмотреть внутриязыковые синонимические отношения лексем, входящих в названный концепт.

• установить степень межъязыковой эквивалентности указных единиц (полные, частичные, безэквивалетные).

• указать интегральные и дифференциальные признаки концептов ирреального мира в данных языках.

Методологической основой исследования явились труды В Гумбольдта, А А. Потебни, А. Н. Афанасьева, Д К. Зеленина, Е. Ф Карского, А. И Соболевского, в которых изучалось взаимодействие языка и культуры народа.

Методы и приемы исследования Многоаспектность исследования

обуславливает применение комплекса методов В связи с тем, что концепты

разносгруктурных языков стали осн^шпвш иОьицу^^и^рения в

РОС» ЙАЦИОИАЛЫ«Ар |

мммтш

СИ

диссертационной работе, то основным методом явился метод концептуального анализа, который включал в себя ряд процедур Отбор лексических единиц с архисемой 'злой дух'/ 'evil spirit' / 'усал сывяаш\ а также фразеологических и паремических единиц, одним из компонентов в которых является слово с указанным значением, проводился с помощью метода сплошной выборки ич толковых словарей различных типов, двуязычных словарей, словарей синонимов фразеологических и словообразовательных словарей Изучение семантической структуры интересующих нас образований обусловило использование метода компонентного анализа; тот же метод был применён в ходе анализа синотгимических отношений, в которые вступали рассматриваемые лексемы Анализ производпых единиц языка в синхронии потребовал использования описательного метода а сопоставление единиц разноструктурных языков проводилось с помощью сопоставительного метода

Материалом для исследования языкового выражения концептов ирреального мира в русском, английском и чувашском языках послужили показания толковых словарей различит,гх типов В качестве источников также использовались данные «Толкового словаря живого великорусского языка» В И Даля и «Словаря русских народных говоров» Ф. П Филина, свидетельства этимологических словарей и словарей синонимов русского, английского и чувашского языков Источником фразеологических единиц стали фразеологические словари трех языков. В работе также использовались двуязычные словари: англо-русские, чувашско-русские, русско-английские и русско-чувашские. В качестве источников были использованы тексты Нового Завета - «Новый Завет Господа Нашего Иисуса Христа», «The New English Bible New Testament», «Пирёк ТуррЗмар Иисус Христос Хуна £ёнё Самах» Источниками стали тексты разножанровых произведений, в частности «Русские сказки» А Н Афанасьева, «Чувашские легепды и сказки», «Английские народные сказки», «Вечера на хуторе близ Диканьки» Н В. Гоголя, «Мастер и Маргарита» М. А. Булгакова, «Русские Боги» Д Андреева, «Театр» У. С Моэма, «Нарспи» К. Иванова. Как источники паремическнх единиц использовались различные сборники пословиц и поговорок.

Научная новизна работы определяется тем, что в диссертации впервые исследован материал чувашского языка с точки зрения концептуальной организации названной группы лексики, рассмотрен не изучавшийся ранее концепт ирреального мира в чувашском языке В работе также впервые проводится сопоставительный анализ указанных концептов в трех разноструктурных языках В диссертации дана концептуальная характеристика производных единиц, а значит, выявляются когнитивные возможности словообразовательной системы Новизна работы заключается также в том, что в ней впервые выявлено соотношение религиозных и народных представлений о злом духе, определена их значимость в русской, английской и чувашской лингвокультурах

Теоретическая значимость работы заключается в том, что благодаря сопоставительному анаяву-лекснаеских единиц с архисемой 'злой дух'/ 'evil

' о ЛЛ \

| *J4*i>*f.4»S I

« I

; >м а* «л

spirit' / 'усал сывлаш', их производных, а также корпуса фразеологических и паремических единиц была выявлена специфика определенного фрагмента языковой картины мира трех этносов, определены его универсальные черты, что способствовало восполнению знаний о национальных котщептосферахи их моделях.

Практическая ценность настоящей работы состоит в том, что теоретические положения проведенного исследования и полученные результаты могут применяться при проведении подобных исследований на материале других языков. Результаты работы могут быть использованы при чтении лекций и спецкурсов по лексикологии русского, английского и чувашского языков, по сопоставительной лексикологии, общему языкознанию, лингвокультурологии и межкультурной коммуникации. Материал диссертации может быть применен в процессе обучения как русских, так и иностранных студентов, а также в лексикографической практике - при оформлении словарных статей в двуязычных словарях Определенную практическую ценность имеет приложение в виде списка русских, английских и чувашских фразеологизмов и паремий с обозначенными выше ключевыми компонентами, которое может быть использовано в лексикографической практике.

Апробация работы Основные положения и результаты исследования были представлены на Всероссийской научно-практической конференции «Сопоставительная филология и полипингвизм» (Казань, 29 - 31 октября 2002 г ), на региональной научной конференции, посвященной Дням славянской письменности и культуры (Чебоксары, 20 - 21 мая 2003 г.), на международной конференции «П Бодуэновские чтения. Казанская лингвистическая школа: традиции и современность» (Казань, 11-13 декабря 2003 г.), на межвузовской научно-методической конференции «Филологические традиции в современном литературном и лингвистическом образовании» (М^ква, 24 - 25 апреля 2004 г), на международной нау-шой конференции «Русская и сопоставительная филология, состояние и перспективы» (Казань, 4-6 октября 2004 г ). на конференции «Иностранные языки в современном мире» (Казань, 10 января 2005 г.) и отражены в шести публикациях

Структура работы определяется целью и задачами исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, приложения, списка словарей и их сокращений, библиографии.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обоснована актуальность выбранной темы, ее научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы, определены цель, задачи и методы исследования, указан материал для исследования, сформулированы основные теоретические положения диссертации

В первой главе - Концептосфера разноструктурных языков в теоретическом освещении - рассмотрены основные направления исследований, проводимых в рамках лингвокультурологии. В работах Ю С. Степанова, А. Д Арутюновой, Ю Д Апресяна, Д. С. Лихачева, Е С

Кубряковой. В В Воробьева, В Шаклеина, В А Масловой, Р А Будагова, С Г Воркачева. Л М Зайнуллиной, А А Залевской и других языковедов осмысливаются теоретические основы данной науки, определяется объект и задачи лингвокультурологических исследований Следует отметить, что на сегодняшний день в отечественном языкознании существует неско.хько различных точек зрения на объект лингвокультурологического исследования В Н Телия. например, считает, что «лингвокультурология; исследует только синхронные взаимодействия языка и культуры, то есть живые коммуникативные процессы и свянь используемых в них языковых выражений с синхронно действующим менталитетом народа» ГТо мнению В. А Масловой, «лингвокультурология должна исследовать и исторические, и современные языковые факты сквозь призму духовной культуры».

Во многих работах по данной тематике решается вопрос об объеме изучаемой культурной и языковой информации Концепция В Н Телии состоит в том, что объектом указанной науки является культурная информация не только сугубо национальная, но и общечеловеческая, то есть «универсалии, присущие разным культурам». Представители школы Н Д Арутюновой также исследуют универсальные термины культуры, извлекаемые из разновременных текстов принадлежащих различным народам Иначе считает В А Маслова, в работах которой анализируется по преимуществу та культурная информация, которая принадлежит конкретному пароду либо близкородственным пародам, например православным славянам (В А Маслова, 1997, В. А Маслова, 1999) Аналогичные взгляды на объект и задачи лингвокультурологии можно наши в трудах 3 X Бижечой. изучающей культурные концепты в кабардинском языке (3 X Бижева, 1997), А И. Геляевой. исследующей концепт 'человек' как основной фрагмент языковой картины мира на материале карачаево-балкарского языка (А И Геляева, 2002). Н. М Жанпеисовой, рассматривающей репрезентацию национальных котщептосфер в картине мира казахско-русских билингвов (Н М Жянпетхова, 2004) Как объект концептуального анализа была рассмотрена башкирская фразеология в работе Р X Хайруллиной СР X Хайруллина. 2000), отдельные элементы языкового отражения татарской культуры изучены Р Р. Замалетдиновым (Р Р Замалетдинов, 2004)

Некоторые различия в теоретических основах данной науки привели к тому, что в отечественной лингвокультурологии оформилось пескотько направлений Это лингвокультурология отдельной социальной группы СЕ Бартминский); диахроническая лингвокультурология (А Пископпель), сравнительная лингвокультурология (В Б Касевич, А С Мыльников), сопоставительная лингвокультурология (М К Голованивская). лингвокультурная лексикография. занимающаяся составлением лингвострановедческих словарей (А Р Рум. Д Г Мальцев. Г Д Томахин) Появление такого научного направления, как концептология (Замалетдинов, 2004), а вслед за ним сопоставительной концегггологии, на наш взгляд, способствовало формированию лингвокультурологии как теоретической дисциплины Изучение обозначенной обширной проблематики повлекло за собой создание метаязыка описания разработку терминологического аппарата

В рамках когнитивной лингвистики и лингвокультурологии основной единицей менгальносш признается концепт, определяемый с различных точек зрения. Кроме того, в работах Д С. Лихачева, А П. Бабушкина, В 3 Демьянкова, Н Г. Комлева, Е С. Кубряковой, Н И Сукаленко уточняется содержание таких терминов и понятий, как концептосфера языка, картина мира, языковая картина мира

Термин «концепт» в лингвистике имеет несколько значений Как полный синоним русского термина «понятие» эта единица рассматривается в «Логическом словаре-справочнике» Н. И Кондакова, а в «Философском энциклопедическом словаре» дается только очень краткое толкование: «Концепт (от лат. сопсерйк), содержание понятия См Смысл» (ФЭС, 2002)

Однако в последние года наметилось существенное размежевание этих терминов, причем их отличительные признаки все еще не являются строго закрепленными и нередко варьируются в работах отечественных исследователей. Так Е. С Кубряковой отмечает, использование термина «концепт» вместо термина «понятие» необходимо, потому что «должно отразить попытку разграничить их, так как указанные термины характеризуют разные аспекты человеческого сознания и мышления. В то время как понятие является высшим продуктом деятельности мозга, одной из важнейших разновидностей отражения объективной действительности, реализуемой в определенной логической форме, концепт трактуется расширительно Под это обозначение подводятся разносубстрашые единицы оперативного сознания, какими являются представления, образы понятия» (Толь, 1988)

Разграничение терминов концепт и понятие происходит по следующей линии: «понятие - то, о чем люди договариваются, их люди конструируют для того, чтобы иметь общий язык при обсуждении проблем; концепты же существуют сами по себе, их люди реконструируют с той или иной степенью (не) уверенности» (Демьянков, 2001)

В то же время в когнитивной лингвистике бесспорным остается признание того факта, что подобно понятию концепт носит идеальный характер являясь абстракцией довольно высокого уровня И значительной степени обобщенности На это указывают следующие компоненты определения, повторяющиеся у ряда лингвистов, ср • «Концепт - это единица ментальной информации» (Болдырев, 2002), «Концепт - ментальное национально-специфическое образование» (Агарков, 2000), «Концепт - знание об обозначаемом во всех его связях и отношениях» (Телия, 1996) По определению А. Вежбипкой, под концептом следует понимать «объект из мира «идеальное», имеющий имя и отражающий определенные кулътурнообусловленные представления человека о мире «действительность» (Вежбицкая, 1994)

Как единица ментальности концепт имеет определенное значение и структуру, то есть обладает планом содержания. По мнению когнитологов, планом содержания концепта являются «опыт и знания человека в его духовной жизни и социальных отношениях» ("Гелия, 1996), «вся совокупность знаний о данном объекте» (Агарков, 2001), «все виды знания о том или ином явлении - знание эмпирическое, знание по мнению, знание по доверию, знание

по вере, то есть все то, что подведено под один знак и предопределяет бытие знака как известной когнитивной структуры» (Чернейко, 1997) В концепте «закрепляются мифологические, религиозные и общечеловеческие представления» (Гершанова, 2003) Концепт многоярусен, многоэтажен Он содержит в себе определенные «смыслы», то есть понятия, образы, представления, идеи, которые являются ценностями культуры (Степанов, 1997) Философское и психолингвистическое содержание термина концепт представлено в «Кратком словаре когнитивных терминов» (1996)

Знания о явлении в свою очередь имеют языковое преломление, являющееся планом выражения концепта Они «опредмечиваются в той или иной языковой форме» (Карасик Слышкина) а именно «в лексических, паремических, фразеологических единицах, номинирующих и описывающих определенный объект» (Агарков, 2001) Кроме того, концепты могут отличаться друг от друга, представляя знания, оценки и опыт одного человека (индивидуальные концетпы), народа (национальные концепты), всего человечества (наднациональные копцептьт) Отражая постоянно меняющиеся знания о мире, концепты также характеризуются изменчивостью (Краткий словарь когниг. терминов, 1996)

В результате анализа дефиниций, предлагаемых в совреметптой научной литературе, можно выделить отличительные черты того явления, которое сегодня в лингвистике обозначается термином концепт Итак, концепт -это

- ментальный комплекс (образование, единица), имеющий идеальную природу; единица ментальной информации;

- концепт имеет знаковую природу, являясь объектом для передачи информации и обладая планом выражения и планом содержания;

- содержание концепта неоднородно, это знания (знания об обозначаемом во всех его связях и отношениях; вся совокупность знаний о данном объекте; знание эмпирическое, знание но мнению, знание по доверию, знание по вере); представления (мифологические, религиозные, общечеловеческие): оценки, национальный, культурный, исторический опыт нации;

- содержание концепта репрезентуется словарными формами -лексическими, фразеологическими и паремическими единицами Знания о мире, отраженные в языке, составляют концептуальную сферу языка.

- концепт обладает именем, в качестве которого чаще всего используются абстрактные имена существительные,

- в зависимости от характера «носителя» знания различают котщегпы индивидуальные, национальные, наднациональные.

- концепт характеризуется изменчивостью

Анализ плана выражения концепта проводится с помощью концептуального анализа (см работы Л Чернейко. А Бабушкина В Демьянкова, А Гершановой) Он состоит из ряда процедур, которые включают.

• отбор лексем с определенным значением,

• описание значений лексем,

• анализ семантической структуры слова, выявление лсксико-семантических вариантов;

• компонентный анализ значения слова или лексико-семантического варианта,

• анализ синонимических и антонимических отношений, в которые вступают лексемы, что позволяет представил, ядро концепта и его околоядерную зону;

• анализ сочетаемости лексических единиц;

• анализ производных лексем и фразеологических единиц, в состав которых входят данные лексемы, с точки зрения их концептуальных и деривационных особенностей;

• анализ паремий с указанным компонентом;

Концешы могут быть исследованы в разных аспектах мировоззренческом, литературоведческом, религиозном, лингвистическом.

Изучение специфики языковой картины мира у разных народов находит отражение в исследованиях, посвященных рассмотрению концептов того или иного языка. На материале русского языка такой подход был реализован Л. О Чернейко, В А Долинским, А Д Шмелевым, И К Мироновой, М. В. Никитиным, Н В Гришиной, Н. Б Грушиной, Е. В. Севрюгиной и другими. Ими проанализированы концешы 'судьба', "страх', 'еда', 'время', 'вода', 'результат', 'красота' Многочисленные культурно-значимые концепты русского языка были систематизированы в словаре Ю. С. Степанова «-Константы" Словарь русской культуры Опыт исследования».

Концептуальная сфера других индоевропейских языков, в частности английского языка, также стала объектом изучения в лингвокультурологни. Появились работы, имеющие описательный и сопоставительный характер. Это исследования Е. В. Пичугиной («Когнитивная организация и. прагматическая реализация концепта 'fear'), А. Р. Мурадовой («Выражение концепта 'мир' в языке бретонского фольклора»), С А. Питиной («Komjembi мифологического мышления как составляющая концептосферы национальной картины мира»), Е. В. Филипповой («Дом как фрагмент фольклорной картины мира»), В чувашской филологии изучение языковых сущностей с точки зрения их концептуальных особенностей только начинается На сегодняшний день в рамках данной проблематики выполнена лишь одна диссертационная работа Л В. Лотри, посвященная анализу концептуальных особенностей имен существительных «добро» и «зло» в русском и чувашском языках.

Данное диссертационное исследование «Концепты ирреального мира в русском, английском и чувашском языках» было проведено в рамках сопоставительной лингвокультурологни. Исследование некоторых ядерных существительных данного концепта в русском языке было предпринято в статье А. Д Шмелева (А Д Шмелев, 2002). Английский концепт 'devil' рассматривался в монографическом исследовании С А Питиной, но в большей степени с философских и культурологических позиций, нежели в лингвистическом аспекте В реферируемой работе сделана попытка выявить особенности русских, английских и чувашских мифологических, религиозных, обыденных знаний и представлений о воображаемом мире, которые отражены

б языке Облще и специфические черты концептов ирреального мира в ipex языках выявлены путем сопоставления русских, английских и чувашских имен существительных с отрицательной коннотацией, а также дериватов указанных слов, фразеологизмов и паремических единиц Сопоставительное изучение языковых данных способствовало обнаружению сходств и различий в способах концептуализации действительности разными этносами и особенностей языковой реализации глубинных концептуальных структур

Во второй главе - Концепты ирреального мира в русском, английском и чувашском языках (на материале лексики, фразеологии, паремий) - анализируются ядерные имена существительные с отрицательной коннотацией, репрезентующие концепты ирреального мира в трех языках. Это лексические единицы бес, демон, дьявол, сатана, чёрт - в русском языке, devil, demon, fiend,Satan - в английском языке, шуйттан, усач, мур, киремет, эсрел - в чувашском языке. В каждом языке ключевые лексемы описываются через их этимологию, лексическое значение, синонимические связи, фиксируются основные моменты развития их семантики, анализируется современная сочетаемость слов; объектом анализа также становятся фразеологические единицы и паремии трех языков, в состав которых входят указанные лексические компоненты.

Исследование началось с составления картотеки лексикографических определений указанных лексем, источниками которых стали толковые словари различных типов. Сравнение лексикографических определений данных слов в русском, английском и чувашском языках позволило сделать вывод о том, что указанные лексические единицы могут иметь два способа толкования Лексическое значение слов первой группы раскрывается путём лаконичного описания их существенных признаков, реализующихся в функционально-стилистической характеристике слова, энциклопедической ремарке, иденгификаюре, словарных конкретизаторах и взаимных определителях (бес 1. Вельзевул, демон 2, дьявол 1, змий 2, angel 2, devl 1, devil 2, Lucifer 1). Лексикографические определения слов второй группы содержат функционально-стилистическую характеристику и взаимные определители (Bpai 3, дух ада, злой дух, змей-искуситель, князь мира сего, князь тьмы, The Evil One, Satan, The Tempter 2. тпуйттан, усал, киремет-) Словарная статья отражает семантическую и стилистическую историю слова, а сопоставление словарных статей в лексиконах разных языков позволяет отчетливо увидеть интегральные и дифференциальные черты лексических единицв трех языках

Далее был установлен индекс употребительности лексических единиц с архисемой 'злой дух' в русском языке Степень употребительности рассматриваемых единиц явилась их своеобразной количественной характеристикой и позволила сделать выводы о некоторых особенностях функционирования этих лексем в языке Так, на сегодняшний день наибольшей частотностью в лексикографических источниках характеризуется ЛСВ бес 1 с индексом употребительности, равным 1, так как этот лексико-семантический вариант зафиксирован во всех лексикографических источниках Степень употребительности лексических единиц ангел, ангел тьмы, анцибол, беспятый, бух глухой, нечистик, нечистый дух бесовский, окаятка, отец лжи,

отяпа, пралик, хохлик, чёрный дух, шиш, шишига, шиликун, шут минимальна (0,09), что свидетельствует о перемещении данных единиц в разряд периферийной зоны лексики.

С помощью компонентного анализа семем была исследована структура значения указанных единиц в трех языках, выявлены категориально-грамматические ('предмет'; 'object'; 'япала'), лексико-граммашческие ('существо'; 'being'; 'етем'), категориально-лексические ('дух'; 'spirit'; 'сывлаш'), интегральные и дифференциальные ('злой', 'по религиозным представлениям', 'evil', 'ш theology'; 'усал', 'туралла') семы На основе компонентного анализа лексические единицы были объединены в лексико-семакгаческие группы с архисемой 'злой дух'/ 'evil spirit' / 'усал сывлаш' в русском (62 лексемы), английском (55 лексем) и чувашском (21 лексема) языках.

Изучение парадигматических связей данных единиц внутри ЛСГ 'злой дух' показывает, что в русском языке наличие однотипных повторяющихся сем привело к формированию определенных оппозиционных отношений между словами и их ЛСВ в данной ЛСГ, входящей в обозначенный концепт. Указанные единицы входят в семантическую оппозицию привативного типа со словом дух, а друг с другом образуют словесные семантические оппозиции тождества (сатана — Люцифер, дьявол -Веельзевул, чёрт хохлик и т. п.), представленные такими явлениями, как частичная и абсолютная синонимия. Абсолютными синонимами в данной группе являются ЛСВ дьявол 1 и ЛСВ сатана 1 Они совпадают по семной структуре, стилистической окраске, имеют сходные вторичные связи, а также функционально эквивалентные друг другу Все остальные единицы ЛСГ следует считать семантическими, стилистическими или семантико-стилистическими синонимами (ср дьявол - бес; сатана - Веельзевул; князь тьмы — беспятыи)

Анализ стилистически окрашенных лексем в пределах русской ЛСГ показывает, что эти маркированные единицы распадаются на две группы Первые принадлежат к единицам «книжного» фонда, на что указывает их книжная стилистическая окраска и сфера функционирования, ограниченная рамками христианской теологической литературы. Как правило, данные единицы являются синонимами ядерных существительных бес, дьявол, сатана

Вторую группу составляют единицы, синонимичные лексеме чёрт, которые ограничены рамками «народного» фонда лексики. Об этом свидетельствует специфический характер лексикографических источников данных слов - словари диалектной лексики - и стилистические пометы («разговорное», «просторечное», «народно-разговорное»), сопровождающие эти лексемы в толковых словарях Этимологический, компонентный и словообразовательный анализ указанных лексем подтверждает мысль о том, что эти лексические единицы отражают представления носителей русского языка о злом духе, имеющие дохристианскую, языческую природу, а признаки, положенные в основу наименования данного объекта ирреального мира, носят по преимуществу описательный характер.

Согласно представлениям русского человека, закрепленным в языке, чёрт «без пят», то есть вместо ног имеет копыта (беспятый) У него есть хвост, но не длинный, а короткий и, возможно, изуродованный на конце (куцый, корнахвостик). Это существо покрыто черной шерстью или кожей темного цвета (мурин, черный) Голова его отличается необычной вытянутой формой (шиш, шишига) и венчается, по одним представлениям, лысиной (лысой), а по другим - хохлом (хохлик) Он обтает в мире, противостоящем миру людей (ненаш) и враждебен людям (недруг) Черт воспринимается как существо нечистое (некошный, немытик, нечистый, нечистик). Он лукав и зол (лукавый, луканька), и поэтому отвергается людьми (окаянный, окаятка). Злой дух также может приходить к людям в виде болезни или являлся ее воплощением (пралик)

Библейский образ дьявола, напротив, лишен такой конкретности: в основу наименования данного объекта положены не описательные, а относительные признаки, то есть отражающие отношение данного предмета к друг-ому предмету, а именно его назначение, функции, местоположение (Гак, 1977). Анализ синонимических наименований лекссм дьявол и бес, составляющих подгруппу «книжного» фонда в данной ЛСГ, показывает, что в них закрепляются представления о злом духе, имеющие преимущественно религиозный характер

По религиозным представлениям христиан, субъект ирреального мира, обозначаемый в русском языке лексемой дьявол, имеет следующие характерные черты. Это бесплотное, сверхъестестенное существо, злой дух (дух ада, дух тьмы, злой дух, нечистый дух), по происхождению он является ангелом, восставшим против Бога и нгаверженным в ад (Люцифер, ангел бездны, ангел тьмы, падший ангел). Это существо обитает' в аду (ангел бездны, дух ада), яркими чертами его характера являются хитрость, коварство и лживость (лукавый, отец лжи) Одна из функций называемого существа -искушение человека (змей (змий), змей-искусителъ, искуситель) Дьявол является главой бесов, их предводителем, он также правит земным миром (веельзевул (Вельзевул), князь бесовский, князь мира сего, князь тьмы, семы 'властелин' и 'глава' в семемах ЛСВ сатана и Вельзевул) Его воспринимают как врага человека и человечества (враг, враг рода человеческого, противник). Он также может именовать сатаной, Вельзевулом (веельзевулом), Люцифером, демоном. Его юля Мефистофель имеет литературное происхождение.

Религиозные представления о бесе, занимающем подчиненное положение в иерархии злых духов, более просты с точки зрения семантической структуры Исследование семантического объема данного ЛСВ и ею синонимических связей позволяет сделать вывод о том. что называемое существо является злым духом (дух, нечистый дух бесовский), который может вселиться в человека и причинить ему физические страдания (дух глухой, дух немой, дух немощи) Подобно дьяволу, бесы по происхождению считаются ангелами, на что указывают некоторые их наименования (ангелы, ангелы согрешившие, злые ангелы) С другой стороны, лексема бес, как и существительное чёрт, отражает народные представления о злом духе

Следовательно, лингвистический анализ русского лексического материала указывает на тот факт, что концепт ирреального мира в русском языке двушганов, так как может носить религиозный (дьявол, сатана, бес) и народный (черт, бес) характер. При этом ядерное существительное бес отражает особую ситуацию двоеверия, которая существовала в русском религиозном сознании на протяжении многих веков (см. С Токарев, Э Померанцева).

Структуры русской и английской ('evil spirits in theology') лексико-семангической группы не аналогичны друг другу Это проявляется как в разном количестве единиц в двух J1C1', так и в неодинаковом функционировании слов и ЛСВ слов в двух языках, чго отражается на их способности образовывать новые слова, фразеологические единицы, выступать в переносных значениях, сочетаться с другими словами в рамках предложения.

Наиболее употребительными в английском языке являются единицы devil, Satan, demon, реже используются лексемы, ограниченные рамками разговорного (Harry, Old Nick, the Old Boy) или книжного (prince of darkness, the Tempter) стиля. Некоторые английские единицы совпадают с русскими как по значению, так и по месту внутри группы: дьявол - devil 1, сатана - Satan, князь тьмы - prince of darkness , искуситель - the Tempter. Это, как правило, слова, заимствованные русским и английским языком из одного библейского источника. Напротив, единицы с разговорной стилистической окраской имеют наибольшее число количественных и семантических расхождений в двух языках. Безэквиваленгными лексическими единицами в русском языке являются многочисленные синонимы слова черт с разговорной стилистической окраской, например луканька, окаятка, хохяик, беспятый, лысой, шиш.. В английском языке разговорными вариантами лексемы devil, не имеющими аналогов в русском языке, выступают эвфемизмы Harry, Old Nick, the Old Boy - собственные имена, и сочетания слов the Foul Fiend, shadow of shadows, king of the shadows.

Единицы данной группы вступают в те же отношения абсолютной и частичной синонимии, чго и члены русской ЛСГ. Однако переносные значения этих единиц не всегда совпадают. Если русское слово дьявол имеет всего два ЛСВ ('злой дух', 'злой, коварный человек'), то у английского devil их более десяти, среди которых 'человек, малый, парень', 'тот, кто выполняет работу за другого'; 'острое блюдо из жареного мяса или рыбы с пряностями и специями', 'род фейерверка'.

Особо рассматривается случай, когда русским лексическим единицам, имеющим различную семантику и звуковое оформление, в английском языке соответствуют два лексико-семантических варианта одного И того же слова: диавол 1 devil 1, бес 1 - devil 2 Компонентный анализ семем английских ЛСВ и дальнейшее сравнение их с семантикой русских соответствий позволяет выявить отличия в представлении: о называемых существах, характерные для носителей русского и английского языков

Семная структура английских ЛСВ имеет как тождественные, так и отличающиеся друг от друга элементы значения. Как и в русском языке,

общими семами для данных единиц являются категориально-грамматическая сема 'object', лексико-грамматическая сема 'being', категориально-лексическая сема 'spirit', дифференциально-конкретизирующая сема 1 'evil', отрезок значения, характеризующий представления о злом духе -'m theology' Дифференциальные семы демонстрируют ie денотативные признаки обозначаемых существ, по которым их отличают друг от друга Сущесхва, обозначаемые JICB devil 1 и devil 2, выполняют различные функции, а значит, занимают разное положение в иерархии злых духов. Так в JICB devil 1 дифференциальные семы 'the leader of all apostate', 'the ruler of hell' указывают на то, что существо, репрезентируемое данной лексической единицей, является предводителем как отступивших от Бога людей, так и злых духов. Напротив, дифференциальная сема 'follower of the devil' в JTCB devil 2 свидетельствует о подчиненном положении злого духа, обозначенного данным вариантом Некоторые семы в JICB devil 1 характеризуют отношения одновременного подчинения и вражды, существующие между обозначаемым духом и Богом ('the adversary of God', 'subordinate to God'), а также вечную борьбу между дьяволом, человечеством и человеком ('the tempter', 'the enemy of mankind') Сема 'possessing the state of demoniac' в JTCB devil 2 конкретизирует взаимодействие человеческого и дьявольского начал.

Следовательно, объекты, обозначаемые JICB devil 1 и devil 2, в сознании носителей английского языка являются существами, принадлежащими к одному классу злых духов Вариант devil 1 реализует представления о сверхъестественном существе, которое является главой и властелином злых духов, падших ангелов и грешников. JICB devil 2 используется для обозначения злого духа, занимающего более низкое положение в иерархии сверхъестественных существ (сема 'follower of the devil') и выполняющего функцию посредника между дьяволом и человеком, так как этот злой дух может вселиться в последнего Данная черта отражена как в семе 'possessing the state of demoniac', так и в синонимичном JICB spirit 2, имеющем в структуре значения отрезок 'held to be able to enter or possess a person'

Семантическая структура русского JICB диавол 1 отличается от английского аналога только количеством дифференциальных сем Гак, некоторые отрезки значения в русском и английском ЛСВ являются идентичными ('противостоящий Богу', 'властелин ада', 'the adversary of God', 'the ruler of hell'), другие реализуются в синонимичных наименованиях (искуситель, враг), третьи отсутствуют ('subordinate to God', 'the leader of all apostate') Однако это отличие, на наш взгляд, не является существенным, а сам анализ семантики и парадигматических связей разноязычных ЛСВ позволяет говорить о полном сходстве представлений о называемом объекте, существующих у носителей двух языков

Семемы соответствующих друт другу вариантов бес 1 и devil 2, напротив, отличаются не только числом сем, но и их значением Если в английском языке представления о дагагом существе имеют исключительно религиозный характер, то источником знаний о бесе являются и религиозные, и народные представления Дифференциальная сема 'человекообразное существо

с рогами, копытами и ■хвостом', отсутствующая у английского варианта, есть дань русской суеверной традиции, сближающей беса с фольклорным чертом.

На основе анализа английского языкового материала попытка реконструировать знания об обозначаемом объекте привела к следующему заключению. В лексических единицах с архисемой 'evil spirit' английского языка закрепляются представления о злом духе, имеющие преимущественно религиозный характер. Согласно религиозным представлениям англичан, объект ирреального мира, обозначаемый лексемой the Devil, имеет следующие характерные черты. Это бесплатное, сверхъестественное существо, злой и нечистый дух (evil spirit, malignant demon, malignant spirit, wicked spirit); по происхождению он считается ангелом (fallen angel, angel 2); яркой чертой его характера является злоба (author of evil, evil principle, the Evil One (evil), the Wicked One (wicked one)), он также воспринимается как создатель этого чувства (mischiefmaker), дьявол искушает человека (the Tempter) и может принимать человеческий облик (demon in human shape); дьявол является главой бесов, их предводителем, он также правит земным миром (supreme spirit of evil, chief of the devils, god of this world, prince of the air, prince of the darkness, prince of the devils, prince of the evil, prince of the world), его воспринимают как врага человека и человечества (the (old) Enemy (the enemy), the common enemy, the enemy of mankind); он противник Бога (the (old) Adversary); дьявол может иметь имена Beelzebub, Lucifer, Satan, the Foul Fiend.

Религиозные представления о существе, называемом в английском языке a devil, занимающем подчиненное положение в иерархии злых духов, более просты Называемое существо является злым духом (evil spirit, malignant demon, malignant spirit, wicked spirit, unclean spirit, foul spirit). On может вселиться в человека, и причинить ему физические страдания (dumb spirit, spirit of infirmity, deaf spirit) По происхождению его считают ангелом (evil angel, angel 2).

Таким образом, концепт ирреального мира в английском языке в некоторой степени совпадает с концептом русского языка, так как обе единицы менгальности имеют идентичный религиозный характер.

Лингвистический анализ лексических единиц чувашского языка с интегральной семой 'усая сывлаш' позволяет сделать вывод о том, что исследуемые лексемы закрепили на языковом уровне народные, по преимуществу языческие цредставления чувашского народа об объектах ирреального мира Злые духи во главе с шуйттаном составляют особую группу в народных верованиях Шуйттан противопоставлялся добрым божествам и, как существо злое, наделен способностями причинять человеку самые различные неприятности, злой дух может явиться причиной болезни, эпидемии (мур) Он вбирает в себя также черты божества смерти (эсрел) Чуваши поклонялись злым духам, приносили им жертвы, сооружали места для молений (тремет) Позднее в религиозных представлениях чувашей о шуйттане появились элементы, заимствованные из христианского учения о дьяволе, что отразилось в появлении новых лексических единиц для обозначения злого духа в чувашском языке (ангел, веелъзееул, ташман, тёнче

пудпйхё, халхасар сывлаш., чепхесер сыелйш). сфера функционирования которых ограничена рамками Священного Писания

Одной из задач в диссертационном исследовании было установление степени межъязыковой семантической эквивалентности указанных единиц в аналогичных контекстах. На материале русских, английских и чувашских текстов Нового Завета составлена таблица соответствий русских и английских, а затем русских и чувашских лексических единиц, употребляющихся в аналогичных контекстах Далее мы классифицировали эти единицы в зависимости от того, полными, частичными или безэквивалетгпшми являлись составляющие imp

В результате, большинство английских слов, JICB слов и словосочетаний были эквивалентны русским вариантам: ангел - angel, бес -devil 2, враг - enemy, дух - spirit, диавол — devil 1, дух глухой - dumb spirit И др.; часть отличалась от русских соответствий лить графически' Beelzebub -веелъзевул, Satan - сатана.

Третьи составляли такую группу, К01да одной русской единице соответствовало несколько английских Например, русское словосочетание кпязъ бесовский в одних контекстах передается с помощью полностью эквивалентного ему сочетания prince of the devils (through the prince of the devils - [он изгоняет бесов силою] князя бесовского (Мф 9 33)), а в дрзтих с помощью сочетания chief of the devils (by Beelzebub chief of the devils - [он изгоняет бесов силою] веельзевупа, князя бесовского (Лк. 11 15)). В этом английском сочетании первый компонент chief со значением 'глава, предводитель, вождь' также несет в себе сему, указывающую на роль дьявола среди его войска ('глава'), поэтому передаваемое значение нельзя считать искаженным Однако стилистическая окраска данного словосочетания является нейтральной по сравнению с кпижпой окраской в рппсе of the devils, которая как раз и привносится в это выражение с помощью элемента рппсе (ср. Рппсе of the Peace - Христос, Рппсе of the Church - кардинал, князь церкви и chief of the police - шеф полиции, chief of the department - начальник отдела). В эту группу также следует включить пары лукавый - evil и the -wicked one; нечистый дух - unclean spirit и foul spirit

При переводе текстов Евангелий с русского на чувашский языка для передачи лексических единиц с архисемой 'усал сывлаш' используется заимствование слов (ангел - ангел, веелъзевул - веелъзевул) - «идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его» - «ей ылханлисем1 кайар Ман патамран шуйттан валли, унан ангедёсем ваши хатёрлесе хула ёмерлёх вуга» (Мф 25 41)

В других случаях имеет место дословный перевод средствами чувашско! о языка (злой дух - усал сывлаш., дух немой - челхесёр сыелйш) - «Л в это время Он многих исцелил от болезней и недугов и от злых духов, и многим слепым даровал зрение» - «£ав вахатра Иисус нумай 5ынна чирёсенчен, суранёоеячея, усал сывлашсенчен сыватна, суккарсене те нумайёшне куракан туна» (Лк 7 21).

Реже встречается семантическое калькирование (враг 'дьявол' -ташман 'дьявол') - «враг, посеявший их, есть диавол» - «нукра акна ташман -шуйттан вал» (Мф. 13. 39).

Отмечается также перевод нескольких русских синонимов одной чувашской лексической единицей (диавол, сатана - шуйттан) - «Там сорок дней Он был искушаем от диавола и ничего не ел в эти дли» - «Унта Ана хёрёх кун шуйгган санана, $ав кунсенче Вал нимён те 5имен» (Лк 4 2) или «Тогда Иисус говорит ему отойди от Меня, сатана» - «Иисус вара ана калана кай Ман патамран, шуйттан» (Мф 4. 10).

Введение фразеологического и паремического материала значительно расширило область лингвистического исследования Изучение языка как средства хранения и передачи информации позволяет рассматривать фразеологию и паремии языка в новом аспекте. Фразеологический фонд сегодня воспринимается как ценнейший источник сведений о культуре и менталитете народа Такой подход к фразеологии реализуется в работах Е. М. Верещагина, В Г. Костомарова, В В Воробьева, В М Шаклеина, В М Мокиенко. Фразеологизмы и паремии с указанными лексическими компонентами трех языков также рассмотрены нами с лингвокультурологаческих позиций

Компонентом большинства фразеологических и паремических единиц русского языка является слово чёрт Эта лексема входит в группу безэквиваленгоои лексики, отражающей наиболее специфические черты русского народного быта и сознания. Проведенный выше языковой анализ слова черт демонстрирует уникальность этого образа русской кулыуры, в котором отражаются дохристианские представления о злом духе Следовательно, ФЕ и паремии с этим компонентом также хранят по преимуществу народные представления о нем За каждой из указанных единиц находится выразительная характеристика черта, его облика (богатый, как черт рогатый, как будто черти копытами толкут (в животе) 'о сильной бот', грязный (чумазый) как черт (в аду), страшный как черт), черт характера (упрям, как карамышевский черт, злей как черт (которому прижали хвост)), типичных действий (черт дернул ча язык, черт попутал), места обитания (бродит, что черт по болоту, вертит, как черт в омуте), отношений с человеком (бояться как самого черта, бегать как от черта).

Ментальная информация, закрепленная в чувашских фразеологизмах и паремиях, ино1да своеобразно перекликается с материалом, представленным лексикой чувашского языка. Однако чаще всего она носит уникальный характер Так, сопоставительный анализ чувашских и русских паремий показывает, как одно и то же явление воспринимается представителями разных заносов. В русском языке многочисленную группу составляют шоловицы, в которых ботаютво человека оценивается как нечто, полученное им от черта (богатому черти деньги куют), а сам богач считается «нечистым» (копил, копил, да черта и купил), так как ему помогают черти (у богатого черт детей качает) В чувашском языковом сознании отражается противоположное восприятие богатства Оно считается даром Бога, тогда как бедность насылается шуйгтаном (Тура укда паратъ, шуйттан шйтак паратъ - Бог дает

деньги, а черт дает дырку, укда пор Тура пор, укда дук ~ шуйттан пор - есть деньги - есть Бог, нет денег - есть черт).

В то же время паремический фонд двух языков демонстрирует полное сходство в восприятии женщины у чувашей и русских. Как русские, так и чувашские пословицы отражают особое отношение к женщине как к существу, которое может превзойти черта в знаниях (шуйттан пёлменнине хёрарам пёлет (что не знает черт, знает женщина) или сноровке (куда черт не поспеет, туда бабу пошлет', шуйттан тйваймане хёрарйм тунй (что не сделал чёрт, делает женщина)) В чувашских паремиях представлен уникальный материал о злом духе, не нашедший отражение ни в лексике, ни во фразеологии. Представления об эсреле как духе смерти сохранились в пословицах чувашского народа (эсрел чун чун шырать - душа эсреля душу ищет, эсрелсёр вилём дук - без эсреля смерти нет, эсрел хёдпе, тет - эсрел с мечом, говорят).

Изучение фразеологического и паремического состава английского языка показывает, что в нем можно обнаружить корпус единиц, одним из компонентов в которых являются лексемы devil (hate smb (smth) as the devil hates holy water), deuce (the deuce knows), Beelzebub (call in Beelzebub to cast out Satan), Satan (Satan rebuking (reproving) sin). Сравнение их между собой демонстрирует, что в английских ФЕ лексемы devil и deuce развивают несколько значений Их семантические межъязыковые эквиваленты функционируют в составе фразеологических единиц лишь в одном основном значении - 'злой дух'. Развитие вторичных значений в единицах devil и deuce связано с особенными свойствами английского языка, в котором мера многозначности слов намного превышает тот же критерий, существующий в русском или чувашском языке. На это свойство английского языка указывает Б. Норман, говоря о том, что «в английском словаре случаев появления у слова переносных значений будет намного больше, чем в русском Это говорит о том, что мера многозначности слов в разных языках различна» (Норман, 2004).

В составе английских фразеологических единиц компоненты devil и deuce, как правило, обозначают злого духа the devil rebuking sin (букв дьявол, осуждающий грехи), то есть лицемер, the deuce knows (букв дьявол знает). Однако во фразеологизмах a deuce of a time ago (букв сам дьявол прошлого) «черт знает когда, ужасно давно»; as the devil (букв, как дьявол) «чрезвычайно, ужасно, чертовски» и некоторых других лексемы devil и deuce развивают иное значение, так как служат для выражения высокой степени качества какого-либо предмета или явления, обладающего отрицательной коннотацией. В выражении for the devil of it (букв, из-за дьявола этого) лексема devil эквивалента слову озорство, а в ФЕ it is the very deuce (букв, это тот самый дьявол) компонент deuce обозначает суть чего-либо, сердцевину Имя дьявола также является олицетворением стремления к наслаждениям, на что указывает значение фразеологизма the world, the flesh and the devil (букв, мир, плоть, дьявол), книжн. 'стремление к удовольствиям, чувственным наслаждениям, порочные наклонности'. Несвободные значения становятся отличительной чертой этих слов среди других лексем английского языка с аналогичной архисемой, а также на фоне синонимичных им русских и чувашских лексических единиц.

В третьей главе - Деривационные особенности имен существительных с архисемой 'злой дух7 'evil spint' / 'усал сывлйш' -исследуются словообразовательные возможности ядерных существительных в трех языках Важность когнитивного подхода к изучению всех деривационных подсистем как одного, так и нескольких сопоставляемых языков определяется тем, что словообразовательные значения аккумулируют наиболее значимые для данного языкового коллектива элементы смысла. Словообразование обеспечивает процесс номинации и играет важную роль в классификационно-познавательной деятельности человека как одно из основных средств пополнения словарного состава языка. Следовательно, словообразованию принадлежит важнейшая роль в номинативном процессе, запечатлевающем особенности человеческого мировосприятия, специфику культурно-исторического опыта народа

Имена существительные трех языков с архисемой 'злой дух' вступают в словообразовательные отношения с рядом слов, для которых они являются производящими, являются ядром словообразовательного гнезда -совокупности однокорневых слов, упорядоченных отношениями производности. Как правило, в словообразовательном гнезде они играюг роль вершины, иначе называемой исходным словом словообразовательного гнезда. В современном русском языке существуют словообразовательные гнезда с исходными словами бес, демон, дьявол, сатана и черт Напротив, лексические единицы Вельзевул и Люцифер не имеют производных, что говорит об их малой освоенности и ограниченности сферы употребления в русском языке

Производные единицы в рассматриваемых гнездах отличаются друг от друга количеством и характером производных, относящихся к разным словообразовательным типам Анализ производных, входящих в указанные словообразовательные гнёзда, показывает, что среди них можно выделить две группы лексических единиц Первую составляют те из них, которые относятся к одной и той же части речи, образованы от слов одной и той же части речи, обладают общим словообразовательным значением и словообразовательным формантом (например суффиксом) Кроме того, они присутствуют как минимум в двух гнездах. К таким производным следует отнести отыменные суффиксальные имена существительные с общим модификадаонным значением женскости (бесовка, чертовка, чертовочка, чертиха и дьявочица), отыменные суффиксальные имена существительные с общим модификационным значением невзрослости (бесёнок, дьяволёнок, сатаненок, чертенок), отыменные суффиксальные имена существительные со значением «носитель предметного признака» (бесовство, бесовщина, демонизм, дьяволизм, дьявольщина, сатанизм, сатанинство, чертовщина,

чертовщинка)-, отыменные суффиксальные имена прилагательные (бесов, демонов, чертов, бесовский, демонский, демонический, дьявольский, сатанинский, чертовский)', отыменные суффиксальные наречия (бесовски, демонски, демонически, дьявольски, сатанински, чертовски)

Вторая группа - это производные слова, встречающиеся только в одном словообразовательном гнезде. В неё вопий отыменные суффиксальные имена существительные с общим субъективно-оценочным значением

(сатанюка, чёртик, чертище, чертяга, чертяка, чертушка), имена существительные, образованные с помощью сложения (чертобесие, чертогон, бесагон, чертолом, демоночтец и др); отыменные суффиксальные и конфиксальные глаголы, мотивированные именами существительными (бесноваться, сатанеть, сатаниться, чертыхаться и др.).

Анализ указанных дериватов позволяет охарактеризовать представления о злом духе, существующие в сознании носителей русского языка, следующим образом В русском языке закрепились представления о »

том, что злой дух обладает определенными родственными связями у него есть жена (чертовка, бесовка, дьяволица) и дети (бесёнок, дьяволёнок, сатанёнок, чертёнок), представления о матери и бабушке черта не нашли отражение в производных словах, но были зафиксированы в таких выражениях, как «идти к «

чёртовой матери» или «послать кого-либо к чертовой бабушке». Обыденные представления в некоторой степени повлияли и на религиозные знания о дьяволе и сатане (дьяволица, сатанёнок), но вовсе не коснулись такого существа, как демон, что иллюстрируется отсутствием у данного слова производных с модификационным значением женскости и невзрослости.

Некоторые предметы, явления окружающей действительности воспринимались носителями русского языка как нечистые (см нечистый 'по народным поверьям связанный со злым духом, колдовством' (БТС, 648)), принадлежащие злому духу или схожие с ним по ряду признаков. В этом случае они обозначались как бесовские, дьявольские, сатанинские, ср ■ чертовские ухищрения (БТС. 1476), дьявольское наваждение (БТС, 292), демоническая натура (БТС, 250) Тот же признак мог характеризовать действия' дьявольски улыбаться (БТС, 292), демонски кривить губы (БТС, 250).

Кроме того, злой дух считался причиной сверхъестественных, загадочных событий и происшествий, обычно неприятных для человека. Нечто непонятное и несуразное, что объяснялось вмешательством злой силы, именовалось лексемами бесовщина, дьявольщина, чертовщина.

Вера в возможность проникновения злого духа е человека была достаточно распространена среди носителей русского языка. Это нашло отражение в лексическом значении глаголов современного русского языка .

бесноваться, сатанеть, сатаниться, демониться и устаревших словах, зафиксированных в словаре В И Даля- демонствоватися ('бесноваться, быть одержимым бесом'), а также в семантике существительного бесноватый, то есть одержимый бесом, и слова демономания ('помешательство, в котором <

человек считает сам себя бесноватым, одержимым').

Язычество, которое было характерно для эпохи древних славян, расценивалось служителями христианского культа как поклонение дьяволу, что отображено в устаревших лексемах демоноговение ('идолопоклонство') и демоночтец ('идолопоклонник') Существование современного культа сатаны отразилось в словах, называющих этот культ (сатанизм) и его служителей (сатанист).

Производная лексика зафиксировала особенности национального языка, отображенные в формировании бранных выражений с

рассматриваемыми исходными словами и их дериватами, а также изменение отношения русского человека к нечистой силе - смену отрицательной коннотации явления и объектов на положительную, о чем свидетельствует наличие ряда образований с уменыпитедьно-ласкательным значением чертушка, бесеночек, чертовочка; это подтверждается также наличием в современном русском языке лексико-семантических вариантов с положительным значением и коннотацией (чертенок 2 'о бойком, озорном ребенке', дьяволенок i'уменьшительно-ласкательно к дьявол')

Аналогично были описаны и подвергнуты сопоставлению словообразовательные гнезда английскою и чувашского языков Особенность русских словообразовательных гнезд с исходными словами бес, демон дьявол, сатана, черт состоит в том, что они имеют разветвленную структуру и большое количество производных единиц, находящихся на первой и второй ступени словообразования. Например, в гнезде с вершиной бес количество дериватов равно 30, в гнезде с производящим компонентом демон - 16, наиболее объемным является гнездо с вершиной черт, в которое входит 36 единиц.

Словообразовательные гнезда английского и чувашского языков менее объемны. В современном английском языке насчитывается 13 производных единиц еуществителыкм о devil В чувашском языке гнездо с вершиной шуйттан в своем составе имеет только 6 компонентов. Это связано с морфологической структурой рассматриваемых языков: с агглютинативностью и аналитизмом чувашского языка и приоритетом семантического способа словообразования в деривационной системе английского языка.

Словообразовательные гнезда русскою, английского и чувашского языков нуждаются не только в собственно описании компонентов, но также в их сопоставлении, так как именно сопоставление производных единиц даег возможность отчетливо увидеть сходства и различия, которые существуют как на языковом, так и на ментальном уровне носителей языка Структурные компоненты словообразовательных гнезд были подразделены на следующие группы:

• структурные компоненты, идентичные компонентам в сравниваемом гнезде по значению, средству и способу образования;

• структурные компоненты, отсутствующие в сравниваемом гнезде с точки зрения эквивалентности словообразовательного средства,

• структурные компоненты. отсутствующие в сравниваемом гнезде с точки зрения эквивалентности в области словообразовательной пары;

• структурные компоненты, отсутствующие в сравниваемом гнезде с точки зрения эквивалентности

В первую группу вошли словообразовательные единицы, которые идентичны друг другу по словообразовательному значению, средству и способу словообразования Прежде всего, это суффиксальные имена

существительные с общим модификационным значением невзрослосхи. В русском и английском языках они образованы от исходных слов с помощью суффикса -онок- (-ёнок-) и -kin. Это единицы бесёнок, дьяволёнок, сатанёнок, чертёнок и devilkin. При этом в русском мы отмечаем количественное превосходство таких единиц, их возможность образовываться от нескольких исходных слов. Кроме того, данные единицы в русском языке сами могут выступать в качестве производящих (ср бесёнок —» бесёночек, чертёнок —> чергеночек). »

В эту же группу следует отнести существительные с общим значением женскости, которые в английском и русском языке также образованы с помощью суффиксов - их (а), -овк (а), -иц (а) и -ess . Это производные бесит, бесовка, дьяволица, чертиха, чертовка и deviless. Мы считаем, что полностью <

эквивалентны только единицы дьяволица и deviless, которые имеют нейтральную стилистическую окраску, так как при образовании других русских производных происходит смена их стилистической окраски с дальнейшим функционированием в группе разговорной лексики. Как и в предыдущем случае, русские единицы превосходят английские в количественном отношении и сами могут образовывать производные, например чертовка —* чертовочка.

Английская единица devilment 1 и русское слово чертовщина также являются полными эквивалентами друг друга.

В данную группу следует отнести русские, английские и чувашские имена прилагательные и наречия. При этом адъективные образования являются производными для исходных слов и производящими для наречий. В русском и английском языке суффиксальные прилагательные есть во всех словообразовательных гнёздах. Это единицы бесов, бесовский, дьяволов, дьявольский, демонов, демонский, демонический, сатанинский, сатанический, чертов, чертовский, devilish, demonic, demonical, fiendish, satanic, шуйттанё, шуйттанла. Наречные образования находим во всех гнездах русского языка (бесовски, демонски, дьявольски, сатанински, чертовски) и в двух гнездах английского языка (devilishly, satamcally). Чувашская лексема шуйттанла может выступать как в рели прилагательного, так и в роли наречия (ср. шуйгтанпа кёпер 'чертов мост', шуйттанла нЗхатъ 'чертовски смотреть'). В количественном отношении русские производные и здесь стоят на первом t

месте.

Глаголы сатанеть, to devilize и шуйттанлан также следует отнести в эту группу, так как они имеют одинаковое словообразовательное значение, средство и способ образования. Сюда по тем же причинам включаются „

существительные демонология и demonology, сатанизм a Satanism.

Вторую группу составляют структурные компоненты, отсутствующие в сравниваемых гнездах с точки зрения эквивалентности словообразовательного средства. Это означает, что при наличии у производных формально и семантически сходных производящих, а также идентичною словообразовательного значения, они отличаются друг от друга словообразовательными формантами Например, в одном из языков слова образуются с помощью суффиксов, а в другом - способом сложения. Сюда же следует отнести единицы, в которых новое значение реализуется не на

словообразовательном, а на лексическом уровне. В этом случае мы должны говорить о межуровневых эквивалентах.

В данную группу входят производные чёртик, чертеночек, чертовочка, которым соответствуют в английском little devil, little devilkin, little deviless, а в чувашском пёчёк шуйттан В этом случае различные модификационные значения производным придают прилагательные little и печек (маленький), а не суффиксы, как в русском языке Это объясняется тем. «•■ что количесгво морфем с субъективно-оценочным значением в английском и

чувашском языке ограничено, поэтому языки прибегает- к лексическим способам выражения оценки.

Нередко в английском языке для обозначения лиц женского пола к ► исходному слову присоединяется местоимение she (она), поэтому при

сравнении гнезд русского и английского языков мы находим такие пары, как чертовка - she-devil и дьяволица - she-demon Использование личного местоимения she объясняется слаборазвитой системой суффиксов феминизации в английском языке, а также отсутствием маркированной словообразовательной оппозиции в именах существительных по полу (ср. в русском языке, учитель - учительница, в английском - teacher)

Русским суффиксальным существительным бесенок дьяволенок, сатаненок, чертёнок соответствуют чувашские образования шуйттан чёппи и шуйттан дури При этом производные со значением невзрослости в чувашском язьше имеют двучленную структуру, что связано с аналитизмом данного языка.

Кроме того, английской производной единице devil-worship, образованной способом сложения от исходного слова devil, семантически соответствует русское сочетание культ сатаны, в составе которого присутствует, однако, не единица дьявол, а синонимичная ему лексема сатана, относящая это составное наименование к другом) словообразовательному шезду Подобные отношения характерны также для пары demonolatry и поклонение дьяволу, в которой английский компонент является суффиксальным образованием, а соответствующая ему по значению русская единица - словосочетанием, в состав которого входит исходное слово 4 Структурные компоненты, отсутствующие в сравниваемом гнезде с

точки зрения эквивалентности в области словообразовательной пары, отнесем в третью группу единиц. Сюда следует включить словообразовательные пары производящего и производного компонентов черт - чертыхаться (devil - to swear, пгуйттан - усала асанса ятлас (букв «говорить, вспоминая черта»)), черт чертогон (devil - thistle, шуйттан - пщен ), devil - devilry ( дьявол -коварство, злоба, жестокость), черт- чертовщина (шуйттан - хаямат) Возможно, такое несоответствие возникает потому, что русский глагол чертыхаться имеет более узкое значение («ругаться чертом»), чем английское слово to swear («ругаться, браниться») Существительное devilry образовано с помощью суффикса со значением 'специфическое качество предмета или явления, названною основой5, эквивалент которого отсутствует в русском языке, где качества черта передаются иными разнокоренными словами (злой, рогатый, черный, беспятый, лысой) В свою очередь, слово чертогон

обозначает растение, чье название специфично у каждого народа, и отражает верования русских людей в то, что чертополох может излечивать от порчи (БТС, 1476).

В русском, английском и чувашском гнездах обнаруживаются безэквивалентпые слова. Это наиболее многочисленная группа производных. В неё входят лексемы чёртушка, чертище, чертяга, чертяка, чертобесие, чертовня, чертолом, а также собирательные существительные devildom и devilry. Причина этого кроется в том, что перечисленные русские ,

существительные образованы с помощью суффиксов субъективно-квалификационной оценки (-угак(а), -яг(а), -як(а) ), которые практически не используются в английском языке, а суффикс, выражающий увеличигельность (ср чертите), в нем отсутствуют. i

С другой стороны, хотя в русском языке есть аффиксы с собирательном значением, но ни один из них не может образовать собирательные существительные от рассматриваемых нами исходных слов В чувашском языке также отсутствуют слова с уменьшительно-ласкательным и увеличительным значением, родственные слову шуйттан Кроме того, в чувашском языке нет эквивалентов для русских и английских производных со значением женскости Здесь слово шуйттан может одновременно обозначать лицо мужского и женского пола, что связано с отсутствием категории рода в чувашском языке. Безэквиваленшьгми также являются большинство сложных слов всех трех языков, поскольку один из компонентов сложного слова вносит новое содержание в семантику производной единицы

Помимо производных слов, в анализе нуждаются составные наименования в русском и чувашском языке, а также составные наименования и сложные слова английского языка, одним из компонентов в которых являются либо указанные ядерные имена существительные, либо их дериваты. бесовское зелье, сатанинский гриб, devil's apple, devil's-flow, шуйтан майраки, шуйттан черни, и т п

Как правило, данные единицы фразеологии в русском, английском и чувашском языке имеют определенную структуру: состоят из двух компонентов, один из которых является определяемым словом, а другой -определителем, при этом отношения между компонентами носят т

атрибутивный характер В зависимости от функции компонентов с архисемой 'злой дух'/ 'evil spirit' / 'усал сывлаш' в составе сочетаний рассматриваемые наименования можно разделить на две группы В первую входят единицы, где указанные компоненты является определителями (бесово с

молоко, чёртов орех, devil's brew, devil's food cake, шуйттан кампи, шуйттан хапаххи), а во вторую - сочетания, в которых они играют роль определяемых слов (морские черти, blue devils, шуйттан выляна дырма)

Тематический состав данных единиц лексики и фразеологии достаточно разнообразен. Эта составные наименования и сложные существительные обозначают людей (бесова нога, devil's advocate,), животных (чёртова рыба, , thorny devil, шуйттан кёвенти), являются фигонимами (чёртово ребро, devil's paintbrush, шуйттан хупаххи), служат для называния рукотворных предметов (чёртова кожа, devil's picture book) и объектов

неживой природы (чёртов палец, devil's dyke, шуйттан чёрни) Они также могут являться локативами (чёртово место, шуйттан выляна çëp) или использоваться для обозначения количества (чёртова тьма, devil's dozen) При этом в целом ряде наименований происходит полное или частичное семантическое опрощение компонентов с архисемой 'злой дух' (сатанинский гриб, чертова борода, чёртово ребро, devil ivy, devil's brew, devil's trumpet, шуйттан урапи, шуйттан лаши ).

В русском языке большинство этих сочетаний шрают роль экспрессивных синонимов охдельных слов Они имеют как разговорную стилистическую окраску (бесовское зелье), так и грубо просторечную, и в этом случае обладают отрицательной котшотацией (чёртова перечница) В английском и чувашском языках, напротив, подобные единицы, как правило, являются единственными наименованиями реалий

В чем же причина тог о, что при наименовании данных реалий одним го средств сравнения становятся ядерные существительные исследуемых концептов или их производные На наш взгляд, причина наименования реалий с помощью подобных единиц состоит в том, что объект действительности, подлежащий номинации, обладает признаком, который связывает его с представлениями русскох о, английского или чувашского народа о злом духе Это объясняется также свойствами самих объектов номинации

Например, изучение морфологических особенностей (внешних и внутренних отличительных признаков) денотатов, названных в английском языке с помощью указанных единиц, позволяет сделать следующие выводы Как нечистые, то есть принадлежащие дьяволу, расцениваются реалии, обладающие рядом характерных признаков Это растения или животные необычной формой, которая напоминает какую-либо часть человеческого тела (idevil's-hair (букв, чёртовы волосы), ломонос виргинский) или предмет быта (devil's paintbrush (букв, чертова кисточка), ястребинка, devil's darning needle (букв чертова шла), стрекоза) У них могут быть колючки, шипы, роговидные выступы (devil's club - заманиха высокая, devil's-finger - лядвенец рогатый). Их характеризуют необычные свойства (devil horse (букв чертова лошадь), богомол) Они бывают ядовиты или являются сорными травами (devil 's-gut -повилика, devil's-root- заразиха).

Суеверные представления англичан о злом духе как создателе всего греховного на земле находит свое отражение в наименовании ашоголя, тральных костей и игральных карт, которые в английском языке называются devil's drunk (букв чертов напиток), devil 's-bones (букв чертовы кости), devil's picture book (букв чертова книга) Подобные верования существовали у чувашей и русских Например, о черте как создателе пива повествует чувашская сказка «Как черт научил чуваша варить ттиво» От старообрядцев, считавших курение большим грехом, пошло наименование табака чертовым зельем и приписывание появления этого растения делу рук черта

Следует отметить, что восприятие некоторых реалий аналогично у представителей различных культур В чувашском и английском языках полностью совпадает наименование белемнита Он обозначается через единицы шуйттан чёрни (букв чертов ноготь) и devil's toenail (букв чертов

ноготь). Носители русского языка называют эту окаменелость чертовым пальцем Идентичное название существует и в английском языке - devil's-finger. Такое совпадение лексических единиц объясняется сходством представлений всех трех народов о злом духе как существе, обладающем огромными размерами (длина белемнита обычно составляет 40 см, длина указательного пальца человека -8-12 см)

В заключении обобщены теоретические и практические результаты исследования и намечены его дальнейшие перспективы.

Основные выводы и результаты работы заключаются в следующем:

В концептосфере представленных языков существуют концепты ирреального мира. Указанные концепты являются частью языковой картины мира названных народов и представляют- собой знания об ирреальном мире и его субъектах. В данных концептах закреплены мифологические, религиозные и общечеловеческие представления: о мироустройстве. Картина «иного» мира весьма сложна, так как речь идет не об объективной, а о субъективной реальности, в которой смешаны языческие и христианские представления о субъектах ирреального мира. В русском, английском и чувашском языках концепты ирреального мира репрезентуются определенной группой языковых единиц - лексем, фразеологизмов, паремий.

Каждое из рассмотренных имен существительных с отрицательной коннотацией (бес, дьявол, сатана, чёрт в русском языке, devill, devil 2, Satan, fiend в английском, шуйттан, усал, киремет, мур, эсрел в чувашском языке) функционирует как «ядро» национального и в то же время универсального концепта для всех трёх языков. Синонимичные им наименования, сфера употребления которых чаще всего ограничена рамками «книжного» или «разговорного» фонда лексики, находятся в «околоядерной» зоне этих образований.

Интегральные особенности концептов особенно ярко проявляются в их религиозном аспекте. Этот факт может быть объяснен тем, что вероисповедание всех трех народов имеет одни и те же христианские корни. Согласно религиозным представлениям христиан, злой дах, называемый дьяволам (devil 1, шуйттан) является бесплотным, сверхъестественным существом (злой дух, нечистый дух, evil spirit, усал сывлйш), которое изначально имело ангельскую природу (Люцифер, падший ангел; Lucifer, angel), но вследствие восстания и низвержения в ад обратилось в дьявола (сатану, веельзевула; Beelzebub, Satan), предводителя бесов (князь бесовский; chief of the devils, prince of the devils; усалсенён пуфшхё). Отличительными чертами этого существа, согласно языковым данным, является злоба (evil, wicked one; усал), коварство и хитрость (лукавый). Дьявол воспринимается как противник Бога и враг человека и человечества (противник, враг рода человеческого; adversary, enemy; хирёд пыракан, тйишан) Являясь предводителем бесов, дьявол правит земным миром (князь мира сего; prince of the world, тёнче nypiäxe) Религиозные представления о бесе (devil 2, шуйттан), занимающем подчиненное положение в иерархии злых духов, имеют более простой характер Называемое существо является злым духом (дух, нечистый дух бесовский; spirit of an unclean devil; усал сывлйш ), который

может вселиться в человека и причинить ему физические страдания (дух глухой, дух немой, dumb spirit, deaf spirit, халхасйр сывлаш, челхесёр сывлаш) Подобно дьяволу, бесы по происхождению считаются ангелами, на что указываю!' некоторые их наименования (ангелы, ангелы согрешившие, игые ангелы; angel, ангелсем)

Следует отметить тот факт, что этимология, семантическая структура, синонимические и словообразовательные связи, а также особенности сочетаемости и функцпотшрования лексемы бес в русском языке отражают такой феномен русской культуры, как взаимопроникновение христианского и языческого сознания, которое в научной литературе получило название двоеверия

Отличие концептов ирреального мира проявилось в их культурологическом аспекте, отразившем народпые. в истоках своих языческие, представления русского и чувашского народа о злом духе Носителями народного сознания стали лексемы бес и чёрт в русском языке и киремет, мур, эсрел в чувашском Лингвистический анализ русских лексических, фразеологических и паремических единиц показывает, что отпт сохранили сведения об обтике злого духа (чёрный, куцый, корнахвостик; чёрт не зарудился, а таким уродился), месте обитания (бродит, что черт по болоту, вертит, как черт в омуте), родственных связях (чертенок, чертиха, чертовка, выражения к чертовой матери' к чертовой бабуиже'), характерных действиях и состояниях (буйствовать как бесенята, вертеться чертом), а также отношении с людьми и ссбс подобными (бояться как черт попа)

Чувашский языковой материал хранит в себе историю языческого прошлого чувашского народа Память о ритуале жертвоприношения злым духам, о существовании особых молитвенных мест и священных деревьев отражена в имени киремет (ср. киремет йывйдди, киремете пуддапакан) Олицетворение болезпей и эпидемий, древняя вера в го, что они являются результатом проникновения в человека злого духа отражается в функционировании лексемы мур (magma мур та. мур тёпне) Функция злого духа как духа смерти отчетливо проявляется в лингвистических особетптогтях лексемы эсрел (эсрел чун чун шыратъ, эсрелсёр випём дук)

Особенность концепта ирреального мира в английском языке состоит в том, 410 он был переосмыслен с течением времени Произошла смена негативного отношения носителей языка к обозначаемым объектам на нейтральное, что налито отражение на лингвистическом уровне: в развитии лексико-семантических вариантов, в которых отсутствовала отрицательна? коннотация (ЛСВ 3 'person who has to work hard for others and be abused by them' ЛСВ 4 'a printer's apprentice', ЛСВ 5 'usu poor, wretched or unfortunate person '), появлении синонимов лексемы devil с разговорной стилистической окраской (Harry, Old Nick, the Old Boy, the Old One)

Сопоставительный анализ показывает, что в трех языках можно наши полные, частичные и безэквивалентные языковые единицы К полным лексическим эквивалентам следует- отнести лексемы дьявол, сатана, devil 1, Satan и шуйттан Эта характеристика подтверждается совпадением семантической стрз^туры указанных образований, которая характеризуется

идентичным в своих основных значениях набором сем Данные лексемы вступают в аналогичные парадигматические отношения с лексическими единицами, входящими в состав лексико-семангической группы 'злой дух' в трех языках, так как являются их частичными синонимами (дьявол - злой дух, князь бесовский, враг', devil 1 - evil spirit, prince of the devils, enemy, шуйттан -усал сывлаш,усалсенён пудяахё, тйишан)

В группу словообразовательных эквивалентов русского и английского языка входят отыменные суффиксальные имена существительные с общим модификационным значением женскости (дьяволица и deviless) и невзрослости (бесенок, дьяволенок, сатанёнок чертёнок и devilkin), имена существительные с абстрактным значением (демонология и demonology, сатанизм и Satanism), отыменные суффиксальные имена прилагательные (бесовский, дьявольский, демонский, сатанинский, devilish, satamc, шуйттанё и др.), глаголы сатанеть, to devihze, а также глагол uiyümrnatwcm, который единственно идентичен русскому и английскому деривату среди других производных единиц чувашского языка

Среди указанных единиц имеет место и такое явление, как межуровневая эквиваленгаостъ (ср чертёнок - шуйттан дури, щуйттан чёппи, чертик, чертеночек, чертовочка - little devil, little devtlhn, little deviless, пёчёк щуйттан, дьяволица - she-devil, she-demon).

Частичными лексическими эквивалентами следует признать единицы трёх языков, которые отличаются друг от друга семантикой, а именно набором дифференциальных сем (бес, devil 2, шуйттан) и стилистической маркированностью (князь мира сего, chief of the -world, тёнче пудлйхё) Выражая одно и то же понятие, некоторые лексические единицы дифференцируются своей внутренней формой (лукавый, evil, wicked one, усал) В группу частичных словообразовательных эквивалентов входят, например, дериваш чертиха, бесиха - deviless, чертеня - devilkin.

Безэквивалекгаые лексемы составляют самую многочисленную подгруппу среди указанных единиц, что, на наш взгляд, связано как с характером денотата Сер. чёрт, эсрел, мур, киремет), так и с собственно языковыми особенностями анализируемых лексических единиц, чье функционирование в трёх языках различно.

Основные положения диссертации отражены в следующиу публикациях:

Григорьева Е А Особенности словообразования русских, английских и чувашских слов со значением «нечистая сила» / Сопоставительная филология и полилитггвизм. Материалы Всероссийской научно-практической конференции (Казань, 29-31 октября 2002 г.) - Казань, 2002 - С 36 - 40.

1ригорьева Е. А. Парадигматические связи слова чёрт в рамках лексической систем русского языка / Чтения, посвященные Дням славянской письменности и культуры Сб. ст. по материалам региональной научной конференции. - Чебоксары, 2003 - С. 96 - 99

Григорьева Е А. Особенности структуры семантического поля 'субьекты ирреального мира' в русском и английском языке / П Международные Бодуэновские чтения Казанская лингвистическая школа' традиции и современность (Казань, 11-13 декабря 2003 г.)' Труды и материалы, т.1.-С 136-139.

Григорьева Е А Сопоставительный анализ словарных статей в разновременных и разноязычных толковых словарях / Ш Межвузовская научно-методическая конференция Филологические традиции в современном литературном и лингвистическом образовании (Москва, 24 - 25 апреля 2004 г.) -М,2004 -т2 -С 24-29

Григорьева Е А Функционирование лексических единиц с интехральной семой 'злой дух' в текстах Нового Завета / Международная научная конференция «Русская и сопоставительная филология состояние и перспективы» (Казань, 4-6 октября 2004 г). - Казань, 2004 - С 214 - 215.

Григорьева Е. А. Лексические котпрастивы в русском, английском и чувашском языках (на материале Нового Завета) / Иностранные языки в современном мире (Казань, 10 января 2005 г.) (в печати)

Формат 60x84/16. Объем 1,0 пл. Бумага офсетная. Тираж 100 экз. Заказ № 245.

Отпечатано в типографии Чувашского государственного университета имени И.Н.Ульянова 428015 Чебоксары, Московский проспект, 15

- ÇM? В

РНБ Русский фонд

2006-4 11066

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Григорьева, Евгения Артуровна

Введение

Глава 1. Концептосфера разноструктурных языков в теоретическом освещении

Глава 1. Концепты ирреального мира в разноструктурных языках (на материале лексики, фразеологии, паремий)

2.1. Концепт ирреального мира в русском языке

2. 2. Концепт ирреального мира в английском языке 80 2.3. Концепт ирреального мира в чувашском языке

Глава 3. Деривационные особенности имен существительных с архисемой злой дух'/ 'evil spirit* / 'усал сывлаш'

3.1. Концепт ирреального мира в русском языке

3. 2. Концепт ирреального мира в английском языке 141 3.3. Концепт ирреального мира в чувашском языке

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Григорьева, Евгения Артуровна

В современной лингвистической науке внимание ученых всё более концентрируется на том, как язык — объект познания — связан с его носителем - субъектом познания, то есть с человеком. Такой взгляд на язык сложился в рамках антропоцентрической парадигмы и развивается в работах отечественных и зарубежных лингвистов Ю. С. Степанова, Е. С. Кубряковой, Н. Д. Арутюновой, С. Г. Воркачева, В. 3. Демьянкова, А. Вежбицкой, Дж. Лакоффа, Ч. Филлмора и других [188, 189, 100, 101, 13, 52, 53, 74, 39, 40, 41, 110, 203]. Фундаментальные основы такого подхода были заложены трудами В. Гумбольдта [44, 45], А. А. Потебни [155, 156], А. Н. Афанасьева [15], а затем развиты в работах Д. К. Зеленина [86], Е. Ф. Карского [91], А. И. Соболевского [181]. Изучение языка и культуры различных народов, решение вопроса о взаимодействии этих двух феноменов привело современных лингвистов к тезису о том, что «язык теснейшим образом связан с культурой: он прорастает в неё, развивается в ней» [122. С. 9].

На основе этой идеи возник новый раздел языкознания — лингвокуль-турология, в рамках которой происходит изучение способов хранения и передачи информации о мире, закрепленных в языке. По словам Е. О. Опариной, «лингвокультурология изучает воплощенную в живой национальный язык и проявляющуюся в языковых процессах материальную и духовную культуру» [122. С.30]. Базовым понятием лингвокультурологии становится термин концепт, который в современной лингвистической литературе имеет многочисленные дефиниции. Анализ данных определений, проведенный в первой главе диссертационной работы, позволяет сделать вывод о том, что концепт есть ментальный комплекс, имеющий план содержания (знания, представления, оценки, национальный, культурный, исторический опыт нации), который репрезентуется словарными формами - лексическими, фразеологическими, паремическими единицами. Различают концепты индивидуальные, национальные, наднациональные. Отличительной чертой концепта является изменчивость.

Информация о мире, отраженная в языке, составляет его концептуальную сферу. Изучение концептосферы русского языка нашло свое отражение в работах Д. С. Лихачева [114], Н. Д. Арутюновой [13], JI. О. Чернейко [212], Ю. С. Степанова [188], А. Долинского [213], А. Д. Шмелева [219], М. В. Никитина [140], Н. В. Гришиной [67], Н. Б. Грушиной [68], Е. В. Севрюгиной [171]. Происходит развитие сравнительной лингвокульту-рологии, исследующей лингвокультурные проявления разных, но взаимосвязанных этносов [130,163], и сопоставительной лингвокультурологии, главной задачей которой является изучение концептов на материале разноструктур-ных языков [81,82,206]; весьма интересной является работа М. К. Голованив-ской «Французский менталитет с точки зрения носителя русского языка» [66] , в которой особенности французского менталитета изучаются с позиций носителя русского языка и культуры.

Диссертационная работа посвящена сопоставительному описанию концептов ирреального мира в русском, английском и чувашском языках на материале ядерных существительных с архисемой 'злой дух' и их производных. Изучение мифологических и религиозных представлений об ирреальном мире, характерных для носителей трёх языков, было предпринято в трудах по этнографии (С. В. Максимов, Е. Левкиевская, П. В. Денисов), фольклористике (Э. В. Померанцева, В. А Ендеров, С. Е. Никитина), культурологии (Н. И. Толстой, Ф. А. Рязановский). В то же время лингвистическое исследование данного феномена носило эпизодический характер как в рамках кон-цептологии, так и на базе сопоставления разноструктурных языков.

Вышесказанное определяет актуальность данного исследования, объектом которого являются лексические, фразеологические и паремические единицы представленных языков в их связи с духовной культурой русского, английского и чувашского народов; в сферу нашего внимания также вошли концептуальные особенности дериватов.

Целью исследования стал сопоставительный анализ представленных национальных концептов, выявление их специфики, исследование роли указанных концептов в лингвокультурном пространстве этносов.

Поставленным целям было подчинено решение следующих задач:

• изучить корпус лексических, фразеологических и паремических единиц, репрезентующих концепты.

• исследовать концептуальные особенности указанной лексики на словообразовательном уровне.

• рассмотреть внутриязыковые синонимические отношения лексем, входящих в названный концепт.

• установить степень межъязыковой эквивалентности указных единиц (полные, частичные, безэквивалентные).

• указать интегральные и дифференциальные признаки концептов ирреального мира в данных языках.

Методологической основой исследования явились труды В. Гумбольдта, А. А. Потебни, А. Н. Афанасьева, Д. К. Зеленина, Е. Ф. Карского, А. И. Соболевского, в которых изучалось взаимодействие языка и культуры народа.

Методы и приемы исследования. Многоаспектность исследования обуславливает применение комплекса методов. В связи с тем, что концепты разноструктурных языков стали основным объектом изучения в диссертационной работе, то основным методом явился метод концептуального анализа, который включал в себя ряд процедур. Отбор лексических единиц с архисемой 'злой дух'/ 'evil spirit' / 'усал сывлаш', а также фразеологических и паремических единиц, одним из компонентов в которых является слово с указанным значением, проводился с помощью метода сплошной выборки из толковых словарей различных типов, двуязычных словарей, словарей синонимов, фразеологических и словообразовательных словарей. Изучение семантической структуры интересующих нас образований обусловило использование метода компонентного анализа; тот же метод был применён в ходе анализа синонимических отношений, в которые вступали рассматриваемые лексемы. Анализ производных единиц языка в синхронии потребовал использования описательного метода, а сопоставление единиц разно-структурных языков проводилось с помощью сопоставительного метода.

Материалом для исследования языкового выражения концептов ирреального мира в русском, английском и чувашском языках послужили показания толковых словарей различных типов - «Большого толкового словаря русского языка» под редакцией С. А. Кузнецова, «Толкового словаря русского языка» под редакцией С. И. Ожегова и Н. Ю. Шведовой, «Словаря современного русского литературного языка» в 17-ти томах, «Словаря русского языка» в 4-х томах; «Webster's Third New International Dictionary of the English Language», «Webster's New World Dictionary», «Oxford Advanced Learner's Dictionary of Current English»; «Словаря чувашского языка» H. И. Ашмарина. В качестве источников также использовались данные «Толкового словаря живого великорусского языка» В. И. Даля и «Словаря русских народных говоров» Ф. П. Филина, свидетельства этимологических словарей и словарей синонимов русского, английского и чувашского языков («Словарь синонимов» под редакцией А. П. Евгеньевой, «Словарь синонимов русского языка» в 2-х томах, «Словарь синонимов русского языка» 3. Е. Александровой, «Краткий словарь синонимов современного русского языка» В. Н. Клюевой; «Webster's New World Thesaurus»).

Источником фразеологических единиц стали такие словари, как «Фразеологический словарь русского языка» под редакцией А. И. Молоткова, «Фразеологический словарь русского литературного языка» А. И. Федорова, «Словарь сравнений русского языка» В. М. Мокиенко, «Англо-русский фразеологический словарь» под редакцией А. В. Кунина, «Русско-чувашский фразеологический словарь» М. Ф. Чернова. В работе также использовались двуязычные словари: англо-русские, чувашско-русские, русско-английские и русско-чувашские. В качестве источников были использованы тексты Нового Завета - «Новый Завет Господа Нашего Иисуса Христа», «The New English Bible New Testament», «Пирён Туррамар Иисус Христос Хуна £ёнё Самах». Источниками также стали тексты разножанровых произведений, в частности «Русские сказки» А. Н. Афанасьева, «Чувашские легенды и сказки», «Английские народные сказки», «Вечера на хуторе близ Диканьки» Н. В. Гоголя, «Мастер и Маргарита» М. А. Булгакова, «Тихий Дон» М. А Шолохова, «Русские Боги» Д. Андреева, «Театр» У. С. Моэма, «Нарспи» К. Иванова. Как источники паремических единиц использовались различные сборники пословиц и поговорок, среди которых «Пословицы и поговорки русского народа» В. И. Даля, «Сборник английских пословиц и поговорок» С. Ф. Кусковской, «Халах аслалахё. Народная мудрость» И. А. Патмара.

Научная новизна работы определяется тем, что в диссертации впервые исследован материал чувашского языка с точки зрения концептуальной организации названной группы лексики, рассмотрен не изучавшийся ранее концепт ирреального мира в чувашском языке. В работе также впервые проводится сопоставительный анализ указанных концептов в трех разнострук-турных языках. В диссертации дана концептуальная характеристика производных единиц, а значит, выявляются когнитивные возможности словообразовательной системы. Новизна работы заключается также в том, что в ней выявлено соотношение религиозных и народных представлений о злом духе, определена их значимость в русской, английской и чувашской лингвокульту-рах.

Теоретическая значимость работы заключается в том, что благодаря сопоставительному анализу лексических единиц с архисемой 'злой дух'/ 'evil spirit' / 'усал сывлаш', их производных, а также корпуса фразеологических и паремических единиц была выявлена специфика определенного фрагмента языковой картины мира трех этносов, определены его универсальные черты, что способствовало восполнению знаний о национальных концептосферах и их моделях.

Практическая ценность настоящей работы состоит в том, что теоретические положения проведенного исследования и полученные результаты могут применяться при проведении подобных исследований на материале других языков. Результаты работы могут быть использованы при чтении лекций и спецкурсов по лексикологии русского, английского и чувашского языков, по сопоставительной лексикологии, общему языкознанию, лингвокуль-турологии и межкультурной коммуникации. Материал диссертации может быть применен в процессе обучения как русских, так и иностранных студентов, а также в лексикографической практике — при оформлении словарных статей в двуязычных словарях. Определенную практическую ценность имеет приложение в виде списка русских, английских и чувашских фразеологизмов и паремий с обозначенными выше ключевыми компонентами, которое может быть использовано в лексикографической практике.

Апробация работы. Основные положения и результаты исследования были представлены на Всероссийской научно-практической конференции «Сопоставительная филология и полилингвизм» (Казань, 29-31 октября 2002 г.), на региональной научной конференции, посвященной Дням славянской письменности и культуры (Чебоксары, 20 - 21 мая 2003 г.), на международной конференции «II Бодуэновские чтения. Казанская лингвистическая школа: традиции и современность» (Казань, 11-13 декабря 2003 г.), на межвузовской научно-методической конференции «Филологические традиции в современном литературном и лингвистическом образовании» (Москва, 24 - 25 апреля 2004 г.), на международной научной конференции «Русская и сопоставительная филология: состояние и перспективы» (Казань, 4 — 6 октября 2004 г.), на конференции «Иностранные языки в современном мире» (Казань, 10 января 2005 г.) и отражены в шести публикациях.

Структура работы определяется целью и задачами исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, приложения, списка словарей и их сокращений, библиографии.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Концепты ирреального мира в русском, английском и чувашском языках"

Заключение

Диссертационное сочинение представляет собой опыт исследования концептов ирреального мира на материале русского, английского и чувашского языка. Указанные концепты являются частью языковой картины мира названных народов и представляют собой знания об ирреальном мире и его субъектах, существующие у представителей русского, английского и чувашского народов. В данных концептах закреплены мифологические (языческие), религиозные, культурологические и общечеловеческие представления о мироустройстве. Концепты ирреального мира репрезентуются определенной группой языковых единиц (лексем, фразеологизмов, составных наименований, паремий) и входят в концептосферу данных языков.

Изучение языковой стороны указанных концептов проводилось путем концептуального анализа лексем, фразеологических единиц, составных наименований и паремий. Был проведен отбор лексем с определенным значением, описаны значения лексем, проведен компонентный анализ слов и лек-сико-семантических вариантов слов, проанализированы синонимические связи данных единиц.

Концептуальный анализ также предполагал изучение внутренней формы фразеологизмов и составных наименований. Исследование паремиологического фонда указанных языков значительно расширило представления о связи субъектов ирреального мира с Богом, с себе подобными, а также с миром людей. Принадлежность паремий к фольклору как части народного сознания позволила уточнить особенности исследуемых концептов в культурологическом плане, обозначить их связь с народной культурой.

В результате исследования были сделаны следующие выводы:

В концептосфере представленных языков существуют концепты ирреального мира. Указанные концепты являются частью языковой картины мира названных народов и представляют собой знания об ирреальном мире и его субъектах. В данных концептах закреплены мифологические, религиозные и общечеловеческие представления о мироустройстве. Картина «иного» мира весьма сложна, так как речь идет не об объективной, а о субъективной реальности, в которой смешаны языческие и христианские представления о субъектах ирреального мира. В русском, английском и чувашском языках концепты ирреального мира репрезентуются определенной группой языковых единиц - лексем, фразеологизмов, паремий.

Каждое из рассмотренных имен существительных с отрицательной коннотацией {бес, дьявол, сатана, чёрт в русском языке, devil 1, devil 2, Satan, fiend в английском, шуйттан, усал, киремет, мур, эсрел в чувашском языке) функционирует как «ядро» национального и в то же время универсального концепта для всех трёх языков. Синонимичные им наименования, сфера употребления которых чаще всего ограничена рамками «книжного» или «разговорного» фонда лексики, находятся в «околоядерной» зоне этих образований.

Интегральные особенности концептов особенно ярко проявляются в их религиозном аспекте. Этот факт может быть объяснен тем, что вероисповедание всех трех народов имеет одни и те же христианские корни. Согласно религиозным представлениям христиан, злой дух, называемый дьяволом {devil 1, шуйттан) является бесплотным, сверхъестественным существом {злой дух, нечистый дух; evil spirit, усал сывлаш), которое изначально имело ангельскую природу (Люцифер, падший ангел; Lucifer, angel), но вследствие восстания и низвержения в ад обратилось в дьявола (сатану, ве-ельзевула; Beelzebub, Satan), предводителя бесов (князь бесовский; chief of the devils, prince of the devils; усалсенён пудлахе). Отличительными чертами этого существа, согласно языковым данным, является злоба (evil, wicked one; усал), коварство и хитрость (лукавый). Дьявол воспринимается как противник Бога и враг человека и человечества (противник, враг рода человеческого; adversary, enemy; хирёд пыракан, ташман). Являясь предводителем бесов, дьявол правит земным миром (князь мира сего; prince of the world, тёнче пудлахе). Религиозные представления о бесе (devil 2, шуйттан), занимающем подчиненное положение в иерархии злых духов, имеют более простой характер. Называемое существо является злым духом (фа, нечистый дух бесовский; spirit of an unclean devil; усал сывлаш ), который может вселиться в человека и причинить ему физические страдания (дух глухой, дух немой; dumb spirit, deaf spirit, халхасар сывлаш, челхесёр сывлаш). Подобно дьяволу, бесы по происхождению считаются ангелами, на что указывают некоторые их наименования (ангелы, ангелы согрешившие, злые ангелы; angel; ангелсем).

Следует отметить тот факт, что этимология, семантическая структура, синонимические и словообразовательные связи, а также особенности сочетаемости и функционирования лексемы бес в русском языке отражают такой феномен русской культуры, как взаимопроникновение христианского и языческого сознания, которое в научной литературе получило название двоеверия.

Отличие концептов ирреального мира проявилось в их культурологическом аспекте, отразившем народные, в истоках своих языческие, представления русского и чувашского народа о злом духе. Носителями народного сознания стали лексемы бес и чёрт в русском языке и киремет, мур, эсрел в чувашском. Лингвистический анализ русских лексических, фразеологических и паремических единиц показывает, что они сохранили сведения об облике злого духа (чёрный, куцый, корнахвостик; чёрт не зарудипся, а таким уродился), месте обитания (бродит, что черт по болоту; вертит, как черт в омуте), родственных связях (чертёнок, чертиха, чертовка, выражения к чертовой матери! к чертовой бабушке!), характерных действиях и состояниях (буйствовать как бесенята, вертеться чертом), а также отношении с людьми и себе подобными (бояться как черт попа).

Чувашский языковой материал хранит в себе историю языческого прошлого чувашского народа. Память о ритуале жертвоприношения злым духам, о существовании особых молитвенных мест и священных деревьев отражена в имени киремет (ср. киремет йывадди, киремете пуддапакан). Олицетворение болезней и эпидемий, древняя вера в то, что они являются результатом проникновения в человека злого духа отражается в функционировании лексемы мур (imagma мур та, мур тёпне). Функция злого духа как духа смерти отчетливо проявляется в лингвистических особенностях лексемы эсрел (эсрел чун чун шырать, эсрелсёр вилём дук).

Особенность концепта ирреального мира в английском языке состоит в том, что он был переосмыслен с течением времени. Произошла смена негативного отношения носителей языка к обозначаемым объектам на нейтральное, что нашло отражение на лингвистическом уровне: в развитии лексико-семантических вариантов, в которых отсутствовала отрицательная коннотация (JICB 3 'person who has to work hard for others and be abused by them', JICB 4 'a printer's apprentice', ЛСВ 5 'usu. poor, wretched or unfortunate person ' [WTNID]), появлении синонимов лексемы devil с разговорной стилистической окраской (Harry, Old Nick, the Old Boy, the Old One).

Сопоставительный анализ показывает, что в трёх языках можно найти полные, частичные и безэквивалентные языковые единицы. К полным лексическим эквивалентам следует отнести лексемы дьявол, сатана, devil 1, Satan и шуйттан. Эта характеристика подтверждается совпадением семантической структуры указанных образований, которая характеризуется идентичным в своих основных значениях набором сем. Данные лексемы вступают в аналогичные парадигматические отношения с лексическими единицами, входящими в состав лексико- семантической группы 'злой дух' в трёх языках, так как являются их частичными синонимами (дьявол - злой дух, князь бесовский, враг\ devil 1 - evil spirit, prince of the devils, enemy; шуйттан - yccui сывлаш, усалсенён пудлахё, таишан).

В группу словообразовательных эквивалентов русского и английского языка входят отыменные суффиксальные имена существительные с общим модификационным значением женскости (дьяволица и deviless) и невзрослости (бесёнок, дьяволёнок, сатанёнок, чертёнок и devilkin), имена существительные с абстрактным значением (демонология и demonology, сатанизм и Satanism), отыменные суффиксальные имена прилагательные (бесовский, дьявольский, демонский, сатанинский, devilish, satanic, шуйттанё и др.), глаголы сатанеть, to devilize, а также глагол шуйттанлан, который единственно идентичен русскому и английскому деривату среди других производных единиц чувашского языка.

Среди указанных единиц имеет место и такое явление, как межуровне-вая эквивалентность (ср. чертёнок - шуйттан дури, шуйттан чёппи; чёртик, чертёночек, чертовочка - little devil, little devilkin, little deviless, пёчёк шуйттан; дьяволица - she-devil, she-demon).

Частичными лексическими эквивалентами следует признать единицы трёх языков, которые отличаются друг от друга семантикой, а именно набором дифференциальных сем (бес, devil 2, шуйттан) и стилистической маркированностью (князь мира сего, chief of the world, тёнче пудлахё). Выражая одно и то же понятие, некоторые лексические единицы дифференцируются своей внутренней формой (лукавый, evil, wicked one, усал). В группу частичных словообразовательных эквивалентов входят, например, дериваты чертиха, бесиха — deviless, чертеня - devilkin.

Безэквивалентные лексемы составляют самую многочисленную подгруппу среди указанных единиц, что, на наш взгляд, связано как с характером денотата (ср. чёрт, эсрел, мур, киремет), так и с собственно языковыми особенностями анализируемых лексических единиц, чье функционирование в трёх языках различно.

Список научной литературыГригорьева, Евгения Артуровна, диссертация по теме "Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание"

1. Алимпиева P. В. Семантическая значимость слова и структура лек-сико-семантической группы. — JL, 1986. - 177 с.

2. Английские народные сказки. М., 1993. - 192 с.

3. Английский язык в пословицах и поговорках / Г. А. Стефанович. М., 1987.- 94 с.

4. Англо-русский биологический словарь. М., 1979. - 732 с.

5. Андреев В. В. Отглагольное имяобразование в чувашском языке. Чебоксары, 1990.-88 с.

6. Андреев Н. А. Человек и нечистая сила. М., 1990. - 48 с.

7. Апресян Ю. Д. Избранные труды. М., 1995. - 472 с.

8. Апресян Ю. Д. Образ человека по данным языка: попытка системного описания // Вопросы языкознания. 1995. - № 1. - С. 37 - 67

9. Аракин В. Д. Сравнительная типология английского и русского языков. JI.,1979. - 259 с.

10. Ю.Арнольд И. В. Лексикология современного английского языка. М., 1986.-295 с.

11. Н.Арсентьева Е. Ф. Сопоставительный анализ фразеологизмов (на материале фразеологических единиц, семантически ориентированных на человека в английском и русском языке). Казань, 1989. - 123 с.

12. Арутюнова Н. Д. Типы языковых значений. М., 1999. - 333 с.

13. З.Арутюнова Н. Д. Язык и мир человека. М., 1998. - 896 с.

14. Аскольдов С. А. Концепт и слово / Русская словесность. Антология -М., 1997.-268 с.

15. Афанасьев А. Н. Живая вода и вещее слово. М., 1988. - 512 с.

16. Ахманова О. С. Словарь лингвистических терминов. М., 1969. -607 с.

17. Ахунзянов Э. М. Контрастивная грамматика: морфология русского и тюркских языков. Казань, 1987. - 151 с.

18. Ашмарин Н. И. Материалы для исследования чувашского языка. -Казань, 1898.-411 с.

19. Бабушкин А. П. Типы концептов в лексико-фразеологической семантике языка. Воронеж, 1996. - 104 с.

20. Байрамова Л. К. Введение в контрастивную лингвистику. Казань, 2004.- 112 с.

21. Байрамова Л. К. Фразеология произведений В. И. Ленина и принципы её перевода. Казань, 1982. - 104 с.

22. Балалыкина Э. А. Балто-славянские языковые отношения. Казань, 1973.- 144 с.

23. Балалыкина Э. А., Николаев Г. А. Русское словообразование. Казань, 1985.- 184 с.

24. Балто-славянские исследования. М., 1982. - 287 с.

25. Бартминский Е. Этноцентризм стереотипа // Речевые и ментальные стереотипы в синхронии и диахронии. Тезисы конференции. М., 1995.- 156 с.

26. Бархударов Л. С. Грамматика английского языка. М., 1973. - 423 с.

27. Бархударов Л. С. К вопросу о типах межъязыковых лексических соответствий // Иностранные языки в школе. — 1980. № 5. - С. 11-16.

28. Бижева 3. X. Антропоцентризм культуры антропоцентризм языка / Русская и сопоставительная филология: состояние и перспективы. — Казань, 2004.-С. 207

29. Биологический энциклопедический словарь. М., 1986. - 831 с.

30. Бодуэн де Куртенэ И. А. Избранные труды по общему языкознанию: в 2-х т.-М., 1963

31. Болдырев Н. Н., Бабина Л. В. Вторичная репрезентация как особый тип представления знаний в русском языке // Филологические науки. -2001. №4.-С. 79-86

32. Бошкович Р. Основы сравнительной грамматики славянских языков. -М., 1984.-304 с.

33. Будагов Р. А. Язык и культура. М., 2001. - 191 с.

34. Булыгина Т. В. Проблемы теории морфологических моделей. — М., 1977.-287 с.

35. Буранов Дж. Сравнительная типология английского и тюркских языков.-М., 1983.-267 с.

36. Варина В. Г. Лексическая семантика и внутренняя форма языковых единиц / Принципы и методы семантических исследований. М., 1976. - С. 233 - 244

37. Василевская Е. А. Словосложение в русском языке. — М., 1962. 132 с.

38. Вежбицкая А. Культурно-обусловленные сценарии и их когнитивный статус / Язык и структура сознания. М., 1990. - С. 63 - 85

39. Вежбицкая А. Понимание культур через посредство ключевых слов. -М., 2001.-287 с.

40. Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков. М., 1991.-780 с.

41. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М., 1996. - 416 с.

42. Вендина Т. И. Русская языковая картина мира сквозь призму словообразования (макрокосм). — М., 1998. 240 с.

43. Вендина Т. И. Словообразование и «сокрытые смыслы» языка культуры И Вестник, 2001 Вестник МГУ. Сер. 19. Лингвистика и межкультурные коммуникации.-М., 2001.-С. 14-31

44. Верба Л. Г. Грамматика современного английского языка. Киев, 2001. -366 с.

45. Верещагин Е. М. Языковой вкус эпохи. СПб., 1999. - 320 с.

46. Верещагин Е. М., Костомаров В. Г. Язык и культура М., 1990. — 246 с.

47. Виноградов В. В. История слов. М., 1999. - 1138 с.

48. Виноградов В. В. Лексикология и лексикография: Избр. труды. М, 1977. — 312 с.

49. Виноградов В. В. Русский язык: Грамматическое учение о слове. М., 2001.-718с.

50. Винокур Г. О. Избранные работы по русскому языку. — М., 1959. -492 с.

51. Вопросы словообразования и номинативной деривации в славянских языках. Гродно, 1982. - 133 с.

52. Воркачев С. Г. , Кусов Г. В. Концепт «оскорбление» и его этимологическая память И Теоретическая и прикладная лингвистика. Язык и социальная среда. Воронеж, 2000. - Вып. 2. - С. 90 — 102

53. Воркачев С. Г. Лингвокультурология, языковая личность, концепт: становление антропологической парадигмы в языкознании // Филологические науки. 2001. - С. 64 - 71

54. Ворно Е. Ф. Лексикология английского языка. Л., 1955. -203 с.

55. Воробьев В. В. Лингвокультурология (теория и методы). М., 1997. -331 с.

56. Ворокова Н. У. Национальная культура в идиоматике. -Нальчик, 2003.- 140 с.

57. Воронцова Г. Н. Очерки по грамматике английского языка. М., 1960. -389 с.

58. Гак В. Г. О контрастивной лингвистике / Новое в зарубежной лингвистике.-М., 1989.-С. 5-17

59. Гак В. Г. Сопоставительная лексикология. М., 1977. - 264 с.

60. Гак В. Г. Сравнительная типология французского и русского языков. -М., 1989.-300 с.61 .Гальперин И. Р. Стилистика английского языка. М., 1981. - 334 с.

61. Гварджалидзе И. С., Мчедлишвили Д. Н. Английские пословицы и поговорки. М., 1971. - 77 с.

62. Геляева А. И. Человек в языковой картине мира. Нальчик, 2002 — 177 с.

63. Гершанова А. Ф. Концепт «рай» и «ад» в языковой картине мира В. В. Набокова (по роману «Дар»): Автореф. дис. . канд. филол. наук. -Уфа, 2003.-25 с.

64. Гинзбург Е. Л. Словообразование и синтаксис. М., 1979. - 264 с.

65. Голованивская М. К. Французский менталитет с точки зрения носителей русского языка. М., 1997. — 279 с.

66. Гришина Н. В. Концепт «вода» в языковой картине мира: Автореф. дис. .канд. филол. наук. — Саратов, 2002. 23 с.

67. Грушина Н. Б. Концепт «время» в дискурсе современных художественно-публицистических журналов: Автореф. дис. .канд. филол. наук. СПб., 2002. - 25 с.

68. Гумбольдт В. Избранные труды по языкознанию. М., 2000. - 400 с.

69. Гумбольдт В. Язык и философия культуры. М., 1985. - 451 с.

70. Даль В. И. Пословицы русского народа. М., 2004. - 752 с.

71. Дегтярев Г. А. Изучаем чувашский язык. Чебоксары, 1995. - 127 с.

72. Дегтярев Г. А. Чувашская народная агроботаническая терминология. Чебоксары, 2002. - 137 с.

73. Демьянков В. 3. Понятие и концепт в художественной литературе и в научном языке // Вопросы филологии. 2001. - №1. - С. 35 - 47

74. Денисов П. В.Религиозные верования чуваш-Чебоксары, 1959.-408 с.

75. Дмитриева Ю. Опыт сравнительно-исторического и ареально-типологического изучения флористической лексики чувашского языка: Автореф. дис. .канд. филол. наук. Чебоксары, 1996. -29 с.

76. Добровольская Д. О. Национально-культурная специфика во фразеологии // Вопросы фразеологии. 1997. - № 6. - С. 25 - 28

77. Дубровин М. И. Английские и русские пословицы и поговорки в иллюстрациях. М., 1993. - 349 с.

78. Егоров В. Г. Современный чувашский литературный язык в сравнительно-историческом освещении: Автореф. дис. . доктора филол. наук. Чебоксары, 1994. - 29 с.

79. Ендеров В. А. Функциональное многообразие демонологических персонажей в чувашской словесной культуре конца XIX начала XX веков: Дис. . канд. филолог, наук: 10. 01. 02. - Чебоксары, 2000. - 203 с.

80. Зеленин Д. К. Восточнославянская этнография. М., 1991. - 507 с.87.3емская Е. А. Современный русский язык.

81. Словообразование. М., 1973.-303 с.88.3ятковская Р. Г. Суффиксальная система современного английского языка. -М., 1971.-187 с.

82. Иванова С. В. Культурологический аспект языковых единиц. Уфа, 2002.- 116 с.

83. Карасик В. И. Культурные доминанты в языке / Язык. Личность: культурные концепты. Волгоград, 1996. - С. 35 - 39

84. Карский Е. Ф. Труды по белорусскому и другим славянским языкам. — М., 1962.-712 с.

85. Касевич В. Б. Семантика. Синтаксис. Морфология-М., 1988.-309 с.

86. Кожевников Л. Славянские языческие боги, духи и нечистая сила. -Казань, 1994.-84 с.

87. Колесов В. В. Философия русского слова. СПб., 2002. - 442 с.

88. Комлев Н. Г. Слово, денотация и картина мира // Вопросы философии. -1981.- №11.- С. 5-40

89. Кондаков Н. И. Логический словарь-справочник. М., 1976. - 720 с.

90. Копыленко М. М. Сочетаемость лексем в русском языке. М., 1973. -119 с.

91. Краткий словарь когнитивных терминов / под. общ. ред. Е. С. Кубряко-вой.-М., 1996.-245 с.

92. Кубрякова Е. С. Начальный этап становления когнитивизма // Вопросы языкознания. 1994. - № 4. - С. 34 - 48

93. Кубрякова Е. С. Номинативный аспект речевой деятельности. М., 1986.-157 с.

94. Кубрякова Е. С. Размышление о судьбах когнитивной лингвистики // Вопросы филологии. 2001. - № 1. - С. 28 - 45

95. Кубрякова Е. С. Что такое словообразование? М., 1965. - 78 с.

96. Кузнецов А. М. Объективные знания об окружающем мире и их отражение в лексике и лексикографии / Слово в грамматике и словаре. М., 1984. - С. 159 - 164

97. Кузнецов А. М. Структурно-семантические параметры в лексике: На материале английского языка. М., 1980. - 160 с.

98. Кузнецова Э. В. Лексикология русского языка. М., 1989. - 216 с.

99. Кукушкина Е. И. Познание, язык, культура: Некоторые гносеологические и социолингвистические аспекты проблемы. М., 1984. - 263 с.

100. Кунин А. В. Английская фразеология. М., 1970. - 344 с.

101. Кунин А. В. Курс фразеологии английского языка. М., 1986. -336 с.

102. Кусковская С. Ф. Сборник английских пословиц и поговорок. -Минск, 1987.-253 с.

103. ПО.Лакофф Дж. Мышление в зеркале классификаторов / Новое в зарубежной лингвистике. Когнитивные аспекты языка. — М., 1988 С. 12 -52.

104. Ларин Б. А. Очерки по фразеологии / История русского языка и общее языкознание. М., 1977. - С. 125 - 148

105. Левкиевская Е. Е. Мифы русского народа. М.,2004. - 527 с.

106. Литературный энциклопедический словарь. М., 1987. - 752 с.

107. Лихачев Д. С. Концептосфера русского языка// Известия РАН. Серия литературы и языка. Т. 52. № 1. - С. 3 - 9

108. Логический анализ языка. Культурные концепты. М., 1991. - 204 с.

109. Логический анализ языка. Образ человека в культуре и языке. М., 1999.-209 с.

110. Логический анализ языка. Языки этики. М., 2000. - 240 с.

111. Логический анализ языка: культурные концепты. М., 1991. - 235 с.

112. И9.Лотря Л. В. Концептуальная оппозиция «добро зло» вэтноязыковой картине мира (на материале русского и чувашского языков): Дис. . канд. филол. наук. Чебоксары, 2004. - 237 с.

113. Максимов С. В. Крестная сила. Нечистая сила. Неведомая сила. -Кемерово, 1991.-351 с.

114. Маслов Ю. С. Введение в языкознание. М., 1987. — 315 с.

115. Маслова В. А. Лингвокультурология. М., 2001. - 208 с.

116. Мельничук А. С. О роли мышления в формировании структуры языка/ Язык и мышление. М., 1967. - С. 74 - 88

117. Мечковская Н. Б. Общее языкознание. Структурная и социальная типология языков. М.,2001. — 312 с.

118. Мешков О. Д. Семантические аспекты словосложения английского языка.-М., 1986.-208 с.

119. Мешков О. Д. Словообразование современного английского языка. -М., 1976.-245 с.

120. Мешков О. Д. Словосложение в современном английском языке. М., 1985.- 187 с.

121. Мифы народов мира. Энциклопедия: в 2-х т. / под ред. С. А. Токарева.-М., 1994.-т. 1.-671 с.

122. Мифы народов мира. Энциклопедия: в 2-х т. / под ред. С. А. Токарева.-М., 1994.-т. 2.-719 с.

123. Младенова Д. «Глаза» и «зрение» небесных светил. Связь концептов света и зрения в балканских языках и традиционной культуре // Славяноведение. 2002. - №6. - С. 72 - 87

124. Мокиенко В. М. Образы русской речи. СПб., 1999. - 462 с.

125. Мокиенко В. М. Славянская фразеология. М., 1989. - 286 с.

126. Муравьев В. Л. Лексические лакуны (на материале лексики французского и русского языков). Владимир, 1975. - 96 с.

127. Мурадова А. Р. Выражение концепта 'мир' в языке бретонского фольклора: Автореф. дис. .канд. филол. наук. М., 2002. -19 с.

128. Мусаев К. М. Лексика тюркских языков в сравнительном освещении. -М., 1975.-358 с.

129. Мыльников А. С. Картина славянского мира. СПб., 1996. - 234 с.

130. Мыльников А. С. Основы исторической типологии культур. Л., 1979.-94 с.

131. Н. И. Ашмарин основоположник чувашского языкознания. - Чебоксары, 1971.-271 с.

132. Народный календарь: месяцеслов. — М., 2005. 505 с.

133. Никитин М. В. Реализация концепта «страх» в сценариях городской легенды: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Челябинск, 2002. - 21 с.

134. Никитина С. Е. Устная народная культура как лингвистический объект// Известия АН СССР. Отделение литературы и языка. Языковое сознание. - М., 1982. - № 2. - С. 35 - 40

135. Новый Завет Господа Нашего Иисуса Христа. Брюссель, 1989. - 787 с.

136. Новый Завет Господа Нашего Иисуса Христа. На чувашском языке. Пирён Туррамар Иисус Христос Хуна £ёнё Самах. М., 1995. - 603 с.

137. Норман Б. Ю. Теория языка. М., 2004. - 296 с.

138. Очерки по синонимике современного русского литературного языка. -М.-Л., 1966.-243 с.

139. Патмар И. А., Патмар Э. И. Халах аслалахё. Народная мудрость. -Канаш, 1994

140. Петров М. К. Язык, знак, культура. М., 1991. - 200 с.

141. Пископпель А. Категория личности в перспективе европейской культурной традиции // Вопросы методологии. 1997. - № 1,2

142. Питина С. А. Концепты мифологического мышления как составляющая концептосферы национальной картины мира: Автреф. дис. . доктора филол. наук. Уфа, 2002. - 40 с.

143. Пичугина Е. В. Когнитивная организация и прагматическая реализация концепта fear: Автореф. дис. . канд. филол. наук. — СПб., 2002. — 21 с.

144. Покровский M. М. Избранные работы по языкознанию. М., 1959. -382 с.

145. Полькина Г. М. Сопоставительный анализ фразеологических единиц с антонимичными компонентами в английском и татарском языках: Дис. . канд. филол. наук. Чебоксары, 2003. - 241 с.

146. Померанцева Э. В. Мифологические персонажи в русском фольклоре. -М., 1975.- 125 с.

147. Попова 3. Д., Стернин И. А. Лексическая система языка. Воронеж, 1984.- 148 с.

148. Потебня А. А. Мысль и язык. Киев, 1993. - 192 с.

149. Потебня А. А. Слово и миф. М., 1989. - 622 с.

150. Поченцов О. Г. Языковая ментальность: способ представления мира// Вопросы языкознания. 1990. - № 6. - С. 110 - 122

151. Почепцова Л. Д. Австралийские флористические названия. Киев, 1973.-125 с.

152. Природа Белоруссии: популярная энциклопедия.-Минск, 1989.-597 с.

153. Рахилина Е. В. Когнитивный анализ предметных имен: семантика и сочетаемость. М., 2000. - 416 с.

154. Ревзина О. Структура словообразовательных полей в славянских языках.-М., 1969.- 154 с.

155. Резюков Н. А. Сопоставительная грамматика русского и чувашского языков. Чебоксары, 1959. - 328 с.

156. Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. М., 1988.-216 с.

157. Романова Н. П. Словообразовательные и языковые связи. — Киев, 1985.- 189 с.

158. Рузин И. Т. Возможности и пределы концептуального объянения языковых факторов// Вопросы язкознания. — 1996. № 5. - С. 25 — 34

159. Рум А. В. Великобритания: Лингвострановедческий словарь. — М., 2000. 559 с.

160. Русская грамматика: в 2-х т. т. 1.- М., 1980. - 783 с.

161. Русское слово в мировой культуре. Материалы X Конгресса Международной ассоциации преподавателей русского языка и литературы. Концептосфера русского языка: константы и динамика изменений / под ред. Н. О. Рогожиной. СПб., 2003. - 355 с.

162. Рыбникова М. А. Русские пословицы и поговорки. М., 1961. — 242 с.

163. Сакаева Л. Р. Отражение антропоцентризма во фразеологии английского, русскогои таджикского языков: Дис. .канд. филол. наук. — Казань, 2004.-217 с.

164. Севрюгина Е. В. Концепт «красота» в поэзии Ф. И. Тютчева // Филологические науки. — 2002. № 3. - С №0 - 40

165. Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. М., 1993.-654 с.

166. Сергеев В. И. Именные части речи. Чебоксары, 1994. - 154 с.

167. Сергеев В. И. Развитие лексической семантики чувашского языка (основные тенденции). Чебоксары, 1991. - 175 с.

168. Словарь русских пословиц и поговорок / В. П. Жуков. М., 1998. -255 с.

169. Словарь употребительных английских пословиц / М. В. Буковская. -М., 1985.-232 с.

170. Слышкина Г. Г. От текста к символу: лингвокультурные концепты прецедентных текстов в сознании и дискурсе. М., 2000. - 128 с.

171. Смирницкий А. И. Морфология английского языка. М, 1959. -440 с.

172. Смирницкий А. И. Очерки по сопоставительной грамматике русского и английского языков. М., 1975. -378 с.

173. Соболева П. А. Словообразовательная полисемия и омонимия. -М., 1980.-294 с.

174. Соболевский А. И. История русского литературного языка. Л., 1980. -194 с.

175. Советский Энциклопедический Словарь. М., 1985. - 1600 с.

176. Современный русский язык / под ред. В. А. Белошапковой. М., 1989.-800 с.

177. Соколов О. В. Энантиосемия в кругу смежных явлений // Филологические науки. 1980. - № 6. - С. 36 - 42

178. Сопоставительное изучение грамматики и лексики русского языка с чешским языком и другими славянскими языками. М., 1983. -311 с.

179. Сопоставительное изучение словообразования славянских языков. — М., 1987. 271 с.

180. Сопоставительное словообразование русского и татарского языков. -Казань, 1993.-26 с.

181. Степанов Ю. С. «Интертекст» и «интерсубъект» (к основаниям срвнительной концептологии)// Известия РАН. Серия литература и язык. Том60. -№ 1.-2001.-С. 3-12

182. Степанов Ю. С. Константы: Словарь русской культуры. Опыт исследования. М., 1997. - 824 с.

183. Стернин И. А. Лексическое значение слова в речи. Воронеж, 1985.170 с.

184. Стернин И. А. Проблемы анализа структуры значения слова. Воронеж, 1979.-156 с.

185. Сукаленко Н. И. Отражение обыденного сознания в образной языковой картине мира. Киев, 1992. - 150 с.

186. Телия В. Н. Вторичная номинация и её виды / Языковая номинация. Виды наименований. М., 1977. - С. 129 - 222

187. Телия В. Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты. -М., 1996. 288 с.

188. Телия В. Н. Типы языковых значений. Связанное значение слова в языке. -М., 1981.-269 с.

189. Тихонов А. Н. Словообразовательный словарь русского языка: в 2-хт.-М., 1985

190. Толстой Н. И. Избранные труд: Славянская лексикология и семасиология.-М., 1997.-520 с.

191. Толстой Н. И. Язык и народная культура. Очерки по славянской мифологии и этнолингвистике. М., 1995. - 509 с.

192. Томахин Г. Д. По странам изучаемого языка. М., 1993. - 256 с.

193. Тюркология накануне XXI века. т. 1. - Уфа, 2004. - 295 с.

194. УлухановИ.С. Словообразовательная семантика в русском языке и принципы её описания. М., 1977. — 256 с.

195. Уфимцева А. А. Лексическое значение. М., 1986. - 239 с.

196. Филлмор Ч. Фреймы и семантика понимания / Новое в зарубежной лингвистике. Когнитивные аспекты языка. М., 1988 - С. 52 - 93

197. Философский энциклопедический словарь. — М., 1998. 575 с.

198. Фортунатов Ф. Ф. Избранные труды. М., 1956. - 450 с.

199. Хайруллина P. X. Фразеологическая картина мира: от мировидения к миропониманию. Уфа, 2001. - 285 с.

200. Хидекель С. С. Лексический минимум по английскому языку. -М., 1965.-210 с.

201. Царев П. В. Производные слова в английском языке. -М., 1977.-134 с.

202. Царев П. В. Сложные слова в английском языке. М., 1980. - 126 с.

203. Человеческий фактор в языке. Коммуникация, модальность, дейксис. -М., 1992.-280 с.

204. Черданцев Т. 3. Идиоматика и культура// Вопросы языкознания. — 1996. -№ 1.-С. 33-37

205. Чернейко J1. О. Лингво-философский анализ абстрактного имени. — М., 1997.-320 с.

206. Чернейко Л. О., Долинский В. А. Имя СУДЬБА как объект концептуального и ассоциативного анализа // Вестник Московского университета. Серия 9. Филология. 1996. - № 6. - С. 20 - 40

207. Чернов М. Ф. Современный чувашский язык: слово, фразеологизм и свободное сочетание слов. Чебоксары, 1988. - 199 с.

208. Чернов М. Ф. Фразеология современного чувашского языка. — Чебоксары, 1985.- 176 с.

209. Чувашские легенды и сказки. Чебоксары, 1979. - 224 с.

210. Шанский Н. М. Очерки по русскому словообразованию. М., 1968. -210 с.

211. Шанский Н. М. Фразеология современного русского языка. — М., 1985.-160 с.

212. Шмелев А. Д. Русская языковая модель мира. Материалы к словарю. -М., 2002.-224 с.

213. Шмелев Д. Н. Проблемы семантического анализа лексики. М., 1973. - 280 с.

214. Шмелев Д. Н. Современный русский язык: Лексика. М.,1977. -335 с.

215. Щербак А. М. Очерки по сравнительной морфологии тюркских языков.-М., 1977.- 191 с.

216. Язык и когнитивная деятельность. М., 1989. - 142 с.

217. Язык как средство трансляции культуры. М., 2000. - 311 с.

218. Adams V. An introduction to modern English word-formation. L., 1973

219. Marchand H. The categories and types of English word-formation. -München, 1969

220. MonsonS. Word-building. New York, 1958

221. Lees R. The grammar of English nominalizations. Indiana, 1960

222. The New English Bible New Testament. Oxford university press, 1961. 205 c.