автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.20
диссертация на тему: Условное наклонение кумыкского глагола в сравнительно-сопоставительном освещении

Полный текст автореферата диссертации по теме "Условное наклонение кумыкского глагола в сравнительно-сопоставительном освещении"

На правах рукописи

ОСМАНОВА Барият Казнмпашаевна

г

УСЛОВНОЕ НАКЛОНЕНИЕ КУМЫКСКОГО ГЛАГОЛА В СРАВНИТЕЛЬНО-СОПОСТАВИТЕЛЬНОМ ОСВЕЩЕНИИ

10.02.20 - сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Махачкала 2005

Работа выполнена в Государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Дагестанский государственный педагогический университет»

Научный руководитель -доктор филологичеких наук профессор Гаджиахмедов Нурмагомед Эльдерханович

Официальные оппоненты: доктор филологических наук профессор Абдуллаева Айшат Заирхановна,

кандидат филологических наук доцент Султанмурадов Агарагим Магомедович

Ведущая организация: Институт языка, литературы и искусства ДНЦ РАН

Защита состоится декабря 2005 г. в 14 часов на заседании диссер-

тационного совета Д 212.051.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора наук в Дагестанском государственном педагогическом университете по адресу: 367003, Республика Дагестан, г. Махачкала, ул. М. Ярагского, 57, (ауд. 140).

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Дагестанского государственного педагогического университета.

Автореферат разослан

Ж/' 2005 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета Нурмагомедов М.М.

гвщ

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Условные конструкции, которые представлены во всех языках, относятся к числу языковых объектов, постоянно и активно изучаемых не только лигвисти-кой, но также психологией, логикой и философией, т.е. науками, исследующими язык и речевую деятельность человека с разных позиций и в разных целях. Такой непреходящий интерес к условным конструкциям не в последнюю очередь определяется правдоподобной гипотезой, в соответствии с которой они представляют собой своего рода ключ, дающий возможность разгадать некоторые из тайн речемыслительной деятельности человека. Специфика условных конструкций состоит в том, что они непосредственно отражают типично человеческую способность размышлять об альтернативных суждениях, делать выводы, основанные на неполной информации, предполагать возможные корреляции между ситуациями и понимать, как мир менялся бы, если бы определенные корреляции были бы другими.

В современном языкознании накоплен определенный опыт анализа условных конструкций: исследовались как отдельные типы сложного предложения, так и их функционально-синтаксические синонимические ряды, выражение условно-следственной семантики на уровне простого предложения, вопросы сопоставительного анализа условных конструкций, некоторые существенные аспекты категории условия, в том числе проблемы, связанные с системным изучением семантического потенциала данной категории, ее языковых единиц. Однако наиболее важной следует считать программную статью Б. Комри, в кбторой сделана попытка охарактеризовать условные конструкции с точки зрения их лингвистической значимости, а также указать параметры, на базе которых должен проводиться типологический анализ [Comrie 1986]. За последнее десятилетие можно отметить серию работ B.C. Храковского, специально посвященных анализу условных конструкций как на материале русского языка, так и на фоне других языков, в том числе и экзотических [1994,1996]. Что касается смысловых и в особенности прагматических и коммуникативных свойств условных форм, то их углубленный анализ начался в последние десятилетия.

Однако при большой активности, отсюда и значимости явления монографические исследования по теме отсутствуют, что определяет актуальность исследования указанной логико-смысловой категории.

Степень изученности проблемы. Языковая модальность является объектом длительного изучения в тюркологии (Г И.Рамстедт, В.Котвич, Н.К.Дмитриев, H.A. Баскаков, А.Н.Кононов, А.А.Юлдашев, Н.З.Гаджиева, Э.Р.Тенишев, М.В.Зайнуллин, ДГ.Тумашева и др.), однако ее основные проявления, функциональные свойства, типологические характеристики и семантика репрезентирующих форм на материалах конкретных тюркских языков нуждаются в дальнейшем развитии. До сих пор не выработано четкой системы критериев, регламентирующих участие тех или i

■ник языковых средств в формирова-РОС. НАЦИОНАЛЬНАЯ i ,

БИБЛИОТЕКА ] C.n«tepft»r •9 яСшоУ

ш

нии ирреальных модальных языковых значений. Ряд ценных в лингвистическом плане сведений о выражении условных значений в кумыкском языке содержатся в работах Н.К.Дмитриева, И.А.Керимова, Д.М.Хангишиева, Н.Э.Гаджиахмедова, А.З.Абдуллаевой. Системного многоаспектного описания форм выражения и функционирования условных форм в кумыкском языке пока еще нет.

В качестве предмета диссертационной работы был взят языковой материал, представляющий собой репертуар средств выражения условных значений в кумыкском языке в сравнительно-типологическом освещении.

Слабая изученность условного наклонения в кумыкском языке, отсутствие монографических исследований по комплексному изучению концепта «условие» с универсально-типологических позиций предопределила тему данной работы.

Объектом исследования является феномен языковой модальности в его общих и частных проявлениях.

В качестве исходной гипотезы было выдвинуто положение о том, что модальность является особой по типу и содержанию суперкатегорией, охватывающей одновременно языковую и речевую системы, определяющей характер предикативности и шире - всего грамматического значения предложения. В работе речь ведется главным образом о так называемой объективной модальности как о явлении более высокого системного порядка, чем субъективная модальность.

Целью диссертации является комплексное, многоаспектное исследование проявлений условной модальности в грамматической системе современного кумыкского языка сравнительно с другими тюркскими языками, а также в сопоставлении с русским и английским. Достижение этой цели предполагает решение целого ряда частных задач:

- определить, какую роль играет феномен условной модальности в языковой системе и, в частности, в системе грамматического значения предложения, рассмотреть классифицирующий и модифицирующий характер данного явления и доказать ее категориальную сущность;

- рассмотреть условную модальность с точки зрения плана выражения, плана содержания и функционирования;

определить критерии выделения инвариантных синтаксических конструкций на базе «нейтральной» модальности и направления их возможной речевой реализации и предложить основу общей типологии условных модально-временных значений на основании выявленных классификационных признаков;

- разработать частную классификацию модально-коммуникативных синтаксических явлений для системы условного наклонения в кумыкском языке.

- установить общие и специфические особенности форм выражения и функционирования условных конструкций в тюркских языках, а также в сопоставляемых русском и английском языках.

Научная новизна диссертации состоит в том, что в ней предпринимается попытка исследования условной модальности в грамматической системе кумык-

ского языка сравнительно с другими тюркскими языками и в сопоставлении с русским и английским как многоаспектного и многофункционального явления. В ней обобщены (сведены к одному семантическому механизму) все средства предикативного выражения обусловливающей ситуации в сложном предложении; показано, какие цели может преследовать говорящий, конструируя условную ситуацию, выраженную с помощью условных форм и конструкций, исследовано, каким образом, рисуя вымышленные события, говорящий сообщает нечто о реальном положении дел в действительности. В ней обосновываются теоретические критерии выделения и описания изофункциональных рядов условных конструкций, опирающиеся на коммуникативный и семантический фактор, и выявляются типовые процедуры преобразования инвариантных конструкций в их варианты на различных ярусах грамматики.

Для решения поставленных задач применяются различные приемы и методы научного исследования. Среди них особое внимание уделяется методам наблюдения, сравнительно-сопоставительного анализа кумыкского и других тюркских языков, с одной стороны, и русского и английского языков, с другой стороны, в сфере проявления условной модальности, синхронного комплексного функционального анализа, семантико-синтаксического наблюдения. Каждый из них привлекается, прежде всего, в рамках синхронного исследования. При необходимости проводились сравнительно-исторические экскурсы и стилистические наблюдения.

Исходной методологической основой исследования послужило общелингвистическое расчленение (дихотомия) языка и речи, понимание языка как системы, а также реализация других постулатов лингвистики: тождество - различие, синтагматика - парадигматика, синхрония - диахрония. Методологический принцип системности означает, что эмпирическое многообразие значений отдельных грамматических форм выступает не как сумма их разрозненных свойств, а как единое целое, где вся расчлененность и пестрота значений «увязаны» в один узел и находятся в определенных системных связях и отношениях.

Теоретической базой исследования являются основополагающие труды таких исследователей как А.А.Потебня, В.В.Виноградов, А.В.Бондарко, В.С.Храковский, А.И.Смирницкий, А.М.Мухин и др. В предлагаемой концепции находят дальнейшее развитие на материалах кумыкского и тюркских языков те принципы исследования, которые приняты в работах, выполненных в Лаборатории типологического изучения языков Института лингвистических исследований РАН [Оглоблин, Храковский 1990; Храковский, Оглоблин 1991]. Различные вопросы условных отношений в тюркских языках освещены в исследованиях Н.К.Дмитриева, А.Н.Кононова, Н.А.Баскакова, А.А.Юлдашева, Н.З.Гаджиевой, Э.Р.Тенишева, М.В.Зайнуллина, Д.Г.Тумашевой, И.А.Керимова, Д.М.Хангишиева, Н.Э.Гаджиахмедова, А.З.Абдуллаевой, К.С.Кадыраджиева, А.М.Султанмурадова, Ф.А.Муратчаевой.

Научно-теоретическая ценность диссертации состоит в том, что она вы-

полнена с позиций теории синтаксической изофункционалыгости, с помощью которой становится возможным исследовать закономерности и правила реализации инвариантных языковых структур в их разнообразные речевые проявления, объяснить особенности способов этих реализаций и предложить новые методики сравнительного и сопоставительного анализа условной модальности. В диссертации предпринимается полиаспектное исследование категории условной модальности в ее различных проявлениях в кумыкском языке сравнительно с другими тюркскими языками. Дополнительно проводится наблюдение в русском и английском языках, что дает возможность выявить специфику проявлений условной модальности в кумыкском языке, а с другой стороны, установить общие процессы универсального характера, наблюдаемые в этих языках.

Практическая значимость диссертации состоит в том, что содержащиеся в ней наблюдения и выводы могут быть использованы для изучения недостаточно освещенных в науке вопросов сравнительно-сопоставительного изучения современного кумыкского языка. Положения и выводы диссертации могут быть использованы в преподавании морфологии и синтаксиса кумыкского, русского и других языков в системе высшего филологического образования, в средних учебных заведениях, особенно там, где данный язык изучается углубленно, в преподавании теории межкультурной коммуникации, в системе повышения квалификации учителей-словесников.

Диссертация представляет собой синхронное исследование категории условной модальности, опирается на значительный фактический материал (картотека насчитывает более 2 тысяч примеров), а также учитывает различные точки зрения на проблему, представленные в отечественной и зарубежной лингвистической литературе. Лингвистический материал для диссертации извлекался из художественных и научно-публицистических текстов писателей и прессы; кроме того, использовались синтаксические образования, применяемые или объективно возможные к применению в живой коммуникации, в том числе и искусственно смоделированные, соответствующие естественным речевым нормам и не вызывающие ощущения неправильности речи.

На защиту выносятся следующие основные положения диссертации:

0. Условная форма глагола характеризует действие как условие, вызывающее другое действие как его следствие, т. е. условно-следственную связь между двумя действиями. Функционально-семантическая категория условия представлена в тюркских языках рядом спрягаемых форм, которые выступают лишь как зависимые сказуемые, предполагающие наличие подчиняющих сказуемых в определенной форме.

1. Кумыкский язык, как и другие тюркские языки, располагает многообразием аналитических форм условной модальности. В аналитические конструкции условного наклонения могут входить и сложносоставные основы с глагольными и именными компонентами. В некоторых тюркских языках представлены такие аналитические формы выражения условной модальности, которых нет в кумык-6

ском языке.

2. С точки зрения реальности/нереальности осуществления условия, семантика условия может быть представлена двумя типами значений: значением реального условия и значением ирреального условия, когда условие не может быть реализовано, условие и следствие представлены как действия неосуществившиеся и неосуществимые. Для каждой из семантических сфер характерны свои микрополя с соответствующими ядерными и периферийными средствами. В составе центральной зоны микрополей выделяются отдельные ядерные слои, различающиеся степенью специализации конструкций для выражения категории условия, а также их однозначностью.

3. Разграничение условной и сослагательной модальности в кумыкском языке, а также во многих других тюркских языках.

4. Весь диапазон синтетических и аналитических форм выражения условной модальности в кумыкском языке в сравнительно-сопоставительном освещении.

5. По всей сфере условной модальности наблюдаются сходства, параллельно с перечнем семантических отношений, совпадающих в аналогичных примерах сопоставляемых языков.

Апробация работы. Основные результаты исследования обсуждались на заседаниях кафедры общего языкознания Дагестанского государственного педагогического университета и апробированы на Всероссийской научной конференции «Лингвистическое кавказоведение и тюркология: традиции и современность» (Карачаевск, 2004), на региональной научной конференции «Проблемы развития языков и литератур народов Северного Кавказа» (Нальчик, 2004). Основные положения работы нашли отражение в шести публикациях.

Структура работы определено составом исследовательских задач. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной научной литературы и источников цитированных примеров. Библиографический список включает 186 наименований.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении отражается общее направление исследования, определяются цели и задачи, новизна, теоретическая и практическая значимость диссертации, указываются методы исследования, обосновывается выбор источников языкового материала, излагаются основные положения, выносимые на защиту.

Первая глава диссертационного исследования посвящена формальной организация условного наклонения в кумыкском языке.

В первом параграфе рассматриваются формы выражения условных значений в кумыкском языке сравнительно с другими поркскими языками. Особенность условных предложений в кумыкском и других тюркских языках состоит в том, что показатель условного наклонения -са логически превратился в связую-

щее подчинительное средство при бессоюзном способе соединения частей сложноподчиненных предложений. Условное значение формы на -са в условном периоде создается и поддерживается соотносительным употреблением временных форм в обеих частях этого периода.

По образованию различаются простая (первичная) и сложные (вторичные) формы условного наклонения.

Простая форма условного наклонения в тюркских языках образуется от основы глагола при помощи афф. -са, -се: алса «если возьмет», гелсе «если придет», турса «если встанет», гёрсе «если увидит». Эта единая пратюркская и пра-кыпчакская форма сохранилась во всех современных кыпчакских языках.

Во многих тюркских языках аффикс условного наклонения присоединяется непосредственно к основе и предшествует показателям лица. Но в некоторых тюркских языках, например, в тувинском языке, установилась иная последовательность: аффикс -са ~ -за занимает место после личных показателей (ср.: бар-зимза «если пойду», барза «если пойдет»), но он, очевидно, — показатель условного наклонения от вспомогательного глагола э(р)-, выступающего в составе сложных глагольных форм (Щербак: 1981, 58).

Помимо формы на -са, условное наклонение представлено в тюркских языках целым рядом аналитических форм. Они представляют собой неотъемлемый структурный элемент условного наклонения, указывая на синтаксическую и логическую зависимость аподозиса от протазиса и тем самым противопоставляя первое второму.

Сложные формы условного наклонения образуются от основ настоящего, прошедшего и будущего времени и условной частицы буса. Частица буса, которая восходит к глаголу болса «если будет» (болса > боса > буса), потеряла все глагольные свойства, кроме способности принимать аффиксы лица.

Систему аналитических форм условного наклонения можно представить в следующей таблице:

-ажакь буса -а/-ып туражакъ буса

-ар буса -Ы-ып турар буса

-а буса -а/-ып тура буса

-гъан буса -а/-ып тургъан буса

-ды буса -а/-ып турду буса.

Помимо охарактеризованных выше форм, в тюркских языках имеются еще другие аналитические формы условного наклонения — они бытуют в каком-нибудь одном языке или диалекте. Аналитические формы условного наклонения в тюркских языках отличаются своим многообразием и сложностью структуры, спецификой словоизменения морфологических показателей, выражающих концепт «условие».

В кумыкском языке условное наклонение при именном сказуемом конституируется при помощи служебного глагола бол- или частины буса «быть, становиться». Именная часть обычно выражается именем прилагательным или наре-8

чием или существительным. Наряду с глагольным или именным сказуемым в условной форме на -са//-се в придаточном условном может употребляться и союз эгерПеер «если», подчеркивающий значение условия.

Второй параграф первой главы посвящен формальной организации условного наклонения в кумыкском языке в сопоставлении с русским и английским языками.

Ни в русском, ни в английском языках нет такого разнообразия морфологических показателей условного наклонения, как в тюркских языках. Особенность выражения условных отношений в тюркских языках, в отличие от русского и английского, состоит в том, что показатель условного наклонения -са логически превратился в связующее подчинительное средство при бессоюзном способе соединения двух предложений. В английском и русском языках нет специализированных форм для дифференцированного выражения условной и сослагательной модальности. Для реализации концепта «условие» в этих языках используются различные формы условного и сослагательного наклонения, а также разные синтаксические средства.

Основным способом выражения условия в русском языке является видоизменение главного члена предложения, выраженного спрягаемой формой глагола: постановкой ее в форме сослагательного наклонения, причем в двукомпо-нентных предложениях эта форма нормально выносится в начальную позицию: Учился бы сын, мать бы не огорчалась. Эта форма нормально сочетается с условным союзом если, притягивающим к себе частицу: Если бы сын учился..;

В кумыкском языке союз эгер также может осложняться частицей де. Обычно частицы де//бы непосредственно следуют за союзом эгер//если. В русском языке возможно и дистантное расположение если и бы. Кумыкский язык в условных конструкциях не допускает дистантного расположения союза эгер и частицы де.

В русском языке допустимо повторение частицы бы при если и при глаголе. В кумыкском языке повторение частицы де при глаголе недопустимо.

Условные отношения в русском языке могут выражаться видоизменением главного члена предложения, выраженного спрягаемой формой глагола: постановкой ее в форме, совпадающей с формой повелительного наклонения (в непринужденной речи - возможно также в сочетании с частицей бы). В двукомпо-нентных предложениях эта форма выносится в начальную позицию: Учись (бы) сын, мать бы не огорчалась. Эта форма не сочетается с условным союзом (РГ т.2: § 1924).

У предложений, не имеющих в своей структурной основе спрягаемой формы глагола, форма условного наклонения образуется введением служебного глагола быть в форме сослагательного наклонения. Нормально вынесение этого глагола в абсолютное начало предложения: Был бы этот человек твой друг/твоим другом, он бы так не сделал.

У некоторых типов предложений форма условного наклонения образуется

введением частицы бы: Надо бы ехать, я бы поехал. Такие образования характерны для непринужденной разговорной речи, для просторечия. Возможности образования такой формы не исключены и для некоторых других предложений, не заключающих в своем составе спрягаемой формы глагола (РГ т.2: § 1924).

Условные предложения оформляются при помощи союзов если, если бы, в случае если, в том случае если, на случай если, на тот случай если, при условии если, при условии что, при том условии если, при том условии что, а также при помощи стилистически окрашенных союзов ежели, ежели бы (устар. и прост.), когда бы (устар. и книжн.), коли (коль), коли бы (устар. и прост.), добро бы (разг.), диви бы (устар. и прост.), кабы (прост.), как бы (прост.), коль скоро (устар.), буде (устар.). Ни в кумыкском, ни в английском языках нет такого многообразия союзов и союзных сочетаний, служащих для выражения концепта «условие». В кумыкском языке для выражения условных отношений используется только один союз эгер.

В оформлении потенциальной условной связи вместе с союзом могут принимать участие корреляты. В этих случаях союз если выступает как компонент двухместного союзного соединения (если — то, если — так, если — тогда, ежели — то, ежели — так, ежели — тогда и т. п.). Среди коррелятов, не имеющих специальной семантической нагрузки, наиболее употребителен стилистически нейтральный коррелят то.

В русском языке условные союзы и союзные сочетания различаются по своим дифференцирующим способностям. Одни из них — если бы, ежели бы, коли бы, когда бы, кабы, добро бы, диви бы — потенциально неоднозначны, т. е. могут оформлять обе разновидности условных отношений, другие — если, ежели, коли (коль), в случае если, в том случае если, на случай если, на тот случай если, при условии если, при условии что, при том условии если, при том условии что, коль скоро — оформляют только потенциальную обусловленность. В соответствии с этим различаются предложения с союзами недифференцированного значения и предложения с союзами дифференцированных значений (РГ т.2: §3000). В кумыкском и английском языках союзы и союзные сочетания не различаются по своим дифференцирующим способностям.

Условные придаточные по отношению к главной части в сопоставляемых языках могут занимать любое положение, хотя более характерна препозиция придаточной, так как при таком расположении частей более четко передаются условно-следственные отношения. В русском языке препозиция придаточной части становится единственно возможной, если в главной части имеются слова-скрепы: Между тем если бы вы на самом деле стрелялись, то тут было бы нечто героическое, сильное (Купр.). Таких строгих правил в расположении частей сложноподчиненного предложения в кумыкском языке нет.

Для выражения «единичности — повторяемости» («одноактности — неод-ноаюности») в его взаимодействии с временными значениями в кумыкском языке используется специальный морфологический показатель тур-. В conoció

тавляемых языках нет формального показателя «единичности - повторяемости». В русском языке для предложений со значением «единичность в плане будущего» в придаточной части характерно сказуемое — глагол совершенного вида в форме будущего времени. Значение повторяемости в прошлом выражается в сказуемом придаточной части формой прошедшего времени глагола несовершенного вида, которая, как правило, соотнесена с такой же формой в главной части (РГт.2: § 3013).

На морфологическом уровне языка различие между формами Present Subjunctive и Past Subjunctive сводится к тому, что форма настоящего сослагательного включает в себя основу настоящего времени или инфинитива и нулевую флективную морфему (be, like, love, invite, write, etc.), тогда как форма прошедшего сослагательного заключает в себе основу прошедшего времени и флективную морфему, которая является омонимичной морфеме прошедшего времени в нулевом и ненулевых вариантах (were, liked, loved, invited, wrote, etc.). Следовательно, при выделении форм настоящего и прошедшего сослагательного следует исходить из противопоставления флективных морфем в их составе, одна из которых, представленная нулевым вариантом, сочетается с основой настоящего времени или инфинитива, другая же, имеющая как нулевой, так и ненулевые варианты Ш, Idl, HdJ, сочетается с основой прошедшего времени (Мухин 1980: 67-68). На синтаксическом же уровне языка формы этих наклонений служат средствами выражения разных синтаксем в позиции ядерного предицирующего компонента.

Условие, относящееся к настоящему времени в кумыкском и в ряде тюркских языков выражается аналитическим способом: основным глаголом в форме настоящего-будущего времени + перифрастический глагол буса, а в английском языке выражается глаголом в одном из настоящих (Present) времен (Смирниц-кий: 346): Эгер сиз предметны биле бусагъыз, сизге кьоркьма зат ёкь И If you know the subject, you need not be afraid // Если вы знаете предмет, вам нечего бояться.

Условие, относящееся к прошедшему времени, в кумыкском языке, а также во многих тюркских языках выражается также аналитически: формой прошедшего перфективного времени в сочетании с перифрастическим глаголом буса. В английском языке данное значение реализуется одним из прошедших (Past) времен (Смирницкий: 347) : Ол шолай айтгьан буса, ол тюз айтмагъан // If he said that, he was wrong//Если он так сказал, то он был не прав.

Условие, относящееся к будущему времени, и в кумыкском и других тюркских языках выражается синтетической формой условного наклонения -са, а в в английском и русском - одним из будущих времен (Present Indefinite): Мен бо-чумну кьайтаражакьман, эгер де тангала алапамны алсам // I'll pay you, provided I get my wages tomorrow // Я вам заплачу при условии, что (если) я завтра получу заработную плату.

Предложения, содержащие предположительное условие, говорят о будущем и состоят из: а) условия, выраженного Past Indefinite (здесь и дальше мы говорим о Past Indefinite и Past Perfect, хотя было бы точнее говорить о формах сослагательного наклонения, омонимичных этим временам. Мы позволяем себе это делать для краткости. Практического значения для нас это отступление от терминологии не имеет) и б) вывода, выраженного should, would, could, might с Infinitive без частицы to. Выбор модального глагола определяет степень вероятности предположения: If you studied more, you could learn English quickly «Если бы вы больше занимались, вы могли бы быстро выучить английский язык». В условных предложениях такого типа глагол to be употребляется в форме сослагательного наклонения: If he were taken ill, I should be sorry «Если бы он заболел, мне было бы жалко».

Нереальное предположение может реализоваться как в отношении настоящего, так и в отношении прошлого. Разберем сначала нереальное предположение в отношении настоящего. Оно выражается а) в условии - Past Indefinite (с глаголом were во всех лицах); б) в заключении - would, should, could или might плюс Infinitive Indefinite: If he were at home, we could go and see him. «Если бы он был дома, мы могли бы его навестить (но его нет)». Нереальное предположение в отношении настоящего в кумыкском языке передается аналитической формой сослагательного наклонения: Эгер ол уьйде болгъан эди буса, биз оку гёрежек эдик «Если бы он был дома, мы могли бы его навестить (но его нет)».

Нереализованное, не соответствующее действительности предположение в отношении прошлого выражается: в условии - Past Perfect, в заключении -should, would, could или might плюс Infinitive Perfect: If you had given me more time, I should have made a better report «Если бы дали мне больше времени, я бы сделал доклад лучше» (но вы мне дали мало времени, и я сделал неважный доклад). В кумыкском языке для реализации нереализованного предположения в отношении прошлого используется форма —гьан буса: Магъа заман берген бу-сагьыз, мен дагъы да яхши онгарылажакъ эдим // Если бы вы мне дали еще время, я бы еще лучше подготовился.

Основная трудность распознавания типов условных предложений состоит в следующем: в английском языке мы имеем разные формы для того, что по-русски мы выражаем одинаково. Возьмем русское предложение: Если бы я выиграл много денег, я бы купил автомобиль. Не зная обстановки, в которой сказаны эти слова, вы не сможете точно определить, выражает ли говорящий предположение о будущем или излагает несбывшееся условие в прошлом. Это предложение можно истолковать двояко: 1) если я когда-либо выиграю много денег, я куплю автомобиль (предположение о будущем); 2) если бы я выиграл, я бы купил автомобиль (но я не выиграл и поэтому не купил). По-английски же эти две мысли выражаются по-разному Первая мысль выражается условным предложением типа Ifl won I would (should) buy a car.

Нереализованное условие в прошлом выражается предложением типа: If I had won a lot of money, I should have bought a car «Если бы я выиграл ..., я бы купил ... (но я не выиграл)». При построении таких предложений мы должны быть внимательными и тщательно проанализировать ситуацию в русском языке, прежде чем переводить ее на английский — от этого зависит правильный выбор формы сказуемого в придаточном условия.

Глава 2. Семантическая организация условного наклонения. В первом параграфе второй главы дается сравнительная характеристика значений, репрезентируемых синтетической и аналитическими формами условной модальности в тюркских языках.

Основой в структурно-семантической организации условного наклонения является грамматическая форма -са, выражающая различные кондициональные значения в зависимости от ситуации речи, а также тех форм, с которыми она сопряжена в составе условного периода.

Реальное условие выражается формой на -са, если в качестве глагола следствия выступают формы времени изъявительного наклонения: будущее на -р /мае, -ажакъ, настоящее (в значении будущего), повелительное наклонение и другие формы, обладающие футуральной темпоральностью.

При реальном условии имеет место следующее распределение временных форм.

В придаточном предложении — условная форма настоящего времени, в главном — форма настоящего-будущего времени: кум. Агьачлыкъ, арекден къа-раса, бармакьдагъы юзюкню яртысы йимик гёрюне (З.Атаева) Лес, если смотреть издалека, похож на половину кольца на пальце».

В придаточном — условная форма настоящего времени, в главном — форма повелительного наклонения: кум. Ол геле буса, сувлар токътай, ер бугюле эди (Салаватов) «Когда он шел, воды переставали течь, земля задыхалась».

Действия, передаваемые в условном периоде носят обобщенный характер. В этом случае в придаточном условном стоит форма настоящего-будущего времени условного наклонения, а в главном могут быть формы настоящего, будущего и прошедшего времени.

Вместе с тем прошедшее время в главном предложении может употребляться вместо будущего для изображения ожидаемых в близком будущем действий как бы уже совершенными. Цель такой замены, очевидно, — выразить полную уверенность в совершении действия.

Реальное условие может относиться и к прошедшему времени. В этом случае оно выражает обычность, повторяемость условно-следственных отношений прошедшего плана и его можно сопоставить с тем же значением, характерным для условия и следствия настоящего времени, которое было рассмотрено выше. В этом случае при условии, выраженном формой на -са, глагол следствия имеет формы прошедшего незаконченного на -а эди, мноюкратного на -а тургъан эди и прошедшего обычного на -р эди.

В кумыкском языке место придаточной части сложноподчиненного предложения, в которой находят свое выражение формы условного наклонения, не закреплено. Придаточная часть обычно занимает препозитивное положение. Порядок расположения частей придаточного условного предложения связан с задачами актуального членения предложения: постпозитивно располагается часть с функцией ремы. Поскольку сообщение о следствии обычно коммуникативно более значимо, чем сообщение об условии, для условных предложений характерна главным образом постпозиция главной части. Интерпозитивная часть предложения носит вставочный характер.

Оформляя придаточную часть сложного предложения, форма -са по своему временному значению оказывается во многом зависимой от глагольной формы главной части предложения. В зависимости от того, в сопряжении с какой формой глагола употреблена -са, гипотетическая ситуация может быть ориентирована как на плоскость будущего, так и на плоскость настоящего или прошедшего. Так, синтаксема "условие - следствие" может относиться к плоскости настоящего, если главная часть предложения оформлена императивом: Сюе бу-санг, магьа бакь, Сюймей бусанг, тыш къара (из песни) "Если ты меня любишь, смотри на меня, если не любишь, смотри в сторону". В данном случае к сообщаемому относится магьа бакь и тыш къара, а к пресуппозиции сюе бусанг и сюймей бусанг, поскольку условие представлено как существующий в данный момент факт (фактивный характер предложения). В придаточных предложениях условного периода рассматриваемая глагольная форма выражает реальное условие при постановке сказуемого главной части предложения в форме прошедшего длительного времени. При этом синтаксема "условие - следствие" обращена в плоскость прошедшего и осложнена оттенком многократного и длительного условия, при котором закономерно и регулярно совершалось другое действие как следствие.

Форма -са в тюркских языках употребляется также в придаточных сопоставительных предложениях, связанных с главным значением взаимной обусловленности, что формально выражается вопросительным местоимением в придаточной части и соотносительным словом в главной.

Рассматриваемая кондициональная форма обозначает не только условие, имеющее проспективную ориентацию. Нереальное условие и гипотетически вытекающее из него нереализованное следствие, т.е. то, что могло бы быть при данных обстоятельствах, но чего на самом деле не было, выражается формой -са в определенных ситуациях речи и в сопряжении с формой прошедшего длительного времени. Грамматическое значение обсуждаемой формы в подобных случаях синонимично со значением формы -гъан буса.

В составе сложноподчиненного предложения части обозначают связь между потенциальным условием (основанием) и потенциальным следствием как известную закономерность, действующую вне определенного времени. Здесь придаточное предложение стоит обычно перед главным. Сказуемое придаточно-14

го предложения выражено глаголом в условной форме, а сказуемое главного — глаголом в форме настоящего времени или в форме будущего времени на -р или настоящего-будущего времени. Этот структурно-семантический тип условного периода характерен для всякого рода афоризмов, пословиц и поговорок.

Рассмотрим предложения, в которых потенциальное условие (основание) имеет следствием действие, локализуемое во времени в пределах неопределенного будущего. Здесь сказуемое придаточного предложения выражено глаголом в условной форме, а сказуемое главного предложения — глаголом в форме будущего времени. Условная форма в данном случае обозначает действие, отно-' сящееся к конкретному липу, в связи с чем действие, выраженное глаголом

главного предложения, получает в данном случае указанную локализацию.

Условное придаточное предложение обычно начинается союзами эгер, эгер 6 де// если//if//если, provided//при условии что, unless //если не

В тюркских языках представлена разветвленная система аналитических форм глагола условной модальности.

Форма на -са- эди имеет в современных языках и самостоятельное и несамостоятельное употребление. В первом случае она выступает в составе условного периода как его неотъемлемый структурный элемент, в связи с чем ее обычно рассматривают как форму прошедшего времени условного наклонения (См., например: Кононов 1955:245; Дмитриев 1946: 168). Во втором случае форма на -са эди по существу не имеет ничего общего с условным наклонением — она обозначает отнюдь не условие, а желание в виде мечтания, например: кум Ба-шымдан сыйпаса эди // татар. Башымнан сыйпаса иде «Погладил бы он меня по голове».

Если форма на -са эди дифференцирует условное наклонение с чисто реальной точки зрения, то форма на -гьан буса характеризует его соотнесенность с планом прошлого — выражает условие в виде потенциально возможного, но не состоявшегося условия, при котором могло бы быть следствие, представленное обычно последующей формой сослагательного наклонения. В силу этого обстоятельства форма на -са эди нередко употребляется также и в качестве самостоятельного сказуемого: кум. Огь, Салман, билсе эдинг II башк. Ой, Сэлмэн, бел hen инее «О, Салман, знал бы ты!». Желаемую ситуацию она представляет в проспективной плоскости. * Форма на -са эди выражает условие в виде неосуществимого желания, меч-

тания. Соответственно и следствие приобретает характер желания, относящегося к прошлому. Поэтому следствие и выражено формой сослагательного наклоне'' ния. Грамматическая форма на -са эди неизменно влечет за собой форму сослагательного наклонения на -ар эди, т. е. определяющим структурным признаком здесь является форма на -са эди, выступающая только в сочетании с -ар эди.

Форма на -гьан буса- не представлена лишь в нескольких поркских языках, в том числе в турецком, азербайджанском, гагаузском, якутском, тувинском. По мнению многих грамматистов она выражает то же самое значение, что и форма

на -са, только переносит его в план прошедшего времени (Нуриева: 188). На этом основании форму на -гьан бопса- принято считать прошедшим временем условного наклонения. Однако такая трактовка вызывает серьезное возражение: дело в том, что далеко не всякое содержание условного наклонения может быть перенесено в план прошедшего времени — в частности, такой трансформации не подлежит условное наклонение, употребленное в предложении, обозначающем связь между потенциальным условием (основанием) и потенциальным следствием как известную закономерность, действующую вне определенного времени. Ср. кум. Кимни арбасына минсенг, шону йырын йырларсан (поговорка); башк. Кем сананыИа ултыркан, шунын йырын йырлайкын (поговорка) «В чьи сани сядешь, тому и подпоешь», где типичное действие при перенесении в план прошедшего времени перестает быть таковым, вследствие чего передаваемое содержание искажается, а в пословицах и поговорках полностью лишается 1 смысла, ибо в данном случае в результате трансформации типичного действия в единичное содержание поговорки воспринимается не в переносном смысле, как это требуется, а в прямом. Указанная трансформация совсем невозможна при столь распространенном употреблении условного наклонения в составе предложения, где протазис выражает условие, а аподозис — следствие в виде пожелания, выраженного глаголом в форме повелительного наклонения.

Форма на -гьан буса- среди распространенных форм условного наклонения является единственной, которая сама по себе неизменно характеризует обозначаемое ею предположение как отнесенное в прошлое и в связи с этим она характеризуется следующими признаками: 1) форма на -гьан буса- очень часто косвенно локализует во времени и то предположение, которое в виде следствия первого предположения выражается глаголом протазиса; 2) данная форма неизменно требует постановки глагола протазиса в соответствующей форме сослагательного наклонения; 3) в силу сказанного рассматриваемая форма является определяющим структурным признаком соответствующего типа условного периода, именуемого обычно условным предложением (Дмитриев 1936: 268) или сослагательным предложением (Боровков: 167; Насилов: 1940,142).

Наряду с формой на -гьан буса- во многих тюркских языках представлен ее вариант, осложненный вспомогательным глаголом эди: -гьан буса эди (татар. -ган булса иде) и т. п. В некоторых языках форма на -ган болса- эди употребляется в значении формы на -ган болса-, например в узбекском и уйгурском. i

Аналитическая форма условного наклонения -гьан буса в сопряженном употреблении с настоящим-будущим временем кумыкского индикатива обозначает условие как обычное, закономерное, локализованное в плоскости прошед- » шего: Эгер уланыны йыры бузукь тилде язылгъан буса, анасы ону охумай (Р.Гамзатов) "Если стихи сына написаны плохим языком, мать их не читает".

В кумыкском языке форма на -гьан болса- эди при том же составе компонентов имеет несколько иное строение (-гьан эди буса), но такое же значение.

Сложновербальная конструкция -ып тургьан буса выражает длительную

или многократную гипотетическую ситуацию, ориентированную в плоскость прошедшего.

Различительным признаком форм -ып тургъан буса и -гъан буса является обозначение континуативно-итеративного и точечного (разового) условий соответственно.

Значение формы на -р буса во всех языках, знающих ее, одно и то же — она сходна с формой условного наклонения настоящего времени на -са. В кумыкском языке употребляется редко.

Гипотетическое условие, ориентированное в недавнее прошлое, выражается формой -ды буса в сочетании с финитной формой глагола в прошедшем категорическом времени: Битдинг буса, юрю (М.Ягьияев) "Если ты кончил, пойдем".

Квалификация действия, передаваемого формой условного наклонения, с точки зрения реальности—нереальности его совершения производится с учетом содержания условного периода в целом. Различаются два типа (реальный и условный) (Дмитриев 1946: 268) или три (реальный, условный и предположительный) (Дмитриев 1940: 197-200; Кузнецов 1953: 155; Кононов 1956: 527 и др.) Эту классификацию нельзя признать удачной. Ни по содержанию формы на -са(р), ни по содержанию сказуемого главного предложения реальные действия четко не отграничиваются от нереальных. «Если он пойдет», или «если он пошел», не значит, что «он непременно пойдет», или «он непременно пошел». Иными словами, противопоставление реальных и нереальных действий не образует семантической оппозиции в рамках условного периода. Условие всегда реально, действие же, выражаемое формой условного наклонения, не может быть реальным, потому что грамматическим содержанием указанной формы является модальность. Понятие осуществимости действия, его реальности появляется как результат аналитического подхода, как следствие констатации того, что содержание условного периода не исключает возможности совершения действия, выраженного модальной формой (Щербак 1981: 63-64).

Кумыкскому языку свойственны еще аналитические формы условного наклонения, образованные при помощи вспомогательного глагола тур-. Всех их объединяет в одну семантическую группу аспектуальный оттенок длительного и многократного условия. Носителем аспектуального значения является вспомогательный глагол тур-. Так, аналитическая форма -ып турса выражает то же самое значение, что и синтетическая форма -са, только осложненное семантикой длительности и многократности Вспомогательный глагол тур- в сочетании с формами условного наклонения употребляется и в других тюркских языках.

Сложновербальная конструкция -ып тургъан буса выражает континуатив-но-итеративную гипотетическую ситуацию, ориентированную в плоскость прошедшего. Дифференциальным признаком форм -ып тургъан буса и -гъан буса является обозначение многократного и точечного (разового) условий соответственно.

В аналитические конструкции условного наклонения могут входигь и

сложносоставные основы с глагольными и именными компонентами.

Аналитические формы условного наклонения -ажакъ буса и -ар буса m носят к формам будущего времени (Дмитриев 1940: 125). Они выражают латентное условие с оттенком решимости, долженствования. Различительным признаком двух форм проспективной плоскости является тот факт, что гипотетическая ситуация, репрезентируемая формой -ажакъ буса, является более категоричной нежели формой -ар буса. То же самое касается и аналитических форм -жакъ эди буса и -ар эди буса. Поскольку условие, обозначаемое рассматриваемыми формами, является потенциальным, оно может предполагать альтернативу.

А. А. Юлдашев считает форму -ар болса сходной с формой условного наклонения настоящего времени на -са (Юлдашев 1965,243). В современном кумыкском языке эти две формы нельзя отождествлять. В семантическом потенциале формы -са не представлен оттенок решимости, тогда как семема решимо- 1 ста является узуальной для морфосемы -ар болса.

Интересным представляются семантические разграничения форм типа ге-лежек буса и гелер буса в современном кумыкском языке: -ажакъ буса синонимична форме -а буса, а -ажакъ болса содержит в своей семантической сущности семему согласия, обещания, решимости (Хангишиев 1995: 125).

Во втором параграфе дается сопоставительная характеристика форм выражения условной модальности в кумыкском, русском и английском языках.

Условное наклонение глагола в тюркских языках и условные конструкции в русском и английском языках в составе сложноподчиненного предложения используются для описания ситуаций с различными признаками. При построении таких предложений мы должны быть внимательными и тщательно проанализировать ситуацию в русском ( или английском) языке, прежде чем переводить ее на кумыкский, так как от этого зависит правильный выбор формы сказуемого в придаточном предложении.

Предложения, которые используются для описания ситуаций, в которых действие представляется реально выполнимым при каком-либо условии. При этом сказуемое главного предложения стоит в будущем категорическом или некатегорическом времени, а сказуемое придаточного имеет форму условного наклонения на -са\ Сен бизин булан геле бусанг, виз токътайбыз // Если ты идешь с нами, мы подождем // If you go with us we '11 wait. Реальное условие имеет проспективную ориентацию. •

Условие, относящееся к настоящему времени, в кумыкском языке выражается аналитическим способом: основным глаголом в форме настоящего-будущего времени + перифрастический глагол буса, а в русском и английском языке выражается глаголом в одном из настоящих (Present) времен (Смирниц-кий: 346). Ср.: Эгер сиз предметни биле бусагъыз, сизге кьоркьма зат екь // If you know the subject, you need not be afraid// Если вы знаете предмет, вам нечего бояться.

Условие, относящееся к прошедшему времени, в кумыкском языке выража-

ется также аналитически: формой прошедшего перфективного времени в сочетании с перифрастическим глаголом буса. В английском и русском языках данное значение реализуется одним из прошедших (Past) времен (Смирницкий: 347). Ол шолай айтгъан буса, ол тюз айтмагъан // If he said that, he was wrong // Если он так сказал, то он был не прав.

Условие, относящееся к будущему времени, выражается в кумыкском языке синтетической формой условного наклонения -са, а в английском и русском -одним из будущих времен (Present Indefinite). Эгер ол бизге сораса, биз огъар тюзюн айтарбыз // If he asks us, we'll tell him the truth // Если он нас спросит, мы ему скажем правду.

Место придаточной части сложноподчиненного предложения, в которой находят свое выражение формы условного наклонения, не закреплено. Придаточное предложение в сопоставляемых языках может иметь и обратный порядок слов: Биз токьтайбыз, сен бизин булан геле бусанг // Мы подождем, если ты идешь с нами // We 7/ wait if you go with us.

Порядок расположения частей придаточного условного предложения в сопоставляемых языках связан с задачами актуального членения предложения: постпозитивно располагается часть с функцией ремы. Поскольку сообщение о следствии обычно коммуникативно более значимо, чем сообщение об условии, для условных предложений характерна главным образом постпозиция главной части. Интерпозитивная часть предложения носит вставочный характер: Олар, сен билме сюе бусанг, бизин тергеме гелген болгъан // Они, если ты хочешь знать, приходили нас проверять // They have come to check us if you want tti*know.

В современном кумыкском языке предпосылка, обозначенная в условном периоде, может быть точечной (однократной, разовой) и длительной (многократной). Передаче длительных условных ситуаций способствует вспомогательный глагол тур-. В русском языке точечные и длительные условные ситуации не получили грамматического выражения. В английском языке также представлены одноактные и многоактные условные ситуации.

В сопоставляемых языках форма условного наклонения, употребляясь с формой настоящего-будущего времени индикатива, выражает экстратемпоральное действие как свойство данного предмета (субъекта) (а), а в сочетании с императивом - реальное условие, ориентированное в проспективную плоскость (б): а) Эгер уланыны йыры бузукъ тилде язылгъан буса, уланы ону охумай (Р Гамзатов) //Если стихи сына написаны плохим языком, мать их не читает // If son's poems are written in a bad language mother doesn 't read them; б) Ол сагьа не айтса, бир де ойлашмай этип кьой // Что бы он тебе ни говорил, не думая, выполняй // Whatever he tells you, do without thinking.

В сопоставляемых языках широко употребительны конструкции с придаточной частью в обобщенно-личном значении, выражающие суждения. Значение узуальности может выражаться формой прошедшего времени глагола несовершенного вида в главной части при глаголе совершенного вида в форме

прошедшего или будущего времени в придаточной части (РГ, т.2: § 3014): Эгер оьзюне сораса, жавст бере эди, тек оьзю сёйлемей эди // Если ее спросят, отвечала, но сама не разговаривала. Степень обобщенности зависит от контекстуальных условий. При максимальной обобщенности акцентируется истинность (абсолютность, действительность) самой закономерности безотносительно ко времени и повторяемости (частотности, периодичности) сообщаемого. В этих случаях предложение часто приобретает характер умозаключения.

В отличие от кумыкского языка условное и сослагательное наклонения в русском языке не имеют форм лица, но имеют в единственном числе формы рода, которых нет в кумыкском языке.

При образовании форм сослагательного наклонения в русском языке обязательно участие частицы бы, а в кумыкском - вспомогательного глагола эди при образовании аналитических форм. В русском языке при употреблении форм условного наклонения частица бы не обязательно располагается непосредственно вслед за формой на -л (РГ: т.1, 625). В кумыкском языке употребление вспомогательного глагола эди вслед за спрягаемой формой глагола обязательно.

Для реализации условного значения в кумыкском и английском языках используется ряд грамматических форм, тогда как в русском языке существует только один морфологический способ передачи предполагаемого или возможного действия, а именно глагол в прошедшем времени с частицей бы.

В английском нереальное предположение реализуется: а) в условии - Past Indefinite (с глаголом were во всех лицах); б) в заключении - would should could или might плюс Infinitive Indefinite: If he were at home, we could go and see him // Если бы он был дама, мы могли бы его навестить (но его нет).

В русском языке возможно сочетание двух союзов на стыке главной и придаточной частей. Кумыкскому и английскому языкам это не свойственно.

Важной формальной классификацией условных конструкций следует считать ту, согласно которой среди условных предложений различаются предложения с условными союзами и предложения без условных союзов. Однако типологические различия между языками заключаются в том, что в кумыкском языке условный союз носит факультативный характер. В любом из предложений он может быть опущен, при этом конструкция останется условной. Объясняется это тем, что основным показателем условности в тюркских языках является не союз, а морфологический показатель ~са, который является обязательным в любой <

условной конструкции с союзом эгер «если». В русском и английском языках не во всех случаях союз может быть опущен. Такая классификация, очевидно, релевантна не только для условных конструкций.

Известна также содержательная классификация условных конструкций, в соответствии с которой различаются: 1) предложения со значением нереальной обусловленности (нереально-условные) и 2) предложения со значением потенциальной обусловленности (потенциально-условные). Легко понять, что такая классификация, представленная, в частности, в «Русской грамматике», в 20

грамматиках тюркских языков и в английской грамматике может быть только у условных конструкций.

Еще одна содержательная классификация условных конструкций различает, с одной стороны, «предложения, воспроизводящие однократную неповторяющуюся связь ситуаций», а с другой стороны, «предложения, в которых представлена неоднократная, периодически воспроизводимая связь ситуаций» [РГ т.2: 569—570]. Однократные и многократные условные ситуации представлены и в английском языке. По этому параметру, очевидно, можно классифицировать не только условные конструкции.

Поскольку условные конструкции являются бипредикативными конструкциями, то их можно классифицировать еще по одному содержательному параметру. Дело в том, что участники положений дел, выражаемых в главной и зависимой частях условных конструкций, либо не имеют общих референтов, либо могут бьггь однореферентными. В первом случае условные конструкции предложено называть неоднородными, во втором случае — однородными [Гладкий 1982:46].

В условных конструкцях и условие, выражаемое в зависимой части, и следствие, выражаемое в главной части, рассматриваются говорящим по отношению к миру не как действительные, а как возможные или невозможные. Этот параметр соответственно принимает два значения: 1) в сложноподчиненных предложениях выражается реальная, т. е. выполнимая возможность, 2) в сложноподчиненных предложениях выражается нереальная, т.е. невыполнимая возможность.

Другой параметр представляет собой таксисную зависимость между условием и следствием. Соответственно он указывает на соотносительное расположение на временной оси положений дел, обозначаемых в условии и следствии. Данный параметр релевантен для всех бипредикативных конструкций и принимает три значения: 1) условие раньше следствия, 2) условие позже следствия, 3) условие одновременно со следствием. Первое значение этого параметра иллюстрируют следующие примеры: Эгер ол бизге сораса, биз огьар тюзюн айтарбыз // If he asks us, we'll tell him the truth // Если он нас спросит, мы ему скажем правду.

Третье значение этого параметра можно проиллюстрировать с помощью следующих примеров: Сен гьали юхлай бусанг, мен астаракъ китабымны охуюм I/ Если ты будешь сейчас спать, я буду тихонько читать книгу Н If you are going to sleep now I'll read a book quietly.

Что касается второго значения, то здесь, на первый взгляд, возникает более сложная ситуация. Как мы помним, в толковании условных конструкций речь идет о том, что пропозиции условия в случае ее осуществления сопутствует пропозиция следствия. Сопутствие стандартно расшифровывается либо как одновременность (третье значение данного параметра), либо как следование (первое значение данного параметра) и, таким образом, в соответствии с толкованием условных конструкций второе значение данного параметра не должно реали-

зоваться. Вместе с тем известны такие условные ситуации, в которых как будто бы реализуется именно это значение данного параметра. На наличие подобных условных конструкций обратил внимание Б. Комри, приведя следующий пример: If it will amuse you, I'll tell you a joke «Если это развеселит вас, я расскажу вам одну шутку». Комментируя английский пример, Б. Комри обратил внимание на то, что в нем и подобных ему примерах следствие, реализуемое на временной оси раньше условия, одновременно выступает и как причина, вызывающая осуществление условия [Comrie 1986].

Наиболее существенным является, конечно, разграничение реальных и нереальных моделей условных ситуаций. Вместе с тем для реализации значения как реального, так и нереального условия важную роль играет та или иная конкретная временная локализация условия и (в меньшей мере) следствия. Соответственно все реализуемые модели целесообразно разбить на три группы: в первую группу входят те модели, в которых условие локализовано в будущем: Эгер тангала чакь арив болса, биз денгизге баражакъбыз // Если завтра будет хорошая погода, (то) мы поедем на море // If the weather is fine tomorrow (then) we'll go to the seaside, во вторую группу входят те модели, в которых условие локализовано в прошлом: Эгер де мен чакьырывну алсам, мен тойгъа баражакьман // Если я получу приглашение, я поеду на свадьбу II If I receive an invitation I'll go the wedding ceremony, в третью группу входят те модели, в которых условие локализовано в настоящем: Эгер сен геле бусанг, мен токьтайман // Если ты идешь, я подожду //17/ wait if you go.

Учитывая сказанное, попытаемся теперь дать семантико-прагматическую характеристику реальных условных конструкций. Начнем с того, что локализация и условия, и следствия в будущем при том, что условие предшествует следствию, в наибольшей степени благоприятствует осуществлению реальной, т.е. выполнимой возможности.

Этот факт прежде всего объясняется тем, что будущее по своей природе является наиболее потенциальным временным планом и тем самым наилучшим образом приспособлено для выражения значения реального условия. По этой причине при локализации реального условия в будущем отсутствуют какие-либо прагматические ограничения на употребление условных конструкций.

В целом есть основания утверждать, что модели реальных условных конструкций, в которых и условие, и следствие локализованы в будущем, составляют центр поля реальных условных конструкций.

В наименьшей степени благоприятствует осуществлению реальной, т.е. выполнимой, возможности локализация условия в прошлом.

Что касается моделей, в которых и условие, и следствие отнесены к прошлому, то из них более употребительной является модель, в которой условие предшествует следствию. Вполне естественно возникает вопрос: почему прошедшее время не способствует осуществлению реальной возможности? Как справедливо отмечает В.С.Храковский, дело в том, что прошедшее время по 22

своей природе является наиболее фактивным временным планом и тем самым мало подходит для выражения значения реального условия (Храковский 1996' 203).

По этой причине при локализации реального условия в прошлом существует целый ряд прагматических ограничений на функционирование условных конструкций. Отметим прежде всего, что говорящий не может выступать в роли какого-либо участника положения дел, выражаемого в условии, если это положение дел контролируется данным участником.

Итак, реальные условные сложноподчиненные предложения, в которых условие локализовано в прошлом, относятся к самым неупотребительным моделям реальных условных конструкций.

Условные сложноподчиненные предложения, в которых условие локализовано в настоящем, занимают промежуточное положение между условными конструкциями, в которых условие локализовано в будущем, и условными конструкциями, в которых условие локализовано в прошлом, однако примыкают к последним, составляя вместе с ними периферию реальных условных предложений.

Поскольку настоящее время фактивно для говорящего почти в той же степени, что и прошедшее, то для реальных условных конструкций, в которых условие локализовано в настоящем, верны многие из прагматических ограничений, которые характерны для условных конструкций, где условие локализовано в прошлом В частности, говорящий не может выступать в роли участника положения дел, выражаемого в условии, если данное положение дел контролируется этим участником.

Обращаясь к анализу нереальных условных конструкций, сразу же скажем, что в наибольшей степени способствует выражению нереальной, т.е. невыполнимой возможности локализация условия в прошлом, причем модели, в которых условие и следствие локализованы в разных временных планах, менее префе-рентны, чем модели, в которых и условие, и следствие локализованы в прошлом. Наиболее употребительной является модель, в которой условие предшествует следствию.

Локализация условия в прошлом потому способствует выражению нереальной возможности, что прошлое, как мы уже отмечали, является самым фак-* тивным временным планом и тем самым говорящий в принципе может быть

хорошо осведомлен не только о тех положениях дел, которые осуществились до момента речи, но также и о тех положениях дел, которые могли бы осуществиться в прошлом, зачастую были близки к осуществлению, но в силу ряда причин не осуществились, хотя их осуществление, по мнению говорящего, во многих случаях было бы полезно и желательно (Храковский 1996: 206). Ср.: Сен огъар кагьыз язгъан бусанг, on сагъа жавап бережек эди // Если бы ты написал ему письмо, он бы тебе обязательно ответил // If you wrote a letter to him he would certainly answer you

В целом условные предложения, в которых и условие, и следствие локализованы в будущем, относятся к самым неупотребительным моделям нереальных сложноподчиненных предложений в сопоставляемых языках.

Определенная близость нереальных условных конструкций, в которых условие локализуется в настоящем, к нереальным условным конструкциям, в которых условие локализуется в прошлом, вытекает из того, что настоящее фак-тивно примерно в той же степени, что и прошлое. В принципе говорящий может быть хорошо осведомлен не только о тех положениях дел, которые осуществляются в момент речи, но и о тех положениях дел, которые могли бы осуществляться, но, по мнению говорящего, для их осуществления отсутствуют объективные условия. Тем самым настоящее является достаточно благоприятной средой для воплощения нереального условия. Вместе с тем, и это надо подчеркнуть, нереальные условные конструкции, в которых условие локализуется в настоящем, менее употребительны, чем нереальные условные конструкции, в которых условие локализуется в прошлом.

В заключении подводятся итоги исследования, отражающие выявленные сходства и различия в сфере средств выражения условной модальности, а также широкий перечень сходств в плане семантики.

1. Условие представлено в тюркских языках рядом спрягаемых форм, которые выступают лишь как зависимое сказуемое, предполагающее наличие подчиняющего сказуемого в определенной форме. Форма условного наклонения предопределяет тем самым структуру и значение всего предложения в целом, являясь его конституирующим элементом. В русском языке она не имеет форм лица, но имеет формы рода. Формы числа представлены во всех языках. Выражение лица в кумыкском и тюркских языках в условной конструкции производится во всех случаях морфологически: присоединением к показателю условности личных аффиксов. В русском и английском языках выражение условия и лица производится обособленными компонентами. Связь в кумыкском языке категории условия с системой спряжения глагола несомненна, чего нельзя говорить о русском и английском языках. В тюркских языках возможна передача концепта «условие» в пределах одной лексемы (барсам «если я пойду»), в русском и английском языках нет морфологических форм выражения условия.

2. В кумыкском языке, а также в других тюркских языках, основным показателем условного наклонения является форма на -са, которая выступает в качестве ядерного элемента условного наклонения. Все остальные формы являются производными от этой формы и периферийными. Кумыкский язык, как и другие тюркские языки, располагает многообразием аналитических форм условной модальности. В аналитические конструкции условного наклонения могут входить и сложносоставные основы с глагольными и именными компонентами. В некоторых тюркских языках представлены такие аналитические формы выражения условной модальности, которых нет в кумыкском языке. В русском и в английском языках нет такого многообразия морфологических показателей условного 24

наклонения как в тюркских языках. Наличие в кумыкском и в других тюркских языках двух показателей условности в пределах одной конструкции (синтаксического и морфологического - удвоенный кондиционалис (эгер барса... «если пойдет) является прототипическим.

3. Во всех сопоставляемых языках условные предложения оформляются при помощи союзов. Русский язык обладает разветвленной системой условных союзов и союзных сочетаний. Кроме того, в оформлении условной связи участвуют корреляты. Условные союзы и союзные сочетания различаются по своим дифференцирующим способностям. В соответствии с этим различаются предложения с союзами недифференцированного значения и предложения с союзами дифференцированных значений. В кумыкском и английском языках нет такого разнообразия союзов и союзных сочетаний с их глубинными системными структурно-семантическими связями и отношениями.

Важной формальной классификацией условных конструкций следует считать ту, согласно которой среди условных предложений различаются предложения с условными союзами и предложения без условных союзов. Однако типологические различия между языками заключаются в том, что в кумыкском языке условный союз носит факультативный характер. В любом из предложений он может быть опущен, при этом конструкция останется условной. Объясняется это тем, что основным показателем условности в тюркских языках является не союз, а морфологический показатель -са, который является обязательным в любой условной конструкции с союзом эгер «если». В русском языке не во всех случаях союз может быть опущен.

4. В сопоставляемых языках наблюдается сходная последовательность элементов условных конструкций на уровне сложноподчиненного предложения. Место придаточной условной части по отношению к главной в русском языке свободное: она может стоять как в препозиции, так и в постпозиции, хотя преимущественно стремится занять место перед главной частью. В тюркских языках она обычно предшествует главной, хотя в поэтической и живой разговорной речи возможна и постпозиция. В русском языке препозиция придаточной части становится единственно возможной, если в главной части имеются слова-скрепы (между тем, если бы.. ; если .то). Характерной особенностью русского языка является использование коррелятивных союзов в условных предложениях.

5. Во всех сопоставляемых языках реальные условные конструкции с временной локализацией в будущем составляют центр поля реальных условных конструкций, а нереальные условные конструкции с временной локализацией в прошлом составляют центр поля нереальных условных конструкций. Разные глагольные формы употребляются в тюркских языках в реальных и нереальных условных предложениях, и это связано с временной локализацией таксисных значений следования и одновременности.

6. С точки зрения реальности/нереальности осуществления условия данная семантика может быть представлена двумя типами: значением реального усло-

вия и значением ирреального условия. Для каждой из семантических сфер характерны свои микрополя с соответствующими ядерными и периферийными средствами.

7 Во всех сопоставляемых языках представлены итеративные конструкции, с помощью которых выражаются одноактные и многоактные условные ситуации. Выражение итеративных условных ситуаций в кумыкском языке имеет более регулярный характер и четкое формальное оформление.

8. Во всех языках будущее по своей природе является наиболее потенциальным временным планом и тем самым наилучшим образом приспособлено для выражения значения реального условия. По этой причине при локализации реального условия в будущем отсутствуют какие-либо прагматические ограничения на употребление условных конструкций.

Основные положения диссертационной работы отражены в следующих публикациях автора:

1. Сослагательное наклонение кумыкского глагола в сопоставлении с русским // Проблемы развития языков и литератур народов Северного Кавказа. Материалы региональной* научной конференции. - Нальчик, 2004. -С. 51-54.

2. Значение эвентуальности в функционально-семантической природе сослагательного наклонения кумыкского глагола в сопоставлении с русским // Лингвистическое кавказоведение и тюркология. Традиции и современность. Материалы третьей всероссийской научной конференции. - Карачаевск, 2004. -С. 83-87.

3.0 синтаксической связанности условного и сослагательного наклонения в кумыкском и русском языках // Семантика языковых единиц разных уровней. Вып. 9. -Махачкала, 2004. -С. 154-158.

4. Выражение реальной и ирреальной модальности глагольными формами в кумыкском языке в сопоставлении с русским // Современные проблемы кавказского языкознания и тюркологии. - Махачкала, 2005. -С. 300-307.

5. Функционирование условного наклонения в сложноподчиненном предложении (на материале кумыкского и русского языков) // Дагестанский лингвистический сборник. Вып. 15. М., 2005. -С.91-96.

6. Системные отношения синтаксем условного и сослагательного наклонения // Современные проблемы кавказского языкознания и тюркологии. - Махачкала, 2005. -С. 292-300.

7. Условный период в кумыкском языке в сравнительно-сопоставительном освещении // Дагестанский лингвистический сборник. Вып. 15. М., 2005. -С. 86-91.

Формат 60x84. 1/16. Печать ризографная. БумагаХ® 1. Гарнитура Тайме. Усл. п.л. 1,5 Заказ Ха 364. Тираж 100 экз.

Издагельско - полиграфический центр ДГУ г. Махачкала, ул. Ярагского, 57

*25 6 8 V

РНБ Русский фонд

2006-4 29189

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Османова, Барият Казимпашаевна

ВВЕДЕНИЕ.

Глава 1. ФОРМАЛЬНАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ УСЛОВНОГО

НАКЛОНЕНИЯ.

1.1. Формальная организация условного наклонения в кумыкском языке сравнительно с другими тюркскими языками.

1.1.1. Простая форма условной модальности.

1.1.2. Аналитические формы условной модальности.

1.1.2. Формальная организация условного наклонения в кумыкском языке в сопоставлении с русским и английским языками.

Глава 2. СЕМАНТИЧЕСКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА УСЛОВНОГО НАКЛОНЕНИЯ.

2.1. Сравнительная характеристика условной модальности в тюркских языках:

2.1.1. Семантическая характеристика простой формы условной модальности.

2.1.2. Семантическая характеристика аналитических форм условной модальности.

2.2. Сопоставительная характеристика условной модальности в кумыкском, русском и английском языках.

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Османова, Барият Казимпашаевна

Условные конструкции, которые представлены во всех языках, относятся к числу языковых объектов, постоянно и активно изучаемых не только лигвистикой, но также психологией, логикой и философией, т.е. науками, исследующими язык и речевую деятельность человека с разных позиций и в разных целях. Такой непреходящий интерес к условным конструкциям не в последнюю очередь определяется правдоподобной гипотезой, в соответствии с которой они представляют собой своего рода ключ, дающий возможность разгадать некоторые из тайн речемыслительной деятельности человека.

Специфика условных конструкций состоит в том, что они непосредственно отражают типично человеческую способность размышлять об альтернативных суждениях, делать выводы, основанные на неполной информации, предполагать возможные корреляции между ситуациями и понимать, как мир менялся бы, если бы определенные корреляции были бы другими.

Условное (сослагательное) наклонение глагола - явление, свойственное многим языкам и, как свидетельствует литература, возможно выстроить типологию языков мира в зависимости от того, имеется ли в них подобная категория, и, если да, то какими средствами обеспечивается ее реализация. Так, например, в русском языке, как отмечалось выше, имеется единственный способ выражения сослагательного наклонения, не имеющий временного плана, тогда как в английском наблюдается разграничение аналитических форм условных предложений, одна из которых соотносится с настоящим и будущим, а другая - с прошедшим временем.

Нельзя сказать, что условные предложения являлись предметом особого внимания лингвистов с точки зрения несомой ими семантики. В современном языкознании накоплен определенный опыт анализа условных конструкций: исследовались как отдельные типы сложного предложения, так и их функционально-синтаксические синонимические ряды, выражение условно-следственной семантики на уровне простого и сложного предложений, вопросы сопоставительного анализа условных конструкций, некоторые существенные аспекты категории условия, в том числе проблемы, связанные с системным изучением семантического потенциала данной категории, ее языковых единиц. Однако наиболее важной следует считать программную статью Б. Комри, в которой сделана попытка охарактеризовать условные конструкции с точки зрения их лингвистической значимости, а также указать параметры, на базе которых должен проводиться типологический анализ. Такими параметрами, по мнению Б. Комри, являются: 1) порядок следования частей условных конструкций, 2) маркирование условности, 3) степени гипотетичности, 4) временная референция [Comrie 1986].

За последнее десятилетие можно отметить серию работ B.C. Храков-ского, специально посвященных анализу условных конструкций как на материале русского языка, так и на фоне других языков, в том числе, и экзотических [1994, 1996]. Ученый рассматривает соотношение кондициональных и темпоральных значений в условных предложениях, выделяя более сорока типов моделей, что позволяет автору разработать своеобразную анкету для описания подобных конструкций в различных языках мира, выделить ядерные и периферийные структуры в рамках одного языка. Окказионально условные предложения в западной литературе, чаще всего, английской, используются для иллюстраций идеи так называемых "иных" (или "возможных") миров.

Что касается смысловых и в особенности прагматических и коммуникативных свойств условных форм, то их углубленный анализ начался в последние десятилетия.

Функционально-семантическая категория условия важна прежде всего с прагматической точки зрения. В речемыслительной деятельности и в практике речевого общения, в том числе и на неродном языке, студентам часто приходится оперировать этой категорией в целях анализа или обоснования собственной точки зрения на те или иные события и факты реальной действительности. В этом отношении актуальность указанной логико-смысловой категории очевидна. Как известно, рассматриваемая категория относится к числу наиболее сложных и разветвленных: условно-следственная зависимость может быть выражена формальными средствами различных уровней языка.

Степень изученности проблемы. Языковая модальность является объектом длительного изучения в тюркологии (Г.И.Рамстедт, В.Котвич, Н.К.Дмитриев, Н.А. Баскаков, А.Н.Кононов, А.А.Юлдашев, Н.З.Гаджиева, Э.Р.Тенишев, М.В.Зайнуллин, Д.Г.Тумашева и др.), однако ее основные проявления, функциональные свойства, типологические характеристики и семантика репрезентирующих форм на материалах конкретных тюркских языков нуждаются в дальнейшем развитии. Она охватывает такой широкий круг значений, что возникает необходимость более подробного изучения их типологии. Считается, что модальность является одним из параметров предикативности, и наряду с категорией времени определяет грамматическое значение предложения. В рамках этого подхода разработано немало теорий, однако до сих пор вопрос о статусе и границах категории лингвистической модальности не имел однозначного решения. Особенно много спорных вопросов наблюдается в попытках охарактеризовать различные проявления ирреальной модальности в тюркских языках. Даже сами границы ирреальной модальности в кумыкском языке с точки зрения современной науки представляются достаточно расплывчатыми. До сих пор не выработано четкой системы критериев, регламентирующих участие тех или иных языковых средств в формировании ирреальных модальных языковых значений. Ряд ценных в лингвистическом плане сведений о выражении условных значений в кумыкском языке содержатся в работах Н.К.Дмитриева, И.А.Керимова, Ж.М.Хангишиева, Н.Э.Гаджиахмедова, А.З.Абдуллаевой. Системного описания форм выражения и функционирования условных конструкций в кумыкском языке пока еще нет. Таким образом, исследование явления условной модальности, как наименее разработанного в кумыкском языкознании, является актуальным и насущным.

В качестве предмета диссертационной работы был взят языковой материал, представляющий собой репертуар средств выражения1 условных отношений в кумыкском языке в сравнительно-типологическом освещении. Функционально-семантическая категория условия важна прежде всего с прагматической точки зрения. В речемыслительной деятельности и в практике речевого общения, в том числе и на неродном языке, студентам часто приходится оперировать этой категорией в целях анализа или обоснования собственной точки зрения на те или иные события и факты реальной действительности. В этом отношении актуальность указанной логико-смысловой категории очевидна. Решение конкретных методических задач преподавания русского и английского языка диктует необходимость систематизации условных конструкций, а также выделения условий их реализации в речи, так как обилие средств выражения данной семантики на синтаксическом уровне и особенности их функционирования создают большие трудности в овладении этим материалом учащимися и студентами.

Слабая изученность условного наклонения в кумыкском языке с универсально-типологических позиций предопределила тему данной работы. В ней излагается концепция, позволяющая описывать условные конструкции тюркских языков в сопоставлении с русскими и английскими в такой форме, которая дает возможность эксплицитно представить как их общие, прежде всего семантические, свойства, так и их типологические, прежде всего формальные, различия, наблюдаемые как в неродственных, так и в родственных языках. В предлагаемой концепции находят дальнейшее развитие на материалах кумыкского и тюркских языков те принципы исследования, которые приняты в работах, выполненных в Лаборатории типологического изучения языков Института лингвистических исследований РАН [Оглоблин, Храковский 1990; Храковский, Оглоблин 1991].

Разрабатываемые в традиционной лингвистической науке подходы к исследованию модальности предусматривают описание этого явления либо от плана выражения к плану содержания, либо наоборот. Сложилось сравнительно немного направлений в исследовании языковой модальности в функциональном аспекте. Каждое из этих направлений по-своему плодотворно, однако им всем присущи характерные недостатки. Как будет видно из дальнейшего изложения, все имеющиеся подходы в тюркологии обладают одним конструктивным недостатком - они главным образом описывают, а не объясняют и прогнозируют сущность феномена языковой, в частности, ирреальной условной модальности.

Объектом исследования является феномен языковой модальности в его общих и частных проявлениях.

В качестве исходной гипотезы было выдвинуто положение о том, что модальность является особой по типу и содержанию суперкатегорией, охватывающей одновременно языковую и речевую системы, определяющей характер предикативности и шире - всего грамматического значения предложения. В работе речь ведется главным образом о так называемой объективной модальности как о явлении более высокого системного порядка, чем субъективная модальность.

Целью диссертации является комплексное, многоаспектное исследование проявлений условной модальности в грамматической системе современного кумыкского языка сравнительно с другими тюркскими языками, а также в сопоставлении с русским и английским. Достижение этой цели предполагает решение целого ряда частных задач:

- определить, какую роль играет феномен условной модальности в языковой системе и, в частности, в системе грамматического значения предложения, рассмотреть классифицирующий и модифицирующий характер данного явления и доказать ее категориальную сущность;

- рассмотреть условную модальность с точки зрения плана выражения, плана содержания и функционирования;

- определить критерии выделения инвариантных синтаксических конструкций на базе «нейтральной» модальности и направления их возможной речевой реализации и предложить основу общей типологии условных модально-временных значений на основании выявленных классификационных признаков;

- разработать частную классификацию модально-коммуникативных синтаксических явлений для системы условного наклонения в кумыкском языке.

- установить общие и специфические особенности форм выражения и функционирования условных конструкций в тюркских языках, а также в сопоставляемых русском и английском языках.

Научная новизна диссертации состоит в том, что в ней предпринимается попытка исследования условной модальности в грамматической системе кумыкского языка сравнительно с другими тюркскими языками и в сопоставлении с русским и английским как многоаспектного и многофункционального явления. В диссертации обобщены (сведены к одному семантическому механизму) все средства предикативного выражения обусловливающей ситуации в сложном предложении; показано, какие цели может преследовать говорящий, конструируя условную ситуацию, выраженную с помощью условных форм и конструкций, исследовано, каким образом, рисуя вымышленные события, говорящий сообщает нечто о реальном положении дел в действительности. В ней обосновываются теоретические критерии выделения и описания изофункциональных рядов условных конструкций, опирающиеся на коммуникативный и семантический фактор, и выявляются типовые процедуры преобразования инвариантных конструкций в их варианты на различных

Для решения поставленных задач применяются различные приемы и методы научного исследования. Среди них особое внимание уделяется методам наблюдения, сравнительно-сопоставительного, сравнительно-исторического анализа кумыкского, других тюркских, а также русского и английского языков в сфере проявления условной модальности, синхронного комплексного функционального анализа, семантико-синтаксического наблюдения. Каждый из них привлекается, прежде всего, в рамках синхронного исследования. При необходимости проводились сравнительно-исторические экскурсы и стилистические наблюдения.

Исходной методологической основой исследования послужило общелингвистическое расчленение (дихотомия) языка и речи, понимание языка как системы, а также реализация других постулатов лингвистики: тождество - различие, синтагматика - парадигматика, синхрония — диахрония. Методологический принцип системности означает, что эмпирическое многообразие значений отдельных грамматических форм выступает не как сумма их разрозненных свойств, а как единое целое, где вся расчлененность и пестрота значений «увязаны» в один узел и находятся в определенных системных связях и отношениях.

Теоретической базой исследования являются основополагающие труды таких исследователей как А.А.Потебня, В.В.Виноградов, А.В.Бондарко, В.С.Храковский, А.И.Смирницкий, А.М.Мухин и др. Различные вопросы условных отношений в тюркских языках освещены в исследованиях Н.К.Дмитриева, А.Н.Кононова, Н.А.Баскакова, А.А.Юлдашева, Н.З.Гаджиевой, Э.Р.Тенишева, М.В.Зайнуллина, Д.Г.Тумашевой, И.А.Керимова, Д.М.Хангишиева, Н.Э.Гаджиахмедова и др.

Научно-теоретическая ценность диссертации состоит в том, что она выполнена с позиций теории синтаксической изофункциональности, с помощью которой становится возможным исследовать закономерности и правила реализации инвариантных языковых структур в их разнообразные речевые проявления, объяснить особенности способов этих реализаций и предложить новые методики сравнительного и сопоставительного анализа условной модальности. В диссертации предпринимается полиаспектное исследование категории условной модальности в ее различных проявлениях в кумыкском языке сравнительно с другими тюркскими языками. Дополнительно проводится наблюдение в русском и английском языках, что дает возможность выявить специфику проявлений условной модальности в кумыкском языке, а, с другой стороны, установить общие процессы универсального характера, наблюдаемые в этих языках.

Практическая значимость диссертации состоит в том, что содержащиеся в ней наблюдения и выводы могут быть использованы для изучения недостаточно освещенных в науке вопросов сравнительно-сопоставительного изучения современного кумыкского языка. Положения и выводы диссертации могут быть использованы в преподавании морфологии и синтаксиса кумыкского, русского и других языков в системе высшего филологического образования, в средних учебных заведениях, особенно там, где данный язык изучается углубленно, в преподавании теории межкультурной коммуникации, в системе повышения квалификации учителей-словесников. Результаты исследования определяются возможностями ее использования в различных аспектах учебного процесса с целью глубокого проникновения в теоретические основы условных отношений разноструктурных языков.

Диссертация представляет собой синхронное исследование категории условной модальности, опирается на значительный фактический материал (картотека насчитывает более 2 тысяч примеров), а также учитывает различные точки зрения на проблему, представленные в отечественной и зарубежной лингвистической литературе. Лингвистический материал для диссертации извлекался из художественных и научно-публицистических текстов писателей и прессы; кроме того, использовались синтаксические образования, применяемые или объективно возможные к применению в живой коммуникации, в том числе и искусственно смоделированные, соответствующие естественным речевым нормам и не вызывающие ощущения неправильности речи.

На защиту выносятся следующие основные положения диссертации:

1. Условная форма глагола характеризует действие как условие, вызывающее другое действие как его следствие, т. е. условно-следственную связь между двумя действиями. Функционально-семантическая категория условия представлена рядом спрягаемых форм, которые выступают лишь как зависимые сказуемые, предполагающие наличие подчиняющих сказуемых в определенной форме.

2. Кумыкский язык, как и другие тюркские языки, располагает многообразием аналитических форм условной модальности. В аналитические конструкции условного наклонения могут входить и сложносоставные основы с глагольными и именными компонентами. В некоторых тюркских языках представлены такие аналитические формы выражения условной модальности, которых нет в кумыкском языке.

3. С точки зрения реальности/нереальности осуществления условия, семантика условия может быть представлена двумя типами значений: значением реального условия и значением ирреального условия, когда условие не может быть реализовано, условие и следствие представлены как действия неосуществившиеся и неосуществимые. Для каждой из семантических сфер характерны свои микрополя с соответствующими ядерными и периферийными средствами. В составе центральной зоны микрополей выделяются отдельные ядерные слои, различающиеся степенью специализации конструкций для выражения категории условия, а также их однозначностью.

4. Сложноподчиненные предложения, в составе которых функционируют условные конструкции, обладают в сопоставляемых языках следующими особенностями: 1) в них четко выделяются две формально самостоятельные части условных периодов; 2) формальный показатель связи типа союза может быть, а может и не быть (в последнем случае формальным показателем связи служит единственно возможный порядок следования частей условной конструкции): зависимая часть — главная часть, однако специальный показатель связи типа союза может быть введен в условную конструкцию; 3) по своему статусу формальный показатель связи при его наличии является подчинительным; 4) в обеих частях условных конструкций, как правило, употребляются финитные формы, хотя могут употребляться и нефинитные формы глаголов; 5) в кумыкском и других тюркских языках наличие формального морфологического показателя условия является обязательным.

5. Разграничение условной и сослагательной модальности в кумыкском языке, а также во многих других тюркских языках.

6. Весь диапазон синтетических и аналитических форм выражения условной модальности в кумыкском языке в сравнительно-сопоставительном освещении.

7. Категория условной модальности неразрывно связана с категорией синтаксического времени и занимает по отношению к ней доминирующее положение. Семантика гипотетичности, свойственная условной модальности, тесно связана с разнообразными проявлениями семантики обусловленности, и именно в плоскости характера обусловленности и лежит различие в семантике синтаксических условных наклонений.

8. Семантика условных глагольных форм связана с синтаксическим окружением, в частности, с типом и характером структурной схемы предложения.

9. По всей сфере условной модальности наблюдаются сходства, параллельно с перечнем семантических отношений, совпадающими в аналогичных примерах сопоставляемых языков.

Апробация работы. Основные результаты исследования обсуждались на заседаниях кафедры общего языкознания Дагестанского государственного педагогического университета и апробированы на Всероссийской научной конференции «Лингвистическое кавказоведение и тюркология: традиции и современность» (Карачаевок, 2004), на региональной научной конференции «Проблемы развития языков и литератур народов Северного Кавказа» (Нальчик, 2004). Основные положения работы нашли отражение в шести публикациях.

Структура работы определена составом исследовательских задач. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной научной литературы и источников цитированных примеров. Библиографический список включает 185 наименований.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Условное наклонение кумыкского глагола в сравнительно-сопоставительном освещении"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Концепт «условие» относится к числу наиболее сложных и разветвленных: условно-следственная зависимость может быть выражена формальными средствами различных уровней сопоставляемых языков. В диссертации выявлены и систематизированы условные конструкции., коммуникативно значимые в различных сферах речевого общения. Рассмотрев различные точки зрения на ирреальную модальность, принадлежащие представителям различных лингвистических школ, и проведя анализ фактического лингвистического материала, мы приходим к выводу, что феномен ирреальной модальности сложен и многопланов, и должен изучаться комплексно.

Условная форма характеризует действие как условие, вызывающее другое действие как его следствие, т. е. условно-следственную связь между двумя действиями. Оно представлено рядом спрягаемых форм, которые выступают лишь как зависимое сказуемое, предполагающее наличие подчиняющего сказуемого в определенной форме. Форма условного наклонения предопределяет тем самым структуру и значение всего предложения в целом, являясь его конституирующим элементом. В русском языке она не имеет форм лица, но имеет формы рода. Формы числа представлены во всех языках. Выражение лица в кумыкском и тюркских языках в условной конструкции производится во всех случаях морфологически: присоединением к показателю условности личных аффиксов. В русском и английском языках выражение условия и лица производится обособленными компонентами.

В кумыкском языке, а также в других тюркских языках, основным показателем условного наклонения является форма на -са, которая выступает в качестве ядерного элемента условного наклонения. Все остальные формы являются производными от этой формы и периферийными. Взаимодействие условного наклонения с другими проявляется в способности некоторых форм изъявительного наклонения в сочетании с союзными словами эсе (исэ), ки употребляться для выражения условия совершения действия. Форма на -са может сочетаться также с некоторыми неличными глаголами, модальными словами и частицами.

Связь в кумыкском языке категории условия с системой спряжения глагола несомненна, чего нельзя говорить о русском и английском языках.

В сопоставляемых языках наблюдается сходная последовательность элементов условных конструкций на уровне сложноподчиненного предложения.

В тюркских языках возможна передача концепта «условие» в пределах одной лексемы {барсам «если я пойду»), в русском и английском языках нет морфологических форм выражения условия.

Наличие в кумыкском и в дугах тюркских языках двух показателей условности в пределах одной конструкции (синтаксического и морфологического - удвоенный кондиционалис {эгер барса. «если пойдет) является про-тотипическим. Условный союз эгер заимствован тюркскими языками из персидского языка.

Поскольку в обеих частях условных сложноподчиненных предложений употребляются формально однородные глагольные формы, никак сами по себе не указывающие на наличие и характер синтаксической связи между частями предложения, в состав которых они входят, то именно в сложноподчиненных предложениях можно ожидать появления служебных слов типа союзов, которые специально указывают на наличие (и характер) синтаксической связи между частями сложноподчиненного предложения.

Наличие формальных показателей синтаксической связи типа союзов в сложноподчиненных предложениях во всех языках строго не обязательно. Формальная однородность глагольных форм в обеих частях сложноподчиненного предложения предполагает использование служебных слов типа союзов, но отнюдь не детерминирует их употребление во всех разновидностях условных предложений. В русском языке условные союзы могут различаться по их нормативности и употребительности как в языке в целом, так и в различных стилях речи.

Попадая в сферу действия определенных частиц, прототипические условные союзы могут видоизменять свое значение. Например, в русском языке союз если, оказываясь в сфере действия частицы даже, означает, что действие, выраженное в главной части условного предложения, либо осуществится при любом условии, в том числе и при том, которое выражено в придаточной части, либо не осуществится ни при каком условии, в том числе и при том, которое названо в придаточной части условного предложения.

Связь условного и (более сложного) уступительного значений в сопоставляемых языках представляется несомненной.

Во всех сопоставляемых языках реальные условные конструкции с временной локализацией в будущем составляет центр поля реальных условных конструкций, а нереальные условные конструкции с временной локализацией в прошлом составляют центр поля нереальных условных конструкций. Разные глагольные формы употребляются тюркских языках в реальных и нереальных условных предложениях, и это связано с временной локализации и таксисных значений следования и одновременности?

Условный союз является факультативным элементом зависимой части осложненного предложения, т.е. может быть опущен без какого-либо изменения смысла. Относительно редко подобное явление наблюдается в тех языках, где основной моделью условной конструкции является сложноподчиненное предложение, а осложненное предложение является маргинальным средством выражения условного значения. Так, например, в английском языке осложненное условное предложение с причастным оборотом может факультативно вводиться союзом if который "заимствуется" из сложнопочиненнош предложения. Характерной особенностью русского языка является использование коррелятивных союзов в условных предложениях.

В сопоставляемых языках придаточная условная часть может указать на: а) реальное условие и б) ирреальное условие осуществления действия главной части. В русском языке значение реального условия передается путем использования в ней глагола-сказуемого в форме изъявительного наклонения или инфинитива; значение ирреального (желаемого, возможного, предполагаемого) условия передается путем использования глагола-сказуемого в форме сослагательного наклонения (обычно частица бы сливается с союзом -так образуется союз если бы). В кумыкском языке значения как реального, так и ирреального условия передаются одинаково - глаголом условного наклонения с аффиксом -са.

Средства связи придаточной условной части с главной в кумыкском языке представлены богаче по сравнению с русским языком. Кроме аффикса сослагательного наклонения -са в сочетании с союзом эгэр или без него, в кумыкском языке используются еще другие грамматические средства связи, которые образуют синтетический тип сложноподчиненных предложений с придаточной условной частью. Все они соответствуют в русском языке аналитическим конструкциям с условными союзами. Так, в предложениях синтетического типа в кумыкском языке сказуемое придаточной условной части выражается: 1) причастием на -гъан с аффиксом местного падежа; 2) глаголом изъявительного наклонения в сочетании с вопросительным аффиксом -мы.

В тюркских языках встречаются предложения с придаточной условной частью аналитического типа, в которых сказуемое придаточной части выражается глаголом изъявительного наклонения, а в качестве средства связи с главной частью употребляется союз эгэр в сочетании со словом икэн. После-ложное слово икэн может употребляться в качестве средства связи придаточной части с главной и без союза эгэр.

Место придаточной условной части по отношению к главной в русском языке свободное: она может стоять как в препозиции, так и в постпозиции, хотя преимущественно стремится занять место перед главной частью. В тюркских языках она обычно предшествует главной, хотя в поэтической и живой разговорной речи возможна и постпозиция.

В русском и в кумыкском языке на основе придаточных условных предложений появились фразеологизированные сочетания типа если говорить откровенно, если можно так выразиться, если можно так сказать, если сказать правду и т.д., которые обычно употребляются в качестве вводных конструкций, указывающих на способы оформления мысли, на характер высказывания, на отношение говорящего к стилю высказывания.

В сопоставляемых языках конструкции с условной придаточной частью широко употребляются во всех стилях речи.

В кумыкском языке в одном и том же предложении могут быть два условных периода. Один период занимает препозицию, а другой - постпозицию.

Кумыкский язык, как и другие тюркские языки, располагает многообразием аналитических форм условной модальности. В аналитические конструкции условного наклонения могут входить и сложносоставные основы с глагольными и именными компонентами. В некоторых тюркских языках представлены такие аналитические формы выражения условной модальности, которых нет в кумыкском языке.

В русском и в английском языках нет такого многообразия морфологических показателей условного наклонения как в тюркских языках. В русском языке форма условного наклонения не употребляется в независимой позиции: она функционирует только как придаточная часть сложного предложения.

Во всех сопоставляемых языках условные предложения оформляются при помощи союзов. Русский язык обладает разветвленной системой условных союзов и союзных сочетаний. Кроме того, в оформлении условной связи участвуют корреляты. Условные союзы и союзные сочетания различаются по своим дифференцирующим способностям. В соответствии с этим различаются предложения с союзами недифференцированного значения и предложения с союзами дифференцированных значений. В кумыкском и английском языках нет такого разнообразия союзов и союзных сочетаний с их глубинными системными структурно-семантическими связями и отношениями.

Формы условного наклонения, в отличие от временных глагольных форм индикатива, далеко не всегда противополагаются друг другу во временном плане, хотя в принятых их наименованиях - «формы настоящего условного», «формы прошедшего условного», «формы будущего условного» в кумыкском (в тюркских) и английском языках, казалось бы, присутствует их временная характеристика. В русском языке условное (сослагательное) наклонение не имеет форм времени.

С точки зрения реальности/нереальности осуществления условия, данная семантика может быть представлена двумя типами: значением реального условия и значением ирреального условия, когда условие не может быть реализовано, условие и следствие представлены как действия неосуществившиеся и неосуществимые. Для каждой из семантических сфер характерны свои микрополя с соответствующими ядерными и периферийными средствами. В составе центральной зоны микрополей выделяются отдельные ядерные слои, различающиеся степенью специализации конструкций для выражения категории условия, а также их однозначностью. Конструкции, располагающиеся в центральной зоне микрополей и составляющие различные ядерные слои, представляют базовый материал для изучения на занятиях по грамматике и являются основой комплекса упражнений для совершенствования навыков выражения условных отношений в русской и английской речи кумыков.

Условные придаточные по отношению к главной части могут занимать любое положение, хотя более характерна для всех языков препозиция придаточной, так как при таком расположении частей более четко передаются условно-следственные отношения. В русском языке препозиция придаточной части становится единственно возможной, если в главной части имеются слова-скрепы (между тем, если бы.; если .то).

В русском языке в отличие от кумыкского и английского представлены специализованные показатели потенциально-условных и ирреально-условных отношений - это союзы. Предложения с союзами дифференцированных значений выражают потенциальную обусловленность (т. е. возможность одной из двух версий). Грамматически эти предложения характеризуются как предложения индикативного типа: придаточная часть всегда имеет одну из форм синтаксического индикатива, которая передает информацию о том, что ситуация потенциальна в прошлом, настоящем или будущем. В отличие от предложений нереальной обусловленности, где значение союза всегда поддерживается особой формой наклонения, значение потенциальности в этом случае целиком опирается на союз.

Значение потенциально-условной зависимости складывается из тех же компонентов, которые образуют отношения нереальной обусловленности; это, во-первых, внутренняя зависимость ситуаций, при которой придаточная часть является носителем признака достаточного основания, во-вторых, гипотетический характер обусловливающей ситуации, предопределяющей, как правило, гипотетичность следствия. Специфика потенциально-условной разновидности проявляется в том, что в момент речи не констатируется ни реальность, ни нереальность сообщаемого: информация о соответствии действительности представлена здесь в виде дилеммы (РГ т.2: § 3008).

Среди реальных условных конструкций сопоставляемых языков можно выделить неречеактные ("обычные") и речеактные условные (сослагательные) конструкции.

Бипредикативность присуща не только условным конструкциям, но и многим другим конструкциям, в частности, временным, причинным, уступительным. Специфичной для условных конструкций оказывается интерпретация зависимости между частями этой конструкции.

Во всех сопоставляемых языках представлены итеративные конструкции, с помощью которых выражается одноактные и многоактные условные ситуации. Выражение итеративных условных ситуаций в кумыкском языке имеет более регулярный характер и четкое формальное оформление.

Не вполне корректным является положение о том, что временные формы свойственны реальной модальности, а ирреальная модальность не соотносится со временем (Хангишиев 1988: 13-21). Наши наблюдения убеждают в том, что безусловное увязывание категории модальности с функционированием форм времени (например, точка зрения о реальной модальности как связанной с актуальным временем и об ирреальной, как лежащей вне времени) оправдывает себя не во всех отношениях. Точно так же мы видим, что грамматические наклонения, хотя и являются формальными носителями модальных значений, не всегда маркируют фактическое модальное содержание в соответствии со своим грамматическим значением.

Независимо от того, содержит ли гипотетическое предложение указание на обусловливающую гипотетическую ситуацию в своем составе или эта гипотетическая ситуация выражается средствами явной и скрытой грамматики совместно, любое гипотетическое предложение является предложением семантически неавтономным. Его появление в тексте должно быть подготовлено. Гипотетическое предложение семантически и функционально составляет единое целое с порождающим предложением, т.е. с предложением, аргументации или развитию содержания которого оно служит.

Между формальной и смысловой стороной гипотетического предложения существуют отношения асимметрии: в гипотетическом предложении, в котором форма условного (сослагательного) наклонения имеет собственно гипотетическое значение регулярно имеют место смыслы, не выраженные словесно в ней неявно присутствует представление о некотором реальном положении вещей, отражению которого и служит гипотетическое предложение.

Потенциально-условные предложения с обобщенным значением выражают неоднократную, частую, периодически повторяющуюся или регулярно воспроизводимую связь ситуаций в неопределенном временном плане. В кумыкском языке существуют грамматические формы, выражающие временную ориентацию гипотетического условия. Условие, ориентированное в недавнее прошлое, выражается формой -ды буса в сочетании с финитной формой глагола в прошедшем категорическом времени: Битджг буса, юрю // Если ты кончил, пойдем.

Важной формальной классификацией условных конструкций следует считать ту, согласно которой среди условных предложений различаются предложения с условными союзами и предложения без условных союзов. Однако типологические различия между языками заключаются в том, что в кумыкском языке условный союз носит факультативный характер. В любом из предложений он может быть опущен, при этом конструкция останется условной. Объясняется это тем, что основным показателем условности в тюркских языках является не союз, а морфологический показатель -са, который является обязательным в любой условной конструкции с союзом эгер «если». В русском языке не во всех случаях союз может быть опущен.

Во всех языках будущее по своей природе является наиболее потенциальным временным планом и тем самым наилучшим образом приспособлено для выражения значения реального условия. По этой причине при локализации реального условия в будущем отсутствуют какие-либо прагматические ограничения на употребление условных конструкций. По этой же причине условные конструкции, в которых и условие, и следствие локализованы в будущем, относятся к самым частотным моделям среди реальных условных сложноподчиненных предложений, допускающих временную локализацию условия и следствия. К сказанному необходимо, однако, добавить, что модель, в которой условие предшествует следствию, имеет определенные предпочтения по сравнению с моделью, в которой условие одновременно со следствием. Это связано с тем, что данная модель фиксирует наиболее естественную для условных конструкций таксисную ситуацию, когда следствие наступает после осуществления условия, а не одновременно с ним, как это имеет место в другой модели (Храковский 1996: 202).

Сложноподчиненные предложения, в составе которых функционируют условные конструкции, обладают в сопоставляемых языках следующими особенностями: 1) в них четко выделяются две формально самостоятельные части условных периодов, 2) формальный показатель связи типа союза может быть, а может и не быть (в последнем случае формальным показателем связи служит единственно возможный порядок следования частей условной конструкции): зависимая часть — главная часть, однако специальный показатель связи типа союза может быть введен в условную конструкцию, 3) по своему статусу формальный показатель связи при его наличии является подчинительным, 4) в обеих частях условных конструкций, как правило, употребляются финитные формы, хотя могут употребляться и нефинитные формы глаголов; 5) в кумыкском и других тюркских языках наличие формального морфологического показателя условия является обязательным.

Список научной литературыОсманова, Барият Казимпашаевна, диссертация по теме "Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание"

1. Абдулаева Д.А. Переносное употребление временных форм глагола в узбекском языке. Автореф. дис. .канд. филол. наук. Ташкент, 1973.- 24 с.

2. Агазаде Н.Г. К вопросу о категории наклонения и модальности в современном азербайджанском языке. Баку: Изд-во АН Азерб. ССР, 1965. -112 с.

3. Агазаде Н.Г. Система глагольных наклонений в современном азербайджанском литературном языке. Баку: Изд-во АН Азерб. ССР, 1967.-192 с.

4. Агашина Н. М. Ирреальная модальность в современном русском языке. Ставрополь, 2003

5. Адмони В.Г. Основы теории грамматики. M.-JI.: Наука, 1964.-105 с.

6. Азнабаев A.M., Псянчин В.Ш. Историческая грамматика башкирского языка. Уфа, 1983. 244 с.

7. Акбаев Ш.Х. Диалекты карачаево балкарского языка в структурно-генетическом и ареальном освещении. Карачаевск, 1999. -257 с.

8. Алиев У.Б. Наклонение и время глагола карачаево-балкарского языка // Вопросы категорий времени и наклонения глагола в тюркских языках. Баку: Элм, 1968.

9. Алиев У.Б. Синтаксис карачаево-балкарского языка. М.: Наука, 1972. -350 с.

10. Аракин В.Д. Сравнительная типология английского и русского языков. М.: Просвещение, 1989. 253 с.

11. Ахметьянов Р. Г. Сравнительное исследование татарского и чувашского языков. М., 1978. — 247 с.

12. Ахундов А. А. Фе'лин заманлары. Баку, 1961. — 138 с.

13. Ашмарин Н. И. Материалы для исследования чувашского языка. Казань, 1898

14. Базиев А.Т. Система спряжения в кумыкском и ногайском языках: Автореф. дис. .канд. филол. наук. М., 1949. -18 с.

15. Баскаков Н. А. К вопросу о происхождении условной формы на -са;-се в тюркских языках // Академику В. А. Гордлевскому к его семидесятипятилетию. М., 1953

16. Баскаков Н.А. Каракалпакский язык. Фонетика и морфология. 4.1. Части речи и словообразование. М.: Изд-во АН СССР, 1952. 542 с.

17. Баскаков Н.А. К вопросу о происхождении условной формы наса, -се в тюркских языках // Тюркологический сборник. Академику В.А.Гордлевскому и его семидесятипятилетию. М., 1953. С. 35-63.

18. Баскаков Н.А. Ногайский язык и его диалекты. Грамматика, тексты и словарь. M.-JL: Наука, 1940. 272 с.

19. Баскаков Н.А. Происхождение форм повелительно-желательного наклонения в тюркских языках // Вопросы языкознания, 1975, № 1. -С. 91103.

20. Баскаков //.Л.Историко-типологическая морфология тюркских языков. М., 1979.-273 с.

21. Беликова Г.В. Функциональные типы предложений в современном русском языке. Ростов-н/д, 1967. -229 с.

22. Беляева Е.И. Функционально-семантические поля модальности в английском и русском языках. Воронеж, 1985.

23. Белякина B.C. Сослагательное наклонение в современном русском языке. Дис . канд. филол. наук. Воронеж, 1956.

24. Бондарко А.В. Грамматическая категория и контекст. JL: Наука, 1971.-115 с.

25. Бондарко А.В. Вид и время русского глагола (значение и употребление). М., 1971.-238 с.

26. Бондарко А.В. Грамматические значения и смысл. Л.: Наука, 1978. 170 с.

27. Бондарко А.В. Принципы функциональной грамматики и вопросы аспектологии. JL: Наука, 1983. 207.

28. Бондарко А.В. Теория морфологических категорий. JL: Наука, 1976.-242 с.

29. Бондарко А.В. Функциональная грамматика. JL: Наука, 1984. -35 с.

30. Бондарко А.В., Буланин JI.JI. Русский глагол.Д.: Просвещение, 1967.- 149 с.

31. Буранов Дж. Сравнительная типология английского и тюркских языков. М.: Высшая школа 1983. 266 с.

32. Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков. М.,1999.

33. Виноградов В.В. Русский язык. Грамматическое учение о слове. 2-е изд. М.: Высшая школа, 1972. 614 с.

34. Виноградов В.В. О категории модальности и модальных словах в русском языке // Избранные труды. Исследования по русской грамматике. М., 1975.-С. 51-87.

35. Володин A.JI. Храковский B.C. Об основаниях выделения грамматических категорий // Проблемы лингвистической типологии и структуры языка. JL: Наука, 1977.

36. Володин В.Я. Ирреально-гипотетическое наклонение в современном русском литературном языке. Дис. канд.филод.наук. Куйбышев, 1948.

37. Володин В.Т. Условно-желательное (гипотетическое) наклонение в современном русском языке. Учебное пособие для студентов и аспирантов. Куйбышев, 1961.

38. Вопросы категорий времени и наклонения глагола в тюркских языках. Баку: Элм, 1968. 230 с.

39. Гаджиахмедов Н.Э. Соотносительное употребление обстоятельственно-временных конструкций глагола с формами индикатива в кумыкском языке // Вопросы морфологии русского языка и языков народов Дагестана. Махачкала. 1988. - С. 77-85.

40. Гаджиахмедов Н.Э. Категория времени в косвенных наклонениях кумыкского глагола // Выражение временных отношений в языках Дагестана. Махачкала. -1991. С. 120-127.

41. Гаджиахмедов Н.Э. Словоизменительные категории имени и глагола в кумыкском языке (сравнительно с другими тюркскими языками). Махачкала, 2000. -382 с.

42. Гаджиахмедов Н.Э. Сослагательное наклонение глагола в кумыкском языке // Советская тюркология. -1990. -№ 6. -С. 58-63.

43. Гаджиахмедов Н.Э. Условное наклонение глагола в кумыкском языке // Советская тюркология. 1984. - № 2. - С. 57-62.

44. Гаджиахмедов Н.Э. Уступительное наклонение глагола в кумыкском языке // Востоковедение: Ученые записки Ленинградского университета.-Вып. 13.- 1987.-С. 8-13.

45. Гаджиева Н. 3. Проблемы тюркской ареальной лингвистики. М.,1975.—303с.

46. Гаджиева Н.З. Основные пути развития синтаксической структуры тюркских языков. М.: Наука, 1973. 407 с.

47. Гак В.Г. Теоретическая грамматика французского языка. М., 2000.

48. Грамматика современного башкирского литературного языка. М.: Наука, 1981.-495 с.

49. Грамматика азербайджанского языка (фонетика, морфология, синтаксис). Баку: Элм. 1971. - 413 с.

50. Грамматика алтайского языка. Составлена членами алтайской миссии. Казань. 1869. - 288 с.

51. Грамматика карачаево-балкарского языка. Фонетика, морфология, синтаксис. Под общей редакцией Н.А.Баскакова. Нальчик: Эльбрус,1976. -570 с.

52. Грамматика ногайского языка. Фонетика и морфология. Под общей редакцией Н.А.Баскакова). Черкесск: Ставрополь, кн. изд-во, 1973. -320 с.

53. Грамматика современного русского литературного языка. М.: Наука, 1970.

54. Грамматика современного якутского литературного языка. М.: Наука, 1982.-495 с.

55. Грамматика туркменского языка. 4.1. Фонетика и морфология. Под общей редакцией Н.А. Баскакова. Ашхабад: Ылым, 1970. 503 с.

56. Грамматика узбекского языка. Т. 1. Морфология. Ташкент. 1975. -611 с.

57. Грамматика хакасского языка. М.: Наука, 1975. 417 с.

58. Гузев В.Г. Очерки по теории тюркского словоизменения: глагол (на материале староанатолийско-тюркского языка). Д.: Изд-во ЛГУ. 1990. -164 с.

59. Джанмавов Ю.Д. Деепричастия в кумыкском литературном языке (сравнительно с другими тюркскими языками). М.: Наука, 1967. -328 с.

60. Дмитриев Н.К. Грамматика башкирского языка. М.-Л.: Изд-во АН СССР. 1948.-276 с.

61. Дмитриев Н.К. Грамматика кумыкского языка. М.-Л.: Изд-во АН СССР.- 1940.-205 с.

62. Дмитриев Н.К. Грамматика кумыкского языка. М.-Л., 1940

63. Дмитриев Н.К. Строй тюркских языков. М.: Изд-во АН СССР. -1962.-608 с.

64. Егоров В. Г. Современный чувашский литературный язык в сравнительно-историческом освещении. Дис. докт. филол. наук. Чебоксары, 1948

65. Зайнуллин М. В. Предположительная модальность и способы ее выражения // Исследования по грамматике современного башкирского языка. Уфа: Изд-во БФАН СССР, 1979. — С. 69—77.

66. Зайнуллин М. В. Система лексических и лексико-грамматических средств выражения модальных значений в современном башкирском языке. Уфа, 1981. —81 с.

67. Зайнуллин М.В. Система лексических и лексико-грамматических средств выражения модальности в башкирском языке. Казань. 1969. - 190 с.

68. Зайнуллин М.В. Функционально-семантическая категория модальности в современном башкирском языке: Автореф. дис. .докт. филол. наук. Алма-Ата. 1988.-51 с.

69. Закирьянов КЗ. Сопоставительная грамматика русского и башкирского языков. Уфа, 2004.

70. Золотова Г.А. О модальности предложения в русском языке // НДВШ. Сер. Филология. 1962. №4.

71. Ибрагимова М. Ю. Ирреальная модальность и средства ее передачи в татарском языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Казань, 1975.— 26 с.

72. Иванов С.Н. Курс турецкой грамматики. 4.2. Грамматические категории глагола: Учебное пособие. Л.: Изд-во ЛГУ, 1977. 85 с.

73. Иванов С.Н. Родословное древо тюрок Абу-л-гази-хана. Грамматический очерк (Имя и глагол. Грамматические категории). Ташкент: Изд-во ФАН Уз. ССР, 1965.-202 с.

74. Иванов С.Н. Модальная связка экан и форма эканлик в узбекском языке // Ученые записки Ленинградского госуниверситета.- Вып. 7. 1958. С. 131-146.

75. Иванова И.П., Бурлакова В.В., Почепцов Г.Г. Теоретическая грамматика современного английского языка. М.: Высшая школа. 1981. -284 с.

76. Исследования по теории грамматики. Грамматические категории. М., 2001.

77. Исхаков Ф.Г., Пальмбах А.А. Грамматика тувинского языка (фонетика и морфология). М.: Изд-во восточной литературы. 1961. 472 с.

78. Кадыраджиев КС. Проблемы сравнительно-исторического изучения кумыкского и тюркских языков. Махачкала, 1998. -367 с.

79. Кадыраджиев КС. Сравнительно-историческая грамматика японского и тюркских языков. Фонетика. Морфемика. Махачкала, 1999. -383 с.

80. Казем-Бек А. Общая грамматика турецко-татарского языка. 2-е изд. Казань: Типография Казанского ун-та, 1846.—457 с (1-е изд.— 1836).

81. Калмыкова С. А. Акногайский диалект ногайского языка: Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 1965. — 26 с.

82. Карттунен JI. Логика английскихконструкций с сентенциальным дополнением / Пер. с фр. А.А. Зализняк // Новое взарубежной лингвистике. -Bbin.XVI.Лингвистическая прагматика. М., 1985.- С.303-332.

83. Категории морфологии и синтаксиса в высказывании. -С.П.: Наука, 2000. 345 с.

84. Кацнельсон С Д. Общее и типологическое языкознание. Л.: Наука. 1986.-297 с.

85. Кацнельсон С Д. Типология языка и речевое мышление. Л., 1972.

86. Керимов И.А. Очерки кумыкской диалектологии. Махачкала: Да-гучпедгиз, 1967. - 155 с.

87. Керимов И.АХангишиев Ж.М. Къумукъ тил: Педагогика колледж-лер учун дарслыкъ. Магьачкъала: Изд-во НИИ педагогики, 1965. -295 с.

88. Коклянова А.А. Категория времени в современном узбекском языке. М.: Изд-во АН СССР. 1963. - 124 с.

89. Колшанский Г.В. К вопросу о содержании языковой категории модальности //Вопросы языкознания, 1961. № 1.

90. Кононов А.Н. Грамматика языка тюркских рунических памятников (VII-IX в.в.). Л.: Наука, 1980. 255 с.

91. Кононов А.Н. Грамматика современного турецкого литературного языка. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1956. 569 с.

92. Кононов А.Н. Грамматика современного узбекского литературного языка. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1960. 446 с.

93. Корди Е.Е. Наклонение и время французского глагола в формально-условных конструкциях // Проблемы функциональной грамматики. Категории морфологии и синтаксиса в высказывании. -С.П., 2000.

94. Корди Е.Е. Оптативность // Теория функциональной грамматики. Темпоральность. Модальность. Л.: Наука. 1990. - С. 170-185.

95. Коркина Е.И. Наклонения глагола в якутском языке. М.: Наука, 1970.-307 с.

96. Кормушин КВ. Системы времен глагола в алтайском языке. М.: Наука. 1984. 84 с.

97. Котвич В. Исследование по алтайским языкам. М., 1962.

98. Кошевая И. Г. Типологические структуры языка: Сфера видо-временных значений. Киев, 1972.

99. Кузнецов П.И. Система функциональных форм глагола в современном турецком языке // Советская тюркология. 1982. № 1. - С. 3-22.

100. ЮО.Левитская Л.С. Историческая морфология чувашского языка. М.: Наука. 1976.-205 с.

101. Лопухина Р. В Семантика и функции конструкций с частицей бы в современном русском языке. Автореф. дис. .канд. филол. наук. М., 1985.

102. Лосева Н.Е. Выражение условных отношений в структуре простого предложения. Автореф. дис. канд.филол.наук. М., 1985.

103. Макаров Т. Татарская грамматика кавказского наречия. Тифлис: Типография Канцелярии Наместника Кавказского. 1848. У11+143 с.

104. Малое С.Е. Памятники древнетюркской письменности. Тексты исследования. М.-Л., 1951. - 452 с.

105. Материалы по татарской диалектологии. Отв. ред, Л. Т. Махму-това. Казань, 1974.—251 с.

106. Махмутова Л.Т. Опыт исследования тюркских диалектов (мишар-ский диалект татарского языка). М.: Наука, 1978. 270 с.

107. Межкатегориальные связи в грамматике. С.-П., 1996. -230 с.

108. Менькова Н.В. Сослагательное наклонение в значении изъявительного //Семантика языковых единиц. Доклады VI Международной конференции. Т.2. М., 1988. - С.127-129.

109. Милославский И.Г. Морфологические категории современного русского языка. М., 1981. 253 с.

110. Муасир азерба.жан дили. Т.2. Морфолопуа. Бакы, 1980. 509 с.111 .Мусаев К.М. Краткий грамматический очерк караимского языка. М.: Наука, 1977. 99 с.

111. Мусаев К.М. Грамматика караимского языка. Фонетика и морфология. М.: Наука. 1969. - 344 с.

112. Мухин A.M. Морфологические категории и функциональный синтаксис. С.-П., 2002.

113. Мухин A.M. Синтаксемный анализ и проблема уровней языка. Л.,1980.

114. Насилов Д.М. Типологические сопоставления в рамках сравнительно-исторического изучения отдельных грамматических категорий // Советская тюркология, 1971, № 2, с. 59—66.

115. Ольмесов Н.Х. Сопоставительная грамматика кумыкского и русского языков. Махачкала: Дагучпедгиз. 1982. 84 с.

116. Ольмесов Н.Х. Бораганский говор и его место в системе диалектов кумыкского языка. Махачкала: Изд-во Даггосуниверситета. 1994. 142 с.

117. Оралбаева Н. Аналитические формы глагола в современном казахском языке: Автореф. дис. .докт. филол. наук. Алма-Ата. 1971. -75 с.

118. Очерки по морфологии татарского глагола. Казань: Изд-во Казанского ун-та, 1978, с. 45—62.

119. Очерки сравнительной морфологии алтайских языков. JL, 1978. —272 с.

120. Павлов И. П. К вопросу о происхождении двух деепричастных аффиксов в чувашском языке // Уч. зап. Чувашского НИИЯЛИЭ. Чебоксары, 1956, XIV.

121. Павлов И.П. Деепричастия // Материалы по грамматике современного чувашского языка, I. Морфология. Чебоксары, 1957

122. Падучева Е.В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью. М, 1985.

123. Падучева Е.В. Семантические исследования. Семантика нарратива. М., 1996.

124. Панфилов В.З. Категория модальности и ее роль в конструировании структуры предложения и суждения // Вопросы языкознания, 1977. № 4.

125. Пармелова Т.Е. Функционирование сослагательного наклонения в современном русском яз. Дис. канд. филол. наук. JL, 1975

126. Петров Н.Е. О содержании и объеме языковой категории модальности. Новосибирск, 1982.

127. Покровская JI.A. Грамматика гагаузского языка. Фонетика и морфология. М.: Наука, 1964. 298 с.

128. Потебня А. А. Из записок по русской грамматике. Т. IV. Вып. II: Глагол. 1977.

129. Прик О.Я. Очерк грамматики караимского языка (крымский диалект). Махачкала: Дагучпедгиз. 1976. 188 с.131 .Принципы и методы семантических исследований. М., 1976.

130. Рамстедт Г. И. Введение в алтайское языкознание. М., 1957.

131. Русская грамматика. Т.2. -М.: Наука, 1980. -709 с.

132. Русская грамматика. Т.1. М.: Наука, 1980. - 783 с.

133. Сабанеева М.К. «Скрытая» грамматика глагольного наклонения //Исследования по романской филологии. Вып. 2. Л., 1978.

134. Сабанеева М.К. О динамике языкового значения (французский кондиционал) // Проблемы функциональной грамматики. Семантическая инвариантность /вариантность. С.-П., 2003.

135. Сайкиев X. М. Грамматические категории глагола в русском и казахском языках: К проблеме типологических исследований. Алма-Ата, 1973.

136. Cam Ш. Ч. Образование формы условного наклонения в тувинском языке // Уч. зап. Тувинского НИИЯЛИ, 1968, XIII, с. 236—241.

137. Севортян Э. В. Аффиксы глаголообразования в азербайджанскомязыке. М, 1962.

138. Сильницкий Г. Г. Семантические классы глаголов в английском языке. Смоленск, 1986.

139. Сильницкий Г. Г. Структура глагольного значения и результатив // Типология 1983. -С. 54—65 (гл. 3).

140. Сильницкий Г.Г. Функционально-коммуникативные типы наклонений и их темпоральные характеристики // Теория функциональной грамматики. Темпоральность. Модальность. Д.: Наука. 1990. С. 90-110.

141. Слюсарева Н. А. Проблемы функциональной морфологии современного английского языка. М., 1986.

142. Смирницкий А.И. Морфология английского языка. М., 1959.

143. Современный казахский язык. Фонетика и морфология. Алма-Ата: Изд-во АН Каз.ССР, 1962. 454 с.

144. Современный татарский литературный язык (лексикология, фонетика, морфология). М.: Наука, 1969. 379 с.

145. Сопоставительная грамматика русского и казахского языков (морфология). Алма-Ата: Наука. 1966. 458 с.

146. Соссюр Ф. Труды по языкознанию. М.: Прогресс 1977. 695 с.

147. Сравнительная грамматика русского и туркменского языков. 4.1. Фонетика и морфология. Ашхабад: ИБМ, 1964. 380 с.

148. Сравнительная грамматика русского и азербайджанского языков. Баку: Изд-во АГУ, 1954. 396 с.

149. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. М: Наука, 1988.-558 с.

150. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Региональные реконструкции. М., 2002.

151. Сравнительно-историческое изучение языков разных семей. Задачи и перспективы. М., 1982. — 344 с.

152. Сравнительно-историческое изучение языков разных семей. Современное состояние проблемы. М., 1981. — 358 с.

153. Татарская грамматика. Т.2. Морфология. Казань: Татар, кн. изд-во. 1993.-396 с.

154. Тенишев Э.Р. К истории тюркского условного наклонения // Studia Turcica. Bibliotheca Orientalis Hungarica. Budapest, 1971, XVII.

155. Тенишев Э.Р. Строй саларского языка. М.: Наука, 1976. 576 с.

156. Теория функциональной грамматики. Локативность. Бытийность. Посессивность. Обусловленность. СПб., 1996.

157. Теория функциональной грамматики. Темпоральность. Модальность. -Л.: Наука, 1990. С. 263.

158. Теория функциональной грамматики: Введение. Аспектуальность. Временная локализованность. Таксис. Л., 1987.

159. ТумашеваД.Г. Татарский глагол. Казань, 1986.

160. Убрятова Е. И. Историческая грамматика якутского языка. Якутск, 1985. —61 с.

161. Урусбиев И.Х. Категория времени глагола в современном карачаево-балкарском языке // Вопросы категорий времени глагола в тюркских языках. Баку. 1968.-С. 39-53.

162. Урусбиев И.Х. Спряжение в карачаево-балкарском языке. Черкесск: Карачаево-Черкесское кн. изд-во. 1963. 232 с.

163. Хангишиев Д.М. К вопросу о категории наклонения глагола в кумыкском языке // Советская тюркология, 1988, № 4.

164. Хангишиев Д.М. К вопросу о категории наклонения глагола в кумыкском языке // Советская тюркология. 1988. № 4. С. 13-21.

165. Хангишиев Д.М. Къумукъ тил. Морфология. Магьачкъала: Дагьы-стан пачалыкъ университетни нешрияты, 1995. - 231 с.

166. Холодович А. А. Проблемы грамматической теории. Л., 1979.

167. Храковский В. С. Некоторые проблемы универсально-типологической характеристики аспектуальных значений // Аспектуальность и средства ее выражения. Тарту, 1980. С. 3-24.,

168. Храковский В. С. Условные конструкции: взаимодействие кондициональных и темпоральных значений // Вопросы языкознания. 1994. №6. -С.129-139

169. Храковский В. С. Грамматические категории глагола (опыт теории взаимодействия) // Межкатегориальные связи в грамматике. С.-П. 1996. - С. 22-42

170. Храковский B.C. Условные конструкции (опыт исчисления) // Теория функциональной грамматики: Локативность. Бытийность.Посессивность. Обусловленность. СПб., 1996.

171. Храковский B.C., Володин А.П. Семантика и типология императива. Русский императив. Л.: Наука. - 1987. - 270 с.

172. Хрычиков Б. В. Формы и значения сослагательного наклонения в современном русском языке. Дис. канд. филол. наук. 1954

173. Чадамба 3. Б. Тоджинский диалект тувинского языка. -Кызыл,1974

174. Чесноков П.В. Предикативность и модальность как семантические признаки предложения // Единицы морфологии и синтаксиса в семантическом аспекте. Ростов-н/Д., 1979.

175. Шахматов А.А. Синтаксис русского языка. -2-е изд. Л.: Учпедгиз. 1941.-620 с.

176. Шахматов А.А. Синтаксис русского языка. Учение о предложении и словосочетаниях. Л., 1965.

177. Щербак A.M. Очерки сравнительной грамматики тюркских языков (глагол). Л.: Наука, 1982. 181 с.

178. Юлдашев А.А. Система словообразования и спряжения глагола в башкирском языке. М.: Изд-во АН СССР. 1958. 195 с.

179. Юлдашев А.А. Соотношение деепричастных и личных форм глагола в тюркских языках. М.: Наука. 1977. 270 с.

180. Юсупов Ф.Ю. Изучение татарского глагола. Казань: Татар.кн.изд-во. 1986. -286 с.

181. Юсупов Ф.Ю. Неличные формы глагола в диалектах татарского языка. Казань: Изд-во казан, ун-та. 1985. 318 с.

182. Ramstedt G. J. Zum turkischen Konditional. — FUF, 1946, XXIX, 1— 3, S. 123 — 126.

183. ИСТОЧНИКИ ЦИТИРОВАННЫХ ПРИМЕРОВ

184. Абуков К. Гьали де давда йимик. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1989.- 150 6.

185. Абуков М. Боран. -Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1982. 102 б.

186. Абуков М. Йыгъылгъанны ер гётерер. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1989.- 199 б.

187. Альбериев Ш. Яшыртгъын яра. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1975. -255 б.

188. Атаева 3. Къурдашлар къыйынлы пон табула. Магьачкъала: Да-гучпедгиз, 1986. - 1446.

189. Батырмурзаев Н., Батырмурзаев 3. Тангчолпанлар. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1989. - 140 б.

190. Гъамзатов Р. Мени Дагъыстаным. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1977,351 6.

191. Ибрагышов И. Магьа шо бек авара. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1988.-87 б.

192. Керимов И. Батыр Баташ. Магьачкъала: Дагъучпедгиз, 102 б. Ю.Керимов И. Будай бюртюклер. - Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1985.- 183 б.11 .Керимов И. Гёк толкъунлар. -Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1988. 221 б.

193. Керимов И. Къанатлы къыз. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1972.296 б.

194. Къурбанов А. Пьесалар. -Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1978. 157 б.

195. Мантаева У. Яшавну маржанлары. -Магьачкъала: Дагъыстан китап басмаханасы,1995. -295 б.

196. Расулов Р. Ант. -Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1978. -189 б. 16.Салаватов А. Пьесалар. -Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1977, 181 б.

197. Хангишиев М. Рашит булан Разнят. -Магъачкъала: Дагкнигоиздат, 1976.-144 б.

198. Ягъияев М. Арслан тувгъан уланлар. -Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1984. -250 б.

199. Ягъияев М. Дарман булакъ. Повесть. -Магьачкъала: Дагучпедгиз, 1986.-158 б.